Метро 2035: Крыша мира Владислав Валерьевич Выставной
        Вселенная «Метро 2033» #0
        Лед и камень сжали в кулак последний анклав человечества в глубине вольфрамовых шахт у подножия Запретной Горы.
        Они забыли, что там, наверху, была жизнь.
        Они не верят, что там, наверху, что-то есть.
        Но черная смерть уже сочится в темные туннели. И кому-то придется высунуть голову из теплой норы в ледяной ад.
        Книга содержит нецензурную брань.
        Владислав Выставной
        Метро 2035. Крыша мира
        
        Глава первая
        Змей
        Затылок обожгло холодом, вдоль позвоночника побежала ледяная струйка. Змей поморщился, провел ладонью по шее, глянул: по линиям ладони расползались черные разводы. Из трещины в своде туннеля обильно капало, образуя под ногами растекающиеся кляксы.
        Черная вода. Теперь, значит, и на средних уровнях. И никто не знает, что делать. Карфаген уже полнится слухами, еще немного - и начнется паника. А значит, толпы, давка, случайные жертвы, перебои с продуктами, стрельба - и теперь уже не случайные жертвы.
        Впрочем, это не его проблема.
        Темная лужа, как зеркало, отражала подтянутую фигуру в потертой кожанке, брезентовых брюках и берцах, замершую в бледном свете одинокого плафона. Лица, исчерченного тату в виде молний, видно не было, но отражение нравилось Змею: встреча с этим человеком не сулит ничего хорошего тому, кто оказался у него на пути. Не хватало только ствола в руке.
        Сейчас это лишнее. В отличие от откровенных отморозков, с которыми зачастую приходится иметь дело, у посредника оружия быть не может. Во всяком случае, того, что выглядит как оружие. Он должен спокойно проходить через все посты и рамки детекторов, не вызывая подозрения блюстителей.
        Впрочем, теперь слиться с толпой унылых серых крыс не так просто. Дело даже не в татуировке на лице, дерзко указывающей на принадлежность к неприкасаемым. Посредников блюстители предпочитают не трогать - считается, они выполняют свою полезную роль, вроде «санитаров леса» в хрупкой подземной экосистеме. Без таких авторитетов банды беспредельщиков давно утопили бы Карфаген в крови. Тут главное не перейти черту, в открытую противопоставив себя властям.
        Он черту преступил. Не важно, кто виноват, и никому не интересно, что его просто подставили. Директория уверена в исходящей от него угрозе и даже объявила награду за его голову. Возвращаться в Центральный сектор было безумием, но выбора не осталось. Авторитет посредника держится на абсолютном презрении к властям и полном отсутствии страха. Дрогнувший или заюливший посредник обречен на утрату доверия, струсивший - на расправу. Его сила - в презрении к смерти, и марку надо держать.
        А еще банально нужны бабки. Посредничество в разборках - единственное, что он умеет, зато умеет отлично. Он бы спокойно продолжал отсиживаться в отдаленном Западном секторе, если бы посредник Центрального не пропал с концами. Что там случилось - заблудился ли в лабиринтах старых штолен, придавило обвалом или непосильной дозой кисляка - лишь горным духам известно. Скорее всего, грохнули какие-нибудь упыри из беженцев, не знакомых с понятиями коренных неприкасаемых. Может, даже сожрали вместе с дерьмом, как это принято в их диких местах.
        Все это предстояло выяснить. Дело даже не в том, что в Западном секторе напряглись по поводу такого беспредела и отрядили своего представителя разнюхать, что к чему. А в том, что там, в его угрюмой конуре, под присмотром надежных людей осталась сестренка. Маленькая Ксю, ради которой он до сих пор не бросил свое гнусное дело, добывая кровавые фрамы.
        Иногда он ловил себя на мысли, что лишь прикрывается сестрой, оправдывая привычный образ жизни. На самом деле ему просто нравится ходить по краю, и без этого он просто не может, как наркоман без очередной дозы. Может, в этом тоже часть правды, что не исключает теплых чувств к единственному родному человеку, за которого он готов порвать любого.
        Перемахнув через груду камней от давнего обвала, оказался перед рельсами узкоколейки, по которой когда-то бегали шахтерские вагонетки. У ребят с Запада была мысль пустить здесь тайную транспортную линию, но пока приходилось топать ножками. Заброшенный туннель помогал шастать из Западного сектора в Центральный, не попадаясь на глаза блюстителям. Этот путь раскопали диггеры Заводской группировки, малость подлатали, укрепили, расчистили и теперь использовали для контрабанды и прочих противозаконных надобностей. Благодаря этому забытому пути Змею и удалось тогда оторваться от «хвоста» и на время исчезнуть. Он бы предпочел более комфортный Восточный или куда более чистый Дальний сектор, но не знал туда безопасной дороги. Отправляться же в вонючие лабиринты Южного или, чего доброго, Грязного сектора даже в голову не приходило - если даже ко всему привычные грязееды поползли оттуда, как тараканы из всех щелей, значит, нормальному человеку ловить там нечего. Говорят, жить в Южном стало совсем невозможно из-за прибывающей черной воды, тесноты и голода, вот они и ударились в бега. И теперь в Центральном -
кризис перенаселения, толпы голодных беженцев и, ясное дело, передел сфер влияния.
        Выход из тайного туннеля прятался в глубине технического бокса, в котором гудели приводы системы вентиляции. Придумано неплохо: темно, шумно. Кто откуда вышел, кто куда исчез - не понять при всем желании. Тихо преодолев темное пространство бокса, Змей поглядел в щели железной двери, ведущей наружу, в открытое пространство сектора.
        Вроде никого.
        Толкнув дверь на хорошо смазанных петлях, вышел в тесный грязноватый переулок, стараясь не вступить в какое-то разбросанное по поверхности дерьмо. В ноздри ударило густой смесью запахов помойки, мочи и дохлятины. Он плохо помнил, как выглядят улицы настоящего города, но обитатели подземелий неосознанно старались придать местам своего обитания видимость того, что навсегда осталось на поверхности. Если не поднимать глаз, можно было решить, что он сейчас в самой обыкновенной вечерней подворотне какого-то затрапезного городка. Стоило поднять голову - взгляд упирался в серый бетон метрах в пятнадцати над головой, о который опирались фальшивые крыши над неровными стенами, имитирующими многоэтажку.
        Накинул на голову капюшон надетой под куртку мастерки и неторопливо вышел из переулка. Воздух наполнился гулом - говорят, так гудел рой пчел над ульями, пока все они не передохли вместе с остальной живностью верхнего мира. Он шел кривой улочкой под гирляндами веревок, на которых сушилось плохо отстиранное тряпье. Гул нарастал, постепенно дробясь на голоса, ритмы музыки, шум станков и другие, совершенно неопределяемые звуки. Еще немного - и он вышел из лабиринта улочек на открытое пространство - на сколько может оно быть открытым под давящим бетонным сводом.
        Двенадцатый уровень Центрального сектора - самое сердце Карфагена. Здесь можно встретить кого угодно: от мрачных работяг с самого дна этого гигантского муравейника до искателей приключений на собственные задницы с элитных уровней. Но больше всего здесь обычных обывателей «среднего класса» - пестрой мешанины мастеров, торговцев, умников, за гроши продающих уникальные навыки, - вроде бывших инженеров, учителей и врачей. А также всякого рода шарлатанов, пытающихся выжить за счет удачного расположения мест своего обитания. Какому-нибудь забитому бедолаге из Дальнего сектора, что круглые сутки горбатится на гидропонной ферме, может показаться, что здесь не жизнь, а сахар для зажиточных бездельников. Но это лишь пыль в глаза в попытке подороже продать себя в условиях бешеной конкуренции. Выжить здесь труднее, чем вкалывая на пещерных плантациях - там хотя бы жратва под рукой. Здесь же бывший академик может часами доказывать, что его кровь для переливания ценнее, чем аналогичная жидкость из жил дегенерата, да еще и останется в дураках. За дозу хорошего «кисляка» здесь могут с легкостью расплатиться
собственной жизнью, сама же жизнь может стать мусором, за утилизацию которого потребуют немалые деньги. Порой кажется, что весь уровень набит сумасшедшими, и, возможно, безумие - единственный путь выживания в этом предбаннике преисподней.
        Здесь прятались от безысходности и страха. От тоски и ужаса, заполнявших обитаемые уровни. Каждый из этих людей знал: он навсегда закупорен, как джинн, в каменную бутылку. Только в отличие от джинна, тысячу лет ждущего избавления, никому из обитателей Карфагена не дождаться, что кто-то сверху выдернет пробку, выпустив всех наружу. Просто потому, что там, наверху, ничего нет. А здесь - пусть душный, затхлый и липкий суррогат жизни, но это все-таки жизнь. И даже здесь человек найдет привычное занятие - жить, пусть ненамного, но лучше ближнего. Даже если для этого придется сделать жизнь другого невыносимой.
        Змей умел сделать ближнему больно. Наверное, потому он жил сносно в этих каменных джунглях. По крайней мере до недавних пор.
        Стоя на широком выступе с грубым металлическим ограждением, Змей оглядывал огромную площадь внизу и пытался зацепиться взглядом за что-нибудь знакомое. Пока не очень-то получалось. Он не был здесь более года, и главная торговая площадь успела многократно изменить конфигурацию. Здесь все постоянно течет и меняется, и потеряться тут так же легко, как и наткнуться на того, с кем совершенно не хотелось бы встречаться. Не зря это место прозвали просто и веско - Месиво.
        По сути, Месиво - это город в городе, вечный, непрекращающийся базар и центр развлечений, который никогда не спит. Путаные торговые ряды со всякой всячиной хаотично чередовались с крошечными закусочными, барами и прозрачными кабинками, за которыми в манящей подсветке изгибались тела любых форм, цвета кожи, пола и прочих особенностей, которые у одних вызывали похотливое слюноотделение, у других же - рвотные позывы. В клетках рычали, пищали, стонали звери - пойманные в шахтных лабиринтах мутанты непонятных видов, тут же возникали суровые санитарные инспекторы, предъявляли звероловам претензии в распространении заразы, озираясь, получали свою долю в звонкой монете и тихо растворялись в толпе. Дико хохотали какие-то психи, кривлялись мимы, удивляли прохожих карлики и уродцы, стремившиеся хоть как-то монетизировать собственную беду. Как ни странно, у них это получалось лучше других: люди рады платить за осознание факта, что кому-то хуже, чем им самим. По рядам прогуливались невзрачного вида парни с характерными татуировками на лицах: неприкасаемые собирали дань. Время от времени на пути у них возникали
вооруженные громилы в пятнистой униформе. Блюстители. Формально они призваны наблюдать за порядком, но даже идиоту понятно: они тоже собирают дань - только с самих неприкасаемых, чтобы не сильно замечать сложившиеся неформальные отношения. Со всех сторон неслась музыка, причудливо смешиваясь с гомоном толпы, пьяными криками и хохотом.
        Так что почти ничего не изменилось. Требовалось лишь уточнить кое-какую информацию. Для этого стоило найти знакомых.
        Надвинув капюшон еще ниже, Змей спустился по ступенькам узкой лестницы вдоль стены и сразу же погрузился в толпу. Неторопливо направился в сторону обжорного ряда - там у него был связной. Протискиваясь через хаотичные человеческие потоки, отметил: людей здесь стало куда больше. При этом народец по большей части грязноватый, бедный, явно из промышленных секторов. Обычно таких неохотно пускали в главный сектор, блюстители тщательно просеивали желающих попасть сюда - в административный центр, на торг, просто к родственникам. Но теперь создавалось ощущение, что Директория открыла шлюзы. Странно. И на лицах блюстителей чувствовалось напряжение. Главное, не попасть им под горячую руку. А для этого надо побыстрее решить вопрос и убираться отсюда подальше.
        - Это же ты! Ты! Я узнал тебя!
        Суетливые пальцы ухватили его за запястье. Инстинктивно Змей дернулся, но пальцы держали цепко. Развернувшись, он резко отвел кулак с набитыми костяшками, но остановил удар.
        Сидя на грязном бетоне перед картонкой с мелочью, под ногами снующих взад-вперед людей, на него таращился выпученными глазами какой-то свихнувшийся оборванец. Заросший длинными грязными волосами, свалявшейся бородой, в рваном тряпье, он походил на юродивого - да, похоже, таковым и являлся. Но не это изумило Змея, а то, что он тоже узнал этого человека.
        - Крэк? - с усилием избавляясь от грязных пальцев, проговорил Змей. - Что это с тобой?
        Это действительно был Крэк - головная боль завсегдатаев Месива, известный рэкетир. Перед ним тряслись все торговцы внешних рядов. Только теперь от него почти ничего не осталось, кроме вытатуированной на лбу пасти тигра. Крэк трясся и бормотал, пронзительно глядя ему в глаза:
        - Конец близко! Все сдохнут! Все! А ты… - Он вдруг запнулся, выпучился, словно только что увидел Змея. Ткнул дрожащим пальцем ему в лицо. - Ты не тот! Ты другой! Я не знаю тебя!
        - Да пошел ты… - Змей презрительно сплюнул. - Говорил тебе: не пей всякое дерьмо, свихнешься.
        - Смерть пришла в туннели! - вопил безумец. - Разве вы не видите? Мы все в могиле, мы мертвые! Мы делаем вид, что живые! Но мы трупы!
        Посредник молча бросил в картонку несколько фрамов. Развернулся и пошел дальше, когда спиной ощутил брошенные вслед монеты и услышал:
        - Мертвым не нужны деньги! Карфаген должен быть разрушен! Это сделаешь ты! Ты!
        Вжав голову в плечи, Змей нырнул в толпу.
        Этот псих сбил его с толку. Все знают, что в туннелях творится неладное, что происходят обвалы, что народ дохнет неизвестно от чего, что просто пропадают люди. Но куда хуже, когда всякие придурки начинают истерить и сеять панику.
        Дурная примета - так начинать дело. Но начинать все равно надо.
        Знакомый ряд он нашел не без труда. Здесь была крохотная закусочная на колесах, которую держал китаец по имени Вэй. Закусочную он нашел по характерному флажку, торчащему над мобильной металлической кухней. Краем глаза отметил даже знакомую вмятину в борту и след краски на велосипедном колесе. Только за прилавком был не Вэй. Ему улыбался во все тридцать восемь сверкающих зубов какой-то незнакомый смуглый тип, с ходу предложивший широким жестом:
        - Шаверма-кебаб!
        Змей поморщился от ужасающего акцента, тихо спросил:
        - Где Вэй?
        - Не понимай! - любезно улыбнулся торговец. - Шаверма-кебаб!
        Змей медленно кивнул и стал наблюдать, как торговец ловко управляется с тонкой лепешкой и здоровенным ножом, строгая горячее мясо с вертикального штыря. Из чего сделана лепешка и чье жарится мясо, в Месиве не принято спрашивать. Как минимум для того, чтобы не блевануть и в дальнейшем спокойно спать. Предполагается, что закупки легальные и делаются у фермеров из Дальнего сектора, выращивающих гидропонную биомассу для изготовления эрзац-муки, кур, кроликов и прочих ящеров на мясо. Но была информация, что количество производимого и поедаемого никак не бьется. Отсюда две разновидности слухов. Самый безобидный - Директория запустила-таки реакторы по изготовлению синтетического белка. Второй слух куда менее аппетитный: неприкасаемые поставляют мясо мутантов из Грязного сектора, а блюстители закрывают на это глаза - за приличный откат, разумеется. Последнее предположение выглядело куда разумнее.
        - Шаверма! - Торговец с улыбкой одной рукой протянул свернутую лепешку с начинкой, другой - растопыренную пятерню. - Пят фрам!
        Змей взял шаверму, небрежно бросив в ответ монету в десять фрамов:
        - Сдачи не надо.
        Торговец непонимающе вытаращился на него, но, осознав удачу, склонился в поклоне. Сила вольфрама в этом новом мире покрепче золота в мире прошлом. Хотя бы потому, что подделать вольфрамовые деньги в кустарных условиях невозможно - температура плавления этого металла выше трех тысяч градусов. Такие возможности есть только у Директории, как и контроль над добычей нового драгметалла. Змей знал о попытках Заводских делать поддельные фрамы из обесценившегося золота, имевшего схожий вес, но этот мягкий и дешевый металл быстро выдавал себя. Акции устрашения с заливанием в глотки фальшивомонетчикам расплавленного золота быстро пресекли этот бизнес. Сам Змей не знал нужды в монетах - нужно было лишь стабильно выполнять порученную работу.
        Он неторопливо жевал, ничуть не заботясь о вкусе и составе начинки. Лютые годы на Скотских уровнях научили его не задумываться о происхождении поедаемой биомассы. Даже если подсунули плохо прожаренную радиоактивную крысу, его это не особенно волновало. Главное, не забыть проглотить капсулу иммуностабилизатора.
        Куда больше интересовал этот улыбающийся тип.
        - Я тебя раньше не видел, - продолжая жевать, сказал Змей. - Вэй продал тебе свое место?
        Торговец непонимающе улыбался и кивал.
        - Твоя шаверма - крысиное дерьмо, - продолжая жевать, сообщил Змей. - Вэй умел готовить, а тебе лучше вернуться в свои каменоломни. Или откуда ты там приполз в центр?
        - Еще шаверма? - скалился торговец.
        Змей разжал руку, недоеденная шаверма упала в лужу под ногами. Брызнули черные капли. Вот так - и тут черная вода. Откуда она на центральных уровнях? Что вообще происходит в этом вонючем подземелье?
        Змей развернулся и пошел прочь. Однако далеко удаляться не стал, а, сделав круг, зашел с другой стороны. Привалился плечом к мутному стеклу стеклянного стрип-куба, за которым под музыку извивалась темнокожая красотка. Осторожно выглянул. Торговец, за которым он теперь наблюдал со спины, машинально строгал мясо с вертикальной нарезки, при этом озираясь по сторонам, будто ждал кого-то.
        По стеклу постучали. Змей чуть повернул голову. Девушка с негритянской копной волос, в чисто символическом, чуть ли не нарисованном бикини улыбалась ему, прижимаясь к стеклу. Змей сдержанно улыбнулся в ответ, достал из кармана монету в пятьдесят фрамов, тоже приложил к стеклу. Девушка скользнула вниз и чувственно лизнула стекло - словно хотела слизнуть монету по другую сторону.
        - А ты проказница, - заметил Змей. - Это тебе!
        Пальцем заставил монету побежать все ниже и ниже по стеклу, с любопытством наблюдая, как, следуя за ней, изгибается тонкая фигура девушки. Прогнал монету до самого основания прозрачного куба, щелчком отправил в щель под стеклом. Танцовщица присела напротив, возвышаясь в своих туфлях на гигантских платформах. Положила монетку на узкую ладонь и, глядя в глаза Змею, слизнула ее, при этом едва заметно указав куда-то ему за спину.
        Игривое настроение мгновенно испарилось. Змей перевел взгляд на стекло перед собой и заметил в отражении фигуру в знакомом облачении блюстителя. И улыбчивого торговца шавермой, выглядывавшего из-за его плеча.
        Блюститель целился в него из штатного обреза вертикальной двустволки. Знакомая штука, травмат-парализатор для спецопераций в ограниченном пространстве. Главное не подать виду, что засек угрозу.
        - Спасибо, крошка, - прошептал он.
        И, пружинисто оттолкнувшись, ушел в сторону.
        Глухо бахнуло. Со звоном разлетелось стекло. Истошно завизжала танцовщица, и почему-то еще громче заревела ритмичная музыка. Блюститель торопливо выпустил второй травматический заряд, но вместо Змея попал в какого-то бедолагу, разразившегося воплями боли.
        В толпе началась паника.
        Несколько метров Змей пробежал буквально на четвереньках, под ногами разбегавшихся людей. Однако теперь не стал убегать из принципа. Этот ублюдок, непонятно почему оказавшийся на месте связника, сдал его блюстителю. Он не мог не видеть по знакам на лице, что перед ним посредник. А значит, заложил сознательно, наехав на неприкасаемого.
        Такого спускать нельзя.
        Вскочив на ноги, Змей оказался лицом к лицу с блюстителем. Из-под массивной каски растерянно таращилось на него совсем юное лицо. Ну, конечно, матерых бойцов в патруль отправлять не станут. Паренек, впрочем, взял себя в руки, даже вскинул травмат, который успел перезарядить. Но поздно: Змей двинул ему кулаком в переносицу, и выстрел пришелся в цементное основание площади. Отскочившая пластиковая пуля снова улетела в толпу, заставив завизжать женщину. Нового выстрела блюститель сделать не успел, так как оружие оказалось в руках Змея, а его приклад - во лбу не успевшего сориентироваться паренька. Блюститель взмахнул руками и бесчувственно рухнул. Оставалось надеяться, что просто потерял сознание.
        В другое время Змей ни за что не пошел бы на столкновение с блюстителем. Посредник презирает власть, но сам никогда не идет на конфронтацию. Он готов сдаться, и по общему правилу, его обычно отпускают, так как сам по себе посредник не совершает ничего противоправного.
        Но Змей вне закона. И то, что блюститель выстрелил без предупреждения, только подтверждает это. Его хотели свалить наверняка. И что было бы дальше, нетрудно представить. Хорошо, этот был один. Но его «коллеги» появятся тут с минуты на минуту.
        Надо бы найти эту гниду, чтобы та не успела указать на него раньше времени. Рука машинально погладила оружие. Один травматический патрон - чтобы козлина надолго запомнил встречу.
        - Барыгу ищешь? - прозвучал над ухом вкрадчивый, чуть хрипловатый женский голос. Танцовщица. Она успела накинуть на плечи легкий плащик и указывала куда-то в сторону тонким пальцем с длинным ярким ногтем: - Вон он!
        Змей увидел. Торговец арабской внешности бросил свой коптящий прилавок на колесах и пытался раствориться в толпе, что не очень получалось из-за начавшегося хаоса. Коротко кивнув девушке, Змей бросился следом. У беглеца не было шансов. В прыжке Змей тараном сбил торговца, рухнувшего под ним, как бревно. Закрывая лицо руками, торговец заскулил:
        - Не бей! Не надо! Я не хотел, меня заставили!
        - Так «твоя-моя понимай» все-таки?! - прорычал Змей, вдавливая колено в горло торговца. - Ты у меня сейчас стихами запоешь!
        Тот захрипел, безуспешно пытаясь сбросить душившее его колено. Змей ослабил давление, поинтересовался:
        - Ты зачем меня сдал блюстителям, сука?
        - Тебя ищут! - просипел торговец. - Китайца твоего еще месяц назад взяли. Хотели инфу из него выбить, так он помер под пытками.
        - Да потому что не знал ничего! Идиоты… - Змей сплюнул. - Чего это меня так активно ищут? Меня же здесь год не было.
        - Не знаю… Посредника здешнего вместо тебя взяли - ошиблись…
        - Вот как. Серьезно, значит, взялись, на понятия забили?
        - Я тут ни при чем! Я беженец, с Глубокого горизонта! Мне убежище дали на условиях содействия… Мне семью кормить надо!
        Эти причитания Змей уже не слушал. Стало понятно, куда делся посредник Центрального сектора. Но какого, спрашивается, хрена его снова ищут? Не настолько же он насолил Директории! К тому же нарочно убрался на периферию, чтобы глаза не мозолить. Думал, со временем как-то сгладится. И вот на тебе!
        Вдалеке послышались командные окрики. Мегафонный голос скрипуче приказал сохранять спокойствие. Блюстители. Однако такое внимание к его персоне вызывало недоумение. Неужели всех на него одного бросили? С сомнением поглядел на оружие в своих руках, положил рядом с бесчувственным телом молодого бойца. Толку от одного патрона мало, а привлекать к себе дополнительное внимание глупо.
        Краем глаза заметил какое-то движение. Рядом собиралась большая группа людей в рабочей униформе, к группе прибивались растерянные горожане, отходившие со стороны продолжавшего бубнить мегафона. Группа становилась все больше, но расходиться не собиралась. Более того, некоторые, настроенные наиболее решительно, пытались организовать толпу.
        В руках высокого одноглазого работяги, который был у них, видимо, за лидера, тоже появился мегафон. Мерзко заскрипев, мегафон заговорил голосом одноглазого:
        - Друзья, прошу никого не расходиться! У нас есть право выражать свое мнение, и блюстителям нас не запугать!
        Толпа одобрительно загудела. Кто-то быстро соорудил трибуну из ящиков и бочек, на нее быстро забрался одноглазый и заговорил еще решительнее и громче:
        - Директория должна нас услышать и дать ответ! Черная вода прибывает, люди волнуются, не понимая, что происходит. Из дальних секторов бегут чумазые, нас становится слишком много. Кто знает - хватит ли нам чистой воды и пищи? Мы хотим знать, что происходит и чего нам ждать?
        Толпа взорвалась воплями, поддерживая одноглазого. К ней присоединялись зеваки, до того просто толкавшиеся по рядам Месива. Большинство слушали сочувственно.
        Это было что-то новенькое в давно знакомом Карфагене. Заодно становилось понятно, кто был настоящей целью блюстителей. Змей наблюдал за происходящим, раскрыв рот, на время забыв об угрозе ему самому. Одноглазый же еще больше взвинтил эмоции, практически перейдя на крик:
        - А я скажу вам, что происходит! Директория что-то знает! Она уже начала придерживать запасы и прикручивать воду! Мы и без того тут не жируем, но нас вообще за людей не считают! Вы знаете, что дано тайное указание: ввести ограничение потребления питьевой воды? Есть случаи гибели от отравления черной водой, попавшей в питьевую! А если они специально подадут отраву в водопровод - просто чтобы подавить протесты?! - Толпа взревела. Одноглазый разорялся вовсю: - С одной стороны, они бросают на нас своих цепных псов, с другой - натравливают бандитов! Они думают, мы просто рабы, не имеющие ни голоса, ни сил! Но у нас есть силы! Мы заставим Директорию ответить! Если не дадут чистую воду, мы сметем эту зажравшуюся свору!
        Рев одобрения заглушил звук мегафона блюстителей, пытавшегося переорать одноглазого. Но на этом стихийный митинг закончился. Раздались резкие, множественные хлопки - толпа заволновалась и стала разбегаться. Над ней стали подниматься клубы белесого дыма.
        Слезоточивый газ пустили в дело, отметил Змей. Если оцепят территорию, ему не скрыться. Со всех сторон раздался удушливый кашель, беспорядочно побежали люди. За ними в газовом тумане показались вооруженные фигуры в противогазных масках, с дубинками и щитами, приближавшиеся плотной цепью.
        Пора было уносить ноги.
        - Со мной пойдешь, - сказал Змей, поднимаясь и рывком ставя на ноги торговца.
        - Нас пристрелят, - упавшим голосом поведал торговец. - А мою семью вышлют обратно. Я же контракт подписал.
        - Значит, в твоих интересах выбраться отсюда по-тихому. Знаешь как?
        Глаза торговца нервно забегали. Остановились на двухметровой бетонной тумбе неподалеку. Вскинув руку, он указал на тумбу:
        - Мусороприемник. Туда все из баков вываливают, и оно куда-то вниз проваливается.
        - На уровень ниже! - кивнул Змей. Толкнул перед собой торговца. - Это вариант. Давай вперед!
        Под неразборчивые вопли мегафона они добежали до мусороприемника. В бетонном параллелепипеде имелись низкие двустворчатые двери, призванные оградить пространство площади от мусорной вони. Получалось не особо эффективно. В клубах белого дыма от газовых гранат появились вооруженные фигуры в противогазах. Но беглецы уже скрылись за железными дверьми.
        В полу тесного помещения была лишь железная воронка полутораметрового диаметра, сходящаяся в черную дыру сантиметров семидесяти в поперечнике и источающая тошнотворное зловоние.
        - Давай пошел первым! - приказал Змей.
        - Туда?! - в ужасе завопил торговец. - Я не…
        И полетел в воронку, отправленный туда увесистым пинком. Потерял равновесие, упал на спину и скользнул головой вниз, в черный провал.
        - Как дерьмо в унитаз, - прокомментировал Змей.
        Прислушался, надеясь, что невольный спутник не свернул себе шею. Из глубины трубы донесся приглушенный стон, перешедший в ругань. Значит, живой. Перегнувшись через невысокую металлическую стенку, Змей на секунду задумался.
        - Ты в любую помойку нырнуть готов ради острых ощущений? - раздался за спиной негромкий голос.
        Знакомый. Обернувшись, Змей увидел ту самую танцовщицу, уже дважды выручившую его сегодня. Только ее появление в этом омерзительном месте казалось странным и даже диким.
        - Ты чего за нами увязалась? - без особого интереса спросил Змей. - Как бы у тебя у самой проблем не возникло.
        - У меня и так теперь проблемы, - отозвалась девушка. - Благодаря тебе мое место работы - вдребезги. Хозяин на меня убытки повесит. Он еще та гнида.
        - И чего ты от меня хочешь? Чтобы я компенсировал?
        - Ты догадлив, малыш. - Девушка дерзко посмотрела ему в глаза. Провела себя по щеке багровым ногтем, намекая на татуировку Змея. - Ты ведь посредник, верно? Значит, фрамы у тебя водятся в достатке.
        - Только я не тот посредник, который тебе поможет, - нетерпеливо заметил Змей. - Таких денег у меня сейчас нет. Тебе отдал последнюю монету.
        - Только не прибедняйся. Хочешь сказать, что тоже на мели?
        - Я, конечно, рассчитываю получить кое-что за посредничество. Но ситуация такова, что со мной вместо денег скорее получишь пулю,
        - Я все же рискну, - отозвалась танцовщица. - Мне терять нечего. - Поглядела в сторону воронки, добавила: - Но не настолько, чтобы не раздумывая нырять в это дерьмо. Особенно когда рядом есть лестница.
        Она указала на малоприметный люк в углу каморки.
        С трудом поддев и откинув металлическую крышку, Змей хмыкнул: на нижний уровень действительно вела узкая железная лесенка. Но полетевшего через мусорную дыру торговца не было жалко - он заслужил свой помойный полет.
        - Уверена, что тебе это надо? - еще раз спросил Змей. Поймав твердый взгляд девушки, пожал плечами. - Ну, смотри сама. Если пойдешь со мной, возражать не буду. Только будешь делать, что я скажу. И не надейся на поблажки от меня за свои стройные ножки. Имя у тебя есть?
        - Тана. Спасибо за «стройные ножки».
        Последние слова девушки прозвучали в пустоту: Змей уже скользнул вниз по лестнице в зловонную темноту.

* * *
        Вонь здесь была просто невыносимая, и обоняние отказывалось адаптироваться даже спустя некоторое время пребывания в обширном, слабо освещенном бетонированном зале с горой мусора по центру, под срезом торчащей из потолка трубы. У подножия кучи отряхивался торговец, чертыхаясь и бормоча себе под нос что-то ворчливо-невнятное. С его волос капала вонючая жижа, на ушах повисли какие-то ошметки.
        - Я вижу, ты кое-что про себя понял, - оглядывая его, заметил Змей. - У меня к тебе еще пара вопросов. Только давай выберемся куда-нибудь из этой задницы. Видишь где-нибудь выход?
        - Я вижу.
        Голос принадлежал девушке, тихо спустившейся вслед. Она вышла из-за спины Змея уверенной и неуловимо «породистой» походкой, способной мгновенно отключить мозг любому мужику. Тану, казалось, ничуть не смущали ни вид этого места, ни вонь, ни сама ситуация. Девчонка была не робкого десятка.
        - Вот там, - она указала на темный провал в дальнем углу. - Если отсюда вообще есть выход, то это он.
        - А ты вообще кто? - растерянно спросил торговец. - Откуда здесь взялась?
        Он стоял, брезгливо раскинув руки, словно боялся прикоснуться к самому себе. Тана подошла к нему, с материнской нежностью осмотрела с головы до ног, сняла с черного «ежика» волос какой-то обрывок, отбросила в сторону. Легонько взяла беднягу за подбородок, приблизила к его лицу свое. Спросила, глядя в глаза:
        - Как тебя зовут, маленький?
        Оробевший торговец пробормотал:
        - Хабиб… - зачем-то указал в сторону посредника. - А его - Змей. Я в ориентировке у блюстителей видел.
        - Вот как? - Тана с той же легкостью оттолкнула торговца, сделала пару шагов в сторону Змея. - Я слышала про тебя. Ты вроде убил блюстителя? За тебя еще награду назначили.
        Змей поглядел на нее исподлобья, не спеша с ответом.
        - Правильно сделал, - с неожиданной злостью произнесла девушка. - Ненавижу этих уродов. Хуже неприкасаемых.
        - Я не убивал его, - сказал Змей.
        - Жаль, - пожав плечами, кровожадно заметила девушка.
        - Его убила моя сестра. - Девушка поглядела на Змея каким-то новым взглядом. Он пожалел, что разоткровенничался с первой встречной. Сентиментальность - не лучшая черта для посредника. Поспешил закончить: - Это была самооборона. Естественно, я взял его смерть на себя.
        - Он хотел ее… - Девушка замолчала.
        - Неважно, - оборвал ее Змей и направился туда, где предположительно находился выход. - Сочувствие от шлюхи звучит фальшиво.
        - Я прощу тебе «шлюху», но только из женской солидарности - к твоей сестре, - донеслось вслед. - В следующий раз ты пожалеешь…
        - Ладно, извини, - оборвал ее Змей. Не оборачиваясь, поманил жестом торговца. - Эй ты, как там тебя…
        - Хабиб…
        - Будешь Хаб. Давай вперед, быстро.

* * *
        Из этой бетонной помойки выходил туннель метров трех в диаметре, по которому, видимо, осуществлялся вывоз мусора. Туда и пошли. Через боковую дверь в глубине туннеля выбрались сначала в узкий промежуточный коридор, который извилистым путем вывел в пространство одиннадцатого уровня.
        Всю дорогу торговец трясся от страха, чесался и отплевывался. В полумраке казалось, что не человек это, а подхвативший чесотку енот. То ли дело девчонка: она была невозмутима, будто ей все равно - лазить по помойкам или крутиться у шеста. В другое время Змей познакомился бы с ней поближе, но сейчас было не до развлечений. Да и настроена красотка довольно решительно. Оставались, правда, сомнения: как бы не подвела в какой-нибудь важный момент. Не было у него доверия к бабам. С детства.
        Туннель вел куда-то в глубину, где, надо думать, и происходила утилизация мусора. Скорее всего, его сжигали - энергия в Карфагене никогда не бывает лишней. Но эти подробности не интересовали беглецов - нужно было выбраться в обитаемый сектор. Вскоре удалось обнаружить железную дверь в наклонной стене.
        Этот уровень был техническим, а потому не отличался чистотой и высоким сводом. Однако здешний спертый, пропитанный металлом воздух после недавней помойки казался просто райским. Заметив в отдалении фигуры в синей униформе и оранжевых касках, Змей остановил спутников и сделал знак: «тихо». Работники служб вентиляции и энергетики, заметив чужаков, вполне могли «стукнуть» на них блюстителям. Бригада в униформе, однако, быстро удалилась. Наверное, совершала плановый обход. Появилось время перевести дух.
        Присели на решетчатом пандусе у входа в мусорный туннель. Хабиб сидел, сгорбившись, с видом покорности судьбе. Тана же приняла расслабленную, но вместе с тем изящную позу, вытянув одну ногу в «стрипе» и обхватив руками вторую. Змей с трудом заставил себя отвести взгляд от маленьких пальцев с накрашенными ногтями, видневшихся из яркой туфли.
        - Не успела переобуться, - зачем-то сообщила Тана.
        - Твои проблемы, - отозвался Змей. Повернулся к торговцу. - Слушай сюда, Хаб. Вэй был моим человеком, с твоей подачи он исчез…
        - Я тут ни при чем! - запротестовал Хаб. - Я же говорю, я на его месте случайно…
        Змей знаком остановил его:
        - Мне глубоко наплевать, что ты там говоришь. Я собирался получить от него информацию, а теперь информатора у меня нет. Раз уж ты занял его место, в твоих интересах оправдать это.
        - Я не понимаю…
        - Теперь ты мой информатор. И постарайся не разочаровать меня. - Змей поймал на себе любопытный взгляд Таны. Эта сучка просто развлекалась! Как будто для нее тут спектакль разыгрывают. Нахмурившись, Змей с нажимом спросил торговца: - Что ты слышал про Новичка?
        - Про к-кого?
        - Про банду пришлых из Грязного сектора и их главного.
        - Новичок? - Торговец пожал плечами. - Никогда не слышал.
        - Не зли меня, - спокойно произнес Змей. - Как это не слышал, если сам из беженцев? В каком месте ты соврал?
        - Но я же из простых, из нормальных, а не из неприкасаемых! - Хабиб отчаянно затряс грязными руками, будто это могло придать его словам убедительности. - Я маленький человек, я всю жизнь работаю, никогда ни с какими бандитами дела не имел! Я просто боюсь - за себя, за семью…
        - Как ты работаешь в Месиве, если с неприкасаемыми не пересекаешься? - тихо спросила Тана. - Ты не можешь держать место и не платить смотрящему.
        Лицо торговца побледнело, затряслась челюсть. Змей с интересом поглядел на девушку: он не ожидал от нее поддержки. Однако «двойной нажим» не принес нужного результата. Торговец вдруг мелко задрожал и разразился рыданиями:
        - За что мне это все? За что? Я никому не хотел зла… Но все хотят зла мне… Мне нигде нет места! Я всю жизнь от кого-то бегу, от кого-то прячусь, и все мне только угрожают! За что?!
        Несколько смутившись, Змей пожал плечами:
        - У всех свои проблемы. Я же не ною. И она, вон, не ноет, - он кивнул в сторону Таны. - Но мне нужна информация, и я ее добуду. Если ты не хочешь говорить или не желаешь напрячься и подумать как следует, я выжму из тебя все, что мне нужно. И ты перестанешь жаловаться на жизнь. Трупы не жалуются.
        - Не мучь его. Видишь, он ничего не знает, - сказала Тана. - Странно: ты уже готов сделать из человека фарш, но даже не подумал спросить меня.
        Посредник перевел взгляд на девушку:
        - А ты… что-то знаешь? Про Новичка?
        - Слышала. Он моего босса вроде пытался под себя подмять. Но ребята Клона его отшили.
        - Дальше… - Змей невольно вытянул шею, боясь потерять хоть каплю драгоценных сведений.
        - А все. Больше я ничего не знаю. - Тана дернула плечом. - Шлюхам же не докладывают, мое дело грести денежки для начальства.
        - Ну, прости за «шлюху»… А где его искать, этого Новичка, не слышала?
        Тана наморщила лоб, вспоминая:
        - Что-то говорили… Про какаю-то «гладильню», на нижних уровнях, что ли…
        - Градирню, наверное, - оживился Змей. - Это система охлаждения реактора.
        - Да, наверное. Вроде там место поганое, радиация и все такое, зато свободно и не суется никто.
        - Вот пришлые там и обосновались, - кивнул Змей. - Логично. Спасибо за наводку. Учись, слякоть!
        Последнее было обращено Хабу, продолжавшему размазывать по лицу мокрую от слез грязь. Наверное, Змей пожалел бы его, если б все еще мог испытывать жалость. Но эту способность он потерял вместе с потерей близких, сгинувших при эвакуации. Последнее человеческое в нем теплилось лишь благодаря маленькой Ксю. Конечно, та «маленькая» - она лишь в его навсегда замерзшей памяти. Но кому какое дело до его внутренней «капсулы времени»?
        Сейчас оставалось лишь дело - единственное, что держит его в форме, не давая превратиться в отчаявшуюся размазню, вроде этого пришибленного жизнью Хаба.
        - Может, ты хотя бы дорогу в градирню знаешь? - разглядывая торговца, спросил Змей.
        - Я же не местный…
        - Да, вижу, - усмехнулся посредник. - Толку от тебя… Ладно, не напрягайся, ничего я тебе не сделаю. Но и отпустить не могу, пока дело не сделаю.
        - Зачем я вам? Я только мешать буду! - взмолился торговец. - Отпустите! Я никому ничего не скажу!
        - Нельзя его отпускать, - заметила Тана. - Он же тряпка - сразу приползет к блюстителям.
        Однако девка хваткая - уже от его имени дела решает. Наверное, считает себя членом команды. Надо бы ее одернуть, объяснить, что никакой команды нет, что посредник всегда работает один. А она - просто случайная попутчица, которую он сбросит, как балласт, когда посчитает нужным.
        Но вслух почему-то ничего не сказал. И правильно сделал, так как Тана вдруг заявила:
        - Я, кажется, знаю дорогу.
        - Ты была там?
        Тана странно улыбнулась - одними губами, тогда как в глазах появилось совсем другое выражение.
        - Я там выросла. Только не знала, что «ядовитый дождь» - это градирня.
        Змей понял, что это за взгляд, несовместимый с улыбкой.
        Это боль.

* * *
        Перед глазами в клубах пара стояла стена воды. Непрекращающийся, отдающий жаром ливень казался непреодолимым препятствием. Особенно если учесть, что водичка-то - с радиоактивным душком, даже стоять рядом и дышать этим паром было не особо приятно. Но впечатляло. Он даже не представлял, какая мощь таится в глубинах Карфагена. Просто никогда не интересовался такими мелочами. Интересно, кто-то контролирует эту силу - или все работает само собой, по инерции? Тогда остается лишь свято верить в надежность автоматики.
        Неудивительно, что пришлые решили обосноваться именно здесь. Никому в здравом уме не придет в голову сунуться в этот жидкий ад.
        - И что, они там? - глядя в мутный туман, спросил Змей.
        Его голос тонул в шуме странного подземного «дождя».
        - Откуда мне знать? - отозвалась Тана. - Я рассказала, что слышала. А в детстве… Мальчишки рассказывали, что проходили на ту сторону. Но то мальчишки.
        - Могли и приврать, - с надеждой пробормотал Хаб. - Мальчишки - они же врут всегда…
        - Оставайтесь здесь, - оборвал его Змей. - Если не вернусь через час - уходите.
        - Ты что, серьезно? - В голосе Таны впервые появилось беспокойство. - А вдруг я что-то не так поняла, не то услышала, а ты…
        Она умолкла.
        Привстав на одно колено, Змей приблизил лицо к шершавому бетону, поглядел на поверхность сбоку. Сдержанно хмыкнул: на влажном бетоне сохранились смазанные следы ботинок, неосмотрительно вступивших в тягучий битум. Следы нечеткие, но свидетельствующие о том, что он не первый, решивший отправиться сквозь водяную стену.
        Поднявшись, сказал девушке:
        - Вот и проверим. И кстати, присмотри за Хабом. Чтобы не сбежал и не настучал кому не следует. Нам еще назад возвращаться.
        И, уже не оглядываясь, шагнул под горячий дождь.
        Через секунду он был насквозь мокрым, и в голове загудело от ударов увесистых капель. Казалось, этот искусственный дождь стремится сбить его с ног, расстрелять насквозь злыми водяными шариками.
        Однако он ожидал куда более неприятных ощущений, например, что его не на шутку ошпарит или собьет с ног. Но голос разума подсказывал: если кто-то недавно прошел туда, значит, это реально. О том, что имеет все шансы хватануть опасную дозу радиации, старался не думать. Это просто глупо, когда понятия не имеешь, что ешь каждый день и каким воздухом дышишь. Говорят, человек привыкает к радиации, как привыкает ко всему, что поначалу кажется невыносимым. И кому какое дело, что половина людей вымрет - зато другая, более устойчивая, получившая новые признаки в результате мутаций, выживет. Человечество - живучая многорукая, многоголовая тварь. Даже ядерная война ее не добила полностью.
        Перед глазами была непроглядная пелена, и пытаться понять, куда он движется, было невозможно. Ступал он аккуратно, нащупывая подошвой крупноячеистую решетку под ногами, сквозь которую пролетали водяные струи. Дышать здесь было практически невозможно, и, предполагая это, он предварительно набрал полную грудь воздуха. По ощущениям он прошел не менее двадцати метров, прежде чем наткнулся на глухую каменную стену. Самое время запаниковать - в голове звенело от долгой задержки дыхания, и был шанс захлебнуться в водно-паровой взвеси.
        Он двинулся вдоль стены, ведя по ней ладонью, и шел так, вслепую, пока рука не провалилась в какой-то проход. Не думая, он буквально вынырнул в этот проход и жадно набрал полную грудь воздуха. Только после этого наконец проморгался, смахнув с лица воду с отвратительным металлическим привкусом. И открыл глаза.
        Тут же зажмурился от яркого света: в лицо ему ударил свет фонаря.
        - Стоять! Руки в гору!
        Голос был нагловатый, развязный. Даже с закрытыми глазами Змей понял: это кто угодно, только не блюстители. Поэтому он даже не подумал поднимать руки, а сказал твердо, не давая голосу дрогнуть:
        - Мне нужен ваш главный. Не знаю, кем он там себя считает, но в этих местах его зовут Новичком.
        В ответ раздалось многоголосое ржание. Проигнорировав такую реакцию, он заставил себя прямо взглянуть на этот обжигающий свет и сказал с той же твердостью:
        - Скажите ему: пришел посредник. И пусть поторопится. Я и так потерял много времени.

* * *
        Сразу стало ясно: его убьют. Без вариантов. Он кожей чувствовал угрозу, и так близко ощущать дыхание смерти еще не доводилось. Его не грохнули сразу только по одной причине - любопытство. Он умудрился заинтриговать этих отморозков, понятия не имевших о правилах, по которым существовали неприкасаемые. Просто потому, что все они были новичками, впервые вдохнувшими воздуха свободы - и отравившимися ею.
        Забитые рабы с самого дна жизни, они так бы и оставались в Грязном секторе, который обеспечивал им гарантию выживания, пусть даже в диких, неприспособленных для жизни местах. Этих людей когда-то «милостиво» пустили в глубины Карфагена, спасая от неизбежной гибели на поверхности, но пустили на совершенно бесчеловечных условиях. Просто кто-то должен был добывать руду, долбить туннели и утилизировать отходы гигантского человеческого муравейника - и это стало ценой их жизни. Какое-то время они понимали это и платили благодарностью, потом привыкли, потом смирились.
        Но в последнее время шаткое равновесие нарушено - в Грязный сектор пришла черная вода. Она сделала жизнь этих людей совершенно невыносимой, хотя до этого казалось: хуже быть уже не может. Стало настолько плохо, что они нарушили социальный контракт - и попытались покинуть отведенный им сектор. Говорят, блюстители какое-то время держали барьеры, пресекая попытки прорыва и положив там немало народу. Но в какой-то момент чумазые просто перестали бояться смерти - и смели заслоны. Начался приток чужаков в чистые сектора.
        И если часть беженцев удавалось как-то встроить в принятую здесь жизнь, то немалая часть пришла озлобленная, с неистовой жаждой мести за убитых, замученных, униженных соплеменников. Теперь бесполезно объяснять, кто и кого когда-то спас. Молодые никогда не знали другой жизни, а ядерная катастрофа на поверхности казалась им бессмысленной сказкой - как и сама эта мифическая поверхность.
        Они хотели всего и сразу. Здесь и сейчас. И они ничего не боялись.
        Вот они плотно набились в тесное пространство под громадными железными чанами, трубами, свисающими сверху гроздьями гофрированных металлических шлангов, в свете бледных светильников где-то под невидимым снизу сводом. Острые, настороженные, злые взгляды на темных от въевшейся грязи лицах. В руках - ножи, самодельные заточки, и лишь у некоторых - огнестрельное оружие. Причем тоже изготовленное кустарно: грубо обработанные стволы, похоже, под патрон двенадцатого калибра, с неказистыми прикладами. Эти ребята были из другого мира - агрессивного к человеческому существу, сурового и недружелюбного. Неудивительно, что и здесь они нашли такое же неуютное, труднодоступное убежище, куда не придет в голову соваться никому, даже патрулям блюстителей. Лучше всего они ориентировались в тесных и грязных лабиринтах. Как крысы, с которыми их презрительно сравнивали обитатели чистых секторов.
        Эти-то знали, какое место им уготовано в иерархии Карфагена. За то и ненавидели всех, кто не принадлежал к их взбунтовавшейся касте.
        - Ну, и чего хотел?
        Главарь смотрел на него сквозь презрительно прищуренные веки. Изможденное, исчерченное морщинами лицо, смуглое и почерневшее от грязи. Странно смотрелись прямые, как у индейца, волосы, рваными паклями свисавшие до плеч. Одет он был, как и все они - в бесформенный серый комбинезон с закатанными по локоть рукавами.
        - Ты - Новичок? - ровно спросил Змей. - Не знаю твоего настоящего имени. Или реального погоняла, если такое имеется.
        - Тебе оно уже не понадобится, - без тени иронии сообщил главарь. - Меня прозвали здесь Новичком, и я принял это имя. Потому что мы и есть новая сила в этом гадюшнике. И заставим с собой считаться.
        - Это твое дело, - согласился Змей. - А мое дело сообщить о последствиях.
        Его прервал странный звук - шипение вперемешку с рычанием, словно он попал в серпентарий с агрессивными змеями. С таким выражением ненависти еще не доводилось сталкиваться. В его сторону разом подались несколько чумазых с явным намерением оборвать разговор раз и навсегда. Новичок остановил расправу едва заметным жестом. Поинтересовался:
        - Ты ведь понимаешь, что не уйдешь отсюда живым?
        - Я посредник, - раздельно повторил Змей. - Посредников не трогают. Это не по понятиям.
        - Мы слышали о ваших понятиях, - с презрением произнес Новичок. - Знаешь, куда можешь их засунуть? Что у тебя еще?
        Эти крысы начинали терять терпение. Следовало тянуть время. Что не повышало шансы договориться, но давало небольшую отсрочку расправы. Иногда лишние секунды дарят спасение.
        - Вы зашли на территорию неприкасаемых, - размеренно продолжил Змей. - Вы пытаетесь взять то, что вам не принадлежит. Если за вами сила - это предмет для переговоров. Если вы отказываетесь от переговоров - вы становитесь вне понятий. Новичок, ты понимаешь, что это значит?
        - Плевать.
        - Вы уже вне закона, - раздельно разъяснил Змей. - Вы можете существовать вне правил Директории - так и живут неприкасаемые. Но здесь, вне закона, действуют понятия. Это их территория, неприкасаемых. Наша территория. Третьего не дано.
        Змей сделал паузу, глядя Новичку в глаза. В этих глазах не увидел ничего, кроме презрения. Он словно говорил со стеной. С трудом заставил себя продолжить:
        - Я вижу, ты не понимаешь. Небольшой ликбез. В Центральном секторе действуют три группировки неприкасаемых. Между ними случаются терки - тогда приходит посредник. Если посредника игнорируют - льется кровь. Иногда всякая шушера вроде вас пытается влезть на эту территорию, устроить свой мелкий бизнес. В общем, путаются под ногами. Приходит посредник - и объясняет, где их место. Самозванцы убираются, предварительно заплатив штраф. Или умирают. Я понятно объясняю?
        - Так ты пришел за штрафом? - с сарказмом спросил какой-то тощий дрыщ за спинами чумазых покрепче.
        Чумазые рассмеялись, на этот раз глухо и угрожающе. Змей посмотрел исподлобья:
        - Лучшее, что вы можете сделать, - отдать сумму штрафа мне. Я гарантирую его доставку делегировавшим меня авторитетам. При этом я возьму процент за «наезд» - потому что хамить посредникам стоит дорого… - Толпа чумазых заклокотала от ярости. Змей с трудом сдержал мстительную улыбку, продолжил: - После этого вам дадут сутки, чтобы раствориться. Исчезнуть. Отсчет времени начинается с визита посредника. То есть меня.
        На этот раз Новичок сделал успокаивающий жест заранее. Сказал:
        - Ладно, хватит. Я посмеялся, спасибо.
        - Что-то я не заметил веселья. - Змей краем глаза оценивал обстановку.
        Он не сомневался, что схватка неизбежна, и его, с высокой долей вероятности, прикончат. Странное дело, отчего-то он ощутил вдруг ледяное спокойствие. Смерть так смерть. Надежные ребята присмотрят за сестренкой, и это главное.
        - Все, что ты сказал, - пыль и плесень, - медленно произнес Новичок. - Мы пришли сюда из такого ада, что ты даже не можешь вообразить своими заплывшими жиром мозгами. Запугать нас невозможно. Мы не боимся смерти - смерть для нас благо. Мы не боимся убивать - все, кто жил за счет наших страданий, заслуживают смерти. Ты смелый парнишка, раз пришел сюда и посмел сказать этим людям все то, что ты сказал. А может, просто самонадеянный дурак. В любом случае тебе крышка. Но ты мне понравился, и потому я не буду снимать с тебя кожу, как планировал поначалу. Тебе просто отрежут голову.
        Сухие пальцы щелкнули в воздухе. Могло показаться, сам дьявол спустил с цепи толпу чертей, что бросились со всех сторон на посредника. Мелькнули в воздухе заточенные ножи и оскаленные в предвкушении зубы.
        Но так просто он им не дастся.
        Одновременно с отмашкой на расправу Змей дернул пряжку ремня. В другое время это был бы просто забавный фокус: пряжка в руке, а ремень на месте. При этом из пряжки сверкающим жалом извивается длинная и острая как бритва стальная лента. Уруми - изобретение древних индусов, усовершенствованное на промышленной основе, последний шанс посредника, приходящего с голыми руками в логово кровожадных упырей.
        Цепкие пальцы попытались ухватить его за руку - и тут же обмякли на отрубленной резким ударом руке. Воздух наполнился воем боли и ярости. Первая волна нападавших отхлынула, оставив лежащими на каменной поверхности четыре изувеченных, корчащихся от боли тела.
        - Тебе придется стрелять! - сквозь зубы процедил Змей. Он продолжал умело нарезать гибким лезвием «восьмерки» перед собой, не давая врагам приблизиться. Сталь хищно свистела, рассекая воздух. - В контактном бою твои крысы ни на что не способны!
        Это было опрометчивое заявление. На миг потеряв контроль за тем, что происходит за спиной, он ощутил удар - и кубарем полетел вперед, на забрызганную кровью поверхность. Скользкий от крови змееподобный клинок вырвался из пальцев и полетел в сторону. Со всех сторон навалились жилистые тела, лишая движения, скручивая и заламывая руки. Кто-то уже оттягивал за короткие волосы голову, заставляя его открыть горло.
        Перед ним на корточки присел главарь, с любопытством заглянул ему в глаза. Осмотрел поднятый с пола уруми, с которого продолжали стекать струйки крови. Произнес:
        - Зря ты покалечил моих братьев. Придется тебе все же спустить шкуру.
        Змея распяли на перекрестии труб, содрав куртку и мастерку. Руки были примотаны проволокой к тонкой ледяной трубе, спину обжигал горячий металл, но он почти не чувствовал ожога: он смотрел на длинный острый нож в руке коренастого мясника с обожженным лицом, старательно объяснявшего ему предстоящую процедуру:
        - Сначала я сделаю тебе надрезы на запястьях - чтобы можно было закатать кожу по локоть. Затем…
        - …за мной придут… - с трудом произнес Змей. Он старался держаться до конца, хотя получалось уже не очень. - М-мои мучения покажутся вам детской забавой…
        - Пусть приходят, - улыбнулся палач. - Мы просто не дадимся живыми.
        Это было сильное заявление. Змей пожалел, что не дал убить себя в драке. Наверно, потому, что не привык играть в поддавки.
        - А тебя я прикончу лично, - глядя в глаза своему мучителю, сказал Змей. - И мне плевать на твое трудное детство.
        - Приступай! - приказал Новичок.
        К лицу приблизился тот самый мясницкий нож, и можно было разглядеть отлично заточенную кромку. Глядя ему в глаза, коренастый ухватил Змея за мочку левого уха, болезненно оттянул со словами:
        - Сейчас я отрежу тебе ухо и сожру у тебя на глазах.
        - Валяй, - отозвался Змей. - Я резать не буду - зубами тебе лицо обглодаю.
        Коренастый оскалился, поднял нож.
        И вдруг в этой железной Преисподней наступил мрак. Змею показалось, что у него от стресса просто отключилось зрение. Пальцы, сжимавшие ухо, пропали. Через секунду свет снова вспыхнул, больно резанув по глазам. И тут же пришел звук - оглушающий, резкий.
        Звук взрывов.
        «Светошумовые гранаты», - мелькнуло в мозгу, и тут же задымленное пространство вокруг осветилось вспышками выстрелов. Куда-то пропал этот мерзавец с ножом. Как, впрочем, и остальные чумазые. Они словно растворились в воздухе. Впрочем, пространство вокруг недолго оставалось пустым - его заполнили знакомые вооруженные фигуры в специальной экипировке. Командный голос крикнул:
        - Внимание! Охлаждающий контур оцеплен силами быстрого реагирования! Сложившим оружие я гарантирую жизнь, все, оказавшие сопротивление, будут убиты на месте!
        Эти слова прозвучали в пустоту. Что эти чумазые крысы умели лучше других - так это забиваться в щели.
        - Командир! Я тут нашел одного! - крикнул молодой голос.
        Увидев возникшего перед ним бойца, Змей не сдержал усмешки:
        - Ну что, очнулся?
        Это был тот самый блюститель, получивший от него прикладом в лицо. На месте носа у него был сплошной кровоподтек, глаза ввалились в черные круги. Парнишка опустил автомат, из которого целил прямиком в голову пленнику, приняв того, видимо, за одного из членов банды. Подсветил тактическим фонарем, закрепленным на стволе, всмотрелся в лицо повисшего на трубах человека и невольно отпрянул. Видать, тоже узнал его - и лицо его обрело озверелый вид.
        - Давай бей! - оскалившись, предложил Змей. Устроился «поудобнее», повиснув на трубах. - А может, тоже желаешь с меня шкуру снять? Не стесняйся, пользуйся моментом! Только по правилам: сначала по локоть шкуру закатай, потом воротник сооруди…
        Боец приблизился, сверля Змея взглядом, и с силой замахнулся автоматом, целясь прикладом в лицо обидчика. Тот невольно вжал голову в плечи, ожидая удара.
        Удара не последовало. Вместо этого парнишка зычно выкрикнул:
        - Внимание! Объект обнаружен! Повторяю, я нашел его!
        Глава вторая
        На стороне врага
        Очнувшись, он долго не мог понять, где находится. Просто потому, что не стыковались недавние воспоминания и то, что он увидел, открыв глаза. Последнее, что он помнил, - жуткое нутро системы охлаждения энергостанции. Там с ним хотели сделать что-то весьма неприятное, о чем память туманно умалчивала. Потом были блюстители, этот парнишка, так неудачно отхвативший от него до этого… Еще были наручники, лицо в пол и колено крепкого бойца между лопаток - после того, как его сняли с железного «распятия».
        Да, еще укол в шею, после которого он уже ничего не помнил.
        Стало быть, его вырубили. И вот он здесь. Не в погребальной яме с пулей в затылке, не в топке системы отопления, где из отработанного человеческого материала вырабатывают энергию и удобрения, не в грязной камере, а в чистенькой комнате, напоминавшей гостиничный номер. Впрочем, без «ящика», мини-бара и прочих приблуд из «прошлой жизни». Зато имелась жратва - он не сразу заметил поднос, предусмотрительно оставленный на журнальном столике.
        Здесь был самый настоящий хлеб! Аккуратно нарезанные кусочки «кирпичика», а не имитирующая хлеб лепешка из биомассы неизвестного происхождения. И тут были яйца - настоящие, куриные, сваренные вкрутую. В рядах Месива такое лакомство стоит недельного заработка шахтера. И кофе. Еще теплый, в кофейнике-термосе. Плеснув в чашку, он долго сидел над ней с закрытыми глазами, пытаясь распознать в этом запахе искусную имитацию. Потому что не мог поверить: обреченного на расправу неприкасаемого поят напитком богов, запасы которого давно считаются навсегда исчерпанными. Не теряя ни секунды, принялся есть и пить, пока хозяева всего этого богатства не пришли в себя и не поняли, что кормежка - не по статусу пленника.
        Насытившись, поднялся и быстро исследовал помещение. Дверь здесь тоже была вполне себе надежной. В этом он убедился, пытаясь найти дверную ручку и обнаружив металл под покрытием, имитировавшим дерево. Покрытие было подозрительно поцарапано, словно кто-то уже пытался продраться изнутри, используя собственные ногти.
        Похоже, все-таки камера. Только для VIP-персон, как говорится. Дело принимало новый оборот. Его не ликвидировали с ходу и не хотели сгноить в каменном мешке в назидание прочим неприкасаемым. Значит, его хотят каким-то образом использовать. Сделать стукачом, к примеру. Если так - то у блюстителей что-то не так с головой. Даже ослу ясно, что посредник не пойдет ни на какое сотрудничество с Директорией. Во-первых, это западло. Во-вторых, равносильно самоубийству.
        Долго мучиться предположениями не пришлось. Лязгнули засовы, дверь тяжело отошла в сторону, и в комнату вошла пара громил в форме. Один держал руку на рукояти компактного пистолета-пулемета, пистолет второго был в расстегнутой кобуре, притороченной к бедру. Эти не были похожи на рядовых патрульных. Видимо, какое-то элитное подразделение, с каким пересекаться не приходилось. Может быть, к счастью, так как вид этих парней не вызывал желания пробовать на них свои силы. Посредник в принципе не лезет в драку, если только не сталкивается с совсем уж оторванными идиотами, вроде того зверья из Грязного сектора.
        Однако отчего такое внимание к его скромной персоне? Обвинения в его адрес сводились к банальной уголовщине, а это дело блюстителей. Что, черт возьми, происходит?
        - Пройдемте с нами, - пробасил тот, что был с пистолетом. Надо полагать, офицер и главный в этой парочке. Змей не особо разглядывал знаки различия.
        - А куда, по какому поводу? - не особо надеясь на ответ, спросил Змей.
        Принялся натягивать лежавшую на стуле мастерку. Куртка была здесь же. Надо же, озаботились подобрать и притащить с нижнего уровня. Куртку он тоже надел, хоть в помещении было не так уж и холодно. Просто не было уверенности, что сюда доведется вернуться.
        - Там все объяснят, - сказал офицер. - Главное, не дергайся и не провоцируй на применение оружия.
        - Окей, - покладисто отозвался Змей. - Постараюсь быть душкой.

* * *
        Он считал себя все повидавшим, далеко не бедным малым, хорошо понимающим, что почем в этом подземном мире. Но даже понятия не имел, что на территории Карфагена присутствует такая роскошь. Его вели среди величественных колонн, фронтонов, портиков и статуй, искусно подсвеченных и вроде даже позолоченных, и он не мог поверить, что такое возможно в этом огромном бункере, созданном исключительно с утилитарной целью - стать убежищем от последствий ядерных ударов.
        Хотя кто сказал, что спустя годы после катастрофы надо продолжать посыпать себе голову пеплом? Жизнь продолжается, а красиво жить не запретишь. Он не сектант-аскет, не заговорщик из анархического подполья, да и вообще плевать хотел на социальную справедливость. На власть имущих при этом ему плевать точно так же, как и на голодранцев из аграрных секторов. Единственное, о чем можно пожалеть, - так о том, что он сам не живет на элитных уровнях, поплевывая на нищебродов под ногами.
        Самое забавное: чтобы увидеть этот райский уголок, следовало насолить Директории и попасть в лапы блюстителей. И кстати, неизвестно еще, куда его ведут и чем дело кончится.
        Когда глаз немного привык к агрессивной роскоши, стало понятно, что здесь нет жилого пространства, а все эти колоннады, величественные лестницы и порталы принадлежат административным структурам. Попросту - Директории. В одно из таких административных зданий, точнее, имитацию здания, фактически утопленного в скальную породу, его и вели. Не успев прочитать массивную табличку перед входом, Змей предположил, что это какое-то силовое ведомство. Что подтверждалось множеством людей в форме, шагавших по коридорам.
        Змей сразу почувствовал себя неуютно. Парадокс, но даже в тюряге, к которой не питал симпатии, он ощущал себя естественнее и свободнее. Здесь же все было ему совершенно чуждо и даже враждебно. Хуже всего - он понятия не имел, как себя здесь вести и что делать, чтобы не оказаться в проигрыше. В итоге решил плюнуть на все и просто плыть по течению. По крайней мере, он все еще жив, и это в какой-то мере благодаря людям Директории. Еще один парадокс, с которым придется мириться.
        Пока его вели по длинному коридору с бесконечными рядами безликих дверей, он был уверен, что его путь окончится таким же огромным кабинетом с длинным столом, приемной и строгой секретаршей. Тут он немного ошибся, так как его привели к такой же невзрачной пронумерованной двери, за которой оказался небольшой кабинет с круглым столом; вокруг него сгрудилось несколько людей в штатском и столько же в форме. Здесь что-то шумно обсуждали, не стесняясь переходить на резкости, стучали кулаками и двигали по столу ворохи карт и схем. Но все мгновенно смолкли, едва вошел посредник со своим вооруженным сопровождением. Настороженно смотрели на него, словно не человек это, а привидение.
        - Работайте, работайте, - с порога заявил себя Змей. - Можете не вставать.
        Присутствующие несколько оторопели от такой наглости, и только седой, крепкий мужчина в черном костюме, сидевший во главе стола, довольно рассмеялся.
        - Это еще что за клоун? - хмуро поинтересовался долговязый тип в офицерской форме цвета хаки.
        - О, это довольно интересный человек, - сказал седой, делая знак конвоирам. - В начале совещания я говорил о нем.
        Змея аккуратно взяли под плечи, переместили в дальний угол и усадили на стул, с которого он не мог видеть разложенные на столе документы, зато был прекрасно виден присутствующим.
        - Лейтенант, зачитайте выдержку из дела, - приказал седой.
        Из-за его спины появился высокий подтянутый молодой человек в той же форме, что и конвоиры. В руках у него была довольно пухлая папка, что сразу же вызвало интерес Змея. Неужто столько материалов - по его скромной персоне?
        - «Статист номер сто двадцать пять двести четырнадцать, неформальное имя: Змей. Гражданский, общественно не охвачен, подозревается в совершении преступлений по списку. Неформальная функция: посредничество между криминальными группировками. Авторитетен в преступной среде. Владеет боевыми навыками среднего уровня. Интеллектуальные способности: выше среднего. Ключевой навык: способность к убеждению, прирожденный переговорщик. Опасен».
        - Я что-то про интеллектуальные способности не понял, - подал голос Змей. - Что значит «выше среднего»? Это насколько выше?
        - Судя по всему, ненамного, - заметил полноватый плешивый офицер с лицом гипертоника. Скептически разглядывая Змея, промокнул потный лоб платком. - Я не понимаю, чем он нам может помочь.
        - А я согласен с начальником, - Змей кивнул на плешивого. - Я птица невысокого полета, вон, и мозги средние, и вообще вам не ровня. Не думаю, что смогу вам помочь.
        - А ты не торопись с выводами, - остановил его седой, теперь уже без улыбки.
        Поднялся со своего места, неторопливо обошел участников совещания и встал напротив Змея, разглядывая его сверху вниз. Посредник с трудом подавил желание встать. Видимо, уловив его порыв, один из конвоиров положил ему на плечо тяжелую руку.
        Скосившись на эту ладонь, Змей демонстративно сбросил ее, уже приготовившись к драке. По давней привычке он не мог позволить по отношению к себе ни снисходительности, ни превосходства. Посредника можно сбить с ног, убить, но запугать нельзя. Так было в его мире, оставшемся на нижних уровнях, с их непрекращающейся борьбой за существование. А если подумать - то с жалкой мышиной возней. Это он понял, встретившись взглядами с седым. И осознал: его гонор сейчас неуместен и жалок. Просто потому, что этим людям с верхних уровней плевать и на него, и на тех, перед кем он должен не терять лица. А этот седой, поначалу показавшийся добродушным и мягким, вдруг обрел ледяную холодность, и даже черты лица его стали резче.
        - Ты, видимо, еще не понял своего положения, - спокойно сказал седой. - То, что ты сидишь тут с самодовольным видом, - всего лишь случайность и моя добрая воля. Ты просто живой, ухмыляющийся труп, и если я в тебе разочаруюсь, то станешь трупом вполне полноценным. Поэтому ты сейчас захлопнешь пасть и выслушаешь все, что я собираюсь сказать, не тратя моего времени на бессмысленные реплики.
        - Окей, валяйте. Как вас там…
        - Можешь звать меня Полковник.
        - Нормальное погоняло, Полковник. - Змей постарался принять самую расслабленную и развязную позу, на какую был способен. На неудобном офисном стуле под сверлящими взглядами получилось не слишком убедительно.
        - Договорились, Змей, - терпеливо отозвался Полковник. - Итак, ты у нас - так называемый посредник. Раньше твое занятие называли «решала», но это не суть важно. Важно то, что ты вертишься в кругах, о которых у нас довольно ограниченная информация.
        - Кстати, хотел спросить: вы - это кто? - невинно поинтересовался Змей.
        Присутствующие переглянулись. Плешивый гипертоник снова налился кровью, и Змей стал немного переживать за его жизнь. Седой Полковник же едва заметно улыбнулся, ответил спокойно:
        - Мы - это объединенные силовые ведомства Директории. Иммунная система Карфагена, если угодно.
        - Звучит красиво. Вы - иммунная система для борьбы со всяким дерьмом. Дерьмо - это, наверное, я. А вы, значит, это дерьмо жрете. Круто.
        - Образ неаппетитный, но пусть так, - невозмутимо согласился Полковник. - Знаешь, что происходит, когда иммунная система перестает распознавать угрозу в обычном дерьме, как ты сочно выразился?
        - Остается голодной?
        Кто-то за столом нервно хихикнул. Седой даже глазом не моргнул. Продолжил:
        - Проблема в том, что система не успеет умереть с голоду. Ее сожрет болезнь, которую она не смогла распознать. Вместе со всем организмом, включая его собственное дерьмо.
        - А вот теперь звучит не очень. И где я в этой вонючей схеме?
        - Ты тот, кто видит все это дерьмо изнутри. Кто разбирается в сортах дерьма, может разложить его по цвету, запаху и вкусу, распихать по колбочкам и полочкам, аккуратно подписав карандашиком, что и где. В нашей картине мира ты - просто профессор дерьма.
        - Спасибо за «профессора», - скромно сказал Змей.
        - Не стоит благодарности. Лучше направь свои способности на благо общества. Собственно, в этом и заключается твоя задача.
        - Я, наверно, туповатый профессор. Потому что до сих пор не понял…
        - Согласен. Давай прямо, без эпитетов и гипербол. Может, ты заметил - в Карфагене стало неспокойно. Обрушения в дальних штольнях и на Глубоком горизонте, как следствие - наплыв беженцев в центральные сектора. Но главное - черная вода. Ты знаешь, что это такое?
        - Видел. Но я не химик. Одно знаю - пить ее не стоит.
        - Верно. Эта вода непригодна для питья. Очистить ее в промышленных масштабах тоже не представляется возможным. Самое хреновое - черная вода постепенно вытесняет из водоносных пластов нормальную питьевую воду. Если эта дрянь продолжит прибывать, Карфагену грозит массовая гибель населения. От отравления, жажды или голода - на выбор.
        - Все настолько серьезно?
        - Более чем ты думаешь. Население уже начало догадываться, но у них пока нет достоверных научных сведений. А у нас эти сведения есть. И потому мы знаем точно: угроза возрастает. Если начнется паника - Карфагену придет конец еще до наступления катастрофы. Слухи сделают свое дело - и тогда может рвануть по-настоящему. Уже начались протесты, кое-где переходящие в открытые бунты.
        - То-то я думаю: чего это Месиво так заколыхалось? - протянул Змей. - Обычно там все на расслабоне, а тут вдруг на политику потянуло. А вообще работяг лучше не злить, им-то терять нечего.
        Седой чуть кивнул:
        - Пока протесты удается подавлять, но силы блюстителей ограничены. Если ситуация выйдет из-под контроля, на уровнях начнется кровавый хаос. Аналитики прогнозируют: в таком случае неизбежен выход из строя систем снабжения и жизнеобеспечения. Грубо говоря, всем нам - крышка.
        - Да брось, начальник. Может, кому-то и хреново, но неприкасаемым плевать на это с большой высоты. Если хотите, нам чем хуже - тем лучше. Больше возможностей половить рыбку в мутной воде. Или в черной - если до того дойдет дело.
        В тот момент Змей показался себе остроумным. Однако никто не оценил юмора. Глядя на него спокойным, немигающим взглядом, Полковник сделал знак референту, и на плоской серой стене возникло яркое изображение во всю ширину комнаты.
        Надо же - проектор. Таких штуковин Змей не видел давно. Думал, сгнили уже, как б?льшая часть старого оборудования. Еще работали кое-где жидкокристаллические экраны и древние компьютеры, но все это стало привилегией состоятельных бездельников и свихнувшихся на технике спецов. Неприкасаемые демонстративно пренебрегали всем этим барахлом, так что он понятия не имел, какими возможностями обладает Директория.
        На первый взгляд изображение было непонятным, путаным и хаотичным. Неудивительно: это была схема подземелий, составивших громадный подземный город.
        Карфаген.
        Только глядя на эту схему, начинаешь вспоминать, что ты не просто жалкое человеческое существо, пытающееся выжить в жестоких лабиринтах. Ты - счастливчик. Один из немногих уцелевших после ядерного Апокалипсиса, почти полностью обнулившего человечество.
        Крупный анклав выживших после Катастрофы прятался в сети шахт и туннелей древних вольфрамовых и молибденовых рудников Баксанского ущелья, в районе Запретной горы - Эльбруса. Старые выработки постоянно разрастались силами обитателей, превращая окрестные горы в настоящий человеческий муравейник. Особенно усилиями бывших метростроевцев, получивших льготные места в противоядерном «ковчеге» в обмен на навыки строительства подземных сооружений.
        Люди оказались на редкость живучими существами, показавшими чудеса приспособляемости. Уже через несколько лет появилось первое поколение, никогда не видевшее неба. Люди научились добывать пищу без солнечного света и решали проблему перенаселения, пробивая все новые и новые тоннели, объединяя их в огромные сектора.
        Единственное, что оставалось невозможным, - выйти на поверхность. Все, что могло отсюда попасть наружу, - это выработанная порода из шахт и мусор. Но по синему небу, солнцу и горизонту страдали лишь те, кто все это помнил. Новое поколение не стремилось к открытому пространству.
        Оно его боялось.
        В общем, ничего принципиально нового на схеме не было. Не считая некоторых шахт, штолен, серых заштрихованных подземных секторов, о существовании которых Змей до этого момента даже понятия не имел. И то, что ему позволили их увидеть, настораживало. Наверняка это секретная информация, уж точно не для глаз неприкасаемого. Недовольное бурчание присутствующих было тому подтверждением. Седой игнорировал их реакцию, продолжая сверлить взглядом Змея.
        Тот хмуро глядел на красные области, тревожно мерцающие на схеме. Багровым цветом наливались участки, наиболее отдаленные от Центрального сектора, особенно нижние уровни.
        - Что ты видишь? - поинтересовался Полковник
        - Красным выделены области беспорядков? - предположил Змей.
        - Зришь в корень. Черный пунктир видишь?
        - Почти совпадает с красными участками. Черная вода?
        - Точно. И эти красные области становятся все шире. Люди оттуда бегут в чистые сектора. Скоро в них станет тесновато. В том числе для неприкасаемых. Потому что придут новые неприкасаемые - еще более голодные, злые, беспощадные. Но зачем я это тебе рассказываю? Ты же вроде успел познакомиться с ними?
        Седой замолчал, наблюдая за произведенным эффектом.
        Эффект имел место. Змей с трудом справился с наступившим оцепенением. Слишком живую картину написал седой. Однако это могло быть банальной попыткой взять его «на слабо» и развести как мальчишку. А уж попасться на этом - похуже черной воды и кровавого бунта.
        - Все это вы, конечно, красиво описали, - с напускной ленцой сказал Змей. - Я даже штаны чуть не обмочил под впечатлением. Да, шеф, не думал, что скажу это кому-то из ваших: спасибо, что вытащили меня из лап чумазых, хотя ума не приложу, зачем вы это сделали. Туннельные крысы жаждали наделать саквояжей из моей кожи. А мне было бы неприятно с содранной шкурой. Я как-то с детства с ней сросся.
        - Подружку свою благодари.
        - Какую подружку?
        - Танцовщицу. Не помню, как ее там…
        - Тана.
        - Не важно. Ты хотел знать, зачем мы тебя вытащили.
        - Я весь внимание.
        - Во-первых, хочу, чтобы у тебя не было иллюзий: для всех здесь присутствующих ты преступник, убивший блюстителя и заслуживающий утилизации.
        - Вы же знаете - меня подставили…
        - Замолкни. Твое мнение сейчас никого не волнует. Ты получил бы то, что заслуживаешь, если бы обстоятельства не изменились настолько, что ты стал нам нужен.
        - На то и обстоятельства, чтоб меняться. - Змей поймал ледяной взгляд Полковника, поднял руки. - Все, молчу.
        - Тогда слушай. Наши аналитики считают: черная вода прибывает не просто так. Она намеренно отравлена теми, кто хочет дестабилизировать обстановку и захватить власть в Карфагене.
        Змей присвистнул:
        - Кто-то хочет разорить ваше теплое гнездышко? Потеснить на Олимпе?
        - Если ты не в курсе - Директория обеспечивает порядок и стабильность в убежищах Карфагена! - запальчиво выкрикнул толстяк, вскочивший со стула по ту сторону стола. - Ты должен быть благодарен, что вообще оказался здесь, а не превратился в ядерный пепел!
        - Я, конечно, жутко благодарен, - равнодушно отозвался Змей. - Но если честно, мне плевать, кто будет жировать здесь, на верхних уровнях. Для неприкасаемых лучше, чтобы вы все тут перегрызлись и передушили друг друга. А мы у себя порядок наведем сами.
        Это заявление вызвало среди присутствующих взрыв ярости. Змей мстительно наблюдал, как прихвостни начальства бьются в истерике. Они бы порвали его на куски, если бы не Полковник. Однако последний даже бровью не повел.
        - Боюсь, ты переоцениваешь силы неприкасаемых. Как бы их самих не смело волной тотального насилия. Лично я предпочел бы, чтобы бандиты продолжали занимать свою нишу, копошились бы на своих уровнях, держали в узде торговцев и всякую мелкую шваль. Так их самих легче контролировать. Впрочем, все это теоретические споры, у нас же вопрос практический. Есть сведения, что ряд выходцев из криминальных группировок владеют информацией об источнике угрозы. Проблема в том, что наши агенты не могут получить достоверную информацию - просто не вхожи в круги высших неприкасаемых.
        - Оно и понятно, - сквозь зубы процедил Змей, уже понимая, куда клонит собеседник. - Стукачей никто не любит.
        - Давай называть их информаторами, - мягко возразил Полковник. - Как-никак разговор идет о выживании всех и каждого.
        - Говорите прямо: что вам нужно лично от меня? - медленно произнес посредник.
        - Нам надо, чтобы ты выяснил, кто за всем этим стоит, - так же медленно произнес Полковник.
        Наступила тяжелая, давящая тишина. Все в ожидании смотрели на пленника, следя за его реакцией. Змей наблюдал за Полковником с застывшей на лице кривой улыбкой. Тот спокойно разглядывал посредника, ожидая ответа. Ответа не было, и Полковник продолжил:
        - Ты вхож в круги неприкасаемых, у тебя авторитет. Уверен, ты сможешь помочь нам. И не только нам, заметь - всему Карфагену. Какие-то негодяи ради своих корыстных целей открыли ящик Пандоры, хотят погубить тысячи жизней, среди которых можешь быть ты сам…
        - Я ничего не боюсь, - сипло проговорил Змей.
        - …твои друзья и знакомые…
        - У меня нет друзей, мне плевать на знакомых.
        - …твои родные и близкие.
        - У меня никого нет.
        На лице Полковника появилась улыбка:
        - А как же сестренка? Как ты ее зовешь - Ксю?
        Змей промолчал, хотя кулаки его рефлекторно сжались. Этот самодовольный тип посмел задеть своим грязным ртом его сестренку. В другой ситуации нашелся бы способ заставить седого просить прощения. Сейчас же смог лишь выдавить:
        - Пошел ты знаешь куда?
        Тело тряхнуло, лязгнули зубы, в голове зазвенело. Боец за спиной среагировал мгновенно.
        - Ладно, я ничего не слышал, - спокойно отреагировал Полковник. - Понимаю твои эмоции. Но тебе придется самому засунуть их поглубже и сосредоточиться на предстоящей задаче.
        - Я вроде ясно ответил, - заявил Змей дребезжащим голосом. - Сотрудничать с вами я не буду, от слова «никак». Можете приказать своим псам рвать меня на куски - я никогда не крысятничал и начинать не собираюсь.
        Полковник кивал в такт словам посредника, словно подтверждая: текст верный, все идет по сценарию. Затем сказал:
        - Твою сестренку я упомянул неслучайно.
        Одними глазами показал на стену, где изображение внутреннего устройства Карфагена сменилось дрожащей картинкой. Прежде чем до Змея дошло, что именно он видит, его крепко зажали между собой конвоиры, так, что даже дернуться не было никакой возможности.
        На картинке было знакомое с детства лицо - юное, открытое и на удивление наивное. Наверное, потому, что он никогда не позволял ей сталкиваться с ужасами реальности. Но, похоже, реальность сама вошла в ее жизнь. Девушка явно смотрелась в зеркало, за которым пряталась невидимая для нее камера. Ничего не подозревая, она поправляла длинные волосы - свое главное богатство, роскошь, в подземном мире доступную немногим.
        - Ксю… - прошептал он. - Где она, что вы хотите с ней сделать?!
        - Не беспокойся. Она в надежном месте, с ней все в порядке. По крайней мере пока.
        - Ублюдки… - Змей задохнулся от бессильной злобы. - Да я вас голыми руками… Зубами… Суки!
        - Уймись. - Полковник сохранял терпение. - Своим поведением ты только навредишь ей. - Змей дернулся, пытаясь вырваться, но двое державших его были словно из стали. Глаза подернуло пеленой, он не мог совладать с собой и с этим ненавистным размеренным голосом, продолжавшим: - Ты не оставил нам выбора. Думаешь, мы с тобой шутки шутим? Я с самого начала не особо рассчитывал на доводы. Ты подонок и понимаешь лишь методы, принятые у подонков. Курить будешь?
        Это был неожиданный переход. У пленника даже в голове прояснилось. Полковник, видать, был неплохим психологом. Одну сигарету сунул себе в зубы, предложил пачку Змею. Видимо, заметив в его глазах положительный ответ, отошел от стола, лично прикурил от серебряной зажигалки и сунул зажженную сигарету в рот Змея, которого продолжали надежно держать конвоиры.
        Затянувшись, Змей поймал давно забытое ощущение. В Карфагене почти забыли вкус настоящего табака, каждая сигарета на прилавках Месива стоила баснословных денег, так что курили всякое полухимическое дерьмо. А это было что-то из старых запасов. Из другого мира. Из прошлого.
        Несколько затяжек помогли прояснить разум. Кто сказал - курить вредно? Врут, паскуды.
        Закашлялся кто-то, скрытый клубами дыма. Однако замечаний не делали. Надо думать, авторитет Полковника был достаточно вес?м. Он курил, разглядывая Змея, пока не решил, что время на размышление истекло. Спросил:
        - Ну, что надумал?
        - Вы хотите, чтобы я сдал своих? - глухо спросил Змей. - Пронес «жучок»? Составил списки? Сестренка - единственное, за что я могу продать душу дьяволу.
        - У меня дочь такого же возраста, - поделился Полковник. - Поверь, мне совсем не хочется причинять вред твоей сестренке.
        - Оставьте свои сантименты для подчиненных, - огрызнулся Змей. - По мне, так лучше пуля, чем ваше сочувствие. Что я должен сделать?
        - Ты, наверное, не понял меня, - с сожалением произнес Полковник. Не глядя, раздавил окурок в стеклянной пепельнице, мгновенно подставленной референтом. - Я не прошу тебя никого сдавать. Разборки с неприкасаемыми мы тоже оставим для лучших времен - если до этого они впрямую не пойдут на конфронтацию с Директорией. Твое задание вполне конкретно: выяснить, кто стоит за черной водой. Чего добиваются, где базируются, откуда берут химические реагенты. Для твоего успокоения хочу уточнить: эти люди не могут считаться даже неприкасаемыми: они действуют не по вашим понятиям и рассматриваются нами как враг - внутренний или внешний.
        - Внешний? - Посреднику показалось, что он ослышался.
        - Есть и такая версия. Твоя задача подтвердить или опровергнуть эти данные. Еще вопросы?
        - Если я соглашусь, каковы гарантии, что с Ксю все будет в порядке?
        - Слово офицера.
        Змей рассмеялся трескучим смехом. Полковник переглянулся с недоумевающим референтом. Поинтересовался:
        - Тебе недостаточно слова офицера?
        - Знаете, Полковник, - Змей перестал смеяться, - слово офицера для неприкасаемого - ничто. Пыль. Радиоактивный пепел вместо планеты - вот чего стоит офицерское слово.
        - Чем же мне еще поклясться? - Полковник обернулся на присутствующих, приглашая тех разделить его удивление.
        - Жизнью своей дочери, - четко сказал Змей. - Вы ведь любите ее? И если что-то случится с моей сестренкой - пусть с вашей дочурой произойдет то же самое.
        Люди за столом застыли от такой наглости. Впервые лицо Полковника дернулось, пошло волнами эмоций - но он мгновенно взял себя в руки. Произнес:
        - Ну, что ж… Имеешь право. В конце концов, мы все в одной лодке. И если это поможет делу… - Он сделал паузу. - Клянусь жизнью и здоровьем дочери: твоя сестра будет в безопасности, пока ты не вернешься. Разумеется, если выполнишь задание и вернешься с информацией. И еще: предательство я не прощу.
        - Я тоже, - откликнулся Змей, сверля взглядом седого.
        - Договорились. - Полковник хлопнул себя по коленям. - Перейдем к деталям. Общаться с нами будешь через связного. Он, кстати, присмотрит за тобой, если возникнет какая угроза.
        - Стоп. Никаких помощников мне не надо.
        - Ты опять ставишь условия? Мы же вроде договорились.
        Закрыв глаза, Змей заставил себя сосчитать до пяти, медленно выдохнул и сказал, стараясь придать голосу убедительности:
        - Я не понимаю - вам результат нужен или меня проконтролировать? Крепче, чем вы меня держите, уже удержать не сможете. Чтобы вы понимали: я - посредник. И все знают меня как посредника. Посредник работает один, в этом его отличие от других неприкасаемых. Чтобы все видели: никто за ним не стоит, за ним только его собственный авторитет. Так что присматривать за мной никто не будет.
        Полковник обернулся к какому-то мужику в форме, тихо перекинулся парой слов и снова обернулся к Змею. Сказал:
        - Ладно, действуй как знаешь. На связь будешь выходить ежедневно.
        - Каким образом?
        - Мы сами тебя найдем. - Полковник нахмурился, раздумывая, подошел к пленнику, склонился, приблизив к его лицу свое, отчего стала видна сеть морщины на темной, как от загара, коже. Редкий оттенок для бледных обитателей горных штолен. - Я хочу, чтобы ты помнил главное: ты работаешь не для меня, не для Директории и даже не для населения, которое мы пытаемся уберечь от беды. Ты спасаешь самого себя и свою сестру. Не подведи ее.

