Метро 2033: На пепелищах наших домов Наиль Эдуардович Выборнов
        Вселенная «Метро 2033» [межавторский цикл] #0Сталкерам тут не место #0
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского - культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж - полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!
        Двадцать лет они провели в подземном убежище, спасаясь от радиации и порожденных ею мутантов, боясь высунуться на поверхность. Двадцать лет они жили подобно крысам, прячась по норам и питаясь объедками цивилизации. Сама судьба не вынесла их страданий и дала жителям Набережных Челнов шанс выбраться из мертвого города, найти новое место для жизни и снова почувствовать себя людьми.
        Один из беженцев - Азат, несущий на плечах груз ответственности за жену и двоих сыновей. Он отправляется в путь вместе со всеми, в надежде дать семье лучшее будущее. Однако улыбка судьбы оборачивается злобным оскалом: куда идти, если весь мир погиб, а вокруг только выжженные атомным пламенем пустоши? Смогут ли они устроить новую жизнь на пепелищах наших домов?
        Наиль Выборнов
        Метро 2033: На пепелищах наших домов
        И щи горячей, и трава зеленей
        Объяснительная записка Алекса де Клемешье
        Практически каждое лето в детстве я проводил в деревне, в Поволжье, совсем недалеко от тех краев, которые описаны в книге. В 80-е годы местный колхоз был одним из самых передовых: богатые урожаи, победители соцсоревнований, фотографии местных комбайнеров-ударников - даже в центральных газетах. В каждом доме - по корове, а то и по две; овец и коз - без счета. Когда вечерами по деревне гнали стадо, приходилось ждать не меньше получаса, чтобы перейти на другую сторону улицы. В день, когда объявлялся сенокос, едва ли не до драк доходило - так торопились односельчане застолбить самый лакомый участок с самой сочной травой, так ценился любой клочок колхозной земли, не занятый пшеницей, рожью, кукурузой, подсолнухами или викой. Свободные от посевов и посадок места присматривали загодя, и внезапно оказывалось, что на вожделенную территорию претендуют сразу несколько соседей. А куда деваться? Скотины у каждого много, сена на зиму требуется вагон и еще тележка в придачу.
        Впрочем, маленькому мне недосуг было всерьез задумываться о взрослых дрязгах. Каникулы - они на то и каникулы, чтобы купаться, загорать, ходить в лес за земляникой, а в овраг к Дворянам - за опятами. Кто такие эти Дворяне, я тоже не задумывался. Ну, раз уж у рек и гор есть названия, почему бы не быть названиям у оврагов? Главное, что от дома близко, не больше километра, а опята - ужасно вкусные!
        С середины девяностых и до начала нулевых у меня не получалось поехать в деревню: работа, свадьба, рождение сына… Казалось бы, что может произойти за каких-то семь-восемь лет? Выяснилось, что многое. Старики умерли, молодежь подалась в города. Деревня не то чтобы опустела - да, были и брошенные, заколоченные дома, но дело не в них. Изменилось все вокруг. Новое поколение уже не держало коров и овец, предпочитая покупать молоко и мясо на базарах и в фермерских хозяйствах. Никто больше не воевал за участки травы во время сенокосов, от гигантского стада остался буквально десяток голов. Скотина теперь не паслась на лугах и склонах оврагов, и в окрестностях все заросло метровым бурьяном. В Дворянах исчезли опята - наверное, им попросту не хватало солнца в густом покрове буйно растущей травы. Колхоз в «лихие 90-е» обанкротился, перестал сеять хлеб - занялся вырубкой леса. Экосистема разрушилась.
        Кстати, Дворянами, как оказалось, называлась деревенька, которая вполне себе существовала в начале прошлого века, даже название местные жители не успели позабыть. Но название - это единственное, что сохранилось. Ни кособокого сруба, ни печного остова, ни каменного фундамента - ничего не осталось на том месте, где когда-то жили люди. Лишь опята на склонах оврага (вот дались мне эти опята! Тем более что и они в итоге исчезли, поглощенные бурьяном…).
        Как страшно, наверное, гипотетическому бывшему жителю деревни Дворяне попасть в те места, где прошла его юность. Уж если мне после семи-восьми лет очевидны разруха, тоска и запустение в родной деревне и окрест, то что уж говорить о человеке, от чьего дома не осталось и следа? И от домов соседей - тоже… Вот так идти по склону оврага - и понимать, что сейчас ты проходишь по тому самому месту, где когда-то стояли в палисаднике твои детские качельки, а вот тут жила девушка - твоя первая любовь, а вон там работал на лесопилке твой отец…
        Все исчезло. Ничего не вернуть. А скоро и памяти не останется.
        Красной нитью сквозь весь текст романа Наиля Выборнова тянется тоска по утраченному. Человек, прошедший через ужасы Катастрофы, преодолевший множество невзгод и лишений в постъядерном мире и, несмотря ни на что, выживший, - этот человек теперь выбирается на поверхность, смотрит вокруг: на знакомые с детства места, на пустоши и пепелища, на здания, ставшие склепами, на селения, ставшие ловушками, - и кажется, что от отчаяния у него вот-вот опустятся руки. И отчаяние это не из разряда «Как же теперь все это восстановить?», все гораздо страшнее: «Как мы могли все это допустить?!» - вот что гнетет и мучит героя романа «На пепелищах наших домов».
        Однако есть кое-что, что не позволит опустить руки даже в самой безвыходной ситуации, то, ради чего испокон веков человек поднимается с колен, выбирается из руин и двигается дальше.
        Глава 1
        Исход
        Азат не мог оторвать взгляда от открытых гермоворот.
        Двадцать лет. Двадцать чертовых лет прошло с тех пор, как они закрылись, надежно спасая от разверзшегося на поверхности ада тех, кто успел укрыться в подземном переходе. Сколько их тогда было? Две сотни, три? Набились в бетонную кишку и технические помещения, как сельди в бочке, и сидели там в ожидании эвакуации, которой так и не последовало.
        И что потом? Как так вышло, что из трех сотен за двадцать лет осталось немногим больше шестидесяти? Популяция пришла в соответствие кормовой базе? А ведь чего-чего, а еды, заготовленной впрок, хватало, особенно с учетом резко сократившегося населения Челнов. Единственным реальным дефицитом оказались лекарства, которые с каждым годом теряли свою эффективность. Антибиотики помогали примерно в половине случаев, хотя, возможно, дело было в изменившихся, как и все остальное, бактериях.
        Люди умирали, все по-разному. Кто-то вешался и стрелялся, кого-то стреляли или вешали. Некоторым не повезло стать добычей для расплодившихся на поверхности мутантов, других убили недружелюбно настроенные сородичи. Взять только последнюю войну с Халифатом, в результате которой население «Домостроителей» сократилось едва ли не на треть.
        Были и другие причины, конечно, - никуда не делись и инфаркты с инсультами, и гипертония с диабетом. Только вот их резко стало меньше, единицы, в пределах статистической ошибки. Если не было подозрений на насильственную причину смерти, никто не возился со вскрытием трупов - парни из «Булата» унесут на поверхность, да и все дела.
        Зато число раковых больных увеличилось, но этому никто не удивлялся. Отчасти потому, что раком называли все непонятное.
        С тех пор как подземный переход на «Домостроителей» стал для них единственным домом, прошло семь тысяч очень тяжелых дней, наполненных борьбой за выживание. И вот настало время покинуть убежище.
        Парням из «Булата» удалось пригнать из Шильны четыре машины, переделанные под реалии нынешнего времени - высокие зубчатые колеса, сваренные из стальных труб бамперы, окна, прикрытые решетками. На базе «пришлых» явно имелся хороший механик, настоящий фанат своего дела. Благодаря его труду три несчастных «уазика» да смешной лупоглазый «ПАЗ» получили вторую жизнь.

«УАЗы» выглядели странно, будто кто-то поставил обычные «козлики» на шасси «буханок» и нарастил кузова так, чтобы было место и под багажник, и под гнездо для пулеметчика наверху, но все навешанное на них железо смотрелось удивительно органично. Это не уродливые кадавры, сваренные из лома, как в фильмах про «Безумного Макса». Выглядели машинки будто армейские серийные модели, не хватало только кучи разгильдяев-срочников вокруг.
        Вместо них вокруг машин возились бабы и мужики, которым приходилось бросить все нажитое годами добро. Полковник был суров - не более пяти кило груза на человека.
        Что неудивительно. Движки и так были прожорливы до безумия, а максимальная скорость более-менее комфортной езды для автобуса ограничивалась шестьюдесятью километрами в час - до какого значения она снизится, когда туда набьется под сорок человек, да еще со скарбом?
        По задумке старика сборы должны были пройти тихо и быстро. Только вот ничего не вышло. Людям приходилось отдирать себя от стен перехода, будто за двадцать лет они успели врасти в них. Наверное, устроить галдеж с ругательствами и плачем толпе мешало только понимание того, что они находятся на поверхности, где любой шум может привлечь нежелательное внимание. Рискованно это все было, хоть улица и прикрыта бойцами да двумя снайперами, которых для пущей безопасности отправили на позиции.
        Ситуация заставила Азата задуматься - так ли нужна этим людям эвакуация? Может, им гораздо милее было бы дожить остаток дней под землей?
        Не желая видеть, как жена с сыновьями будет отбирать их скарб, он напросился в охрану, но по сторонам почти не смотрел, уставившись на раскрытый гермозатвор, которому больше не суждено закрыться.
        Возможно, кто-то из других переходов и решится на колонизацию бесхозной жилплощади: все коммуникации в порядке, только дезактивацию провести. А там и оставшихся вещей завались, и места под фермы да грибные плантации сколько угодно.
        Еще месяц назад Азат был готов поспорить, что роль колонизаторов возьмут на себя исламисты с «Халифата» - единственного сообщества на руинах Автограда, которому удавалось не только не стагнировать, но и активно расширяться.
        Но после поражения в недавней войне и смерти халифа воинам Ислама не до того. Судя по последним событиям, теперь это вполне могут оказаться коммунисты. Если, конечно, они действительно не построили за городом колхоз.
        С другой стороны, если построили, то зачем им захватывать остальные переходы? Чтобы осчастливить всех уравниловкой и принудительным трудом?
        Азат усмехнулся. Какое ему теперь дело? Что бы дальше в городе ни произошло, его это не затронет. Пусть хоть режут друг друга, хоть в десны целуются, его это больше не касается. Зато прочих забот прибавилось.
        Двадцать лет назад он спустился в переход будучи двадцатичетырехлетним парнем, успевшим закончить институт и параллельно с магистратурой отработать два года помбуром под Альметьевском. Впереди были более чем приличные перспективы - полететь в Сибирь уже в разведке, накопить денег и открыть свой бизнес в Челнах. Тогда он задумывался о стоянке и СТО для грузовиков.
        Только вот бомбы, упавшие на город и пощадившие жилые кварталы, стерли все перспективы в порошок. Выжили только самые пронырливые, кому повезло запрыгнуть на последний поезд в будущее, спрятаться в убежищах. Кости остальных до сих пор валялись по проспекту.
        Но он к их числу не относился, потому что дальше было двадцать лет существования. Работа с грибами и овощами на ферме, потом - в бригаде механиков, поддерживающих дышащий на ладан газогенератор и проводивших техобслуживание освещения, гидропонных ферм и других систем, от которых зависела жизнь в убежище. Как ни крути, он же инженер, хоть и работал по совсем другому профилю - тренировки с оружием.
        Постепенно обязанности стали рутинными и потянулись одинаковые дни, наполненные невыносимой скукой. Но если случались встряски вроде ЧП на работе или ситуаций, когда приходилось брать в руки оружие, Азат начинал думать, что лучше бы все шло по-прежнему. Он слишком любил свою жизнь.
        Были и светлые моменты. Их с Ландыш свадьба и рождение Алмаза, а потом и Ильгизара, которые, на их счастье, оказались вполне здоровыми пацанами. Видимо, не смогла радиация превозмочь крепкие башкирские гены.
        Но после победы над исламистами он понял, что дальше так жить не может. И пошел в разведгруппу «Булат», наплевав на причитания и слезы жены, которая даже ушла из их семейной «квартиры» в одну из общественных комнат. Лейтенант с Полковником были не против его кандидатуры, учитывая опыт ковыряния в железках и неплохую физическую форму. Хотя главную роль, конечно, сыграл дефицит добровольцев.
        Старик только потребовал, чтобы он с женой помирился, но это было несложно. Трех дней не прошло, как та вернулась и с тех пор позволяла себе только осуждающие взгляды, пока он ковырялся в снаряге. Старший сын, кстати, принял ее сторону, а вот младший, наоборот, был в восторге: надо же, отец - разведчик. Мародер теперь звучит гордо.
        И получалось так, что покидал убежище Азат сорокачетырехлетним мужчиной, лучшие годы которого уже позади, и оставалось только прожить достойно, сколько получится.
        Но он никак не мог взять в толк, что же означали открытые гермоворота?
        Что за ними? Светлое будущее? Или наоборот, это - адские врата, и жители «Домостроителей» еще тысячу раз пожалеют, что осмелились войти? Или скорее выйти, покинув уютное нутро подземного перехода.
        - Азат. - Он вздрогнул, услышав свое имя, повернулся и увидел, как двое его товарищей по службе в «Булате» тащат в сторону одной из машин НСВ.
        Пулеметы у них в убежище имелись. Два «Утеса», один рабочий, а второй с убитой пружиной, намертво клинивший после пары одиночных. Правда, стрелять до недавнего времени было нечем, крупнокалиберных патронов в городе на момент катастрофы оказалось кот наплакал.
        Поэтому их и не использовали во время обороны от исламистов. Зато после победы «Домостроители» в качестве контрибуции помимо всего остального получили еще ящик «двенадцать и семь».
        - Что такое? - спросил он.
        - Полковник сказал рабочий пулемет на один из «УАЗов» ставить, - ответил боец. - Поможешь?
        - Давай, - пожал плечами Азат.

* * *
        Азат вместе с остальными бойцами «Булата» ехал в головной машине. Мотор «УАЗа» мерно рокотал на низких оборотах, под колесами шуршал асфальт, раскрошившийся от времени.
        За окнами серые многоэтажки с провалами выбитых стекол сменились крепкими двухэтажными коттеджами. Не дворцы, конечно, но домишки выглядели более чем приятно, до войны Азат с удовольствием поселился бы в таком. Хотя и сейчас тоже, если бы удалось найти более-менее чистое место.
        Да и нельзя сказать, что это была местная «рублевка». Владельцы домов в основном относились к среднему классу, но строились всерьез и надолго, вот и возник под самыми Челнами коттеджный поселок с летними верандами, гостевыми домиками и беседками.
        - Что с фоном? - спросил лейтенант, слегка приоткрыв створку из толстого пуленепробиваемого стекла, которое, похоже, сняли с инкассаторского броневика.
        - Чуть выше, чем на «Домиках», - ответил Баранов - боец, оставшийся снаружи, на пулемете. - И растет. Еще немного, и я в салон залезу, неохота рентгены ловить.
        - Как почувствуешь, что припекает, постучи, остановимся. И по сторонам посматривай, не только на радиометр.
        Лейтенант закрыл окошко и откинулся на спинку сиденья, погладил ствольную коробку своего АК. Азат невооруженным взглядом видел, что командир нервничает. Это было совсем неудивительно - мало им было жесткого марш-броска до места, где спрятаны машины, так еще и Полковник приказал срочно собираться и покидать город, пока солнце не встало. Ладно хоть в сентябре ночь достаточно длинная, успели.
        Всем было очевидно, что скоро придется искать место для ночевки. А точнее для дневки. Теперь их время наступает, когда на землю опускается тьма, и лучше оказаться в укрытии до того, как солнце поднимется и вступит в свои права.
        Раньше Тукаевский район являлся густонаселенным местом, и по идее, они должны были без проблем найти хотя бы пару домов, оставшихся целыми. А что до тесноты, так за годы, проведенные в подземных переходах, они к ней привыкли.
        Скорее даже наоборот, люди успели отвыкнуть от открытого пространства. Первое время Азат замечал за собой, что побаивается смотреть на небо, которое всем остальным давно заменил растрескавшийся потолок со светодиодными лампочками вместо звезд. Иногда даже возникало ощущение, что он падает вверх, глупо как-то.
        Но ничего, привык.
        - Хреново мне, - сказал вдруг Шмель - тот, что сидел за рулем.
        - Что такое? - посмотрел на него лейтенант. - Тошнит, что ли?
        - Нет, - помотал тот головой. - Хреново, бежим мы из города, будто крысы. Бросили всех.
        - А кого спасать-то? Коммунистов, что ли? Или моджахедов? - спросил старший в группе.
        - Да почему. Наших. «Конфедератских».
        - Наших? - усмехнулся лейтенант. - Ты же сам понимаешь, что в машинах места мало, едва на всех наших хватило. Да и, знаешь… Наши-то они вроде и наши. А где они были, когда исламисты пытались переход взять? У них ведь была целая ночь, могли прислать людей. Но нет, тряслись за свои шкуры, надеялись, что мы сами справимся. А я в итоге шесть человек потерял. И пацана того убили, Колю.
        - Все равно ведь наши, - пожал плечами Азат. - Знаешь, я считаю, Полковник и об этом подумал. Сейчас выедем из города, найдем более-менее чистое место для житья, обустроимся. А потом рванем назад и вывезем всех из города. Чтобы им не сидеть там в норах, как крысы.
        - Если их не перережут раньше, - ответил водитель, поворачивая руль. - Сам ведь понимаешь, мы в городе оставляем целый отряд спятивших военных. По совместительству хозяев машин, на которых мы сейчас едем. Как по-твоему, что они подумают, когда узнают, что их драгоценный транспорт украли?
        - Что это сделал кто-то из городских. - Башкир посмотрел в окно.
        - Вот именно. И я почему-то уверен, что они станут этих городских искать.
        - Так что Полковник правильно приказал собираться и уезжать, - не преминул вставить свои два слова лейтенант. - Тут скоро бойня будет.
        - И от этого только хуже. - Шмель помотал головой. - Гадко.
        Машина подпрыгивала на кочках, разбрызгивая в разные стороны грязь.
        Если по грунтовой дороге не ездить двадцать лет, то трава ничего от нее не оставит. Природа вынослива и обладает поразительной силой, тонкие стебли пробиваются даже через асфальт, что ей просто укатанная колесами земля? За два-три года тут было бы чистое и бескрайнее поле.
        Только вот то, что загнало людей под землю, убило и большинство растений кроме тех, что смогли измениться и приспособиться, вроде хищных фикусов, что причудливыми вьюнами покрывали стены жилых домов. Или папоротника с «Ипподрома», про который столько рассказывали. Да и не только рассказывали, Азату довелось увидеть его жертв своими глазами.
        Сейчас ему даже казалось, что он видит на размокшей земле колею двадцатилетней давности. Возможно, что они сами ее и оставили, когда гнали машины в сторону «Домостроителей».
        - Так и не заасфальтировали, - вздохнул башкир.
        - Дорогу-то? - спросил Шмель. - А что такое, бывал тут?
        - Да, у дядьки дом здесь был. Я тогда в институте учился, а по выходным к родственникам ездил, помогал. Знаешь, как сейчас помню, каждый раз себе клялся, что больше не поеду. Каждый раз слышал «Приезжай, Азат, шашлыков пожарим, в баню сходим, самогоном тебя угощу», а как приезжал, так мне вручали рваные галоши, лопату, два ведра да перчатки… Хотя перчатки не всегда. А потом - племяш, помоги выкопать канаву, надо водопровод утеплить, или помоги перетаскать песок, чтобы подушку сделать. Или септик вырой.
        - Напрягали тебя дядья? - усмехнулся Ершов - пятый из группы «Булат», до этого молча смотревший в окно.
        - Один дядя, - поправил его Азат. - Но, знаешь, что самое смешное? Он ведь мог прямо сказать, мол, надо помочь. Я разве отказался бы? Но ведь нет, приглашали меня именно отдохнуть, а поработать предлагали будто бы между прочим. Только вот после этой работы я никакому отдыху не рад был, хотелось лечь и умереть. Руки до крови содраны, на ногах мозоли от этих драных галош, сам весь в пыли. Там уж хоть баня, хоть водка, да хоть бы дядька и девок притащил - никакого удовольствия не получаешь.
        - А чего они рабочих не нанимали? - спросил лейтенант. - Они ж быстрее и качественнее справились бы, чем студент.
        - Ну так рабочим платить надо, - улыбнулся башкир. - Нет, нанимали, конечно, но на более трудные дела - печь там сложить, комнату отделать. Он ведь и пытался нас заставить чистовой пол отшлифовать, только мы испортили участок у самого входа, забил, да вызвал рабочего. Зато окна мы сами ставили, по уровню. Только лишнее бревно из сруба вырезали.
        - Это как? - заинтересовался Ершов.
        - Да не рассчитали. Как сейчас помню, брату кричу, чтобы прекращал пилить, а он не слышит, бензопила громкая. Когда понял, что произошло, мотор заглушил, бросил инструмент и за голову схватился. А потом приезжает дядька с двумя длинными такими трубами из утеплителя, для шлангов. И брат как скажет - все, сейчас батя нам их в задницы засунет.
        Мужики засмеялись. Даже Шмель, который, похоже, был подавлен.
        - Но удивляло меня не это. - Азат уже сам не понимал, почему продолжает болтать. - Почему они вместо рабочей одежды использовали старые вещи? Я уже тогда понимал, что можно пойти в магазин и купить хорошую спецовку за копейки. В крайнем случае охотничий костюм, «горку» ту же самую. Тогда ведь работать сразу гораздо удобнее станет. А старой одежде место в переработке. Ну или можно ее на мусорку выбросить, пусть бомжи одеваются…
        И вдруг замолчал. Помотал головой, посмотрел в окно.
        Им теперь всем приходится одеваться в старое шмотье. Разве что не всегда ношеное. По квартирам да гардеробам рыться невыгодно, лучше зайти на любой из рынков и вскрыть какой-нибудь из павильончиков.
        Одежды много, на каждого выжившего минимум по три-четыре десятка комплектов. Хватит на всю жизнь, да и не успеет ничего сноситься. Скорее всего, шмотки просто сгниют на складах.
        - А как думаете, - спросил Шмель, продолжая гнать машину прочь от города. - Что мы там носить будем? За городом-то магазинов и рынков нет. Станем в шкуры одеваться?
        - Скорее экспедиции в город организовывать. - Лейтенант вынул из внутреннего кармана сигарету и принялся разминать ее между пальцами. То, что на них не было противогазов, провоцировало старшего в группе закурить, но он прекрасно понимал, что дым из герметичного салона машины никуда не денется. - Овощи выращивать можно и там, семена мы взяли. Охотиться тоже - уверен, что не все животные мутировали. Да и кроли наши никуда не делись. А вот одежду… Проще собраться, на машинах в город поехать и подломить какой-нибудь рынок. Опасно, конечно, но других вариантов нет.
        - Так не наездишься на машинах без топлива.
        - Ну «пришлые» же где-то топливо берут. Думаю, добычу и переработку наладить мы сможем, в конце концов, у нас тут настоящий бурильщик есть. - Старший сунул сигарету в зубы и хлопну Азата по плечу. - Что думаешь, справимся?
        - Нашли бурильщика, - мрачно ответил башкир. - Думаешь, у меня за двадцать лет хоть что-нибудь в голове осталось? С переработкой-то хрен с ним, с помощью учебника химии «семьдесят шестой» мы всегда выгоним, а вот добыча… Если только удастся законсервированную скважину запустить, и то есть риск напортачить и получить газовый факел. Или оборудование обрушится из-за гидравлического удара. Если оно, конечно, простояло там двадцать лет.
        - Вот, видишь, настоящий бурильщик, - проговорил Ершов. - Значит, шансы есть.
        - Мы еще большую Шильну не проехали, а вы уже успели нефтедобычу начать, - пробормотал Шмель и резко повернул руль, выгоняя «УАЗ» на в хлам разбитую асфальтовую дорогу.
        - Как фон? - вновь обратился лейтенант к Баранову, приоткрыв окно.
        - Растет, - ответил тот. - Медленно, но поднимается.
        - Мы что, к эпицентру едем? - спросил Азат, отвлекшись от разглядывания носков своих сапог.
        - Не, ты чего, взрыв совсем в другой стороне был, там, где завод стоял, - помотал головой Шмель. - А тут, скорее всего, радиоактивный след прошел. Город же специально строили, ориентируясь по розе ветров так, чтобы всякое дерьмо с заводов уходило не в сторону жилых кварталов.
        - Звучит логично, - кивнул лейтенант. - Может, нам и повезло еще, что в городе не так фонит. Иначе по переходам не убереглись бы.
        - Повезло, - усмехнулся водитель. - Всем бы такое везение - двадцать лет под землей просидеть.
        - Лучше так, чем костяками на проспектах да по квартирам лежать, - пожал плечами Азат. - Вы мне лучше вот что скажите. Как думаете, живы ли в других городах? Ну тут, по Татарстану - Казань та же, Альметьевск… И что с маленькими городами, которые никто не бомбил? Мензелинск там, Азнакаево, Лаишево?
        - Мелкие живы наверняка. - Лейтенант пожал плечами. - Хреново, конечно, но жить должны. А вот в больших городах, думаю, все как у нас - сидят под землей и вылезти боятся.
        - Про Мензелинск, думаю, скоро узнаем, - заметил Шмель. - В этой стороне нам больше некуда ехать, дальше водохранилище…
        - Ага, большое, - кивнул Азат. - И рыбалка там отличная была. У друга отец постоянно с лодкой ездил…
        - Сейчас там вряд ли что-то путное поймаешь, - усмехнулся лейтенант. - Я вот за двадцать лет всего одну рыбу видел.
        - Это что за рыбу? - заинтересовался башкир.
        - Да сома, что по Мелекеске плавает. Давно еще, года три или четыре назад, я с тогда еще старым «Булатом» отправился… Вот его, знаешь, только на якорях ловить, как в мультиках. А в качестве наживки, наверное, целого человека использовать.
        - Что же он жрет-то?
        - Да, есть там рыба наверняка, мельче только. И что в воду падает, тоже жрет. Шарков, может. Планктон, или что там сейчас вместо него.
        - Шарков и мы ели. - Водитель улыбнулся. - И ничего, не хуже довоенных раков. Пива только не хватало, знаешь…
        - Не напоминай! - Азат даже прикрикнул, помотав головой.
        В свое время он был любителем выпить пару банок под хорошую закуску и теперь сильно страдал без пенного напитка. Крепкое на складах магазинов и по домам двадцать лет простояло и хуже не стало, и еще столько же простоит. Хотя, конечно, людям приходилось пить суррогат - и запасы алкоголя истощились, да и дорог он был.
        - Самогон поперек горла стоит, брага эта вонючая тоже, - продолжил башкир. - Пива хочется, знаешь, легкого какого-нибудь, светлого. Чтобы хлебом пахло.
        - Ага… - согласился Ершов. - Как думаешь, может, варят где-нибудь?
        - А черт его знает. Если хлеб выращивают, то и пиво варят, наверное. Доехать бы только туда.
        - Варить пиво лучше, чем добывать нефть, - усмехнулся водитель.
        - А еще лучше делать и то, и то, - сказал Азат.
        - И со свистом, - добавил лейтенант.
        Все посмеялись немудреной шутке командира. Веселье было прервано голосом Полковника, прорвавшимся сквозь шипение рации.
        - Полковник вызывает лейтенанта. Повторяю, Полковник вызывает лейтенанта.
        Тот мгновенно собрался, убрал с лица следы улыбки и надавил на тангенту.
        - Я слушаю, прием.
        - Солнце уже скоро встать должно, мы поздно выехали. Начинайте искать место под дневку. Под землю мы тут не заберемся, но найти какой-нибудь сохранившийся дом можно. Как поняли, прием?
        - Вас понял, - ответил лейтенант. - Ищем здание, где можно разместить всех.
        - Отбой.
        Азат посмотрел в окно. Развалившиеся за двадцать лет избы какой-то из многочисленных деревушек вряд ли могли стать надежным пристанищем для беженцев, и в целом зрелище оказалось достаточно печальным, едва ли не хуже мертвого города.
        - А если дальше поехать, пока как можно дальше от Челнов не окажемся? - спросил он. - Вдруг здесь днем безопаснее, чем в городе?
        - Нет, - мотнул головой лейтенант. - Сейчас надо останавливаться, Полковник прав. А если днем здесь безопаснее, то ездить действительно стоит только по ночам.
        - Почему? - не понял башкир.
        - Да потому что если ночью тут бродят твари, то лихие люди сидят по базам и носы высунуть боятся, - ответил за командира Шмель. - А вот днем они вполне могут и свои вопросы решать. А судя по «пришлым», люди тут живут более чем лихие.
        Глава 2
        Назад в школу
        По левую сторону от дороги стояли хлева, которые обветшали за двадцать лет без должного ухода, но разваливаться не собирались. По правую раскинулась деревня из практически одинаковых одноэтажных кирпичных домиков. Они сохранились гораздо лучше, чем встреченные ранее деревянные избы, и беженцы вполне могли разместиться в нескольких таких.
        - Осмотрим, командир? - спросил Ершов.
        - Поворачивай, - согласился лейтенант. - Только желательно нам вместе в одном здании устроиться. Оборонять легче, если что.
        - Интересно, а где все жители? - задумчиво пробормотал Баранов, разглядывая мелькающие за окном покосившиеся заборы и ворота.
        Если к кирпичным коробкам время оказалось относительно благосклонно, то с легкими металлическими конструкциями обошлось беспощадно.
        - Вот человек, а, - заметил Шмель, выворачивая руль. - Сам же с прибором снаружи стоял. След радиоактивный над этими местами прошел, фонит тут, вот люди и ушли.
        - А откуда у селян приборы? - не понял Баранов.
        - А им приборы и не нужны, - проговорил лейтенант. - Если несколько лет облучаться, то почувствуешь и без всего. Сам же знаешь, что с мародерами бывает, а они еще большую часть времени в убежище проводят. А вообще, похоже, немаленькая деревня была. Человек пятьсот тут жило?
        - Село, - поправил Азат и указал на здание за окном. - Мечеть была, значит - село, не деревня.
        Мечеть была маленькая, совсем не похожая ни на казанский Кул-Шариф, ни на челнинский Нур-Ихлас, который выглядел гораздо скромнее. Обычная деревянная коробка, когда-то выкрашенная синей краской, сейчас облупившейся. Еще и невысокий минарет развалился, проломив крышу так, что из здания торчала только верхушка с полумесяцем, который смотрел куда-то вверх вместо того, чтобы указывать на юг, в сторону Мекки.
        - Ну да, - задумчиво пробормотал лейтенант и почесал голову. - Однако.
        - Смотри, командир, - проговорил Ершов, показывая на кирпичное здание, которые было гораздо больше остальных.
        Приземистая двухэтажка вполне могла вместить всех беженцев. Раньше в ней, без сомнения, располагалась сельская школа - одна из немногих, что сохранились, несмотря на все старания реформаторов. Здесь без нее было вообще никуда, до Челнов по прямой - тридцать километров, до Мензелинска еще больше, да и район уже другой. Нужно ведь детям где-то учиться, верно? А их наверняка приходилось на автобусе по деревням собирать.
        - Осмотримся? - спросил водитель.
        - Останавливай, - ответил командир и вновь взялся за рацию. - Сейчас старика обрадую, что нашли место для дневки, и внутрь пойдем, проверять. Мало ли кто там гнездышко свил?

* * *
        Через несколько минут основная часть конвоя уже догнала головную машину. Бойцы «Булата» успели выгрузиться и осмотреть здание школы снаружи и прилегающую территорию, и не увидели ничего подозрительного. Не было там ни признаков жизнедеятельности людей вроде случайно оброненного мусора или кострищ, ни следов животных. Даже дорожек вездесущих крыс.
        Территория, выбранная для дневки, казалась совсем безжизненной. Что было достаточно странно на фоне в общем-то невысокого уровня радиации. Если уж в Челнах, которые и химией, и вирусами обработали, бурлило уродливое подобие жизни, то местное затишье казалось чем-то совсем неестественным. И подозрительным.
        - Уж слишком тихо, - проговорил Полковник, покинувший «УАЗ», в котором ехал. - Лейтенант, уверен, что стоит здесь остановиться?
        - Да, - кивнул тот. - Еще полчаса, и совсем светло будет. Ничего лучше найти не успеем, а так здание снаружи осмотрели - оно в неплохом состоянии. Решетки на окнах есть, проржавели, конечно, но все еще крепкие. Стекла целые; крыша, правда, протекла, но на первом этаже должно быть сухо.
        - Ну да. Ладно, давайте так - вы идете внутрь, все хорошенько проверяете. Если все нормально, то устраиваем гражданских, разбираем караулы и прочее. Мы снаружи пока подежурим.
        - Есть, - без особого рвения ответил лейтенант и пожал плечами.
        Полного соблюдения субординации от него давно уже никто не требовал, тем более что военная служба их слишком затянулась. Но ничего другого и придумать было нельзя, Полковник прав, гражданских следовало разместить как можно скорее.
        А еще лучше - накормить и обогреть. То, что сейчас творилось у беженцев в головах, можно сравнить только с хаосом первых дней после Катастрофы. Еще бы - заставили сорваться с места, где они прожили более-менее спокойно почти два десятка лет, и теперь везут в неизвестность. А вокруг больше не уютные коридоры бетонного убежища, но открытый воздух. И что еще хуже - впереди непонятные перспективы.
        Короче, нужно было как можно скорее дать им передышку, иначе и до бунта недалеко.
        - За мной, - приказал лейтенант и двинулся к металлической двери, за которой и скрывался вход в школу.
        Вся группа, включая Азата, немедленно отправилась следом. Поднявшись на крыльцо, командир приказал приготовиться к возможному огневому контакту, сам взялся одной рукой за дверную ручку и потянул ее на себя.
        Дверь с оглушительным лязгом распахнулась и Баранов нырнул в темный проем, на ходу включая подствольный фонарик. Остальные члены группы двинулись следом, отчего в холле мгновенно стало тесно.
        У башкира подствольного фонаря не было, ему пришлось довольствоваться обычным светодиодным, закрепленным на лямке рюкзака. Как самый неопытный боец, он шел в центре. Еще в первый их совместный с группой выход Азату вдолбили, что главная его обязанность - вовремя заметить опасность и обратить на нее внимание старших по званию.
        Но здесь все было спокойно. Темно, конечно, и пыльно. В большом мутном зеркале, висевшем на стене, мелькали отблески фонариков, но в целом ничего подозрительного не наблюдалось.
        - Даже крысиных дорожек нет, - восхищенно пробормотал Шмель, мазнув лучом фонаря по полу, сколоченному из крепко сбитых между собой досок, которые после этого покрыли слоем оранжевой краски. - В Челнах, куда не зайди - везде их следы в пыли да дерьмо валяется. Чего ж тут такое-то, что даже эти твари не живут?
        - Фон нормальный, - заметил Ершов, бросив взгляд на экранчик прибора. - Нет, не идеальный, чуть-чуть высоковат, но не намного выше, чем у нас в переходе был.
        - Это нормально, - кивнул лейтенант. - Окна и решетки все целы, дверь давно не открывалась, подкопов тоже не видно. И вокруг здания следов нет. Похоже, здесь действительно пусто. Вот что, давайте-ка осмотримся по-быстрому да на выход. Жаль, что не осветить все толком… Хотя, как солнце поднимется, должно светлее стать.
        Холл разделялся на два коридора, уходивших в противоположные стороны. В центре же была лестница, ведущая на второй этаж, а рядом с ней - маленький закуток гардероба, ограниченный решетками от пола и до самого потолка. Большая часть вешалок все еще держалась, и Азат решил, что это хорошо: значит, потолок не пропитан просачивающейся через крышу водой и риск, что он свалится на головы беженцам, минимален.
        И тут же стоял стол вахтера, настолько древний с виду, что башкир удивился, как же этот продукт взаимодействия отходов деревообработки и гения советских инженеров до сих пор не развалился. Стула вот на положенном месте не имелось, что само по себе еще ни о чем не говорило.
        - Проверим? - предложил Азат, указав на стол. - Там ключи должны быть.
        - Давай, - ответил командир. - Мы прикрываем.
        Было не по себе выходить из освещенного фонариками круга, но выбора не было. Усилием воли подавив проснувшийся в глубине души мандраж, Азат двинулся к посту вахтера, стараясь ступать как учили, чтобы не производить шума - мягко перекатываясь с пятки на носок.
        Это не помогало: доски под ногами нещадно скрипели. Сейчас башкир был уверен, что пол здесь не отличался особым качеством и в то время, когда школа работала. А уже теперь, после двадцати лет без отопления, хорошо, что он вообще не сгнил и не провалился.
        Добравшись до стола, Азат дернул на себя ящик и удовлетворенно усмехнулся, увидев то, что искал - ключи, лежавшие в специальных ячейках. К каждому прилагалась самодельная картонная бирка с номерами классов. Здание было совсем небольшим, и ключей едва ли нашлось полтора десятка, и это если считать спортзал, библиотеку и учительскую. Сколько тут человек училось? Хотя бы сто набирали, интересно?
        Помимо ключей в ящике стола нашлась рассыпающаяся под пальцами тетрадь, но перелистнув пару страниц, Азат не увидел ничего, кроме дат, фамилий и автографов. Это был журнал, в котором персонал школы расписывался за ключи; башкир даже немного расстроился - он надеялся, что найдет записи, которые смогут прояснить, что именно случилось в Калмии и куда делись все люди.
        Не придумав ничего лучше, чем сгрести все найденные ключи в ладонь, он вернулся к группе. Лейтенант задумчиво осмотрел находку и забрал себе те, на бирках которых были нацарапаны номера с двадцать первого по двадцать седьмой.
        - Здесь что, тридцать классов почти? - спросил Шмель, заглянув через плечо командира.
        - Это второй этаж, скорее всего, - ответил тот. - Ладно, Азат, Баранов, осмотрите первый этаж, мы займемся вторым. Шум не поднимать, если увидите что-то опасное - попытайтесь отойти без боя и дождаться нас. Если что-то непонятное… Короче, вместе разберемся.
        - Как обычно, командир, - усмехнулся Леха Баранов. - Без проблем.
        Лейтенант, Ершов и Шмель отправились наверх. Оставшись вдвоем, бойцы, не совещаясь, двинулись в самый конец левого коридора. Азат выбрал ключ, номер на котором совпадал с тем, что был на двери, вставил в замок и не без труда провернул. Похоже, что в последний раз класс открывали очень давно: механизм работал с громким лязгом, а значит, успел порядком проржаветь.
        Остальные ключи Азат ссыпал в один из пустых карманов, чтобы освободить руки, взял автомат на изготовку и потянул на себя дверную ручку. Створка со скрипом открылась, дав разведчикам доступ в темное и пыльное помещение.
        Черная, порядком обшарпанная доска, парты, на которых уже успело оставить росписи не одно поколение школьников, стулья, своим внешним видом показывающие, что их создателю были чужды понятия об удобстве и эргономике. Ничего необычного. Азат сам ходил в точно такую же школу, учился точно в таком же классе, разве что было это в Башкирии, под Белебеем.
        Судя по толстому слою пыли, сюда не заходили уже много лет. Причем не только люди, но и животные: не было дыр, сквозь которые могли бы просочиться вездесущие грызуны. А ведь дома к ним нет-нет, да заползали погреться крысы, особенно в холодные зимы.
        Баранов двинулся в сторону шкафов, будто хотел проверить, не прячется ли кто-нибудь за ними. Азат же пошел к доске, провел пальцем по покрытой пылью поверхности. На секунду его в голову пришла мысль написать бранное слово на башкирском, но тут его внимание привлекла оконная рама.
        - Смотри. - Он показал напарнику пальцем на окно.
        - Что такое? - спросил Леха, уставившись в указанном башкиром направлении, но, похоже, не понял, что тот имел в виду. - Ну, автобус стоит, да. Полковник ходит…
        - Да не туда смотри. Окна проклеены.
        - Ну да. Сам посмотри, какие тут щели в рамах, сквозить должно так, что насмерть замерзнуть можно.
        - Летом, что ли? - прищурился Азат. - Война летом была, забыл?
        - Ну, может, с зимы оставили? - пожал плечами Баранов.
        - Не, - уверенно помотал головой башкир. - Деревенские так не оставили бы. Тут наверняка убирались после последнего звонка, окна мыли. А значит, проклеивали их уже летом. Перед самым началом Войны.
        - А зачем? Кто такую дыру бомбить-то будет?
        - Черт его знает, наверное, укрываться тут собирались. А вообще, они не так уж ошиблись. Сам видишь - след здесь прошел, на улице фонит, а в здании уже не так сильно. Может, начальство сказало клеить, и никуда не денешься. Сам же в курсе, как у нас это работает.
        - Работало, - кивнул Баранов. - Ладно, думаю, мы тут ничего особенного не увидим. Давай осмотрим остальные классы по-быстрому. Если здесь колхозники укрывались, наверняка найдем следы. А если не успели спрятаться, может, запасы какие отыщутся.
        - Ага, сейчас только запасы искать осталось, - усмехнулся башкир. - Учитывая, сколько на «Домиках» бросили. А здесь мы точно не поселимся - фон, да и жить нечем. Ни хозяйство не завести, ни поле вспахать. Разве что Ик рядом, но что там с водой сейчас…
        - Какой еще Ик? - не понял здоровяк.
        - Камы приток, - ответил Азат. - Большая река, в Каму впадает.
        - Ладно, хрен с ней, с географией. Пошли остальные классы проверим, а то люди, наверное, задолбались уже в машинах сидеть.
        Теперь они не тратили время на детальный осмотр: только открыть класс, убедиться, что внутри нет ничего опасного, и запереть дверь. На третьей Баранов вспомнил, что у него в кармане разгрузки есть масленка, и дело пошло веселее - пару капель в сам замок да еще по несколько в петли, и скрип становился гораздо тише.
        Второй класс ничем не отличался от первого. А по третьему стало ясно, что люди пытались здесь укрываться: парты оказались аккуратно расставлены у стены, а на полу были уложены несколько матрасов.
        Азат вошел в помещение и удивился, насколько неуютно он себя там почувствовал. Даже в брошенных квартирах такого не бывало, особенно если рядом не наблюдалось истлевших трупов их бывших хозяев. Но все равно, в жилых комнатах сохранялось некоторое подобие уюта.
        Здесь же такого не было. Как бы ни пытались деревенские жители обжить школьный класс, ничего у них не вышло. Выглядели матрасы, да и шмотки, валяющиеся на полу, неуместно, будто африканские ритуальные танцы в мечети.
        Баранов наклонился, взял в руки банку консервов и, задумчиво хмыкнув, повертел ее в ладонях. Азата заинтересовало другое - пятна засохшей крови в изголовье одного из лежаков.
        - Смотри, - показал он напарнику. - Кровь.
        - И тут, - заметил тот, быстро оглядев остальные матрасы и отбросив банку в сторону. - И желтые пятна какие-то. Кто бы тут ни укрывался, им, по ходу, совсем нехорошо было.
        - Похоже на то, - согласился башкир. - Неуютно мне здесь, знаешь.
        - Чувствуешь, будто наблюдает кто-то? - прищурившись, спросил Баранов.
        - Не, такого нет, - помотал головой Азат. - Знаешь, просто неуютно. Другое место нам искать надо.
        - Это уже не нам решать, пусть Полковник с лейтенантом думают, у них головы большие и умные. Пошли дальше смотреть.
        Башкиру оставалось только согласиться. В каждом из следующих кабинетов они находили признаки того, что здесь пытались жить. Матрасы, одежду, книги, даже игрушки и электронные гаджеты, никак не реагирующие на нажатие кнопок питания. Часть лежаков была заляпана бурым, на некоторых их дополняли пятна другого рода - наверняка от рвоты, мочи или фекалий.
        Все это укладывалось в уже отчетливо представляющуюся картину того, как забившиеся в убежище колхозники медленно умирают от лучевой болезни. Однако одна деталь никак не давала ему покоя.
        Куда же делись трупы? Не могли ведь они за двадцать лет рассыпаться в прах, кости в любом случае должны были сохраниться.
        Азат подошел к последней из непроверенных ими дверей, запустил руку в карман и не нащупал ключа. Он оставлял их в отомкнутых замках, чтобы не запутаться. К тому же если они решат остаться здесь на дневку, то классы ведь все равно придется еще раз открывать.
        Похлопал себя по карману и убедился, что ключ не провалился в какую-нибудь дырку и не зацепился за складку. Но нет, его не было.
        - Что такое? - спросил Баранов.
        - От этой двери ключа не было, - кивнул башкир на створку с намалеванным на ней белой краской номером семнадцать.
        - Уверен, что не обронил? - спросил здоровяк.
        - Точно. Может, выйдем наружу, попытаемся в окно заглянуть? - предложил Азат.
        Но Баранов уже все решил. Сделал два шага назад, прищурившись, посмотрел на дверь, будто примеривался.
        - Эй, лейтенант сказал не шуметь… - только и успел проговорить башкир, когда его напарник размахнулся и саданул тяжелым армейским ботинком в область замка.
        Последние слова Азата были напрочь заглушены треском ломающейся древесины, но дверь устояла, потому что открывалась наружу. Башкир хотел было предложить сходить до машины, где наверняка нашелся бы ломик, но Баранов решил так просто не сдаваться и долбанул во второй раз, похоже, гораздо сильнее.
        Вновь хрустнуло дерево, какая-то деталь замка, жалобно звякнув, упала на пол. Боец рванул на себя дверь, открывая ее, и недобро помотал головой.
        Вот и трупы нашлись. По крайней мере один - прямо у входа в класс валялась куча человеческих костей, а к дверной ручке была примотан галстук когда-то веселенькой розовой расцветки.
        Азат повернулся на звуки шагов, махнул лейтенанту и остальным рукой, мол, все в порядке. Те, замедлившись, подошли и остановились, разглядывая открывшееся им зрелище.
        - Это насколько надо жить не хотеть, чтобы на дверной ручке повеситься? - пробормотал Шмель.
        Ничего более подходящего самоубийца, кем бы он ни был, не нашел. Класс освещался ртутными лампами, и крюка для люстры в нем не было. Радиатор отопления висел слишком низко. Еще, похоже, бедняга пытался использовать гардину, но крепления не выдержали его веса.
        Лейтенант отодвинул в сторону Азата и вошел в комнату, освещая ее фонариком. Мрачно посмотрел на разложенную в углу кучу тряпья, помотал головой.
        - Надо будет забаррикадировать дверь, чтобы сюда никто из наших не вошел, - сказал он. - Не дай бог, кто-нибудь из детей увидит это.
        - Это? - спросил Баранов, сделал шаг в комнату и сказал. - А вот и колхозники, - после чего громко выругался.
        Азат воспринял это как разрешение и вошел в класс, следом за ним двинулись и остальные члены разведгруппы. Их глазам открылось удручающее зрелище: на прогнивших матрасах под полуистлевшим одеялом лежали три скелета. Один принадлежал взрослому человеку, а еще два - детям, если судить по размерам костей.
        - Что же тут произошло, - пробормотал башкир.
        - Что-то, - ответил Шмель, мрачно нахмурившись. - Все умерли.
        Лейтенант взял со стола валявшуюся на нем длинную указку и подошел к матрасам. Аккуратно подцепил кусок одеяла, оттянул его в сторону, открыв взглядам своих товарищей три практически голых скелета. Похоже, что в помещении оказалось достаточно тепло, чтобы трупы начали гнить, но недостаточно сухо, чтобы мумифицировались.
        - Женщина, - сказал лейтенант. - И два ребенка, скорее всего - мальчик и девочка.
        - Это ты по скелетам определил? - спросил Баранов.
        - Да. По тазовым костям, - ответил тот. У женщин таз пошире и другой формы. У детей разобраться сложнее, но скорее всего так.
        Азат тем временем подошел к учительскому столу и открыл верхний ящик, в котором оказались классный журнал в картонной папке и два ключа. На бирке того, что поменьше, была нацарапана цифра семнадцать, на втором - слово «спортзал».
        Башкир сгреб оба ключа в карман, вытащил журнал, положил на стол и раскрыл.
        И ни капли не удивился тому, что фамилий и оценок в нем не было.
        Аккуратно, стараясь не порвать тонких пожелтевших от времени страниц, перелистнул несколько, вчитался в мелкий убористый почерк, выхватывая даты и описания событий, развернувшихся здесь более двадцати лет назад.

6 июля 2013.
        Это все-таки случилось. Никто не верил, что все закончится так, даже когда нас заставили летом оклеивать оконные стекла, а к школе подогнали целый грузовик с консервами. Да, даже когда нас загнали в школу, закрыли дверь, поставив на охрану Диму - местного участкового, да приказали занавесить окна, все думали, что это очередные учения.
        Вспышка просветила даже сквозь плотные занавески, Ильдус - сторож, который из любопытства полез смотреть, что там такое сверкает, теперь лежит в медпункте с перевязанными глазами. Женя говорит, что вряд ли он снова когда-нибудь сможет видеть.
        Я тоже не выдержала, подсмотрела. Над Челнами ядерный гриб, возможно, не один. Куда же пойдет след?

8 июля 2013.
        Все произошло, как я и думала. Ветер с завода всегда дул в нашу сторону. Вот и сейчас вышло так же. Ринат Исламович выбрался на крышу и померил фон, после чего приказал закрыть вентиляцию плотной бумагой. Говорит, без защиты на улице делать нечего - два-три часа, и лучевая третьей степени обеспечена. Без лекарств - все равно, что смерть. А у нас только старые противогазы из кабинета ОБЖ.
        Только вот он и внутри школы фон померил. Никому не сказал, только Жене. Похоже, ничего хорошего и тут.
        Аня с Аликом боятся. Попыталась объяснить им, что мы тут ненадолго, что скоро приедут спасатели и вывезут нас в безопасное место. Читала вслух им и еще троим ребятишкам. Больше чтобы себя успокоить.

9 июля 2013.
        Целый день слушаем радио, ждем, пока объявят об эвакуации. По челнинским волнам - одни помехи. По экстренным частотам - тишина, будто умерли все.
        Зато в Мензелинске, похоже, веселье. Они успели объявить себя суверенной территорией, а глава тамошний предложил всем взрослым мужчинам явиться к площади Ленина, чтобы получить направления на работы. Конечно, каждый дурак с ума сходит, как ему хочется, но тут уж совсем жутко.
        Когда же объявятся спасатели?

11 июля 2013.
        Похоже, что веселье закончилось. Прямо в эфире, как раз во время очередной проповеди «президента Мензелинской Суверенной Республики» кто-то ворвался в студию и начал пальбу. Потом что-то щелкнуло и трансляция прекратилась. Теперь там помехи, как и везде. Оборудование испортили или поубивали друг друга?
        У нас вроде все устаканилось, дети успокоились. Даже слишком. Честно говоря, вялые они какие-то. А мне вот страшно. Не знаю почему, но страшно. Дышать иногда трудно становится, в груди сжимает и давит. Тошнило с утра, но это и от волнения может. Накручиваю я себя, вот и все. Ничего, Женя сказал, что фон должен быстро спасть. Тогда, если нас не эвакуируют, то сами доберемся до машин и уедем. Знать бы еще куда.

16 июля 2013.
        Похоже, все совсем плохо. Ночью услышали выстрел из кабинета Рината Исламовича, мужики выбили дверь, а там он с дырой в виске и пистолетом в руке. Дима сказал, что он у него взял пистолет на ночное дежурство.
        Ни записки, ни чего другого не оставил. Женя с Димой утащили тело и положили в спортзал, после этого долго о чем-то говорили. О чем - Женя не сказал. Ну ничего, он расскажет.
        Но что такое случилось? Директор всегда спокойный был, как скала. А тут взял пистолет, поднялся наверх да застрелился.

18 июля 2013.
        Женя все рассказал. Оказывается, в школе очень высокий фон, они с директором знали об этом, но никому не сообщили - понадеялись, что он упадет. Прямо над деревней прошел радиоактивный след. Он назвал дозу, но я в этих греях и зивертах не понимаю. А мы тут уже почти две недели сидим.
        Я прямо спросила - это много или мало. Он сказал, что много, но на улице еще больше. И что без защиты до машин никто не доберется, а ведь и сами машины фонят, а в них еще ехать.
        Что же нам теперь делать?

20 июля 2013.
        Аня температурит, уже 39, и никак не сбить. Женя унес ее в медпункт, не пускает меня к ней. Говорит, что просто простуда из-за того, что на холодном полу спала, но ведь на улице лето, хоть и такое. Да и не бывает простуды без насморка. А тут - просто температура и бред, даже горло не красное. Кашель, правда, есть, я слышу, когда прохожу мимо медпункта.
        Остальным не легче. У кого-то понос без конца, чуть ли не кровью, кто-то кашляет. Держатся только участковый Дима и Женя.
        Если он сегодня же не расскажет всем о радиации, я сама это сделаю.

21 июля.
        Сегодня умерла Аня.
        - Ну, чего там? - спросил лейтенант.
        - Ничего хорошего, - ответил Азат, продолжая листать журнал. - Похоже, что действительно все умерли.
        Почерк резко сменился на рваный и неразборчивый, наклон букв и нажим сильно отличались от того, что был на предыдущих страницах. Продолжение дневника несомненно писал совсем другой человек.

24 июля 2013.
        Света совсем плоха - лежит и бредит. Разговаривает с Аней. Я пытаюсь делать, что могу - меняю под ней тряпки, колю анальгин с папаверином, физраствор. Перелил пол-литра своей крови, только ведь она тоже заражена, хоть я пока и в норме.
        Остальные не лучше. Похоже, что на ногах остались только я да мент Дима. Он все порывается уйти, да только куда там - если в школе такой фон, что люди за неделю схватили острую лучевую, то что снаружи творится?
        Пока удается его уговаривать, пытаюсь направить на что-то полезное. Сегодня заставил кашеварить - он наварил пшенки с тушенкой, и мы накормили людей. Правда, не уверен, что от этого будет особый толк - понос у всех, порой даже с кровью.
        Умерли еще двое детей. Оттащил тела в тот же зал, куда мы раньше отнесли директора школы и Аню.

26 июля 2013.
        Копался в школьном имуществе. Нашел в классе ОБЖ противорадиационный костюм. Надел и прошелся по деревне, покопался по полкам, погребам, собрал еду, перетащил в школу все лекарства, что нашлись. Вышло негусто, но у меня тут уже совсем голяк. Может, хоть еще несколько дней продержимся, но что-то мне подсказывает, что толку в этом нет…

27 июля 2013.
        Дима сошел с ума. Наставил на меня пистолет, заставил отдать костюм и бежал. И самое хреновое, что я его понимаю - сам так же поступил бы, если б не Света с Аликом. Мертвых все больше, но я даже не запоминаю их лиц - заворачиваю в обдристанное и облеванное постельное белье и тащу в спортзал. Остальные уже не могут есть. Глюкоза еще осталась, буду колоть, пока не кончатся банки.

30 июля 2013.
        Алику совсем туго. У него температура под сорок один, я вкатил ему двойную дозу «литички», но ничего не помогает. Колю цефтриаксон и дексаметазон, но сам не верю, что сработает.

2 августа 2013.
        Я не знаю, зачем продолжаю это писать. Если вы читаете это, то знайте - сегодня мне пришлось нести труп родного сына. Света попеременно зовет их с Аней, обещает им, что все будет хорошо. Хотя, скорее всего, она действительно скоро отправится к ним.
        И мне не дает покоя только один вопрос. Почему я? Почему из всех, кто тут оказался, я единственный сохранил силы и рассудок? За что мне такая ноша?
        Я не могу им помочь. Я же даже не врач, а всего лишь фельдшер. А теперь больше похож на могильщика, потому что занимаюсь я только тем, что таскаю в спортзал трупы. Меня уже даже от запаха не выворачивает - привык.
        Не ел уже два дня. Сегодня заставил себя открыть банку сайры, сожрал прямо так, а через час меня вырвало. Перед глазами постоянно темнеет, дышать тяжело. Не уверен, что завтра смогу встать.

