Гимназистка. Нечаянное турне Бронислава Антоновна Вонсович
        Ильинск #2
        Продолжение истории Лизы.
        Пришёл песец, не простой, а полный и жизнерадостный. И пошла у Лизы жизнь как в сказке. Какой сказке? «Колобок», разумеется. От бабушки - ушла, от Соболева - ускользнула, от Волкова - улизнула. Даже смертельной опасности избежала. Осталось ещё Лисицыну на зубок не попасться. Но так и сама Лиза - не сдобная булочка, а настоящая рысь, с клыками, зубами и магией.
        Бронислава Вонсович
        Гимназистка. Нечаянное турне
        Глава 1
        Помнится, я мечтала расстаться с вконец опостылевшей гимназической формой и носить что-нибудь не столь типовое и элегантное? Мои мечты выполнились только в первой части. Собственно, сложно выдерживать элегантность, подбирая одежду среди поношенной. Можно было сколь угодно успокаивать себя, что всего лишь пытаюсь соответствовать выбранному образу, но на деле мне просто катастрофически не хватало денег. Свою одежду я взять не могла - она бы меня непременно выдала, да и если бы не выдала, даме в возрасте девичья одежда не подходила ни по фасонам, ни по цветам. А значит, траты на одежду были неизбежными. На одежду и большой саквояж. Эх, нужно было аванс просить с Мэннинг. Не факт, что она его дала бы, конечно…
        Я вздохнула и с новой силой принялась сбивать цену. На самом деле, торговец куда сильнее хотел отделаться от выбранных мной вещей, чем я их купить. Он это чувствовал, поэтому неохотно, но шёл на уступки, но так медленно, что нам обоим грозило состариться раньше, чем прийти к компромиссу.
        - Сударыня, эту горжетку носила жена генерала, а вы хотите, чтобы я вам её подарил, - укорил торговец, тряся упомянутой горжеткой у меня перед носом.
        Иллюзия действовала на отлично, и пока мой собеседник ни на миг не усомнился, что видит перед собой взрослую даму, а не юную барышню. Не очень обеспеченную даму, желающую прилично выглядеть. Поэтому меха, даже такие потёртые, мне были жизненно необходимы: без них выбранное пальто выглядело совсем уныло. Конечно, я не должна затмевать мисс Мэннинг, но с такими мехами я не затмлю даже Грызельду, не говоря уж об оперной диве.
        - Если и носила, то когда её муж был ещё лейтенантом, - парировала я, с трудом удерживаясь от чихания.
        Надеюсь, эта мелкая взвесь непонятных частиц с горжетки - пыль или порошок от насекомых, а не следы пиршества моли. В последнем случае при сильном встряхивании с горжетки посыпется уже не только пыль, но и шерсть.
        - Зачем нам везти меха из-за границы, если у нас свои прекрасные?
        - Из-за границы?
        - А где вы у нас найдёте лейтенанта? - столь же удивлённо ответил торговец. - Разве что на флоте, но тогда он дослужился бы до адмирала. Нет, сударыня, меха что ни на есть действительной генеральши. Настоящий сибирский песец, с таким в любом обществе не стыдно показаться. Даже к вечернему платью подойдёт. Берёте?
        С настоящим сибирским песцом мне и без того придётся показываться в обществе. Точнее, не мне, а мисс Мэннинг, а я иду в качестве оплачиваемого приложения. Но увы, того песца к пальто не приложишь, пусть он и идёт бесплатно, а этот выглядит куда хуже.
        - За такую цену я могу купить новые меха.
        - Сударыня… - укоризны в голосе торговца хватило бы на целый торговый центр. - Эти меха почти новые и я отдаю их вам почти даром. Просто компенсирую хранение.
        - В банковской ячейке в течение ста лет? Не очень-то они и сохранились. Наверное, условия были неподходящими.
        Похоже, мы оказались в патовой ситуации: не желали уступить ни он, ни я. Я - потому что хоть меха мне были нужны и эти здесь были самыми приличными, не могла позволить себе расстаться с запрашиваемой суммой. Торговец - из чистой вредности или, как вариант, из профессиональной гордости, не желая признавать моё первенство в торговле. А ведь вещи я уже выбрала и забрала бы хоть сейчас, но только меха придадут им нужную респектабельность. И время катастрофически уходит.
        - Эх, сударыня, - вздохнул торговец. - Только ради вас. - Он вытащил из-под прилавка муфту в комплект к горжетке. - Добавляете рубль и забираете всё. И это моё последнее слово.
        Муфту я скептически повертела. Мех с неё, конечно, не осыпался, но от этого она новее не выглядела: по потёртостям было хорошо понятно, почему от неё избавились. И всё же… всё же к горжетке она подходила прекрасно, а горжетку я уже считала своей, поэтому я с тяжёлым вздохом предложила:
        - Пятьдесят копеек. И забираю. По рукам?
        Без денег я оставалась почти полностью. Но, как ни крути, если бы я даже не стала покупать меха, на поезд мне уже не хватило бы, а мисс Мэннинг обещала хорошо заплатить.
        - По рукам, - с облегчением выдохнул торговец и протянул руку.
        За деньгами, разумеется, а не чтобы скрепить сделку уверенным мужским пожатьем. С деньгами я рассталась неохотно, но быстро. Время не просто поджимало, его практически не было.
        Отвод глаз я наложила при выходе из лавки, а потом побежала совершенно неприличным образом, благо никто меня сейчас не видел. В дом Владимира Викентьевича успела попасть до появления хозяина и даже в свою комнату поднялась, ни с кем не столкнувшись. Кухарка правда что-то пробормотала про гуляющие сквозняки, когда я проходила мимо, но проверять, откуда те взялись, не стала и, думаю, минут через пять уже благополучно про них забыла.
        У себя в комнате я разложила принесённые вещи на кровать и вытащила армейские учебники. Где-то в них был раздел по бытовым плетениям, а моя покупка нуждалась и в стирке, и в накрахмаливании, и отглаживании. Как ни странно, первым мне попалось плетение для ухода за мехом, его и использовала с внутренним трепетом. Этак ошибёшься совсем немного, и дальше придётся ухаживать уже за кожей без единого волоска. Права на ошибку у меня не было.
        Поэтому плетение я строила особенно тщательно, а после использования даже зажмурилась, опасаясь результата. Когда открыла глаза и увидала посеревший мех, похолодела. Но это оказалась всего лишь сконцентрировавшаяся пыль которую я удачно стряхнула за окно. Мех стал поприличнее и даже заблестел, хотя новым его, конечно, никто не назвал бы. Песец второй свежести…
        Остальную одежду было обрабатывать не столь страшно; в конце концов, плетения я применяла по очереди на каждой вещичке, поэтому испорть я что-то одно, следующие останутся в целости. Но ничего не испортилось, слава богу. Или богам? Если уж считать это мир своим, то, наверное, пора следовать его правилам?
        Долго раздумывать над философскими вопросами я не стала, почистила последнее - увесистый саквояж с чуть погнутым замком, который тем не менее хорошо закрывался. И в этом случае военное плетение не подвело: кожа приняла пусть не новый, но ухоженный вид, а металлические детали заблестели. Хорошенько потряся им, чтобы уж наверняка никакого мусора внутри не осталось, я заполнила его купленными вещами, оставив на завтра только длинную тёмно-синюю юбку и белую блузку с кружевным жабо, посчитав, что такая одежда переводчице подойдёт. В саквояж же полетели и книги по магии. Больше я ничего брать не собиралась.
        Я едва успела забросить всё на шкаф и прикрыть отводом глаз, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не наткнулся случайно или целенаправленно, как горничная постучала и сообщила, что Владимир Викентьевич ждёт меня на ужин.
        - Елизавета Дмитриевна, выглядите вы весьма взволнованной. Что-то случилось? - проницательно поинтересовался он, едва я спустилась в столовую.
        - Фаина Алексеевна случилась, - почти не покривила я душой.
        Действительно, не устрой мне княгиня того, что устроила, я бы и не подумала о побеге до окончания гимназии. Но поскольку мне её и так окончить не дадут, будем выполнять пункты плана обходными путями.
        - Ох, Фаина Алексеевна чересчур усердствует, - вздохнул Владимир Викентьевич. - Она не слушает никаких доводов. Возможно, будь вы к ней повнимательней…
        - Вот ещё, - вскинулась я. - Может, мне все её желания по первому требованию выполнять? И клятву полного подчинения принести? Чтобы уж совсем, так сказать, облегчить ей жизнь. Назначила она меня, видите ли, себе в преемницы. А меня она спросила?
        - В таких вопросах согласия не спрашивают, - удивлённо отвечал Владимир Викентьевич. - Это большая честь для вас, если она действительно так сказала.
        - Сказала, - подтвердила я. - сегодня сказала. Только зачем оно мне?
        - Сила? Власть?
        - А будут ли они? Пока я вижу одни ограничения и желание княгини всё делать за меня. Увольте от такого счастья.
        - Фаина Алексеевна желает вам блага, - возразил он. - Разумеется, как она это понимает. Но быть главой одного из крупнейших кланов Российской Империи не так уж и плохо, хотя, конечно, обременительно. Разумеется, вам придётся ещё многое узнать, но…
        - Ах, Владимир Викентьевич, давайте поговорим о чём-нибудь другом? - взмолилась я. - От разговоров о Фаине Алексеевне у меня полностью пропадает аппетит.
        Аппетит у меня полностью пропал от задуманной авантюры, но в этом признаваться по меньшей мере неблагоразумно. Владимир Викентьевич не поймёт, почему я собираюсь сбегать от силы и власти в неизвестность. Но пока мне не предлагают ни первого, ни второго, только манят их призраками, пытаясь получить полный контроль над моей жизнью. Индейское национальное жилище вам, Ваша Светлость, а не управляемая я. Возможно, и желание выдать меня замуж поскорее за кого попало проистекает из желания сделать мою личную жизнь таковой, чтобы я с радостью посвятила себя всю чему-нибудь другому. Работе на благо клана, например.
        Размышляя на эту тему, я без особого желания пережёвывала пищу, даже не обращая внимания на то, что ем. Владимир Викентьевич делился новостями Ильинска, обходя щекотливые темы. Так, об отмене концерта мисс Мэннинг не было сказано ни слова, целитель лишь посетовал на скудость культурных мероприятий в городе в этом сезоне. И об отсутствии ярких интересных статей в городских газетах. Ничего, скоро им будет о чём писать. Уверена, пропажа почти наследницы клана не пройдёт незамеченной. Это куда интересней дуэли поручика с подпоручиком из-за несуществующей невесты. То есть нельзя, конечно, сказать, что несуществующей, но однозначно - не невесты.
        Утром я как ни в чём не бывало отправилась в гимназию. Владимир Викентьевич меня подвёз, а охранник остался снаружи, поскольку на занятия его всё равно не пускали, мотивируя тем, что посторонним в гимназии делать нечего. Я же как только вошла, сразу бросилась искать Оленьку, потому что оставалось одно важное дело, которое непременно следовало утрясти до отъезда. Хорошо, что подруга как раз была в гардеробе и мне не пришлось ни раздеваться, ни искать её.
        - Оля, у меня к тебе большая просьба, - торжественно сказала я. - Когда будешь писать брату, вставь туда фразу: «Всё идёт по плану».
        - То есть написать, что ты передаёшь, что всё идёт по плану? - удивлённо уточнила она. - По какому плану и когда это вы успели о нём договориться?
        - Нет, про меня упоминать не надо. Просто напиши эту фразу, можешь подчеркнуть, но и только. Хорошо? Не забудь, очень прошу.
        - Хорошо. А…
        Спросить она больше ничего не успела, потому что я набросила на себя полог и помчалась к выходу. Если я собираюсь уехать сегодня с Мэннинг, тянуть нельзя. Двери в гимназии постоянно открывались и закрывались, поэтому мой охранник, увлечённо болтавший с дворником, на лишнее открывание и внимания не обратил.
        Я же рванула к дому Владимира Викентьевича, мой план слишком зависел от времени, чтобы не переживать о стремительно улетающих минутах. В дом я прошмыгнула уже привычным чёрным ходом, стараясь как можно медленнее и тише открывать дверь. Но думаю, что даже будь я не под отводом глаз, меня бы не заметили, настолько увлечённо кухарка с горничной что-то обсуждали.
        В своей комнате я переоделась и добавила в саквояж всякую гигиеническую мелочёвку: расчёску, зубную щётку, зубной порошок. Косу закрутила в узел и пришпилила в голове грубыми чёрными шпильками. Вместе с новой одеждой и внешностью облик получился необычайно солидным, вполне подходящим переводчице. Правда, сама я видела собственное лицо через морок, который для остальных был непроницаем. Почти для всех. Надеюсь, что не встречу более сильного мага, способного распознать обман.
        Моё пальто и гимназическая форма заняли место на шкафу под отводом глаз. Если туда никто не полезет, плетение должно проработать около месяца. По-хорошему, надо куда-нибудь утащить и сжечь. Но нет времени, а вот вероятность, что это действие засекут, напротив, - есть. Так что оставить здесь надёжнее.
        Кухарка и горничная так и продолжали болтать. Наверное, традиция у них такая: как уходит Владимир Викентьевич из дому, так они за чай садятся и жалуются друг другу на горькую женскую долю. Кухарка даже всхлипнула, явно обсуждалось что-то берущее за душу. Но останавливаться и слушать я, разумеется, не стала, а тихо прикрыла за собой дверь чёрного хода. Прошла пару кварталов, завернула за угол, сняла отвод глаз, оставив только ту его часть, что отвечала за запахи, и вывернула опять на центральную улицу.
        Хотелось бежать вприпрыжку, несмотря на то, что увесистый саквояж оттягивал руки. Я заставляла себя идти не столько медленно, сколько уверенно, хотя внутри всё сжималось от страха. Вдруг мисс Мэнниг за ночь передумала или Песцов нашёл ей другого переводчика? Почти все деньги, которые у меня были, я потратила на новую одежду. Можно сказать, поставила всё на кон, и даже думать не хочу, что буду делать, если проиграю. Я не проиграю, потому что не имею на это права.
        Швейцар важно раскрыл передо мной дверь, и я оказалась в холле гостиницы. Мисс Мэннинг пока не было, но Песцов уже был, сидел на диванчике и скучающе изучал картины на стенах. Пальто он небрежно распахнул, но не снял. Надеется на пунктуальность своей дивы?
        Делая вид, что я понятия не имею, кто он, я подошла к портье и поинтересовалась мисс Мэннинг.
        - Она вот-вот спустится, - ответил тот. - Вон тот господин её тоже ждёт.
        Я повернулась и встретилась взглядами с Песцовым. Свой отводить не стала. Напротив, попыталась улыбнуться как можно доброжелательней, скопировав Грызельду в хорошем настроении, и подошла к нему. Он вставить не стал, разом оценив и возраст, и финансовое состояние, спросил этак настороженно:
        - Вы та самая переводчица, о которой меня предупреждала мисс Мэннинг?
        - Именно так, господин…?
        - Песцов, - кивнул он. - Дмитрий Валерьевич.
        - Анна Дмитриевна. - Руку я протягивать не стала. Что-то мне подсказывало, что она так и повиснет в воздухе. - Павлова.
        - Так вот, Анна Дмитриевна, - вальяжно сказал он, - переводчика я не нашёл за столь короткий срок, поэтому выставлять вас сразу не буду.
        - У меня договор с мисс Мэннинг, - напомнила я.
        - Мисс Мэннинг плачу я, а значит, я и решаю, кто с ней будет работать, - жёстко бросил он. - Вы появились необычайно вовремя, и это мне кажется весьма подозрительным.
        - Уверяю вас, наша встреча с мисс Мэннинг была случайной, - возразила я.
        - Нет лучше случайности, чем хорошо запланированная, не так ли? - Он прищурил глаза, нехорошо так, подозрительно хищно прищурил. - Учтите, милочка, вам меня не подловить.
        - Что вы имеете в виду? - опешила я.
        - Вы прекрасно понимаете, - фыркнул он. - Будет она мне тут притворяться. Вы же от Рысьиных?
        - С чего вы взяли?
        Выверты его воображения скорее пугали, чем радовали.
        - С разговора с Фаиной Алексеевной, - пояснил Песцов. - Она меня предупреждала, что без присмотра не оставит. Я же не идиот. Два и два сложить много ума не надо. Так что вы здесь долго не проработаете. Более того, я прямо сейчас попрошу мисс Мэннинг, чтобы она разорвала ваш договор.
        - Но мне нужно это место, - почти умоляюще сказала я. - Что я могу сделать, чтобы избавить вас от подозрений по отношению ко мне?
        - Готовы поклясться, что не имеете отношения к Рысьиным? Правильно поклясться, я имею в виду, а не просто сотрясти воздух словесами.
        Я не чувствовала себя частью рысьинского клана, но, боюсь, попробуй я поклясться, местные боги меня точно как-нибудь да накажут. Нет уж, обойдёмся без формальностей.
        - Разумеется, нет, - попыталась увильнуть я. - Мало ли кто из моих предков мог быть из них?
        Например, отец. Или бабушка. Да и сама я, как ни крути, Рысьина.
        - Вот поэтому вы вылетите при первой возможности с места при мисс Мэннинг, - хищно осклабился Песцов.
        - Возможно, нам удастся договориться как-то по-другому, без клятвы? - предложила я. - Клятва - вещь весьма опасная.
        - По-другому? - Он переплёл пальцы и задумчиво на меня посмотрел. - И во сколько вы оцениваете это самое «по-другому»?
        - Это не мне оценивать, а вам.
        - То есть я выплачиваю вам некоторую сумму, а вы сообщаете Рысьиной то, что я вам скажу, я вас правильно понял?
        - Если она спросит, - поставила я встречное условие.
        Всё-таки бегать за бабушкой и рассказывать ей сказки про безупречный песцовский облик я не собиралась, пусть я и виновата в том, что он пошёл трещинами в глазах моей пожилой родственницы. А вот деньги я возьму, не столько потому, что они мне жизненно необходимы, сколько потому, что в противном случае Песцов меня непременно выживет или даже забудет где-нибудь в глуши. А мне этого не нужно. Как ни крути, но мисс Мэннинг на несколько месяцев - идеальное прикрытие.
        Глава 2
        Обещанные Песцовым сани на деле оказались возком: этакой дорожной каретой, поставленной на полозья и шустро катившейся по снегу. В возке ехали мы вчетвером: мисс Мэннинг со своей горничной, Песцов и я. Маленькие окна пропускали света не так уж и много, и внутри царил полумрак, в котором певица уже не отличалась от своего изображения на афишах и выглядела юной и красивой. Песцов распускал перед ней хвост почти как Павлинов, пытаясь при этом выразительно игнорировать меня. Получалось второе у него плохо, поскольку сидел он напротив и я, вне своего желания, постоянно была у него перед глазами, а стоило ему остановить на мне взгляд, как на его лице появлялась раздосадованность. Наверняка бедолагу изнутри жгло сожаление о наспех всученных мне деньгах, и он размышлял, насколько удачным окажется вложение. Не получится ли так, что я и его ограблю, и Рысьиной выложу всё как есть? Поэтому он осторожничал, не позволяя себе вольности в отношении мисс Мэннинг даже в разговоре.
        В моих услугах пока не нуждались, поскольку Песцов болтал по-английски свободно. Наверное, в его гимназии был упор не на те языки, что в моей. Или его родители нанимали учителя. Или он сам настолько часто приглашал артисток из Англии, что волей-неволей выучил язык почти в совершенстве. В любом случае меня к общению не привлекали, поэтому я могла лишь прислушиваться к их беседе и смотреть через крошечное окошко на бескрайнюю белую простыню, очень редко протыкавшуюся деревьями. Иногда вдали чернели или зеленели островки - в зависимости от того, лиственные или хвойные деревья там были. Моя рысь заинтересованно принюхивалась, мечтая о прогулке по мягкому белому снегу. Но ещё она и чутко прислушивалась к шумам снаружи. До сих пор не верилось, что удалось выбраться из Ильинска, оставив с носом любящую бабушку. Конечно, это была ещё не победа, а лишь шажок к ней. Маленький шажок, крошечный, почти незаметный.
        И свобода относительная. К мисс Мэннинг я пока привязана договором, поэтому заниматься тем, чем хочу, не могу, даже оборачиваться в ближайшее время придётся только за закрытыми дверями и под кучей защит. Не дай бог, учует кто-то! Вон как Песцов подозрительно водит носом. Или этот оттого, что воздух здесь уже спёртый? Невыносимо хотелось выбраться наружу: в возке было душно, жарко и всё пропахло тяжёлыми духами мисс Мэннинг, которые здорово били по обострившемуся обонянию.
        - Что-то вы, Анна Дмитриевна, приуныли, - внезапно сказал Песцов.
        - Скучно, - пояснила я, недоумевая, чего ему от меня понадобилось. - Я ничем не занята, а пейзаж однообразный.
        Мисс Мэннинг и её горничная переводили взгляд с меня на Песцова. Певичка казалась удивлённой. Наверняка тем, что в её присутствии говорят не с ней, да ещё и на языке, ей непонятном.
        - Дмитрий, о чём вы говорите? - не выдержала она.
        - Спросил у вашей переводчицы, почему её лицо напоминает прокисшее тесто, - рассмеялся Песцов. - Она ответила, что не привыкла сидеть без дела.
        - Пусть не переживает. Ещё успеет охрипнуть, - успокоенно сказала мисс Мэннинг. - Не обижайте Анну, пожалуйста. Если она из-за вас уйдёт, я тоже уеду, имейте в виду.
        - Филиппа, только не говорите, что вы успели к ней привязаться, - удивился Песцов.
        - Я не хочу остаться без переводчика посреди бескрайних снегов, - капризно сказала мисс Мэннинг. - Это вам хорошо, Дмитрий, а у меня второго облика нет.
        Она величественно поправила меха на плечах, отчего я сразу почувствовала ущербность своих. Нет, мои выглядели прилично. Но только пока рядом с ними не оказывались роскошные меха мисс Мэннинг, которые никто не подвергал усиленной чистке. Следить-то за ними наверняка следили: горничная выглядела аккуратной и исполнительной и даже в дороге не сводила глаз с хозяйки - вдруг той что-то понадобится.
        - Очень жаль, уверен, он был бы не менее прекрасен, чем первый, - галантно сказал Песцов, к моей радости, опять полностью переключаясь на мисс Мэннинг. - Вы бесподобны, Филиппа. Вы были бы райской птицей.
        Она благосклонно кивнула, и Песцов принялся разливаться соловьём, более не обращая на меня внимания. Меня это ни капельки не огорчило. Чем меньше мне уделяют внимания - тем меньше вероятность разоблачения. Я и без того нервно сжималась при весёлом перезвоне колокольчиков на дугах проезжавших мимо повозок. На машинах, видимо, на такие расстояния зимой ездить не рисковали - за всю поездку не встретилось ни одной, хотя дорога была достаточно оживлена и нам навстречу постоянно кто-то попадался.
        Ехали мы долго, с остановками и чаем на постоялых дворах, поэтому в конечный пункт прибыли совсем поздно. Чувствовала я себя, так, словно лично тащила возок всю дорогу. В голове звенело от непрекращающегося щебета мисс Мэннинг. Похоже, не только у меня. Песцов выглядел не таким счастливым, как в начале нашего путешествия, и потряхивал ушами, когда немного забывался, словно очень громкие звуки туда не только проникли, но и зацепились и теперь причиняли если не боль, то сильное неудобство. Что ж, искусство требует жертв. Кто сказал, что не от него?
        - Ужасная дорога, - простонала мисс Мэннинг в довольно большом гостиничном холле, где к нам бросилось сразу несколько служащих в униформе, подхвативших её багаж. Свой саквояж я не выпускала из рук и не доверила бы его никому. - Не могу дождаться, когда наконец доберусь до кровати.
        - Филиппа, а ужин? - не слишком убеждённо напомнил Песцов. - Нельзя ложиться спать на голодный желудок. Ваша красота пострадает.
        - Закажу в номер что-нибудь, - капризно сказала мисс Мэннинг. - Я за сегодня уже насиделась. Мне нужно лечь. Лечь, закрыть глаза и поспать. Иначе завтра у меня будет жуткая мигрень.
        - Дорогая, неужели мне придётся ужинать в одиночестве? - с фальшивой грустью спросил Песцов.
        - Почему в одиночестве? С Анной, - заявила мисс Мэннинг, довольной улыбкой отмечая вытянувшееся лицо собеседника. - И не возражайте, Дмитрий, я ей обещала, что позабочусь о её пропитании.
        Все проявления радости, возникшие на лице Песцова, когда он понял, что не увидит больше сегодня мисс Мэннинг, испарились.
        - Вы собираетесь ей скормить меня? - жёлчно поинтересовался он. - Никогда бы не подумал, что вы меня настолько ненавидите.
        Мисс Мэннинг рассмеялась красивым серебристым смехом, нежным колокольчиком раскатившимся по гостиничному холлу, и положила ручку на плечо ухажёру.
        - Какой вы злюка, Дмитрий. - Погрозила она пальчиков в лайковой перчатке. - Учтите, если вы будете плохо относиться к Анне, непременно об этом пожалеете.
        - Только ради вас, - мрачно согласился Песцов и продолжил по-русски. - Анна Дмитриевна, скажем, через полчаса встречаемся в холле?
        - Извольте говорить при мне на том языке, который я понимаю, - капризно бросила мисс Мэннинг. - Анна, что от вас хотел Дмитрий?
        - Назначил мне свидание в холле через полчаса, - невозмутимо ответила я.
        - Не свидание, а встречу! - оскорблённо рявкнул Песцов. - Я начинаю сомневаться в вашей способности к точному переводу.
        - Вы не уточняли, - заметила я. - А я женщина одинокая, вдовая, мне нужно думать об устройстве личной жизни. Вот и думаю.
        Песцова перекосило до неузнаваемости, что вызвало прямо-таки приступ веселья со стороны мисс Мэннинг.
        - Анна Дмитриевна, свидание с вами мне может только в страшном сне присниться, - бросил он.
        - Строго говоря, вы тоже не мечта одинокой женщины, но в моём возрасте нужно брать что дают, - философски заметила я.
        Мисс Мэннинг элегантно приложила руку ко рту, борясь с желанием неприлично захохотать на весь холл. И я её понимала, стоило только взглянуть на лицо Песцова. Конечно, плохо дразнить одного из возможных женихов, но удержаться не было никакой возможности. Рысь внутри решила, раз уж не выпускают, поиграть хоть так. Но Песцов игры не принял.
        - Филиппа, уверен, Анна тоже прекрасно поест у себя в номере, благо я ей оплатил отдельный.
        - Дмитрий, - угрожающе сказала мисс Мэннинг, - моя голова начинает болеть. Решайте этот вопрос с Анной. При чём тут я?
        Она царственно кивнула и пошла к лестнице, оставив опешившего организатора её турне по России переваривать приказной тон. Пожалуй, со стороны мисс Мэннинг это было ошибкой: наверняка незаменимых актрис для Песцова не было, а уж тех, кто ставил его в глупое положение, он менял даже чаще, чем в среднем по палате.
        - Я понял, - прошипел он, приблизившись ко мне почти вплотную и перейдя на русский язык, - вы собираетесь меня скомпрометировать. Чтобы от моей репутации не осталось даже огрызков, когда решат, что я связался с вами.
        - Ни боже мой, Дмитрий Валерьевич. Сами подумайте, могу ли я вас скомпрометировать на фоне мисс Мэннинг? Рядом с ней остальные женщины не котируются. Итак, что мы решаем? Вы оплачиваете мне ужин в номер?
        - Я вам достаточно заплатил, чтобы вы оплачивали свои ужины сами.
        Но на эти деньги у меня уже были вполне определённые планы, поэтому я лишь отметила:
        - Боюсь, мисс Мэннинг это не понравится.
        Довод был слишком веским, чтобы Песцов к нему не прислушался. Он с тоской огляделся, но, похоже, сегодня единственными дамами были мы с мисс Мэннинг, поэтому он пришёл к выводу, что для его репутации лучше на виду у всех поужинать с переводчицей и показать своё к ней отношение, чем оплачивать ей ужин в номер.
        - Хорошо, через полчаса в холле, - буркнул Песцов. - Но чтобы никаких намёков. Вы на себя давно в зеркало смотрели, Анна Дмитриевна, чтобы со мной заигрывать?
        - Заигрывать с вами, Дмитрий Валерьевич, да вы с ума сошли? - фыркнула я.
        Но дразнить его больше не стала, пошла к себе в номер. Он находился на этаж выше, чем у мисс Мэннинг и наверняка не был таким шикарным, как у неё. Но мне и этого было предостаточно. Постоянно подпитывать изменение внешности и щит, отбивающий запахи, оказалось необычайно трудно. Мне требовалась небольшая передышка.
        Я сбросила одежду и перетекла в рысь. Возможно, зря, потому что меня тут же оглушило множеством запахов, приятных и не очень. Я чихнула и немного поиграла кисточкой на декоративной подушке, чтобы хоть так удовлетворить рвущуюся наружу потребность одной из своих половин. Кисточка неожиданно оторвалась, что меня ужасно огорчило, и я подумала, что стоит на такой случай возить с собой верёвочный мячик, а то кисточек в гостинице не напасёшься.
        В человека я вернулась с некоторым сожалением, но этого никак нельзя было избежать. Нужно было поторапливаться, чтобы успеть к сроку. Ничего, сейчас быстро поужинаю и опять останусь одна.
        В холл я спустилась, чуть успокоившись и освежившись. Осанка строгая, волосы затянуты - никто не забудет, что я на работе. Как ни странно, Песцов меня уже ждал и даже встал при моём появлении, но руку не подал, не посчитал достойной спутницей, лишь сухо кивнул, показывая, что заметил.
        - Вы меня необычайно злите, Анна Дмитриевна, - неожиданно почти пролаял он, когда мы уже сидели за столом и ждали заказ. - Почему?
        - Вы у меня спрашиваете? - удивилась я. - Вам лучше знать. Психолог бы наверняка сказал, что я вам напоминаю что-то неприятное или, напротив, нравлюсь.
        Он забавно дёрнул носом.
        - Нравитесь? Ну у вас и самомнение, дорогая. Впрочем, будь вы лет на тридцать моложе… - Он выразительно окинул меня взглядом, в этот раз не ограничившись только осмотром лица, задержался на руках, на которых остались следы чернильных пятен. - Или на двадцать…
        Задумчивость его мне не понравилась. Изменяла я только лицо, а всё остальное было моё и наверняка не слишком подходило к выбранному образу, но тут уж я ничего поделать не могла, не так уж хорошо я наводила иллюзии, чтобы менять сразу всё. Но руки - это не лицо. Может, я за ними хорошо ухаживала, чураясь грязной работы? Или вообще Песцов думал совсем о другом, глядя на мои руки, и не замечал их состояния? Да даже если и заметил, главное чтобы не посчитал важным.
        - А вы знаете, Анна Дмитриевна, что-то в вас есть этакое…
        - Вы геронтофил, Дмитрий Валерьевич? - любезно улыбнулась я, надеясь, что уж этим определением я его пристукну так, что он надолго обо мне забудет.
        - Кто? - вытаращился он.
        - Тот, кто влюбляется исключительно в пожилых женщин. Испытывает, так сказать, нездоровую тягу к ним.
        Руки я спрятала под стол и молила бога, чтобы официант как можно скорее принёс заказ. Тогда Песцов отвлечётся на еду и не будет меня разглядывать с таким интересом. А то раз поглядит, два - и вся конспирация полетит коту под хвост. Или в данном случае - песцу. Конечно, он меня снабдил деньгами для экстренного бегства, но это не даёт ему права лезть в мои тайны.
        - Слышала бы вас сейчас мисс Мэннинг…
        - Хотите сказать, что тяга к ней здоровая?
        - Она не может считаться пожилой, - возмутился Песцов.
        - Так и я об этом. - Я невинно похлопала глазами. - Мисс Мэннинг красивая молодая дама, а значит, вас к ней тянет совершенно нормально. Тянет же?
        - Тянет, - усмехнулся Песцов, не сводя с меня внимательных глаз.
        - Значит, с вами всё в порядке.
        Наконец появился официант с нашим заказом, и мы с Песцовым приступили к тому, зачем, собственно, сюда пришли: к ужину. Я старалась побыстрее покончить, чтобы уйти к себе и придумать, что сделать с руками. Или теперь уже ничего делать не нужно, а то подозрений не оберёшься? В расстройстве я даже доедать всё не стала, пожелала Песцову приятного аппетита и встала, намереваясь уходить.
        - И всё-таки вы меня бесите, Анна Дмитриевна, - вместо прощания сказал Песцов. - Что-то с вами не то. Нутром чувствую, объяснить не могу. - Он грозно нахмурился и бросил: - Постарайтесь поменьше попадаться мне на глаза. Не до ваших загадок сейчас.
        Хотя хотелось вылететь из ресторана пулей, я шла неторопливо, помня, что Песцов на меня смотрит, а он и так подозревает меня невесть в чём. Бешу я его, видите ли, он меня тоже бесит. Не потому ли, что один оборотень чует другого даже через отвод и хочет показать, кто здесь главный? Нужно держаться от него подальше, пока он не сложил два и два.
        По дороге я зашла к мисс Мэннинг спросить, нужна ли я буду сегодня певице. Дверь открыла горничная и прошептала, что мисс Мэннинг утомилась и спит. Мы договорились, что утром она ко мне забежит и сообщит, когда хозяйка проснётся, после чего я с чистой совестью поднялась к себе, заперлась, оставив ключ в замке и чуть повернув, чтобы его нельзя было вытолкнуть. Я чувствовала, что если сегодня я не побуду рысью, то не смогу ни отдохнуть, ни успокоиться.
        Я разворошила постель, создав там уютное гнездо, насколько это можно было сделать с накрахмаленным бельём, разделась и прыгнула, в прыжке перетекая в рысь. Потянулась, подумала, не оббежать ли хотя бы по периметру комнату, но полный живот тянул к матрасу, и я решила с ним согласиться.
        Сон пришёл сразу, и был он несколько странным. Сначала казалось, что вокруг непроницаемая темень, словно кто-то вылил бутылёк самой чёрной туши и закрасил всё в один цвет без полутонов. Затем ко мне начал приближаться свет, яркий, почти такой как в святилище Велеса. Но не такой. Велесовское сияние было тёплым, это холодным, но сомнений в том, что в мой сон пожаловал бог - не было. Силуэт был уже совсем рядом, но черты я рассмотреть не могла: свет слепил даже во сне, мешая не только смотреть, но и думать. А ещё он подавлял. Я начинала казаться себе маленькой и слабой, захотелось упасть на колени и молить о прощении.
        - Пришло время исполнить договор, - прогремело так, что у меня волосы стали дыбом везде: от кончиков ушей до кончика хвоста.
        - Какой договор?
        - Ты забыла?
        - Забыла, - легко согласилась я. - Вы же сами заблокировали мою память. - Почему-то я была уверена, что блок поставил именно он. - Поэтому вам придётся напомнить, о чём мы договаривались. И вернуть мою память. Это наверняка в договор не входило. Что я должна сделать?
        - Вернуть принадлежащее мне и не принадлежащее этому миру. Произнести нужные слова над нужным предметом.
        - Как я произнесу, если их не помню?
        - Ты вспомнишь сразу, как возьмёшь в руки, - резко сказал он. - И память к тебе тогда тоже вернётся. Вся полностью и без купюр. Печать будет сорвана. Иначе нельзя.
        Что-то мне подсказывало, что он лукавит. И что в нашем договоре что-то пошло не так. Я бы не согласилась занимать чужое тело, оставляя своё умирать. От перемещения души её суть не меняется.
        - Где я должна брать этот нужный предмет?
        - Это знает прежняя владелица этого тела.
        - У меня нет доступа к её знаниям.
        Но я и без них заподозрила, что этому типу нужен тот же артефакт, на который в последнее время претендуют все, кто ни попадя. И не факт, что кто-то из них имеет на него право. Включая этого сияющего.
        - У тебя есть доступ к её телу. Этого достаточно.
        Как ни странно, я начинала злиться, от чего страх почти полностью прошёл.
        - Достаточно для чего? Вы говорите загадками, как в старых сказках: пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что. Как выглядит то, что мне нужно взять в руки?
        - Я не знаю, как оно выглядит в этом мире. Лишь вижу связь с этим телом. Ты должна исполнить договор.
        - Как, по-вашему, я его исполню? - недовольно фыркнула я. - Я не знаю, ни где предмет, ни как он выглядит. Более того, он остался там, откуда я уехала. Почему вам было не появиться тогда, когда я ещё была в Ильинске?
        - Я не мог там до тебя достать, - неохотно сказал бог. - Ты меня не слышала. Там слишком силён другой.
        - Теперь слышу, но я не там.
        - Значит, ты должна вернуться и исполнить, - завёл он шарманку.
        - Давайте договоримся, что я вернусь, как только вы чётко скажете, что и где я должна взять в руки. Или через четыре года, когда я стану неподвластной клану Рысьиных. Связь же никуда не денется за это время, а вы наверняка уже столько прождали, что…
        Он исчез столь внезапно, что я не успела договорить. С ним исчезла чернота, давящая тяжесть, и желание бежать немедленно выполнять его требования. Прямо на коленях бежать, на которые я должна была встать, умоляя о прощении за просрочку. Неприятный какой бог. Почему-то показалось, что ушёл он не сам, а ему помогли, вытолкнули из этой реальности, пусть даже здесь он был не сам. Ибо будь он здесь, одними угрозами дело бы не ограничилось, меня наверняка бы распотрошили, чтобы подцепить конец связи и выйти на тот загадочный артефакт, который так мешал моей жизни в этом мире. Не может же такого быть, что та Лиза внезапно оказалась ключом к двум предметам. Похоже, если передавать этот артефакт, то только тому, кому желаешь долгой и мучительной смерти…
        Глава 3
        Не знаю, заметила ли мисс Мэннинг, что я раздражаю Песцова, но её вполне устраивало, что я иду не рядом с ними, а чуть сзади и никак не участвую в разговоре. Шли мы втроём, поскольку горничная осталась в гостинице заниматься костюмом для выступления, а Песцов уверил, что в театре полностью готовы к приёму именитой гостьи и уж чай найдётся кому подать. При этом он столь ехидно на меня посмотрел, словно был уверен, что в случае чего носиться по поручениям дивы придётся мне.
        - Вот мы и пришли, - гордо возвести он.
        Почему-то я думала, что театр непременно должен быть либо из кирпича, либо из камня с огромными колоннами, подпирающими архитектурные конструкции, названия которых в моей памяти пока не всплыли. Впрочем, вполне возможно, что их там никогда и не было: я сильно сомневалась, что имела хоть какое-то отношение к архитектуре или строительству. Да и неважно это было совершенно, поскольку театром, в котором предстояло выступать мисс Мэннинг, оказалось здание, сложенное из брёвен. Здание было красивое, двухэтажное, украшенное множеством резных элементов, местами выглядевших почти нематериальным кружевом, и одного взгляда на него хватало, чтобы в голове сами собой начинали всплывать русские сказки с Серым Волком, Жар-птицей и Царевной-лягушкой. Но мисс Мэннинг наверняка читала в детстве другие сказки.
        - Дмитрий, вы серьёзно хотите, чтобы моё выступление прошло в этом?.. - Она остановилась перед дверью, показывая, что никакие силы не заставят её войти внутрь. - Это нарушение договора! Жесточайшее нарушение.
        Руки певица скрестила перед грудью, насколько это позволяла зимняя одежда, а подбородок задрала так, словно собиралась смотреть на Песцова сверху вниз. Разумеется, когда он упадёт перед ней на колени, моля о прощении.
        - В чём дело, Филиппа? - удивился тот. - Прекрасное здание. Из настоящей лиственницы. А как в нём дышится…
        Он с силой втянул в себя воздух, показывая, с каким удовольствием он начнёт дышать, когда наконец окажется внутри.
        - Это неуважение ко мне, - капризно сказала мисс Мэннинг. - Я не могу выступать в таких условиях, это отрицательно скажется на моей репутации. Это не дом. Это сарай.
        Она пренебрежительно посмотрела на почерневшие стены. Был бы в руках зонтик - непременно потыкала бы, показывая своё отношение. Но увы, зонтика не было, пришлось обходиться взглядами.
        - Филиппа, дорогая, что вы такое говорите? - Песцов придвинулся к ней вплотную. - Это же бывший княжеский терем.
        - Терем?
        - Терем - это почти дворец. Посмотрите с другой стороны, Филиппа, вы будете выступать в настоящем дворце. Здесь жил целый княжеский род.
        - Хм…
        На её месте я бы тоже засомневалась. Терем был симпатичный, но на дворец никак не тянул. Размаха не хватало. И резных каменных колонн - тоже.
        - Это старинное здание, с давней историей.
        - Оно деревянное, - заметила мисс Мэннинг. - О какой давней истории вы говорите, Дмитрий?
        - Лиственница. - Песцов уважительно похлопал по бревну. - Она почти вечная. Главное - зачаровать против возгорания и не забывать конопатить щели. Деревянные дома в наших широтах - самые тёплые, поверьте, Филлиппа.
        Верить она не собиралась. Ещё раз осмотрела здание и ещё раз осталась недовольна увиденным.
        - И где теперь тот княжеский род, что здесь жил? - недоверчиво спросила мисс Мэннинг.
        - Соболевы? Размножились так, что им теперь и десятка таких домов будет мало, - скривился Песцов. - Подмяли под себя почти всю добычу мехов. И почти все зверофермы.
        Информация была интересной. Не хотели ли Песцовы сбагрить Рысьиным со своим представителем нерентабельный магазин? Действительно, как он мог быть рентабельным, если все приглашённые певички расхаживают в мехах? Вон как мисс Мэннинг при упоминании сферы влияния Соболевых задумчиво погладила свои, наверняка вспоминает, как достались.
        - Но здесь, в этом городе, они же где-то живут? - продолжала допытываться мисс Мэннинг.
        Песцов бросил беглый взгляд на стоящий неподалёку особняк, с куда большим правом могущий называться театром, и сказал с совершенно честным выражением физиономии:
        - У них огромное загородное поместье, Филиппа. Видите ли, оборотням нужно время от времени выпускать погулять зверя. А Соболевы в этом плане слишком непредсказуемые, чуть что скалят зубы и пытаются вцепиться в горло. Плохой контроль, что с них взять.
        Он пренебрежительно фыркнул и махнул рукой в сторону, противоположную особняку, чтобы наверняка отвлечь мисс Мэннинг. Но певица догадалась, что её пытаются надуть и нахмурилась. Она посмотрела на тот дом и повелительно указала на него:
        - Мне кажется, Дмитрий, что настоящий театр там, а сейчас вы меня разыгрываете. Я не буду петь здесь, я буду петь там. - Она капризно округлила рот. - Иначе это будет нарушение контракта и вам придётся платить мне штраф.
        Она притопнула ботиночком по снегу, оставив круглую, хорошо различимую вмятинку, и вызывающе посмотрела на Песцова. Он же, в свою очередь, почти с ненавистью взглянул на меня, хотя я весь этот занимательный разговор промолчала и даже дышать старалась через раз. И всё же моё присутствие выбесило Песцова до такой степени, что он окончательно перестал сдерживаться.
        - Неужели? - вызверился он. - Филиппа, вы не находите, что это уже переходит все границы? Или вы немедленно идёте репетировать туда, куда я указал, или штраф придётся платить уже вам за сорванный по вашей вине концерт! Я вам не собачка, чтобы прыгать вокруг вас на задних лапках! До вечера, мисс Мэннинг!
        Он треснул тростью по балясине крыльца, развернулся и рванул от нас с такой прытью, словно у него внезапно включился двигатель внутреннего сгорания, в котором в качестве топлива использовались накопившиеся злость и раздражение. И похоже, топлива было так много, что хватило бы до Ильинска. Впрочем, скорее всего, спускать пар Песцов будет куда ближе.
        - Дмитрий, вы куда? - испуганно спросила мисс Мэннинг, враз растеряв всю уверенность. - Анна, что это с ним?
        Песцов на её призыв не обратил внимания и если и свернул в переулок, то не потому, что хотел уйти из зоны видимости, а потому, что так наверняка было ближе к цели. У меня были предположения, куда он бросился, задрав хвост, но делиться ими с мисс Мэннинг я оказалась не готова. Не слишком приличные предположения это были.
        - Не выспался, наверное, - пожала я плечами. - А возможно, напротив, выспался, поэтому и в плохом настроении.
        Сама же я чувствовала себя несколько разбитой. Пожалуй, зря я решила поспать рысью, поскольку, как выяснилось, в этом облике мне снятся странные сны. Был ли сегодняшний сон кошмаром или со мной действительно говорила некая божественная сила? Я предпочитала все мысли об этом отодвигать подальше. Вот если приснится второй раз, тогда и буду думать.
        - Мы возвращаемся в гостиницу?
        - Что? А, нет, конечно.
        Мисс Мэннинг недолго смотрела в сторону, куда сбежал антрепренёр, вытащила руку из муфты и решительно застучала в дверь. Платить штраф она явно не собиралась.
        - Чего надоть?
        Открывший нам мужик словно сошёл с лубочной картинки. С одной стороны, он идеально подходил к терему, с другой - был несколько нарочит. Во всяком случае, до сего дня я не видела никого в косоворотках и штанах, подпоясанных вышитыми поясами. Впрочем, в театрах я тоже не была. Во всяком случае, в этом мире.
        - Мисс Мэннинг хочет посмотреть подготовленное для неё помещение, - оттарабанила я, не дожидаясь слов нанимательницы.
        - Сейчас узнаю.
        Он захлопнул дверь прямо перед носом уже вознамерившейся войти певицы так, что та отшатнулась и возмущённо на меня посмотрела.
        - В чём дело, Анна? Что вы ему сказали?
        - Он пошёл узнавать, можно ли вас впускать, - пояснила я. - Похоже, о вашем прибытии ему не сообщили.
        Мисс Мэннинг развернулась и сузившимися глазами посмотрела в сторону, куда удрал Песцов. Ох, сдаётся мне, одним скандалом дело не ограничится.
        - Что значит не сообщили? - прошипела она. - Концерт завтра по графику. Мне нужно и осмотреться, и прорепетировать. Партитуры им были высланы, но я должна убедиться, что исполнение мне подходит. Всё. Теперь мистер Песцов не скажет, что я нарушаю контракт. Анна, мы возвращаемся.
        Она царственно развернулась, но в этот момент дверь распахнулась, выпустив даму в накинутой на плечи шубке. Мощная грудь, распирающая лиф лилового атласного платья, вздымалась от избытка чувств, нахлынувших при виде приезжей певицы.
        - Ох, мисс Мэннинг, наконец-то, мы вас так ждали, так ждали. Проходите же. А господин Песцов, где он?
        Она приподнялась на цыпочки в попытках разглядеть за нашими спинами отсутствующего Песцова. Не увидела. Посмотрела направо, налево и уставилась на нас в полнейшем недоумении.
        - Что она говорит? - вздохнула певица, сообразив, что теперь вернуться просто так не получится.
        - Радуется, что вы наконец приехали, и просит проходить. - И встречающей нас даме: - Мисс Мэннинг и господин Песцов немного повздорили. Он разозлился и бросил нас перед театром.
        - Господин Песцов? - изумилась та. - Разозлился? Быть того не может. Он такой милый. Да проходите же, наконец, мисс Мэннинг! Незачем мёрзнуть на улице.
        Она потянула певицу за рукав, и та неохотно, но двинулась за ней. Завершала процессию я, привычно устроившись за чужими спинами. Коридор внутри здания был тщательно оштукатурен и ровно прокрашен, так что ничем не отличался от своих собратьев в каменных домах. А уж портретов там было понавешано! Наверняка какие-нибудь знаменитости.
        Но само здание выглядело нежилым, если так вообще можно говорить в таком ключе о театре. Тут царил не дух искусства, а почти могильная тишина.
        - Гришка, сбегай за аккомпаниаторшей, - скомандовала дама встретившему нас мужику. - И быстро. Чтобы пока я покажу мисс Мэннинг театр и её гримёрку, она была уже здесь.
        - Чего сразу Гришка-то? - заныл-то.
        - Выгоню, - грозно бросила дама и так взглянула на подчинённого, что того словно ветром сдуло. И тут же ласково: - Мисс Мэннинг, хотите чаю?
        Предложение сопроводилось столь сладкой улыбкой, будто именное её предполагалось подавать к чаю вместо мёда. Я перевела. Певица посмотрела так, словно её глубочайше оскорбили и высокомерно протянула:
        - С кем имею честь?
        - Ох, я не представилась? Соболева, Ксения Андреевна.
        - Соболева? - уловила мисс Мэннинг, сразу вспомнившая, кому принадлежало, а, возможно, и ныне принадлежит это здание.
        - Да-да, - часто закивала дама. - Соболева. Это моя племянница - невеста наследника Российского престола.
        Её слова вызвали у меня некоторое сомнение. Засомневалась и мисс Мэннинг, которой я перевела в точности.
        - Неужели племянница? - протянула она с недоверием. - Родная?
        - Двоюродная, - сказала Ксения Андреевна со столь честным видом, что и сомнения не возникло: родство ещё более дальнее. - Но Сонечка мне почти как дочь. Я её знаю с младых ногтей. Вот такусенькой.
        Она показала рукой у самого пола, специально присев для этого. Судя по показанному расстоянию, помнила она свою племянницу ещё со времён эмбриона, потому что даже во второй ипостаси та была наверняка крупнее. Если, конечно, она не Мышкина или Хомячкова. В звериных родах всякое может быть…
        - Хм…
        Выразительность этого междометия была многократно отработана на Песцове, поэтому Соболева моментально выпрямилась, чуть зарозовев то ли от стыда, то ли от непосильной физической нагрузки для её комплекции и возраста.
        - А Дмитрий Валерьевич не сказал, когда подойдёт? - оскорблённо спросила Ксения Андреевна почему-то у меня, хотя я как раз никак не выразила своё отношение к её рассказу.
        - Вечером, - припомнила я. - До этого времени мисс Мэннинг собиралась тут всё осмотреть и убедиться в соответствии контракту.
        - Да что осматривать? - удивилась Ксения Андреевна. - Всё сделано в точности, как Дмитрий Валерьевич написал, так можете и сказать мисс Мэннинг. Кстати, как я к вам могу обращаться?
        - Анна Дмитриевна Павлова.
        - Павлова? - оживилась она. - А вы не из этих Павловых?..
        - Нет, - твёрдо ответила я.
        Соблазн согласиться появился, но ничего ни про каких Павловых я не знала, поэтому приписываться к ним было чревато. Мало ли чем они были известны? Вдруг на досуге потрошили собачек и не только? Нет уж, мне чужой славы не нужно, мне бы своей не заработать.
        За разговором мы дошли до кабинета, на котором висела важная латунная табличка «Соболева Ксения Андреевна. Директор».
        - Проходите же, - широко улыбаясь, распахнула она перед нами дверь. - Поговорим, обсудим.
        - Я бы хотела осмотреть свою гримёрку, - сурово сказала мисс Мэннинг и сдвинула брови. - Возможно, в дальнейших переговорах уже не будет необходимости.
        Она застыла перед кабинетом, справедливо решив, что это не то помещение, которое ей нужно, поскольку вместо зеркала и гримировального столика там находились письменный стол, несколько книжных шкафов и сейф, окутанный чёткими сложными магическими плетениями. Здесь есть что держать в сейфе? Никогда бы не подумала!
        - Первым делом мисс Мэннинг хочет удостовериться, что гримёрка соответствует её требованиям, - пересказала я просьбу нанимательницы, немного смягчив слова.
        - Боги мои, да чего ж ей не соответствовать? - удивилась Ксения Андреевна. - Никто не жаловался. Нет, я прекрасно понимаю, что мисс Мэннинг - величина мирового уровня… Вы переводите, переводите… но мы сделали всё, чтобы ей было комфортно в нашем скромном театре. К сожалению, постоянной труппы у нас сейчас нет, поэтому мы выделили ей лучшее помещение.
        - Хм… - сказала мисс Мэннинг и посмотрела на потолок. Но тот был чист и не имел ни мальейших повреждений. - Давайте всё-таки туда пройдём.
        По всей видимости, оскорблённая дива искала повод либо разорвать контракт с Песцовым, либо получить от него извинения. Выглядела сейчас она холодной и неприступной, словно айсберг, что ещё усиливалось белоснежным песцовым палантином на плечах, и комплименты Соболевой её никак не смягчали. Напротив, с каждым восхвалением мисс Мэннинг всё больше преисполнялась чувством собственной значимости и всё больше убеждалась, что слишком хороша для этой дыры. Дыры, где даже нет собственных театральных представлений.
        Гримёрка оказалась на удивление приличной. В левом углу стояла резная вешалка, в правом - корзина, полная розовых роз какого-то экзотического сорта, одуряюще пахнувшего. Я было подумала, что цветы, от которых сразу хочется чихать и шмыгать носом, вполне могут послужить поводом для скандала, и внутренне напряглась. Но мисс Мэннинг к розам отнеслась с одобрением и не приказала убрать. Как я узнала потом, это было одним из её требований к месту выступления. Она достала из муфты сантиметровую ленту и тщательнейшим образом перемерила помещение и зеркало на гримировочном столике. К её глубокому сожалению, они тоже оказались не меньше требуемых. И даже светильник у зеркала, работающий на магии, был исправен и давал ровный тёплый свет.
        - Мы же всё сделали как нужно? - чуть заискивающе поинтересовалась Соболева. Ох, кажется мне, что со старшими в роду она общается очень редко, если вообще общается. Тем, кто в фаворе, не выделяют неработающее предприятие. - Если есть какие-нибудь недочёты, мы непременно исправим.
        - Хм… - бросила мисс Мэннинг и огляделась. - А почему здесь такое маленькое окно?
        - Ради вашего удобства, - неуверенно сказала Соболева. - И дуть не будет, и никто лишний не полезет.
        - А что, бывает кто-то залезает? - удивилась певица. на которую вид и аромат роз произвёл воистину успокаивающее действие.
        - Мы всячески пытаемся обеспечить вашу безопасность, - после краткой заминки ответила Соболева, так и не решившая, что будет лучше: сказать, что к ним никто не залезает и тем самым показать, что окно могло быть и побольше, или сказать, что лазят постоянно и попортить репутацию собственного города. - Мы уверены, что никакие меры предосторожности не будут лишними, когда речь идёт о столь красивой и талантливой певице, мисс Мэннинг. Анна Дмитриевна, вы в точности перевели мои слова?
        - В точности, - подтвердила я.
        Да это было понятно и по виду мисс Мэннинг, которая наконец начала оттаивать и смотреть на собеседницу всё с большей благожелательностью. За чаем, на который Соболева её таки уговорила, они болтали уже почти как две близкие подруги. Почти - потому что общение шло через меня, а то бы они непременно развернулись. Во всяком случае опосредованность общения не помешало им обсудить пару политических сплетен, до которых обе оказались весьма охочи. Я же в их полунамёках была не сильна. Строго говоря, я почти ничего не понимала, хотя тщательно вслушивалась и запоминала: мало ли что пригодится, когда скрываешься от одного из кланов.
        Наконец подошла аккомпаниаторша, чем-то напомнившая Тамару Яцкевич, такая же худенькая и терявшаяся в присутствии посторонних. Но за роялем она развернула плечи, и музыка из-под её пальцев полилась широким красивым потоком. Мисс Мэннинг начала репетицию, а мы с Ксенией Андреевной устроились в середине зрительного зала, кстати, не такого уж маленького. Голос певицы оказался богатым, бархатным, я бы даже сказала завораживающим. Арии были незнакомы, но послушать мне не дали.
        - Так что случилось с Песцовым? - прошептала Соболева. - Не поверю, что он сорвался из-за очередной артисточки. Вы же из Ильинска приехали? Ходят слухи, что у Рысьиных на выданье весьма перспективная девица, а Песцову отказали от дома. Там что-то было? Ну, между ним и Рысьиной?
        Я в полном обалдении повернулась в директрисе. Её глаза поблескивали в полумраке жадным любопытством. Да, такой что ни скажи - всё обратит против.
        - Понятия не имею, - ответила я почти равнодушно. - Я в Ильинске проездом, и даже не знаю, виделись ли вообще господин Песцов с госпожой Рысьиной.
        - Но не просто же так ему от дома отказали? - продолжала допытываться Соболева. - Точно в этом замешана младшая Рысьина. Помяните моё слово: если в ближайшее время состоится свадьба, то менее чем через год в их семействе прибавится один песец. Уж этот прохиндей своего не упустит, поверьте.
        - Нельзя ли потише?! - капризно крикнула мисс Мэннинг. - Дамы, вы мне мешаете.
        - Молчим, молчим, - заверила её Соболева, заговорщицки мне подмигнула и прошептала: - Чувствует, что любовник остыл. Ревнует. Я бы на её месте тоже ревновала к сопернице с двумя ипостасями. Кто она и кто мы? Ой, простите, милочка, я не хотела вас обидеть.
        Но я не обиделась. Я испугалась: если моё имя действительно связывают с именем Песцова, то какие слухи разлетятся, когда выяснится, что я пропала в тот же день, когда Песцов уехал из Ильинска? Конечно, княгиня вряд ли свяжет моё исчезновение с этим типом, но всё же… Всё же мне совсем не хотелось, чтобы когда-нибудь выплыло на всеобщее обозрение, что я покинула город именно с ним. Подробности придумают такие, что существование мисс Мэннинг окажется похоронено под толстым слоем выдумок.
        Глава 4
        Песцов появился только на следующий день, когда мы с нанимательницей позавтракали и спустились в холл, поскольку она выразила желание пройтись и осмотреть город. Он ворвался сгустком энергии и выглядел довольным даже не как песец - как слон. Окинул меня пренебрежительным взглядом и заявил, что до обеда они с мисс Мэннинг прекрасно обойдутся без переводчика.
        - Сходите, Анна Дмитриевна, погуляйте по городу, - насмешливо бросил он. - Когда ещё у вас выдастся свободная минута.