* * *
        Кар затормозил, подпрыгнув на неровном бетоне. Со скрежетом съехала вбок дверь - и его вытолкнули наружу. Снова завыл электропривод - и кар ушуршал прочь.
        Змей с отвращением стянул с головы черный тканевый мешок: его везли какими-то сложными путями, рассчитывая, видимо, запутать следы. Директория тщательно скрывала тайные пути в свои райские кущи.
        Первое, что он сделал, - протяжно и грязно выругался. Пожалуй, он никогда еще так не загрязнял воздух словами. Он в принципе был человеком дела и матерился тоже лишь по делу. Но, как говорится, накопилось.
        Прервал его длинный матерный монолог испуганный взгляд мальчишки лет пяти, что смотрел на него округлившимися глазами, с отвисшей челюстью. Только теперь посредник сообразил, что стоит посреди какого-то грязного квартала, со свалкой железного хлама по правую руку и бельевыми веревками с тряпьем - по левую. За спиной была транспортная магистраль, уходившая прямиком в стену. Точнее, в зев туннеля, из которого сейчас выползал приземистый тягач с вереницей груженых вагонеток.
        Присев на корточки, Змей подмигнул малышу, спросил:
        - Что это за место, парень?
        Вместо ответа мальчишка вдруг оскалился и выдернул из кармана широких штанов заточенный металлический штырь. Ни секунды не колеблясь, с воплем бросился на незнакомца, стремясь пырнуть того в мягкое. Немного ошалев от такого напора, Змей перехватил руку с самодельным оружием, выдернул из потного кулачка штырь и отбросил его в сторону. Парнишка шипел и рычал, как разъяренный опоссум.
        - Спасибо за ответ, - сказал ему Змей. - Я тебя понял: это место не для меня.
        Отпустил паренька, и тот, подхватив свое оружие, с воплем убежал в кривой переулок. Не дожидаясь, пока он позовет кого-нибудь постарше, Змей поспешил удалиться.
        И вскоре был уже в районе Месива.

* * *
        Давно он так не напивался. Пройдя зигзагом по Пьяному кварталу, сверкающему своими круглосуточными огнями и манящему бесконечными вариациями на одни и те же виды развлечений, он очутился в тесном, прокуренном заведении, где ревела живая музыка и в густом дыму извивались у шестов полуобнаженные женские тела. Он любил гибких девчонок, но сейчас до них не было никакого дела. Просто он смертельно устал, в том числе - от тщетных усилий алкоголем заглушить разрывавшие мозг мысли и нестихающий внутренний протест. Забравшись на высокий табурет, он поискал взглядом бармена, не обращая внимания на ступавшие прямо перед его носом ноги на колоссальных, покрытых блестками, платформах. Девица явно хотела привлечь его внимание, но ему было плевать.
        Из тумана возник жирный бармен в нелепой ковбойской шляпе. Что-то спросил. Змей молча постучал пальцем по стойке, и тот понял его без слов, как может понять только старый опытный повелитель пьянчуг. Поставил на стойку стакан, плеснул на два пальца желтоватого пойла.
        Опрокинув в себя обжигающую жидкость, Змей мутно поглядел на бармена, спросил неровно:
        - А шляпа зачем? На солнце обгореть боишься?
        - Память о старом мире, - охотно отозвался толстяк, обновляя содержимое стакана. - Море, пальмы, яхты. Девушки…
        - Ну, хоть бабы остались, - отозвался Змей. Поднял стакан. - Выпей со мной.
        - Мне нельзя. - Бармен разглядывал посетителя. - Да и тебе советую остановиться.
        - Обидеть меня хочешь? - раздувая ноздри, просипел Змей.
        Ему просто жизненно необходимо выпустить пар. Устроить драку - самое то. Только руки чего-то онемели - легко промахнуться, даже мимо такой толстой рожи…
        Дальше все напоминало беспорядочную нарезку кадров. Он помнил, как полетел со стула - и сразу же осознал себя лежащим на полу под ударами тяжелых рабочих ботинок. Следующий кадр: он уже верхом на каком-то небритом типе, метелит его кулаками с разбитыми костяшками. Потом - удар. И вот он тщетно пытается выбраться из-под обломков разбитого стула, попутно требуя еще выпивки. Голос бармена: «Надо его наружу вытащить». Следом озабоченное: «Блюстители. Сюда идут!»
        Потом неожиданно приятное прикосновение прохладных пальцев и «африканская» прическа, заслонившая свет. Удивленный голос:
        - Это ты? Я думала: тебя убили!
        - Убили, - прохрипел Змей. - Чувствую себя зомби.
        Он вспомнил, чей это голос и чья это экзотическая прическа. Но тут же забыл. Такое простое имя…
        - Похож, - насмешливо сказала девушка. - Вылитый зомби.
        - Откуда ты взялась?
        - Работаю здесь - по твоей милости. Прежнее-то место работы тю-тю!
        - Надо выпить… - Он попытался сесть, нашарил рукой упавшую бутылку. Хлебнул, не чувствуя вкуса.
        Девушка забрала бутылку, потянула его за руку.
        - Вставай! Идем со мной! Быстрее!
        - Погоди… Куда ты меня тащишь?..
        Дальше - очередной провал. И адская головная боль, мешающая открыть глаза. Дикая сухость во рту, потрескавшийся язык и омерзительное послевкусие. Застонав, он пошарил рукой, нащупал скомканную простыню, подушку. Однако. Когда это он успел добраться до своего бокса?
        Проморгавшись, наконец понял: он не дома. Это была крохотная, выдолбленная в камне комната, большую часть которой занимала широкая и низкая кровать. Сбивали с толку легкомысленные изображения на неровных стенах - какие-то цветочки, пальмы, облака. И простыни нежно-розового оттенка. Все прояснилось, когда появилась настоящая хозяйка этой комнаты и этой кровати.
        Девушка была в короткой тунике, и он поразился: как они умудряются так наряжаться в мире предельно ограниченных ресурсов? Впрочем, у такой красотки вполне могут быть состоятельные покровители.
        - Тана? - сипло проговорил он. - Черт, в горле пересохло.
        Девушка насмешливо улыбнулась и протянула ему пластиковый стакан с водой. Он жадно осушил его и свежим взглядом с ног до головы окинул хозяйку комнаты. Опустил взгляд, рассмотрев, что на нем из одежды одни трусы. Попытался вспомнить, когда раздевался и сделал ли это сам, - и снова не смог.
        - Погоди… - Кашлянул в кулак. - Мы что же, с тобой…
        Тана рассмеялась:
        - И не надейся! Даже если бы у меня возникло такое желание, ты все равно не был в состоянии развлечь девушку. Если только не считать развлечением переноску бесчувственного тела.
        - Да? Жаль. Тогда не пойму - на черта ты притащила меня к себе?
        - Помнится, за тобой охотились блюстители. А поскольку ты по-прежнему должен мне денег, я решила не бросать свои инвестиции на произвол судьбы.
        - А… - проговорил Змей. - Тогда спасибо.
        Взял из ее рук стакан, в который она долила еще воды из металлического кувшина, стал пить уже более размеренно.
        О том, что он теперь и сам, можно сказать, работает на Директорию, предпочел не говорить. Во-первых, это мгновенно уронило бы его в глазах девушки, которой, видимо, нравятся плохие парни. Во-вторых, даже от мыслей об этой омерзительной сделке начинало мутить. Не хотелось бы при первом визите заблевать эту милую постельку.
        - Кстати, к тебе пришли, - как бы невзначай сказала Тана. - В коридоре дожидается.
        Он чуть не поперхнулся водой. Закашлялся, пробормотал:
        - Кто ждет?
        - Твой друг.
        - Нет у меня друзей
        - Он так сказал. И дотащить тебя помог, кстати. Без него я бы не справилась.
        Уже не слушая ее, с легкостью, будто и не было этого тяжкого похмелья, он поднялся с кровати, выхватил кувшин из рук девушки, выплеснул воду прямо на пол, не обращая внимания на ее возмущенный окрик. Кувшин был не очень увесист, но для драки сойдет. Тихо, на мягких лапах, приблизился к двери, глянул в глазок - у красотки имелась и такая роскошь.
        Никого по ту сторону не было. Для очистки совести приоткрыл дверь, тихонько выглянул. Вышел, оглядывая пустой коридор. Пусто. Лишь ряды одинаковых дверей в продолбленные в скале норы, выполняющие роль комнат. Это еще неплохое жилье у девочки, да еще отдельное - вполне респектабельно по нынешним временам. Видал он совсем другие пещеры - там даже летучие мыши кричат от ужаса.
        Развернулся, чтобы зайти обратно, - и нос к носу столкнулся с незнакомцем.
        Как он оказался за спиной - не понятно, но профессиональная подготовка чувствовалась сразу. Молодой, коротко стриженный, с наглым взглядом. Изо всех сил изображал лоботряса, подражавшего неприкасаемым, но скрыть военную выправку трудно.
        - Привет! - дружелюбно приветствовал его незнакомец.
        Чисто рефлекторно Змей попытался засветить ему в лицо кувшином и тут же уйти из-под ответного удара. Как бы не так: кувшин провалился в пустоту, перед глазами же кувыркнулся дверной проем, и по спине с размаху двинуло полом. Благо со сравнительно мягким покрытием из растительного жмыха - самый распространенный материал из аграрных секторов.
        Перед глазами появилось все то же дружелюбное лицо:
        - Чего граблями почем зря машешь? Тебя что, не предупредили о встрече со связным?
        Змей, кряхтя, попытался подняться. Незнакомец протянул руку. Посредник неприязненно поглядел на протянутую ладонь - и принял помощь. Пора было принять реальность такой, какая есть. Он работает на Директорию и, по сути, мало чем отличается от этого парня. Хотя привычное отвращение к легавым преодолеть было трудно.
        - Предупредили, - проворчал Змей. - Только у тебя на лбу не написано, что ты связной. На сутенера больше похож - перемудрил с образом. Да и рановато ты объявился. Я же предупреждал: работаю только в одиночку.
        - Так и ты рановато стал праздновать, - отозвался парень. Он привалился спиной к коридорной стене, сунул руки в карманы, с интересом разглядывая Змея. Возможно, он впервые так близко общался с неприкасаемым. - Возникло опасение, что ты угробишь себя раньше, чем приступишь к заданию.
        - Спасибо за заботу, - огрызнулся Змей. - Пришлось накатить - в профилактических целях. Чтобы все это дерьмо меня не убило раньше времени.
        - Ну как, подлечился?
        - Вполне.
        - Тогда за дело. Ситуация изменилась, и времени у нас еще меньше.
        - Что там стряслось?
        - Кто-то толкнул на рынке черную воду под видом питьевой - осветлили химикатами. Несколько человек умерло, десяток в госпитале. Никаких гарантий, что отравления не станут массовыми.
        - Нормально. А куда ваша агентура смотрит?
        - Раньше неприкасаемые такого себе не позволяли.
        - С чего ты взял, что это неприкасаемые? Кому придет в голову травить собственную клиентуру?
        - Кисляком же травите.
        - Ну это ты передергиваешь. Когда кто-то покупает кисляк, он точно знает, чем решил закинуться. А тут подлянка.
        - Вот ты и выяснишь, кто именно за этим стоит. Пока нам удается предотвращать утечку информации.
        - Шила в мешке не утаишь. Что знают двое, знает и свинья. Тебя, кстати, как зовут?
        - Стеф.
        Змей окинул взглядом визитера, усмехнулся:
        - Чучело ты казарменное, а не Стеф… Погоняло оставь для конспирации. А мы вроде доверять друг другу должны. Иначе как я пойму, что ты не кинешь меня в любой момент? Я как-никак жизнью рискую. С неприкасаемыми общаться - как по лезвию ходить.
        Парень пристально поглядел в глаза посредника, сказал:
        - Ладно. Игнат.
        - Точно, - Змей указал ему пальцем в переносицу. - Я так сразу и подумал: вылитый Игнат.
        - Хорош языком чесать. - Визитер недовольно скривился. - Иди и добудь информацию. Только штаны не забудь надеть.

* * *
        - А, черт…
        Он брезгливо оглядел ботинок - влез в какую-то липкую дрянь, разлитую под ногами омерзительной лужицей. Это был грязный рабочий квартал, идти по которому приходилось с опаской, надеясь, что по пятам не тащится соглядатай, решивший поиграть в секретного агента. У Шайтана везде свои глаза и уши, и даже если он закроет глаза на былую обиду, то и намек на предательство уже не простит.
        Настроение было паршивое. Он понятия не имел, чем закончится эта авантюра. Полковник поставил не просто трудную задачу. Он буквально припер его к стенке. Это только далекий от реального мира солдафон мог решить, что кто-то может прийти к неприкасаемым и начать задавать вопросы. Это как минимум непринято, как максимум подозрительно - даже в своей собственной группировке, не говоря уж о чужаке, ни с того ни с сего задумавшем совать свой нос куда ни попадя.
        А он посредник. Настолько же чуждый всем, насколько и авторитетный. Равноудаленность от каждой из банд - главный принцип его статуса, ставший теперь и серьезным препятствием. Он не может втираться в доверие, находить друзей среди неприкасаемых или сулить какие-то блага в обмен на информацию. А каким еще способом разговорить самых недоверчивых и подозрительных людей в Карфагене - он не имел понятия.
        Была, впрочем, одна возможность, которой стоило воспользоваться без дополнительного риска получить пулю в голову за излишнее любопытство. Однако эта возможность тоже была неоднозначной и рискованной.
        Посредником ведь не становятся на ровном месте. Это нужно заслужить, пройдя особый путь и обретя определенную репутацию среди неприкасаемых. Змей не был исключением, и его карьера развивалась в соответствующей среде.
        Банда Копателей пользовалась дурной славой. Пожалуй, самой дурной в Центральном секторе. Когда братки из группировки подобрали в молибденовой штольне его, слабого щенка, придавленного обрушившимися подпорками и подыхающего от потери крови, он был уверен, что его разберут на органы, сольют кровь, а остатки перемелют на фарш для продажи через своих людей в Месиве. Однако Шайтану нужен был людской расходный материал - он как раз вел войну с Заводскими за место в иерархии неприкасаемых сектора. Паренька откормили и предложили работу. Впрочем, он и сам обрадовался бы любому поручению: времена были лютые, как раз миновал пик Второго голода. Может, он и засомневался бы в том, какой выбор делает, но Ксю была совсем маленькая, и он уже задумывался отдать ее в приют под ведомством Директории. А из приюта девочкам путь один, и стрип-куб в торговых рядах - это не худший вариант.
        И он согласился.
        Чтобы подняться в рядах Копателей, проще пойти по самому короткому, но и самому кровавому пути: Копатели специализировались на убийствах по найму. Но он предпочел тяжелую и неблагодарную работу: выбивать долги из заемщиков, торговцев, владельцев «серых» шахт и куда более сложных клиентов. И вскоре обнаружил в себе редкий дар: забирать свое силой убеждения, лишь изредка прибегая к насилию. Возможно, дело в том, что он не был прирожденным негодяем, как большинство неприкасаемых. Так или иначе, он стал приносить Шайтану немалый доход, при этом избавляя того от лишних проблем. Через некоторое время он стал его личным «решалой». А когда от передоза грибным экстрактом перекинулся старый посредник Центрального сектора, на сходке главарей кто-то предложил его кандидатуру. Шайтан не хотел расставаться с полезным кадром, но противиться решению сходки тоже не комильфо. И хоть голосовал за Змея вместе со всеми, но, похоже, затаил на него обиду - за то, что тот все-таки согласился занять вакантное место. Это, конечно, забавно: будто можно отказаться от такого предложения! За неуважение к сходке можно
поплатиться жизнью, и Змей выбрал жизнь.
        Но теперь все возвращалось на круги своя. И обратиться он мог только к Шайтану. Так что разговор предстоял сложный.
        Берлогу Шайтана нашел не сразу - здесь все здорово перестроили, хоть в Карфагене предпочитают не столько возводить стены, сколько долбить норы. Так проще и удобнее, но Шайтан любил пусть и неказистую, но более-менее достоверную имитацию настоящего города. И сам не брезговал жить среди простых работяг, хотя мог себе позволить поселиться на респектабельном уровне с самым настоящим газоном и садом под искусственным освещением, имитирующим солнце. Более того - он мог позволить себе купить целый уровень, пусть и поскромнее. Однако выбирал серые облезлые кварталы, в которых его обиталище терялось среди бетона и камня. Вряд ли из природной скромности - за Шайтаном таковой отродясь не водилось. Скорее, из чувства самосохранения и желания слиться с простым людом, затеряться в толпе. Это было вполне оправдано, так как врагов он нажил немало. К тому же бедные кварталы в изобилии поставляли ему рекрутов, готовых на все ради пары лишних фрамов и покровительства босса неприкасаемых. Они же были рынком сбыта наркотиков, девок, краденого и поддельной жратвы.
        Впрочем, совсем уж затаиться Шайтану было сложно. О том, что здесь обитает непростой человек, становилось ясно уже по специфического вида мордоворотам, дежурившим на углу переулка, ведущего к дому авторитета. Боевики Копателей носили грязно-серые плащи, под которыми легко было спрятать оружие. В отличие, к примеру, от Заводских, предпочитавших просторные комбинезоны, в которых, впрочем, тоже можно было много чего припрятать.
        - Куда! - на пути Змея возник мрачный верзила в плаще, с жутким ожогом на пол-лица. - Заблудился, что ли?
        Из-за спины боевика настороженно выглядывал второй, похожий на него, как клон.
        - Не узнал меня? - негромко спросил посредник.
        - Погоди-погоди… - Лицо верзилы просветлело. - Папа?
        Змей на секунду «завис» и, лишь услыхав сиплый хохот, понял, что этот дурачок развлекается. Впрочем, веселье быстро прекратилось, когда посредник ухватил обожженного за кадык, так что тот захрипел, бессильно мотая руками в воздухе. Второй пытался прийти на выручку, но Змей ловко поворачивал хрипящее, с выпученными глазами тело, прикрываясь его широкой спиной, приговаривая:
        - Поучись уважению, гнида. Или тебя на удобрения пустят.
        Второй уже успел вытащить из-под плаща компактный пистолет-пулемет типа «дятел» - детище подпольной фабрики Левши, снабжавшего оружием всех, кто не жалел фрамов. Машинка капризная, но вполне способная наделать в человеке дырок, как та вымершая птица, в честь которой и была названа.
        - А ну, пусти его! - заорал второй. - Я тебе голову прострелю!
        - Кхх… - хрипел обожженный. - Не стреляй, меня зацепишь!
        Весь этот цирк оборвал насмешливо-удивленный голос:
        - Змей, ты?
        - А кто ж еще. - Посредник с силой оттолкнул от себя верзилу, который, потеряв равновесие, наткнулся спиной на стену, продолжая хрипеть и держаться за шею. - Мое почтение, мастер!
        Последнее было обращено к невысокому сухощавому человеку в спортивном костюме со стриженой бородой, окаймлявшей смуглое лицо. Сейчас этот человек смеялся, но глаза его были холодны, неподвижны и словно существовали отдельно от остального лица.
        Шайтан знал о свойстве своего взгляда: он вселял ужас в непривычного человека. По обе руки от него стояли двое крепких бойцов, тоже в тренировочной форме - признак элиты неприкасаемых.
        - Какими судьбами, дружище? - радушно разведя руками, поинтересовался Шайтан. - Поговаривали, ты в бега подался?
        - Было дело, да вот пришлось вернуться.
        - Не обидели тебя мои ребята? Хотя тебя обидишь…
        Он усмехнулся, недобро поглядев на двоих в серых плащах. С бледным видом те ждали, чем кончится для них этот разговор.
        - Слабоваты ребята, - заметил Змей, потирая руки. - И авторитетов не жалуют.
        - Зеленые еще, - добродушно сказал Шайтан. - Да и где таких, как ты, теперь найдешь? Расслабились за жирные годы.
        - Ничего, теперь подсушатся, - криво улыбнулся Змей. - Жирные годы, по ходу, кончились.

* * *
        В норе Шайтана все было по-прежнему. Тот не любил перемены. Хотя бедной обстановку не назовешь. На дальней стене в глубине жидкокристаллического экрана потрескивало пламя виртуального камина. Не каждый житель Карфагена может похвастать персональной электропроводкой, не говоря уж о действующей бытовой электронике. Были здесь изысканная мебель, ковры, люстра, ваза со сладостями. Все - насквозь пропитанное кровью, оплатившей комфорт владельца, немыслимый в мире после Катастрофы.
        Не было здесь лишь одной категории роскоши - книг. Шайтан ненавидел книги. Змей видел однажды, с каким садистским наслаждением этот человек вырывает страницы из какого-то древнего тома и сжигает над серебряным подносом, наблюдая, как чернеют и скручиваются листочки. Впрочем, сейчас это не имело отношения к делу.
        Они сидели в удобных креслах за низким журнальным столиком, на котором булькал большой вычурный кальян. Шайтан не любил книги, но был редким знатоком и ценителем курительных смесей. Чтобы вести с ним успешные переговоры, следовало ценить в нем это качество и не отказываться от предложенного мундштука. Змей и на этот раз не посмел отказать хозяину. Тем более что дым был довольно приятный
        Ходили слухи, что Шайтан неспроста «накуривает» собеседников. Что-то он добавлял в смесь с целью как следует разговорить собеседника, нечто, имеющее свойство «сыворотки правды». Змей был готов к этому и внутренне собрался, стараясь контролировать каждое свое слово.
        Прислуживали удивительно красивые, но никогда не улыбавшиеся и молчаливые женщины. Опять же, поговаривали, что у них были вырезаны языки. Может, конечно, и брехали, но за все время, которое он знал главаря Копателей, его женщины не произнесли ни слова.
        Это был опасный человек, но он оставался единственным, от кого можно было надеяться получить информацию.
        - Я так понимаю, ты не просто погостить зашел по старой памяти? - выпуская клубы ароматного дыма, поинтересовался Шайтан.
        - К сожалению, не просто, - разглядывая серебристый мундштук, признал Змей. - У меня проблемы, мастер.
        - И ты решил вернуться в наши ряды? Ты же знаешь - Копатели всегда тебе рады. Ты много для нас сделал, и мы это помним.
        - Спасибо за добрые слова, мастер. Вы сделали для меня гораздо больше, и я ваш вечный должник.
        Это были ритуальные фразы, без которых, однако, не обойтись. Хищники должны обнюхать друг друга при встрече, чтобы с ходу не перегрызть друг другу глотки.
        - Но сейчас я по другому вопросу, мастер, - продолжил Змей.
        - И что же это за вопрос?
        - Вопрос мести.
        Эта идея возникла внезапно. Кто его знает - может, подействовал дурманящий дым Шайтанова зелья, может, последние новости о массовом отравлении черной водой, но мысль быстро складывалась в убедительную логическую схему, какими и славился Змей в своей посреднической работе.
        - За кого месть? - спросил Шайтан.
        Клюнул. Осталось подсечь. А там - или улов, или эта акула утащит его за собой в бездну.
        - Сестра.
        - Ксю? Что с ней?
        - Жива. Но очень плоха, и не знаю - выживет ли. Какие-то твари отравили ее черной водой. Выдали за питьевую. Говорят, кто-то уже запустил эту дрянь в продажу.
        Это была игра ва-банк. Могло ведь статься, что за подделкой воды стоят именно Копатели. И хоть это не их метод - все может быть. Особенно в наступающие тяжкие времена. И особенно гнусно было приплетать сюда Ксю. Он бы ни за что не упомянул ее имя в таком контексте, если бы не знал, что она в руках блюстителей. В данном случае - под их защитой, на случай если Шайтан решит проверить информацию.
        Змей ждал ответа, с трудом скрывая внутреннее напряжение. Шайтан думал, окутываясь своей дымной завесой. Может, даже прикидывал, как разделаться с неудобным гостем. Наконец произнес:
        - Вот суки. - Змей ждал продолжения. Сочувствие со стороны этого безжалостного человека само по себе было большой новостью. - Хотят подорвать нам продажи.
        Новости не случилось. Шайтан предсказуемо думал только о бабках, доминировании на собственной территории и устранении конкурентов.
        - Ты, наверное, в курсе: когда пришла черная вода, чистая реально в цене подскочила, и мы взяли под контроль половину рынка. Вот так цену держим! - Он показал черный от наколок кулак. - А какие-то паскуды решили подорвать нам бизнес.
        - Я хочу выяснить, кто это устроил, - с чувством сказал Змей.
        - Кто подменил воду?
        - Кто вообще сделал чистую воду черной. Кто травит воду на уровнях и зачем ему это надо. Найти - и… своими руками. Тебе, наверное, это трудно понять - у тебя ведь нет младшей сестры…
        Играть на чувствах Шайтана было рискованно. Тем более неизвестно - были ли у него вообще какие-то чувства, кроме жажды власти, жадности и жестокости. Вот и сейчас он рассматривал Змея, прикидывая какие-то одному ему известные плюсы и минусы.
        - Да, - сказал он наконец. - Хорошо бы найти их. - Выпустил в потолок струю дыма. Добавил: - И самим взять под контроль это дело.
        Змей медленно кивнул. Такого поворота он не ожидал. Спросил осторожно:
        - Может, что-то известно - откуда она взялась, эта черная вода?
        Шайтан скривился, неопределенно пожал плечом:
        - Если бы что-то конкретное - я бы сам за это взялся. Пока все на уровне слухов. А ты знаешь - я не люблю пустой болтовни.
        - А если я возьмусь проверить эти слухи? - мягко, но с напором произнес Змей. - У меня руки чешутся добраться до этих гадов. А если сестре не станет лучше…
        Он сжал кулаки, почти уже поверив в собственные слова. Выглядело это, наверное, убедительно. Да и Шайтана идея, похоже, зацепила. Он отложил мундштук и задумчиво потер ладони:
        - В тебе-то я не сомневаюсь. Я сомневаюсь в реальности информации. - Он откинулся на спинку кресла, почти растворившись в дыму. Его голос звучал словно из тумана. - Говорят, черная вода пришла в Карфаген извне.
        - Но откуда?
        - Есть предположение… В общем, воду якобы испортили шаманы.
        - Это еще кто такие?
        - Ну, эти, чудики из заброшенных лабораторий, вверх по ущелью. Давно уже ползли слухи, что лаборатории-то совсем не заброшенные. Что-то они там колдуют, шаманы-то. Говорят, сглазили они воду - оттого она и черная. И теперь от них сюда только черная вода и течет.
        Не сразу до Змея дошло, что шаманами хозяин называет колдунов, засевших в убежище, в нескольких километрах вверх по течению замерзшей реки Баксан, когда-то протекавшей в ущелье где-то над Карфагеном, а теперь превратившейся в колоссальный ледник.
        - Сам я в это не особо верю, - продолжал Шайтан. - Но и проверить до сих пор тоже было некому. Какой псих добровольно полезет к шаманам? Тем более путь туда - почти что самоубийство.
        - Если эти гады действительно воду травят, то найдется и псих, способный их остановить, - проговорил Змей. - У меня руки чешутся, чтоб кому-нибудь голову открутить.
        - Нервный ты стал, злой какой-то, - рассмеялся Шайтан. - Неужто работа посредника так людей портит?
        - Вредная работа, точно, - признал Змей. - И я не успокоюсь, пока не узнаю правду.
        - Ну, дело хозяйское, - без особого энтузиазма отозвался Шайтан. - Если соберешься к шаманам наведаться - могу спонсировать амуницией и припасами. Это, разумеется, должно остаться между нами.
        - Спасибо, мастер.
        - Хотя я бы тебе не советовал туда соваться. Сгинешь.
        - Быстрее я тут сгину, если не накажу подонков.
        - Ну, смотри. Если нам удастся подмять шаманов под себя - получишь свою долю в бизнесе.
        - Было бы неплохо, хотя я предпочитаю не делить шкуру неубитого медведя. До них еще добраться надо, а дорогу небось и не знает никто.
        Сам же мельком подумал: нет ничего опаснее, чем претендовать на долю в бизнесе Шайтана. До сих пор ни один компаньон у него дольше года в живых не проходил. Все погибли при странных обстоятельствах. Однако если Полковник прав, то и бизнесу самого Шайтана скоро конец. Впрочем, как и всему Карфагену вместе со всем его населением. Конечно, если не получится остановить зловеще прибывающий поток черной воды.
        - Теперь слушай, - подавшись вперед, сказал Шайтан. - Были у меня дела с шаманами - добывал для них кое-какое оборудование.
        - Вот как, - удивился Змей. - Не знал.
        - Потому что не твоего ума дело. Так было, по крайней мере.
        - Так у вас имеются контакты с поверхностью?
        - Хочешь жить - умей вертеться. Хорошая прибыль заставит залезть даже в ад. А наверху - всего лишь задворки ада.
        - Нормально. Спасибо, что не посылали меня туда.
        - Видишь, пришло и твое время. В общем, сделку тогда с шаманами провернули по-тихому, с прибылью, и, ясное дело, никакой подлянки от них я не ожидал. Заодно и путь разведан. Был у меня курьер от шаманов, не хотел дорогу показывать поначалу, но как наши ребята им занялись - запел как птичка. Потом, правда, пропал без вести. Заблудился, видать, в шахте, - Шайтан рассмеялся. - Дело давно было, наверняка многое изменилось, но…
        - Это была бы полезная информация.
        - Но запомни, дружок… - Лицо Шайтана показалось из дыма, и Змей, содрогнувшись, вспомнил: свое жуткое прозвище главарь получил неспроста. - Если я почувствую, что ты ведешь какую-то свою игру, что-то скрываешь, водишь меня за нос и все такое - я не посмотрю на нашу старую дружбу. Ты же не забыл, как я поступаю с крысами?
        - Помню, - отозвался Змей. - Как такое забудешь.
        Перед глазами проплыли картинки окровавленных, закопанных, заваленных, утопленных и обугленных трупов. И крики. До этого он даже не представлял, что человеческое существо способно издавать подобные звуки. Даже сейчас эти образы вызывали холодок вдоль позвоночника.
        - У тебя еще есть шанс признаться: мол, бес попутал, решил обмануть старого мастера и все такое. Есть что сказать?
        - Нет, - глядя в глаза Шайтану, сказал Змей. - Ты же знаешь меня, Шайтан. Я всегда говорю правду, только правду и ничего, кроме правды.
        Глава третья
        Хрустальный город
        Он никогда не был на поверхности.
        Забавно, он действительно уже давно сжился с этой мыслью. Просто в момент Катастрофы отсчет времени начался заново, словно человечество и каждого человека в отдельности перезагрузили, как зависший компьютер. Поэтому «никогда» относилось именно к новому периоду жизни, а что было «до», он почти не помнил. Во-первых, был маленький и даже Ксю еще не появилась на свет. Во-вторых, жизнь в гигантском убежище словно стерла эфемерное прошлое под бесконечным небом и теплым солнцем. Сейчас подобные воспоминания невольно вызывали приступы боязни открытого пространства.
        Потому что теперь там, снаружи, была смерть. Бесконечные радиоактивные поля, «фонящие» горы и, что страшнее, радиоактивная пыль, которую разносили ураганы, ставшие нормой после Катастрофы. Изменения климата оказались пострашнее обмена ядерными ударами. Никогда до этого не наблюдалось такого явления, как теперь: нисходящие воздушные потоки несли ледяной воздух, в течение нескольких секунд понижая температуру ниже ста градусов по Цельсию.
        Ледяная волна смерти текла со склонов Запретной горы.
        С Эльбруса.
        Двуглавый великан возвышался над обожженным ядерным огнем Кавказским хребтом и забившимися в норы остатками человечества, следя, чтобы оно больше не высовывало голову. Знающие люди говорили: священная гора стала еще выше после геологических потрясений во время Катастрофы. Поверхность планеты вспучилась - и теперь Эльбрус выше Эвереста, снесенного гипербомбой. Возможно, это тоже легенда - но ведь нет дыма без огня. Не зря ведь этот древний стратовулкан называют Запретной горой. Даже говорить о ней не принято - считается плохой приметой. Приснившаяся же во сне - она приносит несчастье.
        И вот теперь, глядя на массивные железные створки шлюзов, он осознал: сейчас ему предстоит дорога в сторону этой самой Запретной горы. Пусть и не к самому склону, но точно вверх по течению сползающего с той стороны ледника. Он мало чего боялся в этой жизни и думал, что чувство страха давно притупилось. Но теперь ощущал неуверенность и тревогу.
        - Вообще-то, мы так не договаривались, - сказал он, проводя по железу рукой в потертой кожаной перчатке. Ржавая поверхность была покрыта толстым слоем инея. - Я должен был выяснить про источник черной воды - и я выяснил. Чего вы еще от меня хотите?
        - Информация недостоверна, - отозвался Игнат. - Если эти, как ты говоришь, шаманы травят воду - мы должны это знать наверняка.
        Игнат стоял на одном колене, проверяя оружие. Старый добрый АК с подствольным гранатометом, фонарем и коллиматорным прицелом - крутая игрушка, ничего не скажешь. В остальном же связной выглядел так же, как и его спутник - чучело чучелом, напялившее на себя все теплое, что только нашлось под рукой. Даже очки были странные, придававшие обоим нелепый и страшноватый вид: старинные, круглые, с мутными стеклами, в кожаной окантовке. Они казались лишними, но Игнат уверял: это чуть ли не самая необходимая вещь на поверхности. Как и дурацкая вязаная шапка под капюшоном.
        - Так пошлите туда спецназ и проверьте, - проворчал Змей.
        - Это невозможно. Неприкасаемые наверняка будут следить за тобой, может, даже снаружи - есть сведения, что и в патруле у них есть свои люди. Что, если информация окажется липой, и тебе придется продолжить контакты на территории Карфагена?
        - Не придется. У меня только одна попытка. Если окажется, что шаманы ни при чем, - Шайтан решит, что я вожу его за нос. Он параноик - если что-то засело ему в голову, от этого уже не откажется.
        - Значит, в наших интересах сходить и проверить. Лично я не верю, что ученым пришло в голову портить воду.
        - Каким еще ученым?
        - Шутишь? - Игнат недоверчиво уставился на посредника. - А кого, по-твоему, называют шаманами?
        Змей пожал плечами:
        - Мне-то почем знать. Колдунов каких-то. Мало ли их в самом Карфагене. Вон, только в Месиве целый квартал гадалок и целителей.
        - Нормально. - Игнат странно хмыкнул. - То есть и про нейтринную обсерваторию ты не слышал?
        - Нет. Какая еще обсерватория под землей? Куда они телескопы высовывают? В амбразуры?
        Игнат рассмеялся, покачал головой:
        - Ничего они не высовывают. Они нейтрино ловят. Микрочастицы такие. Точнее, ловили, до Катастрофы. Под горой - детекторы, направлены в глубь Земли. Нейтрино пролетает сквозь земную толщу, они фиксируют.
        - Круто. Но на хрена?
        Игнат пожал плечами:
        - Ученые!
        - Откуда ты все это знаешь? Книжки читал, что ли?
        - А ты не читал?
        - Времени не было.
        - На что же ты его тратил, свое время?
        - Людей унижал.
        - Вопросов больше не имею.
        Змей ощущал раздражение от общения с этим чистоплюем, пытавшимся строить из себя героя. Самое противное было в том, что где-то в глубине души чувствовалось: этот парень - на правильной стороне. Он действует искренне, болеет за идею, а не просто за пригоршню монет. Можно было привычно спрятаться за стену из презрения и цинизма - так он делал всегда. Да только перед лицом неизвестной угрозы даже до его неприкасаемой души стало доходить: не все можно купить за фрамы. И его статус посредника, и его дар убеждения бесполезны перед безжалостной стихией, которой плевать на жалкие людские авторитеты.
        Нервозность нарастала. Он отвык подчиняться. А этот пацан, ничуть не смущаясь, пытался диктовать ему свои методы. Да, у него был веский аргумент: это Директория приставила к Змею своего связного. А Ксю - в руках Директории. При этом особого зла на невольного спутника он не держал. Как-никак тот тоже человек подневольный, приказ выполняет. С другой стороны, раз уж придется выходить за пределы привычного мира, то лучше не в одиночку. Пусть будет хоть сомнительная, но компания.
        - Чего мы ждем? - нетерпеливо спросил Змей, озираясь в тесном тупике, упиравшемся в железные створы.
        - Времени развода караула, - пояснил Игнат. - Надо успеть выйти в шлюз и просочиться незамеченными. Сейчас мы в боковой ветке, она отделена от основного пути запасным гермоствором.
        - А если наткнемся на караул? Стрелять будем?
        Змей повел стволом помпового дробовика, выданного ему Игнатом. Хорошее оружие, если противников не слишком много. Связной изумленно уставился на спутника:
        - Ты спятил? Опусти ствол! Они же свои.
        - Это тебе свои. А мне - вы все легавые.
        - Это даже не блюстители. Это охрана внешней границы. Солдаты.
        - А мне один хрен. Все вы - псы Директории. Если б не сестра - хрен бы меня заставили отсюда нос высунуть.
        - Хорош причитать! - Игнат поднял руку в перчатке, прислушался. Поглядел на часы. - Пора!
        Игнат легко поднялся, забросил автомат за спину и навалился на огромный рычаг с краю железной двери. Зарычал:
        - А ну, помоги!
        В очередной раз наступив на горло собственной песне, Змей встал плечом к плечу с Игнатом, уперся в рычаг. Застонал металл, лязгнули шестеренки. Двухметровый металлический диск медленно сдвинулся с места.
        - Еще немного!
        Толкали, пока образовавшаяся щель не стала достаточной, чтобы в нее можно было пролезть. Так и поступили, протиснувшись и оказавшись в широком, хорошо освещенном туннеле. Но очень холодном. Внутри жилых секторов Карфагена царила сравнительно постоянная температура, регулируемая автоматически и вырабатываемая, как в метро - механизмами и собственно населением. О том, какой климат царит за толщей камня, в забытом и страшном внешнем мире, Змей не имел понятия.
        Но теперь наконец начал подозревать. И ожидания ему не понравились.
        Игнат сделал знак. Они остановились, прислушиваясь. Издалека доносился множественный звук шагов. Сместились в утопленную в бетон нишу. Замерли.
        Шаги приближались дробным раскатом. Мимо прошел с десяток вооруженных фигур. Их вид поразил Змея: они были в белом. Когда шаги стихли за поворотом туннеля, посредник спросил:
        - Что это у них за форма? Медицинская, что ли?
        - С чего ты взял? - не понял Игнат. Затем кивнул. - Ты имеешь в виду - белая? Маскировка.
        - Маскировка, - недоуменно повторил Змей. - Что к чему…
        - Ну, снег белый, чудак ты, - усмехнулся Игнат. - Белое на белом не так заметно.
        - Да это я понял. Маскироваться от кого они собрались?
        - Ну… - Лицо Игната дрогнуло. - Это секретная информация.
        - Шутишь? Какие от меня теперь секреты? Или мы с закрытыми глазами на поверхность выйдем?
        Игнат растерянно хмыкнул:
        - Ну да, ты прав. Есть директива: не распространять среди гражданских неподтвержденные слухи. В смысле - ничего о том, что происходит снаружи.
        - А разве там что-то происходит? Я думал, снаружи все вымерло.
        На этот раз Игнат остался серьезен, только чуть поморщился:
        - Лучше бы там и впрямь все вымерло.
        Выбраться наружу оказалось не так просто, несмотря на путь, обозначенный Шайтаном. В какой-то момент Змей решил: связной действительно оказался полезен. Ведь он сам понятия не имел, что его ждет на границе подземного и внешнего мира.
        А ждало немало неожиданного. Он как-то не задумывался - просто не было повода, - есть ли постоянная связь Карфагена с внешним видом. То есть понятно, что должны быть какие-то аварийные выходы, вентиляционные шахты, штольни для избавления от отходов и тому подобное. Просто в голову не приходило, что кто-то в здравом уме сам полезет туда, в радиоактивный ад. И вот, оказывается, есть не только довольно основательный выход, но еще вдобавок неплохо укрепленный.
        Это они наблюдали из укрытия, добравшись до так называемой загрузочной рампы. Широкая полоса бетона проходила через огромный бетонированный ангар метров двадцать в высоту, а в ширину и того больше и упиралась в здоровенные бронированные створки с механическими приводом, щедро подсвеченные прожекторами. Но взгляд притягивал даже не скрытый за огромными воротами выход во внешний мир. За этими воротами имелись еще одни, так как все входы и выходы Карфагена представляли собой вариации на тему герметичных шлюзов. Куда больше впечатляло обилие военной техники, расставленной по ангару в некоем продуманном порядке, составляя, очевидно, эшелонированную оборону: стрелковые укрепления из мешков с песком на переднем фланге, пулеметные гнезда плюс четыре БМП ближе к центру и пара самых настоящих танков на задней линии.
        - Что за черт… - глядя на все это с металлического «балкона» аварийной лестницы, протянул Змей. - Мы что же, ждем нападения?
        - Надеюсь, что нет, - тихо отозвался Игнат. - Здесь все, как в последний день перед консервацией.
        - Это когда «шкатулка» захлопнулась? - предположил Змей. - Почти не помню тот день. Маленький был, с матерью чудом пробились.
        - Говорят, это свойство молодой психики - забывать пережитый ужас.
        - Ужас? О чем ты?
        - Этим оружием отбивались от тех, кому не хватило места. - Игнат указал в сторону аккуратно расставленного вооружения, возле которого копошились бойцы в зимнем камуфляже. - Створки уже начали закрываться, а люди все лезли и лезли, как фарш из мясорубки, под давлением тех, кто напирал сзади. Часть падала вовнутрь уже раздавленными насмерть, остальных добивали из пулеметов и пушек. До ядерного удара оставались считаные минуты, механизмы ворот еле справились с горой трупов, прежде чем запечатать убежище. Люди снаружи бесновались еще несколько минут, насмерть давя друг друга. Было даже опасение, что ворота не выдержат натиска, - за бортом осталось полмиллиона человек, которых Карфаген не смог бы вместить физически. Потом была вспышка - и движение по ту сторону прекратилось. Он замолчал. Молчал и Змей, не в силах вымолвить ни слова. - Я видел хронику, - добавил Игнат. - Это еще то зрелище.
        Что-то щелкнуло в голове - и Змей вспомнил.
        Толпы вопящих от ужаса людей, не столько уже боявшихся превратиться в ядерный пепел, сколько быть разорванными на куски озверевшей толпой. Завыла сирена - и ее звук словно спустил курок. Толпа обезумела и пошла на штурм. Он помнил, как хрустели ребра, как хрипели раздавленные, как шли по головам, как струилась под ногами кровь…
        И гром… Тогда он думал, что это гром. А выходит, по ним стреляли.
        И главное, не понятно, осуждать или одобрять действия начальства, ставшего впоследствии Директорией маленького нового мира. В конце концов, он сам выжил исключительно за счет тех, кто навсегда остался снаружи.
        - Хватит об этом, - отрезал Змей. - Идем!
        Их путь лежал, конечно, не к главному шлюзу, служившему когда-то для загрузки оборудования и припасов, а после - для массовой эвакуации. И даже не к служебному выходу, который использовали патрули. Да и невозможно было бы пробраться незаметно через посты и караулы.
        Шайтан подсказал другой путь - через резервную систему фильтрации воздуха, которая никогда не работала, а потому использовалась для контрабанды запрещенных грузов «с той стороны». Собственно, все предметы из внешнего мира в Карфагене запрещены по причине возможного заражения. Но когда это смущало неприкасаемых? Они, конечно, проверяли контрабанду радиометрами, чтобы фонящая вещь не убила самого «несуна». На этом карантинные меры с их стороны ограничивались. Ведь деньги не пахнут, а снаружи, как ни крути, осталось больше всякой всячины, чем успели загрузить в Карфаген перед «закупоркой».
        Система фильтрации представляла собой нагромождение сложных агрегатов, которые забирали воздух снаружи через замаскированные на местности штольни. Вообще-то, такие тайные лазы в подбрюшье Карфагена должны были охраняться с особой тщательностью. Но как водится, чем крупнее система, чем выше в ней вероятность разного рода сбоев, косяков и провалов. В данном случае это сыграло лазутчикам на руку.
        Глядя в глубину покрытого изморозью узкого и низкого лаза, Змей напоминал себе ныряльщика в бездну. И хоть знал, что не будет первым, кто рискнул высунуть голову из этого муравейника, собрался с духом не сразу. Однако рядом был связной Директории, перед которым показать свою слабость нельзя было категорически.
        - Ну ладно. - Змей сплюнул, зачем-то потер руки в перчатках. - Где наша не пропадала?
        И нырнул в страшную ледяную нору.

* * *
        Когда думаешь, что прошел через все и тебя уже ничем невозможно пронять, судьба неожиданно может ткнуть тебя носом в собственное самомнение. И тогда будешь осознавать себя растерянным и раздавленным - как чувствовал себя Змей посреди зловещей ледяной пустыни.
        Первое ощущение - он просто не мог дышать. Большого труда стоило приноровиться к дыханию через шарф, назначения которого он поначалу просто не понимал. Холод пронизывал насквозь, лишая возможности нормально мыслить. Единственное, что стало ясно с первых секунд пребывания в этом новом мире, - здесь невозможна жизнь.
        Это было что-то вроде другой планеты. На Луне или на Марсе условия, возможно, и отличаются, но они столь же убийственны для всего живого, как то, что окружало его теперь. И еще подташнивало от непривычных размеров окружающего. Боязнь открытого пространства - тоже неприятная фобия, особенно после долгих лет, проведенных в тесных, но надежных стенах.
        - Дыши через нос и не очень глубоко - иначе обожжешь легкие, - посоветовал Игнат.
        - Тебе-то почем знать? - хрипло отозвался Змей, наблюдая, как рассеивается перед его лицом облако пара.
        - Спецподготовка предусматривает кратковременный выход на поверхность, - объяснил Игнат. - Хотя это не моя специализация.
        Сейчас связной был похож на обледеневший труп, откопанный из промерзшей могилы. Однако держался куда увереннее, как будто не был покрыт толстым слоем инея. Глядя на него, Змей мог представить себе, как выглядит сам, и этот образ ему не очень-то нравился. Привычная уверенность в себе, понимание своего места в мире и ощущение силы растворились в наступившей реальности. Они были двумя едва теплыми песчинками посреди громадной ледяной чаши, прикрытой сверху мрачной свинцовой мглой.
        Сравнительно ровный участок местности перед скальным уступом, скрывавшим вход в Карфаген, был усеян вмерзшими в лед остатками машин - грузовиков, автобусов, легковушек, среди которых виднелись танковые башни, коробки бронетранспортеров и остовы транспортных вертолетов. Это были следы давней эвакуации, породившей нынешнее население Карфагена. Сначала шли машины - стремясь успеть, обгоняя друг друга, притираясь бортами и сталкивая друг друга в пропасть. Когда из-за громадной пробки движение встало окончательно, люди продолжали идти - по всей ширине ущелья, падая и вставая, стремясь обогнать ближних, успеть до закрытия створов туннеля.
        Успели не все. Точнее, успела ничтожно малая часть. Остальным пришлось встретить неизбежное. Только тогда здесь не было так холодно.
        Было горячо. Как на поверхности Солнца.
        - Интересно, выжил ли кто-то из них тогда? Из тех, кто остался здесь в момент Катастрофы? - спросил Змей.
        Голос прозвучал глухо и слабо. Казалось, с каждым словом силы уходят из мерзнущего тела. Но молчать было еще хуже.
        - Кое-кто остался, - так же глухо отозвался Игнат. - Как водится - самые приспособленные. И нам лучше с ними не встречаться.
        - Это почему?
        - Как бы ты сам относился к тем, кто не пустил тебя в убежище, когда от этого зависела твоя жизнь?
        - Да уж, я бы все припомнил при встрече… Но теперь-то можно их пустить? Вряд ли их так уж много.
        - А теперь они сами под землю не пойдут.
        - Да? Ну, и черт с ними.
        - Согласен. Теперь они могут нас самих не пустить.
        - Куда?
        - На поверхность.
        Змей скосился на спутника, пытаясь понять, не шутит ли он. Но на его глазах были такие же, как и у него, круглые, затемненные очки со стеклами, успевшими покрыться изморозью.
        - Ну, мы как бы уже на поверхности, - сказал Змей.
        - Это потому, что нас всего двое и нас пока не заметили. Но если жители Карфагена решат переселяться наружу - начнется заварушка.
        - Это зачем же нам такое понадобится? - пробормотал Змей. - Под землей жизнь не сахар, но там хотя бы жизнь.
        - Это пока, - мгновенно откликнулся Игнат. - Но черная вода прибывает… Да мало ли что нас может оттуда вытравить? Тут-то мерзляки и припомнят нам старые обиды.
        - Мерзляки? - переспросил Змей. - А, ну понятно, называют их так. И по ходу дела я скоро стану одним из них.
        - Не станешь. У них адаптация к холоду через особую подготовку и специальные препараты. На поверхности нам с ними не тягаться.
        - Ну, и черт с ними. Я ко всему этому даже привыкать не хочу.
        Он двигался вслед за Игнатом, быстро уходившим к краю этого обширного ледяного поля, где они были как на ладони. Интересно, заметили их наблюдатели, охранявшие створ? Если и заметили, то не подали виду. Возможно, им даже дано указание не замечать «беглецов». Вся эта история напоминала фарс, и хотелось побыстрее покончить со своими обязательствами, освободить Ксю и распрощаться с Полковником и его планами. Правда, что-то подсказывало: из капкана Директории так просто не вырваться.
        Но все это предстояло в будущем. В настоящем был хрустящий снег под ногами и онемевшее от холода лицо. Они шли среди ржавых остовов машин, с трудом отыскивая среди них проходы - настолько плотно стояли брошенные машины. Игнат уверенно вел Змея, и тот уже уловил направление. На обугленные остовы техники, сжатая горными хребтами, наползала громадная туша ледника. Горы доминировали над местностью, напоминая зубы колоссального чудовища, в пасти которого теперь застыли две человеческие фигурки. Взгляд невольно искал главную вершину - но Запретную гору не увидеть отсюда. И, может быть, к лучшему. Говорят, увидевший ее будет навеки проклят.
        Но целью была не гора. Они шли к леднику.
        - На открытой местности долго оставаться нельзя, - нарушил молчание Игнат, подняв на лоб очки и внимательно осматриваясь через прищуренные веки. Снег слепил, даже несмотря на отсутствие солнца, и Змей почти уже потерял направление. Они остановились, чтобы перевести дух, - очень быстро наступала усталость - то ли от ледяного воздуха, то ли от тяжести многослойной одежды и снаряжения. - Мерзляки следят за створами, у них тут регулярные рейды. Хреново, если следы заметят, так что надо побыстрее на чистый лед выбираться.
        Побыстрее не получилось. Шагов через двести они снова выдохлись. К тому же стал нарастать ветер, поднялась пурга. Змей слышал, что такое бывает, но имел смутное представление о снежных вихрях, в которых полностью теряешь ориентацию. А ведь был день - что же будет, когда стемнеет? Это был хороший вопрос для человека, привыкшего к круглосуточному освещению в подземных секторах. И фонари, которые они несли с собой, в новых обстоятельствах мало что решали.
        - Черт… - Змей закашлялся, хрипя и отплевываясь. - Мы здесь сдохнем на хрен!
        - Сюда! - позвал связной.
        Сейчас был виден лишь его смутный силуэт. Голос почти потонул в свисте ветра. Скользя и падая на покрытом слоем снега льду, Змей добрался до спутника. Тот похлопал по какой-то кособокой снежной стене. Змей не сразу понял, что это борт вмерзшего в поверхность бронетранспортера. Боковой люк у него был распахнут, вход внутрь почти засыпан, оставив лишь тесный лаз.
        - Давай внутрь! - почти приказал Игнат.
        На этот раз Змей не стал привередничать с распределением ролей в маленькой группе. Приказал и приказал, черт с ним. Пригнувшись и упав на четвереньки, отчаянно скользя, он влез-таки в эту снежно-железную нору. Бесцеремонно подталкивая его, Игнат полез следом.
        - От радиации не сдохнем? - Голос Змея звучал глухо и как-то ватно в тесной железной коробке.
        - Фонит немного, но в пределах нормы, - бросив взгляд на экранчик радиометра, отозвался Игнат.
        Внутри было люто морозно, снежно и темно. Единственным плюсом было отсутствие ветра, продолжавшего завывать снаружи. Тут Змей отдал должное опыту спутника: тот быстро организовал пригодную для отдыха стоянку. Распаковал рюкзак, бросил Змею плотный резиновый квадрат - специальный «поджопник», он же теплоизолирующая «пенка», на которой можно было сидеть прямо на снегу, не рискуя окончательно отморозить «носимое имущество». Вскрыл армейский паек, полученный Змеем от Шайтана в счет организации экспедиции. Шайтан, разумеется, не знал, что Змей отправляется не один, и пайков получил всего пару штук - «туда» и «назад». И без того эти древние контейнеры с давно мумифицировавшейся снедью были на вес золота. Во всяком случае, Игнат лишь языком прищелкнул:
        - Кучеряво живете, бандиты. Вот, значит, куда армейское имущество со складов исчезло.
        - А вам такие разве не выдают? - равнодушно спросил Змей, наблюдая за действиями связного.
        Тот как раз сооружал крохотную горелку из таблеток «сухого спирта».
        - Откуда, - проворчал Игнат. - Склады разворовали еще при Первом голоде. Кое-кто из начальства неплохо тогда поднялся. Правда, многих и к стенке поставили.
        - Коррупция, - с удовольствием произнес Змей. - Любимое развлечение власти. Да и неприкасаемых - тоже. Правда, в последнее время с вашими стало сложнее договариваться. Но это не мое дело - посредник в эти сферы уже не вхож. Другое дело - ты. Как ты только можешь служить Директории, зная, что у власти такие подонки?
        Игнат ответил таким взглядом, что Змей пожалел о затронутой теме. Однако парень не промолчал, заметив:
        - Я не начальству служу. Людям. Если бы не армейский спецназ, да и блюстители тоже, Карфаген давно утонул бы в собственной крови. Вы, неприкасаемые, сначала терзали бы умирающих от голода людей, а потом разъяренные люди разорвали бы вас на части. В результате сдохли бы все, и мерзляки на поверхности станцевали бы на наших замерзших костях свой победный танец.
        - Это теория, - усмехнулся Змей. - А практика в том, что у меня свобода и полные карманы фрамов. А тебе даже полагающийся паек зажали.
        Игнат сжал зубы, собираясь что-то ответить, но лицо его вдруг смягчилось, он усмехнулся, глядя в глаза Змея:
        - Да я тебя уже раскусил, приятель. Это же твой метод: вывести из себя собеседника, поймать на слабине и дальше уже манипулировать им как тебе вздумается. Может, это работает при разборках неприкасаемых, но у меня не прокатит.
        Змей молча пожал плечами, Игнат же продолжил: - Я же вижу, как тебе страшно. Не спорь - ты крутой мужик, спору нет. Но ты выпал из привычной среды и теперь пытаешься самоутвердиться. В учебке нам объясняли, как поступать в такой ситуации: смотри на самого приспособленного и делай, как он. Вот и ты делай, как я. А как дойдет до переговоров с бандюками - тут уж я отойду в сторону.
        Змей хотел ответить, что он думает про эту самую учебку, отцов-командиров и прочее солдафонское дерьмо, но решил: это ниже его достоинства. Если паренек хочет поиграть в супермена - флаг ему в руки и первую встречную пулю. Пока же хотелось лишь одного: согреться. Он протягивал руки к крохотному огоньку, на котором разогревалась плоская банка тушенки из комплекта пайка. По съедобности она теперь вряд ли отличалась от размороженного из вечной мерзлоты мяса мамонта, но выбирать не приходилось.
        Игнат тем временем покопался в собственном вещмешке, откуда достал грубый пластиковый сверток. На немой вопрос Змея ответил:
        - А это наш сухпаек. Производство вооруженных сил Директории.
        Внутри оказалась приличная пачка сушеных лепешек, сушеное же мясо неизвестного происхождения и мешочек с плотными черными брикетами, которые и были целью Игната. Брикеты оказались какой-то разновидностью топлива и, зажженные от огня спиртовки, образовали крохотный, но куда более эффективный источник тепла.
        - Другое дело, - констатировал Игнат, протягивая руки к трепещущему дымному пламени.
        - Жить можно, - усмехнулся Змей.
        Немного согревшись, принялись есть, прикидывая дальнейшие действия.
        - Хрустальный город, - протянул посредник. - Я думал - это легенда.
        - Как же, легенда, - грея руки о жестяную кружку с кипятком, отозвался Игнат. В кружке плавали чаинки суррогатного чая. На вкус - мало похоже, однако бодрило. - Ты же видишь: жизнь на открытом пространстве невозможна. Нам еще повезло, что такая оттепель. А если «дыхание смерти придет»?
        - Что еще за дрянь? - поморщился Змей
        - Нисходящие потоки воздуха, с гор, - Игнат с наслаждением хлебнул горячего варева. - Говорят, человек, попавший в такой поток, застывает как ледяная статуя.
        - Да, слышал. Вот срань…
        - Так точно, срань редкостная. Сам я не видел, но знал ребят, которые пошли в рейд и не успели вернуться. Поток идет быстро, засечь приближение можно, но потом три минуты, чтобы найти укрытие. А не каждая нора спасет от «дыхания смерти». Наш БТР, к примеру, замерзнет мгновенно.
        - Чую, пора валить отсюда.
        - Вот именно. Потому на открытом пространстве не живут. Когда говорят про мерзляков с поверхности, имеют в виду именно Хрустальный город.
        - И что про него известно?
        - Практически ничего. Разведка несколько раз брала пленных, но ни один не дожил до допроса.
        - Небось пытали их, сволочи?
        - Даже не приступали. Они умеют «выключаться». Просто останавливают дыхание - и умирают. Совершенно непреклонный и бескомпромиссный народ. И самое неприятное - население там растет. Есть мнение, что через какое-то время они нападут первыми.
        - Кто? Эти мерзавцы?
        - Мерзляки.
        - Ну да, мерзляки. А что у них есть против Карфагена? У нас - мощно укрепленная крепость в толще скалы, у них - один сплошной лед.
        - У нас - только то, что мы сохранили под землей с момента Катастрофы, да еще что клепаем на поземных заводах с горем пополам.
        - А у них?
        - А у них - все. В смысле вообще все, что осталось на поверхности. А осталось тут много чего, поверь мне.
        Змей с треском оторвал зубами кусок сушеного мяса от задеревеневшего бруска из запасов Игната, задумчиво пожевал. Произнес:
        - Чего-то я расхотел лезть в этот Хрустальный город. А другого пути нет?

* * *
        Вопрос был риторический. Другого пути на схеме Шайтана не было. И сейчас они крались по скользкому склону в сторону ледника. Вблизи ледяная махина казалась еще грандиознее и стало видно, как оголившийся лед под обвалившимися серыми кусками отливает густой синевой. Это было бы потрясающе красиво, если бы не было так жутко.
        Ледник был сравнительно молодой, поглотивший собой реку Баксан, когда-то протекавшую по дну ущелья. По словам Игната, этот ледяной «язык» обладал особой, не свойственной другим ледяным рекам, прочностью. Непонятно, с чем это было связано - возможно, с измененными свойствами воды после ядерных ударов и регулярными волнами космического холода. Так или иначе, твердость, сравнимая с бетоном, позволила мерзлякам бурить в нем туннели, не боясь, что все начнет смещаться и рушиться. Это было идеальное укрытие, сравнимое разве что с шахтами в горных массивах, из которых вырос сам Карфаген. Получалось, что при всей своей ненависти к счастливчикам, занявшим лучшие места в подземелье, эти ребята стали делать то же самое, только на поверхности. Если можно считать поверхностью запутанные лабиринты в кристально чистом и прочном льду.
        Собственно, эту систему камер, туннелей и всего, что их заполняло, и стали называть Хрустальным городом. Как и у Карфагена, у Хрустального города должен иметься главный, хорошо укрепленный вход. Возможно, таких входов было даже несколько. Но, естественно, пришельцы из враждебного мира не могли явиться сюда открыто. Поэтому существовали тайные ходы, известные узким и, как водится, криминальным кругам. Забавно - несмотря на то что официальным властям так и не удалось договориться хотя бы о перемирии, аутсайдеры обоих миров давно и успешно, мало-помалу налаживали контакты. Это не означало взаимных симпатий, но означало вполне конкретные интересы. Как минимум Хрустальный город выполнял транзитную функцию: иначе было просто не попасть в Нейтрино, как назывался когда-то научный поселок вверх по течению замерзшей реки, рядом с подземным обиталищем шаманов. Путь вне ледяных туннелей был смертельно опасен, некоторые же считали, что невозможен в принципе.
        Начинало темнеть, а значит, холодать, и следовало во что бы то ни стало попасть внутрь Хрустального города, под защиту ледника. Пока Змей сверялся со схемой, показанной Шайтаном и которую пришлось восстанавливать по памяти, Игнат беспокойно озирался.
        - Что-то не нравится мне это затишье, - сообщил связной. - Если верить инструкциям, так приходит «дыхание смерти».
        - Не каркай, - огрызнулся Змей, водя пальцем по мятой бумажке. - Дай ориентиры увидеть… Черт, как они вообще тут ориентируются?
        Легкий ветерок осторожно коснулся щеки - ее как кислотой обожгло. Змей настороженно поглядел на Игната.
        - Чувствуешь? - напряженно проговорил он. - Это оно!
        Сжав зубы, Змей всматривался в белесый пейзаж, где не было ничего похоже на обозначенную Шайтаном природную пирамиду из обвалившихся камней - это был главный ориентир трещины, в которой прятался тайный лаз контрабандистов. Взгляд с непривычки отказывался цепляться хоть за что-то в этом чуждом пространстве.
        В воздухе послышался тревожный свист. Он нарастал, усиливался, переходя в гул. Самое неприятное, что ветра при этом не было. Но не было и сомнений - источник звука приближается.
        - Все, хватит таращиться! - крикнул Игнат. - Бегом к машинам - попробуем хоть там укрыться!
        Даже неискушенный в местной природе Змей понимал: укрыться в ледяном металле от зловещей волны холода не удастся. В отчаянии он снова взглянул в карту, крутанулся вокруг собственной оси.
        И увидел. Он просто не туда смотрел - слишком условной была карта, воссозданная по памяти. И пирамида оказалась совсем не такой, как он себе представлял, - просто горка каменных обломков, почти скрытая снежными наносами.
        - Туда! - заорал Змей, указывая в расщелину слева от пирамиды. - Там должна быть трещина!
        Не тратя времени на обсуждение, рванули со спринтерской скоростью в надежде обогнать ледяную смерть. Гул тем временем нарастал. И когда они уже кубарем катились в незаметную до того расщелину, и без того сумеречное небо налилось свинцом, задрожала земля, и перед глазами изумленного посредника все еще остававшиеся чистыми камни стали на глазах покрываться густым инеем.
        Он рефлекторно задержал дыхание, одновременно ища взглядом дверь. Шаман так и сказал: «дверь в стене». Змей не стал тогда спрашивать, в какой именно стене - ведь, по логике вещей, стена в леднике должна быть изо льда, но здесь был сплошной камень.
        Рядом, задыхаясь, корчился Игнат - он тоже не спешил сжигать себе легкие «дыханием смерти». Когда в глазах уже стало темнеть от недостатка воздуха, а лицо потеряло всякую чувствительность, сквозь мутные стекла заиндевевших очков Змей увидел его - массивный железный шестиугольник, утопленный в склон.
        Он даже не стал задаваться вопросом - где у этой двери звонок или старинный колокольчик с веревочкой. Просто вскинул дробовик на уровень бедра - и, не целясь, жахнул в дверь картечью. Передернул помповый затвор одеревеневшими пальцами - и чуть не выстрелил снова - уже в открытую дверь.