7 августа 2013.
        Я один. Совсем один. Света умерла два дня назад, но я держался. Пока был жив хоть кто-то еще, был смысл. Теперь нет.
        Пошли вы все на…
        - Это дневник, - пояснил наконец башкир. - Да, здесь действительно люди пытались спрятаться. Только прямо над деревней радиоактивный след прошел, и укрытие им не помогло. Все умерли. Этот, - кивнул он на кучу костей у двери. - Последний остался. Те, что на матрасах лежат, его семья. Остальные в спортзале сложены. Ключ от него тоже здесь.
        - Ага, - сказал вдруг Баранов, поднимая с пола фотографию в дурацкой рамке в виде двух сердец, вылепленной из полимерной глины. Стер осевшую на ней пыль перчаткой. - Да, здесь фото.
        Он неловко повертел рамку и не нашел ничего лучше, кроме как положить ее на парту.
        - Я журнал возьму, покажем Полковнику, - сказал Азат, закрывая тетрадь и стаскивая со спины рюкзак.
        - Не возражаю, - кивнул лейтенант. - Парни, давайте вынесем парты в коридор, дверь прикроем, да сложим их у проема, чтобы сюда так просто войти нельзя было. Не стоит этого никому видеть.
        - В смысле? - поднял голову Шмель. - Мы, типа, тут останемся?
        - А что делать? - посмотрел на него командир.
        - Да валить надо отсюда. - Боец мотнул головой. - Вся деревня передохла хрен знает от чего, вот эта вот хрень и еще и полный спортзал трупов. Я вообще здесь ночевать желанием не горю.
        - А что нам остается-то? - неожиданно спокойно спросил Баранов. - Солнце встало практически, на улице лучше не появляться. Здесь окна проклеены, плюс решетки, какое-никакое убежище. Да и здание самое крепкое на всю деревню.
        - Да тут люди померли, алло, - продолжал стоять на своем Шмель. - Люди так просто не мрут. А значит, и нам тут небезопасно.
        - Да от лучевой они перемерли, написано же в журнале, что тут прямо над селом пятно прошло. - Лейтенант поморщился. - А это двадцать лет назад было. Сейчас уж фона-то нет.
        - Чуть повыше, чем в переходе на «Домиках», - согласился Ершов, вновь уставившись в показания радиометра. - Думаю, где-нибудь на «Гренаде» или «Пожарном депо», поближе к заводу, с таким фоном и живут.
        - Да и что тебе эти скелеты сделают, они высохли давно. Не трогай их, и нормально все будет, - поддержал товарища Баранов. - На «Домиках», блин, груды этих скелетов почти двадцать лет валялись, по ним буквально ходить приходилось, и это тебя не смущало. А тут вдруг задумываться стал.
        - Все равно как-то это неправильно… - Шмель помолчал секунду, помотал головой и сказал: - Ладно, давайте действительно парты вынесем да вход забаррикадируем. А то пойдет какая-нибудь баба по нужде, шум подымется.
        - Давайте только этого соберем и к семье положим, - пробормотал Азат, указав на висельника. - По-человечески похоронить мы их все равно не можем, так что пусть хоть вместе лежат…
        - Ага, а через сорок лет здание развалится - вот тебе и курган будет, - невесело усмехнулся Шмель, но первым принялся собирать лежащие на полу кости.
        Остальные молча присоединились к нему. Когда все фрагменты бедолаги были сложены на матрас, Азат укрыл упокоившуюся вместе семью одеялом, а сверху положил найденную Барановым фотографию в рамке.
        Не удержался, бросил взгляд на изображение - здоровый и крепкий мужчина с коротко стриженными черными волосами и густой бородой, и женщина - светловолосая, бледная, худая. Серая мышь, иначе и не скажешь; наверное, и по профессии учительница, вот и почерк такой аккуратный.
        Перевел взгляд на фото детей и почувствовал ком в горле. Мальчик и девчонка, похожие друг на друга, как близнецы, и удивительно непохожие при этом ни на мать, ни на отца. Судя по снимку, им едва ли можно было дать больше семи, впрочем, он мог быть сделан и задолго до дня, когда упали бомбы.
        - Пошли, Азат, - сказал лейтенант. - Люди в машинах уже умаялись сидеть, им отдохнуть надо.
        Башкир с трудом отвел взгляд от импровизированного захоронения, взялся за столешницу, противоположный конец которой уже успел схватить Баранов. На счет «раз» они подняли парту и потащили ее к выходу из класса.
        Глава 3
        Вы удобно устроились?
        Жизнь в подземном переходе научила их приспосабливаться к практически любым условиям. Тем более что здание деревенской школы в сравнении с бетонной кишкой и парой технических коридоров казалось беженцам просто дворцом. Не королевским, но принадлежавшим не меньше чем зажиточному барону.
        Через час они уже разместились в определенных под спальни школьных классах, и оставшиеся после прошлых обитателей матрасы пришлись как нельзя кстати: дрыхнуть на полу, пусть и деревянном, помимо того, что неудобно, еще и опасно для здоровья.
        Ну а что школа не отапливается, так это пускай, натянули на себя свитера, шапки, да разлеглись. Дышать без противогаза можно, фон невысокий, даже вид из мутного окна какой-никакой есть, пусть и на заросшую кустарником площадку, в которой футбольное поле угадывалось только по торчащим аркам ворот.
        Из еще одного класса тянуло аппетитным запахом вареного мяса. Там сейчас колдовали над припасами четыре женщины, перед которыми стояла очень сложная задача - накормить ораву почти в полсотни человек, стараясь при этом экономить продукты. Конечно, им было далеко до Иисуса Христа в деле кормления страждущих, но Азат не волновался за судьбу ужина. Судя по запаху, с ним все было более чем в порядке.
        А вот из комнаты, куда направлялся башкир, пахло вовсе не так хорошо. Из-за того, что туалеты в школе не работали, один из классов пришлось отдать под клозет. Или, как выразился Баранов «под засирание».
        Те, кто укрывался в школе раньше, и сами так поступили, разве что делали это несколько цивильнее - пустили под горшки тазы и ведра. Весь этот инвентарь бойцы «Булата» обнаружили в одной из каморок, причем непосредственно после использования. Зрелище было неприглядное.
        Беженцы за время поездки измаялись, поэтому в импровизированный туалет сразу же потянулся народ, и в течение всего часа оттуда доносились то журчание, то пердеж. Сейчас, когда поток постепенно иссяк, Азат решил, что ему самому нужно на оправку.
        Выглядел класс неприятно, а пах и того хуже. Хорошо хоть мухи не летали - последнее, чего хотелось башкиру, так это отгонять от себя надоедливых насекомых, которые только что ползали по фекалиям.
        На этом достоинства «туалета» заканчивались. Азат подошел к относительно чистому участку стены, расстегнул пряжку солдатского ремня, ширинку на джинсах, в которые успел переодеться, и принялся поливать стену.
        - Знаешь, никогда в жизни не срал в школьном толчке, - услышал он за спиной голос Баранова.
        - Я тоже. - Башкир усмехнулся и повернул голову. - Что, пришло время пробовать?
        - Позже, может быть. Давай, заканчивай быстрее, и пошли в радиорубку.
        - Я уже все. - Азат застегнул брюки и повернулся. - Жаль, руки вымыть нечем.
        - Плюнь и разотри, я всегда так делаю, - пошутил Баранов.
        А может быть, и нет.
        Они двинулись на второй этаж в оперативный штаб, совмещенный с рубкой связистов. Полковник вполне резонно решил, что мониторинг радиопространства может помочь им найти обитаемые земли. Конечно, в городе ничего слышно не было, но тамошняя застройка - дело такое, везде сталь, бетон и высотки. Говорят, технари с «Молодежной» пытались поймать связь со спутником, множество которых наверняка до сих пор болталось на орбите.
        Правда, смысл связываться с космическим мусором? Даже самые надежные из них давно уже выработали свой ресурс и наверняка сошли с траектории. Может, даже оказались притянуты Землей да сгорели в атмосфере.
        Азат вдруг задумался: а что с МКС? Такой крупный объект не мог целиком сгореть.
        Конечно, толку с него, пережившего столкновение с поверхностью Земли, не будет. Но интересно, сохранятся ли после падения кости астронавтов? И как эти люди отреагировали на начало войны, были ли с орбиты видны ядерные грибы и как зеленая планета превращается в выжженную атомным пламенем пустыню? Может, кто-то сделал записи?
        И не передрались ли космонавты между собой? Они же точно такие же люди, из самых разных стран.
        В небольшом актовом зале, в котором и разместили оперативный штаб, было достаточно просторно. Хватило места и для аппаратуры, и для карты, прикрепленной кнопками-флажками к пыльной шторе. И даже инвалид-колясочник Илья, который вместе с радистом занимался установкой рации, мог беспрепятственно передвигаться. В переходе у него это получалось далеко не везде.
        Но стоило башкиру войти в комнату, как мысли о космосе тут же вылетели у него из головы, настолько напряженная здесь была атмосфера.
        Помимо радиста, Ильи и Полковника, здесь собрался «Булат» в полном составе. Ничего хорошего это не предвещало, особенно с учетом того, что за окном давно рассвело.
        - Все собрались? - Бывший комендант «Домостроителей» бросил взгляд на подчиненных и приказал радисту. - Включай.
        Тот надавил на кнопку воспроизведения какого-то дурацкого черно-красного китайского магнитофона на батарейках. От него к рации шли тонкие провода. Похоже, кто-то, скорее всего Илья, попросту отломал микрофон, а к контактам на плате припаял параллельно выход с наушников рации.
        - Крепость… Крепость, это Сокол… - послышался сквозь шипение искаженный болью мужской голос. - Крепость, это Сокол… …аны врагом, вы меня слышите?
        - Крепость, Сокол? - спросил Баранов. - В Челнах точно никто такими позывными не пользовался.
        - Отставить разговоры, - прикрикнул Полковник. - Слушай лучше.
        - Крепость… - вновь произнес голос. - Шома, если ты меня слышишь… Мы в Биюргане, нас зажали «речные», их слишком много… - Речь прервалась очередной порцией помех. Сквозь них Азат смог расслышать звуки, в которых однозначно узнавались выстрелы. - Шома… Богдану вскрыли живот, пришлось добить… Тим с Андрюхой держат вход, я ранен… Шома… - Внезапно помехи исчезли, а неизвестный, пытавшийся выйти на связь, произнес: - Передай Диме, чтобы не отправлял людей на поиски. Не лезьте к Двуречью. Отбой.
        Передача прервалась. Через секунду из динамиков раздались бодрые электронные мотивы, поверх которых была наложена гармонь, и задорный баритон запел на татарском языке:
        - Гармун сайрый сандугачтай, гармун сайрый, да сайрый…
        Радист поспешно надавил на кнопку паузы, останавливая воспроизведение. Баранов заржал в голос, хоть в ситуации и не было ничего веселого.
        - Ты другой кассеты не нашел? - спросил Азат. - Зачем так с Салават абыем?
        - Ага, где ты сейчас кассеты на магнитной ленте найдешь? - резонно возразил Илья. - Они все на помойке уже давно.
        Башкир посмотрел на Илью. Он помнил его еще совсем другим - худым и высоким. И очевидно, этот интеллигент-инженер был очень смелым парнем. Иначе не оказался бы одним из первых, кто стал ходить на поверхность и таскать оттуда полезные вещи. Сейчас их зовут мародерами, а тогда не звали никак. Иностранное «сталкер» как-то в Челнах не прижилось.
        И помимо смелости у него, похоже, была нехилая сила воли. Азату совсем не хотелось представлять себя на месте инвалида. Да и как же должно быть тяжело не сломаться, а собраться, продолжить жить и найти в итоге для себя новый смысл. Мужик, конечно, заслуживал уважения, хоть одновременно с этим вызывал и жалость. Но все равно, без людей вокруг ему не выжить. Он не сможет драться, не сможет прокормить себя, даже выбраться из перехода самостоятельно - и то не сумеет.
        И при этом Илья - единственный, кто нормально общался с Нельсоном, за исключением, может быть, самого Полковника. А ведь именно Нельсон ему ноги и отрезал.
        - Да хрен с ним, с Салаватом. - Лейтенант подошел к карте, отыскал на ней Калмию, провел пальцем вверх до точки, отмеченной как Биюрган. - Крепость, Биюрган, Двуречье. Что за Двуречье? Тут на карте одна река. И то водохранилище.
        - Я же рассказывал, это Кама. И Ик, - подал голос Азат.
        - Думаешь, это и есть Двуречье? - Полковник нахмурился. - То самое, куда не следует лезть? А мы от него где?
        - Километрах в пяти-шести, - прикинул по карте лейтенант.
        - Надо идти, - сказал Шмель. - Посмотреть, может быть, кто-то выжил.
        - Да ну его на хрен. - Азат мотнул головой. - По-моему, по записи и так понятно, что там выживших нет.
        - Согласен с Никитой. - Лейтенант развернулся. - До Биюргана пешком можно за час дойти, даже если особо не торопиться. А так, если живых и не найдем, то, может, хоть следы. Разберемся, что это за «речные». Или какие-то другие указания, карты там… Это лучше, чем тыкаться, как будто слепые котята.
        - А если положат нас? - спросил Баранов. - Может, на машине рванем, туда и обратно? По времени-то совсем ерунда выйдет.
        - Ага, зато мотор слышно будет по всему району. Типа «кушать подано», - возразил Ершов.
        - Да, там сейчас и так аншлаг должен быть, - заметил башкир. - Кстати, мы тут стрельбы что-то не слышали.
        - Так пять километров, - пожал плечами радист. - Может, если специально вслушивались бы, то что-то и расслышали, а так…
        - Ладно, - внезапно прервал бойцов «Булата» Полковник, до этого в диалоге не участвовавший. Парни замолчали - каждому было понятно, что заключительное слово здесь именно за стариком. - Пойти придется, да, и разумнее пешком. Возьмете с собой рацию, дальности должно хватить. На рожон не лезьте, в бой вступать только в самом крайнем случае. Все ясно?
        - Так точно, - ответил лейтенант. - Разрешите приступить к выполнению?
        - Разрешаю, - коротко кивнул тот.
        - Тогда… - Командир разведгруппы посмотрел на часы. - Через двадцать минут собираемся в холле.

* * *
        Азат тихонько приоткрыл дверь и вошел в класс, где разместили несколько семей - в том числе и его. Остальным «булатовцам» отвели отдельное помещение, но сейчас башкир предпочел бы, чтобы и его вещи лежали там. Это Полковник решил, что самому младшему бойцу - не по возрасту, а по стажу - стоит ночевать вместе с женой и сыновьями.
        Встретившись взглядом с женой, Азат понял, что скандала не миновать. И устроить его Ландыш не помешает ни присутствие посторонних, ни дети.
        Уперев взгляд в пол, он подошел к углу, в котором были сложены его вещи - тюк с химзой, противогазная сумка, бронежилет, разгрузка, рюкзак и автомат. Никто не запрещал ему хранить оружие прямо так, все равно не тронут - даже дети понимают, что нельзя. Зато в случае форс-мажора добраться до ствола будет гораздо проще, чем ждать его выдачи из оружейки.
        А пацаны все равно не возьмут - зачем им. У обоих уже свои есть, у Алмаза - старшего, которому в начале года стукнуло пятнадцать - тридцать четвертый «тозик». Сколько же труда стоило Азату объяснить ему, что не надо уродовать и так прекрасный в своей лаконичности образ охотничьего ружья, переделывая его в обрез. У младшего - тринадцатилетнего Ильгизара всего лишь ПМ. Но стрелять из автоматов пацанам уже приходилось, а с учетом обстоятельств никакого удовольствия им это не доставило.
        Да что говорить, башкиру самому тогда было страшно. Когда лежишь за баррикадой, от асфальта вокруг тебя с визгом рикошетят пули, а ко входу в переход прорывается отряд фанатиков, вознамерившихся осчастливить всех постройкой царства шариата…
        Но вот если бы не оружие, все они там и остались бы. А что тогда было бы с остальными, и думать страшно.
        Единственное требование по хранению выразила как раз Ландыш - автомат она просила держать без примкнутого магазина и в запертом на ключ шкафу. Это было вполне разумно, но в школьном классе подходящего ящика не нашлось, поэтому «семьдесят четвертый» Азата стоял на полу, прислоненный к стене.
        Башкир открыл баул, в котором была свернутая «химза», вытянул ее и разложил на полу. Расстегнул ремень, вытащил пистолетную кобуру, кинул на свой матрас.
        - Куда собрались? - все-таки решилась подать голос жена. Спрашивала она на татарском, как и всегда, когда они разговаривали наедине.
        - Тут недалеко, - уклончиво ответил Азат на том же языке, уселся на пол и принялся натягивать прорезиненные чулки. - Проверить кое-что надо.
        - Да? А ничего, что солнце встало уже? Вы же не ходите днем.
        Башкир скрипнул зубами, но промолчал. Ему самому не нравилась идея идти куда-то после рассвета. Черт с ним с излучением, но тут водиться может кто угодно, хоть в окрестностях их убежища и не нашлось следов. Да еще и «речные» эти…
        Остальные уже обратили внимание на намечающийся скандал, навострили уши.

«Суки, хлеба и зрелищ вам, да», - подумал про себя Азат, чувствуя поднимающуюся в душе злобу на соседей.
        - Ты же понимаешь, что я человек подневольный, да? - спросил он у жены, справившись с чулками. Встал, завязал тесьмы на поясном ремне, натянул перчатки, наклонился за плащом.
        - Так, наверное, и не надо было идти в мародеры, а? - спросила Ландыш, обхватив себя за плечи и зябко поежившись. Она всегда так делала, когда накручивала себя. - Тебе чего на прошлой работе не сиделось? Денег хватало всегда, я тебе ни слова не говорила, не жаловалась.
        Азат накинул плащ, пропустил руки в рукава, надел капюшон и принялся застегивать пуговицы на бортах. Натянул петли на большие пальцы, наклонился, поднял бронежилет и надел сверху через голову.
        Она и раньше, бывало, его пилила, но редко. А как в «Булат» пошел, совсем сорвалась.
        - Тебе сорок четыре уже, ты до всего этого оружия в руках не держал даже, сам говорил. Жили нормально, чего тебя на приключения потянуло? Или у тебя другая где-то? Где она, на «Театре кукол»? На «Молодежной»?
        В ход пошла тяжелая артиллерия - обвинения в супружеской неверности. Надо сказать, беспочвенные. Какие измены, если в переходе все друг друга знают? Ну а что было бы, если бы факт адюльтера раскрылся? Да, ушла бы Ландыш, и детей забрала. А последнее, чего ему хотелось - это чтобы пацанов воспитывали с чувством вины за неверность отца.
        Да и жену Азат любил, и не нужны ему были другие. Но молчать он больше не мог.
        - Да, так и есть, - ничего не выражающим голосом ответил он, застегивая молнию разгрузочного жилета. - Вот стреляем мы на поверхности в «маугли» или «лаков», а я думаю, как дойду до «кукол» и пойду ее трахать. Знаешь, каждый раз такого дятла задаю ей, что тебе и не снилось.
        - Дурак! - плюнула в него жена, понимая беспочвенность своих обвинений. - О себе не думаешь, так обо мне с детьми подумай!
        - А я не думаю разве?! - уже прокричал он в ответ, надевая поверх разгрузки противогазную сумку. - Если не я, то кто пойдет-то, а?
        - Да кто угодно! - Ландыш подошла ближе. - Я же каждый раз, как ты уходишь, уснуть не могу! Думаешь, хорошо мне? Или детям? А если ты не вернешься однажды?
        - Вернусь, - ответил Азат. Наклонился, вытащил из поясной кобуры пистолет, сунул в кобуру на разгрузке. Подобрал с пола автомат, с яростью затолкал в него магазин и дернул затвор. Щелкнул предохранителем.
        - Ага. Валя, Кулак, Костя, Рома тоже, наверное, думали, что вернутся. - Она перечислила имена бойцов из того, первого «Булата». - Но знаешь, чего я еще больше боюсь? Что ты другим однажды вернешься. Как Нельсон.
        Жена уцепилась за ремень автомата, не давая повесить его на шею. Азат мягко положил свою руку на ее, в который раз удивившись тому, что в этих маленьких пальцах кроется столько силы.
        - Нельсон всегда психованным был, а как жена у него умерла - совсем с катушек слетел, сама знаешь. - Он мягко разжал ей пальцы. - Я другой. И я вернусь.
        Он повесил ремень на шею и пошел к выходу из класса, стараясь не оглядываться, чтобы не видеть ее слезы. Сам понимал, что трусливо убегает, но ничего с собой поделать не мог.
        Что ему? Сдать оружие, химзу и остаться тут с женой?
        А Ландыш… Стерпится, привыкнет, рано или поздно. Скорее всего, дело в устроенной Полковником эвакуации: то, что пришлось собирать вещи, бросать нажитое и загружаться в автобус, очень сильно ударило по нервам. Вот и не выдержала.
        - Что, опять? - спросил Баранов, который в полном обмундировании уже шел к выходу из школы.
        - Опять, - со вздохом ответил Азат.
        - Бывает, - кивнул он, привычно протянул башкиру пачку сигарет.
        Для них это уже успело стать ритуалом. Баранов пытался накуриться перед выходом: на поверхности-то не посмолишь. Азат просто поддерживал его, сам он бросил курить на последнем курсе института и не вспоминал про табак, пока не пошел в «Булат».
        Да и сложно было нынешнее курево табаком назвать. То, что в сигареты забивали, и до Войны-то имело с ним очень мало сходства, а уж теперь курили все, способное гореть. Очень хорошо шла ботва от помидорных кустов - наверное, из-за того, что томат тоже входил в семейство пасленовых. А некоторые довольствовались мхом и ничего, не жаловались.
        Выпустив изо рта горький дым, башкир помотал головой.
        - Что такое? - спросил Баранов.
        - Да, это не синий «Винстон», - усмехнулся Азат. - Как думаешь, мы где-нибудь достанем настоящий табак?
        - Наверняка на югах выращивают. Может, туда нам и двинуться?
        - Да, там могут. Там сейчас, наверное, еще теплее, чем до Войны?
        - Почему так думаешь? - прищурился Баранов.
        - Ну если у нас стало холоднее, то где-то должно потеплеть. Наверное.
        - Наверное. - Леха хмыкнул и потушил сигарету о стену, кивнул в сторону спускавшихся со второго этажа бойцов. - Пойдем, парни собрались уже.
        Азат хотел было бросить сигарету на пол и растоптать, но побоялся случайно прожечь резину защитного костюма. Аккуратно «забычковал» окурок об стену и двинулся следом за Барановым, расстегивая пуговицу на противогазной сумке.
        - Можешь застегнуть, - предупредил его движение лейтенант. - Идем без них. С открытыми забралами, считай.
        - В смысле? - не понял башкир.
        - Да в прямом. Фильтры экономить надо, у нас их не так много, а спецов с «Молодежки», чтобы чистили, нет. Да и фон там не такой высокий.
        - А если горячую частицу схватим? - поинтересовался Баранов, который, похоже, тоже был недоволен решением командира.
        - Ну а я на что? - Ершов показал на радиометр, закрепленный поверх одного из кармашков разгрузки. - Если поднимется фон, наденем. А сейчас серьезно ни к чему, только идти тяжелее будет. Эти места не бомбили, след, что прошел, давно рассеялся уже. Если что и осталось, то в низинах да вдоль рек и ручьев.
        - Там водохранилище целое, Сем, - заметил Азат. - Как раз там, куда мы идем.
        - Ну мы же прямо к нему не сунемся. И нет там водохранилища больше, плотину ГЭС-то снесло.
        - Ладно, хватит разговоры говорить, - поморщился лейтенант. - Идти надо, пока совсем не рассвело.
        В карауле у двери стоял Виктор - худощавый высокий парень из родившихся уже после Войны в первые, самые неспокойные годы. Он и раньше частенько стоял в карауле на «Домостроителей», похоже, что нравилось ему это дело. Сейчас на столе вахтера, который дежурный пододвинул ближе ко входу, лежала книжка с серой обложкой и портретом какого-то из давно почивших вождей прошлого. Видимо, прошвырнулся Витя по библиотеке, подыскал себе чтиво по душе.
        Странные у него были вкусы.
        Караульный кивнул лейтенанту и пошел открывать дверь. Смотрел серьезно, хмурился и сжимал губы. И так было каждый раз, но сейчас башкир видел в его взгляде что-то необычное.
        И только снаружи Азат понял, что смотрел на них парень, как на самоубийц.
        Еще бы. После рассвета на поверхность полезли. Умалишенные.
        Глава 4
        Мы идем широкими полями
        За полчаса марша до Биюргана Азат успел заскучать по Челнам.
        Там-то хорошо - идешь себе и идешь, смотри только, чтобы не споткнуться о разбитый асфальт. Из препятствий - брошенные на улицах машины и оставленные дорожными рабочими траншеи. Иногда приходилось пробираться через дворы, но и тогда никаких сложностей не было.
        Здесь же совсем другое. Уже трижды они забирались на холмы и спускались с них, а один раз даже перешли болотце, в которое превратился ручей, когда-то бегущий по дну оврага. Пришлось надеть противогазы.
        В итоге за первые десять минут похода Азат капитально взмок несмотря на то, что мог дышать полной грудью, а не довольствоваться скудной порцией воздуха со стойким привкусом резины, которому удавалось просочиться через фильтр.
        Хорошо, что потом они вышли на дорогу. Обычную сельскую, наверняка и до Войны особым качеством покрытия не блиставшую. Сейчас же асфальт совсем сошел, оставив после себя только редкие островки, которые больше мешали, чем помогали.
        Но путь был прямой. Указатель с названием деревни остался позади, а саму ее уже было видно, точнее небольшой кусочек - все остальное загораживали сбросившие листву деревья.
        - Как думаете, это из-за мороза деревья голые стоят? - спросил Азат.
        - Наверное, - после небольшой паузы ответил идущий впереди лейтенант. - Фон тут невысокий, а гербициды, думаю, никто не распылял.
        - Какие еще гербициды? - не понял Ершов.
        - Ну, сам думаешь, почему в Челнах все деревья погибли? Я же помню, какой зеленый город стоял тогда летом. Одни тополи, конечно, но куда не глянь - везде листва. А как сбросили ее той осенью, так больше не появилась.
        - Да какие это гербициды были, кому нужно город ими обрабатывать, это же не джунгли Вьетнама, - возмутился Семен. - Вирусы это были боевые, точно вам говорю. От них деревья умерли, а люди и животные, кто выжил - вон во что превратились.
        - Вирусы, ага. Да не бывает таких вирусов, чтобы из человека тварь делали… Это дьявол послал своих слуг на охоту за нами, - замогильным голосом проговорил Шмель.
        Баранов собирался расхохотаться его шутке в голос, но встретившись взглядом с обернувшимся лейтенантом, решил, что это чревато, и позволил себе только усмехнуться.
        - Не накликай, Никита, хорошо же идем, - поморщившись, проговорил командир.
        - Хорошо, факт, - согласился Ершов. - Спокойно. Только вот почему тут никого нет?
        - Кстати, да, почему? - подхватил Азат. Эта мысль давно не давала ему покоя. - Я до Войны еще с братом вместе фильм смотрел про Чернобыль. Так там показывали, что вся Чернобыльская зона зеленая стоит. И зверей там расплодилось, жуть. Волки, лошади, кабаны, зайцы всякие бегают, заповедник натуральный.
        - Люди им мешали, - согласился Ершов. - А как людей не стало - расплодились.
        - А тут чего не расплодились? Сколько идем уже, а ни души, - сказал Баранов. - Я-то думал, поохотимся сейчас.
        - Значит, им кто-то мешает, - пожал плечами Азат. - Только, наверное, мы и их бы встретили уже?
        - Не накликай, попросил же, - повторил лейтенант. - Кто-то ведь загнал тех… Из «Крепости».
        - Крепостных, - снова пошутил Никита.
        - Ага, так и запишем, - согласился командир. - Знать бы еще, где их крепость. Там люди все же. Поговорили бы, выяснили, что в новом мире и как. А то мыкаемся из стороны в сторону и не знаем куда приткнуться. Ладно, соберитесь, мы уже близко.
        Дальше шли молча. С каждым шагом деревня приближалась, и выглядела она больше, чем была на самом деле. Сколько там домов? Наверняка даже двух сотен нет, но участки гораздо больше, чем в той же Шильне, что правильно: в Шильне жили городские бездельники, а здесь люди с этой земли кормились.
        Но когда отряд вошел в деревню, их встретила такая же картина, как и в Калмии - покосившиеся заборы, дворы, густо заросшие сорной травой, сейчас пожухшей и пожелтевшей. Под натиском времени едва ли выстояло хотя бы каждое пятое строение, да и то оно пощадило лишь крепкие и кирпичные. Большинство же находилось в плачевном состоянии - провалившиеся крыши, разбитые окна.
        Кое-где даже срубы успели совсем развалиться. Логично, двадцать лет никто в них не жил, не протапливал печей, не подмазывал бревен, не заменял подгнивающие брусья и стропила.
        - Опять людей нет, - сказал Азат. - Как думаете, и здесь все умерли?
        - Может, ушли? - предположил Баранов. - От Челнов дальше, так что и фон здесь должен быть пониже.
        - Да какая облаку, в принципе, разница, двадцать километров или двадцать пять? - пожал плечами Ершов, посмотрел на показания дозиметра и озадаченно пробормотал: - Сейчас тут фон даже выше. Интересно, почему.
        - Может, противогазы наденем? - спросил башкир.
        - Не настолько. Но вот радиозащитные средства лучше принять. Командир?
        - Добро, - ответил тот и сам первым вытащил из нагрудного кармашка оранжевую коробочку.
        Азат с завистью посмотрел на шприц-тюбик с промедолом, вместо которого в его аптечку положили две таблетки кеторола. Вытащил свою, открыл, выковырял первый пенальчик и отвернул крышку. Закинул в рот лекарство и скривился в предвкушении горечи, которая уже успела стать привычной.
        Вернул пенал на место, взял другой, с радиозащитным средством номер два, положил на язык следующую таблетку. У горечи появился солоноватый оттенок, рот вязало.
        - Держи, - протянул Баранов Азату флягу.
        Фляга у башкира была своя, но отказываться он не стал. Взял емкость, сделал пару глотков и выдохнул. Металлический привкус воды перебил горечь.
        - Спасибо, - вернул он емкость хозяину.
        - Теперь и жить легче, да? - усмехнулся Шмель.
        Не то чтобы башкир верил в лечебные свойства противорадиационных средств из оранжевых «аишек». В то время, когда их производили, люди еще толком и не знали всего вреда радиации. И тем более никто, кроме писателей-фантастов, не мог представить, что будет твориться на сожженной атомным пламенем Земле.
        Но в любом случае для психики было полезно верить, что эти таблетки помогают компенсировать действие радиации и нейтрализуют свободные радикалы, которые образуются при прохождении ионизирующих лучей через ткани. А что на самом деле - да бес его знает.
        Для психики в целом гораздо полезнее жить в неведении.
        - Прочешем деревню? - спросил Баранов, оглядевшись. Никаких следов на улице не было, а ведь здесь шел бой и, судя по звукам стрельбы на записи, нешуточный. - Разделимся? Или как?
        - Не напороться бы ни на кого, - пробормотал Шмелев.
        - Разделяться не будем, пойдем все вместе. В принципе, улиц тут немного, слишком участки широкие. Увидим. Порядок движения, как по проспекту, смотрите во все стороны.
        Азат встал в одном из углов неровной фигуры, в которую выстроились бойцы, проверил на всякий случай автомат. Обращаться с оружием было привычно, этому учили всех жителей перехода на «Домостроителей», а вот крутить головой во все стороны и подмечать неприметные детали, которые на поверхности могут спасти тебе жизнь, он так до сих пор и не научился.
        И неудивительно. Сколько он состоит в «Булате»? Полторы недели? Чтобы чему-то научиться - смешной срок. А вот чтобы подниматься на поверхность почти каждый день, пусть даже и под руководством старших товарищей, но возвращаться живым - внушительный.
        Но долго им искать не пришлось. Уже на следующем повороте они наткнулись на место кровавой расправы. И судя по тому, что стреляные гильзы еще не успели потускнеть и покрыться патиной, произошла бойня совсем недавно. Похоже, это было то самое место.
        - Так, Азат со мной, остальные прикрывать, - приказал лейтенант.
        - А почему я? - сам от себя не ожидая, произнес башкир и тут же прикусил язык - приказы не должны обсуждаться.
        - А ты глазастый, - усмехнулся командир. - Будем тебя на следопыта натаскивать. Идем.
        Азат с лейтенантом двинулись к забору по правую сторону от дороги. Основные следы побоища находились именно возле него - гильзы, автоматные магазины, которые бойцы не успевали вложить в освободившиеся карманы на разгрузке и бросали прямо на землю. Трупов не было, зато крови - предостаточно. Она уже успела почернеть и смешаться с осенней грязью.
        А еще прямо поверх следов тяжелых армейских ботинок было несколько странных, треугольных, будто оставленных тремя расходящимися в разные стороны когтями. Башкир не видел таких ни у одного известного ему животного. Подумал, было, что птичьи, но тут же сам себя одернул. Как могут пальцы птиц отходить так, чтобы образовывать с землей равностороннюю треугольную пирамиду?
        - Следы, - пробормотал лейтенант. - Не знаю чьи, странные очень.
        - Ага, - кивнул башкир. - Я ни у кого таких не видел. Может, это и есть те самые «речные»?
        - Странное название для тварей, совсем без фантазии. Я думал, это группировка местная или что-то в этом роде. Смотри, и трупов нет. И следов волочения тоже. Но ведь не сожрали же их прямо на месте? Слишком быстро, да и с костями…
        - Секунду, - Азат подошел ближе к забору, наклонился и потрогал пальцами трухлявый штакетник. - И здесь, смотри.
        На заборе, примерно на уровне плеч взрослого человека, был след, который образовывал пологую дугу. Башкир посмотрел на перчатку, но дерево уже успело впитать в себя кровь. В том, что это была именно она, Азат не сомневался.
        - Чем это ему так? Косой башку снесло? - спросил лейтенант. - Вот вообще не интересно, кто это мог сделать. Честное слово.
        - А голова где? Через забор перелетела?
        Азат схватился за заграждение, подтянулся, заглянул во двор и наткнулся взглядом на лежавшую на земле человеческую голову, которая смотрела в небо помутневшими глазами.
        Заметил он и еще кое-что интересное - кровавый отпечаток руки на дверном косяке приземистого кирпичного дома, который за этим забором находился.
        - Кто-то выжил, командир, - сказал башкир. - Но ранен. Проверим дом?
        - Надо. Похоже, что мы нашли того, кто вышел на связь. Идем.
        Лейтенант потянул на себя высокую дверцу, но она не поддалась. Похоже, радист смог не только спрятаться во дворе, но и заблокировать вход от напавших тварей.
        - Ну-ка подсади, - попросил командир.
        - А если там эти? - Азат с сомнением посмотрел на него. - Трехпалые и с косами.
        Лезть за забор было страшно, пусть даже лейтенант и собирался пойти первым. С другой стороны имелось понимание, что делать это все равно придется, потому что источник передачи найти надо. Иначе смысл был высовываться из укрытия?
        Сейчас здание школы со спортзалом, полным трупов, уже казалось вполне уютным. Почти как бетонная кишка родных «Домостроителей».
        - Следы в другую сторону ведут, - помотал головой тот. - Они трупы утащили, а этого, значит, не достали.
        - А если другой кто? Мало ли мутантов здесь может быть?
        - А ты еще не понял? - усмехнулся командир. - Пусто тут, всех эти «речные» сожрали, а кого не успели, тот сам свалил. Подсади, говорю.
        Башкир покорно присел и сложил руки, чтобы получилась ступенька. Лейтенант наступил на нее, схватился за ограждение, забрался на него и тяжело упал вниз. С противоположной стороны послышался металлический лязг, а потом калитка отворилась.
        - Давайте все внутрь, - приказал высунувшийся в проем командир. - Нечего на улице маячить.
        Бойцы двинулись во двор. Похоже, что им, в отличие от Азата, было неуютно снаружи, у всех на виду. Башкиру же, наоборот, упорно не хотелось в замкнутое пространство, еще и порядком заросшее странного вида сорняками.
        - О, голова, - сказал Леха, сделал пару шагов в сторону, наклонился и подобрал валявшуюся под забором часть туловища. Повернул шеей вверх, оценил чистоту среза. - Не отпиливали. Отрубили как будто одним махом, но лезвие было бугристое, не очень острое. Это ж какая силища нужна?
        - Похоже, что твари эти охрененно сильные, - согласился Шмелев, оценив отпечатки на земле. - И очень тяжелые. Следы странные, я таких никогда не видел… Но глубокие, почти на семь сантиметров в землю уходят.
        - Голову с собой берем? - спросил Баранов.
        - Зачем? - не понял лейтенант.
        - Ну как зачем, мы же поедем к этой самой крепости, нет? Вернем родственникам.
        - Выбрось эту дрянь, - поморщился командир. - Не уверен, что отрезанная голова сильно утешит скорбящих, а вот заставить напрячься может вполне. Ладно, Азат, мы идем внутрь, остальные - прикрывать.
        Дверь была закрыта изнутри, но лейтенант достал из ножен армейский штык-нож от АК, вставил между створкой и косяком и медленно повел вниз. Примерно на ладонь выше ручки нож на секунду застрял, но взломщик пару раз дернул его, как-то наклонил и протолкнул внутрь. Вытащил лезвие и потянул створку на себя дверь. На пол упала железяка, за которую и цеплялась щеколда.
        - Дом с виду нормальный, а дверь деревянная, - проговорил командир, убирая нож.
        - Не успели, может, капитальную установить, - пожал плечами Азат. - Или не сочли нужным. На самом деле в таком доме никакая дверь от взлома не спасет. Только от сквозняков и поможет. Мы в деревне даже не закрывали летом, когда дома сидели, просто тюль в проеме вешали, чтобы мошка не так летела.
        - А чего так? - спросил лейтенант, включая фонарь.
        - Да жарко было, а так хоть дуло немного. - Азат нажал на кнопку своего, закрепленного на лямке рюкзака, а сам взял автомат на изготовку.
        - Есть кто? - громко спросил командир в разгоняемую лучами света пыльную темноту. - Мужик, ты живой?
        Ответа не было. Они переглянулись, и лейтенант, стараясь ступать как можно тише, двинулся в глубь помещения. Азат пошел следом, смотря под ноги. Свет выхватил кучу курток на вешалке и покрытый толстым слоем пыли пол тесной прихожей, на котором отпечатались следы тяжелых берцев, за которыми тянулась цепочка из темных капель.
        Отпечатки правого ботинка были несколько смазаны - человек, который прошел здесь, хромал. В гостиной следы поворачивали налево и скрывались за межкомнатной дверью. Лейтенант взял ее под прицел и коротко кивнул.
        Азат схватился за ручку, повернул и потянул на себя, одновременно делая шаг в сторону, чтобы не перекрывать командиру линию огня.
        Стрелять не пришлось. На пыльном подоконнике, прямо напротив входа, была разложена рация, а на полу рядом лежал совсем молодой парень, одетый в самый обычный ОЗК безо всяких знаков различия. Остальная экипировка была вполне заурядной: автомат, разгрузочный жилет с пистолетной кобурой, из которой торчала рукоять Макарова и ГП-5, отброшенный куда-то в сторону.
        На правом бедре, прямо поверх разодранной резины защитного костюма, была намотана неаккуратная, пропитанная кровью повязка. Чуть выше был жгут, а по полу растекалась небольшая темная лужица. Разорванная упаковка бинта лежала рядом, как и использованный шприц-тюбик. Возле подоконника валялся тощий рюкзак уж очень школьного вида. Скорее всего, для этих целей он раньше и использовался, пока не попал в руки этого парня.
        - Проверь, - приказал лейтенант.
        Башкир вошел в комнату и двинулся в сторону тела. На всякий случай отодвинул подальше лежавшее на полу «весло», избавил парня от пистолета в кобуре, и только после этого наклонился, пытаясь услышать дыхание.
        Его не было. Прощупывать пульс рукой в перчатке ОЗК не было смысла. Оставался еще один способ, которому Азата научил Ильдар - врач с «Домостроителей».
        Он аккуратно развел веки парня и сдавил глазное яблоко пальцами. Зрачок превратился в тонкую вертикальную щель, будто принадлежал не человеку, а кошке. Мало того что прикосновение к глазному яблоку никто не смог бы вытерпеть, так теперь стало понятно, что они имеют дело с мертвецом, а не находящимся в глубокой коме.
        - Труп, - сказал башкир, невольно морщась - нажимать кому-то на глаза было неприятно даже сквозь резину защитного комплекта.
        - Ладно. Рация должна быть рабочей, вряд ли она успела разрядиться. Попытаюсь связаться с нашими, сообщу, что нашли следы побоища.
        - Я снарягу приберу? - спросил Азат. - Может пригодиться.
        - Прибирай, - кивнул лейтенант, подошел к подоконнику и принялся щелкать тумблерами и вертеть рукоятки на приборной панели рации.
        Башкир расстегнул разгрузочный жилет, стащил его с парня и принялся знакомиться с содержимым карманов.
        Разгрузка была какой-то неизвестной модели, может, вообще кустарной. Помимо нескольких карманов под автоматные магазины, кобуры и подсумка под пистолетные, здесь было еще и большое отделение, в котором лежала аптечка. Не стандартная «АИ», а самосборная, в какой-то веселой косметичке с изображением Эйфелевой башни и надписью «Paris».
        - «Домостроителей», я «Булат». Повторяю, «Булат» вызывает «Домостроителей», прием. «Булат» вызывает «Домостроителей». Меня слышно? Прием, - говорил в микрофон рации лейтенант.
        Азат подумал, что аптечка может быть подходящим местом для хранения записки, переворошил ее, но ничего не нашел.
        Подтянул к себе за лямку рюкзак, расстегнул молнию. Отложил в сторону пачки с «семь-шестьдесят два», понюхал сверток маслянистой бумаги, от которого терпко несло копченым, развернул - кусок сала. Рядом нашлись несколько лепешек, упакованных в полиэтиленовый пакет, фляга и пластиковая полулитровая бутылка с гречей.
        Хорошая штука - греча, в правильных условиях хранится практически вечно, а из-за специфического запаха в ней не заводятся паразиты. В отличие от пшенки, которую уже на второй год после Войны ели только с очень большой голодухи - горчила.
        На самом дне рюкзака лежал футляр, в котором оказался простенький четырехкратный прицел. Азат повеселел: такие штуки попадались достаточно редко, и на тех же «куклах» их можно было дорого загнать. Хотя для него это почти бесполезная вещь, стрелять на такие дистанции ему не приходилось, да и не умел. Будь это какой-нибудь коллиматор от «пилад» или «уэбер», тут же поставил бы себе на автомат, а так - только патроны тратить.
        - «Домостроителей», до Биюргана добрались, - похоже, что командиру удалось связаться с оставшимися в Калмии. - Тут бойня, но трупов нет, утащили. Следы мутантов. Мы нашли одно тело, того самого радиста, он спрятался в доме.
        Азат подумал и решил, что не стоит брать лишнюю разгрузку. Скинул со спины рюкзак и сунул туда два оказавшихся полными рыжих магазина к АКМу, три пистолетных и сам ПМ, который предварительно поставил на предохранитель. Аптечку тоже решил не бросать, как и противогазные фильтры, которые, судя по грубо запаянному шву, проходили очистку. Похоже, что не только на «Молодежной» до этого додумались.
        Забрал патроны, еду, решив, что приварок лишним не бывает, и прицел.
        Подумал было взять и жгут, которым парень перед смертью успел остановить себе кровотечение, наклонился и заметил одну деталь - резиновая лента оказалась распущена. Сам жгут Эсмарха развязаться не мог, это не какая-нибудь закрутка из веревки и палки. А значит, «крепостной» нарочно ослабил его.
        Покончил таким образом с собой?
        Башкир задумался. Смерть от кровопотери в ситуации, в которой оказался парень, была не самой страшной. Какую альтернативу мог выбрать радист? Застрелиться? Так пустить себе пулю в башку не каждому духу хватит. Повеситься? Тем более.
        А вот просто распустить жгут, тем более что промедол уже заглушил боль и притупил страх?
        Азат расстегнул пуговицы ОЗК. Он не собирался забирать его с собой, просто подумал, что может найти на одежде какие-нибудь опознавательные знаки. А вместо этого наткнулся на запаянную парафином гильзу в правом нагрудном кармане клетчатой рубашки.
        - Следы незнакомые, таких я в жизни не видел. Надо разузнать больше, думаю пройти по ним немного, но и особо высовываться не стоит. По идее сейчас это не так рискованно. Они уже сожрали как минимум четверых, должны быть сыты. Короче, передай Полковнику, что мы задержимся. Прием.
        Башкир вытащил нож, аккуратно расковырял пробку и вытряхнул себе на ладонь небольшую бумажку, оказавшуюся кусочком тысячерублевой купюры. Развернул.

«Антон Соколов, июнь 2013, II «+»,
        Мензелинский острог».
        Мензелинск. Второй раз за сегодняшний день он видел это название. В первый речь шла о радиопередачах, которые транслировали оттуда сразу после Войны. Городок этот, очевидно, никто не бомбил, не было там приоритетных целей. Но все равно случилось в нем что-то нехорошее.
        Острог? Острог ведь это и есть крепость?
        - Командир, - позвал он лейтенанта. Тот недовольно поморщился, мол, не видишь разве, разговариваю, но обратив внимание, что именно держит в руках боец, заинтересовался.
        - Передай Полковнику, что «Крепость» находится где-то под Мензелинском, - сказал он. - Срочно. Мы берем рацию с собой и движемся по следам тварей. Если что, контрольный сеанс связи через час. На этой же частоте. Как меня понял, прием? - дождался ответа и сказал: - Вот и славно. Отбой.
        Глава 5
        Двуречье
        Азату не нравилась идея идти за монстрами. Он вообще считал, что не стоит преследовать того, кто может одним взмахом перерубить человеку шею так, что голова от удара перелетит через двухметровый забор. Особенно если они покрошили отряд из пяти вооруженных автоматическим оружием бойцов. И тем более, если цепочек треугольных следов было целых пять.
        Еще один ствол «булатовцы» нашли в полусотне метров дальше по улице. Похоже, что он попросту свалился с трупа и твари не обратили на него внимания. Гораздо интереснее им было свежее мясо, а оружия, видно, и своего, природного, хватало.