        - Меня нанимали не вы, а мисс Мэннинг, - возразила я. - Следовательно, и распоряжается моим временем тоже она.
        Но Песцов уже наклонился к уху певицы, которая, недовольно поджав губы, слушала незнакомую речь, и заворковал на привычном ей английском про красоту утра, города и самой мисс Мэннинг. И что все эти три красоты непременно должны сойтись вместе.
        - У меня репетиция перед вечерним выступлением, - с лёгкой долей кокетства возразила певица.
        - Дорогая, госпожа Соболева мне рассказала, с какой самоотдачей вы вчера всё проверили и прорепетировали. Лишнее напряжение связок перед концертом вредно. Но если хотите, после обеда мы с вами зайдём на часок в театр.
        Он поднёс её ручку, в тончайшей кружевной перчатке, ко рту и нежно прикоснулся губами. Картина была идиллическая, но мне почему-то подумалось, что удовольствия ему вряд ли это доставило: целовать ткань наверняка не слишком приятно. Вдруг она пыльная или грязная? Словно в подтверждение моих слов Песцов неожиданно чихнул и с неприязнью посмотрел на меня.
        - Филиппа, дорогая, уверен, у меня аллергия на вашу переводчицу.
        - Возможно, это у вас так проявляется простуда? - невинно поинтересовалась я. - Бегали же вы где-то вчера весь день. А сейчас не лето. Подмёрзли, переохладились - и вот результат.
        Мисс Мэннинг отскочила от Песцова как ошпаренная.
        - Дмитрий, как вы могли подойти ко мне с инфлюэнцей? - возмутилась она. - Мне нельзя болеть. У меня гастроли и контракт. С вами контракт. Если я заболею, буду считать нарушением контракта вашей стороной, поскольку заразили меня вы. Уходите, и чтобы я вас не видела, пока не выздоровеете.
        - Филиппа, да я совершенно здоров! - рявкнул Песцов так, что мне захотелось вжаться в стену и исчезнуть. - Не слушайте вы эту… свою переводчицу. Она вам ещё не того переведёт и придумает.
        - Чихали же вы не просто так? - настороженно напомнила не желавшая успокаиваться певица. - Мне чихать никак нельзя.
        - Ко мне в нос что-то попало. И это что-то - не инфлюэнца! - буркнул Песцов. - Филиппа, дорогая, давайте прогуляемся. А потом я отведу вас на обед в одно примечательное место. Уверен, вам понравится. А миссис Павлову мы оставим тут.
        Он взглядом пригвоздил меня к стене, одним видом намекая, что если я брякну что-то неподходящее, то пришпилит по-настоящему и оставит украшать моей мумией данную гостиницу. Княгиня говорила, что кланы над законом, не хотелось бы проверять, насколько высоко они над ним расположились и могут ли поплёвывать вниз. И меня не успокоит даже то, что моя смерть ему даром не пройдёт. Рысьины не простят моё убийство какому-то там Песцову. И тогда точно выяснится, что я их Ильинска уехала именно с ним. А это непременно обидит Николая. Он точно поймёт всё неправильно.
        - Анна, до обеда вы свободны, - милостиво кивнула мисс Мэннинг.
        - До концерта, - поправил Песцов. - Милая, зачем она нам на обеде?
        Ясно, он просто хочет на мне сэкономить. Я чуть презрительно улыбнулась, давая понять, что разгадала его задумку. Мелкая экономия, недостойная представителя крупного клана. На певичках-то он не экономит. Впрочем, я ничуть не расстроилась. День вчера выдался напряжённым, спать, перекинувшись в рысь я не рискнула, лишь чуть-чуть размялась утром. Зато сейчас они уберутся, и я побегаю по номеру. Или сначала купить мячик, а потом побегать?
        - Хорошо, до концерта, - согласилась мисс Мэннинг. - Но если вы меня опять обидите, Дмитрий…
        - Я? Вас? Филиппа, как вы могли такое обо мне подумать? - оскорбился Песцов. - А вот вы постоянно пытаетесь меня обидеть. Скажите спасибо, что я умею держать себя в руках…
        - Хм… - Мисс Мэннинг выразительно подняла свои чётко очерченные брови. Говорить спасибо она точно не собиралась. - Дмитрий, так мы идём?
        - Одну минуту, дорогая.
        Песцов снял руку дивы со своего локтя, на которой та уже успела уютно устроиться, и опять поцеловал. В этот раз я заметила, что настоящим поцелуем там не пахло: просто лёгкий чмок воздуха прямо над тканью. Вот ведь… песец!
        Тем временем Песцов деловито подошёл к портье и наклонился к нему, собираясь узнавать что-то втайне от нас. Подслушивающее плетение сорвалось с моей руки само, и мне оставалось только порадоваться, сколь быстро и точно оно теперь получается.
        - Послушайте, милейший, - прошептал Песцов, двигая купюру невидного мне отсюда достоинства в сторону потрье, - не могли бы вы мне помочь в одном деликатном деле?
        - Разумеется, - не моргнув глазом, ответил милейший, и купюра совершенно волшебным образом дематериализовалась со стойки. - К вашим услугам. Но если вы беспокоитесь о мисс Мэннинг…
        - Что вы, что вы, мне не нужно подробностей её личной жизни, - сразу открестился Песцов.
        - Так нет никаких подробностей, - с сожалением сказал портье, явно расстроенный, что сплетни не получается. - К мисс Мэннинг только цветы приносили, и те от театра.
        - Я же сказал, речь не о ней, - раздражённо прошипел Песцов. - Меня интересует, кто в гостинице сейчас из наших, клановых.
        - Только вы, господин Песцов-с, - угодливо склонил голову портье.
        - Я про дам.
        Песцов оглянулся, проверяя, не подошёл ли кто сзади убедиться в том, что кто про что, а он всё про дам. Я торопливо отвела глаза, чтобы он не понял, что я подслушивала разговор. А разговор занимательный. Понять бы, зачем ему к мисс Мэннинг ещё дамы? Ему что, одной не зхватает?
        - Про дам? - удивился портье. - У нас сейчас из дам сейчас только мисс Мэннинг и её переводчица.
        При этих словах Песцов опять обернулся на меня, но я уже была начеку и старательно притворялась, что изучаю картину на стене. Картина была так себе, мазня мазнёй, с нарушением перспективы и неестественными цветами, поэтому привлечь могла разве что дальтоника. Но изучала я её так, словно собиралась писать статью для местного «Вестника живописи», или как он там называется? Владимир Викентьевич получал только новостные издания да пару специализированных целительских, но я была уверена, что существуют журналы, посвящённые живописи, и вот им непременно нужны тематические статьи.
        - Дмитрий, вы скоро? - проявила нетерпение мисс Мэннинг.
        - Дорогая, маленький организационный вопрос, - он белозубо улыбнулся певице, показывая своё к ней расположение, и продолжил допытываться у портье: - А из женского персонала вы нанимали в последний месяц кого-нибудь нового?
        - У нас за последние полгода никаких изменений в персонале не было, - твёрдо ответил портье, по виду которого становилось понятно, что он раздумывает, не вернуть ли купюру. - Мы абы кого с улицы не берём, платим хорошо, у нас за места держатся. И если у вас что-то пропало…
        - Да я не о том, - махнул на него рукой Песцов. - Просто в воздухе витает что-то такое, неопределённое… Причём то витает, то нет.
        В его голосе слышалось явственное огорчение, я же поняла, что оборачиваться в номере пока не стоит: этак понюхают некоторые гостиничный воздух, а потом придут ко мне по запаху, а я не для того сбегала из Ильинска, чтобы вернуться туда с Песцовым. Отводящий щит на второй ипостаси я долго не удержу. Вот ведь, нюхач какой нашёлся, а с виду почти приличный господин…
        - Как вы думаете, Анна, о чём так долго говорит Дмитрий? - спросила уже у меня мисс Мэннинг.
        - О женщинах, - уверенно ответила я, ничуть не покривив душой. - Смотрите, какие вдохновенные лица у обоих.
        - И мне так кажется, - отметила мисс Мэннинг, согласившись то ли с моим мнением, то ли с вдохновенным видом переговорщиков. - Но о каких женщинах они могут так долго болтать?
        - Кажется, там звучало ваше имя. Может быть, мистер Песцов хочет подготовить вам сюрприз?
        - Хм… - чуть искривила губы мисс Мэннинг. - С Дмитрием никогда не знаешь, каким окажется этот сюрприз. Право, лучше бы без него.
        Но смотрела она теперь на Песцова не настороженно, а с ожиданием. Ювелирным таким ожиданием. Или меховым… Цветочные-то у неё выполнены и в театре, и в гостинице. Сюда приволокли аж две корзины, и я в номер мисс Мэннинг теперь заходила с опаской, потому что нос сразу закладывало.
        - Тогда я пойду, мисс Мэннинг? - уточнила я, видя, что разговор у Песцова с портье заканчивается и он вот-вот вернётся к нам и будет опять корчить недовольные рожи в мою сторону.
        - Идите, - бросила она, даже не глядя. - Подойдёте к представлению сразу к театру, чтобы мне вас там не ждать.
        Сказала, и тут же про меня забыла. На её лице засияла улыбка предвкушения сюрприза. Бедный Песцов, опять он из-за меня пострадает. То есть пострадает-то он, конечно, из-за неоправданных ожиданий мисс Мэннинг, но возникли-то они из-за моих слов.
        Я бочком по стеночке покинула холл, ещё успев заметить, как Песцов разочарованно отошёл от портье, развеяла заклинание и пошла к себе. От мысли выгулять рысь пришлось отказаться, зато я задумалась, насколько опасно продолжать поездку в компании мисс Мэннинг. Этак Песцову пахнёт раз, другой, потом он сложит свои обонятельные проблемы с пропажей наследницы у Рысьиных и… Дальше воображение мне отказывало, я слишком плохо знала Песцова, чтобы понять, обрадует ли его нежданный подарок судьбы или он предпочтёт сделать вид, что подарок предназначен другому?
        В номере я немного пометалась, а потом решила прогуляться и купить газет. Узнать, какую награду за меня назначила родная бабушка. Во сколько она оценила свою пропажу.
        Моя нанимательница и Песцов уже ушли, что порадовало. А ещё порадовало, что газеты удалось купить совсем рядом с гостиницей у мальчишки разносчика со столь звонким и сильным голосом, что наверняка бы перекричал и мисс Мэннинг, если бы той вдруг вздумалось продавать газеты.
        А вот то, что в новостях про меня не было ровным счётом ничего, неприятно удивило. Новости были свежими, поскольку приходили по телеграфу и тут же печатались, утоляя желание местных жителей быть в курсе всех сплетен: и столичных, и соседских. Я находила упоминания о самых мелких клановых новостях. Даже вчерашний карточный вечер у графини Орловой в далёком Урюпинске нашёл место в газетных новостях. А вот обо мне - ни строчки. Неужели я настолько огорчила бабушку, что она опять выставила меня из клана? Хорошо, если так. Но мне кажется, такое действо не обошлось бы без визуальных эффектов, на которые я непременно обратила бы внимание, и потом, это было бы слишком просто. Наверняка Рысьина решила не разжигать скандал, а вернуть меня в лоно семьи так, чтобы никто не заметил, что я оттуда исчезала. То, что мне не придётся скрываться ещё и от желающих обогатиться, сдав меня Рысьиным, радовало. Но было совершенно непонятно, что же задумала княгиня. Судя по газетам, приготовление к балу в поместье шло полным ходом. Только кого они будут представлять вместо меня? Закамуфлированного Юрия?
        Я представила, как он закрывает веером усы, которые ни за что не согласится сбрить, нервно хихикнула и отбросила газеты. Если уж выдалось свободное время, нужно позаниматься, хотя бы в теории. Практикой-то тут не займёшься! Хотя смотря чем, конечно: от иллюзий большого вреда не будет. Но по иллюзиям раздел был очень короткий и специфический, и фактически всё, что в нём было, я уже освоила. Ничего лучше, чем использованное мной заклинание, армейский учебник не предлагал. Никакой комплексной маскировки, одна маскировочная маска. По-видимому, остальное предполагалось добирать подручными средствами. Действительно, слети заклинание в неподходящий час, лицо можно прикрыть веером, шарфиком, наконец, в меха закутаться по брови. А вот изменившуюся фигуру и одежду так не скрыть.
        По всему выходило, права княгиня: лучшие заклинания хранятся внутри кланов и не передаются чужакам. Или… придумываются самими магами, как это делает Волков. И тоже хранится в тайне от посторонних, магического зрения которых недостаточно для изучения чужих плетений. Но если просто тупо копировать чужое, своего не придумаешь, а армейский учебник всё же больше делал упор на приложение заклинаний, чем на комбинирование и его последствия. По некоторым связкам просто говорилось, что их лучше не применять, но почему - не указывалось.
        Я сходила на обед, потом прогулялась до магазина с канцелярией и прикупила тетрадь с карандашом. Состояние было странным: не надо было никуда торопиться, не надо было ничего срочно делать, и не надо было ни от кого убегать. И всё же внутренняя напряжённость не позволяла окончательно расслабиться.
        - Анна Дмитриевна? Какая неожиданная встреча! - Соболева возникла на моём пути неожиданно и сразу подпёрла бюстом к стене. - Гуляете?
        - Добрый день, Ксения Андреевна. Гуляю, - согласилась я.
        - Да какой же он добрый, - закатила она глаза. - Столько проблем. Столько проблем. И у нас в театре. И у соседей. Вот, из Ильинска новости пришли. Тревожные.
        Сердце забухало в предчувствии неприятностей.
        - Какие? - я спросила вроде небрежно, но руки сами собой судорожно сжались.
        - Говорят, что с отъездом Песцова рысьинская девица слегла, - громко прошептала Соболева, вращая глазами для пущей важности. - Рысьины объявили, что у неё лихорадка. Понимаете, что это значит?
        Руки чуть разжались, и я порадовалась, что они были в муфте, а тетрадь если и помялась, то самую малость. Карандаш вот только сломался. Но ничего, буду считать, что у меня два карандаша. Совсем небольшая плата за прояснение ситуации с моими поисками.
        - Что?
        - Что она по уши влюблена в Песцова, - лихорадочно зашептала Соболева. - Почахнет так неделю-другую, княгиня смирится и согласится на их брак. Всё равно внучка уже скомпрометирована.
        - Возможно, они и не встречались ни разу, - пробурчала я.
        Не могли мне подобрать кого-нибудь поприличнее, если уж решили скомпрометировать.
        - Вы сами-то в это верите, Анна Дмитриевна? - по-доброму улыбнулась Соболева.
        Прямо как гиена перед тем, как вцепиться в ослабевшую жертву. Но я жертвой пока не была и становиться ею не собиралась.
        - Господин Песцов не выглядит страдающим по оставленной в Ильинске девушке, - заметила я. - Да и не похож он на завзятого сердцееда.
        - Ой, Дмитрий Валерьевич никогда не страдает. Он знает, что если захочет, сможет добиться любой, - хитро улыбнулась моя собеседница и придвинулась ко мне совсем тесно, всем своим видом намекая, что могла бы рассказать кучу сплетен, если я вдруг захочу.
        Я не хотела.
        - Мне кажется, он сейчас вполне удовлетворён обществом мисс Мэннинг. Она такая красивая, такая талантливая, с тонкой душевной организацией, - завела я панегирик нанимательнице.
        - С тонкой душевной организацией? - внезапно оживилась Соболева.
        - С тончайшей, - чуть настороженно подтвердила я, не понимая, куда гнёт эта дама.
        - Милочка, так это же то, что нам так нужно, - возбуждённо сказала Соболева. - У мисс Мэннинг наверняка есть способности медиума.
        - Возможно.
        Соболева ухватила меня за руку чуть выше локтя.
        - Анна Дмитриевна, вы мне должны помочь.
        - С радостью, Ксения Андреевна. - Я чуть дёрнула рукой, намекая, что держать меня совершенно излишне, всё равно я далеко не убегу в этой неудобной юбке. - Что я могу для вас сделать?
        - Уговорить мисс Мэннинг, разумеется, - умоляюще сказала Соболева. - Мне нужен медиум. В моём салоне ещё ни разу не получалось удачного спиритического сеанса. Сами понимаете, для меня это очень важно. Злопыхательницы уже шепчутся, что дело во мне. Мол, мой зверь слишком слабый, представляете?
        - Какой ужас, - сказала я, совершенно не представляя, чем это может грозить Соболевой. - Но ведь мисс Мэннинг может и не оказаться медиумом.
        - А мы проведём пробный сеанс, - деловито предложила собеседница, - Мисс Мэннинг, я, господин Песцов и вы.
        Глава 5
        Концерт удался. Пусть мисс Мэннинг пела под аккомпанемент всего лишь рояля, создавалось впечатление, что вместо него был целый Симфонический оркестр. Оказалось, на репетиции она работала, не слишком напрягая связки, и сейчас её прекрасный бархатный голос плыл по застывшему в восхищении залу, в полной мере передавая всё, что вкладывала певица. В этот раз я не сидела сторонним зрителем, а стояла за кулисами, поэтому в полной мере могла наблюдать за всем. За мисс Мэннинг, вдохновенно отдающей всю себя залу. За залом, заворожённо слушающим певицу. За всхлипывающей от избытка чувств горничной, прижимающей к груди саквояж с вещами, жизненно необходимыми мисс Мэннинг. Песцову насладиться в полной мере выступлением мешала Соболева, которая тоже не устроилась в зале, а вцепилась в организатора концерта обеими руками, словно он мог испариться вместе с подопечной, и что-то ему бубнила в ухо. Песцов им нервно подёргивал. Наверное, стряхивал лапшу, когда той становилось слишком много. Время от времени он страдальчески кривился и косился то на мисс Мэннинг, то на надоедающую ему Соболеву, отделаться от которой
воспитание пока не позволяло.
        - Ксения Андреевна, - не выдержав, прошипел он. - Давайте поговорим после концерта. Вы мешаете Филиппе.
        Как раз в этот момент мисс Мэннинг закончила петь арию и зал взорвался аплодисментами и воплями: «Браво» и «Бис». На сцену втащили очередную корзину с розами, коих уже скопилось за кулисами столько, что впору нести назад в цветочную лавку и сдавать на вес. Интересно, тут это практикуется? Не думаю, что мисс Мэннинг понадобится вся эта цветочная гора, разве что она или её горничная добывают домашними методами розовое масло для отдушки.
        - Дмитрий Валерьевич, но это так для меня важно, - заныла Соболева. - Почему вы такой упрямый? Вот Анна Дмитриевна меня поняла и даже пообещала посодействовать.
        Ничего такого я не обещала, но это не помешало Песцову обернуться ко мне и хмуро посмотреть. Я отрицательно помотала головой, показывая, что к развлечениям Соболевой отношения не имею и не слишком хочу иметь, но он мне, кажется, не поверил.
        - Подумайте, - тем временем важно вещала дама, - ведь и самой мисс Мэннинг этот опыт будет чрезвычайно полезен. Новые впечатления всегда благоприятно влияют на развитие творчества.
        - Мисс Мэннинг и без того прекрасно развита, - раздражённо бросил Песцов. - А сейчас вы беспардонно мешаете мне наслаждаться её концертом.
        Соболева приложила носовой платок к носу и громко всхлипнула. Так громко, что привлекла внимание не только нас с Песцовым, но и мисс Мэннинг, которая встревоженно повернулась к нам, не переставая петь. Песцов ей засемафорил, что ничего страшного не происходит: обычное дело, поклонница расчувствовалась.
        - Извините, Ксения Андреевна, я не хотел вас обидеть, - попытался он смягчить свои недавние слова, готовый на всё, или почти на всё, лишь бы та затихла.
        - Не хотели, но оби-идели, - протянула Соболева, старательно дрожа голосом и всхлипывая.
        По артистизму сравнения с мисс Мэннинг она не выдерживала: пусть пышная грудь и неравномерно вздымалась, показывая удерживаемые рыдания, но глаза оставались абсолютно сухими, а уж оценивающий взгляд говорил, что внешние события Соболеву занимают куда больше внутренних переживаний.
        - Ксения Андреевна, - закружил вокруг неё Песцов, чуть ли не обметая хвостом юбки. Чуть ли - потому что хвоста пока не было, но судя по тому, что сам Песцов выглядел уже взведённым донельзя, от оборота его удерживала самая малость. - Вы уж простите меня неразумного. Но когда мисс Мэннинг начинает петь, всё иное полностью покидают мою бедную голову. Иначе я ничем не могу объяснить свою грубость по отношению к вам, такой красивой и воспитанной даме. Если я могу что-то для вас сделать, вы только скажите.
        Сейчас он действительно был готов на всё, лишь бы собеседница заткнулась и прекратила мешать певице. Соболева в последний раз всхлипнула и протянула, манерно растягивая гласные:
        - Вы же поговорите с мисс Мэннинг, Дмитрий Валерьевич, о моей маленькой просьбе? Вам это ничего не стоит, а я буду так благодарна, так благодарна…
        Платок она не убирала, наверняка готовясь в случае отказа опять пустить его в ход, имитируя страдания. Песцов с тоской посмотрел на сцену, где мисс Мэннинг уже готовилась исполнять следующий номер.
        - А почему бы вам самой не поговорить об этом с мисс Мэннинг?
        - Дмитрий Валерьевич, да ведь к вашим словам она скорее прислушается, - умоляюще сказала Соболева.
        Теперь стало понятно, почему ни ей, ни Песцову не нашлось места в зале: Соболева хотела планомерно его обрабатывать, что было бы невозможно ни в партере, ни в ложах, которые обе казались забитыми под завязку. Зря я обвинила её в отсутствии артистизма: как удручённо она извинялась, твердила, что никак не может взять в толк, как так получилось, что совершенно не осталось свободных мест. Впрочем, вполне возможно, что она оставляла, только перед доводами в виде шелестящих купюр или других вариантов убеждения была вынуждена с ними расстаться. Уж очень много желающих оказалось послушать мисс Мэннинг, стулья стояли даже в проходах, а единственный незанятый театральный находился в гримёрке. Кресло Соболевой из её кабинета, и то было втащено в одну из лож, и сейчас в нём сидел весьма важно выглядящий господин. Возможно, сам князь Соболев, если вдруг его сюда занесло.
        Тем временем вступление проиграли, мисс Мэннинг бросила на нас недовольный взгляд и приступила к исполнению новой арии.
        - Так как, Дмитрий Валерьевич?
        - Давайте поговорим после концерта, - страдальчески скривился он.
        - После концерта вы и думать обо мне забудете, - заскулила Соболева, готовясь опять прикрывать платком несуществующие слёзы. - Пообещайте, что попросите мисс Мэннинг, ну что вам стоит, Дмитрий Валерьевич?
        - Обещаю, - сквозь зубы выдавил Песцов и раздражённо дёрнул ухом.
        - И сами примете участие.
        - Хорошо. Но только если не услышу ни единого слова от вас до конца концерта.
        Он оскалил зубы столь угрожающе, что Соболева аж отпрыгнула, после чего он потерял к ней всякий интерес и опять уставился в восхищении на сцену. Соболева же деловито заозиралась, потом подозвала к себе мужика, в котором я узнала встретившего нас вчера, пусть он одет был уже не на старинный лад, а вполне себе современно. Начальница что-то зашептала своему подчинённому, тот в ответ недовольно забубнил. Она шикнула, наверное, опять пообещала, что уволит, и ногой притопнула, после чего испуганно покосилась на Песцова, но тот даже не дёрнулся в её сторону. Мужик вздохнул, посмотрел укоризненно и куда-то ушёл, а его начальница обессиленно прислонилась к стене. Вот так: спиритического сеанса ещё не было, а его зачинательница утомилась до такой степени, что ноги не держат.
        Я в упор не помнила, любила ли я оперу раньше, в той жизни, но в этой искренне наслаждалась вокалом мисс Мэннинг. И не только я: зал заворожённо внимал переливам её голоса, не было слышно даже дыхания, не говоря уже о разговорах или кашле. Песцов так вообще подался вперёд, поедая певицу глазами и чуть ли не облизываясь. Магия не действовала только на Соболеву: она явно маялась у стены, вздыхала, поднимала глаз к потолку и шевелила губами. Возможно, подсчитывала прибыль от концерта, а возможно - время, оставшееся до его конца. В любом случае она молчала, что само по себе было замечательно.
        Концерт затянулся. Программа давно закончилась, но зрители в который раз умоляли мисс Мэннинг спеть что-нибудь ещё, и она снисходила к их просьбам. Соболева начала нервно пристукивать каблуком, но замерла сразу, как только Песцов к ней повернулся, и встретила его полной неподвижностью и сладко-вопросительной улыбочкой. Рот открывать в недоуменном вопросе она предусмотрительно не стала.
        На сцену неожиданно забрался какой-то хлыщ и, припав на одно колено перед мисс Мэннинг, страстно заговорил, пытаясь облобызать обе руки певицы.
        - Ой, уведут, - испуганно выдохнула Соболева, подавшись к Песцову своим могучим бюстом. - Дмитрий Валерьевич, как есть уведут мисс Мэннинг. Куда же вы смотрите?
        Песцов сразу развернулся от неё, чертыхнулся и скомандовал опускать занавес. Как назло, что-то там в механизме заело, он скрежетал, но ни в какую не хотел проворачиваться. Тем временем на сцене разыгрывалось целое представление. Мисс Мэннинг безуспешно пыталась выдрать руку у слишком активного поклонника её ли, её ли таланта, что, впрочем, не существенно в данном случае. Она что-то успокаивающе говорила, и с её лица не сходила улыбка, которая казалась намертво приколоченной. Но вот взгляды, которые она бросала на нас, явно были умоляющими. Песцов самолично дёрнул рукоятку, и занавес свалился на сцену, словно только и ждал, когда его наконец уронят.
        - Боги мои, вы же сломали механизм, - возмутилась Соболева.
        Она бросилась к рукоятке и подёргала, но та заклинилась намертво.
        - Его сломали до меня, - бросил уже на бегу Песцов.
        Я последовала за ним, справедливо полагая, что моя помощь может понадобиться скорее мисс Мэннинг, чем Соболевой, которая для дёрганья рукоятки переводчик не требовался.
        Поклонник стоял на коленях уже двумя ногами, но скорее для устойчивости, потому что амбре от него неслось… хорошенькое такое амбре спиртоперегонного заводика, маленького, но работающего без остановки. Уставившись на мисс Мэннинг покрасневшими глазами, он беспрестанно твердил:
        - Богиня. Сирена, заманившая в свои сладкие сети Одиссея. Звезда на моём небе. Снизойдите ко мне, о прекраснейшая!
        - Дмитрий, что он говорит? - испуганно спросила мисс Мэннинг, пытаясь вернуть руку себе.
        Но поклонник держал её крепко. Наверное, боялся свалиться без дополнительной опоры. Впрочем, с опорой он тоже покачивался.
        - Делится историями из древнегреческой мифологии, - бросил Песцов.
        Он толкнул соперника так, что тот не удержался и полетел на пол, потащив за собой мисс Мэннинг, которая завизжала ничуть не тише, чем пела раньше. Народ за занавесом заволновался, раздались крики: «Убивают!», «Пожар!» и почему-то «Воры!» Но лезть сюда и проверять, что случилось, никто не торопился, напротив, вопли удалялись, причём частота их усиливалась, а в криках начал лидировать пожар, пока не победил полностью.
        Но если это и волновало кого, то только Соболеву, которая почему-то тоже испуганно запищала: «Пожар» и забегала вокруг Песцова с неизвестным поклонником певицы, которые учинили самую настоящую драку. Кто ударил первым, я не видела, поскольку пыталась успокоить мисс Мэннинг, которая только чудом не сорвалась в истерику после того, как чуть не свалилась на пол в компании пьяного.
        - Господа, прекратите немедленно, - сменила пластинку Соболева, которую лёгкая круговая пробежка привела в чувство. - Дмитрий Валерьевич, я вам говорю!
        Она ухватила Песцова за рукава, этим воспользовался его соперник и съездил Песцову по уху. Метил-то он в нос, но Песцов успел отклониться, поэтому не сильно пострадал.
        - Ксения Андреевна! - прорычал он почти как Львов. - Вы моей смерти хотите?
        - Да нет же, - испугалась она и взвыла как пароходная сирена. - Гришка!
        Я было подумала, что она напрасно зовёт того, кого не так давно отправила по делам. Но нет: мужик подскочил и преданно уставился на директрису, вытянув руки по швам и ожидая команды. Соболева его не разочаровала:
        - Быстро хватай того господина за шиворот. И выбрось его из моего театра! Вон! Немедленно. Ишь, удумал скандалы у меня устраивать.
        Скандалист попытался было воспрепятствовать своему разъединению с дамой сердца, к которой он тянул руки со словами мольбы непонятно о чём, но Гришка встряхнул его так, что раздался лязг зубов, и поволок на улицу. И то дело: этому господину точно нужно было остыть.
        - Богиня! - взвыл он напоследок. - Услада сердцу моего! И очей!
        И протрезветь.
        - Какой кошмар! - с чувством сказала мисс Мэннинг. - Куда смотрит полиция? Дмитрий, как вы могли быть столь жестоким?
        - Он вас спасал, - встала я на сторону Песцова. - Он дрался как Геракл с немейским львом. И даже пострадал в борьбе.
        Песцов смущённо дёрнул покрасневшим пострадавшим ухом. А я забеспокоилась, не посчитают ли мои слова намёком на правящую династию. Боже мой, я же совсем забыла, что у власти сейчас как раз Львовы. Но Соболева английский язык не понимала, а мисс Мэннинг вряд ли интересовали столь тонкие материи.
        - Хм…
        - Филиппа, я как мог, пытался вас оградить. Кто мог представить, что в театр пустят настолько нетрезвого типа? - И Соболевой по-русски: - Ксения Андреевна, почему на концерт пустили пьяного?
        - Не могли пустить пьяного, - запротестовала Соболева. - Он наверняка уже здесь напился.
        - У вас работает буфет? - удивлённо приподнял бровь Песцов.
        - Нет, конечно. Нам буфет невыгодно держать. Но такие типы носят с собой фляжки. Расчувствовался во время выступления, выпил лишнего и пал жертвой таланта мисс Мэннинг. Мисс Мэннинг, вы были божественны сегодня. - Она ощутимо толкнула меня в бок и потребовала: - Анна Дмитриевна, переводите же. Вы здесь для этого.
        - Анна Дмитриевна здесь не для того, чтобы переводить ваши глупости, - возразил Песцов и выразительно потёр ухо.
        Но я не стала обострять ситуацию и перевела мисс Мэннинг слова Соболевой. И другие её восторженные глупости - тоже. Конечно, они были не от души, в отличие от пьяного представления неизвестного поклонника, зато куда менее травматичны для всех. К тому же прозвучавший намёк на полицию был для меня слишком тревожным, чтобы отмахнуться. Конечно, я взяла с собой оставшиеся после смерти мамы документы, в том числе её паспорт. Но тут меня все знают, как Анну Дмитриевну, а не как Ольгу Станиславовну. К тому же не факт, что нет ориентировки на задержание Седых. Нет, к общению с полицией я не готова: нет в моих учебниках ничего о ментальной магии, а без неё любой разговор опасен.
        Понемногу мисс Мэннинг успокоилась, чему поспособствовала рюмка коньяка «для нервов», по словам Соболевой, самолично притащившей фляжку из кабинета. Я выглянула в зал. Там уже никого не было, если, конечно, не считать пары мужиков, деловито уволакивающих стулья. Возможно, следовало на это обратить внимание директрисы театра, но ту стулья сейчас волновали меньше всего.
        - Анна Дмитриевна, прошу вас, переведите сейчас в точности. Мисс Мэннинг, мне так неудобно, что вы подверглись нападению в нашем театре, - вдохновенно сказала она. - Поужинайте у меня, чтобы я могла хоть как-то загладить свою вину. Вы меня весьма обяжете, дорогая.
        Она умоляюще улыбалась и предусмотрительно не заговаривала про спиритический сеанс. И правильно: после ужина, если тот будет вкусным, уговорить куда легче.
        - Дмитрий? - обратилась к нему мисс Мэннинг, не в силах решить, соглашаться ли.
        - Дмитрия Валерьевича я тоже буду рада видеть у себя, - совершенно правильно поняла её Соболева.
        - Даже не знаю, - манерно вздохнула мисс Мэннинг. - Я так устала. Концерт выпил меня до дна.
        Но уставшей она не выглядела. Напротив, казалась помолодевшей лет на десять. Словно впитала любовь поклонников и сейчас сияла мягким и тёплым светом. Около неё всем хотелось погреться. И ещё хотелось любви. Особенно Песцову.
        - Филиппа, - почти промурлыкал она ей на ухо, - может, ну её, это старуху с её ужином? Пойдём к тебе в номер. Или ко мне. Закажем всё, что пожелаешь. Филиппа, счастье моё.
        Ушко мисс Мэннинг, в которое шепталась эта ерунда, розовело, и взгляды, которые она бросала на поклонника, говорили лучше всяких слов, что ей идея Песцова пришлась по сердцу. Но это вовсе не означало, что она согласится на первое же его предложение. Поклонника следовало хорошенько поводить за нос.
        - Дмитрий, мы идём ужинать к миссис Соболевой, - решила мисс Мэннинг и тряхнула головой. Страусиное перо на её причёске покачнулось, соглашаясь со всем, что говорит хозяйка. - Люблю домашние вечера. Там всегда так мило и спокойно.
        Глава 6
        Сразу уйти не удалось. Про вопли о пожаре мы успели благополучно забыть, зато не забыли те, кто вопил. И не просто не забыли, а вызвали пожарных, которые, сияя ярко начищенными касками и размахивая баграми и топорами, вломились в театр, собираясь нас спасти от страшной участи сгореть заживо. Соболевой пришлось довольно долго им объяснять, что если что и загорится, то только завтра и только трубы у приставшего к мисс Мэннинг и, возможно, у того, кто вызвал пожарных. Потому что на трезвую голову такое сделать было никак нельзя, по её авторитетному мнению.
        - Здесь защита ещё от старого князя, - возмущалась директриса. - И вы это прекрасно знаете.
        По всей видимости, тушить театр собирались не в первый раз. И не в первый раз уходили ни с чем.
        - А ещё мы знаем, что не так давно вы застраховались от пожара, - мрачно намекнул один из пожарных. - И ежели сгорите, то все неприятности достанутся только нам. А нам премия была обещана.
        - Давайте мы что-нибудь потушим? - азартно предложил самый молодой из подъехавших. - Чтобы наверняка.
        - Чтобы что-то потушить, нужно, чтобы сначала это что-то загорелось, - заметила Соболева. - У нас ничего не горит. Не горит, - повторила она с нажимом и добавили: - И поджигать не нужно. А не то у вас не будет не только премии, но и зарплаты.
        - Я ж как лучше хотел, - стушевался молодой и стыдливо спрятал за спину багор, которым ранее примеривался к ближайшей стене. - Чтоб, значица, ничего не заполыхало.
        - У нас не заполыхает, - сурово бросила Соболева. - Да уберитесь вы наконец. Что о нас подумает гостья из Англии, мисс Мэннинг?
        Мисс встрепенулась, услышав своё имя и поощрительно заулыбалась, доставая припасённый карандашик. Наверняка решила, что поклонники за автографом пожаловали. Пришлось пояснить, что приехали разбирать театр по брёвнышку и очень недовольны, что им этого не дают сделать. Миссис Соболева, можно сказать, грудью встала на защиту своего здания. Не захотела становиться директрисой погорелого театра, пусть даже театром он был лишь формально.
        - Что у них, пожаров не бывает? - проворчал старший наряда. - Должна понять. Мы же не за просто так, а по необходимости.
        - И какая у вас необходимость отнимать дальше моё время? - ядовито спросила директриса. - Здесь ровным счётом ничего не происходит. Во всяком случае, в плане поджогов и пожаров. Но по первому пункту я начинаю уже беспокоиться. Полицию, что ли вызвать?
        Она так задумчиво посмотрела на пожарных, что у тех пропало всякое желание препираться дальше, они нестройно попрощались и потопали на выход, провожаемые бдительным Гришкой. Мисс Мэннинг разочарованно убрала карандашик туда, откуда его доставала, и гордо удалилась в гримёрку. Перо с причёски убирать, не иначе: на него зимнюю шапочку не наденешь, а без неё и уши отморозишь, и нос. За ней, как тень, последовала горничная.
        Поскольку мы с Песцовым раздевались в кабинете Соболевой, то и пошли туда все вместе, хотя Песцов мыслями был явно не с нами, не зря же ему мисс Мэннинг выдала столь щедрый аванс взглядами и улыбочками. Не факт, конечно, что за авансом последует что-то посерьёзнее, но сейчас поклонник казался весьма воодушевлённым и даже не приставал ко мне и не огрызался на замечания Соболевой. По-моему, он их вообще не слушал, поглощённый мыслями о грядущей интрижке. Если он и устраивал гастроли только тем певичкам, с которыми у него был или намечался роман, то каждому роману отдавался с полной самоотдачей.
        Когда мы вышли из театра, было уже совсем темно и вовсю падал снег невесомыми белейшими хлопьями. Песцов поднял руку и поймал несколько, подул и они перелетели на мисс Мэннинг. Та игриво засмеялась и что-то прошептала поклоннику на ушко. Явно обнадёживающее прошептала, поскольку после её слов он стал выглядеть ещё более увлечённым. Горничной же досталась всего пара отрывистых фраз, после чего та вздохнула и потопала к гостинице, сгибаясь под весом двух объёмных баулов и концертного платья в плотном полотняном чехле.
        - Так мы идём? - проявила нетерпение Соболева и тут же сменила тон, сахарно заулыбавшись: - Мисс Мэннинг, я переживаю за ваш голос, не замёрзнет ли у вас ваше золотое горлышко. Зима у нас в России коварна к иностранцам. Анна Дмитриевна, переводите.
        Песцов недовольно окрысился, явно мечтая, чтобы все, кроме него и певицы, провалились под землю, но я перевела мисс Мэннинг слова Соболевой. Певица с улыбкой признала их правоту, хотя мне показалось, что она предпочла бы погулять по городу в компании поклонника. После концерта она выглядела необычайно свежо и молодо, в общении с Песцовым появились флиртующие нотки. И вообще, рядом с этой парой я чувствовала себя лишней. Но недостаточно лишней, чтобы бросаться на амбразуру словесных очередей Соболевой, неминуемо обрушившихся бы на меня, попытайся я обеспечить этой паре побег. Нет уж, мисс Мэннинг никто за язык не тянул соглашаться, вот пусть сейчас и отвечает. Я бы тоже лучше посидела, читая учебники, вместо того, чтобы переводить глупости, сыплющиеся изо рта Соболевой, словно горох из дырявого мешка: мелкие, частые, звонкие и бессмысленные.
        Соболева жила совсем недалеко от театра. То ли дом подбирала поближе к работе, то ли работу - к дому. Конечно, вполне возможно, что жильё было служебным или просто так получилось совершенно случайно. Чего только не бывает в этой жизни? Скажи мне пару дней назад кто-нибудь, что буду бродить по театральным закулисьям, в жизни бы не поверила. Где я, а где театр? Но склонности склонностями, а в моём положении уже хорошо, если кормят, платят и замуж не пытаются за кого попало выдать.
        Увы, кормить пока не торопились. Похоже, произошла какая-то накладка, поскольку Соболева хоть и улыбалась нам, но на прислугу шипела, как титулованный аспид. Если у змей проводятся соревнования по шипению, Соболевой точно бы что-нибудь да выделили: если не медальку, так грамоту, уж больно артистично она это делала.
        Гостиная оказалась непривычно маленькой, но при этом не выглядела уютной. Создавалось впечатление, что ей практически не пользуются: в воздухе уверенно висел запах пыли и застарелого нежилого помещения, пусть и выглядело всё чисто, а пыли не наблюдалось нигде. Даже стеклянные полочки в горке были протёрты до блеска. И то, что на них стояло, тоже блестело. А стояла там коллекция фарфора: в основном дамы в пышных платьях или влюблённые парочки, весьма тонко сделанные и аккуратно раскрашенные. Верхняя же полка была отдана разнообразным ангелочкам, которые стояли, сидели, лежали и даже делали вид, что летают. Странная подборка: ангелы относятся к христианской церкви, которая тут является сектой. Точнее - сектами. Значит, Соболева - сектантка? Неожиданно. Или это не ангелочки, а амурчики и коллекция - дань древним мифам?
        - Мейсенский фарфор, - гордо объявила Соболева, заметив, куда я гляжу. - Вы увлекаетесь фарфором, Анна Дмитриевна?
        
        - Нельзя сказать, что увлекаюсь, - осторожно ответила я. - Но смотреть люблю.
        - Боюсь, финансы Анны Дмитриевны не для таких увлечений, - заметил Песцов. - Хорошая у вас коллекция. Ценная.
        Тут с вопросами полезла мисс Мэннинг, озабоченная тем, что разговор опять ей непонятен. После прояснений она внезапно заявила о превосходстве фарфора английского над немецким. Соболева заспорила, решив, что принижают ценность её коллекции. Она бросалась терминами, которых я не знала и переводила лишь приблизительно. Мисс Мэннинг ко мне оказалась куда более добра: она просто твердила с упрямством ослицы «Веджвуд» как единственный неоспоримый довод. И этот довод сопровождала покачиванием головой и снисходительной улыбкой.
        Соболева начинала злиться, и Песцов забеспокоился, поскольку хозяйка дома уже переставала собой владеть и впала в частичную трансформацию: речь её становилась всё более невнятной и шипящей, уши поменяли форму, а над губой проклюнулись усы-вибриссы. Пока короткие и малочисленные, но уже узнаваемые и заметные.
        - Ксения Андреевна, - ласково сказал он, встав так, чтобы полностью перекрыть обзор на горку с фарфором, - как поживает ваша племянница, Софья Даниловна?
        Вопрос был выбран правильный: Соболева успокоилась тут же и нежно заворковала о Сонечке, которую воспитывала с младых ногтей и которая более чем какая-либо другая девица достойна стать нашей будущей императрицей. Мисс Мэннинг выразительно зевнула, показывая, насколько её интересует эта тема, но, слава богу, не предложила английского варианта на замену нашему отечественному, а то, боюсь, ничем хорошим это бы не закончилось. И всё же от шпильки она не удержалась.
        - Меня поражает, миссис Соболева, что вы желаете такой участи своей родственнице, - манерно растягивая слова, почти пропела она. - Сейчас какую газету ни возьми - везде статьи о покушениях на правящие династии. Не боитесь за племянницу?
        Соболева сурово сжала губы, готовя отповедь в духе: «Наша система охраны лучше, чем где бы то ни было», но внезапно лицо её озарилось, лоб прорезала скорбная поперечная морщинка, и хозяйка дома с немалым артистическим талантом простонала:
        - Вы не представляете, как вы правы, мисс Мэннинг. Проницательность в столь молодом возрасте - это столь удивительно и наверняка проистекает из вашей склонности к общению с духами.
        Похоже, этот раунд остался за Соболевой: ей удалось до глубины души поразить мисс Мэннинг.
        - Что? - удивлённо приоткрыла рот певица, когда я ей перевела. - О чём вы?
        - Я имею в виду, что столь тонко чувствующие личности, как вы, мисс Мэннинг, наверняка куда легче входят в контакт с духами, чем мы, обычные приземлённые смертные, - с тяжёлым вздохом пояснила Соболева. - Как тонко вы подметили, что я переживаю за племянницу. А ведь я ни слова об этом не сказала. - Она дождалась, пока я переведу и мисс Мэннинг несколько растеряно ей улыбнётся, и продолжила куда уверенней: - Мисс Мэннинг, только вы можете мне помочь.
        - Я? Каким образом? - певица наконец почувствовала неладное и явно занервничала.
        - Мне нужен медиум на спиритический сеанс, - прямо бухнула Соболева. - И я уверена, что никто лучше вас с этим не справится.
        - Но я никогда подобным не занималась, - запротестовала мисс Мэннинг. - С чего вы вообще решили, что из меня выйдет медиум?
        - Но вы же такая возвышенная, - уверенно отвечала Соболева. - У вас наверняка прямая связь с высшими сферами.
        И руки воздела, показывая, куда именно направлен вектор связи. Забавно, но у неё самой при этом был столь вдохновенный вид, что спроси меня, кто из присутствующих более похож на пифию, указала бы на неё. Тем более что в моём представлении пифии как раз такими и были: умудрёнными жизнью, но ещё не старыми и полными сил и желания помогать ближним. Ну или себе, это уж у кого какие желания.
        В гостиную вплыла аккуратная молоденькая горничная и тихим заикающимся голосом промямлила, что кушать подано. Кажется, её никто не услышал, кроме Песцова. Вот он встрепенулся и бодро предложил:
        - Дамы, а не отужинать ли нам для начала. Кто же разговаривает о столь серьёзных вещах на пустой желудок?
        От горки он предусмотрительно не отходил, поэтому внимание привлёк только к своему предложению.
        - Действительно. - Мисс Мэннинг подскочила куда быстрее, чем это было положено по её статусу. - Мы же собирались ужинать, не так ли, миссис Соболева?
        - Одно другому не мешает, - оптимистично ответила та. - Но вы правы, с моей стороны верх негостеприимности просить вас об услуге, когда я вас даже не пригласила к столу. Пойдёмте же, мисс Мэннинг.
        Мы с Песцовым обошлись без приглашения. Я прекрасно понимала, что Соболева всё равно почти сразу пошлёт за переводчиком - не общаться же ей с мисс Мэннинг одними жестами, чтобы донести свою просьбу. Песцов же не менее прекрасно понимал, что не пойди он сам - Соболева прекрасно обойдётся без его компании и не накормит ужином. Фарфоровые фигурки, которые он закрывал своим увесистым пушистокостным телом, были хороши, но не настолько, чтобы на них любоваться часами.
        Я опасалась, что поесть не удастся, слишком плотно Соболева взяла в оборот певицу в гостиной. Если постоянно переводить разговоры, в рот, конечно, можно, что-то положить, но прожевать и проглотить будет сложно, да и речь при этом окажется невнятной. А платят мне, увы, не за то, чтобы я вовремя ела, пусть питание и входит в договор. Но Соболева оказалась чрезвычайно молчаливой во время еды, весьма обильной и содержащей много разнообразного и вкусного мяса. Хозяйку даже не заинтересовали короткие фразы, которыми перебрасывались мисс Мэннинг и Песцов. Впрочем, я всё равно не стала бы их переводить: слишком личный подтекст там чувствовался, а источником сплетни ещё и здесь я не собиралась становиться. Хватит того, что испортила репутацию Песцову в Ильинске. Причём интересно так испортила, краем захватив свою.
        Наконец дело дошло до десерта, в качестве украшения которого выступило бланманже, оказавшееся, несмотря на красивое загадочное название, обычным молочным желе, в которое пожалели даже сахару в достаточном количестве. Соболеву оно тоже не вдохновило, она вяло поковыряла ложечкой, цапнула из вазы цукат из груши, ненадолго застряла в нём зубами и брезгливо отложила. Мисс Мэннинг решила не рисковать и ограничилась одним бланманже. Песцов же, поначалу аппетитно захрустевший печеньем, продолжил жевать его уже не с таким энтузиазмом, а надкушенное и вовсе положил на тарелку, явно не собираясь доедать. Уверена: если бы не воспитание, выплюнул бы Песцов пожёванное на тарелку и рот вытер бы. А так давился, но жевал и даже мужественно проглотил. Проверять, насколько велико его мужество, я не решилась и пила чай безо всяких добавок. Похоже, сладкое в этом доме уважали куда меньше мяса.
        - Дмитрий Валерьевич, берите конфекты, - предложила Соболева. - Туровские. Трёх видов. «Утиные носы», «Раковые шейки», «Гусиные лапки». И мисс Мэннинг предложите.
        Песцов при перечислении названий заинтересованно дёрнул носом, но потом перевёл взгляд на остатки печенья и вежливо сказал:
        - Благодарю вас, Ксения Андреевна, но я не слишком люблю сладкое. И мисс Мэннинг тоже не любит. Более того, ей вредно для голоса. - И по-английски: - Филиппа, я сказал, что вам сладкое вредно для голоса. Не благодарите.
        - Всё так плохо?
        - Всё я не проверял. Мне печенья хватило. У меня непременно вечером будет изжога, если не чего похуже.
        - Хм…
        - Что они говорят? - обиженно спросила меня Соболева.
        - Господин Песцов передал ваше предложение мисс Мэннинг. Она сказала, что вы очень внимательная хозяйка.
        - Я польщена, - Соболева довольно улыбнулась. - А как насчёт моей маленькой просьбы? Дмитрий Валерьевич, попросите вы. Ну пожалуйста, что вам стоит?
        Она сделала умильную рожицу, больше приличествующую девочке-подростку, каковой, возможно, себя и чувствовала, но не являлась уже лет сорок, как минимум.
        - Филиппа, дорогая, предлагаю пойти навстречу нашей хозяйке и провести этот несчастный спиритический сеанс, - со вздохом сказал Песцов. - Иначе она на меня смертельно обидится и непременно отомстит каким-нибудь извращённым способом. Вы же не желаете мне зла, дорогая?
        - Какой из меня медиум? - чуть кокетливо ответила Филиппа. - Поучаствовать я бы не отказалась…
        - Мисс Мэннинг не возражает против участия, но не готова вести сеанс. Придётся вам, Ксения Андреевна, взять на себя эту роль. Предвосхищая ваши возражения - это единственный возможный вариант, - твёрдо решил Песцов.
        Соболевой это не понравилось, поскольку брать на себя ответственность за провал ещё одного сеанса она не хотела. Не знаю уж, с чем было связано её желание показать свою компетентность в столь странном деле, но вопрос для неё был принципиальным.
        - Дмитрий Валерьевич, вы не понимаете, о чём просите.
        - Ксения Андреевна, я предлагаю попробовать. Если ничего не получится, мы никому не расскажем, - предложил Песцов. - А если вы удачно проведёте, сможете утереть нос всем завистницам.
        Соболева задумалась. Взвесила все плюсы и минусы, но решила, что плюсов всё же больше, и чуть смягчилась.
        - Искуситель вы, Дмитрий Валерьевич.
        - Какой есть, - улыбнулся он обезоруживающе. - Так как, Ксения Андреевна?
        Соболева развила бурную деятельность. Чужими руками, разумеется: вызвала горничную и дала указание подготовить всё к спиритическому сеансу в гостиной. Наверняка той это приходилось делать часто, поскольку в столовой она появилась буквально через пару минут с уверениями, что всё сделано в точности.
        Песцов радостно подскочил со стула и подал руку мисс Мэннинг. Задерживаться в этом доме больше необходимого минимума он не собирался. Соболева тоже не заставила себя долго ждать и почти побежала в гостиную, возглавив процессию, которую замыкала я. Правда, я попыталась увильнуть, но меня сурово одёрнули заявив, что четыре участника - необходимый минимум.
        В гостиной тяжёлые бархатные шторы были сдвинуты так, что сквозь них даже крошечный лучик бы не пробился. Хотя какой сейчас лучик? На улице уже давно темным-темно. Чуть заметная струйка прохладного свежего воздуха показывала, что форточка приоткрыта. Посреди гостиной стоял настоящий спиритический столик с инкрустацией, посреди которого лежало блюдце тонюсенького фарфора, на котором чернела то ли стрелка, то ли трещина. Горели свечи, цвет которых в полумраке было сложно различить, но мне показалось, что они чёрные.
        Песцов сидел напротив меня, а мисс Мэннинг - напротив хозяйки гостиной. Все украшения и амулеты, по требованию Соболевой, положили на приготовленный для этого поднос. Даже Песцов с неохотой расстался с часами и перстнем-печаткой. Перстень не был артефактом, обычное украшение, так что скорее всего, был дорог как память или просто дорог.
        - Все всё помнят? - вполголоса уточнила хозяйка. - О смерти не спрашивать. Говорить шёпотом. Не сквернословить. Духа не оскорблять. Круг не разрывать.
        Я быстро перевела мисс Мэннинг, после чего Соболева, убедившись, что все прониклись важностью мероприятия и касаются блюдца, нагрела донышко и, зловеще воззвала:
        - Дух, приди.
        Почему-то я была уверена, что она будет вызывать конкретного духа. Но, видно, поскольку предыдущие попытки завершились фиаско, Соболева решила, что, если придёт хоть кто-то, это уже будет хорошо.
        Пока не приходил никто. Соболева воззвала ещё раз. Песцов подавил зевок, пальцы мисс Мэннинг начали ощутимо подрагивать. Мне же было скорее смешно, чем страшно. В бликующих тенях Соболева походила на облезлую ворону, открывающую рот в хриплом карканье:
        - Дух, приди.
        Внезапно словно порыв ветра прошёлся по комнате, чуть не задув свечи и взъерошив волосы. Мисс Мэннинг тоненько взвизгнула, а Соболева неуверенно сказала:
        - Пришёл.
        Блюдце, стоявшее ребром, она быстро опустила на стол, прикрывая неосторожно заглянувшего на огонёк духа.
        - Дух, ты здесь? - подрагивающим от волнения голосом уточнила она.
        Блюдце под нашими руками задвигалось, и мисс Мэннинг опять взвизгнула.
        - Тише, - шикнула на неё Соболева. Кажется, она сама до конца не верила в успех. - Дух, кто ты?
        Блюдце задвигалось, собрало буквы в слово «Царь» и остановилось.
        - Спросите, какой царь, - оживился Песцов и поёрзал на стуле от нетерпения. - Царей было много, не хотелось бы вести дело с кем попало.
        - Без вас знаю, - шёпотом огрызнулась Соболева. - Дух, какой именно ты царь?
        «Просто царь», - ответило блюдце.
        Соболева выглядела растерянной не то ответом, не то тем, что дух всё-таки ответил. Пока двигалось блюдце, я следила за её руками, подозревая, что это мистификация и я замечу, как Соболева жульничает. Но ничего подобного увидеть не удалось, сама же хозяйка салона выглядела поражённой едва ли не больше остальных. Она облизала губы и тихо сказала:
        - Он не хочет раскрывать инкогнито. Не надо настаивать, а то он обидится и не будет отвечать. Что будем спрашивать? Мисс Мэннинг?
        Я перевела, и мисс Мэннинг прошептала:
        - Спросите, удачно ли пройдут мои гастроли с мистером Песцовым.
        На мой перевод Соболева кивнула, показывая, что всё поняла, и важно спросила:
        - Царь, просто Царь, удачно ли пройдут гастроли господина Песцова и мисс Мэннинг?
        Блюдце метнулось сначала к «да», чуть задержалось, потом метнулось к «нет» и застыло между ними, словно не зная, что выбрать.
        Глава 7
        - И что это значит? - после короткого молчания прошептала мисс Мэннинг.
        Соболева поняла её без перевода и тихо пояснила:
        - Иногда духи не могут сказать точно, потому что результат зависит от слишком многих факторов. Наверное, мисс Мэннинг предстоит какой-то выбор, чем и определится успешность её гастролей.
        Она выглядела столь уверенной, словно это был не первый случай, когда к ней на вызов приходил дух. Конечно, она могла быть наблюдателем на многих успешных спиритических сеансах, но, сдаётся мне, сейчас она просто набивала себе цену как медиуму. Впрочем, мисс Мэннинг её слова я перевела в точности.
        Блюдце заёрзало по столу, хотя никто ни о чём духа не спрашивал. Наверное, тому просто скучно показалось только слушать, а не участвовать в беседе.
        - А нельзя уточнить момент выбора?
        Услышав мой перевод, Соболева в ответ зашипела:
        - Нет, духи никогда не уточняют. Спрашивайте что-нибудь другое.
        - А как мы вообще можем быть уверены в том, что это правда? - скептически спросил Песцов. - Пусть скажет что-нибудь уже прояснившееся, но нам неизвестное.
        Соболева кивнула и ответственно спросила:
        - Царь, что ты можешь сказать о нас?
        - Почему о нас? - удивился Песцов, которому вопрос явно не понравился.
        Но блюдце уже задвигалось, и Соболева, шикнув, чтобы не мешали, сосредоточенно зашевелила губами, складывая буквы в слова, а слова в предложение: «Двое из вас не те, за кого себя выдают».
        - Вот так вот, - удивлённо сказала Соболева и пристально посмотрела почему-то на меня.
        Я ответила ей столь же пристальным подозрительным взглядом. В конце концов, говорилось про двоих и второй пока мне не известен, а двум присутствующим неизвестны оба.
        - Что он сказал? - прошептала мисс Мэннинг.
        Я перевела.
        - Ничего интересного, - фыркнула она, тем не менее сделав это необычайно тихо. - Все мы постоянно играем чужие роли, выдавая себя не за тех. Миссис Соболева сейчас выдаёт себя за медиума, вы - за переводчицу.
        - Что она говорит? - забеспокоилась Соболева, услышав своё имя.
        - Мисс Мэннинг сначала сказала, что мы все играем чужие роли, и привела в пример вас, как медиума, и меня как переводчицу.
        - Вы плохо переводите? - заинтересовалась Соболева.
        - Вовсе нет, - оскорбилась я. - Просто я не занималась раньше этим профессионально. Не было необходимости.
        И Анной Дмитриевной тоже не называлась. Ох, кажется мне, дух имеет в виду что-то другое, а не наши нынешние роли с Соболевой. Она-то себя за другого человека не выдаёт?
        - Мне кажется, дух о другом, - не согласился и Песцов. - Ксения Андреевна, уточните, пожалуйста.
        - Вы что? - возмутилась она так громко, как это было возможно сделать шёпотом. - Этого ни в коем случае нельзя спрашивать.
        - Боитесь, что выплывут шокирующие подробности про вас? - довольно противным тоном уточнил Песцов.
        - Духов не спрашивают дважды об одном и том же, - оскорблённо прошипела Соболева. - Если бы вы хоть чуть-чуть интересовались столь серьёзным делом, как спиритизм, вы бы это непременно знали.
        Блюдце чуть пошевелилось под рукой, показывая нетерпение визитёра, который хотел как можно быстрее осчастливить нас предсказаниями и удрать.
        - Ой, что бы спросить этакого? - забеспокоилась Соболева.
