Остров сокровищ Елена Ворон
        Остросюжетный роман для любителей приключенческой и космической фантастики. Экстрасенс Джим Хокинс работает егерем - хранителем завезенных на Энглеланд инопланетных Птиц. Дело опасное и безнадежное: кто-то уничтожает Птиц в заповеднике, убивает егерей, и сам Джим лишь чудом остается жив. Сквайр снаряжает экспедицию на планету, где водятся чудесные Птицы. Лететь предстоит на корабле, построенном по технологии таинственных и грозных Чистильщиков. Такой перелет смертельно опасен для экипажа и пассажиров корабля. Желая сохранить людей, капитан Смоллет тщательно подбирает экипаж, но торопящийся к сокровищам сквайр заставляет его взять бывшего навигатора Джона Сильвера с его командой… Итак, кто на самом деле командует кораблем? Какие сокровища найдет экипаж на далекой планете? Кто уцелеет и возвратится домой? Найдется ли управа на Чистильщиков? Добро пожаловать в захватывающий мир «Острова сокровищ».
        Елена Ворон
        Остров сокровищ
        Часть первая
        ЭНГЛЕЛАНД
        Глава 1
        «Я тебя ненавижу!»
        Рыжие метелки плач-травы сеяли пыльцу. Могильная плита была запорошена, выбитые в камне буквы засыпаны до краев. Высокое солнце нагрело пыльцу, и она оранжево светилась, скрывая имя моего отца. Плач-траву здесь посеяли в день похорон.
        «Я тебя ненавижу!» - звучал в ушах голос Лайны, звенели ее злые слезы.
        Опустившись на колени, я коснулся ладонью плиты.
        Что мне делать, отец? Уж два года, как ты погиб, защищая Птиц… А Лайна просит, требует, обвиняет; что мне, по-твоему, делать?
        Могила отца находится на краю луга. В жесткой траве неистовствуют прыгунцы, наяривают на пронзительных скрипицах. Темная, с проблесками серебра, стена деревьев окаймляет луг широкой подковой. Там - заповедник, который тянется к северу на сотню миль.
        Мой отец был егерем, Хранителем Птиц; я тоже егерь. И я люблю Лайну. Однако сегодня дал ей пощечину. Не сдержался. Лайна не простит - если только не сделаю, как она хочет. «Я тебя ненавижу!» Отец, подскажи: как мне быть?
        Запорошенная могильная плита оранжево сияла. Тихо; ничего не слыхать, кроме пронзительного скрипа прыгунцов.
        Больно - под горло точно всадили нож. Отец, я так тебя любил! Продолжал твое дело, как мог, - сберег с полсотни Птиц. Несколько раз в меня стреляли из станнера, трижды попали. С каждым новым попаданием паралич длится все дольше, и в конце концов можно остаться калекой. Мать не знает: я ей не признался. А Лайне рассказывал, и у нее глаза расширялись от страха. Она боялась за меня - и одновременно гордилась. А теперь ненавидит.
        Колыхались метелки плач-травы, осыпали пыльцу. Я провел ладонью по камню, собрал рыжеватый порошок. Впервые в жизни. Отец не одобрил бы: тот не мужчина, кто нюхает плач-траву. Но мне некогда страдать, переживая ссору с Лайной, и нужна ясная голова; дела ведь сами собой не делаются. Я поднес ладонь к лицу, глубоко вдохнул. Во рту появился вкус - тонкий, свежий, словно у подкисленной леомоном родниковой воды.
        Боль из-под горла перетекла в голову. Охватила лоб, набухла в висках, подобралась к глазам. Могильная плита, рыжие метелки, трава, в которой надрывались скрипичники-прыгунцы, стена деревьев на краю луга - все внезапно расплылось. Сейчас боль прольется по щекам и уйдет…
        Под чьими-то шагами зашуршала трава. Я заморгал, прогоняя выступившие слезы, а из-за спины меня окликнул капитан Бонс:
        - Джим!
        Мэй-дэй! Вот уж некстати.
        Билли Бонс шел, с трудом переставляя ноги, тщательно выбирая, куда ставить трость. Трость у него из дерева; доктор Ливси предлагал медицинский антигравитатор, но капитан отказался - дескать, он с космофлота по горло сыт искусственной гравитацией. Едва ли он и впрямь служил капитаном, но мы с матерью его так прозвали.
        Он годился мне в деды. Высокий, худой, в дорогом костюме, который подошел бы для города, а не для луга и леса. Седые волосы были коротко стрижены - Бонс не следовал здешним обычаям; на Энглеланде мужчины носят волосы до плеч.
        - Случилось что? - я шагнул ему навстречу.
        Капитан остановился, перевел дух. В горле у него посвистывало. Доктор Ливси говорил, что у Бонса неизлечимая духмяная лихорадка.
        - Я подумал, что тебе надо знать… - он поперхнулся и умолк, неестественно выпрямившись, запрокинув голову.
        Его худое тело вздрагивало - капитан пытался вздохнуть и не мог. Наконец с хрипом втянул в себя воздух.
        - Джим, - на меня строго глянули светлые холодные глаза. - Там у тебя мигает, - он дернул подбородком, указав в сторону «Адмирала Бенбоу». - А ты ушел без связи.
        Ушел - не то слово. Убежал, вне себя от ссоры с Лайной, от пощечины, которую ей влепил, от ее выкрика: «Ненавижу!»
        - Какой квадрат? - спросил я капитана.
        - Восьмой. Иначе я б за тобой не гонялся.
        Екнуло сердце. Попробуй отыщи в заповеднике Птиц, которых осталось всего ничего. Однако - восьмой квадрат. В нем живет сразу несколько семей.
        - Спасибо, мистер Бонс.
        Я пустился со всех ног.
        Черт бы меня побрал. Все бросил, удрал без передатчика. Чего ради капитан потащился за мной на своих ногах? Попросил бы кого-нибудь сбегать. На худой конец, Дракона послал бы с запиской или взял мой скутер. Столько времени пропало.
        Под ногами свистела жесткая трава, медными пулями разлетались испуганные прыгунцы.
        Я ворвался в полосу ивушей, что тянется от южной оконечности заповедника к берегу моря. На земле дрожала рябая тень листвы, а кое-где темнели большие пятна - тени висящих меж ветвей зеркал, сплетенных паутинниками. Расплодилось тварей! К зиме они переловят всех ночных мышаков подчистую…
        Сквозь ивуши показался «Адмирал Бенбоу»: трехэтажный, белый, со шпилями и тонкими башенками. За гостиницей лежало море, но его еще не было видно.
        Глаза вдруг резанул яркий луч отраженного солнца, раздался звон оборванных канатцев - и плетеное зеркало паутинника грохнулось наземь, заплясало в траве, точно выроненное серебряное блюдо. Обрывки канатцев стегали воздух. Паутинник, похожий на мохнатый шар из блестящих ниток, скатился с зеркала. Я взмыл в воздух, отпрыгнув назад, вломился в раскидистые ветки ивуши. Щеку вспорола боль от воткнувшегося сучка. Где паутинник? Вот он. Я опять взвился, а серебристый шар метнулся следом, хлестнул липкими нитями по лицу, словно я - ночной мышак, его излюбленная добыча. Глаз и щеку ожгло свирепым огнем. Я оторвал гада, отшвырнул его и кинулся наутек. Слезы катились градом - не надо никакой плач-травы.
        Мэй-дэй! Зеркала паутинников обваливаются раз в год. Надо же угадать - прямиком на меня, да именно сейчас, когда в заповеднике тревога…
        Я пронесся сквозь ивуши и остановился на открытом месте. Один глаз ослеп, другим едва разбираю кочки под ногами. Выудил из кармана обезболивающую салфетку, протер лицо. Полегчало, но в голове зарождался нехороший звон. Почему так трудно достать противоядие от паутинников? Доктор Ливси уже второй месяц бьется, не может раздобыть.
        Я торопливо зашагал к гостинице; ее шпили блестели на фоне синего неба. Охота на Птиц запрещена, но местные плевали на запрет. Из города тоже приезжают, берут наших в проводники. А те и рады заработать. Диких Птиц скоро не станет вовсе. Те же, которых разводят в питомниках… Лайна права: ерунда это, а не Птицы.
        - …Миссис Хокинс, как вы не поймете? - донеслось до меня, когда я вывернул из-за угла гостиницы. - Сегодня ваш зверь покусал Бонса, завтра кого-нибудь загрызет насмерть.
        Я сосредоточил взгляд на фигуре в черной полицейской форме. Гарри Итон. Он стоял на широких ступенях вместе с моей матерью и кем-то из постояльцев.
        - Не покусал, - возразила мать, - а только прихватил зубами ногу. - Она нервным движением тряхнула волосами; живое золото частых колечек окутывало ее до колен.
        Что не поделили Дракон с капитаном? Я огляделся, отыскивая кургуара. Вот он, в своей конуре. Из темноты зелеными искрами отсвечивают глаза. Конура у Дракона - «Адмирал Бенбоу» в миниатюре: семь лет назад мы с отцом построили для нашего зверя маленькую гостиницу, со всеми ее шпилями и башенками, а мать нарисовала окна и вывеску.
        - Сегодня прихватил ногу, завтра отхватит голову, - вмешался постоялец. Голос был высокий и сварливый; Солти, вспомнил я фамилию. - Миссис Хокинс, вы должны посадить это чудовище на цепь.
        Цепь для Дракона - верная смерть. Проще усыпить его сразу.
        - Джим! - мать заметила меня. - Объясни мистеру Итону и мистеру Солти… Что у тебя с лицом?!
        - Паутинник свалился. Пойду лягу. - Я начал подниматься по лестнице.
        - Миссис Хокинс, - отчеканил полицейский, - либо ваш зверь будет сидеть на цепи, либо я его пристрелю.
        - Мистер Итон, - я обернулся на верхней ступени, - черные кургуары находятся под охраной. Под моей. Не советую вам на них покушаться - иначе будете иметь дело со мной.
        От такой дерзости Гарри оторопел. В глазах у меня расплывалось, и я не видел его отвисшей челюсти.
        Затем полицейский обрел дар речи.
        - Миссис Хокинс, - зашипел он, - растолкуйте своему щенку…
        - Мистер Итон! - вскинулась мать; золото волос плеснулось, точно пламя под порывом ветра. - Извольте выбирать выражения. Мой сын - Дважды Осененный Птицей.
        Снова повисла тишина; Гарри переваривал услышанное. Во всей округе не сыщешь дважды Осененного.
        Постоялец неожиданно рассмеялся. Стой он поближе, за такой смех я отвесил бы оплеуху, да побоялся оступиться на лестнице, возвращаясь.
        - Ха-ха-ха! Вот как ваш егерь охраняет Птиц. Дважды Осененный! Ха-ха-ха-ха! Итон, подумайте: дважды!
        Мать уже поняла, что подвела меня страшно: молва понесется на сто миль окрест.
        Из конуры полез Дракон. Показались передние лапы с острыми когтями, следом - лобастая голова и широкая грудь, потом мускулистое тело, и наконец - мощные задние лапы и длинный хвост с загнутым кончиком. Иссиня-черный кургуар застыл, расставив лапы и нагнув голову, словно вздумавший подраться поселковый забияка.
        Солти умолк; у полицейского рука дернулась к кобуре со станнером. Дракон улыбнулся, показав внушительные клыки, - и скрылся в своем «Адмирале Бенбоу»-2, словно его всосала темнота конуры.
        - Гарри, пойдемте, я угощу вас коффи, - миролюбиво предложила мать. - Джим, сейчас же в постель.
        Прозрачная дверь гостиницы распахнулась, и я вошел в холл. В голове звенит. Проклятый паутинник…
        - Джим! - закричала из-за стойки толстушка Шейла, наш администратор. У нее карие глаза, и щеки похожи на румяные булочки; сейчас ее лицо сливалось для меня в одно смутное пятно. - Мистер Бонс случайно оказался рядом с твоим скутером, а Дракон вообразил невесть что. Кинулся защищать хозяйское добро. Да как вцепится! Чуть не откусил ногу напрочь. Мистер Бонс ужасно рассердился. Тут же куда-то ушел…
        Шейла рассказывала мне вслед, пока я подымался на второй этаж. Значит, капитан думал воспользоваться моим транспортом, а бдительный кургуар не дал, и больному старику пришлось тащиться полмили пешком.
        Сослепу я проскочил свой номер и сунулся в чужую дверь, долго не мог сообразить, отчего она не открывается. Наконец попал к себе.
        Что за дела? На пульте слежения ни огонька, экраны темны. Мой участок заповедника отключен.
        Наощупь я потыкал клавиши, включил систему. Восьмой квадрат тревожно замигал - ярко-желтое пятно. Я повалился в кресло, сжал виски. Пока в глазах не прояснится, ехать нельзя - а когда доберусь до места, охотников уже и след простынет.
        Кто выключил пульт? Мать расстаралась, не иначе. Слышала, как ссорились мы с Лайной, и вырубила сигнализацию, чтобы дать мне прийти в себя. Я скрипнул зубами от злости. Отцу она бы не посмела такое удружить.
        Очевидно, Бонс догадался о ее выходке, включил в своем номере запасной пульт и дал себе труд подежурить. Он сам попросил, чтоб его поселили в номер с пультом слежения, и ему нравится мне помогать. Старый капитан на моей стороне. А остальные… Я не говорю о соседях, не говорю о Лайне; но даже мать втайне мечтает, чтоб я бросил это дело и не рисковал жизнью ради крикливых пучков разноцветных перьев. Один капитан понимает, что такое память и долг. И еще доктор Ливси. Но доктор влюблен в мою мать…
        В дверь поскреблись.
        - Джим?
        Я не откликнулся; вошла мать, поставила что-то на стол. Я сидел, вперившись в расплывающиеся огни пульта.
        - Коффи тебе принесла. - Она сзади положила руки мне на плечи. - Не сердись. Джим, право же.
        О чем речь - о выключенном пульте или о сорвавшемся с языка «дважды Осененный»? Я уже не злился ни на что, однако промолчал. Мать наклонилась и потерлась щекой о мой висок. Золото волос пролилось мне на колени, но я не мог различить колечки на ее локонах. Когда в детстве отец учил меня считать, мы с ним набирали эти колечки на пальцы и складывали, отнимали, умножали, делили… Я отогнал щемящее воспоминание.
        - Не переживай, - сказала мать, - все утрясется. Пей коффи и ложись. И выключи эту мигалку. Что расстраиваться зря?
        Ее нежные пальцы коснулись моей щеки. Я отвернул голову, уклоняясь от ласки.
        - Джим, прости, - проговорила она мягко.
        - Проси прощения у Птицы.
        Уязвленная, мать ушла. Нехорошо ее обижать, но мне надо было поскорей остаться одному.
        Коффи я пить не стал, а намочил в чашке салфетку и промыл глаза. Щипало до невозможности, однако зрение стало возвращаться быстрее.
        Я мигом собрался. Браслет-передатчик да старый отцовский станнер - все, что взял. Передатчик тревожно попискивал, и на табло моргал огонек - дублировался сигнал с большого пульта. Я запер дверь и через окно спальни выбрался наружу, оказавшись с торцевой стороны здания.
        Здесь не было ни души; на площадке одиноко стоял мой скутер, остальные машины разобрали постояльцы. Море было сине-зеленое, в солнечных бликах; на пляже шумно играла в мяч большая компания.
        Подняв прозрачный колпак кабины, я нырнул на сиденье скутера и направился к полосе ивушей, сквозь которые недавно пробегал. Подернутая легкой желтизной листва напоминала, что не за горами осень. Скутер с шорохом скользил по траве, покачивался на кочках. Антигравитационная подвеска сдохла третьего дня, а отогнать машину в город на ремонт мне было недосуг.
        Из-за деревьев показался Билли Бонс, помахал рукой - удачи, мол. Я махнул в ответ, хотел было прибавить скорость, да не решился. Поцеловавшись с паутинником, надо не охотников из заповедника гонять, а быть паинькой и лежать в постели. Не буду я паинькой. И Лайну на охоту не поведу.
        Воспоминание о нашей ссоре обожгло хуже паутинника. Лайна - дочь сквайра Трелони, чье поместье стоит на берегу Жемчужной лагуны. Местная королева. Балованная девчонка, которой вздумалось стать Осененной дикой Птицей из заповедника.
        Вчера Лайне исполнилось двадцать лет, и сегодня она объявила о своем желании.
        Услышав такое, я лишь отрицательно потряс головой. Как только ей на ум взбрело? Просить меня добыть ей Птицу!
        - Джим, пожалуйста, - кротко попросила моя любимая.
        Она сидела в кресле у пульта, подобрав под себя ноги. Темные волосы скрывали ее целиком, виднелся лишь край узкой юбочки да загорелые коленки. Из-под длинной челки на меня глядели яркие глаза - сине-зеленые, точно пронизанная солнцем морская волна.
        - Нет, - отрезал я.
        - Это не каприз, мне в самом деле нужно.
        Считается, что перья Птиц пробуждают в человеке скрытые возможности: чувства обостряются, интуиция усиливается, и люди делаются чуть ли не экстрасенсами. Однако лично я особых способностей за собой не замечал. Интуиция у меня всегда была, а слышать лес и читать следы я умею, потому что егерь. И не заметно, чтобы Осененность пошла на пользу нашим соседям или тому же Гарри Итону. По-моему, это больше вопрос престижа. Люди гордятся собой и бережно хранят подаренные Птицами перья: кто спит на них, кто ставит в вазу, как цветы, а женщины украшают одежду или прическу. И только я в память об отце не держу в своем номере ни единого пера.
        Лайна тряхнула волосами, по ним пробежали волны красноватых искр.
        - Джим, мои родители - Осененные настоящей Птицей. И твои тоже. И ты сам - Дважды Осененный.
        - Это не моя вина. - Я стал Дважды Осененным в день, когда погиб отец.
        - Джим, послушай, - проникновенно заговорила Лайна. - Если честно… я не могу выйти замуж за человека, которому я не ровня.
        - Я тебе выберу лучшую Птицу из питомника.
        - В питомнике не Птицы, а ерунда! Сколько девчонок туда ходили! Лиза, Дана, Тереза… И что? По-твоему, они стали лучше, добрее, умнее? Ты бы на них посмотрел.
        Очень надо смотреть на дурех. Я не бываю на балах в поместье Трелони, и Лайна обижается, но мне там тошно. Местное высшее общество - сборище пустомель, которых сквайр вынужден у себя принимать.
        - Лайна, - я взял ее руки в свои, - я люблю тебя безо всяких Птиц.
        У нее умоляюще выгнулись брови.
        - Джим, одна Птица. Одна-единственная из целого заповедника. Рано или поздно их все равно перебьют. Пусть хоть что-то достанется не чужим людям, а нам с тобой.
        - Тогда я стану Трижды Осененный, и тебе по-прежнему не будет покоя, - улыбнулся я.
        Шутка не удалась; рассерженная Лайна вырвала руки и выпрямилась, спустила ноги с кресла.
        - Не прикидывайся дурачком! Ты в девятнадцать лет уважаемый человек, с тобой считаются все - и мой отец, и доктор Ливси, и этот ваш космолетчик Бонс. А я в свои двадцать никто. Тереза и та на меня пыхтит, потому что в питомнике побывала. Мол, у нее теперь интуиция - ого-го-го! Она мир кожей чует, сердцем слышит, затылком видит. Только и знает, что похваляется. А ты егерь. Тебе Птицу подманить - раз плюнуть. Мне девчонки поначалу завидовали, чуть не лопались, а теперь смеются. Мол, раз Птицу обеспечить не желает, значит, не любит…
        - Глупости.
        - Вовсе не глупости. Просишь меня выйти замуж, а сам даже до свадьбы вот столечко сделать не хочешь. Что же потом будет? Через год смотреть на меня не захочется?
        - Это не твои слова. - Я начинал злиться. - Кто тебе нажужжал?
        Лайна вскочила, яркие глаза потемнели, как море перед грозой.
        - Ты возьмешь меня на охоту?
        - И не проси.
        - Ты - возьмешь - меня - на охоту? - раздельно повторила она.
        - Лайна! Если б я просто жил в поселке… или в городе… я стал бы для тебя охотником. Но пойми: я - Хранитель Птиц.
        - Возьмешь или нет? - Она потянула с пальца подаренное мной кольцо.
        - А если бы взял? Ты что - любила бы меня, как прежде? Если б я предал дело своего отца? Предал его память?
        Размахнувшись, Лайна швырнула колечко в окно; оно звякнуло о стекло и отскочило, покатилось обратно ей под ноги.
        - Подавись своей памятью! Отец твой был сумасшедший, и ты тоже!
        Я влепил ей пощечину. Лайна отшатнулась, схватилась за щеку; глаза налились слезами. Я испугался, что повредил ей скулу. Затем вообще испугался того, что натворил.
        Она попятилась к двери. Я кинулся за ней, схватил за плечи.
        - Лайна, прости…
        - Проси прощения у Птицы! - Она вывернулась из моих рук и выбежала из комнаты.
        - Лайна!
        Она убегала по коридору - смертельно обиженная, несчастная. Выбросившая кольцо невесты.
        - Лайна, постой. - Я нагнал ее. - Выслушай.
        - Оставь меня в покое.
        - Лайна, я же люблю тебя…
        - А я тебя ненавижу! - выкрикнула она.
        Вот и все, что случилось. Я стоял в дверях и смотрел, как Лайна бежит к своему глайдеру, а следом торопится ее пилот, выскочивший из бара. Потом глайдер поднялся и взял курс над морем к Жемчужной лагуне, и не было сил смотреть ему вслед.
        Глава 2
        Чтобы гулять в заповеднике, надо всего лишь получить разрешение у егеря. Сигнализация срабатывает, когда система обнаруживает у пришельца винтовку-птицебой. На иное оружие система не рассчитана - вот глупость-то! - и выехав по тревоге, можно нарваться на станнер, лучемет или даже на «стивенсон», купленный по случаю у космодесантника.
        Впрочем, на лучемет мы с отцом нарвались только раз. Охотники на Энглеланде - народ безобидный. Они забираются в лес, чтобы стать Осененными Птицей, а это совсем не вяжется с убийством егеря.
        Как всякому Хранителю Птиц, мне полагается напарник. В заповеднике двенадцать участков, и должно быть двадцать четыре сотрудника. Нас же всего одиннадцать, и пятый участок долго был бесхозный, пока его не разделили между тремя егерями. Одиннадцать человек против освоенной зоны планеты. Даже не смешно.
        Не желают люди заниматься хлопотным и бесполезным делом, охраняя обреченных Птиц. Властям наплевать, их устраивают питомники. Сумасшедший, назвала меня Лайна. Да, наверное, так и есть.
        Браслет-передатчик подмигивал огоньком. Все тот же восьмой квадрат. На пикник расположились, что ли? Нарочно торчат на одном месте, поджидая егеря? Странно. Может, система сбоит? Принимает за винтовку какую-нибудь деталь глайдера новой модели, и там совсем не охотники?
        Скутер лавировал меж толстых стволов ели-ели. Под распростертыми лапами стоял зеленый сумрак. Наверху поблескивали плетеные зеркала паутинников, а на усыпанной сухими колючками земле порой встречались яркие пятна света. Таких солнечных «зайчиков» надо сторониться: если зеркало накренилось и отражает свет вниз, того и жди, оборвется.
        Я миновал поляну, где виднелись остатки шалашиков - оплетенные прутьями каркасы из веток. Три года назад тут поселилась маленькая колония Птиц. У самого побережья, под боком у людей. Отец разъяснял, уговаривал, стыдил - все впустую. Обычно смышленые Птицы не желали его понимать. Притворялись, будто не Птицы они, а обыкновенные лесные пичуги. Отчаявшись убедить по-хорошему взрослых, мы переловили птенцов; а это были уже проворные трехдневки, попробуй поймай. В мешках мы перенесли их на четыре мили к западу, в овраг с белым мхом. На белом мху растут кусты можжевела, усыпанные синими съедобными ягодами. Раздраженные Птицы с криками и бранью летели за нами, пытались клевать в макушку.
        Мы вытряхнули птенцов на краю оврага, и серые невзрачные пуховички нырнули вниз, попрятались под корягами. Взрослые Птицы начали было успокаиваться, рассаживаться на ветвях растущих вокруг оврага ели-ели. И вдруг - пронзительный вскрик, за ним другой, третий… Сквозь мох выстреливали белесые ростки сныши и впивались в горячие тельца. Мы были потрясены. Никогда прежде снышь не трогала Птиц, она реагирует на кротиков и прочую длинношерстную мелочь. А тут - точно взбесилась.
        Мы кинулись в овраг спасать птенцов; Птицы с рыданиями метались в воздухе и осыпали сверкающие перья, словно надеялись выкупить своих детей у нас и сныши. Спасать было уже некого: десяток пушистых комочков трепыхались, пораженные ростками-паразитами. Отец все-таки углядел одного, притаившегося под листом холодовника. Возле холодовника снышь не растет, не любит веющую от его покрытых изморозью стеблей прохладу. Отец бросился к птенцу, но поскользнулся на упавшем стволе, не удержал равновесия, покатился по склону. Из мха вылетела белесая стрелка и впилась ему в подбородок, затрепетала, ввинчиваясь глубже в плоть. Отец вскочил на ноги, вырвал росток с окровавленным кончиком; по обветренному лицу расползалась белая сетка, словно кожа растрескивалась.
        Я подбежал, схватил несчастного пуховичка, сунул за пазуху. Схватил отца за руку и поволок его из оврага. Оскальзываясь на склоне, цепляясь за воздушные корни можжевела, мы выбрались наверх. У отца по подбородку текла кровь; у меня под курткой слабо пищал птенец. Отец расслышал этот писк.
        - Брось птенца! - крикнул он.
        И тут на нас с бешеной яростью накинулись Птицы.
        Они вопили, долбили нас клювами, рвали когтями, били крыльями, летящий алый пух казался каплями крови. Прикрывая лицо рукой, я вынул придушенного пуховичка и поднял его на ладони. Одна из Птиц схватила его в лапы и унесла, другие постепенно оставили нас в покое и слетели в овраг, расселись на синих от ягод кустах можжевела. Дно оврага было усыпано их лучшими перьями, но Птицы по-прежнему сияли и переливались, словно выточенные из множества самоцветов. Пуховички уже не шевелились.
        Я поглядел на отца. Кровь на подбородке, кожа покрыта белой сеткой, в серых глазах боль и растерянность… Я выудил из кармана пакет первой помощи. Отец забрал его и подтолкнул меня к оврагу.
        - Иди, собери перья.
        - Что? - Мне показалось: я ослышался.
        - Иди, - повторил он. - Ты - Осененный Птицей.
        - Нет.
        - Ступай! - рявкнул отец, и Птицы взвились в воздух. - Мы погубили дюжину птенцов. - Он помолчал. - Джим, я прошу: собери перья.
        Сколько себя помню, отец ни о чем меня не просил: без слов, по малейшему движению, по взгляду я угадывал его желания и бросался их исполнять. Но сейчас… Как я могу прикоснуться к страшному дару? Разве сегодняшнее дает мне право называться Осененным?
        Птицы сделали круг над оврагом, безнадежно окликая мертвых птенцов, затем стая поднялась выше и медленно, натужно махая крыльями, скрылась за остроконечными верхушками ели-ели.
        - Джим, - проговорил отец, - люди убивают Птиц, чтобы стать Осененными. Мы невольно убили… Пусть хотя бы не напрасно.
        - Нет.
        - Ради нас с матерью, - тихо сказал он.
        Я побрел в овраг.
        Сброшенные перья радугами переливались на белом мху - длинные, с широкими опахалами. Птицы сбрасывают их при опасности, пытаясь обмануть врага, отвлечь от себя или птенцов. Хотя делают они это не всегда; поэтому для охоты требуется винтовка-птицебой.
        Я подобрал несколько перьев. В них была синева утреннего неба, зелень молодой травы, золотой блеск восходящего солнца и багровая краска ветреного заката, лиловый мрак ночи и оранжевое пламя костра… А еще в них жило страдание. И страх смерти, и боль погибающей плоти, и отчаяние живых. Все это исходило от них ощутимыми волнами, и мне было плохо, как никогда в жизни. Было очень больно и стыдно - больно за все живое вокруг, стыдно за самого себя. За то, что мало сделал добрых дел, что слабо любил своих близких, что не ценил бесплатное счастье - жизнь. Стыдно за то, что дожил до шестнадцати лет и только сейчас начинаю осознавать самое главное.
        Я собрал перья, сколько мог удержать в руке, и вернулся к отцу. Стал рядом, придавленный ощущением собственной никчемности. Шестнадцать лет, прожитых на свете зря. А что ощущают другие? - пришла неожиданная мысль. Неужели такую же боль и стыд? И что со мной будет дальше?
        Отец подобрал горсть алых перышек, сунул мне в карман.
        - Пойдем, - сказал он устало.
        - А снышь?
        Нельзя оставлять в овраге ростки взбесившейся сныши. Как бы они не размножились, не начали охотиться на все живое без разбору.
        Отец зашагал в сторону дома. Мы дошли до поляны с осиротелыми шалашиками, сели в оставленный неподалеку скутер, но не поехали в «Адмирал Бенбоу», а вернулись к оврагу. Отец открыл багажник и неожиданно извлек оттуда десантный лучемет. Я и понятия не имел, что у него есть такая штука.
        Стоя на краю оврага, отец полосовал лучом дно и склоны. К небу подымался сизый дым, летели искры от охваченных огнем кустов можжевела, с ветвей стоявших вокруг ели-ели срывались перепуганные ночные мышаки и с визгом прыгали с дерева на дерево, точно маленькие косматые ведьмы…
        …Был скандал. У отца отобрали лучемет и едва не выгнали из егерей. И долго не умирал слушок, будто Рудольф Хокинс неспроста сжег все свидетельства и что не один его сын в тот день стал Осененным Птицей, а еще дюжина городских ходили потом сильно счастливые; а недавно у Джима появился скутер на антигравах - да на какие же деньги куплен, позвольте спросить? Доброжелательных соседей у нас полно. Меня удивляет: они ведь тоже Осененные. Откуда столько яду в праздных языках?
        И Лайне нажужжали в уши, будто она мне не ровня. Вернусь - дознаюсь, что за доброхоты дурили ей голову. Ужо я с ними потолкую.
        Браслет-передатчик талдычил свое: восьмой квадрат. Я вызвал большой пульт, сверился. Так и есть - сидят мои охотнички, с места не стронутся. Или кружат по квадрату. Знают, что в восьмом живет колония, и пытаются ее отыскать.
        Видел я сносно, однако в ушах звенело, голова была чугунная, и немели кончики пальцев. Я доехал до границы восьмого квадрата, поднялся по косогору и остановил скутер. Огляделся; никого не видно. Откинул колпак кабины, прислушался.
        Шелестят колючие лапы ели-ели, над головой взвизгивают повздорившие ночные мышаки, вдали подвывает большой беляк. Беляк - оттого что белый, а большой потому, что ростом вдвое больше малого. Малый беляк размером с мизинец, но крайне зловредный: свалится на голову, вцепится в волосы и воет, точно корабельный ревун. При этом он быстро-быстро отстригает прядь, которой завладел, а затем удирает с добычей в гнездо. Большой беляк на человеческие волосы не покушается, он вообще людей не любит и держится от них подальше. Значит, там, где он воет, охотников нет.
        Повернувшись в другую сторону, я вгляделся в просветы между стволами, в зеленый полумрак. Никакого движения; лишь вспорхнула с земли синяя ключница, звонко пискнула: «Ключ-ключ!» В четверти мили отсюда находится поляна с шалашиками Птиц. Если охотники до сих пор на них не наткнулись, мне повезло… точней, повезло Птицам. Они живут в своих шалашиках круглый год, ремонтируют их и подновляют, поэтому отыскать их нетрудно. Правда, к осени птенцы выросли, и стая может улететь от врага. Если захочет. Птицы редко улетают вовремя, как будто до последнего надеются на милосердие людей.
        Браслет-передатчик курлыкнул, и сигнал сменился: охотники откочевали в девятый квадрат. Отлично. Я их шугану из заповедника чуть позже, а сейчас есть другие дела. Поехали!
        Скутер подполз к заветной поляне. Вот они, шалашики - перевитые разноцветной травой, украшенные цветами и крыльями насекомых. Птицы бесстрашно ловят рогачей и нанизывают на прутья их желтые, с коричневыми выростами крылья. Крыло у рогача с мою ладонь, а челюстями он может прокусить палец до кости. Недружелюбная тварь.
        Однако Птиц я не вижу. Впрочем, вон одна - сгусток переливчатых самоцветов на верхушке ели-ели. Алый хохолок развернут, крылья сложены, длинный хвост опущен. Наверное, охотники проходили неподалеку, шумнули, Птицы и попрятались. Умницы. Я посвистел. Головка с алым венцом быстро кивнула, и Птица слетела на несколько веток ниже.
        - Давай-давай. - Я снова свистнул.
        Из зеленой гущи вынырнули четверо сеголеток; уселись рядком на шалашик, уставив на меня черные блестящие глаза.
        - Молодцы, - сказал я им и опять засвистел. Длинная, сложная трель, вывести которую сумеет не всякий егерь. Отец меня долго учил, прежде чем стало получаться.
        Птицы слетались на зов, рассаживались на лапах ели-ели, выжидательно поглядывали на меня. Точно зрители собирались на представление - а я должен был им спеть и сплясать.
        Похоже, все собрались. В глубине леса подал голос большой беляк - тот, который избегает людей. Значит, нам с Птицами туда. Продолжая свистеть, я пересек поляну и двинулся на вой беляка. Уведу стаю подальше, а после разберусь с охотниками. Так и пошли: я шагал понизу, Птицы перелетали с ветки на ветку. Не бранились, не гомонили попусту; доверчиво летели за мной, словно огромный выводок за приемным родителем.
        Моего отца Птицы любили еще больше. Мучительное воспоминание. Два года назад мы с ним наткнулись на стайку молодых, которые едва успели отделиться от старших и только начали возводить собственные шалашики. Работа была в разгаре: каркасы из веток уже обвиты прутьями, и Птицы стаскивали на поляну всякую всячину для украшения жилищ. Но вот они заметили нас. Поднялись на крыло, закружили над головами, а потом кинулись к шалашикам, похватали с них перья, цветы да ракушки, вернулись и ну пристраивать свои сокровища отцу на голову. На нем была шапочка с козырьком - они ее стянули и бросили наземь, и давай вплетать в волосы перья и цветы. Ракушки тоже пытались укрепить, но они сваливались, и тогда Птицы затолкали их под воротник куртки. Еще в уши хотели заложить, да отец не позволил.
        Затем Птицы разлетелись в поисках новых украшений для домов, а мы стояли на краю поляны и молча смеялись. Отец не стал выбрасывать дары; так и пошагал дальше, точно бог весеннего леса, с копной цветов и перьев на голове. И вдруг - тревожный писк браслет-передатчика, и почти сразу - выстрел птицебоя. Мы кинулись назад.
        Птицебой не убивает сразу. Грохот выстрела пугает Птицу и заставляет сбрасывать перья. Их подбирают желающие стать Осененными, а здоровая с виду Птица улетает. Однако от удара звуковой волны рвутся воздушные мешки в ее теле, и после этого Птица живет от силы дней десять. Я не раз видел распластанные на земле тушки, к которым не притрагиваются хищники; ни одна местная тварь не ест Птиц, завезенных на Энглеланд неведомо откуда.
        - В чехле привезли, - бросил отец на бегу.
        - Угм.
        Охранная система не распознает птицебой, если он упакован в чехол из раггицела. Однако едва ли найдется на всем побережье охотник, у которого достанет средств на раггицел. Это приезжий; или даже залетный, не с Энглеланда. Он спокойно забрался в лес, без спешки отыскал Птицу, вынул оружие из чехла и пустил в ход, а мы только сейчас и узнали, снышь ему в оба глаза!
        Впереди завиднелся просвет - поляна с шалашиками.
        - Стой, - велел отец, и я прильнул к стволу ели-ели, всматриваясь в солнечное сияние за деревьями.
        Криков Птиц было не слыхать. На поляне кто-то ходил. Я разглядел женщину, окутанную облаком черных волос, затем мужчину с пучком перьев в руке; нагибаясь, он подметал ими землю. Потом я увидел вторую женщину. Сквозь ее длинные рыжие кудри просвечивал белый костюм. У нее в руках тоже сверкал пучок перьев. Здешние: только на Энглеланде женщины носят волосы до колен, как покрывало. Сколько же Птиц они сгубили, охотнички Осененные?
        - Трое? - шепнул я отцу.
        - Похоже. Идем.
        Сжимая в руке станнер, он двинулся к поляне. Я остро пожалел, что у меня нет оружия: мало ли, как повернется дело. Однако до восемнадцати лет оружие не полагается даже егерю в заповеднике. Идиотский закон.
        - Отец, цветы!
        Спохватившись, что голова у него точно Птичий шалашик, отец принялся стряхивать дары. Как много седины в его темных волосах. А ведь он еще совсем молодой…
        - Не высовывайся, - предупредил он, и мы вышли из-за пушистой ели-ели на поляну.
        Я остановился чуть позади отца. Станнер он держал дулом вниз.
        - Сколько Птиц? - спросил он резко.
        Охотники так и подпрыгнули. Черноволосая охнула, рыжая выронила перья, мужчина бросил свой пучок, словно тот обжег ему пальцы. Оружия у него не было, птицебоя в чехле я тоже не видел. Молодой парень, немногим старше меня. А женщинам, по-моему, за тридцать. Что же - до тридцати лет не сподобились стать Осененными? Не верю. Скорее, кумушки явились, чтобы сделаться Осененными дважды.
        - Сколько Птиц? - повторил отец.
        - С-семь, - неуверенно ответила черноволосая. - Или шесть…
        Кудри роскошные, но сама худая, скулы обтянуты, под глазами мешки. Рыжая тоже худосочная, бледная. Неужто они верят слухам, будто Птицы лечат от любых болезней? Вот же чушь…
        - Ваши документы, - велел отец.
        Женщины испуганно переглянулись, у парня забегали глаза. Если охотник сильно трусит, он может стать опасен.
        - Не двигаться, - предупредил отец, поднимая оружие. - Джим, возьми у него документы.
        Я двинулся вперед. Парень попятился.
        - Стоять! - крикнул отец.
        Охотник замер; рыжая пискнула, точно придавленный лисовином кротик.
        Где их птицебой? Повесили на сук, прислонили к дереву? Нехорошо у парня бегают глаза; ой, нехорошо…
        Его взгляд вдруг остановился, парень глядел мне за спину. Я обернулся.
        Из-за ели-ели позади отца выступил человек. На плече висела винтовка, из нагрудного кармана торчали два сине-зеленых пера. Лицо в морщинах, седой. Вот главный охотник. Судя по короткой стрижке - залетка, не энглеландец… Он вскинул руку, в которой оказался лучемет.
        - Берегись! - крикнул я, бросаясь на землю.
        У отца на боку, под левой рукой, появилось черное пятно.
        Я толкнулся, перебросил тело вбок, уходя из-под нового выстрела.
        Отец еще стоял на ногах, обугленная куртка по краям паленого пятна дымилась. Я опять толкнулся от земли, опираясь руками, перемахнул дальше, стремясь к краю поляны, под защиту толстых стволов. Чужак целил в меня из лучемета. Выстрел - рядом вспыхнула и мгновенно сгорела трава. Отец начал оседать; ствол станнера повернулся в мою сторону. Возле бедра клюнул землю новый яркий луч, от вспышки дохнуло жаром. Рывок!.. Да что со мной? Я вдруг обмяк, опрокинулся на спину, уставился в небо, проткнутое верхушками ели-ели. Небо начало стремительно сереть, а солнце - гаснуть. Деревья сгинули во мгле, и я едва расслышал голос:
        - Ни хрена себе! Что он… - И все. Лишь тьма и тишина.
        Потом я очнулся. Солнце садилось, на поляне было темно; по небу разметались огненные языки облаков - алые, багровые, желто-розовые. Верхушки ели-ели на их фоне казались черными. В кронах суетились ночные мышаки, где-то взлаивал старый охрипший лисовин. Я хотел подняться, но не смог: ноги отнялись, в руках совсем нет силы. Вокруг почему-то перья… много перьев; и на меня тоже насыпались… Откуда они? Неужели Птицы прилетали?
        И тут я вспомнил: отец. Я вскинулся, закрутил головой. Где он? Вижу - темный силуэт возле раскинутых лап ели-ели.
        - Отец! - Я пополз, волоча за собой бесполезные ноги. - Как ты? Отец!
        Он не откликнулся. Он был холодный, окоченевший. Почему? Ведь я жив. Даже раны нет ни одной. А он - почему он мертв? Отец, что ж ты? Отец!
        В смятении, которое еще не переросло в ужас и горе, я ткнулся лбом в его остывшую твердую руку. Отпрянул. Вгляделся в повернутое набок лицо. В сумраке оно казалось вырезанным из темного дерева.
        Отец, вернись! Раз я жив, то и ты должен…
        Забрезжила догадка: он выстрелил в меня из станнера. Выстрелил дважды, словно в громадного красного волка, который водится на севере в горах. Паралич был настолько силен, что охотники сочли меня мертвым и не стали добивать из лучемета. Ты обманул их, отец. И вот - я живой, а ты мертв. Мертв! С беззвучным воем я снова ткнулся лицом в окоченелую руку, все еще сжимавшую станнер…
        Глава 3
        Убийцу нашли - но отца не вернешь. Иного оружия, кроме станнеров, егерям по сей день так и не выдают. И работаем мы без напарников. Я брал бы с собой в лес Дракона, но кургуар терпеть не может ездить в скутере, а бегун он неважный. Только и проку от зверюги, что стращает наших постояльцев.
        Мы с Птицами удалялись от гнездовья. Пройду еще немного и оставлю их, а сам вернусь к скутеру и поеду к охотникам. Из кабины вылезать не стану: с лучеметом да десинтором у нас не часто ходят, а от станнера колпак защитит. Все будет ладно… Надеюсь.
        Подвывавший беляк замолчал. Неожиданно вскрикнула и захлопала крыльями Птица, запрыгала на ветке, точно мячик; рядом встрепенулась другая. Я крутанулся, вглядываясь в окружающий зеленый сумрак. Шагах в тридцати из-за ствола ели-ели выглянул человек - а ноги мои подогнулись, и я повалился лицом на сухие колючки, на тонкие веточки, на клочья шерсти ночных мышаков.
        Не шевельнуться. Все тело - сплошной птичий пух, зрение гаснет. Выстрел из станнера. Опять!
        Страшно закричали Птицы, сорвались с ветвей, заметались надо мной, обдавая порывами ветра. По спине что-то стукнуло, в шею кольнуло. Они осыпают перья, желая выкупить меня у того, кто стрелял. Да улетайте же, чтоб вам!..
        Птицы не собирались меня покидать. Я слышал их крики, свист крыльев, шорох потревоженных веток. И вдруг - глухой удар о землю. Затем второй удар, чуть дальше. Возле головы с шелестом опустилось перо. Что-то тяжелое шлепнулось совсем рядом. Ни людских голосов, ни звука шагов, ни грохота винтовки-птицебоя. Птицебой сегодня ни к чему, Птицы и без него сыплют перья. И что-то падает, падает… Крики Птиц раздаются все реже. Я понял: это падают Птицы. Что с ними?
        Головы не поднять, рукой не двинуть, пальцев не согнуть. Делай со мной что угодно - топчи меня, режь глотку, жги огнем. Где этот гад-охотник, снышь ему в оба глаза?
        Стало тихо. Ни шелеста веток, ни вскрика Птицы, ни писка ночного мышака. Лишь мягкие шаги по сухой хвое. Охотник чем-то занят. Птиц собирает, что ли?
        Ну конечно. Он обездвижил их станнером, и Птицы лежат беспомощные, но живые. Охотник сможет их продать - коли паралич не погубит. Мэй-дэй! Такого еще не бывало, чтобы на Птицах наживались.
        Курлыкнул браслет-передатчик: птицебой перенесен в новый квадрат. Наверное, его хозяин спешит сюда.
        Значит, один с винтовкой находился в девятом квадрате, а другой караулил возле шалашиков. Может, он и беляком выл, чтобы меня приманить? Верно рассчитали. Думая увести Птиц от опасности, я собрал стаю и подвел под удар. Проклятье!
        Захрустели ветки. Вот и второй. Идет не скрываясь, трещит сушняком. Окликнул издалека:
        - Ну, что? Много собрал?
        Видимо, первый ответил жестом, потому что второй довольно хмыкнул. Подошел ко мне.
        - Живой? Так чего тянешь? Кончай его.
        Убить меня? Зачем? Ах да, я ведь свидетель. Пусть даже в лицо их не видел, все равно опасен.
        Я попытался напрячь мышцы. Бесполезно. Из горла не выдавить ни звука. А хоть бы и мог заговорить - я не стану унижаться и вымаливать себе жизнь. Вот только мать жалко и Лайну.
        Меня пнули в бок ногой. Двинуться невозможно, однако удар я почувствовал. Еще раз пнули, перевернули на спину. В глазах по-прежнему темно.
        - А знаешь… давай и его возьмем. Продадим за хорошие деньги.
        На Энглеланде продать человека нельзя, возникла отрешенная мысль. Эти двое - залетные, с чужой планеты.
        Очевидно, молчаливый не желал заниматься работорговлей; второй разочарованно вздохнул:
        - Как хочешь… Что за черт?! - вскрикнул он. - Слышишь?
        Издалека донесся топот быстрых лап - мчал какой-то большой зверь. Рысюк? Медведка? Кургуар?
        - Дьявол! - заорал человек.
        Гигантский прыжок - и могучий зверь приземлился на четыре лапы прямо надо мной. В нос ударил густой запах шерсти, родной до боли. Дракон! Торопился за хозяином, бегун аховый, друг мой ленивый. Он тяжело дышал.
        - Стреляй! - отчаянным голосом выкрикнул второй охотник.
        Черного кургуара обычным станнером не возьмешь - зверь делается бешеный и может разорвать в клочья. Очевидно, первый охотник это знал. Он молча что-то делал, а второй, стоя в отдалении, понукал его и ругался.
        Дракон отродясь не имел дела с убийцами; он не нападал, а лишь сердито бил хвостом и глухо, на низких нотах рычал. В рычании кургуара присутствует инфразвук, и когда зверь угрожает, самый бесстрашный противник - медведка или красный волк - поджимает хвост и позорно бежит. Иное дело человек.
        - Ну, готов? - нервничал второй охотник. - Что ты копаешься?
        - Заткнись, - прошипел первый. Единственное слово, которое я от него услыхал.
        Хоть бы кургуар сообразил, что делать. Дружище, прыгай на него, бей лапами, оглушай. Иначе он убьет нас обоих.
        Кургуар вдруг взревел - и так же внезапно умолк. Прочие звуки тоже оборвались, в черноте закрутились блестящие мушки, к горлу подступила тошнота, и я стремительно заскользил в какую-то бездну.
        Казалось, падал целую вечность. Бах! - удар отозвался в спине и в затылке. Голова загудела, я остановился. Больно. Темно. Кто-то скулит. Дракон? Я хотел позвать его, но голос не повиновался. Паралич. А ну как не пройдет? Который уж раз мне достается…
        Блестящие мушки и полет в бездну - такого еще не случалось. Чем меня оглушили? И отчего не убили совсем?
        Холодно. Больно. Дракон жалуется; ему тоже плохо.
        Я провалился в забытье, а когда очнулся, по-прежнему было очень холодно и больно, и неподалеку рыдал кургуар.
        - Дракон! Где ты?
        Он утих. Темнота. Говорить могу - но что с глазами? Неужто ослеп навсегда?! Перепугавшись, я рванулся, перекатился со спины на бок, наткнулся ребрами на что-то острое. Ощупал: камень. Мокрый, скользкий. Кругом вода. Где голова, там мелко, а ноги плавают на глубине. Вслепую я пополз вперед, выбрался на сухое место. Здесь был песок среди камней и редкие пучки травы. Откуда взялась вода?
        - Дракон!
        Кургуар издал отчаянный вопль. Я кинулся к нему, неловко пробираясь по камням - на карачках, оскальзываясь и обдирая ладони.
        - Вот ты где.
        Я обнаружил дергающийся хвост. Вслед за тем нащупал заднюю лапу, потом крестец зверя. И два здоровенных валуна, между которыми был зажат кургуар.
        - Как ты туда забрался?
        Дракон умолк. Я погладил его мощную спину; по ней пробегала дрожь.
        Внезапно я различил черное пятно меж двух других, посветлее. Пятна стали отчетливей, превратились в кургуара и камни. В свете крошечной луны, показавшейся в разрывах туч, я разглядел широкую полосу открытого пространства, где серые валуны лежали вперемешку со своими черными тенями. Не веря собственным глазам, я обернулся. В другой стороне холодно поблескивала недвижная вода. Море.
        Опираясь о камень, я поднялся на ноги. Что за морок? Как нас с Драконом сюда занесло? Похоже, нас обоих выключили, затащили в глайдер, а потом сбросили вниз. Но почему не скинули на глубине, где мы бы тут же утонули? И вообще, чего ради связываться с кургуаром? Поперли его на край света, вместо того, чтоб перерезать горло на месте.
        Дракон слабо взвизгнул.
        - Не хнычь. Мы живы, понимаешь? Живы.
        Он горестно завыл.
        Луну опять скрыли плотные тучи, и в наступившей тьме я начал рыться по карманам, отыскивая фонарик. Нашел. Не работает. Мэй-дэй!
        Подсветки на часах нет, браслет-передатчик мертв, компас тоже, термоэлемент в куртке не включается. Каким излучением по приборам лупили так, что они разом сдохли? Одна механическая зажигалка не подвела, однако на каменистом берегу ею нечего было поджигать.
        Я ощупал ловушку, в которую таинственным образом угодил мой Дракон. Эти громадные каменюки с места не стронуть. А если подрыть снизу и опрокинуть с помощью рычага? Я начал копать. Ничего не выйдет: сплошной камень.
        - Как тащить тебя будем: за уши или за хвост?
        Снова проглянула луна, высветлила верхушки камней, углубила провалы и щели. Спутник Энглеланда малюсенький, но яркий, похожий на сигнальный огонь корабля.
        Передние лапы кургуара были зажаты под брюхом, грудная клетка опасно стиснута, за хвост и свободную заднюю лапу не вытащить - оторвутся.
        Я разулся, отжал мокрую одежду и попрыгал, согреваясь. Сколько хватает глаз, на берегу ни огонька: очевидно, мы далеко от населенных мест. Ума не приложу, что делать.
        Кургуар застонал, скребнул когтями по камню. Я сел рядом, положил руку на его вздрагивающую спину. Шерсть была влажной от ночной сырости, а под ней я нащупал длинные шрамы.
        - Дракон-Драчун, Кусака и Ворчун, змею кусай, ежа кусай, Джима охраняй…
        Энглеландского ежа никто в глаза не видел, но мать всегда так приговаривала, отправляя меня гулять под присмотром кургуара. Помню, в четыре года я сильно горевал, когда Дракон загрыз большого пятнистого зверя, спрыгнувшего с ветки, чтобы поиграть. Уж конечно, рысюк обозлился, что его невежливо встретили, и стал драть нашего кургуара когтями. Отец потом меня убеждал, что любимое занятие рысюка - кушать четырехлетних мальчиков, но мне казалось: он шутит.
        И я тайком бегал на место, где зарыли мертвого зверя, в надежде, что из земли вырастут маленькие рысючата. Рысючата не вырастали, хотя я каждый день исправно приносил ведерко воды и поливал рыхлый холмик. В конце концов о моем звероводстве прознали родители. Они хохотали от души, а вскоре я обнаружил у могилы долгожданного рысючонка. Он был совсем как взрослый рысюк, такой же белый с рыжими пятнами, но почему-то лежал в корзинке с теплыми тряпочками. И он очень плохо рос. Я был уверен, что рысючонок болен и скоро умрет, однако Рысь по сей день жив и весел, только называется он котуном. Дракон его обожает.
        - Ну-ка, дружище, попробуем тебя приподнять, - решил я. - Раз ты упал с высоты, значит, надо толкать снизу вверх.
        Но то ли кургуар засел слишком плотно, то ли сил у меня после паралича не хватало - не удалось сдвинуть его ни на миллиметр. Задыхаясь, я отступил, а Дракон жаловался и бранился. Беда-то какая. В каменной ловушке он не протянет и суток.
        Я смотрел, как дергается его длинный хвост, как беспомощно скребет по камню лапа. Уж лучше взять в руки станнер и, коли не вышел из строя, всадить кургуару четыре заряда. Минута бешенства - и безболезненная смерть. В горле встал комок.
        Дрожа от холода, я подобрал мокрую куртку, повертел в руках. Ах да! Здесь же две системы нагрева, и можно активировать химическую. Ну, активируем. Под пальцами зародилось чуть заметное тепло. Заработало. Я надел куртку и застегнулся.
        Уютное тепло навело на свежую мысль. Я отыскал поблизости удобный камень, подкатил его под заднюю лапу Дракона, прочно укрепил, чтобы кургуару было во что упереться. Затем щелкнул зажигалкой и поднес огонек к загнутому крючком хвосту. Запахло паленой шерстью. Кургуар взревел, хвост метнулся, ударил о землю. Я поймал его и вновь подпалил. Желтый язычок пламени раздвоился, охватывая крючок с двух сторон, от него потянулся вонючий дымок.
        - Ар-ррр-рааа! Вуу-ааа-ррра! - разнесся вокруг хриплый рев.
        Хвост Дракона вырвался, тяжко ударил мне в лоб, согнутая лапа напряглась, упираясь в подставленный камень.
        - Ввррра-аааа-рррууу! - гремело над пустынным берегом. - Ааа-вваа-вваа-рраа!
        Я опять поднес зажигалку; горящая шерсть потрескивала, я отчетливо слышал этот звук сквозь рев Дракона.
        - Уур-ррраааа! - Мощная лапа распрямилась, и кургуар вылетел из ловушки, как из катапульты.
        - Молодец! - крикнул я.
        - Хххрррр… - отозвался оскорбленный Дракон. - Ххрррррр…
        Под разогревшейся курткой похолодела спина. В жидком свете луны кургуар двинулся ко мне. Паленый хвост бил по бокам, уши прижаты, клыки оскалены. Я попятился.
        - Дракон, нельзя.
        Его лапы не слишком уверенно упирались в камни, но кургуар приседал, готовясь прыгнуть и вцепиться в глотку.
        - Нельзя! - рявкнул я. - Сидеть.
        Прыжок! Когти скользнули, Дракон промахнулся. Я отскочил вбок, оступился, упал на колени - и сунул горящую зажигалку ему в морду, в большой трепетный нос. Дракон взвыл, мотнул головой, лязгнул клыками; я отдернул руку, но он все же прихватил край рукава. Оторвал.
        - Пошел вон! - заорал я.
        Махнул зажигалкой у глаз; в них промелькнули желтые злые язычки. Дракон отпрянул. Я вскочил и двинулся на него, выставив перед собой маленькое прыгающее пламя. Кургуар присел, ворча, затем подался назад.
        - Убирайся к чертям! Пошел вон!
        Он повернулся и затрусил в темноту. Стукнул под лапой неверный камень, взвизгнул мой зверь, еще несколько секунд я слышал топот его лап. Наконец все стихло, и на рябом от лунного света берегу уже ничто не двигалось. Тогда я убрал зажигалку, натянул мокрые ботинки, собрал разложенное на земле добро - станнер, бесполезный браслет-передатчик, не работающие часы и компас. Почему бандиты не польстились на станнер? Может, он тоже сдох? В темноте, без дичи, не проверишь. Застегнув на поясе ремень с кобурой, я зашагал прочь от моря, вслед за Драконом.
        За каменистой полосой начался кустарник вперемежку с тростником. Я ломился сквозь хрусткие стебли, пока не наткнулся на заброшенный домик ракуша. Ракуш питается морскими моллюсками, а дом строит из стволиков олихи. Его жилище доставало мне до плеча, во все стороны торчали ветки, усыпанные пахучими шишечками.
        Здесь-то я и заночую. Изнутри покинутое жилище было выстлано свалянной шерстью хозяина; я выгреб эту шерсть и соорудил сносную подстилку, подложив вниз две охапки тростника. Затем я развалил ракушев домик и сложил костерок. Тепла от него будет немного, но с костром в ночи веселей.
        Огонек от зажигалки метнулся по сухим метелкам тростника, взбежал по веткам олихи, ярко вспыхнул на шишечках, заиграл желто-зелеными оттенками. Вскоре мой костер казался грудой сверкающих самоцветов - шишечки горели долго, затухали и вновь разгорались, переливались и подмигивали. Олиху собирают подружки невесты накануне свадьбы, расставляют в вазах, и ее тонкий аромат долго держится в доме. Это приносит счастье.
        Устроившись на подстилке, я вдыхал густой запах горящей олихи. Знакомый аромат чужих свадеб, чужого счастья. А мы с Лайной когда-нибудь сыграем свадьбу? Помиримся ли?
        Одного не пойму: каким образом оказался у моря, да еще вдвоем с кургуаром. Я ощупал затылок, которым треснулся о камни. Не скажу, что летел с большой высоты. Выходит, меня нарочно оставили на берегу. Пожалели утопить… Кто пожалел? Охотники, которые собрались торговать Птицами и готовы приторговывать людьми? Смешно.
        Может быть, меня кто-то у них отнял и увез? Но зачем выбросил здесь?
        От этих размышлений стало тошно. Я глядел в костер, в переливчатые желто-зеленые глаза догорающей олихи, а внутри поднималось странное, неведомое до сих пор отвращение. Мне были противны охотники, Птицы, Дракон, я был противен сам себе. Думать ни о чем не хочу. И помнить не желаю. Надо все забыть, и пропади оно пропадом.
        А теперь - спать. Вернусь домой и первым долгом помирюсь с Лайной.
        До утра мне снились подмигивающие глаза костерка. А на рассвете, едва пробудившись, я уставился в блестящие глаза кургуара. Дракон припал к земле в двух шагах от меня, положив голову на передние лапы. Чуткие ноздри подрагивали, уши стояли торчком.
        - Привет, - сказал я.
        Он моргнул.
        - Ты на кого вчера лапу поднял, а?
        Кургуар издал слабое виноватое «уухх». Однако стоило мне шевельнуться, как он вскочил и скрылся в зарослях, с хрустом ломая тростник.
        Я поднялся. За ночь тучи разошлись; небо у горизонта налилось розовым, звезды выцвели, луна висела над морем блеклым пятнышком. Странно видеть море на севере, когда всю мою жизнь оно плескалось на юге. Где я, хотелось бы знать?
        Браслет-передатчик мертво молчал. Даже аварийный блок, с которого можно послать сигнал бедствия, и тот не работал. Уму непостижимо.
        Сосредоточившись, я прислушался к внутреннему голосу. У Дважды Осененного Птицей интуиция якобы сильнее, чем у обычных людей. У Трижды Осененного, поправил я себя, и тут же вернулось отвращение ко всему, что случилось вчера. Вчерашнее не считается.
        Я прогнал воспоминания и представил себе карту Энглеланда. Едва ли нас с кургуаром перебросили за море, на южный берег - уж больно далеко, даже для глайдера. Да и тростник с олихой здесь обычные, не заморские. В таком случае, большая вода, которую я вижу, - это залив Надежды, и чтобы вернуться домой, надо двигаться к югу. Я прищурился, напрягая глаза. На том берегу виднеются невысокие горы - фиолетовые зубчики на фоне еще темного неба. Да, это несомненно Надежда. До «Адмирала Бенбоу» рукой подать - каких-то тридцать миль. К вечеру будем дома.
        - Дракон! - позвал я. - Домой!
        В зарослях ничто не шевельнулось.
        Взгляд упал на полосатую тушку морского поросенка возле кострища. Искупая вчерашнюю вину, кургуар добыл для меня завтрак. Увы: поросенка надо отваривать, много раз сливая воду, а в жареном виде он нестерпимо вонюч. Мне же кухарничать некогда. Поэтому я бросил в рот таблетку сухого концентрата, снова кликнул Дракона, который опять не явился на зов, и зашагал сквозь ломкий тростник и кустарник.
        И вскоре уткнулся в черное болото, которое тянулось на много миль вперед. Ровное, угрюмое пространство. По краю из черной жижи торчали скелетики мертвых кустов, словно болото успешно наступало на сушу, разливаясь вширь. Поднявшееся за спиной солнце золотило тростник и стебли низкорослой олихи, но в болоте его лучи тонули, никак не подкрашивая вязкую на вид поверхность. Я подобрал с земли камешек и бросил. Он упал без звука, полежал, а потом равнодушная масса его затянула.
        Что за ерунда? Возле залива Надежды таких болот нет. На душе стало неуютно, я мгновенно озяб.
        - Дракон! - крикнул я и посвистел. - Дракон, ко мне!
        Тростник заколыхался, среди стеблей показался черный нос, выглянул настороженный глаз. Я протянул к кургуару обе руки, показывая, что в ладонях нет ни палки, ни ремня.
        - Давай, дружище, иди сюда. Я тебя прощаю.
        В ответ кургуар всхлипнул, совсем как человек, и опять скрылся, качнув вызолоченные солнцем метелки. В зарослях раздался его тоскливый вой, а болото неожиданно вспучилось, приподнялось, покатило на сушу - и так же внезапно остановилось. Из черной жижи теперь торчали еще живые тростники и ветки олихи. Запоздало испугавшись, я отпрянул назад.
        Болото лежало тихо-тихо, с виду безжизненное и безобидное. Я рассматривал его, не в силах подавить дрожь. Смертная грязь, вот что это такое. Загадочный, по сю пору не исследованный обитатель Энглеланда. Достаточно унести на башмаках каплю черной жижи, чтобы со временем на месте твоего жилья образовалось новое болото. Точно: это Смертная грязь. И находится она не в тридцати, а в двухстах шестидесяти милях от обжитого морского побережья, где стоит «Адмирал Бенбоу».
        Глава 4
        В эту ночь закончилось лето: под утро ударил морозец, выбелил инеем землю. Похрустывали схваченные холодом палые листья ивушей, трава полегла и беззвучно сминалась под ногами. Под звездным небом тускло отсвечивали зеркала паутинников, а когда о них ударялся оторвавшийся лист, отзывались чуть слышным звоном. Дракон, никудышный путешественник, едва ковылял на сбитых лапах, я тоже тащился через силу. Двадцать суток пути - по краю Смертной грязи, через Сухую долину, по Безымянным пустошам, по ущельям Обманных горок, мимо Серого Разлома, и под конец сотню миль лесом, по родному заповеднику. Людей мы не встретили ни разу. Штурманом был Дракон - с его чувством направления, он вел меня домой как по нитке - а после встречи с охотниками кургуар не желал иметь дела с человеком и всякое жилье обходил стороной.
        Белая земля под ногами, темные стволы деревьев, россыпь холодных звезд наверху. Справа - я знаю - лежит море, но его не видно и не слышно. Впереди мелькнул огонек.
        Сердце тревожно постукивало. Как мать пережила мое исчезновение? И Лайна? Что, если она вообразила, будто из-за нашей ссоры я ударился в бега? Или, того хуже, утопился в трясине? Надеюсь, обе они живы-здоровы. Как-никак, о Лайне заботятся родители, а у матери есть доктор Ливси. Доктор влюблен в нее, но он - всего лишь добрый друг и не претендует на большее.
        - Вуау, - простонал кургуар и повалился наземь, вытянул вбок израненные лапы.
        - Вставай. - Наклонившись, я потрепал его уши. - Дом уже виден. С полмили осталось.
        Дракон горько вздохнул и закрыл глаза. Мол, пока не отдохну, с места не стронусь.
        - Дело твое. - Я побрел один.
        Хрустели покрытые инеем листья, позванивали зеркала. С неба донесся хриплый рык - кричали перелетные скворухи.
        Я вышел на открытое место. Слева черной стеной поднимались деревья, справа над морем выгнулось звездное небо, и вода поблескивала, отражая его свет. Гостиница белела впереди - маленькая, какая-то беззащитная, с одним только фонарем над входом. Мне стало не по себе. Позабыв про усталость, я прибавил шагу.
        Желтый свет стекал по ступеням лестницы; на прозрачных створках двери появилось мое отражение - в холле было темно. Дверь долго размышляла, прежде чем открыться, и словно в сомнении наконец отворилась.
        Я переступил порог. Над стойкой администратора загорелось зеленое облачко светильника, а холл показался непривычно пустым и убогим. Картинки на стенах были выключены, слепо глядели серые экраны. На стойке, за которой обычно сидела веселая толстушка Шейла, стоял букетик черных фиалок, а рядом висело нечто длинное, отливающее золотом, одним концом закрепленное на подвешенной к потолку рейке. Я тупо глядел на непонятную штуку. Легкое полотно, состоящее из отдельных волокон, завитых в колечки… Да это же материны волосы, состриженные и повешенные при входе в дом - знак полного, бесконечного траура. Доктор Ливси едва уговорил ее не стричь волосы, когда погиб отец. А теперь, значит, не убедил.
        С какой стати мать меня похоронила? Я двинулся из холла в левое крыло, к ее спальне.
        Коридор освещали багрово-красные светильники, имитирующие горсти раскаленных углей. В этом красноватом сумраке беззвучно отворилась дверь, и из комнаты матери вышел доктор Ливси. Застыл на месте.
        Я был потрясен. В доме траур, а они… Да я рехнулся! Дэвид Ливси - врач; видно, матери совсем худо, раз он дежурит возле нее ночью.
        - Джим? - спросил он шепотом.
        - Я.
        - Живой?
        - Да.
        Он разглядывал меня, словно не верил. Черные глаза были обведены усталыми тенями и казались огромными, в пол-лица. Смоляные волосы прихвачены ремешком с петельками для перьев Птиц, которые крепятся у висков. По три перышка с каждой стороны, опущенные вниз. Траур.
        - Доктор Ливси! Как мама?
        Он метнулся ко мне, сгреб в объятия, стиснул так, что я охнул.
        - Живой, - выдохнул он. - Черт бы тебя побрал! - Доктор отстранил меня, крепко держа за плечи, вгляделся в лицо. - Джим?
        - Ну да, - я высвободился из его железной хватки. - Как вы тут?
        - Вернулся, - потрясенно прошептал доктор. - Слава богу…
        Уже на следующий день я готов был пожалеть, что возвратился.
        Наш местный полицейский Гарри Итон и прибывший из города капитан Данс допрашивали меня на втором этаже «Адмирала Бенбоу», в малом холле. Здесь журчала и звенела вода: скатывалась по каменным уступам стен, играя нитями водорослей, звонкими каплями срывалась с голубых ледышек на потолке, кипела в круглом фонтане. На самом деле это разноцветный пластик, а воды чуть-чуть, но красиво.
        Полицейских вода раздражала. Капитан Данс то и дело проводил ладонью по рыхлым, обвисающим щекам, словно влага оседала на лице, а Гарри обтирал свою фуражку, которую держал на коленях. Черная поблескивающая ткань полицейских мундиров и впрямь казалась влажной.
        - И все-таки, Джим, потрудись вспомнить, - говорил капитан, глядя на меня холодными, редко моргающими глазами. - Мы должны знать, что произошло и как. Из заповедника исчезли одиннадцать егерей, и ты единственный, кто вернулся.
        - Один-единственный, - значительно подтвердил Гарри.
        - Я ничего не помню, - в который уже раз повторил я.
        Выстрел из станнера, крики метавшихся Птиц, желавший стать работорговцем охотник, падение в полную мрака и золотых мушек бездну, берег моря, лунный свет на камнях, вопли застрявшего меж валунов Дракона - все это было смутным, нереальным, как будто произошло в далеком сне. Вернее, в кошмаре, от одной мысли о котором меня начинало тошнить. С самой первой ночи, с ночевки у костра, я не думал о тех событиях. Полицейские, заставлявшие это вспоминать, были мне отвратительны; я едва сдерживался, чтобы не нахамить.
        Капитан Данс мне не верил.
        - Десять человек бесследно исчезли.
        Меня гипнотизировали его холодные неподвижные глаза. Блеклые волосы были прихвачены таким же ремешком, как у доктора Ливси, и в петельки у висков вставлены траурные сизые перышки. Странно было их видеть на приезжем: это местный обычай, а не городской.
        - Десять человек, - повторил капитан. - Есть ли надежда, что они живы и еще кто-нибудь возвратится? Джим, подумай как следует и расскажи.
        Я чуть не заорал на него. И шепотом ответил:
        - Не помню.
        С трудом подавил приступ тошноты, подкатившей, будто я сдуру наелся ядовитой чернь-ягоды. Откинулся на спинку кресла, глубоко вздохнул.
        - Капитан, он весь белый, - заметил наблюдательный Гарри и подался ко мне. - Джим, ты боишься? Брось, парень. Не так уж велика твоя вина. Ты ведь не знал, чем это кончится, а?
        О чем он? Какая вина?
        - Джим, - Гарри доверительно положил руку мне на плечо, - это ведь ты их научил, как поступить. Заставить егеря собрать стаю Птиц, увести ее подальше. Ведь вы, егеря, часто так делаете, верно? А тут из засады охотничек: хлоп - в егеря. Вторым выстрелом хлоп - по Птицам. Птиц - в мешок и увозят. А как обходятся с егерем? Твой примчавшийся зверь спутал им карты, и вас обоих пришлось временно убрать. Правильно я говорю? Правильно, - сам себе ответил Гарри, откидываясь назад и обтирая ладонью казавшуюся влажной фуражку. - Джим, тебя не винят в смерти… - он запнулся, бросил взгляд на капитана, - в исчезновении остальных егерей. Я верю, что ты этого не видел и не участвовал. Но ты должен описать злоумышленников, их оружие и транспорт. Это даст хоть какие-то зацепки, и мы поймем, где искать людей.
        Слушая Гарри, я рассматривал запястье, где на загорелой коже осталась светлая полоса от браслет-передатчика. Передатчик больше не нужен: Птиц в заповеднике нет. Что Гарри втемяшилось? Он подозревает меня в том, что я подучил тех убийц?
        - Как вы смеете?! - неожиданно для себя я взорвался.
        - Спокойно, - поднял руку Данс. Крепкая, широкая ладонь, точно лапа у медведки. - Воздержимся от преждевременных обвинений, - проговорил он, не глядя на Гарри. - Джим, послушай. Мой сын тоже работал в заповеднике, - он коснулся сизых перышек у виска. - Я могу надеяться, что он жив, как и ты?
        - Я ничего не видел. И никого не учил.
        - За науку тебе заплатили две тысячи стелларов, - заявил Гарри. - В тот самый день, как ты исчез, на счет вашей гостиницы пришли две тысячи, - продолжал он. - Вернее, тысяча девятьсот семьдесят девять стелларов. Отправитель, разумеется, неизвестен. Что скажешь, Джим Хокинс?
        Я поглядел в немигающие глаза капитана Данса.
        - Это правда?
        Он кивнул.
        - Твоя мать утверждает, что лично ей эту сумму получить не от кого, - добавил Гарри. - Это твои деньги, Джим. Кстати, никто из родственников остальных егерей не получил ни гроша.
        - Итак? - спросил Данс. - Ты ничего не хочешь вспомнить?
        Я кое-как собрался с мыслями.
        - Я понятия не имею, откуда взялись деньги. К тому же это слишком малая плата за предательство. Мистер Данс, ваш сын был Хранителем Птиц. Он бы продался за две тысячи?
        Капитан поднял руки к вискам, прижал пальцами траурные перышки.
        - Моему сыну, - проговорил он тихо, - не надо было жениться против воли родителей невесты. А ты хочешь взять замуж Лайну Трелони. И тебе деньги нужны позарез.
        - Ее родители не возражают.
        Данс хмыкнул.
        - Миссис Трелони счастлива, что Лайна разорвала вашу помолвку. Так-то, друг мой. Все факты против тебя.
        Я попытался что-нибудь вспомнить. Воспоминания обрели на мгновение четкость и тут же попрятались в недоступную глубину, а меня замутило, и поплыла голова. Я сполз с кресла, добрел до фонтана, сунул руку в кипучую прохладную воду. Набрал в горсть, глотнул. Чуток полегчало.
        Полицейские брезгливо наблюдали. Они воображали, будто я трушу.
        - Джим, стыдно, - сказал Гарри, когда я двинулся назад. - Ты отказался добыть Птицу для Лайны, потому что знал: Птиц в заповеднике, считай, уже нет. Так?
        Я помотал головой, в отчаянии от собственной беспомощности. Как убедить их, что я невиновен?
        - Откуда ты пришел? - вдруг спросил капитан.
        - От Смертной грязи. - Это воспоминание не было запретным, и ответ дался без труда.
        - Как тебя туда занесло?
        - Не знаю. - Я рухнул в кресло. - Мистер Данс, я честно ничего не помню.
        - Ну вот что, - потеряв терпение, капитан резко встал. - Раз ты такой беспамятный, поедешь в клинику. И под гипнозом как миленький все вспомнишь.
        - Прошу прощения, мистер Данс, - раздался задыхающийся голос, и в холл вошел Билли Бонс - едва переставляя ноги, тяжело опираясь на трость. Он втянул воздух и осилил еще одну рваную фразу: - Думаю… это хронооружие.
        Старый космолетчик шатался; щеки его ввалились, он щурился и моргал, как будто обычный свет резал глаза.
        - Где хронооружие? - вежливо спросил Данс и поддержал его под локоть. - Присядьте, - он подвел старика к свободному креслу.
        - Джима перебросили на мгновение… в будущее, - задыхаясь, выговорил Билли Бонс. - Пространственно-временное… смещение объекта.
        В горле у него хрипело и посвистывало; скоро духмяная лихорадка совсем его доконает, пронеслось у меня в голове.
        - Проще всего выбрасывать в космос, - продолжал он, - но видно, они… побоялись, что на низкой орбите… тело обнаружат. А большие расстояния хрон не берет. Чертовски капризная штука. Небольшая погрешность - и Джим оказался на краю… грязи… а должен был плюхнуться в середину.
        Старый космолетчик сидел в кресле, то судорожно нагибаясь вперед, то вновь выпрямляясь.
        Полицейские ждали. Гарри Итон - с выражением недоверия на лице, Данс - хмурясь.
        Старик протянул ко мне худую руку.
        - Джим не может об этом вспоминать. Так всегда бывает. Потом вспомнит. А сейчас гипноз… - Бонса скрутил спазм, он долгих полминуты не мог вздохнуть, - гипноз его убьет, - договорил он и обессиленно прикрыл глаза, сгорбился, обеими руками сжимая свою трость.
        - Это сказки? - обратился Гарри к капитану Дансу.
        Немигающие глаза капитана уставились на меня. Я едва дышал, совсем как Билли Бонс. Проклятое оружие, которое не позволяет вспомнить и рассказать, как его применяли.
        - Слышал я о хроне, - внезапно сообщил Данс. - Дальность действия - около трехсот миль, и крупные объекты ему не по силам. Недешевая игрушка. Простой смертный его не купит - разве что украдет. - Полицейский провел ладонью по лицу, словно вытирая осевшие брызги фонтана, и отрешенно произнес: - Значит, они все в Смертной грязи… или на дне моря. Благодарю вас, мистер Бонс. Джим, я буду ждать, когда ты вспомнишь. До встречи.
        Полицейские ушли так стремительно, как будто наш маленький холл грозило вот-вот затопить.
        - Спасибо вам, мистер Бонс, - заговорил я.
        Старый капитан сидел, сгорбившись, и свистел горлом.
        - Скажите: гипноз меня в самом деле убил бы?
        Он поднял голову и прошелестел:
        - Все, что было сразу до и после воздействия… вызвало бы непере… носимость. Тебя бы тошнило… от леса, от запахов… звуков… любого напоминания.
        - Спасибо, - повторил я, пытаясь представить, от чего меня спас космолетчик, и не зная, как его отблагодарить.
        - Мистер Бонс, - в холл заглянула Шейла; казалось, ее щеки дышат жаром, как только что испеченные булочки, - вас спрашивают по дальней связи. Джим, а тебя хотела видеть миссис Хокинс. Она у себя.
        Бонс вскочил на ноги, точно разом выздоровел. Отмахнулся, когда я предложил помощь, и резво зашагал по коридору, а затем вниз, на первый этаж. Аппарат дальней связи у нас возле стойки администратора, и на моей памяти им пользовались едва ли десяток раз.
        Холл сиял праздничным фейерверком - это Шейла позаботилась отметить мое возвращение. Сверкающие вихри - алые, фиолетовые, золотые - плясали на стенных экранах, чем-то похожие на стаю освещенных солнцем Птиц. Я задержался, чтобы помочь капитану Бонсу добраться после разговора в номер. Его приступ бодрости вряд ли будет долгим.
        Старый космолетчик нырнул под круглый прозрачный козырек, опустился в кресло и нетерпеливо ткнул кнопку связи. Экран осветился, а козырек, под которым укрылся Билли Бонс, потемнел, не позволяя разглядеть снаружи лицо собеседника - я видел лишь смутное темное пятно. Голоса старого капитана и его визави доносились из-под козырька, похожие на журчание бегущей меж камней воды: работала глушилка.
        Бонс слушал, что ему говорят, коротко отвечал, снова слушал. Затем произнес длинную фразу, сердито повысив голос, схватился за грудь и, видимо, долго не мог отдышаться - сидел, откинувшись на спинку кресла и запрокинув голову. Дальняя связь стоит немало, и я невольно сочувствовал собеседнику Бонса, которому приходилось ждать. Наконец старик снова подался к экрану.
        Его убеждали, просили, чего-то требовали. Слышное мне «журчание» становилось то мягким, то громким и злым; космолетчик явно от чего-то отказывался. Потом, рассердившись, стукнул кулаком по колену, уронил трость, нагнулся ее поднять, и наружу вырвались слова, с которыми не справилась глушилка:
        - Нет, Джон. Только не тебе!
        Бонс выпрямился, и опять как будто забормотала в камнях вода.
        - Нет! - снова рявкнул старый капитан, отключая связь, и вынырнул из-под ставшего прозрачным козырька. В светлых глазах стояла холодная злость. - Бойся навигаторов, Джим, - бросил Бонс, направляясь к лестнице. - Они сумасшедшие.
        - Все? - спросил я, соображая, стоит ли предлагать ему помощь; старик шагал твердо, сердито стучал своей тростью.
        - Все как один! - воскликнул он. Остановился и буркнул через плечо: - В смысле, RF-навигаторы. Иди к матери, она тебя заждалась, - велел Бонс, когда я двинулся за ним, намереваясь расспросить об этих самых RF-навигаторах. - Ступай.
        Прежде он мною так не командовал. Я и ушел.
        Мать стояла у стола, на котором золотой грудой лежали ее состриженные волосы. Она улыбнулась, когда я вошел, а у меня сжалось сердце. Какая же она измученная, похудевшая, с седыми прядями в короткой, до плеч, шевелюре. Мать кивнула на разложенное на столе богатство:
        - Вот не знаю, что лучше - то ли в косы заплести, то ли в пучок собрать и носить как хвост на затылке. То ли не портить, а отдать мастеру в городе, чтобы сделал шиньон. Как ты считаешь?
        - Лучше не портить.
        «Не надо было стричь, - добавил я мысленно. - Зачем похоронила меня раньше срока?»
        Мать точно услышала.
        - Я ощутила, как тебя убили, - сказала она. - Тебя не было в живых, понимаешь? У меня сердце остановилось… - Она осеклась, потому что терпеть не могла жаловаться. - Ладно, я не о том. Ты с Лайной уже разговаривал?
        - Нет.
        Я постарался не выказать обиды. В поместье Трелони с самой ночи знают, что я вернулся, а Лайна до сих пор не изволила не то что меня навестить - даже слово сказать по ближней связи. Неужели все еще дуется за пощечину, что я дал?
        - Поезжай к ней. - Мать вынула из стоящей в углу вазы букет оранжевых лилиан, перевязанный ее собственным золотым локоном. - Подари цветы и помирись.
        Я взял тяжелый букет. Яркие лилианы как будто светились каждым изогнутым лепестком.
        - А это зачем? - я коснулся локона.
        Мать гордо выпрямилась.
        - Это - знак, - заявила она, - что я, твоя мать, готова принять в свой дом дочь - твою жену. Так всегда делается.
        Я не слышал о таком обычае, и меня взяло сомнение.
        - Ты ничего не путаешь?
        - Отправляйся, - с непонятным раздражением велела мать. - Не то оглянуться не успеешь, как ее выдадут за другого.
        Выйдя из «Адмирала Бенбоу», возле парковочной площадки я наткнулся на Билли Бонса. Старый космолетчик сердито грозил тростью Дракону, который скалил зубы и ворчал, распластавшись под моим скутером. Черный гибкий хвост хлестал по земле.
        - Опять ссоришься с Билли? - спросил я кургуара. - Пошел вон.
        Дракон задом пополз из-под скутера.
        Капитан Бонс повернулся ко мне.
        - Этот твой полицейский, - спросил он с хрипами и присвистом, - уже тю-тю?
        - Тю-тю, - подтвердил я. - Но с Гарри легко связаться…
        - На хрена мне безмозглый Гарри, - перебил Бонс, клокоча горлом. - Мне нужен Данс. К фифе своей собрался? Ну, поезжай, поезжай. - Напоследок погрозив Дракону кулаком, капитан заковылял ко входу в гостиницу.
        Кургуар повернулся к нему кормой и поскреб землю задними лапами, выражая космолетчику презрение.
        - Невоспитанная тварь, - сказал я и прикусил язык: не принял бы это Бонс на свой счет. Ну так и есть: услышал и что-то забурчал себе под нос.
        До чего все стали нервные, пока я отсутствовал…
        Поместье Трелони стояло… нет, пожалуй, раскинулось… или еще лучше - громоздилось на берегу Жемчужной лагуны. Красивейшее место было испорчено бездарным архитектором: на обширном участке свели лес, сровняли голубовато-белые дюны и возвели нелепое, кричащее о богатстве своих владельцев сооружение. Как будто собрали по разным планетам несколько дворцов, свалили их в кучу и кое-как скрепили воздушными мостиками и галереями. Разве что парк вокруг интересный: ни одного растения с Энглеланда, только диковинные инопланетные гости. Каприз миссис Трелони, за который бедный (то есть, очень богатый, но порядком затюканный) сквайр расплачивался, кряхтя и сетуя на жизнь.
        По широкой дороге я подъезжал к белокаменным воротам. На их высокой арке жил прилипал: не то животное, не то растение, похожее на отвратительный бурый нарост. С той поры, как я видел его в последний раз, прилипал порядком разросся и свесил вниз парочку тонких хвостов - или плетей, если он все-таки растение. Хвосты закручивались штопором и выглядели опасно острыми на концах.
        Из-за рощицы огненных деревьев - пышущих жаром, с ослепительно-красными листьями - вынырнул маленький глайдер. Он лихо пролетел под аркой ворот, сбив оба прилипаловых хвоста, и спикировал на дорогу прямо перед моим скутером.
        Из глайдера выскочило существо с фигурой человека в охотничьем костюме и с серебристой мордой снежного рысюка. Короткая шерстка поблескивала морозным инеем, чуткий звериный нос трепетал от дыхания. Светлые прямые волосы были прихвачены ремешком, который едва держался на покатом рысючьем лбу.
        Я откинул колпак скутера.
        - Привет, - сказал человек-рысюк, поправляя ремешок и глядя на меня прозрачными зеленоватыми глазами. - Я твой друг Том Редрут.
        - Неужели? - усмехнулся я.
        - Точно тебе говорю. - Клыкастая пасть приоткрылась в улыбке. Том Редрут протянул мне обе руки и, когда я протянул навстречу свои, с чувством их пожал. - С возвращением!
        Руки у него были молодые и крепкие, голос звонкий, а его настоящего лица я никогда не видел. На людях Том появлялся в масках из биопласта, пугая гостей сквайра кривым клювом драчливой соньки, поражая приятельниц Лайны красотой сказочного принца, или, как сейчас, удивляя чужих мордой хищного зверя. Встречал я Тома редко, другом моим он не был, и вообще непонятно, чем он занимался в поместье Трелони. Я бы сказал, что Редрут - придворный шут.
        Он небрежно облокотился о мой скутер.
        - Ответь, друг мой Джим: куда путь держишь?
        - В поместье, - сообщил я очевидное.
        Черный рысючий нос пару раз дернулся, и Том обронил:
        - Ты нынче в немилости.
        - Что так?
        Он вдруг нагнулся, и серебристая морда оказалась у самого моего лица.
        - Извини меня, но ты - продажный егерь и пособник убийц, - тихо проговорил Том. - В правительстве готовится закон, что Птицы - национальное достояние Энглеланда, а ты помог сие достояние спереть.
        - Ты в это веришь?
        - Я-то нет. Но прочие убеждены. Миссис Трелони подогревает страсти. И еще с этими деньгами, которые ты получил… Да, друг мой Джим, угодил ты в переплет.
        - А что Лайна?
        - С ней сам потолкуешь, - неожиданно сухо отозвался Том. Его глаза остановились на букете, лежавшем на сидении рядом со мной. Том почесал за ухом; прикрытые волосами уши были человеческие. - Послушай, друг Джим, - начал он неуверенно, - оно вроде бы и не мое дело… Но ты едешь к Лайне ссориться или мириться?
        - Мириться.
        - Тогда выбрось эту дрянь, - он подцепил букет за локон, и тяжелые лилианы повисли головками вниз, сминая лепестки.
        - Убери лапы! - Разозлившись, я отнял букет и захлопнул колпак скутера; Том едва успел отдернуть руку.
        С трудом, едва не опрокинувшись в канаву, я обогнул перегородивший дорогу глайдер, а человек-рысюк стоял и смотрел мне вслед. Чертов шут, снышь ему в оба глаза! Смеет обзывать дрянью то, что вышло из рук моей матери.
        Нелепое сооружение показалось из-за верхушек деревьев и с каждым метром, что проползал мой скутер, надвигалось на меня и возносилось все выше в небо. Башни, шпили, витражи, арки, колонны, скульптуры, лепнина, каменная резьба, позолота, мозаика, литье… и множество всяких штук, которым я и названия не знаю. Вот зачем, к примеру, из глухой стены торчат зеленые палки? А рядом - повисшее в пустоте окно: две рамы со стеклами и розовая занавеска в цветочек.
        Я остановил скутер у парадного входа и двинулся вверх по прозрачным, как морская вода, голубым ступеням. Обычно они пели под ногами, а стоящие по бокам фигурки закутанных в пену наяд кланялись пришедшим, но сегодня лестница молчала, и наяды меня игнорировали. У Трелони гостей не ждали - механизм не был включен.
        Больше того: я уперся в закрытую дверь. Ее черное зеркало с мрачной насмешкой отразило мое лицо и оранжевый букет. Лицо выглядело коричневым, словно я вымазался в грязи, яркие лилианы потускнели. Можно было поворачивать обратно.
        Все же я ткнул кнопку переговорного устройства и попросил доложить о себе мисс Кэролайн. Спустя полминуты дверь отворилась, и я вошел в угнетающий своей роскошью холл.
        Через анфиладу комнат мне навстречу размашисто шагала миссис Трелони, а за ней поспевала Лайна. Темные волосы хозяйки поместья были по-домашнему заплетены в толстую косу, которая подпрыгивала у нее на груди и извивалась, как змея; над ухом был пришпилен пучок оранжевых перьев. У Лайны на голове было что-то немыслимое: волосы, которые я так любил, были скручены в дурацкие валики, а концы их торчали султанами и мотались в разные стороны. Будь это одна из ее подружек, я помер бы со смеху. Но маленькая, хрупкая Лайна показалась мне беззащитной и совсем не смешной.
        - Джим, мы рады, что ты жив, - раздался надменный голос миссис Трелони. Она остановилась метрах в двух от меня; Лайна испуганно глядела из-за ее плеча. - Ты всегда был желанным гостем в нашем доме, и я с легким сердцем готова была отдать тебе в жены свою дочь. Ты добросовестно выполнял свой долг, и я не знала более ответственного и обязательного человека, чем ты.
        От этих похвал и от испуганного лица Лайны у меня похолодело внутри.
        - Я не понимаю, - голос миссис Трелони поднялся, отдаваясь где-то наверху металлическим звоном, - что тебя толкнуло на гнусное преступление. Ради жалких двух тысяч…
        - Мама! - вскрикнула Лайна.
        - …ради тысячи девятисот семидесяти девяти стелларов, - с ядовитой точностью продолжала хозяйка поместья, - ты снюхался с ворами и убийцами и потерял все: свое доброе имя, наше уважение, Лайну, ее приданое, наконец, - миссис Трелони широким жестом обвела стены и потолок с мозаикой и позолотой.
        - Мама, - всхлипнула Лайна. - Ты не права…
        - За-мол-чи! - отчеканила ее мать. - Вопрос решен. Этот человек не переступит порог нашего дома и не прикоснется к тебе никогда.
        Обогнув ее, я встал перед Лайной.
        - Я пришел сказать, что люблю тебя и ни в чем не виноват. Возьми, - я протянул ей букет.
        Не стой рядом миссис Трелони, я подыскал бы слова получше. Да и эти не успел договорить, а хозяйка поместья завизжала как резаная:
        - Что-о?! Как ты смеешь?! - Она выхватила цветы, к которым только-только прикоснулись робкие пальцы Лайны, и сунула стебли мне в лицо.
        Я отшатнулся, сдерживаясь. Не драться же с разъяренной миссис. Ее перекосило, букет трясся в руках.
        - Ты! - она дергала длинный локон, пытаясь его оторвать. - Нет, ты погляди! - миссис Трелони обернулась к Лайне. - Они смеют тебя упрекать! Его мать, мол, в трауре постриглась, а ты нет! Какова наглость! Владельцы нищей таверны!.. Вон отсюда, - приказала она, внезапно перестав кричать и придав перекошенному лицу выражение холодного достоинства.
        - Извини, если что-то не так, - я смотрел в перепуганные глаза своей любимой. - Я не хотел тебя обидеть.
        - Вон отсюда, - повторила миссис Трелони, оглядываясь, готовая позвать охрану и вышвырнуть меня силой.
        - Ты не виноват, - проговорила Лайна, чуть не плача. Султаны у нее на голове закивали вразнобой.
        - Пошел вон! - миссис Трелони с хрустом переломила стебли и швырнула искалеченный букет на пол. - Харди! - завопила она пронзительно. - Эдвардс! Где эти ублюдки? Харди, сюда!
        Охрана не торопилась.
        - Уходи, - прошептала Лайна; она побледнела, губы стали пепельными. - Уходи скорей.
        - Я люблю тебя.
        - Уходи.
        Миссис Трелони вопила громче потревоженного в гнезде вислоухого ревуна:
        - Эдвардс, Харди! Быстро сюда!
        Я ушел. Зеркальная дверь захлопнулась, отсекая вопли хозяйки поместья; стало удивительно тихо.
        Я сбежал по голубым ступеням. Где мой скутер? Площадка перед дворцом была пуста, лишь стояли по краю красно-бурые кактейсы с колючками длинней моей ладони. От ночного заморозка кактейсы скукожились и стояли сморщенные, будто съели гадость.
        Черт с ним, не буду искать. Потом свяжусь с Томом Редрутом, раз уж он назвался моим другом, попрошу найти скутер и пригнать к «Адмиралу Бенбоу». Я зашагал по аллее к воротам. От Смертной грязи домой дошел - от «Жемчужной Лагуны» и подавно доберусь.
        Я шел и ничего не видел, кроме дороги под ногами. Глупая, злобная тетка - что я ей сделал? Уж который год я знаком с Лайной; мамаша всегда мне улыбалась. Лицемерка. Лгунья. Видно, всполошилась, когда речь всерьез зашла о свадьбе. Наверняка она же подучила Лайну потребовать у меня дикую Птицу. Правильно рассчитала, что мы поссоримся.
        А моя-то мать хороша. Зачем перевязала букет локоном? Как нарочно, чтобы меня обругали и выгнали. А может, с умыслом и перевязала? Чтобы я увидел миссис Трелони во всей красе?
        И как теперь быть? У меня больше нет Птиц, нет работы в заповеднике. Есть гостиница, приносящая скромный доход… Что станет делать в ней Лайна? Сидеть администратором вместо Шейлы? Или в горничные пойдет?
        Еще у меня есть странная сумма в тысячу девятьсот семьдесят девять стелларов. Надо же, какую свинью мне кто-то подложил… Не бедный, однако, человек.
        Краем глаза я засек легкое движение на обочине. И остановился, удивленный. Закрученный штопором хвост прилипала, сшибленный глайдером Тома, с угрюмой методичностью ввинчивался в землю. Я сломал ветку растущей рядом кленовицы и коснулся толстого штопора. Он замер на несколько секунд и снова принялся медленно бурить землю, уходя вглубь.
        - Это прилипал-убийца, - раздался за спиной звонкий голос.
        Я обернулся. Человек-рысюк сидел в моем скутере, откинув защитный колпак, а скутер парил над дорогой, подплывая ко мне.
        - Антигравы заменил, - Том соскочил наземь. - Со своей машины снял; Трелони не хватятся.
        - Спасибо, - пробормотал я, растерявшись. - Царский подарок.
        Новые антигравы обошлись бы мне почти в стоимость скутера.
        Серебристая рысючья морда обратилась к трудолюбиво заглублявшемуся штопору.
        - Убийца, - повторил Том. - Вот так свалится с высоты - и пробьет башку. И защитный колпак пробьет, - он хлопнул ладонью по корпусу скутера. - И броню боевого вездехода провинтит.
        - Так какого рожна он тут висит?
        - Гостей вроде тебя провожает. - Том пнул поворачивающийся штопор; тот замер. - Кабы я их не сшибал, давно бы в чьи-то головы ввинтились.
        - Скажи правду: прилипала для дела держат?
        - По недомыслию, - буркнул Том. Верхняя губа приподнялась, как у моего кургуара, обнажив белоснежные клыки. - Стерва она! - со злой обидой заявил человек-рысюк. - Тебя впервые расчихвостила, а я знаешь сколько натерпелся? Ты-то сейчас уедешь, а мне туда возвращаться. Глаза б мои на ее богатства не глядели. Думаешь, эту дрянь на деньги сквайра развели? - Том ткнул пальцем в сторону парка; белое пушистое облако у входа присело и дернулось прочь, словно ошпаренное его ненавистью. - Ни хрена. Она владеет серебряными рудниками на Крольчарнике. Оттуда и деньжищи. Отдаст она за тебя Лайну, жди. Девчонка должна удачно выйти замуж и приумножить семейную казну. А ты кто? Безработный сын нищей трактирщицы. А я кто? - Он не стал отвечать на свой вопрос и с остервенением пнул снова начавший трудиться штопор. - Свалить бы отсюда куда подальше. И сквайр о том же мечтает, но с духом не соберется.
        Обязанный Тому новыми антигравами, я вежливо слушал его жалобы. Он сменил тему:
        - Почему ты не спросишь, отчего я хожу в маске? Меня все спрашивают, один ты ни гу-гу.
        - Так ведь не скажешь. - Как бы отделаться от него, не обидев?
        - Правильно, - обрадовался Том. - Слушай, друг Джим, я напишу завещание: когда помру, тебе будет разрешено снять с меня маску. Тогда ты поймешь, отчего я их ношу.
        - Мне это надо?
        - Мне надо, - Том шлепнул себя ладонью по груди. - Меня утешит мысль, что хоть один человек узнает, за что страдал несчастный Том Редрут, вынужденный скрываться под личиной рысюка или кровожадной цапелищи. - Прозрачные зеленоватые глаза подернулись влагой - так остро он вдруг себя пожалел. - Впрочем, ты не доживешь. Тебе, друг Джим, вообще осталось жить недолго.
        Кажется, он перестал валять дурака и говорил серьезно.
        - С чего ты взял?
        Черный рысючий нос затрепетал, словно вынюхивая опасность.
        - Тот человек пустил хрон в дело одиннадцать раз. И не поленится сделать это снова, чтоб ты ненароком не вспомнил чего-нибудь ему во вред. Будь осторожен, друг мой Джим. Пока!
        Том опять протянул мне обе руки, как при встрече. Крепкое, душевное пожатие - и он стремительно зашагал по аллее к несуразному дворцу миссис Трелони. Тонкий, гибкий, еще не заматеревший; от силы лет на пять старше меня. Кто он, этот «несчастный Том Редрут»? И откуда он знает про хронооружие, о котором Билли Бонс говорил с полицейскими? От сквайра? А тому рассказал капитан Данс? Ну, разве что…
        Глава 5
        Возле «Адмирала Бенбоу» стоял глайдер с эмблемой клиники доктора Ливси: буквы ДЛ и распустившая хвост Птица, похожая на украшение из драгоценных камней. У меня сжалось горло. Нет больше диких Птиц на Энглеланде.
        - Джим, у нас беда, - встретила меня расстроенная Шейла. Она перебирала в вазочке на стойке свежие черные фиалки. - Капитан Бонс умер. Звал тебя, надеялся, что успеешь… И с полицейским хотел поговорить. Это его разговор по дальсвязи так взволновал… и огорчил… - Шейла сморгнула слезинки. - Бедный мистер Бонс. Он что-то для тебя оставил; спроси у миссис Хокинс.
        Оглушенный, я побрел в номер Билли Бонса. За то время, что старый космолетчик у нас прожил, я привязался к нему больше, чем к живущему в городе родному деду.
        Попрощаться с ним не удалось: в номере сидели две медсестры в одинаковых зеленых халатах и обсуждали свои дела. Я постоял возле накрытого простыней капитана, глядя на едва угадывающееся под белой тканью худое лицо, и пошел к матери.
        Забыв постучаться, я отворил дверь. Мать стояла, отвернувшись к окну, и ее обнимал за плечи доктор Ливси. На его смоляных волосах уже не было ремешка с петельками для траурных перьев, но скорбные складки у рта не разгладились.
        - Я просто не знаю, как быть, - говорила мать надломленным голосом. - Джим не станет заниматься гостиницей, ему это не надо…
        - Извини, - мягко перебил ее доктор. - Джим, вон на столе - подарок от мистера Бонса. Только он не велел смотреть… и твердил о каких-то навигаторах.
        На столе была плоская черная коробочка с полустертыми белыми буквами: RF.
        - Он бредил, - печально добавила мать, не оборачиваясь. - Говорил, что это твои Птицы.
        А еще Билли Бонс советовал опасаться сумасшедших RF-навигаторов. Я открыл коробчонку. Внутри лежал кристалл памяти для универсального компа. Обычно такие кристаллы густо-зеленые, а этот был глубокого синего цвета.
        Доктор Ливси по-прежнему обнимал мать за плечи и ждал, когда я уйду. Я убрался, мимоходом задавшись вопросом, хочу ли я, чтобы доктор занял место моего отца. Пожалуй, не хочу.
        У себя в комнате я подсел к компу и вошел в информсеть. Что мы имеем? RF-навигаторы - навигаторы на космических кораблях с RF-тягой. Допустим. RF-тяга - движитель, работающий на RF-принципе. Замечательно. RF-принцип - принцип передвижения космических кораблей, разработанный Рональдом Фростом; в настоящее время мало используется. Превосходно. С таким багажом знаний можно смело пускаться в звездоплавание с самыми безумными из RF-навигаторов.
        Я выудил из коробочки дар капитана Бонса. Вообще-то кристалл как кристалл, но чертовски скользкий - трижды выскальзывал из рук, прежде чем удалось вложить его куда надо. Почему Бонс не велел смотреть запись? «Он бредил», - сказала мать. Наверное. Ну, тогда поглядим. Я нажал кнопку считывания. На экране появилась надпись:
        RF
        Не защищен.
        OK?
        Несколько секунд я размышлял. Кристалл не защищен? Как это может быть? Впрочем, обычный просмотр повредить ему не может. Значит, OK.
        Больше ничего не спрашивая, комп начал выбрасывать на экран бессмысленные картинки. Крутящаяся зеленая спираль на черном фоне, плавающие в белом тумане красные пятна, желтые глаза в лиловом сумраке, золотистые и зеленые вспышки, линии, вихри… Меня замутило, но я не мог оторваться - разноцветное движение завораживало, затягивало и уносило в не поймешь какую даль. Слегка кружилась голова; меня покачивало, словно пытаясь успокоить, и одновременно тревожило; внезапно я затосковал о чем-то недоступном и несбыточном, отчаянно захотелось покинуть свой мир, обратиться сверкающей искрой и нырнуть в глубину экрана, и утонуть там, улететь, унестись… Сдается мне, я таки нырнул.
        И долго-долго не мог вынырнуть обратно. Волшебная круговерть давно сменилась бесконечной глухой пустотой, а я все носился во тьме, как потерявшийся детеныш ночного мышака.
        - …Непростительное легкомыслие, - услышал я внезапно.
        Открыл глаза. Свет - мягкий, неподвижный, без сполохов и круговерти.
        - RF запрещен в половине миров, вам это известно?
        Я повернул голову. Солидный немолодой господин выговаривал доктору Ливси, а доктор слушал с видом провинившегося мальчишки. Я не сразу его признал. Понадобилось несколько секунд, чтобы я вспомнил, чья эта поджарая фигура, черные волосы до плеч, большие глаза, обведенные усталыми тенями. И комната, в которой я лежу на постели, - моя комната, но я вижу ее как будто впервые, и все внове непривычному взгляду. Да еще вокруг разные штуки, приборы; по-моему, что-то медицинское.
        - Это преступление, вы понимаете? - продолжал солидный господин. - Как можно было допустить…
        Тут доктор Ливси заметил, что я на него смотрю.
        - Джим! - воскликнул он и порывисто шагнул ко мне, нагнулся, накрыл мою руку своей. - Очнулся… - У него дрогнул голос. - Ты меня узнаешь?
        - Узнаю, - ответил я; получилось тихо и не слишком внятно.
        Солидный господин тоже подошел - вернее, подскочил - к моей постели.
        - Джим?
        - Да, я. - Поскольку он явно был наслышан о разработках Рональда Фроста, я рискнул осведомиться: - Это правда, что все RF-навигаторы сумасшедшие?
        - Черт побери! - Господин совершенно не солидно хлопнул себя по бедрам - аж звон пошел. - Проснулся да еще вопросы задает.
        - Я мог не проснуться?
        - Вот именно. Или проснуться идиотом. Послушайте, Ливси, это потрясающе. Вашему парню зверски повезло. Ну-ка, позвольте, я присяду, - он подтянул себе кресло и уселся рядом со мной.
        Доктор Ливси отвернулся и сутулясь отошел к окну. У солидного господина азартно горели глаза.
        - Джим, я буду говорить, а ты помогай. Начали. Добрый - злой, щедрый - …
        - Жадный, - сказал я.
        - Высокий - долговязый, низкий - …
        - Малорослый.
        - Скворуха, сонька, ключница - птицы; кургуар, красный волк, крольчар - …
        - Исконные обитатели Энглеланда, существа высшего порядка, намного превосходящие интеллектом пришлых людей.
        Доктор Ливси обернулся, как будто потрясенный моей нехитрой шуткой. Солидный господин радостно засмеялся:
        - Молодец.
        Я ответил еще на сотню вопросов, и лишь тогда он с довольным видом поднялся из кресла.
        - Похоже, обошлось, - сказал он доктору Ливси. - Джим, а как ты попал к Смертной грязи, помнишь?
        Я дернулся, схватился за горло и судорожно сглотнул, точно от приступа тошноты, и господин оставил меня в покое. А я как раз все вспомнил. Но и предостережение Тома Редрута не забыл и не желал трепать языком перед кем попало, будь он хоть трижды врач, городское медицинское светило.
        Доктор Ливси ушел проводить светило к выходу, а я вылез из постели и отправился в душ. Руки в следах инъекций от кисти до плеча. Сколько же времени я провалялся?
        - Больше двух суток, - сказал доктор Ливси, когда я его спросил, возвратившись из душа.
        - Мэй-дэй… А как мама?
        - На снотворном.
        Я кинулся к двери.
        - Не беги, она спит, - остановил меня доктор. Он со стоном повалился в кресло, прижал ладони к лицу. - Господи, Джим… Ну и задал ты нам хлопот - Доктор Ливси опустил руки. В усталых глазах был печальный укор. - Я консультировался с десятком клиник. Коллеги давали самый неутешительный прогноз. RF смертелен для обычных людей; ты должен был умереть, не выходя из комы. И тебя ведь предупреждали, чтобы не смотрел запись.
        - Простите, - сокрушенно пробормотал я.
        - «Простите», - с болезненной гримасой передразнил доктор. - У матери будешь просить прощения - ты ее в могилу чуть не свел. - Он помолчал, не глядя на меня, и от этого молчания впору было провалиться. - О тебе сильно тревожился твой приятель в маске, - сообщил доктор. - Без конца здесь крутился.
        - А Лайна?
        - Лайны не было.
        - Но она хоть спрашивала?
        - У меня - нет, - сухо ответил доктор Ливси.
        - Ее держат под замком и следят за каждым шагом.
        - Может быть. Ладно; я заберу кристалл и пойду. А ты можешь с ней разговаривать.
        Он магнитным ключом открыл нижний ящик моего стола. Там лежали коллекции ракушек и камней, разные инопланетные сувениры, что отец покупал мне в Бристле, какие-то сушеные листья… Но коробчонки с полустертой надписью RF я не увидел.
        - А где?.. - Доктор резко выпрямился. - Джим?
        - Я не брал.
        - Джим! - воскликнул он, бледнея.
        - Вправду не брал. Я был в душе… и в коме.
        Задрожавшими руками доктор Ливси перебрал коробки с коллекциями.
        - Черт… Я же сам туда спрятал. Едва тебя нашли. Ты лежал грудью на столе, ткнувшись головой в экран… - Он перешерстил содержимое остальных ящиков. - Ума не приложу…
        - Полиция забрала? - предположил я.
        - Нет. - Доктор Ливси неожиданно смутился. - Я… я им не отдал. Это ведь не орудие преступления; зря они Бонса подозревали.
        Я не понял, о чем речь, но не стал расспрашивать; сейчас меня волновало другое:
        - Кто здесь бывал, кроме вас?
        - Ну, - доктор вздохнул, собираясь с мыслями, - твоя мать, Шейла.
        - Не воры.
        Он кивнул и продолжил:
        - Медсестры из нашей клиники.
        - Этих допросим как следует.
        - Два моих заместителя, врач от сквайра Трелони, врач из города, профессор Лус, которого ты видел; он проездом на Энглеланде… И твой приятель без лица. - Доктор выпрямился. - Он самый. Я заявлю в полицию.
        - Не надо, - вырвалось у меня. - Пожалуйста.
        - Джим, RF-запись - слишком опасная штука.
        - Я поговорю с Томом…
        - Чтобы он зарыл кристалл в лесу? - перебил доктор Ливси. - А потом налепил маску Джима Хокинса и принес кристалл кому-нибудь из своих врагов?
        - Том такого не сделает.
        - Откуда тебе знать?
        - Я - Трижды Осененный Птицей. Я чувствую, - ответил я, и доктор не нашел, что возразить.
        Однако он не позволил мне связаться с поместьем Трелони и сам набрал код, потребовал Тома Редрута. Спустя несколько секунд на экране возникли фиолетовые перья, круглые глаза и крючковатый клюв лесной сусанны. Клюв приоткрылся, перья на лбу встопорщились.
        - Здравствуйте, мистер Ливси, - вежливо поздоровался Том. - Джим! - вскричал он, когда я наклонился к плечу доктора и Том увидел меня на своем экране. - Очнулся!
        - У тебя есть двадцать минут, чтобы вернуть кристалл, - отчеканил доктор Ливси; каждое слово было точно удар хлыста. - Через двадцать минут я ставлю в известность полицию.
        Круглые глаза растерянно моргнули, крючковатый клюв щелкнул.
        - Понял, сэр, - кротко отозвался Том. - Ждите.
        Доктор Ливси выключил связь и шепотом выругался.
        Снаружи донесся тоскливый вой, как будто чье-то измученное сердце разрывалось от горя. Я ринулся вон из комнаты, пронесся по коридору, промчался мимо Шейлы за стойкой и выскочил из гостиницы, под студеный осенний ветерок. Небо было ясное, и вовсю светило солнце.
        - Дракон! - вскрикнул я. - Это кто ж додумался?
        Мой зверь лежал, наполовину вывалившись из конуры, уронив голову между вытянутых передних лап. В слезящихся глазах стояло отчаяние; рядом на земле блестела цепь, которой он был прикован. На крыше конуры, уместившись между игрушечных шпилей и башенок, сидел полный сочувствия Рысь. Наш котун - белый, с рыжими пятнами, точь-в-точь лесной рысюк в миниатюре - горестно мяукал и пытался лапой достать Дракона, как будто хотел похлопать по плечу.
        Увидев меня, Дракон с усилием приподнял голову и пополз, волоча начавшие отниматься задние лапы. Новый тоскливый вой разнесся над берегом. Рысь издал негодующий мяв: дескать, вы, люди, спятили - держать кургуара в неволе?
        Подбежав, я отстегнул цепь и снял ошейник. Дракон лежал, горько постанывая и закрыв глаза.
        - Какой урод это сделал? - обрушился я на подбежавшую Шейлу.
        - Я, - пискнула она жалобно. С ее жарких щек сходил цвет. - Джим, он бесновался. Рвался в бар, рычал, царапал дверь.
        - Что тебе понадобилось в баре? - строго обратился я к кургуару.
        Он приоткрыл один глаз и протяжно вздохнул. Рысь спрыгнул с крыши конуры, лизнул приятеля в нос и вальяжной походкой двинулся по своим котуньим делам.
        - Там посетители пришли, - виновато объяснила Шейла, - а Дракон вдруг как начал орать и ругаться! Вот и пришлось… Как ты себя чувствуешь? Мы ужасно перепугались. Принести тебе коффи? Или что-нибудь теплое надеть? Холодно. - Сама она дрожала в тонкой блузке.
        - Ничего не надо, спасибо.
        Шейла убежала, а ей навстречу по лестнице спустился доктор Ливси, принес мою куртку с уже включенным подогревом. Я влез в нее и почувствовал себя замечательно. Напоенный солнцем и солью ветер с моря холодил лицо и бодрил.
        - Пройдемся? - предложил доктор и двинулся через пляж к воде.
        Оживший кургуар заковылял следом за нами.
        Мы подошли к полосе мокрого песка, где прокатывались, оставляя скупую белую пену, невысокие волны. Доктор Ливси долго смотрел на синюю, с бликами, воду, щурился от ее блеска.
        - Странно, - тихо произнес он. - Врачи на тебе поставили крест, а твой птицезверь твердил как заведенный: «Джим не умрет, этого не может быть». Можно подумать, ты ожил его молитвами.
        Интересно, к кому Том Редрут воспылал внезапной любовью - ко мне или кристаллу, который собирался украсть? И ни черта ведь не прочтешь на его зверской морде.
        Из-за мыса, скрывавшего Жемчужную лагуну, вынырнул маленький глайдер. Подлетел, стремительно снизился над берегом и лихо приземлился, взметнув песок. Открылась дверца, и из кабины выскочил - у меня сердце оборвалось - мой отец. Ах, нет. Нет. Вглядевшись, я по фигуре признал Тома Редрута, а его очередная маска всего лишь на миг показалась мне родным лицом.
        Том подбежал к доктору Ливси и со словами «Повинную голову меч не сечет» бухнулся перед ним на колени, а потом и вовсе распростерся, зарывшись лбом в песок.
        - Виноват, сэр! Простите, сэр! - прокричал он.
        - Вставай, - доктор Ливси брезгливо поморщился. - Привез?
        Том поднялся на колени и полез за пазуху.
        - Вот, - он извлек знакомую черную коробчонку, большой конверт и сложенный листок бумаги. - Вам письмо от сквайра, сэр, - Том отдал доктору коробчонку и конверт. - А это тебе, - он протянул мне листок.
        Все-таки он в своей маске был слишком похож на моего отца. Я взял Тома за шиворот и поставил на ноги, не в силах смотреть, как дурачится и стоит на коленях человек с лицом Рудольфа Хокинса.
        Затем я развернул листок. Почерк Лайны - неровный, с ломающимися посередине буквами. «Я люблю тебя. Л.Т.»
        - Всегда рад помочь несчастным влюбленным, - объявил Том, отряхивая песок с живота и колен. Он широко улыбнулся, и эта улыбка опять до боли напомнила мне отца.
        Я спрятал записочку Лайны; доктор Ливси тщательно изучил, что написал ему сквайр Трелони. Было-то - я видел - всего несколько строк.
        - Ладно, - кивнул он в конце концов. - Ничего не понимаю, но сейчас с ним свяжусь. Джим, я воспользуюсь аппаратом в твоей комнате?
        - Конечно, пожалуйста. - Когда доктор Ливси отошел, я обернулся к Тому: - Тебе не стыдно?
        - Ничуть. Пойдем куда-нибудь, я объясню.
        - Его зеленоватые - не отцовы - глаза внимательно оглядели море и берег. На пляжах было пустынно: всех разогнал холодный ветер. Том поежился.
        - Да хоть бы в вашем баре посидим. Выпьем за счет заведения, - он озорно подмигнул.
        Вот так же, бывало, подмигивал мне отец. Лучше бы Том явился с фиолетовыми перьями и клювом.
        Я медленно двинулся к «Адмиралу Бенбоу». Ноги не шли, совсем как лапы у моего кургуара; и не потому, что я двое суток отвалялся в коме.
        - Джим, друг, - встревожился Том, - тебе нехорошо?
        Я помотал головой. Он не успокоился:
        - Я что-то не то ляпнул?
        - Ты в этой маске похож на моего отца, - признался я с неохотой.
        - Ох. Мне никто не сказал…
        - Он погиб два года назад. Кто его помнит у вас в поместье?
        - Извини. - Том расстроился. - Мастер с такой гордостью мне ее продал! Мол, давно уже столь удачных масок не получалось.
        - Снял бы ты ее, а?
        - Не могу. Нельзя.
        - Мэй-дэй! - Меня разобрала злость. - Что ты от меня-то хочешь?
        - Поговорить. Джим, друг, не сердись. Подожди.
        Том вытащил из-под куртки тонкий кинжал и полоснул лезвием по лбу и под глазами, сделав два бескровных разреза через все лицо.
        - По-настоящему это не так делается…
        Ногтями он подцепил у висков наложенный биопласт и резким движением отодрал кусок загорелой «кожи» с густыми бровями и прорезями, которые были окаймлены щеточкой темных ресниц. Собственная кожа Тома оказалась белая, не знающая солнца, усеянная крошечными капельками выступающей крови.
        - Так лучше?
        Я отыскал в кармане куртки обеззараживающую салфетку.
        - Промокни кровь. Больно?
        - Ерунда.
        Том соврал: у него даже слезы навернулись. Он скатал оторванный кусок маски в трубочку, завернул в салфетку и бережно спрятал.
        Ну что за человек навязался мне в друзья?
        Мы вошли в бар, оставив смирного, пришибленного Дракона за дверью. Кто ему тут не понравился? Предоставив Тому выбирать у автоматической стойки угощение, я оглядел посетителей. Городские. Похожи на отдыхающих, которые кочуют по берегу от гостиницы к гостинице и в каждой посещают ресторан или бар. Три девушки более или менее трезвы, а четверо парней набрались изрядно. Лишь пятый, что выглядит старше прочих, кажется трезвым. Все понятно: Дракон пьяных на дух не переносит. Да и наша автоматика спиртного им больше не отпустит; разве что заказ сделает «трезвенник» либо одна из девушек.
        С кружками пенистой медовухи и плошкой теплых, только что пожаренных орехов лещинки мы устроились за столиком у входа. Я бы выбрал дальний угол, где потемнее и не так заметна белая, в кровавых крапинах, полоса у Тома на лице, но его самого она как будто не смущала.
        Он с удовольствием отхлебнул медовухи и отправил в рот горсть орехов.
        - Я, друг мой Джим, вот о чем хотел потолковать. Старый Билли Бонс не был идиотом; коли он сказал, что в кристалле твои Птицы, значит, так оно и есть. С помощью кристалла их можно найти. Я расспросил знающих людей и кое-что выяснил. RF так зовется по имени разработчика, Рональда Фроста. Но чаще это расшифровывают как «фактор риска». А космолетчиков с таких кораблей называют risky fellows - рисковые парни. RF-корабли чертовски выгодны. Они летают далеко и быстро - шныряют по галактикам, как ты на скутере по лесу. Прежде RF был очень популярен, но сейчас выходит из употребления.
        - Запрещен в половине миров, - повторил я услышанное от профессора Луса.
        - Не то, чтобы запрещен, - возразил Том, - но не поощряется. Хотя мне не смогли объяснить, почему.
        - Потому что это натуральное убийство.
        - Да нет же. RF-запись может - и должен - читать специалист, risky fellow. То, что твоя запись не имеет защиты от простых смертных вроде нас с тобой, - вот это преступление. Или головотяпство. Полицейские даже задавали вопрос: не желал ли старина Бонс отправить тебя на тот свет, чтобы не скучать одному?
        - Чушь.
        - Полная, - охотно подтвердил Том. - И доктор Ливси то же самое говорил, возмущался, что они старика подозревают. Полицейские хотели забрать кристалл как вещдок, а он не позволил - из принципа.
        - Ну, а почему я выжил?
        - Повезло. - Жмурясь от удовольствия, Том сделал добрый глоток медовухи и заел орехом. - Ты недавно познакомился с хроном; его воздействие смягчает влияние RF. Тебе на самом деле чертовски повезло, - повторил Том, обводя ленивым взглядом расшумевшуюся компанию; парни спорили о достоинствах антигравитационной системы Льюиса, а девицы пытались вернуть разговор в более понятное им русло. - Короче говоря, друг мой Джим, в твоем кристалле записан маршрут к планете, где водятся бесценные дикие Птицы. Сейчас, когда их чуть не объявили национальным достоянием, самое время привезти на Энглеланд полный трюм этих тварей. Большие деньги, между прочим…
        - …придется потратить, - докончил я фразу. - Корабли с RF-тягой почти не используются, RF-навигаторы, по словам того же Бонса, сумасшедшие, а правительство не заплатит за Птиц ни гроша. С радостью примет их в дар и сгубит в неохраняемых заповедниках.
        - Птиц можно продать на других планетах.
        - Попробуй. На Энглеланде есть традиция. Свои поверья, мифы и предрассудки. А в иных мирах спрос надо создавать на пустом месте. И ты сможешь объяснить людям этот бред: убить Птицу, чтобы на башку насыпались перья? Такая чушь проходит только здесь. - Я сам подивился тому, с какой злостью это сказал.
        Том осторожно коснулся лба с точками запекшейся крови, покривился:
        - Саднит, зараза. Джим, друг, пойми: не в деньгах счастье. И даже не в Птицах. Подумай: ты остался не у дел. Чем теперь заниматься? Обслуживать постояльцев? Они тебе на фиг не нужны. Уедешь в город искать работу? И сбежишь оттуда через месяц. Улетишь с Энглеланда? Именно это я и предлагаю. Причем не надо тратиться на билет: мистер Трелони берет расходы на себя. Он мечтает вырваться из-под супружеского каблука и пуститься в авантюру… в поход, который сулит честь и славу добытчикам настоящих диких Птиц.
        - А ты?
        - И я с ним, конечно. Я ее ненавижу. - Тома передернуло. - Мне жалко Лайну, жалко сквайра, жалко себя… а ее - ненавижу.
        - Что тебя удерживает в поместье?
        Том потряс головой:
        - Не скажу. Джим, друг, соглашайся. Мы со сквайром все продумали. Без тебя никак нельзя - ты единственный, кто смыслит в Птицах.
        - Нет, - сказал я.
        Том растерянно заморгал. Собственные ресницы у него были длинные, как у Лайны, и светлые, в цвет волос. Удивительно, как сохранил их под биопластом…
        - Почему «нет»?
        - Я уже чуть не сдох от этого RF. И не хочу становиться risky fellow и погибать черт-те где вместе с тобой, сквайром… Кого еще он привлечет? С доктором Ливси, к примеру.
        - Ты боишься?
        - Не желаю хоронить людей. Эта авантюра слишком дорого нам обойдется.
        - Извини, - проникновенно сказал Том, - но ты и на Энглеланде не жилец.
        - Зато ты целее будешь.
        - Ты что - серьезно? Отказываешься?
        - Наотрез.
        - А если тебя попросит сквайр? И доктор Ливси, которого он сейчас уговорит?
        - Скажу то же самое. Можешь поверить интуиции Трижды Осененного: эта затея - самоубийство.
        Том поверил - не в самоубийство, разумеется, а в мой отказ. Он побледнел, руки задрожали. Но я же не виноват, что все во мне восстает против его великолепной придумки.
        Том сжал в ладонях кружку с медовухой.
        - Ну, что ж… - произнес он напряженным, готовым сломаться голосом. - Давай тогда выпьем за разбитые надежды, упущенные возможности, свою поломанную жизнь.
        Я уже понял, что он - любитель себя жалеть, и не стал за это пить. Однако Том страдал по-настоящему, и мне было перед ним неловко. Из-за двери донеслось поскуливание Дракона, словно мой кургуар взялся плакать за вконец расстроенного человека.
        Том поднялся и открыл дверь:
        - Входи. Травишь душу - сил нет.
        - Не впускай, - сказал я, а один из подвыпивших парней заорал:
        - Уберите зверя! Он бешеный!
        - Иди, не бойся, - подбодрил кургуара Том. - «Дураки, - скажи, - нас обижают, кричат…»
        - Не впускай! - Я вскочил.
        Подгулявшая компашка завопила хором, девицы завизжали.
        - Дракон, нельзя! Пошел вон!
        Кургуар будто не слышал. Подволакивая все еще слабые задние лапы, он вошел в бар. Пьяные крики его возмутили; Дракон издал громкое «Ххррррр» и предъявил нарушителям спокойствия свои бесподобные клыки.
        - Вон отсюда, - схватив за шкирку, я думал выкинуть его за порог.
        - Хрр! - Лязгнули зубы, и я чуть не взвыл: Дракон пребольно цапнул за колено. - Рррау! - Нагнув голову, кургуар двинулся между столиками к шумным гостям; спина со вздыбившейся шерстью проплывала выше столешниц.
        - Стоять! - Том поймал гибкий черный хвост и потащил зверя назад.
        Когти Дракона скребнули пол, он присел, обернулся - и Том отпрыгнул, затряс прокушенной кистью.
        Девицы с визгом ринулись в дальний угол, один из парней бросил в Дракона креслом, другой опрокинул перед ним стол. Кургуар и ухом не повел, неотвратимо приближаясь к единственному трезвому, который не кричал и не метался.
        В колене у меня точно засел раскаленный прут. Припадая на больную ногу, стаскивая с себя куртку, я догнал Дракона и набросил куртку ему на морду. Еще замотать бы вокруг шеи рукава… Дракон вслепую прыгнул. Мощное тело вытянулось в полете, передние лапы метили жертве в грудь. Бросок - и я что было сил толкнул кургуара в бок, отклоняя удар.
        Лапы тяжко ударили в столик, он подпрыгнул и опрокинулся; кургуар приземлился в проходе, когти вспороли покрытие пола, куртка свалилась с башки.
        - Джим, берегись! - выкрикнул Том.
        Всей кожей ощутив новую опасность, я рванулся в сторону, хлопнулся на пол, перекатился, проскользнул между ножками кресел. Увидел ботинки того, трезвого, который и не думал удирать от взбешенного зверя. Эти ботинки, смирно стоявшие, точно вросшие в пол, вдруг приподнялись на носках. Коротко взревел Дракон, я метнулся прочь, словно уходя от бьющего в землю испепеляющего луча - как в тот день, когда погиб отец. В одну сторону, в другую, круша столы, опрокидывая кресла, ускользая от смерти.
        - Джим, стой, - расслышал я сквозь визг и вопли голос Тома.
        Я вскинулся, бросив кругом быстрый взгляд. Мэй-дэй! Как пусто стало в зале - столы и кресла остались лишь у стен, к которым жмутся перепуганные, белые с лица клиенты. Я пересчитал: три девицы, четверо протрезвевших парней. Пятого нет. И где Дракон?
        - Где Дракон?
        Все разом смолкли; только начала всхлипывать одна из девиц. Я повернулся к Тому. Загорелая «кожа» его маски была серой, вырезанная полоса - синеватой. Однако Том заговорил на удивление внятно:
        - У него был хрон. Импульс может действовать до четырех секунд. Парень убрал Дракона и попытался достать тебя. Не сумел. И сам исчез. Джим, сядь. - Том подвинул мне кресло. - Садись.
        Я остался на ногах и сказал:
        - Дракон вернется.
        Том опустил голову, рассматривая прокушенную кургуаром окровавленную кисть.
        - Чудеса дважды не случаются… к сожалению. Кто-нибудь, вызовите полицию. Джим, будь другом, помоги. - Том вытащил из кармана завернутый в салфетку отрез маски, отдал мне и принялся руководить: - Разверни. Салфеткой вытри кровь с руки. Маску накладывай на покусы. Аккуратно, чтобы хватило длины с обеих сторон. Вот так; теперь прижми. Сильней, не бойся. Прижимай ладонями, чтобы согрелась. Спасибо.
        Рука выглядела дико: на внутренней и на тыльной сторонах ладони - по густой брови и закрытому глазу с торчащей щеточкой ресниц. Искусственная «кожа» начинала краснеть, напитываясь кровью.
        Я побрел в угол, к одному из уцелевших столиков. Повалился в кресло, отвернувшись от всех. Бедный Дракон. Верный мой кургуар. Ты узнал охотника-убийцу, рычал и рвался к нему. А тебя - на цепь. Если бы Том не впустил тебя в бар, ты остался бы жив. А я? Вряд ли. Защитник мой, где ты? Я представил себе, как Дракон барахтается в морских волнах, как оставляют его силы, как волны смыкаются над ним, как мокрая голова показывается над водой в последний раз… Лучше чистое холодное море, чем Смертная грязь. Перед глазами встала черная вязкая масса, в которой тонет даже солнечный свет. И мой кургуар, горестно воющий, безнадежно зовущий на помощь. И никто не поможет, не вызволит, не спасет…
        Прибыла полиция - Гарри Итон с молодым напарником - и принялась допрашивать свидетелей. Доктор Ливси запретил меня теребить, поэтому мне вопросов почти не задавали. Напуганные посетители мало что помнили и своими показаниями только раздражали полицейских. Том врал, будто от волнения он вообще все забыл, нарочно путался в показаниях, жаловался на боль в руке, хотя ему вкололи обезболивающее, причитал и громко горевал о «бедном бесстрашном Драконе». Мне хотелось ему врезать. Гарри Итон, похоже, был со мной заодно. Он сжимал пальцы в кулак, разжимал их, потирал ладони и с терпением тупой машины снова и снова спрашивал, как же случилось, что злоумышленник с хронооружием вдруг взял да исчез. Испарился. Улетучился.
        - Собственный хрон для этого использовать нельзя, - талдычил Гарри непонятливому Тому. - Его отправили к чертовой матери со стороны. Признавайся: где твой хрон?
        - Нет у меня хрона, - отбрехивался Том. - Откуда?
        - Значит, у преступника есть сообщник, - объявлял Гарри. - Вспомни: у кого ты видел нечто, похожее на маленький лучемет?
        - Не помню. Не видел. Я на них не смотрел. Я за Джима боялся. О-о, у меня все болит! - Том хватался за лицо и прокушенную руку.
        Гарри ему не верил. Не потому, что Гарри умный и проницательный, - просто такой уж он человек. Он лично обыскал всех подозреваемых - Тома и хмельных парней с девицами - а меня обыскать не додумался, потому что я был не подозреваемый, а чудом спасшаяся жертва и хроном обладать не мог. Однако похожая на маленький лучемет штуковина как раз оттягивала карман моей куртки. Том подошел, когда я оплакивал Дракона, нагнулся, будто желая сказать слова утешения, и сунул игрушку мне в карман.
        Наконец полиция убыла ни с чем, если не считать сомнительного описания внешности преступника. Он прибился к подвыпившей компании по пути к «Адмиралу Бенбоу», ничего вразумительного о нем сказать не могли, к тому же на лице наверняка был биопласт, как у Тома.
        Затем доктора Ливси срочно вызвали в клинику, а Том засобирался домой.
        Мы направились через пляж к его глайдеру. Я отыскал отпечатки лап Дракона; ветер понемногу засыпал их песком.
        - Жаль, я в первый раз промазал, - сказал Том. - Попал со второго выстрела, а этот тип достал твоего зверя.
        Я извлек из кармана утаенную от Гарри увесистую игрушку. Никакой это оказался не хрон, а обычный станнер. Том забрал его:
        - Спасибо, что сберег. Полиция отняла бы: у меня нет разрешения.
        - Так у кого был второй хрон? - Я уставился на отпечатки уже никогда не побегущих за мной лап. Они расплывались перед глазами.
        - Чепуха, - отмахнулся Том. - Я бы скорее подумал о настройке на самоликвидацию. Когда я попал и у парня разжались пальцы, хрон воспринял это как сигнал, что задание выполнено. И ликвидировался вместе с хозяином - улетел в будущее. Они уже на дне моря или в космосе. - Том сел на корточки и коснулся оплывающего следа когтистой лапы. - Хороший был зверь. - Он помолчал, прощаясь с Драконом, и поднялся. - Джим, друг, а ведь где-то остался заказчик, который прислал сегодняшнего гостя. Он скоро узнает, что тебе опять повезло. Хочешь, я попрошу сквайра, чтобы дал охранника?
        - Не хочу.
        - Сквайр к тебе относится гораздо лучше, чем она. - Том принципиально называл миссис Трелони злым «она». - Будь его воля, он отдал бы за тебя Лайну.
        - Угм. Отдал бы он дочь за негодяя, который торгует жизнями других людей. И не летит добывать новых Птиц, на которых сквайр надеется обогатиться.
        - Птицы - вопрос особый. А насчет торговли жизнями… Я поклянусь мистеру Трелони, что те две тысячи не имеют отношения к убитым егерям.
        - Так он тебе и поверит.
        - Мне - поверит, - со спокойной уверенностью заявил Том.
        - Ты не можешь клясться в том, чего сам не зна…
        - Я знаю, откуда взялись деньги, - перебил он. - Но не могу рассказать это обществу.
        - Что?!
        - Не могу, - повторил он. - Если правда выплывет, тот человек будет уничтожен.
        - А я не уничтожен? Со славой продажного егеря?
        - Джим, друг, тебе мои сведения не пригодятся. Ты тоже не побежишь кричать: «Вот откуда деньги, всем доложу!»
        - Но мне-то надо знать, кто и зачем.
        Том вдруг улыбнулся.
        - Ну-ка, попробуй меня купить. Что предложишь?
        Мэй-дэй! Да уж не он ли сам всему причиной? Хотя нет, вряд ли. Давно бы признался.
        - Я тебе поймаю поюна, - сказал я, подумав.
        Это щедрая оплата. Шерсть у поюнов дымчатая, с чернью и серебром, и они очень смышленые. Прирученный зверек охотно болтает с хозяином, в грустную минуту рассмешит его и утешит, и вообще друга лучше поюна не сыскать. Только никто не берется его ловить - слишком редкий это зверь и осторожный.
        У Тома загорелись глаза; какое-то мгновение он готов был согласиться.
        - Не пойдет, - все-таки отказался он с сожалением.
        - Двух поюнов.
        - Нет. Я хочу, чтоб ты отправился за Птицами. Полетишь?
        - Дорого продаешь.
        - Оно того стоит.
        - Черт с тобой, - уступил я. - Если не сумею отговорить сквайра, полечу.
        К удивлению, Том не обрадовался, а наоборот, погрустнел. И с неохотой произнес:
        - Лайна.
        - Что ты несешь? У нее нет таких денег.
        - Она копила на вашу свадьбу. А когда вы поссорились, швырнула назад то, что ты на нее потратил за эти годы. На подарки, развлечения…
        - Но не две же тысячи.
        - Лайна решила возместить расходы с лихвой. Отправила все, что у нее было.
        Я потряс головой и убежденно сказал:
        - Ты спятил либо нагло врешь, и я за Птицами не полечу. Родители не дают ей живых денег. А если она все-таки их раздобыла, то почему молчит? Меня обвиняют в сговоре с убийцами, а Лайна - ни гу-гу? Не верю.
        Том открыл дверцу своего глайдера, собираясь лезть внутрь.
        - Девочка не может признаться, что приворовывала у мамы с папой. Если мама узнает, сживет ее со свету. Так что не оправдаться тебе, друг мой Джим. Ты будешь молчать… и готовиться в поход за Птицами. Так я пришлю охранника?
        - Пришлешь, - машинально ответил я, не успев прийти в себя от изумления. Лайна - приворовывала? Позорище… Если б я мог посчитать Тома вруном! Но я ему верил.
        Глава 6
        Разумеется, слушать меня никто не стал. Сквайр Трелони, захваченный своей затеей, лишь посмеялся; доктор Ливси напомнил, что не надо было смотреть RF-запись, которая меня чуть не угробила; мать с радостью ухватилась за возможность отправить меня подальше от киллера:
        - Я боюсь за тебя здесь.
        Том Редрут торжествовал. Он что ни день прилетал на своем глайдере и докладывал, как идет подготовка к путешествию. Каждый раз он являлся в новых масках, одна другой краше, - его мастер обогатился на заказах! - и, как заметила мать, наша Шейла положила на Тома глаз. Сам он, похоже, остался в неведении, слишком занятый собственными хлопотами. Записок от Лайны Том больше не привозил, но на словах передавал, что она сильно скучает. Я заикнулся о том, чтобы через него вернуть Лайне деньги; он скрипнул золотистой чешуей, которая в тот день была на лице, с явным усилием скривил губы в улыбку и отказался:
        - Тут я тебе не помощник. Лайна ведь не знает, что я в курсе ее дел.
        Присланный из поместья охранник бил баклуши и успешно охмурял двух наших горничных. Поскольку ничего не происходило и никакой опасности не наблюдалось, через несколько дней его отозвали обратно. Я не пожалел, считая, что гораздо успешнее уберегу себя сам.
        Мне было тошно. Не зная, к чему себя приложить, я бродил по берегу моря, уходил в лес, возвращался подавленный. Безделье выматывало душу. Хоть бы новый киллер пожаловал, что ли…
        Неделю спустя нанятый сквайром корабль на RF-тяге приземлился на Энглеланде. Это я узнал опять же от Тома. Он вызвал меня по ближней связи и радостно сообщил:
        - Капитан корабля с экипажем у нас. Приезжай.
        - И не подумаю, - охладил я его радость.
        Рыжая, с черными подпалинами морда лисовина на моем экране придвинулась; отчетливо стала видна каждая шерстинка, белые усы и брови. Зеленоватые человеческие глаза долго меня изучали.
        - Не дури, - наконец произнес человек-лисовин. - Капитан сказал, что RF-полет - не шутка и он должен лично познакомиться со всеми пассажирами.
        - Добро пожаловать в «Адмирал Бенбоу».
        - Джим, друг, с этим капитаном так нельзя. Если он говорит, надо делать. - В голосе Тома послышались нотки благоговения.
        - Ты отлично знаешь: я не могу у вас появиться.
        - Тебя хочет видеть Лайна, - промолвил он.
        И я поехал.
        Что-то разладилось в поместье Трелони: раньше их диковинному парку холода были нипочем, там круглый год стояло лето - а нынче осенние заморозки пришибли, погрызли и покорежили инопланетные редкости, и парк выглядел жалко. Белое пушистое облако у ворот лежало на земле, точно плесень, роща огненных деревьев облетела, и стояли одни крученые головешки, клумба зеркальных цветов побурела и стала похожа на заросли прошлогодних сорняков. Однако парадная лестница под моими шагами запела, а кутающиеся в пену наяды приветливо кланялись.
        В поместье оказалось полно народу. В зале, куда привел меня Том, было шумно и весело, кто-то сидел у музыкального синтезатора и развлекался, порождая брачные песни пещерных левцев: мощный рык самцов перебивали подвывания и взвизги самок, и было это сильно похоже на человеческий праздник, где галдят, хохочут и визжат захмелевшие гости.
        Среди разряженных дам я не сразу обнаружил экипаж «Испаньолы»: космолетчики были не в форме, а в обычной одежде. Только стрижены коротко, не так, как принято у нас.
        Сквайр был здесь же, и миссис Трелони с ним. При виде меня она окаменела, затем набрала в грудь воздуха - и молча выдохнула, когда Том замахал рукой, указывая в дальний угол зала.
        В тот самый угол он меня и потащил, лавируя среди гостей.
        - Ах, Том, вот ты где! - подлетела к нам Тереза, подружка Лайны.
        У нее потрясающие пепельные кудри, всем девчонкам на зависть; на макушке торчал султан из желто-зеленых перьев.
        - Какая шерстка! - вскричала она. - Можно потрогать?
        Не дожидаясь разрешения, Тереза провела ладонями по черно-рыжим щекам Тома.
        - Ты мой шелковый, - заворковала она. - Может, стоит целиком шерстью обклеиться? Тебя будет так приятно гладить. Да не вырывайся же! - Ухватив Тома за волосы, она заставила его нагнуть голову и звонко чмокнула во влажный лисовиний нос. - Ффу, гадость! - Тереза оттолкнула его и вытерла губы. - Хоть бы предупредил, что ты склизкий.
        Том молча стерпел и повлек меня дальше, к высоченному окну с золотисто-алым витражом; там беседовали доктор Ливси и молодой худощавый человек с загорелым лицом и белыми волосами.
        - Где Лайна? - оглянувшись, успел я спросить у Терезы.
        - Придет, - загадочно улыбнулась она, выставляя из пепельных кудряшек соблазнительное округлое плечико.
        У худенькой Лайны плечи не такие красивые, зато я ее люблю.
        В нескольких шагах от доктора Ливси и его собеседника Том притормозил, не желая вклиниваться в разговор.
        - Это капитан Смоллет, - сообщил он; черный влажный нос подергивался от волнения, усы трепетали. - Он из меня уже душу вынул, из тебя тоже вынет.
        Вот еще новости. Зачем из нас душу вынимать?
        Для капитана космического корабля мистер Смоллет казался слишком молодым. В нем не было командирской властности, и беседуя с доктором Ливси, он улыбался доброжелательной, подкупающей улыбкой. Я внимательно рассмотрел тонкое благородное лицо. Очень приятный капитан; но почему же такой молодой?
        - Сколько ему лет? - спросил я.
        - Тридцать семь.
        - Я бы дал на десять меньше.
        - Приглядись. Он не альбинос; он седой.
        Свет витража окрашивал волосы капитана золотисто-алым; где же мне разобраться, что это седина?
        Доктор Ливси засмеялся каким-то словам мистера Смоллета и обернулся к нам.
        - Ну, что мнетесь? Подходите. Александр, познакомьтесь: это Джим Хокинс.
        Капитан протянул мне узкую, оказавшуюся неожиданно жесткой и сильной ладонь:
        - Рад тебя видеть, Трижды Осененный.
        - Здравствуйте, мистер Смоллет.
        Я в жизни таких глаз, как у него, не видел. Пронзительно синие и как будто светящиеся; на темных ресницах и загорелых щеках капитана мне почудились синеватые отблески.
        - Джим мой друг, - тревожно сказал Том, словно пытаясь таким образом упрочить мое положение - или же свое собственное.
        - Пойдем, друг лисовин, - доктор Ливси увел его, и мы с капитаном Смоллетом остались одни у окна.
        - Странно, - задумчиво проговорил капитан, провожая их взглядом, - обычно мне говорят правду… а ваш лисовин солгал, когда я спросил, кто он такой.
        Его светящиеся глаза уставились мне в лицо. Требовательный взгляд, казалось, пробуравил мозги насквозь; у меня мурашки поползли по затылку. Под этим взглядом невозможно было лгать. По крайней мере, я бы не смог.
        - Расскажи о нем, - попросил капитан.
        Я не знал, кто такой наш лисовин, поэтому расписал, как Том спас мне жизнь, но умолчал, что он украл кристалл с RF-записью. Мистер Смоллет об этом уже знал и явно желал услышать нечто иное. Тогда я рассказал, как Том подарил мне новые антигравы для скутера; опять не то. Еще Том пытался оградить меня от ссоры с миссис Трелони и советовал выбросить букет, который прислала моя мать. Я поведал и об этом. Ну, что тут особенного? Однако мистер Смоллет нахмурился; чем-то ему мои слова не понравились.
        - А теперь объясни, Трижды Осененный, что ты имеешь против задуманной экспедиции.
        - Ничего… кроме ощущения, что она закончится бедой.
        Сказав это, я почувствовал себя глупо. Но капитан серьезно ответил:
        - Предчувствиям Трижды Осененного следует доверять… и постараться сделать так, чтобы они не оправдались. - Мистер Смоллет помолчал, размышляя. - Расскажи мне о работе в заповеднике. И об отце.
        Я рассказал. И сильно удивился, когда капитан поблагодарил меня и отпустил, не расспросив о встрече с убийцами егерей.
        Увидев, что я освободился и готов искать Лайну, миссис Трелони пустилась мне наперехват. На ней было платье из длинных лоскутьев, а волосы хитроумно сколоты на груди, которая иначе была бы совсем открытой. Скоро наши дамы наловчатся обходиться без платьев, одной только шевелюрой и драгоценностями.
        - Джим, мой дорогой, - начала хозяйка поместья с улыбкой, - Лайна приболела, она не выйдет…
        - Позвольте, прекрасная леди, - капитан Смоллет подхватил ее под локоток и повлек сквозь круговерть гостей к столикам с вином и закусками.
        Он что-то ей говорил, и миссис Трелони обмякала, все крепче опираясь на его руку и приваливаясь к капитанскому бедру; до плеча ей было не достать.
        Я огляделся. Где же Лайна?
        - Не узнаешь? - раздался ее голос совсем рядом.
        Я обернулся. Узнать ее было невозможно. Длинное белое платье скрывало высоченные каблуки; Лайна стала на полголовы выше, чем была, а лицо укрывали густые пряди волос, скрепленные под подбородком сверкающим ошейником. Непонятно, как она видела сквозь эту завесу; вздумай я ее поцеловать, не сумел бы. Одни лишь смуглые тонкие руки были родные, Лайнины. Она отдернула их, когда я хотел коснуться.
        - Не здесь. Пойдем. - Лайна устремилась к боковой двери.