* * *
        Едва они ввалились в узкий и темный закуток - дверь с лязгом захлопнулась. Видимо, скоростное отпирание-запирание было предусмотрено конструкцией как раз для таких случаев. Хрипло дыша, Змей закашлялся: все равно здесь был неуловимо холодный воздух. Рядом, стоя на коленях, сипел Игнат, и оба не могли поверить, что живы.
        - Черт… - пробормотал Змей, осторожно касаясь обожженного холодом лица. - Это было круто. Так близко по краю я не ходил, даже когда Шайтан в «русскую рулетку» играл.
        - У тебя давно склонность к суициду?
        - Так я ж не по своей воле. Проштрафился по малолетству и, вместо того чтобы в шахту сбросить, босс в револьвер один патрон вставил, барабан крутанул, а ствол - мне ко лбу. Щелк - а я все еще живой.
        - Может, он просто пугал тебя и никакого патрона не было.
        - Ты плохо знаешь Шайтана. Я мельком заметил, что он еще один патрон в барабан вставил - чтобы обострить ситуацию. Вот тогда я первый раз в штаны со страху надул.
        - А второй раз?
        - Вот как раз сейчас вроде. А, нет, это от снега мокренько…
        Ненавязчивый разговор двоих, чудом избежавших гибели, оборвал вспыхнувший со щелчком свет - это был треснувший, жутко грязный плафон под обледенелым потолком. В его свете показалась неказистая изломанная тень. Тень осторожно приблизилась, и в тусклом свете проявилась странная фигура старика - тощего, с синеватым отливом кожи, но самое поразительное - одетого, как говорится, не по погоде. В легкой рубашке с закатанными рукавами, с расстегнутым воротом, без шапки, он вроде и не замечал жуткого холода, от которого продолжали трястись Змей с Игнатом. В руке он сжимал обрез двустволки с опущенными вниз стволами. Гостей он, по-видимому, не боялся, хоть и смотрел настороженно. Спросил не столько с угрозой, сколько со сдержанным интересом:
        - Экстремалы?
        - Чего? - не понял Змей.
        - Какие, на хрен, экстремалы? - сердито буркнул Игнат.
        - Шучу, - спокойно сказал старик. - Бежали красиво. Давно я не видел здесь экстремалов - после Катастрофы любителей острых ощущений как-то поубавилось. Скажите спасибо, что случайно в триплекс глянул. А то пойти пожрать собирался - получились бы из вас два блока мороженого мяса.
        - Спасибо, - отозвался Игнат. - Это я тебе не забуду, старик.
        - Сам ты старик, - обиделся местный. - Мне двадцать пять.
        Наступила неловкая пауза. Змей разглядывал этого синюшного и не понимал, всерьез тот или шутит. Старик (так его продолжал про себя называть Змей) усмехнулся, пояснив:
        - Выгляжу хреново, знаю. Такова расплата за адаптацию к холоду. Зато жить буду дольше, чем вы, земляные черви.
        Теперь уже обиделся Игнат:
        - Чего это мы - черви?
        - С того, что душонки у вас червивые. - Старик сплюнул. - В грязи живете, грязь жрете. Скажите спасибо, что пустил вас, а не оставил в заморозку.
        - А ты не мог нас не пустить, - отчетливо произнес Змей. - Ваш патруль при обходе тела бы заметил и поинтересовался: что это за неучтенное окошко такое? А ведь оно неучтенное, да?
        Лицо местного чуть перекосило - видимо, сказанное попало в точку. Спросил неприязненно:
        - Хорош трепаться - чего на нашу территорию влезли?
        - Шайтан прислал, - сказал Змей. - Сказал найти Бродягу.
        - Шайтана знаю. - Старик присел на прямоугольный блок, который поначалу показался Змею бетонным. Однако, приглядевшись, понял: это лед. - Тот еще говнюк.
        - Ну, тут я спорить не буду. А где Бродяга?
        - А вам он зачем?
        - Шайтан просил передать: должок у него.
        Старик внимательно оглядел визитеров. Во взгляде появилось недоверие. Змей усмехнулся:
        - Давай зови Бродягу. У них с Шайтаном бизнес. Если Бродяга в минуса уйдет, убытки с тебя вычтет.
        Это была чистая импровизация, но на синюшного подействовала. Он поднялся с ледяной глыбы, сказал:
        - Ждите здесь.
        Попятился, неловко водя обрезом, и скрылся в темноте.
        - А ведь я не верил, что здесь действительно живые есть, - признался Змей. - Подозревал, что Шайтан лжет.
        - Зачем?
        - Откуда я знаю, зачем он то и дело лжет? Просто поверить во все это трудно. - Змей помолчал. Спросил: - Чего он синий такой? На вид вроде и не мерзнет совсем. Даже смотреть на него зябко.
        - Так он и не мерзнет, - сказал Игнат. - Синюшность - от препарата. Я же рассказывал.
        - Я бы сейчас тоже от такого препарата не отказался. У меня уже зубы стучат от холода.
        - Эту синюю дрянь можно начать принимать, но отменить уже невозможно: начинаются необратимые процессы, и приходится сидеть на ней постоянно. Оттого у нас их пленные дохнут: препарат они держат в секрете, а наши ученые ничего подобного сделать пока не могут.
        Продолжить рассказ он не успел: вернулся первый синюшный и с ним еще один, такой же синий и тощий, только не такой старый с виду. С обтянутым кожей лицом тридцатилетнего, только даже не седой - белый, как альбинос. Видать, не на всех чудесный «морозильный» препарат одинаково действует. Одет этот новый мерзляк был в рабочий полукомбинезон, открывавший мускулистые, однако такого же неестественного цвета руки и плечи.
        - Кто меня спрашивал? - с хрипотцой спросил вновь прибывший. Поглядел на оружие в руках визитеров, усмехнулся совершенно без страха. - Грохнуть меня пришли?
        - А что, есть опасения? - поинтересовался Игнат.
        - Ни малейших. - Мерзляк указал длинным синим пальцем Игнату в лоб. - Я тебя, как открытую книгу читаю. - Ты скорее сам помрешь, чем убьешь кого-то за деньги. В нашем суровом мире это непростительная слабость.
        Игнат хмуро фыркнул, Змей же спросил:
        - А меня прочесть можешь, человек-рентген?
        Мерзляк чуть склонил голову, немного удивленно приподнял бровь:
        - У тебя я вижу только оглавление и пролог. Ты сам понятия не имеешь, кто ты на самом деле. Тебе просто страшно листать страницы собственной книги, ты предпочитаешь смотреть на обложку. Она хорошая, твердая, но все же не вся книга.
        - Все, хватит эпитетов, - поморщился Змей. - Давай к делу. Это ты - Бродяга? - Мерзляк в комбинезоне чуть кивнул. Посредник продолжил: - Шайтан сказал: за тобой должок.
        Бродяга рассмеялся, покачал головой, видимо вспомнив какой-то забавный казус:
        - Шайтан умеет поворачивать в свою сторону даже ничего не значащие мелочи…
        - …и расправляться с должниками, - спокойно добавил Змей. - А что такого? Я с ним работал, знаю, о чем говорю.
        Бродяга помрачнел, спросил уже другим тоном, отрывисто и сухо:
        - Чего ему надо?
        - Ничего особенного. Нам помочь.
        - А именно?
        - Ну, ты вроде как транзитом занимаешься. Нам бы добраться до шаманов. В Нейтрино.
        Мерзляки переглянулись. Первый покачал головой, Бродяга же сказал:
        - Шайтан же знает: мы никого не возим. Мы сами и есть транзит. Что ему у шаманов надо? Пусть спросит у нас, мы спросим у них. Если надо - доставим. Такой уж наш бизнес.
        - Ты не понял. - Игнат начал закипать. - Нам надо к шаманам. Не узнать что-то у них, не спросить, не отвезти, не привезти - а самим попасть к ним.
        Змей делал ему знаки: «Прекрати, все испортишь! Говорить должен я!» Но связной явно завелся, его руки машинально похлопывали по оружию, и это недвусмысленно напоминало угрозу, что заметили и мерзляки.
        - Так не пойдет, - проговорил Бродяга. - Мы с Шайтаном можем совместный бизнес делать, но он мне не босс. Он даже не из ледяных людей, он червяк, как вы оба. А я угрозы от червей выслушивать не намерен. Убирайтесь-ка к чертям собачьим. Дед, открой им люк.
        - Это как? - Игнат немного растерялся, поняв, что перегнул палку.
        - А вот так! - прорычал «молодой» мерзляк, прозванный дедом. Он поднял обрез, целясь в Игната. - Давай не дури. И к люку, быстро.
        Самое время было вмешаться опытному посреднику, что Змей и попытался сделать:
        - Давайте все успокоимся и начнем сначала. Извини, Бродяга, мой друг просто придурок, никогда за пределы своего сектора не выходил. А тут открытое пространство, еще и «дыхание смерти» нас чуть не прикончило. Испугался парнишка, даже штаны обмочил, вот и страх из него и выходит…
        Разговор вроде выравнивался, Бродяга даже чуть улыбнулся. Осталось еще сильнее расположить к себе местных, зацепиться за общие темы и потихоньку нащупать подходящий вариант.
        Игнат все испортил. Видимо, болезненная армейская гордость не дала терпеливо смолчать после невинной издевки со стороны спутника.
        - Я, конечно, все понимаю, но не надо меня трусливым щенком выставлять, Змей. Если до дела дойдет, еще посмотрим, у кого штаны суше будут.
        - А ты, значит, не из пугливых, - кивнул Бродяга.
        Змей скрипнул зубами, мысленно закатывая глаза. Разговор уползал куда-то в сторону, вместе с возможными вариантами решения проблемы. Бродяга и без того был настроен скептически, а Игнат явно начинал его раздражать. Странно, что связной сам не понимал этого. Ведь умный парень, а лез в бутылку. Неужто и впрямь его от стресса переклинило? Змей встречал таких среди неприкасаемых: слово за слово, потом драка, потом бутылкой об голову, потом «розочкой» из бутылочного горлышка по шее - и вот готовый труп. И все потому, что кто-то кому-то на ногу наступил.
        - Все, Игнат, прекращай. Давайте о деле поговорим, - примирительно начал Змей, но тут уже переклинило Деда: он вскинул обрез и стал как-то странно и угрожающе раскачиваться из стороны в сторону, переводя оружие с Игната на Змея и обратно:
        - Вы чего гавкаете, а? С вами серьезный человек поговорить согласился, а вы тут пену взбиваете! Вы что, не поняли, куда пришли?
        - Дружище, все мы поняли! - Змей поднял руки, демонстрируя пустые ладони. - Мы не хотели тебя обидеть…
        Последние слова почему-то взбесили Деда. Его передернуло, он заорал, опасно тряся оружием:
        - А кто вы такие, чтобы меня обидеть? Две кучки дерьма, которые я зачем-то спас от заморозки!
        - Уймись, Дед! - теперь уже вмешался Бродяга. Ему явно надоели все эти препирательства.
        - А чего он меня заводит?! Чего он меня бесит?!
        - Просто выведи их отсюда, а если будут рыпаться - стреляй. А я пошел, у меня дел много.
        Бродяга повернулся было, чтобы уйти, - и тут у Игната не выдержали нервы. Он вскочил, бросился вслед Бродяге, пытаясь ухватить того за плечо:
        - Эй, стой! Так не пойдет…
        Гулко бахнул выстрел. Игнат дернулся, и Змей увидел, как медленно, очень медленно поворачивается в его сторону обрез, один из стволов которого испускает ядовитый пороховой дымок. Конечно, это лишь казалось, что медленно - все происходило мгновенно. Но посредник успел рассмотреть происходящее в мельчайших подробностях: как Игнат, морщась от боли, пригибается в сторону раненой левой руки, из которой безвольно вываливается автомат. И одновременно его правая выхватывает из расстегнутой кобуры пистолет.
        - Стой! - только и успел крикнуть Змей.
        Сухо хлопнул пистолетный выстрел - совсем не так эффектно, как дробовик. И пулевое отверстие не впечатляло - маленькое, аккуратное. Прямо посреди лба мгновенно успокоившегося Деда.
        Мерзляк даже не успел упасть - но правила уже изменились.
        Вряд ли это понял Игнат, и еще не успел осознать Бродяга. Но с этого мгновения посредник закончился и на его место вернулся давно забытый цепной пес Шайтана.
        Сжавшись, Змей распрямился пружиной, выбрасывая вперед руку. Этому его никто не учил, движения шли откуда-то изнутри, на уровне спинного мозга. За этот резкий бросок его и прозвали Змеем - мало кто успевал среагировать и уйти от удара.
        Бродяга успел. Эти мерзляки не только совершенно нечувствительны к холоду. Они жилисты, и с реакцией у них полный порядок. Так что пальцы, щелкнув, схватили воздух. Зато собственный бок поймал по полной - крепкого кулака от Бродяги. Рухнув на ледяной пол, Змей уже не успел подняться. На него навалился проклятый мерзляк и, прихватив голову борцовским захватом, явно вознамерился ее открутить. Захват был железный, и Змей ощутил полную беспомощность. В глазах начало темнеть, и тут он увидел качающийся перед носом ствол пистолета: Игнат, одуревший от потери крови, целил то ли в рычащего в бешенстве мерзляка, то ли в своего попутчика.
        - Не стреляй, дурак! - простонал Змей, пытаясь оттолкнуть руку от шеи.
        Дело было даже не в том, что связной мог зацепить пулей его самого. Просто Бродяга оставался единственным шансом зацепиться хоть за что-то в Хрустальном городе и в итоге добраться до шаманов. Каким образом - Змей понятия не имел. Но опасность погибнуть от пули своего же союзника прибавила сил. Он не мог вырваться из удушающего захвата, но мог оттолкнуться ногами от стены - и на секунду оказался сверху противника и своей массой повалил его на пол - так, чтобы тот зацепил головой острую грань ледяной глыбы.
        Стукнуло - и хватка ослабла. Змей снова мог дышать. С трудом поднявшись на ноги, он первым делом бросился к потерявшему сознание Бродяге. Пощупал пульс на руке, на шее. Черт его знает, есть ли вообще пульс у этих ледяных, как трупы, существ…
        - Живой… - пробормотал наконец посредник. - Уже веселее.
        - Эй, Змей, ты спятил? - слабо позвал Игнат. - Ты бы у меня сначала пульс проверил!
        И тут Змея прорвало. Не обращая внимания на в общем-то хреновый вид спутника и его рваный, пропитанный кровью рукав в месте предплечья, он схватил его за плотный брезентовый ворот, встряхнул и проорал прямо в лицо:
        - Ты что наделал, придурок?!
        - Чего? - На лице Игната застыла недоуменная полуулыбка.
        - Я же сказал тебе: «Уймись! Говорить буду я!» И что мы теперь будем делать?!
        - Назад пойдем, - вяло отозвался Игнат. - Я все доложу как есть и вину на себя возьму. С тебя снимут ответственность…
        Не выдержав, Змей отвесил парню оплеуху. И тут же пожалел о сделанном, тем более что Игнат даже не думал сопротивляться: у него не было сил, да и, видно, он уже осознал степень собственной вины в происшедшем.
        - Прости, - проговорил Змей. - Я до тебя докричаться хочу, а сам…
        - Нормально… - проговорил Игнат. - Можешь еще треснуть.
        - Да на хрен ты мне сдался, мазохист недобитый! - вспылил Змей. - Меня дело интересует! Я не собираюсь возвращаться - потому что уже зашел слишком далеко. Если хочешь, можешь уходить один. Хотя… Черт, как же ты пойдешь?
        - Дай мне аптечку, - попросил связной. - Рана пустячная, сквозная, главное - продезинфицировать и перевязать. И никуда я один не пойду, пойду с тобой. Только не пойму - куда?
        Вытащив из рюкзака аптечку, посредник бросил ее товарищу, сам же присел на корточках напротив бесчувственного Бродяги. Пошлепал того по щекам, пытаясь привести в чувство. Проворчал:
        - Эти двое - единственные знали, как и куда идти. Понимаешь? Был вариант просто договориться, сторговаться, подружиться, наконец. А ты…
        - Нельзя было с ними подружиться, - мрачно заявил Игнат. - Этот Дед - он же полный псих был.
        - Ничего, у нас еще один псих остался.
        - Ты про Бродягу?
        - Да про тебя! - Змей сплюнул. - Бродяга-то ни в кого из пушки не шмалял.
        - Ну и что мы с ним будем делать?
        Посредник не успел ответить - застонал и вяло зашевелился Бродяга. Змей склонился над ним и тихо сказал:
        - Ты, главное, не дергайся. Делай, как я скажу, и разойдемся друг другом довольные.

* * *
        Тайные ходы, склад и выход на поверхность неспроста прятались в скале. Мерзляки, или ледяные люди, как они сами себя называли, с презрением относились к скалам и камню в принципе. Наверное, это тоже было связано с давней обидой на обитателей Карфагена, бросивших их на поверхности в самое страшное время. Большая часть их погибла при бомбардировке, многие - от ожогов, лучевой болезни, голода и мороза. Оставшиеся же ценой страшных потерь сумели адаптироваться к суровым условиям поверхности, и это стало не просто поводом для гордости - своеобразным культом.
        Культом льда. Мерзляки научились строить из подручного материала практически все, тем более что лед отлично армировался металлом. Когда какой-то гений придумал так называемый «хомо-антифриз», принимая который, люди постепенно меняли метаболизм, превращались в мерзляков, лед перестал быть для них враждебным. Он стал чем-то повседневным, вроде стекла или пластика. Или хрусталя, что дало название этому странному городу. Оборотной стороной этого стали неплохие возможности для местных неприкасаемых - устраивать тайные ходы, хранилища, убежища там, куда обычные жители Хрустального города, включая местных силовиков, лишний раз соваться не станут - то есть в скалы, через которые и вошли сюда двое чужаков.
        Все это стало известно по скупым рассказам Бродяги, из которого пытались вытянуть максимум информации. Придя в себя, он не стал сильно переживать по поводу гибели Деда - видимо тот успел доставить проблем не только незваным гостям. Другое дело - они перешли черту, по факту напав на чужую группировку во враждебном месте.
        - Не понимаю, на что вы рассчитываете, - с усмешкой говорил Бродяга, которого вели по скальному коридору под прицелом автомата. - Когда мои ребята поймут, что я долго не выхожу на связь, они забеспокоятся. А когда они беспокоятся, обязательно кто-нибудь умирает.
        - С нами та же история, как ты видел, - мрачно заметил Игнат.
        - Давай, как договорились, - сказал Змей. - Проведешь нас к транспортному туннелю, поможешь попасть на поезд, прокатишься вместе с нами…
        - А потом?
        - Потом обратно. Нам ведь надо будет как-то вернуться. Здесь мы тебя отпустим. Мы люди не злые.
        - Покойники вообще не злые. Они тихие. - Бродяга презрительно скривился. - Покойники - это вы.
        - Да, да, это понятно, - кивнул Змей. - Ты, главное, вместе с нами тот свет не отправься. Говорят, там синюшных не любят.
        Они бы и дальше обменивались вялыми угрозами, но мрачный скальный свод вдруг оборвался, уступив место чему-то настолько непривычному, что Змей с Игнатом остановились как вкопанные.
        Туннель, который начинался от скалы и уводил вдаль, был словно отлит из чистейшего стекла. Более того - стены его светились мягким, призрачным светом. Стало еще холоднее, но ощущение холода отступало при виде потрясающей красоты этого места.
        - Игнат, не зевай, - на всякий случай предупредил Змей. - А то наш друг тебе по башке даст, пока ты по сторонам таращишься.
        - Это и есть Хрустальный город? - тихо спросил связной.
        Бродяга не смог сдержать улыбки: хоть он и оставался пленником, однако же был доволен произведенным эффектом.
        - Это всего лишь технический туннель, ничего особенного. Сам город вы не увидите.
        - Почему? - тупо спросил Игнат.
        - Во-первых, потому что вас схватят, будут пытать и в итоге прикончат, - мстительно сообщил Бродяга. - Врагам не место в Хрустальном городе. Во-вторых, вы вроде собирались добраться до Нейтрино. Поезд обходит город стороной.
        - Ну ладно, - примирительно согласился Змей. - Пригласишь нас в следующий раз. Стол накроешь, шашлыков нажаришь. Даже интересно - из чего их у вас делают? Мы тоже не с пустыми руками заявимся.
        Бродяга странно посмотрел на него, но ничего не сказал. Еще один прием посредника, который иногда действует самым неожиданным образом: вбросить немыслимую, парадоксальную мысль, которую сторона конфликта сначала с негодованием отвергнет, а затем невольно начнет мусолить, возвращаясь к ней снова и снова. Простенький посыл способен расшатать железную уверенность, проесть в ней тоненькую щель, по которой в нужный момент можно ударить - легонько, просто дружески похлопав по плечу.
        Сейчас, однако, было не до романтических экскурсий по ледяным пещерам. Легонько подтолкнув пленника дробовиком в спину, Змей приказал:
        - Вперед! Быстро, но тихо! И давай без глупостей, Не забывай о том, что случилось с Дедом.
        Технические помещения сменяли одно другое, и оставалось лишь удивляться, как плотно здесь освоились люди, пусть и ставшие мерзляками. Чем-то обстановка напоминала аналогичные уровни Карфагена, только выглядело все более хрупко, воздушно.
        - Знаешь, что мне напоминает ваш город? - сказал Змей, поглядывая на пленника. - Душу нашего подземелья - умершего и вознесшегося в рай.
        Игнат за спиной нервно рассмеялся. Бродяга тоже не смог сдержать кривую улыбку:
        - Ты тоже заметил разницу? Вы - грязь и тлен, мы - чистые, и за нами будущее.
        - Все так, приятель, все так, - не стал спорить Змей. - Давай закончим наше дело и избавим, наконец, ваш рай от наших грешных тел.
        - Кстати, насчет тел, - сказал Бродяга. - Вы бы как-то лица прикрыли, чтобы ваши красные морды в глаза не бросались. А то меня вместе с вами как чужака положат. Вот, шарфами обмотайтесь - будет похоже, что у вас ледянка.
        - Что за ледянка?
        - Не важно. Болезнь такая.
        - Не вопрос. - Игнат принялся закручивать шарф вокруг головы. - Теперь я хоть понимаю, отчего меня так трясет. Ледянка у меня, мать ее…
        С грехом пополам, но контакт налаживался.

* * *
        Трудно было представить, что изо льда можно соорудить такое. Еще труднее представить себе жизнь в бесконечной сети ледяных лабиринтов. Хрустальный город был меньше Карфагена, но свойство материала визуально увеличивало внутреннее пространство, стирая границы между воздухом и стенами.
        Они видели людей, идущих в вышине по коридорам, просверленным в ледяной толще у них над головами, а над ними новые и новые уровни. Проходили над огромными залами, где люди, будто размытые дымкой, возились с каким-то оборудованием.
        В какой-то момент Змею стало не по себе: они остановились перед бездной, под которой было лишь прозрачное ничто. А там внизу бушевала вода. Темные струи рассыпались о громадные камни, пена хлестала по ледяным стенам, стремясь пробить этот лед, который по всем законам природы должен быть податливый и хрупкий, но отчего-то обрел прочность стали.
        - Черт… - присев на корточки, выдохнул Змей. Положил ладонь в перчатке на гладкую поверхность. - Как это возможно?
        - Тепловая полировка, - небрежно бросил Бродяга. - Это только кажется, что мост хрупкий, - он толщиной метров пять.
        - От этого не легче. - Змей сглотнул и снова поднялся на ноги. - А вода откуда? Река же вроде замерзла.
        - Река замерзла, а источник бьет. Говорят, вулканическая деятельность проснулась после Катастрофы. Хотя точно не знаю, я ж не ученый.
        - Источник, значит… - задумчиво проговорил Змей.
        В этот момент у него мелькнула какая-то догадка, которая пока не оформилась в конкретную мысль. Но засела в мозгу саднящей занозой.
        - Ладно, - посредник кашлянул в кулак. - Иди первый.
        Бродяга усмехнулся и, не колеблясь, шагнул в бездну. Полупрозрачная поверхность под ногами вполне надежно держала его, и чужаки двинулись следом.
        Это было странное и удивительное ощущение - они словно парили над бурлящим потоком, а шедший впереди Бродяга шагал в пустоте, как какой-то ледяной небожитель, подсвеченный сквозь толщу льда невидимыми отсюда источниками света. Конечно, это было не более чем обманом зрения, но давало понимание главного: это действительно другой мир. И люди, живущие здесь, неспроста видят врагов в обитателях Карфагена. И, наверное, самое страшное в этой неприязни - появившееся новое основание - деление на «чистых» и «грязных», «холодных» и «теплых», а в итоге - высших и низших, причем в буквальном смысле слова.
        При этом забавно и настораживающе выглядела закулисная договоренность «отбросов» обоих обществ: на фоне всеобщей вражды они тихо строили свою общую закулисную империю. И продолжали бы дальше, если бы все не испортили вмешавшиеся чужаки. Впрочем, Змей по опыту знал: хороший посредник может уладить любой конфликт. И, возможно, когда все закончится и Директория уберет свои лапы от него и его сестры, он сам поучаствует в процессе переговоров…
        - Осторожно! - крикнул Бродяга.
        Поздно: задумавшись, Змей поскользнулся и упал на новой, наклонной поверхности, начавшейся сразу после прозрачного моста. Рывком перевернулся на живот, пытаясь зацепиться пальцами, но тщетно. Он стремительно скользил куда-то вниз, откуда нарастал приглушенный рев. Обернувшись, увидел не так далеко поднимающийся из пропасти пар.
        Он несся к обрыву над бурлящим потоком.
        Игнат на секунду растерялся, продолжая держать Бродягу на «мушке» и нервно поглядывая в сторону сползавшего в пропасть спутника.
        - Так и будешь пялиться? - бросил ему Бродяга. - Там высота метров пятнадцать! И камни!
        И уже не обращая внимания на конвоира, «нырнул» вслед за Змеем по наклонному скользяку. Самое время: посредник уже ощутил под ногами пустоту, зацепившись двумя пальцами за трещину в ледяной поверхности, отчаянно стараясь затормозить падение. Свободной рукой он судорожно пытался выдернуть нож, запутавшийся в ножнах под курткой. Рука скользнула - и он практически съехал в пропасть. Успел выкрикнуть что-то злобно-матерное, готовясь совершить последний полет…
        И повис, удерживаемый за руку крепкой синеватой пятерней.
        - Держись! - крикнул сверху Бродяга. - Бросай оружие! Рюкзак бросай!
        - Хрен там! - тяжело дыша, отозвался Змей. - Мама учила добром не разбрасываться…
        - Я тебя не удержу, придурок!
        Бродяга стал заметно сползать вслед за своей неподъемной ношей. Змей и рад был бы избавиться от дробовика и вещмешка, но не имел физической возможности дотянуться до лямок. Скорее ускорил бы собственное падение.
        - Отпусти! - крикнул Змей. - Не удержишь, сам грохнешься!
        - Разобьешься о камни!
        - А так оба разобьемся! Пусти!
        - А-а!!!
        На секунду появилось ощущение свободного падения - и Змей снова повис в пустоте, не понимая, что происходит. Но задрав голову, понял: Бродяга висит, намотав на руку веревку, которую удерживает каким-то чудом закрепившийся наверху Игнат.
        - Да делайте что-нибудь! - прокричал связной. - Я так долго не выдержу!
        У Бродяги будто откуда-то появились новые силы. Зарычав, он стал медленно сгибать руку, подтягивая Змея, все выше и выше.
        - Цепляйся за меня! - процедил он.
        Объяснения посреднику не потребовались. Ухватившись за рубаху, за ремень, за штаны Бродяги, он стал карабкаться по нему вверх, пока не дотянулся до веревки. Цепляясь одними руками, рывками поднялся, слыша тяжелое дыхание Игната, державшего обоих спутников из последних сил. Уже на краю ледяного выступа достал-таки запутавшийся нож - и с силой воткнул в неподатливый лед. Подтянулся, повис на рукоятке, переводя дух, крикнул Игнату:
        - Давай вместе!
        Уже почти ничего не соображая, вместе с Игнатом он тянул за веревку качавшегося над пропастью пленника. Это оказалось посложнее, чем выбраться самому. Однако вскоре они выкарабкались сначала на наклонную плоскость, а после, помогая друг другу, при помощи ножей, связавшись, как альпинисты, в одну связку, выбрались, наконец, на ровную поверхность возле прозрачного моста.
        - Что это за подлянка? - в изнеможении лежа на спине, спросил Змей. - У вас это нормально - ловушки на пути расставлять?
        - Какие ловушки, дурень? - вяло отозвался Бродяга. - У нас просто никому в голову не придет шагать прямиком в мусоросброс.
        - Куда?!
        - Куда-куда… На помойный слив! Отбросы у нас туда сливают! А ты думал - зачем там эта дыра над потоком?
        Эта информация окончательно взорвала мозг Змею. Он вспомнил зловонную помойку под Месивом, куда имел неосторожность сбежать от блюстителей, и сравнил с этим хрустальным дворцом, где все нечистоты уносил без следа кристально чистый поток. Неудивительно, что мерзляки относятся к обитателям Карфагена с брезгливым презрением.
        - Чего развалились? - подал голос Бродяга. - Если хотите попасть на поезд - надо шевелить ногами. Следующий через неделю пойдет.

* * *
        Поезд - это было сильно сказано. В Карфагене было несколько разрозненных веток, оставшихся со времен шахтных разработок и восстановленных уже после Катастрофы. Но там имелись какие-никакие локомотивы, вагоны, пусть даже на узкоколейном пути.
        Здесь же была длинная вереница дико разношерстных вагонеток, будто собранная из десятка комплектов игрушечной железной дороги разных марок, размеров и принципов действия. Причем большая часть этого хлама изначально не имела отношения к железным дорогам. Вагонетками здесь были: лишенные шин микроавтобусы, рифленые контейнеры с выпиленными окошками, кузова от грузовиков и даже ржавый катер. Роль локомотива здесь выполнял здоровенный, желтый, поставленный на рельсы бульдозер со снятыми гусеницами, с которого даже не удосужились снять массивный отвал для породы. Все это каким-то образом было подогнано под единый размер такой же узкой колеи, как и на уровнях Карфагена, с той разницей, что рельсы и шпалы здесь были из самого настоящего льда и в свою очередь утоплены в неровную ледяную поверхность.
        Длинная вереница металлического хлама стояла в просторном, покрытом изморозью ангаре, не столь величественном и чистом, а куда более приближенном к реальной жизни, как ее представлял себе Змей. Следы копоти на грязном, неровном ледяном своде, лужи черной жижи под ногами, пятна смазки, подтекающие бочки с топливом, груды шестеренок, рычагов, валов, колес и прочих запчастей… Ну, и штабеля всевозможных грузов - мешков, тюков, ящиков, все тех же бочек. И грязные, потные грузчики, которые ничем не отличались от точно таких же в подземельях Карфагена. Даже синеватого отлива кожи на них почти не было видно.
        Немного обалдев от этого зрелища, Игнат едва не наткнулся на какого-то голого по пояс мерзляка, толкавшего тачку с пузатыми тюками.
        - Куда прешь, доходяга! - досадливо крикнул мезляк. - Если подхватил ледянку - в норе лежи и не отсвечивай!
        Пробормотав сквозь шарф какие-то извинения, Игнат попятился и тут же получил локтем в бок от Змея:
        - Автомат спрячь, умник, - из-под куртки ствол торчит! Нас же на куски порвут, если раскроют!
        Бродяга тем временем неторопливо подошел к группе каких-то мутных личностей, рассевшихся на мешках и ящиках, которым с их синими лицами это определение подходило как нельзя лучше. Один из них заметил Бродягу и поспешил навстречу. По почтительным манерам незнакомца было видно, что Бродягу он считает стоящим более высоко в иерархии. При этом на замотанных в рванье чужаков смотрел настороженно. Бродяге, впрочем, не составило труда в чем-то убедить этих людей, которых тут же как ветром сдуло. Странное дело - Змей даже забыл, что пленника надо держать «на мушке», чтобы он не привлек этих ребят к разрешению своей проблемы. Не то чтобы он теперь больше доверял Бродяге, однако после пережитого над пропастью стал относиться к происходящему проще. Какая-то разновидность Стокгольмского синдрома, наверное.
        Бродяга не стал усложнять жизнь ни себе, ни спутникам и повел их узким проходом между поездом и ледяной стеной. Немного подавленный бурной активностью в этом холодном царстве, Змей спросил:
        - И что же, пассажирские вагоны здесь тоже имеются?
        - Имеются, - отозвался Бродяга. - Только они не для нас.
        - Очень интересно, - пробормотал Игнат. - Нас что же, в цистерне повезут?
        Он кивнул на уродливую конструкцию, сваренную из трех бочек и с крышкой сверху. Бродяга кивнул:
        - Да. В канистрах. Штук пять на каждого. Если мясорубка возьмет с костями.
        - Смешно, - сказал Змей. - А все-таки?
        Бродяга указал на облезлый рифленый контейнер с толстыми решетками на неровно пропиленных в металле окошках. От контейнера разило вполне себе омерзительно.
        - Здесь поедем, - сказал мерзляк.
        - Уютно, - заметил посредник. Обернулся к товарищу. - Как тебе?
        - Бывал в казармах и пострашнее, - отозвался тот.
        И тут же контейнер задрожал, заходил ходуном. Оглушительный рев ударил по ушам, заставив Змея с Игнатом невольно пригнуться, хватаясь за оружие. В решетку ближайшего окошка уткнулось что-то черное, оскалившееся громадными желтыми клыками. Новая волна рева подняла у Змея волосы на теле. И ничего с этой реакцией не поделаешь - она была на уровне древних инстинктов, когда слабый хомо сапиенс сталкивался лицом к лицу с такой вот громадной зубастой смертью.
        - Это что же, мать его, такое?! - выдохнул посредник.
        - Ничего особенного, - сообщил Бродяга. - Медведь-мутант, посылка на дальний кордон. Рейдеры поймали в каньоне, обычное дело.
        - Вот же гребаная срань, - выдохнул Игнат. - Даже не знал, что такие бывают!
        - В здешних горах и не такое встречается, - туманно пояснил Бродяга. - Ущелье вообще наводнила странная живность. Что-то ее сюда тянет.
        - И как мы поедем в такой компании? - Змей осторожно приблизился к контейнеру, похлопал по рифленой стенке.
        Реакция последовала незамедлительно. Тот, кто был внутри, заметался в тесных стенах, заревел и впился пастью в решетку.
        - Не зли его, - предупредил мерзляк.
        На этот раз посредник даже не вздрогнул, почти в упор разглядывая морду в окошке. Особенно его поразил красный, навыкате, исполненный ярости глаз. Глаз таращился прямо на него и мерно пульсировал. Рука сама потянулась в сторону морды, и, когда пальцы приблизились к решетке, Бродяга с силой отстранил руку Змея от опасного соседства со словами:
        - Ты что, не понял? Он же гипнотизирует тебя.
        - Что? - вздрогнул Змей.
        - Приказывает тебе подойти ближе. Чтобы откусить все, до чего дотянется.
        - Не может быть, - неуверенно проговорил Змей. Потер онемевшие щеки. - Не бывает такого… Или правда?
        - Черт… - Игнат добавил еще пару крепких словечек. - Я к нему не полезу.
        - Ну тогда никто никуда не едет. Для вас это единственная гарантия от рейдерского досмотра. У нас два поста на пути.
        - Допустим, - проговорил Игнат. Он был бледен, но уже взял себя в руки. - А где гарантия, что он нас там не сожрет?
        - Маленькая хитрость, - начал объяснять Бродяга. - Внутри перегородка, за ней специальный закуток. Чтобы перевозить кое-какие грузы под надежной защитой. Лишний раз туда лезть никому неохота. А вонь еще и запах отбивает, если что пахучее везешь, так что способ почти идеальный.
        - Небось и медведя для этого взад-вперед катаете? - усмехнулся Змей. - А всем рассказываете, что нового поймали.
        - Какой ты догадливый, парнишка, - усмехнулся Бродяга. - Будь ты из местных, скормил бы тебя ему самому, - он кивнул на контейнер. - Чтоб языком не чесал. А теперь полезай за мной. Скоро отправление.

* * *
        Лаз в секретное отделение находился в днище контейнера. Чтобы забраться туда, пришлось извернуться. Но оказавшись внутри, Змей как-то сразу забыл про неудобство.
        Он оказался лицом к лицу со зверем.
        Странно говорить так про косматое чудище - «лицо». Но в жутких глазах зверя светился ум - не человеческий, мрачный, но подавлявший своей силой. Этот взгляд был страшнее громадных, когтистых передних лап, куда больше, чем у обычного медведя. Страшнее даже клыков, криво торчавших из источающей пену пасти. Змей счел разумным больше не встречаться взглядом с монстром.
        - Правильно, в глаза ему не смотри, - одобрил Бродяга. - И не волнуйтесь, как тронемся - он уймется. Укачивает его.
        Зверь явно не был согласен с мерзляком. Он тут же бросился на голос, и лишь крепкая стальная решетка остановила его. Шарахнувшись, все трое вжались спинами в холодную железную стенку. При этом длинный коготь, проникший сквозь решетку, едва не зацепил Игната, успевшего отдернуть руку.
        - Лучше не получать от него ран, - прокомментировал Бродяга. - Гниют и не лечатся.
        Снаружи донесся неровный высокий звук. Змей не сразу сообразил, что это «паровозный» свисток. Состав содрогнулся - и медленно, рывками, стал набирать ход. И чудо: медведь, тоскливо заскулив, поник, отполз в дальний угол и развалился грязной мохнатой кучей.
        - Едем, - выглянув в узкое окошко, удивился Игнат. - Я уже не верил, что все это может сдвинуться с места.
        Тем временем все это не просто двигалось, а двигалось довольно резво. Поезд заполз в туннель. Но этот туннель не был черной трубой, как любой туннель в Карфагене. Это было что-то призрачное, наполненное движением света, отражений, бликов - притом что, по прикидкам, на поверхности должна уже была наступить ночь. Надо думать, Хрустальный город тоже решил для себя проблему круглосуточного освещения. Хотя источники энергии были не вполне понятны - у них же не было подземного ядерного реактора.
        Ответом на все эти вопросы стала первая остановка. Мелькание световых пятен внезапно оборвалось, и поезд выкатил во тьму. Взгляду сквозь все то же окошко предстала ограниченная обзором, но оттого не менее грандиозная картина.
        Они были на дне гигантской трещины, в разломе двух мерцающих ледяных стен. В вышине неторопливо крутились лопасти огромных ветряков. Тоскливый, протяжный скрип каждого из них сливался с остальными и разносился по трещине странной завораживающей музыкой.
        Вот, значит, откуда энергия на освещение и прочие излишества цивилизации в этом ледяном раю.
        Припав к решетке, Змей пытался рассмотреть хоть что-то там, наверху. Хотелось увидеть звезды, о которых знал лишь по рассказам стариков. Но небо над трещиной зияло полнейшей тьмой.
        Что-то гремело, скрежетало, прикрикивали и огрызались голоса - шла то ли разгрузка, то ли погрузка. Игнат спал. Рядом дремал Бродяга. Но Змей бодрствовал не один.
        Из своего угла на него неподвижно смотрел медведь. Продолжая пребывать в неподвижности, положив на лапу огромную косматую голову, зверь приоткрыл глаза. И даже эта неподвижность казалась теперь обманчивой: в любое мгновение живая машина смерти могла прийти в движение.
        Не удержавшись от соблазна проверить силу его взгляда, Змей посмотрел в ответ. На этот раз он не получил никакого приказа, которому уже был готов противостоять. Что-то другое было в этих потускневших глазах. Что-то знакомое и близкое ему самому.
        Тоска. Бесконечная, глубинная. Почти человеческая.
        - Тоже в клетке живешь, - тихо прошептал Змей. - Как мы в своем подземелье. Большая вонючая клетка. И никакого неба над головой. Никаких звезд. Печаль…
        Поезд дернулся - и двинулся дальше, снова нырнув в глубину ледяного массива. Ехали долго, монотонно, вагон скрипел и мерно раскачивался, словно огромная медвежья люлька. Змей уже сам начал дремать, как вдруг все задрожало, загрохотало и стало замедляться, больше напоминая крушение, чем нормальное торможение. Бродяга открыл глаза, бросился к окошку. Вид у него был озабоченный.
        - Что случилось? - сонно протянул Игнат. - Приехали?
        - Почти, - протянул Бродяга. - Не пойму, чего мы остановились в километре от станции?
        В днище тихонько стукнули, фигурно отстучав замысловатый рисунок. Наверное, это был условный код. Бродяга отодвинул засов, откинул люк. В образовавшуюся дыру немедленно сунулась голова с растрепанными волосами и измазанным сажей лицом. Быстро прошептала что-то на ухо склонившемуся к нему Бродяге. Нырнула обратно, захлопнув за собой люк.
        Бродяга оглядел спутников, быстро сказал:
        - Рейдеры труп Деда нашли. Откуда-то пронюхали о чужаках. Дали команду остановить и досмотреть поезд.
        - И что будем делать? - поудобнее перехватывая автомат, произнес Игнат.
        - Если до стрельбы дойдет - нам крышка, - глядя на связного, признался Бродяга. - Досмотровая группа рейдеров - не меньше десятка вооруженных бойцов, дадут сигнал - с кордона пришлют еще столько, сколько потребуется. Но, скорее всего, даже патроны тратить не станут. Шарахнут из РПГ, и дело с концом.
        - Это в том случае, если они узнают, что мы здесь, - возразил Змей. - Но ты говорил: клетку со зверем досматривать не станут…
        Ответить Бродяга не успел. В борт вагона гулко постучали чем-то тяжелым. Что-то подсказывало - прикладом. Медведь медленно поднял голову, пошевелил ухом. Хмурый голос по ту сторону приказал кому-то:
        - Открывай!
        - Да вы что?! Там же зверюга! Мутант, трое суток не кормленный!
        - Сбежать может?
        - Нет, он на цепи сидит. Но до дверей дотянуться - легко!
        - Будет себя плохо вести - пристрелим. Тебя, кстати, тоже. Открывай давай, быстро!
        - Понял, понял…
        Игнат успел уже стянуть с плеча рюкзак и спокойно выкладывал рядком перед собой гранаты: пару гладких наступательных «лимонок» и пару рифленых «эфок». Все шло к тому, что боя не избежать. И, по всей вероятности, этот бой может стать последним.
        Идея пришла внезапно. Она была настолько нереальной, опасной и дикой, что Змей не стал тратить ни секунды на ее обдумывание - чтобы чего доброго не передумать. Еще раньше он заметил на заградительной решетке мощные петли и что-то вроде щеколды - с тем, чтобы эту перегородку можно было убрать, прислонив к стене. И теперь, быстро поднявшись, Змей с усилием сдвинул тугую щеколду. Решетка тихо сдвинулась на хорошо смазанных петлях.
        - Ты чего задумал? - растерянно спросил Бродяга. - Ты же не собираешься…
        - Слушайте меня, - быстро заговорил Змей, продолжая осторожно отодвигать решетку. - Когда все начнется - ныряйте вниз через люк и ползите по рельсам к локомотиву. Там ждите. Не догоню через пять минут - спасайтесь сами. Только постарайтесь без стрельбы - так у вас больше шансов скрыться незамеченными.
        - Что начнется? - беспокойно спросил Бродяга.
        Змей не ответил - он следил за реакцией зверя, медленно просачиваясь через щель между решеткой и железной стенкой. Зверь тоже следил за ним, но пока продолжал лежать в своем углу. В углу - это условно, так как при этом он занимал почти треть вагона.
        Это было похоже на танец со смертью. Мутанту ничего не стоило просто дотянуться до него лапой. Но он пока просто смотрел. И Змей постарался вложить в собственный взгляд и слова всю силу убеждения, на которую был способен:
        - Спокойно, дружище, спокойно. Все будет хорошо. Даже слишком хорошо…
        Тихо, на носках он приблизился к своей цели: основанию мощной цепи, что вела к ошейнику, державшему монстра. Противоположный ее конец удерживался мощным клином, вбитым в последнее звено. Медленно присел, ухватился руками за клин, попытался вытянуть из кольца.
        Тщетно. Клин был забит на совесть, да еще и приржаветь успел. Единственный вариант - выбить его чем-то тяжелым. Он осторожно вытянул из-за спины дробовик.
        Зверь угрожающе зарычал.
        - Тихо-тихо, - успокаивающе проговорил посредник. - Я не целюсь в тебя, видишь? Наоборот, хочу помочь. Нам обоим.
        Уже не оборачиваясь в сторону спутников, услышал, как тихо открылся за спиной люк в днище вагона. Правильно: самое время спутникам покинуть этот зверинец. Залязгало, загрохотало железо: снаружи сдвигали массивный засов на боковой двери вагона.
        Терпение зверя закончилось. Он подскочил с легкостью, будто не весил около тонны, отчего вагон заходил ходуном, и чуть не свалил с ног Змея. Мощный рев разнесся в тесном помещении, грозя порвать барабанные перепонки.
        Дверь, грохоча, отъехала в сторону. Ударил свет, после полумрака вагона показавшийся ослепительно ярким. Внутрь заглянул вооруженный автоматом мерзляк. Этот не строил из себя «моржа», как Бродяга, и был затянут в странную форму из хорошо выдубленных шкур, обвешан ремнями, подсумками и еще какой-то амуницией. На его голове была металлическая армейская каска, советского еще образца с бело-синими маскировочными разводами. Такой же расцветки был и автомат - классический АК-47 с деревянным прикладом, убойного калибра 7,62, из-под ствола которого торчал примкнутый штык-нож.
        Мерзляк заглянул было внутрь, но шарахнулся от бросившегося в его сторону зверя. Медведь злобно рычал, пытаясь дотянуться до мерзляка лапой, но цепь удерживала его. Еще несколько мерзляков за спиной первого довольно рассмеялись, подначивая товарища:
        - Давай договаривайся! Этот сарай тоже надо осмотреть!
        Объект насмешек поглядел на товарищей. Лицо его вдруг обрело зверский вид. Он вскинул автомат, передернул затвор со словами:
        - Да чего с ним церемониться…
        Со звоном вылетел из кольца застрявший клин - Змей вложил в удар всю силу, отчего приклад ружья треснул и в руки отдало болезненным звоном. Свистнула взвившаяся в воздух цепь - и громадный зверь буквально выпорхнул из широкого бокового проема.
        Обалдевший мерзляк успел нажать на спусковой крючок, но очередь прошла под косматой тушей, обрушившейся на него с силой гидравлического пресса. Из разорванного живота серпантином выбросило кишки, но зверь уже потерял интерес к первой жертве. Ведь перед ним было изобилие разбегавшейся в панике добычи.
        В другой раз Змей с любопытством понаблюдал бы за результатами своего внезапного плана. Однако надо было спешить вслед за успевшими ускользнуть спутниками. К тому же не было никакой уверенности в том, что мутант преисполнен к освободителю чувством благодарности, а не воспримет его просто как очередную порцию еды.
        Пока посредник, пригнувшись, бежал вдоль вагонов со стороны близко расположенной ледяной стены по левую руку, мишка по другую сторону состава куражился вовсю. Яростный рев не могли перекрыть беспорядочные выстрелы, и было ясно главное: стрелкам пока что не до предполагаемых чужаков. Это реальный шанс унести ноги.
        Вскинув дробовик с коротким обрубком вместо отлетевшего приклада, Змей решил, что так даже удобнее в ближнем бою. Добежав до бульдозера, выполнявшего роль локомотива, в первую очередь сунул ствол в кабину. Рявкнул:
        - А ну, не рыпаться!
        - А мы и не рыпаемся, - отозвался Игнат. - Залазь, трогаемся!
        Запрыгнув в кабину, Змей с любопытством осмотрелся:
        - А машинист где?
        - Сбежал, - сообщил Бродяга, со знанием дела двигая рычаги. - По ходу дела, кроме нас все сбежали.
        Локомотив зарычал, звуком напоминая вырвавшегося на волю мутанта. С зубодробительной вибрацией, пробуксовкой колес, установленных на месте гусеничных катков, сдвинулся в места.
        - Как тебе пришло это в голову? - не отводя взгляда от автоматного прицела, спросил Игнат. - Я просто не понимаю, почему эта тварь не разорвала тебя на части!
        - Сам не понимаю, - отозвался Змей. - Я просто посмотрел ему в глаза и попросил не трогать меня. И пообещал ему свободу.
        - Чего? - Игнат недоуменно глянул на посредника. - Как попросил?
        - Взглядом.
        - Вот дурень, - беззлобно усмехнулся Бродяга. - Это не ты - это он приказал тебе. И ты сделал то, что он хотел. Хорошо еще, не приказал тебе идти к нему в пасть.
        Змей пожал плечами:
        - Приказал, не приказал… Я его выпустил, и он расчистил нам путь.
        - А ведь ты сейчас вполне мог убежать. - Игнат перевел взгляд на Бродягу. - Я же полдороги впереди полз, тебя не видел.
        - Уже не мог. - Бродяга болезненно поморщился. - Если меня возьмут вместе с вами, пуля в затылок мне обеспечена.
        - Люблю, когда у партнеров совпадают интересы, - подытожил Змей. - Это способствует эффективной работе.
        - Иди ты знаешь куда, - равнодушно отозвался Бродяга.
        Медленно набирая скорость, поезд погружался в туннель. Но еще долго им вслед доносился рокочущий звериный рев.
        Глава четвертая
        Нейтрино
        Наивное предположение о том, что поезд доставит их прямиком к логову шаманов, разбилось о суровую реальность. Транспортный туннель, пронизавший по длине Хрустальный город, упирался в дальний кордон, где рейдеры мерзляков держали оборону от какой-то неведомой нечисти с верховий ледника. Ехать прямиком в лапы вооруженного, хорошо подготовленного подразделения было бы верхом идиотизма. Потому где-то за полкилометра до финиша притормозили грохочущую свалку на колесах и спешились.
        В этот момент из центра состава донеслись недоуменные голоса. Какая-то ругань, претензии, угрозы неведомо кому.
        - Нормально, - удивился Игнат. - Мы что же, с собой пассажиров прихватили? А чего они не разбежались, когда мишка разбушевался?
        - Это дело вояк - от мутантов отбиваться. А люди заплатили за проезд, чего им вылезать до прибытия? - хмыкнул Бродяга.
        - А чем вы расплачиваетесь? - неожиданно поинтересовался Игнат. - Изо льда деньги делаете?
        - Почему изо льда? - пожал плечами Бродяга. - Как и вы - из вольфрама.
        - А вольфрам откуда?
        - Оттуда! - Бродяга хитро прищурился, указав глазами себе под ноги.
        - Интересные дела. - Змей подмигнул Игнату. - Они, с одной стороны, нам угрожают, с другой - с Карфагеном тайком приторговывают.
        - Классика жанра, - сказал Игнат. - Потому и пузырятся, что хотят к источнику покрепче присосаться.
        Голоса пассажиров стали громче, и трое угонщиков поспешили исчезнуть.
        - А ты небось сам никогда не платишь, раз в клетке катаешься, - заметил Змей.
        - Я предпочитаю комфорт, - возразил Бродяга. - Я как-никак в авторитете. Кто мне может запретить занять хоть целый вагон - так чтобы даже рейдеры туда носа не совали?
        - Погоди… - Игнат недоуменно вытаращился на мерзляка. - Ты хочешь сказать - мы могли ехать в нормальном вагоне, который никто бы и не досматривал?
        - Да легко.
        - Так какого ж мы в этой клетке тряслись со страху? - Голос Игната дрогнул. - Я никогда ничего не боялся, в таких переделках бывал. Но теперь у меня, сука, седина появилась!
        - И то верно, - кивнул Змей. - А ну, Бродяга, поясни, почему мне пришлось изображать укротителя?
        - Да так. - Бродяга зевнул. - Считайте, это моя маленькая месть.
        В воздухе повисла зловещая пауза, которая могла кончиться чем угодно, включая физическую расправу. Заложник стал позволять себе слишком много, вообразив себя равным с теми, кто взял его в оборот. Дело, однако, ограничилось приподнятой бровью посредника и снисходительным похлопыванием по плечу.
        Змей оценил шутку.
        Дальний кордон представлял собой систему основательных укреплений, которые вызвали бы уважение любого специалиста в фортификации. С той разницей, что сооружены они были изо льда, правда, с примесью древесных опилок, как сообщил Бродяга. На первый взгляд - какая-то блажь, но мерзляк уверял: это дико прочный материал, до которого далеко и бетону, и камню. Был бы мороз - а мороз здесь был всегда. У этого материала имелось даже название - пайкерит, в честь некоего головастого Пайка. Вряд ли этот мозговитый британец обрадовался бы тому факту, что его изобретение времен Второй мировой войны впервые всерьез пригодилось аж после Третьей.
        С другой стороны, становилось понятно: планы мерзляков на вооруженное противостояние с Карфагеном не такое уж безнадежное дело. Во всяком случае, эти ребята готовились основательно. Впрочем, полюбоваться вблизи бункерами из экзотического материала не пришлось: в обход кордона вели тайные ходы, известные лишь местным неприкасаемым, вроде Бродяги. Узкие и низкие лазы, на вид не столько прорытые или прорубленные, сколько проплавленные чем-то горячим, были извилисты и тесны. До сих пор не довелось ничего толком узнать о технологиях мерзляков - каким образом они вгрызались в этот дико прочный лед, умудряясь при этом создавать удивительную и в буквальном смысле слова холодную красоту.
        Путь ледяными норами казался бесконечным. От холода сводило дыхание, которое стало нездоровым, с присвистом. Можно было всерьез заболеть. Но закончился и этот переход.
        Впереди показался свет. Не призрачное ледяное свечение, пронизывающее ледник, как волокна оптоволокна, а настоящий дневной свет.
        Интересно, сколько же времени они провели в глубине ледника?
        - Уже утро, - сообщил Бродяга. - И нам придется выйти на поверхность. У вас еще есть время передумать.
        - Мы уже бывали на поверхности, - сказал Игнат. - Приключение на любителя, но что делать?
        - Ваши приключения даже не начинались, - заметил Бродяга. - Да и в тот раз вам сильно повезло, что Дед вас пустил. А вы его за это на тот свет отправили, твари неблагодарные.
        - Не за это мы его отправили, сам знаешь! - огрызнулся Игнат. - Так чего нам ждать на этот раз? Опять «дыхание смерти»?
        - Это само собой. Добавьте в список радиацию. Нам придется пройти через зараженный участок. Чтобы не хапнуть лишнего, в логово надо попасть быстро. Еще можно на мутантов наткнуться - они там вечно ошиваются, ждут, когда пожрать перепадает, если отбросы выкинут. Но есть одна проблема: сейчас не оговоренное время. Хозяева могут и не открыть.
        - Это как? - спросил Змей. - Заняты будут? По расписанию у них шаманские пляски?
        - Просто не откроют, и все. Даже если увидят, как мы снаружи подыхаем и корчимся.
        - Садисты они, что ли?
        - У них культ порядка, понимаешь? Вокруг хаос, дерьмище по уши, а они - все в белом. Образно говоря, конечно. И раз оговорено конкретное время для контакта - значит, так тому и быть. И никак иначе.
        - Чушь какая-то, - заметил Игнат. - Как в таких условиях можно соблюдать пунктуальность?
        - Не спорю, - пожал плечами Бродяга. - Самого иногда бесит. Но мы привыкли. Зато точно знаем, что обязательства они выполняют железно и в срок. Для бизнеса это ценно.
        Под этот неспешный разговор выбрались из ледяной норы и, оглядевшись, двинулись по каменистой, чуть припорошенной снегом поверхности. Ледник остался в стороне, уползая выше по ущелью, и словно нарочно огибал небольшой равнинный участок, с противоположной стороны ограниченный крутым горным склоном.
        Игнат со Змеем, не сговариваясь, опустили на глаза очки, замотали лица шарфами, но это не особо спасало от пронизывающего мороза. Больно было смотреть на Бродягу в его рабочем комбинезоне и легкой замасленной куртке, прихваченной в кабине машиниста.
        Пошел снег. Змей подставил ладонь в потертой перчатке. Снежные хлопья были грязные, серые, как эта вечно серая мгла над головой. Не таким Змей представлял себе небо. Он брезгливо стряхнул снег с перчатки. Хотелось быстрее преодолеть это пугающее пространство. Но все попытки ускориться ограничивались их собственной усталостью. Начинало даже казаться, что по мере движения к горе та не приближается, а, напротив, отползает все дальше.
        - Что за гора? - спросил Игнат, указывая на склон, выползавший из тумана.
        - Андырчи, - ответил Бродяга. - Если тебе о чем-то говорит название.
        - Кое-что изучали на курсах тактической подготовки, - припомнил Игнат. - Знаю, что здесь серьезная система туннелей. Правда, нам известны лишь старые схемы. А что там еще наворотили шаманы - большой вопрос. Были попытки разведать, да никто не вернулся.
        - А никому тут ничего не известно, - сказал Бродяга. - Дальше предбанника шаманы не пускают. Да никто и не рвется к ним в гости. Страшновато как-то.
        - А чего в них страшного? - Змей погладил дробовик, оглядел слом от приклада. Не хотелось бы, чтобы эта штуковина развалилась при выстреле. - Мутанты они, что ли?
        - Хм… Кто его знает, может, и мутанты. Но странные - точно.
        - А, черт, - подал голос Игнат, глядя на экран радиометра. - Фонит здесь нехило. Как бы не поджарить себе фрикадельки.
        - Идем быстрее! - поторопил их Бродяга. - Радиоактивные участки разбросаны пятнами. Хорошо бы между ними просочиться. Есть у меня хороший проводник в Городе, да вы же меня предпочли взять в попутчики.
        - В следующий раз возьмем тебя вместе с проводником, - пообещал Змей.
        - Одной связкой, на цепи пойдете, - мрачно добавил Игнат.
        Они прошли мимо остова сгоревшего грузовика. Рядом в присыпанной снегом воронке застыло развороченное орудие.
        - «Рапира», - глядя на пушку, определил Игнат. - Противотанковая.
        - Значит, должны быть и танки, - сделал вывод Змей.
        И точно. Чем ближе подходили к горе, тем больше попадалось разбитой техники и искореженного оружия. Несколько сожженных БМП, опрокинутая на бок машина РСЗО типа «Ураган», какая-то странная обгоревшая труба, торчавшая из искореженного гусеничного шасси.
        - Надо же - «Тюльпан», - удивился Игнат, обходя машину с «трубой». - Мощнейший миномет. Думал, никогда такой не увижу.
        - Рад, что осуществил твою мечту, - хмыкнул Бродяга. - Только близко не подходи…
        - Вижу - радиометр трещит-заливается. - Игнат старательно обходил остов боевой машины. - Однако нормально сюда нагнали штурмовой техники. Это куда же так били?
        - Да ясно куда, - сказал Бродяга. - Шаманов из логова выкуривали. Они должны были впустить в свои шахты военных. Изначально так и было предусмотрено: подземелья ведь не только для научных развлечений строили, но и как резервные ядерные убежища. Но эти умники вдруг решили: военным не место в их светлом будущем. Мол, войти в новый постъядерный мир должны только избранные. Так сказать, первый сорт - то есть они, яйцеголовые. А остальные - отбросы и должны сдохнуть. Военные, ясное дело, озверели - и давай долбить по створам. Только шаманы тоже не лыком шиты: кое-кому из вояк посулили место в своем раю, и те отбивались, пока шаманы плотненько закупоривались изнутри. Кстати, «своих» они тоже не впустили. Все тут полегли.
        - Никогда не любил ученых. - Змей сплюнул. - Это ведь они атомную бомбу придумали?
        Гора уже нависала над ними, и стали видны следы противоборствующей стороны в этой кровавой мясорубке: в основном это были танки устаревших типов, вроде Т-55 - утопленные в грунт, застывшие на открытой местности, сгоревшие, подбитые, со съехавшими и начисто оторванными башнями, оплавленные ядерным пламенем. Останков солдат не было: то ли сгорели начисто, то ли растащили хищники. Картина была апокалиптическая и тяжелая. Хотелось поскорее пройти дальше - но дальше были лишь неприступные скалы, присыпанные снегом.
        Бродяга остановился, озираясь.
        - Что, заблудились? - спросил Змей.
        - Не то чтобы… - Бродяга покрутился на месте. - Не знаю, как они это делают, но каждый раз здесь сбиваются ориентиры. Запоминаешь танк с башней набекрень и, вон, экскаватор по левую сторону. А в следующий раз экскаватор уже по правую руку. Хотя эта груда хлама уже сто лет не сдвигалась, если посмотреть поближе…
        - Не люблю мистику, - заметил Змей.
        - Не хочу вас пугать, - синими от холода руками Игнат прикрывал от бликов экран радиометра, с прищуром разглядывая показания прибора, - но уровень радиации растет.
        - С чего это он растет? - не поверил Змей. - Я слышал, со временем радиация слабеет.
        - Это они. - Бродяга кивнул в сторону горы. - Что-то мутят у себя. Такое, что все в округе дохнет.
        - Черт. - Змей стянул с лица шарф. - На такое я не подписывался. - И набрав воздуха, заорал куда-то в сторону склона: - Эй, есть тут кто живой?! Открывай давай!
        - Не кричи на холоде, голос сорвешь, - посоветовал Бродяга. - Тем более это бесполезно. Они откроют, только если сами захотят. А так ты только злишь их.
        - Да мне плевать! - разорялся посредник. - Скажите, какие нежные! Я вам не мясо, заживо тут морозиться! Я вам не подопытный кролик, чтобы меня радиацией жарить!
        Он стащил с плеч вещмешок, сунул в него руку. И вытащил два увесистых металлических «фрукта».
        - Э, что задумал? - занервничал Бродяга. - Зачем гранаты? Так они нас точно не пустят!
        - Да я зубами их из нор вытаскивать буду, - с чувством сказал Змей. - Нет у меня времени на все эти условности, формальности и любезности. Меня сестренка ждет. А ну, ложись!
        Выдернул зубами кольца из запалов, одну за другой швырнул гранаты в сторону скалы. Да так и остался стоять, с застывшей улыбкой наблюдая, что дальше будет. В последнюю секунду Игнат буквально сшиб его с ног, крикнув:
        - Чего встал, идиот? Хочешь, чтобы посекло осколками?
        Его слова заглушили два почти одновременно прогремевших взрыва. Подняв голову, наблюдали, как со скалы в клубах снежной пыли сходит слой слежавшегося снега.
        - Придурок! - ладонью стирая с лица снег, выдохнул Бродяга. - Ты же чуть лавину не вызвал!
        - Лавину? - не понял Игнат. - Что это?
        - Понятно… - нервно рассмеялся Бродяга. - Дети подземелья…
        Белая пелена оседала, обнажая открывшуюся под сошедшим снежным слоем картину. Первое, что бросалось в глаза, - большая, покрытая облезшей красной краской буква «М».
        Объемная, исполненная из металла, закрепленная на вертикальной бетонной плоскости. В центр огромного бетонного портала были утоплены мощные железные створы - со следами гари, выбоинами от снарядов, но все еще монументально мощные, самого неприступного вида. Кем бы ни были эти шаманы, отстаивать свои интересы они умели.
        При виде открывшихся взгляду ворот Змей победно расхохотался, поднялся на ноги и стал отряхиваться, поглядывая на спутников.
        - Я всегда говорил: лучший ключ от любой двери - это граната.
        - Рано веселишься, - проворчал Бродяга. - Дверь еще не открыта. А теперь вообще вряд ли откроется.
        - Что означает эта «М»? - спросил Игнат.
        - «М» - значит метро, - ответил мерзляк.
        - Метро? В горах? Откуда? - Игнат недоуменно пожал плечами.
        - Метростроевцы туннели копали, - пояснил Бродяга. - И хорошо копали - снаружи не пробиться. Привет из светлого прошлого. Ну ладно, раз не открывают, уходить надо. Не то смертельную дозу хапнем… - Он запнулся, удивленно проследил взглядом за Змеем. Крикнул: - Ты чего? Совсем с катушек слетел?
        Змей даже не обернулся. Он стучал кулаком в бронированную дверь. Звук получался приглушенный и тихий - толстое железо почти не реагировало на слабую человеческую руку. Занятие и впрямь не особо наполненное смыслом, так же как и хриплый усталый крик:
        - Открывайте, сволочи! Я нашел вас! Вы от меня уже никуда не денетесь!
        С тем же успехом можно было кричать и колотить в каменный склон по соседству. Даже Игнат, бледный от напряжения, нацелился в сторону отступления, время от времени посматривая на радиометр. Это еще хорошо, что дозиметра ни у кого не было, - наверняка на нем бы уже высветился неутешительный приговор.
        И вдруг металл под руками Змея подался назад, «попятился», как в испуге, открывая вход в темный провал под горой. Потеряв под руками опору, посредник от неожиданности повалился вперед, упал на одно колено, снова вскочил. Заорал, обернувшись к спутникам:
        - Ну, что я говорил! Нас услышали! И вовремя - у меня уже кончалось терпение…

* * *
        Не такого приема они ожидали. Уже целый час сидели на гладком полу в ослепительно белом помещении, в котором невозможно было открыть глаза, не прикрыв их ладонью. Сюда они попали, едва вошли в узкую щель чуть приоткрытых механических ворот, которые немедленно захлопнулись за ними, как мышеловка. За спиной опустилась белоснежная перегородка, вспыхнул свет. И вот они в ослепляющем кубе, в котором не спрятаться от пронизывающих лучей непривычного спектра. В воздухе висел острый запах озона.
        И до сих пор не появились хозяева.
        - Что это, черт возьми, происходит? - закрываясь ладонями, рычал Змей. - Я не переношу яркого света!
        - Это пытка? Допрос? - Игнат озирался с подслеповатым прищуром. - Но где тогда вопросы? Эй, кто вы там! Чего вы добиваетесь?
        Ответа не было.
        - Что происходит, Бродяга? - Змей уже надвинул защитные очки с затемненными стеклами, но и они не спасали от пронизывающего света.
        - А хрен его знает что происходит! - шумно сопя, отвечал Бродяга. Выглядел он плохо, его шатало. - Я никогда не был внутри - они выходили сами.
        - А радиация снаружи?
        - Они ее отключали.
        - Что за чертовщина…
        - Бродяга, что с тобой? - это уже Игнат.
        Мерзляк потерял равновесие и повалился на связного. Его трясло. Он уже стянул с себя куртку, рубашку, обнажив жилистый тощий торс. Весь был потный, на теле неприятно проступила сеть сосудов. Он даже перестал щуриться, а только слепо таращился во все стороны.
        - Эй! Ты слышишь? - Игнат потряс его за плечо. Прикрывшись ладонью от навязчивых лучей, поглядел на Змея. - Может, это радиация на него подействовала?
        - Он просто перегрелся, - раздался новый голос - негромкий, но отчетливый и скрипучий. - Обитателям ледника тяжело проходить процедуру.
        Не сразу стал ясен источник голоса: навязчивый свет не давал оглядеть помещение. Но вот в дальнем конце комнаты возникло темное пятно и стало приближаться, оформляясь в высокую угловатую фигуру в халате, наподобие медицинского, с укороченными, чуть ниже локтя рукавами - только совершенно черном. Такие же черные брюки, тонкие металлические браслеты на руках - но даже не это поражало в образе незнакомца.
        Лицо. Оно было словно скроено из лоскутов и кусков разных лиц - так, если бы кто-то порезал несколько фотографий ножницами, а после принялся небрежно склеивать, не заботясь, кому принадлежит та или иная часть. Глаза тоже были разные, что создавало зловещий и странный эффект. Змей где-то слышал, что у собак породы хаски был такой взгляд - один оранжевый глаз, другой голубой, но вряд ли это было сравнимо. Человек был лыс, и его череп плотно обтягивала лоснящаяся пергаментная кожа. На лице его были какие-то татуировки, показавшиеся странно знакомыми.
        Вид незнакомца поражал, вызывая паническое оцепенение.
        - Ультрафиолет. Вы проходите лучевую дезинфекцию, - пояснил человек. - Любой пришедший снаружи приносит с собой заразу. А на территории Обители царит кристальная чистота.
        - Спасибо за дополнительное облучение, - насмешливо отозвался Змей. - Теперь мы гарантированно сдохнем.
        - Вы пройдете восстанавливающую терапию, - бесстрастно произнес человек. - А теперь следуйте за мной. Только оружие оставьте. Оно вам не понадобится.
        Змей не привык подчиняться приказам. Даже псам Директории он предпочитал хамить и перечить, заставляя тех скорее применить силу, чем сломить его волю. Такова уж цена авторитета посредника. Но с этим типом он спорить не стал. Да и слишком устал за долгий путь, чтобы без особого смысла качать права. Тем более чутье подсказывало: угрожать этим людям бесполезно.
        Ослепительно белую стену прорезал черный прямоугольник. Туда и прошли вслед за незнакомцем. Оказавшись в полутемном туннеле, Змей ощутил облегчение. За годы жизни в подземельях Карфагена он отвык от яркого света. Теперь он с интересом оглядывал стены, вдоль которых шли плотные пучки силовых кабелей.
        - Зачем столько энергии? - спросил посредник. Не то чтобы это его действительно интересовало, но надо было «закинуть удочку» для общения. - И откуда? У вас есть реактор? Или внешний источник?
        - Ты пришел сюда что-то вынюхивать? - не оборачиваясь, отозвался человек в черном.
        - Всего лишь задать пару вопросов.
        - А с чего ты взял, что найдешь здесь ответы?
        - Честно говоря, у меня просто нет выбора.
        - Хочешь сказать, это не твои вопросы?
        - Это как посмотреть. Так можно задать первый?
        Человек остановился, медленно повернулся к посреднику. Змей внутренне содрогнулся, снова увидев это жуткое лицо-конструктор. Человек произнес:
        - Хорошо. Один вопрос.
        - Почему вы открыли нам? Ведь сначала открывать не хотели.
        - Вам? - Человек приподнял бровь - одну, так как второй у него просто не было. - Ты всегда говоришь о себе во множественном числе?
        Змей недоверчиво улыбнулся. Наткнулся на бесстрастный взгляд собеседника. Медленно обернулся.
        Коридор за спиной был пуст.
        - Погодите… - пробормотал Змей. - А где мои товарищи? Мы же вместе шли.
        - Мы открыли тебе. Не им.
        - Не понимаю. - Змей беспомощно развел руками. - Вы всегда говорите загадками?
        Человек коснулся своей щеки. До посредника дошло:
        - Татуировка… Вроде бы моя на вашу похожа, так?
        - Знаешь, что это означает? - Человека обвел рисунок на щеке зигзагообразным движением пальца.
        - Молния… - не особо уверенно произнес Змей. - Я быстрый по молодости был, и погоняло соответствующее.
        - Кто тебе сделал это?
        - Даже не помню, - зачем-то соврал Змей. - Все как в тумане.
        Хотя прекрасно помнил, как ему, сопливому еще пацану на побегушках у неприкасаемых, в качестве особого «респекта» набили клановый знак. Смысл которого примерно тот же, что у погон блюстителей: система распознавания свой-чужой. И предупреждение для каждого, кто оказался у него на пути. Татуху набивал старый, тощий как жердь мастер, на котором на самом живого места не было от замысловатых и страшных, как ядерная война, рисунков. Он не выпускал из гнилых зубов самокрутку, в которой дымилось какое-то адское зелье, и весь процесс жертва страдала не столько от боли под иглой с чернилами, сколько от этого ядовитого, разъедающего глаза дыма.
        - Может, тот, кто набивал тебе этот знак, сам имел такой же?
        Начинался какой-то мутный, замешанный на мистике разговор. До посредника стало вдруг доходить: у этого типа не все в порядке с головой. И лучше не влезать с ним в спор, а подыграть ему. Помочь ему утвердиться в истории, которую тот сам накрутил в своем странном воображении. И хотя Змей не помнил, имелись ли на физиономии пьяного «кольщика» помимо черепов, цепей, сплетенных букв и узоров еще и молнии, на всякий случай кивнул:
        - Возможно… Да, кажется, были у него такие же молнии. Но какое это имеет значение?
        - Это не молнии, - веско сказал человек. - Это латинская «N».
        - Чего? - Змей с трудом сдержал изумление.
        - N - значит нейтрино.
        - Какое, на хрен, нейтрино…
        - Ты прав, научное обозначение частицы - «v», - одобрительно кивнул странный человек. - В данном случае Нейтрино - имя Обители.
        - То есть это место вы называете Обителью…
        - Да. И ты один из нас.
        Есть такое емкое выражение: «как обухом по голове». Вот это как раз оно и было.
        - Да я вас впервые вижу.
        - Это не важно. Главное - тебя здесь ждали. И этот знак - твой ключ для входа сюда.
        Обухом. По голове. С размаху.
        - Гм… - Запершило в горле, и Змей откашлялся, пытаясь сообразить, как он дошел до жизни такой и что делать дальше. - А кореша мои? Они - тоже?..
        - Нет. Они просто попутчики. Те, что должны были привести тебя к нам.
        - И что с ними будет?
        - Тебя это не должно волновать.
        - Черт… - Змей помотал головой, собираясь с мыслями. - Вы, конечно, тут жжете не по-детски. Но хотелось бы узнать…
        - Да?
        Змей кашлянул в кулак, искоса поглядел на чудика в черном. Спросил:
        - Кто я, по-вашему?
        Вопрос не удивил собеседника:
        - Ты - детектор.
        - Кто?!
        - Тот, кого мы давно искали. Ты все узнаешь, когда придет время.
        Человек в черном двинулся дальше. Вжав голову в плечи, Змей поплелся следом. Вопросов у него не стало меньше. Но, похоже, ему повезло с этой чертовой татуировкой. Если и бывают счастливые совпадения, то это как раз тот случай. Наверное.
        Пора была начинать карьеру самозванца.

* * *
        …Похоже, о нем забыли. Он сильно ошибался, решив, что после слов человека с лицом-трансформером Обитель радостно распахнет ему объятия. А может, у хозяев что-то пошло не так. В любом случае это была полная противоположность «приему» в роскошных апартаментах Директории.
        Во-первых, его закрыли в тесном бетонном ящике, даже близко не напоминавшем жилое помещение. Здесь не было даже паршивой койки - только куча вонючего тряпья на цементном полу.
        Во-вторых, его не кормили. Вообще. Из стены торчал кран, откуда текла тоненька струйка воды с омерзительным металлическим привкусом - и все. Может, это даже к лучшему - ведь ходить по нужде здесь тоже приходилось попросту в угол.
        В-третьих, здесь царила абсолютная тьма. И такая же полная, ватная тишина, от которой звенело в ушах.
        Он понятия не имел, как долго сидел здесь. По ощущениям - вечность. Судя по отросшей на лице щетине - несколько дней точно. Все это совсем не вязалось с неким особым статусом, который якобы давал знак на щеке, который эти болваны приняли за символ своего логова.
        Сначала он кричал, требовал, чтобы его выпустили. Потом умолял хотя бы объяснить, что происходит. Потом рыдал - это было невыносимо глупо, стыдно, но пусть его осудит тот, кого тоже погребли заживо безо всякой надежды на избавление.
        Потом пришло смирение. Нет, это не совсем точно описывает состояние, которое стало для него спасением от того, чтобы просто разбить себе голову о стену. Скорее, это было отупение, полное отсутствие мыслей, желаний, страха. Он просто сидел неподвижно, скрестив на полу ноги, и ждал неизбежного.
        Острый голод со временем притупился, превратившись в какое-то новое чувство, сродни с озверением. Это казалось странным: он не ослабел - напротив, обрел какую-то незнакомую живость сознания. А еще необычайно обострились чувства. Он слышал то, что раньше было недоступно восприятию: какие-то подземные шорохи, отдаленный гул, вроде бы даже голоса.
        Начались видения. Это были странные образы, незнакомые места и люди, среди которых в мозгу ярко отпечаталось лишь одно.
        Запретная гора.
        Эльбрус.
        Это было странно. Он никогда в жизни не видел эту гору, только слышал о ее существовании: о ней говорили в потоке беженцев, двигавшемся по Баксанскому ущелью в сторону Тырныауза. И если у него когда-то и появлялся в голове образ Эльбруса, то лишь как абстрактного горного пика, сломанным зубом торчащего в небеса.
        То, что привиделось, было неожиданно и удивительно: вершина предстала в его воображении раздвоенной - будто что-то случилось с глазами, или он смотрел на две половинки стереокартинки. Двуглавая, лишенная острых граней, но оттого еще более таинственная и грандиозная, она поразила его воображение. Подумалось: да ну, нет, горы не бывают такими выхолощенно симметричными, неправдоподобно белоснежными и аккуратными - просто чтобы радовать взгляд эстета. Мелькнула еще мысль: было бы здорово остаться в живых и проверить - не плод ли это его больного воображения? На самом деле хотелось, чтобы так оно и было, чтобы видения оказались лишь болезненным бредом.
        Он ненавидел мистику.
        Но мистика сама лезла к нему в голову. Все новые и новые образы - незнакомых мест и людей, но хуже всего - его самого. Это было самым неприятным и даже пугающим: в этих видениях он переставал быть собой. Будто другой человек внедрялся в его тело и вертел им, как марионеткой.
        - Хватит… - схватившись за голову, рычал Змей. - Не надо… Не надо…
        В какой-то момент ему привиделось, что тьму прорезал светлый прямоугольник двери и кто-то, крадучись, проник в его мрачную келью. Отмахнувшись, он пробормотал:
        - Сгинь! Исчезни!
        Закрыл глаза. Странно: обычно видения не реагировали на это - но теперь исчезла и дверь, и сутулый силуэт в ней. Снова открыл глаза - дверь появилась, а силуэт приблизился.
        Это было не видение.
        Приступ ужаса сжал сердце холодной лапой. Только в случае Змея реакцией было не трусливое оцепенение, а неудержимый приступ агрессии. Расслабленность сменилась взрывом движения. Бросившись на вошедшего, он сбил его с ног, вцепился ему в горло, принялся душить, цедя сквозь зубы:
        - Убить меня вздумал? Ну, давай попробуй!
        Ответом был придушенный писк:
        - Пусти… Я не… собирался… убивать…
        Пальцы разжались сами собой. До Змея вдруг дошло: он настолько свыкся с собственной участью заживо замурованного, что в голову даже не пришло очевидное - его пришли выпустить. Отпрянув от неизвестного, посредник спросил отрывисто:
        - Ты кто такой?
        - Кравец… - Голос незнакомца был сиплым и каким-то ломаным, надо думать, после крепких пальцев Змея. - Фамилия такая.
        - Плевать. Ты объяснишь, почему меня тут уморить решили?
        - Я все объясню… - Кравец закашлялся, поглаживая помятое горло. - Только уйдем отсюда. Быстрее. И тихо.