        - Спросите, что вы там хотели узнать про свою племянницу, и заканчиваем, - предложил Песцов.
        - Нужно ещё что-нибудь важное спросить, - не согласилась Соболева. - Государственной значимости.
        - Спрашивайте, - ехидно разрешил Песцов. - Мы все столь значимые особы, что непременно отразимся в истории и в предсказании духа по имени Царь.
        - Дух, совершит ли кто-нибудь из нас что-нибудь важное для Российской империи? - зло спросила Соболева, явно в пику Песцову.
        «Да», - качнул блюдце дух.
        - Что ему нужно будет сделать? - победно глядя на Песцова, спросила Соболева.
        «Найти библиотеку», - выстучал по буквам дух.
        - К-какую библиотеку? - поражённо уточнила Соболева.
        Блюдце лишь шелохнулось, но буквы в слова собирать не стало. Наверное, дух посчитал, что права на этот ответ у нас нет. Песцов насмешливо хмыкнул. Заразился от мисс Мэннинг, не иначе. Кстати, сама она как-то подозрительно затихла. Я взглянула: лицо певицы казалось заострившимся и очень бледным. Возможно, виной тому темнота и игры огоньков свечей, больше чадивших, чем горевших, но мне её вид чрезвычайно не понравился.
        - Кто должен найти?
        «Он поймёт». Блюдце выразительно замерло, показывая, что даже если его разобьют, всё равно не добьются более точного ответа.
        - Давайте завершать, - тихо предложила мисс Мэннинг, руки которой внезапно начали подрагивать. - Я чувствую, что пора.
        - Ксения Андреевна, заканчивайте, - забеспокоился Песцов. - А то мы ерундой маемся, а Филиппе уже плохо. Спрашивайте про свою племянницу и отпускайте духа.
        - Да-да, конечно, - заторопилась она. - Дух, выйдет ли моя племянница замуж за императора?
        «Нет», - твёрдо ответил дух.
        - Как это? - опешила Соболева.
        Мисс Мэннинг покачнулась и Песцов прошипел, почти не сдерживаясь.
        - Отпускайте же. Филиппа сейчас упадёт.
        - Дух, спасибо за ответы. Дух, ты свободен, уходи! - истерически выкрикнула Соболева, выталкивая слова пулемётными очередями.
        По комнате словно опять пронёсся вихрь: это освобождённый дух стремился удрать подальше. Я бы тоже на его месте не стала помогать тем, кто сам не знает, что ему нужно, и задаёт столь глупые вопросы.
        - Всё? - уточнил Песцов.
        - Нет. Дух, ты здесь? - напряжённо спросила Соболева.
        Ответом ей была полная тишина. Дух пришёл, сделал своё чёрное дело по возбуждению подозрений и ушёл. Соболева отдёрнула руки от блюдца, словно то обжигало и побежала к шторам. Я было решила - открывать, но она лишь захлопнула форточку, чтобы дух вдруг не вернулся. Щелчок выключателя - и под потолком зажглась люстра довольно невзрачного вида, но зато электрическая.
        - У меня всё получилось, - торжествующе сказала Соболева и сжала кулаки перед грудью, словно собиралась боксировать с давними противниками или, скорее, противницами. - Но почему он сказал, что Сонечка не выйдет за императора?
        - Потому что нужно спрашивать точнее, - проворчал Песцов, помогая подняться мисс Мэннинг. Та выглядела совершенно белой, словно из неё вылились все краски, и казалась лет на десять старше, чем тогда, когда садилась за стол. - Спрашивать такую дичь. Ксения Андреевна, я был о вас лучшего мнения. Ваша племянница собирается выходить за цесаревича, а не за императора. Или вы рассчитываете, что его отец погибнет до свадьбы?
        - Что вы! - испуганно замахала руками Соболева, осознав, как выглядел её вопрос в глазах лояльных к правящей семье лиц. - Я не знаю, почему я так сформулировала. Затмение какое-то нашло. Знаете, Дмитрий Валерьевич, я словно в трансе была, не осознавала почти, что спрашиваю. Уж не обессудьте.
        Она заискивающе улыбнулась и подошла к мисс Мэннинг с другой стороны. Та выглядела уже живее, но бледность никуда не пропала. Певица стояла, опираясь на спинку стула, и это поддержка для неё явно не была лишней.
        - Мисс Мэннинг, может, вам накапать чего-нибудь?
        - Всё, что могли, вы уже накапали, - проворчал Песцов, отстраняя Соболеву с дороги. - Для мисс Мэннинг лучше всего сейчас обойтись без вашей опеки.
        В его голосе сочувствие к певице странно перемешивалось с сожалением о нарушенных планах. Судя по всему, сегодня опять ему придётся довольствоваться одними обещаниями. А завтра мы уезжаем, а значит, опять его роман не получит желаемого продолжения.
        - У меня есть немецкий героин, - с тяжёлым вздохом, словно расставаясь с самым дорогим, призналась Соболева. - Возможно, мисс Мэннинг…
        - Филиппа не принимает лекарства без консультации со своим врачом, - отрезал Песцов, хотя сама актриса при слове «героин» заметно оживилась.
        - От пары таблеток вреда не будет, - оптимистично заметила Соболева. - Я сама принимаю для поднятия жизненного тонуса, если уж совсем хандра одолевает. И знаете, прекрасно помогает. И для горла хорошо: кашель снимает моментально. Поверьте, у меня не какая-то там подделка. Чистый героин.
        Оставалось только удивляться, почему у неё раньше спиритические сеансы не проходили успешно. После чистого героина-то. Ей для сеансов с таким поднятием жизненного тонуса не нужны ни дух, ни столик, ни компания - ответы на волнующие вопросы всё равно получит. Не факт, конечно, что вспомнит потом, но получит точно.
        - Разве что… - засомневался Песцов, глядя на едва стоящую на ногах мисс Мэннинг. - Филиппа, миссис Соболева предлагает вам лекарство для поддержания сил.
        - Дмитрий, вы же знаете, я не могу принимать лекарства без консультации, - прошелестела она. - Мне уже лучше, не волнуйтесь. Я посижу немного и приду в себя. Но не рядом с этим.
        Она слабо махнула рукой на спиритический столик и опять покачнулась, тяжело оперевшись теперь уже на Песцова.
        Я же их беседу слушала в некотором обалдении, поскольку для меня было весьма странно, что наркотики принимают просто так, для поднятия жизненного тонуса. Особенности оборотней? Судя по тому, что никто не видел в предложении Песцова ничего странного, героин тут пока опасным не считался. Надо будет запомнить, что ни в коем случае нельзя принимать лекарства, не проглядев состав. После консультации с лечащим врачом - это мисс Мэннинг хорошо придумала.
        - Мисс Мэннинг благодарит и отказывается, - перевела я Соболевой. - Я бы и вам не рекомендовала принимать это средство часто. Возникает зависимость.
        - Вы не представляете, как вы правы, - грустно ответила Соболева. - От всего хорошего вообще быстро возникает зависимость. А это средство просто великолепное. Жаль, что у меня осталось совсем мало. Я, конечно, попробую что-нибудь от российских фармацевтов, но разве наши смогут получить такое качество?
        - Наши куда лучше делают, - возмутился Песцов. - Что за привычка превозносить иностранное и хаять наше?
        - Положим, Дмитрий Валерьевич, - почти пропела Соболева. - Вы гастроли тоже не для российской певицы устраиваете.
        - Для российских я тоже устраивал, - парировал Песцов. - И вообще, искусство - интернационально.
        Он усадил мисс Мэннинг в кресло около не горящего камина, и та устало откинулась на спинку и прикрыла глаза.
        - Мне бы чего-нибудь горячего, - еле слышно проговорила она.
        - Мисс Мэннинг просит чего-нибудь горячего, - перевела я Соболевой. - Странно, что обычный спиритический сеанс так на неё подействовал.
        - Ничего странного, - возразила Соболева и энергично потрясла колокольчиком, вызывая горничную. - Вы же сами говорили, Анна Дмитриевна, что мисс Мэннинг - тонко чувствующая натура. Такие всегда близки к потустороннему. - И вошедшей горничной: - Сбегай к кухарке, пусть горячее вино с пряностями сделает, а потом убери всё тут.
        - Зачем вино? - удивился Песцов. - Чая будет достаточно.
        - Ах, Дмитрий Валерьевич, ничего вы не понимаете, - не согласилась Соболева. - Вино прогревает куда лучше чая. Я настаиваю на вине, если уж вы от героина отказались.
        - Я не отказывался, - заметил Песцов. - Отказалась мисс Мэннинг. А я бы не прочь испытать ваше новомодное средство.
        - Вы для этого слишком хорошо себя чувствуете, - возразила Соболева, не нашедшая в себе сил расстаться с ценным лекарством ради чужой прихоти.
        - Не скажите, ваш спиритический сеанс выжал из меня все соки.
        - Вы не выглядите обескровленным, - не согласилась Соболева.
        Наверное, Песцов действительно не нуждался в лекарственных стимуляторах, поэтому решил не настаивать и спросил:
        - Как вы думаете, какой царь к нам приходил?
        - Он не назвался, так вправе ли мы пытаться отгадать его имя? - неуверенно ответила Соболева. - И мы даже не знаем, наш или не наш.
        - Отвечал же он на русском, - заметила я. - Значит, наш.
        - Ах, дорогая, для духов не существует разницы в языках, - снисходительно бросила Соболева и разразилась длинной нудной лекцией об особенностях духов. Лекцию слушать было куда менее интересно, чем следить за горничной, шустро убиравшей следы спиритического сеанса. По её чётким движениям было понятно, что делает она это не впервые. Интересно, привлекала ли Соболева прислугу к своим попыткам вызова духов? Очень уж знающе кивала горничная в некоторых местах. Или просто слышала это уже не первый раз?
        Песцов уселся на поручень кресла рядом с мисс Мэннинг и взял её за руку.
        - Разницы в библиотеках для духов тоже нет, Ксения Андреевна? - внезапно прервал он Соболеву.
        - Это вы к чему, Дмитрий Валерьевич? - прервавшись на полуслове, недоумённо спросила она.
        - К той библиотеке, которую нужно найти.
        - Вы так говорите, словно знаете, о чём шла речь.
        - Догадываюсь.
        - И о чём же?
        - Вы сами говорили, Ксения Андреевна, что не всё следует рассказывать.
        Соболева бросила весьма задумчивый взгляд на Песцова и выдала:
        - То есть речь в предсказании шла о вас и вы знаете, что нужно сделать? Точно, дух же сказал: «Он знает», а мужчина из нас троих только вы один.
        Соболева посмотрела на Песцова так, что со стороны наверняка бы показалась влюблённой. Но на самом деле, она просто гордилась своей догадливостью.
        - Именно.
        - Так что же такого вы должны сделать? - азартно спросила Соболева. - Дмитрий Валерьевич, не томите, рассказывайте.
        - Даже дух сказал, что это тайна.
        - Что они говорят? - слабо спросила мисс Мэннинг у меня.
        Пришлось пересказать и дальше переводить. Впрочем, Соболевой не удалось выжать из Песцова больше, чем он уже выдал. У меня создалось впечатление, что он лишь дразнил хозяйку дома, чрезвычайно возбудившуюся от прикосновения к тайне. Верил ли он сам в то, что предсказание касалось именно его?
        Наконец принесли глинтвейн, и мисс Мэннинг начала цедить по глоточку, всё более интересуясь разговором. Стоило бокалу опустеть, она сказала:
        - Дмитрий, я хочу вернуться в гостиницу.
        - Ксения Андреевна, мы с мисс Мэннинг вас покидаем, - тут же сорвался он с места, оставив свой бокал недопитым. Впрочем, у него это уже был второй, так что он не сильно пострадал. - Можем оставить Анну Дмитриевну. Переводчик мисс Мэннинг сегодня не понадобится.
        - Пожалуй, я тоже вернусь в гостиницу, - не согласилась я. - Мы же отправляемся рано утром, не так ли?
        Песцов недовольно дёрнул носом. Наверняка уже запланировал меня тут забыть. Но пока не подвернётся другой работы, я буду держаться за мисс Мэннинг обеими руками, так что пусть не надеется, что я так бездарно потрачу выпавший шанс и спрятаться, и заработать.
        В гостиницу мы вернулись вместе. Песцов предлагал взять сани для мисс Мэннинг, которая продолжала чувствовать сильную слабость. Но она отказалась, выразив желание пройтись, пусть даже для этого пришлось опираться не только на кавалера, но и на меня. Но я не возражала. После душной соболевской гостиной действительно хотелось вдохнуть чего-то свежего. Морозный воздух улицы был прекрасен, он пах свободой. Оставалось только сожалеть о невозможности перекинуться и побегать по снегу. Но и так идти и дышать полной грудью было замечательно. Даже мисс Мэннинг к концу прогулки почти пришла в себя и начала улыбаться и шутить с Песцовым, что не помешало ей проститься с ним на пороге своего номера. Дверь за ней закрылась, а Песцов неожиданно спросил у меня:
        - Как вы думаете, Анна Дмитриевна, не притворяется ли Филиппа?
        - Вам лучше знать, Дмитрий Валерьевич, - заметила я. - Вы знакомы с мисс Мэннинг куда дольше моего. Да, боги не обидели актёрским талантом мисс Мэннинг, но использует ли она его против вас? Мне кажется, во время сеанса ей действительно стало плохо.
        - Можно подумать, мне стало хорошо, - пробурчал он недовольно. - Тайны, библиотеки - ерунда же, Анна Дмитриевна?
        - Совершеннейшая, - подтвердила я. - А какую библиотеку вам надо найти?
        - Почему мне? Может, вам?
        - Дух же сказал «он», - напомнила я. - «Он» среди нас был только один.
        - Духи пол не различают, Анна Дмитриевна, - ехидно сказал Песцов. - Если бы Ксения Андреевна ответственней относилась к подготовке своих спиритических сеансов, она бы это знала.
        Глава 8
        На следующее утро мисс Мэннинг чувствовала себя немногим лучше, но плотный гастрольный график не позволял ей отлежаться даже один день, поэтому отправились в путь рано, едва успев позавтракать. Завтракали мы по отдельности, и то уверена: певица не взяла в рот ни крошки перед дорогой, слишком сине-зелёным было её лицо.
        Возможно, Песцов решил, что ей будет лучше проветриться, а в закрытом экипаже его даму сердца непременно стошнит, и не факт, что на кого-то другого. А возможно, она попросила об этом сама, но возвращались в Ильинск мы в открытых санях. Мисс Мэннинг куталась в меха и совершенно не интересовалась ни разговорами с Песцовым, ни видами заснеженной природы. Наверняка она уже не единожды прокляла своё согласие участвовать в спиритическом сеансе. И сеанс получился бестолковым, и её здоровье пострадало. Странно только, что плохо стало одной ей, ведь она, по большей части даже не понимала, о чём спрашивали этого царя. Или оборотни менее подверженны влиянию духов?
        Песцов почти сразу оставил попытки расшевелить мисс Мэннинг, устроился поудобнее, откинувшись на спинку саней, и совершенно наглым образом задрых. Наверняка ему снилось что-то приятное, поскольку он заразительно улыбался. Я бы с удовольствием последовала его примеру, поскольку сон на свежем воздухе всегда полезен, но колокольчик под дугой очень уж раздражающе звенел. Не знаю, в чём была причина его ужасающей немелодичности, возможно, отливка с дефектом, но звук неприятно бил по ушам. Мисс Мэннинг хоть и прикрыла глаза, но пару раз ощутимо морщилась. Её горничная тоже не спала. Она сидела, вытянувшись в струнку и крепко держа саквояж, и ела глазами хозяйку, чтобы успеть прийти на помощь, если той вдруг поплохеет. Отвлеклась от этого важного дела она всего раза два, чтобы неодобрительно посмотреть на особенно громко всхрапнувшего Песцова. Удивительно, во сне он не наваливался на мисс Мэннинг, а, напротив, отстранялся от неё, насколько позволяло сиденье. Задавить, наверное, боялся своей пушистой костью…
        Примерно с середины пути мисс Мэннинг потихоньку стала приходить в себя, и на её лицо начали возвращаться краски. Нос её покраснел, потом стал синеть, как она его ни кутала в меха. Не помогли даже остановки в придорожных трактирах, где нам подносили горячий чай с мёдом и довольно сытную еду, что было совсем не лишним, после длительной-то поездки по морозцу. Песцов так вообще лопал так, словно не спал, а бежал за санями на всех лапах из последних песцовых сил. И вообще он выглядел просто-таки неприлично здоровым, словно оно, это здоровье, во время неудачного спиритического сеанса плавно перелилось от мисс Мэннинг к нему. А уж после того, как он выспался настолько, что сон в него больше не лез, из него посыпались разнообразные забавные истории, которые мисс Мэннинг не оценила по достоинству.
        - Как надоела эта дорога, - голосом великомученицы простонала она, прервав поклонника на полуслове. - Всё такое отвратительно белое. И этот колокольчик. Дмитрий, потребуйте его заглушить. Он разрывает мне уши. Мне уже кажется, что мерзко дребезжит прямо внутри головы.
        - Не положено, - заметил Песцов. - Это сигнал для встречных. Скоро начнёт темнеть…
        - Темнеть? - забеспокоилась мисс Мэннинг. - Но мы успеем до отправления поезда?
        - Разумеется, - небрежно бросил он. - Мы двигаемся с опережением графика. И если ничего не случится, прибудем с хорошим запасом.
        - А что может случиться? - встревожилась мисс Мэннинг. - Здесь опасно? Почему? Разбойники? Волки?
        - Филиппа, с вами же я, - проникновенно сказал Песцов. - Значит, вы в безопасности.
        - Хм…
        Пожалуй, она уже полностью оправилась, если столь трезво оценивает песцовскую защиту. На её месте я бы тоже засомневалась: не слишком грозным противником выглядит её упитанный кавалер. Впрочем, его зверя я не видела, может, там нечто необычайно крупное, зубастое и агрессивное? Но даже если это обычный флирт, то это тоже говорит о том, что мисс Мэннинг лучше. И в самом деле, глаза она больше не прикрывает, круги под ними уже не такие насыщенные, а губы пытаются сложиться в улыбку. Определённо, несмотря на холод, поездка пошла певице на пользу.
        - Вы мне не верите? - оскорбился Песцов. - Боги, Филиппа, да теперь я мечтаю, чтобы на нас напали и я смог показать, на что способен.
        - Дмитрий, лучше помечтайте, чтобы мы доехали без приключений. Мечты имеют обыкновение сбываться.
        - Увы, не все. - Он так тяжело вздохнул, что ему позавидовал бы любой вулкан перед извержением. - Мои мечты в последнее время так и остаются мечтами.
        И посмотрел этак с намёком, что его чувства подобны лаве того самого вулкана, который только что тяжело вздыхал, и что они всё греются и греются, а значит, недалёк тот час, когда мы опять будем наблюдать его взрыв или побег от мисс Мэннинг. Если она, конечно, наконец к нему не снизойдёт.
        - Значит, не настолько вы хотите, чтобы ваши мечты стали явью, - томно проворковала мисс Мэннинг.
        Я начинала понимать, почему Песцов засомневался вечером в её плохом самочувствии. Если она всё время его лишь распаляет, а потом оставляет перед дверью номера, поневоле задумаешься. Синева с носика певицы ушла, теперь он опять краснел, но уже наверняка под действием горячительного, принятого на последней остановке. Но и эта краснота казалась уже едва заметной, потому что действительно начало темнеть. А в темноте что голубое, что розовое выглядит просто бледным. И мисс Мэннинг теперь казалась не больной, а загадочной.
        - Ох, Филиппа… - укорил Песцов, явно жалея, что в санях такая толпа, и размышляя, нельзя ли как-нибудь потерять по дороге нас с горничной. Или хотя бы пересадить к кучеру.
        - Ох, Дмитрий, - лукаво протянула мисс Мэннинг. - Я ужасно переживаю за вещи, оставленные в гостинице Ильинска.
        Переход был резкий и очень отрезвляющий. Песцов чуть отстранился, насколько позволяла ширина сиденья и его собственная упитанность, и недовольно сказал:
        - Филиппа, вы же оставили всё упакованным. В гостинице обещали сдать в багаж и вручить вам квитанции.
        - Это же будет не под мои присмотром, - закапризничала она. - Вдруг они погрузят не всё?
        - Они погрузят всё, - уверенно ответил Песцов. - Там очень ответственный управляющий.
        - Хм…
        - Филиппа, ваши гастроли - не первые, которые я устраиваю, и ещё ни у кого не пропадал багаж. Ни единого саквояжика не пропадало, поверьте мне.
        - Вам поверить? Хм…
        - А кому вам верить, как не мне?
        Песцов распушил хвост и пошёл на очередной приступ дамы сердца, которая вроде бы не прочь была сдаться, а на деле, похоже, просто тянула время, не желая выдавать ничего, кроме авансов, зато получать всё, что оговорено. Но болтали они довольно мило всё то время, пока мы подъезжали к Ильинску и немного, когда ехали уже по нему. Затем мисс Мэннинг опять начала переживать, что либо не успеем на поезд, либо её вещи не погрузят в багажный вагон. Песцов уже потерял надежду её успокоить и даже апеллировал к моему мнению, словно я разбиралась в грузоперевозках. Мисс Мэннинг я попыталась успокоить, но сама нервничала всё больше и больше. В моих планах не было столь скорого возвращения в Ильинск, и я опасалась, что меня вычислят и вернут Рысьиным. До поезда я хотела добраться не меньше мисс Мэннинг, пусть и по другой причине.
        На вокзал мы приехали заблаговременно, никем и нигде не остановленные, и я уже почти уверилась, что ничего не произойдёт.
        - Какой красавец, - внезапно промурлыкала мисс Мэннинг, полностью потеряв интерес к Песцову. - Какое мужественное лицо.
        Я обернулась посмотреть, о ком она, и моя выдержка дала трещину. Да что там трещину - я чуть было не отправилась в бега самым позорным образом. Оказалось, что нас встречали: перед вокзалом невозмутимо прохаживался Волков собственной персоной. Он же уезжал надолго, если не насовсем? И что сейчас принесло его не просто в Ильинск, а на вокзал, с которого я собираюсь уехать? Страх прочно пустил внутри меня холодные корни, сковывающие и мысли, и движения.
        - Что там мужественного? - возмутился Песцов. - Разве что усы. Но у меня не хуже.
        Смотрел он на Волкова настолько неприязненно, что я забеспокоилась, не полезет ли в драку. Мне же привлекать внимание штабс-капитана было не с руки, поэтому я попыталась отвлечь Песцова:
        - Ваши усы намного мужественней, Дмитрий Валерьевич.
        - Вот спасибо, Анна Дмитриевна, - тоном старой сварливой бабы огрызнулся он, - порадовали. Усы, значит, мужественней.
        - И вы сами ничуть не хуже, - попыталась я сгладить неприятное впечатление от своих слов.
        Песцов оскорблённо фыркнул и демонстративно повернулся к Волкову спиной, помогая мисс Мэнниг выбраться из саней. Сделал он это зря, поскольку Волков неторопливо, но неудержимо двигался к нам и, когда мисс Мэннинг, расточавшая ему улыбки, выбралась из саней, он стоял уже за спиной у Песцова. Тот еле заметно дёрнул носом, явно чувствуя такое неприятное соседство, но поворачиваться всё равно не торопился, протянул руку и этаким интимным движением поправил палантин мисс Мэннинг. Прекрасный палантин, в этот раз - из чёрно-бурой лисы, заставивший меня в очередной раз застрадать из-за собственной неказистой горжетки.
        - Дмитрий Валерьевич, добрый вечер, - обозначил своё присутствие Волков.
        - Александр Михайлович? Какой приятный сюрприз, - делая вид, что только что заметил соперника, ответил Песцов с гримасой, показывающей его истинное отношение к «приятному сюрпризу». - Извините, что не могу уделить вам время, мы торопимся.
        - Дмитрий, представьте меня своему другу, - скомандовала мисс Мэннинг.
        Наступила неловкая пауза, поскольку Песцов никого представлять не собирался, а если и размышлял, то лишь о том, как убрать Волкова с дороги.
        - Александр Волков, к вашим услугам, - представился тот сам и склонил голову в знак уважения. - Вы же, мисс Мэннинг, настолько известны, что в представлении не нуждаетесь. Вы не будете возражать, если я украду вашего спутника для короткой приватной беседы?
        - Разумеется, буду, - бросила мисс Мэннинг, кокетливо улыбнувшись.
        - Дмитрий Валерьевич, мне нужно буквально пять минут. Поверьте, это в ваших интересах.
        Каждое волковское слово словно вбивалось в голову молотком. Можно было только порадоваться, что его воздействие направлено не на меня и что нас с горничной он не замечает на фоне мисс Мэннинг и её мехов. И у облезлых горжеток бывают преимущества. Обратись он ко мне, не представляю, что бы пришлось делать, поскольку голос менять я не умею. Разве что притвориться, что простыла? Я закашлялась.
        Тем временем Песцов с тяжёлым вздохом отцепил от себя возмущённую пренебрежением певицу и отошёл на пару шагов с Волковым, тут же поставившим защиту от прослушивания, которую я вскрыла, будучи уверенной, что речь пойдёт обо мне. Волков не разочаровал.
        - Мне нужна Елизавета Рысьина.
        Песцов опешил.
        - Думаете, Александр Михайлович, я её в сундуке мисс Мэннинг вожу? - едко спросил он. - С таким требование вам к Фаине Алексеевне, знаете ли. Меня же Рысьины от дома отлучили.
        - Девушка пропала примерно в то время, когда вы покинули Ильинск, - бросил Волков.
        - Полноте, как это пропала? - недоверчиво сощурился Песцов. - Об этом непременно бы болтали.
        - Рысьины пока скрывают, но у меня свои источники информации.
        - Может, ваши источники врут?
        - А может, вы помогли ей бежать?
        Песцов вытаращился на штабс-капитана так, словно его глаза жили отдельной жизнью и вытягивались на стебельках из глазниц. Сказать, что он был поражён предположением Волкова, - это ничего не сказать.
        - Вы с ума сошли, - наконец выдавил он из себя. - Зачем мне помогать бежать Рысьиной?
        - Возможно, потому что это в ваших интересах? Или вы всю жизнь собираетесь заниматься этим? - презрительно искривив губы, кивнул Волков на мисс Мэннинг.
        - Не ваше дело, чем я собираюсь заниматься, - отрезал Песцов, с такой брезгливостью глядя на Волкова, словно выше был он, а не соперник. - В любом случае, Александр Михайлович, это не имеет никакого отношения к пропаже, точнее, якобы пропаже Рысьиной. Пропала-то она только по вашим словам.
        Волков положил руку на плечо Песцова, что со стороны наверняка казалось дружеским жестом, но я прекрасно видела, как под пальцами сминается толстое сукно. А если он выпустит когти, то не только сомнётся, но и продырявится.
        - Если я узнаю, что вы мне солгали, - низким рокочущим голосом почти прорычал Волков. - Если окажется, что Рысьина уехала с вами, вы об этом сильно пожалеете. Я вас уничтожу.
        Сказано это было так, что даже мне стало страшно и вспомнилось откуда-то: «И живые позавидуют мёртвым». Но на Песцова этот спич не произвёл такого впечатления. Он пренебрежительно фыркнул и дёрнул плечом, на котором устроилась волковская рука.
        - Послушайте, Александр Михайлович, все женщины, которых я вывез из Ильинска и привёз обратно, перед вами. Это мисс Мэннинг, её горничная и её переводчица. Кто из них, по-вашему, Рысьина? Впрочем, если хотите, забирайте любую, кроме мисс Мэннинг. Да и ту тоже, если выплатите неустойку за срыв концертов. Честно говоря, мне её концерты, устраиваемые лично для меня, поднадоели.
        Волков перевёл тяжёлый взгляд на нас и осмотрел всех так, что мисс Мэннинг, ничего о нём ранее не знавшая, отшатнулась, а мне вообще захотелось спрятаться, пусть он пока и не признал во мне цель своих поисков.
        - Какой неприятный мистер этот военный, - прошептала, едва оправившись от испуга, мисс Мэннинг. - О чём они говорят, как вы думаете, Анна?
        - О женщинах, конечно.
        Получилось хрипловато, и это меня порадовало: пусть лучше мисс Мэннинг с компанией посчитают, что у меня начинается простуда, чем Волков опознает по голосу.
        - Почему именно о женщинах? - удивилась она.
        - А какие у них могут быть ещё общие интересы?
        - Действительно, какие…
        Тем временем Волков закончил нас осматривать и поинтересовался у Песцова:
        - Вы не возражаете, Дмитрий Валерьевич, если я опрошу ваших дам?
        Впрочем, тон был такой, что сразу становилось понятно: вопрос лишь для проформы и ответ Волкова волнует крайне мало.
        - Опрашивайте, Александр Михайлович, - согласился Песцов, попытавшись сохранить лицо. - Только вряд ли это вам что-то даст. Рысьину-младшую я в глаза не видел.
        - В самом деле? Почему же вам было отказано от дома, Дмитрий Валерьевич?
        - Там были столь невнятные объяснения, что я сам толком не понял. Александр Михайлович, если у вас есть вопросы, поторопитесь. Поезд нас ждать не будет.
        - Ваш поезд ещё не приехал, - заметил Волков и развеял плетение.
        Поскольку я своё заранее развеять не позаботилась, оно разрушилось само, стегнув болью так, что она прошлась через всё тело и довольно болезненно оглушила. На глаза выступили слёзы, а к горлу подкатила тошнота, которую я волевым усилием загнала вглубь. Волков мне, конечно, не нравится, но не настолько, чтобы при его появлении демонстрировать содержимое желудка. Пришла я в себя быстро, но Волков уже подошёл. Единственное, что я успела, - убедиться, что не слетела иллюзия облика, и бросить на себя заклинание против ментального воздействия.
        - Простите, мисс Мэннинг, что заставил вас ждать, - с улыбкой, призванной служить извинением, сказал он. - У меня было очень важное дело к мистеру Песцову.
        - У вас общие дела? - заулыбалась та в ответ, напрочь забыв, что недавно называла Волкова неприятным. - Надо же, а Анна утверждала, что единственное, о чём вы могли беседовать, это женщины. - Она повернулась ко мне и продолжила: - Видите, Анна, вы ошиблись, Дмитрий с Александром обсуждали дела.
        Я криво улыбнулась, мечтая только об одном: чтобы обо мне все внезапно позабыли. Но Волков смотрел так, что вероятность незаметного бегства не то что стремилась к нулю, она была отрицательной.
        - Наверное, ваша переводчица слишком хорошо узнала Дмитрия, - заметил Волков, не упустив возможности пройтись по Песцову, - поэтому и решила, что его интересы очень узконаправленные. И потом, знаете ли, она не так далека от истины, я ищу девушку.
        - Вот как? - мисс Мэннинг кокетливо улыбнулась. - Красивую?
        - Очень.
        - И вы подозреваете, что Дмитрий её увёз?
        Сам её вопрос подразумевал, что из двоих кавалеров я выбрала не Волкова, поэтому он оскорблённо выдохнул:
        - Я не исключаю, что он помог ей бежать. Вы не видели мистера Песцова с незнакомой девушкой?
        Взгляд, который бросила на меня мисс Мэннинг, задумчиво-оценивающий, мне ужасно не понравился. Надеюсь, она не выложит свои сомнения непосредственно Волкову, а то ведь останется без переводчицы, а это не в её интересах.
        - Я не видела никого постороннего рядом с Дмитрием в последние несколько дней, - с ангельской улыбкой заявила мисс Мэннинг.
        - А вы, Анна…
        - Дмитриевна, - чуть хрипло ответила я. - Я не знаю, кто ему посторонний, а кто нет. Но мы общались только с Соболевой.
        В глазах Волкова не проявилось ни грани узнавания, только внимание к моим словам. Не ко мне, и хорошо. Я чуть успокоенно погладила горжетку. Буду считать её своим талисманом, напрочь отбивающим обоняние у волковых.
        - С какой Соболевой?
        - Директором театра. Правда, там такой театр, что театром его считать… - Я закашлялась, показывая, что мне трудно говорить.
        - Вот видите, - усмехнулся подошедший Песцов.
        - Мисс Мэннинг, а Дмитрий всё время был рядом с вами? - переключился Волков на певицу.
        - Мне было не до того, чтобы за ним следить - важно ответила та. - У меня репетиции, концерт. Сами понимаете, всё это требует полной самоотдачи.
        - Я всё время был с Филиппой, - зачем-то сказал Песцов.
        - Анна Дмитриевна, это так?
        Я чуть поколебалась, но решила на этот вопрос ответить честно. В конце концов, у Волкова есть возможность проверить наши слова и если он поймёт, что его обманули, может уже с большим интересом отнестись к моей скромной персоне.
        - Мы не видели Дмитрия Валерьевича весь день, когда была первая репетиция. Он разругался с мисс Мэннинг и пропал до вечера.
        - Вот как? И где же вы были, Дмитрий Валерьевич?
        Волков развернулся к Песцову, а тот неожиданно стыдливо заалел и бросил на меня весьма недовольный взгляд.
        - Александр Михайлович, я вам потом скажу. Наедине. Всем присутствующим слушать это необязательно.
        - Скажете, - согласился Волков и опять повернулся ко мне: - Анна Дмитриевна, а фамилию Рысьина вы не слышали от господина Песцова или в связи с ним?
        - Слышала, - с тяжёлым вздохом признала я, заслужив ещё один ненавидящий взгляд обсуждаемого субъекта. - Госпожа Соболева говорила, что у Дмитрия Валерьевича роман с Рысьиной-младшей, из-за чего ему отказали от дома.
        - Нет у меня с ней романа! - взревел Песцов как Буйволов. - Я её вообще в глаза не видел, представьте себе.
        - А что ещё говорила Соболева? - не обращая внимания на его вопли, спросил у меня Волков.
        - Она постоянно что-нибудь говорит, - заметила я. - Но про господина Песцова и Рысьину-младшую она больше ничего не говорила. Впрочем, я уверена, что и это - обычная сплетня и верить скорее надо Дмитрию Валерьевичу, чем ей.
        - Вот спасибо вам, Анна Дмитриевна, - прошипел Песцов. - Вот уважили. И почему я не настоял, чтобы мисс Мэннинг вас уволила? Вы ведь прекрасно знаете, что между мной и Рысьиной ничего нет!
        - Что вы так возбудились, Дмитрий Валерьевич? - сузив глаза, прошипел Волков. - Если вас с Рысьиной-младшей ничего не связывает, то вам и опасаться нечего. Анна Дмитриевна всего лишь была честна со мной.
        Потом Волков попытался получить информацию ещё от горничной, но та не знала вообще ничего, поскольку по большей части провела время в гостинице, готовя концертную одежду для мисс Мэннинг. Про Рысьиных она ничего не слышала и помочь меня найти никак не могла. Волков в ней разочаровался очень быстро, повернулся к Песцову, настолько усердно сверлящему меня неприязненным взглядом, что уже стало казаться: дырка есть не только во мне, но и во всём за моей спиной.
        - Давайте-ка, Дмитрий Валерьевич, мы отойдём и вы скажете, где провели тот день. Имейте в виду, я проверю.
        Подслушивать в этот раз я не стала. Во-первых, и без того догадывалась, где провёл Песцов тот злополучный день, а во-вторых, на меня сразу же набросилась с вопросами мисс Мэннинг.
        Глава 9
        Песцов устроил скандал почти сразу после ухода Волкова. Весьма недовольного Волкова, на прощание сказавшего, что его благодарность за любую информацию о пропавшей мне не будет иметь границ в пределах разумного, разумеется, а вот утаивание оной информации и тем более девушки сделают этого нехорошего человека личным волковским врагом. И если на первой половине речи мисс Мэннинг ещё не теряла надежды улыбками и нежными взглядами заполучить ещё одного поклонника, то к середине второй половины проникновенной речи певица смотрела на штабс-капитана с большой неприязнью. Возможно, потому, что цену информации он так и не назвал, а неприятности обещались всем, и вполне определённые. Но угрозы закончились, и Волков, холодно попрощавшись, отправился проверять сплетни Соболевой. Надеюсь, она его окончательно запутает. Эх, надо было ему сказать, что она весьма искусна в спиритических сеансах и общении с духами - всё развлечение бедной женщине, которая непременно пострадает от чужой грубости. Миндальничать Волков не будет.
        - О таких вещах, как лояльность к хозяину, вы не слышали, Анна Дмитриевна? - зло бросил Песцов. - Как вы могли раскрыть мои тайны первому встречному?
        - Положим, вы мне не хозяин и даже не работодатель, - отрезала я. - Платит мне мисс Мэннинг, если вы вдруг забыли. Да и тайны у вас так себе. Думаете, никто не понял, куда вы отлучались?
        - Филиппа, увольте её наконец, - повернулся Песцов к мисс Мэннинг. - Наглость этой особы переходит все границы. У меня из-за неё будут неприятности с Волковыми.
        - Неприятности у вас будут из-за того, что вы на весь день бросили мисс Мэннинг, - заметила я, переходя тоже на английский. Действительно, так проще: не придётся потом переводить заинтересованно прислушивающейся к песцовским воплям певице. - А вовсе не из-за того, что я об этом сказала. Вы думаете, мистер Волков не проверил бы ваших слов? А когда убедился бы, что вы ему наврали, непременно бы приехал выяснить почему. А так у него не будет в этом нужды. Можно сказать, и волки сыты, и овцы целы.
        Никогда бы не подумала, что мой собеседник воспримет эту пословицу буквально, намёком на свои отношения с Волковым.
        - Я Песцов! - возмущённо взвыл он. - Не извольте забываться!
        - Вы так усиленно на это напираете, что я невольно вспоминаю о признании духа, что двое выдают себя не за тех, - не сдержалась я.
        Песцов замер, только его ноздри раздувались от едва сдерживаемого гнева и усы топорщились, как у кота, почуявшего мышь. Наконец он достаточно совладал с собой, чтобы высокомерно процедить:
        - Филиппа, присутствие этой женщины меня оскорбляет! Мне ещё ни от кого не хотелось так избавиться, как от неё. Увольте её. Немедленно. Если вы опасаетесь неустойки, я её оплачу.
        Выговорив последнюю фразу, он заметно скривился, наверняка вспомнив, что уже всучил мне взятку, но к моему уважению, предложение назад не взял. Мисс Мэннинг задумчиво поглаживала свой мех, не торопясь с ним соглашаться.
        - А мне кажется, - томно протянула она, - что вы к Анне неравнодушны. Слишком уж сильно вы к ней придираетесь. По любому, самому мелкому, поводу.
        Вывод был столь неожиданный и оглушающий, что Песцов потерял дар речи. Он стоял, разевая рот, как выброшенная на берег рыба, и никак не мог придумать, что же такого ответить, чтобы отстоять свою честь и не оскорбить певицу. Конец представлению положила кошка, как ошпаренная выскочившая на площадь и лишь чудом затормозившая почти у самых наших ног. Она выгнула спину, вздыбила шерсть, зашипела, словно могла этим испугать кого-то, кроме себя, и попятилась, не сводя с нас напряжённого взгляда. На кого именно она смотрела, было непонятно, но мне почему-то показалось, что не на меня. Песцов раздражённо махнул рукой, от чего кошка подпрыгнула и сиганула вбок столь быстро, что я успела заметить лишь смазанную тень. Но её страх словно остался и висел в воздухе. Сильный страх, который нельзя было объяснить обычной встречей с оборотнями. Как я успела заметить, в Ильинске домашние животные меня не боялись, во всяком случае, когда я была в человеческом облике. Возможно, конечно, что волковские щиты так действуют на кошек, а возможно, эта кошка просто не совсем нормальная. Или вообще после встречи с Волковым,
который никуда не ушёл, а наблюдает за нами сейчас на расстоянии.
        Похоже, над странностями кошкиного поведения задумалась только я, поскольку Песцов забыл о бедняжке сразу, едва та пропала из виду. Ещё бы: у него имелся куда более интересный объект для наблюдения, на который он и перенёс укоризненный взгляд.
        - От вас, Филиппа, я такого не ожидал.
        - А что вы ожидали? Что я откажусь от единственного переводчика и сдамся на вашу милость? - неожиданно сухо спросила мисс Мэннинг. - Это непредусмотрительно. Если вы наживаете таких врагов, как мистер Волков, я могу оказаться посреди снегов совершенно одна. Или вообще под снегами, если вы понимаете, о чём я.
        - Мы с Волковым не враги, - запротестовал Песцов.
        - Он так не думает. Мистер Волков… - Она пощёлкала пальцами перед лицом, словно подбирая слова. - Мистер Волков сам решает, кто ему враг, а кто нет. Вы у него доверия не вызвали. Не стоило вам врать по мелочам, Дмитрий.
        - Филиппа, да забудьте вы про это недоразумение. Речь сейчас не о Волкове, а о вашей переводчице. Я уверен, что она приносит нам несчастье. Наверняка именно это подразумевал дух, когда не мог выбрать ответа об успехе вашей поездке. Выгоните её - и всё пройдёт безупречно.
        - Анна не бросала меня посреди улицы по надуманной причине, - заупрямилась мисс Мэннинг. - Более того, не она меня сейчас удерживает на холоде и тем ставит под удар моё горло. Даже ваша миссис Соколова прекрасно понимала опасность моего переохлаждения.
        Она выразительно раскашлялась, и Песцов подхватил певицу под руку и повёл в тепло. Пока только в зал ожидания, поскольку поезд ещё не приехал, но и там Песцов не оставил мысли уговорить даму сердца со мной расстаться. Я сидела тихо, размышляя, что, возможно, это было бы к лучшему: мисс Мэннинг что-то заподозрила и если не выдала меня Волкову, то лишь потому, что была не уверена в полезности этого действия. Вот если бы Волков пообещал за меня что-то осязаемое: ещё один палантин, счёт в банке или диадему - мисс Мэннинг могла бы решить, что это компенсирует неудобство с отсутствующим переводчиком. В конце концов, переводчика можно найти другого, а другую диадему предложат вряд ли. Но Волков не сумел заинтересовать певицу, напротив - сумел её оттолкнуть.
        - Дмитрий, мне надоел этот разговор, - закапризничала мисс Мэннинг. - Давайте остановимся на том, что если вы найдёте переводчика и я решу, что он меня устраивает, я откажусь от услуг Анны и выплачу ей компенсацию.
        При этих словах она повернулась ко мне и еле заметно подмигнула, давая понять, что расставаться со мной она не собирается, а приведённые переводчики её устроят вряд ли.
        - И не спорьте, Дмитрий, - повернулась она опять к Песцову. - Я устала и мои бедные нервы не выдержат продолжения этого разговора. Что вы будете делать, если я упаду в обморок?
        Она чуть покачнулась, показывая намерение, затем с сомнением посмотрела на довольно грязный пол и решила поверить любому ответу Песцова, не проверяя его опытным путём.
        - Филиппа, разве я позволю вам упасть? - не разочаровал он её. - Я отнесу вас в вагон на руках.
        - А надо бы вызвать врача, - неодобрительно сказала горничная. - Мисс просто так в обморок не падает.
        Это было настолько неожиданно, что Песцов посмотрел на неё так, словно только сейчас понял, что она - живой человек, а не предмет мебели. И правда, ранее я не слышала от неё ни единого слова при Песцове, да и в разговоре со мной она была весьма немногословна.
        - Только не говорите, Дмитрий, что горничную тоже нужно уволить, - хихикнула мисс Мэннинг.
        - Все против меня! - трагически простонал Песцов, прикладывая руку ко лбу.
        Мне стало его жалко. В конце концов, у него из-за меня сплошные проблемы и ещё неизвестно, что будет дальше. Особенно, если Волков узнает, что из Ильинска меня вывез действительно Песцов. Одной драной шкурой дело точно не ограничится.
        - Дмитрий Валерьевич, - примиряюще сказала я, - существует теория, по которой мелкие неприятности разменивают одну крупную. Вдруг моё присутствие уберегает вас от чего-то страшного?
        - Мне уже кажется, Анна Дмитриевна, что страшнее вас ничего быть не может, - огрызнулся он.
        Но сделал это уже не с таким пылом, как раньше. Противостоять сразу трём дамам сложно даже песцовым. Особенно если одна, хоть и не говорит по-русски, но сразу требует разъяснений, о чём мы секретничаем на непонятном ей языке. Боится, наверное, что договоримся за её спиной.
        - Или судьба приготовила вам нечто совершенно ужасное? - предположила мисс Мэннинг, выслушав моё объяснение. - А Анна героически ей противостоит.
        Возможно, она даже убедила бы кавалера в моей святости, если бы наконец с улицы не раздался характерный свист поезда. Мисс Мэннинг, сразу выбросила из головы всю ерунду, не касающуюся собственных вещей, которых всё ещё на вокзале не было. Мы вышли на перрон, где сразу вспомнилось посещение синематографа с Николаем, но здесь была не только картинка - приближающийся пыхтящий металлический зверь в клубах дыма - но и полный набор звуков, сопровождающих прибытие поезда. И запахов тоже набор. Мне даже не надо было перестраивать обоняние, чтобы ощущать эту чудную смесь, являющуюся неотъемлемой частью железной дороги: креазот, угольный дым, машинная смазка и нечто неуловимое, что я назвала бы ароматом странствий, будоражащим душу и зовущим куда-то.
        Вместе с нами на перрон вывалился подозрительный тип, от которого сразу зафонило магией, скорее всего, от включённого артефакта. Он зашнырял по перрону, вызывая лишь слабый интерес железнодорожников, из чего я сделала вывод, что появился он тут не впервые и наверняка по мою душу. Я старательно притворялась, что не замечаю, но на самом деле внутри всё сжималось от страха. Выдержит ли моя маскировка проверку артефактами? К счастью, шпик нами не заинтересовался и устроился рядом со входом, ожидая появления других пассажиров, которых пока не было. Меня это успокоило, но не настолько, чтобы окончательно про него забыть, и я время от времени косилась в его сторону.
        Мисс Мэннинг же на шпика не обратила ни малейшего внимания, поскольку была увлечена очередным скандалом, который она устраивала Песцову. Багажа не было, а без багажа она в поезд садиться не собиралась, пусть он пока ещё даже не подъехал, а только придвигался к станции, постепенно замедляя ход, чтобы застыть точно напротив перрона. Сразу за паровозом было два глухих вагона, тёмно-коричневый, который в свете фонарей казался почти чёрным, и зелёный, на котором была прикреплена треугольная табличка «Почта». Остальные вагоны были синими и жёлтыми с аккуратными надписями по верху «Прямое сибирское сообщение». Наверное, при солнечном свете поезд выглядит очень нарядно и заметен издалека, особенно на фоне снега.
        Почти одновременно с поездом на перрон въехала тележка с кучей чемоданов и сундуков.
        - Вот ваши вещи, Филиппа, - обрадованно махнул на неё Песцов. - Можете спокойно садиться в вагон.
        И точно: рядом с носильщиком с сосредоточенным видом шагал запыхавшийся тип со значком гостиницы на шапке, хорошо различимом даже при свете фонарей. При его появлении шпик оживился, и я почувствовала усиление работы артефакта. Судя по всему, были просканированы служащий гостиницы, оба носильщика и все вещи на тележке. Если бы я собиралась выбраться из Ильинска в сундуке мисс Мэннинг, сейчас потерпела бы сокрушительное поражение. Хорошо, что такой способ не пришёл мне в голову.
        - Пойдёмте же в тепло, Филиппа, - нетерпеливо продолжил уговоры Песцов. - Сейчас ваши вещи погрузят и вам принесут квитанции.
        - Хочу наблюдать за погрузкой, - заупрямилась мисс Мэннинг. - Чтобы быть уверенной, что ничего не пропало.
        Она попыталась шмыгнуть опять покрасневшим носиком как можно более незаметно, но это у неё не получилось. Если уж я заметила, то Песцов, стоящий к ней почти вплотную, точно обратил внимание, поскольку предложил:
        - Я прослежу. К чему вам мёрзнуть?
        - Ах, Дмитрий, я лучше замёрзну и отогреюсь, чем останусь без столь необходимых мне вещей, - заявила мисс Мэннинг и размашистым шагом, присущим скорее мужчинам, направилась к самому первому, коричневому вагону, около которого остановилась тележка. Там она на несколько раз пересчитала свои вещи, невольно вызвав в моей памяти подходящие случаю строки:
        Дама сдавала в багаж
        Диван,
        Чемодан,
        Саквояж,
        Картину,
        Корзину,
        Картонку
        И маленькую собачонку.[1 - Отрывок из стихотворения Самуила Маршака.]
        Дивана и собачонки, слава богу, не было, зато остального оказалось в избытке. Более того, кроме чемоданов и корзин, имелись ещё увесистые сундуки, которые с трудом поднимались грузчиками, но находили своё место в необъятных глубинах багажного вагона. Грузчики работали споро, и вскоре всё оказалось погружено, а мисс Мэннинг вручили зелёные квитанции, которые она подозрительно пересчитала и успокоенно передала Песцову.
        - Всё в порядке, Дмитрий, - проворковала она и почти повисла на кавалере, - мы можем спокойно ехать.
        Заходя в вагон, я обернулась, но шпик мной так и не заинтересовался. Возможно, конечно, что он тут вообще не по мою душу, но подозрения мои проходить не хотели. Последний взгляд на перрон - и я отбросив посторонние мысли, пристроилась в кильватер мисс Мэннинг, делая вид, что я всего лишь часть её свиты.
        На удивление, моё место оказалось в первом классе, подле певицы. Более того, между нашими купе была общая дверь, что сразу же обнаружил Песцов, надулся и предложил либо поменяться со мной местами, либо вообще отправить меня в вагон второго класса, к горничной.
        - Анна мне нужна рядом, - отрезала мисс Мэннинг, осматривая купе с явным желанием найти недостатки и обвинить в них и без того страдающего Песцова.
        На мой взгляд, придраться там было не к чему. Пусть купе было небольшим относительно комнат в гостинице, но позволяло разместиться со всеми удобствами. Мягкий диван, обитый синим бархатом, был огромен, и спать на нём наверняка было удобно. Напротив него стояло глубокое кресло и висело зеркало, а посредине имелся столик со скатертью, на котором стояла лампа с абажуром, дающая мягкий слабый свет. Мисс Мэннинг сняла шапочку и пристроила её на сетку над диваном, а затем сбросила пальто. В вагоне было не просто тепло, а жарко.
        - Чай будете-с? - угодливо поинтересовался проводник. - Принесу, как только тронемся.
        Песцов переадресовал его вопрос мисс Мэннинг, но та предложила отправиться в вагон-ресторан и выпить чаю там. Насколько я успела заметить, она никогда не отказывалась лишний раз перекусить. Удивительно, как при этом она оставалась столь стройной. Наверное, сказывался образ жизни: постоянно в движении и на нервах. Одни только скандалы с Песцовым сжигают море энергии.
        Мисс Мэннинг продолжала кутаться в меха, но делала это скорее по привычке или из желания лишний раз обратить на них внимание. В конце концов, все вещи, которые она носила, были очень высокого качества и говорили о достатке и успехе владелицы лучше любых слов.
        В вагоне-ресторане Песцов опять заартачился, не желая сидеть со мной за одним столом. Я без возражения отсела, напряжение в наших отношениях мне и без того не нравилось, я прекрасно понимала, что рано или поздно он всё-таки настоит на своём и мисс Мэннинг меня уволит, и хорошо если с выходным пособием. Заплатить-то она мне обещала лишь в самом конце. Это печалило больше всего.
        Песцов сел так, чтобы меня не видеть. Зато я прекрасно наблюдала за тем, как он опять берёт в оборот мисс Мэннинг, разрумянившуюся от вкусной еды и тепла и смотрящую на поклонника куда благосклонней, чем когда она шмыгала носом от холода на перроне. Я быстро доела и оставила их вдвоём: больше из посетителей в столь поздний час не было никого, а официант, позёвывающий в углу, просыпался, только когда его подзывали.
        Ко сну я готовиться на всякий случай не стала, вытащила «Общую магию» и продолжила её изучать. Появление Волкова показало, что обороняться мне придётся, и скоро, поэтому я открыла раздел с атакующими плетениями, выбрала одно с привлекательным названием «сосулька» и запоминала, повторяя пальцами нужную последовательность действий, но не запитывая магией. Хорошо было бы испытать его где-нибудь втайне от окружающих или даже прямо сейчас, добавив в плетение совсем чуть-чуть, капельку магии.
        Я уже почти решила создать крошечную сосульку, использовав для опыта туалетную комнату, но тут мисс Мэннинг раскрыла дверь между нашими купе и спросила:
        - Анна, почему вы сбежали от мистера Волкова? Только не врать, а то я всё расскажу Дмитрию, а он и без того к вам не расположен.
        Глава 10
        Мисс Мэннинг выглядела столь сурово, что явно примеряла на себя роль богини если не битвы, то возмездия. Не хватало разве что меча в руке и шлема на голове.
        - Почему вы так решили? - чуть удивлённо спросила я, захлопнула книгу и положила в саквояж так, чтобы певица ни в коем случае не заметила, что это учебник, а не развлекательная литература. - Должна вас разочаровать, но сбежала я не от него. Если хотите, могу поклясться, что говорю правду.
        - Не хочу, - усмехнулась мисс Мэннинг. - Но не думайте, Анна, что я поверила на слово малознакомому человеку. - Она достала из-за спины большой зелёный кристалл на цепочке жёлтого металла и покачала перед собой. От кристалла легко фонило магией, не атакующей, не защитной, вообще непонятной - раньше я с такой не сталкивалась. - Этот артефакт реагирует на ложь. Итак, вы сбежали не от мистера Волкова, но вы его боитесь, не так ли?
        Присутствие артефакта очень ограничивало в манёврах, но пока не загоняло в тупик. Всегда оставалась возможность отвлечь собеседницу от неприятной темы.
        - Вы его тоже испугались, - напомнила я.
        - Но я его испугалась, когда поговорила, а вы - как только увидели, - не отвлеклась мисс Мэннинг. - Вы с ним знакомы, не так ли?
        - Он - официальный наследник главы клана Волковых, - вовремя припомнила я слова княгини. - Разумеется, я его знаю. И не с самой лучшей стороны.
        Мисс Мэннинг задумчиво покачивала своим артефактом. Уж не знаю, как он показывал, что при нём кто-то лжёт, но ни малейших изменений в магическом фоне я не видела, а само плетение рассмотреть не могла: предмет был слишком далеко, а вязь была тончайшей и очень запутанной. Подозреваю, что даже возьми я кристалл в руки, разобралась бы не сразу, если бы вообще разобралась. Но рассмотреть хотелось. Жаль, что мисс Мэннинг не даст.
        - Экая вы лиса, - усмехнулась певица. - Хорошо, спрошу прямо. Он искал вас? Вы хотели избежать брака с ним?
        Вопросов было два, и они оказались столь удачны, что можно было ответить только на второй, отвлекая от первого.
        - Не с ним. Если уж вам так важно, он не мой жених. Я бежала не от брака с ним.
        Его вообще не было в пачке женихов, подсунутых «бабушкой». Но что-то мне подсказывало, что если он меня найдёт, то его внесут, а других оттуда вычеркнут. А что сделает Волков с Песцовым, даже думать не хотелось. Слишком выразительны были волковские угрозы напоследок.
        - Хм… - чуть разочарованно протянула мисс Мэннинг. - Я была уверена, что вас с ним что-то связывает.
        - Вы могли спросить об этом у него и точно убедились бы.
        - Вы не боитесь, что я так сделаю при нашей следующей встрече?
        - Я боюсь, что меня вернут родственникам, но не уверена, что он стал бы это делать.
        Я балансировала где-то на грани, но пока не соврала ни единым словом. И всё же мне было ужасно интересно, как отреагирует артефакт, если я скажу неправду. Настолько интересно, что я не выдержала.
        - Я собираюсь ехать в Москву, - выпалила я.
        И кристалл не разочаровал. Замигал красным, а на магическом фоне пространство расцветилось исходящими от кристалла радужными волнами. Артефакт поймал меня на вранье и сигнализировал хозяйке, которая ойкнула и тут же его отключила, и теперь кристалл казался всего лишь кристаллом. Магия внутри едва теплилась и нужно было сильно присматриваться, чтобы её заметить.
        - Зачем вы это сделали, Анна? - возмутилась мисс Мэннинг.
        - Мне стало интересно, как ваш артефакт отреагирует на ложь, - честно ответила я. - Возможности соврать у меня не выдалось, так хоть так.
        - Удовлетворили любопытство? Я вычитаю с вас жалование за неделю! - припечатала она.
        - Но почему?
        - Потому что столько стоит зарядка артефакта.
        О которой она ничуть не переживала, собираясь меня проверить. Возможно, рассчитывала, что в случае удачи заплатит Волков? И за меня, и за зарядку.
        - Но вы же сами его активировали…
        - Я была уверена, что вы не станете лгать. А если стали бы, всё равно заплатили бы. Подумать только, ей стало интересно! Удовлетворяйте свой интерес не за мой счёт, Анна.
        Дверь она задвинула с трудом, но достаточно выразительно, намекая, что не желает меня сегодня видеть. Этому я только порадовалась: ещё немного - и она задала бы правильный вопрос, на который как ни отвечай - певица всё равно догадалась бы, что я Рысьина. А так, даже если у неё остались сомнения, то неявные. Желание удрать стало почти непереносимым, но теперь такой поступок вызовет ненужные подозрения.
        За дверью шуршала горничная мисс Мэннинг, готовя хозяйку ко сну. Та же продолжала возмущаться, но уже тихо, так, что я даже не могла сказать возмущается ли она мной или уже действиями своей горничной. Скорее, второе: если она сэкономила на моей зарплате, то теперь можно сделать вычет и из жалования другой подчинённой. Экономия налицо.
        Колёса мерно постукивали, убаюкивая. Заниматься больше не хотелось, да и не стоило раскрывать свои занятия магией. Вдруг мисс Мэннинг переводчик-магичка-недоучка покажется слишком опасной сопровождающей? Я прилегла на диванчик, прикрыла глаза и стала повторять недавно выученное, отрабатывая последовательность действий до автоматизма, но не доводя до спуска плетения.