        Мы выбрались из зала и оказались на пустынной гулкой лестнице. Каждая ее ступенька была аквариумом: под прозрачным пластиком зеленели водоросли, сновали мелкие рыбки и какие-то водяные уродцы с клешнями, поднимались столбики воздушных пузырьков.
        Лайна заперла дверь, из которой мы вышли.
        - Идем.
        Она заторопилась вверх, но запуталась в подоле, оступилась и упала бы, если б я ее не поймал. Подхватил на руки и понес - худенькую, легкую; незнакомую, почти чужую. Лайна обняла меня за шею и зашептала в ухо, согревая кожу теплым дыханием:
        - Только не урони. И не упади. Осторожней; смотри под ноги. Я ужасно соскучилась. Джим, не обижайся на маму, ладно? У нее бывает дурное настроение, она тогда накричит, а потом пожалеет.
        Насчет мамы я не стал высказываться, чтобы не испортить дело. Лайна указывала, куда идти. Всюду была роскошь - откровенная, выставленная напоказ; роскошь не ради красоты или удобства, а ради себя самой.
        Затем мы оказались в неожиданно скромном коридоре, где стены были инкрустированы сиреневым перламутром. Здесь было одно-единственное окно, в котором виднелось небо с облаками. Возле него моя любимая велела:
        - Опускай. Не бойся, не выпадем, - засмеялась она, хотя к окну не стоило и приближаться: оно начиналось у самого пола и не было ничем ограждено.
        Лайна коснулась ладошкой стены, и окно уехало вбок, открыв вход в спальню.
        - Заходи, - пригласила моя любимая. - Нас еще долго не хватятся.
        С заколотившимся сердцем, я вошел. Комната была сине-зеленой и солнечной, как летнее теплое море. Как глаза Лайны, которые наконец-то глянули на меня из-за темных волос - Лайна развела пряди в стороны.
        - Джим, я очень перед тобой виновата.
        Я собрался ответить, что знаю про те злосчастные деньги и не жду извинений, но она, торопясь, продолжала:
        - Наговорила гадостей, ни за что тебя обидела… и так скверно сказала о твоем отце. Джим, прости, пожалуйста. Я сгоряча…
        Я привлек Лайну к себе. Она покачнулась на каблуках и ухватилась за рукава моей куртки. Волосы тут же снова закрыли ей лицо.
        - Ах, боже мой… - она переминалась, пытаясь скинуть туфли. - Джим, помоги.
        Усадив ее на постель под балдахином, я опустился на колени. Лайна приподняла подол, и я принялся распускать тугую шнуровку ее туфель. Каторга, а не обувь.
        Лайна подалась ко мне и зашептала, касаясь губами моего лба; восхитительное ощущение:
        - Ты слышал, что сказал капитан? RF-перелет - довольно опасная штука. Тот, кто чувствует за собой какую-нибудь вину, лететь не может. За ним явятся какие-то Чистильщики… это я не поняла, он не объяснил… По-моему, капитан их очень боится.
        Я управился с одной туфлей и освободил маленькую ножку Лайны; ее ступня целиком умещалась у меня на ладони.
        - За мной нет никакой вины. - Я принялся за вторую туфлю.
        - А за мной есть. Джим, я не хочу чувствовать себя виноватой.
        - Я простил тебя. Не мучайся.
        Отставив в сторону туфли, я поцеловал обтянутые тонкими чулками коленки. Лучше бы чулок не было - у Лайны такая нежная, бархатистая кожа.
        - Ты не понимаешь. - Ласковые пальцы погладили меня по шее и забрались под воротник. - Чистильщики являются, если человек сам себя не простил… Ты мой хороший… Я гадкая дрянь и знаю об этом. И Чистильщики тоже узнают и придут. А я хочу лететь с вами - с тобой, с папой. - Лайна потихоньку расстегивала мою куртку.
        Я заставил себя оторваться от любимых коленок и поднял голову. Скрытое волосами, как будто слепое, лицо Лайны показалось чужим и даже опасным. Кто знает, что там, за этой темной завесой?
        - Тебе родители не позволят. - Я отвел пряди от ее лица, но их пришлось удерживать обеими руками.
        - Папа согласится, - убежденно заявила моя любимая. - А маме я так скажу: или я завтра выхожу замуж, или отправляюсь в путешествие. Пусть выбирает.
        - За кого ты завтра выходишь? - встревожился я.
        - Да за тебя же, - Лайна поцеловала меня в переносицу.
        - То есть ты за меня не выходишь, если отправляешься в экспедицию. Я попрошу капитана, чтоб он тебя не брал.
        - Вот глупый, - с легкой досадой ответила она. - Вернемся - тогда и о свадьбе подумаем.
        - Я люблю тебя, - сказал я, вглядываясь в яркую глубину ее глаз. - Сегодня и завтра, и всегда.
        - Я тебя тоже, - шепнула моя любимая, наклоняясь ниже.
        Ее волосы лезли в рот и мешали целоваться. Потеряв терпение, я отыскал застежку на дурацком ошейнике, который скреплял их под подбородком. Лайна испуганно пискнула: кудри-то я освободил, но и платье поползло с плеч.
        - Ой! Держи его!
        - Ну уж нет, - я поймал ее руки и не позволил удержать беглое платье.
        Лайна вырывалась, пища и смеясь; ткань ползла все ниже, а я дул изо всех сил, сдувая Лайнины волосы с груди.
        - Джим, перестань! Как не стыдно? - восклицала она, и это была замечательная игра, от которой я начинал терять голову.
        Мы с Лайной еще ни разу не были близки, и я никак не ожидал, что это случится сегодня. Кэролайн Трелони - не распущенная городская девчонка. Как можно - вот так, вдруг? Оказалось - можно.
        Платье свалилось и легло складками вокруг тоненькой талии, а Лайна прижала мою голову к своей горячей, прыгающей от волнения груди. Я целовал ее как сумасшедший, едва удерживая на краешке сознания мысль, что не влипнуть бы ей в неприятности, что я должен ее поберечь, что…
        - Ну-ка, дети! Быстро одеваться, мыть руки - и за стол, - раздался вдруг знакомый голос.
        Лайна взвизгнула, я оглянулся, не отпуская ее, прикрывая ее обнаженную грудь.
        - Том! - закричала моя любимая, хватаясь за платье. - Как ты смеешь?
        Наш лисовин закрыл за собой потайную дверь в дальнем углу спальни; она тут же слилась с вьющимися по стене коло-коло. Синие цветы отозвались легким звоном, когда Том стремительно прошел мимо них и открыл в стене приборную панель.
        - Одевайтесь, - повторил он, повернувшись к нам с Лайной спиной. - Сюда бегут встревоженные мама с папой.
        Лайна охнула. Я кинулся надевать на нее туфли. Ненавижу дамские шнурки. Моя любимая боролась с платьем, волосами и ошейником. Не понимая, как все это организовано, я был не в силах ей помочь.
        Тем временем Том отодвинул от стены маленький столик, подкатил к нему два кресла и низкое сиденьице на кривых ножках, а на столик выставил только что сделанный и моментально прибывший заказ: красное вино, три бокала, печенюхи и вазу с фруктами.
        - К столу, - велел он шепотом, к чему-то прислушиваясь.
        - Помогите, - жалобно попросила Лайна - ей никак не удавалось закрепить на плечах свое платье: оно упрямо ползло вниз, будто заколдованное.
        - Ч-черт! - прошипел Том, озираясь и шаря у себя в карманах. - Джим, веревка есть? Нет? Помоги ей сесть к столу, подержи эту тряпку.
        Я отвел Лайну к креслу у столика, обеими руками прихватив норовистое платье. Тяжелая скользкая ткань готова была утечь сквозь пальцы.
        - Мне Тереза помогала, - беспомощно сказала моя любимая. - У нее так ловко получилось…
        Не найдя в карманах веревки, Том метнулся к коло-коло на стене, подергал их жесткие стебли. Цветки зазвенели.
        - Не пойдет… Джим, наливай вино.
        Разлив вино по бокалам, я вынул из вазы самый румяный перс, положил его перед Лайной и рассыпал по столу несколько печенюх: якобы мы давно уже угощаемся.
        Том покрутил головой, что-то выискивая.
        - Где зеркало?
        - Вон там, - всхлипнула не на шутку испуганная Лайна, - в простенке.
        Лично я в простенке видел только морской пейзаж, но Том понимал в деле лучше моего. Он куда-то ткнул пальцем, и пейзаж превратился в обычное зеркало. Наш лисовин вынул знакомый мне кинжал, откинул назад свои светлые волосы, примерился и аккуратно провел лезвием вдоль края черно-рыжей маски - от нижней челюсти к виску, по верху лба и снова вниз. Подцепил надрезанный кусок и оторвал от лица длинную полоску меха. Вернулся с ней к оторопевшей Лайне, стянул верхний край проклятого платья вокруг ее шеи и прочно завязал отрезом маски. Затем плюхнулся на сиденьице с кривыми ножками, схватил бокал и глотнул дорогущее красное вино с планеты Джорджия Третья, точно воду.
        - Ну так вот, - заговорил Том, подливая себе из бутылки, - RF-звездолет перемещается в пространстве способом, который подарили человечеству Чистильщики. Это был, так сказать, сепаратный договор между представителями их расы и рабочей группой Рональда Фроста. В сущности, это их подарок самому Фросту. RF-корабль способен летать обычным порядком только на небольшие расстояния. Скажем, с той же Франсуазы сюда или с Энглеланда к специальной RF-станции. А от станции он уже на RF-тяге несется в чертову даль и за несколько стандартных дней забирается на край света, в тридесятую галактику…
        Он еще рассказывал, а дверь спальни открылась, и в комнату ворвалась миссис Трелони в своем платье из лоскутьев, с покосившейся заколкой на груди. Выбившиеся волосы уже не прикрывали грудь, как нужно.
        Хозяйка поместья застыла у порога, будто наткнулась на стену, а следом за ней в комнату шагнул сквайр Трелони. Вид у него был растерянный.
        - Что случилось? - хором спросили Том и Лайна.
        Я поставил на столик недопитый бокал, старательно изображая удивление.
        - Вы… - взгляд миссис Трелони обежал комнату, неразобранную и даже не смятую постель, зацепился за сверкающий ошейник, который Лайна непринужденно водрузила на горку фруктов в вазе. - Вы чем занимаетесь?
        - Пьем за успех экспедиции, - ответил Том.
        - В… в… в девичьей спальне? Это верх неприличия!
        - Верх неприличия - врываться без стука, - холодно отозвалась Лайна. - А если б мы занимались чем-нибудь другим - без Тома, вдвоем с Джимом?
        «Я бы тебя задушила», - сказал ответный взгляд ее матери.
        - Эмилия, оставь их в покое, - вмешался сквайр Трелони. - Я говорил тебе, что Лайна - разумная девушка, а Джим - порядочный молодой человек.
        - А Том? - спросил наш лисовин.
        - Том выше всяких похвал, - улыбнулся сквайр. Вообще-то он нечасто улыбался.
        Миссис Трелони состроила презрительную гримасу.
        - Шелопут и проныра - вот кто этот самый Том. Молодые люди! Вы еще долго намерены тут рассиживаться?
        - Эмилия, пойдем, - проявив характер, сквайр увел супругу из комнаты.
        Мы с Лайной переглянулись. Пронесло.
        Наш лисовин подлил в бокалы вина и продолжил лекцию, словно за дверью подслушивали:
        - Чистильщики подарили Фросту технологию - хотя все заслуги в разработке RF он приписал себе - и разрешили нашим кораблям передвигаться по их, Чистильщиковым, коммуникациям. - Том примолк на несколько секунд, послушал что-то, недоступное нам с Лайной. - Неизвестно, чем Фрост их одарил в ответ, но у Чистильщиков есть непременное условие: их жизненное пространство нельзя загрязнять. - Он повысил голос, чтобы за дверью его лучше слышали: - Чистильщики убеждены, что всякий человек отдает себе отчет, хорошо он поступает или дурно, сделал гадость или нет. Хотя Тереза сдала тебя мамочке, - пробормотал Том, обращаясь к Лайне, - и воображает, будто это не подлость, а благой поступок… Таких виноватых в чем-то людей они забирают с борта RF-корабля и увозят неведомо куда.
        - Но подожди, - я заинтересовался, - тут же ошибка. Негодяй убьет жену и будет счастлив, заявляя, что избавил мир от злобной стервы. Никакого чувства вины - и никаких Чистильщиков?
        - Верно, - кивнул Том, собирая со стола рассыпанные мною печенюхи и отправляя их в рот.
        - А нервная дамочка на скутере задавит неосторожного котуна и будет угрызаться. Тут-то ее Чистильщики цап-царап - и уволокут?
        - Вот именно. - Том заговорил тише - очевидно, нескромные уши удалились. - Поэтому наш капитан столь трепетно относится к своим пассажирам и каждого проверяет на предмет виноватости.
        - Кстати, он понял, что ты ему что-то наврал.
        На морде лисовина промелькнуло беспокойство. Я тоже обеспокоился. Ерунда получается с этими Чистильщиками и чувством вины.
        - Лайна, моя радость, не хочешь ли переодеться? - спросил Том. - Я бы приложил на место свою шкурку, пока не испортилась.
        - Тогда отвернись, - ответила моя любимая.
        Том сделал последний глоток вина и поднялся.
        - Подожду снаружи. И надо побыстрей спускаться - мамочка минуты считает. Не учудите ничего; второй раз не отбрехаетесь.
        Он вышел. Лайна стиснула руки и жалобно проговорила:
        - Не получилось. Джим, я вправду так хотела…
        - Не последний день живем, - попытался я ее утешить. Затем достал кредитку с неполными двумя тысячами стелларов: - Возьми свои деньги.
        У Лайны округлились глаза:
        - Какие деньги?
        - Скопленные на свадьбу.
        - Что? Кем скопленные?
        Она изумилась так натурально, что я готов был ей поверить. И поверил бы, не будь обязан Тому жизнью и нашей с Лайной спасенной репутацией. Я положил кредитку на стол и посмотрел Лайне в глаза. Не выдержав, она опустила ресницы.
        - Это он, да? Он разболтал? Проныра. Всюду шастает, везде суется. Где только папа его подобрал? Пригрел на свою голову.
        Мне стало обидно за Тома и стыдно за Лайну.
        - Отдай шкурку и быстро одевайся.
        Она подергала узелок на шее.
        - Сам развязывай.
        Я развязал полоску меха и понес ее Тому. Наш лисовин ждал за дверью, притулившись к инкрустированной сиреневым перламутром стене. Вид у него был удрученный.
        - Повернись ко мне, прилажу шкурку, - сказал я.
        Он убрал от лица волосы. Бледная полоска собственной кожи была в капельках крови.
        - Вот благодарность, - горько произнес Том, когда я управился. - Стараешься сделать как лучше, а оказываешься болтуном и пронырой.
        - Не подслушивай под дверью - и не узнаешь людской благодарности, - отозвался я, скрывая неловкость. Уж Лайна-то могла быть посдержанней на язык. Что ж она - совсем как миссис Трелони?
        - Я прослушиваю всех, кого считаю нужным, - огорошил меня лисовин. - Как бы я иначе узнал, что кого-то нужно спасать от скандала?
        - Какого черта? - только и смог вымолвить я.
        Он подслушивал, как мы с Лайной целовались! Я чуть не съездил по его лисовиньей морде, но вспомнил, чем ему обязан, и сдержался.
        - Больше не буду, - сказал Том. - Дай руки.
        Я подчинился. Он крепко сжал мои ладони в своих, отпустил их и пояснил:
        - «Прослушка» отключена.
        Ничегошеньки я на руках не видел и не чувствовал. Невольно потер их. Гадость какая.
        - Не злись, - попросил Том.
        Я промолчал.
        - Джим, извини.
        - Отстань.
        Он отодвинулся, прижался спиной к стене. Человеческие глаза на черно-рыжей морде смотрели виновато и просили прощения. Ох, не люблю я, когда так смотрят.
        - Ты не спрашивал, отчего я решил с тобой дружить, - тихо сказал Том. - Ты здесь чужой, как и я. Мне сто лет не нужен ихний дворец, винище и жратва… и тебе тоже. И я подумал: двум чужакам лучше держаться вместе. Я не прав? Ты не согласен… друг мой Джим? - Белые усы затрепетали.
        - Согласен, - буркнул я, пожалев его. - Отпускаю тебе твои грехи, друг лисовин.
        Появилась Лайна - в симпатичной маечке, брючках до колен и спортивных тапках, точно собралась на прогулку по берегу моря. Дурацкий ошейник сверкал на голове и служил короной.
        - Пошли, - фыркнула она недовольно, - рыцари.
        Когда мы спустились в зал, веселье было в разгаре; гости пили вино и танцевали. Лайна решительно протолкалась к капитану Смоллету, который не пил и не танцевал, а о чем-то беседовал со странным, как будто не от мира сего, человеком. Мне вспомнились слова Билли Бонса о том, что все RF-навигаторы - сумасшедшие.
        - Два вопроса, - сказал капитан, увидев рядом с собой нашу троицу.
        - Что? - переспросила моя любимая.
        - Разрешаю задать два вопроса, а затем все свободны.
        Лайне это не понравилось: с ней никогда так не обращались. Она выпрямилась во весь свой скромный рост и даже привстала на цыпочки. Тем не менее, заговорила очень учтиво:
        - Господин капитан, вы не возражаете, если я тоже отправлюсь в экспедицию?
        - Возражаю.
        - Почему? - спросила она, от неожиданности не успев ни обидеться, ни рассердиться.
        - Женщина на борту RF-корабля приносит несчастье, - спокойно объяснил капитан.
        - Вы в это верите? - Лайна опомнилась; вопрос прозвучал с холодной надменностью.
        Он был третий по счету, и мистер Смоллет сделал вид, будто не слышал. Ответил его странноватый собеседник:
        - Юная леди, вам сказали правду.
        Синие, будто светящиеся глаза капитана скользнули по нам с Лайной, отметая как нечто несущественное, и остановились на Томе.
        - Задержись-ка, Том-лисовин.
        Я потянул возмущенную Лайну прочь:
        - Идем. Поговоришь с мистером Трелони. Ведь это он нанял корабль и капитана.
        Положа руку на сердце, я подозревал, что сквайр уже ничего не решает, а распоряжается экспедицией этот не похожий на обычных людей капитан.
        Через несколько шагов я оглянулся. Том стоял перед мистером Смоллетом, напряженно выпрямившись. Мистер Смоллет что-то говорил; судя по лицу и движениям руки, говорил доброжелательно. Однако Том вдруг отшатнулся, словно огреб пощечину, затем дернулся к капитану, но замер, остановленный повелительным жестом.
        - Свободен, - различил я сквозь шум и музыку непреклонный голос.
        Наш лисовин повернулся и побрел через зал, как слепой, натыкаясь на танцующих. Потом зашагал быстрее - и внезапно кинулся бежать к выходу.
        - Что-то случилось. Извини, - бросил я Лайне и помчался следом. - Том, постой!
        Когда я одолел тридцать метров до двери, Том мелькнул уже далеко, в конце анфилады комнат. Припустив со всех ног, я снова увидел его на парадной лестнице с кланявшимися наядами; он сбежал по певучим ступеням и стремительно зашагал по аллее к воротам парка.
        - Эй! Что стряслось?
        Он не оглянулся, не сбавил шаг. Ссыпавшись с лестницы, я нагнал его и придержал, поймав за локоть.
        - Том! Что такое?
        По рыжей, с черными подпалинами, морде катились слезы; шерсть на щеках намокла и слиплась сосульками. Я растерялся.
        - Перестань. Ну что ты, как маленький?
        - Маленький, - прошептал он, опуская голову. - Двадцать один год. Капитан запретил мне лететь…
        - Но мне девятнадцать. Отчего тебе-то не позволил?
        Он не отвечал и плакал, а я стоял рядом, ничего не понимая и не зная, чем помочь.
        - Том, ну, будет тебе. Объясни толком.
        - Капитан помешался на чувстве вины, - справившись с собой, начал он. - А ему наболтали, будто бы я - ее любовник. - Тома передернуло. - Ношу разные маски, потому что она - извращенка и ей так нравится. Капитан спросил у сквайра, кто я такой и чем занимаюсь. А сквайр испугался. Забормотал какую-то чушь. Капитан и решил, что да, правду про меня слышал. И мне: ты, мол, хороший парень, и я тебя не возьму, потому что будешь чувствовать себя виноватым и привлечешь Чистильщиков.
        - А возраст при чем?
        - При том. Все прочие сами за себя отвечают, а за нас с тобой - капитан корабля. Я только рот открыл сказать, что вранье… А он и слушать не стал. Решение капитана - и точка. Надо же выдумать: «ее любовник»! И из-за этого мне оставаться… - Клацнули небольшие, но острые клыки, задрожали усы, и по мокрой шерсти снова потекли слезы.
        - Перестань себя жалеть, - велел я. - Надо мозгами шевелить.
        Том несколько раз глубоко вздохнул.
        - Извини, я расклеился. - Он провел ладонями по щекам и печально добавил: - Ты не думай, что я уж совсем размазня.
        - Что будем делать? Сквайр правду не скажет?
        - Побоится.
        Он снова двинулся по аллее прочь от дворца. Я пошел рядом.
        - Будь оно проклято! Все равно тут не останусь, - проговорил Том через несколько шагов. - Лучше сдохнуть, чем здесь… из милости…
        Остановившись, он вынул свой кинжал и принялся полосовать маску. Быстро сделал несколько разрезов и стал отдирать мех.
        - Не надо, - сказал я. Внутри что-то болезненно рвалось, как будто это с моего лица сдирали кожу. - Том, перестань.
        Он не слушал. Полоски меха падали на аллею и казались обрезками шкуры настоящего лисовина. Наливались красным точки на собственной коже Тома, и кровоточили порезы, сделанные решительной, слишком поспешной рукой.
        - Ну? Теперь видишь? - Наземь упала самая длинная полоска - та, которой Том закреплял платье Лайны.
        Ничего особенного я не видел - кроме бледного, окровавленного лица совершенно несчастного человека.
        - Видишь? - настойчиво повторил он.
        Я присмотрелся. Тонкие аристократические черты отдаленно напомнили мне капитана Смоллета. С какой стати Том прячется под маской? Странный парень. Уйдет ведь навсегда. И что дальше?
        - Ты считаешь сквайра бездушным бревном? - спросил я. - По-твоему, если ты сейчас сбежишь, за ним не явятся Чистильщики?
        - Ох… - Том уставился на меня в полном отчаянии.
        Ну, хотя бы я его остановил.
        Выудив из кармана фонарик, я трижды отсигналил SOS в окно зала, где веселились гости. RF там или не RF, а простые вещи капитан Смоллет понимать должен.
        Через пару минут по лестнице спустился один из космолетчиков - я узнал по короткой стрижке - и подошел к нам. Ему было лет сорок; в темных волосах - отдельные пряди цвета остывшего пепла. Брови тоже неровно поседели и казались покрытыми изморозью. Карие, с каким-то особенным солнечным отсветом, глаза были внимательные и добрые. Он глянул на сплошную рану, в которую превратилось лицо Тома, и ткнул белую кнопку у себя на воротнике:
        - Алекс, ответь мне. Нужен пакет первой помощи. Ты лисовин? - спросил он Тома.
        - Да, сэр.
        - Что ж ты, дурак, с собой делаешь? - Космолетчик снова нажал кнопку связи: - Алекс, будь добр, выйди сюда.
        Вскоре по ступеням сбежал доктор Ливси. Он без лишних слов промокнул салфеткой Тому лицо, прошелся аэрозолем из баллончика. Прозрачный гель застыл через несколько секунд. Лицо у нашего лисовина стало блестящее, в порезах и темных точках. Доктор Ливси присмотрелся.
        - Я тебя помню. Его мать умерла в нашей клинике четыре года назад, - сообщил он подошедшему капитану. - Том приходил к ней, тогда еще без маски. Значит, сквайр тебя приютил?
        - Да, сэр, - прошептал Том.
        - Ты его сын, - проговорил мистер Смоллет. Он не спрашивал - утверждал.
        - Да, сэр, - подтвердил Том, вытягиваясь в струнку под его пронизывающим взглядом.
        Капитан холодно усмехнулся.
        - Внебрачный сын. Позор семьи. Супруга позволила мистеру Трелони приютить тебя при условии, что никто не увидит твоего лица. Так?
        - Да, сэр, - произнес Том в четвертый раз.
        Вот оно что. Теперь и я увидел сходство между ним и сквайром: такой же прямой нос, крепкий подбородок, похожий рисунок губ. Я от души пожалел лисовина, которого держат в доме из милости, без конца шпыняют да еще заставляют прятать лицо.
        Том несмело улыбнулся.
        - Мистер Смоллет, вы позволите мне лететь?
        - Никто никуда не полетит, - отрезал капитан.
        Такого поворота не ожидал даже космолетчик, хорошо его знавший.
        - Алекс, господь с тобой! Почему?
        - Потому что я сейчас выскажу почтенному сквайру свое мнение о нем и его супруге. И об этом издевательстве, - мистер Смоллет указал на онемевшего Тома. - Так выскажу, что он поймет. И в рейсе его вниманием не обойдут. Поэтому на RF-корабле ему не летать, и экспедиция отменяется.
        Карие, с золотистым солнечным отсветом, глаза его подчиненного похолодели; седеющие, словно покрытые изморозью брови сдвинулись.
        - Ты не сделаешь ничего подобного. Мы потеряем контракт - и останемся сосать лапу? Ты о ребятах подумал? Мы что - мало грузов в порту перетаскали? Мало трюмов мыли, в заразе ковыряясь? Пристли на таможне сидит - и то считает за счастье. Вспомни, сколько времени мы ждали своей удачи. Сам знаешь: RF сейчас никому не нужен…
        - Все так, - остановил его мистер Смоллет. - Нам нужна работа, сквайру - сокровища, лисовину - приключения… Дэвид, а вам что нужно? - повернулся он к доктору Ливси.
        - А я хочу жениться на миссис Хокинс, - хладнокровно отозвался доктор. - Джим мне как родной, и я не могу отпустить его одного.
        - Видишь, - горячо подхватил космолетчик, - как много планов ты разрушишь. А вот и сквайр, - добавил он, разом утратив пыл.
        Мистер Трелони торопливо спускался по певучей лестнице. Наяды не успевали вовремя кланяться и без толку склонялись у него за спиной.
        - Господа, - взволнованно заговорил сквайр, приближаясь к нам по аллее, - только что сообщили в новостях: в эту ночь разграблены два Птичьих питомника в Бристле. Птиц вывезли всех подчистую, власти хватаются за голову. При всем при прочем, нам это на руку… - Тут он заметил Тома. Разглядывал его несколько секунд, не узнавая. Потом, запинаясь, вымолвил: - Т-ты… ты что сделал?
        Еще слово - и капитан его ударит, мелькнуло у меня в мозгу. Глаза у мистера Смоллета так и вспыхнули. Они явно светятся. Надо будет посмотреть на капитана в темноте…
        - Том! Что ты с собой сотворил? - Мистер Трелони хотел было коснуться его ободранного, изрезанного лица, но не решился.
        «Он думал уйти, потому что вы его предали», - чуть не сорвалось у меня. Сквайр вздрогнул, точно услышал мои мысли. Провел-таки пальцами по щеке Тома. Глянул на руку, словно ожидая увидеть кровь.
        - Прости, - выговорил он нетвердо. - Мальчик мой, прости меня…
        Мистер Трелони повернулся и двинулся обратно ко дворцу. Однако не стал подниматься по лестнице, а зашагал вдоль нелепого, кичливого фасада с витражами, арками, колоннами, скульптурами, лепниной, позолотой и мозаикой. Том смотрел ему вслед, кусая губу. Доктор Ливси подтолкнул его:
        - Беги. И помирись. Иначе никуда не полетим.
        Он помчался. Нагнал сквайра, пошел рядом. Тонкий, гибкий Том был одного роста с плотным, несколько тяжеловесным отцом. Мистер Трелони вдруг обнял его за пояс и привлек к себе. Так и двинулись дальше - поникший, сгорбившийся сквайр и оживший, полный надежд Том-лисовин.
        - Алекс, - с шутливой торжественностью заговорил космолетчик, - я, Дэниэл Эрроу, твой первый помощник, при свидетелях обещаю: я сделаю все возможное, чтобы за мистером Трелони не явились Чистильщики. Можешь о нем не тревожиться.
        Глава 7
        Капитан Смоллет отказался от гостеприимства сквайра и поселил экипаж «Испаньолы» в «Адмирале Бенбоу». Мы с матерью стояли за то, чтобы космические волки гостили у нас бесплатно, однако мистер Смоллет и слышать об этом не захотел.
        Для дальнего перелета в экипаже не хватало пятерых человек: народ разбежался от бескормицы. Капитан принялся искать людей. Он часами просиживал в информсети и часто пользовался дальсвязью, которую оплачивал мистер Трелони. Дело не ладилось, вылет все откладывался и откладывался. Сквайр ворчал, что капитан слишком придирчив в выборе специалистов и что экспедиция к безымянной планете - это не брак на всю жизнь и незачем так осторожничать. При мистере Смоллете он не высказывался, однако решил поторопить события и взял хлопоты на себя.
        В то ясное утро, когда поднявшееся солнце еще не растопило иней на песке, море позванивало схватившимися за ночь ледышками, а недоукомплектованный экипаж «Испаньолы» и мы с Томом Редрутом завтракали в ресторане, сквайр торжественно, точно император со свитой, вошел в зал. С ним было пять человек: широкоплечий мужественный блондин с густыми черными бровями и волевым подбородком; ладно скроенный брюнет со смуглым, резко очерченным, жестковатым лицом, на котором сверкали зеленые глаза; миловидный парнишка с девичьим румянцем во всю щеку, пушистыми ресницами и слегка испуганным взглядом; сероглазый красавец, как будто сошедший с рекламной картинки, но уставший улыбаться; и еще субъект удивительного цвета: сизые щеки и подбородок, темно-лиловые глаза, копна сиреневых волос. Все могу понять - но на кой ляд красить шевелюру? Или он таким уродился?
        Пожелтевшие к зиме пальмены в кадках у двери признали важных гостей, встрепенулись, выпрямили лениво искривленные стебли и с шуршанием расправили узкие стрелы листьев.
        - Доброе утро, господа, - заговорил мистер Трелони, направляясь к столику, за которым завтракал капитан Смоллет с двумя своими помощниками. - Здравствуйте, дорогой капитан. Хочу вас порадовать: наши проблемы наконец решены. Вот люди, которых нам не хватало. Отличные спецы! А… гм… - Сквайр огляделся. - Где же Том?
        - Здесь, сэр, - отозвался неузнанный им Том-лисовин; сквайр только что прошел мимо него.
        Сегодня Том был в маске, удивительно похожей на лицо Дэниэла Эрроу, первого помощника. Переселившись в нашу гостиницу, он продолжал ходить с биопластом, уверяя, что за четыре года привык к нему и без маски чувствует себя неуютно. Перед завтраком капитан Смоллет шутливо указал, что двух Эрроу на борту корабля он не потерпит, и не потрудится ли уважаемый лисовин подобрать себе иную, ни к чему не обязывающую личину?
        - Слушаюсь, сэр, - кротко ответил Том. И добавил, великолепно копируя первого помощника: - Я подумаю над твоей просьбой, Алекс.
        Тогда мистер Смоллет посмеялся; сейчас, при виде сквайра Трелони со свитой, его синие глаза потемнели и стали чуть ли не черными. Он поднялся, приветствуя вошедших:
        - Здравствуйте, господа.
        Под грозовым взглядом капитана они смутились, один сквайр ничего не заметил.
        - Дорогой капитан, я знаю, какие высокие требования вы предъявляете. Но эти специалисты удовлетворят самых придирчивых. У них безупречные послужные списки и отличные рекомендации.
        - Я доверяю вашему выбору, сэр, - отозвался мистер Смоллет. Так и слышалось: «Где вы откопали этот сброд?»
        По мне, приведенные сквайром космолетчики на сброд не походили. Блондин с великолепными черными бровями примирительно улыбнулся, обращаясь к мистеру Смоллету:
        - Извините, сэр. Мы бы не сунулись к чужому капитану без приглашения - но когда мистер Трелони предложил работу… - он выразительно развел руками: дескать, не смогли устоять.
        - Не понял, - холодно проговорил капитан.
        - То есть когда мы предложили свои услуги, а мистер Трелони согласился нас взять, - поправился чернобровый. - Мы были в отчаянном положении, сэр, - добавил он, оправдываясь.
        - Теперь понимаю, - ответил мистер Смоллет еще холоднее.
        Еще бы. Нанявшись на корабль в обход него, эти пятеро нарушили святое правило: RF-капитан лично подбирает себе команду.
        - В таком случае, господа самозванцы, - дружелюбно заговорил мистер Эрроу, а его карие, с золотистым отсветом, глаза улыбнулись, - садитесь и выкладывайте, кто вы такие и зачем нам нужны. Мистер Трелони, присаживайтесь, - он подвинул сквайру кресло.
        Капитан Смоллет уселся на свое место и с непроницаемым лицом принялся доедать завтрак. По-моему, он был взбешен.
        «Самозванцы» разместились возле столика и начали исповедоваться перед первым помощником. Я перехватил недоуменные взгляды, брошенные на сидевшего рядом со мной Эрроу-2. Том-лисовин неловко поерзал и подался ко мне:
        - Слушай, друг Джим, тебе чернобровка никого не напоминает?
        Блондин с черными бровями уже представился Израэлем Хэндсом, RF-пилотом, и как раз перечислял, в каких компаниях он работал и куда летал. Я покачал головой:
        - Не припомню.
        - Гляди внимательней, - зашептал Том. - Да не на морду - мы биопласта навидались. Я его недавно где-то видел.
        - Ну и что?
        Том не сумел объяснить, что его встревожило. Израэль Хэндс был опытный пилот и, как мне показалось, спокойный доброжелательный человек. Техника Джоба Андерсона - уставшего улыбаться рекламного красавца - наш лисовин молчаливо одобрил, второго техника Дика Мерри - тоже, несмотря на копну сиреневых волос. А Тома Грея, смазливого парнишку с девичьим румянцем и странной специальностью «планет-стрелок», он долго рассматривал с подозрением. Похоже, налепив маску первого помощника, Том ощутил особую ответственность за судьбу корабля.
        Наконец представился последний из «самозванцев» - ладный брюнет со смуглым лицом и сверкающими зелеными глазами:
        - Джон Сильвер.
        Именем он и ограничился. У него был прямой нос с хищным вырезом ноздрей, твердые губы и четко вылепленный подбородок.
        - Вы навигатор? - спросил капитан Смоллет, оторвавшись от фруктового коктейля.
        - Да, сэр, - отозвался Сильвер с заминкой.
        - Катастрофа на «Илайне»?
        - Вы хорошо осведомлены, сэр.
        - Вы были уволены из RF, - продолжал мистер Смоллет, - по состоянию здоровья. Почему вы нанимаетесь на работу, которую не можете выполнять?
        - Чтобы не умереть с голоду, - дерзко ответил Сильвер.
        - Дорогой капитан, - вмешался сквайр Трелони, - я нанял Джона судовым поваром.
        - Теперь он точно с голоду не помрет, - встрял Том-лисовин.
        Первый помощник улыбнулся, капитан - нет. Склонив голову набок, он разглядывал Сильвера, точно редкое животное в зверинце. Бывший навигатор стиснул зубы: на скулах шевельнулись желваки.
        - Как давно вы имели дело с?.. - начал мистер Смоллет.
        - Я не хотел бы отвечать на этот вопрос, - перебил Сильвер.
        - И все-таки?
        - Пятнадцать лет назад, сэр, - отчеканил бывший навигатор. И с вызовом добавил: - Хотя это никого не касается.
        - О чем речь? - вполголоса спросил меня Том.
        - Понятия не имею.
        - Но ты - Трижды Осененный. Должен понимать.
        Сильвер расслышал шутливо-возмущенный упрек нашего лисовина.
        - Трижды Осененный? - вырвалось у него. Ей-богу: бывший навигатор испугался.
        Впрочем, я не успел толком это осознать: куртка у Сильвера на груди зашевелилась, и между застежками протиснулась дымчатая, с серебристым отливом голова. Треугольные черные уши подрагивали, круглые серые глазищи с любопытством уставились на мир.
        - Поюн! - ахнул Том. - Настоящий поюн! Можно подержать? - Вскочив с места, он шагнул к Сильверу.
        Поюн выбрался из своего убежища и вскарабкался Сильверу на плечо. Выгнул спину, распушил короткий серебристый хвост и радостно воскликнул:
        - О-о!
        Том протянул к нему ладонь. Поюн потрогал ее лапой:
        - О-о! Ух, - добавил он уважительно.
        Жесткое лицо Сильвера смягчилось, он улыбнулся и почесал зверьку брюшко. Цепляясь коготками, поюн проворно двинулся вверх по руке нашего лисовина. Взобрался, ткнулся носом ему в шею, обнюхал щеку, разочарованно вздохнул:
        - Э-эхх, - и перепрыгнул на голову первому помощнику. - Я с тобой! - вскричал он, словно прибыл к лучшему другу.
        - Уйди, зараза! - мистер Эрроу замахал руками, пытаясь его согнать. - Наглый коготун.
        - Я с тобой! - восклицал зверек и нежно приговаривал: - Ах-ах, - тычась мордочкой в густые, неровно седеющие волосы первого помощника.
        - Джон, заберите его. Пошел, пошел со своими крючками!
        Скребнув его по виску и оставив четыре царапины, поюн спрыгнул на стол и боязливо обнюхал руки второго помощника, который до сих пор не произнес ни слова, а лишь приглядывался к пятерым «самозванцам». Не знаю, как Крис Делл что-либо видел: тяжелые темно-рыжие волосы все время падали ему на глаза. Затем прыткий зверек взмыл в воздух - и шлепнулся на столик передо мной, въехав задней лапой в вазочку с шоколадным суфлеем. Конфуз его не смутил: подрыгав испачканной лапой и забрызгав весь стол, поюн встал на дыбки, упираясь мне в грудь, и лизнул в подбородок.
        - Ах, Джон, - пропел он женским голосом.
        Космолетчики покатились со смеху.
        - Джон, ах, Джон… - Зверек подпрыгнул и попытался лизнуть меня в щеку.
        Я поймал его в прыжке.
        - Что ты болтаешь? Скажи: «Ах, Джим».
        - Ах-джимах, - отозвался поюн, дергая задними лапами, словно крутил невидимые педали. И сердито воскликнул: - Совсем сумасшедший!
        Как они хохотали!
        Я отпустил поюна, и он стремглав понесся к Сильверу, одним духом взлетел ему на плечо.
        - Джимах! - крикнул он оттуда, пуша свой короткий хвост. - Сумасшедший!
        - Как его зовут? - отсмеявшись, спросил капитан Смоллет.
        - Прошу прощения, сэр, - с достоинством ответил Сильвер, - его зовут так же, как вас: Александр.
        - Дайте-ка мне моего тезку, - попросил капитан. - За поюна вам прощаются ваши грехи.
        Сняв зверушку с плеча, бывший навигатор протянул ее мистеру Смоллету. Оказавшись у капитана, зверек вдруг заверещал, задергался, пытаясь вырваться, и до крови располосовал ему руки. Капитан не выпускал его, сжимая извивающееся тельце, и вопросительно смотрел на растерявшегося Сильвера.
        - Отпусти тезку, - не выдержал первый помощник. - Напугал зверя до смерти.
        Мистер Смоллет разжал пальцы. Поюн кинулся к хозяину, нырнул под куртку и притаился, словно его и нет. Сильвер прищурился.
        - Неужто вы такой скверный человек, сэр, что поюн вас боится?
        Капитан не спеша обтер салфеткой расцарапанные руки и лишь затем ответил:
        - Поюн испугался, потому что боится его хозяин. - Синие глаза вспыхнули беспощадным огнем, требуя правдивого ответа. - Почему вы меня боитесь, Джон?
        Сильвер выпрямился.
        - Я не боюсь вас, сэр.
        - Вы лжете.
        - Нет! Я… - бывший навигатор запнулся. - Я опасаюсь, что вы не возьмете меня в рейс.
        - Почему?
        Сильвер вытягивался все больше. Казалось, сила горящего капитанского взгляда вот-вот оторвет его от кресла и заставит вскочить на ноги, встать по струнке.
        - За мной есть вина, сэр… серьезная вина.
        - Какая?
        Бывший навигатор вдруг обмяк, откинулся на спинку кресла и убито пробормотал:
        - Это мое семейное дело, сэр. Совершенно личное. - Он помолчал и, хотя капитан не стал больше допытываться, признался: - У меня были нелады с женой. Я ее сильно обидел.
        - Вы смелый человек, Джон, - сказал сквайр Трелони. - Все до дрожи боятся пресловутых Чистильщиков, а вы - нет.
        - Я боюсь, - отозвался Сильвер. - Не меньше, чем любой другой.
        - Но послушайте, - обеспокоился сквайр. - А если они вас заберут? Мы останемся без кока?
        - Я рассчитываю, что обойдется.
        - Сэр, этих людей наняли вы, - заметил Крис Делл, второй помощник мистера Смоллета. Он тряхнул головой, темно-рыжая челка колыхнулась, на миг открыв прищуренные льдистые глаза. Делл был очень сердит. - Именно вы несете за них ответственность.
        - В каком смысле? - нахмурился мистер Трелони.
        - Видите ли, сэр, обычно RF-капитан сам подбирает экипаж, - с отменной вежливостью начал объяснять второй помощник. - Он отвечает за безопасность людей - за то, чтобы в рейсе никого не забрали. Если он ошибается и допускает на борт человека, с которым случается беда, виноват капитан. А сейчас, - Делл кивком указал на «самозванцев», - вся вина ляжет на вас.
        - И тогда Чистильщики явятся за мной? - уточнил сквайр.
        Второй помощник любезно улыбнулся; за улыбкой я угадал ледяную ярость.
        - Это зависит от того, сэр, насколько сильно вы будете себя корить.
        - Я не буду, - заявил мистер Трелони. - Здесь все взрослые люди и лучше меня знают, что такое RF и Чистильщики. Джон, если вы действительно в чем-то там виноваты, откажитесь лететь…
        - Нет, - отрезал Сильвер.
        - Сумасшедший! - вякнул из своего укрытия поюн Александр.
        Сильвер хлопнул по груди ладонью, и поюн снова затаился.
        - Надеюсь, ребята нас не подведут, - проговорил мистер Эрроу, всегда готовый вступиться за собратьев-космолетчиков. - Не подведете?
        - Нет, сэр, - ответил за всех Джон Сильвер.
        - Алекс? - обернулся первый помощник к капитану.
        Тот покачал головой:
        - Я не готов принять решение.
        - Мистер Смоллет! - внезапно рассердился сквайр. - Я по горло сыт проволочками. Либо мы завтра летим, либо я нанимаю другой корабль.
        Поюн высунулся из-под куртки:
        - Совсем сума…
        Израэль Хэндс, выбросив руку, пережал ему горло. Зверек широко зевнул и выпучил глаза.
        - Я задушу тебя, болтун, - процедил пилот.
        - Даю вам сутки, капитан, - мистер Трелони резко встал. - Если корабль не будет готов к взлету, пеняйте на себя.
        Разгневанный сквайр вышел из ресторана; пальмены у входа проводили его шуршанием вздрогнувших листьев. Том-лисовин сжался; у «самозванцев» вид был смущенный и виноватый. Один лишь Сильвер посмел прямо взглянуть на капитана. Солнце светило ему в лицо, и глаза бывшего навигатора сверкнули зеленым огнем, как у зверя.
        - Сэр, все будет хорошо.
        Сильвер погладил распластавшегося у него на груди придушенного поюна. Тезка нашего капитана висел, когтями вцепившись в ткань куртки, похожий на распяленную шкурку.
        Том-лисовин вдруг подался вперед.
        - Мистер Смоллет, разрешите задать вопрос Джону Сильверу, - проговорил он, откровенно подчеркивая свое уважение к капитану, которому сквайр только что устроил разнос.
        - Задавай.
        - Два вопроса, - поправился Том. - Джон, вы раньше бывали в этих местах?
        - Нет, - ответил бывший навигатор.
        - Вы объяснили, отчего поюн испугался мистера Смоллета, - продолжал наш лисовин с охотничьим блеском в глазах. - А отчего он полез к Джиму целоваться?
        Ну и вопрос! Я ожидал, что вокруг меня грянет хохот, но космолетчики ограничились ухмылками. Сильвер задумался.
        - Александр почуял Трижды Осененного Птицей, - сказал он наконец. - И вообще Джим - лесной человек, зверье должно его любить.
        Он говорил дело. А Том схлопочет по ушам, если будет выступать.
        - А ты, - бывший навигатор вдруг повысил голос, - ты кто такой? Юнга? - Он выплюнул это слово, как залетевшую в рот мушину.
        Пока наш лисовин соображал, кем его обозвали, Сильвер обернулся к мистеру Смоллету.
        - Сэр! Вы летаете с юнгой на борту?
        - Джон, - вмешался первый помощник, - вы прекрасно знаете, что это не запрещено…
        - Мистер Смоллет! - Сильвер взвился; поюн чуть не свалился с него, заскреб лапами. - Вы! С юнгой?!
        - Замолчи, - сказал Израэль Хэндс, и бывший навигатор умолк, только губы кривились.
        - Что такое «юнга»? - спросил Том.
        Сильвер обернулся к нему, ухватил за подбородок и задрал лисовину голову, всматриваясь в лицо.
        - Ты не знаешь?
        Том вырвался.
        - Я бы не спрашивал, - огрызнулся он, потирая подбородок.
        - Юнга - это смертник при RF-капитане, - проговорил Сильвер странно звенящим голосом. - Он отдает свою жизнь, если на корабле случается беда… когда жизнь капитана оказывается в опасности. За это хорошо платят.
        - И редко пользуются, - добавил мистер Смоллет. - Нет, Джон: я летаю без юнги.
        Бывший навигатор перевел дыхание, как будто было чрезвычайно важно, что у нашего капитана нет юнги, готового за него умереть.
        - Извините, сэр, - тихо сказал он. - Я вдруг подумал… - Сильвер беспомощно пожал плечами. - Извините. - Он вернулся на свое место.
        - Еще раз подумаешь не то - останешься на Энглеланде, - заметил Хэндс.
        Том коснулся моего локтя, взглядом указал на Хэндса с Сильвером и шепнул:
        - Они мне не нравятся.
        - Ты им - тоже, - ответил я не задумываясь.
        Том подобрался.
        - Мистер Смоллет, разрешите задать вопрос пилоту Хэндсу.
        - Ну уж нет, - чернобровый Хэндс с усмешкой повернулся в нашу сторону. - Сейчас моя очередь спрашивать. Я никогда не бывал у вас на побережье; где я мог тебя видеть?
        - Не знаю, - настороженно ответил Том.
        - Может, в Бристле? - задумчиво произнес пилот. - В Веселом районе?
        В точку. Том залился краской, как девчонка. Мэй-дэй! Ну и детки у сквайра Трелони. Лайна деньги ворует, Том в Веселом районе развлекается.
        Под общий смех он вскинул голову:
        - Мистер Смоллет?
        - Слушаю тебя, лисовин.
        - Мистер Смоллет, - повторил Том, волнуясь. - Можно, я буду вашим юнгой?
        Настала полная тишина. Только похрустывали, сворачиваясь, листья пальмен. Космолетчики глядели оторопело.
        - Послушай, - наконец обратился к Тому Джон Сильвер, - юнгу на RF-корабль нанимает не капитан, а первый помощник.
        Том повернулся к мистеру Эрроу.
        - Сэр, возьмите меня юнгой. Без оплаты.
        - Уймись, - сказал тот.
        - Во-вторых, - продолжал бывший навигатор, - по уставу, капитану не положено знать, кто у него юнга.
        Наш лисовин блеснул зубами в неожиданной хищной усмешке:
        - Мы сегодня только и делаем, что нарушаем устав. Мистер Эрроу! Я прошу вас.
        Первый помощник поджал губы. Зато льдистый взгляд Криса Делла неожиданно смягчился; второй помощник откинул со лба челку и рассматривал Тома с искренним любопытством.
        - Ни один уважающий себя RF-капитан с юнгой не летает, - подал голос старший пилот Питер Рейнборо - улыбчивый симпатяга с длинными раскосыми глазами. - Если правда выплывет - позор на весь флот.
        - Экипаж подержит рот на замке, - заявил наш лисовин.
        - Зачем это тебе? - поинтересовался капитан Смоллет.
        - Сэр, меня тревожит, что человек, который не был приглашен на борт, а сам навязался вам на голову, первым делом начинает выяснять, есть ли у капитана корабля юнга-смертник, - отрапортовал Том. - Я считаю, что в таком случае юнга вам необходим.
        Сильвер вскинулся, желая что-то сказать, но капитан движением руки заставил его молчать.
        - Ты так считаешь? - переспросил мистер Смоллет.
        - Да, сэр.
        - И не просишь оплаты?
        - Нет, сэр.
        - Хорошо. - Синие глаза капитана улыбнулись. - Будешь юнгой. Дэн, расскажи Тому о его правах.
        Первый помощник скривился, как будто у него отчаянно заныли зубы.
        - Ладно, сам объясню. В критической ситуации юнга имеет право отказаться от своих обязанностей, и никто не заставит его отдать жизнь капитану корабля…
        - Я не откажусь, сэр.
        Мистер Смоллет сделал вид, будто его не перебивали.
        - Однако и капитан может отказаться от услуг юнги. Все понятно?
        - Да, сэр.
        - А теперь, юнга лисовин, изволь до вечера не попадаться мне на глаза, - сказал мистер Эрроу. - С меня довольно идиотских выходок. - Он наградил тяжелым взглядом Сильвера.
        Бывший навигатор потупился. А висевший безжизненной шкуркой поюн вдруг отцепился, спрыгнул на пол, подбежал к Тому и вскарабкался ему на колени.
        - Ах-ах, - нежно проворковал он. Вспрыгнул Тому на плечо и принялся передними лапами перебирать ему волосы. - Ах, Джон… Хорошо. Будешь юнгой. Дэн, расскажи Тому о его правах.
        Поюны отлично чувствуют настроение своих хозяев - и выдают их с головой. Хотел бы я знать, чем Сильверу так понравилась инициатива нашего лисовина.
        - Юнга! - рявкнул первый помощник. - Ты слышал приказ?
        - Да, сэр. - Том вскочил. - Джим, пойдем.
        Я предпочел бы остаться с космолетчиками, но Том настойчиво дернул меня за рукав. Поюн стрелой понесся назад к хозяину.
        У двери наш лисовин обернулся:
        - Пилот Хэндс!
        Чернобровый блондин повернул голову.
        - Я вспомнил, где мы с вами встречались, - торжествующе объявил Том. - В Веселых банях.
        Я подавился воздухом. Мой отец всыпал бы мне по первое число, ляпни я такое.
        Том кинулся вон из ресторана. Дверь за нами захлопнулась, но я успел услышать дружный хохот в зале.
        - Совсем сумасшедший! - воскликнул я, как поюн Александр. - Кто тебя тянул за язык? Что они будут думать?
        Лисовин беспечно махнул рукой.
        - Да не был я в банях. Пускай Хэндс отмазывается… И знаешь что, друг мой Джим, - произнес он, размышляя, - в Веселый район я забрел только раз. И так-таки совпал с Хэндсом? - Том с сомнением покачал головой. - Наверняка он это сказал, чтобы мне рот заткнуть.
        - Странные они, - сказал я. - RF, Чистильщики, смертники… Почему про этот RF ничего толком не сказано в информсети?
        - Из парней все приходится клещами вытягивать, - добавил Том. - Я бился, бился, расспрашивал. А кабы не Сильвер, мы бы про юнгу и не услышали. И что там произошло пятнадцать лет назад? Черт! Ни от кого не узнаешь…
        - Может, поискать в сети «Илайн»? - предложил я.
        - Точно, - обрадовался наш лисовин. - Пойдем.
        Мы поднялись в его номер и подсели к компу. Ну и работенка - ползать по сети в поисках того, не знаю, чего. Можно подумать, RF является государственной тайной и строго засекречен. В конце концов мы каким-то чудом сумели подобрать код доступа и попали в галактическую сеть. Все прокляли: и бестолковую организацию нашей сети, и жесткий изоляционизм правительства. Энглеланд уж лет пятьдесят как отгородился от внешнего мира, и его жителей оберегают от дурного влияния чужаков. Беречь-то нас берегут, но и обкрадывают тоже. Раньше мне было все равно, а тут вдруг ясно осознал, что к чему.
        В галактической сети мы таки обнаружили сведения об «Илайне». Оказалось, это был не звездолет, а космическая база, где отдыхали экипажи нескольких кораблей, в том числе одного RF. И в этот самый «Илайн» вмазался накачавшийся наркотиками космодесантник, который угнал яхту и пытался удрать от повисшей на хвосте полиции. Яхта - всмятку, база получила сильные повреждения, тридцать два человека погибли, восемьдесят пять ранено, из них трое сильно обгорели. Среди этих обгоревших был и RF-навигатор первого класса Джон Сильвер.
        Я удивленно присвистнул, когда нам удалось вывести на экран его изображение: ничего общего с тем Сильвером, которого привел сквайр Трелони.
        - Это не он.
        - Ну-у… - Том изучал худое, угловатое, заросшее черной бородой лицо навигатора, - он обгорел и ходит с маской. Ты заметил? У него всюду биопласт - на лице, на шее, на руках.
        - Но у этого глаза серые, а у нашего - зеленые.
        Ткнув клавишу, Том увеличил изображение, и малосимпатичная физиономия заняла весь экран.
        - Да тоже зеленоватые, - произнес лисовин. - Ты вот что скажи мне, друг Джим: отчего у капитана и Сильвера глаза светятся?
        - Не скажу. Не знаю.
        Конечно, я подкатывался с расспросами к мистеру Эрроу и другим космолетчикам, да попусту.
        - То-то и оно, - кивнул Том. - Давай-ка что-нибудь про RF поищем, раз уж в галактической сети…
        Тут в дверь поскреблись, и в номер заглянула Шейла. Ее румяные щеки побледнели, в волосы были кокетливо вплетены нежно-зеленые перья.
        - Завтра вылетаете? Это правда? - Шейла мялась на пороге.
        - Похоже на то. - Я выключил комп.
        И чуть не схлопотал по рукам от Тома.
        - Ты спятил?! - возмущенно заорал лисовин. - Какого черта?!
        - Заткнись.
        Он заткнулся. Одумался и вежливо пригласил Шейлу зайти и составить ему компанию, ведь Джим так и так собирался уходить… Он еще что-то ей плел, а я поспешно убрался. Шейла на четыре года старше Тома и оттого стесняется решительно взять его в оборот. Лисовин тоже стесняется - и вот они вокруг друг дружки ходят, облизываются. Хоть бы столковались наконец.
        Оказалось, пока мы с Томом лазали по информсетям, космические волки улетели в Бристль, где стояла на космодроме «Испаньола». Капитан всерьез воспринял угрозу сквайра Трелони и отправил экипаж готовить корабль к взлету. В «Адмирале Бенбоу» остался лишь сам мистер Смоллет, Дэниэл Эрроу и «самозванцы».
        Они собрались на берегу, у воды, и что-то шумно обсуждали, размахивая руками и толкаясь. Непонятно было, ссорятся они или веселятся; капитан и его первый помощник стояли чуть в стороне. Я подошел к космолетчикам. Волны лениво подымали спины, шурша и позванивая льдинками, солнце дробилось на них и вспыхивало тысячами острых искр, холодный ветер тут же забрался под куртку.
        - И не уговаривайте! - кричал Том Грей. - Совсем рехнулись! Мистер Смоллет, разве вам нужен захлебнувшийся планет-стрелок?
        - Давай-давай, - наступали на Грея Андерсон и Мерри, теснили к воде. - Плыви.
        - Куда вы его отправляете? - вмешался я. - Планет-стрелок - не ледокол.
        - Он проиграл в «водянку», - объяснил Дик Мерри, плотнее натягивая капюшон, отороченный черным мехом. Из-под капюшона выбивались пряди волос, которые на солнце казались не сиреневыми, а дымчато-серыми, как шкура у поюна. - Проиграл - должен плыть.
        - Слишком холодно.
        По-моему, этим все было сказано - но «самозванцы» считали иначе. Они вновь насели на планет-стрелка, а капитан с первым помощником спокойно наблюдали, как отбивается несчастный Грей, которого приводил в ужас один только вид плавающих в воде льдинок.
        - Парни, да вы что? Я же утону, ей-богу!
        Разошедшийся Андерсон толкнул его в плечо; Грей отшатнулся и оказался по щиколотку в воде. Рванулся обратно на сушу, однако ему преградил дорогу чернобровый Хэндс:
        - Плыви.
        Отчего мистер Смоллет позволяет заниматься ерундой? Утопленник нам ни к чему, планет-стрелок с воспалением легких - тоже не подарок.
        - Бросьте чудить, - сказал я. - Найдите бассейн с подогревом - в нем и…
        - Не лезь, - осадил меня Андерсон. - Не твое дело.
        - Мое. Вы живете в моей гостинице - а у нас запрещено купаться в холодное время года.
        - С какой стати?
        Я замешкался с ответом. Что придумать? До сих пор никому не приходило на ум лезть в воду осенью.
        - Я за него сплаваю, - заявил Сильвер, сбрасывая куртку на мокрый от растаявшего инея песок.
        На куртку спрыгнул поюн Александр, выгнул спину, распушил хвост.
        - Нет, - сказал Хэндс - точно тяжелый камень уронил.
        Не отвечая, Сильвер стянул теплый свитер, затем скинул мягкую рубашку. Поюн насторожил уши, наблюдая за хозяином. Бывший навигатор нагнулся, расшнуровывая ботинки. Великолепный торс, литые бицепсы. Том-лисовин сказал: это все биопласт. Хороший мастер делал.
        Хэндс ухватил Сильвера за плечо и рывком заставил распрямиться.
        - Сказано: нет.
        Бывший навигатор полоснул его свирепым взглядом:
        - Отпусти!
        Ну, дела… Либо нервный Сильвер что-нибудь отколет, либо утопят планет-стрелка. Грей стоял у кромки воды, на мокром, расползающемся под ногами песке. Шурша льдинками, набежала волна, закружила пену вокруг ботинок.
        - Прекратите, - велел я, как будто здесь были не космолетчики со своим капитаном, а дурные горожане. - За нарушение правил поведения на пляже - штраф двести стелларов.
        Мерри вытащил кредитку и с ухмылкой протянул мне:
        - Плачу. Но Грей поплывет.
        - Отпусти! - крикнул Сильвер Хэндсу.
        - Отпусти! - поддакнул поюн женским голосом. - Сумасшедший!
        Еще минута перепалки - и капитан Смоллет откажется брать «самозванцев» на борт. Идиоты.
        - Хватит дурить. С краккеном решили познакомиться? Он охотно пообедает.
        Прожорливый краккен опасен в любое время года, но хуже нет с ним встретиться, когда он нагуливает жир к зиме. Его у нас отродясь не бывало - краккен водится у западного побережья - но космолетчики этого не знали.
        Грей отшатнулся от воды, Андерсон и Мерри переглянулись.
        - Вздор, - решительно объявил Сильвер. - Я поплыву.
        - Нет! - рыкнул Хэндс и оттолкнул его так, что Сильвер не удержался на ногах.
        Бывший навигатор прокатился по песку, вскочил, бледный от злости.
        Капитан Смоллет холодно наблюдал за «самозванцами», первый помощник отвернулся, разглядывая небо над верхушками облетевших ивушей. Ну, парни - сами себе враги. Краккена на них нет…
        - Эй! - вскрикнул планет-стрелок. - А там что такое? - Он вытянул шею, глядя мне за спину.
        Я обернулся. Мэй-дэй! Из раздавшихся волн поднялась квадратная морда: над глазами похожие на рога наросты, борода из болтающихся щупалец, широкая пасть приоткрыта в злорадной усмешке.
        Мы дружно шарахнулись прочь от воды.
        - Это краккен? - мистер Смоллет достал из-под куртки маленький карманный лучемет. Я и не знал, что наш капитан носит при себе такое оружие. - Он опасен на суше?
        - Нет, - ответил я, разглядывая рогатую, бородатую зверюгу.
        Мокро блестевшие щупальца под нижней челюстью шевелились. Мерзкая тварь.
        - Мистер Смоллет, - Сильвер неожиданно засмеялся, подобрал рубашку, стряхнул налипший песок. - Это же надувная игрушка - постояльцев пугать. Верно, Джим?
        Квадратная морда покачивалась в волнах и злорадно скалилась.
        - Это настоящий краккен, - отозвался я, недоумевая, откуда он взялся, да еще так кстати.
        - Значит, ручной. - Бывший навигатор насмешливо сощурился. - Здорово ты его выдрессировал.
        Держать краккена возле гостиницы? Я не спятил. Может, он от соседей приплыл? Хозяин «Старого винодела» - известный шутник. Однако с краккеном шутки плохи.
        - Мистер Смоллет, его лучше убить.
        Капитан вскинул руку с лучеметом. Мелькнул тонкий, блеклый на солнце, луч - и краккен исчез.
        - Чудеса, - пробормотал мистер Смоллет. Он обернулся к космолетчикам: - Чей был зверь?
        Странный вопрос. Парни молчали, и их молчание тоже было странным. В глазах капитана вспыхнул знакомый беспощадный огонь.
        - Израэль? - обратился мистер Смоллет к Хэндсу.
        Чернобровый пилот молча помотал головой.
        - Том?
        Планет-стрелок замахал руками:
        - Что вы, сэр! Откуда?
        - Джоб?
        - Нет. - Андерсон скроил гадливую гримасу.
        - Дик?
        - Нет. Клянусь, - с чувством проговорил Мерри, для пущей убедительности приложив к сердцу ладонь.
        - Джон, - повернулся к Сильверу капитан. - Это ваша работа.
        Бывший навигатор метнул на меня тревожный взгляд, словно просил помощи. У меня! Я вообще сообразить не могу, о чем речь.
        - Да, сэр, - произнес он. - Виноват. Больше не повторится.
        Хэндс открыл было рот - но смолчал, лишь нахмурился.
        Первый помощник тоже нахмурился - и тоже ничего не сказал. Мне сделалось не по себе. Что-то неладно; ох как неладно… Мистер Эрроу кивнул капитану, и они двинулись прочь вдоль кромки воды. Заговорили о чем-то, но я не разобрал ни слова.
        Четверо «самозванцев» как по команде повернулись к Сильверу. Бывший навигатор подобрал поюна и накинул на плечи куртку.
        - А еще что ты умеешь? - мрачно осведомился Андерсон.
        - Отвяжись, - буркнул Сильвер.
        - Какого черта? - в сердцах воскликнул планет-стрелок Грей. - Вот надо ж было… Тьфу! Зачем?
        - Помолчи, - огрызнулся Сильвер.
        - Зачем? - вякнул поюн голосом планет-стрелка и получил щелчок по лбу. - Сумасшедший! - возмутился он.
        Бывший навигатор повернулся и зашагал через пляж к гостинице.
        - Сумасшедший! - заверещал, извиваясь, поюн у него в руке. - Тьфу! Тьфу! Сумасшедший!
        - Что случилось? - спросил я в полном недоумении. - Все видел собственными глазами - и ничего не понял.
        - Твой краккен - галлюцинация, - устало сказал Хэндс. Он постоял в задумчивости и двинулся догонять Сильвера.
        - Влипли, - расстроенно пробормотал Грей. - И что теперь?
        - По домам, - отозвался мрачный Андерсон.
        Космолетчики примолкли; я ощутил себя лишним. Что-то явно осталось недосказанным, но при мне обсуждать свои дела они не собирались.
        Я направился к «Адмиралу Бенбоу». Сильвер способен вызывать массовые галлюцинации? Ну и ну. Мистер Смоллет наверняка тоже многое умеет; вспомнить только, как он заставляет людей говорить правду. Сдается мне, покойный Билли Бонс был не совсем прав: бояться надо не одних лишь RF-навигаторов, а всех этих risky fellows.
        Глава 8
        «Самозванцы» напрасно тревожились: мистер Смоллет не погнал их из экипажа. Он лишь поговорил о чем-то с Сильвером с глазу на глаз; бывший навигатор казался сильно удручен этим разговором. А затем все космолетчики и RF-навигация вылетели у меня из головы, потому что на площадку перед «Адмиралом Бенбоу» опустился знакомый глайдер, из кабины выскочил пилот и открыл дверцу перед Лайной.
        Сегодня моя любимая была не Лайной - она была королевой Кэролайн. В распахнутой шубке поверх длинного платья, в жемчугах, с высокой прической, она с королевским достоинством ступила на землю и повернулась к «Адмиралу Бенбоу». Придирчиво оглядела его шпили и башенки (куда нашему скромному «Адмиралу» до дворца Трелони!) и величаво двинулась вверх по лестнице, где стоял я. Выбежал ей навстречу, да и замер у двери - и стоял как чурбан, не зная, что сказать или сделать: такая она была красивая, богатая, чужая.
        Я любил Лайну. Любил сине-зеленые глаза, темные локоны, хрупкие плечи, тонкие руки. Но сейчас от ее гордой осанки, надменно вздернутого подбородка, повелительного взгляда сделалось неуютно. Кэролайн - королева «Жемчужной Лагуны». А я кто?
        - Здравствуй, - тихо сказала она, остановившись ступенькой ниже. - Джим, я хотела попрощаться…
        И вдруг с нее слетело все королевское достоинство: моя любимая жалко заморгала, на ресницах блеснули слезинки, а чужое, сильно повзрослевшее лицо внезапно сделалось несчастным и родным.
        - Джим, - вскинув руки, Лайна обняла меня и горестно шепнула: - Я не хочу, чтоб ты улетал.
        - Я вернусь.
        - А если… - она запнулась, - если нет?
        Я погладил ее по волосам, стараясь не помять прическу.
        - Джим, - отстранившись, Лайна заглянула мне в лицо, - я буду очень ждать.
        - Я вернусь, - повторил я, хотя моя уверенность внезапно пошатнулась. Куда меня несет? Со сквайром Трелони, с авантюристом Томом, с risky fellows, от которых надо держаться подальше… - Обязательно.
        - Я буду ждать, - повторила моя любимая.
        Мы не пошли в гостиницу, а спустились вниз.
        - Пройдемся немного, - сказал я пилоту; он кивнул и направился в бар.
        Лайна улыбнулась.
        - Мама платит Майку, чтобы глаз с меня не спускал, - сообщила она доверительно, - а я приплачиваю, чтобы оставил в покое.
        Я повел ее по тропе в лес, прочь от холодного ветра с моря. Ветер шевелил облетевшие ветви, покачивал плетеные зеркала паутинников, звенел канатцами, на которых крепились зеркала. Сами паутинники съежились, свернув серебряные нити в тугие клубки. С виду - мирные, безобидные шарики. Вот только подойди ближе. Метнутся вниз, исхлещут нитями так, что белый свет покажется не мил. Лайна посматривала на них с опаской. Смешная. Неужто я поведу ее там, где достанут ядовитые твари?
        Мы прошли сквозь широкую полосу ивушей и добрались до края луга. Жесткая, устоявшая в ночные заморозки луговая трава зеленела, упрямо цепляясь за жизнь, а рыжие метелки плач-травы вокруг могильной плиты полегли. Я смахнул палые листья с плиты, вымел влажный сор из выбитых в камне букв: Рудольф Хокинс. До свидания, отец…
        Лайна стояла притихшая, зябко куталась в свою расстегнутую шубку. Мэй-дэй! Шубка-то - бутафорская, застежек и в помине нет.
        - Замерзла? - Я привлек Лайну к себе.
        - Немного, - она уткнулась лицом мне в грудь, забралась ладошками в карманы куртки. - Так теплее.
        Я поцеловал ее поднятые наверх, хитроумно сколотые волосы. Холодные. Пахнущие новыми духами. И все равно родные, любимые.
        Невдалеке тревожно взвизгнул воронок. Крошечная птаха далеко видит, отлично слышит. Я заозирался. Рысюк? Медведка? Человек?
        Луг был пуст, а лес прозрачен, среди голых стволов ивушей и кленовиц редко стояли темно-зеленые ели-ели. Незамеченным не подкрадешься; однако бдительный воронок опять взвизгнул. На всякий случай я достал станнер. Лайна испугалась.
        - Что такое?
        - Не знаю.
        Я напряженно вслушивался, всматривался - тщетно. Лес будто вымер. Можно подумать, воронок заскучал и подает голос от нечего делать.
        - Смотри! - вскрикнула Лайна.
        Я обернулся, готовый стрелять. Ох. Птица! Она сидела на ветке метрах в трех над землей, поглядывала на нас с Лайной черными бусинами глаз. Хвост смешно топорщится, маховые перья короткие, еще не отросли. Это чудом уцелевший сеголеток - совсем молодой, но уже сверкающий, будто сгусток драгоценных камней.
        - Настоящая Птица, - изумленно прошептала моя любимая. - Джим, позови ее.
        Я посвистел. В ответ раздался новый крик воронка, а Птица быстро кивнула, тряхнув малиновым хохолком.
        - Еще позови, - попросила Лайна. - Пускай слетит ниже.
        Снова посвистел. Птица приподнялась, переминаясь на ветке, словно приплясывая. Лайна протянула к ней руку:
        - Лети сюда. Лети!
        Зашелся в крике невидимый воронок, а Птица развернула переливчатые крылья и спрыгнула на пару веток вниз.
        - Лети ко мне, - уговаривала ее Лайна. - Ну? Давай!
        Да что же воронок так расшумелся? Я снова обвел взглядом застывший, прозрачный, продуваемый студеным ветром лес. Никого.
        А если это галлюцинация? Я не вижу ни души - а вокруг…
        - Ложись! - крикнул я и толкнул Лайну, опрокинув наземь.
        Крутанулся вокруг своей оси, полосуя пространство над землей долгим выстрелом станнера. Почудилось: станнер отказал, ведь не упал ни один враг, ничто не мелькнуло за стволами деревьев. Вздор. Отцовский станнер не подведет, хоть выстрелов не видно и не слышно.
        С пронзительным криком взвилась с ветки Птица - и ринулась ко мне, будто атакующий ястребец, бросилась в лицо, норовя разодрать когтями или клюнуть в глаз. Проклятье! Отбиваясь, я услыхал вопль Лайны. Даванул кнопку станнера. Птица безжизненно шлепнулась к ногам. Я кинулся к Лайне. Моя любимая пыталась подняться, неловко упиралась руками в землю; бледная, с дрожащими губами.
        - Джим… - пролепетала она. - Что случилось?
        - Как ты?
        Ухватившись за меня, она встала.
        - Птица… - прошептала Лайна, глядя перепуганными глазами. - Она была бешеная?
        - Вряд ли.
        Я вслушался. Обычная тишина осеннего леса; и воронок молчит. Я подвел Лайну к старому, поросшему седым мхом пню.
        - Присядь.
        Она нерешительно опустилась на него, сцепила руки на коленях. Шубка без застежек разошлась сверху донизу; я увидел беззащитную шею с ниткой жемчуга и трепетавшую в глубоком вырезе платья маленькую грудь.
        Подняв станнер, я прошелся вдоль опушки.
        - Ключ-ключ! - пискнула над головой синяя ключница, и словно по ее команде, завозились на ближайшей ели-ели ночные мышаки, проснулся в своем дупле дрозд-пропойца. Дрозда не зря так нарекли: его крик похож на мычание нарезавшегося пьянчуги.
        Я - егерь. Я умею слушать лес. Этот лес был пуст… Но покружив метрах в двадцати от опушки, я обнаружил следы: отпечатки ботинок возле старой раскидистой ели-ели. Густые ветви и толстый ствол превосходно укрыли чужака и от моих глаз, и от станнера. По следам на палой листве вперемежку с хвоей можно было читать как по книге: человек постоял, затем растянулся плашмя - скорей всего, когда я крикнул: «Ложись!» - и пополз прочь.
        Я не рискнул идти за ним, потому что со мной была Лайна, и двинулся по следам в обратную сторону. Они вывели на ту же тропу, по которой мы дошли до могилы отца: неизвестный шел за нами, потом свернул в лес и сделал крюк, добравшись до места чуть позже нас. Тут поднял тревогу воронок, и чужак не рискнул приблизиться. За кем он шел - за мной или за Лайной? Дракона бы сюда. Чуткий кургуар взял бы след и указал, откуда явился неизвестный: не прямиком ли из нашей гостиницы? Увы - нет моего Дракона…
        Подмышкой я нес Птицу. Паралич у нее не проходил. Я придерживал холодеющее тельце, а голова с малиновым хохолком бессильно болталась. С чего Птице рвать меня и клевать? Никогда не случалось, чтобы Птицы нападали без повода - только защищая птенцов. У бедняги-сеголетка и птенцов-то еще не бывало… Может, он кинулся, увидев у меня станнер? Птицы очень смышлены; сеголеток запомнил, как охотники стреляли в его сородичей, и узнал оружие в моей руке? Похоже на правду. Во всяком случае, иного объяснения я не придумал.
        Когда мы возвратились к «Адмиралу Бенбоу», Птица была мертва.
        - Бешеная, - убежденно проговорила Лайна. - Надо ее закопать.
        - Сначала покажем людям.
        Мы поднялись по лестнице.
        Шейлы за стойкой администратора не было. Не иначе как с Томом развлекается. И некому сказать мне, кто недавно покинул гостиницу.
        Мы с Лайной заглянули в ресторан; там обедали семь человек - но ни одного космолетчика. Птицу я держал под курткой, чтобы избежать лишних вопросов. Пальмены у входа вздрогнули, распрямляясь, зашуршали листьями, и у меня неприятно екнуло сердце. Приехали. Теперь во всем, что шевелится, будет чудиться враг.
        Я повел Лайну в бар. Вот они. И «самозванцы», и капитан Смоллет, и Дэниэл Эрроу, и пилот глайдера Майк, которому велено было не спускать с Лайны глаз. Составив вместе два столика и рассевшись вокруг, они увлеченно играли в очередную игру. На столиках были насыпаны карточки со смутными, колеблющимися картинками; их стремительно перемешивали, хлопали сверху ладонью, вскидывали руку - и что-то получалось либо нет: карточка прилипала к ладони или отваливалась, а если держалась, то картинка делалась яркой и отчетливой или же оставалась тусклой и невнятной. Когда руку вскинул капитан Смоллет и на его карточке вспыхнула вывеска казино и фонари у входа, космолетчики взвыли в восторге. Азартно они играли, заразительно - я бы тоже не отказался попробовать, кабы меня научили. И если бы у столиков сидели восемь человек. А сейчас не хватало Хэндса и Сильвера с его болтливым поюном.
        - Присаживайтесь, - радушно пригласил нас первый помощник.
        Лайнин пилот подвинулся, освобождая место - для Лайны, конечно, не для меня. Перегнувшись назад, планет-стрелок Грей дотянулся до свободного кресла и пронес его над головой, поставил к столику:
        - Садитесь, юная леди.
        - Что ты прячешь под полой? - спросил у меня мистер Смоллет, обеими руками перемешивая тусклые, непроявленные, карточки.
        Я выложил Птицу прямо на них:
        - Добыча. Где Сильвер с Хэндсом?
        - У себя в номере, - ответил капитан.
        И внезапно настала тишина. Такая, что я расслышал дыхание собравшихся у столиков людей. Сверкающая Птица лежала на россыпи карточек, и картинки на них начали разгораться. Море, водопады, радуга, небо с молниями, горы, джунгли, закаты, восходы, города - удивительные и страшные, смешные и обыкновенные, утренние, вечерние, ночные…
        Космолетчики глядели на это вытаращив глаза.
        - Ни хрена себе, - пробормотал рекламный красавец Андерсон. - Мистер Смоллет! И мы за такими тварями полетим?
        - Боюсь, что да. - Капитан коснулся переливающейся самоцветами тушки, провел пальцами по коротким маховым перьям. Обернулся к первому помощнику: - Что скажешь?
        - Чертовщина, - потряс головой мистер Эрроу.
        Картинки лежали на столах, будто крошечные дверцы в чужие миры. Там светили солнца и луны, пылали закатные небеса, манили и пугали городские огни… Мне вдруг нестерпимо захотелось там побывать; обратиться искрой и нырнуть в мерцающую глубину хотя бы вон той, крайней картинки, затеряться в синеве густых сумерек, повиснуть сигнальным огнем на мачте старинного парусника. Стоп. Так уже было однажды - когда я смотрел RF-запись. Я еле заставил себя оторваться от завораживающих картинок.
        - Зачем ты ее убил? - спросил планет-стрелок.
        - Она была бешеная, - вмешалась Лайна. - Кинулась на Джима, чуть не выклевала глаза. Ужас!
        Она принялась объяснять, как было дело, а я собрался сходить посмотреть, чем заняты Сильвер с Хэндсом - может, как раз прячут одежду, в которой один из них ползал в лесу, - но тут они сами явились в бар. Чистые - ни пылинки, ни хвоинки. Поюн Александр восседал у Сильвера на плече.
        - О-о! - радостно приветствовал он нашу компанию.
        - О-о, - в один голос с поюном застонал бывший навигатор, увидав мертвую Птицу. - Кто ее убил? Джим, ты? - Смуглое лицо утратило жесткость и стало растерянным, как у мальчишки. - Зачем?
        - Я защищался.
        Пилот Хэндс сжал Сильверу локоть:
        - Спокойно.
        Тьфу ты. Нянька он Сильверу, что ли? Поюн ткнулся носом хозяину в шею:
        - Ах-ах…
        - Где перья? - напряженно спросил бывший навигатор. - Джим! Куда ты их дел?
        Чего он так разволновался?
        - Перья еще не отросли. Это сеголеток, почти птенец.
        Пришлось рассказывать все сначала. Сильвер, болезненно морщась, разглядывал россыпь картинок, на которой лежала Птица; Хэндс казался невозмутимым. Поюн соскочил на столик и с любопытством обнюхал Птицу. Потрогал ее лапой, распушил хвост. И вдруг кинулся прочь с раздирающим душу женским криком:
        - Джо-он! - Неужели так когда-то кричала жена Сильвера? - Джо-он! Джо-он! - вопил поюн, удирая к двери.
        Сильвер бросился вдогон, настиг его у порога.
        - Молчать. - Он посадил зверька себе на плечо.
        Поюн замолк, прильнул к его крепкой шее.
        - Джон, - прошептал он горько. - Сумасшедший…
        Капитан Смоллет потер лоб и как-то странно посмотрел на бывшего навигатора.
        - Как зовут вашу жену?
        - Сэр, не спрашивайте о ней, - попросил Сильвер. - Это никого не касается. Извините, сэр.
        Картинки вокруг Птицы разгорались все ярче. Солнца и луны уже светились, как глаза у нашего капитана.
        - Алекс, я заберу ее, - сказал мистер Эрроу, поднимаясь. - Положу в холодильник, чтоб не стухла.
        Он унес Птицу, прихватив заодно и несколько карточек. Оставшиеся картинки стали медленно тускнеть. Капитан Смоллет принялся их собирать, Грей и Мерри помогали, складывали карточки в стопки.
        - А вы что стоите? - обратился капитан к Сильверу. - Сортируйте.
        Бывший навигатор потянулся к стопке, которую собрал планет-стрелок. Привстав, мистер Смоллет внезапным движением прилепил карточку ему к ладони.
        - Ну-ка, давайте.
        Карточка не отпала, но картинка не начала заново наливаться красками.
        - Джон! - рассердился капитан. - Который раз я ловлю вас на лжи.
        - Я не лгу вам, - вскинулся Сильвер - по-моему, порядком испугавшись.
        - Тогда объясните, как можете вызвать галлюцинации, если у вас даже светлячок не загорается, - потребовал мистер Смоллет.
        - Не знаю. Вы помните: меня уволили из RF… к тому же я встречался… как и вы… - бывший навигатор умолк с несчастным видом.
        Мистер Смоллет сокрушенно покачал головой:
        - Прямо не знаю, Джон, что с вами делать.
        Поюн Александр скакнул с хозяйского плеча к капитану, стал на дыбки и попытался лизнуть его в подбородок. Мистер Смоллет отстранил тезку.
        - Если еще раз поймаю - берегитесь.
        - Да, сэр, - вякнул поюн. - Виноват. Больше не повторится.
        Ну и зверь. Трепло треплом, а до чего кстати умеет ввернуть словцо. Мистер Смоллет засмеялся и потрепал его по ушам:
        - Смотри у меня, поручитель. Будешь отвечать за хозяина.
        Мне вдруг живо представилось, как поюн огрызнется словами пилота Хэндса: «Я задушу тебя, болтун». Я даже сам невольно это прошептал.
        - Я задушу тебя, болтун, - тут же выдал Александр с интонациями чернобрового пилота.
        Вот оно что. Живет на подсказках, пустобрех.
        Космолетчики развеселились, а бывший навигатор поспешно забрал свою зверюгу и посадил на плечо.
        - Извините, сэр, - пробормотал он.
        - Если еще раз поймаю - берегитесь, - заявил поюн, распушив хвост. Явно от себя добавил.
        - Пойдем, - тихонько сказал я Лайне, и она с готовностью поднялась из-за столика.
        Я провел ее в угол, где были развешаны по стенам горшки с лозанной. Плети с красными цветками красиво вились и выбрасывали длинные отростки; один из столиков оказался в уютной беседке. За него-то я и усадил свою любимую.
        Лайна притянула тяжелую от цветков лозу, вдохнула их свежий аромат.
        - Как хорошо… Джим, знаешь, чего мне хочется? Чтобы сегодня было всегда. Чтоб ты никуда не улетал, но как бы вот-вот улетишь, и я боюсь тебя потерять, но на самом деле не потеряю… Глупо, да? - Лайна вздохнула и вдруг воскликнула с горькой обидой: - Разве глупо тебя любить?!
        - С мамой повздорила?
        - Насмерть разругались. Она сказала… - У Лайны сломался голос, подведенные глаза влажно блеснули. Она потерла их мизинцем, стараясь не размазать краску. И прошептала задрожавшими губами: - Сказала, что если я хочу спать с кем попало, то пусть лучше иду на панель. Доходней получится.
        Я помолчал, глядя, как выкатываются из ее глаз непокорные слезинки. Скажи сейчас Лайна: «Не улетай», я останусь. Скажи она: «Давай поженимся», я посажу ее в скутер и повезу в Бристль, в магистрат. Если у нас найдется тысяча стелларов на регистрацию, наш брак оформят за полчаса. Тысяча найдется. Однако Лайна молчала; слезинки ползли по щекам, оставляя мокрые дорожки.
        Я погладил ее прохладные пальцы и сказал:
        - Я люблю тебя. - Оторвав веточку со сгустком цветков, я положил ее возле Лайниной руки. - Будь моей женой. Пожалуйста.
        Она понурила голову. В темных волосах белели крупные жемчужины.
        - Я люблю тебя, - повторил я. - Наша гостиница - не дворец, но я найду, чем тебе в ней заняться. Тебе не будет скучно. - Больше всего я боялся именно этого: что Лайна умрет с тоски без балов и развлечений. - И мы сможем ездить в Бристль.
        - В Веселый район? - улыбнулась она - жалкой, вымученной улыбкой.
        - С двадцати четырех лет - да.
        Лайна выпрямилась. Отерла слезы со щек, взяла в руки веточку лозанны.
        - Я стану твоей женой, когда ты вернешься… с Птицами или другими сокровищами.
        - А если вернусь без сокровищ?
        - Тогда - нет. - Лайна прижала веточку к щеке. - Если у тебя не будет ни гроша за душой, мама тебя уничтожит. Она так пригрозила. Я ей верю.
        Я тоже немножко поверил. С миссис Трелони станется нанять бывшего risky fellow вроде Джона Сильвера, умеющего вызывать галлюцинации, чтобы он завел меня в топи… или еще куда-нибудь.
        Я невольно вздрогнул, когда возле нашего столика появился этот самый Джон Сильвер. Он держал поднос, на котором стояли два высоких бокала, хрустальный стакан и зажженная свеча. Ее свет дробился в пузырьках воздуха, гулявших в бокалах с темно-желтой жидкостью. В стакане была простая вода.
        - Прошу, - бывший навигатор составил на столик бокалы, стакан и свечу. - Позвольте, юная леди, - он забрал у Лайны веточку с цветами и сунул ее в воду: - Иначе лозанна быстро увянет.
        Поюн у него на плече с интересом наблюдал за трепетавшим язычком свечи и помалкивал.
        - Спасибо, - поблагодарил я, присматриваясь к содержимому бокалов. Не припомню я такого напитка в нашем баре. Сверху он отдавал краснотой, понизу ударял в коричневый цвет. - Что это?
        - Коктейль для влюбленных. По рецепту, известному на «Илайне».
        Ну и ну. Вот уж я бы не стал готовить напиток по рецепту базы, на которой чуть не сгорел. Сильвер улыбнулся:
        - Отличная штука. Очень рекомендую.
        Поюн Александр протянул лапу, пытаясь достать меня сверху:
        - Ах-ах…
        - А чем заесть? - Лайна придвинула к себе бокал.
        - Его не заедают, юная леди, - Сильвер мягко коснулся ее плеча, по-прежнему скрытого шубкой, и отошел.
        Лайна попробовала напиток.
        - Как вкусно!
        Я тоже отведал. Сложное ощущение: сменяющийся теплом холодок, сладость и горчинка, покусывающие нёбо пузырьки газа и аромат пряностей.
        - Здорово.
        Мы потягивали коктейль, глядя друг на дружку поверх желтого пламени свечи. Язычок подрагивал, от него поднимался сизый завиток дымка. Непривычный, удивительный запах, который хотелось вдыхать еще и еще. Лайна подгоняла его к себе ладошкой.
        - Джим, это что-то волшебное.
        Я был с ней согласен. Сладостно-горький напиток и ароматный дым околдовывали, опьяняли и уводили в край, где реальность растворялась в грезах, а мечтания готовы были сбыться. Окружающие предметы расплывались, танцующий язычок пламени слегка двоился, хрустальный стакан с веточкой лозанны казался вазой с букетом, коктейля в бокалах осталось чуть на донышке, но виделось больше, чем было. Лайнины жемчуга в волосах и на шее сияли лунным светом; она скинула с обнаженных плеч шубку, и я не мог глаз от нее отвести. Как я любил ее тонкие руки, хрупкие плечи, чуть загорелую кожу; как я желал коснуться ее, погладить, поцеловать; как я хотел ее всю… Мое тело взывало, молило, требовало; здравый смысл отступал перед желанием встать, вскинуть Лайну на руки и унести туда, где кроме нас, никого, где она станет моей - моей навсегда.
        - Джим, - моя любимая наклонилась вперед, язычок пламени отразился во влажных глазах, в вырезе платья я опять увидел два светлых треугольничка ее груди, - Джим, пойдем… куда-нибудь. У вас же есть пустые номера?
        - Допивай остатки… Шубу не забудь.
        Лайна была так бледна, что я испугался:
        - Тебе нехорошо?
        - Голова кружится. - За дверью бара она крепко обняла меня за пояс. - Идем скорей.
        Пробежав по коридору, мы поднялись на второй этаж. Шейлы в холле не было; нас никто не заметил. Мы проскользнули ко мне.
        - Джим… - Лайна обвила меня руками, прижалась всем телом, как еще никогда не бывало. - Джим…
        Я целовал ее, высвобождая из шубки. Дорогие меха упали на пол.
        - Джим, скорей!
        Я расстегнул жемчуга на шее; тяжелая нить выскользнула из пальцев и упала рядом с шубкой.
        - Любимая…
        Стук в дверь - уверенный, громкий.
        Никого не пущу.
        Требовательный стук повторился.
        Подхватив шубку и жемчуга, Лайна метнулась к окну, стала там, словно любуясь солнцем и морем.
        Помету вон любого. Я распахнул дверь.
        - Что такое?
        В коридоре стоял капитан Смоллет.
        - Слушаю вас, сэр.
        Он подкупающе улыбнулся:
        - На порог-то пускаешь?
        Принесла нелегкая. Однако хамить капитану я не мог. Скрепя сердце я отступил, пропуская его в комнату.
        Мистер Смоллет подошел к замершей у окна Лайне, пощупал мех ее шубки, выпростал из складок ожерелье и застегнул его у Лайны на шее. У меня внутри все сжалось, когда чужие пальцы коснулись ее обнаженной кожи. Капитан подвинул себе кресло и устроился в нем, оказавшись между мной и Лайной.
        - Мистер Смоллет… - начал я, изнывая от желания обнять любимую.
        - Да. Вы спрашивали, почему женщина на RF-корабле приносит несчастье.
        Он добродушно похлопал Лайну по руке, которой она прижимала к груди скомканную шубу. Лайна отпрянула, а я едва удержался, чтобы не выставить его вон.
        - Я расскажу вам одну историю. - Капитан потянулся и закинул руки за голову. - Это было давно, однако с той поры ничто не изменилось.
        Лайна бросила на меня отчаянный взгляд.
        - Мистер Смоллет! - взмолился я.
        От коктейля, которым угощал Джон Сильвер, кипела кровь, голова шла кругом, и надо было немедленно, сию секунду упасть на постель - сжимая в объятиях Лайну.
        - Я был тогда пилот-навигатором, - невозмутимо начал капитан. - Стажером на «Гончем псе». Слышали такое название? Первый корабль на RF-тяге. Ходили разговоры, будто его построили сами… - он запнулся и с усилием выговорил: - сами Чистильщики, но это враки. Его строил мой дед по отцовской линии.
        Лайна прикрыла глаза. Ее трясло; меня тоже.
        - Вопреки расхожему мнению, первые RF-экипажи готовили не чужаки, - продолжал мистер Смоллет, вытянув свои длинные ноги и покачивая носком ботинка, - а обучающие программы, которые используются и сейчас. Чис… - он снова запнулся; это слово давалось ему с явным трудом. - Чистильщики снабдили ими Рональда Фроста, знаменитого разработчика RF, заложившего основы делового сотрудничества с чужой расой.
        Да что он - смеется над нами? Я стиснул зубы. Лайна стояла вся белая, только на груди, над линией выреза, алело пятно прилившей крови. Проклятье…
        - Беда случилась не у нас, - неторопливо повествовал мистер Смоллет, будто не замечая наших с Лайной мучений, - а на «Ориане». Джим скоро узнает, что такое RF-рейс. Очень веселое путешествие. Вроде напитка, которым вас потчевал Сильвер.
        Плевать на RF и на Сильвера. Хочу остаться вдвоем с Лайной. Я с бессильной злостью глянул на удивительно молодое лицо нашего капитана и его седые волосы.
        - Я вас уверяю: в рейсе приходится нелегко, - продолжал он с улыбкой. - Вроде того, как вам сейчас. Это можно пережить, но если на борту оказывается женщина… - Мистер Смоллет сделал паузу, бросил изучающий взгляд на меня, на Лайну - и закончил, повысив голос: - Тогда беды не избежать.
        Убил бы. Он же видит, что с нами творится. Смотрит на Лайну, на ее обнаженные плечи, полуоткрытую грудь, он же все понимает. У Лайны даже губы припухли от страсти, на висках и на шее бьются жилки, она дрожит, ей плохо! Если бы только я мог позабыть приличия, мог бы сдвинуться с места, перешагнуть через вытянутые ноги капитана, подойти к Лайне - я сгреб бы ее и унес туда, где никто не найдет, не вмешается, не… Но я был не в силах шевельнуться.
        - На борту «Орианы» была девушка - невеста одного из пилотов, - рассказывал мистер Смоллет; голос его делался все жестче. - Экипаж держался два дня. А на третий началась схватка за женщину. Настоящая первобытная драка двух самцов. Помощник капитана - здоровенный матерый мужик - и щенок-пилот. У капитана было оружие; он держал девушку под прицелом, чтоб не бросилась разнимать. Чтобы не покалечили и ее заодно. Пилот тоже загодя вооружился. Железным болтом. Раскроил сопернику башку. Насмерть не убил, но из космофлота уволили по состоянию здоровья.
        - А с пилотом что сделали? - сглотнув, спросила Лайна. Она комкала в пальцах мех.
        - За пилотом явились. В тот же день. Он сам был во всем виноват: нечего брать в рейс невест. Она так просила! Но последнее слово было за ним. Это его вина. - Капитан рубил фразы, будто до сих пор негодуя на глупого парня, навлекшего беду на свой корабль.
        - А девушка? - снова спросила моя любимая.
        - Ее тоже забрали.
        - Почему?
        Мистер Смоллет повернулся в кресле и оказался с Лайной глаза в глаза.
        - Кто был причиной всего? Кто канючил и просился на корабль? Из-за кого была драка? Ну?
        - Из-за нее, - вымолвила моя любимая, выпрямляясь под его вспыхнувшим взглядом. Мне почудились синеватые отблески на ее бледных щеках.
        - Мистер Смоллет!
        Он развернулся в мою сторону. В глазах пылал синий огонь - яростный и беспощадный. Я едва не попятился.
        - Чувство вины - это смерть, - отчеканил мистер Смоллет. - Это хуже смерти, понятно?
        - Тогда зачем вы летаете? - пролепетала Лайна.
        - Нас этому научили, - обрезал капитан. - RF-корабли уникальны. Скорость немыслима. Дальность полета невероятна. К тому же нам платят немалые деньги.
        - Но если оно так опасно…
        - Вакуум вообще смертелен, - перебил мистер Смоллет. - Это не мешает нам летать в космосе на обычных кораблях. И я умею беречь людей. До сих пор у меня не забрали ни одного человека.
        Синий огонь в его глазах угасал, голос делался тише, молодое худощавое лицо смягчалось. Охватившая меня жуть отпускала.
        - Мистер Смоллет, а вы сами встречались с Чистильщиками? - спросил я.
        Он не успел ответить: от мощного толчка распахнулась дверь. В комнату ворвался пилот глайдера - встрепанный, с выпученными глазами.
        - Что-то случилось? - осведомился капитан Смоллет.
        Пилот уставился на него, затем обшарил взглядом Лайну.
        - Фффухх, - выдохнул он с облегчением. - Я уж думал…
        - Мы тут беседовали, - сообщил капитан, поднимаясь на ноги. - Так что у вас?
        - Извините, сэр, - пилот подтянулся. - Я без стука, потому как торопился. Лайна, пора домой.
        Моя любимая безропотно накинула шубку.
        - До свидания, мистер Смоллет. До свидания, Джим, - произнесла она твердо.
        У меня тоже голова не шла кругом: хмель от коктейля выветрился без следа. Жаль, ничего не успели. Чертовски жаль…
        Лайна вышла первой, пилот - за ней, оттеснив меня. Он так и не дал нам попрощаться: вывел Лайну из гостиницы и сразу усадил в глайдер.
        Я смотрел, как оторвалась от земли изящная машина, как взяла курс на Жемчужную лагуну и растаяла в небе, где в холодной синеве распустили белые щупальца набежавшие перистые облака. До свидания, Лайна…
        Наш капитан стоял рядом и тоже смотрел вслед глайдеру.
        - Мистер Смоллет, - упрекнул я, - вам ничего не стоило задержать пилота в баре.
        - Сильвер не дурак, - проговорил он задумчиво. - Неужто не соображал, что делает?
        - Он хотел как лучше. А вы…
        - А я бы не взял тебя в рейс. Ты бы сейчас обесчестил девицу, а на борту мучился бы раскаянием. Так и до беды недалеко.
        Я молчал. Неправда. Это не называется «обесчестил». Мы с Лайной помолвлены; мы любим друг друга; мы оба этого хотели… Но я не стану объяснять это капитану. Наверное, он желает мне добра.
        Хорошенькую услугу чуть было не оказал мне Сильвер. Остался бы я на Энглеланде - без Птиц и прочих сокровищ. И Лайна бы за меня замуж не пошла.
        Я вернулся к вопросу, который не давал мне покоя:
        - Мистер Смоллет, вы встречались с Чистильщиками?
        Он отвернулся. Ветер шевелил его седые волосы.
        - Какие они? - спросил я.
        Он не ответил, лишь чуть заметно ссутулился.
        - Мистер Смоллет, - меня пронзила внезапная мысль, - а вы сами - кто?
        Капитан зашагал вдоль берега к лесу. Казалось, он убегает и от моих вопросов, и от неприятных ответов.
        Кто он? Человек? Чистильщик? Мы с Томом ни черта не выяснили; даже в галактической сети сведений не нашли. Не успели - Шейла помешала.
        Я двинулся в гостиницу. Наш с Лайной праздник капитан испортил; а как там дела у Тома с Шейлой? Ну как наш лисовин в приступе раскаяния - с чего бы нам раскаиваться, хотел бы я знать? - ну как накличет он треклятых Чистильщиков?
        Что-то неправильно в этой затее. Почему я не могу сам разобраться, а вынужден полагаться на туманные намеки космолетчиков? Хоть бы посмотреть, на кого похожи Чистильщики. И убедиться, что наш капитан не из них.
        Я вернулся к себе. В комнате чувствовался аромат Лайниных духов. Я постоял, вдыхая ускользающий запах. Лайна, девочка моя любимая. Королева Кэролайн. Дождись меня.
        Включив комп, я попытался снова выйти в галактическую сеть. Черта с два. Мучился до сумерек безо всякого толку. Быть может, Том-лисовин помнит код доступа, который мы случайно подобрали?
        Я спустился в вестибюль. Шейла сидела на своем месте за стойкой. В вазочке перед ней стояли фиолетовые с зеленым отливом перья - не иначе как из маски Тома, потому что у Птиц перья другие. Шейла перебирала их и поглаживала; взгляд был туманный. Тогда я поднялся на третий этаж, где мать поселила космолетчиков и лисовина. Постучался в дверь номера. Том не отозвался. Спит? Я заглянул. Никого не видать. И в душевой его нет.
        Снова спустившись, я подошел к Шейле.
        - Где Том?
        - У себя.
        - Нет его там.
        Шейла прерывисто вздохнула, а обычно веселые карие глаза влажно блеснули.
        - Что с тобой?
        У нее дрогнула нижняя губа, ресницы опустились, скрывая мокрый блеск глаз. Мэй-дэй! Том умудрился ее обидеть?
        - Послушай, если он что-то сделал не так, я набью ему морду.
        Шейла моргнула, и на ресницах повисли слезинки.
        - Джим, - она улыбнулась, - ты умный-умный, но при этом глупый-преглупый. Вы завтра улетаете - вот и все, что не так.
        Собираясь продолжить поиски, я повернулся к входной двери. За стеклом наступающая ночь боролась с желтым светом фонарей. Фонари побеждали, длинная лестница была залита светом. На верхней ступеньке сидел Рысь, перед ним столбиком стоял поюн Александр, а рядом примостился капитан Смоллет. Капюшон его куртки был откинут, и я признал капитана по белым волосам. Что они делают там втроем? Я вышел.
        - Мяу, - пожаловался котун мистеру Смоллету.
        - Я люблю тебя, - тихо сказал Рысю поюн.
        - Мяу, - печально повторил Рысь.
        - Я люблю тебя, - безнадежно ответил Александр.
        Моя тень вытянулась на ступенях, и капитан Смоллет обернулся.
        - Что скажешь, Трижды Осененный? - Он почесал Рыся за ухом, и котун замурлыкал.
        - Я люблю тебя, - горько проговорил поюн.
        - На месте Сильвера я не отпускал бы зверей трепать языком направо и налево.
        - Пожалуй, - согласился капитан. - Пойдем-ка, - он подобрал поюна под брюшко и поднялся на ноги. - Где Сильвер?
        - Не знаю.
        Мы пошли искать бывшего навигатора; Рысь бежал с нами, вился под ногами у капитана Смоллета. Собственно говоря, мне был нужен не Сильвер, а Том; я надеялся, что найду его с космолетчиками.
        Они ужинали в ресторане: первый помощник Дэниэл Эрроу, планет-стрелок Грей и техники Мерри и Андерсон сидели в центре зала. Аппетитно ели и весело что-то обсуждали. Бывший навигатор и чернобровый пилот устроились у дальней стенки; сидели над остывшей едой и тоже что-то обсуждали, тихо и сосредоточенно. Даже не заметили, как подошли мы с капитаном Смоллетом.
        - Не могу… - расслышал я голос Сильвера.
        - Зачем было начинать? - хмуро перебил Хэндс.
        - …не могу воевать с детьми, - докончил Сильвер и дернулся, увидев рядом с собой капитана и меня. - Джим, ты не знаешь, где Том?
        - Сам его ищу. - Я был разочарован. Куда запропастился лисовин?
        - Садитесь, - предложил Хэндс. - Мистер Смоллет, что вам заказать?
        - RF-пилота под соусом, - капитан спустил с рук поюна; Александр пробежал по столику к хозяину, а Рысь прыгнул капитану на колени, едва тот уселся в кресло.
        Я тоже уселся, хотя радушие Хэндса мне показалось наигранным.
        - Вот что, господа самозванцы, - заговорил мистер Смоллет. - Вдвоем вы мне на борту не нужны, я беру одного. Пилот в рейсе нужнее повара, поэтому летите вы, Израэль.
        Чернобровый Хэндс уставился на капитана с непонятным выражением. У бывшего навигатора кровь отхлынула от лица, биопласт сделался пепельным.
        - Почему? - хрипло вымолвил Сильвер.
        У мистера Смоллета сузились глаза.
        - Не догадываетесь?
        - Нет, сэр.
        - Я люблю тебя, - произнес поюн, покачиваясь у Сильвера на плече.
        Хэндс метнул на болтуна взгляд - поюн чуть не опрокинулся, вцепился коготками. А я узнал голос, которому зверек подражал: голос самого Хэндса.
        - Мне не нужна влюбленная пара, - жестко сказал капитан.
        У меня аж скулы свело: извращенцев я на дух не выношу.
        Сильвер помертвел. А пилот неожиданно улыбнулся:
        - Хорошо, сэр. - В теплой, благодарной улыбке блеснули великолепные зубы. - Спасибо, сэр.
        Нет, я ровным счетом ничего не понимаю. Кажется, мистер Смоллет тоже удивился.
        - Сэр, вы ошибаетесь, - проговорил бывший навигатор.
        - Я не слепой, - возразил капитан.
        - Очень хорошо, - обрадованно повторил Хэндс. Он и не думал ничего отрицать. - Джон дождется нас здесь…
        - Тогда мне останется лишь застрелиться, - заявил тот.
        - Это ты брось, - мгновенно подобрался Хэндс.
        Сильвер не грозил и не бил на жалость: он на самом деле был в отчаянии.
        - Ах-ах, - вздохнул поюн, трогая лапой щеку хозяина.
        - Мистер Смоллет! - взмолился бывший навигатор.
        Того и гляди сползет с кресла и грохнется перед капитаном на колени. Мэй-дэй! Нельзя же так-то.
        - Сэр, у меня жена, - умоляюще произнес Сильвер. - Что я ей скажу, вернувшись ни с чем?
        Капитан хмыкнул. Бывший навигатор сам признался, что сильно обидел супругу. Не тем ли, что предпочел ей Хэндса? А впрочем, черт их разберет. В нашей гостинице я всякого навидался; эти двое не очень-то похожи на любовников. Хэндс, например, совсем не похож.
        - Мистер Смоллет, - заговорил я, - вспомните: вы уже хотели погнать Тома. Вы ведь тогда ошиблись.
        У Хэндса дернулись губы: «Заткнись».
        - Ах, Александр, Александр, - всхлипнул поюн, скользя лапами по ткани куртки и с трудом удерживаясь у Сильвера на плече.
        Капитан впился в него взглядом.
        - Джон, как зовут вашу жену?
        Бывший навигатор замялся.
        - Отвечайте.
        - Юнона-Вэлери Сильвер, - неохотно выговорил тот.
        - Юна-Вэл, - сказал мистер Смоллет.
        Мелькнула рука пилота Хэндса - и безвинный поюн взлетел от удара вверх тормашками, задергался в воздухе, извернулся и шлепнулся на пол в проходе. Лапы разъехались, он приложился об пол хрупкой головенкой, взвизгнул.
        - Рэль, чтоб тебя!.. - рявкнул Сильвер, срываясь с места и кидаясь к зверьку.
        Поюн приподнялся на дрожащих лапах и обиженно вякнул, Рысь зашипел на коленях у капитана и попытался достать Хэндса когтистой лапой. Сильвер подхватил своего зверя, повернулся к Хэндсу. Встретил его спокойный взгляд. И молча уселся обратно за столик, запустил пальцы в дымчатую шерстку Александра.
        - Сэр, не надо произносить ее имя, - сказал пилот мистеру Смоллету. - Зверюга чуть только услышит - тут же выболтает всю подноготную их семейки.
        - Джон, чем вы обидели супругу? - спросил капитан.
        - Да боже мой, тем и оскорбил, что позволил, - Сильвер кивнул на Хэндса, - за ней ухаживать.
        На месте капитана я бы ему не поверил. Но мистер Смоллет, казалось, слушал вполуха. Потянувшись через столик, он забрал взъерошенного поюна. Тот скрючился, удерживаясь на его ладони.
        - Ах, Александр, Александр, - пожаловался он.
        - Слушаю тебя, тезка.
        - Мне останется лишь застрелиться.
        - А еще что?
        - Я люблю тебя.
        Неужто капитану невдомек, что зверь поет с чужого голоса? Я поглядел на Сильвера. Нет, он не подсказывал: он молчал, и вид у него был ошарашенный. Тогда кто - Хэндс? Пилот нагнул голову, и я не видел, шепчет ли он что-нибудь.
        - Джон, не оставляйте поюна одного, - сказал мистер Смоллет. - Он от этого заболеет. - Вернув зверя хозяину, капитан ссадил с колен Рыся и поднялся. - Черт с вами. Возьму обоих. Кстати… Дэн, - окликнул он мистера Эрроу. - Где лисовин?
        - Понятия не имею, - отозвался первый помощник из-за своего столика.
        У меня внутри пробежал холодок.
        Глава 9
        Я облазил гостиницу сверху донизу; лисовин как сквозь землю провалился. Ни единая душа не видела Тома после того, как Шейла ушла из его номера и вернулась на пост, а с той поры минуло часа два. И его теплая куртка висит в шкафу; Том не удрал куда-то по своим таинственным делам.
        Где он? Что с ним? Только бы не хрон, думал я, в третий раз осматривая его комнату. Только бы не лежал сейчас наш лисовин на дне моря. Не плавал бы в черной пустоте космоса - окоченелый, с лопнувшими глазами…
        Нет его нигде. Нет!
        Кроме космолетчиков, в «Адмирале Бенбоу» еще четырнадцать постояльцев. Дождавшись, когда Шейла уйдет от Тома, неизвестный заглянул к нему в номер и послал хроноимпульс. Ищи теперь, кто это был.
        Я оглядел окно: не заперто. Осторожный Том не оставил бы его так. Окно распахнули, а потом рама закрылась, потому что снаружи холод и температура в комнате резко упала. Быть может, через это самое окно убийца и скрылся? Скажем, его спугнул шум в коридоре - шаги, голоса; можно и сигануть с третьего этажа. Окно выходит к лесу, до которого рукой подать.
        Я сбежал вниз, выскочил из гостиницы, обогнул ее. Белая стена «Адмирала Бенбоу» была красиво подсвечена, по углам здания стояли два фонаря; их свет лежал на побитой заморозками траве. Полоса открытого пространства тянулась до облетевших ивушей, которые стояли черные, мрачные, лишь в одном месте тускло поблескивало зеркало паутинника. Над ивушами сверкали осенние звезды.
        Включив фонарик, я прошел вдоль стены, остановился под окном лисовина, присел на корточки. Луч света уткнулся в край фундамента, в поросший травой и мхом гравий. Никаких следов. Даже если убийца спустился по веревке, а не прыгал с высоты, он должен был смять мертвые ломкие стебли и съежившийся мох. Но все нетронуто.
        Ага. В нескольких шагах от стены - глубокие вмятины от ботинок, рядом - пятачок примятой травы. Человек выпрыгнул из окна, прокатился по кочковатой земле, вскочил и пустился бежать. Я двинулся по следам, которые вели прямиком к чернеющему лесу.
        Надо сообщить в полицию, - возникла здравая мысль. Или хотя бы взять с собой напарника. Однако я не мог заставить себя повернуть обратно. Не буду я звать космолетчиков - ни первого помощника, ни капитана, ни тем более Хэндса с Сильвером.
        Следы было легко читать. Человек несся со всех ног, не разбирая дороги, точно лошир во время осеннего гона. Вот он поскользнулся на гнилом стволе, проехался, сдирая с него мох, вот запнулся о коряжину и упал, вот натолкнулся на ствол, снова кинулся бежать. Ломился сквозь заросли дикой колючки, раздирая одежду: на шипах повисли нитки и клочок меха. При свете фонарика я рассмотрел коричневые ворсины. Видел я нечто похожее…
        Озираясь, я повел лучом. За высвеченными фонарем стволами загуляли черные тени, вспыхнули желтыми искрами чьи-то глаза, с писком перепрыгнул с ветки на ветку косматый ночной мышак. Где-то подвывал большой беляк - неустроенный, не залегший в спячку; коротко вякала драчливая сонька, кто-то похрустывал ветками, удаляясь на легких лапах, с побережья доносилась музыка - высоких нот не слыхать, один глухой ритм: пух, пух, пух.
        Я двинулся дальше, добрался до края глубокой ложбины. Здесь беглец опять не устоял на ногах, прокатился по склону до самого дна. Я спустился, посветил на палые листья, где остались следы колен и ладоней. Рядом на влажной земле виднелся отчетливый след ботинка. Узкая подошва, элегантный носок, не сношенный протектор под пяткой. Очень знакомый отпечаток. Вскарабкавшись на другой край ложбины, я посветил в заросли ели-ели, куда уходили следы.
        - Том! Том-лисовин!
        Сунув два пальца в рот, я посвистел, переполошив ночных мышаков на ветвях.
        - Том! То-о-ом!
        Сколько времени прошло, пока я хватился. Что его погнало в лес? Если так бежал всю дорогу, умчался на десяток миль. На большее лисовина вряд ли хватит - выдохнется. Держит на северо-запад. Меня пробрал внезапный холод. В восьми милях отсюда - болото. Маленькая, но опасная топь.
        Я понесся вдогон.
        Галлюцинации. Краккен в море. Что увидел наш лисовин? Что мчалось за ним через лес, гнало в топь? Где он?
        Неожиданно я потерял след, остановился, тяжело дыша. Покружил, обшаривая лучом землю. Том резко отвернул в сторону? Или чуть-чуть отклонился, пробежал где-то рядом? Ничего не вижу. Придется возвращаться, смотреть в четыре глаза.
        - То-о-ом! - заорал я, срывая голос.
        В ответ послышалось хриплое, злое ворчание. Медведка. Я схватился за станнер. Судя по звуку, зверь был шагах в двадцати. Медведка ли это? Или меня тоже будут гонять по лесу, как Тома?
        Со станнером наизготовку, я повел фонариком, вглядываясь в просветы между деревьями. Какие там просветы - провалы во тьму, где теряется луч. Вижу голые прутья молодой олихи, густые ветви ели-ели, упавшее дерево с вывороченными корнями - пласт земли образует наклонную стену. А вот и медведка: громадная бурая туша. Неповоротлива с виду, но быстра в беге и беспощадна. Крошечные глазки отсвечивали красным, широкие ноздри раздулись, вывернулись наружу розовой кожицей. На черной губе алела кровь, и шерсть на нижней челюсти тоже пропиталась кровью. Похоже, медведка только что кого-то растерзала. Заворчав, она двинулась на меня. Победив человека раз, медведка будет охотиться на людей до конца жизни…
        Я даванул на спуск. Зверь еще переступал по земле, но лапы начали подгибаться. Медведка рявкнула, обмякла, повалилась наземь - а я все садил и садил в нее парализующими импульсами.
        Кончено. Если это настоящий зверь, он мертв. Наверняка настоящий: ведь призрачный краккен мгновенно исчез, когда капитан Смоллет выстрелил в него из лучемета.
        Я постоял, вслушиваясь. Ночной лес потрясенно молчал, лишь вдалеке глухо стонала ядовитая летяга, да поскрипывало умирающее дерево. Я осторожно приблизился к медведке.
        Кровь на морде была совсем свежей. Еще даже не запеклась.
        - Том, - невольно прошептал я, наклоняясь над мертвым зверем.
        Черная губа была располосована кинжалом: два сочившихся красным глубоких пореза. Ай да лисовин. Отбился. Молодец. На всякий случай я поглядел когти на передних лапах: медведка с упоением рвет свою жертву на куски. Когти были грязные, в земле, но без крови.
        - Том! - снова позвал я. - То-ом!
        Не откликается. Мэй-дэй!
        С немалым трудом я вновь отыскал его следы. Вот место, где на него кинулась медведка: опавшая хвоя ели-ели взрыта когтями, остались глубокие борозды. Здесь Том ранил зверя: медведка отпрянула, затрясла головой от боли, забрызгала каплями крови хвою и сухие ветки, а лисовин пустился наутек. Его мотало из стороны в сторону, ноги заплетались, он падал, натыкался в темноте на деревья, снова бросался бежать. И его опять заворачивало на северо-запад, к болоту.
        Я выскочил на каменистый взгорок - пустой, без деревьев. Следы пропали. Подняв фонарик над головой, я посветил. Луч скользнул по крутолобым валунам, блеснул на вкраплениях слюды, шевельнул черные тени.
        Я покричал, посвистел. Отклика нет.
        Двинулся вдоль края каменицы. Ищейку бы мне. Надо было вызвать полицию. Упросил бы привезти «искусственный нос», хоть и дорогое это удовольствие. На Энглеланде полиция не применяет животных, а могла бы. Что ей мешает?
        То ли хрустнул подмерзший мох, то ли обломился тонкий прутик. Я застыл, вслушиваясь. Вот опять - в каменице что-то зашелестело.
        Взобравшись на ближайший валун, я повел фонарем. И увидел шагах в десяти человеческую руку: она лежала на земле, впившись скрюченными пальцами в землю. Выше локтя ее скрывал большой камень. Я кинулся туда.
        - Том? - С колотящимся сердцем, я нагнулся над лежащим врастяжку лисовином. Потрогал руку - холодная, но живая. - Что с тобой?
        Он молчал, уткнувшись лицом в мерзлый мох; его била дрожь. Отделанный коричневым мехом свитер был изорван, руки исцарапаны. Я пощупал пульс - быстрый и мощный. Значит, серьезных кровотечений нет. Проверил позвоночник: в порядке.
        - Очнись. - Взяв за плечи, я перевернул Тома. - Что такое?
        На нем не было маски. Однако биопласт был не безжалостно содран, а бережно снят, и кожа не повреждена; царапины от хлеставших веток не в счет.
        - Что ты тут делаешь? - спросил я.
        - Джим?
        Я не услышал этого - угадал. Голоса у лисовина тоже как будто не было.
        Разозлившись, я рывком усадил его и крепко встряхнул.
        - Отвечай. Что стряслось?
        У Тома задрожали губы. Утирать ему сопли я не собирался; положил фонарик и влепил две пощечины. Том схватился за лицо, скорчился. Сняв с себя куртку, я накинул ему на плечи.
        - Зачем ты рванул в лес?
        Оплеухи пошли на пользу. Тома перестало трясти, и он заговорил:
        - Я не могу объяснить. Что-то такое… Я думал: сдохну.
        Усевшись рядом, я прижался к нему; сквозь тонкий свитер ощутимо доставал ночной холод.
        - Но ты не сдох, а выпрыгнул с третьего этажа.
        - Потому что перетрусил, как последний… Не знаю, что это было. Такая жуть навалилась… После того, как Шейла ушла. Сначала просто стало не по себе. Потом заметался, а к двери подойти не могу - за ней черный ужас; тогда кинулся в окно.
        Галлюцинация, сказал я себе. Краккен или наведенный страх - особой разницы нет.
        - В лесу встретил медведку, - рассказывал Том. - Сам набежал на нее, ни черта не разбирая… уже в сумерках. Чуть не задрала.
        - Я ее убил.
        Тома передернуло, он плотней прижался к моему плечу.
        - Куда ты направлялся? - спросил я, сунув руки подмышки; было холодно.
        - Никуда. Просто удирал.
        - Просто удирал к болотной топи?
        - Разве? Ну… случайно.
        Приподняв фонарик, я посмотрел ему в лицо - измученное, без биопласта ставшее незнакомо тонким. Нижняя губа вздрагивала, но лисовин старался держаться.
        В небе мелькнуло соцветие желтых и красных огней, раздался посвист большого глайдера, и в каменицу, где мы сидели, ударил мощный прожектор. Белый свет ослепил, пригвоздил к земле.
        - Спокойно, - велел я, стискивая Тому руку.
        Слепящий луч сдвинулся, и мы оказались в облаке рассеянного света; проморгавшись, я снова стал видеть. Поднялся и потянул за собой лисовина. Он послушно встал на ноги. Глайдер начал снижаться.
        - Спокойно, - повторил я.
        Притушив прожектор до мощности обычного фонаря, расцвеченная желто-красными огнями машина опустилась на краю каменицы. Открылась дверь, и из освещенного салона выпрыгнул Джон Сильвер, помчался к нам, рискуя переломать ноги.
        Вслед за Сильвером наземь спрыгнул мистер Эрроу. Первый помощник зашагал к нам куда осмотрительней, чем бывший навигатор.
        - Парни! Как вы? - Подбежавший Сильвер встряхнул Тома, обернулся ко мне: - Что с ним?
        - Ничего, - соврал я.
        Вцепившийся хозяину в загривок поюн охал и пушил хвост. Сильвер принялся тормошить лисовина: пощупал пульс, осмотрел расцарапанные руки, проверил, нет ли крови на одежде, посветил фонариком в глаза.
        Подошел мистер Эрроу.
        - Ну, юнга лисовин? Как это понимать?
        Том глубоко вздохнул.
        - Извините, сэр, - проговорил он. - Я ушел в лес прогуляться и столкнулся с медведкой. С трудом унес ноги. Я уже возвращался, когда встретил Джима.
        Я оценил его хладнокровие. Он только что был перепуган до смерти, а сейчас говорил твердо и с достоинством.
        Мистер Эрроу задумчиво поглядел ему в лицо, которое еще недавно было копией его собственного, и спросил:
        - Биопласт снял ради девочки?
        - Да, сэр.
        - А почему ушел гулять без маски?
        - Она засохла, пока мы то да се. К тому же мистер Смоллет запретил ее носить.
        Отвернувшись от света, бывший навигатор перевел дух. Я готов был голову прозакладывать: он радовался, что Том нашелся живой и здоровый. Однако именно он говорил Хэндсу, что не готов воевать с детьми - не иначе как со мной и лисовином. И не кто-нибудь, а Сильвер угощал нас с Лайной коктейлем для влюбленных, из-за которого капитан Смоллет едва не запретил мне отправляться в рейс. И он вполне мог нагнать на Тома страху, чтобы избавиться от него навсегда.
        - В машину, - приказал мистер Эрроу. - А еще раз понесет куда не надо - пеняй на себя.
        Сильвер тут же направился к глайдеру, как будто был самый дисциплинированный. Мистер Эрроу постучал согнутым пальцем по лбу - дескать, ты идиот - и двинулся следом.
        Том горячо зашептал:
        - Джим, друг, не выдавай.
        - В смысле?
        - Не говори никому, как было.
        - Я расскажу капитану.
        - Нет! Он не пустит меня на корабль.
        - С какой стати?
        - Это не прошло. Я так и боюсь - всего сразу: темноты, капитана, Чистильщиков. Джим, я… сам боюсь лететь, - признался Том, запинаясь. - Но пойми: я не могу остаться.
        - Эй! - окликнул нас первый помощник. - Что застряли?
        - Идем. - Я ухватил лисовина за локоть и потащил к глайдеру.
        Он то ли застонал, то ли всхлипнул. Совершенно парень не в себе. А мне что делать? Не могу же я скрыть от капитана свои подозрения… хоть они и кажутся дурацкими сейчас, когда в салоне нас встречает обрадованный Хэндс с термосом горячего коффи. Пилот разливал коффи по стаканам; аромат плыл восхитительный.
        - Угощайтесь, бродяги, - Хэндс протянул нам с Томом дымящиеся стаканы. - Мистер Эрроу, вы как? Склоняетесь?
        - Давай, - согласился первый помощник.
        Сильвер тоже получил изрядную порцию, а себе пилот плеснул чуть-чуть, проглотил и ушел в кабину; мы вчетвером остались в салоне. У лисовина дрожала рука, коффи грозил расплескаться.
        - Пей, - сказал я, чтобы он не облил себя и меня заодно, и попробовал напиток.
        Потрясающе. Такого густого, с приятной горчинкой и без кислого привкуса коффи я в жизни не пробовал. Пусть он и сварен на Энглеланде, но куплен явно не здесь.
        Внешний прожектор погас, на камнях остались желто-красные отсветы опознавательных огней. Затем отсветы ухнулись вниз - глайдер поднялся и взял курс на побережье. Сильвер забрал у нас пустые стаканы, но не ушел сразу, а задержался возле Тома. Стоял, придерживаясь за спинку сиденья, и смотрел на лисовина. Взгляд был внимательный и дружелюбный, как у доктора Ливси, когда мне в детстве случалось приболеть. Том упрямо глядел на свои сцепленные на коленях руки; они больше не дрожали.
        Бывший навигатор потрепал лисовина по волосам и вернулся на свое место, возле сидевшего с закрытыми глазами первого помощника. Том потряс головой, словно желая стряхнуть память о чужом прикосновении, и заговорил вполголоса:
        - Слушай, Трижды Осененный. Я не понимаю, что со мной. Но я могу с этим справиться. Наверное, - добавил он не столь уверенно. - А какое у тебя впечатление от чернобровки с навигатором?
        Я пожал плечами:
        - По ощущению, народ не вредный. Но по-моему, именно они хотят нас с тобой устранить.
        Сказав это, я задумался над собственными словами. Допустим, Том - юнга-смертник при капитане, с которым намерены разделаться. Мистер Смоллет прилюдно объявил, что не воспользуется его услугами, однако они желали подстраховаться. А я? Кому и чем могу я помешать? Ума не приложу. Кстати, насколько я понял, Хэндс и от Сильвера избавился бы с удовольствием.
        Поднявшись, я прошел в кабину, уселся на место второго пилота. В кабине был полумрак, лишь горела желтая подсветка на пульте. Снаружи сверкали россыпи звезд над черным массивом леса. Хэндс недовольно покосился на меня, но не прогнал. С минуту я молчал, глядя на его сильные уверенные руки. Похожие руки были у моего отца; только более загорелые, задубевшие от холода и ветров. И - я тщательно прислушался к себе - рядом с Хэндсом было так же тепло и спокойно, как с отцом.
        - Ты хотел спросить, как мы вас нашли? - заговорил пилот.
        Нашли нас с помощью тепловизора, тут и спрашивать не о чем.
        - Почему вы обрадовались, когда мистер Смоллет решил не брать в рейс Сильвера?
        - С Джоном трудно. Он еще потреплет нам нервы.
        - А я могу вам нервы потрепать?
        - Пожалуй, - после краткого молчания согласился пилот.
        - А Том?
        - Ну, этот больше всех, - он усмехнулся, но как-то невесело.
        - Израэль, - я подобрался, не зная, чего ожидать: то ли Хэндс наставит на меня ствол лучемета, то ли поднимет на смех, - вы были бы рады избавиться от нас троих?
        - Я был бы рад, если б ты убрался в салон, - отрезал пилот. - Катись.
        - Раз вы не хотите со мной разговаривать, я побеседую с мистером Смоллетом, - вежливо сообщил я.
        Хэндс глянул на меня странно: без злобы и без испуга, но я отчетливо ощутил его желание, чтобы я вывалился из глайдера.
        - Джим, иди в салон, - сказал он спокойно. - Потолкуем на земле.
        Я приподнялся. И уселся обратно. Вот только встану на ноги да открою дверь, как глайдер дернется. Меня шарахнет обо что-нибудь, приложусь башкой - и прямиком в клинику доктора Ливси. Нет уж.
        - Джим, уйди! - вскрикнул Хэндс, а глайдер вдруг клюнул носом, накренился на бок - и вот так, кренясь, резко пошел вниз.
        Меня сдавило, удерживая в кресле - включилась система безопасности. Хэндс яростно выругался, машина задергалась. Мы падали. Внизу был черный лес - освещенные звездами верхушки - и почему-то казалось, что звезды сыплются с неба месте с нами. Рывок - глайдер запрокинулся на другой бок; я оказался над Хэндсом. Его руки оторвались от пульта, скользнули вниз. С тягучим стоном пилот рванулся, словно желая вскочить из кресла, поднял ладони - медленно, как будто они налились огромной тяжестью, и снова бросил их на пульт. Глайдер обернулся вокруг своей оси, в хороводе пронеслись звезды. Что-то взревело, под брюхом машины вспыхнуло пламя, залило красным светом верхушки деревьев. Глайдер тряхнуло, нос дернулся вверх.
        - Пошел! - заорал Хэндс.
        Глайдер выровнялся, пол опять оказался внизу, задранный нос устремился к звездам, которые перестали сыпаться вниз, а прочно держались на небе. Я проглотил подступившую тошноту и усилием воли разжал стиснутые кулаки.
        - Ч-черт… - выдохнул пилот. - Все целы? - спросил он по интеркому.
        - Все, - отозвался мистер Эрроу. - Какого дьявола вы упражняетесь?
        - Извините, сэр. Я не нарочно. - Хэндс выключил связь.
        Рев аварийного двигателя смолк, пламя внизу погасло.
        - Джим, - Хэндс клацнул зубами, словно удерживая проклятье, - ты нас чуть не угробил.
        - Я?
        Он со свистом выдохнул сквозь зубы.
        - Думал, я хочу тебя убить? Кувырнуться, когда ты пойдешь в салон? Так?
        - Ну… опасался, - признал я, смутившись.
        - Да черт бы тебя побрал, Осененный! - взорвался пилот. - Трижды, четырежды… Птицу проклятую припер. Зачем?
        Я молчал. При чем тут Птица?
        Впереди показалась черная вода, цепочка огней на берегу и сияющий в ночи «Адмирал Бенбоу». На площадке возле гостиницы стоял еще один глайдер; огни были потушены.
        - Джим, - тихо произнес Хэндс, - это ты вызываешь галлюцинации, а не Джон. Сегодняшний краккен был твой. И то, что ты со мной сейчас сотворил… Ты понимаешь, насколько опасен?
        - Нет, - честно ответил я.
        Мысли разбегались. Верить пилоту? Не верить? Галлюцинации - мои? Из-за того, что много раз Осененный Птицей? Но Тома из гостиницы я не прогонял. Это я и сказал Хэндсу.
        Он посадил глайдер возле второго, с потушенными огнями. На боку чужой машины я разглядел эмблему «Жемчужной Лагуны». Лайна? Не может быть. Скорее, сквайр Трелони.
        Так и есть. Сквайр ожидал нас у подножия лестницы; рядом с ним стоял капитан Смоллет. Широким шагом, сердито размахивая руками, сквайр направился к нам.
        - Что стряслось? - закричал он, не успела дверь глайдера открыться. - Я думал, вы взорвались. Грохот, пламя… Том! Куда тебя носило?
        Вылезший из салона лисовин молча стоял перед отцом, глядя в землю.
        Мистер Эрроу подошел к Хэндсу:
        - Что это было?
        - Отказ ориентации в пространстве, - заявил пилот.
        Первый помощник вскинул брови.
        - Израэль, я не думаю, что вы лжете, - произнес он выразительно. - Я полагаю, вы ошибаетесь.
        Хэндс не дал себе труд оправдываться и убеждать, а повернулся к подошедшему капитану:
        - Мистер Смоллет, разрешите поговорить с вами без посторонних.
        - Кто тут посторонний?! - загремел сквайр Трелони. - Капитан Смоллет! Что позволяют себе ваши люди?
        - Это ваши люди, сэр, - возразил капитан. - Израэль, вы…
        Сквайр не дал ему закончить.
        - Как вы смеете?! - заорал он и разве что ногами не затопал. - Неделями валандаетесь, тянете резину! Корабль готов к старту? Нет? Капитан, вы уволены!
        Мне было за него стыдно; Том растерянно хлопал глазами и порывался что-то сказать отцу, но тот не желал слушать.
        - Корабль к старту готов, сэр, - отчеканил мистер Смоллет; в глазах вспыхнули синие огоньки.
        - А-а, готов! - сквайр звучно шлепнул себя по бедрам. - Тогда мы стартуем, - он демонстративно задрал рукав и поглядел на часы на запястье, - через два часа. Вопросы есть?
        - Нет, сэр.
        - Повторите!
        - Вопросов нет, сэр! - рявкнул капитан. - Старт - через два часа.
        Какая мушина укусила сквайра? С чего он взбесился?
        К Хэндсу проскользнул Сильвер; поюн цеплялся ему за спину, растопырив лапы и распушив хвост.
        - Рэль, в чем дело? - вполголоса спросил бывший навигатор. Я стоял близко и потому услышал.
        - Это опять Джим, - так же тихо ответил пилот.
        Сильвер уставился на меня. Зеленые глаза блеснули отраженным светом, как у нашего Рыся.
        - А ну пошли, - сквайр Трелони грубо ухватил Тома за плечо и поволок ко входу в гостиницу.
        Лисовин вывернулся, оставив у сквайра куртку, и обернулся:
        - Мистер Смоллет, извините, пожалуйста.
        - Быстрей, - мистер Трелони снова дернул его за собой.
        - Семь минут на сборы, - распорядился капитан. - Израэль, вам хватит двух минут со мной поговорить?
        - Нет, - отозвались Хэндс и Сильвер в один голос: пилот уронил слово, точно камень в стоячую воду, бывший навигатор выпалил, торопясь.
        Первый помощник махнул рукой.
        - Алекс, мы потеряем работу. Ребята, шевелитесь.
        Через семь минут мы снова погрузились в капитанский глайдер; сквайр Трелони еще раньше улетел на своем, забрав с собой Тома. Мистер Смоллет был нашим пилотом; «самозванцы», мистер Эрроу и я устроились в салоне. Мне очень хотелось потолковать с капитаном, но Хэндс предупредил:
        - В кабину - ни ногой.
        Пожалуй, к нему стоило прислушаться.
        Я глядел сквозь стекло на звездное небо, на искры огней, рассыпанные вдоль побережья, на растущее над горизонтом желто-белое зарево - свет над Бристлем. Я не желаю вызывать галлюцинации. Понятия не имею, как это получается, - и ума не приложу, как уберечь от них людей. Надо найти причину. С Хэндсом более или менее ясно: я испугался, что он меня угробит, заложив вираж, и невольно заставил его на несколько секунд потерять управление глайдером. А отчего появился краккен? Я разозлился, что «самозванцы» валяют дурака, и пожелал им встречи с гадом. И что теперь? Всякий раз, испугавшись или обозлясь, я буду одаривать окружающих иллюзиями, одна другой краше и сочнее? Счастье, что Хэндс был готов к такому повороту, - он сладил и с иллюзией, и с глайдером. А окажись на его месте другой? Как пить дать вмазались бы в землю.
        Проклятье. Как бы не разродиться новой иллюзией - лично для капитана Смоллета, который пилотирует глайдер. Как там рычал Хэндс: «трижды, четырежды Осененный, Птицу проклятую припер»? И впрямь ведь припер, и картинки под ее мертвой тушкой начинали светиться. Кто знает, не добавила ли она мне чего-нибудь?
        Будь я капитаном RF-корабля, взашей погнал бы такого иллюзиониста. Одни Чистильщики чего стоят - а тут еще риск непредсказуемых галлюцинаций. Надо признаться мистеру Смоллету. Но если он скажет, что не пустит меня на борт, сквайр Трелони погонит самого капитана. Со сквайром творится что-то странное. Где это видано, чтоб он так себя вел и бешено орал на людей?
        Сквайр взбешен, Том-лисовин перепуган, у меня открылись новые способности. Накануне старта - и ни днем раньше. Именно тогда, когда к нам явились «самозванцы».
        Встревоженный этой мыслью, я огляделся. Дик Мерри безмятежно спал, раскинувшись на сидении и вытянув ноги поперек прохода. Джоб Андерсон пристроил на коленях портативный комп и читал с экрана. Вытянув шею, я ухитрился разглядеть, что это было. Стихи. Вот не подумал бы, что неулыбчивый рекламный красавец Андерсон способен наслаждаться поэзией. Планет-стрелок Том Грей с любопытством глядел в ночь за стеклом, как будто наши звезды и крошечная луна - нечто необычайное и увлекательное. Джон Сильвер сидел в одиночестве, поглаживая своего поюна. Израэль Хэндс беседовал с мистером Эрроу; первый помощник что-то говорил, пилот согласно кивал. Поймав мой взгляд, Хэндс дружески улыбнулся, и эта улыбка не показалась мне фальшивой.
        Я пересел к Сильверу. Дремавший поюн испуганно подскочил:
        - Уйди, зараза! Наглый коготун.
        Сильвер щелкнул его по башке:
        - Помолчи.
        - Мне не нужна влюбленная пара, - объявил неуемный зверь.
        - Я тебя выкупаю. В холодной воде, - пригрозил бывший навигатор, и поюн умолк, прикрыл болтливую пасть передними лапами.
        Сильвер поднял его, окликнул:
        - Рэль! - и перебросил зверя приятелю; Хэндс посадил его себе на плечо.
        - Сумасшедший, - обиженно буркнул Александр, но не стал удирать с нового места.
        Сильвер порылся в карманах и извлек упаковку сухих печенюх:
        - Угощайся, - он разорвал обертку.
        Я хотел отказаться, но не смог, внезапно ощутив зверский голод. Между прочим, с утра ни крошки во рту не было, если не считать коктейля для влюбленных. Я сжевал парочку хрустких, тающих на языке печенюх; затем еще две. Едва заставил себя вернуть остатки угощения:
        - Спасибо. Чем вы меня на сей раз накормили? Почему капитан не захочет брать меня в рейс?
        - Извини. - Сильвер улыбнулся; жесткое лицо смягчилось и сделалось моложе - на вид я не дал бы ему и тридцати, как нашему капитану. - С коктейлем я оплошал.
        - Нет, Джон. Вы отлично понимали, что делаете.
        - Ты так думаешь?
        - Уверен. И мистер Смоллет тоже.
        - Ну, мистер Смоллет никогда не ошибается, - снова улыбнулся бывший навигатор. - Ты прав, - добавил он. - Я не хотел, чтобы на RF-корабле оказался Трижды Осененный.
        - Почему вы решаете за капитана корабля?
        - Потому что лучше его знаю, что такое Птицы и их жертвы, - с горячностью отозвался Сильвер. Затем досадливо поморщился. - Джим, не приставай. Моя затея не удалась, и ты в любом случае остаешься в команде.
        Жертвы Птиц? - размышлял я. Что за вздор? Худого с Осененными отродясь не случалось. Однако я не знаю никого, кто был бы Дважды или тем более Трижды Осененный. Вот именно: я слишком мало знаю. Надо будет расспросить Сильвера, что ему известно о Птицах, но попозже. Сейчас я спросил о более насущном:
        - Бегство лисовина - тоже ваша работа?
        Я не ожидал, что он признается, но надеялся почувствовать ложь, если Сильвер солжет.
        - Я бы у тебя хотел узнать, - ответил он. - Почему Том рванул в лес на ночь глядя?
        Я не почуял откровенной лжи. Допустим, это не он напугал лисовина. Тогда кто? Хэндс? Я невольно оглянулся на пилота. Он все так же беседовал с мистером Эрроу; поюн у него на плече сонно покачивался и жмурил глаза. Хэндс не был похож на злодея.
        «Джон, вы хотели избавиться и от меня, и от Тома, - сказал бы я Сильверу, поддайся желанию объясниться с ним до конца. - Вы его чем-то угостили либо шарахнули гипноимпульсом. Думали чуток припугнуть, чтобы отбить охоту идти в рейс. Но получилось иначе, и он без памяти кинулся в лес. Из-за вас Том чуть не погиб». Я благоразумно придержал язык и перевел разговор на другое:
        - Джон, скажите: вы встречались с Чистильщиками?
        Он вздрогнул. И после долгого молчания неохотно выцедил:
        - Было дело.
        - А мистер Смоллет? - на всякий случай спросил я, хотя уже не сомневался.
        - И он тоже.
        - А почему никто не желает о них говорить?
        - Дурная примета - поминать Чистильщиков перед вылетом. Накличешь нечисть. - Сильвера передернуло.
        Всяческих примет и на Энглеланде полно; я всю жизнь считал их чушью. У этих risky fellows, видать, иначе.
        - Но мистер Смоллет сегодня рассказывал про «Ориану», - вспомнил я.
        - Он смелый человек, - отозвался бывший навигатор. - Очень смелый. Вспоминать то, что было лично с ним…
        Мистер Смоллет служил на злополучной «Ориане»! И рассказывал нам с Лайной о себе и своей невесте. Вот оно как…
        - Значит, Чистильщики его забрали, а потом отпустили? Или он сам от них сбежал?
        - От них не сбежишь.
        Сильвер зябко нахохлился. Но по крайней мере, он не отказывался отвечать.
        - Они всех освобождают? - продолжал я расспросы, не желая упускать свою удачу, торопясь узнать побольше.
        - Нет, Джим. От Чистильщиков мало кто возвращается.
        - А девушка мистера Смоллета вернулась?
        - Откуда мне знать? Информация об RF засекречена, - сказал Сильвер, начиная раздражаться. - О событиях на других кораблях известно лишь то, что наболтал в баре твой пьяный приятель. Который только что вернулся из неудачного рейса и клянет Чистильщиков на чем свет стоит. Джим, хватит. Сказано: перед стартом о таком не говорят.
        Я заткнулся. Сильвер ведь тоже у них побывал; по его словам, опасно вспоминать свой личный опыт, а я душу ему разбередил. Интересно, на каком основании Чистильщики отпускают пленников? Быть может, они выясняют, что чувствующий вину человек не так уж виноват? Но что смыслит чужая раса в человеческой этике?
        Мы подлетали к Бристлю. Звезды над ним померкли - их затмило зарево огней. В небе над городом висело множество ярких точек - зеленые, желтые, синие, красные - обозначавшие воздушные коридоры для больших глайдеров вроде нашего. Я еще никогда не видел ночной Бристль сверху. Красиво.
        - Джон, зачем вы сказали капитану, будто иллюзия краккена - ваша?
        Он пожал плечами.
        - Надо же было кому-то взять ее на себя. Прочие открестились… А теперь будь добр, оставь меня в покое.
        Глава 10
        Бристль - яркое море огней - лежал в стороне; нас отделяло от него несколько миль черного леса, а здесь был один космопорт. Восьмиугольное здание вокзала напоминало ограненный алмаз. Оно сверкало и переливалось: бело-голубые волны света перекатывались по многочисленным граням, мелькали синие вспышки, сияли на крыше сине-зеленые буквы: «ЭНГЛЕЛАНД», и все это рождало ощущение праздничной, хоть и лишней суеты.
        Капитан Смоллет провел глайдер сквозь висящую в воздухе паутину со множеством огней-указателей и посадил на стоянку. Тут уже находились глайдеры мистера Трелони и доктора Ливси, и парочка маленьких полицейских машин; их огни были потушены, но в обеих сидели пилоты. Где-то подвывала полицейская сирена.
        От посадочной площадки до вокзала было несколько минут ходу. Мы шагали по аллее, обсаженной высокими ели-ели; в свете фонарей на ветвях блестел иней. Воздух был пронзительный, холодный, наполненный игольчатой взвесью, которая приглушала сияние вокзала, но сама посверкивала белым, голубым и зеленым. Звезд сквозь нее не было видно.
        Впереди из-под лап ели-ели выхватились две черные тени и с топотом устремились к нам. Кургуары.
        - Стоять! - прозвучал повелительный окрик, и все замерли - и мы, и звери. - Спокойно, - велел тот же командный голос. - Мерлин, Лада: след!
        Мерлин и Лада снялись с места и потрусили нам навстречу. Обнюхали наши ноги - деликатно, не тычась носами, как, бывало, делал Дракон, и нырнули во тьму под деревья. Я снова увидел их уже далеко в стороне - они неслись к невысокой будке, где горел один лишь тусклый фонарь над дверью. Таки додумались в Бристле использовать кургуаров вместо электронных ищеек. За кем охотятся, хотел бы я знать?
        Центральные двери вокзала широко распахнулись. Внутри не было сумятицы света, как снаружи, но все равно я прищурился - так сияли лампы, зеркальный пол и металлические украшения на стенах: какие-то завитушки, шары, спирали. Здесь было холодно, почти как под открытым небом. Светились белые полупрозрачные колонны; казалось, они сделаны из подтаявшего льда. У одной такой колонны, привалившись к наиболее «протаявшему» боку, стоял человек. Руки в карманах видавшей виды куртки, капюшон откинут, в коротких волосах густая седина. Лицо у незнакомца было худое, помятое, мрачное; губы крепко сжаты. Кроме него, я не увидел в зале ни души. Энглеландский космопорт вообще не назовешь оживленным местом.
        Капитан Смоллет направился к чужаку. Тот не отлепился от колонны, не достал из карманов руки. Однако поздоровался первым:
        - Здравствуйте, мистер Смоллет.
        - Здравствуйте, Шон.
        «Самозванцы» собрались возле капитана и чужака. Мистер Эрроу остановился поодаль, и я рядом с ним. Наступила странная неловкая пауза; казалось, мистер Смоллет нарочно привел людей, чтобы чужак в поношенной куртке смог их обозреть. Вид у парней был угрюмый.
        - Кто этот человек? - осведомился я у мистера Эрроу.
        - Один из тех, чье место заняли наши, - он кивком указал на «самозванцев». - Алекс их вызвал сюда, они прилетели утром - а им от ворот поворот. Сквайр поторопился с хлопотами.
        Я посочувствовал худому Шону. Наверняка ему приходится так же туго, как и всем risky fellows.
        - Берете? - спросил капитан.
        - Берем, - отозвался чужак. - Куда денешься?
        «Самозванцы» дружно полезли в карманы и вытащили каждый по кредитной карточке. Кредитки вручили худому Шону. Он без благодарностей их принял и небрежно сунул в карман брюк.