* * *
        Кравец оказался низкорослым сутулым человеком с плешью и болезненным желтоватым лицом, которое оживляли быстрые маленькие глаза, никогда не смотревшие более секунды в одну точку. Одет он был точно так же, как и первый шаман со странным лоскутным лицом: черный лабораторный халат, черные брюки, мягкая обувь. Одним словом - шаман, из тех, что едва не довели незваного гостя до сумасшествия и голодной смерти.
        Тем не менее именно он распахнул дверь бетонного склепа, вытащив оттуда ослабевшего посредника. Удивительное дело: после нескольких дней непроглядного мрака даже мрачные подземные коридоры, скупо подсвеченные закопченными плафонами, увешанные гирляндами гнилых проводов, кабелями и трубами, казались милыми, светлыми и даже праздничными, а воздух - сладким и свежим.
        - А тот, с лицом… - Змей провел перед собой ладонью крест-накрест, будто рубил собственное лицо на куски.
        - Нобель, - кивнул спаситель. - Надеюсь, мы успеем и он не узнает, что я тебя вывел.
        - Погоди… - Змей удивленно поднял брови. - А он разве не в курсе? Я думал, это он тебя прислал. Он же у вас вроде за главного.
        - Нет, за главного у нас… Впрочем, тебе это знать не нужно. Достаточно того, что Нобель имеет на тебя виды. Тебе надо уходить.
        - Куда уходить?
        - Из Обители. Уносить ноги, пока не поздно. И благодарить меня за то, что я вовремя узнал о его планах.
        Ничего еще не понимая, Змей ощутил спиной зловещий холодок. С самого начала неожиданное гостеприимство этого самого Нобеля показалось чрезмерным и странным. Теперь еще этот сутулый мозгляк нагнетает. Что-то не так было в этом шаманском гнезде. Может, и прав Полковник, подозревая хозяев Обители во всех смертных грехах.
        - Я никуда не уйду, - веско возразил Змей. - Я пришел сюда, чтобы кое-что выяснить. И я это выясню. Чего бы это мне ни стоило.
        - Ничего ты не выяснишь! - взвизгнул вдруг Кравец, и его желтое лицо стало как будто еще желтее. - Я и без того рискую, помогая тебе! Хочешь жить - будешь слушаться меня беспрекословно!
        - А если не буду? - спокойно, в упор разглядывал в негодовании пыхтящего шамана Змей. - Я же не просил меня спасать и ничем тебе не обязан.
        Кравец аж задохнулся, не в силах хоть что-то ответить. Змей с любопытством следил за его реакцией. Забавно получалось: этот тип думал, что совершает благодеяние, и не понимал, что сам оказался на крючке у опытного в шантаже посредника. Это обстоятельство надо было использовать.
        - Ты же не благотворительностью решил заняться? - продолжил Змей. - Тогда с чего бы это? В чем твой интерес?
        - Иди к черту! - прошипел шаман. - Ты хочешь спастись или нет?
        - А если мне все равно? Что, если я найду Нобеля и спрошу у него: зачем ты решил выпустить пленника?
        Кравец продолжал ловить ртом воздух. Наконец взял себя в руки и выдавил:
        - Чего ты хочешь?
        - Во-первых, жрать. Я серьезно.
        - Будет тебе жратва, - нетерпеливо бросил шаман. - Что еще?
        - Да ты не волнуйся. Ничего особенного. Ты просто расскажешь мне, что к чему. И если я тебе поверю, то тихо исчезну.
        Кравец посмотрел на него долгим тоскливым взглядом. Сказал хрипло:
        - Ладно. Я расскажу. Только учти: многие знания - многие печали.

* * *
        Узнать было гораздо проще, чем осознать. Неудивительно, что у логова шаманов, или, как они сами называли это место, Обители, была дурная слава.
        Плохо, когда сумасшедший - дурак по жизни. Но куда хуже образованный безумец. Особенно - шизоид с научной степенью. А таких здесь был целый прайд. Если верна теория, что сумасшедшие способны заражать своим безумием окружающих, то в замкнутом пространстве эпидемия просто неизбежна. Все это напрямую касалось подземного филиала Бедлама и его беспокойных обитателей.
        Они сидели в полумраке в каком-то техническом помещении. В воздухе стоял электрический гул, но Змей не обращал на него внимания. Он ел. Вдумчиво, максимально растягивая процесс поедания серой лепешки непонятного происхождения. Определить по вкусу, что это, было невозможно. Единственное, о чем он думал, - чтобы не съесть слишком много. После длительной голодовки это могло попросту убить.
        - Хочешь узнать, зачем тебя морили голодом и темнотой? - наблюдая за процессом насыщения, спросил Кравец.
        - Да уж, теряюсь в догадках, - смакуя пресное тесто, произнес Змей. - Из искренней любви к садизму?
        - Чтобы повысить твою восприимчивость.
        - К чему? К голоду?
        - К информации. Из тебя ведь хотели сделать детектора. - Кравеца вдруг перекосило. - Чтобы ты занял мое место. А детектор здесь я! Понимаешь? Я! Понятия не имею, откуда ты взялся, почему на тебя положили глаз старшие, но ты - самозванец!
        Это было точно подмечено. Змей с новым интересом поглядел на шамана:
        - Погоди-погоди… Так я тебе перешел дорогу? Кто ты там в местной иерархии… Детектор? Поэтому ты решил меня вышвырнуть из Обители? Чтобы я не занял твое теплое местечко, да?
        - Это дело моей жизни! - проговорил Кравец. - Мы на пороге открытия. А ты все погубишь!
        - Ну а чем ты лучше меня? - подначивал посредник. Просто чтобы позлить собеседника, раскручивая на большую откровенность. - Считаешь, я был бы плохим детектором?
        - Ты даже понятия не имеешь, к чему тебя готовили в карцере, - устало сказал Кравец. - На тебе хотят проверить полую мощность установки. Ты просто сдохнешь, твой мозг сварится заживо. Шут бы с тобой, но опыт может не повториться. Датчики сгорят к едрене-фене. Понимаешь?
        - Ни хрена не понимаю. - Змей с удовольствием наблюдал за мучениями шамана. - Абсолютно.
        - Ладно. Давай сначала.
        Рассказ Кравеца был сбивчивым, но вполне себе невероятным и диким.
        Обитель, она же подземный город Нейтрино, взяла название научного поселка, находившегося на поверхности неподалеку. Во время эвакуации перед угрозой ядерного удара здесь пытались укрыться военные и жители окрестных городов и селений. Но если в случае Карфагена многим это удалось, то научный персонал подземной обсерватории оказался куда более последовательным в своей жестокости. Хотя с точки зрения интеллектуалов это был чистой воды прагматизм: спастись только лучшим, сэкономив им жизненное пространство под землей, запасы пищи и энергии.
        Ученые спаслись. Простым смертным снаружи повезло меньше.
        Кто знает, может, именно осознание собственной вины за гибель тысяч людей и повредило рассудок Академика - так Кравец обозначил главу Обители. Конечно, он не называл своего лидера психом. Он именовал его Светочем - что для более прямолинейного в формулировках Змея само по себе было диагнозом. Даже не беря в расчет, чем тут стали заниматься ученые, замкнувшись в своем заумном мирке.
        Находясь под землей, трудно продвинуться в познании мироздания. Но только не для тех, кто привык смотреть во Вселенную сквозь толщу земных недр. Собственно, в этом и состоит суть нейтринного телескопа - регистрировать потоки нейтрино, отфильтрованные от остальных частиц самой планетой. Ведь ловя нейтрино, можно увидеть Солнце - прямо сквозь Землю. В голове Змея подобное не укладывалось, но он готов был принять это на веру.
        Когда-то перед здешними учеными стояли узкие научные задачи, теперь же ставить задачи было некому. Ценность отдельных опытов свелась к нулю. Нейтринный телескоп, улавливающий поток солнечных частиц, застыл бесполезной игрушкой.
        Пока к Академику не пришла та самая идея.
        Когда-то в шутку он заявлял, что Солнце - не просто звезда, мертвая материя, излучающая энергию. Это сгусток чистого разума. Тот самый Бог, создавший все живое, и не в фигуральном, а буквальном смысле слова. Физики любят околонаучный юмор, и утверждение Академика тоже стало чем-то вроде научного анекдота.
        Оказалось, Академик не шутил. И теперь над ним не стояли научные центры и лаборатории, не контролировала Академия наук, не смотрели ревниво коллеги из ведущих мировых институтов. Он был свободен для безграничного полета мысли. А значит, мог проверить самую безумную свою теорию: о том, что посредством потоков нейтрино с погибающим человечеством пытается связаться сам Создатель.
        Оппоненты, посмевшие выступить с критикой идеи, стали таинственным образом исчезать в лабиринтах туннелей, травиться палочкой ботулизма в консервах или вскрывать себе вены. По рядам сотрудников прокатилась волна страха. Большинство предпочли не спорить, послушно приступив к экспериментам. И вот что удивительно: безумная теория стала подтверждаться экспериментально.
        После чего Академика объявили Светочем.
        Так научный коллектив стал перерождаться в секту. Ученые превращались в шаманов.
        - Все это круто, - проговорил немного обалдевший Змей. - С вами, значит, через нейтрино говорит Всевышний. Это нормально. Я только не пойму роль того самого детектора, место которого я, видать, упустил.
        Кравец неодобрительно зыркнул на «святотатца», но сказал только:
        - Сам телескоп и состоит из детекторов. Это приборы, регистрирующие нейтрино. Но чтобы принять послание, этого недостаточно. Открытие Академика в том и состоит, чтобы детектором стал… человеческий мозг.
        - О как, - проговорил Змей. - И что же, получилось?
        - Мы уже близко. Научились концентрировать нейтрино в пучок для более четкого восприятия. Проблема в самом детекторе: это должен быть особенный человек. Особое строение мозга, специфическое восприятие действительности. Теперь найти такого особенно трудно - слишком мало людей осталось, нет выбора. Чтобы найти такого, мы даже внедрили своего человека к вам, в Карфаген. Наверное, Нобель решил: тебя пометил и прислал наш агент.
        - А этот агент - он такой… - Змей сделал неопределенный жест. - Весь в татухах и смолит круглосуточно?
        - У меня нет доступа к такой информации, - сухо произнес шаман. - Я всего лишь детектор. Не самый совершенный, да. Но даже мне удалось уже кое-что уловить. Более того, многие из нас видят, как мы их называем, отраженные послания, но не могут пока расшифровать их…
        - Погоди… - Скептическая улыбка сползла с лица посредника. - Видения, которые меня одолели в камере…
        - Это они и есть, - кивнул шаман. - Отраженные послания - побочный эффект работы установки. Но только избранный способен воспринять картину целиком и понять смысл послания. Есть еще один способ: повысить энергию нейтринного пучка. Для этого и нужен расходный материал.
        - Что за расходный материал?
        - Ты. Ты расходный материал. Одноразовый детектор.
        - Нормально… - Змей невольно поежился.
        До него только теперь стало доходить, какой угрозы удалось избежать. Во всяком случае - пока. Кравец уловил его реакцию, усмехнулся:
        - Хочу, чтобы ты понял: я не тебя спасаю. Я переживаю за проект в целом. Если на тебе попробуют полную мощность - часть детекторов может сгореть. Сам понимаешь - оборудование ветхое.
        Змей мрачно усмехнулся:
        - И что же вы хотите узнать из этого послания? Ради чего столько жертв?
        Во взгляде Кравеца появилось странное сочетание тоски и надежды:
        - Мы ищем спасение. От того хаоса и мрака, в который ввергли созданный Им мир. Создатель что-то хочет сказать нам - и мы уверены: он укажет спасительный путь. Наша задача доказать, что мы готовы принять его помощь…
        - А с чего вы взяли, что он хочет спасти нас? - с холодным прищуром спросил Змей. - Может, он просто смеется над нами? Может, все так и было задумано - чтобы мы все наконец сдохли в ядерном пламени? Чтобы очистили от себя планету для чего-то более стоящего.
        Кравец застыл с выражением священного ужаса на лице. Затем взял себя в руки и спросил холодно:
        - Так я удовлетворил твое любопытство?
        Посредник криво улыбнулся:
        - Почти. А теперь… Расскажи про черную воду.
        - Я не понимаю…
        - Хватит дурака валять. Не для того я приполз сюда из Карфагена, чтобы уйти ни с чем. Зачем вы сглазили нашу воду? Каким образом это сделали? И как исправить ситуацию? Лучше отвечай честно и по существу. Я все равно выясню правду, но ты можешь не дожить до моего ухода.
        Кравец неуверенно хмыкнул. И вдруг засмеялся неприятным дребезжащим смехом. Отсмеявшись, произнес:
        - Мы? Сглазили? Воду? О боже… - Он снова хохотнул, покачал головой. - И из-за этого идиотского предположения ты шел от самого Карфагена? Глотал радиоактивную пыль, мерз, рисковал жизнью?
        - Директория не считает это предположение идиотским, - сухо проговорил Змей.
        При этом мысленно согласился с шаманом: почти все в задуманной Полковником миссии отдавало идиотизмом.
        Кроме взятой в заложники маленькой Ксю.
        - Ладно. - Кравец исподлобья поглядел на Змея. - Идем со мной.

* * *
        …Они стояли посреди широкого туннеля, уходившего под уклон в глубь земли. Ноги были по щиколотку в воде, которая обильно капала со свода через щели в бетоне. Струясь под ногами, жидкость добегала до гладкой темной поверхности, в которую нырял туннель.
        Он был затоплен.
        Змей подставил под капли ладонь. Вода - была черной.
        - Видишь - черная вода прибывает сверху, - сказал Кравец. - Мы сами еще не нашли этому объяснения. Но, видимо, источник где-то выше по ущелью. Это всего лишь вспомогательный туннель, но то, что его затопило, - тревожный знак для нас тоже. В любом случае мы не имеем к этому отношения. Не станем же мы сами себя травить этой черной дрянью.
        - А если я предположу другое. - Посредник прищурился. - Скажем, это получилось не нарочно. Побочный эффект от ваших экспериментов?
        Кравец в изумлении развел руками:
        - Ты понимаешь, что такое нейтрино? Оно насквозь прошивает Землю, не вступая ни в какие реакции ни с каким веществом. Как оно может отравить воду?
        - Вот этот шум, который я сейчас слышал, ничего мне не объясняет.
        Шаман выпучил глаза, закипая от бессилия. И взорвался:
        - Черт с тобой! Я признаюсь! Это я, лично я отравляю воду! Подмешиваю в нее чернила, выделенные мне для написания отчетов! Делаю это тайком, на чердаке, чтобы кроме меня никто в Обители не знал об этом! Такой ответ тебя устроит?!
        Змей не смог сдержать улыбки. В своем возмущении Кравец был очень убедителен. Да и звучало логично. Но Змей не верил шаманам. Тем более после всего того, что услышал про них.
        Нельзя верить безумцам. Особенно когда те клянутся, что совершенно нормальны.
        - Убедил, - сказал посредник. - Я тебе верю. Вы тут ни при чем.
        - И стоило мне мозг выносить, - проворчал шаман.
        И не глядя на Змея, направился вверх от затопленной части туннеля.

* * *
        - Я выведу тебя рано утром, - сказал Кравец, когда они возвращались в тайное убежище узким техническим коридором.
        - А мои спутники? Они, конечно, мне никто, по большому счету, но бросить их на расправу вашим веселым экспериментаторам - как-то не по-пацански.
        - Спасать твоих друзей я не подписывался. Они мне не конкуренты.
        - Скажи хотя бы, где они находятся.
        - В карантине. Я начерчу схему. Только там охрана.
        - Что за охрана?
        - Двое лаборантов с оружием.
        - Лаборантов еще не бил. Но надо же когда-то начинать.
        - Только давай договоримся: я тебя не выпускал, ничего тебе не говорил.
        - Без проблем.
        В коридоре образовался светлый проем, за которым открывался вид на огромный, хорошо освещенный зал. Змей не удержался, чтобы не сунуть туда голову. Все пространство зала, включая потолок и стены, было плотно, ровными рядами уставлено черными металлическими цилиндрами, увитыми проводами. Подробнее рассмотреть не вышло: Кравец силой затащил Змея обратно в тень коридора.
        - Куда?! - прошипел он. - Не суйся - заметят!
        - Что это было? - спросил Змей, когда они отошли шагов на пятьдесят.
        - Тебя не касается.
        - Опять темнишь? Мы же договорились.
        - Это он и есть, - буркнул шаман. - Нейтринный телескоп. Сцинтилляционный, точнее. Если ты понимаешь в физике.
        - А-а… Ни хрена не понимаю. Но все равно интересно. И что же, через эти железные банки можно что-то увидеть?
        - Тебе нельзя - нам можно, - огрызнулся Кравец.
        - А что за железки такие черные?
        - Детекторы.
        - Ага, вот они, значит, какие. А внутри них что?
        - Вода. Специально подготовленная.
        - Как ты сказал? Вода? Подготовленная?
        Кравец остановился, изумленно поглядел на Змея:
        - Ты ведь не подозреваешь…
        - Подозреваю. Черные банки, с особой водой. В том месте, откуда, как подозревают у нас, течет черная вода. Почему я должен верить, что вода в них из-за ваших опытов не становится той самой черной водой?
        - Да хотя бы потому, что из них ничего не вытекает! А еще - потому что их слишком мало, чтобы затопить и Обитель, и Карфаген, да еще подземные воды между ними! Это ты хоть понимаешь?!
        - Ну ладно, не заводись. Я все понял. Просто вода. Специальная, но не черная. Чуть подкрашенная.
        - Можешь иронизировать сколько угодно. Но если узнают, что ты видел установку, а еще при этом я был рядом - нам обоим крышка.
        - Поэтому в твоих интересах, чтоб не узнали. - Посредник зевнул. - Значит, принесешь мне еще жратвы. С запасом - чтоб и мне на обратный путь, и комрадам хватило. А я пока вздремну. Полезно перед дальней дорогой.
        - А ты не наглеешь?
        - Наглею. Но уж такова моя сущность. И, заметь, тебе нечего на это возразить.

* * *
        Спать он не собирался.
        Не для того он проделал весь этот путь, чтобы просто поверить на слово первому встречному неврастенику. Нужно было убедиться самому.
        Те черные штуки, которые Кравец назвал детекторами, вызывали у него подозрение. Хотя бы потому, что были черными.
        Как отравленная вода.
        Он понятия не имел, как все это работает, но нужно было убедиться, что черные хреновины не производят каким-то образом черную воду. Конечно, сама постановка вопроса отдавала паранойей, но где, как не в этой чудесной Обители, становиться параноиком?
        Дорогу к нейтринному телескопу он запомнил хорошо. Тихо прокрался по коридору, пока не добрался до проема в стене, за которым отрывался вид на тот самый зал, уставленный нейтринными детекторами. Сейчас свет здесь был приглушен, из чего можно было сделать вывод: телескоп не работает. По расчетам Змея, сейчас была ночь, а даже шаманы должны иногда спать.
        Какое-то время он пребывал в сомнении. Может, глупо лезть в эти высокие материи, в которых он ни бельмеса не понимает. Где он и где нейтрино, пусть даже его исследуют психи. Может, и не стоило дразнить гусей… Поймал себя на том, что понятия не имел, как выглядят гуси и какой эффект они производят, если их дразнить. Усмехнулся - и тихо вошел в зал.
        Огляделся. Ничего, кроме бесконечных рядов черных детекторов, не заметил. Ну и хорошо. Прошел вдоль ряда черных цилиндров, оказался в центре. Присел рядом с одним из детекторов, оглядел его, бетон под ним. Черной воды или черных подтеков заметно не было. Но это ничего не значило: к цилиндру шло несколько проводов и трубок, через которые могло идти что угодно.
        Хорошо было бы вскрыть такую хреновину и заглянуть внутрь. Наверняка он ошибается и это просто научный прибор. С другой стороны, мало ли какие дополнительные изменения внесли в него с подачи свихнувшегося Академика.
        Когда всерьез ждешь ответа от Бога, то, наверное, готов пойти на любые безумства.
        Присев на соседний детектор, посредник задумался. Вскрывать эту железку голыми руками не было никакой возможности. Оторвать и унести с собой как вещественное доказательство? Пропажа может обнаружиться, и шаманы устроят погоню. В идеале - просто прострелить эту хреновину. Но оружие осталось где-то на входе в Обитель.
        Просто выдернуть трубку и поглядеть, что потечет оттуда?
        Прийти к какому-то решению он не успел. Щелкнул выключатель, и зал стал медленно наливаться дрожащим светом. Замерев, Змей наблюдал, как вдоль рядов медленно движется человек в знакомом уже черном облачении, за тем исключением, что этот был в темных очках. Странно - зачем темные очки в полумраке?
        Осторожно, очень осторожно, Змей залег между рядами детекторов, надеясь, что шаман его не заметит. Вроде получилось. Не увидев ничего необычного, шаман подошел к металлическому щитку на стене и принялся сверять показания каких-то шкал и циферблатов с записями в разбухшей от времени тетради. Снял трубку с висевшего там же древнего проводного телефонного аппарата.
        До слуха посредника донеслось:
        - Все в норме. Можно начинать.
        Еще не сообразив, что происходит, Змей ощутил беспокойство. Нужно было уносить отсюда ноги. Он все ждал, когда шаман покинет зал, чтобы выскользнуть по-тихому. Но не тут-то было.
        В зал стали заходить все новые и новые фигуры в черном. Они двигались тихо, сложив руки перед собой, чем-то напоминая монахов. Фигуры окружали его, располагаясь по периметру зала, и поначалу Змей даже подумал, что они засекли чужака и теперь загоняют его, как дикого зверя. Но шаманы не обращали никакого внимания на посредника, скорчившегося на холодном полу в центре зала. Змей извивался, отползая еще ближе к центру, подбирая ракурс, с которого шанс заметить его будет ниже.
        В его пользу работало еще одно обстоятельство: шаманы вообще не глядели в центр. Теперь они стояли, склонив головы, погруженные в какие-то свои мысли. И Змей готов был поклясться: они молились! Только теперь он в полной мере понял, насколько наука перемешалась здесь с мистикой. От этого не стало легче. Ведь его окружали даже не фанатичные ученые, а фанатики-мракобесы, от которых он не ждал ничего хорошего.
        - Братья! - разнесся под бетонными сводами низкий голос. - У меня для вас благая весть! Возник прекрасный повод досрочно провести Большой эксперимент! Светел и Лучезарен!
        - Светел и Лучезарен! - хором раскатилось в ответ.
        Змею пришлось извернуться, чтобы разглядеть говорившего. Он разглядел его у дальней стены на небольшом возвышении. Это был невысокий плотный человек, от остальных отличавшийся только одним - цветом своего стандартного для всех одеяния.
        Он был в красном.
        - Свет даровал нам шанс сделать еще один шаг к Спасению, - торжественно продолжал человек в красном. - Установка запущена, пришло время опробовать ее на живом детекторе. Приступим со Светом в душе.
        - Со Светом в душе, - отозвались шаманы в черном.
        Змей ощутил, как что-то над головой запело тонким электрическим звуком. Глянув исподлобья, увидел, как прямо на него с металлической площадки опускается на тросах некое подобие кресла с человеком в нем. Человек судорожно дергался, из чего можно было сделать вывод: он был намертво привязан к своему месту.
        Посредник замер в ожидании своего разоблачения. Его не замечали только потому, что кресло, повисшее в паре метров над головой, было ярко подсвечено прожекторами, он же пока оставался в тени.
        - Что происходит, Светоч?! - кричал человек. - Почему мне ничего не говорят? Зачем меня связали?
        Голос показался знакомым…
        Точно - это был Кравец.
        - Сегодня на установке мы опробуем новый режим работы, - продолжал тот, кого назвали Светочем. Видимо, это и был тот самый Академик. - Мы с вами давно этого ждали, и тянуть не имеет смысла: сегодня пик солнечной активности, а значит - ожидается Послание!
        - Послание! - эхом отозвались шаманы.
        - Мы так не договаривались! - завопил Кравец. - Здесь должен сидеть другой! Чужак, специально отобранный! Где он?
        - Зачем хитришь, Кравец, - подал голос шаман, стоявший в вышине, на металлической площадке, откуда спускали связанного «детектора». Это был тот самый Нобель с искореженным лицом. По-видимому, он и управлял спуском жертвы. - Это ты отпустил избранного. Пока его ищут, ты займешь его место.
        - Я всегда готов занять это место! - бормотал Кравец. - Но полная мощность меня убьет!
        - Ты нарушил устав Обители, Кравец, - мягко сказал Академик. - Ты должен понести наказание.
        - Я не виноват!
        - Смотри на это иначе. Тебе предоставлена великая честь. Возможно, сегодня ты первым услышишь Послание.
        - Я… Я не могу… Я не перенесу этого…
        - Создатель милосерден и добр. Моли, чтобы все прошло по регламенту и он сохранил тебе жизни и рассудок. Светел и Лучезарен!
        - Светел и Лучезарен! - разнесли стены.
        - Да придет Послание! - повысив голос, провозгласил Академик.
        Театрально раскинул руки, подняв голову к бетонным небесам.
        - Да придет Послание! - отозвались голоса.
        - Объект в фокусе, - сверху сообщил Нобель. - Начинаю тонкую настройку.
        В одобрительный хор голосов ворвался нарастающий электрический гул. Змей ощутил, как наэлектризовались и встали торчком волосы на всем теле.
        Надо думать, запустили эту проклятую установку, чем бы она там ни была. В голове лихорадочно тасовались варианты: остаться посреди этого непонятного эксперимента с неизвестным исходом, попытаться отползти в сторону или сдаться?
        Когда в воздухе заискрило и запахло озоном, нервы не выдержали. Он пополз между черными цилиндрами детекторов в надежде притаиться где-нибудь у стены.
        Не вышло.
        - Смотрите! - крикнули где-то сбоку. - Кто это там?
        - Это чужой!
        - Держите его!
        Со всех сторон к нему бросились черные фигуры.
        - Отключите установку! - крикнул кто-то.
        - Поздно отключать - началось накопление мощности! - донеслось со стороны приборного щита.
        - Ничего не отключать! - зычно приказал Академик. - Убрать постороннего и дать полную мощность!
        Над головой в ужасе завизжал Кравец. Затравленно оглядевшись, Змей поднял голову. Решение пришло мгновенно. Оттолкнувшись от крышки ближайшего детектора, он взлетел, буквально выпорхнув из рук подоспевших шаманов, и повис, уцепившись в голосящего Кравеца и раскачиваясь на тросах. Подтянулся, ухватившись за трос, и теперь раскачивался вместе с шаманом на его кресле, как на цирковых качелях.
        - Ты?! - перестав кричать, изумленно выдохнул Кравец. И тут же завопил с удвоенной силой: - Вот он! Хватайте его! Я сам его прикончу! А меня отпустите!
        - Услуга за услугу, - криво усмехнулся Змей, отстегивая ремешки на руках Кравеца и попутно отбиваясь ногами от пытавшихся дотянуться до него шаманов. - Можешь сам драпать, можешь со мной.
        Едва он отстегнул ремешок, как Кравец вцепился в него освобожденной рукой, продолжая орать как резаный:
        - Я схватил его, Светоч! Я его держу!
        - Кого ты держишь, придурок! - Змей ногой отпихнул от себя Кравеца. - Дальше сам давай!
        Встав одной ногой на качающемся кресле, стал прикидывать, как забраться вверх по тонкому тросу. Тем временем электрический гул нарастал. Свет мигнул и заметно померк - видимо, установка высасывала энергию по максимуму. Тревожным сигналом стало то, что шаманы в черном вдруг оставили попытки дотянуться до беглеца и бросились врассыпную. Исчезли Академик и Нобель с площадки над головой.
        - Ну, что ты копаешься? - не оборачиваясь, крикнул Кравецу Змей. - Валить отсюда надо!
        Вместо ответа окончательно освободившийся шаман с неожиданной прытью бросился на него со спины. С ловкостью обезьяны вскарабкался по нему - и с силой ударил ногой в лицо. Не ожидавший такого поворота, Змей рухнул прямиком в освободившееся кресло детектора. Краем глаза видел, как лезет вверх по тросу Кравец, но смотрел не туда, а прямо, где ослепительным стробоскопом мигала странная система зеркал.
        Происходящее можно было увидеть только с этой точки. «Я в фокусе», - отрешенно подумал Змей. Он понимал, что оказался на месте, предназначенном для «лабораторной крысы», но не ощущал уже ни страха, ни естественного желания бежать. Что-то невероятно могучее, гигантское, подавляющее сломило его волю.
        Мерцание света перед глазами становилось все быстрее, сливаясь в подобие жгучей звезды, от которой он просто физически не мог отвести глаз. Режущий свет, казалось, проникал в мозг, он притягивал, гипнотизировал, не давая пошевелиться.
        Этот свет не просто горел - он звучал. Странно, как это может звучать свет? Но между чувствами вдруг пропали границы. Свет стал невыносим, превратившись в чистую боль.
        Он закричал.
        В мозгу что-то оглушительно лопнуло. И рассыпалось миллионами хрустальных осколков.
        Пришла тишина.
        Глава пятая
        Видящий
        Здесь все было как прежде - и вместе с тем тревожно изменилось. Черные лужи под ногами стали шире. С потолка сыпало чернильными каплями, воздух стал тяжелым и спертым, а значит, угроза подступила к самому сердцу Карфагена.
        Но люди словно не замечали этого. Ревела музыка, перекрывая пьяные крики и хохот, кто-то трясся в экстазе сумасшедшего танца. Для многих, вылезших из умирающих дальних туннелей, Центральный сектор в любом виде казался раем. Оборванцы с горящими глазами заполонили Месиво, таращась на его убогую роскошь. Они хватали чисто одетых местных, просили еды, денег, одежду. Где-то закипала драка. Другие жадно пялились в глубину стрип-кубов, где продолжали двигаться полуобнаженные девушки - такие же желанные, но теперь со все более растерянными лицами. Уродливые рожи выходцев из дальних кротовых нор, скалясь гнилыми зубами, припадали к стеклу и оставляли грязные разводы. Где-то кричали женщины, умоляя о помощи. Помощи не было. Даже блюстители оставили эти места на произвол судьбы.
        Он брел сквозь толпу, рассекая ее, как ледокол торосы, не замечая ударов локтями и грубых окриков. Для него не существовало препятствий, да его самого сейчас не было в этом пространстве. «Выпадения» стали привычным состоянием, когда призрачный мир овладевал разумом, а тело оставалось под присмотром рефлексов. Он мог ходить, есть, даже перекидываться ничего не значащими фразами, но потом даже не вспомнить об этом.
        Сейчас в своем призрачном мире он наблюдал Запретную гору с высоты орлиного полета и пытался приблизиться к седловине между вершинами. Откуда-то он знал: там, в вечных снегах живет древний Мудрец. У него - и только у него - ответы на все вопросы, которые человек только в состоянии вообразить.
        В этом был главный, мучительный парадокс удивительных видений: они указывали путь, намекали - но не давали ответов. Все ответы были здесь, в реальном мире. И видения призрачного мира лишь подчеркивали важность всего настоящего и условность призрачного. Проблема в том, что в этих видениях реальное смешалось с призрачным, и он уже не понимал наверняка, что реальность, а что фантазия - в том числе в его побеге из Обители и возвращении в Карфаген.
        После странного эксперимента, а может, обряда, а может, и того и другого сразу, память приобрела необъяснимую и неприятную дискретность. Это было похоже на движение танцующих в свете мигающего стробоскопа: вот они в одной позе, а вот - уже чуть в стороне и поза изменилась. Так и здесь: он помнил свет и боль - но не помнил, чем закончилась экзекуция и как он оказался в карантине, где томились Игнат с Бродягой. Судя по тому, что он при этом волок за собой перепуганного Кравеца, тот вольно или невольно исполнял роль проводника. Путь к спасению из логова разгневанных шаманов, очевидно, тоже подсказал Кравец.
        В следующем кадре памяти они уже пробирались лабиринтами Хрустального города - на этот раз пешком, так как поезд теперь был для них под запретом. Внезапная встреча с рейдерами мерзляков - еще один смутный эпизод, оборванный на самом остром моменте. Судя по тому, что он все еще жив, кризис как-то удалось уладить.
        Были еще картинки - однообразные, связанные с усталостью, голодом и лютым морозом. В одном из черных провалов памяти куда-то исчез Бродяга - то ли сбежал, то ли был отпущен за ненадобностью.
        Самым острым эпизодом, заполненным движением, криками, угрозами, выстрелами и дракой, закончившейся избиением ногами в тяжелых армейских ботинках, был конфликт с патрулем у неприступных створов Карфагена. Их не хотели впускать, им не верили, их считали за опасных врагов. Ту ночь они пережили чудом, едва не погибнув под убийственным дождем из ледяных игл. Спасло старое знакомство Игната с командиром караульной команды и звонок по спецсвязи, который невероятным образом вымолил Игнат. Они уже стояли на коленях, со стволами, приставленными к затылку, когда пришел приказ Полковника: пропустить!
        Все это было - но словно не с ним.
        И вот бывший посредник бредет неприкаянно по уровням Карфагена, пытаясь собрать воедино свою рассыпающуюся сущность.
        Шаманы ошиблись в своих чаяниях. Создав нелепое и удивительное устройство на стыке передовой физики и самого дремучего оккультизма, они сумели направить мощный поток космических частиц ему в мозг. Только это не было телеграммой от Создателя с рецептом избавления от ужасов постъядерного мира.
        Это была оплеуха. Крепкий щелчок по носу, ставящий на место человека, зашедшего слишком далеко в своей гордыне.
        Не было никаких ответов. Были лишь новые вопросы да ворох поднятых нейтринным ветром образов, таившихся до этого в самых темных глубинах сознания.
        Обидно, что эта оплеуха досталась не создателям нейтринной установки, а ему - решившему из любопытства засунуть голову в забавную дыру, оказавшуюся вдруг гильотиной. К тому же - предназначенной другому.
        Но он не жалел о случившемся. Побочным эффектом стала некая душевная анестезия, начисто заморозившая жалость к самому себе. Вместо нее возникло нечто новое, не свойственное тому, прежнему Змею, посреднику в разборках неприкасаемых и умелому вышибале долгов.
        Жажда истины. Болезненное, иррациональное, не дающее покоя желание докопаться до сути.
        И засевшая в мозгу непонятная фраза:
        - Карфаген должен быть разрушен.
        - Чего? - недоуменно переспросил торговец крысиным мясом. - Почему - разрушен?
        Поняв, что произнес это вслух, Змей покачал головой. Вернувшись в реальность, увидел висящие прямо перед носом рядки вяленых крысиных тушек без шкурок. Крысы висели целиком, половинками, связками задних лапок. В больших металлических банках россыпью покоились отдельно обрубленные лапки, хвосты и морды. Прекрасный выбор - в зависимости от того, что может себе позволить обнищавший покупатель.
        В последнее время крысятины стало больше, нормальной еды - меньше. Это был первый признак надвигающегося голода. Инфернального ужаса, наползавшего на Карфаген из глубин туннелей, отравленных черной водой. Страх уже витал над уровнями Центрального сектора, над Месивом, заходящимся в неистовом веселье. Люди словно чувствовали: веселиться осталось недолго. Крысы бежали с этого тонущего в черной воде корабля, но людям бежать было некуда. И на кренящейся палубе тонущего «Титаника» неистово заходился оркестр, а обреченные отплясывали фокстрот.
        Но торговца, похоже, не смущали предвестники грядущей беды. Как и старого черного кота, лежавшего, свесив лапу, на краю прилавка. Так всегда бывает во время чумы: одни пируют, другие прислуживают им, третьи равнодушно взирают на происходящее сквозь маску Чумного доктора.
        - Мясцо - высший сорт, личный рецепт - пальчики оближете! - Торговец поднял за хвосты две крысиные связки. - Из чистых туннелей - гарантия! Проверено лично и мистером Когтем! - Котяра равнодушно следил за качающимися перед ним крысиными тушками. - Хватай, пока не разобрали!
        Змей молча склонил голову набок, рассматривая тушки. Повернулся и двинулся дальше вдоль обжорного ряда.
        Он шел за своей маленькой Ксю.

* * *
        Псы нашли его сами. Молча затолкали в электрокар, хотя он и не думал оказывать сопротивления. Крепкие ребята, одетые невзрачно, чтобы не выделяться, зажали его между собой в тесном салоне. Кар выл электроприводом и гремел расшатанной древностью, но статусности от этого не терял. Лишь избранные могли позволить себе перемещаться по уровням иначе, чем пешком. Несколько нерегулярных линий, по которым гоняли служебные дрезины и вагонетки-скотовозы, не в счет.
        Странно было вспоминать свою первую встречу с силовиками Директории. Сколько в нем было заносчивости и гонора, уверенности в собственной правоте и презрения к власть имущим. Теперь это казалось даже забавным. Он изменился. Слишком сильно, чтобы воспринимать всерьез эти строгие лица и властную осанку. Все это не стоило ровным счетом ничего. Все это тлен, как тщетная попытка тонущего спасти кубик сахара.
        На этот раз не было прокуренных кабинетов и недовольной свиты в погонах. События ускорялись, и даже псам Директории не сиделось на месте. Небось дымятся начальственные задницы в предчувствии больших неприятностей. Вот и седой Полковник ждал его на широкой галерее с металлическими поручнями, на краю огромной бетонной чаши размером со стадион. Прямо над головой зияла темная глубина бетонного купола, темного от копоти и влаги. Под куполом стелился белесый туман - то ли из-за повышенной влажности, то ли от испарения из трещин в своде. Судя по обильно капающему со свода черному дождю, проблемы с трещинами действительно имели место.
        В другое время Змея поразило бы зрелище. Он понятия не имел, что в тесных лабиринтах Карфагена есть столь значительные области неиспользуемого пространства. В бетонной чаше внизу, под галереей, происходило какое-то движение. Приглядевшись, можно было разглядеть десятки людей в форме блюстителей, вооруженных, отрабатывающих какое-то взаимодействие крупными подразделениями. Раздавались окрики командиров, хлопали выстрелы - здесь же было устроено стрельбище. Стреляли по плотно расставленным ростовым мишеням.
        Очень похоже на макет толпы.
        - Где это мы? - вместо приветствия, оглядываясь, спросил Змей. - Просторно тут, ничего не скажешь.
        - Карстовая пещера, - пояснил Полковник. - Проходчики наткнулись на нее, когда пытались пробиться к заброшенным шахтам на той стороне хребта. Поначалу Директория имела на нее планы: укрепили свод, готовили к заселению. Но сейсмологи испортили нам настроение. Говорят, все это может рухнуть при толчке баллов в пять. Поэтому информацию засекретили.
        - Чтобы жители грязных штолен не порвали вас на части? - тихо спросил Змей. - Я бы все же спросил у них: готовы ли они рискнуть, чтобы наконец разогнуться в полный рост, задышать сравнительно чистым воздухом. Думаете, они выберут гарантированно загнуться через несколько лет в своих крысиных норах?
        - Управление массами людей в ограниченном пространстве имеет свою специфику. И главное тут - контроль над информацией. Не всем и не все целесообразно знать. Нравится тебе или нет, но секретность - один из инструментов власти.
        - И все же, Полковник, вы показали мне это секретное место, - посмотрел на него Змей. - Вы настолько мне доверяете?
        - Это уже не имеет значения, - небрежно бросил Полковник. - Ничто уже не может ухудшить ситуацию. Положение обостряется, и в любом случае придется применять силовые меры. Так что и это пространство тоже пойдет в оборот. Когда давление в скороварке стремится сорвать крышку, разумно выпустить пар. Только в нашем случае выпустить его на поверхность невозможно. Остается просторное, хорошо охраняемое пространство, где наиболее буйных можно держать под контролем.
        Змей новым взглядом окинул движения стройных рядов блюстителей внизу. Заметил ограждения из металлической сетки, разделявшие «стадион» на квадраты, сторожевые вышки по углам. Все это вызвало в нем туманные ассоциации самого неприятного толка. Отогнал навязчивые видения, чтобы не «выпасть» в свой призрачный мир прямо посреди беседы. Поймал на себе холодный взгляд Полковника. Проговорил:
        - Вы что же… Хотите устроить здесь… - Он поперхнулся, кашлянул в кулак. - Концлагерь?
        Лицо седого офицера дернулось, он отвернулся, не спеша с ответом. Очевидно, Змей попал в самую точку. Причем болезненную для самого этого человека, наделенного почти безграничной властью над тысячами людей. Вряд ли он испытывал радость от решений, которые принимал сам или был вынужден исполнять. Есть такие люди: если за что-то берутся, то уже не признают компромиссов - великие исполнители, равно готовые на любой подвиг и на любое преступление во имя того, что считают долгом.
        - Давай к делу, - холодно сказал Полковник. - Связной доложил: ты хорошо проявил себя. Хотя твоя излишняя инициатива отняла у нас много драгоценного времени.
        - Не понимаю. Какая инициатива?
        - Зачем ты, не посоветовавшись, отправился к шаманам? Ты должен был просто передать информацию через связного, который зачем-то пошел у тебя на поводу.
        Это был удар. Змей прекрасно помнил: это Игнат убеждал его в приказе Директории - пойти и разобраться лично! Неужто это его собственная инициатива? Этот мальчишка решил поиграть в супермена? Они что здесь, спятили все?
        Однако вслух ничего не сказал. После всего пережитого подставлять товарища не хотелось. Да и не имело смысла.
        - Да он не особо меня отговаривал. А может, я просто убедил его. Как-никак убеждать - моя работа.
        - Ладно, с ним будет отдельный разговор.
        - Надеюсь, не слишком жесткий. Хороший он парень, жаль Директории продался за тридцать сребреников. Уж не знаю, сколько это будет во фрамах по текущему курсу.
        - Не заговаривай мне зубы. С ним как-нибудь разберемся. Давай лучше о твоих успехах.
        - Не знаю, чего вы хотите услышать. Игнат наверняка уже все доложил. Неприкасаемые не признают своей связи с появлением черной воды. Думаю, неприкасаемые тут вообще ни при чем - травить воду не в их интересах. Сами они кивают на шаманов. Ну что - я был у шаманов. Они тоже не при делах. Черная вода - не их рук дело.
        - Это нам известно, - спокойно сказал Полковник. - Истоки черной воды где-то выше. Ученые считают - у подножия Эльбруса.
        - Погодите. - Змей тихо засмеялся, покачал головой. - Что значит - известно? Вы все знали? С самого начала.
        - Конечно. Ты же не считаешь нас за идиотов. У Директории пока сохранилась кое-какая научная база.
        - Тогда я вообще ничего не понимаю. Зачем же вы заставили меня искать черную кошку в черной комнате? Где ее заведомо нет и не могло быть? Что это, на хрен, за подстава?
        - Я же неспроста сказал тебе: контроль над информацией - сила. Точно такая же, как и отсутствие таковой. С черной водой нам все ясно: она прибывает и скоро станет катализатором больших проблем. Мы готовимся к неизбежному и используем все возможности. Сейчас нас интересуют группировки неприкасаемых и их роль в подготовке мятежа. Нам нужен свой человек среди них, тот, кто подскажет, откуда ждать удара. Черная вода для тебя - легенда, повод, отвлекающий маневр. И хорошая проверка, которую ты прошел, хотя и не так, как мы рассчитывали. Чего от тебя не ждали - так излишней инициативы. Ты не дождался приказа и едва не завалил дело.
        - Да потому что я, вашу мать, не пес, я не действую по приказу! - Змей тяжело задышал, отвернулся, пытаясь взять себя в руки. - Сволочи… И тут предательство, ложь, дерьмо!
        - Такова жизнь, Змей. Ты у нас тоже не пай-мальчик.
        - Идите знаете куда, Полковник?!
        - Не хочу тебя расстраивать, дружище, но все мы уже там. И дальше посылать некуда. - Полковник достал из нагрудного кармана форменного пальто серебряный портсигар. Открыл, предложил посреднику. Тот проигнорировал предложение. Полковник чиркнул колесиком зажигалки, закурил сам. - Вопрос только в том, выкарабкаемся мы из того самого места, пусть даже ценой больших потерь, или потонем все вместе в огромной выгребной яме.
        - Можете тонуть, - дрогнувшем голосом сказал Змей. Скрипнул зубами. - Карфаген должен быть разрушен.
        - Как ты сказал? - Голос Полковника стал сухим, дребезжащим. Он побледнел, глаза его забегали, словно он боялся, что разговор подслушивает кто-то посторонний. - Это ты сам придумал или подсказал кто-то?
        - Считайте, на меня сошло озарение, - вяло отозвался Змей.
        Он начинал терять интерес к разговору - приближалось очередное «выпадение». Хорошо бы убраться отсюда поскорее, чтобы «на автопилоте» не наболтать лишнего.
        Полковник затянулся, выпустил дым Змею в лицо. Окинул посредника неприятным взглядом:
        - Все, что ты сказал, я готов списать на пережитый стресс, эмоции и все такое. Теперь я жду четкого ответа: ты готов продолжать агентурную работу?
        В глазах потемнело от ярости. Змей проговорил отчетливо, стараясь не сорваться на мат:
        - Я никогда не был крысой. И крысой не стану. Я сделал все, чего от меня хотели. Теперь отвалите - мы с вами в расчете.
        - Ты забыл про свою сестру. Она все еще у нас в руках. И ты будешь делать все, что мы прикажем.
        Наверное, Змей что-то ответил. Даже наверняка - он никогда не лез за словом в карман. Но этого уже не помнил. Волна нахлынувшей ярости вышибла его из реальности.
        Перед глазами не было ни Полковника, ни мрачного подземного купола. Одно лишь фантастически синее небо и подсвеченные солнцем горные вершины. В такой момент понимаешь, насколько пусты и бессмысленны все эти человеческие потуги, копошение в грязи и надежды на свои жалкие силы перед лицом Вечности. Он сделал усилие - не физическое, это было неуловимое движение воли - и вершина Запретной горы стала приближаться, в готовности раскрыть тайну…

* * *
        - Эй! Ты живой?
        Поморгав, Змей осознал, что вернулся в мир, который по какой-то прихоти человеческого разума принято считать реальным. Каждый раз возвращение было болезненным, будто в затылок вколачивали гвоздь. Но сейчас было такое ощущение, словно голову разнесли топором. А еще его трясло. От холода. Это было странно - одежда ощущалась насквозь мокрой.
        Застонав, Змей открыл глаза. Первое, что он увидел в царившем здесь полумраке, - его собственные руки. Они были в крови.
        - Что за черт… - прохрипел Змей.
        Опустил руки. За ними в слабом дрожащем свете показалось отталкивающее, заросшее грязными патлами лицо. При этом смутно знакомое, как, впрочем, и голос. Оборванец напротив держал в руке химическую свечку - самый дешевый и самый распространенный светильник в подземельях Карфагена. Огонек дрожал, заставляя плясать на стенах тесной пещеры уродливые тени.
        - Живой! - обрадовался человек, показав редкие темные зубы. На его лбу мелькнули зубы вытатуированного тигра.
        - Крэк…
        - Узнал! Значит, не все мозги тебе отшибли!
        - Что со мной? Где я?
        - Ты у меня в гостях - видишь, какое славное жилище? - Крэк торжественно обвел рукой выдолбленную в скальной породе нору. - А что с тобой стряслось - это я у тебя спросить хотел. Точнее - почему стряслось, так как финальный аккорд я видел. К твоему счастью, кстати.
        - Проклятие… - Змей застонал, попытался сесть.
        Крэк остановил его:
        - На твоем месте я бы не делал резких движений. Как-никак тебя по башке прикладом двинули. И в речку сбросили.
        - Какую речку?
        - Ясное дело - подземную. Тебе повезло, что без сознания был и не успел воды нахлебаться. Вода-то в ней черная.
        Присмотревшись к своим рукам, он понял: темные разводы на них - не кровь. Это действительно черная вода. Трудно поверить, что он искупался в этой жидкости и остался в живых. Еще труднее принять то обстоятельство, что его спас самый мерзкий подонок из тех, кого он знал. Правда, Крэк заметно изменился, по крайней мере на первый взгляд. В последнее время вообще многое изменилось.
        - Как это было? - безжизненно спросил Змей. - Я ничего не помню.
        - Как обычно. Подъехала колымага, вытащили тело. Подволокли к обрыву, на всякий случай добавили по темечку прикладом - и в речку. Такое тут регулярно, особенно в последнее время. Я потому здесь и поселился, что нет безопаснее места… Чего уставился? Я серьезно говорю: соваться сюда боятся. Псы не любят свидетелей. А мертвяков течением сносит, так что вполне комфортно.
        Змей молча слушал этот простодушный рассказ, пытаясь восстановить в голове рассыпающуюся мозаику фактов. Выходит, с Полковником он так и не договорился. И его решили ликвидировать. Это более-менее понятно.
        А как же Ксю? Что с ней? Она жива? Ее отпустили? Продолжают держать под замком? Он ничего не помнил. Проклятие, как же некстати пришлось очередное «выпадение», как некстати…
        - …И вот я сижу тут, в пещерке, в окошко пялюсь, чайком балуюсь. Летит, смотрю, трупешник. Ныряет. И все как обычно вроде. Но показалось - тело знакомое. Руки-ноги-то у всех по-разному мотыляются, даже у покойничков. И что-то меня торкнуло: да это ж кто-то из своих! В первый раз со мной такое, будто кто-то изнутри приказал: полезай, мол, и спаси этого бедолагу. Я даже не подумал, что псы могут еще сверху наблюдать, чтобы убедиться, не всплыло ли тело. Но, видно, в последнее время работы у них прибавилось, так что они сразу умотали. Ну так я в воду - нырь…
        - Погоди - ты не побоялся в черную воду войти?
        Крэк рассмеялся:
        - Это у вас, чистоплюев, такое представление, будто черная вода - исключительно яд. А она, если хочешь знать, от вшей избавляет да от болячек всяких. Главное, не пить ее да руки от нее вытирать хорошенько. Поймешь это, когда с месяцок в моей дыре посидишь.
        - Спасибо, я тебе на слово верю.
        - Короче, нырнул я. Только сначала какой-то левый труп вытащил. Раздутый весь, а вонял он…
        - Прекрати, меня сейчас вырвет.
        - А меня и вырвало! - радостно сообщил Крэк. - И не раз - вон, весь берег зарыгал. Так вот, весь в блевотине, я снова в воду, и на этот раз - «бинго» - на тебя наткнулся! Хорошо, не глубоко, а к ногам тебе всего лишь обрезок рельса привязали - экономят на грузах. Так что тащить не трудно было. В общем, вытащил тебя и сюда приволок. У тебя во рту еще кляп был, думаю, оттого ты и не набулькался этой жижи. Сделал тебе искусственное дыхание как умел, тут ты и задышал. Организм, видать, крепкий, не подкошенный паршивым алкоголем, как у меня, к примеру…
        Слушая рассказ Крэка, Змей не мог поверить, что с человеком могут произойти такие разительные перемены. Да, выглядел он, мягко говоря, хреново. Но по сравнению с тем беспринципным ублюдком, каким он его помнил, Крэк сильно вырос в его глазах.
        - А с тобой что случилось, Крэк? - тихо спросил Змей. - В последний раз, когда я тебя видел, ты вытрясал недоимки из старьевщиков. Одного вроде так отметелил, что его парализовало.
        До этого возбужденный и неоправданно веселящийся Крэк застыл с медленно сползающей с лица улыбкой. Взгляд его стал более отстраненным, напоминая того безумного Крэка, которого Змей встретил когда-то на площади Месива. Бывший бандит опустил голову, взгляд его стал блуждающим, пальцы принялись теребить последнюю обвисшую пуговицу на грязной куртке.
        - Однажды я пил в баре у Цыпы - вот как раз после разборок, чтобы стресс снять. Много пил, ты же знаешь, как это со мной бывало. И вот я смотрю в стакан с темной настойкой - а вижу черную воду. И вдруг понял: я не могу больше пить! Я вышел из бара, чувствую - трезвею. Со мной такого никогда не было. И так страшно стало - не передать. Тогда я кисляка взял, девочек, забурился в притон к Хорьку. Всю ночь закидывался со шлюхами. И представляешь - ничего не берет. И, по ходу дела, с перепугу со мной передоз случился.
        - И ты умер?
        - Хе-хе… Смешно. В том-то и дело - я почти готов был сдохнуть, настолько страшно мне было. Может, я действительно сдох в ту ночь. Только потом воскрес - и воскрес другим человеком. Что-то сломалось во мне и при этом открылось. Чувствую: приближается… нечто. Что-то плохое. Страшное. От чего нет спасения. Вся эта суета - деньги, долги, должники, разбитые морды, месть, кулаки и выбитые зубы - все это тлен. Какой смысл тратить остаток жизни на выбивание фрамов, ценность которых скоро станет равна нулю?
        Всю эту тираду посредник слушал внимательно. Он уже не видел в Крэке совсем уж бессмысленного безумца. Что-то всерьез пугало бывшего рэкетира, и это что-то было вполне осязаемым. Оно тянуло свои черные щупальца из недр туннелей, растеклось черной водой, гнало впереди себя сотни испуганных беженцев. Этого непознанного боялся Полковник, боялись Директория и все обитатели элитных уровней. Всем, кому было что терять.
        Крэк запнулся, встретив взгляд Змея, проговорил:
        - Ты не веришь мне? Тоже считаешь меня сумасшедшим?
        Змей медленно покачал головой:
        - Совсем нет. Может, и ты говнюк редкостный с начисто сорванной башней, но я не берусь с тобой спорить. Ты прав: близится что-то неладное. И не только ты это чувствуешь. Все понимают: нашей скудной, но спокойной жизни в теплой подземной норке скоро конец. Только не все готовы признать это.
        - Это точно, - привалившись спиной к неровной каменной стенке, согласился Крэк. - Вроде, все понимают. Но никто не знает, что делать.
        Змей помолчал, задумавшись. Затем заговорил. Сначала неуверенно, неровно, затем - со все нарастающей силой и убежденностью:
        - Послушай, я никому не говорил об этом. Даже Игнату, тащившему меня на спине, когда я «выпадал» и у меня случались видения…
        - Что за видения? И кто такой Игнат?
        - Его ты не знаешь. А видения… - Змей сделал усилие и поднялся, придерживаясь за стенку. - Я думаю, это не просто видения. Это дар, полученный мной от шаманов. Точнее, украденный, что не меняет сути.
        - Ты про каких шаманов? Из гадального квартала, что в Месиве?
        - Это не имеет значения, - отстраненно глядя в сторону выхода из пещеры, вздохнул Змей. - Важно лишь то, что я вижу. А я вижу спасение.
        - Спасение? - завороженно повторил Крэк.
        Даже вытянул шею, чтобы лучше слышать.
        Посредник ответил не сразу. А потом заговорил - и уже не мог остановиться, вываливая на несчастного Крэка все, что пришло к нему в его видениях. Потом замолчал, осознав, что сам выглядит сейчас не вполне нормальным. Только указать на это было некому - ведь он говорил с таким же, как он, безумцем. Придерживаясь за стену, Змей вышел из норы, спрятавшейся в обрыве, и оказался на берегу черного потока, тихо несшего черные воды по дну огромной бетонной трубы. Наверное, это был старый водоотвод, теперь заваленный мусором и отходами. В воздухе царил устойчивый запах дохлятины. Неудивительно, что сюда мало кто решается совать свой нос, кроме зачастивших в последнее время кровавых псов Директории. У кромки воды Змей присел, приблизил указательный палец к черной жидкости. Показалось, что и она чуть потянулась в ответ, окрасив кончик пальца черным.
        - Знаешь, что я подумал? - Змей смотрел в черную воду. - Меня ведь не должно уже быть на свете. То, что ты спас меня, - это знак. Я должен рассказать людям обо всем, что мне открылось.
        - Да… Точно! - Крэк за его спиной медленно поднялся. В его глазах появился почти религиозный огонь. - Ты должен открыть людям истину!
        Крэк засуетился, заметался по своей каменной каморке, обуреваемый открывшимися перспективами. Он что-то горячечно бормотал, вскрикивал, потрясал над собой кулаками. Но Змей уже не видел этого - он уходил прочь вдоль кромки воды, забыв и о своем спасителе, и о том, как его хотели прикончить, и даже о своей маленькой Ксю.
        Его уже не было здесь - в своем призрачном мире он шел к таинственной вершине, на которой его ждут все ответы.

* * *
        С тех пор, как его изгнали из подразделения, лишив всех офицерских преференций, и отправили в патруль, Игнат первое время просто злился. Потом ощущал себя брошенным и неприкаянным. Его выперли из персонального бокса, лишили офицерского пайка и служебных перспектив. Всю его жизнь перечеркнули, снова отправив в солдатскую казарму. Теперь же пришло равнодушие. Напряженные учения по подавлению массовых беспорядков помогали забыть обиду и заглушить совесть.
        Он не уберег того, за кого отвечал согласно приказу и совести. И пусть Змей изначально был по другую сторону закона, а попросту - подонком и паразитом на теле общества, они все же плечом к плечу прошли путь, какой он не проходил с товарищами по оружию. Из своих источников он выяснил: объект оказался недоговороспособен и был обнулен согласно протоколу. Что это означало, можно было не расшифровывать.
        Змея ликвидировали.
        Ничего особенного, в общем, не произошло. Игнат сам участвовал в ликвидациях всякой мрази, правда, в отряде обеспечения. Но известие об убийстве Змея вывело его из себя. Тогда он и сорвался.
        Не стоило месить кулаками старшего офицера, даже, если тот позволил себе плюнуть в память его товарища. Но даже после этого все можно было спустить на тормозах. Надо было просто принести формальные извинения и заткнуться на какое-то время. Перетерпеть.
        Он терпеть не стал.
        И вот он в полном боевом облачении, в шеренге рядовых, шагает по спецтуннелю в направлении центральной торговой площади, а попросту - Месива, где, по донесению агентуры, зреет очередное несанкционированное сборище. В последнее время толпы становятся все менее управляемыми, начальство нервничает, обещая введение крайних мер. О том, что такое эти крайние меры, даже думать не хотелось. В лучшем случае - это боевые патроны, в худшем - огнеметы и отравляющий газ. Последние пункты, конечно, официально нигде не значатся, но шила в мешке не утаишь.
        - Рота, внимание! Разбиться повзводно, занять сектора, приготовить спецсредства!
        С грохотом разъехались стальные ворота, в проеме показалась толпа.
        - Бегом!
        Ботинки загрохотали по цементу быстрее и громче. Бойцы высыпали на площадь, как горошины из боба. Передний ряд поднял металлические щиты с узкими смотровыми щелями, грохнул по щитам дюралюминиевыми дубинками. Игнат в своем втором ряду поднял наизготовку трехствольный «травмат», целя в щель между щитами. Пока это был «режим ожидания» - чисто психологическое давление на собравшихся. В случае отказа расходиться будет дана команда зачистить здесь все физически.
        Пока командир разорялся в мегафон, увещевая благопристойных торговцев и озлобленных нищебродов вести себя прилично, Игнат ощущал в мозгу тупую пустоту. Его больше не заводила некогда любимая служба, он не ощущал чувства превосходства, которое дарило оружие в руках, пусть даже пока травматическое. Он больше не был уверен в справедливости выполняемых приказов. Единственное, что он знал точно: приказ он выполнит в любом случае.
        Ведь кроме чувства долга у него ничего не осталось.
        - Рядовой! - пробасил над ухом голос сержанта. Этому козлу нравилось смаковать унижение бывшего офицера. - Рядовой, а ну, сгоняй вперед, погляди, что к чему!
        Это было не по уставу. Просто унижение с элементами садизма. Сержанту хотелось посмотреть, что случится с бойцом, если его бросить в одиночку в толпу озлобленных горожан. Игнат мог бы возразить - имел право, пусть даже ценой дисциплинарного взыскания. Но ему было все равно.
        - Выполняю, - ровно сказал он.
        Раздвинув щиты, протиснулся вперед. Закинул дробовик за спину и не спеша направился в сторону людей, смотревших на него настороженно и хмуро.
        Никаких беспорядков, однако, не наблюдалось. Это удивляло: зачем же тогда понагнали такие силы на подавление? Как раз сейчас бойцы нужны на Большой перемычке да в Каторжном секторе, где урки захватили несколько блоков, угрожая убить взятую в заложники охрану. Здесь же была тишь да гладь. Правда, откуда-то из глубины толпы доносились приглушенные крики.
        Игнат, не сбавляя шага, вошел прямо в толпу. Люди машинально расступались перед вооруженным человеком в форме. Никто не делал даже попыток ему препятствовать, и он ощущал себя ножом, врезающимся в масло. Если с краю толпы топтались беспорядочно, настороженно наблюдая за рядами блюстителей, то ближе к центру собралась небольшая группка, из глубины которой и доносились крики. Игнат не понимал, что происходит, но люди даже не смотрели в его сторону. Они внимали кому-то, говорившему на повышенных тонах. Протиснувшись через этот последний заслон, он увидел.
        Косматый оборванец, походивший то ли на хиппи, то ли на сбежавшего из дурдома буйного пациента, громко возглашал:
        - Нет надежды на собственные силы! Кто мы такие? Жалкие черви, копающие норы в грязи и дерьме! Нет надежды на Директорию - там заботятся только о собственных шкурах. Нет надежды на блюстителей - они только и ждут, чтобы разорвать нас на куски! Спросите меня - кто укажет путь к спасению?
        - Ну и кто укажет? - насмешливо спросил кто-то.
        - Он! - Оборванец театрально, двумя руками указал на парня, тихо сидевшего в его тени на перевернутом ящике. - Он укажет! Потому что ему открылась истина!
        - Змей… - изумленно проговорил Игнат.
        Дернулся было вперед, но остановился, чтобы понять, что тут все-таки происходит.
        - И кто он такой? - недоверчиво спросил хмурый человек в рабочей униформе. - Чего он сам не скажет?
        - Он - видящий! - торжественно заявил оборванец. - Он видит настоящее, прошлое, будущее. Он знает, что случится с Карфагеном, с нами. Но главное - он знает, что делать!
        - У него знакомая морда, - мрачно сказал кто-то. - И наколка на лице. Он, часом, не из неприкасаемых? Как и ты, кстати!
        Толпа недовольно заволновалась. Неприкасаемых ненавидят и боятся. Но главное - к ним никакого доверия.
        - Грядет время, - с недобрым прищуром провозгласил патлатый, - когда не будет ни праведников, ни грешников - все одинаково будут молить о помощи. Только помощи не будет! Некому нам протянуть руку! Закройте глаза, заткните уши - и ждите неизбежного! Или одумайтесь - и услышьте!
        - И что же будет с нами? - с надеждой спросила некрасивая бледная женщина. - Черная вода уйдет?
        Оборванец бросился к Змею, принялся трясти того за плечо:
        - Ответь же ей! Ответь, ну!
        - Да он спит, - разочарованно протянул рабочий. - Дрыхнет с открытыми глазами.
        - Тоже мне, пророк, - фыркнула другая женщина. - Наркоман обычный небось.
        Змей поднял голову, обвел толпу невидящим взглядом, сказал негромко, но отчетливо:
        - Карфаген должен быть разрушен.
        Игнат напрягся. Это было явно не то, что хотели услышать напуганные, прижатые безысходностью люди. Несколько секунд они переваривали сказанное странным парнем. В наступившей тишине слышалось чье-то нервное покашливание. Молчание нарушил какой-то мрачный человек в униформе проходчика из дальних штолен:
        - Я не понял. Чего он там каркает?
        - Карфаген должен быть разрушен, - монотонно повторил Змей. - И он будет разрушен. Другого не дано.
        Толпа взорвалась яростными криками. До этого с любопытством внимавшие люди бросились к непрошеному пророку, принялись трясти у него перед лицом кулаками. Патлатый пытался оттеснить людей от Змея - ему досталось первому. Какой-то работяга в сердцах двинул ему в челюсть - в воздухе мелькнули ноги в грязных ботинках, и оборванный проповедник исчез из поля зрения.
        - Карфаген должен быть разрушен! - с новой силой возгласил Змей. - Вы все умрете, если не поймете главного: ваше спасение…
        Договорить ему не дали. Благодарные слушатели свалили его с ног, началась расправа. Игнат запоздало спешил на помощь, раскидывая озверевших мужиков и визжащих от злобы женщин. Неконтролируемая ярость мгновенно перекинулась на него самого:
        - Ах ты, пес! Бей его, ребята!
        - Он один! Не дайте ему уйти - других приведет!
        - Получай, сука, на!
        - Ствол, ствол у него заберите!
        - Мочи легавого!
        Дело принимало серьезный оборот. Если эти ребята подняли руку на блюстителя, дело могло закончиться судом Линча. Игната уже топтали ногами, когда раздался отчаянный женский крик:
        - Что вы делаете?! Перестаньте, вы их покалечите!
        Вдавленный щекой в грязный цемент, Игнат увидел ярко одетую темнокожую девушку, с размаху бившую сумочкой коренастого мужика с багровым лицом и набитыми кулаками.
        - Тана… - прохрипел Игнат. - Беги…
        Прикрывшись на секунду от точных, но недостаточно сильных ударов цветастой сумки на крепкой цепочке, красномордый извернулся и с размаху отвесил девушке ладонью плашмя оплеуху, от которой она потеряла равновесие и рухнула прямо в толпу блекло одетых женщин.
        - С ними шлюха! - взвизгнула одна из них.
        - Ах ты, стерва!
        - Сейчас мы тебе мордашку подпортим!
        - Я этой шалаве лицо порежу!
        - Так что там должно быть разрушено?! - ревел с другой стороны пьяный голос.
        - Карфаген… - хрипло отзывался голос Змея. - Должен… Быть…
        Игната вырвало с кровью. По нему уже прыгали, явно намереваясь добить. Он понял, что сейчас отрубится, и пожалел, что не выстрелил - хотя бы в воздух. Тогда бы наверняка отдали команду на разгон толпы и у них троих был бы шанс…
        Дико завизжала женщина:
        - Убили!
        Ощутив вдруг необычайную легкость, Игнат понял: его прекратили дубасить и любителей попрыгать на живом батуте куда-то сдуло. Отплевываясь кровавой слюной, он приподнялся на четвереньках, поискал глазами ствол. Дробовик исчез.
        Зато прямо перед глазами в луже крови лежал тот самый красномордый. Из-под его лопатки спокойно вытаскивал нож какой-то тип в серой ветровке с низко надвинутым капюшоном. Вытер нож об одежду красномордого. Легко поднялся, переместился к патлатому, который уже помогал подняться Змею. С другой стороны, размазывая по лицу слезы вперемешку с простенькой, местного производства косметикой, к посреднику подбежала Тана. Избивавшие ее женщины тоже поспешили убраться.
        Вокруг места побоища образовалось пустое пространство, ограниченное прилавками, из-за которых испуганно наблюдали зеваки.
        Нож исчез в рукаве незнакомца, он подошел к Змею, привстал перед ним на одно колено. Игнат услышал его приглушенный голос:
        - Вот мы и встретились снова.
        - Новичок… - это был уже голос Змея. - Что тебе нужно?
        - Вообще-то, это перо предназначалось тебе, - сказал человек в капюшоне. В его руке снова появился длинный и тонкий клинок, который он ловко крутанул в ладони и снова неуловимо спрятал в рукаве. - Ты должен был умереть - там, внизу. А я не забываю про долги.
        - Так чего ж не закончил свое дело?
        - Твои слова про Карфаген мне понравились. Хочу дослушать тебя до конца.
        - А этого зачем убил? - кивнув на лежащее в крови тело, спросила Тана.
        Она уже перестала всхлипывать, но продолжала прикрывать лицо ладонью.
        - Он мешал мне слушать, - сказал Новичок. - А теперь идем отсюда. Сейчас подойдет спецназ.
        - Он уже здесь, - сообщил Игнат.
        Новичок резко обернулся, сжавшись, как пружина. Вид человека в форме блюстителя у беспредельщика должен вызывать однозначную реакцию: враг. Змей жестом остановил порыв Новичка снова использовать нож:
        - Это свой. Он пойдет с нами.

* * *
        Бывают в жизни ситуации, когда сбиваются настройки опознавания «свой-чужой». Когда союзники становятся врагами, а бывшие смертельные враги вдруг оказываются с тобой в одной лодке. Обычно это ситуативные, временные союзы, но именно они определяют, останешься ли ты в живых или сдохнешь, сохранив верность принципам.
        Полковник, предлагавший сотрудничество, в итоге отдал приказ его убить. Новичок, до этого жаждавший заживо содрать с него кожу, в итоге спас от расправы. Таковы парадоксы смутного времени. А то, что время наступало смутное, уж мало кто сомневался.
        Они сидели в какой-то грязной забегаловке с угрюмым хозяином звероподобного вида за импровизированной барной стойкой. Баром назвать это можно было с большой натяжкой. Здесь подавали напиток, довольно смело именуемым пивом, который хозяин разливал в самодельные кружки из жестяных банок с жестяными же ручками. Пивной кран был также переделан из обычного водопроводного. Такое же мусорное, сделанное из подручных материалов, было здесь все.
        Надо полагать, пиво тоже.
        Все, кроме Таны, осторожно прихлебывали из своих кружек под строгим взглядом хозяина. Похоже было, любую критику он примет за личное оскорбление и немедля схватится за огромный топор, воткнутый прямо в трухлявую перегородку за его спиной - то ли из своеобразных эстетических предпочтений, то ли для самообороны, - райончик был еще тот. Лучшее место для Новичка и его людей, чтобы слиться с такими же, как они, неприкаянными беженцами из дальних секторов и шахт глубокого залегания. Едва только попав на этот уровень, Игнат мгновенно оценил обстановку, быстро стянул с себя форменную куртку, вывернув ее наизнанку, чтобы ничто не выдавало в нем блюстителя. Местные все как один вспыльчивые, не признававшие приветливых улыбок и даже прямого взгляда глаза в глаза.
        Самое время было вспомнить, что Карфаген находится не где-нибудь, а на Кавказе. Если уж быть совсем точным - то в Кавказе. В самой что ни на есть его толще. Посредник был уверен, что хорошо знает лабиринты Центрального сектора. Но за тот год, пока он откисал в бегах в Западном, здесь многое изменилось. Взять, к примеру, этот, когда-то чисто технический уровень, за работу в котором Директория платила пару лишних фрамов за вредность.
        Беженцы плевать хотели на вредность. За считаные месяцы они заселили уровень настолько плотно, что он быстро получил неофициальное наименование Шанхай-7. Это, помимо всего прочего, означало, что имеется еще как минимум шесть Шанхаев.
        Сюда их привел Новичок, тщательно запутывая следы на случай преследования. Хотя вряд ли этот унылый кабак находится поблизости от штаб-квартиры группировки. Этого отморозка можно снисходительно называть Новичком, но в науке выживания он профи. Чутье феноменальное, и навыки конспирации не хуже, чем у кухонного таракана.
        Но сейчас этот человек смотрел на Змея совсем другим взглядом: горящим, жадным, словно слова посредника задевали какие-то важные струны в его темной душе. Поразительно - он верил каждому его слову, словно давно ждал такого вот откровения - и вдруг оно явилось ему в лице несостоявшейся жертвы.
        - …Там, на вершине Запретной горы, живет он. Мудрец, который пережил Катастрофу только потому, что всегда знал о ней. Давным-давно он начал готовить убежище, чтобы уцелеть и сохранить древние знания…
        - Знания… - эхом повторил Крэк.
        - Что за знания? - отрывисто спросил Новичок. - О чем?
        - Это мне неизвестно. - Змей дернул плечом. - В том-то и смысл, что Призрачный мир не дает ответов. Он лишь указывает путь.
        - Путь! - смакуя каждую букву, отозвался Крэк.
        - Расскажи про путь, - потребовал Новичок.
        - Я не уверен. Для каждого путь свой, наверное, но то, что указано мне, - это путь к Запретной горе.
        - К Эльбрусу, - зачем-то уточнил Игнат. - Но ты же понимаешь, что гора Запретной названа неспроста?
        - Мне этого не объясняли, - сказал Змей.
        - Зато объясняли нам. «Грязная бомба» - ею ударили по Эльбрусу вдогонку основному удару. Там до сих пор заражение, несовместимое с жизнью.
        - А это проверял кто-то? - спросил Змей. - Ну, после катастрофы. Откуда вообще информация?
        Игнат замялся, не зная, что ответить. Новичок тихо рассмеялся:
        - Так я и знал. Пудрят нам мозги, чтобы мы не совались, куда Директория не велит. Мне надоело, что за меня решают, куда идти и что делать. И если мне запрещают идти туда - я пойду обязательно.
        - Все пути ведут в никуда! - возгласил Крэк. - Мы давно в тупике, и выхода нет. Для того и явился нам видящий - чтобы вывести нас, слепцов, на чистую дорогу, которой сами мы неспособны увидеть!
        Отчего-то Игнат был уверен, что Новичок сейчас осадит не в тему вмешавшегося психа. Но мрачный человек молча внимал горячечной речи Крэка, словно тот бы носителем самой проверенной информации. Все-таки понять выходцев из грязных секторов непросто. Возможно, в сумасшедшем оборванце он видел родственную, такую же измученную и надорванную душу.
        - В любом случае путь, который указывают мне видения, - это путь на поверхность, - сказал Змей. - Потому что Карфаген…
        - …должен быть разрушен, - закончил Новичок. - С этим я совершенно согласен. Этому гнилому улью приходит конец. Чего уставились? Думаете, я фуфло гоню? Меня бы здесь не было, если бы места, где я жил, не стали превращаться в гнойную жижу. Черная вода прибывает - и ее не остановить. Сначала она затопит нижние шахты, потом дальние сектора, потом нижние уровни Центрального сектора. Когда эта дрянь забулькает прямо под Месивом, люди начнут рвать друг друга на части. Вы этого не понимаете - просто потому, что не видели, как мы пробивались сквозь кордоны псов Директории.
        При этих словах Новичок впился взглядом в Игната. Тот не отвел глаз, но жилка на его щеке нервно задергалась.
        - Вы даже не представляете, в какого зверя превращается человек, когда его гонит вперед черная смерть. А ведь нас было не так много - и это не остановило нас перед пулеметами и штыками. А здесь… Здесь замес будет покруче. - Бандит глухо рассмеялся. - Директория надеется, что сможет управлять гневом толпы. Манипулировать, стравливать, чтобы мы сами поубивали друг друга. В крайнем случае лишних можно загнать в накопитель. Знаете, они строят такой здоровенный накопитель для особо буйных?
        - Концентрационный лагерь, - глухо сказал Игнат. - Я видел. Уже все готово.
        Тихо ахнула Тана. Истерически расхохотался Крэк.
        - Директория со своими прихвостнями думает отсидеться. Надеются, что черная вода остановится ниже элитных уровней. Допустим. Но это уже будет не Карфаген. Это будет жалкое прозябание кучки уцелевших. Которые в итоге сами перегрызут друг друга. Верно сказал парень - Карфагену крышка!
        Новичок с размаху воткнул в поверхность стола свой узкий нож с костяной ручкой.
        Повисла тяжелая пауза.
        - Мрачная перспектива, - глядя на торчащий из стола нож, проговорила Тана.
        - Но я думаю, все кончится еще раньше, - ухмыльнулся Новичок. - Это проклятое место разнесут на куски те, кто хочет покуражиться во власти. В последнее время группировки растут как грибы. И у всех своя правда, у всех притязания, все ненавидят друг друга. Со дня на день вспыхнет война - всех против всех.
        - Золотое время для посредника, - глядя на Змея, неуверенно произнес Игнат.
        - Время посредников прошло, - веско произнес Новичок. - Пришло время беспредела. На днях разнесли оружейный склад у резервных ворот. В любой момент может начаться большая стрельба. - Новичок хищно склонился над столом, приблизившись к Змею: - Поэтому я и хочу слинять отсюда. Эти идиоты не знают, что такое настоящее дерьмо, потому и тянут этот город на самое дно. А у меня вкус дерьма до сих пор на языке. И я не собираюсь наглотаться его снова. - Откинувшись на спинку шаткого стула, осмотрел присутствующих. Постукивая по столу костяшками пальцев, сказал: - Я хочу ответов. Хочу увидеть этого Мудреца. Пусть хоть он скажет, что делать и как со всем этим жить.
        Это было странно - услышать столько религиозной страсти из уст безжалостного убийцы. Может, его реально допекло происходящее. А может, он действительно стремился к чему-то большему, чего сам еще не мог сформулировать, но ждал, что кто-то это сделает за него. Как этот Мудрец с Запретной горы, которого никто до сих пор не видел.
        - Все это, конечно, красиво, - сказал Игнат. - Я даже готов поверить, что Змей действительно что-то увидел на этой шаманской установке в Обители. Но с чего вы взяли, что эти видения - не просто галлюцинации, сны? Никто же не принимает сны всерьез.
        - Он - видящий! - с чувством сказал Крэк. - Это дано не каждому!
        - А сам ты что думаешь, Змей? - спросил Новичок. - Ты сам веришь в реальность своих видений?
        - В том-то и дело, что это не совсем видения, - ответил посредник. - При «выпадении» невозможно отличить призрачный мир от настоящего. У меня есть четкое ощущение того, что все это правда.
        Змей вдруг вспомнил, как это объяснял Кравец:
        - Нейтринный поток, направленный мне в мозг, - это проекция поверхности, которую насквозь прошили нейтрино. Не спрашивайте, как это работает. У самих шаманов нет ответа, только фанатичная вера в то, что нейтрино - язык Бога. Но все, что я вижу, - правда.
        - Все это круто, но что ты собираешься с этим делать? - нетерпеливо спросил Новичок. - Как проверить, правда ли это? Как получить ответы?
        - Только одним способом, - пристально посмотрел на него Змей. - Отправиться туда самому.
        - Куда? - Новичок приподнял брови.
        - На Эльбрус.
        Крэк радостно хлопнул в ладоши. Тана в ужасе прикрыла лицо руками, глядя поверх пальцев округлившимися глазами.
        - Это невозможно, - проговорил Игнат. - Мы чуть не погибли, едва высунув голову на поверхность. А там - вершина! Запретная гора - это температура ниже ста градусов, метели под двести километров в час, радиация, ядовитые испарения. Мутанты, наконец!
        - Что скажешь, Змей? - прищурился Новичок.
        Поймав полный ужаса взгляд Таны, Змей произнес:
        - А нечего мне сказать. Один я не дойду, а рисковать кем-то еще было бы подло. Ведь все мои предположения эфемерны, как мой призрачный мир. - Он закрыл глаза, помолчал. Снова открыл глаза, покачал головой. - Я не знаю, что делать. Просто не знаю.