        Открыла глаза я только следующим утром. Рука, на которую я во сне навалилась, не иначе как для того, чтобы не позволить вырваться магии из-под контроля, затекла и теперь отходила неприятным покалыванием. За окном было ещё темно, но темнота была уже такая, в которую исподволь прокрадывается серый цвет, чтобы смениться красками дня, яркими или не очень - это уж от погоды зависит. Я приводила в порядок себя и своё платье, которое выглядело очень помятым после сна. Пара плетений сделали из него почти новое и отглаженное, а из меня - почти чистую. Почти - потому что хоть тело больше не чесалось, принять ванну всё равно хотелось.
        Поезд замедлял ход перед станцией с совершенно крошечным вокзалом. Хотелось размять ноги, но вряд ли мы долго простоим. Рысь внутри зашебуршилась, намекая, что она засиделась, и требуя, чтобы её прогуляли хоть ненадолго, но немедленно. Я рисковать не стала, слишком уж подозрительный нюх у Песцова. Обнаружив тот же запах в вагоне, что и в гостинице, он с лёгкостью поймёт, кто источник. Не настолько он увлечён мисс Мэннинг, чтобы никого больше не замечать.
        Поезд остановился, и из него выскочил как раз тот, о ком я думала. Спросив что-то у проводника, Песцов рванул к вокзалу, словно ему перца под хвост сыпанули. Конечно, вещей с ним не было, но я всё равно забеспокоилась. Надеюсь, он не бросит нас с мисс Мэннинг, решив, что она предпочла меня ему. Боюсь, что нового антрепренёра будет куда сложнее найти, чем новую переводчицу.
        Но переживала я напрасно, вскоре Песцов вернулся, сжимая в руке пачку газет. Информация интересовала и меня, поэтому я выскочила навстречу, чтобы он не успел уединиться в своём купе, не поделившись со мной самым ценным.
        - Доброе утро, Дмитрий Валерьевич, - пропела я, перегораживая ему дорогу.
        - Как только я вас увидел, оно сразу перестало быть добрым, - мрачно ответил он. - Я так надеялся, Анна Дмитриевна, что вы отстанете на каком-нибудь полустанке. Я даже готов оплатить пересылку вашего багажа.
        Звучало это предложением, на которое я могла бы согласиться до вчерашней встречи с Волковым и беседой с певицей после неё. Уверена, согласись я сейчас с Песцовым, мисс Мэннинг нашла бы возможность в отместку сообщить о своих подозрениях Волкову. А ему совершенно ни к чему знать, что я могу изменять внешность. Уверена, с такими данными он меня вычислит, спрячься я хоть за мужским обликом. Наверняка в магическом арсенале есть что-то именно на такой случай.
        - Замена меня на другого переводчика не даст вам никаких преимуществ в отношении мисс Мэннинг. Она вас динамит, Дмитрий Валерьевич.
        - Что, простите? - недоумевающе нахмурился он.
        Так, похоже, это выражение из прошлой жизни. И почему оно так не вовремя всплыло?
        - Я имею в виду, Дмитрий Валерьевич, что она так и будет вас использовать. Получать с вас материальные блага, кормить обещаниями, а в свою постель не пускать.
        Песцов застыл с видом поборника нравственности, которую я нарушила самым ужасным способом. А ведь наверняка нарушила: неприлично женщине говорить с посторонним мужчиной на такие темы, пусть я сейчас и выгляжу старше, чем есть. Можно сказать, гожусь в матери собеседнику, а значит, практически занимаюсь его воспитанием. Потрясённого Песцова я наблюдала недолго, он отмер и сразу решил заняться уже моим воспитанием.
        - Анна Дмитриевна, что вы себе позволяете? - шокированно спросил он.
        - Разве я позволяю? Где вы были, когда бросили нас с мисс Мэннинг на растерзание Соболевой? Вот туда вас мисс Мэннинг и отправит. Скажет, что после общения с многочисленными жрицами любви вы могли подцепить что-нибудь на память. Что-нибудь такое, что очень долго и неудобно лечится.
        - Какими жрицами? - возмутился Песцов. - Да ещё и многочисленными? Одна-единственная приличная вдовушка.
        - Приличная? - усмехнулась я. - Ну-ну. А вы уверены, что она не принимает ещё кого в ваше отсутствие?
        Песцов явно был не уверен, поэтому перешёл в наступление.
        - Вам-то что за дело, Анна Дмитриевна?
        - Ровным счётом никакого. - Я примирительно выставила руки перед собой. - Извините, Дмитрий Валерьевич, я лезу не в своё дело.
        - Вот именно, - буркнул он и вознамерился меня обойти.
        Но я выходила к нему не для того, чтобы ругаться, и не могла допустить, что он просто так сейчас уйдёт с газетами, пусть ему уже было жарко в зимнем пальто в натопленном вагоне. Крупная капля пота тяжело поползла по песцовскому виску.
        - Дмитрий Валерьевич, а что вы собираетесь найти в газетах? Упоминание о Рысьиной-младшей? Надеетесь на успех там, где ничего не получилось у Волкова?
        Песцов хмуро на меня посмотрел, но всё-таки решил не обострять наши и без того непростые отношения.
        - Темнит он что-то, Анна Дмитриевна. Не мог никто из клана пропасть так, чтобы это в газеты не просочилось. Местные заткнуть можно, а вот столичные… - Он выразительно на меня посмотрел. - Столичные за хорошую новость душу заложат.
        Он потряс передо мной желтоватыми газетными листами, за которые я бы разве что пару монет дала, но никак не душу. И всё же сбрасывать важность газетных сплетен не стоило.
        - И что вы надеетесь там найти, Дмитрий Валерьевич?
        - Я смотрю, Анна, Дмитрий запал вам глубоко в душу, - раздался чарующий голос мисс Мэннинг, следом за которым из купе появилась она сама.
        Несмотря на раннее утро и отсутствие горничной, певица была при полном параде. Наверняка торопливо штукатурилась, пока мы тут выясняли, с кем проводил свободное время Песцов. Пусть мисс Мэннинг и собиралась держать его на коротком поводке, позволять, чтобы он с него сорвался, она не собиралась.
        - Я хотела попросить у него газету, - пояснила я. - Но мистер Песцов настолько меня не любит, что из обычной просьбы устраивает целое представление.
        - Дмитрий, дайте Анне газету, - скомандовала мисс Мэннинг. - Или лучше нет, не давайте. Почитайте мне, у вас такой красивый голос, когда вы говорите по-русски. А Анна переведёт. В конце концов, должна же она отрабатывать жалование, а нам полезно узнать свежие новости.
        За спиной опешившего Песцова возник проводник и предложил чая. В этот раз к его предложению отнеслись куда более снисходительно, и вскоре в купе мисс Мэннинг принесли три исходящих паром стакана в серебряных подстаканниках с гербом Львовых. Было ли это намёком на принадлежность железной дороги правящей семье или просто лояльность к ним же, я спрашивать не стала. Слишком подозрительной была бы такая неосведомлённость. А вот певица с интересом завертела подстаканник, изучая и герб, и узоры. Держала она за ручку, оттопыривая мизинчик, как купчиха, но наверняка считая себя весьма элегантной.
        - Дмитрий, я хочу такой сувенир, - наконец решила она. - Буду пить чай из него дома.
        - Филиппа, да к чему он вам? - без особого интереса спросил Песцов. Наверное, запали ему в душу мои слова о том, что его всего лишь используют. - Я вам лучше подарю что-нибудь более подходящее такой возвышенной особе. Колечко или браслет. Скажете потом, что вы выбрали, когда мы наконец окажемся наедине, без посторонних особ, сующих свой нос, куда их не просят.
        Не только для меня, но и для мисс Мэннинг в его словах прозвучал явственный намёк, но она только улыбнулась, словно ничего не поняла, и продолжила:
        - Но я не хочу колечко, я хочу это.
        Она потыкала розовым ноготком прямо в морду великодержавного льва. Интересно, это считается оскорблением монархии? Или искреннее восхищение всё покрывает? На её месте я бы тоже предпочла тяжеленный серебряный подстаканник в руках гипотетическому кольцу, которого может ещё и не случиться. Но Песцов, похоже, настроился получить что-то, кроме обещаний, до того, как продолжить тратить клановые деньги на прихоти певицы.
        - Хорошо, мы с вами обсудим, какой рисунок вы хотите на подстаканнике, с ним и закажу, - расщедрился он.
        - Но я хочу этот, - капризно заявила мисс Мэннинг. - Дмитрий, купите мне этот сувенир.
        - При попытке вывоза которого за пределы Российской империи вас задержат и оштрафуют, - недовольно возразил Песцов. - Это не сувенир, Филиппа, это имущество железнодорожной компании.
        - Какой вы сегодня… - она поджала губы, - негалантный.
        - Если галантность - это воровство куска серебра ради ваших прекрасных глаз, то увольте, - буркнул Песцов. - Сувенир вам будет непременно, но не этот. И не прямо сейчас.
        Он отпил чаю, поморщился и отставил стакан на стол. Я тоже пригубила. Морщиться там было не от чего: чай оказался ароматным, горячим и в меру крепким. А подстаканник не оскорбил бы самого придирчивого ценителя: было видно, что сделано с любовью и уважением к правящей семье.
        - А когда? - заинтересовалась мисс Мэннинг, прекратившая изучать подстаканник и начавшая изучать самого Песцова.
        Пристально так изучать, недовольно, с видом, сулящим оппоненту неприятности.
        - Если вы согласитесь дать дополнительный концерт главе клана Соболевых, то можно и сразу, как выйдем с поезда. В ближайшем ювелирном магазине.
        - Дополнительный концерт? Дмитрий, это несерьёзно. Я не механизм, я нуждаюсь в отдыхе и покое. С меня хватило вашего спиритического сеанса у Соболевой, знаете ли. У меня теперь аллергия на эту фамилию.
        - Никаких сеансов, - воодушевлённо сказал Песцов, виляя глазами так, чтобы случайно не встретиться взглядом ни со мной, ни с мисс Мэннинг. Он даже газеты начал раскладывать и делать вид, что изучает заголовки. - От вас потребуется всего лишь исполнить пару арий.
        - Пару арий? А аккомпанемент? - взвилась мисс Мэннинг, явно собирающаяся сорваться на поклоннике, пока тот не решил, что сможет ей диктовать условия. - А гримёрка?
        - Боги мои, Филиппа, - заюлил Песцов, - зачем вам гримёрка? Там будет почти домашняя обстановка. Вам просто хотят выразить восхищение вашими талантами. Вещественное восхищение, - он потёр указательным пальцем о большой. - А возможно, вам выдадут не только оговорённый гонорар. Князь Соболев щедр.
        Он заиграл бровями, намекая на уровень щедрости. Глаза мисс Мэннинг заблестели, но это была бы не она, если бы позволила уговорить себя сразу. Она начала азартно торговаться с Песцовым, который наверняка предложил несколько заниженную оплату, апеллируя к тому, что клан Соболевых берёт доставку на себя, а значит, на транспорт тратиться не придётся. Слушать их было неинтересно, поэтому я придвинула к себе «Ведомости Царсколевска», на что спорщики внимания не обратили, и, попивая чай, принялась изучать страницу, по центру которой гордо красовалось рекламное объявление:
        МЕХОВЫЕ ТОВАРЫ
        торгового дома
        «Песцов и Выдрин»
        Большой выбор меховых изделий собственных мастерских
        Громадный выбор дох, мужского и дамского мехового платья
        ПРИЁМ ЗАКАЗОВ по новейшим фасонам
        На удивление в газете было очень много места отдано рекламе, а единственная статья, посвящённая, между прочим, нападению на наследника, ютилась сбоку и занимала всего одну колонку. Корреспондент, стыдливо прячущийся за инициалами, которые вполне могли быть и не его собственными, риторически вопрошал, как так получилось, что заговорщики вообще попали во дворец и кто может гарантировать, что в следующий раз страну не обезглавят. «Доколе мы будем терпеть вопиющую халатность наших служб? Фактически они оказались не готовы ни к отпору заговорщикам, ни к их поимке. Между наследником и его смертью в этот раз встал подпоручик Хомяков…»
        - Анна, что с вами? Вы так побледнели, - тронула меня за плечо мисс Мэннинг. - О чём вы читаете?
        - Здесь статья о покушении на Львовых, - ответил вместо меня Песцов. - Но никто не погиб. Можно сказать, все отделались лёгким испугом. Так что не понимаю вашего волнения, Анна Дмитриевна.
        В себя я пришла уже достаточно, чтобы вспомнить, что Хомяков меня навещал после покушения и был совершенно целым, во всяком случае в хомячином виде. Ох, сколько у меня появилось слов, которые захотелось сказать ему при личной встрече, но увы, Хомякова не было, был только Песцов.
        - Я увидела рекламу вашего мехового салона, Дмитрий Валерьевич, и ужасно пожалела, что испортила с вами отношения. Скажите, а я могу рассчитывать хоть на самую маленькую скидку?
        - Анна Дмитриевна, - с ласковой улыбкой сказал Песцов, - я лично распоряжусь, чтобы вас внесли в списки тех, кому никогда ни по какой цене ничего не продадут ни в одном моём магазине.
        Глава 11
        Мисс Мэннинг не забыла опрометчивого песцовского обещания, и первое, что сделала после размещения в гостинице со скромным названием «Гранд-отель», отправилась выбирать себе подарок. Зачем она при этом потащила меня с собой, я так и не поняла. Наверное, чтобы позлить Песцова, потому что в моих услугах по переводу она точно не нуждалась. Они мило беседовали, я же уныло бродила по залу, и ко мне даже не приставал ни один из приказчиков ювелирного магазина, в котором были представлены не только украшения, но и часы. Целый отдел с разнообразными часами: от маленьких дамских до огромных напольных. Вспомнился Звягинцев с его карманными на цепочке и привычке время от времени на них посматривать. Надеюсь, Рысьина не возложила на него вину за мой побег. Не хотелось бы, что милый Владимир Викентьевич из-за меня пострадал.
        Я рассматривала часы, думая, что это был бы хороший подарок целителю, будь у меня деньги. Но ведь они когда-нибудь да будут, и тогда непременно закажу что-нибудь, да ещё и с дарственной надписью. А можно и не только Владимиру Викентьевичу. Часы - это же приличный памятный подарок? Или нет?
        Вопрос тут же вылетел из головы, поскольку взгляд зацепился за совсем маленькую витрину, тем не менее закрытую сетью разнообразных заклинаний. Нет, так-то заклинания были на всём ювелирном магазине: затейливыми завитушками на огромных витринных окнах, крупной сетью на стенах и дверях, тонкой вязью на стекле стеллажей с драгоценностями. Но на этой витрине их было больше, чем на всех остальных поверхностях магазина. И не просто больше - защита была в несколько слоёв и воздух вблизи неё аж звенел от магического напряжения.
        Я подошла поближе, и моему взгляду предстали ряды крошечных статуэток в виде стоящих или сидящих волков. Нет, были и другие: ажурный домик, звезда с загадочными символами на всех семи лучах, ещё какая-то мелочёвка, но все они терялись среди волков, пусть серебряных, но сделанных довольно топорно. Не представляю, кто может покупать такое украшение. Или же? Защитные плетения раздражающе мелькали перед глазами, не позволяя вглядеться.
        - Сударыня, интересуетесь артефактами-с? - обратился ко мне незаметно подошедший приказчик.
        - Странный набор, - не удержалась я. - Одни волки.
        - Почему странный? Самые востребованные в последние несколько лет, - удивился он. - Но если, сударыня, вам нужно что-то особое, отправим заказ в мастерскую. Конечно, придётся подождать и будет подороже, зато в заказе будут учтены все требования.
        Подороже? Я прищурилась, пытаясь отрешиться от магического зрения, и сконцентрировалась на ценниках. Мама дорогая, если это считается подешевле, то во сколько бы обошёлся личный заказ? Пожалуй, не хочу даже узнавать.
        - Сделаем не хуже, чем в столице, - продолжал разливаться соловьём приказчик. - Наша артефактная мастерская славится и за границей. Вам какой нужен? Защитный? Отпугивающий? Или?..
        Я бы не отказалась от артефактов, отпугивающих Волкова или Рысьину, но боюсь, местные таланты вряд ли соберут такое, да ещё и за имеющиеся у меня деньги.
        - А для чего используют вот эти, в виде волков? - кивнула я на витрину. - Вы сказали, это самые востребованные. От воров? Защитные?
        - Что вы, сударыня, разве могут защитные быть столь дешёвыми? Это отпугивающие, - степенно ответил приказчик, заставив меня почувствовать себя совершенно нищей. - Вы, наверное, только недавно приехали в наш город?
        - Сегодня, - подтвердила я.
        - Поэтому и не знаете, что в окрестностях много волков. Без наших артефактов ни один обоз не выезжает.
        - А если бы выехал?
        - Разумеется, не доехал бы, сударыня, - ответил приказчик. - Облавы на волков устраивают регулярно, но это не очень-то помогает. - Он понизил голос: - Ходят слухи, что Соболевы не ладят с Волковыми, если вы понимаете, о чём я.
        Я важно покивала, хотя понятия не имела, могут ли оборотни привлекать своих звериных братьев для решения проблем в человеческом обществе. Но если могут и даже сами возглавляют, получается, артефакты на них тоже действуют? Я с новым интересом уставилась на витрину.
        - Анна, вы не в музее, - сочный голос мисс Мэннинг вдребезги разбил мои размышления. - Я вас позвала с собой не для того, чтобы вы любовались выложенными тут вещицами.
        - Для другого она здесь и не нужна, - кисло заметил Песцов.
        Впрочем, в этот раз его дурное настроение было связано не со мной, а с выбранной певицей «компенсацией»: камешки на золотом браслете были хоть и мелкие, но чистые, поэтому цена его кусалась даже для Песцова, который наверняка уже не раз подумал, что его «чистая вдовушка» обходится куда дешевле несговорчивой мисс Мэннинг.
        - Анна, как вам? - Певица покрутила рукой, заставив камушки отозваться переливчатым блеском. - Можно это принять как извинение за некрасивый поступок Дмитрия, когда он бросил нас с вами на миссис Соболеву?
        - Филиппа, речь шла не об извинении, а о вашем согласии на частный концерт, - насторожился Песцов.
        - Хотите сказать, Дмитрий, вы совсем не считаете себя виноватым передо мной? - капризно надула губы мисс Мэннинг.
        Песцов сжал зубы, наверняка, чтобы не брякнуть, что если и считает, то уж точно не на такую сумму. На браслет он смотрел страдальческими глазами, словно это было не украшение, а часть его собственного тела. Очень важная часть. Можно сказать, жизненно необходимая.
        - Филиппа, дорогая, мне казалось, что мы закрыли уже ту неприятную тему, - наконец выдавил он. - И мой подарок вам вовсе не призван что-то загладить. Он призван… выразить восхищение вами и вашим талантом.
        Мисс Мэннинг поощрительно улыбнулась, но Песцов развивать эту тему дальше не стал. Я же стояла рядом с ними и недоумевала, зачем меня позвали.
        - Но если он вам не нравится, - невозмутимо продолжил Песцов, - то мы можем выбрать что-нибудь в следующий раз. Более достойное вашей красоты и талантов.
        - Мне нравится, - быстро возразила мисс Мэннинг. - Но я считаю несправедливым, что Анна осталась обделённой.
        Признаю, в этот раз она умудрилась поразить до глубины души не только Песцова, но и меня. Песцов опомнился быстрее.
        - Какое мне дело до обид вашей переводчицы, Филиппа? - сухо спросил он. - Или это уже её просьба?
        - Мне от вас ничего не нужно, Дмитрий Валерьевич, - сразу решила внести я определённость. - Просьба мисс Мэннинг для меня такая же неожиданность, как и для вас.
        - Неужели?
        - Дмитрий, не будьте же таким. - Певица взяла его под руку, почти прижавшись. Наверное, это имело бы смысл, не будь на ней столько одежды. - Сделав подарок Анне, считайте, что вы сделали подарок мне.
        - Вы хотите, чтобы я подарил ей такой же браслет? - недовольно фыркнул Песцов. - Не слишком ли это для столь скромной персоны, как ваша переводчица?
        - Разве я говорила о браслете, Дмитрий? - Певица сияла улыбками, обращёнными по большей части не на дарителя, а на подарок. Впрочем, пока не оплаченный - вон как за ним внимательно наблюдают оба приказчика, стоящие рядом. - Думаю, Анне вполне достаточно маленького скромного колечка.
        - Колечка? - возмущённо нахмурился Песцов.
        - Скромного серебряного колечка, - подтвердила мисс Мэннинг и подошла к витрине с серебряными украшениями. - Например, вот это.
        Она ткнула пальцем, и приказчик, правильно поняв этот жест, вытащил указанное кольцо с мрачным чёрным ониксом. Сама бы я такого в жизни не выбрала, подозреваю, что и мисс Мэннинг не стала бы его носить, но при этом почему-то пыталась всучить мне. Это кольцо точно не было артефактом, мне даже вглядываться в него не надо было, цена за себя говорила сразу.
        - Мисс Мэннинг, мне не нужно кольцо от мистера Песцова, - воззвала я к её благоразумию. - Это может быть неправильно понято.
        - Вот именно, - поддержал меня Песцов. - Филиппа, дорогая, я согласен делать подарки вам, но не вашей обслуге.
        Певица не прислушалась ни к нему, ни ко мне. Она показала приказчику на меня, подразумевая, что нужно передать это уродство мне. Тот подошёл и протянул кольцо, угодливо при этом улыбаясь. Кольцо от этого симпатичнее не стало.
        - Анна, примерьте, - скомандовала мисс Мэннинг. - Я хочу быть уверена, что оно вам подойдёт.
        - Оно мне не нравится.
        - Не нравится само кольцо или то, из чего оно сделано? - с милой улыбкой спросила мисс Мэннинг.
        Неожиданно Песцов насторожился и, сдвинув за спину мисс Мэннинг, словно собирался защитить её от страшной опасности, спросил:
        - Действительно, Анна, а что вам не нравится? Неужели мои подозрения не беспочвенны?
        Карман пальто, в который он опустил руку, начал подозрительно оттопыриваться, словно он наставил на меня… пистолет? С лица приказчика улыбку словно ластиком стёрли, но отойти он не отошёл, только рука начала подрагивать. Рука, на которой лежало злополучное серебряное кольцо. Но оно точно не артефакт: я на всякий случай проверила, там не нашлось ни следа магии. Почему же все так всполошились?
        - Анна, мы ждём, - пропела за спиной Песцова мисс Мэннинг. - Вас же не затруднит примерить маленькое серебряное колечко? Или затруднит?
        В воздухе повисло такое напряжение, что казалось: тронь - и разобьётся, рассыплется на тысячи мелких осколков. Кольцо выглядело совершенно обычным, я пожала плечами, взяла его с протянутой ладони и примерила. На мой взгляд, спасти это кольцо ничего не могло: оно смотрелось уродливым даже на моём пальце. Все его ценность наверняка только в количестве серебра и, возможно, в ониксе: в голове бродили смутные воспоминания, что этот камень как-то используется в магии.
        Песцов шумно выдохнул и расслабился.
        - Филиппа, нельзя же так пугать, - укорил он. - Я уж подумал…
        - Что вы подумали? - спросила я и с отвращением посмотрела на навязанное кольцо. - Я могу его снять? Учтите, если вы вдруг купите мне этакую пакость, носить будете сами.
        - Нет, нет, нет, - замахал он руками. - Я уверен, мисс Мэннинг не станет настаивать.
        Но смотрел он при этом не на мисс Мэннинг, а на мою руку. Довольно странно смотрел, словно у меня внезапно выросли когти вместо ногтей или вылезла шерсть по всей кисти. Кольцо я сняла и вручила приказчику, который тут же понёс его на место.
        - Не стану, - согласилась она. - Просто вдруг вспомнилось предсказание того зловредного духа, а Анна так странно выглядела у витрины с серебром, что я невольно заподозрила, что оно для неё опасно.
        - Чем же? - удивилась я.
        - Как это чем? - широко усмехнулся Песцов. - Нежить боится серебра даже больше огня. Право слово, Анна Дмитриевна, я прекрасно понимаю сомнения мисс Мэннинг и могу только пожалеть, что проверку вы прошли. А так похожи…
        - Ну знаете ли, Дмитрий Валерьевич, - возмутилась я, - если уж кто из нас похож на нежить, то никак не я.
        - Я тем более непохож, - заметил он, гордо ткнув себя в грудь, которая не выглядела особо выразительно и вообще плавно переходила в кругленький живот. - А вот по вашему поводу у меня давно сомнения.
        Сомнения не помешали ему от меня отстать, купить браслет мисс Мэннинг и отвести её на ужин. В этот раз мисс Мэннинг не стала настаивать на моём присутствии, но что-то мне подсказывало, что к концу вечера ей непременно поплохеет и Песцову придётся проводить ночь у себя в номере в гордом одиночестве. Если, конечно, у него и в этом городе нет знакомой вдовушки.
        Я же прекрасно поужинала без всякой компании, ушла из ресторана куда раньше мисс Мэннинг, потом приняла ванну, сняв с себя вообще все заклинания, но оградив само помещение куполом. Странно, но теперь собственное лицо уже казалось почти чужим, настолько я привыкла к облику Анны Дмитриевны. Можно сказать, почти с ним сроднилась. Спать я ложилась с сожалением, что эту комедию придётся ломать и дальше. Этак я в следующий раз не узнаю в зеркале своё настоящее лицо.
        Как выяснилось на следующее утро, ошиблась я только в одном: поплохело не мисс Мэннинг, а Песцову. Поэтому мы с ней отправились проверять, всё ли готово в театре, а он, как никто другой напоминавший сегодня восставшего из гроба покойника как бледной физиономией, так и неточными движениями, побрёл к целителю, адрес которого ему выдал портье. Предложение вызвать в номер он отклонил, процедив сквозь зубы, что ему необходим свежий воздух.
        Мисс Мэннинг бросила ему в спину, чтобы он ни в коем случае не опоздал, иначе она не поедет к Соболевым. Песцов, не поворачиваясь, страдальчески выдохнул; «Непременно» и побрёл дальше, всё так же боясь сделать лишнее движение.
        - Ох уж эти мужчины, - проворчала ему вслед певица, - переоценивают свои силы, а потом нас же винят.
        - А что случилось, мисс Мэннинг?
        - Дмитрий позволил себе за ужином выпить лишнего, - коротко пояснила она и оскорблённо поджала губы, давая понять, что больше ничего не скажет.
        Театр был совсем рядом, и до него мы прекрасно добрались без сопровождающего. В этот раз внешний вид здания полностью устроил мисс Мэннинг: оно было большим, солидным и с колоннами, увенчанными затейливой резьбой. Интересно, этот театр курируют тоже Соболевы? Узнать этого не удалось, в этот раз нас встречал не директор театра, и был встречающий не слишком многословен.
        Мисс Мэннинг это ничуть не расстраивало. Она проверила приготовленную гримёрку, в этот раз ничего не замеряя, поскольку, на мой взгляд, помещение там было куда больше, чем в прошлом, а значит, проверку выдержало бы точно. Немного попридиравшись к свету, мисс Мэннинг перешла в зал, где вовсю шла репетиция вечернего спектакля. Ради гостьи её прервали, но буквально минут на десять, чтобы она «почувствовала» сцену. Репетиция самой мисс Мэннинг была запланирована на завтра. Зал певице тоже понравился: большой, с хорошей акустикой, которая безо всяких искажений доносила её сочный голос до самых отдалённых уголков. Завтра точно никто не останется неудовлетворённым. Во всяком случае, из тех, кто любит классическую музыку.
        Потом мисс Мэннинг выразила желание прогуляться по городу. Я поначалу опасалась, что мы заблудимся, но прогулка свелась к посещению двух меховых салонов, где певица придирчиво изучила ассортимент и даже померила несколько вещей, наверняка запланировав затащить сюда Песцова и получить с него ещё пару подарков в качестве компенсации теперь уже за вчерашний ужин. Но эта её затея точно потерпит фиаско, поскольку оба магазина пусть и разнились по ассортименту, но принадлежали Соболевым, а Песцов вряд ли будет поддерживать конкурентов.
        Примерка мехов привела мисс Мэннинг в состояние если не счастья, то умиротворения, поэтому она даже не нахмурилась, увидев Песцова перед гостиницей. Выглядел тот бодро и столь же бодро расхаживал прямо перед носом швейцара, а стоило нас увидеть, как бросился трусцой нам навстречу.
        - Филиппа, где вы ходите? - воздел он руки к небу. - Через полчаса отправляться, а ведь нам ещё нужно пообедать. Я взял на себя смелость сделать заказ на свой вкус. Анна Дмитриевна, вы тоже поторопитесь.
        Ради разнообразия мисс Мэннинг капризничать не стала, пообедала и собралась в рекордные сроки. Саням нас пришлось ждать каких-то минут двадцать, не больше. И то потому, что певица в последний момент решила поменять платье для незапланированного концерта. Сочла, что выбранное ранее слишком парадное, и скомандовала горничной принести другое, когда мы уже стояли у саней с княжеским гербом Соболевых на боку. Та беспрекословно метнулась в номер и вернулась уже с другим чехлом.
        Песцов усадил мисс Мэннинг и пристроился рядом. Возница, огромный мужик в овчинном тулупе, тронул с места, едва уселись мы с горничной.
        - Дмитрий, как долго нам ехать? - спохватилась мисс Мэннинг.
        - Не больше пары часов, - уверенно ответил Песцов. - Успеете и концерт дать, и поужинать с Соболевыми, и назад вернуться. Не переживайте, Филиппа.
        Мисс Мэннинг если и переживала, то лишь о том, что мы сейчас проезжаем мимо меховых салонов, которые она провожала страдальческим взглядом. Но это продолжалось недолго: вскоре вокруг не осталось магазинов, достойных её визита. Лишь мелкие лавки, и чем дальше к границе города, тем меньше и неказистей. Последняя, почти на выезде, напоминала обувную будку, но тем не менее на ней гордо красовалось «Н.К. Карманов и сыновья. Колониальная и гастрономическая торговля». Певица не удостоила её даже беглым взглядом.
        Наконец мы выехали из города и понеслись по укатанной дороге. Верстовые столбы так и замелькали на обочине. А вот указателей я никаких не заметила, ни к Соболевым, ни к городу, из которого мы выехали.
        - Колокольчик, - неожиданно вспомнила мисс Мэннинг. - Почему в этот раз мы едем без колокольчика?
        - Может, сломался? - предположил Песцов.
        - Колокольчик?
        - Дорогая, я не понимаю причины вашего недовольства. В прошлый раз вам не нравилось, что колокольчик есть, в этот - что его нет.
        - Дмитрий, есть правила, - ответила певица. - И если они нарушаются, я хочу знать почему.
        Песцов страдальчески на меня посмотрел, явно не желая вступать в беседу с возницей, и я предположила:
        - Может, чтобы дополнительно не привлекать волков? Приказчик в ювелирном салоне говорил, что их очень много в этом году, поэтому у них артефакты, отпугивающие волков, самые продаваемые.
        - Волки? Здесь их много? - встревожилась мисс Мэннинг. - Дмитрий, а у нас есть такой артефакт?
        - Анна Дмитриевна, лучше бы вы промолчали, - скривился Песцов. - Филиппа, дорогая, эти пройдохи и не такие сказки расскажут, лишь бы продать залежавшийся товар.
        - То есть у нас артефакта нет?
        Мисс Мэннинг обернулась к городу, явно собираясь предложить вернуться, и Песцов пощёлкал пальцами, привлекая внимание возницы.
        - Любезнейший, правду ли говорят, что в округе много волков нынче?
        - Шастают, - коротко бросил возница, не оборачиваясь.
        - Говорят, есть артефакты, их отпугивающие.
        - Есть, - мужик был по-прежнему немногословен.
        - У вас такой в санях стоит?
        - Стоит, чего ж не стоять, - степенно ответил мужик.
        - Это хорошо, - обрадовался Песцов.
        Он начал пересказывать мисс Мэннинг разговор, поэтому не услышал, как возница тихо добавил:
        - Да только сломанный он почитай уже неделю как.
        Зато это услышала я, а ещё заметила чёрные точки на горизонте, которые уверенно двигались в нашу сторону. Вернуться в город мы уже не сможем, но и не факт, что доберёмся до загородного дома Соболевых: точки двигались быстро и становились уже не точками, а всё увеличивающимися волчьими силуэтами.
        Глава 12
        Беспокойства не было: пусть артефакт при нас сломан, зато я - настоящий маг. Не обученный, конечно, но это не мешало ставить пологи, под которыми меня не смогли унюхать даже оборотни. Следовательно, волки тоже не унюхают.
        Я уверенно поставила отводящее постороннее внимание плетение, волки столь же уверенно продолжали двигаться к нам. Поначалу я решила, что они бегут по инерции, но драгоценные секунды тикали, казалось, внутри самой головы, а волки и не думали останавливаться. Надежды на то, что догоняющая нас стая неожиданно заинтересуется кем-то или чем-то другим и свернёт в сторону, не было вовсе: волки двигались слишком целеустремлённо, словно их вёл невидимый компас. Или над нами висела метка цели. Я даже задрала голову, подсознательно ожидая увидеть огромную мигающую красную стрелку, указывающую на наши сани. Но над головой не было ничего, кроме неприятно сереющего зимнего неба. А вот под ногами… Еле заметная пульсация магии в днище получила совсем другое объяснение. Раньше я относила её к управляющему жаровней контуру, призванному обезопасить пассажиров, теперь же почти была уверена, что это маяк. Как же плохо ничего не знать! Возможно, я смогла бы отключить, держа этот маяк в руках, но сейчас я могла разве что сжечь его вместе с санями, а это было бы несколько непредусмотрительно.
        - Волки! - хрипло выкрикнула горничная, наконец заметившая преследование.
        Удивительно, что вообще заметила: я была уверена, что она не сводит глаз с хозяйки.
        - Волки! - вторила я ей по-русски, окончательно уверившись, что от моего плетения нет ни малейшего прока.
        Мужик обернулся, свистнул и щёлкнул в воздухе кнутом, поторапливая лошадей.
        - Дмитрий, вы же только что говорили, что здесь есть отпугивающий артефакт, - напомнила мисс Мэннинг.
        Она смотрела на всё увеличивающиеся волчьи силуэты, и в напряжённости её позы сквозила серьёзная обеспокоенность.
        - Так есть же, - не слишком уверенно ответил Песцов. - Может, они не за нами?
        - Вы видите на дороге кого-то ещё? - певица повернулась к нему, презрительно изогнув правую бровь.
        Как ни странно, боялась она не сильно, прорывалось разве что лёгкое беспокойство. Возможно, не понимала серьёзности нашего положения? Возница, тот точно проникся, поскольку когда к нам поворачивался, по цвету лица мог соперничать со свежевыпавшим снегом. Мне даже казалось, что его треух приподнялся на вставших дыбом волосах.
        - Возможно, им просто по дороге? - предположил Песцов. - Филиппа, у нас же артефакт, не переживайте.
        - Он не работает, - заметила я.
        - С чего вы взяли, Анна Дмитриевна?
        - Если бы вы дослушали нашего кучера до конца, тоже бы об этом знали.
        Песцов нахмурился, потом обернулся назад, оценил нагоняющую нас стаю, повернулся ко мне.
        - Это точно?
        - Если бы артефакт работал, разве они бы нас преследовали?
        Внезапно вывернувшийся из придорожных кустов волк чуть не вцепился в шею испуганно всхрапнувшего коня, получил по лбу утяжелённым концом кнута и шарахнулся в сторону. Мощные желтоватые челюсти только хищно клацнули в воздухе, расстроенные потерей добычи.
        - Дмитрий, сделайте что-нибудь, - потребовала мисс Мэннинг. - Я не хочу, чтобы они нас догнали.
        - Что я, по-вашему, могу сделать? - огрызнулся он. - Обернуться и броситься к ним навстречу? Мой песец много меньше самого мелкого из них. Боюсь, они одним мной не наедятся.
        - Дмитрий Валерьевич, у вас же с собой револьвер? - внезапно вспомнила я. - Пальните пару раз, вдруг отстанут? Волки боятся выстрелов.
        - У меня пистолет и всего семь патронов, - мрачно ответил он. - С такого расстояния и думать нечего попасть, а напрасно расходовать патроны в нашем положении расточительно.
        - А у вас, мисс Мэннинг, оружия, случайно, нет? - на всякий случай поинтересовалась я.
        Всё-таки она ехала в другую страну, о которой рассказывали массу небылиц про бродящих по улицам медведей с балалайками, поэтому должна была как-то побеспокоиться о собственной безопасности. Нет, я не рассчитывала, что она тут же скажет: «Полный саквояж. Я дам вам парабеллум». Не знаю, откуда в голове всплыла эта дурацкая фраза и почему я посчитала, что парабеллум - это нечто огнестрельное, но задерживаться на этой мысли не стала, тем более что мисс Мэннинг небрежно бросила:
        - Я в нём не нуждаюсь, поскольку…
        Договорить она не успела. Ещё один волк вынырнул словно из ниоткуда и попытался вцепиться в круп другого коня. Тот рванул в сторону, хрипя от ужаса, сани накренились, и певица едва из них не вылетела, Песцов её ухватил за руку в самый последний момент, попутно вытащив из кармана упомянутый пистолет и пытаясь им выцелить напавшего волка, который от намеченной жертвы так и не отстал. Поскольку рука с пистолетом прыгала в опасной близости от моей головы, появилось желание сползти куда-нибудь вниз, чтобы не стоять между Песцовым и его целью. А то ведь перепутает, и всё потом спишется на несчастный случай и состояние аффекта.
        - Не стреляйте, Дмитрий! - взвизгнула мисс Мэннинг и ухватила его за рукав. - Вы непременно попадёте в лошадь, и тогда нам не уйти.
        - Филиппа, не лезьте под руку! - рявкнул он. - Я прекрасно стреляю.
        Что и продемонстрировал тут же, послав пулю в подобравшегося уже с другой стороны хищника, нацелившегося на горничную мисс Мэннинг. Та даже не вздрогнула, хотя брызги крови попали и на её одежду, и на саквояж, который она продолжала крепко держать с таким видом, словно всё происходящее было в порядке вещей. Наверное, с неё сейчас можно было писать картину «Идеальная английская прислуга», жаль только, что некому. Единственную уступку обстоятельствам, которую она сделала, - это позволила себе ухватиться одной рукой за край саней.
        Кучер достал из-под сиденья припрятанный топор и заткнул его за кушак.
        - И-эх, выноси, родимые! - неожиданно тонко взвыл он. - Прямо, прямо, не сворачивай!
        Совсем рядом раздался вой. Лошади испуганно заржали, а одна из пристяжных встала на дыбы, затормозив движение.
        - Дмитрий, если нас догонят волки, вы очень об этом пожалеете.
        - Боюсь, что если нас догонят, жалеть будет некому, - огрызнулся он. - Филиппа, нашли время угрожать.
        Лошади шарахнулись в сторону от выбежавшей прямо перед ними пары волков и рванули уже не по наезженной дороге, а в сторону, к лесу. Даже не к лесу, а к небольшой полоске деревьев, по зимнему времени просвечивающей насквозь.
        - Куда?! - завопил кучер, пытаясь вернуть сани на дорогу.
        Но лошади его сейчас боялись куда меньше воющих преследователей, и сколько он ни вопил, ни щёлкал над ними кнутом, ни дёргал поводья, упряжка стремилась убраться подальше от волков, которых не слишком впечатлила гибель собрата от руки Песцов и которых становилось всё больше и больше. Разве что к саням они не приближались, но шести оставшихся пуль точно на всех не хватит. Страх захватил меня полностью, я чувствовала, как клыки сжимаются на моей шее. Огромные сияющие клыки Волкова. Почему-то я представляла именно его своей близящейся смертью.
        Почти у границы с деревьями кучеру наконец удалось развернуть лошадей к дороге, но тут один из волков ухватил его за край тулупа и… дальше лошади помчались, уже никем не управляемые. С моего места было прекрасно видно, как мужик замахнулся топором на напавшего волка, но тот почти сразу потерял к нему интерес и рванул за санями. Значит, всё-таки стаю на нас навели. Песцов, расталкивая нас с горничной, лез на место кучера. Мисс Мэннинг не переставая визжала, очень громко, на одной и той же высокой неприятной ноте, словно это могло отпугнуть преследователей. Звучало это столь раздражающе, что на их месте я бы непременно отстала. Хотелось зажмуриться и заткнуть уши, чтобы не видеть и не слышать творящегося вокруг хаоса. По самым скромным прикидкам, волков было несколько десятков, а поблизости теперь не было ни одного завалящего дерева, на которое можно было бы залезть и переждать. Совсем рядом с ухом опять раздался выстрел.
        - Филиппа, не орите! - рявкнул Песцов. - Отвлекаете.
        - В санях маячок, - решила я поделиться своими наблюдениями.
        - С чего вы взяли?
        - Мужика не тронули, а от нас не отстают.
        - У него топор, а у нас больше вкусного, - пропыхтел Песцов, пытаясь выудить вожжи.
        - Может нам тоже спрыгнуть?..
        - Вы не разбираетесь в магии, - отрывисто бросил он. - Если там действительно маячок, а мы спрыгнем, давление прекратится, он перестанет работать, и нас сожрут. Вот ведь!..
        Он ругнулся вполголоса, опять не сумев подцепить вожжи. Всё-таки его комплекция не предполагала ловкости гимнаста, и одновременно балансировать на краю саней для него было явно непривычным занятием. Возможно, будь ещё немного времени, Песцову бы удалось и ухватить вожжи и вывести сани из-под волчьего нападения. Но узнать это оказалось не суждено: один из волков вцепился в шею правой пристяжной, и вскоре та уже хрипела, суча ногами в воздухе. Две оставшиеся лошади какое-то время ещё бежали вперёд, таща и сани, и почти мёртвую товарку, но скорости катастрофически не хватало.
        Шмяк. Это горничная мисс Мэннинг меланхолично стукнула по морде особо наглого волка, намерившегося ею перекусить. Волк взвизгнул, из его ноздри побежала тонкая струйка крови. Но это не заставило его отступить, он лез в сани, словно зомби, почуявший свежее мясо, и горничная начала лупить его саквояжем с упорством парового молота. Конец их противостоянию положил очередной выстрел.
        Мы больше не двигались, и круг волков начинал смыкаться. Песцов выстрелил опять, положив самого крупного. Наверняка именно он и был вожаком, ведущим стаю. Волки чуть отшатнулись при звуке выстрела, но затем опять пошли на нас, порыкивая так, что я остро пожалела, что не знаю ни одной молитвы. Должны же местные боги хоть иногда приходить на помощь своей пастве? Неужели Велес дал мне второй облик только для того, чтобы я бесславно погибла в схватке с превосходящими волчьими силами? Не зря, ох, не зря мне сразу не понравился Волков. Ему съесть бедную беззащитную девушку ничего не стоит. И даже такого замечательного саквояжа нет, как у горничной мисс Мэннинг - свой я неосмотрительно оставила в гостинице. А ведь он был таким тяжёлым из-за учебников по магии. По магии? Я чуть не застонала, осознав собственную глупость. Я же могу всех нападающих обезвредить. Наверное: ни разу не испытывала ни на ком. На одни теоретические знания полагаться, конечно, нельзя, но и умереть, даже не попытавшись дать отпор, я не собиралась, торопливо восстанавливая в памяти плетение так и не опробованной ледяной сосульки.
        Звук разрываемой ткани оказался полной неожиданностью. Мисс Мэннинг и её горничная трансформировались в жуткие уродливые создания с вытянутой пастью, полной тонких острых зубов (кажется, они были даже в два ряда), горбатой спиной, чёрная чешуя на которой казалась провалом в бездну, и длинными трёхсуставными лапами.
        С грозным подвыванием эта пара бросилась на волков. Каждая - на свою сторону. И я ещё раз убедилась, что стая находится под магией призыва. На их месте я бы от явно несъедобных страхолюдин улепётывала со всех лап, оставляя после себя только жёлтую дорожку на снегу, волки же шли вперёд, оскалив пасти в рычании. И даже получив смертельную рану, всё равно рвались к саням. Недолго рвались, ровно до второго удара. Некоторым хватало и первого, сразу превращающего туловище в мешанину из шерсти, мяса и костей. Смотреть на это было страшно, пусть с каждым ударом грозных лап наше спасение становилось всё более реальным. Какие, оказывается, в Англии разносторонние певицы: тех, кого не поразили пением, поражают клыками и когтями. Выбор за вами, так сказать, чем поражаться.
        - Боги, Анна Дмитриевна, что это? - выдохнул Песцов.
        Глаза его увеличились в размерах, словно он пытался увидеть сразу всё со всех сторон.
        - Вам лучше знать, Дмитрий Валерьевич. Вы же заключали контракт с мисс Мэннинг. В любом случае нам повезло, что у нас такие спутницы.
        Ряды волков редели с такой скоростью, с какой газонокосилка подстригает траву. Лужайка была невелика, и вскоре должна была закончиться.
        - Повезло?! Вы посмотрите, что они вытворяют!
        - Вы переживаете, что из этих ошмётков не получится даже коврика? - осторожно уточнила я. - Так мы на него и не рассчитывали.
        - Я переживаю, что они потом займутся нами, - огрызнулся Песцов. - Крэги никогда не оставляют в живых тех, кто видел их настоящий облик. У меня остались ещё четыре пули, но не думаю, что на них хватит. Вопрос, положу ли хотя бы одну.
        Драпать Песцов не собирался, чем заслужил моё уважение. Хотя вряд ли бы ему удалось далеко убежать даже своим зверем: двигались крэги необычайно быстро, так что глаз не всегда успевал за ними следить.
        - Но они же нас спасают?..
        - Нас? Они себя спасают! - рявкнул он. - В человеческом обличье крэги столь же уязвимы, как и мы.
        - Может, удастся с ними договориться? - неуверенно предложила я.
        Честно говоря, стоило посмотреть на заляпанных кровью крэгов, получавших удовольствие от самого процесса убийства, как сразу зародились сомнения в возможности договора. Разве что, каким именно образом нас убьют или что не станут сжирать после смерти. Да и то не факт, что эти существа будут придерживаться достигнутых договорённостей.
        - С ними? - Песцов посмотрел на меня как на умалишённую. - В какой дыре вы прожили всё это время? Мы для них пища. Вы станете договариваться с расстегаем?
        - Вы с мисс Мэннинг столько общаетесь, а она вас так и не съела. Наоборот. Мне кажется, у неё к вам слабость.
        - Поэтому она и собиралась меня сожрать в конце турне. И денег заработать, и развлечься.
        - Какой сообразительный мальчик, - прорычало одно из существ. Не слишком разборчиво прорычало.
        Да и сами крэги не слишком друг от друга отличались. То, что подала голос мисс Мэннинг, я поняла лишь потому, что он был с её стороны зачистки. Кстати, ни одного живого волка там уже не было, а поле битвы больше всего напоминало скотобойню. Или нет, не скотобойню, а место, где развлекался ненормальный вивисектор: то, что осталось от половины стаи, иначе как ошмётками и не назвать. И сейчас этот вивисектор дёрганными движениями двигался к нам. Разделавшись с парой десятков волков, крэг даже не запыхался, а вся кровь на нём была волчьей.
        - Стоять! - крикнул Песцов, наведя пистолет на мисс Мэннинг. - Филиппа, давайте разойдёмся по-хорошему. Всё же нас так много связывало, не стоит всё сразу перечёркивать ненужными смертями.
        Это он намекает, что всё-таки успел провести с ней ночь? Но когда?
        - Вы одна из самых красивых женщин, которых я знал, - продолжал обрабатывать противника Песцов. Какое самообладание: у меня точно не повернулся бы язык назвать это красивым. - А сколь талантливы! Представляете, что будет, если я случайно поврежу ваше золотое горлышко?
        Крэг зашёлся в приступе кашля. Или нет, кажется, она так смеялась.
        - Мне так приятно, Дмитрий, что даже в такой ситуации вы за меня переживаете, - проскрипела она. - Не беспокойтесь, моё горло для пения не используется. Право, дорогой, мне самой очень жаль, что всё заканчивается так рано. Вы очень вкусные, редкий деликатес, а придётся есть в таких отвратительных условиях.
        Она облизнулась длинным раздвоенным языком, с которого на снег капнула ядовито-зелёная слюна, и резко прыгнула на Песцова, который вскинул пистолет и выстрелил прямо в оскаленную морду. Крэг изогнулся в прыжке совершенно немыслимым образом, и пуля прошла мимо. Зато сплетённая мной сосулька - нет. Вложила я в неё столько, что когда она проявилась, больше напоминала ледяную колонну. И вот от неё мисс Мэннинг увернуться не удалось: остриё вошло прямо в распахнутую пасть и вышло сзади, словно заточенный шампур в подготовленное для запекания мясо. Сзади словно заревел раненный бизон, и я еле успела развернуться и бросить плетение в оставшегося противника. Удар пришёлся в середину туловища, и второй крэг теперь напоминал бабочку, пришпиленную булавкой к альбомному листу. Если, конечно, бывают такие огромные уродливые бабочки. Песцов подошёл к ещё шевелящемуся созданию и выпустил в упор все оставшиеся пули.
        Глава 13
        Песцов был напряжён и не спускал с тела второго крэга глаз, словно тот мог ожить после моей сосульки и его пуль. Пару раз ткнул носком ботинка в висок, но голова лишь слабо дёрнулась в сторону, а зубы не оскалились и не клацнули в попытках добраться до своего убийцы.
        - Они бессмертны, Дмитрий Валерьевич? - Я оглянулась на бывшую мисс Мэннинг, снег под которой уже почернел от пролившейся из тела крови или жидкости, которая заменяет этим созданиям кровь. - Или всё закончилось?
        - Ожить-то они не могут, Анна Дмитриевна. Но говорить, что всё закончилось, это явно преуменьшать наши с вами проблемы.
        - Эти существа под защитой закона?
        Не дай бог, окажется, что мы уничтожили кого-то из здешней Красной книги. Редкий вид оборотней, эндемичный для Англии. Англия потребует нашей выдачи, где нас показательно казнят, чтобы другим неповадно было сопротивляться.
        - Что? - удивлённо повернулся Песцов и внезапно попятился, наставив пистолет уже на меня. Я занервничала, поскольку не была уверена, что все семь пуль уже были выпущены. Как-то не до подсчётов было. - Вы кто?
        Я оглянулась. Но кроме нас двоих, рядом не было вообще никого, если не считать волчьих и крэговских останков. Может, дело как раз в них и у Песцова начались галлюцинации? Не стоило ему столь близко подходить к разной пакости: вот он результат налицо.
        - Дмитрий Валерьевич, что с вами? Здесь, кроме нас, никого нет. Эти крэги, они ядовитые? - забеспокоилась я, вспомнила, что с психами нужно говорить медленно и спокойно и продолжила: - Может, на вас попала кровь или вы надышались чем-то не тем? Это я, Анна Дмитриевна Павлова, неужели вы не узнаёте?
        Песцова моя речь ничуть не успокоила, он всё так же наводил на меня пистолет, а ещё его нос внезапно вытянулся и покрылся серебристой шерстью. Всё это ужасно нервировало. Внезапно он подпрыгнул и возбуждённо выдохнул:
        - Вот так дела, а я-то думал, что у меня навязчивые галлюцинации. Запах есть, а оборотня нет, а она - вот она, всё время была у меня под носом. Так кто же вы? Только не повторяйте опять, что скромная переводчица Анна Дмитриевна Павлова, несчастная вдова, выброшенная родственниками на улицу. Чтобы клан отказался от сильного мага? Быть такого не может. На вдову, впрочем, вы тоже не похожи.
        Только тут я заметила, что вся моя маскировка слетела: и щиты, и иллюзия - а значит, Песцов видел меня такой, какая есть. Боже мой, что же говорить? Мысли в панике заметались маленькими испуганными мышками, которых хотелось прижать лапой. Хорошенько так прижать и встряхнуть, чтобы хоть что-то можно было придумать. Заяви я, что перед ним Лиза Рысьина, ещё неизвестно, что будет. Может, обойтись полумерами?
        - Меня хотели выдать замуж, - вдохновенно начала я. - Но не за того, за кого хотела я. Пришлось бежать.
        - Боги мои! - Песцов стукнул себя по лбу прямо той рукой, в которой держал пистолет. Действительно, дырка в его голове ничего существенно не изменит. Главное, чтобы она не появилась в моей. - Так вы та самая Рысьина, которую хочет заполучить Волков?
        Догадливость оборотня не порадовала.
        - За Волкова меня точно не хотели выдавать.
        - Не виляйте, барышня. Он вас искал, и если он узнает, что я действительно помог вам бежать, он меня убьёт. Конечно, если останется что убивать после общения с Фаиной Алексеевной.
        Слова Песцова прозвучали довольно обыденно, и всё же они были не преувеличением, а простой констатацией факта, Я вернула свою маскировку в полном объёме и ответила:
        - Если вы никому не скажете, то ни Волков, ни Рысьина ничего не узнают.
        - Анна Дмитриевна, не обольщайтесь, - нехорошо усмехнулся Песцов. - Узнают, ещё как узнают. Погибла мировая знаменитость. Жандармы будут рыть так, что вы своё инкогнито точно не сохраните.
        - Ваша мировая знаменитость хотела сожрать нас обоих, - напомнила я. - Мы защищались. Какой с нас спрос? Наоборот, нас должны наградить за избавление мирного населения от опасности. Пусть роют на таможне, выясняют, почему к нам пропускают всякую пакость. Между прочим, если бы на моём месте была настоящая переводчица, вы бы сейчас претензию никому не предъявляли, потому что были бы уже трупом. И, скорее всего, не целым, а кусочками, которые ещё неизвестно, удалось бы собрать, чтобы положить полностью в гроб.
        - Я вам весьма признателен, Анна Дмитриевна, за собственное спасение, но не могу не отметить, что если бы вы сразу волков магией приложили, этого бы вообще ничего не было. - Песцов нагло поводил пистолетом по сторонам. - И лошади были бы целы, и англичанки.
        - Ага, целы. А потом вас бы сожрали эти целые англичанки за милую душу. Или не сожрали, а употребили бы по-другому. Не знаю, какие у неё были на вас планы. Может быть, и остались бы в живых, но с психологической травмой после ночи, проведённой с мисс Мэннинг.
        Песцов дёрнул кадыком, видно, представив, как могла бы пройти его ночь с певицей, прими та свой естественный облик. Надеюсь, его богатое воображение показало всё в самых ярких красках, на которые только способно.
        - Не ваша печаль, Анна Дмитриевна, - быстро пришёл он в себя. - И всё же, почему вы не использовали магию раньше? Ждали до последнего в надежде, что всё как-нибудь рассосётся само и вам не придётся себя демаскировать?
        - Я прикрыла нас отводом глаз, но на волков он не подействовал, потому что тут, Дмитрий Валерьевич, - я пнула носком днище саней, - маяк, на который они наводились. И стоит он не просто так. Нас с вами хотели убить.
        - Не именно нас. Мы просто удачно подвернулись, - буркнул Песцов, - поскольку наша смерть получилась бы необычайно громкой. И это Волковы ещё о вас не знали.
        - Почему вы думаете на Волковых? Александр Михайлович вам угрожал, конечно, даже не особо стесняясь свидетелей, но с чего вы взяли, что стаю натравил именно он? Какой смысл ему это делать, если он даже не был уверен, что вы замешаны в моём исчезновении?
        Нет, я тоже подозревала Волкова, тем более что преследовали нас как раз копии его второго облика, но одни подозрения к делу не пришьёшь, нужны факты.
        - При чём тут ваше исчезновение, Анна… нет, Елизавета Дмитриевна? Мир, знаете ли, вокруг вас не крутится, - едко заметил Песцов. - Волковы хотят на место губернатора поставить своего, сместив Соболева. Для этого им нужно показать, что нынешний губернатор не справляется с ситуацией. Две смерти, моя и мисс Мэннинг, вполне возможно, послужили бы поводом для отставки. А с учётом неспокойной обстановки в губернии в целом, Волковы бы своего добились, если бы не ваше владение магией. Как вы можете не знать таких простейших вещей?
        - Между прочим, я память потеряла после нападения на мою мать и меня, - возмутилась я. - И не знаю куда более простых вещей, чем разногласия между кланами. Более того, они мне попросту неинтересны. А вот вы, если уж собирались ко мне свататься, могли бы узнать, что из себя представляет невеста, тогда сами не задавали бы сейчас столь глупых вопросов.
        - Я не собирался, - важно выпятил грудь Песцов. - Меня поставили перед фактом. Собственно, я прекрасно обходился без жены и столь же прекрасно обошёлся бы и дальше. Единственно, для меня неприятным сюрпризом оказалось отношение княгини Рысьиной, существенно осложнившее мои дела. На ровном месте, между прочим. Можно подумать, я чем-то хуже остальных претендентов.
        - Остальные не бегают столь явно за певичками, - намекнула я.
        - Явные пороки куда лучше тайных, - отрезал Песцов. - Да и порок ли это? Любовь к противоположному полу естественна и ведёт лишь к росту рода человеческого. Но вы уводите разговор в сторону. Всё же, почему вы сразу не приложили волков магией?
        - Потому что я про это напрочь забыла, - чувствуя себя необычайно глупо, ответила я. - Полог я хотя бы отрабатывала, а боевым заклинаниям меня никто не учил. В книжке вычитала пару дней назад, а опробовать так и не пришлось. Что мы делать-то будем, Дмитрий Валерьевич со всем этим? Возвращения к Рысьиным в моих планах нет.
        Строго говоря, я могла сейчас обернуться, попытаться добраться до города и удрать. Попасть в зверином обличье в гостиницу мне будет довольно сложно, поскольку я не уверена, что сумею использовать магию, будучи рысью. И если первыми в мой номер попадут урядники, которые непременно захотят ознакомиться с вещами не только мисс Мэннинг, но и тех, кто удирает с места преступления, то я могу остаться без денег и документов. Перспектива не из весёлых. Поэтому сейчас вся надежда на спутника, знакомого с местными реалиями куда лучше меня.