«Калаш» подобрал Ершов. Деловито отсоединил магазин, дернул затвор и нажал на спуск. Автомат сухо щелкнул, а удовлетворенный этим боец забросил его за спину.
        Короче, не только Азату удалось прибарахлиться. Еще и Баранов, как самый здоровый, теперь тащил на спине тяжелую армейскую рацию, которую переложил в свой рюкзак. Впрочем, сам башкир был уверен, что даже так Леха сможет идти всего лишь в два раза быстрее него.
        А еще он был возмущен, что приходилось подниматься в гору. Хуже, чем это, для него испытания не было, разве что лестницы. Хоть он и был сильным и достаточно выносливым, что признавали все, включая товарищей по разведгруппе, подъемы ненавидел всей душой.
        Скоро бойцы забрались на вершину холма, второй склон которого должен был заканчиваться у берега Ика, только вот реки видно не было: внизу все оказалось покрыто густым зеленоватым туманом.
        Лейтенант жестом приказал отряду остановиться, стащил со спины рюкзак и вынув предмет своей гордости - двенадцатикратный полевой бинокль, принялся осматриваться.
        - Что там, командир? - спросил Баранов, который никогда не славился особым терпением.
        - Да не видно ни хрена, - ответил тот, не отрываясь от своего занятия.
        Азат вспомнил про найденный у мертвого парня прицел, стащил со спины рюкзак, достал футляр, который до этого сунул в боковой карман, раскрыл и приложился к окуляру.
        Четырехкратное увеличение было не самым сильным, но позволяло рассмотреть гораздо больше, чем невооруженным взглядом.
        Только вот видно оказалось действительно мало. Зеленый туман оказался слишком плотным, а ориентиров не имелось - ни торчащих из пелены верхушек деревьев, ни линий электропередач.
        Решив бросить бесполезное занятие, Азат оторвался от прицела и передал его Баранову, который чуть ли не подпрыгивал на месте от нетерпения. Правда, тот вернул прибор башкиру, как только удостоверился, что и через него ничего не понятно.
        А вот четкие цепочки следов уходили вниз, где терялись из виду. Твари отправились в туман, они его помехой не сочли. Может, это был их дом?
        - Заблудимся, - неуверенно проговорил Ершов.
        - По азимуту пройдем, если что, как под землей, - возразил Шмель. - Только смысл соваться, там ведь берег дальше?
        - Может быть, подождем? - предложил башкир. - Туман над рекой по утрам долго не держится обычно. Через полчаса развеяться все должно.
        - Слишком уж он плотный, - пробормотал Лейтенант, продолжая вглядываться вдаль. - Что-то с ним не так.
        Налетевший ветер на секунду разметал клочья плотной завесы в стороны. Азат вскинул к глазам прицел в надежде увидеть хотя бы противоположный берег нижнекамского водохранилища, и обомлел.
        Огромного водного массива, который он помнил, больше не было. За неширокой полосой реки был виден противоположный берег - серо-зеленый, покрытый невысокими уродливо искореженными деревцами. В представлении Азата так выглядели болота, настоящих-то он никогда не видел.
        И это болото было явно из тех, на которые не стоило «выходить в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно». Сейчас, под утро, лезть туда ему тоже совсем не хотелось.
        Видение длилось всего с полминуты, потом непроглядная пелена тумана вновь затянула горизонт. Башкир упаковал прицел обратно в футляр, закинул рюкзак за спину.
        Лейтенант наконец оторвался от бинокля и принялся упаковывать его.
        - Короче, нет больше водохранилища, вытекло все. Успел увидеть вдалеке реку. Должно быть, Ик и Кама новые русла себе пробили, а между ними - болото. Видел заливы со стоячей водой, старицы. Деревья растут, косые и кривые. Вот тебе и Двуречье, - сказал он. - Дальше не пойдем, все равно через реку перебраться не получится, да и смысла нет. Будем возвращаться.
        - Рыбы там полно, наверное, - мечтательно проговорил Баранов.
        - Судя по всему, такая рыба сама тебя на закуску схарчит. К пиву, - ответил ему Шмель. - Представляешь, что в этой воде может быть, если облако с Челнов в ту сторону ушло? Да и сверху, с Урала могло натечь. И так тут долго торчим, давайте назад, пока твари не вернулись. Те у забора отбиться не смогли с прикрытыми спинами, а мы тут вообще в чистом поле, считай.
        - Хрень какая-то, - пробормотал Ершов, сосредоточенно рассматривая экран радиометра. - Фон почему-то вверх попер.
        - Приготовиться, - приказал лейтенант. - Похоже, твари идут.
        Азат перехватил автомат на изготовку и принялся сосредоточенно оглядываться. В словах командира была логика, некоторые твари действительно жутко фонили. Из речных вспомнить он мог, правда, только «шарков» - безобидных мутировавших рачков, которых в переходах употребляли в пищу.
        Панцири «шарков» не миновали излучения, тем более что на них какое только дерьмо не налипало, но мясо, особенно если хорошенько отмочить, было очень вкусным и практически безвредным. Настолько, насколько могло быть безвредным что-то порожденное свихнувшейся природой. Хрен знает, какие там содержались яды и токсины, но их ели и никто не умер.
        Но уже через секунду башкир понял истинную причину повышения фона. Затянувшаяся пелена поползла вверх, и если пару минут назад она скрывала только подножие холма, на котором находилась группа, то сейчас под ней оказалась и большая часть склона.
        - Туман верх пополз, командир, - сказал Азат, показывая вниз.
        - Газы! - первым отреагировал Ершов, руки которого уже сами собой расстегивали клапан противогазной сумки. - Надевайте, надышитесь еще, потом легкие выхаркивать будете.
        Башкир задержал дыхание, судорожно открыл сумку, вытащил из нее маску, расправил и натянул на лицо. Привычно выдохнул, выгоняя из противогаза зараженный воздух, снова огляделся и убедился, что не ошибся: туман действительно полз вверх, и уже через минуту должен был накрыть и их.
        - Возвращаемся, нечего тут торчать, - сказал лейтенант. Хреновая переговорная мембрана хоть и искажала голос, но не лишала его командного тона. - Пойдем быстрым шагом, больше чем на метр не расходиться.
        Группа двинулась вниз с холма. Азат надеялся, что туман не догонит их, но не успел отряд добраться до деревни, как это произошло. В последний момент командир взял азимут и сейчас они шли по нему, потому что никаких ориентиров видно не было.
        Да вообще ничего видно не было: уже через пару метров все скрывала проклятая зеленоватая завеса. Казалось, протяни руку, и не сможешь разглядеть собственных ладоней.
        Им уже приходилось однажды двигаться в таких условиях, пробираясь через катакомбы и канализации, прорытые под Челнами, пока город был еще жив. Только вот тамошняя темнота оказалась гораздо привычнее людям, которые последние двадцать лет провели в тускло освещенных подземных переходах. Тем более что она прекрасно разгонялась лучами фонарей.
        Здесь же карманные источники света не помогали, их лучи бессильно гасли, отражаясь от миллиардов капель воды, висевших в воздухе. И даже на слух ничего понять было нельзя, потому что единственными звуками был шорох пожухлой травы под ногами да тяжелое дыхание людей в противогазах. В тумане могло прятаться все что угодно, и как бы лейтенант ни спешил, пришлось сбавить ход.
        Они перебрались через поваленный металлический забор, и вокруг замелькали покосившиеся ограды и практически невидимые под слоем упавших листьев памятники. Деревенские татарские и башкирские кладбища всегда больше напоминали что-то вроде парков - по древним обычаям эти народы сажали на могилах деревья.
        Потом, конечно, перестали. То ли запретили, то ли мода на массивные обелиски из мрамора и гранита взяла верх. На городских кладбищах деревьев почти нет.
        Но это было из старых. Под ногами шуршали опавшие листья, а вертеть головой приходилось еще более интенсивно, чем обычно. Могилы появлялись из тумана и исчезали в нем же. Деревья и кустарники за двадцать лет превратились в почти непролазные заросли, все тропинки покрылись слоем густой травы.
        Это, конечно, было лучше, чем проваливаться по щиколотку в кашу из чернозема, но идти все равно приходилось предельно аккуратно.
        На секунду Азату показалось, что он видит силуэт монстра где-то впереди, но пару шагов спустя стало ясно, что это всего лишь будка кладбищенского сторожа. Приземистое строение из красного кирпича не выдержало гнета времени: крыша кусками провалилась внутрь, фанерная дверь вросла в землю, окно оказалось разбито веткой.
        Тот десяток шагов, что отряд шел мимо сторожки, башкир держал на прицеле дверной проем. Но никто на них не бросился, кладбище оказалось совершенно безжизненным, каким ему и полагалось быть.
        Вновь прикинув направление, командир свернул направо. Отряд двигался вдоль ряда заборов и закрытых ворот, казавшегося бесконечным. Бойцы старались слиться с заграждением, чтобы не привлекать лишнего внимания, а перекрестки пересекали бегом, озираясь по сторонам и торопясь вновь прижаться к очередному укрытию, особенно когда что-то мелькало в тумане.
        Это напомнило башкиру крыс. Иногда до Войны, когда он под утро шел в ларек за сигаретами или перекусом, то видел, как эти грязно-коричневые грызуны перебегали дорогу, спеша добраться до своих логовищ в подвалах. Наверное, торопились закончить свои звериные дела, которыми занимались по ночам, пока больших и страшных людей не было на улицах.
        Как и любой деревенский житель, крыс и мышей Азат ненавидел и побаивался, предпочитая лично расставлять ловушки на них во всех помещениях перехода. Но вот топить пойманных грызунов ему и в голову не приходило, он избавлялся от них другим способом. Топором.
        Где-то крыс ели - почему-то их мясо практически не аккумулировало радиацию, но башкир чувствовал приступ тошноты от одной только мысли об этом. Если крысятина и присутствовала в рационе его семьи, то исключительно в виде рубленых котлет. С этим он еще мог смириться.
        Но за последнюю неделю ему уже успели объяснить, что крысы на поверхности не представляют никакой опасности. Это в канализациях они волнами прут вперед, сметая все на своем пути. Зато всегда был риск, бродя по развалинам, провалиться в какой-нибудь подвал, где устроили свое логово грызуны. Но это была верная смерть.
        Заборы вокруг исчезли, а под ногами снова был разбитый в хлам асфальт. Биюрган остался позади, Калмию и отряд разделяло не больше четырех километров. Единственное, что продолжало напрягать бойцов - это туман, который никак не желал рассеиваться.
        С каждым шагом, отделявшим «Булат» от Аллахом проклятого Двуречья, Азат чувствовал уверенность, что все осталось позади. Для полного счастья ему не хватало только возможности стащить с потного лица проклятую резиновую маску и вдохнуть наконец полной грудью. Башкир уже успел привыкнуть к этой возможности, а местные запахи пьянили.
        Они ведь не дышали свободно уже двадцать лет. Воздух, доступный им, был изгажен вонью человеческих тел и испражнений, готовящейся и уже испортившейся пищи, дымом папирос, в которые забито неизвестно что. Иногда опционально к этому букету присоединялись соленые кровавые нотки и горький аромат пороха.
        Альтернатива, выбранная мародерами, была не лучше - привкус резины от маски и угля с металлом от фильтра. И сейчас, после полуторачасовой прогулки без противогаза, было до слез обидно лишиться возможности вдыхать этот упоительно свежий воздух.
        - Фильтры, - тяжело прохрипел Ершов.
        - Не рано? - так же задыхаясь, ответил лейтенант.
        - Аэрозоль… - Боец делал большие паузы между словами. - Лучше перестраховаться.
        Похоже, что все сейчас чувствовали себя не лучше, чем башкир. В целом это логично, марафоны были точно не их стихией. Борьба за существование в отравленном радиацией и боевыми вирусами Автограде предполагала другое: хапнуть, что получится, на спринтерской дистанции сбежать от несущейся по пятам смерти и нырнуть в безопасное нутро подземного убежища.
        - Меняем, - согласился командир и перешел на шаг.
        Азат сделал глубокий вдох и отсоединил фильтр от противогаза. Привычно сунул его в один из пустых карманов на разгрузке, вытащил свежую коробку, прикрутил к маске и замер.
        Сейчас, когда тяжелое дыхание бойцов на мгновение стихло, башкир услышал вдали странный стук. Он быстро поднял указательный палец, сигнализируя остальным членам группы о замеченной возможной опасности, и вновь прислушался.
        Звук напоминал дятла за работой, только вот не видели они в местных лесах ни одной птицы. А еще он навевал смутные ассоциации с тем стуком, с которым гвозди из пневматического молотка входят в массив сосны.
        - Пулемет! - возбужденно проговорил Баранов. - В Калмии пулемет работает. Это что такое случилось?
        - Напали на наших, что еще случилось, - проворчал Ершов. - Черт, знать бы только, люди или вот эти вот, «речные».
        - На месте узнаем, - неожиданно резко ответил лейтенант. - Бегом марш.
        И они рванули со всех ног. Азат не служил в армии, и в молодости ему не пришлось узнать, что такое бег в общевойсковом защитном комплекте в «резиновые» дни. Но, похоже, сейчас судьба-злодейка решила над ним жестоко поглумиться.
        Уже через минуту башкир почувствовал, что задыхается. Еще после четырех десятков шагов Азату показалось, что легкие вот-вот разорвутся от недостатка кислорода. В глазах потемнело, поле зрения перекрыли пульсирующие черные пятна. Видимость и так была ниже средней из-за чертового тумана, а сейчас все только усугубилось. Окончательно добивали запотевшие стекла противогаза, хотя перед выходом из перехода он наклеил на них специальные пленки.
        Стук сердца в ушах заглушал не только звуки стрельбы, но и топот товарищей по отряду. В глотке пересохло, жутко захотелось воды, но даже если конструкция ГП-5 и предполагала бы возможность подсоединения питьевой трубки, напиться на бегу все равно не получилось бы. Азат поклялся себе, что теперь, когда они покинули переход, он снова займется своей физической формой и начнет работать над выносливостью. Если, конечно, прямо сейчас не свалится на землю и не умрет от острого инфаркта миокарда.
        Хотя, может, остальные члены группы и не заметят потери бойца? А его в бессознательном состоянии утащит какая-нибудь тварь вроде того же «речного»?
        Почувствовав приступ паники, башкир заставил себя успокоиться, собраться и попытался дышать как можно глубже, насколько позволяли фильтр и клапаны противогаза. Но еще минуты через полторы пришло неожиданное облегчение.
        Он не сразу понял, что произошло, когда воздух вокруг вдруг резко обрел прозрачность. Еще оказалось, что утренние сумерки отступили, а в свои права вошел относительно светлый день. Солнца, конечно, на небе не было видно из-за густых облаков, но это и к лучшему: не доверял башкир светилу, маленькие двойники которого превратили мир в радиоактивный пепел.
        Когда до него дошло, что тумана вокруг больше нет, рука сама собой рванулась к лицу и стащила с него опостылевшую резиновую маску. Только сняв противогаз, Азат понял, что не стоило делать этого без приказа, но все остальные, включая и командира, последовали примеру башкира.
        Ветер на бегу приятно холодил лицо, которое наверняка было таким же раскрасневшимся и потным, как и у остальных членов группы. Хотелось, конечно, вытереть стекающие со лба и заливающие глаза соленые капли, но было нечем. А прикасаться к лицу перчаткой, на которой вполне могли осесть частицы того тумана, башкир не хотел.
        - Фон падает, - прохрипел Ершов. - Этот гребаный туман чертовски радиоактивен. Надо с костюмов частицы смыть. Хоть вениками смести.
        - Потом, - ответил лейтенант. - Сначала добраться.
        Азат внезапно почувствовал, что у него открывается второе дыхание. Он не знал, в чем дело - то ли сил ему придало то, что он избавился от опостылевшего противогаза, то ли появившаяся в поле зрения окраина Калмии. Может быть, вообще канонада, которую больше не заглушало расстояние.
        Башкир не умел определять на слух оружие, из которого ведется огонь, но теперь отчетливо слышал и пулемет, и как минимум семь или восемь автоматов.
        Похоже, прилив сил почувствовал не только он, потому что группа побежала быстрее прежнего. Азат вырвался вперед, спустился в овражек, высоко поднимая ноги, перебрался через ручей побежал дальше. Противогаз он надевать не стал, не решился сбивать темп. Ну что там пара сотых лишних бэр, когда речь идет о жизни жены и сыновей?
        Перебравшись через невысокую оградку, он двинулся к уже видневшемуся зданию школы. Добежал до конца улицы, повернул и резко сбавил ход, вскидывая автомат.
        Зрение выхватило уже знакомый треугольный след на обочине. А потом он увидел и мутантов, которые разделались с группой «крепостных» в Биюргане и решили полакомиться так неосторожно остановившимися на дневку беженцами с «Домостроителей».
        Азат поднял голову и встретился взглядом с мутными рыбьими глазами твари. Она была огромной, метра три ростом и примерно два в ширину, во все стороны топорщились уродливые бугры и наросты на заросшем какой-то дрянью панцире. От груди отходило одиннадцать пар конечностей, самые верхние из которых заканчивались огромными клешнями. При желании ими вполне можно было откусить взрослому человеку голову.
        Только вот обезглавил того беднягу мутант не клешнями. Тварь мотала во все стороны отходившими от морды, словно плетьми, усами. Один из них оказался покрыт бурой коркой запекшейся крови, практически не видимой на черном хитине.
        Ладони, сжимавшие рукоять и цевье, мгновенно вспотели. Дыхание перехватило, прицел ходил ходуном. Казалось, что знакомые по Челнам «гопники» и «маугли» в подметки не годятся этому порождению радиоактивных болот. Азат заставил себя утопить спусковой крючок и высадил очередь гораздо более длинную, чем нужно, патронов на десять.
        Пунктирная линия пулевых попаданий перечеркнула массивную грудь «речного», но, казалось, не причинила ему никакого вреда. Кусочки свинца бессильно застревали в толстом панцире.
        Тварь удивительно быстро для такой громадины сорвалась с места, преодолела расстояние до башкира, который успел только еще пару раз утопить спуск, и ударила одним из усов.
        Азат, к своему удивлению, успел отреагировать и с размаху плюхнулся на задницу, услышав над головой тонкий свист рассекаемого воздуха. Инстинктивно попытался отползти назад, представив, что будет, если монстр решит упасть на него сверху и раздавить, но рюкзак и трофейный автомат не давали ему этого сделать, стесняя движения.
        Оставалось только стрелять. Он попытался прицелиться в морду мутанта. В этот раз очередь получилась короткой, но пользы принесла гораздо больше, чем предыдущая.
        Одна из пуль угодила в мутный глаз монстра и с сочным шлепком расплескала его содержимое. Тварь забесновалась, забила конечностями во все стороны, размахнулась и обрушила один из усов на Азата, сверху вниз, будто саблей ударила.
        Башкиру, которому вовсе не улыбалось оказаться разрезанным пополам, удалось перекатиться в сторону. При этом в локте, которым он приложился о гальку, что-то звонко щелкнуло, а в глазах на секунду потемнело.
        Одновременно он рванул назад, но не успел - тварь схватилась одной из клешней за автоматный ствол, пытаясь то ли выдернуть стреляющую железяку из рук, то ли сломать ее к чертям собачьим.
        От неожиданности Азат утопил спусковой крючок, выпустив все оставшиеся в магазине патроны. Клешня разжалась, пули размолотили место, где сходились ее членики.
        За спиной послышался дружный залп из четырех стволов, и уродливая башка монстра взорвалась брызгами хитина и тухлого мяса, с ног до головы обсыпав башкира. Громадина, которой оказалось нечего противопоставить такому аргументу, покачнулась и стала медленно заваливаться вперед. Отпустив автомат, Азат стал усиленно работать руками и ногами, надеясь покинуть зону поражения до того, как тварь расплющит его.
        Успел. От удара, казалось, содрогнулась земля. Башкир вскочил на ноги и попытался сменить магазин дрожащими руками. Не с первого раза, но это ему удалось.
        Стрельба постепенно сходила на нет. Монстры, получив мощный отпор из десятка автоматов и одного пулемета, ретировались.
        Азат подумал, что если бы он не рванул вперед, как сумасшедший, то, может, и не наткнулся бы на монстра, схватка с которым чуть не оказалась для него фатальной. Страх и адреналин отступили, и теперь башкир почувствовал дикий приступ стыда. Он даже на секунду пожалел, что на его лице нет противогаза, ведь тогда никто бы не увидел, как он краснеет.
        Вгляделся в лица своих товарищей, спасших ему жизнь, и подумал, что на фоне багровых и потных от долгого бега лиц мужиков его собственное особо выделяться не должно.
        Лейтенант посмотрел в глаза башкира, и в этом взгляде читалось многое. Азат уже успел приготовиться к заслуженному взысканию, может, к паре нарядов вне очереди, но командир только помотал головой и попросил:
        - Не делай так больше, пожалуйста.
        И все, будто забыл об этом.
        Ершов подошел к туше «речного» и принялся замерять ее дозиметром. Судя по тому, как боец тут же отскочил от тела, фонила тварь нещадно. Еще бы, если она живет на том болоте, что они видели за Иком…
        Башкир вспомнил, как его обсыпало ошметками, и почувствовал дикое желание смыть с себя эту дрянь. Только вот скважины здесь не было, а запас воды, который удалось взять с собой из Челнов, был небольшим, и его стоило экономить. Но, наверное, им дадут хоть немного, чтобы удалить частицы тумана.
        Бойцы двинулись к зданию школы. Место побоища выглядело грандиозно, иначе не сказать: громадины панцирей монстров, валяющихся вокруг, разбитые окна второго этажа, откуда бойцы и вели огонь, вырванная решетка на первом, дымящийся пулемет и разбросанные вокруг крупнокалиберные гильзы, больше напоминавшие маленькие бутылочки.
        Немного успокаивало, что человеческих тел видно не было - оставалась надежда, что беженцы пережили эту схватку без потерь.
        Из-за НСВ разведчикам помахал Виктор, все такой же меланхоличный и спокойный. Впрочем, вылезать из гнезда пулеметчика он не торопился, внимательно оглядывая окрестности, будто ожидал, что монстры могут вернуться с подкреплением.
        - Не ожидал я от него такого, - пробормотал Баранов, помотав головой.
        - В смысле? - не понял Азат.
        - Ну, сам смотри, днем на поверхность вышел, еще и без противогаза. Молодец парень, видимо, понял, что панцирь из автомата не взять, и рванул к «утесу».
        - Ага, - кивнул башкир. Уж кого-кого, а его в сегодняшнем бою отличившимся назвать было никак нельзя.
        - Есть новости? - спросил Полковник, появившийся на крыльце школьного здания. В руках старый военный держал свой Абакан, а противогазом предпочел пренебречь.
        - Так точно, - кивнул лейтенант. - Добрались до Биюргана, нашли место побоища. Устроили его как раз эти же твари, трупы утащили, кроме одного паренька, который успел спрятаться в доме. Пошли по следам, поднялись на холм, с него видно Двуречье. Нижнекамского водохранилища больше нет, Ик и Кама пробили себе новые русла, между ними - радиоактивное болото. Туман какой-то дурной, зеленоватый, а вот эти там и зародились, похоже.
        - На раков похожи, - подал голос Шмель. - Десять пар ножек и клешни. Панцирь только немного другой формы, голова будто вросла в него, но в целом да, один в один.
        - Повезло нам в Челнах, что «шарки» водились, а не вот эти вот, - вставил свое веское слово Баранов.
        - Туда мы не полезли, конечно, - продолжил доклад лейтенант. - Других мутантов не встретили, неизмененных животных тоже. Думается мне, эти «речные» тому виной. Живут на болоте и жрут всех, кто поблизости объявится. Вот как мы, например.
        - Тогда выдвигаемся, - заключил Полковник. - Хрен с ней, с дневкой, лучше на скорости проскочить и добраться до безопасного места. Тем более что мы теперь знаем, где люди жить могут. Мензелинск, до него километров тридцать еще, за час добраться должны, а там попытаемся на связь выйти.
        - А здесь-то что произошло? - спросил Азат. - Живы все?
        - Все благодаря жене твоей, - усмехнулся бывший комендант «Домостроителей». - Как вы ушли, я приказал людям оружие раздать, не понравились мне новости о «речных» этих. И вроде тишина, не видно никого, караульные проспали. А потом выстрел ружейный на первом этаже, стекло посыпалось. Ну, ты понимаешь, одна из тварей стала решетку ломать, а Ландыш схватила ружье сына твоего и картечью ей в морду…
        Башкир усмехнулся. А разговоров-то было, мол, оружие детям давать опасно.
        Подумал и решил, что подарит ей найденный АКМ. Проверит только, что все в порядке, и почистит, а то стреляли, ствол в нагаре должен был, и сырость опять же. Вот остановятся они на следующую ночевку, разместятся где-то, Ландыш станет рассказывать о том, что произошло днем, а он раз - и отдаст ей автомат.
        Еще бы ленточку найти, перевязать. Вот смеху-то будет.
        Глава 6
        Острог
        И вновь бойцы «Булата» ехали по Татарстану, опять в головном дозоре. Проследовали немного в сторону Биюргана, свернули к югу, там миновали село со смешным названием Кузкеево и покатили по разбитой дороге к Мензелинску. В город они должны были заехать не с федеральной трассы, а с запада.
        Мензелинск Азат знал совсем смутно, помнил только, что он окружен Северной дорогой, да еще в памяти всплывала улица Кадомцевых. Сейчас башкир об этом и не думал, потому что разобрал трофейный автомат, рассовав детали по карманам разгрузки, и принялся шуровать шомполом с намотанной протиркой в стволе, который оказался порядком загажен.
        Видимых неполадок Азат не обнаружил. Хотя и не особо искал, решив, что просто отстреляет из «весла» магазин-другой, когда появится возможность. А если ствол выдержит это испытание, то со спокойной душой подарит его старшему сыну. Идею подшутить над женой башкир после некоторых размышлений счел слишком опасной и решил отбросить. Да и спокойнее, если рядом с Ландыш и младшим будет Алмаз, вооруженный и способный в случае чего защитить.
        - Азат, есть идеи, где может находиться крепость? Прием, - послышался из рации искаженный помехами голос Полковника.
        - Дайте подумать, - попросил башкир, отвлекшись от чистки оружия.
        С крепостью у него имелась всего одна ассоциация - средневековый замок. При слове «острог» представлялось нечто подобное, но с деревянным частоколом. Только вот не было в Мензелинске никакой сохранившейся исторической твердыни. Раскопки разве что, Азат не знал точно, но вряд ли их получилось бы использовать в качестве укрытия.
        Зато вспоминалось другое: в центре города было несколько десятков метров стены старинного монастыря. Храм и хозяйственные постройки разрушили в советское время коммунисты, а это сооружение устояло. Еще из крупных и древних зданий имелся собор Святого Николая в самом центре города. В принципе, он в качестве убежища использоваться мог, особенно если «крепостным» удалось раскопать ходы в какие-нибудь старые катакомбы, которых в городе не быть не могло.
        Раньше даже болтали, что от центра города под рекой проходит подземный туннель до церкви Преображения в совхозе имени Воровского, который до революции был загородной дачей того самого женского монастыря.
        - Собор есть большой в центре города, - ответил он не очень уверенно. - Его укрепить можно. А так - не знаю даже.
        - Понял, - пробулькала рация.
        Азат подумал, что старик сейчас наверняка сидит над картами и продумывает варианты дальнейших действий. Правильно, планирование - наше все. Башкир усмехнулся, проверил чистоту ствола, в очередной раз пропустив через него тряпку, после чего принялся собирать автомат.
        - Как с фоном? - спросил лейтенант у Баранова, которому снова досталось ехать в гнезде пулеметчика.
        Теперь тот, правда, больше по сторонам смотрел да видами восхищался, хоть на вкус Азата ничего особо выдающегося в осеннем пейзаже не было. Услышав вопрос командира, боец посмотрел на экран радиометра и ответил:
        - Норма.
        Стоило им миновать Кузкей и отъехать километров на пять в сторону Мензелинска, как фон стал очень быстро снижаться. Бойцы «Булата» сперва даже не поверили, они не думали, что на всей Земле найдется хоть одно место, где дозиметр не будет раздражать слух своим треском. Ершов предположил, что они покинули зону радиоактивного следа, и это объяснение всех устроило.
        - Как думаете, выжили там? - нарушил Шмель молчание и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я вот что подумал, если тут мелкие города уцелели, может, и со стариками моими в Тарноге все в порядке?
        - А это где? - спросил Азат, надевая на автомат крышку ствольной коробки. - Название-то странное какое.
        - Вологодская область, - ответил за своего бойца лейтенант. - А название не более странное, чем Белебей. Полковник тоже откуда-то оттуда родом.
        - Хоть кто-то да выжил, - пожал плечами Ершов. - Маленькие города наверняка не бомбили, смысла-то в этом? Другое дело, что там с цивилизацией. Даже если свет с отоплением будут, лекарств никто в аптеки не завезет. Мяса и хлеба тоже - что сами вырастили, то и ешьте. Раковых больных больше станет, а их ведь тоже в областные центры не отправишь, уж те-то точно все в руинах.
        - Я вот давно спросить хотел, Ерш, откуда ты умный такой в армии взялся? - задал Шмель вопрос, прищурив глаза.
        - Сам же знаешь, что со второго курса университета вылетел, - ответил тот, усмехнувшись. - Год в Бауманке отучился, на втором забил, а в академический отпуск справку сделать не успел. И вот я здесь.
        - Ага, а то мог бы сейчас в московском метро сидеть, - пошутил Азат и вдруг задумался. - А что, там-то люди тоже наверняка выжили.
        - На дорогу смотрите лучше, чем обсуждать хрен знает что, - заметил лейтенант.
        На какое-то время они замолчали. Двигатель «УАЗа» продолжал мерно рокотать. Дорога была немного лучше, чем раньше - видимо, здесь асфальт поменяли перед Войной, за окном уже давно стало совсем светло, и постепенно башкир понял, что ему нравится эта поездка.
        Пока едешь - хорошо. Все, что нужно делать, это сидеть и смотреть за происходящим снаружи. Вот даже автомат почистил спокойно. Но вечно пребывать в пути не получится, тем более что стрелка топлива уже показывает меньше четверти бака.
        А как только остановишься, навалятся проблемы, которые придется решать. Черт его знает, что происходит там, куда они направляются? Мензелинск, остроги какие-то, крепость…
        Правда, судя по находкам, имелось у «крепостных» и неплохое оружие, и хрюшек они выращивали и даже пшеницу - лепешки оказались именно из этого вида зерна. Азат, который хлеба нормального не ел уже лет пятнадцать, чуть язык не проглотил от удивления.
        Дорога нырнула вниз, и Шмель стал притормаживать, чтобы «УАЗ» не разгонялся слишком сильно. Небольшая плотина, перегораживающая водоем, оказалась во вполне удовлетворительном состоянии, хоть дорожное покрытие на ней в некоторых местах и слезло, обнажая голый бетон.
        Миновав пруд с черной водой, они опять поехали в гору, но стоило им взобраться на вершину холма и преодолеть еще пару десятков метров, как дорога вновь пошла вниз.
        Шмель тихо матерился сквозь зубы, но мелькнувший в стороне указатель с названием города явно прибавил ему уверенности. Неуютно он себя чувствовал, что ли, после перерыва в водительском стаже в двадцать лет?
        - В том журнале, что мы в кабинете нашли, я читал про Мензелинск. Там написано, что в первые дни после Войны оттуда какая-то трансляция шла, - вспомнил башкир. - Кто-то называл себя президентом, приказывал собраться и получить направления на работы. А потом началась стрельба прямо в эфире и больше ничего не было.
        - Ага, думаю, в первые недели после Войны таких президентов целая куча выискалась, - заметил Ершов. - Да и потом, честно говоря, тоже. Тут, как и у нас, каждый дурак по-своему с ума сходил.
        - Кто президент, кто халиф, кто красный комиссар, а кто - господь бог, - согласился лейтенант.
        - Как думаете, а это чисто наши заморочки или на Западе так же? - вдруг задумался Азат. - Ну, у нас же сами знаете, за сто лет три власти сменились, и дураков всегда хватало. А как у них там?
        - Да то же самое, - уверенно проговорил Ершов.
        - Это почему? - Лейтенант тоже заинтересовался. Похоже, что ему, как и Азату, до этого не приходила в голову такая простая мысль.
        Нет, конечно, все были уверены, что и другие города выжили. Но возможности выбраться из Челнов не было, так что воспринималось все, происходящее за пределами Автограда, чуть ли не как на другой планете. В большинстве своем люди из переходов-то за все двадцать лет ни разу не выходили. Ну и чего говорить, если от «домиков» до «Энергетика» полтора часа дороги всего, и то попробуй добраться, какие тут другие города….
        - У них все то же самое, - ответил боец. - То же расслоение в обществе. Что в Америке, что в Германии, что во Франции и в других странах. Вон, в Штатах южных белые с флагами Конфедерации и пикапами, а где-то и негры. В Германии еще за семьдесят лет до Войны в фуражках с черепами и с «сюрикенами» на рукавах ходили - думаешь, не будет таких, что вспомнят об этом? Да и мигрантов из мусульманских стран тоже немало, едва ли не больше, чем у нас…
        Возможно, Ершов и дальше продолжил бы высказывать свою точку зрения, но увидел на заправке по правую сторону от дороги баннер. На нескольких сшитых между собой простынях было написано: «Вы въезжаете на территорию Мензелинского острога. Во избежание происшествий свяжитесь с нами по первому каналу и обозначьте цели».
        - Предупреждают, однако… - заметил Шмель. - Серьезные ребята.
        - И вежливые, - добавил Азат.
        - Останови, - попросил лейтенант и потянулся к рации. - Свяжусь с Полковником, сообщу. Хрен знает, что от них ожидать можно, машину полную баб туда везти точно не стоит.
        - Надо на связь выходить в любом случае. - Шмель плавно затормозил, останавливая машину. Отпустил руль и размял пальцы. Башкир заметил, что костяшки на них побелели от напряжения. - Если те парни с головой дружат, то о нас уже доложить должны.
        - Лейтенант вызывает Полковника. Повторяю, лейтенант вызывает Полковника. Как меня слышно, прием.
        - Полковник на связи, - ответил из динамиков голос, слегка искаженный помехами.
        - Мы добрались до окраины Мензелинска. На заправке баннер, предлагают связаться с ними и поговорить. Обозначить намерения. Дождаться вас или ехать самим? Прием.
        - Езжайте сами, - несколько секунд спустя ответил Полковник. - Мы встанем в отдалении, постараемся укрыть машины. Только не рискуйте и не геройствуйте. Обозначьте, кто вы и откуда, скажите, мол, хотите разузнать, что в мире происходит, может быть, топлива купить, если у них есть излишки. При любых подозрениях валите оттуда… - Старик задумался и вдруг добавил: - Серьезно, парни, не рискуйте, не хочу потерять группу своих лучших бойцов. Как поняли. Прием.
        - Вас поняли, - ответил лейтенант. - Выполняем. Конец связи.
        - Черт, - сорвалось с губ у Азата, которому, похоже, наконец передалось напряжение остальных членов разведгруппы. - Черт.
        - Что такое? - спросил Ершов.
        - Да суемся хрен знает куда. - Башкир помотал головой. - В очередной раз.
        - Ну а ты зачем к нам напросился тогда? - усмехнулся лейтенант. - Чем этот раз принципиально отличается то того, чтобы по Челнам бродить? Или даже от сегодняшнего похода в Биюрган?
        - Тем, что крепость их не зря так называется, как мне кажется, - подметил Азат. - И если мы туда войдем, то просто так уже не выйдем. А без прикрытия? Может, хоть снайпера снаружи оставим? У меня «псошка» есть, пусть кто-нибудь займет позицию. Какой-никакой, но аргумент.
        - Ага, только без пристрелки этой «псошкой» можно разве что гвозди забивать. Да и разделяться не стоит… Короче, посмотрим. - Лейтенант уже успел настроить рацию на первый канал. - По большому счету с нас брать нечего, машины у них наверняка есть, стволы тоже. Может, и нормально все выйдет. Как к ним обратиться-то?
        - Да крепостью и назови, - предложил Ершов. - К тому же они и сами себя так зовут.
        Лейтенант согласно покивал, надавил на тангенту и произнес:
        - Гости вызывают «Крепость». Гости вызывают «Крепость». Меня слышно, прием?
        Ему пришлось еще дважды повторить это, прежде чем рация зашипела и сквозь помехи послышался голос.
        - «Крепость» слушает. Кто такие, откуда? Прием.
        - Мы с запада, - ответил лейтенант, видимо, не решившись сказать, откуда именно они едут. - Хотим узнать, что дальше на востоке происходит. Купить бензина немного, если есть. Продадите? Прием.
        - Вы с байларской дороги едете или с М-7? Прием.
        - С байларской, - ответил лейтенант и посмотрел на Азата. Тому оставалось только утвердительно кивнуть.
        - Тогда езжайте прямо, пока не упретесь в поворот. Дальше на первом же перекрестке сворачиваете направо, а потом на втором - налево. Если увидите разграбленный супермаркет, значит, все правильно. Там вас встретят. Как поняли? Прием?
        - Знаешь, где это? - спросил командир у башкира.
        - Примерно, - задумался тот. - В самом центре города устроились, значит. Там театр рядом, помню.
        - Гости, как поняли? Повторить маршрут? Прием, - напомнил о себе собеседник.
        - Поняли, повторять не нужно. Едем. Конец связи.

* * *
        - Охренеть, - сказал Баранов, к тому времени забравшийся в салон. - Действительно, крепость.
        Они остановились у супермаркета. Чуть дальше по дороге стоял дом из красного кирпича, все окна которого без исключения оказались забраны разномастными решетками. На самом верхнем, четвертом, этаже стены в двух местах были обрушены вниз. Из проломов торчали стволы пулеметов, судя по размерам, крупнокалиберных.
        На крыше появился мужчина, который помахал им рукой, предлагая повернуть и ехать дальше. Шмель снова тронул машину и последовал его указаниям. И только когда здание супермаркета перестало закрывать вид, они поняли, что этот дом - всего лишь небольшая часть «крепости».
        Когда-то здесь был жилой квартал, Азат еще помнил его: несколько одинаковых домов в самом центре города. Вроде местные за густонаселенность называли их «муравейником» или как-то так.
        Сейчас дворы оказались огорожены стеной из бетонных плит высотой метра в два с половиной, увитой сверху колючей проволокой. Все двери, выходившие на внешнюю сторону, заварили, а окна закрыли решетками.
        Ворота поразили башкира сильнее всего. Они оказались огромными, не иначе как от авиационного ангара, и дополнительно были укреплены наваренными крест-накрест рельсами. Приводилось в движение это чудо фортификационной мысли подъемным краном, стрела которого торчала из-за ограждения.
        Что без строительной техники тут не обошлось, стало ясно сразу. Один лишь забор - страшно представить, сколько туда вложено сил. Да и чтобы решетки смонтировать, нужно было не только собирать их по всему городу, но и установить, что без люльки или крана проделать не получится.
        По сторонам от въезда стояли вышки, но даже отсюда было видно, что пулеметы там установлены калибром попроще - ПКМ. За орудиями дежурили люди, но наблюдали они больше за окрестностями, то ли опасаясь нападения мутантов, то ли подозревая гостей в какой-нибудь хитрости. Один, правда, приветливо помахал им.
        Шмель остановил машину перед створкой, которая медленно поползла вверх по направляющим, открывая взглядам «булатовцев» двор крепости. Внутри былы припаркованы с полдесятка машин, переделанных под реалии нового мира, и большой бензовоз на базе камазовского тягача. Периметр охраняли несколько вооруженных автоматами бойцов.
        - Да, у этих бензин на пару стволов не сменяешь, - заметил Ершов, когда Шмель тронул машину.
        - И их либо кто-то жестко прессует, либо они охренительно трудолюбивые, - добавил Баранов.
        - Думаю, и то, и другое, - кивнул лейтенант. - Неуютно. Впрочем, как и в чужих переходах.
        Мужик, управлявший краном, что-то крикнул и махнул им рукой, указывая, где можно припарковаться. Они последовали его совету. Шмель заглушил двигатель, который замолчал, тихо потрескивая на сыром и холодном воздухе, и вся группа выбралась из машины.
        Из подъезда одного из домов навстречу им вышел высокий мужчина, внешний вид которого можно было охарактеризовать не иначе как аристократическим. Его густые волосы оказались зализаны назад, а на лице росли аккуратно подстриженная борода и пышные усы. Серые глаза смотрели из-под густых бровей внимательным изучающим взглядом.
        В целом он напоминал Азату то ли кого-то из офицеров имперской армии, как их показывали в кино, то ли портрет одного из последних царей, изображенный в учебнике по истории. Сходство дополнялось строгой одеждой, похожей на мундир, только без знаков различия.
        Мужчина вышел вперед, заложил руки за спину.
        - Меня зовут Дмитрий, - назвался он. - Добро пожаловать в Мензелинский острог. Всегда рады новым гостям, особенно если они приходят с миром. Пожалуйста, разрядите оружие, уверяю, тут вам ничего не угрожает.
        Баранов что-то рыкнул, но командир группы первым отсоединил от автомата магазин и передернул затвор, выбрасывая патрон из патронника. Остальные последовали его примеру, а Азат еще и закинул ставшую бесполезной теперь железяку за спину.
        - Пистолеты можете оставить как есть, только не доставайте, - разрешил Дмитрий и с улыбкой кивнул. - Что ж, вы приехали с запада, верно? С той стороны никого не было уже много лет. Можно узнать, откуда конкретно?
        - Из Челнов, - то ли сдался, то ли выдал козырь из рукава лейтенант.
        - Из Челнов? - «Крепостной» прищурился. - Никто еще оттуда не приезжал. И все, кого мы туда отправляли, возвращались ни с чем. Не могли пробиться в город из-за высокого фона и мутантов.
        - Да, если добираться по М-7, как раз попадешь в разбомбленную промзону, - кивнул командир группы. - Если попытаться через Калмию и Биюрган, тоже можно не дойти. Там прошел радиоактивный след и развелись какие-то опасные твари. Нужна хорошая машина, снаряжение и много оружия.
        - А как вы узнали, что нужно ехать сюда? - Встретивший их мужчина нахмурился. Азат понял, что упоминание Биюргана ему совсем не понравилось.
        - Мы остановились в Калмии, - сказал лейтенант.
        - Нашли место, - с усмешкой перебил его здоровенный русоволосый мужик с заросшим густой бородой лицом и пылающими румянцем щеками. Башкир и не заметил, как он подошел к ним. - У самого Двуречья останавливаться.
        - Продолжайте, - жестом прервал его Дмитрий.
        - Слушали радио, думали, вдруг найдем выживших, узнаем, где можно остановиться. - Пожав плечами, командир продолжил рассказ: - Услышали, как «Сокол» вызывал «Крепость», потом крики и выстрелы. Рванули туда, думали помочь, но нашли только следы побоища и труп радиста.
        - А остальные? - Лицо «крепостного» не выражало никаких эмоций.
        - Мы думаем, что их утащили мутанты. Вы, кажется, их называете «речными», да? Мы дошли до берега Ика, но туман выгнал нас назад, по дороге мы встретились с тварями, похожими то ли на раков, то ли на крабов. Это и есть «речные»?
        - Верно. Значит, группа Антона уничтожена, да? Жаль… От них что-то осталось?
        Башкир вспомнил о гильзе, которую снял с трупа парня. Он сунул ее в кармашек разгрузки, а потом сам забыл об этом и даже Полковнику не рассказал. Но после пережитого неудивительно было запамятовать о такой мелочи.
        - Держи. - Азат вытащил из кармашка гильзу и передал Дмитрию. - И еще его автомат в машине лежит.
        - Я заберу. - Краснощекий сделал шаг в сторону машины, но Баранов мгновенно преградил ему дорогу.
        - Это наша добыча, - медленно проговорил Леха. На его лице набухли желваки. Это указывало на то, что с бойцом лучше не спорить, если не хочешь поучаствовать в славном спарринге.
        На самом деле Азат не знал, на кого поставил бы, если бы дело дошло до драки. Баранов был крепким мужиком, но его сила и выносливость оказались подавлены двадцатилетним сидением под землей. Противник же точно не уступал Лехе габаритами, а по внешнему виду можно было уверенно сказать, что он буквально пышет здоровьем.
        Конечно, в схватке многое решает опыт, а не грубая сила, но по этому поводу никаких выводов башкир сделать не мог.
        - У Антохи осталась вдова, - сказал «крепостной», продолжая напирать на бойца.
        - Савва, оставь, - махнул рукой Дмитрий. - Ольга получит свою компенсацию. В конце концов благодаря этим людям мы узнали, что стало с его группой. Иначе кучу времени потратили бы на поиски.
        Он посмотрел на гильзу, вытряхнул себе на ладонь записку и со скорбной миной помотал головой.
        Савва все же отступил. Было видно, что ему не хочется терять лицо, но, похоже, слова главного для него имели высший приоритет. Незлобивый Баранов сам не стал выпендриваться и протянул мужику руку:
        - Не кипятись, боец, - проговорил он. - С учетом того, сколько у вас стволов, один большой роли не сыграет.
        Тот ничего не ответил, но протянутую ладонь пожал. Отошел в сторону и встал возле командира, который продолжал рассматривать записку.
        - Вас всего пятеро? - спросил Дмитрий, не поднимая глаз.
        - Нет, - ответил лейтенант. - У нас целый автобус с беженцами. Просто мы поехали первыми, чтобы разведать, что тут и как.
        - Можете вызывать своих, мы их разместим на первое время, - пожал плечами Дмитрий и сунул записку в карман. - У нас есть что-то вроде гостиницы - торговцы, бывает, приезжают целыми караванами. Учитывая обстоятельства, платы за постой просить не будем, не каждый день нас посещают гости из мертвого города. И не беспокойтесь, в Крепости вы в полной безопасности.
        - Нас еще отправили узнать по поводу того, что вообще происходит в мире. Где есть незараженные места, какие опасности подстерегают по пути. И да, топлива мало, хотели купить немного, если продадите.
        - Это можно будет позже обсудить с вашим начальством. - Дмитрий кивнул и улыбнулся. - Сами же сказали, что вас отправили. Может быть, и ехать никуда не придется, люди нам нужны.
        - Такие решения не в моей компетенции. - Лейтенант покачал головой. - Что Полковник скажет, то и будет.
        Азат заметил, что командир группы смотрит куда-то вверх, проследил за направлением и тоже разглядел оборудованную на крыше одного из домов огневую позицию. Капитально, надо сказать, обустроенную: с мешками песка и стальными листами, только самих орудий отсюда видно не было.
        - Там что, АГС? - спросил лейтенант, указав пальцем в сторону ДЗОТа.
        - На крыше? - Дмитрий поднял брови. - Да, АГС.
        - Парни, вы кого так сильно боитесь, что целую крепость выстроили? - снова влез в диалог Баранов.
        - У нас тут восемь крупнокалиберных пулеметов и два АГС, - ответил Савва. - Мы никого, на хрен, не боимся.
        - Да, так и есть, - с улыбкой согласился Дмитрий. - Савва, будь добр, размести гостей.
        Глава 7
        Непыльная работа
        Говорят, что по рабочему месту человека можно многое сказать о его хозяине. Азат к таким экспертам не относился и делать каких-то заключений о характере Дмитрия не мог, но у него возникло стойкое ощущение, что он попал в музей. На секунду ему даже показалось, что некоторые из этих вещей он уже видел в мензелинском краеведческом, куда однажды зашел со скуки.
        Но одними экспонатами дело не ограничивалось, здесь стоял массивный деревянный стол и несколько кожаных кресел, явно перенесенных из дома кого-то из местных довоенных бонз. Картину дополняли плотные зеленые обои - где их только отыскали - и раритетная люстра, забавно выглядевшая в квартире, в которой потолки едва ли достигали двух с половиной метров.
        На стене за столом висел большой портрет Николая Второго, на полках размещалась целая коллекция разномастных бюстов. Справа стоял плотно забитый книжный шкаф, буквы на части корешков в котором были отпечатаны дореформенным шрифтом, а совсем рядом величественно растянулось черно-желто-белое знамя с гербом Российской империи. Слева - большая карта Татарстана с какими-то пометками и несколько карт поменьше.
        И, что поразило Азата сильнее всего, красивое черное фортепиано. Конечно, и в переходах музыку играли, без нее было бы совсем туго, но там предпочитали гитары да баяны. А пианино башкир и до войны видел не так часто, их напрочь вытеснили компактные японские синтезаторы. А если где в квартирах и стояло, то чаще использовалось в качестве дополнительной полки, чем по прямому назначению.
        Но оно было не единственным предметом, связанным с музыкой. На тумбе с резной дверцей стоял проигрыватель для виниловых пластинок. Такой Азат видел лишь один раз в жизни, дома у бабушки в родной деревне под Белебеем. И то нерабочий и избежавший переселения на свалку только потому, что бабке было жалко его выбрасывать.
        Правда, и выглядел проигрыватель по-другому: не советский патефон из дешевого пластика, а аккуратный, черный и явно очень дорогой, с логотипом AudioTechnica.
        Если говорить совсем уж честно, башкир вообще не ждал, что его пригласят на собрание. Собирался провести время с семьей, но получилось так, что размещаться им пришлось без него.

«Булату» снова выделили отдельное жилье - целую однокомнатную квартиру на втором этаже. В этот раз он решил остаться с группой, Ландыш должна сама справиться, да и пацаны, если что, помогут.
        Почему-то после крайней устроенной ею сцены Азату не хотелось продолжения. Он чувствовал, что пока не пройдет время, пока жена не поймет, что и на поверхности можно нормально жить, истерики раз за разом будут повторяться. К тому же сейчас Полковнику нужно решать гораздо более важные проблемы, а разведгруппа была его главным инструментом.
        Старику, кстати, кабинет явно понравился. Он с удовольствием осмотрел обстановку, одобрительно кивнул и усмехнулся, когда увидел портрет императора и знамя. Черт его знает, может, раньше до Войны, поддерживал русских националистов, выступавших под этими символами. Потом это в любом случае потеряло смысл, ведь жизненное пространство сократилось до размеров пары десятков подземных убежищ и ни о каком восстановлении имперского величия мечтать не приходилось.
        Помимо Азата, Дмитрия и Полковника, на собрание пригласили лейтенанта и Ершова. Остальные занялись обустройством какого-никакого быта - само собой выходило, что беженцы остаются тут по крайней мере на несколько дней, пока не станет ясно, что делать дальше.
        Дмитрий без разговоров дал добро и уверил, что платы за постой с них не потребуют. Единственное, что с питанием надо было разбираться самостоятельно, на халяву никто никого кормить не собирался. Впрочем, на кухню доступ дали, а продуктов, взятых из перехода, пока хватало с запасом.
        Они расселись в удобных креслах, Азат с удовольствием развалился на кожаном сиденье. Остальные не торопились устраиваться с комфортом. Парни держались напряженно, и только тогда башкир понял, почему: облокотившись на спинку, практически невозможно было быстро приготовиться к стрельбе. Человек в таком положении невольно расслаблялся, а на то, чтобы достать пистолет из набедренной кобуры, потребовалась бы целая вечность.
        Но обстановка не располагала к тому, что может начаться бой, и башкир решил плюнуть на это.
        - По поводу бензина обсудим, - кивнул Дмитрий. - У нас его в достатке, наливник мы, конечно, не продадим, но в канистрах можем почти сколько угодно.
        - А какого он качества? Как по октановому числу? Присадки, прочее? - спросил лейтенант.
        - Какие присадки, у нас тут завод, что ли? - «Крепостной» усмехнулся. - Мы сырую нефть перегоняем, по октану семьдесят шесть, наверное. «УАЗик» жрет и не давится. Нет, движку, ясное дело, от такого топлива не сильно хорошо, но другого попросту нет.
        - Думаю, у «пришлых» не лучше ситуация была, - пожал плечами башкир. - Они там, конечно, сели на пару законсервированных скважин, смогли наладить добычу, но переработка - уже совсем другое.
        - А ты в переработке не разбираешься? - спросил у Азата Полковник. - Ты же нефтяник.
        - Да, изучал теорию в институте, но то было четверть века назад, не помню, конечно. К тому же я на бурильщика учился, поработал помбуром немного здесь же, на Ромашкинском. Про переработку не у меня спрашивайте.
        - Помбуром? - заинтересовался Дмитрий. - И долго?
        - Чуть больше года, на вахте.
        - Так зачем вам вообще уезжать? - Хозяин кабинета посмотрел Полковнику в глаза. - У нас здесь вполне безопасно, людей можем разместить, работа тоже для каждого найдется. У вас ведь и бойцы есть хорошие, да и других специалистов должно быть достаточно. Конечно, такие кадры везде ценятся, но ведь по миру и лихих людей полно. И тех, что предпочитают принудительный рабский труд достойной оплате.
        - А что вообще по миру? - Старик подхватил тему. - Где какие люди живут, чем занимаются? Мы-то думали, что практически весь мир вымер, из города выбраться не могли, а здесь, оказывается, в шестидесяти километрах - «Крепость». Вы тут сами-то давно?
        - Не очень, - мотнул головой Дмитрий. - Шесть лет назад пришли из Башкирии, с техникой, ресурсами. Искали место, где можно остановиться. Когда в Мензелинск приехали, тут ни одной живой души…
        В дверь постучали. Через секунду створка распахнулась, и в комнату вошла девушка в теплом шерстяном платье и с подносом, на котором уютно расположились маленькие фарфоровые чашечки.
        - Чаю? - предложила она, вежливо улыбнувшись.
        Согласились все. Азат тоже взял свою чашку, подул на исходящий паром кипяток и сделал глоток. Чай оказался черным, крепко заваренным и очень вкусным. От такого сразу вспоминались вечера, проведенные в деревне у бабушки, не хватало только меда с маслом и баранок каких-нибудь.
        - Так что в Мензелинске-то было? - спросил Полковник, аккуратно попробовав напиток.
        - Ничего тут не было, - пожал плечами Дмитрий. - Следы боев, скелеты, пожарища. При этом город и не грабили особо. Выглядело это все так, словно люди то ли перебили друг друга, то ли в какой-то момент остановились, ужаснулись резне, которую устроили, собрались и ушли.
        - И никаких свидетельств? Ни дневников, ни журналов? - Азат подул на чай и сделал еще глоток.
        - В этом и дело. Может быть, их специально уничтожили, а может, мы просто плохо искали. Вон, Савва руководил поисковой группой.
        - Да, не нашли ничего, - подтвердил здоровяк. - Ни в типографии, ни в администрации здешней. Хотя в мэрии вообще ничего найти нельзя было, она сгорела, там только коробка и осталась. Знаем лишь, что в СИЗО местном бунт был.
        - Мы когда в Калмии останавливались, я дневник нашел, - сказал башкир. - Там написано, что из Мензелинска передача шла, местный глава администрации объявил себя президентом, а район - суверенной территорией. А потом еще стрельба была, и прямо во время вещания кто-то в студию ворвался.
        - Ну, значит, допрезидентствовались, - пожал плечами Дмитрий. - Мы приехали, заняли эти дома, удобно расположены, очень плотно. Построили стену, разместили оружие, потом оборудовали еще чуть южнее форт, там наши нефтяники на вахте работают. Оттуда и бензин, кстати.
        - И тут реально спокойно? - Полковник прищурился.
        - Твари, бывает, прут, но мы «Крепостью» не так просто называемся, нас попробуй еще возьми. А людей в Татарстане почти не осталось, - «крепостной» одним глотком допил остатки чая и подошел к карте. - В той части, которую мы обследовали, через Каму не перебирались. Да через нее и не переберешься, это не река даже, а сточные воды, и дело не только в радиации. Здесь же и химических производств было полно. Менделеевск, Нижнекамск. Да и выше по течению…
        - Там даже к берегам подходить нельзя, - добавил Савва. - Дело не только в мутантах, дозиметр щелкать начинает как бешеный, да и… Один попробовал, царствие ему небесное, через два дня язвами весь пошел, а через пять легкие выхаркал пополам с кровью и умер.
        - «Пришлые» смогли, - заметил лейтенант.
        - Пришлые? - спросил Дмитрий у него.
        - Да, группа бывших военных, - неохотно проговорил Полковник, неодобрительно посмотрев на проболтавшегося подчиненного. - Приехали к нам в город, у них вроде база где-то под Уркушем. Живут, как и вы, кстати, с нефти.
        - И ради чего они вообще в Челны поехали? - Хозяин кабинета взял с полки толстый черный маркер, нашел на карте деревню Уркуш, обвел и заштриховал.
        - Не знаем, не договорились мы с ними. - Старый военный пожал плечами. - Машины мы у них забрали, да на них и покинули город. А зачем они приезжали, почему… Не до разговоров было. Стрелять они стали в наших.
        - Отморозь. - Савва выпил еще чаю. - Мало того что через Каму перебрались, так еще и в Челны полезли.
        - А что там с остальным Татарстаном? - наклонился вперед лейтенант.
        - Мертво все. - Дмитрий закрыл маркер и ткнул обратным концом в точку на карте. - Нижнекамск - маленькие Челны. Туда и бомбу бросили, и тварей там тоже море, так что в город пробиться не удалось, но от него и мало чего осталось. Там, похоже, наводнение было.
        - Плотины на Нижнекамской ГЭС больше нет, - кивнул Полковник. - Мы предполагали что-то такое.
        - Заинск, Лениногорск, Бугульма - все уничтожено бомбами. Даже если там укрытия и были, то людей мы не нашли, да и не искали особо. Альметьевск не пострадал, но никого живого в нем нет.
        - Это как? - заинтересовался Азат.
        - Ушли, - ответил за своего начальника Савва. - После взрывов в Лениногорске ветер облако в сторону Альметьевска погнал. Кстати, Муслюмово, Сарманово, Азнакаево тоже пустые стоят. Но там люди жили, и достаточно долго.
        - И тоже никаких свидетельств?
        - Нет, там все проще. Твари. Расползаются, осваивают новые места обитания, ищут экологические ниши себе. Видимо, им в радиоактивных руинах тоже жить некомфортно. - Дмитрий вернулся за стол. - Так что здесь сейчас необитаемая земля.
        - А дальше на востоке? - Полковник отложил чашку и наклонился, упершись локтями в бедра.
        - Там Башкирия. Оттуда мы и пришли. У них сейчас НКР.
        - В смысле НКР? - не понял Азат. - Как в фоллауте, что ли?
        Савва и Ершов расхохотались, Дмитрий позволил себе слегка улыбнуться. Остальные башкира не поняли. Похоже, что компьютерными играми они не увлекались.
        - Не совсем. Новоуфимская Коммунистическая Республика, - пояснил хозяин кабинета. - В двадцатых они начали строиться по заветам Ленина. Сейчас у них армия, бронепоезда, какое-то подобие порядка.
        - А чего вы оттуда ушли? - спросил башкир.
        - Так коммунисты. - Дмитрий пожал плечами. - Не сошлись с ними в плане политики.
        - У нас в городе тоже есть коммунисты, - вдруг заговорил Ершов, который на протяжении всего разговора предпочитал слушать, прихлебывая чай. - Те еще сукины дети. Так что мы их тоже не любим.
        - Забавно, - покачал головой «крепостной». - Вот вроде мир уничтожен, а старые идеи все еще живут.
        - Вы сами-то кто? - спросил лейтенант.
        - Националисты, - спокойно пояснил Дмитрий. - Русские националисты.
        - Это из тех, что под свастиками ходили да руки к солнцу вскидывали? - Военный не успокаивался.
        - Нет, с теми нам не по пути, - пожал плечами хозяин кабинета. - Да и какие они русские, если под теми же флагами немцы русских убивали? Мы за восстановление имперского величия. За построение русского национального государства.
        - Больше вопросов не имею, - кивнул лейтенант, развалился в кресле и зевнул.
        Азат тоже почувствовал, как ему хочется спать, несмотря на выпитый крепкий чай. Еще бы, отдохнуть «булатовцам» не удавалось с совместной с Нельсоном вылазки за языком. А когда это было? Вроде вчерашней ночью, только вот по ощущениям да по наполнению событиями прошло никак не меньше недели. Плотной такой, насыщенной.
        Башкир тоже не смог удержать зевка. Полковник посмотрел на бойцов, кивнул.
        - И портрет у вас Николая, я вижу, - проговорил он.
        - Да. - Дмитрий обернулся на холст с императором на стене и улыбнулся. - Савва, кстати, рисовал. Вы решили что-нибудь?
        - Скорее всего, купим у вас бензин и двинемся дальше, в сторону Башкирии. Если не понравится там, поедем еще куда-нибудь. Россия большая, место найдем.
        - Россия большая, - кивнул Дмитрий. - И меньше не станет. Ладно, если решили, что делать, то давайте расходиться. На несколько дней хотя бы останетесь?
        - Останемся, - кивнул Полковник. - Посмотрим, как живете. Заодно за бензин подобьем-рассчитаемся.
        - Добро, - согласился хозяин кабинета и встал из-за стола. - Чашки оставьте, Лена заберет.
        - Под Белебеем что? - неожиданно для самого себя вдруг спросил Азат. - Город цел? Деревни вокруг?
        - Живут там, - сказал Савва. - Южная граница. Под коммунистами и живут, хотя вроде не очень довольны. Гарнизон уфимский там стоит.
        Башкир вздохнул. Особой надежды на то, что его родственники пережили двадцать лет после Войны, он никогда не питал. Но вдруг? Ведь по идее гарнизон должен был обеспечить какой-никакой, но порядок? Если Белебей не пострадал от бомбардировок, если местная власть не стала играть в президентов мира, если в его родной деревне люди смогли восстановить какое-то подобие быта…
        Слишком много если.
        Все поднялись со своих мест. Азат тоже встал и пошел к выходу из кабинета.
        И теперь он не знал, что делать дальше. Если Полковник не сойдется с руководством этой самой НКР, беженцы с «Домостроителей» будут вынуждены продолжить свой путь на восток? А что там дальше? Уральские горы?
        Или вдруг военный решит отправиться на юг, в Оренбургские степи, а оттуда дальше, в Казахстан?
        Ему-то что там делать? Не лучше ли забрать своих да уехать домой? Найти бы только машину… А Полковник? Что он ему сделает? За дезертирство расстреляет?
        Смешно.
        Насильно Азата держать никто не будет. Нужен старику у себя нелояльный боец? А семья его? Отпустить проще.
        К своим башкир не пошел. Побоялся нового скандала, особенно после того, как ему на глазах у всех чуть не оторвал голову мутировавший краб. И даже отдать сыну «весло» Азат решил позже. Не отказался от этой затеи, просто отложил. Нельзя лишать пацана такой радости, он ведь наверняка и живет этим моментом, чтобы ощутить на себе восхищенные взгляды других ребят и девчонок. Мало того что отец - мародер, так еще и настоящий «калаш» презентовал.
        Забавно это - раньше детям дарили айфоны, а теперь вот - «калаши». И пользы от автоматов было гораздо больше. Хотя как посмотреть.
        Пошел Азат в квартиру, где «Булат» разместили, разделся, стащил с себя опрелые шмотки, вытерся влажным полотенцем и развалился на ватном матрасе на застиранном, но чистом комплекте спального белья. И даже с одеялом не тонким солдатским, шерстяным, а пуховым. Хоть и с синтетическим наполнителем.
        А спать не хотелось. Хоть и зевал до этого, а сон вдруг возьми да слети. Ворочался почти час, уставившись в покрытый паутиной трещин потолок, не понимая, чего это у него не получается. Страшно, что ли? Так ведь в переходе-то хуже было, там и вода могла потечь, да и вообще…
        Хотел уже выпить граммов сто спирта, чтобы попросту вырубиться, как, кстати, судя по запаху, поступил Баранов, и только потом понял, в чем дело. Даже через зашторенные окна проникало слишком много света. Привык Азат к темноте и тесноте перехода.
        Разозлился на себя, пробормотал что-то про подземных крыс, в одну из которых превратился, после чего взял матрас с бельем, перетащил в прихожую и разложил там. Плотно закрыл двери комнаты и кухни, добившись почти полного отсутствия света, развалился в постели и практически мгновенно заснул.

* * *
        Пробуждение оказалось еще менее приятным, чем попытка уснуть. Когда Азат ложился, у него в голове четко сформировалась мысль, что ближайший десяток часов «Булату» ничего делать не надо и никто их не побеспокоит. Это грело душу.
        А пришлось просыпаться под крики матерящегося командира, которого самого бесцеремонно подняли с кровати. Башкир посмотрел на светящиеся стрелки наручных часов, лежавших поверх одежды и, не сдерживаясь, выругался на татарском языке по поводу нехороших людей, которые не дают поспать.
        Но все равно пришлось подниматься, натягивать на себя форменную одежду, разве что без химзы, бронежилет и разгрузку, хватать оружие и садиться в «Газельку», которую уже подогнали к воротам «Крепости».
        А как запрыгнули все в кузов, так водитель из «крепостных» тут же тронул машину и погнал ее по разбитой дороге к выезду из города. Да еще и резво так, не иначе как до Войны маршрутчиком работал. Почему-то в эту категорию водителей общественного транспорта самые отмороженные шли из тех, что подрезали, не уступали и готовы были идти бить морду таким, кто вел себя на дороге, как они.
        Хотя, может, это нервная работа и жесткая конкуренция среди коллег способствовала профессиональной деформации.
        Машина дергалась из стороны в сторону и подпрыгивала на каждой кочке, но это никак не помогало попыткам башкира скинуть с себя сонное оцепенение. Тряска заставляла стучать зубами, вот и весь результат.
        - Что произошло-то? - обиженным тоном спросил Баранов.
        Он был недоволен не только тем, что его разбудили, но и тем, что на собрание не пригласили. Хотя «молодого» - Азата - позвали. Только вот о том, что башкир был на четыре года старше его, и что он - единственный из бойцов «Булата», кто более или менее разбирается в местной географии, Леха предпочел позабыть.
        - Напали на форт, где местные нефть добывают, - пояснил лейтенант, закуривая сигарету. Дым наполнил салон микроавтобуса и стал постепенно вытягиваться в открытое окно. - Дмитрий попросил о помощи, Полковник договорился с ним за бензин. Так что вернемся и уже с топливом будем.
        - Смотри-ка, прямо как амеры, за нефть воюем, - усмехнулся Ершов. Семен умудрился остаться наиболее бодрым из всех, хотя башкир вообще не видел, как он ложился спать.
        - А кормить нас будут? - протирая заспанные глаза, спросил Азат. - Уж что-что, а кормили амеров точно хорошо, это я знаю.
        - После боя покормят - того, кто выживет, - усмехнулся Шмелев.
        - Молчал бы, шутник, блин, - прокомментировал башкир, но машина резко подпрыгнула на одной из слишком больших кочек, и он прикусил язык.
        Из глаз брызнули слезы, а рот наполнился солоноватым привкусом крови. Зато проснулся.
        - Короче, по вводной, - удостоверившись, что все внимание бойцов оказалось сосредоточено на нем, начал рассказывать лейтенант. - Напали люди, Дмитрий не особо разъясняет, кто, но выходит так, что бандитская шушера. Говорит, эти придурки ездят по всей Волге, пытаются отбирать у людей бензин да поклоняются вечному огню или чему-то такому.
        - У нас вся страна раньше вечному огню поклонялась, - заметил Шмелев, но, поймав неодобрительный взгляд командира, затих.
        - У них мелкие отряды на двух-трех машинах. В «Крепость» не сунутся, силы не те, но Дмитрий все равно не хочет рисковать, вот и договорился со стариком. Тактика простая, как стальной лом, и такая же надежная: заходим за спину и расстреливаем всех, кого видим. Под пули не соваться, из укрытий зря не вылезать - бензин бензином, а лечить любого из вас выйдет дороже. Да и хрен знает, что из этого получится, здесь врачей с «Медгородка» нет…
        Азат задумался. Выходило так, что они действительно едут воевать, будто наемники какие-то. Понятно, что те, кто напал на нефтяников, сами виноваты и раз посягнули на чужие жизни и имущество, то заслуживают честной пули.
        Только ведь башкиру самому на особей своего вида нападать не приходилось. Вообще ни разу. Единственный его огневой контакт с людьми - это памятная оборона «Домостроителей» от воинов ислама.
        Как-то повезло ему, не встревал «Булат» в схватки. К тому времени, когда Азат вступил в разведгруппу, исламисты уже успокоились и воевать не собирались. С «пришлыми» же они контактировали всего раз, и тогда Нельсон фактически справился один и все, что от них потребовалось - дойти до нужного места и постоять с оружием наперевес. Типа они такие важные и все здесь контролируют.
        А вот теперь должны напасть и перебить целый отряд. Пусть не самых лучших, но все же людей.
        - Что, страшно? - спросил Баранов у башкира, видимо, заметив его колебания.
        - Не страшно, - пожал плечами тот. - Просто в людей стрелять стремно.
        - Удивительное дело… - Леха усмехнулся, но продолжать разговор не стал.
        - Оно всегда стремно, - вдруг вставил лейтенант. - Знаешь, даже сейчас, когда ментов нет, а время по сути военное, все равно других людей убивать стремно. А если ты человека замочил и не чувствуешь ничего, то все. Свихнулся. Или скурвился. И тебе лучше самому к башке ствол приставить и спуск утопить.
        Машина ехала быстро, но мысли в голове сменяли друг друга с еще большей скоростью. Азат попытался выкинуть их прочь, сосредоточиться на том, чтобы проверить снарягу, но все, как назло, было в порядке. Даже кобуру с пистолетом - оружием последнего шанса - надеть не забыл, хотя раньше это регулярно вылетало у него из головы.
        Они выехали на широкую дорогу, миновали пару больших бетонных указателей, на которых на двух языках было написано название города. Водитель резко вывернул руль, пустив машину в занос, и вывел ее на М-7, которая приятно удивила качеством покрытия.
        - Слышь, не дрова везешь! - возмутился Баранов, который от резкого поворота чуть не приложился головой о стекло. - Аккуратнее будь!
        Водила ответил что-то нецензурное и погнал машину дальше по трассе. Через минуту они уже выбрались на мост. Азат выглянул в окно посмотреть на реку, но увидел только заросшее рогозом, осокой, камышом и кривыми деревцами болото.
        Машин на дороге практически не было: то ли ее перекрыли после Войны, то ли ездить оказалось некому. Хотя в тот проклятый июльский день трасса наверняка забилась. Видели ли стоявшие в пробке вспышку? А грибовидное облако, поднимающееся над местом, которое когда-то было челнинской промзоной?
        Вряд ли. Здесь километров сорок, если напрямую, и кривизна земли мешала бы увидеть следы взрыва. Значит, о том, что произошло, им могли сообщить только по радио.
        Что делали эти люди, когда осознали бессмысленность всех запланированных маршрутов? Что не могут ни вернуться назад, ни закончить путь, добравшись до цели. Ведь ни пункта отправления, ни пункта назначения больше не существовало.
        Хотя то, что на дороге не было вообще ни одной машины, башкиру показалось странным. Неужели никто не оставлял их прямо тут и не уходил в лес, свихнувшись от тяжести потери? Не покидал транспорт, чтобы прыгнуть с моста? Не выворачивал руль, чтобы выехать на встречную полосу в попытке покончить жизнь самоубийством?
        Азат слишком хорошо помнил, что происходило возле их «Домостроителей», когда толпа стояла в очереди на спуск вниз. И если бы не военные под командованием Полковника, гермодвери бы не закрылись. А тогда не спасся бы никто.
        - В сторону Уфы едем? - спросил у башкира лейтенант, кивнув на проржавевший дорожный указатель.
        - В Дружбу, - ответил вместо него водитель и вновь вывернул руль.
        Азат успел схватиться за поручень в последний момент, иначе влетел бы башкой в борт. На этот раз возмущались уже все, но водитель только заржал. Башкир даже подумал, что он под чем-то, но решил, что вряд ли националисты одобрили бы употребление наркотиков. Да и риск угробить всю группу, даже не добравшись до поля боя, был слишком велик.
        Лес, росший вдоль дороги, слегка расступился, и Азат увидел факелы, чадившие в небо, и знакомые силуэты приводов глубинных насосов. Те самые нефтяные качалки, на которые он успел насмотреться во время работы в «Татнефти».
        А потом ему стало ясно, куда с трассы делись все машины. Стена форта была построена из разграбленных и заржавевших автомобильных кузовов, сваренных между собой и густо обвитых колючей проволокой. В качестве материала для ограды, похоже, использовали все, что смогли найти в окрестностях. «Ниссаны», «Тойоты» и «Мицубиси» соседствовали с боевой классикой - «двойками», «восьмерками», «тройками» и «девятками».
        Вышка, построенная из толстенных бревен, сейчас горела, добавляя свою долю дыма в смог, создаваемый нефтяными факелами. Похоже, что раньше на ней был пулемет, но нападавшие не пожалели заряда из чего-то вроде «Шмеля».
        Это было вполне логично: даже что-нибудь нетяжелое вроде РПК прошивало бы кузова машин насквозь. А именно за своим транспортом и укрывались бандиты, плотной стеной огня не давая «крепостным» поднять головы. И постепенно подбирались все ближе к воротам, готовясь ворваться за стену.
        Водитель вновь вывернул руль, к удивлению Азата вправо, так, чтобы подставить под возможный огонь себя, а не покидающих салон машины бойцов. Правда, сам тут же нырнул вниз, открыл дверь и выбрался из кабины еще до того, как первый из «булатовцев» - Ершов - спрыгнул на землю.
        Башкир почувствовал, как у него внутри все сжимается, а руки начинают трястись. Он посмотрел на свои ладони, лежавшие на цевье и рукояти автомата, и понял, что вцепился пластик с такой силой, что костяшки пальцев побледнели.
        Выбравшись из салона, он рванул в сторону и сел на колено у задней части борта. «Газель» была единственным укрытием для бойцов «Булата», и слишком небольшим, чтобы все они могли не только уместиться за ней, но и вести огонь.
        Их заметили. Кто-то из нападавших обернулся, вскинул автомат, целясь в прибывшее к защитникам подкрепление. Башкир поймал фигуру бандита в прицел, но выстрелить не успел: его опередил Ершов, который уже палил по отморозкам короткими очередями.
        Азат перевел прицел на ближайшего из противников и утопил спуск. Автомат больно лягнулся в плечо, а на синей джинсовке врага распустились кровавые цветы. Парень завалился на землю, успев высадить остатки патронов куда-то в небо, и падал красиво, будто в замедленной съемке.
        Остальные не отставали: нефтяники после того, как прибыло подкрепление, тоже воспряли духом. Стрельба со стороны форта стала интенсивнее, бандиты умирали один за другим, моментально трансформировавшись из опасных охотников в жертв. Бой превратился в избиение.
        Башкир почувствовал, как дрожь в руках исчезла. Запах сгоревшего пороха бил в нос, сердце снова бешено заколотилось, но уже не от страха, а от охотничьего азарта.
        Он прицелился в следующего из бандитов, засевшего у переднего колеса модифицированных под багги «Жигулей». Выстрелил, свалив парня на землю, но не убил - тот еще продолжал дергаться. Выпустил очередь подлиннее, патронов на пять, колесо «жиги» лопнуло, машина просела, скрывая тело врага от Азата, но тот был уже полностью уверен, что цель поражена.
        Все чаще со стороны нападавших слышались панические выкрики. Самая крепкая из машин - модифицированный под броневик «Урал» - внезапно зачадила черным солярным дымом из выхлопной трубы и тронулась. Пятеро оставшихся на ногах ублюдков, не обращая внимания не стрельбу, рванули к дверцам кунга.
        Азат выпустил остатки магазина в пару длинных очередей, уже не обращая внимая на расход патронов. Он достал только одного, отдача подбросила ствол слишком высоко и остальные пули прошли мимо. Еще двоих срезали его товарищи, но пара бандитов все же успела запрыгнуть в грузовик, водитель которого резко ударил по газам и погнал машину прямо по полю в сторону леса.
        Башкир вскочил с места. Азарт гнал его вперед, ему вдруг дико захотелось отправиться на «Газели» в погоню.
        Но не пришлось: лейтенант вскочил с места, зажал приклад подмышкой, прицелился и выстрелил. С громким хлопком граната вылетела из подствольника и секунду спустя разорвалась. Прямо в кунге, дверцу которого бандиты не успели закрыть.
        На машине это никак не сказалось, водитель явно остался невредим и продолжил движение. Но в том, что двое «счастливчиков» явно не жильцы, башкир не сомневался. Бронежилетов на них не было, а даже если кто и выжил после взрыва, то кровь остановить не сможет.
        Расстояние между «Булатом» и грузовиком быстро увеличивалось. Бойцы обстреляли уходящую машину из автоматов, но и это не принесло особой пользы, разве что сидевший за рулем ублюдок перепугался и увеличил скорость, все ближе подбираясь к спасительным деревьям.
        А потом что-то снова хлопнуло, тачка на мгновение затянулась дымом и взорвалась, весело полыхнув. Башкир повернул голову и увидел на крыше переделанной под боевую колесницу «девяносто девятой» одного из нефтяников с трубой ручного гранатомета на плече.
        - У них еще и «мухи» есть, - прошептал Ершов.
        - Видимо, так, - ответил Азат и понял, что его товарищ по команде не шептал - просто от канонады у башкира заложило уши.
        Упавшая на поле боя тишина напрягала ничуть не меньше, чем звуки выстрелов. Башкир отпустил автомат, зажал виски ладонями и потряс головой в надежде, что это поможет избавиться от звона.
        Адреналин, выплеснувшийся в кровь во время короткого боя, постепенно стал отпускать. Азат почувствовал, что руки вновь трясутся. Судорогой башкира швырнуло на землю и вывернуло наружу.
        Рвать было нечем, разве что выпитым несколько часов назад в кабинете у Дмитрия чаем. С полминуты сухие спазмы трясли его тело, после чего он поднялся, упершись ладонями в колени, выплюнул тягучую струю слюны и глубоко вдохнул.
        - Ну и хорошо, что не поели, - усмехнулся Баранов, встретился с Азатом взглядом и тут же стал серьезнее. - Ничего, по первому делу бывает. Держи.
        Боец протянул башкиру флягу. Тот взял, хоть у него и своя была, вытер тыльной стороной ладони испачканные рвотой губы, прополоскал рот водой, выплюнул. Напился. Стало немного легче.
        - Пошли хоть посмотрим, кого мы сегодня покрошили, - предложил лейтенант.
        - Идите, - ответил Азат, хватая ртом воздух, и привалился спиной к борту микроавтобуса. - Я сейчас подойду.
        Бойцы двинулись в сторону валяющихся на земле трупов, один Леха остановился на секунду, после чего открыл кармашек разгрузочного жилета и протянул Азату пачку сигарет и бензиновую зажигалку. Башкир принял, не стал отказываться, сунул одну из самокруток в зубы и закурил, уставившись в пасмурное осеннее небо. Лейтенант тоже угостился, но тут же пошел дальше.
        Облака бежали по небу быстро, будто кто-то прокручивал пленку на ускоренном воспроизведении. То ли шторм собирается, то ли что-то с воздушными потоками случилось после сотен ядерных взрывов. Интересно было бы на спутниковые снимки посмотреть, только ни самих сателлитов, ни аппаратуры для связи с ними уже давно нет.
        Полегчало. Башкир бросил сигарету на землю, плюнул, растоптал и пошел к остальным.