* * *
        Заснуть он так и не смог. Просто лежал, глядя в неровный потолок маленькой комнаты. Бессонница - еще один побочный эффект нейтринного удара. Тана лежала рядом, уткнувшись в плечо Змея, поглаживая его руку, плотно увитую цветной татуировкой.
        После бегства с Месива и откровений в грязной забегаловке расходились по одному. Ни к какому решению они так и не пришли, оставшись каждый с ощущением недосказанности и предчувствием надвигающейся беды. Игнат возвращался в казармы, Новичок - в противоположный лагерь, зная, что при встрече в иных обстоятельствах каждый из них, не дрогнув, прикончит другого. Таковы правила игры в этом подземном Вавилоне.
        Змей уходил куда глаза глядят, несмотря на попытки Крэка утащить его в свое омерзительное убежище. Тогда Тана и пришла к нему на выручку, сказав, что Змей обещал проводить ее до жилища. Крэк тогда отстал, а Змей вдруг обнаружил себя в ее постели, дышащим тяжело и часто, со знакомым сладким послевкусием. Но ни хрена не помнящим. От слова вообще.
        Это было самое тупое «выпадение» из всех, какие можно придумать. Он парил в своих призрачных небесах, когда его, оставшееся без хозяина, тело ощущало тепло самой реальной и самой желанной девчонки, какую только могло нарисовать его убогое воображение.
        - Скажи… Сейчас - ты был со мной? - спросила вдруг Тана. - Или летал где-то там, в своем призрачном мире?
        Змей посмотрел на Тану. Ей-богу, женщину невозможно обмануть - если только она сама не хочет обмана. К счастью, чаще всего так и бывает.
        Можно было соврать. Или ляпнуть какую-нибудь пошлость. Он всегда отвечал какой-нибудь глупой мерзостью наивным девчонкам, которые думали, что у них с ним что-то большее, чем просто секс. Всего несколько дней назад случайная связь даже не отпечаталась бы у него в памяти. Еще одна официантка, еще одна стриптизерша. У неприкасаемого не может быть длительных связей. Сейчас же все было по-другому. Как-то ярко, свежо. Будто он впервые был с женщиной. Может, это еще одно побочное действие шаманского обряда? В таком случае одно это уже тянет на Нобелевскую премию. Жаль только, Нобелевский комитет давно обратился в пепел, куда ему, впрочем, и дорога…
        Вслух же ответил:
        - А как бы тебе хотелось?
        Не открывая глаз, Тана пожала плечами:
        - Мало ли как бы мне хотелось. Кто спрашивает девочек из стрип-куба? Мы просто радуем глаз, за это нам платят.
        - А что, если все изменится? - тихо спросил Змей. - Ты перестанешь быть девочкой из стрип-куба, я - неприкасаемым? Может все быть иначе?
        - Ты просто дразнишь меня. - Тана оттолкнула его плечо, отвернулась, сжавшись калачиком под мятой простыней.
        Змей рассмеялся. Тана обиженно поглядела в его сторону и снова отвернулась. Он сказал:
        - Прости. Просто стандартный вопрос рождает стандартные ответы. А стандартные ответы - стандартные обиды. Но ведь ты - совсем про другое. Это другое невозможно в том мире, которому осталось совсем немного.
        - Опять ты про свое, - устало проговорила девушка. - «Карфаген должен быть разрушен» и все такое. А я просто баба, мне нужны простые вещи. Ты не подумай - я ничего от тебя не жду.
        - А что тогда?
        - Мог бы хотя бы соврать что-нибудь! Сухарь…
        Лучше всего было бы сказать ей прямо: он не может соврать. Чисто физически не может - это еще одна удивительная «побочка» эксперимента. Помимо всего прочего, это делает невозможной для него работу посредника. Посредник - природный лжец и манипулятор. Если он и понял про себя что-то новое, так то, что ощущал теперь отвращение к себе тому, прежнему. Он перестал быть посредником.
        Он стал видящим.
        И теперь единственное, чем он мог ответить девушке, с которой начал опасно сближаться, - просто уйти. Тихо и не прощаясь.
        Глава шестая
        Жертва
        Идти было некуда. Центральный сектор становился для него опасен, по крайней мере его средние уровни. Возвращаться в приютивший его некогда Западный сектор тоже нельзя: он не выполнил поручение больших и опасных людей, не уладил конфликт, не наладил связи. Беспредельщик Новичок в результате получил не причитавшиеся ему преференции на чужой территории, за чем неизбежно, как костяшки домино, посыплются тяжелые последствия. Для самого посредника это как минимум лишение авторитета и статуса. Как максимум - смертный приговор.
        Можно было податься к Шайтану, предлагавшему прежнюю работу. Правда, неизвестно, как поведет себя главарь Копателей, почуяв его слабость. Здесь прямой путь обратно в кабальную зависимость, из которой и без того непросто было вырваться. Это если Шайтан не посчитает более выгодным продать его голову желающим поставить такой сувенир себе на полку.
        Но и это не главное. Видящий в нем чувствовал: пути назад нет. Он изменился настолько, что не испытывал ни сожалений, ни дискомфорта по поводу потерянных возможностей в мире неприкасаемых. Теперь он мог двигаться только вперед. Оставался простой вопрос: вперед - это куда?
        Сама собой возникла мысль: уйти к изгоям. Ведь он сам стал одним из них, таким же беженцем из «нормального» мира. Он видел, как живут на технических уровнях, в этих Шанхаях под нескончаемыми номерами. Живут плохо, скудно - но при этом свободно и почти неподконтрольно властям. Сейчас это было то, что нужно. И от понимания своего простого и ясного пути на душе становилось легко.
        Змей уходил из жилого района на краю сектора, где обитала Тана. Нужно было миновать по краю квартал мастерских и добраться до технических подъемников. Там можно спуститься на уровень в Шанхай-7, за несколько лишних фрамов избежав встречи с патрулем, что неизбежно на пассажирских подъемниках в центре. Благо у него сохранился небольшой запас монет со времен вольготной жизни неприкасаемого. В последнее время, правда, скаканула инфляция - то ли вольфрам упал в цене, то ли подорожала жрачка, потянув за собой все остальное. В любом случае отныне придется зарабатывать на хлеб чем-то иным, нежели посредничеством в разборках. Если Новичок прав, то скоро единственными посредниками между врагами станут ножи и пули.
        Однако резонный вопрос: а что он умеет, кроме как чесать языком? Только бить морды. Да управляться с теми самыми ножами и пулями. Круг замыкался. Можно, конечно, просить подаяние, читая безумные проповеди, как один старый знакомый…
        Обернувшись на невнятный шум в стороне складов, Змей удивленно пробормотал:
        - Легок на помине!
        Этот хриплый голос трудно было спутать с каким-то другим. По мере приближения к складам при мастерских Змей увидел толпящихся тут людей, в основном мужиков в рабочих спецовках и женщин в фабричной униформе. Мастерские наряду с частными гидропонными фермами - тонкий слой вольного бизнеса Карфагена в противовес заводам, шахтам и аграрным секторам в подчинении Директории. Всякие приятные глупости, наполнявшие комнату Таны, все эти простынки и подушки, светильники и стулья, блестящие наряды танцовщиц и обитательниц элитных уровней - все это делалось из самого невероятного дерьма, промышленных отходов и мусора в кварталах мастеровых. Или - к негодованию и злобе легальных мастеров - халтурно подделывалось в Шанхае-1, Шанхае-2 или самыми настоящими рабами в секретных шахтах, контролируемых подонками из группировок, типа Барыжников или Каннибалов. Последние прославились еще своеобразным безотходным производством: в дело у них шли даже мясо и кости умерших рабочих. Все это питало Месиво и другие торговые точки товарами, раскачивая спрос и предложение и позволяя выпускать пар частной инициативы - под
бдительным контролем тайной агентуры, конечно.
        И сейчас эти ребята, знающие цену времени и силам, оставив работу и разинув рты, слушали, как с пеной у рта разоряется грязный безумец с горящими глазами. Со штабелей темных от времени деревянных ящиков он бросал в толпу свои громкие, но порой бессвязные фразы:
        - …Да, он пришел! Да, он уже среди нас! И сказал видящий: Карфаген должен быть разрушен! И он будет разрушен! Потому, что рухнет под тяжестью собственных грехов! Все мы - ты, ты, ты и я вместе с вами - все мы тянем на дно последнее убежище человеческого рода! Кисляк и шлюхи не спасут нас от страха! Карфаген уже истекает своей гнилой черной кровью!
        - Черная вода! - не выдержав, крикнул кто-то.
        - Да! - подхватил Крэк - а это был он. - Только это уже не вода - это чистая смерть! Я набирал ее в ладони - и смотрел, как с пальцев сползает кожа. Я умывался ею - посмотрите на мое изуродованное лицо! Но видящий сказал: все это скоро кончится. Кончится страшной гибелью города грехов - и возродится в новом мире!
        - Но что, что нужно делать? - воскликнул женский голос.
        Крэк застыл с безумным выражением на лице. Выбросил вперед руку с торчащим вперед грязным пальцем:
        - Идти вслед за видящим! Бросить все, что у тебя есть, забыть мерзкое прошлое, саму жизнь - признайся, твоя жизнь не стоит того, чтобы за нее держаться! Как видящий - умер и воскрес из мерзости черной воды! Кто не верит - спросите меня! Я свидетель его чудесного спасения!
        Крэк колотил себя в грудь грязными ручищами, которые когда-то легко ломали пальцы несговорчивых клиентов. Стоя в толпе и немного обалдевший от такого напора, Змей хотел было возразить, что Крэк не просто свидетель - он-то и есть его настоящий спаситель. Но у Крэка была своя, собственная реальность. Безумцам не нужна истина - они создают ее сами.
        - Видящий восстал из черной воды - и я, я тому свидетель!
        - Восстал… - повторяли в толпе.
        - Чудо… - неуверенно произнес кто-то.
        - Он сказал то, что должен помнить каждый из вас! - восклицал Крэк. - Каждый из тех, кто жаждет спасения! Он сказал…
        - …Карфаген должен быть разрушен! - воскликнул слабый, ломающийся голос.
        - Карфаген должен быть разрушен… - нестройно ответил хор множества других голосов.
        - Воистину! Так он и сказал! - страшно возопил Крэк. - Помните об этом, когда затрещат бетонные своды и на голову обрушится каменный дождь! Вспомните его имя и признайте: мы не верили ему, мы смеялись, а теперь поздно молить о спасении!
        - А сейчас еще не поздно? - слабо спросил женский голос.
        - Зависит от вас! - Крэк стал вдруг торжественным и строгим. Стоило отдать ему должное: он здорово вжился в роль проповедника. - Готовы ли вы прислушаться к видящему, поверить ему, последовать за ним? Пожертвовать всем, за что вы в страхе цепляетесь, - во имя спасения?
        - А правда, что видящий приносит в жертву людей? - спросил кто-то. - Я слышал, на его проповеди кого-то зарезали!
        По толпе пронесся ропот. Змей вспомнил того красномордого, неосмотрительно напоровшегося на перо Новичка, и невольно вжал голову в плечи, боясь быть узнанным. Хотя кто мог узнать того, кто стал легендой заочно, благодаря проповедям какого-то юродивого?
        Вопрос словно громом поразил Крэка. Наверное, такая постановка не приходила ему в голову, но явно попала в благодатную почву. Глаза проповедника загорелись безумным огнем. Он крикнул:
        - Черная вода несет смерть, алая кровь несет жизнь! Только кровью можно смыть грязь черной воды, только ее красный цвет способен отпугнуть черноту ночи!
        Крэк сунул правую руку в рукав левой. И медленно вытащил оттуда зверского вида нож - еще тех времен, когда с его помощью он убеждал отстегивать его банде тридцать процентов дохода от свободной торговли. Нож в рукаве - всего лишь привычка неприкасаемого, оставшаяся от прежних времен, - на толпу произвел гипнотический эффект. Было в этом что-то торжественное и магическое.
        Но только не для самого видящего, застывшего в толпе благодарных зрителей. Не хватало еще, чтобы его имя стали связывать с ритуальными убийствами! Нужно было прекращать этот балаган, приводить в чувство Крэка и объяснять людям, что все это просто массовый психоз под влиянием свихнувшегося беспредельщика.
        Расталкивая локтями слушателей безумной проповеди, Змей стал пробиваться к импровизированной «кафедре», на которой размахивал ножом человек в рубище, с выпученными в религиозном экстазе глазами. Люди жадно взирали на него. Они не особо представляли себе суть откровений, которые пытался донести до них Крэк. Толпа не понимает тонких идей и намеков. Толпа понимает яркие образы. Ничто не воздействует на толпу с такой силой, как вид пролитой крови. В этом люди мало чем отличаются от акул, которых приводит в исступление стакан крови, пролитой в морскую воду. И сейчас они ждали вовсе не продолжения страстных речей свихнувшегося оборванца, не откровений невесть откуда взявшегося видящего и даже не мрачных пророчеств об их собственном будущем.
        Они хотели узнать, что сотворит нож в руке безумца.
        - Приди, видящий! - страшным голосом вопил Крэк. - Я призываю тебя!
        - Вот он я! - крикнул Змей, вскинув над головой руки. - Крэк, я здесь!
        Толпа в изумлении ахнула, подалась в сторону, пожирая глазами новоявленного «мессию». Тот медленно подошел к штабелю ящиков, остановившись прямо под зловещей фигурой с темным от окислов клинком.
        Змей еще не понимал, что натворил и к чему все идет. Но для Крэка все было очевидно: он в молитве призвал своего «мессию» - и тот явился по первому зову. Возможно, выхватывая нож, он не думал о том, что будет дальше, и жест имел чисто символическое значение. Но последовательность событий иногда настолько совпадает со внутренним состоянием человека, без того находящегося на грани, что аннигилирует, как частица с античастицей, схлопываясь и проваливаясь в сингулярность небытия.
        Именно это произошло с несчастным, вообразившим себя пророком.
        - Эта жертва - тебе! - истошно завопил Крэк. - Тебе, видящий!
        И широким, медленным движением, словно смакуя боль и желая растянуть чудовищное удовольствие, он перерезал себе горло.
        Дико завизжала женщина.
        Горячая кровь хлынула Змею прямо на голову, заливая глаза и затекая в рот. Выронив нож, проповедник рухнул со своей трибуны прямо под ноги тому, кому предназначалась его жертва. Еще подрагивали конвульсивно руки и ноги, а кто-то уже подобрал его окровавленный нож - и вскинул над головой, демонстрируя всем как святую реликвию.
        - Что это за… мать-перемать, творится?! - сдавленно выговорил одноглазый старик с повисшей на губе дымящейся самокруткой.
        Потрясенный Змей медленно повернулся к толпе, ощущая во рту характерный солоноватый вкус. Он стоял, разведя руки, с пальцев которых, как и с лица, обильно стекала алая артериальная кровь. Почему-то Змей был уверен, что на него сейчас бросятся разъяренные слушатели Крэка в стремлении порвать самозванца на куски. Это была бы естественная реакция, и, хоть Змею пришлось бы туго, понять ее было бы можно.
        В отличие от того, что произошло в действительности.
        В гробовой тишине один за другим люди опускались на колени. Даже одноглазый старик повертел головой и последовал примеру остальных, торопливо гася самокрутку в грубой ладони. Не спешил вставать на колени только разношерстный молодняк по краям сборища, хотя и выглядел таким же растерянным.
        Надо было что-то делать. Или хотя бы сказать, чтобы не усугублять ситуацию. Но он не успел ничего ни сказать, ни сделать. Да что там - он просто впал в ступор, чего до сих пор с ним никогда не случалось. В это время послышались знакомый дробный топот и резкие окрики командиров.
        - Тикай! Облава! - крикнул сиплый голос.
        - Псы идут! - истошно завопили с другого конца. - Цепью!
        Захлопали взрывы, в воздух стали подниматься белесые облака газа. Стоявшие на коленях люди быстро попадали на четвереньки и бросились в разные стороны, как тараканы с кухни, где неожиданно включили свет. Люди разбегались с воплями и проклятиями, к хлопкам газовых гранат добавились одиночные выстрелы блюстительских «травматов», крики боли и несвязная мегафонная брань.
        Змей в оцепенении смотрел на свои руки, думая не о жуткой смерти приятеля, а о том, что в таком виде будет непросто затеряться в толпе. Парой секунд позже по глазам, как ножом, полоснуло. В легкие как будто плеснули кипятка, желудок тошнотворно скрутило. Под слезоточивый газ ему еще попадать не доводилось, и опыт оказался крайне неприятным. Спотыкаясь и выхаркивая собственные легкие, он пытался выбраться из лабиринта мастерских, когда навстречу из облаков стелющегося дыма показались морды чудовищ.
        Это было как в ночном кошмаре: лоснящиеся, черные, с уродливо выпученными глазами и омерзительными наростами на месте рта. Одна за другой морды выныривали из тумана - и перли на него, не отводя плоских, невидящих глаз. Только когда под жуткими головами показались фигуры в ярком камуфляже блюстителей, стало понятно, что это не просто уродливые лица - это противогазы.
        Вид резиновых намордников поднимал в душе самые темные воспоминания, все то, что хотелось забыть, но что с упорством возвращается в ночных кошмарах. Самые первые дни, недели месяцы - когда Карфаген еще не был Карфагеном, а просто - тесным убежищем в глубине горных разработок, набитым напуганными, подавленными людьми. В те времена за плохонький противогаз могли и убить. Тяжелый воздух подземелий, пропитанный ядовитыми испарениями, и медленно проникающий сквозь невидимые щели радиоактивный убийца - воздух с поверхности. Как с этим удалось справиться, наладив вентиляцию и повысив герметичность - отдельная и тяжелая история. Но в памяти навсегда остались эти безликие лоснящиеся резиновые морды тех, кто жестоко подавлял недовольство умирающих от отравлений и радиации людей. Противогаз ассоциировался со злобой, ненавистью и лютым желанием отомстить. Это желание и толкнуло его тогда в лапы неприкасаемых - настолько он ненавидел жирующую на крови Директорию и их псов-блюстителей. И сейчас на минуту показалось, что то страшное время вернулось. Хотя… Это был лишь предвестник куда более страшных времен.
        Он попятился. Споткнулся, упал на спину. Вскочил и собирался рвануть куда-то в удушливую муть, когда кто-то схватил его за руку. Звонкий девичий голос крикнул:
        - Стой! Там засада! Давай с нами!
        Он подчинился. Просто потому, что понятия не имел, куда идти. Он оказался в самом центре небольшой группки молодых людей в блеклой учебной униформе. Девушка была в такой же одежде, отличаясь от парней россыпью тонких косичек с вплетенными в светлые волосы цветными лоскутками. Его провели узким проходом между неровными стенами складов и втолкнули в неприметную трубу, которую можно было принять то ли за воздуховод, то ли за мусоросборник. Труба, однако, вывела на какой-то странный подуровень прямо в глубине скального перекрытия между стандартными уровнями. Попетляв немного, они оказались в зале с настолько низким потолком, что голова здесь сама невольно вжималась в плечи. Змей понятия не имел о таких норах. Это было что-то внутреннее, мастеровое и наверняка тайное. То, что его привели сюда, могло означать как минимум две вещи.
        Первое: его авторитет видящего поразил воображение этих ребят, и он для них действительно стал некой живой реликвией.
        Второе: его просто не собираются выпускать отсюда живым. Судя по решительным и хмурым лицам набившегося сюда молодняка, второе представлялось более чем вероятным.
        Змей с ходу догадался, что это за сборище и что это за ребята в пыльной униформе. Подмастерья - так их здесь называли. Особой системы образования в Карфагене не было - разве что на элитных уровнях, о которых простым смертным мало что известно. Свои «учебки» были у вояк и блюстителей. Все остальные могли рассчитывать на обучение простейшим рабочим навыкам по принципу «делай как я» - конечно, если мастер согласится взять какого-нибудь недоноска в обучение. Разумеется, за плату в виде отработки бесплатной рабочей силой или частью будущего заработка. Одним словом, в глубинах Карфагена процветала средневековая цеховая система. Неудивительно, что подмастерья сбивались в стаи по интересам, где дружно ненавидели своих учителей и по совместительству - рабовладельцев. Ходили слухи, что эти стихийные сборища обрели уже характер неких устойчивых подпольных организаций. Судя по тому, что сейчас происходило перед глазами, слухи были недалеки от истины.
        У них было оружие. Сплошь самоделки: нелепого вида дробовики двенадцатого калибра, а то и крупнее, и безо всякого стандарта. Некоторые - дульнозарядные, допотопной, но все же вполне убойной конструкции. Была и пара компактных, жутко уродливых пистолетов-пулеметов, вроде тех, что делали партизаны всех стран и народов во Вторую мировую. Ребятки явно не посещали «черный рынок», где можно было найти стволы поинтереснее, зато имели доступ к станкам и оборудованию, которыми вполне умели пользоваться. Весьма полезный ресурс в наступающие времена перемен.
        - Кого это вы притащили? - отрывисто спросил сидевший на полу у дальней стены парень со странной стрижкой - наголо, кроме креста по центру в два пальца высотой и выкрашенного в рыжий цвет. Самый популярный цвет, учитывая доступность такого рода минерального сырья и оборудования мастерских прямо над головой. - Хотите, чтобы он сюда псов притащил?!
        - Не психуй, Чача, - аккуратно подталкивая перед собой Змея, сказала девушка, та самая, которая вытащила его из газового облака. - Это видящий.
        По приземистой «аудитории» пробежал недоверчивый гул. Все посмотрели на пришедшего, будто ждали, что из-под его ног со звоном начнут вылетать фрамы крупного достоинства.
        - Ты правда - видящий? - прищурившись, спросил Чача.
        В его руке покачивался здоровенный пистолет - тоже самоделка, однако совершенно поразительного вида: сверкающий хромом, густо увитый золотой инкрустацией. Это был даже не пистолет - скорее, символ власти, вроде гетманской булавы или скипетра.
        - Сейчас - не очень, - равнодушно отозвался Змей. Он все еще щурился красными, слезящимися глазами. Слезоточивый газ не способствует зрению. - Так что если тут еще кто-то претендует на звание видящего - готов уступить место.
        Подмастерья одобрительно рассмеялись. Что-что, а расположить к себе аудиторию он умел. Всех, кроме Чачи, который, видимо, был здесь за лидера.
        - А что с ним такое, Лара? - спросил Чача. - Вы его били, что ли? Он весь в крови.
        - Скажу - не поверишь, - отозвалась приведшая Змея девушка. - Это кровь в его честь.
        Пока она в красках, не стесняясь в выражениях, описывала историю с последними минутами Крэка, Змей спокойно уселся на каменный пол, рядом с тощим, забитого вида парнем, примостившимся с краю. Подмигнул ему - и парень опасливо отполз, уступая место. После красочно описанного эпизода с перерезанным горлом на гостя стали смотреть настороженно.
        Ну и хорошо, подумалось Змею. Пусть боятся. Страх - ресурс грубый, зато надежный.
        - А то, что про тебя рассказывал это псих, - правда? - дослушав Лару, спросил Чача.
        На незваного гостя он смотрел исподлобья, видимо, раздумывая, как с ним поступить. Судя по выражению его лица, варианты были не самые приятные.
        - Честно говоря, я слышал немного, - сказал Змей. - И в основном он нес полную ахинею. Но кое-что я действительно вижу.
        - Расскажи про Карфаген, - вкрадчиво предложил Чача. - Который должен быть разрушен. Так ведь говорит видящий?
        Последняя фраза была сказана с сарказмом. Но удивленно оглядевшись, Змей понял: все, кто набился в эту душную каменную клетушку, освещенную слабыми огоньками химических свечек, - все они уже знали эту фразу и все жадно ждали его слов.
        - Ну ладно… - Видящий кашлянул в кулак. - Слушайте.
        Закончив короткий экскурс в призрачный мир с его сияющими горными вершинами и древним Мудрецом на Запретной горе, Змей замолчал и некоторое время вместе со всеми сидел в полной тишине. Пока какой-то кудрявый черноволосый парень не произнес с чувством:
        - Это точно видящий. Мне так про него и рассказывали.
        - Значит, и мы все правильно делаем! - мрачно подхватил другой. - Разрушить эту гнилую дыру - это единственный путь!
        - Взорвать к чертовой матери! - запальчиво выкрикнул бледный белобрысый парнишка.
        Змей предостерегающе поднял руки:
        - Эй, народ! Что вы хотите разрушить?!
        - Взорвать Карфаген к чертям собачьим! - крикнул кучерявый.
        - А ну хорош языками чесать! - оборвал его Чача. - Ничего доверить нельзя, трепло на трепле!
        - Стойте! - Змей повысил голос, даже привстал на своем месте. - Вы это серьезно? Ну - про взорвать и все такое?
        - Ты же сам про это говоришь, видящий! - глядя на него снизу вверх, улыбнулась Лара.
        От этой улыбки становилось не по себе. Змей нервно рассмеялся:
        - Я знаю, что говорю. Но даже сам не всегда понимаю, что мои слова означают в действительности - ведь я просто описываю видения. И уж точно не собираюсь прикладывать собственную руку к разрушению Карфагена.
        - Выходит, твои слова - пустое сотрясание воздуха? - с вызовом произнес Чача.
        Поймав его взгляд, Змей понял: этот молодой идиот ревнует к его неожиданной славе, трясется за свое жалкое место и всячески хочет уязвить и принизить того, кого вдруг стали почитать в качестве нового юродивого, сменившего несчастного Крэка. Все это было как-то скучно, мелко, и Змей начал терять интерес к происходящему. Он пожал плечами и сказал:
        - Карфаген должен быть разрушен. И он будет разрушен - это мое внутреннее чувство, с которым мне приходится жить и от которого мне не скрыться. Но разрушать его самому - это все равно что пустить себе пулю в лоб, просто узнав, что ты смертен. Нет смысла тянуть за листья растение, считая, будто так оно вырастет быстрее. Карфаген разрушит стихия, а какая именно - увидим.
        - Этой стихией будем мы! - отрезал Чача.
        - Валяйте, - вновь опускаясь на свое место, устало произнес Змей. - С интересом посмотрю, как этот мир вас самих размажет по стенке.
        - Если ты хочешь нас обидеть, то напрасно, - прищурился Чача. - Обид мы хапнули вдоволь и теперь только возвращаем долги.
        - Достойно, - чуть улыбнулся Змей. - Но кто это - «вы»?
        Через несколько минут видящий с удивлением узнал о том, что идея взорвать Карфаген появилась не на пустом месте. Ряды неприкасаемых, прежде тщательно прореживаемые авторитетами, пополнились новыми разновидностями асоциальных отщепенцев. Новичок как в воду глядел, предрекая грядущую всеобщую мясорубку. Казалось бы, чего сюда лезть этим зашуганным ребятам, решившим отомстить за обиды и притеснения? А вот на тебе - они объявили себя ни много ни мало, а радикальными анархистами. И, судя по всему, готовили реальные вооруженные акции. О которых спокойно, почти с гордостью сообщали первому встречному.
        Если хотите узнать, почему банды таких отморозков не живут долго, - вот вам причина, лежащая на поверхности.
        - Ребята, не хочу показаться занудой, - спокойно, почти по-отечески, сказал наконец Змей. - Но все, что я тут услышал, - детский сад, если не сказать - самоубийственный бред.
        Подмастерья недовольно зароптали. Чача разозлился еще сильнее:
        - Да кто ты такой, чтобы нас тут учить? Мастера учат, этот хрен с горы - учит! Может, и мне тебе урок преподать?
        Вожак анархистов подался вперед, демонстрируя мощные кулаки с плотно набитыми костяшками. Змей прикинул: этого драчуна он уложил бы без особых проблем. Правда, наверняка его бы изрешетили последователи. Промахнуться в упор трудно, даже если у тебя в руках самодельная мясорубка, плохо подогнанная под девятимиллиметровый патрон. А потому он примирительно вскинул руки:
        - Тихо-тихо! Побереги силы для мордобоя с блюстителями, морячок. Я-то что? Я понятия не имею, зачем вы вывалили на меня всю эту информацию. Чтобы потом шлепнуть с перепугу как ненужного свидетеля?
        Чача остановился на полпути. Медленно присел на пол прямо посреди зала. По-бычьи склонив голову набок, внимательно поглядел на Змея. Медленно произнес, с напором, но при этом - с нарочитым уважением:
        - Ты правильно понимаешь ситуацию, видящий. Мы можем взять тебя под защиту, но отпустить - уже нет. По крайней мере, пока не сделаем все задуманное.
        - Если вы сделаете задуманное - куда же вы меня отпустите? - нервно усмехнулся Змей. - Карфаген-то… Сам понимаешь.
        - Вот ты нам и скажешь - куда, - негромко сказал вожак. - Куда податься, когда мы сожжем к дьяволу эту язву?
        - Я не знаю.
        - Но ты же видящий! - с нажимом сказал Чача. - Ты должен видеть!
        - Ты говорил про синее небо, про горы, - подхватил кудрявый анархист. - Про Мудреца на горе. Он ведь как-то живет там - и ты знаешь путь!
        Чача кивнул, подняв указательный палец:
        - Ты останешься с нами. Ты будешь нашим видящим. И укажешь нам путь - когда придет время.
        - А если я откажусь? - хмуро отозвался Змей.
        - Тогда видящий станет легендой, - ледяной улыбкой усмехнулся Чача. - Мертвой легендой.

* * *
        Склад находился в старой штольне, заброшенной после выработки металлоносной жилы. Главные ворота были утоплены в наклонную стену туннеля, прочно задраены и охранялись не блюстителями, а несколькими бойцами внешних сил. На памяти Змея даже неприкасаемые не решались вступать в открытое столкновение с солдатами. Их врагами были блюстители, отвечавшие за внутренний правопорядок. И то смерть каждого пса Директории тянула за собой целую цепочку проблем, распутывать которые было непросто. Змей сам участвовал в таких делах как посредник - с тем, чтобы провинившаяся группировка выдала Директории «козла отпущения»: за кровь блюстителя заплатить можно только кровью.
        Анархистам было плевать на эти условности. Что блюститель, что солдат внешних сил - для них не имело значения. Им нужно было раздобыть взрывчатку, и ничто не могло их остановить. Этот молодняк не имел ни опыта, ни корней в мире неприкасаемых, им было плевать на понятия, но главное - на собственное будущее. Они просто не связывали свое будущее с Карфагеном - в этом была их сила и опасность для всех остальных. В другое время Змей попытался бы дать знак неприкасаемым из дружественных группировок, чтобы этих отморозков пресекли на старте.
        Сейчас даже связаться было не с кем. Он стал изгоем, и ничего удивительного, что оказался в компании таких же, как он, отщепенцев. В какой-то момент он даже подумал: а может, прав Чача? Может, они и есть та сила, которой предначертано снести убежище, ставшее для многих просто гигантской подземной тюрьмой?

* * *
        - Они запрещают нам выходить на поверхность, - говорил Чача, пока они собирались «на акцию», - так эти фрики переиначили старое доброе «на дело». - Верхний мир они называют Закрытым, а великую гору - Запретной. Они решают, как нам жить и что делать. Но мы не скоты. Мы откроем створы для всех. Все смогут выйти из этой помойки и увидеть небо!
        - Ты не увидишь небо, - вяло, даже не пытаясь переубедить этого громилу с крестом на черепе, возражал Змей. - Ты увидишь серую пелену. Если успеешь, конечно, - до того как заживо превратишься в ледяную глыбу. И если створы будут открыты для всех - большая часть людей погибнет сразу - просто потому, что не приспособлена к такой лютой стуже. Потом будет радиация, черный снег, «дыхание смерти». А знаешь, что такое дождь из ледяных игл? А что с тобой будет, если вдохнешь «стеклянную пыль»? Живущие на поверхности прячутся в ледниках, кто-то даже неплохо обосновался - но нас не пустят в Хрустальный город.
        - Хрустальный город? Что это такое?
        Змей задумался. Ответ удивил его самого:
        - По правде… Это тот же Карфаген. Только еще более холодный, тесный и злой. Наверху нет счастья. Это тебе говорю я - тот, кто побывал там и чудом вернулся. Нет, я могу вас понять. Вы все родились уже здесь, под землей. Верхний мир кажется вам чем-то волшебным, вы думаете найти там то, чего нет здесь, внизу. При этом забываете, что в горы, под землю люди ушли как раз потому, что жить наверху стало невозможно.
        - Но ты все же был там. - Чача упрямо нахмурился. - Мы тоже хотим сделать наш - и только наш выбор. Так что не пытайся нас отговаривать. Просто держись за мной и не лезь под пули, пока я не скажу.
        …И вот они залегли в засаде, наблюдая за створами, перед которыми прохаживался часовой с автоматом. Под низким сводом не поленились поставить даже будку с нелепой черно-белой раскраской. Это был рудимент верхнего мира - ведь ничто не мешало выдолбить будку в скале. Впрочем, имелось и караульное помещение, только по другую сторону массивных железных створов, за которые вело ответвление узкоколейки. Взять «в лоб» это укрепление было невозможно. Поэтому основная группа сейчас проникала на территорию склада через вентиляцию. Вторая группа, в которую в качестве грубой рабочей силы взяли и Змея, страховала здесь, снаружи, ожидая, когда ворота откроют изнутри. Только теперь Змей догадался спросить:
        - А с часовыми что делать собираетесь?
        Ответить ему не успели. Из-за ворот послышались торопливые выстрелы. Громыхнуло. Часовой перед воротами вскинул свободно болтавшийся до этого автомат, бросился в полосатую будку, где сдернул металлическую телефонную трубку.
        Над ухом глухо хлопнул выстрел. Стрелял бледный белобрысый паренек. В его руках дымилось странное оружие, в котором можно было узнать ствол и глушитель, но не было ни рукоятки, ни даже привычного приклада - лишь какая-то хитро изогнутая проволока. Солдат выронил трубку и осел внутри будки.
        - Вперед! - скомандовал Чача.
        Группа поднялась и бросилась к воротам. Как-то сумбурно и непрофессионально для опытного глаза неприкасаемого.
        - А ты чего ждешь? - прямо в лицо видящему крикнул Чача.
        Змей вдруг понял, что замер на полпути и сейчас произойдет то, чего он меньше всего ждал в такой экстремальной ситуации.
        «Выпадение». Как всегда не вовремя. Тогда у Полковника оно привело его на край могилы. Самое мерзкое - сопротивляться этому бесполезно. Взгляд уже заволокло пеленой. Еще немного - и он «выпадет» из этой реальности, всплыв в реальности мнимой. А дальше…
        - Ты что, струсил?! - Голос Чачи стал глуше, словно звучал откуда-то издалека. - Станешь тянуть назад группу - я тебя сам пристрелю!
        Видящий уже не знал - ответил ли он что-то. Стены туннеля стали таять, ворота штурмуемого склада, открываясь, словно пропускали в сознание другой, призрачный мир.

* * *
        …Он несся на огромной скорости, низко над склоном, почти касаясь его. Это не был просто воображаемый полет - он летел вдоль склона Эльбруса в странном костюме, напоминая себе белку-летягу. Странное сочетание, которого он не слышал никогда прежде - «белка-летяга». Как и название костюма - винг-сьют - для невероятного, бешеного полета без крыльев. На голове был обтекаемый шлем, но в ушах выл ветер, заглушая его собственный крик восторга. Что это было - он не знал, как не знал почти ничего из призрачного мира. Но продолжал облет гигантской горы, закладывая вираж, чтобы нырнуть в седловину между вершинами. Он уже видел свою цель - крохотную фигурку человека в развевающемся на ветру широком одеянии. Осталось лишь раскрыть парашют, чтобы погасить скорость и не быть размазанным о скалистый, покрытый льдом склон. Рука в яркой перчатке уже потянулась к кольцу, и…

* * *
        …Дикий вопль заглушил звук ветра, а перед глазами вновь возникло подземелье, уже подсвеченное яркими прожекторами. Сознание вернулось в реальность вместе с этим криком, наполненном болью.
        Кричал боец в камуфляже. У него был прострелен живот. Змей поднял свою потяжелевшую руку.
        В ней был пистолет. Армейский ПЛ-14 - такой он видел лишь однажды, да и то у какого-то блюстителя. Судя по всему, пистолет он добыл у одного из бойцов в камуфляже - по внутреннему пространству склада их лежало около десятка.
        Похолодев, Змей уткнул ствол в ладонь - ствол был горячий. Вдавил кнопку выброса магазина. В нем оставался один патрон. Сделал шаг - и под ногами зазвенели гильзы. Машинально вставил магазин на место, отметив, что в стволе должен оставаться еще один патрон. Запоздало взглянул на торчащий индикатор наличия патрона - патрон в стволе был.
        Твою ж мать. Выходит, пока разум летал в облаках, тело само положило здесь толпу военных? Но что, черт возьми, произошло?
        Он ничего не помнил.
        Боец перестал кричать. Приглядевшись, Змей отметил: бойцы бежали в его сторону. Все были при оружии, так что стрелял он все-таки оправданно. Хотя это еще вопрос - стал бы стрелять сознательно или обошелся словами. Медленно обернувшись вокруг своей оси, увидел здесь всех - и атакующую, и вспомогательную группу.
        Лару он узнал по косичкам. Она лежала, уткнувшись лицом в свою согнутую руку - словно уснула. Только пистолет-пулемет во второй, неестественно заломанной руке намекал, что девушка погибла в бою. Пулевое отверстие в груди не было видно - оно скрылось под телом Чачи, расстрелянного сразу с нескольких точек. Чача был весь в крови, но безвольно опавшая рука продолжала сжимать сверкающий хромированный пистолет.
        Подняв взгляд, Змей увидел раскрытые настежь ворота. Снова огляделся - и увидел сложенные штабелями зеленые деревянные ящики, которые так и не успели вынести. Попытался представить себе порядок событий - получилось слишком приблизительно.
        Скорее всего, он плелся медленно, как зомби, вслед за группой прикрытия во главе с Чачей. Атакующая группа, надо думать, перебила, как в ней считали, охрану - вон тех двоих, у входа - и открыла ворота. Вошла группа прикрытия. Вместе принялись таскать вон те ящики, видимо, со взрывчаткой. И тут появились незамеченные до этого бойцы. Откуда они взялись - другой вопрос. Может, кто-то успел вызвать прикрытие, может, прятались, дожидаясь момента. Но неопытных анархистов они положили стремительно и без особого сопротивления - те просто не успели среагировать. А дальше…
        Дальше был сюрприз - и для самого Змея, но куда больше для незадачливых бойцов, которые решили, что справились с ситуацией. Где он стоял, сидел, лежал, прятался - неизвестно. Наверное, просто застыл в неподвижности, продолжая существование на автопилоте, пока его разум в детском восторге парил над Запретной горой. Скорее всего, стоял тут же, за ящиками. Его не заметили просто потому, что только псих будет так вот расслабленно стоять без оружия, пока расстреливают его товарищей, собираясь убить и его, как только заметят. Затем, видимо, тот, что кричал, приблизился с пистолетом к штабелю - тут с дырой в спине и затылке лежал кучерявый - чтобы добить его контрольным.
        Наверно, этот выстрел по соседству и включил в Змее старые инстинкты.
        Он шагнул из своего укрытия, вывернул бойцу руку, направив ствол ему в живот - выстрел.
        Вынув пистолет из слабеющей руки, спокойно, как в тире, расстрелял всех подходивших сюда бойцов. Наверное, они тоже стреляли в него. Но то ли боялись попасть в своего, то ли просто мазали, не успев прицелиться. В любом случае Змей оказался быстрее. И, может быть, его спасло именно странное состояние, в котором он пребывал. Беспокойный разум не мешал рефлексам, и тело действовало с хладнокровием и жестокостью рептилии.
        В любом случае, помимо всего прочего, на нем теперь убийство военных Директории. Если его возьмут здесь, на месте преступления… Хотя не стоит беспокоиться: живым его брать не будут.
        С другой стороны, он снова свободен. В том числе от опасной связи с радикалами, которые кончили так, как, в общем, и должны были в итоге. Правда, эти умудрились дойти до логического конца слишком быстро даже для такого образа жизни. С некоторым сожалением Змей еще раз поглядел на Лару. Красивая девчонка. Жаль. Но каждый делает свой выбор.
        Сунув пистолет в карман порядком потрепанной куртки, направился к воротам.
        И замер, едва не налетев на человека в сером плаще. Секунду разглядывали друг друга. Человек был какой-то невзрачной внешности, неопределенного возраста и ничем не выделялся, кроме этой странной манеры одеваться: серый, как он сам, плащ нараспашку, с поднятым воротником, руки в карманах. Эти руки и остановили видящего в его инстинктивном желании вытащить пистолет с оставшимся в стволе патроном, да еще одним в магазине. У незнакомца в карманах тоже небось не карамельки были - опытный взгляд это считывает с ходу. В следующие секунды за спиной человека возникли вооруженные люди с настороженными взглядами.
        - Оп-ля! А этот откуда взялся? - неожиданно мягко сказал человек. - А ну, не дергайся!
        Сделал едва заметный знак своим людям, которые быстро и ловко обыскали его, забрав пистолет, поставили на колени и связали сведенные за затылком руки. Змей покорно ждал своей участи, наблюдая, как хмурые люди организованно выносят ящики со взрывчаткой. Он уже понял: шансов выжить куда больше, когда не дергаешься и не совершаешь лишних движений. Движения мысли это тоже касалось: он даже не пытался понять, что здесь происходит. Лишь ощущал спинным мозгом, как маячит на уровне затылка автоматный ствол. Да, у этих были вполне настоящие автоматы.
        Человек в плаще, видно, оценил его покладистость. Подошел, задумчиво поглядел на него сверху вниз. Похлопал по ладони пистолетом, до этого отобранным у пленника. Спросил:
        - Ты кто?
        - Змей.
        - Ты не похож на подмастерье.
        - Я и не претендую.
        - Дерзкий. Из неприкасаемых?
        - У вас прям глаз-алмаз.
        - Что делал с анархистами?
        - Мимо проходил.
        - Допустим. - Незнакомец снова поглядел на пистолет, вытащил из него обойму. Коротко глянул в сторону недавнего побоища. - Это ты положил охрану?
        - Не исключено. - Тут даже врать не требовалось.
        - Эти сопляки тебя наняли, что ли? Неужто до дураков доперло, что самим им не справиться?
        Вопрос был неожиданный и требовал соответствующего ответа. Змей неопределенно пожал плечами. Человек кивнул: видимо, подтверждались некие предположения.
        - Лихо, - сказал он. - Особенно что выжил.
        - Да мне и самому понравилось.
        - Дальше жить хочешь?
        - Заманчивое предложение.
        - Тогда пойдешь с нами.
        - Да что там - в припрыжку побегу.
        - Только не сильно радуйся. - Человек в плаще болезненно скривился. - Начнешь дерзить, хитрить - быстро присоединим к остальным.
        Он кивнул в сторону убитых анархистов.
        - Буду паинькой. - Змей кивнул, не сводя с незнакомца острого взгляда. - Только один вопрос.
        - Да?
        - Вы кто?
        Человек тихо рассмеялся и пошел прочь, на ходу бросив одному из своих мрачных людей:
        - Быстро сворачиваемся и уходим. Скоро они прочухают, что к чему.

* * *
        Змей думал, что лучше всех умеют скрываться от посторонних взоров неприкасаемые. Встреча с Новичком и его бандой беженцев убедила его, что есть мастера и получше. Но эти тихие ребята совершенно сбили его с толку. Его привели в самую обыкновенную действующую шахту, где поначалу заперли в каком-то чулане, в котором хранились лопаты, ломы, кирки и прочий шахтерский инструментарий. Когда он выспался, в чулан заявился такой же угрюмый мужик, поставил перед ним миску с каким-то варевом и чашку с эрзац-кофе.
        - Ешь быстрее, - пробасил он.
        - А мы куда-то торопимся? - поинтересовался Змей, принюхиваясь к еде.
        - Работать пора.
        На грязный топчан полетела видавшая виды спецовка. Ответив выразительным взглядом, вслух Змей предпочел не спорить. Он был жив, сейчас будет сыт. А дальше видно будет.
        Его привели в шахту, дали в руки лопату и указали загружать вагонетки отбиваемой со стен породой. К своему удивлению, в одном из накачанных бугаев с отбойными молотками Змей узнал автоматчика из команды человека в сером плаще. Долго пялиться по сторонам ему не дали: резкими окриками прораб, тот самый угрюмый мужик, приведший его сюда, подгонял, заставляя делать то, чем Змей отродясь не занимался.
        Самое время оценить подход к конспирации этих странных ребят: пленника не нужно специально прятать и сторожить, если его можно нагрузить работой. Никому не придет в голову подозревать в грязных шахтерах, по уши занятых ковырянием горных пород, пленников и заложников. Да и бежать или бузить у такого каторжника попросту не останется сил. То же касалось и боевиков, растворившихся в массе рабочего класса. Это вам не неприкасаемые, которым тайный кодекс попросту запрещает работать и которых за версту видно по татуировкам и дорогим цацкам.
        А эти - эти были непонятные, странные, с неизвестными мотивациями, неизвестными целями. И пугающие в своей непонятности.
        Когда стало казаться, что руки скоро отвалятся от усталости, а на руках заалели кровавые мозоли, прораб поманил его жестом и провел лабиринтами туннелей к тесной каморке, заваленной пыльными бумагами, письменными принадлежностями, старинными костяными счетами, запутанными графиками, нанесенными мелом на большой черной доске. Наверное, это была контора, какие имеются при каждой более-менее крупной шахте для руководства рабочей силой и учета всего добытого-отгруженного.
        И здесь за кособоким столом, в треснутых очках, прихваченных за ушами резинкой, сидел тот самый тип в том самом сером плаще. Тип поглядел на вошедшего поверх очков и кивнул на колченогий стул перед столом.
        Змей устало сел. Человек откинулся на спинку кресла, сложил на груди руки с переплетенными пальцами и принялся с интересом разглядывать уставшего Змея. Наконец поинтересовался:
        - А почему ты сразу не сказал, что ты - видящий?
        - А вы и не спрашивали, - невинно отозвался Змей.
        - Мы могли тебя запросто шлепнуть.
        - Вы и сейчас меня можете запросто шлепнуть.
        Конторщик поджал губы, покачал головой.
        - Как вас называть-то? - спросил Змей. - Хотелось бы знать, из кого выбивать премию за сверхурочные.
        - Зови меня Счетовод, - ответил человек. - Отчасти это так и есть. Считаю возможности, просчитываю риски, подбиваю итоги. Ты ведь хотел узнать, кто мы такие?
        - С чего такая откровенность? Это потому, что я вдруг оказался видящим?
        - Ничего от тебя не скроешь. - Счетовод криво улыбнулся. - Кстати, что это означает - «видящий»?
        - Трудный вопрос.
        - А ты подумай. Мы никуда не спешим. К тому же вся эта мистика - дело второе. Главное - у тебя растет популярность. Хотелось бы тебя иметь на своей стороне.
        Новость про популярность почти не удивила Змея. После кровавого дождя, устроенного Крэком, его уже мало что могло удивить.
        - И чья это сторона? - спросил он.
        - Я бы сказал - сторона справедливости.
        Змей не смог сдержать скептическую усмешку:
        - Вы, наверное, очень рьяные поборники справедливости, раз для этого вам нужна взрывчатка в таких количествах.
        - Иногда справедливость требует виселиц.
        В этот момент в ничего не выражавших глазах Счетовода Змей разглядел огоньки адского пламени. А может, просто показалось. Но пробежавший по спине холодок уже не оставлял его.
        - Вы анархисты? - спросил Змей. - Такие же, как эти несчастные ребята, оставшиеся там, на складе?
        - Анархия - развлечение дураков, - процедил Счетовод. - Даже сотрудничать с ними - себе дороже. С другой стороны - это полезные идиоты.
        - Вы использовали их, - медленно проговорил Змей. - Они добывали для вас взрывчатку. А вы бросили их в беде.
        - Мы просто сбросили лишний балласт. - Счетовод постучал по столу костяшками пальцев. - Они были как красная тряпка перед мордами блюстителей. Пусть псы думают, что изъятая у них тонна пластита - в руках малолетних дегенератов. Тебе, кстати, отдельная благодарность за то, что убрал свидетелей.
        Любуясь недоумением на лице видящего, Счетовод довольно рассмеялся.
        - Чего вы добиваетесь? - глухо спросил Змей.
        - Всего, - веско произнес серый конторщик.
        - Всего… - Змей недоуменно пожал плечами. - Это как?
        - Грядет хаос. - Счетовод с прищуром погрозил Змею пальцем. - Это ведь ты сказал, что все это должно быть разрушено?
        Он жестом обвел пространство вокруг себя.
        - Да, но… - Змей запнулся, поняв, что возразить ему нечего.
        - А что будет после? - Счетовод подался вперед. - Что будет на руинах прежнего Карфагена?
        - Этого я не знаю.
        - Придем мы! Когда зажравшихся бюрократов Директории начнут рвать на куски - а рвать их начнут в самое ближайшее время, - кто-то должен занять освободившееся место. Единственная сила, которая способна на это, - мы.
        - Так вы - заговорщики? Все это - ради захвата власти?
        Лицо Счетовода застыло. Он оглядел невольного «посетителя» - словно начинал сожалеть о своей откровенности.
        - Мы просто Организация, - сказал он сухо. - Пробиваем туннели, добываем руду, извлекаем металл, считаем приход и расход. Обстоятельства заставляют менять профиль работы. И если это будет в интересах Организации - весь Карфаген отправится дробить камень с кайлом в руках. Ты уже почувствовал, каково это?
        Змей невольно поглядел на свои кровавые мозоли. Не знакомый до этого инфернальный ужас поднялся из каких-то генетических глубин, и был он не с мордой экзотического чудовища. Этот ужас имел изможденное лицо человека с номером на каторжной робе, толкающего перед собой тачку с рудой. За его спиной маячили сторожевые вышки и паразитическими червями клубилась колючая проволока. Это казалось страшнее самой смерти - ведь смерть дарит освобождение от бесконечного ужаса рабства, медленно источающего саму душу.
        Счетовод же продолжал говорить безжизненно и монотонно, отчего картина становилась лишь реалистичнее, наполняясь ледяным холодом и вонью бараков.
        - Знаешь, что такое ГУЛАГ? - вкрадчиво спросил он.
        - Трудовые лагеря, тюрьмы. Что-то из истории.
        - История, говоришь. - Стекла очков Счетовода неприятно блеснули. - Хочу сообщить тебе одну новость. Ты живешь в ГУЛАГе. Не в истории - прямо здесь и сейчас. Ты всегда в нем жил и никуда из него не денешься.
        - Я не понимаю… При чем здесь ГУЛАГ?
        - Карфаген построен заключенными, друг мой. Все это - шахты, штольни, обогатительный комбинат на поверхности - с самого своего зарождения было частью ГУЛАга. Главного управления лагерей. Величайшей системы в истории, по сравнению с которой все рабы Древнего мира - просто участники исторического аттракциона. Все это - часть великой рабовладельческой империи, которая сейчас переживает упадок, вроде разложения позднего Рима. Наши «патриции» с элитных уровней беснуются в оргиях, закидываясь наркотой и спариваясь со всем живым, мертвым, реальным и рожденным их больным воображением. Может, им кажется, что из грязных шахт этого не видно?
        Голос Счетовода становился все жестче, и он больше не был похож на никчемного бухгалтера из пыльной конторы. Змей не сразу уловил, кого же напоминал ему этот тип в очках с треснувшим стеклом, со стальным взглядом. И вдруг понял.
        Инквизитор.
        Вот он кто, этот человек, пренебрежительно относящийся к своему внешнему виду, роскоши, не жалеющий ни себя, ни своих людей, ни врагов, ни союзников. Его вела идея, и ради нее он был готов на любые жертвы.
        - Люди тонут в черной воде, подыхают от ядовитых испарений в умирающих шахтах, гибнут под пулями блюстителей, пробиваясь в закрытые для них сектора. Над Карфагеном нависла катастрофа - перенаселение, голод, жажда, тотальная резня за кусок хлеба, кружку чистой воды. А что делает Директория? Она закрывает глаза, как испуганная обезьяна, не желая видеть нарастающего давления - прямо под ней, как будто неизбежный взрыв не затронет их самих, не сметет этот гнилой элитарный слой, обратив наш термитник в хаос.
        Он замолчал; в воздухе повисла звенящая тишина. Змей смотрел на этого невзрачного с виду человека и понимал: никого страшнее он не видел. Даже Шайтан при все его жестокости был проще, понятнее, и жестокость его вполне укладывалась в рамки личной выгоды с небольшой примесью властолюбия и садизма. Счетовод был другим. Его вели не эмоции, не жадность и даже не примитивное властолюбие - хотя и это наверняка имело место.
        Его вела тоненькая старая тетрадка, лежавшая сейчас перед ним. В ней был по-бухгалтерски расчерченный листок, в левой графе которого значился «приход», в правой - «расход». Только если до этого Счетовод считал руду и заработанные на ней фрамы, то теперь вознамерился вести счет человеческим жизням. Можно не сомневаться: графа «расход» в этом графике станет основной.
        - Так чего вы хотите? - глухо спросил Змей. - Всех заковать в кандалы?
        - Напротив - хочу освобождения, - менторским тоном сообщил Счетовод. - Но освобождения… не для всех.
        - А решать, кого освобождать, кого нет, - это вы будете?
        - Да. Это будем мы. И критерий у нас простой и ясный: не высовывайся. Если кто-то настолько спятил, что вообразил себя умнее, лучше других, замыслил нагрести фрамов за счет слабых, стать элитой, избранным, - таких мы будем лечить кайлом и лопатой. Нам нужны новые туннели, а значит - рабочие руки. Согласись, это будет справедливо.
        - Справедливо? - с изумлением повторил Змей.
        - Конечно. Мы уничтожим Месиво - это бесполезное быдло, живущее за счет тех, кто круглосуточно пашет на заводах и фермах. Вытащим шлюх из борделей - пусть потягают шпалы в туннелях…
        Слова про справедливость, вроде бы правильные, в устах этого нереализовавшегося инквизитора обретали какой-то искаженный, уродливый смысл. Бывшему неприкасаемому было плевать на справедливость, но он вдруг увидел Тану, которая в своем легкомысленном, сверкающем наряде, с изможденным лицом и потухшим взглядом волочет уродливую гнилую шпалу, - и у него потемнело в глазах. Ощущая на себе колкий взгляд Счетовода, Змей хотел только одного - убраться поскорее из этой душной конторы, пропитанной, как ему казалось, затхлой вонью бараков, смердевшей братскими могилами, наполненной стонами и мольбами о пощаде. Глядя на свои изодранные ладони, он вдруг ощутил впившуюся в мясо колючую проволоку - и задохнулся от непреодолимого ужаса и омерзения. Его повело от внезапно нахлынувшей слабости, он сполз со стула - и тут же его стошнило.
        - Уберите его отсюда! - брезгливо кинул Счетовод. - И без того дышать нечем, а тут блевать повадились.
        Крепкие руки подхватили Змея, поставив на ноги. Преодолевая слабость, он отстранился от них, пробормотав: «Сам пойду!» Уже вслед услышал голос Счетовода:
        - Подумай, чем ты можешь быть полезен для Организации. Посмотрим, заслужишь ли ты своего Освобождения.

* * *
        Статус видящего не принес за собой никаких послаблений. До вечера он махал лопатой в темной штольне, после чего еле добрался до отведенного ему чулана, заходясь в кашле и отхаркивая ядовитую черную пыль. После мгновенно забылся тяжелым сном без сновидений. Последние перестали ему сниться с тех пор, как пришли «выпадения». Он бы многое отдал, чтобы вернуть все на свои места - свою жизнь, привычки, свою сестренку, о судьбе которой было больно думать. Но мрачная неотвратимость гнала вперед, все ускоряя темп.
        Вот и теперь его подняли среди ночи - это он понял скорее по своему разбитому состоянию, чем по ощущению времени, хорошо развитому в мире, где смена времени суток - понятие больше условное, чем астрономическое.
        Будил его не прораб, а один из людей Счетовода, засветившихся при разграблении воинского склада.
        - Давай одевайся, быстро! - поторапливал его бритый наголо здоровяк.
        - На расстрел поведете? - вяло отозвался Змей, напяливая куртку.
        Грязная спецовка ему уже опротивела, да и никто на ней не настаивал. Тогда он и понял: ведут не на работы. Несколько крепких ребят запутанными вспомогательными ходами со шлангами, трубами, кабелями привели к аккуратно уложенным штабелям знакомых уже ящиков с пластитом.
        - Хватай и неси! - приказал бритый, поднимая первый ящик.
        - Почему я? - с трудом поднимая увесистый ящик, спросил видящий. - Рабочих рук не хватает, что ли?
        - Рук хватает, лишние глаза не нужны, - сказал бритоголовый. - А ты уже в теме.
        - Спасибо за доверие, - с иронией отозвался Змей.
        И как бы случайно, от слабости выпустил ручку. Не то чтобы задумал покончить жизнь самоубийством - армейская взрывчатка не бабахнет от простого падения. Просто хотелось посмотреть на перепуганные рожи этих паскуд, решивших в очередной раз поизмываться над ним.
        Ящик грохнулся на неровную каменную поверхность углом, отчего у него слетела крышка. Внутри оказались плотно уложенные брикеты в грубой бумаге, покрытые слоем потемневшей от времени соломы. От удара часть из них вывалилась наружу, напоминая бруски низкосортного мыла.
        Заговорщики застыли с вытянутыми лицами.
        - Оп-па… - невинно произнес Змей. - Вот незадача. Сейчас все исправлю.
        - Осторожно, козел! - прорычал сутулый мужик с сухим, смуглым лицом. - Убить нас всех вздумал?
        - Я думал, кого-то грохнуть - это ваша затея, - возразил Змей, запихивая бруски в ящик и водружая на место деревянную крышку. - Готово, куда тащить?
        О том, как ему удалось спрятать под куртку один из подобранных кусков пластита, он предпочел не сообщать. Без детонатора, правда, толку от него было мало, но, как говорится, чем богаты.
        К концу пути уже казалось, пупок развяжется. Шли техническими туннелями, ползли норами, карабкались переходами, волоча за собой опасные ящики. Уже окончательно потеряв счет времени и ориентацию в пространстве, Змей услышал долгожданные слова лысого:
        - Все, пришли.
        Они были в каком-то темном и душном закутке, и все, что можно было разглядеть, ограничивалось слабым пятном света фонаря на шахтерской каске лысого. Ящики сложили у влажной бетонной стены - взгляд сразу отметил на ней пятна конденсата. Прислушавшись, Змей уловил отдаленный шум. Ровный, шипящий, неуловимо знакомый. Хотя, может, это в голове шумело от недосыпа и усталости.
        Только по возвращению в шахту, где базировался штаб самопровозглашенной Организации, Змея вдруг осенило:
        - Погоди-ка… Вода. Градирня…
        Он остановился, ухватил за рукав бритого командира усталой команды носильщиков, тихо сказал:
        - Вы чего задумали? Реактор заминировать? Совсем обезумили, что ли?
        Не дослушав, бритоголовый одной пятерней сгреб его за ворот, с силой вдавил в стену, уткнулся холодным каменным лбом в его лоб, процедил, обдавая несвежим дыханием:
        - Заткни фонтан, ушлепок! Я не посмотрю, что ты видящий, - сам тебе глаза выдавлю!
        - Понял, дядя, понял! - выдохнул Змей, тщетно пытаясь высвободиться из железных лап громилы. - Буду молчать как рыба. Знаешь, что такое рыба? Жили такие твари в воде, еще до Катастрофы…
        - Трепло… - Бритоголовый презрительно толкнул Змея впереди себя - так, чтобы тот шел, оставаясь в поле его зрения.
        За всем этим наблюдал щуплый жилистый парнишка со следом ожога на шее. Встретился глазами со Змеем, торопливо отвел взгляд. Можно было подумать, ему есть что сказать. Только общаться под постоянным наблюдением бритоголового не было никакой возможности.
        Когда его снова заперли в чулане, Змей долго сидел на топчане, тупо уставившись в стену, на которой бледнели полоски света от шахтного плафона, пробившегося через щели в двери. Несмотря на усталость, сон не шел. Не покидало ощущение: что-то должно случиться.
        Чуйка не подвела. Кто-то скребся у двери. На всякий случай Змей взял в руки лопату из сложенной в углу кучи инструментов, тихо отошел в сторону, прижался спиной к стене. Дверь, скрипнув, открылась.
        - Эй, ты где? - позвал громкий шепот.
        И тут же оборвался, сменившись хрипом: подкравшись сзади, постоялец чулана прихватил неизвестного за шею, чуть придушив черенком лопаты, которую крепко удерживал двумя руками, не давая незваному гостю вырваться.
        - А ну, тихо! - приказал Змей. - Кто такой, чего надо?
        И чуть ослабил нажим на грубое древко.
        - Я… Кх… Пусти… Я друг…
        Змей ослабил хватку и убрал лопату. Он узнал этого паренька - того самого, с ожогом на шее, вместе с которым они переносили взрывчатку. Парнишка плюхнулся на пол, поглаживая помятую шею. Змей присел рядом, виновато заметив:
        - А нечего в темноте подкрадываться. Я нервный последнее время. Тебя как зовут?
        - Стас, - сипло выдавил паренек. - Но это не важно. Я предупредить пришел. Вам грозит опасность.
        - Тоже мне новость, - усмехнулся видящий. - Мне все время грозит опасность.
        - Этой ночью вас убьют, - настойчиво продолжил паренек.
        - С чего это вдруг? Ваш главный, который Счетовод, на меня уж планы имеет.
        - Счетовод - он большой человек, он по стратегии больше. А тебя Прут решил извести.
        - Это тот, лысый?
        - Ага. Ты, по ходу дела, какой-то его замысел расколол. Он планировал ящики тайно перетащить - и все. А ты ему что-то про реактор и все такое. Я случайно услышал. И теперь Прут себе места не находит, боится, что ты или Счетоводу стукнешь, как он облажался, или вообще - кому постороннему расскажешь. Вот он и решил тебе несчастный случай подстроить.
        - Почему именно несчастный случай? Перо под ребро куда проще. Тем более я сейчас вырублюсь от усталости и, меня хоть на куски режь, ничего не почувствую.
        - А это чтобы Счетовода не расстраивать. Сам же говоришь - он на тебя рассчитывает. А так провалишься случайно в трещину - и никто не при делах, ты сам виноват, что без спросу в авариную шахту сунулся. Ясное дело, сбросят силой, особо с тобой не консультируясь.
        - Какие тут все чувствительные и тактичные особы, - пробормотал Змей. - И чтобы совесть не мучила, и чтобы Счетовод не расстроился… А тебя-то что гложет?
        - Просто помочь решил. Вы же не просто шваль шахтная, вы - видящий.
        Последнее паренек произнес с благоговением. Наверное, иногда популярность полезна. Даже шкуру спасти может.
        - Ну, спасибо тебе, Стас, - сказал Змей. - За мной не заржавеет, как говорится.
        - Живы будем - сочтемся, - быстро ответил парнишка. - А теперь пойдем скорее. Надо выбраться из промзоны, пока ваше исчезновение не обнаружат. Ох, и вой поднимется…
        Стас прекрасно ориентировался в шахте в разных боковых норах, которых здесь было полно, как в червивом грибе. С трудом поспевая за шустрым пареньком, Змей думал: надо же, даже в такой гнусной кодле, как эта Организация, претендующая на мировое господство в пределах их вонючего муравейника, даже в ней нашелся нормальный человек, которому не чужды хоть какие-то принципы. Может, не все потеряно для этого гигантского каменного мешка? Может, Карфаген не обязательно должен быть разрушен? А Стаса этого надо бы отблагодарить при случае. Даже неприкасаемые не забывают таких услуг.
        - Сюда! - парнишка поманил его, кивнув в сторону светлого пятна в конце кривого узкого лаза.
        Он добрался до края, выглянул и пропустил Змея вперед. Видящий выбрался из низкой норы и наконец с удовольствием разогнулся. Темную пещеру, в которой он оказался, едва освещала аварийная красная лампа на стене. Он оглянулся в сторону люка в стене, из которого выбрался, позвал:
        - Ты где там? Давай сюда!
        Вместо ответа прямо перед носом металлически лязгнуло: дыру в стене закрыла ржавая железная крышка.
        - Не понял… - недоуменно проговорил Змей.
        Положил ладонь на металл, попытался сдвинуть крышку. Бесполезно. Стукнул по ней кулаком - металл отозвался глухим равнодушным гулом.
        - А чего непонятно? - с насмешкой произнес за спиной знакомый голос. - Кинули тебя. Как лоха на пальце повертели.
        Змей нахмурился, сжал зубы. Распрямил плечи и повернулся.
        - Ну, привет, Змей, - сказал все тот же голос. - Не ждал?
        Из тьмы неторопливо вышел человек, лицо которого по-прежнему скрывала тень. Но только не для Змея, слишком хорошо знавшего эту походку, эти нарочито высокомерные движения.
        Это был Шайтан.
        Глава седьмая
        Изгой
        Главарь Копателей пришел не один. В скупом свете аварийного светильника за его спиной виднелись силуэты в характерных мешковатых плащах. Еще не понимая толком, к чему движется дело, видящий мысленно посмеялся над собой. Он явно терял хватку. Так повестись на дурачка, пойти на поводу у какого-то молокососа. Еще отблагодарить его хотел. Кретин.
        - Сколько вы ему заплатили, мастер? - спросил он.
        - Столько, сколько он попросил. - Шайтан криво улыбнулся, сделал пару шагов в его сторону, чуть заходя сбоку - по старой привычке, когда применял такой обманный прием в поножовщине. - Фантазия у него убогая, как у каждой крысы, так что ты обошелся мне дешево. Важнее, что мне даже не пришлось тебя искать - мальчонка сам на нас вышел.
        - И зачем я вам понадобился так срочно?
        - А ты забыл? - Шайтан удивленно поднял брови. - У нас с тобой договор. Я организовал тебе путь к шаманам и ждал результатов. А ты меня кинул. Но даже не это главное…
        Он остановился, поглядел на Змея исподлобья, поинтересовался:
        - Что происходит, Змей? С каких это пор ты подался в святые?
        - О чем вы?
        - Только не строй из себя придурка. Ты понимаешь, о чем я говорю. Тебя называют видящим. И продали мне тебя не как простой кусок мяса, а как того самого видящего, о котором последние дни трещат на всех углах. За это пришлось накинуть пару лишних сотен. Я не люблю выбрасывать деньги на ветер и хочу знать, что именно я купил.
        - Если вы заметили, я только что вылез из шахты, так что не в курсе, о чем там трещат на всех углах.
        - Хотя бы о том, что ты завалил Крэка. Неприкасаемого в законе. Куча народа свидетели. Ты же понимаешь, что это означает для того, кого избрали посредником?
        - У вас искаженная информация, мастер. Крэк давно спятил, уже год не в авторитете. И горло он сам себе перерезал.
        - Это детали. Я просто хочу понять, что происходит. Почему все повторяют за тобой какой-то бред?
        - Я не могу им запретить. Я просто рассказываю свои сны. Наверное, людям нравится.
        - Я так думаю, нравится не всем. Например, мне.
        Змей пожал плечами. Шайтан сверлил его взглядом, и было ясно, что сказано далеко не все. Что бы ни происходило в голове этого угрюмого человека, результатом всегда было какое-нибудь дерьмо.
        - Ты ведь не сам все это придумал? - вкрадчиво произнес Шайтан. - Чей это план, а?
        Пришло время удивляться Змею:
        - В смысле?
        - Ну, кто придумал всю эту бодягу про верхний мир, про то, как там прекрасно и как дерьмово здесь? Кто решил, что Карфаген должен быть разрушен?
        Змей сунул руки в карманы черных от шахтной пыли штанов, прислонился спиной к шершавой стене, склонил голову. Он смертельно устал от всей этой бесконечной гонки, от паранойи, со всех сторон окружившей его, от подозрительности и злобы, все теснее сжимавших вокруг него удушливое кольцо.
        - Я расскажу, если интересно, - медленно сказал Змей. - Когда я был у шаманов…
        - Да не был ты у шаманов! - злобно оборвал его Шайтан. - Не держи меня за идиота. Скажи лучше, что ты делал в штабе Директории? - Наверное, выражение лица его выдало. Шайтан заметил его застывшее лицо и желчно усмехнулся: - Не соврал, значит, источник.
        - Что за источник такой? - предательски дрогнувшим голосом спросил Змей. - Откуда вообще эта бредовая информация?
        - Да так, крыса на хвосте принесла. Снюхался, значит, с псами?
        - Я не…
        - Заткнись. Я тебя предупреждал, что не прощу предательства?
        Видящий молчал. Ответа не требовалось. Он знал, что означает этот тон, эти слова в исполнении Шайтана. Просто потому, что не раз становился свидетелем таких речей и того, что неизбежно за ними следовало.
        - Так как я, по-твоему, должен поступить? - продолжал Шайтан. - Ты же понимаешь, как накосячил?
        - Хочешь меня грохнуть? - Змей сплюнул. Играть в вежливость, в мастера и ученика не имело больше смысла. - Валяй. Ты никогда не отличался дальновидностью.
        - Что ты пытаешься этим сказать?
        - Это не я, это ты сам о людях, повторяющих мое новое имя. «Видящий» - это не я придумал, и даже не Директория, как ты пытаешься себя убедить. Это придумали люди. Зачем-то им нужны мои слова. В них они видят отражение собственных страхов, своих желаний, о которых боятся сказать вслух. Запретный мир, Запретная гора, запретные мечты. Им просто надоели запреты.
        - Что ты мне здесь втираешь?
        - А почему тебе не увидеть самому? - с напускным равнодушием предложил Змей. - Хочешь посмотреть, как простые слова действуют на людей - без ножа, без ствола, без фрамов? Одно только нужное слово - и толпа у тебя здесь.
        Змей продемонстрировал раскрытую ладонь - и медленно сжал ее в кулак.
        - Да, ты трепло известное, не зря тебя выбрали посредником, - проговорил Шайтан. - Но мне ты мозги не запудришь, даже не пытайся. Я дерьмо за километр чую.
        Он замолчал, глядя на Змея. Наверное, ожидал новых доводов, просьб о пощаде, заманчивых предложений.
        Но видящий молчал, спокойно глядя в глаза жестокому бандиту.
        Шайтан был прав: посредником Змея сделали неспроста. И сейчас Змей говорил только то, что хотел слышать главарь Копателей. При этом Шайтан ошибался, полагая, что главный инструмент убеждения - слово.
        Главное - вовремя сделанная пауза.
        Слова - всего лишь смазка для легко скользящего разговора. Пауза - подножка, на которой спотыкаются ловко выстроенные аргументы противника. Споткнувшись о правильно поставленную паузу, партнер по переговорам не просто теряет темп разговора. Его позиция ломается не только во внешнем споре, что еще важнее - внутри его собственных убеждений. Соперник думает, что сам изменил свое мнение, но это не так. Слово - отражение мыслей. Но это улица с двусторонним движением: слово само влияет на мысли. Искусственно снизив темп и тон разговора, можно понизить уровень напряжения и наоборот. Забросить несколько ключевых слов - и вот уже противнику подсажен «вирус» идеи, которую тот вскоре примет за свою.
        Когда-то по молодости Змею попалась на глаза древняя, чудом уцелевшая книга с наполовину вырванными страницами. На ней была сухая надпись: «Нейролингвистическое программирование». Читать было нечего - и он прочел эту книгу. Первое впечатление - полная чушь. Но «чушь» эта упала в благодатную почву. И проросла здравыми мыслями, когда пришло время. Отбросив девяносто процентов неработающей ерунды, Змей взял принцип - и реализовал его на практике. Сейчас это пригодилось снова.
        Разумеется, Шайтан никогда не думал о таких тонкостях. Его аргументами были кулаки и ножи его «шестерок» да накинутые на голову пластиковые мешки. Это работало как часы, и не стоило лишать себя куска хлеба, посвящая босса в маленькие тонкости переговорного процесса. В конце концов, если бы каждый владел этим искусством, не было бы необходимости и в посредниках.
        И сейчас оставалось лишь ждать, клюнет ли Шайтан на закинутую приманку.
        Шайтан клюнул.

* * *
        Ему не обещали жизнь. Просто любопытство и жадность взяли верх над здравым смыслом.
        Безусловно, Шайтан жаждал мести и желал демонстративно наказать того, кто, как он вбил себе в голову, обманул его. Любые доводы не имели смысла: какой-то стукач действительно видел Змея на уровне Директории - то ли в сопровождении конвоя, то ли даже разговаривающим с Полковником. Подробности тут не имели значения, важно лишь то, что у него были контакты с псами, о которых он не сообщил Шайтану. Этот параноик убивал за куда меньшие подозрения. Причем убивал самых давних и преданных друзей, прямо за расслабленной беседой под кальян и коньячок из стратегических запасов. Чего уж тут говорить о каком-то грязном выползне из заброшенных шахт, одном из бесчисленных исполнителей его грязных мыслей… Чтобы держать в тонусе свои тайные отряды, иногда стоит пожертвовать провинившимся бойцом.
        Но слава и тайна, окружавшая новоявленного «пророка», не давали Шайтану покоя. Он просто не мог отказать себе в удовольствии убедиться, что убьет не какого-то безликого засранца, а «того самого» видящего.
        Змей был убежден, что именно в этом причина того, что его вытащили на свет и поволокли в самый центр Месива. Там у Шайтана была пара собственных заведений и возможность тихо улизнуть в случае облавы. Тем более что шел он под охраной своих самых лютых волков, которые присматривали и за Змеем. Оружие они держали под плащами, не особо, впрочем, скрываясь: они считали себя здесь полными хозяевами.
        Змей шел впереди, Шайтан - в паре шагов следом. Чертов извращенец пялился во все глаза, ожидая, что Змей попытается бежать - и тогда его можно прирезать прилюдно и с полным основанием. Хотя изначально задумано было поглядеть - как народ отреагирует на появление видящего. Да и узнает ли его кто вообще.
        Бежать не имело смысла - даже затеряться в толпе не было шансов. В недавно еще кипящих жизнью торговых рядах царило тревожное запустение. Торговцы придерживали самый ходовой товар, опасаясь худших времен, на остальное взвинтили цены. Вольфрам продолжал падать в цене, экономика Карфагена шаталась. Неплохой повод для Директории, чтобы потуже закрутить гайки. И большая вероятность при этом сорвать резьбу.
        Но все это - уже не его, Змея, проблемы. Сейчас его заведут в подсобку невзрачного притона, и оттуда он выйдет лишь по частям - в виде пакетированного фарша и костной муки, что влет расхватают довольные покупатели. Безотходное производство - и никаких проблем с блюстителями. Которым сейчас вообще не до судьбы отдельно взятых неприкасаемых.
        От безысходных мыслей его отвлекло настойчивое подергивание за рукав. Он посмотрел влево. Худая бледная девочка с тоненькими косичками мышиного цвета смотрела на него огромными серыми глазами.
        - Это вы - видящий?
        - Ну… - Змей мельком, через плечо поглядел назад, откуда за ним настороженно наблюдал Шайтан. - Допустим.
        - Скажите, что все будет хорошо! - сложив на груди руки, умоляюще воскликнула девочка. - Моя мама… Она так боится! Она говорит - мы все умрем! Что Карфаген рухнет! Скажите, что это неправда!
        Запоздало отреагировали боевики Шайтана. Один из них грубо оттащил девочку в сторону за тоненькое плечо. Однако инцидент на этом не завершился. Голос девочки за спиной зазвучал на высоких тонах с неожиданной силой:
        - Это видящий! Видящий! Вот он пошел!
        Непонятно, откуда взялось столько народа, но компактную процессию мгновенно окружила толпа. Люди Шайтана с озверелыми лицами окружили своего босса, спинами к нему и лицом к неожиданной преграде. Один из бугаев крепко ухватил Змея ниже плеча, уткнув ему в спину ствол пистолета:
        - Только попробуй дернуться!
        Тем временем видящего узнал в толпе еще кто-то. Послышались крики:
        - Посторонитесь, дайте посмотреть на него!
        - Он хочет что-то сказать!
        - Пусть говорит.
        Поначалу несколько напрягшийся Шайтан усмехнулся, небрежно бросил Змею:
        - Ну, давай, скажи им, чего они там хотят. Покажи, на что способен.
        Змей криво улыбнулся, чуть кивнул и высвободился из лап назойливого телохранителя. Быстро огляделся. И увидел небольшое квадратное возвышение с осколками разбитого стекла по краю.
        Это было все, что осталось от стрип-куба, в котором он впервые увидел Тану. Мысленно рассмеявшись, подумал: это судьба. И легко вскочил на этот небольшой «подиум». Боевики Шайтана мгновенно окружили площадку по периметру, сам Шайтан встал напротив, наблюдая за Змеем с недоверчивой и презрительной миной. Несколькими секундами спустя их плотно зажали подходившие со всех сторон люди. Неприкасаемые зло отпихивались плечами, но ничего не могли сделать с напором людей, желавших поглазеть на того, в чью честь приносят человеческие жертвы.
        Змей оглядел свою спонтанную аудиторию и недобро улыбнулся.
        Это шанс. И он его не упустит.
        - Люди Карфагена, - негромко заговорил он. - Кто-то из вас назвал меня видящим. Не знаю, заслуживаю ли я громкого имени. Я не пророк, не святой, даже не проповедник. Я просто вижу то, что никто до меня не видел…
        Он сделал паузу. Ту самую - которая в данной ситуации была крючком с аппетитной наживкой, заброшенным в самую гущу рыбы, жадно плещущейся в ожидании кормежки. Не пришлось даже ждать, когда клюнет.
        - Говори!
        - Мы тебя слушаем!
        - Чего нам ждать? Что с нами будет?
        Змей улыбнулся, покачал головой:
        - Я не прорицатель, и будущее мне неизвестно. Я лишь ощущаю тревогу - и этой тревогой делюсь с вами. Но я чувствую и надежду - и эту надежду тоже хочу разделись с другими.
        - Мы погибнем?
        - Это черная вода нас утопит?
        - Кто разрушит Карфаген? Ты же знаешь ответ?
        У Змея был план. Опасный, так как ставку он делал на ненадежное настроение толпы. Ничего, кроме собственных слов, у него сейчас не было. Даже брусок пластита за пазухой, который проворонили охранники Шайтана, был бесполезен без капсюльного взрывателя.
        Но у него было слово, к которому эти люди прислушаются. Они сами жаждали этих слов - слов надежды и утешения, которые не могли дать ни капелланы Директории, ни развязные девки, ни друзья всех страждущих - хозяева питейных притонов.
        - Я видел небо, - заговорил видящий. Даже глаза прикрыл, чтобы вспомнить эту картину. - Но не то небо, которое иногда видят солдаты, караулящие внешние створы. Над ними висит серая мгла, источающая черный снег, ледяные иглы, ядовитую изморозь. То, настоящее небо - оно синее. Настолько синее и прозрачное, что начинают болеть глаза - но это не приносит вреда. Просто невозможно отвести взгляд от этой бесконечной сверкающей синевы… Я уже сказал, что видел солнце?
        Толпа восторженно загудела. Даже охранники Шайтана приоткрыли рты от изумления.
        - Но ведь небо нельзя видеть, - растерянно возразил кто-то. - Это запрет!
        - И солнце нельзя, - сказал кто-то. - Это тоже запрет. Потому что солнце и небо - они убивают!
        - Запретная гора - тоже запрет. - Видящий был не в силах сдержать счастливой улыбки. - Но я видел и Запретную гору, и Запретное небо, и Запретное солнце. И мне было только хорошо от этого. Потому что я понял: они для того и существуют - чтобы люди могли оценить их красоту. Но самое главное - теперь я знаю, что однажды мы все покинем Карфаген - и увидим все это своими глазами. Я не знаю, когда именно это случится, - но уже скоро. Именно этого ждет Мудрец на вершине Запретной горы. Он знает, - как покинуть убежище - и остаться в живых. Именно поэтому Карфаген должен быть разрушен. Иначе нам никогда не решиться покинуть теплое, насиженное, но уже насквозь прогнившее место.
        - Карфаген должен быть разрушен! - крикнули в толпе.
        - И он будет разрушен! - подхватили другие.
        - Хватит! - перекрывая шум толпы, прокричал Шайтан. - Хорош чушь пороть. Слезай давай. Нам пора!
        Боевики напряглись в готовности стащить видящего силой, если тот вздумает сопротивляться. У Змея был еще план. Он собирался завести толпу - и броситься в нее, чтобы подхватили и понесли на руках. Это был шанс вырваться из лап Шайтана и его прихвостней.
        Но план этот пошел вразнос в одно мгновение.