        Тут мне пришло в голову, что смена облика на Анну Дмитриевну была не самым мудрым решением, поскольку мой нынешний спутник уже успел проникнуться к ней неприязнью и может не захотеть помогать из принципа. Поэтому я сняла иллюзию и с намёком обвела рукой бойню, устроенную крэгами, но Песцов даже не стал туда смотреть лишний раз. И то сказать, зрелище не из приятных: из целого там одна лишь мисс Мэннинг, и та выглядела так, словно мы приготовились к пикнику с ней в качестве главного блюда.
        - Вы меняете облик артефактом или плетением? - неожиданно спросил Песцов.
        Пистолет он продолжал держать в руках, и пусть на меня не направлял, но всё равно я нервничала от самого вида огнестрельного оружия.
        - Плетением. Не могли бы вы разоружиться?
        Песцов мою просьбу проигнорировал и продолжил допрос:
        - Можете принять любой облик или только лишь один?
        - Наверное, любой.
        - А внешность мисс Мэннинг вы могли бы повторить, Елизавета Дмитриевна?
        Я пожала плечами. Я не была уверена, что скопирую в точности, но что-то близкое наверняка могла бы сотворить. Но на мой взгляд, ни время, ни место не подходили для того, чтобы хвастать своими умениями.
        - Попробуйте-ка, Елизавета Дмитриевна, - скомандовал Песцов.
        - Зачем? - удивилась я. - Обстановка, знаете ли, Дмитрий Валерьевич, совсем не располагает к экспериментам.
        Да уж, вокруг нас уже ни на чём не поэкспериментируешь. Посторонний бы сказал, что всё уже проэкспериментировали до нас.
        - Обстановка, знаете ли, Елизавета Дмитриевна, весьма располагает. Притвориться Филиппой это и в ваших, и в моих интересах, - бодро сказал Песцов и наконец убрал в карман пистолет.
        Я облегчённо выдохнула, но не расслабилась: у Песцова явно появилась идея, как обратить случившееся себе на пользу. Но его польза не равна моей. Разные у нас цели.
        - Зачем это? - насторожилась я. - Я не собираюсь никем притворяться.
        - Вы уже притворялись и довольно успешно, - отрезал Песцов. - Филиппу Мэннинг ни допрашивать, ни проверять не будут столь тщательно, как её переводчицу, и у нас вполне может получиться выскочить из ловушки. Давайте же, меняйте лицо, я посмотрю, насколько похоже выйдет.
        Я еле удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска, и то потому, что вовремя вспомнила, что я ещё ни разу не видела, чтобы в этом мире кто-то делал подобные жесты. В лучшем случае Песцов меня попросту не поймёт, в худшем - исполнится ненужных подозрений. Я решила попробовать для начала объяснить ему степень заблуждений вербально.
        - Мой английский не настолько хорош, чтобы притвориться англичанкой. Меня разоблачит любой соотечественник мисс Мэннинг, оказавшийся рядом.
        - Елизавета Дмитриевна, много вы видели англичан за время нашей поездки?
        - Да даже необязательно англичанин, а просто хорошо говорящий на английском, - продолжала я убеждать Песцова в глупости его идеи. - Из меня такая же англичанка, как из слона балерина.
        - Ерунду говорите, Елизавета Дмитриевна, - отмахнулся Песцов. - Кто здесь хорошо говорит по-английски? Здесь тяжело найти даже того, кто хорошо говорит по-русски. Более того, вас никто не заставит постоянно болтать. Объявим, что вы сорвали голос во время нападения волков. Обойдётесь минимумов слов, и те буду переводить я. Как, по-вашему, много урядников говорят на английском? Даже в гимназиях это довольно редкий язык. - Видя, что я не тороплюсь повиноваться, он недовольно добавил: - В противном случае, Елизавета Дмитриевна, разразится скандал, в котором мы пострадаем оба, поскольку получается, что вы бежали со мной. Уверен, газетчики раздуют сплетню до размеров того самого слона, который не балерина. И главное, неизвестно до чего додумаются представители наших кланов, которых непременно сюда вызовут.
        Я вспомнила Соболеву, которая с придыханием сообщала, что у Рысьиной-младшей и Песцова роман. В таком ракурсе всё выглядит как побег, и если пойдут подобные слухи, то княгиня непременно объявит, что согласна пойти навстречу «любящим сердцам». А то, что она меня может выдать без моего согласия, я уже знаю. Остаётся узнать, могут ли женить Песцова, если он не захочет. Впрочем, был же он в списке потенциальных женихов, а значит от него принципиальное согласие давно получено. Боже мой, вот чувствовала же, что личность с такой фамилией просто так не приходит!
        - Елизавета Дмитриевна, время идёт. Пробуйте, чтобы в случае неудачи была возможность придумать что-то ещё.
        Я тяжело вздохнула, вызвала нужное плетение и начала править его под мисс Мэннинг.
        - Оу, даже лучше, чем оригинал, - польстил мне Песцов. - Оригинал выгляди постарше. Можете подправить для большего соответствия?
        Правки он предлагал внести ещё пару раз, пока не остался полностью доволен результатом. Платье мисс Мэннинг был разорвано при трансформации, но пальто она расстегнула и сбросила. Наверное, рассчитывала надеть его на концертное платье, которое нашлось в санях неповреждённым и лишь слегка присыпанным снегом. Было оно скользкое и холодное и пропахло хозяйкой. Мне теперь казалось, что духи мисс Мэннинг имели явно различимую гнилостную нотку и даже пахли тухлятиной. И вообще всё вокруг пропахло тухлятиной до тошноты. Адреналин наконец схлынул, и меня заколотило от осознания случившегося. Казалось, я прошла по самому краешку и уцелела лишь чудом.
        Пока я переодевалась, содрогаясь от дрожи и борясь с желанием показать миру содержимое желудка, Песцов развил бурную деятельность по извлечению сосульки из живота горничной мисс Мэннинг. Впрочем, была ли она на самом деле горничной? Кто знает, у кого была ведущая партия в этом дуэте. Иногда кукловод как раз тот, кто незаметен.
        - Так, Елизавета Дмитриевна, вы можете одно тело сжечь? - бодро поинтересовался Песцов. - Конкретно, бывшую мисс Мэннинг. Заодно согреетесь, а то вы совсем замёрзли. И сосульки развейте. Не нужно нам, чтобы встали вопросы о иной магии, чем в маячке.
        Сосульки убрать оказалось куда проще, чем точечно сжечь одного крэга. Я экспериментировала, то усиливая поток, то уменьшая, но всё же добилась того, что от трупа осталась только горка пепла, которую Песцов споро стал прикрывать выломанными частями саней.
        - Сейчас костёр разведём, никто и не подумает, что здесь что-то было, - пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд. - Заодно и не возникнет вопроса, как мы нашли маячок. Кстати, где он? Нужно его непременно прибрать, пока не прибрал кто-то ещё.
        Костёр я запалила тоненькой струйкой силы, а потом Песцов по моей указке ковырялся в днище саней, извлекая крошечный, с копеечную монету маяк. Теперь нападение ни за что не посчитают случайным.
        - Так что мы расскажем жандармам? - спросила я.
        - Да, собственно, Елизавета Дмитриевна, нам и выдумывать ничего не надо. Расскажем в точности всё, что случилось. Только крэгом окажется переводчица, - огорошил меня Песцов. - А про горничную можно вообще умолчать. Кто там про неё вспомнит.
        - Позвольте! - возмутилась я. - У меня в номере документы. Если их найдут, ваша легенда рассыплется карточным домиком.
        - Вы оставили в гостинице документы даже не в сейфе? - удивился Песцов - Как это непредусмотрительно с вашей стороны, Елизавета Дмитриевна. Вполне может быть, что когда мы вернёмся, никаких документов не будет.
        - Я не просто так, а в учебниках по магии и под отводом глаз.
        - Придётся забрать сразу, как вернёмся в гостиницу, - решил Песцов. - Уверен, это будет до общения с жандармами.
        - А если нет? Ваш план, Дмитрий Валерьевич, шит белыми нитками. Что будет, если решат, что крэг из клана Рысьиных?
        - Не говорите ерунды, Елизавета Дмитриевна, крэгов в кланах не бывает, как бы некоторым не хотелось доказать обратное. Если найдут ваши документы, посчитают, что вас сожрали, и Рысьины перестанут вас искать. Кстати, кучер-то наш выжил и подходит, - и уже по-английски: - Филиппа, дорогая, вы не замёрзли? Было бы обидно выдержать битву с чудовищем и умереть от обморожения.
        Глава 14
        Песцов оказался столь убедителен, что к концу его разговора с кучером я сама уверилась, что крэга положили без моего участия. Версия выглядела весьма правдоподобно, пусть магии там не нашлось места: несколько пуль в голову и пара ударов топором кого хочешь успокоит. Мужик, потерявший лошадей и чуть не потерявший пассажиров, в таком ракурсе становился героем, поэтому согласился сразу и даже не спросил, зачем это нам нужно, зато послушно потыкал топором, куда сказали, маскируя следы исчезнувшей сосульки. Под конец он выглядел столь воинственно, что с ним рядом было страшновато находиться. Возможно, именно поэтому Песцов как только убедился, что тот не путается в показаниях, отправил к Соболевым за транспортом.
        - Они наверняка вызовут жандармов, - сказала я, лишь только кучер ушёл. - А нам надо в гостиницу до всего этого.
        - Не переживайте, Елизавета Дмитриевна, я прекрасно осознаю последствия, - огрызнулся Песцов. - Это даже больше в моих интересах, чем в ваших. Документы потом новые выправите, а вот нового Песцова после моей безвременной смерти от рук Фаины Алексеевны не получите.
        - Мне и старый лишний, - заметила я. - И вообще, я не могу здесь больше находиться. Мне постоянно кажется, что я на бойне. Кровь словно повисла вокруг нас, меня от неё тошнит.
        - Не преувеличивайте, Елизавета Дмитриевна. Неужели вы никогда не охотились, что так чувствительны к виду и запаху крови? Когда втыкаешь зубы в добычу, лучше ощущений нет, - Песцов даже причмокнул, припоминая. - Представьте, что вы после удачной охоты, и всё пройдёт.
        Он бы наверняка и облизнулся, не будь меня рядом. А так - присутствие дамы обязывало к приличному поведению. Если, конечно, можно считать приличным рассказ об охоте ради удовольствия, что, на мой взгляд, близко к убийству. Не на тех мой собеседник охотился, не на тех…
        - Если вы так любите охотиться, что вам помешало перекинуться и воткнуть зубы в крэга?
        - Во-первых, они довольно противные на вкус, а во-вторых, в этом случае с высокой вероятностью жертвой оказался бы я. Слишком разные весовые категории, знаете ли, Елизавета Дмитриевна.
        - Откуда тогда вы знаете, что они противные на вкус? Загоняли компанией?
        Внезапно представилась стая песцов, загоняющих одинокого, но не такого уж несчастного крэга. Не факт, что они завалили бы его даже толпой. У волков этого не получилось. Да и охотятся ли песцы стаями? Вот этот, сидящий рядом, вряд ли. Он точно предпочитал этим заниматься в одиночку.
        - Читал, Елизавета Дмитриевна. Я такую пакость даже пробовать не буду. В них слишком много тёмного.
        - Тёмного? Вы о чём, Дмитрий Валерьевич?
        Конечно, кровь крэгов была много темнее нашей, почти чёрной, но мне показалось, что Песцов имеет в виду совсем не это.
        - Это же порождения Зверя, - чуть удивлённо пояснил Песцов.
        Про пришествие Зверя, которого смогли остановить лишь объединённые усилиями старых богов, я знала только в общих чертах и никогда не интересовалась деталями. К чему ими интересоваться, если это дела давно минувших дней, а мне нужно приспосабливаться к эпохе нынешней? Но, получается, Зверя выдавили, а его порождения остались?
        - Почему же их до сих пор не вычислили и не уничтожили, если они столь опасны? Разве оборотень не чует другого оборотня?
        - Они не такие оборотни, как мы. От обычных людей они неотличимы, пока не перекинутся. Они же чуют нас и друг друга. Более того, охотятся зачастую именно на нас, поэтому въезжающих тщательно проверяют. Но у мисс Мэннинг были безупречные документы. То есть не у мисс Мэннинг, а у крэга под её обликом. Где сама Филиппа, теперь уже не узнать, как и на каком этапе произошла замена.
        Он вздохнул, явно печалясь не столько о покойной, сколько о несбывшихся надеждах.
        - То есть такая певица действительно существовала, а не всегда была крэгом?
        - Хотелось бы в это верить, - чуть смущённо ответил Песцов. - Не могло же меня привлечь вот это вот.
        Он указал на костёр, которым мы прикрыли кучку пепла, оставшегося от мисс Мэннинг. Костёр был совсем небольшим, может, поэтому, сколь я ни смотрела на пламя, спокойствия это не приносило. Само пламя казалось грязным и вонючим. Впрочем, это вполне могло быть следствием того, что я ни на миг не забывала о случившемся. Будь я в форме рыси, шерсть наверняка стояла бы дыбом до сих пор. Чувство опасности продолжало вопить столь громко, что хотелось бежать со всех лап не важно куда, лишь бы подальше отсюда. Но проблем моих это не решило бы, напротив - прибавило, поэтому я сидела на саквояже мисс Мэннинг и вела почти светскую беседу. Вот и сейчас я не стала акцентировать внимание Песцова на том, что его как раз привлекало то, что выдавало себя за певицу, поскольку меня заботило совсем другое.
        - То есть если крэг кого-то съедает, он может принимать его вид и получает навыки?
        - Вид - да, а навыки с чего бы? - удивился Песцов. - Это вы сказок начитались, Елизавета Дмитриевна. Съешь сердце врага - станешь сильным как он. Съешь мозги - узнаешь обо всех его планах.
        Он насмешливо фыркнул и пошерудил обломком палки в костре, отчего взвились искры, такие же неприятно-тёмные, как и сам костёр. Зря мы не пошли с кучером. Уверена: я выдержала бы дорогу, только бы не сидеть здесь, боясь каждого шороха.
        - Съешь горло - начнёшь так же петь?
        - Хм… - протянул Песцов почти как мисс Мэннинг, нахватался, видимо, за время общения.
        Не знаю, во что вылилось бы его «хм», но тут он внезапно оживился:
        - Едет кто-то! Ну наконец-то!
        Там, куда ушёл кучер, не виделось ни малейшего движения.
        - Из города едут, - радостно пояснил Песцов. - И это замечательно.
        - Чем же? - Я повернула голову и действительно увидела вдалеке небольшое пятно, двигающееся в нашу сторону. - Нам же нужно в город.
        - Они и подвезут. Либо из человеколюбия, либо за деньги. - И тут же неожиданно перешёл на английский. - Филиппа, радость моя, далее по-русски ни одного слова. Забудьте, что вы его вообще знали. Лучше всего, если вы будете молчать и изображать полуобморочное состояние.
        - А почему не обморочное? - съехидничала я, пусть и признавала правоту собеседника.
        - Потому что в обморочном мне придётся вас тащить, - пояснил Песцов и нагло добавил: - А у меня после сегодняшних душевных потрясений руки трясутся, могу уронить. Более того, не просто могу, но временами хочу. Не ввергайте меня в искушение.
        Я выразительно поправила меха мисс Мэннинг, намекая, что кое-кого можно не только уронить, но потом ободрать и носить как боевой трофей. Думаю, сама мисс Мэннинг так втайне и рассчитывала, играя с поклонником как кошка с мышкой и мечтая в конце игры его прихлопнуть, содрав до этого всё, что сможет.
        - Всегда восхищался вашим вкусом Филиппа, - невозмутимо заметил Песцов. - А ещё выдержкой и умением повернуть ситуацию в свою пользу. Подумать только, в начале нашего знакомства вы на пустом месте вытащили у меня деньги.
        Сейчас он говорил точно обо мне, поэтому я не удержалась:
        - Вы их сами предложили, навыдумывав себе бог знает что. Не обижать же вас было отказом? К тому же я собираюсь строго придерживаться договорённостей и не сообщать о вас Фаине Алексеевне никаких порочащих сведений. Так что всё справедливо.
        - Филиппа, голову выше, больше сдержанности в движениях, а то в гостинице сразу заметят, что вернулась не та дама, - обеспокоенно сказал Песцов. - Всё же та свою роль отыгрывала безукоризненно, а из вас актриса так себе. Даже я сразу что-то заподозрил, но начал думать не в том направлении.
        - Вы бы любую на моём месте заподозрили, - не согласилась я, - потому что совесть у вас нечистая.
        - Дорогая, у кого сейчас чистая совесть? - ухмыльнулся Песцов.
        - Главное - чистый мех?
        - Вот именно. Чистым нужно держать то, что видно.
        Он потянулся и быстро пошёл навстречу приближающимся саням, тем самым прекратив разговор, поскольку проехать мимо нас точно бы не проехали. Быть может, богато украшенные сани каких-нибудь местных шишек и просвистели бы без остановки с ветерком, но полуразвалившиеся дровни остановились, сразу как доехали до Песцова. Тот же сполна проявил собственный творческий дар. Что он говорил, слышно не было, но руками выписывал презабавнейшие фигуры. Как актёру пантомимы ему бы цены не было: любой цирк с руками бы оторвал.
        Представление было красочным, но коротким, Песцову удалось договориться в рекордные сроки.
        - Филиппа, дорогая, - заорал он с радостным выражением физиономии, столь неподходящим к обстановке, - этот мистер любезно согласился нас подвезти!
        Но сначала «любезно согласившийся мистер» обстоятельно изучил поле битвы, затоптав всё, что ещё было не затоптано, восторженно поохал, от души потыкал в труп крэга валенком и назадавал кучу уточняющих вопросов, на которые Песцов отвечал со всё усиливающимся раздражением, которое наконец облеклось в довольно-таки вежливые слова:
        - Любезный, мисс Мэннинг непривычна к нашей погоде, замёрзнуть может, понимаешь?
        - Как не понять, сударь, - оживился мужик. - У меня с собой есть всё для сугреву. Полный штоф чистейшей самогоночки. Разве ж я не поделюсь с хорошим человеком, особливо ежели она из энтой, как вы сказали?..
        - Англии, - обречённо ответил Песцов. - Боюсь, мисс Мэннинг ваше средство не подойдёт. Ей нужно беречь горло. А самогонка его раздерёт в клочья. Ей бы чаю горячего, да побыстрей в тепло.
        - Сразу бы так и сказали, а то голову задурили энтим крэгом, - проворчал мужик. - Садитесь, с ветерком прокачу. А можно, я евонную лапу на память отрублю?
        - Лапу нельзя, - даже с некоторым огорчением ответил Песцов, подхватывая одной рукой меня, а второй - саквояж горничной мисс Мэннинг. - Нарушается картина преступления.
        Картина и без того была уже полностью нарушена, так что Песцова скорее беспокоило, что крэг без лапы будет выглядеть менее опасным противником и тем самым победа над ним окажется не столь весомой.
        - А клык выковырять?
        Песцов ковыряние клыка одобрил, и мужик выбил сувенир сразу же, как получил разрешение, причём сделал это столь умело, словно всю жизнь подрабатывал стоматологом у крэгов. После чего мы наконец загрузились в дровни и двинулись туда, откуда не столь давно выехали.
        «С ветерком» было явным преувеличением, поскольку мы возвращались в город куда медленнее, чем выезжали из него. Впрочем, вполне возможно, дело было в том, что в этот раз за нами никто не гнался, а подвозивший нас «любезный мистер» пустился в нудные и неправдоподобные воспоминания об удачно проведённых охотах на крэгов, коим он был свидетелем неисчислимое количество раз. Если принимать его слова на веру, выходило, что вся Российская империя густо заселена этой поганью и давно бы загнулась, не стой на её пути рассказчик и его приятели.
        Слушать было невыносимо скучно, а по комфорту дровни отличались от саней Соболевых в худшую сторону, так что я начинала опасаться, что доеду до города разбитой не только морально, но и физически. А ведь мне ещё придётся выдержать разговор с жандармами. Пусть Песцов уже столько раз повторил вымышленную историю нашего спасения, что она стала казаться настоящей, будущий допрос всё равно пугал.
        - Дмитрий, спросите, есть ли у него артефакт от волков, - проворчала я, - а то мне кажется, что-то такое мелькает вдали.
        - Где? - подпрыгнул на месте Песцов, сидящий рядом с мужиком. - Филиппа, где вы их могли видеть? Наверняка маяк собрал всех, а крэги всех прикончили.
        - Передумала ваша англичанка? - оживился мужик и сразу зашарил в сене. - Правильно, лучше пусть горло продерёт, чем замёрзнет.
        - Ей показалось, что она видела волков. У вас есть артефакт для отпугивания?
        - Нам не по карману, - он похлопал по огромному карману на тулупе, намекая на его полную пустоту. - Кажный раз на богов уповаем, как в путь собираемся. Главное, что?
        - Что?
        - Засветло добраться. Днём волки не нападают, - уверенно бросил мужик.
        Но на всякий случай огляделся, заставил лошадку перебирать копытами пошустрее и перестал отвлекаться на разговоры. К гостинице мы так и подъехали на этом неказистом транспорте, поскольку нанимать другое и пересаживаться смысла особого не было - только время тянуть, а его у нас почти не было. Песцов расплатился с обрадованным мужиком деньгами и благодарственными словами, из которых следовало, что без этого отзывчивого господина мы бы непременно уже замёрзли до смерти, после чего наши пути разошлись. Извозчик подкинул монетки на руке и направил лошадку явно не туда, куда собирался, когда мы встретились. Песцов же не дал мне долго смотреть на нашего спасителя, подхватил под локоть и потащил в гостиницу. Ноги от неудобного сидения затекли настолько, что полубморочное состояние даже изображать не пришлось, а от обморочного отделяло только воспоминание о том, что в случае такового Песцов собирается меня ронять не единожды.
        - Мисс Мэннинг горячего чая в номер, - бросил он портье, не останавливаясь, чтобы не отвечать на вопросы, где остальные.
        - Быстро идёте к себе и забираете свои документы, - прошипел он, когда мы были у нужной двери. - Не задерживайтесь.
        Задерживаться я не собиралась. Два поворота ключа в замке - и вот я уже в комнате. Сердце испуганно трепыхалось где-то в середине горла. Почему-то я меньше боялась крэгов, чем того, что сейчас меня заметят в «чужом» номере. Трясущимися руками подхватила три тома по магии с вложенными документами, быстро огляделась и решила, что больше отсюда брать ничего не стоило. Да и не было здесь ничего ценного: немного поношенной одежды, и всё. Облезлая генеральская горжетка, которая стоила таких усилий по выторговыванию скидки, украсила своими клочками песцовскую постановку. Но об этих мехах я точно переживать не буду. Не долгосрочное получилось вложение в роль Анны Дмитриевны. С другой стороны, всё дольше, чем придётся играть мисс Мэннинг. Дверь я закрывала под бдительным присмотром Песцова, никто больше в коридоре не появился. Даже удивительно, что нам повезло. Поворот другого ключа в замке другой двери - и мы оказались внутри номера мисс Мэннинг, где я сразу положила книги на шкаф, прикрыв отводом глаз, чтобы никто случайно не заметил.
        - Сейчас принесут чай. - Голос Песцова прозвучал столь неожиданно, что я вздрогнула. - Переоденьтесь. Концертное платье может вызвать вопросы.
        Он бесцеремонно раскрыл шкаф, в котором была развешана одежда мисс Мэннинг, выбрал подходящее, на его взгляд, платье и протянул мне, не преминув скептически задержать взгляд на моей груди, которая, увы, не заполняла лиф, что стало прекрасно видно, когда я сбросила верхнюю одежду. Увы, до форм певицы мне было далеко, но это, скорее в плюс. Было бы куда хуже, не вместись я в её платья. Тогда наша постановка затрещала бы по швам в полном смысле этого выражения. А так нужно будет всего лишь чем-то заполнить пустое место, и собой это делать необязательно: наверняка найдётся куча ненужных тряпок. Собственно, они мне все не нужны. Я и без того чувствовала себя мародёром, обирающим труп, считать чужие вещи трофеем не получалось.
        - Я переоденусь. А вам бы пока пообщаться с жандармами, - напомнила я. - То, что вы не пошли сразу туда, скорее вызовет вопросы, чем неподходящее платье на мне.
        - Сначала я поговорю с Соболевым. - Песцов всунул платье мне в руки. - Может, придётся скорректировать показания.
        - Например? - удивилась я. - Мне казалось, мы уже скорректировали всё, что можно.
        - Маяк. - Песцов вытащил упомянутый предмет и подбросил на ладони. - Я не уверен, что в интересах Соболева выносить эту историю на люди. Вполне возможно, он захочет замять историю с волками и свести всё к нападению крэга.
        - И зачем нам это?
        - Как это зачем? - довольно усмехнулся Песцов. - Тогда он нам будет обязан. А это многого стоит.
        Глава 15
        Князь Соболев оказался высоким, но весьма худым, я бы даже сказала, тощим, если так позволительно говорить о князьях. При этом от его фигуры шло ощущение такой властной силы, чем-то похожей на «бабушкину», что я заподозрила в нём мага и в который раз пожалела, что не научилась различать магов от не-магов. Возможно, этот набит магией под завязку, но, к сожалению, для оборотней магия никак не пахла, а для магов была не видна, пока не проявляла себя в плетениях. То есть плетения как раз на князе были, скорее всего, защитного свойства, насколько я могла судить, пусть и старалась на них не отвлекаться. Но само их наличие не говорило о наличии магии у Соболева. Возможно, он использует артефакт или артефакты. Как всё-таки научиться смотреть так, чтобы видеть ауру? По ней-то точно можно узнать многое.
        Княжеские чёрные близко посаженные глаза, казалось, просматривали меня насквозь, и всё же пока я не вызывала у него ни малейшего подозрения. Возможно, потому, что почти не открывала рта, отделываясь кивками, гримасами и неявными хрипами, отрабатывая легенду о сорванном голосе. Для соответствия легенды же ещё Песцовым на горло была намотана найденная в одном из чемоданов мисс Мэннинг цветная шерстяная шаль, которая немилосердно кололась и которую я время от времени поправляла, когда становилось совсем невыносимо. Ужасно беспокоило отсутствие Песцова, который как ушёл созваниваться с Соболевыми, так и больше не появлялся, хотя сам князь был уже у меня.
        В который раз я пожалела, что мы не договорились об условном стуке и я отозвалась на первый же. А ведь могла притвориться спящей! Как непредусмотрительно со стороны Песцова бросать меня в одиночестве перед грозной опасностью в лице князя Соболева, который расположился в гостиной моего номера, как в собственной, и пошёл уже на третий круг уверений в своём искреннем сожалении о происшедшей со мной неприятности, как он деликатно именовал попытку нашего убийства. Намёков на то, что я устала и хотела остаться одна, он не понимал, сколько я ни прикрывала глаза, показывая своё состояние.
        - Мисс Мэннинг, скажите, что мы можем для вас сделать?
        - Моя горничная… - прохрипела я, максимально пытаясь показать, как сложно говорить.
        - Тело будет отправлено в Англию за счёт рода Соболевых, - неправильно понял меня князь.
        - Тело?
        Меня передёрнуло от воспоминаний о превращении того самого тела. Вряд ли удастся опознать горничную в том, что мы выдали за переводчицу, а значит, за горничную будут пытаться выдать что-то другое.
        - Разумеется, после того как все части будут собраны и идентифицированы, - любезно дополнил Соболев. - Я был на месте… происшествия. Думаю, у полиции возникнут с этим небольшие сложности.
        Небольшие сложности? Перед глазами встала картина разбросанных ошмётков, я опять почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, и подумала, не настал ли подходящий момент, чтобы имитировать обморок. Чем больше мы общались наедине, тем больше у Соболева появлялось возможностей подметить неправильность в моём облике и речи. Боюсь, английским он владел куда лучше меня. Конечно, можно отговориться особенностями произношения в той местности, где выросла мисс Мэннинг, но я понятия не имела, ни где она выросла, ни есть ли там какие-то особенности.
        Я отпила уже порядком надоевший чай и знаком предложила князю ко мне присоединиться. Когда рот занять у обоих, не находится место ни для неудобных вопросов, ни для ответов, которые могут навести на подозрения. Да куда же запропал Песцов, чёрт его подери?! Стуку в дверь я обрадовалась, но это оказался всего лишь один из подручных князя, который, к счастью, не задержался.
        - Вы позволите, мисс Мэннинг? - князь наклонил над моей чашкой принесённую ушедшим пузатую бутылку с золотыми буквами на этикетке, складывающимися в узнаваемую надпись «Cognac». - Полезно при переохлаждениях и для успокоения нервов.
        А также для развязывания языков, которые хоть и заплетаются, но могут наговорить много лишнего. Я помотала рукой над чашкой, показывая, что не нуждаюсь в такой добавке. И тут наконец появился Песцов, который словно только и ждал, когда начнут разливать спиртное. Он вломился в номер даже без стука, что было отмечено не только мной, но и князем, который удивлённо поднял брови при виде этакой вольности. До репутации мисс Мэннинг мне дела не было, а вот осознание того, что кто угодно может вот так зайти без моего разрешения, было довольно-таки неприятным. Я недовольно откашлялась, но не была удостоена даже взгляда, поскольку всё внимание вошедшего отошло князю.
        - Ваша Светлость, не спаивайте мисс Мэннинг, - обеспокоенно сказал Песцов. - У неё и без того проблема с голосом. Спиртное может посодействовать усилению.
        - Вам не кажется, Дмитрий Валерьевич, что в присутствии дамы следует говорить на понятном ей языке? - недовольно ответил Соболев.
        По лицу Песцова скользнула тень облегчения. По-видимому, он опасался, что без его присмотра меня могут сразу же раскрыть.
        - Вы совершенно правы, Ваша Светлость, - согласился он теперь уже по-английски. - Но у нас с мисс Мэннинг выпал столь тяжёлый день, что поневоле забудешь о приличиях. Надеюсь, Филиппа, вы простите мне эту досадную оплошность?
        Я кашлянула и скорчила гримасу, которую при желании вполне себе можно было расценить как прощение. Или, напротив, недовольство. Это уж зависит от того, как интерпретировать.
        - Мне кажется, немного алкоголя не помешало бы ни мисс Мэннинг, ни вам, Дмитрий Валерьевич.
        - Нам ещё с полицией сегодня разговаривать, Ваша Светлость, - напомнил Песцов. - Будет не очень хорошо, если они решат, что случившееся привиделось нам в алкогольном дурмане, не так ли, Филиппа?
        Я кивнула, скорчив при этом подобие улыбки. Князь под боком нервировал, цели его были неясны, и хотелось, чтобы он наконец закончил морочить мне голову, объяснил, что ему надо, или просто ушёл. Сил вести вежливые беседы у меня не было. Да и вообще сил не было.
        - На самом деле, это было бы даже неплохо, - неожиданно сказал князь. - Слишком много в этом нападении личного, если вы понимаете, о чём я.
        Я не понимала, но Песцов покивал, показывая полное согласие с Соболевым.
        - Именно поэтому, Ваша Светлость, я и попросил у мисс Мэннинг разрешения переговорить для начала с вами, согласовать то, что следует говорить полиции, а что должно остаться строго между нами. Например, то, что в санях мы нашли маяк, по которому наводили волков.
        - Вот как? - Соболев отставил бутылку коньяка, которую до этой минуты держал, словно великую ценность, и аж подался к Песцову. - И как вы его обнаружили?
        - Из саней выпал, когда они развалились, - невозмутимо ответил Песцов.
        - Развалились? - позволил себе усомниться Соболев.
        Я бы тоже на его месте засомневалась: сани - это единственное, что осталось почти целым после волков и крэгов.
        - У меня и в мыслях не было намекать, Ваша Светлость, что ваши вещи могут быть некачественными. - Песцов даже руку к груди приложил в знак уважения. - Но там такие силы бушевали, что доски немного разошлись, и оттуда выпал небольшой кругляш явно магического происхождения.
        - А почему вы решили, что это маяк? - Соболев откинулся на спинку кресла и чуть прищурился. - Возможно, то, что вы нашли, имеет совсем другую функцию.
        - И входит в стандартную экипировку вашего транспорта? - насмешливо уточнил Песцов. - Тогда действительно скрывать ничего не стоит. Передам полиции, пусть разбираются. Я могу идти?
        - Дмитрий Валерьевич… - Соболев погрозил пальцем, словно нашкодившему малышу, - не увлекайтесь. Давайте ваш маяк.
        Он протянул ладонь, и Песцов, немного помедлив, с явной неохотой вложил найденную мной вещицу. Соболев вгляделся, затем положил ту на стол, и с его рук словно поползли полупрозрачные ленты, видимые только магам и обволакивающие маяк плотным коконом. Пальцы князя порхали со скоростью, доселе мной невиданной, и мои глаза не успевали уследить за тем, что он делает, а плетения выглядели столь плотными, что изучить с ходу не представлялось возможным.
        - Вот так будет правильно, - сурово заявил Соболев. - С вашей стороны, Дмитрий Валерьевич, было весьма неблагоразумно тащить с собой действующий маяк. Вы тем самым подвергали опасности жизнь мисс Мэннинг.
        - Видите ли, Ваша Светлость, ни я, ни мисс Мэннинг в магии не разбираемся, - пояснил Песцов, переадресовав взглядом княжескую укоризну мне, - поэтому мы лишь могли предположить, что это, но отключить было не в наших силах. А вы, как я понимаю, отключили?
        - Нет, я поместил в отсекающий магию контур. Отключать я не стал. Скорее всего, при попытке отключения управляющий контур будет выжжен и вместо артефакта мы получим обычный кусок металла. - И по-русски весьма довольно: - А так будет что представить на Совет.
        Соболев подбросил на ладони маячок и убрал его во внутренний карман.
        - На Совет, Ваша Светлость? - уважительно уточнил по-русски же Песцов. - Сразу на такой уровень?
        - Волковы заигрались, - кивнул Соболев больше своим мыслям, чем собеседнику. - Но приструнить их выйдет лишь на Совете, поскольку связать нападение с ними полиция точно не сможет, а у Императора свои способы выяснить правду, весьма неприятные способы, надо признать, - он хищно оскалился, показав мелкие острые зубы, желтоватые, как у завзятого курильщика. - Не беспокойтесь, попытка убить вас и мировую знаменитость им просто так с рук не сойдёт, но сейчас крайне нежелательно, чтобы информация о маячке просочилась куда-либо. Что вы хотите за молчание?
        - Мне достаточно вашей благодарности, Ваша Светлость, - ответил Песцов, которого я бы никогда не заподозрила в бессребреничестве.
        С другой стороны, если он и дальше планирует заниматься любимым делом и устраивать концерты, расположение губернатора, да и всего клана в целом, ему точно не помешает.
        - Не люблю оставаться должным, - недовольно заметил князь.
        - Наказание Волковых и в моих интересах, - напомнил Песцов. - Как-никак они собирались меня убить.
        Разговор был необычайно увлекательный, но тут я внезапно вспомнила, что не должна показывать знания русского языка, а их переговоры без моего участия несколько затянулись.
        - Хм… - сказала я, вовремя припомнив любимое междометие мисс Мэннинг.
        Кажется, получилось весьма похоже, потому что Песцов вздрогнул и уставился на меня так, словно засомневался, что это я под пологом, а не вернувшаяся с того света мисс Мэннинг. Странное дело, мы же её сожгли. Неужели крэги, как фениксы, восстают из пепла? Конечно, Песцов бы мне непременно сказал о такой особенности, и всё же нужно будет у него уточнить, чтобы быть готовой к встрече в случае чего.
        - Ради бога, простите нас, мисс Мэннинг, - голосом полным глубочайшего сожаления, сказал Соболев. - Но я не хотел лишний раз травмировать вас воспоминаниями о пережитых ужасах этого дня. Я ещё уточню пару вопросов у мистера Песцова, с вашего позволения?
        Я царственно кивнула. А что оставалось делать? Не сообщать же, что мне без разницы, на каком языке они договариваются? Это было бы несколько неосмотрительно.
        - А вашу… подопечную, Дмитрий Валерьевич, можно чем-то заинтересовать, чтобы она забыла про найденный вами маяк?
        - Я ей скажу, что это метка изготовителя саней, - выдал Песцов.
        - Полицейские в это не поверят, - усомнился Соболев.
        - Ваша Светлость, полицейским буду переводить я… - намекающе протянул Песцов. - Сами подумайте, где они найдут переводчика с английского?
        - Хитро… - усмехнулся князь, стукнул открытой ладонью по столу и перешёл на английский: - Мисс Мэннинг, вы и мистер Песцов будете моими гостями. Вас осмотрит мой личный целитель, чтобы помочь вернуть голос. Собирайтесь.
        Я посмотрела на Песцова. Тот еле слышно кашлянул, и это было всё, чем он позволил себе выказать восторг от столь щедрого предложения. Но опомнился он быстро.
        - Видите ли, Ваше Сиятельство, мисс Мэннинг наотрез отказывается от помощи целителей, - на ходу выдумал он. - Говорит, что магия её голоса - слишком тонкая материя, чтобы мешать туда магию обычную. Мне кажется, будет куда лучше, если Филиппа выпьет какой-нибудь из своих отваров и ляжет спать пораньше.
        - И ей приснится кошмар? - приподнял брови Соболев. - Мисс Мэннинг, у вас, конечно, интересная защита, но она не в силах отогнать от вас дурные сны. Или чрезмерно назойливых полицейских…
        - Защита? - теперь приподняла брови я, постаравшись сделать голос как можно глуше и невыразительней.
        - Вы непроницаемы для магического взгляда, - пояснил он. - Это работа артефакта?
        Я кивнула, легко соглашаясь с его предположением. Артефакт - это лучше, чем подозрения во владении магией, которой у мисс Мэннинг быть не должно.
        - Могу я его увидеть?
        - Нет, - выдавила я, чувствуя местом, на котором сижу, что неприятности сегодняшнего дня ещё не закончились.
        - У одного из Волковых полог даёт очень похожий эффект. Я больше ни у кого не встречал подобных. - Соболев вперил меня пронзительный взгляд, словно ожидал, что я сейчас признаюсь в тайной связи с его противниками.
        - Старый семейный артефакт, - прохрипела я и выразительно закашлялась.
        - Ваше Сиятельство, не мучайте мисс Мэннинг, - всполошился Песцов. - Я же вам уже говорил, что у неё непростые отношения с магией. Старые семейные тайны, которые она не хочет, да и, скорее всего, не может выдавать посторонним, понимаете?
        - Да, - я кивнула, соглашаясь с Песцовым и поправила шаль, которая уже не просто колола, а начинала душить.
        - И всё же я настаиваю, чтобы вы на время пребывания в моей губернии были моими гостями.
        Соболев говорил с радушной улыбкой, но что-то подсказывало, что отказаться будет не так просто. Да и не звучало это приглашением, скорее, приказом.
        - Ваша Светлость, мисс Мэннинг едва держится на ногах.
        - Не думаю, что полиция примет это во внимание, - заметил Соболев. - А в моём доме вы будете избавлены от назойливых визитёров. И допрос будет лишь формальным. В конце концов, никто не пострадал.
        Не могу сказать, что меня расстроила гибель двух крэгов, но по нашей легенде погибла ни в чём не повинная горничная мисс Мэннинг. И это о ней говорят сейчас «никто»?
        - Хм…
        - Из ценных членов общества, - правильно понял меня Соболев. - Горничную найти куда проще, чем вторую мисс Мэннинг. Я очень рассчитываю, что за время, проведённое в моём доме, вы оправитесь в достаточной степени, чтобы я смог услышать голос, который называют золотым. Одевайтесь. Я распоряжусь, чтобы ваши вещи отвезли ко мне.
        - Мисс Мэннинг выразила желание вернуться в Англию, прервав турне, - с кислой миной сказал Песцов.
        Но Соболев уже дёргал сонетку, вызывая коридорного. Оставлять нас с Песцовым без присмотра он не собирался.
        - Я не могу позволить, чтобы дама уехала от нас в таком состоянии, - заявил князь. - Пусть не магией, но народными средствами мы вернём ей голос. Я настроился услышать концерт, и я его получу.
        Боже мой, что же делать? Уехать, пока я выдаю себя за больную, не дадут. Но даже если я притворюсь, что голос вернулся, оперные арии не исполню, как бы меня ни уговаривали, а Соболев, кажется, и без того полон сомнениями в моей личности…
        Глава 16
        Собственно, мне даже не дали самой собраться. Князь заявил, что поручит упаковать и привезти мои, точнее, мисс Мэннинг, вещи и что ручается, что оттуда ничего не пропадёт.
        - Ни одной ленточки не будет утеряно, уверяю вас, дражайшая мисс Мэннинг. Всё будет собрано и доставлено в целости и сохранности.
        Он говорил столь убедительно и улыбался столь дружелюбно, что появилась твёрдая уверенность: все вещи буду осмотрены, и не на раз. Боже мой, а ведь я даже не знаю, что там лежит! Вдруг мисс Мэннинг возила с собой что-то компрометирующее, да ещё в крупных объёмах? С другой стороны, если даже употребление кокаина не считается чем-то предосудительным, то что такого у неё могло быть в багаже? Что в России может быть запрещённым?
        Я бросила отчаянный взгляд на Песцова, тот и сам казался растерянным, но тем не менее пришёл на помощь:
        - Ваша Светлость, не лучше ли позволить мисс Мэннинг отдохнуть хоть немного, поужинать, принять ванну.
        - У меня в её распоряжении будет ванна куда больше. И горничная. И целитель. Я всё же настаиваю, чтобы вас осмотрели, мисс Мэннинг. Такое потрясение не могло пройти бесследно. Я не хочу, чтобы мир потерял прекрасную певицу.
        Приоткрытая форточка заманчиво манила. Появился соблазн перекинуться и сбежать, оставив все проблемы на Песцова. Он талантливый, непременно что-нибудь придумает для спасения собственной пушистой шубки. Останавливала только неуверенность в том, что удастся выбраться из города, и уверенность в том, что с документами придётся распрощаться.
        В дверь постучали, и после командного «Войдите» от Соболева на пороге возник коридорный и, нервно дёргая глазом, проблеял, что сани уже поданы к входу. Блеянье получилось столь выразительное, что невольно закралось подозрение, не Овечкин ли он. С другой стороны, не будет же гордый представитель звериной фамилии работать на столь неприметной должности? Или это зависит от самой фамилии, и Овечкины и Барановы могут работать где угодно без урона звериной чести?
        - Мисс Мэннинг, прошу вас, - предупредительно сказал Соболев. И даже улыбнулся, хищно так.
        - Простите, но я вынуждена отказаться. Я устала и нуждаюсь в отдыхе, - почти невежливо ответила я, изо всех сил напрягая горло, чтобы говорить как можно неразборчивее. Увы, на певучее контральто мисс Мэннинг мой голос не походил ни в малейшей степени.
        - Отдохнёте в моём доме.
        Соболев уставился на свою руку, сжимая и разжимая пальцы, словно раздумывая, какое заклинание лучше применить. Я внезапно вспомнила плетение от ментального воздействия и использовала его на всякий случай на себя и Песцова. Не хотелось бы, чтобы сообщник выдал что-то, касающееся меня, и не важно, правду или свои домыслы. Домыслы было бы ещё хуже: подозреваю, что они ещё страннее правды.
        Песцов сделал большие глаза, то ли заметив, что я на него бросила плетение, то ли, что более вероятно, пытаясь донести, что с князем спорить не стоит.
        - Пойдёмте, же, мисс Мэннинг, - нетерпеливо сказал Соболев. - Всё, что нужно, сделают без вас. И вещи соберут, и за номер заплатят. Даже не беспокойтесь.
        - Я бы хотела оставить номер за собой, - напротив, забеспокоилась я.
        - К чему вам лишние траты, мисс Мэннинг? - по-доброму улыбнулся Соболев. - Когда будете уезжать, я распоряжусь, чтобы вас отвезли прямо к поезду, так что необходимости сохранять за собой номер у вас нет.
        - Не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством.
        - Помилуйте, мне в радость принимать столь красивую даму. Или вы боитесь, что не дойдёте? Тогда я распоряжусь, чтобы вас вынесли.
        Последнее звучало уже открытой угрозой. Устроить скандал? Ни на миг бы не засомневалась, если бы не необходимость соответствовать облику мисс Мэннинг. Приличный скандал шёпотом не устроишь, а стоит мне заговорить чуть громче, и Соболев непременно поймёт, что английский язык мне неродной, что, в свою очередь, вызовет кучу ненужных вопросов. На Песцова я посмотрела весьма мрачно, он же лишь руками развёл. Я глазами показала ему на шкаф, на котором лежали жизненно необходимые мне учебники с документами. И если с учебниками я расстаться могла, пусть и с душевными страданиями, то без направления от Шитова моя жизнь усложнялась ещё больше. Как ни странно, Песцов понял, сделал пару мягких неслышных шагов к шкафу и даже нащупал нужное.
        - Ваша Светлость, мои вещи тоже соберут? - как ни в чём не бывало спросил он.
        - Разумеется, - бросил Соболев. - Не оставлять же мисс Мэннинг без дружеской… гм… поддержки близкого человека? Вы едете с нами.
        - Я хотел бы захватить саквояж с самым необходимым сразу.
        Песцов, прижимающий невидимые для остальных книги к животу, со стороны выглядел наверняка очень забавно, поскольку Соболев с трудом сдержал улыбку, когда на него взглянул. Но сдержал и довольно серьёзно разрешил:
        - Захватывайте. Но прямо сейчас. Не тяните.
        Песцов кивнул в знак того, что понял, и шмыгнул за дверь так, что только хвост мелькнул бы, если бы таковой имелся в этой форме. Я же принялась медленно собираться под тяжёлым княжеским взором. Интересно, в чём именно меня подозревает Соболев? Неужели в том, что Волков втёмную разыграл своего агента? Тогда любой должен был понять, что в такой ситуации никто не стал бы хранить имя нанимателя в тайне. Выгораживать того, кто пытался тебя убить, стал бы только полный идиот. С другой стороны, Соболев мог вообще сомневаться в нашей версии случившегося, слишком она ненадёжная.
        Песцов тянуть не стал со сборами, и мы столкнулись уже на выходе из моего номера. В руке незадачливый антрепренёр держал толстенький саквояж, в котором, как я очень понадеялась, нашлось место для моих книг. На мой выразительный взгляд, Песцов не менее выразительно прикрыл глаза. Это можно было понять и как, что я ему надоела до смерти, и как, что мне можно не волноваться. Впрочем, второе не исключало первое.
        Вниз мы спустились втроём, но в холле к Соболеву подошёл щеголеватый молодой человек, которого нам представлять не стали, князь поднял руку, призывая того не открывать рот, и лениво протянул:
        - Дмитрий Валерьевич, вас не затруднит проводить даму до саней? Мне нужно решить ещё пару вопросов.
        - Разумеется, Ваша Светлость, - сразу согласился Песцов и подхватил меня.
        Лишь только мы отошли на пару шагов, я бросила на нас полог молчания и выдохнула:
        - Что будем делать?
        Песцов предостерегающе зашипел и воровато оглянулся на Соболева. Пришлось его успокоить:
        - Нас никто не слышит. Давайте быстрее решать, что делать. Мои книги у вас с собой?
        - Разумеется, - проворчал Песцов. - Что делать, что делать… Да уж, влипли мы в межклановые войны. Почему вы не сказали, Елизавета Дмитриевна, что вы с Волковым состоите в близких отношениях, а?
        Он выглядел столь возмущённым моим коварством, что я даже смутилась. Ненадолго, потому что сразу вспомнила, что это неправда.
        - С чего вы выдумали этакую чушь, Дмитрий Валерьевич? - возмутилась я. - Не состою я с Волковым ни в каких отношениях. Более того, никогда не состояла.
        - Неужели? Не думаю, что он абы кому дарит свои плетения, - ядовито заметил Песцов. - Только не говорите, что использовали не его. Если Соболев сказал, что похожее, значит, точно - волковское. Не зря господин штабс-капитан так бесился, ох не зря. Зачем вы вообще использовали плетение со столь приметным результатом?
        Говоря всё это довольно-таки уничижительным тоном, Песцов сохранял на лице маску участия и склонялся ко мне с таким видом, что сторонний наблюдатель наверняка бы решил, что мой спутник переживает, как бы я не упала в обморок прямо в фойе или сразу по выходу на улицу. Швейцар открыл перед нами двери, я поблагодарила сладкой улыбкой, Песцов же его не удостоил даже взгляда, ожидая моего ответа.
        - Думаете, было бы лучше, пойми Соболев, что я Рысьина? А это непременно случилось бы, не используй я волковскую защиту. Да, она действительно волковская, - согласилась я. - Только сам штабс-капитан не знает, что я владею его плетением.
        - Как такое может быть? - усомнился Песцов.
        - Случайно получилось. Я бы сказала, что Волков подарил плетение, сам об этом не подозревая. Вам тонкости ни к чему, всё равно не поймёте, вы же не маг, - продолжала я запутывать Песцова. - Просто примите как факт, что хоть плетение Волковское, но он мне его не передавал. Мы с ним не друзья, и у нас вообще нет ничего общего.
        Подозрительность из песцовского взора уходить не желала, пришлось её повернуть в нужную сторону:
        - Мне кажется, князь Соболев считает нас пособниками Волкова, от которых тот решил избавиться.
        - Наверняка, - согласился Песцов, останавливаясь и удерживая меня. Сани стояли прямо перед нами, но самого Соболева пока видно не было. Не закончил ещё инструктаж по обыску моих вещей. - Но поскольку мы к Волкову не имеем отношения, опасаться нам нечего.
        - Нечего опасаться? Скажете тоже!
        - С этой стороны, - поправился он. - А с пением что-нибудь придумаем, Елизавета Дмитриевна. От вас же не требуется прямо сейчас услаждать слух Соболева. Лечение связок - материя тонкая. Единственное, что меня беспокоит - настойчивое стремление показать вас целителю. Я так понимаю, что защита не даст возможности провести диагностику, а если её снять, сразу все окажутся в курсе, что вы - не мисс Мэннинг?
        - Именно. И если моё инкогнито будет раскрыто, я перекинусь и удеру. Будете расхлёбывать сами заваренную кашу.
        - Позвольте, заварили мы её вместе, Елизавета Дмитриевна, - запротестовал Песцов. - Если бы вы не сбежали, Волков бы не стал вас разыскивать, не заподозрил бы меня и не спланировал нападение на нас с мисс Мэннинг.
        - Кто-то мне недавно доказывал, что нападение стаи волков связано исключительно с разборками между Соболевыми и Волковыми.
        - Разборками? Странные выражения вы используете, Елизавета Дмитриевна. Нет, суть я понял, но…
        Дверь за нашей стеной хлопнула, выпустив довольного Соболева, я быстро сняла полог тишины и почти прошептала, перейдя на английский:
        - Дмитрий, мне совсем нехорошо.
        - Мисс Мэннинг, а мне кажется, что на улице вы сразу посвежели, - заявил Соболев. - Сейчас поедем, подышите морозным воздухом, отдохнёте уже в дороге. Увидите, вам непременно станет легче.
        В санях я сразу прикрыла глаза, продолжая играть «певицу при смерти». На князя это особого впечатления не произвело, он попытался вовлечь меня в разговор, а когда не преуспел, переключился на Песцова. Я притворилась спящей и с мрачным удовлетворением слушала рассказ о гастролях в целом и о неприятной встрече на вокзале с Волковым в частности.
        По всей видимости, Соболев решил не полагаться только на амулет против волков, поэтому ехали мы в составе целого санного поезда. Хотя, очень может быть, что губернатору по статусу полагалось подобное сопровождение. Наши сани ехали вторыми, за нами было ещё несколько, в которых сидели люди с ружьями, но двигались мы быстро, нигде не задерживаясь.
        - Так что же он от вас хотел, Дмитрий Валерьевич?
        - Ваша Светлость, он бросался столь невнятными обвинениями, что я толком даже не понял, - вдохновенно врал Песцов. - Что-то связанное с его делами с Рысьиными.
        - С Рысьиными? А при чём к этим делам вы?
        - Совершенно ни при чём. Но это же Волковы: если они себе что-нибудь втемяшат в голову, их не разубедишь.
        - По слухам, Фаина Алексеевна назначила наследника. Точнее, наследницу.
        Я широко распахнула глаза, чтобы убедиться, что не сплю. С чего вдруг разговор зашёл обо мне? Но Соболев внимания на меня не обращал, пристально наблюдая за Песцовым, который явно занервничал.
        - Ничего такого не слышал. - ответил Песцов и участливо обратился ко мне: - Филиппа, дорогая, вам нехорошо? Может, остановимся и пройдёмся?
        - Со мной всё в порядке, Дмитрий, - прошелестела я, поправила палантин уже почти привычным жестом и прикрыла глаза, но так, чтобы через завесь ресниц наблюдать за лицами беседующих.
        - Отдыхайте, мисс Мэннинг, - разрешил Соболев и опять перешёл на русский: - Неужели не слышали, Дмитрий Валерьевич? А мне вот сообщили, что вам отказали от дома Рысьиных именно из-за неё.
        - Ваша Светлость, когда я был в Ильинске, не имел чести быть представленным девушке и вообще её не видел, так что ваши информаторы передали вам весьма искажённые факты. Фаина Алексеевна действительно сообщила мне, что я нежеланная персона в их доме, но причину этого я не знаю. У Ксении Андреевны слишком живое воображение. Это же я пытался объяснить и Волкову.
        - То есть он главным образом интересовался Рысьиной-младшей? - задумчиво уточнил Соболев.
        - Именно так. Вполне возможно, до него тоже дошли слухи, распускаемые вашей родственницей, - оскорблённо заметил Песцов. - Мне его интерес удовлетворить не удалось, тем не менее он уходил злым и обещал отомстить, если окажется, что я не сказал правду.
        Если бы сейчас Песцов был во второй ипостаси, он бы уже неприлично распушился и шипел. Тема разговора настолько его раздражала, что он уже не мог или не хотел этого скрывать.
        - То есть в списке ваших побед Рысьина-младшая не значится? - уточнил Соболев.
        - Упаси меня боги от таких побед, - фыркнул Песцов. - Не такое уж это счастье, породниться с Фаиной Алексеевной.
        Соболев кивнул, но больше своим мыслям, чем соглашаясь с Песцовым, и дальнейшую дорогу промолчал, лениво оглядывая окрестности. На меня он не смотрел, но мне всё время казалось, что он настороже, только и ждёт какой-нибудь ошибки с нашей стороны.
        Место, где прошла битва с крэгами, мы проехали совершенно буднично, хотя там вовсю уже крутились полицейские, что-то изучая и фотографируя. У одного я заметила коробочку, от которой сильно фонило магией. Что-то замерялось, записывалось, но нашего участия не требовалось.
        Мы удалялись, а артефакт работал непрестанно. И так же непрестанно я чувствовала его работу, как постоянное мягкое, но необычайно неприятное касание. Похоже, Соболев тоже что-то такое заметил, потому что недовольно передёрнул плечами и обернулся. Песцов воспользовался этим, чтобы ободряюще подмигнуть, сам он явно ничего необычного не ощущал. Поездка его взбодрила, и он выглядел неприлично румяным и довольным.
        Вскоре давление на спину пропало, зато на горизонте появился особняк Соболевых. Кованая ограда и ворота казались невесомо-ажурными, но этой кажущаяся лёгкость маскировала серьёзные боевые плетения, так что того, кто захотел бы несанкционированно проникнуть на территорию Соболевых, ожидал весьма неприятный сюрприз. Впрочем, того, кто попытался бы несанкционированно её покинуть - тоже. Защита отличалась от той, что была у Рысьиных, и пока я не видела в ней слабых мест. Таких, чтобы можно было отжать и проскочить: слишком частые плетения, настолько связанные друг с другом, что при шевелении одного наверняка пойдёт общий сигнал. Впрочем, шевелить я пока ничего не собиралась. Оставлю это на самый крайний случай.
        Дом тоже казался лёгким и ажурным. Два огромных витража наверняка сияли в солнечных лучах, но было уже не просто пасмурно, а начинало темнеть. Несмотря на это, я сразу заметила, что на витражах не соболи, а горностаи: слишком характерно выглядели зверьки, похожие на соболей по форме, но не по окрасу.
        Глава 17
        Я думала, сразу после размещения в княжеских хоромах Песцов помчится ко мне согласовывать наши показания. Он и вправду помчался, а только не ко мне, а в соболевский парк - разминать лапы, о чём по выходе из саней попросил разрешения у Соболева. Тот снисходительно согласился, что возможность размять лапы - священна, но предупредил, чтобы гость не заходил дальше парковой территории. И теперь я со съедающей душу завистью наблюдала, как Песцов неторопливо трусит по белейшему снегу, почти с ним сливаясь. В этой форме пушистость кости была не столь выражена, прямо скажем, смотрелся его Зверь весьма скромно, что явно не мешало ему чувствовать себя занявшим первое место на конкурсе «Мистер Мира». Уши гордо стояли торчком, а хвост реял, как флаг победителя, коим Песцов наверняка сейчас себя и чувствовал. На мелкую живность он внимания не обращал, а вполне себе целеустремлённо двигался к фонтану, сейчас, разумеется, не работающему, но и не прикрытому сугробами настолько, чтобы нельзя было различить композицию. Возможно, тому виной было тонкое снеговое покрывало, но мне опять показалось, что там изображены
не соболи, а горностаи: слишком изящными были зверьки, а снег придавал им пушистую белизну, даруя видимость шубки. Песцов тем временем добежал до фонтана, покружил рядом, не придерживаясь дорожек и испещряя нетронутое снежное покрывало газонов причудливо пересекающимися следами. Застыл на месте, а потом азартно начал копаться в снегу то ли мышкуя, то ли собираясь возвести вокруг себя снежные укрепления. Действительно: в деле защиты от Соболева никакие меры предосторожности не лишние.