«Булатовцы» рассматривали поверженных противников. Азат вновь почувствовал в животе спазмы, вытащил еще одну самокрутку, прикурил, пугая горьким дымом рвоту.
        Охарактеризовать нападавших иначе, как сброд, не получалось. Разномастная толпа народа от парней, которым с виду было по семнадцать, до взрослых, под сорок, мужиков. Ни бронежилетов, ни единой формы, одеты как попало - кожанки, джинсовки, металлические кольца и браслеты. Видимо, чтобы слышно было издалека.
        Зато вооружены до зубов. Автоматы, карабины, дробовики - на земле валялось целое богатство. Но опять же - изуродованные потугами местных художников приклады и цевья, насечки, которыми отмечали убитых врагов везде, где только можно. Банда, иначе не скажешь.
        - Будто косплееры с постап-феста сбежали, - заметил Ершов. - Только брони из покрышек не хватает.
        - Смотри, как я его, - похвастался Баранов, указав на один из трупов с аккуратной дырочкой между глазами и снесенным затылком. - Чисто в жбан.
        Азату зрелище казалось вовсе не из приятных. А еще открылась обратная сторона того, что они больше не нуждались в противогазах. Он понял, что маски защищали их не только от действия радиоактивной пыли и мутагенных вирусов, но и от запахов.
        А вонь над полем боя стояла тошнотворная - мешанина запахов пороховой гари, дерьма из разорванных пулями кишок и свежей юшки. Кровь вытекала на землю, впитываясь в нее, быстро чернея и становясь похожей на обычную грязь.
        - Что, собираем трофеи и назад в «Крепость»? - спросил Шмель, с флегматичным выражением лица менявший полупустой магазин в автомате.
        - Трофеи остаются местным, - ответил лейтенант, с любопытством наблюдая за тем, как нефтяники «крепостных» пытаются потушить пулеметную вышку, уже превратившуюся в факел.
        - В смысле местным? - не понял Баранов. - Значит, они там сидели, мы им спасение с доставкой, так еще и без ничего остаемся?
        - Мы забираем одну машину, - пояснил командир отряда. - И топлива отгрузят. А нам понадобится много бензина.
        - А, тогда ладно, - согласился Леха. - Слушай, а трофеи - это только на стволы распространяется или на все? Я бы вот куртку с этого, которому башку снес, забрал.
        - Куртку можно, - кивнул лейтенант. - Они только про оружие и патроны говорили.
        - Отлично, - усмехнулся боец, подошел к трупу, перевернул на спину и принялся расстегивать молнию.
        - Так в крови же вся, - заметил Азат. - Да и я тебя отродясь ни в чем, кроме формы, не видел. Ну или тельняшки.
        - Да ты чего, посмотри, какой материал. - Баранов справился с молнией и стал стягивать с мертвого тела кожанку. - Это явно не новодел, до войны еще шили, а выглядит почти как новая… Отстираю, не проблема. Ну а что в форме - так мало ли, куда жизнь занесет. Вдруг все-таки в цивилизацию попадем. Там праздники будут. А где люди веселятся, там танцы. Я себе в этом куртеце лучшую девчонку отхвачу, вот увидишь.
        - А как же Айсылу?
        - Ну я же фигурально. - Леха даже несколько смутился.
        - Азат, ты в норме? Возьми с собой Ершова и проверьте машины, - попросил командир, прерывая их разговор. - Выбери ту, что от стрельбы пострадала меньше всего, и на ней вернемся в город. А то мне с этим, - он кивнул на водителя, который открыл капот «Газели» и принялся ковыряться в железных потрохах, - вообще ехать не хочется. Я еще слишком молод, чтобы умирать.
        Глава 8
        Отказаться нельзя
        Башню потушили, но от нее практически ничего не осталось. Правда, потеря была не слишком велика, стрелок успел покинуть позицию в последний момент и почти не обгорел. Гораздо сильнее «крепостных» огорчило то, что они лишились пулемета. Но повезло: такой же нашелся в одной из бандитских машин, разве что без патронов.
        Эту же машину - неплохой «УАЗик-буханку» Азат выбрал в качестве доли их группы. Тачку переделывали для длительных рейдов, поэтому помимо укрепленных бортов, закрытых решетками окон, массивного кенгурятника и люстры над лобовым стеклом в салоне имелись весьма комфортные складные кровати, целая куча полок и шкафчиков и дополнительный бак.
        При достаточном количестве топлива и наличии хотя бы четырех водителей можно было гнать хоть на край света, периодически сменяя друг друга. Если, конечно, учесть, что из-за нещадно текущего бака в салоне было невозможно находиться с поднятыми стеклами.
        Хотя, судя по внешнему виду нападавших, запах нефтепродуктов им был так же приятен, как россиянам до Войны дым Отечества. Иначе зачем бы они вымазали лица и открытые участки тела машинным маслом?
        А вот что касалось обслуживания техники - у них явно было чему поучиться. Наскоро обследовав тачку, Азат отметил, что ухаживали за ней превосходно. И дело было даже не в том, что «УАЗ» - машина очень неприхотливая и практически вечная, даже такую можно убить, если устраивать сумасшедшие гонки и не показывать мастерам.
        Нужно было еще глянуть на тачку снизу, проверить ходовую. Водитель «Газели», который зачем-то явившийся помогать им с Ершовым, сказал, что в «Крепости» имеется и гараж со смотровой ямой, и домкраты, и даже лебедка.
        Потом вернулся лейтенант, уходивший переговорить со старшим над нефтяниками, и приказал отряду занять оборону. Передал слова Дмитрия о том, что вряд ли к бандитам прибудет подкрепление, но случиться может всякое, поэтому придется повременить с отдыхом еще немного.
        Бойцы «Булата» отправились на позиции наблюдать за подступами к лагерю, чтобы в случае повторного нападения сообщить о врагах и подготовить удар в спину. В итоге Азат просидел около полутора часов в секрете с Барановым, обгрызая до мяса ногти и тараща глаза.
        Сон сошел, зато нещадно хотелось есть, только командир снова запретил, напомнив о перитоните. Да и нечего было, никто из бойцов не захватил с собой съестного. Ладно, хоть фляги имелись у каждого.
        На исходе второго часа лейтенант отозвал их из секрета и сказал, что они возвращаются в «Крепость». «Маршрутчик», как они за глаза именовали водителя «Газели», ехать с ними отказался, заявив, что ему нужно будет забрать очередную партию рабочих ближе к заходу солнца, поэтому отправляться в путь им пришлось в одиночестве. К счастью, недалеко было, да и дорога простая.
        Назад добрались минут за двадцать. Ершов вел осторожно и особо не разгонялся, потому что следовало машине набрать более-менее приличную скорость, как ее начинало вести в сторону. По-хорошему нужно было бы сделать развал-схождение.
        Самостоятельно такие операции Азату проводить ни разу не приходилось. Оставалось надеяться на помощь «крепостных», может, у них и найдется какой-нибудь толковый механик. А без сход-развала водить «УАЗ» было попросту опасно. Мало ли, случится от кого-нибудь очень быстро уезжать, на скорости затаскает машину, занесет, да и опрокинет в кювет.
        Кран потянул вверх створку ворот, и Ершов медленно загнал машину во двор «Крепости». Здесь, похоже, готовились к возможному нападению: по периметру бродили два десятка автоматчиков, а все пулеметы оказались выкачены на позиции и приведены в боевую готовность.
        Такая осторожность со стороны Дмитрия была вполне объяснима. Нападение на форт могло оказаться всего лишь отвлекающим маневром, а основной удар бандиты направили бы на главную базу. Ведь если она падет, то некому будет помочь нефтяникам, а значит, и месторождение тоже попадет в руки отморозков.
        Как ни крути, но «крепостным» повезло, что на них выехали беженцы с «Домостроителей». И местный глава тоже быстро сориентировался: договорился с Полковником, отправил в бой «Булат», чтобы не оголять тылы. И приподнялся заодно, ведь все трофеи нефтяники собрали.
        Но Азат считал, что и им грех жаловаться. Ведь они не только не понесли никакого урона, но и получили в свое распоряжение неплохую машину. И, что немаловажно - топливо.
        Дмитрий снова вышел во двор, чтобы лично встретить гостей. Он приветливо помахал им рукой и указал на парковочное место рядом с чудовищем, на котором они приехали сюда несколько часов назад.
        Когда Шмель остановил машину, башкир распахнул дверцу кузова «буханки» и спрыгнул на землю. Через несколько секунд к нему присоединились остальные члены разведгруппы.
        - А где Полковник? - спросил лейтенант, сделав шаг вперед, и ему в грудь тут же уткнулись два автоматных ствола.
        Бойцы мгновенно среагировали и схватились за оружие. Азат не отставал от своих, вскинул автомат и прицелился в лощеную физиономию местного главы. Тот даже не делал попыток выхватить пистолет из кобуры, и когда башкир осознал причину его спокойствия, то понял, что бой проигран заранее.
        Из окон на первом этаже «Крепости» на них смотрели два РПК, установленных на сошки. Даже если там обычные магазины на сорок пять патронов, а не барабаны, этого вполне хватит, чтобы уничтожить всю группу до того, как они успеют нанести хоть малейший урон.
        Да и автоматчики во дворе не давали никаких шансов. Одно дело вступать в бой на нормальной позиции, другое - находясь в окружении. А самоубийц среди «булатовцев» не было.
        - Полковник немного занят, лейтенант, - ответил Дмитрий, заложив руки за спину. - Прикажите своим людям сложить оружие, и тогда мы поговорим.
        - Хрен тебе в рыло! - прорычал вместо командира Баранов. - Уж тебя, падлу, я положить успею.
        - Успеете, только ничего хорошего из этого не выйдет, - пожал плечами тот. - Ваши люди у нас в заложниках. И Полковник в том числе. И жена Азата с сыновьями. И ваша девушка, Алексей.
        - Тихо! - прикрикнул на уже открывшего было рот бойца лейтенант, повернулся к Дмитрию и смерил недобрым взглядом. Башкир был готов поставить все на то, что его командир сейчас лихорадочно просчитывает варианты, как выйти без потерь из этой ситуации. - Что вы хотите?
        - Для начала, чтобы вы сложили оружие. Потом мы поговорим, и если придем к компромиссу, то никто не пострадает.
        - Я хочу видеть Полковника.
        - После того как сложите оружие, - согласно кивнул Дмитрий. - Поймите, мы не хотим никому причинять вреда. Просто мы с вашим командиром не договорились, поэтому и пришлось действовать вот так. Он в целости и сохранности, вы обязательно встретитесь с ним. Но чуть позже.
        На секунду башкир подумал, что лейтенант сейчас прикажет открыть огонь, но тот нахмурился и процедил сквозь зубы:
        - Делайте, что он говорит.
        После чего стащил с плеча ремень автомата и бросил к ногам местного главаря.
        Остальные последовали приказу командира. Баранов явно с большим удовольствием забил бы ствол своего автомата кому-нибудь в глотку, но решил подчиниться. На лицах Шмеля и Ершова не дрогнул ни один мускул, с виду они оставались совершенно спокойными.
        - И пистолеты. Ножи. Разгрузки. Короче, все до хэбэ снимайте, - добавил Савва.
        - Расстреливать будете? - меланхолично поинтересовался Ершов, расстегивая молнию на разгрузочном жилете. - Исповедаться хоть дайте. Не по-христиански.
        - Никто вас расстреливать не собирается, - заверил Дмитрий. - Посидите немного взаперти, пока мы не придем к соглашению. Как только договоримся, получите назад оружие и все снаряжение.
        Больше говорить было не о чем. Азат последовал примеру остальных, снял с себя разгрузку, стащил через голову бронежилет, расстегнул ремень и вытянул с него поясную кобуру. Сложил все это на земле, зябко поежился и почувствовал желание обхватить себя за плечи.
        Дело было не в холоде, осенний комплект формы вполне неплохо держал тепло. Просто впервые за множество лет он оказался на улице не то что без костюма химзащиты, а безоружным.
        - Рад, - наклонив голову, сказал Дмитрий. - Надеюсь, что и в дальнейшем вы будете вести себя благоразумно. Савва, разберись с ними.
        Он развернулся и пошел в сторону одного из домов, но не того, в котором находился его кабинет. Двое автоматчиков отправились следом, остальные продолжали целиться в безоружных бойцов «Булата», будто опасались какого-то подвоха с их стороны.
        Башкир плюнул на землю. Вот подлость сегодня совершили совсем не они. О чем таком Дмитрий не смог договориться с Полковником? Решил заставить старика остаться в «Крепости»? Только какой смысл для этого брать в заложники его людей? Так лояльности не добиться. Наоборот, надо уговаривать, предлагать хороший паек, непыльную работу и прочие соблазны.
        От размышлений Азата отвлек Савва.
        - Руки за головы, - сказал здоровяк. - Пять шагов назад.
        Бойцы исполнили приказ. Двое «крепостных» опустили оружие и принялись собирать разбросанное по двору добро. Еще пара автоматчиков встали чуть позади, изображая из себя конвой.
        - Вперед, - снова скомандовал Савва, сам двинувшись чуть в сторону от них. Контролировал, похоже. - Спуск в подвал видите? Двигайте туда.
        - Ты левого, я задних? - одними губами прошептал Баранов. - Хватай ствол и расстреливай всех, кого видишь.
        - Отставить, - осадил его лейтенант, который даже если не слышал перешептывания подчиненных, прекрасно понимал, о чем в такой ситуации может идти речь.
        - Вниз, - вновь приказал Савва, указывая на короткую лестницу, которая заканчивалась крепкой металлической дверью, сейчас открытой. - И внутрь.
        Спускаясь по осыпающимся под ногами ступенькам, Азат думал, что в подвале будет сыро и мерзло. Его, привыкшего к жизни в подземном переходе, это не пугало. Лишь бы крыс и прочей дряни там не было, а холод можно потерпеть, если не очень долго.
        Но ожидания обманули мужчину. Воздух в подвале был теплым и очень сухим. Шмель от удивления даже закашлялся, да и сам башкир почувствовал, как у него запершило в горле.
        - Ботинки и ремни снимаем, - приказал Савва. - По одному подходим сюда.
        И вновь пришлось подчиняться. Первым со своей обувью справился Ершов, был досмотрен, охлопан по карманам и подозрительным местам, лишился авторучки и блокнота и оказался препровожден до стальной двери, которой заканчивался коридор.
        Азат закончил вторым. Таскать что-то в карманах формы у него привычки не имелось, предпочитал носить вещи в разгрузке, поэтому обыск не занял много времени. Башкир прошел в указанном направлении, осмотрелся.
        Достаточно большое помещение освещалось всего одной маломощной лампой накаливания, висевшей на проводе под самым потолком. У стены в рулоны были сложены ватные матрасы, в одном из углов стоял большой, литров на двадцать пять, бак. Противоположный оказался огорожен шторкой, башкир заглянул за нее и обнаружил там ведро с сиденьем.
        - Мы ж тут подохнем, - сказал Баранов, когда последний из бойцов вошел в комнату, а дверь за их спинами звонко лязгнула засовами. - Испечемся.
        - В баке вода, - кивнул Ершов. - Чего у них тут, котельная за стеной?
        - Скорее всего.
        Башкир пощупал кирпичную кладку. Она оказалась горячей, видимо, печи находились прямо за стеной. В этой комнате никаких сквозняков не было, воздух был жаркий, спертый.
        Мужчина прикинул примерный объем. Пять на шесть, да на два высоты. Шестьдесят кубов на пять человек. Задохнуться по идее не должны, но вот без вентиляции им тут придется очень несладко.
        - Ну и что делать будем? - спросил Баранов, смерив своих товарищей недовольным взглядом.
        - Ждать, - пожал плечами лейтенант. - Что еще нам остается?
        - Драться надо было. - Леха принялся ходить по комнате из стороны в сторону.
        - И все легли бы, ага, - мрачно заметил Ершов.
        - Ну и хрен с ним, - махнул рукой здоровяк. - Зато этих бы покрошили.
        - Ага, нам, конечно, от этого гораздо лучше стало бы. - Шмель, похоже, был солидарен с большинством. - Слушай, ты не мог бы не мельтешить? И так от жары этой башка болит.
        - Ну и что делать-то теперь? - вновь спросил Леха, но остановился.
        - Вы как хотите, а я спать буду, - сказал Азат, смахнул со лба выступившие капли пота и пошел к куче матрасов. - Пусть даже расстреляют, но умирать невыспавшимся я не желаю.
        - Типун тебе на язык, - поморщился Баранов, но внезапно поддержал товарища. - Впрочем, вздремнуть действительно стоит. А то три часа - это ни о чем. Теперь-то можно.
        - Всем спать нельзя, - заметил Шмель. - Нужно, чтобы кто-нибудь дежурил.
        - Смысл? Если уж нас решат прикончить, то прикончат точно, и никто им помешать не сумеет. Ну нападем мы на этих, когда придут, может, автомат отберем. Толку? Тут одной гранаты хватит, чтобы всех с гарантией похоронить. - Лейтенант тоже взял себе матрас и принялся раскладывать его, стараясь разместиться как можно дальше от горячей стены.
        - Так что можешь спать спокойно, - философски заметил Ершов.
        Башкир стащил с себя одежду, сбросил ее в одну кучу прямо на пол. Оставшись в майке и трусах, он улегся на слегка пахнущее сыростью и плесенью ложе.
        Долго ворочался и не мог уснуть. Помимо жары и духоты, не давали покоя мысли. Где сейчас остальные? А его семья? Неужели Ландыш и пацаны заперты в таком же подвале? Или их оставили в одном из жилых помещений? Разлучили ли мать с сыновьями и что сказали им про самого Азата?
        Голова пухла. О себе башкир не беспокоился. С того момента, когда у них отобрали оружие, он чувствовал какую-то странную отрешенность. Откровенно говоря, он был опустошен, ведь такого исхода ничего не предвещало. И поверить он успел в порядочность «крепостных», вот что было хуже всего…
        В конце концов усталость взяла свое, и Азат погрузился в сон.

* * *
        Башкир проснулся от голодных спазмов и уставился в испещренный трещинами низкий потолок. Во рту пересохло, а передняя брюшная стенка, казалось, сейчас приклеится к позвоночнику. Сколько прошло времени, он не знал: часы-то у них отобрали. Понимал только, что не ел уже очень давно, возможно, целую вечность.
        Он попытался отвлечься на посторонние мысли, но не смог, в голове крутились тяжелые думы о еде. Снова потеряв счет времени, он впал в какое-то странное забытье, из которого вынырнул, только когда ключ с лязгом провернулся в замке.
        - Подъем! - услышал он крик. - Ужин подан, господа!
        Азат поднял голову и увидел у входа в их камеру вооруженного автоматом Савву. Двое крепких парней привезли тележку, на которой громоздились подносы с дымящимися тарелками.
        От резкого движения у башкира загудела голова. В глотке пересохло, глаза нещадно чесались, сильно хотелось пить. Состояние было, как после посиделок с большим количеством не самого качественного алкоголя. И без того не очень свежий воздух стал еще более тяжелым и спертым - надышали. Если их не выпустят отсюда через сутки, то они точно задохнутся.
        - Крепко спите, - усмехнулся здоровяк.
        - Совесть чистая, - ответил лейтенант. Он сел на матрас и схватился обеими руками за голову, будто она должна была вот-вот развалиться на части.
        - Это здорово. - Савва пожал плечами.
        - Тебя-то не мучает совесть? - спросил Ершов. - Мы форт ваш отбили, а вы нас в подвал. Еще и кормить будете селедкой небось?
        - Ага, ты попробуй найди эту селедку еще. Нормальная еда, из ваших же запасов. Ваши же женщины приготовили. Мы же не нелюди, тут воды двадцать пять литров в баке. А насчет подвала - это временная мера. Пока не договоримся.
        - Что с Полковником? - спросил лейтенант.
        - Будет вам Полковник. Как сам решит, что готов с вами поговорить, приведем. Быстрее поймет - раньше увидитесь с ним.
        Башкир встал с места, пошатнулся и пошел к баку. Взял пластиковый стакан из стопки, лежавшей на крышке, поднял ее и зачерпнул немного жидкости на самое донышко. Набрал в рот, прополоскал и выпил. Вода как вода, слегка горчит, будто сульфатная минералка.
        - Пей-пей, - покивал Савва. - Тут вода с артезианских скважин, хорошая. Завод раньше был.
        Азат понял, что напомнил ему вкус воды: действительно, ведь по всему Татарстану местную минералку возили. Допил остатки за пару больших глотков, но понял, что хочет еще. Зачерпнул полный стакан и влил в себя залпом, после чего накрыл бак крышкой и пошел к тележке с едой.
        К его удивлению, вся посуда оказалась пластиковой, даже ложки. Вилок не было вообще. На тарелках лежало картофельное пюре, щедро политое жиром, и по несколько кусочков мяса. Видимо, тушенку разогрели да бухнули поверх гарнира.
        Азат взял тарелку, пару лепешек и стакан с чаем, вернулся к себе на матрас и принялся есть. Он уже успел забыть, насколько сильно проголодался, как-то не до того было. Сейчас же пустой живот напомнил о себе, и башкир смолотил половину порции меньше чем за минуту.
        Остальные тоже принялись за еду. Савва подал знак парням с тележкой и сам пошел к выходу. Дверь снова отрезала бойцов «Булата» от свободы, но на полный желудок переживать заключение стало уже не так тоскливо.
        - Хорошо сидим, да? - усмехнулся Азат. - Давайте споем, что ли. Что-нибудь про скамью подсудимых. Или Шнура там, про соду в чае, радиоприемник.
        - Да ну тебя в задницу, - ответил за всех Баранов. - Мне лично совсем другие песни нравятся.
        - Мне тоже, - согласился лейтенант. - Чего они от нас хотят-то?
        - Да хрен его знает, сказали бы уже, а то закрыли в этой бане. - Шмель обвел рукой стены. - Сидим тут с вами как пятеро дураков. Фуфлыжно сидим, знаете ли.
        Поговорили еще о какой-то ерунде да разошлись по матрасам. Из-за недостатка воздуха болела голова и хотелось спать. Очень быстро Азат вырубился и погрузился в какой-то странный кошмар, в котором Дмитрий оказался способен управлять «речными» и заставил их гнаться за башкиром по лабиринту, почему-то построенному на болотах.
        Спал одновременно беспокойно и крепко и проснулся, только когда его растолкал Баранов. Завтрак им подали уже другие люди: двое угрюмых автоматчиков и молодая девушка с тележкой.
        Выпил порцию безвкусного супа и снова развалился на матрасе. Вот, вроде бы хотел передохнуть, уж слишком насыщенная была неделя, и что теперь? Лежи да расслабляйся, но нет ведь, опять недоволен.
        Вспомнилось, как ездил в плацкарте до Войны. То же самое ведь: засунули тебя в ограниченное пространство, будто в гроб. Телефон не работает, из развлечений только книжки или разговоры с соседями. Тогда Азат такое тяжело переносил, хотя вроде что тут сложного - сутки полежать на полке с читалкой. Но нет. Дома - сколько угодно, а в поезде тошно становится.
        Остальным, похоже, было не легче. Баранов доел и принялся царапать стену найденным на полу кусочком гравия, выводя бранное слово. Шмелев с Ершовым вяло переругивались о чем-то. Лейтенант лежал на матрасе и смотрел в потолок, периодически поскрипывая зубами. То ли думал, то ли попросту дремал.
        Потом Никита отобрал у Лехи камешек, расчертил на полу сетку, и они с Семеном принялись играть в шашки, используя в качестве фигур пластиковые стаканчики. Азат подумал, что парни совсем свихнулись, но стал наблюдать за игрой и сам не заметил, как уснул. На этот раз без снов.
        Когда принесли третью кормежку, они, казалось, совсем потеряли волю. Баранов опять ходил вдоль стены и только громко вздыхал, его натура не выдерживала вынужденного бездействия. Шмелев с Ершовым забыли об игре и расселись в разных углах, уставившись тупыми взглядами в одну точку.
        Башкир мог честно признаться себе, что согласится на что угодно, лишь бы выбраться из чертова подвала. Все возможные темы уже были обсуждены, все развлечения испробованы. Только очередной приступ голодных спазмов заставил их разобрать порции пшенной каши и приняться за еду.
        Но уже через несколько минут после того, как раздатчики покинули их темницу, запоры лязгнули вновь и в проем втолкнули Полковника, сразу закрыв за ним дверь. Бойцы тут же вскочили с мест, проявляя военную дисциплину. Азат встал вместе со всеми, предварительно аккуратно поставив тарелку с недоеденной кашей на матрас, а стаканчик на пол.
        Но старик только махнул рукой, показывая, что можно сесть, вытащил для себя из кучи шестой матрас, не разворачивая, бросил его на пол и уселся, прислонившись к стене. Выглядел он уставшим и злым, но целым, а форма, хоть и была изрядно помята, оказалась чистой. Честно говоря, башкир ожидал, что его приведут после пыток, с ног до головы в крови, а вышло вот так.
        - Батя, все с вами нормально? - спросил Баранов.
        - Да, - сипло ответил тот, кивая головой. - Пить хочется.
        - Сейчас. - Леха вскочил с места, подбежал к баку, зачерпнул полный стакан воды.
        Вообще все из бывших солдат-срочников относились к старику с уважением, в конце концов именно благодаря ему на «Домостроителей» и сохранился военный порядок, а власть не перешла в руки каких-нибудь ублюдков вроде исламистов или коммунистов. Но у Баранова было к нему какое-то особое благоговение. Что-то наверняка их связывало в прошлом, но Азат понятия не имел, что именно.
        - Короче, как вы уехали, главный их - Дмитрий, подошел ко мне. - Полковник сделал глоток, и голос его сразу стал сильнее, приобрел прежние стальные нотки. - И стал уговаривать меня остаться здесь, в «Крепости». Вместе служить восстановлению порядка, предлагал всем достойные паек и работу, говорил об освоении новых территорий.
        - А не согласились чего? - спросил башкир, который вернулся к себе на лежак и принялся доедать порцию.
        - Да я уже и думал согласиться, понравилось мне здесь. Но сам понимаешь, я о людях заботиться должен. А тут мы, получается, как на тех же «Домостроителях», только под открытым небом. Смысл в этом? Мы должны не в «Крепости» посреди мертвого города жить, а в нормальной деревне. Хозяйство держать и без противогазов ходить. Это я ему и высказал.
        Полковник допил воду из стакана и принялся вертеть его в ладонях.
        - Ну и он сказал, мол, мы и это устроим. Что они нашли источник… Логово мутантов, откуда они расходятся по всему северу, и сюда в том числе. Что отправляли туда группу и поход их провалился, но с вами, - старик обвел бойцов «Булата» рукой, - вполне может сработать. И за это «крепостные» примут нас и разрешат тут остаться.
        - Охренеть… - выругался Баранов. - Высокая честь, да.
        - Я примерно так же и среагировал, но виду не подал. Сказал, что никуда команда не пойдет, мы завтра же соберемся, заберем бензин, который они должны нам за помощь, и уедем. Он ответил, - Полковник криво усмехнулся, - что поехать вам все равно придется, только теперь уже не по своей воле. И подал сигнал своим. Меня скрутили, заперли в какой-то комнате. И похоже, что взяли всех наших, сопротивления никто не оказать не смог: оружие-то они приказали убрать. А кто думал, что вот так выйдет?
        - Не ранили никого, не убили? - спросил Азат.
        - Мне-то откуда знать? - мрачно ответил старик. - Стрельбы я не слышал, а так - не знаю, мне не показывали.
        - И что теперь от нас хотят? - Ершов отложил в сторону тарелку.
        - Чтобы вы отправились с их группой к этому логову и взорвали его. Как я понял из разговора с Дмитрием, оно где-то на юге… Ну, он сказал, что мутанты валят на север. Все наши у них в заложниках. - Полковник посмотрел в пол и помотал головой. - Простите, подвел я вас, пацаны.
        - Не, батя, ты чего! - тут же взвился Баранов. - Кто же знал, что эти суки так поступят?
        - Это как с муслимами там. - Шмель ткнул пальцем туда, где, по его мнению, находились Набережные Челны. - Никто же не знал, что эти отморозки откуда-то груз «черемухи» притащили, да еще и агентуру успели у нас в переходах завербовать. А про этих…
        - У нас с ними конфликтов вообще не было, да и взять с нас нечего. - Ершов усмехнулся. - Вернее, мы думали, что нечего. Оказывается, им люди нужны.
        - Придется идти, - вынес вердикт Азат. - Мужики, если вы не пойдете, я один пойду. Там Ландыш и пацаны, куда я без них?
        - Пойдем мы, и что тогда? - Лейтенант встал с матраса и пошел к баку с водой. - Дойдем мы до места, сделаем дело, вернемся. Тут нас и постреляют всех. А может, и там еще, а нашим скажут, что во время похода погибли.
        - Один раз мы на их честность уже понадеялись, - согласился Ершов. - В итоге сидим тут.
        - Может, они не со зла это? - неожиданно даже для самого себя спросил башкир. - Поставьте нас на их место. У них ведь тут тоже жены, дети, друзья. А твари прут. Патронов больше не становится, сами знаете, а как все закончатся, придется кольями заточенными отбиваться. Если бы у нас в переходе такая ситуация была, мы так не поступили бы?
        - Поступили бы, - со вздохом согласился Полковник. - Я, думаю, смог бы. Мои люди для меня превыше всего, сами знаете.
        - Какая разница, теперь они нас точно не отпустят, - пожал плечами Ершов. - Ехать придется, но надо что-то думать.
        - Позже это обсудим, - прервал всех лейтенант, оторвавшись от стакана с водой. Пил долго, видимо, жажда совсем одолела. - Не здесь. Они слушать могут. А пока что нужно соглашаться на все и ехать. Посмотрим, что там за логово. Стволы нам вернут, в дорогу снарядят. Полковник, вы с нами поедете?
        - Нет, меня точно не отпустят, - усмехнулся тот. - Да и толку с меня там особо не будет. Старый я стал, сами же видите. Надеюсь, что мы отсюда нормально уедем, найдем новое место, и я на пенсию выйду наконец. Затянулась моя служба.
        - Она у нас всех затянулась, - заметил лейтенант. - А Азата, вон, вообще даже призывать нельзя, у него детей двое.
        - Как добровольца можно, - усмехнулся башкир. - А мы тут все добровольцы.
        - Надо бы вызвать их как-то. - Ершов подошел к двери и стукнул в нее носком ботинка. - Сказать, что мы согласны ехать.
        Он постучал еще раз, гораздо сильнее, чем в первый. С противоположной стороны створки послышались приглушенные шаги, а потом визгливый старческий голос спросил:
        - Чего надо?
        - Дмитрия зови или Савву, - ответил боец. - Короче, из главных кого-нибудь. Говорить будем.
        Глава 9
        Совет у Элронда
        Стоило лейтенанту сообщить об их согласии, как отношение «крепостных» к бойцам «Булата» резко изменилось. Оружие им, конечно, не вернули, как и свободу передвижения, зато перевели в обычную жилую комнату на первом этаже, где они по крайней мере не рисковали умереть от теплового удара. Еще им обещали возможность повидать своих, но только после того, как обсудят детали предстоящего похода с Дмитрием. После суток с лишним, проведенных в душном подвале, эта квартира, с нормальными окнами и книжной полкой, казалась раем.
        Долго ждать не заставили. Уже через полчаса двое автоматчиков отвели лейтенанта, Ершова и Азата в кабинет Дмитрия. На этот раз там было гораздо многолюднее: помимо самого коменданта «Крепости» и Саввы, здесь были еще трое сурового вида мужиков. Руки с характерными мозолями, множественные шрамы и хищные взгляды выдавали в них обладателей солидного боевого опыта.
        Они совсем не были похожи на того сопляка, труп которого бойцы «Булата» нашли в Биюргане. Хотя может, его тащили с собой только в качестве радиста?
        - Знакомьтесь, господа, - улыбнувшись, проговорил Дмитрий. - Это Бельский, Иван и Борн.

«Булатовцы» представились, даже обменялись рукопожатиями с местными бойцами. Те вели себя вполне доброжелательно, будто общались не с пленными, а с равными.
        - Это наши лучшие разведчики, - добавил хозяин кабинета. - Как вы их у себя называете? Сталкеры?
        - Мародеры, - исправил его лейтенант. - У нас предпочитают говорить, как есть. Так и называют - мародеры.
        - Грубовато, конечно, зато прямо, - кивнул Дмитрий. - Господа, не нужно таить обиду за то, что произошло с вами. Я уверен, все дело исключительно в упрямстве Полковника. Поверьте, дальше, за Башкирией, только лежащие в руинах разбомбленные города Урала, а потом - выгоревшие леса Сибири. У нас есть прекрасный пример того, что случается, когда ядерная бомба падает на активно разрабатываемое месторождение. А там ведь еще и нефте- и газопроводы. Для вас гораздо лучше будет остаться тут, среди нормальных людей. Да и на Родине, сами понимаете, полегче.
        - Из нас тут никого местных нет, - усмехнулся Азат. - Даже я - с Башкортостана родом. А мужики вообще срочники бывшие, они тут за сотни километров от дома.
        - Не суть, - махнул тот рукой. - Если со срочной службы, то они здесь прожили не меньше, чем дома. Да и люди ваши - они ведь местные, татары даже большей частью. Многие уже сейчас изъявили желание остаться.
        - Ну а что вы хотите? - Ершов глубоко вздохнул. - Люди двадцать лет в подземном переходе жили. Ели, спали, детей растили - и все это в тесной и темной бетонной кишке. Им сейчас что угодно, где дозиметр не щелкает и можно под открытым небом жить, раем покажется.
        - Может, и так, но остаться тут все равно лучше, чем погибнуть по дороге к выдуманному раю. Может быть, вы и сами передумаете. И Полковника вашего уговорят, мы его уже отпустили.
        - Не поверю, - усмехнулся лейтенант. - Но не важно. Для нас ведь единственный шанс получить свободу - сделать то, что вам нужно.
        - Нам нужно, - поправил Дмитрий. - Это необходимо не только нам, но и вам. Подумайте сами, ведь если на земле станет на одно логово опасных мутантов меньше, лучше будет для всего человечества.
        - Честно говоря, чихал я на ваше человечество. - Азат усмехнулся. - Если бы вы мою семью в заложниках не держали, хрен бы я согласился куда-нибудь ехать. Давайте к делу уже.
        - Поедете на двух машинах, девять бойцов. - Хозяин кабинета тут же сменил тон голоса на деловой. - Логово тварей находится на вершине Сокольской горы. Это в Бугульме.
        - Слышал? - посмотрел лейтенант на башкира.
        - Даже бывал, - усмехнулся тот. - Там, говорят, еще Пугачев прятался недалеко, в пещерах. Но я в них не спускался, они заложены были, чтобы никто не полез и не потерялся. Но на гору поднимался, да, помню примерно, как там и что.
        - Можешь забыть, - прервал его Дмитрий. - На город бомба-сотка упала, там сейчас сплошные развалины. Живых не нашли, да и не искали особо.
        - Отправляли людей? - заинтересовался командир разведгруппы.
        - Да, - вместо главного ответил тот, которого звали Бельским. - Пятерых, на одной машине. Моих лучших людей, из тех, что доходили до Челнов и Нижнекамска. Вернулся один, смертельно облученный - как доехал, вообще непонятно. Бредил о чудищах, которые убили весь отряд, и постоянно твердил, чтобы мы больше не лезли в Бугульму.
        - А вы решили не послушать его и отправить еще одну команду, в два раза больше, так?
        - Да. Только перед смертью и под действием огромной дозы морфия он смог прийти в себя и более-менее рассказать о том, что произошло, - вновь вступил в разговор Дмитрий. - К тому же тварей со времени нашего похода меньше не стало, они продолжают переть на север, а нам хотелось бы спокойной жизни. Кто знает, возможно, когда вы уничтожите логово, надобность в «Крепости» отпадет сама собой? Мы сможем жить снаружи, каждый будет возделывать столько земли, сколько захочет…
        - Так каков план? - Лейтенант в очередной раз попытался перевести разговор из пропагандистского русла в деловое.
        - Поедем сегодня ближе к закату, - хрипло ответил Бельский. - Крупные твари охотятся днем, ночью, конечно, их больше и они проворнее, но на машинах нам это не страшно.
        - Как и у нас в городе, - заметил Азат.
        - До утра надо добраться до Сарманово, - не обратил внимания на реплику башкира местный мародер. - Там много мутантов и опасно, но если не будем шуметь - стрелять, жечь огонь, и найдем крепкое место, то пересидим и передохнем какое-то время. Дальше все будет страшнее. Альметьевск заброшен. Фон там не очень высокий, но почему-то нет ни людей, ни зверей. Его нужно будет проскочить под самое утро.
        - Может, следует остаться в Сарманово на весь день? - с сомнением спросил Ершов. - Сами же говорите, что ночью безопаснее двигаться.
        - Несколько часов - не больше, - сказал как отрезал Бельский. - Чем дольше там пробудем, тем выше шанс привлечь тварей. А дальше ехать уже небезопасно ни днем, ни ночью. Честно говоря, дальше мы не были и можем ориентироваться только по тому, что Седой рассказал.
        - То есть единственной вводной будет рассказ обколотого и облученного шизика? - Лейтенант нахмурился. - Может, сразу друг друга постреляем, не так мучительно будет?
        - Может, и постреляем, - кивнул «крепостной». - Седой под конец совсем с ума сошел, рыдал и все прощения просил у Стаса. Друг его был, с ними поехал. Видимо, что-то нехорошее он своему дружку сделал. Честно говоря, сами мы доезжали только до края выжженной долины, которая там дальше, за Альметьевском. Ромашкинское месторождение все выгорело, земля покрыта обычным пеплом пополам с радиоактивным. В Лениногорске не были, как и дальше. Но если долбанули по нефтяникам, город наверняка не спасся.
        - Седой рассказывал, - подал вдруг голос Борн, - Лениногорск уничтожен, как и Бугульма. В обоих городах фон зашкаливает. Дальше уже придется и в костюмах, и в «газиках» ехать, иначе такую дозу хапнем, что до места не доберемся. Через руины дорогу искать будем, это время займет. Как их группа через город пробиралась, он рассказать не смог, но попытаемся проехать в обход.
        - Ну а как дойдем до Соколки, что дальше? Как в «думе», автомат в руки и вперед, мочить тварей? - спросил Ершов.
        - Если бы мы тварей в думе постреляли в свое время, этого, может, и не произошло бы, - ответил Бельский. - Нет, все проще. В каждой машине будет по сто килограммов аммонала. Два центнера всего то есть. И хоть по бризантности он - тот же тротил, по фугасности фору даст чему угодно.
        - В смысле? - не понял башкир.
        - В смысле в снаряды пихать его толку нет, а вот чтобы постройки рушить, в самый раз пойдет, - пояснил лейтенант. - Всю гору переворошит.
        - Точно сказано, - кивнул Бельский. - Детонаторы есть с часовым механизмом, имеются и на радио, но что оно сработает на безопасном для нас расстоянии, особой надежды нет. К тому же эти два центнера придется на гору своим ходом переть. Сейчас это по пятьдесят кило расфасовано, и если все до места доберемся, то поднимем. По двое нормально, мы уже пробовали. Часто останавливаться будем, если что. А то ведь и стрелять придется.
        - Что за твари-то там? - спросил Азат. - Рассказал ваш Седой?
        - Не смогли вытянуть, - помотал головой Дмитрий. - Каждый раз, когда спрашивали, кричать начинал, будто его режут, прекратить просил. Может, если не облученный был бы, протянул хоть несколько месяцев, успокоился… Но нет. Он, похоже, без противогаза дышал там, наглотался пыли.
        - Отлично, - кивнул лейтенант. - Значит, езжайте туда, откуда вернулся только один человек, и тот долго не прожил. Уничтожьте логово опасных мутантов, которых никто никогда не видел. Еще и отрядом в девять человек, нет бы роту или батальон отправить. Знаете, что мне это напоминает?
        - Властелин колец? - спросил башкир, усмехнувшись.
        - Вообще-то нет, - ответил командир группы. - Но твой вариант мне нравится больше.
        - Рота или батальон туда не пройдет, - помотал головой Бельский. - На одной огневой мощи не прорваться… Нет, конечно, идея с танком или БМП мне очень нравится, но ведь сами знаете, сколько они жрут, а вылезешь, чтобы заправить, тут и нарвешься. А вот вдевятером на двух машинах… Шансы есть.
        - Те впятером не справились, - заметил лейтенант.
        - Те пятеро добрались, - резко возразил Борн. - Что потом случилось - дело десятое. Если бы у них на маршруте проблемы возникли, они бы вернулись. Тут самоубийц нет.
        - Да мы тут все самоубийцы, - усмехнулся башкир, но вдруг помрачнел. - Хрен с ним. Если не вернусь, за семьей моей только присмотрите. Пацаны взрослые почти, но первое время им сложно будет… Без отца.
        - Присмотрим, - кивнул Дмитрий. - Кто не вернется, в памяти героями останутся. И вдов, и детей обеспечим.
        - Ага, героями… Хотя, может, младший это и так воспримет. Если жена его не убедит, что отец - дебил и самоубийца.
        - Хватит рефлексировать, - вздохнул лейтенант. - Ладно, с маршрутом разобрались. Что насчет снаряги, стволов? Машины, в конце концов?
        - На своей поедете, - ответил за главного Бельский. - «УАЗ» наши механики посмотрели, расходники, какие нужно, поменяли. Зверь машина, честно говоря. По-хорошему три бы взять, на случай, если что-то из строя выйдет, потому что вдевятером мы в одну влезем, если нас только как доски, штабелями укладывать… Но риск выше становится.
        - На месте мы запчастей не найдем? - спросил Азат.
        - Запчасти найдем… В гаражах там должны быть, да и сервис-центры наверняка не все разграблены. Людей поблизости не очень много, там тоже мочили друг друга первое время, хоть и не так остервенело, как здесь. А вот гараж и механика…
        - Азат может, если что, - сказал лейтенант. То ли хотел повысить ценность башкира в качестве члена экспедиции, то ли еще по каким-то своим причинам. - Он разбирается.
        - Все равно я бы на это рассчитывать не стал, - протянул Бельский. - Ну да ладно, все равно поедем на двух. Топливо, естественно, наше. Стволы можете взять свои или подобрать что-то из арсенала, но там тоже в основном «семьдесят четвертые» да АКМ. Боезапас на нас, патронов много понадобится, гранаты тоже дадим, но они в дефиците и шумят сильно. Едой снарядим с запасом, но тут много и не должно потребоваться, если только застрянем где-то… Впрочем, если застрянем, она нам не пригодится тем более.
        - Со своими повидаться дадите? - спросил Азат, посмотрев на Дмитрия. - Твои обещали, что можно будет.
        - Можно, - кивнул тот. - Но остальное время до выхода с нашими будете. Отправитесь, как солнце к горизонту опускаться станет, смысл тянуть? Часа два-три, думаю, есть, не больше.

* * *
        Разместили беженцев с «Домостроителей» действительно неплохо: по четыре человека в комнате или отдельная на семью. Такой простор еще неделю назад им и сниться не мог. К тому же позволили открытый доступ на кухни, раздавали продукты из того, что было привезено с собой.
        Разве что передвижение ограничивали: в подъездах постоянно дежурили автоматчики. С другой стороны, работать ведь тоже пока не заставляли. Так что многие, наверное, были довольны установившимся положением дел.
        Ландыш с пацанами досталась отдельная комната в небольшой «двушке» на третьем этаже. Азат кивнул проводившему его автоматчику, прошел мимо кухни, с которой доносился запах жареного лука, сейчас показавшийся ему безумно сладким. Обменяли на что-то у местных разве, лук в переходах был редкостью, как и любые другие овощи, и позволить себе его могли только самые богатые люди.
        С мясом, конечно, дело было еще сложнее, но на «Домостроителей» его ели все, получая строго отмеренную пайку. Военный коммунизм, что поделаешь. Хотя, конечно, на окраинных переходах, вдалеке от торговых путей, уже давно на крыс и мох со стен перешли, как при самых диких формах капитализма.
        Давно пора забыть об этом. Все, что было в Челнах, осталось в прошлом. А теперь им предстоит… Да черт его знает, что группу ждет по дороге к Бугульме и в самом городе.
        Башкир глубоко вдохнул и потянул на себя створку. Когда-то в этой комнате располагалась детская. На стенах были веселенькие голубые обои со стилизованными под мультяшки ракетами и планетами солнечной системы. Парни разместились по-спартански, на ватных матрасах, расстеленных прямо на полу. Ландыш - на небольшом синем диване.
        - Отпустили? - В ее взгляде читалось облегчение. - Все, разобрались?
        - Не обижали вас? - проигнорировав вопрос жены, спросил Азат.
        - Нет, - махнула она рукой. - Вежливо все, насколько это под дулами автоматов возможно. Пришел их главный, который высокий, красивый такой, с усами и бородой. Объяснил, что у них с Полковником вышло недопонимание, и сказал, что нам придется посидеть взаперти. Оружие у всех отобрали, но обещали вернуть. Еды принесли, мы еще овощей свежих на тушенку наменяли, говорят, у них теплицы тут есть, гидропонная ферма.
        - Вот и недопонимание, - вздохнул башкир, покосился на сыновей, которые внимательно слушали разговор, и перешел на привычную смесь татарского и башкирского. - И что, никто из мужиков не рыпнулся даже?
        - Да куда там? - Ландыш ответила на татарском. - Десять человек с автоматами, разве сделаешь что. Да и, честно говоря, нет особого желания ни у кого за Полковника драться.
        - Вот как? - Азат с удивлением вскинул бровь. - Значит, пока мы в переходах сидели и старик вопросы решал, все ему в рот смотрели? А сейчас, как до «безопасного» места добрались, так все?
        - А ты сам подумай. Тут можно не выживать, а жить. И люди здесь неплохие, видишь же. Из наших многим нравится, думают навсегда остаться.
        - Ага, всего-то под стволами нас заставили разоружиться да в подвал на сутки загнали, - кивнул башкир. - А так душевные ребята.
        - Может и правильно! - запричитала жена. - А то я вас, дураков, не знаю, устроили бы пальбу, положили бы кучу народа ни за что, пока вас самих не убили бы.
        Сыновья продолжали слушать, как переругиваются родители. Азат подумал было, что надо их отправить куда-нибудь, но вспомнил, что за дверью квартиры дежурят автоматчики, а кричат они с Ландыш так, что слышно будет, даже если запереться в туалете и закрыть уши ладонями.
        - Ты хоть знаешь, почему они так сделали и в чем этот твой Дмитрий с Полковником не разобрался?
        - То, что он дальше ехать собрался и нас всех с собой увезти. А у нас он спрашивал вообще? Что нам там делать, на Урале, по горам скакать? Или в степях и пустынях от жажды помирать? Да там небось разбомблено все!
        - Нет. - Азат почувствовал, как у него в душе закипает холодная ярость. - Это потому, что он хочет нас отправить в Бугульму. Чтобы взорвать какое-то непонятное логово.
        - Кто хочет, Полковник? - не поняла она, даже слегка сбилась с тона.
        - Да нет, Дмитрий твой! - продолжал напирать башкир. - Вот с Полковником они как раз и не договорились! А теперь уже все, выезжаем! Я попрощаться зашел!
        - Не пущу! - помотала она головой. - Что хочешь делай, не пущу! Ладно, те, вояки, ты-то куда? У тебя дети, у тебя я есть, в конце концов!
        - Поздно уже, это решено. Ты думаешь, мы просто так согласились? Они же в заложниках вас тут держат. И кто его знает, что этот Дмитрий решит с вами сделать, если мы откажемся? Сама подумай, - произвел последнюю неловкую попытку погасить конфликт башкир. - Я же все равно отказаться не могу. На стволах погонят.
        - Это ты дурак, о нас никогда не думал! - заорала жена. Будь в комнате что-нибудь, подходящее в качестве метательного снаряда, она наверняка схватила бы это и запустила в него. - На старости лет героем побывать захотелось, воином себя вообразил. Сейчас сидел бы с нами, как все нормальные мужики! Может, договорился бы, работу нашел тут, им же нужны нефтяники!
        - Молчи, дура! Много ты понимаешь! - вдруг не выдержал Азат и взорвался.
        Ландыш вдруг резко дернула рукой и шваркнула его ногтями по щеке. Башкир отшатнулся, чувствуя, как по лицу потекла кровь, замахнулся открытой ладонью, но не ударил. Его остановил взгляд старшего сына, который, похоже, вот-вот был готов броситься на отца.
        Азат вдруг почувствовал себя так, будто все кости в его теле растворились и оно вот-вот растечется по полу, словно студень. Ну и что это с ним такое? Он ведь всегда любил жену, но ее истерики, которые каждый раз становились все более бурными, выводили его из себя.
        Но ни разу до этого она не поднимала на него руку. И никогда дети не встревали в их ссоры, предпочитая спрятаться и пережидать бурю, пока папа и мама не помирятся.
        - И ты считаешь, что папа не прав, да? - спросил он у сына и, не дожидаясь ответа, повернулся к жене. - Ты и их против меня настроила?
        - Они не роботы, чтобы их настраивать, - ответила Ландыш, которая только сейчас осознала, что удара не последует. - Они ведь сами все понимают.
        - Что понимают?
        - Что ты нас не любишь. - Жена явно не хотела этого говорить, но ситуация заставляла ее идти до конца.
        Азат криво усмехнулся, дотронулся до раны, посмотрел на окровавленные пальцы. Глубоко она его саданула, изо всех сил. Вложила в удар всю ненависть, на которую женщина только способна.
        - Ты сама не понимаешь, чего от меня требуешь, - спокойно ответил он. - Еду я в любом случае. Если мы не вернемся или вернутся не все, Дмитрий пообещал, что о вас позаботятся. Ты же сама хотела здесь остаться. Так что бывай.
        Он развернулся и пошел к выходу из комнаты. Ландыш кричала что-то в спину, схватила его за руку, но он грубо вырвался и быстрым шагом дошел до двери, ведущей в подъезд.
        Вышел, захлопнул за собой дверь, прислонился к стене, надеясь, что она не будет долбиться в створку и позорить его еще сильнее. Ландыш не стала - то ли поняла, что это бесполезно, то ли вспомнила про гордость.
        - Что, поссорились? - участливо спросил у него автоматчик, кивнув на расцарапанное лицо.
        - Точно, - кивнул Азат. - Ты не куришь?
        - Курю, только тут нельзя, - ответил часовой. - Можно на улице, в специально отведенном месте. Дмитрий о здоровье заботится.
        - Угости - что он мне сделает, расстреляет? - ответил башкир. - В последней сигарете даже смертникам не отказывают. А мы они и есть.
        Тот пожал плечами, мол, я предупредил, и протянул Азату пятисотенную купюру и кисет с мелко нарезанными листьями какого-то растения. Башкир до этого привык угощаться у Баранова, у которого была собственная машинка для скрутки папирос, но сейчас и так сойдет.
        Он оборвал половину купюры, сыпанул туда крепко пахнущего помидором зелья, неловко скрутил, провел языком по краю, чтобы лучше приклеилось. Автоматчик уже сам все понял и протянул зажигалку.
        - Томат? - спросил Азат, затянувшись.
        - Ага, - грустно ответил охранник. - Иногда караванщики привозят настоящих сигарет, но на них цены заоблачные, да и начальство не одобряет. Плюс и там не табак, а дрянь какая-то, помидорный лист иногда даже лучше заходит.
        - Ничего, в листьях помидоров тоже никотин есть, - усмехнулся башкир.
        Он вычитал это в старом ботаническом справочнике. Другое дело, что в переходах и с ботвой дефицит, что с картофельной, что с томатной. Поэтому чаще там курят высушенный мох, вкус которого с сигаретным дымом вообще ничего общего не имеет. А тут выращивают, видимо.
        - Почему думаешь, что смертники-то? - спросил боец, сбив его с мысли. - Девять человек, на двух тачках, с оружием. Тем более кто, если не вы, вы ведь двадцать лет уже в зараженном городе среди тварей выживаете.
        - Я из убежища в этом году впервые выбрался, - ответил Азат. - Прошлую разведгруппу расстреляли всю. Полковник новых набрал, не таких опытных, но тоже ходоков, конечно. Им пятый был нужен, я добровольцем пошел.
        Он пощупал щеку, посмотрел на пальцы. Кровь уже успела остановиться. Надо было обработать чем-нибудь, хоть спиртом, заодно смыть коросту с лица, а то так только людей пугать.
        - За это тебя жена так?
        - Ага, - кивнул башкир и снова затянулся. - Сначала все орала, что у меня просто баба в другом переходе. Теперь вот вообразила, что цель моей жизни - героически сдохнуть.
        - А не права она? - Автоматчик, похоже, решил, что большой беды не будет, и тоже принялся сворачивать самокрутку.
        - Нет, - ответил Азат. - Не знаю… Наверное, я просто устал. Думал, что буду сбегать на поверхность от них, отдыхать от жены с детьми. Чтобы… Соскучиться, что ли.
        - А риск?
        - А что риск? - пожал плечами башкир. - Без него в жизни ничего не бывает. Но я же не один ходить собрался, а с тренированной командой не так опасно. Хотя был у нас один отмороженный, все время в одиночку по поверхности бродил, двадцать лет почти. Однажды неделю не возвращался, думали, помер, но нет, пришел, на своих ногах даже.
        - Вот сколько средний срок работы у вас? - продолжал гнуть свою линию охранник.
        - Не знаю, не считал. - Азат задумался. - Честно говоря, их не так уж и много было за все время, плюс они зря старались не рисковать.
        - Так ничего удивительного нет в том, что за тебя жена волнуется. И что вот так себя ведет.
        - Да она и раньше особо мирной не была… Первое время разве что. Но там ведь «переходы»… Ну расстались бы мы, и что? Куда она делась бы, все равно каждый день видишься - в очереди за пайком, на кухне, когда караванщики приходят. Места нет, чтобы сбежать.
        - Может, признаешься, что разлюбил жену?
        - Да чего ты ерунду говоришь? - Азат поморщился, будто гнилой орех раскусил, огляделся вокруг и не придумал ничего лучше, чем сесть и забычковать окурок о ступеньку. - Разлюбил. Нет. Да и детей очень люблю.
        - Тогда кризис у вас, - с видом знатока заключил охранник. - Вам поссориться бы в хлам. Разойтись, хорошо бы изменить друг другу. А вот там понятно будет, суждено вам вместе быть или нет.
        - Ну ты психолог, блин, - усмехнулся башкир. - Разойтись… Расходиться - некуда, изменять - не с кем, все заняты уже. Да и вообще. Ты думаешь, если б я ее не любил, я бы согласился хрен знает куда переть? Ага, сейчас. Давно лежал бы у вас в подвале, в тепле и сухости, спал бы.
        - Ну-ну. - Охранник усмехнулся и потушил самокрутку. Как оказалось, вовремя.
        - Слышь, - с первого этажа раздались голос и шаги поднимающегося по лестнице Саввы. - Вы не охренели случайно в подъезде курить? Тут, если что, люди живут.
        - Это я курил, - ответил башкир, предъявляя в качестве доказательства лежащий на ладони бычок. - И что ты мне сделаешь, Савелий? Я и так смертник.
        - Я не Савелий, - мотнул головой здоровяк. - Меня Саввой зовут. В честь преподобного Саввы Освященного. И курить здесь действительно не надо, тут семьи живут, дети у них. С лицом что? В честь похода побриться в первый раз решил?
        - О твои шутки порезался. - Азат снова потрогал щеку. - Пошли к остальным, хрен ли тут стоять.