* * *
        «Выключение», как обычно, пришло внезапно. Вокруг волновалось людское море, и уже лезли за ним на «подиум» озлобленные волки Шайтана. Но все это растворилось, уступив место снегам и ветру. Далеко внизу громадного склона остались колючие горные пики, справа и слева же высились две громадные ледяные шапки.
        Он был в самом центре седловины Эльбруса. От волнения перехватило дыхание, он даже не замечал этого ледяного, пронизывающего ветра. Потому что, медленно обернувшись, увидел сидевшего прямо на снегу человека, укутанного в просторное одеяние из теплой серой ткани. Голову его покрывала все та же ткань, накинутая в виде широкого капюшона.
        Видящий знал, кто этот человек. Тот самый Мудрец, многие годы ждавший здесь того, кто придет за ответом, который он хранил все эти годы. Видящий хотел окликнуть его - но не смог: слова словно замерзли во рту от волнения. Он сделал шаг в его сторону…
        И провалился в разверзшуюся под ногами трещину. Уже падая в ледяной мрак, он наконец закричал - отчаянно, хрипло:
        - Нет!!!

* * *
        С этим воплем он вернулся в мир реальный. Только неистовый вопль здесь превратился в изумленный шепот:
        - Нет…
        Это было похоже на страшное дежавю. Он стоял посреди настоящего кошмара наяву и не мог понять - действительно ли закончилось «выпадение» и он просто переместился в еще один призрачный мир, полностью противоположный первому. И если первый представлялся чем-то сродни вожделенному раю, этот походил на настоящий ад.
        Он все еще был на том же «подиуме», только толпа вокруг орала и бесновалась, словно через нее пропустили электрический ток. А у его ног в агонии бились окровавленные тела.
        Отшатнувшись в ужасе, Змей поскользнулся на чем-то густом и липком, едва не упал, все еще не понимая, что происходит. В уши ворвались истошные вопли - но кричали не те, кого яростно кололи ножами голые по пояс, залитые кровью мужчины. Вопили сами убийцы, переводя безумные взгляды с изуродованных тел на него - и снова возвращаясь к своему кошмарному занятию.
        - Это тебе! Тебе! - вопил тощий жилистый мужик, улыбаясь беззубым ртом, из которого стекали струйки крови.
        Он был похож на насытившегося вампира и тряс перед лицом видящего каким-то лоснящимся от крови предметом. Приглядевшись, Змей узнал в этом омерзительном предмете отрезанную голову Шайтана. Тут же до него дошло: затихающие в конвульсиях исколотые ножами тела принадлежат его охранникам.
        - Эта жертва тебе, видящий! - счастливо улыбаясь, бормотал «вампир». - Тебе же нужна кровь - чтобы открыть нам дорогу к небу!..
        В руке убийцы был знакомый нож - нож Крэка. Тот самый, которым он перерезал себе горло. Глядя в мертвые глаза Шайтана, Змей не нашел ничего сказать, кроме растерянного:
        - Мастер… Я не хотел…

* * *
        Чувствуя, что сейчас ему станет плохо, Змей попятился и на этот раз не удержался на скользкой поверхности, взмахнул ногой, из-под которой веером сыпанули алые брызги, - и полетел спиной вниз.
        Но не упал - его подхватили руки, множество рук. И понесли над толпой. Как он и задумал вначале - только теперь это обрело новый, наполненный жуткой издевкой смысл. Он заметался, пытаясь вырваться. Но его не слышали и не спешили ставить на ноги - каждый желал прикоснуться к видящему, облитому жертвенной кровью. И его несло этой человеческой рекой, как может быть только в кошмарном сне.
        Что там стряслось, пока он пребывал в призрачном мире, - можно было лишь догадываться. Хотя не требовалось особых навыков дедукции, чтобы догадаться.
        Наверное, эти Шайтановы отморозки пытались стянуть его с «пьедестала» прямо во время речи, которой внимала толпа. Кому-то это не понравилось, и они с ходу наехали на неприкасаемых. А те небось за оружие. Тут кого-то и переклинило. Времена смутные, народ нервный. Неприкасаемых, значит, в расход. Заодно и праведную жертву видящему принесли. К тому же у какого-то нового адепта оказался в руках подлинный «жертвенный нож», подобранный еще при гибели Крэка. А он, Змей, еще сам на автопилоте, мог ляпнуть что-то, подстегнувшее толпу на расправу. Жест какой-нибудь сделал или еще что.
        А может… Может, он сам успел поучаствовать в жертвоприношении?! Почему нет - ничто же не помешало ему устроить смертельную стрельбу на оружейном складе. Жертвой больше, жертвой меньше.
        Твою ж мать!
        Охренительно. Просто охренительно.
        И теперь он не просто видящий. По ходу дела, сам того не желая, он стал лидером кровавой секты.
        - Пустите меня… - севшим голосом просил он. - Пустите!
        Кошмар не желал прекращаться. Его продолжали качать на волнах из людских рук, и толпу это только раззадоривало. Тянущиеся к нему руки больно хватали его, норовя ущипнуть, кто-то цеплялся за одежду, и та трещала по швам. Одежду стали рвать на куски - каждый хотел себе что-нибудь от видящего - на удачу, на счастье. Появилось крайне неприятное предчувствие: еще немного - и его самого разорвут на сувениры! Чего еще ожидать от обезумевшей толпы?
        - Пустите его! - закричал высокий женский голос. - Пустите, я говорю! Разве не видите - ему плохо! Вы же его убьете!
        Тонкие, но сильные пальцы ухватили его за руку и потянули куда-то в сторону. Еще немного - и все эти бесчисленные руки не удержали его. Он упал в провал между бесновавшимися фигурами и, стоя на четвереньках, лицом к лицу столкнулся со своей спасительницей.
        - Тана…
        - За мной, быстро! - крикнула она.
        И нырнула между топтавшихся ног людей, потерявших вдруг своего кумира. Змей и не думал, что умеет с такой прытью передвигаться на четырех конечностях. Впрочем, долго так изощряться не пришлось: Тана привела его к дверному проему, завешанному трескучей занавесью из соединенных в гирлянды каменных палочек. Нырнув в темный проем вслед за девушкой, он вызвал оглушительный треск качающихся гирлянд и подумал даже, что этим выдал себя. Но похоже, там, снаружи, было не до этого. Послышались хлопки выстрелов и знакомое рявканье мегафонов.
        Блюстители как всегда вовремя.
        - Ты снова спасла меня, Тана. - Змей устало сидел на полу комнаты. - Это уже становится привычкой.
        - Честно говоря, не хотела сначала, - отозвалась девушка. - Не заслужил.
        - Но ведь спасла. Знаешь почему? Потому что ты самая человечная женщина, которую я встречал. И если уцелеем, то, может, когда-нибудь мы с тобой…
        Он не закончил. Поднявшись на ноги, ощутил, как его трясет от усталости и пережитого кошмара. Сказывалось долгое отсутствие сна и голод. Но он взял себя в руки и осмотрелся.
        Это было странное место. Стены увешаны самоткаными гобеленами из цветных проводов, со странными, даже страшноватыми изображениями людей, животных, каких-то мифических чудовищ в окружении витиеватых орнаментов. В глубине комнаты был виден массивный стол из каменных же плит - благо это самый доступный материал в Карфагене. На столе стояли подсвечник с тремя горящими химическими свечами, черная каменная же пирамида и большой, размером с голову, сверкающий полировкой металлический шар на массивном основании. Что-то этот шар ему напоминал… Точно - магический шар, какие использовали в свое время всякого рода оккультисты. Только у тех подобный прибор должен быть то ли из стекла, то ли из хрусталя. А еще здесь была длинная полка, уставленная чучелами крыс и летучих мышей, один вид которых вызывал содрогание.
        - Где это мы? - проговорил Змей.
        - У знакомой здесь салон, - пояснила Тана. - Ясновидящая она. Гадает и все такое.
        - Ты во все это веришь? - хмыкнул Змей.
        Тана с интересом посмотрела на него:
        - Это меня спрашивает видящий?
        Змей прикусил язык. Аргумент был убойный. Любой гадалке далеко до его видений вкупе с кровавыми жертвами.
        В глубине комнаты застучали каменные гирлянды, такие же, как на входе, и к столу тихо вышла крупная женщина, закутанная в сложно драпированную ткань. Она выглядела удивительно ярко, непривычно для взгляда подземного жителя. Где она взяла бисер, бусы, какие-то блестки и прочие украшения - сам по себе интересный вопрос. Куда любопытнее была ее внешность, в которой угадывалось что-то индийское. На это намекала характерная красная точка посреди лба.
        - Джия, нужна твоя помощь, - бросилась к женщине Тана. - Нам надо на нижний уровень…
        - Да, конечно, милая, - не отводя взгляда от Змея, сказала женщина. - Идите за мной…
        Она повернулась по направлению к дальней двери. Змей шагнул было следом и вдруг увидел в большом, в полный рост, зеркале свое отражение.
        В зеркале была фигура, словно выбравшаяся из глубин ада. Все тело покрывали жуткие разводы крови вперемешку с грязью. Глаза посреди черного от той же смеси лица сверкали нездоровым лихорадочным блеском. Показалось даже: он совсем не знает этого человека в зеркале. Это не он.
        - Джия… - непривычное имя он произнес с запинкой. - А мне вы можете погадать?
        Тана удивленно приподняла брови. Джия остановилась, вернулась к столу. Заглянула ему в глаза, задумчиво произнесла:
        - Что может сказать простая гадалка видящему?
        - Я вижу многое, - отозвался Змей. - Не вижу только себя.
        Джия с пониманием улыбнулась:
        - Такова участь всех, кому открывается то, что не видят другие. Ты не можешь использовать свой дар для себя.
        - Я вообще не уверен, что это какой-то дар. Это больше похоже на болезнь.
        - Дай руки. - Не дожидаясь его реакции, женщина взяла его руки в свои сухие длинные ладони. Закрыла глаза, чуть закинув назад голову. - Надо же… Как интересно…
        Она выпустила его руки и молча направилась в сторону внутренней двери, поманив за собой Тану. В недоумении Змей поплелся следом.
        У «колдуньи» оказался еще один необычный «козырь в рукаве». Тщательно замаскированная за шкафчиком в спальне лестница, уводящая на уровень вниз. Втискиваясь в узкую потайную дверь, Змей спросил:
        - Так что вы увидели в моем будущем?
        - Ничего, - просто ответила женщина. - И это - впервые в моей практике.
        - У меня что же, нет будущего? Это означает… - Он мрачно усмехнулся. - Что я умру в ближайшее время?
        Женщина не стала ни выносить приговор, ни обнадеживать. Просто покачала головой:
        - Не знаю. Но быть может, ты просто не должен знать своего будущего. На нем стена. Непреодолимая даже для меня.
        На это довольно нескромное заявление он просто кивнул. После чего Джия задвинула вход шкафчиком.
        Узкую винтовую лестницу, выбитую прямо в камне, освещала теперь только свечка в руке Таны. Девушка прижала палец к губам, прося о тишине. Стали спускаться, стараясь не издавать лишних звуков. Винтовая лестница прошивала насквозь толстую перемычку между уровнями, которую укрепляла сеть мощных вертикальных колонн, притворявшихся зданиями, - так добивались имитации настоящего города. Вот и сейчас, спустившись метров на тридцать-сорок, они, видимо, оказались в глубине одной из таких колонн, а по сути - в глубине какого-то технического сооружения.
        Осторожно выбравшись из лаза, спрятанного за какими-то трубами и толстыми пучками кабелей, Змей с ходу испытал культурный шок.
        Прямо у него под ногами, скрытое каким-то тряпьем, расположилось целое семейство азиатской внешности, в котором трудно было наверняка выделить детей, родителей, отличить отца от матери. Эти люди были здесь не одни. Тесное техническое помещение было забито людьми. Они спали, сидели, греясь у горячих труб, ели, курили, пели на непонятном языке, играли в нарды, го, кости и карты. В ржавых кастрюлях и больших консервных банках на импровизированных очагах булькало какое-то варево, издавая непереносимое зловоние. Воздух был тяжел, дым стоял коромыслом. И никому не было дела до двоих невесть откуда появившихся чужаков.
        Наверное, потому что все здесь были такими же чужаками, пришельцами в Центральном, сравнительно благополучном секторе. Точнее, еще недавно благополучном. Сам по себе наплыв беженцев резко понизил здесь уровень жизни, не говоря уже об элементарной безопасности. Здесь, в Шанхае-7, шла круглосуточная борьба за выживание. Раньше бы сказали - за место под солнцем. Теперь даже это звучало как издевательство. Просто потому, что многие из этих людей никогда в жизни не видели солнца.
        Они прошли узким проходом, переступая через грязные ноги, головы, жалкие пожитки, и наконец добрались до выхода в открытое пространство служебного сектора. С первого взгляда становилось понятно, что Шанхаем эти места назвали неспроста. Даже убогой перспективы служебного уровня не было видно за стеной из сушившегося на веревках рванья. При этом невесть откуда взявшиеся, всюду висели сделанные из подручных материалов китайские фонарики, звенела колокольчиками «музыка ветра», остроумно подвешенная на пути потоков воздуха из вентиляционных колодцев. На стенах встречались непонятно чем нанесенные иероглифы, происхождение и смысл которых понять не представлялось возможным. Под ногами струились ручейки черной воды, но на них уже не обращали внимания: все как будто свыклись с неизбежным. Наверное, даже когда этой черной жижи станет по пояс, люди свыкнутся и будут делать вид, будто так и должно быть. Пока однажды черная вода полностью не вытеснит настоящую. Говорят, постепенно повышая температуру воды, можно и свариться заживо - так, что сваренный даже не заметит перехода в состояние куска вареного мяса.
        Но пока жизнь продолжалась. Вокруг кричали, пели смеялись. Весь этот хаос парадоксальным образом успокаивал. После кровавого треша, устроенного рьяными поклонниками, этот голодный муравейник казался милым туристическим районом. Тана же явно чувствовала себя здесь не в своей тарелке.
        - Куда теперь? - спросила она. - У тебя есть какой-нибудь план?
        - Конечно, - сказал Змей. - Пункт первый - умыться. Глупо пытаться смешаться с толпой, нарядившись кровавым пастором. Надо найти воду.
        У единственного здесь источника чистой воды - торчащей из стены гнилой трубы с краном - стояла длиннющая очередь. Его, однако, сразу пропустили вперед: никому не хотелось долго выстаивать рядом со странным, залитым кровью человеком. Умывшись, он пошарил по карманам и обнаружил тот самый, до сих пор не понадобившийся брусок пластита. Поискал глазами - и увидел старика, сидевшего у стены перед разложенными товарами самого разного сорта. Здесь была и еда, в основном стандартные пищевые брикеты, отвратительное на вкус, но питательное изобретение умников из аграрных секторов, какие-то серые лепешки и кое-что, от чего Тану едва не вырвало прямо на голову торговца.
        Тараканы. Целые россыпи огромных жареных тараканов в больших жестяных банках. Какой-то местный подошел, бросил старику монету, и тот, зачерпнув мерной баночкой, высыпал порцию насекомых покупателю прямо в пригоршню. Тот подмигнул изумленной Тане и щелчком отправил в рот усатую «семечку», с хрустом грызя хитиновую скорлупу. Помимо тараканов были здесь какие-то личинки, черви и вообще бог знает что. Змея интересовало другое. Он присел перед торговцем на корточки и положил перед ним брусок взрывчатки в характерной бумажной упаковке.
        - Интересует?
        Змей не был уверен, что старик знает, с чем пожаловал странный клиент. Однако тот не спеша взял брусок, отогнул уголок бумаги, ткнул пальцем, понюхал. И молча высыпал перед собой пригоршню фрамов. Вопросительно поглядел на Змея. Тот кивнул:
        - Идет!
        Сгреб монеты и сразу же сказал своей спутнице, боязливо жавшейся у стены:
        - Надо выпить. Я угощаю.

* * *
        Они сидели в той самой забегаловке, в которой беседовали с Новичком, Игнатом и Крэком. На этот раз здесь было полно посетителей. Места у столика не нашлось, и они устроились у барной стойки, за которой орудовал все тот же хмурый бармен. Воткнутый в стену топор тоже был на месте. Главный и единственный, в общем, плюс этого места заключался в том, что здесь еще не знали про видящего и про то, что творится вокруг его странной персоны.
        Перед Таной стояла грубая глиняная кружка с эрзац-кофе, Змей цедил какое-то крепкое пойло из мятого металлического стакана.
        Молчали.
        Змей чувствовал: надо что-то делать. Оставаться в этом секторе было равносильно самоубийству, но он понятия не имел, куда идти. Мысль не шла, и он просто тупо напивался. Тана смотрела на него, в ее глазах была боль. Но что он мог для нее сделать? Он только подвергал ее жизнь риску. Более того - он подвергал риску всех, кто находился рядом. Поразительно и печально: он всего лишь пытался донести до людей спасительную, как он думал, информацию, предупредить их - и подарить надежду. Но по какой-то причине делал только хуже. До него вдруг дошло: самое лучшее, что он может сделать для жителей этого тонущего корабля, - сойти с него первым.
        - Слушай, Тана, - глядя в стакан, сказал он. - Я кое-что для себя решил. Я должен уйти.
        Девушка невесело усмехнулась:
        - Удивил. Можно подумать, ты в первый раз сваливаешь. Я понимаю: тебе не резон оставаться со шлюхой. Наверно, есть более интересные планы…
        Она замолчала, наткнувшись на его изумленный взгляд.
        - Ты не поняла. - Он накрыл ее руку ладонью. - Если бы передо мной был вопрос, с какой женщиной остаться, - я бы не сомневался ни секунды. Ты лучшее, что со мной было.
        - Ой, не грузи.
        - Мне сейчас не до игр в отношения, понимаешь? Я говорю как есть. Я должен уйти в принципе. Вообще. Из Карфагена.
        Выражение тоски и недоверия на лице Таны сменилось непониманием и испугом.
        - Как - из Карфагена? Куда?
        - Туда… - В горле запершило, он кашлянул в кулак. - К Запретной горе. К Эльбрусу.
        Девушка закрыла лицо руками, так, что остались видны лишь ее полные ужаса глаза. Произнесла через силу:
        - Ты с ума сошел…
        - Я знаю, что ты сейчас скажешь - все то, что нам долдонят уже четверть века: там жить нельзя, там смерть и ужас. Все это правильно. Неподготовленному человеку там не выжить. Но я выходил на поверхность - и уцелел.
        - Ты сам говорил, что шел сквозь Хрустальный город. Что это почти Карфаген - только из снега и льда.
        - Но я выходил и на поверхность. Да, это опасно, но…
        - Это самоубийство! - Тана резко отодвинула стакан, приблизилась к нему в упор, заговорила с чувством: - Забыл, что сказала тебе Джия? У тебя впереди ничего нет - наверняка это связано с такой авантюрой!
        - А может, это связано с тем, что я останусь здесь, - мрачно возразил видящий. - Не рассматриваешь такой вариант? Многие тут жаждут моей крови. Но дело даже не в этом. Зачем-то ведь мне приходят эти видения? Зачем-то они зовут меня туда?
        Он красноречиво указал вверх.
        - А если это просто бред поврежденного мозга? - с безнадежностью в голоса предположила Тана. Словно она понимала, что ей не убедить этого фанатика. - Ты же говорил - тебе буквально прожгли мозг потоком этих частиц…
        - Нейтрино, - кивнул Змей. - Шаманы считают, что это - язык Бога.
        - И ты в это веришь?
        - Я верю в то, что вижу. А то, что я вижу, - реальнее того, что сейчас меня окружает.
        - Твои фантазии реальнее меня? - с горечью произнесла Тана.
        Но Змей словно не слышал ее. Перед его глазами проплывали картины, которые невозможно забыть, они жгли память и не давали покоя.
        - У меня куча вопросов - и ни одного ответа, - продолжал он, глядя куда-то вдаль, сквозь стены, сквозь толщу горных пород, словно мистическое нейтрино, прошивая взглядом любую преграду. - И лишь у одного человека я могу получить все ответы. Он единственный, кто знает, как нам жить дальше, как спастись в этом безжалостном мире.
        - Приснившийся тебе Мудрец на горе? - Тана уж не смотрела на него. - Как глупо…
        - Глупо умереть, так и не решившись сделать главный шаг в своей жизни.
        Змей хотел сказать еще что-то. Много чего разного - даже зная, что Тана не поймет его. Он просто должен выговориться. Быть может, назавтра он протрезвеет - и осознает, каким дураком выглядел накануне со всеми своими речами. Он откажется от своей авантюры, забьется в какую-нибудь щель - и тихо доживет до конца своих дней. Может, ему даже удастся пережить грядущую гибель Карфагена. А может, никакой гибели и не будет. Директория подавит бунты, загонит неблагонадежных в каменную резервацию, и все наладится. Может, он даже снова сойдется с Таной и они будут жить долго и счастливо…
        В нестройный поток мыслей ворвался отвратительный скрежет. Посетители забегаловки недоуменно озирались. Сначала даже никто и не понял, что это за звук и где находится его источник. Затем сквозь писк и помехи пробился глухой, искаженный, но громкий и явственный голос:
        - Внимание! Передает система оповещения…
        Все встало на свои места. Звучало из центра уровня, где под сводом располагались рупоры громкоговорителей. Сеть оповещения охватывала все сектора и уровни Карфагена, являясь наследием давно сгинувшей системы гражданской обороны. Происхождение термина давно уже покрылось туманом, но система, точнее, та ее часть, что еще не развалилась, не сгнила, не была разворована, продолжала функционировать. Использовали систему довольно регулярно для трансляции важных новостей и донесения циркуляров Директории. В большинстве случаев информация была запредельно скучной, при этом от рева громкоговорителей было ни спрятаться, ни скрыться. За это систему презрительно именовали «Ахтунг!», пусть даже значения этого слова тоже никто не помнил.
        Вот и сейчас по «ахтунгу» собирались передать очередную порцию ненужной информации, отчего посетители болезненно скривились и стали активнее прикладываться к стаканам и кружкам.
        Скрежещущий голос равнодушно продолжал:
        - Совет безопасности Директории доносит до граждан важное сообщение. В тотальный розыск объявлен опасный правонарушитель по прозвищу Змей, известный также как «видящий». Обвиняется в организации тоталитарной религиозной секты, массовых убийствах, подстрекательству к беспорядкам. За информацию о его местонахождении, поимку или ликвидацию назначается премирование в виде одноместного жилого бокса элитного класса и усиленного спецпайка пожизненно. Видящий, он же Змей, при задержании представляет угрозу. Предпочтительно сообщить информацию о его местонахождении ближайшему патрулю блюстителей. Особые приметы…
        Слушая это, Змей машинально продолжал пить. Побледневшая Тана нарочито спокойно вынула стакан из его пальцев. Тихо сказала:
        - Уходим. Быстро.
        Не успели.
        - Вот он! - бешено заорал пьяный хриплый голос. - Я узнал его! Смотрите, на нем даже кровь осталась!
        Кричал толстый небритый мужик в сером потертом полукомбинезоне, из карманов которого торчали монтерские инструменты. Мужик тряс мясистым указательным пальцем, тыча в сторону Змея, и с его потрескавшихся губ разлетались брызги слюны.
        Посетители мгновенно впились глазами в видящего и его спутницу. Кто-то с изумлением воскликнул:
        - Точно… Это видящий. Эй, это же ты?
        Наивный вопрос был обращен к самому Змею. Наверное, можно было попытаться, наврать чего-нибудь, свести в шутку - мол, обознались, с кем не бывает.
        Но ему не дали даже шанса. Тесное помещение взорвалось воплями, шумом опрокинутых стульев, отодвигаемых столов, падающей посуды. В мгновение ока посетители превратились в стаю злобных гиен. Они топтались, кружили на некотором расстоянии, какое-то время не решаясь нападать. Наверное, не все еще поверили в такую удачу. Не все были уверены на сто процентов, что этот пьяный и грязный человек за стойкой - тот самый драгоценный приз, объявленный Директорией. Да и не вполне было понятно, как делить награду, если в драку полезут все скопом.
        Элитный бокс и пожизненная усиленная пайка - это вам даже не куча вольфрамовых монет, за которые можно купить далеко не все в этом мире. Это другая жизнь, это статус. За такое сокровище каждый второй убьет не задумываясь.
        - Я первый его узнал! - вопил мужик в комбезе. - Все тут свидетели - награда моя!
        Никто его уже не слушал. Первым не выдержал тощий коротышка, сидевший у входа. С истошным воплем он бросился в нападение - и был отброшен увесистым ударом ботинка. Даже пьяным Змей дрался лучше, чем большинство этих олухов. К тому же от прилива адреналина он начал быстро трезветь. Отлетев, коротышка кувыркнулся через стол, снес стул за ним и затих, копошась у стены. Зато на остальных его почин подействовал как спусковой крючок. К стойке бросились все разом, толкаясь и мешая друг другу. Это сыграло на руку Змею и его спутнице. Мгновенно перелетев через стойку, Змей рывком перетащил следом Тану.
        И столкнулся лицом к лицу с барменом, угрожающе поигрывавшим тем самым топором, только что невинной декорацией торчавшим в стене рядом с батареей бутафорских бутылок. Поначалу бармен просто попытался впечатать ему в лоб топорищем, не спеша превращать голову ценной добычи в две половинки. Змей ловко увернулся, и бармен по инерции пролетел мимо, кувыркнувшись через мгновенно пригнувшуюся Тану. Пользуясь моментом, пока, извергая проклятия, бармен пытался подняться на ноги, Змей поискал глазами запасной выход за стойкой, вход в подсобку или что-то в этом роде. Забегаловка, однако, оказалась низкого пошиба, устроенная в каком-то служебном помещении, и дополнительных дверей не предусматривала.
        Они оказались зажаты в углу, и от разъяренных врагов их пока еще отделяла хлипкая барная стойка. Но через нее уже полезли самые активные, да и бармен поднялся на ноги, перехватив топор поудобнее - теперь уже острием вперед. С ревом он бросился на Змея и со всей дури обрушил на него всю тяжесть удара.
        Наверное, ему не хватило практики в уличных драках - отличие от Змея, который снова увернулся от слишком долгого замаха. Но на этот раз уже не стал мириться с ролью обороняющегося. Набросился на промахнувшегося бармена со спины, повалил его лицом вперед. Упавший рефлекторно выставил перед собой руки, потеряв контроль над оружием.
        И топор достался Змею. Не глядя, он «контрольным» ударом ботинка припечатал к полу голову бармена и следующим ударом, обухом, врезал в лоб тому самому жадному толстяку, раскрывшему его инкогнито, а теперь спешившему первым взять свой живой трофей. Толстяк издал удивленный звук и осел под стойку. Следующий удар достался неосторожно высунувшейся из-за его спины любопытной испитой роже.
        - Я по-хорошему прошу - отстаньте от нас! - тяжело дыша, крикнул видящий. - Отвалите - и я никому не снесу башку на хрен!
        - Я видел на двенадцатом отрубленную голову! - крикнул кто-то. - Ему уже приносили такую жертву!
        - Ах ты, тварь! - зарычал сутулый мужик, попытавшийся перелезть через стойку, но попятился, едва в руках Змея появился топор. - Кровь тебе нужна наша!
        - Твоя гнилая кровь никому не нужна! - огрызнулся Змей. - А вот вы за дармовое жилье и пайку готовы человека убить!
        - А ты и не человек вовсе! - радостно крикнули где-то у входа. - Мы тебе голову отрежем - и будем спать спокойно! Потому что избавили людей от такого зверя! Ты нелюдь, а не пророк! Может - мутант, может, и вовсе - оборотень!
        Завсегдатаи притона оживились. Видать эта мысль им понравилась, придала мотивации и сил. Они стали окружать стойку, вооружаясь подручными средствами - поломанными стульями, палками, «розочками» из битых бутылок. Но подойти пока не решались: топор в руках Змея показал свою эффективность. Тана пряталась за его спиной, в ее руке был большой поварской нож. Ситуация была патовой, но, ясное дело, перевес был на стороне разгоряченных посетителей, и настроены они были решительно.
        Змей демонстративно размахивал топором над стойкой, не давая нападавшим приблизиться, то и дело со всей дури колотя обухом по стойке, отчего с нее слетали обломки уцелевшей посуды.
        Валявшийся у стены коротышка тем временем поднялся, повозился в дальнем углу. После чего вышел в первые ряды, неся в руке уродливую глиняную бутылку с торчащей из горла влажной тряпкой. Злобно ухмыльнулся и чиркнул зажигалкой. Тряпка вспыхнула синеватым пламенем - видимо, была пропитана крепким алкоголем, как и остальное содержимое бутылки.
        - Сейчас мы их поджарим! - заорал коротышка.
        - Стой, идиот! - неожиданно высоким голосом запротестовал бармен, только поднявшийся с пола и придерживающийся руками за стену. - Ты тут все спалишь, твою мать!
        Лицо коротышки исказила мстительная гримаса - и он с воплем швырнул бутылку в стену за баром. Змей едва успел пригнуться и утянуть за собой под стойку Тану. С глухим хлопком лопнула о стену брошенная бутылка, со звоном и треском попадала на пол сбитая с полок разнокалиберная посуда. В ноздри ударило сивухой.
        Стена вспыхнула. Пламя расползалось по ней вместе с алкогольными испарениями, и тут же загорались всё, что было из пластика и дерева. Дерево было древнее, высохшее, в основном материалом служили шпалы разобранных узкоколейных путей и подпорок из заброшенных шахт. Так что вспыхнуло оно, как порох.
        Забегаловку заволокло дымом. Змей спиной ощущал, что сейчас они сгорят заживо. Выбора не было, и они сами, откашливаясь и щурясь от дыма, перевалились обратно через стойку - прямо в лапы охотников. Змей попытался, было махать топором, но ничего не видел в дыму. Кто-то ловко выхватил топор у него из рук. Кто-то с силой толкнул в грудь - и он перелетел через подставленную ногу и рухнул на пол.
        Завизжала Тана, пытаясь вырваться из чьих-то грубых лап. Змей попытался вскочить на ноги - но получил по лицу жесткой подошвой и, отлетев, ударился затылком о цементный пол. В голове зазвенело, звуки и картинки реальности стали меркнуть. Чьи-то суетливые руки пытались связать его, но бросили эту затею, просто потащив к выходу.
        По ушам резануло хлестким грохотом.
        Выстрел. Еще один.
        Уверенный, с вызывающим напором голос произнес:
        - А ну, прекратили возню. Видящего заберу я!
        - Что это еще за хрен с горы нарисовался? - хрипло откликнулись из дымной глубины забегаловки. - Мы тут первые были, мы его нашли - это наш улов!
        - Назад, - предупредил стрелявший. - Повторяю для тугоухих: видящий пойдет со мной.
        Змей вертел головой, пытаясь понять, что происходит, но глаза резало от дыма. Рядом, судорожно цепляясь за его плечо, заходилась в кашле Тана.
        - Я вижу, меня тут не узнают? - повысив голос, произнес стрелявший. - С кем познакомиться поближе?
        - Да узнали тебя, сучара ты чумазый! - зарычал еще один. - Мы не для того здесь все разнесли, чтобы какая-то пришлая крыса нам указывала!
        Хлопок выстрела оборвал этот спич. Вместо него пространство заполнилось стоном вперемешку с грязной руганью.
        - А ну, назад!
        Цепкие пальцы, тащившие Змея, выпустили его, и тут же из тумана выплыла странная связка из трех кустарно изготовленных стволов, за которыми показалось неприятно знакомое лицо.
        - Новичок… - пробормотал Змей. - Ты откуда здесь взялся?
        - Забыл? Это мой район! - отрывисто бросил неожиданный спаситель. Схватил видящего за предплечье, помогая подняться. - Вставай! Уходим, быстро!
        И, не целясь, выстрелил поверх голов присевших от страха посетителей. Быстро переломил самодельный дробовик, экстрагируя еще горячие, дымящиеся гильзы и одним движением загоняя три новых патрона двенадцатого калибра. Сказал отчетливо и громко:
        - Всем мордой в пол! И не высовываться - буду валить на месте!
        Попятились к выходу, наблюдая в глубине забегаловки все больше разгоравшийся пожар. Оставалось надеяться, что этим идиотам хватит смелости и ума успеть выскочить из горящей ловушки, которую они самим себе устроили.
        Выбежав из злосчастной забегаловки, Змей с Таной долго не могли отдышаться и с трудом поспевали за Новичком, уводившим их какими-то кривыми узкими проходами между кубами древних, неработающих агрегатов, воздуховодов, труб, групп беженцев, кучковавшихся вокруг самодельных очагов и железных бочек, в которых жгли все, что было способно гореть, пусть даже издавая чудовищную вонь. Интересно, что большинство этих забитых людей даже не смотрели в сторону подозрительно убегавшей куда-то троицы. Мегафонный голос тоже их не особо интересовал. Возможно, просто не все его понимали.
        «Ахтунг» над головой между тем продолжал разоряться: казенный голос передавал особые приметы. К прочим грехам видящего прибавилась теперь захваченная им «заложница из числа последовательниц». Награда заметно увеличилась: элитный бокс, обещанный за поимку «опасного преступника», теперь стал многоместным: поймавшему видящего гарантировалось вселение с семейством, если таковое имелось. Паек, разумеется, тоже.
        Они слушали этот поток сдержанной ненависти, переводя дух в тесном переулке под толстой трубой, из щелей которой обильно валил густой пар.
        - Теперь держитесь, - усмехался Новичок. - За ваши никчемные головы отцы семейств будут рвать друг друга на части.
        - Мамаши пострашнее будут, - бросила Тана. - Эти еще и своих самцов сожрут заживо - за то, что не используют такой шанс.
        - Ну ладно, - осторожно выглядывая из-за угла, сказал Новичок. - Я помогу вам убраться с этого уровня, а дальше наши дорожки разбегутся…
        - Тише! - воскликнул Тана. - Вы слышите?
        - …Обнаружены на одиннадцатом вспомогательном уровне, - монотонно вещал громкоговоритель. - В настоящий момент нарушители перемещаются в сторону лестничной шахты номер семь, предположительно мимо охладительной установки.
        - Твою мать! - выдохнул Новичок. - Они нас отслеживают! Каждая собака в этом гадюшнике в курсе, где мы сейчас!
        Едва он высунулся из-за угла, как в металл агрегата, за которым они прятались, хлестко ударили пули. Звуки выстрелов заглушил вездесущий голос, по ушам резанул визг рикошетов.
        - Блюстители, - сообщил Новичок. - А ну, давай туда!
        Пригнувшись, побежали в противоположную сторону, двигаясь вдоль толстой, изломанной трубы. Задача была - добежать до следующей развилки этого лабиринта технических сооружений.
        Добежать не довелось. Перемахнув через трубу, прямо навстречу выскочили трое, вооруженные ломом, кувалдой и цепью. Стали угрожающе приближаться.
        Вскинув дробовик, Новичок крикнул:
        - С дороги, ребятки! Видите - три ствола. Три ствола - три трупа. И вас трое. Улавливаете логическую цепочку?
        Продолжить он не успел: кто-то четвертый набросился на него со спины. Сбил с ног, повалил, так, что дробовик отлетел в сторону. Тут же подбежал тот, что был с ломом. Поднял оружие и небрежно отбросил лом. Направил стволы Змею в живот. Сказал, с трудом преодолевая нервный тик на лице:
        - Вас тоже вроде трое? Как там насчет трех трупов?
        Жилистый парень, сваливший Новичка, заломил ему руку и не давал подняться. Змей с Таной застыли, не зная, что делать под прицелом ружья в руках типа с нервным тиком. Хотелось надеяться, что тик не распространяется на его указательный палец.
        - Забираем только этого и уходим, - скомандовал Жилистый, кивнув на Змея. Наклонился к Новичку. - А ты и девочка сидите тут и не рыпайтесь, если жить хотите.
        - Ты, я вижу, устал от жизни, - с трудом двигая прижатой к камню челюстью, сказал Новичок. - Ну ничего, скоро отдохнешь.
        - А ты дерзкий, - оскалился Жилистый и хорошенько двинул своему пленнику в район почки.
        Новичок тихо ойкнул и замолчал.
        Тот, что был с цепью, скосился на Тану:
        - А, может, ее тоже?.. - Он многозначительно подмигнул приятелям. - Девка вроде ничего.
        - Давай я ее к нам заберу, - не раздумывая, хрипло сказал тот, что был с кувалдой. - А ну, пошли, сучка.
        Схватил девушку за руку чуть ниже локтя и поволок за собой. Змей кинулся на него, забыв про нацеленное на него оружие. Но получил прикладом по затылку и повалился под ноги нападавшим. Державший дробовик склонился над ним, приказал:
        - А ну, вставай, юродивый. Сейчас расскажешь нам про свои глюки.
        - Все, уходим! - нервно озираясь, сказал тот, что был с цепью. - Подойдут блюстители - потом не докажешь, что добыча наша!
        Уйти они не успели. Все случилось внезапно, никто даже пискнуть не успел. Откуда-то появились три бесшумные фигуры в черном. Быстро, не обращая внимания на дробовик и остальное оружие, переместились непосредственно к четверке негодяев. Серия молниеносных, незаметных для глаза ударов - все четверо нападавших затихли на земле, а безликие фигуры так же тихо вытирали теперь длинные, острые, как бритва, ножи.
        Новичок поднялся, неторопливо подошел к трупу жилистого, вынул у него из рук дробовик. Сказал, глядя чуть в сторону, но обращаясь к этим самым черным фигурам:
        - Что-то вы долго. Нас едва не порешили.
        - Так кто знал, что вы в эту сторону ломанетесь, - гнусаво, чуть виновато возразил один из людей в черном, которые теперь напоминали ниндзя из давно почившей японской истории. - Прости, бригадир.
        - Ладно, идите, - холодно сказал Новичок. - Мне еще одно дело завершить надо.
        - А это кто? - глядя на Змея, произнес гнусавый. - Это же тот самый видящий? Про которого вовсю «ахтунг» разоряется?
        - Похож просто, - сказал Новичок. - Ну все, идите,
        - Он не просто похож, - возразил другой «ниндзя», тощий, с глазами навыкате, в обрамлении болезненных синяков. - Это он и есть. Я его видел, когда Шайтана с его людьми прирезали.
        - Да ладно, - удивился третий, раскосый, с припухшим желтым лицом. - Так его надо брать. Да, бригадир?
        - Никто не будет его брать, - нахмурился Новичок. - Уходите, я вам говорю!
        - Это неправильно, бригадир, - набычился гнусавый. - Этот видящий - крупная добыча, даже ты не можешь решать его судьбу. Нужно его взять - и обсудить на сходке.
        Новичок кивнул, закрыл глаза, будто раздумывая. И вскинув дробовик на уровень бедра, не целясь, расстрелял всех троих. Не ожидавшие такого поворота «ниндзя» просто попадали, где стояли, даже не пытаясь увернуться.
        Тана ахнула. Змей изумленно произнес:
        - Ты же своих положил!
        - А что еще было делать? - нервно отозвался Новичок, быстро перезаряжая оружие.
        И вовремя, так как в пределах видимости возникла пара фигур в камуфляже и касках, которые, видимо, подтянулись на выстрелы. Вскинули оружие, привычно именуемое «травматами». Только били теперь боевыми.
        Новичок упал, припав к прикладу дробовика, и парой выстрелов заставил залечь блюстителей.
        - Лезь наверх, погляди, что там и куда уйти можно, - приказал Новичок. - У меня четыре патрона осталось!
        Змей силой отправил Тану под нависающую каменную стену, сам же подхватил у одного из убитых цепь, и быстро взобрался на трубную магистраль. Припадая к теплой трубе, тихо двинулся навстречу выстрелам. Труба загибалась вверх коленом, и он поднялся еще выше, добравшись до здоровенной железной будки. Упав на живот, подполз к краю ее плоской крыши. Выглянул.
        Двое блюстителей заняли позицию за крупными обломками породы, когда-то рухнувшими с каменного свода. По ним и лупил Новичок. Но эти двое всего лишь отвлекали внимание. С другой стороны, оставаясь пока незаметными, подкрадывалось целое подразделение.
        Решение пришло мгновенно и шло не от головы, а от рук и спинного мозга. Он буквально стек по железной стенке за спинами стрелков, увлеченных пальбой по заведомо более слабому противнику. Подкрался - и накинул цепь на шею одному - и тут же другому, неосторожно примостившемуся по соседству. Дернул, повалив обоих набок и заставив выронить оружие, и еще сильнее затянул петли, опутав сразу две шеи. Это возымело неожиданный эффект: двое бойцов, пытаясь освободиться, лишь мешали друг другу, еще сильнее затягивая запутанную цепь.
        Пользуясь замешательством блюстителей, Змей подхватил брошенное оружие. Одним оказался штатный травмат блюстителя, вторым - самый натуральный АК-12 с подствольным гранатометом. Направив «калаш» на спутанных цепью, принялся снимать с них полезную амуницию. Ею оказались пара запасных магазинов к АК, подсумок с патронами для травмата, подсумок с парой гранат, штык-нож. Один из блюстителей был близок к тому, чтобы выпутаться, но Змей ткнул его стволом и снова натянул цепь:
        - А ну, не дергаться! Грохну! Песню знаете? «Связанные одной цепью…» Можете напевать, рекомендую.
        Нагруженный трофеями, он тяжело побежал в сторону своих. Забавно - у него снова были свои. Осталось вырвать сестренку из лап Директории. Но отчего-то на сердце стало спокойнее: он был уверен, что вернется - и заберет ее. Просто не пришло время.
        Добежав до угла, из-за которого на него настороженно, поверх «мушки» поглядывал Новичок, плюхнулся на холодную поверхность, чтобы перевести дух. Бросил травмат Тане:
        - Это тебе.
        - Зачем? - Девушка с брезгливым ужасом повертела в руках оружие.
        - Сейчас так модно, - легко поднимаясь на ноги, сказал Новичок. Вопросительно глянул на Змея. - Ну?
        - Идти по поверхности - не вариант. Обложили со всех сторон. А вот поверху - вполне. - Змей кивнул на переплетение труб и решетчатых ферм над головой. - Если тихонько.

* * *
        Пробираясь по трубам, подвешенным под неровным, увитым трещинами каменным сводом, они видели, как суетятся внизу блюстители и возбужденные штатские. Они искали у себя под ногами, не догадываясь поглядеть в каменистый зенит. Впрочем, здесь наверху беглецов вряд ли бы рассмотрели - источники света были подвешены прямо под ними. И особую благодарность стоило выразить все еще голосившему «ахтунгу»: он отлично заглушал звуки шагов по металлической поверхности, скрип и позвякивание подвесных механизмов.
        По тесному воздуховоду они спустились на уровень ниже. Это была, скорее, прослойка между «настоящими» уровнями - то ли дренажная, то ли утеплительная. А может, это были остатки неудачно продолбленных проходов. Во времена стихийного освоения подземного пространства и роста Карфагена не было возможности проводить геологические испытания - долбили наугад. И кое-где расширяться оказалось опасно, где-то просто нецелесообразно. Оттого в Карфагене столько бесхозных нор, дыр, щелей, где прячутся неприкасаемые и прочие асоциальные элементы.
        Вот и для них нашелся уголок, чтобы передохнуть и определиться с дальнейшими планами. Они сидели в маленькой камере, выдолбленной в камне, прислонившись спинами к кривым стенам. Стены здесь были разрисованы похабной наскальной живописью на сексуальную тематику, упоминались имена - кто с кем, кто с кем кому, кто с кем куда чем во что - и прочая интересная в узких кругах информация. Наверное, дети развлекались.
        Тана разбиралась с трофейным сухпайком, добытым Змеем от блюстителей. Змей изучал автомат.
        - Короче, дело швах, - в упор разглядывая Змея, резюмировал Новичок. - Вас ищут все страждущие и голодные рты Карфагена. Не считая блюстителей и тайной агентуры.
        - И что, у нас нет шансов? - тихо спросила Тана, раздавая спутникам питательные плитки неизвестного происхождения из сухпайка.
        - У тебя есть. - Новичок машинально откусил от плитки, пожевал, не ощущая вкуса. Внимательно поглядел на девушку. - Тебе нужно просто вернуться домой. И всем говорить, что тебя увели силой.
        - Даже не подумаю, - отрезала Тана. - Я пойду с вами.
        - Дело твое, - равнодушно согласился Новичок. - Тогда забудь про наряды, музыку и танцы. Будешь жить в грязной норе, вкалывать на тяжелой работе, питаться дерьмом. Постареешь в течение года, а в течение пяти, скорее всего, умрешь с непривычки.
        Тана побледнела, с ужасом посмотрела на Змея. Тот, в свою очередь, с прищуром рассматривал этого беспредельщика, решившего вдруг поиграть в благотворительность. Что-то тут не складывалось.
        - Я не понимаю, к чему ты клонишь, Новичок, - сказал видящий. - Ты нас сначала спасаешь, а теперь утверждаешь, что нам ни спрятаться, ни скрыться. Может, ты просто стесняешься сказать прямо: «Мол, такое дело, хочу сдать тебя блюстителям, Змей. Только надо посоветоваться - как бы тебя, сука, так сдать, чтобы и меня совесть не мучила, и у тебя хорошее впечатление осталось?»
        Новичок рассмеялся, похлопывая по стволам трехстволки. Смех оборвался, голос стал надменно-равнодушным:
        - Это была бы дельная мысль - если бы мне нужен был их вонючий бокс и гнилая пайка.
        - Так в чем причина? Неужто искренний порыв? После того, как ты хотел спустить с меня заживо шкуру?
        Новичок помолчал, продолжая изучать видящего. Словно не решался поделиться сокровенным. Так бывает, когда опасаешься, что тебя поднимут на смех или посчитают твои слова бессмысленной блажью. Наконец заговорил, тщательно подбирая слова:
        - Я не верю ни в Бога, ни в черта, ни в судьбу, ни в удачу. Всю жизнь полагался только на себя. Но когда в глубокой штольне обрушились подпорки и завалило всех, кроме меня, я подумал: может, не все так просто? Когда стал заканчиваться воздух в пещере, а я стоял по грудь в черной воде, то смотрел в эту ядовитую воду и загадывал: если я сейчас нырну, проплыву под завалом, а на той стороне окажутся воздух, выход, спасение, - я больше не буду терпеть и бояться. И я нырнул. И, как видишь, выжил. После этого мне ничего не стоило пойти прямо на пулеметы блюстителей, чтобы пробиться со своими людьми в Центральный сектор. Теперь мы здесь все держим вот так… - он продемонстрировал жилистый кулак. - Но еще там, под завалом, я понял: это не главное. Наша жизнь под землей - это просто завуалированная форма смерти. Это ад как он сесть, только мы не осознаем этого.
        Новичок рассмеялся сухим трескучим смехом, от которого становилось не столько весело, сколько жутковато. Со странной кривой улыбкой он сказал:
        - А я хочу увидеть небо. И не просто увидеть - прикоснуться к нему. Когда ты рассказал про Запретную гору, я понял: вот оно! Вот то, чего я действительно хочу. Я хочу наплевать на этот запрет - и подняться на вершину, чтобы потрогать небо. Я хочу поговорить с Мудрецом - у меня к нему накопились вопросы. Одним словом… - Он сделал паузу, внимательно поглядел на видящего. - Я хочу того же, чего и ты.
        - Выйти из Карфагена, - тихо закончил за него Змей. - Ты прав. Больше ничего не остается.
        - Более того - сама судьба тебя подталкивает к этому, - кивнул Новичок. - Ну а у меня теперь просто нет пути назад.
        - Так ты нарочно убил своих? - спросил видящий. - Чтобы сжечь все мосты у себя за спиной?
        - Они были не готовы идти дальше, - равнодушно объяснил Новичок. - Они стали такими же, как те, кого мы ненавидели. Мне все равно с ними не по пути. Я предпочту путь наверх.
        - Вы с ума сошли, - прошептала Тана. - Там смерть!
        - Смерть - здесь, - твердо сказал Змей. - Я собирался уйти один. Но если кто-то готов идти со мной вместе…
        - Когда выступаем? - быстро спросил Новичок.
        - Погоди… - Змей нахмурился, разглядывая главаря чумазых подонков, у которого нездорово заблестели глаза. - А как же твои люди? Они тоже?..
        - Нет. - Новичок покачал головой. - Это мои и только мои заморочки. Да и не поймет никто.
        - Значит, идем вдвоем, - решил Змей.
        - А я? - дрожащим от возмущения голосом спросила Тана. - Про меня ты забыл? Ты бросишь меня здесь одну, заставишь ходить на допросы и врать этим ублюдкам, что увел меня силой? Что это не я спасала тебя, прятала, смотрела в твои бессовестные глаза, как глупая кошка?
        - Но, Тана… - Змей растерянно разглядывал эту девушку, которая не переставала его удивлять. - Шансов сгинуть там куда больше, чем добраться до цели…
        - Трус, - коротко бросила Тана.
        - Я не могу так рисковать тобой… - немного опешив, пробормотал Змей.
        - Лжец.
        - У нас нет ни оружия, ни еды, ни снаряжения, наконец! - с нажимом продолжил видящий. - Мы с голыми руками пойдем через пространство, где нет толщи земли над головой, где негде укрыться от «дыхания смерти», кислотного снега и ядовитых ветров! У нас нет даже теплой одежды!
        - А вот тут вы все врете, папаша, - возразил Новичок. - Снаряга и кое-какие припасы найдутся. Не хватает одного - и без этого все остальное может потерять смысл.
        - И чего не хватает? - спросил Змей.
        - Эдакого «золотого ключика» от одной потайной дверцы. Взрывчатки.
        Змей задумался, приподнял бровь:
        - С собой этого добра у меня нет. Но я знаю, под каким ковриком поискать этот «ключик».
        Глава восьмая
        Наверх
        Они стояли перед штабелями ящиков в свете тактического фонаря, закрепленного на трехствольном дробовике Новичка. Крышка одного из ящиков была сдвинута, и можно было видеть провода, торчащие из взрывателей, воткнутых в пару брикетов пластита.
        - Охренеть, - удивился Новичок. - Прямо у нас под носом заложили, гниды. И как это мы не заметили?
        Отдаленный шум градирни настойчиво подтверждал близость убежища чумазых беспредельщиков. Раньше Змей бы позлорадствовал на эту тему, даже пожелал бы этим подонкам оказаться поближе при взрыве. Теперь же ему было все равно. Точнее, он сопереживал одинаково всем обитателям обреченного Карфагена. Такова судьба пророков: ты знаешь неизбежное - и ничего не в состоянии сделать. А главное - тебе никто не верит.
        - Что они задумали, эти идиоты, ума не приложу, - задумался Змей. - Если взорвут реактор - всем кирдык.
        - Пожалуй, - спокойно отозвался Новичок. - Но думаю, это не столько для того, чтобы всех угробить, сколько для шантажа или запугивания.
        - Не понимаю, - поежилась Тана. - Шантажировать всех полным уничтожением? А смысл? Они же и сами на тот свет отправятся!
        - Вряд ли. - Змей пожал плечами. - Организация хочет власти. Зачем ей власть над мертвой скорлупой, что останется от Карфагена, если тут жахнет?
        Новичок поглядел наверх, усмехнулся:
        - Над нами система охлаждения реактора. Наверное, думают уничтожить ее - тогда реактор автоматически заглушится. Карфаген погрузится во тьму. Если заранее подготовиться к такой ситуации - можно неплохо погреть на этом руки.
        - Вот суки! - в сердцах произнесла Тана. - Свет им мешает, тварям.
        - Понимаю твои чувства, девочка, - кивнул Новичок. - А потому берем для себя пару ящиков и забираем взрыватели. Без взрывателей этот пластилин годится лишь для художественной лепки.

* * *
        Змей даже не представлял, что в Карфагене есть такие отдаленные, такие заброшенные и дикие места. Даже рабочие шахты, вроде той, где его держала Организация, выглядели вполне благоустроенными и живыми на фоне бесконечных, наполовину осыпавшихся коридоров, с начисто сгнившей проводкой, где под ногами хлюпала черная вода и ледяные капли разъедающей жижи норовили лизнуть щеку и затечь за шиворот. Кое-где встречались человеческие останки - никто и не думал убирать, а уж тем более хоронить погибших шахтеров.
        - Наверное, люди здесь не бывали лет десять, - предположила Тана.
        - Ну да, конечно, - хмуро усмехнулся Новичок, опуская на камень ящик с пластитом, чтобы перевести дух. - Еще год назад эти места считались у нас курортом. Уходить стали только полгода назад, когда переход между уровнями затопило. В моей шахте ты бы не смогла стоять в полный рост, да и запах тебе не понравился бы.
        - Не понимаю… - пробормотала Тана. - Но зачем люди соглашаются жить в таких условиях?
        - А кто их спрашивает? - Змей с натугой поднимал тяжелый ящик. Локтем поправил за спиной автомат. - Таков уговор: они отрабатывают право на жизнь. Альтернатива - поверхность.
        - Куда сейчас мы выгоняем себя сами, - нахмурилась Тана.
        - Времена меняются, - сказал Новичок. - Кому-то стало тесно в шахтах, кому-то - в Карфагене вообще. Да и на поверхности уже не так, как в первые дни после Катастрофы.
        - Только Директория не желает этого признавать, - добавил видящий.
        - Почему? - Тана пожала плечами. - У властей же разведчики в спецснаряжении, ученые. Они же как-то мониторят, что к чему, я не знаю… Если они подтвердят, что наверху снова можно жить…
        - То назовут верхний мир Запретным, - усмехнулся Новичок. - Как ты не понимаешь? Открыв створы, они потеряют власть. Увидев небо, люди не захотят возвращаться. Работать на Директорию станет некому. И ее элитные уровни станут просто вонючими пещерами.
        - Я вас успокою, - вступил в разговор Змей. - Наверху без укрытий по-прежнему жить невозможно.
        - Вот потому я и хочу увидеть этого Мудреца с горы, - упрямо сказал Новичок. - И спросить… - Он замолчал, насупившись. Буркнул: - Ладно, туда еще дойти надо. А пока - вот.
        Они остановились перед завалом, из которого торчали обломки рельсов, остатки деревянных крепей, какие-то тряпки, неприятно намекавшие на жертвы обвала. И перед всем этим в свете фонаря застыла черная водная гладь.
        - И куда дальше? - растерянно спросила Тана, поправляя на плече травмат, который несла с элегантностью модной сумочки.
        - Туда.
        Новичок указал в черную плоскость. Змей переглянулся с девушкой, но спорить не стал, спросил только:
        - Как глубоко? Какое расстояние?
        - Не так глубоко, да и не далеко особо, - спокойно ответил Новичок. - Там трос натянут, с узлами для удобства. Набрал воздуха - и знай себе, руками перебирай. Главное не запаниковать и этой водички не наглотаться. А то у нас один хлебнул - все кишки наружу выблевал.
        Страшную с виду водную преграду преодолеть оказалось проще, чем свой страх. И куда проще, чем перетащить под водой ящики с пластитом.
        На той стороне Змей неожиданно ощутил странное умиротворение. Словно оборвал тяготившие его связи с прежним миром. Вперед и только вперед - эта идея захватывала его все больше, ее подстегивали такие же, как он, лишенные сомнений спутник и спутница. Все трое словно заряжали друг друга на безумную авантюру с «открытым финалом». Фраза «Карфаген должен быть разрушен» начинала обретать новый смысл. Дело не в судьбе самого подземного города. Дело в мостах, которые беглецы разрушали у себя за спиной.

* * *
        - Считай, пришли. - Новичок по-хозяйски обходил небольшое помещение с рядами металлических шкафчиков вдоль стен. - Начальство называло это место экипировочной, мы - бомжатником.
        Плафоны на потолке отказывались подчиняться трухлявому выключателю, и приходилось полагаться на тактический фонарь Новичка. Впрочем, он быстро отыскал пару переносных шахтерских фонарей с мощными батареями, один из которых оказался в рабочем состоянии и с не до конца издохшей батареей. В приглушенном свете помещение казалось таинственным и зловещим. По стенам ползли тени, будто выглядывающие из потустороннего мира, и казалось, сейчас из этих шкафчиков полезут мертвые хозяева этого мертвого места.
        - Почему - бомжатник? - озираясь, спросила Тана. - Я думала, тут хуже будет.
        - Посмотри, во что нас на работы одевали. - Новичок распахнул один из шкафчиков. Тот оказался набитым невообразимым, омерзительно пахнущим рваньем. - Когда кто-то подыхал в этом, с него все снимали и передавали следующему. Не спрашивай меня, что делали с трупом.
        - Так ты это хотел нам предложить? - Тана указала в сторону содержимого шкафчика.
        - Ему, может, и предложил бы, - Новичок кивнул на Змея, разглядывавшего валявшийся тут же отбойный молоток. - Но для тебя - только лучшее.
        Он прошел к дальним, стоявшим отдельным рядком ящикам. Они были поновее, почище и оказались наглухо заперты. Вскрывать их пришлось зубилом и кувалдой, которые нашлись тут же среди груды рабочих инструментов. Дверцы со скрежетом поддались.
        - Мама… - ахнула Тана. - Кто это?
        Из шкафчика на них пялилось нечто нелепое и страшное, напоминавшее раздутого неведомой болезнью человекоподобное существо с уродливой лупоглазой мордой.
        - Усиленный химкостюм, - пояснил Новичок. - Используется для особых случаев. Боюсь, этот случай представится и нам.
        - А почему боишься? - спросил Змей, щупая задубевшую от времени резину.
        - Увидишь, - усмехнулся Новичок. - А еще здесь есть теплые вещи. Они почти новые. В здешних шахтах жара, и все это было не нужно с тех пор, как «бутылочное горлышко» заткнули пробкой.
        - Это, я так понял, мы тоже увидим позже?
        - Точняк. Что нам еще понадобится в пути? Что вообще нужно в горах, кроме теплой одежды?
        Змей задумался, вспоминая, что он видел в своих ярких, удивительно правдоподобных видениях. Оказалось - совсем немного того, что можно использовать практически. Но некоторые обрывочные картины все же оказались полезными.
        - Альпинистское снаряжение нужно, - сказал Змей. - Рюкзаки, прочные веревки, «кошки», ледорубы, ботинки с шипами, страховочные крючья, карабины, лопаты…
        Новичок задумался, кивнул:
        - Забавно. Все это мало отличается от того, что используют в шахтах. Рюкзаки есть. Веревки, карабины найдем. Ледорубы - вряд ли. Но кирка вроде похожа на ледоруб…
        - Вполне сойдет.
        - Лопат здесь - валом.
        - Только рукоятки отпилить для удобства!
        - Не вопрос, отпилим.
        - Очки от солнца - чтобы не ослепнуть от дневного света и снега.
        - Найдутся - типа сварочных, или что-то в этом роде.
        Они быстро нашли общий язык в подготовке экспедиции в чужой и враждебный мир, когда-то загнавший людей под землю. Единственное, о чем они не говорили вслух, - что невозможно подготовиться к неизвестному. Сколько бы они ни пытались предусмотреть все неожиданности, реальность все равно обманет все ожидания.
        Сложнее оказалось с припасами. Нужны были продукты на несколько дней, иначе им просто не дойти до цели. Трофейные сухпайки блюстителей они прикончили еще на привале по пути сюда, и теперь Новичок ломал голову, где раздобыть продовольствие хотя бы на первое время.
        - Можно пересечься с Бродягой, - предложил Змей. - Пройти через Хрустальный город в третий раз получится вряд ли, но добыть у него припасов - вполне.
        - Я бы на это не надеялся, - с сомнением покачал головой Новичок. - Я вообще не верю ни в какой Хрустальный город…
        - Я был там.
        - Да? Ну ладно.
        Забавно, что при полнейшей вере во все, что видящий рассказывал об Эльбрусе, Новичок упорно отказывал в существовании Хрустальному городу. Зато, вскрыв и перелопатив один за другим все ящики с тряпьем, он наконец распахнул последний и хрипло рассмеялся:
        - Я так и знал. Значит, Щуплый у нас жратву хомячил. Не зря ему во сне горло перерезали.
        За грудами заскорузлой одежды обнаружилась целая россыпь стандартных армейских сухпайков из старых запасов и несколько банок консервов без этикеток.
        - Опа… - Из-за груды припасов выскользнуло что-то тяжелое, стукнулось о цементный пол. - Смотри-ка, Щуплый еще кое-что тут припрятал.
        Новичок поднял с пола компактный пистолет непривычного вида. Бандит повертел его в руках, хмыкнул:
        - Что за хреновина? Никогда такого не видел.
        - А ну, дай сюда. - Змей взял оружие, осмотрел. Отбросил магазин, оказавшийся полностью снаряженным шестью необычно длинными патронами с глубоко утопленными в гильзы пулями. - Это ПСС. Пистолет самозарядный специальный. Бесшумное оружие специального назначения. Только патронов к нему не добыть - а тут полный магазин. Я такой только один раз видел, у одного киллера из банды Скорпа. Впрочем, не важно… Хорошая штука. Откуда она у этого?..
        - Щуплого, - подсказал Новичок. Задумался. - А ведь я подозревал, что он провокатор, человек Директории, которого нарочно нам подсунули. Больше всех топил за бунт, чтобы мы сами на заградотряды полезли. Я-то думал, что он просто сумасшедший болтун…
        - Думаешь, это Директория сама замутила ваше восстание? - спросила Тана. - Но зачем им это?
        - А Директория неоднородна, - пояснил Новичок. - У одних больше власти, у других меньше. И все хотят друг друга подставить. Особенно если сделать это чужими руками.
        Змею вдруг вспомнился Полковник - с его тщательно разработанной, убедительной концепцией, которая в итоге оказалась обманом. С контролем за строительством гигантского концентрационного лагеря, куда собираются загонять несогласных. С его методами, наконец: захватить в заложницы сестру человека, чтобы использовать его в своих интересах, - это ведь не неприкасаемые устроили, это дело рук представителя власти. Той самой, что на каждом углу кричит о том, как забоится о судьбе всех и каждого в их тесном подземном мире. Может, дело в том, что этот мир стал слишком уж тесным? Самое время освободить его от своего присутствия.
        - Вот гнида, - беззлобно пробормотал Новичок, засовывая пистолет за пояс за спиной. - Главное, припасы нам оставил - вот за это помянем его добрым словом.

* * *
        Три фигуры в уродливых, лоснящихся резиной костюмах, с лупоглазыми масками, торчавшими из-под надвинутых капюшонов, стояли на краю огромного котлована, заполненного мусором. Мусором - это мягко сказано. Здесь было вперемешку свалено все - от промышленных отходов в бочках с предупреждающими надписями, хищными знаками «биологической опасности» и трилистниками «радиации» - до разрушенных конструкций из бетона, металла и пластика. Все это погружалось в самые обыкновенные продукты человеческой жизнедеятельности, перемешанные со всевозможной дрянью, которую не смогли переварить даже крысы.
        Крыс, кстати, здесь не было, и это особенно настораживало.
        Путники переводили дыхание, ставшее особенно тяжелым в противогазах, под грузом припасов, снаряжения и ящиков со взрывчаткой. В глубине котлована омерзительно пузырилось и булькало. Очищенный фильтрами противогазов воздух был тяжелый и спертый.
        - Мне тяжело дышать, - приглушенным маской голосом сообщила Тана. - Я сниму противогаз… Ненадолго.
        - Не советую, - сказал Новичок. - Отравишься. Без противогазов и костюмов здесь работать нельзя.
        - Я вообще не понимаю, зачем здесь работать… - устало возразила Тана.
        - А кто должен разгребать за Карфагеном его дерьмо? - усмехнулся Новичок. - Только такие неприкаянные, как мы, - кому нет отсюда никакого исхода. Точнее, не было. Теперь видишь - здесь никого, все в Центральный сектор подались, счастья искать. А значит, Карфаген не будет разрушен - он захлебнется в собственных нечистотах. Как думаешь, видящий?
        - Не знаю, - отозвался Змей. - Меня больше волнует, как мы через это все наши ящики потащим.
        - А тут есть тропка. Правда, идти придется по пояс в этом самом… - Новичок кивнул в сторону булькающей жижи. Как раз сейчас надулся особенно крупный, радужный пузырь - и лопнул, разбрызгав коричневые капли, оставив на своем месте растворяющееся в воздухе облачко пара.
        - Меня сейчас вырвет… - сдавленным голосом выдохнула Тана.
        - А вот этого не советую, - предупредил Новичок. - Захлебнуться в маске собственной блевотиной - смерть на любителя. Я такое уже видел и не хотел бы повторять. Так что потерпи, детка.
        - Я вообще не понимаю, зачем мы сюда лезем.
        - А другого пути наружу больше нет. Не считая основных створов.
        - После нашего с Игнатом похода контроль там наверняка усилен, - задумчиво добавил Змей.
        - Это будь спок - не дадут там пройти, - согласился Новичок. - Да и ждут нас наверняка. Особенно теперь, когда за тебя назначена награда. Порвут на сувениры, но не пропустят. Кстати, долго торчать здесь тоже не стоит - радиация.
        - Как, здесь еще и радиация? - Тана нервно рассмеялась
        - А куда сливают всякую дрянь с реактора? Забыли - Карфаген сам по себе внизу, в ущелье, а мы и вовсе под ним. Забыли закон физики? Все течет вниз и ничего - наверх.
        Они спустились по неровному склону и медленно вошли в густую пузырящуюся жижу, которая бродила то ли биологическими, то ли химическими реакциями. Согнувшись под тяжестью ящика на плече, Змей спросил:
        - А не разъест костюмы-то?
        Он шел последним, контролируя движение Таны перед собой.
        - Не должно, - предположил бредущий впереди Новичок. - Опаснее порезать или пропороть костюм. Натечет внутрь - можно химический ожог получить или заразу какую подцепить.
        Шли долго. Казалось, нет ни конца, ни края этому морю отбросов, островам и архипелагам мусора. В какой-то момент Змей ощутил опасное приближение неконтролируемого состояния. «Выпадение» было бы сейчас совсем некстати, и надо бы предупредить спутников.
        - Ребята, такое дело, - начал он. - Если я вдруг стану вести себя странно…
        И замолчал, увидев, как метрах в пяти по левую руку жижа вдруг вспучилась и из нее стало медленно подниматься что-то большое, изогнутое толстой трубой… Или живым кольцом - как у гигантской анаконды.
        - Новичок! - сдавленно позвал Змей. - Слева…
        - Вижу, - отозвался бандит, медленно стягивая с плеча дробовик. - Стоим не двигаемся!
        Не слушая ведущего их маленькой группы, Змей стянул с плеча трофейный автомат. Медленно поднял, еще не понимая толком, куда целиться.
        Потому как из бурой массы поднималось еще одно кольцо, и еще, и еще… Самое неприятное в этой ситуации было непонимание: одно ли это, пусть и аномально длинное, существо или целый выводок. От этого, помимо прочего, зависел выбор тактики.
        Хоть Змей и не видел под маской противогаза лица Новичка, однако ощутил его растерянность. Спросил:
        - Ты когда-нибудь видел такое?
        - Видел… - пробормотал тот. - Но в разы меньшего размера.
        - И чем кончилось?
        - Трупом. Оно проглотило прораба.
        Плечо ощутило боль: это вцепилась в него испуганная девушка.
        - Куда стрелять-то? - спросил Змей. - Есть у этой зверушки слабое место?
        - А хрен ее знает, - огрызнулся Новичок. - Где у гигантского глиста слабое место? У него и головы-то нет.
        Словно желая подтвердить слова местного «старожила», из жижи вынырнул и стал медленно подниматься огромный отросток с дырой по центру. Края дыры мелко и жадно подрагивали, из нее сочилась какая-то слизь. Глаз или других органов чувств на «морде» гигантского червя не было заметно, но отросток безошибочно потянулся в сторону замерших людей. И вслед за ним стали «перекатываться» огромные белесые кольца этого бесконечно длинного, отвратительного тела.
        Отросток задрожал в предвкушении, еще шире распахивая бесформенную пасть-дыру. Тихо завыла Тана - и отросток потянулся в ее сторону. Трижды бахнуло - Новичок не выдержал и разрядил дробовик в направлении пасти. Отросток дернулся из стороны в сторону, будто искал источник боли. Однако картечь ему была как слону дробина, разве что еще больше возбудила аппетит. Отросток еще выше поднялся, изогнулся, стремясь накрыть жертву пастью-дырой, как зонтиком, сверху.
        - Эй, ты! Червяк-переросток! - заорал Змей, забыв, что противогаз глушит его крик. - Иди сюда! Начни с меня! Ну давай же! Ну!
        Он попятился, размахивая над головой свободной от автомата рукой. Червь заметил, видимо, не столько крик, сколько колыхание привычной ему среды обитания. И уже не тратя времени на выбор, обрушился на обнаглевшую жертву.
        Змей видел, как зависает над головой эта отвратительная безглазая морда. Как дыра в ее центре расползается вширь, демонстрируя бесконечную спираль мелких полузубов-полукрючков. Как, набирая скорость, эта пасть опускается ему на голову с поразительной для слепого существа точностью.
        Инфернальный ужас от встречи с чудовищем из глубины ада странным образом смешался с противоестественным любопытством: до чего может развиться природа, искореженная ядовитой отрыжкой человеческой цивилизации - в виде всей этой химии, радиации и прочих мутагенов. Это было бы даже красиво - если бывает эстетика отвратительного.
        В любом случае бить в эту пасть очередями - все равно что колоть шилом кисель. Похоже, примитивная тварь не особо чувствительна к боли, учитывая три точных выстрела из стволов двенадцатого калибра.
        По какому-то наитию, направив автомат вертикально, Змей вдавил спусковой крючок подствольного гранатомета, о котором и думать забыл, а теперь вдруг вспомнил. Это была лотерея: до этого ему даже не пришло в голову проверить, заряжен ли гранатомет в принципе.
        Гранатомет оказался заряжен. Гулко хлопнуло, и автомат едва не выпрыгнул из рук в зловонное болото. В первую секунду Змею показалось, что он промахнулся. Слишком уж долго тянулась эта секунда. А потом произошло удивительное: пасть над головой неожиданно стянулась в точку. Башка-отросток удивленно отпрянула - и тут же раздулась, как капюшон у кобры, осветившись при этом изнутри ярким светом. Вспышка, как рентген, высветила сеть сосудов и крохотные нервные узлы - все то, что заменяло огромному существу мозг.
        Граната, по-видимому, была светошумовая - обыкновенное снаряжение блюстителя для штурма помещений и разгона толпы. Взорвись она снаружи, на слепое и глухое существо, возможно, не произвела бы впечатления. Но как слабенький взрывпакет, сжатый в кулаке, отрывает пальцы, так и проглоченный тварью небоевой, по сути, заряд оказался для нее фатальным. Отросток заметался и бессильно опал, подняв фонтаны дерьма вперемешку с мусором. Зато пришли в яростное движение кольца остальной туши, грозя смести, сбить с ног и утопить в ядовитой жиже.
        - Бежим! - заорал Новичок. - Сейчас начнется!
        Не поняв, что именно начнется, Змей ухватил Тану свободной рукой за руку и потащил вслед за Новичком. За спиной уже что-то ревело, визжало: похоже, подыхающую тварь рвали на куски твари поменьше.
        Но видящий уже был далеко - из этого поганого мира его уносило в мир света и очистительного холода.

* * *
        Он сидел на вершине, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Далеко внизу были бескрайние горы Большого Кавказского хребта, он же ощущал себя на самой «крыше мира». Так, вроде, называли Гималаи. Но не зря же говорили, будто во время катастрофы произошли такие тектонические смещения, что Эверест уступил по высоте свое место Эльбрусу. Оттого, возможно, и происходят все эти странные погодные аномалии, оттого и поперла из земных недр смертоносная черная вода.
        На плечо легла тяжелая рука. Он попытался обернуться - но не смог. В призрачном мире ты не управляешь событиями и в силах лишь менять свое к ним отношение.
        - Ты хочешь ответов, - произнес голос, отдаленно знакомый, но при этом таинственный и чужой. - Но готов ли ты принять правду?
        - А разве у меня есть выбор? - с тоской в голосе ответил Змей. - Я не могу оставаться на месте, и назад дороги мне нет. Я могу идти только вперед. А впереди - лишь вершина и ты, Мудрец.
        Он помолчал, ожидая, что скажет тот, чью руку ощущало плечо. Но Мудрец молчал. Тогда Змей спросил:
        - Скажи - только честно. У тебя… - Его голос дрогнул. - У тебя есть ответы? Не окажется ли мой путь пустым и бессмысленным?
        - Ответы нужно заслужить. - Рука Мудреца тихо оставила плечо сидящего. Голос стал удаляться под тихий хруст снега под ногами. - Иначе они теряют смысл. А нужны ли тебе ответы без смысла?
        Змей еще сидел, глядя на горы и пытаясь осмыслить услышанное, но что-то мешало сосредоточиться. В глазах потемнело, мир померк, стало тяжело дышать.