        Увлёкшись, я даже не сразу обратила внимание на стук в дверь, который становился всё более настойчивым и начал сопровождаться нервным выкрикиванием имени певицы, из-за чего я ещё некоторое время не принимала это на свой счёт.
        Оказалось, что мои завистливые наблюдения песцовского променада прервал целитель Соболевых, к ужасу, тоже прекрасно говорящий по-английски. На мой взгляд, при желании ему бы удалось выдать себя за уроженца Туманного Альбиона с куда большим успехом, чем мне. Возможно, не в самой Англии, но среди тех, кто мало-мальски говорит на этом языке, - запросто. Так что в нашем общении будет наиважнейшим не забывать, что рот мне открывать строго противопоказано. Разве что чтобы язык показать. Разумеется, для целительского осмотра, а не чтобы подразниться.
        - Мисс Мэннинг, Его Светлость мне сообщил о ваших проблемах со связками, - деловито сказал он. - Не соблаговолите ли снять защиту, чтобы я мог вас осмотреть?
        Я покачала головой, показывая, что нет, не соблаговолю. Если уж его поставили в известность о проблеме с моими связками, наверняка упомянули и о том, что защиту я снимать не собираюсь.
        - Мисс Мэннинг, я понимаю ваши опасения, особенно после того, что сегодня случилось, но уверяю вас, в этом доме вам не грозит ничего, - дружелюбно улыбаясь, заявил целитель.
        Поскольку моё мнение было полностью противоположное, я опять покрутила головой, раздумывая, настаивает ли целитель на снятии моей защиты больше по профессиональной необходимости или по настоятельной просьбе нанимателя. Второе тоже казалось весьма вероятным.
        - Если вы опасаетесь, что я могу узнать что-то, не предназначенное для посторонних, - продолжил вкрадчивые уговоры целитель, - то я могу напомнить о клятве, которую дают все целители.
        Прозвучало весьма убедительно, возможно потому, что он не стал напоминать о клятве, которую дают при приёме в клан и которая стоит над всеми остальными клятвами. То есть если этот господин посчитает, что открытие моей тайны пойдёт на пользу клану, то он недрогнувшим ртом выложит всё Соболеву. А уж как они хранят и преумножают тайны, я уже узнала на примере Ксении Андреевны, которая считает, что на чем больше человек разделён секрет, тем он лучше хранится.
        Наверняка целитель был настроен меня уговаривать ещё долго, но я сделала вид, что ужасно утомлена, откинулась на спинку кресла и даже глаза прикрыла, после чего он возмущённо кашлянул и сказал:
        - Мне очень жаль, что вы столь безответственно относитесь к собственному здоровью, мисс. Непозволительно безответственно. Тем не менее я пришлю вам капли для облегчения состояния горла. Они вам точно не помешают. Отдыхайте пока.
        Я настроилась выполнить его рекомендации в отношении отдыха и даже прилегла на кровать. Но почти расслабленность продлилась недолго, поскольку неожиданно я обнаружила в комнате несколько артефактов, которые, как мне показалось, отнюдь не все относились к бытовым. Пока я размышляла, как можно вывести из строя весь этот арсенал, принесли вещи певицы, а вместе с ними принесло Песцова, который выглядел до отвращения довольным. Ещё бы: я бы тоже предпочла бегать по снегу, а не отбиваться от целителя. Пахло от компаньона той самой свежестью, которую приносят с собой с прогулки на морозе. Восхитительный аромат свободы!
        - Филиппа, дорогая, я вам помогу всё распаковать, - радостно заявил он, затем развернулся к соболевской горничной, вовсю шурующей в чемоданах и саквояжах, со словами: - Дорогуша, мы справимся без вас. Мисс Мэннинг очень не любит, когда её вещи трогают посторонние.
        Горничная что-то залепетала о том, что князь будет недоволен и что она уже почти разложила перед зеркалом вещи из маленького саквояжа. Она держала этот саквояж в руках и вытаскивала оттуда очередной предмет, как вдруг Песцов охнул, отобрал у неё и саквояж, и то, что она достала, вытолкнул горничную из комнаты и запер дверь.
        - Милая, целитель был очень недоволен, что вы не дали себя осмотреть, - заявил он, подпусти в голос укоризны, а на физиономию - одобрения. - Не в вашем положении пренебрегать княжеской помощью.
        Он продолжал держать саквояж мисс Мэнниг, но это ему не мешало семафорить руками, показывая, что неплохо было бы поставить полог и поговорить нормально. Но я и без него это понимала, поэтому покашляла для послушивающих и активировала плетение от них же. Часть артефактов в комнате сразу же оживилась и протянула к моему куполу длинные, хорошо заметные в магическом зрении щупальца, так что со стороны купол теперь смотрелся как противолодочная мина, выглядывающая из воды наполовину. Щупальца начали активно прокладывать себе путь через купол, и одно даже преуспело, что меня необычайно разозлило, и я придавила его своим щупом. Сначала придавила, а потом выдавила наружу. Давление было совершенно незначительным, и ничего не предвещало, что после этого в комнате взвоет сирена.
        Песцов пружинисто подпрыгнул и огляделся, ничего не заметил и неуверенно предположил:
        - Пожар?
        Я нервно дёрнула рукой, от чего щуп, который я непредусмотрительно не убрала, ткнулся в подающий сигналы бедствия артефакт в углу. Тот заискрил и задымился, но орать не перестал. Я развеяла купол, но даже это не убрало последствий.
        - Княжеские артефакты, - прошептала я Песцову в ухо на грани слышимости. - Здесь вся комната ими усеяна, как бездомная собака блохами. Один я, кажется, случайно подожгла. Полог убрала.
        - Филиппа, нужно уходить, - громко сказал Песцов. - Сигнализация просто так вопить не будет.
        Он схватил меня за руку и потащил на выход. Не сказать, чтобы в коридоре было оживлённо, горничная под дверью нас не ждала, но два незнакомых господина в тёмно-коричневых костюмах торопились явно к источнику шума.
        - Пожар! - обрадовал их воплем Песцов - Срочно все на выход.
        - Успокойтесь, господин, это не пожар! - проорал ему в ответ один из ремонтников. - Это сбой артефакта, отвечающего за комфорт гостей.
        - Хорошенький комфорт, - возмутился в ответ Песцов. - Он искрит и воняет. А если он так ночью сработает? У мисс Мэннинг и без того нервы на пределе. Безобразие! И это в доме самого Соболева.
        - Часть артефактов ещё от предыдущих владельцев остались, - сказал неожиданно появившийся в коридоре князь. - Мы решили ничего не переделывать, тем более что сбоев раньше не было.
        Он подозрительно посмотрел на нас, словно прикидывая, кого обвинить в поломке. Но Песцова такими мелочами смутить оказалось невозможно.
        - Всё нужно менять вовремя, - уверенно бросил он. - Никогда бы не подумал, что в вашем, Ваша Светлость, доме могут использоваться артефакты, место которым в музее. Или вам настолько неприятны гости?
        - Глупости говорите, Дмитрий Валерьевич. Если система хорошо работает, зачем её ломать? - недовольно возразил Соболев. - А до вашего появления всё прекрасно работало. И как видите, я лично иду проверять, что случилось, так что гости мне очень дороги.
        Он адресовал мне улыбку, которая показалась довольно зловещей. Но Песцов ничего такого не заметил и продолжил нападать на князя.
        - А ваша безопасность? Вы сами сказали, что система внутренних артефактов осталась от предыдущих владельцев. А ну как окажется, что они решили вернуть контроль над собственностью?
        - Этот дом - приданое моей матери, - сухо пояснил князь. - Она была последним представителем рода Горностаевых. Неужели вы серьёзно предлагаете ломать артефакты Горностаевых?
        Песцов неопределённо повёл плечами, Соболев же холодно кивнул, посчитав разговор законченным, повернулся к нам спиной и пошёл разбираться со сломанным семейным артефактом. Мы же с Песцовым стоять посреди коридора не стали, спустились в гостиную, где я опять активировала полог тишины. В этот раз не сработал ни один из артефактов, которых здесь тоже хватало. Наверное, направлять их было некому: все ответственные лица заняты ликвидацией аварии. Всё-таки ломать что-либо у меня получается лучше всего. Может, мне прямая дорога не в целители, а в диверсанты? Если уж сломала артефакт крутых специалистов. Кстати, о специалистах…
        - Горностаевы славятся своими артефактами? - спросила я Песцова.
        - Филиппа, - прошипел он, - говорите по-английски.
        - Нас же не слышат.
        - А мне откуда это знать, Елизавета Дмитриевна? - завредничал он. - Как мне определить: вы забыли о роли или уверены, что нас не подслушают? Вы хоть знак бы какой-нибудь подавали. А то у меня скоро припадки начнутся на нервной почве. Ухо вон дёргаться начало.
        - Вы правы, Дмитрий Валерьевич, - признала я. - Буду в первую очередь сообщать, что полог поставлен и можно говорить спокойно. Так чем славятся артефакты Горностаевых?
        - Качеством, Елизавета Дмитриевна. Но теперь, скорее, славились, - неохотно ответил Песцов. - Мать нынешнего князя была последним представителем рода Горностаевых. Соболевы их полностью поглотили.
        - Такое бывает? - удивилась я. - Я думала, в смешанных семьях рождаются смешанные дети.
        - Разумеется, бывает. Это не первый род, который полностью исчез. Правда, один из самых сильных. Именно Горностаевы держали этот регион, Соболевы пришли фактически на готовое. Как можно было дожить до ваших лет, не зная общеизвестных вещей?
        - Я же вам говорила, что у меня полностью пропала память. Я помню только то, что узнала за последнее время. А фамилию Горностаевых услышала сегодня впервые.
        - Понятно, мне хотели подсунуть жену с дефектом, - выразительно вздохнул Песцов. - Какое счастье, что я удачно избежал брака. Нет, всё же Фаина Алексеевна та ещё штучка. С ней нужно держать ухо востро.
        Вот это самомнение!
        - Вам отказали от дома Рысьиных, чтобы мне не подсовывать мужа с дефектом, - напомнила я. - Это вы не устроили Фаину Алексеевну. Но бог и с ней, и с Горностаевыми. Что мы будем делать-то, Дмитрий Валерьевич? Соболев от нас не отстанет, чует моё сердце.
        - Вы будете петь, Елизавета Дмитриевна, - важно сказал Песцов. - Это необходимо для нас обоих.
        - С таким же успехом петь можете вы сами, Дмитрий Валерьевич, - заметила я. - Наверняка у вас это получится лучше, поскольку я не знаю ни одной арии, исполняемой мисс Мэннинг, а вы их наверняка слышали неоднократно и сможете напеть что-то близкое. В конце концов, ей уже всё равно, что скажут о качестве её исполнения.
        - Елизавета Дмитриевна, я совсем не похож на мисс Мэннинг, - укорил Песцов.
        - Я вас замаскирую. Будете похожи.
        - Я выше и больше.
        Песцов показал руками, насколько он выше и больше. В высоту он себе точно польстил, а ширину, напротив, преуменьшил.
        - Присядете и утянетесь, - я была безжалостна. - Если кто-то должен петь, то этот кто-то будете вы, ибо я петь не буду.
        - А вам и не придётся, Елизавета Дмитриевна. - Песцов раскрыл саквояж мисс Мэннинг и, не доставая, показал фигурку соловья на цепочке. - Вам необычайно повезло. Просто откроете рот. Всё остальное сделает артефакт.
        Несомненно, эта усеянная бриллиантиками птичка была не просто украшением. Точнее - совсем не украшением. Носить такое - расписываться в своём дурном вкусе. И дело было не в том, что она была тусклой и поцарапанной, нет. Иной раз время придаёт украшениям только налёт загадочности. Эта же фигурка казалась слепленной на скорую руку ребёнком из глины или пластилина, а потом покрытой тусклой жёлтой краской. Камни не блестели и были вставлены абы как, а местами даже выпали, или их и вовсе там никогда не было. Во всяком случае места под них остались и при желании можно было доставить ещё пару десятков.
        - И что же он сделает? - недоверчиво уточнила я. - Будет петь за меня?
        - Нет же. - Песцов досадливо поморщился. - За вас петь никто и ничто не будет. Петь будете вы. Я подозревал, что у мисс Мэннинг нечто такое имеется, но не был уверен.
        - Это мы уже обсуждали. - Я сделала вид, что зеваю. - И пришли к выводу, что петь лучше вам. Это будет больше похоже, уверяю вас.
        - Вот ведь вредная особа, - проворчал Песцов. - На мне будет самое сложное - отвлечение князя. Вы же не сможете выдать себя за меня?
        - Я себя и за мисс Мэннинг, похоже, не смогу выдать, - проворчала я.
        - Сможете, - уверенно возразил Песцов, - если будете открывать рот только для пения. Здесь, - он потряс соловьём, - записаны арии, которые исполняла мисс Мэннинг.
        - То есть вы мне предлагаете открывать рот под фонограмму? - фыркнула я.
        - Под что? - недоумённо переспросил он.
        - Под запись голоса.
        - Да нет же, Елизавета Дмитриевна, - уже раздражённо сказал Песцов, - это бы выявилось на первом же концерте. Петь будете вы.
        - И это возвращает нас к тому, что я и петь не умею, и репертуара мисс Мэннинг не знаю.
        - Вот он, её репертуар, - Песцов потыкал пухлым ухоженным пальцем в камешки на туловище птички. - Боги, редчайший артефакт! Древний, почти как возникновение оборотней. Их единицы остались.
        - Вы так и не сказали, что он делает.
        - Разве? Каждый алмаз - одна песня. И не просто песня, а отшлифованная до идеального исполнения. Если она заложена в артефакт, то при звуках музыки артефакт, имеющий прямой контакт с телом, использует его как… воспроизводящее устройство, полностью подстраиваясь под музыку. Вот почему эта тварь и говорила, что не использует горло. С таким артефактом и немые запоют.
        - Но он же наверняка запрещён?
        - Не без этого, - подтвердил Песцов. - Но вы же понимаете, что мы никому его не покажем? - Он потёр ладони друг о друга. - Как удачно всё сложилось, Елизавета Дмитриевна. И князю споёте, и в городе концерт не придётся отменять.
        От его наглости я потеряла дар речи, а когда смогла говорить, речь пришлось терять опять. А ещё срочно выключать полог тишины, поскольку в гостиную вошёл князь.
        Глава 18
        Вошедший Соболев выглядел совершенно не так, как полагается гостеприимному хозяину. Радушная улыбка покинула лицо, и возвращать её ради нас явно никто не собирался. При его появлении Песцов встревоженно подскочил, я же осталась сидеть, стараясь удерживать необходимый расслабленно-невозмутимый вид. Получалось плохо, поскольку тоже хотелось подскочить и, заламывая руки, бегать по гостиной с трагическим выражением лица и повторять: «Шеф, всё пропало!» А то, что пропало всё, было понятно, стоило только взглянуть на Соболева.
        - Вы уничтожили мою фамильную реликвию! - зло бросил он.
        - Простите? - удивлённо спросил Песцов. - Что мы уничтожили?
        - Мой артефакт. Внутри всё выжжено, его невозможно восстановить.
        - Уверяю вас, Ваша Светлость, мы его не ломали. Он сам загорелся из-за неисправности, - со всей возможной убеждённостью сказал Песцов. - Напротив, мы сами чуть не пострадали. Некачественные старые артефакты, знаете ли, не способствуют безопасности гостей, не так ли, Филиппа?
        - Хм, - я вовремя вспомнила любимое междометие мисс Мэннинг и протянула его со всей выразительностью. Высокомерный взгляд получился сам собой.
        Соболев принял это на свой счёт и разозлился ещё сильнее.
        - Видите ли, любезный, артефакт сломался не сам по себе, а потому что на него воздействовали магией. И не надо мне говорить, что этого не было! В комнате мисс Мэннинг точно была посторонняя магия.
        Я дипломатично промолчала, что в моей комнате не посторонняя - только моя магия, остальной там делать нечего, поскольку про свою магию говорить было нельзя. Вся надежда была на Песцова, и он не подвёл.
        - Почему не было? - компаньон был сама невозмутимость. - Мы использовали артефакт полога тишины. - Он достал из внутреннего кармана крошечную пирамидку, увенчивающуюся крошечным же изумрудиком. - Как видите, Ваша Светлость, простейший артефакт. Уж не знаю, чем он так не понравился вашему. Возможно, новизной?
        Соболев молча протянул руку, в которую Песцов беспрекословно, пусть и с явным нежеланием, вложил артефакт. Соболев начал пристально изучать, я к нему присоединилась. Артефакт действительно был простеньким и очень легко обходился. Моё плетение выглядело куда сложнее и интереснее.
        - То есть вы утверждаете, что использовали свой артефакт, после чего мой загорелся?
        - Мы использовали защиту от прослушивания, - почти подтвердил Песцов, - и это ужасно не понравилось вашему артефакту. Кстати, а за что он отвечал, Ваша Светлость?
        Светлость вопрос проигнорировал, вместо ответа спросил сам:
        - И зачем вам этот артефакт?
        - Ваша Светлость, я добываю себе на жизнь сам, вот этими самыми руками. - На всякий случай Песцов повертел руками перед князем, наверное, чтобы тут случайно не перепутал его руки и мои. - Иной раз приходится вести серьёзные переговоры, содержимое которых не должно попасть к конкурентам.
        Говорил он столь убедительно, словно речь шла не об организации концертов, а о продаже золота с приисков. Соболев тоже не проникся чужой важностью и насмешливо спросил:
        - И о чём таком вы собирались беседовать с мисс Мэннинг, если побоялись подслушивания? Не перехватит ли конкурент в моём лице часть репертуара певицы? Или саму певицу?
        Песцов подначку проигнорировал, выпятил грудь и важно ответил:
        - Ваша Светлость, мало ли о чём могут наедине разговаривать мужчина и женщина, не желая, чтобы их беседа стала достоянием третьих лиц? Мисс Мэннинг - красивая молодая женщина, я тоже красив и полон сил, ну и… сами понимаете, о чём мы беседовали, не желая быть услышанными.
        - Об артефакте Золотой Соловей? - предположил Соболев. - Который лежит в вашем саквояже. Неужели вы думали, Дмитрий Валерьевич, что мы его пропустим? Запрещённый артефакт, в моей губернии. Ай-яй-яй, - он укоризненно покачал головой. - Я был о вас лучшего мнения, Дмитрий Валерьевич.
        Если Песцов был огорчён провалом своего плана, то он этого никак не показал. Даже тень раскаяния не коснулась его лица.
        - Иметь что-то не равно использовать, Ваша Светлость, - нашёлся он.
        - Хотите сказать, что не использовали? - Соболев нехорошо усмехнулся. - Кажется, я начинаю понимать, почему Рысьины не только отказали вам от дома, но и запретили гастроли мисс Мэннинг в Ильинске. Фаина Алексеевна всегда славилась нетерпимостью к жуликам.
        - Ваша Светлость! - возмутился Песцов. - Я веду свои дела честно. Должен вам напомнить, что этот артефакт возможно использовать конечное число раз, после чего он становится обычным куском металла, если конечно, не настраивать заново. Гастроли настройку не окупят, как вы понимаете. Так что артефакт - на самый крайний случай. Последняя страховка, так сказать, для сохранения репутации. Обратите внимание, Ваша Светлость, что артефакт почти полностью настроен.
        Интересно, как это определил Песцов, у которого магии нет или есть столько, что ей можно пренебречь? А ведь точно как-то определил, потому что Соболев, хоть неохотно, но кивнул, признавая его правоту.
        - Мисс Мэннинг, как часто вы использовали этот артефакт в Российской империи? - перевёл он огонь на меня.
        - Ни разу, - честно ответила я.
        Могла бы ещё добавить, что и не собираюсь, но роль обязывала молчать и притворяться, что горло повреждено.
        - Вот видите, Ваша Светлость, - воодушевился Песцов. - А вы нас подозреваете абы в чём. Но даже если бы использовали, запись-то всё равно голоса мисс Мэннинг. Так что никакого обмана в любом случае нет. Всё кристально честно.
        - Ой ли? - хмыкнул Соболев и недовольно сказал: - Видите ли, Дмитрий Валерьевич, в этом деле слишком много непонятных моментов.
        - Что вы говорите, Ваша Светлость? - Песцов не слишком похоже изобразил удивление. - Каких же?
        - Например, в ювелирном салоне мисс Мэннинг потребовала, чтобы переводчица прикоснулась к серебру. Продавцы утверждают, что брала та серебро голой рукой. Вы же утверждаете, что изуродованное тело крэга принадлежит именно переводчице…
        - Потрясающе! - воодушевлённо сказал Песцов. - От внимания Вашей Светлости не скрылся даже столь незначительный эпизод. Действительно, такое происшествие имело место. Я не знаю, что заставило Филиппу заподозрить в переводчице крэга, но она всегда отличалась проницательностью. Даже ваша родственница, глубокоуважаемая Ксения Андреевна, сказала, что Филиппа - прирождённый медиум. Наверное, интуиция ей подсказала, что с переводчицей что-то не то.
        - И тем не менее проверку она прошла, но в результате оказалась крэгом. Как вы это объясните, Дмитрий Валерьевич?
        - Вы слишком высокого мнения о моём уме, Ваша Светлость, - скривился Песцов. Действительно, не всё же ему придумывать, пусть и князь мозгами пошевелит. - Возможно, Филиппа предчувствовала поглощение крэгом несчастной Павловой и проверила раньше, чем оно состоялось? Интуиция - сильная сторона мисс Мэннинг, правда дорогая?
        Я неопределённо пожала плечами, думая, что если бы интуиция была моей сильной стороной, я бы сбежала сразу, как мы вернулись от Соболевой, или даже до того, как к ней попали. Тогда бы не сидела здесь без шансов выбраться. Нет, Песцов - это диагноз, буду знать, что связаться с ним - утратить удачу…
        - Темните вы что-то, Дмитрий Валерьевич, - хмыкнул Соболев. - Я начинаю подозревать, что замена произошла вовсе не та, на которую вы намекаете. Между прочим, некоторое время назад мы с мисс Мэннинг состояли в близких отношениях…
        И князь сделал весьма выразительную паузу. Песцов повернулся и посмотрел на меня так, словно я наплевала ему в душу. Словно дала обещание хранить верность и не выполнила. Но этого наверняка не обещала и сама мисс Мэннинг.
        - Неправда! - выпалила я, даже не дав себе труда подумать.
        Голос прозвучал достаточно хрипло, но больше от возмущения, а не от того, что я вдруг вспомнила о необходимости придерживаться легенды, в которую принимающая нас сторона уже не верила. Похоже, вопрос был всего лишь проверкой. Вряд ли мисс Мэннинг не упомянула бы о столь важном знакомстве и не стала бы ломаться, когда её уговаривали на дополнительный концерт у бывшего сердечного друга.
        - Выдумываете, Ваша Светлость, - укоризненно сказал Песцов, тоже сообразивший, что нас попросту берут на испуг.
        - И то, что у мисс Мэннинг сменился цвет волос, я тоже выдумываю? - почти спокойно поинтересовался князь. - Из гостиницы выехала брюнетка, а вернулась туда шатенка.
        - Не помню такого, - нахально заявил Песцов, хотя взглядом он меня одарил далёким от одобрения. А что я могла сделать, если маскировка ограничивалась только лицом? Возможно, в разделе учебника нашлись бы нужные плетения, но я до них не дочитала. - Но даже если это и так, Ваша Светлость, сами посудите, могла ли мисс Мэннинг остаться неизменной после такого ужасного происшествия? Седеют и от меньших потрясений.
        Я поправила волосы и чуть смущённо улыбнулась князю, всей душой желая, чтобы он принял версию Песцова.
        - Странно выглядит у вас седина, мисс Мэннинг, - заметил Соболев. - При седине волосы обычно теряют цвет, а не меняют его. А у вас именно что поменялся.
        - Возможно, от влияния волковского маячка осыпалась краска с волос? - невозмутимо предположил Песцов. - Там что-то такое носилось в воздухе. Я думал пепел, а оно вон как оказалось, просто к мисс Мэннинг вернулся её естественный цвет. Согласитесь, что для певицы тёмный цвет волос предпочтительней.
        - Не соглашусь, - отрезал князь. - Для певицы цвет волос неважен вовсе. Так вот Дмитрий Валерьевич, поскольку мы выяснили, что у вас есть артефакт, для которого неважен цвет волос хозяйки, я хочу услышать песни в исполнении мисс Мэннинг.
        - А я не хочу вам ничего петь, - возмущённо выдавила я, почти забыв о необходимости маскировки.
        - Не хотите или не можете? - уточнил Соболев, показав в притворной улыбке мелкие острые зубы. Такой загрызёт безо всякой жалости, не переставая при этом улыбаться. - Учтите, я прекрасно знаю, что воспользоваться этим артефактом может либо хозяин, либо сильный маг. Защиту снимать вы не хотите, петь - тоже. Придётся вас передать полиции, пусть разбираются, кто же вы, мисс Мэннинг или же нет.
        Соболев притворно вздохнул, показывая, что ему не так уж и интересен результат, а вот Песцов всполошился.
        - Ваша Светлость, мисс Мэннинг отказывается чисто из упрямства. Она не понимает серьёзности вашей просьбы. Возможно, после приватного разговора со мной, она изменит своё желание и согласится исполнить пару арий. Только учтите, что ей сегодня и без того досталось и больше всего мисс Мэннинг нуждается в отдыхе.
        - Мне выйти? - насмешливо уточнил Соболев.
        - Зачем же? Будет достаточно, если вы вернёте мне артефакт и я им воспользуюсь. Он, знаете ли, Ваша Светлость, мне дорог, и не только как память.
        Песцов выразительно посмотрел на не потерявшего невозмутимость князя, который артефакт, данный ему для изучения, уже давно переместил во внутренний карман. Вот так и создаются княжеские состояния…
        Но на собственности Песцова Соболеву нажиться не получилось, пришлось вернуть владельцу. Обрадованный Песцов присел на подлокотник кресла, в котором я изображала обморочную диву. Подлокотник под его весом угрожающе затрещал, Соболев нахмурился, но Песцов не обратил на такую мелочь ни малейшего внимания и активировал свой артефакт. Полог был так себе, весьма дырявый, и защищал от прослушивания только от далеко стоящих глуховатых индивидуумов, поэтому я сразу же усилила своим плетением. И вовремя: от князя полезло заинтересованное щупальце, ткнувшееся в купол и начавшее активно искать в нём щель.
        - Елизавета Дмитриевна, у нас проблемы, если вы не поняли, - трагически сказал Песцов. - Очень, очень серьёзные проблемы. Боги, если всё это выплывет наружу, как честный человек, я обязан буду на вас жениться. Если, конечно, Волков не убьёт меня раньше, как он обещал.
        - Для честного человека вы слишком много врёте, Дмитрий Валерьевич, - заметила я.
        - Не больше, чем вы, Елизавета Дмитриевна, причём если я это делаю, то исключительно для вашей пользы, - с глазами, округлившимися от излишней честности, заявил Песцов.
        Соболевский щуп проявлял нетерпение, а его отправитель показывал сильное удивление, поскольку не ожидал от песцовского артефакта такого сказочного свинства: князь не так давно держал артефакт в руках и уверился, что пробьёт защиту одним небрежным движением. Тем не менее вокруг ползало уже три щупа и ни одному пока не удалось проковырять плетение. И это было прекрасно, поскольку я очень не хотела использовать вариант с выдавливанием. Вряд ли Соболев мне простит, если я его ненароком подожку, как артефакт в комнате. Этак не заметишь, как по неосторожности попадёшь в террористы…
        - Елизавета Дмитриевна, петь вам придётся, хотите вы того или нет, - тем временем твёрдо заявил Песцов. - Не в наших интересах привлечение полиции. Пусть Соболев уверится, что вы мисс Мэннинг.
        - Я думаю, что после первой же песни у него непременно возникнут сомнения, - заметила я. - Он же сказал: может использовать либо владелец, либо сильный маг. В том, что я мисс Мэннинг, он сомневается чем дальше, тем сильнее. Остаётся вариант с магом.
        - Боги мои, Елизавета Дмитриевна, да никакой сильный маг в здравом уме не станет изображать из себя певичку, если этого не требует государственная необходимость.
        - А если Соболев решит, что маг действует по указке Волкова?
        - Наверняка все сильные волковские маги Соболевым проверены, - уверенно заявил Песцов. - Поэтому стоит вам воспользоваться артефактом, Соболев убедится, что его подозрения беспочвенны.
        - Я не уверена, что смогу воспользоваться, - почти сдалась я. - У меня нет навыков по работе с артефактами.
        - Да какие там навыки? Достаточно любого касания кожи, - бросил Песцов. - Дальше артефакт всё сделает сам. Елизавета Дмитриевна, нам нужно отсюда выбраться, желательно целыми.
        О княжеской благодарности Песцов больше не заикался. Соболев поставил себя так, что ни о каком долге с его стороны уже и речи не шло. Неблагодарный тип. В следующий раз никаких ему улик против Волкова, пусть сам разбирается. Или Соболеву как раз выгоднее представить дело так, что в результате волковской диверсии погибла мисс Мэннинг? Чем весомей жертва, тем строже будет разбирательство?
        - Две песни, Елизавета Дмитриевна, - продолжал настаивать Песцов, - после чего делаете вид, что падаете в обморок и я, так и быть, дотащу вас до комнаты. Соболев будет вынужден отстать.
        Тем временем щупов стало уже пять, а лицо князя было таким напряжённым и покрасневшим, что я невольно начала переживать за его пищеварение. Зря он не ест больше овощей, они и цвет лица улучшают, и на перистальтику кишечника положительно влияют. Но разговор наш в любом случае пора было заканчивать, а то любопытство Соболева выйдет ему боком.
        - Спасибо, - от всей души поблагодарила я. - Но я лучше сама дойду, если получится спеть, конечно.
        - Тогда прямо сейчас и попробуете, - решил Песцов и отключил свой не слишком полезный артефакт.
        Я тоже убрала купол и никак не ожидала того, что случилось потом. Княжеские щупы потеряли опору, а поскольку Соболев на них давил изо всех сил, то потерял опору и он, свалившись на пол от неожиданности и пропахав носом почти до моих ног. К его чести, невозмутимость он почти сохранил и поднимался воистину по-княжески. Даже платок, приложенный к носу, оказался с монограммой. И крови на нём было не слишком много.
        - Что это было, Ваша Светлость? - недоумённо спросил Песцов.
        - Мисс Мэннинг, каково ваше решение? - игнорируя его полностью, спросил меня князь, делая вид, что не смог удержаться на ногах, пав жертвой моих красоты и таланта.
        Я кивнула. В конце концов, хуже уже быть не может. А так возможны варианты. Может, мой голос, усиленный артефактом, заставит всех резко поглупеть и отвезти меня на вокзал к поезду до Царсколевска? Похоже, это единственный вариант выбраться из капкана.
        Глава 19
        Главным украшением музыкального салона Соболева был рояль с сияющей золотом надписью «Bosendorfer». Название на немецкий лад намекало на рояль самого высокого класса. Не будут же везти издалека дешёвую поделку? Страшно представить, сколько стоила доставка. Наверное, мне полагалось выразить восторг аханьем и закатыванием глаз, но делать этого не стала, поскольку совершенно не разбиралась в роялях, поэтому за меня это сделал Песцов:
        - Ваше Сиятельство, если бы мисс Мэннинг знала, что у вас стоит такое чудо, она бы уже была здесь, - заявил он, влюблённо гладя чёрную лакированную крышку, - и вовсю проверяла бы столь редкий экземпляр.
        - Хм… - выразила я своё сомнение.
        Голову я держала высоко, но внутри прочно поселилась уверенность в том, что всё гладко не пройдёт. Слишком странно ведёт себя Соболев. Вдруг он внёс нехорошие исправления в артефакт, когда его обнаружил? Или Песцов ошибается, и этот артефакт подчинялся только почившей хозяйке?
        - Филиппа, вам непременно понравится звучание, - воодушевлённо продолжал Песцов. - Этот рояль не может звучать плохо при любом исполнителе. Кстати, Ваша Светлость, а кто будет аккомпанировать мисс Мэннинг? Вы писали, что обеспечили аккомпаниатора, соответствующего уровню приглашённой знаменитости. При всём моём уважении, Ваша Светлость, не имели же вы в виду себя?
        Князь недовольно нахмурился, явно оскорблённый подобным предположением, но всё же снизошёл до объяснения:
        - Аккомпаниатор вернулся в город, узнав о трагическом происшествии. Как и гости, который рассчитывали на ваш концерт, мисс Мэннинг. Но поскольку концерт у нас теперь в весьма усечённом варианте как по номерам, так и по слушателям, я удовольствуюсь самым скромным аккомпанементом. Услышать голос мисс Мэннинг - бесценно.
        - Хм… - только и выдавила я из себя, обнаружив, что князь надеется на то, что я буду не только петь, но и музицировать.
        Я растерянно посмотрела на Песцова, пытаясь передать ему на расстоянии мысль, что игра на клавишных инструментах не является моей сильной стороной. Да, Волков говорил, что я умела играть на фортепиано, но увы, играла не я, а та Лиза, и её навыки мне не достались. Да и достались бы - вряд ли я смогла бы наиграть что-то из репертуара мисс Мэннинг.
        - Ваша Светлость, но если мисс Мэннинг будет себе аккомпанировать, она не сможет сосредоточиться на пении, - нашёлся Песцов. - Оно получится несколько урезанным, и вы не сможете сполна насладиться редким талантом.
        - Меня устроит и урезанный вариант.
        Соболев уселся в кресло, по-видимому, специально сюда принесённое для него, потому что хоть оно было удобным на вид, но не сочеталось с остальной обстановкой музыкального салона, в обивке стульев которого царили букеты роз в золотисто-бежевых тонах. На кресло же пошёл тёмно-красный бархат, изумительно глубокого оттенка, напоминающего пролитую кровь. Этакий намёк на нашу кровь, которую нацелился пустить Соболев.
        - Мисс Мэннинг вывихнула палец, когда мы отбивались от крэга, - нашёлся Песцов. - Я, конечно, его вправил, но всё равно Филиппа вряд ли сможет сегодня играть.
        - Наверное, стоит поделиться своими сомнениями с полицией, - как бы говоря сам с собой пробормотал Соболев. Бормотал он по-русски, но смотрел при этом на меня. Наверное, ожидал какой-то реакции.
        - Зато смогу играть я, - отважно бросился на амбразуру Песцов. - Я тоже пострадал в битве, но не так, как бедняжка Филиппа, которой вы даже не дали возможности отдохнуть.
        Если он ожидал, что после его слов Соболев раскается и передумает, то совершенно напрасно, тот лишь приподнял бровь и улыбнулся. Столь нехорошо улыбнулся, что я заподозрила в его родне крэгов. Возможно, они не только едят оборотней, но и мстят им иными методами. Месть длиной в жизнь - идеальный вариант.
        Песцов выразительно вздохнул и начал устраиваться за роялем. Покрутил стульчик, подстраивая под себя, поправил полы пиджака, положил руки на клавиши и довольно небрежно сыграл гамму. Я не специалист по роялям, более того, настолько не специалист, что могу использовать их только как ударный инструмент, и то только для отбивания простенького ритма. Песцов тоже не был гениальным музыкантом, строго говоря, он сильно уступал даже Томе Яцкевич, но это с лихвой окупалось самим роялем. Глубокое красиво звучание заполнило всю не такую уж маленькую комнату. Думаю, за таким инструментом и начинающий исполнитель показался бы гениальным.
        - Мне кажется, он немного расстроен, - вынес вердикт Песцов. - Верхняя октава звучит не так.
        - Приглашённый аккомпаниатор не нашёл недостатков, - лениво заметил князь. - Итак, что я буду слушать?
        - Собственно, выбор не такой большой, Ваша Светлость, - опять вздохнул Песцов, понявший, что концерт отложить не получится ни под каким предлогом. - Из репертуара мисс Мэннинг я худо-бедно могу сыграть всего три арии. Конечно, было бы куда лучше, пригласи вы профессионального исполнителя…
        - Увы, он уже уехал, Дмитрий Валерьевич.
        - Встаёт вопрос оплатой, Ваша Светлость, - храбро сказал Песцов. - Конечно, концерт получается весьма короткий, но вы не создали требуемых условий для исполнителя. И вообще, из-за вас жизнь мисс Мэннинг оказалась под угрозой, а её горничная погибла.
        - Я компенсирую. Горничную на время пребывания в нашей империи подберём.
        - Хм… - я выразила всеми доступными средствами своё отношение к соглядатаю от Соболева.
        То, что это будет соглядатай, понял и Песцов сразу забывший о возможном недополученном доходе.
        - Ваша Светлость, горничная мисс Мэннинг была для неё близким всё понимающим другом, почти членом семьи. Разве можно её заменить на чужого человека?
        - Поговорим об этом после, Дмитрий Валерьевич, - с явными признаками раздражения бросил князь. - Завтра. После того как вы отдохнёте после тяжёлого дня и успокоитесь по поводу грозящих вам неприятностей.
        Действительно, вот выяснится сейчас, что петь я не смогу даже с помощью артефакта, и придётся успокаиваться в полицейском участке. Времени будет много до приезда Рысьиной. Мысль о бабушке необычайно взбодрила, я почувствовала в себе резкий прилив творческих сил и желание прославиться на оперной сцене.
        Чем дольше тянулась неизвестность, тем сильнее я нервничала, поэтому я сжала артефакт в руке и постучала Песцова по плечу, давая понять, что пора начинать. Думаю, дай мне сейчас текст, я бы и без артефакта справилась. Не уверена, правда, что моё пение понравилось бы князю, но я бы старалась изо всех рысьих сил. Рыси наверняка поют громко, пусть и немелодично. А я бы ещё лапой ритм отстукивала.
        Песцов вдохновенно опустил руки на клавиши и заиграл теперь уже вступление к чему-то, несомненно, классическому. Внезапно артефакт в руке потеплел, явно настраиваясь на знакомую мелодию. Но одним теплом дело не ограничилось: неприятно-тёмные лучи, видимые только на магическом плане, выскочили из него и словно проткнули меня насквозь. Странное дело, умом я понимала, что это не по-настоящему, но чувствовала каждую точку входа и выхода. Лучи потеряли форму и начали обволакивать меня, погружая в тревожный багровый туман. Сейчас я не могла бы разжать руку, даже если бы захотела: артефакт, повинуясь музыкальной активации, полностью перехватил контроль над телом. Песня полилась легко, красиво, подстраиваясь под песцовскую музыку и подстраивая её под себя. Наверное, со стороны это смотрелось волшебно: на лице Песцова застыло выражение блаженства, а пальцы порхали так, словно он тоже находился под влиянием артефакта, князь же подался вперёд и смотрел, чуть приоткрыв рот, выглядя при этом совсем не по-княжески, забыв о том, что в его положении нужно всегда выглядеть безупречно. Это казалось бы смешным, не
будь мне так страшно. Было что-то чуждое и неправильное в действии артефакта. Что-то, противоречащее моей сути. Хотелось отбросить его и отряхнуться. Но голос лился вне моего желания, я делала нужные жесты в нужных местах, кивала, улыбалась и сама себе напоминала заводную куклу.
        Завод кончился вместе с последним аккордом. Я встряхнулась и разжала руку. Но артефакт не упал, он словно прилип ко мне, то ли питаясь моей магией, то ли напитывая меня своей. И то, и другое мне не нужно было совершенно. Я с трудом оторвала артефакт от ладони и всунула Песцову: его идея, пусть и страдает, тем более что он наверняка вкусней, вон какой упитанный.
        - Потрясающе! - восторженно выдохнул Соболев. - Я думаю, что у самой мисс Мэннинг не получилось бы лучше.
        - Что вы хотите этим сказать? - Песцов попытался спросить грозно, но в конце фразы его голос сорвался на неприятный фальцет. Он прокашлялся и спросил куда суровей: - Извольте объясниться, Ваша Светлость.
        - Я уже говорил, что знаю настоящую мисс Мэннинг, на которую эта особа лишь похожа, - Соболев кивнул на меня. - Нет-нет, Дмитрий Валерьевич, я не желаю слушать ваших оправданий. Признаться, я поначалу заподозрил, что вас подослали Волковы, но сейчас убедился, что вы действительно привезли певицу. Пусть не столь титулованную, как мисс Мэннинг, но, несомненно, куда более замечательную. И это правильно, я всегда считал, что наши, русские, намного более талантливы, пусть для некоторых только зарубежное имя - гарантия качества. Так кто ваша прекрасная дама?
        Я почувствовала настоятельную потребность куда-нибудь прилечь, но поскольку падать на пол желания не было, обессиленно прислонилась к роялю. Что там говорил Песцов про то, что донесёт меня на руках до комнаты? Самое время выполнять обещания. И лучше бы эта комната была подальше отсюда.
        - Что вы говорите, Ваша Светлость? - совершенно естественно удивился Песцов. - Уверяю вас, я вёл переписку именно с мисс Мэннинг и именно мисс Мэннинг приехала к нам для выступлений. Возможно, как раз вас ввела в заблуждение не слишком щепетильная особа, выдававшая себя за певицу?
        Или настоящую мисс Мэннинг как раз сожрал крэг?
        - Дмитрий Валерьевич, когда вы говорили под артефактом полога… Кстати, не продадите ли мне его, уж больно интересный эффект он даёт, впервые с таким встретился?
        Князь требовательно протянул руку, даже не сомневаясь, что отказа не услышит.
        - Если вы настаиваете, Ваша Светлость, - кисло согласился Песцов, весьма недовольный потерей ценной собственности. И это он ещё не подозревает, что без меня артефакт не будет иметь столь сокрушительного эффекта для соболевского носа. - Я могу его даже подарить в знак дружеского расположения.
        Не смотря на «дружеское расположение», артефакт он достал с видимой неохотой и протянул князю, который тут же заграбастал добычу и начал любовно оглядывать, надеясь найти то, чего там быть не могло.
        - Нет-нет, Дмитрий Валерьевич, - запротестовал Соболев. - Было бы некрасиво с моей стороны пользоваться вашим бедственным положением. Я и без того не выдам вашу маленькую аферу. Как-никак, я ваш должник после сегодняшней трагедии. Так вот, когда вы разговаривали под артефактом полога, вас выдала артикуляция, не свойственная английскому языку. К сожалению, читать по губам я не умею, но и наблюдения достаточно.
        В этот раз в его голосе звучало искреннее сожаление. Похоже, с непроницаемостью купола Соболев столкнулся впервые, а то бы непременно обзавёлся ещё одним полезным навыком. Не знать, что говорит возможный противник, недопустимо.
        - Нет, вы можете продолжить упорствовать, - остановил Соболев жестом Песцова, который открывал рот явно для возмущённой тирады, - но в этом случае я вас передам полиции вместе со своими сомнениями. Пусть они выясняют, прав я или нет, и если я неправ, то принесу вам глубочайшие извинения. Если, разумеется, вас отпустят.
        И сказал он так, что ни у кого и тени сомнения не возникло, что он поступит так, как сказал, несмотря на то, что не так давно признавал себя нашим должником. Наверное, не такой уж большой долг он принял на себя.
        - Вы совершенно правы, Ваша Светлость, - покаянно сказал Песцов, решив принять неизбежное. - Поверьте, замена мисс Мэннинг произошла неожиданно и для меня самого, и если бы не взятые на себя обязательства, я бы никогда не пошёл на столь беспардонный обман. Ваша проницательность потрясает. До сих пор никто не заподозрил замены.
        - Наверное, потому что у вас не сбоил артефакт личины? - предположил Соболев, довольно улыбаясь. - Как же на самом деле зовут прекрасную исполнительницу?
        - Анна Дмитриевна, - выпалила я, пока Песцов не сказал чего-нибудь другого.
        - А фамилия? - заинтересовался Соболев.
        - Я предпочла бы обойтись без фамилий, - твёрдо ответила я.
        Соболеву мой ответ не понравился. Он задумался, потом спросил:
        - Могу я увидеть ваше настоящее лицо?
        - Боюсь, в этом случае у меня будут проблемы с моими родными.
        - Из певческой семьи? - понятливо кивнул Соболев. - Родители будут недовольны, если узнают, что вы себя за кого-то выдавали? Что ж, возможно, вы и правы, желая сохранить инкогнито. И всё же я непременно наведу справки, чтобы знать, кому присылать цветы, будучи в Царсколевске…
        - Ваше право, - согласилась я.
        И даже улыбнулась, поскольку гроза, кажется, прошла мимо, а наводить справки в артистических семьях Соболев может хоть до посинения, всё равно ничего не найдёт. Я сейчас согласна почти на всё. Главное - выбраться из этого дома и добраться до вокзала, после чего только меня и видели. Пусть Песцов ищет другую дуру на свой страшный артефакт.
        - Что ж, Анна Дмитриевна, я вижу, вас этот день утомил, поэтому не буду больше настаивать на вашем обществе, - решил Соболев, но не успела я обрадоваться, как он добавил: - Но завтра я рассчитываю на полноценный концерт. Я не столь щепетилен, как Рысьина, и считаю, что ваш небольшой обман полностью окупается певческим талантом.
        Спорить с ним казалось бесполезным, поэтому я не стала. Да и не было во мне сил для спора, я была полностью выжата сегодняшним днём. Мне хотелось лишь одного: добраться наконец до кровати и уснуть. Так что я коротко попрощалась и пошла в комнату, которую мне выделили, и даже почти не шаталась по дороге.
        К этому времени сгоревший артефакт заменили на другой, и о недавнем происшествии не напоминало больше ничего. Присланная Соболевым горничная приготовила ванну, в которую я с удовольствием забралась и расслабилась настолько, что попала в какое-то странное состояние не то сна, не то яви, в котором и застыла, почувствовав приближение бога. Того, с которым я неосмотрительно заключила договор.
        Глава 20
        - Договор, - с ходу бросил бог, наверняка опасаясь, что его опять вышибет, как в прошлый раз. - Ты должна как можно скорее исполнить договор. Время не терпит.
        - А вы должны вернуть мне память, - нахально ответила я, понимая, что терять мне попросту нечего. - Уверена, в договор отнятие памяти не входило.
        Бог неприятно замерцал, вызвав у меня приступ паники. Некстати подумалось, что я лежу в ванной совершенно голая, и не могу ни прикрыться, ни защититься, притопить меня - пара пустяков. Неудобно получится, если в соболевской ванной найдут мёртвую представительницу Рысьиных. Интересно, этот бог может только глазеть или действовать? Наверное, первое, потому что будь он в состоянии что-то здесь сделать, ему не понадобились бы посредники и он бы мне не надоедал ни сейчас, ни вообще.
        - Время течёт, как песок из разбитых часов. Скоро уже невозможно будет исполнить то, что должно, - бросил он, пытаясь продавить меня силой. Сила была тёмная и мутная, выталкивающая на поверхность всё плохое. То, что обычно стыдливо прячут в тёмных чуланчиках души, не показывая другим, да и сами стараются не вспоминать. - Ты должна вернуться и вернуть мне моё.
        - А вы обещали вернуть мне моё, не так ли? Я не стала бы договариваться занимать чужое тело.
        - Смертная, ты должна быть благодарна за всё, что получила. Новая жизнь, новое тело, новые умения. Где ты была бы, если бы не я?
        - Уж точно не в чужой ванне. Скорее всего, дома.
        От бога шли удушливые холодные волны тёмной силы, от которых хотелось отстраниться, а если не получилось - сбросить с себя и вымыться с мылом, или с чем посильнее. Спиртом, например, протереть, и не только снаружи.
        - Согласен, всё пошло не так, как мы договаривались, - неохотно признал бог. - Но я сделал всё, чтобы это исправить. Твоё новое тело получило куда больше, чем имело до тебя. А с ним и ты.
        - Это не ваша заслуга, - повинуясь интуитивному озарению, ответила я. - Сила магии определяется внутренней силой человека. Её нельзя сделать больше, чем дано телу от природы.
        Про второй облик я и говорить не стала. И даже не потому, что его мне подарил Велес, вытащив что-то дремлющее до поры до времени, но и потому, что если бы вот это божество раздавало возможность оборота, то на выходе получались бы существа, похожие на крэгов. Очень уж оно было недружелюбное.
        - Но можно разбудить, - заметил бог.
        - Лучше бы вы разбудили мою память, - недовольно сказала я.
        - Это защитные меры.
        - Почему я должна защищать вас? У меня и без того достаточно проблем.
        - В первую очередь блок на памяти защищает тебя, - отрезал он. - Потому что без него очень много кто смог бы там покопаться, и очень может быть, что вытащенное на свет тебя не порадовало бы. Ты хочешь проблемы с местными божками?
        Вопрос он бросил презрительно, как выплюнул, а это означало только одно: местных богов он знал и был с ними не в самых приязненных отношениях. Настолько неприязненных, что сила святилищ запросто изгоняла его из моего сна. И это сильно встревожило. Неужели сейчас со мной говорил тот, кого в исторических хрониках назвали Зверем? Чтобы изгнать которого, пришлось взывать к исконным славянским богам?
        - Крэги - ваши создания?
        - Разумеется, они же идеальны, - с немалой гордостью ответили мне. - Я не только их создал, я вложил внутрь частичку своей сути. Мы и сейчас настолько близки, что я чувствую каждого из них. Недавняя смерть двоих - невосполнимая потеря, пусть она и пробила барьер и позволила нам разговаривать. Думаю, в этот раз меня долго не заметят, здесь слишком сильное возмущение пространства в результате смерти моих детей, которая случилась недалеко. Не здесь, нет, но недалеко.
        Мне показалось искреннее сожаление в его голосе, в связи с чем мне резко расхотелось спрашивать, не давал ли он им приказ меня уничтожить. Похоже, если он поймёт, что потерял двух крэгов по моей вине, будет на меня очень сильно обижен. А учитывая нашу связь, его месть - последнее, что мне сейчас нужно.
        - Ваши дети - очень опасные создания, - заметила я. - Каких только страшилок я о них не наслушалась.
        Но ни одна не страшнее того, что я видела своими глазами. Жуткие безжалостные твари. И детьми их могла назвать тоже жуткая безжалостная тварь. Боже мой, с кем и о чём я договорилась?
        - Тебе они вреда не причинят, пока действует наш договор. Ты должна ощущаться ими как что-то близкое.
        - Или как конкурент, - заметила я.
        Мисс Мэннинг однозначно что-то почувствовала, когда решила проверить меня серебром. Но несмотря на неопределённую метку своего создателя, она всё же собиралась меня сожрать. Возможно, конечно, что с точки зрения моего собеседника, это отнюдь не причинение вреда. Песцов что-то говорил про то, что крэгу переходят умения жертвы, может, и договор перейдёт? Вот была бы для этого бога удача, его создание наверняка оказалось бы куда сговорчивее.
        - Тебе доводилось с ними сталкиваться? - вкрадчиво уточнил он.
        - Пока они в человеческой форме, они же неотличимы от остальных. Поэтому я ничего не могу сказать с уверенностью, - постаралась я ответить как можно более обтекаемо. Вопросам не было видно конца, и это меня ужасно нервировало. - А вам не опасно здесь столько находиться?
        - Кого мне бояться? - небрежно ответил бог и угрожающе полыхнул. - Но ты права, разговор затягивается. Я требую, чтобы ты вернулась и вернула мне артефакт. Исполни договор.
        Он опять даванул на меня силой, холодной, колючей и противной, как крэг в боевой форме. Захотелось быстро согласиться на всё, лишь бы он наконец от меня отстал. Но это было бы весьма опрометчивым решением.
        - А что будет с вашей частью договора? Она останется неисполненной.
        - Основную часть я выполнил, - неожиданно ответил бог.
        - И что там было в основной части?
        - Вспомнишь в своё время. Боги обещания выполняют. Но в одном ты права: я обещал вернуть тебя в твоё тело, и это теперь невозможно. Что ты хочешь в компенсацию за это? Деньги? Драгоценности?
        Дом в Царсколевске? Последнее он не спросил, но интонации настолько походили на волковские, что про дом договорилось само. Создавалось впечатление, что этим двоим приходилось общаться.
        - А договор у вас только со мной? - подозрительно уточнила я.
        - Теперь - да. - Пространство всколыхнулось, пошло волнами, словно пытаясь извергнуть из себя нечто чужеродное, и бог отступил, бросив на прощание: - Не можешь пока решить? Думай, ответишь потом. Я буду щедр. Но поторопись.
        Давление пропало, я очнулась и с шумом, разбрызгивая воду, выскочила из ванны. Меня трясло не только от страха, но и потому, что вода не просто остыла, она стала ледяной. Ничего не скажешь, хорошо расслабилась! Я прокашлялась, из горла выскочило хриплое карканье. Как бы не заболеть со всеми этими божественными развлечениями. Я быстро вытерлась и наделала самое тёплое, что нашлось в гардеробе мисс Мэннинг, но внутренний холод отступать не хотел.
        Вызвав горничную, я попросила принести чашку чая, и погорячее. Она вернулась быстро, но пришла не с подносом: вкатила целый столик с чайником и разнообразными закусками. Наверное, привлечённый запахами, за ней просочился Песцов, выглядевший почти счастливым.
        - Мисс Мэннинг, я взял на себя смелость присоединиться к вашему чаепитию, - радостно сказал он по-английски, и тут же по-русски горничной: - Милочка, вы можете быть свободны, мы сами справимся.
        - Я собираюсь выпить чаю и лечь спать. И мне не нужна компания.
        Но горничная уже шустро выскочила за дверь, аккуратно прикрыв её за собой, а Песцов недрогнувшей рукой сразу налил чай мне и себе, достал плоскую фляжку, из которой щедро плеснул в обе чашки, а в мою добавил ещё мёда, после чего протянул и невозмутимо сказал:
        - Вы пейте, Филиппа, силы вам ещё понадобятся.
        Я поставила полог и устало спросила:
        - К чему теперь этот маскарад? Князь уже знает, что я не мисс Мэннинг. Но полог я поставила, если вам вдруг приспичит сказать что-то по секрету.
        - Скорее всего, прослушивает нас не он, Елизавета Дмитриевна, - возразил Песцов, отпил из своей чашки, недовольно посмотрел на её содержимое и долил туда ещё немного из фляжки, - а своим подчинённым он может ничего не сказать. Вы пейте, выглядите очень бледно.
        - Ещё бы, - фыркнула я.
        После сегодняшнего видения мне нужны были помощь и совет, но не просить же о таковых Песцова, пусть он выглядит таким заботливым? Слишком многое пришлось бы рассказывать, и не факт, что он не обратит это в свою пользу. Пожалуй, единственный, кому я могла бы довериться, был Николай, но он далеко, а значит, нужно срочно выбираться в Царсколевск. Да, завтра же туда отправлюсь. Я отпила чаю из кружки и убедилась, что на коньяке Песцов не экономит. Пожалуй, я бы сейчас и от чистого коньяка без добавки чая не отказалась: слишком большим потрясением получилась встреча с божеством.
        - Вам нужно как можно скорее приходить в себя, - бодро сказал Песцов. - У вас завтра концерт.
        - Это у вас завтра концерт, до которого вы меня посадите на поезд и помашете рукой на прощание. Кого бы возьмёте на роль мисс Мэннинг, мне совершенно неинтересно.
        Я сурово посмотрела на собеседника. С таким, как он, нужно держать ухо востро: дашь слабину - и вместо Царсколевска окажешься во Владивостоке, если, конечно, он тут есть. Соболевские артефакты в этот раз не столь активно пытались продавить мой полог. Так потыкали парой щупов для приличия и успокоились. Наверное, наблюдателям было дано указание не особо усердствовать, чтобы окончательно не спалить комнату.
        - Вы же прекрасно понимаете, что я никого не смогу посвятить в нашу тайну, - укоризненно сказал Песцов, подчеркнув интонацией слово «нашу», будто общая тайна способствовала сближению и мы стали надёжными друзьями.
        - Извините, Дмитрий Валерьевич, но это не мои проблемы, - твёрдо ответила я. - Мне нужно в Царсколевск. Срочно нужно.
        Песцов вздохнул. Тоскливо так, словно я его незаслуженно обидела.
        - Я у князя газетки просматривал и вот…
        Он протянул мне «Царсколевский вестник», ранее лежавший в сложенном виде на столике. Я взяла, но просматривать не торопилась, ожидая какой-то пакости. Серьёзной такой пакости, как будто битвы с крэгом и разговора с их создателем мне на сегодня не хватило.
        - Смотрите же, Елизавета Дмитриевна, - нетерпеливо сказал Песцов и указал пальцем на объявление, желая привлечь моё внимание.
        И точно, пакость: бабушка наконец признала, что я потерялась, и обещала за возвращение блудной внучки в лоно семьи выплатить возвратившему аж десять тысяч рублей. Это же целых пять автомобилей, можно сказать, автопарк. Неужели Песцов решил бросить организацию гастролей заграничных звёзд и основать первую в России службу такси? Впрочем, это я меряю вознаграждение на автомобили, Песцов может его считать в других единицах…
        - Вы же не собираетесь менять меня на деньги, Дмитрий Валерьевич? - осторожно поинтересовалась я.
        - Вы не оставляете мне выбора, Елизавета Дмитриевна, - фальшиво вздохнул Песцов. - Понимаете ли, у меня на турне мисс Мэннинг были возложены огромные надежды, и в случае его провала я слишком много теряю. Десять тысяч - неплохая компенсация…
        Он сделал достаточно выразительную паузу, чтобы понять: если в комплекте с компенсацией пойду я, он тоже не откажется. Не такое у него положение, чтобы пренебрегать дополнительным доходом.
        - Как ни крутите, Елизавета Дмитриевна, мою певицу уничтожили вы, сделав меня почти банкротом, - невозмутимо продолжил Песцов. - Поэтому будут справедливы оба варианта: либо мы с вами договариваемся, либо я иду звонить Рысьиной. Честно говоря, мне бы второго варианта не хотелось, поскольку я вижу множество проблем, проистекающих из данного развития событий. Но, повторяю, вы не оставляете мне выбора.
        - Как ни крутите, Дмитрий Валерьевич, я вам жизнь спасла, - зло бросила я. - Если бы не я, от вас бы ничего не осталось.