        - А это зачем? - не утерпел я.
        - Отдают четверть заработка тем, кому перебежали дорогу, - ответил мистер Эрроу. - Иначе в рейсе будут переживать и казниться.
        - Надо было слупить деньги с мистера Трелони. Чем наши-то виноваты?
        Расслышавший это Шон усмехнулся:
        - Что не пропьем до вашего возвращения, то вам останется. Мистер Смоллет, а кто это у вас с поюном?
        - Джон Сильвер, - ответил капитан.
        - Сильвер? - Шон вытаращил глаза.
        Бывший навигатор побледнел и вцепился в сидевшего на плече зверька. Шон всмотрелся.
        - Будь я проклят! - вдруг заорал он. - Да ты в своем уме?!
        - В своем, - хрипло отозвался Сильвер. - Не кричи. Все обойдется.
        Шон всплеснул руками.
        - «Обойдется»? Мистер Смоллет, возьмите любого из моих парней…
        - Замолчи, - попросил бывший навигатор.
        - Мистер Смоллет, - не унимался чужак, - это безумие.
        - Шон, заткнись, - в голосе Сильвера звякнул металл. - Все решено.
        Чужак помолчал, затем скривил губы и махнул рукой.
        - Дело ваше, господа. Удачи вам, мистер Смоллет. Поменьше грязи!
        - Приходи уборщиком, - ответил капитан. - Идемте, - бросил он «самозванцам» и первым зашагал вглубь зала, между колонн из подтаявшего льда.
        Сильвер бросился следом, за ним - Мерри, Грей и Андерсон. На месте остался Израэль Хэндс и я с мистером Эрроу.
        - Шон, в чем дело? - спросил первый помощник.
        Чужак пропустил вопрос мимо ушей и сердито уставился на Хэндса.
        - Ты тоже спятил? Герой-любовник.
        На месте пилота я бы плюнул и ушел. Или бы дал в морду.
        - Не мути воду, - сдержанно сказал Хэндс. - Без тебя разберемся.
        Чужак зло ощерился:
        - Гад ты, вот кто.
        - Шон, - повысил голос мистер Эрроу. - Я задал вопрос. Что вы имеете против Сильвера?
        - Я? Ровным счетом ничего. Угодно брать на борт психов? Берите больше. Нахлебаетесь досыта. Поменьше грязи, мистер Эрроу! - Шон устремился к выходу.
        Первый помощник перевел взгляд на Хэндса.
        - И как же вы собираетесь в рейс, господин герой-любовник?
        - Обыкновенно, сэр. Я не первый год в RF.
        Мистер Эрроу посмотрел вслед уходящему Шону - явно желая остановить рассерженного чужака и пригласить его в команду вместо нашего пилота. Однако что-то не давало ему открыть рот.
        По мне, скандальный Шон в подметки не годился выдержанному Хэндсу. И первый помощник зря подозревает парня в дурных наклонностях: он скорей любовник Сильверовой жены, чем Сильвера. Как разобрались между собой два приятеля, я не знаю, но Хэндса нечего позорить.
        - Мистер Эрроу, не слушайте обиженных и обозленных, - сказал я. - Мало ли, кто чего наболтает.
        Удивительно: мои слова решили дело. Ворчливо помянув «блудливых пилотов и дурных советчиков», первый помощник двинулся догонять капитана и остальных.
        Мы нашли их в соседнем зале - уютном, с диванами вдоль стен и небольшим баром. Здесь было новое представление. Сквайр Трелони метался по залу, выкрикивал ругательства и потрясал сжатым кулаком. Двое крепких парней - охрана сквайра - смущенно жались в углу. На диване сидел доктор Ливси, хмуро наблюдал за взбешенным мистером Трелони. Лисовина не было.
        Сбившиеся у бара «самозванцы» пожирали глазами застывшего у порога капитана.
        - Я спрашиваю: что произошло? - видно, не в первый уже раз проговорил капитан Смоллет.
        - Сволочь! Гаденыш! Полетит он! - Сквайр был багров с лица и потен. - Так у меня полетит!..
        - Дэвид? - повернулся капитан к доктору Ливси.
        Доктор поднялся на ноги.
        - Александр, как врач я рекомендую отложить вылет, - холодно произнес он. - Мистер Трелони не здоров. И Том куда-то исчез, - добавил он с ноткой растерянности. - Полицию на ноги подняли.
        Тут за спиной раздались быстрые шаги, и в зал ворвался Том, а с ним - трое полицейских и два знакомых кургуара. На лице у Тома была маска горного лисовина - черная, с сединой и рыжими пятнами.
        - Нашли, - объявил один из полицейских. - Мерлин, Лада, сидеть!
        Кургуары разом уселись, одинаково подогнув хвосты.
        - В диспетчерской был, - сообщил другой полицейский.
        - С девочками общался, - добавил третий.
        Багровый, потный сквайр задохнулся. Шагнул к Тому, занося руку, намереваясь отвесить затрещину. Капитан заслонил лисовина.
        - Мистер Трелони, отойдите. - В глазах полыхнул синий огонь. - Правила RF запрещают ругать или наказывать людей перед стартом. Оставьте моего юнгу в покое.
        Вот почему мистер Эрроу не взял сердитого Шона - нечего было орать и обзываться.
        Сквайр попятился, начиная бледнеть и обретать человеческий вид.
        - Благодарю вас, - сказал доктор Ливси полицейским и вложил в будто случайно повернувшуюся к нему ладонь кредитку.
        Полицейские козырнули и ушли, кургуары убежали следом.
        - Чертов мальчишка, - пробормотал мистер Трелони. - Доктор, вы не правы: я здоров… только сильно расстроен его выходками, - сквайр ткнул пальцем в сторону Тома.
        - Мистер Смоллет, разрешите, я объясню, - начал лисовин. Усы на новой маске затрепетали: Том волновался.
        - Потом, - сухо отозвался капитан. - Дэн, твое мнение? Разрешаешь старт?
        Первый помощник безнадежно махнул рукой:
        - Лучше не будет. Поехали.
        Мистер Смоллет провел нас в пустое гулкое помещение, где у платформы стоял белый вагончик с большими окнами, и в обе стороны уходил узкий темный туннель. Окна осветились, когда мистер Эрроу коснулся ладонью сомкнутых дверей. Створки разъехались.
        - Прошу, - сказал первый помощник.
        Он отступил, пропуская внутрь охранников мистера Трелони. Следом зашел притихший сквайр, затем мы с Томом, доктор Ливси, «самозванцы», капитан Смоллет и наконец сам мистер Эрроу.
        - Ну и вооружились, - сказал он с легким удивлением. - Одиннадцать стволов.
        Я пересчитал людей. На тринадцать человек - одиннадцать единиц? Ничего себе. А как мистер Эрроу узнал? Нас просвечивали на входе? Наверное.
        Вагончик поплыл в темный туннель, чуть слышно позванивая. Сквайр грузно привалился к стенке, вытирая потный лоб.
        - Уфф… слава богу…
        - Все обойдется, - отозвался поюн Александр. - Удачи вам, мистер Смоллет.
        В глазах капитана тлели синие огоньки, худощавое лицо напряглось.
        Хэндс отодвинул Сильвера в угол и встал перед ним, словно желая заслонить приятеля ото всех.
        Я обнаружил, что стою точно так же, а за моей спиной укрылся лисовин. Повернув голову, я тихо спросил:
        - Где тебя опять носило?
        - В галактической сети.
        - Есть новости?
        - Нашел кое-что.
        Том смолк, а я перехватил взгляд Хэндса - требовательный и тревожный. Галактические новости его тоже волновали.
        - Мистер Смоллет, это безумие, - забормотал поюн. - Оставьте моего юнгу в покое.
        - Выкупаю в холодной воде, - посулил Сильвер.
        Стало тихо, слышно было только дыхание людей, да изредка позванивал вагончик.
        Он остановился у такой же платформы, с какой мы уехали, но отсюда вели наверх крутые ступеньки; в проеме виднелось небо с мутными отсветами.
        Мы выбрались на взлетное поле. Здесь гулял ветер, мел колючую взвесь, сек лицо. Я огляделся в поисках корабля. Мэй-дэй…
        На поле высилась черная скала. Она стеклянисто поблескивала в свете далеких прожекторов и была оконтурена красными огнями. Внизу к скале лепились аварийные двигатели, какие используются на обычных, не RF, кораблях.
        - Крис, ответь мне. Встречай, - ткнув кнопку связи на воротнике под курткой, сказал мистер Смоллет. - Идемте, ребята.
        Мы зашагали к «Испаньоле», навстречу злому ветру. Низко надвинув капюшон, я глядел под ноги, на призрачные тени, которые торопились через поле вместе с нами. Внезапно лисовин ухватил меня за рукав. Я остановился.
        - Ты чего?
        - Ничего, - он потянул меня за уходившими космолетчиками. Почти черная маска под капюшоном смотрелась жутковато. - Ноги заплетаются, - признался Том с отчаянием.
        - Это пройдет, - попытался я его утешить. - Двигай скорей.
        Мы прибавили шагу. Не одному Тому было не по себе; я видел, как Хэндс ободряюще хлопнул по спине Сильвера.
        Громада корабля с гирляндой огней по контуру приближалась. Неожиданно там вспыхнул прожектор, пронизал летящую взвесь, выбелил поле под ногами, зажег ледяные искры.
        - Джо-он! - завизжал поюн. - Джо-он!
        Вырвавшись, зверь помчал прочь; хозяин бросился за ним.
        - Сильвер, стоять! - рявкнул мистер Смоллет.
        Бывший навигатор застыл, словно у него ноги приросли к земле.
        Одновременно раздался звонкий крик Тома:
        - Джим, поймай его!
        Сорвавшись с места, я ринулся за поюном.
        - Джо-он! - несся над полем пронзительный женский вопль. - Не надо! Джо-он!
        Поюн удирал - проворный, как морская змеючка. Сунув пальцы в рот, я на бегу резко свистнул; так меня учил отец. Александр подскочил в воздух, шлепнулся и на мгновение замер. Я прыгнул к нему, вытянув руки. Промахнулся. Поюн выскользнул из-под ладони, рванулся в другую сторону. Пытаясь его нагнать, я снова свистнул. Без толку: он сделал длинный прыжок и прибавил ходу. Мэй-дэй! Эти лапы быстрей моих ног. Уйдет, поганец.
        Полоснуть разок из станнера - и все дела. Однако парализованная Птица умерла; как бы не сгубить зверя.
        От ветра и летящих ледышек слезились глаза, я с трудом различал распластавшуюся в беге узкую фигурку. Вынослив, чертяка. Уйдет! Я опять свистнул в два пальца, вложив в свист всю мощь своих легких, одновременно стараясь припомнить отцовскую науку. Пустынник-стервец - главный враг поюнов и иной мелкой дичи. Как он кричит? Такой хриплый, клокочущий рык… Вспомнил.
        Я набрал полную грудь колючего воздуха.
        - Кхраааай-кххх-ррраааай-кхрааааа! - Чуть голосовые связки не порвал.
        Александр на всем ходу кувырнулся через голову и замер, съежившись.
        - Кхраааай-кххх-ррраааай-кхрааааа! - снова заорал я, окончательно срывая голос.
        Лежи, тварь несчастная! Подбежав, я схватил горячее мягкое тельце; сердчишко поюна неистово колотилось, словно желая пробить ребра и мчаться дальше.
        - Кхраааай-кххх-ррраааай-кхрааааа! - донеслось с неба.
        Свистнули могучие крылья - и на меня обрушился настоящий пустынник-стервец. Когти вонзились в спину, пропоров куртку насквозь, и мощный клюв долбанул по макушке. Стервец на дух не переносит соперников, а я взбудоражил его своим криком.
        Одной рукой сжимая поюна, другой я пытался сбросить пустынника. Он бил крыльями, когтями драл спину, клювом рвал капюшон, долбил голову. Со лба хлынула кровь, заливая глаза. Сквозь гулкое хлопанье крыльев пробились крики бегущих людей. Они не могут стрелять - попадут в меня. Станнер! Не достать.
        Прижимая к груди поюна, я опрокинулся на спину. Подо мной захрустело.
        - Аай! - вскрикнул пустынник и отцепился.
        Я перекатился на бок, а помятый стервец тяжко захлопал крыльями и полетел прочь.
        Меня поставили на ноги.
        - Глаза целы?
        Кровь со лба лилась ручьем, было больно, и я не был уверен насчет глаз. Чьи-то быстрые руки промокнули кровь, прижали над бровями салфетку.
        - Сберег, - узнал я голос нашего капитана; видеть я еще плохо видел.
        - Молодец. - Это Хэндс.
        - Ну и везет нам сегодня. - Кажется, это Дик Мерри.
        - Наклони голову, - велел доктор Ливси. - Эк он тебя отделал. - Доктор прошелся мне по лицу и волосам аэрозолем первой помощи.
        Сильвера я не услышал - только понял, что он рядом.
        - Забери зверюгу, - рыкнул на него Хэндс.
        - Выкупаю в холодной воде, - ясным голосом объявил поюн.
        Космолетчики взорвались нервным хохотом.
        Кто мог подумать, что хищный стервец облюбует для жилья окрестности космодрома?
        Вспомнились приметы, которые я всегда считал вздором. Житель Энглеланда не тронется в путь, если заартачится домашний котун или кургуар, не желая лезть в скутер либо глайдер. Обыватель не отмахнется от предостережения небес - потревоженной пичуги. А уж если живность набросится, пытаясь остановить человека перед дорогой, мудрый энглеландец вообще отменит поездку. Мистер Смоллет не был энглеландцем.
        - Александр, отложите старт хоть на два часа, - попросил доктор Ливси, когда мы подходили к «Испаньоле».
        - Нет, - отрезал мистер Смоллет. То ли он был взбешен, то ли сильно встревожен.
        - Алекс, успокойся. - Мистер Эрроу обнял капитана за плечи. - Ты уже наорал на Сильвера. - Он не упрекнул - напомнил.
        - Не могу слышать, как кричит… как она кричит. Джон, вы хорошо подумали?
        - Да, сэр, - тихо отозвался бывший навигатор.
        Что он вытворял с бедной женой?
        По черному стеклянистому боку «Испаньолы» скользнула вниз кабина подъемника, из нее выскочил второй помощник Крис Делл с каким-то ящиком в руках. Он тряхнул головой, из-под длинной челки на миг показались встревоженные глаза.
        - Мистер Ливси, в медотсеке все готово. Джим, как ты?
        - Паршиво, - честно сказал я.
        Болела голова, а еще пуще - разодранная спина; к коже липла напитавшаяся кровью одежка.
        - Живей, - поторопил Делл. - Сдаем оружие.
        Я положил станнер в его ящик. Охранники мистера Трелони заворчали, но на них прикрикнул капитан, и они подчинились. «Самозванцы» безропотно побросали в ящик свое добро: каждый по станнеру, а у Хэндса оказался еще и карманный лучемет. Интересно, как мы опознаем оружие? Я-то свой станнер «в лицо» узнаю, а у космолетчиков они все одинаковые.
        - У меня ничего нет, - сказал доктор Ливси.
        - У нас - тем более, - заявил сквайр, имея в виду себя и Тома.
        Лисовин стоял молчаливый и мрачный.
        - Девять стволов, - подсчитал второй помощник. - Алекс, один у тебя. У кого еще? Ребята, не зажимайте.
        - Да у меня же, - спохватился мистер Эрроу и отдал великолепный маленький «стивенсон»; я такие видел только на экране компа.
        Крис Делл закрыл ящик.
        - Поехали.
        Мы забрались в кабину подъемника, и она заскользила вверх. Прожектора вокруг взлетного поля очень скоро показались мелкими точками, здание вокзала - маленькой новогодней игрушкой. Огней Бристля не было видно: их заслонял громадный корабль.
        - Джим, позволь, - Хэндс отодвинул меня от окна, у которого я стоял, и опустил стекло.
        В кабину ворвался хлесткий ветер. Сквайр отшатнулся:
        - Вы с ума сошли?!
        - Так положено. Традиция, - объяснил пилот. - Давайте, ребята.
        Андерсон вытащил сверток с какой-то тухлятиной и швырнул в открытое окно:
        - Пускай вся грязь останется внизу.
        Следом отправился рыбный скелет, гнилой перс, пакет с объедками, ореховая скорлупа, мятые салфетки и - лично от мистера Эрроу - мешочек с птичьим пометом. Семь раз прозвучала ритуальная фраза, и вид у космолетчиков был настолько серьезный, что даже сквайр не решился высказать им свое мнение, хотя лицо брезгливо кривил. Том-лисовин порылся в карманах, выскреб какую-то труху и сыпанул за окно:
        - Прощай, грязь.
        Один из охранников тоже принялся шарить по карманам, ничего не сыскал и осведомился:
        - Можно плюнуть?
        Капитан разрешил.
        Я бы посмеялся, кабы мне не было так худо. И если б не мучило подозрение, что мистер Эрроу с Крисом Деллом обсчитались в количестве оружия, и один из стволов сейчас тайно едет наверх не в ящике у второго помощника. Я не знал, что делать с этим подозрением, и помалкивал.
        Кабина остановилась и мягко вошла внутрь корабля; проем в корпусе мгновенно затянулся. Стало темно. То есть, кабина была освещена, и горели желто-белые лампы на стенах в коридоре, куда мы вышли, - но эти стены, пол и потолок были глубокого черного цвета, и казалось, что здесь темнее, чем в ночи снаружи. Зато было тепло, и ощутимо тянул пахнущий сухим тростником сквознячок.
        Нас встретил Мелвин О'Брайен, пилот из собственной команды капитана Смоллета: деловой, немногословный, такой же темно-рыжий, как Крис Делл, но с открытым лицом, которое было усыпано золотистыми веснушками.
        - Доктор, идемте. Джим!
        Пилот повлек меня по коридору, затем нырнул в щель с протянутым над головой светящимся шнуром. Мелвин тащил меня по этой самой щели, расталкивая плечами мягкие податливые стены. Стены раздавались и снова сходились, как студень; я протискивался меж них, не успевая удивиться. Следом торопился доктор Ливси.
        Наконец мы вырвались из щели в коридор - один к одному с тем, куда мы приехали в кабине подъемника. Такие же круглые желто-белые светильники, такой же сухой сквознячок. На стенах висели таблички с надписями; высохшая кровь сыпалась с ресниц в глаза, и я не прочитал ни одной.
        - Вот медотсек, - Мелвин приподнял шторку, закрывавшую вход; оттуда хлынул поток белого света, который осветил ноги пилота, но утонул в черном полу. - Джим, нагнись.
        Пригнувшись, я шагнул. Жесткий край шторки мазнул по расклеванной голове, и я оказался в напичканном медицинской аппаратурой закутке. Стены и пол были кремовые, как в клинике у доктора Ливси; тут были еще две двери.
        - В операционную налево, - сказал Мелвин. - Сэр, вам помочь?
        - Справлюсь, - доктор Ливси вперед меня прошел, куда было велено, осмотрелся. - Ну, что тут у вас? М-да, не богато… Хотя могло быть и хуже. Джим, иди сюда и раздевайся.
        Он помог мне стянуть разодранную куртку и свитер, затем осторожно снял намокшую липкую рубашку. Мелвин просунул голову в операционную, глянул на ворох кровавой одежды.
        - Сейчас свежую принесу. Я мигом. - Он исчез.
        Доктор молча занимался мной. У него были на редкость ловкие, аккуратные, добрые пальцы. От одного их прикосновения становилось легче, а когда доктор закончил возиться, я ощутил себя почти здоровым.
        Пилот ждал в первом закутке, сидел на табурете со свертком на коленях; золотились на лице веснушки.
        - Держи, - он подал мне сверток, - настоящая RF-экипировка.
        На вид - тряпки тряпками. Легкие черные брюки, серая рубашка. И только одевшись, я оценил подарок. Прочная, невесомая, уютная ткань обласкала кожу, чем-то напомнив мне волосы Лайны.
        - Идемте скорей, - поторопил Мелвин.
        До той минуты, пока раздраженный сквайр Трелони не начал погонять капитана, ни единая душа никуда не торопилась. С какой стати теперь суетиться? Все равно мы уже на борту, и сквайр от услуг не откажется.
        Мелвин повел нас с доктором по коридору. Круглые лампы, казалось, освещали только самих себя, да белели таблички на стенах. Таблички держались на металлических прищепках, впившихся в мягкую плоть «Испаньолы», и на них были обозначены названия отсеков.
        Коридор чуть приметно заворачивал и поднимался. Потом я узнал, что он идет по спирали через весь корабль, витки спирали называются палубами и некоторые из них соединены щелями, которые зовутся трапами: не слишком удобный, но короткий путь с витка на виток.
        Мы добрались до таблички «КАЮТ-КОМПАНИЯ». Вход, как везде, был закрыт черной шторкой. Она прилегала к краям проема неплотно и была похожа на шкуру, которой древние люди завешивали вход в пещеру. Рядом стояли навигатор Мэй и двое техников. Стояли они с таким видом, словно сторожили опасных заключенных.
        Мэй ничуть не походил на сумасшедшего RF-навигатора: я бы скорей принял его за космодесантника, даром что он был без оружия. Мэй приподнял шторку:
        - Быстрее.
        В кают-компании я увидел капитана, обоих его помощников, сквайра с лисовином и охраной и пятерых «самозванцев». Лица у всех были мрачные, как будто чернота стен и потолка переползла на людей. Сидели кто на диванах, кто в креслах, один мистер Смоллет оставался на ногах. Поюн бегал кругами по столику с зеленым светильником и сам себя уговаривал:
        - Александр хороший. Хороший Александр. Умница.
        Сильвер нервно растирал пальцы на левой руке, пилот Хэндс разглядывал лисовина. Том в одиночестве устроился недалеко от двери, и я присел в кресло рядом с ним. Кресло было окутано слоем черной дымки; я положил руку на подлокотник, и пальцы утонули в теплом туманчике. Доктор Ливси подыскал себе место возле первого помощника.
        - Господа, я не буду обыскивать вас и корабль, - заговорил мистер Смоллет. - Но мы не взлетим, если не объявится припрятанное оружие.
        Спохватились-таки. Мистер Эрроу неверно посчитал: одиннадцать стволов были внесены в вагончик до того, как он вошел сам. Его собственный «стивенсон» был двенадцатым, но в суете из-за стервеца первый помощник ошибся.
        - Александр хороший. Умница Александр, - бормотал поюн, бегая по столику. Коготки стучали по лакированному дереву.
        Я скосил глаза на Тома. Черная, с обильной сединой и рыжими пятнами маска ничего не выражала, но усы трепетали от волнения.
        - Даю пять минут, - сказал мистер Смоллет. - Думайте.
        - Если еще раз поймаю - берегитесь, - добавил поюн. - Умница Александр. Александр хо…
        Хэндс взял его за шкирку и поднял в воздух. Зверь разинул пасть и задергал лапами.
        - Сэр, мы впятером сдали все, что было, - проговорил пилот.
        - Дэвид? - обратился капитан к доктору Ливси.
        Доктор покачал головой:
        - Не баловался и не собираюсь.
        - Джим?
        Я не успел ответить. Хэндс отпустил поюна; зверь шлепнулся на пол.
        - Не двигаться! - вскрикнул Том, взвившись на ноги.
        Пилот замер: лисовин нацелил на него станнер.
        В дверь сунулся было навигатор Мэй; капитан остановил его движением руки. Навигатор скрылся.
        - Мистер Смоллет, вы не стали меня слушать там, внизу, - начал Том. - Эти люди взялись невесть откуда, никто их толком не проверил.
        - Я проверял, - возразил мистер Эрроу.
        - Так же, как считали стволы, - дерзко ответил лисовин.
        Сильвер напрягся, у Хэндса лицо сделалось очень задумчивым.
        Том вытащил из кармана сложенный вчетверо лист, встряхнул, разворачивая, и предъявил:
        - Это портрет пилота Хэндса, который я выудил из галактической сети.
        Как есть Хэндс: светлые волосы, густые черные брови, волевой подбородок.
        - Ну и что? - Мистер Смоллет скрестил руки на груди.
        Я прикинул расстояние: если бы капитан захотел, он мог бы одним прыжком оказаться рядом с Томом и выбить у него станнер. Капитан не собирался этого делать.
        - Сэр, я знаю, для чего носят биопластовую маску, - продолжал лисовин. - Под ней скрывают собственное лицо. У этого человека на лице биопласт. Так объясните мне: кто скрывается под маской Израэля Хэндса?
        Густые брови пилота шевельнулись.
        - Не двигаться! - вскрикнул поюн, становясь столбиком перед Хэндсом.
        Тот поддел его носком ботинка и опрокинул на спину.
        Второй помощник Крис Делл подошел и сбоку, чтобы не оказаться между Хэндсом и станнером, поглядел на пилота.
        - И впрямь биопласт.
        - Израэль, что вы скажете? - спросил мистер Эрроу.
        Хэндс медлил с ответом. Сильвер в смятении уставился на приятеля.
        - Я жду, - поторопил первый помощник.
        Хэндс молчал.
        - Снимите маску, - велел потерявший терпение капитан.
        Биопласт - дело личное. Можно проверять отпечатки пальцев, сличать изображение сетчатки глаза, проводить молекулярный анализ слюны. Но без ордера срывать с человека маску нельзя - по крайней мере, на Энглеланде. Наверное, мистер Смоллет этого не знал.
        - Снимите маску, - повторил он.
        Продолжая держать Хэндса на прицеле, Том вытащил из кармана тюбик с кремом и бросил его пилоту. Хэндс поймал тюбик, покрутил в руках.
        - Мистер Смоллет, разрешите, я объясню словами?
        - Останетесь на Энглеланде, - отрезал капитан. В синих глазах вспыхнули огоньки.
        Хэндс принялся намазывать крем на лицо. Медленно, до последнего оттягивая минуту, когда биопласт пропитается кремом и размягчится. И так же медленно, чтобы не встревожить Тома и не заставить его нажать на спуск, Сильвер придвигался к пилоту.
        Поюн поднялся на дыбки, уперся лапами Хэндсу в колено:
        - Я люблю тебя.
        Доктор Ливси встал с места.
        - Александр, отмените приказ. Вы не имеете права.
        - На борту «Испаньолы» - имею. Пилот Хэндс, у вас осталось тридцать секунд.
        - Чистильщиков на вас нет, - с сердцем сказал доктор, пересек кают-компанию и, не обращая внимания на станнер Тома, присел на корточки перед Хэндсом. - Где?
        Пилот провел пальцами по лбу и левой щеке. Доктор Ливси взялся за край маски и осторожно завернул биопласт, отделяя его от виска и скулы. Я увидел полоску загорелой кожи и край совсем свежей раны. Блестящее красное мясо, не покрывшееся ни коркой, ни новой кожицей. Щека у Хэндса была наполовину вырвана, на месте великолепной брови - голая кость. Пилот неловко усмехнулся.
        - Один слишком ревнивый муж спустил на меня собак, - пояснил он, обращаясь к мистеру Смоллету.
        Сильвер дернулся и побледнел.
        Доктор Ливси приложил биопласт обратно, пригладил.
        - Израэль, вы хуже глупого мальчишки, - сказал он, поднявшись. - К врачу обращались?
        - Один раз, сэр, - виновато ответил Хэндс.
        - Оно и видно. Александр, надеюсь, вы позволите нам пройти в медотсек и воспользоваться вашим оборудованием?
        - Идите. - Капитан повысил голос, чтобы его услышали снаружи: - Мэй, пропусти.
        - Т-том, - хрипло вымолвил словно очнувшийся от обморока сквайр, - сейчас же… - он поперхнулся, закашлялся.
        Крис Делл подошел забрать у лисовина станнер; сквозь длинную челку сердито блеснули льдистые глаза. Том без звука отдал оружие, вид у него сделался растерянный и виноватый.
        Доктор Ливси покинул кают-компанию. Пилот задержался у выхода, оглянулся:
        - Юнга, тебе повезло, что это RF-корабль. С другого ты б вылетел в один миг.
        Том дернулся, как будто пилот сказал что-то ужасное, шагнул к нему - но Хэндс уже вышел; хлопнула жесткая шторка. Следом кинулся потрясенный Сильвер, за ним метнулся поюн.
        - Дэн, разведи народ по каютам, - распорядился капитан. - Крис! - Он махнул второму помощнику, и они оба ушли, не взглянув на лисовина.
        - Потом извинишься перед Хэндсом, - сказал Тому мистер Эрроу. Очень жестко сказал. Лучше бы обругал по-человечески, хоть и нельзя.
        Лисовин промолчал, подался ко мне. Его зеленоватые глаза стали почти круглые, зрачки расширились. Ему было очень, очень страшно.
        Часть вторая
        «ИСПАНЬОЛА»
        Глава 1
        Не будь старт объявлен по громкой связи, я бы и не заметил, что мы взлетели. «Испаньолу» нежно подняли на антигравах и вывели на орбиту. Затем включились маршевые двигатели, я ощутил ускорение и легкую вибрацию. Закачался подвешенный на длинной нитке металлический шарик над моей постелью. В шарике отражалась укрепленная на стене лампа; это пятнышко ярко светилось на фоне черных стен и потолка, ходило вправо-влево и притягивало взгляд.
        Больше в каюте смотреть было не на что. Разве только на стол, где я поставил портрет Лайны и разложил прихваченную из дома мелочишку. Глядеть на портрет любимой я мог долго. Ее лицо было чуточку грустным, сине-зеленые глаза смотрели кротко и как будто просили: «Не забывай. Возвращайся». Можно было включить движение, и тогда ее темные локоны начинал шевелить ветерок, а Лайна улыбалась.
        Капитан Смоллет обмолвился, что RF-рейс вроде коктейля для влюбленных. В таком случае нас должно ждать много интересного. Пока что ничего особенного я не наблюдал.
        Пора было устраиваться на ночлег. Постель окутывал слой черного тумана, сквозь который едва проглядывал выданный мне спальник. Отличный спальник - RF! - но туман меня сильно смущал. Как в нем спать и дышать гадостью?
        - Можно? - В каюту ввалился Том с вещами подмышкой. - Джим, друг, я у тебя переночую. - Он бросил принесенный спальник на палубу.
        - Зачем?
        Я как раз решил улечься внизу. А тут - лисовин.
        - Там крысы шебаршат, - заявил Том, а прозрачные зеленоватые глаза на лисовиньей морде взмолились: «Не прогоняй». Надо понимать, ему по-прежнему страшно.
        - Тогда иди на койку, - велел я.
        Он взялся было перекладывать спальники, но остановился:
        - А ну их. Они одинаковые. Джим, он нас убьет. Обоих.
        - Кто?
        - Хэндс.
        Я уселся на палубу - то есть на спальник. Лисовин присел на край постели. Подался вперед и тревожно заглянул мне в лицо.
        - Не веришь?
        - Нет.
        - Я его узнал. Вспомнил, где впервые увидел: в вашем баре, когда на него бросился Дракон. Хэндс убрал твоего зверя и исчез сам. А теперь снова появился. Убийца.
        Я задумчиво разглядывал маску Тома. Черная шерсть, седина, рыжие пятна над бровями и пониже скул. Белые усы вздрагивают. Может, ему с испугу померещилось? Но ведь и Хэндс его признал сегодня утром и то ли в шутку, то ли всерьез прошелся насчет встречи в Веселом районе. Лисовин потом его здорово уел… С «самозванцами» надо держать ухо востро. Я рассказал Тому, как Сильвер подсунул нам с Лайной коктейль для влюбленных и что из этого получилось.
        - Сволочь! - с чувством воскликнул лисовин.
        Затем мы сошлись на том, что мистера Трелони шарахнули гипноимпульсом, как и Тома. Вон как он настаивал на «самозванцах», сердился и грозил капитану Смоллету.
        - А теперь мы имеем остаточные явления, - изрек лисовин с умным видом. - Меня трясет от страха, сквайра - от злости.
        - Надо рассказать капитану.
        - Попробуй. Я уже был в рубке. Мистер Смоллет вне себя. Глаза пылают, не подступись: то ли накричит, то ли ударит. Первый помощник знай твердит: «Алекс, спокойно, спокойно». А сам тоже весь на нервах. Можно подумать, не старт корабля, а начало галактической войны. Влипли мы с тобой, друг Джим.
        «Кто больше всех рвался лететь и меня уговаривал?» - чуть не спросил я, но вовремя одумался. Не хватало, чтобы Том начал казнить себя, если что-нибудь не заладится. Тут-то Чистильщики и нагрянут. Мне страсть как хотелось на них взглянуть - но не такой же ценой.
        - У Хэндса с Сильвером не получилось от нас избавиться, и они решили с нами дружить, - сказал я. - Помчались тебя из лесу выручать, начали рассказывать об RF.
        - Подружилась лягва с цапелищей - славно цапелята пообедали, - ответил лисовин известной поговоркой. - Слушай, Трижды Осененный, где твоя интуиция?
        - Моя интуиция говорит: лучших парней на свете нет.
        Он прищурился:
        - На тебя тоже гипноимпульс не пожалели.
        Я откинулся к стене. Упругий студень промялся под затылком и мягко толкнул назад. А ну как Том прав? «Самозванцы» излучают искусственное дружелюбие, а я принимаю его за чистую монету? Мэй-дэй! Вот попались.
        - Ничего не докажешь, - сказал я, поразмыслив. - Сами они не признаются, к капитану не подступиться…
        - …а мистер Эрроу заявит, что преступники на RF-кораблях не летают, - подхватил Том. - Но чувство вины и Чистильщики - еще не гарантия от всех бед, - принялся он рассуждать. - Если можно воздействовать на чужие мозги - пугать, сердить… то можно и к себе повернуть этот излучатель или что у них там. Зародилось чувство вины - а ты его раз! - и задавил. И Чистильщики остались без поживы.
        - Будь оно так просто, весь RF жил бы гипнозом, - возразил я. - А они почему-то не могут. Теряют людей.
        Мы помолчали, прислушиваясь к тому, что делается снаружи. В коридоре за шторкой было тихо. Мягкая палуба скрадывает осторожные шаги.
        - Том, - шепнул я, - как насчет твоей «прослушки»? Поставил бы, как у вас в поместье.
        Он развел руками.
        - Здесь стены глушат сигнал. Могу только «сторожа» у дверей положить.
        - Положи. Хоть ночью никто не привалит.
        Сказано - сделано. Я удерживал поднятую шторку - жесткая, скользкая тварь так и норовила вырваться из рук - пока Том расстилал в дверном проеме кусок прозрачного пластика.
        - Не наступи, - предупредил лисовин. - Так заорет - нас за борт выкинут.
        - А если под незваными ногами заорет, не выкинут?
        - Смотря чьи ноги явятся. У RF запрещено по чужим каютам шастать. Зайти к тебе имеет право капитан или первый помощник, а больше никто.
        У меня немного отлегло от сердца. В общем-то, RF - и впрямь залог того, что на борту не самые плохие люди. От коктейля для влюбленных до убийства путь далекий… А насчет Хэндса Том все-таки мог ошибиться.
        Лисовин давно уже спал, а ко мне сон не шел. Мешала светящая лампа, которую невозможно было выключить, качался на нитке металлический шарик с яркой точкой отраженного света, вибрировала палуба.
        По коридору кто-то ходил. Внезапно я услышал у самой каюты:
        - Здесь.
        Меня так и подбросило. Хэндс!
        - Ты шутишь? - А это Сильвер.
        - Не шучу. Точно здесь.
        - Слушай, надо выгнать.
        - Ничего им не сделается. Пошли спать. Сил нет.
        Ушли. Я перевел дыхание, унял колотящееся сердце. Сегодня нас убивать не собирались.
        Потом я уснул, а проснулся, когда снаружи раздался голос:
        - Подъем! Завтракать.
        Через несколько минут мы явились в салон; для этого пришлось спуститься вниз на два витка спирали - на две палубы. В салоне было весело, мы еще в коридоре услышали громкий смех. Он оборвался, когда мы с Томом вошли.
        Длинный стол был пуст, лишь с краешка нахохлился поюн; острые уши печально поникли. Народ сидел, стоял, ходил - ждали завтрака, который почему-то запаздывал. Космолетчики впервые были в летной форме: черные брюки, голубовато-серые рубашки и длинные черные шарфы, завязанные узлом. На мистере Смоллете был светло-серый китель с черными нашивками.
        Двадцать пар глаз уставились на нас с лисовином. Сквайр Трелони был насуплен, доктор Ливси казался обескураженным, у мистера Эрроу в лице проступила тоска, капитан Смоллет отвернулся, встретившись со мной взглядом. Прочие усмехались, один Хэндс был серьезен.
        - Юнга лисовин, ты знаешь анекдот про двух навигаторов, которые друг у дружки гостевали? - спросил пилот Мелвин О'Брайен. Его веснушчатое, словно осыпанное золотой крошкой лицо расплылось в широкой ухмылке.
        - Слышал, - соврал Том. Ничего такого до наших с ним ушей не доходило.
        - Так какого рожна ты к Джиму попер?
        - Заскучал один.
        Грянул бешеный хохот. Лисовин растерялся, затем усы на его маске сердито встопорщились. Он подождал, когда веселье утихнет.
        - RF-полет еще не начался, - заявил он, - и я могу ночевать, где вздумается. Мистер Смоллет, разве я не прав?
        - Не прав, - ответил ему первый помощник.
        - А что случилось с навигаторами? - спросил я, желая понять, над чем потешается народ.
        - Это дурацкий анекдот, - откликнулся Хэндс. - Лучше послушай про «Звездный охотник»; я на нем летал.
        Сделалось тихо-тихо. Космолетчики подобрались, во взглядах появилась настороженность.
        Хэндс присел на край стола, скрестил руки на груди. Спокойный, уверенный в себе. Я вспомнил, какая страшная рана у него на лице под маской. На чем пилот держится - на обезболивающем или на силе воли?
        - Это было четыре года назад, - начал он. - Наш суперкарго забрел в каюту ко второму помощнику…
        - По делу или сглупа? - перебил кто-то.
        - Мне не докладывали. - Хэндс продолжил, обращаясь к нам с лисовином: - Парни зацепились языками, просидели в каюте несколько минут. И после этого их уже было не разогнать - куда один, туда и другой. Вместе работали, ели, спали.
        - Спали? - тревожно переспросил Том.
        - Вот именно. И ничем не поможешь: это RF. Корабль так устроен, что без жалости лупит по мозгам…
        - Зачем? - спросил доктор Ливси.
        Мне пришло на ум, что его смоляные волосы и черные глаза как нарочно подбирали под цвет стен и потолка. От этого доктор казался своим на RF-корабле - и при этом он был совершенно чужой: из яркого, разноцветного, здравомыслящего мира Энглеланда.
        - По-другому RF не летает, - ответил ему Хэндс. - Это все, - пилот мотнул головой, имея в виду «Испаньолу», - заставляет нас работать… жить, воспринимать окружающее не по-человечески. Это корабль Чистильщиков, сэр, хоть его и строили люди.
        - Ты не про то начал, - заметил навигатор Мэй с досадой.
        Хэндс откинул со лба упавшую прядь - наверное, она раздражала рану под биопластом.
        - Мы направлялись на Америго; ребятам было хорошо до самой посадки. Мы быстро разгрузились и без задержки взлетели. Но все равно - два часа без RF: парни успели опомниться и схватились за голову. Им возвращаться к женам, а они друг с другом кувыркались. Кругом виноваты.
        - Почему их не оставили на Америго? - поинтересовался мистер Эрроу. - И куда смотрел первый помощник?
        - Он не справился, - ответил Хэндс. - А на Америго оставаться нельзя. Жить невозможно - сплошная уголовщина. И иначе не выбраться: кроме RF, туда никто не летает.
        - Обоих забрали Чистильщики? - подал голос сквайр Трелони. Он сидел туча тучей, постукивая пальцами по столу.
        - Нет, сэр. Ребята не стали дожидаться счастья и рискнули вогнать себя в кому. Тридцать шансов из ста, что дотянешь до конца рейса и тебя вернут к жизни. RF-кома - совсем не то, что внизу… Оба погибли.
        Мистер Смоллет взял со стола грустного поюна, посадил себе на плечо. Зверек распластался, как тряпочка.
        - Капитаном на «Охотнике» был Джордж Грей? - спросил мистер Смоллет.
        - Да, сэр, - отозвался планет-стрелок; девичий румянец у него на щеках стал гуще. - Его забрали в следующем рейсе. - Том Грей помолчал и добавил, опустив глаза: - Он мой дядя.
        - Не вернулся?
        - Мы о нем не слышали, сэр.
        - А первый помощник? - спросил мистер Эрроу, озабоченный судьбой коллеги.
        - Он больше не летает.
        В наступившей паузе отчетливо прозвучало:
        - Отсядь. - Это один охранник сквайра зашипел на другого.
        - Особо-то не пугайтесь - в больших помещениях безопасно, - сказал мистер Эрроу. - По чужим каютам не бродите, вот и все.
        - Да что это за хренотень?! - закричал вдруг сквайр Трелони, вскакивая. - Извращенцы, самоубийцы, Чистильщики, черт знает кто! Капитан, почему вы не сказали раньше?
        - О чем? - холодно отозвался мистер Смоллет.
        - Обо всем! Если б я только знал!..
        - Вас никто не принуждал, дорогой сквайр, - оборвал его доктор Ливси. - Послушайте, господа, я врач, и я ничего не понимаю. Почему людям не дали простое снотворное? Чтобы спали по двадцать часов и не маялись чувством вины.
        - Нельзя, - сказал мистер Эрроу. - Дэвид, поймите: это RF. Здесь все не так, как внизу.
        Доктор прошелся вдоль длинного стола, круто развернулся.
        - Кто у нас RF-врач?
        - Дэниэл Эрроу. К вашим услугам, сэр. - У первого помощника губы дернулись в короткой усмешке.
        - Будьте добры предоставить мне материалы по RF-медицине, - распорядился доктор Ливси.
        - Нет.
        - Почему это - нет?
        - Запрещено, - произнес мистер Эрроу, но как-то не очень уверенно.
        - Кем запрещено? Объясните, - потребовал доктор Ливси, как требовал бы ответа у сотрудника собственной клиники.
        Первый помощник переглянулся с капитаном. Мистер Смоллет пожал плечами; распростертый поюн поднял голову и насторожил уши.
        - Вся информация об RF засекречена, - повторил Хэндс слова, которые я уже слышал от Сильвера.
        - Вздор, - доктор Ливси рубанул ладонью воздух. - Если речь пойдет о жизни людей… Александр, я настаиваю.
        - Хорошо, - нехотя уступил капитан. - Но после Станции: иначе нас не выпустят в рейс.
        Он погладил своего тезку по дымчатой шерстке; поюн тихонько вздохнул:
        - Ах-ах.
        - Где твой хозяин с завтраком? - спросил у него мистер Смоллет.
        Александр смолчал.
        Капитан ткнул кнопку связи на воротнике:
        - Джон Сильвер, ответьте Александру Смоллету. Вы собираетесь морить нас голодом?
        - Он не услышит, сэр, - сказал Хэндс. - После «Илайна» Джон потерял эти способности.
        - Какие? - заинтересовался Том.
        - RF, - ответил пилот, как будто это все объясняло.
        Мы с лисовином хором возмутились, и Хэндс растолковал:
        - Связь на корабле работает в двойном режиме. - Он коснулся кнопки на воротнике. - Громкая - два нажатия; RF-связь - одно. Она сродни телепатической: когда вызываешь человека, он твой голос слышит в собственной голове. Чтобы меня услышали, я должен назвать его полное имя и представиться сам. Но близкие друзья, которые давно летают вместе, могут обойтись короче. Мистер Смоллет, например, скажет: «Дэн, ответь мне», - и мистер Эрроу его услышит. А Джона дозовешься лишь по громкой… Я схожу за ним, - пилот двинулся было к двери.
        - Останьтесь, - велел первый помощник. - Алекс, отправь поюна. Зверь один пропадает.
        Мистер Смоллет спустил тезку на палубу.
        - Иди за Джоном. Скажи: «Где завтрак?» Понял? Беги к Джону скорей.
        Поюн встряхнулся и затрусил к двери, повторяя:
        - Беги к Джону. Где завтрак? Беги к Джону. - Он проскользнул в щель между шторкой и палубой. Снаружи донесся удаляющийся голос: - Понял? Он не услышит, сэр.
        Дик Мерри потянулся на стуле и лениво предположил:
        - Джону с тележкой не справиться. Он же навигатор, а не кок.
        - У нас на «Стремительном» был умелец, - заговорил Джоб Андерсон. - Он решил тележку отменить. Поставил антигравы на миски, плошки и прочие стаканы. Наполнил емкости жратвой и отправил своим ходом в салон. Любо-дорого смотреть было, как они вплывали: точно крейсера на параде. Приземлились на столе. Капитан наш был охотник до ветчины с фасолью; здоровенное блюдо с добром аккуратно село, куда надо. Но как назло случилась задержка - проблема у пилота, и капитан пошел в рубку. Мы стали его ждать, конечно. А у плошек-то свои мозги: они выждали, пока мы, так сказать, поедим, поднялись и поплыли обратно. Уж мы за ними гонялись!
        - Это что! - оживился Мерри. - На «Серенаде» был случай…
        Он не успел рассказать про «Серенаду»: в недрах корабля взвыла полицейская сирена.
        - Что за черт? - второй помощник Крис Делл кинулся вон.
        Завывания сирены приближались. Я поглядел в округлившиеся глаза лисовина.
        - Это наше?
        Он кивнул.
        Крис Делл вошел обратно в салон, а следом влетел поюн Александр: распушенный хвост похож на шар, пасть разинута, розовый язычок дрожит, из маленького горла вырывается оглушительный вой:
        - Вау-вау-вау-вау!
        Хэндс подхватил зверя, подбросил в воздух, поймал - и Александр умолк, как будто его выключили. Мгновение стояла тишина.
        - Ха-ха-ха! - сердито заорал поюн и замолотил лапами. - Извращенцы, самоубийцы, Чистильщики! Что это за хренотень?! Объясните!
        Среди грохнувшего смеха умер, еще не родившись, вопрос: отчего взвыл положенный Томом «сторож»? Кто сунулся ко мне в каюту - поюн или Сильвер, которого зверь искал по заданию капитана? Через минуту прибыл сам бывший навигатор с упомянутой тележкой - громоздким сооружением на антигравах. Он извинился за опоздание и принялся переставлять еду с блестящих полочек тележки на стол. Поваром Сильвер оказался отменным; его стряпню народ уплетал за обе щеки.
        - Джон, я перестаю жалеть, что связался с RF, - сказал мистер Трелони, на миг оторвавшись от тающего во рту рыбного пирога.
        - Я тоже, - заявил Том, подметая десерт и незаметно придвигая к себе мою порцию, до которой я еще не дошел.
        Пришлось отнять, пока не лишился самого вкусного.
        По столу змеючкой прошмыгнул поюн Александр, выхватил кусок мяса из тарелки мистера Эрроу.
        - Ах ты, ворюга, - возмутился первый помощник.
        Поюн положил добычу перед мистером Смоллетом.
        - Юна-Вэл! - воскликнул он звонко.
        - А ну пошел! - рявкнул Хэндс.
        Александр припал к столу и боязливо пискнул:
        - Юна-Вэл.
        - Пошел вон, - вскочивший пилот думал схватить его, но капитан Смоллет прикрыл тезку рукой.
        - Не кричите на зверя.
        - Я задушу тебя, болтун, - пригрозил поюн из-под капитанской ладони.
        - Поди сюда, - велел Сильвер. - Александр!
        - Юна-Вэл! - торжествующе закричал поюн. - Потаскуха!
        Мистер Смоллет наподдал ему так, что Александр с визгом кувырнулся со стола.
        - Джон, заберите его, - приказал капитан.
        - Слушаюсь, сэр, - Сильвер подобрал оскорбленного поюна. - Извините, сэр.
        - Вон отсюда. - В синих глазах мистера Смоллета полыхнул огонь.
        Бывший навигатор выскочил из салона; за столом повисла тяжкая тишина.
        Потерявший аппетит капитан больше ни к чему не притронулся. Остальные молча доели, у кого что осталось.
        - И все-таки, господа, Джон - замечательный повар, - сыто вздыхая, подытожил Дик Мерри.
        - Мистер Смоллет, - заговорил Хэндс, - эти его разборки с женой - что поюн повторяет - дело давнее. Сразу после «Илайна», когда они оба были не в себе.
        - Она тоже обгорела? - спросил капитан.
        - Нет. Я ее вытащил… Нам повезло.
        Могу себе представить это везенье: муж находился в одном месте, а супруга с любовником - в другом. Не диво, что Хэндс вокруг Сильвера пляшет: старые грехи замаливает.
        Капитан помолчал, разглядывая свои руки с царапинами, которыми вчера наградил его поюн. Затем чему-то улыбнулся и сказал:
        - Израэль, вам причаливать «Испаньолу» к Станции. Пойдемте; смените Рейнборо.
        Они вдвоем вышли.
        - Крис, что за дела? - вскинулся Мелвин О'Брайен; золотистые веснушки аж потускнели от досады. - Меняем Рея на пришлого?
        Крис Делл повернул к нему голову; из-за длинной челки блеснули прищуренные глаза. Шевелюра у второго помощника была что надо: густая и тяжелая, как у энглеландца. И темно-рыжий цвет хорош.
        - Меняем, - подтвердил Делл. - И пришлый отныне будет старшим пилотом. Еще вопросы?
        Мелвин не унялся:
        - Да объясни: какого черта?
        - А хрен я знаю, - огрызнулся второй помощник.
        - Я знаю, - сорвалось у меня.
        Или невесту мистера Смоллета, которую забрали Чистильщики, звали Юна-Вэл, или я не Джим. Хэндс спас ее на «Илайне» и этим заслужил благодарность нашего капитана. Однако старший пилот Питер Рейнборо - симпатяга и отличный парень; за что ж его-то смещать с должности?
        - Довольно, - обрезал мистер Эрроу. - Скоро Станция. Подержите языки за зубами, господа. - Он поднялся и велел мне: - Пойдем.
        Я приготовился к выволочке. Не к полноценной головомойке - правила RF ее запрещают - но к легкому внушению. Однако мистер Эрроу привел меня в медотсек, не воспитывая по дороге.
        - Сюда, - он указал на помещение рядом с операционной.
        Меня пробрала дрожь, когда я вошел. Ладно бы черные стены - к ним я уже привык. Здесь даже аппаратура и мебель были черные. К потолку было подвешено несколько металлических шариков; они покачивались и странным образом завораживали.
        Мистер Эрроу усадил меня к столику и велел глядеть на его середину.
        - Когда что-нибудь заметишь, скажешь.
        Я послушно таращился. На матовой поверхности не было ровным счетом ничего. Мистер Эрроу стоял у меня за спиной; порой в одном из приборов раздавался неясный шелест.
        - Ну? - не выдержал наконец первый помощник.
        - Пусто.
        Снова шелест.
        - А так?
        - То же самое.
        Шелест - долгий, словно полосатый ползун прошуршал в куче палой листвы.
        - Так?
        - Ничего, сэр.
        - Силен, бродяга, - пробормотал мистер Эрроу.
        На черной столешнице проступили еще более черные смутные тени.
        - Вижу, - обрадовался я. - Как будто люди какие-то… в длинных балахонах.
        Мистер Эрроу с присвистом выдохнул сквозь зубы.
        - Сопротивляешься как не знаю кто, - произнес он, отключая аппарат.
        - Сопротивляюсь чему?
        - Воздействию RF. Подними голову. - Он надел на меня гибкий обруч с крохотными синими блестками. - Перед тобой появятся фрагменты картинки. Постарайся мысленно достроить изображение. Начали.
        На столе засветилось несколько желтых и голубых пятен. Что бы это было? Пожалуй, море и пляж. Я сосредоточился, пытаясь прогнать черноту, которая мешала увидеть целиком песчаный берег с полосой прибоя и невысокие волны. Чернота не желала отступать. С огромным трудом я расширил одно светлое пятно, где оказалась плеснувшая на камень вода с взлетевшими брызгами.
        - Больше не получается, - сдался я в конце концов. - Это плохо?
        - Наоборот: хорошо, - отозвался мистер Эрроу. Впрочем, в его тоне я не расслышал особой радости. Он дважды ткнул кнопку связи на воротнике: - Джон Сильвер: в медотсек.
        Голос первого помощника разнесся по громкой связи. Двадцать секунд тишины, и мистер Эрроу сказал, непонятно к кому обращаясь:
        - Слушаю вас. Когда припрет, вас тоже вызову. Ждите.
        - С кем это вы? - удивился я.
        - С самым правдивым из пилотов, - ответил он язвительно. - Хэндс тревожится.
        Через минуту явился Сильвер; взъерошенный поюн елозил на плече и бормотал:
        - Вон отсюда. Вон отсюда. Вон отсюда.
        - Цыц! - прикрикнул первый помощник, и зверь смолк. - Джим, освободи место.
        Бывший навигатор уселся к столику, а мистер Эрроу надел ему на голову обруч с блестками. Картинка появилась другая: три красных квадрата и зеленый червяк. Сильвер сидел над ней, сидел - почти без пользы, как и я. Разве что червяк превратился в сытого раздувшегося ползуна, и в нем можно было разглядеть структуру полированного камня.
        - Нет, сэр. Не получается.
        - Цыц! - встрял поюн и получил щелчок по лбу. - Вон отсюда. - Огреб второй щелбан, крепче первого. - Извращенцы, самоубийцы, Чистильщики!
        Я забрал зверя, пока Сильвер не пробил ему башку.
        Мистер Эрроу покачал головой.
        - Н-да… Результаты не впечатляют. В таком случае, кто вчера порадовал нас галлюцинацией краккена? Вы-то не могли, согласитесь.
        Сильвер молчал. Мне тоже сказать было нечего.
        - Джим, возьми себе кресло и сядь-ка снова к столу, - сказал мистер Эрроу. - Попробуем еще раз.
        Новая картинка, одна на двоих: косые зеленые капли, белый кружок и несколько ломаных линий. Сильвер вгляделся.
        - Это снег. Ранний снег в лесу. Джим, давай.
        Сосредоточились…
        Внезапно кругом полыхнуло: белое пламя охватило стены и потолок, высветлило смуглое лицо бывшего навигатора, отразилось в его изумленных глазах. И погасло. Глухая, едва разбавленная светом ламп чернота физически навалилась, сдавила грудь и горло. Поюн взвизгнул и вырвался из моих рук, первый помощник выругался.
        - Алекс, это у меня, - сообщил он капитану и связался со вторым помощником: - Крис, ответь мне. Как мы - в порядке? Из памяти можешь стереть? Новых сюрпризов не обещаю. - Мистер Эрроу стянул с нас обручи. - Ну, парни, такого еще не случалось.
        - Что это было? - спросил я.
        - RF, - ответил мне Сильвер. - Мы с тобой запустили второй режим…
        - Ошибаетесь, - перебил мистер Эрроу. - Первый.
        - Мы с тобой могли бы командовать «Испаньолой», - медленно проговорил бывший навигатор - видимо, на ходу осознавая эту мысль.
        - Могли бы, - подтвердил первый помощник. - Но лишь один миг.
        У Сильвера заблестели глаза. Можно подумать, он и впрямь возмечтал захватить власть на корабле.
        - Тут я вам не товарищ, - сказал я. - Бунтовщиков выбрасывают за борт.
        - Вздор. Мистер Эрроу, вы слышали про такое?
        - Слышал, - отозвался первый помощник, включая какой-то прибор с небольшим экраном, который налился темно-зеленым светом. - На «Ангелине» отправили за борт техника.
        - За что? - спросили мы с Сильвером в один голос.
        - Этого никто не расскажет. «Ангелина» вернулась на Станцию без экипажа.
        - Всех забрали? - Сильвера передернуло.
        - Подчистую. Так что не замышляйте бунт, господа. И вот что, Джон: если не хотите нажить неприятностей, пусть ваш поюн держит пасть на замке.
        Бывший навигатор подобрался.
        - Еще какой совет вы дадите?
        Мистер Эрроу притворился, будто не замечает его враждебности.
        - Держитесь подальше от Джима. Вы легко умножаетесь друг на друга; ваши совместные галлюцинации могут выйти боком.
        - Еще что?
        - Постарайтесь как можно реже попадаться на глаза капитану.
        - Вон отсюда, - приказал поюн, сидя на ящике с большим вогнутым экраном. - Не замышляйте бунт, господа.
        Вскочив на ноги, Сильвер пересадил его себе на плечо.
        - С вашего позволения, сэр, я пойду.
        - Подождите. Сейчас посмотрим… - начал мистер Эрроу, оборачиваясь к тому самому ящику.
        - Нет уж. Я не подопытный кролик. - Сильвер сбежал, как будто ему собирались отпиливать голову.
        Мистер Эрроу посмеялся, но как-то не очень весело.
        - Свободен, - сказал он мне.
        - Сэр, можно вопрос? Мистер Смоллет назначил старшим пилотом Хэндса; но ведь он ни за что обидел Рейнборо. Как же так?
        Первый помощник уселся в кресло, в котором недавно сидел бывший навигатор, и серьезно посмотрел на меня. Провел рукой по своим густым, с седыми прядями, волосам.
        - Джим, я восемнадцать лет в RF. Одиннадцать из них я летаю с Алексом. И не позволю, чтобы этот рейс стал для него последним. Рей волен обижаться, но назначить старшим Хэндса посоветовал я.
        - Зачем?
        - Его вчера обидели еще сильнее - с этой чертовой маской и лисовином. Я не могу допустить, чтобы Алекс чувствовал себя виноватым.
        - А перед смещенным Рейнборо?
        - Если что, Алекс поговорит с ним по душам и успокоится. Рей ему все простит. А договорится ли Алекс с чужаком - большой вопрос.
        - Мистер Эрроу… - я замялся под его строгим взглядом, с трудом заставил себя докончить: - Это на самом деле так опасно?
        И с таким же трудом он заставил себя ответить:
        - Это еще опасней, чем кажется. Иди. У меня полно других дел.
        В задумчивости, я отправился в рубку. Одно хорошо: можно не бояться, что вызову у пилотов галлюцинации. Черт знает, каким образом мы с Сильвером «умножаемся друг на друга», но ничего подобного я впредь не допущу. По крайней мере, постараюсь.
        Рубка находилась на самой верхней палубе. Черный коридор закручивался спиралью, и шагать по нему пришлось далеко-далеко. Три раза попадались узкие щели-трапы - короткий путь с витка на виток - но я не рискнул в них соваться.
        На жилой палубе у входов в каюты белели таблички с именами. Удивительно: я не нашел каюты мистера Смоллета. Неужели наш капитан - бездомный? Неприкаянно бродит по кораблю, ночует по разным углам?
        Дальше начались отсеки с какими-то символами, нарисованными прямо на шторках. Я подумал, что капитанская каюта может быть обозначена такой вот странной закорюкой, и успокоился.
        Было тихо; я не слышал даже собственных шагов - в мягком студне тонул и свет, и звук.
        - Юнга лисовин: в медотсек, - громыхнуло над головой.
        Ага. Сейчас и Тома проверят на сопротивляемость RF. Потом спрошу, что получилось… Принесло ж его в мою каюту! Я стиснул зубы, вспомнив, как хохотали над нами космолетчики. Спасибо, не поиздевались как следует. И Хэндсу спасибо, что увел разговор в сторону. А ведь мог бы на лисовине отыграться за вчерашнее…
        Откуда-то долетел взрыв смеха. Коридор впереди был пуст, одни кругляши ламп на стенах. Я прибавил шагу и за плавным поворотом наконец увидел то, что здесь называлось рубкой. Коридор слегка расширялся и оканчивался небольшим залом, где стены были - удивительное дело - не черные, а зеленоватые. Четыре серых экрана слепо глядели на меня, перед ними стояли в ряд четыре кресла. В одном сидел Хэндс - я узнал его широкие плечи и светлый затылок, рядом - навигатор Энтони Тон. Народ звал его Тон-Тоном; был он худой, молчаливый, с отрешенным взглядом. Тихий сумасшедший навигатор; всякий раз, как я его видел, вспоминал слова покойного Билли Бонса. Бывший старший пилот Питер Рейнборо устроился, развернув кресло от экрана и усевшись на спинке, поставив ноги в ботинках на подлокотники. Невысокого роста, ладный, ловкий; добродушный и обаятельный симпатяга. Он сидел, сверкая зубами в жизнерадостной улыбке, и длинные раскосые глаза тоже смеялись. Не скажешь, что Рейнборо сильно обижен.
        - …как в том анекдоте про крысу, - услышал я голос Хэндса.
        - В каком? - без выражения спросил навигатор Тон-Тон.
        - Ну, где капитан крысу поймал.
        - Расскажи-ка, - попросил Рейнборо.
        - Заходит капитан в рубку, а там крыса. Он изловчился - хвать ее! «Ну, - говорит, - сейчас я тебя раздавлю». Крыса в ответ: «Не губи, я добром за добро отплачу». «А что ты можешь?» «А что скажешь». Тогда капитан говорит: «Сделай так, чтоб твоего племени со мной рядом не было, а появилась бы моя невеста». Крыса ему: «Нет проблем». Капитан отпустил ее и ждет, что будет. И вдруг видит: вокруг не корабль, а Станция. И невеста рядом - вся в черном, глаза светятся. Зеркальце ему подносит: «Взгляни, дорогой, во что ты превратился». Глянул он на свой черный мундир, на глаза горящие - да и помер.
        - По-моему, анекдот должен быть смешной, - заметил я, входя в рубку. - Разве у RF не так?
        - У RF анекдоты не смешные, а поучительные, - отозвался Рейнборо, удобней устраиваясь на спинке кресла. - Встретишь крысу - не вздумай ловить и топтать.
        Тут я увидел мистера Смоллета. Капитан стоял, прислонившись к боковой стене, скрестив руки на груди. Странно молодое лицо было напряжено, в глазах тлели синие огоньки. Пилоты и навигатор не обращали на него внимания.
        - Присаживайся, - Рейнборо кивнул на свободное кресло у погашенного пульта; перед Хэндсом и Тон-Тоном пульты светились. - А ты какие байки принес?
        Я поведал о том, что произошло в медотсеке. Рейнборо удивленно поцокал языком, Тон-Тон и бровью не повел, Хэндс досадливо поморщился. Я оглянулся на капитана. Он как будто не слышал рассказа; взгляд был устремлен в экран на стене.
        - Мистер Ливси! - прозвенел вдруг по громкой связи крик нашего лисовина. - Срочно в медотсек!
        Капитан вздрогнул, ткнул кнопку связи:
        - Дэн, ответь мне. Что еще? Дэн! - Он сорвался с места и помчался вниз по коридору.
        Рейнборо и я бросились следом. Мистер Смоллет нырнул в первую попавшуюся щель-трап; мы с пилотом - за ним. Я и представить не мог, что сквозь упругий студень можно так быстро бегать. В щели я отстал, но вновь нагнал Рейнборо в коридоре. Мистер Смоллет мелькнул далеко впереди и исчез. Новый трап, куда мы с разгону влетели. Здесь протискиваться оказалось вдвое трудней - как будто «Испаньола» не желала пропускать нас коротким путем. Выбрались в коридор, снова пустились со всех ног. Третья щель. Рейнборо сунул в нее руку, выдернул и понесся дальше. Виток за витком, все ниже и ниже по громаде черного корабля.
        Когда мы примчались к медотсеку, мистер Смоллет уже был внутри. У входа к стене прижался Том, а его лупил по шерстистой морде Сильвер и хрипло рычал:
        - Сколько раз?! Сколько раз?! Сколько раз?!
        Лисовин не пытался защититься; на верхней губе была кровь. Рейнборо влетел в медотсек, а я оттолкнул осатаневшего Сильвера:
        - Хватит. Что тут?
        Том отер кровь, текущую из расквашенного носа; зрачки были страшно расширены.
        - Что «сколько раз»? - спросил он. Я не узнал его голоса.
        - Ты - сколько - раз - Осененный? - раздельно проговорил бывший навигатор.
        - Дважды.
        Сильвер с проклятием ринулся внутрь, хлопнула жесткая шторка.
        - Я убил мистера Эрроу, - шепотом вымолвил Том.
        Глава 2
        Я едва протиснулся в закут, где недавно отличились мы с Сильвером. На входе стоял Рейнборо - напрягшийся, точно окаменевший; закут наискось перегораживала больничная каталка с телом первого помощника, рядом что-то делал доктор Ливси, а капитан Смоллет и Сильвер у дальней стены в четыре руки включали аппаратуру. Черные приборы наливались густым светом: зеленым, лиловым, коричневым.
        - Он жив? - шепотом спросил я у Рейнборо.
        - Пока - да.
        - Александр, это много, - говорил Сильвер. - На два деления назад… Дайте, я.
        С RF-приборами он управлялся уверенней, чем капитан. Однако что-то не ладилось; бывший навигатор застонал, мистер Смоллет выругался на неизвестном мне языке.
        Тревожно запищал какой-то датчик на каталке, замигал оранжевый огонек.
        - Пульс падает, - сказал доктор Ливси. - Еще сердечное?
        - Не надо, - отозвался капитан. Мелькнула белая вспышка. - Ч-черт!
        Бывший навигатор охнул. Рейнборо нырнул под каталку, на четвереньках пролез под ней и выбрался к мистеру Смоллету с Сильвером.
        - Ребята, спокойно, - он положил ладони им на спины. - Вдохнули. Выдохнули. Сосредоточились.
        Не знаю, пилот ли помог, но дело пошло на лад. Один из коричневых ящиков был отключен, взамен включен лиловый с целым веером длинных усов; на конце каждого уса дрожал белый шарик.
        Мистер Смоллет по RF-связи велел Хэндсу прекратить торможение. Хэндс что-то ему ответил, и капитан внятно объяснил, где он видел Станцию и ее диспетчеров. Старший пилот повторил его слова по громкой связи.
        - Будь добр, еще раз, - разнесся по кораблю чей-то голос. - Записываю.
        Хэндс с удовольствием выполнил просьбу.
        - Заткнитесь все! - рявкнул по громкой капитан Смоллет. - Стоп, - он схватил Сильвера за руку. - Так мы его убьем.
        - Нет. Это они - Осененные убийцы… Джим! - бывший навигатор заметил меня. - Ты что тут?
        Я убрался. Мистер Эрроу говорил, чтоб мы с Сильвером близко друг к другу не подходили, а закут маленький…
        Том стоял, вжавшись в стену, как я его оставил. Маска была измазана текущей из разбитого носа кровью, руки тоже. Увидев меня, лисовин вскинулся:
        - Как он?
        - Жив. Они надеются его вытащить.
        Том опустил голову. На палубу капнула кровь. Я порылся в карманах, думая найти салфетку; не нашел. Идти снова в медотсек и шарить там не хотелось.
        - Что случилось? - спросил я.
        - Мистер Эрроу… взялся что-то проверять, - заговорил Том, запинаясь. - Какой-то RF-порог.
        - То, как ты сопротивляешься RF?
        - Вроде того. Сказал: порог очень низкий. И надо поставить защиту… - Лисовин судорожно вздохнул. - Прилепил мне к вискам две фигни и давай колдовать с приборами. Предупредил: будет больно. Я приготовился, как мог. А боль такая… будто раскаленным прутом башку проткнули. В глазах потемнело. И я услышал вскрик… Потом вижу - мистер Эрроу падает. Цепляется за ящик, с которым работал, а руки скользят. Я - к нему. А у него сердце затухает… - Тома дернуло, как от удара током; он перевел дыхание и продолжил: - Потом доктор Ливси прибежал. И Сильвер примчался, меня чуть не растерзал.
        «Осененные убийцы», - сказал бывший навигатор. Том - Дважды Осененный. Мистер Эрроу этого не знал, конечно. И загодя не проверил, на что способен наш лисовин. Хотел поставить ему защиту от RF, но получил сильнейший ответный удар… наверняка умноженный на действие всех тех черных приборов. Мэй-дэй! Ну и бардак на этом корабле. Я полагал, что в космофлоте порядку больше.
        Да что я, в самом деле? Первый помощник ошибся - и расплачивается собственной жизнью. Только бы его спасли.
        Из медотсека, хлопнув жесткой шторкой, вышел Рейнборо. Желто-белый свет лампы упал на окаменевшее лицо, длинные раскосые глаза показались прорезями мертвой маски.
        - Ушли отсюда. Быстро, - приказал пилот.
        - Жив? - рванулся к нему Том.
        - Сказано: ушли.
        Схватив лисовина за локоть, я поволок его прочь. Шаг, другой, третий… Позади, приглушенный студенистыми стенами «Испаньолы», раздался крик. Надрывный, мучительный, страшный, как будто с человека заживо сдирали кожу. Вопль понесся по широкому коридору, ударился в стены, на миг зажег их бледно-желтым - и оборвался.
        Мы с лисовином бросились назад. Рейнборо загородил вход в медотсек:
        - Куда?
        Том думал проскользнуть мимо пилота. Без замаха, Рейнборо ударил; лисовин отшатнулся, схватившись за живот. Я сгреб Тома в охапку, оттащил подальше. Изувечат его сегодня…
        Кругом было тихо-тихо. И в коридоре, и в медотсеке, и на всем корабле. Том едва дышал; у меня холодело сердце от смолкшего, но еще звучащего в ушах крика нашего капитана.
        Рейнборо привалился к стене.
        - Счастье, что не в рейсе, - вымолвил он хрипловато. - Юнга! Вот так отдают свою жизнь другому. Только в рейсе Александр бы погиб.
        Я ничего не понял; Том и подавно.
        Через несколько минут из медотсека выбрался Сильвер. Точно в полусне, повел перед лицом рукой.
        - Всё. Всё. Слава богу. - Он направился к Тому; лисовин невольно попятился. - Извини. Я слетел с катушек… Ты-то не виноват.
        Он хотел уйти, но Рейнборо окликнул:
        - Джон! Вы слишком много смыслите в этом, - он хлопнул ладонью по стене медотсека, - для навигатора.
        Сильвер повернулся к пилоту всем корпусом.
        - Разбираюсь, - подтвердил он. - Моя жена занимается RF-медициной.
        У Рейнборо отвисла челюсть.
        - Жена?! Как?
        Сильвер усмехнулся.
        - Нелегально, конечно.
        - А ты?.. Крал?..
        - Да. Крал информацию, где плохо лежала. Как видишь, пригодилось.
        - С-собака! - воскликнул Рейнборо - по-моему, с восхищением.
        Они ушли вдвоем.
        Мы с лисовином остались караулить под дверью. Внутри было тихо. Том сидел на корточках у стены и оттирал с рук засохшую кровь.
        - Почему ты Дважды Осененный? - спросил я, когда надоело прислушиваться.
        - Не твое дело, - буркнул он. Подумал и ответил по-человечески: - Когда мать заболела, повела меня в питомник осеняться. Мне было пятнадцать, и вроде как еще рано, да она боялась, что долго не протянет. В питомнике я стащил птенца. Принес домой и выкормил. Он у меня жил полтора года… пока мать жила. Последние месяцы - в клинике. Мистер Ливси ей почти на год жизнь продлил. А в последний день не отходил от нее вообще, держал за руку. Она говорила: «Доктор, вы уйдете - и я умру». Ей вкололи снотворное, она заснула, и он ушел. И она умерла. Во сне. Я вернулся домой - пусто. Жить не хочется. Птица в клетке сидит грустная. Я ее вынул, открыл окно. Мы на окраине жили, лес рядом. «Улетай, - говорю, - глупая». А она мечется, хлопочет надо мной, перья сыплет… Так и не улетела.
        - И куда ты ее дел?
        Том мрачно посмотрел на меня снизу вверх.
        - В лес отнес. Нашел дикое семейство и к ним выпустил.
        Спятил. Домашнюю Птицу - в лес!
        - Эти гады накинулись и ну клевать, - глухо продолжал он. - Она от них - в чащу, в густые ветки… Не отвязались, пока не заклевали насмерть. Мне потом ночами снилось. Кретин! С тех пор перья Птиц видеть не могу.
        Я уселся рядом с лисовином у стены. Он принялся оттирать засохшую кровь с маски.
        - Ты не виноват, - сказал я. - От горя не соображал, что делал.
        - Александр, вы вольны поступать по-своему, - донесся из медотсека голос доктора Ливси. - Но я возражаю.
        Капитан Смоллет вышел в коридор, придержал шторку, пока следом выбирался доктор. Том кинулся к капитану:
        - Мистер Смоллет!
        - Не дергайся; все нормально.
        - Это не называется «нормально», - сердито отозвался доктор Ливси.
        Мистер Смоллет улыбнулся.
        - У меня на руках был труп, - продолжал доктор. - Как вы его оживили? Колдовство какое-то.
        - Не колдовство, а RF, - снова улыбнулся капитан.
        Я похолодел, заново вспомнив, как он кричал от нестерпимой боли.
        - Слушайте, это преступление, - возмущался доктор. - Ваш RF обладает уникальной методикой. Включаешь какие-то дурные ящики - и за несколько секунд один человек оживляет другого. Пусть больно, пусть страшно; однако вы сотворили чудо. Почему все это держится в секрете? Почему я не могу включать такие же ящики у себя в клинике? Поддерживать пациентов без лекарств, без операций…
        - Наши методики внизу не работают. Я устал повторять: это RF. Меня учили несколько лет. И авторами обучающих программ были не люди, - жестко проговорил капитан и обернулся к Тому. Постоял, разглядывая затаившего дыхание лисовина. - Ну, вот что, Дважды Осененный. Дэн сам виноват, что так вышло. Поэтому выбрось все из головы и не переживай. У меня в жизни не было такого скверного старта, - добавил капитан с неожиданной горестно-недоуменной нотой. Затем он связался с Хэндсом: - Израэль, причаливать будем через два часа. - Он выслушал ответ и усмехнулся: - Для диспетчера найдите особые слова.
        Беззаботно тряхнув седой головой, капитан Смоллет зашагал по коридору - легко и стремительно, как будто освободился от какого-то тайного груза.
        - Колдовство, - убежденно проговорил доктор Ливси.
        Спустя два часа начался дурдом. По крайней мере, так сказал лисовин, заглянувший в мою каюту. Он предусмотрительно остался снаружи, с трудом удерживая отогнутую непокорную шторку.
        - Опять черт-те что, - докладывал Том. - Капитан сам не свой, глаза пылают; мистер Эрроу пытается привести его в чувство, да без толку. Хэндс злой, как грызла-шатун, диспетчеров Станции кроет так…
        - Юнга! - окрикнул из коридора второй помощник Крис Делл. - Через порог не разговаривают.
        Том отскочил, и мне пришлось выйти в коридор.
        - Почему через порог нельзя? - подозрительно спросил лисовин.
        Глаза Делла холодно блеснули сквозь темно-рыжую челку.
        - Плохая примета.
        - А можно нам получить весь список плохих примет? - ядовито осведомился Том.
        - Получите, - заверил второй помощник, - после Станции. Для каждого режима - отдельный список. - И с этими словами он двинулся дальше.
        - Дурдом! - с чувством повторил лисовин свой диагноз.
        Затем капитан по громкой связи велел экипажу и пассажирам собраться в кают-компании, и мы отправились туда.
        Не сказал бы, что распоряжение было четко выполнено: в кают-компании я недосчитался второго помощника и всех техников «Испаньолы». Risky fellows спокойно дожидались их и мистера Смоллета. Один Сильвер заметно нервничал, а поюн бегал по нему вверх-вниз и пытался лапами содрать липкую ленту, которой у него была замотана пасть.
        Мистер Эрроу прошелся из угла в угол, приглядываясь к людям, остановился возле бывшего навигатора. Сильвер поднялся из кресла; на скулах шевельнулись желваки. Первый помощник сказал ему несколько слов, коснулся плеча. Сильвер улыбнулся и расслабился, а поюн прекратил носиться, перепрыгнул на мистера Эрроу и ткнулся заклеенной мордочкой ему в щеку:
        - М-м.
        Мистер Эрроу почесал зверю брюшко и вернул его хозяину. Подошел к бывшему старшему пилоту Рейнборо и угнездился рядом, потеснив его на диване. Рейнборо сидел мрачный - ни следа той жизнерадостности, что я видел в рубке. Мистер Эрроу и для него нашел нужные слова: пилот оживился, посветлел лицом.
        Рванув шторку, в кают-компанию стремительно вошел Крис Делл, за ним - четверо техников и мистер Смоллет. За капитаном ввалились еще шестеро. У них были черные, без знаков различия, мундиры и светящиеся глаза. Одни эти глаза и были видны, да еще лица и кисти рук: ткань мундиров поглощала свет, как стены RF-корабля.
        Пришельцы мгновенно рассредоточились, встали цепью, отсекли капитана от остальных, прижав его к стене. Не толкали, не теснили, вообще не коснулись - но видно было, что мистер Смоллет их пленник.
        - Кто это? - шепотом спросил я у севшего рядом со мной Делла.
        - Станционные смотрители, - шепнул он в ответ.
        Четверо повернулись к нам лицом, двое крайних стали боком, держа в поле зрения нас и капитана. Им бы штурмовые «стивенсоны» - точь-в-точь космический спецназ. Впрочем, они и без оружия выглядели зловеще: лица с огненными глазами и отдельно живущие кисти рук наводили жуть, почти невидимые тела казались внушительней, чем на самом деле. У одного из них были седые виски; в свете ламп они походили на прилепленные к волосам серые бумажки. Мне вспомнился анекдот, который рассказывал Хэндс. Коли пощадивший крысу RF-капитан превратился в такого смотрителя, не диво, что он с горя помер.
        Мистер Смоллет застыл у стены. Его молодое лицо стало как будто еще моложе; огоньки в глазах тлели глуше, чем у пришельцев.
        Нас рассматривали - долго, придирчиво. Горящие взгляды утыкались в лицо, просверливали насквозь, добирались до самого донца, переползали с одного человека на другого. У меня по коже бегали мурашки; сбоку придвинулся Том, прижался к плечу.
        - Ничего, ребята, скоро они уйдут, - ободряюще прошептал Крис Делл.
        Скорей бы.
        Один из смотрителей - тот, что с седыми висками - внезапно шагнул вперед. Глаза у него светились желтым. Он чуть пригнулся, всматриваясь в кого-то. Я оглянулся. Под этим горящим взглядом напряженно выпрямился Сильвер, впился пальцами в задергавшегося поюна.
        - Джордж Грей! - прозвучал натянутый, звенящий голос планет-стрелка. - Дядя Джордж!
        Смотритель повернул голову; желтые глаза отыскивали Тома Грея. Планет-стрелок встал с места. Девичий румянец схлынул со щек, мышцы шеи напряглись, и я неожиданно понял, что Грей лет на пять старше, чем я полагал.
        - Дядя Джордж… Что ж вы?
        Желтый огонь полоснул его по лицу. Бывший капитан «Звездного охотника» отвернулся от племянника и вновь уставился на Сильвера. Нечеловеческий пылающий взгляд как будто пытался выдернуть его из кресла, притянуть к шеренге смотрителей.
        - Грей! - хлестнул звучный голос мистера Смоллета. - Оставьте моих людей в покое.
        Бывший капитан усмехнулся. Усмешка, от которой хотелось убежать. Стремительно и беззвучно он проскользнул мимо нас с Томом к Сильверу, нагнулся над ним.
        - Вы кто?
        - Навигатор первого класса Джон Сильвер, сэр, - с неестественной четкостью прозвучал ответ.
        - Навигатор? - переспросил Грей. - Горевший на «Илайне»?
        - Да, сэр.
        Хэндс рядом с ним подобрался, словно готовясь к прыжку. Но вперед Хэндса на Грея прыгнул поюн с замотанной липучкой пастью. Маленький зверь проехался лапами по лицу смотрителя, оставив кровавые полосы, шлепнулся на пол и шмыгнул под кресла.
        - Грей! - рявкнул мистер Смоллет. - Отойдите.
        Бывший капитан «Звездного охотника» отступил, вернулся к остальным смотрителям, которые стояли неподвижной шеренгой. Кровавые царапины кривились - по лицу Грея расползалась усмешка.
        - Капитан Смоллет, кем у вас служит навигатор Джон Сильвер?
        - Судовым поваром.
        - Ах вот как. Поваром, говорите вы, - произнес смотритель с непонятной издевкой. - Полетите в пятом режиме, - объявил он.
        - Нет, - сказал наш капитан.
        - Вы - полетите - в пятом - режиме, - отделяя слова долгими паузами, повторил Грей.
        - Нет.
        Шестеро смотрителей повернулись к мистеру Смоллету. Черные, поглощавшие свет мундиры казались одеянием смерти.
        - В чем дело? - спросил кто-то из них - не Грей.
        - В пятом режиме не летают.
        - Таково решение Станции.
        - Это убийство.
        Шеренга смотрителей качнулась - они придвинулись к капитану Смоллету. Он прижался к стене. Худощавый, седой, слишком молодой для капитана звездного корабля. Синие огоньки в глазах потухли; мистер Смоллет глядел упрямо и бесстрашно.
        - Вы обязаны подчиниться, - сказали ему.
        - «Испаньола» возвращается на Энглеланд.
        - Капитан Смоллет!
        - Покиньте борт корабля.
        Смотрители подступили еще ближе. Черные, едва видимые, страшные. Горящие взгляды сверлили мистера Смоллета, чуть не прожигая насквозь.
        - Капитан Смоллет, - на самых низких нотах зарычал бывший капитан Грей, - вы пойдете в рейс в пятом режиме. И приведете «Испаньолу» назад.
        - Я не буду губить людей.
        Кто-то из них засмеялся. Металлический, глумливый смешок пролетел над нашими головами.
        - Капитан, у вас есть юнга. Вы благополучно вернетесь…
        - Нет! - оборвал мистер Смоллет.
        Он стоял перед смотрителями - один против шестерых. Они сверлили его взглядами, выматывая силы, выжигая душу. Стена за ним начала белесо светиться.
        - Капитан Смоллет, выполняйте приказ.
        - Нет, - ответил он глухо. Лицо побледнело, на висках налились капельки пота.
        - Капитан Смоллет! ВЫПОЛНЯЙТЕ ПРИКАЗ!
        - Нет… - У него уже едва хватало сил сопротивляться.
        Сильвер взвился на ноги. Словно бросаясь в огонь, бывший навигатор метнулся к смотрителям, прорвался сквозь их шеренгу и встал рядом с нашим капитаном.
        - Нет! - крикнул он яростно, сверкнув зелеными глазами.
        - Нет, - вскочил мистер Эрроу.
        - Нет, - одновременно с ним поднялся Крис Делл.
        - В пятом режиме «Испаньола» не летает, - заявил пилот Рейнборо. - Покиньте борт, господа.
        Смотрители переглянулись, как будто молча совещаясь. Джордж Грей обернулся к экипажу.
        - На какой режим вы согласны? - осведомился он с неожиданной любезностью.
        - Ни на какой, - отрезал Сильвер. - Вы слышали: «Испаньола» возвращается на Энглеланд.
        Грей бросил взгляд через плечо.
        - Кто командует кораблем? Капитан Смоллет или капитан Сильвер?
        - Убирайтесь! - вскипел бывший навигатор.
        - Кто командует кораблем? - повторил смотритель. - На этом корабле есть капитан? - повысил он тон.
        - Есть, - чеканно отозвался Сильвер. - Но он - не марионетка Чистильщиков. В отличие от вас.
        Слова повисли в мгновенно наступившей тишине. Онемел экипаж «Испаньолы», молчали смотрители. Грей взглядом посовещался со своими.
        - Капитан Смоллет, Станция готова отправить вас в рейс в третьем режиме, - произнес он потухшим, бесцветным голосом. Желтый огонь в глазах тоже пригас, словно в лицо смотрителю намело пыли.
        - Готов выйти в рейс в третьем режиме, - бесстрастно ответил мистер Смоллет.
        - В третьем тяжело, - с тревогой произнес первый помощник.
        - Прорвемся, - отозвался капитан. Он тверже стал на ногах, глаза вспыхнули синим. - Пилот Хэндс, навигатор Тон: в рубку. Крис, разведи своих парней.
        Четверо техников поднялись, собрались возле второго помощника. Крис Делл кусал губу, поглядывая на смотрителей. Те так и стояли, недвижные, черные как смерть.
        - Алекс, мне это не нравится, - наконец сказал Делл.
        - Мне тоже, - подхватил Сильвер.
        - Капитан Смоллет, на этом корабле будет порядок? - осведомился Грей. - Или распоряжаться будут все, кроме вас?
        - Крис, выполняй, - приказал мистер Смоллет.
        Второй помощник увел техников, за ними, четко развернувшись, двинулись смотрители. Грей задержался, шагнул к Сильверу. Тот подался назад, уперся в стену.
        - Удачного рейса, - с насмешкой бросил Сильверу бывший капитан «Звездного охотника». - Поменьше грязи! - Он вышел из кают-компании, хлопнул шторкой - будто вытянул нас бичом.
        Следом ушли Хэндс и навигатор Тон-Тон.
        - Ну и дядюшек ты развел, - сказал кто-то планет-стрелку.
        - Не я, - угрюмо возразил Том Грей. - Дядюшки сами плодятся.
        - Послушайте, мистер Смоллет, - сквайр Трелони выбрался из угла, где все это время сидел со своими охранниками. - Я ничего не понял в этом спектакле… - Он смолк под пылающим, как у смотрителя, взглядом нашего капитана. - Извините… извините, потом поговорим. - Он хотел покинуть кают-компанию, но натянувшаяся шторка не поддалась. Сквайр пощупал ее, потолкал. - Что такое?
        - Подождите, - ответил первый помощник. - Сейчас запустят RF-тягу, и можно будет выйти.
        - Позвольте, - удивился сквайр. - Мы что - пленники?
        - Да, - отозвался Сильвер. - Пленники RF и Чис…
        Он не договорил - капитан Смоллет обернулся к нему и взял за горло:
        - Молчать.
        Их развел мистер Эрроу.
        - Алекс, господь с тобой, - первый помощник обнял капитана за плечи. - Не пугай людей.
        Мистер Смоллет отвернулся, бывший навигатор отступил, потирая горло. Я добавил в свою копилку удивительных вещей два новых понятия - «марионетки Чистильщиков» и «пленники RF».
        - Джим, друг, - прошептал Том; белые усы на маске горестно опустились, - что творится с мистером Смоллетом?
        Доктор Ливси пересек кают-компанию, отвел Сильвера в дальний угол. Нам с лисовином было слышно:
        - Джон, что это значит? Мистер Смоллет - человек или Чистильщик?
        - Он RF-капитан. Один из лучших, сэр.
        - Почему он такой?
        - Александр побывал у Чистильщиков.
        - С ним можно что-нибудь сделать? Как-то помочь?
        - Сомневаюсь.
        - Джон, вы должны знать. Вы - врач.
        - Сэр, я навигатор… вернее, повар.
        - Вы лжец, - сердито сказал доктор Ливси.
        Сквайр Трелони снова опробовал задраившую выход шторку.
        - Мистер Эрроу! - воззвал он. - До каких пор мы будем ждать? Мне нужно выйти, - признался он со смущением.
        Капитан Смоллет ткнул кнопку связи:
        - Крис, ответь мне. Долго еще? Скажи: пусть поторопятся. Еще минут десять-пятнадцать, - сообщил он сквайру.
        - Ох… - Мистер Трелони беспомощно потоптался у выхода. - Послушайте, это просто беда. Сделайте же что-нибудь.
        Мистер Смоллет вынул свой карманный лучемет. Сквайр испуганно отшатнулся, охранники взмыли в воздух, бросаясь к капитану. Не успели. Тонкий луч описал окружность. Вырезанный из шторки кругляш вывалился, упруго подпрыгнул на палубе и улегся.
        - Выходите, пожалуйста, - предложил мистер Смоллет.
        Опомнившийся сквайр поблагодарил и полез в дыру. Грузное тело неважно гнулось в суставах, дыра оказалась маловата, но мистер Трелони справился; за ним выползли его охранники.
        Стены и палуба в кают-компании слабо затлели - как будто занимался мутный зимний рассвет. Мистер Смоллет поглядел на часы, нахмурился и снова обратился ко второму помощнику:
        - Крис, как мы? Что? Понял. - Он окинул взглядом оставшийся экипаж. - Рей, ты с Мэем - к Весту и Стиву. Мелвин, Берт - к Андерсону; Норман, Эйб - к Мерри. Дэн - со мной.
        Умчались - словно ветром выдуло. В кают-компании остались мы с Томом, планет-стрелок, доктор Ливси и Сильвер. Из-под кресла высунулся поюн с липучкой на морде:
        - Ммм.
        - Бывает, что в рейсе двери заклинивает, - Сильвер провел пальцами по краю вырезанной в шторке дыры. - Но сейчас?.. - Он недоуменно пожал плечами. - Мистер Ливси, я вам отвечу. Кто побывал у Чистильщиков, уже не человек. И я, и мистер Смоллет - одинаково.
        - Джон, вы с ним - разные.
        - Может быть, - согласился бывший навигатор. - Александр меня восхищает. Он остался человеком в большей мере, чем любой из них… станционных смотрителей. Вы видели, чего они хотели, - отправить корабль в рейс в самом жестком режиме RF-тяги. Чем жестче, тем сильнее бьет по мозгам, и Чистильщики бы сняли богатый урожай. И ни один RF-капитан не сопротивлялся бы, как Александр.
        - Погодите. - Доктор Ливси взволнованно прошелся вдоль стены, к которой недавно смотрители прижимали капитана Смоллета. - Вы хотите сказать, они сознательно намеревались послать нас на убой?
        - Именно так, сэр. Пятый режим породил бы безумие у доброй половины экипажа… или у всех.
        - По-моему, весь RF - сплошное безумие, - пробормотал доктор. - Кто это допустил?
        - Обычно летают во втором режиме, - заметил планет-стрелок. Он стоял у белесо тлеющей стены и тер ее пальцем, глубоко проминая упругий студень. - Во втором жертвы редки.
        - А почему сейчас нам хотели втюхать пятый? - встрял лисовин.
        - Потому что RF почти не летает. Голодные боги заждались жертвоприношений, а Станция - их безмозглое орудие. - Пушистые ресницы Тома Грея не могли скрыть злой блеск в глазах. - RF засекречен, за Станциями никто не следит, и смотрители распоясались.
        - Чудовищно, - сказал потрясенный доктор Ливси. - Если то, что вы говорите, правда…
        - Правда, - кивнул Сильвер. - Полагаете, нам RF подарили? Нет, сэр: его дали в обмен на наши жизни. Я не знаю, для чего мы нужны Чистильщикам. Но похоже, что нужны позарез.
        Планет-стрелок оставил в покое светящуюся стену и нажал кнопку на воротнике:
        - Израэль Хэндс, ответь Тому Грею. Как там у вас? Черт… Не слышит, - сообщил он Сильверу.
        - Алекс, Крис, чертовщина какая-то, на «тройку» не похоже, - раскатился по громкой связи голос Питера Рейнборо. - Надо сваливать.
        - Израэль Хэндс просит разрешения на старт, - объявил старший пилот.
        - Давай! - крикнул второй помощник.
        - Разрешаю, - одновременно ответил мистер Смоллет.
        - Молодец, - выдохнул Сильвер; похоже, он не ожидал, что капитан поддержит пилотов.
        «Испаньолу» качнуло, палуба шатнулась под ногами.
        - Поехали, - объявил Хэндс. - Удачного рейса, господа.
        Внезапно в студенистой плоти корабля как будто врубились мощные прожекторы: стены, палуба и потолок запылали иссиня-белым. Под креслом сдавленно взвизгнул поюн. Мгновение потрясенной тишины - и громкая связь взорвалась проклятиями. От яростного ора, казалось, задрожали стены. Десяток человек заходились от бешенства; сквозь гвалт пробивался чей-то рыдающий крик:
        - Сволочи! Сволочи!..
        Сине-белый свет жег глаза, они слезились.
        - Молча-ать! - перекрыл отчаянную ругань голос капитана.
        Умолкли. Мистер Смоллет продолжал:
        - Надеть очки. Черные сетчатые полоски - у каждого в левом нагрудном кармане. Все нашли? Пассажирам: подтвердить.
        Нашли и подтвердили. Черные сеточки надо было наложить на лицо от виска к виску, и они мягко лепились к коже. Жгучее свечение «Испаньолы» стало терпимым. Сильвер выудил из-под кресел поюна и приладил защитную полоску ему на морду. Концы сетки пришлось прилепить далеко за ушами.
        - Поздравляю, господа: Станция нас осчастливила. Четвертый режим, - с ледяным спокойствием сообщил Крис Делл.
        - Мистер Смоллет, - обратился к капитану планет-стрелок. - Разрешите долбануть по Станции из кормовых орудий?
        - Не разрешаю.
        - Ну, ребята, молитесь всем богам, каких помните, - проговорил Израэль Хэндс.
        - Джон, - спросил у Сильвера доктор Ливси, - разве нельзя повернуть обратно к Энглеланду? Хоть в RF-режиме, хоть в каком?
        Бывший навигатор покачал головой.
        - У нас задан курс, а корабли Чистильщиков ходят от Станции до места назначения и обратно. Мы без пересадки летим за Птицами.
        Глава 3
        Скрипнув зубами, я перевернулся на живот, утопил лицо в окутывающем койку черном тумане. В нем можно было спастись от свечения «Испаньолы». А от звучания корабля убежать было некуда. Он тихонько, настойчиво пел, ввинчиваясь в мозг протяжными вздохами-стонами, доводя меня до белого каления. От этих песен хотелось вскочить, заорать, замолотить кулаками в студенистые стены… а лучше сорвать злость на ком-нибудь живом, расквасить морду, двинуть под дых. Чтобы сбросить напряжение - и ужаснуться тому, что натворил. А затем просить прощения, унижаться, трепать нервы обиженному и не получать облегчения самому. И уже не избавиться от чувства вины никогда. Взращивать его в себе, разжигать до умопомрачения, призывая тех, кто справедливо покарает за содеянное…
        По громкой связи тоже пели. Хрипловатый ладный рык Израэля Хэндса и Дика Мерри почти заглушал стенания «Испаньолы», ослаблял невидимую хватку корабля. Слова были на неизвестном языке, и я жалел, что не понимаю смысла. Но перед тем парни спели балладу о несчастной любви, и кто-то попросил не травить душу.
        Не удержавшись, я поднял голову и поглядел на столик. На нем были два портрета Лайны. На одном моя любимая улыбалась - кротко, нежно, и ветер шевелил ее длинные волосы. Этот я сам поставил в каюте. Второй… Его принесли в мое отсутствие, и я не мог на него смотреть. Но и не глядеть не мог.
        Лайна стояла во весь рост - в длинном платье, распахнутой шубке и в жемчугах. Королева Кэролайн. Высокомерная, холодная, чужая. Бело-голубые жемчужины светились в замысловато уложенных волосах и на шее, на тонких ключицах. Ее лицо постепенно менялось, делалось родным, любимым, и надменная королева превращалась в горячую девчонку, хлебнувшую коктейля для влюбленных. Опьяненная, потерявшая голову Лайна сбрасывала шубку, расстегивала ожерелье; роскошное платье скользило вниз, открывая маленькую грудь, смуглый живот, худые коленки. Лайна переступала через упавшее платье, с шальной улыбкой вынимала заколки, и ее темные волосы падали на плечи, скользили по спине, оставляя открытой грудь с алым пятном прилившей крови. Вскинув руки, Лайна выгибалась, сгорая от страсти, тянулась ко мне, призывая и моля; не дождавшись, склоняла голову, так что каскад волос рушился вниз и прикрывал ее нагое тело. Затем она подбирала брошенное ожерелье и заколки, натягивала платье, укладывала локоны, накидывала шубу, надменно выпрямлялась и опять становилась королевой Кэролайн, холодной и чужой…
        Меня душила злость, когда я представлял, как создавали на универсальном компе это действо. Кто-то ведь сидел перед экраном, трудился, сочинял движения. Таращился на ее припухшие от страсти губы, на выгнувшееся, зовущее тело… Убил бы!
        Меня опаляло желание, когда я смотрел на любимую. Дыхание перехватывало, голова шла кругом, хотелось кинуться к портрету, взломать его, достать оттуда Лайну, рухнуть с ней на постель… Я сдохну. Или сойду с ума.
        Проклятый корабль нежно стонет, томно вздыхает, взвинчивает нервы и вышибает разум. Я не могу без Лайны. Не могу!
        Я готов задушить капитана Смоллета. Зачем он вломился, зачем не позволил нам с Лайной узнать друг друга? Что теперь делать? Ведь ничего не вернешь!
        Однако злость на капитана и мистера Эрроу - ведь это он принес портрет Лайны, больше некому - помогает держаться. Наверняка именно для того портрет и поставили.
        Я ткнулся лицом в черный туман, которым была окутана постель. Нельзя распускаться. Станционные смотрители желали довести меня до безумия, Чистильщики ждут. Черта с два эти твари дождутся. Экипаж «Испаньолы» - крепкие парни, и я не хуже их. Надеюсь, что не хуже…
        По закрывающей вход шторке хлопнули ладонью.
        - Джим, друг.
        - Я за него.
        - Выйди на минуту, - попросил лисовин.
        - Сейчас.
        Я сполз с постели, выключил движение на портретах Лайны и повернул тот, второй, лицом к стене. Побрел к двери; шевелиться быстрей не было сил. На шторке висел листок со списком удивительных указаний.
        001. Поменьше торчать в каюте.
        01. В рубку не ходить.
        Это было написано от руки - явно лично для меня. Далее шло:
        1. Крыс не гонять и не ловить.
        2. Не подходить близко к сменившимся с вахты пилотам и навигаторам.
        3. В чужие каюты не заходить.
        4. Через порог не разговаривать.
        5. НЕ СВИСТЕТЬ!
        6. При любых недомоганиях немедленно обращаться к первому помощнику.
        7. Не плакать по громкой связи.
        Для каких психов это сочиняли? Если я и заплачу, всяко постараюсь, чтобы никто не услышал.
        Мэй-дэй! Проще сдохнуть, чем отогнуть жесткую шторку и выбраться из каюты.
        В коридоре терпеливо дожидался Том. Черно-рыжая маска, глаза прикрыты черной сеточкой, усы печально опустились. Тонкий, гибкий лисовин и сам поник, ссутулился. Мистер Эрроу ставил Тому защиту от RF, но защита получилась слабенькой. Первый помощник просил обходиться с Томом помягче. Я и так его не обижаю, и вообще на борту «Испаньолы» всё по-доброму. Экипаж борется с пытающимся заломать нас кораблем, и пока что мы побеждаем.
        - Джим, друг, я хотел посоветоваться, - начал лисовин. - Мне совсем худо…
        Я развел руками:
        - Всем несладко.
        - Да понимаешь… Ну просто чушь какая-то. Из-за Шейлы. Не то, что я виноват перед ней. Нет, слава богу. Но я совершенно рехнулся. Подыхаю без нее. В прямом смысле. Еще день-два - и вены вскрою, потому что не могу так. Я пошел к мистеру Эрроу. А он велел пройти по каютам и посмотреть на чужих женщин.
        - Ну и сходи, раз велел, - сказал я, удивляясь. Пункт третий в инструкции - по каютам не шататься.
        - Да как я пойду?! - вскричал лисовин. - Все равно что по чужим спальням подглядывать. Я же потом от чувства вины сдохну.
        Пожалуй. «Испаньоле» только дай зацепку - любого замордует. К тому же я, например, не позволю пялиться на Лайну.
        Том ждал моего ответа. Ума не приложу, что посоветовать.
        - Мистер Эрроу объяснил, зачем это нужно?
        - Дескать, надо создать свой маленький гарем и не зацикливаться на одной Шейле.
        - Звучит здраво.
        - Да пойми: не могу я такой рейд проводить.
        Из-за поворота коридора показался пилот Рейнборо. Усталая, потяжелевшая походка, обаятельное лицо перечеркнуто полоской «очков» и оттого кажется сумрачным, у рта и между бровей залегли складки, которых еще недавно я не видел. Пилот нес какой-то мешок - небольшой и нетяжелый.
        - Привет, - улыбнулся он. - Что загрустили?
        - Крыша уезжает; расставаться жаль, - отозвался Том.
        - На что тебе крыша в четвертом режиме? Только мешает. - Рейнборо остановился возле нас. Видимо, он давно уже сменился с вахты, и с ним рядом можно было находиться. - Я к Сильверу заглянул, получил объедки… то есть остатки. Угощайтесь, - он раскрыл свой мешок, предлагая выудить какую-нибудь вкуснятину, которую бывший навигатор приберег для тоскующих и оголодавших.
        Мешок зашевелился, как живой.
        - Черт! - бросив его, Рейнборо отшатнулся.
        - Я с тобой, - объявил мешок голосом Израэля Хэндса, и из горловины высунулась морда поюна в «очках». - Я люблю тебя.
        - Тьфу ты. Пролаза. - Рейнборо подобрал мешок и вытряхнул из него зверя. - Уж думал: крыса. Что он там пожрал? Ничего? - Пилот проверил и снова предложил нам с Томом угощаться.
        Лисовин отказался, а я наудачу вытащил теплый сверточек, развернул. Это оказались восхитительные ягоды в хрупком ломающемся тесте. Пирожное расползалось у меня в руках, я перемазался в густом соке, но не потерял ни крошки. Объедение. Сильвер - маг и волшебник.
        - Питер, почему нельзя извести крыс на борту? - спросил я, управившись.
        - Это не те крысы, - ответил он отчужденно. - Не надо о них.
        Никто из старого экипажа не желает ничего рассказывать. Хочешь просветиться - обращайся к «самозванцам».
        - Юнга лисовин, - строго сказал Рейнборо. - До меня тут что-то донеслось. Какой рейд ты не можешь проводить?
        Том смутился, и мне пришлось за него объяснять, в чем проблема. Рейнборо хлопнул лисовина по плечу и притянул его к себе.
        - Точно: крыша едет. У обоих. Слышите ровно половину того, что вам говорят. Кому было велено лишнего в каюте не торчать? Джиму и Тому. А кто там ошивается сутки напролет? Джим и Том. Кому теперь плохо?
        - Всем, - ответил лисовин, высвобождаясь. - Лучше скажите, что делать.
        Рейнборо махнул рукой, указывая вдаль. Стены коридора светились, а закрывающие вход в каюты шторки тускло тлели и сквозь «очки» казались темными.
        - Марш по каютам. Внутрь не заходи, с порога поглядишь. К Хэндсу загляни, к Мерри, к Андерсону обязательно. К Стиву не суйся - он у себя. Ко мне можешь: у меня жена самая красивая.
        Том пораженно на него уставился.
        - А как же?.. Как потом людям в глаза смотреть?
        Пилот коснулся сеточки на лице:
        - Глаз не увидишь. И всякого стриптиза - тоже. Когда выходят из каюты, движение на портрете останавливают. Шагай.
        Лисовин двинулся по коридору. Рейнборо следил за ним, поджав губы. Хэндс и Мерри передохнули немного и рявкнули заводную песню, в которой можно было разобрать лишь пару слов: «Чин! Чин! Чингисхан!», да еще «О-хо-хо-хо!» и «А-ха-ха-ха!» Здорово у них получалось.
        Лисовин добрался до каюты Джоба Андерсона и приподнял шторку. Постоял, всматриваясь. Опустил шторку и направился дальше. Рейнборо удовлетворенно хмыкнул.
        - Питер, как вы думаете?.. - начал я.
        - Меня все зовут Рей, - сообщил пилот. - И можно на «ты».
        - Рей, мы сумеем благополучно долететь?
        Он медленно повернулся ко мне.
        - Нет, - выговорил словно через силу. - Мы потеряем самое меньшее двух человек.
        - Кого? - спросил я, хотя спрашивать об этом было страшно.
        Он потер подбородок. У его ног деловито кружил поюн. Рейнборо подобрал зверя, погладил, почесал за ухом и наконец ответил:
        - Дэна тревожат лисовин и Сильвер. Лисовин в принципе очень уязвим, а Сильвер… с ним что-то неладно. Обычно с человеком можно поговорить, поддержать, убедить… Морду набить - хорошо помогает. А Сильвера не разговоришь. Таит в себе, мается.
        - Из-за жены?
        - Вряд ли. Хэндс уверяет: не должен, дело прошлое. Не знаю я, что будет, - закончил пилот устало.
        Мэй-дэй! У нас два кандидата к Чистильщикам, а я валялся в каюте, таращился на Лайну и сходил с ума от пения «Испаньолы». Надо же что-то делать.
        Великолепное «Чин! Чин! Чингисхан!» с «О-хо-хо-хо!» и «А-ха-ха-ха!» отзвучало, Хэндс и Мерри напоследок рявкнули так, что вздрогнули стены и пискнул поюн.
        - Молодцы, - похвалил по громкой связи капитан Смоллет.
        Лисовин заглянул в каюту Израэля Хэндса. Простоял на пороге целую минуту, рассматривая то, что внутри. Затем пересек коридор и сунулся в каюту Сильвера, что была напротив.
        - Вошел во вкус, - заметил Рейнборо.
        - Это плохо?
        - Хорошо. Даже очень.
        - Рей, я могу чем-нибудь помочь экипажу?
        - Позаботься о себе. В каюте - только спать, время проводить в спортзале.
        - Ох, - меня передернуло. - Я тут попробовал штангу отжать. Еле уполз, надорвавшись.
        - Не можешь штангу - отжимайся сам.
        - Сил нет. «Испаньола» выкачивает энергию, будто насос.
        - У всех выкачивает, - сухо сказал Рейнборо. - И нечего ныть.
        Том-лисовин остановился у его каюты, оглянулся. Пилот махнул ему: давай, мол, быстрей. Том отогнул шторку и шагнул на порог. Выпрямился так резко, словно из каюты ему что-то крикнули.
        - И все-таки, я могу сделать что-нибудь полезное для всех? - настаивал я.
        Мне показалось, его глаза блеснули из-под наложенной на лицо черной сетки. Однако пилот промолчал.
        - Могу? Рей, скажи!
        Он покачал головой:
        - Алекс не позволит.
        - Александр хороший, - оживился поюн у него на плече. - Умница Александр.
        - Беги домой, - Рейнборо спустил его на пол. - Где Джон? Ищи Джона скорей.
        Александр отпрыгнул и припал грудью к полу, желая поиграть.
        - Рэль, - пропел он женским голосом, - счастье мое. - И сам себе ответил октавой ниже: - Я люблю тебя.
        - Иди домой, - приказал пилот. - Беги к Джону. Быстро.
        - Юна-Вэл! - Поюн распушил свой короткий хвост. - Ненавижу твой RF! Потаскуха!
        - Пошел вон, - Рейнборо замахнулся на поюна мешком с припасами.
        - Совсем сумасшедший, - отозвался зверь и затрусил по коридору, причитая: - Ах, Александр, Александр!
        Вернулся Том. Белые усы на маске приподнялись - лисовину явно полегчало.
        - И правда, Питер: жена у вас потрясающая, - объявил он.
        Пилот улыбнулся, довольный.
        - У Хэндса женщина тоже красивая, - продолжал Том делиться впечатлениями.
        - А у Сильвера? - не удержался я.
        - У него похуже. В смысле, женщина та же самая, но портрет неинтересный. Хэндс свой держит в каюте для души, а Сильвер - для мебели. Жена ему не нужна.
        Это был смелый вывод, и Рейнборо недовольно поморщился.
        - Ты бы обгорел, как Сильвер, - я бы посмотрел, кто б тебе после этого был нужен.
        - Рей, сходи со мной к капитану, - попросил я. - Может, от меня будет польза делу?
        - И от меня пусть будет, - тут же вдохновился Том.
        Мы вдвоем насели на пилота, требуя сказать, чем можем пригодиться на борту. Рейнборо отнекивался, отбрехивался и под конец рассмеялся.
        - Лично от тебя, юнга лисовин, один убыток. - Он обнял Тома за плечи. - Алекс не воспользуется твоей жизнью, а больше от тебя проку нет.
        - Какой еще убыток? - Том пытался освободиться.
        Я давно заметил, что он не выносит чужих прикосновений, и только к моему плечу жмется, если ему страшно.
        - Не дергайся, когда с тобой работают. Дэн велел тебя поддержать, чтоб не загнулся раньше времени.
        Лисовин бешено рванулся и отскочил.
        - Не смейте - этого - делать, - зарычал он.
        - Ты что-то сказал? - деланно удивился пилот.
        - Не смейте этого делать.
        - Приказ первого помощника. Ты возражаешь?
        Том поразмыслил.
        - Питер, я не позволю тратить на меня силы. Их не так много. И у вас, и у всех остальных.
        - Юнга…
        - Не позволю, - непреклонно заявил Том.
        - Вот собака, - вздохнул Рейнборо. - Ладно, уговорили. - Он ткнул кнопку связи: - Алекс, ответь мне. К тебе можно? С Джимом. И еще лисовин увязался. Но он же твой юнга. Имеет право. Алекс, я по делу, а не от скуки. Хорошо. Идемте, - велел пилот нам с Томом и двинулся вверх по коридору.
        - Что будет? - не утерпел Том.
        - Погонят нас взашей, - предрек Рейнборо.
        Идти было тяжело. Ослабевшие ноги плохо держали, сердце трепыхалось, а теплый, с запахом сухого тростника воздух царапал горло, точно труха от этого самого тростника. Рейнборо шагал быстро; мы с лисовином старались не отставать. Пилот вел нас по трапам; они экономили путь, но протискиваться по щели сквозь студень не было никакого удовольствия.
        Поднялись на несколько палуб. Отсеков здесь было мало, на редких шторках белели непонятные символы. Пилот хлопнул ладонью по одной из них:
        - Алекс?
        - Заходите, - отозвался мистер Смоллет издалека.
        Мы нырнули внутрь. Ну и жарища. Словно тростник свален в огромные кучи и бездымно тлеет. И множество разноцветных огней. Зеленые, желтые, алые, золотистые, синие, фиолетовые огоньки дрожали, подмигивали, перебегали на неровных стенах и низких сводах, как будто промытых бегущей водой. Так могли бы выглядеть подземные пещеры, окультуренные и расцвеченные богатой иллюминацией.
        И - пение. Не те ввинчивающиеся в мозг стоны и вздохи, что у меня в каюте, а низкое ровное гудение работающих машин.
        Мистер Смоллет появился в одном из проемов, нагнул голову, проходя под низкой аркой. Он был в легких брюках, безрукавке на голое тело и босиком, но с форменным черным шарфом на шее. После включения RF-тяги никто из экипажа не носил шарф, один капитан с ним не расставался. В кармане безрукавки прорисовывался маленький лучемет. Полоса «очков» на лице придавала капитану сердитый вид; да и вообще он не был рад нас видеть.
        - Сюда, - он прошел в соседний проем, усыпанный фиолетовыми искрами, которые не дрожали и не перемигивались, а светили ровно, с приятной уверенностью в себе.
        Мы очутились в закутке почти без огоньков, с десятком одиноких искр, разбросанных по стенам. В центре закутка стояло нечто круглое: то ли маленькая постель, то ли большое сидение, застеленное черной мохнатой шкурой. Приятно было посреди яростного сияния встретить старый добрый черный цвет. Радость и отдохновение для глаз.
        Капитан Смоллет указал на шкуру:
        - Садитесь.
        Сам он прислонился к стене, прижался к ней спиной и затылком. Видно, что он чертовски устал: осунувшееся лицо, запавшие щеки, похудевшие руки.
        Мы с лисовином уселись рядышком, Рейнборо положил свой мешок с едой, но сам остался на ногах.
        - Алекс, ребята хотят помочь.
        - Как?
        - Джима можно посадить к нижним контурам. Он выдержит.
        - Исключено.
        - Алекс!
        - Нет.
        Такое властное «нет», что Рейнборо не посмел настаивать. Но он-то был пилот, а я - пассажир и мог наплевать на дисциплину и субординацию.
        - Мистер Смоллет, - проговорил я, - на борту «Испаньолы» двое людей находятся под угрозой Чистильщиков.
        Капитан подался вперед и нагнул голову, в упор глядя на меня сквозь «очки». Не след открытым текстом упоминать врага, однако я не был risky fellow и не намеревался выполнять все их правила. Я продолжал, уставившись в черную полоску на его лице:
        - Если можно хоть как-то помочь экипажу… этим двоим, я должен попытаться.
        - Ты никому ничего не должен, - возразил мистер Смоллет.
        - Если их заберут, а я не попытаюсь помочь, это будет по моей вине. Я стану третьим.
        Он выпрямился, вздернув подбородок. Рядом со мной раздался короткий придушенный звук. В тревоге, я обернулся. Рейнборо вытянулся в струнку, лицо мучительно исказилось, словно из пилота вынимали душу.
        - Это ты его надоумил? - тихо проговорил капитан.
        - Сам дошел, - хрипло отозвался Рейнборо.
        - Рей! - повелительно окрикнул мистер Смоллет. За черной сеточкой вспыхнуло синее пламя глаз.
        Рейнборо покачнулся.
        - Мистер Смоллет, не надо, - Том встал на ноги. - Питер не обмолвился нам ни о каких контурах, - лисовин потихоньку придвигался к капитану. - Но вы же понимаете: сделал плохое - виноват, не сделал хорошее - опять виноват. - Он подкрадывался к мистеру Смоллету, точно охотник - к ценной дичи. - Пожалуйста, разрешите Джиму попробовать.
        Протянув руку, он коснулся голого плеча нашего капитана. Я наблюдал, затаив дыхание. Ладонь лисовина плотно легла на загорелую, влажную от испарины кожу. Мы оба не раз видели, как первый помощник обнимал мистера Смоллета за плечи; так же недавно делал Питер Рейнборо, стараясь поддержать Тома. Но они - RF. А что умеет наш лисовин?
        Том стал рядом с капитаном, не снимая руку с его плеча. Мистер Смоллет не отстранился; он как будто вообще не замечал, чем занят его юнга. Однако синий огонь за «очками» погас, а освобожденный из незримого захвата Рейнборо расслабился и привалился к стене.
        - Мистер Смоллет, я прошу вас, - проникновенно сказал Том. - Позвольте Джиму поработать. Мистер Смоллет… - Он вдруг пошатнулся. Упал бы, не подхвати его капитан.
        - Алекс! - вскрикнул Рейнборо, бросаясь на помощь. - Ну что ж ты?..
        Пилот принял лисовина из рук мистера Смоллета, усадил на черную шкуру. Том тяжело дышал.
        - Башка закружилась, - пробормотал он. - Питер, не трогайте меня.
        Взявший было его за плечи Рейнборо отступил. Мистер Смоллет сел перед Томом на корточки и заглянул в лицо, скрытое черно-рыжей маской.
        - Юнга лисовин, что сказано во втором пункте инструкции в твоей каюте?
        Том замялся, соображая.
        - «Не подходить близко к сменившимся с вахты пилотам и навигаторам», - процитировал я.
        - А я, по-твоему, кто? - продолжал капитан, обращаясь к Тому.
        - Пилот-навигатор, - снова ответил я за лисовина. Мистер Смоллет говорил это нам с Лайной.
        - И нахожусь на рабочем месте, - докончил он. - Хорошо, сумел остановиться. А то мог тебя выпотрошить - ты бы мертвый тут упал.
        Ловко у них получается: Рейнборо ссудил энергией Тома, капитан с лихвой забрал ее себе. Выглядит он куда лучше, усталость как рукой сняло. А Тому худо - даже пальцы побелели и дрожат.
        - Извини, - мистер Смоллет улыбнулся виновато и подкупающе. - Это было первый и последний раз. Договорились?
        - Да, сэр, - послушно кивнул Том. - То есть нет, сэр. Если потребуется, я опять к вам подкрадусь. Я ваш юнга и имею право, - повторил он недавние слова Рейнборо.
        Мистер Смоллет гибким движением поднялся, ткнул кнопку связи:
        - Дэн, Крис, подойдите ко мне. Рей, ты мне нужен на минуту… а вы посидите.
        Мы с Томом остались в закутке. Лисовин был очень доволен, хотя чувствовал себя скверно. Ему не хватало воздуха, шерсть на маске повлажнела от выступившего пота. Я предложил выйти из здешней жары в коридор, но Том отказался.
        Явился Крис Делл, распространяя вокруг себя волну ледяной ярости. Как будто даже повеял холодный ветерок.
        - Превышение «четверки» на две десятых, - объявил второй помощник, едва переступив порог капитанского отсека. - Нам кранты.
        Сердце екнуло и гулко забилось; лисовин подался ко мне.
        - Черт… - вырвалось у него.
        Крис Делл развернулся в нашу сторону, стремительно шагнул в закуток. Нагнулся к Тому, рассматривая его сквозь «очки» и падающую на глаза длинную челку. Как он видит?
        Второй помощник хотел положить ладонь Тому на лоб; лисовин уклонился.
        - Что ты опять с собой сделал? - спросил Делл. Не дожидаясь ответа, позвал: - Рей!
        Рейнборо явился на зов.
        - Лисовин помирает, - сказал второй помощник. - Куда ты смотришь?
        Пилот развел руками:
        - Он сопротивляется. Насильно ведь не накормишь.
        Делл с чувством выругался и окликнул:
        - Алекс! Одолжи лучемет.
        Я вскочил. Мистер Смоллет зашел в закуток, молча протянул оружие помощнику. Делл уткнул короткий ствол Тому в шею:
        - Сидеть тихо.
        Лисовин застыл, усы на маске задрожали. Рейнборо встал коленями на сидение у него за спиной и обхватил Тома за плечи.
        - Спокойно, - велел он. - Вдохнул, выдохнул. Расслабился, закрыл глаза. Я кому сказал? Вот так. - Он замер, стоя на коленях и опустив подбородок лисовину на макушку.
        Я невольно считал удары собственного сердца. Оно стукнуло в сорок второй раз, когда Рейнборо отпустил Тома и поднялся. Теперь худо было ему: краска ушла с лица, он тяжело дышал.
        Второй помощник вернул капитану лучемет и повалился на сидение рядом с Томом. Перепуганный лисовин не заметил, что Делл касается его локтем. Еще тридцать шесть ударов сердца - и Делл отодвинулся.
        - Алекс, превышение на две десятых, - повторил он то, с чего начал, явившись к капитану.
        - У тебя есть предложения? - хмуро спросил мистер Смоллет. - Вот и у меня нет. А у Рея есть.
        Пришел мистер Эрроу. Обнаружив нас с лисовином в капитанском отсеке, первый помощник дернулся, словно его двинули в челюсть.
        - Алекс, ты уморишь парней.
        - Уже нет. Рей считает возможным посадить Джима к нижним контурам. Ваше мнение, господа?
        Господа переглянулись. Делл провел рукой по волосам, откидывая их со лба, но тяжелая челка тут же вернулась на место. Мистер Эрроу долго изучал что-то у себя под ногами на абсолютно чистом светящемся полу.
        - Рискованно, - проговорил он наконец. - И бесполезно. На полчаса ты его посадишь; от силы на час. Слишком мало.
        - Хоть час в день - и то дело, - возразил Рейнборо. - Все ж передышка.
        - Тебе ее не хватит.
        - Можно доктора привлечь, - подсказал второй помощник.
        - Дэвид не откажет, - согласился мистер Смоллет. - Тогда это будет второй час.
        - Также есть сквайр и его охрана, - продолжал Крис Делл. Идея несомненно пришлась ему по душе.
        - И близко не подпущу, - замотал головой мистер Эрроу. - Они нас угробят с перепугу.
        - А еще Сильвер.
        - Сильвера нельзя: он - RF, - заметил капитан.
        - Какой, к черту, RF? - покривился второй помощник. - Если и был, на «Илайне» выгорел. Дэн, заведи его в медотсек и проверь до спинного мозга.
        - Дважды пытался. И он дважды закатывал истерику.
        - Ты можешь приказать, - холодно напомнил Делл.
        - Могу. А он упрется. Загоню силой - а он сдохнет, сволочь.
        - С какой стати?
        - Хэндс так говорит. И я ему, гаду, верю.
        - Я тоже верю, - сказал мистер Смоллет. - И лично меня от Сильвера тошнит… - Тут он, видно, вспомнил про наши с лисовином развешанные уши и примолк.
        - Бедный Сильвер, - насмешливо пожалел Рейнборо. - Никто его не любит.
        - Кроме Хэндса, - ворчливо поправил первый помощник.
        - Кстати, - посерьезнел пилот, - я все собирался тебе сказать. Не в порядке сплетни, а как наблюдение. Я тут давеча видел их в спортзале. Представь картину: Сильвер лупит ногами по мешку; прыгает, вьется, чуть не летает. Весь из себя ловкий, проворный, мускулистый. Хоть сплошной биопласт, а поглядеть приятно. Но Хэндс смотрит на него и кривит морду с таким отвращением… я прямо смутился.
        - Воистину: бедный Сильвер, - с ухмылкой подхватил Крис Делл. - Любовник жены не скрыл своих истинных чувств.
        - Меня тошнит от обоих, - сообщил мистер Эрроу. - Решено: к контурам - Джима и Дэвида. Так, Алекс?
        Капитан не ответил, к чему-то прислушиваясь. Делл, мистер Эрроу и Рейнборо тоже насторожились. Ничего особенного не слышу. Разве только ровное, низкое гудение корабля усиливается?
        Мистер Смоллет выскользнул из закутка.
        И словно что-то надломилось в оставшихся. Рейнборо рухнул на сидение, прижал к лицу ладонь. Мистер Эрроу привалился к стене, обеими руками стиснул голову. Делл отвернулся со стоном, похожим на сухой всхлип. Мне стало страшно. Четвертый уровень RF превышен на две десятых. Рейс длится всего двое суток, а люди уже начали сходить с ума. Сильвер обречен, лисовин тоже. Рейнборо сказал: потеряем двоих. Это для начала - двоих. А потом навязанное и распаленное чувство вины пожжет одного за другим. Меня, Хэндса, мистера Эрроу, Рейнборо, капитана… Нам лететь еще почти четверо суток.
        - Крис, - заговорил я, - где эти ваши контуры?
        - Ты слышишь? - отозвался второй помощник, не оборачиваясь. Плечи опустились, крепкая спина выглядела беззащитной. - Переходим с четырех и двух десятых на четыре и три. Скоро до «пятерки» доберемся.
        Черт бы его побрал. «Испаньола» вытворяет что вздумается, а Делл и пальцем не шевельнет. Кто кому подчиняется - корабль экипажу или экипаж кораблю? Пожалуй, Сильвер прав: все они - пленники RF и Чистильщиков. И я вместе с ними.
        Мэй-дэй! Я предупреждал, что нельзя соваться в этот треклятый RF. Всем говорил: Тому, доктору, сквайру, капитану. Почему меня не послушали?
        Я чуть не выкрикнул это вслух. С трудом удержался. Нельзя упрекать людей: они сами все понимают. Помнят мои слова. Чувствуют себя виноватыми, что не прислушались. Проклятье…
        Громкая связь взорвалась хриплым воплем:
        - Александр, крысы!!!
        Я едва признал голос Сильвера.
        Глава 4
        Мистер Эрроу метнулся вон, за ним кинулся Рейнборо. На выходе пилот обернулся, залитый фиолетовым светом:
        - Том, останешься с Алексом, - и мгновенно исчез.
        - Идем, - велел мне Крис Делл. - Не торопись; береги силы.
        - Крысы! - надрывался по громкой связи бывший навигатор. - Кры-ысы-ы!
        - Заткнись! - рявкнул на него Израэль Хэндс.
        Сильвер заткнулся.
        - Джон, где вы? - по громкой связи спросил мистер Эрроу; я только и увидел, как мелькнули на повороте он и Рейнборо.
        - На камбузе, - тихо ответил бывший навигатор.
        - Сколько их?
        - Две, три, четыре.
        - Девять? - переспросил первый помощник на бегу. Отчетливо слышалось его дыхание.
        - Четыре, - отозвался Сильвер еле слышно.
        - Израэль Хэндс, Мелвин О'Брайен - на камбуз.
        Против крыс выставили пилотов, соображал я, шагая вниз по коридору рядом с Деллом. Самых толковых и уравновешенных людей на борту. Еще Рейнборо вот-вот прибежит, и первый помощник.
        - Крис, они справятся?
        - Вряд ли, - огорошил меня Делл. - Четыре - многовато.
        - Тогда почему против них так мало людей? Отчего не послать восьмерых?
        - Хоть весь экипаж. Дело не в числе, а в том, как крепко держит «Испаньола». В Сильвера она впилась намертво.
        - Что это за звери?
        - Увидишь, - ответил Делл неохотно.
        - Крис! Ну растолкуйте же.
        - Отвяжись.
        Пленники RF. Внутренний запрет не позволяет им отвечать на вопросы. А вот Сильвер мне отвечал, и Хэндс тоже. Но сейчас к ним не подкатишься. А сразу после старта я как последний кретин валялся в каюте и не сподобился ни о чем расспросить.
        - Том Грей, - позвал я по громкой связи. - Ответь Джиму Хокинсу.
        - Слушаю тебя, - отозвался планет-стрелок. Голос прокатился по пустому коридору, отразился от стен.
        - Что такое крысы?
        - Разведчики, загонщики и оружие Чистильщиков.
        - Помолчите оба, - прошипел Крис Делл. Но не по громкой связи и не глядя на меня.
        - Том, я не понял… - Тьфу ты. Мой голос не грохнул над головой. Чтобы разговаривать, надо каждый раз нажимать кнопку на воротнике. Я дважды надавил. - Не понял тебя.
        - Крысы приваливают, когда у человека назреет чувство вины. Они мельтешат вокруг и взвинчивают его еще больше. А когда полностью обработают жертву, являются сами хозяева.
        - Помолчите, - рыкнул второй помощник - уже по громкой связи.
        - Пусть говорят, - вмешался капитан Смоллет.
        - Том, - закричал я, торопясь, пока Крис Делл не заткнул мне рот, - как бороться с крысами?
        Второй помощник свирепо закусил губу и продолжал шагать, не вмешиваясь. От него чисто физически веяло холодом взбешенного айсберга.
        - Надо погасить чувство вины у того, к кому явились гости, - ответил мне Грей. - Либо отвлечь их на себя.
        - Освободите эфир, - приказал Израэль Хэндс.
        Очевидно, пилот уже на месте, и разговоры ему мешают.
        - Как отвлекают крыс? - спросил я у Делла.
        Айсберг рядом со мной чуть согрелся и превратился в живого человека. Обозленного, но человека.
        - Их приманивают на собственную виноватость, - проговорил он.
        - Как?
        - Мысленно. Растравляют себя и каются. Только надо исхитриться, чтоб крысы к тебе самому не привязались.
        Я порылся в памяти. Какую бы свою вину припомнить?
        - Но мы-то с тобой идем к контурам, - добавил Делл, словно угадав мои мысли.
        - Сильверу это поможет?
        - Нет.
        - Тогда контуры подождут.
        Он не согласился. Но и не возразил.
        Интересные дела. Как бороться с крысами, он рассказывает, а что это, про то молчит. Почему? Наверное, те знания, что получены от Чистильщиков, не подлежат распространению, а свой собственный опыт risky fellows охотно передают.
        - Сильвер, вражина… - с глухой яростью произнес Делл. - Убил бы!
        - За что?
        Второго помощника прорвало:
        - Из-за него вся петрушка. Смотритель на него как поглядел, так «пятерку» и назначил. Тварь горелая. На кой ляд его снова в RF понесло? Всех же погубит. Всех!
        - Крис, - я остановился, ухватив его за рукав, - Сильвер от этого психует?
        - Плевать, от чего. Главное, высокий режим весь при нас.
        - Но он же не мог знать, что так выйдет?
        Делл подался ко мне. Сквозь темно-рыжие волосы и черную сетку «очков» льдисто сверкнули глаза.
        - Кто сказал, что не мог? Ну? Кто?
        Я попятился. Нарочно явиться на борт, чтобы погубить экипаж вместе с собой? Погибнуть первым и потянуть за собой остальных? Он же не сумасшедший… То есть Сильвер как раз сумасшедший, но Хэндс - нет. Как он хотел, чтобы Сильвер остался на Энглеланде!
        - А мы будем стоять за него до последнего, - со злой горечью выговорил второй помощник.
        Мне вспомнились слова планет-стрелка об оголодавших Чистильщиках и распоясавшихся смотрителях Станции.
        - Крис, Сильвер не при чем. RF почти не летает, Чистильщиков не кормит - нас и бросили им в пасть всех разом.
        У Делла за сеткой «очков» сверкнул колючий лед, губы яростно искривились.
        - Что ты смыслишь в Чистильщиках?
        Я молчал. Его ярость потухла, искаженное лицо сделалось человеческим.
        - Идем, - велел Делл.
        Мы двинулись дальше.
        - Наверное, ты прав, - произнес второй помощник. - Я не от тебя первого это слышу… но не стоит говорить такое на борту. Отольется.
        Мы прошли палубу с каютами, затем миновали салон, кают-компанию, медотсек и спортзал. Камбуз был еще ниже, за поворотом.
        Вот оно.
        Зиял открытый вход - шторка была содрана и валялась на полу. У порога сложился в три погибели Питер Рейнборо: еще чуть - и упадет ниц. Выброшенные вперед руки упирались ладонями в пол, и возле пальцев дрожал, как в ознобе, черный комочек с венцом из фиолетовых искр. Черный - как «Испаньола» с еще не включенной RF-тягой, как мундиры станционных смотрителей. А фиолетовые искры - такие же, как в капитанском отсеке.
        Я обернулся к Деллу. Он прижал палец к губам и потряс головой: дескать, не вздумай соваться.
        Мелвин О'Брайен и первый помощник были внутри. Как и Рейнборо, они скорчились на полу - по обе стороны от длинного стола, заставленного посудой и упаковками со снедью. Под столом были еще две крысы. Их крошечные фиолетовые венцы помаргивали, как будто твари посылали друг дружке световые сигналы. Одна медленно подтягивалась к мистеру Эрроу. Вторая упрямилась: сколько Мелвин ни призывал ее, ни тянул к ней руки, черный комок толчками сдвигался прочь.
        Сильвер был у дальней стены, у стеллажа с кухонной техникой. За прозрачными дверцами печей что-то готовилось - как всегда, соблазнительное. Бывший навигатор вжимался в эти самые печи, распластавшись по ним, будто желал просочиться насквозь. Перечеркнутое полоской «очков», застывшее лицо казалось мертвым.
        У его ног пушил хвост Александр. Зверь шипел, завороженно глядя на четвертую крысу, которая елозила на рассыпанном сахаре. Ее венец из фиолетовых искр быстро мигал и как будто крутился, дрожащий комок порывался скакнуть то вправо, то влево, но тут же возвращался назад. Перед крысой стоял Хэндс. Стоял скалой, готовый скорей умереть, чем пропустить крысу к Сильверу. Чуть пригнувшись, согнув руки в локтях, с ненавистью оскалясь, - и перед этой ненавистью враг пасовал и не смел придвигаться. Враг был до смешного мелкий… и донельзя опасный.
        Черная тля с фиолетовыми взблесками, дрожащая пакость с крошечным венцом вдруг показалась мне королем вселенной. Этот король сулил смерть - незаслуженную и тяжкую. Этот король имел власть - огромную и необоримую. Он обвинял - жестоко и несправедливо. Он требовал искупления. Он обещал простить.
        Простить? Но я ничего не сделал дурного…
        Все равно виноват. Чувство вины захлестнуло меня, сжало горло, задавило всяческий здравый смысл. Я еще не знаю, в чем мой проступок, но непременно пойму. Мне растолкуют. Я прочувствую, покаюсь, искуплю; я готов на все, что потребуется. Нужно только взмолиться, пасть на колени, признать над собой чужую власть и право решать судьбу… право наказывать и прощать. Я согласен. Я иду. Я…
        Крис Делл влепил тяжелую затрещину. Голова загудела, перед глазами поплыли фиолетовые круги.
        - Очнись, - Делл оттолкнул меня от входа на камбуз. - Уйди.
        Уфф. Вовремя он вышиб гибельную дурь.
        А Делл вдруг шагнул к Рейнборо и приманенной им крысе. У меня екнуло сердце. Что-то не так?
        Не так! Знобко дрожащий сгусток тьмы прыгнул пилоту на пальцы. Рейнборо вскрикнул, отдергивая руку; Делл саданул его ногой под ребра. Рейнборо опрокинулся на бок, перекатился, не очень ловко вскочил. Враг дернулся следом, выпрыгнул в коридор. Заест Рея! Второй помощник преградил путь.
        - Стой, сволочь, - прошипел он с той же ненавистью, какой Хэндс удерживал на месте свою крысу.
        Враг нанес ответный удар - я отшатнулся перед волной жестокого обвинения. Делл остался на месте, прикрывая пилота. Рейнборо стоял, схватившись за бок; ему было не до чувства вины. Разъяренный враг поутих, его незримая хватка ослабла. Слава богу.
        Я шагнул назад, чтобы глянуть, как дела на камбузе. Мэй-дэй! Крыса Мелвина совсем ушла и теперь плясала перед Хэндсом на рассыпанном сахаре рядом с первой. Они слаженно скакали, пытаясь сунуться мимо пилота, но раз за разом откатывались назад. Тварь, которую оттягивал на себя мистер Эрроу, колебалась в раздумье. Мистер Эрроу и Мелвин вдвоем пытались ее удержать. Она дергалась, фиолетовыми вспышками испрашивая совета у остальных. И наконец тоже двинулась на сахар, ближе к Сильверу.
        Вскочившие Мелвин и мистер Эрроу метнулись вдоль стола к Хэндсу. Стали стеной, прикрывая бывшего навигатора. Три космолетчика против трех RF-крыс. Три человека против сгустков потусторонней тьмы.
        - Не надо, ребята, - хрипло проговорил Сильвер. - Это моя вина.
        Отлепившись от стеллажа с печами, он сделал шаг вперед. Тонко взвыл поюн и потянулся вслед за хозяином. Крыса, которую удерживал Делл, утратила интерес к нему и Рейнборо, скакнула через порог и запрыгала к бывшему навигатору.
        Три крысы прервали свою пляску на сахаре и порскнули под ноги мистеру Эрроу и пилотам. Ничуть не стесняясь, ничего не боясь.
        Хэндс шатнулся назад, спиной толкнув Сильвера:
        - Стой. Убью!
        - Убей, - хрипло вымолвил тот.
        Крысы прыгнули: две достигли колен бывшего навигатора, одна взвилась на бедро. Сильвер взмахнул руками, надеясь стряхнуть их с себя. Хэндс ударил в солнечное сплетение - рассчитанный, четкий удар. Сильвер рухнул ему на руки.
        По ушам резанул громкий свист - заложив пальцы в рот, свистел Крис Делл. Длинный, пронзительный свист очень чистого тона. Инструкция в моей каюте категорически это запрещала, но второй помощник свистел и свистел - и от этого звука «Испаньола» взбесилась. Отраженный, вчетверо усиленный и искаженный свист обрушился на нас со всех сторон, оглушая и парализуя, пронзая голову и сердце, раздирая тело в клочья, размазывая по стенам, убивая, убивая, убивая…
        Я очнулся на палубе. То есть, я не был уверен, что это палуба: после такого ужаса мог бы и к стене прилепиться. Перед глазами было мутное свечение студенистой плоти корабля. Меня тихонько встряхнули:
        - Джим? Ты как?
        Я попытался расплестись из того узла, в который завязался. Самому не удалось; помогли чужие руки. Оказалось - Крис Делл.
        - Встать можешь?
        Я хотел сказать, что попробую, но только мяукнул.
        - Полежи пока. - Второй помощник перебрался куда-то в сторону. - Рей, жив?
        - Дохл, - отозвался пилот.
        Делл на карачках двинулся через порог на камбуз. Руки подломились, он сунулся лицом вниз. Передохнул и пополз дальше. Я пополз за ним, хотя какой от меня нынче толк?
        Мелвин О'Брайен лежал навзничь, повернув набок лицо с потускневшим золотом частых веснушек. Черная полоска «очков» уехала на лоб, оставшиеся без защиты глаза были зажмурены, на шее подрагивала жилка. Слава богу, жив.
        Крис Делл добрался до неподвижного клубка, который был мистером Эрроу. В густых волосах первого помощника зримо прибавилось седины.
        Делл тронул его за плечо. Покачнулся, распластался рядом.
        - Дэн?
        Мистер Эрроу не отозвался. Второй помощник повернулся на бок, нащупал кнопку связи на воротнике:
        - Да, Алекс. Слушаю. Джим, Рей и Мелвин в порядке, Дэн еще не очнулся. Сейчас проверю.
        Пока он переводил дыхание после разговора с капитаном, я дополз до рассыпанного сахара, где недавно скакали крысы. Их не было и следа; на ровной горке сахара - ни вмятинки.
        Джон Сильвер, Израэль Хэндс и поюн Александр не шевелились. Запрокинутое лицо бывшего навигатора утратило жесткость и казалось странно юным. Хэндс вытянулся поперек приятеля, неловко прихватив его одной рукой. Широкая спина старшего пилота чуть приподымалась от дыхания; на этой спине колыхался раскинувший лапы полумертвый поюн.
        На стеллаже звякнула, отключаясь, печь.
        - Израэль? - вымолвил я, поднимаясь на колени.
        - Здесь.
        Я провел языком по запекшимся губам.
        - Как Джон?
        - Удержал. На самом краю.
        Крис Делл дотянулся до Сильвера, пощупал пульс на шее.
        - Точно жив?
        Хэндс переместил голову, которую ему было не поднять, послушал сердце бывшего навигатора. Обессиленно выдохнул:
        - Бьется.
        - Сам не сдохни, - предупредил второй помощник.
        Я снял с Хэндса поюна. Хватит того, что старший пилот удерживает на краю жизни человека, а зверя и я могу энергией подкормить… если сумею.
        Хэндс так и лежал у Сильвера на груди, словно отдыхая, но на самом деле отдавая последние силы. Делл ухватился за край стола, кое-как встал. Отыскал среди посуды и коробок бутыль с водой, хотел отвинтить крышку, но бутыль выскользнула из рук и брякнулась на палубу, откатилась в угол.
        - Проклятье… - Делл сам чуть не свалился. Нашел початую упаковку с соком, глотнул из нее. Вернулся к мистеру Эрроу. - Дэн?
        Мелвин О'Брайен застонал, поправил уехавшие на лоб «очки». С усилием перевалился на живот, приподнялся на локтях.
        - Эй! Это еще что? - Мгновенно ожив, он рванулся к первому помощнику.
        - Как вы тут? - на камбуз ворвался Том-лисовин.
        Он мог бегать!
        Том кинулся к мистеру Эрроу. Схватил за плечи, попытался распрямить точно судорогой сведенное тело. Не удалось.
        - Крис, что делать?
        - Руку ему на спину… если себя не жалко.
        Лисовин себя не пожалел - рухнул на мистера Эрроу, готовый выплеснуть всю свою жизнь без остатка.
        - Нет, юнга, так нельзя, - Мелвин столкнул его. - Это другим можно, а тебе - одной рукой… Израэль, жив?
        Хэндс не отозвался.
        - Брось поюна и растащи этих, - приказал мне Крис Делл. - Помоги, - попросил он Мелвина.
        Хэндс оказался тяжеленный. Мы вдвоем чуть не надсадились, оттаскивая его от бывшего навигатора. Он был без сознания, Сильвер тоже.
        Сильвер не был мне особенно дорог, а вот старшего пилота я уважал. Поэтому прижал ладонь ему к спине, над сердцем, и постарался передать хоть крупицу жизни.
        - Оставь; сами оклемаются, - раздраженно бросил второй помощник, склонившись над мистером Эрроу и прижимая пальцы ему к вискам. - Том, с тебя хватит. Отойди.
        Лисовин неохотно отодвинулся, затем огляделся, выискивая, где еще может пригодиться его помощь. Нет: на Сильвера с Хэндсом он тратиться не собирался. И мне не позволил - ухватил подмышки и отвалил в сторону, будто мешок с костями. Как у него сил хватает? Я спросил.
        - Я же с капитаном остался. У нас ничего не было - только свет потух на три секунды. Мистер Смоллет побежал к сквайру и доктору Ливси, а я - сюда.
        Том подобрал удравшую от Делла бутыль с водой, отвинтил крышку, плеснул в стакан и протянул мне. Прохладная, вкусная вода, точно из лесного родника. Я пил, наслаждаясь каждым глотком. Хорошо быть живым.
        На глаза попался Александр. Тяжело дыша, встряхивая поникшими ушами, зверь тыкался носом хозяину в шею. Сильвер не приходил в себя. Да еще это странно юное безжизненное лицо… В тревоге, я придвинулся к бывшему навигатору, скорчился, послушал сердце. Едва бьется. Не бьется…
        - Сильвер умирает!
        Делл выпрямился, стоя на коленях над мистером Эрроу. Сквозь темно-рыжую челку, сквозь черные «очки» сверкнули ледяные глаза.
        - Он обречен, - выговорил Делл яростно. - Крысы вернутся, и все начнется сызнова. Мы его не отвоюем. Оставь… если можешь, - закончил он и снова склонился над первым помощником.
        Мелвин О'Брайен держал обе ладони у мистера Эрроу на спине. Его золотые веснушки стали серыми. Сам чуть жив, отдает последнее.
        - Помоги мне, - сказал я Тому.
        Лисовин попятился, заводя руки за спину. Дескать, он в жизни к Сильверу не прикоснется.
        - Том, я тебя прошу.
        - Не буду. Один убийца, другой… еще хуже.
        - Юнга лисовин, - на камбуз ввалился Питер Рейнборо. Хоть он и отлеживался в коридоре уже давно, на ногах стоял плохо. - Свое мнение выскажешь крысам. А сейчас тебя просят помочь. Выполняй, идиот!
        Том бросился выполнять. Только сделай что-нибудь не то - проклятые крысы тут же найдут, к чему прицепиться.
        Мы оба слышали от второго помощника, что после «Илайна» Сильвер уже не настоящий risky fellow. Поэтому к чертям RF-колдовство и непонятный обмен энергией - сойдет и обычный массаж сердца вместе с искусственным дыханием. Делать искусственное дыхание досталось мне. Лисовина бы просто стошнило; зато у него хватало сил на массаж. Он честно работал, скрещенными ладонями нажимая Сильверу на грудь, и шепотом считал:
        - Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Раз, два, три, четыре, пять, шесть.
        На счет «шесть» я вдувал воздух Сильверу в рот. Та еще забава. И голова кружилась, будь она неладна.