* * *
        И он вынырнул в мире реальном - действительно тяжело дыша и откашливаясь. Посмотрел на руку, в которой сжимал стянутый с лица противогаз. Перевел взгляд на Тану, с беспокойством светившую ему в лицо фонариком. Она все еще была в химкостюме, но уже без противогаза.
        - С тобой все в порядке? - спросила она. - Ты вроде как задыхаться начал.
        - Нормально, - отрывисто ответил Змей.
        - Опять «выпадение»?
        - Да.
        - Что ты видел?
        Змей не ответил. Он уже боялся пересказывать «видения», вспоминая, как это действует на неокрепшие умы. Вот, скажешь Новичку: «Мудрец не спешит давать ответы, требуя каким-то образом их заслужить». Где гарантия, что этот псих в расстроенных чувствах не пырнет его ножом или, чего доброго, не решит подорваться к чертовой матери на ящике пластита?
        С помощью Таны Змей поднялся на ноги, отметив, что воздух здесь, хоть и спертый, но дышать вполне позволяет. Откуда-то тянуло ледяным сквозняком. Зловонный котлован остался где-то позади, и последнюю часть пути он совершенно не помнил. Теперь же они находились в узком, зато почти идеально круглого сечения туннеле, с тщательно исполненными бетонными стенами. Туннель упирался в плоскую бетонную же стену, покрытую непонятными цифровыми и буквенными обозначениями, выполненными желтой облупившейся краской, а также желто-черными поперечными полосками по окружности.
        У стены возился Новичок и тщательно лепил на нее куски пластита по какой-то хитрой схеме, втыкая в мягкую субстанцию взрыватели и соединяя их проводами.
        - Что за тупик? - кивнул на стену Змей.
        - Пробка, - отозвался Новичок. - Раньше тут запасной шлюз был - туда отходы сбрасывали через выдвижную трубу, когда выше ушей набиралось. Но снаружи повадились какие-то твари лезть. Солдат воровали, рабочих. Грелись тут, даже размножаться вздумали. Когда ситуация стала критичной, пришел спецназ с огнеметами - все выжгли на хрен, а створ бетоном залили.
        - А как же отходы? - спросила Тана. - Куда все это пойдет, когда не останется места?
        - Куда-куда, - усмехнулся Новичок. - На жилые уровни попрет. Не дотечет дрянь - просочатся испарения. Так что сейчас мы сделаем доброе дело - выбьем пробку из нашей бутылки с дерьмом.
        - И что мы там увидим? - с волнением спросила Тана. - Мне страшно.
        - Всем страшно, - спокойно произнес Новичок. - Главное, чтобы не было холодно. Скидываем химкостюмы, надеваем все горное. Оружие тоже наготове держим - неизвестно, кто там снаружи рыщет.
        Облачившись в бесформенные свитера, плотные куртки, непродуваемые штаны и неудобные негнущиеся ботинки из запасов «бомжатника», Змей засомневался, что так можно куда-то дойти. От вязаных рабочих шапок жутко чесалась голова, и было опасение - не подхватить бы вшей. И еще раздражали брезентовые перчатки с толстыми негнущимися пальцами - стрелять в таких было проблематично. Стало невыносимо жарко, но он-то помнил, каково там, наверху. Лучше потерпеть сейчас, зато не околеть через первый же километр пути.
        Как ни удивительно, Тана даже в грубом, не привычном для нее облачении выглядела достойно. Вместо перчаток ей достались варежки, ботинки, правда, оказались велики. Но травмат в ее руках лишал всякого желания иронизировать по поводу ее внешнего вида.
        - Ну что, - присев у подрывной машинки, обратился к ним Новичок. - Готовы проделать дырку в этом гнилом днище? Рты откройте шире - чтобы перепонки не порвало.
        Они прятались за поворотом туннеля. Оставалось надеяться, что взрыв не вызовет обрушения. Было бы глупо сдохнуть прямо на пороге настоящего пути.
        Новичок раскрутил рукоятку генератора на подрывной машинке. Сказал тихо:
        - Бум.
        И вдавил кнопку.
        Сначала были удар и гром, потом дым, и потянуло холодом. В глаза ударил свет, показавшийся после тьмы нестерпимо ярким.
        Змей выглянул из-за угла. В лицо ударило ледяным крошевом. Стало трудно дышать - теперь от резкого перепада температур. Змей опустил на глаза очки, грубым шарфом закрыл лицо.
        - Теперь ты, - сказал Новичок.
        - Что - я? - не понял видящий.
        - Теперь ты нас ведешь. Я ведь никогда не бывал на поверхности.
        Змей поправил на плече автомат, медленно прошел в сторону пролома, образованного взрывом. Постоял немного на входе, глядя в мутную серую пелену, и сказал, не оборачиваясь:
        - По ходу дела, я тоже никогда на поверхности не был.
        - О чем ты? - спросила Тана. - Ты врал про свой поход к шаманам?
        - Не врал. Только… Да сами посмотрите.
        Новичок вместе с Таной осторожно выглянули из пролома.
        Этого нельзя было увидеть у больших, основных створов Карфагена. Этого не было видно у входа в Обитель шаманов. Но здесь правда обнажалась ярко, с недвусмысленной безнадежностью.
        Над головой не было неба. В скалу над выбитой «пробкой» упиралась серая ледяная поверхность. С нее свисали гроздья ледяных сталактитов, образуя колонны, на которые опиралась уходящая под наклоном ввысь ледяная «небесная твердь».
        Под ней все терялось в такой же серой дымке холодного тумана, в котором смутно проявлялись скалы, какие-то заброшенные железные конструкции, вроде накренившейся решетчатой фермы линии электропередачи. Свисающие с нее провода были покрыты толстым слоем пушистого инея, напоминая теплые белые шарфы.
        - Я не видел настоящего неба, - глухо сказал Змей. - Я понятия не имею, как оно там, за этой ледяной коркой. Это ее мы принимали за серое, но все же небо. Но так и оставались запечатанными в скорлупу, как в глубине Карфагена.
        - Чтоб я сдох… - поглаживая перчаткой прочную, как сталь, ледяную «колонну», сказал Новичок. - Значит, мы так и не знаем - можно ли жить на поверхности?
        - На настоящей поверхности, - поправил Змей. - Там, за границей этой ледяной мембраны.
        - Но как это получилось? - изумленно произнесла Тана. - Как это может быть - такая масса льда над головой?
        - Спроси чего полегче, - отозвался Змей. - Могу только предположить. В начале ядерной зимы в ущелье образовался гигантский ледник - он поглотил даже тот, в котором сейчас Хрустальный город. Потом ледник стал… нет, не таять - иссыхать. Причем и снаружи, и изнутри, образуя огромные пустоты. Вот в такую мы сейчас и выбрались.
        - Не понимаю… - удивленно озирался Новичок. - Но откуда здесь снег, ветер?
        - Турбулентность. - Змей пожал плечами, с трудом понимая самим им произнесенное слово. - Где-то наверняка есть щели - одни выше по ущелью, другие ниже. Разность давления, внешние ветра и все такое.
        - И что же, Эльбрус - он тоже под этой ледяной коркой? - спросил Новичок.
        - Не знаю. Вряд ли. - Видящий покачал головой. - Скорее всего, такое «твердое небо» только в ущелье - здесь ему есть на что опереться - параллельные хребты и провал между ними. А там… Там придется выходить на поверхность. Настоящую поверхность.
        Новичок молчал, продолжая потрясенно осматривать грандиозное сооружение взбесившейся природы. Змей положил руку в перчатке на плечо Таны:
        - Тебе страшно?
        Тана медленно покачала головой:
        - О чем ты… Посмотри только - какая красота!
        Змей новым взглядом окинул ее тонкую даже в этом бесформенном облачении фигуру. Девушка не переставала его удивлять.
        - Начет красоты я бы поспорил. Но нет времени. Идем!

* * *
        - Далеко собрались?
        Приглушенный голос долетел из тумана, со стороны одной из громадных ледяных арок-колонн, устремлявшихся ввысь, к ледяному своду. Змей медленно поднял автомат, вскинула травмат Тана. Только Новичок не спешил хвататься за дробовик: тот был то ли совсем пуст, то ли имел единственный последний патрон, что почти одно и то же. У Новичка, правда, был припасен ПСС для особого случая. Но для его эффективного применения было бы неплохо поменяться местами с невидимым собеседником.
        Были еще отобранные у блюстителей гранаты в подсумке, но сейчас для них явно было не время. Разве что самому взорваться от бессилия.
        - Кто там тявкает? - нагло выкрикнул Новичок, делая знак остальным, чтобы отступали к пролому. - А ну, покажись!
        - А ты оглянись для начала, - посоветовал голос.
        Они обернулись. В проломе уже маячили вооруженные фигуры в белой армейской форме. Они даже не скрывались - слишком велико было их преимущество. Снова поглядев вперед, увидели вышедшую вперед одинокую сухощавую фигуру в непривычного вида одеянии - что-то вроде длинной шинели, каких не встретишь в глубинах Карфагена. На голове человека была не вполне уместная на морозе фуражка. Но этого не испугать ни холодом, ни чем-либо еще.
        Полковника можно обвинять в чем угодно, но только не в трусости.
        - Не думал, что встречу тебя живым, - с кривой улыбкой сообщил Полковник. - Лучше бы ты умер - меньше бы крови пролилось.
        - У меня на этот счет другое мнение, - отозвался Змей. - Лучше я пока поживу. Глядишь, от этого будет больше пользы, чем от концлагеря Директории.
        - Ладно, поболтали - и хватит, - оборвал его Полковник. - Кто это там с тобой? Уж не главарь ли чумазых из Грязного сектора? Как там тебя - Новичок?
        - Иди на хер! - мрачно послал его бандит.
        - Зря ты так, - с подозрительным дружелюбием отозвался Полковник. - Кладите оружие и сдавайтесь. Нам есть о чем поговорить. Зачем ты скрыл от меня свои новые таланты, Змей?
        - А, вот что вас интересует, - протянул Змей. - Но от моих видений вам никакого толку.
        - Наши ученые считают иначе, - возразил Полковник. - И шаманы с их аппаратурой тоже никуда не делись. Никогда не знаешь, что может пригодиться Директории. Во имя благоденствия и процветания человечества, разумеется. Ну, тебе на пользу. - Полковник не смог сдержать смеха.
        - Может, лучше сразу нас прихлопнете? - зло выкрикнул Новичок. - Ну а что? Я не боюсь смерти, он тоже.
        Новичок кивнул на видящего. Змей не возражал. Он чувствовал: Полковник чего-то недоговаривает. И если задумал расправу, то почему-то долго с ней тянет.
        - Не боишься, значит. - Полковник кивнул, сделал шаг навстречу. - Я вижу, девочка с вами. Она тоже не боится?
        - Ты слышал, что он тебе сказал, козел? - с неожиданной злостью выкрикнула Тана. - Иди на хер!
        - Тяжело с женщинами, правда? - покладисто вздохнул Полковник. - Со мной тоже одна такая. С характером. Хочешь посмотреть, Змей?
        Он сделал знак рукой в черной перчатке, и из-за ледяного нароста двое бойцов в тяжелом боевом облачении с лицами, закрытыми черными балаклавами, вывели хрупкую девушку, одетую слишком легко для такого климата. Но главное - ее лицо. Бедное, со впавшими глазами. Она совсем не была похожа на ту цветущую, смешливую девчонку, которую он видел в последнюю встречу…
        Змей машинально шагнул вперед, усилием воли заставив себя остановиться, но не сдержал крика:
        - Ксю?! Что они с тобой сделали?!
        Девушка дернулась было навстречу, но бойцы крепко ее держали под руки. Потому она просто закричала:
        - Не верь им! Они хотят тебя использовать! Твои видения, твою силу! Они тебя разберут на кусочки, порежут на препараты для своих микроскопов! Они сволочи, гады! Мясники и маньяки!
        Змей вскинул автомат, намереваясь прострелить Полковнику голову. И тут же один из державших девушку демонстративно приставил пистолет ей к виску.
        - Тихо, тихо… - Полковник успокаивающе поднял руки над головой, поморщился, покачал головой. - Не принимай близко к сердцу, Змей. Твоя сестра нарисовала слишком мрачную картину. Но, сам понимаешь, для меня интересы долга превыше всего. Так что медленно положи автомат на снег, а то мои бойцы имеют приказ прострелить твоей Ксю голову, если со мной хоть что-то случится. Давай, давай, клади автомат, не стесняйся. Твоих друзей это тоже касается.
        Дрожа от бессильной злобы, Змей швырнул автомат на снег. Следом презрительно бросил дробовик Новичок. Тана колебалась, но тоже швырнула в снег травмат. Полковник широко улыбнулся, сделал знак тем, кто стоял за спиной у троих беглецов. Солдаты стали приближаться, окружая их. Полковник же заговорил с неожиданной мстительной надменностью:
        - Директория дала вам все. Воздух, еду, укрытие от смертельной внешней среды. Мы организовали жизнь, поддерживали спокойствие и порядок. А такие, как вы, годами расшатывали этот порядок, разъедали его, как язва. Вы почти угробили Карфаген…
        - А такие, как вы, угробили весь мир! - неожиданно резко крикнула Ксю. - Со своим порядком, своими ракетами и ядерными бомбами! Это из-за вас мы сидим под землей, дышим дрянью и жрем дерьмо! А мы не животные, мы хотим жить так, как хотим мы, а не как указывают подонки с элитных уровней!
        Лицо Полковника дернулось, как будто его ткнули под глаз шилом. Он резко бросил куда-то в сторону:
        - Так, мне это надоело. Взять этих. А девчонку - в расход.
        Боец, державший пистолет у виска Ксю, поглядел на Полковника, кивнул и выстрелил.
        - Нет… - прошептал Змей, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.
        Он не сразу понял, что вздрогнувшая от резкого звука Ксю продолжает стоять на месте, дрожа от холода и страха. А упал, повалившись в сторону, солдат, стоявший по другую руку от нее. Стрелявший же толкнул девушку вперед, к троим обалдевшим беглецам, сам же быстро подошел к Полковнику и заломил ему руку, уткнув пистолет в затылок под фуражкой. Громко прокричал:
        - Если кто рыпнется - пристрелю Полковника! Все меня поняли? А ну, скажи им!
        Последнее было обращено к схваченному начальнику, который выглядел несколько обескураженным, но страха не выказывал. Просто сказал громко, через силу:
        - Делайте, как он говорит! Стрелять не надо. Я ему потом сам язык отрежу! Нарушение присяги - это серьезно, это трибунал, дружок.
        Оглядываясь по сторонам и прикрываясь фигурой Полковника, боец приблизился к беглецам, к которым уже подбежала Ксю. Упирая ствол пистолета в скулу Полковника, он крикнул:
        - Оружие! Берите, быстро! Уходим!
        Хоть лицо взбунтовавшегося было скрыто под балаклавой, голос Змей узнал стразу:
        - Игнат, чтоб тебя… Ну ты даешь…
        - Из-за тебя на плаху иду, - процедил боец. - Если вы теперь не унесете отсюда свои задницы, я сам вас пристрелю.
        Полковник беззвучно рассмеялся - и замолчал, морщась от боли и ощутив еще сильнее вдавленный ствол. Окружавшие беглецов бойцы замерли, держа их на прицеле и не зная, что делать дальше. Слово Полковника, как и его жизнь, видимо, было для них высшей ценностью.
        - А ну, отошли к дыре, быстро! - приказал Игнат.
        Бойцы неохотно, не особо торопясь, подчинились, отходя к провалу в скале, оставшемуся от взрыва. При этом они не переставали держать беглецов на прицеле.
        Ситуация складывалась тупиковая. Отпускать их никто явно не собирался. И все теперь зависело от любой случайности. Змей сгреб дрожащую сестренку, прижал к себе и просто молчал, не понимая, что происходит и как из всего этого выпутываться.
        - И что дальше? - с издевкой спросил Полковник. - Ребята сейчас перегруппируются и снимут всех вас разом. Они даже меня слушать не будут.
        - Заткнись! - процедил Игнат. - У меня уже палец на курке чешется!
        Змей повел головой из стороны в сторону. Он ощутил движение ледяного воздуха и знакомый отдаленный свист.
        Полковник продолжал:
        - И даже если вы оторветесь сейчас, за вами вышлют поисковую группу. И если вас найдут и не прикончат сразу - будете их на коленях благодарить. Потому что скорее всего вы наткнетесь на мерзляков, которые вас быстро освежуют заживо. Или на мутантов, что еще вероятнее. Вы слышали про мутантов поверхности? - Полковник рассмеялся. - Бедные, бедные тепличные дети, которые жалуются на жизнь в Карфагене. Вы даже понятия не имеете, в какую страшную мясорубку полезли по собственной глупости…
        Змей не слушал эти разглагольствования. Гул нарастал, и теперь видящий лихорадочно выискивал хоть какое-то укрытие. Взглядом выхватил узкую расщелину в нескольких метрах. Полковник еще что-то говорил, они пятились, а бойцы в белом наступали следом, когда лицо ощутило обжигающий удар холода, и Змей заорал:
        - Вниз, быстро!
        И, подхватив сестренку и Тану, рухнул в расщелину. На счастье, та оказалась не слишком глубока и к тому же заполнена рыхлым снегом. Сверху, подчиняясь призыву и следуя за Игнатом, попрыгали остальные. Игнат по опыту прошлой вылазки сразу понял, что к чему, и принялся зарываться в снег, пряча лицо и руки. Остальные последовали его примеру.
        И вовремя. Над расщелиной пронеслась тихая, почти неосязаемая волна, от которой холод, казалось, острым жалом пронизал тело насквозь. Легкие удалось спасти - дышали в перчатки и в образовавшиеся от дыхания снежные лунки. Замерли, пережидая «дыхание смерти» и даже не надеясь на спасение.
        Им повезло. Волна оказалась не такой сильной и продолжительной, и вскоре Змей рискнул поднять голову и осторожно вдохнуть. Закашлялся, но сказал:
        - Жить можно!
        - Никогда бы не подумал, что «дыхание смерти» окажется так кстати, - отозвался Игнат.
        - А ты, сестренка, бойкая оказалась! - заметила Тана, помогая подняться Ксю.
        Та недоверчиво смотрела на танцовщицу, но отвечать не спешила. Змей усмехнулся, подумал, что так присматриваются друг к другу львицы из разных прайдов. Вылез из расщелины и в изумлении выругался. Рядом тихо ахнула выбравшаяся следом Тана.
        Перед ними жуткой композицией застыли белые человеческие статуи. В них непросто было узнать самоуверенных, хорошо подготовленных солдат. Видимо, действия на поверхности - точнее, в этом промежутке между скалами, льдом и настоящей поверхностью - не были их сильной стороной. А потому, несколько минут назад живые и агрессивные, теперь они превратились в ледяных истуканов, замерших в изломанных от боли и ужаса позах.
        Тихо выбрались из расщелины остальные. Игнат отпустил Полковника, продолжая контролировать его со спины. Стащив с головы фуражку, седой вояка, казалось, еще больше поседел и осунулся. Проговорил севшим голосом:
        - Какого черта?.. За что их так? За что?..
        - За что, говоришь? - в ответ процедил Новичок. - Сказал бы я…
        Но уточнять, что имел в виду, не стал. Он подошел к одной из фигур, обошел ее вокруг, осматривая с детским любопытством посетителя музея. И осторожно ткнул пальцем в намертво примерзший к застывшей плоти шлем.
        С треском отвалившаяся голова упала ему под ноги и некоторое время крутилась, как мяч из ночного кошмара.
        - Бум! - глухо сказал Новичок.
        Глава девятая
        Лед и камень
        Они уходили вверх по ущелью, накрытому, как куполом, толстой ледяной корой. Первой задачей было обойти громадный синий язык ледника, в котором таился Хрустальный город. А заодно не наткнуться на его рейдеров, которые, как в той игре с хомяками, привыкли бить по башке каждого, кто высунет голову из подземных нор.
        Это была странная команда. Не вполне адекватный лидер, никогда не уверенный - в реальном или воображаемом мире находится в данную минуту. Его, не менее безумный, адепт, готовый прикончить каждого, кто окажется на его пути, или убить просто так - по настроению. Влюбленная в лидера девушка, готовая ради него на все - полезет ли он на запретный Эльбрус или решит погрузиться в какие-нибудь мрачные пучины. Нарушивший присягу боец и уверенный в своей правоте пленный властолюбец. Последний недоумевал, почему его не прикончат, чтобы не тянуть с собой лишнюю обузу. Но никто не жаждал мести. Даже измученная, чудом вырвавшая на свободу юная девчонка. Всех захватила эта странная, почти безумная идея - достичь вершины Запретной горы, подняться на Крышу мира и получить ответы на все вопросы от ее таинственного обитателя. Кто его знает, откуда взялось это желание и упорство. Может, всех заразил своей идеей видящий. А может, просто действовали избыток кислорода и нарастающая эйфория от «горной болезни» - ведь из душных подземных глубин они поднимались все выше и выше по ущелью и прилегающим склонам.
        - Ты хоть понимаешь, куда тащишь нас, Змей? - с застывшей на лице кривой усмешкой спросил Полковник. - Мне кажется, ты и сам не знаешь дорогу.
        Они и впрямь около часа ходили по кругу в спустившимся со склона ледяном тумане. Когда в очередной раз набрели на собственные следы, Змей дал знак остановиться. Встал на колени и долго вслушивался в свои призрачные ощущения.
        Он давно уже ощущал в себе что-то вроде внутреннего компаса. Такой вроде бывает у птиц, которые умудряются в любую погоду ориентироваться в пространстве. Вряд ли это были похожие механизмы - видящий был уверен: то, что его ведет, имеет прямую связь с тем мощным нейтринным воздействием, полученным им во время эксперимента в Обители шаманов. И теперь он сам ощущает потоки невидимых частиц, ведущие его к цели. Правда, как и любой компас, он иногда сам ощущал некие «помехи» - и тогда следовало остановиться и сосредоточиться. Кроме того, эта внутренняя «стрелка» скорее указывала направление, чем прокладывала удобный маршрут. Потому на пути то и дело возникали препятствия, которые приходилось обходить или преодолевать с переменным успехом.
        - Туда! - Еще не открыв глаз, Змей указал вперед. - Мы кружимся, потому что выбираем ровную дорогу. А нам надо перебраться через эти завалы.
        Впереди действительно были нагромождения булыжников явно рукотворного происхождения. Похоже, это были отвалы породы. Неудивительно - все пространство над Карфагеном было заброшенным месторождением редких металлов.
        Путь через карьеры был тяжел и опасен. Хуже всего было бы сейчас сломать ногу, провалившись в какую-нибудь щель между камнями. Тащить на себе раненого до самого Эльбруса было бы нереально.
        А еще Змея не покидало ощущение, что за ними следят. Внимательно изучают и тихо идут по следу.
        - Ты тоже это чувствуешь? - поймав взгляд Новичка, спросил Змей.
        - Что кто-то крадется за нами? - мгновенно понял бандит. - Есть такое дело. Считаешь, надо проверить?
        - Мне кажется, он не даст нам ничего проверить. Он здесь хозяин, и хрен ты его увидишь. Пока сам того не захочет.
        - Он?
        - Или оно. Как тебе больше нравится.
        Тем не менее с этого момента оружие из рук не выпускали. Благо у каждого теперь были автомат с достаточным боекомплектом, гранаты, ножи. Все это досталось от солдат, замороженных «дыханием смерти».
        Единственным безоружным оставался Полковник, вынужденный идти вместе со всеми, правда, уже практически свободно. Оружия ему не давали, но и от постоянной опеки избавили. Теперь, когда они отошли достаточно далеко от ближайшего входа в Карфаген, уже не имело значения - сбежит ли он, вызовет ли погоню или останется. Даже разведка внешних сил Директории сюда не совала носа. Здесь была чужая территория. К тому же безжизненная, опасная и бесполезная.
        - Идите, Полковник, - в какой-то момент сказал ему Змей. - Я не держу на вас зла - оно отнимает силы, которые мне еще понадобятся.
        - Не стоит играть в благородство, - хмуро ответил Полковник, кутаясь в покрытую инеем шинель. - На этом этапе вы обошли меня, пусть даже ценой предательства. Теперь я хочу посмотреть, стоило ли оно того.
        - Вы хотите идти с нами?
        - Назад я все равно не дойду. Ты - враг, но и я не самоубийца.
        - Предлагаете «мирное сосуществование»? - Змей скептически поглядел на этого сурового человека, до того не склонного к компромиссам. - Даже не знаю, никогда не пробовал мешать дерьмо с сахаром.
        Полковник усмехнулся:
        - Ты прирожденный посредник. Отделять дерьмо от сахара - твоя работа.
        - Я уже не посредник. - Змей покачал головой. - Я разучился гасить конфликты. Наоборот - вокруг меня то и дело заваривается кровавая каша. Потому я и иду туда, куда иду. И если почувствую, что ты, старая гнида, задумал причинить зло кому-то из нас, я тебе сам шею сверну.
        На этот выпад Полковник лишь вжал голову в плечи и отстал, переместившись в хвост колонны. Змей проследил за ним взглядом и с удивлением увидел Игната, который одной рукой придерживал оружие, другой же полуобнял замерзшую Ксю. На секунду кольнуло что-то похожее на братскую ревность, тут же сменившуюся удивлением: надо же, кругом страх, смерть и лютая стужа, а у этих уже что-то закручивается… Тут же его мягко взяла за руку Тана, потянула вперед, словно говоря: «не лезь, теперь это уже не твоя территория».
        Покачав головой, Змей усмехнулся. И свободной рукой указал направление:
        - Туда! Скоро стемнеет, и надо поискать место для ночлега. Да и пожрать тоже бы не мешало.

* * *
        Найти место для привала оказалось непросто. Из морозной дымки медленно выплыли бетонные конструкции промышленного назначения. Все было покрыто густой изморозью, из-под которой проглядывали следы давних ядерных подпалин. Мертвые металлические и железобетонные скелеты чередовались с грудами битого кирпича и остовами машин. От всего этого веяло запустением и смертью. Однако надо было найти хоть какое-то сравнительно закрытое помещение, где можно было бы укрыться от внезапных волн холода, вроде убийственного «дыхания смерти», и непрошеных гостей. Ощущение взгляда чужих глаз не покидало, и хотелось иметь за спиной надежную стену.
        - Похоже, это развалины ГОКа, - озираясь, предположил Новичок. - Здесь добывали руду, пока добыча не углубилась в шахты.
        Видящий ощутил неприятный холодок, хотя, казалось бы, холоднее уже и быть не могло. Вспомнились слова Счетовода об ужасах лагерей, раскинувшихся в этих местах. Теперь сам вид этих суровых сооружений перекликался в его душе с ужасами ГУЛАГа. Еще неизвестно, что было страшнее для несчастных, трудившихся здесь, - мучения бесконечного рабства или мгновенная смерть в очистительном ядерном пламени. Впрочем, к моменту Катастрофы от ГУЛАГа здесь оставались одни лишь мрачные воспоминания. Грустная правда в том, что только эти ночные кошмары и пережили черту, разделившую историю на «до» и «после».
        - Может, здесь? - Новичок указал в сторону большого здания с окнами без стекол. - Какой-то цех вроде.
        Рядом громоздились руины зданий поменьше, в небо гнилыми зубами торчали обломки полуразрушенных труб. Сказать, что все это выглядело нежилым и негостеприимным, - значило ничего не сказать. Самый мрачный туннель Карфагена по сравнению с этими постройками казался вполне себе уютным местом. Но выбора не было, и они направились к большому пролому в стене на месте находившихся здесь раньше ворот.
        Вошли, прошли в центр большого цеха и застыли, озираясь. Здесь было ледяное царство: старое оборудование, трубы, котлы и еще бог знает что - все это было словно залито в прозрачную ледяную упаковку. Взгляд притянул красный вентиль типа «ромашка», залитый в лед, как в стекло. Здесь было много такого: краны, рычаги, радиаторные решетки, словно нарочно заботливо «упакованное» в лед. Это было даже красиво - словно в музее законсервированной технологии. Но что-то сразу насторожило видящего.
        Запах смерти. Здесь отчетливо пахло мертвечиной.
        - Что-то тут не так, - обеспокоенно произнес Игнат. - Уходить надо.
        Они попятились, вцепившись в оружие, поглядывая по сторонам и не наблюдая пока никакой угрозы. Но ощущение опасности не пропадало.
        Вскрик за спиной заставил Змея обернуться.
        - Игнат?
        Бывшего связника на месте не было. Хотя совершенно точно - он замыкал группу. Откуда-то доносились возня и приглушенная ругань, но понять, где находится источник звука, было трудно - эхо неслось со всех сторон, совершенно лишая ориентации.
        Под ноги упали тяжелые капли. Расползлись багровыми каплями по белой изморози. Следом со стуком упал автомат. Только теперь Змей догадался поднять голову к потолку.
        - Твою мать… - только и успел произнести он.
        Там, под потолком, живым ковром колыхалось нечто. Нечто - потому что этому не находилось названия в привычном лексиконе. Но оно покрывало собой практически весь потолок. И там, в гуще этой серой живой массы, рычал и бился Игнат. Похоже, его собирались сожрать.
        - Берегись! - крикнул видящий, указывая вверх.
        Успел вскинуть автомат - после чего весь этот живой ковер развалился на пазлы и с визгом устремился вниз. Автоматы грянули в унисон. Под ноги упало несколько здоровенных тварей, настолько живучих, что, даже упав, продолжали дергаться, бить огромными кожистыми крыльями и тянуться оскаленными пастями к людям. Больше всего они напоминали летучих мышей размером с волка и с почти волчьими мордами.
        - Пригнись! - орал Змей, своим телом прикрывая упавшую Ксю.
        Тана яростно отстреливалась и вроде бы даже попадала. Хотя, скорее, ее спасали точные выстрелы Новичка. Твари кружили в безумном хороводе, заслонив собой свет, носясь кругами и пытаясь зайти в атаку с виража. Размахивая ногами и удерживаясь за морду одной из тварей, с потолка рухнул Игнат. Ударами штык-ножа добил чудовище и, вскочив на колени, принялся торопливо искать потерянный автомат. Это было непросто, учитывая, что поверхность вокруг была завалена подстреленными, вопящими от боли существами.
        Посреди всей этой вакханалии возвышался Полковник, даже не подумавший пригнуться или хотя бы заслониться руками от атакующей крылатой мерзости. Несмотря на это, по какому-то стечению обстоятельств, он до сих пор умудрился уцелеть - разве что фуражку сдуло с головы порывом ветра от взмахов мощных крыльев.
        - Надо уходить! - орал Новичок. - Мы не выстоим - патронов не хватит!
        Змей и сам понимал, что стрельбой тут ничего не решишь, но эти летучие монстры отрезали им путь к отступлению. Носясь вокруг оборонявшихся, они постепенно сжимали кольцо, и было ясно: рано или поздно люди сделают ошибку, помедлят со сменой магазина или расстреляют боезапас - и в образовавшуюся брешь ринутся эти зубастые морды. Змей был уже готов к отчаянному броску напролом - просто чтобы вызвать атаку на себя и дать шанс остальным…
        Как вдруг все кончилось.
        Тварей будто языком слизнуло - они унеслись куда-то через трещины в потолке или просто забились по темным углам. Те, что все еще агонизировали на полу, притихли и стали отползать к стенам.
        - Что за… - Новичок изумленно наблюдал за происходящим, будто это внезапное отступление поразило его больше, нежели само нападение.
        И тут Змей снова ощутил тот самый взгляд в спину, от которого мороз пробегал по коже. Он медленно обернулся в сторону входа.
        И на этот раз увидел.
        В проломе, через который они вошли сюда, возник силуэт чего-то огромного, грозного и неуловимо знакомого. В первые секунды в глазах все еще мельтешило от оскаленных морд и перепончатых крыльев. А потом он узнал.
        Медведь.
        - Тот самый… - тихо сказал Игнат.
        - С чего ты взял, что тот самый? - отозвался Змей.
        - Не поделитесь - о чем это вы? - нервно спросил Новичок, поднимая автомат.
        Видящий рукой опустил этот ствол со словами:
        - Не вздумай.
        - Это еще почему? - огрызнулся Новичок, не спуская глаз с медведя. - Он же просто громадный. Ему нас порвать - на раз плюнуть! Я не уверен, что его и пуля остановит.
        - Он не будет нападать, - разглядывая мутанта, сказал Змей.
        Мутант в свою очередь разглядывал их. Это был тот самый, почти разумный взгляд. Взгляд существа нового мира, пришедшего на смену убившему себя человечеству.
        Взгляд хозяина.
        - Видишь - он разогнал этих летучих шакалов одним своим присутствием, - сказал Игнат. - Как ты думаешь, зачем он это сделал?
        - Ну, и зачем? - Новичок сплюнул.
        - Благодарность, - тихо сказал Змей. - То самое чувство, которого в свое время не хватило людям.
        Словно удовлетворившись увиденным, зверь, как призрак, тихо скользнул в сторону, исчезнув за краем входа. Можно было бы решить, что это действительно призрак ледяного мира. Или галлюцинация - если бы его не видели несколько человек сразу.
        - Человеку здесь не место, - глухо произнес кто-то за спиной, и Змей не сразу понял, что это Полковник. - Он пришел сказать, что мы все останемся здесь. И он заберет наши души.
        Тана охнула, Ксю прикрыла лицо руками. Звучало действительно жутко. Главное, неожиданно от этого непробиваемого человека.
        - Чего? - недоуменно произнес Новичок.
        Медленно, обернувшись, Змей поглядел в глаза Полковника. В них светились нездоровые искорки. Похоже, старый вояка подвинулся рассудком.
        - Это всего лишь зверь, - сказал видящий. - Да, мутант, да, очень большой - но всего лишь животное…
        Его слова оборвал сухой, трескучий смех Полковника. С этого момента Полковник замолчал, погрузившись в себя со странной блуждающей улыбкой на лице.
        К сумеркам они вышли к домам.
        Этот город выглядел странно и жутко, как будто выплыл из тяжелого, болезненного сна. Стены домов поднимались изо льда - и упирались в лед на уровне верхних этажей - там, где смыкались с ледяным «куполом». Покрытые коркой льда безглазые девятиэтажки и облупившиеся «сталинки» напоминали, скорее, не город, а декорацию. Еще больше это подчеркивала огромная, на всю высоту многоэтажки цветная мозаика, изображавшая сложную композицию из человеческих фигур, предметов, музыкальных, вроде бы, инструментов - сложно было сказать наверняка, так как мозаика наполовину разрушилась.
        Трудно было поверить, что в этом месте когда-то теплилась жизнь.
        Пробивающая город насквозь трасса была плотно уставлена остовами машин. Оставшиеся со времен эвакуации, они тянулись еще дальше и выше по ущелью, образовывая автомобильную пробку в самой вершине ее сущностной эволюции: эта пробка, которая уже не рассосется никогда. Вершиной символизма в этом смысле был покосившийся светофор, сквозь выбитый «глаз» которого виднелись обледенелые стены.
        Они стояли в усталом оцепенении перед этим тонущем в остатках дневного света городом-призраком. Трудно было представить, что здесь можно найти ночлег.
        - Тырныауз, - тихо произнес Новичок. - Этот город стал призраком еще до Катастрофы. Сейчас он - просто памятник самому себе. Множество могильных плит с окнами.
        Словно протестуя против такого приговора, в окне второго этажа вспыхнул огонек. Бледный, трепещущий, но настоящий. В быстро надвигающейся темноте он обретал силу, становился насыщеннее и ярче. И вроде бы в этом окне, в единственном, было стекло.
        - Ого! - удивленно воскликнул Игнат. - Живой кто-то.
        - Или ловушка, - недоверчиво возразил Новичок. - Откуда здесь взяться людям? Все знают: здесь жить нельзя.
        - А, может, не все это знают, - возразила Тана. - По мне, так здесь куда лучше, чем на вонючей помойке в Грязных шахтах. Прости, Новичок, если решишь, что это камень в твою сторону.
        - Еще это могут быть мерзляки, - сказал Игнат. - Их рейдеры не боятся холода и шарят тут в округе. Наткнемся на рейд - будет мясорубка.
        - В любом случае надо проверить, - заключил Змей. - Если хотите, схожу один.
        - Только не ты, - возразил Игнат. - Ты - самый ценный участник группы. Без тебя вся экспедиция теряет смысл.
        - А кто у нас здесь не ценный? - тихо сказала Ксю.
        - Разве что - Полковник, - прищурился Новичок. - Но его посылать не имеет смысла: может попросту не дойти. Или не вернуться. Или вернуться - и продолжить игру «в молчанку». Что-то у него с черепушкой беда в последнее время.
        Полковник проигнорировал это замечание. Он просто смотрел на огонек в окне и странно улыбался.
        - Ладно, - сказал Змей. - Пойдем вместе.

* * *
        Дверь в подъезд не закрывалась. Она вмерзла в огромный наплыв изо льда, покрывший фундамент и крыльцо. Вместо прямоугольника двери в глубину подъезда вела овальная нора в ледяной глыбе, пролезть в которую можно было лишь пригнувшись.
        Один за другим они пробрались в глубину мрачного подъезда. В свете фонарей им предстали стены и потолки, расписанные причудливыми и странными граффити, больше напоминавшими наскальную живопись каменного века. Только нарисованы здесь были не просто дикие звери, окружавшие кроманьонцев, а уродливые чудовища, словно вырвавшиеся из душного бреда. Выведенные углем на стенах и копотью на потолке, они практически не оставляли здесь свободного места. Сразу видно: чего-чего, а времени у неведомого художника было много.
        Осторожно поднялись на второй этаж. Пары входных дверей здесь попросту не было, третья же была уродливо обита кусками искусственной кожи, вспучившейся из-за какого-то наполнителя. Надо думать, утеплена таким образом.
        Игнат сделал знак Новичку. Оба подняли автоматные стволы наизготовку. Остальные держались у них за спинами. Змей сжал кулак, приготовившись постучать в дверь. Но разжал пальцы и взялся за ручку. Потянул.
        Дверь поддалась, открывшись с отчетливым скрипом.
        Игнат с Новичком коротко переглянулись и еще плотнее припали к прикладам: слишком уж легко дался вход в это странное место. Назвать его жилищем язык не поворачивался, слово «квартира» всплыло в памяти с запозданием. Войти в дверь оказалось сложнее, чем просто ее открыть. Дверной проем был заложен кирпичной кладкой… Нет, это на первый взгляд показалось, что кирпичной.
        Перед ними была стена… из книг. Сложенных, как кирпичи, плашмя, корешками наружу,
        Но Змей уже выдернул одну из книг, посмотрел на выцветшую обложку: Учебник истории Древнего мира. Какая-то арка, колонны, песок. Змей глянул в образовавшееся на месте книги окошко.
        - Светло, - сообщил он.
        Хотел отбросить книгу - но что-то его удержало. В Карфагене книги - большая ценность. Не то чтобы все там с ума сходили по чтению, просто любой товар резко взлетает в цене, когда перестает производиться, а лишь уменьшается в количествах.
        Подумав секунду, он надавил на книжную стену плечом.
        - Осторожнее! - вскрикнула за спиной Тана.
        Но поздно: книги с глухим стуком осыпались внутрь. Переступив через завалы, один за другим они вошли в тесную квартиру. Особенно тесной ее делали именно книги, использованные поразительным образом: все стены, от пола до потолка, были выложены точно так же - книгами, только здесь - корешками внутрь. Слоем книг был выстелен пол, слой книг каким-то образом был закреплен на потолке. Наверное, старые тома работали здесь и в качестве теплоизоляции - внутри было действительно не так холодно. Помимо стен книги здесь были везде, громоздясь пачками, штабелями и просто россыпью.
        Прошли вперед, заглянули в первое помещение. Похоже, когда-то здесь была кухня - это было понятно по горе грязных кастрюль и тарелок на пыльном столе. Теперь здесь тоже доминировали книги.
        По узкому коридору прошли в ближайшую комнату, которая и была источником слабого света.
        Посреди комнаты, спинкой ко входу стояло большое кожаное, изрядно потертое кресло. В нем, толком не различимый за спинкой, кто-то сидел, хотя никак не реагировал на вошедших. Перед креслом, ближе к левому дальнему углу, стояла приземистая металлическая печка, в щелях заслонки которой плясал огонек. Вспомнилось даже название такого типа печей - «буржуйка». Такие, кустарного производства, встречались и в Карфагене, особенно в бедных секторах. Труба этой печки уходила под углом куда-то в стену, на плоской крышке грелся пузатый металлический чайник.
        Осторожно обойдя кресло, Змей увидел сидевшего в нем высокого худого человека лет пятидесяти, идеально выбритого, в очках с серебристой оправой, с длинными, с проседью волосами. В стеклах очков плясал огонек горевшего на подоконнике масляного светильника, на его ногах лежал шерстяной клетчатый плед. Человек одними глазами скосился на вошедшего и произнес задумчиво:
        - Значит, кто-то еще остался…
        У хозяина были имя, отчество, фамилия, биография и трудовой стаж, небольшие накопления, медицинская страховка, любовь родственников и уважение друзей и коллег. Но все это осталось там - до Катастрофы. Теперь он называл себя просто - Учитель, кем и был тогда, в прошлой жизни. Наверное, эта психологическая «перезагрузка» позволила ему выжить и не сойти с ума, оставшись в полнейшем одиночестве.
        Ведь после того, как он чудом пережил Катастрофу, укрывшись в пещере во время похода в горы, он вернулся в совершенно пустой, мертвый и выжженный город. Остатки жителей к тому времени уже эвакуировали, и кому-то даже повезло «запрыгнуть в последний вагон», спрятавшись в Карфагене. Город же опасно «фонил» и был запрещен к любому посещению.
        Учитель не знал этого.
        Более того: был уверен, что он - последний человек на Земле. Единственный уцелевший на умирающей планете.
        Наверное, сказалось потрясение от пережитого. От вида ядерных вспышек, рева раскаленного ветра и зловещих «грибов», выраставших за дальними хребтами.
        Как он выжил - загадка. Возможно, ему чудом удавалось избегать наиболее опасных радиоактивных пятен на местности. А может, помог долгий беспробудный запой, которым он старался заглушить нахлынувшие тоску и ужас. Известно же такое средство от радиации, как «стакан Иванова», советского разведчика, спасшегося обыкновенным «вискарем» от последствий пребывания в эпицентре атомного взрыва в Хиросиме.
        Так или иначе, Учитель остался в Тырныаузе, в котором с тех пор не появлялся никто. Он видел больных от облучения зверей, потом мутантов, но группа Змея - первые люди, которых он увидел с момента Катастрофы.
        От безумия одиночества его спасли книги. Впрочем, как и от смертельных холодов, что стали здесь регулярными. Он приносил домой книги отовсюду - из районной и школьной библиотек, из брошенных домов. Книги были для него единственным, но более чем универсальным собеседником. Просто Учитель по-настоящему любил их.
        - В мое время было модно говорить про преимущество электронных книг, - хрипло посмеивался Учитель. - Вот было бы от них пользы в наше время!
        Он указал на сложенные из книг стены. Парадоксально, но книги оказались самым эффективным спасением от «дыхания смерти». Когда любишь и умеешь читать, иллюзорный книжный мир способен заменить реальность. Впрочем, были еще брошенные продуктовые склады и тот же алкоголь, ставший универсальным лекарством. Лекарство превратилось в привычку, привычка в зависимость - и борьба с ней позволила переключить внимание на мысли о своем бесконечном одиночестве.
        - И вот вы пришли, - задумчиво продолжил Учитель. - Я даже не знаю, радоваться мне или напротив…
        - Не понимаю, - тихо сказала Ксю. - Ведь вы так переживали, что остались один! И вот мы говорим вам: вы не один! Есть Карфаген, есть Хрустальный город, есть шаманы в своей Обители… А значит, могут быть еще люди! Они могли укрыться в других убежищах…
        - В метро, - подсказал Игнат. - В Москве, в Питере, к примеру. Метро могло стать убежищем для уцелевших.
        - Вряд ли, - проговорил Змей. - По Москве и Питеру нанесли главный удар. Вряд там выжил кто. Даже в метро. Да и что там в метро…
        - А если и выжил, то все по-прежнему ненавидят друг друга, - кивнул Учитель. - Даже такой тяжкий урок ничему нас не научил. Я ведь думал, что своими слабыми силами сохраню хоть какие-то крупицы нашей истории, наших знаний, переживаний, надежд, - он обвел руками книжные стены. - А оказывается, в ваших подземельях даже книга - всего лишь редкий экзотический товар.
        - Ну, я только за себя говорю, - смутился видящий. - Работа у меня такая.
        - Он бандит, - веско уточнил Игнат. - По совместительству - ясновидящий.
        - А я, к примеру, люблю книги, - сказала Ксю. - В Карфагене много ученых - из тех, кто спасся. Шаманы - они тоже как бы ученые.
        - «Как бы» - это ты верно подметила, - пробормотал Змей. - Может, Учитель и прав. Не заслуживаем мы никаких знаний. Они только мутят нам мозги, дают иллюзию знаний, но не делают, по сути, ни умнее, ни уж тем более добрее.
        Хозяин подбрасывал в печку топливо. Змей сначала был уверен, что печка тоже топится книгами. Однако хозяин поддерживал огонь кусочками какого-то горючего материала, вроде рубероида. Источник света, напоминавший масляную лампу, тоже до конца не был понятен. Но хозяин, видимо, неспроста звался Учителем и человеком был знающим. В том числе что где найти в его родном городе.
        Засвистел, закипая, чайник на печке. Хозяин, кряхтя, поднялся с кресла, отправился на кухню, шаркая растоптанными валенками, вернулся с охапкой разношерстных кружек.
        - Угощайтесь! - предложил он. - Есть чай, кофе из старых запасов, сахар. Одному человеку за жизнь не съесть того, что заготовлено на целый город. А еще - вот.
        Он снял с полки и поставил на журнальный столик пыльную бутылку.
        С благодарностью пили самый настоящий растворимый кофе с самым настоящим сахаром. Еще был настоящий коньяк - сохраненный неимоверным усилием воли этого несчастного человека. Все это было похоже на сон: странный дом с книжными стенами, настоящий, теплый. Настоящая еда, какая бывает только в воспоминаниях людей, помнивших «прежнее время». Возможность ночлега, который хозяин предложил сам, - то, что было так важно перед марш-броском в неизвестность. Не хотелось думать, что за утепленным окном с армированными скотчем стеклами начинается ад.
        - Может, пойдете с нами? - наивно предложила Ксю. - Мы хотим добраться до вершины. Если вам станет тяжело - то, может, дождетесь нас в каком-нибудь безопасном месте…
        - Более безопасного места, чем здесь, мне не найти. - Учитель улыбнулся. - Да и не дойду я - силы не те. Я же давно не знаю ничего, кроме нескольких окрестных кварталов. Кроме того, знаете… - Он снял очки, протер стекла краешком пледа, глядя на огонек печи: - Я настолько свыкся с мыслью, что я один, что уже не смогу жить среди людей. За эти годы я пришел к пониманию того, о чем читал у философов, но долго не мог понять, принять для себя. А теперь понял: человек всегда в одиночестве. Толпа вокруг, друзья, даже родные - все это лишь дымка, за которой он прячется от реальности. А реальность проста и печальна: на свете есть только ты один. И даже мира вокруг, если уж совсем честно, тоже не существует. Одно лишь бесконечное одиночество…
        - Да-а… - тоскливо протянул молчавший до этого Полковник.
        Все с удивлением поглядели на него, ожидая продолжения, но так и не дождались. Неизвестно, принял ли он близко к сердцу слова Учителя или это был просто спонтанный всплеск красноречия. Полковник все больше погружался в себя, почти не напоминая того властного человека, привыкшего распоряжаться чужими судьбами. Даже жаль его становилось, несмотря на все причиненное им зло.

* * *
        Когда ты смертельно устал, кажется, что спать можно бесконечно. Однако видящий продрал глаза с первыми лучами, пробившими сначала ледяной «купол» над Баксанским ущельем, затем - книжное заграждение перед окном - в нем имелись небольшие «бойницы», позволявшие сохранять тепло, при этом пропускавшие немного света.
        Он, как обычно, не видел снов - сны уступили место «выпадениям», дарившим видения наяву. Этой ночью пришли голоса. Они не давали ему покоя, что-то назойливо бормотали, но что именно - он то ли не понял, то ли мгновенно забыл, проснувшись. Единственное, что он смутно помнил: голоса требовали, чтобы он встал и пошел. В какой-то момент он вдруг понял: это голоса жертв, принесенных видящему во имя спасения несчастных людей Карфагена. Голоса молили об одном: чтобы их смерть не была напрасной.
        Проснувшись в холодном поту, Змей сразу начал собираться, чем разбудил остальных. Напившись чаю, перекусив на скорую руку, попрощались со странным, но гостеприимным хозяином. Тот чуть ли не силой заставил их взять с десяток банок консервов, пачки окаменевших макарон, коробки с рафинадом. Они сначала отказывались, но после поняли: несмотря на свою сломленную волю, Учитель тоже хочет внести свой вклад в прорыв в неведомое, который они собирались совершить.
        Иногда с благодарностью принять дар важнее, чем самому одарить кого-то. Быть может, так ты придашь слабому человеку ощущение собственной значимости в этом злобном мире. Подаришь ему смысл.
        Они выбрались на воздух через «нору» в подъезде. Лютая стужа еще раз подтвердила, насколько основательно устроился «последний житель Земли». Уже уходя между остовами машин вверх по заснеженной трассе, Змей обернулся и увидел в окне второго этажа в окаймлении книг лицо Учителя. Да, этого человека не переубедить. Да и был ли в этом смысл? С другой стороны, теперь Учитель знает, что он на Земле не один - что бы там ни утверждали его глубокомысленные теории. Может, однажды созреет и придет к остальным, заодно поделившись накопленными знаниями. Кто знает…
        Рука сама потянулась к рюкзаку. Там было кое-что, прихваченное на память об Учителе. Тот самый учебник по истории Древнего мира. Он тысячу лет ничего не читал - но вдруг захотелось. Ведь он почти забыл, что есть не только некчемная возня за кусок хлеба в душных подземных норах - есть память о тысячах лет совсем другой жизни.
        Ведь если у мира есть прошлое - кто сказал, что у него нет будущего?

* * *
        Прямого и гладкого пути по трассе не получилось. Радиометр Игната опасно пищал и выдавал тревожные показатели ионизирующего излучения, пока наконец не взбесился окончательно. Чтобы не схватить опасную дозу, стали забираться все выше по склону слева от дороги. Там показания радиоактивности постепенно пришли в норму. Вероятно, радиоактивные осадки, стоки, сдвиги пластов снега и все такое прочее годами стекало со склонов вниз и концентрировалось в районе трассы. Так что удобством передвижения пришлось пожертвовать.
        Двигались почти под «куполом», то опускаясь в ложбины, то почти достигая ледяной корки над головой. Несколько раз видели обвалы - когда тяжелые ледяные наросты отрывались от «купола» и с грохотом устремлялись вниз, поднимая целые лавины и оползни. Скорость передвижения резко упала, они выбивались из сил.
        Две ночевки провели в заброшенных одноэтажных домах, стоявших в более или менее чистых от радиации местах. Домах - сильно сказано, так как у них имелись лишь стены. Крыши были начисто сметены то ли взрывными волнами времен Катастрофы, то ли более поздними ветрами. Но даже такое укрытие имело значение: уже не раз они встречали на пути цепочки звериных следов, а в ночной тьме вокруг стоянок кружили неприятные тени, издавая тоскливые и страшные, ни на что не похожие звуки. С другой стороны, то, что что всякая мутировавшая живность не спешила забиться в норы, позволяло контролировать приближение «дыхания смерти». Наверняка это зверье чувствовало опасные природные явления, как чувствовали землетрясения и солнечные затмения животные еще в старом добром мире. Иначе трудно было объяснить, как оно до сих пор живо.
        На третьи сутки пути начались проблемы. Когда они в очередной раз пытались приблизиться к руинам какого-то горного села, путь им преградило странное сооружение. Небольшое нагромождение из камней, воткнутый в него шест с целым ворохом колыхавшихся на ветру цветных ленточек и чучелом большой птицы, раскинувшей крылья не менее чем метра на полтора в стороны. Что-то в этой птице было не так - впрочем, как и во всем сооружении.
        - Орел… - обходя сооружение полукругом, проговорил Игнат. - Я видел таких на картинках.
        - Вот прямо таких? - проговорил Змей. - С четырьмя крыльями и тремя головами?
        - Черт… - проговорил Игнат. - Точно…
        - Я не понимаю, - тихо сказал Тана. - А что не так в этой птице?
        - Что не так? - усмехнулся Змей. - Ах да, ты ведь никогда не видела птиц.
        - Я тоже, - сказала Ксю. - А вот он их, наверно, повидал немало.
        Она кивнула на фуражку Полковника с поблекшим двуглавым орлом из когда-то блестящего металла. Старый вояка, как обычно, не отреагировал на издевку в свой адрес. Он был где-то далеко, и Змей вдруг подумал: а не улетел ли разум Полковника в тот самый призрачный мир, в котором не раз бывал и его собственный? Если так - неужто он и сам так выглядел в момент «выпадений» - молчаливым, тупым зомби?
        - Хрен с ней, с птицей, - процедил Новичок. - Важнее, кто это поставил - и зачем. Поставили-то не так давно.
        - Похоже на языческий тотем. Или какой-то еще культовый символ, - заметила Ксю. Поймала на себе удивленные взгляды спутников. - А что вы на меня смотрите? Да, я читала об этом. Я вообще много читала.
        - Тотем, культ какой-то… - пробормотал Новичок. - Какой в это смысл?
        - Хотя бы такой, что нам нельзя заходить за этот знак, - объяснила Ксю. - Думаю, это что-то вроде границы племени.
        - К черту. - Новичок сплюнул. - У нас нет времени играть в эти игры. Наверняка поставил какой-нибудь сумасшедший, вроде того книгочея из города. Нам все равно нужно где-то остановиться на привал. Кроме этих домов дальше может и не быть ничего.
        - Я думаю, Ксю права, - возразил Игнат. - Давай обойдем этот дурацкий знак и эти дома тоже.
        - Что, девка тебя уже в оборот взяла? - рассмеялся Новичок, насмешливо подмигивая бывшему связнику. - Уже ей поддакиваешь, а там недолго и подкаблучником стать.
        И, не дожидаясь ответа от насупившегося Игната, обошел шест и направился в сторону домов. Поглядев ему вслед, Змей покачал головой и двинулся туда же. Остальные пошли по их следам.
        По мере приближения дома стали более различимы в обычной здесь дымке. Их вид сразу вызвал удивление и настороженность. Эти дома не носили следов давней войны. Они были сложены из камней и больше напоминали укрепления…
        Да это и была крепость! Несколько приземистых башен с бойницами, объединенных стеной. И одна доминировавшая над укреплением, стоявшая особняком высокая четырехугольная башня, чуть сужавшаяся кверху. Сооружение было самого грозного вида, и непохоже, что здесь ожидали гостей.
        - Стой! - скомандовал Змей.
        Шедший впереди Новичок и сам уже остановился, в нерешительности оглянулся на спутников, не зная, что делать дальше.
        - Как вы думаете, - поинтересовался Игнат. - один «книгочей» может построить такое?
        - Тут их толпа, наверное, - предположила Тана.
        - И, главное, зачем, - добавил Змей. - С кем они тут воевать собрались?
        Тут, как всегда некстати, рассмеялся Полковник. А может, как раз и кстати - если знал что-то такое, о чем не могли знать простые смертные на общих уровнях Карфагена.
        - Сторожевые башни, - проговорил Игнат. - На Кавказе их не эстетики ради строили. И уж точно не против диких, но тупых мутантов. Значит, в здешних местах есть кому нападать, кому обороняться. Как всегда, в общем.
        - По ходу дела, я был не прав, - признал Новичок. - Линяем отсюда, пока не поздно.
        Резко свернув влево, они стали подниматься по пологому склону. Через несколько минут зловещие башни растаяли в дымке. Тяжело дыша от быстрого подъема, Змей крикнул:
        - Стой! Можно передохнуть.
        - Ну, спасибо, - отозвалась Тана, сбрасывая с плеч тяжелый рюкзак и падая спиной в снег. Раскинула в изнеможении руки. - Я уже думала, что ты совсем робот бесчувственный.
        - Нам по-любому нужно найти укрытие до темноты, - возразил Новичок. - Так что я бы особо не разлеживался посреди открытой местности.
        - Не будь занудой, - вяло отмахнулась Тана. - Змей знает, что делает. Его видения ведут, а теперь еще и голоса, как он говорит…
        - Что за голоса? - с подозрением спросил Новичок. Повертел пальцем у виска. - Ты, часом, не «тю-тю», как наш бравый офицер?
        - Этого я не могу гарантировать. - Змей посмотрел на Полковника.
        Тот застыл, глядя вниз по склону - туда, откуда они сюда поднялись. Проследив его взгляд, Змей тихо выругался.
        - Что такое? - Тана подняла голову.
        Посмотрела туда же. В белесой дымке проявились темные фигуры. Много фигур. Пока еще неясные силуэты проявлялись слишком быстро, учитывая расстояние и подъем. Это было странно - но быстро нашло объяснение, как только фигуры стали ближе и четче.
        - Мать моя женщина! - Новичок присвистнул. - Они же верхом!
        - Не может быть… - проговорил Игнат.
        Достал из нагрудного кармана камуфляжной куртки компактный монокуляр. Посмотрел, подкручивая резкость. Передал Змею. Тот впервые пользовался такой штуковиной, но быстро разобрался.
        В мелко дрожащем в руках увеличенном круге к ним приближались черные всадники, замотанные с ног до головы в черную ткань, края которой развевались на ветру от движения. Лиц не было видно под подобием тюрбанов, переходящих в маски, что оставляли лишь узкую полосу для глаз. Лошадей, или кем там были их скакуны, также скрывала плотная черная ткань, отчего вместе со своими наездниками они казались единым целым. Самым жутким в этой картине было то, что приближались они совершенно бесшумно, как призраки. Возможно, потому, что ветер относил звук в сторону. К тому же за плечами всадников виднелись торчавшие вверх стволы. Так что считать их безобидными призраками было бы неразумно.
        Змей вернул Игнату бинокуляр, стянул с плеча автомат. Остальные также подняли оружие. Всадники, однако, сбавили ход, оставаясь пока вне зоны прицельной стрельбы и продолжая при этом приближаться.
        - Что-то они не торопятся, - нервно заметил Игнат.
        - А куда им торопиться? - шмыгнув носом, отозвался Новичок. - Их больше, они быстрее. Прихлопнут нас в любой момент.
        - Может, просто не хотят нападать. Или нести потери, - предположил Змей, опуская ствол. - Отходим - но поглядываем в ту сторону. Может, отстанут.
        Они отошли уже довольно далеко, но всадники даже не думали отставать. Они окружили их широкой «подковой» и носились в отдалении, оттесняя их все дальше и дальше от злосчастного укрепления. Группа миновала еще один «тотемный знак», с четырехкрылым орлом, правда, чуть меньшего размера, но преследователи не отставали.
        - Я больше не могу! - стонала Ксю. - У меня не осталось сил!
        Игнат поддерживал ее, но было видно, что сам он устал не меньше - ведь и груз, который он тащил, был втрое тяжелее.
        - Вот твари… - оборачиваясь, хрипел Новичок. - Как зверей загоняют!
        - Вперед, вперед! - подгонял Змей. - Сами виноваты, что сунулись на их территорию.
        - Я только одного не понимаю, - не унимался бандит, - чего это наш генералиссимус налегке идет? Навьючить его, как осла - и гнать! У нас же больше шансов отстреляться будет…
        - Стой! - рыкнул Змей. - Ни шагу!
        Они едва успели остановиться перед предательским снежным карнизом, зависшим над пропастью. Дна ее видно не было - его скрывал туман.
        Новичок зачем-то попробовал карниз ногой - и тот с треском, в облаках снежной пыли обрушился вниз. Вскрикнула Тана, Ксю, не выдержав, всхлипнула.
        - Вот что они задумали, значит, - глухо засмеялся Новичок. - Загнать нас, как безмозглый скот - чтобы мы сами спрыгнули в пропасть. Даже патроны тратить не надо. Красиво, ничего не скажешь.
        - Не вижу ничего красивого! - сжав кулаки, вскрикнула Тана. - Делайте что хотите, но живой я им не дамся!
        Она бросила в снег рюкзак, сдернула с плеча автомат. Прицелилась. Змей поразился - как быстро она вжилась в роль воина. Словно это всегда было в ней, легко мимикрируя в пластичности и силе танцовщицы. Жаль, в этой роли ей быть недолго. Как и всем остальным, прижатым к пропасти в разы превосходящим их противником.
        Черные всадники теперь были близко, и уже явственно слышался приглушенный плотным снегом топот копыт. Под развевавшейся плотной тканью стали видны и сами скакуны. И лошадьми их назвать можно было лишь с большой натяжкой. Это были монстры - с уродливыми клыкастыми мордами, желтыми выпученными глазами, издававшие не лошадиное фырканье, а низкий рык. Это были мутанты, покрытые плотной шерстью, явно приспособленные к холоду и, похоже, отнюдь не травоядные.
        Впрочем, породы горных скакунов - последнее, что сейчас интересовало загнанных в угол людей. Они следили за оружием в руках неизвестных врагов, готовые ответить огнем на огонь. То, что поначалу можно было принять за стволы, оказалось луками. Неожиданное открытие, однако, не добавило чувства превосходства. Со стороны тех, кто гарцевал на мохнатых тварях в первых рядах, хлестко свистнуло - воздух прочертило черным пунктиром, и шагах в пяти от оборонявшихся возник частокол из нескольких десятков стрел.
        - Пристреливаются, падлы! - прорычал Новичок, целясь. - Ну, это я тоже могу!
        - Они предупреждают, - быстро сказал Игнат. - Может, предлагают переговоры…
        - Никаких переговоров! - рявкнул Новичок. - Сейчас я их…
        - Не стрелять! - крикнул Игнат. - Патронов мало! Береги до последнего!
        - Не хочу я ждать последнего! - огрызнулся бандит.
        Наверное, он мог и сдержаться, но попятившаяся от стрел Ксю испуганно шагнула назад, к обрыву. Ее нога скользнула, и девушка едва не сорвалась вниз. В последний момент ее подхватил Игнат, но ее вскрик, как электрический разряд, заставил палец Новичка рефлекторно дернуть за спусковой крючок.
        Короткая очередь прорезала небо. Он не попал, но ответная реакция была мгновенной. Протяжно засвистело - и на беглецов с неба посыпались увесистые черные стрелы. Они втыкались в снег справа и слева с силой молний, яростно швыряемых с небес громовержцем. Прямое попадание в голову такой штуковины означало мгновенную смерть.
        Все сжались, пригнулись, выжидая момента для точной стрельбы. Один только Полковник стоял с видом полководца и, задрав голову, наблюдал за полетом стрел. Одна из них пробила насквозь полу его шинели, другая сбила с его головы фуражку, он поднял стрелу, с детским любопытством рассматривая нанизанный на нее головной убор. Единственное, почему черные всадники до сих пор не расстреляли их окончательно, - было, наверное, расстояние, с которого непросто прицелиться из такого оружия. Но стоило им подъехать ближе…
        - Не стрелять! - кричал Змей. - Они сами прекратят, если мы…
        Острая боль пронзила левое плечо. Дернуло вниз, пригвоздив руку к земле. Тана увидела его искаженное болью лицо - и у нее будто тормоза сорвало. Она вскочила на ноги и с рычанием разозленной львицы открыла огонь. Секунду спустя били из всех стволов.
        Автоматный огонь на первых секундах показал куда большую эффективность, даже учитывая неопытность большинства стрелков. Пара скакунов-мутантов рухнула под седоками, вывалился из седла один всадник, еще пара завалилась прямо в седлах. Стрелял даже Змей, держа автомат одной рукой, вдавив его магазином в снег и стиснув зубы от боли.
        Несколько секунд спустя последний автомат выплюнул последнюю пулю. Слишком много патронов было потрачено в схватке с «летучими волками» на далеком теперь ГОКе.
        - Ну вот, - проговорил Игнат, доставая из ножен штык-нож. - Теперь только врукопашную.
        - Не будет рукопашной, - исподлобья наблюдая за всадниками, процедил Новичок. - Расстреляют из луков, в упор, шагов с десяти.
        - Не отдавай меня им… - хрипло говорила Тана, обнимая друга, который шипел от боли, пытаясь выдернуть из предплечья стрелу. - Я лучше туда - в пропасть…
        - Они только этого и ждут, - зло бросил Змей. - Чтобы мы все туда сами сиганули. Не доставим им этого удовольствия…
        Всадники надвигались страшной черной волной, уже не особо опасаясь приближаться. Видимо, поняли ситуацию с боеприпасами у противника и теперь намеревались завершить начатое. Во всяком случае, хитро изогнутые композитные луки со вложенными стрелами держали наизготовку: только резко натянуть, спустить тетиву - и готово.
        Оставался единственный шанс - договориться.
        Осторожно отодвинув вцепившуюся в него девушку, Змей поднялся на ноги. От боли и кровопотери качнуло - стрела продолжала торчать, плотно засев в мышцах. Жестом остановив порыв Игната и Новичка подняться следом, Змей вышел вперед.
        Его качало, и говорить он начал с закрытыми глазами:
        - Послушайте! Мы не желали вам зла! Мы не хотели вторгаться в ваши земли. Мы даже не думали прикасаться к вашим святыням. И мы до конца не желали стрелять по вам - вы первые пустили свои стрелы, - превозмогая боль, он поднял руку, пробитую плотным деревянным стержнем с острым, как бритва, металлическим наконечником и растрепанным оперением. - Давайте прекратим бойню! Нас, людей, слишком мало осталось на Земле. Вы понимаете это? Каждый человек нужен, каждый имеет значение! Нам нечего делить - просто потому, что ничего вокруг не осталось. Просто отпустите нас, и клянусь - вы совершите лучшее, что можете в этой жизни!
        Замолчав, он уже понимал, что все эти слова глупы и бессмысленны. Этих, в черном, абсолютно не волновала судьба человечества, и уж тем более - жизнь подозрительных чужаков. Их интересовала только жизнь их собственного клана, сгрудившегося вокруг новой родовой башни. Эти люди охотно вернулись в Средневековье, их мир сжался до радиуса пары верховых переходов - и этого было достаточно для выживания. Трудно винить людей в желании выжить.
        Но еще труднее умирать ради чужого желания выжить. В глазах снова потемнело от боли и отчаяния, а когда «отпустило», до слуха донесся удаляющийся звук копыт. С некоторым недоумением Змей поднял помутневший взгляд:
        - Что такое?
        Черная смерть в лице всадников на чудовищных скакунах удалялась в туман, подобрав своих мертвых. Но причиной неожиданного спасения была вовсе не пламенная речь видящего - досюда еще не дошла его сомнительная слава.
        Вслед удалявшейся черной волне неподвижно смотрел старый знакомый.
        Медведь.
        Зверь проводил черных всадников взглядом, повернул голову в сторону замерших от напряжения и усталости людей. В этом взгляде не было ни злобы, ни плотоядной жадности. Было что-то другое. Любопытство? Сочувствие? Словно прочитав в сердцах людей настороженность и недоверие, зверь неохотно отошел на несколько десятков шагов, освобождая путь. И лег, по-хозяйски развалившись в снегу.
        - Пошли, - сказал Змей. - Он уступает дорогу.
        - Погоди, - остановила его Тана. - Стрелу надо вытащить.
        Стрелу достали классическим методом: спилили пилкой на тыльной стороне штык-ножа часть с наконечником и выдернули оставшуюся с другой стороны. Продезинфицировали и перевязали тем, что нашлось в армейской аптечке Игната.
        Все это время зверь терпеливо наблюдал за процессом. И только когда группа удалилась достаточно далеко от опасного обрыва, медведь поднялся и неторопливо, переваливаясь с лапы на лапу, поплелся следом.
        - Ждет, когда дохнуть начнем, - оборачиваясь в его сторону, ворчал Новичок. - Падалью полакомиться.
        - Он здесь хозяин, - возразил Змей. - Он возьмет то, что ему нужно, в любой момент. Он нас дважды спасал.
        - А может, мы для него как стадо, - не унимался Новичок. - Он нас просто пасет, пока не проголодается.
        - А может, некоторые просто привыкли по себе судить, - отозвалась Тана. - А он - не человек. Ни подлости, ни коварства от него ждать не надо.
        - Но и спиной к нему поворачиваться неохота, - заключил Игнат.
        День клонился к закату. Спешили - места для стоянки до сих пор так и не нашли. Им пришлось сделать крюк, чтобы обойти расщелину. Но перевалив через бугор, они встали как вкопанные. Машинально схватились за оружие, забыв, что не осталось патронов.
        Глазам предстало страшное дежавю: черные всадники снова надвигались на них из-за бугра безжалостной волной, которой нечего было противопоставить. Но… Нет, не надвигались. Несколько черных верховых фигур застыли в неподвижности ледяных статуй.
        Они и были ледяными статуями.
        - «Дыхание смерти»? - недоуменно произнес Новичок. - Как они могли так подставиться? Ведь это их территория, они знают ее. Почему они не укрылись?
        - Им просто не дали, - сказал Игнат. Указал рукой. - Вон те.
        На фоне черных фигур не сразу стали заметны тела в звериных шкурах, замершие в атакующих или просто нелепых позах и ничком лежавшие на красном снегу. Эти, в шкурах, только казались более слабым противником. Их оружием были длинные пики, которыми они снимали всадников на высоте седел, и странные ружья, вроде гарпунных, стрелявшие, видимо, короткими увесистыми копьями, одно из которых торчало из туши убитой «зверолошади».
        Наверное, люди в шкурах напали на отделившийся от основной массы всадников небольшой отряд. В пылу боя ни одна из сторон не заметила приближения ледяной смерти, которая и примирила их.
        - Хорошо, нас «холодком» не зацепило, - проговорил Змей, потирая ноющую поврежденную руку.
        - Наверное, потоки действуют локально и рассасываются быстро, - предположил Игнат, оглядывая поле боя. Присел рядом с телом человека в шкурах. - Теперь понятно, кого так боятся эти всадники, от кого укрепления строят. «Шкуроносцы», видать, ребята не робкого десятка.
        - Вот-вот, - проворчал Новичок. - Не хотелось бы тоже на таких наткнуться.
        - А теперь не страшно. С нами вон кто. - Тана кивнула в сторону медведя, который наблюдал за своими «подопечными» с вершины небольшого холма.
        «По-хозяйски смотрит, - подумал Змей. - Так его и следует называть - Хозяин».
        - Неужели никто не выжил? - оглядывая поле сражения, засомневалась Ксю. - Мы же как-то уцелели, когда на нас такое же обрушилось…
        - Да мне как-то неинтересно, выжил тут кто или нет, - презрительно сказал Новичок. - Они свое заслужили.
        Уже миновав поле боя, Змей обернулся. И увидел Хозяина, стоявшего над небольшой ложбинкой. Медведь вел себя странно: аккуратно касался снега лапой, но не спешил загребать или, напротив, уходить прочь.
        - А ну, подождите… - Змей неторопливо направился в сторону зверя.
        - Ты с ума сошел… - ахнула вслед Тана.
        - Спокойно, - тихо, скорее самому себе сказал видящий.
        Зверь заметил его приближение и деликатно отошел в сторону. Приблизившись к точке интереса медведя, Змей присел на корточки, провел по снегу рукой. И обнаружил под тонким слоем снега шкуру - вроде той, какие были на врагах черных всадников. Ухватившись за край шкуры, Змей резко сдернул ее.
        И увидел сжавшегося в комок, замотанного в черное человека - одного из всадников, только без зверя под седлом. Черный воин с визгом бросился на него из своего укрытия с длинным узким ножом в руке. Змей не был готов к такому повороту, да и левая рука его слушалась плохо, так что в такой ситуации ему пришлось бы туго.
        Если бы не Игнат, неожиданно возникший у него за спиной, схвативший черного за руку и отвесивший увесистого пинка ему в бок коленом. Нападавший заскулил и обмяк. Игнат вынул нож из ослабшей ладони, Змей же стащил с черной головы тюрбан и обмотанный вокруг лица черный же шарф.
        - Опа, - удивленно произнес Игнат.
        В крохотном укрытии под звериной шкурой прятался подросток лет четырнадцати. С длинными черными волосами, смуглый, с острым взглядом. Оскалившись, будто Змей нанес ему смертельное оскорбление, парнишка попытался напасть снова, но Игнат держал его крепко.
        - Ну что, счастливчик, - спокойно посмотрел на мальчишку Змей. - Давай знакомиться.

* * *
        Парнишка поначалу смотрел на них волком и не желал идти на контакт. Змей даже плюнул и отпустил его, забрав только нож, чтобы не давать ему соблазна броситься со спины и погибнуть смертью храбрых. Уже темнело, и они отыскали какую-то полуразвалившуюся, наполовину заваленную снегом хижину, когда увидели: мальчишка идет вслед за ними, причем что удивительно - рядом с медведем.
        Они уже развели небольшой костер, используя куски «рубероида» из запасов Учителя и обломки вмерзших в лед досок. Парнишка стоял шагах в десяти и завороженно смотрел на огонь. Медведя рядом теперь не было: видимо, вид огня был неприятен для зверя, пусть даже мутанта.
        - Иди сюда! - позвал Змей.
        Парнишка подошел, зябко кутаясь в свое плотное, но все же недостаточно теплое черное одеяние.
        - Как тебя зовут?
        - Таубек, - неожиданно низким, грубоватым голосом отозвался парень.
        - Будешь Горец, - решил Змей. - Садись к огню.
        Немного обогрев и подкормив парнишку, его удалось наконец разговорить. Но и при этом каждое слово приходилось буквально клещами вытаскивать.
        Выяснилось, в частности, следующее.
        Вернуться к своим мальчишка не мог. Последний выживший из любого вооруженного отряда считался у местных приносящим беду. Такого приносили в жертву. Почему-то Таубек, он же Горец, не захотел идти на заклание, пусть даже в целях увещевания горных духов. Вряд ли он струсил. Скорее, чужаки вызвали у него интерес. Любому мальчишке в его возрасте может наскучить скудная и однообразная жизнь в горной крепости. А еще Змей подозревал: на парня произвели впечатление девушки. Что тоже было логично.
        Неприятной новостью стало то, что каменное укрепление с башней поблизости не единственное. Еще несколько, вместе с возведшими их кланами, было разбросано до самого Эльбруса, точнее, до склона Азау, куда они направлялись, чтобы начать подъем на Запретную гору.
        Черные всадники сплошь были подростками десяти -шестнадцати лет - так уж сложилось в местной иерархии. Мужчин средних лет в живых здесь почти не оставалось, редкие старики занимались общим руководством, женщины оставались на хозяйстве. Жили набегами и странным скотоводством. Странным - так как скот мутировал и стал в основном плотоядным. В нюансы Змей предпочел не вникать, чтобы не забивать мозг лишней информацией. Куда важнее было узнать, что кланы, группировавшиеся вокруг башен, отличались крайней агрессивностью и не щадили ни чужаков, ни прочих, кроме себя, местных. Это, наверное, было одной из причин, отчего информация о происходящем в районе Эльбруса была такой скромной и почему данная тема в принципе была под запретом. Директория боялась показать свою слабость перед реальными силами, контролировавшими поверхность.
        В любом случае становилось ясно: башни придется обходить, иначе стычки с местными неизбежны. И лучшего проводника, чем Горец, им было не найти. Трудно было свыкнуться с тем, что еще недавно он норовил скинуть их в пропасть или подстрелить из лука. Так и Новичок не был пай-мальчиком по отношению к Змею в бытность того посредником. Главным фактором выживания в этом мире были гибкость и умение находить общий язык с любым потенциальным союзником.
        - Идти придется поверху, - с легким акцентом говорил Горец. - У самой «крышки».
        - Крышки? - переспросил Игнат.
        - Ледяной корки над нами, - догадался Змей.
        - Ага, - кивнул Горец. - До самого верха кони не поднимаются, так что там пройти можно.
        - Дорогу покажешь?
        - Покажу. - Парень замялся. - А вы правда на Эль подняться хотите?
        - На Эль?
        - На Эльбрус.
        - Правда.
        - А правда, что джинн на горе любые желания исполняет?
        - Чего? - удивился Змей. - Какой джинн?
        - Старики рассказывают всякое…
        Задумавшись, видящий решил: такие легенды, наверное, подтверждают его видения о Мудреце с Эльбруса. Пусть называют его джинном, кому от этого плохо.
        - Кто-то на вершине вроде бы есть, - уклончиво сказал Змей. - Некоторые считают - он все знает. Ты говоришь - он все умеет. Единственный способ узнать, как оно на самом деле - самим прийти и узнать. Готов пойти с нами до конца?
        Горец не ответил. Он просто пошел.
        Глава десятая
        Крыша мира
        Дальше стало тяжелее. Тропа, по которой вел Горец, забирала круто вверх. Не тропа даже - направление между булыжниками и глыбами льда. Поначалу казалось: вот-вот они упрутся в ледяной «купол» или «крышку», как называл его этот мальчишка, карабкавшийся по склону легко, словно в условиях пониженной гравитации. Ледяная кора, однако, уходила ввысь вместе со склоном, очевидно следуя рельефу, и Змей с беспокойством подумал: не накрывает ли она тяжелым панцирем и главную вершину? Это бы здорово подточило саму идею экспедиции, и думать о таком не хотелось.
        Впрочем, скоро стало не до навязчивых мыслей. Горы стали круче, склоны опаснее. Подошвы ботинок скользили на слежавшемся снеге и льду. Когда, поскользнувшись, Ксю едва не улетела в пропасть, сделали остановку на доводку снаряжения. Попросту принялись ввинчивать в подошвы ботинок захваченные с собой саморезы. Благо рабочие ботинки из Грязных туннелей имели достаточно толстую и дубовую подошву, так что вкрученные под углом винты частично выполняли функцию зубьев, цепляющихся за лед. Такая обувь была не у всех, и главным снаряжением стала веревочная альпинистская связка. А веревки и карабинов хватило на всех.
        Новичок оказался самым опытным в умении вязать узлы и организовывать страховку. Так что дальше пошли увереннее - хотя и еще тяжелее. Единственным плюсом в постоянном подъеме было то, что на время забыли о холоде. От постоянного напряжения стало не просто тепло - жарко. Правда, мороз вспоминался при каждом привале, которые становились все продолжительнее и отпускали в путь все неохотнее.
        Несколько раз ниже по склону видели группы всадников - и не только черных. Особенно поразили воины в белых облачениях, что на фоне снега и льда напоминали плывущие над поверхностью привидения. Группе пока удавалось оставаться незамеченной. Уверенности добавлял Хозяин, упорно шедший по пятам в отдалении. К нему уже привыкли и почти перестали опасаться. Постепенно он стал кем-то вроде тотема маленького отряда. Единственное, о чем думалось с некоторой тревогой: любой тотем требует жертвы.
        Жертв однако не хотелось, и им пришлось забираться еще выше.