* * *
        Когда они пришли в квартиру, где «крепостные» разместили команду смертников, там было только четверо: Ершов, Шмель, лейтенант и Бельский. «Булатовцы» играли в карты из практически вечной пластиковой колоды. Командир местных мародеров точил нож о брусок, периодически рассматривая лезвие на свету и проверяя его куском старой газеты. Савва же, проводив башкира, снова ушел по своим делам.
        Баранова не было, он, похоже, решил провести последние несколько спокойных часов у девушки. Азат с ним тогда особо не общался, но в переходах все в той или иной мере всех знали. И башкир помнил, что очень удивился, когда этот здоровяк стал подкатывать к семнадцатилетней Айсылу.
        Айсылу была девчонкой, конечно, неплохой, но как и все рожденные уже после Войны дети, бледной и хилой. Да и судьба у нее была тяжелая: отец погиб, когда в переход на «Домостроителей» прибыли зараженные спорами папоротника беженцы с «Ипподрома». Не прошло и полугода, как мать слегла от лихорадки и через полторы недели отправилась на тот свет.
        И осталась девочка одна. В других переходах ничего хорошего ее бы не ждало, но на «Домостроителей» детей на чужих и своих не делили. Помогли, чем смогли, но вырос все равно гадкий утенок. Тихий, забитый, интересующийся книгами больше, чем реальным миром. Так она и жила: вырабатывала дневную норму на ферме или плантациях, а потом бежала к себе в закуток, где погружалась в выдуманные миры.
        Почему ее выбрал весь из себя героический и боевитый Баранов, было непонятно. С точки зрения Азата в ней не имелось ничего, что могло бы возбудить мужское внимание - обычная круглолицая татарка, практически без фигуры. Хотя экспертом он в таких делах не был. Вел себя Алексей порядочно и выдержал достаточно длинный конфетно-букетный период. С учетом того, что ни конфет, ни букетов в послевоенных Челнах, конечно, не было.
        - Леха у Айсылу, да? - спросил башкир.
        - Точно, - кивнул лейтенант. Он на секунду оторвал взгляд от стола, будто боялся, что его соперники подменят карты, и посмотрел на Азата. - Что, опять с женой поругался?
        - Ага. - Тот хотел было сплюнуть, но удержался. Это не переход, квартира, здесь босиком ходят. - Снова.
        - Бывает, - философски заметил Ершов.
        - Слушайте, я что хотел спросить. - Башкир замялся на секунду, подумал, стоит ли задавать такие вопросы, но все же решился. - Вот я-то понятно, уже давно женат. Да я и не солдат. А Леха - один из военных, но он самый молодой, и у него девчонка есть.
        - Чего ты мнешься? - спросил Шмель, обернувшись на секунду и не заметив, как Ершов подменил карты в лежащей на столе стопке.
        - Он хочет спросить, почему у нас нет женщин, - проявил проницательность лейтенант. - А ты, Сем, карты-то верни, я все вижу.
        - Не больно-то и хотелось, - усмехнулся неудавшийся шулер, но требование командира исполнил.
        - Насчет меня ты не прав, - заявил Шмель. - У меня женщина как раз есть, мы уже три года вместе. Только она в «Тридцатом» живет.
        - А чего с собой не забрал? - спросил башкир.
        - Как ты это себе представляешь? - усмехнулся боец. - Там снайперы, «пришлые», и мы тут на их машинах приезжаем. А давай-ка, Машка, поехали со мной за город. Да и сам подумай. Она там сидит в убежище бетонном, за гермодверьми, бойцы у них опытные, охрана. Я ей - бросай дом, да поехали на автобусах хрен знает куда за новой жизнью.
        - А раньше чего на «домики» не перевез? - Азат не унимался.
        - Так вдова она, и детей у нее трое уже, куда я с ними? Лысый хоть как-то помогает, а что полкан сказал бы, если б я еще четыре голодных рта притащил? Да и сам знаешь, в казарме всю жизнь прожил… Сложно это.
        - Троих родила в таких-то условиях, - покачал головой лейтенант. - Героиня.
        - Хорошая она, Маша… - Шмель задумался. - Жаль, что так вышло.
        - Думаешь, не вернешься?
        - Думаю, что никто из нас не вернется, - помотал головой боец. - Сами же понимаете.
        - Ладно, а у вас-то что? - посмотрел башкир на остальных.
        - Не нашел еще достаточно умную женщину, - усмехнулся Ершов.
        - Да? - Лейтенант подкинул карту Шмелю, который с грустным видом смотрел на свои. - А я-то думал, что это после того случая с женой старшего мастера с «Райисполкома».
        - Что за случай? - заинтересовался Азат.
        - Не важно, - ответил Ершов и бросил очередную карту на стол. - Отбивайся лучше.
        - Что, забыл? - Лейтенант усмехнулся и покрыл карту. - А вот он-то тебя наверняка до сих пор вспоминает. Повезло тебе, что в цивилизованном обществе живем.
        - Это вообще случайно вышло. И один хрен, лучше, чем к проституткам с «Электротехников» идти.
        - Ну а кто поймет воина лучше, чем жрицы любви? - Лейтенант довольно усмехнулся. - На самом деле не знаю, почему я один. Как-то и случая не подвернулось, и женщины подходящей, да и вообще - занят был постоянно, задания, вылазки, в любой момент наверху остаться мог.
        - Не жаль сейчас? - спросил башкир.
        - Не, - мотнул командир группы головой. - Знаешь, в новом мире лучше так, чем привязываться к кому-то. Когда у тебя появляются любимые, ты становишься уязвимым. А ведь если с ними что-то случится… Тяжело это. Тут и свихнуться недалеко.
        - Эта точка зрения… - Ершов слова шлепнул пластиковым прямоугольником о столешницу. - Имеет право на жизнь. Куда суешь, у меня карты кончились, все вышли.
        Он утер лоб и откинулся в кресле, которое под весом бойца жалобно скрипнуло.
        - Взял, - проговорил Шмель, выложив на стол козырного короля. - Взял, - добавил он туза. - А это тебе, командир, погончики и галстук.
        - Вот ведь. - Лейтенант усмехнулся, собрал карты и принялся тасовать их. - Что, Азат, будешь играть?
        - Давайте, - пожал плечами башкир и подвинул поближе к столу четвертое кресло.
        Глава 10
        Кантон Азалак
        Азат в очередной раз щелкнул рычажком на прицеле, заставляя яркую красную точку зажечься. Ему нравилась новая игрушка, было только жаль, что пристреливать ее придется в боевых условиях. Успокаивали лишь слова Бельского, который уверял, что целиться через коллиматор получается инстинктивно, а скорость и точность стрельбы вырастают многократно.
        Сейчас, когда «крепостные» выдали им экипировку, башкир подумал, что они всерьез относятся к бойцам «Булата», будто к последней надежде. Каждый из них получил по новому защитному костюму и отличному противогазу ПМК-2, к которому через переходник можно было прикрутить фильтры от их старых ГП. Броню позволили оставить свою, видимо, не особо рассчитывали на боевые столкновения с людьми, а вот оружейными приблудами снабдили от души.
        Еще выдали паек, загрузили в машину пару двадцатипятилитровых баллонов воды, поставили несколько канистр бензина, что даже такому прожорливому монстру, как их «УАЗ», должно было с запасом хватить на дорогу туда и обратно. Боезапас выдали вполне солидный, но уже после того, как покинули «Крепость» и отъехали на пару километров. Видимо, в качестве меры предосторожности.
        Короче, снаряжали их так, словно искренне рассчитывали на помощь. И на подставу это не было похоже совершенно, что навевало только еще более мрачные мысли.

«Булат» ехал во второй машине, за рулем привычно расположился Шмель. Настроение у всех было мрачное, и разговаривать никому не хотелось.
        Покосившиеся ворота, створки которых вросли в землю и никогда не сдвинутся с места, дворы, заполненные уже засохшими крапивой, полынью и чистотелом. Сады, превратившиеся в непроходимые дебри и когда-то плодородные поля, на которых появились невысокие деревца. А самое главное - дома. С треснувшими мутными стеклами, провалившимися крышами.
        Кое-где человеческое жилье уже и не узнавалось в кучах трухлявых досок и бревен, валяющихся на земле, будто разбросанных невидимым великаном. Такая же судьба постигла и большинство хозяйственных построек. За двадцать лет без ухода все ускоренно старело и ветшало, и только проржавевшие насквозь дорожные указатели все еще несли свою службу, гордо возвещая незадачливым путешественникам о названиях поселений, мимо которых им пришлось проезжать.
        Смысла в этом все равно не было. Что толку от названий, если их никто не произносит? Так и проржавеют насквозь все эти «Старое Мазино», «Большое Нуркеево», «Карашай-Саклово» и «Верхние Юшады», распадутся в пыль.
        Азат посмотрел в окно и поежился. Вид заброшенных поселений вгонял его в уныние: почему-то представлялось, что такое творится не только здесь, в татарской части Закамья, но и во всем остальном мире.
        Значит, и в других местах как-то так? В аккуратных горных деревеньках в Швейцарии и Франции, на пляжах Карибских островов, в бразильских фавелах? Все пусто, все умерли?
        Трижды за время дороги им встречались большие пожарища, один раз - яма, заполненная человеческими костями. Что там произошло, никому выяснять не хотелось, к тому же места стали гораздо более оживленными, чем та часть Тукаевского района, по которой беженцы добирались до «Крепости».
        Животные были самыми разными. Неподалеку от Мензелинска, у развилки за Старым Мазино, бойцы увидели стаю настоящих волков, с виду неотличимых от довоенных. Звери поражали своей величественной красотой, они лежали в траве у самой развилки, но увидев проезжающие мимо машины, вскочили и бросились в погоню, оглашая окрестности воем. Может, и не видели никогда в жизни автомобилей, но инстинкты гнали их вперед.
        Стрелять по ним не стали, а скоро волки и сами отстали, видимо, осознав, что догнать промчавшиеся мимо машины им не под силу, пусть даже водители и не разгонялись больше пятидесяти. Азат тогда задумался: это что, получается, тут и нормальные животные есть?
        Его подозрения подтвердились, когда головная машина чудом избежала столкновения с матерым секачом, решившим перебежать дорогу. Насколько успел разглядеть башкир, кабан был вполне обычным - здоровым и клыкастым. Еще пару раз свет фар выхватывал нечто похожее на лисиц, но разглядеть толком мелких зверьков не удавалось.
        Но по мере продвижения к месту назначения ситуация менялась. Встретились знакомые по Челнам «лаки» - уродливые лысые псы, напоминавших помесь собаки с очень жирной свиньей. Фауна нового мира успешно боролась за место под солнцем, постепенно вытесняя не только остатки людей, уничтоживших самих себя, но и коренных обитателей этих мест.
        Были и другие, искореженные мутациями настолько, что с большим трудом удавалось признать вид, к которому они принадлежали ранее. И то не всегда. Например, из чего могла получиться тварь, похожая на шматок мяса, к которому какой-то весельчак ради шутки прикрепил ноги краба? Или восьмилапое насекомое, напоминающее паука, только покрытое хитиновым панцирем и снабженное длинным скорпионьим хвостом?
        Со второй они, кстати, встретились совсем недавно, когда проезжали Большое Нуркеево, оказавшееся не таким мертвым, как думалось на первый взгляд. Монстр бросился с крыши одного из деревенских домов и попытался вонзить острое жало в тело Баранова, который спокойно устроился в пулеметном гнезде.
        К его счастью, боец отреагировал мгновенно, вытянул обрез двустволки, закрепленный в специальных пазах как раз на такой случай, и утопил оба спусковых крючка. Двойным зарядом крупной дроби «паука» швырнуло на решетку лобового стекла.
        Издавая противный визг, он сполз по капоту на асфальт перед «УАЗом», попал в лучи фар, и тут же метнулся в сторону, будто испугался. Головная машина ускорила темп езды - видимо, заметили в окружающем пейзаже еще что-то.
        Шмель долбанул кулаком по кнопке, грубо присобаченной к приборной панели, врубил люстры, затопившие все вокруг потоком яркого света.
        Как оказалось, «пауки» уже окружили машины со всех сторон, умело лавируя, чтобы не попасть в лучи фар. Синхронно они подались назад, топча друг друга и убегая от потоков ненавистных им фотонов.
        Башкир заметил, что в саду за развалившимся забором между деревьями была натянута паутина. Кое-где он увидел замотанные в нее плотные коконы. Твари птиц так ловят?
        Баранов стал стрелять: пулемет застучал, звонко, будто кто-то огромным молотком забивал не уступающие ему размером гвозди. Несколько пауков очередью разметало в клочья, еще одному шальная пуля оторвала хвост, но в целом от пальбы смысла не было: тварей оказалось слишком много.
        Да и не преследовали они машину, увешанную фарами, наоборот, предпочитали разбегаться в разные стороны. Скоро деревня осталась позади, а вместе с ней и мутанты.
        - Бельский, ты меня слышишь? Это что за твари? - спросил командир группы, взявшись за рацию и надавив на тангенту. - Прием.
        - «Птицееды», - послышался из динамика спокойный голос «крепостного». - То ли пауки, то ли скорпионы, хрен его знает. Живут в лесах и заброшенных деревнях, роют ходы под землей, вешают на деревьях паутину, ловят птиц. Если человек или животное сунется, тоже сожрут. У вас они не водятся? Прием.
        - Нет, у нас деревьев-то нет, да и с птицами беда, - ответил лейтенант. - А что, эти тоже на крепость нападают? Прием.
        - Нет, Господь миловал. От этих же ни стены, ни пули не защитят, лазают превосходно даже по самим гладким поверхностям. Пару раз приходилось встречаться, они постепенно на север мигрируют, новые леса занимают. Они единственное, чего боятся - это света, но в леса даже днем соваться не стоит: бьют хвостом прямо из-под земли. Ладно, лейтенант, хватит болтать. Скоро доберемся до Сарманова, там остановимся. Конец связи.
        - Леха, ты как? - спросил Азат у товарища, приоткрыв форточку. - Штаны менять не надо?
        - Нормально, - кивнул тот и принялся перезаряжать обрез. - Чуток перетрухнул. Вот твари, ненавижу насекомых… Может, вернуться и сжечь деревню к хренам, если они света не переносят?
        - Пауки - не насекомые, - ответил Ершов. - А ликвидировать деревню не стоит. Сами же слышали, они в лесах живут, лучше не провоцировать миграцию лишний раз. Тут они особо никого не трогают, а так мало ли, вдруг на север двинут?
        - Логично. - Баранов защелкнул стволы обреза и вставил его обратно в проволочные держатели.
        - Как фон? - пользуясь случаем, решил спросить у него лейтенант.
        - Норма, - ответил тот, бросив взгляд на экранчик прибора. - Чистое место. И чего только тут не живет никто.
        - Живут, - усмехнулся Семен. - «Птицееды».
        - Чувствуете? - вдруг спросил Шмель, шумно втянув в себя воздух. - Дымом пахнет.
        - Точно, - кивнул Баранов. - А я-то понять не могу, что не так. Неужели я куда-то не туда попал и пожар начался?
        - Да куда ты там попасть мог, ты же не «бээзами» стрелял, - ответил лейтенант и протянул руку вперед. - Смотрите.
        Дым сильно выделялся на фоне хоть и ночного, но относительно чистого неба. Его было совсем немного и практически весь тут же уносило ветром, разогнавшим облака. Пожар это не напоминало.
        Башкир вдруг на секунду ощутил себя дома, будто возвращается на выходные в родную деревню и чувствует запах дыма из истопленных печей. Но не успела ностальгия полностью овладеть сознанием Азата, как он понял, насколько прав.
        Колонна миновала дорожный указатель с надписью: «Азалаково». Деревья расступились, и оказалось, что дым поднимается из печных труб нескольких бревенчатых изб, типичных для татарских деревень. Но было в этих домах кое-что необычное: они выглядели совершенно целыми. Жилыми.
        - Охренеть, - проговорил Леха. - Это что, тут люди живут?
        Лейтенант схватился за рацию и утопил тангенту:
        - Бельский, ты тоже это видишь? Прием.
        - Да, - ответил озадаченный голос. - Жилая деревня. Ничего не понимаю…
        - Вы в прошлые разы этого не видели? - уточнил командир группы. - Прием.
        - Мы другой дорогой ездили, с севера. - Бельский помедлил секунду и добавил: - Ладно, останавливаемся. Нужно расспросить этих людей, узнать, что здесь происходит.

«УАЗ» прыгал на разбитой асфальтовой дороге, Азат смотрел в окно, не в силах оторвать взгляда от окрестностей. Судя по фундаментам, домов здесь когда-то было гораздо больше, но люди постепенно кучковались, уходили ближе к центру поселения, а ненужные постройки разбирали. Вполне логично: это и стройматериалы, и топливо в крайнем случае.
        - Навозом пахнет, - заметил Баранов. - Чувствуете?
        И одновременно с его словами где-то громко залаял пес, реагируя на звук моторов. Тут же лай подхватили еще несколько, и через пару минут в деревне надрывалось уже как минимум пять собачьих глоток.
        Водитель головной машины остановил ее возле ворот одного из домов, и Шмелю не оставалось ничего, кроме как последовать его примеру. За мутным стеклом был виден тусклый неровный свет, будто в помещении горела керосиновая лампа или что-то подобное. Свечи, может, или лучина?
        - Нас точно не глючит? - спросил Азат и на всякий случай потер лицо ладонью. - Может, мы надышались чем-то просто?
        - Всех одинаково глючить не может, - резонно возразил Ершов. - К тому же ладно мы окно открыли и надышались, а в той машине что? Она же у них тоже герметизирована.
        - Это не глюки, - помотал головой лейтенант. - Но Бельский прав, надо разузнать, что тут происходит. Вся республика мертва, вокруг твари бродят, а эти живут в домах, печки топят, собак держат, даже скрываться не пытаются.
        Дверь дома, к которому они подъехали, открылась, и из нее появился сухонький бородатый старик, сжимающий в руках двустволку. На нем были галифе, высокие сапоги, плотная фланелевая рубашка и почему-то тюбетейка.

«Крепостные» вышли из машины, и бойцы «Булата» последовали их примеру. Азат на всякий случай взялся за рукоять и цевье своего автомата. Дедушка, конечно, выглядел совсем не опасным, типичный такой бабай, но он все-таки был вооружен.
        - Вы кто такие? - спросил старик на татарском. - Вас сюда никто не звал. Уходите.
        - Ты что говоришь? - послышался громкий, по-старушечьи надтреснутый голос, и из-за двери, согнувшись и держась за поясницу, вышла пожилая женщина в шали и телогрейке. - Не видишь, у них автоматы, машины. Сами они какие здоровые? Это же армейцы.
        - Что они говорят? - спросил лейтенант, который не понимал местного языка.
        - Дед говорит, чтобы мы уходили, а бабка, что мы - военные, - попытался примерно передать смысл диалога Азат.
        - Да хоть кто, пятнадцать лет ни слуха, ни духа, только мутанты кругом, а тут эти явились, - продолжал ворчать дедок, но немного поумерив пыл, спросил: - Что, действительно военные?
        - Спрашивает, действительно ли военные, - продолжал переводить Азат.
        - Да, - кивнул лейтенант, обращаясь к старику. - Мы военные, едем в Бугульму на задание. Хотели бы расспросить про обстановку, если вы тут живете. Кто у вас здесь главный?
        - Что? - не понял старик.
        - Он, что, по-русски не понимает? - повернулся к башкиру Бельский.
        - Вполне возможно, - пожал тот плечами. - Ему на вид лет восемьдесят - если на момент Войны шестьдесят было и он своей деревни не покидал, то может и так. Или просто от старости русский забыл, обычно не с кем здесь разговаривать на нем. Тут же в деревнях все на татарском болтали.
        - Вот, блин, сепаратисты, - покачал головой «крепостной». - Переведешь? Ты же татарин вроде?
        - Попробую, только я башкир. - Он повернулся к старику и, подбирая в памяти слова, принялся повторять сказанное командиром. - Да, мы военные. Едем на задание в Бугульму, должны уничтожить логово мутантов. Пока ехали сюда, много видели. Хотим расспросить. Кто в деревне староста.
        - Я - староста. - Дед убрал ружье, видимо, решив, что провоцировать военных не стоит. Он почесал затылок за тюбетейкой и спросил: - А вы где были-то двадцать лет?
        - Другими делами заняты были, бабай, - ответил Азат. - Как вы тут живете? Много вас? Ходите далеко?
        Тем временем вокруг отряда собрались деревенские, едва ли с четыре десятка человек, в основном - дряхлые старики, такие же, как те двое, что вышли их встречать. Были пятеро мужиков одного возраста с Азатом и еще трое совсем молодых парней.
        Может, у селян и имелись женщины с детьми, но их, похоже, спрятали. А уж если местным удалось тут выживать почти двадцать лет, то инстинкты у них были развиты на очень приличном уровне. Что совсем неудивительно, даже перед самой войной в татарских деревнях, пожалуй, жили так же, как и три века назад, только телевидение появилось да трактора.
        - Да как живем, - махнул тот рукой. - Доживаем. Все, кто есть, уже и собрались, машины-то тут не каждый день ездят. Далеко не ходим, шайтаны лезть начинают.
        - Что он там говорит-то? - спросил Ершов. - Ты хоть переводи, что ли, а то мы заскучали.
        - Тише, - шикнул Азат и продолжил разговор: - В смысле лезть начинают? А сюда не суются, что ли?
        - Не. - Старик покачал головой. - Когда сеем, пасти идем или сено косить - приходится ружья брать. Один-два, бывает, придут, но если выстрелить, то уходят. Только вот патронов нет почти, порох кончается. У вас пороха нет?
        - Говорит, что мутанты на деревню не нападают, только на пастухов или тех, кто идет сеять, - повернулся башкир. - Спрашивает, нет ли пороха охотничьего.
        - Нет, мы порох делаем, но не думали, что понадобится, - покачал головой Бельский.
        - Есть патронов двенадцатого горсть для обреза, - заметил лейтенант. - Но они самим пригодятся.
        - Можно лишний ствол отдать, который я с Антона того снял, - пожал плечами башкир.
        - Да погоди стволами разбрасываться, - заметил Борн. - Пусть сначала хоть полезное что-нибудь скажут, что ли.
        - Да ладно, не жалко, он все равно под другой калибр, в нагрузку только. - Азат повернулся к старосте. - Вообще мутантов нет?
        - Про Анну расскажи, - ткнула его бабка в бок. - Пусть разберутся.
        - Да, шайтана у себя пригрела, - поддержал кто-то из толпы.
        - Кровью своей его поит, - добавили с другой стороны.
        - Чего? - спросил Азат. - Аждаха, что ли, у вас завелся?
        - Погоди, - остановил его Бельский. - Ты вот что спроси, можно ли тут на ночлег разместиться. Все равно уже темно, дальше ехать смысла нет. А тут, сам говоришь, спокойно.
        - Хорошо. - Башкир вновь повернулся к старосте. - Нам бы остановиться, переночевать, а то дальше ехать темно уже. Тут можно где-нибудь?
        - Можно, - ответил тот, задумавшись на секунду. - Гостевого дома нет, потому что гостей, как сам понимаешь, не бывает. Но есть два свободных на том конце деревни. Хозяева умерли, мы разобрать не успели.
        - Печи рабочие? - спросил Азат.
        - Той весной были рабочие, - пожал плечами дед. - Вряд ли за лето что-то случилось. Дров дадим, но их немного, экономьте. На лесорубов тоже нападают, бывает.
        - Говорят, два дома есть, - принялся переводить башкир. - Обещают, что печи рабочие и дров дадут.
        - Верить им можно? - спросил Бельский.
        - Мне-то почем знать? - возмутился Азат. - Я их, если что, тоже в первый раз вижу.
        - Нас девять, все со стволами. - Командир оглядел своих товарищей. - Займем один двор, будем дежурить по двое да третьего на бодрянку. По три часа, каждый по шесть поспит, в самый раз.
        - Можно, - согласился лейтенант, хотя его одобрения, похоже, никто и не ждал.
        - Пошли, - вдруг проговорил дед, указав на дом у себя за спиной, ткнул пальцем в Бельского и на ломаном русском добавил: - Поговорить надо.
        - А остальные тут ждать будут? - спросил «крепостной», но дед не понял.
        Или сделал вид, что не понял, потому как выходило, что русский он еще помнил, хоть чудовищно коверкал слова и говорил так, будто полностью забыл сложную фонетику.
        Азат быстро перевел. Старик буркнул, мол, много времени не займет, и пригласил в дом еще и самого башкира. Тому, конечно, было не отвертеться.
        В сенцах оказалось чисто, на полу лежал плетеный коврик, под потолком висели связки лука, чеснока, каких-то трав и банные веники. Азат с унынием подумал о том, сколько времени он не мылся нормально хотя бы в душе, не экономя воду до паранойи и не пользуясь хоть и хорошо смывающим грязь, но удивительно едким и вонючим хозяйственным мылом. Было ясно, что баню им не предложат, да и чтобы выпариться нормально девяти мужикам, нужно дров извести целую кучу.
        В доме оказалось не менее уютно, хоть и тесно, разве что пол в коридоре немного пошел волнами. В прихожей стоял и массивный шкаф, заменяющий перегородку спальни. Дед вывел их в самую большую комнату, в одну из стен которой была встроена тыльная сторона печи, находившейся на кухне. Указал жестом хозяина на диван, сам взгромоздился на низкий табурет с резными ножками.
        - Меня зовут Ислам. Мы тут почти все с рождения живем, - сказал он. - И пятнадцать лет не видели людей. Последние, кто проходил здесь, были беженцы из Сарманова, это случилось едва ли не пятнадцать лет назад.
        Старик подождал, пока башкир объяснит смысл сказанного им Бельскому. Азат старался, подбирал аналоги к труднопереводимым словам, но даже ему было сложно. Отвык он за двадцать лет от татарского языка, на котором разговаривал исключительно с женой.
        - Мы сначала не горевали, - продолжил дед. - Тут много кто в возрасте уже был, кому за шестьдесят, некоторые даже ту войну помнили. Решили, что сами жить будем: стадо собрали, сейчас почти пятнадцать голов. Птицы - без счету. Сеяли сами, кто как может, картошку выращивали, потом трактор наладить смогли, сейчас бензина нет, правда. Ну, перестал телевизор работать, пенсию не возили больше да магазин закрылся. А так - нормально, мамы-папы так же жили.
        Башкир что-то подобное себе и представлял. Правда, странным казалось то, что мутанты, которые заставили жителей Азнакаево и Сарманово уйти, вдруг пощадили эту беззащитную с виду деревушку. Что здесь не так, если люди живут в этих местах годами, а монстры не посягают на их покой?
        - И идти некуда уже. Нас здесь человек семьдесят, молодых - десять, остальные как всю жизнь прожили, тут и умрут. Так что будем держаться, пока сможем. Но вот что ты сказал, вы к Бугульме собрались. Не стоит это того. Совсем не стоит. У нас двое парней поехали туда на повозке с лошадью. Через неделю вернулся один, с другой стороны, ничего не говорил, не ел, не пил, в итоге порвал наволочку на веревки и на ней повесился.
        - У меня нет возможности отказаться, - ответил ему Азат на татарском. - Если я не доберусь до места и не вернусь, то мою семью убьют.
        - Что ты ему сказал? - спросил заподозривший что-то Бельский.
        - Ничего, он говорит, что двое парней ездили в Бугульму, один вернулся через неделю с другого направления, а потом вздернулся. - Башкир подумал секунду и решил соврать: - Спрашиваю вот, были ли на нем какие-нибудь следы.
        - И что говорит?
        - Не было.
        - Значит, у тебя выхода нет, - кивнул староста.
        Бабка хлопнула дверью, прошаркала ногами по полу и принялась греметь посудой у себя на кухне. Вышла на секунду, высунулась и сказала:
        - Ты про Анну-то скажи.
        - Иди отсюда, женщина. - Дед махнул рукой и пояснил. - Есть тут одна старуха, про нее думают, что ведьма. На самом деле просто не в себе и некрасивая - сколько себя помню, в деревнях постоянно так. Детишки найдут кого-то на них непохожего, слабоумного, и начинают травить, а тот сказать-то ничего не может. Это про нее и говорят, приютила себе шайтана.
        - В смысле? - опешил Азат. В его голове тут же сложился образ Бабы-Яги, которая кормит с рук огромного «птицееда».
        - Да ерунда. - Ислам махнул рукой. - Не слушай бабский треп. Сам подумай, какие шайтаны, если их в деревне отродясь не было?
        - А почему их тут нет? - спросил башкир. - Мы через соседнюю деревню ехали, еле прорвались, а тут чисто.
        Старик замолчал, и примерно с полминуты в доме было слышно только, как бабка на кухне гремит утварью. Он смотрел на собеседников, покачал головой, видимо, не решаясь ответить. Потом, похоже, разозлился и слегка раздраженным тоном проговорил:
        - Не знаю я! Если бы знал, сказал, но не знаю. Кто-то говорит, что просто место намоленное, другие, что Аллах хранит или могила святого у нас где-то. Только вот нет ничего, я бы слышал, всю жизнь ведь здесь живу.
        - А с Анной что на самом деле? Я ведь вижу, что он недоговаривает, - заметил Бельский после того, как выслушал перевод.
        Азат повторил вопрос на татарском. На этот раз дед молчал гораздо дольше, а грохот кастрюль и тарелок прекратился: видимо, старуха стала подслушивать разговор. Дед тоже это понял и продолжил, понизив голос.
        - Не хотел говорить. - Он нахмурился. - Не знаю, что у вас на уме, вы военные вроде, а погон ни на ком нет. Анна всегда была странной. Болтают, что мать ее родила от собственного деда, но тут я не знаю, стоит ли этому верить. В школе она не училась, дети с ней не играли. Она из крещеных татар, а таких особо никогда не любили. Но потом привыкли, к тому же она незлая. Когда все это началось, ее, конечно, не бросили, да и работала она как все, руки же на месте, хоть и с головой не все в порядке.
        Ислам вновь замолчал, вздохнул, но практически тут же продолжил:
        - Лет пятнадцать назад, когда это только началось, она вдруг стала всем по деревне рассказывать, что у нее сын есть, Алешенька. Молока просила, говорила, что у самой не было, потом - хлеба. Мы считали, что она это придумала, чтобы побольше еды получать, но давали, жалели ее. А потом я заметил, худеет она, совсем согнулась вся, побледнела, будто не ест. А после кто-то из наших зашел к ней и увидел шайтана этого.
        - Значит, есть все-таки шайтаны? - спросил Азат, прищурившись.
        - Есть. - Староста вздохнул. - Но как сказать. Ребенок с виду как человеческий: голова, две руки, две ноги. Между ног все как у мальчика обычного. Уродливый только: башка продолговатая, глаза без зрачков и радужки слепые, носа нет - лишь дырки. Собралась толпа, хотели уже дом сжечь, я их еле утихомирил. Я потом зашел к ней, спрашиваю, кто это, а она и отвечает - сын, Алешенька. Ну и вот, пятнадцать лет уже этот Алеша тут живет, не вырос ни на сантиметр.
        - Он живой вообще?
        - Да, шевелится иногда. Молоко, которое она в него пихает, пьет. Она ведь и кровью его раньше поила своей, поэтому и похудела. Не понимаю, как ей это вообще в голову пришло… Я запретил. Стал тайком таскать ту, что из животных спускали, когда забивали, или на охоте кого ловили. Ну и вот, спросил я у нее, где нашла этого уродца. На кладбище, говорит.
        - И с тех пор ни разу не пытались убить его? - вновь поинтересовался Бельский.
        - Постоянно, - ответил старик. - Нет, на какое-то время о нем вообще забыли, но периодически, раз в полгода, вспоминают. Я стараюсь помочь по мере сил, выдумываю дела, отвлекаю. Хотел бы сказать, что умер давно этот карлик, но мне не поверят же.
        - Да вот хрен его знает, - пожал плечами Бельский. - Теперь, когда я узнал, что тут происходит, мне вообще здесь ночевать не хочется.
        - Надо у остальных спросить, - сказал Азат. - Знаешь, здесь все очень странно, но вроде бы безопасно. Все-таки эти люди уже двадцать лет живут, и ни одного мутанта не было.
        - Все странное в той или иной мере опасно. А этот еще и мутанта от своих прикрывает. По-хорошему, мы должны убить тварь, нечего им на этой земле делать, она для людей. Но, сам понимаешь, у нас сейчас другая задача. Остаться здесь, наверное, придется - пока мы тут треплемся, там уже совсем стемнело.
        Старик наблюдал за их разговором, внимательно слушал, пусть даже и не подавал виду, что понимает хоть слово. Вдруг он негромко хлопнул по столу, привлекая к себе внимание, и сказал:
        - Пойдем. Покажу кое-что.
        Встал из-за стола и пошел к выходу. Азат посмотрел на Бельского, и они двинулись за дедом. К удивлению башкира, староста повел их не на улицу, а, наоборот, вглубь участка, мимо сейчас уже сбросивших листву яблонь к колодцу, накрытому широким козырьком.
        - Вам они поверят, - сказал Ислам, когда убедился, что за ними никто не следит. - Я бы отдал им этого уродца, что он мне, но Анна без него окончательно с ума сойдет, а сейчас… И так каждый человек на счету. К тому же безобидный он, сидит себе, руками дергает, ну пьет кровь, но ведь мясом его не накормишь - зубов нет.
        - И что ты предлагаешь? - спросил Азат, не став переводить слова старосты на русский.
        - Вас в любом случае туда погонят, иначе просто проходу не дадут. Так что идите. А потом вынесете бревно какое-нибудь в тряпки замотанное, киньте на пустырь, облейте бензином да сожгите. Я Анне объясню, чтобы двери закрывала и подальше прятала уродца своего, а от вас отстанут. И все в выигрыше будут.
        - Чего он? - спросил «крепостной».
        - Предлагает решить их конфликт, - ответил башкир. - Сделать вид, будто мы убили мутанта. Вынести бревно какое-нибудь и сжечь, а сам он уговорит старуху спрятать карлика. И овцы целы, и волки сыты.
        - Не стоит нам туда лезть, - мотнул головой Бельский. - Да и встревать в деревенские разборки уж точно не надо. Это их дела. Переночуем, отблагодарим… Автомат отдадим с парой магазинов да поедем дальше.
        - Он говорит, что местные все равно погонят. Ты как будто стариков не знаешь, они ведь вцепятся и не отпустят, пока не сделаешь, что им нужно. Ладно, я своим объясню ситуацию, думаю, лейтенант согласится. Ты не против? - спросил Азат.
        - Против, но ведь ты прав. - Он поморщился. - Короче, я начальника из себя строить не собираюсь. Если идти один хрен придется, то лучше пусть после нашего отъезда все останется, как было. Знаешь, я до Войны программистом был. И вот жизнь изменилась, а главное правило осталось тем же. Если работает - не трогай.
        - Мы согласны, - повернулся Азат к старосте.
        - Хорошо, - кивнул тот. - Анне скажете, что вы от Ислама пришли. Объясните ей, попросите бревно какое-нибудь, тряпок. Дальше по ситуации разберетесь.
        - Смотреть будут?
        - Будут, но издалека, близко никто не полезет. Пустырь можете любой выбрать, дров в поленнице наберете, их сколько угодно, бензина дать не могу - у самих нет почти.

* * *
        Староста оказался прав, с вопросами про Анну и шайтана стали приставать, как только они вышли из сада и присоединились к группе. А так как единственным, кто понимал татарский язык, был Азат, все шишки сыпались на него.
        Поэтому он просто остановился, развернулся и объяснил, что они обязательно разберутся с мутантом после того, как разместятся на постой и что вовсе не нужно их провожать до места ночлега. Деревенские побурчали, но вняли и разошлись.
        Собственно, решено было особо не обустраиваться, а в дом перенести только еду на ужин и спальники. Свою воду тратить не стали, разыскали в одной из комнат эмалированное ведро и отправили Шмеля к колодцу.
        Быстро перетащив свои вещи, Баранов, лейтенант и Азат пошли в указанный старостой дом. Им пришлось остановиться у покосившихся ворот, калитка которых оказалась закрыта. Но то ли Ислам уже успел предупредить Анну, то ли она сама видела, как бойцы шли мимо ее окон, но ждать долго не пришлось.
        Скоро створка отворилась, а за ней оказалась невысокая женщина, одетая в телогрейку, странную юбку, подол которой волочился по земле, и плотную шерстяную шаль. Ничего не сказав, старуха развернулась и пошла обратно к крыльцу.
        Азат решил, что они могут пройти без приглашения, и сделал шаг во двор, который неожиданно оказался достаточно ухоженным. Вся трава была скошена, а справа от гравийной дорожки, ведущей ко входу в дом, были вкопаны четыре «пятнадцатых» покрышки, изображавших собой клумбы. Сейчас вместо цветов там была какая-то жухлая желтая поросль, но это и понятно: температура на улице по ночам, бывает, уже и до нуля падает.
        Около крыльца стояла примитивная лавочка. Видимо, хоть старуху и не любили, но был кто-то, кто ее жалел и сколотил из двух колод и доски сиденье, чтобы она могла отдыхать во дворе и дышать воздухом, и скосил траву - уж этого-то женщина точно не могла сделать сама.
        Азат ставил на Ислама. Староста или сам взял в руки инструмент, или заставил кого-нибудь.
        Анна открыла дверь и вошла в избу. «Булатовцы» двинулись за ней, последний - Баранов - прикрыл за собой створку, из-за чего они оказались в полной темноте. Старуха этого будто и не заметила, стащила с головы шаль, аккуратно повесила ее на вбитый в стену гвоздь и прошла дальше, в комнату.
        Стараясь ни обо что не споткнуться и никуда не провалиться, Азат медленно пошел следом. За спиной что-то щелкнуло, и помещение осветил луч ручного фонарика.
        Башкир обернулся, прищурился, чтобы свет не резал глаза. Лейтенант слегка сдвинул луч в сторону и улыбнулся. У Азата и самого фонарь имелся, но воспользоваться им он почему-то не додумался.
        Следующая комната оказалась освещена только парой лучин, закрепленных в странного вида щипцах над пластиковым тазом с водой. Анна села за стол, положив руки на изрезанную ножом деревянную поверхность. Сейчас, когда луч фонаря выхватил из темноты ее лицо, стало понятно, что женщина была никак не моложе восьмидесяти.
        Но даже старость не могла являться причиной ее уродства. Дело в другом: огромный, занимающий почти половину лица нос, плавный переход в шею без как-либо выделяющегося подбородка, уши странной формы, будто у дагестанского борца, только вот вряд ли эта женщина когда-либо занималась боями. И большое, сантиметров пять в диаметре, родимое пятно на щеке.
        - Анна, мы от Ислама, - сказал Азат на татарском. - По поводу Алеши. Он просил нас помочь с этой ситуацией.
        - Чаю будете? - прокаркала она вместо ответа.
        - Можно, - вздохнул башкир, предчувствуя, что в этот раз разговор будет еще труднее.
        Женщина встала и побрела куда-то в угол. Вернулась она с тремя стаканами, поставила их на стол, уронив один, но тут же поправила его. Принесла белый чайник с узорами из цветов и листьев, разлила из него какую-то темную жидкость и разбавила из другого, порядком закопченного. Жестом предложила угощаться и уселась на свое прежнее место.
        Башкир взял кружку, которая оказалась теплой на ощупь: видимо, женщина вскипятила воду не так давно, принюхался. Пахло странно, дрянью какой-то вроде веника, и еще немного хвоей. В том, что это не настоящий чай, Азат не сомневался, откуда ему тут взяться, а по поводу разумности того, чтобы пить какую-то гадость неизвестного происхождения, имел вопросы.
        Сначала подумал достать радиометр и поднести к вареву, но отказался из-за очевидной глупости этой затеи. Если старуха решила отравить незваных гостей, то никакой прибор наличие яда не покажет, и на вкус его распознать не получится.
        Но задержал дыхание и сделал глоток, готовый в любой момент выплюнуть выпитое, если почувствует неправильный привкус. Скривился. Без сахара дрянь, конечно, жуткая, но он ощутил удивительный прилив бодрости. Остальные тоже попробовали. Баранов с любопытством, лейтенант очень настороженно.
        - Так что с Алешей-то? - спросил башкир.
        - С Алешенькой? - дребезжащим голосом спросила старуха, наклонив голову. - Это мой сын. Да. Он хороший мальчик. Вы хотите забрать его у меня?
        - Нет, - помотал головой Азат. - Ислам сказал, что местные его не любят и хотят… Избавиться от него. Нам нужно какое-нибудь бревно и несколько тряпок. Мы вынесем его в пустырь и спалим. Остальные подумают, что мы убили и сожгли Алешу, и отстанут от вас.
        - Я не отдам его вам. - Голос Анны не выражал никаких эмоций. - Выпейте чаю и уходите. Он хороший мальчик, он никого не трогал.
        - Мы не хотим его забирать. - Башкир нахмурился. - Мы хотим вам помочь, чтобы остальные подумали, что Алеши больше нет.
        - Нет, нет. - Она будто не понимала, что ей говорят. Хотя, может, так и было.
        Полоумная старуха отказывалась идти на контакт. Башкир внезапно почувствовал дикую злость на самого себя. Он должен семью спасать, а вместо этого как идиот сидит и разговаривает с сумасшедшей бабкой по поводу мутанта, которого она считает своим сыном.
        Азат глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и предпринял очередную попытку:
        - Анна, вы меня понимаете?
        - Нет, Алеша хороший. И он никакой не мутант, он мой сын.
        - Похоже, это надолго, - вставил Баранов, огляделся в поисках места, куда можно присесть, и не нашел ничего лучше, чем приземлиться в старое кресло с темной обивкой.
        Что-то жалобно хрустнуло. Башкир повернулся, уже догадываясь, что произошло: Леха вскочил с места, будто сел на битое стекло, наклонился и поднял то, что принял за подушку. Размотал ворох тряпья и извлек на свет божий странного вида гуманоидное существо, уложил его на сиденье.
        Староста был прав - иначе как уродцем его назвать не удавалось. Странная вытянутая голова, формой напоминавшая зуб или башню, огромный распухший живот, непонятные костяные наросты на груди. Ручки и ножки тонкие, словно спички. Насчет глаз слова Ислама проверить оказалось невозможно: сейчас они оказались закрыты складками век, как бывает у маленьких, только родившихся детей. Но ведь этому-то уже двадцать лет.
        Будто этого было мало, Баранов поднял с сиденья маленького вырезанного из дерева конька. Игрушка оказалась цела, значит, хруст никак нельзя было отнести на ее счет.
        Азат только сейчас осознал, что слышит тонкий и пронзительный, на одной ноте, визг Анны. Он даже представить не мог, что старуха способна издавать такие звуки.
        - Я нечаянно, - поднял перед собой руки Баранов, будто кто-то обвинял его в том, что он уселся на Алешеньку специально. - Я нечаянно, правда.
        - Блин. - Башкира вдруг затрясло, будто во время недавней перестрелки, в груди что-то противно защекотало, а сердце забилось где-то в горле. - Блин.
        - Ты же сам говорил, что его местные убить хотели? - спросил лейтенант, который, похоже, не испытывал к мертвому мутанту ничего, кроме брезгливости. - Давайте сейчас просто выйдем, сожжем настоящий труп и уедем?
        - Староста против был, - заметил Азат и повернулся к Лехе. - Слышь, а он точно того?
        - Как я проверю-то? - с недоумением спросил тот.
        - Так послушай, если живой, сердце будет биться или дыхание услышишь. - Азат начинал злиться.
        - Я к этому не притронусь, - категорично замотал головой здоровяк.
        - Ты жопой притронулся уже! - ответил лейтенант.
        Этот аргумент, похоже, произвел на Баранова впечатление, и он с гримасой отвращения на лице наклонился и поднес ухо к тельцу. Через несколько секунд ожидания боец помотал головой. Похоже, что его немаленький вес сделал свое дело, и мутант был мертв.
        С улицы послышался безумный и полный боли крик, а через несколько секунд - выстрел из дробовика. Азат повернулся к окну, уже машинальным движением перехватывая автомат на изготовку.
        Одновременно с этим Анна схватила лежавший на столе нож и бросилась на Баранова, по-прежнему сжимавшего в руке игрушечного конька.
        Глава 11
        Пауки и мухи
        Баранов не успел уклониться, и старуха полоснула его ножом по лицу. Брызнула кровь, боец зарычал от боли и злости; лошадка, выроненная им, оглушительно звонко стукнулась о доски пола.
        Азат вскинул автомат, но выстрелить без риска задеть товарища не мог. Пуля - дура, как ни крути, и хилое тельце Анны «пятерка» прошьет насквозь. Пробьет она бронежилет или нет - вопрос другой, но проверять башкир не собирался.
        Леха сам уже успел справиться с шоком, перехватил руку старухи, в которой был зажат нож, и ударом левой в висок отправил бабку в нокаут. Та обмякла и свалилась, выронив жалобно звякнувший кухарь.
        - Сука, - выругался Леха, уже вынимая из кармана разгрузки перевязочный пакет. Разорвал резиновую упаковку и прижал подушку к ране на лице. Вытер кровь, спросил: - Глубоко порезала?
        - Не очень, - успокоил его Азат, присмотревшись к царапине.
        Кровь при свете лучины казалась совсем черной и блестящей, ее было действительно много. Но это нормально при ранениях головы и лица: кровоснабжение хорошее. Зато и заживает быстро. Тут главное, чтобы нервы не задело, а то ходить до конца жизни с искореженной уродливой гримасой мордой. Ну и чтобы на ноже ничего не было: столбняк и сепсис тоже никто не отменял.
        Башкир наклонился к лежащей на полу старухе, попытался нащупать пульс - его не было. Здоровым был парнем Леха, сильным - прямым ударом, наверное, смог бы и быка с ног свалить, а этой много надо, что ли?
        Азат закрыл женщине глаза и встал на ноги. Крики раздавались все чаще, на деревню явно кто-то напал. Беспрестанно лаяли собаки. Стреляли много, но кто - было непонятно. То ли атакующие, то ли Бельский со своими и оставшимися там «булатовцами». В том, что не деревенские, башкир был уверен, откуда у них автоматы-то?
        - Дуболом ты, Леха, - сказал он.
        - С чего это? - спросил тот, прикидывая, как перевязать продолжавшую кровить рану на щеке.
        Получалось, что никак - либо рот себе замотаешь, либо глаз. В итоге боец решил, что лучше не говорить, чем не видеть, и принялся закреплять стремительно пропитывающуюся кровью подушку турами бинта прямо поперек лица.
        - Пришли, чтобы вынести и сжечь полено, а теперь тут два трупа.
        - Она тоже, что ли? - У бойца аж руки опустились.
        - Ага.
        - Жалко, - Баранов грустно вздохнул и продолжил перевязку.
        - Заканчивай быстрее и пошли, - приказал лейтенант. - Жалеть потом будешь, сейчас надо к своим пробиться. Азат, потуши лучину, попробую посмотреть, что там происходит.
        Башкир взял бадью и залил водой тлеющую дощечку. Сам командир щелкнул фонарем, после чего комната погрузилась во тьму, зато через мутное грязное стекло стало хоть что-то видно. Перед домом с криками пробежали трое местных с вилами и факелами в руках. Секунду спустя они скрылись из вида, и оттуда послышались крики.
        - Организовались, что ли? - пробормотал военный.
        Ярость в голосах сменилась болью, и за окном появился один из только что пробежавших мужиков, но без оружия и источника света. Размахивая руками и вопя от страха, он бежал куда-то в противоположную сторону.
        Стекло брызнуло осколками, а в проеме появились уже знакомые паучьи лапы. Тварь махнула хвостом и ударила стоявшего у самого окна лейтенанта прямо в середину груди, отбросив его в сторону.
        Это и спасло командира: свалившись на пол, он открыл для Азата линию огня. Тот вскинул автомат, щелчком рычажка включил коллиматор и утопил спусковой крючок, выпустив в незащищенное брюхо мутанта две короткие очереди одну за другой.
        Вспышка ослепила башкира; пытаясь проморгаться, он зацелил место, куда должна была упасть тварь, сделал два шага назад и споткнулся о лежащий на полу труп Анны.
        Наконец перед глазами перестали плавать темные круги, и Азат увидел, что паук лежит на спине и дергает лапами, то ли агонизируя, то ли пытаясь перевернуться на живот. Пули превратили его внутренности в фарш, но он упрямо не хотел сдаваться.
        Башкир снова выстрелил, на этот раз прикрыв глаза, и одновременно с этим второе окно рассыпалось на осколки. Справа сверкнула вспышка: Леха бросил перевязку и принялся палить по врагам. На фоне деревенского интерьера, со свисающим с лица кончиком окровавленного бинта он выглядел удивительно героически и одновременно комично, будто комнатный Рэмбо.
        - Фонари! - заорал лейтенант, наконец отдышавшись. - Включайте фонари, они света боятся.
        Азат щелкнул кнопкой выданного «крепостными» подствольного фонаря, то же самое сделал и Леха. Комната осветилась двумя мертвенно бледными лучами. Башкир не был уверен, что этого хватит, чтобы отпугнуть тварей, но направил ствол в окно, и как раз вовремя выцепил потоком света очередную лезущую в окно тварь.
        Паук сложил лапы и рухнул вниз, рванув куда-то в сторону, лишь бы спрятаться. Азат выстрелил, но пули, выпущенные им, продырявили только доски пола, настолько стремительным оказался рывок твари. А вот Баранову повезло больше, он попал, сначала отстрелив мутанту лапу, после чего добил завертевшуюся на месте тушу.
        Откуда-то из другой комнаты послышался звук расколоченного стекла. Одновременно с этим еще три твари полезли в окно. Две из них столкнулись в проеме, сцепились и клубком выкатились из дома. Впрочем, секунду спустя их место занял менее расторопный сородич.
        Лейтенант выдернул из щеки осколок, поднялся на ноги и взял автомат на изготовку. В свете фонарей он выглядел страшно: стекло, торчащее из бронежилета, текущая из раны на лице кровь.
        - Азат, бензин у тебя? Поджигай что-нибудь, - проорал он, перекрикивая звуки стрельбы.
        - Сгорим же! - ответил башкир, рванул вбок, опять споткнулся о труп старухи и все-таки растянулся на полу, сильно ударившись локтем. В какой-то мере это спасло ему жизнь: жало просвистело мимо. Азату даже показалось, что он видит просочившуюся наружу каплю яда, хотя этого, конечно, не могло быть.
        - Если не сгорим, так сожрут! - встал на сторону командира Баранов.
        В рюкзаке у Азата была бутылка из-под «Графа Ледова», заполненная смесью из бензина и отработанного масла. «Крепостные» положили несколько таких в каждую из машин: в случае чего из них можно было соорудить самодельные зажигательные бомбы, запихав внутрь промасленную тряпку. Башкир предусмотрительно захватил одну такую для кремации «трупа» Алешеньки, и чтобы устроить пожар, нужно было только достать ее, вылить и поднести пламя.
        Перекатившись в сторону, он снова утопил спуск. Короткая очередь начисто срезала твари хвост, послышался уже знакомый уродливый писк и монстр, видимо, от боли и страха, рванул в окно, столкнувшись с очередным пауком, рвущимся внутрь.
        Башкир стащил со спины рюкзак, вынул из него прямоугольную бутылку, ножом вскрыл запечатанную парафином крышку и принялся выливать тягучее содержимое на полупустую полку большого книжного шкафа. Выходило медленно, но просто швырнуть ее он не мог - не разбилась бы.
        Закончив, Азат метнул емкость в окно, попав донышком в один из многочисленных глаз пролезающей в проем твари, выхватил из кармана разгрузки коробок спичек, чиркнул одной и бросил в лужу.
        Та занялась сразу же. Веселое красное пламя вспыхнуло, загудело и рванулось вверх. Твари моментально бросились врассыпную, покидая освещенное огнем пространство.
        Похоже, пожар действительно дал им некоторое время. Пока они не задохнутся или пока крыша не рухнет, и непонятно, что произойдет раньше. Противогазы у них, конечно, были, но обычные, фильтрующие, да и коробки не подходили для очистки воздуха от угарного газа.
        Пользуясь передышкой, башкир сменил магазин в автомате. Он посмотрел на своих товарищей: Баранов завязывал бинт, который наконец намотал по-нормальному, лейтенант выдергивал из нагрудной пластины бронежилета осколки стекла.
        - Ну и что делать будем? - спросил Азат.
        - Устроим факельное шествие, - ответил командир, отбросив последний осколок в сторону, и подошел к табурету, на котором до этого сидела старуха. Похоже, что льющаяся из раны на лице кровь его совсем не беспокоила.
        Перевернул, поставил табурет на пол и рванул в сторону ножку, отламывая ее к чертям. Баранов уже успел сообразить, что от него требуется, и разрывал на куски тряпки, в которые до этого был замотан карлик-мутант.
        Башкир забрал одну из ножек, схватил полосу ткани и принялся туго перематывать ею кончик деревяшки. Через полминуты факел был готов, и Азат поджег его, сунув прямо в центр бушевавшего на месте книжного шкафа пламени.
        Лейтенант разломал второй табурет. Факелов у них оказалось восемь штук: один он взял в руку, остальные зажал под мышкой и выхватил из кобуры пистолет. Азату не особо верилось, что слабый девятимиллиметровый патрон возымеет действие против хитиновой брони «птицеедов», но выбора не было, не стрелять же из автомата с одной руки. Тогда будет больше шансов в себя попасть, чем хоть в кого-нибудь еще.
        - Пошли! - скомандовал военный. - Через окно!
        В доме действительно становилось слишком жарко и дымно, глотку то и дело раздирал кашель, и Азат воспринял пробежку как избавление. Лейтенант выпрыгнул в проем первым и тут же изо всех сил наподдал с ноги по убегавшему от света пауку. Тактика с факелами действительно сработала - твари боялись и не лезли.
        Где-то жалобно замычала корова, заскулила и прекратила лаять одна из собак.
        Командир рванул по дороге в сторону дома, который им выделили под ночевку. Теперь было отчетливо слышно, что стреляют именно там.
        На земле валялись большие коконы, и Азат прекрасно понимал, что под паутиной находятся трупы селян и их питомцев. Если за годы под влиянием мутаций у тварей не изменился способ питания, то внутренности этих людей и животных медленно растворяются под действием яда, превращаясь в кашу.
        Лейтенант остановился у одного из заборов, сунул пистолет в кобуру и выхватил из-под мышки один из факелов. Разжег его от того, который уже горел, размахнулся и швырнул в стог заготовленного трудолюбивыми селянами сена.
        Оно занялось практически мгновенно: что-то громко хлопнуло, и огонь взвился почти до небес. Ветер подул, перекинул горящую солому на черепичную крышу избы.
        Диаметр освещенной области стал гораздо больше. Твари бессильно прыгали с места на место, щелкали хвостами, не в силах решиться, бросить вызов страху. Хорошо, что ими двигали только инстинкты, а не интеллект.
        Лейтенант бросился вперед, даже не доставая пистолет, выхватил второй факел и снова разжег. Азат понял его замысел. Командир собрался сжечь деревню, чтобы отогнать «птицеедов» и, прикрывшись огнем, прорваться на машинах.
        - А деревенские? - на бегу спросил у него башкир. - Если кто уцелел? Как они без домов?
        - Им не понадобится, - ответил тот. - Ты что, до сих пор не понял? Этот карлик и защищал деревню.
        Фрагменты щелкнули, складываясь в картинку. Задача оказалась совсем простой, ведь староста дал все нужное для ее решения. Действительно, пятнадцать лет назад Анна нашла Алешеньку на кладбище. Тогда же, когда мимо проезжали Сармановские беженцы. Скорее всего, карлик был ребенком одной из подвергнувшихся воздействию радиации и мутагенных вирусов жительниц соседнего города.
        Увидев, кого родила, мать бросила мелкого умирать, а может, его просто унесли подальше. Старуха подобрала мутанта и выходила, тот оказался псиоником и сдерживал тварей, пока мог.
        Поэтому чудовища не совались на территорию Азалакова, делая его благословенной землей, где люди жили, как до Войны. Чуть ли не Швейцария во времена Второй мировой.
        И поэтому твари нападали на тех, кто покидал деревню. Алешенька просто отгонял монстров от земли, на которой находился, возможно, даже не осознавая этого. Как не понимали и остальные жители деревни, кроме Ислама, который и пытался по мере сил защитить мутанта и юродивую старуху.
        Но как только карлик погиб, внушение рассеялось, а голодные порождения новой природы, ждавшие своего часа, тут же воспользовались этим.
        Башкиру вдруг захотелось хлопнуть себя по лбу от досады или зло выругаться. Теперь на их совести жизни обитателей целой деревни. Да, он не знал толком ничего о них, может быть, азалаковцы были ужасными людьми, возможно, болели в свое время за казанский «Рубин». Но они спокойно жили в течение двадцати лет после того, как весь мир пал и сгорел в атомном пламени.
        А теперь медленно растворяются в паучьих коконах.
        Лейтенант снова остановился и швырнул один из факелов на очередной сеновал, который весело вспыхнул. Они продолжили свой безумный забег.
        Стрельба была слышна уже за углом. Азат испугался, что если они вот так вот выскочат, то их попросту расстреляют свои же, но сказать ничего не успел. Через десяток секунд троица выбежала на перпендикулярную улицу.
        Их отряд держался, все были живы и на первый взгляд даже целы. Вокруг освещенного фарами пространства валялись разорванные в клочья трупы пауков - целая гора. Сейчас, присмотревшись к ним, Азат понял, что они были не настолько одинаковыми, как ему показалось сначала. Некоторые не имели жала и значительно уступали другим в размерах. Почему-то башкиру подумалось, что это проявления полового диморфизма, только неясно, кто самцы, а кто самки.
        - Живы! - ликующе крикнул Ершов. - Слышишь, Бельский, я же говорил, что эти выберутся.
        Лейтенант, не сказав ни слова, один за другим швырнул два факела в окна предназначенного им под ночлег дома. Пламя поднялось по занавескам, охватило рамы и стало медленно пожирать неподатливый сруб.
        Повернувшись, командир отряда повторил то же самое с домом, стоявшим с противоположной стороны улицы. «Птицееды» рассыпались, освобождая бойцам «Булата» пространство для маневра. Стрельба прекратилась сама собой.
        - Там наши спальники были! - проговорил Савва, перекрикивая гул поднимающегося пламени. - И ужин! Слышь, ты в крови весь, что случилось?
        - Хрен с ними! - устало ответил лейтенант. - Как бы самим ужином не стать. По машинам, валим отсюда!
        - Надо помочь местным. - Бельский кивнул в сторону деревни. - Их же сожрут всех.
        - Их и так сожрут, а если останемся, то и нас. До рассвета твари никуда не уйдут, а мы их не сдержим, тупо патронов не хватит. Да и некому помогать уже, там трупы только.
        - Надо валить, - поддержал командира Азат. - Если тут поляжем, нашим не поможем.