        И лезли разные мысли. О том, что мне надо держаться от бывшего навигатора подальше. Что Хэндс, возможно, и впрямь собирался меня убить и я напрасно не верю Тому. Еще я думал, что Хэндс меня не убьет, поскольку мы не долетим до цели, а достанемся Чистильщикам. Что у пятерых «самозванцев» нет того внутреннего запрета, который мешает остальным говорить о хозяевах крыс. Что я намеревался много о чем расспросить Сильвера - и провалялся в каюте, как последний кретин, а теперь уже, может быть, поздно.
        - Раз, два, три, четыре, пять, шесть… - считал Том.
        На пять счетов - вдох, на шестой - выдох. Голова кружится; не свалиться бы в обмороке. Вдох. Надо выдержать. Выдох. Ну оживай же, ты! Вдох. Дыши сам наконец. Выдох. Никаких сил уже нет. Вдох. Не могу больше… Выдох. Отлично. Снова: вдох… выдох. И опять: вдох…
        - Хватит. - Меня оттащил капитан Смоллет. - Получит «сыворотку жизни» и очнется.
        «Сыворотка жизни»? Вот кстати. Я прижался щекой к палубе и прикрыл глаза. Палуба подо мной качалась, щеку кололи крупинки сахара. До чего здорово быть живым…
        Замечательная штука, эта самая сыворотка. Огнем пробежала по телу и мигом подняла на ноги. Я готов был идти к нижним контурам, однако мистер Смоллет сказал, что сыворотка - кратковременный стимулятор и вскоре мне снова поплохеет. Он велел всем отправляться по каютам и отдыхать, а сам ушел в рубку сменить Берта и Нормана, которые так же едва не загнулись, как мы на камбузе. Перед этим капитан вкатил Хэндсу лишнюю инъекцию и забрал его с собой под предлогом, что даже самому опытному пилот-навигатору нужен напарник.
        Отдыхать я устроился в кают-компании. Диваны были для меня коротковаты, зато «Испаньола» пела тише, чем в каюте. Томные вздохи и стоны меньше ввинчивались в башку, и я легко выбросил из нее все лишнее, сосредоточился на Сильвере.
        Крис Делл прав: крысы вернутся, и бывшего навигатора мы не отвоюем. Надо было оставить его умирать. По крайней мере, экипажу хлопот меньше. Делл прогнал крыс свистом, но второй раз такой фокус не пройдет - люди не переживут… Это я сейчас так рассуждаю, а умри Сильвер у меня на глазах, я бы себе не простил. Любезные крысы, добро пожаловать к Джиму Хокинсу. Нет уж.
        Сильвера предупреждали. Сильвера гнали. Он настоял на своем. Теперь мучается бог весть от чего, не желая ни с кем поделиться. Уж Хэндсу-то почему не довериться?
        Старший пилот может сколько угодно кривиться от отвращения, но Сильвера не предаст. Что им движет, хотелось бы знать. Долг? Любовь к Юне-Вэл? Что бы там ни было у Сильвера с женой, возможно, он ей все-таки дорог, и Хэндс оберегает приятеля ради нее? Ну и чушь лезет в голову. Положим, влюбилась бы в меня Шейла, а я бы втрескался в нее. Стал бы я беречь отвергнутого лисовина? Поразмыслив, я признал, что на борту «Испаньолы» трясся бы над ним, да еще как. Вот и Хэндс трясется.
        Повозившись, я устроил лицо в черном тумане, которым был окутан диван. Самое время вздремнуть.
        На затылок легла чья-то рука. Доктор Ливси? Несколько мгновений я тихо радовался.
        - Джим, здесь нельзя спать.
        Сильвер. Мэй-дэй!
        - Почему нельзя?
        Я сел, морщась и моргая. Как полежишь в темноте, свет начинает резать глаза даже сквозь «очки».
        - Там, где ты спишь, RF-корабль дотягивается до сознания и подсознания. Вбивает в голову дурные мысли, заставляет влюбляться в кого ни попадя… кто первый завалится к тебе в гости. - Бывший навигатор усмехнулся углами рта. - А кают-компания - место общественное и безопасное. Ты ведь не хочешь превратить ее в свою личную каюту?
        Этого я не хотел. И мне не понравилось, что Сильвер уселся на мой диван. Добро бы кто другой - но Сильвер! Постеснявшись его прогонять, я слез с дивана и перебрался в кресло. Я бы и вовсе ушел, но он попросил:
        - Не уходи. - И добавил, помявшись: - Мне больше не с кем поговорить.
        Дожили. Два с лишним десятка человек на борту - а он не найдет, с кем словом перемолвиться.
        В том-то и беда, что он до сих пор не нашел, кому довериться.
        Я огляделся, высматривая поюна. Не видать: Сильвер позаботился о том, чтобы болтливый зверь не разнес его тайны по всем палубам.
        - Я вас слушаю.
        Скверно это прозвучало. Фальшиво. Зря только рот раскрывал. Сильвер как-то незаметно поджался, затем поставил локти на колени, сцепил пальцы в замок и опустил голову.
        - Да мне, в сущности, и сказать нечего. Разве что поблагодарить… Спасибо.
        С такой горечью он это вымолвил - мне аж холодно стало.
        - Джон, я что-то неправильно сделал?
        - Конечно. Правильно поступил Крис: он прогнал тварей и должен был убить меня. Снять проблему, не оставив мне времени колебаться и решать самому. Понимаешь? Он взял решение на себя, и оно было верным. А меня угораздило выжить.
        Мэй-дэй… Второй помощник свистел, чтобы взбешенная «Испаньола» добила бесчувственного Сильвера и он не достался бы Чистильщикам.
        - Я по-другому не мог, - пробормотал я растерянно.
        - Только не извиняйся, что спас. - Бывший навигатор невесело усмехнулся. - Мы все делаем глупости из лучших побуждений. Я тоже.
        - А что сделали вы? - спросил я, надеясь отвлечь Сильвера от мыслей о крысах и Чистильщиках.
        Он хорошенько подумал, прежде чем ответить.
        - Я сорвался с места и сорвал людей. Добился, что нас взяли на «Испаньолу».
        - Зачем?
        - У меня была простая цель: пока летим, убедить сквайра, что нельзя везти Птиц на Энглеланд. Но видишь, как получилось… Александр высказался насчет влюбленной пары, а другой Александр, который поюн, принялся орать гадости про Юну-Вэл. Стал бы мистер Трелони после этого меня слушать?
        - Не вижу связи.
        Сильвер коротко засмеялся.
        - Почтенный сквайр вообще не склонен прислушиваться к чужому мнению. Тем более к мнению такой сволочи, как я.
        - Можно разговаривать с доктором Ливси.
        - Он уже назвал меня лжецом.
        Было такое - когда мы готовились к старту со Станции.
        - Вы обиделись?
        Сильвер поглядел исподлобья, сквозь черную полоску «очков». Проклятые «очки» меняют выражение лица, из-за них ничего не разберешь. Кажется, что бывший навигатор обозлился, а на деле…
        - Джим, - мягко проговорил он, - доктор Ливси не станет слушать того, кому не верит. Мне он не верит.
        Я тоже заподозрил, что Сильвер брешет - уж больно тщательно продумывал он свои слова. Не из-за одних только Птиц бывший навигатор явился на «Испаньолу».
        Он покусал губу.
        - Ну, а ты - хотя бы ты готов послушать о Птицах?
        - Я давно собирался расспросить.
        - Почему этого не сделал?
        Я смолчал. Не объяснять же, что отлеживал бока в каюте и страдал по Лайне.
        - Джим! Почему ты не пришел еще вчера - или позавчера - и не задал сотню вопросов? Ты же егерь. Хранитель Птиц. Тех, которых на Энглеланде больше нет. Почему ты не пришел?
        - Ну… я и об RF хотел поспрашивать. И тоже не собрался.
        - Почему?! - рявкнул Сильвер.
        Не люблю, когда на меня кричат. Я уже открыл рот, чтобы огрызнуться, но передумал. И впрямь: отчего ноги не донесли меня до камбуза, где можно было спокойно побеседовать за чашкой отличного коффи?
        - Объяснить? - с нажимом спросил бывший навигатор. - Слушай. RF-корабль легко распознает врагов. Враг номер раз - это я, и меня уничтожат первым. Поймав на чувство вины. Враг номер два - лисовин. Пронырливый, хитрый и сообразительный. Его поймали на влюбленность, и он сходит с ума по своей девочке. Третий враг - ты; тебя тоже поймали на влюбленность. Не знаю, на что поймали доктора Ливси… но у вас у всех отшибли желание работать головой. Это понятно?
        - Да, сэр.
        Похоже, он был прав: неспроста же я двое суток валял дурака и попусту изводился в каюте.
        - Джим, слушай внимательно, - продолжал Сильвер. - Нечто подобное происходит и на твоем Энглеланде. Это стоячее болото, где живут скучные недалекие люди. Нудные обыватели, которым ничего в этой жизни не надо. Закрылись от остального мира и счастливы в своей дыре. Изоляционисты, - выговорил он с презрением. - Выхода в галактическую информсеть и то не найдешь. Лучшие развлечения - в Веселом районе единственного города. Главные мысли - как набить брюхо. Вершина духовного развития - желание стать Осененным. В один миг сделаться мудрым и уважаемым, получив в перьях с неба массу добродетелей.
        - Это плохо? - перебил я.
        - Мудрость с неба - отвратительно. Когда люди хотят не собственным умом дойти, не трудом душевным, а получить все на блюдечке. Бац пером по башке - и капля мудрости внедрилась. Еще бац - вторая прибавилась. Здорово.
        Я невольно улыбнулся.
        - Смешного мало, - заявил бывший навигатор. - Подумай сам. Доктор Ливси, глава целой клиники - ему же в голову не пришло положить такого Осененного на обследование и посмотреть, что происходит после контакта с перьями. Какие зоны в мозгу заторможены? Почему человек не склонен к творчеству? Почему он глуп и зануден? Да еще эта тупая вера в сказки: Птицы нас делают счастливыми, Птицы лечат от болезней…
        - Сказки, - согласился я. - Но ведь не зря говорят, что после Осенения люди становятся немножко сенсами.
        - Сенсами? Где ты их видел?
        - Перед вами сижу.
        - Неужто? Твоя хваленая интуиция - где она? Трижды Осененный хватает в лесу бешеную Птицу и тащит с собой. Она излучает - аж карты светятся, как после ядерного взрыва. Представить страшно, что она могла с тобой сделать.
        - Карты и у мистера Смоллета в руках светились, - напомнил я, размышляя. - Птицы и risky fellows - нечто родственное?
        - Не приведи господь. Коли у вас на Энглеланде с неба сыплется RF… - Бывший навигатор примолк, ненадолго задумался. - Или я смешиваю разные вещи? Птицы и экстрасенсорные способности - сами по себе, а ваша энглеландская тупость - сама по себе? Провинциальная жизнь, сытая вялость… Джим, ты правда сенс? Что ты умеешь?
        Я не устоял перед желанием его уесть.
        - Во-первых, могу вызывать галлюцинации. Во-вторых, распознаю чужую ложь, как мистер Смоллет.
        Сильвер неловко поерзал.
        - Вы мне солгали, - объявил я. - Вы здесь не только ради Птиц.
        Он дернулся, словно я ляпнул нечто убийственное, затем вымученно улыбнулся:
        - Ты крайне проницателен. Еще что-нибудь?
        - Джон, - признался я честно, - я не встречал на Энглеланде ни единого сенса. Но и слухи не на пустом месте родились. Когда я в первый раз стал Осененным и собирал перья, я их ощущал, как… ну… генератор эмоций, что ли. Страх смерти, боль умирающих птенцов и отчаяние взрослых Птиц. Я хорошо это помню. И я не придумал - я почувствовал.
        Бывший навигатор заинтересованно подался ко мне.
        - А другие что чувствуют?
        - Не знаю. Лайна не Осененная, а ее подружек теребить глупо. Наврут с три короба - и все дела.
        Сильвер задумчиво покусал согнутый палец.
        - Галлюцинации, да. И лисовин чуть не убил мистера Эрроу… Тоже экстрасенс, назовем его так. Но почему только вы двое? А слухи про сенсов упорно живут. Значит, в них что-то есть?
        - Конечно. Я же говорил: в день, когда становишься Осененным…
        - Стоп, - Сильвер подскочил. - Через Осенение проходят все. Допустим, это дает всплеск экстрасенсорных способностей. А что потом?
        - Способности засыпают, - предположил я. - И пробуждаются только рядом с risky fellows. Пока вас не было, нас с Томом в сенсы никто не зачислял.
        - Все зло в RF, - пробормотал бывший навигатор с таким видом, словно сам в это верил. - Нет, - помотал он головой. - Не может быть, что в одних risky fellows дело. Чем вы с лисовином отличаетесь от прочих энглеландцев?
        Я добросовестно пытался что-нибудь придумать. Сильвер терпеливо ждал. Наконец я выдал единственное, что пришло на ум:
        - На Энглеланде бережно хранят перья, которыми осенялись. А я не держу ни одного. Из-за этих перьев погиб мой отец. И Том не хранит, потому что свою домашнюю Птицу сгубил. По собственной дури.
        Бывший навигатор принял это всерьез.
        - Да, я видел: на перья народ чуть не молится. Может, долго хранимые перья сами же все и гасят? И экстрасенсорику, и тягу к творчеству, и обычный ум? Хоть бы этих Птиц кто изучил! Ну отчего даже мысли такой не возникло? Как по-твоему?
        - По-моему, RF-крыс тоже никто не изучает… - Я осекся. К Сильверу вот-вот пожалуют новые крысы, а мы рассуждаем бог весть о чем. - Джон, я могу для вас что-нибудь сделать?
        - Подумай обо всем хорошенько. Птицы…
        - К черту Птиц. Вы говорили, мы с вами можем командовать «Испаньолой». Можем?
        - Один миг.
        - Можем создать иллюзию, что вы ни в чем не виноваты?
        - Нет.
        - Почему?
        Сильвер поднялся с дивана, прошелся по кают-компании, потрогал зеленый светильник на столике, где не так давно бегал кругами поюн, приговаривая: «Александр хороший. Умница Александр».
        - Александр хороший. Умница Александр, - с печальной усмешкой пробормотал бывший навигатор. - Джим, вина бывает разная. Корабль может прицепиться к ерунде и раздуть ее непомерно; он создает иллюзию виновности. Есть способы самовнушения и есть первый помощник, который работает с людьми и помогает избавляться от таких иллюзий. Мистер Эрроу неплохо справляется… Но если виноват по-настоящему - деваться некуда. Этот коготь цепляет и держит крепко.
        Мэй-дэй! В чем таком он может быть виновен? Убил ребенка? Истязал жену?
        - Не предавай тех, кто тебя любит, - тихо сказал Сильвер. - За это расплачиваются жизнью. Иногда.
        Глава 5
        - Спокойно. Всем оставаться на своих местах, - объявил бывший навигатор, заводя в салон тележку на антигравах.
        На ее блестящих полочках стояла еда - не обед и не ужин, а легкий перекус вне расписания. После свиста взбешенной «Испаньолы» есть не хотелось, но капитан Смоллет приказал всем подкрепиться. Сам капитан уже возвратился из рубки, отослав к Хэндсу навигатора Эйба с едой. С нами не было Криса Делла: второй помощник перекусил раньше и отправился нести вахту вместо рядового техника.
        - Спокойно, - повторил Сильвер, приближаясь с тележкой к столу.
        Следом за ним явились крысы. Череда дрожащих черных комочков с подмигивающими фиолетовыми венцами вынырнула из-под неплотно прилегающей шторки и чинно вошла в салон. Без суеты, по-деловому они собрались в кольцо вокруг бывшего навигатора.
        Рейнборо, Мерри и Андерсон вскочили.
        - Сидеть! - прикрикнул на них мистер Смоллет. - Оставьте крыс в покое; Джону вы не поможете.
        Пилот и оба техника сели на место. Сильвер двинулся с тележкой вдоль стола, переставляя на него тарелки. Крысы продвигались вместе с ним, не выпуская из кольца.
        Сквайр Трелони откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул. Он был бледен, щеки обвисли; свист Криса Делла дорого ему обошелся. Доктор Ливси выглядел получше. Его руки сжимались в кулаки, когда он рассматривал Сильверов эскорт. Планет-стрелок Том Грей, подрастерявший свой девичий румянец, зло оскалился, пилот Мелвин О'Брайен одним и тем же механическим движением растирал подбородок. Вид у него был задумчивый, словно Мелвин прикидывал, сколько крыс он способен затоптать разом. Рекламный красавец Джоб Андерсон свирепо грыз костяшки пальцев, Дик Мерри запустил пятерню в свою сиреневую шевелюру и дергал ее, будто желая вырвать изрядный клок волос. Бывший старший пилот Питер Рейнборо сосредоточенно водил пальцем по столу, рисовал странные иероглифы, сумасшедший навигатор Тон-Тон покачивал головой, вытянув губы трубочкой, и беззвучно свистел. С черными полосками «очков» на лицах наша команда походила на пиратов - сильно расстроенных и разозленных.
        Сильвер обслужил половину длинного стола и добрался до торца, где были места капитана и его помощников. Мистер Эрроу придержал бывшего навигатора за рукав. Сильвер остановился, тележка поплыла дальше. Ее удержал капитан.
        - Джон, сообщите экипажу, что вы решили, - глуховато сказал первый помощник.
        - Я не буду бороться с крысами и дождусь Чистильщиков. Пусть подавятся.
        За столом молчали. А казалось - болезненно вскрикнули. Сильвер огляделся и пояснил:
        - В кому не уйти - я же не RF… После «Илайна» - уже не RF.
        - Дэниэл, - встрепенулся доктор Ливси, - раз Джон - не RF, ему можно колоть простое снотворное?
        - Нет, сэр, - отозвался Сильвер, опередив мистера Эрроу. - На RF-корабле нельзя много спать.
        - А половинную дозу? - не отступал доктор.
        - В полусне, в бреду - оно будет еще хуже.
        - Александр, - обратился доктор Ливси к капитану. - Что можно сделать?
        - Ничего, сэр, - повел плечами бывший навигатор. Он изо всех сил держался - однако ему было очень, очень плохо. Лицо измученное, уголок рта нервно подергивается.
        - Джон, расставьте тарелки и присядьте, пожалуйста, - сказал мистер Смоллет. Молодое лицо стало строгим и отрешенным, как будто в мыслях он был не здесь, не с экипажем.
        Бывший навигатор обошел с тележкой весь стол; нам с Томом досталось по две порции десерта. Обычно от десерта нас за уши не оттащишь. Но как есть сейчас, когда кусок в горло не лезет?
        Сильвер отогнал тележку к выходу и вернулся, осторожно ступая, чтобы не раздавить зазевавшуюся крысу. Черные сгустки перемещались вокруг него, то сжимая кольцо, то разбегаясь. Фиолетовые венцы мирно помаргивали, крысы были настроены дружелюбно и не разыгрывали из себя жестоких обвинителей. Сильвер тяжело опустился на свое место, рядом с незанятым креслом Израэля Хэндса. Дик Мерри подобрал ноги, чтобы ненароком не коснуться крысы, подвинул Сильверу чашку и налил дымящегося коффи, щедро сыпанул сахару:
        - Глотни.
        Бывший навигатор взял чашку обеими руками, поднес к губам. Обжегся, дернулся, облил кипятком пальцы.
        - Да что ж это такое? - спросил он с беспомощным удивлением, от которого у меня душа перевернулась.
        У лисовина задрожали биопластовые усы.
        Решено: если крысы откроют охоту на меня, я не буду выходить с ними в свет и рвать людям сердце.
        - Джон, я вас не отдам, - сказал капитан Смоллет.
        Команда перестала дышать. В настороженной, ломкой тишине чуть слышно застонал корабль.
        Усталое лицо капитана дрогнуло в легкой усмешке.
        - Я разговаривал с Израэлем, - сообщил он, сцепляя длинные узкие пальцы. - Он врал безбожно - все больше про вашу жену… Лично вы у меня вот где, - мистер Смоллет провел рукой по горлу, где был узлом завязан черный шарф, - но мне жаль Юну-Вэл. К тому же за все время, что я летаю капитаном, с борта моего корабля никого не забрали. Этот рейс первым не будет.
        - Он будет последним, сэр, - хрипло отозвался бывший навигатор, - если вы…
        - Помолчите, - оборвал капитан. - Во что вылились ваши затеи, мы видим. Теперь посмотрим, к чему приведут мои.
        - Что ты задумал? - тревожно спросил мистер Эрроу.
        - Буду просить помощи.
        - У них?
        - У них самых.
        - Ты спятил, - убежденно сказал первый помощник.
        - Ты себя погубишь, - в один голос с ним заявил Рейнборо.
        - Кто пререкается, отправится на камбуз, - посулил капитан. - А Джон Сильвер станет выполнять обязанности первого помощника. Он смыслит в RF-медицине и мастер морочить людей. Джон, я преклоняюсь. Настолько задурить Хэндсу голову, чтобы он с таким пылом вас защищал…
        - Алекс, не смешно! - взорвался мистер Эрроу.
        - Грустно, - согласился капитан. - Дэн, я с первого взгляда понял, что Сильвера нельзя брать на борт. Я уже отказал ему - а потом все-таки уступил. Потому что проклятый поюн болтал голосом Юны-Вэл, и… Черт! Моя вина - мне и договариваться с… Чистильщиками. - Он назвал их, сделав над собой усилие.
        - У них в жизни никто помощи не просил, - угрюмо заметил пилот Берт. Его квадратное грубоватое лицо тяжелело, как будто под кожей приливала кровь и отвердевала в камень.
        - Почем ты знаешь? - возразил мистер Смоллет.
        - Я о таком не слыхал.
        - RF засекречен по самые уши, вот ты и не слыхал. Отобьемся.
        - Зачем они тебе прежде времени? - хладнокровно поинтересовался навигатор Мэй; у меня в который раз возникло ощущение, что Мэй - профессиональный космодесантник, и спокойствие ему придает укрытый от посторонних глаз штурмовой «стивенсон». Оружия у навигатора не было, я это знал, однако оно явственно ощущалось.
        - Чис… - мистер Смоллет запнулся, но через силу договорил: - Чистильщики приходят, когда человек уже полностью сломлен. Я считаю нужным вызвать их, пока Джон еще держится. Надо выбить их из колеи, поломать обычную схему. Тогда можно на что-то надеяться.
        - Дорогой капитан, - вступил в разговор сильно встревоженный сквайр, - насколько я понимаю, вы готовитесь подставить себя под удар, и мы можем вас лишиться? Из-за вины другого человека?
        - Мистер Трелони, - Капитан Смоллет заледенел; точь-в-точь Крис Делл, взбешенный айсберг. - Вам уже говорили: Джон Сильвер - ваш человек…
        - Ошибаетесь, - вмешался бывший навигатор. Биопласт на лице стал серым, но из-за «очков» блеснули зеленым упрямые глаза. - Это мистер Трелони - мой человек. Извините, сэр, - обернулся он к сквайру, - но вы же не по своей воле требовали, чтоб Александр включил нас в команду. Погоняли его и грозили порвать контракт. Вы же понимаете, что по вам прошлись гипноизлучателем?
        - Понимаю, - ошарашенно вымолвил мистер Трелони. - Каким еще измельчителем?
        Ну и дела. Даже мы с лисовином ни с кем не поделились своими догадками, а Сильвер открыто признается.
        - Не нарывайся, - сквозь зубы посоветовал ему Дик Мерри.
        Сильвер резко выпрямился.
        - Александр, я не позволю. Вы не имеете права собой рисковать.
        Властные, чеканные фразы как будто задержались в воздухе и несколько лишних мгновений звенели над столом.
        Мистер Смоллет откинулся на спинку кресла и с минуту созерцал бывшего навигатора. Ни дать ни взять капитан космических пиратов, прикидывающий, какой выкуп можно получить за пленника. Под этим взглядом Сильвер потупился, плечи опустились.
        - Других соображений нет? - холодно осведомился мистер Смоллет. - Джон, поскольку вы не справляетесь, о вас позабочусь я. Господа, всем приятного аппетита. - Взяв вилку, он принялся за еду.
        За ним принялись и остальные. Невероятно вкусно. Я моментально смел все, включая две порции десерта. Мистер Смоллет обещал: «Отобьемся». Вот и отлично.
        Однако Сильвер духом не воспрянул. Сидел понуро, цедил коффи. Что-то он мне толковал насчет недалеких энглеландцев. Я - энглеландец; может, я и дурак заодно? Зря радуюсь?
        - Джон, скажите еще раз, - вдруг приказал мистер Смоллет, отставляя тарелку.
        - Что? - Бывший навигатор не шелохнулся, не поднял головы.
        - «Александр, я не позволю».
        - Простите, сэр. - Сильвер поставил чашку. - Я допустил бестактность.
        - К черту извинения; повторите свои слова.
        Сильвер чего-то испугался - да так, что сквозь биопласт выступила испарина. Он подался назад, вжимаясь в спинку кресла.
        - Алекс, дай лучемет, - рыкнул мистер Эрроу, вставая. - Я его убью. Здесь и сейчас.
        Во внезапном бешенстве, первый помощник двинулся к бывшему навигатору. Вскочивший Рейнборо заступил ему путь:
        - Дэн, опомнись. Ты что?
        - Убью!
        Повскакали с мест «самозванцы» - Андерсон, Мерри и Грей, один Сильвер остался сидеть.
        - Дэн, стой, - велел капитан.
        Первый помощник будто не слышал. Он отодвинул с дороги Рейнборо, оттолкнул планет-стрелка и остановился над Сильвером, схватился за спинку его кресла, так что побелели костяшки пальцев.
        - Ты, сволочь. Ты какой задницей думаешь?
        - Собственной, сэр.
        Мистер Эрроу рванул на себя кресло; Сильвер выскочил из-за стола и попятился.
        Капитан Смоллет встал:
        - Дэн, прекрати.
        Тот влепил Сильверу оплеуху:
        - Идиот. - Вторая оплеуха. - Кретин. - Третья…
        - Дэн! - рявкнул капитан, а Рейнборо схватил мистера Эрроу за локти, чтобы удержать от дальнейшей расправы.
        - Осторожно, крысы! - крикнул Дик Мерри.
        Крыс чуть не затоптали. Они жались к ногам бывшего навигатора, точно искали защиты; фиолетовые венцы быстро и тревожно мигали. Один черный комок пытался заползти на ботинок, но не умел закрепиться и скатывался вниз.
        Джоб Андерсон толкнул Сильвера к стене и встал перед ним, заслоняя от первого помощника. У мистера Эрроу дергались губы, и это было хуже, чем если бы он крыл Сильвера на чем свет стоит. Капитан Смоллет стремительно подошел.
        - Дэн, в чем дело?
        Мистер Эрроу пропустил вопрос мимо ушей.
        - Убирайся, - велел он Сильверу. - Живо.
        Бывший навигатор отступил вдоль стены. Андерсон шагнул следом, не выпуская из-под прикрытия. На его рекламной физиономии читались недоумение и упрек.
        - Мистер Эрроу, - начал он, - Джон ничего такого не…
        - Сильвер! - гаркнул первый помощник. - Ноги отсохли?
        Сильвер глянул под ноги, на жмущихся к нему крыс, и осторожно сделал новый шаг.
        - А ну пошел!
        Бывший навигатор прыгнул. Сильный толчок - и он взмыл в воздух, приземлился далеко от Андерсона и растерявшихся, замерших на месте крыс. Их фиолетовые венцы вяло помаргивали.
        - Вон отсюда! - прогремел мистер Эрроу.
        Сильвер метнулся к выходу, ударился в шторку, чуть не сорвал ее. Обернулся.
        - Александр, я не позволю, - повторил-таки он слова, которых требовал капитан. Ни следа прежней властности и напора. - Мистер Эрроу, простите. - Бывший навигатор исчез за шторкой.
        Крысы остались в салоне. Их венцы медленно потухли, а сами черные сгустки съежились и растаяли.
        - Дэн? - мистер Смоллет обернулся к первому помощнику.
        - Погоди звать Чистильщиков, - сипловатым, сорванным голосом ответил тот. - Еще поборемся.
        - Уговорил. - Капитан улыбнулся своей обаятельной молодой улыбкой. - Но ты объяснишь, что с ним такое?
        - На Энглеланде. Не раньше. Алекс, я… я еще больший идиот, чем Сильвер, - удрученно признался мистер Эрроу. - С твоего разрешения, я пойду.
        - Иди. - Мистер Смоллет скользнул ладонью по его руке - то ли напутствовал, то ли благодарил. - Мне нравится это его «не позволю».
        Первый помощник вышел из салона.
        - Капитан Смоллет, - начал разгневанный сквайр, - что за безобразная сцена? Брань, рукоприкладство. Мы цивилизованные люди или нет?
        - Мы пленники RF, - ответил мистер Смоллет. - И мы сражаемся, как умеем.
        У меня похолодело сердце. Наш капитан что-то преодолел в себе, начал называть вещи своими именами - а RF-корабль с легкостью распознает врагов. Пожалуй, врагом номер раз отныне будет мистер Смоллет.
        - Сэр, - заговорил я, - вы разрешите мне отправиться на нижние контуры?
        Команда встрепенулась, все головы обернулись в мою сторону. Почему так мрачно смотрят? Хотя это кажется из-за «очков».
        - На контуры сейчас нельзя, - сказал навигатор Мэй.
        - Именно сейчас и нужно, - без выражения отозвался сумасшедший Тон-Тон. - Их двое: Сильвер и Крис.
        - Сказано: нельзя.
        - Сильвер и Крис, - повторил Тон-Тон.
        - Александр, о чем речь? - доктор Ливси встал из-за стола. - Что хочет сделать Джим?
        - У нас уровень напряжения зашкаливает за «четверку», - объяснил мистер Смоллет. - Это намного больше допустимого… больше, чем мы можем выдержать. Человек на нижних контурах может слегка понизить уровень, дать экипажу передышку для восстановления сил. Но для него самого это очень тяжело.
        - Тогда почему Джим? - резко спросил доктор. - На борту есть взрослые люди.
        - У меня всего двое, кого я могу просить: Джим и вы. Любого из RF нижние контуры убьют.
        Доктор Ливси повернулся к охранникам мистера Трелони. Парни сидели с таким видом, словно их тут нет.
        - Эти не годятся, - сообщил мистер Смоллет. - И вообще после встряски, что мы получили, идти на контуры слишком опасно. Надо подождать.
        - Мы потеряем Криса, - своим безжизненным голосом произнес навигатор Тон-Тон.
        - Значит, мы его потеряем, - отрезал капитан.
        - Почему? - спросил Том-лисовин. - Разве он виноват?
        Космолетчики как-то неуловимо отвели глаза. За «очками» глаз не было видно, однако чувствовалось, что на нас с Томом не смотрят.
        Лисовину ответил Рейнборо. Он единственный, не считая «самозванцев», готов был что-то объяснять:
        - RF-корабль не переносит громкие звуки высокого тона. Здесь нельзя пустить по громкой связи музыку или женское пение. А свист для корабля - просто нож острый. «Испаньола» будет мстить Крису. Безжалостно и быстро.
        Получается, врагом номер раз станет наш легко приходящий в ярость ледяной айсберг? Я недолюбливал второго помощника, но это не имело значения.
        - Мистер Смоллет, позвольте мне отправиться на контуры прямо сейчас.
        - Нет.
        - Александр, - доктор Ливси решительно откинул назад свои черные волосы, - от этих контуров будет реальный прок?
        Капитан нехотя кивнул.
        - Тогда идемте. Я врач… и я готов рисковать.
        Снаружи донесся смех. Сильвер - обруганный и побитый - весело смеялся чему-то вместе с первым помощником. Ей-богу, мистер Эрроу способен творить чудеса.
        - Александр, идемте, - потребовал доктор Ливси, направляясь к выходу.
        Капитан не тронулся с места, прислушиваясь к чему-то, вглядываясь в пустую светящуюся стену.
        - Александр?
        - Тише, - Рейнборо вскинул ладони.
        Пилоты и четверо техников напряженно замерли - вслушиваясь? всматриваясь? Во что? Навигаторы явно ничего не понимали; сумасшедший Тон-Тон покачивал головой, беззвучно шевеля губами, как будто пел про себя.
        - Крис Делл, ответьте Израэлю Хэндсу, - прозвучало по громкой связи. И через несколько мгновений: - Мистер Смоллет, Крис не отзывается. А тут опять всякая чертовщина.
        Капитан нажал кнопку связи на воротнике:
        - Израэль, какой уровень?
        - Четыре… уже три и девять.
        Это что - падает уровень напряжения? Крис Делл сам двинулся на пресловутые контуры? Но он же risky fellow, его убьет! Казалось, яростное свечение «Испаньолы» пригасает.
        В салон вошел мистер Эрроу:
        - Алекс, что такое?
        - Это Крис. Ах, будь оно проклято… - вырвалось у капитана со стоном. Затем он встряхнулся: - Дэн - со мной. Остальным быть здесь.
        Мистер Смоллет и второй помощник покинули салон. Мы с Томом ринулись за капитаном, как будто его распоряжение было пустой звук.
        В коридоре ждал Сильвер. Мистер Эрроу взял его с собой. Нас с лисовином не прогнали - похоже, нас даже не заметили, - и мы зашагали вверх по коридору, держась позади космолетчиков.
        Направлялись не к нижним контурам: к ним путь лежал вниз, мимо кают-компании и медотсека. Куда же мы?
        Оказалось, к каютам экипажа. Табличка на стене: КРИС ДЕЛЛ. Обычно жесткие шторки упрямились, не желая открывать вход, но эта легко подалась - отогнулась, как тряпка. Капитан шагнул внутрь, следом нырнули первый помощник и Сильвер. Мы с Томом тоже вошли в надежде, что и от нас может быть прок.
        В каюте было просторно и темно - черные стены, тьма по углам, два тусклых светильника, которые не способны рассеять мрак. Ах да, «очки». Вслед за космолетчиками я отлепил черную сеточку, которую не снимал с момента старта со Станции.
        Плотная зеленая ткань на стенах, глушащая свет «Испаньолы», мохнатый ковер на палубе, кресло с такой же черной шкурой, как я видел у капитана, зеленые светильники, похожие на пучки обледеневших листьев, деревянный шкаф с резными мордами странных зверей, большой портрет, развернутый к стене. На столе рядок безделушек: раковина с шипами, разноцветные кристаллы, каменная фигурка нелепой рыбины, игрушечный черно-белый котун. Возле игрушки два портрета: славная малышка, такая же темно-рыжая, как Крис Делл, и светловолосая женщина с синими глазами. Дочь и жена. Малышка глядела вопрошающе, удивленно округлив губы, миссис Делл улыбалась с нежным лукавством. Рядом белел сложенный листок бумаги с надписью «Тане и Александру». И - пустая ампула со шприцем.
        Второй помощник лежал на постели, заложив руки под голову, так, чтобы удобно было смотреть на жену и дочь. Губы крепко сжаты, длинная челка откинута с повлажневшего лба, в широко открытых глазах - зеленые точки отраженных светильников. Глаза были слепые.
        RF-кома. Тридцать шансов из ста, что дотянешь до конца рейса. В обычном режиме, на втором уровне напряжения - тридцать. А на смертельной «четверке»?
        - Крис… - прошептал капитан Смоллет, наклоняясь над ним, опустил Деллу веки. - Ну что ж ты?.. - Он выпрямился, спросил по громкой связи: - Израэль, сколько?
        - Три и семь, - ответил Хэндс.
        Капитан отошел, пропустив к постели мистера Эрроу. Присев на ее край, первый помощник извлек из-за пазухи портативный диагностер, расстегнул Деллу рубашку и положил прибор ему на грудь, пробежал пальцами по крошечной клавиатуре. На желтом табло высветились цифры и несколько ломаных линий. Рядом склонился бывший навигатор, заслонил от меня диагностер.
        Мы с лисовином вжались в стену у двери. Мы ничего не смыслим в RF, мы лишние рядом с умирающим вторым помощником, с мрачным мистером Эрроу, с кусающим губы Сильвером, с плачущим капитаном… Мистер Смоллет развернул оставленную Деллом записку, и по запавшим щекам сползли две слезы.
        Я перевел взгляд на портрет миссис Делл. Синеокая. Два синих огня под светлыми завитками пушистых волос. И… мне чудится?
        - Она похожа на мистера Смоллета, - шепнул Том. - Одно лицо.
        Миссис Делл - сестра нашего капитана? Пожалуй.
        Мэй-дэй! Ну почему оно все так сложилось?
        Мистер Смоллет убрал записку в нагрудный карман.
        - Дэн, есть шансы?
        Мистер Эрроу снял с груди второго помощника диагностер, застегнул Деллу рубашку и глухо ответил:
        - «Испаньола» его сожрет.
        - Как скоро?
        - Часов через десять.
        - Александр, - с отчаянием заговорил Сильвер, - это все из-за меня. Я… мы можем что-нибудь сделать?
        - Вы - можете. Убраться отсюда и не попадаться мне на глаза никогда.
        Бывший навигатор порывисто шагнул к капитану.
        - Но послушайте. Если мы сами понизим уровень с контуров, «Испаньола» отступится от Криса…
        - Джон! - тихо рявкнул мистер Смоллет. - Крис дал нам десять часов передышки. На третьем или даже втором уровне. Десять часов - ценой своей жизни.
        - Его можно спасти, - упрямо возразил Сильвер. - Если переключить «Испаньолу»…
        - На кого? - перебил капитан. - Кого я пошлю умирать на контурах? Джима? Доктора Ливси? Вас?
        - Меня.
        Сидевший возле Делла первый помощник встал на ноги.
        - Если Алекс пошлет вас на контуры, - заговорил он жестко, - вы умрете. Быстро и бесполезно. На контурах сейчас нужны двое, но если посадить вас и Хэндса, он погибнет… - Мистер Эрроу осекся, наткнувшись взглядом на нас с лисовином. Седеющие брови удивленно вздернулись. Он помолчал и с нажимом добавил: - Доктора я с вами не посажу. И Джима тем более.
        - А что с нами будет? - спросил я.
        - Сажать на контуры двоих - все равно что запирать в одной каюте, - ответил капитан.
        Ох.
        Сильвер вскинул голову. Я вспомнил его настоящую - угловатую, неприятную - физиономию, которую мы с Томом выудили из галактической информсети, когда пытались разузнать о катастрофе на «Илайне». Да будь он хоть каким раскрасавцем - на контуры я с Сильвером не пойду. Ни с кем не пойду.
        В каюте было тихо. Только вздыхал и стонал корабль, добираясь к нам сквозь плотную ткань на стенах и толстый ковер. Сильвер глядел вызывающе и беспощадно, губы кривились в непонятной усмешке. Мистер Смоллет сложил руки на груди и бесстрастно наблюдал за мной и бывшим навигатором. Мистер Эрроу разглядывал ковер. Ничего там не было, на этом ковре - кроме зародившегося у ног Сильвера сгустка черноты с венцом из фиолетовых искр.
        Я молчал, потому что не мог согласиться. Меня ждет Лайна, а я влюблюсь в Сильвера? Превосходно. И как потом с этим жить?
        - Уровень - три и шесть десятых, - доложил по громкой связи Хэндс.
        Уровень напряжения падал. И шло время, секунда за секундой. Один за другим откалывались крошечные кусочки от десяти часов, оставшихся Крису Деллу.
        Как отказаться? Зная, что Делла можно спасти?
        - Нет, - сказал я. Слово оцарапало горло, будто кусок железа. - Если надо умереть на этих контурах - пожалуйста. А так - увольте.
        Сильвер захохотал. Резкий, хриплый хохот, похожий на крик хищной птицы. Мистер Эрроу повернулся к нему, и бывший навигатор заткнулся.
        - Все свободны, - сказал капитан Смоллет. - Идите.
        - Джим, ты смешной человек, - Сильвер не тронулся с места. - Ты примчался в чужую каюту, надеясь помочь. И не вспомнил, что сюда нельзя.
        - Крис в коме, и каюта мертва. Не привяжется, - ответил ему Том.
        Слышал от других или сам сочинил? Да какая мне разница?!
        - Все свободны, - повторил капитан отчетливо, как для глухих.
        Сильвер не унимался:
        - Джим, пойми: нас отправили на смерть, и мы обречены. Но у Криса есть шанс. Если отвлечь от него «Испаньолу», он так и пролежит в коме до конца рейса и возвратится на Станцию. Посмотри на его жену, - Сильвер ткнул пальцем в портрет синеокой Тани. - Ты хочешь, чтобы она дождалась мужа, отца своего ребенка?
        Черный комок на ковре ткнулся Сильверу в ботинок и откатился, будто обжегшись, фиолетовый венец возмущенно сверкнул. Бывший навигатор этого не заметил.
        - Ты оставишь Криса умирать? - гневно бросил он мне. - Да, мы отдохнем десять часов. А потом «Испаньола» снова возьмет нас в оборот и будет убивать одного за другим.
        Я разозлился. Крис Делл имеет право жить. Его жена и дочь заслуживают того, чтобы он к ним вернулся. Но у Сильвера нет права требовать от меня невозможного.
        - Я не пойду с вами на контуры.
        - Да ничего с тобой не случится. Ничего страшного. Мистер Эрроу, вы согласны?
        - Согласен, - безжалостно подтвердил первый помощник. - Ничего не случится. Кроме того, что Джим разлюбит свою невесту.
        - Она об этом не узнает. Чистильщики заждались; скоро мы все с ними свидимся.
        - Джон, не доводите меня, - попросил мистер Смоллет, едва сдерживаясь.
        Бывший навигатор отступил к выходу; закрывающая шторку зеленая ткань колыхнулась, когда он коснулся ее спиной.
        - Александр, вспомните: вы согласились, чтобы Чистильщики отняли у вас любовь к Юне-Вэл и сохранили ей жизнь. Вы тоже платили за чужую жизнь высокую цену.
        - Крис - не Юна-Вэл, - отрубил мистер Смоллет. - А теперь выметайтесь. Все! - Капитан выхватил свой лучемет - маленький, но слишком грозный, чтобы спорить.
        Сильвера как ветром сдуло. Нас с Томом - тоже. Выскочив в коридор, мы втроем замерли у порога, прилаживая на лицо «очки», прислушиваясь к тому, что происходит в каюте. Там долго молчали.
        - Алекс, - наконец раздался голос мистера Эрроу, - этот подлец говорит дело. Я тоже сомневаюсь, что хоть кто-то вернется. Самая реальная возможность - у Криса.
        - По-твоему, я должен приказать Джиму спасать его вдвоем с Сильвером? А потом они будут друг без друга умирать?
        Я не желал умирать от любви к бывшему навигатору. Он усмехнулся, и эта усмешка меня взбесила. Ума не приложу, отчего я его не прибил. Наверное, оттого, что мы втроем неприлично подслушивали.
        - Дэн, что ты про него понял? - требовательно спросил капитан.
        Мы с лисовином уставились на Сильвера. Он бы нас прогнал, конечно. Если б мог.
        В каюте молчали.
        - Что с ним такое? - повторил мистер Смоллет.
        Молчание.
        - Дэн, будь ты проклят! - Терпение мистера Смоллета истощилось. - Говори.
        Помертвевший Сильвер прислонился к стене. Он совсем сдохнет, если первый помощник расскажет, что он понял из слов «Александр, я не позволю». Или из чего-то еще.
        - Уровень - три и пять, - сообщил по громкой связи Хэндс.
        - Алекс, - проговорил мистер Эрроу, - что будет, если ты отправишь на контуры двоих? Ты не простишь себе?
        - При чем тут?..
        - Я не могу о нем рассказать. Из этого выйдут одни неприятности, и я тоже себе не прощу.
        В каюте умолкли. За полторы минуты вязкой, тревожащей тишины бывший навигатор ожил. Смуглому лицу вернулись краски, и он тверже стал на ногах. И, кажется, приготовился указать нам с Томом, что подслушивать некрасиво.
        - Дэн, ты всерьез полагаешь, будто я - еще больший идиот, чем Сильвер? - заговорил мистер Смоллет. - Не могу сопоставить очевидное? Он прошел через Чистильщиков пятнадцать лет наз…
        Капитан захлебнулся словом. Одновременно я расслышал глухой звук удара.
        Я очутился в каюте, когда мистер Смоллет еще только валился на ковер, под ноги мистеру Эрроу. Это я рассмотрел, срывая «очки». И тут же увидел ствол лучемета. Он целил мне в живот, а сжимал малютку первый помощник.
        На миг я замер - прикидывал, как ловчей прыгнуть и вышибить оружие. Никогда в этом не тренировался, и нужно было подумать хоть долю секунды. Узкий аккуратный ствол дрогнул, смещаясь в сторону. Затем мистер Эрроу выронил лучемет и беззвучно осел на палубу, завалился в щель между деревянным шкафом и креслом с наброшенной шкурой. Руки безвольно упали, голова откинулась к стене, согнутые в коленях ноги подвернулись, как будто первый помощник угнездился, готовясь отдыхать. Выстрел из станнера, понял я.
        Глава 6
        - Питер Рейнборо, Дэвид Ливси - в каюту второго помощника! - рявкнула громкая связь. Это кричал ворвавшийся в каюту Сильвер, упав на колени подле нашего капитана. Крыс возле него не было. - Дик Мерри - каталку из медотсека.
        Шагнувший через порог Том-лисовин сунул станнер в карман.
        - Откуда у тебя? - только и вымолвил я.
        - Украл, - объяснил он без смущения. - У Делла из сейфа.
        - Мэй-дэй…
        Первым примчался Рейнборо. Он бешено выругался, отнял у Тома станнер и объявил по громкой связи, что принимает на себя командование кораблем. Как-никак, он был настоящий старший пилот, и недавно назначенный Хэндс не возражал. Да и зачем Хэндсу эта головная боль?
        Мистером Эрроу занялся доктор Ливси - массировал левое плечо, чтобы поддержать сердце. Вызванный станнером паралич не опасен, если в человека стреляли впервые, но Рейнборо сказал, что мистер Эрроу попал под выстрел в третий раз.
        Над капитаном хлопотал Сильвер. Едва Мерри пригнал каталку, мистера Смоллета забросили на нее и увезли, а следом помчался лисовин.
        Дик Мерри вскоре вернулся, и вдвоем с доктором Ливси они повезли в медотсек первого помощника. Мы с Рейнборо остались в каюте. Он постоял над лежащим в коме Деллом, пощупал ему пульс, горько вздохнул и обернулся ко мне. Сдвинутые на лоб «очки» казались повязкой, закрывающей какую-то рану; длинные раскосые глаза сухо блестели, словно у пилота была лихорадка.
        - Рассказывай, - велел он.
        Я рассказал. Длинные глаза расширились, а затем сделались чужими и колючими. Рейнборо смотрел на меня, и колючки буквально впивались в кожу. Похоже, его мало заботило, отчего первый помощник бросился на капитана, а больше волновала судьба Делла, которая теперь зависела от меня.
        - Я не могу, - пробормотал я, оправдываясь.
        Он не отводил взгляд. Мне хотелось потереть исколотое лицо.
        - Рей, поставь себя на мое место.
        Лихорадочно блестящие глаза не мигали. И даже не просили - требовали.
        - Нет, - твердо сказал я.
        - Ты ни черта не понимаешь, - объявил он. Точно приговор вынес. - Отправляйся к себе.
        Я ушел. Спрашивается, что тут понимать?
        В коридоре ни души, переговоров по громкой связи нет, и пение «Испаньолы» стало глуше. Как будто и люди, и корабль тревожно ждут. Чего - моего согласия? Смерти Криса Делла? Крис умрет, если я буду стоять на своем.
        Безумие какое-то. Я могу спасти человека от смерти - но отказываюсь наотрез. Это почти то же самое, что убийство.
        А с Сильвером на контуры - это как называется? И слова-то сразу не подберешь.
        А главное - у меня хотят отнять любовь к Лайне. Вот уж нет. Любовь я не отдам.
        Что бывший навигатор толковал про Юну-Вэл? Дескать, мистер Смоллет согласился, чтобы Чистильщики отняли у него любовь к Юне-Вэл и сохранили ей жизнь. Вот именно: наш капитан отдал свою любовь в обмен на жизнь любимой, а от меня требуют разлюбить Лайну ради Криса Делла. Да если бы только это. Не хочу. Нет. Нет!
        Зачем я, идиот, оживлял Сильвера? Пусть бы себе подыхал. Крис Делл просил меня не соваться; Крис понимал, о чем просил.
        Он умрет. Из отпущенных ему десяти часов прошло минут тридцать. Его не станет через девять с половиной часов… или еще раньше, если мистер Эрроу ошибся в оценке. Через девять с половиной часов мне останется лишь полоснуть ножом по венам, чтобы не угодить к Чистильщикам, потому что я буду виноват в чужой смерти.
        Хотелось завыть. И треснуться обо что-нибудь башкой, чтобы искры сыпанули из глаз и боль бы пронзила череп.
        Треснешься тут - когда стены точно студень. Как в палате для буйнопомешанных. Да может, так оно и есть? Здесь все спятили; и я с ними.
        Откуда-то донесся придушенный женский плач. У меня ноги заплелись от неожиданности, и я чуть не свалился. Повертев головой, сообразил, что это: в каюте Сильвера горевал покинутый хозяином поюн.
        Мне самому было так худо, что я отогнул жесткую шторку и, с трудом ее удерживая, заглянул в чужое жилище.
        - Александр? Где ты, зверюга?
        Он трепыхнулся на постели. Постель была такая же, как у меня: черный туман и едва просвечивающий сквозь него спальник. Поюн тоже едва просвечивал. Я мог и вовсе его не заметить, если бы из тумана не поднялись острые уши.
        - Поди сюда.
        Александр приподнялся, но лапы подвели, и он снова растянулся в черной дымке. Опять раздался плач.
        Сильвера - убил бы. Садист. Маньяк. Над женой издевался, а теперь ко мне подкатывается. И зверя позабыл, а ему говорили не оставлять поюна одного, он может от этого заболеть.
        - Александр, иди ко мне. Пойдем Джона искать. Где Джон?
        - Я люблю тебя, - отозвался поюн.
        Слушать любовные признания было тошно.
        - Иди скорей. Или я ухожу.
        - Я с тобой, - горестно проговорил зверь, не двигаясь.
        Шторка вырвалась из пальцев и с резким хлопком опустилась, наподдав мне сзади и толкнув в каюту. Мэй-дэй! Я ударился в нее всем телом, и она загудела, как звонкий тугой барабан. Говорят, случается, что заклинивает двери? Вот уж мне повезло. Теперь ясно, отчего нельзя беседовать через порог - чтобы подлая штука не внесла гостя внутрь.
        Я с минуту бился о шторку, пытаясь ее открыть. Отчаявшись сладить с подлюкой, взял на руки поюна. Он исхудал: одни косточки были под шкурой. Видимо, «Испаньола» из него тоже выпивала жизнь, как из людей. Александр ткнулся носом мне в шею:
        - Джимах, сумасшедший.
        Правду говорит, собака… Что за «собака»? Это Рейнборо так выражается. Будь он неладен! Не оказаться бы мне на контурах. Питер Рейнборо - не мистер Смоллет; отдаст приказ и не поморщится. Скажет: мы уже за гранью жизни и смерти, и наплевать, что будет с тем, кто погибнет; жизнь тех, кто вернется, важнее. И что я смогу возразить?
        Затем я увидел портрет Юны-Вэл. Хм. Вот она какая. Красивая. Сильвер старательно демонстрирует миру, что жена у него имеется: портрет на столе был повернут так, что с постели лица не видать, зато хорошо видно с порога. Я-то не заметил сразу, поскольку высматривал горюющего поюна и сражался с подлой шторкой.
        Придерживая Александра на плече, я подошел. У Криса Делла на столе были всяческие безделухи, напоминающие о семье. У Сильвера не лежало ни одной; лишь нужные в хозяйстве мелочи да портрет жены.
        Юна-Вэл оглядывалась, словно ее окликнули, когда она собралась уходить. Волосы цвета коффи обливали обнаженное плечо, завивались в колечки, льнули к золотистой коже с коричневой родинкой. Изогнутые губы приоткрыты, но не улыбаются; улыбаются только глаза - опушенные длинными ресницами, зеленые вокруг зрачка и сереющие к краям радужки. Я вглядывался в них, и мне представлялся луг на краю леса, зеленый под ногами, а вдали серый от росы и вечернего тумана. По этому лугу можно было шагать, вдыхая влажную свежесть летнего вечера, слушать ленивые трели усталых скрипичников-прыгунцов и отыскивать первые звезды на темнеющем небе. Можно было идти рядом с любимой, держа ее за руку, сплетая пальцы с ее теплыми чуткими пальцами, поглаживать упругую ладонь и встречать ответную немую ласку. Можно было наслаждаться этой лаской и знать, что потом - уже скоро - будет все остальное, а пока довольно нежного касания, и седого от росы луга, и трелей утомленных прыгунцов, и ранних, как будто смущенных звезд…
        Я очнулся, вернувшись на «Испаньолу».
        Юна-Вэл оглядывалась через плечо, улыбаясь своими необыкновенными луговыми глазами, и завитки волос цвета коффи целовали золотистую кожу, а несколько темных колечек упали на лоб и ластились к прямым смелым бровям. Мне тоже хотелось коснуться этих бровей, бархатистой щеки, зовущих изогнутых губ, но я постеснялся.
        - Возьми себе, - прозвучало вдруг за спиной.
        Я обернулся. На пороге, удерживая своенравную шторку, так что от напряжения дрожала рука, стоял Питер Рейнборо. Суровый и неумолимый Рейнборо, которого я прежде считал самым добродушным парнем на борту.
        - Возьми портрет, - повторил он.
        Я - не Том. Отродясь не брал чужого.
        - Не возьму.
        - Джим, это приказ.
        Наверно, за гранью жизни и смерти должно быть все равно, что делать. Я еще не чувствовал себя за гранью.
        - Капитан Рейнборо, я отказываюсь выполнять подобные приказы.
        Он удивился - так искренне и глубоко, как будто я изъявил желание взбунтовать галактический космофлот.
        - Черт… я-то понадеялся… - вырвалось у него непонятное.
        - Уровень - три целых, четыре десятых, - доложил Израэль Хэндс.
        - Выходи, - велел Рейнборо. - Зверя оставь.
        - Ему плохо одному.
        - Тогда неси с собой. - Пилот посторонился, пропуская меня в коридор. - Идем.
        - На контуры?
        - На них.
        Сияние «Испаньолы» померкло у меня в глазах. Я подчинился.
        Мы быстро шагали вниз по коридору. Поюн лежал у меня на плече, свесив лапы, и изредка всхлипывал.
        До каких пределов можно жертвовать собой? В бытность свою Хранителем Птиц, ради крикливых пучков ярких перьев я рисковал жизнью. Сейчас я согласен умереть, чтобы спасти Криса Делла. Однако от меня требуют совсем иное.
        Жизнь за жизнь - справедливо. Жизнь за любовь - свято. А любовь за чужую жизнь? Всякий скажет, что лишиться любви вместо жизни - дешево отделаться. Но мне-то предлагают взамен другую любовь. И какую! Джим Хокинс, влюбленный в Джона Сильвера. Лучше уж ножом по венам.
        На плече всхлипнул поюн.
        - Джим, - Рейнборо положил ладонь мне на спину.
        Я передернул лопатками:
        - Оставьте меня в покое.
        Оставил.
        Миновали медотсек. Там не слышалось никакого движения. Мистер Смоллет! За что мне это все?
        Впрочем, я могу отказаться. Вот просто развернуться и пойти в другую сторону. Не потащат же меня силой, заткнув рот и заломив руки.
        Не уйти. Не знаю, что меня гонит, однако обратно не повернуть.
        Но ни одна собака не заставит меня стать любовником Сильвера. Мой личный выбор - ввалиться к нему в каюту или помести с порога, если он вздумает явиться ко мне. Что я чувствую - мое дело, а с кем сплю… Нет и нет. Не дождется.
        - Капитан Рейнборо, разрешите задать вопрос.
        - Ну? - Его покорежило оттого, что я к нему так обратился.
        - О чем надо думать на этих контурах?
        - О чем-нибудь приятном.
        Очень смешно. Я чуть не захохотал, но горло вдруг сжалось, и защипало глаза. Поюн горестно всхлипнул.
        - Джим, - схватив за плечи, Рейнборо сильно меня встряхнул. - Да пойми же: я бы сам это сделал… любой бы сделал, если б мог. Но мы умрем, понимаешь? А пользы - ни вот столько.
        Я высвободился, и мы двинулись дальше.
        А вдруг «Испаньола» не пожелает переключиться с Криса Делла на нас с Сильвером? Мало ли, что взбредет на ум кораблю-убийце. Что тогда? Я спросил.
        Рейнборо покривился и не ответил.
        Он себе не простит. Уйдет в свою проклятую RF-кому и тоже погибнет. И ведь это я его убью. Потому что страдаю и заставляю себя жалеть, хотя со мной еще ничего худого не случилось.
        - Рей, извини.
        Он на ходу коснулся меня плечом. Краткое скользящее касание, от которого мгновенно полегчало, словно с души смахнули гадкую паутину.
        Я мысленно вернулся к Юне-Вэл. К ее золотистой коже, к завиткам волос цвета коффи, к удивительным луговым глазам в опушке длинных ресниц. Нырнуть бы в эти глаза и оказаться далеко-далеко. Пройтись по влажному лугу, вдохнуть смешанный с туманом травяной запах. Поискать в вечернем небе ранние звезды и луну, которая скоро всплывет над верхушками ели-ели, окружающих луг. Углядеть ее между веток - крошечный бледный шарик среди темных раскидистых лап - и показать любимой, и вместе смотреть, как луна расцветает в густеющей синеве и делается похожей на сигнальный фонарь на мачте древнего судна.
        Стоп. Кому я покажу луну - Лайне? А как ее привести на седой от росы луг Юны-Вэл? Не получится.
        Тогда я представил себе глаза Лайны. Яркие, сине-зеленые, как морская волна. Уплыву в море. Брошусь в теплую летнюю воду, в жидкое солнце, которое переливается и искрится, пляшет на озорной волне, смеясь бежит мне навстречу… Море вздохнуло и ушло, остался пустой коридор с темными пятнами шторок на входах в отсеки. Мы спустились так низко, как я еще не бывал.
        - Джим, - Рейнборо разомкнул крепко сжатые губы, - это очень важно. Что бы ни вышло из нашей затеи, никому ни слова.
        - Все и так сообразят.
        - Повторяю: ни единой душе ни полслова о том, что сейчас будет, что ты поймешь или почувствуешь. Нельзя болтовней погубить экипаж. Тебе ясно?
        - Да, сэр.
        Я обозлился. Очень мне надо трепать языком. Да было бы еще о чем хорошем - а то о приключении на контурах с Сильвером.
        За поворотом, на следующей палубе, я увидел бывшего навигатора. Сильвер привалился к стене, развязно сунув руки в карманы, точно городская шпана в Бристле. Рядом переминался Дик Мерри. Вид у техника был замученный, сиреневая шевелюра взъерошена, сизые щеки и подбородок казались давно не бритыми. Зачем он тут? Нужны свидетели самоуправства, которым занимается Рейнборо?
        - Идемте, - бросил пилот, отгибая шторку с кособоким иероглифом; можно подумать, тот, кто рисовал иероглиф, был порядком навеселе.
        За шторкой оказалось темно.
        Сильвер отлепился от стены и забрал у меня поюна. В упор поглядел в лицо; за полосой «очков» блеснул зеленый огонь.
        - Я сейчас потеряю больше, чем ты, - сказал он и нырнул в отсек.
        За прозвучавшее в голосе презрение я готов был его убить.
        Внутри, в глубокой черноте, горели фиолетовые огоньки, словно таращились тысячи крыс. Своды были низкие, того и гляди заденешь макушкой. Похоже на подземные пещеры, как и капитанский отсек наверху, только здесь не было жары, а тянул знакомый сквознячок с запахом сухого тростника.
        «Крысиные глаза» ничего не освещали, лишь обрисовывали стены и арки над головой. Под ногами было черным-черно, а фигуры космолетчиков напоминали станционных смотрителей.
        Мерри повел нас по этим пещерам, касаясь ладонью стен, узнавая путь наощупь. Я смотрел на скользящий среди фиолетовых россыпей силуэт его руки; тусклый свет порой оконтуривал ногти, искры гуляли по кольцу на безымянном пальце.
        Жалобно вздохнул поюн:
        - Ах, Александр, Александр… - И сам себе посулил: - Выкупаю в холодной воде.
        Сильвер щелкнул его по башке; зверь взвизгнул и яростно вскричал:
        - Ненавижу ваш RF! Потаску…
        Сип - хозяин пережал ему горло.
        - Прекратите, - прошипел Дик Мерри, а Рейнборо отнял поюна и сунул себе под рубашку.
        Оскорбленный Александр только пуще разошелся.
        - Уйди, зараза! Наглый коготун. Джо-он, не надо! Ты погубишь корабль! Погубишь Александра! Потаскуха! - орал он на разные голоса, дергаясь у пилота под рубашкой. - Рэль, не трогай его! Уровень - три целых, четыре десятых. Капитан Рейнборо, я отказываюсь выполнять подобные приказы. Рэль, ну пожалуйста.
        Рейнборо лупил себя по животу и бокам, пытаясь унять крикливого зверя. Мерри ругался, Сильвер истерически хохотал. У него даже слезы текли, в них дрожали фиолетовые искры. Смотреть на это было тошно.
        Кто пророчил, что бывший навигатор погубит корабль? По голосу не поймешь: в таком гаме только крики Юны-Вэл узнаешь. Говорил же Сильверу умный человек, чтоб не совался на «Испаньолу»; вот не послушали его - и что вышло?
        Рейнборо справился наконец с поюном, а Сильвер задавил хохот.
        - Идемте быстрей, - он вытер глаза.
        Торопится, пока мистер Смоллет не оторвал голову ему и Рейнборо.
        Почему он уверен, что потеряет больше, чем я? Может, готовится помереть? Как-никак, он бывший risky fellow. В кому не уйти, а умереть на контурах - запросто? Сильвер сознает, что обречен; желает напоследок загладить свою вину?
        Дик Мерри вел нас все дальше в пронизанную фиолетовыми огоньками черноту; лицо овевал теплый сухой сквознячок. Низкие своды, казалось, становились все ниже, проходы - теснее. Затем впереди завиднелось что-то похожее на серо-зеленое облачко. Мерри ускорил шаг.
        Облачко посветлело, приобрело четкие очертания и оказалось входом в круглый закуток. Стены в нем были такие же зеленоватые, как я видел в рубке, когда мы еще не шли на RF-тяге. Ни единого огонька.
        - Джим, сюда, - сказал техник. - Устраивайся на палубе. Джон будет за стенкой, на втором контуре; отведу его, и через пару минут начнем.
        Рейнборо обхватил меня за плечи и спустя несколько секунд отпустил; я молча стерпел. Не нужно мне их RF-колдовство, не хочу я ничьей помощи. Впрочем, ощутить себя бодрым, как после хорошего отдыха, было приятно.
        Космолетчики ушли, а я уселся в закутке, прижался затылком к упругому студню стены. Было тихо: ни стона «Испаньолы», ни шелеста шагов, лишь кровь стучит в висках, будто думает проклюнуться наружу. Скорей бы уж все закончилось.
        «Не предавай тех, кто тебя любит», - говорил Сильвер. Легко сказать.
        - Лайна, - беззвучно выдохнул я. - Любимая. Прости.
        Кто тут меня простит? «Испаньола»? Крысы? Чистильщики? Я себя не прощу. Корабль-убийца не позволит. Выслушает жалкий лепет, что я-де выполнял приказ, спасал Криса Делла, - и не примет мои оправдания.
        Я саданул себя кулаком по бедру. Нечего ныть. Куда там я собирался? В море? Вот и пошел. В напоенные солнцем сине-зеленые волны, в круговерть легкой пены, в соленые брызги, которые ветер срывает с воды. Поднялся на волне. Ухнулся вниз. Окунулся под воду, так что макушке стало холодно; я этого не люблю. Вынырнул, фыркая, проморгался… Эх. Не море это, а крошечный закуток, и снаружи на меня тысячей фиолетовых глаз глядит чернота.
        Тогда - на луг Юны-Вэл. В туман, к темнеющим на фоне вечернего неба ели-ели, под бледные звезды, слушать прощальные трели прыгунцов. Мокрая от росы трава шуршит, сминаясь под ногами, стряхивает звенящие капли… Нет, это звезды в небе звенят… Тоже нет. Понял: это браслеты на руке, которую я держу. Тонкие серебряные ободки на запястье. Лайна таких не носит. Ну так что ж? Это луг Юны-Вэл, и браслеты ее. И пальцы ее - длинные, теплые, сплетенные с моими. Мы идем рядом, и я наслаждаюсь теплом ее руки, и касаюсь плечом ее мягкого плеча… С чего я взял, что она одного со мной роста? Ну, пусть так и будет. Она высокая, сильная, гибкая. Удовольствие смотреть, как уверенно она шагает, не боясь осыпающейся росы. На ней охотничьи брюки и сапожки со шнуровкой, в таких можно пройти много миль.
        Лайна боится вечерней сырости. А Юна-Вэл ничего не боится. Бесстрашная решительная Юна. Юнона-Вэлери Сильвер. Чужая жена. Чужая любимая. Она незнамо где, на краю света. Да вот же она - со мной рядом. Моя. Моя любимая. Кто скажет «нет»? Мы вместе идем через луг, мы приближаемся к лесу, темные ели-ели вырастают все выше, их острые верхушки все отчетливей врезаются в жемчужно-голубое небо. Туман возле опушки редеет, и мы уходим со знобкой прохлады луга в дневное тепло, сбереженное лапами ели-ели, ступаем меж деревьев по сухой хвое, по вылезшим из земли корням. Юна-Вэл быстро шагает; Лайна уже десять раз бы запнулась… Неправда: Лайна тоже умеет ходить по лесу… Не лги себе, не умеет. Юна-Вэл ловко скользит меж едва различимых стволов, отводит колючие лапы в сторону, чтобы не хлестнули меня по лицу. А я отвожу ветви, чтобы не задели ее, чтобы ни одна хвоинка не коснулась нежных плеч. Они прикрыты волосами цвета коффи, но сквозь колечки просвечивает обнаженная кожа. В темноте под деревьями она кажется белой. Странно - на Юне-Вэл охотничья куртка, а плечи голые, беззащитные. Непорядок. Я привлек ее к
себе, поддернул куртку, натянул плотную ткань на плечи; во сне это нетрудно было сделать. Юна-Вэл улыбнулась, высвободилась и пошла вперед, легко ступая по хвое, разводя ветви руками. Опять неправильно. Нагнав любимую, я одной рукой обнял ее, а другую выставил перед собой, оберегая Юну-Вэл от коварных сучков и колючек. Да, именно так и должно быть.
        Вышли на крохотную полянку. Темно; лишь клочок прозрачного неба над головой, и вниз глядят любопытные звезды. Я собрал хворост и сложил костер; Юна-Вэл помогала, сноровисто ломая ветки о колено. Лайна бы в жизни за них не взялась… Я запалил огонь. Оранжевые язычки заструились вверх, выбрасывая тоненькие струйки дыма, обнимая веточки с еще не опавшей хвоей, раскаляя ее докрасна. Костер затрещал, над ним взвились суетливые искры, в кронах ели-ели завозились ночные мышаки. Юна-Вэл уселась на мху возле костра, подтянув колени к груди и обхватив их руками; в блестящих глазах отражался огонь. Она опустила ресницы, и они затенили танцующее пламя.
        Я сел возле нее - спина к спине, плотно прижавшись, ощущая тепло ее тела и щекотную ласку волос. На мху, на корягах, на лапах ели-ели гуляли отблески костра и разбуженные черные тени. Во сне можно делать что угодно и говорить что хочешь. Поэтому я заговорил о том, что меня мучило:
        - Я виноват перед Лайной. Нельзя предавать тех, кто тебя любит, а я…
        - Полагаешь, эта дурочка и впрямь тебя любит по-настоящему?
        Неожиданное холодное презрение было хуже пощечины. Несправедливо и очень обидно. Я сдержался.
        - Полагаю, да.
        - Смешной. Ты предложил ей руку и сердце, а она забормотала о сокровищах, которые ты должен привезти. И о мамочке, которая будет гоняться за тобой с метлой, если не разбогатеешь. Разве так любят?
        Я помолчал, размышляя. Куда меня заносит? Я вовсе не обиделся тогда на Лайну; она была права… Была ли? Разве меня не задел ее отказ? Задел, да еще как. Вот оно и откликается. Я не придумал, что сказать, и ляпнул глупость:
        - Значит, не страшно, что я люблю тебя?
        - Не надо меня любить, - возразила Юна-Вэл серьезно.
        - Почему нет?
        - Я не твоя.
        - Моя. Ты же со мной здесь, в лесу.
        Для странного сна подобная логика - в самый раз. Молоть что в голову взбредет, лишь бы не возвращаться на «Испаньолу», на нижние контуры, к Сильверу.
        - Джим, - Юна-Вэл нашла мою руку, крепко сжала. - Смешной ты человек, ей-богу.
        - Смешной, - признал я покладисто. - Смотрел на твой портрет одну минуту - и влюбился.
        - Плохо, - вздохнула она печально. - Меня любит Израэль.
        - А ты его? - Наяву я не полез бы в душу полузнакомой женщине. Однако сон есть сон, он многое извиняет.
        - Я люблю Александра, - отрывисто проговорила Юна-Вэл.
        Поюна?! Нет: Александра Смоллета.
        Ну конечно, она неспроста назвала зверя именем нашего капитана. «Ах, Александр, Александр!» Эдак и при муже причитать не возбраняется. Ему и невдомек, что она прежнего возлюбленного поминает.
        - А как же Израэль? - спросил я, потому что сочувствовал Хэндсу и желал ему добра.
        - Отвяжись, - Юна-Вэл убрала руку, сжимавшую мои пальцы.
        Я оглянулся. Она сидела, прижавшись спиной к моей спине, и волосы скрывали от меня ее лицо. Она была со мной - и не со мной, моя - и не моя. Отродясь не брал чужого, но сейчас так хочется. Хоть бы только раз ее поцеловать. Не позволит. Да что это такое, в самом деле? Хозяин я своим снам или нет?
        - Юна, это мой сон или не мой?
        - Твой.
        - Я в собственном сне могу поцеловать женщину, которую сам придумал?
        - Попробуй. Я надаю пощечин.
        Вскочив, я рывком поставил ее на ноги. Она отшатнулась. Не испугалась - отпрянула, чтобы не быть со мной рядом. Точно ледяной водой окатила.
        - Прощай.
        Юна-Вэл пошла прочь с полянки. Я смотрел, как она уходит - решительная, оскорбленная. Позови я ее, прикажи остаться - и она бы осталась, ведь это все-таки мой сон. Но глупо что-то требовать от женщины, которой я не мил.
        - Юна, подожди. - Я затоптал угасающий костер. - Заблудишься одна в темноте.
        Она остановилась среди пушистых лап ели-ели. Смутно белело лицо и обнаженные плечи - ее куртка опять уползла вниз.
        - Джим, прости, - сказала она покаянно, когда я взял ее за руку и повел через лес.
        - За что?
        - Ты поймешь.
        Пойму так пойму. Я шагал куда-то, сам не зная, куда, потеряв направление и не в силах сориентироваться по звездам. Да их и не было видно сквозь густые кроны. В кромешной тьме колючие ветки норовили ужалить в лицо, вылезшие из земли корни злобно цепляли за ноги. Где наш луг? Юна-Вэл, где твой луг со слоистым туманом, с опрокинувшимся над ним звездным небом?
        Юна-Вэл, где ты? Исчезла. Я еще чувствовал тепло ее руки - а ее уже нет. Только тьма кругом, которая густеет, схватывается, как застывающий раствор, давит на горло. Внезапно меня стиснуло со всех сторон, и не трепыхнуться, не вдохнуть и не выдохнуть. Юна-Вэл задохнется; тяжкая тьма сомнет ее, раздавит, размажет в кровавую кашу. Нет! Я дернулся, пытаясь разорвать убийственную черноту, развалить пленивший меня кокон. Бесполезно. Задыхаюсь. Ладно, пусть - но пощадите Юну. Отпустите. Я согласен ее не любить, только отпустите. Пощадите ее! Не слышат…
        Я умирал, не дозвавшись незримого врага, не умолив его пожалеть женщину, которая мне приснилась. Больно; зверски больно… Ей тоже… Ее-то за что? Разве она виновата? Это я виноват. Пусть я буду виноват вместо нее. Забирайте меня, душите - но меня одного, одного. Отпустите ее. Отпустили? Нет? Мерзавцы. Какие же все мерзавцы. А я умираю, не рассчитавшись…
        - Уровень - две и пять, - дошел до сознания голос Израэля Хэндса.
        Спустились на целую единицу. Когда успели? Неужто я так долго был в отключке? И сейчас еще полудохлый, в глазах серо, зрение не спешит возвращаться.
        Рядом зарычал рассерженный Сильвер:
        - О чем ты думал? Бестолочь! Усадил на главный контур и оставил без присмотра.
        - Да получилось же в лучшем виде, - попытался урезонить его Дик Мерри. - Сам посуди…
        - Судю! И вижу, что парня едва не угробили.
        Яростное «судю» меня насмешило, я даже вздрогнул от внутреннего смеха.
        - Джим? - тревожно спросил Рейнборо. - Очнулся?
        Переживает. Не знает, что я всех перехитрил. Не с Сильвером я был на нижних контурах, а с Юной-Вэл.
        Сквозь серую муть в глазах я никого не видел - и видеть не желал.
        На лоб опустилась тяжелая ладонь. Не иначе как Мерри: у Рейнборо иная манера касаться, и у Сильвера тоже. Да не трогали бы меня вообще.
        - Джим, не валяй дурака, - сказал техник. - Ты уже очухался; не пугай людей.
        «Бить тебя надо, а не пугать», - подумал я, хотя за что бить Мерри? Серая муть начинала рассасываться, в ней просветлело белесое пятнышко. И тут же опять потемнело. Что за ерунда? Я знаю, как приходят в сознание: сперва зрение проясняется по центру, затем по бокам. Может, «очки» мешают? Я проверил сеточку. Нет «очков». Мою руку бесцеремонно сбросили - что за неуважение? - и принялись растирать виски и уши. В четыре руки трудятся. Старатели, чтоб вам!.. Вот ужо погодите, оклемаюсь - и близко никого не подпущу.
        Все-таки я приходил в себя правильно. Темное пятно по центру прояснилось и оказалось лицом бывшего навигатора. Прикусив губу, он сосредоточенно тер мне виски. Ну да, знакомая рожа: смуглые жесткие черты, черные волосы и гладкие брови, точно нарисованные углем. Однако из-под бровей на меня смотрели совсем не те привычные ярко-зеленые глаза, что раньше. Эти были зеленые у зрачка, а к краям радужки серели, точно седой от росы луг на краю леса.
        Я узнал эти глаза; я их недавно видел. Надо мной склонялась Юна-Вэл.
        Глава 7
        С каким удовольствием я бы набил морду Питеру Рейнборо! Он же, собака, обо всем догадался. И хоть бы слово сказал, когда вел меня на контуры. Только и удосужился, что велел не трепать языком.
        Женщина на RF-корабле приносит несчастье. Стремясь попасть на борт, Юна-Вэл нашла блистательный выход. Оделась в биопласт - с ее высоким ростом и длинными ногами только и осталось, что налепить отменную мускулатуру, - вставила в глаза цветные линзы и принялась изображать горевшего на «Илайне» супруга.
        Недурно играла, надо признать. Не диво, что Хэндс глядел на нее и кривился. Кому понравится такой хрипучий, нервный и вообще малоприятный тип, как наш Джон Сильвер? От него всех тошнило - и капитана, и обоих помощников. И благополучно тошнило бы дальше, не проколись Юна-Вэл со своим великолепным «Александр, я не позволю». Мистер Смоллет узнал ее коронную фразу, а глядя на него, насторожился мистер Эрроу. Даже если первый помощник не был лично знаком с Юной-Вэл, ему положено знать все о женщинах своего экипажа. Он мигом смекнул, что к чему, наорал на лже-Сильвера, отлупил и выгнал из салона, чтобы отвлечь внимание мистера Смоллета. Коли женщина просочилась на RF-корабль, о том не должен прознать экипаж, и тем более - капитан, когда-то ее любивший.
        Я бы тоже не заподозрил, если бы Юна-Вэл продолжала носить под «очками» цветные линзы. Наверное, она вынула их, чтобы промыть, но при жгучем свечении «Испаньолы» не смогла снова вставить. Когда же корабль перешел на низкий уровень и свечение пригасло, ей пришлось снять сеточку, а необыкновенные глаза - вот они. Любуйтесь, господин Джим Хокинс. Нет, но какова! По части рисковости даст сто очков вперед любому из risky fellows. Я восхищен.
        В этом своем восхищении, я повозился на постели и с головой укутался в спальник. Нарочно, чтобы не было соблазна смотреть на портрет, который принесли, пока я спал. Впрочем, я все равно его видел - и сквозь спальник, и затылком. Юна-Вэл оглядывалась через плечо, улыбалась луговыми глазами. Лайна рядом с ней смотрелась бледно.
        Бедная Лайна. Я в одночасье разлюбил ее, и даже не стыдно. Будто и не было ничего, будто не я два года добивался ее любви… Впрочем, разве я добился? Вместо того, чтоб выйти замуж, меня отослали за сокровищами.
        Мэй-дэй! Наслушался на контурах речей Юны-Вэл, а теперь поди разберись, чьи это мысли - мои или ее. И спросить не у кого. Хотел с мистером Эрроу потолковать - он явился, едва Рейнборо приволок меня в каюту, - но первый помощник не стал дожидаться, пока я заплетающимся языком выговорю хоть фразу. Его самого шатало после выстрела из станнера. Мистер Эрроу вогнал мне три инъекции, от которых каюта вокруг закачалась, и с нажимом сказал:
        - Джим, на тебе с Сильвером держится весь корабль. Система замкнута на вас обоих, и не дай бог разрушить созданные цепи. Твое дело - выжить, больше ничего. Никаких размышлений, угрызений совести, разговоров по душам. Приказом по кораблю тебя лишили такого права.
        Он улыбнулся и даже не коснулся - лишь поднес руку к моему лицу, так что я ощутил чужое тепло. И вся горечь, испуг, раздражение, недовольство, любопытство, тревога - все это мгновенно испарилось, оставив по себе одно воспоминание. Пустоту, которую предстояло заново наполнить чем-нибудь приятным.
        - Спи, - мягко сказал мистер Эрроу. - Потом тебе будет очень трудно… Надеюсь, ты справишься.
        Я уже спал, удивляясь, с какой стати мне будет трудно. А когда проснулся, в каюте стоял портрет Юны-Вэл.
        Зря его принесли. Непредусмотрительно. Заглянет кто-нибудь в каюту - и в два счета догадается, отчего после нижних контуров у меня на уме не Джон Сильвер, а его жена.
        Выпутавшись из спальника, я сел на постели. Изображение на портрете исчезло. Остался черный, влажно отсвечивающий квадрат. Я улегся обратно. Снова появилась Юна-Вэл с улыбкой в луговых глазах. Я подвинулся. Изображение смазалось и потускнело. Ладно. Коли так, пусть будет. Даже если сюда зайдет мистер Смоллет, он не станет валяться на постели и разглядывать выставку портретов на столе. Многовато их - целых три. Пожалуй, уберу тот, что со стриптизом. Мне на него уж не смотреть - неловко перед Лайной. Все равно, что на чужих жен таращиться.
        По шторке хлопнули ладонью:
        - Джим! Проснулся?
        - Почти, - ответил я, соображая: это голос нашего лисовина, но за дверью как будто не Том.
        - Выходи, - продолжал он.
        Понял, что не так. Не хватает обычного «Джим, друг». Почему я ему больше не друг? Из-за Сильвера, что ли? Одевшись, я выбрался из каюты; лисовин придержал норовистую шторку. Его белые усы были горестно опущены, рыже-черная, с сединой, шерсть на маске топорщилась. В зеленоватых человеческих глазах мне почудилось непонятное горе.
        - Что стряслось?
        - Беда, - вымолвил он. - При мне и случилась. В медотсеке. Они что-то сделали с мистером Смоллетом.
        - Кто сделал?
        - Сильвер и Мерри. Заняло тридцать секунд. Включили приборы - раз, два, три - и выключили. А он… Его буквально убили.
        Я прижмурился, глубоко вздохнул. Главное - не пороть горячку.
        - Что с ним? Конкретно.
        Зеленоватые несчастные глаза заморгали. Лисовин с силой потер лоб; шерсть пригладилась было и опять встала дыбом.
        - Понимаешь, это уже не мистер Смоллет… не тот, что раньше, - принялся он объяснять. - Тот был капитаном корабля… странный, но все-таки капитан на своем месте. А сейчас - растерянный, пришибленный, взгляд погасший, как пеплом присыпан. Словно после контузии. И оглядывается с таким удивлением… В толк не возьмет, где оказался и как его сюда занесло.
        - Том, это не ко мне, - сказал я рассудительно, - а к мистеру Эрроу.
        - Ты считаешь? - вскинулся лисовин. - Эрроу набросился на него и вырубил одним ударом. А Сильвер с Мерри докончили начатое.
        - Мэй-дэй! Я-то чем могу помочь?
        - Ты знаешь, зачем они это сделали?
        С языка чуть не сорвалось: «Знаю». Маску я не ношу, Том может по лицу читать свободно. Он и прочел.
        - Джим! Говори.
        Я помотал головой.
        - Ты понимаешь, что это бунт на борту? - настаивал он. - Капитан, по сути, смещен… не может выполнять свои обязанности. Кто командует «Испаньолой» - мистер Эрроу? Рейнборо? Сильвер?
        - Понятия не имею. Я спал и не в курсе последних событий.
        Том разозлился.
        - Ты был с Сильвером на чертовых контурах. Что он за человек? Что ему надо?
        Проклятье. Как отвечать на такие вопросы?
        - На контурах я сочинял себе сны и про Сильвера ничего нового не знаю. Но вряд ли он стремится сместить капитана. Вот ей-богу, в это я не верю, - сказал я с чувством. И задумался.
        С Юны-Вэл станется воплотить отчаянную задумку; почему бы ей не забрать командование в свои руки? Может. Только зачем? И первый помощник не был с ней в сговоре. Он послал капитана в отключку, поскольку мистер Смоллет додумался до запретного и раскусил Юну. Затем в медотсеке произошло нечто, чему Том был свидетелем, но мог истолковать неверно. Юна-Вэл любит мистера Смоллета и едва ли сотворила скверное… Кто сказал, что любит? Она - или я сам придумал? А если даже и она, ей ничто не мешало солгать.
        Я поглядел в ждущие глаза лисовина.
        - Я попытаюсь разобраться.
        - Почему ты, а не мы?
        Внятный ответ не шел на ум.
        - Не доверяешь? Джим, ты с кем? Со мной, с капитаном или с Сильвером и его командой? С предателем-Эрроу? С Рейнборо, который погнал тебя на контуры с мужиком и которого теперь ждет суд чести?
        Суд чести - это серьезно. Но когда еще он будет! Прежде нам предстоит вернуться на Энглеланд.
        - Я не готов выбирать, - сказал я, хорошенько подумав. - А ты не торопись обвинять тех, кто пытается спасти свой корабль… его экипаж.
        - Спасти или загубить?
        Биопластовые усы на маске гневно трепетали, в прозрачных глазах я прочел свой приговор: я - такой же предатель, как Рейнборо и первый помощник. До сих пор я не особо дорожил дружбой лисовина, но терять ее оказалось неожиданно больно. Друг-то у меня один.
        - Делл жив?
        Том угрюмо кивнул. Я продолжал:
        - Прогноз?
        - Должен выжить… если ничего не изменится.
        - Какой у нас уровень? - Я обвел взглядом широкий, плавно закругляющийся коридор. Ровное желто-белое свечение не утомляет даже без «очков», шторки на дверях висят темные.
        - Две целых и одна, - неохотно выговорил Том. - Экипаж в восторге.
        - Так какого рожна ты пристал, когда все хорошо?
        Лисовин враждебно молчал.
        - Лично ты был первый кандидат к Чистильщикам. Рейнборо спасал тебя и Делла, и весь экипаж в придачу. Ему это удалось. Чем ты недоволен? Ну?
        - Мне жаль мистера Смоллета… - Том запнулся, но упрямо договорил: - и тебя.
        - Меня жалеть незачем. Где капитан?
        - В салоне. Вообще-то тебя звали на ужин, - спохватился лисовин.
        Двинулись в салон. Идти было тяжко; ноги слабели, я задыхался. Треклятая «Испаньола» отступилась от команды и второго помощника, но готовится сожрать нас с Сильвером… с Юной-Вэл.
        Счастье, что мы спускались, а не шли наверх. Я едва добрался до салона, а за шторку уж и браться не имело смысла. За нее взялся лисовин, но подлюка оказалась туго натянута и не пустила нас внутрь.
        - Подождем. - Том прислонился к стене.
        Ждать так ждать. Я и не думал подслушивать; просто в салоне громко разговаривали.
        - Александр! - почти кричал взбешенный доктор Ливси. - Вы мне ответите наконец? Что происходит на вверенном вам корабле?
        - Я сам спрашиваю о том же, - хладнокровно возражал мистер Смоллет, - и не получаю ответа.
        - Кто командует «Испаньолой»? - наседал доктор. - Вы или пилот Рейнборо?
        Будут теперь полоскать беднягу Рейнборо, которому нечем оправдаться. И я ни слова в его защиту сказать не могу.
        - Дэвид, следует разделять две вещи, - отвечал мистер Смоллет с присущей ему выдержкой. - Людьми на корабле распоряжаюсь я. А самой «Испаньолой», насколько я понимаю, нынче командуют Джон Сильвер и Джим.
        - С какой стати на мальчишку повесили этот груз?
        Мистер Смоллет ушел от ответа:
        - Джим выдержит… я надеюсь.
        Я был польщен. Доктор Ливси не успокоился:
        - Вы надеетесь! А если сломается? Что это будет - убийство? Кто отдал этот приказ?
        - Я, - припечатал мистер Смоллет. - И я несу ответственность за последствия. Вы удовлетворены?
        В салоне было тихо: доктор не нашелся, что ответить на откровенную ложь, либо пытался осмыслить слова капитана. Я повернулся к Тому:
        - По-моему, он не слишком похож на контуженного.
        Лисовин задумчиво прищурился и изрек невпопад:
        - Доктор Ливси не знает всей правды о контурах.
        - На наше счастье, - добавил я, невольно усмехнувшись. - Иначе тут бы всем несдобровать.
        Зеленоватые внимательные глаза буквально ощупали меня с ног до головы.
        - Джим, друг, - проникновенно начал Том. Вот мы и «друга» дождались. - Это ты или не ты?
        - Я. - Он меня поймал, зараза.
        - Выходит, насчет контуров - сплошное вранье? Тебя не заставили влюбиться в этого урода?
        Его бы проницательность - да на иные цели. А мне следовало раньше сообразить, как держаться: быть мрачным и злым и огрызаться на любой чих. Я попросил:
        - Не выдавай. Я перехитрил корабль и Сильвера, но об этом не должен знать экипаж.
        - А мистер Смоллет?
        - Том… - Я пытался подыскать доводы поубедительней, и как назло, ничто не шло на ум. - Поверь на слово: нельзя.
        - Верю, - вздохнул лисовин и взялся за край своей маски, потянул ее с лица.
        - Ты что делаешь?
        - Мистер Эрроу просил тебе отдать. - Том снял маску и бережно держал ее на весу; загодя размягченный кремом биопласт не оставил на коже кровавых следов. - Я полагал, надо прятать черные подглазья и дрожь в губах; а тут - радостная ухмылка. Она тебя выдаст, не я. Всех оповестит, как ты доволен тем, что получилось. - Лисовин примеривался, чтобы наложить маску мне на лицо. - Не побрезгуешь? У меня другой нет.
        - Давай, - не стал я кочевряжиться.
        Биопласт прохладно лег на кожу и быстро согрелся, когда Том сноровисто его пригладил. Чуть тянуло веки, но Том обещал, что я скоро привыкну. Он извлек из кармана зеркальце, и я пристально себя изучил. Лисовин и есть лисовин - на эту рыже-черную морду я не первый день любовался.
        Том опробовал все еще натянутую шторку.
        - Не впускает.
        Я опустился на палубу и привалился к стене. Сил нет стоять…
        - Джим, очнись, - Том потряс меня за плечо.
        Продрав глаза, я попытался признать смутный силуэт, что маячил за спиной лисовина. Неужто Сильвер - то есть Юна-Вэл? Не похоже. Хотя рядом я вижу сервировочную тележку; ее блестящие полочки расплываются, двоясь, но я уверен: это тележка. Я потер лицо, с удивлением обнаружив мягкую шерсть. Тьфу, пропасть! Это же я теперь лисовин. А кто склоняется надо мной?
        Пришелец положил ладонь мне на лоб, и зрение прояснилось. Оказывается, еду привез планет-стрелок Том Грей. На его исхудавшей физиономии уже цвел прежний румянец; этот румянец сошел, пока Грей прижимал руку к моей голове.
        - Спасибо тебе, - сказал планет-стрелок.
        Я смолчал, поднялся на ноги.
        Лисовин помог Грею отогнуть шторку - вредная тварь опамятовалась, пока я дремал, - и вдвоем они протолкнули тележку в салон.
        - Идем, - позвал меня Том.
        Его не знающее солнца, непривычно тонкое лицо сделалось замкнутым и надменным. Наверняка ему было чертовски неуютно без маски.
        Я силком заставил себя шагнуть в салон; до того не хотелось идти к людям. Врать, притворяться… да и попадусь я как пить дать.
        В салоне была едва ли половина экипажа. Чуть только я перевалил порог, космолетчики дружно вскочили. Вытянулись в струнку и отсалютовали, вскинув правую руку с открытой ладонью. Мэй-дэй! Неужели это мне салютуют?
        - Садитесь, господа, - хладнокровно сказал Том, пока я соображал, что делать. - Мы задержались; извините.
        Расселись по местам. Экая жалость, что во втором режиме не носят «очков». Я не увидел бы этих быстрых скользящих взглядов. Нас мгновенно оценили: и Тома без маски, и меня с дурацкой шерстью. Я скосил глаза, чтоб посмотреть, как ведут себя усы-индикаторы, - то ли трепещут, то ли печально поникли, то ли еще что. Длинные вибриссы бодро топорщились.
        Я устроился возле доктора Ливси, а Том прошел во главу стола. По обе стороны от капитана кресла пустовали: ни Криса Делла, ни мистера Эрроу.
        - Мистер Смоллет, вы позволите?
        Том уселся на место второго помощника, всем своим видом выражая: «Я ваш юнга и имею право». Капитан не возразил.
        Планет-стрелок начал выставлять еду на стол, с немалым трудом разбираясь в обилии блюд и разных плошек. Он пересчитывал людей, путался в тарелках, переносил их туда-сюда. Не выдержав, Джоб Андерсон стал ему помогать. Дика Мерри в салоне не было, и я не досчитался еще одного техника, пары пилотов и двух навигаторов. Одна вахта дежурит, другая спит.
        Доктор Ливси не отрываясь глядел на свои лежащие на столе кулаки. Он был в бешенстве, но сдерживался. Бешенство клокотало внутри и, казалось, выплескивалось черными брызгами из глаз, стекало по запавшим щекам, ложилось недобрыми тенями. Только бы не угораздило кого-нибудь сболтнуть лишнее о нижних контурах. Не хватало нам смертоубийства на борту.
        Сквайр Трелони ничего не понимал в происходящем. Это его раздражало, но он, видимо, считал ниже своего достоинства выказать неосведомленность. Поэтому сквайр сидел, поглядывая по сторонам и все больше наливаясь недовольством. Сыскал, к чему придраться:
        - Том, что за новая блажь? Зачем ты всучил Джиму свою маску?
        Лисовин пропустил вопрос мимо ушей, и сквайр неловко замолчал. Его охрана сидела с видом деревянных чурбанов. Неужто парням даже не любопытно, что у нас творится?
        Питера Рейнборо сторонились, как зачумленного. Космолетчики избегали на него смотреть, планет-стрелок с тележкой обогнул пилота по нарочитой дуге, помогавший Грею Андерсон ухитрился поставить перед Рейнборо тарелки так, словно торопился сбыть с рук гадость. А сам Рейнборо сидел как в воду опущенный, понурив голову, сцепив похудевшие пальцы. Играл роль виноватого? По-моему, слишком хорошо играл. Что-то было неладно.
        - Рей? - позвал я в тревоге.
        Он не услышал. Я хотел еще раз позвать, но поймал взгляд Хэндса. Спокойный твердый взгляд, приказывающий: «Молчи». Смолчал. Проклятье. Заговорщики мы, что ли?
        Наконец я решился взглянуть на капитана. Лисовин был неправ: мистера Смоллета не убили. Его предали. В синих глазах стояло горькое недоумение: «Как же так? Что ж вы, ребята? Я в вас верил, а вы такое учудили».
        Как оправдался перед ним мистер Эрроу? Не мог же откровенно сознаться: «Мне пришлось выбить из тебя запретную догадку». Впрочем, первый помощник наверняка имеет право на удивительные поступки и не обязан отчитываться во время рейса. А Рейнборо нечего сказать, кроме «Я хотел, как лучше». Не признаваться же ему, что отправил меня на контуры не с Сильвером, а с Юной-Вэл. Он и не признался, а мистер Смоллет сражен его выходкой наповал.
        Грей с Андерсоном выставили перед капитаном еду. Мистер Смоллет брезгливо собрал с тарелок какие-то листики:
        - Это что за трава?
        - Свежая зелень, - объяснил планет-стрелок.
        - Почему у других нет?
        - Э-э… - Грей замялся. - У Джима есть. Сильвер сготовил для вас двоих что-то особенное и пометил.
        Планет-стрелок толкнул тележку дальше, чтобы обслужить лисовина. Мистер Смоллет вскочил.
        - Израэль, с вашего позволения.
        Он выхватил у Хэндса тарелку, с которой тот уже успел подцепить кусок мяса, и быстро обменял все прочее на собственную «особенную» еду. Хэндс невозмутимо наблюдал, держа навесу вилку с мясом, на котором дрожали капли сока.
        - Дорогой капитан, что за детские капризы? - заворчал сквайр Трелони. - Не ожидал от вас, честное слово.
        - Слушайте, я сегодня кого-нибудь убью, - яростно выдохнул мистер Смоллет.
        - Сэр, оставьте в покое капитана корабля, - посоветовал сквайру Хэндс, примериваясь к новой порции мяса. - У него и без ваших придирок голова кругом.
        Отвергнутую капитаном зелень потихоньку прибрал и отправил в рот лисовин. До чего странно видеть его без маски. Ни кровинки в лице, и сам кажется растерянным и беззащитным… Я попытался представить себе Юну-Вэл без биопласта, превратить ее из Джона Сильвера в красивую женщину с портрета. Ту, у которой золотистая кожа и чудесные изогнутые губы, и удивительные глаза. Вспомнив их, я мгновенно нырнул в серо-зеленую глубину и очутился посреди вечернего луга, на мокрой от росы траве. Острые верхушки ели-ели чернели на фоне жемчужного неба с разметанными перистыми облаками, по которым растекались красные полосы закатного света.
        - Юна! - позвал я, и она появилась - в своей нелепой лесной куртке, не закрывающей плеч, в брюках и охотничьих сапожках со шнуровкой. Серо-зеленые глаза холодно блестели.
        - Что тебе?
        Я не ожидал такого приема. С какой стати?
        - Я тебя чем-то обидел?
        Она стояла, крепко сжав губы. Наверное, обидел, раз смотрит так враждебно.
        - Юна, в чем дело? - я шагнул к ней.
        Она попятилась, подняв руку, готовая ударить. В лице мелькнул страх, и я замер, чтобы не испугать Юну-Вэл еще больше.
        - Что с тобой?
        Она сумрачно усмехнулась.
        - Вообразил, будто у меня появились новые обязанности? И что я стану валяться по траве, чуть только тебе приспичит?
        Я не успел обидеться ни на слова, ни на оскорбительный тон.
        - Джим, не спи, - встав с места и перегнувшись через стол, меня тряс Израэль Хэндс. - Спать - в собственной каюте, - проговорил он внушительно, когда я проморгался.
        На него накинулся доктор Ливси, требуя отвязаться от меня и позволить спать, где душе угодно. Хэндс ответил, что доктор ни черта не смыслит в RF и пусть не командует. Том закричал: «Спорим: подерутся!» Капитан рявкнул на всех и навел порядок.
        Я задумчиво сжевал листики зелени. Вкусные. К тому же их касалась Юна-Вэл, раскладывая по тарелкам. Юна - такая красивая на портрете и во сне. Так хочется быть рядом с ней… Чем я ей не угодил? Что за дурацкое сновидение? Откуда вообще все берется? Надо спросить у Рейнборо. Нет, не спросишь: пилот сидит мрачный, едва ковыряя еду. Тогда у Хэндса. Вот сразу после ужина и подгребу с вопросами.
        - Господа, все свободны, - объявил мистер Смоллет, когда сквайр Трелони отставил опустевшую плошку из-под десерта. - Джим, останься. Грей, посуду соберете позже. Все свободны, - повторил капитан, потому что доктор Ливси решительно встал у меня за спиной, а Рейнборо, Хэндс и лисовин не тронулись с места. - Вы слышали? Все.
        Выгнал-таки. Первыми подчинились пилоты, за ними - Том. Доктор Ливси упорствовал, но капитан безжалостно напомнил:
        - Дэвид, вы требовали, чтобы вам предоставили материалы по RF-медицине. Вы их получили. Освоили? Нет? Тогда не беритесь за проблемы, которые находятся вне вашей компетенции, - отчеканил мистер Смоллет, повышая голос. «Компетенция» буквально зазвенела в воздухе, будто злое насекомое.
        Пристыженный доктор покинул салон.
        Мистер Смоллет уселся напротив меня. Синие беспощадные глаза впились, вынимая душу; я с трудом выдержал этот взгляд. Больше всего на свете хотелось выложить правду, как она есть.
        Отпустило. Мистер Смоллет охлопал себя по карманам, вынул сложенный лист бумаги, развернул и предъявил мне:
        - Погляди.
        Джон Сильвер - настоящий. Та самая неприятная физиономия, которую мы с Томом выудили из информсети: худая, угловатая, сплошь кости и черная борода. Глаза скорей серые, чем зеленые, и совсем не похожи на луговые глаза Юны-Вэл.
        - Ты знаешь этого человека? - осведомился мистер Смоллет.
        - Это наш Джон Сильвер.
        Брови капитана сошлись к переносью. Ему не понравился мой ответ. Он ведь догадался, что у нас на борту - Юна-Вэл. Помнит о своей догадке, или Юна в медотсеке почистила ему память? С помощью тех приборов, про которые Том говорил: «Включили - раз, два, три - и выключили».
        - Где ты его видел? - продолжал капитан.
        - В информсети… в галактической, - уточнил я, лихорадочно соображая, что дальше врать. Мистер Смоллет помнит или забыл? Ну, была не была. - Затем на контурах и сейчас за ужином. Во сне.
        Он забрал лист и смял его, бросил в тарелку с остатками еды.
        - Джим, ты сказал правду?
        - Да, сэр.
        Похоже, он все-таки забыл, о чем недавно догадался. Но кто бы знал, как тяжело далась мне ложь. Я чуть не умер под синим пронизывающим взглядом.
        Капитан понурился. Посидел, разглаживая невидимую складку на скатерти. А когда снова поднял голову, я проклял себя за то, что солгал. В его лице была такая же боль, какую я видел на лице своей матери, когда хоронили отца.
        Мистер Смоллет провел рукой по лицу, стирая выражение этой боли.
        - Ты помнишь, что случилось на «Звездном охотнике»? Чем закончился роман суперкарго и второго помощника?
        Я подобрался. Чего совершенно не хотелось, так это обсуждать подробности.
        - Мне очень жаль, что не сумел тебя уберечь, - сказал капитан. - Прости.
        - Конечно, сэр, - пробормотал я, смутившись. - Я все понимаю.
        - А я никогда не пойму, как у Рея хватило совести, - заметил мистер Смоллет. - Джим, я говорил Сильверу и повторяю тебе: я запрещаю вам встречаться. «Испаньола» тянет из вас жилы, но она позволяет видеться, как ты называешь, во сне. Можешь вызывать на рандеву его сознание, если тебе это, - капитан ткнул пальцем в скомканный портрет на тарелке, - надо. Ты был на главном контуре, и ты хозяин: что пожелаешь, то и будет. Сильверу останется подчиниться. Но это всего лишь сны, и расплачиваться за них тебе не придется.
        Всего лишь сны? Как бы не так. Юна-Вэл неспроста шипела и готовилась драться за свою честь. Однако наш капитан не знает, что Юна против; он-то думает, что Сильвер за. Помыслить тошно, что он обо мне думает.
        - Джим, - окликнул мистер Смоллет. - Ты слушаешь? Или ты уже там - с этим… Ч-черт! - он саданул кулаком по столу, так что брякнула посуда. Остыл и неожиданно признался: - Знаешь, я люблю RF больше жизни; но боюсь, что мне уже не летать. Никогда.
        Вот новости. За что любить RF? Я спросил.
        Мистер Смоллет откинулся назад. Губы сжались, на скулах обозначились желваки.
        - Я в RF девятнадцать лет - сколько ты живешь на свете, - ответил он наконец. Четыре года учебы, затем полеты. Четыре года нас учили любить свое дело.
        «Внушали любовь к обслуживанию Чистильщиков», - подумал я.
        - И потом, - продолжал мистер Смоллет, - мы всегда летали на «двойке», не выше. А я тебе говорил, что «двойка» - чудесный режим, праздник сердца. Чувствуешь себя, словно хлебнул коктейля для влюбленных. У других такая сумасшедшая влюбленность бывает раз в жизни, а у RF - каждый рейс.
        - Зачем вам?
        - В сотый раз терять голову от своей жены, как впервые, - это хорошо, - сухо проговорил мистер Смоллет. - И лично мне это было нужно.
        - Зачем?
        Он поморщился, досадуя на собственную откровенность.
        - Джим, оставим эту тему.
        Я поспешил с новым вопросом:
        - Сэр, откуда известно, что можно обратиться за помощью к Чистильщикам?
        Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить:
        - Я капитан RF-корабля. Он и я - одно целое. «Испаньола» знает, что их можно вызвать.
        Корабль-убийца советует обратиться за помощью? Ради всего святого, нет.
        - Сэр, не делайте этого.
        - Это не тебе решать… капитан Джим.
        Как он выговорил два последних слова - с какой горькой усмешкой!
        Мистер Смоллет снова усмехнулся, повеселей.
        - Джим, объясни мне, бестолковому: чем хорош Сильвер? Почему его с пеной у рта защищают все подряд? Бог с ним, с Хэндсом, но Дэн и Рей… Уму непостижимо.
        - Это очень просто. - Как не сказать правду и одновременно не солгать? - Сильвер привел с собой людей, которые свободно обсуждают проблемы RF. У них нет внутренних запретов, как у вашего экипажа. И они поставили на уши весь корабль, все перевернули. Вы сами говорите такое, чего раньше в жизни бы не произнесли. Насчет пленников RF хотя бы. А еще прямо называете Чистильщиков Чистильщиками.
        - И только-то? Невелик подвиг.
        Я не стал спорить. Мистер Смоллет подождал, не добавлю ли я чего; не дождался.
        - Спасибо и на этом. Джим, - он требовательно взглянул мне в глаза, - ты сказал правду?
        - Да, сэр.
        Короткая фраза отдалась в мозгу глухим ударом. Я во второй раз солгал капитану корабля.
        Снаружи меня дожидался Том.
        - Что мистер Смоллет? Что с Рейнборо? - в один голос спросили мы друг у друга.
        Отвечать пришлось лисовину:
        - Непонятно, что с Рейнборо. Его убивает всеобщее презрение, но по-моему, дело не только в этом.
        - Корабль отыгрывается?
        - Кто его разберет, - Том откинул со лба пряди волос, морщась коснулся щеки, словно кожу саднило без биопласта. - Кажется, Хэндс что-то понимает. Так заботливо повел его в спортзал…
        Я же говорил капитану: «самозванцы» лучше старого экипажа разбираются в проблемах RF. Надеюсь, Хэндс сумеет помочь.
        - Я пошел? - Лисовин торопился к мистеру Смоллету.
        - Иди.
        Он скрылся в салоне. А я, нарушая запрет, двинулся вниз по коридору, на следующую палубу. На камбуз к Сильверу. К Юне-Вэл.
        Глава 8
        Сорванная шторка на входе - ее оборвали, когда сражались с крысами, - была привешена на место. Шторка была мертвой и безвольно покорилась, когда я ее отогнул.
        Сильвер… то есть Юна-Вэл… нет, все-таки Сильвер - был здесь. Сидел на высоком табурете, сгорбясь, поставив локти на заваленный припасами стол и подпирая ладонями голову. В горестных раздумьях? Играя роль? Я внимательно оглядел ладную фигуру. Биопласт наложен безупречно: крепкая шея, крутые плечи, великолепные мускулы на руках и ногах. Тонкая талия и узкие бедра - в самый раз. Под превосходно развитыми грудными мышцами женскую грудь не угадать.
        - Джон?
        Он - она - вскинулся. В первый миг не признал меня из-за маски:
        - Том? - Признал: - Джим? Уйди!
        Ну и рык. Хриплый, мощный. Наверное, биопласт на голосовых связках; вряд ли Юна-Вэл принимает гормоны.
        Я зашел и аккуратно расправил за собой шторку. Сильвер вскочил и двинулся на меня.
        - Сказано: уйди. Не хватало с Александром объясняться.
        - Я хочу с тобой поговорить.
        Его… ее… не разберешься! - глаза метнули зеленые молнии.
        - Нечего мне «тыкать»; я вдвое старше тебя. И уже было сказано: станешь во сне приставать - схлопочешь так, что мало не покажется. А если заикнешься о конфигурации тела, - Сильвер хлопнул себя по бедрам, - немедля огребешь по ушам.
        Я рассмеялся.
        - Конфигурация - высший класс. Где поюн?
        - В каюте.
        - Он тоскует в одиночестве.
        - Пусть лучше тоскует, чем болтает. Вон отсюда.
        Табурет на камбузе был всего один, для хозяина. Поэтому я расчистил место на столе и уселся.
        - В кого ты такой наглый? - За цветными линзами в глазах горел мрачный огонь, жесткое смуглое лицо стало еще жестче.
        - Я не наглый, а любознательный.
        - А кипяточку за шивороток не желаете, мистер? Убирайся, кому говорю.
        Рассерженного Джона Сильвера я бы посчитал опасным. Игравшая его Юна-Вэл вызывала нежность. В моих снах она была сильная и решительная, однако наяву влипла так, что ее необходимо было опекать.
        - Юна, - сказал я, твердо глядя в сумрачное лицо, - ты уже втравила в свою авантюру кучу народа…
        - Правду знает один Израэль, - перебила она. - Остальные воображают, что я Джон.
        - Прекрасно. Но лично ты вляпалась по уши, а с тобой мистер Эрроу и Рейнборо. И я. Значит, будем водить эти хороводы вместе. Не надо меня гнать, а скажи лучше, что я должен делать и чего нельзя. Я имею в виду сны.
        - Про сны забудь, - отозвалась она холодно. - Не сдержишься и попробуешь взять меня силой - отлуплю так… А потом еще Израэль отметелит.
        - Разве я похож на насильника?
        - Не знаю, на кого ты похож! - В низком голосе прорезались истерические нотки. - Ненавижу…
        - Меня?
        - Чистильщиков. - Она вдруг упала на табурет, согнулась, прижимая руку к губам.
        - В чем дело? Юна!
        Она взглянула снизу вверх. В смуглом лице Джона Сильвера, бывшего навигатора, читалось отчаяние. Будь это женское лицо, я бы сгреб Юну-Вэл в объятия и попытался утешить - словом или лаской… Пожалуй, отлупила бы она меня.
        Я коснулся ее твердого, упругого плеча. Сквозь биопласт прикосновение все равно должно ощущаться.
        - Что такое?
        - Там… В коробке от печенья… - Навернувшиеся слезы перелились через ресницы и скатились по щекам. Юна-Вэл сжалась, пряча их.
        Я соскочил на пол. Коробка была под столом; я как раз над ней рассиживался. Аппетитные картинки на стенках: золотистые печенюхи в вазочках и дымящиеся чашки коффи. Приподняв крышку, я заглянул внутрь. Оттуда шибануло запахом печенюх с пряностями, а донце коробки оказалось устлано слоем плотно сбившихся крыс. Черные сгустки то ли дремали, то ли мечтали о чем-то. Их венцы едва тлели, вяло помаргивая, и вся эта нечисть выглядела сонной и безобидной.
        - Опять пришли, - шепнула Юна-Вэл.
        - Ну и что? Не в первый раз. - Я плеснул в стакан воды и подал ей. - Отчего они в коробке?
        - Их мистер Эрроу заговорил… усыпил, - она цедила воду, удерживая стакан обеими руками. - Сказал: такого никому не удавалось. «Испаньола» на нас с тобой замкнута, поэтому… Но они скоро проснутся.
        - А зачем ты чувствуешь себя виноватой? Смотри: у тебя все получилось. - Я опять взгромоздился на стол, смутно надеясь, что сверху мои доводы прозвучат весомей. - Хотела попасть на корабль - попала. Криса мы спасли, уровень понизили до безопасной «двойки». Я очень рад, что побывал с тобой на контурах, и мне нравится, что ты Юна-Вэл, а не Джон. Что тебе еще? Какую вину изыскала?
        Она отставила стакан и понурилась. Я рассматривал ее руки с сильными длинными пальцами. Снять бы с них биопласт, имитирующий грубую мужскую кожу, погладить ее настоящие руки…
        Неожиданно вспомнилось: «Не предавай тех, кто тебя любит». Не о том ли речь?
        - Юна, ты считаешь, что предаешь Израэля?
        - Не твое дело.
        - Мое. Я был с тобой на контурах.
        - Джим! - Внезапно рассвирепев, она вскочила на ноги. - У тебя нет никаких прав, понятно? Ни на тело, ни на душу. Это ясно?
        - Да, сэр! - рявкнул я. - У меня есть право умирать за вас вслепую. А помочь права нет.
        - Да пойми же, бестолочь: умирать будешь не ты. Когда меня заберут Чистильщики и ты останешься один, на контуры пойдет Рейнборо. Без напарника. Чтобы переключить на себя «Испаньолу», чтобы она не сожрала тебя. И погибнет. А он женат меньше года, и они двойню ждут. Рей с ума сходит - так ему Лизу жалко. - Юна-Вэл перевела дыхание. Блеснувшие на ресницах слезы показались зелеными. - Прости; ты-то не виноват. Это все мои затеи. - Она нервно прошлась из угла в угол, затем принужденно улыбнулась: - И это называется «мы командуем кораблем». Капитан Сильвер и капитан Джим. Аховые мы с тобой начальники, не находишь?
        Я не отвечал. Как же так? Мы не для того спасали второго помощника, чтобы Юну-Вэл забрали Чистильщики, а Рейнборо погиб на контурах. Что делать? Ума не приложу… Юна-Вэл снова прошлась вдоль стола, в сердцах пнула коробку с крысами.
        - Гадость! Джим, хоть ты не сердись, ладно? Я сама знаю, что кругом виновата. Перед экипажем, перед Израэлем… Он меня спас на «Илайне». Там пламя текло по коридорам - какая-то дрянь сочилась и горела - а Рэль бежал со мной через огонь. Мы и знакомы не были; когда начался пожар, случайно оказались рядом. Рэль меня схватил, перекинул через плечо и куда-то помчал. У меня вспыхнули волосы; он потушил их прямо на бегу. Я осталась с клочьями на голове и без единого ожога. А у него руки были без кожи… Хорошо, только руки. А Джон обгорел страшно. И в уме повредился. Можно подумать, это я была виновата, что в «Илайн» врезалась яхта с ополоумевшим десантником. Психическая травма, да. Но главное, Джон не мог простить, что он едва не сгорел заживо, а я отделалась испугом. Да еще Рэль появился. Джон с первого дня, как узнал о нем, объявил меня потаскухой. Хотя у нас долго ничего не было, Рэль любил меня издалека, уважительно и не требовал близости. А Джон стал просто чудовищем. Больной, страдающий и жестокий человек. И вылечить его невозможно - ему нравится страдать и изводить других. Я сама с ним чуть не
рехнулась. Если б не Рэль… Он поддерживал меня как мог. Утешал, в прямом смысле носил на руках, баюкал, как младенца. Пел колыбельные - настоящие, что когда-то мать пела ему и младшим сестрам. Считай, он спас меня дважды. И вот что получил в благодарность.
        Юна умолкла, сердито сдвинув гладкие черные брови. Натуральный Джон Сильвер, которого я знал до сих пор. С трудом можно представить этого человека Юной-Вэл.
        Она рубанула воздух ладонью, словно рассекая невидимые сети. Упрямо вскинула голову.
        - Я понимала, что мечтаю увидеть Александра. Стремилась сюда не только из-за Птиц, но и ради него. Однако я была убеждена, что не люблю его нисколько. Потому что когда мы угодили к Чистильщикам, он заплатил за мою жизнь, а я - за его. Джим, это не передать - как они выпивают душу, отнимают твою любовь и самую способность любить. Александр иногда так смотрит… взгляд, от которого умираешь… Так вот у Чистильщиков в сто раз хуже. Точно крючьями выдирают внутренности. Мучительно вытягивают нечто, без чего ты не можешь жить. Проходишь через адскую боль и остаешься с пустой оболочкой. Никчемная скорлупа; сухой лист, который оторвался от ветки. Полетает и сгниет на земле… Чистильщики могут высосать досуха, а могут оставить человеку последнюю каплю и взять на службу. Станционным смотрителем или капитаном корабля. А меня выбросили, потому что я женщина и для службы им не гожусь.
        Или потому, что слишком опасна, подумал я. Недаром Юна-Вэл - враг номер раз на борту.
        - Мы с Александром пятнадцать лет не виделись, - продолжала она. - Не искали друг друга. Чистильщики отняли все, что нас связывало. У меня и мысли не возникло, что я могу снова в него влюбиться. И… и вот, - она беспомощно развела руками. - Это сильнее меня.
        - Израэлю придется это пережить, - мягко сказал я.
        - Рэль сильный человек, он переживет. Я не переживу. Мне отчаянно его жаль, а себя ощущаю такой подлой тварью… Когда поюн вопит: «Юна-Вэл - потаскуха!» - я чувствую, что он прав. Да еще ты на контурах, - ее губы дрогнули в улыбке. - Я боялась заодно и в тебя втрескаться.
        - Не удалось?
        - Бог миловал.
        - Я огорчен.
        Она засмеялась. Оборвала смех и отвернулась, утирая выступившие слезы.
        - Джим, у меня никаких сил уже нет. Иди, займись чем-нибудь, пока Александр не прознал, что ты здесь.
        Я сполз со стола, на котором гнездился.
        - Нам осталось лететь всего ничего.
        - Восемьдесят два стандартных часа. Мне столько не продержаться. Иди, - Юна-Вэл подтолкнула меня к выходу.
        Я сделал шаг и обернулся.
        - На борту - два десятка мужиков. Неужто не придумают, как спасти одну женщину?
        - Дорогой мой Джим. - Юна-Вэл с насмешкой прищурилась. - Когда одна женщина чуть не погубила два десятка мужиков, вряд ли ее стоит спасать.
        - Не согласен.
        - Твое право. Но… Джим, послушай! - вскрикнула она во внезапной тревоге. - Ради бога, не сболтни лишнего.
        - По-моему, я не из болтливых. Это ты мне рассказываешь свои тайны, а не…
        - Ты не понимаешь. - У нее кровь отхлынула от лица, смуглый биопласт стал серым. - Джим, поверь: это очень серьезно. Я уже была женщиной на RF-корабле. Из-за меня уже дрались - Александр и первый помощник. Ты не представляешь, как страшно, когда первый помощник, ангел-хранитель… тот, к кому всегда идут за помощью, - когда он превращается в животное, в обезумевшего самца. Потому что уж если он стал таким, чего ждать от остальных? Они терпели, сжав зубы; он сломался первым… гнался за мной от кают до самой рубки, где был Александр и капитан корабля. Громкую связь отключили, чтоб я не могла звать на помощь. Я и не звала. Нечем было кричать, голос пропал. В рубку ввалилась полумертвая. А это RF-рейс, в рубку посторонним нельзя. Увидела экраны и рухнула на пороге. А следом мчится первый помощник. Здоровенный, матерый. Александр против него - что твой лисовин; такой же тонкий, легкий. Они сцепились, покатились через всю рубку. Капитан отволок меня в угол, ткнул в шею лучемет и держал, чтобы не сунулась разнимать. И сам разнимать не полез, даже не пытался криком образумить. Надеялся, что эти двое друг
дружку покалечат, а я ему достанусь. Помощник Александра бы задушил, но Александр… Я только и видела, как у него в руке мелькнула железяка. Помощник остался лежать с проломленной башкой, а Александр вскочил и с той же самой железкой пошел на капитана. Тот с испугу мной прикрылся, стволом лучемета шею сверлит. Я думала: на спуск даванет. И то - пусть лучше убьют, чем… всей стаей… Но не убил. Александр забрал лучемет и отдал мне, и велел стрелять в любого, кто сунется ко мне в каюту. Однако стрелять не пришлось: вскоре за нами явились Чистильщики.
        Она примолкла; лицо смягчилось и сделалось странно юным, как я уже видел, когда она умирала от свиста «Испаньолы».
        - Джим, ради всего святого, не выдай меня. Уже и так четверо знают. А ведь Александр - капитан, корабль тянет из него переживаний больше, чем из всех, вместе взятых. Я боюсь, что «Испаньола» сведет экипаж с ума. Если меня растерзают… сдерут биопласт и… - Она запнулась, перевела дыхание. - Да черт со мной, я сама напросилась. Мне ребят жалко, их же превратят в убийц и кинут Чистильщикам.
        Мне тоже было жаль ни в чем не повинный экипаж. И жаль мистера Смоллета, который рано или поздно узнает правду. Только где к тому времени будет Юна-Вэл? Ее было жаль больше всех.
        - Послушай, - заговорил я, - ты врач. Ты разбираешься в RF и один раз уже все пережила. Так какого рожна снова поперла на борт?
        - Я хотела быть с Александром, - прошептала она убито. - И надеялась уберечь Энглеланд от Птиц. И… Джим, ну оставь меня в покое, бога ради. - Она прошла к выключенным печам на стеллажах и уткнулась лбом в прозрачную дверцу.
        Я внимательно посмотрел. Как есть Джон Сильвер, в котором невозможно разглядеть красивую женщину с луговыми глазами. На это никто не польстится, я уверен. Однако я тут же представил, как с нее срывают одежду и отдирают биопласт, оставляя кровавые следы на золотистой коже. Коли дойдет до такого… Не дойдет. Озверевшему экипажу придется иметь дело со мной, Рейнборо, мистером Эрроу, Хэндсом и с капитаном Смоллетом. А еще, может быть, с двумя техниками из «самозванцев» и с планет-стрелком. Итого девять человек, готовых защищать Юну-Вэл.
        Или не готовых, пришла новая мысль. Всего несколько минут назад мне хотелось снять биопласт с ее рук и погладить ее настоящую кожу. Если невинное желание превратится в наваждение, в одержимость… Нет. Проклятый корабль, ты слышишь? Нет!
        Я кинулся вон, бросился вверх по коридору. И через десяток шагов обнаружил, что чертовски устал. Ноги подгибались, сердце колотилось где-то в горле, дышать было нечем. Корабль-убийца нарочно стремится измотать до предела, чтобы проще было одолеть. Ну, еще поглядим, кто кого.
        У входа в спортзал я увидел Тома. Понурый лисовин сидел на палубе и без маски казался удивительно беззащитным. Он вскочил, когда я подошел, и сунулся было меня поддержать. Я и впрямь едва стоял на ногах, но помощь мне требовалась иная.
        - Где мистер Смоллет?
        Том кивнул на спортзал:
        - Проводит военный совет. Меня выставили.
        - Слушай, друг лисовин, мне нужен станнер.
        Он озадаченно моргнул, затем деловито осведомился:
        - На хрена?
        - Защищаться.
        - От Сильвера? - Том вообразил невесть что.
        - Если бы! Защищать придется его самого.
        - Неужто? Кто же покушается на это сокровище?
        Мне не понравилась издевка в его тоне, и огорчило отсутствие обычной присказки «Джим, друг».
        - За Сильвером вот-вот явятся Чистильщики. - Они не имели отношения к делу, но я их приплел заодно. - И экипаж его ненавидит, хотя не Сильвер придумал запустить нам пятый режим.
        Том разглядывал меня, словно видел впервые.
        - Так ты на Чистильщиков с оружием собрался?
        - Я не чокнулся.
        К удивлению, мой краткий ответ лисовина удовлетворил.
        - Будет тебе станнер, друг Джим.
        Он зашагал вверх, на следующую палубу, а я взялся за шторку, закрывавшую вход в спортзал. Экая зараза. Не дается. Выскальзывает, в пальцах не удержать. Совсем я, что ли, ослаб?
        Шторку отогнули изнутри, и я оказался лицом к лицу с мистером Эрроу. Седых, словно запорошенных пеплом, прядей заметно прибавилось, глаза были измученные, на белках набухла красная сеточка сосудов.
        - Капитан Джим пожаловал? - Первый помощник слабо улыбнулся. - Ну, входи.
        Я вошел. На выключенной беговой дорожке плечом к плечу сидели старшие пилоты: бывший и нынешний. Крупный, сильный, уверенный в себе Хэндс - скала скалой. И усталый, взвинченный, обозленный Рейнборо - точно сжатая стальная пружина. Под раскосыми глазами залегли коричневые тени, физиономия припухла, как будто он то ли двое суток беспробудно пил, то ли схлопотал пару крепких зуботычин. Рейнборо не пил, это известно.
        Чуть в стороне прислонился к стене мистер Смоллет: здесь и не здесь, с людьми и одновременно сам по себе. Снежная седина, утомленное молодое лицо, скрещенные на груди худые руки. И внезапно полыхнувший огонь в синих глазах.
        - …!!! - капитан бешено выругался.
        Взвился Рейнборо, вскочил на ноги Хэндс, резко выдохнул, как при ударе, мистер Эрроу.
        Крыса. Дрожащий черный сгусток ткнулся в мой ботинок, попытался вскарабкаться, но не сумел. Полежал в раздумье, снова попробовал. Опять неудача. Я шагнул вбок, повинуясь жесту капитана. Черный комок дернулся следом, но между нами встал мистер Эрроу. Медленно, чтобы не спугнуть, опустился на корточки, протягивая к крысе обе руки. Фиолетовые искры в ее венце закружились, как будто крыса обрадовалась вниманию.
        - Уходи от нее, - велел мне мистер Смоллет.
        Он вжался в податливую стену, напружинился, словно стена готовилась провалиться под напором потока воды, и капитан удерживал ее своим телом.
        Я потихоньку отодвигался, а мистер Эрроу подманивал мою крысу к себе. Откуда взялась гнусная тварь? Я же ни в чем не виноват. Разве что… Ох. Крыса броском очутилась рядом, налипла на ботинок, а я осознал свою вину - ужасную, безграничную, неискупимую. Я посмел солгать капитану корабля, и настала пора платить по счетам.
        Метнувшийся вслед за крысой первый помощник влепил мне такую плюху, что изжелта-белый мир «Испаньолы» взорвался красочным фейерверком. Оплеуха выбила из меня чувство вины, и одновременно раздался торжествующий вскрик Хэндса:
        - Есть!
        Проморгавшись, я посмотрел: крыса пропала. Бледный, словно выпитый до дна мистер Смоллет отлепился от стены и шагнул ко мне.
        - Что ты натворил?
        Пронизывающий синий взгляд требовал говорить правду. Но моя правда под запретом. Мэй-дэй! Что делать?
        - Сэр, простите… Я нарушил приказ… - Вспомнил истинную, а не навязанную крысой, вину, и решительно закончил: - Я ходил на камбуз разговаривать с Сильвером.
        - Прощаю, - столь же решительно объявил капитан, коснувшись пальцами моего лба.
        Сквозь биопластовую шерсть я ощутил тепло, и на душе полегчало. Всего лишь на миг: на меня обрушилась глыба нового осознания, развалилась, засыпала обломками по самую маковку, пережала горло. Я солгал ему - опять солгал. Будь я проклят! Забирайте же меня, виноватого, забирайте скорей, накажите. Ради всего святого, позвольте мне понести наказание - заслуженное, суровое, справедливое…
        На сей раз я огреб удар в солнечное сплетение. Мне показалось, сознание не терял, однако очнулся на палубе.
        - Не спасем, - прозвучал голос мистера Эрроу. Я открыл глаза; первый помощник как раз поднялся с колен и обернулся к капитану. - «Испаньола» держит слишком крепко. Ему не вырваться.
        - В чем он виноват? - Мистер Смоллет прижимался к стене; однако сейчас он не удерживал ее, а обессиленно искал опору.
        - Думаю, где-то тебе солгал, - после секундной заминки выговорил мистер Эрроу.
        - Ч-черт… Джим, - капитан увидел, что я пришел в себя, - послушай, мальчик… - Он шагнул ко мне, с неожиданной легкостью поставил на ноги и придержал, чтоб я ненароком не свалился; от его рук исходило доброе, уютное, ободряющее тепло. - Я прощу тебе что угодно, но ты должен сказать правду. Сию минуту. Иначе будет поздно, я ничего не смогу сделать. Ты солгал мне - значит, солгал «Испаньоле». Лжи она не прощает, а ты у нее на крючке. Что ты сказал не так? Джим, отвечай. Быстро. Потом уже ни я, ни Дэн тебя не спасем.
        Я молчал, потому что Юна-Вэл умоляла ее не выдавать. Капитан Смоллет истолковал мое упрямство по-своему.
        - Уйдите, черти! - рявкнул он на придвинувшихся пилотов.
        Они вовсе не уши свои любопытные приближали. На закаменевших лицах ничего не прочтешь, но я-то понимал, что они готовы помочь мне сберечь тайну Юны-Вэл. Какой ценой? Опять мистеру Смоллету достанется?
        Я молчал.
        В синих глазах капитана мелькнула растерянность.
        - Дэн, хоть ты его убеди, - попросил он.
        Первый помощник не стал тратить слов: привлек меня к себе, заставил ткнуться лицом в плечо.
        - Что делать? - шепнул я; щекочущая биопластовая шерсть тут же полезла в рот.
        - Молчи, - выдохнул мистер Эрроу, проводя ладонью мне по затылку.
        Никакого RF-колдовства: он просто меня приласкал, как маленького. Я отстранился и встретил напряженный взгляд Рейнборо. Раскосые глаза с коричневыми тенями смотрели не мигая и тоже заклинали: «Молчи». Израэль Хэндс глядел на мистера Смоллета - глядел вдумчиво, оценивающе, точно желая разобраться, чего стоит наш капитан. Затем его взгляд перебежал вниз, на палубу. Густые брови сердито сдвинулись.
        - Сволочь, - прошипел Хэндс, неуловимым движением оказавшись возле новой зародившейся из воздуха крысы. - Сволочь! - Он загородил меня, оттесняя черный комок.
        Возле него встал Рейнборо. Крыса подалась в сторону, неловко подпрыгнула и смущенно вернулась на место. Фиолетовые искры тревожно побежали по кругу, а у меня заныло сердце: виноват. Бесконечно виноват. Мистер Смоллет, простите… Я больше никогда… я сейчас уйду… Я недостоин находиться на корабле. Вы только простите, и пусть меня заберут. «Испаньола» отвергает меня, гонит прочь, она права, и я послушно уйду в черноту за бортом, в космический мрак, в ту очищающую мглу, откуда не возвращаются… вернее, откуда приходят очищенные от скверны, обновленные, готовые нести службу…
        - Джим, очнись! - догнал мое уплывающее сознание крик мистера Эрроу. Первый помощник хлестал меня по щекам.
        Смешно. Он пытается мелкой болью заглушить мощный зов чего-то огромного, великодушного, справедливого; зов, которому невозможно противиться; зов, на который я с восторгом откликаюсь…
        - Маска! - выкрикнул мистер Смоллет, и голос капитана, показавшийся мне голосом нашего корабля, на миг вернул в реальность.
        Перед Хэндсом и Рейнборо дергался, моргая фиолетовыми венцами, здоровенный сросток черных комков. Я почуял спасительную ненависть, которой пилоты сдерживали крыс, увидел бледного мистера Смоллета - он вжимался в податливую стену, в студенистые объятия «Испаньолы», которая тянула из него последние силы. Затем мистер Эрроу вцепился в мою приросшую к коже маску и рванул. Напрочь сорвал все, не оставив ни кожи, ни глаз; я мгновенно ослеп, как будто лицо слизнуло огнем. Вместо очищающей тьмы, куда я стремился, меня занесло в белое пламя, и оно сжирало щеки, нос, подбородок, выгрызало и без того слепые глаза…
        От жгучей боли сознание прояснилось. Какое, к черту, пламя? Первый помощник всего-навсего содрал биопласт, а ослеп я от выступивших слез.
        - Ничего страшного, - пробормотал я, пытаясь рассмотреть: прогнали пилоты крыс или как? Вроде не видать эту нечисть.
        Рейнборо протянул мне обеззараживающую салфетку; от ее лекарственного душка меня замутило, но я все-таки промокнул горящую кожу. Полегчало.
        - Алекс, у нас больше нет времени, - с каким-то особым значением проговорил мистер Эрроу, машинально сворачивая маску в рулончик. Спохватился и встряхнул ее, готовясь прилепить обратно.
        - Не надо, - я забрал биопласт и сложил мехом наружу. - Лучше Тому вернуть.
        Мистер Смоллет с силой потер виски, тряхнул седой головой и ткнул кнопку связи:
        - Мелвин, ответь мне. Начинай торможение. Я сказал: тормози. Будем принимать на борт гостей. Ты слов не понимаешь? - Очевидно, пилот противился распоряжению. - Пилот О'Брайен, повторите приказ! - рявкнул капитан на строптивца. - И выполняйте. Израэль, - обратился он к Хэндсу, - идите в рубку, помогите Мелвину; заодно приглядите, чтоб не психанул.
        - Слушаюсь, сэр. - У Хэндса потеплел голос, как будто мистер Смоллет посылал его во внеочередной отпуск.
        Капитан вызвал навигатора Мэя:
        - Возьми под арест лисовина. Он у входа в спортзал. Не хочу, чтобы путался под ногами… Правильно; и юнга мне ни к чему.
        Мистер Смоллет еще отдавал распоряжения техникам, а я вперед Хэндса выскочил в коридор. Тома - под арест?!
        В коридоре Хэндс настиг меня и ухватил за плечо:
        - Куда рванул? Ничего твоему лисовину не сделается.
        - Он мне нужен - маску отдать. - Я предъявил Хэндсу меховой комок.
        - Мистер Эрроу, они проснулись и лезут из коробки, - прошелестело по громкой связи: пытаясь умерить свой рык, Юна-Вэл шептала слова.
        Хэндс вздрогнул и прибавил ходу, увлекая меня за собой. Дважды ткнул кнопку на воротнике и, тоже стараясь, чтобы громкая связь не оглушила ревом, произнес:
        - Доктор Ливси и Том Редрут, пройдите в медотсек к Джиму Хокинсу. Подождешь там, - сказал он мне.
        Медотсек от спортзала был в двух шагах. Откровенно говоря, я обрадовался, потому что мгновенно устал торопиться.
        - Почему вы не остановили Юну-Вэл? - спросил я, пока Хэндс не умчался наверх, в рубку. - Вы понимали, что ей сюда нельзя?
        - Ты пробовал прекратить шторм на море? Юну никто не остановит. Ее можно только убить. - Хэндс бросился дальше, но через десяток шагов обернулся: - Вспомни, как у мистера Смоллета полыхали глаза перед стартом; его неодолимо звал RF. Так и Юну влекло - зверю в пасть.
        Я проводил его взглядом. Стремительный, сильный, надежный. Едва ли наш капитан сильней и надежней, чем Хэндс. Не понимаю я эту женщину.
        Не сладив с тугой шторкой, я уселся у входа в медотсек. Тут же потянуло в сон, но спать было нельзя; и на луг Юны-Вэл путь заказан. Прислушался, пригляделся, принюхался. Хоть тресни, не чувствую никаких изменений; разве «Испаньола» тормозит?
        Прибежал Том. При виде моей ободранной физиономии он зашипел, как настоящий лисовин, и выругался, как бывалый пират. Я протянул ему мех:
        - Забирай. Спасибо.
        Воровато оглянувшись, Том вынул из-за пазухи и сунул мне станнер, затем принял маску и вручил зеркальце.
        - Подержи, будь другом. - Глядя на свое отражение, лисовин наложил биопласт и принялся энергично его приглаживать и согревать. Белые усы печально висели, не желая подниматься. - Зачем ты ее содрал?
        - Не я: мистер Эрроу. Долго меня бил и всяко калечил, чтобы прогнать крыс.
        - Очень долго? - настороженно уточнил Том.
        - Ну… не так уж.
        - Сколько? Джим, друг, это важно.
        - В три захода. - Я начал перечислять: - Сперва оплеуха, затем полная отключка, потом несколько оплеух - не считал, и наконец содранная маска.
        - Черт, - выдохнул лисовин удрученно. - Много. Я спрашивал; прогонять крыс болью рискованно. Это и тебе плохо, и тому, кто бьет, аукнется.
        Из-за поворота вынырнули доктор Ливси и навигатор Мэй. Увидев меня, доктор всплеснул руками, космолетчик и бровью не повел.
        - Я за тобой, - приветливо сообщил он Тому, приближаясь упругой походкой тренированного космодесантника. - Оружие есть?
        - Нет.
        Навигатор сноровисто обыскал ошеломленного лисовина, изъял тонкий кинжал и опустил в свой карман.
        - У себя подержу. Ты арестован, - объявил он.
        - Вы с ума сошли? - возмутился доктор Ливси.
        - За что? - Том изобразил глубочайшее изумление. Ему ли не знать, за что арестовывают похитителей оружия? Он только не мог взять в толк, каким чудом Мэй так скоро прознал о краже станнера.
        - Приказ капитана Смоллета, - добродушно объяснил Мэй. - Пойдем, приятель; посидишь в каюте.
        - Чем ты опять отличился? - спросил Тома доктор, нахмурясь.
        - Мистер Смоллет отказался от услуг юнги, - сказал я. - Он не хочет, чтоб Том мельтешил рядом и… - Я прикусил язык. Коли наш капитан отправляет своего юнгу под арест, значит, ему грозит нешуточная опасность. Лисовин же наизнанку вывернется, лишь бы оказаться с мистером Смоллетом и предложить свою жизнь в обмен на жизнь капитана.
        Том всегда соображал быстрей меня; он и сейчас сообразил.
        - Мэй! - взмолился он.
        - Идем, - велел навигатор. Руки у него были пусты, но впечатление было такое, словно Мэй пригрозил «стивенсоном».
        Том подчинился, а я вслед за доктором Ливси вошел в медотсек. Миновали закуток, напичканный обычной - не RF - аппаратурой, и зашли в операционную. Бестеневая лампа над операционным столом была выключена, горело несколько матовых светильников. Доктор указал мне на табурет и обработал саднящее лицо. Закончив, он подтянул себе второй табурет и уселся рядом, сгорбившись, уронив руки между колен. Мы несколько минут сидели в тишине; чуть слышно постанывал корабль, да сидение табурета попискивало под доктором Ливси, когда он вздыхал или шевелился. Зверски хотелось спать. Я пальцами раздирал слипающиеся веки, они снова слипались, и в конце концов я задремал.
        - Джим, RF - это преступление, - заговорил доктор.
        - Угм, - вяло согласился я в полусне.
        - Ума не приложу, что сказать твоей матери, - пожаловался он.
        Я проснулся, внезапно обозлившись.
        - Скажете, что мы боролись, как могли. Сражались с этим самым RF до последнего. Стояли насмерть. Вот это и скажете.
        Вместе с табуретом доктор Ливси отъехал от меня и всмотрелся.
        - Джим, мальчик мой, это - ты?
        - Я самый. - Его трагический тон разозлил меня еще пуще. - Как говорят, капитан Джим.
        - А это ты брось, - возразил доктор. - Не ты командуешь «Испаньолой», и не Сильвер.
        - Мистер Смоллет сказал…
        - Я слышал, - оборвал он. - Я только что прочел об этих нижних контурах и их последствиях. Нигде не сказано, что пара влюбившихся космолетчиков начинает воздействовать на корабль. Единственное, что происходит, - понижается уровень напряжения. Вот это верно.
        Доктор Ливси выпрямился, расправил плечи и стал похож на себя прежнего - уважаемого врача, главу серьезной клиники.
        - Меня трое человек называли капитаном, - проговорил я, размышляя. - Мистер Смоллет, мистер Эрроу и Сильвер.
        - Сильвер - лжец, - припечатал доктор. Его черные, обведенные усталыми тенями глаза недобро блеснули. - А что до Александра и Эрроу… по ним не суд чести - по ним тюрьма плачет. И по мерзавцу Рейнборо.
        - Он не мерзавец. - Я встал на ноги, и доктор тоже поднялся. - Рейнборо все сделал с моего согласия.
        - Допустим. Он заморочил тебе голову и убедил, что так надо. Но кораблю ты не капитан, и я не понимаю, зачем твердить эту ложь.
        Мне расхотелось спорить. Надо бы самому глянуть, что читал доктор, и попросить объяснений у Юны-Вэл. Она-то должна разбираться. Не зря ведь ее супруг в бытность свою навигатором крал для нее информацию.
        - Внимание: Джиму Хокинсу, Джону Сильверу, Дэвиду Ливси и мистеру Трелони с охраной подняться на девятнадцатую палубу, - объявил по громкой связи капитан Смоллет.
        - Девятнадцатая - это которая? - спросил кто-то из охранников сквайра.
        - На самом верху. Я вас встречу.
        - Что нас ждет на сей раз? - осведомился у меня доктор Ливси, открывая шкаф с медицинскими инструментами.
        - Чистильщики, сэр.
        Я сделал шаг в сторону, желая посмотреть, что именно понадобилось доктору. Он тщательно загораживал собой полки шкафа.
        - Джим, я двадцать лет лечу и спасаю людей, - проговорил он раздумчиво, сунув что-то в карман, - но теперь начинаю задаваться вопросом: стоит ли спасать всех подряд?
        Я так и не видел, что он забрал. Но подозревал, что в умелых руках взятое окажется неплохим оружием.
        Глава 9
        Я брел вверх по коридору вслед за решительно настроенным доктором и задавался разными вопросами. Их было слишком много для моей усталой, сонной головы, и я попытался уменьшить число своих недоумений:
        - Израэль Хэндс, ответьте Джиму Хокинсу.
        - Мм? - невнятно отозвалась громкая связь.
        - Мы начали торможение?
        - Да.
        - А почему оно не ощущается?
        - Это RF.
        Знакомая песня. RF - и этим все сказано.
        Далеко обогнавший меня доктор Ливси обернулся.
        - Они тормозят так же, как ты командуешь кораблем. Не удивлюсь, если окажется, что мы вообще никуда не летим. Пилот с навигатором сидят в рубке, развлекаются, картинки смотрят - а мы всему верим. - Он сердито устремился дальше.
        Ноги не желали идти. Кое-как я добрался до жилой палубы. Возле каюты лисовина устроился навигатор Мэй: привалившись к стене, одну ногу согнув в колене, другую вытянув чуть не до середины коридора. Ноги у Мэя длинные. И руки длинные, с рельефной мускулатурой, как у бойца. Нетрудно вообразить, будто у него где-то рядом припрятан штурмовой «стивенсон». Цепкий взгляд скользнул по мне, оставив неприятное ощущение, что навигатор обнаружил укрытый под одеждой станнер. Однако Мэй ничего не сказал, а у меня язык не повернулся сообщить, что доктор Ливси тоже вооружился и за ним надо бы приглядеть.
        Совсем умаявшись, я свернул в щель, которая вела на следующий виток. Все ж таки путь покороче. Ее стены истекали желто-белым светом, и проложенный поверху светящийся шнур был едва различим. До чего узка, зараза. Упругий студень цеплял за плечи, я развернулся вполоборота и эдаким неловким манером продвигался вперед. Страшная канитель.
        Потом я увидел скорченную фигуру. Зажатый стенами человек сидел на пятках - я различил рисунок протектора на подошвах - согнувшись, так что головы не видать, одна вздрагивающая спина да крестец, на котором выбилась из-под ремня форменная голубовато-серая рубашка.
        Возле ботинок сгрудились крысы. Почуяв мое приближение, они оживились, венцы замигали ярче. Затем крысы напыжились, приподнялись и потянулись в мою сторону. Я не умел вызывать в себе ненависть, как наши risky fellows, и шуганул тварюг мысленным воплем: «Пошли вон, гады!» Они смущенно осели на место, притушили мерцание.
        Обтянутая рубашкой спина вздрагивала от беззвучного плача. Я понятия не имел, что делать с плачущим Сильвером, - не по моей части утешать раскисших навигаторов - и решил дозваться Юну-Вэл. Прислонился к стене, прикрыл глаза и мгновенно скользнул на ее седой от росы вечерний луг, в слоистый туман, к замирающим трелям скрипичников-прыгунцов.
        - Юна! - окликнул я, озираясь.
        Нашел. Она сидела в росистой траве; волосы цвета коффи скрывали опущенное лицо, нелепая куртка сползла с обнаженных плеч.
        - Ну, что ты? - Я опустился рядом на колени.
        - Не жалей меня, - прошептала она. - Не то я не удержусь и завою по громкой связи.
        - Нельзя, - сказал я, вспомнив инструкцию в своей каюте.
        - Но хочется… Это последнее, что можно сделать.
        - Юна, - я заставил ее распрямиться и посмотрел в мокрое от слез лицо; оно не опухло и не пошло красными пятнами, как бывало у Лайны. - Объясни.