* * *
        - Мы не сможем туда подняться, - растерянно посмотрела вверх Ксю.
        Остальные молчали, глядя на склон Чегета, который отсюда казался почти отвесным. Из ледяной поверхности торчали хмурые камни, которые не смог одолеть даже всемогущий лед. Вершина терялась в облаках, и не было понятно - есть ли над ними все та же ледяная броня или дальше - чистое небо.
        - Надо подняться, - спокойно сказал Горец. - Эльбрус - он на той стороне Чегета. И на него тоже придется подниматься - если вы говорили правду.
        - Правду, - успокоил его Змей. - Потому и силы стараемся сберечь.
        - Может, все-таки обойдем? - предложил Новичок. - Как-нибудь тихо, чтобы не попасться на глаза местным.
        - Не получится. - Горец покачал головой. Указал вниз, где только что беззвучно проплыли силуэты белых всадников. - Там стена.
        - Стена? - переспросил видящий. - Кто возвел? Зачем?
        - Не знает никто, - ответил Горец. - Когда Черные годы были, все по норам сидели. Вышли, хотели пройти по ущелью выше - а там стена. А перед стеной дикие шастают.
        - Это те, что в шкурах?
        Горец помрачнел, насупился:
        - В шкурах - это Трупоеды. У них нет своей башни, своей земли. Они, как чума - появляются то здесь, то там, нападают всегда на более слабого, жрут человечину. А дикие - они сумасшедшие. И все, на кого нападут и кого покусают, тоже становятся сумасшедшими. Дикими.
        - Это как зомби? - с любопытством спросил Новичок. - Или как вампиры?
        Парнишка непонимающе поглядел на него, покачал головой:
        - Не, говорю же - дикие. Им даже одежда не нужна - они в грязи вымазываются и так ходят. Их как будто изнутри то-то жжет. Говорят, кто по их земле пройдет - сам станет диким.
        - Какое-то заражение? - предположила Тана. - Или мутация?
        - Чего-то меня уже вниз не тянет, - заметил Новичок. - Не знаю только, что может заставить лезть вверх.
        - Может, это? - Змей кивнул вперед.
        По склону, обогнав их, неторопливо поднимался Хозяин. Останавливался на огромных, выступающих булыжниках, топтался - и лез выше.
        - Он же ведет нас! - удивленно сказала Тана. - Видите? Давайте за ним, следом.
        - Хозяин знает, куда идти, - кивнул Змей, поднимая со снега и взваливая на себя рюкзак. - Проверьте страховку! Чтобы все были в связке, надежно! Каждый смотрит за идущим впереди. Замыкающим - Игнат.
        - Я бы не надеялся на доброту мутанта, - проворчал Новичок, плотнее затягивая лямки вещмешка. - Он просто ведет свое стадо. Козел-предатель.
        - Почему - козел? - не поняла Тана.
        - Да рассказывали. До Катастрофы еще, в стаде овец козла держали. Чтобы он их на бойню водил. Овец - под нож, а козла - снова в стадо, за следующей партией на убой.
        - Ты зачем его так называешь? - неожиданно возмутился Горец. Указал в Новичка грязным пальцем. - Вот тебя он за это и заведет в пропасть!
        - Не каркай! - огрызнулся Новичок, побледнев. - Авось не заведет.
        - Хватит болтать! - зычно крикнул Змей. - Поберегите «дыхалку» на подъем.

* * *
        Это было тяжелое восхождение. Здесь не было непреодолимых скальных стен или глубоких расщелин. Но из-под ног сыпались камни и был риск свалиться и утащить за собой остальных вниз по склону. Один раз прямо перед ними с грохотом ушла вниз лавина. Потрясенные, они смотрели на оседающую снежную пыль, понимая, что должны были лежать под слоем прессованного снега - приди они сюда на минуту раньше.
        Но неизменный силуэт Хозяина над обрушившейся снежной стеной намекал: тотем пока хранит своих людей от несчастья. И они продолжали восхождение.
        Верхняя точка подъема была под самыми облаками, чуть выше лавинных очагов по правую руку и ниже вершины, терявшейся в облаках, - по левую. Шли по траверсу склона, прямо над лавинными конусами, проваливаясь по колено, а то и глубже в слежавшийся снег. Выручали лопаты, захваченные в Грязных шахтах, но продвижение затормозилось еще сильнее. К тому же еще явственнее давала о себе знать «горняжка», как ее называл Горец, а по сути - банальная нехватка кислорода в разреженной атмосфере. Высота здесь была выше трех километров над уровнем моря - это если по старым данным. А если верить новейшим теориям о сдвигах земной коры в результате Катастрофы - то гораздо выше. И снова лучше других, не считая проводника, держался Полковник - словно и не был старше всех, да к тому же с поврежденным рассудком.
        - Уровень моря… - задыхаясь, бормотал Змей. - Увидеть бы хоть раз в жизни это море…
        - Стойте! - крикнула Тана. - Вы видите это?!
        Она указывала в противоположную от склона сторону, туда, где висела непроницаемая белесая мгла. Но теперь сквозь эту мглу стало проступать что-то багровое, медленно наливавшееся красноватым сиянием. Это нечто имело неясные очертания - очевидно, оно находилось по другую сторону ледяной корки. На секунду Змею показалось, что он увидел два ярких, залитых оранжевым светом конуса - но тут же мутная пелена сомкнулась, и все стало по-прежнему. Это было похоже на сон наяву - настолько выглядело нереальным и удивительным.
        - Что это? - завороженно произнесла Ксю.
        - Это он, - Горец кивнул в сторону пропавшего видения.
        - Кто? - не сразу понял Змей.
        - Эль.
        В голосе Горца звучало почтение, переходящее в благоговение. Остальных захватило похожее чувство. Какое-то время стояли, ждали повторения чуда. Но чудо не склонно повторяться.
        Двинулись дальше.
        - Главное не заблудиться, - наставительно говорил Горец. - Там внизу пропасть, надо пройти над ней и выйти к лавинному склону. По нему и будем спускаться к Азау.
        - По лавинному склону? - с сомнением произнес Змей. - А это безопасно?
        - Безопасно? - Парень удивленно посмотрел на Змея. - Ты и так слишком старый.
        - Сильно сказано, - кивнул Змей. - Но с нами женщины. Не хотелось бы рисковать ими.
        - Я вообще не понимаю, чего вы собой баб потащили, - с неожиданной заносчивостью заявил Горец. - Сидели бы в норах, еду готовили, хозяйством занимались! А то наравне с мужчинами в горы полезли.
        Змей скосился на девушек и понял, чего это так мальчонка взъелся: Игнат нежно обнимал Ксю, Тана же грациозно потягивалась, не обращая внимания на юного проводника.
        Ревнует мальчишка, завидует. Это нормально. Лишь бы за нож не схватился. А значит, нужно направить энергию в нужное русло.
        - Так, встали! Хорош отдыхать, остынем - потом не раскачаемся. До темноты хорошо бы спуститься, а то реально заблудимся.
        - Да не в том дело. Если до ночи не спустимся - замерзнем насмерть, - спокойно сказал Горец. - Здесь «дыхание смерти» каждую ночь спускается со склона - и до утра. Без вариантов.
        - А раньше не мог сказать? - тяжело поднимаясь с камня, на котором сидел, буркнул Новичок.
        - Я же не знал, что вы такие медленные, - Горец пожал плечами. - Если поспешим, то успеем.
        - А если не успеем? - остро глядя на Горца, спросила Тана.
        - Я-то точно успею, - сверкнул глазами Горец.
        - А если успеешь, но не туда? - с прищуром поинтересовался Новичок.
        Горец отвернулся и пошел вперед. Змей неодобрительно поглядел на Новичка, двинулся вслед за проводником. Оставалось надеяться, что тот не решит что-нибудь устроить в отместку за обиду. Однако до спуска дошли без приключений.
        Перед ними был широкий, открытый и довольно заснеженный спуск, по которому хотелось просто весело скатиться на пятой точке, тем более что сил на движение шаг за шагом почти не осталось. Особенно манил толстый слой приятного на ощупь пухлого снега.
        - И куда дальше? - спросил Змей.
        - Туда. - Горец указал вниз, на склон, словно нырявший в вездесущую дымку. - Ну, кто первый?
        - А давай я! - предложил Новичок. - Только веревку отпусти подлиннее.
        И, не раздумывая, пошел вперед. Остановился, перевесил вещмешок и автомат на живот - и плюхнулся на спину. После чего лихо заскользил вниз - пока его не остановила дернувшаяся веревка. Державший его Змей едва не полетел кубарем следом, потащив за собой остальных.
        - Эй, осторожнее! - крикнул видящий. - Не забывай, что мы в связке.
        Ну уже позабыв про осторожность, Тана, Ксю и Игнат повторили заезд Новичка, правда, не с таким размахом. Только Полковник спускался пешком - неторопливо и уверенно, несмотря на отсутствующий взгляд.
        Горец тоже не спешил кататься. Он спускался рядом, по правую руку. И в какой-то момент Змей ощутил беспокойство. Что-то было не так. Он пристально оглядел фигуру парнишки - и понял.
        Тот отстегнулся от связки. И шел свободно по узкому каменному гребню, из которого торчали замерзшие пни, в то время как остальные копошились, как полные идиоты, в снегу.
        Прямо посреди лавинного конуса.
        Низкий треск опередил мысль, лихорадочно стучавшую в мозг. Уже инстинктивно Змей бросился к этой узкой каменной кромке, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Конечно, это была не земля, это был снег, едва цеплявшийся за крутой склон и пришедший в движение усилиями веселившихся на нем неопытных простаков.
        В последнее мгновение Змей все же успел выброситься, как кит, «на сушу». И вцепился что было сил в торчащие из склона булыжники, торопливо обматывая конец веревки, уводивший к спутникам. Секунда - и веревка натянулась и задрожала струной, едва выдерживая повисший на ней вес. Внизу, под ногами нарастал рев снежной массы, в воздух поднялись облака снега, от которого мгновенно стало трудно дышать.
        Лавина ревела, как неведомый снежный дракон. Им повезло, что все началось, когда они были еще на самом верху, где убийственный поток не успел набрать скорость и массу. Когда облака снега опали, Змей разглядел спутников, припавших к оголившемуся склону на спасительной страховке. Все отползали в сторону той самой каменистой гряды сбоку.
        Только теперь Змей стал искать глазами Горца, к которому у него возникли вполне понятные вопросы. Парня и след простыл.
        - Вот гаденыш… - прошептал Змей, подтягивая за веревку Тану.
        Склон под сошедшим снегом был еще более скользким, и разумно было перебраться на не обезображенный лавиной участок. Собравшись вместе, сидели, дрожа и вытряхивая снег отовсюду, куда он забился, а забился он практически всюду. Лица были запорошены снегом, поцарапаны, но обошлось без серьезных травм.
        - Он убить нас хотел! - мрачно высказался Новичок. - Поймаю - сам похороню ублюдка!
        - Зачем ему это? - возразил Змей, хотя возражение получалось слабым.
        - А кто его знает, - скривился Новичок. - Может, отложенная месть. А может, настроение испортилось. Я понятия не имею, что в голове у тех, кто скачет верхом на злобных тварях.
        - В любом случае он отстегнулся заранее, чтобы не улететь вместе с нами, - подытожил Змей. - Это факт.
        Тихо засмеялся Полковник. Из нормальных человеческих качеств лучше всего он сохранил своеобразное чувство юмора. С определенного ракурса ситуация действительно выглядела забавной. Если желать группе гибели.
        - А, вот вы где, - раздался сверху знакомый голос. - Повезло вам, зацепиться успели.
        Все молча поглядели наверх. Шагах в пяти над ними сидел Горец. Чуть выше лежал, отдыхая, медведь.
        - Ты зачем отстегнулся от связки? - сухо спросил Змей.
        - Ну а как? - Парнишка пожал плечами. - Вы по лавине кататься вздумали. Кто бы вас откапывал, если бы вас присыпало?
        - А если бы нас присыпало - как бы ты нас нашел?! - вскочив на ноги, заорал Игнат.
        - Да легко. Он бы нашел. - Горец кивнул в сторону Хозяина.
        Сказать на это было нечего. Кто-кто, а Горец, сам унюханный под снегом медведем-мутантом, имел полное право на такое заявление. Почувствовав на себе взгляды людей, медведь приоткрыл один глаз, оценил обстановку - и продолжил отдых.
        Медленно поднялся Новичок. Змей несколько напрягся, ожидая развития конфликта. Но бандит просто надел рюкзак, поправил на плече автомат и продолжил спуск.

* * *
        В основании склона из спрессованного снега только что сошедшей лавины зубами гигантского хищника торчали огромные бетонные лавинорезы. Но интересны они были не сами по себе. И даже не замысловатыми цветными рисунками, густо покрывающими потрескавшуюся от времени поверхность.
        К одному из бетонных конусов колючей проволокой было примотано окровавленное, истерзанное тело. Тело успело закоченеть, но человек еще недавно был жив.
        - Что это, мать его, за срань такая? - сипло спросил Новичок.
        Поглядел исподлобья на Горца. Парнишка и сам, похоже, видел такое впервые. Правда, реагировал спокойнее.
        - Похоже на казнь, - сказал Игнат.
        - На жертву, - тихо добавил Змей.
        - Казнь через лавину? - испуганно проговорила Тана.
        - И мы сами ее на него спустили, - дрогнувшим голосом закончила Ксю.
        Помолчали, стоя в полном опустошении. Они почти подошли к финальному участку пути, но не было похоже, что этот участок будет легче.
        - Красиво… - в наступившей тишине произнес Полковник.
        Все молча перевели на него взгляды. Старый офицер с одобрением разглядывал жуткую композицию из бетона, снега и человеческой плоти.
        - Эстет, блин… - пробормотал Новичок и направился прочь от склона.
        По центру ущелья когда-то шла вверх дорога. Теперь на нее намекала лишь слабо протоптанная тропа. А значит, где-то поблизости были люди.
        К поляне Азау подходили уже в темноте. Но фонари не требовались: еще издали стали заметны языки пламени, обозначавшие что-то вроде ворот. По мере приближения усиливался низкий мерный звук, разбавленный ритмичными звуками разного тона.
        - Барабаны? - удивленно проговорил Игнат.
        - Меня больше огонь удивляет, - задумчиво произнес Змей. - Что так может гореть?
        - Похоже на газ, - заметил Новичок.
        - Газ? - Змей дернул плечом. - Откуда здесь газ?
        Они приближались. Здоровенные факелы отдавали жаром и действительно били из толстых стальных труб в сопровождении низкого гула. Такие же факелы освещали большую поляну и в глубине, которая отсюда не просматривалась. А еще поражали символические ворота, напоминавшие японский иероглиф, означавший, как это ни странно, «ворота». Удивительно было то, что они были составлены из множества разномастных лыж.
        Обернувшись, Змей увидел, что Горец в нерешительности застыл в нескольких шагах позади, рядом Хозяином, тревожно глядевшим на огонь. Черное одеяние парня поглощало свет, но на лице прыгали отблески огня.
        - Ты чего встал? - позвал его лидер маленького отряда. - Догоняй!
        Переминавшийся с лапы на лапу медведь развернулся и скрылся в темноте. Мальчишка поглядел ему вслед, попятился:
        - Я… Не пойду.
        - Но почему? - удивился видящий. - Ты же хотел подняться на Эль вместе с нами!
        - Я вспомнил… Я не могу…
        - Посмотри на него, - сказала Тана. - Он же боится.
        Вряд ли девушка хотела обидеть парня. Но тот мгновенно вскипел:
        - Я ничего не боюсь! Пусть она не говорит так!
        - Хорошо, хорошо! - Змей сделал успокаивающий жест. - Она не будет. Просто послушай…
        Горец сделал еще пару шагов назад - и скрылся в темноте.
        - Ладно, - сказал Змей. - Дело твое.
        И направился к воротам.
        Они поднялись по небольшому склону и остановились в растерянности.
        Когда-то здесь было, наверное, не протолкнуться от лыжников, сноубордистов, альпинистов и прочих экстремалов всех мастей. Об этом напоминали покосившиеся кресты из лыж и сноубордов с привязанными на них ленточками - точь-в-точь те тотемные знаки с орлами. Теперь же вместо колкого от звезд горного неба прямо над головой нависала прогнувшаяся под собственной тяжестью ледяная кора. Казалось, эта масса льда сейчас обрушится прямо на голову. Но падение явно затянулось: по центру поляны ледяной купол опирался на гигантский ледяной же сталактит. Уцелевшие здания гостиниц, подъемников и хозяйственных построек покосились и намертво вмерзли в лед основаниями и крышами, как в покинутом всеми городе-призраке. Их стены, словно в отчаянии сохранить остатки света и радости, были густо покрыты цветными граффити - только это имело прямо противоположный эффект: тематика изображений вопила ужасом смерти. Истерзанная плоть, черепа, кости, огонь и страдания - вот что выводили здешние художники. Стенами зданий мастера красок не ограничивались: расписаны были снежная поверхность под ногами и даже кое-где ледяная кора
над головой. Это было бы даже красивее, чем внутри Хрустального города. Если бы не было так жутко.
        С музыкантами здесь, видимо, тоже был порядок: причудливый ритм барабанов не прекращался ни на минуту. К нему добавлялись тонкий звон колокольчиков на ветру и тонкая смесь запахов - и не только пылающего газа, но и каких-то малознакомых благовоний.
        Но удивляло даже не это.
        Их ждали.
        Трое мужчин в яркой мешковатой одежде, вроде утепленных комбинезонов, чьи лица терялись в копнах причудливых дредов и густых бород, наблюдали за вошедшими со странного сооружения. В нем не сразу угадывался вмерзший в лед ратрак со снятым у кабины верхом, так что широкие мягкие кресла превращались в подобие тронов. Все трое развалились в них довольно вольготно, окутываясь кальянным дымом.
        Впрочем, первым путников встретил низкорослый лысый мужик с бегающими глазками и суетливыми манерами. Он был гол по пояс, будто здесь царила невесть какая жара, и, позвякивая пряжками, за ним волочились подтяжки его горнолыжных штанов. Мужик выскочил откуда-то сбоку и с ходу принялся осматривать и вроде даже обнюхивать пришельцев, не умолкая ни на секунду:
        - Браво, браво, браво! Наблюдали за вами, ждали. Не так часто здесь бывают гости из-за стены - а вы ведь из-за стены, верно?
        - Да, но… - начал было Змей.
        - Да, да, конечно, у вас будет время все рассказать. И о том, что заставило вас отправиться в рискованный путь, и про то, как вы узнали о нашем Братстве…
        Он вдруг схватил Змея за шею, припал к его уху слюнявыми губами и забормотал горячечно и быстро:
        - Зря вы пришли сюда, зря… Вам уже не уйти, уже не спастись…
        - Да отстань ты… - Змей оттолкнул от себя назойливого аборигена. - Что тут вообще происходит? И почему нас ждали?
        - Ну вы же не думали, что пройдете незаметно к Запретному склону? - Лысый снова расплылся в улыбке. Он хитро прищурился и поводил указательным пальцем. - Большой глаз все видит!
        - Это еще что за хрень? - посмотрел на него Новичок.
        Лысый проигнорировал вопрос, зато схватил Змея за руку и принялся трясти со словами:
        - А я Макар! Если что надо - ко мне спокойно обращайтесь, все найдем, все сделаем… А у вас, смотрю, тоже есть что-то? - Он полез трогать и обнюхивать рюкзаки, напоминая любопытного пса. - Если есть что для обмена - так я завсегда…
        - Да погоди ты! - рыкнул Игнат. - Дай людям отдышаться с дороги!
        - Да, да, конечно. - Макар как-то сник, принялся чесать жирный бок. - С дороги, оно, конечно, передохнуть надо…
        Новичок оборвал его, ухватив за скользкое плечо, тихо спросил на ухо:
        - Слушай, а кто этот, привязанный «колючкой» к бетонной дуре? Его только что лавиной раздавило.
        - Уже? - Лысый оскалился гнилыми зубами. - Чужак. Год назад к нам прибился. Веселый малый, душа компании. Все с него здесь валялись просто!
        - Так… - протянул Новичок. - А за что его тогда?.. Ну, ты понял.
        - За то, что уйти хотел. А отсюда не уходят. Никто.
        Лицо Макара застыло страшноватой, подсвеченной дрожащим пламенем маской. Затем мгновенно снова стало беззаботным:
        - Да не бери в голову. Главное, слушай и делай что говорят - и все будет пучком. Вон, подойди к Шиве, он скажет, что к чему.
        Он кивнул в сторону троих патлатых, продолжавших расслабленно окутываться дымом на своих «тронах».
        - Этот Шива - он у вас вроде главный? - спросил Змей.
        - Ну, типа того. Хотя у нас Братство, типа, все равны.
        - Но Шива равнее всех, так? - кивнул видящий.
        - Ну, как сказать…
        Макар замялся, и Змей пришел ему на помощь:
        - Ладно, подойдем к Шиве. Это который из них?
        - В смысле? - Макар странно посмотрел на видящего. Поглядел в сторону ратрака. - Он там один.
        Змей поглядел и ощутил, как у него плывет перед глазами от ощущения нереальности происходящего. Это тип то ли дурачил его, то ли был еще одним психом в их общем сумасшедшем доме. Не тратя больше времени на разговоры, бросил своим:
        - Ждите здесь.
        И направился к лохматой троице на ратраке. Остановился перед широким металлическим отвалом, которым когда-то равняли склоны. Поднял взгляд на этих троих.
        Ну да. Все трое похожи. Однако их все-таки трое.
        - Вечер добрый. Который из вас Шива? Меня тут к вам этот тип направил, - Змей кивнул в сторону Макара. - Мы пришли издалека и хотели бы…
        - Тсс… - сказал тот, что был в центре. Выпустил вверх облачко дыма. - Не части, чувак, я никуда…
        - …не тороплюсь. Я в курсе… - подхватил тот, что был слева.
        - …откуда вы явились: трудно не узнать солдатика из Карфагена… - продолжил тот, что был справа, а центральный указал на Игната.
        Змей снова испытал головокружение: эти трое говорили одним голосом, как один человек. И если Макар не врет… Нет, это какой-то бред.
        - Так куда…
        - …вы…
        - …направляетесь?
        Нет, не бред: все трое говорили как единое целое. Шива был многоруким индийским богом. Но состоял ли он из трех разных людей?
        Наверное, в другой ситуации Змей хорошенько бы обдумал, что сказать, и не стал бы отвечать с ходу в лоб. Но слишком устал и был порядком сбит с толку. А потому сказал, как есть:
        - Мы собираемся подняться на Эльбрус.
        Какое-то время трехликий Шива молчал, потягивая кальянный дым в три рта. Затем сказал:
        - Сожалею, чувак… Но это…
        - …никак не получится… Запретный склон закрыт…
        - …для всех, никаких…
        - …исключений. Потому что там наверху - Запретное.
        - Но мы собирались… - начал было Змей, но все трое Шив синхронным жестом остановили его.
        - Не сегодня, чувак! Вы…
        - …устали. Я тоже…
        - …притомился. Тебе все объяснят, если…
        - …захочешь. Но все завтра. Отдыхай, расслабляйся. Но…
        - …помни главное: назад, за ворота вам нельзя. Наказание - смерть. Ты видел…
        - …провинившегося?
        - Видел, - глухо сказал Змей.
        Шива развел шестью руками. Аудиенция была закончена.

* * *
        Им дали комнату, когда-то бывшую номером в крохотной гостинице, хотя с тем же успехом могли дать весь этаж - это было самое заброшенное здание. Но и на том, как говорится, спасибо: здесь было более-менее тепло.
        Они даже не стали ужинать - просто попадали, кто где был, и уснули под непрекращающийся ломаный бит невидимых барабанов.
        Не спал только Змей. С некоторых пор бессонница стала для него нормальным явлением. А еще его не покидало беспокойство: слишком легко и дружелюбно их приняли, слишком благостными казались здешние обитатели.
        Правда, они видели пока лишь четверых. Или двоих - это как считать.
        Он оделся, вышел на воздух. Взгляд сам устремился к дальнему краю поляны, где ущелье круто брало вверх и исчезало за ледяным «куполом». Там тоже горели газовые огоньки. Похоже, путь на вершину ведет туда. Но Шива предупредил, и предупреждение, судя по тому замученному человеку под лавиной, не было пустым звуком. Неизвестно, как местные отслеживали беглецов, кто именно их ловил, но факт остается фактом. Будь они действительно такими расслабленными растаманами, какими хотят казаться, их давно бы смяли более сильные племена. А таких здесь было достаточно.
        Он обошел поляну. В дальнем углу у торчавшего из груды камней «тотема» из лыжных палок с горнолыжным шлемом наверху наткнулся на небольшую проталину. В проталине что-то сочно булькало. Посветил фонариком.
        - Да ладно…
        Встал на колено, коснулся пальцем булькающей жидкости, осмотрел в свете фонаря.
        - Черная вода. Надо же.
        В присутствии здесь черной воды не было ничего удивительного - ученые Карфагена вроде бы так и говорили: ее истоки у подножия Эльбруса. Удивлял булькающий в воде газ.
        Чиркнув зажигалкой, Змей поднес огонек к воде…
        Вспыхнуло так, что у него чуть не сгорели брови. Благо концентрация газа была не так велика и все мгновенно погасло. Зато теперь стало понятно, что пылает в этих горелках. Выходит, черная вода появляется из-под земли вместе с горючим газом. Правда, до Карфагена доходит уже без него.
        Он счастливо рассмеялся.
        Странно. Не так уж он радовался разгадке, тем более что смысла в ней уже не было.
        Засмеялся снова.
        Вот черт. Газ! Этот газ - он не только горюч, он еще и веселящий эффект имеет. А может, и галлюциногенный, если вспомнить Шиву. Во всяком случае, ощущения от пребывания здесь - странные.
        Продолжая «веселую» прогулку, прошел мимо полуразрушенных гостиниц, мимо смятого колпака станции одного из подъемников. Бой барабанов шел со стороны нижней станции другого, более старого, но и более основательного подъемника, у подножия которого громоздился покосившийся вагон с облезшей красной краской.
        Обошел бетонное здание, поднялся по ступеням на крыльцо. Мерный стук доносился из-за заколоченных железными листами окон. Потянул тяжелую дверь. Зашел и замер в изумлении.
        Пол внутри здания давно обвалился. В подсвеченной каким-то красным свечением глубине рядами сидели люди. Мужчины и женщины, разных возрастов, в видавшем виды горнолыжном облачении. Их было много - несколько десятков. Все были обращены в сторону двух косматых парней с самодельными этническими барабанами - то ли дарбука, то ли джембе. Парни яростно и умело выводили сложный ритм и, казалось, совершенно не уставали, раз и навсегда войдя в транс. На вошедшего не обратили никакого внимания - хотя бы потому, что глаза у всех здесь были закрыты. Наверное, эти ребята привыкли зависать тут подолгу.
        И дело не только в завораживающем бите. Было здесь и еще кое-что, способствовавшее затянувшемуся трансу. Тонкий дымок, поднимавшийся из глубины фундамента, - газ, успевший зацепить своим воздействием и незваного гостя.
        Шатаясь, Змей буквально вывалился на воздух - и едва сдержал вскрик: перед ним замер черный силуэт. Он не сразу сообразил: это Горец.
        Парнишка поманил его бесшумным знаком. Они отошли в сторону, за руины гостиницы, сложенной из горного камня.
        - Я думал, ты ушел, - тихо сказал видящий.
        - Некуда мне уходить, - так же тихо ответил Горец. - А вот вам точно пора. Этой ночью они не особо за вами приглядывают, думают, вы устали и еще не поняли, что к чему. А завтра за вас возьмутся.
        - Что значит - возьмутся?
        - Я слышал про это Братство. Правда, не думал, что оно окажется прямо у нас на пути. Иначе не пошел бы. Короче, они все у вас отберут и засунут в яму. Видел уже?
        - Видел.
        - Они там дышат Духом гор.
        - Это тот самый газ?
        - Ага. Так они лишают «младших» Братьев воли. Чтобы старшим было легче ими управлять. Если до кого-то доходит, что его просто травят и используют, - такого убивают. И уйти не дают, чтобы не болтали и чтобы сюда новые Братья приходили.
        - Нормально…
        - Так что забудьте про Эль. Если только…
        - Если только - что?
        - Если не бежать прямо сейчас.
        - Но эти, Братья, они же все равно догонят. У них какой-то Большой глаз, который все видит, и все такое. А у нас даже патронов нет.
        Во мраке дерзко сверкнули глаза Горца:
        - Обычно отсюда убегают вниз по ущелью. А мы убежим верх.
        - По Запретному склону?
        - Да. Только хитрый крюк сделаем.
        - Куда?
        Горец указал вверх. На гребне горы, прямо там, куда упирался ледяной «купол», горел зеленый огонек.
        - А что там? - спросил Змей.
        - Я думаю, это он и есть. - Горец мстительно прищурился. - Большой глаз. Выколоть бы его, чтоб не пялился!

* * *
        Просыпались тяжело, вставали машинально, шатаясь, как зомби. Даже угроза жизни не могла вернуть истощенные силы и компенсировать недостаток сна. Особых усилий стоило добудиться Таны. Девушка открыла глаза и долго не понимала, где находится и кто все эти люди.
        Горец ориентировался в темноте, как кошка. Фонари не включали из соображений маскировки, что не добавляло шансов на успех. Склон был опасный - куда опаснее тех, по которым они шли до этого. Сплошь скалистый, из предательски осыпавшегося камня. Когда до самого верха оставалось несколько метров, из-под ботинка у Змея ушла опора - и он полетел вниз.
        Стиснув зубы, не дал себе заорать, чтобы не выдать остальных. Он уже смирился с нелепой смертью, но дернулась, натянувшись, веревка, и он повис над пропастью, спиной вниз. В отблесках далекого огня газовых факелов с отстраненным удивлением увидел, кто его держит, дрожа от напряжения.
        Полковник. Ему ничего не стоило отпустить веревку, тогда нагрузка перешла бы на Новичка, с которым Змей был напрямую связан. Но Полковник предпочел перехватить страховку, словно в этой ситуации доверял только себе.
        Уже выбравшись обратно на крутую тропу, Змей отметил, как держался его спаситель: в эти секунды словно вернулся на минуту прежний Полковник: безжалостный, циничный, однако знавший одну непреходящую ценность - долг.

* * *
        Наверху крохотного плато их ждал сюрприз.
        Большой глаз оказался обсерваторией. На этот раз не хитроумной нейтринной, а самой обыкновенной, оптической. Были здесь неплохо сохранившаяся башня с куполом, несколько остовов домов. И тот самый фонарь с зеленоватым свечением на покосившемся железном шесте. Правда, для наблюдения за небом обсерватория была бесполезна - небо закрывала ледяная кора. Зато отсюда наверняка просматривались подходы к Азау.
        Из-за камней понаблюдали за куполом, другими постройками. Вроде тихо. Горец указал в темноту:
        - Вон там можно незаметно пройти - и наверх. А Глаз пусть внизу нас ищет!
        Парнишка тихо усмехнулся в кулак. Похоже, придуманный им план его забавлял. Змей не был так уверен.
        - Шива знает, что мы собираемся на вершину, - сказал он.
        - Но не знает, каким путем, - возразил Горец.
        - Ладно, ты в горах ориентируешься лучше, - признал Змей. - Веди!
        Незаметно уйти не удалось. Когда они обходили купол, послышались голоса. В свете фонаря появились темные фигуры, направлявшиеся прямиков в сторону группы.
        Решение пришло мгновенно. Игнат указал в сторону башни с куполом: в пристройке под ней виднелся прямоугольник двери. Быстро направились туда, тихо проскользнули внутрь, оказавшись в темном закутке. Замерли. Голоса приближались. Змей достал нож. В руке Новичка появился пистолет - тот самый ПСС, захваченный еще в раздевалке Грязной шахты. Стрельбы, однако, не хотелось, даже бесшумной. Раскрывшись, они могут лишиться последнего шанса на восхождение.
        - Ну, что там? - прошептала Тана. - Ушли?
        - Да вроде. - Змей прислушался. - Еще подождем.
        И тут тесная каморка осветилась из открывшегося внутри дверного проема. В нем появился человек.
        Немая сцена длилась пару секунд, после чего человек тихо произнес:
        - Заходите. Только тихо. И ничего не трогайте.

* * *
        Они стояли, озираясь, посреди большого круглого помещения под тем самым куполом, который видели снаружи. В центре высилось массивное цилиндрическое сооружение, висевшее под углом на мощных кронштейнах. Еще был оранжевый механический подъемник с корзиной для рабочих и куча оборудования поменьше. Все имело древний и нерабочий вид. На его фоне, сложив на груди руки, стоял высокий худой человек с темным от въевшегося загара лицом, с аккуратной седой бородой. Толстый вязаный свитер и черная плоская шапочка контрастировали с обликом тех, кого они видели до сих пор в здешнем Братстве. Взгляд человека был острым, умным, и определить его возраст на вид было трудно: ему могло быть и лет сорок, и семьдесят. В зависимости от того, хорошо ли он сохранился или был потрепан жизнью.
        - Что это? - завороженно разглядывая непонятную аппаратуру, спросила Тана. Коснулась рукой основания большого наклонного цилиндра.
        - Я же просил - ничего не трогать, - ровно сказал человек. - Это телескоп.
        - Работает? - с любопытством спросил Игнат.
        - Вы - экскурсионная группа? - мгновенно отозвался человек.
        - А? - Змей удивленно приподнял брови. - Не знаю, что это такое…
        - Это юмор, - так же ровно сказал человек. - Был популярен в народе до тотального обмена ядерными ударами.
        - Я вижу, вы нам не рады. - Змей нахмурился. - Но мы и не напрашиваемся в гости. Сейчас мы уйдем. Только хотелось бы уйти по-тихому, чтобы обошлось без трупов.
        - И куда же пойдете, если не секрет?
        Змей поглядел в эти глубокие умные глаза и понял, что скрывать не имеет смысла:
        - Вверх. На вершину.
        Человек удивленно приподнял брови. Внимательно осмотрел остальных. Произнес:
        - Такого я не слышал уже лет… много. Только вы не дойдете.
        - Вам-то почем знать? - заносчиво отозвалась Тана.
        - Потому что я был там. Еще до Катастрофы.
        - Вы - альпинист?
        - Да. И альпинист тоже.

* * *
        Человека звали Иваном, но он предпочитал давнее прозвище - Старый. Забавно, что так его прозвали еще в юности. Просто потому, что он всегда был основательнее и опытнее других. Он ходил в горы сам и водил группы. Впрочем, это было лишь хобби.
        Он был астрономом. Сейчас, когда глаз давно сдохшего телескопа слепо таращился в ледяную катаракту над обсерваторией, в его специальности не было смысла. Однако та же специальность помогла ему уцелеть.
        Тогда от прямого воздействия ядерного удара обсерваторию защитил сам склон Эльбруса. Позже, когда наступила ядерная зима и все вмерзло в толстую ледяную кору, спасали припасы и навыки долгих научных экспедиций. А еще то, что не пришлось делиться с сотрудниками, - он оставался единственным дежурным, когда происходила смена научной вахты. Годы ледяного плена не сломили его. Более того, хоть это и странно для непосвященного, но для него это были счастливые годы: он написал главный научный труд своей жизни, благо накопленных данных для того хватало. Не смущало его и то, что этот труд некому оценить - Старый мыслил космическими категориями.
        Потом ледяная корка начала истончаться, образовав нынешний «купол», - не путать с куполом обсерватории. Старый не боялся горных просторов и собирался уйти на поиски людей. Но люди пришли сюда сами. И закрыли ему путь вовне под страхом смерти.
        А вскоре они стали называть себя Братством.
        Он и сам толком не понимал, как это произошло. Видимо, развивалось постепенно, когда нормальные люди, просто искавшие тут пристанища, стали превращаться в кровавых безумцев. Дело было в том странном газе, появившемся из трещин в скалах после мощных тектонических изменений вместе с ядовитой черной водой. Если здесь на плато газ почти не ощущался, то внизу, на сжатой склонами поляне, он скапливался и воздействовал на людей круглосуточно.
        И они погрузились в мир собственных кошмаров. Их страхи стали реальностью, а реальность - страхом. Это был заколдованный круг, из которого не было выхода. Если кто-то и пытался найти путь отсюда, попросту убегал - его находили и приносили в жертву собственным страхам.
        - Они только кажутся расслабленными и вялыми, - говорил Старый. - В момент ярости в них просыпается энергия, незнакомая нормальному человеку. Будь я медиком или биологом - я бы обязательно исследовал этот процесс… Но я всего лишь звездный астроном.
        - А кто эти - от которых мы прячемся? - спросила Ксю. - Вокруг обсерватории шастают.
        - Наблюдатели Братства из числа «старших» братьев. У них наша малая оптика, которая еще действует, но и свое зрение будь здоров. Нормальные, в общем, ребята - пока у них не начинается «ломка» от недостатка наркотического газа. После года непрерывного нахождения в газовой среде в организме начинаются необратимые изменения. По сути, они перестают быть людьми.
        - Поэтому вы и не спускаетесь вниз? - спросила Тана.
        - В том числе. Хотя иногда приходится. Но если ненадолго и понимаешь, с чем имеешь дело, то это не так опасно.
        - Я другого не понимаю, - вступил в разговор Новичок. - Ладно, они не выпускают никого вниз по ущелью - чтобы никто не распространялся об этом райском местечке. Но почему они считают склон Эльбруса Запретным? Наверх-то сильно не убежишь!
        - Во-первых, если удастся перевалить через седловину - то вполне убежишь, - прищурился Старый. - Только сейчас это невозможно: ближе к вершине ледяная корка, что у нас над головой, смыкается с ледниками - и на поверхность не выбраться. Во-вторых, этот «веселящий» газ - он ведь легче воздуха. И чем ближе к вершине, тем выше его концентрация. Так что по мере подъема его воздействие усиливается.
        - Думаю, кто-то уже пытался подняться - и это плохо кончилось, - предположила Тана.
        - Я даже догадываюсь кто, - кивнул Старый. - Шива.
        - Вот как? - удивился Змей. - Это там он, э-э… распался натрое?
        - Не знаю, каким он тебе привиделся. Раньше Шива был куда проще и без лишних философских заскоков. Но такое ощущение, что он не просто нахватался дополнительных глюков, - он действительно изменился. И обрел способность воздействовать на людей, как больше не умеет никто в Братстве. И ему неинтересно терять свою власть. Поэтому никто не должен получить шанс стать таким же.
        - Это многое объясняет. - Змей задумался. - Но у нас есть противогазы. Правда, всего три - но это трое адекватных, которые присмотрят за остальными. А значит - есть шанс не свихнуться всем, пока доберемся до вершины.
        - Говорю же, это невозможно, - устало повторил Старый. - Поверь человеку с опытом.
        Наступило тягостное молчание. Не нарушая его, Змей стал собираться. Достал противогаз, оставшийся от брошенного химкостюма, засунул в боковой карман рюкзака, чтобы был под рукой. Потуже затянул клапаны рюкзака, взвалил его на плечи.
        - Ты куда? - тихо спросила Тана.
        - Туда же, куда шел с самого начала, - посмотрел на девушку Змей. - Пойми, у меня нет выбора. Если я не сделаю того, что должен, - я сойду с ума. Или погибну. Может, я погибну по пути на вершину - но не попытаться я не могу.
        - Я с тобой! - решительно сказала Тана и принялась собирать свой рюкзак.
        - А мне что тут делать? - усмехнулся Новичок. - Я ж не астроном. Когда выступаем?
        - Ладно, идем, - сдался Игнат. - Полковник?
        Старый вояка молча поднялся, направившись к двери.
        - Да стойте вы! - Старый сжал кулаки, прошелся взад-вперед, напряженно думая. - Как вы планируете выбраться из-под ледника?
        - Да есть одна мысль, - задумчиво протянул Игнат. - Этот газ - он ведь горючий?
        Наступила пауза.
        - Понимаю, куда ты клонишь, - догадался Старый. - Но это же самоубийство.
        - Не факт. Главное - все правильно рассчитать.
        - О чем вы? - непонимающе взглянула на него Тана. - При чем тут самоубийство?
        Но ее никто не слушал. Все смотрели на Старого, который все еще колебался. А потом сказал:
        - Договоримся так: в горах мое слово - закон. Выходим до рассвета.

* * *
        Это было похоже на спуск в ад. С той разницей, что в ад они поднимались тяжело, с надрывом всех оставшихся сил, как будто от достижения заветной точки зависела сама их жизнь.
        Для Змея это было не фигуральное выражение. Сейчас все для него сосредоточилось в одной-единственной цели - достичь Крыши мира. Он уже не помнил, с чего все началось, какая цепочка событий вела его сюда. Все сконцентрировалось, сжалось, как сжимается поле зрение летчика при запредельной перегрузке.
        Сказывалось и воздействие сгущавшегося дурмана. Три противогаза достались Тане, Ксю и Старому, на котором, как на единственном имеющим опыт таких восхождений, лежала ответственность за жизни остальных. Отчасти снизить воздействие газа удалось благодаря стимуляторам из запасов Старого, неоднократно проверенных им на себе. Но особо надеяться на них не стоило. Единственным способом не свихнуться было успеть выбраться, пробиться сквозь лед на поверхность. И тут оставалось рассчитывать на план Игната, который действительно казался безумным: использовать сам этот газ, чтобы освободиться от его воздействия, и выйти наконец, на «истинную» поверхность.
        Взорвать ледяную броню.
        Здесь, на полпути к вершине, концентрация газа была слишком мала для создания взрывоопасной газовоздушной смести. Но можно было предположить: газ должен скапливаться в верхней точке ледяного «купола», там, где тот смыкается с поверхностью. Это могли быть целые тупики, емкости, сифоны, вроде тех, что бывают в пещерах. Взорвать такую обособленную полость или хотя бы поджечь ее - казалось единственным способом выбраться из-подо льда.
        Правда, был риск не рассчитать - и взорваться вместе с газом, сгореть или оказаться засыпанным обломками льда. В любом случае исход миссии был сродни игре в орла и решку. Возможно, предположение было ошибочным - и тогда положение группы становилось тяжелым. Но думать о таком не хотелось
        И без того глубины ледника становились все мрачнее, а ледяная кора - все толще. По ощущениям, уже начинался рассвет - но солнечные лучи почти не пробивались сюда.
        Они поднимались в глубине огромных трещин, дыша тяжелым ледяным воздухом. Это было странно, учитывая, что на такой высоте воздуху полагается быть разреженным.
        А еще здесь, кроме них, кто-то был - и это не привычный уже медведь-мутант, хозяин здешних мест. Эти «кто-то» могли существовать в этом мире холода и зла, совершенно враждебного человеку. И такое внимание не могло не вызывать беспокойства.
        Тяжело дыша, Змей догнал Старого, размеренно шедшего впереди в слабеющем луче фонаря - садилась батарея.
        - Слушай, Старый, - хрипло обратился к нему Змей. - Здесь есть еще кто-то? Кроме нас?
        Новый лидер их маленькой группы повернул к нему безликую резиновую морду. Сказал приглушенным голосом:
        - У тебя глюки, приятель. Не забывай, чем ты дышишь. Если всегда будешь помнить об этом, то не пойдешь на поводу у своего страха.
        - Да, да, ты прав, - пробормотал Змей. - Конечно… Галлюцинации.
        Помолчав, Старый неохотно добавил:
        - Хотя я слышал рассказы о ледяных призраках. И не всегда это было пустой болтовней.
        Змей рассеянно кивнул. Не хватало только сцепиться в драке с собственными страхами. И без того от усталости и недостатка воздуха плыло перед глазами.
        Свет слабо пробивался сквозь ледяную кору. Только так можно было догадаться, что где-то сейчас день. Только Старому, казалось, все нипочем.
        - До темноты надо дойти до канатной станции, Гарабаши, - сказал он. - Раньше там были бочки - что-то вроде гостиницы. Посмотрим, что от них осталось. Надо хотя бы день отдохнуть для акклиматизации.
        - Жить в бочке - это что-то новенькое, - сипло выдавил из себя Новичок. - Уже чувствую себя отходами.
        - А почему не Диогеном? - откликнулся Игнат.
        - Такого не знаю, а вот с химическими отходами знаком не понаслышке.
        - Я больше не хочу идти в этой морде! - стягивая противогаз, заявила Тана. - Лучше уж этим газом дышать.
        - Я тоже не могу так больше, - сняв резиновый намордник, поддержала ее Ксю.
        - Вы зря это делаете, - обернувшись, глухо сказал Старый. - Хотите, чтобы вас на руках к вершине тащили?
        Девушки проигнорировали эти слова, препираться же просто не было сил. Уже практически на автопилоте прошли мимо полуразрушенной бетонной конструкции - бывшей канатной станции «Мир» после которой ледяная кора резко уменьшилась, упираясь отростками-сталактитами в каменистый склон, разделяя путь на отдельные участки, вроде широких туннелей.
        Путь грозил превратиться в настоящий трехмерный лабиринт, и даже бывавший здесь Старый сориентировался не сразу.
        - Забираем вправо, - скомандовал он. - По левую руку - пропасть.
        До бочек добрались к сумеркам. Две из них оказались раздавлены наползавшим языком ледника, одна, крайняя, наполовину уцелела, вмерзнув в грязный лед.
        Дверь пришлось буквально выламывать. Зато внутри бочка оказалось вполне сносным убежищем с остатками деревянной отделки и утеплителя на покатых стенах. Правда, отапливать его пришлось за счет собственного тепла и дыхания: зажигать даже спиртовку из последнего оставшегося сухпайка в окружении вездесущих потоков горючего газа было небезопасно.
        - Концентрация, конечно, пока не та, - пояснил Старый. - Но береженого Бог бережет.
        - Что дальше, Старый? - спросил Новичок. - У меня перед глазами мешанина от этих лабиринтов. Я даже не понимаю, идем мы вверх или спускаемся в братскую могилу.
        - А здесь и есть братская могила. - Старый разглядывал лезвие ножа. - Здесь же бои шли. Еще в Отечественную.
        - Врешь, - не поверил Новичок. - Кому сюда надо было лезть?
        - А ты чего сюда лезешь? - Старый сверкнул взглядом.
        - Я в святое место иду. На поклон, можно сказать.
        - Вот и фрицы сюда на поклон лезли. Дивизия «Эдельвейс», слышал? Горные стрелки. То ли Шамбалу искали, то ли горных духов о победе молили.
        - Да ладно, шутишь…
        - Гитлер вообще большой шутник был. В Тибет тоже шутки ради экспедиции посылал.
        - И что, залезли? Стрелки эти?
        - Залезли.
        - И помогли им духи?
        - Не помогли.
        - Почему.
        - Да потому что, твою мать, это не их - это наши духи!
        Старый заметно рассердился, подозревая, что Новичок над ним издевается. Но интерес у бандита был вполне искренний. Тем более что пропитанная дурманящим газом атмосфера действовала расслабляюще.
        - Да ладно, не злись, - сдался Новичок. - Подумаешь - какие-то дохлые фрицы.
        - Здесь и наших полегло немало, - сухо возразил Старый. - Только кто о том помнит? Они поднимались отсюда к Приюту Одиннадцати, безо всякого снаряжения, безо всякой подготовки…
        - Как мы… - тихо сказала Тана.
        - …и немцы, попивая чаек в гостинице, спокойно расстреливали их из пулеметов. Годами из-подо льда появлялись останки. А туристы спокойно катались по их телам на сноубордах, и не было им до того никакого дела!
        - А что, плохо, чтоб люди катались? - робко спросила Ксю. - Я бы тоже попробовала.
        - То, что катались, - не плохо, - пояснил Старый, с тоской глядя на девушку. - Плохо, что забыли уроки той, прошедшей войны. Думали, что так, весело и беззаботно, будет всегда. Но если забываешь про минувшую войну - жди новой. Еще более жестокой и гнусной. Вот и дождались.
        Замолчали, каждый думая о своем. Молча ели холодную еду. Все-таки у усталости есть свои преимущества - самый яростный спор гаснет сам собой.

* * *
        На этот раз удалось уснуть. И пришли сновидения. Это были кошмары, причем настолько страшные, что Змей проснулся от собственного вопля. Сел на «постели», собранной из одежды и из всего, что нашлось в рюкзаке, и самого рюкзака. Бок грела Тана - она, как и остальные, не среагировала на крик.
        Змей повернул голову. И вздрогнул.
        На него смотрел Полковник. Он сидел на скамейке у стены. И смотрел - прямо, не отводя взгляда.
        - Старый солдат, мать его, - пробормотал Змей. - Не спится ему.
        Только сейчас он понял: они не выставили дозор, понадеявшись, что в этих мертвых местах врагов быть не может. Свихнувшийся Полковник на роль часового годился слабо: от него самого можно было ожидать любых сюрпризов.
        Проснулся он не просто так: что-то его беспокоило. Змей прислушался: из-за тонкой стены доносились какие-то звуки. Припав к запотевшему окошку, протер его рукавом.
        Огни. Множество огней приближалось сюда снизу.
        - Вставайте! Слышите? Тревога!
        Он тряс спутников - но те не реагировали, будто были мертвы. Может, дело в усталости, может, в газе, но тормошить их было бессмысленно. Полковник наблюдал за его тщетными усилиями и злобно ухмылялся.
        - А, чтоб тебя!
        Схватив автомат, Змей выскочил за дверь.
        Он увидел их. Тех самых, что сидели тогда в бетонном склепе, раскачиваясь под мерный барабанный ритм. Теперь они поднимались по склону, сползая по льду, - и снова карабкаясь с упорством одержимых. У некоторых в руках были факелы - плевать они хотели на опасность взрыва.
        Трудно было предположить, что эти ребята с такой маниакальной яростью совершают восхождение на кандидатский разряд по альпинизму.
        Это была погоня. Шива держал слово.
        В магазине было еще три патрона, найденных в кармане и оставленных «на черный день». Видать, черный день наступил - в прямом и переносном смысле слова. И единственное, что он мог сейчас сделать, - увести этих тварей в человеческом обличье в сторону от своих беспомощных спутников.
        Он бросился вверх и влево по сравнительно ровному склону. Отбежав с сотню шагов, рухнул на четвереньки, ощущая, как заходится сердце и захлебывается дыхание от недостатка кислорода. Развернулся, выстрелил почти не целясь, заорал:
        - Сюда, сучье братство! Тут он я!
        Тяжело поднялся, принялся карабкаться выше, надеясь лишь на то, что спящие олухи услышали выстрел. Обернулся, хрипло рассмеялся: огоньки потянулись в его сторону. Прицелился, выстрелил. Наверняка мимо. Но это не важно, главное - бежать - выше, дальше…
        Огоньки были уже близко, он слышал у себя за спиной смрадное дыхание - эти ребята были куда шустрее. Когда казалось, что нет шансов на спасение, впереди словно из небытия выплыло странное сооружение. Похожий на рухнувший на склон серебристый дирижабль, только с серым бетонным фундаментом и окнами. Он видел его на фото в обсерватории Старого.
        - Приют Одиннадцати, - прошептали обветрившиеся губы.
        Уже у самой двери в этом странном сооружении его настиг первый преследователь. Злобный мужик в драном комбинезоне, со шрамом на пол-лица, словно продолжавшим порез на плече комбеза, бросился на него - и рухнул, получив последнюю автоматную пулю в живот.
        - Убью! - зарычал мужик, одной рукой схватившись за живот, другой продолжая тянуться к потенциальной жертве.
        Но Змей уже ввалился внутрь здания, рывком задвинул засов и спиной привалился к двери, пытаясь отдышаться. В дверь уже с ревом и проклятиями ломились возбужденные члены Братства. Змей вздрагивал вместе с дверью при каждом ударе и молил духов здешних гор, чтобы друзья проснулись. Ну, и пришли на помощь, если это в их силах.
        Все это время он ничего не видел вокруг себя, таращась то в пол, то в стену. Но теперь что-то заставило его медленно поднять взгляд. Губы шевельнулись, издав нечленораздельный звук.
        Перед ним стояли несколько вооруженных людей в незнакомой военной форме. Несколько устаревшего типа, но оттого рождавшей еще более неприятные ассоциации. Мешковатые брезентовые куртки, странные, чуть примятые фуражки с орлами… Он уже видел орлов на фуражках. Только эти держали в лапах смутно знакомый символ.
        Свастика.
        - Какого черта… - Змей попытался сделать шаг назад - но в спину уперлась дверь, и в нее тут же ударили с новой силой. - Вас же не может быть! Вы все мертвы!
        Солдаты с карабинами, стоявшие в первом ряду, переглянулись с недоумением. Вперед вышел рослый офицер, положив руку на расстегнутую кобуру, резко спросил что-то по-немецки.
        - Иди ты знаешь куда! - заорал Змей. - Не понимаю я вашего карканья!
        Немец, видимо, не понимал тоже, но интонация ему не понравилась. Он сделал шаг в сторону, и за его спиной возник рослый солдат с ручным пулеметом. Солдат усмехнулся, и толстый ствол в дырчатом кожухе с грохотом харкнул огнем.
        Слабо вскрикнув, Змей повалился на спину. Успел подумать: странно - ведь за спиной была дверь.
        Но вместо этого упал на чьи-то подставленные вовремя руки. Заморгал, пытаясь сообразить, что происходит. Перед ним появилось беспокойное лицо Таны:
        - Живой?
        - Не знаю… В меня стреляли.
        - Кто стрелял?
        - Немцы. Альпийские стрелки… А вы… Вы их не видели?
        Поняв, что несет околесицу, он высвободился из рук Игната и упал на колени. Огляделся. Здесь были все, даже Горец с Полковником. Не было только похожего на дирижабль сооружения. Вместо него был большой овальный фундамент с остатками каких-то ветхих строений внутри.
        - А как же… - он сглотнул, - Приют Одиннадцати?
        - Он сгорел. Еще в девяносто восьмом, - пнув камень, сказал Старый.
        - Но я был в нем!
        - Я предупреждал. Может, наденешь противогаз?
        - Погоди… - Змей принялся растерянно вертеть головой. - А как же Братство? Они же пришли за нами!
        - Расслабься, брат, - усмехнулся Новичок. - И скажи спасибо, что это только глюки!
        Видящий поглядел в сторону. Нахмурился и кивнул:
        - Я бы расслабился. Только что делать с этим?
        У края разбитого фундамента ничком лежало тело мужчины со шрамом на пол-лица и кровавой раной на животе.
        Секундой позже из-за окружавших их громадных камней, как вурдалаки из болота, полезли знакомые уже «братья». Они брали группу в кольцо. У многих в руках были ножи, железные прутья, у других же просто камни. Не сказать чтобы оружие, но численный перевес в данном случае решал все.
        - Вот черт… - простонал Змей. - Они же оставили меня здесь как приманку…
        Вперед вышел крепкий бородач в дредах. Затем его оба близнеца. Помолчали, с интересом разглядывая беглецов. Затем заговорили поочередно в своей странной манере:
        - Я же…
        - …предупреждал. За бегство у нас одно…
        - …наказание. Смерть. Вы же не думали…
        - …что сможете обмануть…
        - …нас?
        - Идите на хрен! - заорал Новичок, вскидывая непонятно откуда появившийся в руке пистолет. - Пусть твои люди отойдут! Или я вас всех троих на месте положу!
        Шива смотрел на бандита без страха, с расслабленным любопытством. Казалось, он просто наслаждается процессом.
        - Допустим, - сказал Шива. - И что же…
        - …вы думаете делать…
        - …дальше?
        - Пусть нас пропустят! Мы уж сами решим, что делать!
        Шива молча изучал их всеми шестью глазами. Затем сказал:
        - Пропустите их. Им не долго…
        - …идти осталось. Пусть убедятся, что…
        - …променяли жизнь в Братстве на…
        - …пустышку.
        Группа прошла через образовавшийся разрыв в кольце окружения. Продолжили подъем, то и дело оглядываясь. Толпа «братьев» следовала за ними на небольшом отдалении.
        Новичок зло сплюнул, поинтересовался:
        - И что будем делать, видящий? Есть идеи?
        Змей мельком глянул на него:
        - Есть. Идти до конца.
        Ответ взбесил бандита:
        - Это все, что ты можешь предложить?!
        - Чего ты от меня хочешь?
        - Понятия не имею! Кто из нас видящий - ты или я?!
        - Успокойся, Новичок, - окликнул его Игнат. - Нам еще друг друга придушить не хватало.
        - А что тебя душить? У меня вот!
        Он направил ствол пистолета прямо в лоб поднимавшемуся следом Игнату. Бывший связной спокойно поглядел на оружие:
        - Ты просто нанюхался газа, дружище. Приди в себя!
        - Да ты охренел! - заорал Новичок. - Вы все здесь спятили! Вы понимаете, что вы все сошли с ума?!
        Бандита трясло, глаза остекленели, он явно был не в себе.
        - Все, значит, спятили и только ты нормальный? - подняв маску противогаза, спросил Старый.
        - Это ты нас сюда завел! - Лицо Новичка осветила радостная улыбка. - И этим «братьям» сообщил! Чтобы они взяли нас во сне, тепленькими!
        - Включи мозги, парень, - Старый сохранял спокойствие. - Зачем такие сложности, чтобы просто вас сдать? А ну, дай сюда пушку…
        Он протянул руку, попытался ухватиться за ствол. Лицо Новичка исказило бешенство. И он вдавил спусковой крючок. Еще раз, и еще.
        Лицо Старого застыло в смертельной бледности.
        Металлически щелкнуло, но выстрела не последовало - даже приглушенного, как полагалось из такого оружия. В следующую секунду на слетевшего с катушек бандита прыгнул Игнат, повалил, заломил руку, выхватил и отбросил оружие.
        Змей поднял пистолет, вынул магазин. Сказал удивленно:
        - Пустой. Это ты сам вынул патроны?
        В ответ слышалось лишь яростное рычание. Старый повел носом:
        - Слышите? Запах газа усилился.
        - То-то его накрыло, - Тана кивнула в сторону Новичка. Провела ладонью по лбу. - Со мной тоже что-то странное творится…
        - Это не важно, - нетерпеливо оборвал ее Старый, посмотрел вверх. - Главное - концентрация газа возросла. Значит, близок «потолок», где газовоздушная смесь максимально взрывоопасна.
        - Сюда! - голос звучал где-то сверху по склону.
        Это был Горец. Никто и не заметил, как он исчез и вернулся. Странно было, что парень дожидался их сидя. Подойдя ближе, поняли, что парнишке плохо. У него кружилась голова, его тошнило. Но он нашел в себе силы сказать:
        - Там… нора… в ней газ… Много газа…

* * *
        Узкая расщелина в ледяном пласте уходила круто вверх и там расширялась, образуя пустоту вроде пузыря. Стоило сунуть в нее голову, как чувствовался резкий специфический запах и перед глазами начинали плыть неприятные картинки.
        - Нормальный пузырь, - сдержанно одобрил Старый. - Лучше уже не найти. Просто не успеем.
        - Нужно действовать, - сказал Змей. - Быстро. - Это были не пустые слова. За их остановкой с подозрением наблюдали члены Братства. - Давай гранату! - сказал Змей.
        Идея была проста, как и все, что в принципе может сработать в экстремальной ситуации. Чтобы газ наверняка сдетонировал, его, возможно, недостаточно просто поджечь. А если и достаточно - это будет самоубийственно для поджигателя. Никаких вариантов с бикфордовым шнуром, таймером или дистанционным взрывателем не рассматривалось за отсутствием таковых и уж тем более - за отсутствием времени. Единственный «дистанционный» вариант, который они могли использовать, - это веревка, привязанная к кольцу на чеке гранаты, хорошо закрепленной на льду.
        Какой-никакой, а все же план.
        - Ты не брал гранату? - спросил бледный как смерть Игнат, бегло осмотрев карманы рюкзака.
        - Пропала? - поднял глаза Старый.
        - Поищи внимательно! - нахмурился Змей.
        Вещи из рюкзака полетели на снег. В отчаянии бывший связной перерыл все свои жалкие пожитки. Гранаты не было. Как не было ее и у остальных, на всякий случай проверивших свои вещи.
        - Это конец… - проговорил Новичок. - Нам крышка.
        Он уже достаточно пришел в чувство, чтобы верно оценить положение вещей. Как и члены Братства во главе с трехликим Шивой, снова приближавшиеся к ним. Видно, им не понравилась вся эта возня, и они решили закончить затянувшиеся «гонки по вертикали».
        - Ладно. - Старый нервно откашлялся в кулак. - Я просто зайду и чиркну зажигалкой. А вы отойдите как можно дальше.
        - Давай я! - выступил вперед Игнат. - Это моя вина, это я потерял гранату.
        - Я смотрю, здесь очередь на героическое самоубийство? - неприятно рассмеялся Новичок. - Интересно было бы попробовать! Давайте спички тянуть, а?
        - Некогда спички тянуть! - выкрикнул Змей, указывая в сторону «братьев». - И спичек нет!
        Те уже бежали в их сторону, окружая широким полукругом и отрезая пути к отступлению. Глядя на них, Старый судорожно чиркал колесиком зажигалки.
        - Черт… Не работает… Всю жизнь работала, а теперь…
        - Сейчас свою найду… - Новичок вскочил на ноги и принялся бить себя по карманам. - Да где же она?!
        - …Все, бегуны, харе, - сказал, приближаясь, Шива. - Братья устали, игры…
        - …кончились. Пойдете с нами вниз или вас здесь…
        - …утихомирить?
        Кольцо из озверевших «обдолбышей» снова смыкалось. Ножи, прутья, камни в их руках уже были готовы обрушиться на нарушителей их мрачных заветов. Беглецы сбились в кучку, ощущая полнейшую беспомощность. Даже Игнат, схватившийся было за штык-нож, разжал пальцы: гарантированно погибнув, он лишь усугубил бы участь остальных, включая Ксю, к которой он испытывал вполне определенные чувства.
        - Ладно, Шива. - Змей сделал шаг в сторону зловещей троицы. - Послушай…
        Он собирался что-то говорить, тянуть время, уже понимая, что это бессмысленно. Эти фанатики в своем дурмане просто физически не в состоянии слышать хоть какие-то аргументы. В какой-то момент появилась даже безумная мысль броситься на Шиву, взять его в заложники и…
        Крепкая рука перехватила его шею и потащила назад. Змей захрипел, напрасно пытаясь вырваться. Из-за спины вперед вытянулась рука в шинельном рукаве с зажатой в кулаке гранатой.
        - Полковник?! - прохрипел Змей. - Что это значит?!
        - Все назад! - хорошо поставленным командным голосом рыкнул Полковник. - Всех взорву к чертовой матери!
        Это звучало эффектно, даже с учетом того, что граната была светошумовой, отжатой еще у блюстителей. Больше поражало то, что старый вояка оказался вполне вменяемым. Если все это время притворялся - то заслужил аплодисменты. Жаль, в таком положении хлопать было проблематично.
        Тем не менее приближение «братьев» замедлилось.
        - Отошли все, быстро! - рявкнул Полковник. - Дальше! Еще дальше! - И бросил спутникам: - А вы не дергайтесь! Пока я его не отпущу!
        - Так это вы взяли гранату? - прохрипел Змей.
        - Конечно, я, - усмехнулся Полковник. - Такое дело нельзя доверять дилетантам. Вы же сами друг друга поубиваете. Если бы я не разрядил пистолет…
        В снег полетела пригоршня патронов от ПСС. Их быстро подобрал Старый - пистолет был теперь у него.
        - Как только я зайду в расщелину - бегите, - сказал Полковник. - У вас будет секунд пять. Потом падайте на землю. Лучше за камни. Поняли?
        - Зачем вы притворялись, Полковник? - Змей был в недоумении.
        - Я не мог решить, что с вами делать. Вас можно было убить много раз. Но… Я решил посмотреть. На то, о чем так красочно говорил видящий. Но, оказывается, не судьба. Что ж, я сам виноват…
        - Постойте, Полковник. Может, как-то по-другому поступим? Не обязательно ведь жертвовать собой!
        - Поздно. Постарайтесь, чтобы моя смерть была не напрасной. И дочери моей передайте… Впрочем… Это уже не важно. Теперь - бегите!
        Он отпустил Змея и резко направился в сторону расщелины. Зашел внутрь. Упавший на снег Змей завороженно смотрел сквозь лед, как он поднимается по скользкому склону к огромному мутному пузырю в ледяной коре над головой.
        - Бежим!!! - закричала Тана, с силой отрывая друга от склона.
        Как по команде стартового пистолета, все рванули в сторону непонимающе смотревших на них врагов. Те даже расступились, пропустив беглецов, разом попадавших в сомнительное укрытие за небольшим бугром. И только Шива всеми тремя головами продолжал смотреть в сторону наполненного газом пузыря. И вдруг до него дошло.
        - Ты что задумал, чувак?..
        Вспыхнуло маленькое солнце. Какие-то мгновения пламя клубилось в тесных границах ледяного пузыря. Мгновением позже долетел приглушенный грохот.
        И все кончилось. Лишь из сетки разбежавшихся трещин повалил густой дым. И в три глотки расхохотался Шива. Он неторопливо направился в сторону дымящегося пузыря, разглядывая его как какую-то жуткую диковину. За ним потянулись остальные «братья».
        Глядя из своего укрытия, Змей с ужасом подумал: Полковник пожертвовал своей жизнью напрасно! Он не любил этого человека, более того - он был врагом. В эти секунды Змей ощутил необъяснимую, почти вселенскую тоску.
        Шива продолжал хохотать, и его робко поддержали последователи. Чувство юмора у них было своеобразное, но стоило сделать скидку на многолетнее действие дурманящего газа.
        Все это веселье оборвалось оглушительным треском. Шива перестал смеяться, настороженно огляделся.
        - Назад! Быстро! - выглянув из укрытия, сдавленно приказал Старый.
        Все поняли мгновенно и торопливо отползли еще дальше от эпицентра взрыва. Далеко отойти не успели. С грохотом, разрывающим барабанные перепонки, участок ледяного свода вокруг «пузыря» рухнул, погребя под собой большую часть Братства во главе со своим трехликим, но чересчур самонадеянным лидером.

* * *
        И вспыхнуло солнце.
        На этот раз - самое настоящее.
        Потому что границы между ним и измученными людьми больше не было.
        И это настоящее солнце было настолько невероятным, что даже представить такое было невозможно. Как невозможно было представить себе такое синее небо. Потому что есть вещи, перед которыми фантазия бессильна. Они и созданы для того, чтобы ими любоваться вживую и будоражить воображение.
        Потом пришла волна воздуха. Настолько свежего, чистого, сочного, что от него закружило голову сильнее, чем от галлюциногенного газа. Хотя это лишь в первые секунды. Потом стало медленно приходить прояснение в сознании - они больше не дышали отравой.
        Все залило таким светом, что с непривычки людям казалось: они ослепли. Почти на ощупь искали по карманам темные очки, которые нашлись не у всех. Впрочем, Горец мгновенно нашел решение, прикрыв глаза черной тканью тюрбана, Игнат натянул на глаза вязаную армейскую шапку.
        Выбирались осторожно, не быстро по грудам расколотого на огромные кристаллы льда. И вскоре оказались на склоне гигантского ледника - теперь уже с его внешней стороны.
        Потрясенные, они молча наблюдали картину, которую до этого бледными человеческими словами пытался описать им видящий. И хоть Змей видел все это уже не раз, реальность все равно оказалась сильнее.
        Весь Кавказ был у них под ногами. Огромное, бесконечное море ослепительно-белых, подсвеченных солнцем вершин. И величественные вершины Эльбруса за спиной.
        Но главное - здесь можно было дышать. Более того, здесь можно было жить - что бы ни говорили адепты Директории. Может, это и было одной из причин, почему Полковник пошел на мученическую смерть? Ведь так тяжело признать: то, за что ты боролся, ради чего столько людей обрек на гибель, - все оказалось ложью. Но как бы там ни было - именно Полковнику они обязаны жизнью и тем, что сейчас видят.
        Они еще долго шли вверх по сверкающему, припорошенному снегом леднику, но это были легкие шаги, несмотря на всю накопившуюся усталость. Ведь их ждал великий Мудрец с ответами на все вопросы.
        Их ждала заветная цель.
        Подходя к седловине между вершинами, они уже ощущали, как сердца наполняют благоговение и восторг. Правда, Старый утверждал: так проявляется действие разряженной атмосферы.
        И вот, выйдя в седловину, они остановились. На лицах появились недоумение и растерянность.
        - А где Мудрец? - тихо спросила Тана.
        Змей молчал.
        - Может, он отошел куда-то? - предположила Ксю.
        - Я не знаю, о ком вы говорите, - сказал Старый. - Но здесь просто некуда отойти. Разве что на ту сторону седловины.
        Новичок вдруг сел на снег как подрубленный - и затрясся в тихих рыданиях. Тана осторожно присела рядом:
        - Ну что ты? Все же в порядке. Мы живы, здоровы, зачем плакать?
        Новичок поднял на девушку изумленный взгляд. Он не плакал. Он смеялся до слез.
        - Он же просто псих! - давясь смехом и тряся перед Таной руками, бормотал он. - Он развел нас как лохов! Потащил сюда, чтобы просто воплотить в жизнь свой бред! Бред, понимаете?! Никаких ответов нет! Нет никакого Мудреца на вершине! Ничего нет! И все было зря!
        И теперь уже его смех действительно перешел в рыдания.
        Это было странно. Все, кроме Змея, собрались вокруг рыдающего бандита, неуклюже пытаясь его утешить. Пока Ксю не посмотрела в глубину седловины.
        - Смотрите! - указала она.
        В тени одной из вершин, посреди ровной снежной площадки сидел человек в бесформенной одежде с накинутым на голову капюшоном.
        - Мудрец… - проговорил Игнат.
        - Где? - встрепенулся Новичок. Быстро поднялся на ноги. - Мудрец…
        Как зачарованные, они пошли в сторону одинокой фигуры. И только когда были совсем близко, Тана обернулась:
        - А где Змей?
        Все принялись озираться, звать пропавшего. Старый прищурился, недоуменно приподнял брови:
        - Да вот же он.
        И указал на одинокую фигуру, сидевшую на снегу.

* * *
        Уже сидя на этом мягком и на удивление теплом снегу, Змей ощутил, как уходит глупое беспокойство, а паника уступает место пониманию. Ему не нужно было новое «выпадение», чтобы увидеть то, что он должен был увидеть гораздо раньше.
        …Он снова ощутил на плече руку таинственного Мудреца и на этот раз сумел обернуться.
        И увидел.
        На него смотрел он сам.
        Иначе и быть не могло. Дело не в том, что он достиг какого-то просветления. Он оставался самим собой. Просто теперь стало кристально ясно: никто не даст тебе ответов на все вопросы.
        Кроме тебя самого.
        А остальное… Остальное приложится. Не сейчас, так после. Уже скоро. Потому что они дошли. И увидели не просто красивые горы, не просто ослепительно синее небо.
        Они увидели надежду.
        Здесь нет тайных знаний. Достаточно одного-единственного, явного знания: на поверхности можно жить, можно дышать, несмотря на то, как это кажется там, внизу. Люди могут выйти, наконец, из своих нор - и жить под настоящим, голубым небом, под живым, теплым солнцем.
        Сначала - на чистых горных вершинах, затем, по мере того как черной водой стечет с земли грязь войны, будут спускаться в долины и снова заселять Землю.
        Новое человечество может начаться здесь, под новой Крышей мира.
        Если только не помешают те, кто мечтает навсегда запереть людей в каменном мешке ради своей призрачной власти.
        Но это дело будущего, дело всех остальных людей, которым они, вернувшись, принесут свою светлую весть. А они свое дело сделали.
        Главное - вернуться и принести эту весть.
        Главное - вернуться.
        От автора

* * *
        Почему я пишу в жанре постапокалипсиса? Об этом спрашивали меня, спрашивал себя я сам. И, кажется, нашел ответ.
        Постап - это не о страшном, катастрофическом будущем. Это о настоящем.
        О нас с вами.
        Это мы, как хмурые диггеры, каждый день спускаемся в мрачные подземелья метро, настороженно смотрим на странных, подозрительных, иногда отвратительных и страшных спутников. Нас несут подземные реки из молчаливых, серых человеческих масс. В нашу сторону настороженно смотрят специально подготовленные бойцы в форме. Среди нас ходят самые настоящие враги - вооруженные, начиненные взывчаткой, готовые убить каждого из нас. В их душах происходят аномальные изменения, достойные психологического триллера. С той разницей, что они - реальные люди и хотят реальной смерти себе и другим. Это живые антигерои, инфернальные злодеи, которые эффектно смотрятся в кино, на страницах книг - и выглядят такими подавленными и жалкими в криминальной хронике, когда их вжимают в пол самые настоящие, из плоти и крови сверхлюди, положившие собственные судьбы на алтарь борьбы со вселенским злом.
        Есть герои, до поры до времени растворенные в людской толпе. Они присматривают за нами, оберегают нас, не давая выйти из строя гигантской машине. Но когда случается внезапный сбой и целый состав на полном ходу сходит с рельсов, начинается подлинная боль, появляются страх, ужас, беспомощность человеческих существ, запертых в тесных туннелях. Как описать этот страх, эту боль, это горе? Как описать героизм тех, для кого героические сюжеты - это ежедневная работа спасателя, пожарного, медика?
        Как описать собственные переживания? Ежедневная борьба за существование, жизнь в условиях ограниченных ресурсов, на руинах гигантской страны. Когда ты знаешь, что еще вчера ты был частью чего-то великого, светлого, идущего к потрясающему гуманистическому будущему. И вот прямо на твоих глазах или на глазах твоих родителей случается Катастрофа, по последствиям сравнимая с реальной ядерной войной. Когда от нашего с тобой континента откалываются гигантские куски нашей родной земли, и люди на них сходят с ума в кровавых конфликтах за ресурсы, за последний клочок земли, за последний кусок хлеба. Да о чем я? Это происходит сейчас, рядом, прямо на наших глазах.
        Может, мы и не думаем обо всем этом, мы свыклись, мы не видим в происходящем ничего катастрофического - но все это живет в нас. И постапокалипсис описывает то, что происходит в наших душах.
        Но лично для меня этот жанр - не смакование катастрофы и ее последствий.
        Это поиск пути возрождения. Хватит посыпать голову пеплом. Пора выбираться из наших анклавов, исследовать территорию, собирать ресурсы для восстановления нашей цивилизации. Надо объединять разбросанные людские островки в единое целое. Надо снова становиться теми, кто мы есть изначально.
        Надо учиться. Учиться на горьких ошибках других, учиться на собственном опыте. Надо развиваться. Надо преодолевать собственную слабость и идти вперед.
        Мой постап - не о вселенской катастрофе. Не о принятии новых условий, не об игре по предложенным правилам.
        Я хочу думать о том, как стряхнуть всю эту пыль - и идти дальше.
        Книга - это модель мира. Но мир - он вокруг нас.
        Наверное, потому в этой книге появляются места, которые я люблю, и персонажи, которые мне близки.
        А еще очень хочется - чтобы все описанное никогда не произошло в действительности. Прописав все плохое, что могло бы случится, пережив это вместе с героями, мы оставляем все это в удивительном, насыщенном, но, к счастью, иллюзорном мире.
        Считайте эту книгу оберегом - для нашего с вами мира.