«Крепостной» повернул голову и посмотрел на горящую деревню. Разожженные бойцами Булата кострища взвивались вверх, тянулись столбами черного дыма. Ни стрельбы, ни лая собак уже слышно не было, только цокот паучьих лап и треск пожираемого огнем дерева.
        - Хорошее было место, - сказал вдруг Савва. - Спокойное.
        - По машинам, - приказал Бельский. - Валим отсюда быстрее, а то мало ли, дождь начнется, потушит.
        Все только этого и ждали. Бойцы «Булата» рванули к своему «УАЗу», Шмель уже привычно прыгнул за руль и завел машину. Баранов полез на место пулеметчика.
        - Слезай, - махнул ему рукой лейтенант. - Тебе еще рану надо осмотреть и обработать нормально, хрен знает, что на том ноже было. Я сам за турелью поеду.
        - Командир, у тебя ведь тоже все лицо в крови, - ответил Леха.
        - Я поеду, - спокойно сказал Ершов. - Давай, калечный, освобождай место.
        Баранов вздохнул, спрыгнул на землю и полез в салон машины, Ершов схватился за скобу, подтянулся и вскоре разместился в гнезде пулеметчика. Через пару минут все бойцы уже заняли свои места, головная машина с «крепостными» мигнула пару раз аварийными огнями и тронулась.
        Шмелев погнал «УАЗ» следом. Темп они взяли более чем резвый: видимо, неразговорчивый Иван перенервничал. А может, специально вел машину так быстро, хотел скорее покинуть это проклятое место.
        Свет фар периодически выхватывал из темноты «птицеедов», которые поспешно разбегались в стороны, пытаясь спрятаться. Башкир ожидал, что пауки снова попробуют забраться на уезжающую машину, но нет. То ли скорости не хватало, то ли даже до их мелких паучьих мозгов дошло, что это безнадежная затея.
        Через несколько минут Азалаково превратилось всего лишь в зарево на горизонте. Пожар полыхал, и если погода не изменится, выгорит все деревня. Может, это и к лучшему, твари не смогут устроить там себе логово. Хотя им вполне хватит и окрестных лесопосадок, чего уж там.
        Что-то будто стукнуло башкира по голове, и он понял, что «крепостные» в общем-то правы. Единственное спасение для человечества - уничтожить угрозу до того, как станет слишком поздно. Не заигрывать с ней, не игнорировать, а задушить в зародыше, выжечь почву, на которой она выросла, просеять ее через мелкое сито и развеять по ветру.
        Может, если бы раньше так поступали с террористами, мир был бы гораздо спокойнее? Если бы никто не пытался решать их руками свои политические задачи, не понимая, что взращивают при этом неконтролируемого монстра?
        - Они правы, - внезапно даже для самого себя сказал Азат вслух. - Дмитрий и остальные. Что хотят любой ценой уничтожить логово.
        - Почему? - спросил лейтенант и зашипел, дотронувшись до раны на щеке марлевым тампоном, смоченным в спирте.
        - Твари расходятся в разные стороны от мертвых городов, - пожал плечами башкир. - Занимают новые места там, где люди могли бы жить, где нет радиации и возможно выращивать еду. Вот как здесь. Если бы не эти «птицееды», то все у сельских нормально было бы.
        - И что? - спросил Шмель. - Ты думаешь, достаточно уничтожить логово, чтобы тварей не стало? Так нет, они себе другое найдут. Мы ведь не можем каждую брошенную деревню сжигать и весь лес вырубить.
        - Ты серьезно думаешь, что там какие-нибудь «птицееды»? - Лейтенант усмехнулся, открыл дверцу машины и на ходу вышвырнул наружу кусок покрасневшей от крови марли. Достал набор пластырей. - Не, очевидно же, что нет. Там какие-то необычные твари, иначе нам выдали бы не полный багажник аммонала, а по огнемету. Да и сам вспомни, что рассказывали про того парня, который вернулся?
        - Что облучился и бредил, мол, всю группу чудовища перебили. - Башкир по-прежнему не понимал, чего от него хотят добиться.
        - Ну и? Много ты тварей знаешь, которые такое с человеком делают? - вновь спросил лейтенант.
        - А при чем тут мутанты вообще? Ну, облучился, с этого и проглючило человека. Что, будто от острой лучевой такого не бывает…
        Закончить фразу ему не дали: с улицы послышался дикий злобный рык, и на капот машины откуда-то слева приземлилась тварь, похожая одновременно на собаку и кенгуру. Уродливая длинная морда с висящими ушами и кучей радиоактивных язв и лоснящаяся шкура, на которой не хватало целых клочков меха, напоминали забитую дворнягу, облитую вдобавок кипятком. Но передвигался мутант при этом на двух лапах, а хвост имел конусообразной формы и, похоже, использовал его в качестве балансира.
        Резким движением монстр оттолкнулся от разбитого асфальта и прыгнул на крышу «УАЗа». Машина слегка просела, а рессоры жалобно скрипнули: очевидно, весил он не так уж и мало.
        Короткой очередью кашлянул пулемет, и тело монстра отшвырнуло обратно на капот. Башкир увидел, как еще одна тварь забирается на крышу головной машины, но все равно ничего не мог поделать. Стекла в «УАЗе» не поднимались, бойницы тоже не были предусмотрены - все ради герметизации.
        Лейтенант схватился за рацию, утопил тангенту и срывающимся от волнения голосом спросил:
        - Бельский, это что за твари?
        - «Кенги», - ответил «крепостной». Его голос звучал удивительно спокойно. - Похоже, что на огонь и запах гари пришли. Я ждал чего-то такого.
        Азату лишь сейчас в голову пришло, что пламя может не только отгонять тварей, но и привлекать. Они ведь в большинстве своем не лишены хоть и извращенного, слабого, но интеллекта. А уж сопоставить, что там, где горит огонь и пахнет дымом, обычно пасутся вкусные люди, не так сложно.
        - И что теперь делать? - спросил командир «Булата».
        - Молиться, - ответил Бельский. - Эти - не пауки, они не отстанут, будут бежать за машиной, пока не догонят. Единственный шанс - запереться за крепкими воротами и не подавать признаков жизни, пока не поверят и не уйдут. Ну или если у тебя АГС есть.
        - Я уже начинаю думать, что Челны - не такое и плохое место, - мрачно заметил Шмель.
        Азат прекрасно видел: водитель с трудом сдерживается от того, чтобы не послать все к чертям и, утопив педаль газа в пол, обогнать головную машину, лишь бы спастись. Причиной, почему он этого до сих пор не сделал, был Ершов. Семен палил из пулемета, уже даже не пытаясь экономить патроны. Большинство целей башкир не видел, зато сумел оценить, как ювелирной очередью в три выстрела был сбит с машины «крепостных» один из мутантов.

«Кенгов» стало больше, их разноцветные лоснящиеся тела мелькали по сторонам от дороги. Периодически твари попадались прямо на пути, и тогда тяжелый кенгурятник отшвыривал их в сторону, а колеса заканчивали начатое.
        Забраться на машину у них больше не получалось: скорость была не та. Но при этом мутанты умудрились разогнаться до добрых шестидесяти километров в час и от «УАЗов» не отставали.
        - Сарманово, - ткнул Баранов в указатель на дороге.
        Они сами не поняли, как оказались в городе и выехали на кольцевую развязку у разграбленной заправки «Татнефти». Татарский флаг потускнел и выцвел, как и все вокруг, стекла были разбиты, а на газоне стоял остов сожженной «десятки».
        Водитель головной машины заложил крутой поворот и поехал по дороге, которая огибала город. Азат посмотрел в окно и увидел приземистое кирпичное здание с несколькими массивными воротами, вдоль козырька крыши шла надпись белыми буквами на синем фоне: «Береги жилье от пожара». Здание будто укрепляли: дверь намертво забита, вдоль входа выложены мешки с песком. В оконных проемах были щиты, и если Азат угадал, как они устроены, то выдернуть такой можно только при помощи грузовика.
        - Лейтенант! - крикнул башкир, с трудом сдерживая дрожь в голосе. - Пожарка, там здание капитальное, окна забиты и есть куда машину загнать. Крепость настоящая.
        - Попробуем, - решил командир и снова потянулся к рации. - Бельский! Надо останавливаться, или влетим еще жестче. Тут пожарное депо, можно попробовать в нем укрыться.
        - Сожрут, - ответил «крепостной» после пятисекундного раздумья. - Пока будем машины загонять - сожрут.
        - Если дальше поедем, то точно сожрут, а тут шанс есть, - возразил лейтенант. - Сейчас выгружаем группу, а сами объезжаем пожарку по кругу, твари разделятся. Пока будем кататься, наши разберутся с воротами.
        - А если и там твари живут? - спросил Бельский.
        - Ну, не повезло нам, значит. - Военный криво усмехнулся.
        - Хрен с ним, - решился «крепостной». - Высаживаем группу. Замедляемся у самых ворот, нам ерунда, а парням бежать меньше придется.
        - Принял. - Лейтенант бросил рацию и размял пальцы. - Шмель, тормози. Наружу идем мы втроем, ты едешь вслед за головной, делаете круг и подъезжаете, если что.
        - Хорошо, - кивнул боец.
        Он выглядел спокойным, но от внимания Азата не ускользнули набухшие желваки и бледные губы. Башкиру и самому было не по себе, затея прорываться куда-то, имея за спиной охренительно быстрых и сильных тварей, казалась ему слишком опасной. Но решения принимал не он.
        Водитель сбросил скорость примерно до пяти километров в час, «булатовцы» синхронно открыли дверцы машины и выпрыгнули. Приземление на площадку из не очень-то ровного асфальта оказалось не из приятных, башкир сильно отбил ступни и, не удержавшись на ногах, упал на колено, которое тут же вспыхнуло болью.
        Повернулся и успел увидеть, как здоровенный рыжий «кенг» запрыгнул на машину позади от сиденья пулеметчика. На задних лапах у мутанта оказались длинные пальцы, он обхватил ими трубу, из которой «пришлые» и сварили гнездо, подался вперед…
        - Ерш! - завопил башкир, понимая, что именно сейчас произойдет.
        Боец успел дернуться, взяться за обрез, но было уже поздно - «кенг» схватил его обеими лапами и вцепился зубами в область шеи. Оглушительно грохнул выстрел, тварь, лишившись половины головы, тут же отпустила Ершова и, перевалившись через борт, рухнула в толпу своих сородичей.
        Азат вскинул автомат и выпустил по скоплению тварей длинную, на полмагазина очередь, пытаясь если не перебить, то хотя бы отвлечь их внимание на себя. Пули оставляли на «кенгах» червоточины, выбивали кровавые брызги, но мутанты продолжали переть вперед. На крышу «УАЗа» запрыгнули еще две твари.
        Семен успел угостить одну из них зарядом картечи в упор, но вторая набросилась на него и повалила. Два тела прижались к борту, а потом перевалились через него, и боец скрылся в клубке звериных туш.
        Башкир рванул туда - помочь, вытащить, но полный нечеловеческой боли вой остановил его. Бойца уже успели выковырять из скорлупки бронежилета и теперь пожирали заживо. Мутанты жадно вырывали друг у друга куски мяса. Два больших «кенга» не поделили печень и сцепились, завалившись на асфальт.
        Грохнул выстрел, и крики Ершова прекратились.
        Азат посмотрел на свои ладони, которыми сжимал рукоять и цевье, на указательный палец, лежавший на спусковом крючке, и понял, что этот выстрел сделал он. По голове будто мешком ударили, руки сами собой разжались, выпущенный автомат повис на ремне.
        Твари отвлеклись, устроили свару за трупы Семена и нескольких убитых сородичей, клочки шерсти и брызги крови летели во все стороны, хриплый лай и жалобный скулеж не прекращались ни на минуту.
        - Пошли! - заорал лейтенант, ткнув его в плечо. - К воротам, говорю, иначе сожрут!
        Башкир пришел в себя, схватился за оружие. Рванул в сторону, пытаясь разминуться с одной из тварей, которая, похоже, успела приметить его и принять за легкую добычу, выжал слабину спускового крючка.
        Автомат выдал короткую очередь и захлебнулся: кончились патроны. И этого хватило: тварь поймала две пули из четырех ровно в левую половину груди, споткнулась и свалилась на асфальт.
        Азат на ходу сменил магазин и сделал несколько шагов назад, занимая свое место в полукруге из пяти человек. Он оглянулся на здание пожарной части, к которому они отходили, и заметил на крыше какое-то шевеление.
        Резко развернулся, вскинул автомат и выстрелил прямо в клубок темноты, который, как ему показалось, двигался. Наверху что-то металлически лязгнуло, а со второго этажа на землю упал отколотый пулями кусок спутниковой тарелки.
        Башкир только глубоко вздохнул: совсем нервы ни к черту. Хотя с учетом всего, что в последнее время происходит, это неудивительно.
        Часть «кенгов» следовала за машинами, большинство продолжало грызться за трупы своих же. Только некоторые напирали на группу, но огонь из пяти автоматов позволял сдерживать их на расстоянии. Повезло, что мутанты оказались не чета тем же «гопникам», которые могли выжить после очереди на полмагазина, выпущенной в упор.
        Пока они добрались до здания депо, Азат успел расстрелять еще три магазина. Боезапас расходовался удивительно быстро. Может быть, потому что мужчина слишком часто срывался на длинные, хотя и Савва, и Баранов, занимавшие в строю места рядом с ним, уже успели перезарядить оружие дважды.
        В любом случае это означало, что на себе у башкира оставалось еще шестьдесят патронов. Боезапас этим не ограничивался, но остальной лежал в рюкзаке, в пачках, а пустые магазины придется набивать. Он не озаботился этим, пока ехал в машине, как-то не до того было.
        На секунду Азату показалось, что бой идет уже никак не меньше пятнадцати минут, но снова обернувшись, он увидел в паре шагов за спиной стену из шершавого красного кирпича.
        - Азат с Барановым идут внутрь! - приказал лейтенант, уже успевший принять командование. - Мы прикрываем!
        Одни из ворот оказались не заперты, а просто прикрыты. Башкир щелкнул кнопкой фонаря, рванул на себя створку. Проржавевшие петли скрипели, упирались, но в конце концов сдались и провернулись, Азат прошел в проем и оказался в огромном и абсолютно пустом гараже.
        Машин не было. Может быть, их отправили тушить пожары, которые начались в соседних городах после того, как по ним ударили ядерными ракетами?
        Осветил все углы помещения, сдвинулся в сторону, освобождая дорогу Баранову. Тот первым делом бросился проверять смотровую яму. Азат понял задумку и рванул к следующей. Она оказалась пуста, а дно и стенки были чистыми и сухими.
        Наружу из гаража вела всего одна крепкая с виду металлическая дверь, но она была заперта. Помещение казалось безопасным, особенно в сравнении с тем, что творилось на улице.
        - Открываем? Или дальше проверим? - спросил Азат.
        - Нужно открывать, - неразборчиво ответил Леха, которому мешали говорить бинты. - Наши там бесконечно круги мотать не смогут, да и твари скоро зажмут.
        - Ладно. - Башкир подошел ко вторым воротам, без проблем отомкнул щеколду между створками, дернул вверх защелку, но ничего не добился.
        Похоже, что железяки намертво приржавели друг к другу. Будь у него баллон с WD-40 и инструменты, проблему можно было бы решить меньше чем за десять секунд. Но, к сожалению, ни того, ни другого в наличии не имелось.
        - Дай, я попробую. - Баранов отодвинул Азата в сторону, схватился обеими руками за короткий штырь, которым заканчивалась защелка, и потянул вверх.
        Закряхтел, скорчил гримасу и весь покраснел от натуги, но проклятые железяки никак не хотели отделяться друг от друга. На секунду башкиру показалось, что будь вокруг не бетонный пол, а земля, боец ушел бы в нее как минимум по щиколотку.
        Осмотревшись, Азат увидел на стенде с инструментами одиноко висящий молоток. Черт его знает, куда пропало все остальное: ключи разных форм и диаметров, отвертки. И что тут вообще делает молоток, ведь столярной мастерской в гараже не было точно.
        Но он был достаточно массивный, строительный, с ручкой из черного пластика, над которой не имело власти время. Подбежав к стенду, башкир схватил его, вернулся к двери и ткнул Леху в плечо.
        Тот понял все моментально, схватил инструмент и принялся лупить бойком по штырю, пытаясь сбить с него ржавчину. Нанес пять ударов, сунул рукоятку молотка за пазуху и снова дернул защелку вверх.
        На этот раз она отошла без проблем. Башкир тем временем повис на верхней защелке, которая под его весом тут же сдалась. Леха обстучал вторую нижнюю, рванул ее вверх и толкнул створки от себя.
        Тройка, оставшаяся на улице, держалась, среди напирающих тварей даже наметился какой-никакой разрыв. Трупы мутантов валялись по всей площадке, изрядно поредевшая стая уже не обращала внимания на кучу мяса, а отчаянно рвалась в атаку на группу двуногих. То ли охраняли свою охотничью территорию, то ли мстили за убитых сородичей - хрен знает, что у этих монстров в головах творилось.
        Азату с Барановым пришлось тут же снова вступить в бой.
        - Чисто?! - прокричал лейтенант, выцеливая очередную тварь.
        - Насколько увидели! - ответил башкир. - Большой гараж, двери крепкие, сможем все вместе забраться и забаррикадироваться внутри!
        - Гранаты есть? - спросил командир и тут же уточнил. - Наступательные.
        - Есть, - ответил Азат, на разгрузке которого висела одна РГНка.
        Савва и Борн тоже ответили утвердительно. Вот у Баранова ничего подобного с собой не оказалось, он таскал две «эфки», но бросать их в стаю, которую им едва удавалось держать на полутора десятках метров, бессмысленно, тут даже от РДГ-то ничего хорошего может не выйти.
        Но идея лейтенанта была понятна. Машины, несмотря на всю свою проходимость, через стаю не пройдут. Завязнут, намотают кишки на колеса да застрянут. А вот если заставить тварей рассеяться, разбежаться, напугать взрывами, шанс прорваться будет.
        Главное, при этом тачки не побить и самим не полечь. И сделать это вовремя, чтобы машины смогли прорваться сквозь разрыв в стае.
        - Тогда по моему приказу бросаем в центр, - озвучил свой план лейтенант и зачем-то напомнил. - Потом на землю.
        Башкир тем временем успел расстрелять последний магазин. Он ни разу не видел таких больших скоплений тварей в Набережных Челнах. Может быть, дело было в том, что в мертвом Автограде попросту не хватало пищи, чтобы взрастить достаточно монстров?
        С другой стороны, почему они все вдруг напали на их отряд? Ведь Ислам, пусть ему хорошо лежится, рассказывал, что даже на охоте или лесозаготовках твари атаковали алазаковцев достаточно редко. А тут ведь собралось с полторы сотни особей, не меньше.
        Из-за устроенной в деревне бойни с последующим пожаром? Или они потревожили сразу несколько стай, прорываясь через охотничьи территории?
        Больше походило на то, что кто-то пытается целенаправленно уничтожить их группу. Будто чья-то злая воля заставляет тварей атаковать их. Сначала «птицееды», теперь вот «кенги».
        Имела ли смысл попытка закрыться в старой пожарной части? Понятное дело, что этим мутировавшим псам внутрь не прорваться, а если придет нечто большое, размерами со слона? Ну или хотя бы со взрослого быка?
        Азат не успел завершить мысль. Улицу справа осветил свет фар, машины уже сделали полный круг.
        - Бросай! - заорал лейтенант, отпустил автомат и вытащил из подсумка на разгрузке гранату.
        Азат рванул застежку, извлек на свет божий гладкую тушку, прижал рычаг, вырвал предохранительное кольцо и швырнул взрывоопасный подарок туда, где, по его пониманию, находился центр стаи. Успел заметить, как то же самое проделывает Савва, как граната «крепостного» летит по траектории, параллельной той, по которой башкир запустил собственную, и тут же бросился вперед, вжимаясь всем телом в разбитый асфальт.
        РГН взорвалась от удара об асфальт, и только через пару секунд рванули РГД-шки. Три хлопка слились воедино, врезав по ушам, резко пахнуло толовым дымом. Над головой свистнули осколки, хлестнув по стене и створкам ворот «пожарки».
        Азат поднял голову и уткнулся взглядом в одного из «кенгов», который несся прямо на башкира с выпученными глазами и пеной, вытекающей из раскрытого рта на землю. Перекатился в сторону, пытаясь рефлекторно покинуть опасную зону, схватил автомат и только потом присмотрелся и понял, что задняя часть туловища мутанта волочется по земле.
        Похоже, что твари не повезло словить осколок в позвоночник. Азат вскинул автомат и добил несчастное животное. Попытался прикинуть, сколько осталось в магазине. Получалось, что никак не больше половины.
        Башкир с трудом отвел взгляд от искаженной предсмертной гримасой собачьей морды, увидел машины, уже подъезжающие к воротам, и понял, что план лейтенанта сработал даже лучше, чем предполагалось. Удалось не только рассеять стаю «кенгов» и пробить в ней разрыв, но и обратить ее в бегство.
        Непонятно за что приняли твари хлопки гранат, вряд ли они встречались с подобным оружием раньше, иначе разбегались бы, как псы-мутанты в Челнах рассыпаются при звуке выстрела из подствольника. Но сейчас они улепетывали в разные стороны, пытаясь покинуть площадку перед пожарной частью.
        Проблема была только в том, что они рвались и в сторону самого здания. Азат перевел огонь на одиночные, пытаясь оттянуть момент, когда патроны в автомате закончатся и придется доставать «макаров». А что там, восемь в магазине. А их в разгрузке всего два запасных.
        Иван загнал машину в гараж. Азат и Баранов отстреляли двух «кенгов», которые пытались укрыться за кузовом «УАЗа», после чего, не сговариваясь, схватились за створки и потянули их на себя. Несколько секунд ушло на то, чтобы намертво заблокировать ворота четырьмя запорами и щеколдой, после чего бойцы рванули ко вторым, в которые как раз заезжал Шмель.
        - Внутрь! - заорал Азат, вновь взявшись за автомат. Прицелился, утопил спусковой крючок, но оружие вместо выстрела только сухо щелкнуло. Не рассчитал.
        - Держи! - Леха бросил ему один из запасных магазинов.
        Башкир поймал его и примкнул, дернул затвор, вновь приводя ствол в боевое состояние, высунулся и понял, что остальные справляются и без его помощи.
        Лейтенант уже взялся за створку и пытался закрыть ее. За вторую ухватился Борн, но ее движению мешало валяющееся прямо перед воротами мертвое тело «кенга». Азат рванул уже было на улицу, но его обогнал Баранов, выскользнувший из здания прямо перед носом башкира.
        Обеими руками он схватил труп и оттащил его чуть в сторону, освобождая створку. Бросил, разогнулся, отряхнув руки и вдруг оказался погребен под чем-то, упавшим сверху.
        Глава 12
        Черная бездна
        Как бы ни пытался Азат разглядеть напавшую на Леху тварь, у него ничего не получалось. Больше всего она напоминала просто сгусток темноты, примерно такой же, в какой он выстрелил, когда попал в спутниковую тарелку.
        Внезапно навалившийся приступ страха сковал ему руки и ноги. Он понял, что не ошибся, на крыше действительно сидело нечто и ожидало удобного момента для нападения.
        Башкир не понимал, что происходит, но никто из его команды не делал попыток помочь Баранову. Похоже, что странное оцепенение овладело не только Азатом, но и остальными бойцами. А вот Леха тем временем сдаваться не собирался, медленно, но уверенно поднимаясь на ноги.
        Теперь, когда клубок тьмы растянулся и принял очертания человеческого силуэта, он стал похож на вуаль из очень плотного, черного непрозрачного материала, которая мешала Баранову дышать.
        Леха попытался зацепиться пальцами за край этой «ткани», оторвать ее от себя, освободиться, чтобы снова получить возможность дышать, но не смог. Вуаль плотно срослась не только с разгрузкой и броником, но и с самой кожей, ногти лишь беззащитно соскальзывали с гладкой поверхности.
        И тогда он шагнул вперед, оперся обеими руками о створку и толкнул ее, окончательно закрывая ворота. Пару секунд спустя снаружи послышался звонкий, как удар хлыстом, звук пистолетного выстрела, и что-то грузно рухнуло на металлическое полотно.
        Выстрел будто вывел Азата из оцепенения. Он понял, что если сейчас не заблокирует ворота, то либо «кенги», либо неведомая тварь найдут способ убрать тело Баранова и ворваться внутрь. А тогда выйдет, что Леха пожертвовал собой зря, и это будет совсем неправильно.
        Башкир рванул вперед и быстро закрыл щеколду. Подобрал валяющийся тут же, на полу, оброненный Барановым молоток и несколькими ударами вбил нижние защелки как можно глубже, после чего закрыл верхние. Повторил то же самое со второй дверью и повернулся к остальным членам группы.
        - Это что было? - спросил лейтенант у только выбравшегося из машины Бельского. - Это что за черная дрянь?
        - «Черная смерть», - прохрипел тот, будто это все объясняло.
        Азат уселся у стены, стащил со спины рюкзак, выкинул прямо на пол несколько пачек патронов и принялся снаряжать пустые «рожки». Зубы стучали, руки не просто дрожали - они ходили ходуном. Остроголовые автоматные патроны раз за разом выпадали из трясущихся пальцев на бетон, но он подбирал их и запихивал в магазин.
        Думал, что монотонная работа поможет собраться с мыслями, успокоиться. Получалось так себе.
        Уже не один раз случалось, что кто-то из мародеров не возвращался с поверхности. Даже когда это произошло с первым составом «Булата», даже когда с самим Нельсоном, это не вызвало у Азата таких эмоций, как произошедшее с Лехой и Ершовым.
        Может быть, из-за того, что они умерли у него на глазах. Или потому, что он успел их узнать. Или не верил, что эти двое - крепкий неунывающий здоровяк и действительно башковитый парень - попадут в ситуацию, из которой не смогут выбраться.
        Похоже, только сейчас он окончательно осознал, что имела в виду Ландыш. Дело было вовсе не в женской привычке лаяться, жена действительно боялась, что он не вернется. Так же как не вернется теперь Баранов к своей бледной забитой Айсылу.
        А если их отряд не справится с миссией, то последним ее воспоминанием о муже будет ссора. И как она поцарапала ему лицо.
        Азат дотронулся до шершавой поверхности пластыря, поднял голову и понял, что остальные уже некоторое время что-то активно обсуждают. Сам он как-то забылся, погрузившись в свои мысли и выпав из реальности. Напрягся и осознал, что даже отрывочно не помнит, о чем шла речь.
        - Потом решим, - прервал разговор лейтенант. Он подошел чуть ближе к башкиру и спросил. - Ты как, в порядке?
        - Нет, - ответил Азат. - Какой уж тут на хрен порядок?
        - Да уж, действительно, - кивнул командир, покачал головой. - Жаль пацанов. Я что сказать хотел, за Ершова спасибо тебе. Это я должен был его дострелить, но сам понимаешь, тяжело это.
        Азат не нашелся, что ответить. Просто пожал плечами и продолжил набивать магазины, аккуратно выкладывая их в ряд на полу.
        - Спать будем здесь, - сказал Бельский. - Спальники сгорели, так что устраиваться придется в машинах. А там все не поместимся… В общем поделим смены, как и собирались…
        - Семь на два не делится, - прохрипел Шмель, на секунду оторвавшись от фляжки.
        - Что во фляге? - заинтересовался «крепостной».
        - Какая на хрен разница? - спросил водитель и снова приложился к горлышку.
        - Я не понял. - Бельский сделал шаг вперед. - Ты чего творишь, мародер?
        - Я спросил, какая на хрен разница? - снова ответил тот.
        Атмосфера в гараже начинала накаляться. «Крепостной» сделал еще шаг вперед, Шмель завернул крышечку, бросил флягу на пол и потащил из ножен на плече кинжал. Похоже, они всерьез собрались пустить друг другу кровь.
        - Командир, скажи этому, чтобы успокоился, - медленно проговорил боец «Булата». - Иначе нас станет еще на одного меньше.
        - Мужики, успокойтесь, оба, - подал голос лейтенант. - Мало того что двоих потеряли, не хватало друг друга порезать сейчас.
        - Ты хоть понимаешь, что нас всех подставляешь? Если нам снова придется куда-то валить, кто за руль сядет? - попытался вдруг воззвать к голосу совести Бельский.
        - Какая разница? - пожал плечами Шмель. - Все равно все сдохнем. Мы еще до Альметьевска не добрались, а уже двоих потеряли. А до самой Бугульмы ехать и ехать.
        - В Альметьевске спокойно должно быть, - подал голос Борн. - Говорили, что прошлая группа там никого живого не встретила.
        - Ты чего, еще не понял, что ли? - спросил Шмель. - Они и тут наверняка особо никого не встретили. Ты чего, реально не догоняешь?
        - О чем ты? - спросил тот, медленно обходя его по кругу.
        - Видимо, нет, раз ты так удивляешься. Может, ты ему объяснишь? - повернулся водитель к Бельскому. - Уж ты-то точно должен знать, в чем дело.
        Тот замолчал, поджав губы. Шмель по-прежнему сжимал в ладони рукоять кинжала, медленно отодвигаясь к стене и поочередно поворачиваясь то к одному из «крепостных», то к другому. Борн шел следом, будто готовился к нападению.
        Лейтенант стоял чуть позади, будто не знал, то ли хвататься за ствол и пытаться утихомирить буянов, то ли присоединиться к ним в драке. И лишь Иван с Саввой будто не обращали на происходящее внимания. Первый даже из машины не вылез, только открыл водительскую дверь и свесил наружу ноги, а второй так вообще извлек из вещмешка луковицу, кулек с вяленым мясом и принялся с аппетитом жевать.
        - Я вот не знаю, о чем ты, - продолжал Борн. - И командир мой не знает.
        - Думаю, о том, что кто-то на нас натравил этих тварей, - решил подать голос Азат. - И «птицеедов», и «кенгов». Я видел обычные собачьи своры в Челнах и «лаков». Не бывает таких больших стай. Тут будто «кенги» не из собак, а из крыс мутировали.
        И после этих слов весь боевой задор у мужиков сошел на нет. Борн вообще поник, будто шарик, из которого выпустили часть воздуха, Бельский просто плюнул на пол и отвернулся.
        - Я ж говорил, догадаются, - заметил Савва, внимательно осмотрел оставшийся кусок луковицы и закинул его себе в рот.
        - Рассказывайте, - потребовал лейтенант. - Давайте не будем темнить и вы от начала до конца расскажете, что и как там случилось. А ты, Никита, будь добр, убери нож.
        - Ага. - Шмель согласился и спрятал оружие. - Я вот обожаю страшные истории на ночь.
        - Короче, мы идем уничтожать не просто логово тварей, - начал рассказывать Бельский, так и не поднимая взгляд. - Это не какие-нибудь «птицееды» или «кенги», даже не «лаки», как вы их называете. Седой рассказал, что происходило в Бугульме, перед самой смертью. Когда они въехали в город, то сцепились между собой. Старший у них в группе просто развернулся и ушел куда-то, Стас напал на самого Седого, тот его оттолкнул и случайно сбросил в провал, где тот напоролся на арматуру. А потом появились фигуры. Черные и высокие.
        - Он говорил, что зрение стало черно-белым, - вставил Борн. - Фигуры были черными. А еще трава на горе была ярко-зеленой, хотя в других местах цветов не было вообще.
        - Сразу и сказали бы, - усмехнулся лейтенант. - Все ведь понятно. Это «ментал».
        - «Ментал»? - не понял Бельский.
        - Да. - Лейтенант огляделся вокруг в поисках места, но не придумал ничего лучше, чем открыть пассажирскую дверцу «УАЗа» и взгромоздиться на сиденье. - Были у нас в Челнах монстры. Странные, иначе не сказать. Пару раз появлялись за все двадцать лет, и не знаю, другие это были или те же самые с места на место переходили.
        - Можно ближе к делу, - перебил его Борн.
        - Ну уж нет, парни. - Командир «Булата» усмехнулся. - Я вас выслушал, теперь вы меня. Короче, мутанты эти странные. Я сам с ними лично не встречался, но рассказывали разное: кого-то они заставляли себя убивать, а с некоторыми спокойно разговаривали и отпускали. Другими тварями могли управлять, людьми тоже, но не очень долго. А главное, что все описывали - когда под их контроль попадаешь, цветное зрение отключается. И мир будто через сепию пропустили.
        - И как у вас живут тогда? - недоверчиво спросил Савва. - Если тут эти «менталы» целый край разорили. А у вас же такого нет, чтобы тварями кто-то командовал?
        - Хреново у нас живут. - Азат снарядил последний магазин и принялся складывать их по карманам разгрузки. - А насчет тварей… Бывает, что крысы в гон пускаются по канализации, бегут через весь город и рвут все на своем пути. Что ими при этом движет, понятия не имею, да и не хочу знать. Ну а тут может просто быть какой-то очень злой и сильный мутант.
        - Или их может быть много, - заметил лейтенант. - Седой ваш не рассказывал, сколько фигур видел?
        - Нет, - помотал головой Бельский. - Сказал только - фигуры.
        - Значит, больше одной, - пожал плечами лейтенант. - Но даже если там одна, у нас шансов никаких. Мы скорее ритуальный самоподрыв устроим, чем сможем дотащить бомбу до логова. Но ты ведь нас все равно так просто не отпустишь, верно?
        Командир «крепостных» не ответил, что было расценено остальными как согласие.
        - Тогда надо делиться на фишки и спать укладываться, - продолжил военный. - Только я вам не доверяю, так что дежурить будет один наш человек и один ваш.
        - Может, стоит посмотреть, что в остальном здании творится? - подал голос Азат. - А то страшновато. Да и та хренотень, которая Баранова убила, она ведь с крыши спрыгнула.
        - Не стоит, - возразил Бельский. - Мало ли, что еще мы потревожим.
        - Точно, - внезапно согласился Шмель. - Ты же, если на ночевку устраиваешься в брошенной квартире, весь подъезд не проверяешь?
        - Ага, - согласился башкир, но тут же спросил. - А чего снаружи тишина? Как сюда вошли, так тихо?
        - А какая разница? - Лейтенант зевнул. - Лучше уж так, чем если бы там сейчас твари бесновались. Как делиться будем? Семеро на два не делится.
        - Семь - простое число, оно вообще делится только само на себя и на единицу, - печально проговорил Иван.
        - Значит, будем по двое дежурить, по два с половиной часа, - пожал плечами Бельский. - Первыми будут Иван со Шмелем.
        - Не возражаю, - кивнул командир «Булата». - Тогда вторую вахту мы с тобой возьмем, а третью - Борн с Азатом.
        - Согласен.
        - А я? - спросил Савва, уже расправившийся с ужином.
        - А ты на подхвате, - пожал плечами военный. - Если что-то случится, кому-то плохо станет, тебя разбудят. Так что спи спокойно, пока можешь. И остальным тоже лучше поесть да на боковую, потом времени особо не будет, а твари могут вернуться в любой момент, и тогда придется опять валить.
        - Ну и хорошо. - Здоровяк пожал плечами, открыл дверь машины, стащил с себя разгрузку, расшнуровал и снял ботинки и завалился на кресло.
        Азат распустил горловину рюкзака. Часть продуктов осталась в доме, который им выделили под ночлег азалаковцы. Далеко не все, конечно, но как минимум то, что планировалось съесть на ужин и завтрак. К тому же все были слишком вымотаны, так что готовить никто не собирался, и оставалось довольствоваться только сухпайком, выданным в «Крепости».
        Башкир вытащил кулек, достал из него лепешку и принюхался, пахло свежим хлебом. Ну да, они ведь выехали из Мензелинска едва ли часов шесть назад, хотя казалось, что прошла уже как минимум неделя.
        И ведь еще двумя сутками ранее сам Азат жил себе не тужил в подземном переходе и даже не думал, что ему придется покидать Челны.
        Присовокупив к лепешке пару ломтей сала, он принялся жевать. Черт с ним, что свинина, Аллах не накажет. Есть ведь действительно больше нечего.
        Запил водой, соорудил еще бутерброд, потом съел три вареных картофелины. Сначала думал жевать прямо с кожурой, но решил, что если где вредные вещества и концентрируются, то в ней. Не поленился, почистил. Сделал еще несколько глотков воды и понял, что совершенно не наелся.
        Проверил имеющуюся снедь и печально вздохнул. Оставалось только вяленое мясо, которое вкусом не баловало, еще немного хлеба и порезанные на дольки сушеные яблоки. Можно было, конечно, забраться в вещмешки Баранова и Ершова, их-то продукты никто не трогал, но сейчас это казалось Азату кощунственным. Одно дело - мародерствовать у незнакомых и давно мертвых людей, другое - у своих товарищей, только что отправившихся на тот свет. Так что к ним он пока не полезет.
        Только когда достаточно проголодается.
        Решив не терять драгоценное время, выделенное для сна, башкир стащил с себя разгрузочный жилет, забрался на заднее сиденье «УАЗа», повернулся на бок и заснул.

* * *
        Проснулся Азат из-за того, что кто-то тряс его за плечо. Открыл глаза, первым делом схватившись за рукоять пистолета и большим пальцем расстегнув хлястик кобуры. Но потом понял, что все в порядке, просто настало его время дежурить.
        - Тихо, Азат, - сказал лейтенант. - Все спокойно вроде, с улицы ничего не слышно, эти, - обернулся он на машину «крепостных». - Тоже, похоже, ничего не затевают. Посидишь часа два с половиной, потом буди нас, будем собираться.
        - Без проблем. - Башкир потянулся и выбрался из машины.
        Надел на себя разгрузку, взял автомат, проверил магазин, посмотрел на светящиеся стрелки часов, показывающие пять минут шестого. Борн уже позевывал, сидя на одном из двух неудобных рыбацких стульчиков, которые непонятно откуда появились. Шмель развалился на переднем сиденье «УАЗа», лейтенант полез на заднее, нагретое телом Азата. Со стороны второй машины раздавался громкий храп, сейчас там спали трое человек.
        Во рту было неприятное ощущение, будто кошки нагадили, хотя вроде не пьянствовал вчера. Азат раскрыл вещмешок, кинул в рот горсть сушеных яблок, прожевал, запил водой, но от неприятного привкуса не избавился.
        Вдруг захотелось покурить. Прикинув, что у Лехи в вещмешке должно было еще остаться, Азат поборол угрызения совести и вытащил его из машины под неприветливым взглядом лейтенанта.
        - Курить хочу, - буркнул башкир, будто стеснялся своего поступка.
        Вскрыл горловину сумки и на самом верху увидел полароидный снимок. Баранов - высокий, мускулистый, коротко стриженный и гладко выбритый, одетый в тельняшку, военные брюки, подпоясанные солдатским ремнем, и берцы. А рядом, в его объятиях - Айсылу. Невысокая, бледная, с кое-как обкорнанными в каре русыми волосами и круглым лицом, покрытым веснушками. Странная у них была пара, никто и не ожидал, что так получится.
        Башкир убрал фото, проглотив подкативший к горлу ком, запустил руку глубже и тут же нашарил пачку. Забрал. Уж сигареты Леха для него не пожалел бы точно.
        Чтобы никого не беспокоить, прислонил мешок к заднему колесу машины, подумал, взял еще и набор для чистки, после чего двинулся к Борну, на ходу извлекая из упаковки самокрутку.
        - Куришь? - спросил Азат.
        - Давай, - кивнул тот. - У тебя мензелинский?
        - Нет, то, что в переходах вырастили. - Башкир протянул ему сигарету. - У тебя зажигалки нет?
        - Секунду. - Борн прикурил и передал ему красивую зажигалку, сделанную из автоматной гильзы. Глубоко затянулся, выдохнул, усмехнулся и сказал. - Дерьмовое у вас курево.
        - У нас и жизнь так себе. - Азат пожал плечами и уселся на стульчик. Тоже закурил и стал разбирать «семьдесят четвертый». Много он сегодня пострелял, лучше почистить. - Когда такое куришь, жизнь легче казаться начинает, понимаешь? Посветлее.
        - Бывает.
        - А тебя почему так назвали-то? - спросил башкир, просто чтобы поддержать начинающийся разговор. Закончил с разборкой, упер автомат прикладом в землю и принялся водить внутри шомполом с протиркой.
        - А ты не видишь, что ли? - Он повернул голову так, чтобы ее было видно в профиль. - Или кино не смотрел?
        - На актера похож, этого… - Азат прищурился и щелкнул пальцами в попытках вспомнить. - Мэтта Дэймона.
        - Ага. - Борн снова откинулся в кресле и продолжил курить. - Из «Идентификации Борна». Так и прозвали. Давно еще, со школы, привык.
        - Не смотрел, - помотал головой башкир, продолжая чистить оружие. - Я только «Умницу Уилла Хантинга» видел и «Друзей Оушена». Это сколько их там было?
        - Одиннадцать вроде. Этот фильм я и сам не видел. - Он затушил окурок о бетонный пол и спросил: - Если бы ты сейчас мог кино пересмотреть какое-нибудь, то какое выбрал бы?
        - Любое? - Азат затянулся. - Знаешь, хотел бы посмотреть режиссерские версии «Властелина колец». Все три фильма. Подряд, один за другим.
        - Нудятина же.
        - Не. Я еще с детства этот мир очень люблю, брат двоюродный показал. Книги, потом экранизации Джексоновские, игры компьютерные. Классно было. Хотел бы я сейчас забыться, окунуться в Средиземье хотя бы на полдня. И, знаешь, что самое смешное? У них понятно, где добро, а где зло. Вот есть Гендальф - он добрый, а есть Саурон - он злой. Хотел бы я в таком черно-белом мире жить. - Башкир аккуратно сплюнул на кончик окурка, не нашел, куда его выбросить, и отправил в одну из смотровых ям. - А ты бы что пересмотрел?
        - «Крестного отца». Я только книгу читал, а продолжение, говорят, в фильмах. В «Крепости», бывает, показывают кино, там проектор есть рабочий, колонки… Но вот самого диска нет.
        - Ладно. - Азат мог побеседовать еще, но позывы со стороны переполненного мочевого пузыря не давали ему покоя, он быстро проверил ствол чистой тряпицей и принялся собирать оружие. Закончил, протер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и спросил: - Куда тут можно в туалет сходить?
        - По большому? - Борн коротко хохотнул. - В парашу, ведро стоит в дальней смотровой яме. Только если по-маленькому, то сразу на землю лей, чтобы не переполнять.
        - Без проблем. - Башкир поднялся на ноги, включил фонарь, закрепленный на одном из клапанов разгрузочного жилета, и пошел к выделенной под туалет смотровой яме.
        Спустился вниз, посмотрел на большое эмалированное ведро, закрытое крышкой от кастрюли. Задумался: они его где-то тут нашли или с собой везли. Решил, что второе, и это, в принципе, мудро. Если уж готовиться на ночлег, то с минимальными удобствами, ведь не гадить же им из окна проезжающей машины. Вот мутанты-то обрадуются торчащей наружу заднице.
        Азат бросил взгляд на подтеки, оставшиеся на стенке смотровой ямы, покрытой когда-то белой штукатуркой, сейчас пожелтевшей и пошедшей пузырями. Странное дело - стенки даже отделали, а вот пол оставили земляным. Чтобы можно было антифриз и прочие жидкости прямо так сливать, не заморачиваясь с тарой?
        Башкир расстегнул ширинку и принялся поливать стенку, стараясь, чтобы рисунок на ней повторил уже имеющийся. Закончив свои дела, потянул за собачку замка, поправил штаны, повернулся и шагнул к лестнице, но какая-то деталь, врезавшаяся в подсознание, заставила его развернуться и осмотреться внимательнее.
        Ведро с крышкой, лужица, уже начавшая впитываться в сырую землю. Стенки, покрытые штукатуркой. Осветил их фонарем и понял, что одна из стен сбоку слегка отличается цветом от остальных. И какая-то она слишком ровная, не бывает такого.
        Это могло ничего не значить, но руки уже сами доставали из ножен кинжал. Заранее пожалев заточку, которой предстояло испортиться о кирпичи, если его предположение окажется неверным, Азат провел лезвием по штукатурке, без проблем отделив целый пласт. За ней оказалась панель из легкого материала типа гипсокартона.
        Нож здесь в качестве инструмента никак не подходил, а вот в машине у них был набор, в котором имелся неплохой ломик-гвоздодер. В крайнем случае, конечно, можно было бы раздолбать гипсокартон кувалдой, но это вышло бы слишком шумно. Кто знает, что вообще может быть там, за фальшивой стенкой.
        Упрятав кинжал обратно в ножны, Азат выбрался из смотровой ямы и отправился к машине.
        - Что там, у тебя песок в почках, что ли? - спросил Борн, который услышал странные звуки, но не смог определить их причины.
        - Нет, - мотнул головой башкир. - Тайник нашел.
        - Тайник? - «Крепостной» даже поднялся на ноги. - Что за тайник?
        - Пошли, вместе посмотрим. Ломик только возьму, чтобы было чем фальшпанель поддеть.
        Забрав из машины инструмент, они отправились вниз. Предусмотрительно перетащили поганое ведро из смотровой ямы в один из углов помещения, после чего Азат принялся скоблить острым концом гвоздодера по гипсокартону в поисках стыка. Нашел, вогнал изогнутую сторону, продавив шпатлевку внутрь, налег на получившийся рычаг.
        Что-то хрустнуло, и верхняя часть перегородки отошла от креплений. Провел ломиком ниже, повторил процедуру, схватился за край стенки обеими руками и без особого труда сдвинул ее в сторону. За ней оказался проход.
        - Шумно вышло, - сказал Борн, поморщившись, когда Азат поднял голову. - Взломщик из тебя так себе.
        - Там лестница, - ответил тот, посветив фонарем в открывшийся проем. - Пыли куча, выглядит так, будто лет десять никто не ходил. Надо остальных будить.
        - Погоди, дай посмотреть. - «Крепостной» отодвинул его в сторону, включил свой фонарь, который значительно превосходил в мощности маленький диод, принадлежавший башкиру, и резко выдохнул: - Офигеть. Там коридор и дверь металлическая. Похоже, мы на объект ГО наткнулись.
        - Серьезно? - Азат сунулся в проем и увидел, что за длинным лестничным пролетом следует коридорчик, который заканчивается большой металлической дверью. - Надо разбудить всех… Ну командиров точно, по крайней мере.
        - Да ладно, сами посмотрим. - Борн шагнул на лестницу и двинулся вниз, оставляя за собой следы армейских ботинок на пыльных ступенях. - Я с детства по таким местам лазаю. Свой первый ГП-5 в тринадцать лет на помойке у НИИ украл. Тогда думал, что это ГП-7. А ГП-4 для меня был ГП-5.
        - Может, хоть противогазы наденем? - Азат невольно двинулся следом за «крепостным». - Хрен его знает, что тут в воздухе может быть.
        - Да не боись ты, что бы тут ни было, уже давно осело или выветрилось, - успокоил его тот. - К тому же вряд ли кому-то понадобилось травить убежище перед тем, как уехать. Судя по тому, что здание укрепить пытались, а вход на объект аккуратно спрятать, они сюда вернуться хотели. Но не смогли.
        Серые стены ведущего вниз хода давили на психику. Понимание того, что это происходит в брошенном городе, только усиливало эффект. Что вообще могли знать о Сарманово «крепостные», которые пришли в Мензелинск пять лет назад? Тут-то все брошено гораздо раньше.
        Мало ли, вдруг на самом деле здесь всех какой-нибудь вирус выкосил? А счастливчики, которые смогли выжить, устроили захоронение в старом убежище, прежде чем навсегда покинуть это место?
        Вспомнилась история, то ли прочитанная в старой книге, то ли виденная в фильме, то ли просто услышанная в разговоре за бутылкой. О том, что многие вирусы способны сохранять активность внутри трупов долгие годы и что новая эпидемия оспы может оказаться спровоцированной черными копателями, которые обделывают свои дела на территории вымерших от смертельной болезни деревень.
        В итоге пока они спускались по оказавшейся недлинной в общем-то лестнице, Азат успел накрутить себя так, что был готов бежать наружу со всех ног, садиться в машину да ехать прочь, бросив своих товарищей.
        Этому способствовал и мрачный вид табличек, которые весели тут еще с советских времен. «Убежище №…», «Объект ГО» и прочее. Он был уже полностью уверен, что увидит внизу полузатопленное помещение с кучей разложившихся до скелетов трупов, зараженных какой-нибудь смертельной дрянью, чем и обречет себя на быструю, но мучительную гибель.
        Большая металлическая дверь, преграждающая дорогу вниз, оказалась снабжена гермозатвором. Более того, поверх него висел самый обычный замок из тех, которыми закрывают сарайчики. Ключей от него у них не было, но Борн, ничего не говоря, взял у башкира ломик и одним резким движением оторвал дужку с положенного места.
        Звук ломающегося металла в замкнутом пространстве показался башкиру оглушительным, заставил его вздрогнуть от нервного напряжения и неловко рассмеяться.

«Крепостной» взялся за колесо гермозатвора, приналег на него, попытался провернуть, но не смог. Отошел на шаг назад, внимательно осмотрел привод и металл двери вокруг него, хмыкнул и сказал:
        - Ну-ка, похоже, заклинило что-то. Давай вместе.
        Сообща дело пошло веселее: что-то во внутренностях запорного механизма хрустнуло, и колесо стало проворачиваться. Когда гермозатвор открылся, башкир потянул створку на себя, но Борн не дал ему этого сделать.
        - Как считаешь, они сильно хотели, чтобы туда кто-то попал? - спросил он.
        - Это вряд ли, - мотнул головой Азат. - Думаешь, растяжку поставили на вход?
        - Я бы поставил, - протянул «крепостной». - Обязательно. Я б еще и внутри все переминировал. Они, может, этого и не сделали, но посмотреть все равно надо.
        Он совсем немного, сантиметра на полтора потянул дверь на себя, после чего попросил Азата держать колесо так, чтобы створка не двигалась. Сам взял фонарик, присел и принялся что-то выглядывать в открывшуюся щель. Башкир и сам сначала хотел посмотреть, но «крепостной» злобно шикнул на него.
        Секунд через тридцать Борн закончил осмотр и поднялся на ноги, отряхивая с рук налипшую на них пыль.
        - Слушай, я не знаю, если там что-то и есть, то не на фотоэлементе, иначе уже шарахнуло бы, - подвел он результаты. - Проводов никаких не видно, так что, думаю, можно дергать. Только подожди, я наверх поднимусь.
        - Слышь, может, ты дернешь, а я наверху пока побуду? - спросил Азат.
        - Да я шучу, дергай спокойно. Там с девяностопроцентной вероятностью все чисто. А если нет - ну, не судьба. Если подумать, нам все равно сегодня-завтра помирать, верно?
        Башкир не стал отвечать, а аккуратно потянул дверь на себя, стараясь не думать о том, что, если этот доморощенный диггер оказался не прав, взрывная волна в узком проходе размажет его по стене, а осколки завершат начатое. Створка с жутким скрипом сдвинулась, приоткрывая проход в тамбур, оказавшийся таким же пыльным, как и лестница.
        - Пошли, посмотрим, что там внутри, - махнул рукой Борн.
        Убежище явно переживало не лучшие свои времена. Пока что воды на полу не было, но потолок, а кое-где и стены просвечивали грязно-желтыми разводами от просочившейся сквозь бетон влаги.
        - Похоже, тут земля сухая, - заметил «крепостной». - Воды немного совсем прошло. А то раньше, бывало, забираешься на какой-нибудь заброс по ВШ, а там мутная жижа по колено. Приходилось чулки от ОЗК натягивать, чтобы не промокнуть.
        Они прошли до противоположного конца тамбура, на котором была точно такая же гермодверь. С этой Борн справился сам, провернул колесо, даже не напрягаясь, и потянул створку на себя. Луч фонаря выхватил типичные для государственных учреждений стены, выкрашенные по стандарту: две нижние трети - зеленая краска, верхняя - побелка.
        Похоже, что люди здесь пытались выживать достаточно долго. Азат решил так, увидев перегородки, которыми отграничили коридор. Они выглядели отнюдь не капитальными, в отличие от тех же стен тамбура. Тут в ход шло все: отодранный откуда-то практически насквозь проржавевший металлический сайдинг, фанера и крагис, какие-то доски.
        - О как. - Борн заглянул в одну из комнатушек. - Тут что, цыгане целым табором жили? Объект типовой, это и так понятно, но обычно тут идут большие помещения для людей.
        - Они же на трое суток рассчитаны, - пожал плечами Азат. - А если местные здесь хотя бы пару месяцев просидели, то наверняка стали закрываться. На виду друг у друга не проживешь ведь. Мы вообще по ларькам старым жили, только занавески на окошки вешали… Кто-то красил, но не всегда можно: воняет ведь так, что не проветришь.
        - Разумно, - согласился «крепостной». - Пошли, посмотрим, у них тут дизелек должен быть. А еще в медблок заглянем и поищем, где тут главные жили. Может, так поймем, куда они отсюда делись.
        Азат заглянул в одну из комнатушек, но не увидел внутри ничего, кроме грубо сколоченной кровати. Похоже, люди уехали, забрав все, что смогли.
        - Минуту. - Борн остановился у одной из дверей, вновь просунул конец ломика между дужкой и корпусом замка, резко рванул один раз, второй и пробормотал: - Сейчас бы болторез хороший.
        После третьего рывка несчастный замок все же сдался, с негромким лязгом упав на бетонный пол. «Крепостной» пнул железяку в сторону, потянул на себя створку и открыл дверь. Азат через его плечо заглянул в комнату, но увидел там только множество пустых полок.
        - Склад для продуктов, - пояснил Борн. - Тут консервы должны лежать, крупы, картошка. Все подчистую выметено, чего закрывать было вообще? На кухню не полезем даже. Видимо, съели все, что могли, да уехали. Пошли дальше смотреть.

«Крепостной» уверенно вел башкира вдоль выстроенной местными жителями стенки, напоминавшей то ли о бразильских фавелах, то ли об индийских трущобах. Убежище оказалось достаточно маленьким, в длину даже меньше, чем их подземные переходы. Если перекладывать с шагов, то метров сорок, вряд ли больше.
        Справа висела табличка такого же казенного вида, как и остальные, гласившая: «Дизельная электростанция». На двери снова оказался замок, Борн попытался было сорвать его ломом, но не преуспел. Тогда за дело взялся Азат. Пришлось попотеть, но на второй минуте упорной борьбы чертова железка сдалась.
        Башкир вытащил дужку замка из проушин, открыл дверь и вошел в комнату, где должен был располагаться дизель. Борн двинулся следом, обогнул Азата и наклонился к одному из углов, в пол которого были вмонтированы крепления. Потом посмотрел в распределительный щиток с пустыми кабель-каналами.
        - Охренеть, ну вы, татары, даете, - пробормотал он, помотав головой. - Ладно дизель вывезли… Но ведь еще и проводку повыдергивали…
        - С чего это мы, я вообще-то башкир, - заметил Азат. - Но ничего необычного не вижу. Если они где-то на новом месте устраиваться собрались, то им помимо генератора еще и провода нужны. А тут, может, какое-то специальное сечение или изоляция, я в электрике ничего не понимаю. Ты лучше скажи, что это за дверь вообще?
        - Это? - Борн подошел и стукнул ладонью по створке гермодвери. - Запасной выход, тоже через тамбур. По проекту из помещения, где дизель стоит, должен быть прямой выход наружу.
        - А сколько их всего? - заинтересовался Азат. - Ну, выходов?
        - От трех до бесконечности. - «Крепостной» пожал плечами. - Один основной, второй из помещения электростанции, и еще аварийный должен быть. Скрытый, вне потенциальной зоны завалов или выше нее.
        - Разумно, - кивнул башкир. - Что, проверим медпункт?
        - Да хрен ли там смотреть? - Борн махнул рукой. - Наверняка все то же самое, выметено до последнего шприца. Я уверен, что тут хабара не будет вообще. Даже завалящего ГП-5 не отыщем, все вынесли.
        - Ну и хорошо же, - пожал плечами Азат. - Значит, живы все.
        - Знать бы еще, куда уехали… Хотя это наверняка чертову тучу лет назад было. Ладно, надо найти, где у них тут комендант сидит.
        - А тут нет выделенного под администрацию помещения?
        - Хм. - Борн задумался. - Не помню такого. Но в целом-то здесь убежище тридцать шесть на восемнадцать, мы его не то что осмотреть, а полы помыть при желании успеем.
        Они вернулись назад и довольно скоро нашли халупу, на которой висела табличка «Комендант». В отличие от остальных эта была намалевана от руки на куске жести, похожем на дорожный указатель.
        Дверь здесь также закрыли, но она сама по себе была хлипкой, будто межкомнатной. Ломик-гвоздодер без особых проблем справился и с этой преградой, размочалив в труху жеваную бумагу, из которой оказалась сделана створка.
        Обстановка и тут особо не радовала разнообразием. С другой стороны, здесь имелся большой письменный стол и маленький раздвижной диван. Правда, Азат подозревал, что раскладывать его было некуда, поэтому главному среди местных приходилось спать прямо так. Наверное, он не особо выделялся габаритами.
        Башкир уже привычно обошел стол и принялся копаться в ящиках, подсвечивая себе фонариком. Он не надеялся найти дневник или журнал, прекрасно понимая, что такие вещи вывозятся в первую очередь, а в крайнем случае уничтожаются.
        Но среди нескольких листов чистой писчей бумаги совершенно случайно нашел измятый тетрадный. Выложил его на стол, аккуратно разгладил ладонью, стараясь не порвать.