        Она вытерла слезы рукавом.
        - Считается, что так можно ускорить события. Заплачешь по громкой связи - и вместо жалости вызовешь у людей раздражение. Корабль его подхватит и усилит. И ты пропал. Одно дело, когда экипаж стоит за тебя горой, и совсем другое - если ребята фыркают и кривятся, и только рады от тебя избавиться. Крысы без помех добивают жертву, и приходят Чистильщики.
        - Не плачь больше. - Я провел кончиками пальцев по ее влажной щеке.
        Юна-Вэл ткнулась лбом мне в грудь.
        Я поцеловал ее волосы - густые и упругие, как у Лайны. Лучше, чем у Лайны, без аромата пугающе дорогих духов.
        - Пора идти, - Юна-Вэл хотела подняться, но я ее удержал.
        - Почему ты меня не любишь? - Это не было нытьем - я желал разобраться в проблеме.
        Она с насмешливым удивлением вскинула брови, и на лбу обозначилась тонкая морщинка.
        - Мальчик мой, я гожусь тебе в матери.
        - А Джон Сильвер годился бы мне в отцы. Это не должно было помешать нам на контурах. Доктор Ливси прочитал о них и подтвердил: побывавшие на контурах влюбляются друг в друга.
        Юна-Вэл усмехнулась.
        - Могу представить, какую чушь он читал. Мистер Эрроу все еще пленник RF, он не мог дать верную информацию.
        - Все еще? - переспросил я.
        - Да. Я не успела… - Она запнулась, сердито прикусила губу.
        - Что ты собиралась сделать?
        - Тебе незачем знать.
        - Юна!
        - Джим! - Луговые глаза сверкнули; в них было больше стального блеска, чем нежной зелени. - Я не хочу погубить и тебя заодно.
        «Ты был на главном контуре, - объяснял мне капитан Смоллет, - и ты хозяин: что пожелаешь, то и будет. Сильверу останется подчиниться». Хорошо, коли мне удастся ее дожать.
        - Зачем ты явилась на корабль?
        - Отвяжись.
        - Отвечай! - рявкнул я, потому что убеждать было некогда.
        - Не смей на меня кричать! - Юна-Вэл взвилась с земли; я вскочил вслед за ней.
        - Отвечай. Правду.
        - Нет.
        - Говори.
        Показалось, что Юна-Вэл упадет - так побелело вдруг ее лицо, так вся она поникла, будто спаленное засухой деревце.
        - Я рассчитывала их спасти, - вымолвила она непослушными губами. - Александра и его экипаж. - Она перевела дыхание и заговорила тверже: - Я много лет занимаюсь проблемами RF. Джон по крупицам собирал данные; потом Израэль. Им было безумно трудно; они же risky fellows, взращенные Чистильщиками. Боролись, преодолевали блоки в сознании… А я ничем не могла помочь. И сейчас не до конца понимаю, как оно работает, но кое-чего добилась. По крайней мере, Израэль и еще трое наших пришли на «Испаньолу» без половины всаженного им в мозги багажа. Они способны говорить об RF и Чистильщиках, думать по-человечески.
        - И Рейнборо может, - добавил я. - Мистер Смоллет тоже начал.
        - Я ожидала, что все получится гораздо быстрей. Пронесла на борт щит собственного изготовления - штуку вроде гипноизлучателя, для защиты людей от воздействия RF-корабля…
        - Как тебе удалось? Нас же просвечивали перед посадкой.
        - В вещах мистера Эрроу «Щиток» отлично себя чувствовал. Однако в высоком режиме он действовал слабо.
        - А сейчас пашет как надо?
        - А сейчас его нет, - отрезала Юна-Вэл.
        - Почему?
        Она отвернулась. Слоистый туман подбирался к нам с краев луга, плыл над головой, стирая краски с облаков, озаренных малиновыми лучами уходящего солнца. Я коснулся плеч Юны-Вэл, облитых завитками ее волос. Кожа у нее была холодная, и Юна зябко поежилась.
        - Что сталось с твоим «Щитком»?
        - Разбила. - Она горько вздохнула и продолжила без моих понуканий: - Когда крысы пришли в первый раз… не когда вы прибежали на камбуз, а до того… Перепугалась до беспамятства, всякое соображение отшибло. Почему-то вздумалось, что если уничтожу «Щиток», корабль отступится. Как бы не так. Обломки не успела выбросить, а новые крысы тут как тут. Тогда уже стала кричать… Собственными руками разбила, идиотка. Чистильщики меня б забрали, но «Щиток» бы остался, работал. Весь рейс, туда и обратно. Ребята вернулись бы живые. Нас же послали на смерть. Всех - тебя, меня, Александра… Уже четыре корабля возвратились без экипажа, а руководство флота не чешется. Секретность проклятая! Смотрители безнаказанно гонят людей в рейс в высоком режиме, Чистильщики глотают добычу, не жуя. Джим, я не сомневалась в том, что нас ждет. Но этих risky fellows словами не убедить, не удержать. Я была уверена, что справлюсь здесь, на борту. И вот…
        Я прижался щекой к ее затылку.
        - Это не твоя вина. «Испаньола» заставила уничтожить оружие, с которым бы ты победила.
        - Что толку меня утешать?
        - Это правда. Ты же не сама ударилась в истерику, а корабль довел. Не казнись.
        Юна-Вэл погладила мои пальцы, лежащие у нее на плече.
        - Джим, прости.
        - За что?
        - За то, что не люблю, - прошептала она.
        Развернув Юну-Вэл к себе лицом, я посмотрел в ее несчастные глаза, на побледневшие изогнутые губы. Красивая… Я спросил о деле:
        - Отчего контуры сработали не так, как надо? Ведь твоего «Щитка» уже не было.
        - Кто их знает? Крис мог бы разобраться, но он в коме. А техники только руками разводят. Кстати, что именно сказал тебе доктор Ливси? - вдруг заинтересовалась Юна-Вэл.
        - Что мы с тобой не командуем «Испаньолой». - Я постарался припомнить дословно: - «Нигде не сказано, что пара влюбившихся космолетчиков начинает воздействовать на корабль».
        - Чушь, - удовлетворенно кивнула она. - Космолетчиков на контуры не сажают. Только пассажиры вроде нас с тобой понижают уровень - «командуют кораблем». Разумеется, это не то, что делает настоящий RF-капитан. - Она поразмыслила. - Однажды кто-то после контуров сдуру попер в гости в чужую каюту - там-то их роман и начался. А слух прошел иной, и теперь контуров все боятся.
        - Ты уверена?
        - Это версия.
        - Тогда приходи ко мне, побеседуем.
        Я пошутил. Однако Юна-Вэл сильно расстроилась; она заморгала, губы горестно дрогнули.
        - Ума не приложу, на что Александр надеется. Придумал раньше времени вызвать Чистильщиков! Сам бы не поплатился… Джим, я прощаюсь с тобой - здесь и сейчас. И запомни: Чистильщики - хуже смерти. Но если корабль тебя одолеет, не вздумай покончить с собой: это значит отнять последние шансы у остальных. Когда Чистильщики кого-то забирают, они дают краткую передышку уцелевшему экипажу. А стоит тебе ускользнуть из их пасти, ребятам пощады не будет. Джим, если мы встретимся там, у них… или на Станции… я тебя узнаю. И сделаю все, чтоб ты вспомнил, кто ты. Чтоб остался хотя бы наполовину человеком, как Александр. А теперь отпусти меня на корабль.
        - Я не держу, - пробормотал я, сглотнув ком в горле.
        - Ты удерживаешь мое сознание. Мы разговариваем здесь, а на самом деле застряли на трапе.
        Больше всего на свете мне хотелось остаться с Юной-Вэл на вечернем лугу.
        - Джим, не упрямься, - мягко сказала она.
        Схватив в объятия, я прижал ее к себе - крепко, как только мог. Не пущу. Чистильщики хуже смерти.
        - Надо идти, - шепнула она. - Александр ждет.
        Мистер Смоллет обещал, что не отдаст ее Чистильщикам. Юна-Вэл в это не верит; она лучше разбирается, чем он… Не пущу.
        - Возьми себя в руки, - проговорила она с холодком. - Некогда миловаться; нам пора.
        - Юна…
        Она рванулась, оттолкнула меня. В глазах полыхнул зеленый огонь.
        - Джим Хокинс, марш на корабль!
        Затянутый туманом луг исчез, и я оказался в щели - привалившись к стене, с целой стаей крыс под ногами. Перемигиваясь венцами, черные сгустки сновали от меня к скорчившемуся Джону Сильверу и обратно. Крысы тыкались в подошвы его ботинок и отскакивали, словно резвились.
        Сильвер поднялся на ноги, огляделся. При виде крыс смуглое лицо болезненно дрогнуло.
        - Видишь, что натворили. На RF-корабле нельзя долго спать… и уходить с него надолго - тоже.
        Мы двинулись наверх. Сильвер шагал легче и быстрей, я отставал. Крысы торопились за ним, вся черная свита мельтешила возле «бывшего навигатора», лишь изредка одна-две возвращались ко мне - подгоняли. Твари не пытались навязывать чувство вины, а просто бежали себе и бежали, будто компанейские зверьки.
        - Юна, - окликнул я, когда выбрался из щели в коридор; обогнавший меня на десяток метров Сильвер обернулся. - Что крысы сейчас делают? Зачем они кораблю?
        - Черт их знает, - процедил он, разглядывая сгустки тьмы на полу. - «Испаньола» сыта после наших с тобой бесед. - Он дождался меня и зашагал дальше.
        - В каком смысле «сыта»?
        - Она питается людскими переживаниями. Стоило мне побиться в истерике - и корабль доволен. Но ему скоро понадобится новая порция, и крысы примутся ее выжимать.
        - А как он живет в обычном состоянии - в нормальном рейсе, когда нет загнанной крысами дичи?
        - «Обычного состояния» у RF не бывает. Во втором режиме, как раньше всегда летали, взвинченный экипаж отчаянно влюблен в своих женщин. Корабль жирует на самых сильных переживаниях - на любовной тоске и неутоленной страсти. Если же удается заставить кого-то ощутить себя виноватым и сожрать его целиком - это отдельный праздник.
        - Влюбленность RF друг в друга кораблю тоже нужна. Иначе зачем эти каюты-ловушки, где людей заставляют терять голову?
        - Иначе незачем, - согласился «бывший навигатор». - Тут все идет в дело: влечение, стыд, душевный раздрай, конфликты в экипаже… Думаю, будь их воля, Чистильщики весь корабль превратили бы в сплошную каюту. А экипажи набирали бы из женщин - они более эмоциональны и трепетны, чем мужчины.
        - Тогда они погибли бы сразу, - возразил я, - больше никто бы не летал, и Чистильщики остались бы с носом.
        - Они и так останутся. Вопрос в том, сколько еще экипажей погибнет, кроме нас.
        - Джим Хокинс, Джон Сильвер, где вы находитесь? - прозвучал по громкой связи голос капитана Смоллета.
        «Бывший навигатор» огляделся.
        - Где мы? - спросил у меня.
        Нашел, к кому обращаться. Кругом - никаких ориентиров, кроме символов на шторках, в которых я не смыслю. Я дважды ткнул кнопку связи на воротнике:
        - Сэр, мы свернули с жилой палубы на трап и вышли с него на следующий виток.
        - Поторопитесь, - отозвался мистер Смоллет странно звенящим голосом.
        - Александр в бешенстве, - сказал Сильвер. - Ты потом не сердись на него. Не обвиняй. Любой RF-капитан - инструмент Чистильщиков. Они не позволят ему отбиться от рук.
        - Остановить его? - предложил я, прижимая к себе укрытый под курткой станнер.
        - Нет! - вскинулся Сильвер. - Покуситься на капитана значит оскорбить его богов. «Испаньола» тебе не простит, а меня заест в любом случае. Часом раньше или часом позже - какая разница?
        Мэй-дэй! Я сам себе не прощу, если ничего не сделаю для Юны-Вэл. Как ее уберечь? Пока не знаю…
        Прошли еще один виток. Где та девятнадцатая палуба, куда нам велено подняться? Сколько палуб Юне-Вэл осталось жить? Крысы тянулись за ней, словно короткий черный шлейф.
        - Представляешь, как странно, - заговорил «бывший навигатор». - Александр был женат…
        - Вот чудо-то, - буркнул я, скрывая собственное смятение. - Кто бы мог подумать.
        - Помолчи. Жена у него была зеленоглазая красавица.
        Не диво: потеряв Юну-Вэл, мистер Смоллет подыскал зеленоглазку на замену.
        - У них родился ребенок, но сразу умер. И они расстались.
        - Так что странное?
        - Что разошлись. Когда risky fellows - влюбленные и стосковавшиеся - возвращаются из рейса, в семье начинается очередной медовый месяц. Который тянется вплоть до следующего рейса. Поверь мне: от такого мужа не уйдешь, и он свою жену не бросит. А эти двое расстались. К тому же после общей трагедии.
        - Некая дама оставила супруга после катастрофы на «Илайне».
        - С Джоном было невозможно жить. Он изводил меня, как не знаю кто.
        На душе сделалось неуютно. Risky fellows одним прикосновением умеют влить физические силы или прогнать скребущих на сердце котунов. Нетрудно представить, каковы эти ребята по части любовных ласк. Куда до них простым смертным. «Все равно я тебя люблю», - мысленно сказал я Юне-Вэл. Обогнавший меня Сильвер оглянулся.
        - Что?
        - Я молчу.
        «Бывший навигатор» с минуту шагал, размышляя. Миновали еще одну палубу.
        - Джим, я не сравниваю обычных людей с RF. И ты ничем не хуже их. Все, что они умеют на борту RF-корабля, внизу не работает. И в первый раз меня понесло в рейс именно за этим - за сказкой, которой внизу не бывает.
        - Джон Сильвер, Джим Хокинс, поторопитесь, - рявкнула громкая связь.
        Знал бы капитан Смоллет, что гонит к Чистильщикам женщину, которую когда-то любил. Я ответил ему:
        - Сэр, мы идем, как можем. Я не в состоянии бежать.
        «Бывший навигатор» прибавил ходу. Я тоже; каждый шаг давался усилием воли.
        Впереди была новая щель. Сильвер остановился возле:
        - Будем протискиваться? Ох! - Он отпрыгнул, а из щели выхватился бывший старший пилот Рейнборо.
        - Вот вы где, черти. - Лицо у него разгорелось, и вид был цветущий, словно Рейнборо вернулся с курорта. - Стоять, - он с силой меня облапил. - Джим, спокойно. Вдохнул, выдохнул.
        Я покорился. Голова прояснилась, а тело налилось бодростью. Побледневший пилот выпустил меня и обернулся к Сильверу:
        - Поди сюда.
        Тот попятился.
        - Джон Сильвер, выполняйте приказ! - гаркнул Рейнборо, метнулся и поймал Сильвера в объятия. - Стоять. Держитесь, ребята, - пробормотал он, отпуская «бывшего навигатора».
        Лицо у пилота посерело; отступив, он привалился к стене.
        - Бегом.
        Мы ринулись в щель. То ли она была шире предыдущей, то ли студень послушней раздавался в стороны - но мы неслись во весь дух. Я следил, как бы не наступить на струящийся черный шлейф, не отстававший от Сильвера. Проклятые крысы никак не отвяжутся.
        Вырвались в коридор. Ни души. Девятнадцатая палуба на самом верху, возле рубки. Я помнил: чтобы подняться в рубку от жилой палубы, нужно пройти три трапа. Два мы уже прошли.
        - Израэль Хэндс, ответьте капитану, - ударила по ушам громкая связь.
        Мэй-дэй! RF-связь не работает? Или беда с самим Хэндсом?
        - Слушаю, сэр, - отозвался старший пилот.
        - Как вы?
        - В порядке, сэр. - Я слышал его дыхание: Хэндс явно делал нечто, требующее усилий. - Мелвин с Эйбом расстроились из-за Чистильщиков; пришлось окоротить обоих.
        - Что?
        - Хотели прекратить торможение. В драку полезли. Лежат связанные. - Хэндс вздохнул, очевидно, закончив возиться с бесчувственным телом кого-то из тех двоих.
        - Справитесь один?
        - Конечно, сэр. Пока стоим, чего не справиться?
        - Джим, поворачивай назад! - раздался крик доктора Ливси. - Не смей подниматься!
        Я дважды ткнул кнопку связи.
        - В чем дело?
        - Они - убийцы!.. - Крик оборвался.
        - Александр, что происходит? - спросил Сильвер, прижав кнопку на воротнике.
        - Доктор психанул. Я жду; шевелитесь быстрей.
        Нас уже гнали один раз - к старту «Испаньолы», когда сквайр Трелони грозился уволить мистера Смоллета и нанять другой корабль. Как говорил Хэндс, капитана тогда звал RF. А чей зов мистер Смоллет слышит нынче?
        - Доктор Ливси, ответьте Джиму Хокинсу.
        Молчание.
        - Доктор Ливси!
        - Не ходи… сюда, - едва слышно выдохнул доктор.
        Мы с Сильвером с разгону остановились.
        - Александр, что ты делаешь?! - закричал «бывший навигатор». Спохватился: - Что вы делаете?
        - Пытаюсь спасти твою шкуру, - с яростью отозвался капитан. - Ради твоей жены.
        Сильвер снова пустился со всех ног. Но теперь - спасибо Рейнборо - я был проворнее и без труда его обогнал. Виток. Еще виток. Трап. Я ворвался в щель.
        - Джим, подожди! - догнал меня крик Сильвера.
        Я еще наддал.
        Вылетел из щели в коридор.
        - Вниз, - рявкнуло над головой.
        Я повернул вниз, прочь от запретной для меня рубки. Посреди коридора стоял капитан Смоллет: в парадной форме, в светлом кителе с черными нашивками и с черным шарфом на шее. Завязанный узлом длинный шарф - символ служения Чистильщикам, знак подчинения чужакам. Однако синие глаза нашего капитана не пылали огнем RF. Это были яростные, но совершенно человеческие глаза. Сильвер ошибался: мистер Смоллет не был орудием Чистильщиков; по крайней мере, сейчас.
        Неподалеку зашевелилась шторка с иероглифом. Цепляясь за край проема, наружу выбрался доктор Ливси, выдохнул:
        - Не подходи. Он тебя убьет.
        - Ты бы посытней Чистильщиков кормил, - бросил мне капитан, не обращая внимания на доктора. - Дом свиданий устроили… Вниз! - крикнул он вырвавшемуся в коридор Сильверу.
        - Джим, беги, - прохрипел доктор Ливси, шатаясь. Почерневшее лицо было в испарине, взгляд помутнел.
        Я кинулся поддержать его. Доктор меня оттолкнул:
        - Беги! Александр, пощадите его… - Он двинулся к капитану. Взялся за сердце.
        Мистер Смоллет нажал кнопку на воротнике:
        - Слушаю, Дэн. Сейчас придем.
        Шатавшийся, едва переставлявший ноги доктор внезапным броском оказался возле мистера Смоллета. В руке блеснула полоска хищной сталь. Однако лезвие скользнуло, не воткнувшись, и капитанский китель прочертил длинный разрез на груди. Сильвер вскрикнул, капитан отшатнулся.
        - Дэвид, вы спятили.
        Сжимавшая скальпель рука бессильно разжалась, оружие выпало.
        - Беги, - шепнули почерневшие губы, и доктор Ливси повалился на палубу.
        Разрез на кителе мистера Смоллета был чистый, без кровинки. Что там, под тканью, - металл? Хорошая одежда у RF… Подобрав скальпель, я отбросил его подальше. Скальпель вошел в мягкий студень и исчез без следа.
        - Идемте. Джим! - Рванув меня за собой, капитан ринулся в отсек, из которого недавно выбрался доктор.
        Глава 10
        Здесь был огромный зал. Потолок переливался розовым, лиловым и фиолетовым, на стенах шевелились черные пятна: расплывались и сжимались, словно дышали. У дальней стены, возле самого крупного пятна, стоял мистер Эрроу. Вскинув руки, повернув к пятну ладони, он точно убеждал: «Успокойся, все хорошо». У его ног ничком лежал космолетчик; судя по квадратной голове - пилот Берт. Двое навигаторов - Норман и сумасшедший Тон-Тон - валялись возле двери. Над ними спина к спине стояли планет-стрелок Грей и техник Андерсон, наблюдали за беспокойными пятнами на стенах. Поодаль, возле стоящего навытяжку перепуганного охранника, сидел бледный сквайр Трелони; его второй охранник скорчился на палубе. Не иначе как Рейнборо отнял энергию, чтобы передать нам с Сильвером.
        - Все за мной! - крикнул капитан и помчался через зал к мистеру Эрроу; следом кинулись Грей с Андерсоном и охранник сквайра. - Обычно Чистильщики свободно забирают жертву, - принялся объяснять мистер Смоллет. - Когда они в силе. А мы нарушим всегдашний ход событий и вызовем недокормленных, слабых. Ими можно управлять.
        - Голодные только злее, - заметил Сильвер, тяжело дыша.
        - Джон, - рыкнул наш капитан, - когда моя жена преждевременно родила ребенка, у него не было сил жить. Я держал его на руках - я, RF, пытался отдать свою жизнь - а он умер.
        Он умер, потому что фантастические умения risky fellows внизу не годятся, подумалось мне. Но в словах о недокормленных Чистильщиках была своя логика.
        Мы добежали до мистера Эрроу; пятно, возле которого он стоял, превратилось в зевающую черную пасть. Первый помощник едва держался на ногах, струйки пота стекали по шее, впитываясь в повязанный черный шарф; вскинутые руки, обращенные ладонями к стене, дрожали. Мистер Смоллет подхватил его под локти и передал подбежавшему Грею. Планет-стрелок сосредоточился, яркий румянец схлынул - и Грей осел на палубу, возле не приходящего в сознание Берта.
        Охранник сквайра шарахнулся прочь, но мистер Смоллет настиг его, прижал к себе обеими руками. Охранник трепыхнулся, обмяк и повалился капитану под ноги, точно куль с тряпьем.
        Андерсон двинулся было ко мне.
        - Джону отдайте, - остановил его мистер Смоллет.
        Техник обернулся к Сильверу:
        - Забирай все.
        - Не могу, - вымолвил «бывший навигатор». - Я же не RF.
        Андерсон сгреб Сильвера в охапку. Побледнел, но устоял на ногах; видимо, сам он не мог отдать силы целиком, вплоть до обморока.
        От зевающей пасти в стене тянуло густым духом нагретого тростника. Мистер Эрроу стоял рядом, скрестив руки на груди; наверное, он уже ничего не мог с ней поделать.
        - Не паниковать, - сказал капитан нам с Сильвером. - Испугаетесь - все пропало.
        - Александр, да вы что?! - вскричал «бывший навигатор». Он уже был до смерти напуган черной пастью.
        Переступив через лежащего без сознания планет-стрелка, мистер Эрроу подошел к нам. Коснулся пальцами моего лба, затем обрисовал по контуру лицо Сильвера.
        - Держитесь.
        От его прикосновения ушла тревога, и поселилась уверенность: мы выдержим. То есть, я выдержу. А Сильвер… а Юна-Вэл? Ей по-прежнему страшно. Зрачки во всю радужку, и на смуглой биопластовой коже - капельки влаги.
        Черная пасть раззявилась шире, растянулась точно в ухмылке.
        - Спокойно, - мистер Эрроу обхватил «бывшего навигатора» за плечи.
        Сильвер напряженно выпрямился. На шее, под слоем биопласта, отчаянно билась жилка.
        - Джон, возьмите себя в руки, - отчеканил мистер Смоллет. - Вы навигатор или кто?
        Вот именно: «или кто», сообразил я, холодея. Она - женщина. Более эмоциональная и трепетная, чем мужчина - чем даже горевший на «Илайне» бывший RF-навигатор. Она смертельно боится Чистильщиков, и первому помощнику с этим не совладать. Проклятье!
        Черная пасть ухмылялась все шире, дышала теплом нагретого на солнце тростника.
        - Джон! - рявкнул мистер Смоллет, метнувшись к лже-Сильверу.
        Показалось - ударит. Нет: припечатал ладонь ко лбу, пуская в ход еще не знаю какие резервы RF-колдовства.
        - Спокойно, - приказал первый помощник.
        Губы у Сильвера стали пепельные, на висках налились крупные капли пота, скатились вниз.
        Юна, ну что ж ты? Сильная моя, смелая - успокойся. Поверь капитану; все-таки он больше, чем наполовину, человек.
        Я скользнул на вечерний луг, в белый слоистый туман.
        - Юна-Вэл!
        - Останови его! - раздался пронзительный крик.
        Юна бежала ко мне растрепанная, в порванной на груди куртке, словно только что отбивалась от банды насильников.
        - Александр погибнет. - Глаза у нее были безумные. - Джим, помоги! - Схватив за руки, она притянула меня к себе; теплое дыхание коснулось моих губ. - Я сделаю для тебя, что захочешь… обещаю. Но ради бога, останови его!
        Красивое несчастное лицо было совсем рядом с моим; безумие потухло в луговых глазах, и они заклинали: «Помоги!»
        - Я люблю его, - прошептала Юна. - Если с ним что-нибудь случится… я умру.
        Я молчал, всматриваясь, впитывая взглядом каждую клеточку ее гладкой золотистой кожи, пушинки на щеках, длинные густые ресницы. Скорей всего, я это больше не увижу.
        - Джим! - взмолилась Юна-Вэл.
        Растрепанные волосы колыхнулись, порванная куртка распахнулась на груди. Я позволил себе посмотреть - в первый и последний раз было можно. Ох. Два нежных золотистых холмика были как будто исхлестаны плетью, оставившей беловатые шрамы, а между ними на коже светлело сплошное пятно, как от ожога кислотой. Юна-Вэл повела плечами, и куртка снова сошлась.
        - Это после «Илайна», - пояснила Юна неловко. - Джон… неважно. Джим, милый, у нас нет времени.
        Я поцеловал ее - миг горького счастья - и снова очутился на «Испаньоле». Первый помощник удерживал «бывшего навигатора», чтобы не упал, мистер Смоллет пятился к издевательски ухмыляющейся пасти. Меня поддерживал Андерсон и шепотом ругался.
        - Отчего Джон психует? - резко спросил капитан.
        - Боится, - ответил я.
        Мистер Смоллет отступил еще на шаг к разверстой стене.
        - Черт возьми! Джон, Чистильщики вас не тронут.
        Сильвер дернулся, желая вывернуться из рук мистера Эрроу. Не удалось.
        - Алекс, нам бы станнер, - произнес первый помощник.
        Рванувшийся Сильвер сшиб его с ног и кинулся за помощью ко мне. Выхватив из-под куртки свое оружие, я даванул на спуск.
        - Джи… - Выстрел отсек последний звук моего имени.
        «Бывший навигатор» рухнул на палубу. Андерсон ударил меня по руке, отклоняя ствол станнера:
        - Оставь в сознании.
        Я не спятил - глушить человека долгим импульсом. Сильвер все сознает, но вяло, отрешенно, без испуга. И неотвязные крысы наконец исчезли.
        Откуда-то долетел хриплый крик. Я оглянулся. Сквайр Трелони брел к нам через зал, а от входа, подтягиваясь на локтях, полз доктор Ливси. Сквайра мотало, как пьяного.
        - Обезвредь их, - велел первый помощник Андерсону.
        Техник двинулся навстречу сквайру; сам-то шагал не слишком уверенно.
        Черная ухмылка «Испаньолы» за спиной мистера Смоллета расползалась, стена как будто готовилась порваться от края до края; тянущий изнутри сквозняк шевелил седые волосы нашего капитана. Он улыбнулся своей молодой улыбкой:
        - Дэн, поменьше грязи.
        - Приходи уборщиком, - отозвался первый помощник.
        «Спокойно», - приказал я себе. Не пугаться. Не переживать. Никого не жалеть. Все это после. А сейчас - не мешать капитану. Сейчас - спасти Юну-Вэл.
        Мистер Смоллет обернулся к стене.
        - Это мой экипаж, - проговорил он в черноту открытой пасти.
        Тянущий из нее сквознячок прекратился; корабль словно затаил дыхание.
        - Мои люди не виноваты, - продолжал мистер Смоллет. - Во всем, что случилось, только моя вина.
        «Испаньола» прислушивалась, не дыша.
        - Простите, - сказал капитан. - Я недосмотрел, недодумал.
        Его плечи поникли, голос стал глуше, в нем проскользнули нотки мучительного раскаяния. Но ему же не в чем себя винить.
        - Оставьте моих людей на борту, - попросил мистер Смоллет. - Они ничем не провинились.
        За спиной раздался вскрик. Мы с мистером Эрроу невольно обернулись. Джоб Андерсон, недавно шатавшийся от слабости, легко шагал от лежащего без движения сквайра к доктору Ливси. Доктор завороженно следил за ним и не пытался уползти.
        - Простите, - снова сказал мистер Смоллет. - Это мои ошибки, мой недогляд, мое преступление.
        Он же не Чистильщиков уговаривает, сообразил я, - самого себя убеждает. Входит в роль виноватого. В роль человека, которого они должны покарать.
        - Тихо, - прошептал мистер Эрроу, сжимая мое плечо. - Все будет хорошо.
        Он снова оглянулся на Андерсона, и я вместе с ним. Техник нагнулся над доктором Ливси, коснулся - и доктор уронил голову, распластался, словно это прикосновение его убило. Мистер Эрроу нажал кнопку связи на воротнике:
        - Джоб? Проверь навигаторов с охранником и уходи. Уходи, я сказал, - прошипел он, стараясь не мешать мистеру Смоллету.
        - Я негодный капитан, - горько вымолвил тот. - Взял на борт человека, которого нельзя было брать, и не уберег Джима. То, что с ним случилось, лежит на моей совести.
        Я до боли прикусил губу. Нельзя бояться. Нельзя переживать. Мистер Смоллет из-за меня провалит дело… Но как же за него не бояться?
        На полу шевельнулся Берт. Первый помощник отпустил меня и качнулся к пилоту. Без сил рухнул рядом на колени, провел рукой по широкому стриженому затылку. Забрал себе столько жизни, сколько мог. Перешел к планет-стрелку. Проверил пульс и затем осторожно, двумя пальцами отнял тот небольшой запас сил, что успел накопить Том Грей. Вернулся ко мне, прижал к спине ладонь, от которой исходило успокаивающее тепло.
        - На тебя людей не хватит, - прошептал мистер Эрроу. - Нечего психовать; лучше по-быстрому проверь, как там Сильвер. Там, - повторил он с нажимом, и я понял. - Мигом.
        Снова вечерний луг - потемневший, промозглый. Ели-ели вокруг почти черные, и сквозь туман не видно звезд над головой.
        - Юна-Вэл! - позвал я, и она появилась.
        Нагая, избитая в кровь, с обожженной кислотой грудью, она сидела в траве, подвернув под себя ноги.
        - Юна! - я метнулся к ней, срывая с себя куртку. Набросил ей на плечи, укутал.
        - Уйди, - безжизненно, как сумасшедший навигатор Тон-Тон, проговорила она.
        - Что с тобой?
        - Я просила остановить Александра. А ты… - Юна-Вэл провела языком по разбитым кровоточащим губам. - Ты вот что сотворил.
        Она так себя ощущает потому, что я ее не послушался?
        - Юна, в любых катастрофах в первую очередь спасают женщин и детей.
        Луговые глаза посмотрели мне в лицо. Взгляд, от которого сделалось холодно.
        - Не смей больше ко мне приходить. Никогда.
        Так и знал, что этим кончится. Я вернулся на «Испаньолу». Сильвер ничком лежал на полу; даже дыхания не было заметно.
        - Как он? - спросил мистер Эрроу вполголоса.
        - В бешенстве. - Меня тянуло подойти к «бывшему навигатору», что-то объяснить, оправдаться. Бесполезное дело.
        Я глянул на мистера Смоллета. Крысы! Мощные сгустки тьмы сновали у ног капитана, перемигивались фиолетовыми огнями. Он их не видел - откинув голову, он всматривался куда-то вверх, в черноту открытой пасти корабля.
        - Стоять! - мистер Эрроу перехватил меня, не позволив рвануться к капитану.
        Он сомкнул руки у меня на поясе, прогоняя тревогу, вселяя спокойствие и уверенность. А с двумя перепуганными - со мной и с Сильвером в придачу - ему бы точно не сладить. Счастье, что я станнером запасся…
        Провал в стене лилово затлел, изнутри дохнуло сухим тростником.
        - Я виноват, - убежденно проговорил мистер Смоллет. - Накажите меня; забирайте - но меня одного. Пощадите Джима и Сильвера. Отпустите их. Отпустите обоих.
        Помню, когда был на контурах, я точно так же взывал к Чистильщикам, просил пощадить Юну-Вэл…
        Капитан вдруг пошатнулся, как будто на плечи ему рухнула огромная тяжесть, схватился за край тлеющего лиловым провала.
        - Накажите меня! - крикнул он, а венцы у крыс вспыхнули розовым светом, твари взмыли в воздух и облепили его: сели на шею и плечи, на спину, на бедро, под коленом. - Накажите меня! Я прошу! - выкрикнул мистер Смоллет, клонясь под тяжестью чего-то незримого, навалившегося убийственной глыбой.
        Юна была права. Наш капитан погибнет, отправится к Чистильщикам вместо нее… и вместо меня. Рука дернулась к оружию. Нет станнера. Вытащен.
        - Уймись, - свирепо тряхнул меня первый помощник.
        Он знал, понял я. Наперед знал, как поступит мистер Смоллет. И лгал, уверяя, будто все кончится хорошо.
        Я сам говорил, что в первую очередь спасают женщин и детей. Женщин - да. Но я-то не ребенок.
        - Уймись, - процедил мистер Эрроу, и я подчинился.
        Сцепив зубы, смотрел, как ломается под невидимым грузом худощавая фигура в светлом кителе, как подгибаются колени нашего капитана, как он сползает по стене, упирается руками, чтобы не завалиться на бок. Длинные концы его черного шарфа мели пол, белые волосы упали на лоб, прилипли к мокрой коже. Ухмыляющаяся пасть «Испаньолы» раскрылась шире, нижний край оказался вровень с палубой, из нее ударил порыв теплого ветра. Белые стены зала порозовели, и ярче вспыхнули венцы прилепившихся к мистеру Смоллету крыс.
        От верхнего края пасти отвалился шмат лилово тлеющего студня, шлепнулся возле мистера Смоллета. Зашевелился, стягиваясь в круглый ком. Наш капитан выпрямился на коленях. Ком тоже стал вытягиваться вверх, приобретая форму человеческого тела. Внутреннее лиловое свечение потухло, и фигура на полу сделалась черной. В этой черноте тонул внешний свет, но я различил подробности: такой же китель, как у мистера Смоллета, завязанный узлом длинный шарф, те же черты лица. Только крыс на пришельце не было.
        - Я виноват, - сказал наш капитан стоящему на коленях двойнику. - Забирайте меня. - Он поднялся; лицо исказилось от усилия.
        Подвижный студень перетек из согнутых ног в туловище и обратно, ноги вытянулись, выпрямились, и чужак опять стал точной копией мистера Смоллета.
        От края лилового провала отвалился второй тлеющий шмат, упруго задрожал на палубе. Капитан отпрянул, и его двойник шагнул следом - не отрывая от палубы ног, плавно перетекая на новое место. Чуть слышно ахнул мистер Эрроу. Шмат живого студня быстро собрался в человеческую фигуру, лежащую ничком на полу. Второй Сильвер. Мэй-дэй!
        - Так должно быть? - шепотом спросил я.
        - Да, - ответил первый помощник.
        Опять солгал; я понимал это, но мне надо было ему верить. Потому что капитан Смоллет приказал не бояться, и потому что он хотел спасти нас с Юной-Вэл. Ради Юны я был согласен, чтобы за мою жизнь он заплатил своей.
        Прилепившиеся к капитану крысы соскочили, притушили венцы. Мистер Смоллет метнулся к чужакам, встал между своим двойником, перетекающим в новую позу, и тем, что лежал ничком. Крысы лениво двинулись за капитаном, с явной неохотой взяли в кольцо.
        - Забирайте, черт вас возьми! Убейте. Ну?
        Его двойник утратил форму, стек вниз и улегся на палубе второй копией «бывшего навигатора». Похоже, Сильвер им нравился гораздо больше, и они сосредоточились на нем, готовясь его забрать. Действие станнера проходит, и Юна-Вэл в полную силу ощущает свой страх за капитана? Ее любовь сильнее самовнушенного чувства вины, которое испытывает мистер Смоллет?
        - Пустите, - я хотел сбросить руки мистера Эрроу.
        - Нет.
        Вселенное им спокойствие не давало испугаться по-настоящему, и мысль, что Юна-Вэл сейчас погибнет, была холодной и как будто чужой. Не задохнуться от ужаса, не ощутить вину, не переманить Чистильщиков к себе.
        Крысы мистера Смоллета выцветали, готовясь исчезнуть; их фиолетовые венцы потухли. Зато два вытянувшихся ничком чужака затлели белесым светом, как стены «Испаньолы» при запуске RF-тяги. И мертвенно засветился черный шарф и нашивки на кителе капитана.
        - Алекс, шарф! - крикнул первый помощник.
        Мистер Смоллет схватился за узел, рванул. Тот не поддался. Сильвер шевельнулся, и вслед за ним одинаковым текучим движением шевельнулись его двойники. Капитан не мог развязать шарф; казалось, его пальцы готовы сломаться в борьбе с окаменевшим узлом.
        - Дэн, помоги! - вскрикнул он, а в глазах вспыхнул знакомый огонь RF, синие отсветы легли на искаженное лицо.
        Мистер Эрроу ринулся к нему. Я бросился к Сильверу и вцепился ему в горло, желая придушить и отвлечь от страха за нашего капитана. «Бывший навигатор» слабо вздрогнул - на большее не хватало сил.
        Мистер Смоллет дергал светящийся шарф, пытаясь сорвать его, словно ядовитого гада. Мистер Эрроу выхватил у него из кармана лучемет, вскинул оружие; узкий ствол уставился капитану в шею.
        - Стреляй, - приказал мистер Смоллет.
        - Голову отверни! - рявкнул первый помощник.
        Схватился за концы шарфа, оттянул, сколько мог, и полоснул лучом, разрезая ткань. Отшвырнул шарф; белесое свечение начало затухать. Капитан хрипло выругался.
        - Снимай китель, - велел ему мистер Эрроу. - Ч-черт! - он пинком отбросил меня от Сильвера.
        Приподнявшись, я увидел, как опадает, стекая вниз, чужак, копировавший меня: я еще застал его напряженную спину, опущенную голову и согнутые в локтях, душащие пустоту руки. Спустя несколько секунд он опять стал копией Сильвера.
        «Бывший навигатор» дернулся и глухо застонал. Второй раз не выстрелишь - Сильвер потеряет сознание, а этого нельзя.
        - Алекс, снимай китель, - повторил мистер Эрроу. - Быстро.
        Капитан сердито сдвинул брови. Нашивки светились, как только что светился шарф, с которым он отчаянно сражался.
        Мистер Эрроу поднял лучемет:
        - Снимай. Считаю до трех. Раз, два…
        Мистер Смоллет скинул порезанный доктором китель и повернулся к Сильверу и двум чужакам. Молодое лицо сделалось незнакомо жестким, огонь RF в глазах не затухал.
        - Дэн, с меня довольно, - проговорил он, оглядев три одинаковые фигуры на палубе. - Пусть забирают его к черту.
        Мистер Эрроу побледнел.
        - Тогда следующим они возьмут Джима.
        Пронзительный синий взгляд хлестнул меня по лицу.
        - Значит, они его возьмут, - отрезал мистер Смоллет.
        - Мы не можем его отдать.
        - Можем.
        Сильвер застонал. Две студенистые копии перетекли ближе, под бок к «бывшему навигатору». Мистер Смоллет бесстрастно наблюдал - беспощадный, неумолимый, точь-в-точь станционный смотритель. Шарф, осенило меня. Проклятая тряпка светилась - это воздействовали на капитана Чистильщики, не позволяя ему отбиться от рук, превращая его в марионетку. Неспроста мистер Смоллет с шарфом не расставался - не положено ему. Значит, у нас теперь настоящий RF-капитан?
        - Алекс, прости, - шепнул мистер Эрроу.
        В правой руке он держал лучемет, левой вынул из кармана мой станнер. Бросил станнер на палубу и лучом разрезал его надвое.
        - Прости, - повторил он громче. - Дурной у тебя первый помощник. Раззява. И не соображает ни черта.
        - Замолчи, - велел капитан Смоллет. - Еще не хватало…
        - Прости, - в третий раз сказал мистер Эрроу и отдал ему лучемет. Развязал собственный шарф, отбросил его и отвернулся.
        Я так и запомнил: прямая спина и неровная седина в волосах. И выросшие рядом две черные фигуры, такие же прямые и неподвижные. Глухая тьма, копирующая живое тело. Про Сильвера позабыли - подвернулся более лакомый кусок. На счету первого помощника много промахов; неизвестно, с какой силой он способен о них сожалеть… заставить себя ощутить вину, чтобы отвести беду от других.
        - Дэн! - тревожно окликнул мистер Смоллет. Он стоял, сжимая бесполезное оружие, не зная, что делать. - Перестань. - Пылающие глаза капитана еще не были человеческими, но лицо утратило чужую, навязанную жесткость. Мистер Смоллет сделал шаг к своему помощнику и чужакам. - Дэн, ради бога…
        Мистер Эрроу поднял ладони и положил их на начавшие одинаково сгибаться черные руки двойников. По розовеющим стенам зала полоснул белый свет - словно метнулся туда-сюда луч прожектора; «Испаньола» содрогнулась, будто налетела на какой-то космический риф. Внутри чужаков затеплилось и погасло лиловое свечение, у мистера Эрроу вырвался стон.
        - Нет, - выдохнул наш капитан, вскидывая лучемет. - Не отдам.
        В отчаянии, он выстрелил. Бледный луч разрезал левую фигуру; я видел, как вскипел черный студень, как пузырчатая полоска перечеркнула чужака. Тот не шелохнулся. Студень остыл и затвердел, чужаки снова осветились изнутри, а мистер Эрроу закричал от нестерпимой боли, согнулся, не отрываясь от лиловых рук, как будто его ладони приросли к чужой плоти. Две тлеющие фигуры клонились с ним вместе, текуче меняя позу и колеблясь, словно тоже по-своему бились от боли. По стенам метался белый свет, распахнутая пасть «Испаньолы» жарко дышала, палуба ходила ходуном - казалось, корабль-убийца сотрясается в упоении.
        Человеческий крик оборвался. Все замерло.
        - Дэн, - расслышал я стон нашего капитана.
        Чужаки утратили форму, оплыли вниз и слились с палубой. На черном пятне остался лежать мистер Эрроу. Странно изломанный, сжатый, как будто скомканный чьими-то злобными лапами.
        Это не Чистильщики, - вдруг ясно оформилась мысль. Это тупые куски тупого студня. Инструменты скрывающихся незнамо где богов.
        Черное пятно тронулось с места и поплыло к раскрытой пасти. Ни звука, ни малейшей волны - чернота просто смещалась и несла на себе мистера Эрроу.
        В оцепенении, я смотрел, как пятно вплыло в пасть. Лиловые отсветы легли на безжизненное лицо первого помощника, на его светлую рубашку - и погасли. Пасть начала закрываться. Издевательская ухмылка «Испаньолы» сужалась, края провала смыкались, не оставляя следа. Провал делался все меньше, все безобиднее, пока не превратился в дыру размером с кулак. Эта дыра жила еще с полминуты; из нее дул устойчивый ветерок, несущий запах горячего тростника. Потом ветерок выдохся, дыра закрылась. Розоватые стены выцвели и стали изжелта-белыми, как прежде; огни на потолке померкли.
        Я пересчитал людей. Не потому, что их надо было считать, а просто до конца еще не осознал случившееся. Десятеро. Сильвер - неподвижный, уткнувшийся лицом в палубу. Мистер Смоллет - потрясенный, растерянный. Рядом - планет-стрелок, пилот и охранник; все без сознания. Ближе к двери - сквайр Трелони, второй охранник и доктор Ливси; у порога - два навигатора. Кто их разберет, как они там…
        - Как же теперь? - прошептал мистер Смоллет. - Без Дэна… Без него нельзя.
        Часть третья
        ОСТРОВ СОКРОВИЩ
        Глава 1
        Я проснулся, вздрогнув, словно меня пнули в бок. Сердце колотилось, сна ни в одном глазу. В чем дело?
        Я прислушался. Снаружи было тихо. Сквозь оконца в палатку сочился голубоватый свет - фосфоресцировало каменное плато, на котором стояла «Испаньола». Возле корабля был разбит наш лагерь.
        Мистер Смоллет возражал против того, чтобы ночевать под открытым небом. Он вообще не хотел садиться на планету, где один за другим смолкли три разведывательных зонда, но сквайр Трелони настоял. «Настоял» - не то слово. Он в бешенстве орал, что сыт по горло кораблем-убийцей и выходками капитана, что он отдаст мистера Смоллета под суд и слупит с него такую компенсацию за моральный ущерб, что капитан по миру пойдет, продастся в рабство Чистильщикам… Много чего он орал, хотя вовсе незачем было так разоряться: корабль висел на орбите, и RF-тяга была отключена. В конце концов мистер Смоллет вскипел и отдал приказ садиться на планету и ставить лагерь. Сели. Вокруг лагеря разместили датчики тревожной сигнализации, полюбовались на заход солнца и фосфоресцирующее плато и завалились спать.
        Перед сном я поинтересовался у Рейнборо, как насчет местных чудищ и прочих опасностей. Пилот сказал, что стандартная информация о планете содержится на кристалле, который достался от покойного Билли Бонса, на орбите мы тоже не зря висели и кое-что видели, да и разведзонды успели немало передать. Планета пригодна для жизни, явных опасностей нет, кровожадных чудищ не обнаружено. Тогда я спросил, кто в таком случае сожрал наши зонды. В ответ Рейнборо признался, что у «Испаньолы» нет нормальных разведзондов. Их израсходовали в прошлых рейсах, а новых не получили, и Крис Делл купил у военных списанные зонды-шпионы. Быть может, вояки всучили брак и зонды не сожраны, а сами сдохли? По-моему, пилот шутил: едва ли кому-то удалось бы втюхать Деллу негодные зонды.
        В правом оконце я видел угол палатки, в которой спал лисовин, а выше - черное небо с ясными звездами. Слева тянулось плато: полторы мили светящейся ровной поверхности. В той стороне звезд было так много, что небо казалось серебристым - то ли в стеклянной пыли, то ли в блестящей паутине…
        Шаги. Осторожные, мягкие. Кто-то крался по спящему лагерю. Кого тут носит в глухую полночь?
        Да мало ли, кому куда нужно. Будочка туалета стоит поодаль, мне ее не видать… Нет, шаги направились не туда.
        Их слышал один только я. В палатках отменная звукоизоляция, мы с Томом перед сном проверяли: он горланил какую-то песню, а я в своем жилище не мог разобрать ни слова. Лишь высунув голову из палатки, услышал, как лисовин с чувством выводит:
        - Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
        Йо-хо-хо, и бутылка рому!
        Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
        Йо-хо-хо, и бутылка рому!
        Сундук, объяснил он мне, - это клад, хозяин которого уже мертвец, а ром - ритуальный напиток, который пьют, когда откопают сундук. Этими знаниями лисовин обогатился, посмотрев видео про древних пиратов.
        Два десятка человек преспокойно спали в своих «глухих» палатках; один я тревожился. По егерской привычке слушать ночь, я перед сном включил устройство, усиливающее внешние звуки; оттого и услышал крадущиеся шаги. Я приготовился выглянуть, но тут раздался голос Питера Рейнборо:
        - Чего бродишь?
        - Думы разные спать не дают, - ответил Крис Делл.
        Я снова улегся, успокоенный. Бог с ним, пусть бродит.
        Пока «Испаньола» висела на орбите, капитан Смоллет вывел второго помощника из RF-комы. Кома Деллу на пользу не пошла: мысли у него порой цеплялись друг за дружку и запутывались. Доктор Ливси обещал им заняться, но позже, когда пропадет желание удавить всех risky fellows разом.
        - Рей, где наши мальчишки?
        - Спят, - отозвался Рейнборо. - Сядь, посиди со мной.
        Второй помощник угнездился на скрипнувшем походном сиденьице. Я порадовался за Рейнборо. Ему не простили, что он отвел нас с Сильвером на нижние контуры, и кроме Делла, никто из старого экипажа не желал общаться с бывшим старшим пилотом, а из «самозванцев» - один лишь Хэндс. Сильвер вообще ни с кем не общался, на борту «Испаньолы» его было не видно и не слышно. А едва разбили лагерь, «бывший навигатор» заполз в свою палатку и больше не выполз; ужин сегодня готовили безотказный Хэндс и я с лисовином.
        - Мальчишек нет, - сказал второй помощник.
        - Тебе чудится.
        - Палатки пустые.
        - Крис, ради бога, - попросил Рейнборо, - не забивай голову ерундой.
        - Не считай меня идиотом.
        Пилот промолчал. Я постеснялся лезть наружу и доказывать, что я на месте, а у Делла и впрямь ум за разум заходит. Хорошо бы они не чесали языками до утра и дали поспать. Иначе придется выключить мою «прослушку», а этого не хотелось.
        - Ты бывал в коме? - поинтересовался второй помощник.
        - Не довелось.
        - Между прочим, занятно. - Делл усмехнулся. - Пока система была замкнута на меня, я слышал, что творилось в моей каюте. Потом уже вырубился полностью.
        Ох. Поистине, в каюте Криса Делла творилось немало интересного: Сильвер требовал, чтобы я шел с ним на нижние контуры, капитан добивался ответа, кто такой наш «бывший навигатор», лисовин признавался, что украл у Делла станнер…
        - Рей, у меня после комы с памятью не очень, - проговорил второй помощник, - но иногда всплывают удивительные вещи. Мне вспомнился некий Джон Сильвер, с которым мы вместе учились. Он был курсом старше и на отделении навигаторов, но я его знал. И сегодня попросил Алекса показать настоящую морду нашего Сильвера. Он - тот самый человек.
        - Ну и что?
        - Сильвер был скверный парень. Его дважды чуть не вышибли из академии за паскудные истории с девочками.
        - Это было давно. Двадцать лет назад.
        - Восемнадцать, - поправил второй помощник. И неожиданно спросил: - У тебя когда-нибудь был поюн?
        - Нет.
        - А нам с Таней подарили на свадьбу.
        Делл смолк. Рейнборо терпеливо дожидался продолжения. Я измаялся, гадая, к чему клонит второй помощник и при чем тут поюн.
        - Крис, я не понимаю, - наконец признался пилот.
        - Поюны забывают фразы, слышанные год-два назад. Поэтому вопли нашего Александра про потаскуху и мольбы «Джон, не надо!» - это все свежачок. Сильвер как был гадом, так и остался.
        - Он спас тебе жизнь, - напомнил Рейнборо.
        - Какого рожна он это сделал?
        - Идиотский вопрос.
        - Рей, поверь мне: Сильвер жертвовать собой не способен. Он не тот человек, чтобы по доброй воле идти на нижние контуры.
        Рейнборо смолчал: не рассказывать же, что на контуры шла Юна-Вэл. Делл тоже умолк. Кто знает, до чего он додумался? Я прикидывал, что можно сделать. Самое лучшее - повторить ход мистера Эрроу и Юны: оглушить и затем почистить память в медотсеке. Но сейчас до медотсека ох как далеко, а подъемник «Испаньолы» блокирован, и ключ у капитана Смоллета.
        - Что ты хочешь? - наконец спросил Рейнборо. - Ты обязан жизнью ему и Джиму. Что тебе еще?
        - Я хочу знать, кто прибился к нашему экипажу. Кого ты вел на контуры?
        - Крис, тебе мерещится черт-те что. И мальчишки в лагере, и Сильвер не такой подонок, как…
        - А ты слышал, что сказал лисовин, когда к Сильверу явились крысы?
        Что такое Том ляпнул на камбузе? Крис Делл занимался мистером Эрроу, пытался привести его в сознание. А я просил Тома помочь мне с Сильвером…
        - «Один - убийца, другой - еще хуже», - повторил Делл слова лисовина. - Я наконец удосужился расспросить парня толком. Он считает, что эта парочка, Сильвер с Хэндсом, покушались на Джима, а также они применяли гипноизлучатель к самому лисовину и сквайру, - тщательно выговорил второй помощник. - В последнем Сильвер признался при тебе.
        - Крис…
        - Ты не дослушал. Он воспользовался гипнаком, чтобы сквайр заставил Алекса взять на борт их команду. И тот гипнак остался на Энглеланде.
        - Крис… - снова начал Рейнборо.
        - А ты не задавался вопросом, чем он купил тебя?
        - Я знаю, чем он меня купил, - отрезал пилот. - И если мое мнение для тебя что-то значит…
        Делл опять не дал договорить:
        - Тогда объясни, что делал на борту второй гипнак. Обломки которого я нашел в камере утилизатора.
        Мэй-дэй! Он сыскал останки благословенного «Щитка». Юна-Вэл выбросила разломанный прибор, но не нажала кнопку срочной утилизации. В полубезумном состоянии, что ей навязала «Испаньола», нетрудно было позабыть. А второй помощник додумался порыться в мусоре. Когда только успел, будь он неладен…
        Рейнборо, естественно, о «Щитке» и слыхом не слыхал.
        - Что за гипнак? - осведомился он.
        - Ломаный, - повторил Крис Делл. - Штучная работа. Надеюсь, не надо объяснять, насколько это серьезно?
        Я прикусил костяшки пальцев. Кабы не «Щиток», Чистильщики сожрали бы нас всех поголовно. Но как убедить в этом Делла? Он продолжал:
        - Обломки попали в камеру не сегодня - это единственное, в чем я уверен. А в остальном… Что с нами было, что привиделось, что нам внушили, что заставили забыть?
        - Странно, - задумчиво произнес пилот. - Может, это вещь Дэна? Сам посуди: нас в космопорту досматривал ты, Сильвера с его командой - Дэн. Он обсчитался с оружием, но гипнак бы не пропустил. Значит, сам его пронес.
        - У Дэна не спросишь, - сказал второй помощник. - Терзать Джима я не могу; остается трясти Сильвера. А он отоврется. Придется трясти основательно.
        - Оставь Сильвера в покое. Он не сделал тебе ничего худого.
        - Если это настоящий Джон Сильвер, в его благие порывы я не верю. И хочу знать, за каким чертом он калечил мальчишку на контурах.
        «Да не калечат никого твои контуры! - мысленно вскричал я. - Уж тебе-то надо бы знать».
        - А коли это не Сильвер, - продолжал Делл, - я намерен выяснить, кто он и какая блажь его сюда погнала. И если даже понадобится содрать с его рожи биопласт, я это сделаю.
        - Крис, - улыбнулся Рейнборо. - Неуемный ты человек… Скажи: за десять лет, что мы вместе летаем, я тебя хоть раз подвел?
        - За одиннадцать. Ни разу.
        - Вот видишь. Давай так: я тебе шепну по секрету три важные вещи, а ты мне поверишь и успокоишься.
        Настала тишина. То ли Делл размышлял о предложении пилота, то ли они просто сидели, глядя на звезды или свет под ногами. Я очень надеялся, что Рейнборо скажет такое, от чего неуемный Крис и впрямь уймется. А если нет… Я оделся и отстегнул полог палатки.
        - Рей, - вздохнул второй помощник, - когда мы выпутаемся из этой передряги, давай завалимся в лучший ресторан и надеремся рому, про который распевал лисовин.
        - Как пить дать надеремся. Погляди: вон палатки Джима и Тома. Можешь подойти и убедиться, что мальчишки никуда не смылись. Это первое. Второе: наш Джон Сильвер - безобидный бродяжка-авантюрист, приятель настоящего Сильвера, примкнувший к экспедиции в надежде сорвать солидный куш. Он даже поюна выклянчил у Сильверовой жены, чтобы подкрепить свою легенду.
        Молодец, Рей. Не самая блестящая придумка, но лучше с ходу не измыслишь.
        - А вот тебе третье.
        - А в морду не хочешь? - вполголоса рявкнул Крис Делл.
        Что пилот ему сделал? У него было только время коснуться, как это умеют risky fellows. Но мы же не на борту RF-корабля. Рейнборо засмеялся:
        - Не уверяй, что тебе не понравилось. Крис, - он посерьезнел, - мы считали всю информацию с кристалла. Этих данных там нет, анализаторы «Испаньолы» ни черта не фиксируют. Но мы же с тобой - RF. Ты сам-то чувствуешь?
        - Ну… теперь - да.
        - А еще здесь работает RF-связь - дальняя, не тридцатиметровка. Боюсь, что это RF-планета, не меньше.
        Встревоженный Делл вскочил - брякнуло, опрокинувшись, сидение. Послышались стремительные шаги: второй помощник рванулся к моей палатке. Я приготовился выползать с заспанным видом - дескать, малая нужда погнала - если он сунется ко мне и обнаружит, что я одет и обут. Однако Делл в палатку не полез, остановился рядом.
        - Верно, - пробормотал он, - тут Джим, там лисовин.
        Определил не глядя, как в свое время Хэндс сквозь закрытую шторку нашел в моей каюте Тома. RF - всюду сплошной RF. Делл метнулся в другую сторону.
        - Рей, - раздался его голос, - а эти две - пустые.
        - Да, - подтвердил пилот.
        Делл ругнулся и спросил:
        - Когда они ушли?
        - Понятия не имею. Я проснулся незадолго до тебя.
        Внутренне похолодев, я выбрался наружу, на голубоватый свет и стылый ночной воздух. Темнели поставленные двумя полукружьями палатки; Рейнборо стоял, наблюдая за Деллом. Тот нагнулся над пультом в центре лагеря.
        - Сигнализацию отключили, - сообщил он. - Черт! Куда их понесло? У них оружие есть?
        Рейнборо не ответил. Я подошел к нему и встал рядом.
        Делл бросился к палатке мистера Смоллета.
        Ушли! Ночью. На чужой планете. Вдвоем. Без оружия. Впрочем…
        - Рей, у тебя ведь был станнер? - шепнул я. - Который ты отнял у лисовина.
        - Угм. Был.
        Уже легче. Хоть что-то у них есть.
        - Алекс, - Делл сунул голову в палатку. - Проснись. Алекс? - Он прополз внутрь, снаружи остались видны подошвы его ботинок.
        Рейнборо тоже прошел к капитанской палатке.
        - Что такое?
        Второй помощник выбрался назад, ткнул кнопку связи у себя на воротнике:
        - Израэль Хэндс, ответь Крису Деллу. Ты что сделал с Алексом? - Он послушал, что сказал пилот. - Вы оба спятили? Ладно. Когда надумаете вернуться, я вас пущу, но морды набью обоим.
        Судя по тону, он не был взбешен - скорей ошарашен.
        Нырнувший в палатку Рейнборо повозился там и вылез. Уточнил у Делла:
        - Они забрали энергию, чтобы уйти?
        - Чтоб убежать, - хмуро поправил второй помощник, оглядывая темные палатки на светящемся плато. Позади лагеря черной скалой вздымалась «Испаньола»; сигнальных огней на ее корпусе не зажигали. - У десяти человек отняли. Надо же столько сожрать и не подавиться…
        - Куда они двинулись?
        - Хэндс изволил шутить. Якобы они отправились искать сундук, о котором нам пел лисовин.
        Иными словами, Юна-Вэл пустилась в бега, чтобы дознание второго помощника не вылилось в содранный с лица биопласт.
        Ушла. Ни словом не обмолвилась, не попрощалась. Так и не простила.
        - Они взяли у Алекса лучемет, - сообщил Рейнборо.
        Делл выругался и двинулся по лагерю проверять, как себя чувствует экипаж. Они крепко спали, обессиленные; капитан Смоллет был без сознания.
        - Что с ним? - шепотом спросил я у Рейнборо.
        Вместо ответа пилот дважды провел ладонью мне по спине. Кажется, понимаю: у всех энергию отняли один раз, а у мистера Смоллета - дважды. Второй раз, недавно, это сделал Рейнборо, прикрывавший бегство Хэндса и Юны-Вэл.
        Куда ж они? В ночь, в неизвестность. Лучше бы я был с ними… Не нужен я ей. Совсем не нужен.
        Было что-то неправильное в том, что капитан Смоллет лежит без чувств по милости своего пилота. Ему-то Рейнборо теперь не скажет: «Я за десять лет ни разу тебя не подвел». Их отношения - не моя забота, и все же досадно. А главное, еще немного - и въедливый Крис Делл задастся вопросом: «Почему?»
        Я растолкал лисовина:
        - Подъем. Мистеру Смоллету нужна помощь.
        Том выскочил из палатки полуодетый, и я погнал его обратно, потому что было холодно.
        - Уйди, зараза! Наглый коготун, - раздался вдруг голос мистера Эрроу.
        На миг замерло сердце. Это не мистер Эрроу, конечно.
        - Если еще раз поймаю, берегитесь. Выкупаю в холодной воде, - грозился поюн, которого выпустил на свободу заглянувший в палатку Сильвера второй помощник. - Ты погубишь корабль! Погубишь Александра! Мне не нужна влюбленная пара, - возмущался зверь, бегая кругами вокруг Делла. - Умница Александр.
        - Питер, что делать? - воззвал к Рейнборо лисовин, прибежавший на помощь капитану.
        - Ладонь на спину, между лопаток, - отозвался пилот и обернулся ко мне: - Напрасно ты Тома потревожил.
        Что это было - упрек? Предупреждение? Надеюсь, я не сделал ничего, что может повредить Юне-Вэл.
        Второй помощник перестал метаться по лагерю и забрался в капитанскую палатку вслед за Томом. Палатка закачалась - втроем в ней было трудно разместиться.
        Поюн встал столбиком возле пульта сигнализации.
        - Не двигаться, - велел он сам себе, а затем горько попросил: - Александр, прости.
        Зачем Юна его оставила? Чтобы зверь за нее просил прощения у мистера Смоллета? Или не захотела брать с собой и подвергать опасностям? Рейнборо уверял, что планета безопасна. Хоть бы оно так и было…
        Пилот уселся наземь у входа в палатку капитана. Голубоватый свет не достигал лица - одни глаза блестели.
        - По мне, лучше бы им не возвращаться, - сообщил Рейнборо в пространство. - Сплошная морока.
        Через пару минут мистер Смоллет пришел в себя. Второй помощник принялся объяснять, что случилось. Не больно-то внятно он излагал, но капитан ухватил суть.
        - Вот ключ от подъемника; активирован. Вернуть обоих, - распорядился он. - Том, позволь мне одеться.
        Делл и лисовин выбрались из палатки. Рейнборо потянулся за ключом - тонкой металлической пластинкой.
        - Нет, - Делл отвел его руку, - ты не полетишь. Мэя пошлю.
        - Мэй чуть жив, - возразил пилот.
        - Посмотрим.
        Навигатор Мэй, наш космодесантник, оказался ни на что не годен: когда он выполз наружу, его шатало, и кружилась голова. Делл потратил силы на мистера Смоллета, и ему нечего было отдать Мэю, а приказать мне или Рейнборо он не сообразил. Сунулся в палатку к пилоту Берту, затем к навигатору Норману; безнадежно махнул рукой. Наконец вытащил Джоба Андерсона. Техник отчаянно зевал, однако на ногах стоял твердо и обещал, что справится с глайдером.
        - Джоб, сюрпризы могут быть самые разные, - напутствовал его мистер Смоллет; капитану было нехорошо, и он опирался на лисовина. - Будьте осторожны и возвращайтесь живым.
        - А с бортовыми станнерами он сладит? - спросил Рейнборо, не обращаясь ни к кому в отдельности.
        - Нет, - сказал Андерсон. - Мне бы стрелка в пару.
        - Грея не дам, - заявил Делл. - Я покажу; справишься.
        Они вдвоем пошли к «Испаньоле».
        Уфф. По крайней мере, второй помощник не собирался сам в погоню за беглецами. Очевидно, размышлял я на пути к своей палатке, Делл - слишком важная фигура в экипаже. Техником или навигатором можно рискнуть, а вторым помощником - нельзя.
        Я забрался к себе. Надеюсь, в ближайшие минуты меня не хватятся. А еще я надеюсь, что тут работает не только RF-связь.
        Растянувшись на спальнике, я закрыл глаза. Юна, где ты? Где твой вечерний луг с росой и туманом? На борту «Испаньолы» я попадал туда мгновенно. А здесь - здесь пути на луг не было. Я беспомощно тыкался в черную пустоту, которая была у меня под веками, и не мог сквозь нее пробиться. Юна-Вэл, отзовись. Ты слышишь меня? За вами погоня, Юна, берегитесь!
        Бесполезно. Не слышит. И не узнает о грозящей опасности, пока разведывательный глайдер не скользнет над головой и Андерсон не врубит бортовые станнеры. И тогда я уже не представляю, как уберечь Юну-Вэл от разоблачения.
        В глупой надежде, я ткнул кнопку связи на воротнике:
        - Израэль Хэндс, ответьте Джиму Хокинсу.
        И Хэндс не слышит - я же не RF.
        Их Рейнборо предупредит. Улучит мгновение и шепнет. Приободрившись, я снова выбрался наружу.
        Мистер Смоллет, Том и навигатор Мэй устроились на вытащенном из палатки спальнике. Рейнборо в компанию не пригласили, и пилот одиноко сидел в стороне. Поюн шнырял от него к мистеру Смоллету и обратно и бормотал:
        - Александр хороший. Умница Александр. Меня все зовут Рей. И можно на «ты». - Казалось, он желал их помирить.
        - Джим, иди сюда, - позвал лисовин, пока я не уселся возле пилота.
        Я присел рядом с Томом, чтобы не обострять отношения.
        - Алекс, не нравится мне это, - навигатор подавил зевок. - Отзови Андерсона, а? Если двух идиотов куда-то понесло, это их личное горе…
        - Они - не идиоты, - отчужденно произнес мистер Смоллет.
        - Тебе видней. Но мое навигаторское сердце чует беду. - Мэй натянул на голову капюшон и уткнулся лицом в поднятые колени, намереваясь спать.
        Том положил руку на запястье мистеру Смоллету. Влюбленность в Шейлу не мешала лисовину обожать нашего капитана, и сейчас ему хотелось, чтобы мистер Смоллет забрал себе еще хоть немного сил. Тот притворился, будто не заметил намека юнги.
        - Да, Крис, слушаю, - ответил он на вызов Делла. - Хорошо. Удачи Джобу.
        Я не видел, как глайдер вышел из порта «Испаньолы»: все огни были погашены. В небе, на плато и в невысоких горах вокруг не было замечено ничего живого, но мы по возможности таились.
        - Вон он, - сказал Том.
        Маленькая тень беззвучно отделилась от корпуса громадного корабля и заскользила, едва угадываемая на фоне звезд.
        Глайдер сделал круг над плато, завис в стороне от лагеря, опустился ниже, вновь поднялся - и вдруг исчез. Как ни пытался, я уже не мог обнаружить его в ночном небе.
        - Джоб Андерсон, ответьте Александру Смоллету. Что у вас? Понял. - Капитан снова прижал кнопку связи: - Крис, ответь мне. Что он видел? Хорошо, подожду.
        - Что там? - спросил Мэй, не поднимая головы.
        - Крис говорит: на плато какие-то письмена. Он принесет снимки.
        - Привет от Сильвера? - недоверчиво буркнул навигатор.
        - Вряд ли.
        Мы ждали с полчаса. Замерзший Рейнборо подсел ко мне, прижался спиной. Навигатор Мэй, который вроде бы спал, оглянулся, и ощущение было такое, словно он повел стволом грозного «стивенсона», указывая пилоту: «Пошел вон». Тот не ушел, а я подумал, что нелегко будет мне находиться сразу в двух лагерях: с Рейнборо и Юной-Вэл - и с мистером Смоллетом и остальным экипажем. Даже поговорка есть на эту тему… Как же? Вспомнил: ласковая тля двух маток сосет. Нет, не то. Ага: нельзя повеситься на двух суках. Или в двух спальниках не поспишь? И впрямь хотелось спать, глаза слипались, и мысли путались.
        - Да, Крис, слушаю тебя, - проговорил капитан. - Черт! - он вскочил, прижал кнопку связи: - Джоб Андерсон, ответьте Александру Смоллету. - Он яростно выругался на неизвестном языке, снова ткнул кнопку: - Крис, ответь мне. Где он исчез? Понял.
        Навигатор Мэй поднялся, прошелся вдоль палатки и обратно.
        - Алекс, я говорил тебе…
        - Александр хороший. Умница Александр, - объявился у него под ногами поюн.
        Мэй остановился, чтобы не наступить на вертлявого зверя.
        - Я с тобой, - с глубокой, не слышанной ранее, безнадежностью сказал поюн голосом Хэндса. И продолжил: - Алекс, я говорил тебе… Что это за хренотень?!
        - Заткнись, трепло. - Мэй подцепил зверюгу и сунул за пазуху.
        - Извольте помолчать! - донеслось из-под куртки.
        - Не надо было отправлять Андерсона, - проговорил навигатор. - Три зонда и глайдер - все отдали за здорово живешь.
        - А что человек пропал, не страшно? - возмутился Том.
        Мэй пропустил это мимо ушей.
        - Алекс, я знаю одно. Зонды посылал Хэндс, а с ним в рубке сидел Тон-Тон, которому все до фени. При нем можно творить что угодно. У Хэндса была отличная возможность отдавать зондам приказы на самоуничтожение.
        - Зачем?
        - Чтоб ты поменьше знал о планете. Чтоб ты ее боялся, а эти двое - нет. Смотри: ты с перепугу выслал погоню. Отправил единственного, кто держался на ногах. Самого надежного их друга, который нашел дезертиров, прервал связь с нами, взял приятелей на борт и полетел, куда надо. Он бы и планет-стрелка прихватил, да Крис не позволил.
        - Значит, пусть так и будет, - тихо сказал мистер Смоллет.
        - Алекс, ты отдаешь себе отчет?..
        - Отдаю. Раз им нужен глайдер - пускай. Это лучше, чем если они погибнут.
        - Тьфу ты! - рассердился Мэй. - Мы в рейсе досыта нахлебались, а тут еще - нате вам. Не хочешь сажать под арест, так хоть пусть бы сами выпутывались. Сколько можно цацкаться?
        - Чтоб уберечь Сильвера, Дэн отправился к Чистильщикам. - У мистера Смоллета гневно зазвенел голос. - Я отказался от Сильвера, послал его к черту, а Дэн заплатил за него самой дорогой монетой. Я не позволю, чтоб эта жертва пропала зря.
        Навигатор саданул кулаком о ладонь.
        - Тебе не Сильвер дорог; ты пытаешься доказать, что Чистильщики тебя не заломали вконец и оставили человеком.
        - Пытаюсь, - признал капитан.
        - Не стоит доказывать недоказуемое, - в сердцах бросил Мэй. - Или доказывай, но не так.
        Мистер Смоллет понурился. В течение пятнадцати лет, после первой встречи с Чистильщиками - или их подручными - ему важно было ощущать себя полноценным человеком. А тут снова - светящийся шарф и схватка, в которой неизвестно, кто победил. Похоже, Мэя угораздило ударить по самому больному месту.
        - Мэй, возьмите свои слова обратно, - сказал Том.
        Навигатор неловко потоптался. Из-под куртки выглянул поюн:
        - Извольте помолчать!
        - Алекс, меня занесло, - виновато пробормотал Мэй. - Извини.
        Поюн шмыгнул у него из-за пазухи, шлепнулся наземь, собрал разъехавшиеся лапы и подбежал к капитану:
        - Я люблю тебя.
        - Алекс, прости, - повторил навигатор.
        Не ответив, мистер Смоллет зашагал к «Испаньоле», Александр пустился за ним:
        - Я с тобой.
        Лисовин тоже дернулся было, но Рейнборо перехватил его:
        - Оставь в покое.
        Мэй тоскливо выругался и забрался в свою палатку. Черная фигура капитана, четко видимая в жемчужно-голубом свете плато, приблизилась к кораблю и слилась с ним.
        Рейнборо потер замерзшие руки и прижал кнопку связи:
        - Израэль Хэндс, ответь Питеру Рейнборо. Андерсон с вами? Как нет? Не морочь мне голову. То-то же. Мы можем выслать за ним глайдер? Не покуситесь? Ладно. - Затем пилот вызвал Криса Делла. - Ты плохо обучил Андерсона: вместо того, чтоб врубить станнеры, он принялся беседовать с Хэндсом. Они захватили глайдер, парня выкинули. Он валяется без чувств, при нем маячок, так что найдем. Второй глайдер, говорят, им ни к чему. Решай сам, верить или как. Мэй оклемался. Понял; конец связи.
        Разумно. Андерсон выглядит лопухом и недотепой, но его не упрекнут в том, что он дезертировал и угнал глайдер. Юна-Вэл и Хэндс все берут на себя. Как они оправдаются, когда вернутся?
        Да и намерены ли они возвращаться?
        За Андерсоном послали Мэя. Навигатор без звука подчинился, когда опальный Рейнборо велел ему подняться на борт «Испаньолы» и отправляться на поиски. Снова пришлось ждать. Несмотря на куртки с подогревом, мы сильно замерзли, однако не расползлись по палаткам. Вернувшийся мистер Смоллет прохаживался по лагерю с поюном на плече; зверь тыкался мордочкой в его седые волосы и на разные лады повторял:
        - Я люблю тебя. Я люблю тебя…
        Голос Хэндса меня мало трогал, а слушать Юну-Вэл было сладко и в то же время больно.
        Мэй благополучно подобрал и доставил назад Андерсона. Глайдер скользнул в порт, и спустя несколько минут из кабины подъемника вышли трое: Мэй, Андерсон и Крис Делл. Уж не знаю, глушил ли Хэндс техника выстрелом из станнера или разошлись полюбовно, однако оправдывался Андерсон косноязычно:
        - Мистер Смоллет… Сволочи. Простите, сэр… Врасплох застали. Такой промашки не случалось… Виноват.
        - Прощаю, - холодно произнес капитан ритуальную фразу, которой не дождался Мэй. - Крис, что у нас с письменами?
        - Погляди, - Делл вытащил из кармана мини-комп. - Джоб говорит: выложено камнями, которые притащены со стороны. Днем их тоже можно увидать, если смотреть внимательно, а не как мы. А ночью - вот.
        Мистер Смоллет изучил изображение на экране и передал комп Рейнборо. Затем комп получили и мы с Томом, жадно впились. Опять RF. На жемчужно-голубом фоне темнели кривоватые иероглифы вроде тех, что мы видели на входах в рабочие отсеки «Испаньолы».
        - Что это? - спросил Том. - Указано, где искать сундук?
        - Нет, - с серьезным видом ответил второй помощник, - тут написано, где найти ром.
        - Ром без сундука не нужен, - еще серьезнее заявил наш лисовин.
        - Ром в чистом виде - самое то.
        - Пятнадцать человек на сундук мертвеца! - заорал поюн; мы аж вздрогнули. - Йо-хо-хо, и бутылка рому! Пей, и дьявол тебя до… - зверь умолк: Крис Делл взял его за горло.
        - Спасибо, достаточно. Тут сказано, что ром находится в сорока днях пути на восток, - сообщил второй помощник. - Затем, - он взял комп у меня из рук и увеличил нижнюю часть изображения, - мелкими камушками выложено: Captain Flint be damned - «Будь проклят капитан Флинт», - Делл показал это мистеру Смоллету и Рейнборо, - и подпись: Бен Ган. Что скажете, господа?
        Мэй приложил руку ко лбу козырьком, словно в солнечный день оглядывал горизонт.
        - Бен Ган был шибко зол на капитана. Из чертовой дали пер кучу каменюк. На плато обычных камней нет.
        - Когда эта дура призывно светится в ночи, сам бог велел на нее садиться, - высказался Андерсон. - А если не садиться, то хоть рассмотреть по-человечески. Ган не ошибся с местом послания.
        - За сорок дней пути можно двадцать раз облететь вокруг планеты, - заметил Том. - Если на глайдере.
        - А пешком доберешься до заброшенного города, - отозвался мистер Смоллет. - Мы его видели с орбиты.
        - И нам не сказали, - упрекнул лисовин. - Самое интересное…
        - Самое интересное, что над этим городом смолкали разведзонды. То ли Мэй прав и это дело рук Хэндса, то ли в городе не любят чужаков. Хорошо, если только в городе.
        - Крис, почему именно ром? - спросил я.
        - Потому что камнями написано: ром в сорока днях пути.
        - Рим, - поправил молчавший до сих пор Рейнборо. - Roma, Rome. Город был такой в древности, на Земле. А кто слышал про капитана Флинта?
        - Я, - откликнулся Мэй. - Пару анекдотов.
        - Их потом расскажешь. А по делу?
        Навигатор развел руками.
        - Я слышал, - мистер Смоллет погладил притихшего у него на плече Александра. - Флинт был RF-капитаном. Чистильщики забрали его совсем молодым; потом он вернулся и много лет спокойно летал.
        - И что же? - не утерпел лисовин, потому что капитан умолк, то ли роясь в памяти, то ли подбирая слова.
        - Дальше приключилось странное. Флинт куда-то летал и дважды терял свой экипаж. Целиком, до последнего человека. Якобы их забирали Чистильщики, но по каким-то невразумительным причинам.
        - А он оба раза вернулся? - недоверчиво переспросил Крис Делл.
        Мистер Смоллет кивнул.
        - Как же он сумел - один? - удивился я.
        - RF-корабль может вернуться на Станцию вообще без экипажа, - напомнил Рейнборо.
        - Да, - подтвердил мистер Смоллет. - Говорили, что второй раз Флинт возвратился в коме.
        - Разбирательство было?
        - А как же. Два утраченных экипажа подряд и возвратившийся капитан - такое не каждый день случается. Разбирались и что-то выяснили. Но у Флинта оказались могучие покровители, и комиссии космофлота пришлось от него отступиться. Разумеется, больше его никуда не посылали… и вскоре нашли в гостиничном номере мертвым. По нему до смерти лупили из станнера. Я почему знаю - жил тогда в той же гостинице.
        - Дела… - пробормотал Мэй. - А про этого Бен-Гана ты не в курсе?
        Мистер Смоллет потер лоб, усиленно пытаясь что-то вспомнить.
        - Вроде я слышал про экипаж, в котором был некий Бенджамин Ган. С ним тоже связана история… Не то его местным каннибалам скормили, не то сами съели. Короче, парни чушь болтали.
        - Сэр, мы будем его искать? - спросил Том, рассматривая светящийся голубым экран мини-компа с иероглифами и криком души Flint be damned.
        - Будем, - с усмешкой ответил капитан. - Если не придется сначала искать сокровища, потом - вляпавшихся Хэндса с Сильвером, а после - сбежавших куда-нибудь непоседливых мальчишек.
        - Крис, - заговорил Рейнборо, - мне давно хочется задать бестактный вопрос.
        - Задай.
        - Каков твой прогноз: мы сможем вернуться на Станцию?
        Делл зябко поежился, сунул руки в карманы.
        - Хреновый у нас прогноз, - вымолвил он неохотно. - Я бы сказал: десять шансов из ста, что возвратимся. Девяносто - против.
        Глава 2
        Днем плато не светилось, а было похоже на мутно-белое стекло. Розовое солнце скупо пригревало, в воздухе посверкивали золотисто-розовые искры. Вокруг плато стояли бесплодные, низкие, сглаженные временем горы. Они были тускло-коричневые, даже солнечные лучи их не оживляли, и самой живописной скалой среди них высилась наша черная «Испаньола».
        - Я вам повторяю: Крис - наша единственная надежда, - вразумлял доктора Ливси капитан Смоллет. Он был доведен до белого каления, но сдерживался. - Если Крис сумеет расковырять потроха «Испаньолы» и дать нам на возвращение второй режим, мы вернемся на Энглеланд. Если нет - на «четверке» погибнем все.
        - Мне осточертело с вами спорить, - кипятился доктор. - Я не разбираюсь в RF и разбираться не хочу. Крису хватает здоровья, чтобы хамить мне и сквайру; вот и пусть ковыряет ваши потроха. Я не буду им заниматься. Слышите? Не буду!
        Мне было стыдно за него. И тревожно, потому что уж больно не похоже на доктора - отказывать в помощи. Не планета ли на него действует, туманит мозги?
        Скандал начался за завтраком. Еду по-походному, из концентратов, сварганил планет-стрелок, и сквайру его стряпня не понравилась. Охранники тоже забухтели, хотя их-то слово - последнее. Крис Делл, с утра маявшийся головной болью, напомнил мистеру Трелони, что не кто иной как сквайр нанял «самозванцев», из которых двое уже сделали ноги, и неизвестно, чего ждать от остальных, особенно если к ним придираться по пустякам. Доктор Ливси напустился на Делла с упреками, что именно Делл своим ужасным свистом довел мистера Трелони до сердечного приступа, а затем думал отлежаться в коме, и из-за него пострадал ни в чем не повинный Джим; теперь он сохнет по негодяю Сильверу и вот опять с утра ходит с заплаканными глазами (неправда - я не плакал, а просто не спал до утра). Рассвирепевший Делл рявкнул, что пусть бы доктор вообще помолчал и что лично он не дастся в руки человеку, который кидался на капитана Смоллета с ножом. Масла в огонь подлил поюн - он то восклицал: «Извольте помолчать!», то требовал: «Заткнись, трепло».
        Не выдержав, Рейнборо шагнул к доктору Ливси.
        - Дэвид, на минуточку.
        Тот обернулся. Рейнборо кончиками пальцев коснулся его лба. И тут же сердитое выражение ушло у доктора с лица, черные глаза сделались недоуменными, а затем - виноватыми.
        - Александр, о чем мы спорим? Конечно, я займусь Крисом, как только… - доктор Ливси запнулся и неловко закончил: - как только он освободится.
        Рейнборо прошел мимо сквайра - обманный маневр - и, обернувшись, положил ладонь ему на затылок. Мистер Трелони дернулся, желая отстраниться, и на этом его протест иссяк. Сквайр пожал плечами:
        - Что вы раскипятились, господа? Повод-то ерундовый. Мистер Смоллет, я все понимаю; но и вы меня поймите. Экспедиция влетела мне в такую копеечку, что мы непременно должны ее окупить.
        - Что за копеечка? - осведомился у меня Том.
        - Это такое паскудное место, куда влетает неудачная экспедиция.
        - Вот оно как… - протянул лисовин. - А я полагал, наша экспедиция влетела в задницу.
        - Отменно влетела, - подтвердил планет-стрелок.
        Немудреная шутка развеселила космолетчиков.
        - Алекс, это место дурное, где люди друг на дружку бросаются, - сказал Рейнборо. - Я считаю, надо уйти обратно на борт.
        - Ни в коем случае, - подскочил сквайр Трелони. - Дорогой капитан, подыщите что-нибудь получше, и мы перебазируемся. А в корабле я не намерен проводить ни одной лишней минуты. Взгляните, господа, - он широким жестом обвел скучный пейзаж, - кругом мир, спокойствие и благодать. Практически неизвестная, неосвоенная планета таит в себе массу…
        - Паскудства, - подсказал Том.
        - …сокровищ, - продолжал сквайр, - которые нас ждут. Я предлагаю так и наречь ее: Остров Сокровищ. У нее ведь нет иного имени, не так ли?
        - Есть, - в один голос сказали Том и мистер Смоллет.
        - Буквенно-цифровое обозначение, как принято в космических реестрах, - пояснил капитан.
        Лисовин энергично кивнул:
        - Я даже знаю, как она обозначена: ZADNITSA-33.
        - Том, веди себя прилично, - одернул его сквайр. - Господа, я предлагаю выпить за новое имя планеты - Остров Сокровищ - и за окончание всех и всяческих разногласий.
        За это выпили с большой охотой.
        Я обвел взглядом стеклянистое плато и тусклые горы вокруг. Юна, где ты? Как ты?
        Мистер Смоллет отставил бокал.
        - Приказ по кораблю. Техники и второй помощник занимаются исключительно «Испаньолой», Дэвид Ливси занимается Крисом Деллом. Когда будет готов полный отчет об условиях жизни на планете, я приму решение о возможности перебазирования в другое место, - властно отчеканил капитан. - Норман, возьми камеру и сходи к камням Бена Гана; Джим с Томом могут тебя сопровождать.
        - Спасибо, сэр, - обрадовался лисовин.
        Я поднялся с тяжелым сердцем. Хоть и говорят, что здесь нет очевидных опасностей, мне боязно за Юну-Вэл. Надеюсь, опытный Хэндс будет ей надежным помощником…
        Отправились. Высокий, угловатый Норман был из тех сумасшедших навигаторов, о которых толковал покойный Билли Бонс. Он шагал, неловко раскачиваясь и загребая ногами, с отсутствующим видом глядя прямо перед собой. Доберется ли он до камней?
        Однако Норман не зря служил навигатором: мы вышли прямо к гигантским кривым иероглифам. Обыкновенные камни на мутном стекле - серые, коричневые, беловатые. Многие из них были немаленькие: одному человеку не дотащить. Катил их Ган, что ли? Или возил на глайдере? Это же сколько работы - камни поднять, погрузить, выгрузить, выложить эдакими кривулинами… Том прошелся вдоль трехметровой закорючки ближайшего иероглифа, попробовал качнуть один из камней. Камень лежал плотно.
        - Не для одного человека работенка, - изрек лисовин. - Как по-вашему, Норман?
        Навигатор сделал несколько снимков и лишь затем отозвался:
        - Хрен его знает.
        Крайне ценная мысль.
        Мы с Томом отыскали более мелкую надпись Captain Flint be damned. Ее составляли желтоватые камни, ноздреватые и даже на вид более мягкие, чем те, что пошли на RF-иероглифы. И на них были выцарапаны имена. Абрахам Смит, Кевин О'Доннел, Ник Дуглас, Андре Санте, Мигель Санчес… Том принялся их считать, Норман снова взялся за камеру, а я быстро проглядел список целиком. И мысленно охнул: последним, на слове damned, значился Джон Сильвер.
        - Всего сорок два человека, - объявил досчитавший до конца Том. - Что тут делает Сильвер?
        - Странно, - навигатор убрал камеру и ногтем поскреб камень, на котором было выцарапано знакомое мне имя. - Совершенно даже непонятно… удивительно… занимательно… потрясительно… - Он еще долго бормотал, а мы с Томом терпеливо ждали. Что с сумасшедшего возьмешь?
        - Это список проклятых Ганом людей? - наконец предположил изведшийся лисовин.
        - Нет, - покачал головой Норман. - Проклят здесь один Сильвер.
        - Почем вы знаете?
        Навигатор передернул худыми плечами.
        - Полетай с мое - тоже будешь много знать.
        Мы двинулись обратно. Что за имена, и почему проклят один Сильвер? Потому что его имя единственное выцарапано в слове damned?
        В лагере нас встретили Рейнборо, скучающий планет-стрелок и мрачный, мающийся от вынужденного безделья сквайр с охраной. Все прочие поднялись на борт корабля. Норман передал камеру бывшему старшему пилоту, затем камерой завладел Том Грей. Он внимательно изучил на маленьком экране список выцарапанных в камне имен.
        - Андре я знаю, и Мирослава тоже. И Сильвера. Что ты об этом думаешь? - осведомился планет-стрелок у Нормана, который отрешенно глядел сквозь подошедшего к нам сквайра.
        - Это список погибших экипажей Флинта, - сообщил навигатор.
        - Но Сильвер с Флинтом не летал, - заметил Грей.
        - Нет, - Норман забрал у него камеру и передал мистеру Трелони. - Сильвер Гану досадил отдельно.
        Рейнборо нажал кнопку связи:
        - Израэль Хэндс, ответь Питеру Рейнборо. Все в порядке? Спроси у Сильвера: чем он досадил Бенджамину Гану?
        - Мистер Рейнборо! - возмутился сквайр. - Как вам не сты… Разумеется, теперь у них на все найдется ответ! - В гневе, сквайр повернулся к навигатору и планет-стрелку: - Не будь среди нас предателей, дезертиров можно было бы поймать и допросить. А при нынешнем положении дел у нас нет этой возможности. Я потребую у капитана, чтобы он лишил кое-кого средств связи. - Он вновь обернулся к пилоту: - Ну, что вам ответил этот проходимец?
        - Пока ничего.
        Юна-Вэл может и не знать, за что Бен Ган проклял ее бывшего супруга.
        Внезапно вспомнилось: холл нашего «Адмирала Бенбоу», Билли Бонс разговаривает с кем-то по дальсвязи, доносящиеся из-под козырька голоса похожи на журчание бегущей меж камней воды; старый космолетчик роняет свою трость, нагибается ее поднять, и глушилка не справляется со сказанными им словами: «Нет, Джон. Только не тебе». У него что-то требовал настоящий Джон Сильвер? Что он хотел - кристалл с записью маршрута на Остров Сокровищ? Сильвер бывал здесь, чем-то насолил Бену Гану, и недавно планета опять ему понадобилась. А Билли Бонс поспешил сбагрить кристалл мне…
        - Ну? - снова потребовал сквайр у Рейнборо. - Что они говорят?
        Пилот развел руками:
        - Молчат, сэр.
        - Естественно! - вскричал мистер Трелони. - Не исповедоваться же двум негодяям перед нами.
        - Том, - обратился лисовин к планет-стрелку, - объясни, пожалуйста. Каким образом RF-корабль возвращается домой без экипажа?
        Грей удивленно взмахнул пушистыми ресницами.
        - Кто это тебе наболтал?
        - Все так говорят. - Лисовин не стал ссылаться на Рейнборо.
        Грей плотно сжал губы - и, несмотря на девичий румянец и смазливую физиономию, стал похож на всамделишного стрелка, который способен разметать в пыль огромный кусок планеты.
        - Видишь ли, друг лисовин, - начал он, - с кораблями у нас непросто… или наоборот, проще некуда. Такая вот дурында, - он кивнул на черную громаду «Испаньолы», - летит от Станции по заданному курсу, а экипаж честно работает. Затем ее сажают на планету. Как мы сели. А когда корабль снова стартует, автоматически включится RF-тяга, и «Испаньола» возвратится на Станцию. На обратном пути экипаж ей не обязателен.
        Грей неуверенно замолк. Он переглянулся с Рейнборо, хотел поймать взгляд Нормана - сумасшедший навигатор глядел в землю - и махнул рукой.
        - Ладно, чего таить… RF-корабль стоит в месте назначения двести сорок стандартных часов. Ждет, пока экипаж закончит погрузку-разгрузку или для чего он там прибыл. Если срок ожидания истек, а команда на взлет не поступила, корабль стартует независимо от того, вернулись люди на борт или сидят в полицейском участке, задержанные за пьяный дебош.
        - «Испаньола» может взлететь своим умом? - уточнил сквайр Трелони, нахмурясь.
        - Да, сэр. Меньше, чем через десять стандартных суток. До той поры Крису необходимо придумать, как заменить четвертый режим на второй.
        Сквайр нахмурился еще больше.
        - То есть, у нас времени в обрез? Десять… девять суток? Но надо же искать Птиц, а мы толчемся у корабля.
        - Сэр, - Рейнборо отнял камеру, которую мистер Трелони собрался было сунуть себе в карман, - мне думается, Норман прав и это в самом деле списки погибших экипажей. Заметьте: RF-экипажей, которым свойственна повышенная живучесть. На Острове Сокровищ погибли сорок risky fellows. Вы хотите, чтобы Бен Ган выцарапывал еще два десятка имен?
        Сквайр этого вовсе не желал. И охрана его не желала. Они втроем сильно встревожились. Мистер Трелони потребовал встречи с капитаном и не успокоился, пока мистер Смоллет не спустился на плато.
        - Почему вы не предупредили, что в моем распоряжении всего девять суток? - подступил к нему сквайр.
        - Сэр, вы невнимательно читали контракт, который заключили с нашей компанией, - вмешался Рейнборо. - В нем сказано: корабль может находиться в пункте назначения не менее десяти суток. И ни слова нет про более долгий срок.
        Возмущенный мистер Трелони набрал полную грудь воздуха. И молча выдохнул, раздумав ссориться с космолетчиками. Как ни крути, он подписывал контракт не лично с ними, а с компанией-перевозчиком, и без толку срывать зло на парнях.
        - Ну, пусть так. Тогда скажите: почему мы болтаемся тут и бездарно тратим время? Отчего борзые Хэндс и Сильвер получили фору в целую ночь и утро и мчатся куда-то на глайдере, который им подарили? Капитан Смоллет, вам не приходит в голову, что они устремились за нашими сокровищами?
        В пухнущую от забот голову капитана эта мысль не забредала.
        - Мистер Трелони, в данную минуту меня волнуют не сокровища, а вопрос выживания. Если Крис не справится с поставленной задачей, «Испаньола» уйдет обратно в четвертом режиме, а мы останемся здесь - в надежде, что за нами когда-нибудь пришлют другой корабль. Я должен четко представлять, где и в каких условиях мы остаемся.
        - Нет уж, увольте! - вспылил сквайр. - Корабль долетит до Станции без экипажа, и я вернусь с ним. И с ценным грузом, который мы должны взять на борт, - добавил он очень внятно, как для глухих. - В отличие от вас, я рискну иметь дело с Чистильщиками. В конце концов, от них возвращаются.
        Рейнборо двумя пальцами коснулся затылка мистера Трелони. Сквайр этого не заметил, но подостыл.
        - Дорогой капитан, - заговорил он более миролюбиво, - дайте мне глайдер, надежного пилота и охрану. - Он оглянулся на своих парней и уточнил: - Кого-нибудь из вашей гвардии - Мэя или, на худой конец, стрелка, - произнес он с сомнением, не слишком доверяя юному виду Грея. - Я посажу в глайдер Тома с Джимом, и мы займемся поиском Птиц, как собирались. А вы тут разбирайтесь с планетой и кораблем, не тревожась о нас.
        - Мистер Трелони, по нашим данным, эта планета пригодна для жизни, но относится к числу так называемых недружественных к человеку. Иными словами, она опасна. - Мистер Смоллет откровенно лгал, стращая сквайра. - К тому же населена разумной жизнью; а чужаков, как известно, нигде не любят. И последнее. Я еще не знаю, сколько людей потребуется в помощь Крису, и не уверен, что смогу выделить вам пилота и стрелка…
        - Капитан Смоллет, - перебил сквайр со вновь нарождающейся сварливостью, - я нанял вас для того, чтобы свои проблемы вы решали сами. А коли вам не хватает людей, верните назад Хэндса с Сильвером.
        У капитана недобро сузились глаза.
        - Отлично, сэр. Их-то я с вами и пошлю. Вы желали сэкономить и не наняли команду поисковиков. Поэтому скажите спасибо за тех, кого я дам. Юнга лисовин, идем со мной, - мистер Смоллет зашагал к подъемнику «Испаньолы».
        Том бросился следом.
        - Сэр, позвольте, я дам хороший совет?
        Капитан приостановился.
        - Назначьте Питера Рейнборо первым помощником.
        Ну и советец! Рейнборо, нарушивший кодекс чести RF, держащий сторону двоих дезертиров, зачисленный сквайром в предатели, - ему становиться первым помощником вместо мистера Эрроу?
        Капитан не удивился нелепому предложению. Он серьезно поглядел на лисовина, затем перевел взгляд на Рейнборо. Раскосые глаза на обаятельной физиономии пилота смотрели настороженно.
        - Он уже взял на себя эту обязанность, - продолжал Том. - И с самого начала помогал мистеру Эрроу; он весь полет меня пас.
        - Рей не справится, - ответил мистер Смоллет с сожалением. - На это нужно слишком много сил.
        - Пусть лучше хоть что-то, чем совсем ничего.
        - Рей погибнет, если возьмется за дело по-настоящему. А он нам еще пригодится.
        Они ушли, и вскоре кабина подъемника поползла вверх. Раздраженный сквайр понял разговор глубоко по-своему:
        - Ну что за люди? Совершенно беспомощный народ. Второй помощник не справляется с кораблем, пилот вообще не жилец…
        Планет-стрелок ухмыльнулся.
        - Мистер Трелони, вы возьмете меня в долю, если я скажу, как быстро и без хлопот найти уйму сокровищ?
        Сквайр недоверчиво на него покосился, навострившая уши охрана придвинулась ближе.
        - У вас под ногами - огромное состояние, - Грей топнул по мутно-белой стеклянистой массе. - Такого минерала больше нет нигде во вселенной; отличный строительный и поделочный материал. Годен для парковых беседок и скульптур, великолепен для эротических женских украшений. Моих - двадцать процентов прибыли. По рукам?
        Шальная ухмылка Грея разгневала сквайра пуще прежнего.
        - Постыдились бы, молодой человек. Затейники кругом, - заворчал он, направляясь к своей палатке. - Только шутки шутить горазды. Абсолютно некомпетентный экипаж.
        Чтобы как-то себя занять, я задолго до срока принялся готовить обед. Мне взялись помогать Рейнборо с планет-стрелком и оба охранника. Приличный обед был вскоре готов, но с борта «Испаньолы» никто не спустился, и мы обедали в узком кругу. Потом Грей спросил у мистера Смоллета разрешение взять глайдер и совершить облет прилегающей территории - я было обрадовался, что слетаю с ним заодно, - и получил отказ. Невезуха. Охранники, зевая, слонялись по лагерю, мистер Трелони копил злобу.
        Розовое с утра, к вечеру солнце зазолотилось, и воздух сверкал от роящихся искр. Сглаженные вершины гор таяли в цветной дымке и казались романтически-манящими.
        - Едут, - наконец оповестил нас Рейнборо.
        Кабина подъемника с окном, от которого бил сноп отраженного света, поехала вниз. Сквайр приготовился встретить капитана Смоллета новым списком претензий.
        Космолетчики вышли. Вру: выползли - чуть живые, осунувшиеся, с темными подглазьями. Техники, навигаторы, два пилота и Крис Делл.
        Сквайр устремился им навстречу. Застоявшаяся охрана бодро припустила следом.
        - Где Том? - потребовал мистер Трелони. - Куда вы дели мальчишку?
        - Он там, - второй помощник махнул рукой в сторону «Испаньолы». - С доктором. Ему нездоровится.
        Мэй-дэй! Тут крепких risky fellows шатает; что же сталось с бедным лисовином?
        - Вампиры! - выкрикнул сквайр тонким голосом. - Пожиратели жизней! Где капитан? Как он смел?! Увел Тома и… Он за это ответит!
        Космолетчики добрели до лагеря. На парней страшно было смотреть - точно с каторги явились. Золотистые веснушки на лице пилота О'Брайена стали серые, будто присохшая грязь; сизые щеки Дика Мерри казались покрытыми двухдневной щетиной. Техник Стив рухнул на походное сиденьице, опрокинулся с него и остался лежать на голом камне, лишь пробормотал что-то жалобное, когда к нему наклонился Рейнборо.
        - Кормите, - взмолился навигатор Мэй. - Кормите - или сдохнем все.
        Я бросился выполнять просьбу, однако меня окликнул Крис Делл:
        - Джим, на два слова.
        Кормежкой занялся планет-стрелок, а я подошел ко второму помощнику.
        - Хоть бы Джима пожалели, уроды! - сокрушенно воскликнул сквайр Трелони.
        Делл с тоской посмотрел в искрящуюся даль; очевидно, у него не хватало сил тащиться туда, где не страшны чужие уши.
        - Забирайся, - он приподнял полог своего жилища.
        - Крис, вы спятили, - охнул сквайр. - Не смейте. Джим, не вздумай!
        Мы нырнули внутрь, и опущенный полог отсек внешние звуки.
        Поверх спальника здесь лежала пушистая шкура, явно принесенная из каюты второго помощника. Я уселся, стараясь не думать, что именно вообразил себе сквайр. Делл долго устраивался, не понимая, как в тесноте пристроить свои длинные ноги и не опрокинуть палатку. Наконец угнездился. И тут мы увидели в оконце смущенную морду охранника, которого мистер Трелони выслал проверить, чего ради второй помощник залучил меня к себе. Делл погрозил кулаком, и морда исчезла.
        - Джим, разговор сугубо между нами, - начал он. - Я думаю, на «двойку» нам не перейти и на Станцию не вернуться.
        - Почему?
        Он отвел от лица челку. Светло-серые льдистые глаза глянули непривычно строго и печально.
        - Алекс считает, что я после комы скверно соображаю и не могу найти верное решение. Он ошибается. Меня учили переналаживать и подстраивать режимы, но эта схема ни к черту не годится. Мне жалко людей, я напрасно их мучаю. Они не заслужили такой боли…
        - Почему боли? - не понял я.
        - Любые переделки на RF-корабле требуют мощного и болезненного RF-усилия, - объяснил Делл. - Плюс огромные энергозатраты. Ты сам видел - на ребятах лица нет. Лисовин вообще чуть на тот свет не отправился, Алекс его вернул с полдороги.
        Плохо дело. Я пораскинул мозгами.
        - Кто вас учил понижать заданный режим? Чистильщики?
        Второго помощника передернуло.
        - В их обучающие программы это не заложено. Люди учили, наши разработчики. Я успел пройти курс, а потом его отменили.
        - Потому что схема не работает, и все в этом убедились?
        - Наверное, - согласился Делл с грустью. - Словом, затея эта безнадежна, и я подумал… - Он растер лицо, пытаясь прогнать усталость, и бросил на меня неожиданный острый взгляд. - Джим, а не известно ли тебе о гипноизлучателе, который был у нас на борту?
        - Известно.
        Я рассказал о «Щитке». Делл выслушал с недоверием, потом осмыслил и застонал.
        - Что ж Сильвер, гад, с гипнаком ко мне не пришел? Уж я бы уберег. Ах, тварь горелая… Нет, надо же - сгубить такую вещь.
        Делл так расстроился, что я отвел взгляд, не в силах на него смотреть. За оконцем переминались чьи-то ноги. Не иначе как сквайр Трелони пытается блюсти нашу нравственность. Я обозлился. Только его идиотских подозрений не хватало.
        Второй помощник тоже заметил стража за окном и встрепенулся.
        - Джим, я вот о чем хотел потолковать. Коли нам не пересилить «Испаньолу», лучше потратиться на нечто конкретно полезное. Я готов заставить тебя забыть Сильвера. Хочешь? Тебе самому будет спокойней жить, да и сквайр с доктором перестанут высказываться. Это займет полминуты, и ты будешь свободен.
        Забыть Юну-Вэл? Ни за что.
        Однако я должен с благодарностью согласиться, потому как все считают ее Джоном Сильвером. На каком основании я откажусь?
        Крис Делл прижал кнопку на усилителе внешних звуков, и в палатку ворвались причитания мистера Трелони, хохот ожившей команды и ядовитые советы в адрес сквайра.
        - Слышишь, что делается? Он так и не успокоится, с доктором на пару.
        Я стиснул зубы. Сегодня risky fellows потешаются над сквайром, а что будет завтра? Еще немного - и посмешищем стану я.
        Но забыть Юну-Вэл?
        Разумеется, надо забыть. Я ей не нужен; у нее есть Хэндс и мистер Смоллет. Она не простила, что я ее ослушался на корабле. И не бывать мне на ее вечернем лугу со слоистым туманом…
        - Нет, - сказал я. - Крис, спасибо; нет.
        - Настаивать бессмысленно?
        - Абсолютно.
        - Как скажешь. Надеюсь, твой Сильвер - не тот человек, за кого себя выдает.
        Второй помощник выбрался из палатки. Хохот космолетчиков смолк, вопли сквайра - нет.
        - Мистер Трелони! - рявкнул Крис Делл. - Если я еще хоть раз услышу грязные намеки в адрес Джима или капитана Смоллета, пеняйте на себя. Вам ясно? Где тут чертова еда?! - загремел он так, что больше никто пикнуть не посмел.
        Когда налившееся закатным румянцем солнце село на лысую макушку горы и оттуда принялось пускать ослепительные алые стрелы, в лагерь вернулись мистер Смоллет с лисовином и доктор Ливси.
        Доктор был черен с лица и молчалив. Окинув лагерь мутным взглядом, он отыскал свою палатку и без единого слова в нее заполз. Мистер Смоллет и Том оба расслышали приглашение к ужину, и оба уселись, но есть не могли. Капитан глотнул тоника и плеснул в стакан Тому, однако лисовина затошнило, и я принес ему простой воды.
        Мистер Трелони завел речь об энергетическом вампиризме и недопустимом обращении с несовершеннолетними. За его спиной как из-под земли выросли Делл и Рейнборо, и сквайр опасливо умолк. Его охрана делала вид, будто так и надо.
        Сутки на Острове Сокровищ были длинные, и народ разошелся на ночлег, не дожидаясь заката. За день утомившись от безделья, я быстро задремал. И уже в темноте, когда голубовато засветилось плато, проснулся от стука в оконце.
        Оказалось: лисовин. Он лежал на животе, то ли скрываясь, то ли не в силах подняться. Я впустил его. Том улегся рядом со мной поверх спальника.
        - Чем ты занимался на борту? - спросил я.
        Лисовина передернуло.
        - В жизни ничего страшнее не видал. Даже когда мать умирала…
        Том завозился, пристраивая подбородок на скрещенных руках. Голубоватый свет фосфоресцирующего плато лежал на его белокурой шевелюре.
        - Мистер Смоллет велел мне остаться в кают-компании, а сам с Крисом ушел наверх. Но остальные двинулись вниз, к техническим отсекам, и я за ними. Зашли в какой-то отсек. Темнотища - глаз коли. У всех фонарики, а я не запасся. Пришлось остаться у входа; по контуру шторки ниточка света просачивалась: видно, куда удирать, если что. Они ушли недалеко и начали работать. Крис по громкой связи командовал… На том же языке, на каком все ругаются; язык жуткий - Крис и командовал, будто ругался. Техники что-то делали, а остальные не то страховали, не то отдавали им силы. Помогали, в общем. На трезвую голову в ум такое не придет. Парням было так больно, так… Я только слышал, как они стонали, а доктор Ливси шипел насчет RF и преступления, а на него шипели, что это их работа и чтобы не мешал. Потом кто-то закричал - помнишь, как мистер Смоллет кричал, когда оживлял мистера Эрроу. Стены кругом засветились - фиолетовые огоньки затлели, будто в рейсе. Я думал, у меня сердце лопнет… Стены погасли, а Мелвин попросил, чтобы Крис дал передышку. Крис разрешил несколько минут, и снова это зверство. Доктору стало худо, и
опять пришлось прерваться. Его отлупили по щекам и нарычали, что он не имеет права тут плохеть, а если кому из техников станет плохо с сердцем, то понадобится его помощь. Доктор сказал, что подождет этой минуты за дверью, а я убрался. И вовремя. Еще бы там чуток посидел - сам бы заорал, вместе с ними.
        Том прерывисто вздохнул. Белые усы, хорошо различимые в свете плато, дрожали.
        - Я двинул обратно в кают-компанию, - продолжил он. - Пока шел наверх, стены трижды загорались. После третьего раза Берт сказал, что Мерри потерял сознание.
        Том отвернулся и подтянул колени к груди.
        - Затем мистер Смоллет приказал мне подняться наверх в капитанский отсек, куда нас с тобой Рейнборо водил. Я пришел. Сам не нашел, конечно; он меня встретил. Завел в комнатенку с тремя входами. Огней цветных, как раньше были, нет, светят обычные лампы. Крис принес шкуру, на которой мы с тобой в прошлый раз сидели. Совершенно убитый. Расстилает ее на полу, а у самого руки дрожат. Мистер Смоллет велел мне устроиться на шкуре… - Лисовин смолк на полуслове.
        Я провел ладонью ему по спине.
        - Джим, друг, ты только не смейся, - прошептал он. - Мистер Смоллет сказал: «Сиди тут и изо всех сил люби нас с Крисом. Люби и жалей, как можешь; нам это нужно. Только не ходи ни в левую дверь, ни в правую». Дыры там, а не двери. Сами они туда и разошлись - в левую и в правую. И опять началось: Крис по громкой связи ругается… то есть, командует, мистера Смоллета не слыхать, и техников не слыхать, но я-то знаю, каково им внизу. Вокруг огоньки проклятые загораются - значит, кто-то с ума сходит от боли, кричит.
        Мне уж не до того было, чтоб Криса любить, но я старался. Черт знает, чем это может помочь… Потом Мэй запросил пощады: Стиву худо, нужен перекур. Тут Крис сорвался. Закричал, что лучше сам вниз пойдет, чем отсюда людей терзать, а здесь пусть хоть тот же Стив сидит, он справится, а вообще все бессмысленно, и схема идиотская не работает, и если кому-то нужно мучить людей, то он, Крис, не палач. Мистер Смоллет ему: «Раз схема не годится, придумай другую, ты же техник, а я в твоей кухне не разбираюсь». Крис в ответ: «Другую не придумать, потому что RF-корабли созданы для убийства, и никакая сволочь не даст нам понизить режим». Мистер Смоллет ему очень спокойно: «Значит, ты сделаешь невозможное». Крису на это сказать нечего. Слышу: плачет там у себя. А мне его жалеть велено. Я и пошел.
        До порога добрался, в дверь заглянул. Вижу: Крис возле огромного пульта, на пульте иероглифы светятся, дрожат и будто ползают, как живые. В стене щель вроде той, как была, когда Чистильщиков вызывали. И… по-моему, она меня увидела. Или из нее кто-то. Щель вроде как вдохнула - из меня душу так и вынесло. И туда внесло, в черноту. А дальше помню уже медотсек, где доктор Ливси и мистер Смоллет хлопочут. Доктор вне себя, грозится весь экипаж засудить, дайте только на Энглеланд вернуться. Мистер Смоллет доктора будто не слышит, а мне сказал, что больше никуда не возьмет, раз я злостно нарушаю приказы. Я долго там валялся. Крис приходил, хотел что-то хорошее сделать. Но руку не успел протянуть, а мистер Смоллет как рявкнет: не смей, мол, ты мне нужен со всеми силами и мозгами, сколько их есть, не вздумай тратить ни на что постороннее. Крис ушел, а доктор Ливси битый час возмущался, что мистер Смоллет чужих сил на меня пожалел и вообще я не посторонний. Как у мистера Смоллета терпения хватило слушать?..
        Том смолк, выговорившись. Я лежал, глядя в оконце, за которым фосфоресцировало плато. Крис Делл нарушил приказ, когда предложил мне помочь забыть Сильвера. Похоже, он совсем не верил, что сумеет изменить режим RF-тяги.
        «Испаньола» уйдет на Станцию без экипажа, но с подробным докладом о том, что случилось, и с призывом о помощи. Не сомневаюсь, что смотрители уничтожат и разоблачающий их доклад, и призыв. А с Острова Сокровищ посылать SOS можно до скончания века: мы так далеко от родной галактики, что и не представить. Я еще не видел планеты, но мне вовсе не улыбается жить тут вместе со сквайром и доктором и их идеями. С лисовином и космолетчиками - еще куда ни шло. И с Юной-Вэл. Если только не начнется схватка за единственную женщину. Мэй-дэй! Мы обязаны вернуться на Энглеланд. Меня мать ждет и Лайна. Впрочем, она-то утешится. А у наших рисковых парней жены, дети…
        Снаружи послышались шаги - два человека приближались к лагерю. Екнуло сердце. Юна-Вэл с Хэндсом?
        - Кто-то идет, - я приподнялся.
        - Это мистер Смоллет с Крисом, - сказал Том. - Они давно бродят.
        Жаль.
        Капитан и второй помощник прошли мимо палатки, не обратив внимания на то, что лисовин не у себя дома. Им-то дурного на ум не придет…
        - И все-таки, я считаю, надо избавиться от всех четверых, - раздался голос Криса Делла. - И от сквайра с доктором, и от мальчишек.
        - Мальчишек я бы оставил, - возразил капитан Смоллет.
        - Они тебе нужны?
        - Нет.
        - Вот видишь. Если кого и оставлять, то доктора. От него хоть польза бывает.
        - Уволь. Дэвид у меня уже в печенках сидит.
        - Значит, от четверых, - подвел итог второй помощник.
        Мы с лисовином пораженно уставились друг на друга. Как это так - от нас избавляться?
        Глава 3
        - Люблю пустыню. Прочна, надежна, никакой хляби под брюхом. Вдаль видно - ни тебе джунглей, ни тростника по маковку. Ни одна тварь не подкрадется незамеченной и не сожрет, что ахнуть не успеешь, - рассуждал по интеркому Питер Рейнборо; он пилотировал наш глайдер. - Мечта, а не местечко.
        «Мечта» лежала справа по курсу. Небольшая - десятка три квадратных миль. Она поблескивала под утренним солнцем, словно ее покрывал ледок, а от редких камней тянулись длинные четкие тени. Впереди зеленели джунгли; позади тоже осталось сплошное зеленое море. Рейнборо сказал, что и под дулом лучемета не станет сажать глайдер в джунгли, потому как вовсе не Птицы нас там ожидают, а изготовился к нападению легион хищников и ядовитых тварей.
        Летели мы не спеша, выискивая, на что можно положить глаз. Планета свое название не оправдывала, и сквайр злился. По-моему, зря. Разведзонды не дали информации о залежах особо полезных ископаемых (если б что имелось, планету давно бы освоили), однако здесь были два города. Один, заброшенный, зовущийся то ли Ром, то ли Рим, лежал в сорока днях пешего пути на восток, как и сообщалось в послании Бена Гана. Другой был дальше к северу, и в нем жили люди. Непонятно, что за народ. Вроде бы потомки землян, но как их занесло в такую даль до существования RF?
        Из трех вновь посланных разведзондов один опять погиб над заброшенным городом. Значит, не Хэндс виновен в гибели первой тройки, а работает система ПВО. Улицы и даже здания поросли густой зеленью, люди давным-давно ушли, а наших разведчиков уничтожает автоматика.
        Хотелось бы знать, что там такое. Мистер Смоллет запретил нам соваться в город, но в тоне его звучала уверенность, что мы непременно сунемся. Да и сквайр Трелони, слушая инструктаж, фыркал и выразительно кривил лицо. В самом деле: откуда капитану космического корабля знать, как искать сокровища на незнакомой планете? Уж он-то, сквайр, в жизни не покидавший Энглеланд, гораздо лучше разбирается.
        Доктор Ливси поблагодарил мистера Смоллета за отданный в наше распоряжение глайдер, но добавил, что если бы даже мы не получили транспорт и походное снаряжение, то ушли бы пешком, поскольку невозможно выносить то издевательство, которое он наблюдал вчера на «Испаньоле».
        Лисовин был глубоко несчастен. Подумать только: его изгоняют из лагеря! Он приободрился, лишь когда к глайдеру подошел навигатор Мэй с настоящим штурмовым «стивенсоном» на плече (чуял же я, что Мэй его где-то прячет) и безмятежно улыбающийся планет-стрелок. Навигатор забрался в салон, а Тома Грея мистер Смоллет поставил лицом к нам с лисовином. Видимо, он окончательно уверился, что с доктором и сквайром разговаривать бесполезно.
        - Вот ваш ангел-хранитель, - сказал капитан. - Том заступает на боевое дежурство и будет его нести круглосуточно. В глайдере есть маячок, и вас будет сопровождать спутник слежения. В экстренной ситуации «Испаньола» вас прикроет. Том может аккуратно уничтожить отделение пехоты, а может снести полгорода - чего он делать, естественно, не станет. Я это говорю, чтоб вы имели представление о боевых возможностях нашего корабля.
        - Спутник тоже несет вооружение? - спросил я.
        - Несет, и немалое. Но учтите: все это - на крайний случай. Не дай нам бог развязать войну.
        - Да, сэр, - печально подтвердил лисовин. - Не дай бог. - Он помялся. - Мистер Смоллет, простите меня за вчерашнее.
        - Прощаю, - улыбнулся своей молодой улыбкой наш капитан и коснулся ладонью его шерстистого лба.
        В салоне глайдера мистер Трелони долго ворчал, что Том к отцу родному так не ластится, как к чужим людям.
        - …Честное слово, больше всего я люблю пустыню, - продолжал свое пилот Рейнборо. И неожиданно сменил линию: - Но не эту. К здешней моя душа не лежит.
        - Что так? - сидевший в салоне Мэй оторвался от экрана компа, который он держал на коленях, и с интересом поглядел за окно.
        Он бы сидел в кабине и там переговаривался с пилотом, не будь у него задачи приглядывать за пассажирами; штурмовой «стивенсон» одним своим присутствием умиротворял самых сварливых.
        - Граница джунглей, - пояснил Рейнборо по интеркому. - Будто ножом отрезана - никакого перехода. У нормальной пустыни так не бывает. И вообще она мне чем-то неуютна. Садиться не будем.
        - Вы именно там и сядете, - подал голос мистер Трелони, - и возьмете пробы грунта. Вы же видите, как она блестит. Может, это выходы серебряной руды.
        Серебряными рудниками на Крольчарнике владела миссис Трелони; похоже, серебряные деньги супруги не давали сквайру покоя.
        - Сэр, не покупайтесь на дешевый блеск, - миролюбиво отозвался Рейнборо.
        - Поворачивайте.
        Пилот изменил курс, однако набрал высоту, не намереваясь связываться с «неправильной» пустыней.
        - Мистер Рейнборо, я сказал: пробы грунта, - сурово повторил сквайр.
        - Посмотрим, сэр. Если удастся, возьмем.
        - Рей, слева по курсу чужеродный объект, - доложил Мэй. - Лежит на земле. Похож на глайдер.
        Я прильнул к стеклу. Не вижу. Куда моим глазам до чутких систем обнаружения, которыми оборудован глайдер!
        Навигатор дал поправку курса, Рейнборо взял левее.
        - Запросил на всех частотах, - сообщил он. - Не отзываются. И маячок молчит.
        - Может, не глайдер? - спросил я с надеждой. - Или не наш?
        - Подлетим - узнаем, - отозвался Мэй, вглядываясь в экран компа и бегая пальцами по клавиатуре.
        - Вряд ли Хэндс потерпел крушение, чуть только сделал ноги. Они взяли пробы грунта и уже копают, - заявил Том так серьезно, что никто не заподозрил бы его в насмехательстве.
        - Вот именно, - подхватил сквайр Трелони. - Пока мы полтора суток… полторы сутки… больше полутора суток болтались у корабля, эти прохвосты…
        - Стандартный глайдер лежит на боку, - доложил навигатор.
        Крушение. Но ведь лежит, не взорвался же, уговаривал я себя. Должна была сработать система безопасности. Хоть бы это были не наши.
        - Израэль Хэндс, ответь Питеру Рейнборо, - услышал я: пилот не выключил интерком.
        Хэндс не отозвался.
        Это ничего не значит. Хэндс может не слышать, может по какой-то причине молчать.
        В салоне крепчало тревожное любопытство. Сквайр ерзал в кресле, охранники тянули шеи, стараясь что-нибудь разглядеть, доктор Ливси обернулся ко мне и ободряюще похлопал по плечу. Меня передернуло.
        - Рей, твоя нелюбимая пустыня содержит массу органики, - сообщил навигатор. - Как над навозом летим.
        - Что такое навоз? - осведомился Том.
        Мэй по-простому объяснил, и сквайр был возмущен его неделикатностью.
        - Зато, сэр, можно с уверенностью сказать, - изрек Рейнборо, - что в этом вашем навозе нет серебра.
        - Тогда поворачивайте обратно, - буркнул мистер Трелони, а один из охранников с умным видом добавил, что в навозе сквайра, разумеется, серебро отродясь не водилось.
        Посмеялись. Можно подумать, это смешно.
        - Вижу глайдер, - сказал Рейнборо.
        Я стиснул зубы, молясь в душе, чтобы глайдер оказался не наш.
        Низкое солнце светило сбоку; внизу каждый камень отбрасывал четкую тень. Я и глайдер сначала нашел по темному пятну, а потом уже различил освещенную солнцем машину. Рейнборо сделал круг, другой. С виду глайдер был целехонек, а сквозь пускающие блики стекла ничего не разглядеть. Почему они так сильно блестят? Ведь не должны.
        Сбросив скорость, Рейнборо пошел на снижение.
        Знать бы заранее, что из этого выйдет. Посвист снижающегося глайдера разбудил тысячу демонов. Вокруг завыло, завизжало, засвистало, терзая слух, раздирая душу, заставляя замирать сердце. В салоне кто-то заорал, глайдер бросило в сторону. Меня крепко сдавило, и лишь поэтому я не вылетел из кресла. От воя и свиста хотелось уползти под сидения, вжаться в пол. В глазах темнело, уши глохли, но убийственный вой, визг и свист раздавались в мозгу, рвали его в клочья. Вот как погиб первый глайдер. И мы сейчас тоже… Мы падаем…
        Мы долго-долго падали, и никак не могли врезаться в землю.
        Демоны незаметно умолкли; в раскалывающейся голове звучали отголоски их воплей. Я проморгался. Лисовин сидел скорчась, закрыв лицо руками. Доктор Ливси растирал затылок; сквайр сидел, уронив голову на грудь. Охранники осоловело таращили глаза, навигатор Мэй осмысленно глядел в экран своего компа. Вот же крепкий парень. Я вспомнил свист взбесившейся «Испаньолы». Очень похоже. RF-планета не выносит свиста, как и RF-корабль. Счастье, что пустыня маленькая и Остров Сокровищ не весь состоит из такого дерьма.
        Мы снова летели над джунглями - но почему-то на запад, к «Испаньоле».
        - Рей, - позвал навигатор, - ты очнулся?
        - В общем, да, - откликнулся пилот.
        - А почему летим обратно?
        - Я отдыхаю.
        Мэй кивнул и снова углубился в работу.
        Доктор Ливси занялся сквайром. В отличие от «Испаньолы», Остров Сокровищ сквайра до сердечного приступа не довел.
        - Ребята, жизнью вы обязаны Мэю, - сказал по интеркому наш пилот, разворачивая глайдер носом к солнцу. - Кабы не его рассуждения про навоз, мы бы сейчас тоже там лежали, рядком да ладком.
        - Не вижу связи, - отозвался навигатор.
        - Я тебя послушал и задумался: с чего вдруг они упали? Лично я не стал бы опрокидываться в навоз. Короче, был готов к чему-то подобному. И успел дать команду на обратный курс.
        - Молодец, - похвалил Мэй. - Но теперь придется сесть в джунгли.
        - Это еще зачем? - вскинулся сквайр, успевший поверить в теорию Рейнборо о готовых сожрать нас хищниках. - Мы летим дальше, искать что-нибудь… э-э… более подходящее.
        - Мы вынуждены задержаться, чтобы пешком дойти до глайдера.
        - Пешком по навозу? - охнул кто-то из охраны.
        - Можете идти на ушах, - любезно предложил навигатор.
        - Мою охрану не впутывайте. - В голосе мистера Трелони прозвенела сталь. - Нечего им туда таскаться.
        - Хорошо, сэр, мы решим этот вопрос иначе, - согласился Рейнборо. Видимо, он получил строгий приказ не ссориться со сквайром. - Мэй, что под брюхом?
        - Растительность, - сообщил Мэй очевидное. - Мягкая; высота не превышает шести метров. Грунт средней твердости, крупных теплокровных не обнаружено.
        - А мелких? - спросил Том. - Вроде Птиц?
        - Этих до черта.
        - Ну так давайте приземлимся, - воспрянул духом сквайр.
        Мэй дал координаты точки приземления, и через пару минут глайдер погрузился в зеленую кипень. Упругие ветки мели бока нашей машины, листья прижимались к стеклам, словно пытались разобрать на ощупь, что мы такое. Опустившись к земле, глайдер подал назад, повернулся, сминая гибкие стебли, и в суматошном волнении трясущихся листьев улегся на брюхо.
        - Никому не вставать, - предупредил Мэй.
        Никто и не торопился: все прилипли к окнам. Мощные, сочные листья с толстыми прожилками суетились снаружи и ощупывали стекла.
        - Трава - она и есть трава, - разочарованно вздохнул тот охранник, который не желал идти по навозу.
        Суетливые листья постепенно затихли, бессильно повисли на черешках и начали покрываться каплями влаги.
        - Плачут, - сказал доктор Ливси.
        - Готовят ядовитую слюну, чтобы плеваться, - поправил не доверявший джунглям Рейнборо.
        А листья стремительно увядали, скукоживались, чернели и опадали хлопьями мертвого пепла. Ветки становились ломкими, обваливались сучок за сучком, и вскоре все, чего коснулся при посадке глайдер, лежало вокруг, точно сожженное огнем. Рядом стояли нетронутые, сочно зеленеющие джунгли.
        - Ой-ёй-ёй, - вздохнул Том. - Не любят нас здесь.
        - Наглых чужаков нигде не любят, - заметил Рейнборо. - Мэй, что за бортом?
        - Угрозы для жизни нет, но я бы рекомендовал легкие средства защиты.
        - Не вижу ни одной Птицы, - пробормотал сквайр.
        Я тоже не видел живности. Ни пичуги, ни даже мелкой мушины. Похоже, Мэй нарочно обещал Птиц, чтобы сквайр не возражал против посадки.
        - Кто со мной? - Мэй направился в конец салона, где хранилось наше снаряжение.
        - Я, - хором ответили мы с Томом.
        - Ты, юнга лисовин, уже вчера ходил куда не след, поэтому сегодня пропускаешь. - Мэй раскрыл одну из упаковок.
        Со своего места поднялся доктор Ливси.
        - Я пойду вместо Джима.
        Мэй развернул сложенный защитный костюм. У нас на Энглеланде в похожих прозрачных дождевиках увидишь летом молоденьких девчонок.
        - Видите ли, Дэвид, - Мэй повертел костюм, словно отыскивая обозначение размера: подбирал нужные слова, - во-первых, Джим - куда лучший ходок, чем вы. Во-вторых, если кого-то придется нести, вы не утащите, а Джим унесет.
        - У нас есть охрана, - упорствовал доктор. - Сколько им охранять свое безделье?
        Охранники подобрались, готовые идти. Однако Мэй улыбнулся:
        - Дэвид, лично у вас охраны нет, - и они расслабились.
        Сквайр и не подумал послать хоть одного.
        - Я пойду с вами третьим, - твердо сказал доктор Ливси.
        Мэй не стал спорить.
        Мы натянули прозрачные костюмы - они тут же начали темнеть, сливаясь с серой обивкой салона, - подсоединили маски с воздушными фильтрами. Мэй сказал, что в джунгли без фильтров нельзя:
        - С непривычки зачихаетесь до смерти. Дэвид, понесете аптечку, - он вручил доктору Ливси объемистую сумку, которую пришлось крепить за спиной.
        Сам навигатор взял «стивенсон», а на пояс повесил нож.
        - Рей, выпускай нас. - Голос из-под маски звучал на удивление ясно.
        Дверца глайдера уехала вбок, в проеме осталась полупрозрачная мембрана. Сквозь нее аккуратно, давая возможность затянуться и не впустить в салон слишком много испарений, прошел Мэй. Следом пролез я, затем Мэй помог выползти доктору Ливси.
        Под ногами лежал слой черного пепла, а наверху, в выжженном проеме, голубело небо, где кружились розовые и золотые искры.
        - Дэвид - за мной, - велел навигатор, - Джим - замыкающим.
        Двинулись. Мэй скользил уверенным шагом космодесантника, запинающийся доктор едва за ним поспевал. Ветки цепляли за ноги, суетливые листья прижимались к костюмам, будто стремились ощупать нас, познакомиться, разгадать. Я оглянулся. Там, где мы прошли, листья затихали и никли.
        - Мэй, я вас не вижу, - растерянно сказал доктор.
        Я тоже потерял из виду обоих: защитные костюмы цветом слились с листвой. Доктора я в конце концов заметил, потому что он брел вперед, а поджидающего Мэя опознал по маске на лице и «стивенсону».
        - Хороши «хамелеончики»? - спросил навигатор, когда доктор Ливси на него наткнулся.
        - А? Что? Хороши, - согласился доктор. - Мэй, позвольте, я буду за вас держаться.
        Вскоре мы выбрались из джунглей и зашагали по ровной, пружинящей под ногами пустыне. Блестящий «ледок», который мы видели сверху, оказался пленкой на поверхности. Под ногами она то ли лопалась, то ли растворялась, и мы оставляли цепочки четких следов.
        Мэй ощупал попавшийся на пути камень, затем сдавил его пальцами. На камне остались вмятины.
        - Как есть навоз. - Навигатор прибавил ходу.
        На открытом месте доктор Ливси неплохо справлялся и не отставал. Впрочем, коварная пустыня его порядком тревожила.
        - Мэй, - окликнул он, - зачем мы так бежим? Вы не боитесь напороться на топь или зыбун?
        - Все проверено. Идем точь-в-точь, как летели на глайдере. И можете снять маску; не забудьте пристегнуть к плечу.
        Охотно сняли - без маски оно куда вольготней. Наши костюмы теперь сливались цветом с желтовато-коричнево-серой пустыней; нас выдавала лишь незащищенная нижняя половина лица. На кого мы похожи? На оборотней? Диверсантов? В голову лезла всякая чушь, пытаясь вытеснить тревожные мысли.
        - Мэй, - снова начал доктор Ливси, - отчего RF-планета такая… м-м… обыкновенная? Вроде Энглеланда?
        - Просто терраподобная планета. Их немало.
        - А как же RF-свойства?
        - Они ей не мешают.
        Доктор с сомнением оглядел поблескивающую «ледком» пустыню.
        - Мэй, но послушайте. Джунгли, которые умирают от нашего прикосновения, - что в них терраподобного?
        - Это не здешняя исконная растительность - их привезли сюда и насадили. В привозном же грунте, - объяснил навигатор.
        - С чего вы взяли? - не поверил доктор. - Тысячи миль сплошных джунглей…
        - Дэвид, анализаторы показывают: по всей их площади - однородный, всюду одинаковый грунт толщиной два с половиной метра.
        - Изрядно кто-то потрудился, - заметил я. - И ради чего?
        - Кислород производить, - ответил Мэй - не то всерьез, не то съязвил.
        Доктор Ливси не успокоился.
        - Но почему же туземцы в обитаемом городе так похожи на нас с вами? Остров Сокровищ не идентичен нашей прародине, согласитесь. Люди не могут не отличаться; а что нам показали зонды? Туземцы…
        - Это не туземцы, а потомки переселенцев с Земли. Малорослые заморыши, которые деградировали за время жизни здесь.
        - Но как они сюда попали? В этакую даль, куда залетает только RF?
        Мэй покривился; ему надоело объяснять.
        - Джунгли кто-то завез; почему людей не привезти? Дэвид, я знаю не больше вашего, - добавил он с ноткой раздражения, подкрепленной «стивенсоном» на плече, и доктор умолк.
        Наконец я разглядел впереди глайдер - поблескивающий, будто обледенелый. Я ускорил шаги.
        - Не высовываться, - осадил меня Мэй, - и на рожон не лезть.
        - Джим, успокойся. - Доктор Ливси поймал меня за локоть.
        До того хотелось послать всех к черту. Бегом бы пустился к лежащему на боку, с задранной кормой, глайдеру. Настороженный, обратившийся в зрение и слух Мэй, наоборот, шагал все медленней. Взял «стивенсон» наизготовку, приказал нам:
        - Стоять.
        И быстрым, неловимо-текучим движением скользнул к мертвой машине. Прижался к гладкому брюху, послушал. Затем гибко метнулся наверх, приставил «стивенсон» к стеклу кабины, целясь внутрь. Отвел ствол. Заглянул в салон, пожал плечами.
        Стрелять не в кого, понял я. Ушли? Что-то в лице Мэя, в жесткой складке сжавшихся губ, не позволяло думать, что они просто ушли.
        Навигатор постоял, словно в задумчивости, на наклонном боку глайдера. Затем спрыгнул вниз, махнул рукой: мол, подходите. Мы подошли.
        Сквозь лобовое стекло было видно, что кабина пуста.
        - И мы ради этого сюда бежали? - повернулся к навигатору доктор.
        Мэй сторожко оглядывался, точно ожидая нападения врага.
        - Посмотрите на кресла.
        Я приблизил лицо к стеклу. Оно было покрыто слоем блестящей пленки, и я уловил знакомый душок сухого тростника. Кресла в кабине были раскурочены, словно кто-то со страшной силой выдирался из объятий включенной системы безопасности: ремни порваны, боковые захваты отогнуты, у кресла первого пилота отломан подголовник.
        Кто-то достал их из кресел. Живых? Мертвых?
        - Это не наш глайдер, - сказал Мэй.
        - Вы уверены? - неожиданно зло спросил доктор.
        - Абсолютно. На нем написано: «Эльдорадо».
        Я судорожно глотнул воздух. В ушах звенело, точно не дышал целую вечность. Не наши. Не Юна. Слава богу.
        - Мэй, вы… вы чудовище! - воскликнул доктор Ливси. - Не могли сразу сказать? Зачем было мальчика мучить?
        - Извините, - пробормотал пристыженный Мэй и снова вспрыгнул наверх, протянул мне руку: - Залазь.
        Я ухватился, и он поднял меня легко, как ребенка. Под ногами оказалась закрытая дверь салона. Блестящая пленка, затянувшая корпус машины, была истоптана Мэем, и в следах его ботинок виднелись RF-иероглифы.
        - Вот название корабля, - указал навигатор. - Дверь кабины не взломана. Они ее сами открыли… зачем-то.
        Дверь была сдвинута вбок, а проем затянут плотной мембраной. Мэй надавил ногой, и мембрана прогнулась, не разорвавшись; совсем не такая, как в нашем глайдере.
        - Давно лежит, - сказал он. - Не меньше стандартного года. - Мэй посмотрел вниз, на доктора Ливси, и пустился в объяснения: - Мы-то снижались потихоньку, и как засвистело, легли на обратный курс - стали подниматься. А эти, похоже, так и рухнули с высоты, со свистом и воем. И в ответ завывало так, что убило сразу, они и не мучились. А потом за ребятами кто-то пришел. Гость не умел отключать кресла, но ум ему заменяла силища… - Навигатор смолк с задумчивой гримасой.
        - Может, он хотел их достойно похоронить? - предположил доктор Ливси.
        - Вспоминается мне история про Бена Гана, которого скормили местным каннибалам…
        - Мэй, не городите вздор, - оборвал доктор с досадой. Он ведь не слышал, что рассказывал нам капитан Смоллет.
        Навигатор достал нож из висящих на поясе ножен, взрезал мембрану и проскользнул внутрь. В кабине что-то захрустело. Спрыгнув вниз, я посмотрел сквозь стекло. Склонив голову набок, Мэй возился с пультом управления. Под его ловкими пальцами на пульте загорелась подсветка. Оживший глайдер, казалось, был готов лететь хоть боком, хоть кормой вперед.
        - Джим, отойди, от греха, - встревожился доктор Ливси, хотя глубоко застрявшая в грунте машина никуда лететь не могла.
        Мэй все выключил, забрал кристалл памяти, выбрался наружу и вызвал по RF-связи Рейнборо.
        - Глайдер с «Эльдорадо», людей нет, - доложил он. - Мы еще чуток осмотримся - и назад. Будь внимателен насчет крупных теплокровных; не поймешь, кто тут водится. До связи.
        Навигатор побродил возле глайдера, что-то разглядывая у себя под ногами. Ничего там не было, кроме изорванной нашими ботинками блестящей пленки. Мэй прежним путем забрался в кабину, открыл дверцу в салон, пролез туда и вскоре возвратился с черным свертком и небольшим прибором вроде компа. Откинул крышку, с нижней стороны которой был экран, и попросил:
        - Джим, возьми у меня нож. Будешь делать надрезы в навозе, где я скажу.
        Удерживая прибор перед собой и глядя на экран, Мэй двинулся вокруг глайдера. На экране появилось темное пятно.
        - Режь тут, - Мэй указал носком ботинка. - И тут рядышком. Ага, и здесь тоже…
        Мы быстро управились. Надрезов оказалось около двух десятков. Навигатор забрал у меня нож и принялся энергично кромсать твердую массу, отгребая вырезанные куски в сторону.
        - Есть!
        Он извлек на свет ботинок; мы втроем были обуты в такие же - легкие, прочные, удобные. Следом был откопан целый гардероб: три ботинка, две пары брюк, нижнее белье, две рубашки и куртки. А также двое наручных часов, мужской серебряный браслет, станнер в кобуре и зажигалка. Все это превосходно сохранилось и, стоило лишь оторвать от цепкого «навоза», выглядело как новое.
        Мэй проверил карманы курток, извлек удостоверения личности, посмотрел и передал мне. Имена были незнакомы, их не было в списке погибших экипажей капитана Флинта. Я вгляделся в цветные изображения. Молодые парни, на вид и тридцати не дашь.
        - Черт знает что, - Мэй начал складывать откопанное в черный сверток, оказавшийся пластиковым мешком, который принес из глайдера. - Просто оскорбительно.
        - О чем вы? - доктор Ливси взялся ему помогать.
        - Да вот, - Мэй подержал на ладони часы и сунул их в мешок. - Все поломали, порушили, вытащили мертвых ребят, раздели и уволокли. На что это похоже?
        - На варварство, - доктор продолжал складывать одежду. - Или местные религиозные обычаи. Одного не понимаю: зачем они вещи забили в грунт?
        - Их просто выкинули. А навоз со временем их поглотил. Как и глайдер заглатывает. - Мэй застегнул мешок и поднялся, бросил кругом последний взгляд. - Надеюсь, мы ничего не упустили? Тогда - назад.
        Возвращались по своим следам. Мэй шагал быстро, а у меня ноги еле шли. Усталость навалилась такая, словно я с грузом отмахал полсотни миль. Пережитый страх за Юну-Вэл вымотал почище любого марш-броска.
        - Мэй, попробуйте вызвать Хэндса, - попросил я.
        Спина шагавшего впереди навигатора выразила его нежелание иметь дело с дезертирами.
        - Пожалуйста.
        Помедлив, он все же поднял руку к кнопке связи.
        - Израэль Хэндс, ответь Мэйтону Старджону. Ты куда провалился? Мы тебя дозваться не могли.
        Он выслушал ответ и коротко рассказал о наших приключениях. Еще послушал и беззлобно пожелал Хэндсу провалиться снова, глубоко и надолго. Сообщил мне:
        - Говорит, был в каких-то катакомбах, где нет RF-связи.
        Неужто Хэндс разыскивает сокровища, как и боялся сквайр Трелони?
        Когда мы по коридору в джунглях, устланному черным пеплом, пришли к глайдеру, сквайр уже ничего не боялся. Он метал громы и молнии, требуя немедленно двигаться дальше и в кратчайшее время обеспечить ему Птиц и предметы здешней культуры, которые оправдают вложенные в экспедицию средства. Рейнборо заперся в кабине и отключил интерком, а Тому с охранниками деваться было некуда. Мэй со «стивенсоном» был для них долгожданным спасением. Мигом поняв ситуацию, навигатор уселся на место доктора Ливси, возле сквайра, и выразительно прислонил к ноге оружие стволом вверх. Мистер Трелони тут же утих.
        Глайдер поднялся в воздух, Мэй включил свой рабочий комп и связался с «Испаньолой». Крис Делл отказался с ним говорить, мистер Смоллет - тоже. Обескураженный Мэй вызвал планет-стрелка. Скучающий на боевом дежурстве Том Грей был готов общаться. Мэй рассказал о наших находках и попросил принять информацию с кристалла памяти, который он забрал из упавшего глайдера. Грей в ответ тоже что-то поведал, отчего навигатор пришел в дурное настроение и свирепо рявкнул на сквайра, пытавшегося ногой отодвинуть «стивенсон». Затем он запустил передачу информации с компа и включил интерком.
        - Рей, ты связывался с кораблем?
        - Пытался, - ответил пилот. - Они все в заботах.
        - Опять техников мучают, - заметил лисовин. - И опять без толку.
        - Рей, стоп, - вдруг приказал Мэй, не отрывавший взгляд от экрана компа, куда выводилась информация об окружающем нас мире. - Обратный курс.
        Глайдер послушно развернулся.
        - Вы с ума сошли? - вскинулся мистер Трелони. - Столько времени теряем!
        - Стоп, - опять сказал навигатор. - Еще назад. Потихоньку. Снижение - восемнадцать метров.
        Невзирая на протесты сквайра, глайдер медленно опустился и утонул в радостно приветствовавшей нас листве. Листья жались к стеклам, трепыхались, боролись друг с дружкой за право увидеть чужаков. И начинали плакать.
        - Три метра вправо, - скомандовал Мэй. - Садимся.
        - За каждую минуту промедления я выставлю вам счет, - объявил сквайр, в запальчивости позабыв о наших смутных перспективах.
        - Сэр, Мэй что-то нашел, - вежливо пояснил по интеркому Рейнборо.
        - Вот как? Тогда посмотрим.
        Лисовин съежился в кресле. Ему было стыдно за отца.
        - Дэвид, - позвал Мэй, вставая. - Пойдемте.
        На мне по-прежнему был защитный костюм, и я тоже поднялся. Навигатор притворился, будто меня не видит. Подсоединив маски с фильтрами, мы аккуратно выбрались сквозь мембрану. Кроме «стивенсона», Мэй прихватил из глайдера камеру и округлый прибор, похожий на чайник, но с сеткой в боку, и два пластиковых мешка. Опять будем что-то собирать?
        Мы стояли у глайдера и ждали, пока осыплется пеплом потревоженная растительность.
        - Жалко, - вздохнул доктор Ливси. - Сколько жизни убиваем…
        Беззвучно опадали черные хлопья. Мэй глядел в сторону. Проследив его взгляд, я обнаружил странный, неправильной формы взгорок, густо запорошенный пеплом и обломками веток.
        - Мэй, я не вижу, чтоб вы делали что-то полезное, - донесся сквозь мембрану голос мистера Трелони.
        Не дожидаясь, когда рассыплются стволики деревьев, Мэй шагнул к странному взгорку. Просто длинная кочка с развилкой, разве что ни единого деревца на ней не росло. Навигатор поднес к взгорку похожую на чайник штуку. Штука с жужжанием погнала воздух: полетели черные хлопья, медленно оседая поодаль. Из-под пепла показалось нечто беловатое, быстро обретшее форму: повернутый набок череп, с укором глядящий пустыми глазницами, цепочка шейных позвонков, грудная клетка, ребра, вытянутые вдоль тела руки; затем второй скелет, наискось переброшенный через первый. Совершенно целые, ни единая косточка не сдвинута, никем не погрызена.