        - Тогда бы и бренные мирские проблемы меня не волновали, - меланхолично заметил Песцов. - А так приходится крутиться, работать с тем, что есть. Если уж мне суждено было остаться в живых, то не для того же, чтобы умереть с голоду?
        - Положим, умереть с голоду вам не грозит!
        - Но и до уровня жизни Соболева мне далеко, - заметил он. - Понимаете, Елизавета Дмитриевна, мне нравится то, чем я занимаюсь, а ваш отказ ставит на моей деятельности крест. Такого фиаско мне не простят.
        Он очень по-доброму улыбнулся, с наслаждением втянул в себя чай и даже зажевал его чем-то. Мне же в горло ничего не лезло. По-хорошему, нужно сбегать прямо сейчас, но из дома Соболева не выбраться. Значит, завтра до концерта? Да, именно так.
        - Хорошо, Дмитрий Валерьевич, я готова пойти вам навстречу, - я улыбнулась не менее добро.
        - Это замечательно, Елизавета Дмитриевна, - просиял Песцов. - Значит, остаётся простая формальность: вы даёте клятву, что доводите турне мисс Мэннинг до победного конца.
        - Клятву?
        Появилась уверенность, что речь идёт не о простой клятве, а о такой, которую будет не так-то просто обойти и которую, если давать, то придётся выполнять до конца всё, на себя принятое.
        - Разумеется, - бодро кивнул Песцов. - Чтобы мне быть уверенным, что вы не сбежите от меня и также точно выполните обещанное, как и я. Вы же именно это и собирались сделать, не так ли, Елизавета Дмитриевна? Удрали бы завтра? Или попытались бы уже сегодня?
        То, что он меня столь точно разгадал, скорее, разозлило, чем смутило. Да, я собиралась обмануть, но начал-то он.
        - Вы ведёте себя неблагородно!
        - Что делать, такова жизнь, - притворно вздохнул Песцов. - Боюсь, что вы меня уже настолько хорошо знаете, что не можете всерьёз ожидать благородного поведения, Елизавета Дмитриевна. Но я предлагаю вам честное партнёрство.
        - Честное партнёрство не закладывается на фундаменте шантажа.
        - Основа может быть любой, - насмешливо бросил Песцов. - Главное, чтобы на выходе никто не остался обиженным. Обещаю вам заплатить те деньги, которые должна была получить мисс Мэннинг, и так же честно забыть, что мы с вами вообще встречались. Собственно, от вас требуется не так много: просто постоять на сцене, удерживая артефакт.
        - Ничего не получится. Я не смогу долго пользоваться артефактом. Он меня пьёт, и это никак не может остаться незамеченным, - насмешливо бросила я. - Дмитрий Валерьевич, однако как дёшево вы оцениваете собственную жизнь.
        - Как раз её я оцениваю настолько дорого, что мне всё время не хватает денег. Но что вы говорили про артефакт?
        - Он тёмный, пропитан духом крэгов. Или магией. У них есть магия?
        - Ритуальная разве что. Им нужны жертвы на правильно расчерченном алтаре. Так что не так с артефактом?
        - Я же говорю: он меня пьёт. Постоянно его использовать - убивать себя.
        - Странно. Вы должны им управлять. - Песцов достал свою фляжку и хлебнул уже прямо из неё. - Нужна консультация артефактора. Давайте скорректируем клятву: вы обязуетесь играть роль мисс Мэннинг, если я решу проблему с артефактом. Не зверь же я, в конце-то концов, заставлять вас использовать убивающую вас магию?
        - Но мне нужно срочно в Царсколевск! - почти с отчаяньем сказала я.
        - Если бы вам нужно было туда срочно, то вы бы не попросились переводчицей к мисс Мэннинг, а ехали бы сразу туда, - возразил Песцов. - Значит, не так это и срочно. Но если вы согласитесь мне помочь, а у меня не получится найти специалиста по артефактам, то я обещаю не только не выдавать вас Рысьиным, но и лично посадить в поезд до Царсколевска. Клятву принесём оба. Ваше решение, Елизавета Дмитриевна?
        Глава 21
        Песцов улыбался столь обворожительно, что желание с ним сотрудничать исчезло не появившись. Но отказывать ему сразу значило провоцировать на немедленный звонок Рысьиным. Радовать княгиню, а, возможно, ещё и Волкова, в мои планы точно не входило.
        - Мне нужно подумать, Дмитрий Валерьевич.
        - Да что тут думать? - изумился Песцов. - Даём взаимную клятву и оба оказываемся в выигрыше. Елизавета Дмитриевна…
        Он так умильно посмотрел, что сразу подумалось о хвосте: был бы - непременно бы уже вовсю вилял, выпрашивая то, что ему нужно. Но это нужно ему, не мне. А что нужно мне, я так до сих пор и не разобралась.
        - Дмитрий Валерьевич, я слишком устала за сегодня, чтобы принимать столь важное решение, - твёрдо ответила я. - Давайте отложим разговор на утро. До утра я никуда не денусь, а в случае моего отказа вы непременно успеете сообщить Рысьиным и разбогатеть на десять тысяч. Правда, не факт, что они не решат, что вы намеренно меня увезли, чтобы лишить выбора. Недаром Волков так переживал. Насколько я успела заметить, он сначала действует, а потом думает, правильно ли сделал.
        Вот так-то, Дмитрий Валерьевич, угрожать можно не только мне, но и вам. И Рысьиными, и Волковыми.
        - Вы знаете, Елизавета Дмитриевна, - очень грустно сказал Песцов, - если это гастроли провалятся, мне и Волков будет нестрашен.
        - Вам они настолько важны? - удивилась я.
        - Разумеется. Это же серьёзный урон репутации. Кто захочет в дальнейшем иметь со мной дело? И это не говоря ещё об огромнейшей неустойке за срыв по моей вине, - он вздохнул. - Большинство договоров были прямо-таки кабальные. Елизавета Дмитриевна, пожалуйста, войдите в моё положение, - столь просительно протянул он, словно не он не так давно пытался меня шантажировать. - Вся моя жизнь зависит от вашего согласия.
        - И всё же, Дмитрий Валерьевич, я отвечу завтра. Мне нужно всё обдумать.
        - Хорошо, - неожиданно согласился он. - Но завтра я приду за ответом рано утром. Очень рано. И если вам кажется, что не сдержу угрозы, то зря. Терять мне действительно нечего, а так хоть приобрету десять тысяч.
        Песцовские угрозы показались нестрашными, потому что чай с коньяком наконец меня согрел и захотелось спать. Не просто захотелось, а так, что все мысли были лишь о том, как добраться до кровати и уснуть, оставив все проблемы в этом дне. Мало ли что случится до завтра? Вдруг оскорблённый Волков проберётся сюда и сведёт счёты с Соболевым и Песцовым? Тогда моё согласие уже никому не потребуется.
        Поэтому я лишь улыбнулась на прощание Песцову и развеяла плетение против подслушивания. Щупы соболевских артефактов, беспорядочно тыкавшиеся в мой купол, остались без опоры и рванулись вперёд, упёршись уже в меня. Ненадолго, почти сразу они исчезли, что лучше всего доказывало: без присмотра меня не оставили. Я выпила ещё чашку горячего чая, в этот раз без коньяка, который предусмотрительно унёс с собой Песцов, и с чистой совестью отправилась спать, не желая ни о чём думать и ничего решать.
        Сказалось напряжение сегодняшнего дня, и уснула я столь крепко, что даже не слышала, как горничная увозила столик с остатками чаепития и убирала в ванной. И проснулась уже утром, резко, словно от толчка, словно кто-то меня тормошил и звал по имени. Осталось лишь невнятное ощущение, и я даже не могла сказать, звучало ли моё нынешнее имя или прошлое. Конечно, они могли совпадать, но почему-то в это не верилось. Хотелось пригубить чего-нибудь бодрящего, но не было даже холодного чая, пришлось удовольствоваться водой из-под крана. Стало чуть легче, ну чувство, что я должна куда-то пойти и что-то сделать, не исчезало.
        Было ещё совсем темно, но когда я выглянула в окно, то на дорожке, подсвечиваемой редкими парковыми фонарями, заметила Песцова, который уже активно разминался, то и дело сбегая с расчищенного места на газон, покрытый снегом. Показалось, что он охотится. Хотя на кого охотиться в парке? Разве что на мышей. Точно, для таких песцовых и мышь - заманчивая добыча. Вон как усердно снег летит из-под лап: ни один грызун не скроется от внимательного песцовского взора. Главное, чтобы газон, увлёкшись, не раскопал, а то наш гостеприимный хозяин будет весьма недоволен.
        Любовалась я этой картиной недолго. Сразу сообразила, что Песцов развлекается не просто так. Сейчас побегает на свежем воздухе, подкрепится парной мышатиной, поднимет себе настроение и придёт портить мне. Разговор хотелось отложить на подольше, поскольку я так и не решила, что делать. Но ведь я тоже могу прогуляться, зимняя прохлада способствует прояснению в голове. Надеюсь, для обычной прогулки княжеского разрешения не требуется, я же собираюсь просто пройтись по дорожке, не меняя облик и ничего не портя. А заодно посмотрю, так ли страшна защита на ограде, как мне показалась вчера. Возможно, удастся найти там лазеечку, пусть не для меня, а только для моей рыси. Тогда просто брошу здесь всё и удеру. Во всяком случае, попытаюсь.
        Собралась я быстро, песцовый палантин мисс Мэннинг лёг на плечи, как родной, пожалуй, его точно было бы жалко оставлять, реши я твёрдо отказать Песцову. Всё остальное, хоть и модных фасонов и пошитое из дорогих тканей, было, увы не моего размера. А жаль… Не баловали меня хорошей одеждой до побега. Разве что бальное платье княгиня заказала, да и в том не удалось покрасоваться. Последнее, впрочем, несказанно радовало.
        Перед выходом в парк я опять выглянула в окно, чтобы точно знать, куда идти, чтобы не столкнуться с Песцовым, но его на дорожках не было видно. Возможно, уже поддержал в должной мере пушистость собственной кости и решил пойти ко мне для раннего разговора или направился гулять дальше, не выходя за обозначенные князем пределы. Надеюсь, они ограничены расчищенными дорожками и я не забреду куда не надо. В любом случае прогуляюсь до ограды, подальше от тех мест, где не так давно бегал Песцов, полюбуюсь на плетения и подумаю.
        Соглашаться или не соглашаться? В случае, если артефактору не удастся ничего поправить, я вообще ничем не рискую - Песцов пообещал меня не удерживать и дать в этом клятву. А вот если исправить удастся, тогда нужно понять, не перевешивают ли минусы плюсы. С одной стороны - дополнительный доход и прекрасное прикрытие. Вряд ли кто-нибудь станет меня искать по театральным гримёркам. Волкову в голову не пришло присмотреться ко мне в роли переводчицы или к мисс Мэннинг, в которой он видел лишь навязчивую певицу. Но вот с другой стороны… С другой стороны всё не так радужно. Если Песцов проболтается или секрет раскроется каким-нибудь другим образом, насколько я понимаю, урон моей репутации будет довольно велик. Но так ли мне она дорога?
        Если встанет вопрос - брак с Песцовым или урон репутации, последней придётся пожертвовать, что, несомненно, сильно осложнит мою дальнейшую жизнь, и без того не радужную. Но сейчас куда больше меня волновало подвисшее непонятное обещание богу, создавшему крэгов. Что-то подсказывало, что в случае резкого отказа от исполнения мной моей части начнётся настоящая охота за маленькой беззащитной рыськой, где загонщиками выступят его «дети». Насколько я понимаю, между мной и этим тёмным богом возникла связь, созданная невыполненым договором и позволяющая ему со мной разговаривать практически по первому желанию. По договору я должна вернуть собственность владельцу. Но, возможно, договор закроется, если я верну артефакт Львовым? Как ни крути, они тоже считаются владельцами, и, скорее всего, даже более законными, чем этот претендент на чужую собственность, утративший что-то в мире, из которого его изгнали.
        Я шла по дорожке, ожидая с минуты на минуту увидеть ограду, но её всё не было и не было. А ведь, казалось бы, не так она была и далеко. Возможно, я свернула не туда? Я оглянулась, чтобы сориентироваться относительно здания, но особняка Соболевых не увидела, более того, дорожки за моей спиной тоже не было. Был чистый снег, запущенные кусты неопределённого вида из-за зимнего времени и унылые деревья, навевающие мысль не о парке, а о диком заповедном лесе. Впору было испугаться, но я почему-то испытала странное спокойствие и уверенность, что это приглашение: дорожка передо мной никуда не делась и всё так же вела куда-то. И фонари тоже горели, хотя утро было уже совсем близко, прорываясь серостью на горизонте.
        Снег бодро поскрипывал под подошвами ботиночек, но следы исчезали сразу же. Интересно, а по запаху меня можно было бы найти, сними я свою защиту? Или он тоже развеивался, как только я уходила всё дальше и дальше?
        Дорожка привела к небольшому строению, на резной двери которого были изображены горностаи. Святилище Горностаевых? Стало ли оно святилищем Соболевых или стоит закрытым? Я взялась за ручку и дверь приглашающе распахнулась.
        Боюсь, Соболеву бы не понравилось моё посещение неразрешённых мест, но любопытство уже прочно поселилось в груди. «Curiosity killed the cat»[2 - Любопытство сгубило кошку (англ.).], так говорил Волков. Возможно, он прав, но у меня были вопросы, на которые Велес мог ответить. Только его ли это святилище? Пантеон славянских богов велик, и не все могут быть настроены ко мне благожелательно. Но если не войду, всё равно не узнаю. Я сделала всего лишь шаг и очутилась внутри. Втянула в себя воздух, ожидая затхлости давно непосещаемого сырого места, но нет - пахло сухим и солнечным летним лесом.
        Но коридор, точнее, ход, ведущий вниз, выглядел тёмным и чем-то недовольным. Огоньки по стенам не торопились зажигаться, хотя дверь уже сама собой закрывалась, отрезая возможность сбежать. В темноте идти непонятно куда не дело, но я точно знала, что магию в таких местах использовать нельзя. Стоп. Магию? Но у меня стояла защита и была наложена иллюзия. Дверь захлопнулась, и вокруг стало совершенно темно. Нужно было на что-то решаться, и я убрала все чары, делающие из меня непонятно что. К богу нужно идти собой.
        Пронёсся то ли вздох, то ли ветер одобрения, и по стенам побежали огоньки, тёплые, солнечные, почти как маленькие пушистые хомячки, принеся с собой лёгкое сожаление, что этим чудом могу любоваться только одна, и беспокойство, смогу ли вызвать бога. Ведь прошлый раз его вызывал Николай, собиравший странные слова в странные предложения, из которых я не запомнила ничего. Или всё случившееся сегодня можно считать приглашением, поэтому бог придёт и заговорит сам? Не дойду - не узнаю.
        Я поправила палантин, что придало храбрости, и смело двинулась навстречу неизвестности. Что-то пружинило под ногами, полностью гася звуки, пока я торопливо шагала по дорожке, ограниченной огоньками. Надеюсь, это не останки неудачливых визитёров, разозливших спустившегося в святилище бога. Света огоньков на пол не хватало, и оставалось только гадать, что там.
        Ход привёл к арке. Деревянной резной арке, на которой с большим искусством были вырезаны резвящиеся горностаи. Стоило пройти сквозь неё, как передо мной сразу же засветилась фигура, черты которой разглядеть было невозможно. Боится, наверное, что смертные ослепнут от божественной красоты…
        - Я звал, ты пришла, - сообщил Велес. - Ты хотела меня видеть.
        - Я пришла, - подтвердила я. - Мне нужны помощь и совет. Кажется, у меня договор с вашим врагом.
        - С кем?
        - С тем, кто создал крэгов. Я должна ему вернуть что-то, что он считает своим, но, боюсь, это возвратит его сюда.
        - Это так. Пока он разделён, он слаб, но стоит ему воссоединиться, как сила к нему вернётся.
        - В этом артефакте, который все от меня хотят, - сила Зверя? - уточнила я.
        - Да. Ты с ним накрепко связана. Тёмные нити силы проступили, проявленные кровью крэгов.
        - Вы говорили, что не лезете в чужие договоры, но если стоит вопрос о безопасности вашего мира…
        - Нет, - прервал он. - Возвращение твоей памяти теперь завязано на исполнение договора. Но так ли ты уверена, что хочешь вернуть память? Иногда незнание - благо.
        - Почему вы так говорите?
        Он замерцал, ничего не отвечая. Боже мой, почему боги такие сложные? Простейший же вопрос… И на другие вопросы либо не отвечает, либо отвечает так, что ничегошеньки непонятно.
        - И что мне делать?
        - То, что подсказывает сердце, это правильно. - Тёплый свет окутал меня, пронизав насквозь, и Велес уверенно сказал: - В твоей душе нет зла. Но недавно ты соприкоснулась с чем-то, на чём был его отпечаток.
        - Крэги? - предположила я. - Мне вчера пришлось убить двух.
        - Нет.
        - Тогда их артефакт, дающий возможность петь?
        - Да, в нём Тьма. Она губительна для использующего.
        Значит, мне не показалось, что она тянет жизнь.
        - Может ли её убрать маг?
        - Нет.
        Что ж, значит, можно спокойно соглашаться на условия Песцова. Я уже представила его лицо, когда он будет усаживать меня в поезд, и даже успела улыбнуться, когда Велес сказал:
        - Но я могу. Протяни руку.
        Я и не подумала ослушаться, и в неё упал маленький упругий искрящийся мячик силы, пару раз подпрыгнул на ладони и впитался.
        - Когда возьмёшь артефакт в эту руку, он изменится и даст тебе временную защиту от Зверя, закроет от его поисков. Но не от поисков его слуг.
        - Крэгов?
        - Не только. Жажда денег и власти иногда приводит на тёмную дорогу. Мне будет жаль, если ты туда свернёшь.
        Для меня прозвучало это так, словно жалость в исполнении бога будет равносильна моей свёрнутой шее. Не то чтобы я собиралась идти тропой Зверя, нам с ним точно не по пути, но угрозы я тоже не любила, хотелось поступать наперекор, пусть и неправильно. Захотелось вернуть его силу, но из руки она не извлекалась.
        - Моя сила надолго тебя не закроет, и второй попытки не будет, - продолжил Велес, и я устыдилась, что заподозрила в его словах угрозу. - Будь готова решить всё сама.
        - Что я должна сделать с артефактом?
        - То, что подсказывает сердце.
        - Вернуть Львовым?
        Велес замерцал и исчез. Огоньки на стенах заволновались, намекая, что собираются погаснуть, если я не потороплюсь. Моя рука, в которую впиталась божественная сила, ничем не отличалась от второй и вряд ли смогла бы осветить путь, останься я в темноте. Но зачем здесь оставаться? Велес не вернётся, он сказал и сделал всё, что собирался. Не знаю, наблюдал ли он за мной сейчас, но перед тем, как направиться к выходу, я поклонилась и прошептала спасибо. Провожающие меня огоньки всё слабели и слабели. Когда я оказалась у двери, они мерцали уже едва заметно. Дверь раскрылась сама, а за ней обнаружилось неприветливое зимнее утро и неприветливый хмурый Песцов. В этот раз в вполне себе приличном человеческом облике.
        - Елизавета Дмитриевна, неблагоразумно ходить без защиты, - сказал он. - Этак каждый в вас признает наследницу Рысьиных.
        - А вам не хочется делиться деньгами? - не удержалась я и повернулась, чтобы проститься с местом, в котором дали хоть какой-то совет, пусть странный и неопределённый. Но за спиной уже ничего не было, даже следов кланового святилища не осталось. Но было ли оно здесь или в силах Велеса провести меня тропами, пронизывающими пространство, словно иголка смятый лист?
        - Значит, вы решили отказаться? - сделал вывод Песцов. - Мне очень жаль, Елизавета Дмитриевна.
        - Что придётся звонить княгине? Или вы решили сдать меня Волкову? Не столь прибыльно, но безопасней?
        - Елизавета Дмитриевна, никому я сообщать не буду, - поморщился он. - Мне доходчиво объяснили, что этого делать нельзя.
        - Кто объяснил? - насторожилась я.
        - Тот, у кого вы были сейчас в гостях, хорошо бы об этом не узнал Соболев. Так что мне просто очень жаль, но до поезда я вас непременно провожу.
        Я вернула себе облик мисс Мэннинг и щиты, не позволяющие учуять во мне оборотня.
        - Давайте свой артефакт, - ворчливо сказала я. - Посмотрю, что получится. Кстати, сколько вы мне заплатите, если я соглашусь сыграть роль певицы? И да, артефакт идёт бонусом. Он мне нужен.
        Глава 22
        Горностаи оказались и на театре, в который меня привели для выступления. Думаю, придирчивая мисс Мэннинг не нашла бы в нём изъянов. Даже в гримёрке, где, несмотря на зимнее время, стояла огромная корзина роз, она не стала бы лазить с сантиметровой лентой - размеры предоставленного помещения отвечали отнюдь не скромным запросам. Конечно, команда по мини-футболу проводить тут тренировки вряд ли смогла бы, но место нашлось и для гардероба, и для чайного столика, и даже для кушетки, отгороженной ширмой. Наверное, на случай, если звезда после выступления будет не в состоянии вернуться в гостиницу. Основания для такого предположения были: на гримировальном столике на видном месте стоял графин с коричневой жидкостью, и вряд ли это был охлаждённый чай. Неужели в список требований мисс Мэннинг входил бренди? Я с сомнением посмотрела на сопровождающую нас даму. В этот раз это была не директор театра, а всего лишь его помощница. Правда болтала она почище Соболевой, практически не закрывая рта, а ещё раздражающе вертела головой. Постоянно вертела, словно создавала себе обзор в 360°, боясь что-то не заметить.
        - Право слово, господин Песцов, - расстроенно щебетала она, - ума не приложу, как такое могло случиться. Из дома Соболевых вещи мисс Мэннинг были отправлены сюда.
        - Но не пришли, - сурово сказал Песцов, надвигаясь на собеседницу широкой грудью.
        - Почему же? Пришли, но не все, - пискнула она. - Только одного чемодана недосчитались.
        - Но чемодан-то был как раз с концертными платьями мисс Мэннинг!
        Песцов бушевал столь грозно, словно не сам уговорил меня незаметно уничтожить этот чемодан при погрузке. А что оставалось делать? Если обычное платье можно было как-то закамуфлировать шалью или мехами, коих после певицы остался неплохой выбор, то по концертной одежде было особенно заметно, что она мне не принадлежала, и это выдавало меня полностью. Выдавал бы и цвет волос, но этот вопрос удалось решить ещё в соболевском особняке, подобрав подходящее плетение. И теперь на них тоже лежала иллюзия тщательно подобранного цвета волос мисс Мэннинг. Но с телом, увы, так не получится: даже если бы удалось экстренно что-то изучить и придать моим формам иллюзорный объём, одежда всё равно висела бы на мне, а не на иллюзии. На иллюзию платье не натянешь, во всяком случае, на мою. Наверное, более продвинутому магу не составило бы труда создать иллюзию определённой плотности, которая бы удерживала на себе одежду, придавая ей нужную форму, но увы, я была не столь искусна. Песцов, услышав моё признание в профнепригодности, расстроенно посопел, а потом предложил выход: он отвлекает лакея, я использую отведение
глаз и сжигаю чемодан с концертными вещами. Разделение обязанностей помогло провернуть всё почти идеально. Почти - потому что чемодан сгорел, но оставил после себя кучку пепла, небольшую и очень лёгкую, которую ветер практически сразу разметал. Диверсия прошла незаметно.
        - Мы непременно найдём, - удерживая рыдания, сказала помощница директора. - Ради всех богов, не переживайте, Дмитрий Валерьевич.
        Нервная она какая-то, эта Канарейкина. Казалось бы, на такой работе должна быть привычна ко всяческим стрессам, но нет: Песцов почти не повысил голос, а у неё уже влажно поблёскивали чёрные близко посаженные глаза и шмыгал нос.
        - Сударыня, как я могу не переживать? Концерт менее чем через час. Что мне говорить подопечной?
        - В крайнем случае мы подберём что-нибудь из театрального гардероба, - оптимистично предложила дама.
        - То есть вы хотите, чтобы мисс Мэннинг выступала в вашей бутафории? - обманчиво тихо спросил Песцов. - Вы действительно хотите, чтобы я сделал ей такое оскорбительное предложение?
        Он возмущённо стукнул ладонью себя в грудь, как нельзя лучше отыгрывая выбранное амплуа защитника подопечной певицы. Наверное, на самом деле Песцов жаждал славы и театральных подмостков, в нём явно умирал великий актёр: речь, жесты, выражение лица - всё было направлено на то, чтобы донести до единственного зрителя силу песцовских переживаний. Моя же роль сводилась к тому, чтобы тихо стоять рядом и непонимающе хлопать глазами. «Для всех вы бережёте пострадавшее горло, - предложил Песцов. - Пусть с вами общаются через меня, чтобы не возник вопрос, почему англичанка говорит с русским акцентом. Вам-то ещё ничего, а моей репутации точно конец». Заботился он о своей деловой репутации почище, чем барышня на выданье - о девичьей, поэтому, когда он узнал о моём согласии поддержать небольшой обман с гастролями, необычайно воодушевился и начал с невероятной скоростью генерировать планы, позволяющие спасти наши пушистые шкурки.
        - Из зрительного зала всё равно разницы видно не будет. Дмитрий Валерьевич, сами посудите, что я могу сделать? - Канарейкина заломила руки и опять огорчённо шмыгнула маленьким острым носиком. - Вы же понимаете, что за полчаса платье для мисс Мэннинг взять неоткуда. А она уже знает, что чемодан пропал?
        На вопросе она понизила голос, словно боялась, что я услышу. Я сделала вид, что вообще не в курсе, о чём они там беседуют, прошла к гримировочному столику и села перед зеркалом. Мне же ещё придётся наносить иллюзию концертной раскраски певицы. Да уж, жизнь мага-неумехи непредсказуема.
        - Разумеется, нет, сударыня, - раздражённо бросил Песцов. - Я надеюсь, что пропажа - лишь недоразумение, которое будет вскоре разрешено. Сам князь Соболев обещал, что не пропадёт ни булавки, а тут испарился целый чемодан. Боги мои, да мисс Мэннинг ни за что к нам больше не приедет: мало того, что натерпелась страху, так ещё и без вещей осталась. Ценных вещей, между прочим. Настоящий шёлк и бархат с флорентийскими кружевами, а не раскрашенная дерюга, коей, сударыня, вы предлагаете заменить её одежду.
        - Князя Соболева уже поставили в известность. Он непременно всё решит.
        Я откашлялась и вывела в воздухе знак вопроса. Мол, где мои вещи, мне пора уже готовиться к выступлению.
        - Филиппа, вы только не переживайте, - вдохновенно сказал Песцов. - Не могут найти ваш чемодан с концертными платьями.
        - Хм… - протянула я, в очередной раз порадовавшись, что получила в наследство от мисс Мэннинг такое прекрасное выразительное междометие, знание которого даёт возможность не показывать акцент, зато показывать отношение к происходящему.
        Песцов подошёл ко мне и встал за стулом, уставившись в отражение зеркала то ли на меня, то ли на себя.
        - Мы непременно решим возникшую проблему, дорогая.
        Свою речь Песцов сопроводил столь выразительным взглядом, что даже самый ненаблюдательный зритель уверился бы в неформальности наших отношений. Канарейкина исключением не стала, она мило порозовела и отвела взгляд в сторону, наверняка думая о развратности иностранцев. Или завидуя оной. Кто там знает, о чём на самом деле она подумала? Я развернулась и недовольно изобразила в воздухе очередной вопросительный знак.
        - Возможно, мисс Мэннинг согласится выступить в одном из своих повседневных платьев, - оживилась Канарейкина.
        - Это будет неуважением к зрителям, - отбрил Песцов. - Послушайте, сударыня, у вас же наверняка можно купить где-нибудь поблизости вечернее платье подходящего размера?
        - То есть вы предлагаете?..
        - Разумеется. У нас попросту нет времени, чтобы спокойно ожидать, удастся ли найти вещи мисс Мэннинг или нет. Вы мне покажете магазин и поможете выбрать, - скомандовал он. - Пусть мисс Мэннинг пока готовится. Не будем её беспокоить.
        - А вы не думаете, Дмитрий Валерьевич, что она обеспокоится куда больше, если мы купим не то платье?
        - Не переживайте, сударыня, я подберу что-нибудь близкое по стилю к её пропавшим вещам.
        - Но ведь платье надо будет примерить, - пискнула Канарейкина, которую уже взяли под руку и тащили на выход. - Дмитрий Валерьевич, оно же может не подойти мисс Мэннинг!
        - Мы возьмём несколько и неподошедшие вернём в магазин, - отмахнулся он, вытаскивая намеченную жертву из гримёрки. - Думаю, нам, как княжеским гостям, не откажут в такой малости, иначе это будет неуважением к Его Светлости.
        - А платить кто будет? - почти сдалась Канарейкина.
        - Я, - после короткой заминки грустно ответил Песцов. Наверное, посчитал, что не стоит беспокоить Соболева из-за неприятностей, которые сам же устроил. Ибо если местный князь выяснит, куда делись мои наряды, у него непременно возникнут дополнительные вопросы. А если ему ещё пришлось бы оплачивать наши развлечения, думаю, он был бы безжалостен к нарушителям.
        Гримёрка опустела, и я сосредоточилась на изменении иллюзии под сценический грим. Получилось несколько вызывающе для стоящего рядом, но кому на меня любоваться на сцене? А вот зрителям будет казаться в самый раз: если уменьшить интенсивность, из зала не смогут разглядеть у меня ни глаз, ни рта. Из задних рядах точно. Потом я поковырялась в принесённых Канарейкиной коробочках, чтобы создать впечатление, что ими пользовались. Отвлекло меня от столь серьёзного действия деликатное покашливание у самого плеча. От испуга я чуть не завизжала, а уж развернулась со скоростью, более подходящей для боевого мага в полной готовности, чем для безобидной певицы. И тем не менее за спиной никого не увидела. Вот совершенно. Впору было бы грешить на расшалившиеся нервы, но покашливание раздалось опять, после чего невидимка пробасил:
        - Вы уж не обессудьте, госпожа магичка, что напужал. Не хотел я.
        - Вы где? - выпалила я прежде, чем вспомнила, что сейчас я мисс Мэннинг, а значит, русского языка знать не знаю.
        - Так вот же, - удивлённо ответили мне.
        И только тут я заметила присевшего на краешек стола крошечного человечка с короткой, но окладистой бородой, в которой пробивающиеся серебряные пряди выглядели скорее украшением, чем признаком старости.
        - Вы кто?
        - Так это, домовой я, - смущённо пояснил он. - Нечто не узнали?
        - Я домовых раньше не видела, или этого не помню.
        Чтобы никто, случайно проходящий мимо, не решил, что у приезжей певицы нелады с головой, раз разговаривает с собой, да ещё по-русски, я поставила полог тишины и принялась с интересом рассматривать визитёра. Если бы не размеры, его можно было бы принять за обычного мужика, которых пруд пруди на улицах городов. Только очень бедного. Пожалуй, седина была единственным украшением этого домового. Одежда старая, латаная-перелатаная. Обувка удерживалась на ноге только чудом. Кепка, которую он мял в руках, тоже была потёртая.
        - То есть своего домового у вас нет? - внезапно оживился мой собеседник.
        - Откуда? - невольно хихикнула я. - У меня и дома-то нет.
        - Будет, - уверенно сказал домовой. - Вот чую, будет у вас дом, большой и хороший.
        - Спасибо.
        Разговор забавлял, но вряд ли визитёр заявился, чтобы уверить, что все мои приключения закончатся хорошо и я буду спокойно жить-поживать в собственном доме. И хотя он не торопился переходить к делу, ему точно что-то было от меня нужно. Вдруг он ревнитель традиций и сейчас заявит о недопустимости певческой аферы в здании, за которое отвечает?
        - А вы местный домовой? - осторожно уточнила я. - Театральный? И вам не нравится то, что мы задумали с господином Песцовым?
        - Что вы, госпожа магичка, какое мне дело до театра?
        - У вас дело ко мне? Тогда говорите. Боюсь, долго мне в одиночестве не дадут пробыть. - Я улыбнулась чуть виновато. - Угостила бы вас чем-нибудь, но у меня ничего нет, к моему величайшему сожалению.
        Конечно, на столике стоял графин с подозрительной коричневой жидкостью, но я и сама не стала бы её пить, а уж угощать кого-то - тем паче.
        - Мефодий Всеславович я. За желание попотчевать спасибо, да только не за тем я пришёл.
        - Елизавета Дмитриевна, - почему-то показалось правильным назвать настоящее имя, как и ранее - предложить угощение. - Пока вам не за что меня благодарить.
        Я подумала и развеяла иллюзию. Коли он мне показался, то и мне негоже скрывать своё настоящее лицо.
        - И за доверие спасибо, - серьёзно сказал Мефодий Всеславович, - да только зря вы абы кому себя настоящую показываете. Не дело это.
        - Абы кому я себя настоящую и не показываю, да только похоже, что разговор наш будет таким, где маски неуместны.
        Домовой хмыкнул одобрительно.
        - Правы вы, Елизавета Дмитриевна. Хочу к вам попроситься.
        - Ко мне? Куда?
        - Так домовым же. Вашим семейным буду.
        - Но у меня не то что семьи, даже дома нет, - опешила я. - Никакого. А вы, вы же где-то живёте?
        - Горностаевский я, - жалостливо шмыгнул он носом-картошкой. - Токмо семьи уже нет, дом теперь Соболевых, а глава рода неугоден Велесу. Святилище стало недоступным. Нет мне там жизни. Помираю я. А вас Велес недавно коснулся. Вот я вас и приметил, когда вы чемодан сжигали. Вы не подумайте, Елизавета Дмитриевна, я никому ничего не скажу. Я много умею, не пожалеете, если возьмёте.
        - Мефодий Всеславович, но куда же мне вас брать? - ошарашенно спросила я. - Дома-то нет и не предвидится. Неужели вам не к кому больше обратиться?
        - Дом - дело наживное, - сурово ответил он. - Будет домовой, будет и дом. А уйти абы к кому я не могу, против Велеса это. И просить кого-то могу только раз в сто лет. Да и не во всяком месте с просьбой могу обращаться. Так что если откажете, всё, долго мне не прожить.
        Это был запрещённый приём.
        - А без дома вы долго проживёте?
        - Была бы хозяйка, а дом, что, пока и временный подойдёт, - оживился он. - Вы не думайте, Елизавета Дмитриевна, мне много не надо. Спасите меня от Соболева.
        - Кто бы меня саму от Соболева спас, - проворчала я. - И от Волкова тоже. За мной кто только не охотится.
        - Я и глаза отвести, если надо, смогу. Ненадолго, конечно, но всё же.
        Но не в моём положении обзаводиться домочадцами, да вправе ли я тащить его за собой в неизвестность?
        - Я не знаю, ни где мне завтра придётся ночевать, ни что придётся есть, - начала я.
        - Да неважно это всё, Елизавета Дмитриевна. Умираю я там, в соболевском доме. Не возьмёте - истаю, может, не за год, а за десять, но истаю. - Он столь жалостливо посмотрел, что у меня аж в груди защемило. - А так в случае чего и вины на вас не будет - мой выбор, моё решение. На том клянусь.
        Брать его с собой было неправильно, но и отказывать, обрекая на медленную смерть, - тоже. Господи, как можно что-то выбирать, когда от результата зависит чужая жизнь? Мефодий Всеславович сейчас уже ничего не просил, но его взгляд говорил больше любых слов. Столько там было затаённой надежды и сколько страха, что откажу.
        - Хорошо, - решилась я. - Что я должна для этого сделать?
        Ритуал мы провели быстро и успели всё закончить до прихода Песцова с посыльным из магазина. Посыльный, блаженно улыбаясь, тащил целый ворох платьев, каждое из которых при первом же взгляде вызывало желание вцепиться и не отдавать, даже если не подойдёт. Может, я и не запомнюсь на концерте, как выдающаяся певица, но платье у меня точно будет красивое.
        Глава 23
        Со сцены я уходила под грохот аплодисментов и леденящие душу вопли «Браво» и «Бис». Леденящие душу - потому что раньше никогда не стояла под прицелом стольких глаз. Поскольку я изображала артистку, не впервые раскрывающую свой талант перед публикой, нужно было показывать спокойствие и уверенность и ни в коем случае не выходить из образа. Я улыбалась, двигалась то подходя к краю, то отходя от него, в то время как всё перед глазами сливалось в неразборчивые цветные пятна, а шум в ушах становился просто невыносимым. Оставалось только удивляться, что я ни разу не свалилась в оркестровую яму. Спасал только исправленный Велесовой силой артефакт, он придавал некую опору, но и то уже в конце первого отделения преподнёс неприятный сюрприз, о котором нужно было срочно рассказать Песцову. А ведь впереди ещё второе отделение!
        Как оказалось, боялась я не того. Лишь только я зашла за кулисы, встревоженный Песцов отобрал букеты, коих у меня в руках оказалась целая охапка, и сунул их кому-то из рабочих сцены, необычайно ошарашенному данным фактом. Надо признать, что толпа за кулисами собралась немалая и выглядели эти зрители не менее восхищёнными, чем те, что в зале. Это было бы необычайно приятно, будь исполнение действительно моё. А так я испытала лишь ужасную неловкость, когда и тут раздались аплодисменты и восторженные возгласы. Песцов тоже отметил их кривоватой улыбкой, подхватил меня под руку и потащил в гримёрку.
        - Мисс Мэннинг, нам нужно срочно поговорить, - шёпотом, но по-английски, чтобы уж совсем нас не демаскировать, сказал Песцов. - Дело серьёзное, касается Соболева.
        Почему-то я сразу решила, что князь заявился с претензией за кражу домового. Вряд ли исчезновение хранителя прошло незамеченным в соболевском особняке. Но я уже приняла на себя определённые обязательства, поэтому сразу решила, что не отдам замученного Мефодия Всеславовича. Это же надо было довести домового до такого состояния! Князь Соболев - настоящий варвар. И вообще, пусть попробует доказать, что его потеря у меня. Не думаю, что местонахождение можно точно определить.
        - Я буду всё отрицать, - прошептала я в ответ. - Я ничего не делала.
        - Да речь не о чемодане, - отмахнулся Песцов. - Всё гораздо серьёзнее. - И громко, по-русски: - Мисс Мэннинг требуется отдых для восстановления сил. Попрошу нас не беспокоить.
        Канарейкину, застывшую памятником себе перед дверью в гримёрку, Песцов довольно невежливо отодвинул, давая понять, что ей нет места в нашей компании. Дверь зловеще проскрипела, а замок не менее зловеще проскрежетал, отрезая нас от остального мира, после чего Песцов знаком показал, чтобы я поставила полог.
        Я огляделась, но ничего опасного не заметила. В комнате, кроме нас двоих, больше никого не было. Мефодий Всеславович схоронился так, что его не было ни видно, ни слышно, хотя сам он был здесь: после ритуала я это чувствовала.
        А вот приятное, напротив, сразу бросилось в глаза. Чайный уголок, на удивление, оказался готов к приёму не только певицы, но и её гостей. Большой медный чайник исходил паром, а посреди стола под яркой тряпичной куклой наверняка прятался маленький заварочный чайничек. Вазочки с вареньем и пирожки помогли бы сделать полезной беседу даже с Канарейкиной. Песцов же удостоил столь заманчивый вид лишь беглым взглядом, нетерпеливо ожидая, когда может говорить без опасности быть подслушанным.
        - Так что случилось? - спросила я сразу, как поставила защиту.
        - Волков случился, Елизавета Дмитриевна, - огорошил меня Песцов. - Возник как чёртик из шкатулки и сразу ко мне с претензиями. Мол, мы с вами, мисс Мэннинг, - он на этих словах насмешливо хмыкнул, - прямая угроза его репутации, а угрозы он терпеть не намерен.
        - Чего он хочет? - прервала я собеседника. - Если бы собирался убить, разговоры бы вести не стал.
        - Он хочет, чтобы мы никаких бумаг, нужных Соболеву, не подписывали, а вы, мисс Мэннинг, как можно скорее покинули страну. Разумеется, я отказался. - Песцов возмущённо вскинул голову. - Подумать только, он думал меня напугать!
        Не знаю, что там думал Волков и кого хотел напугать, но меня напугать ему точно удалось.
        - А потом, Дмитрий Валерьевич? Вряд ли Волков после вашего отказа ушёл в расстроенных чувствах, посыпая голову пеплом и обещая исправиться.
        - Разумеется, нет. Он потребовал разговора с вами, поскольку, по его мнению, ваше решение может отличаться от моего. Мол, я слишком радею за успех ваших гастролей, а вы можете предпочесть презренные деньги. За кулисы его не пустили, но он только и ждёт, когда вы выйдете.
        От испуга я заметалась по гримёрке, заламывая руки. Боже мой, этот точно дождётся, а потом точно поймёт, что я не мисс Мэннинг. А если ещё присмотрится и обнаружит на мне собственную защиту, то дела мои станут совсем печальными. Этого допустить было никак нельзя.
        - Дмитрий Валерьевич, соглашайтесь на деньги.
        - Вы с ума сошли, Елизавета Дмитриевна? - вытаращился на меня Песцов. - Как-никак он планировал нас убить и устроить из нашей смерти целое представление, чтобы сменить здесь губернатора. Наши жизни стоят дороже любых денег. Поэтому я подпишу всё, что запросит Соболев. Разумеется, в пределах разумного. Нет уж, Волков должен ответить перед Советом. Почему вы хотите, чтобы он избежал наказания? Яркий мундир глаза застит? Блеск эполетов разума лишает?
        Он столь выразительно на меня уставился, словно заподозрил во влюблённости в штабс-капитана. Пришлось ему напомнить:
        - Дмитрий Валерьевич, если он встретится со мной, у нас обоих будут неприятности, и неизвестно, у кого больше. А уж что хуже - подписать бумаги Соболева или отказаться их подписывать - я вам даже не скажу. Я же не мисс Мэннинг, что непременно выяснится по почерку, даже если мне удастся улизнуть. Вашей деловой репутации тогда точно конец: вам не простят подсовывание общественности фальшивки. Во всяком случае, если это станет достоянием широкой общественности.
        Последнее я добавила, вспомнив снисходительность Соболева, которая, впрочем, вполне может смениться пристрастностью, если мы откажемся выполнять то, что он от нас потребует.
        Песцов застонал и запустил руки в волосы, показывая высочайшую степень отчаяния, покачался немного, не дождался от меня утешений и трагически выдохнул:
        - Говорил я отцу, что связываться с Рысьиными - плохая идея. Сплошные неприятности от вас, Елизавета Дмитриевна.
        - Я с вами не связывалась, - отрезала я. - Вы сами сделали всё возможное, чтобы со мной связаться, так что теперь не жалуйтесь непонятно на что. Я не предлагаю забирать деньги, но Волкову нужно хотя бы дать понять, что мы согласны, чтобы он успокоился, а самим драпать отсюда со всех лап.
        - А потом?
        - Потом мы проведём ещё один концерт, и мисс Мэннинг исчезнет, в чём вы сможете обвинить Волкова, который наверняка рванёт за нами.
        - Всего один? А неустойка? - сразу пришёл в себя Песцов. - У меня запланирован отнюдь не один концерт. Мы с вами договорились, Елизавета Дмитриевна. Я был уверен, что ваше слово чего-то да стоит.
        - У меня сегодня после исполнения одной из арий рассыпался кристалл, - сообщила я. - насколько я понимаю, из репертуара мисс Мэннинг эту арию можно свободно вычёркивать.
        Я вытащила артефакт и показала компаньону. Лунка от потерянного кристалла выделялась на общем фоне жизнерадостной яркостью, прямо-таки неуместной для данной трагической ситуации.
        - Правильно понимаете, - страдальчески ответил Песцов. - Не должно быть так с этим артефактом, но сила Велеса, скорее всего, вступила в конфликт с силой покровителя крэгов. Наверняка это артефакт его модификация, хотя, по правде говоря, не очень я разбираюсь в ваших магических штучках, Елизавета Дмитриевна. Это какая ария нам теперь недоступна?
        Название я не запомнила, поэтому пришлось напеть, используя собственные невеликие вокальные данные:
        - Это которая сначала ла, ла-ла-ла-ла-ла-ла, потом бум-бум и фьюить.
        - Фьюить? - переспросил Песцов и захохотал. - Да, вы, Елизавета Дмитриевна, - оскорбление для любителя оперы. Подумать только, с каким восторгом я вас слушал, когда вы были на сцене. Да и не только я. Слышали бы они вас теперь.
        Когда я была на сцене, с восторгом слушала себя я сама, а ещё с удовольствием посмотрела бы на себя со стороны, тем более что платье в этот раз на мне было полностью подогнано по фигуре.
        - Да оскорбляйтесь сколько вашей душе угодно, - легко согласилась я. - Это ведь не кто иной, как вы, подсунули мне артефакт с дефектом.
        - Но остальные-то кристаллы вполне можно использовать. Эту арию мы вычеркнем из программы концерта и всё, - деловито предложил Песцов, уже напрочь забывший о том, о чём не так давно он переживал куда сильнее, чем о концертах. - И если ещё какой рассыплется, Елизавета Дмитриевна, то вычеркнем и его. Можно полностью завершить все запланированные концерты, пусть и с небольшими изменениями.
        - Дмитрий Валерьевич, как вы собираетесь проводить концерты под угрозой разоблачения со стороны Волкова?
        - Волков сейчас схлестнётся с Соболевым, - довольно уверенно предположил Песцов. - Нам главное - выбраться из города незамеченными.
        - Нам главное - избежать моей встречи с Волковым. Боюсь, я не смогу отнестись к нему с той приязнью, которую показывала мисс Мэннинг. Поэтому вы сейчас идёте к нему и говорите, что мисс Мэннинг согласна и вопрос только в сумме. Поторгуйтесь с ним от души. Потребуйте деньги наличными, а не распиской или векселем. Скажете, это моё условие. Пока Волков будет собирать нужную сумму, мы как раз успеем на поезд.
        - Какой поезд, Елизавета Дмитриевна? На вокзале он нас точно перехватит. - Песцов задумчиво поскрёб в затылке. - Сани нужно искать. В ночь выезжать не слишком хорошо, но у нас выбора нет.
        Я была согласна не только выехать в ночь, но и выехать немедленно, на что Песцов не согласится не столько из-за Волкова, сколько из-за срыва концерта. Но оставалось ещё одна важная вещь, без которой я не могла уехать.
        - Дмитрий Валерьевич, мне нужна деревянная шкатулка, поэтому после разговора с Волковым вы идёте её покупать.
        Мой командный тон Песцову не понравился, он выразительно нахмурился, но лишь недовольно сказал:
        - А до другого города покупка шкатулки потерпеть не может? Нам, знаете ли, Елизавета Дмитриевна, скорее всего, вещи придётся оставить здесь и просить потом о пересылке. С собой возьмём только самое необходимое. Это один-два саквояжа.
        - Поверьте, Дмитрий Валерьевич, деревянная шкатулка мне необходима, и прямо сейчас. Без неё я не смогу уехать. Собственно, мне нужны мои книги и она. Безо всего остального я могу прекрасно обойтись.
        - Разумеется, если я в каждом городе буду покупать вам одежду, - недовольно проворчал Песцов, сразу вспомнивший, во сколько ему обошлось то платье, которое на мне, - то вы вообще обойдётесь без багажа.
        - Боитесь, что воспользуюсь вашей слабостью к певичкам для постоянного обновления гардероба? - усмехнулась я. - Не волнуйтесь, залезать в ваш кошелёк я не планирую. Думаю, конкретно это платье не сильно утяжелит ваш саквояж.
        - Почему мой? - возмущённо дёрнулся Песцов.
        - Потому что платья - необходимый реквизит. А за реквизит отвечаете вы.
        А ещё потому, что не стоит привязываться к вещам, с которыми вскоре придётся расстаться. Этот зелёный бархат подошёл бы и мне настоящей, а не только иллюзии мисс Мэннинг. Но оставлять его - давать зацепку к исчезновению певицы. Нет уж, сожаления тут неуместны.
        - Хорошо, - фыркнул Песцов недовольно. - Размеры шкатулки?
        Я показала, изобразив в воздухе желаемое.
        - Не уверен, что смогу достать в точности такую.
        - Так я о точности и не говорю. Можно чуть больше или чуть меньше. Для меня неважно точное соответствие.
        - Разве для магии размеры не важны? - уточнил он.
        - Здесь нет, - ответила я, не желая пояснять, что шкатулка мне нужна не для магии, а для перевозки домового.
        - Что-то ещё вам нужно, Елизавета Димтриевна? - спохватился Песцов, уже взявшийся за ручку двери.
        - Разве что немного соломы, - чуть подумав, ответила я.
        Если моя просьба компаньона удивила, то он никак этого не показал, кивнул и убежал договариваться с Волковым и доставать шкатулку. Я же закрыла за ним дверь на ключ и сказала:
        - Мефодий Всеславович, выходите. Будем чай пить.
        Домовой словно проявился из воздуха и сразу забурчал:
        - Елизавета Дмитриевна, вещи, что в чемоданах, брать вообще нельзя. От них смердит злом. Их бы сжечь, да не просто так, а по правилам, иначе несчастье притянут.
        Я налила чай в чашку и придвинула к домовому, который уже устроился за столом и нетерпеливо поблескивал глазами. Вид у него уже был не такой затравленный, как тогда, когда я его увидела впервые, но общая потрёпанность облика никуда не делась. Вот выберемся отсюда, и нужно будет что-то с этим решать. Раз уж у меня есть свой домовой, негоже ему в соболевских обносках ходить.
        - Мы чемоданы здесь оставляем, Мефодий Всеславович, а потом решим, что делать. Может, мы с ними больше не пересечёмся вовсе. Получается, такие, как вы, чувствуют крэгов?
        - Только если с вещью соприкоснёмся, - важно ответил домовой. - Или если они свою суть выпустят.
        Чашка для него была огромной и всё же он каким-то непостижимым образом её удерживал, а уровень чая там стремительно уменьшался. Пирогом он тоже не побрезговал.
        - Суть выпустят? Это как?
        - Как частичный оборот для вас, оборотней, - пояснил домовой. - Так и крэги могут часть своей сути освобождать, не теряя облик. Подслушать там, или унюхать. Вот тогда мы их чуем. Но они осторожничают, в городах редко позволяют себе лишку.
        Он подтянулся за следующим пирогом, рукав этого не выдержал и украсился ещё одной прорехой. Домовой смущённо крякнул, замерев на месте. Я подвинула блюдо с облюбованными им пирогами к нему под руку и спросила:
        - Мефодий Всеславович, одежду для вас где покупают?
        - Скажете тоже, покупают. Сами шьём.
        - То есть вам ткань нужна и кожа?
        - А то ж. Иголка, нитки, дратва, шило - и я не только себе, но и вам сошью всё, что угодно.
        Проговорили мы до начала второго отделения, когда ко мне в гримёрку встревоженно застучала Канарейкина. Песцов так и не появился, но я почему-то за него не переживала. Как я успела заметить, основные проблемы возникали у того, к кому он приходил, а отнюдь не у самого Песцова.
        Глава 24
        Пожалуй, это был самый неказистый транспорт из всех, на которых мне приходилось ездить. Песцов не придумал ничего лучше, как нанять розвальни самого непрезентабельного вида, на которых мы и поместились-то с трудом, а уж двигались они со скоростью, более подходящей пешему путешественнику, страдающего серьёзными недугами суставов. Очень серьёзными, практически парализующими. Или мне так казалось, на фоне общей нервозности.
        - Дмитрий Валерьевич, мы из города вообще выедем? - не удержалась я.
        - Выедем, не боись, барышня, - бодро ответил возчик.
        Бодрость ему придавало недавнее посещение кабака, следы которого ещё не успели выветриться: в воздухе витало неповторимое сивушное амбре, а нос мог поспорить цветом с сигнальными фонарями железной дороги. А барышней он меня называл, потому что сейчас мы воплощали гениальную песцовскую идею.
        Наверное, тесное общение с артистической братией внесло в его организм неизлечимый вирус театральных постановок, который передался и мне, иначе я ничем не могу объяснить, почему согласилась на эту авантюру. Конечно, ночной отъезд нужно было правдоподобно залегендировать, вот мы и представились парочкой, которой срочно потребовалось узаконить отношения, не одобряемые близкими, а поскольку в родном городе этого невозможно было провернуть в секрете, пришлось ехать в соседний. История была шита белыми нитками и трещала по всем швам, но наш предполагаемый спаситель в ней не усомнился и даже выразил неодобрение такому вопиющему нарушению приличий, но сдержанно, поскольку Песцов ему уже отсыпал аванса и пообещал более чем вдвое заплатить по приезде, если побег окажется удачным.
        Песцов вообще разошёлся, предполагая использовать мои невеликие знания по полной, и предлагал изменить внешность и себе, и, главное, мне, чтобы я не напоминала мисс Мэннинг и вообще, выглядела моложе, если кто вдруг увидит, как мы покидаем город. Но тут уж я выступила против. Во-первых, я не была уверена, что смогу нанести плетение на кого-то другого без печальных для здоровья подопытного последствий, а время для экспериментов было не слишком удачным. Во-вторых, договаривался-то Песцов с возницей в своём обычном виде, и если мы придём изменёнными, то у Волкова, выйди он на этого мужика, непременно появятся ненужные вопросы, почему спутница Песцова не напоминала певицу, а сам Песцов не напоминал себя. В-третьих, уже темно и возраст любого индивидуума можно определить с трудом, а на мне ещё и густая вуаль. Нет уж, лучше идти проверенным путём: меньше неожиданностей на выходе.
        - Главное, чтобы нас, значится, на выезде не заарестовали, - бодро продолжал извозчик. - Ежели пропажу заметили, так на все посты сообщат. В такое время обычно не смотрют, но всякое бывает. Деньгу опять же захотят выбить, так откель она у меня?
        - Я заплатил, - напомнил Песцов.
        - Так когда это было? А ежели придётся копеечку какую аспидам энтим отстёгивать, чтобы они вас не заметили? - грустно поинтересовался мужик.
        И столь жалобно шмыгнул носом, словно предполагаемые поборы были для него неподъёмными. Можно подумать, на выезде из города тысячи гребут с желающих удрать от Соболева. Просто нахал пытается разжалобить Песцова и выбить с него премию, которую пропьёт тут же, судя по всему.
        - А ежели родственники барышни догонят? - продолжал гнуть свою линию мужик. - Побьют. Как есть меня побьют.
        Он опять артистично шмыгнул носом, и Песцов не выдержал, раздражённо бросил:
        - Если родственники барышни вас побьют, любезнейший, я вам заплачу втрое против выданного.
        - Дык обещания ничего не стоють, - оживился наш возница при намёке на увеличение гонорара, даже нос его засиял с утроенной силой. - Как догонють, вам, господин хороший, не до выплат будет. Сейчас бы копеечку малую доплатить. Чисто для моего спокойствия.
        - Чисто для вашего спокойствия сообщаю, что у меня есть артефакт отвода глаз, который мы с женихом используем при малейшем намёке на опасность, - ехидно заметила я.
        - Артефакт, значится, - кисло сказал мужик. - И откель он у вас? Папеньку, небось, обокрали? И не стыдно вам, барышня?
        - Совершенно. Иначе как бы я от папеньки удрала? А вот вам должно быть стыдно, что пользуетесь нашим бедственным положением и пытаетесь выбить из нас дополнительные деньги.
        Удрала - это было сильно сказано. Лошадь еле-еле переставляла ноги, словно задалась целью задержать нас в городе, пока мой папенька нас не догонит и не вернёт блудную дочь в семью. Радовало, что папенька существует только в песцовском воображении.
        - Эх, господин хороший, сразу видать, кто у вас будет главным, - ехидно заметил мужик. - Исчо не поженились, а деньги ваши уже своими считает. Прям как моя. А ведь ежели что, отыграются не на вас, на мне. Все ребрышки пересчитают. Как есть все. А нос мне только недавно ломали, и вот опять…
        Он жалостно всхлипнул, хотя нос ему ломали наверняка в кабаке, и не просто так, а непременно за дело. Поездка в компании этого типа казалась всё менее привлекательной. Тащиться бог знает сколько по холоду, который уже сейчас неприятно пощипывал щёки и пытался забраться под одежду, не слишком подходящую для столь некомфортабельных поездок. Сюда нужен тулуп, валенки и огромный пуховой платок, которого у мисс Мэннинг не было, но который мне вдруг ужасно захотелось приобрести. Я беспокоилась и о Мефодии Всеславовиче, который уверял, что ему достаточно соломы, чтобы не замёрзнуть. Всё же деревянная шкатулка - слабая защита от холода, пусть даже она лежит в саквояже, который я прижимаю к себе. Побег только начался, а я уже опасаюсь, что он никогда не закончится. Это не побег, это отползание какое-то получается. Я возмущённо посмотрела на Песцова, который тоже выглядел не слишком довольным. Наверняка предпочёл бы удобство поезда этим черепашьим бегам. И вокзал, как назло, совсем рядом. И тут меня озарило.
        - Чтобы вам не переживать, любезнейший, я активирую артефакт немедленно. Вот только слышать вы нас не будете, поэтому, Дмитрий, дайте ему на всякий случай ещё денег. Вдруг придётся откупиться, если нас попытаются задержать.
        - Вот это дело, - оживился мужик. - Господин хороший, ваша невеста согласна, что вы мало заплатили за ночную поездку. Сразу видно, понимающая жена будет. Повезло вам.
        Песцов с кислым видом протянул пару купюр вымогателю, и я активировала отвод глаз. Мужик восхищённо охнул.
        - Пропали, как есть пропали! - радостно сказал он и в ладоши захлопал, словно был зрителем ярмарочного фокусника.
        Он ещё что-то восторженно бормотал, но я потянула Песцова с телеги. Он упёрся, не желая покидать, пусть неказистое и ненадёжное, но транспортное средство. Свои ноги он ценил выше удобства и полностью придерживался правила: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти». Но идти предстояло не так много, потерпит.