«Азат Тальгатович, подсчитали запасы. Еды осталось на три недели. Даже с учетом того, что здесь с довоенных времен валяется, хотя я вообще не уверен, что это можно есть.
        До сих пор вы все правильно делали. И что не стали удерживать тех, кто уезжать решился, и что убежище готовили, пока времени более-менее хватало. И даже то, что приказали сюда спуститься - верное решение.
        Но больше ждать нельзя. Наблюдатели из тех, что наверх поднимаются, говорят, что тварей не только меньше не становятся, наоборот, они множатся с каждым днем. И ладно бы, как три года назад, одиночные, их можно было колами да вилами забить. Теперь стаями приходят.
        Уходить нужно, пока возможность есть. Наверху в гараже машины - загрузить все, что получится, и уезжать. Иначе еды не хватит на переезд. А что потом будет, когда пайки начнем урезать… Больше шансов людей сохранить, если сразу поедем».
        - Что там? - спросил Борн.
        Азат просто передал ему листок. Он сел на диван и задумался.
        Насколько башкир помнил, в Сарманово на начало войны проживало что-то около девяти тысяч человек. Город осмотреть ему не удалось, но почему-то он был уверен, что никто этот райцентр не бомбил. Тут ведь не имелось какой-либо промышленности, люди в основном с землей да животными работали.
        А это значит, что они попрятались в убежище уже позже. Даже если тут и объявили воздушную тревогу в тот день, когда большинство крупных городов были уничтожены, и даже если местные эмчеэсники вместе с ГОшниками запустили людей в бункер, прятаться тут больше пары-тройки суток не имело смысла.
        Так… пока ветер не разнесет осадки в разные стороны. Дальше можно выходить наружу. Попытались связаться с миром, не смогли, что потом? Жизнь налаживать. Овощи сажать, хлеб сеять. Той же скотины тут всегда было много, город мясом да молоком славился, и работать они умели.
        И вот уже тогда, когда жизнь оказалась налажена, произошло что-то такое, что им пришлось вновь прятаться под землей. Хотя, чего тут гадать, твари появляться стали, вот и все дела.
        Только вот когда это было? Если за три года до этой записки уже появлялись одиночные твари…
        Когда примерно появились мутанты в Челнах? Практически в первые же годы. Со слов мародеров, это были уродливые и искореженные животные и люди с раковыми опухолями и лишними органами. Виды сформировались уже позже, это потом начались проблемы с «гопниками», «маугли», «лаками».
        - Пошли, наверное, наверх, - сказал Борн, бережно свернув бумажку и спрятав ее в карман разгрузки. Похоже, «крепостные» действительно собирали свидетельства, пытаясь разобраться, что происходило в мире в первые годы после Войны.
        - Надо, наверное, спиртовку разжечь, завтрак приготовить, - заметил Азат, бросив взгляд на наручные часы. - Уже скоро будить. Хоть горячего поедим…
        Хотел добавить, что напоследок, но промолчал. И так все было понятно.
        Двинулись к выходу из убежища. «Крепостной» аккуратно закрыл за собой обе двери, запер гермозатворы. Оторванную фальшпанель на место крепить не стали, бросили рядом. Если за столько лет никто не приехал, то и не явится уже. Их, может быть, и в живых нет.
        Вернулись на пост. Здесь за время их самовольной отлучки ничего не изменилось, мужики мирно спали, двери были в порядке, а с улицы не доносилось ни звука. Борн притащил из машины спиртовку и большую бутыль с топливом к ней, канистру с водой. Азат помог ему заправить горелку, наполнил кастрюлю и поставил на треногу.
        - Что готовить будем? - спросил «крепостной». - Есть пшено и гречка.
        - Давай гречку, - пожал плечами башкир. - И мясного чего-нибудь бы бахнуть. У нас тушенка есть, просроченная, конечно, но можно разогреть на спиртовке.
        - Просроченная, - усмехнулся Борн. - Ладно, если уж пировать, то пировать. Сейчас, подожди.
        Он снова ушел к машине и через минуту вернулся с полиэтиленовым мешком крупы и двумя литровыми стеклянными банками. Огляделся и не нашел ничего лучше, чем поставить их прямо на пол, все равно стола не было.
        Азат взял пакет, развязал и понюхал. Действительно, гречка, только не в привычных пластиковых мешках, как она хранилась в магазинах. В Челнах крупу проверяли дозиметром, и если все было нормально, то пересыпали в бутылки и банки. Так и компактнее получалось, и жучку внутрь пробраться было сложнее.
        А уж чего-чего, а пластмассовой тары человечество успело наготовить на несколько поколений вперед. И скорее всего, даже его внуки будут хранить зерно в «сиськах». Они ж не разлагаются толком, неудивительно, что перед самой Войной вся земля была этой дрянью загажена.
        А внуки у него, наверное, будут. Уже скоро совсем, старшему вот-вот возраст жениться подойдет. Увидеть бы их еще.
        - Со складов Росрезерва, что ли? - спросил Азат, аккуратно пересыпая гречку в кастрюлю.
        - Не знаю. - Борн пожал плечами. - Караванщики везут с НКР. Может, выращивать стали, Башкирия-то большая, незараженных земель должно быть много.
        - Может, и так. Соль есть?
        - Держи. - «Крепостной» протянул мешочек, в котором оказалась соль, слегка слежавшаяся, но все еще годная к употреблению. Ну да, что ей будет-то?
        Азат насыпал в кастрюлю столовую ложку соли. Прикинул, что готовят они на семерых, добавил еще немного, на кончике. Больше побоялся. В крайнем случае можно прямо в тарелках досолить, а вот пересоленную крупу жрать - хуже не придумаешь. Потом еще и пить захочется.
        Взял банку, в которой под слоем вытопленного сала в бульоне плавали крупные куски мяса, посмотрел на свет спиртовки. Домашняя тушенка как она есть, двух банок хватит, чтобы всю толпу накормить до отвала. И возможно, еще останется.
        Только что за мясо? Для свинины слишком красное, она бледнее.
        - Говядина? Тоже караванщики привезли? Я у вас только свиней видел.
        - Мы только свиней и держим, - ответил Борн. - Порось жрет все подряд и меньше, чем теленок. Тем сена надо, зерна. А это лосина.
        - Лосина? - Азат чуть не расхохотался. - А сколько у этого лося голов и хвостов было?
        - Нормальная лосина, я лично уложил. Здоровая зверюга. Они встречаются, бывает, если дальше в сторону Башкирии по трассе поехать, там, где лесхоз. И приготовлено с понятиями, паразитов не будет.
        - Охотишься? - Азат отложил банку и принялся помешивать крупу. Кастрюля большая, огонь - наоборот. Пока закипит…
        - Не, это Бельский у нас. - Борн кивнул на машину. - Охотник. Свежевал, разделывал - все он. Я лося только застрелил.
        - Я не пробовал ни разу дичь. Утку только, но это не в счет, наверное.
        - Ну как сказать. По нынешним временам может и в счет, птицефермы-то все тю-тю. Дмитрий хотел и у нас кур завести, только цыплят не довозят, а яйца… Их высиживать кто-то должен. - Он усмехнулся, будто собирался отмочить отличную шутку. - Вот ты как считаешь, что первым появилось - курица или яйцо?
        - Яйцо, конечно. Вопрос только в том, кто его снес и кто высидел.
        Глава 13
        Горгорот
        Лейтенант проснулся первым, за пять минут до времени побудки - видимо, запах тушенки почувствовал. Посмотрел на развалившихся на стульях Борна и Азата, потер щетину, потянул носом, одобрительно хмыкнул.
        - Отливать - туда, - махнул «крепостной» рукой в сторону смотровой ямы. - Если что, не удивляйся. Там лестница вниз, дальше по ней - объект ГО. Азат нашел случайно ночью.
        - А чего не разбудили? - хриплым со сна голосом спросил военный.
        - Смысл? - поднял голову от котелка с тушенкой башкир. - Там пусто, вывезено все подчистую. Мы пошарились немного, но не нашли ничего, сейчас все поднимутся, расскажем.
        - Ладно. - Лейтенант отправился в сторону «туалета», по пути расстегивая брючный ремень.
        - Ну что, готово? - спросил Борн.
        Азат набрал в ложку немного душистого пахнущего бульона и мясных волокон, подул и положил на язык. Разжевал слегка жестковатое мясо и кивнул. Можно убирать с огня.
        - Тогда пошли будить народ. - «Крепостной» затушил спиртовку и поднялся на ноги.
        Азат тоже встал и двинулся к «УАЗику», подошел к водительской двери. Шмель спал, развалившись на кресле и тихо похрапывал с открытым ртом. Боец проснулся мгновенно, стоило только тронуть его за плечо, тут же потянулся к кобуре, но разглядев знакомую физиономию, сделал вид, что ничего не было.
        - Что, пора уже? - спросил он, ожесточенно потирая лицо.
        - Ага, сейчас пожрем да поедем, - ответил Азат. - Туалет в крайней смотровой яме, там спуск увидишь, не удивляйся, потом все объясню. Бери тарелку, ложку да подходи ко всем.
        - Ладно. - Никита потянулся и принялся выбираться из машины.
        Башкир залез в салон «козлика», отыскал там свой вещмешок и нашел в нем железную миску и ложку. Подумал и переложил на место сумку Баранова, которую достал ночью.
        Борн уже успел разбудить своих товарищей, они даже устроили очередь к «туалету». Азат решил не ждать остальных, щедро наложил себе гречки, сдобрив ее изрядной порцией тушенки. Экономить смысла не было, как и голодать перед боем. В то, что им снова посчастливится встретить в этих мертвых землях живых людей, никто уже не верил.
        А если уж снова придется схлестнуться с тварями… Какая разница, если они на куски порвут, как Ершова, то перитонита можно уже не бояться.
        Азат стащил с себя и подложил на пол бронежилет, уселся на него, чтобы о холодный бетон задницу не морозить, и принялся есть. Странное было ощущение: вроде и вкусно, но при этом кусок в глотку не лез.
        Остальные, похоже, чувствовали то же самое. Разве что Бельский не высказывал особого волнения, сидел и спокойно поглощал пищу. Что-то в нем было не так, нечто страшное таилось за его выдержкой. Приходилось ему уже умирать, точно приходилось. Но ведь и остальные все - бывалые мужики, мародеры со стажем, кроме Азата, разве что.
        С другой стороны, толку с того стажа в борьбе со слепым случаем? И Ершов, и уж тем более Баранов были гораздо опытнее, чем башкир. Только сейчас они валяются там, за воротами гаража пожарной части. Или уже нет, может, их давно собаки съели.
        - Дальше поедем через Альметьевск, - сказал Бельский, не прерывая трапезы. - Седой говорил, что город пустой, даже твари им там не встретились. Как на пепелище въехали, словно отрезало.
        - Не знаю, - мотнул головой лейтенант, свинтив крышечку у своей фляги. - Азат уже вчера сказал все, что думает. И я с ним согласен, гонят «менталы» на нас тварей. Так что на покой я не рассчитывал бы.
        - И к чему ты ведешь? - спросил «крепостной».
        Военный приложился к фляге и сделал несколько больших глотков. Оторвался от горлышка, криво усмехнулся.
        - Да ни к чему не веду, наши люди-то до сих пор у вас. И если даже мы сейчас вас завалили бы, то толку? Что нам, возвращаться и «Крепость» штурмом брать?
        - Кто еще кого завалил бы, - пробормотал Борн, но на его слова никто не обратил внимания.
        - Короче, я тебе не доверяю. Вернее, вам всем, но тебе в особенности. Так что один из ваших теперь поедет с нами в машине.
        - С чего бы? - поднялся Иван.
        - Ты-то куда дергаешься, ты за водителя у вас в команде, значит, и дальше будешь баранку крутить. А у нас Шмель за рулем сидит, Азата за пулемет не пустишь, не смотрите на возраст, он по боевому стажу самый молодой. А нам пулеметчик нужен.
        - Ты прав. - Бельский кивнул. - На пулемете кто-то точно сидеть должен, лучше два ствола будет, чем один. Да и за фоном следить опять же… Из крупняка стрелять у нас обучены все. Борн, Савва, кто из вас готов?
        - Лучше Савва, - ответил за них двоих лейтенант. - Потому что я тебе не доверяю. А Савва, насколько я успел заметить, с Дмитрием в очень хороших отношениях, что-то вроде адъютанта. Так что, думаю, ты дважды поразмыслишь, прежде чем приказать расстрелять нашу машину.
        Наступило молчание. Савва поднял голову, Иван вновь подался вперед, будто готовился к драке. Что это с ним, вчера он не был настолько прытким. Неужели от шока отошел?
        Лейтенант выглядел спокойным и с непроницаемым выражением лица смотрел прямо в глаза Бельскому. Физиономия того же превратилось в уродливую, шрамированную, но абсолютно безэмоциональную маску.
        - Знаешь, я бы и так не стал, - наконец ответил он. - Но если тебе хочется так думать - думай.
        Каша настолько потеряла вкус, что стала отдавать чем-то больничным, вроде стерильной ваты. С трудом запихав в себя последние две ложки, Азат напился из фляги и ополоснул посуду, начисто вытер ее полотенцем. Остальные тоже потихоньку заканчивали завтракать. Кастрюлю и котелок им так и не удалось опустошить, поэтому башкир перелил остатки тушняка к каше и закрыл крышкой. Все-таки дно плоское, меньше шансов, что содержимое выльется во время езды. Как ни жалуйся на запах в старых машинах, но от гречки с мясом он лучше не станет точно.
        Борн молча взялся отмывать котелок содой, остальные доедали порции и собирались. Савва закончил вторым после Азата, поднялся, посмотрел на своего командира.
        - Вещмешок перенеси к ним, - ответил Бельский на его неозвученный вопрос. - Делай, что тебе лейтенант скажет.
        - За пулемет встанешь, раз уж обучен, - продолжил за него военный. - Возьмешь радиометр, будешь периодически посматривать на фон. Если вдруг начинает расти, стучишь в форточку, говоришь, что и как. Самое главное - по сторонам поглядывай, если увидишь тварей, маякуй. Но стрелять, только если они проявляют агрессию.
        - Понял.
        - Все доели? - спросил Бельский и, получив утвердительные ответы, продолжил: - Тогда так, всем двадцать минут на оправиться и собраться. Надеваем химзу, дальше остановок может не быть. Газы пока не надо, только по команде от наблюдателей. Потом заправляемся из канистр под пробку, чтобы не встать где-нибудь, и с Богом, в путь.
        За двадцать минут закончить все дела они, конечно, не успели, но через тридцать уже стояли у ворот, ожидая команды на открытие. На самом деле страшно было на улицу выходить. Мало ли что там поджидает? Вдруг «кенги» вернутся и продолжат погоню? А может, и кто-нибудь похуже?
        - Готовьтесь, - приказал Бельский. - Азат и Борн открывают двери, мы с Иваном выйдем и проверим.
        Азат сдвинул щеколду, выдернул верхнюю защелку. С нижней пришлось попотеть, но в конце концов и она сдалась, хоть и не без труда. Ничего удивительного, сам ведь вчера с психа вколачивал ее в бетон молотком, придурок. Вместе с Борном они резко толкнули створки от себя, а Бельский с водителем рванули наружу.
        Азат тоже вскинул автомат в ожидании того, что снова придется стрелять, но тишина на улице оставалась такой же мертвенной, как и раньше.
        - Чисто, - сказал Иван, вернувшись в гараж. - Открывайте вторые.
        Он отправился к машине «крепостных». Борн и Азат повторили процедуру со следующими воротами, и меньше чем через минуту обе машины уже стояли на улице и негромко рокотали движками на холостом ходу. Прогревались. Первым делом башкир осмотрел крышу и карнизы на предмет сгустков темноты, но сейчас все было чисто и над зданием возвышалось только обычное унылое осеннее небо. Видимо, тварь, убившая Леху, вела исключительно ночной образ жизни.
        Азат ожидал увидеть целую гору из тел мертвых «кенгов», которых они вчера перебили, но на площадке перед пожарной частью не оказалось ни одного. На секунду он даже подумал, что все, произошедшее ночью, было лишь наваждением, галлюцинацией, но лужи уже почерневшей крови на асфальте и россыпи стреляных гильз утверждали обратное.
        А еще тело Баранова, которое Бельский, вовремя сориентировавшись, оттащил в сторону, чтобы оно не мешало открыть вторые ворота. Но даже если бы его переехали, Лехе было бы все равно: он лежал на земле, смотря вверх помутневшим взглядом мертвеца. В правом виске здоровяка была маленькая дырочка, слева же оказалась разворочена вся теменная кость. Бинт и волосы пропитались кровью, превратившись в бурую паклю.
        - Не тронули, - заметил лейтенант, кивнув на тело подчиненного. - Остальные трупы подчистую утащили, а его оставили. Почему так?
        - Я не знаю, что это, - пожал плечами командир «крепостных». - Мы с этой дрянью встречались всего один раз, под Нижнекамском, потеряли человека. Назвали «Черной смертью». Она бросается с высоты, обволакивает тело, перекрывает доступ воздуха, пока жертва не задохнется. Потом переваривает. Ваш, похоже, сумел напугать ее, застрелившись. Может, тварь не поняла, что произошло, и решила убраться или, когда он умер, подумала, что промахнулась и попала на что-то неживое. И видимо, после нее другие твари побрезговали трогать труп.
        - Она не ядовита? - спросил Азат. - Не заразная?
        - Не знаю, - пожал плечами командир «крепостных». - Нам, чтобы ее убить, пришлось облить тело бензином и поджечь. Но она тут не успела ничего выпрыснуть, иначе труп таким целым не был бы.
        Азат подошел к Баранову и вытащил из уже окоченевших пальцев пистолет. Попытался согнуть руку, чтобы снять с трупа разгрузку, но не хватило сил. Здоровым парнем был Леха, и застывшие в последнем сокращении мускулы делали его тело жестким, неподатливым. Будто железный дровосек забыл свою масленку и заржавел от пролитых слез.
        На помощь пришел лейтенант, и вместе они смогли разрушить трупное окоченение. Стащили с Лехи разгруз, бронежилет, ботинки, не тронув только форму. Ему-то на том свете оно ни к чему, а вот тем, кому еще по грешной земле ходить, пригодится.
        Оставив командира разбираться с добычей, Азат пошел к месту, где Ершова сдернули с машины и разорвали. Смог отыскать только два автоматных магазина, полностью уделанных кровью, которые, похоже, выпали из карманов разгрузки. И ноги в армейских берцах. Кто бы ни пировал на остатках вчерашней бойни, он побрезговал вытаскивать мослы и кости из жестких кожаных ботинок.
        Башкир расшнуровал обувь, вытащил из них остатки ног, замотанные в пожелтевшие портянки. Подумал и бросил их лежать, где нашел.
        Остальные в процесс обирания трупов не вмешивались, стояли на стреме. Только Бельский, когда Азат подошел к «УАЗу», чтобы положить ботинки в салон, сказал:
        - Хоронить останавливаться не будем, времени нет, да и опасно. Может, затащите в гараж, что осталось? Все лучше, чем ничего.
        - Мы не хороним трупы, - ответил за башкира лейтенант. - Все равно твари доберутся, смысл им мешать? Да и какая разница, мутанты сожрут или черви с бактериями?
        Этот вопрос остался без ответа.

* * *
        Пока ехали через Сарманово, за ними снова уцепились «кенги», но как только за спиной остался указатель с названием населенного пункта, твари отстали. Да и не было в них вчерашнего задора: и бежали медленнее, и на машину запрыгнуть почти не пытались. То ли ночь была их временем, то ли злая воля тех, кто гнал мутировавших псов в атаку, внезапно ослабла.
        Потянулась привычная дорога: битый асфальт, проржавевшие указатели, лесопосадки и редкие заброшенные селения. Почему-то тут ее проложили на расстоянии от деревень, наверное, чтобы шум машин не мешал жителям.
        Сейчас этот унылый пейзаж Азатом воспринимался как что-то хорошее - вот уж действительно все познается в сравнении. От него хоть и веяло мертвой тишиной, но к ней добавлялись какие-то нотки спокойствия. Такие у нового мира критерии, нет мутантов, и ладно.
        Как оказалось, и эти места не такие уж безжизненные, но встреченные твари опасности для людей в машине не представляли и очень быстро прекращали погоню.
        В целом ехать было даже приятно. Уж точно лучше, чем прорываться через кишащую пауками темноту, поджигая дома, только чтобы очистить путь, и отбиваться от стаи псов-мутантов, которые за секунду рвут человека в клочья. Но если постоянно пялиться на пролетающие мимо деревья, очень быстро заскучаешь. Даже если ты не видел их до этого двадцать лет.
        - Сейчас бы музыку, - сказал Азат и повернулся, ожидая услышать остроумную шутку Ершова или слова согласия от Баранова, но вспомнил, что теперь они ему точно не ответят. Адресат выбыл.
        От злости захотелось сделать что-нибудь глупое, и он сорвал пластырь, которым заклеил царапины, оставленные ногтями жены.
        - Ага, - согласился Шмель. - Только ни кассет, ни дисков нет. Можно, конечно, радио включить, но не думаю, что под белый шум ехать будет веселее.
        - Может, сами споем? - предложил вдруг лейтенант, обернувшись к башкиру. - В старые времена, когда ни оркестров, ни машин с динамиками еще не было, солдаты сами пели.
        - Маловато нас для хора, - поджал губы и покачал головой Азат.
        - Успокойтесь уже, певцы, - попросил водитель, объезжая очередную яму, вольготно раскинувшуюся почти на полдороги. - Вам-то хорошо, сидите себе спокойно, а мне крути баранку туда-сюда.
        На этом разговор сошел на нет. Скоро они проехали мимо двух обветрившихся каменных стел, буквы на одной из которых складывались в слова «Альметьевский район», а на второй - «Сармановский». Краски давным-давно выцвели, но гербы городов еще можно было разобрать: стилизованная нефтяная вышка и какая-то птица, изображенная в странной позе, будто поющая. В орнитологии Азат не понимал совсем ничего, а в геральдике и того меньше, поэтому гадать над скрытыми в этих знаках смыслами не стал.
        Почему-то как только они въехали на территорию Альметьевского района, дорога сразу же стала лучше. Полотно все еще было разбитое, в ямах и колдобинах, но раньше его вообще практически не было, только кое-где встречались куски асфальта. А здесь почти как до Войны по всей России, разве что ямочный ремонт сделать, да можно кататься.
        Иван прибавил скорости, и Шмелю пришлось последовать его примеру. Правда, притормаживать на кочках, чтобы не удариться головой о стену, по-прежнему было необходимо, но раньше машина вообще могла вылететь с дороги, если неудачно попасть колесом в яму.
        - Вот уж Савве там, наверное, весело, - сказал башкир, когда увидел, что стрелка на спидометре постепенно ползет к отметке «семьдесят».
        - Колбасит, наверное, - пробормотал лейтенант и обернулся, посмотрел в форточку на сидевшего за пулеметом «крепостного».
        Того болтало, но его лицо под маской панорамника выглядело совершенно невозмутимым. То ли не видел смысла жаловаться, то ли считал, что настоящий русский витязь должен быть спокоен в любой ситуации.
        Лейтенант приоткрыл форточку и спросил:
        - Что там с фоном?
        - Растет, - ответил Савва. - С каждым километром все сильнее. Похоже, по радиоактивному следу едем.
        - Как только до полутора зивертов поднимется, стучи, снаружи торчать опасно будет. - Военный закрыл окошко, не дожидаясь ответа, повернулся к остальным бойцам и скомандовал: - Газы.
        Азат среагировал мгновенно: вынул из сумки новый противогаз, надел на голову и резко выдохнул. Подтянул вверх капюшон ОЗК и понял, что всего за пару дней умудрился отвыкнуть от того, что на поверхности ходить можно только в костюме химзащиты.
        - К хорошему быстро привыкаешь, - пробормотал Шмель, и башкир понял, что их мысли совпадают.
        Еще минут двадцать ехали в полном молчании, говорить было не о чем - все, что можно, уже обсудили. Музыку теперь заменял не белый шум, а собственное тяжелое дыхание. После ГП-5 ПМК-2 радовал гораздо лучшим обзором, а еще не превращал речь в сдавленное бульканье. К тому же всегда имелась возможность попить через трубку. В этом противогазе, наверное, можно было бы даже жить какое-то время, пока кушать не захочется.
        - Повезло нам, что через Сарманово проехали, - сказал лейтенант, уткнувшись в карту. - Альметьевск по самому краю минуем.
        - Это хорошо… Меня вот что интересует: почему здесь все дорожные указатели в двух экземплярах установлены? - спросил Шмель, кивнув на знак ограничения скорости.
        Буквально через метр за ним был такой же. Азат понял, что не обращал на это внимания, но действительно все дорожные знаки оказались продублированы с непонятной целью. Кроме указателей деревень. Он попытался припомнить, было ли так во время его последнего визита, когда он ехал мимо на работу, но не смог.
        - А ты как думал? - Башкир усмехнулся. - Это ж самый большой город этой агломерации, тут трубы для нефтепроводов катали, куча нефтяников жила. А у нас в стране кому все лучшее, если не нефтяникам?
        - Богатый город был, да? - заинтересовался Шмель.
        - Ты на асфальт посмотри. Везде, где не ехали: в Тукаевском, Мензелинском, Сармановском - дороги сошли уже. А тут вполне приличные. Не, битые, конечно, но ездить можно. У людей тут сало было под кожей, я же работал неподалеку.
        - Если людей нет, много добычи. Отсюда столько полезных вещей натаскать можно, - вздохнул Шмель. - Вот если у нас получится разнести логово «менталов», народу туда ломанется…
        - А с чего они взяли, что бомба сработает? - вдруг вслух подумал Азат. - У «менталов»-то вроде и тела нет, как их убить? Это вообще хоть у кого-нибудь получилось?
        - Я слышал один раз, - ответил лейтенант. - С Гренады мародер рассказывал, что у исламистов неподалеку от «Тимирязевского» в храме Рождества Христова поселился «ментал». Болтали, мол, плющил мозги даже тем, кто под землей в переходах сидел. Но несильно, вроде как зрение не у всех отключалось. Ну и моджахеды, недолго думая, долбанули по куполу из «шмеля». Больше, говорят, не было ничего, только сам храм сгорел.
        - Ага, и ты в эти байки веришь? - усмехнулся водитель. - Да чушь это все, просто этим уродам храм у их перехода покоя не давал. Вот и сожгли, а чтобы совсем варварами не прослыть, растрезвонили о «менталах».
        - Не знаю, меня там не было, - мотнул головой командир. - Почем купил, по том и продаю.
        - Так халифатовские вроде особо не боялись варварами прослыть, - заметил башкир. - Они, наоборот, этого и хотели, чтобы запугать всех, нет?
        - Это потом, а сначала смирные сидели, не разбойничали даже особо, - возразил лейтенант. - Но, может, им и действительно храм мешал. Но хотелось бы верить, что мы не зря туда едем. И что пацаны не просто так умерли, пусть им мягко лежится.
        Разговор снова сошел на нет, каждый опять задумался о своем. Азат вспомнил фотографию в вещмешке у Лехи, и мысли сами собой перетекли на семью. Как они там, в «Крепости»? Не обижают их? А может, группу уже успели списать и беженцев с «Домостроителей» пользуют как рабов?
        Черт знает, Дмитрий казался в чем-то неплохим человеком, но ведь все равно приказал разоружить бойцов «Булата» и продержать сутки в душном подвале. А потом заставил поехать хрен знает куда. Хотя и шантажа не было. Он ведь не угрожал ничем, не обещал никого убить или пытать, просто сообщил, что их люди теперь в заложниках.
        Странный он парень.
        - Твою мать… - пробормотал Шмель, который смотрел на дорогу.
        Азат выглянул в окно и замер. Вокруг было черным-черно: деревья, асфальт, дорожные знаки - все это выглядело, будто антрацитовое. Картину дополняла пожухлая трава по сторонам от дороги, и от такого пейзажа натурально не хотелось жить.
        - Сажа, - сказал лейтенант. - Дмитрий рассказывал, что Ромашкинское выгорело. Тут долбаные миллионы тонн сажи, она везде.
        - Черт, - снова выдохнул Шмель. - А как она не смылась за годы? Дожди-то идут.
        - Въелась, - ответил Азат. - Ты представляешь, из-под земли несколько лет горели нефтяные факелы, чадило это все нещадно. А если там еще и лес занялся, то еще хуже, хоть его здесь и не очень много. И это все поднималось в небо, смешивалось с водой и падало на землю дождем. Краска черная, самая настоящая.
        - Неудивительно, что люди ушли. - Лейтенант вздохнул. - Этот дым еще и дышать мешал. Знаешь, когда в десятом леса горели от жары, и то не сахар было, а тут нефть, да еще и после ядерного…
        - Подъезжаем к городу, - перебил его голос Бельского, донесшийся из динамика рации. - Будьте наготове, езжайте за нами. Мы попытаемся проехать по краю.
        - Помнишь город? - обратился лейтенант к Азату.
        - Центр, места вокруг института - да, эти края - нет, - ответил тот. - Я даже ни разу не въезжал отсюда, только через Заинск ездил.
        - Плохо.
        Они миновали заправку «Татнефти», проехали через мост, нависающей над небольшой и практически обмелевшей речушкой, и скоро оказались среди домов. Выглядели они лучше, чем в Мензелинске, те были совсем деревенские, из срубов, а тут - кирпич, сайдинг, все как полагается. Только вот и стены, и окна оказались покрыты черным слоем сажи так, что разглядеть изначальный цвет материала не удавалось.
        Головная машина свернула, Шмель повторил их маневр, и справа оказался небольшой парк, засаженный соснами, сейчас высохшими и почерневшими. Выносливые деревья переживали тяжелейшие зимы, но выжить без солнечного света, доступ к которому оказался перекрыл дымными облаками, не смогли.
        Азат присмотрелся и понял, что это не парк, а кладбище. К горлу опять подкатил ком, он с трудом отвел взгляд и посмотрел в другую сторону. Там снова были жилые дома, а дальше поднимались к небу холмы. Здесь начиналась Бугульминская возвышенность, своего рода предгорья Урала. Самая высокая точка Татарстана была совсем неподалеку.
        Ему вдруг нестерпимо захотелось обернуться, он словно почувствовал чье-то прикосновение к затылку. Глянул назад, но там был только Савва, который по-прежнему сидел за пулеметом. Невольно башкир почувствовал к здоровяку уважение: чтобы торчать снаружи, когда вокруг такая обстановка, нужно стальные нервы иметь. Ему самому-то даже в салоне «УАЗа» неуютно было.
        - У меня ощущение, что за нами кто-то наблюдает, - вдруг сказал лейтенант. - У вас такого нет?
        - Есть, - выпалил башкир. - Только не понимаю, кто. Тут же не то, что людей, тварей не видно.
        - А по мне хорошо, что их нет, - проговорил Шмель, выворачивая руль и выезжая на кольцо. - Уж лучше так, чем как в Сарманово.
        - Знаешь, мне интуиция подсказывает, что там, где нет обычных тварей, может жить что-то похуже…
        Они проехали мимо площадки, на которой стояла пара троллейбусов - депо, наверное, и погнали дальше. Сквозь ветки голых деревьев были видны дома «хрущевской» постройки. Удивительное дело, вроде бы в них и по четыре-пять этажей, но они все равно выглядели приземистыми. Будто карлики относительно человека нормального роста.
        Потом посадка закончилась, а дома внезапно приблизились и стояли уже прямо по сторонам улицы, через небольшие палисадники. На их оконных стеклах лежал слой сажи толщиной, наверное, в палец. Как еще рамы видно было…
        - Что-то тут точно не так, - проговорил лейтенант и вновь обернулся. Азат посмотрел ему в глаза и смог разглядеть то, чего не видел ни разу до этого - растерянность.
        Сам он чувствовал себя не лучше. По крыше застучали зло, требовательно. Лейтенант посмотрел на Савву, который барабанил кулаком по металлу кузова, и взялся за рацию.
        - Бельский, фон вырос, надо пулеметчиков в салон посадить, облучатся. Как понял, прием?
        - Принял, - коротко кашлянул динамик.
        Машина «крепостных» тут же стала сбавлять скорость и постепенно остановилась. Шмель тоже затормозил. «УАЗ» качнулся, когда Савва спрыгнул с него на землю, с щелчком открылась и тут же хлопнула дверь.
        - Ну и паршиво там, мужики, - проговорил здоровяк, посмотрел, будто сомневался, стоит делиться или его не поймут, но решил. - А еще мне кажется… Что за мной смотрит кто-то.
        - Не тебе одному, - пробурчал башкир.
        - Да что тут происходит! - вдруг заорал лейтенант, долбанув рукой по торпеде.
        Зашипел, схватился за правую ладонь левой и посмотрел на Азата внезапно протрезвевшим взглядом. Тут же взялся за рацию, забыв о боли, утопил тангенту.
        - Бельский, нам тут какая-то срань мозги прессует. Надо ускоряться.
        Борн уже успел забраться в машину, она тронулась практически сразу же, дверь «крепостной» захлопнул уже на ходу - как еще не выпал при этом, непонятно. Шмель тоже погнал вперед. «УАЗ» нещадно трясло на колдобинах, почему-то здесь дорога была хуже, чем в районе чуть раньше.
        Слева промелькнула очередная заправка «Татнефти», и тут же точно такая же появилась справа. Азат попытался вспомнить, сколько их встретилось за время короткого путешествия, и не смог. Но выходило, что немало.
        - У вас что, другого бензина, кроме этого, не было? - спросил Шмель, ожесточенно выкручивая руль, который из-за отсутствия гидроусилителя приходилось проворачивать на полную.
        Башкир предпочел не отвечать, так как был слишком занят тем, что держался за дверную ручку. Уже дважды он впилился головой в потолок, а хоть на ней и был капюшон ОЗК, удар он не смягчал практически никак. Были бы в «козлике» ремни, вообще пристегнулся бы, только вот не имелось в машине такой роскоши.
        Справа опять замелькали жилые дома, слева - какие-то заборы и ангары хозяйственного вида. Азат успел поблагодарить Аллаха за то, что враги не сбросили на Альметьевск бомбу и на дорогах тут в отличие от Челнов не стоял металлический мусор, когда-то бывший автотранспортом.
        И вновь появились деревья. С одной стороны - стройным рядом, с другой, огороженной высоким бетонным забором - вразнобой. На периферии поля зрения мелькнул и тут же пропал православный восьмиконечный крест, это снова было кладбище.
        Странно выходит, если с этой стороны на Альметьевск посмотреть, то тут только заправки и погосты.
        Еще через полминуты этой безумной гонки они словно пересекли невидимую черту, и в голове Азата будто бы распрямилась огромная пружина. Он поднял взгляд, осмотрел всех своих товарищей, увидел их внезапно просветлевшие лица и понял, что и сам еще пару секунд назад испытывал дикую боль как раз в затылке. В той точке, куда, как ему казалось, упирался взор этого невидимого наблюдателя.
        - Нас прогоняли, - вдруг понял он. - Они не хотели нас там.
        - Я их тоже не хотел, - выдохнул лейтенант и потянулся к карте. - К черту, обратно поедем другой дорогой.

«Если поедем», - добавил про себя башкир.
        Дорога снова стала лучше, только знаки встречались теперь исключительно в одном экземпляре. Деревни с названиями Тихоновка и Нижняя Мактама проехали без всяких проблем. Вид почти одинаковых одноэтажных домиков, покрытых сажей, уже не вызывал у Азата особых эмоций.
        После пережитого в Альметьевске он чувствовал себя истощенным. Не физически - эмоционально. Когда причина беспокойства стала ясна, появился страх, самый настоящий. Башкир никак не мог взять в голову, как так вышло, что неизвестное существо влезло в его сознание.
        И ведь не только в его. И лейтенант, и Савва, и даже «крепостные» чувствовали то же самое. Единственным, кто не поддался внушению, был Шмель. Может, оказался крепче, чем остальные, а возможно, попросту слишком сосредоточился на вождении.
        - Страшно, - сказал Азат, когда понял, что затянувшееся молчание еще сильнее усугубляет ситуацию. Внезапно ему захотелось выговориться, поделиться, а единственными собеседниками были товарищи по «Булату» да затесавшийся в их компанию здоровяк.
        - Точно, - кивнул Савва, словно только этого и ждал. - Ехали, аж свербело в затылке. Чувствовалось, будто смотрел кто-то, очень хотелось развернуться и выстрелить.
        - Хорошо, что выдержал, - подметил Шмель. - Осталось только всю округу переполошить. Сам ведь понимаешь, «двенадцать и семь» дудухает очень по-взрослому. В чистом поле километров на пять слышно, и это только человеку. А у тварей слух, наверное, и того острее.
        - Турель не поворачивается, - пожал плечами «крепостной». - Иначе, может, и не выдержал бы. Сейчас вот понимаю, что глупости, ну куда я стрелять стал бы? По окнам домов разве что, только сквозь них не видно ничего.
        - Да, они не глазами смотрели, - пожал плечами лейтенант, который продолжал разглядывать разложенную на коленях карту. Отмерил что-то курвиметром, задумался на секунду и сказал: - Километров пятьдесят осталось. За час добраться должны.
        - Последний рывок, - выдохнул Азат. - Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой - он трудный самый.
        - Неужели там хуже, чем в Альметьевске, будет? - спросил вдруг Савва. - Вот твари эти, как вы их назвали, «менталы». Что они могут-то вообще?
        - Да что угодно, - ответил Шмель. - А если там не просто пара каких-то особо мощных тварей засела, если там реально логово… Скорее всего, мы даже в город войти не сможем, нас прямо тут возьмут. - Он бросил косой взгляд на здоровяка через плечо и добавил с неожиданной злобой в голосе: - Нашли вы, где «Крепость» построить свою. Неужели реально уйти нельзя было?
        - Подожди, ну как. Место это стратегически важное, - сказал «крепостной». - Как база перевалочная для мародерства. Плюс земли безлюдные, конкурентов нет. Опять же, от дороги в стороне, случайные люди не заедут. Да и Дружба поблизости, а это нефть, которая всегда в цене.
        - Он прав, - подтвердил Азат. - В Мензелинске в свое время крепость была. Русские построили, чтобы башкир от набегов южных соседей защитить. Калмыков там, ногайцев. Только вот то, что людей нет - это не просто так. В Сарманово, вон, тоже жили, пока твари все не заполонили. Ушли ведь.
        Похоже, что этот аргумент Шмелю крыть было нечем, и он вновь замолчал. Но так просто съехать с темы Савве не дали.
        - Я так думаю, что некуда вам уходить было, да? - спросил лейтенант. - Вы ведь из Башкирии не просто так ушли, не поделили что-то с начальством их?
        - Да совки они тупые, - сказал, будто сплюнул, здоровяк. - Коммунисты. Мертвая идеология. Смысл пытаться строить что-то на старых идеях? Все, развалился их союз, плюньте и забудьте.
        - Ну вот ты националист и монархист, так? Это ведь коммунисты царя скинули, и получается, что эта идеология победила вашу, - заметил Шмель.
        - Ну, допустим, нет. - Савва стал заводиться, лицо под панорамной маской противогаза раскраснелось еще сильнее, чем обычно. - Ленин скинул либерастов, которые скинули царя, это совсем другое. А вот расстреляли его уже они, а это - страшное преступление. Убили царя - убили Бога.
        - Ну насчет последнего не знаю, я в его существование не особо верю. - Лейтенант убрал карту обратно в бардачок и откинулся в кресле. - Но что убийство Николая преступление - факт. Без суда расстреляли гражданина Романова. Со всей семьей.
        - Ты тоже коммунистов не любишь? - с сомнением посмотрел на него здоровяк.
        - Их из наших никто не любит, у нас с ними чуть до войны не дошло, ее только разве что официально не объявили. - Военный усмехнулся. - Но коммунист коммунисту рознь. Этих башкирских я судить не возьмусь, я их только по вашим рассказам знаю. Если там действительно порядок и люди нормально живут, то почему нет?
        - Хотя мы и как наши коммунисты живут, не знаем, - усмехнулся Шмель. - В «Коммунрае» из нас никто не бывал. Да там, наверное, вообще никто из посторонних не бывал.
        - «Коммунрай»? - переспросил Савва. - Это что за название такое странное? Сокращение?
        - Да, от «Коммунистический рай». Это не они придумали, кто-то другой, а потом по всему городу разошлось. Мы перед самым отъездом у себя ячейку их раскрыли. Один из наших раскрыл. Молодые совсем ребята.
        - Вот именно таким совки головы и засирают. - «Крепостной» даже слегка ткнул кулаком в переднее сиденье. - Кто постарше, понимает, что ни к чему хорошему такое привести не может. Что у них: уравниловка, ГУЛАГ, «советский человек»…
        Дальше Азат не слушал. Странно это было: ехать по безжизненной пустыне, раскинувшейся на когда-то плодородных землях в одном из самых богатых районов Татарстана, и разговаривать о политике. Вот уж что ни случись, но она всегда останется одним из главных интересов для мужчин.
        Оставалось еще только о футболе поболтать, если бы в него хоть кто-нибудь до сих пор играл. Хотя, наверное, в метро Лондона или Ливерпуля, где люди разговаривают на кокни и скаузе, все еще живут этой игрой.
        Они въехали в еще одну заброшенную деревню - Абдурахманово. Поселения в Альметьевском районе почему-то располагались прямо на трассе, из-за чего напоминали куски мяса, нанизанные на шампур. И как только местным машины не мешали, ведь наверняка день и ночь ездили.
        Впрочем, и тут им никто не встретился, разве что пейзаж был гораздо более уныл, чем раньше: у многих домов провалились крыши, а кое-где обрушились и стены. Проскочив село, они проехали мимо второго столба, обозначающего границу Альметьевского района. Точно такого же, как тот, что встретился им чуть раньше, только черного от сажи.
        - Вот, уже Бугульминский. - Лейтенант все еще пытался бодриться. - Совсем уже немного осталось. Дальше по карте деревень не будет, все в стороне от дороги. Только мимо Карабаша проехать, большой поселок был.
        - А далеко до этой горы по городу ехать? - спросил вдруг Шмель. - Просто если на него действительно бомбу бросили, там сейчас может ни одной свободной дороги не остаться. У нас вездеход, конечно, но не до такой степени, чтобы по бетону и арматуре ехать. Не танк.
        - На другом конце, - ответил Азат. - Через весь город ехать придется.
        - А в объезд никак?
        - Никак, - ответил за башкира военный. - Это же реально гора, дорог там нет. На карте, по крайней мере. Так что доехать до места - полдела, вопрос скорее в том, как мы двести кило взрывчатки туда затащим. Это же метров триста в высоту?
        - Около того, да. По склону. Неужели реально придется в пещеры лезть?
        - Не думаю. - Лейтенант мотнул головой. - Я вот заметил, «менталы» всегда в храмах селились. Здания высокие, на открытом месте. И купол наверху. Им, похоже, антенны нужны. Думаю, и там у них что-то такое быть должно.
        - Найдем, - закончил за него Савва. - С божьей помощью.
        - Там надо все время ехать, а потом повернуть, - сказал Азат. - Мы катались на эту гору, в выходные. В Бугульме-то все равно больше делать особо нечего. Но не думаю, что сейчас так получится, там наверняка засыпано все.
        Справа от дороги стояла высокая стела, буквы на которой было невозможно прочитать из-за сажи. В верхней части от каменного столба отходило что-то круглое - то ли стилизованная шестерня, то ли знаменитая дверь убежища из серии игр Fallout. Второе было маловероятно, тем более что это сооружение, очевидно, обозначало границу Бугульминского района. Опять, наверное, какой-то советский гений от геральдики изобрел.
        Посадки по сторонам от дороги постепенно поредели, а потом и совсем исчезли. Вокруг, куда ни глянь, были холмы, закрывающие вид на горизонт. С другой стороны низина, по которой ехал их небольшой конвой, оказалась достаточно широкой, и любую тварь было бы видно издалека.
        Как и машины, но снайперов они не опасались. Не было здесь людей и быть не могло. Кто добровольно поселится в этом проклятом краю?
        Хотя раньше жили, и много.
        Проехав мимо очередной заправки, они увидели, что слева от дороги раскинулась еще одна деревня. Деревья не закрывали обзор, и небольшое село оказалось, как на ладони. Было в этом пейзаже что-то такое, что сразу представлялись древние времена, когда тут жили гордые коневоды из башкирских племен.
        А теперь только развалины жилых домов и маленькая деревянная мечеть с переломившимся минаретом. Скоро и этого не будет, рухнет и сгниет, скроется под землей.
        У машины впереди зажглись стоп-сигналы, Шмель отреагировал и сбросил скорость. Скоро они остановились на обочине у реки, которая, судя по указателю, называлась Степным Заем.
        Причина остановки стала ясна сразу: мост через реку развалился, пролет частично обрушился в воду, образовав запруду. Справа речка даже несколько разлилась, слева, наоборот, значительно обмелела. Что же тут будет, когда начнутся паводки? Поля зальет?
        Примерно половина ширины моста пока еще стояла, но ехать по ней было рискованно. Может быть, мост и выдержит, а возможно, что нет, и тогда придется искупаться и проститься с машинами. Пешком-то пройдут без проблем, но «УАЗ» сам по себе почти две тонны весит, а со всей защитой, что на него наварена, пулеметом, четырьмя крепкими мужиками в салоне да с кучей снаряги?
        Проверять не хотелось. Лейтенант снова открыл бардачок, развернул карту и прикинул объездной путь. Взялся за рацию.
        - Бельский, тут объезд есть. Сейчас развернуться, чуть-чуть назад проехать и потом направо. Там тоже мост через Зай есть, а дальше можно будет и на эту дорогу вернуться. Прием.
        - Это крюк в пятнадцать километров, - ответил динамик голосом «крепостного». - Можно попробовать вброд, ниже по течению. Это все-таки «УАЗы».
        - «УАЗ» - не «УАЗ», но я в реку не полезу. Во-первых, хрен знает, что в воде есть, во-вторых, кто там живет. Лучше уж лишнего проехать, но посуху. Куда ты торопишься-то, «менталы» от нас точно никуда не уйдут. Прием.
        - И то верно. Тогда разворачиваемся.
        Иван тронул машину, проехал немного вперед и лихо развернулся. Миновал «булатовцев» и двинулся дальше по дороге. Шмель последовал его примеру, и они снова поехали мимо деревни. Все молчали, разговаривать резко стало не о чем.
        Скоро повернули, и Азат вообще стал подумывать о том, чтобы откинуться в кресле и заснуть. Останавливало только то, что ремней в машине не было и, если они врежутся во что-нибудь или резко затормозят, его голове не избежать столкновения с водительским сиденьем.
        Но все же не выдержал и отрубился. Как ему показалось, на несколько секунд, не дольше, но когда открыл глаза, уже они подъезжали к реке.
        А за рекой были выгоревшие остовы домов. Он осмотрелся вокруг и понял, что вместо бурой осенней травы видит только черную землю полностью выжженной долины. Здесь не было ни одного дерева, ни единого пятнышка хоть сколько-нибудь другого цвета.
        - Что тут произошло? - спросил он сам у себя.
        - А ты как думаешь? - ответил на риторический вопрос лейтенант. - Вот отсюда-то по всей округе и сажа.
        Черные холмы скрывали Лениногорск, но Азат понял, что даже если бы их не было, то насладиться видом города ему бы не удалось. Скорее всего, все, что его ждало - это воронка и поле с бетонной крошкой. Или лужа из расплавленного стекла.
        - Видимо, по месторождению ударили, - продолжал лейтенант. - Но что-то пошло не так и начался пожар. А они могут и по нескольку лет гореть, там же попутный газ или что-то такое.
        - И все сгорело, - добавил уже сам Азат.
        Скоро они проехали мост. С дороги пришлось съехать, она оказалась забита обгоревшими остовами машин, в которых еще можно было разглядеть то, что осталось от людей.
        Башкир представил себе огненный вал, катящийся во все стороны, горящие леса и деревни. Людей, пытающихся сбежать от разбушевавшихся пожаров, забитые машинами дороги. И смерть. Смерть везде, всюду и всем.
        Только Зай, по-прежнему упрямо гонящий свои воды на север, оказался непреодолимой преградой для пламени. Стихия встретилась со стихией, и вода очертила границу. Молиться на эту реку впору, но некому.
        Умерли все.
        Глава 14
        На пепелищах наших домов
        - Вот и добрались, - без следов каких-либо эмоций в голосе проговорил лейтенант, проводив взглядом дорожный знак с надписью: «Бугульма».
        - Точно. - Азат посмотрел в окно и увидел очередной бетонный монумент. Словно строчка, на которой кто-то аккуратными прописными печатными буквами вывел название города на русском и татарском языках. Дети часто сначала учатся так, а уже потом письменными.
        Дети. Азат попытался вспомнить их лица, но не смог. Память будто стерли, но башкир уцепился за какие-то обрывки, как человек, упавший в воду, цепляется за плавник, чтобы вынырнуть и вдохнуть воздуха. И вспомнил, как покупал у караванщиков, в очередной раз посетивших «Домостроителей», чистую пропись. Она оказалась татарской из какой-то казанской типографии, но тогда и такая сошла.
        Под монументом когда-то была клумба, но сейчас там высились только сухие стебли. Крапива или полынь, чертополох с борщевиком. А может, какие-то новые растения, порожденные спятившей природой и неизвестные довоенной науке. Возможно даже хищные.
        - Красивый когда-то был город, - сказал Азат. - Не в плане построек, просто зелени очень много.
        - Сейчас мы ее не увидим, - ответил военный. - Осень же. Хотя здесь по любому лучше, чем пол Лениногорском.
        Выжженную местность они покинули примерно через полчаса точно так же, как приехали - пересекли мост. Но башкир прекрасно понимал, что если останется жив, увиденная сегодня картина будет преследовать его до самой смерти.
        - Хотя что такое смерть? - Азат вдруг понял, что рассуждает вслух. - В нашей ситуации смерть - это избавление.
        Он посмотрел в окно на ряд деревьев, растущих вдоль дороги. С первого взгляда они были нормальными, просто скинули листву в преддверии зимних холодов. Не держать же им ее, бесполезную, фотосинтез все равно при температуре ниже нуля не происходит. Да и солнца нет.
        - Ты чего несешь? - повернулся к нему лейтенант. - Головой совсем уехал? Своих надо спасти.
        Своих. Азат аккуратно произнес это слово, будто распробовал на вкус, но ничего не почувствовал. А кто они, свои? Осточертевшие за двадцать лет жизни до печеночных колик соседи? Или, может быть, Полковник? Да, он вытащил их из сырой и промозглой дыры в земле, которую они называли своим домом, но в итоге привел туда, где еще хуже.
        Когда они выезжали из Челнов, башкир мог назвать многих из выживших жителей этого города своими. Сейчас под это определение попадали Ландыш с пацанами и, может быть, Баранов с Ершовым. Только вот последних двоих уже нет, а семья…
        Это там, на «Домостроителей», жене было некуда идти. А сейчас вокруг целый мир, а в «Крепости» и мужики есть одинокие. А сыновья… Она ведь и их против него настроит, если решит свалить, женщинам это раз плюнуть. Сколько такое видел у друзей, с самого детства. Даже если отец не пьет и ходит на две работы, чтобы кормить семью, то «он слишком много работал, весь там у себя, это уже не тот человек, которого я полюбила пятнадцать лет назад».