        - «Эльдорадо»? - тихо спросил доктор Ливси.
        - Очевидно, - Мэй выключил жужжалку-очиститель и сделал пару снимков своей камерой. - Недалеко же их утащили. Гады. Надо ж было выковырять из глайдера, раздеть догола, уволочь в джунгли - и просто-напросто бросить на землю.
        Разозленный навигатор раскрыл пластиковый мешок; сквайр Трелони сообразил, что к чему, и возмутился:
        - Вы спятили? Это - везти с собой? Только скелетов нам не хватало.
        Я придерживал горловину мешка, а Мэй бережно складывал останки погибшего собрата. Скелет распадался в суставах, и Мэй укладывал его по частям.
        - Пятнадцать человек на сундук мертвеца, сэр, - холодно напомнил сквайру Том. - Пока не соберете пятнадцать покойников, сундука вам не видать. - И вдруг он заорал как оглашенный: - Пей, и дьявол тебя доведет до конца!
        - Том! - Мэя подбросило. - Сейчас так врежу…
        - Йо-хо-хо, и бутылка рому! - неслось из глайдера, и завопил охранник:
        - Кто подложил эту свинью?! - хотя всем известно, что поюн - не свинья. - Лови его, лови!
        Тайком пробравшийся в глайдер и выспавшийся зверь принялся носиться и самозабвенно распевать под очередные громы и молнии мистера Трелони.
        Мэй упаковал печальную находку, и мы втроем возвратились в салон. Сквайр умолк, но не надолго.
        - Мистер Рейнборо, - начал он официально, когда глайдер вновь поднялся над макушками деревьев, - я попрошу вас больше не менять курс и не делать ненужных остановок. У нас есть задача, и мы должны ее выполнить. Мы летим в город…
        - В ром, - подсказал лисовин, поглаживая свернувшегося у него на коленях довольного поюна.
        - …в город искать необходимые нам сокровища. Мы обязаны найти их, доставить к кораблю и погрузить на борт. Какова бы ни была судьба экспедиции, на Энглеланде у меня осталась дочь. Если ей предстоит потерять отца, пусть хотя бы найденные сокровища отчасти возместят ее утрату.
        После этой торжественной речи в салоне с минуту стояла не менее торжественная тишина.
        - Сэр, - робко подал голос охранник, - а что возместит утрату нашим дочерям и женам?
        - Навоз, - надменно отозвался сквайр. - И ядовито пояснил: - Он столь же уникален, как стекло, на котором стоит «Испаньола». Можете собрать тонну-другую.
        Глава 4
        Часа полтора спустя впереди показалась река с отлогими песчаными берегами, и мистер Трелони попросил сделать остановку, чтобы размять ноги. Рейнборо покружил над белым песком, анализаторы проверили выбранное место, и Мэй дал «добро» на посадку. Сели у воды, подальше от зеленой стены джунглей. Выждали, не начнет ли чернеть вокруг песок или мутнеть вода в реке, и Мэй выбрался из салона. Постоял, снял маску, походил - и наконец разрешил нам покинуть глайдер. Первыми сквозь мембрану вывалились охранники, за ними - приобретший опыт доктор Ливси, а после него - сквайр. Мы с Томом в недоумении остались, не придумав, куда деть поюна. Удерет ведь тварь пронырливая, лови его потом в джунглях. И сквозь мембрану просочится, только оставь одного…
        Из кабины выглянул чем-то озабоченный Рейнборо, протянул лисовину моток липкой ленты:
        - Прихвати под грудь и под брюхо; будешь водить на веревочке.
        Поюн не желал, чтобы его обматывали липучкой, барахтался и возмущенно вопил, но втроем мы его одолели. Том понес оскорбленного зверя наружу, а меня Рейнборо удержал:
        - Зайди в кабину.
        Я устроился в кресле второго пилота.
        - С тобой Крис хотел пообщаться. - Рейнборо сел на свое место.
        - Движется ли его дело?
        - Не ладится ни черта. Похоже, Крис прав, и перестроиться невозможно. Поговори с ним… хотя Алекс считает, что он повредился в рассудке. После комы и попыток сменить режим. По-моему, они оба не в себе, - с досадой закончил Рейнборо и подался к пульту управления. - «Испаньола», ответьте борту «Испаньола»-02.
        - «Испаньола» слушает, - отозвался второй помощник.
        - Крис, Джим готов с тобой разговаривать.
        Делл помолчал, словно собираясь с мыслями, и тихо вымолвил:
        - Как мне заставить Сильвера вернуться на борт?
        - Понятия не имею. - Ну и удивился же я.
        - Он мне нужен. Здесь. Немедленно, - с неожиданной горячностью проговорил второй помощник. - Как мне его убедить?
        - Крис, ей-богу… Объясните внятно, зачем он понадобился. Если это так важно, он вернется, - сказал я без особой уверенности: уж коли Юна-Вэл что-то вбила себе в голову, она не отступится.
        - Я не могу объяснить. А он не верит.
        Кажется, мистер Смоллет прав: Делл и впрямь умом тронулся. Я взглядом спросил совета у Рейнборо. Пилот сидел мрачный и машинально отскребал невидимую грязь с пульта управления.
        Я попытался придумать что-нибудь разумное.
        - Пусть мистер Смоллет попросит Джона вернуться.
        - Да черт возьми! Алекс сказал, что поручил этим двоим тайное задание. И они согласились его выполнять при условии, что оно останется тайной. И якобы он не может теперь их отозвать. Чушь какая-то.
        Сдается мне, что прав был Рейнборо, и с головой непорядок у обоих наших начальников. В раскосых глазах нашего пилота читалось печальное: «Я ли тебе не говорил?»
        - Крис, я подумаю, что можно сделать.
        - Спасибо. До связи.
        Рейнборо развел руками. Я с надеждой спросил:
        - Рей, а вдруг мистер Смоллет все-таки в здравом уме дал Хэндсу с Сильвером задание?
        - Дезертирам? Вряд ли. Хотел бы я знать, что они набрехали… Да, Том, слушаю тебя, - откликнулся пилот на вызов по RF-связи. Он сосредоточенно сдвинул брови, вникая в то, что говорил ему Том Грей. - Час от часу не легче. Ладно; давай свой отрывочек. Борт 02 слушает «Испаньолу», - произнес Рейнборо, голосовой командой включая передатчик, и мы оба услышали планет-стрелка:
        - Они уже забрались в глайдер и разламывают кресла.
        - Это запись с найденыша, - пояснил мне пилот.
        Пошла запись: треск рвущейся материи, скрежет металлопластика, сопение и кряхтение людей, затем восклицание: «Бен Ган!» - пропетое высоким чистым голосом. И хор погрубее: «Бен Ган, Бен Ган, Бен Ган!» Шебаршение, шелест, хруст сломанной мелкой вещицы, звуки чего-то скользящего, мягкое падение тела, новое восклицание «Бен Ган!», подхваченное отдалившимся хором, опять пыхтение и шелест. Затем новый голос - четкий, энергичный: «Борт 'Эльдорадо'-01, ответьте 'Эльдорадо'. Борт 01, вы меня слышите? Ответьте 'Эльдорадо'». «Бен Ган! Бен Ган!» - пели в ответ, а «Эльдорадо» их не слышал и упорно взывал к борту 01. Возня в кабине прекратилась, несколько приглушенных восклицаний донеслось снаружи, и вскоре все стихло. Потерявший надежду «Эльдорадо» тоже умолк.
        - Каково? - спросил с «Испаньолы» планет-стрелок.
        - С-собаки, - с чувством выругался Рейнборо.
        - Маньяки, - поправил его Грей. - Кстати, обрати внимание: вы движетесь прямиком к городу, куда приглашает любезный Бен Ган.
        - Спасибо, я в курсе.
        - Будь осторожен. До связи.
        - Почему «Эльдорадо» не нашел свой глайдер? - спросил я. - Машина лежала на виду.
        - Некогда было, - объяснил Рейнборо. - Они гробанулись перед самым взлетом… Иди-ка, погуляй, не то сквайр начнет задумываться, чего ради мы с тобой уединились.
        - Слушай, давай без намеков. У меня рука тяжелая.
        - Иди. - Пилот усмехнулся. - И запомни: драться с RF - себе дороже.
        - Почему?
        - Удар - это контакт. А при контакте я всю силушку у тебя и заберу. - Его раскосые глаза смеялись.
        - А если я тебя - палкой?
        - Ну-у, - протянул Рейнборо, - против палки придется взять лучемет.
        Чуть только я вылез из глайдера, пилот подозвал Мэя. Навигатор передал ему «стивенсон» и забрался в кабину, а Рейнборо остался снаружи следить за порядком.
        Охранники сквайра прогуливались по берегу, увязая в глубоком песке; доктор Ливси стоял, наблюдая ленивое течение воды; мистер Трелони в сторонке делал выговор Тому. Лисовин теребил в руках липучую ленту, на другом конце которой валялся вверх тормашками поюн. Александр извивался, драл липучку лапами, пытался ее грызть, но липучка не сдавалась.
        - …не нравится! Заруби это себе на носу, - донесся до меня обрывок отцовского воспитания.
        - Мне тоже не нравится, что вы не дружите со здравым смыслом, - огрызнулся Том и, злостно нарушая сыновний долг, зашагал прочь.
        Поюн на липучке поехал за ним, задрав лапы.
        - Вы не дружите со здравым смыслом, - объявил зверь. - Заруби это себе на носу.
        - Том, поди сюда, - велел мистер Трелони.
        Лисовин уходил вверх по течению реки. Далеко ли собрался?
        - Том!
        - Со здравым смыслом.
        Наверняка разобиженный лисовин подсказывал Александру.
        - Юнга, назад, - приказал Рейнборо.
        Том не повернул обратно, а остановился у воды. Ехавший вверх тормашками поюн перевернулся, встал на лапы и тоже сунулся к воде.
        - Назад! - рявкнул пилот так, что лисовин подпрыгнул и дернул за липучку поюна.
        Александр взмыл, описал дугу и шлепнулся оземь.
        - Со здрав…
        Из реки ударила струя воды, метко окатившая и поюна, и лисовина. Метнувшийся к Тому пилот уже стоял со «стивенсоном» наизготовку, но речная тварь благоразумно не полезла на берег.
        - Тебе говорили, что здесь не любят чужаков, - напомнил Рейнборо.
        Том отряхивался, поюн Александр фыркал и тряс лапами.
        - Выкупаю в холодной воде, - сулил он врагу. - Уйди, зараза! Наглый коготун.
        - Все в глайдер, - распорядился пилот. - Мистер Трелони, поторопитесь. Послушал запись? - спросил он Мэя, который выбрался из кабины. - Как тебе пение Бен-Гана?
        - Трудно сказать. То ли совсем дикари, то ли под наркотой. Я бы не стал соваться в город, куда нас приглашают.
        - Это не наша воля, - вздохнул Рейнборо.
        Мы опять разместились в салоне. Сквайр потребовал, чтобы Том сел с ним рядом, и долго держал место, стоя в проходе и не позволяя пройти Мэю. Лисовин притворился глухим и уселся рядом со мной. Биопластовая шерсть на его маске была мокрой от воды, белые усы горестно поникли.
        - Что случилось? - тихо спросил я, когда сквайр, Мэй и «стивенсон» наконец угнездились в прежнем порядке.
        Том лишь рукой махнул. Мокрый, опутанный липучкой Александр поднялся столбиком у него на коленях.
        - Мне разонравилось, что ты водишься с Джимом, - проговорил он.
        Сквайр обернулся. Мэй тоже. Лисовин скрестил руки на груди, не намеренный утихомиривать наше трепло.
        - В свете последних событий я вынужден за тебя опасаться, - изрек поюн, очевидно польщенный всеобщим вниманием.
        Сквайр начал наливаться краской.
        - И меня тревожит твоя нездоровая привязанность к капитану Смоллету, - продолжал ораторствовать Александр, обращаясь к мистеру Трелони.
        - Том, заткни этого болтуна.
        - Джима уже растлили; боюсь, очередь за тобой, - закончил свое выступление поюн и разве что не поклонился публике.
        Вот она, месть за отцовское воспитание. Мэй хохотал, охранники ржали во все горло, мистер Трелони распух от прилившей крови так, что казалось: кожа лопнет. Один доктор Ливси был угрюм и задумчив.
        - Мистер Трелони, - проговорил он, когда веселье поутихло, - вы переходите все и всяческие границы.
        - Сэр, - сказал по интеркому Рейнборо, - в мире полно глупцов, которые считают risky fellows извращенцами и вообще какими-то монстрами. Не уподобляйтесь им, пожалуйста.
        Он еще мягко сказал.
        В ромовый город Бена Гана мы сразу не полетели. Рейнборо посадил глайдер в нескольких милях от западной окраины Рима и выслал цель-имитатор. Висящий над нами спутник слежения должен был засечь точку, из которой откроет огонь местная система ПВО, и уничтожить ее. Система безмолвствовала. Наш имитатор покружил, изображая то разведывательный зонд, то глайдер, и возвратился невредимый. Тем временем планет-стрелок передал нам картинку города, полученную со спутника. На экране компа были видны черные полосы в зелени инопланетных джунглей, заполонивших улицы и площади Рима.
        - Следы глайдера, - с первого взгляда определил Мэй. - Неплохо они тут полетали.
        «Это и есть их тайное задание? - подумал я. - Излазить места, куда мы еще только направляемся?»
        - Итак, Хэндс с Сильвером успели вперед нас, - изрек сквайр Трелони. - Пока мы осторожничали, эти прохвосты обчистили весь город.
        - На весь у них объема глайдера не хватит, - заметил Том.
        - Значит, взяли самое ценное. Мистер Рейнборо, извольте поторопиться.
        Мэй как бы невзначай двинул ногой, и глядящий вверх ствол «стивенсона» шевельнулся. После этого навигатор и пилот долго без помех изучали на экране картинку, давая сильное увеличение некоторых, особо их интересующих, квадратов. Город был невелик и однообразен, и лично я сквозь зелень ничего занимательного не углядел. Разве что парк, не взятый штурмом низкорослых джунглей. Деревья там росли большие, как на Энглеланде, и красивые. Очевидно, гибнущая от прикосновения к чужакам растительность не сумела подступиться и задушить гордых великанов.
        Мэй с Рейнборо пришли к выводу, что Рим выглядит безобидным и можно рискнуть.
        - Последнее, - Рейнборо поднялся, чтобы перейти в кабину. - Мистер Трелони, вы помните, что капитан Смоллет запретил нам совать нос в города?
        - Я на память не жалуюсь, - настороженно ответил сквайр.
        - Вы готовы взять на себя ответственность за нарушение приказа? - Пилот был невыносимо официален.
        Мистеру Трелони это не понравилось; он молчал.
        - Сэр, я выполняю вашу волю, которая идет вразрез с приказом капитана корабля.
        - Я не понимаю: вы хотите за это свою долю сокровищ?
        Рейнборо подавил усмешку.
        - Я хочу, чтобы с вашей стороны не было претензий к капитану.
        - Черт вас возьми, - буркнул сквайр. - Поехали.
        Наш пилот был чрезвычайно осторожен. Глайдер летел низко - буквально плыл по макушкам деревьев, будто корабль по морю. Листья суетливо хлопали по нижней части стекол, спеша познакомиться с нами и умереть.
        Я пытался придумать, как выполнить просьбу Криса Делла и возвратить Юну-Вэл на корабль. Ничего дельного на ум не шло. Раз Юна сбежала, значит, на это есть веская причина. А Крис не в состоянии объяснить, зачем ему понадобился доселе проклинаемый Сильвер. Почему так? Он действительно не в себе или ему что-то мешает говорить о своих целях в эфире?
        - Рей, можно мне пройти в кабину? - спросил я по интеркому.
        - Нельзя, - ответил за пилота Мэй, не отрываясь от экрана компа.
        - Пусть идет, - разрешил Рейнборо. - Мэй, пропусти.
        Навигатор смерил меня оценивающим взглядом и мотнул головой: иди, мол.
        - Соедини меня с Сильвером, - попросил я, усевшись в кресло второго пилота и отключив интерком.
        - Он не станет с тобой разговаривать.
        - Тогда с Хэндсом.
        - Борт «Испаньола»-01, ответьте борту 02, - произнес Рейнборо.
        - Борт 01 слушает, - раздался невозмутимый голос сбежавшего пилота.
        - Израэль, здравствуйте.
        Пауза. И - настороженное:
        - День добрый, капитан Джим.
        - Скажите: чего хочет от Джона Крис Делл?
        Видимо, это было совсем не то, что Хэндс ожидал услышать. Он ответил быстро и чуть ли не с радостью:
        - Крису нужна помощь. Но он не говорит, какая.
        - Думаю, он хочет отремонтировать «Щиток».
        Старший пилот хмыкнул. По-моему, он удивился тому, что мне известно о приборе.
        - Восстановить «Щиток» невозможно: Джон потрудился на совесть.
        - Быть может, технику Крису виднее? И вам стоит откликнуться? Как-никак, он просит помощи, а не денег.
        - Джим, мальчик, послушай меня, - с внезапной усталостью проговорил Хэндс. - Джон не может находиться на «Испаньоле» или рядом с ней. Это место сводит его с ума. И Криса сводит, и мистера Смоллета. По-хорошему, оттуда надо убираться всем, и поскорей.
        Пока я соображал, что на это сказать, Хэндс попрощался и прервал связь.
        Глайдер плыл в хлопотливой листве, омываемый ее зелеными волнами.
        - Как считаешь, Хэндс прав? - спросил я у Рейнборо.
        - Боюсь, что да. Там дурное место, я уже говорил.
        И в другое перебраться нельзя, размышлял я. Взлет корабля - это команда к возвращению на Станцию.
        - Рей, Крис в состоянии пролететь в глайдере сотню миль и встретиться с Сильвером где угодно. Спросить совета, обсудить…
        - Джим, - как-то особенно мягко произнес пилот, и я ощутил, что дела наши совсем плохи. - Крис может покинуть борт RF-корабля. Но куда он денется с RF-планеты?
        Мэй-дэй… Я и забыл.
        - А как высоко поднимается глайдер?
        - Потолок - двадцать километров. Однако Хэндс проверял: Остров Сокровищ и там достает.
        - Катакомбы, - осенило меня. - Хэндс был в них; там нет RF-связи. Они - чистые. Рей, вызови его снова. Пусть они встретятся с Крисом…
        - Нет.
        - Почему?
        - Просто - нет. Иди отсюда.
        - Ты что? - Меня поразила его внезапная враждебность.
        - Пошел вон.
        - Рей, успокойся. - Меня осенило: - Это RF… это Остров Сокровищ тебе запрещает.
        - Заткнись.
        - Ну подумай сам: у тебя нет причин противиться. Мы должны помочь Крису…
        - Нет! - рявкнул он. И, по интеркому: - Мэй, забери Джима.
        Открылась дверь в салон, и появился «стивенсон», а за ним - Мэй. Чертов RF заставит нажать на спуск… Чтобы этого не случилось, я послушно вернулся на свое место.
        Отсадив поюна к охране, я шепотом поведал Тому наши новости. Вдруг лисовин надумает что-нибудь дельное?
        Том с минуту сидел, полуприкрыв глаза; биопластовые усы подрагивали. Затем он обернулся к доктору Ливси.
        - Сэр, когда вы беседовали с Крисом, как он вам показался? Насколько он здоров?
        - Он производит впечатление человека, который переутомился на работе, - дипломатично ответил доктор.
        - Он психически здоров? - настаивал Том.
        Охранники навострили уши, затылок сквайра тоже выразил интерес к разговору. Один Мэй, казалось, полностью был поглощен своим делом.
        - Том, я не психиатр, - сдержанно сказал доктор Ливси. - И тем более мне трудно оценить состояние наших risky fellows. С точки зрения обывателя, они все сумасшедшие. Крис нормален - относительно - в том, что не касается «Испаньолы». Но едва речь заходит о судьбе корабля, с ним начинает твориться неладное. Он теряет всякую надежду, впадает в отчаяние… С другой стороны, насколько я понимаю, Александр требует невозможного; как не отчаяться? - Доктор поразмыслил и не очень уверенно закончил: - Я бы сказал, что на Криса кто-то оказывает мощное психическое давление. То ли корабль, то ли сама планета.
        - Спасибо, сэр. - Том повернулся ко мне: - Дело за малым: собрать их обоих там, где нет давления.
        Наконец мы увидели Рим. Прямоугольные коробки домов стояли среди ровного моря джунглей и казались его порождением: такие же сочно-зеленые, затянутые растительностью. Странно, подумалось мне. По словам Мэя, джунгли растут исключительно на привозном грунте - однако же они с удовольствием освоили город. Поднявшийся ветер нанес с юга облака, и они сгрудились над Римом - плотные, с зеленоватым отливом, словно поросшие нежным мхом.
        - Мистер Рейнборо, будьте осторожны, - всколыхнулся сквайр, когда наш глайдер, сминая макушки деревьев, вплыл в прямую улицу, что пересекала город от края до края.
        Ветер трепал и без того суетливую листву, она казалась зеленым водопадом, который рушился с крыш, сбегал по стенам зданий и рекой затоплял широкую улицу.
        - Питер, мы можем увидеть, что в домах? - спросил доктор Ливси. - Как-нибудь заглянуть в окно?
        - Попробуем, - отозвался Рейнборо, сдвигая глайдер вбок.
        Мельтешащие листья облепили стекла, напирая друг на дружку. Глайдер потихоньку отжимал податливую зеленую массу. Затем он качнулся, коснувшись стены дома, подал вперед и потом назад, расчищая место. Завис.
        Листья заплакали. Куда ни глянь, они были одинаковые, по всей улице я не видел ни одного отличающегося растения. И живности никакой.
        Вниз посыпался черный пепел, оголяя стену, к которой мы прижимались.
        - Ребята, я вижу что-то родное, - с преувеличенной радостью объявил лисовин. - Мэй, как это называется?
        - Это зовется «поушивдерьмизм», - отозвался один из охранников. Я оглянулся посмотреть, кто именно; этого звали Джойс. Он продолжал: - Я в такие игры не записывался. Мэй, как бы нам выписаться обратно?
        Навигатор, к которому они оба взывали, ругнулся на RF-языке. Мертвая поросль опала, и под ней мы увидели черный студень, намозоливший глаза на «Испаньоле». Насколько я мог судить, растительность прекрасно себя чувствовала, держась корнями прямо в нем. Окно, у которого висел наш глайдер, было забито зеленью, росшей внутри. В оконном проеме - ни стекла, ни какой-нибудь пленки.
        - Хорошо бы зайти посмотреть, - высказал пожелание сквайр. - Мало ли, что найдется внутри.
        - Мэй, ты как? - спросил по интеркому Рейнборо. - За?
        - Можно попробовать, - согласился навигатор.
        - Я с вами, - вскочил Том. - Мэй, пожалуйста!
        Я тоже поднялся, однако навигатор сказал:
        - Беру только одного, - и мне пришлось уступить лисовину. Он в глайдере с самого утра насиделся.
        Том мигом натянул защитный костюм - он заранее подыскал и припрятал свой размер - и вышел сквозь мембрану вслед за Мэем, прямиком в окно. Хлопотливые листья долго вертелись на черенках, помня свое прикосновение к чужакам, затем угомонились и начали плакать.
        Мы ждали. Мэй доложил, что все в порядке. Снова стали ждать.
        Снаружи как будто посветлело. То ли солнце показалось из-за облаков, то ли… Стена! Очищенный от зелени кусок черного студня белесо затлел.
        - Мистер Рейнборо, скажите им: пусть немедленно возвращаются, - встревожился сквайр.
        - Уже идут, - отозвался пилот.
        Они и впрямь быстро пришли: невозмутимый Мэй и сильно разочарованный лисовин.
        - На «Испаньоле» и то интересней, - сообщил он, сняв маску. - Там можно пойти на камбуз и сыскать что-нибудь занятное для желудка.
        - Прожорище, - улыбнулся Мэй.
        - Есть охота, - пожаловался Том. - Совершенная пустота, как вообще не жили.
        - Кто не жил? - осведомился охранник Джойс. - Пирожки в твоем желудке?
        - В доме - вообще ничего. Голые лежанки да столы, и все травой поросло. Джунглями этими. И потом засветилось, пока мы ходили.
        - Рей, по твоей оценке, какой был режим? - спросил навигатор, усевшись и пристроив устрашающий сквайра «стивенсон».
        - Слабенький. Даже на первый не потянул.
        - В общем, дома тут не летали, - подвел итог Джойс.
        Что-то наша охрана разговорилась. В темных глаза Джойса притаилась усмешка, а его напарник Хантер, встретившись со мной взглядом, заговорщицки подмигнул. Определенно, парни не так тупы, как прикидывались. Я даже почувствовал к ним уважение. Это надо ж суметь - провести всех, включая капитана корабля.
        Двинулись дальше. Мистер Трелони требовал прочесать центр города. Если на окраинах пустота - оно и понятно, это наверняка район бедноты - то в центре непременно отыщется нечто, достойное называться сокровищем. У космолетчиков была своя цель, и они ее достигли: у края парка, где виднелось выжженное глайдером Хэндса пятно, Мэй обнаружил бездействующую зенитную установку. Услышав о ней, сквайр закричал, что надо спасаться. Мэй возразил, что коли уж мы висим над зениткой, а она нас игнорирует, можно приземлиться и познакомиться с ней поближе. Так и сделали.
        Мэй опять сказал, что возьмет с собой одного человека, и на сей раз была моя очередь.
        Зенитка находилась на улице, где по одну сторону стояли обросшие джунглями дома, а к другой примыкал парк. Мощные стволы, раскидистые кроны, листва всех оттенков от желтоватого до густой зелени, близкой к нашим благородным ели-ели. Парк был обитаем - неслась разноголосица пичуг, и я углядел промелькнувшего в вышине коричневого зверька. Затем я осмотрел пепел, по которому шагал. Увидел след лежавшего на брюхе глайдера и ведущую к зенитке и обратно цепочку следов. Не иначе как Хэндс бродил.
        Пушка стояла на невысокой платформе, маленькая, точно игрушечная, и бдительно смотрела в небо, на облака с зеленоватым отливом. Мэй обошел ее по кругу.
        - Это снятый с глайдера лучемет, - сообщил он и пригляделся к запорошенному пеплом коридору в джунглях, уходящему от платформы к парку. - Обожди здесь, я схожу, гляну.
        - Я с тобой, - сорвалось у меня; до сих пор я обращался к Мэю на «вы».
        - Ладно, - уступил он. - Со мной.
        Коридор оказался коротенький: пройдя полоску джунглей, мы очутились в парке. Под ногами была низкорослая трава, мелкие цветы, чуть дальше - худосочные кустики и, наконец, большие деревья. Среди травы чернел лаз, ведущий под землю; возле него трава была примята. Зелень тут и не думала сгорать от нашего прикосновения.
        Со «стивенсоном» наготове, Мэй приблизился к лазу, нагнулся над ним.
        - Ни черта не видать. Израэль Хэндс, ответь Мэйтону Старджону. Ты был в норе возле зенитки? И что там? Понял, спасибо. Говорит, безопасно, - сообщил навигатор, разглядывая узкий лаз. Смотрелась дыра неприветливо. - Вот теперь ты точно не со мной. Отойди-ка подальше.
        Я подчинился. Согнувшись в три погибели, Мэй полез в нору. Прошла минута, другая. На душе сделалось неспокойно. Лучше бы я пошел с ним…
        Свистнув, упал с неба глайдер, лег на траву рядом со мной. Из кабины выпрыгнул Рейнборо с лучеметом.
        - Где Мэй?
        Из дыры показался «стивенсон», затем выбрался сам навигатор. Защитный костюм на нем был черный, как тьма в той норе.
        - Марш в глайдер, - Мэй увидел пилота. - Тут дрянь всякая, а ты мне будешь без маски дышать.
        Рейнборо послушно нырнул в кабину. Мэй заговорил с ним сквозь мембрану:
        - Я сам оторопел, когда не смог тебя дозваться. Это Хэндсовы катакомбы, там связи нет.
        - Зачем они?
        - Пункт управления зениткой. Сделано с умом, добротно.
        - Почему она замолчала?
        - Хэндс вырубил питание.
        Я приблизился к черной дыре. Вниз вели деревянные ступени - не ошкуренные куски ствола, уложенные поперек наклонного спуска. Вот место, где должны встретиться Крис Делл и Джон Сильвер… и Юна-Вэл. В груди защемило. Как я хочу ее увидеть!
        - Джим, не суйся никуда, - предупредил Мэй. - Двигай-ка в глайдер; мы уже все поняли.
        Я подошел к кабине и постучал в лобовое стекло. Рейнборо состроил недовольную гримасу.
        - Что тебе?
        - Спустись со мной в пункт управления. Поглядим, что там.
        - Меня больше занимает, кого и зачем тут отстреливали, - с холодком отозвался пилот.
        - Рей, пойдем, пожалуйста. Я… я ведь много для тебя сделал, - пробормотал я, чувствуя, что краснею. Не умею просить; это у Тома хорошо получается.
        Рейнборо отвел взгляд, потер горло, словно там что-то застряло и мешало говорить.
        - Пойдем, - настаивал я. - В норе нет RF-связи, планета тебя отпустит. Хотя бы на пять минут.
        - Тебе что опять от него надо? - Сзади надвинулся Мэй.
        - Я прошу вызвать сюда Криса, - сказал я напрямую.
        - Вызывай, - Рейнборо с усилием вытолкнул из себя это слово. - Мэй, вызови его к нам.
        Мэй оглядел пилота сквозь стекло:
        - Что с тобой? Ты дрянью надышался?
        Рейнборо хлопнул ладонью по пульту, где находился передатчик.
        - Мэй, скорее, - взмолился я, боясь, что Рейнборо передумает - то есть, его заставят передумать - и мне придется убеждать обоих.
        Навигатор ткнул кнопку связи:
        - Крис Делл, ответь Мэйтону Старджону. Ты позарез нужен Рею и Джиму. Зачем? - спросил Мэй у меня.
        - Он сможет встретиться здесь… с кем хотел. - Я предпочел не называть имен, чтобы невидимый враг не подслушал.
        Мэй передал это Деллу и объяснил, где нас отыскать.
        - Ждем тебя… Черт! - вскрикнул навигатор, увидев, как помертвел вдруг Рейнборо.
        Кинувшись в кабину, он вынул пилота из кресла и перенес в салон.
        - Дэвид, - услышал я, - сердечное!
        Мэй-дэй… Рейнборо крепкий парень, ему не просто худо с сердцем стало. Это Остров Сокровищ его достает, не дает бороться. Рей, держись.
        А ведь если Крис с Юной-Вэл займутся делом, проклятая планета и вовсе их убьет. У меня озноб прошел по коже. Разве что в той норе они сумеют что-нибудь сварганить… Я двинулся взглянуть, куда приглашаю людей.
        Фонарика у меня не было, и едва сунувшись в лаз, я подумал, что иду напрасно. Наклонный ход оказался длинным; спускаться по ступеням, скрючившись, было зверски неудобно. Наконец я ощутил под ногами ровный пол и осторожно выпрямился. Голова уперлась в потолок. Я отодвинулся от входа, чтобы вниз просочился свет. Далеко не отодвинешься: тесно. Расставив локти, я уже мог коснуться ими стен. На полу я обнаружил небогатое хозяйство: маленький пульт, плоский корпус какого-то аппарата и приличных размеров куб, где можно было сидеть. Наверняка батарея питания, которую отключил Хэндс. Это будет место для Юны-Вэл, а Крис может и на ногах постоять.
        Я прислушался к собственным ощущениям. Ничего особенного, никакой явной свободы от RF. Может, я все придумал и зря погнал сюда Криса Делла? И беднягу Рейнборо напрасно поставил под удар? В тревоге, я вылез на поверхность.
        Возле глайдера топтался растерянный сквайр, рядом стояли Том и охранники. Лисовин бросился ко мне:
        - Питер умирает. Нас выгнали…
        - Пойдем, пожалеем.
        - Что-о? - Том решил, что я насмехаюсь.
        - Ты вчера жалел мистера Смоллета и Криса. Им это помогало.
        Мы забрались в салон. Рейнборо с кислородной маской на лице лежал в кресле, рядом на полу скорчился Мэй, положив обе ладони пилоту на сердце; тут же стоял доктор Ливси с диагностером в руках. Судя по опущенным плечам, надежды у него не было. Он обернулся, услышав нас.
        - Мэй уже отдал все, что мог. - Доктор посторонился, пропуская меня к навигатору.
        Я не умею просто жалеть. Лучше сделаю что-нибудь нужное; могу спасать или драться, защищая, а бездейственно жалеть - не по моей части. Это у нас лисовин мастер. Поэтому я сел на корточки рядом с Мэем и взял его за плечи. Побелевшие руки навигатора, лежащие у Рейнборо на груди, дрогнули.
        - Забирай все. - Я слышал эту фразу от Джоба Андерсона, когда наш капитан пытался отвоевать Юну-Вэл у Чистильщиков.
        Подле меня устроился Том, коснулся руки пилота. Я видел, как задрожали и горестно опустились его биопластовые усы, а потом в глазах у меня начало темнеть от слабости. Однако я еще был в состоянии думать.
        Капитан Смоллет просил своего юнгу о помощи, когда мучились и кричали от боли техники. Всякое RF-усилие крайне болезненно. Любовная тоска и неутоленная страсть экипажа - это ведь больно, больно… Мистера Эрроу мучили, когда забирали к Чистильщикам. А в самом начале полета капитан Смоллет вернул его к жизни тоже через невыносимую боль. Чистильщикам не нужна любовь; им требуется только боль. В любом виде - все съедят. А любовь и жалость - это оружие, которым можно защищаться. Тот, кто умеет любить и жалеть… Не додумав последнюю мысль, я провалился в серую пустоту и долго-долго в ней тонул, пока не вынырнул вдруг на поверхность.
        - Джимах, сумасшедший. Я люблю тебя. Я с тобой. Сумасшедший. - Мне в лицо тыкался мордочкой поюн.
        Здесь победит тот, кто умеет любить и жалеть, додумал-таки я и посмотрел, что делается вокруг. В соседнем кресле спал Том, а надо мной склонялся Крис Делл. Его длинная челка была подстрижена, и льдистые глаза могли прямо смотреть на мир. Они были страшно усталые, эти глаза. Делл убрал ладонь с моего лба и выпрямился.
        - Джимах, - распластавшийся у меня на груди поюн лизнул в подбородок.
        - Что Рей? - я огляделся в поисках пилота.
        - Отвоевали; спасибо лисовину. Послали SOS, ждем Хэндса.
        Я дернулся, желая вскочить; Делл удержал меня в кресле. Я не хочу, чтобы с Юной случилось то же, что с Рейнборо. Ее-то не отвоюем.
        Дверь в кабину была открыта, и я услышал тревожный голос капитана Смоллета:
        - Борт «Испаньола»-02, ответьте «Испаньоле». Что с вами? Рей, ответь мне.
        Ему не отвечали. Мэй-дэй! Я сам устроил ловушку для Юны-Вэл, космолетчикам осталось только ее заманить. А Остров Сокровищ ее убьет. Потому что лисовин ничего не знает, он не станет Юну жалеть. Он один так умеет, больше никто.
        - Пустите, - оттолкнув Делла, я поднялся. Голова поплыла, я ухватился за кресло. - Крис, так нельзя… вы погибнете оба.
        Его губы тронула знакомая холодная усмешка.
        - Это наша работа. Я должен вернуть домой тебя и Тома… и остальных.
        - Нет. Не такой ценой. - Я побрел к кабине.
        - Стой. - Коснувшись, второй помощник мгновенно отнял все силы, что я успел накопить, пока спал. - Джим, это не тебе решать.
        Я повалился на сидение. Сквозь открытую дверь увидел в кабине Рейнборо. Его опять вызывали:
        - Борт «Испаньола»-02, ответь борту 01. Вы живы?
        Хэндс торопится. Везет Юну-Вэл, не ведая, что ее тут ожидает. Ничего они с Деллом не успеют, планета не даст и пальцем шевельнуть. Не смогут же они сидеть в той норе сутками. А чуть только высунутся наружу… От сознания собственной беспомощности перехватило горло.
        - Борт 02, если вы живы, я вас сейчас убью.
        Хэндс чувствует, что это ловушка. Израэль, поворачивай назад, назад!
        Рядом с нашим стоит глайдер Делла; ему тут не место. Израэль, задумайся, встревожься. Ради всего святого, спаси Юну-Вэл…
        На фоне зеленоватых облаков мелькнул его глайдер. Хэндс не ринулся вниз очертя голову, а сделал круг над нами, присматриваясь, оценивая обстановку. Из второго глайдера вылез Мэй. Он сделал несколько неверных шагов, волоча за собой «стивенсон», и рухнул ничком, словно тяжело раненный.
        С посвистом, от которого я невольно сжался, глайдер опустился на траву. Дверь кабины открылась, и выскочил Хэндс - в маске, но без защитного костюма. Один.
        Взвился с земли Мэй, нацелил «стивенсон» в ноги сбежавшему пилоту.
        - Стоять, - сказал он дружелюбно. - Дезертиров сегодня лишают сладкого. Где Сильвер?
        Великолепные черные брови Хэндса сдвинулись. Не шевелясь - со «стивенсоном» и Мэем шутки плохи - он обвел взглядом оба глайдера, всмотрелся в вышедшего из салона Криса Делла, в вылезшего из кабины Рейнборо. Не поворачивая головы, скосил глаза на чернеющую среди травы нору.
        - Сдаюсь, - пилот невесело усмехнулся. - Однако зря вы это затеяли, ребята.
        - Где Сильвер? - повторил Мэй.
        Быть может, Хэндс не взял с собой Юну-Вэл, чтобы не подвергать опасности? Пилот молчал. И от его тяжкого молчания сердце сжималось в ледяной комок, и становилось трудно дышать. Не знаю, какая сила вынесла меня из глайдера; я чуть не упал, запнувшись о порожек.
        - Там, - сказал Хэндс. - В салоне.
        Он это мне сказал, и я пошел, хотя еще минуту назад стоять не мог от слабости. А сердце сжималось все больше, превращаясь в острый ледяной осколок, взрезавший мне грудь изнутри.
        - Джим, - Хэндс посторонился, потому что я шел прямо на него, - я сделал, что мог. Без толку.
        Глава 5
        Рванувшийся с места Делл успел в глайдер вперед меня, и несколько мгновений я его за это ненавидел. Потом забрался сам, увидел пустой салон и решил, что Хэндс меня обманул. Но прошедший в конец салона второй помощник со стоном выругался, и я понял, что пилот сказал правду.
        «Бывший навигатор» лежал в кресле, повернув голову набок. На нем был защитный костюм, сливающийся цветом с серой обивкой салона, и видна была лишь незакрытая часть лица: твердые губы, четко вылепленный подбородок, прямой нос с хищным вырезом ноздрей. Делл поднес руку к его приоткрытым губам.
        - Дышит.
        Я снял с Сильвера капюшон. Лицо казалось безмятежным и юным, как я уже видел, когда он умирал на «Испаньоле». Зрачки реагировали на свет, но он ничего не видел. Или не хотел видеть.
        Глаза без цветных линз были серо-зеленые, луговые. Глаза Юны-Вэл. Я нагнулся, пытаясь погрузиться в них, исхитриться и попасть на ее туманный росистый луг. Глаза слепо смотрели мимо меня.
        - Крис, уйдите, - попросил я, и он ушел, напоследок коснувшись ладонью спины и чуть-чуть добавив сил.
        Я дождался, пока закроется дверь в салон.
        - Юна, прости.
        Она не слышала. Или не желала прощать.
        - Я люблю тебя.
        Ей было все равно.
        Я притронулся пальцами к ее покрытой биопластом щеке; щека была теплой.
        - Юна, любимая моя… Прости.
        Просить прощения было не за что, и моя любовь ей была не нужна.
        В груди резануло. Если Остров Сокровищ и Чистильщики хотят моей боли, пусть возьмут. Пускай упьются допьяна, подавятся, захлебнутся. Но пусть они вернут мне Юну-Вэл.
        Юна, вернись. Единственная моя. Чужая. Недоступная. Не простившая. Любимая. Вернись, Юна, пожалуйста. Пожалей Израэля. Вернись к мистеру Смоллету. Он помнит тебя. Ты только вернись, и все будет хорошо. Юна, любовь моя, жизнь моя. Я не умею просить, я плохо прошу. Мне еще не так больно, как нужно. Я еще не кричу, раздирая горло, от нестерпимой муки. Пусть будет так больно, чтобы я закричал. Юна, я умру за тебя, если надо. Пусть я умру от боли. Но ты - ты вернись…
        Снаружи раздался дикий вопль. В небе полыхнула вспышка, грохнул взрыв, от которого вздрогнул глайдер. Я прикрыл собой Юну-Вэл. Нового взрыва не было, а нечеловеческий вопль перешел в поток неистовой брани. На грани истерики орал прежде невозмутимый Мэй. Неужели он недосмотрел, и кто-то пальнул из его «стивенсона»?
        Я выпрямился и провел рукой по глазам. Сухие. Не умею я плакать. И просить не умею. Не получилось вернуть Юну-Вэл. Будь оно проклято…
        Мне хотелось поцеловать ее, но настоящее лицо Юны было скрыто биопластом, а коснуться губами лица Джона Сильвера я не мог.
        - Юна, прости меня.
        Она молчала, и я вышел из глайдера.
        Здесь Крис Делл обнимал Мэя за плечи, а навигатор прижимал к груди «стивенсон» и виновато твердил:
        - Гадость… Ну гадость же.
        - Что случилось? - спросил я у стоящего рядом Хэндса.
        - Мэю в небесах что-то привиделось. Он и саданул в белый свет.
        - В черное, - возразил навигатор. - Там была черная гадость.
        - Твои штучки? - прищурился на меня Хэндс. - Ты у нас спец по галлюцинациям.
        Я помотал головой. Иллюзию краккена мы сотворили вместе с Юной-Вэл, а сейчас… сейчас я просил кого-то о смерти, но не получил ничего.
        На глаза попался напуганный взрывом Том. Лисовин озирался, со сна не соображая, откуда взялись лишние глайдеры и что вообще происходит.
        - Джим, друг, что стряслось? И где сквайр?
        Я огляделся. Ни мистера Трелони с охраной, ни доктора Ливси.
        - Ушли в парк искать сокровища, - объяснил Рейнборо, пытаясь изъять у Мэя оружие. - Дай подержать. Я верну.
        Навигатор лишь крепче прижимал «стивенсон» к груди и бормотал:
        - Мерзость какая… Совершенно отвратная гнусь.
        Посчитав, что Мэй уже вменяем, Делл отпустил его и двинулся к лазу в подземелье. Не сидеть ему там с Юной-Вэл, не конструировать новый «Щиток»… Высокий, всегда подтянутый второй помощник ссутулился, остановившись у норы, понурил голову. Его темно-рыжая шевелюра и та потускнела. Или это седина, которой раньше не было?
        - Я свободен? - спросил Хэндс у Рейнборо, который наконец отнял «стивенсон» у навигатора и повесил себе на плечо.
        - Да, - отозвался бывший старший пилот. - Прости.
        - Прощаю.
        - Поменьше грязи, - сказал я, проглотив ком в горле.
        - Приходи уборщиком. - Хэндс зашагал к своему глайдеру.
        Я больше не увижу Юну-Вэл. Хэндс так и будет возить ее с собой. Она в RF-коме, а из комы выводят, лишь когда отключена RF-тяга. На Острове Сокровищ всюду RF. Кроме той норы, где жить невозможно.
        Я отвернулся и побрел к Деллу. Как и я, он надеялся на помощь «бывшего навигатора», и теперь ему тоже было плохо. Он так и стоял над норой, которая не пригодилась.
        - Крис, спуститесь вниз. Хоть ненадолго.
        Я ожидал, что он будет совершенно убит, но Делл неожиданно улыбнулся.
        - Уже полегчало. То ли место хорошее, то ли… - второй помощник не договорил, встрепенувшись.
        Среди древесных стволов показался охранник мистера Трелони с лучеметом. Лучемет он держал так небрежно, словно всю жизнь с ним ходил. Следом торопился взволнованный сквайр. Оба были в масках, но волнение мистера Трелони сквозило в его суетливых движениях.
        - Джойс, вы не туда идете. Нам нужно гораздо правей.
        - Да, сэр. - Джойс выходил прямиком на нас с Деллом.
        Тут и сквайр нас заметил, прибавил ходу.
        - Что вы взрывали? Где Том? Где Том, я спрашиваю? Мы нашли сокровища.
        Джойс с явным сожалением вернул Рейнборо лучемет:
        - Зачем пилотам лишние игрушки? У тебя уже есть одна, - он имел в виду «стивенсон» Мэя у Рейнборо на плече.
        - Где доктор Ливси? - спросил я.
        - С Хантером, - объяснил охранник. - Они затеяли спор об искусстве. О направлениях в живописи и скульптуре.
        От удивления я присвистнул - и немедля огреб от Рейнборо по загривку. Хоть символически, но увесисто.
        - Никогда - нигде - не смей - свистеть, - раздельно произнес пилот. - Даже если охрана рассуждает о живописи.
        - Насвищешь ветер, - добавил серьезный, но со смешинками в темных глазах, Джойс.
        - Да, - подтвердил искомый сквайром лисовин, - и ветер выдует из дома деньги и прочие сокровища.
        - Мы их нашли, - провозгласил мистер Трелони торжественно, как будто не объявлял уже эту новость. - Крис, вы разбираетесь в скульптурах? Пойдемте, взглянем. Меня смущает их излишний натурализм.
        - Порнография, - вставил охранник с видом человека, который гордится знанием умного слова.
        - Нет, я бы так не сказал… но что-то в этом есть от вашего RF. Крис, идемте. Вам надо будет решить, как транспортировать их к «Испаньоле».
        - Скульптуры? - переспросил второй помощник. - А вы получили у властей разрешение на вывоз национального достояния?
        - В заброшенном городе власть у того, кто с оружием, - нашелся сквайр. - Я полагаю, мистер Рейнборо не будет чинить нам препятствий. Господа, прошу за мной, - он устремился в парк, круто забирая влево.
        Джойс нагнал его и повел, куда нужно. Рейнборо передал второму помощнику лучемет и остался возле глайдеров, а мы вчетвером двинулись под сень высоких деревьев.
        - Голодно, - вздохнул Том. - Пожрать так и не дали.
        Мэй извлек из кармана плитку сухого концентрата. Лисовин разломил ее и отдал половину мне. Вкусная, хоть и сухая. Есть ее пришлось, отстегивая маску, и Мэй следил, чтоб мы кусали, не дыша.
        - Крис, ей-богу, мне не померещилось, - сказал навигатор через полсотни шагов. - Там что-то было.
        - Верю, - холодно отозвался Делл. - Только Грей почему-то клянется, что спутник слежения ничего не фиксировал.
        Пристыженный Мэй умолк.
        Наверное, в солнечный день в парке было хорошо, но сейчас, под плотными облаками, казалось мрачновато. Низенькая травка росла редко, под ногами шуршали палые листья. В кронах пересвистывались мелкие пичуги. Свистят себе, и никакой RF их не пугает.
        - Нет, позвольте, - ветер донес голос доктора Ливси. - Произведение искусства должно отражать мысли и чувства творца, а не быть фотографически точным и бездумным отражением действительности.
        - И тем не менее, сэр, - возражал ему охранник Хантер, от которого я прежде двух связных слов не мог дождаться, - если ваш творец изображает свою натуру примитивно - тяп-ляп, в три взмаха тесака, - я считаю, что он просто неумеха и гнать надо такого творца в шею.
        - Надо, - соглашался доктор. - Но я не могу считать вершиной искусства вообще и скульптурной пластики в частности изваянные в мраморе волосы подмышкой.
        - Но что же делать, сэр, если они растут у людей?
        - Настоящее искусство отсекает лишнее, не разбрасываясь на несущественные мелочи и концентрируясь на главном.
        - Мэй, - заинтересовался лисовин, - а у вашей гадости волосы подмышкой росли?
        - Росли, - буркнул уязвленный навигатор. - И они у нее были главное.
        Беседующий с доктором Ливси охранник не унимался:
        - Сэр, но разве вас не поражает это превосходное понимание анатомии? Взгляните, как точно передано напряжение мышц. Скульптор не поленился отточить каждую жилку на ногах, каждую вздувшуюся вену. Посмотрите: человек как будто вот-вот оживет и рванется бежать. Это воплощенное в камне стремление к свободе - разве оно вас не восхищает?
        - До чего у нас красноречивая охрана, - подивился Крис Делл. - Кто бы мог подумать.
        Вслед за мистером Трелони и Джойсом мы вышли на полянку. Здесь было светлее, низкорослые кусточки храбро боролись за жизнь, их ветки с круглыми листьями густо затянули землю и ту самую скульптуру, о которой доктор и охранник вели речь. Скульптура была низкая, и под листьями ничего было не видать.
        - Уберите траву, - распорядился мистер Трелони, и Хантер с Джойсом принялись отгибать в сторону и приминать непослушные ветки.
        Листья сверху были зеленые, а с нижней стороны - ярко-желтые и походили на древние золотые монеты. Им бы еще звенеть, когда ветка трясется.
        Охранники с грехом пополам управились, и я наконец увидел, чем восхищался доселе не замеченный в красноречии Хантер. Из снежно-белого, с дымчатыми прожилками, камня был выточен молодой обнаженный мужчина. Казалось, он только что упал на бедро и сейчас вскочит; напряженные руки упирались во вросший в землю постамент, одна нога была согнута в колене, другая вытянута, и он страшным усилием рвался вверх. Мышцы бугрились, вены вздулись, лицо исказилось от натуги, и было несправедливо, что он так никогда и не поднимется.
        - Что скажете, господа? - сквайр с сомнением оглядел находку. - По-моему, гениталии можно было бы изобразить поскромнее. Крис, как вы считаете?
        - Они в натуральную величину, сэр. Как и все прочее. - Делл пощупал напряженную каменную спину, жилистую шею, тончайше вырезанные волосы. Сел на корточки и вгляделся в искаженное лицо с открытым ртом; было удивительно, что изо рта не вырывается тяжкое хриплое дыхание. - У него раньше были ресницы. Но камень достаточно хрупкий, и они отвалились.
        - Я и говорю: избыточный натурализм. Хоть бы тряпку какую накинули… как ее… драпировку.
        - Многим культурам был свойствен культ обнаженного тела, и они его не стыдились, - заметил Джойс. Видно, вдали от «Испаньолы» парни ощутили небывалую свободу и отпустили свои языки.
        - И все-таки они не выпячивали то, что положено прятать, - стоял на своем мистер Трелони. - На Энглеланде такую скульптуру только в Веселом районе ставить.
        - Неправда, - тихо возразил Том. - Это потрясающе. Он был молодец, этот парень.
        - Ладно, - решительно сказал Крис Делл. - Что еще вы нашли?
        - Тут рядом. - Хантер принялся разбирать соседний куст. - Вот.
        Среди вывернутых желтой изнанкой кверху листьев оказалось маленькое тельце из того же белого камня с дымчатыми прожилками. Худенькая голая девочка беспомощно лежала на спине, согнув ноги с острыми коленками, приподняв голову, оторвав ее от постамента. Лицо было некрасивым и бессмысленным, словно девочка была идиоткой. Тонкие руки-палочки были сжаты в костлявые кулачки, живот провалился, кожа обтягивала хрупкие ребра.
        - Аллегория голода и болезней, - произнес доктор Ливси. - У нас в клинике однажды лежала такая. Ее заперли в пустом доме. Она пробралась к соседям и спряталась, а они закрыли дом и надолго уехали.
        - Частные лица ее не возьмут, - размышлял сквайр. - Разве что в музей какой или картинную галерею. И опять же: почему было не изобразить ее со сведенными коленями? Ребенок не понимает, но взрослые-то должны.
        - Каждый видит свое, - хмуро отозвался Крис Делл. - Мэй - гадость в небе, вы - гениталии.
        - Крис, я бы вас попросил…
        - Джойс! Что тут еще?
        - Женщина. - Охранник перешагнул через девочку, запутался в цепких ветках, упал. - Тьфу, черт… Но она попорчена. Вандализм, - добавил он важно, продолжая играть дурака.
        Джойс убрал ветки. Женщина лежала на спине, смирно, как покойница. Старая, дряблая плоть. Мне стало жаль усилий, с каким неведомый мастер вытачивал и шлифовал каждую складку, морщинку, вмятину оплывшего старушечьего тела, расползшегося в стороны живота и безобразных грудей. Аллегория старости должна быть более благородной. Или хотя бы менее беспощадной. И что сделали с лицом несчастной статуи? Разбили, раскрошили. С какой же силой надо было бить по камню, с какой злобой… Во вмятины разбитого лица насыпались опавшие листья. Джойс смахнул их.
        - Э, взгляните. Доктор, что это с ней?
        Доктор Ливси обошел скульптуру и нагнулся над каменной головой с растрепанными жидкими волосами.
        - Господи, - вымолвил он.
        Разбит был не камень: размозжено лицо женщины; нос, лоб, щеки вбиты внутрь головы - и тщательнейше воспроизведены в белом камне.
        - Это уже гадство, - сказал Мэй. - Мистер Трелони, такую скульптуру у вас купят только маньяки.
        - Я ее и брать не буду. - Сквайра передернуло.
        - Здесь есть еще что-нибудь? - спросил второй помощник у охранников.
        Те неловко переглянулись.
        - Нехорошо разграблять подчистую, - пробормотал Хантер.
        Сквайр оживился; похоже, он до сих пор был не в курсе.
        - Где? - наседал Крис Делл.
        - Их много, - пробубнил охранник. - Что ж мы - все и сопрем?
        - Все не будем. Показывай.
        - Там, - Хантер махнул рукой вглубь парка. - Недавно стоят, еще не заросли.
        Мистер Трелони ринулся осматривать новые нежданные сокровища, а меня Джойс придержал за локоть.
        - Где твой болтливый зверь?
        - В глайдере.
        - Не оставляй без присмотра. Мало ли, случится неприятность.
        - В каком смысле?
        Джойс неопределенно повертел в воздухе кистями рук.
        - С болтунами часто случаются неприятности. - Он зашагал к поджидающему меня лисовину. - Том, не распускай зверюгу. Всюду бегает, треплет языком. Не ровен час, доболтается.
        У Тома округлились глаза. Нас предупредили. Это что же - сквайр велел Джойсу втихаря удавить поюна? Зверя, который разговаривает голосом Юны-Вэл? Если Джойс не удавит, сквайр Хантеру велит. А при случае и сам может наступить, сослепу да невзначай. Только за то, что Александр повторил глупости, которыми сквайр доводил лисовина?
        Я бросился догонять Мэя.
        - Пожалуйста, вызови Рейнборо. Пусть он пересадит поюна в глайдер Криса.
        Навигатор посмотрел на меня, как на идиота, однако просьбу уважил. Мне стало спокойнее.
        Впереди, в царящем под кронами зеленоватом сумраке, забелели статуи.
        - Экая толпа, - сказал лисовин. - Наверняка они хуже тех.
        - Почему? - оглянулся Джойс.
        - Когда хорошего делают сразу много, оно резко хужеет.
        - Мудрец, - усмехнулся охранник.
        Мистер Трелони первым достиг скульптур и затоптался в явной растерянности. Крис Делл стремительно прошелся среди них и повернул назад.
        - Мэй, камеру не взяли.
        - У меня есть, - отозвался Хантер, с мрачным видом стоя среди коллекции, которую хотел уберечь от разграбления.
        Лисовин ошибся: эти скульптуры не уступали трем первым. Тот же белый с дымчатыми прожилками материал, та же поразительная тонкость отделки. Только здесь не было ни женщин, ни детей, ни стариков.
        - Но это же сущее неприличие! - возмутился сквайр. - Полсотни голых мужиков. Куда я их дену?
        - Оставьте здесь, - предложил Джойс.
        - Какой свободолюбивый народ их создавал, - заметил доктор Ливси. - Они все рвутся убежать.
        И верно: кто-то, поверженный наземь, пытался вскочить, кто-то силился подняться с колен, а большинство готовы были сорваться с постамента и бежать, бежать…
        - Всюду извращенцы, - бормотал сквайр. - Сплошной RF. Голые - и обнимаются.
        Лисовин потянул меня туда, где ворчал мистер Трелони. Я пошел с ним, хотя извращенцами не интересуюсь. И Мэй направился туда же, и Делл с камерой.
        На одном постаменте стояли двое: парень помоложе, тонкий в кости, как наш лисовин, чем-то смертельно напуганный, и плотный мужчина постарше, одной рукой обнимавший младшего за плечи. Я множество раз видел, как точно так же поддерживали друг друга наши risky fellows.
        - Их сорок один человек, - сообщил любивший точность Крис Делл. - Вы правы, мистер Трелони: это RF.
        - Экипажи капитана Флинта? - предположил Том. - Памятники?
        - Может, и памятники, - Мэй скребнул ногтем постамент, достал нож и попытался острием провертеть углубление. - Твердый, зараза… То-то ребят с «Эльдорадо» раздели и поволокли голыми.
        Доктор Ливси с новым интересом осмотрел ближайшие скульптуры.
        - Уж больно они натуральные, - произнес он озабоченно. - Вы уверены, что это настоящие изваяния? Верь я в магию, сказал бы, что живых людей просто обратили в камень. Надо узнать волшебное слово, и они оживут. - Доктор подождал ответа от космолетчиков. - Крис, что вы скажете? Магию RF я уже наблюдал.
        - Нет, Дэвид: волшебное слово здесь не поможет. Я не понимаю, как это сделано, - признался второй помощник.
        - Экипажи Флинта, - повторил сквайр в задумчивости. - Но продавать их родственникам неудобно… Нехорошо ведь, что голые.
        Лисовин застонал.
        - Сэр, я дам денег, и вы сможете пошить им штаны, - проговорил он, а у самого даже голос задрожал от стыда. - Сил моих нет… - Он повернулся и быстро зашагал прочь.
        - Юнга, вернись, - приказал Мэй.
        Том и ухом не повел, и мне пришлось догнать его и удержать. Назло сквайру взял за плечи, и Том стерпел, не вырвался.
        - Плюнь и не переживай, - посоветовал я.
        - Он мой отец, - прошептал лисовин. - Я его всегда любил… даже когда мать лишилась работы, а он ее не взял в поместье. Ни горничной, никем. Побоялся. А теперь - вот… Вздумал продавать RF родственникам.
        Я повел Тома обратно.
        Крис Делл ходил вокруг скульптур и делал снимки камерой Хантера; сквайр тоже ходил, размышляя, какое найти применение новым сокровищам.
        - Ладно, пусть будет по-вашему, - объявил он, когда Делл закончил съемки, - пока не будем их трогать и оставим здесь. Так или иначе, Лайна не сумеет правильно ими распорядиться, а нам лишние хлопоты. Поищем что-нибудь другое. Народ, который умеет изваивать… ваять подобные скульптуры, наверняка способен еще на многое. Крис, вы согласны?
        - Да, сэр. - Делл повернулся к Мэю и указал на пытающегося подняться с колен мускулистого парня, чье лицо выражало отчаяние. Дымчатые прожилки на щеках напоминали следы слез и усиливали это впечатление. - Йозеф Вышетравский; он у меня техником стажировался. Что ж, господа, пойдемте обратно. Лично мне пора на корабль.
        - Нет, Крис, позвольте! - вскричал мистер Трелони. - Мы оставляем в неприкосновенности ваш RF, но те первые скульптуры заберем непременно. Вы как раз отвезете их на «Испаньолу».
        - Хорошо, сэр, - с неожиданной кротостью согласился Делл. Кротость айсберга, плывущего по ночному морю и готового потопить любой неосторожный корабль. - Если сумеем их поднять.
        Поднять, разумеется, не смогли. Джойс и Хантер пыжились изо всех сил, изображая, как тяжел вросший в землю постамент с больной малышкой. Я тоже попробовал приподнять. По крайней мере, одному его не сдвинуть. Сквайр понукал нас и требовал, чтобы Мэй с Деллом забрали энергию у остальных и отнесли в глайдер хотя бы скульптуру пытающегося вскочить мужчины.
        - Как скажете, - Делл повернулся к мистеру Трелони, протянув руки с хищно скрюченными пальцами.
        - Оставьте ваши шутки! - сквайр отскочил.
        Сильно расстроенный, он возвратился к стоящим на краю парка глайдерам. И тут же подступил к Рейнборо с расспросами об антигравах и способах их применения. Пилот уверял, что закопавшиеся в землю камни антигравами не поднять и глайдером тоже.
        Мэй тем временем сходил к зенитке.
        - И все-таки ее не зря поставили, - рассуждал он. - Значит, в небе что-то бывает. И гадость мне не привиделась.
        Слушал навигатора я один: Рейнборо беседовал со сквайром, охранники полезли в нору, доктор Ливси был погружен в какие-то невеселые мысли, Крис Делл помогал Тому гоняться за улизнувшим из глайдера поюном.
        - Заткнись, трепло! - вопил Александр. - Марш в глайдер. В свете последних событий я вынужден за тебя опасаться.
        - Мэй, город заброшен давно, а у зенитки автоматическое управление. Если тут кого-то сбили, он лежит себе на земле… или на крыше. Правильно я говорю?
        Навигатор согласно кивнул и окликнул:
        - Крис! - Мэй ловко наступил на волочащуюся за поюном липкую ленту, и зверя подбросило в воздух. - Будь другом, прикажи нам с Реем произвести разведку. Надо же понять, на кого тут ставили самострел.
        Второй помощник подхватил липучку и намотал ее на руку; поюн Александр, дрыгая лапами, повис в воздухе.
        - Мистер Трелони, пилот Рейнборо и навигатор Старджон получают приказ произвести в городе разведку, - объявил Делл с такой ледяной официальностью, что сквайр не посмел перечить. - Пока, ребята; я улетел.
        Я дошел с ним до его глайдера. Делл остановился у кабины, держа навесу поюна.
        - У нас с Таней был такой же. Он убежал… думаю, его украли… Что ты хочешь услышать? - резко спросил второй помощник. - Я не умею творить чудеса. И здесь вывести из комы невозможно.
        Внутри все болезненно сжалось.
        - Я не об этом. Вы сможете что-нибудь сделать без Джона?
        - Вряд ли. - Делл взял поюна под брюшко и подержал, словно прикидывая вес тощего тельца. - Я хотел задать вопрос… но боюсь, Джон все равно бы не ответил.
        - О чем? - Я не надеялся дать ответ вместо Юны-Вэл, однако я знал о ней чуть больше остальных.
        - Куда Чистильщики забирают людей и как они выглядят.
        - А мистер Смоллет?..
        - Алекс не смог ответить. И я не рискну спрашивать его еще раз. Даже в этой вашей норе.
        - Его спрашивать нельзя, а Джона можно? - Я ощетинился, хотя лежащей в коме Юне-Вэл было все равно.
        - Ну… - Делл посадил Александра себе на плечо и принялся разматывать с руки липучку, - ты сам знаешь: Джон может сказать гораздо больше, чем любой из нас. Мог. - Он открыл дверь кабины. - Прости.
        - Прощаю.
        Второй помощник уселся в кресло.
        - Александр, прости, - сказал поюн голосом Джона Сильвера, и дверь встала на место.
        Глайдер набрал высоту и исчез за обросшими зеленью домами.
        - Прощаю, - шепнул я ему вслед.
        - Все по местам, - скомандовал Рейнборо.
        - Но послушайте, - воспрянул духом сквайр Трелони, поскольку второй помощник улетел, - скульптуру ведь можно оторвать от постамента. Отрезать лучеметом…
        - По места-ам! - гаркнул Мэй. - Р-распустились, бр-родяги, капитана Флинта на вас нет!
        Вылезшая из норы охрана с готовностью нырнула в салон, ловко впихнув туда сквайра. Мэю вернули «стивенсон», разместились и поднялись в воздух.
        Зенитка нам больше не угрожала, и Рейнборо свободно вел глайдер над городом, описывая расширяющиеся круги. Мэй не отрывался от экрана компа; вскоре он обнаружил все четыре сбитых разведзонда. Мистер Трелони тоже внимательно следил за экраном. Увы. Тут не оказалось ни памятников, ни скульптурных фонтанов, ни резных украшений из камня, ни брошенных экипажей. Всюду одинаковые дома из студня и покрывающие их низкорослые джунгли.
        - Рей, стоп, - внезапно скомандовал навигатор. - Тридцать метров назад. Потихоньку.
        Все насторожились. Сквайр подался к Мэю, невзирая на стоящий между ними «стивенсон»; мы с Томом вытянулись в креслах, заглядывая навигатору через плечо. На экране было продолговатое темное пятно, а в нем - переплетение каких-то линий и шар.
        - Рей, снижение пятнадцать метров.
        - Я такое видел в ресторане «Экселенц» в Бристле, - заявил лисовин. - Там оно звалось абстрактной живописью.
        - На чьи деньги ты пировал в «Экселенце»? - подозрительно осведомился сквайр. - Я тебе столько не давал.
        - Я не пировал, сэр; я работал, когда болела мать. Ваших денег не хватало на лекарства.
        Сквайр смущенно кашлянул и примолк.
        Глайдер снизился над обнаруженным объектом. Пятно осталось темным, а кривые линии приобрели различную окраску: одни потемней, другие светлее.
        - Оно объемное? - спросил Том.
        - Рей, снижение четыре метра, и чуть левей.
        Глайдер завис над поросшей зеленью крышей. Листва плескалась под налетавшими порывами ветра.
        - Оно живое? - не унимался лисовин.
        - Живое. Было.
        - Так мы видим скелет, - обрадовался собственной догадке Том. - Зверюга бегала по крыше, споткнулась, упала и умерла.
        - Не умерла, а сдохла, - наставительно заметил охранник Джойс. - И споткнулась она не о крышу, а о тот лучемет у парка. Вон слева наверху скелет попорчен.
        Слева наверху и впрямь чего-то не хватало для симметрии.
        - Какие у нее размеры? - спросил по интеркому Рейнборо.
        - Примерно три на два на полтора. Еще чуток опустись и поерзай.
        Глайдер поерзал над скелетом, затем дважды облетел его по кругу и, по команде Мэя, прилег неподалеку. Мы не были уверены, что крыша выдержит вес машины, но она оказалась прочна.
        - RF не подведет, - жизнерадостно сообщил Том.
        Листья начали умирать; ветер уносил хлопья черного пепла. Вскоре посреди выжженной площадки остался неровный зеленеющий бугор: скелет неведомой твари и остатки растущих под защитой ее костей деревьев.
        - Придется чистить вручную, - Мэй поднялся. - Хантер, Джойс: на выход.
        - Мэй, позвольте… - запротестовал было сквайр.
        Навигатор обернулся со «стивенсоном» подмышкой, и протест увял. Пристегнув маски, охранники двинулись к двери. Мы с Томом, само собой, - тоже.
        - А вы остаётесь, - незаслуженно обидел нас Мэй.
        Пришлось сидеть в салоне.
        Впрочем, мы ничего не проиграли. Охране было мало радости работать: парни шуровали в листьях металлическими штырями, а Мэй переживал, что они недостаточно аккуратны и попортят скелет. Вдруг он тоже начнет осыпаться пеплом? Джойс и Хантер мужественно сражались с листвой.
        Наконец листья скукожились, и ветер понес новые черные хлопья.
        - Доктор Ливси, - заговорил сквайр, - не известен ли вам музей, который готов купить дурацкие кости местной твари?
        Доктор не знал такого музея.
        «Дурацкие кости» наконец показались. Тварь была крупная и строением не похожа на энглеландскую живность. Сколько я ни рассматривал хитросплетение костей, не мог найти ни позвоночник, ни конечности. Какой-то невнятный клубок - словно огромный ребенок, забавляясь, мял и скручивал толстую проволоку. Зато была голова. Вернее, нечто, напоминающее округлый череп, но он помещался внутри клубка. Впрочем, почему бы местной твари не прятать голову внутрь себя? Прячем же мы руки подмышки, когда они сильно замерзнут.
        Кости были зеленовато-серые, как облака в небе. Охранники их не попортили, и вообще скелет замечательно сохранился. Если не считать той не видимой из глайдера части, которую, по словам Джойса, сжег лучемет.
        Мэй походил вокруг с камерой, затем сел на корточки и принялся что-то разглядывать на крыше. Охранники уселись с ним в ряд. Хантер попытался приподнять какую-то черную тряпку, но она расползлась у него в пальцах и улеглась на прежнее место.
        - Небогатый урожай, - заметил мистер Трелони. - Целый день потратили на ерунду.
        - Погибшие ребята с «Эльдорадо» и экипажи капитана Флинта - это ерунда? - уточнил Том, а его выразительные биопластовые усы сердито встопорщились.
        - Не связывайся, - прошептал я, и лисовин отвернулся.
        Мэй с охранниками возвратились в глайдер.
        - Что вы там щупали? - встретил их сквайр.
        - Кожу, - потирая руки, Хантер прошел на свое место. - Только и уцелели - кости да кожа. Она толстая, и ее много. Лежит себе складками, а скелет на ней отдыхает.
        - Скелет не может отдыхать… - начал Джойс наставительно.
        - Так он и не работает. Ффу, гадость, - Хантер подул на пальцы, расстегнул защитный костюм и полез за обеззараживающей салфеткой.
        - Раньше надо было обтираться, - с поучающими интонациями Джойса сделал замечание Том. - А то - нанес гадость, сдул ее в салоне… Мэй, эта тварюга похожа на вашу гадость в небе?
        - Нисколько. - Навигатор скачивал информацию с камеры в комп. - Сейчас посмотрим, какова она вживе.
        Комп выдал на экран предположительное изображение твари: плотное тело без головы, вместо ног - мягкая широкая ступня, и все это было прикрыто длинной складчатой мантией. Потом нам показали, как появляется спрятанная внутри башка: шар с плоской мордой выпрыгнул из тела, как мячик из воды. Морда приветливо улыбалась, но это явно были фантазии компа.
        - А где у нее крылья? - спросил доктор Ливси. - Насколько я вижу, она летать не способна.
        Мэй пообщался с компом, но тот крыльев не показал.
        - Заместо крыльев - тряпки? - предположил Том. - Как расправит их, как полетит…
        Посыпались идеи: антигравы, реактивный двигатель, паруса и прочая ахинея. Я вдруг ощутил страшную усталость и раздражение. Знать не хочу нелетающую тварь, которая чудом оказалась на крыше. И мне без разницы, сбил ее в небе лучемет или ее лебедками подняли с земли и здесь оставили. У меня Юна-Вэл в коме. Юна-Вэл умирает! А тут - бескрылая тварь с черной мантией…
        Мэй передал на «Испаньолу» добытую информацию. Мы уже покинули город и летели дальше, и неспешное солнце пошло на закат, когда нас вызвал пилот Мелвин О'Брайен и попросил больше никаких тварей на борт не присылать.
        - Почему? - удивился Мэй, которому Рейнборо сообщил о просьбе по интеркому.
        - Без понятия. Мелвин был сильно расстроен.
        Мэй вызвал по RF-связи планет-стрелка, но сидящий в одиночестве Грей ничего не знал.
        Затем с нами связался Хэндс и дал координаты одного, как он выразился, красивого и безопасного местечка, где мы могли заночевать. Рейнборо рассказал ему про нелетающую тварь на крыше и странную реакцию «Испаньолы», но тут Хэндс был не судья. И, как сообщил наш пилот навигатору, Хэндс тоже был чем-то расстроен. Юна! Какая еще может быть у него беда? Стиснув зубы, я глядел прямо перед собой - на подголовник переднего кресла. Никому не покажу, как мне плохо. Чтобы не высказывались. И не заподозрили, что под биопластом скрывается женщина. Если она умрет, а мы останемся здесь, пусть хотя бы капитан Смоллет не узнает. Хотя бы этой боли избегнет…
        Обещанная Хэндсом красота «безопасного местечка» была на любителя. Глайдер приземлился на каменистую площадку, окруженную мрачными каменными выростами, которые Рейнборо почему-то называл жандармами. Жандармы эти темнели на фоне выцветающего золотисто-розового неба и нагоняли тревожную тоску.
        - Стражи порядка, - изрек осмотревшийся Хантер. - Если кое-кто надумает безобразничать, мигом к ногтю прижмут.
        Лисовин принял это на свой счет и с жаром стал доказывать, что он - самый дисциплинированный и ответственный из всех лисовинов. Впрочем, он тут же выказал неповиновение отцовской воле, когда в нашем снаряжении обнаружилась двухместная палатка и мистер Трелони решил, что ее-то он и займет - вдвоем с Томом. Лисовин был возмущен до глубины души.
        - Я лучше буду спать в глайдере. Да хоть на крыше. На голой земле. Где угодно.
        В конце концов в большую палатку отправили непритязательную охрану. Мэй отпустил двусмысленную шутку, Джойс с Хантером заржали, а сквайр долго ворчал о распущенности молодого поколения.
        В мрачном оцепенении, я дождался ужина, с трудом поел и спрятался в палатке. Хоть немного побыть в тишине, без чужих глаз и ушей, без идиотских высказываний сквайра и неловкого сочувствия доктора Ливси. Наедине с темнотой и мыслями о Юне-Вэл. Почему я не умолил Хэндса взять меня с собой? Я бы ему не мешал. Не стонал и не бился в истерике, а просто сидел бы возле Юны. Держал ее за руку, разговаривал с ней. Когда Крис Делл был в коме, он слышал, что говорилось в его каюте. И Юна-Вэл меня бы услышала… может быть. И я бы уступал Хэндсу место, когда он сам бы к ней приходил. И я бы притворялся, будто не вижу, как ему худо, и не показывал бы, как меня убивает ее медленная смерть…
        Кто-то расстегнул полог моей палатки.
        - Джим, проснись, - услышал я шепот.
        Вспыхнул фонарик, луч нашарил мою сложенную одежду.
        - Накинь что-нибудь, и пойдем в глайдер. Хэндс вызывает. - Это был Рейнборо.
        Я прикрыл глаза, будто на мгновение умер. Все кончено? А может, Хэндс хочет позволить мне с ней попрощаться и надо спешить? Натянув штаны, я выскочил наружу. Рейнборо набросил мне на плечи свою теплую, с включенным обогревом, куртку и повел к глайдеру. С неба смотрели белые звезды; кабина была освещена, и светлое пятно лежало на усыпанной каменной крошкой земле. Сквозь мембрану на месте открытой двери тоже сочился тусклый свет.
        Стиснув зубы, я забрался в кабину; сердце колотилось как сумасшедшее. Рейнборо встал за спиной, сомкнул руки у меня под подбородком. Это помогло, и я твердо сказал:
        - Борт «Испаньола»-01, борт 02 вас слушает.
        - Джим, - раздался ровный - слишком ровный - голос Израэля Хэндса, - когда ты был с Джоном в глайдере, что ты с ним сделал?
        Рейнборо прижал меня к спинке кресла. Я бы и сам не выпал. Просто долго соображал, о чем меня спрашивают.
        - Джим?
        - Я просил меня простить и… - Мэй-дэй! У нас же все переговоры пишутся на кристалл памяти. Наплевать. - Сказал, что люблю его.
        - Я спрашиваю: что ты сделал? - тем же ровным тоном повторил Хэндс. Показалось: сорвется и закричит, но пилот не закричал.
        - Израэль, что там у вас? - не выдержал Рейнборо.
        - Джон очнулся.
        - Собака! - охнул Рейнборо. - Ты не мог сразу сказать?
        Видимо, Хэндс не мог. Он и сейчас не стал больше разговаривать и прервал связь. А я изо всех сил вцепился в руки нашего пилота и лишь поэтому не заплакал.
        Глава 6
        Я проснулся, когда еще было темно, от знакомого посвиста: над площадкой снижался глайдер. Хэндс с Юной-Вэл? Я кинулся одеваться, но не успел. Глайдер приземлился на хрустнувшую под ним каменную крошку, и раздался голос пилота Мелвина О'Брайена:
        - Вот и мы.
        Кого он привез? Я вылез из палатки. У нас все спали, кроме Рейнборо. Оба пилота стояли у прилетевшего глайдера; свет из окон салона ложился на рыжие волосы Мелвина и делал их темно-красными.
        - Привет, - сказал Мелвин, увидев меня. - Поздравляю.
        - С чем?
        - Ты вывел Сильвера из комы.
        - Это не я, а Мэй. Он саданул из «стивенсона» по гадости в небе.
        Risky fellows восприняли мои слова серьезно.
        - Мне тоже так кажется, - произнес Рейнборо. - Не стало гадости, и всем полегчало - и Джону, и Крису, и мне.
        - Ага! - сердито начал Мелвин, но Рейнборо перебил:
        - Это другое. Я только не вижу связи: почему гадость явилась, когда нам привезли Сильвера?
        Пока не уснул, я долго обдумывал вопрос, который мне задал Хэндс, и вроде бы нашел ответ. Объяснять при Мелвине было неловко, но я наступил себе на горло. Это не мои личные переживания, а ценная информация для всего экипажа.
        - Когда я увидел, что Джон в коме, мне стало так худо… Думал, сдохну. И я просил… не знаю, у кого… у кого-то просил смерти. В обмен на Джона, чтобы его нам вернули.
        Мелвин задумчиво поскреб за ухом.
        - Не смерть же к вам прилетала. Ее из «стивенсона» не убьешь.
        - Нет. Но мне было очень больно. А весь ваш RF построен на боли. Вспомните.
        Пилоты согласно кивнули.
        - Наверно, я на свою боль кого-то приманил. Чистильщика, например.
        - Чистильщики живут не здесь, - убежденно сказал Мелвин.
        - А где?
        - Понятия не имею.
        - Почему бы и не здесь им обретаться? - заметил Рейнборо. - Хотя я в это не верю, - добавил он, оглядывая чернеющие на фоне звезд мрачные жандармы. - Остров Сокровищ не может быть их планетой.
        - Почему нет? - возразил я. - Тут сплошной RF.
        - Но мы их не нашли.
        - Мы не знаем, что искать. Может, вот они стоят, - я указал на жандармы. - Дремлют под звездами, напиваются чужим страданием, ждут своего часа…
        - А ну вас, ребята, - перебил Мелвин. - Болтаете чушь, когда у нас и так сплошь неурядицы. Я лисовину работу привез: будет Алекса выхаживать.
        - Что с ним?
        - Да кто бы знал? - неожиданно окрысился пилот. - Рей говорит: место плохое, людей с ума сводит. Вот и Алекса довело. До нервного срыва.
        - А что говорит Крис?
        Мой вопрос повис в воздухе. Мелвин потер переносицу, взглядом поискал поддержки у Рейнборо. Тот был в полном недоумении.
        - Все-то тебе известно, - с досадой буркнул Мелвин. - Крис попытался выспросить у Алекса про Чистильщиков, - объяснил он Рейнборо. - Каковы они из себя и где их найти. У Алекса случился первый срыв. Мы перепугались, но он быстро оклемался. А потом ему показали вашу тварь с крыши. Он ее спокойно рассматривал - и вдруг как закричит, забьется… Мы думали: без капитана останемся. Крис приказал его к вам отправить и ничего черного не показывать. Чтоб ни намека на Чистильщиков и RF.
        - Так значит, на крыше был Чистильщик? - спросил я. - А в небе тогда что? Мэй говорит: небесная гадость на крышевую совсем не похожа.
        - Бедный Алекс, - вздохнул Рейнборо. - Думаю, тварь просто напомнила ему нечто, связанное с Чистильщиками. И это наложилось на первый срыв. Какой черт Криса за язык потянул? Знает же, что нельзя это спрашивать.
        - Крис после комы вообще с головой не дружит, - огрызнулся Мелвин. - Алекса чуть не уморил, а теперь рушит корабль.
        - В каком смысле?
        - Дал техникам резаки и вместе с ними что-то кромсает.
        - По крайней мере, люди заняты делом, - заметил наш пилот.
        - Это не дело, а бред рехнувшегося второго помощника, - вконец обозлился Мелвин. - Хоть бунт на корабле поднимай.
        Я заглянул в салон. Наш капитан дремал в разложенном кресле; молодое лицо было усталым и несчастным. Я хотел уйти, но он вдруг открыл глаза.
        - Подойди-ка сюда.
        Я подчинился. Мистер Смоллет всматривался в меня, словно увидел новую, удивившую его сущность.
        - Том, тебе уже сказали про Криса?
        - Я Джим, сэр.
        В его синих глазах мелькнуло непонимание.
        - Том, когда тебе скажут, что это Крис виноват, ты не верь. Это не он меня убил. И не картинка с крыши. Это «Испаньола». А Крис сейчас убивает ее. Так нужно, понимаешь?
        - Да, сэр. Но я Джим, а не Том.
        Он опять не понял, как это может быть. И быстро прогнал свое недоумение.
        - Крис убьет «Испаньолу», чтобы она не убила всех. Том, поверь: Крис хочет вернуть нас домой. У него не получится… но «Испаньола» не сможет нас убить.
        У меня перехватило горло. Проклятый RF, проклятые Чистильщики! Что сделалось с мистером Смоллетом? А что будет после комы с Юной-Вэл?
        - Сэр, разрешите, я пойду?
        - Иди. Не забудь: Крис не виноват, и картинка тоже.
        Я выбрался из глайдера.
        - Мелвин, вы считаете, Том сможет помочь?
        - Даже не надеюсь, - честно признался пилот. - Но нам некуда деть Алекса, кроме как отдать вам.
        На рассвете сквайр Трелони был сильно недоволен, обнаружив в лагере капитана Смоллета, которого опекал его добросовестный юнга.
        - Приказ Криса Делла, - хором заявили Том и не расстающийся со «стивенсоном» Мэй, и сквайр не рискнул высказать недовольство вслух.
        Затем он смолчал, когда мистеру Смоллету за завтраком сделалось худо. Капитан выронил едва початую упаковку с соком и, бледнея, хрипло вымолвил:
        - Увеселительная прогулка. Том, это всего лишь прогулка.
        Мистер Трелони кривился, но молчал, когда лисовин сидел рядом с мистером Смоллетом, обнимая его за плечи, как заправский risky fellow, а наш капитан, сжав руками свою седую голову, медленно приходил в себя.
        Однако сквайр не сдержал негодование, когда мистер Смоллет сказал решительное «нет» на предложение посетить обитаемый город.
        - Это ни в какие ворота не лезет! - кричал мистер Трелони. - Кто мы - пленники вашего диктата? Я требую возможности окупить вложенные в экспедицию деньги. И мне нужно обеспечить дочь на случай, если Крис нас тут погубит. То есть оставит. Капитан Смоллет! Нам необходимо побывать в городе и выторговать там… что-нибудь. Было обещано, что здесь есть Птицы. Раз их нет в джунглях, будут в городе. И мы их отправим на Энглеланд.
        Синие глаза капитана уставились сквайру в лицо.
        - Мистер Трелони, у вас есть, чем заплатить? Или вы ожидаете, что Птиц вам отдадут даром?
        - Не захотят отдать - возьмем силой. У нас оружия навалом.
        - Сэр, - вступил в разговор Рейнборо, а его обаятельное лицо сделалось незнакомо жестким и суровым, - мы можем применить оружие только для вынужденной обороны. В ином случае это будет преступлением.
        Сквайр презрительно хмыкнул.
        - Преступлением против кого? Тех маньяков, что надругались над телами парней с «Эльдорадо»? Или против RF, который сводит с ума всех подряд?
        - Здесь живут потомки землян. И по отношению к ним мы будем вести себя как цивилизованные люди, а не какие-нибудь пираты.
        Мистер Трелони недовольно пожевал губами, покрутил в руках пустую упаковку из-под мяса.
        - Я знал, что risky fellows - извращенцы, самоубийцы и сумасшедшие. Но не ожидал, что они еще и идеалисты к тому же.
        - Какие есть, - отрезал пилот.
        - Александр, - подал голос доктор Ливси, - быть может, нам все же стоит навестить город? Не с корыстными целями, а для дела? Если нам предстоит здесь остаться, не лучше ли заранее установить дружеские связи с местным населением?
        - Останемся - тогда и установим. И имейте в виду: я не вас пошлю этим заниматься. Все связанные с контактом опасности возьмет на себя экипаж.
        - Но послушайте, - вскочивший мистер Трелони в сердцах пнул сидение; оно отлетело Мэю под ноги и брякнулось о «стивенсон». Сквайра это не отрезвило. - С чем «Испаньола» вернется на Энглеланд? Скульптуры брать нельзя, Птиц нельзя, а что можно? Что? Капитан Смоллет, я вас спрашиваю.
        - Возьмите в плен Чистильщика и потребуйте за него выкуп, - посоветовал Том.
        - Наглец! - сквайр сгоряча думал закатить ему оплеуху.
        Мистер Смоллет отвел удар - и мистер Трелони, охнув, осел наземь. Капитан всего лишь коснулся его предплечья; дотронулся, как это умеют risky fellows, мгновенно отняв все силы. К сквайру подошел Джойс, придержал, чтобы тот не завалился набок.
        - Что ж вы так неосторожны, сэр? Хант, плесни кофейку.
        Хантер налил из термоса коффи; мистер Трелони опасливо взял стакан ослабевшей рукой.
        - Ладно, - пробормотал он, глотнув. - Как скажете. Я понимаю, что мне вас не одолеть… не преу… не перебедить.
        День был посвящен облету территории. Мы осмотрели долину с жандармами; с одного ее края жандармы сильно разрушились и стояли беспомощными бугорками среди каменного крошева. Видели гору, у подножия которой зеленели готовые умереть джунгли, а склоны были затянуты ползучими растениями с синеватыми листьями; эти растения и не подумали увядать, когда глайдер опустился на небольшой уступчик и мы вышли размять ноги. Еще видели горное озеро, над которым клубился густой пар, а берега были покрыты розовато-серым налетом. Анализаторы сообщили, что пар смертельно ядовит; мы покружили в высоте и убрались.
        На ночлег расположились в излучине реки. Джунгли не сумели сюда подобраться, остановились в полумиле, и глайдер лежал на редкой и жесткой траве. Сквозь нее виднелся крупный коричневый песок. Ближе к реке песок приобретал фиолетовый отлив, а сама вода была густо-синего цвета и казалась твердым стеклом. В ней отражалось низкое золотисто-алое солнце и сбрызнутые румянцем заката облака.
        Мы с лисовином ставили палатки, доктор Ливси помогал охране с ужином, Мэй бродил по берегу, высматривая, нет ли каких-нибудь не уловленных датчиками опасностей. Рейнборо забрался на крышу глайдера и оттуда приглядывал за порядком - в основном следил за изрядно удалившимся Мэем.
        Сквайр Трелони подсчитывал, сколько часов осталось до старта «Испаньолы». Его сердило, что долгие дни потрачены впустую, а длинными ночами мы бездарно спим. Хуже всего было то, что мы не в состоянии обнаружить ничего ценного, потому как ничего ценного на Острове Сокровищ нет. Сквайру нашлось, что сказать по этому поводу.
        Капитан Смоллет стоял без дела и наблюдал за нашей с Томом работой. Двухместная палатка охранников оказалась с норовом и все время заваливалась набок. Мы и так, и эдак пытались найти к ней подход, но упругий каркас складывался, и она валилась. Охранники ухмылялись, как будто нарочно ее попортили.
        - Мистер Смоллет, помогите, - отчаявшись, попросил Том. - Вдруг она хозяйской руки послушается?
        Капитан не тронулся с места. С лица внезапно ушла краска, глаза остановились и погасли, но губы упрямо шевельнулись:
        - Том, Чистильщики здесь не живут. - Он пошатнулся.
        Мы оба кинулись к нему, подхватили. Ноги его не держали, и пришлось усадить на землю.
        - Том, они… - капитану не хватило дыхания, он умолк, низко опустив голову.
        Он теперь упорно звал Томом нас обоих, и я не был уверен, что он нас различает.
        Рейнборо спрыгнул с крыши, сквайр, доктор Ливси и охрана молча уставились на мистера Смоллета.
        - Сэр, - лисовин сел на корточки, сжал побелевшие руки нашего капитана, - мы знаем, что Чистильщиков здесь нет. Не надо о них.
        - Увеселительная… прогулка, - прошептал мистер Смоллет. - «Испаньола»…
        Склонившийся над ним пилот крепко обнял за плечи.
        - Господи, - пробормотал доктор Ливси. - Приступ за приступом. Питер, я могу как-то помочь?
        Рейнборо поднял мгновенно осунувшееся лицо; его длинные раскосые глаза показались намного больше обычного.
        - Это RF. Здесь никто не поможет.
        - Мистер Рейнборо, - заговорил сквайр, - вы не считаете, что с нашей стороны безумие - подчиняться больному человеку? Когда капитан корабля повредился в рассудке…
        - …командование перешло к его помощнику, - докончил пилот. - Мы подчиняемся Крису Деллу.
        - Который тоже не в себе, - заметил сквайр. - Правильно ли мы поступаем? - Не дождавшись ответа, он продолжил: - Недавно назначенный старший пилот дезертировал; остается прежний старший пилот, на которого ложится вся ответственность. Но вы, мистер Рейнборо, тоже не совсем здоровы.
        - Мистер Трелони, не вы ли намерены взять на себя руководство? - вежливо осведомился Рейнборо.
        В его вежливости было нечто убийственное; сквайр потупился и отошел. Охрана с унылым видом вернулась к приготовлению ужина из концентратов и консервов. Доктор Ливси беспомощно пожал плечами.
        - Питер, я согласен, что risky fellows - храбрые самоотверженные люди. Но кто даст гарантию, что сейчас мы выполняем здравые распоряжения?
        Рейнборо не ответил, провел рукой по белым волосам нашего капитана.
        - Алекс, ты как?
        - Никак, - отозвался мистер Смоллет. - Они должны убить нас. Но если Крис… - он резко выдохнул, как от внезапной боли, и потерял мысль. - Прогулка… экипажи Флинта… Театр!
        Упавший на колени Рейнборо снова обхватил его за плечи, скорчился, уткнулся головой в спину. Перепуганный Том сжимал руки мистера Смоллета. Доктор Ливси смотрел на них со страдальческим выражением, не в силах помочь.
        - Безумие, - пробормотал мистер Трелони. - Мы все - сумасшедшие.
        Остаток вечера и ночь прошли спокойно. Разве что сквайру не спалось, и он бродил по лагерю. Не изменяя егерской привычке слушать ночь, я не выключал усилитель внешних звуков, и его шаги несколько раз меня будили. Потом мистер Трелони остановился у палатки лисовина. Донесся горький вздох и негромкое: «Ах, Том, скверный мальчишка…» Затем сквайр все-таки угомонился, я уснул и проспал до утра.
        Солнце еще не поднялось над горизонтом, но уже слало в небо золотые лучи, когда полуодетый Рейнборо выполз из глайдера и рухнул на отсыревшую за ночь, холодную землю. Я увидел это первым.
        - Рей, ты что?
        Подскочив к нему, я пощупал ледяные руки, влажный лоб и слабый, затухающий пульс.
        - Доктор Ливси! Мэй!
        Умывавшийся в реке навигатор примчался на зов.
        - Рей, кто тебя? - Мэй принялся его ощупывать, уверенный, что пилота пырнули ножом.
        Крови он не нашел. А глайдер, оставленный без присмотра, вдруг взмыл в воздух, пронесся к темной полосе джунглей в полумиле от нас, упал к земле и через несколько мгновений вновь поднялся, мелькнул черным жуком на фоне золотеющего неба - и пропал вовсе, умчавшись.
        - Проверь, кто в палатках, - велел Мэй, прижимая обе ладони к груди нашего пилота.
        Я кинулся исполнять. Застегнутые пологи с трудом поддавались - или же я слишком нервничал. Из лагеря исчезли доктор Ливси, сквайр Трелони и оба охранника.
        - Уроды, - пробурчал Мэй. - Позови лисовина и принеси два спальника.
        Разбудив Тома, я притащил спальники. На один уложили Рейнборо, другим прикрыли его сверху, и мы с лисовином растирали ему руки и ноги, а навигатор поддерживал сердце. Через несколько минут пилоту стало лучше. Он сказал, что его тошнит и пусть мы оставим его в покое; самостоятельно перевернулся на живот, справился с дурнотой, продышался и попросил Мэя убраться к дьяволу, когда навигатор положил ладонь ему на затылок.
        - Жить будет, - подвел итог Мэй и беспокойно оглянулся на палатку мистера Смоллета: - Что-то Алекс разоспался. Проверь его, - велел он Тому, оглядел пустое, безоблачное небо и обратился к Рейнборо: - Ты помнишь что-нибудь?
        - Только страшные ругательства. - Пилот с головой заполз под спальник.
        Подошел мистер Смоллет, и вместе мы восстановили события. Примерно так: сквайр и доктор Ливси усомнились в здравости рассудка мистера Смоллета и Криса Делла и решили взять дело в свои руки; охрана подчинилась сквайру, и ее можно понять. Минувшей ночью мистер Трелони ходил от палатки к палатке и беседовал с людьми, готовя побег; над Томом он попричитал, но уговаривать не взялся, зная его преданность капитану. Под утро, когда развиднелось, сквайр и доктор в сопровождении одного из охранников покинули лагерь и ушли на безопасное расстояние. Оставшийся охранник зазевался и не успел похитить глайдер до того, как поднялся Мэй. Но все же, улучив момент, он приоткрыл дверь салона, где ночевал Рейнборо, и пыхнул туда быстро действующей и скоро распадающейся отравой. Надев маску с фильтром, он помог пилоту выбраться наружу, а сам прошел в кабину и, пока мы занимались Рейнборо, без помех взлетел. После чего забрал остальных и отправился на поиски Птиц и иных сокровищ, которые мерещатся сквайру Трелони.
        - Удивляюсь, как он Дэвида сговорил, - недоумевал мистер Смоллет.
        - Дэвид отправился дружить с местным населением, - пояснил Мэй. - Либо посчитал своим врачебным долгом присматривать за сквайром. У него, бедняжки, слабое сердце, - добавил навигатор с прорвавшейся злобой. - Алекс, пусть они летают, где хотят. И ищут на свою задницу неприятностей. Давай останемся здесь и будем жить без хлопот, в свое удовольствие… Да, Том, слушаю тебя, - ответил он по RF-связи планет-стрелку. - То и случилось: эти гады сперли глайдер и вчетвером слиняли. - Мэй усмехнулся каким-то словам Тома Грея. - Нет, с этим погоди. До связи. Они не отключили маячок, - сообщил он мистеру Смоллету. - Грей предлагает сбить их со спутника, чтобы впредь неповадно было безобразить.
        Биопластовые усы на маске нашего лисовина горестно поникли, в прозрачных глазах мелькнули слезы. Отец его снова предал, в который уже раз. Мистер Смоллет, вроде бы глядевший в сторону и не видевший горя своего юнги, похлопал его по спине.
        - Не переживай. А то, не ровен час, приманишь новую гадость.
        Мэй забеспокоился:
        - Том, будь другом, не огорчайся чересчур.
        Легко сказать.
        - И следовало бы их проучить, - задумчиво проговорил мистер Смоллет, - и на произвол судьбы не бросишь…
        Он посмотрел на выглянувший из-за горизонта край солнца, словно спрашивая совета, что делать. Утренний свет озарил его молодое загорелое лицо, придал красок, но подчеркнул тени под глазами и усталую складку губ. Капитан поднял руку к кнопке связи.
        - Израэль Хэндс, ответьте Александру Смоллету. Где вы? А мы глайдер проворонили. - Он кратко описал наши обстоятельства. - Я был бы очень признателен. Ваше условие принято. Ждем.
        У меня екнуло сердце. Хэндс прилетит? С Юной-Вэл?
        - Какое условие он поставил? - спросил Рейнборо из-под спальника, которым был укрыт.
        - Что Сильвера не будут спрашивать о Чистильщиках, - отозвался мистер Смоллет со странной отрешенностью.
        Видимо, он сам старался о них не думать. Желая избежать новых приступов? А может, это и не приступы вовсе, а Чистильщики затыкают ему рот, не позволяя сказать нечто важное? Как они контролируют чужое сознание, наперед угадывая мысли и намерения? Или всему виной - всаженные обучающими программами психологические блоки? Бог весть. Важно другое: что именно пытается сообщить наш капитан? «Увеселительная прогулка», «экипажи Флинта», «театр», «они должны нас убить». Лично я понимаю только последнее.
        Все еще бледный, но быстро оживающий Рейнборо поднялся на ноги.
        - Юнга лисовин, кому-то было велено не убиваться, - сказал он с напускной строгостью, а сам как бы невзначай коснулся Тома рукой. Я на себе уже испытывал такое прикосновение: словно с души смахнули мерзостную паутину.
        Том отстранился.
        - Мистер Смоллет, - его звонкий голос неожиданно сделался хрипловатым, - я приношу вам извинения за сквайра. Простите.
        - Прощаю.
        Лисовин ушел в свою палатку.
        Мэй с тревогой оглядел пустое небо.
        - Чует мое сердце: дострадается парень. Алекс, взял бы ты его в сыновья, что ли. Ему было б легче.
        - Не уверен. Да и не захочет он, по-моему. - Мистер Смоллет осмотрелся, словно что-то разыскивая. - Чего я сквайру не прощу, так это украденный завтрак.
        Воистину: в лагере не осталось ни единой упаковки с едой и ни глотка сока или коффи. Мэй вызвал Хэндса и поинтересовался, как у него на борту с припасами. Хэндс обнадежил его, сказав, что положить на зуб что-нибудь найдется.
        Неторопливое солнце выплыло из-за горизонта целиком и висело в небе огромным золотисто-розовым шаром, а широкая река наполнилась жидким золотом вместо воды. Борт «Испаньола»-01 со свистом упал с неба и лег на то же место, где еще недавно находился наш не убереженный глайдер.
        - С добрым утром, - из кабины вылез Хэндс - спокойный, уверенный в себе, надежный. - Здравствуйте, мистер Смоллет, - он улыбнулся своей великолепной белозубой улыбкой. - У нас все готово. Сперва пожируем, потом я отчитаюсь.
        Хэндс открыл дверь салона и сквозь мембрану принял у Сильвера коробку, которую передал нашему пилоту, а затем крышку от этой же коробки. Там и там плотно стояли упаковки с едой. Затем из салона выбрался «бывший навигатор», прижимая к груди несколько банок с тоником. Я наблюдал. Сильвер уверенно держался на ногах, смуглое жесткое лицо было серьезным и сосредоточенным. Он распределил привезенную снедь на семь едоков и пригласил нас к столу. Столом служила расстеленная на земле скатерка; после трапезы на ней оставались пустые упаковки, затем скатерку сворачивали и кидали в утилизатор в глайдере, откуда потом высыпали горстку безвредной трухи.
        Я так и не дождался от Сильвера ни приветствия, ни взгляда. Впору было удивиться тому, что меня вообще не забыли и не обделили завтраком. Ярко-зеленые, с цветными линзами, глаза смотрели сквозь, когда Сильверу случалось повернуться в мою сторону. Меня слегка утешило то, что «бывший навигатор» точно так же не замечал капитана Смоллета.
        Хэндс был оживлен и, похоже, крайне доволен тем, что вернулся к своим. Он с удовольствием рассказывал о местах, которые повидал на Острове Сокровищ, и обращался к мистеру Смоллету с какой-то особенной теплотой и дружелюбием. Наблюдая за ним, я уверился, что Хэндсу неизвестно о влюбленности Юны-Вэл в капитана. А еще он наверняка был благодарен, что мистер Смоллет не проклял его за дезертирство, все простил и позвал на помощь. В то утро старший пилот был среди нас самым счастливым человеком.
        Когда мы подмели завтрак и Сильвер с мусором в скатерке ушел в глайдер, капитан внезапно помрачнел и обернулся к Хэндсу. Пилот умолк на полуслове.
        - Израэль, скажите: когда и отчего Джон впал в кому?
        Черные брови Хэндса шевельнулись, словно он задумался над вопросом.
        - На следующий день после того, как мы покинули базовый лагерь. Мы разговаривали про мистера Эрроу, - ответил пилот осторожно.
        - Что именно вы обсуждали?
        - То, как мистер Эрроу вместо Джона ушел к… - Хэндс запнулся, посмотрел на свои ногти. - Извините, сэр. Крис не велел с вами об этом говорить.
        Мистер Смоллет досадливо поморщился.
        - Джон успел сказать, что там, за гранью?
        - Нет, сэр. Его моментально вырубили.
        - Скверно. Коли так, хоть покажите, где вы побывали.
        Хэндс принес из глайдера комп, и капитан, Рейнборо и Мэй собрались перед экраном. Для нас с Томом остались места во втором ряду. Старший пилот показал на карте маршрут своего глайдера, а затем - места, о которых рассказывал. По большей части он, как и мы, видел джунгли; среди них изредка попадались RF-территории вроде пустыни, где был найден глайдер с «Эльдорадо», и немало иных живописных мест. Когда Хэндс в своем рассказе добрался до белых скал, мистер Смоллет особенно заинтересовался и попросил дать увеличение картинки.
        Белые скалы были похожи на огромные зубы хищных рыб. Слегка изогнутые или наклонные, они блистали снежной белизной; можно было подумать, что они вырублены из заиндевевшего льда. Хэндс показал несколько снимков с глайдера, потом - снимки, сделанные у подножия двух тесно стоящих громадных «зубов». Снежно-белый камень напоминал материал, из которого были выполнены скульптуры в заброшенном городе, однако в нем не было серых прожилок.
        - Вот местные каменоломни, - старший пилот вызвал на экран следующую картинку. - Что меня удивило: они рубили камень без жалости, буквально крошили в пыль.
        На снимке белел изгрызенный снизу невысокий «зуб». Земля вокруг была усыпана белой крошкой. Хэндс дал большое увеличение, и мы увидели четкие следы работ: углубления, трещины, сколы, несколько вырубленных и брошенных на месте глыб.
        - Видите? Колупали как бог на душу положит, не заботясь, чтоб получались крупные блоки. Удобные для строительства или чего там еще.
        - Да им ни рвать, ни резать было нечем, - заметил Мэй. - Чем они трудились? Ломиками?
        - Похоже на то, - согласился Рейнборо. - И куда потом это крошево? Делать насыпи для дорог?
        - Дорог я не видел, - сказал Хэндс. - Ни дорог, ни насыпей, ничего рукотворного. Что могли построить люди, а не… м-м… вырастить из черного студня незнамо кто.
        - До обитаемого города вы не добрались? - уточнил мистер Смоллет.
        - Не успел, - ответил старший пилот извиняющимся тоном. - Не ожидал, что эти дурни сопрут глайдер и прямиком рванут туда. Но чисто по ощущению, не стоило бы нам туда соваться.
        - Да об этом сколько раз было говорено, - проворчал Мэй. - Кто бы нас слушал?
        - Израэль, почему ваша разведка именовалась тайным заданием? - поинтересовался Том. - Столько секретности вокруг нее развели! Я уж решил: вы должны прокопаться к центру Острова Сокровищ и вырыть сундук ростом с глайдер и пятнадцать бесценных покойников.
        Хэндс усмехнулся.
        - Это мистер Смоллет придумал: дать нас вам в помощь, но не сообщать, чтоб вы не рассчитывали и не расслаблялись. Раз уж мы все равно сбежали, так пусть хоть с пользой для дела.
        Мэй укоризненно покачал головой.
        - А я дивился: с какой стати наши дезертиры такие заботливые? Куда ни сунешься, всюду о нас порадели. То зенитку обезвредят, то координаты ночлежки дадут…
        Из глайдера появился Джон Сильвер. Постоял, озираясь, и побрел к воде. Ползущее вверх солнце уже не превращало реку в поток жидкого золота, и река налилась синевой.
        Хэндс стал показывать последнее, что успел изучить, - каньон где-то к северу, ближе к обитаемому городу. Все увлеклись, а я пошел за «бывшим навигатором».
        Сильвер остановился у воды, на песке с фиолетовым отливом. Берег уходил в воду полого, но из-за его темного цвета казалось, что уже через шаг-другой делается глубоко.
        Песок скрипнул у меня под ногами, и «бывший навигатор» оглянулся. На смуглом лице ничего не отразилось, Сильвер снова обернулся к воде. Я остановился рядом. Между нами была незримая стена.
        - Юна, ты меня узнаешь?
        - Узнаю, - по-прежнему глядя на воду, отозвался «бывший навигатор». Незримая стена между нами не дрогнула, не утончилась. - Ты Джим Хокинс, но мистер Смоллет зовет тебя Томом.
        - Как ты думаешь, почему? - спросил я, надеясь разобраться, насколько здраво Юна-Вэл способна рассуждать.
        Сильвер повел крутыми плечами.
        - Тебя с лисовином роднят две вещи: вы оба - славные мальчишки и не единожды Осененные Птицей. Александр это чувствует.
        Здраво. Особенно насчет славных мальчишек.
        - Юна, - заговорил я с новой надеждой, - я дождусь от тебя хоть слова по-человечески?
        - Нет. - Резкое, холодное «нет», после которого можно уходить, больше ни о чем не спрашивая.
        - Почему? - вырвалось у меня против воли.
        Твердые губы Джона Сильвера скривились в короткой усмешке.
        - Сначала ты захочешь слово, затем потребуешь дело, и кончится тем, что Александр меня убьет. Не хочу.
        - Ничего я не потребую. - Немыслимо было желать ласки человека, что стоял рядом, - мускулистого брюнета с жестким биопластовым лицом. Мне была нужна та красивая женщина с луговыми глазами, которую я видел на «Испаньоле» и которую любил - недоступную и отчаянно желанную. - Мне думалось, что мы с тобой друзья и ты можешь иногда со мной разговаривать.
        - Джим, давай обойдемся без обид и упреков, - «бывший навигатор» не отрывал взгляда от реки. - Я помню, что ты спас мне жизнь. Уже второй раз приходится тебя благодарить. Но отдаривать мне нечем: я не могу снять биопласт и пойти с тобой порезвиться в соседний лесок.
        Надо было слышать, как это сказано: с каким презрением и гадливостью. Минуту назад я в глубине души безнадежно мечтал о том, чтобы снять с Юны-Вэл биопласт и она была бы моей. Но стоило ей сказать это вслух - так сказать - и я оскорбился. За кого меня принимают? Да чтоб я стал требовать благодарность за спасенную жизнь?
        - Зря ты так, - вымолвил я, чувствуя, что надо уходить, что еще немного - и голос задрожит от обиды и от любви, с которой я ничего не могу поделать. - Я просто люблю тебя… и ничего не жду… и не требую.
        - Вот и оставь меня в покое. - «Бывший навигатор» развернулся ко мне. В глазах полыхнул зеленый огонь, доставшийся ему от Чистильщиков. - Убирайся. И не смей соваться ко мне… - он удержался от грубости, - со своими нежностями. Пошел!
        Я задохнулся. Юна-Вэл не могла такого сказать. Это Джон Сильвер, которого она играет. И эти злые слова - нарочно, чтобы я разлюбил ее и не мучился.
        - Я все равно тебя люблю, - прошептал я.
        Дурным голосом взревел Мэй. В небе мелькнула белая вспышка, шарахнула ударная волна, вода из реки плеснулась на берег.
        Отгрохотало эхо. Мэй не заходился в неистовой ругани, как в прошлый раз, а со «стивенсоном» наготове оглядывал небеса. Похоже, он надеялся, что черные гадости попрут косяком и он изведет их чохом. Хэндс и мистер Смоллет остались у глайдера, а Рейнборо кинулся к нам.
        - Кто вызвал гадость?
        - Уж не я. - Точно знаю: сердце у меня не рвалось, как в тот раз, когда Юна-Вэл была в коме.
        Сильвер промолчал, опустив глаза.
        - Что случилось? - требовательно спросил пилот.
        - Мы с Джимом слегка повздорили, - объяснил «бывший навигатор».
        - И только? - Рейнборо не поверил. - От горя здесь никто не умирал?
        Меня осенило: Юна страдает, когда ей приходится отмахиваться от меня и гнать прочь. Она может сколько угодно изображать злобную стерву, но ей плохо от этого, плохо!
        - Ни единая душа не умирала, - заявил Сильвер. - Скорей всего, гадости по протоптанной дорожке к нам легче пошли.
        Рейнборо нахмурился.
        - Что я должен сказать Алексу? Гадости приваливают, когда им в голову взбредет? Или их влечет милая и нежная дама по имени Юнона-Вэлери?
        У Сильвера шевельнулись желваки на скулах. Он ничуть не походил на «нежную Юнону-Вэлери».
        - Скажешь, что после комы я неадекватно реагирую на мир. Когда Джим явился ко мне со своей щенячьей привязанностью и пришлось послать его к черту, мне было его жаль.
        - Не пойдет, - возразил я, порядком задетый словами о щенячьей привязанности. Что за щеняча такая? У нас на Энглеланде щеняч не водится. - Жалость - это оружие против Чистильщиков. Гадость на нее не приманишь.
        - Тогда скажи, - Сильвер всерьез рассердился, - что я до слез обидел милого и нежного Джима, и пусть Александр потом бьет мне морду.
        Рейнборо махнул рукой и ушел. Я собрался за ним, но «бывший навигатор» вдруг принялся разуваться, явно собираясь в воду.
        - Куда это ты? Мэй не разрешает в реку лазать.
        Сильвер и ухом не повел. Закатал штаны выше колен, скинул куртку, рубашку и шагнул в прозрачную, лишь кажущуюся темной на фоне песка, воду. Все замечавший Мэй без стеснения заорал, что он о Сильвере думает; он ведь не знал, что в воду лезет дама. «Бывший навигатор» прошел два шага и ухнулся по бедра. Мэй много чего ему пожелал. Сильвер изогнулся, опустив руку в воду, и вытащил со дна нечто скверное и косматое, с чего ручьем текла вода пополам с песком. «Бывший навигатор» прополоскал добычу и понес ее на берег.
        Бдительный Мэй тут же направился к нам.
        - Что ты приволок? Родного братца небесной гадости?
        - Ты угадал. - Сильвер расправил мокрую вонючую добычу и положил на реденькую травку. - Это же Птица, господа.
        - Ты шутишь? - я с недоверием рассматривал пучок слипшихся тусклых перьев. Ничуть не похоже на сростки сверкающих самоцветов, что водились на Энглеланде.
        - Сухая она будет покраше. Заблестит. - Сильвер стянул намокшие штаны и принялся их отжимать.
        Мэй нагнулся над выловленным утопленником, я присел рядом на корточки. Ну и пакость.
        - С чего ты взял, что это Птица?
        - Иной живности на Острове Сокровищ нет… кроме той, что в Римском парке. Но те сюда бы не забрались.
        Я пропустил меж пальцев опахало первого махового пера, привел в порядок его смятые, расцепленные бородки. Может, оно и заблестит, но нет и намека на то волшебное ощущение, за которое на Энглеланде перья Птиц ценились дороже человеческой жизни. Нужно, чтобы Птицы сами в волнении сбрасывали перья? Видимо, да.
        - Алекс! - окликнул Мэй. - Иди глянь. Вот точно: гадостин братец, - проворчал он, морщась от вони. - Такое и в лагерь тащить неприлично. А уж хорошим людям показывать и вовсе грех.
        - Ты не прав, - заявил «бывший навигатор», одеваясь. - Грех был бы, если б мы показали ее сквайру. То-то бы он воодушевился.
        В отсутствие сквайра тухлая Птица не воодушевила никого. Народ больше заинтересовался тем, откуда она взялась - одна-единственная - и как угодила в реку.
        Я снова пощупал трупик. Перья да косточки.
        - Скорей всего, она погибла от голода. Здесь нет корма - ни жуков, ни мушин.
        - От слабости свалилась в воду? - с сомнением предположил Рейнборо. - Хотела напиться, но…
        - Нет: она утопилась от одиночества и несчастной любви, - изрек Мэй. Точь-в-точь охранник Джойс, разыгрывающий из себя идиота.
        - Уж ты бы помолчал, - ни с того ни с сего вспылил мистер Смоллет. - Сам не знаешь, что натворил.
        - Бог с тобой, Алекс. Успокойся. - Мэй обнял его за плечи.
        - Ты ведь не знаешь, кого убил в небе, - выговорил наш капитан, чуть задыхаясь. Он хотел высвободиться, но Мэй держал крепко.
        - Успокойся, - повторил навигатор. - Я убил твою смерть.
        Глава 7
        Мэй ошибся: он не убил смерть, а пробудил ее. Второго выстрела из «стивенсона» ему не простили. Черная хмарь нахлынула с неба, поднялась с реки, надвинулась со всех сторон. Краски яркого утра померкли, поблекшее солнце стало похоже на закопченную миску, зачем-то подвешенную в небе. И все затопил страх. Тошнотный, неодолимый, унизительный: бояться было нечего, а справиться с собой невозможно. Даже нам с Томом захотелось нырнуть в палатку или глайдер и затаиться, укрывшись, чтобы никто не видел и не слышал. А уж что переживали наши risky fellows… Я видел мертво стиснутые челюсти, серые щеки и затравленный взгляд людей, осужденных на лютую казнь.
        Не знаю, чего от нас ожидали, - то ли мы с криками разбежимся, то ли начнем с воем кататься по земле.
        - К глайдеру, - глуховато скомандовал мистер Смоллет.
        Метнулись к машине. Однако не кинулись внутрь, а не сговариваясь встали спиной к ней, прильнули к ее надежному боку. Тыл оказался защищен.
        - Держись, - шепнул мне Сильвер.
        Я придвинулся к нему. «Бывший навигатор» пытался унять дрожь; на несколько мгновений замирал, и его снова начинало трясти. С другого боку прижался Рейнборо; я слышал его частое дыхание. Наш лисовин нес вахту возле мистера Смоллета.
        - Алекс, надо сваливать, пока не сдохли, - хрипло вымолвил Мэй.
        - Кто поведет глайдер? Ты?
        - Я вас угроблю.
        Рейнборо и Хэндс молчали. Обоим было слишком худо, чтобы садиться за пульт.
        Мистер Смоллет попытался вызвать «Испаньолу»:
        - Крис, ответь мне. Том Грей, ответьте Александру Смоллету. Черт! Не дозваться.
        - Том Грей, ответь Израэлю Хэндсу, - проговорил старший пилот. Он дозвался. - Мистер Смоллет, что сказать?
        - Как они себя чувствуют на борту?
        - Отвратительно, - сообщил Хэндс, выслушав ответ. - Второй помощник громит корабль, и от этого у всех болят зубы.
        «Бывший навигатор» тихонько всхлипнул. Наверно, это был неудавшийся смешок.
        - Мы сдохнем, пока за нами прилетят, - сказал Мэй.
        - Я не буду вызывать людей сюда, - отрезал мистер Смоллет.
        - Надо улетать, - вымолвил Сильвер. - Ребята, кто может?..
        Молчание.
        - Куда лететь-то? - спросил Том.
        - В город, - неожиданно в лад отозвались капитан и «бывший навигатор».
        - Там нет… этого, - добавил мистер Смоллет.
        - Зато есть что-нибудь похлеще, - сказал я, вспомнив опасения наших risky fellows.
        - Значит, сдохнем здесь, - уверенно подвел итог капитан.
        Черная хмарь сгущалась, стискивала горло и выедала глаза. Если мне чудится такое, каково же остальным парням и Юне-Вэл? Может, лучше спрятаться в глайдер? Мне представилось, как с хрустом и скрежетом сминаются металл и пластик, проваливается потолок и вдавливаются стены, и нас тоже мнет и корежит…
        - Лизу жалко, - прошептал Рейнборо. - Не дождется…
        Вспомнилось: его жена самая красивая из жен нашего экипажа. Мэй-дэй! Если б я умел обращаться с глайдером…
        - Джим, - позвал лисовин. - Ты сможешь собрать палатки?
        - На кой они тебе?
        - Не бросать же добро.
        Я не успел удивиться его рачительности; Том продолжал:
        - Мистер Смоллет, вы позволите? Я немного умею - у меня был свой маленький глайдер.
        Толчок чужой ладони отбросил меня от машины. Оглянувшись, я увидел, как сползает наземь отдавший мне силы Рейнборо и как вскинулся во внезапной надежде Джон Сильвер. Что ж он раньше молчал, лисовин проклятый?
        Хэндс с Мэем втащили в глайдер потерявшего сознание пилота, следом нырнул Сильвер.
        Через минуту, когда я принес в салон палатки, «бывший навигатор» лежал в кресле - с неловко откинутой головой, с приоткрытыми серыми губами. Потом я заметил безжизненного Мэя. Понял: их силы отданы Тому. Сквозь открытую дверь я увидел его в кресле первого пилота. Бросив палатки, я сунулся в кабину, положил руку лисовину на плечо. Его трясло так же, как недавно - Сильвера.
        - Ты справишься, - сказал я. - Удачи.
        - Том, иди в салон, - велел мистер Смоллет.
        Том? Ах, это он мне.
        - Сэр, возьмите у меня энергию для лисовина.
        - Нет. - Он повалился на сидение. Выдохнул: - Израэль, забирайте все.
        Старший пилот нагнулся над капитаном.
        Черная хмарь за окнами терлась о стекла, стремилась внутрь, просачивалась сквозь стены. Хэндс прошел в кабину, оставив открытой дверь.
        - Джим, пересядь поближе, - услышал я. - Вдруг понадобишься?
        Я подчинился, хотя уже устроился рядом с Юной-Вэл.
        - Поехали, - сказал Тому старший пилот. - Я помогу вначале, а дальше ты сам.
        Глайдер поднялся медленно, словно не был уверен, слушаться ли чужих рук. Черная хмарь заволновалась, по стеклам заходили ее жадные лапы, в салоне закружились плотные черные клочья. Глайдер клюнул носом, Том ругнулся.
        - Не суетись, - велел Хэндс. - Здесь все то же самое, что было в твоем.
        - Все другое, и все не так, - сквозь зубы отозвался лисовин.
        - На другое плюнь. Главное - удержаться в воздухе… А! - Глайдер начал заваливаться на бок. - Спокойно, - повторил Хэндс, когда машина выправилась. - Не убей нас.
        Внизу сквозь хмарь проглядывала река; вода зловеще поблескивала. Река пронеслась под нами и осталась за кормой. Хэндс застонал.
        - Том, если я… велю несуразное… - он с трудом выталкивал из себя слова, - ты не слушай.
        - А как узнать?
        - Смотри. Подправляем курс…
        Глайдер резко пошел влево, потом вправо. По-моему, на курс легли прежний, но Хэндсу было виднее.
        - Так, - сказал он. - Следишь за этим табло… и за этим. Запомни цифирь.
        - Я в ней не смыслю.
        - Не смысль! - рявкнул Хэндс. Помолчал. - Просто запомни.
        - Израэль, запишите, - посоветовал я, с внутренней дрожью наблюдая, как косматые черные клочья вьются возле моих колен.
        - Вот, - донеслось из кабины. - Смотри, чтоб было одинаково.
        - Не те цифры, - сказал лисовин. - Вы не то написали.
        - Эт-то не ед-диница… С-семерка. А это ч-четверка. Ноль. - Хэндс подправлял то, что накарябал неверной рукой. И ему было трудно говорить. - Держись курса… и скорость… не снижай! - Он сорвался на крик.
        - Успокойтесь, - попросил Том.
        - Быстрее, - приказал старший пилот. - Вниз, вниз!
        - Том, не смей, - я кинулся в кабину. - Держи курс.
        Счастье, что Хэндс предупредил. Выполни Том команду - и мы вмазались бы в то, что сверху, сквозь хмарь, мне показалось болотом. Белые от напряжения руки лисовина лежали на пульте, где были прилеплены две бумажки, и кривые, расползающиеся цифры на них совпадали с цифрами на табло, под которыми бумажки держались. Хэндс скорчился в кресле, прижимая к лицу сжатые кулаки. Плотные языки черной хмари вились вокруг головы, лизали его светлые волосы.
        - Израэль, - я коснулся его широких плеч, - возьмите от меня сил.
        - Не поможет. Ребята… теперь вы сами…
        Хэндс положил ладонь Тому на предплечье. И через несколько мгновений как будто уснул, сложившись пополам, едва не ткнувшись головой в запасной пульт управления. Рука безвольно повисла.
        - Полный глайдер дохлых risky fellows, - пробормотал лисовин, пытаясь себя подбодрить. - Куда их девать? Продавать, что ли?
        Я встал за его креслом и сцепил руки у Тома под подбородком. Лисовин дернул головой:
        - Отвали.
        - Следи за курсом.
        - Уйди, говорю.
        - Смотри на пульт.
        - Джим! - Он рассвирепел. - Сейчас как…
        - Я тебе помогаю, чучело. Когда злишься, всякой гадости трудней тебя одолеть.
        Том больше не дергался. Ему и впрямь полегчало: напряженные мышцы расслабились, он откинулся на спинку кресла. Черные клочья вились повсюду, липли к лобовому стеклу, скользили по обоим пультам, облизывали Хэндса и пытались подступиться к нам с Томом. Том шипел на них, и клочья опасливо подавались назад.
        - Молодец, - похвалил я, когда он прогнал особо настырный клок черной хмари, севший на хэндсову бумажку с цифрами. - Так и доберемся, куда надо.
        - Куда нас гонят, - хмуро уточнил Том. - Не зря же капитана с Сильвером лично пригласили. Откуда им иначе знать, что в городе этого гадства не будет?
        - Неоткуда. - Я провел рукой по его белокурой макушке, чтобы он не терял такой нужной сейчас злости. - Знаешь, была минута, когда я завидовал нашим парням. Их всяческим умениям и способностям. Представь, как я теперь радуюсь, что мы с тобой - не RF.
        - И я от радости пляшу, - отозвался лисовин мрачней прежнего. - А ты руки не распускай, не то морду набью, чуть только сядем.
        - Борт «Испаньола»-01, ответьте борту 02, - внезапно ожил передатчик; я узнал голос охранника Джойса.
        - Борт 01 слушает, - ответил Том. - Ты сволочь.
        - Ага, - согласился Джойс. - Значит, Хэндс к вам прилетел. А ты что в кабине делаешь?
        Лисовин промолчал.
        - У вас все в порядке? - осведомился охранник.
        - Еще бы, - буркнул Том, наливаясь злобой до краев.
        - Капитан крепко сердится?
        - Ему не до вас, - вмешался я, пока Том набирал в грудь воздуха. - Куда вы движетесь? В город?
        - Туда.
        - Слушай, ты, - зарычал лисовин. - Город - это ловушка. Таких хлопот огребешь на свою задницу!
        - Не «тыкай» старшим, - наставительно сказал охранник. - Кликни-ка мне мистера Смоллета.
        Тут лисовин высказал все, что накипело. Ну и слов он где-то набрался. Джойс покорно выслушал, поблагодарил и попрощался.
        - Силен, - помотал я головой. - По каким притонам тебя носило?
        - По тем самым. В Бристле, - процедил Том.
        - И зачем ты там ошивался?
        - Мать умерла, а жить было не на что. У сквайра вечно туго с деньгами. И он не дал ни гроша, когда я попросил. - Лисовина передернуло от не позабытой обиды. - А месяц спустя он меня подобрал, как чадолюбивый папаша, приютил и пригрел. Облагодетельствовал, - выговорил Том с горькой насмешкой. - Я, дурак, сопли распустил от благодарности… Нет бы сразу сбежать, как деньжат прикопил.
        - Много прикопил?
        - Украл. Кучу денег; можно было с Энглеланда улететь. Но совестно стало. Как, думаю, удирать? Я сквайру был нужен. Он со мной душой отдыхал. И Лайна… Я к ней привязался. Девочке одной совсем бы худо было. Так и не удрал, пожалел обоих. Деньги на место положил.
        Я взъерошил ему волосы; Том поежился.
        Бедная Лайна. Как там она одна с матерью? Если мы не вернемся на Энглеланд, ее выдадут замуж, чтоб приумножить семейную казну. Ее так и так выдадут, пришла следующая мысль. Сквайр ее не защитит, Том в поместье больше ни ногой, я на ней не женюсь.
        - Борт «Испаньола»-01, ответьте «Испаньоле», - сказал передатчик голосом планет-стрелка.
        - Борт 01 слушает, - ответил я Грею.
        - Джим?
        - Я.
        - Что там у вас? Никого не дозваться.
        Я объяснил ситуацию. Планет-стрелок выругался и спросил, может ли Том отпустить меня в салон к нашим risky fellows. Лисовин сказал, что я волен катиться, куда хочу.
        - Проверь, живы ли, - велел Грей; слышно было, что он сильно встревожен.
        Я прошел в салон. «Бывший навигатор» спал, Мэй тоже. Жесткое лицо Джона Сильвера смягчилось и стало удивительно юным; большой, сильный Мэй выглядел беззащитным, словно тяжело раненный кургуар. Мистер Смоллет на первый взгляд показался мне мертвым; я долго не мог нащупать у него пульс. Нащупал-таки. Слава богу. Я проверил Рейнборо и испугался. Холодный. Дышит? Не дышит? Пульса нет. Сердца не слыхать. Кома? Диагностер бы мне. Я посмотрел на свалку снаряжения в конце салона. Разве тут что-нибудь сыщешь?
        Я вернулся в кабину, доложился планет-стрелку. Лисовин вздрогнул, когда услышал про Рейнборо. Мерзкие черные клочья заплясали и ринулись к Тому, облепили голову и плечи, легли на глаза. Я провел рукой по его маске, но клочья не ушли. Внизу смутно виднелись то ли провалы в земле, то ли холмы. Не угробиться бы.
        Планет-стрелок несколько секунд размышлял. Принял решение.
        - Я объявлю на борту, что все погибли. Когда спросят, скажете: да, мертвы. Ребята взвоют, и может быть, эта дрянь перекинется на «Испаньолу». Если захочет.
        - Нет, - глухо сказал Том; вцепившиеся в пульт руки напомнили мне руки каменных статуй в заброшенном городе.
        - Борт 01, подтвердите приказ.
        Лисовин подтвердил. Его била нехорошая дрожь, и налипшие на лицо черные клочья густели. Я обнял Тома за шею, но это не помогло, лишь его страх начал передаваться мне. У глаз закружились черные завитки.
        С минуту передатчик молчал. Ума не приложу, как мы эту минуту продержались. Я едва различал огоньки на пульте, нарисованные цифры на бумажках расплывались, а что говорили табло, я и вовсе не видел: одни мерклые желтые пятна. Оставалось молиться, чтобы у ослепшего лисовина не дрогнули руки, да не выросла бы у нас на пути какая-нибудь скала.
        - Нельзя говорить, что погибли, - прошептал Том.
        На Энглеланде есть примета: если объявить живого человека мертвым и люди поверят, он может взаправду умереть. Я раньше в приметы не верил.
        В кабине раздался голос Криса Делла:
        - Том, Джим! Что там у вас?
        Лисовин молчал, и отвечать пришлось мне:
        - Ребята погибли.
        - Что ты несешь?!
        - Погибли, - повторил я, ведь мы получили приказ планет-стрелка.
        А приметы на Энглеланде дурацкие.
        - Все? - переспросил второй помощник, разом охрипнув. - И Алекс?
        - Да.
        - А Рей?
        - Тоже.
        - И Мэй? И твой Сильвер?
        - И они… И Хэндс.
        - Ты с диагностером смотрел?
        Крис Делл надеялся на мою ошибку, на мою глупость, на чудо. Он не завоет от горя, пока не увидит трупы.
        - Что показал диагностер? - потребовал он.
        Я не успел придумать, что солгать. Лисовин дернулся у меня в руках и заплакал навзрыд.
        - Крис! Мистер Смоллет… - разобрал я сквозь плач. И еще разглядел, что руки с пульта управления он не снял.
        Делл что-то прошептал на RF-языке. Сухо, без единой слезы, рыдал Том; вокруг клубились черные клочья, сливаясь в сплошное облако. «Вмажемся в скалу, - подумал я. - Сейчас вмажемся». Сил не было бороться с этой мыслью.
        - Том, подымаемся. Быстрей.
        Лисовин мгновенно утих; глайдер задрал нос и пошел вверх. Меня отбросило к задней стенке кабины, а сквозь стекло на нас хлынуло черное небо. Оно давило, пыталось прижать обратно к земле, не пускало вверх. У Тома вырвался стон; глайдер продолжал набирать высоту.
        - Джим, - позвал с «Испаньолы» Крис Делл, - в самом деле? Алекс мертв?
        - Да…
        - И Рей?
        - Крис, черт возьми! - закричал я, сам себя едва слыша. - Все мертвы! Слышите?! Все!
        Никогда прежде со мной не случалось истерик.
        Делл наконец поверил. Его боль услышали и сочли привлекательной, а про нас позабыли: хмарь разжидилась, черные клочья соскользнули у Тома с лица, поплыли к стеклу и растаяли. На всех табло отчетливо светились цифры, ясно горели огоньки индикации. Внизу проносился поросший фиолетовым кустарником склон горы. Кусты едва не обметали брюхо нашей машины.
        - Ох! - разглядев, что творится снаружи, Том взял еще круче вверх.
        В лобовое стекло теперь смотрело синее искрящееся небо. Мы неслись в эту чистую, играющую искрами синеву - живые, спасенные поверившим в нашу ложь вторым помощником. Освобожденные чужим горем. Крис, спасибо. И простите нас…
        - Борт 01, как вы? - заговорил планет-стрелок.
        - Все хорошо, - отозвался лисовин, опуская задранный нос глайдера. - А у вас как дела?
        - Явились, гады. Собрались, как в театре. Упиваются.
        Меня что-то кольнуло.
        - Какие они? - спросил я, пытаясь сообразить, что меня насторожило.
        - Дыры в небе, - объяснил Грей. - Чернота, а из нее хлещет невидимая гадость. Датчики излучений не фиксируют, но сам чувствуешь.
        - Сколько их?
        - Три. - Он перевел дыхание; видимо, соседство с небесной гадостью давалось тяжело. - Джим, попробуй растолкать мистера Смоллета. Пусть поглядит, что с Рейнборо. До связи.
        Меня осенило: «Собрались, как в театре», - сказал Грей. И мистер Смоллет недавно говорил: «Экипажи Флинта… Театр!» О ком горевали экипажи проклятого Беном Ганом капитана?
        Я шагнул в салон, и все размышления вмиг вылетели из головы. Капитан Смоллет вытянулся между кресел, у ног навалившегося на подлокотник, сломавшегося в поясе Рейнборо. Пепельное лицо капитана было повернуто ко мне; руки лежали на ботинках пилота, словно мистер Смоллет задумал обтереть с них пыль, но не успел и умер.
        Я кинулся к «бывшему навигатору».
        - Проснись. Ю… Джон!
        - Что там? - тревожно спросил из кабины Том.
        - Не знаю. Проснись, - я затряс Юну-Вэл за плечо. - Ты врач или кто?
        - Врач, - шепнула она, не открывая глаз. Ресницы были мокрые. - Но мы не поможем.
        Я упал на колени возле мистера Смоллета. Он был теплый, и я нащупал слабый пульс. Обернулся, чтобы сказать об этом Юне-Вэл. И уткнулся взглядом в открытые глаза бывшего старшего пилота. Перегнувшийся через подлокотник Рейнборо невидяще смотрел на меня, зрачки расплылись во всю радужку, а обаятельное лицо было незнакомо строгим. И неподвижным.
        Я похолодел.
        - Рей в коме?
        Жесткие черты «бывшего навигатора» болезненно дрогнули, мокрые ресницы поднялись.
        - Он мертв.
        Как это - мертв? Я же обманул Криса Делла. Я солгал ему. Рейнборо должен быть жив, я ведь сказал неправду.
        - Рей?
        - Он не услышит.
        Как не услышит? Как это может быть?
        - Он отдал свою жизнь тебе, - вымолвил «бывший навигатор».
        - Рей, - опять позвал я, начиная осознавать слова Сильвера. - Рей, друг…
        Друг. Я только сейчас это понял. Настоящий друг. Умный, душевный. Щедрый на заботу и любовь. Слишком щедрый. Одним прикосновением отдавший жизнь.
        - Зачем? - спросил я у него. Как будто он мог ответить. Как будто можно такое спрашивать.
        - Чтоб ты жил, - ответил «бывший навигатор».
        - Зачем? - снова вырвалось у меня. - Рей! Что ж ты?
        - Он не ожидал, что умрет, - тихо произнес Сильвер. - Думал придать тебе сил. Но видишь, как вышло. Тебе придется жить за двоих. Александр хотел… хотел его вернуть… и не смог.
        Наш капитан лежал у ног пилота полумертвый. Он отдал бы ему жизнь - если бы Рейнборо взял ее. Рей бы не взял. Ни за что.
        А я принял чужую жизнь. Почему? Рей, прости. Я не хочу жить вместо тебя. Ты отдал мне все, а я не ощутил. Я бы вернул… попытался бы. Рей, прости!
        - Прощаю, - услышал я.
        Померещилось…
        …Охочие до зрелищ «театралы» явились и к нам: два черных провала в небе сопровождали глайдер. Казалось, чужие внимательные глаза ловят каждый наш жест, чуткие уши внимают каждому слову, жадные рты впивают нашу боль. Из них текло нечто невидимое, мерзкое - но нам было все равно. Потому что Рейнборо погиб.
        Мистер Смоллет сидел рядом с мертвым пилотом, обхватив его за пояс, и тоже медленно угасал. Измученное лицо темнело, под глазами наливались коричневые тени, щеки вваливались все больше. «Бывший навигатор» уговаривал его глотнуть тоника, но мистер Смоллет не слышал.
        Отчаявшийся Сильвер тронул за плечо Мэя. Навигатор сидел в обнимку со «стивенсоном», прижимаясь щекой к стволу. Не пальни он по небесной гадости, Рейнборо остался бы жив.
        - Мэй, - шепотом позвал Сильвер. - С Александром неладно.
        Навигатор поднял голову. На щеке отпечатался след ствола.
        - Что ты хочешь?
        - Возьми от меня сил и поддержи Александра. - Сильвер сам едва стоял на ногах. - Они убивают его. Как Рея. Только медленно.
        - Что у вас? - спросил Том сквозь открытую дверь кабины.
        - Александру плохо.
        - Всем плохо, - заметил недавно очнувшийся Хэндс. - Иди, - отпустил он лисовина.
        Перепуганный Том метнулся к капитану, обнял его за плечи, ткнулся лицом в седые волосы. Запекшиеся губы мистера Смоллета шевельнулись:
        - Уйди.
        Том не послушался, и его больше не прогоняли. Минуту спустя лисовин выпрямился.
        - Он не хочет. Не взял ничего. Мистер Смоллет! - взмолился Том. - Я ваш юнга и имею право…
        - Уйди, - приказал капитан.
        Так приказал, что лисовин отпрянул.
        Мистера Смоллета убьют, подумал я. Упьются досыта нашей первой потерей, а после заставят оплакивать капитана. Следующим будет Том или Юна-Вэл. И так нас прикончат всех - одного за другим.
        Мэй отставил «стивенсон» и поднялся.
        - Со мной-то ты спорить не будешь? - Он шагнул к капитану, заставил его наклониться вперед и положил ладонь на спину.
        Мистер Смоллет придержал покачнувшегося в кресле мертвого пилота:
        - Не упади.
        «Бывший навигатор» шатаясь побрел в кабину. Как-никак, под биопластом скрывалась женщина; ей было тяжелее любого из нас. Будь оно все проклято…
        - Мэй, - сказал я, - мистеру Смоллету понадобятся еще силы. Ты бери у нас с Томом, не стесняясь.
        - Не стеснюсь, - ответил Мэй и вернулся на свое место. Рухнул на сидение и сгорбился, прижав к себе «стивенсон».
        Том постоял возле капитана.
        - Мистер Смоллет, разрешите, я тоже подержу Питера, чтобы не упал?
        Не дожидаясь ответа, лисовин уселся в кресло позади Рейнборо и обеими руками обхватил его за плечи. Спинка кресла была широкая, держать пилота было неудобно, однако Том явно устроился надолго. Он, не выносящий прикосновений живых людей, обнимал за плечи мертвеца.
        - Спасибо, - прошептал мистер Смоллет.
        Нас сведут с ума. Капитана уже довели до безумия, очередь за лисовином. У меня перехватило горло.
        Отдышавшись и выждав пару минут, я прошел в кабину. «Бывший навигатор» стоял у Хэндса за спиной. Смуглое лицо казалось жестче обычного, пальцы впились в подголовник.
        - Что тебе? - резко спросил Сильвер.
        - Я к Израэлю. Где мы будем садиться?
        - Где позволят, - ответил пилот.
        Сильверу хотелось выставить меня вон, однако Хэндс не прогонял. Я спросил:
        - Израэль, почему на краю парка в заброшенном городе не действует RF?
        - Тот парк - кусок чужой планеты. Его сюда зачем-то приперли и положили. А под чужую землю, в пункт управления зениткой, RF не проникает.
        - Тут есть еще такие куски?
        - Встречаются. Но поверху RF присутствует везде. Вряд ли нам дадут время зарыться глубоко в грунт.
        В сущности, я тоже так считал. И глупо надеялся, что старший пилот скажет иное и чудом окажется прав. Чудес не бывает.
        - Что положено делать с погибшими? Хоронить или отправлять домой?
        - Домой. Но мы не сможем доставить его на борт. Нам не дадут повернуть к «Испаньоле».
        - Пусть за ним прилетят.
        - Хочешь, чтобы еще кто-то влопался, как мы? - горько спросил Хэндс.
        - Мистер Смоллет рядом с ним умирает. А следующим будет лисовин либо Джон.
        - Уйди, провидец, - не выдержал «бывший навигатор». - Без тебя тошно.
        - Послушайте, я еще на Энглеланде знал, что наша экспедиция закончится скверно. А сейчас мы живы потому, что я заставил Тома изменить курс и глайдер не врезался в гору. Хотя я ни черта не видел, никакой горы. И если я говорю, что надо забрать от нас Рея, значит, его надо забрать.
        - Израэль, не спорьте с Джимом, - поддержал меня из салона Том. - Он зря не болтает.
        Старший пилот ругнулся сквозь зубы.
        - Отстаньте от меня. Капитан сказал, что не будет вызывать сюда людей…
        - Делайте, что вам говорят, - неожиданно приказал мистер Смоллет.
        - Сэр? - Хэндс не поверил собственным ушам.
        - Вызывайте глайдер с корабля.
        Я выглянул в салон. Мистер Смоллет смотрел прямо на меня, и был похож на себя прежнего. Не скажешь, что он безумен.
        Хэндс покорился:
        - «Испаньола», ответьте борту 01.
        - «Испаньола» слушает, - отозвался планет-стрелок. - Как вы?
        - Погано. Дай мне связь с Крисом.
        - Даю.
        Я стоял, вцепившись в спинку свободного кресла. Никогда я не верил в приметы, почитая их вздором. Но мы объявили Рейнборо погибшим - и он мертв. Я сам уверял Криса, что мистер Смоллет погиб - и наш капитан умирает. И еще я говорил, что Сильвер, Хэндс и Мэй тоже погибли…
        - Борт 01, слушаю вас, - сказал Крис Делл.
        - Рассказывай, - велел мне старший пилот. - Сам.
        Второй помощник выслушал мои объяснения и объявил:
        - Ты опять лжешь.
        Вот тебе раз.
        - Александр! - позвал «бывший навигатор». - Крис не верит Джиму. Скажи… скажите ему, пожалуйста.
        Пошатываясь, наш капитан добрался до кабины, остановился в дверном проеме.
        - Крис, вышли к нам глайдер. - Он задыхался. - Надо забрать Рея.
        - Хорошо, - Делл мгновенно стал покладистым. - Включите маячок, чтоб вас найти. До связи.
        Цепляясь за кресла, мистер Смоллет возвратился к мертвому пилоту. Я шел следом, поддерживая капитана. Совсем ему худо… И Тому тоже. Лисовин по-прежнему держал Рейнборо за плечи; его биопластовые усы поникли, глаза помутнели. Он едва признал меня, когда я над ним наклонился.
        - Джим? Друг… принеси тоника…
        И Тома убивают! Не дожидаясь смерти капитана.
        Я разыскал в конце салона тоник и принес лисовину:
        - Пей.
        Он мотнул головой:
        - Дай мистеру Смоллету.
        У меня не было сил спорить. У капитана - тоже. Он покорно глотнул, когда я сунул край банки ему в зубы.
        - Еще, - велел я. - Пейте.
        Я заставил его выхлебать полбанки и так же силком напоил Тома. Последним глотком лисовин захлебнулся, закашлялся, тоник потек по шерсти на подбородке.
        Том уткнулся лбом в спинку кресла мертвого Рейнборо.
        Я глянул в окно, на две чернеющие в синем небе дыры. И задохнулся от внезапного бешенства. Раздавлю, задушу, уничтожу. Нет тебе места, нет тебе жизни, гнусь несусветная. Разметать тебя в клочья, в пыль, сжечь тебя в пепел. Ненавижу. Слышишь? Ненавижу! Отвяжись от нас. Убирайся, пока цела, слышишь, ты, гадость?! В глазах помутилось, меня швырнуло к окну. Перегнувшись через лисовина, я прижал ладони к стеклу и беззвучно заорал от клокочущей, хлещущей через край ненависти.
        Мой молчаливый вопль услыхали. Синее, с переливами искр, небо на миг ослепило белой вспышкой - и затянулось. Ни следа черных дыр. И с плеч будто свалилась убийственная тяжесть. Я перевел дух, огляделся. Мистеру Смоллету и Тому лучше не стало, а Мэй удивленно поднял голову.
        - Что случилось?
        - Я прогнал их. - Чувствуя, как запрыгали губы, я повалился на сидение и отвернулся к окну. - Ненавижу. Не-на-ви-жу, - шептал я, чтобы эти палачи не вернулись. Не позволю. Не дам сожрать лисовина и мистера Смоллета. Не дам!
        Вскоре Хэндс приземлился на берегу узкой, быстрой и пенной реки.
        - Не могу больше, - объявил старший пилот, когда наш глайдер лег на брюхо и - я мог бы поклясться - уснул, как утомленное живое существо. Хэндс вышел из кабины и встал, опираясь на кресла, оглядывая салон. - Как вы тут? Джон, жив?
        - К несчастью.
        Черные брови Хэндса вдруг изумленно вздернулись. Он уставился на мистера Смоллета, затем поднялся на цыпочки и через спинку кресла глянул на полумертвого Тома.
        - Что они делают?!
        От его свирепого рыка «бывший навигатор» испуганно вскинулся, Мэй вскочил на ноги.
        - Кто тут врач?! - заорал старший пилот, кидаясь к капитану. - Мистер Смоллет, - Хэндс оторвал его от Рейнборо, - дайте, я.
        - Вы - чужой, - еле слышно ответил наш капитан.
        Старший пилот вытащил его из кресла и бросил на руки Мэю:
        - Займись. Том, отпусти Рея. Джим, ты не чужой?
        - Нет, - сказал я, совершенно не понимая, о чем речь.
        Хэндс толкнул меня на место мистера Смоллета.
        - Держи. Крепко. - Он прижал меня к Рейнборо и уложил мою руку поперек его груди. - В жизни не встречал большего идиотизма, - сказал старший пилот, остывая.
        - Что значит «чужой»? - спросил «бывший навигатор».
        - Ну… - Хэндс затруднился объяснить. Он вернулся в кабину и оттуда ответил: - Значит, между людьми не было RF-контакта. Они не подпитывали друг дружку.
        Получается, я и впрямь Рейнборо не чужой. Он отдавал мне силы, когда мистер Смоллет готовился вызывать Чистильщиков; и еще когда вел на нижние контуры. Я крепко держал пилота. Мне стало нехорошо, к горлу подступила тошнота.
        Хэндс вызвал «Испаньолу», ему ответил Том Грей. О чем они говорили, я не разобрал: голова поплыла, в ушах зазвенело.
        - Джим, милый, держись, - расслышал я близкий голос - надо мной наклонился Джон Сильвер. Юна-Вэл. Теплая ладонь легла на затылок. - Держись, мальчик мой.
        Юна Рею тоже не чужая. Он отдавал ей силы, как и мне. Она позабыла это. Ну и ладно.
        - Господи… - шептала Юна-Вэл. - Ребята, простите. Я же не RF; у меня и мысли не было… Джим, удержи его, пожалуйста. Мэй, где тут диагностер?
        Вот именно: диагностер. Ни один из нас не удосужился взять его да поглядеть, что с Рейнборо на самом деле. Юна-Вэл объявила пилота мертвым, и мы поверили. Все - кроме капитана Смоллета, который из последних сил удерживал его по эту сторону жизни. Один Том догадался помочь. А я вообразил, будто наш капитан обезумел.
        Хотя у него вправду в голове помутилось: иначе бы он гораздо раньше попросил помощи у «Испаньолы». И у меня мутится - Рейнборо отчаянно борется за жизнь, отнимает силы. Рей, я твой должник; забирай, сколько тебе нужно. Забирай все…
        Глава 8
        Проснувшись в полной темноте, я долго не мог сообразить, где нахожусь. Было уютно и тепло, но тесновато. Оказалось, что я с головой забрался в спальник. Я высунул нос. В оконце моей палатки дрожал красноватый свет. Привстав, я выглянул наружу. Там горел костер; возле него сидели Израэль Хэндс и Крис Делл, а мистер Смоллет вытянулся на земле, устроив подбородок на скрещенных ладонях. Красноватое пламя высвечивало его измученное лицо, отражалось в глазах. Синего огня RF в глазах нашего капитана я давно уже не видал.
        Позади них стоял глайдер второго помощника. В салоне находилась «камера жизни», которую Делл вытащил из запасников и погрузил на борт 03. Я видел ее - внушительное сооружение вроде белого саркофага. В «камере» лежал Рейнборо.
        Усилитель внешних звуков в палатке не был включен - когда я в полуобмороке уползал спать, было не до него. Конечно, сейчас хотелось знать, о чем говорят на военном совете, но я постыдился подслушивать. Быть может, меня не прогонят, если я приду? Одевшись, я вылез в ночной холод, под яркие белые звезды. С одного края небосвода звезды были сожраны подступающей черной тучей.
        На военном совете молчали. Мистер Смоллет подвинулся на спальнике, где лежал, и я уселся рядом с капитаном. Искусственные дрова - принесенные из глайдера ровные чурбачки - давали жаркое бездымное пламя. Делл поворошил их. Напрасно трогал - правильно сложенные дрова раскатились. Кое-как он снова собрал их в кучу.
        Второй помощник выглядел еще более измученным, чем наш капитан: щеки провалились, у рта залегли горькие складки, и в свете костра видно было, как много стало седины в его темно-рыжей шевелюре.
        - Алекс, уволь: я не возьму Рея, - сказал он, продолжая начатый без меня спор. - «Испаньола» его убьет даже в «камере».
        - «Испаньола»? - переспросил мистер Смоллет. - Или ты?
        Делл поморщился.
        - У тебя осталась хоть одна доза «сыворотки жизни»? - холодно осведомился капитан.
        - Нет.
        Неужели второй помощник извел весь запас мощного стимулятора на своих несчастных техников?
        - Мы работали, - сказал он.
        - И где плоды ваших трудов?
        Лежал бы я лучше в палатке да спал. Не хватало стать свидетелем выволочки, которую наш капитан готов устроить Деллу.
        - Результатов придется подождать.
        Мистер Смоллет приподнялся на локтях, пытливо заглянул ему в лицо.
        - Крис?
        Второй помощник сидел, упрямо сжав губы, уставясь в огонь.
        - Крис, я услышу что-нибудь по существу? Или тебе вообще нечего сказать? - мистер Смоллет раздраженно повысил голос.
        Делл шевельнулся. В глазах блеснуло отраженное пламя.
        - Алекс, в RF недаром есть многое, о чем не говорят. Позволь мне пока не трепать языком.
        Наш капитан долго вглядывался в своего второго помощника.
        - Ладно. Скажи только: «Испаньола» будет на ходу, когда придет время стартовать?
        - Надеюсь.
        - А сколько людей на борту останется в живых? - спросил Хэндс.
        - Не знаю.
        Хэндс подался к огню, протянул к его дрожащим языкам ладони.
        - Крис, ты очень рискуешь. Вас одиннадцать человек…
        - Двенадцать, - поправил Делл, опуская голову.
        Я мысленно подсчитал. Три навигатора, два пилота, четыре техника - итого девять. Плюс планет-стрелок и сам Крис. Дюжина никак не выходит.
        Мистер Смоллет резко сел. Переспросил:
        - Двенадцать?
        - Алекс, я и так уже сказал лишнее.
        Старший пилот потянулся к Деллу, хлопнул его по спине:
        - Молодец.
        - Молодец, - повторил за ним мистер Смоллет. Улыбнулся короткой, внезапно дрогнувшей улыбкой: - Крис хороший. Умница Крис.
        - Ах-ах, - отозвался второй помощник, копируя нашего поюна.
        Он нашел мистера Эрроу? Раскурочил корабль и добрался до уведенного от нас первого помощника? Неужто он отыскал? Умный, дотошный, въедливый Крис. Не щадящий ни команду, ни себя самого. Нет, ну какой же он молодчага!
        И сразу, не успев порадоваться, я встревожился. Делл не хотел рассказывать. Нас видят и слышат, и в любую минуту готовы нанести удар. Не потерять бы мистера Эрроу снова - для услады нашего врага.
        - Значит, вас дюжина на борту, - вернулся к своей мысли старший пилот. - Ты рискуешь двенадцатью людьми - ради одиннадцати.
        Делл выпрямился. Пламя костра осветило измученное, но гордое лицо.
        - Я должен дать вам возможность отсюда убраться. Иначе всех ждет судьба экипажей Флинта, а я тем парням не завидую.
        - Вы знаете, что с ними случилось? - не удержался я.
        Он посмотрел на меня, словно только сейчас заметил.
        - Догадываюсь. Алекс, поверь: пусть лучше нас убьет «Испаньола», чем… эти.
        - Верю, - ответил капитан Смоллет. - У меня последний вопрос. Кто придумал вывести из строя второй борт?
        - Я приказал.
        Борт 02 - там же доктор Ливси и сквайр с охраной.
        - Что с ними? - подскочил я.
        - С людьми - ничего, - сухо сказал Делл. - А глайдер больше не летает. Грей накрыл их со спутника, чуть только сели пообедать; конец электронной начинке и их путешествию.
        - Они в безопасности?
        - В большей, чем если бы поперли в город. Кретины.
        - Кретины, - согласился Израэль Хэндс. - Но у нас осталось всего два исправных глайдера.
        - Надо было сделать по-другому? - ощетинился Делл. - Уничтожить город?
        Мистер Смоллет поднялся на ноги и зевнул.
        - Поспал бы ты чуток. - Он осмотрел небо - звездное, с наползающей тучей. - Иди в мою палатку.
        Второй помощник тоже встал.
        - Я полечу обратно.
        - Отдохни.
        - Некогда. Джим, помоги перенести вещи.
        Делл зашагал к нашему глайдеру, который стоял темный, без света в салоне. Когда второй помощник открыл дверь, салон осветился.
        - Помоги, - подтвердил его распоряжение мистер Смоллет. - Ох, ребята… За какие грехи нам вся эта канитель?
        Я начал перетаскивать наше снаряжение в глайдер, на котором прилетел второй помощник. Здесь была снята половина кресел, и на их месте стояла «камера жизни». Свой глайдер Делл намеревался оставить, а к «Испаньоле» вернуться на нашем.
        Немало пришлось перетащить - провизия, палатки, защитные костюмы, оружие, масса упакованных приборов. Пока я ходил туда-сюда, второй помощник стоял возле «камеры» и ничего не делал: просто смотрел на светящийся пульт на крышке, под которой лежал наш пилот. Я с трудом протискивался между креслами и белым саркофагом, да еще надо было ухитриться не задеть Делла. Чудилось: стоит его ненароком толкнуть, и он не удержится на ногах. Совсем ведь без сил. Какой черт его гонит обратно?
        - Подлая штука, - пробормотал он, когда я просквозил мимо, неся упаковку банок с бесценным тоником.
        Я пристроил упаковку, чтобы до тоника было легко добраться, а сверху положил диагностер: теперь я смогу его найти в любую минуту.
        - Что подлое?
        - «Камера». В ней-то человек живет; а сможет ли без нее? Организм охотно перестраивается. Я имею в виду - у RF.
        Час от часу не легче. Рейнборо сделается пленником «камеры жизни»?
        - А можно будет его оттуда достать? Завтра, послезавтра - пока не успел?..
        - Можно. И похоронить. - Делл провел ладонью по крышке «камеры». - Хоть не улетай…
        - И не надо, - сказал я, обрадовавшись. - Останьтесь до утра.
        Он обеими руками оперся на крышку саркофага.
        - Да я не помогу ему ничем. Просто сердце не на месте. Джим, - Делл повернул голову; больные глаза сделались внимательными, и в них блеснул знакомый лед, - как ты узнал, что ваш глайдер готовится поцеловать гору?
        - Понятия не имею. Откуда-то пришла уверенность, что вот-вот врежемся. - Я заставил себя попросить: - Крис, не улетайте. Пожалуйста. Не сейчас.
        Он выпрямился. Исхудалый, поседевший. Жесткий и решительный, как всегда.
        - Что ты знаешь?
        - Ничего, - честно признался я. - Но я прошу вас: останьтесь.
        Делл пожал плечами.
        - Глупо.
        Он осмотрелся, что-то разыскивая. Увидел на сидении сложенную одежду Рейнборо, вытащил из стопки рубашку и открепил с воротника кнопку связи. Затем нажал клавишу сбоку «камеры жизни», и крышка саркофага плавно поднялась.
        Под системой жизнеобеспечения пилота почти не было видно. Прикрытый белой сеткой лоб да закрытые глаза, ниже - дыхательная маска. Обнаженная шея и плечи, а дальше - сплетение проводов, датчиков, мелких приборов с точками огоньков. На нижней стороне крышки находилась целая микроскопическая клиника, от которой тянулись к телу Рейнборо тонкие блестящие нити. Крис Делл нашел в углу саркофага обыкновенную липучку, оторвал кусочек и прилепил кнопку связи пилоту на ключицу. Спеленатую руку Рейнборо поднять не мог, а подбородком до кнопки дотянулся бы. Если бы пришел в сознание.
        Второй помощник опустил крышку саркофага.
        - Глупо, - повторил он. - Оттуда не дозовешься. - По-моему, он имел в виду не «из камеры», а «с того света». - Ты все перетащил?
        - Да.
        - Спасибо.
        С тяжелым сердцем, я вышел вслед за ним из глайдера. Возле машины стояли мистер Смоллет и Хэндс. Они слышали, как я уговаривал Делла повременить с отлетом.
        - Крис, останься, - попросил наш капитан. - К Джиму стоит прислушаться.
        Второй помощник поглядел в ту сторону, где звезды на небе были сожраны наползающей тучей.
        - Тебе туда лететь, - сказал Хэндс. - Над хреновейшим болотом, в которое нырнуть - раз плюнуть. Послушай доброго совета: пережди.
        - Я буду осторожен.
        - Ты со всей осторожностью попрешь им прямо в пасть, - настаивал Хэндс.
        - Пойдем, ты мне нужен. - Делл увел пилота в кабину готового к отлету глайдера.
        - Мистер Смоллет! - обернулся я к капитану.
        - Я не могу ему приказать.
        Мэй-дэй! Я и забыл, что нынче кораблем командует второй помощник. И нет над ним ничьей власти. Однако до чего муторно на душе. Нельзя его отпускать. Хоть станнером вырубай. А что? И придется. Минуту назад оружие перетаскивал - знаю, где лежит.
        Я не успел осуществить задуманное. Хэндс выскочил из кабины, а Делл, не прощаясь с капитаном, поднял глайдер в воздух. Мелькнули бортовые огни - и быстро исчезли на фоне пока еще не затянутых чернотой звезд.
        - Сумасшедший, - с досадой произнес старший пилот. - Мистер Смоллет, идите отдыхать.
        Капитан потянулся к кнопке связи на воротнике. Раздумал, опустил руку. Подобрал спальник, который оставался у костра, и побрел к своей палатке. Измученный до предела. Не сумевший отговорить Делла от сумасбродного шага. Уже почти не капитан.
        Хэндс уселся на корточки возле огня. Я устроился рядом.
        - Почему вы не остановили Криса? Всех дел - отвлечь внимание и коснуться, отняв силы.
        - У Криса не отнимешь, - возразил старший пилот.
        Шелестело ровное пламя, шипела и бурлила в камнях близкая речка. Пока Делл был с нами, я шум воды и не слышал. А сейчас - отчетливо, словно речка снялась с места и подобралась к самой нашей стоянке. В небе сверкнула далекая зарница.
        - Гроза, чтоб ее… - проворчал Хэндс.
        - Крис может миновать ее поверху.
        - Может. Ах, будь я проклят…
        Старший пилот пошевелился, невзначай коснувшись моего плеча. Меня пронзила передавшаяся от него тревога. За Деллом следят чужие глаза, его выцеливают чужие стрелки, кто-то готов скомандовать: «Огонь!» Впрочем, стрелять не будут. Нашлют морок, как сегодня на Хэндса, - и Крис нырнет в то самое болото, над которым ему лететь…
        Снова сверкнула зарница, высветила край подползающей тучи. Гроза была еще далеко, и гром до нас не докатился.
        Хэндс ткнул кнопку связи:
        - Да, Том, слушаю тебя.
        Планет-стрелок что-то сказал ему, и пилот взорвался:
        - Черт! Я-то как помогу?!
        Беда. Мы ее ждали… Хэндс слушал Грея; его черные брови сердито сдвинулись.
        - Ты спятил? Как искать? У меня Рейнборо на борту - куда я с ним сунусь? Высылай разведзонды или что хочешь.
        Планет-стрелок пытался его в чем-то убедить.
        - Как вы грузили «камеру»? - рыкнул пилот. - Вот именно. А как я ее выну? Мистера Смоллета оставь в покое - он и так еле жив. Не дам на связь. Том, сказано: нет.
        Хэндс с присвистом выдохнул и потряс головой.
        - Что с Крисом? - спросил я.
        - Послал SOS и исчез, - процедил пилот.
        - Маячок?
        - Молчит маячок. Джим, - Хэндс провел ладонью мне по спине, - ты опять был прав…
        Я задохнулся. Не удержали Криса. Не спасли. А теперь даже не будем его искать. Хэндс отказывается от поиска; наверное, это правильно. Нельзя рисковать жизнью Рейнборо. И последним глайдером, что у нас остался. Но Крис! Где он? Может, еще жив? Глайдер нырнул в болото, а Крис успел выпрыгнуть и борется с затягивающей трясиной? Жжет сигнальный факел, надеется на помощь?
        - Израэль, попробуйте его вызвать.
        Пилот нажал кнопку связи:
        - Крис Делл, ответь Израэлю Хэндсу. - Он подождал и вызвал другого: - Том Грей, ответь Израэлю Хэндсу. Крис не отзывается… Да пойми: я не могу рисковать. У нас больше нет глайдеров. А без транспорта здесь - смерть.
        Здесь и с транспортом - смерть. А ведь я просил Криса остаться. Видать, плохо просил. Не умею я этого.
        Хэндс прижал меня к себе:
        - Успокойся.
        Рейнборо умел успокаивать. И мистер Смоллет, и мистер Эрроу. А от прикосновения сильной руки Хэндса пронзила такая боль, что я вздрогнул.
        - Джим, Крис нас простил бы, - пробормотал пилот.
        Крис бы простил.
        - Не плачь.
        Я не плакал. Просто внутри что-то рвалось, и меня скручивало от боли, а Хэндс пытался утешить, но от этого было только хуже. А главное - Криса не вернуть. И даже искать его не будем. Сволочи мы. Сволочи распоследние…
        Не знаю, сколько прошло времени. Немало, наверное. В небе погромыхивало, но гроза обходила нас стороной. Костер затухал.
        Хэндс увел меня в кабину глайдера, усадил в кресло второго пилота и принес из салона тоник.
        - Глотни.
        Затем он тоже уселся в кресло, поглядел сквозь лобовое стекло на небо.
        - Гады. Шестеро прибыли полюбоваться.
        Что он там видит, в ночной темноте? Боль немного отпустила, и я ощутил присутствие врага: с неба лилась невидимая мерзость.
        Сверкали частые зарницы, взрыкивал гром. Кто-то постучал в закрытую дверцу кабины. Хэндс нажал кнопку, дверца уехала вбок, и сквозь мембрану к нам забрался мистер Смоллет.
        - Что вы тут?
        - Ждем, когда Крис доложится с корабля, - сказал Хэндс.
        Что он несет?
        - «Испаньола», ответьте борту 03, - приказал наш капитан.
        - «Испаньола» слушает, - отозвался планет-стрелок.
        - Где Крис?
        - На подлете. Через пару минут будет у нас.
        Меня будто током шарахнуло.
        - До связи, - бросил мистер Смоллет. - Борт «Испаньола»-02, ответь борту 03.
        - Борт 02 слушает. - Голос был севший, хрипловатый - но это был голос Делла.
        - Подтверди, что ты жив, - попросил Хэндс, сжимая мне запястье; от его ладони исходило успокаивающее тепло. Такое, как надо.
        - Живой. Джим, спасибо: ты классно отвлек их. Против такой замечательной игрушки они не устояли. - Делл помолчал. - Прости. Я бы иначе не пробился.
        Мистер Смоллет взял меня за подбородок и заглянул в лицо.
        - Крис, ты сволочь, - сказал он, все поняв. - Но сволочь прощенная. Верно? - спросил он у меня.
        - Да, сэр.
        Он положил ладонь мне на лоб. Ладонь была добрая и теплая - просто теплая, как у обычного человека. Раньше руки у нашего капитана были другие - такие, как сейчас у Хэндса. Руки настоящего risky fellow.
        Я медленно отходил от пережитого. И вспоминал. Сегодня утром мистер Смоллет не сумел дозваться планет-стрелка. Ночью он хотел вызвать Криса - я видел, как он поднял руку к кнопке связи, - и не стал. Почему? Знал, что не дозовется? Наш капитан - больше не RF? В нем убили эти способности?
        - Алекс, я сказал сквайру - то есть охране, - чтобы ждали вас на рассвете, - заговорил второй помощник. - И чтоб носа из глайдера не высовывали… Ч-черт! - вскрикнул он.
        - Что у тебя? - мистер Смоллет подался к пульту управления.
        Делл что-то рявкнул на RF-языке. Хэндс охнул. Мистер Смоллет произнес какое-то слово - тоже на языке нашего врага, Делл коротко отозвался.
        Беда, понял я. Вот теперь - беда настоящая. Это же мы виноваты. Так ловко отвлекали врага на себя - и прежде времени расслабились, вообразив, что все уже кончено. Ну что бы мистеру Смоллету не прийти на пять минут позже?
        Делл хрипло выкрикнул несколько фраз; капитан Смоллет властно ответил. Жутковатые слова на чужом языке как будто повисли в воздухе, ударяясь о стенки кабины и лобовое стекло.
        - Крис!.. - Прозвучала новая команда.
        Со своим мнением встрял Хэндс, его низкий рык перекрыл последние слова капитана. Делл зарычал в ответ. Хэндс бросил руки на спящий пульт управления, словно мог таким образом помочь Деллу, коротко и страшно рявкнул. То же самое хлестко повторил капитан.
        - Нет! - крикнул второй помощник.
        Мистер Смоллет что-то велел - негромко, но с такой неистовой силой, что даже меня приподняло в кресле, и я готов был выполнить команду. Знать бы, что делать…
        Из передатчика донесся рев - Делл врубил аварийный двигатель.
        Хэндс впился пальцами в пульт, мысленно дублируя второго помощника, а мистер Смоллет с той же сокрушительной силой отдал новый приказ.
        - Крис! - Он повторил команду. - Крис, ты меня слышишь?
        - Слышу, - отозвался Делл. - Понял.
        Его аварийный двигатель взревел громче.
        - Опять он что-то затеял, - пробормотал Хэндс и на RF-языке обратился к Деллу.
        Второй помощник выругался, помянув «Испаньолу», чертей и Чистильщиков. Затем произнес ритуальное:
        - Алекс, Израэль, поменьше грязи.
        - Приходи уборщиком, - в один голос отозвались капитан и старший пилот и тревожно переглянулись.
        Аварийный двигатель бешено взвыл. Ничего не было слышно, кроме этого воя. Затем сквозь него пробился крик планет-стрелка:
        - Борт 02, ответь «Испаньоле»!
        Второй помощник не ответил. Двигатель зарычал на низких нотах, в кабине зашелся тревожный зуммер, и раздался скрежет, словно какие-то чудовищные челюсти сомкнулись и перекусили глайдер; связь тут же сделалась очень скверной.
        Мистер Смоллет, крепко сжимая мое плечо, вглядывался в пульт управления, словно мог проскользнуть в передатчик и таким образом очутиться в одном глайдере с Деллом.
        Двигатель смолк, и умолк зуммер.
        - Сволочь, - прошипел второй помощник. - Сволочь!!! - заорал он, и что-то глухо загудело.
        - Садит из лучемета, - определил Хэндс.
        - Борт 02! - снова закричал планет-стрелок. - Ответь «Испаньоле»! Крис, ты спятил?
        В кабине у второго помощника стало тихо, слышно было только тяжелое дыхание самого Делла.
        - Борт 02 слушает, - сказал он, включая связь с «Испаньолой». - Том, я убил Чистильщика.
        Мистер Смоллет выпустил мое плечо, которое сжимал. Я оглянулся, почуяв неладное. Помертвевший капитан привалился к задней стенке кабины.
        - Кого ты убил?! - в бешенстве заорал Том Грей. - Ты пробил корпус и вперся в корабль! Ты знаешь об этом?
        Делл расхохотался. Я впервые слышал, чтобы он так радостно и беззаботно хохотал.
        - А ты знаешь, что весь RF-флот возит «зайцев»? - спросил он, отсмеявшись. - Что Чистильщики сидят на борту и потешаются, когда нас колотит о стены? Алекс метко назвал это увеселительной прогулкой. Они без билета летают с нами и увеселяются за наш счет. А когда им приспичит забрать людей себе, они из тела корабля формируют копии жертв - то, что мы раньше считали Чистильщиками. Хотя это просто манипуляторы. Затем они утаскивают жертвы в свои апартаменты и там наслаждаются.
        - Ты рехнулся, - заявил Грей. Его было плохо слышно - черный студень корабля глушил сигнал - но второй помощник разобрал неуважительные слова.
        - Планет-стрелок Грей! - грозно рявкнул он.
        - Слушаю, сэр.
        - Почему ты не сбил глайдер, который атаковал твой корабль?
        - Потому что ожидал, что глайдер разобьется всмятку.
        - Правильно, - сказал Делл. - Так бы и случилось… если б я не влетел в дверь, которой пользуются наши друзья. К слову, дверь была открыта, а ты о ней - ни сном ни духом. Когда я уже был на пороге, дверь начала закрываться и прищемила глайдер. Корму оттяпала, сволочь. Такой отличный глайдер был…
        - Крис, - вскричал планет-стрелок, - не морочь мне голову!
        - Слушай внимательно: я прорвался сквозь заслон, потому что Джим отвлек гадов на себя. Но в последнюю минуту они спохватились и думали сбить меня на подлете к «Испаньоле». Вырубили электронику и мои собственные мозги. Напрочь. Если б не Алекс с Хэндсом, я бы сейчас лужей растекался на плато. Вместо этого я на аварийном движке ввалился в неучтенный открытый порт и убил Чистильщика.
        Мистер Смоллет застонал. Не зря Делл в свое время запретил при нем поминать этих тварей.
        - Крис, придержи язык, - сказал Хэндс. - Тебя слышат все - и мистер Смоллет тоже.
        - Алекс? - окликнул второй помощник.
        Наш капитан отер со лба холодный пот. Помертвевшему лицу возвращались краски.
        - Умница Крис, - вымученно улыбнулся мистер Смоллет. - Но боюсь, мы были живы, пока здравствовал наш безбилетный пассажир. Ты ведь не думаешь, что этот подвиг сойдет тебе с рук?
        Делл помолчал, размышляя.
        - Алекс, мы сможем стартовать, как только вы доберетесь до «Испаньолы». Я гарантирую безопасное возвращение на Станцию.
        - Ты уверен?
        - На все сто.
        - Крис, какой он? - не выдержал я.
        - Уже никакой. Но был огромный. И отвратный.
        - Он похож на то, что в небе?
        - Там - еще отвратительней.
        - А почему он сидел в «Испаньоле»?
        - Кайф ловил. Мы вошкались с кораблем, страдали - а он блаженствовал.
        - Зачем оставил открытую дверь? - спросил Хэндс. - Нарочно для тебя?
        Делл поразмыслил.
        - Скорей, он собрался меня встречать. Те, что в небе, не справились, и он двинулся на подмогу.
        - Хватит, - прервал наш капитан. - Крис, спасибо. До связи.
        - Мистер Смоллет, глоточек тоника? - предложил Хэндс.
        - Лучше коффи. Три минуты на сборы - и вылетаем.
        Мы уложились в две. Спавшие Мэй, Том и Сильвер проснулись одновременно с капитаном, когда ощутили присутствие небесных гадостей, поэтому расталкивать никого не пришлось. Мы покидали в салон палатки, и глайдер взмыл в небо. Внизу мелькнула красная искра затухающего костра.
        Летели мы, конечно, не к «Испаньоле», а за сквайром и доктором Ливси. Это было естественно - и в то же время это было ошибкой. Сквайра мы не найдем, сверлила неотвязная мысль, лишь сами зазря погибнем. Надо поворачивать. Пока не поздно. Пока нас еще пропустят к «Испаньоле». Надо убираться с планеты, когда нас готовы добром отпустить.
        Но не можем же мы развернуться и улететь, оставив на Острове Сокровищ четырех человек.
        Надо срочно поворачивать. Домой. Домой! Просто наваждение какое-то…
        Я нажал кнопку интеркома:
        - Мистер Смоллет, можно, я пройду к вам?
        - Иди, - разрешил капитан.
        Я прошел вдоль белого саркофага; на крышке светились огоньки. И Рейнборо напрасно сгубим… Я шагнул в темную кабину.
        Глайдер вел Хэндс, а мистер Смоллет был у него навигатором. На коленях у капитана стоял комп с черно-белой картой на экране. По карте ползла зеленая точка нашего глайдера. За стеклом дрожали яркие звезды; огоньки на пульте перед Хэндсом казались тусклее.
        - Чем порадуешь? - спросил старший пилот.
        Я рассказал о своем новом предчувствии.
        Мистер Смоллет вызвал «Испаньолу». Ему ответил планет-стрелок, и капитан попросил на связь Криса Делла. Пришлось долго ждать.
        - Слушаю вас, - наконец раздался голос второго помощника.
        - Крис, откуда берутся предвидения Джима?
        Надо же - мистер Смоллет не назвал меня Томом.
        - Полагаю, с ним держит связь кто-то из вражьего стана, - спокойно ответил Делл.
        - Доброжелатель?
        - Очевидно. Судя по тому, что предвидения идут нам на пользу.
        - Почему именно с Джимом?
        - Он Трижды Осененный. Второго такого у нас нет.
        - Да, - мистер Смоллет согласно кивнул. - Я тоже так считаю.
        - Алекс, у вас проблемы?
        - Нам советуют плюнуть на сквайра и повернуть к кораблю.
        - Поворачивай, - без колебаний сказал Делл. - Вас семеро, а их - четыре кретина, которые сами сбежали и напросились… на то, что их ждет. У тебя на борту двое мальчишек и Рей. Поворачивай, слышишь?
        Мистер Смоллет молчал. Молчал и Хэндс.
        - Алекс, возвращайся. Я клянусь, что «Испаньола» доставит на Станцию всех, кто окажется на борту, - настаивал второй помощник. - Никакого чувства вины не будет, нас никуда не заберут.
        Мистер Смоллет не возражал - но и не соглашался. Ползла по экрану компа зеленая точка нашего глайдера.
        - Алекс, это приказ: возвращайся.
        - Хорошо, Крис. Мы вернемся. До связи.
        Глайдер летел прежним курсом. Никто ведь не обещал, что мы повернем обратно сию минуту.
        - Мистер Смоллет, - заговорил Хэндс, - Крис не прикажет уничтожить их со спутника? Чтоб нам незачем было?..
        - Если сочтет нужным, Крис уничтожит кого угодно. Но это - в крайнем случае. У вас есть соображения по поводу?
        - Да, сэр.
        - Выскажете позже. - Мистер Смоллет включил интерком и кратко обрисовал наше положение. - Итак? У кого есть пожелания и предложения?
        В салоне было тихо. Затем открылась дверь, и на пороге вырос Джон Сильвер. В кабину просочился свет из салона, и легла четкая тень «бывшего навигатора».
        - Александр, мне пора отдавать долги. Я высажусь и буду приманивать небесных гадов, сколько понадобится. Мне найдется, о чем горевать; они будут довольны. А вы без помех заберете сквайра с доктором и вернетесь на корабль.
        - Нет, - сказал я. - Вот уж не ты здесь останешься.
        В его глазах сверкнул яростный зеленый огонь.
        - Джим, RF не выбрасывают за борт детей!
        Спрашивается, где он тут детей видел?
        - Еще предложения? - осведомился мистер Смоллет. - Самых младших прошу помолчать.
        Мы с лисовином послушно смолчали. У Мэя предложений не нашлось, Рейнборо был без сознания.
        - Израэль?
        - Вы оставите нас с Джоном, - сказал старший пилот.
        - Решено, - мистер Смоллет оборвал возражения «бывшего навигатора». - Мэй, собери вещи. Еду, оружие, защитные костюмы, палатки, средства наблюдения и связи.
        Я прижался к стенке кабины, рядом со стоящим в дверном проеме Сильвером. Что делать? Как убедить капитана оставить меня вместо Юны-Вэл?
        - Джим, каждый имеет право решать за себя, - произнес «бывший навигатор».
        Я мог бы возразить, что любой мужчина имеет право спасать любимую женщину, но меня бы услышал мистер Смоллет.
        «Бывший навигатор» потянул меня из кабины в салон; я подчинился. Мэй укладывал снаряжение, Том глянул на нас и отвел взгляд.
        - Прекрати психовать, - сказал Сильвер. - Ваша задача - незаметно проскользнуть туда-обратно. Будешь страдать - сорвешь все дело. Они вспомнят про вас, и погубишь всех.
        - Спасибо за совет. Может, заодно научишь, как мне сидеть и радоваться?
        - Научу. Мэй, где аптечка? Всем провожающим - по таблетке успокоительного.
        Я опустился в ближайшее кресло. Решение принято, и ничего не изменишь.
        Но то ли мы делаем, что нужно? Я прислушался к себе, надеясь уловить мнение неизвестного доброжелателя. Внутри была пустота - доброжелатель молчал.
        Два вещмешка были собраны, приготовлены два станнера и лучемет.
        Глайдер не спешил приземляться.
        - Александр, в чем дело? - спросил по интеркому «бывший навигатор». - Чего ждем?
        - Некуда садиться. Под брюхом - зыбучие пески.
        Капитан не выключил интерком, и я услышал, как нас вызывает «Испаньола».
        - Мистер Смоллет, их спутник слежения сдох, - доложил планет-стрелок. - Нет сигнала.
        - Кто его вырубил? Не Том ли Грей?
        - Нет, сэр. Честно: он ни с того ни с сего ослеп и оглох. Перед тем не зафиксировал ни малейших колебаний, никаких возмущений. Совершенно не ясно, что его убило.
        - А глайдер на месте?
        - Пока я видел его через спутник, был там. Мистер Смоллет… - Грей помялся, - вы возвращаетесь?
        - Да. До связи.
        Мэй поскреб в затылке, поглядел за борт, в непроглядную черноту внизу, достал еще один комп, пристроил его на коленях. Сильвер заглянул ему через плечо. Они с полминуты созерцали странную текучую картинку на экране.
        - Что это значит? - наконец спросил Сильвер.
        - Зыбучие пески давно кончились, - сказал Мэй. - Под брюхом - обыкновенный песок и камни.
        «Бывший навигатор» готов был кинуться в кабину.
        - Не скачи, - остановил его Мэй. - Когда понадобится, Алекс вас высадит.
        - Когда он надумает, будет поздно.
        - Тебе-то куда торопиться?
        Сильвер отвернулся, сжав кулаки. Слава богу: мистер Смоллет надеется сберечь всех и будет тянуть до последнего.
        В салоне вдруг громко прозвучал сигнал SOS. Мы вздрогнули.
        - Алекс, кто это был? - спросил навигатор по интеркому.
        - Второй борт либо некто чужой, - отозвался мистер Смоллет.
        Призыв о помощи не повторился. Наш капитан тщетно пытался вызвать на связь борт 02.
        - Это мог быть чужак, а наши преспокойно дрыхнут, - рассудил Мэй. - Джим, что говорит твой советчик?
        - Молчит.
        Наверняка доброжелатель махнул на нас рукой - или чем он может махнуть. На его совет наплевали, на приказ Криса - тоже. Борт 02 не отзывается, спутник слежения уничтожен. А глайдер? А люди? «Ответь мне», - воззвал я к тому, кто позаботился нас предостеречь. Он не желал иметь со мной дело.
        Джон Сильвер нервно прошелся по салону, запнулся о «камеру жизни». Он всех заставил проглотить по мерзкой таблетке, а сам остался без успокоительного. Ему-то было ни к чему.
        - Не суетись и не пинай Рея, - сделал замечание навигатор. - Иди-ка сюда, посидишь со мной рядом.
        - Отвяжись. - Сильвер открыл дверь в кабину и проскользнул внутрь, за кресло Хэндса. - Я здесь побуду.
        Его не погнали. Было слышно, что мистер Смоллет разговаривает с Крисом Деллом. С «Испаньолы» отправили новый спутник слежения на смену умолкшему, но он должен был появиться над бортом 02 позже нас.
        - Нам осталось лететь минут восемь, - сказал капитан.
        - Будь осторожен, - попросил Делл.
        - Буду. До связи.
        Сквозь открытую дверь я видел черный силуэт Хэндса и звезды за лобовым стеклом. Над старшим пилотом наклонился Сильвер, два силуэта слились в один. Юна-Вэл говорит, что больше не любит Хэндса, но она готова с ним умирать. Как я ему завидую…
        Ко мне подсел Том.
        - Джим, от твоего друга - ничего?
        - Не хочет он больше с нами дружить.
        - Он мучительно размышляет, что делать, - сказал лисовин. - По-моему, они вообще неразворотливы и туповаты. С высоты своего величия не видят, что мы - народ шустрый. На их месте я бы давно взял нас в оборот…
        - Не подсказывай убогим, - перебил я. - Умник.
        Белые усы печально опустились.
        - Спроси у него, - прошептал лисовин, - они живы?
        Я попытался дозваться. Впустую.
        Восемь минут тянулись, будто восемь часов. Наконец глайдер снизился и сделал круг над абсолютно черной землей.
        - Ребята, вы куда прилетели? - спросил по интеркому Мэй, глядевший на экран компа. - Здесь никого нет.
        Глайдер описал второй круг, пошире. Навигатор молчал. Том сидел, сцепив в замок побелевшие пальцы.
        Хэндс включил прожектор, и на землю легло световое пятно. Прожектор высветил желтый песок с россыпью мелких камней, пучки чахлой травы, кривое деревце, которое раскинуло ветви по песку, точно было не в силах потянуться к небу. Глайдер медленно двигался, яркое пятно внизу ползло вместе с ним. Песок и камни, да скудная трава.
        - Есть, - сказал в кабине мистер Смоллет. - Правей.
        Глайдер подал правее, и на границе светового пятна я различил нечто белое. Мощный луч уткнулся в непонятный предмет, и тот прямо-таки засветился. Свернутая скатерка с оставшимся после трапезы мусором, которую не кинули в утилизатор. Рядом блестел пластиковый стакан, и сияла картинкой с фруктами упаковка из-под сока.
        - Неряхи, - осудил Мэй. - Не прибрать после себя!..
        Луч прожектора обнаружил валяющийся на песке лучемет, а рядом - расстегнутый спальник, из которого глядел белый вкладыш. Возле спальника стояла пара ботинок, в головах лежала свернутая куртка. Очевидно, один из охранников спал под открытым небом, держа лучемет под рукой. Куда он делся - без оружия и босиком?
        Еще поискали. Нашли полупустую канистру с водой, использованную салфетку, включенный пульт тревожной сигнализации и датчики вокруг бывшего лагеря.
        И больше ничего.
        Глава 9
        Глайдер лежал на песке возле брошенного лагеря, освещая его прожектором. Мэй с Хэндсом перетряхнули оставленный спальник и скатерку с мусором и теперь ползали по земле, изучая каждый след. Я тоже мог бы читать следы - егерь все-таки - но мистер Смоллет не пустил меня наружу.
        Навигатор и старший пилот вскоре вернулись.
        - Значит, так, - начал Мэй. - Когда глайдер у них сдох, сквайр побушевал, но смирился, и они стали нас ждать. Один сидел, пересыпал песочек, другой складывал из камешков картинки. Очевидно, охрана - они парни спокойные, терпеливые. Третий - думаю, доктор - нервно ощипывал листья с куста, потом срывал и крутил в руках травинки. Сквайр угрюмо расхаживал; долго. Затем поужинали и легли спать. Трое в глайдере, а Джойс устроился снаружи с лучеметом. Готовился ко сну, не ожидая дурного: камешки разгреб, песок разровнял, ямку под плечо вырыл. Потом выхватился из спальника, босой ринулся к пульту, послал с него SOS и метнулся к глайдеру. И после этого они исчезли.
        - Почему работает сигнализация? - спросил я. - Глайдер сдох, а она…
        - «Тревожка» особо устойчива, - пояснил Мэй. - Короче говоря, сюда прибыл эвакуатор и унес наш второй борт незнамо куда.
        - В город, - мрачно сказал Сильвер.
        - В город, - подтвердил капитан.
        - Вероятно, тот же эвакуатор и спутник сожрал - для разминки, - добавил Хэндс. - Джим, что слышно от твоего доброжелателя?
        - Молчит, подлец.
        - Будешь его сволочить - он и будет молчать, - заметил «бывший навигатор». - Я бы вообще не стал помогать таким неблагодарным тварям, как мы. Александр, как насчет возвращения на «Испаньолу»? - спросил он дерзко.
        Мистер Смоллет не принял вызов.
        - Джим, - обратился он ко мне, - быть может, твой приятель затих потому, что нас уже не о чем предостерегать? Опасности больше нет?
        - Александр, вы великолепны! - Сильвер в гневе хлопнул себя по бедрам. - Блистательный вывод. С этой светлой надеждой мы и попрем сейчас в город себе на погибель?
        - Уймись, - поморщился Хэндс.
        - Джон, почему вы так безжалостны? - тихо спросил Том.
        - Потому что если буду жалеть всех, кого люблю, сдохну раньше времени, - напористо ответил Сильвер. - Безо всякой пользы для дела.
        - Уймись, - повторил Хэндс. - А ты не цепляйся, - сказал он Тому.
        Лисовин опустил голову; белые усы задрожали.
        Мистер Смоллет закинул руки за голову, посидел, разглядывая потолок.
        - Мы будем исходить из того, что опасность с неба нам не грозит и мы вольны поступать, как угодно. У кого есть соображения?
        - На разведку в город с бухты-барахты не сунешься, - сказал Хэндс. - Мы слишком не похожи на местных.
        Это верно. Я видел картинки, полученные с разведзондов: малорослый неказистый народ, с виду нездоровый, словно их от рождения до смерти плохо кормят. Наши космолетчики тоже исхудали, но их худоба другая. Они похожи на энглеландских красных волков - поджарых и быстроногих. А местные недокормыши - рыхлые увальни с дряблыми животами, одутловатые, с вислыми щеками. Даже если мы нарядимся в такие же тряпки, что здесь носят, и привяжем подушки на живот, за уроженцев Острова Сокровищ не сойдем.
        - Ребята, а кто сказал, что сквайра с доктором взяли в плен? - задумчиво произнес Мэй. - Может, они - гости?
        - Они пленники, - возразил мистер Смоллет.
        - Алекс! - Навигатор подался к нему. - Терпения с тобой не напасешься. Что тебе известно?
        - Экипажи Флинта были зверски убиты.
        - С чего ты взял?
        - Так утверждает Крис. И я сам знаю.
        - М-да… - Мэй усиленно поскреб затылок. - Можно пригнать к городу спутник, снова выслать разведзонды… наблюдение сожрет уйму времени. А если сквайра держат в каком-нибудь подземелье, черта с два его зонды отыщут.
        - Я что-то слышал про боевую мощь корабля, - заговорил Том. - Мы можем угрожать.
        - Кому? - возразил навигатор. - Маньякам, которые поют «Бен Ган, Бен Ган», растаскивая голых мертвецов? Что они поймут в твоих угрозах?
        - Те были ближе к Риму. Здесь другой город…
        - Ты их рожи видел? Полный город озверелых маньяков.
        Лично мне недокормыши такими не показались, но мистер Смоллет, Хэндс и Сильвер были согласны с Мэем.
        - Угрозами ничего не добьемся, наблюдать некогда, - сказал наш капитан. - Остается торговля.
        Мэй с сомнением поглядел на свой «стивенсон».
        - Наши игрушки их вряд ли соблазнят. А больше у нас ни черта нет.
        - Я предложу обменять сквайра и доктора на RF-капитана.
        - Одного на двоих? Не пойдет. До двух даже маньяки считать умеют.
        Мистер Смоллет невесело усмехнулся.
        - RF-капитан здесь должен высоко цениться.
        - Еще бы, - яростно подтвердил Сильвер. - Поэтому они сцапают тебя, едва увидят. Вот редкостный улов: сквайр, доктор и RF-капитан в придачу.
        - Не «тыкайте» мне, - холодно ответил мистер Смоллет.
        - Извините, сэр.
        - Там еще и Джойс с Хантером, - напомнил я.
        - Нет их, - припечатал Мэй. - Дурни-охранники не уберегли сквайра и не убереглись сами - и о них речь не идет.
        - Мистер Смоллет, я с вами, - сказал лисовин. - Двоих легче обменять на двоих, чем на одного.
        - Верно говоришь, - согласился с ним Сильвер. - Но с Александром не ты пойдешь. У нас есть RF-навигатор, точно так же побывавший у Чис… извините; при виде двух risky fellows маньяки не устоят и охотно сменяют на них сквайра с доктором.
        - Отлично придумано, - нахмурился Хэндс. - И еще кто-то должен вас сопровождать, чтобы получить тех двоих и доставить на борт. Мистер Смоллет, вы представляете себе, с кем нам вести переговоры?
        - Либо с народным собранием…
        - Со сборищем маньяков, - уточнил Мэй.
        - …либо с человеком, который установил лучемет в заброшенном городе, - докончил наш капитан.
        - Сомневаюсь, что нам повезет иметь дело с ним, - заметил старший пилот. - Мэй, ты сумеешь привести глайдер к «Испаньоле»?
        Помрачневший навигатор кивнул.
        - Я с вами, - повторил лисовин.
        Мистер Смоллет повернулся к нему.
        - Послушай, юнга, - начал он резко. - Я готов заплатить за сквайра и доктора своей жизнью. Готов отдать за них Джона и рискнуть Израэлем. Но отдать и тебя заодно - слишком жирно.
        - Можно мне самому решать?
        - Можно. - Капитан поднялся на ноги. - Если будешь настаивать, мы сию минуту двинемся к «Испаньоле». Решай. Что тебе дороже - твое упрямство или жизнь отца?
        Он был крут и несправедлив. Чисто Юна-Вэл, когда она бралась меня воспитывать.
        - Вы правы, сэр, - вымолвил побежденный Том. - Извините.
        Мистер Смоллет ушел в кабину, следом ушел Хэндс. Том с убитым видом сжался в кресле. Мэй и Сильвер переглянулись.
        - Юнга лисовин, тебя, случайно, не заносило к Алексу в каюту? - поинтересовался навигатор.
        - Ты без него жить не можешь, - добавил Сильвер. - Отчего бы это?
        - Идите к черту! Оба! - взвился Том.
        - Так-то лучше, - Мэй взъерошил ему волосы. - Не горюй и не приманивай нечисть. Ее нашим горем развлекать - последнее дело.
        Глайдер поднялся в воздух.
        Капитан сообщил по интеркому, что спутник слежения прибыл и нас сопровождает, а к городу отправлены новые разведзонды. Хэндс добавил, что планет-стрелок держит палец на пусковой кнопке и готов разнести город ко всем чертям. Мэй хлопнул себя по лбу.
        - Алекс, о чем мы думаем? Пусть Грей ахнет «сонными» ракетами. Среди мирно храпящих граждан мы отыщем своих…
        - Нет у нас «сонь», - ответил капитан. - Забыл? Они объявлены химическим оружием и запрещены. И сняты с вооружения.
        - Как так сняты? - не поверил Мэй. - Мы же столько времени тайком хранили.
        - Увы. Как раз перед последним рейсом нам их сняли. Мне еще знаешь какой разгон был!
        Навигатор выругался на RF-языке. Бред, подумал я. Безопасные «сони» запрещены, а лучеметы, «стивенсоны» и ракеты, которыми можно разнести мирный город, - это пожалуйста. Зря Юна-Вэл нападала на недалеких энглеландцев: не один Энглеланд богат идиотами…
        Мистер Смоллет попросил Мэя пройти в кабину, прихватив с собой все оружие, что лежало у нас на поверхности, а сам с Хэндсом вернулся в салон.
        - Спать, - объявил он. - Нам предстоят трудные хлопоты.
        Старший пилот деловито откинул спинки двух кресел и ухнулся в одно из них, с удовольствием вытянулся.
        - Какое счастье - чуток вздремнуть, - пробормотал он, зевая.
        - Джон, вас тоже касается, - велел мистер Смоллет, устраиваясь.
        - Доброй ночи, сэр. - Сильвер послушно разложил свое кресло. - Джим, тебе следить за порядком.
        Что это было - шутка?
        Длинная здешняя ночь подходила к концу. Небо на востоке посветлело; чернота сменилась густой синевой, в которой по-прежнему сияли звезды. Я хотел подсчитать, сколько суток осталось до старта «Испаньолы», но не сумел. Устал. Надо поспать. Да какой тут сон, когда впору завыть от отчаяния?
        Я буду надеяться, сказал я себе. Они хорошая команда - мистер Смоллет, Хэндс и Юна-Вэл. Два опытных космолетчика и самоотверженная Юна. Быть может, они выкрутятся?
        Я лежал закрыв глаза, и Том решил, что я сплю. Беззвучно соскользнув с места, он отправился в конец салона. Заподозрив неладное, я вывернулся в кресле и принялся наблюдать. Лисовин рылся в нашем снаряжении. Не иначе как оружие ищет. Он что задумал - полоснуть из станнера и остановить капитана, не пустить всех троих в город? Хоть бы ему удалось… Одно мгновение я страстно желал, чтобы Юна-Вэл и мистер Смоллет опоздали, чтобы не за что им было платить своей жизнью.
        Я идиот. Доктор Ливси, простите, что я этого пожелал. Не знаю, любит ли вас моя мать, но вы - ее единственный друг, самая надежная поддержка. Я хочу, чтоб вы вернулись на Энглеланд. Вы непременно должны возвратиться.
        Но - такой ценой?
        Иной цены не будет.
        Я чуть не застонал. Если б можно было самому оплатить…
        Том отыскал станнер, однако не похоже было, что он собирается сразу пустить его в ход. Лисовин сидел на корточках, крутил оружие в руках. Я встал из кресла и подошел к нему.
        - Том?
        Он поднял голову.
        - Зачем тебе игрушка?
        - Убивать.
        Я присел с ним рядом - на крышку «камеры жизни». Саркофагу ничего не сделается, а мне сподручно двинуть Тома по башке.
        - Кого ты приговорил?
        - Их. - Он мотнул головой, указывая на спящих космолетчиков и Сильвера. - Импульс из станнера - хотя бы не больно. Если не будет иного выхода…
        Я прикинул: чтобы из станнера убить человека, расстояние от стрелка до жертвы должно быть невелико, и требуется время. Секунд семь, восемь. Да еще хорошо бы самим удрать после выстрела… Надо толком все обмозговать.
        Я хотел достать для себя второй станнер, но лисовин сжал мне запястье:
        - Кыш!
        - С какой стати?
        - Ты в город не пойдешь. За двух человек не платят пятью жизнями.
        - Ты пойдешь - и я пойду. А нет - будем оба отсиживаться в глайдере.
        Он долго смотрел на меня, пытаясь найти подходящие доводы. Не нашел.
        Я высвободил руку, сунул ее в щель между коробками с едой и нащупал оружейный чемоданчик. Открыл его и вынул станнер, сунул в карман. От ощущения, что я при оружии, ко мне вернулись крохи утраченного здравого смысла.
        - Том, это будет не наша с тобой работа. Это сделают с «Испаньолы».
        - Возможно, - согласился лисовин. - Если спутник с небес укажет, куда слать ракету. А если они окажутся в подземельях?
        Да: супротив подземелий спутник не годится.
        Мы вернулись на свои места. Мистер Смоллет и Хэндс спали, а Юна-Вэл лежала в кресле, отвернувшись к стенке и, по-моему, плакала. Черт нас дернул обсуждать дела в полный голос.
        Конечно, в душе я не верил, что придется убить женщину, которую люблю.
        Мэй посадил глайдер на небольшой лужок, когда из-за горизонта ударили первые лучи солнца: огромный золотисто-розовый веер раскинулся по небу, прорвавшись сквозь прорехи в утренних облаках. Облака показались ненастоящими - такие они были яркие, со сверкающими ободками, будто из расплавленного металла. На востоке, под этим плавленым золотом, был город, а вокруг нашего лужка стояли джунгли - пока еще темные, даже верхушки не зарозовели под солнцем.
        Едва глайдер лег на брюхо, Сильвер тут же прильнул к окну. Думаю, он вовсе не спал. А космолетчики с трудом пробудились. Хэндс застонал, заворчал и не поднялся, пока «бывший навигатор» не принес им обоим по стакану коффи из термоса и горсть печенюх.
        Сильвер угнездился на крышке саркофага и держал тарелку с едой, пока мистер Смоллет и Хэндс не спеша прихлебывали коффи и угощались печенюхами, от восхитительного аромата которых на меня тоже напал едун. Я двинулся в конец салона подыскать что-нибудь на завтрак нам с Томом. И Мэя надо покормить. Где он, собственно говоря?
        Навигатор не выходил из кабины.
        - Мэй, завтракать, - позвал я по интеркому, набрав упаковок с едой и прихватив десерт для Юны-Вэл; ей наверняка кусок в горло не пойдет, но подкрепиться надо обязательно.
        Навигатор не отозвался и не вышел. Мистер Смоллет отдал Сильверу пустой стакан и открыл дверь кабины.
        - Мэй?
        Навигатор сидел с раскрытым компом на коленях.
        - С «Испаньолой» говорил, - пояснил он. - Алекс, плохи наши дела. Глянь, что Крис прислал. С зонда получено.
        Мистер Смоллет пригнулся, рассматривая картинку на экране. Мимо него в кабину протиснулся Хэндс.
        Космолетчики с минуту молчали. Затем капитан забрал у Мэя комп и поставил его на «камеру жизни». На экране был виден ствол дерева с лохмотьями отслаивающейся коры, хилый кусточек, сухие метелки травы, а за ними - две скульптуры на постаментах.
        Мэй вышел из кабины и сел на корточки перед компом. Навигатор ткнул клавишу, и картинка сменилась: мы увидели скульптуры вблизи. Двое молодых обнаженных парней. Один едва стоял - ноги подгибались, руки безвольно повисли, голова падала к плечу; другой рвался бежать и кричал. Новая картинка: лица. Джойс и Хантер. Как живые, только из белого камня с дымчатыми прожилками. Джойс, видно, был ранен и терял сознание, а Хантер дико кричал от боли и ужаса, и его неслышный, но физически осязаемый крик наполнил салон нашего глайдера, мурашками пробежал по спине, холодом дохнул на затылок.
        - Что в городе? - спросил мистер Смоллет.
        - Ничего, - ответил навигатор. - Жителей на улицах мало, все тихо. Зонды прибыли недавно, поэтому если что было ночью, мы этот праздник упустили.
        - Что говорит Крис? - Хэндс рассматривал лица охранников на экране.
        - Полагает, что охраны уже нет в живых. И едва зонды обнаружат статуи сквайра и доктора, мы можем с легкой душой повернуть назад.
        Старший пилот задумчиво потер подбородок.
        - За полночи сваять скульптуру невозможно. Превратить людей в камень… м-м… затруднительно. Так как, черт возьми, это сделано? - рыкнул он. - Мэй! Что думает Крис?
        - Он понятия не имеет.
        - Джим, - Хэндс обернулся ко мне. - Что твой приятель?
        - Молчит, собака.
        - Мистер Смоллет, это похоже на то, что делают Чис?.. Черт!
        - Нет, - быстро ответил за капитана Сильвер. - Совершенно не то.
        - Слепки, - сказал побледневший при упоминании Чистильщиков капитан. - С живых людей делают слепки. Затем форму заполняют раствором, и он застывает. Форму убирают, остается скульптура.
        - Ты веришь в это? - настороженно уточнил Мэй.
        - Не очень, - признался мистер Смоллет. - Что еще Крис нашел?
        - Дом правителя. Вот он, - навигатор коснулся клавиатуры.
        Деревянная хибара. Два окна затянуты мятой пленкой, на крыше лежат груды сухого тростника - или чего-то похожего на тростник; дверь завешена палаткой. Рядом с окном прорезана бойница, и из нее овальным черным глазом глядит ствол какого-то оружия.
        - Бортовой станнер, - сказал Мэй. - Лучемет поставили в Риме, а станнер приперли сюда.
        - Почем ты знаешь, что здесь живет правитель? - спросил Хэндс.
        - Народ ходит мимо и кланяется дому.
        - А «Бен Ган» поют?
        - Пока нет.
        - Дальше, - велел мистер Смоллет. - Где может быть сквайр?
        - В любом из жилых домов.
        Мэй снова ткнул клавишу, и экран показал нам дома: белесо тлеющие коробки в семь этажей, с ничем не закрытыми окнами. Ни одного растения не цеплялось за стены, не росло на крышах. Ничуть не похоже на заполоненный джунглями заброшенный Рим.
        - В доме правителя - ни души, - добавил навигатор. - Проверено.
        - Где может происходить нечто важное?
        - На перекрестках. Специальных площадей нет, парка - тоже. Один маленький садик, где статуи нашей охраны.
        - Только две? Других нет?
        - Нет. Зато… - Мэй пролистнул на экране картинки - деревья, трава, жалкие кустики. - Вот. Полюбуйтесь.
        На истоптанной траве лежало алое перо с желтым пятном. Измятое, потрепанное - и очень похожее на перо энглеландской Птицы. Мы с Сильвером одновременно подались ближе к экрану.
        - Оно? - спросил «бывший навигатор» у меня.
        Я кивнул.
        - Вот вам и Птицы для сквайра. - Сильвера передернуло. - А самих Птиц зонды показали?
        Мэй отрицательно качнул головой.
        - Видимо, их прячут.
        - Еще что-нибудь? - спросил мистер Смоллет.
        - Было, - сказал Мэй, снова листая картинки. - Не то, не то… Ага.
        Вдоль белесо тлеющей стены дома брели две низкорослые дряблые старухи с жидкими седыми волосами; позади них размашисто шагал статный мужчина лет сорока пяти с пышной шевелюрой и окладистой бородой. Старухи были обмотаны серыми тряпками, а он - в ярких одеждах цвета пламени, украшенных нашитыми на ткань перьями Птиц. В своем одеянии он сам походил на огромную Птицу. И какой здоровущий! Кто он - богатый вельможа, с детства кормленный как должно? Или вообще нездешний? Например, отставший от корабля risky fellow?
        - Правитель? - предположил Хэндс.
        - Вряд ли, - ответил Мэй. - На «Испаньоле» смотрели в движении; он обогнал старух и пошагал дальше, а они не поклонились. Лишь подались к стене, уступая дорогу. И потом долго таращились вслед.
        - Он вооружен? - Старший пилот увеличил изображение. - По виду не скажешь. Хотя кто знает, что под тряпьем укрыто… Похож на военного. Гвардия правителя.
        - У правителя на доме нет ничего яркого, и ни одного пера, - возразил Сильвер. - Это иная служба. Хранитель Птиц, например. Или наоборот, пожиратель.
        - Он один такой в городе? - спросил я. - Крупный и разодетый?
        - Пока замечен один, - ответил Мэй.
        - Дай-ка нам сплошной ряд, - попросил мистер Смоллет.
        На экране пошло видео: старухи едва ковыляли на нетвердых ногах, франт в ярких одеждах стремительно нагонял. Летящий по воздуху зонд показывал всех троих с высоты, затем снизился - очевидно, по команде с «Испаньолы». Нашитые перья поблескивали, хотя света от домов было немного, а рассвет в городе едва занялся.
        - Ну-ка… - Мистер Смоллет остановил видео и дал сильное увеличение; обмотанная красной тканью грудь франта заняла весь экран.
        Стало видно: перья нашиты не абы как, а в виде RF-иероглифов.
        - И что у него на брюхе значится? - спросил Том.
        - «Все дороги ведут в Рим», - ответил Хэндс. - Джим, ты смыслишь в перьях. Погляди: они свежие или старые?
        Я уткнулся в экран.
        - У многих поврежден очин…
        - Чего? - хором спросили Том и Мэй.
        - Очин - нижняя часть стержня у пера. Он пустой внутри, белый. Видите? Эти расщеплены, здесь кончик отломан. Красивая часть пера называется опахалом. Ее верхняя часть жестче и плотней, но уже разлохматилась; нижняя - пуховая, изрядно облезшая. По виду, этим перьям не один год.
        - «Все дороги ведут в Рим», - повторил Мэй, размышляя, - и парк со статуями у них именно в Риме. Там же лучемет и нелетающая тварь на крыше. Город заброшен не вчера, но и наш перьевик одежку носит не новую. Алекс, во что это складывается?
        Капитан не ответил; тяжело осел в кресло, прикрыл глаза.
        - Про крышу-то помолчал бы, - с досадой заметил Хэндс. - Крис отслеживает перьевика? Коли не сыщем Правителя, придется иметь дело с ним.
        - Следят, - виновато сказал Мэй, наблюдая за капитаном, которому стало нехорошо после слов о нелетающей твари. - Перьевик вошел в дом и завалился спать.
        - А глайдер нашли? - спросил Том. Он встал рядом с мистером Смоллетом и положил руку на его седую голову.
        - Глайдер в центре города. Пустой.
        - Дай взглянуть, - сказал Хэндс.
        Мы увидели короткое видео: тускло освещенная изнутри машина стояла на перекрестке длинных прямых улиц. Рядом не было ни души, и белесо светились в предрассветных сумерках дома. Зонд облетел глайдер по кругу, нырнул сквозь мембрану в салон. Здесь были разложены три кресла - свидетельство мирной ночевки. На одном из сидений стояла аптечка и термос, на полу валялся ботинок. Дорогой, из тисненой кожи - с ноги мистера Трелони. Иной одежды не было видно. По крайней мере, пленников не раздели, как погибших парней с «Эльдорадо».
        - Да, Крис, слушаю тебя, - откликнулся на вызов Мэй. Побледнев, обернулся к мистеру Смоллету: - Зонды в городе сдохли. Наш спутник тоже.
        Капитан вскочил на ноги. И тут же на нас обрушилась осязаемая тьма - словно порыв ветра швырнул пепел умерших растений. От охватившей меня жути прошиб холодный пот.
        - Защита! - крикнул мистер Смоллет, а сам сгреб в охапку Тома, на миг прижал к себе.
        Лисовин переломился в поясе, повис у него на руках. Старший пилот с навигатором метнулись к снаряжению, а капитан подхватил один из приготовленных для Хэндса с Сильвером вещмешков и кинулся к выходу из салона. Отшвырнул с дороги замешкавшегося Сильвера и выбросил наружу вещмешок, а следом - безжизненного лисовина.
        - Лови! - крикнул Хэндс, кидая два защитных костюма: один мне, другой Сильверу.
        - Алекс, - Мэй бросил через салон костюм мистеру Смоллету.
        Я вздохнуть не успел, как уже натянул прозрачную ткань.
        Подскочивший капитан рванул меня за руку, думая тоже выкинуть вон из глайдера. Как бы не так. Отнять силы сквозь костюм он не сумел, а физически я не слабее его. Пожалуй, еще и покрепче - особенно после убивающих его разговоров о Чистильщиках.
        - Одевайся! - рявкнул Мэй, и мистер Смоллет отступился от меня, мгновенно скользнул в защитный костюм.
        Затем прижал кнопку связи:
        - Крис, ответь мне. Поймешь, что здесь, и решишь. Если надо, уничтожишь все.
        С беззвучным ревом в лицо метнулся черный вихрь, застлал глаза, оглушил, остановил дыхание и сердце. Я ухнулся в бездонную черноту, точно в смерть. На миг стало страшно. Юна-Вэл! Где ты, Юна? И больше уже не было ни мыслей, ни страха за нее.
        Очнулся я в плену. Вокруг белесо тлели стены, тускло светился обширный потолок, в который я уперся взглядом, едва открыл глаза. Пахло сухим тростником, как на «Испаньоле». Пошарив рукой, я обнаружил толстые тростины, на которых лежал. Прислушался к своим ощущениям. Ничего не болит, но в голове туман, и зверски холодно. На мне ни защитного костюма, ни куртки, ни рубашки - одни штаны да ботинки. Станнер, разумеется, отняли. И на том спасибо, что догола не раздели. Почему? Я усиленно размышлял, словно это было самым важным. Быть может, враг всего лишь хотел оставить нас без связи? Кнопки-то у каждого над ключицей, вот с нас рубашки и поснимали… А где остальные? Я перевернулся на бок.
        Слава богу, все здесь.
        Жались друг к другу полуголые Хэндс и Сильвер, клубком свернулся закоченевший Мэй, вытянувшийся на тростнике мистер Смоллет то ли спал, то ли уже замерз насмерть. Я долго смотрел на его обтянутые кожей ребра и провалившийся живот, прежде чем убедился, что он дышит. Тогда я пополз к капитану. Ползти было трудно - мышцы ослабли, как после тяжкой болезни. Похрустывал жесткий тростник. Я бы, конечно, в первую очередь двинулся отогревать Юну-Вэл, но ее крепко обнимал старший пилот.
        Добравшись до капитана, я коснулся его плеча. Ледяное.
        - Мистер Смоллет, проснитесь.
        Он не шевельнулся.
        - Оставь, - тихо сказал «бывший навигатор». Оказывается, он не спал. - Ему и так хуже всех.
        Я уселся на тростнике, прижавшись бедром к худому боку нашего капитана.
        - Ребята, простите, - не открывая глаз, попросил мистер Смоллет. - Мне надо было послушать Криса…
        - Алекс, хватит. - Дрожащий от холода Мэй попытался свернуться плотнее, уткнулся подбородком в подтянутые к груди колени. - Всем ясно, что тебя сюда вели. Что толку извиняться?
        - Заткнитесь, - велел Хэндс. Поправился: - Мэй, заткнись. Все нужное сказано и выслушано.
        Значит, они очнулись раньше меня и один раз уже выясняли отношения. Мне было жаль мистера Смоллета, но я не мог придумать, что сказать или сделать. А Том бы сообразил. Где наш лисовин? Надеюсь, в безопасности. Я спросил:
        - Мы давно здесь?
        - Не слишком, - отозвался старший пилот. - Судя по тому, что не сдохли в холодрыге. Думаю, спутник слежения еще не прибыл.
        - Третий и последний, - заметил Мэй, растирая посиневшие плечи. - Хорошо б Крису его хватило, чтоб увидеть все необходимое.
        - Крису хватит, - обнадежил его Хэндс и начал подниматься. Лицо исказилось от усилия, с каким он отрывал себя от пола. - Черт-те что. Коффи напились, да еще холод собачий. - Он постоял, шатаясь; затем побрел в дальний угол, придерживаясь за стену. - Надеюсь, меня простят.
        Хэндс справил в углу малую нужду и, повеселев, двинулся обратно.
        - Отличный тростник: превосходно впитывает влагу и поглощает запахи.
        «Бывший навигатор» поднялся и с каменным лицом направился туда же. Я не сомневался, что биопласт наложен безупречно и Юна-Вэл сойдет за мужчину в любых обстоятельствах. Тем более, что никому не пришло на ум за ней наблюдать.
        Возвратившись, Сильвер снова угнездился возле старшего пилота.
        - Потеплело, - сообщил он.
        - Еще бы, - пробурчал Мэй. - Столько кипятку налито.
        Однако и вправду стало теплей; положив ладонь на тростник, я ощутил ток теплого воздуха. Сказал об этом.
        - Вот черт, - притворно вознегодовал Хэндс. - Кабы знать, что обогрев так включается, уж я б давно… - Он подумал и закончил, посчитавшись с ушами Юны-Вэл: - Море б налил.
        Они с Мэем обсудили вопрос с разных сторон и всласть позубоскалили. В конце концов даже мистер Смоллет усмехнулся.
        Отогреваясь, космолетчики быстро восстанавливали силы и способность соображать.
        - Вот что я думаю, - начал Мэй, вернувшись мыслями к нашему плену, - коли тут с самого начала было тепло, мы могли с устатку несколько часов продрыхнуть. Так что, может, и спутник над нами уже висит, и зонды новые летают.
        - Только надежды на них мало, - заметил «бывший навигатор». - Спутник опять сожрут, едва дойдет до развлечений.
        - То-то и оно, - Хэндс оглядел тлеющий потолок и стены без признаков двери. - Как нас тут замуровали? Мистер Смоллет, пойдемте проверим, что вокруг.
        Втроем с Мэем они двинулись вдоль одной из стен. Не прикасаясь к ней, с сосредоточенными лицами, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Risky fellows умеют находить людей сквозь стены. Кого они ищут сейчас - наших стражей? Однако мистер Смоллет, как мне казалось, утратил эти способности. Не полностью? Или не осознает, что потерял их?
        Я перешел к Сильверу, который не отрываясь следил за космолетчиками.
        - Ну что, капитан Джим? - слабо улыбнулся «бывший навигатор». - Хреновы ваши дела?
        - Не хреновей ваших, капитан Сильвер.
        Его биопластовые мышцы не усохли; плечи, бицепсы и торс по-прежнему смотрелись великолепно. Однако если приглядеться, то поймешь, что нервотрепка сожрала собственную плоть Юны-Вэл подчистую: «бывший навигатор» стал заметно тоньше в талии и уже в бедрах. Бедная моя Юна. Я попытался представить ту красивую женщину с изогнутыми губами и сединой росистого луга в глазах, которую видел на снимке в каюте и в «снах» на борту «Испаньолы». Представил - как будто увидел сквозь наложенный на лицо и тело биопласт. Юна-Вэл казалась измученной, напуганной и несчастной.
        «Я люблю тебя», - сказал я мысленно. Ярко-зеленые, с цветными линзами глаза уставились на меня. Неужто Юна-Вэл слышит мысли? Ей уже случалось угадывать, о чем я думаю; она понимала меня, как никто другой.
        «Я люблю тебя», - повторил я, а у самого вдруг перехватило горло. Удивительная, чудесная моя Юна. Что ее ждет? Судьба экипажей Флинта, участь Джойса с Хантером? У меня даже нет станнера, чтобы избавить ее от этого. Что ей проку в моей любви, если я не могу ее защитить?
        Теплые пальцы легли мне на шею, скользнули вдоль позвоночника.
        - Бедный Джим, - прошептала Юна-Вэл, убирая руку. - Мальчик мой… Надеюсь, Крис нас убьет вовремя.
        Мистер Смоллет, Хэндс и Мэй прошли одну стену и двинулись вдоль второй. Те же сосредоточенные лица, неторопливый размеренный шаг.
        И вторую стену прошли, и третью. Я наблюдал за ними, терзаясь надеждой. Вдруг найдут что-нибудь? Потайной выход, к примеру. Или место, где стена утончается и ее можно порвать руками. Если один из RF заберет силы у всех нас, он гору своротит…
        - Эй, - тихо сказал Хэндс, и они разом остановились.
        Настороженно уставились в пустую, тускло светящуюся стену.
        - Лисовин, - выдохнул Мэй, а мистер Смоллет оттолкнул его и Хэндса прочь и сам отпрыгнул далеко в сторону.
        Хэндс отчаянно замахал рукой, запрещая нам с Сильвером двигаться. Космолетчики кинулись от стены, словно та готовилась их сожрать.
        Из тлеющего студня выдвинулся короткий бледный стерженек. Нет - луч. Это же карманный лучемет в действии. Луч пробежал по кругу, затем вырезанный шмат студня с чмоканьем выдернули с той стороны. В дыру мне ничего не было видно - лишь тлела толстая стена.
        Он нашел нас! Хитроумный пронырливый лисовин, оставленный на свободе со всем снаряжением. Умница, друг, молодчага…
        - Гад-деныш, - со злобой прошипел кто-то, и в дыру головой вперед втолкнули Тома.
        Лисовин плашмя упал на хрустнувший тростник, а дыру в стене заткнули только что вырезанным куском. Разрез в студне тут же затянулся.
        Мы бросились к Тому. Он лежал ничком, такой же полуголый, как и мы. Прямые светлые волосы были мокрые, словно его окатили водой.
        Мистер Смоллет удрученно покачал головой.
        - Ну что ж, юнга лисовин, с прибытием.
        Том застонал.
        - Ты цел?
        - Да…
        Мистер Смоллет просунул руки ему под грудь, чтобы переложить на спину. Том вскрикнул.
        Наш капитан осторожно перевернул его - и застыл, удерживая Тома на руках. Сильвер охнул, Мэй выругался. Похоже, лисовина полосовали тем же лучом, каким резали стену. Умело и хладнокровно - не выжгли глаза, не повредили кости, не затронули сердце. На его биопластовой маске чернел выжженный иероглиф, второй иероглиф расползся по груди: длинные отметины шли от горла, сплетались над сердцем и затем сбегали на живот. Тонкие черные линии, окантованные красной воспаленной кожей. Вот отчего Том мокрый - его облили водой, когда потерял сознание.
        Том сполз с ладоней мистера Смоллета и снова растянулся на полу, ткнулся лицом в жесткий тростник. Мэй положил ладонь ему на затылок, капитан - обе руки на спину. Я пошарил по карманам штанов в поисках завалявшейся обеззараживающей салфетки. Пусто.
        Хэндс поискал у себя и тоже не нашел; Сильвер расстегнул ремень и сунул руку во внутренний потайной кармашек. Вытащил крошечную упаковку; ее и раскрыть было трудно. Особенно когда дрожат пальцы. Я забрал у «бывшего навигатора» салфетку и вынул ее из упаковки.
        Лисовин снова застонал, и мне хотелось застонать вместе с ним. Отыскать-то он нас сумел - а толку?
        - Цыц! - с деланной суровостью прикрикнул на него капитан и уложил Тома на спину.
        Выжженный иероглиф на груди показался мне еще страшнее, чем на первый взгляд. Я принялся обрабатывать его салфеткой; Том дернулся у меня под руками.
        - Тихо, - велел Мэй. - Уже ни черта не больно.
        Лисовина дергало не от физической боли - ее он умел терпеть.
        - Израэль, - вымолвил он хрипло, - простите. Я… я струсил. Назвал вас. Первым.
        - Первым - где? - сдержанно спросил Хэндс.
        - В очереди на смерть.
        Глава 10
        Космолетчики дождались, пока я закончил обрабатывать ожоги. На лице они были не такие глубокие, как на груди, но ведь это лицо - отметины останутся на всю жизнь… если выживем.
        Хэндс увел лисовина в тот обжитой нами угол, где мы очнулись. Устроились на полу: пилот привалился к теплой стене, Мэй и мистер Смоллет уселись перед Томом, я - рядом с ним, Сильвер - чуть поодаль.
        - Рассказывай, - велел Хэндс. - Какого рожна ты попер в город?
        - Мне был нужен глайдер, - заявил Том. Ему полегчало, и он почувствовал себя куда уверенней.
        Мэй выразительно хмыкнул: дескать, верим тебе, как же!
        - Нашел? - осведомился капитан Смоллет.
        - А то. Стоит брошенный, никому не нужный. Рядом с первым… то есть вторым бортом.
        - Рея не тронули?
        - Не видел, - признался Том виновато. - Я только сунулся - а там этот… перьевщик.
        - Перьевик, - поправил Сильвер. - И что он?
        - Сволочь он, вот что. У него бортовые станнеры, а у меня ни хрена.
        - Сколько времени прошло с рассвета? - спросил мистер Смоллет, озабоченный какими-то своими мыслями.
        - Около трех часов. Пока я до города добрался… потом с час полз до глайдера.
        - Полз?
        - Защитный костюм натянул - и полегоньку, сливаясь с домами и землей. Меня и не заметили. Представьте: лежу посреди дороги, а они ходят, будто мимо кочки. Одна тетка даже наступила… Мистер Смоллет, почему костюм от станнера не защищает?
        - Он так задуман, - ответил за капитана Хэндс. - Считается, прав тот, кто в глайдере, а не кто подбирается снаружи. Мало ли, какой пират разведчика ограбит и влезет в его костюм. Что было дальше?
        - Этот перщик, - продолжал Том, нарочно коверкая данное франту в перьях название, - поснимал с меня все и поволок куда-то… в дом, который я даже не знаю, где. Сюда, в общем. И стал допрашивать.
        - Что поснимал? - заинтересовался Мэй.
        - Передатчик, по которому я с Крисом общался, «глаз», костюм…
        Средства наблюдения и связи были в вещмешках, что Мэй собирал для Хэндса с Сильвером. Вот и пригодились; жаль, недолго лисовин ими пользовался.
        - Он допрашивал тебя с лучеметом? - нахмурился мистер Смоллет. - Зачем?
        - Затем, что сволочь. Он и без меня все знал. Кто мы, откуда, как корабль называется.
        - Сквайр рассказал?
        Лисовин дернулся.
        - Да… сквайр… - мне показалось, он лжет.
        - Что такое? - Капитан подался ближе. - Том, не темни.
        - Я не темню. Гад перщик соврал. Мистер Смоллет, не спрашивайте, - на одном дыхании выпалил наш лисовин.
        - Ты определись: либо соврал, либо не спрашивайте, - посоветовал Мэй. - Слушай, юнга, некогда сантименты разводить. Не дай бог, за Израэлем скоро придут.
        Том сухо сглотнул.
        - Израэль, простите. Я должен был первым назвать себя…
        - Какой от тебя прок - от первого? - отозвался пилот. - Все правильно сделал. Так что тебе гад наврал?
        Том посмотрел на меня, словно просил помощи. Чем я мог помочь?
        - Он сказал, - начал лисовин, - что сквайр отдал ему охрану и доктора Ливси, чтоб вы… вытро… выторговать, - удалось ему наконец это слово, - себе жизнь.
        - Брехня, - покривился Сильвер. - Мы и так у него в руках. О чем торговаться?
        - Сквайр… он будто бы нарочно гнал глайдер в город… - запинался Том, - чтобы предложить местным охранников и доктора Ливси… и за это устроиться здесь с удобствами.
        - Чушь, - повторил «бывший навигатор». - Выбрось из головы.
        По-моему, он сказал так из жалости. Лично я готов был поверить, что именно ради выгодной сделки мистер Трелони сюда и стремился.
        Лисовин коснулся ожога на груди, отдернул руку. Я протянул ему салфетку:
        - Приложи.
        Маленькой салфетки не хватило на весь выжженный иероглиф. К тому же она быстро выдыхалась.
        - Что хотел от тебя перьевик? - спросил мистер Смоллет.
        - Просто изгалялся. Ему нравилось, что мне больно.
        «И страшно», - подумал я, вообразив себя на месте Тома. Очень живо представил, как двигается ствол лучемета, как жгучий луч гуляет по щекам и груди, и остается гадать, не даванет ли мерзавец в следующий миг на спуск посильней, не разрежет ли лучом на части.
        - А что насчет очереди? - осведомился Хэндс. - Почему он заставил тебя составлять списки?
        - Ему так взбрендило. Спросил, хочу ли я первым в театр. Я сказал, что не рвусь. Тогда он спросил, кого я назначу первым.
        - Ясно. Кого ты назначил вторым?
        - Не скажу.
        - Том!
        - Оставьте, - приказал Хэндсу мистер Смоллет. - Придет время - узнаем.
        - Себя поставил третьим, - добавил Том.
        Догадаться нетрудно: вторым он поставил Сильвера. Юну-Вэл. Третьим - себя; значит, следующий - я. Или Мэй. Последним будет мистер Смоллет. Неизвестно, как часто здесь отправляют в «театр» - но хоть лишний день, хоть полдня Юна-Вэл могла бы прожить. Вместо меня, Тома, вместо нашего капитана. «Бывший навигатор» усмехнулся.
        - Юнга лисовин, ты мудр не по годам. Как верно рассчитал! И откуда узнал, что счастье не в том, чтобы жить, а в том, чтобы не видеть смерть тех, кого любишь?
        У мистера Смоллета гневно сверкнули глаза. Мне даже почудились в них синие искры огня RF.
        - Нам такое счастье ни к чему, - примирительно сказал Хэндс. - Нам бы что попроще - ноги унести. Том, насколько перьевик разумен?
        - Вроде в здравом уме. С оружием обращался осмысленно.
        - Что у него есть, кроме лучемета? - спросил Мэй.
        - Все награбленное. «Стивенсон», станнеры…
        - На себе таскает?
        - За ним свита ходит - городские маньяки. Они и носят.
        - Большая свита?
        - Четверо. Но меня он допрашивал в одиночестве, остальных за дверью оставил. То есть дверей нет, одни проемы. Маньяки в соседней комнате были и без конца пытались к нам сунуться. Он их гонял, чтоб не мешали.
        - Что им было надо? Из любопытства на тебя поглазеть?
        - Черт их знает. Они мяукали: «Дай-дай-дай, дай-дай». Будто пели.
        - «Умри, умри», - перевел Мэй.
        - «Дай лисовина, дай убить», - предложил свою версию Хэндс.
        - Может быть, - согласился Том. - Перщик говорил на том же языке, что мы говорим, а эти… Не разберешь, чего лопочут. Мистер Смоллет, что он мне на морде накарябал?
        - Просто бессмысленные закорюки. У RF такого знака нет.
        Том не поверил. Я тоже. Уж слишком веско, с нажимом произнес это наш капитан.
        - Мэй? - Лисовин коснулся лица. - Что там написано?
        - Сказано: ничего. Тебя красота заботит или то, как нам выпутаться?
        Risky fellows лгали в глаза. Очевидно, перьевик нарисовал нечто крайне обидное.
        - Где мы находимся? - задал новый вопрос мистер Смоллет. - Вверху здания, внизу?
        - После допроса меня волокли вниз. - Том подумал и добавил: - В соседней комнате из стены торчит железяка. Они за нее хватались, чтоб вынуть вырезанный кусок.
        - Перьевик - RF? - с какой-то особой, безжалостной прямотой спросил Джон Сильвер.
        Космолетчики притихли - то ли стыдясь такого собрата, то ли с тревогой ожидая, что скажет Том. Лисовин растерялся.
        - Почем я знаю? Он у меня силы не отнимал. Вырубил станнером и… О! У него глаза чуток светятся, как у мистера Смоллета бывает.
        Перьевик - служитель Чистильщиков, вроде станционного смотрителя?
        - Вряд ли он - RF, - усомнился Хэндс. - Скорее пассажир с RF-корабля, как наш сквайр. Какой risky fellow в здравом уме стал бы держать нас вместе? Да еще лисовина подкинул в придачу.
        - Какое у него настроение? - спросил мистер Смоллет. - Уверен в себе, беспокоится о чем-то? Боится?
        - Уверенности в нем выше крыши. От самодовольства чуть не лопается. Счастлив, что мы у него в подвале.
        - Ну, радость мы ему подпортим, - пообещал старший пилот. - Еще что-нибудь? - он выжидательно поглядел на капитана и навигатора. - Кто придумал дельные вопросы?
        - Когда обед? - вырвалось у меня; живот и в самом деле подвело.
        Они улыбнулись. Все, даже Том.
        - Кстати, насчет жратвы, - вспомнил он. - У двух маньяков из свиты перщика рты были черные. Как будто они грязь ели. И руки в черной пыли - явно черпали ее горстями и совали в пасть.
        - Пепел? - удивился Сильвер. - Они едят пепел растений?
        - Похоже, - кивнул Том. - В городе ни листочка местного. Все пожрали.
        Мэй поерзал и что-то сказал на RF-языке. Мистер Смоллет отмолчался, Хэндс развел руками и односложно ответил.
        - О чем вы? - насторожился «бывший навигатор», забыв, что ему по роли положено знать язык нашего врага.
        Хэндс поморщился.
        - Я говорю: дай бог, чтоб перьевик соблюл установленную Томом очередность. Это наш лучший шанс.
        Мистер Смоллет поднялся с пола и прислонился к стене. Прижался всем телом, как бывало на «Испаньоле», когда он пытался обуздать одолевающий нас корабль.
        - Александр… - встревоженно начал Сильвер.
        - Помолчите. - Мистер Смоллет недобро усмехнулся: - Перьевик забыл, с кем имеет дело, но я-то помню.
        - Что вы задумали?
        Капитан так глянул, что «бывший навигатор» больше не посмел спрашивать. Старший пилот и Мэй подобрались, наблюдая за мистером Смоллетом.
        - Сэр, вам помочь? - предложил Хэндс, видя, как он внезапно побледнел.
        - Обойдусь.
        Тускло тлеющая стена, к которой прижимался наш капитан, начала разгораться. Желто-белый свет разлился в стороны и вверх, охватил три другие стены и потолок. От него на душе стало веселей; до слепящего свечения «Испаньолы» было еще далеко. Мистер Смоллет оторвался от светящегося студня, перевел дыхание. Студень начал затухать.
        Хэндс снова предложил:
        - Позвольте, я помогу.
        Капитан отрицательно качнул седой головой:
        - Вам найдется, куда себя приложить. - И опять прильнул к стене, вжался в нее, прикусив от напряжения губу.
        Точно так же закусил губу Сильвер, не отрывавший от капитана тревожного взгляда. Стена заново разгорелась. Несколько секунд наше подземелье ярко светилось, затем мистер Смоллет отстранился. Глубоко вздохнул. Мэй хотел коснуться его запястья; капитан отдернул руку, не желая принимать помощь.
        - Алекс, не дури, - попросил навигатор.
        - Отвяжись. Израэль, займитесь делом, пока за вами не пришли.
        Мистер Смоллет в третий раз прижался к стене, заставляя студень ярко светить. Хэндс подчинился приказу: он обошел всех нас - меня, лисовина, Сильвера и Мэя - и у каждого забрал силы. Оставил ровно столько, чтобы не потеряли сознание. Мы остались лежать пластом на полу, а его глаза под черными бровями заблестели, на щеках заиграла кровь. Хэндс стремительно шагнул к капитану, и стало отчетливо видно, что пилота распирает энергия и он готов сражаться со всем миром.
        Мистер Смоллет тяжело дышал. На лбу выступил пот, седые пряди прилипли к коже.
        - Сэр… - начал Хэндс, протягивая к нему руку.
        - Не сметь!
        Хэндс замер. Мистер Смоллет привалился к потускневшей стене, словно ища опоры. Со стоном выпрямился, вжался в нее. Всплеск яркого света. Короткая передышка. Новый всплеск. Еще передышка. Всплеск. Пошатнувшись, мистер Смоллет нагнулся вперед, прижимая руки к груди.
        Том пополз к нему. Как только мог двигаться? Лично я был не в состоянии шевельнуться. Видимо, Хэндс пожалел лисовина и оставил ему больше сил.
        Том добрался до мистера Смоллета, когда наш капитан, едва живой, снова вжался в упругую стену. Я смотрел с завистью и стыдом: лисовин может, а я нет. Мистер Смоллет его не видел; наверное, он уже и Хэндса не видел, но пилот не решался нарушить запрет. Он лишь помог Тому преодолеть последние полметра - взял подмышки и подтащил ближе к капитану. Яркий свет затопил наш подвал и продержался несколько секунд. До меня наконец дошло: три долгих вспышки, три коротких, три долгих - сигнал SOS. Если свет распространяется по всему зданию, а спутник слежения жив, призыв о помощи увидят.
        Том положил руки на щиколотки нашего капитана. Он не умел отдавать энергию, но мистер Смоллет отлично умел забирать - неосознанно, против собственной воли. Лисовин ткнулся лицом в тростник, будто мгновенно умер. Хэндс оттащил его, а мистер Смоллет вскинул голову, обвел нас прояснившимся взглядом. Заметил Тома на полу и Хэндса рядом; в глазах полыхнул яростный синий огонь.
        - Извините, сэр, - пробормотал Хэндс виновато.
        Мистер Смоллет дослал две последние вспышки и осел на пол. Молодое лицо было бледным, но живым.
        - Израэль, заберите все. Вам пригодится.
        - Извините, сэр, - повторил Хэндс, отказываясь выполнять распоряжение. - Вам тоже не помешает.
        Пригасшие стены и потолок ровно тлели, от пола шел устойчивый ток нагретого воздуха.
        - Александр, - заговорил Сильвер, - вы уверены, что Израэля не оглушат из станнера? Лично я побоялся бы выводить его из камеры просто так.
        - Я бы - тоже, - отрезал капитан.
        И я. Но нам больше не на что было надеяться. Либо Хэндс сладит с перьевиком и его свитой, либо нет. Возможно, Мэй умеет драться лучше пилота, но Том не поставил навигатора первым. Дай бог, чтобы перьевик не переиначил теперь очередность.
        Стремительно и упруго Хэндс прошел к той стене, в которой перьевик вырезал дыру, чтобы втолкнуть к нам Тома. В тлеющем студне не было ни следа разреза, но Хэндс помнил место. Он с минуту стоял там, углубившись в себя, прислушиваясь к внутренним ощущениям, - и вдруг отпрыгнул метра на два, растянулся на хрустнувшем тростнике.
        - Замерли, - приказал мистер Смоллет.
        Стену пронзил короткий бледный луч, пробежал по кругу - большему, чем в прошлый раз. Вырезанный кусок студня с чмоканьем выдернули, а в дыру просунулись два ствола: «стивенсон» и лучемет. Я невольно считал удары сердца: один, два, три… пятнадцать. На пятнадцатом ударе ствол лучемета задвигался, и в дыру пролез его обладатель, взял на прицел лежащего на полу Хэндса. Следом пробрался тот, что со «стивенсоном»; направил оружие на нас.
        Местные. В намотанных на тело серых тряпках, босые, низкорослые. Однако подтянутые, без отвислых животов. Черного пепла на губах, о чем рассказывал лисовин, у этих двоих не было. Под дулом «стивенсона» мне было страшно, и с тем большей четкостью я замечал подробности.
        - Дай-дай-дай! - зачастил кто-то снаружи высоким голосом.
        - Бен Ган! - отозвался звучный бас. - Бе… - Оборвалось: раздался звук удара и вскрик.
        Маньяки с оружием не шелохнулись, стволы не дрогнули.
        - Что за черт? - спросили из дыры. - Эй! Живы?
        Хэндс медленно, словно с усилием, приподнял голову.
        - Я жив. Кто ты?
        Его вопрос пропустили мимо ушей.
        - Вставай, раз жив.
        Хэндс не торопился. Он не спеша привстал на локтях, отдышался. Поднялся на колени, сопровождаемый движением готового выплюнуть луч ствола. Провел ладонью по лицу, будто стирая пот. Встал на одно колено. Кое-как, со стонами, распрямился, удерживая равновесие с помощью разведенных в стороны рук.
        - Иди сюда, - велели ему.
        Нетвердыми шагами пилот двинулся к дыре. Маньяк с лучеметом повернулся, удерживая Хэндса на прицеле. Второй, со «стивенсоном», стеклянными глазами таращился на нас. Я не сомневался, что он механически нажмет на спуск при любом замеченном движении.
        - Иди-иди, - поторопили Хэндса. - Веселей.
        Пилот добрел до проема в стене.
        - Стой, - велели с той стороны. - Микки! Сюда.
        На окрик отозвался тот, что с лучеметом. Он невнятно буркнул что-то и шагнул к Хэндсу. Ствол уперся пилоту между лопаток.
        - Лезь, - приказал не видимый мне начальник. - Спокойно. Дернешься - он убьет.
        Замотанный в убогие тряпки, босой и послушный Микки не толкал Хэндса, но и не отводил лучемет от его мускулистой спины. Неловко согнувшись, упираясь ладонями в края проема, наш старший пилот полез в дыру. Микки скользнул за ним.
        - Стой, - снова донеслось из дыры. - Кто посылал SOS?
        - Я.
        - Это вам не поможет. Шагай вперед. Рич, выходи.
        Обладатель «стивенсона» Рич пятясь вернулся к дыре и нырнул в нее задом, держа наготове оружие. Скрылся. Проем в стене заткнули куском успевшего погаснуть студня. Поставленный на место шмат принялся потихоньку тлеть, набирая силу.
        - Поменьше грязи, - прошептал мистер Смоллет вслед ушедшему Хэндсу. Он огляделся и встретил взгляд «бывшего навигатора»; Сильвер смотрел так, словно от капитана теперь зависела судьба старшего пилота. - Джон, вы хотели знать, почему они его не оглушат. Потому что перьевик - дурак. Он не понимает, как скоро RF восстанавливают силы.
        Мистер Смоллет лгал. Нет смысла глушить станнером человека, которого ведут на мучительную смерть в «театре». Чем больней ему будет, тем лучше, но Сильверу это знать ни к чему. Впрочем, Хэндс ушел не на казнь - он ушел побеждать.
        Где-то ухнул взрыв, пол вздрогнул.
        - Привет с «Испаньолы», - оживился Мэй.
        Второй взрыв; нас опять основательно тряхнуло.
        - Хорошо садит, - удовлетворенно отметил навигатор.
        - Не прилетел бы на голову обломок, - обеспокоился Сильвер.
        - Не прилетит, - Мэй радостно ухмыльнулся при третьем взрыве. - Тут не кирпич, чтоб сыпаться. Эта дура будет качаться и плясать, но все выдержит. Тем более, что Грей не боевыми лупит, а давит на психику.
        Снова ухнуло.
        Неожиданно вскрикнул Том, а у мистера Смоллета расширились глаза. Что-то происходило у меня за спиной. Я обернулся посмотреть. Мэй-дэй! Новый бледный луч резал стену - но не ту, за которую увели Хэндса, а смежную с ней. За кем они пришли? За Юной-Вэл? Я рванулся туда, чтобы уйти, как ушел пилот. Верней, дернулся на полу - сил Хэндс мне почти не оставил.
        - Джим, не двигаться, - приказал мистер Смоллет, вскочив.
        Он держался на ногах неважно - однако держался. И не перепутал меня с Томом. Капитан двинулся к стене, которую уже разрезали и теперь с явным усилием вытаскивали из нее округлый шмат студня. Быть может, это Хэндс? Уже успел?
        - Александр! - вскрикнул «бывший навигатор».
        Страх Юны-Вэл меня подстегнули, и я тоже встал.
        - Назад! - рявкнул мистер Смоллет, словно увидел меня затылком.
        Студень чмокнул, и новая дыра освободилась.
        - Дай-дай-дай! - пронзительно заголосили снаружи.
        - Бен Ган! - отозвался знакомый бас.
        - Дай мне! - возмущенно потребовал кто-то. - Дай-дай мне! Гимми, гимми!
        Послышалась короткая возня, и жадюга умолк. Мистер Смоллет остановился метрах в пяти от стены. Я тоже не двигался. Снаружи ухали взрывы, и дом сотрясался.
        Из дыры показалась черноволосая голова с обильной проседью - человек лез в проем на карачках. Выполз до половины, остановился, упираясь руками в пол, и пробасил:
        - Бен Ган!
        Затем он оторвал от пола одну руку и вытащил из-под одежды станнер.
        - Бен Ган!
        Невидимый импульс полоснул от стены до стены - падая, я видел, как двигался ствол. Перекатившись, я замер.
        - Бен Ган! - повторил басистый и неожиданно добавил, уложившись в промежуток между взрывами: - Бобикавамлысого!
        Он убрал станнер и задом полез обратно. Потом донеслось натужное кряхтенье - он в одиночку затыкал проем вырезанным куском студня. Я шевельнулся, запоздало удивившись тому, что все вижу и могу шевелиться. Станнер не сработал? Вздор: это оружие осечек не дает. Мистер Смоллет безжизненно распластался на тростнике, и мертво застыли Сильвер, Том и Мэй. Мне повезло - бросившись на пол, я чудом ушел из-под выстрела. А остальные не смогли.
        Пол и стены содрогались от взрывов. Внезапно я расслышал шипение, и донесся тошнотный запах горелого. Пожар?
        Нет, не пожар. Белый вертикальный луч пронзил здание от крыши до подвала, чуть-чуть не достигнув покрытого тростником пола. Очень аккуратно, ювелирно, луч прошелся по стене, прожигая в шипящем студне проход. За прожженной стеной оказалась еще одна обширная комната. Луч убежал дальше, проделывать ход в следующей стене. Я завороженно смотрел на пузырящийся от жара студень на краях проема, на плывущий сизовато-черный дым. Студень остынет, и будет можно бежать. Канонада наверняка перепугала местных до полусмерти, и они не заметят нашего бегства.
        Луч освободил путь через все здание - вдали завиднелась полоска дневного света, а наверху в прорези голубело небо. Взрывы слышались куда отчетливей - бабахало где-то рядом.
        Бежать! Я дополз до Юны-Вэл.
        - Джон? Джон Сильвер!
        Не дозовешься. Маньяк импульса не пожалел. Ухватив Юну за руку, я попытался стронуть ее с места. Дернул раз, другой. Сил не хватает. Проклятье.
        Я оглянулся на проделанный ход. Пузырчатый студень застыл, дым уплывал к небу. Надо бежать - пока щель не обнаружили маньяки, пока не спохватились зрители-«театралы».
        Сам бы я уполз, конечно. Но я не оставлю беспомощных людей одних.
        А что от меня проку с ними рядом? Окажись я на свободе, мог бы… Что? Разыскать глайдер? В воздух мне его не поднять, даже если электроника жива, а легкого оружия там не осталось, одни бортовые станнеры. Их не снять и с собой не упереть: я понятия не имею, где и как они крепятся.
        Да и Хэндс вот-вот явится. Хотя ему тоже не сладить со всей командой; добро бы Юну-Вэл утащил. И Тома. Двоих ему не уволочь. Значит, возьмет у меня сил, сколько осталось, и поволочет. Решено: остаюсь и жду Хэндса.
        Я посмотрел на полоску голубого неба в щели. Надо же - мистер Смоллет сумел послать SOS, с «Испаньолы» проделали выход, а треклятый маньяк возьми да и сунься со своим «бобикавамлысого».
        Вот именно: бобика нам…
        В щель влетело нечто размером с лесную пичугу. С едва слышным гудением, пробившимся в интервал между взрывами, нечто описало в воздухе петлю и ринулось к мистеру Смоллету. Зависло. Я наблюдал - добраться до капитана и отогнать гостя все равно не смог бы. Нечто было темного цвета и похоже на приплюснутый, обкатанный морем голыш. Оно снизилось и, мне показалось, хотело ужалить капитана в шею. Я закричал. Приплюснутая штука метнулась ко мне, остановилась у лица, безглазо рассматривая. Да это же разведзонд с «Испаньолы».
        - Привет, - сказал я зонду, зная, что на корабле меня видят и слышат. Надо было только громче говорить, чтобы самому услышать себя сквозь взрывы. - Крис, Хэндса увели на казнь. Надеюсь, он скоро вернется. Остальных положили из станнера, поэтому мы не можем удрать. А так все целы… пока.
        Что еще сказать - чего на «Испаньоле» не знают?
        - Перьевик - не RF, но побывал у Чистильщиков. Он садист. Один из маньяков схлопотал от него по морде за крик «Бен Ган!». Другие кричат «Дай мне!» и какое-то «гимми». И они умеют обращаться с нашим оружием.
        Зонд висел у моего лица и тихонько гудел. Я невольно оглянулся на бесполезную для меня щель. Полоска солнечного света вдали настойчиво манила к себе.
        - Спасибо вам, - сказал я. - Я жду, когда вернется Хэндс… или когда ребята очнутся.
        Жаль, что с «Испаньолы» не могли ответить - военные зонды-шпионы, которые Крис Делл купил вместо обычных разведзондов, не предназначены для двусторонних переговоров.
        Зонд придвинулся и ткнулся мне в лоб. От неожиданности я отшатнулся, но он снова ткнулся, а потом прильнул на пару секунд. Точка, точка, тире, сообразил я. Буква «у». «Уходи»? Нет уж. Зонд тыкался мне в лоб, а я расшифровывал: «д», «а», «ч»… «Удачи». Последнюю букву передать не смогли: гудение зонда вдруг прекратилось, и он упал на тростник. Взрывы смолкли, а меня пронизало отвратное ощущение - как будто мазнула крылом близкая смерть. Я и без того был совершенно без сил, а тут стало еще хуже, я распластался на полу, едва дыша.
        Надо полагать, разведзонды убиты, спутник - тоже. Ведь не иначе как с него Том Грей обстреливал город.
        На борту «Испаньолы» остались ракеты. Прикажет ли Крис Делл разнести все к чертям?
        Несколько минут было тихо. Настолько тихо, что я слышал стук крови в висках, да изредка похрустывали стебли тростника. И вдруг откуда-то донеслось:
        - Дай-дай-дай! Дай-дай мне!
        Высокий голос, женский. Кричали снаружи - неподалеку от прожженного для нас хода.
        - Дай-дай-дай! - отозвались еще несколько голосов.
        К ним присоединился хор:
        - Гимми, гимми! Дай мне, дай мне!
        Надсаживалась толпа народу. И судя по звуку, она двигалась в нашу сторону. Я в тревоге приподнялся на локтях. Щель в здании отлично видна с улицы. Мэй-дэй! Планет-стрелок так садил по городу - а маньякам хоть бы хны. Разгуливают себе, вопят.
        - Пошливон! - рявкнул знакомый бас. - Бен Ган!
        Толпа взвыла:
        - Дай-дай-дай!
        - Бен Ган! Идиотыпошливон! - «Бен Ган» он кричал отрывисто, в два слова, а остальное - сплошняком.
        Толпа в ответ заорала невнятицу; затем над общим гамом взвился женский вопль, от которого у меня холод прошел по спине. Тетка дико орала, к ее вою присоединились другие, и наконец вся толпа завыла чудовищной сиреной. Пробились какие-то посторонние звуки. Вопли боли? Крики торжества? Их больше не было слышно, а ревущая толпа хлынула в щель - солнечный свет внизу закрывали прыгающие в подвал с улицы фигуры.
        - Гимми, гимми! Дай мне! Гимми!
        Они бежали сквозь комнаты - низкорослые, неуклюжие, в серых тряпках. Растерзают. Разметут и растопчут. Вон их сколько. И все требуют: «Дай мне!» Я сжался, готовясь к тому, что меня разорвут на клочки. Хорошо, Юна-Вэл без сознания, ничего не почувствует…
        «Умри», - раздалось вдруг в мозгу. Я успел позабыть, что на Острове Сокровищ у меня есть покровитель. «Ты мертв».
        Ревущие маньяки ворвались в зал.
        «Ты все увидишь, - бесстрастно сообщили мне. - Умри».
        Я постарался умереть, насколько мог. Закрыл глаза и перестал дышать.
        Множество ног топали вокруг, трещали стеблями тростника. Общий рев унялся, и слышны стали отдельные причитания: «Дай-дай! Дед, дед! Ай-яй!» И много чего еще непонятного. Меня щупали, дергали, трясли, поднимали, опускали, переворачивали. «Дед, дед! Алайв!» Какой дед? Что за Алайв?[1 - Джим не знает английского языка. Dead означает «мертвый», alive - «живой». (прим. автора)] От густого духа немытых тел щипало в носу, и я боялся, что чихну и выдам себя. Где же Хэндс? Неужто ему не удалось? Наконец меня бросили на пол, в толчее чья-то босая нога больно наступила на колено.
        - Алайв! Алайв! - заголосили рядом.
        Я решился глянуть сквозь ресницы. Трое маньяков тормошили Мэя, еще четверо пытались разорвать на части Тома. Двое тащили его за руки, двое - за ноги, и каждая пара - в свою сторону. Они топтались, кружа на месте; голова лисовина бессильно болталась, светлые волосы мели пол. Внезапно маньяки затихли, как по команде, бросив Тома и оставив в покое Мэя. Пару мгновений они не шевелились, а затем подхватили нас всех и помчали к щели.
        Мелькнул пузырчатый студень прожженной стены, пахнуло горелым. Маньяки резво пробежали через анфиладу залов. На выходе замешкались - надо было лезть наверх, и неуклюжие недокормыши суетились, не в силах одолеть подъем. Несколько человек наконец справились, и втащили наверх нас пятерых. Куча народу осталась в подвале, а нас поволокли прочь, несмотря на обиженные вопли оставшихся.
        Приоткрыв глаза, я пересчитал «наших» маньяков. Семеро. Меня пер на загривке, будто охотничий трофей, самый здоровый малый. На поясе была намотана грязная желтая тряпка, а за нее заткнута короткая дубинка. Жилистая шея маньяка была совсем рядом - обхвати и души со всей силы. Да только сил у меня в руках нет. Мэй-дэй! Хэндс ушел - и не вернулся. Чего ради было энергию отнимать?
        Впереди двое тащили Мэя. Навигатор был тяжел, и они не утруждались - просто держали его за локти, а ноги Мэя волочились по земле. Дома по сторонам были из студня, но дорога обыкновенная - песок да мелкие камешки. Один из похитителей вдруг запнулся, выпустил руку навигатора; его напарник не удержал пленника, и Мэй шлепнулся на что-то мягкое. Его подняли и поволокли дальше, а я увидел на дороге тело в кровавых серых тряпках. Голова была свернута на сторону; в черных волосах - обильная седина. Знакомая шевелюра. Этот человек кричал «Бен Ган!» и «Пошли вон, идиоты!» Это он, как умел, пытался нас защитить. Бедняга. Окровавленный труп мелькнул под ногами парня, который тащил меня, и остался позади.
        «Что с нами будет?» - мысленно спросил я своего покровителя.
        «Ты все увидишь», - пришел холодный ответ.
        Чертов доброхот. Только начнешь на него надеяться - а он тебя мордой, мордой…
        Где Хэндс? Вот на кого можно надеяться. Израэль, где вы?
        «Ты все увидишь», - повторил чужак, как будто я с первого раза не понял.
        Маньяки, которые волокли Мэя, сбавили ход. Они упарились и тяжело дышали, и так же тяжко кто-то пыхтел позади. Затем раздался протяжный стон. Мой «носильщик» обернулся, что-то вякнув по-своему, и я увидел, как двое маньяков опускают наземь мистера Смоллета. Наш капитан был куда легче Мэя, а эти двое взмокли, будто перли всех пленников разом. Они стояли, утирая потные лица, и их шатало. Поделом гадам. Мистер Смоллет может убить их одним касанием. Мистер Смоллет, очнитесь!
        «Умри», - приказал мой покровитель.
        Маньяки заподозрили неладное. Побросав всех нас, они сгрудились вокруг капитана и залопотали, размахивая руками. Самый ослабевший не устоял и плюхнулся на задницу, жалобно взвыл. Я потихоньку придвигался к Юне-Вэл. Помочь ей я не мог, просто хотелось быть ближе. «Бывший навигатор», небрежно брошенный на дорогу, казался мертвым. Вот в чем наше спасение: «мертвых» не станут казнить, а пока мы «оживем», мир успеет перевернуться. То ли Хэндс появится, то ли «Испаньола» вдарит по городу самым крупным калибром.
        Темные ресницы нашего капитана дрогнули - мистер Смоллет приходил в себя. Маньяки заорали, а один со злости пнул его босой ногой под ребра. И тут же повалился рядом, обессилев. Резко выбросив руку, капитан шлепнул его по груди. Маньяк остался лежать, а мистер Смоллет вскочил и рванулся к другому. Не успел - «мой» маньяк выхватил из-за пояса дубинку и ткнул его в солнечное сплетение. Капитан снова рухнул наземь.
        Будь проклята наша беспомощность. Я боялся, что мистера Смоллета забьют насмерть, однако они не посмели коснуться; маньяк с дубинкой и тот опасливо отскочил в сторону. Они даже поостереглись тронуть своего приятеля, который лежал без движения. Потоптались рядом, тревожно восклицая, и бросили на дороге обоих. Двое вновь подхватили Мэя, двое - Сильвера, один перекинул через плечо лисовина, а «мой» маньяк, хоть и умаявшийся, опять взгромоздил меня на загривок, точно добытого зверя. Пошагал, сгибаясь под тяжестью. Мне теперь было удобно рукой давить на сонную артерию, и ему в ум не приходило, что я это нарочно. Он подергивал плечами, подбрасывал меня, пытаясь переложить удобней, - ничто не помогало. Я оказался упрямой добычей, и он совсем замучился, пока добрался до перекрестка, где поджидали остальные.
        Кроме наших похитителей, кругом никого не было видно. Можно подумать, все население ближайших кварталов осталось в подвале, из которого нас унесли. Впрочем, нет: они уже не в подвале. С той стороны донеслось завывание толпы, но я не мог повернуться и взглянуть, что происходит.
        «Мой» маньяк сбросил меня на спину «бывшему навигатору». Подумав, что Юне-Вэл трудно дышать, я приподнялся, упираясь в землю локтем. В локоть впились мелкие камешки, но это была ерунда. Поскорей бы прийти в себя окончательно.
        Завывание толпы приближалось.
        - Дай-дай-дай! - неслись дружные крики. - Гимми, гимми!
        Уж не тащат ли они мистера Смоллета? Он ведь остался у них на дороге.
        «Наши» маньяки, даром что местные, тоже встревожились, залопотали. И вдруг снова похватали нас и поволокли к одному из домов, свалили возле стены.
        Я соскользнул с мускулистого плеча Мэя, который все еще был без сознания, и сложился пополам, словно так меня и бросили. По улице к перекрестку валила толпа. Серые тряпки, босые ноги, безумные лица. Среди них я не заметил ни стариков, ни детей.
        «Наши» маньяки встали перед нами шеренгой. Разглядывая грязные пятки заслона, я задавался вопросом, для каких целей похитители хотят нас приберечь.
        С верхних этажей донесся вой - словно пронеслась стая гонящих дичь красных волков. И на этот вой откликнулись все дома, которые я видел: тусклый студень стен разгорелся ярче, а из пустых окон полетел такой же волчий клич. Один из «наших» маньяков испуганно заскулил, грязные пятки тревожно переминались возле моего лица.
        В оконных проемах появились люди. Они напирали друг на дружку, тянулись наружу, свешивались вниз, вопили, когда их зажимали до боли. Вот где были старики и дети. Кое-кто пошел из домов на улицу, но таких было мало, и на ногах они держались нетвердо. Больны? Изголодались? Впрочем, на их беды мне было наплевать.
        Из соседнего дома выскочили трое - резвые, ловкие. На их серую одежу были нашиты разноцветные перья. Каждый из них тащил, бережно прижимая к груди, нечто похожее на чудовищных размеров коричневое яйцо. Подручные перьевика? А где он сам? Я поискал взглядом крупную фигуру в красных одеждах. Не видать.
        При виде перьевичков «наши» маньяки прекратили скулеж; зато валящая по улице толпа и народ в окнах взвыли с утроенной силой. Перьевички отнесли коричневые «яйца» в центр перекрестка. Двое бережно положили свою ношу, а один поднял «яйцо» над головой, со всего маху швырнул его наземь и поспешно отпрыгнул. Скорлупа раскололась, из нее хлынула белая жидкость, широко растеклась. На земле забелело пятно, точно разметка на стоянке для глайдеров.
        Краем глаза я уловил движение вверху - что-то мелькнуло в небе. Небесная гадость? Я поднял взгляд, но поздно: сверкающее золотыми и розовыми искрами небо было пусто.
        Толпа привалила к перекрестку и, словно засмущавшись, рассредоточилась вдоль стен домов, подальше от расколотого «яйца». Подручные перьевика нервно пожимались, передергивали плечами и озирались. Наверное, их тревожило отсутствие главного.
        Возле «наших» маньяков собрался народ; за множеством босых ног мне стало ничего не видать. Маньяки тянули шеи, подымались на цыпочки, и на нас уже не обращали внимания. Я рискнул сесть. К горлу подступила тошнота, голова поплыла от слабости. Сесть-то я могу, а встать - уже нет. Оглянувшись, я наткнулся взглядом на открытые глаза Джона Сильвера. В них стоял ужас. «Бывший навигатор» справился с собой и улыбнулся, пытаясь меня подбодрить. Из окон первого этажа, прямо над нами, торчали гроздья завывающего народа.
        Внезапно сделалось тихо. Маньяки разом смолкли, и в наступившей тишине раздались стоны и хрипы одного-единственного человека. За серыми телами я ничего не видел, но все наши были со мной… кроме Хэндса и мистера Смоллета. Кто из них - там?
        Глава 11
        Придушенно охнул «бывший навигатор». Я дернулся, пытаясь понять, что он видит. В окне над нами почему-то не стало людей. Куда они делись?
        Из-за плотно сомкнутых спин долетали мучительные стоны. Затем раздался долгий хриплый крик, внезапно подхваченный всеми. Общий вопль заглушил крик казнимого человека.
        Бежать! Пока маньяки поглощены своим зрелищем, пока в окне над нами не торчит ни одной головы. Я встал. Покачнулся. Меня ухватили за плечо и не дали упасть. Обернувшись, я увидел мистера Смоллета. Полуголый капитан перегнулся через нижний край оконного проема и, одной рукой удерживая меня, другой указывал на Тома. Лисовин был притиснут к стене телом Мэя; я мог бы поклясться, что не очнувшийся пока навигатор выкачивает из Тома энергию. До этих двоих дело еще дойдет.
        Я ухватил за руку Юну-Вэл. Поднять Юну я не сумел, но мистер Смоллет дотянулся и перехватил ее запястье. Быстро втащил «бывшего навигатора» в окно.
        Придерживаясь за стену, я поднял тяжелую руку Мэя. Мгновенно ощутил, как уходят из меня силы. Мистер Смоллет втащил Мэя наверх и пропал на несколько долгих секунд. Толпа неистово завывала - и вдруг умолкла, словно у всех сразу лопнули голосовые связки. Лишь из центра перекрестка неслись стоны и хрипы.
        С неба хлынула нестерпимая мерзость. Что-то невидимое, но отвратное обрушилось на голову, потекло по плечам и спине. Особенно гадкое ощущение родилось на животе; я чуть не взвыл от отвращения, пытаясь стряхнуть это с кожи. Не стряхнешь - проще кожу содрать.
        В окне снова появился мистер Смоллет; я лишь сейчас рассмотрел, что он весь ободран, в крови и в пыли. Однако в руках у него оказалось достаточно силы, чтобы разом поднять и Тома, и меня. Он стремительно втащил нас в оконный проем и опустил на пол возле Мэя и Сильвера. Сильвер стоял на карачках и боролся с тошнотой; навигатор энергично растирал себе виски. Рядом вповалку лежали человек пять маньяков. Мне было все равно, мертвые или нет.
        - Уходим, - шепотом велел мистер Смоллет.
        «Стой, - раздалось у меня в мозгу. - Ты хотел увидеть».
        «Не хочу!» - мысленно заорал я, а капитан подтолкнул меня к выходу из комнаты.
        «Стой!» - рявкнул чужак - у меня чуть голова не лопнула.
        Снаружи долетел новый крик - человек умирал и кричал сквозь свою смерть.
        - Джим, быстрей, - прошипел мистер Смоллет. - Пошел! - Он шлепнул Сильвера по спине, отдавая «бывшему навигатору» часть своих сил. Не своих - отнятых у бездыханных маньяков и у толпы, которая валила по дороге, топча нашего капитана. Каждый, кто наступил, поплатился…
        - Он запрещает, - вымолвил я, не зная, что делать.
        - Кто? - Мистер Смоллет подхватил Тома, готовый бежать.
        - Чужак… покровитель.
        - Ч-черт! - Капитан оглянулся - видимо, искал, у кого можно забрать еще сил. Не нашел. - Держи, - он передал лисовина Мэю; тот перекинул Тома через плечо. - Бегите. Глайдер там, - он махнул рукой, указывая сквозь здание, и обернулся ко мне. - Что ему надо?
        - Чтоб я увидел…
        «Бывший навигатор» не желал уходить без мистера Смоллета, но Мэй решительно дернул его за собой к дверному проему. Они скрылись, а мистер Смоллет толкнул меня обратно к окну.
        - Смотри.
        Поверх голов было видно место казни. Трое перьевичков стояли над двумя коричневыми «яйцами» и бдительно их охраняли, а на белом пятне лежал голый Хэндс - на боку, согнув одну ногу и упираясь локтем, пытаясь подняться. Он был весь в крови, особенно голова - светлые волосы стали красными, изо рта кровь текла ручьем. Я не признал бы его, если бы не знакомые черные брови. Пилот дергался, голова моталась, и он кричал и хрипел, намертво приклеенный к земле белой штукой. Вот почему ребята из экипажей Флинта рвались убежать, но не могли сдвинуться с места.
        Театр. Зрители были внизу и наверху. Безумные люди, замершие у стен домов, глядящие из окон; и с десяток огромных черных дыр в небе, из которых истекала невидимая мерзость. Я бросил на них лишь один взгляд - и больше не смог. Если долго смотреть, то умрешь.
        Мистер Смоллет отшатнулся от окна и привалился к стене; с лица уходила жизнь. Ему вовсе нельзя было смотреть.
        - Зачем? - шепнул он. - Спроси у него.
        «Зачем смотреть?» - обратился я к чужаку. Где он? Которое из черных пятен в небе? Или, быть может, мой покровитель - не из тех гадостей?
        «Твой старший велел понять». Что такое? Ах да: мистер Смоллет приказал Крису Деллу разобраться, что к чему. «И уничтожить», - напомнил чужак.
        Перьевички подняли с земли оба «яйца». Протянули их тому, который первым разбил свое. Он срезал у «яиц» верхушки, и один из перьевичков начал бережно выливать белый клей на Хэндса. Сначала на ноги, потом на бедра. Пилот дергался, как попавшая в паутину мушина. Другой перьевичок подступил с головы. Далеко вытянул руки, чтобы не угодить в клей на земле, и аккуратно полил Хэндса выше пояса - торс, руки, плечи. Клей схватывался и застывал, Хэндс хрипел, но дергаться уже не мог, и только залитая кровью голова еще моталась. Наконец и ее залили. Белая масса стекла на лицо, затянула глаза, нос и рот. Слава богу - ему больше не мучиться…
        Перьевичок - тот, что разбил «яйцо» оземь, - выудил из-под одежды металлический штырь, изогнулся, дотягиваясь до пилота, и провел концом штыря по лицу. Мне послышалось натужное дыхание, хотя Хэндс был слишком далеко, чтобы я услышал. Разрезали пленку между губами, и он по-прежнему мог дышать.
        Я не смел нарушить приказ чужака. Так и стоял, вцепившись в край оконного проема, и смотрел на фигуру в центре перекрестка. Белое на белом. Неподвижное. Еще живое. А-а, будь они прокляты!..
        Что-то случилось. Я вдруг оказался на полу, а мистер Смоллет навалился сверху, зажимая мне рот ладонью.
        - Молчи. Джим, тихо.
        Разве я кричал? Не помню. Наверно, кричал, потому что и сейчас хотелось забиться, замолотить кулаками, разрыдаться. Мистер Смоллет не дал шевельнуться. Я мяукнул из-под его ладони и задавил подступавшую истерику.
        Капитан отпустил меня, оглянулся на окно. В проем была видна крыша дома напротив. Просто ровная линия, над которой начиналось небо. Узкая синяя полоска - небесных гадостей из комнаты было не видать.
        «Смотри», - снова безжалостно потребовал чужак.
        Снаружи завыла толпа. Я перевернулся на бок, желая уползти куда-нибудь, где ничего не видно и не слышно.
        - Смотреть? - спросил мистер Смоллет.
        Я покорно кивнул.
        Он подтащил меня к окну, поставил, придерживая за пояс. Толпа бесновалась. Из разинутых ртов неслись вопли, руки колотили воздух, ноги плясали. В доме напротив кто-то выпал из окна. «Наши» маньяки бесновались вместе со всеми.
        Я заставил себя взглянуть в центр перекрестка. Три пляшущих перьевичка и белая фигура на белом пятне. От нее поднимался дымок. Тело Хэндса, облитое белым клеем, дымилось, а изо рта на клей падали красные капли. И еще что-то сыпалось сверху - красивое, разноцветное. Очень знакомое. Перья.
        В воздухе метались Птицы - сотня Птиц. Они взмывали вверх, камнем падали вниз, проносились над самой землей, снова взмывали - и щедро сыпали перья, словно желая выкупить у толпы тело казненного Хэндса. Внезапно, как по команде, толпа ринулась подбирать падающие с неба сокровища. Торчавшие из окон тянули руки, пытаясь ловить перья в воздухе; еще один вывалился, брякнулся на чужие плечи. Вдвоем и застыли на земле. По ним бегали и топтали ногами, спотыкались и падали, поднимались и снова бежали. За перьями гонялись, из-за них дрались, вырывали из рук, ломая и комкая.
        Весь перекресток покрылся мельтешащими телами в серых тряпках - и только к белому пятну с дымящейся фигурой не приближались. Трое перьевичков без помех собирали перья, которые падали рядом. Те, что упали в клей, остались там.
        «Кричи», - внезапно пришла команда от чужака. Я не мог кричать и повернулся к мистеру Смоллету.
        - Что? - спросил он.
        «Кричи! - потребовал чужак. - Повторяй». В мозгу раздались жуткие хриплые вскрики. Я ощутил, что вот-вот грохнусь в обморок - и от увиденной казни, и от этих кошмарных вскриков.
        Мистер Смоллет взял меня за плечи. Он был смертельно бледен, но от рук исходили уверенность и сила.
        - Джим, что?
        - Надо кричать… повторять за ним…
        «Иди к окну. Кричи, - настаивал чужак. - Кричите оба!!!» - заорал он так, что у меня голова едва не раскололась.
        Голоса не было.
        Я еле вымолвил какое-то слово - из тех, что взрывались и ревели у меня в мозгу. Затем еще одно. Мистер Смоллет притянул меня к себе, впившись взглядом в лицо.
        - Джим, говори.
        «Повторяй!»
        Я стал повторять - хриплые, яростные выкрики, страшные и лишенные смысла. И сам себя едва слышал. Мистер Смоллет повернулся к окну и четко повторил слово в слово. Это RF-язык, сообразил я. Командный голос нашего капитана прорезал завывания толпы, но этого никто не заметил. Даже «наши» маньяки не спохватились. Впрочем, «наши» были далеко, увлеченные добычей перьев.
        Я думал, умру от этих вскриков. Казалось, им конца не будет, однако мистер Смоллет всего трижды повторил за мной составленные из них фразы. Наконец чужак смолк.
        Ноги не держали, и я осел на пол у окна. Снаружи метались Птицы. Они сбросили все перья, что могли, и в воздухе кружили только редкие цветные пушинки. Зато внизу продолжалась битва - безобразная свалка с воплями и дракой. Серая толпа билась за свалившиеся на нее даровые сокровища, а десяток небесных гадостей невозмутимо наблюдали сверху.
        Для кого мы кричали? Я не успел спросить.
        На крыше дома напротив появилось нечто огромное. Оно не спикировало с неба, а само собой зародилось на пустом месте - черный холм размером с полдома, на котором он укрепился. Настолько черный, что я едва различил складки мантии, укутавшей его сверху донизу. Верхушка холма была гладкой; из нее выдвинулась округлая голова. Я уже видел подобное - на экране компа, когда мы нашли сбитую лучеметом гадость в заброшенном городе - но этот был гораздо крупнее. В Риме был детеныш, промелькнула мысль.
        Мистер Смоллет отпрянул от окна, зажмурясь. Капитану нельзя было смотреть на Чистильщика.
        Голова повернулась в нашу сторону, на плоской морде блеснули коричневые глаза. Меня поразило, что они длинные и раскосые, как у Рейнборо. Больше на морде я ничего не мог рассмотреть - такого глухого черного цвета она была. Шевельнулись складки мантии, как будто Чистильщик вздохнул, устраиваясь поудобней.
        «Прощай, - сказал он. - Я был рад снова встретить твоего старшего и его женщину».
        «Кто ты?» - Более дельного вопроса я не придумал. От всего пережитого вообще перестал соображать.
        «Предатель, - хладнокровно отозвался чужак и велел: - Теперь помолчи».
        Я послушно молчал. Чистильщик восседал на крыше, полуприкрыв глаза; на морде виднелись лишь две узкие раскосые щелки. Чего он ждет?
        Наверху полыхнуло. Белый огонь плеснул на полнеба, затем обрушился грохот, от которого ходуном заходили дома. Меня отшвырнуло от окна и бросило на пол. Студень спружинил, и я не переломал себе кости. Приподнявшись, я снова посмотрел на ту крышу. Голова Чистильщика спряталась внутрь, и гладкий холм его тела трепыхался, вздрагивали складки мантии. Ему было больно. Очень. Настолько, что у меня сжалось горло.
        «Испаньола» вдарила боевыми ракетами? Похоже на то. В ушах звенело, и я ничего не слышал, кроме этого звона.
        Я поднялся на колени. Казалось, кругом не осталось ни единой живой души - только я да мистер Смоллет, прильнувший к стене. И Чистильщик на крыше. Оконные проемы опустели - ударной волной разметало всех. Птицы усыпали землю, точно сростки самоцветов. Многие лежали на телах неподвижных маньяков, две упали в белое пятно в центре перекрестка. От тела Хэндса все еще поднимался дымок.
        Синее, с золотыми и розовыми искрами, небо было пусто - ни следа небесных гадостей. Лишь вздрагивал на крыше назвавший себя предателем Чистильщик.
        Он начал крениться набок, и его мантия развернулась, разошлась спереди. Под ней была тьма - будто провал в иное измерение.
        Чистильщик неудержимо заваливался. Край мантии свесился вниз, вздрагивая вместе с огромным телом. Мистер Смоллет прижал ладони к лицу и сгорбился, словно от страшной боли.
        Черный холм опрокинулся. Тягуче перевалил через край крыши и ухнулся вниз. Оглохнув от взрыва, я не слышал, как он упал, но земля вздрогнула, и удар отдался в упругом студне домов. Складки мантии легли, разметавшись, прикрыв распластанные серые тела. Показалась верхушка головы, снова скрылась. По мантии прошла дрожь, и больше Чистильщик не шевелился.
        Мистер Смоллет скорчился на полу, не отрывая рук от лица. Я тронул его за плечо. Надо было бежать, пока город не ожил.
        - Мистер Смоллет! - Я сам себя не услышал, и он меня - тоже.
        Встряхнув, я заставил его выпрямиться. Глаза у нашего капитана были погасшие, словно погибший Чистильщик унес с собой и его жизнь.
        - Идемте скорей.
        Ухватившись за край оконного проема, он поднялся и выглянул наружу. Не стоило ему глядеть на Чистильщика - однако мистер Смоллет и не смотрел на него, а что-то выискивал в небе. Вспомнилось: перед самой казнью там что-то мелькнуло, но я не успел рассмотреть.
        На улице вяло шевелились контуженные маньяки. Я потянул мистера Смоллета к выходу. Он вырвался и крепко взял меня за руку, чтобы я не ушел один. Я бы и так не ушел. Но черт возьми, чего мы ждем?
        С той самой крыши, которую облюбовал себе Чистильщик, вниз нырнул глайдер. Наш? Но кто же в кабине? Глайдер скользнул вдоль улицы, сделал круг над перекрестком, над дымящейся белой фигурой, и подлетел к нашему окну. Дверь салона сдвинулась вбок, приглашая войти. Мистер Смоллет махнул мне: дескать, двигай.
        В оконном проеме мне было не выпрямиться; я так и шагнул в салон, скрючившись. Следом шагнул капитан. Дверь встала на место, и глайдер поднялся - над распростертыми серыми телами, над мертвым Чистильщиком, над фигурой казненного Хэндса.
        Я огляделся. Это борт 03: в салоне стояла «камера жизни». Однако на крышке саркофага не горел ни один огонек. «Камера» не работает? Но там же Рейнборо. Был… Мистер Смоллет усадил меня в кресло, потрепал по волосам и двинулся в кабину. Вскочив, я кинулся за ним.
        Рейнборо сидел в кресле первого пилота. На нем не было ни рубашки, ни куртки; на голых плечах блестела испарина. Пилот на мгновение оторвал руку от пульта управления и показал поднятый вверх большой палец, а мистер Смоллет уселся в кресло рядом. Я по-прежнему ничего не слышал, но догадался, что капитан вызывает «Испаньолу». Он что-то говорил Крису Деллу - или Тому Грею - а Рейнборо весь ушел в управление глайдером. Видно было, что ему очень тяжко - пилот часто дышал, по шее ползли капли пота. Каким чудом он поднялся из «камеры»?
        Я встал за его креслом и положил руки на влажные холодные плечи.
        - Рей, держись.
        Он держался. Даже энергии у меня забрал совсем чуть-чуть. На ключице была липучкой приклеена кнопка связи; ее прилепил Крис Делл, когда привез нам «камеру жизни». Он тогда еще сказал: «Глупо. Оттуда не дозовешься». А сам, видать, сумел дозваться и поднять пилота из саркофага. Молодец, Крис. И молодец, Рей.
        Доложившись на «Испаньолу», мистер Смоллет взял на себя управление глайдером; Рейнборо откинулся на спинку кресла. Я положил ладонь ему на сердце; оно едва билось. Увести бы пилота в салон и заставить лечь в «камеру», но я понятия не имел, как ее включать. Поэтому мы остались в кабине.
        Глайдер летел над городом. Внизу стояли едва тлеющие дома; они стали тусклей, чем были до казни Хэндса. Видимо, их обитатели все еще были в отключке после атаки с «Испаньолы».
        Я размышлял. Чистильщик заставил нас кричать для затаившегося на крыше Рейнборо. Системы обнаружения, которыми оборудован глайдер, вычленили из общего гама слова на RF-языке, и пилот нас понял. То есть не нас, а Чистильщика: тот через Рейнборо обратился на «Испаньолу» и вызвал огонь на своих увлеченных зрелищем собратьев, а затем прикрыл от ударной волны глайдер с едва живым, крайне уязвимым человеком.
        Предатель - и одновременно спаситель. Почему он о нас так заботился? Сказал, что рад новой встрече с мистером Смоллетом и Юной-Вэл. Выходит, пятнадцать лет назад «наш» Чистильщик летал с ними на одном корабле. И все, что тогда случилось, произошло по его вине. Он устыдился? Раскаялся? Или в принципе был против «увеселительных прогулок» и «театра»? Наверняка черные дыры в небе - это проходы в «театральные залы», где собираются толпы Чистильщиков и откуда они наблюдают за «сценой». Эти залы могут находиться невесть где, хоть за двадцать галактик отсюда. Знать бы, досталось ли сегодня нашим врагам или только закрылся доступ к сцене. А «наш» Чистильщик - откуда он взялся? Из далекого зала или прибыл с нами на «Испаньоле»? Теперь уже не узнаешь.
        Внизу показался глайдер - борт 02, чью электронную начинку вывел из строя планет-стрелок. Искалеченный борт одиноко стоял на пустом перекрестке, притулившись к углу крайнего дома.
        Неподалеку виднелось светлое пятно - остатки соскобленного белого клея. Здесь казнили Джойса и Хантера? Я поспешно отвел взгляд.
        Мы приземлились рядом со вторым бортом. Дверь его кабины была открыта, и сквозь мембрану вывалился бледный Мэй. Он слабо взмахнул рукой, приветствуя нас, шагнул к нашему глайдеру и обессиленно привалился к его боку.
        Я не мог оставить Рейнборо; иначе пошел бы взглянуть, как себя чувствуют Юна-Вэл и Том. К ним отправился мистер Смоллет. Он выбрался из кабины, обогнул глайдер, приостановился возле Мэя, коснулся его и прошел в салон. Оживший навигатор заглянул к нам сквозь лобовое стекло. Увидел Рейнборо, свирепо выругался - я не слышал, но мог судить по лицу - и ринулся в кабину.
        Он хотел вытащить пилота из кресла и затолкать в «камеру жизни», однако Рейнборо вцепился в подлокотники и затряс головой, а когда Мэй попытался настоять на своем, клацнул зубами, будто готов был кусаться. Навигатор покрутил пальцем у виска, Рейнборо провел ребром ладони по горлу. Мэй обругал его, пилот засмеялся. Ему было очень худо, но он не желал возвращаться в саркофаг.
        Рассерженный Мэй погрозил кулаком. Верней, он делал вид, будто сердится, а по лицу неудержимо расползалась улыбка. Мэй положил руку Рейнборо на грудь, рядом с моей ладонью, и сердце пилота застучало уверенней.
        Из второго глайдера выбрался Том; он нес потерянный ботинок сквайра, держа его за шнурки. Рейнборо подскочил, увидев выжженные иероглифы у Тома на лице и груди. Если б не звон в ушах, я бы спросил, что перьевик нарисовал на лисовине. Быть может, мне бы Рейнборо не солгал?
        Следом показались Сильвер и наш капитан. Мистер Смоллет нес сложенный комп, «бывший навигатор» прижимал к груди пяток банок с тоником - все, что осталось в разграбленной машине. По виду, Сильвер не был потрясен известием о казни Хэндса и даже слегка улыбался.
        Мистер Смоллет не рассказал: они же оба оглохли после залпа с «Испаньолы». Юне-Вэл еще предстоит узнать, как убили Хэндса. Она спросит, и мистер Смоллет расскажет; он поберег бы женщину, но Джона Сильвера не пощадит. Бедная Юна. А уж Хэндса как жаль…
        Рейнборо оглянулся на Мэя, который стоял рядом со мной за креслом, и что-то отстучал пальцем по его запястью. Мэй отстучал ответ Рейнборо по плечу. Оба засмеялись. Мэй принялся разуваться. Он с трудом помещался в узком пространстве между креслом и стенкой кабины и толкал меня. Разувшись, навигатор снял брюки и положил их Рейнборо на колени. Оказывается, пилот сидел совсем голый; я и не заметил. Когда он выбрался из «камеры жизни», одежды своей не нашел - все растащили маньяки или перьевик с подручными. Рейнборо коснулся моей ладони - попросил не убирать с сердца - и натянул штаны; затем благодарно улыбнулся Мэю и потер уши, желая как можно скорее вернуть себе слух. Оставшийся в трусах и носках Мэй снова обулся и отстучал Рейнборо по макушке фразу, от которой пилот захохотал.
        Им было хорошо. А Хэндсу… И Юне-Вэл… Я закусил губу.
        В кабину заглянул мистер Смоллет, вручил банку тоника на троих. Оглядел Мэя, усмехнулся и жестами показал, что им вдвоем надо куда-то идти. Навигатор отхлебнул тоника и ушел с капитаном. Вид у него был потешный, но мне было не до смеха.
        Мистер Смоллет и Мэй скрылись в ближайшем доме. Он засветился ярче, словно обрадовался приходу новых людей.
        Рейнборо задремал, а я присел на подлокотник, не снимая ладонь с его сердца. Оно уверенно и сильно билось; хоть это было хорошо. Так прошло минут десять.
        В небе одна за другой полыхнули три вспышки. Не такие мощные, как удар по Чистильщикам, но глайдер вздрогнул. Что там опять? Небо ведь пусто.
        Проснувшийся пилот что-то спрашивал; в кабину сунулся напуганный Том. Мы друг друга не слышали, да и сказать ничего путного не могли; пришлось просто дождаться возвращения мистера Смоллета. Капитан с Мэем примчались через минуту. Мэй раздобыл себе потрепанные брюки от летной формы RF, а мистер Смоллет принес совсем новую куртку для Рейнборо и кусок чистой серой ткани, в которую завернул лисовина, прикрыв ожоги на груди. Капитан и навигатор выглядели, точно вернулись с курорта. Мне вспомнились рассуждения сквайра об энергетическом вампиризме; по-своему, мистер Трелони был не так уж неправ. Однако наши risky fellows тут же принялись энергией делиться: Мэй отдал силы пилоту, мистер Смоллет - мне и Тому. Сильверу ничего не досталось.
        Наш капитан снова уселся за пульт управления. В небе опять полыхнуло - три вспышки подряд; выстрелы из «стивенсона». Призыв о помощи, вот что это такое. Кто там? Доктор Ливси и сквайр? Хоть бы они. С нашего глайдера ушла сигнальная ракета, оставляя за собой тонкий дымный хвост, и расцвела над крышами зеленым. Затем мистер Смоллет поднял машину в воздух и направил ее назад, к месту казни.
        Огромное тело Чистильщика почти перекрыло улицу; вокруг копошились очнувшиеся маньяки. Одни топтались рядом, щупали края черной мантии, тянули ее в рот, пытались жевать. Другие растаскивали тушки Птиц. Пытались укрыть их, прижимая к животу, но не догадываясь сунуть под одежду, и уже завязалось несколько потасовок.
        От вида мертвого Чистильщика мистеру Смоллету стало худо, и глайдер пришлось сажать Рейнборо. Он не стал приземляться у перекрестка, а пролетел дальше по улице. У меня сжалось сердце, когда внизу промелькнуло растоптанное тело человека, который восклицал «Бен Ган!» и пытался нас защитить.
        Глайдер лег на брюхо у дома с прожженной щелью. По краям щели стены ярко светились, как будто дом был встревожен своей раной.
        Чуть только мы сели, в кабину вломился Том, выдернул меня из-за кресла пилота и утащил в салон. Здесь было худо Юне-Вэл: «бывший навигатор» скорчился в кресле, уткнувшись лицом в колени, и его трясло, как от рыданий. Мэй недовольно кривился и явно не желал иметь дело с чужой истерикой. Однако Юна не могла узнать Хэндса под слоем застывшего белого клея; ей плохо оттого, что она увидела Чистильщика. Я не мог объяснить это оглохшему навигатору, поэтому просто ткнул пальцем в сторону кабины, где так же мучился наш капитан. Мэй ушел туда, а я склонился над Сильвером.
        - Юна, хорошая моя… - Я зажмурился, чтобы не видеть смуглую биопластовую кожу на мускулистой спине и крутых плечах. Под биопластом - настоящая Юна-Вэл, сильная и решительная, но при этом хрупкая и ранимая, как любая женщина. - Успокойся. Уже все хорошо… - Я лгал ей, потому что не знал, что сказать и как утешить. Да и вообще она не слышала мою ложь. - Мы скоро вернемся на «Испаньолу». Любимая моя, родная, успокойся. Все уже кончилось.
        Я гладил ее по вздрагивающей спине; Юна-Вэл затихала. Я невольно пожалел об этом, потому что пора было открыть глаза и отойти, но я понимал, что мне уже больше не ласкать ее - женщину, которую я любил и которая никогда не будет моей.
        И все-таки пора. Я выпрямился. «Бывший навигатор» перевел дыхание, забросил руки на спинку переднего кресла и уткнулся лбом в подголовник.
        На меня потрясенно глядел Том: глаза округлились, усы подергивались. Я представлял, что он обо мне думает. И мне было наплевать.
        А потом захотелось от души ему вмазать: я понял, что лисовин смеется. Он переводил взгляд с меня на Сильвера и веселился так, словно мы с «бывшим навигатором» были два клоуна. Черт бы его побрал. Да хоть бы я обожал всех RF-навигаторов, вместе взятых. Лисовину какое дело?
        Он понял, что вот-вот огребет, и унялся. Хлопнул меня по плечу, притянул к себе и встряхнул, будто одобрял какой-то мой выдающийся поступок. Что это с ним? Лисовин расплылся в ухмылке и показал большой палец; зеленоватые глаза искрились.
        У меня родилась неприятнейшая мысль.
        - Ты меня слышишь? - Я дотронулся до собственного звенящего уха.
        Он кивнул.
        Ох. Том разобрал, что я говорил Юне-Вэл. Значит, они втроем успели добежать до глайдера и спрятаться, прежде чем «Испаньола» вдарила по Чистильщикам. И только мы с капитаном оглохли, да еще Рейнборо.
        Мой верный, замечательный друг. Как он радовался! Прямо-таки светился от того, что наш «бывший навигатор» - женщина, а я не замаран. Может, надо было рассказать ему правду раньше?
        Джон Сильвер поднялся из кресла, с досадливой гримасой потер уши. Он все-таки контужен? Лисовин расслышал, что я говорил, а Юна-Вэл - нет? Тьфу, пропасть.
        Из здания неподалеку вышел человек. Стал, то ли разглядывая глайдер, то ли давая нам возможность как следует рассмотреть себя. Форма RF - черные брюки, серо-голубая рубашка, светлая куртка, длинный черный шарф на шее; в руке штурмовой «стивенсон», на плече два вещмешка. Он был чисто выбрит, как все наши risky fellows, но давно не стрижен - темные космы длинней, чем у любого энглеландца. Худой, побитый жизнью; на щеках вертикальные складки - настолько глубокие, что казались черными.
        Из кабины вылез Мэй. Незнакомец махнул рукой, приглашая кого-то следовать за собой, и двинулся к глайдеру.
        Из дверного проема вышел доктор Ливси. Очень бледный и тоже нагруженный - за плечами объемистая сумка, к груди прижаты два компа. Он не поспевал за незнакомцем - тот шагал легко и упруго, а у доктора заплетались ноги.
        Мы с Томом выскочили наружу, стали рядом с Мэем. Мы побежали бы навстречу доктору, но навигатор не пустил. По-моему, чужак ему не нравился. И особенно раздражал собственный Мэев «стивенсон» в чужой руке.
        Третьим из дома показался мистер Трелони в одном ботинке. С виду он был нездоров, под глазами набрякли коричневые мешки. Увидев отца, Том подобрался, как будто на улицу вышел опасный зверь. Сквайр тащил две коробки с едой, поставив их одну на другую и прижимая сверху подбородком. Не такие уж коробки тяжелые, чтобы он так отдувался.
        Четвертым вышел человек с лучеметом подмышкой - высокий, широкоплечий, светловолосый, тоже в форме RF. Лицо в запекшейся крови, на лбу и щеке - открытая рана. Это еще кто? Неужто перьевик? Но у того была окладистая борода, и волосы темные. А этот - другой. Окровавленный, страшный, безбровый… У меня сердце повалилось вниз. В голове зазвенело сильней, и я стал хуже видеть. Вглядывался, медленно узнавая крупную фигуру и уверенную походку. Вот только лицо - совсем чужое лицо…
        Ноги понесли меня навстречу.
        Я прошел мимо чужака, доктора Ливси и мистера Трелони, не сводя глаз с белокурого космолетчика. Остановился перед ним, преградив путь. Лицо в кровавых точках, одной брови нет, только гладкая кожа, на месте другой - голая кость, со скулы мясо будто сняли ножом, и вырвана половина щеки. Он улыбнулся, и от этой белозубой улыбки незнакомое страшное лицо стало знакомым. Хэндс. Это же и впрямь наш Хэндс!
        - Израэль, - прошептал я.
        Жив. В самом деле жив! Слава богу…
        Удерживая подмышкой лучемет, он постучал себя пальцем по уху: дескать, оглох, извини. В другой руке у него был оружейный чемоданчик - явно не пустой. Наши станнеры к нам вернулись.
        Пилот терпеливо ждал, когда я уйду с дороги. Уцелевшая бровь была сбрита - она не нужна под маской - а ресницы Хэндс сохранил. Карие глаза зеркально блестели, и я разглядел в них свое отражение. Два Джима Хокинса в чужих невеселых глазах.
        А кого же казнили на перекрестке? Выходит, перьевика? Старший пилот содрал с себя биопласт и налепил на этого садиста, затем раздел его и оставил, а сам вовремя смылся. Маньяки не заметили подмены, и пока перьевички казнили собственного шефа, Хэндс разыскал доктора Ливси со сквайром, наши покраденные вещи и чужого risky fellow. Мэй-дэй! Я ведь знал, что он ушел побеждать. Как я мог в нем усомниться?