«А еще я уверена, что у него там, на работе, кто-то есть».
        Она ведь и ему так говорила? Может, уже успела найти себе кого-то из «крепостных»?
        Азат внезапно почувствовал просыпающуюся в душе злобу, но направлена она была не на гипотетического любовника жены, а на вполне конкретного человека, сидевшего совсем рядом - Савву.
        Тот, похоже, сам себя чувствовал не лучше, сидел весь красный, как помидор, злобно вращал глазами и двигал губами - шептал что-то. И, судя по его настрою, это были вовсе не слова молитвы.
        Внезапно башкир почувствовал, что с ним что-то не так. Будто мысли в голове были не его, словно их навели снаружи. Он уже чувствовал такое в Альметьевске, но тогда это была паника, ощущение того, что за ним следят. А сейчас наоборот, его будто кто-то пытался развести на агрессию, заставить броситься с оружием на своих товарищей.
        Опустив взгляд, Азат понял, что уже успел схватиться за висевший на груди автомат. Вот так. Повернуть слегка и полоснуть очередью. Расстрелять сначала водителя, а потом сидевшего на месте пассажирском лейтенанта. А Савва? В него ведь не получится, машина слишком тесная, ствол нормально не повернешь.
        Да по хрену вообще. Что этот жирдяй ему сделает? Чтобы с ним разобраться, башкиру даже ствол не понадобится, достаточно нож вытащить, а потом удар прямо под ворот бронежилета, там, где бьются артерии, несущие кровь в мозг.
        С трудом заставив себя отпустить рукоять «семьдесят четвертого», Азат взял флягу и подсоединил к ней питьевую трубку. Сделал несколько глотков и подивился тому, насколько у воды нет вкуса. А ведь должен быть: металла от самой емкости, резины от «питьевухи».
        Его бросило в пот. Он посмотрел на улицу и увидел, что цветов больше нет. Ни крыши гаражей, ни поваленные деревья в парке, ни развалины здания чуть дальше справа не были окрашены. Только разные тона серого, где-то светлее, где-то, наоборот, темнее.
        Захотелось стащить противогаз, посмотреть на мир своими глазами, а не сквозь стекла, но бьющийся в ужасе где-то на дне сознания рассудок пока еще не позволял ему этого сделать. Дозиметр и так зашкаливал, машина, конечно, должна быть герметичной и держать радиоактивную пыль, но излучение пропускала, кабина-то тут не свинцовая. А так два слоя кожи точно лучше, чем один.
        Кто-то словно наложил на мир серый фильтр. Может быть, он выцвел от вспышки ядерного взрыва и до сих пор не обрел цвета? Или засвечен навсегда и не подлежит восстановлению, как фотопленка, которую случайно оставили на солнце?
        - На хрен мы туда вообще премся? - злобно выплюнул вдруг Савва.
        - Чего? - не поверил своим ушам Азат.
        - На хрен мы вообще туда премся? - повторил свой вопрос «крепостной». - Сидели бы спокойно дома.
        - Так твари же, сам говорил, - пожал плечами Азат.
        Остальные почему-то не обращали внимания на их разговор. Лейтенант рассеянно смотрел в окно. Шмель, наклонившись к рулю, вел «УАЗ» за головной машиной, объезжая стоящие на дороге проржавевшие и сгнившие остовы автомобилей. Ехал след в след за «крепостными», будто в этом и заключался его смысл жизни.
        - А что твари? Они как пришли, так и уйдут. Чего они нам сделают-то, там пулеметы и АГС, стены крепкие, ворота…
        - Дмитрий ваш сеять собирался, землю возделывать. Людей кормить.
        - Дима - идеалист, - махнул рукой Савва, будто это все объясняло.
        - Я не понимаю. - Азат снова повернулся к здоровяку. - А как же русское национальное государство и все такое?
        - Ты надо мной издеваться собрался, что ли, чурка? - «Крепостной» покраснел еще сильнее, хотя, казалось, что это невозможно. - Ты глаза нормально открой сначала. Всегда такой или щуришься просто?
        - А ты всегда красномордый такой? - не выдержал Азат, чувствуя, что еще немного, и он порежет ублюдка на ремни.
        Но Савва не выдержал первым. Бросился на него, ударил кулаком в лицо, повалил на сиденье «УАЗа», забравшись сверху. Не будь на башкире бронежилета, воротник которого закрывал шею, он наверняка попытался бы задушить его, но так оставалось только бить сверху в резину ПМК.
        Хотя тоже выходило неплохо. Переговорное устройство больно врезалось в нос, из глаз брызнули слезы. Азат попытался отмахнуться, но попал кулаком в пластину броника. И то удар вышел неуклюжим и слабым, бить из такого положения было неудобно - даже не будь на его противнике защиты, он все равно не смог бы ничего сделать.
        Неловко прикрывая голову одной рукой, башкир снова попытался ударить здоровяка, но не смог. Пропустил второй удар, и ненавистное лицо, маячившее перед глазами, будто красная луна, расплылось. Азат понял, что еще один-два удара, и все, он вырубится, а потом делайте с ним все, что хотите.
        Под руку удачно попала пистолетная рукоять, торчащая из кобуры Саввы. Неудобно вывернув ладонь, Азат сумел расстегнул хлястик, схватился за оружие, но здоровяк вдруг застонал, обмяк и сполз на него, погребая под всем своим немаленьким весом.
        Чувствуя, что задыхается, башкир высунулся из-под навалившейся на него туши и увидел лейтенанта, сжимающего в руках «Калашникова». Похоже, наконец пришел в себя и понял, что предпоследнего из оставшихся в живых подчиненного ему бойцов сейчас убьют.
        Башкир, уже вытащивший пистолет, почувствовал дикое желание прицелиться и выпустить мозги командира из его тупой головы. И вдруг ощутил привкус текущей из носа юшки. Солоноватый, но недостаточно, он занимался в секции карате больше пятнадцати лет и не понаслышке знал, какова кровь на вкус.
        Что-то здесь было не так. Отпихнув Савву, который, казалось, стал весить еще больше, башкир выбрался из-под него и кое-как примостился на краешке сиденья.
        - «Менталы», - коротко проговорил лейтенант, снова усевшись на сиденье, и поставил автомат между ног прикладом на пол. - Приложило парня.
        - Меня тоже плющит, - с трудом выдавил из себя Азат. Тяжело это было - признать, что кто-то влез в голову. - Ни цветов, ни запахов, ни вкуса.
        - У меня тоже так, - кивнул командир.
        - И у меня, - не отвлекаясь от дороги, буркнул Шмель.
        - Если кто-то из нас снова зачудит, бейте, - сказал лейтенант. - По башке бейте, чтобы вырубить. Шмель, ты как, нормально? Сейчас руль дернешь в сторону дома какого-нибудь.
        - Есть такое желание. - Водитель коротко хохотнул, но смех у него вышел какой-то неправильный. Невеселый. - Когда на дороге сосредоточиваюсь, отпускает. Меня ведь и в Альметьевске не тронуло почти, потому что я все время на дорогу смотрел.
        - Ладно. Азат, проверь этого.
        Башкир наклонился к Савве, прислушался. Сквозь клапан выхода доносилось слабое сопение. В целом от резинового затыльника черепно-мозговой травмы ждать не стоило, но всякое бывает.
        - Жив, - ответил он.
        - Тогда свяжи его. - Лейтенант отстегнул от крыши закрепленную на кронштейне аптечку и передал назад. - Там жгуты должны быть. Крепко вяжи, но не так, чтобы потом руки отрезать. И с носом что-нибудь сделай, иначе скоро весь газик кровью зальешь.
        Азат вскрыл чемоданчик и нашел там сразу несколько комплектов жгута. Крепко-накрепко связал здоровяку руки и ноги, повернул его кое-как, уложив на бок, чтобы можно было сесть. Подумал и избавил «крепостного» от оружия, забрал оба ножа - и боевой кинжал, и небольшую выкидуху.
        Там же увидел нераспечатанную упаковку тампонов. Очевидно, что «пришлые» это возили не на случай, если у кого-то из них месячные начнутся. Глубоко, насколько мог, вдохнул, стащил противогаз и заткнул плотно скрученными ватными валиками ноздри.
        Бросил взгляд в зеркало заднего вида. Бледный, под глазами круги, лоб в испарине, кровь по всему лицу, будто жрал кого-то. Да еще и веревочки эти дурацкие из носа торчат. И юшка серая, блестит - переливается, как нефть прямо. Хотел мазнуть перчаткой по лицу, посмотреть, как она будет выглядеть на пальцах, но побоялся. Открыл спиртовую салфетку, кое-как вытер морду, второй протер изнутри противогаз.
        Надел и наконец-то выдохнул. Легкие уже жгло, а перед глазами появились темные круги.
        - Ты как? - спросил у него лейтенант.
        - Порядок, - прохрипел башкир, пытаясь отдышаться. - Жить буду.
        - Долго нам еще ехать? - сквозь зубы спросил Шмель. - Тяжело.
        - Слышишь, если что-то не то почувствуешь, тормози, понял? Быстро тормозишь и мотор глушишь, чтобы не случилось ничего, не дай бог. А ехать до первого же кольца, не так много осталось, лишь бы дорога была свободной.
        - Свободна будет, - проговорил Азат. - Гафиятуллина широкая, высотных зданий почти нет. Мы, похоже, к эпицентру едем?
        С каждой преодоленной сотней метров разрушения становились все более заметными. Если у самого въезда в город все ограничивалось поваленными деревьями и выбитыми стеклами, здесь повреждения были гораздо серьезнее. От одной из хрущевок остался только костяк несущих конструкций, у второй обвалились два подъезда.
        - Надо бы фон измерить, - сказал военный. С каждым словом его бормотание становилось все менее понятным, будто мужчина пытался говорить с полным ртом манной каши. - Если вернемся, установлю снаружи датчик. Придумаю что-нибудь, чтобы кнопки вывести, а прибор на окно повешу.
        - Ага, как термометр, - согласился водитель. - Командир, какая разница, какой снаружи фон, нам все равно тут ехать придется. А меньше знаешь - меньше дергаешься. Спокойнее умирать.
        - Умирать… - повторил за ним последнее слово лейтенант.
        Коротко кашлянула рация, а потом из динамиков послышался дикий визг, доносящийся сквозь белый шум. Азат аж подпрыгнул на сиденье, повернулся и посмотрел на своих товарищей, которые не выказывали никаких признаков беспокойства.
        - Что с рацией? - спросил башкир, кивая на заходящийся в безумном крике динамик.
        - А что с ней? - непонимающе посмотрел на него через плечо Шмель. - Все же нормально.
        - В смысле нормально? Что это за хрень, вырубите звук, голова болит.
        - Азат, ты в порядке? - спросил лейтенант внезапно нормальным голосом. - Она молчит.
        Одновременно с этим диким треском зашелся радиометр, закрепленный на разгрузочном железе. Башкир с ужасом опустил голову и понял, что быть этого не может: он своими руками выключил звук, когда впервые брал прибор на поверхность. Там вообще лучше лишнего шума не производить, а показания, если что, можно снять, просто посмотрев на экранчик.
        Да и не было в Челнах особо грязных мест. Вернее, были, конечно, но туда никто не совался, что искать в руинах промзоны? Там хорошо убивать, сходить с ума и умирать. А нормальному человеку в таком месте делать нечего.
        Азат помотал головой. Нет, это снова были не его мысли, и даже слух сейчас работал на врага, пугая дикой какофонией и заставляя голову раскалываться от боли. Он подобрал с пола выроненную во время схватки с Саввой флягу, снова подцепил питьевую трубку, сделал несколько глотков.
        На секунду у него мелькнула мысль о том, чтобы выпить спирта. Вдруг крепкий алкоголь прочистит ему мозги и выветрит из них все дерьмо, которое туда успели нанести твари? Как они вообще умудряются воздействовать на людей и мутантов, заставлять их делать то, что им хочется?
        Останавливало то, что крышка во фляжке со спиртом к его «питьевухе» не подходила. А снимать противогаз и открывать емкость, рискуя надышаться всем, чем угодно - от активной частицы до спор каких-нибудь бактерий, которые за пару недель превратят его легкие в кашу из крови и гноя, желания не было.
        Надо перетерпеть. Еще немного, а там хоть трава не расти. Дотащиться до этой чертовой горы, забраться наверх, завести таймер на бомбе, а дальше хоть ложись и помирай.
        Кстати, звучит как план.
        Азат подумал о «крепостных». Что сейчас творится у них в головах? Их тоже приложило, или мужики держатся? А может, они знают средство от «менталов» и скрыли его? Специально, чтобы доехать до цели, пока мутанты отвлекутся на вторую машину?
        Это было бы вполне в духе Дмитрия - загребать жар чужими руками. Не лучше ли положить ублюдков прямо сейчас, пока они не сделали это первыми?
        И где-то на дне сознания было понимание: рассчитывал Бельский на то, что «менталам» будет сложнее воздействовать на толпу из девяти человек. А их в итоге осталось семеро.
        Но сильнее оказалась внезапно вспыхнувшая ненависть. Она выжигала душу, превращая ее в подобие долины под Лениногорском. Ее температура была даже выше, чем у вспышки ядерного взрыва. Хотелось прямо сейчас остановить машину, выйти и перестрелять ублюдков из автомата. А еще лучше выволочь хоть одного из них из уютного салона, а потом медленно покрошить ножом на начинку для беляша.
        Кто они? Фашисты же, а у Азата оба деда - ветераны войны. Против таких же воевали, что себя выше других считают. Нет, конечно, у татар и башкир всегда будет спор, чей народ лучше, но ни русские, ни тем более немцы в него лезть не должны, нечего им там делать.
        Когда они проезжали мимо памятника - покосившейся стелы, вокруг которой были установлены пушки, удивительно хорошо сохранившиеся за эти годы, головная машина вдруг медленно затормозила и стала разворачиваться, объезжая по широкой дуге навсегда застрявший на дороге мусоровоз.
        Шмель тоже сбросил скорость. Он не видел смысла повторять маневр «крепостных», можно было просто повернуть, не огибая ржавую рухлядь.
        - Это они что делают? - спросил он, повернувшись к лейтенанту. - Нам ведь прямо.
        - Может быть, в объезд решили поехать? Сократить путь? - спросил Азат. - Вдруг Седой им и маршрут описал?
        Мотор машины «крепостных» вдруг дико взревел, колеса взвизгнули, прокрутившись на разбитом асфальте и, кометой сорвавшись с места, она поехала прямо на «УАЗ» бойцов «Булата». Белый шум и треск радиометра, донимавшие башкира, внезапно замолкли, а в голове четко оформилась мысль, что это конец.
        Шмель среагировал и скорее от страха, чем сознательно, утопил педаль газа. Их монстр рванулся вперед и почти успел уйти от столкновения. Почти, потому что все-таки их задело по касательной, ударило в заднюю, наращенную умельцами «пришлых» часть кузова.
        По инерции башкира бросило влево, он влетел головой в дверь и поплыл. Шмель вывернул руль, пытаясь выровнять машину, которая от удара не только ушла в занос, но и поднялась на два колеса, и Азата толкнуло уже в противоположную сторону.
        То ли удар по голове, то ли выплескивающийся в кровь адреналин сработал, но в сером мире вновь стали появляться краски. Одновременно с этим проснулась боль в разбитом носу и почувствовался соленый до одури вкус крови.
        - Бельский, вы там охренели, что творите! - орал лейтенант, сжимая в руке переговорное устройство рации. - Бельский, твою мать, отвечай! Прием!
        Шмель, отчаянно матерясь, гнал машину вперед, продолжая давить педаль газа в пол и вращать руль туда-сюда, лавируя между сгнившими развалинами. Азат обернулся, выглянув в окошко и увидел, что «крепостные» едут за ними по пятам, собираясь все же столкнуть с дороги.
        Мимо промелькнула желтая буква «эм» на высоком столбе, упавшая на крышу приземистого здания, но внезапно всплывшую в голове мысль о том, как неплохо было бы заехать в МАК-Авто, вытеснил резкий приступ страха. Его причиной было осознание того, что кто-то из преследователей сейчас просто доберется до пулеметного гнезда на крыше своей машины и погоня резко закончится.
        Глупо надеяться, что кустарная броня их машины выдержит пулю «двенадцать и семь». Уж чего-чего, а таких чудес не бывает.
        - Я пошел, - сказал Азат, поднимаясь на ноги, насколько это было возможно в тесном салоне. Закинул за спину автомат, подошел к правой пассажирской двери, надавил на ручку и толкнул ее от себя.
        Потоком встречного воздуха створку толкнуло обратно, но башкир удержал ее в открытом положении. Он понимал, что от первого же столкновения с любой из проржавевших машин дверь захлопнется и хорошенько приложит Азата. Что будет, если при этом краем его долбанет по пальцам, даже представлять не хотелось.
        Шмель уже загнал стрелку спидометра до шестидесяти и, похоже, останавливаться на этом не собирался. «УАЗ» швыряло во все стороны, башкир еле удерживался от того, чтобы не вывалиться наружу. Он схватился за приваренную к кузову скобу - похоже, что смена стрелков на ходу все же предполагалась конструкцией, но вряд ли кто-то думал, что им придется делать это на скорости выше пяти-десяти километров в час.
        Оттолкнулся ногой от порожка и добрался до второй ручки, которая была закреплена уже на самой крыше. Дверь с громким хлопком закрылась, назад дороги больше не было. Оставалось лишь вытянуть свое тело наверх и перевалиться через небольшой борт, ограничивающий пулеметное гнездо. Только сделать это было не так уж просто, когда помимо своих восьми десятков кило приходилось тащить разгрузку с магазинами, броник, автомат и защитный костюм.
        По кузову забарабанили пули, взвизгнула пара рикошетов. К удивлению Азата, «пятеру» сварганенная «пришлыми» броня держала. Черт его знает, из чего эти ублюдки сделали свои боевые колесницы, но на материалах точно не экономили.
        Башкир повернул голову и увидел Бельского, который открыл дверь машины и встал на порожек. Уж кто-кто, а он стрелял хорошо, и в том, что Азат еще не поймал пулю, были виноваты исключительно водители, которым приходилось вилять по дороге не хуже хвоста слишком доброй и дружелюбной собаки.
        Шмель понял, что дело плохо, вывернул руль, выезжая на перпендикулярный проспект так, чтобы подставить под огонь другой борт машины. Башкира оторвало от металла «УАЗа», и какое-то время он по инерции летел в воздухе, просто цепляясь обеими руками за скобу и молясь, чтобы она не оторвалась. Потому что тогда ему оставался только один путь - преследователям под колеса.
        Ударившись всем телом о металл кузова, он злобно зарычал и полез наверх. Подтянулся, поднимая туловище над крышей, наклонился и кувыркнулся вниз головой прямо на место пулеметчика.
        Развернуть крупнокалиберный ствол назад было невозможно, правда, Азат и не собирался этого делать. Подхватив с пола автомат, ремень которого слетел с его шеи при падении, башкир припал всем телом к невысокому щитку, включил коллиматор, высунулся и высадил короткую очередь по продолжавшему палить по машине «булатовцев» Бельскому.
        Не попал, но заставил пригнуться и на секунду прекратить стрельбу. Это башкир оказался сейчас в относительной безопасности за невысоким бортиком, а командир «крепостных» был открыт всем ветрам.
        В поле зрения попало невысокое здание, стоявшее в отдалении от жилых, среди множества деревьев. Архитектурой оно напоминало что-то вроде челнинских домов культуры. Большое панорамное стекло было выбито, открывая взору внутренности, а на крыше стояли красные буквы. Сохранились не все, некоторые обрушились вниз, но те, что остались, образовывали надпись «ДО…ХНИ…».
        Именно этого Азат желал Бельскому всей душой. Снова высунулся, выстрелил, и на этот раз ему улыбнулась удача: урода зацепило. «Крепостной» покачнулся, но не упал, а сумел даже забраться обратно в салон машины, захлопнув за собой дверь.
        Погоня продолжалась, но теперь Азат мог стрелять, чем беззастенчиво воспользовался, высадив длинными очередями весь магазин по машине преследователей. Часть пуль ушла в молоко, выбив искры из асфальта и отрикошетив в сторону, остальные застряли в металлических пластинах, прикрывающих радиаторную решетку и лобовое стекло.
        Перезарядив автомат, Азат продолжил стрелять. Толку от этого не было, похоже, что и механики «крепостных» сделали свою работу как следует. Но башкир упрямо высаживал магазин за магазином короткими очередями, стараясь целиться в левую часть лобовухи, чтобы достать водителя.
        В этом районе разрушений снова почти не было, а причиной тех, что имелись, наверняка оказалось время и отсутствие ухода. Похоже, что они снова удалялись от эпицентра. Азат примерно прикинул, куда упала бомба, и понял, что на южную часть города, неподалеку от железнодорожной станции.
        Еще метров через шестьсот они оказались у Вечного огня, который, правда, сейчас не горел. Но монумент все еще выглядел прилично, хоть и был частично засыпан листьями; установленные на постаментах танки гордо задирали пушки в небо, будто мерились, у кого длиннее. Только самолет что-то приуныл: стекла в кабине пилота оказались разбиты, носовой винт отвалился, а одно крыло обломилось.
        Улица здесь поворачивала направо, огибая памятник, и вливалась в еще одну, гораздо более широкую. Шмель вывернул руль, и на секунду машина «крепостных» подставилась бортом. Азат снова вскинул автомат и высадил еще несколько коротких очередей, целясь по колесам.
        Они были прикрыты свисающей с порожков сеткой, но она не смогла остановить пулю «пять - сорок пять». Переднее правое колесо лопнуло, машина резко просела, ушла в занос и мгновение спустя оказалась припаркована в одно из деревьев, росших на противоположной от памятника стороне дороги.
        Шмель резко затормозил, одновременно выворачивая руль вправо, и теперь Азат смог взяться за пулемет. Развернув его на станке, он прицелился и утопил спуск. Здоровенная дура затряслась, оглушительно грохотнула, а в борту цели появились три большие дыры. Надо же, в первый раз в жизни взялся за крупный калибр, и смог отсечь короткую очередь.
        Перевел ствол на переднее пассажирское сиденье и снова выстрелил, на этот раз позволив оружию выпустить полноценную, на пять-шесть патронов, очередь.
        - В аммонал не попади! - услышал он крик лейтенанта, который уже выбрался из машины, присел у заднего колеса и целился куда-то во врагов.
        По бортику хлестнула очередь, башкир увидел дульную вспышку из-за бетонного блока, стоявшего чуть поодаль. На чистых рефлексах перевел огонь туда и очень удивился, когда пуля расколотила укрытие одного из «крепостных». Тело упало на асфальт и башкир увидел, как под ним разливается лужа темной крови.
        Стрельба прекратилась резко, так же, как началась. Над городом снова наступила полная тишина, было слышно только, как остывает, потрескивая, двигатель «УАЗа». Все же что-то там намудрили эти умники, но холодной постъядерной осенью ездить вполне можно.
        И только сейчас ему подумалось: а чего это я их поубивал? Нет, никаких негативных эмоций эта мысль не вызвала, как и позитивных. Но причина того, зачем он только что стрелял из пулемета и убил троих мужиков, никак не могла полностью оформиться у него в голове.
        А потом пришло осознание. Мысль сложилась, все сразу стало просто и понятно.
        - Я убил их потому, что они стреляли в меня, - пробормотал Азат сам себе под нос. - И я убью всех, кто будет угрожать мне или моей семье.
        Он поднял голову к серому небу и понял, что опять перестал различать цвета. Снова захотелось стащить с лица противогаз, но башкир напряг волю и удержался. Перебрался через борт и спрыгнул на землю.
        - Плющит, - сказал лейтенант, забираясь в гнездо пулеметчика. - Хреново. Совсем мы близко, ощущение, будто мозги вот-вот в черепушке вскипят.
        - Надо проверить, - спокойным и монотонным, как у робота или зомби, голосом проговорил Шмель. Будто это не он сейчас отчаянно гнал машину на страшной скорости, одновременно уворачиваясь от множества препятствий на дороге. - Гранату, а потом дострелить, если кто-то жив.
        - Гранату нельзя, - возразил командир. - Там бензин сейчас везде разлит, а в машине у них центнер аммонала и кофр со всяким саперским дерьмом. Так что давайте, заходите с разных сторон, а я прикрою с пулеметом.
        Азат, на ходу перезаряжая автомат, двинулся вперед. Страха не чувствовалось. Даже малейшего беспокойства, как не было больше и ярости. В голове словно пробили отверстие и через трубку высосали мозг, оставив вакуум. Ни эмоций, ни воспоминаний, ничего.

«А ведь «крепостные» и не виноваты» - понял он. Наверняка, как и «булатовцев», ублюдков пытались приплющить «менталы», и им это вполне удалось. И если Азата отрезвил удар от Саввы, а самого здоровяка вырубил лейтенант, то во второй машине не нашлось никого, способного сопротивляться. Вот и вышло то, что вышло.
        Тело Бельского лежало за простреленным насквозь бетонным блоком в большой темной луже и в контроле не нуждалось: с такими дырами в теле и с такой кровопотерей не живут.
        Шмель жестами показал заходить со стороны заднего борта. Взяв оружие на изготовку, Азат подкрался к машине, прижался спиной к кузову.
        Одновременно они выскочили из-за машины, готовые стрелять во все стороны, но увидели только Ивана, который лежал лицом вниз на земле у открытой водительской двери. В спине у парня была дыра размером с кулак, все же поймал свою смерть калибра «двенадцать и семь». Только вот передвигаться с развороченными кишками он точно не мог.
        Борн вытащил его из кабины? А где тогда он сам?
        - А где третий? - озадаченно проговорил Шмель, будто читая мысли Азата.
        В ответ на вопрос прогремела автоматная очередь. Башкир прыгнул в сторону, уходя с потенциальной линии огня, а Шмель не успел, схватился за живот, зажимая рану, и медленно осел на землю.
        Стреляли из-за ворот. Азат перекатился, кое-как поднялся и побежал вперед. Забор под укрытие не подходил никак, он из фигурной плитки, а вот столбы были капитальные, толщиной в три кирпича. К одному из них башкир и прижался, глубоко вдохнул и высунулся наружу.
        - Ну где этот кутакбаш? - прошептал он.
        Выстрелил по высунувшейся из-за угла жилого дома тени и тут же спрятался обратно. Сквозь собственное тяжелое дыхание он услышал короткий вскрик и следом за ним топот шагов. Борн решил бежать, а отпускать его Азат не собирался.
        Выскочил из-за укрытия, добрался до угла дома, прижался к кирпичной стене. Высунулся, разглядел следы крови на разбитом асфальте и тут же спрятался обратно. Грохотнула очередь, но пули, предназначенные ему, просвистели мимо и улетели в сторону забора.
        Крови было немного - если он и зацепил «крепостного», то слегка, иначе тот не мог бы так резво двигаться.
        - Борн, мир! - проорал башкир, меняя магазин в автомате на полный. - Брат, не позволяй этим тварям думать за тебя!
        - Какой я тебе брат?! - послышалось в ответ, и снова громыхнула очередь. Одна из пуль с визгом отрикошетила от кирпичной стены, заставив башкира нервно дернуться.
        - Выходи, я не буду стрелять! - Азат прекрасно понимал, что станет, но ситуация была патовой. - Борись, это не твои мысли, это «менталы» все.
        - Это ты так думаешь, - ответил Борн и нервно расхохотался. - Вы пацанов положили, вы и меня убьете.
        - Савва в машине у нас, живой, все с ним в порядке! Вы первыми стрелять стали. - Он сглотнул, чтобы голос звучал увереннее. - Ты думаешь, я не знаю, как ты сейчас себя чувствуешь? Цветов не различаешь, вкусы и запахи исчезли. У меня та же фигня. Это тебя твари плющат, это они нас схлестнуться заставили. Вылезай, вернемся к остальным, спокойно поговорим. Дело закончить надо. Нас в «Крепости» ждут, вас тоже.
        - Хрень все это, - каркнул «крепостной» и замолчал на секунду, видимо, собирался с мыслями. - Слышишь, татарин. Дай мне уйти. Не вернусь, обещаю.
        - Да куда ты пойдешь, идиот? - Башкир сплюнул бы от досады, но был в противогазе. - Тут на много километров людей нет, кроме нас, твари только. Одному - верная смерть.
        Снова выстрелы, и опять пули летят мимо. И тяжелый топот ног в армейских ботинках, слегка приглушенный резиной бахил ОЗК.
        Азат выглянул из-за укрытия и увидел, как «крепостной», продравшись через выросшие заросли, съезжает по склону в небольшой овражек. Побежал следом, но остановился. Загонная охота на то и загонная, что охотников там должно быть больше, чем дичи. А шанс поймать пулю, преследуя Борна в одиночку, стремился к ста процентам.
        Пусть уходит. Если вернется, то башкир уже не один будет.
        Азат развернулся и двинулся назад к своим. Вышел из-за ворот, вскинул автомат на фигуру, копошившуюся у открытого багажника машины «крепостных», но тут же опустил оружие. Это был лейтенант.
        Шмель сидел, прислонившись спиной к колесу машины, разгрузочного жилета и броника на нем не было, а ОЗК был разрезан. Противогазная маска валялась на земле. Глаза бойца закатились, но на лице застыла блаженная улыбка, никак не подходившая человеку, который только что словил очередь из «Калашникова».
        Лейтенант наклонился над валявшимся над асфальтом бензобаком от «Жигулей» и колдовал над ним. Азата насторожил лежащий рядом открытый саперский кофр. Еще сильнее его удивило отсутствие противогаза и то, что военный спокойно смолил сигарету.
        Выглядело это так, будто командир собирается подорвать себя вместе с машиной. Башкир медленно подкрался к нему и увидел, что он уже успел вставить красный огнепроводный шнур в капсюль-детонатор и обжать его. Теперь оставалось только запихать эту конструкцию в аммонал, и можно было поджигать.
        На башкира, подошедшего со спины, лейтенант даже не среагировал, полностью погруженный в свое занятие, будто ничего другого в мире и не существовало.
        Азат отпустил затыльник приклада на голову военного. Замахнулся во второй раз, чувствуя поднимающуюся в душе ярость и желание размолотить его башку, размазать тонким слоем по асфальту, и замер в верхней точке, борясь с собой.
        Сколько раз у него возникало желание ударить жену, когда она начинала скандал из-за ерунды? И каждый раз он сдерживался, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ссору и все сказанные ему слова Ландыш забудет, а вот удар - никогда. И даже если они помирились бы после такого, она каждый раз припоминала бы ему это.
        - Нет, суки, - сквозь зубы процедил башкир, опуская оружие. - Сегодня никто, кроме вас, больше не умрет.
        Он быстро избавил командира от оружия и ножа, связал, использовав медицинские жгуты из его и своей разгрузки, вернул на место валяющийся на земле ПМК. Потом подошел к Шмелю, который не подавал признаков жизни. Наклонился, осмотрел и увидел три пулевых отверстия в области живота.
        Без хирурга и госпиталя такое - верная смерть за несколько минут от болевого шока и кровопотери. Да и найдись человек, который сумел бы остановить кровь и сшить разорванные кишки, жизнь бойцу это продлило бы на день-два, пока перитонит не перейдет в сепсис.
        Этого времени ему и не понадобилось. Причина смерти выяснилась очень быстро: на земле лежали четыре использованных шприц-тюбика. Похоже, Шмель предпочел легкую кончину в забытьи, и судить его башкир не мог.
        Снова поднявшись на ноги, Азат осмотрелся и зашагал к машине. Тут все было по-прежнему, даже Савва не очнулся, хоть и был жив. Башкир уселся на водительское сиденье «УАЗа», который провез их через половину республики, ласково погладил руль и завел машину.
        Подогнал ко второй, которая, похоже, приехала к месту вечной стоянки, выбрался из салона, не став глушить мотор. Кое-как отволок тяжеленного лейтенанта к машине, загрузил его в тачку, уложив между передними и задними сиденьями. Закидал на пассажирское место все оружие, которое сумел найти, подобрал разгрузочные жилеты Шмеля, военного и Ивана. С Бельского взял только автомат, не хотелось копошиться в кровавом месиве, которое получилось после попадания из «Утеса» почти в упор.
        Открыл багажник и увидел там два точно таких же жигулевских бака. Похоже, «крепостные» делали взрывчатку сами, а оболочку придумать не смогли, вот и напихали аммонал в первую попавшуюся подходящую по объему емкость.
        Перегрузил в багажник «УАЗа» бак из машины «крепостных», потом второй, валяющийся на земле. Туда же кинул саперский кофр, захлопнул дверцы и вернулся на водительское сиденье.
        Ну вот он и остался один. Впереди неизвестный и страшный враг, логово которого надо было еще найти. Смешно: букашка против огромной силы, хворостинка против урагана. Что он вообще сможет?
        Внезапно Азата затопило отчаяние и ощущение того, что он один во всем мире. Лейтенант и Савва точно не в счет, они спеклись, и даже если придут в себя, развязывать их нет смысла - если однажды поддались «менталам», то и во второй раз могут. По-хорошему, их надо было оставить позади, но башкир не мог так поступить.
        Он не мог понять, чего хочет больше: то ли развернуться и уехать прочь из этого проклятого места, то ли разогнаться и влепить машину в стену одного из полуразрушенных домов. Но ведь и на обратном пути его ждут только твари. Доехать до «Крепости» в одиночку? Уж лучше не мучиться, разогнать «УАЗ», насколько хватит движка, а потом вывернуть руль. Быстро и красиво.
        И снова поймал себя на том, что это не его мысли. Прожить двадцать лет под землей, держаться даже в самые тяжелые времена, найти новый смысл жизни в семье, а потом так глупо закончить все? Ну уж нет.
        - Врете, суки. - Азат хрипло рассмеялся и сам испугался звука своего смеха. - Меня дома семья ждет. И я тут не останусь, поняли?
        Он воткнул первую передачу и погнал машину дальше по улице.
        Глава 15
        Роковая гора
        Дорога вела вглубь маленького поселка, раскинувшего у самого подножия горы, которая, правда, больше напоминала очень высокий и длинный холм. Но по меркам местных степей - действительно гора, даже пещеры тут есть, где, по легенде, Пугачев награбленные сокровища прятал.
        А на вершине, над самым обрывом высилась уродливая конструкция, выстроенная из каменьев и деревьев. Но это был только остов, само же Логово представляло собой переплетение черных то ли корней, то ли ветвей. Корявый нарост, выделяющийся на фоне горы, отсюда казался маленьким, но было ясно, что на самом деле он огромен. Единственное, что было непонятно - насколько глубоко он уходит под землю.
        Башкир толкал вперед садовую тачку, на которую загрузил взрывчатку. Он не был уверен, что даже полутора сотен килограммов аммонала хватит, чтобы уничтожить это чертово городище. И дадут ли ему расставить заряды? Хотя разве хоть кто-нибудь обещал, что будет легко?
        И откуда тут взялась эта тележка? Кто-то из местных жителей в тот роковой день таскал грунт? Может, решил фундамент залить или дорожки гравием засыпать? Хотя сейчас-то какая разница, хорошо, что подвернулась.
        Азат прекрасно понимал, что все эти годы металл впитывал радиацию и сейчас наверняка фонит сильнее, чем техника в могильниках под Чернобылем. Но башкиру было наплевать, других вариантов затащить взрывчатку на гору он не придумал, а на машине туда не заедешь. Вот и продолжал толкать, надеясь, что ветхая конструкция не развалится до того, как он закончит свой путь.
        А ведь было от чего: Азат умудрился уложить в нее рядком сразу три набитых взрывчаткой бензобака, превысив штатную грузоподъемность раза в полтора, если не в два. Попытался бы загрузить и четвертую, но это было физически невозможно, не хватало объема. Эти и так пришлось приматывать тросом, чтобы не выпали.
        Башкир поднял взгляд от земли, осмотрел дома, стоящие по сторонам, и выдохнул. И ведь сейчас он по ровной поверхности эту рухлядь катит, вглубь деревни, которую построили у подножья, до самого склона надо еще дойти. Что же будет, когда выйдет на дорогу, ведущую в гору?
        Остановился на секунду, оглянулся назад и помотал головой. Оказалось, что он прошел едва ли пару десятков шагов, а руки уже ныли и дыханием напоминал себе загнанную собаку. В душе снова проснулось отчаяние.
        Появилась мысль стащить с лица противогаз, ведь тогда идти станет легче. А радиация? Ну и черт с ней, как бы он не бодрился, все равно прекрасно понимал, что обратного пути не будет. Из всей команды в живых остались только двое, да и те свихнулись и сейчас лежат в машине, крепко связанные кровоостанавливающими жгутами.
        Что будет, когда он не вернется? Смогут мужики освободиться или очнутся только для того, чтобы постепенно погрузиться в забытье, а потом умереть от жажды? Подло, конечно, бросать их связанными, гораздо милосерднее было бы пристрелить…
        - Нет, это не мои мысли. - Он помотал головой и снова пошел вперед, толкая скрипящую тележку, которая упиралась в каждый камень на дороге. Он опять посмотрел на нависающую над оврагом конструкцию. - Доберусь до вас, суки, и поквитаюсь. За всех. И за Леху с Ершовым и Шмелем. И за «крепостных». И за себя. Вы мне за все, суки, заплатите. Разнесу ваше Логово на хрен, по всей Бугульме разлетитесь, до луны ошметки долетят.
        На долгие ругательства ему не хватило дыхания, и дальше пришлось идти молча.
        Высокие кирпичные дома вокруг выглядели симпатично, почти как в Шильне. По местным меркам, так вообще настоящие дворцы. Наверное, здесь строились только самые богатые люди, а кому достаток не позволял, жили по хрущевкам или в тех бревенчатых избах, которые они видели на выезде из города.
        Хорошо тут, сам бы поселился, да только вот сейчас здесь едва ли не хуже, чем на руинах Набережных Челнов. Тварей зато не было. Похоже, «менталы» не терпели соседства с ними и гнали на север и запад, по всему мертвому Татарстану. Может быть, не хотели, чтобы мутанты расплодились тут, под боком.
        А возможно, использовали их, разнося свои споры по городам. Ведь откуда-то в Челнах они взялись? Существо, плющившее им мозги в Альметьевске, наверняка имело то же происхождение.
        - Что ж вам, сукам, надо было? - снова пробормотал он. - Не сиделось вам спокойно, зачем к людям лезли?
        Чтобы проехать дальше, нужно было миновать мостки, сваренные из листов железа, металлических прутьев и труб. Снизу гнал свои воды небольшой ручей, где-то здесь явно был родник. Только вот даже поток, которому положено весело журчать, звучал в этом краю как-то зловеще.
        Азат побоялся лезть на проржавевшую конструкцию, которую никто не красил уже двадцать лет. Он опасался, что она его-то веса не выдержит, чего говорить о тележке, груженой взрывчаткой?
        Пришлось развязывать им же запутанные узлы, выгружать баки на землю и перегонять тачку порожняком. А потом муторно перетаскивать груз и снова крепить его к кузову. Закончив это дело, башкир понял, что порядком выбился из сил, поэтому просто уселся на землю и достал из тощего рюкзака, в который отложил только самое необходимое, флягу. Не свою, Лехину, собственную он уже успел опустошить.
        И закурил бы, но для этого пришлось бы снимать противогаз, а он почему-то упрямо отказывался это сделать. Хотя, казалось, смысл в маске сейчас? Такая же формальность, как стерильность иглы, которой делают смертельную инъекцию.
        Попил через трубку, посидел пару минут, а потом снова поднялся и уныло посмотрел на дорогу, которая, петляя, вела вверх. К счастью, она оказалась не слишком крутой, иначе и думать нечего было бы, чтобы затащить туда тяжелую тачку. А так затея могла выгореть, правда из сил он выбьется…
        - Ладно, пора дело делать. - Башкир толкнул тележку вперед. - Если что, будем перекуривать почаще. Вот такие у нас перекуры, без курева.
        Минут через десять снова остановился. Здесь дороги уже не было совсем, а «народная тропа», ведущая наверх, не выдержала натиска природы и покрылась травой. Если бы сейчас стояло лето, то хрен бы прорвался через заросли. Хотя, может, ему и повезло, что осень была некачественной, почти без дождей. Иначе завяз бы, тут дерн наверняка рыхлый, все в кашу превратиться должно.
        - Вы там себе этого дерьма понастроили, - снова посмотрел Азат на Логово. - Не могли дорогу проложить, что ли? Даже хоббиты во «Властелине колец» на гору по дороге поднимались, а у них всего-то кольцо было, а не полтора центнера взрывчатки.
        Когда он сделал пару десятков шагов, то понял, что там, внизу, была всего лишь разминка. А вот теперь он действительно стал уставать, руки налились свинцом, а дыхание напоминало уже не загнанного пса, а старого деда, умирающего от туберкулеза и рака легких. Без кашля разве что, но тяжелое, шумное.
        Башкир остановился, поставив упор тележки на землю, вытащил из кармана разгрузки фильтр для противогаза и заменил тот, что был прикручен к маске. Понимал, что просто ищет повод постоять еще хоть несколько секунд, но ничего поделать с собой не смог.
        Хотел швырнуть фильтр вниз, чтобы посмотреть, как он летит с горы, но удержался, сунул в освободившийся кармашек. Дышать действительно стало чуть легче, но надолго его не хватило: преодолев еще с десяток метров, он остановился, чтобы удобнее перевесить автомат.
        Развернулся, оценил расстояние, разделяющее его и мостки, и глухо застонал. На краю поля зрения мелькнула высокая черная фигура и тут же пропала. Азат повернулся, внимательно вгляделся в заросли сорной травы, но ничего не увидел. Решив, что это обман зрения, снова пошел вперед, толкая чертову тележку.
        - Ничего, бурлакам еще хуже было, - проговорил он.
        - Так бурлаков много было, а ты один остался, - ответил кто-то.
        Огляделся, но никого не увидел. Хотел бы окликнуть говорившего, чтобы понять, кто решил с ним пошутить, но на голом склоне спрятаться было совершенно негде. Особенно если учесть, что голос звучал совсем рядом.
        Если не сказать, что в голове у башкира.
        - Вас ведь девять человек было. Сейчас восемь тащили бы взрывчатку по двое, а один прикрывал, - продолжал загадочный собеседник. - Только вот вышло так, что ты теперь один. Идешь, сам не зная, что делать будешь. Вот уж признайся, что ты не сапер ни хрена.
        - Тебе-то откуда знать? - спросил Азат. - Я вот тебя не знаю. Ты на глаза мне покажись, а не в голове моей базарь, раз такой умный и смелый.
        - Ну как я могу на глаза тебе показаться, если я и есть ты? Вернее, голос твоего разума. Ты ведь неглупый человек, Азат, по нынешним меркам так вообще самый настоящий интеллектуал. Прямо сейчас вернулся бы в машину да поехал назад, к «Крепости». Ты думаешь, они не поймут, что экспедиция провалилась?
        - Ага, а нас как раз там твари ждут не дождутся.
        - Да нужны вы им. Одно дело - травить вас, когда вы прете сюда, чтобы взорвать Логово. А если домой едете, кому вы нужны?
        - Чушь не неси. - Азат вздохнул. По лицу, затылку и спине стекал пот, одежда уже пропиталась им насквозь. - Звери - это звери и есть. Кушать всем хочется. И не притворяйся, я голосами в голове никогда не страдал. Думаешь, я не знаю, что вы, «менталы», и такое можете?
        - Так вот как вы нас называете? - Все человеческие нотки в голосе мгновенно исчезли, и он стал напоминать нечто вроде змеиного шипения, только отчетливее. - «Менталы», да. В этом что-то есть. Хорошее название.
        - Ты мне лучше ответь, почему я до сих пор иду, а не встал столбом. Или почему не застрелился? Вы ведь в этом профи.
        - А с чего ты взял, что идешь? - Вопрос подразумевал ехидство, но в голосе не появилось ни капли эмоций.
        Башкир опустил взгляд вниз и понял, что просто стоит на месте, опершись на тележку. Попытался сделать шаг вперед, толкнув тачку, но не смог. Попробовал двинуть рукой, но тело будто окостенело.
        Это что, конец? «Менталы» все-таки смогли взять его под контроль? И что теперь с ним будет, так и останется стоять тут, пока не умрет? Или твари все-таки найдут способ убить его?
        Холодный и липкий страх мгновенно наполнил Азата изнутри. Он уже успел представить ветер, гулящий между костями его скелета, среди лохмотьев истлевшего защитного снаряжения. Может быть, в черепе башкира поселится какой-нибудь мелкий зверек? В конце концов, миллионам людей досталась такая же участь. Чем он лучше?
        Он закрыл глаза и вспомнил лица жены и детей, но на этот раз не со злостью, а с грустью. По лицу потекли слезы. Защипали царапины, оставленные ногтями Ландыш, и вдруг страх сменился дикой яростью. В душе, казалось, загорелся огонь, а одежда мгновенно высохла. Башкир не удивился бы, если бы увидел поваливший от него пар.
        Открыл глаза и с веселой бесшабашной злостью сделал шаг вперед, толкнув тележку, будто пытался разбить ею невидимую стену. Это движение чуть не отняло у него все силы, но тело снова подчинялось.
        И с каждым следующим шагом мышцы вновь наливались энергией, сердце бешено заколотилось в груди, разгоняя по организму застоявшуюся кровь. Теперь он как самозаводящийся механизм, с каждым движением будто подтягивал невидимую пружину.
        Он продолжал идти в гору, упираясь ногами в землю. Невразумительно рычал что-то, когда колеса тачки наезжали на невидимые среди травы камни, но толкал ее дальше, метр за метром подбираясь к своей цели на вершине.
        Уже виденные черные фигуры периодически появлялись перед ним, пересекали поле зрения, словно водили вокруг башкира какой-то странный хоровод, но тот не обращал на это внимания, будто не существовало ничего другого кроме него, тележки и цели.
        Сколько прошло времени, Азат не знал, но скоро окончательно выбился из сил. Снова поставил тачку на упор, повернулся лицом в сторону города и уселся на высохшую траву. Достал фляжку, поболтал. Там осталась едва ли половина, но экономить воду смысла не было. Если ему суждено вернуться до машины, то в ней еще целый бак, а уж если нет, то какая разница?
        Вставил питьевую трубку, посмотрел вниз. Отсюда был виден четкий след из примятых сухих стеблей, который оставила тележка, а мертвые и безжизненные развалины Бугульмы просматривались как на ладони. Поближе к горе город выглядел еще ничего, а вот по направлению к железнодорожной станции разрушений становилось все больше. Башкир даже стащил со спины рюкзак, нашел внутри трофейный ПСО и приложил к окуляру противогаза.
        Чем дальше, тем хуже. Там и выгоревшие дома, и большие черные участки, которые двадцать лет назад были зелеными парками и скверами. А на месте самого вокзала, где, как он угадал, находился эпицентр, не осталось ни одного целого здания.
        - И ради чего все это? - спросил башкир, прекрасно понимая, что те, кто принимал решения об ударах, ему не ответят. - Только чтобы поезда проехать не могли? Чтобы на фронт людей и технику нельзя было отправить?
        Хотя о каком фронте могла идти речь? Не как в старину же воевали.
        Да и цели устанавливали не те же люди, что запускали ракеты. Объекты, которые должны быть уничтожены, выбирали еще лет за шестьдесят до Войны. Мудрые генералы в кителях, увешенных наградными планками, прошедшие другую войну. Тогда она, наверное, казалась самой долгой и кровавой и вряд ли хоть кто-нибудь думал, что во время следующей цивилизация окажется попросту уничтожена.
        Убрав прицел обратно в футляр и бросив его в рюкзак, башкир сделал еще несколько глотков, не без сожаления поднялся и понял, что не помнит, куда и зачем шел.
        С сомнением поглядел на тачку, осмотрелся вокруг, но ничего, кроме дороги, нависавшей над ним вершины и раскинувшейся у подножия Бугульмы не увидел.
        - Я ведь куда-то шел, - проговорил Азат. - И у меня была цель. И я должен был что-то сделать, чтобы кому-то помочь.
        Это он помнил. Но вот ни в чем заключалась эта цель, ни в чем состояла его задача, понятия не имел. По поводу того, кому помочь - знал, что своей семье. Попытался вспомнить лица жены и детей, но не смог, вместо них перед внутренним взором представляли только уродливые лысые морды с огромными, на пол-лица глазами, черными, будто ночь.
        Но одновременно с этим он понимал, что морд этих до сих пор не видел, а значит, его семьей они быть не могли.
        А потом забылось и это. Появилось дикое желание наплевать на все, улечься прямо тут, в траву, и заснуть. Перехватить хотя бы полчаса отдыха - может быть, проснувшись, он вспомнит? Или внезапно окажется, что все, происходившее за последние несколько дней, было всего лишь кошмаром?
        А что происходило-то?
        Веки постепенно тяжелели, он, не выдержав веса своего тела, которое будто свинцом залили, улегся на землю. Заложил руки за голову: так было гораздо удобнее, посмотрел в небо.
        Облака на такой высоте были совсем близко. Казалось, руку протяни, и сможешь пощупать тучу, мягкую и теплую, словно вата. Они бежали друг за другом, гонимые ветром, словно играли в догонялки. Какое-то время он наблюдал за этой игрой, но скоро ему это надоело и он закрыл глаза.
        - Азат! - услышал он низкий и грубый мужской голос совсем рядом. Вспомнил, что это его имя, и открыл глаза.
        Справа в шаге от него, возле тележки, на земле сидел мужчина в защитном костюме незнакомой модели, выполненном в пиксельном камуфляже, правда о цвете оставалось лишь догадываться. Противогаза на нем не было, зато имелся автомат, который с виду напоминал привычную «ксюху», только пластиковую и с нормальной газовой камерой.
        Башкир удивился тому, откуда здесь взялся этот мужик, но быстро пришло понимание, что все правильно и угрозы для Азата он не представляет. К тому же никакой агрессии неизвестный не проявлял, сидел себе да ковырялся в травяной трухе найденной где-то палочкой.
        - Отдыхаешь? - спросил он. - Нормально тебе?
        - Нормально, - кивнул Азат. - Устал вот. Отдыхаю.
        Лицо мужика казалось странно знакомым. Он был бы похож на татарина, если бы не слегка вздернутый, даже несмотря на следы множества переломов, нос, и не слишком широкое для них лицо. Цвета глаз башкир разглядеть не смог, так как зрение все еще работало в монохромном режиме, но что-то подсказывало ему, что радужка у них слишком светлая для карих.
        - Ну и хорошо, что отдыхаешь. - Он рассмеялся и слегка наклонил голову.
        Это зрелище заставило башкира внутренне содрогнуться. Конечно, и на лице у мужчины было несколько старых шрамов, но рубец на темени выглядел совсем свежим. Он был огромным, сантиметра три в диаметре и, казалось, слегка пульсировал, напоминая не собственные ткани, а какой-то хищный гриб, присосавшийся к черепу человека снаружи.
        - А, это… - Мужчина прикоснулся пальцами к ране на голове. - Это бывает. Быстро затянулось, но уродливо вышло, знаешь. Рассосется потом, может.
        - Как у мутантов, - кивнул Азат. - Я замечал, если особь старая, она всегда рубцами покрыта.
        - Это плата за регенерацию, - пожал плечами тот. - Клетки быстро делятся. Иногда утерянные ткани замещаются даже не соединительной, а раковой опухолью. Знаешь, просто чтобы дефект закрыть.
        - Слушай, а я тебя знаю? - решил все же уточнить башкир. - Лицо знакомым кажется.
        - Может, и знаешь. Или думаешь, что знаешь. Может, меня тут вообще нет, а тебе «менталы» опять картинки показывают, но это вряд ли. Они вокруг ходили, уже наброситься собирались, я отогнал ублюдков.

«Менталы», - вспомнил вдруг Азат. - Я шел взорвать Логово. Сейчас его скрыл склон горы, но если подняться выше, снова покажется то уродливое городище».
        - Отогнал? - спросил он совсем другое. - А их можно отогнать?
        - Можно, если умеешь, - кивнул его собеседник. - Но у тебя вряд ли получится. Да и не понадобится. Сейчас посидим, поговорим, а потом пойдем, каждый своей дорогой. Ты мне пока расскажи лучше, что случилось с тех пор, когда вы все-таки уехали с «Домостроителей»?
        - Мы… - Башкир запнулся. - Мы украли машины у «пришлых».
        - Это я знаю. Если бы вы знали, какой эти ублюдки переполох устроили, когда собрались валить и обнаружили, что транспорта у них больше нет. Хотя ладно, теперь они вряд ли смогут кому-то навредить. Может, и к лучшему, что никто из них в Уркуш не вернулся, поостерегутся опять приезжать.
        - Мы поехали на восток, в сторону Башкирии. Думали, что рано или поздно найдем место, где сможем устроиться. Добрались до Мензелинска. Там наткнулись на «Крепость», которую построили русские националисты.
        - Местные? - на секунду в голосе собеседника Азату послышалась надежда.
        - Нет, откуда-то из Башкирии приехали.
        - Ну да, нечего было и надеяться, - пробормотал мужчина, будто думал, что его никто не услышал, но тут же взял себя в руки и спросил: - А что дальше?
        - Нас попросили помочь. На их нефтяную вышку напали, и мы поехали на выручку. Когда вернулись, у нас отобрали оружие и заперли на сутки в подвале. В это время обрабатывали Полковника.
        - Живой он?
        - Живой был, когда уезжали.
        - Привет передавай… Хотя не надо, я для него все равно что умер. Дальше я и так догадываюсь. Отправили вас сюда, чтобы взорвать Логово?
        - Точно. - Азат кивнул. - Взяли семьи в заложники. С нами отправили группу своих. Ну и вот. Проехали мы через весь Татарстан. Мертво все, людей почти нигде нет.
        - Да, это я и так знаю, я и сам там шел. Знаешь, в какой-то момент я подумал, что все, сломался, больше уже никогда и ничего не почувствую. А тут иду, и как-то жалко. Людей жалко, хоть я их и не любил никогда, природу местную еще сильнее жалко. Вот, хотя бы посмотри на город. - Мужчина кивнул на Бугульму. - Красиво тут было. Архитектура дерьмо, конечно, совок полный, зато зелени сколько. Памятники. И названия везде героические, военные. Бывал тут раньше?
        - Пару раз. Я на нефтянке работал неподалеку, иногда заезжали сюда.
        - Я вот не был до этого, теперь жалею, интересное местечко. А ведь здесь под землей уран, в курсе? У половины города были с щитовидкой проблемы, а по улицам постоянно машины радиационного контроля ездили.
        - Не знал, - помотал башкир головой.
        - Мне девушка рассказала, она отсюда родом была. Жаль, что с ней так ничего и не вышло.
        - Умерла? - вдруг ляпнул первое, что пришло в голову Азат.
        - Нет. - Мужчина вдруг рассмеялся, и смех у него был совсем не веселым. - Я умер. Ладно, это не важно.
        Он вдруг посмотрел башкиру в глаза, и глаза его, казалось, видели все. Все помыслы, все тайные желания, даже те, о которых он и сам не догадывался. Взор Азата помутнел и все, что он видел - серая радужная оболочка, испещренная причудливым рисунком сосудов.
        - Ты езжай домой, - услышал он. - Только обязательно. Проедешь без проблем, я это тебе обещаю. А насчет Логова - не беспокойся, я сам все сделаю, у меня с тварями свои счеты.
        Это длилось всего секунду - башкир моргнул, и наваждение рассыпалось в пыль. Только появилось осознание, что мужчина прав, надо действительно ехать домой. Двадцать лет провел на чужбине, что ему тут дальше делать? Добраться бы только до семьи, забрать их, да в дорогу. «УАЗ» - машина хорошая, крепкая, довезет.
        - Ладно, Азат, засиделись мы тут, - проговорил мужик, поднимаясь. - Пора нам прощаться.
        Башкир тоже поднялся, потоптался на месте, разминая затекшие ноги. На удивление они не болели, хотя должны были после продолжительного подъема в гору с грузом.
        - Интересный у тебя автомат, - ляпнул вдруг Азат, не зная, что сказать на прощание.
        - Лучший. - Он улыбнулся и протянул ему ладонь. - Но главное - не оружие, а руки, которые его держат.
        Они обменялись рукопожатиями и разошлись в разные стороны. Мужик покатил тележку вверх по заросшей тропе, а Азат зашагал вниз к машине. Нужно было выбраться из этого ада, отбить у «крепостных» семью и ехать домой.
        Эпилог
        Азат посмотрел на каменную стелу с надписью: «Мензелинск» и почувствовал, что его тошнит. То ли от семи часов без перерыва за рулем, то ли от того, что еще ни разу эти указатели с названиями городов не предвещали ничего хорошего. Эти места стали рассадниками смерти, чумными бубонами на теле земли.
        Хотя почему стали? Они всегда ими были.
        Путь до машины занял гораздо меньше времени. Задерживаться там не хотелось, тело била крупная дрожь, будто он вдруг затемпературил, и успокоиться башкир смог, только когда сел за руль и завел двигатель.
        Когда он выезжал к кольцу, мимо которого Бельский проложил их изначальный пуль к Сокольской горе, позади прозвучали взрывы. Три хлопка, один за другим, достаточно громкие, чтобы быть слышными даже на таком расстоянии.
        А потом пришла вспышка дикой боли, от которой Азат утопил педаль тормоза. Новая боль, уже в груди от удара об руль, привела его в себя, а мир брызнул в глаза цветами. Он несколько раз впустую всосал в себя воздух, наконец смог вдохнуть, посмотрел в зеркало заднего вида и понял, кого именно встретил на горе.
        Чуть позже очнулись Савва с лейтенантом. «Крепостной» не помнил ничего с момента, как они въехали в город. Военный припоминал, как башкир ушел в погоню за Борном. Азат вкратце рассказал им, что случилось, но за руль не пустил.
        Нельсон не соврал. За весь путь до «Крепости» их действительно не потревожили. Твари встречались, но бежали прочь от машины, будто кто-то оставил на ней свою метку. Может, так и было, черт его знает?
        Но сейчас Азату было не до этого, в голове сложился план. И для его реализации нужно было сначала доехать до «Крепости». Оставалось совсем чуть-чуть, карта будто отпечаталась в памяти башкира, мозг работал на удивление ясно, только мутило немного. Но это из-за усталости, пройдет, нужно лишь отдохнуть.
        Башкир повернул руль, проехал мимо площадки автошколы, заросшей густой травой, и погнал машину дальше, мимо стадиона, к «Крепости». Миновал мост, разграбленный супермаркет, остановился перед ангарными воротами и посигналил.
        - Сейчас откроют, - сказал Савва.
        Азат и сам это знал. Очень скоро затарахтел двигатель, и кран стал медленно поднимать вверх створку. Башкир дождался, пока промежуток между ней и землей увеличится настолько, чтобы «УАЗ» мог въехать во двор, и снова тронул машину.
        Сделал небольшой «круг почета», чувствуя на себе взгляды удивленной охраны, развернул тачку передом к воротам, заглушил двигатель.
        - Так надо, - пояснил он удивленным его маневрами товарищам.
        Он знал, что пулеметы снова направлены на них, а у Дмитрия и остальных есть куча неприятных вопросов. И также понимал, что придется давать на них ответы.
        Их поредевший отряд выбрался из машины. Вокруг были люди, не только военные, но и просто жители «Крепости». И даже часть беженцев с «Домостроителей», включая самого Полковника. Похоже, что взаперти их после отъезда группы никто не держал. Это хорошо, Азат был рад, что не ошибся в местных. Значит, что они не такие уж и плохие люди, хоть и методы у них иногда грязноваты.
        Дмитрий вышел вперед. Он ничуть не изменился за время их отсутствия и имел такой же щеголеватый вид дореволюционного офицера. Шагнул вперед, осмотрел троих бойцов, вернувшихся из самоубийственной миссии.
        - Дело сделано? - спросил он и тут же добавил: - А где Бельский и остальные?
        - Сделано, - ответил за всех лейтенант. - Логова больше нет, но это не наша заслуга. Азат справился. А если бы вы рассказали нам с самого начала больше деталей, я бы сразу понял, что нам придется иметь дело с «менталами».
        - Мы сами не знали, кто там. - Дмитрий помрачнел. - Выжили только вы втроем, да?
        - Да, - кивнул башкир. - Эти твари. Они заставили нас схлестнуться между собой. Они могут управлять людьми не хуже, чем животными. Хотя затея с увеличением числа бойцов у вас сработала, теперь вернулся не один, а трое.
        - Жаль. Весьма жаль. Ладно, господа. Спасибо вам. Мы очень благодарны за то, что вы смогли избавить нас от этой проблемы. Сами видите, мы отнеслись к вашим людям нормально. Многие из них уже успели понять, что жить можно не только под землей, и хотят остаться здесь. Да и Полковник ваш все понял.
        Полковник посмотрел на своих бойцов, но ничего не сказал. Взгляд на секунду задержался на Азате, но тут же соскользнул куда-то в сторону. Он будто стыдился чего-то. Только сейчас башкир обратил внимание, что одет старый военный не в форму, как обычно, а в гражданские брюки и фланелевую рубашку. Значит, вышел на пенсию.
        - Еще раз спасибо вам. - Дмитрий подошел и стал пожимать руки каждому из вернувшихся, начав с Саввы.
        Азат дождался, когда очередь дойдет до него, пожал протянутую ладонь и тут же заломил ее, заставляя «крепостного» провернуться вокруг своей оси. Поймал шею в локтевой левой руки, расстегнул хлястик кобуры на бедре Дмитрия, выхватил пистолет и прижал к его виску.
        Три десятка стволов одновременно уставились на него, но он знал, что никто не выстрелит, пока его, как живой щит, закрывает тело «крепостного». Что же до пулеметов, установленных на вышках - он по-любому в мертвой зоне. Да и если хотят, пусть стреляют, он уже успел повидать, что «двенадцать и семь» с трупами делает - ему-то, конечно, все равно будет, но и своего вождя местным уже не видать.
        - Стволы опустили! - проорал он. - Живо! Вторая пуля, может, и мне, но первая так и так ему.
        - Зачем? - просипел полузадушенный Дмитрий.
        - Я не хочу крови. Да и наплевать мне на вас всех, живите, как хотите. Я только своих заберу, машину, и уеду. Моя семья где?
        Ландыш с пацанами возникла из-за спин стоявших во дворе людей. Выглядели они нормально, ни следов побоев, ничего другого. У жены даже новая одежда появилась, не видел он до этого на ней такого пальто. Оно и к лучшему, сколько можно носить шмотки, пропитанные запахом подземельной сырости?
        - В машину, быстро, - приказал он им. - Поехали, у нас дела.
        - Куда? - спросила жена.
        - Домой, - ответил Азат. - Домой нам нужно, вы не понимаете, что ли?
        Он вдруг почувствовал себя как-то неправильно. Словно некто внушил ему эту мысль, будто это была идея-фикс, исполнение которой может не привести ни к чему хорошему. Но тут же отбросил эти мысли в сторону. В любом случае, если уж начал, то надо идти до конца. Дмитрий ему унижения не простит точно.
        - Я обратно под землю не полезу, - мотнула головой Ландыш.
        - Под какую землю? - психанул Азат. - Мы домой едем, не в Челны, не понимаете, что ли? Пацаны, вы-то мне хоть верите?
        Младший вдруг выбежал вперед, открыл пассажирскую дверь сзади и забрался на сиденье. За ним двинулся и старший, повел свою мать под руку. Та сначала поупиралась, но потом пошла, будто овца на заклание.
        - Водить умеешь? - спросил башкир у Дмитрия. Дождался короткого кивка и снова закричал на весь двор: - Так, господа «крепостные». Мы сейчас немного прокатимся, а потом вы получите своего вождя, или кто он у вас там, в целости и сохранности. Вы мою семью в заложниках подержали, теперь моя очередь. Прошу сохранять спокойствие, тогда никто не пострадает.
        - Делайте, что он говорит, - подтвердил заложник, правда, без особого энтузиазма в голосе. - Опустите оружие.
        Башкир потащил его к переднему пассажирскому сиденью, заставил забраться в машину, ни на секунду не спуская взгляд. Он был готов, если бы кто-то из «крепостных» дернулся, незамедлительно вынести Дмитрию мозги, а там будь что будет.
        Но, похоже, авторитет Димы был очень высок, и никто ничего не сделал.
        - Заводи, - приказал Азат пленному. - И выезжай с территории.
        - Куда ехать-то? - спросил тот. Выбравшись из захвата, он явно осмелел, даже щегольский внешний вид вернулся к нему, хоть и был порядочно подпорчен измятым кителем и покрасневшим лицом.
        - Пока к выезду из города. Дальше я сам покажу.
        Дмитрий провернул ключ. «УАЗ» схватился и медленно поехал наружу, постепенно набирая скорость. И по мере того как «Крепость» оставалась позади, уверенность башкира в том, что он все сделал правильно, росла.
        - Они нас не обижали, - сказала Ландыш с заднего сиденья. - Выпустили, как только вы уехали. Кого-то уже на работу отрядили…
        - Показали и плантации, и мастерские, - подхватил Дмитрий. - Даже Полковник ваш, как ни упрямился, а согласился, что тут жить можно. Мы уже договорились, что он наших солдат обучать будет, он ведь вояка по натуре, а не управленец.
        - Заткнись, - грубо оборвал его Азат. - Машину веди, не отвлекайся. Повезло тебе, что не тронули никого, иначе я бы с тобой по-другому разговаривал.
        Они ехали по улицам заброшенного Мензелинска, и башкир почему-то понял, что видит эти места в последний раз. Что бы там ни случилось, что бы ни произошло по дороге к родной деревне в Белебее, где даже сейчас, через двадцать лет после того, как весь мир полетел к чертям, был его дом, но до этого дома он доберется. Потому что так сказал…
        Потому что он сам так решил!
        Скоро город остался позади, они подъезжали к развалине, когда-то носившей название «Пугачевский вал». Азат приказал Дмитрию ехать налево, по дороге в Уфу.
        - Ты в Башкирию собрался? - спросил тот с легкими нотками паники в голосе. - Я туда не поеду. Мне там смертельный приговор светит.
        - Я это знаю, Борн рассказал, - соврал башкир. - Я домой возвращаюсь. А тебя по дороге высажу, не беспокойся. Сейчас бы уже высадил, но не бросать же тебя посреди поля.
        Заболоченная Мензеля по-прежнему гнала свои воды, как сотни лет до этого. Азат вспомнил, что вчера они проехали мимо места, где брала начало эта река, там, в Сармановском районе. Ручей, через который можно перейти и даже не замочить ноги.
        Впрочем, даже от таких рек бывает польза, вспомнить только Зай.
        Все молчали. Сыновья глазели по сторонам, рассматривая невиданные раньше пейзажи. Им, с рождения ютившимся в подземном переходе, все это в новинку. Ну ничего, он еще успеет рассказать, объяснить, ответить на все вопросы. Он научит их жить на поверхности, возделывать землю и растить скот, как это делали предки.
        - Останови, - приказал Азат, когда они проезжали мимо поворота к Дружбе. - Выбирайся.
        Сам он тоже открыл дверь и вылез из машины.
        - Десять шагов вперед, - сказал он, махнув в сторону Мензелинска.
        - Застрелишь? - спросил Дмитрий жалобным голосом. - Не стреляй, а? Я ведь сделал, что ты просил.
        - Нужен ты мне, стрелять в тебя. - Азат внезапно усмехнулся. - Я с десяти шагов в тебя не попаду даже из пистолета. Жди.
        Он обошел машину, стараясь ни на секунду не терять «крепостного» из виду, и остановился у задней двери. Открыл и положил на обочину дороги один из «Калашниковых». Добавил два пустых магазина и три пачки патронов. Так - нормально, так будет честно.
        - До Дружбы доберешься, - сказал он. - Там ведь у вас связь есть? Вызовешь своих, тебя заберут. Давай, удачи тебе в построении русского национального государства.
        Дмитрий что-то пробормотал, может, не расслышал издевки в словах башкира, а возможно, до сих пор не верил в свое спасение. Азату было на это плевать, он сел на водительское сиденье, захлопнул дверь, воткнул первую передачу и утопил педаль газа.
        В машине было еще четыре комплекта защитного снаряжения, четыре ствола с нормальным боезапасом, и еды на неделю пятерым. Плюс бензина достаточно, все-таки готовили их к походу хорошо, и всего они потратить не успели.
        Чтобы до дома добраться, хватит. А там - посмотрим.
        Санкт-Петербург - 2019 г.
        Авторское послесловие
        Никогда не знаешь, куда тебя занесет жизнь. Шесть лет назад я поступил на первый курс медицинского вуза, пять с половиной - начал писать первый «Переход». Не думал тогда ни о публикациях, ни о чем-то таком. Честно говоря, я работать-то над ним стал только, чтобы произвести впечатление на девушку, которая была фанаткой «Вселенной Метро».
        И вот теперь я окончил университет и стал дипломированным врачом-педиатром. И почти одновременно закончил свой третий роман в рамках мира Дмитрия Глуховского. Хотя до этого даже не подозревал, что мое участие в этой серии затянется так надолго.
        Понял одну вещь: ведь и с книгами так же. Очень страшно признаться в этом, в первую очередь самому себе, но «На пепелищах наших домов» получился совсем не таким, как я предполагал, когда готовил синопсис. Он не похож ни на один из «Переходов», это не исповедь, как первый, и не долгий и мучительный «бэд-трип», как второй. Тут ведь даже главный герой другой.
        Я задумывал сделать эту книгу доброй и семейной, а получилось что-то вроде туристического путеводителя по постъядерному миру, страшного и кровавого, местами даже мерзкого. Может, оно и к лучшему, считайте, что я только что взял вас, своих читателей, за руки и провел через руины Татарстана. Через пепелище, в которое сам же превратил свой дом.
        Честно говоря, сложно, и как-то даже страшно отдавать этот текст в печать. Наверное, все дело в грузе ответственности, которую вы сами мне передали, подарив два серебра на ЛКВ. Спасибо большое, очень благодарен за признание.
        Но основная мысль не изменилась, и, надеюсь, я смог ее передать. Главное в жизни каждого человека - это семья. Не важно, родители это для вас или новая ячейка общества, которую вы со спутником жизни только начали строить. И хоть иногда члены семьи устают друг от друга, никогда нельзя сбегать от таких проблем. Нужно учиться решать их.
        Любите свои семьи. Родителей, ведь их рано или поздно не станет, и когда это случается, всегда очень сильно страдаешь. Детей, ведь, что вы в них вложите, то и вырастет. Цените моменты, проведенные вместе: когда долго живешь в разлуке с близкими, начинаешь жалеть. Что мог уделить чуть больше времени, поговорить, посмотреть вместе фильм, помочь чем-нибудь.
        Не знаю, что сказать, слишком уж это тяжело.
        Удачи всем, спасибо, что читаете. Берегите себя.