        Вскинув руку, я отсалютовал ему - так же, как в свое время салютовал мне экипаж «Испаньолы». Хэндс удивился. Потом улыбнулся и мотнул головой, указав на глайдер: пойдем, мол. И мы пошли. Я отправился бы с ним хоть на край света.
        У глайдера началась радостная суета: Хэндса облапил Мэй, затем Сильвер, потом мистер Смоллет. Чужак стоял рядом. Глаза у него были голубовато-серые, в цвет форменной рубашки, и холодные, оценивающие. Мэй думал забрать у него «стивенсон», но чужак не отдал - отступил на пару шагов и красноречиво приподнял ствол. Между ними вклинился мистер Смоллет, оттолкнул Мэя. Раз навигатор лишился оружия, оно теперь принадлежит тому, кто его первым нашел? В этом была своя справедливость. Хэндс отдал Мэю лучемет, но замена была неравноценной, и навигатор сильно разозлился. Чужак усмехнулся; черные вертикальные складки на щеках искривились. Разъяренный Мэй ушел в салон, забрав принесенные доктором Ливси компы.
        Доктор всплеснул руками, словно что-то неожиданно вспомнив, и полез в объемистую сумку, которую принес за плечами; оказалось, аптечка. Он достал из нее нечто, похожее на легкий шлем, и протянул мистеру Смоллету. Капитан изобразил на лице глубокое сомнение. Доктор Ливси решительно нахлобучил «шлем» ему на голову; надо лбом загорелись два синих огонька, красный и желтый. Мистер Смоллет морщась потер переносицу, доктор Ливси кивнул: дескать, так и должно быть. Постучал пальцем по наручным часам и поднял обе руки, растопырив пальцы. Мистер Смоллет дернулся, изображая ужас: «Десять часов?» Доктор предъявил ему часы и показал на табло: минуты. Капитан смирился.
        Из добытых вещмешков была извлечена одежда - одни только куртки, а рубашек, которые с нас сняли, не было. Наверняка их уничтожили или надежно укрыли из-за кнопок связи на воротниках. Неизвестно, есть ли кнопка у чужака, - под шарфом не видно; из наших связь осталась лишь у Рейнборо.
        Доктор Ливси обнаружил в салоне «камеру жизни». Он пробежался по кнопкам пульта, проглядел информацию о состоянии пациента, затем схватился за комп, усадил рядом Рейнборо и что-то быстро отстучал на клавиатуре. Пилот прочел на экране мнение доктора и помотал головой. Я поглядел: доктор требовал, чтобы Рейнборо сию минуту отправлялся в «камеру». Отправится он, как же. Я положил ладонь ему на сердце. Рейнборо благодарно улыбнулся и обернулся к доктору Ливси: «Видите? Куда лучше и надежней». Доктор отступился и занялся Томом. Его усталое, помятое лицо сделалось несчастным, когда он принялся обрабатывать ожоги лисовина. Кого доктор категорически не замечал, так это сквайра - хотя мистеру Трелони тоже не повредили бы лечебные меры. Вид у него был совсем больной; сквайр тяжело дышал, откинувшись на спинку кресла.
        В салон зашел чужак. Глубокие складки у него на щеках были черные, будто нарисованные углем. Холодный взгляд остановился на выжженных у Тома на груди иероглифах. Брови удивленно вздернулись, затем на скулах шевельнулись желваки. Чужак глянул на Рейнборо и Мэя с откровенной неприязнью, словно в том, что перьевик издевался над лисовином, виновны были наши космолетчики. В глайдер вернулся мистер Смоллет; он стянул с головы «шлем», на котором красный и желтый огоньки уже сменились синими, и передал Рейнборо. Чужак наблюдал за капитаном с брезгливой гримасой. Чем ему не угодили, хотел бы я знать. По-моему, мистер Смоллет понимал, чем чужак недоволен, и ему было очень неприятно.
        Глава 12
        - Уму нерастяжимо, - Бен Ган экономно, мелкими глотками, прихлебывал тоник. - Чистильщики бандитствуют в свое удовольствие, а люди и в ус не дуют. Я ожидал, за эти годы что-то изменится.
        - Ты наивен, - Хэндс взял щепоть черного пепла из плошки на столе и осторожно, чтобы не перемазаться, отправил в рот. Старшему пилоту единственному пришлась по вкусу местная еда; он был зверски голоден, и скромного перекуса из наших запасов ему не хватило.
        Мы гостевали в доме правителя города. Неказистая хибара была сложена из неошкуренных древесных стволов, на крыше навален сухой тростник, и он же гулял и хрустел на полу под ногами. Мятая пленка на окнах с трудом пропускала дневной свет, поэтому хозяин откинул завешивающую дверь палатку. В проем была видна пустая улица и наш глайдер у порога. В глайдере спал мистер Трелони; доктор Ливси дал ему успокоительное. Без сквайра нам было куда вольготней.
        В хибаре стоял деревянный стол и стандартные кресла, снятые с глайдера. В дальнем углу были сложены скудные пожитки: спальник и кой-какая одежда, а на стене распята коробка из-под продуктов. На пяти ее гранях были одинаковые картинки: сияющее улыбками семейство пьет коффи у стола, где горой навалены на блюде засахаренные фрукты. Под семейством была прибита полочка, и на ней лежал брусок, вырезанный из RF-студня. Студень светился - точь-в-точь лампада под иконой.
        Кресел на всех не хватило, поэтому мы с Томом сидели на полу у стенки, а Бен Ган устроился возле глядящего в бойницу большого станнера. Одной рукой хозяин небрежно обнимал станнер, в другой держал банку с тоником.
        - Да, я наивен, - согласился он с Хэндсом. - Сдуру вообразил, что дело о преступлении капитана Флинта прогремит на весь мир. Ждал: вот-вот нахлынут журналюги, полиция и ученые. А они спешить не торопились. Не дождался… Но хотя бы тела парней с «Эльдорадо» надо было поискать? О себе я не говорю. Кому интересен Бенджамин Ган, паршивый техник с дрянного разведчика?
        - На чем ты летал? - осведомился Мэй. Ему вернули «стивенсон», и навигатор примирился с не глянувшимся ему поначалу чужаком.
        - На «Одиссее».
        Наши космолетчики переглянулись; они о таком корабле не слыхали. А Сильвер, поколебавшись, сказал:
        - В последний раз «Одиссей» вернулся без половины экипажа.
        Бен Ган удивленно хмыкнул.
        - Что ж они так-то? - Он зачерпнул ложку пепла, отправил в рот; ложка у него была одна, поэтому Хэндс брал пепел рукой. - Жрать охота, как из ведра… Кто вернулся?
        - Лучше спроси, кого забрали. Капитана, обоих помощников, одного техника и двух навигаторов.
        Правитель города бросил на Сильвера острый взгляд:
        - А ты часом не тот Джон Сильвер, по чьей милости я тут торчу? Не дергайся; сам вижу, что не тот.
        «Бывший навигатор» уставился на свои руки, Хэндс уставился на него.
        - «Одиссей» потерял людей, возвращаясь отсюда, - вымолвил Сильвер, не поднимая глаз. - И больше не летал.
        - Это он взорвался в космопорту? - спросил мистер Смоллет, что-то припомнив.
        - Да, сэр. День простоял и…
        - Как взорвался? - опешил Бен Ган. - Реактор, что ли, разнесло?
        - Корабль уничтожили по приказу руководства, - сказал Сильвер.
        - Что ты брешешь? - не поверил Хэндс. - Тебе что - лично докладывали?
        - У меня есть основания так считать.
        - Джон, - велел мистер Смоллет, - извольте рассказать, что вам известно.
        «Бывший навигатор» вскинул глаза, в которых сверкнули зеленые искры RF.
        - Сэр, мне известно, что уцелевший экипаж «Одиссея» убили. Их собрали на борту и взорвали при старте корабля.
        - Что ты брешешь? - тяжело повторил Хэндс. Его изуродованное раной лицо помрачнело и стало страшным.
        - «Одиссей» был разведчиком, - с внезапной яростью обернулся к нему Сильвер. - Его послали сюда по следам экспедиции Флинта - когда Флинт потерял свой второй экипаж. Парни с «Одиссея» сделали свою работу; только выводов сделать не успели. При возвращении половину экипажа сгубили Чистильщики, а оставшихся добило начальство. Потому что людям незачем знать о планете и тутошних безобразиях. Чистильщики приказали - и наши суки выполнили приказ. И объявили, что корабль взорвал неизвестный маньяк.
        Мистер Смоллет опустил голову и прижал к лицу кулаки.
        - Откуда вы знаете? - глухо спросил он. Упоминания о Чистильщиках по-прежнему его убивали.
        Лисовин поднялся и, стараясь поменьше хрустеть тростником, подкрался к капитану. Хотел было положить ладонь на плечо.
        - Уйди, - осадил его мистер Смоллет.
        Том отдернул руку, а Бен Ган холодно уставился на обоих.
        - Откуда - вы - знаете - подробности? - раздельно повторил мистер Смоллет.
        - Это не знание, а выводы из реальных фактов, - отрезал «бывший навигатор».
        Бен Ган пригубил тоник. Он экономил драгоценную жидкость и цедил по капле.
        - А мой приятель - Джон Сильвер с «Одиссея» - что с ним сталось? Его забрали в обратном рейсе или взорвали?
        - Твой приятель уцелел.
        - Во гад! Как ухитрился?
        - Чистиль… - Хэндс пнул его, и Сильвер осекся, - в рейсе им пренебрегли, а на борт перед взрывом он не явился.
        - Что так?
        - Жена умная оказалась. Не пустила.
        - Ты шутишь?
        - Нет, - сказал Хэндс. - Насколько я знаю Юну-Вэл, она могла.
        Бен Ган задумчиво поглядел на обоих.
        - Мир тесен… Я тоже знаю Юну-Вэл. Она черта удержит, когда ему надо на борт. Не баба, а землетрясение.
        «Бывший навигатор» подавил усмешку, принимая комплимент.
        - Чепуха, - заявил лисовин. - Если некто замыслил уничтожить свидетелей и извести экипаж «Одиссея», ничего не стоило кокнуть улизнувшего от смерти навигатора. Потом. Верно, Джон? - у него лукаво блеснули глаза.
        Бен Ган покривился. Лисовин его чем-то сильно раздражал.
        - За ним охотились, - возразил Сильвер. - Но навигатор с супругой укрылись на «Илайне»; а после катастрофы он сошел с ума и стал не опасен.
        - Думаешь? - усомнился Мэй, усиленно переваривавший массу новых неожиданных сведений. - Так-таки не опасен?
        - Его допрашивали… - По-моему, Юна-Вэл чуть не ляпнула «при мне», но вовремя спохватилась. - Допрашивали долго и жестко. Он не помнил… в смысле, не желал помнить ни Остров Сокровищ, ни Бена Гана. Поэтому его не стали убивать. Гуманисты, - добавила она с издевкой.
        Мистер Смоллет рассматривал «бывшего навигатора», как будто пытался взглядом проникнуть под биопласт. Он догадывается, что перед ним Юна-Вэл? Скорей всего. Надеюсь, беды от этого уже не будет.
        - Бен, как тебе повезло остаться здесь? - спросил Рейнборо.
        Он сидел рядом с доктором Ливси; доктор то и дело заботливо прикладывал ладонь к сердцу пилота.
        - Низкий поклон Джону Сильверу. - Бен Ган постучал краем банки по черным от пепла зубам. - Мы припозднились, и время поджимало. «Одиссей» готовился стартовать, а мы с Сильвером в Белых Скалах ковырялись. Там местные берут материал для скульптур, - пояснил он с недоброй усмешкой.
        - Мы их видели, - заметил Хэндс.
        - Помнишь разломы рядом? - повернулся к нему правитель города.
        Хэндс кивнул.
        - Глубокие как сволочь, - продолжал Бен Ган. - А мы опаздывали, и ну к глайдеру бегом. Меня и угораздило в разлом свалиться. Сильвер по эрэфке вызывает: «Как ты?» Я ему: «Спасибо, хреново». Копчик себе отбил и башку. «Веревку, - прошу, - кидай». Нам торопиться надо, корабль ждать не будет. Ладно. Он веревку кинул. Я за ремень зацепил, командую: «Поехали!» Он тянет, я ползу. По белому камню, из которого миллионы скульптур можно наваять, дай Чистильщикам волю. И вдруг чертов ремень расстегнулся. Шарк - и из штанов выскользнул, а я кувырк вниз. На совесть приложился. Лежу, смотрю в небо. Синее, с переплясами искр, а к нему белые стены разлома тянутся - высоко-высоко. Сильвер опять вызывает: «Как ты?» Я ему: «Еще хреновей. Давай все сызнова». На часы гляжу - мама родная! Чутка проваландаемся - и точно домой не успеть. «Джон, - кричу, - спускай веревку». Он мне по эрэфке: «Ты корабль вызывал?» На кой ляд корабль? Он не поможет. «Нет, - отвечаю, - на борту не в курсах». Сказал - и понял, что зря. Потому что на границе белого и синего является друг мой Сильвер. А в руке у него не веревка - станнер. - Бен
Ган усмехнулся и повел рукой, в которой держал банку с тоником. Осторожно повел, боясь расплескать. - Меня вырубил - и в глайдер. Так и успел на борт, подлюган… Уму нерастяжимо: все ему нипочем. И Чистильщики побрезговали, и от взрыва женулька уберегла.
        - А как ты выбрался? - спросил Мэй.
        - Там черта выберешься. Местные пришли за камнем - они и вытянули. - Бен Ган поморщился и запил неприятное воспоминание большим глотком тоника.
        - Ты знал это? - спросил Хэндс у Сильвера.
        - Нет.
        Разумеется, Юне-Вэл муж не признался.
        - И что ты стал делать дальше? - поинтересовался Рейнборо у Бена Гана.
        - Жить, - вздохнул правитель города. - Перво-наперво двинул туда, где «Одиссей» стоял. Долго шел… В джунглях всегда найдется, что похавать. Вопрос питания отменно продуман; пепла - завались. На плато меня глайдер ждал. В нем снаряжение, оружие, еда. Я, по идее, был покойник, а ребята надеялись, что доберусь и отыщу это добро. Жаль их… - Бен Ган помолчал, цедя тоник. - Видели на плато мои письма?
        - Любовались, - подтвердил Мэй. - Чесали репу: куда нас зовут? То ли в Рим, то ли ром пить.
        - Плато проклятущее ум отшибает. Я там долго вошкался, камни возил, раскладывал, имена царапал. Крыша-то и поехала. Быстрей, чем я закончил. Иначе другое б написал, вроде «Люди, уносите ноги сразу». И объяснил бы про Чистильщиков. Хотя они, наверное, меня под контролем держали… придерживали, чтоб не зарывался. В общем, простите - невнятен я был.
        - Прощаю, - серьезно сказал Рейнборо.
        - Прощаю, - шепнул мистер Смоллет, которому опять стало худо. Лисовин положил ладонь ему на плечо, и капитан его не погнал.
        Бен Ган прищурился.
        - Так это правда - что на вашем лисовине накарябано? Он и впрямь юнга?
        - Да, - подтвердил Том среди повисшего молчания и невольно коснулся лица с выжженным иероглифом. - Ну и что с того?
        - Помолчал бы! - свирепо обрушился на Бена Гана Сильвер. - Мало ли, какая сволочь чего накарябает.
        - Да я молчу, - отозвался правитель города с усмешкой.
        - Тебе говорили, - напомнил Тому Рейнборо, - что летать с юнгой - позор для RF-капитана. Ты все равно Алексу навязался. А теперь ему оправдываться на каждом углу.
        Лисовин огорчился.
        - Это сквайр перщику разболтал. А тот и рад издеваться. Мистер Смоллет, я не хотел вас подводить. Я же тогда не знал… И вообще меня взяли без оплаты, - добавил он, обращаясь к Бену Гану.
        Тот недоверчиво поднял брови.
        - Довольно, - рассердился наш капитан. - Вернемся на корабль - сделаем Тому новую маску. Шрамов не будет видно.
        А ведь на лисовине - два иероглифа - разных. Один означает «юнга». А второй что значит?
        - Кстати, Александр, нам не пора? - озабоченно спросил доктор Ливси.
        - Пора будет, когда Крис даст «добро», - ответил за капитана Рейнборо. - «Испаньола» гоняет нам системы в глайдере, восстанавливает порушенное - иначе не долетим. Чис… тьфу! Эти гады нам знатную свинью подложили. Ума не приложу, как машина до сих пор не гробанулась.
        - Крис молодец, - убежденно сказал Бен Ган. - Так по Чи… по небесам долбанул! Надеюсь, у них кишки полопались.
        - Про себя расскажи, - попросил Мэй. - Что дальше было?
        - Прилетел в Рим. Местечко - класс! - воскликнул Бег Ган с издевкой. - Два десятка жилых домов, прочее джунглями поросло. До кормежки рукой подать: прошел сотню метров, потрогал листья, пепла дождался - и жри от пуза. Местные, оглоеды, кормились с утра до ночи. В парке культурно, птички поют, скульптуры стоят, глаз радуют…
        - Зачем их стали делать? - спросил мистер Смоллет. - Насколько я понимаю, до экипажей Флинта здесь тоже совершали жертвоприношения?
        - Еще бы. Для того планетку и населили. Прихватили откуда-то тысчонку-другую-третью человек и тут сбросили. Радуйтесь, люди. Жратва бесплатно, дары драгоценные на маковку сыплются. В смысле, птицы треклятые бьются в истерике и перья сбрасывают. Извечная мечта лентяя: трепыхаться не надо, работать ни к чему, сиди, рот разинув, дожидайся, когда сокровища на башку упадут. Как до них местные охочи! Глотку перервут за идиотское перо. Будь оно трижды золотое или зеленое - все одно идиотское. От этих перьев ум застит. - Бен Ган постучал банкой по лбу. - Дураком становишься, одних перышек хочется да пепла на зуб. Да поглядеть на интересное, нервишки щекотнуть. Когда твой сосед, дрянью облитый, от боли заходится, а сверху хлещет это паскудство… Боги наверху расселись, тоже представление смотрят. А без них ни перьев не будет, ни зрелищ. Тем и пробавлялись: нет-нет, да и соберется толпа, выловит какого бедолагу - и на лобное место. Казнить. А после казни ощущают прилив вдохновения и начинают делать детей. Иначе бы и не рожали, и перемерли давно.
        Мне вспомнилась наша с Сильвером версия, что от бережно хранимых перьев тупеют люди на Энглеланде. В сущности, Бен Ган сказал о том же.
        - Откуда они берут клей? - спросил Рейнборо.
        - Боги поставляют. - Бен Ган хищно оскалился. - Мы-то сами ничего сделать не можем - умишко не тот. Только и хватает его в Белых Скалах камень добывать. И то под чужим руководством.
        - Кто руководит? - вскинулся Джон Сильвер.
        - При мне - никто, - отрезал правитель города. - А до меня - и до Флинта - не знаю.
        - Тот хмырь, который в красном, с перьями и бородой… - начал Том.
        - Рауль? Ну… Экипаж Флинта мог и он сгубить. Но при мне, - подчеркнул Бен Ган, - Рауль сидел тихо, как мышь под метлой.
        Он поставил на пол банку с тоником, укрепил ее в тростнике и задумчиво потеребил свои длинные космы.
        - Рауль здесь не сто лет живет. И до него кто-то обретался, за туземцами глядел. Их без пригляда не оставишь - передохнут. Чисти… наши боги забрали Рауля с «Туманной зари» - во названьице! - и после обработки высадили тут.
        - Он - не RF? - уточнил Сильвер.
        - Упаси господь. Дурной пассажир с дурного корабля.
        - Почему с дурного? - поднял голову мистер Смоллет. Он был очень бледен.
        - Потому. Где он обучился писать «юнга-любовник»? На «Туманной заре», не иначе. Очевидно, кто-то у них был и юнгой капитанским, и любовником.
        Том охнул. Так вот что пытались скрыть от него космолетчики. Бедный лисовин.
        - Бен, тебя просили помолчать, - процедил Хэндс, а Сильвер метнул на правителя города бешеный взгляд.
        Тот смутился, пробормотал извинение. У лисовина затрепетали усы.
        - Том, не бери в голову, - мягко сказал Рейнборо.
        - Забыли, - велел мистер Смоллет. - Бен, так зачем же местные делают скульптуры? - повторил он свой недавний вопрос.
        - Да хрен их знает. Я думаю - лично я лично думаю, - что боги пожелали сохранить их на память. Клей сжигает человечье тело и высыхает. Но держится он скверно, рассыпается, и слишком скоро ничего не остается. А камень простоит века.
        - Алекс говорил: форму заливают раствором, - припомнил Мэй. - Так?
        - Да. Крошат добытый камень, толкут в пыль и смешивают с… - Бен Ган запнулся, с сомнением поглядел на мистера Смоллета. - Как вам объяснить… Раньше они - боги - спускались на крыши и любовались оттуда. Все бывало ими усеяно. После казни на крышах оставалась серая пакость - целые лужи. Ее надо быстро собрать, пока не высохла, слить в закрытую тару и так хранить. Затем смешать с каменной пылью и залить в клейную корку. Раствор схватится - и скульптура готова.
        - Что же они оставляли на крышах? - с наигранным простодушием спросил Мэй. - Неужто сперму?
        - Больше нечего, - буркнул Хэндс. И мрачно изрек: - А клей дареный - это яйцо-болтун, которое не жалко. Бен, я прав? Яйца на крышах оставались?
        Правитель города закатился смехом - злым, холодным.
        - Ты прав. Именно яйцо-болтун.
        «Бывший навигатор» и старший пилот переглянулись - и тоже захохотали. Горько, с надрывом, смеялся Джон Сильвер, и от души веселился Израэль Хэндс. Мистеру Смоллету было больно.
        - С-собаки, - с ненавистью прошипел Рейнборо.
        - Ты в Риме лучемет против них настропалил? - спросил Мэй, когда Сильвер и Хэндс утихли.
        - Ну да. Боги перли на статуи глазеть. В парке и не видно за деревьями, а они лезут. Отменное побоище устроил; только ошметки летели.
        - Как они тебя после этого не сожрали? - удивился Рейнборо.
        Бен Ган гордо тряхнул длинными космами.
        - Так я ж - из-под земли. Они меня там не чуют, и аппаратуру мою не гробануть. Парк - кусок чужой планеты, и под чужой землей безопасно.
        - А отчего в городе остался один убитый детеныш? - спросил я. - Прочие трупы забрали?
        Бен Ган смутился.
        - Да не было других трупов. Они по-быстрому смекнули, что дело швах, и свалили. Детеныша забыли в суматохе; его одного я и прикончил.
        - А Крис сумел своего гада убить, - сказал я, помня, как второй помощник разделался с Чистильщиком, который засел в «Испаньоле».
        - На то он и Крис, - улыбнулся Рейнборо. - Вот уж кто врага не упустит. Бен, скажи: почему ты ушел из Рима сюда?
        - Боги нас покарали. Каким-то своим оружием прошлись, вроде станнеров. Я в подземелье пересидел, а когда вылез, гляжу - кругом покойники. Всех жителей подчистую… хотели меня достать, а получилось - их. Но богам не жалко: в запасе второй город есть. Про меня и не подумали, что спасусь.
        - А как твой Рауль выжил?
        - Здесь отсиделся. Когда прибыл «Одиссей» и в Рим нахлынули разведзонды, Рауль их засек. А поскольку рыло в пуху, он из Рима дал деру. Якобы к экипажам Флинта он касательства не имеет и вообще его не трожьте. Короче, я давай своих мертвецов хоронить. В парке, неподалеку от старых скульптур. Видели кладбище? Нет? Несколько братских могил… А потом я решил впредь казней не допускать, чтоб богам стало незачем сюда шастать. У нас и не было ни одной, местные у меня по струнке ходили. Я их во как держал! - Правитель города потряс сжатым кулаком. - Но вдруг, откуда ни возьмись, ваш сквайр с командой. Рауль… Мы с ним ладили, я подлянки-то не ожидал… Рауль смекнул, что настал его звездный час. Благодарные боги его не забудут и наградой не обделят. Особенно когда он услышал от вас, сэр, - обратился Бен Ган к доктору Ливси, - что RF почти не летает и Ч… э… оголодали, паразиты. Моя вина: все прохлопал. Глазом моргнуть не успел, как Рауль взял власть. Станнером шарк - и дело в шляпе.
        - Бен, - подал голос Том, - скажите: сквайр - он вправду готовился продать местным охрану и доктора?
        Правитель города скривил губы; шевельнулись черные складки на щеках.
        - Хрен его знает. По мне, тут не злодейство, а непроходимая тупость. И ослепляющая жадность. - Захрустев тростником, Бен Ган поднялся с пола. - Мистер Смоллет, у вас толковый старший пилот. И пилот Рей молодец. И вообще все ребята. Но мне как-то боязно. Не пора ли?..
        - Не пора, - отрезал наш капитан. Не стоило чужаку его погонять.
        - Израэль, - заговорил я, - где осталась одежда Рауля? Та красная, с нашитыми перьями?
        - Зачем тебе?
        - Пощупать. И понять, насколько здешние перья похожи на энглеландские.
        - Одежку Раулеву щупать противно - в кровище. Бен, у тебя есть под рукой?
        Хозяин порылся в тростнике под сложенным в углу спальником и вытащил несколько длинных перьев с великолепным зеленым отливом.
        - Вот. Сберег для себя. Я на них сплю.
        Сильвер выскользнул из кресла и тоже взял парочку перьев, повертел в руках. Я приложил жесткие опахала к щеке, прислушался к ощущениям. Тихая ласка, баюкающий шепоток. Да: эти перья не отличаются от энглеландских. Зачем Бен Ган спит на них, если знает, что они туманят мозги? Наверное, оттого и спит, что туманят.
        Я вернул ему перья и спросил:
        - Где у вас держат Птиц?
        - У нас не держат. Их боги сбрасывают. Р-раз - в небе явился цветной клубок. И птицы разлетаются кто куда. В смысле, пикируют к приклеенной жертве и начинают истерить.
        - А потом? Они выживают?
        Бен Ган покачал головой.
        - Мрут от голода. Пепел они не едят, а больше тут жрать нечего.
        - Да уж, - заметил Мэй, - на пепле только люди продержатся.
        Правитель города боком придвинулся к мистеру Смоллету.
        - Сэр, - начал он, явно смущаясь, - можно попросить у вас еды? Немного. Да у вас много и не найдется.
        - Для кого?
        - Для себя. Вы вернетесь на корабль, а мне оставаться.
        - На хрена? - удивился Мэй. - Тебе что тут - медом намазано?
        - Люди же, - неловко пояснил Бен Ган. - Если мне улететь, тут начнутся новые казни. А тешить богов - последнее дело. Мистер Смоллет! - взмолился он. - Чуток. Хоть несколько банок.
        - Забирайте все, - сказал капитан. - Там в салоне осталось.
        - Кстати, где твой глайдер? - осведомился Рейнборо.
        - Глайдер? - переспросил правитель, соображая. - А-а… - махнул рукой. - Сгубил я его. Утопил в болоте. Простить себе не могу; отличная была машина.
        Космолетчики помолчали, как будто речь шла о смерти человека.
        Доктор Ливси приложил ладонь Рейнборо к сердцу и встревоженно начал:
        - Питер, как хотите: вам нельзя…
        - Оставьте, ей-богу, - отмахнулся пилот. - Бен, что-то я еще хотел спросить… Да! Я так понял, что «Эльдорадо» прибыл сюда уже при тебе. Они тебя нашли?
        Бен Ган состроил мученическую гримасу.
        - Нашли они, как же. Их сюда по ошибке занесло, на Станции одну тьмутаракань с другой перепутали. Бардак, как везде. И лететь бы им туда-обратно да поплевывать, - но они переполошились, обвинили во всем себя и с испугу потеряли троих. Поэтому когда прибыли сюда, объявили отдых и полное безделье. Зонды отправили так-растак, посмотреть на планету толком не удосужились. И меня не заметили. Глайдер и тот проворонили, хотя он на виду стоял, в городе.
        - Уроды, - с чувством сказал Мэй.
        Бен Ган согласно кивнул.
        - Они себе отдыхали, ползали вокруг корабля, расслаблялись. И чуть не прохлопали время старта. Двое отправились на прогулку, и тут капитан спохватился: вот-вот взлетать. Завернул парней обратно. Они засуетились и сглупили. Грохнулись на Блестящую Плешь. Я как раз в глайдере был, ихний SOS услышал. Свой тоже послал - то-то «Эльдорадо» удивился. Так они про меня и услышали… а своих не дозвались. Мне уже поздно было к ним торопиться, все одно не успеть. Они и взлетели - без тех двоих и без меня. - Бен Ган сокрушенно вздохнул.
        - Глайдер с «Эльдорадо» потрошили твои архаровцы, - продолжил Рейнборо. - С пением «Бен Ган! Бен Ган!» Ты их туда послал?
        - Я взял пять человек, которые еще не совсем полные кретины, и с ними отправился искать глайдер. Блестящая Плешь - это пустынька такая мелкая, сквернопакостная. Я глянул сверху - и заскреб в затылке. Коли чужой глайдер там погиб, незачем и мне соваться. Мало ли, как обернется. Кто будет за местными смотреть, от казней удерживать? На Рауля я не шибко надеялся. Поэтому отряд свой отправил, а сам на краю джунглей остался. С ними был Тед, моя правая рука. Он самый умный из здешних. Во всем мне помогал. И вас вот думал от казни спасти. Сообразил же, что станнером надо. Эх… Лучшего человека растерзали… Короче, сижу я на краю Плеши, своих дожидаюсь. Потом глядь: мама родная! Мои умники голых парней волокут. Как будто казнить их собрались.
        - Отчего не похоронили, а так бросили? - спросил Хэндс.
        Бен Ган отвернулся к окну. Я видел его профиль: лицо человека, которому стыдно.
        - Не смог. Как увидел их, сердце зашлось. Хуже, чем когда «Эльдорадо» стартовал и со мной прощался. Так бы и завыл; а лучше застрелился… Словом, я ребят оплакивал, а тут боги явились. Целая туча - с неба глядят, радуются. Ох, я обозлился! Ну, думаю, бобика вам лысого. Не буду ребят хоронить, они мне простят. Ирыдать над ними не стану - вас, гадов, прикармливать. Загнал свойотряд в глайдер и улетел к чертям собачьим.
        - Плохо, - промолвил Хэндс, глядя в плошку с черным пеплом.
        - Плохо, - кивнул правитель города. - Но я… А, к черту! - Он обернулся к капитану Смоллету: - Сэр, «Эльдорадо», наверно, сообщил, что я остался здесь куковать. Но вы ж понимаете, планета под особой охраной. Если можно… сэр, вы позаботитесь, чтоб пришел корабль с врачами, с миссионерами? Людей надо вывезти. Нечего тут богам на крови жировать. Пока я жив, казней не допущу, но… Домой бы вернуться.
        Он умолк. Складки на щеках казались нарисованными углем - две черных полоски на застывшем лице.
        - Я сделаю, что смогу, - ответил наш капитан.
        - Спасибо, сэр.
        - Джим, вынеси из глайдера, что там есть из еды, - велел мистер Смоллет.
        В этот момент Рейнборо вызвали с «Испаньолы». Я задержался в дверях. Пилот выслушал сообщение и объявил:
        - Время корабля ускорилось.
        Мистер Смоллет взвился на ноги и метнулся наружу - я едва успел отскочить с дороги. Следом кинулся Хэндс, за ним - Бен Ган. Втроем они влетели в кабину глайдера.
        Я нырнул в салон и открыл дверь в кабину; за мной примчался Том. Мистер Смоллет вызвал «Испаньолу», ему ответил планет-стрелок.
        - Что у вас?
        - Счетчик завертелся как сумасшедший, - отозвался Том Грей. - Ребята пытаются наладить.
        Хэндс бросил руки на пульт; загорелась подсветка. Сейчас взлетим без остальных, мелькнула идиотская мысль.
        - Джим, еда, - приказал мистер Смоллет и крикнул сквозь мембрану: - Все в глайдер!
        Я выставил наружу две коробки. Том ссыпал наземь банки с тоником; подумал и забрал одну банку назад, пристроил возле «камеры жизни». Рейнборо, Сильвер, доктор Ливси и Мэй собрались в салоне.
        - Восстановление систем - семьдесят два процента, - доложил Хэндс, проверивший работоспособность глайдера.
        - Том, - приказал капитан планет-стрелку, - дай мне Криса.
        В кабине раздался голос второго помощника:
        - Алекс, вылетай. Быстро.
        - У нас - семьдесят два процента, - возразил мистер Смоллет.
        - Дотянешь.
        - Крис…
        - Послушай меня, - перебил второй помощник. - До старта сорок с лишним часов. Но скорость отсчета растет произвольными скачками. Как будто Ч… какой-то гад сидит, счетчик дергает. - Делл перевел дыхание. - Алекс, последние двадцать восемь процентов займут не меньше часа. Ты рискуешь остаться здесь с исправным глайдером…
        - …либо гробануться на пути к кораблю. Я понял; спасибо. Конец связи. Итак, господа?
        - С-собаки, - Рейнборо опустился на крышку саркофага. - Вот их месть за наши подвиги.
        - Обождите, пока восстановится глайдер, - сказал Бен Ган. - Не успеете - возвратитесь сюда. Я буду рад.
        - Гады очухаются - и вдарят из крупного калибра, - Мэй оглядел пустое небо.
        - Не будет нам тут житья, - согласился с ним Сильвер. - Надо убираться, пока целы.
        - Не долетим. - Хэндс пообщался с пультом и объявил: - Восстановление - семьдесят два и три десятых.
        - Крис сказал: дотянем, - возразил Сильвер.
        - Он бы дотянул. Я - нет.
        - Александр! Вы - пилот-навигатор. Что вы скажете?
        - Что семьдесят два процента - слишком мало.
        - А сколько надо?
        - Минимум семьдесят пять.
        - Израэль! - рявкнул Сильвер. - Скажи Александру, что у нас уже семьдесят шесть!
        Космолетчики покатились со смеху. То ли Юна-Вэл ляпнула несусветную чушь, то ли у risky fellows это лучшая шутка.
        - Подождем, - сказал мистер Смоллет, отсмеявшись.
        - На три процента нужно шесть минут, - подсчитал «бывший навигатор». - Надеюсь, они не будут стоить нам жизни?
        - Как знать? Бен, простите.
        - Прощаю. - Правитель города выпрямился. - Поменьше грязи, сэр.
        - Приходи уборщиком, - улыбнулся мистер Смоллет и приказал: - Все по местам. Мэй, карту!
        Бен Ган покинул кабину, мы с Томом отлипли от двери. Рейнборо поднялся с крышки саркофага и перевалился в кресло. Доктор Ливси опять напомнил, что пилоту необходимо лечь в «камеру жизни».
        - Вам надоело со мной вошкаться? - всерьез обиделся Рейнборо. - Я Джима попрошу.
        Доктор уселся с ним рядом и положил ладонь на сердце. Пилот откинулся на спинку кресла. Ему было совсем худо: лицо серое, губы запеклись.
        Мэй отнес в кабину комп, и капитан с Хэндсом принялись изучать маршрут. Если лететь по прямой, на пути окажется громадное болото. В него на аварийном движке не сядешь… то есть сядешь, но далеко не уйдешь. Кроме болотища, нам предстояло миновать горы, джунгли, реки, пустоши и еще бог весть что, но космолетчиков больше всего тревожило болото; они долго обсуждали, с какой стороны его огибать.
        Бен Ган стоял у порога своей хибары; в глазах была смертная тоска. Летел бы с нами. Хотя он надеется предотвратить новые казни, помешать Чистильщикам развлекаться «театром». Когда я был Хранителем Птиц, тоже занимался безнадежным делом… Я помахал Бену Гану. Правитель города махнул в ответ и ушел в хижину, палатка на входе опустилась. Он забыл взять припасы, которые просил у мистера Смоллета. Потом заберет.
        Джон Сильвер беспокойно прошелся по салону, задел спящего сквайра. Мистер Трелони вздрогнул и проснулся, обвел осовелым взглядом салон. Туман в глазах прояснился, когда он услышал слова Хэндса:
        - Тут нам точно хана. А здесь можно надеяться.
        - Что такое? - воскликнул сквайр. - Том, что еще стряслось?
        Лисовин притворился глухим, доктор Ливси - тоже. Объяснять, что к чему, пришлось мне. Сквайр был возмущен «легкомыслием и преступной медлительностью» мистера Смоллета. Он даже вскочил и думал прорваться в кабину, но вставший у двери Сильвер попросил у Мэя «стивенсон»; Мэй оружие не отдал, однако мистер Трелони притих.
        - Черт знает что, - бормотал он, тревожно озираясь. - Вечно капитан со своими замороками… Не хватало опоздать и пойти на корм… на казнь… Мистер Смоллет, поторопитесь! - не выдержав, воззвал он.
        - Восстановление - семьдесят пять процентов, - объявил Хэндс. - Старт, господа. Поехали!
        Глайдер взмыл. Внизу понеслись плоские крыши домов, пустынные улицы и перекрестки. Мертвого Чистильщика я не увидел, а белое пятно с готовой формой для скульптуры промелькнуло. Хэндсу пришлось отрезать перьевику язык, чтобы тот не объяснил своим, кто есть кто… Меня пробрала дрожь.
        - Ты чего? - спросил сидевший рядом Том.
        - Я видел казнь. - От воспоминания к горлу подступила тошнота.
        - Скоро забудешь.
        - Нет.
        Лисовин коснулся моего запястья.
        - Джим, друг.
        Мне стало легче.
        Глава 13
        Мы летели. Глайдер порой ухался вниз, и нас сжимала в тугих объятиях система безопасности. Хэндс выправлял машину, ругался сквозь зубы. В салоне была гробовая тишина, лишь следящий за картой Мэй изредка подавал голос, давая по интеркому поправку курса. Глайдер отклонялся, зеленая точка на экране компа ползла вправо или влево, мы теряли бесценное время. Зато в случае чего можно было без опаски приземлиться.
        Доберемся ли до «Испаньолы»? А отчего не дотянуть? Вон как славно летим. Если б только не дрожь, которая начала сотрясать наш глайдер…
        - Александр, разрешите пройти в кабину, - сказал Сильвер.
        - Идите.
        Дверь за «бывшим навигатором» закрылась. Я не сомневался, что Юна-Вэл встала позади Хэндса и мистера Смоллета, положив ладони им на плечи. Помогает, как может. Хэндс любит Юну и ради нее сделает что угодно. Дотянет до корабля. Жаль, что на одной любви неисправный глайдер не продержится…
        Дрожь вдруг прекратилась. Глайдер клюнул носом и круто пошел к земле. Взревел аварийный двигатель, машину тряхнуло. Выровнялись. Уфф; спасибо Хэндсу. Скорость упала, но глайдер уверенно держался в воздухе.
        - Алекс, время до старта? - спросил по интеркому Мэй.
        - По «Испаньоле» - восемнадцать с половиной часов. Семнадцать сорок пять, - тут же поправился мистер Смоллет.
        Счетчик на корабле вытворял что вздумается.
        - Сто сорок три километра до цели, - бесстрастно сообщил навигатор.
        - Мэй, на сколько километров рассчитан аварийный движок? - поинтересовался Том.
        - На сто.
        Сорок три километра пешком. За семнадцать часов их даже сквайр бы одолел. И Рейнборо. Его бы на себе доволокли. Однако семнадцати у нас не будет - «Испаньола» уже двадцать три часа скостила, а сколько еще оттяпает? Проклятье.
        Двигатель ревел, за глайдером стелился огненный хвост. Внезапно рев стал тише, скорость - меньше. Я глянул вниз. Текли назад местные низкорослые деревца, спереди наплывало сочно-зеленое море джунглей.
        - Почему замедлились? - не выдержал лисовин.
        - Топливо бережем, - отозвался Рейнборо. - Дэвид, вы устали. Джим, пересядь сюда, будь другом.
        Я поменялся местами с доктором Ливси. Он и впрямь измучился, в обведенных усталыми тенями глазах читалась безнадежность.
        - Рей, что б тебе не лечь в «камеру»? - Я пристроил ладонь у пилота на груди.
        - На час - смысла нет. А надолго… - Запекшиеся губы дрогнули - Рейнборо усмехнулся. - Сам увидишь.
        Время до старта - двенадцать часов, одиннадцать, десять. До цели - сто километров, восемьдесят, шестьдесят. «Испаньола» сжирает время быстрей, чем сокращается расстояние.
        Восемь часов, сорок километров. Сорок? Мы превысили резерв движка на три километра… на десять… пятнадцать… Но осталось уже всего семь часов.
        - Мистер Смоллет, можно я пройду в кабину? - попросил изведшийся Том.
        - Нельзя, - отрезал капитан. - Всем сидеть.
        Глайдер начал плавно снижаться. Внизу были джунгли, впереди - река, за ней - пустошь с редкими кустиками.
        - В воду не бултыхнитесь, - предупредил Мэй. - Глубина - до пяти метров.
        Река приближалась. Глубокий синий цвет воды менялся, светлел. Я плотней прижал ладонь Рейнборо к груди. Рей, друг, я уже терял тебя. Я не хочу второй раз…
        - Мэй, - окликнул я навигатора, - сколько до корабля?
        - Двадцать четыре с половиной. Перевалим реку - будет двадцать четыре триста.
        - А время?
        - Алекс, - позвал Мэй по интеркому, - время?
        Мистер Смоллет не ответил. И Хэндс промолчал, и Джон Сильвер.
        Глайдер рванулся вперед. Вода промелькнула и осталась позади, но над берегом двигатель смолк. Машина по дуге нырнула вниз, земля бросилась навстречу.
        Ох, вмажемся. Меня стиснуло с боков, прижало к спинке кресла. Система безопасности погасит удар…
        Юна-Вэл - она же стоит в кабине!
        Двигатель взрыкнул на последнем глотке топлива, глайдер подбросило вверх. Машина вломилась в куст, смяла хрупкие стволики, выскочила с другой стороны, брякнулась наземь и на брюхе проехалась метров десять. Стала.
        - Алекс, как вы? - спросил Мэй.
        - Целы.
        - Время?
        Из кабины выскочил «бывший навигатор» и кинулся к саркофагу, рядом с которым Том ставил банку с тоником. Мистер Смоллет вызвал корабль:
        - «Испаньола», ответьте борту 03.
        - Борт 03, «Испаньола» слушает, - отозвался Крис Делл.
        Сильвер схватил далеко укатившуюся банку и метнулся обратно.
        - Мы сели, - доложил наш капитан. - Время до старта?
        - По «Испаньоле» - час шесть минут.
        Я похолодел.
        - Отсчет времени замедлен, - продолжал второй помощник. - Этот час будет равен трем стандартным. Больше не обещаю, но за три ручаюсь. Где Рей?
        - Где Рей? - переадресовал вопрос капитан.
        - Здесь, - отозвался пилот.
        - В «камеру» не загнали, - сообщил Деллу мистер Смоллет.
        - Двадцать четыре километра за три часа - немыслимо! - вскричал сквайр.
        - Мистера Трелони - в «камеру», - распорядился Крис Делл. - Он дождется спасателей. Рею оставишь лучемет, «стивенсон» - с собой. Бегите.
        Мистер Смоллет вышел в салон. Мистер Трелони вскочил:
        - Лучемета не надо!
        - Раздевайтесь. Мигом. Дэвид, подготовьте «камеру».
        Доктор Ливси подчинился. Под его ловкими пальцами саркофаг проснулся, на пульте загорелись огоньки. Доктор поднял крышку, с нижней стороны которой свисали густые блестящие нити. Они чуть шевелились, ожидая пациента.
        Сквайр начал стаскивать куртку, убеждая:
        - Дорогой капитан, так нельзя. Вы уйдете, а пилот останется тут с оружием. Ничего не стоит вынуть из «камеры» беспомощного человека и занять его место.
        Рейнборо засмеялся.
        - Сэр, - Мэй повесил на плечо «стивенсон», - Рей не вытащит вас из «камеры» и не убьет.
        - Не уверен, - мистер Трелони скинул ботинки. - Капитан Смоллет, я настаиваю: никакого оружия.
        - Хорошо, - доктор Ливси взялся за лучемет. - Он будет у меня. - С лучеметом подмышкой, доктор вышел из салона.
        - Быстрей, - приказал капитан мистеру Трелони, который возился с носками. - Некогда.
        Я заглянул в кабину. Взмокший Хэндс цедил тоник, Юна-Вэл стояла за креслом и обнимала пилота за шею.
        Мы с Томом выбрались из глайдера. Лисовин часто дышал, словно плакал, хотя глаза были сухие.
        - Ты чего? - спросил я.
        - Сквайр прекрасно бы выжил - у реки в джунглях. Вода и еда. А Питер… - Том умолк, прикусил костяшки пальцев.
        Я осмотрелся. Обширная пустошь, редкие высокие кусты; за рекой - съедобная растительность до горизонта. Сквайр бы тут не пропал. А Рейнборо спасателей не дождется.
        - Мистер Смоллет, - обернулся Том к вышедшему из глайдера капитану. - Почему вы не приказали?..
        - Потому что он выкинул бы Рея из «камеры» и лег в нее сам, - со злостью объяснил капитан. - Израэль, Джон!
        Сильвер и Хэндс выбрались из кабины. С виду - оба спокойные, собранные.
        - Мэй! - позвал мистер Смоллет. - Дэвид!
        Навигатор покинул салон, следом появился Рейнборо. Хэндс протянул ему тоник. Пилот пригубил и вернул банку:
        - У меня тут целая река. - Он улыбнулся: - Удачи, ребята. Поменьше грязи.
        - Приходи уборщиком. Дэвид! - гаркнул Хэндс во все горло.
        Доктор Ливси с лучеметом как сквозь землю провалился. Далеко он уйти не мог - за каким-нибудь кустом схоронился. Космолетчики переглянулись.
        - Рей, - мистер Смоллет обнял своего бывшего старшего пилота, - прости.
        - Прощаю, - сказал Рейнборо.
        - Дождись, - попросил наш капитан.
        - Постараюсь. Бегите.
        - Дэвид, дождитесь! - крикнул мистер Смоллет.
        И мы побежали. Прочь от глайдера на берегу реки, от сквайра Трелони в «камере жизни», от умирающего пилота, от доктора Ливси.
        Под ногами хрустели мелкие камешки. Почему не я остался с Реем? В голову не пришло. А доктору пришло…
        - Александр! - догнал нас отчаянный крик. - Вернитесь! - Доктор Ливси махал нам, подавая какие-то знаки.
        Мэй сунул Хэндсу «стивенсон»:
        - Подержи.
        Мы помчались дальше, а навигатор пустился назад.
        Когда оглянулись, Мэй как раз добежал до глайдера. Рейнборо ему что-то дал, и навигатор повернул обратно.
        Мы перешли на быстрый шаг.
        - Подарок от Рея, - нагнавший Мэй вручил капитану кнопку связи на липучке и забрал у старшего пилота «стивенсон».
        Мистер Смоллет поднес передатчик ко рту.
        - Крис, ответь мне. Да, да. Бежим. Дэвид остался с Реем. До связи. - Он прилепил кнопку себе на ключицу. - Ребята, нас выручат только ноги.
        Мы бежали. Сначала через пустошь, затем вдоль подножия горы, где скрежетала каменная осыпь, потом через полоску джунглей. В джунглях Мэй велел снизить скорость и придержать дыхание; счастье, что джунгли вскоре оборвались. Мы перемахнули через ручей, вскарабкались по крутому склону холма и помчались вниз по другому склону, пологому и ровному. Пересекли мшистое болотце; напитанный водой мох с россыпями красных ягод чавкал и хлюпал. Раздавленные ягоды были похожи на капли свежей крови.
        С неба спикировал разведзонд - точь-в-точь обкатанный морскими волнами камешек. Зонд сделал петлю вокруг каждого из нас, заглянул в лицо. Глаз у малютки было незаметно.
        - Да, слушаю, - отозвался на вызов по RF-связи наш капитан. И заверил: - Джон добежит.
        Кто беспокоится о Юне-Вэл? Мистер Эрроу, не иначе. На борту «Испаньолы» он один знает, кто такой Джон Сильвер. Я посмотрел: сильная, тренированная Юна рысила не хуже Тома.
        Однако лисовин начал уставать. Слишком много на него свалилось. Сначала Чистильщики оглушили, чтобы взять в плен, затем Том побывал в лапах у перьевика, потом Хэндс забрал энергию, а после этого помощник Бена Гана саданул из станнера. Приотстав, я наблюдал за лисовином и Юной. Точно: оба устают.
        - Сколько до цели? - спросил я у зонда.
        Мистер Смоллет получил с «Испаньолы» ответ на вопрос.
        - Семнадцать километров. Сто тридцать две минуты до старта.
        Успеем.
        Я поднажал и догнал Тома.
        - Держись.
        - Держусь.
        Хэндс хлопнул Сильвера по спине.
        - Не надо, - выдохнул «бывший навигатор». - Я сам.
        Сам - не сам, но он прибавил ходу.
        Зонд пристроился у капитана возле виска и так летел с минуту, затем перебрался к Сильверу, а после него - к Тому. Чего хотят на «Испаньоле»? Слушают дыхание, пытаются понять, на сколько нас хватит?
        - Добежим, - шепнул я, когда зонд прибыл ко мне.
        Он ткнулся мне в плечо, будто желал подбодрить, и перелетел к Мэю. Навигатор отмахнулся, как от надоедной мушины, но разведчик точно прилип к его крепкой шее. Кожа была мокрой от пота; зонд висел возле сонной артерии.
        - Слушаю тебя, - мистер Смоллет прижал кнопку связи. - Понял. Шагом, - велел он. - Отдыхаем.
        Под ногами шуршала жесткая трава, острая, как резак. Лисовин неосторожно коснулся длинного коричневатого листа - и отдернул руку. Пальцы пересек наливающийся кровью разрез.
        - С-собака, - выругался Том.
        Отдохнули и снова пустились бежать. Гуськом, шаг в шаг, сберегая силы. Первым рассекал траву Мэй, за ним - Хэндс, следом я, Том и Сильвер, и наконец мистер Смоллет, который присматривал за нами за всеми.
        Зонд вырвался вперед: на «Испаньоле» изучали путь, который нам предстоял. Затем Крис Делл что-то посоветовал; капитану совет не понравился, но он уступил.
        - Мэй, левее.
        - Там дальше, - возразил навигатор.
        - Левей!
        Мэй подал влево. Трава здесь была пониже, и дорога пошла под уклон. Бежать стало легче; мы прибавили скорость. Вот и славно. Так и доберемся…
        - Стой! - вдруг рявкнул наш капитан.
        Затормозили на всем ходу; Том наткнулся на меня, на него налетел Сильвер. Мэй вскинул «стивенсон». Стрелять было не в кого - один разведзонд кружил впереди, изучая землю.
        Мистер Смоллет обогнал нас и остановился возле навигатора.
        Зонд пронесся туда-сюда над широкой прогалиной. Сплошь серый песок со скудными пучками резак-травы. Трава была хилая, и прогалина мне не понравилась.
        - Назад, - приказал мистер Смоллет.
        - Алекс! - возмутился Мэй. - Что за…
        - Это - к Крису. Под коркой зыбун… Да, слушаю тебя. Ну, ты нам удружил. Понял, спасибо.
        Зонд полетел вдоль проплешины, указывая дорогу. Мы ринулись дальше - чуть-чуть на подъем. Ноги отлично его ощутили. Врагу не пожелаю бегать вверх по склону.
        Том тяжело дышал; сквозь биопластовую шерсть просачивались капли пота и скатывались по изуродованной маске. Вдруг лисовин споткнулся на ровном месте, мне пришлось его подхватить. С десяток метров я тянул Тома за собой, потом он вырвался.
        - Не надо… я уж… как-нибудь, - хрипло выдыхал он слова.
        У Мэя подвернулась нога; он чуть не шлепнулся. Хэндс забрал у него оружие. Нелегкая штуковина - штурмовой «стивенсон». Пилот с усилием закинул его за спину.
        Разведзонд вел нас, то улетая вперед, то притормаживая и поджидая. Проклятая трава делалась выше и гуще. К счастью, она скользила по одежде, не разрезая ткань.
        - Крис, расстояние и время, - потребовал мистер Смоллет у зонда. - Понял. Пятнадцать километров и сто десять минут.
        Я посчитал; отлично бежали - по клятой траве, да еще зигзагами. Но предстоит почти вдвое больше, а скорость мы не удержим.
        Стиснув зубы, рвались вперед.
        - Александр, прикажите бросить оружие, - задыхаясь, попросил «бывший навигатор».
        - Нет.
        На что нам тяжеленная хреновина? Чистильщиков пугать? Коли за нас возьмутся всерьез, «стивенсон» не спасет.
        Я понял, зачем нужна хреновина, когда Том поскользнулся на склоне холма, который мы пересекали наискось. Лисовин хлопнулся плашмя и укатился вниз - по камням и скользкому мху, похожему на размазанный яичный желток. Не так уж далеко Том и катился, однако подниматься не спешил. Приложился головой? К нему устремился разведзонд.
        Мы остановились, Хэндс достал из-за пазухи банку с остатками тоника.
        - Каждому по глотку, - он протянул банку Сильверу.
        - Том! - крикнул мистер Смоллет. - Цел? А ну вставай!
        Лисовин начал медленно подыматься.
        - Юнга, шевелись, - приказал капитан и ответил на вызов с «Испаньолы». - Понял. Ч-черт…
        Том сел на пятки, упираясь ладонями в яично-желтый мох. Худо ему, бедолаге. Меня самого поташнивало, а я куда выносливей.
        - Иди вдоль склона, - велел Тому мистер Смоллет, принимая у «бывшего навигатора» тоник.
        Лисовин не тронулся с места.
        - Я спущусь? - предложил Мэй.
        - Не надо. Сам пойдет. - Мистер Смоллет глотнул тоника и отдал мне. - «Стивенсон».
        Хэндс передал ему оружие. Капитан направил ствол на Тома.
        - Юнга, считаю до трех. Пошел! Раз.
        Том завороженно глядел на нас снизу вверх.
        - Два, - объявил мистер Смоллет.
        - Том, вставай! - крикнул я, порядком тревожась.
        Лисовин не шелохнулся. У капитана сурово сдвинулись брови.
        - Три!
        Стрелять не пришлось: Том вскочил и пустился по склону, забирая вверх. В общем, туда, куда надо.
        Капитан сунул Мэю «стивенсон» и тоже кинулся бежать - Тому наперерез. Я бросился следом, слыша за спиной топот остальных. Не навернулся бы еще кто-нибудь.
        Мистер Смоллет перехватил Тома, на бегу прижал к себе. Лисовин вырвался.
        - Не смейте… это… делать, - вытолкнул из горла слова.
        - Если ты свалишься, я тоже останусь, - ответил наш капитан, - и нас убьют обоих.
        Том припустил резвей.
        Коли опоздаем к старту, Чистильщики никого не пощадят, думал я. Оглушат и перенесут в город, как уже было, и отдадут перьевичкам. И Бена Гана сплавят им же, чтобы не вредил своим богам. Мистера Смоллета убьют первым и насладятся горем Юны-Вэл и лисовина. Когда казнят Юну-Вэл, Чистильщики упьются страданием моим и Хэндса… А сквайра в «камере жизни» не тронут. Он единственный доживет до спасателей, которых пришлют сюда Крис Делл и мистер Эрроу.
        Прибыл еще один зонд. Он полетел впереди, осматривая дорогу, а старый закружил, изучая нас. Задержался возле Мэя.
        - Отвяжись, - сердито бросил навигатор.
        - Шагом, - приказал мистер Смоллет, выслушав сообщение с «Испаньолы».
        - Алекс, я… - начал Мэй, не сбавляя ход.
        - Шагом! - рявкнул капитан.
        Мэй подчинился. Чем встревожены на корабле? Ах вон что: у навигатора лопнули сосуды в глазах, белки кровавые. Плохо дело. Я забрал у Мэя «стивенсон». Тяжелый, сволочь. Бдительный зонд сунулся мне в лицо.
        - Кыш.
        Зонд отвалил к Сильверу. Я тоже к нему подался. Сквозь хруст быстрых шагов расслышал дыхание - частое, всхлипывающее.
        Хэндс положил ладонь Сильверу между лопаток.
        - Не надо, - неубедительно попросил тот.
        Хэндс задержал ладонь еще на несколько секунд.
        - Рэль, позаботься о себе.
        - Я люблю тебя, - тихо сказал пилот. Так тихо, что услышали только Юна-Вэл да я.
        - Крис, время! - потребовал мистер Смоллет, прижал кнопку связи. - Понял. Семьдесят две минуты, восемь километров девятьсот пятьдесят метров.
        Успеем - если бежать со всех ног. Если хотя бы просто бежать. Но мы выдохлись - и Хэндс, и Мэй, и мистер Смоллет. Том уже израсходовал силы, полученные от капитана, Юна-Вэл скоро потратит отданное Хэндсом.
        Впереди были лысые горушки, окружавшие плато с «Испаньолой». По ним еще карабкаться вверх-вниз.
        - Алекс, как Крис считает - по прямой? - спросил Мэй. - Или с учетом спуск-подъемов?
        - Без учета.
        - Так у нас длинней получается, чем у него.
        Мистер Смоллет прижал кнопку связи:
        - Слушаю тебя. Спасибо, родной, - он улыбнулся. - Крис посчитал до метра.
        Дотошный Крис. Если б он еще как-нибудь сумел помочь…
        - Бегом, - скомандовал наш капитан.
        Хэндс толчком послал вперед Сильвера. Мэй хотел забрать тянущий к земле «стивенсон», но я не отдал:
        - Дотащу.
        Скучные коричневые горушки едва приближались. Мельтешащие в воздухе золотистые искры сливались в сплошную пелену, и я плохо видел. Тряс головой, моргал. Зрение прояснялось и снова тускнело. Да это же пот заливает глаза. Я рассердился на собственную тупость. Эдак вообще всякий ум отшибет, соображать перестану. А нам еще бежать и бежать, и надо не завалиться, не вывихнуть ногу. Вывих - это боль и ликующие Чистильщики… это смерть.
        Начался подъем. Пустяковый - по нему бы трусить, посвистывая. Мы тащились, с трудом заставляя себя сделать каждый шаг. Да еще «стивенсон», будь он неладен…
        - Александр, Джиму плохо, - сказал Сильвер. У самого лицо было залито потом, глаза безумные. - Разреши бросить «стивенсон».
        - Нет, - отрезал наш капитан. - Джим, отдай мне.
        Отдал. Если без чертовой хреновины не обойтись, пусть ее тащит, кто может. Кто-то коснулся спины - то ли Мэй, то ли Хэндс. Ноги пошли уверенней.
        - Восемь километров, шестьдесят две минуты, - передал мистер Смоллет сообщение с «Испаньолы».
        Не укладываемся. Надо бежать, а мы ползем, как морские улитицы.
        Разведзонд, который отслеживал наше самочувствие, куда-то пропал.
        - Алекс, где второй зонд? - спохватился Мэй.
        - У меня, - хрипло выдохнул «бывший навигатор».
        Сморгнув пот с глаз, я рассмотрел: малютка тыкался Сильверу в поясницу, подталкивая изо всех своих скромных сил. Кто-то на борту классно им управляет.
        - Крис, можно еще зондов? - спросил я.
        - Больше нет, - ответил мистер Смоллет.
        Как нас угораздило извести всех своих разведчиков? Мало их Крис закупил перед стартом…
        - Бегом, - велел наш капитан. - Том!
        Лисовина шатнуло.
        - Не могу…
        - Останемся здесь? Я останусь.
        Том побежал. За ним рванулся Мэй, следом - Сильвер и Хэндс. Мистер Смоллет наподдал мне по загривку, и полсотни метров я не то что пробежал - пролетел. Затем понял, что не слышу шагов капитана. Оглянулся. Он стоял, опираясь «стивенсоном» оземь, низко опустив голову.
        - Мистер Смоллет!
        Крик получился слабый, но меня услышали. Зонд, который летел впереди, метнулся обратно. Капитан стронулся с места, удерживая «стивенсон» одной рукой, а другую зачем-то вытянув вперед. Пошел, убыстряя шаг. Побежал.
        Я дождался его. Он сжимал в руке зонд.
        - Хорошо помогает?
        Он вложил зонд мне в руку. Эх! У малютки сил - точно у лесной пичуги. И все-таки с ним чуть легче. Я вернул зонд капитану.
        Подъем закончился. Мы бежали по дну мелкой расщелины; скрипели и гуляли под ногами каменные обломки. Не навернуться бы - ноги стали совсем ненадежные.
        Кое-как нагнали остальных. Мэй притормозил, пропустил вперед Сильвера с Хэндсом.
        - Алекс, брось игрушку. Сдохнешь.
        Мистер Смоллет мотнул головой.
        - Да на хрена тебе?
        - Нужен. - Капитан перекинул «стивенсон» на другое плечо.
        Расщелина кончилась, и снова подъем - метра три по каменным уступам. Они были удобные, точно ступени, но мы едва всползли. У Тома носом пошла кровь. Капитан отдал ему зонд.
        - Бегом!
        Ума не приложу, как мы выполнили приказ. Перед глазами мутилось, и я боялся упасть. Упаду - не встану. И Юна-Вэл не встанет - вымоталась вконец. Любимая моя, держись. Немного осталось. Мы добежим… доживем… Мы должны.
        Очевидно, несколько мгновений я двигался в полуобмороке. Я не видел, как упал «бывший навигатор», и очнулся, уже стоя над ним. Хэндс сел рядом на корточки.
        - Вставай.
        Сильвер повернул голову.
        - Бегите. Рэль, забирай все - и беги.
        Мистер Смоллет поднял «стивенсон». Ствол уперся Хэндсу в лоб.
        Пилот оцепенел.
        - Израэль, встать.
        Хэндс поднялся.
        - Пять шагов назад.
        Медленно, Хэндс сделал пять шагов. Мистер Смоллет держал его на прицеле.
        - Джон, я убью его. Если не встанете. Раз…
        Убьет, понял я. Нарочно велит пилоту отойти, чтобы нас не зацепило. Мокрое от пота лицо Хэндса напряглось, губы сжались. Как же это? Его нельзя убивать.
        - Два…
        - Пощадите, - хрипло вымолвил Сильвер.
        Юна, вставай. Я бы поднял ее, да ноги будто приросли к земле, я не мог сдвинуться с места. И Мэй тоже не мог, и Том.
        - Вставай, - тихо сказал Хэндс. - Пожалуйста.
        Юна-Вэл перевалилась на бок, но подняться не было сил. Мистер Смоллет оглядел нас - меня, Мэя, лисовина, - будто пересчитал.
        - Три.
        Я ударил кулаком по стволу. Белый огонь полыхнул далеко в стороне. Грохнуло; ударная волна едва не сшибла с ног. Рванув «стивенсон» из рук капитана, я отскочил, Мэй толкнул мистера Смоллета в другую сторону:
        - Ты спятил!
        Хэндс стоял, уронив руки, полуприкрыв глаза.
        Юна-Вэл взвилась с земли.
        - Эл, ты… убийца, вот кто!
        - Бегом, - приказал мистер Смоллет.
        Помчались. Пережитый страх и ярость буквально несли Юну-Вэл над землей. У Хэндса слегка заплетались ноги, его то и дело подталкивал Мэй. Бросив «стивенсон», я мчал вслед за Томом. Мистер Смоллет бежал последним. Я не оглядывался. Меня больше не занимало, как он там.
        Злость быстро выветрилась. Не прав я, не права Юна. Капитан знал, что ему не дадут попасть в Хэндса; он же смотрел на нас, оценивая, прося помощи. Нарочно запоздал нажать на спуск - выстрелил, когда я уже ударил по стволу. Ему надо было поднять на ноги Юну-Вэл, и он это сделал. Мудрый наш капитан…
        Я притормозил, и мистер Смоллет нагнал меня.
        - Беги, - выдохнул он. - Скорей.
        - Мистер Смоллет… - Пересохшее горло, казалось, вот-вот порвется. - Возьмите у меня силы. Пусть они добегут… Она. И Том.
        - Хорошо, - неожиданно решил капитан. - Отдашь Хэндсу.
        Чтобы отдать силы старшему пилоту, его надо было догнать. Хэндс и Мэй были далеко впереди. Я бежал за ними, пока не дошло, что капитан опять меня провел.
        - Мистер Смоллет! - Я подумал, что сейчас умру - бездарно, бесполезно.
        - Тебя мать ждет. Она не переживет, если…
        Ради матери я пробежал еще немного. Сердце колотилось в горле и мешало дышать.
        Остановился. Сил больше нет. Упаду и останусь здесь навсегда.
        - Крис, время, - вымолвил мистер Смоллет, поддерживая меня.
        - Сколько? - беззвучно спросил я.
        - Успеем. Пошли.
        Успеем? А ведь чем черт не шутит - быть может, на борту замедлили отсчет времени еще больше и у нас есть лишняя четверть часа? С нашего капитана станется утаить, чтобы не расслаблялись.
        Каким чудом мы добрались до плато? Не знаю. Внутри все рвалось, ноги отнимались. Увидев вдали черную громаду «Испаньолы», я просто-напросто бревном скатился по склону, обхватив голову руками. Внизу потерял время, сидя на земле, пока мир вокруг не перестал кружиться.
        Наконец-то ровное, надежное плато. Бегать по шероховатой стеклянистой массе - одно удовольствие… Мы едва переставляли ноги.
        До «Испаньолы» было далеко. Солнце ползло на закат, его край виднелся из-за черного бока нашего корабля, слепил пучком алого света.
        Мистер Смоллет откликнулся на вызов Криса Делла. Второй помощник что-то объяснял, наш капитан мрачнел, и у меня похолодело сердце. Неладно дело. Ох, как неладно…
        - Ты сожжешь нас, - сказал капитан.
        Мы остановились. Разом, как по команде: Том с перемазанной засохшей кровью маской, с кровавыми пятнами на груди; Сильвер - смертельно бледный, со страшно расширенными зрачками; едва живой Мэй; и Хэндс - уже где-то за пределами этой жизни, отдавший все силы Юне-Вэл и державшийся на ногах только своей любовью к ней.
        - Шагайте, - махнул рукой мистер Смоллет.
        - Александр?.. - начал Сильвер.
        - Шагай, - повторил капитан, и мы подчинились.
        Черный корабль вдруг понизу окутался пламенем. Донесся нарастающий рокот.
        - Что это? - испугался «бывший навигатор».
        - Аварийные двигатели, - ответил Хэндс.
        - Зачем?
        - Мистер Смоллет, зачем? - спросил пилот.
        Капитан хотел ответить, но закашлялся; на губах и подбородке завиднелась кровь.
        «Испаньола» стояла в озере огня; ревущее пламя кипело, клубилось, лезло вверх и растекалось в стороны. Затем корабль начал расти. Он становился выше, выше, и с ним вздымалось бушующее пламя… Да нет же - это он оторвался от земли, потянув за собой хвост огня. Что за черт? На аварийных двигателях не стартуют. Да и в прошлый раз «Испаньолу» поднимали на антигравах…
        Мистер Смоллет ухватил меня за локоть, притянул к себе лисовина и повел к кораблю.
        - Израэль, Мэй. Идемте.
        - Зачем?! - вскрикнул Сильвер.
        - Выполнять! - Казалось, лязгнула оледеневшая сталь.
        Я оглянулся. Хэндс вел «бывшего навигатора» следом за нами, обняв за пояс. Рядом, шатаясь, брел полумертвый Мэй.
        Клубящееся пламя текло навстречу. Мистер Смоллет крепче сжал мой локоть. Ему тоже было страшно.
        Яростный желто-белый огонь с ревом вырывался из дюз, хлестал вниз, ударялся о поверхность, разбивался о нее и расплескивался. Повисшая в воздухе «Испаньола» начала крениться в нашу сторону, грозя рухнуть с высоты. Рев огня как будто стал глуше; может, это я начал глохнуть?
        - Слушаю! - раздался крик нашего капитана. - Ах, чтоб тебя… Бегом! - рявкнул мистер Смоллет и повлек нас с Томом прямо под заваливающийся корпус.
        На бегу он оглянулся и что-то прокричал на RF-языке, отчего Мэй и Хэндс тоже рванули с места, увлекая за собой Сильвера.
        Нос «Испаньолы» опускался. Огромный корабль, черный, как Чистильщик, закрыл небо над головой, а впереди, там, где была корма, ревел, приближаясь, огонь. Пламя вот-вот нас накроет. Я рванулся. И полутрупом повис на руке капитана: он отнял все - даже не оставил сил бояться.
        Мистер Смоллет остановился. Я не видел корабль наверху - лишь его тень на мутно-белом плато. И пламя, которое шло на нас. Оно было все ближе, ближе…
        Кто-то обхватил меня за плечи и прижался к спине. Это Мэй - Хэндс не выпустил бы Юну-Вэл. Я повернул голову. Старший пилот и «бывший навигатор» прижались к мистеру Смоллету и лисовину. «Испаньола» плыла над головой. Когда накроет огнем, от шести прильнувших друг к другу человек и пыли не останется…
        Что-то мелькнуло, и нас опутало сетью. Плато ухнулось вниз, его мутно-белый цвет приобрел синеватый оттенок.
        Остановились. Наша авоська покачивалась, снизу светило вечернее солнце. Выхлоп из дюз уже не казался страшным - огонь и огонь. Далеко.
        Сеть так плотно сжимала, что было трудно дышать. Кое-как я ухитрился поднять голову.
        Мы болтались под кабиной подъемника, рядом чернел прямоугольник открытого порта, готового принять ее в себя. Окно кабины тоже было открыто, под ним вниз головой висел Дик Мерри, перетянутый ремнями страховки и в защитных очках. Я узнал его по лиловой шевелюре и сизым щекам. Техник кусачками резал сеть, опутавшую нас в несколько слоев. Сеть крепилась к короткому тросу, и Мерри трудился возле него, держа кусачки двумя руками.
        «Испаньола» набирала скорость. После старта должна автоматически включиться RF-тяга, и нашему кораблю нужно вовремя оказаться на орбите, чтобы уйти в коридор, по которому он вернется на Станцию. А мы летели над Островом Сокровищ, словно вовсе не собирались его покидать. Внизу проплывали лысые сглаженные горушки, где мы недавно бежали.
        Перекошенное лицо Мерри дергалось - с таким усилием он сражался с упрямой сетью. Наконец образовалась дыра, в которую можно было бы скользнуть, если б добраться. Мы висели под кабиной подъемника, плотно прижатые друг к дружке, и не могли шевельнуться.
        - Джим, лезь, - велел мистер Смоллет, возвращая мне отнятые силы.
        Застонав от напряжения, Мэй чуть отодвинул стенку авоськи. Стало легче дышать, и я ухитрился протащить вверх правую руку. Сунул пальцы в ячею, ухватился, потянул. Ох. Скорей пальцы отрежет, чем я поднимусь.
        - Лезь! - рыдающе выкрикнул Сильвер.
        И я полез - освободил вторую руку и пополз к дыре в нашей сетке. Авоська покачивалась на тросе.
        Снизу подтолкнули, и я мигом очутился у дыры. Сунул в нее голову, выпростал плечи. Ухватившись за трос, подтянулся, встал ботинком на чье-то плечо. Висящий вниз головой Мерри оказался со мной лицом к лицу.
        - Руки!
        Я протянул технику обе руки, и он замкнул на правом запястье браслет с прикрепленным тросом. Левую руку крепко сжал сам.
        - Поехали! - крикнул он, и нас обоих потащило наверх.
        Ногами вперед, в окно нырнул Мерри, затем втащили меня. Отстегнули браслет, и Мерри скользнул обратно. Стоя над глядящим в землю открытым окном, техника страховал Джоб Андерсон; рядом крепился подъемный механизм. Первый помощник Дэниэл Эрроу толкнул меня в угол, притиснул к стене - вернее, к тому, что в перевернутой кабине подъемника прежде было полом. Казалось, мистер Эрроу хочет меня приклеить, чтобы не вывалился. В окно задувал такой сильный ветер, что первый помощник, наверное, не зря за меня опасался. Странно: в авоське я ветра не ощущал. А здесь - вон какой ветродуй. Не зря встречающие risky fellows все в защитных очках.
        Мистер Эрроу метнулся обратно к Андерсону. Вдвоем они снова втянули в окно Мерри, а следом - Тома. Первый помощник усадил его рядом со мной.
        Третьим прибыл Сильвер. Мистер Эрроу тоже сдал его мне и вернулся к окну. Видно было, что он и Андерсон нервничают. Дику Мерри нервничать было некогда - он нырнул наружу в четвертый раз.
        «Бывший навигатор» скорчился на полу - на стене; глаза не отрывались от окна, под которым проплывала земля. В окне появились ботинки Мерри. Первый помощник с Андерсоном помогли ему забраться и втянули внутрь следующего. Мэй. Сильвер рядом со мной застыл, будто каменный.
        - У Алекса… сил не будет… - сообщил Мэй, чуть дыша.
        Дик Мерри снова отправился вниз.
        Ледяной ветер сек лицо, выбивал слезы. Я щурился, смаргивал. Ждал. Жужжал подъемный механизм. Сильвер поднялся и шагнул к окну, но мистер Эрроу отбросил его назад.
        Наконец-то. Снова явились ботинки Мерри; Андерсон ухватил техника за ноги, рывком втащил внутрь, а мистер Эрроу помог забраться Хэндсу. Старший пилот ничком растянулся на полу. Сильвер рванулся к нему:
        - Рэль! - Упал на колени, обхватил голову Хэндса ладонями.
        Нашего капитана подняли прямо в авоське. Кабина подъемника тут же вошла внутрь корабля, осветилась желто-белым. Мистер Эрроу принялся выпутывать капитана из сети, Андерсон закрыл окно.
        Летевшая горизонтально «Испаньола» начала подниматься. Стена с окном вздыбилась, мы дружно покатились на настоящий пол, находившаяся над головой дверь кабины встала на место. Дверь открылась, знакомо дохнуло сухим тростником. Снаружи было черным-черно, хотя в длинном коридоре горели круглые матовые светильники.
        Первый помощник остался лежать, точно мертвый, а выбравшийся из сети мистер Смоллет что-то приказал на RF-языке; коротко и страшно рявкнула громкая связь. Крис Делл отозвался по-человечески:
        - Стив и Вест без сознания.
        Стив и Вест - техники из старого экипажа. Я представил себе, как отчаянно парни сражались за нас со своим кораблем. Спасибо, ребята…
        Мистер Смоллет коснулся Андерсона и кинулся бежать по черному коридору. Андерсон без звука растянулся на полу, а наш капитан мгновенно исчез из виду - наверное, нырнул в щель трапа. По кораблю прокатилось его новое распоряжение.
        Мэй огляделся, что-то прикидывая.
        - Куда нас понесет? - спросил Мерри, отстегивая страховочные ремни.
        - Туда и покатимся - по коридору и за поворот. - Навигатор закрыл дверь кабины: - Тут пересидим, чтоб шеи не ломать. Ну-ка, все сюда.
        Мэй начал стаскивать Андерсона, мистера Эрроу и Хэндса к той стенке, где была дверь. Сам был едва жив, но перетащил.
        Мы с лисовином и Сильвером перебрались туда же. Кабина опять начала опрокидываться, нас бросило на стену с закрытой дверью - «Испаньола» снова ложилась на бок. Зачем? Нам же надо срочно выходить на орбиту…
        - Уволюсь, - пробормотал Дик Мерри и переступил через оказавшегося под ногами мистера Эрроу. - Вернемся… - техник упал на карачки, - и тут же уволюсь. - Он отполз в угол, поглядел на часы и по RF-связи спросил у второго помощника, как дела. - Крис, ты гений.
        - Что там? - не утерпел Том.
        - Крис сдерживает RF-тягу, - пояснил техник, о чем-то размышляя. - Не дает ей включиться.
        - Разве так можно? - не поверил Сильвер.
        - Он с отчаяния придумал, что сделать… за минуту, как вы появились… - Мысли Мерри были заняты другим.
        Мэй и очнувшиеся Хэндс с мистером Эрроу тревожно прислушивались к гулу и дрожи корабля. В глазах побывавшего у Чистильщиков первого помощника горели золотые искры, но больше он ничем не напоминал служителя RF-богов. Андерсон не приходил в себя.
        Внезапно Мерри подскочил и заорал по громкой связи:
        - Крис, третий ключ! Вырубай! - И еще несколько слов на RF-языке.
        Видимо, в спешке что-то придумали не так, а Мерри сообразил, в чем ошибка. Крис Делл закричал в ответ. Хриплый крик на языке нашего врага перешел в вопль нестерпимой боли, за окном кабины ярко вспыхнул студень корабельной плоти. Чистильщика на борту уже не было, но «Испаньола» упивалась чужой болью. Казалось, человека сжигают заживо; от его захлебывающегося крика у меня отказывалось биться сердце.
        Затем стало тихо. Студень за окном потух.
        «Испаньола» вновь начала задирать нос, мы покатились со стенки на пол.
        - Ребята, как Крис? - вполголоса спросил мистер Эрроу, и громкая связь не грянула, как обычно, а прозвучала тихо и напуганно.
        Экипаж молчал. Вероятно, рядом со вторым помощником не было никого, кто мог бы ответить.
        Меня мутило. Сильвера и лисовина трясло, Дик Мерри отер со лба испарину.
        - Мистер Смоллет, я буду у Криса через пару минут.
        Он дождался, когда пол кабины встанет на место, открыл дверь и побежал по коридору к трапу. Черные стены сжирали свет ламп, и те освещали только самих себя.
        - Алекс, - неожиданно раздался ясный голос Питера Рейнборо, - если нужна «камера жизни», то пожалуйста.
        - Рей?! - охнул я. - Где он?
        - Алекс подобрал глайдер, - мистер Эрроу вышел в коридор. Его шатало от слабости. - Подцепили автопогрузчиком и занесли в трюм.
        - Молодцы, - похвалил Хэндс. - Кто сидел в трюме?
        - Стрелок. Остальные - с Крисом.
        Я медленно осознавал эту радость. Рея спасли! И доктора Ливси. Спасибо планет-стрелку. И нашему капитану. И техникам…
        - Крис, ответь мне, - попросил мистер Эрроу по громкой связи.
        Молчание. Я подсчитал. С Крисом должно быть немало народу: двое техников, пилот и два или три навигатора в помощь. Что же - все замучены кораблем до беспамятства? Похоже на то.
        Мутно затлели стены и палуба в коридоре: включилась RF-тяга. Насколько я мог судить, режим был слабый - меньше «двойки».
        - Мистер Смоллет, мы успели? - осведомился планет-стрелок.
        - Да, - обессиленно выдохнул наш капитан. - Летим к Станции.
        - Подготовьте «камеру жизни», - с хрипотцой в голосе распорядился Дик Мерри. - Крису худо.
        Мистер Эрроу, только что едва стоявший на ногах, пустился бежать. Хэндс хлопнул по спине Сильвера, но «бывшему навигатору» все равно не хватило сил встать, ладони скользнули по стенке, на которую он хотел опереться. Хэндс ткнулся лицом в пол кабины, а Сильвер умоляюще посмотрел на меня и на Мэя.
        - Мэй, - сказал я, - возьми силы у нас с Томом. Для Джона. Он - врач и может пригодиться. Надо спасать Криса…
        Эпилог
        Зимний вечер был тихий и мягкий. С неба сеялся мелкий снежок, алмазной пылью посверкивал в воздухе и богато искрился на земле. «Адмирал Бенбоу» сиял, как огромная новогодняя игрушка, - окнами, подсветкой на стенах, фонарями, вывеской над входом в бар, где прохлаждался привезший Лайну пилот Майк. Раньше бар у нас был безымянный, а нынче именовался «Безумный навигатор». По алым буквам очумело носились золотые вспышки; смотреть на них было утомительно.
        Название придумал лисовин. Он вообще много чего затеял в гостинице и окрест; например, развесил цветные фонарики на деревьях вдоль побережья и в лесу, где каждый день бегал на лыжах вместе с Шейлой. Том был так счастлив, что у меня язык не поворачивался возражать, когда он являлся с какой-нибудь новой придумкой. И мать не перечила, лишь осведомлялась у меня, намерены ли наши влюбленные пожениться, а то негоже так-то - без свадьбы.
        Это ей негоже. А Тому с Шейлой - замечательно.
        Сейчас они с хохотом гонялись друг за дружкой по кромке берега, бросались снежками. Море, покрытое тонким ненадежным льдом, вблизи белело, а дальше сливалось с темным небом. Шейла в серебристом костюмчике с меховой оторочкой была похожа на принцессу из зимней сказки. Верней, на веселую служанку той самой принцессы. Она похудела, похорошела, и они с лисовином были ладной парой: веселая служанка и лишенный наследства неунывающий принц. На «Испаньоле» Тому сделали новую маску, повторяющую его собственное лицо; Шейла не могла налюбоваться.
        Счастливые, думал я, с грустной завистью наблюдая за их беготней. По-настоящему, безоглядно счастливые.
        Рядом со мной на снегу шевельнулась тень; я повернулся к Лайне.
        С ней мы встретились впервые после моего возвращения на Энглеланд. В шубе из жемчужно-серого меха, с драгоценными камнями на пальцах и в волосах, припорошенная снегом, Лайна походила на королеву. Прекрасная снежная королева… но совсем не из той сказки, что Шейла и лисовин.
        - Джим, - промолвила она дрогнувшим голосом, - ты в самом деле меня больше не любишь?
        На языке вертелась коронная фраза поюна Александра: «Я люблю тебя; я с тобой», - но я не мог это произнести. На душе было муторно, я чувствовал себя виноватым, и хотелось поскорей закончить тяжкий разговор.
        - Я так ждала тебя, - пожаловалась Лайна, - а ты…
        - Прости, - сказал я, как говорили на «Испаньоле».
        - Джим, - Лайна подняла лицо, глядя на меня снизу вверх; подведенные глаза казались очень большими и таинственными, - так это правда - что папа говорит? Про тебя и Джона Сильвера?
        Меня взяла досада.
        - Не припомню, когда мистер Трелони в последний раз говорил правду.
        Лайна не рассердилась.
        - Я сперва не поверила, - произнесла она жалобно, - но ведь и Том подтвердил.
        - Кто-о? - поразился я.
        - Том, - повторила Лайна. - Я спросила, правду ли папа… А Том схватился за голову и закричал, что конечно, от папы всегда услышишь одну святую правду. Зачем было орать? Я не глухая.
        Мэй-дэй! Лисовин не соображает, с кем разговаривает?
        - Джим, - продолжила она проникновенно, - подумай: ведь Сильвер - он же совершенный мерзавец.
        - С чего ты взяла?
        - Папа…
        - Мистер Трелони наговорил чепухи, - перебил я невежливо.
        - Но он сам видел. Сильвер на обратном пути вломился в каюту к этому… с уродским лицом. А тот Сильвера вышвырнул и чуть не прибил. Ты помнишь, для чего на таких кораблях ходят в чужие каюты?
        Вот еще новости. Чего не узнаешь через десятые руки. Зачем Юна-Вэл отправилась к Хэндсу? Чтобы снова его полюбить и забыть капитана? Никем не сказано, что мистер Смоллет в Юне нуждается, а Хэндс - очень. Но отчего он помел ее вон?
        - Почему Хэндс погнал Сильвера?
        Лайна сосредоточилась, припоминая; подрисованные брови сдвинулись.
        - Папа рассказывал. Хэндс ругался… и хохотал… Мол, нормальные люди головой не только едят, а думают не одной лишь задницей. И еще какой-то вздор - кого ему любить: то ли Джона, то ли Юну. Потом он заметил папу и умолк. - Лайна подула на озябшие ладони и натянула перчатки. - Ты понимаешь теперь, что Сильвер - скверный человек?
        Юна-Вэл не сообразила, что в каюте RF-корабля человек полюбит того, кого увидит? Очень нужен Хэндсу ее биопластовый облик. Он же не мог пойти с Юной на контуры, как я ходил. Быть может, она не ожидала, что пилот окажется у себя, и зашла в каюту, чтобы просто побыть там? Бедная Юна. Я не понял, за что ее жалею, но почему-то было очень жаль. И еще сердце рвалось от того, что она пошла не ко мне.
        Громко завизжала Шейла. Я оглянулся. Том повалил ее наземь, и они вдвоем катались в снегу, как молодые игривые кургуары. У обоих свалились капюшоны, в волосах снег.
        Мэй-дэй! Я все бы отдал за то, чтобы вот так же подурачиться с Юной-Вэл. Никогда этого не будет. Ни-ког-да. Кто бы знал, как мне без нее плохо…
        Наши влюбленные принялись самозабвенно целоваться.
        - Бесстыжие, - осудила Лайна. - Ушли бы с чужих глаз и вытворяли, что угодно.
        - Отвернись, - посоветовал я.
        Лайна отвернулась. Понурилась, притаптывая снег носком сапожка, оставляя узкие острые следы.
        - Я ждала тебя. Надеялась, вернешься с чем-нибудь стоящим. А ты… Джим, ты совсем меня не любишь? Ни чуточки? Послушай, но ты ведь забудешь Сильвера. Давай начнем сначала? Джим! Ты два года за мной ухаживал. Ты же любил меня, правда? Я ничем не провинилась, не стала хуже. Я… - Показалось: Лайна задохнулась холодным воздухом, захлебнулась падающими снежинками. - Хочешь, я останусь в «Адмирале»? Будем, как Том с Шейлой. Хочешь?
        Я не хотел. Но я был виноват перед ней, и ей было больно.
        - Джим, - продолжала она торопливо, - мама с папой грозят, что лишат меня наследства, если я за тебя выйду. Но мама… я ее уговорила, что мы с тобой немножко… потихоньку… Она сказала: раз мне невтерпеж… - Лайна сбилась и умолкла. Поглядела испуганно: - Джим?
        Да уж. Миссис Трелони знала, что разрешать. Отлично понимала, что на трезвую голову я не порушу Лайнину репутацию - и что Лайна отказа не простит.
        Я погладил ее по волосам и поцеловал в переносицу.
        - Нет.
        - Нет? - переспросила она захолодевшим голосом.
        - Прости меня.
        - Ну и дурак! - Лайна оскорбленно повернулась и зашагала к площадке, где стоял ее глайдер.
        Я смотрел, как печатают шаг сапожки на высоких каблуках и колышется подол длинной шубы, как скользит по снегу ее тень. Внутри что-то рвалось, как будто это уходила Юна-Вэл. Прощай, королева Кэролайн. Дай бог, чтоб тебе никогда не было так худо, как мне сейчас.
        Том с Шейлой поднялись на колени и продолжали целоваться. Шейла попутно вытряхивала снег из волос лисовина.
        Из бара с вывеской «Безумный навигатор» выскочил Лайнин пилот и побежал к глайдеру. Я не хотел видеть, как Лайна улетит, и отвернулся. В глаза лезли золотые вспышки на алых буквах. Завтра же сниму дурацкую вывеску. Пусть лучше бар без названия, чем с таким.
        Заскрипели по снегу шаги; пахнуло духами Шейлы. Она прошла мимо, а лисовин остановился.
        - Джим, друг.
        - Угм.
        - Вот и ладно. - Том коснулся моего плеча и отошел.
        Шейла скрылась в холле, где ей положено было сидеть за стойкой администратора; лисовин отправился помогать ей в этом ответственном деле.
        С неба сеялась алмазная пыль. Я подставил лицо падающим снежинкам; они покалывали кожу нежным холодком. Лайна скоро утешится - а мне Юну-Вэл не забыть.
        Внезапно меня пробрала тревога, пробежала мурашками по спине - как будто я посеял что-то нужное, и надо срочно искать. Что ж это было? Не вспомнить.
        Я прошелся по расчищенной дороге вдоль побережья. В глубине леса на деревьях светились фонарики, которые развесил Том. Снег пошел гуще и возле фонариков казался синим, зеленым, красным, желтым, фиолетовым… Если идти по дороге, прибудешь в «Жемчужную Лагуну», к Лайне.
        Незачем мне туда ходить.
        И все-таки смутное беспокойство гнало вперед. Мэй-дэй! Что я там потерял, в самом деле?
        С тяжелым сердцем, я повернул обратно. Не то я делаю. Не то.
        Справа, над морем, показались сигнальные огни - снижался маленький глайдер.
        Когда я возвратился к гостинице, он уже стоял на площадке. На боку я увидел эмблему «Жемчужной Лагуны» - горка жемчуга и накатывающая на нее волна. Лайна вернулась? Но у нее машина куда шикарней.
        Из глайдера вылез человек в меховой куртке с поднятым воротником. Свет фонаря лег на светлые волосы, на густые черные брови. Хэндс прилетел!
        Улыбаясь, пилот сделал шаг навстречу. Новая маска скрывала шрам на лице. Доктор Ливси заставил Хэндса весь обратный путь ходить без биопласта и залечил-таки ему рану.
        - Ну что, капитан Джим? - спросил пилот, пожимая мне руку. - Командуем «Адмиралом Бенбоу»?
        - Больше нечем. К сожалению. Откуда вы?
        - От сквайра. - Хэндс кивнул на глайдер: - Привез лисовину свадебный подарок. Прекрасная, почти новая машина переходит в его полную собственность, - объявил пилот с величавой торжественностью, передразнивая мистера Трелони. Затем стукнул по дверце: - Выходи, чего уж.
        Дверца открылась, и наружу выскользнула Юна-Вэл. Настоящая. Без биопласта. В легкой курточке и брюках, заправленных в сапоги на шнуровке, в ажурной шапочке на волосах. Завитки цвета коффи льнули к щекам и красиво лежали на плечах. Это был парик - не могла же Юна-Вэл сохранить свои кудри под смоляной шевелюрой Джона Сильвера - но мне было все равно.
        - Юна…
        - Джим, - она несмело улыбнулась.
        Красивая. Краше, чем на портрете, который я прихватил с борта «Испаньолы» и прятал у себя в комнате. Высокая, изящная, неожиданно хрупкая без биопласта. Под зимним небом, с которого сыпался алмазный снег, освещенная огнями «Адмирала Бенбоу», Юна-Вэл была до того хороша, что у меня перехватило горло.
        - Джим, милый… - Она была рада меня видеть. Но рядом стоял Хэндс, и Юна не знала, что сказать.
        Из-за пазухи у нее выглянул поюн. Глаза сверкнули - не потому, что Александр побывал у Чистильщиков, а потому, что он зверь.
        - Джимах! - поприветствовал поюн бодро. - Я люблю тебя. Я с тобой.
        Вскинув руки, Юна обняла меня за шею, прижалась теплой щекой к моей щеке.
        - Джим, я тебе так благодарна… за все.
        Придавленный поюн вякнул, вскарабкался ей на плечо и объявил:
        - Юна-Вэл! Самый сумасшедший из всех навигаторов. - Слышно было, что это шутит Хэндс.
        Я обнял ее - такую хрупкую, любимую, желанную. От ощущения ее упругой груди под тонкой курткой меня бросило в жар.
        Юна провела ладонью мне по затылку:
        - Ты весь в снегу.
        Я поцеловал ее. Губы у Юны-Вэл были сладкие, но поцелуй оказался мучительным и горьким. Любимая - и не моя. Даже в моих объятиях - чужая.
        Я отстранился - словно оторвал у себя кусок сердца. Юна не хотела меня отпускать, и ее руки остались у меня на плечах.
        - Спасибо, что прилетели, - сказал я.
        - Не за что, - отозвался Хэндс. Пилот смотрел на нас с Юной, прощая и наше объятие, и долгий поцелуй. Глаза у него были грустные. - Мы не одни. Скоро мистер Смоллет появится, и с ним еще трое.
        - Мэй, Крис и Том Грей, - пояснила Юна-Вэл и стряхнула подтаявший снег с моих плеч.
        - У-умница Кри-ис, - с добродушной насмешкой протянул поюн, повторяя подслушанное у мистера Смоллета, и напомнил: - Александр хороший. Умница Александр.
        Я вспомнил, что я - хозяин гостиницы.
        - Ужин? На десятерых, включая Шейлу и мою мать. В отдельном зале, при свечах?
        Юна-Вэл и Хэндс замялись.
        - Или вам подать в отдельный номер?
        Юна с сожалением поглядела на часы.
        - Боюсь, ужинать некогда. Мы прилетели рейсом с Баядерки, а он стартует обратно без пяти полночь. Нужно поторапливаться.
        - Вздор, - заявил Хэндс. - Обратный рейс - не повод остаться с пустым брюхом. Где лисовин? Дайте, я хоть с ним повидаюсь. - Он зашагал ко входу в гостиницу.
        Поюн скатился с плеча Юны-Вэл и пустился следом за пилотом.
        - Рэль, я не пущу тебя! - выкрикнул он.
        - Юна, что произошло?
        Она зябко сунула руки в карманы своей тонкой, совсем не зимней курточки.
        - У Александра дела со сквайром. Мы прилетели с ним… Мне было страшно его отпускать. Помнишь «Одиссей»?
        Еще б я забыл. Экипаж «Одиссея» раскрыл тайну Чистильщиков на Острове Сокровищ и был уничтожен; один Джон Сильвер уцелел, потому что Юна-Вэл не пустила его на борт перед взрывом корабля.
        Да и мы живы до сих пор только благодаря хладнокровию нашего капитана и изобретательности Криса Делла. Весь обратный путь Делл ковырялся в потрохах уже изрядно раскуроченного корабля, и к Станции «Испаньола» причалила как ни в чем не бывало. Постояла, сколько положено, и отвалила, держа курс на Энглеланд. Вероятно, станционные смотрители были удивлены тем, что наш безбилетный пассажир на Станции не сошел, однако претензий не предъявили. Чистильщикам виднее, где и когда покидать борт корабля, на котором они совершали невинную увеселительную прогулку. К тому же мистер Смоллет вел себя как обычный RF-капитан, вернувшийся из нормального рейса. А что мистер Эрроу побывал у Чистильщиков и возвратился от них куда раньше обычного, смотрителей не взволновало. Это личное дело богов - кого и когда отпускать на свободу. Планет-стрелок хотел разметать Станцию в пыль вместе со смотрителями, которые отправили нас на смерть в четвертом режиме, но капитан сказал: «Я не намерен гнить в тюрьме за убийство и тебе не позволю». Грей был сильно расстроен.
        Юна-Вэл продолжала:
        - Александр намерен биться за то, чтобы RF запретили. Повсюду и навсегда. Ребята его поддержат; они пойдут за ним в огонь и в воду… Но RF долго приносил слишком большие деньги, чтобы от него так вот, вдруг, отказались. Александру заткнут глотку прежде, чем его по-настоящему услышат. И остальным тоже. Джим, нет! - Юна-Вэл вскинула руки, заставляя меня молчать.
        Я еще рта не раскрыл, но она угадала мысли.
        - Даже думать не смей. И лисовина не пущу.
        - Капитан Сильвер, кто вас спросит?
        Ее красивые изогнутые губы дрогнули.
        - Джим, ради женщин, которые вас любят, - ради твоей матери и Шейлы - я прошу: не надо. Мужчины всегда уходят на войну… от любимых и любящих… но эта война - не твоя. Ты ничем не поможешь. Тебя просто убьют, как и всех.
        - Меня и здесь убьют, - пожал я плечами. - Я такой же свидетель, как ты, Том и сквайр. Кстати, на сквайра тоже начнется охота?
        - Он единственный и уцелеет, - отрезала Юна. - С его-то деньжищами.
        Мы постояли, глядя на снег. Он сверкал под фонарями, словно россыпи драгоценных камней. Словно сокровища, которые мистер Трелони надеялся отыскать на другом конце Вселенной.
        Я спросил:
        - Отчего Израэль такой… не такой?
        - Он знает про Александра.
        - Ты не забыла мистера Смоллета? Ты же ходила к Израэлю в каюту.
        - Так он меня выгнал. И вообще Крис изуродовал корабль, каюты не действуют, как раньше.
        - Ну и что теперь?
        - А то! - с неожиданным отчаянием вымолвила Юна-Вэл. Ресницы были мокрые - на них таяли упавшие снежинки. - Рэль смирился и ждет: то ли меня Александр позовет и я уйду к нему, то ли я одумаюсь и его позабуду. Рэль молчит. Молчит, ждет и… и любит. Была минута - он готов был сам уйти. Но мне привиделось, как он ночует в гостинице, пьет с горя… или бродит по улицам неприкаянный… Не отпустила. Не смогла. Джим, я всем ему обязана. Я жива, и Александр жив, и ты, и остальные - потому, что Рэль помогал мне со «Щитком». Я уж молчу про Остров Сокровищ… Как его оставить? Если предать Рэля, то на что я нужна Александру? Кто я буду? Потаскушка, которая не может разобраться с двумя мужчинами. - Юна-Вэл прикусила задрожавшую губу и отвернулась.
        Бедная Юна. Как ей помочь?
        - Что говорит мистер Смоллет?
        Она передернула плечами.
        - От него дождешься! Хоть бы слово сказал, хоть бы моргнул… А он то ли ждет, чтоб я сама решила, то ли ему это не нужно.
        Снежинки, усеявшие ее шапочку и завитки волос, блестели и переливались. Юна-Вэл вынула из кармана перчатку и промокнула ею глаза.
        - Прости, что я на тебя выливаю. Но я не могу с этим к Рэлю… ему и так больно. А к Александру не подступиться. Я натыкаюсь на его взгляд, на синий огонь - и у меня язык отнимается. В нем слишком много от RF, от Чистильщиков.
        - Тогда что ты бьешься? Мистер Смоллет не для тебя, вот и все.
        - Я его люблю, - прошептала Юна.
        У меня от жалости заныло сердце. С языка просилось: «Я люблю тебя» - однако ей и без моих признаний было плохо. Дать бы дельный совет - но я понятия не имел, какой именно. И утешать я не умею.
        - Ты советовалась с мистером Эрроу?
        - Первым делом. А он сказал: «Как ни раскладывай, из трех несчастных людей трех счастливых не сделаешь. Подумай, с кем ты будешь менее несчастна; а мужчины сами о себе позаботятся».
        Юна-Вэл опустила голову, теребя перчатку. Пальцы у нее были длинные и изящные. Я вспомнил, какой сильной казалась ее рука, когда была одета в биопласт.
        - Капитан Сильвер, вы непозволительно раскисли.
        Она подняла влажные глаза.
        - Не можешь предать Израэля - и хорошо, - продолжал я. - Вообще не понимаю, зачем все страдания: на твоем месте я выбрал бы именно его и успокоился.
        Юна-Вэл разглядывала меня, словно услышала бог весть какое откровение.
        - Джим, а почему… Прости глупое любопытство… Почему ты не говоришь: «Выбирай из двух третьего - Джима Хокинса?»
        - Потому что я люблю тебя.
        Лучше б я помолчал. Она разрыдалась - неудержимо, горько, задыхаясь и зажимая рот рукой. Я прижал ее к себе, мучаясь от невозможности укрыть, защитить, уберечь от боли, которая рвет ей сердце.
        Юна утихла, но вздрагивала от подавленных, загнанных вглубь рыданий. Бедная моя. Сильная смелая Юна, измученная до последнего предела.
        - Капитан Сильвер, возьмите себя в руки.
        Она отстранилась, зачерпнула горсть снега, умылась и перчаткой обтерла лицо.
        - Ты очень похож на Израэля.
        - Я рад. - Я в самом деле был польщен.
        - И на Александра, - добавила она.
        На это я не нашелся, что ответить. Оглядел мутное темное небо, надеясь увидеть огни приближающегося глайдера - ведь было обещано, что скоро пожалует наш капитан с Мэем, Крисом Деллом и планет-стрелком. Небо было пусто, только снег летел.
        - Пойдем; я распоряжусь насчет ужина. Правда, у нас кормят не так вкусно, как на «Испаньоле».
        Она улыбнулась:
        - Спасибо тебе.
        Мы поднялись по ступеням. Прозрачная дверь открылась, изнутри дохнуло теплом. За стойкой администратора хохотала Шейла - Хэндс рассказывал ей что-то уморительное; поюн Александр бегал по стойке и что-то вынюхивал. Лисовин встретил Юну-Вэл настороженным взглядом и пошел ей навстречу.
        Стоя на пороге, я оглянулся на море, на цепочку фонарей на берегу. Слева небо было светлее: там стояли соседние гостиницы, а еще дальше, не видимый отсюда, лежал Бристль. Под сердцем опять шевельнулась тревога и глухая тоска. Что-то я потерял, и нужно срочно искать…
        Том поздоровался с Юной-Вэл и обратился ко мне:
        - Я сказал девчонкам, чтоб накрыли ужин на десять проглотов. - Он подождал, когда Юна отойдет к Хэндсу и хохочущей Шейле. - Джим, друг?
        - Угм.
        Мое «угм» получилось неубедительным.
        - Не переживай, - сказал Том мягко. Затем его прозрачные зеленоватые глаза потемнели. - Я спросил, отчего Рейнборо не прилетел. Хэндс говорит: Рей и мистер Эрроу готовят места, куда прятаться, если война с RF и начальством выйдет боком. А мы с тобой как? Тоже на войну?
        - Ты - нет. У тебя Шейла.
        У Тома печально опустились углы губ. Мне показалось, я вижу черно-рыжую маску с поникшими усами.
        - Да, - проговорил он задумчиво, - Шейла. Поэтому с войны надо вернуться. О, смотри, - лисовин указал на еле различимые огоньки в небе.
        - Это не наши.
        Глайдер летел не от Жемчужной лагуны, а со стороны Бристля.
        Неприятно екнуло сердце. Я попытался себя успокоить: нервы разгулялись. Мало ли народу летает над побережьем, где стоит десяток гостиниц. Конечно, сейчас не сезон, однако постояльцы есть. Особенно на выходные любят наезжать. До выходных - три дня…
        Маленький двухместный глайдер приземлился в стороне, возле соседней гостиницы.
        - Том, - осведомился я, - ты при станнере?
        Лисовин хлопнул себя по карману: запасся.
        - Знаешь, - сообщил он, - я давно подумываю, что нам стоит заиметь охрану. В «Старом виноделе» есть; чем мы хуже?
        - Ничем.
        От соседей к нам никто не шел. У стойки раздавался смех Юны-Вэл и писк изнемогавшей Шейлы - Хэндс усердно развлекал их обеих.
        Том окликнул:
        - Шел! Свяжись с Молли, спроси: кто к ним прибыл?
        Шейла утерла выступившие от смеха слезы и обратилась к компу.
        - Один человек зашел в бар, - передала она слова Молли. - Раньше здесь не бывал.
        - Приглядывай тут, - попросил я Тома и отправился в ресторан.
        Лисовин не оговорил отдельный зал, и девочки накрыли в общем. Ну и ладно. Я оглядел три составленных вместе столика под длинной скатертью, еще не зажженные свечи, цветы в горшочках, нарядные салфетки. Годится.
        Из ресторана я прошел в левое крыло «Адмирала Бенбоу» и постучался к матери.
        - Джим?
        - Я.
        - Входи.
        На матери был элегантнейший черный костюм. Шиньон из срезанных ею в знак траура волос получился удачный - нипочем не заметишь, что это шиньон. Роскошь золотых колечек струилась до пояса, почти скрывая ее обнаженные плечи.
        - Ну? У меня будет счастье иметь невестку, которая мне ровесница? - Мать скрестила руки на груди. - Видела я, как вы миловались. Одна радость - в ней росту больше, чем в Лайне. Может, она и умом побогаче?
        За притворно-язвительным тоном угадывалась нежность. Мать готова была принять кого угодно, лишь бы мне по душе.
        - Мама, сейчас прилетит капитан Смоллет. Я прошу тебя прийти на ужин в ресторан.
        - А твоя красотка - ты намерен меня с ней знакомить?
        - Она не моя. - Я хотел сказать это твердо, чтобы не выдать себя. Не получилось.
        Мать вгляделась мне в лицо. Затем обернулась к туалетному столику и открыла перламутровую шкатулку; вместо драгоценностей там оказались лекарства. Мать извлекла пузырек с таблетками:
        - Выпей-ка - две или лучше три. На тебе лица нет. Джим, она…
        - Ее зовут Юнона-Вэлери. И я обязан ей жизнью. - Я не стал брать таблетки и сунул пузырек обратно в шкатулку.
        - Она тебя не любит? - осторожно выговорила мать.
        - Нет. - У меня не было сил объяснять, что к чему. - Мама, ужин в ресторане…
        - Да, - согласилась она кротко. - Я приду.
        - Спасибо.
        Я вышел в коридор, где на стенах багрово тлели светильники, имитирующие горсти раскаленных углей. Были бы настоящие угли - я схватил бы их и зажал в кулаке. До дикой боли, до шока. Не любит Юна меня. Не любит!
        На запястье курлыкнул браслет-передатчик; мы с лисовином позаботились обеспечить себя связью, как risky fellows. Я отозвался.
        - Летят, - сообщил Том.
        Я спустился в холл. Шейла едва дышала от смеха, по румяным щекам катились слезы. Юна-Вэл прислонилась к стойке с вазочкой, где Шейла держала пучок биопластовых перьев от старой маски Тома. Юна вынула одно перо и машинально раздергивала опахало. Хэндс стоял рядом, касаясь ее плечом. Из кармана его куртки выглядывал поюн и благоразумно помалкивал.
        Дверь была открыта настежь, Том ожидал на пороге. Снаружи падал снег. Темное небо было пусто, на берегу - никого.
        Они явились со стояночной площадки. Первым по ступеням взбежал мистер Смоллет, за ним - Мэй, Крис Делл и планет-стрелок. Все четверо были одеты в меховые куртки. Роскошные меха; слишком хороши для натуральных.
        - Юнга лисовин! - Мистер Смоллет сгреб Тома и увлек за собой в холл. - Можно сделать подарок твоей невесте?
        - Конечно, сэр.
        Мистер Смоллет бросил на стойку перед утирающей слезы Шейлой нарядную коробочку и обернулся ко мне.
        - Капитан Джим! Ужином кормишь?
        - Да, сэр.
        Его синие глаза пылали огнем RF, и от нашего капитана веяло ощущением силы, властности и незнакомой отчужденности. Глядя на него, хотелось вытянуться в струнку и рапортовать: «Да, сэр! Слушаюсь, сэр! Виноват, больше не повторится!»
        - Можно открыть? - спросила Шейла, не решаясь коснуться подарка.
        Мистер Смоллет прижал защелку коробочки; крышка отскочила. Внутри лежала брошь в виде цветка, лепестки переливались лунным светом. Очень красивая вещь.
        Шейла ахнула. Бережно вынула брошь и положила на ладонь, разглядывая переливчатое чудо. По ладони загуляли лунные блики.
        - Ужин! - велел мистер Смоллет. - У сквайра нас не кормили.
        - А брюхо-то подвело, - добавил Мэй.
        Штурмового «стивенсона» при нем не было, но я не сомневался, что навигатор вооружен. И Крис Делл вооружен, и Том Грей. Планет-стрелок безмятежно улыбнулся, взмахнув пушистыми ресницами.
        - Господа, надо обмыть покупку.
        - Алекс купил ломаный хлам, - пояснил Крис Делл; льдистые глаза сердито блеснули из-под челки. - Хлам раньше звался кораблем.
        - Ты купил «Испаньолу»?! - изумленная Юна-Вэл выронила ощипанное перо.
        - Капитан Сильвер, не «тыкайте» мне, - обрезал мистер Смоллет. - Джим, куда идти?
        - В общий зал, сэр.
        Он стремительно зашагал по коридору, увлекая с собой Тома.
        - Алекс рехнулся, - пробормотал Мэй.
        - Александр хороший, - встрял поюн, выглядывая у Хэндса из кармана. - Умница Александр.
        - Идемте в ресторан, - пригласил я. - Шейла, цепляй брошь - и мигом. Все торопятся. - Я помнил про обратный рейс на Баядерку без пяти полночь.
        Юна-Вэл забрала у Шейлы брошь и приколола лунный цветок ей на грудь.
        Пожелтевшие к зиме пальмены у входа хрустнули длинными листьями и встрепенулись, когда мы ввалились в зал ресторана. Зеркальные стены отразили толпу космолетчиков, женщин и Джимов Хокинсов. Мистер Смоллет и Том уже сидели, бросив куртки на спинки кресел; ни одного из наших постояльцев не было.
        - Где твоя мать? - спросил у меня Крис Делл.
        - Скоро придет.
        Мы уселись вокруг составленных вместе столиков, и я зажег свечи. Трепетные язычки потянулись вверх, выбрасывая дымные завитки. Мистер Смоллет щелкнул пальцами, подзывая официантку. Вечно наши девчонки зевают.
        - Сэр, все заказано, - произнес лисовин. Вид у него был растерянный.
        - Так пусть несут. - Капитан вынул из нагрудного кармана несколько кредиток и принялся выкладывать на скатерть: - Израэль, ваша. Капитан Сильвер, получите. Том, твоя. Джим - твоя и доктора Ливси.
        - Что это? - насторожилась Юна-Вэл.
        - Деньги. Ваша доля от продажи сокровищ.
        - Каких сок… Мы разве что-нибудь привезли?
        Девичий румянец на щеках у планет-стрелка стал гуще.
        - Три тонны дряни, - сказал Грей, - на которой стояла «Испаньола». Сквайр ее уже продал.
        Выходит, пока мы гонялись по Острову Сокровищ, оставшиеся у корабля risky fellows воплотили его идею? Грей советовал сквайру нарезать куски светящегося плато и привезти на Энглеланд, однако мистер Трелони с возмущением отказался.
        Шейла потрогала переливающуюся брошь:
        - Это оно?
        - Оно самое, - хмуро подтвердил Крис Делл. - Девочка, это очень дорого стоит.
        Шейла отстегнула брошь. Положила лунный цветок на стол:
        - Мистер Смоллет, я не могу принять…
        - Да не в том смысле, - поправился второй помощник. - Нам дорого далась сама стекляха.
        Юна-Вэл решительно отодвинула от себя кредитку:
        - Александр, я не возьму.
        - Сколько здесь? - спросил Хэндс.
        - По семьсот пятьдесят тысяч на брата. Мы выбили из сквайра положенные Тому, - мистер Смоллет кивнул на Грея, - двадцать процентов общей суммы и поделили на всех.
        - Я не возьму, - с напором повторила Юна-Вэл.
        Грей вскинул пушистые ресницы. Руки сжались в кулаки, лицо ожесточилось, и смазливый парнишка внезапно стал похож на всамделишного планет-стрелка.
        - Нечего ломаться! - зарычал он. - Когда эту дрянь добывали, Крис стоял с лучеметом и держал техников под прицелом. Они резали стекляху и таскали, умываясь слезами. Кто задумывался: почему до нас плато осталось целехонько? Все предыдущие корабли снимались с места, не взяв сувениров. Потому что Чистильщики не позволяли ни кусочка отколупнуть. Они и над нами висели, пытались прогнать - пока Крис не взбесился и в бешенстве сам не прогнал их. Никто не мог взять стекляху - а Крис с техниками взял. А вы тут… - Грей клацнул зубами, разжал кулаки.
        Подошли две официантки с подносами, начали выставлять на стол еду и вино. Едва шевелились, копуши.
        - Мистер Смоллет, зачем вы купили «Испаньолу»? - осведомился Хэндс.
        У капитана сузились глаза. Синий огонь в них вспыхнул ярче.
        - Ее купил сквайр. Для меня. «Испаньола» теперь - самый безопасный на свете RF-корабль, способный ходить по единственному маршруту: от Энглеланда к Острову Сокровищ и обратно.
        - А вы - единственный на свете RF-капитан, способный на ней летать?
        - Вот именно. Мистер Трелони во мне крайне нуждается.
        - Ты будешь возить для него сокровища? - с каждым словом повышая голос, спросила Юна-Вэл.
        - Буду.
        Юна швырнула ему кредитку:
        - Забирай! Отдай сквайру - пусть подавится.
        Карточка едва не улетела на пол; мистер Смоллет поймал ее и передал Хэндсу:
        - Подержите у себя.
        Пилот убрал обе кредитки в карман. Мы с Томом уставились друг на друга. Потом я взглядом указал на Шейлу: дескать, возьми для нее. Семьсот пятьдесят тысяч - сумма серьезная.
        - Мистер С-смоллет, - запинаясь, начал потрясенный лисовин, - что вам за охота возить сокровища для сквайра?
        - Мне нужны деньги.
        Мэй вытаращил глаза, Делл усмехнулся и с довольным видом откинулся в кресле. Ответ капитана его чем-то порадовал.
        Мистер Смоллет взял бутылку красного с Джорджии Третьей - Том заказал самое дорогое вино, какое только есть на Энглеланде, - и разлил по бокалам. Поднес свой бокал к свече, разглядывая вино на свет. По руке скользнул красный отсвет.
        - Ваше здоровье, дамы и господа.
        Космолетчики выпили; мы с лисовином - тоже. Шейла запоздала, глядя на Тома; Юна-Вэл не притронулась.
        - Александр, на кой черт тебе деньги?
        - Капитан Сильвер, я вас просил не «тыкать».
        - Александр! - в ярости крикнула Юна.
        Он грохнул кулаком по столу:
        - Капитан Сильвер!
        Посуда брякнула, свечи подпрыгнули, язычки пламени заметались. Хэндс опустил голову, пряча усмешку.
        Синий огонь в глазах нашего капитана пригас.
        - Во-первых, я привезу с Острова Сокровищ Бена Гана и его стадо, - объяснил мистер Смоллет по-человечески.
        Да он же нарочно играет свой спектакль для Юны, сообразил я. Рычит на нее и стучит кулаком, чтобы не подпустить к сердцу.
        - Полагаешь, Ган жив? - осведомился Крис Делл.
        - А вдруг? И потом, людей так и так надо вывезти; если не я, больше некому. Во-вторых, деньги понадобятся на уйму дел: нашу безопасность, центр реабилитации бывших risky fellows, оборудование, транспорт, еще черт-те на что. Дальсвязь тоже немало стоит, а мне нужно будет распространить информацию об RF и Чистильщиках быстро и эффективно. Чтоб не было смысла убирать свидетелей, как случилось с экипажем «Одиссея». Короче, надо хорошенько подготовиться.
        - Дело говоришь, - Мэй взял бутылку и начал доливать в бокалы вино. - И корабль у тебя неплохой. Раскурочен, зато людей нужно мало, почти как на обратный рейс. Давай посчитаем экипаж: ты сам - капитан и пилот-навигатор…
        - Еще нужен техник, - подхватил Крис Делл. - У тебя есть.
        - И второй пилот, - добавил Хэндс. - Тоже есть.
        - И второй навигатор, - Мэй убрал опустевшую бутылку под стол.
        Планет-стрелок взял с блюда кусок сыра.
        - Мистер Смоллет, вам понадобится обслуга на борту. Я немного умею готовить. - Он свернул сыр в трубочку и положил в рот.
        Наш капитан кивнул, пристально разглядывая вино в своем бокале. Ничего там особенного не было.
        - Сэр… - начал Том.
        - Нет.
        - Но мистер Смо…
        - Нет! - Синий взгляд полоснул лисовина по лицу. - Больше никого не возьму.
        Не возьмет, понял я, хоть на колени стань. Слишком уж он изменился. Прежнего мистера Смоллета можно было упросить либо заставить; нынешнего - ни в жизнь.
        - Джим, - обратилась ко мне Юна-Вэл, - ты противился первой экспедиции. А сейчас у тебя есть предчувствия?
        - Есть. Скверные.
        Она ждала объяснений, однако мне нечего было сказать. Что-то я потерял, и не рассиживаться надо, распивая вино, а искать…
        - Брось, не тревожься, - сказал Крис Делл. - За нами погоня, только и всего.
        - Да, - хладнокровно подтвердил мистер Смоллет.
        Мэй заел вино копченым мясом, планет-стрелок отправил в рот новый кусок сыра.
        - В прошлый раз он спустил на меня собак, - Хэндс потер бровь и скулу, где под маской была залеченная рана. - А сегодня что выкинет?
        У Юны-Вэл расширились глаза. Потом начали расширяться зрачки.
        - Рэль… Александр? - она переводила взгляд с пилота на капитана Смоллета.
        - Александр хороший, - объявил поюн и шмыгнул на стол, к блюду с мясом. - Совсем сумасшедший! - Он стащил кусок и в зубах понес его мистеру Смоллету.
        Я оглядел окна, за которыми был виден заснеженный берег моря. Стекла в ресторане изнутри прозрачны, однако снаружи зал не просматривается. Берег был безлюден. За стеклянной дверью, возле которой стояли на страже пальмены в кадках, тоже никого не видать. Правда, есть еще вход с кухни…
        - Джим и Том, возьмите кредитки, - велел мистер Смоллет, забирая у поюна мясо. - И не дергайтесь. Сегодня дурного не случится.
        Откуда ему знать?
        Космолетчики преспокойно угощались; между прочим, красное с Джорджии Третьей ударяет в голову - будь здоров. Я больше не выпил ни капли. Побледневшая Юна-Вэл цедила первый бокал, и вид у нее стал замученный. Я догадывался, кто преследует наших risky fellows, и было любопытно посмотреть, а с другой стороны - чуток не по себе.
        Мистер Смоллет прижал кнопку RF-связи:
        - Слушаю вас, Шон. Спасибо.
        Шон? Ах да! Это один из тех рисковых парней, кого приглашал в экипаж мистер Смоллет и кому перебежали дорогу «самозванцы». Я видел его в космопорту перед стартом; «самозванцы» отдали ему часть заработка, а Шон узнал Юну-Вэл, но не выдал ее.
        Я помнил, что на Энглеланде RF-связь возможна в пределах тридцати метров; значит, Шон где-то близко. Мистер Смоллет нанял его «пасти» преследователя? Очевидно, да.
        Космолетчики подобрались, готовые к разным неожиданностям. Мэй выложил на стол карманный «стивенсон»; в ближнем бою эта кроха намного удобней штурмового.
        - Джим, где миссис Хокинс? - спросил Крис Делл. Он уже один раз интересовался.
        Охваченный беспокойством, я поднялся из-за стола. Чтобы защитить Юну-Вэл и Шейлу, здесь хватит народу - а мать осталась одна. Где она, в самом деле?
        - Александр, - умоляюще проговорила Юна, - только не надо из станнера. Ему нельзя.
        Сквозь стеклянную дверь я увидел: в холл перед рестораном ворвался черный кургуар. Сердце ухнулось вниз: неужто Дракон? Зверь длинным скачком одолел холл и, нагнув голову, ударился в медлительную, едва начавшую открываться дверь. Пальмены хрустнули листьями. Кургуар вбежал в зал, развернулся и сел к нам спиной, к двери мордой, подогнув под себя гибкий хвост. Нет, не Дракон: мой погибший зверь был сплошь черный, а у этого бока будто присыпаны седым пеплом.
        Вслед за кургуаром в ресторан вошел человек. Не Шон - его бы я узнал. Шон был худощав, пониже ростом и заметно старше. А этот высокий, мускулистый и крупный, как Хэндс. Вдобавок похожий на Джоба Андерсона: такой же красавец, будто с рекламной картинки. На нем были черные брюки от летной формы RF и белый свитер; меховую куртку он держал на согнутой в локте правой руке. Держал естественно и небрежно; разве что кисть было не видать. Не укрыл ли он чего под мехом?
        Незнакомец оглядел зал, щурясь, словно его ослепили отраженные в зеркалах светильники, и двинулся к нам. Кургуар зарычал и приподнялся, звучно ударив по полу хвостом. Чужак остановился:
        - Мерлин, фу!
        Кургуар снова сел, широко расставив передние лапы. Зверя и чужака отделял от нас ряд пустых столиков.
        - Где Шон? - спросил мистер Смоллет.
        - Там, - незнакомец кивнул на дверь. - Отдал мне Мерлина и остался.
        - Что ты с ним сделал?
        - Ничего. Шон просто остался.
        Дико закричала Юна-Вэл:
        - Том, не смей!
        Выхвативший станнер лисовин целился в пришельца. Тот не обратил внимания ни на крик, ни на оружие.
        - Мистер Смоллет, меня зовут Джон Сильвер. Я навигатор и хочу наняться к вам на корабль.
        - Убийца! - звеняще выкрикнул лисовин.
        - Том, нельзя! - снова крикнула Юна-Вэл, вскакивая.
        Хэндс схватил ее за талию и силой усадил обратно.
        Безумного навигатора уже держали на мушке Мэй, Крис Делл и планет-стрелок. У всех троих были «стивенсоны».
        Сильвер ничем не напоминал того навигатора, чей портрет я видел в галактической сети. Худое угловатое лицо скрывала маска рекламного красавца, а цветные линзы превратили его зеленовато-серые глаза в лиловые, как у Дика Мерри.
        - Я бывал на планете, куда вы направляетесь, - невозмутимо объяснял Сильвер нашему капитану. Он совершенно не боялся, хотя в него целились четверо.
        - Этот человек - убийца, - повторил Том. - Он покушался на Джима. Я его узнал. Он - копия Израэля… в биопласте.
        Так вот почему лисовин подозревал в покушении Хэндса: Том перепутал его с одетым в биопласт Сильвером. Я бы тоже их не отличил, если не смотреть на лица… Мэй-дэй! Меня окатила волна ярости. Сумасшедший навигатор сгубил Дракона и чуть не прикончил меня самого. Дракон погиб, а этот безумец вернулся.
        - Если выстрелишь, оставишь его паралитиком, - предупредил Тома Хэндс. - И угодишь в тюрьму.
        - Мистер Смоллет, возьмите меня с собой, - настаивал Сильвер. - Иначе вы совершите непростительную ошибку.
        - Какую?
        - Вы привезете Птиц. Эти твари чертовски вредны для людей. Мне о них рассказывала Юна-Вэл. Она-то пальцем не шевельнула, чтоб уберечь энглеландцев. Все пришлось самому: чистить питомники, освобождать от этой напасти лес, устранять егерей…
        - Десять егерей, - произнес Том. - Ты убил десять человек.
        - Мистер Смоллет, Энглеланд сейчас чист, и завозить сюда новых Птиц - преступление.
        - Договорились. Я их не повезу. - Наш капитан поднялся на ноги.
        - Не двигаться, - приказал Сильвер.
        Рука под курткой приподнялась. Есть у него оружие, или пугает? Узнаем, когда выстрелит. Мэй-дэй! По здешним законам, пока Сильвер не начал открыто угрожать, атака на него считается преступлением. Особенно если окажется, что он безоружен. А у наших risky fellows - «стивенсоны», из которых можно только убить.
        - Ладно, Джон, - сказал мистер Смоллет. - Я принимаю вас в экипаж.
        Я поймал отчаянный взгляд Юны-Вэл. Напуганная Шейла съежилась, втянув голову в плечи, и тихо выползала из кресла, придвигаясь к Тому.
        - Юнга, не вздумай стрелять, - снова предостерег Хэндс.
        Он левой рукой придерживал Юну, чтобы не дернулась, а правую держал под столом. Пожалуй, у него станнер, как и у нас с лисовином. В крайнем случае Хэндс сам вырубит Сильвера, оставив его на всю жизнь паралитиком. И сядет в тюрьму, потому что на Энглеланде супротив закона не попрешь.
        - Не двигаться, - повторил сумасшедший навигатор. Что-то его встревожило. - Мистер Смоллет, я не люблю, когда со мной играют.
        Кургуар зарычал.
        - Мерлин, фу! - прикрикнул Сильвер, и зверь утих.
        Это же полицейский кургуар из космопорта, осенило меня. Так какого рожна он слушается Сильвера?
        - Джон, вам следует подписать официальный контракт, - сказал капитан.
        На биопластовой физиономии мелькнула нехорошая усмешка. Рука под курткой дрогнула.
        Мистер Смоллет что-то крикнул на RF-языке, упреждая движение навигатора, заставляя его подчиниться. Короткая страшная команда - и Джон Сильвер невольно выпрямился, подтянулся.
        - Извините, сэр. Но вы знаете: я давно не RF. С той поры, когда Юна-Вэл бросила меня в огне на «Илайне».
        И черт возьми, его совершенно не трогали глядящие в упор стволы трех «стивенсонов».
        Лиловые из-за цветных линз глаза остановились на бывшей жене. Руку повело следом. Зарычал Мерлин, и рявкнул Крис Делл, что-то приказывая этому сумасшедшему.
        Я думал, Хэндс выстрелит, но пилот удержался. Ему не хотелось в тюрьму, и он до последнего надеялся, что нам удастся заговорить безумному навигатору зубы.
        - Мерлин, фу! - велел Сильвер, и проклятый кургуар опять подчинился. Навигатор покачал головой. - Нет, господа: так дело не пойдет. Я не RF, и вы мне не указ. Мистер Смоллет, пока мы с вами не отправились, эта женщина должна быть наказана.
        Я резко свистнул. Если бы свистнуть в два пальца, вышло бы громче; но и так недурно получилось. Сильвер в страхе присел, ожидая ответного удара RF-корабля. Его не пугали «стивенсоны», однако всаженные в сознание рефлексы от Чистильщиков работали.
        Капитан метнулся через стол.
        - Мерлин, фас!
        Одновременно взмыли Мэй, Хэндс и Делл. Прыгнувший кургуар ударил навигатора лапами в грудь и опрокинул на пол. Мэй двинул Сильвера ногой под ребра, Хэндс - по правой руке, Делл отшвырнул скрывавшую кисть куртку. У Сильвера таки ничего не оказалось. Уфф. Счастье, что его не убили.
        Шейла кинулась поднимать упавшие свечи, Юна-Вэл тушила занявшиеся салфетки.
        - Вот же урод, - пробормотал планет-стрелок, убирая «стивенсон». - Сильвер, где Шон?
        - Поищите, - отозвался распластанный на полу навигатор и раздраженно сделал мне замечание: - Не хрен свистеть почем зря.
        - Шон Кенари, ответьте Александру Смоллету, - вызвал наш капитан. И ринулся вон из зала, крикнув на бегу: - Мерлин, ко мне!
        Юна-Вэл помчалась следом, я тоже. С Сильвером разберутся без нас.
        Пробежали в холл, где пустовала стойка администратора, и вырвались на парадную лестницу. У ее подножия ничком лежал человек; куртка была распахнута и стелилась по снегу, точно раскинутые крылья. Стуча когтями, кургуар первым скатился по ступеням и с жалобным подвыванием кинулся к лежащему.
        - Шон! - мистер Смоллет упал на колени рядом с космолетчиком, ощупал его. - Ч-черт!
        Юна-Вэл склонилась рядом, я - с другой стороны. Шон был без сознания. Руки еле теплые, пульс слабый, но ровный.
        - Оглушен станнером, - предположил я.
        Мерлин ковырнул лапой снег и подал голос:
        - Уррух.
        Мистер Смоллет поднял с земли станнер. Сильвер его нарочно выбросил? Или выронил, не заметив? Наш капитан предъявил оружие Юне:
        - Полюбуйся. Вот что творит твой спятивший супруг. И десять егерей убил. От Птиц спасаем Энглеланд. Какого черта? Почему он не в клинике, а разгуливает на свободе? - Капитан был в бешенстве.
        - Джим, помоги занести Шона внутрь, - велела Юна-Вэл.
        Пока мы с мистером Смоллетом поднимали космолетчика и несли вверх по лестнице, Юна сочиняла ответ.
        - Во-первых, - начала она, когда я открыл дверь свободного номера, - Джон - мой бывший супруг. Во-вторых, - она помогла уложить Шона и принялась энергично растирать ему лоб и виски, - как я могла засунуть его в клинику, если он не желал лечиться? Ты что, не знаешь, как свято у нас блюдут права человека?
        - Он убил десять человек, - повторил мистер Смоллет, массируя Шону левое плечо.
        - Кто это видел? Том так сказал, да Джон. Ты знаешь, чего стоят слова.
        - Юна, ты врач или нет? Ты в состоянии оценить… предсказать его поведение?
        - Александр, - Юна-Вэл выпрямилась, прекратив растирать Шону голову, - я не психиатр. И поверь: мне хватало иных забот, кроме как держать под надзором Джона.
        - Но он - псих. Опасный псих, и ты это знала лучше прочих.
        - Я знала, что он измывался надо мной, - отрезала Юна-Вэл. - Но никогда - слышишь ты? никогда! - он не пытался наводить порядок и оберегать чужих ему людей от Птиц или кого другого. По крайней мере, не говорил об этом. - Она снова занялась Шоном.
        Я шагнул к двери. Разговор не для моих ушей, и в номере мне было нечего делать.
        - А уж коли речь зашла о сумасшествии, - гневно продолжила Юна, - так что - загнать в клинику всех поголовно? И тебя, и твоих risky fellows? Вы такие же сумасшедшие!
        - Не спорю, - миролюбиво признал мистер Смоллет. - Весь RF - сплошное безумие; доктор Ливси это верно подметил.
        Я вышел в коридор. На стенах багровели горсти искусственных углей, и мне вновь захотелось сжать их в кулаке.
        Со второго этажа спустилась мать. Волосы были сколоты на затылке, лишь несколько локонов свободно падали на плечо. Красивая у меня мать… но Юна краше.
        - Опять что-то случилась? - спросила она.
        Я помотал головой. Она вздохнула:
        - Господи, когда ж это кончится? Погляди, - мать протянула мне ожерелье, сплетенное из ниток жемчуга и мелких алых перьев. Перья были похожи на кровавые капли. - Можно ей подарить? Это, в общем, дорогая вещь, - пояснила она неловко, словно оправдываясь. - Энглеландский жемчуг и перья Птиц - такого нигде больше нет. Жемчуг дарил твой отец, а перья… ну… ими ты был Осенен в первый раз. Я сама сплела - к нашей с Дэвидом свадьбе.
        - Ты выходишь замуж?
        Мать кивнула, смутившись. Я давно знал, что доктор Ливси хочет на ней жениться, однако не ожидал, что все уже решено.
        Она с сомнением оглядела ожерелье.
        - Что - не ахти? Думаешь, ей не понравится?
        - Понравится, - вымолвил я, хотя был уверен, что Юна в жизни не наденет ожерелье с вредными перьями. - Очень.
        И ушел в холл. Не стоять же под дверью номера, где осталась Юна-Вэл; и не было ни малейшего желания возвращаться в ресторан.
        Входная дверь предупредительно открылась, в холл влетели снежные хлопья и каплями осели на полу. Снег валил преизрядный, свет фонарей бессильно в нем увязал, моря было не разглядеть.
        На верхней ступеньке лестницы сидел Рысь. Наш белый с рыжими пятнами котун прядал ушами, стряхивая ложащийся снег, шерсть на спине подергивалась. Вообще-то Рысь недолюбливает снегопад.
        - Кого сторожишь? - поинтересовался я. - Поджидаешь соседушку?
        - Мяу.
        - Она не придет. По такой непогоде.
        - Мяу.
        Рысь потряхивал ушами и ждал, на что-то надеясь. На усах повисли белые хлопья. Надоест дожидаться - сам к своей душечке побежит. Одному мне бежать некуда. И пожаловаться, как мне плохо, некому. Не стану плакаться ни матери, ни Тому. С Рысем, что ли, поделиться?
        - Джимах! - через порог скользнул поюн, встал столбиком возле котуна. - Не двигаться. Я с тобой.
        - Мяу, - отозвался Рысь.
        Подошел Хэндс.
        - Где они?
        - Приводят в чувство Шона. Сильвер оглушил его из станнера.
        Пилот выругался.
        - Знал бы - в полицию его сдал. За то, что он с Юной творил. Она вечно его защищала - оттого что он помогал ей с RF. - Хэндс помолчал, наблюдая, как снег заносит наших зверей; они на глазах превращались в заснеженные пеньки. - Джим, у тебя вправду есть предчувствия?
        - Ничего у меня нет. И никого, - вырвалось против воли. Не хотел ведь жаловаться.
        Пилот мог бы возразить, что я неправ: у меня есть мать, Том с Шейлой и доктор Ливси, есть Рысь, лес и море. Наконец, есть деньги и вся жизнь впереди, и я волен покинуть Энглеланд и отправиться искать новых приключений и новую любовь. Я согласился бы, если б он так сказал, но Хэндс промолчал. Лишь провел ладонью мне по спине, и от его прикосновения стало легче, как будто мы были на борту RF-корабля или на Острове Сокровищ.
        - Где эта бестолочь? - спросил пилот. - Дурной кургуар. И Шона не уберег, и сам смылся.
        Я поглядел сквозь летящий снег. Ничего не видать. Надо было о чем-то заговорить, чтобы Хэндс не думал, будто меня нужно еще жалеть и утешать.
        - Израэль, помните, мы с Юной-Вэл ухитрились создать иллюзии… Две здесь, а потом на «Испаньоле» отличились. Как по-вашему: отчего это было?
        - Твоя Осененность и наши RF-умения одной природы - дары Чистильщиков. Юна испытала их гостеприимство и тоже что-то обрела.
        - Ну и что?
        - Сложи Осененного Птицей энглеландца и любого из risky fellows - и получишь массу сюрпризов. Я полагаю, в тот раз, когда мы в глайдере чуть не гробанулись, - это была наша с тобой иллюзия, а не твоя и Юны. Ты испугался меня, я - тебя.
        Я обдумал услышанное. Вероятно, Хэндс прав.
        - Израэль, давайте опять попробуем. Вдруг получится?
        - Что ты хочешь?
        - Черного кургуара. У меня был Дракон - почти такой же, как Мерлин. Друг детства.
        - Он погиб?
        - Да. - Я не стал объяснять, что Дракона убил Сильвер.
        - Тогда не стоит. Иллюзии погибших друзей… - пилот не договорил. Наверное, он тоже кого-то недавно потерял.
        - Я хочу.
        - Будь по-твоему.
        Рысь сидел, прядая ушами, поюн стоял рядом столбиком. Мы с Хэндсом уставились в снежную пустоту - туда же, куда глядело наше зверье. «Дракон! - мысленно позвал я. - Дракон-Драчун, Кусака и Ворчун…» Сжалось горло. Я упрямо смотрел сквозь снег, пытаясь увидеть своего друга.
        Донесся глухой топот лап, и показалось что-то черное. Дракон?! Сердце оборвалось. Хэндс поймал меня за локоть и не дал броситься вниз по ступеням.
        - Я говорил: не надо. Это Мерлин.
        Полицейский кургуар взмыл по лестнице, Рысь с Александром порскнули в стороны. Мерлин с воем ткнулся мордой пилоту в колени.
        - Кто тебя напугал, чучело бестолковое? - Хэндс потрепал его по ушам.
        Мерлин поднял лобастую башку и заглянул ему в лицо. Переступил на месте, коротко вякнул и потрусил вниз, оглядываясь и приглашая за собой.
        - Мерлин? - я шагнул за ним.
        Кургуар горестно взвыл, приседая на задние лапы и оглядываясь. Мы с Хэндсом сбежали по ступеням.
        Мерлин пустился стрелой: мимо стояночной площадки, по идущей вдоль побережья дороге. Я сегодня уже ходил здесь. Я искал. И повернул обратно. А там - чья-то беда…
        В глаза летели снежные хлопья. Мерлин стелился над дорогой, словно красный волк на охоте. Мой Дракон был никудышный бегун, а полицейский кургуар вмиг оставил нас позади. Сквозь метель донесся его вой.
        Хэндс на бегу вынул станнер. Я достал свой. Вдоль дороги горели фонари, но за снегом ничего не разглядишь. Черт знает, кто там. Если, например, медведка порвала человека, она не уйдет, пока не насытится. И кинется на любого, кто рискнет помешать ее пиршеству.
        - Мерлин! - крикнул Хэндс. - Куда он делся?
        Пропал. Вой вдруг донесся откуда-то сзади.
        Мы бросились обратно. Рядом с дорогой я увидел следы: кургуар свернул в лес. Свет фонарей лежал на заснеженных лапах ели-ели, а дальше была тьма. Развешанные лисовином цветные фонарики остались в стороне.
        - Мерлин! - позвал я.
        Черная морда кургуара вынырнула из-под дерева - и скрылась. Раздался призывный скулеж.
        - Была не была, - пилот шагнул с дороги в сугроб. - Александр Смоллет, ответьте Израэлю Хэндсу. - Он доложил, куда мы отправились.
        Я охлопал карманы. Фонарик остался в куртке, а она - в ресторане.
        Хэндс нырнул под тяжелые лапы ели-ели.
        - Ни черта не видать.
        - Обождите. - Я пробрался вслед за ним. - Лес - это мое.
        Свет фонарей едва просачивался сквозь ветки, но мне его хватило, чтобы снова отыскать следы Мерлина. Он целую дорогу протоптал.
        - Идемте. - Я обогнул молодую пушистую ели-ели, скользнул между голых стволов ивушей.
        За спиной глухо хлопнул свалившийся с ветки снег, ругнулся Хэндс.
        - Мерлин! - позвал я снова.
        Кургуар жалобно взвизгнул.
        Пилот придержал меня за локоть:
        - Не сунься под ствол.
        Двинулись рядом. Слови я очередной импульс - и дело может кончиться параличом, как для Сильвера: слишком много раз уже в меня стреляли. Мы проползли под раскидистыми лапами старой-престарой ели-ели и уткнулись в заросли цепкого прутняка. Как Мерлин тут просквозил? На брюхе?
        - Вот он. - За прутняком я различил черное пятно на снегу. - Мерлин!
        Кургуар выскочил на нас сбоку, а черное пятно осталось неподвижным. Ломясь сквозь прутняк, я всматривался. Маловато для взрослого человека. Подросток? Как он тут оказался?
        Мерлин ловко прополз по земле, вскочил и ткнулся мордой в черное. Раздался тягучий стон, от которого у меня оборвалось сердце. Рванувшись вперед, я вывалился из прутняка, упал на колени в снег и обеими руками вцепился в жесткую, холодную, родную черную шкуру:
        - Дракон!
        Пришел. Каким-то чудом возвратился. Куда Сильвер его перекинул - опять к Смертной Грязи или еще дальше? Откуда он шел полтора месяца, бедняга?
        Мой зверь лежал мордой на лапах, зябко собравшись в ком. Уши были ледяные, сухой нос - тоже, и во всем его изможденном теле не было тепла. Я ощупал широкую голову, выпирающие ребра, острые позвонки. На крестце было липкое и холодное - кровь. Следы чьих-то когтей - медведки либо рысюка.
        - Дракон… - прошептал я. Подсунул руки ему под брюхо и поднял из снега.
        Вернулся. Приполз. Истощенный, раненый, умирающий. Я почуял, что он здесь, я искал его - и не нашел. Дракон, друг, прости.
        Он бессильно висел у меня на руках. Поздно. Я не раз видел смерть в лесу. И я знаю, когда бывает слишком поздно.
        Хэндс положил одну руку на грудь Дракону, другую - на бок. Подбородком прижал кнопку связи:
        - Александр Смоллет, ответьте Израэлю Хэндсу. Мы в лесу. Нужна «скорая»-ветеринарка. И вы. Держись, парень. - Нагнувшись, он прильнул щекой к спине кургуара. - Если наш капитан не поможет, то уже никто.
        Я стоял, прижимая к груди обтянутый шкурой скелет, не чувствуя его веса. Мы не на Острове Сокровищ. Мистер Смоллет не спас своего раньше времени родившегося сына; чем он поможет Дракону? «Не умирай, - мысленно попросил я. - Не умирай, слышишь?»
        Заскулил Мерлин. Дракон застонал, как будто прощался. Я ткнулся лицом ему в шею. На шерсти намерзли ледышки.
        - Не умирай.
        Сверху ударил мощный луч, затопил нас ослепительным светом. Глайдер. Я оторвал лицо от намокшей шкуры. Мелкие ледышки таяли от моего тепла.
        Глайдер сел на дорогу. Луч опустился с ним вместе, но не потерял нас, пробиваясь сквозь ветви слепящими стрелами. Я увидел два силуэта бегущих к нам людей: мистер Смоллет и Юна-Вэл. В руке у мистера Смоллета вспыхнул сильный фонарь. Потом зашипело: капитан лучеметом резал прутняк. Прыгая через вскипевшие лужицы, Юна-Вэл подбежала к нам первой; в руках была аптечка из глайдера.
        - Дракон? - спросила она, хотя я никогда не рассказывал ей про кургуара.
        Мистер Смоллет посветил фонарем. Весь крестец и левая задняя лапа были в застывшей крови. Юна вынула диагностер, приложила Дракону к шее. На табло что-то высветилось, Юна выдохнула сквозь зубы и молча погладила зверя между ушами.
        - Опоздали? - спросил мистер Смоллет.
        - Александр, - у нее дрогнул голос, - попробуй ты.
        Хэндс отнял у меня кургуара и повернулся с ним к капитану.
        - Мистер Смоллет, попробуйте. Давайте вместе.
        Капитан передал Юне фонарь и обеими руками приподнял Дракону голову. Юна-Вэл обняла меня за пояс, прошептала:
        - Они справятся.
        Я хотел бы ей верить. Но Энглеланд - не Остров Сокровищ и не борт RF-корабля. Что могут здесь даже лучшие из risky fellows?
        - Они смогут, - шептала Юна, - вот увидишь. Ты - Осененный Птицей. И Дракон Осененный. Вы с ним - тоже немножко RF. Он сумеет взять…
        - Бери, - велел мистер Смоллет. - Забирай всё.
        Фонарь вздрагивал в руке Юны-Вэл, и луч гулял по снегу, по стволам деревьев, по напряженной спине капитана, по висящим лапам моего кургуара, по склоненной голове Хэндса.
        - Они смогут, - шепотом убеждала Юна-Вэл. - Они умеют отдавать, как никто другой.
        До меня вдруг дошло сказанное: «Вы с ним - тоже немножко RF». Я рванулся к нашим risky fellows, положил руки на лоб Дракону. Неужели я не отдам ему кусок своей жизни?
        Юна-Вэл подошла к Хэндсу и прижалась сбоку, поглаживая по плечу.
        На снегу мелькнуло нечто узкое, верткое. Стало столбиком чуть поодаль.
        - Я люблю тебя, - сказал поюн Александр. - Я с тобой.
        Передняя лапа Дракона приподнялась и скребнула меня по бедру. Казалось, он тоже хотел сказать: «Я с тобой. И я жив».
        И кто-то подумал - может быть, Юна-Вэл, но я не уверен: «Мы живы, пока нас любят». Я отчетливо услышал эту чужую мысль.
        notes
        Примечания
        1
        Джим не знает английского языка. Dead означает «мертвый», alive - «живой». (прим. автора)