        - Что вы задумали, Елизавета Дмитриевна?
        - Мы можем спокойно пройти на поезд под отводом глаз, и никто нас не заметит. Проводнику уже в вагоне, после отъезда, скажем, что отвлёкся, вот и пропустил наш приход.
        Песцов посопел, я думала - одобрительно, а оказалось - возмущённо:
        - Что бы вам раньше не предложить, Елизавета Дмитриевна? Начинаю подозревать, что этот мужик прав и вы действительно взялись меня разорить.
        Он протянул руку и помог мне сойти с саней, на движении которых никак не отразилось исчезновение двух людей и двух небольших саквояжей. Возможно, будь дорога в ухабах, сани бы подпрыгивали на них сильнее, чем раньше, но дорога была гладкая, утрамбованная множеством полозьев. Возница тоже не обратил внимание на пропавших пассажиров, что-то оживлённо обсуждая сам с собой. Наверное, решал: напиться сейчас, на дорожку, или потом, по приезде.
        - А отвлекающий манёвр? Если его приметили, когда он вас ожидал, или заметят на выезде из города, Волкову он скажет, что нас вывез.
        - И что вы говорили по-русски. Вот незадача, - проворчал Песцов.
        - Было бы странно, если бы выкрадываемая вами невеста говорила по-английски, - заметила я. - Из англичан в городе только мисс Мэннинг.
        - Кстати, о невестах, - неожиданно сказал Песцов. - Чтобы между нами не осталось невыясненных моментов, имейте в виду, что даже если бы у меня были мысли связать с вами жизнь, все они исчезли после того, как я услышал ваше пение. Ваше настоящее пение, разумеется, а не то, что через артефакт.
        - И чем оно вам так не понравилось? - ошарашенно спросила я, удивляясь, какими причудливыми зигзагами ходят песцовские мысли. - Мне казалось, я напела довольно точно. В конце концов, вы поняли, о какой именно арии идёт речь.
        Хорошо, что от центра мы не успели далеко отъехать, поэтому проходили по улицам, хоть слабо, но освещённым. Конечно, прохожих было мало, но всё же не хотелось, чтобы кто-то, нами незамеченный в темноте, налетел на препятствие в пустоте, а потом делился с окружающим своим удивлением. А так, поскольку мы шли спокойно, всегда успевали вовремя отойти в сторону. Ходьба согревала, и всё вокруг уже не казалось столь отвратительно мёрзлым.
        - То, что понял, - это единственный плюс вашего исполнения. По-хорошему, вам бы позаниматься, взять пару десятков уроков вокала, - мечтательно предложил Песцов, - тогда, возможно, из вас бы и вышел толк. И то вряд ли, Елизавета Дмитриевна. В вашем исполнении не было души.
        - Представьте себе, я прекрасно обойдусь без уроков по вокалу, - фыркнула я, не понимая, то ли обижаться, то ли смеяться, что меня признали негодной из-за неумения петь. - Видите ли, Дмитрий Валерьевич, я не собираюсь посвящать свою жизни ни пению, ни вам.
        - Полноте, Елизавета Дмитриевна, что может быть лучше, чем посвятить свою жизнь столь прекрасному занятию?
        - Вам или музыке? - уточнила я.
        Так-то для меня разницы не было, в обоих случаях я могла навскидку предложить несколько куда больше интересных вариантов. Но ужасно хотелось подразнить Песцова в отместку за нанятый им «экипаж», поэтому я и не удержалась.
        - Музыке, разумеется, - отмахнулся он. - Я, увы, не столь прекрасен, хотя, конечно, смотря на чей вкус. Эх, Елизавета Дмитриевна, не передать, как мне жаль, что всё так получилось с мисс Мэннинг.
        - Да вы должны благодарственные дары всем богам вознести, Дмитрий Валерьевич, что всё так получилось, - запротестовала я. - Уверена, настоящая мисс Мэннинг ни за что бы не согласилась на столь подозрительные гастроли со столь подозрительным антрепренёром.
        - Попрошу без оскорблений, Елизавета Дмитриевна, - Песцов воинственно выпятил грудь. - У вас нет никаких оснований считать меня подозрительной личностью.
        - У меня нет, - легко согласилась я. - Но с точки зрения мисс Мэннинг, вы выглядите весьма подозрительно и ненадёжно. Только очень отчаявшаяся певица могла рискнуть и отправиться в такой вояж. Или очень голодный крэг. Как я понимаю, им в одном месте долго задерживаться нельзя? А так и прокатились бы за ваш счёт, и приоделись, и поели…
        Песцов демонстративно обиделся и даже не стал пояснять, права я или нет в своём предположение про крэгов и постоянное место жительства. Но, честно говоря, это была не та информация, которой сейчас жизненно необходима. Возможно, когда-нибудь потом я прочитаю всё, что найду по этой теме, но пока мне хотелось как можно меньше думать про крэгов и их создателя. Конечно, если про проблему не думать, решение просто откладывается, а не берётся из ниоткуда, но вдруг? Вдруг буквально завтра что-то случится и тот бог, которому я задолжала, уйдёт в небытие? С богами тоже так бывает…
        До вокзала мы дошли без приключений, и даже не пришлось рассиживаться в зале ожидания, рискуя, что на нас кто-то наткнётся: поезд уже как раз подходил, извергая клубы дыма и немузыкально свистя, наверняка жестоко оскорбляя изысканный песцовский вкус.
        Песцов этакое издевательство над своими ушами стоически терпел, даже не морщился, и стоило лишь открыть проход на перрон, сразу потащил меня туда, прошипев, что не стоит расслабляться, а то прямо на перроне нас и поймают не Волков, так подручные Соболева. На перроне подозрительных личностей не наблюдалось, и всё же я расслабилась только после того, как удалось успешно просочиться за спиной проводника в вагон. Песцов наконец ожил и даже не преминул пошутить:
        - А ведь мы могли бы не покупать билеты, Елизавета Дмитриевна. В следующий раз так и сделаем.
        Или не пошутить? Я искоса взглянула на компаньона: на его лице не было готовности рассмеяться собственной шутке. Но он мог и хорошо скрывать эмоции. Вдруг ранее сам он получил пару десятков уроков актёрского мастерства? С Песцовыми ухо нужно держать востро.
        - Сейчас поедем, попрошу стаканчик чаю, - мечтательно протянул Песцов, глядя в окно на переминающегося с ноги на ногу проводника. - Хоть газеты спокойно почитаю, а то со всей этой беготнёй минуты свободной не было. Очень уж долго Волков уговаривался.
        - Главное, что уговорился и отправился за деньгами, а нам удалось уйти незамеченными с торжественного вечера до того, как он вернулся.
        - Вот-вот, Елизавета Дмитриевна, - поцокал языком Песцов, но благодушно так: похоже, уверился, что мы выберемся из города без проблем, - люди ради вас готовились, специально английское меню разработали для вечера, а вы их так обидели. И мне подзакусить не дали.
        Я вспомнила блюда английской кухни, поданные на этом вечере, и пожалела, что мы не ушли до того, как я сняла пробу. Оказалось, я не любитель английской кухни. Впрочем, настоящей мисс Мэннинг, той, которая была не крэгом, тоже наверняка не понравилось бы это издевательство над любимыми блюдами.
        - Ничего Дмитрий Валерьевич, в следующий приезд поедите за меня и за себя, - предложила я. - Специально пудинг закажете.
        - Я поклонник национальной кухни, - гордо сказал Песцов, который успел приложиться к поданным на вечере закускам, вдруг спал с лица пригнулся и прошипел: - Ох ты ж, сволочь, нашёл-таки.
        Даже не потребовалось уточнение, о ком он: к нашему вагону целеустремлённо двигался Волков. Наверное, снятые в банке деньги жгли ему карман и вынуждали расстаться с ними как можно скорее.
        - Он нас не видит, - уверенно сказала я. - И вообще, Дмитрий Валерьевич, неприлично выражаться при дамах.
        - Извините, Елизавета Дмитриевна, не сдержался, - без тени раскаяния ответил Песцов, чуть приподнимаясь, чтобы лучше видеть противника.
        Как мне кажется, он привлекал бы больше внимания в такой странной позе, если бы кто-нибудь мог нас видеть. Но, к счастью, нас пока не видел никто, и даже Волков всё своё внимание уделял проводнику, к которому как раз подошёл с купюрой и вопросом, не садился ли кто в этот вагон.
        - Никак нет, Ваше благородие, - хрипло ответил проводник. - Никто пока не садился. В вагон второго класса семейная пара проходила, видел. Может, как раз те, кто вам нужен?
        Лицо Волкова задумчиво вытянулось, а нос дёрнулся, словно пытаясь унюхать нужные запахи. Проводник вздрогнул и чуть отступил, явно напуганный преображением собеседника. Но тот уже внимания на столь мелкую сошку не обращал: развернулся к вагону второго класса и целенаправленно прошёл внутрь, не взирая на попытку его остановить другим проводником. Впрочем, вышел штабс-капитан довольно скоро, весьма разочарованный, а вслед ему ещё долго летели визгливые женские вопли. С угроз, наверное, начал, а не с предложения денег. Но ничего, на ошибках учатся.
        Простоял Волков рядом с нашим вагоном до отправки поезда. Но совершенно напрасно простоял: так и не удалось ему нас ни увидеть, ни унюхать.
        Глава 25
        Сказать, что проводник поразился нашему появлению, - это ничего не сказать. Он хлопал себя руками по бокам, как растревоженная курица, и раз за разом повторял: «Но как же? Я же никуда не отходил. Не отвлекался ни на что. Но как же?» Он не замолкал и не успокаивался, пришлось Песцову перестать утверждать, что проводник отвлёкся, и с неохотой пояснить:
        - Мы использовали артефакт. Пришлось. Видите ли, любезнейший, тот самый офицер, который вас расспрашивал, преследует своими нескромными желаниями мисс Мэннинг, известнейшую английскую певицу, поэтому нам пришлось садиться в вагон втайне. Но билеты у нас в полном порядке.
        - Правилами железной дороги воспрещается пассажирам использовать артефакты, - проворчал почти успокоившийся проводник. Во всяком случае, руками он перестал махать, что уже радовало. - Как вы только на перрон прошли? Там стоит распознавание посторонних артефактов.
        Песцов нашёлся сразу:
        - Так на перрон мы прошли без артефакта, а уж потом заметили штабс-капитана, вот и пришлось воспользоваться. Так-то я магию не люблю, применяю лишь при необходимости, очень уж дорогое удовольствие. Зарядка артефакта обойдётся в целое состояние, вы же понимаете?
        Проводник понятливо закивал, словно занимался зарядкой артефактов ежедневно, оплачивая из собственного кармана. Хотя, вполне возможно, его понятливости способствовала купюра, доверчиво перекочевавшая в его руку из руки Песцова. Вместе с волковской платой за информацию получалась неплохая добавка к жалованию, может, и превосходящая оное.
        - Любезнейший, организуете нам чай? - ловко поменял Песцов тему. - Было бы неплохо выпить чего-нибудь горячительного перед сном.
        - Горячего, вы хотели сказать, - преданно улыбнулся проводник.
        - Что я хотел сказать, то сказал, - ввернул Песцов, словно это была вовсе не оговорка. - Мисс Мэннинг спиртного нельзя, но нам-то с вами никто не запрещает, не так ли?
        - Правилами железной дороги воспрещается… - вновь завёл свою нудную песню проводник, но уже не столь уверенно, как перед этим. Наверное, в его глазах некоторые правила всё же имели исключения.
        - Это если меры не знать, - прервал его Песцов, достал фляжку из внутреннего кармана пальто и поболтал. Фляжка заманчиво забулькала. - А вот ежели по чуть-чуть, это будет исключительно для согрева и поддержания здоровья.
        - Разве что по чуть-чуть для сугрева, - не отрывая взгляда от фляжки, согласился проводник, день которого, без сомнения, удался.
        - Хм… - решила высказать своё мнение и я.
        - Филиппа, вы не переживайте, - быстро переключился на английский Песцов. - Этот гадкий Волков от нас отстал, а этот милый человек сейчас принесёт вам стакан чаю.
        - Два стакана, - быстро поправила я, вовремя вспомнив про Мефодия Всеславовича.
        - Любезнейший, вы организуете нашей английской гостье два стакана горячего чая? - радостно вопросил Песцов.
        - Для прекрасной дамы - всё что угодно, - нашёлся проводник. - Хоть чай, хоть ванну. Ванну только готовить дольше.
        Алчно блеснувшие глаза намекнули, что не только готовить дольше, но и денег за подготовку получать больше. Судя по внешнему виду проводника, он был согласен заняться столь занимательным делом хоть сейчас.
        - Уверен, прекрасная мисс обойдётся чаем, - торопливо сказал Песцов, сразу сообразивший, что ванна в поезде - дело недешёвое, а платить опять придётся ему. - Главное, чтобы он был побыстрее и погорячее. И мне тоже, пожалуйста, стаканчик.
        Тепло вагона уже не просто согрело, но и заставило Песцова полностью расстегнуть пальто. Решив, что Песцов без пальто - зрелище не слишком занимательное, да и мне неплохо было бы снять лишнее, я зашла в купе и поставила саквояж в кресло.
        Проводник с чаем появился быстро, я только успела раскрыть шкатулку, чтобы узнать, как перенёс побег Мефодий Всеславович. Даже спросить ничего не успела, когда домовой проявился рядом. И тут же при стуке испарился, словно его и не было. Причём пропал быстро, словно канал перещёлкнулся: на этом есть, на этом уже нет. И куда пропал, непонятно…
        Вместе с проводником появился Песцов, подхватил третий стакан, с явным удовольствием отпил горячей жидкости и спросил:
        - А скажите-ка, любезнейший, есть ещё кто в вашем вагоне или мы одни?
        - Есть, - отрапортовал проводник. - Но он совершенно тихий, не извольте беспокоиться, не потревожит вашу певицу. Спит, поди, уже.
        - Да, - согласился Песцов, - железная дорога способствует длительному и сладкому сну.
        Проводник угодливо хихикнул, во все глаза глядя на проявившийся в песцовских руках очередной казначейский билет. Этак Песцов разорится и без моего участия, а обвинит всё равно меня: не пресекла вовремя. Впрочем, я ему не нянька, пусть тратит свои деньги, как считает нужным.
        - Дмитрий, - недовольно сказала я по-английски, - вы бы продолжили свои расспросы не в моём купе. Я устала. И вообще, у меня стынет чай, в который никто не предложил добавить горячительного из фляжки.
        - Так и я не предложу. Филиппа, дорогая, у меня нет дурной привычки спаивать девушек, - хохотнул Песцов. - Вам достаточно горячего чая. Но вы правы, нам с этим типом лучше пообщаться без свидетелей. Беспокоит меня этот некстати имеющийся попутчик. Для нас с вами лучше, чтобы никаких попутчиков не было.
        Они ушли, а я набросила полог тишины и подвинула один из стаканов к вновь проявившемуся домовому. Не знаю, будут ли его слышать другие, но и одного моего голоса, доносящегося из купе, будет достаточно для сомнений в том, что я англичанка. Ибо вряд ли с домовым удастся поговорить на каком-нибудь другом языке, кроме русского.
        - Пейте, Мефодий Всеславович. Вы не замёрзли?
        - Так где бы мне замёрзнуть? Я ж на улице не был, - важно ответил он и тут же отрапортовал: - Ничего опасного не чувствую. В поезде, кроме вас с Песцовым, есть ещё оборотень. Вы знаете?
        - Проводник сказал, - кивнула я. - И то, что там спокойный господин, вреда от которого не будет.
        - Все они спокойные, пока суть не попрёт, - проворчал домовой. - А вдруг там суть та ещё?
        - Хуже моей? - не удержалась я.
        - А вам ваша чем не нравится? Кстати, Елизавета Дмитриевна, почему вы её затыкаете? Опасно это. Если вас сорвёт, делов натворите. Зверя выгуливать надо обязательно, от вас напряжение уже идёт сильное.
        Он громко отхлебнул чай, показывая своё возмущение.
        - Я бы рада, но проблема в том, что один оборотень очень остро чувствует другого, когда тот в звериной форме, а я же скрываюсь и играю роль английской певицы, которая совсем не оборотень, понимаете? Да и вообще, ищут меня…
        - А я на что? - чуть ворчливо спросил Мефодий Всеславович. - Уж такую малость, как прикрыть хозяйку, я смогу. Перекидывайтесь хоть сейчас, никто не узнает.
        Из меня сразу вылетели и усталость, и остатки здравого смысла. Одна только мысль, что смогу наконец выпустить рысь, столь несказанно обрадовала, что я даже откладывать не стала, перекинулась сразу же, как сбросила одежду. И поняла - именно этого мне не хватало так долго.
        В зверином облике звуки и запахи стали резче и понятнее. Я недовольно фыркнула, настолько неприятно завоняла железная дорога, чей запах в человеческом виде не казался таким уж отвратительным, напротив - в нём присутствовала нотка дальних странствий, необычайно манящая. Но я-рысь явно не собиралась отправляться в странствия. Так, разве что поиграть немного в поездку. Я радостно подпрыгнула, ощущая мягкость и одновременно упругость всех четырёх лап и огляделась, куда их приложить.
        Купе было маленьким, не развернуться, не побегать как следует, да ещё и вагон раскачивался, подпрыгивая и постукивая на каждом рельсовом стыке. Но у меня же когти, не свалюсь. Я подошла к окну и задумчиво на него уставилась. Выбраться на крышу и побегать уже там? Места много, как раз хватит на полноценную разминку. Лапа потянулась сама.
        - Елизавета Дмитриевна, а ну стоять! - подскочил ко мне всполошённый домовой. - Свалитесь.
        - М’я? - возмутилась я и показала лапу с прекрасными крепкими загнутыми когтями.
        - Я не смогу там вас маскировать, - зашёл с другой стороны Мефодий Всеславович. - И все сразу узнают и что вы оборотень, и чем вы занимаетесь.
        Я недоверчиво фыркнула, поскольку показалось, что он сейчас лукавит. Но домовой смотрел на меня совершенно честными глазами и потихоньку оттирал от окна, бормоча:
        - А ещё снаружи холодно и сильный ветер, который забьёт вашу красивую шёрстку угольным дымом, Елизавета Дмитриевна. И станете вы совершенно чёрной, как пантера. Уголь отмывается плохо.
        Я поняла, что пантерой быть не хочу. Возможно, они чёрные потому, что плохо моются. А хвост? У них длинный уродливый хвост, похожий на толстый неопрятный канат. Не то что мой, маленький и аккуратный. Нет, на крышу точно не полезу. Но делать в купе было ровным счётом нечего. Я примерилась к занавескам, на которых были такие заманчивые кисточки, но Мефодий Всеславович грудью встал и на их защиту.
        - Елизавета Дмитриевна, быстро перекидывайтесь обратно, - сурово сказал он, пытаясь замаскировать неуверенность. - Вы собой сейчас не управляете. Суть звериная вас давит. Эко у вас всё запущено-то. Что ж делать-то? Я ж с необученными оборотнями дела не имел. Кто ж знал, что у вас всё так запущено? Вы давно не перекидывались?
        Я нехотя кивнула и как можно незаметнее потянула лапу к особенно привлекательной кисточке, но Мефодий Всеславович моих когтей не испугался, стукнул по лапе и сурово сказал:
        - Ну-ка, прекращайте, Елизавета Дмитриевна. Скажут потом, что у английской певицы странные привычки. Давайте мы с вами поиграем.
        Поиграем? Я оживилась. Но Мефодий Всеславович понимал игры как-то неправильно. Занавеску он мне не отдал.
        - Поперекидывайтесь туда-обратно, - предложил домовой. - Это вас успокоит. И не просто так перекидывайтесь, а медленно, с частичной трансформацией. - И этак воодушевлённо: - Елизавета Дмитриевна, это очень интересно, попробуйте.
        Я скептически фыркнула, но решила попробовать, раз уж к кисточкам не допускают. На удивление, медленное перетекание из одной формы в другую оказалось необычайно увлекательным занятием: словно выключалась постепенно часть запахов и звуков, зато включались краски, а потом наоборот: краски сливались в чёрно-белую гамму, зато запахи и звуки расцветали полноценными букетами. А ещё это было утомительно, поэтому вернувшись в очередной раз в человека, я поняла, что единственное, на что я сейчас способна, - спать, добралась до диванчика и провалилась в сон.
        Утром я проснулась поздно, но довольной, как кошка, слопавшая баночку сметаны. Я чувствовала себя отдохнувшей, но с удовольствием повалялась бы ещё, вот только в дверь уже вовсю стучал Песцов. Громко и возмутительно невежливо.
        - Мисс Мэннинг, просыпайтесь, нам надо срочно поговорить. И позавтракать тоже нужно.
        - Завтрак в постель было бы идеально, - чуть хрипло со сна ответила я и потянулась.
        - Мы с вами не в настолько близких отношениях, - радостно бросил Песцов, видно, уже отчаявшийся добиться от меня ответа, - так что я предпочитаю сводить вас в ресторан, а не нести поднос оттуда к вам. Мало ли какие слухи пойдут, если вы понимаете, о чём я. Филиппа, разговор не терпит отлагательств, учтите.
        - Полчаса, Дмитрий, дайте мне полчаса.
        - Да зачем вам эти полчаса? Иллюзию набросили - и вперёд, - радостно завопил на весь вагон Песцов, пользуясь тем, что английского никто здесь не знает.
        - А под иллюзией я всё равно буду неумытой, - возразила я. - Так что ждите, Дмитрий.
        Да и с домовым что-то надо было решать. Если бы завтрак принесли сюда, я бы с ним поделилась. Но в ресторан с домовыми ходить нельзя. Или можно?
        - Елизавета Дмитриевна, как же так? Разве вам не говорили, что нельзя надолго забрасывать звериную часть? - воспользовавшись тем, что я на него наконец посмотрела, сказал Мефодий Всеславович. - Кто вас учил?
        - Никто, - честно ответила я. - Вторую ипостась я получила недавно, и мне мало кто чего объяснял, поэтому если вам есть что сказать, я с радостью прислушаюсь. И благодарю вас за вчерашнюю помощь.
        Боюсь, без него я бы точно забралась на крышу, и не факт, что спустилась бы обратно в купе. А ведь домовой меня ещё и укрыл, когда я вчера доползла до вагонного диванчика. Но про это я упоминать не стала, поскольку почувствовала некоторую неловкость - как-никак, а под одеялом я была совершенно без одежды.
        - Мефодий Всеславович, а вы можете пойти со мной в ресторан так, чтобы вас никто не заметил? - поинтересовалась я. - А то я ума не приложу, как вас кормить.
        - Да мне много не надо, - смутился он. - Корочку хлеба принесёте - и довольно. Я лучше здесь посижу. Так надёжнее.
        Я его уговаривала, пока собиралась, но домовой был непреклонен. Сказал, что им не положено ходить вне дома, а домом считается вот это купе. И был он столь неубеждаемым, что я заподозрила, что в поезде есть свои присматривающие поездные, которые очень не любят посторонних на своей территории, и мой домовой не хочет с ними конфликтовать. Пришлось идти без него.
        Песцов дисциплинированно ждал меня около двери. Но не один. Рядом с ним стоял весьма важный господин, чьи острые усы смешно торчали, а упитанное тело облегал хорошо сшитый новёхонький солидный коричневый костюм.
        - Дорогая Филиппа, - торжественно сказал Песцов, - позволь представить тебе нашего попутчика…
        Он сделал паузу, указывая на попутчика, и тот представился сам, чуть склонив голову в имитации вежливого поклона:
        - Свиньин-Морской, к вашим услугам, мисс.
        Говорил он по-русски, но от меня точно ждал какой-то реакции. Пришлось восторженно округлить глаза и выразительно прокашляться.
        - Да-да, тот самый, - гордо сказал он. - И я очень надеюсь, что вам понравится мой дом, который вы почтите своим присутствием.
        Сохранить невозмутимость мне удалось с большим трудом, но взгляд на Песцова я бросила весьма красноречивый.
        - Филиппа, - как ни в чём не бывало жизнерадостно сказал компаньон, - мистер Свиньин приглашает нас в гости.
        - Свиньин-Морской, - с нажимом поправил упомянутый мистер.
        - Прошу прощения, сударь, - изобразил смущение Песцов и опять перешёл на английский: - И не просто так приглашает, а провести маленький кулуарный концерт в кругу его семьи и близких друзей. За пять песен в вашем исполнении он обещает плату как за полноценный концерт. Кстати, я уже согласился.
        - Дмитрий, а не слишком ли много вы на себя берёте? - вспылила я. - Какие ещё незапланированные концерты? Может, мы по деревням ещё пройдёмся, там тоже чего-нибудь набросают, если пройдёте с шапкой по кругу? Неужели вы настолько поиздержались, что хватаетесь за такую ерунду?
        - Филиппа, - чуть придвинулся ко мне Песцов, - не дурите. Дело не в деньгах. Это, в первую очередь, очень удобно нам. Мы сбиваем со следа Волкова.
        - Который всё равно настигает нас в городе назначения, - заметила я.
        - Но в поезде нас уже не будет. А от мистера Свиньина… Морского нас доставят его транспортом. Он пообещал. Но вы повозмущайтесь, конечно, это не лишнее. Я потом ему расскажу, как вас сложно было уговорить и какими выдающимися дипломатическими способностями я владею.
        - Хм… - сказала я и прищурилась.
        Этот Свиньин, пусть он всего лишь Морской, точно был какой-то крупной шишкой. И благосклонность этой крупной шишки точно была сейчас нужна Песцову. Но не получится ли как в прошлый раз, с Соболевым, когда уже одно то, что мы выбрались живыми и неповреждёнными, можно было посчитать за проявление княжеской признательности?
        Глава 26
        По меркам провинции, дом Свиньиных-Морских был настоящим дворцом, с огромной огороженной территорией и с террасным спуском к реке, где за зданием, небрежно названным хозяином дома лодочным сараем, виднелись грустно чернеющие трубы маленького, но гордого пароходика. Пусть моря поблизости не было, но плавательные средства быть обязаны, если уж хозяева имеют морскую приставку к фамилии.
        Наверняка летом тут было необычайно красиво: укутанные снежным покрывалом кусты были фигурно подстрижены, посредине парка был хоть маленький, но настоящий лабиринт с фонтаном в центре, на каждой террасе стояли ажурные беседки, а таких приземлённых вещей, как теплицы, попросту не было. То есть, возможно, они были, но где-то в отдалении, не портя прекрасное зрелище, открывающееся гостям.
        Видели всё это мы лишь мельком, по дороге к дому, но всё же оказались впечатлены. Настолько, что Песцов разразился восторженной речью за нас обоих. Я опять притворялась, что берегу горло, поскольку выяснилось, что дочь Свиньина-Морского говорит по-английски, о чём нам радостно сообщил её отец ещё в поезде, к сожалению, когда Песцов уже дал своё согласие. Пока мы Полину Аркадьевну не видели, сидели в довольно пёстрой гостиной и ожидали обеда. В комнате было жарко, но я всё равно куталась в меха, утомлённо прикрывая глаза и показывая истинно английский сплин. Надеюсь, достаточно артистично, потому что Песцов даже не кривился, глядя на меня.
        - Потрясающе, - восхищался Песцов. - никогда бы не подумал, что такая жемчужина может оказаться в столь отдалённом от столицы месте. Даже у князя Соболева размах не тот.
        - А что Соболев? - чуть поморщился хозяин восхваляемого дома. - Нос задрал, что его дочь - невеста цесаревича, а от этого силы и власти не прибавится. Губернаторство под ним шатается, как и место в Совете.
        - Место в Совете? - удивился Песцов. - С чего бы ему шататься?
        - Как с чего? Проблема у них в клане с сильными магами, - пояснил довольный Свиньин-Морской. - Точно вам говорю. Сведения из первых рук.
        Первые руки - это сам Соболев, а он вряд ли стал бы выкладывать столь интимные сведения кому попало. Хотя… Мефодий Всеславович говорил, что у Свиньиных-Морских домовых несколько и все настолько лояльны хозяевам, что всё, что узнают тем или иным способом, непременно доносится до семьи. Узнав это, а так же то, что шкатулку с самим Мефодием Всеславовичем в доме Свиньиных-Морских ни в коем случае открывать нельзя, я сразу предупредила Песцова, что по-английски говорим даже под пологом, а то вдруг вычислят по артикуляции. Поэтому сейчас я из последних сил старалась сохранять невозмутимость, делая вид, что не понимаю, о чём речь, но Песцову такие ограничения были не нужны, и он позволил проявиться на физиономии скептическому выражению.
        - У Соболевых и вдруг проблема с магами? Шутить изволите, Аркадий Владимирович. Сам Соболев - весьма искусный маг, ежели вы вдруг запамятовали. Это общеизвестно.
        - Искусный-то он искусный, - хитро улыбнулся Свиньин-Морской. - Да только не со своей магией, с заёмной. Своей ему только-только хватает управляться с артефактами. Хиреют древние рода, не поспоришь. Им нужно вливать новую свежую кровь, а они всё за традиции держатся.
        - Так традиции не на пустом месте создавались, - возразил Песцов, явно не понимая, куда гнёт хозяин дома и не получится ли так, что наша поездка закончится арестом по доносу за неуважение к правящему семейству. - Если монархи будут жениться на ком попало, то вливание новой крови резко ухудшит старую.
        В гостиную с подносом вплыла горничная, словно сошедшая с английского полотна: белейшая кружевная наколка, накрахмаленный фартук и строгое тёмно-серое платье под горло. На подносе стояли три стопки.
        - Для аппетиту, - потирая руки, радостно объявил хозяин дома. - Дмитрий Валерьевич, мисс Мэннинг…
        - Мисс Мэннинг не пьёт, - ответил за меня Песцов, - для голоса вредно, а вот я с превеликим удовольствием.
        Ещё бы: фляжка, которую он носил при себе, была не такой большой и к этому времени наверняка закончилась. Третья стопка, предназначенная мне, недолго сиротливо стояла на оставленном горничной подносе, Песцов её прибрал сразу, как опустошил свою, а свою он опустошил, как только она попала ему в руки.
        - Хороша, - уважительно охнул напарник. - На чём настаиваете, если не секрет?
        - Секрет, - отвечал довольный Свиньин-Морской.
        - Так уж секрет? - не поверил Песцов, цедя вторую стопку мелкими осторожными глоточками. - Здесь точно чувствуется мягкость кедровых орехов. И зверобой, горечь зверобоя ни с чем не перепутаешь, не так ли, Аркадий Владимирович?
        - Так вот, возвращаясь к необходимости вливания новой крови, - не поддался на провокацию хозяин дома. - Многие старые рода это уже поняли и предпочитают искать спутников жизни не в кругу кланов, входящих в Совет. Думаете, зачем Волков вокруг меня крутится?
        - Зачем? - поддержал его Песцов, знатно подобревший после настойки для аппетита.
        - Так ради Поленьки, - уверенно ответил Свиньин-Морской, хлопая себя руками по бёдрам.
        Судя по тому, что я успела узнать, наш гостеприимный хозяин занимался поставками в армию, а значит, интерес Волкова, скорее всего, был связан именно с этим, а не с дочерью. Поэтому для себя я отметила, что в споре между Соболевыми и Волковыми Свиньин-Морской точно займёт сторону последнего. Во всяком случае, пока ему кажется, что у того матримониальные намерения. Похоже, так же подумал Песцов - вон как выразительно на меня глянул. Или он сейчас про то, что Волков не пропускает ни одной юбки? Точнее, полезной юбки, поскольку мисс Мэннинг штабс-капитан точно не хотел обаять.
        - Гуд морнинг, - гордо вплывшая в гостиную дщерь Свиньина-Морского выпалила с таким ужасающим акцентом, что я поняла: зря мы опасались разоблачения с её стороны, она даже не разберёт большинство того, что я говорю. - Хау ду ю ду, мисс Мэннинг?
        - Песцов, Дмитрий Валерьевич, к вашим услугам, - подплыл к ней компаньон, решивший то ли взять огонь на себя, то ли понять, чем девушка могла привлечь Волкова. - К сожалению, мисс Мэннинг не может говорить, бережёт связки. Но она очень, очень рада знакомству. Как и я.
        Он галантно нагнулся над рукой Свиньиной-Морской-младшей, довольно пухлой, но хорошей формы. Девица лишь небрежно кивнула и прощебетала:
        - Какая досада. Только я понадеялась, что в кои-то веки удастся потренировать язык с подходящим собеседником.
        - Полина Аркадьевна, вы как человек близкий к искусству, должны с пониманием отнестись к проблемам певицы. Ваш папенька говорил, что вы и сами не чужды пению.
        - Поёт изумительно, - подтвердил Свиньин-Морской. - Не зря её называют «наш соловей». У вас будет возможность убедиться. Сегодня вечером мы созываем званый вечер, посвящённый пению.
        - Говорят, сам штабс-капитан Волков пал жертвой ваших чар, - попытался навести разговор на нужную тему Песцов.
        В этот раз девица скромно потупилась и даже голову опустила, насколько позволяли подбородки.
        - Пал, пал, - довольно захохотал её отец. - Признаться, мы ожидали, что он попросит поленькиной руки, но у штабс-капитана случились неотложные дела, и ему пришлось срочно покинуть Царсколевск. Он такое трогательное прощальное письмо прислал с извинениями и обещаниями непременно явиться по приезде.
        Хитер Волков: вывернулся из ловушки и удрал, и в результате его не удалось припереть к стенке мощным поленькиным бюстом. Уверена, теперь на каждое приглашение у него непременно найдётся неотложное дело, мешающее ему нанести визит Свиньиным-Морским до тех пор, пока не объявят о Поленькиной помолвке, а ещё лучше - свадьбе с кем-нибудь другим.
        - Так почему вы его не дождались в Царсколевске? - удивился Песцов.
        Отец с дочерью переглянулись. Но я могла ответить и без них: Поленька нацелилась на крупную рыбку и не могла позволить, чтобы та сорвалась с крючка. Хотя, как мне кажется, Волков даже не стал заглатывать наживку. Скорее всего, ему нужно было что-то от отца, что удачно замаскировалось «интересом» к дочери.
        - Мне кажется не совсем приличным общаться по-русски, в то время как наша гостья его не понимает, - попыталась увести разговор в сторону Поленька.
        - О, мисс Мэннинг наши внутренние дела неинтересны, мы же с вами не про певцов говорим, - хохотнул Песцов. - Думаете, ей есть дело, на ком женится Волков, если это никак не отразится на её доходах? Хотя, признаться, я был уверен, что он если и ищет невесту, то в семье из Совета.
        - Даже Львовы уже поняли, какую ошибку совершили, объявив о помолвке с Соболевой, - недовольно заметила Поленька. - Какой прок от такой невесты? Магии у неё не больше, чем у её папеньки, а денег и влияния и того меньше.
        Она презрительно фыркнула.
        - Мы с мисс Мэннинг общались с её тётушкой, - припомнил Песцов. - Ксения Андреевна характеризовала Софью Данииловну, как образец благородной девицы: красивая и с хорошими манерами.
        - Сколько там этой красоты? - недовольно фыркнула Поленька. - Тощая как цыплёнок, а на голове своих волос нет, сплошные шиньоны и накладки.
        - Не то что у тебя, дорогая, - горделиво поддержал дочь Свиньин-Морской наверняка считавший, что на роль жениха цесаревич подойдёт ещё лучше. Вот только рычагов давления на него куда меньше.
        Действительно, Поленькина шевелюра потрясала, если она, конечно, была настоящей. Ибо тот, кто с первого взгляда отмечает чужие шиньоны, вполне может иметь свои. Хотя пышные рыжеватые волосы казались натуральными, я бы даже зуб не дала, что это так: в мире, где властвует магия, чужие волосы и вживить можно, и это будет выглядеть естественней некуда.
        - Да, в таком море волос хоть кто утонет, Полина Аркадьевна, - проявил любезность Песцов.
        - Хоть кто мне не нужен. - Свиньина-Морская-младшая, пусть и приняла комплимент поощрительной улыбкой, но сразу чётко ограничила зону интересов, чтобы у кавалера не осталось ни малейшего сомнения. - Александр Михайлович Волков вряд ли сыщет себе соперников. В отличие от Соболевой, - тут она скривилась, - действительно красив и хорошо воспитан.
        - Такая редкость среди офицеров, - вставил Свиньин-Морской. - Представляешь, Поленька, наша гостья подверглась настоящей атаке со стороны одного из офицеров. Проводник поделился, - пояснил он в ответ на удивлённый взгляд Песцова. - Не каждый день у него в вагоне разворачиваются подобные драмы.
        - В самом деле? - неприязненно протянула Полина Аркадьевна, в чьих глазах я теперь выглядела соперницей. - Никогда бы не подумала. Всё же мисс Мэннинг не так уж юна, чтобы из-за неё терять голову. Но что мы всё обо мне и обо мне? - Она позвонила в колокольчик, увенчанный красным атласным бантом, и в гостиную тут же вскочила горничная. - Что там с обедом?
        - Всё уже подано.
        - Я же сказала, сообщить мне немедленно, как всё будет готово! - заорала Свиньина-Морская-младшая, сведя брови так, что теперь их разделала только грозная вертикальная черта на лбу, отчего горничная побелела, как мел и мелко затряслась. - Бестолочь! Что о нас гости подумают? Не каждый день к нам из-за границы приезжают, а ты нас позоришь. Оштрафована! - И совершенно другим тоном мне: - Мисс Мэннинг, иц тайм ту гоу аут ту диннер.
        - Поленька такая талантливая, - умилённо сказал Свиньин-Морской. - Жаль, что нам пришлось расстаться с учительницей английского. Но, действительно, пора обедать. Мисс Мэннинг…
        Он подал мне руку, в то время как Песцов догадался подхватить Свиньину-Морскую-младшую, и мы двумя парами важно прошествовали в столовую. Перемены блюд следовали одна за другой, а застольная беседа велась только на одну тему: Полина Аркадьевна Свиньина-Морская. Все остальные затухали после одной-двух фраз, этой же, чтобы вновь вспыхнуть, иной раз достаточно было одного слова. Я впервые порадовалась, что притворяюсь англичанкой и мне не надо это выслушивать и делать вид, как я потрясена знакомством со столь чудесной девушкой. Песцов же из шкуры лез, пытаясь произвести впечатление на отца с дочерью, и за нас обоих сыпал комплименты направо-налево. Я же совершенно упустила нить разговора и очнулась лишь тогда, когда прозвучала фамилия «Хомяков».
        - Хо-хомяков? - ляпнула я от неожиданности.
        - Не Хохомяков, а просто Хомяков, - поправил меня Песцов, делая страшные глаза незаметно от хозяев. Наверное, прозвучало моё восклицание не совсем по-английски. - Мистер Свиньин-Морской утверждает, что этот офицер - новый интерес великой княжны и дело вполне может дойти до официального объявления о помолвке.
        Я сидела, словно обухом пришибленная. Ведь совсем недавно Николай признавался в любви ко мне. Скажите на милость, когда он успел стать почти официальным женихом царской дочери? Или он такой же жених, как сама Свиньна-Морская - невеста Волкова? Да, скорее всего, это так. Но сколь я себя ни убеждала, червячок ревности зашевелился, а чувство собственности громко завопило, что Хомяков - мой, и отдавать я его никому не намерена, даже великой княжне. Пусть себе забирает кого-нибудь из кланов, входящих в Совет. Вон Волков так и бегает бесхозным, мешает бедным девушкам скрываться от бабушек.
        - Мисс Мэннинг знакома с Хомяковым? - загорелись глаза Полины Аркадьевны в ожидании свежей сплетни.
        - Нет, ей показалась смешной фамилия, - небрежно ответил Песцов. - Знаете, как в английской песенке «Fifteen men on a Dead Man's Chest Yo ho ho and a bottle of rum»[3 - Пятнадцать человек на сундук мертвеца, Йо хо хо и бутылка рома (англ.).].
        Песцов довольно артистично изобразил начало песенки, постукивая по столу и акцентируя на «Йо хо хо». Свиньина-Морская-младшая неуверенно кивнула и опять потеряла ко мне всяческий интерес, но я теперь не отвлекалась от разговора ни на секунду, жадно вслушиваясь во всё, что говорится.
        - А не слишком ли Хомяков мелкая фигура, чтобы быть в фаворе Ольги Александровны? - лениво спросил Песцов.
        - Мелкая, не мелкая - нам-то что за дело? - усмехнулся Свиньин-Морской. - Главное - Львовы вполне могут пойти на такой шаг, показывая близость к народу.
        - К народу? - фыркнул Песцов.
        - К мелким кланам, которые раньше были незначимыми, а сейчас набирают силу.
        Свиньин-Морской несколько раз сжал и разжал кулаки, показывая, что сила и власть теперь в руках таких, как он, а значит, притязания его дочери на Волкова имеют право на жизнь.
        Больше разговор о Хомякове не заходил, поскольку он в зону интересов Поленьки не попадал, разве что как прецедент, а в таком качестве достаточно одного упоминания.
        Глава 27
        Отправили нас от Свиньиных гм… Морских с шиком: в автомобиле с закрытым кузовом, в котором, помимо прочих новшеств, ещё и обогрев действовал, какой-то сложный с примесью магических улучшений. Это было совсем не лишним, поскольку к вечеру сильно похолодало, в неотапливаемой жестяной коробке мы бы промёрзли насквозь и в пункт назначения доехали бы две синие сопливые тушки. Или три - если считать водителя, серьёзного плотного парня в кожаной шапочке, который умудрялся на все вопросы отвечать односложно.
        - Дорога накатанная, как по маслу домчитесь, - напутствовал нас Свиньин-Морской, положивший руку на капот и выглядевший необычайно довольным.
        Довольство его проистекало от успеха вечера дочери, а вовсе не от того, что мы наконец уезжаем. Песцов же выглядел необычайно хмурым, хотя с ним не только расплатились полностью, но и добавили сверху. Ещё бы: он услышал, как поёт Свиньина-Морская-младшая и заполучил душевную травму. Нет, он вовсе не захотел организовать для неё концерт в Царсколевске, как предположил счастливый отец вероятной звезды великосветских салонов. По виду Песцова при прослушивании Поленькиного вокала было очень заметно, что он хотел бы заткнуть уши, чтобы ничего не слышать. Такой урон деньгами не компенсируется. И даже корзиной с продуктами «на перекус, если уж на ужин не остаётесь», сейчас гордо стоящей на переднем сиденье, тоже не компенсируется.
        - И всё-таки Поленька поёт куда громче вашей англичаночки, - не удержался лишний раз напомнить Свиньин-Морской.
        - И не поспоришь, - покладисто согласился Песцов.
        Он был слишком хорошо воспитан, чтобы отметить, что визг пением не считается, да и портить отношения со столь перспективным господином не хотел. Поэтому говорил мало и улыбался во все свои мелкие и острые зубы, не забывая время от времени отвешивать комплименты Поленьке, изящно избегая упоминаний о её исполнении.
        Наверное, Свиньины-Морские не вовремя оказались вблизи Медведевых, и те вволю потоптались им по ушам. Причём не единожды. Иначе я ничем не могу объяснить неуёмное восхищение отца дочерью. Теперь я даже не удивилась бы, узнав, что Волков действительно планировал жениться, но тут его осчастливили семейным концертом…
        В результате душевно травмированный Песцов отказался остаться даже на ужин, мотивируя это тем, что у меня завтра вечером выступление, поэтому хотелось бы выехать пораньше, чтобы иметь возможность полноценно отдохнуть в комфортных условиях. Или удрать, если на горизонте появится Волков - всё-таки наш маршрут был слишком предсказуем.
        Как только мы выехали, Песцов попытался разговорить водителя, интересуясь, как часто Свиньина-Морская-младшая устраивает подобные концерты. Спрашивается, зачем ему эта информация? Неужели собирается навещать это семейство, если окажется поблизости? Так договаривался бы сразу на визит в Царсколевске: явно же Поленька прибыла сюда в поисках Волкова и при неудаче вернётся за ним в столицу. Но водитель был кремень: даже не ответил, просто пожал плечами, не отрываясь от дороги. Песцов задал ещё пару вопросов с таким же результатом, потом зевнул и обратился уже ко мне, по-английски:
        - Филиппа, нам с вами остаётся только спать, если вы не собираетесь скрасить время беседой со мной. Дорога длинная, ехать часов десять, как сказал Свиньин-Морской.
        Водитель чуть наклонил голову, как бы соглашаясь с его словами, что Песцов тут же отметил и знаком показал, что неплохо было бы поставить защиту от прослушивания: водитель хоть был неразговорчив, но не глух, а его знание английского оставалось для нас секретом. Возможно, он говорит куда лучше Поленьки, почему и был с нами отправлен. Вон какая спина подозрительно напряжённая. И фонит от него чем-то этаким, магическим. Правда, фон ничуть не изменился, когда я поставила защиту от прослушивания. Возможно, это у него своё, шофёрское что-то? В любом случае нам есть о чём беспокоиться, помимо случайных слушателей.
        - Что мы будем делать, Дмитрий, если Волков нас ждёт в гостинице? - задала я тревожащий меня вопрос. - Он не дурак. На вокзале не перехватил, а конечный пункт известен.
        Говорить приходилось громко, почти кричать: очень уж выразительно мотор автомобиля показывал, что работает, надёжно заглушая все остальные звуки.
        - Нехорошие вы вопросы задаёте, Филиппа, - пробурчал Песцов. - Может же нам повезти? Вдруг Волков до сих пор преследует те злополучные сани? Мужик там должен был добавить горячительного в ближайшем трактире, после чего наверняка поехал незапланированным маршрутом. Пока Волков его нагонит, пока…
        - А зачем ему это, - прервала я компаньона на полуслове, - если он знает, куда мы собрались? Правильней было бы ехать сразу на вокзал, а не в гостиницу.
        - Мы не можем отклоняться от маршрута. Зря нам, что ли, Свиньин соглядатая подсунул? Да ещё и со знанием английского… Нет, нам нужно вести себя спокойно, никак не показывать, что мы боимся Волкова и провоцируем его на нападение. А вот когда он появится и начнёт приставать к вам при свидетелях, тогда и настанет время вам исчезнуть, - выдал Песцов тщательно разработанный план. Наверняка размышлял над ним не менее пяти минут, а то и все шесть. - Тогда запросто можно будет обвинить его и в вашем исчезновении, и в срыве концертов.
        Думаю, для Песцова второе даже принципиальней, поскольку позволяет его антрепренёрской репутации остаться незапятнанной. Почти незапятнанной, так как должной защиты подопечной организовано не было. С другой стороны, Песцов Волкову не противник, это любой признает.
        - Я вот одного не понимаю, - раздражённо сказала я, припомнив, с каким трудом ко мне вырвался Николай. Всего один раз вырвался. - Где это видано, что офицеры разъезжают по всей Российской империи, в то время как должны находиться на службе? У него вечный отпуск?
        - Скорее, выданное предписание, что может действовать самостоятельно на благо империи.
        - Где же на благо империи? На своё собственное благо, - проворчала я. - Может, донос на него напишем, а, Дмитрий? Почему он пристаёт к мирным певицам в то время, как должен стоять на страже Родины? А что будет, если все офицеры возьмут с него пример? Бардак в армии?
        - Всенепременно, - Песцов подмигнул. - Как только мисс Мэннинг пропадёт, я всё это укажу в заявлении.
        Темнело быстро, прямо-таки на глазах. Невольно подумалось, что где-то там бегают стаи волков, которые проще простого натравливать на одиноких путников. Столь примитивный автомобиль, дёргающийся и поскрипывающий при движении, не казался надёжной защитой от возможных нападений.
        - А артефакт, отпугивающий волков, в машине предусмотрен? - нервно спросила я.
        - Разумеется. Это первое, что я узнал у Свиньина. Да ещё попросил, чтобы при мне проверили, - снисходительно бросил Песцов. - А вот скажите-ка мне лучше, мисс Мэннинг, чем вас так заинтересовала фамилия офицера, склонность к которому приписывают Великой княжне?
        - Его сестра - моя подруга, поэтому фамилия прозвучала знакомо, но неожиданно, поскольку ваш разговор я не слушала.
        Я чуть смущённо улыбнулась Песцову, надеясь, что ему хватит этого объяснения и он не начнёт выяснять, не связывает ли нас с Николаем что-то ещё.
        - Это вы зря, Филиппа, - пожурил Песцов. - В стане врага нельзя отвлекаться. Нужно внимательно смотреть и слушать.
        - А мы были в стане врага? - удивилась я.
        - Разумеется. Пение Свиньиной - изощрённейший вид пыток, к друзьям его не применяют, - убеждённо сказал Песцов.
        - Её приятельницы так не считают.
        - Ещё как считают, - не согласился Песцов, - просто боятся говорить. Вы же наверняка видели их лица, когда Свиньина завывала. Такой ужас не подделаешь. Да и какие это приятельницы, так прилипалы к богатым.
        С этим трудно было не согласиться. Концерт был устроен, чтобы показать преуспевание Свиньиных-Морских. Не каждый может пригласить заезжую актрису, и пусть высота её голоса не достигала Поленькиной, но исполнение было куда интереснее. Я бы сама себя с удовольствием послушала со стороны. Но добавление Поленькиного вокала было не единственным неприятным сюрпризом этого концерта.
        - Я вам не сказала, ещё один кристалл рассыпался, - сообщила я Песцову.
        - Вот незадача, - расстроился он. - Значит, и остальные скоро посыпятся. Который в этот раз?
        Я пояснила словами, решив не петь и не травмировать окончательно чувствительные песцовские уши, которые ещё не восстановились после принудительного хозяйского концерта.
        - Эта ария не слишком популярна, - обрадовал меня Песцов. - Она даже не во всех городах была заявлена. Заменим на что-нибудь другое.
        - Или вообще концерт отмените за отсутствием исполнительницы, - напомнила я.
        Песцов ожидаемо скис.
        - Что-то мы с вами болтаем и болтаем, а могли бы провести время с куда большей пользой, - проворчал он.
        - Это как?
        - Поспать. Нам же ехать далеко.
        Идея была не лишена привлекательности. В салоне было тепло, а сиденья были мягкими, и на них вполне можно устроиться довольно удобно, если устраиваться в одиночку. Второй пассажир был тут лишним.
        - Тогда, может, оставите мне целиком заднее сиденье? - предложила я.
        - А сам побегу за автомобилем? - возмутился Песцов.
        - Зачем же? - удивилась я, хотя и подмывало ответить, что ему пробежка не помешала бы: и разомнётся перед ужином, и похудеет. - Впереди усядетесь.
        - Рядом с извозчиком?
        Праведное негодование Песцова было смешно.
        - Это не извозчик, шофёр, - поправила я.
        - Какая разница? Приличные люди не сидят где попало, - настолько убеждённо сказал Песцов, что я поняла: как ни уговаривай, сиденье мне в полное распоряжение не отдадут.
        - Вы громко храпите, Дмитрий, - сделала я последнюю попытку, хотя храп просто потерялся бы на фоне шума мотора. На редкость громкий автомобиль нам выделили. Интересно, существуют ли какие-нибудь магические заглушки шумов?
        - Кто храпит? Я? - взвился Песцов. - Да я сплю так, что проходящая мимо кошка не услышит.
        - Ага, есть такие, с белой шерстью и с голубыми глазами, - припомнила я вдруг про мутацию, сопряжённую с глухотой.
        Песцов подвох почувствовал, но с чем тот связан, не понял.
        - Ладно, отключайте ваше плетение, - недовольно сказал он. - Попробую хоть немного поспать, хотя в таких условиях разве уснёшь?
        Он демонстративно всунул между нами свой саквояж, отклонился к стенке автомобиля и прикрыл глаза. Я сняла полог и последовала примеру компаньона, тем более что другой возможности отдохнуть может и не выдаться, а если придётся удирать от Волкова, то нужно это делать полной сил и с ясной головой. Свой саквояж я держала на коленях: всё же содержимое там куда более важное, чем у Песцова. Бритвенный набор, или что у него там лежит, в случае чего и новый можно купить, а кто знает, что случится с потерянным домовым.
        Уснуть не удалось: неимоверно трясло то ли на ухабах, то ли от странно работающего двигателя. Поэтому через некоторое время я открыла глаза и посмотрела в окно. Но оно уже оказалось покрыто тоненьким слоем инея от моего дыхания. Пришлось снять перчатку и приложить руку, чтобы получить возможность увидеть хоть что-то. Но когда иней под рукой подтаял, выяснилось, что снаружи всё равно ничего не разглядишь - стемнело.
        Песцов же совершенно нагло спал, приоткрыв рот и воодушевлённо похрапывая, и проснулся, лишь когда шофёр остановился, чтобы размяться и долить бензин в топливный бак из канистры. Только тогда компаньон встрепенулся, недовольно дёрнул носом, чихнул и выскочил наружу, принявшись что-то живо выспрашивать у нашего шофёра. Тот бросил пару коротких слов и потопал куда-то в сторону от дороги, вмиг пропав из виду. Я испуганно выскочила и только в последний момент спохватилась спросить на английском:
        - Дмитрий, куда он ушёл?
        - Естественные потребности организма, - важно пояснил Песцов. - Составлю-ка я ему компанию, и вы пока можете прогуляться куда-нибудь туда. - Он небрежно махнул рукой в сторону, противоположную той, куда утопал шофёр. - Ехать ещё далеко, имейте в виду.
        После чего он с деловито затрусил по следам шофёра, мне же пришлось протаптывать дорожку самостоятельно, и снега в ботинки я набрала прилично, даже вытряхивать пришлось, когда вернулась к машине. А там уже Песцов вовсю разбирал корзину Свиньиных-Морских и подкармливал шофёра, а то вдруг у того сил не осталось нас довезти. Мне тоже достался небольшой бутерброд, с которым я залезла в машину, повертела в руках и отправила в саквояж. Есть не хотелось совершенно. Никогда не думала, что на машине будет ехать куда утомительнее, чем на санях. Голова уже раскалывалась от постоянного шума.
        Приехали в город мы посередине ночи, едва добудились портье в гостинице. Тот, зевая во весь рот, сообщил, что нами никто не интересовался, пообещал сообщить, если кто вдруг начнёт узнавать, выдал ключи и наверняка отправился досыпать.
        - Дмитрий Валерьевич, купите мне с утра газеты, - попросила я перед тем, как зайти в номер.
        - Какие именно?
        - Все, что будут, - решила я. - Нужно же быть в курсе того, что происходит у Рысьиных?
        - Только у Рысьиных? - хмыкнул он.
        - Про Волковых тоже неплохо было бы узнать, - я сделала вид, что намёка не поняла.
        Сил у меня ещё хватило на короткую беседу с Мефодием Всеславовичем, которому достался мой так и не съеденный бутерброд, а потом я доползла до кровати и попросту отключилась.
        Проснулась утром от стука в дверь и бодрого песцовского голоса:
        - Мисс Мэннинг, просыпайтесь, у меня хорошие новости. Да просыпайтесь же!
        Я разгладила помятое за ночь платье магией, порадовалась, что на мне чужая иллюзия, а значит, никто не увидит моей невыспавшейся физиономии, и рывком распахнула дверь, за которой Песцов чуть не прыгал от переполнявших его эмоций. В руках у него была запрошенная мной пачка газет, статья в одной из которых и вызвала столь бурное проявление песцовских чувств. Я впустила компаньона в номер, закрыла дверь, поставила полог и спросила чуть хриплым после сна голосом:
        - Что случилось, Дмитрий Валерьевич?
        - Волкова задержали. Причём обвинение такое, что не отвертится.
        - И в чём его обвиняют?
        - Он украл у Соболева домового. Представляете, какой мерзавец? Это ему так не спустят, до Совета уже наверняка дошло.
        До меня тоже дошло, что, кажется, я совершила какое-то подсудное дело…
        Глава 28
        - И что ему грозит? - спросила я, лишь в самый последний момент спохватившись заменить «мне» на «ему».
        - Что-то вы слишком близко судьбу Волкова к сердцу принимаете, Елизавета Дмитриевна, - проницательно заметил Песцов.
        - Естественно. Мы рассчитывали, что он приедет меня преследовать, и я смогу исчезнуть. А теперь…
        - А теперь вы сможете провести ещё множество выступлений, - воодушевлённо сказал Песцов. - Ох мы с вами и развернёмся, Елизавета Дмитриевна.
        Его неприкрытая радость наверняка проистекала из надежд, что это проклятое турне удастся провести до конца и без потерь для песцовской деловой репутации. И он почему-то совершенно не принимал в расчёт, что с каждым выступлением вероятность разоблачения становилась всё выше и выше.
        - Не смогу, артефакт рассыпается, - напомнила я. - Кстати, почему это происходит?
        - Вы не владелица, - скривился Песцов, которого опустили с небес на землю самым травмирующим способом. - И ваша магия конфликтует с магией артефакта. Это я предполагаю, Елизавета Дмитриевна. Как вы понимаете, я обладаю чисто теоретическими знаниями, раньше не сталкивался.
        - С чего бы мне это понимать, Дмитрий Валерьевич? - решила я повредничать. - Вы с таким знанием дела взялись устраивать мои концерты, что я решила: для вас это самое обыденное явление.
        Песцов укоризненно склонил голову.
        - Елизавета Дмитриевна, я честно веду дела.
        - Неужели? - протянула я и покачала артефактом перед наглым песцовским носом.
        - Это вынужденная мера, - твёрдо ответил он. - Если бы не сложные обстоятельства, я никогда бы не пошёл на такой шаг, как постоянное использование артефакта. Разовое - это совсем другое дело. Вы же понимаете, что случайности неизбежны, а зрители страдать не должны?
        Какая жертвенность и забота о ближнем! Впрочем, песцовские зрители - последнее, о чём сейчас стоит переживать.
        - И всё же, Дмитрий Валерьевич, какие прогнозы вы можете дать по Волкову?
        Песцов недовольно дёрнул носом.
        - Существует вероятность, что воровство было по согласию с самим домовым. И если тот подтвердит, значит, все претензии к Волкову снимутся.
        - А разве можно украсть домового без его согласия? - удивилась я.
        И не передать, какое облегчение я испытала, поняв, что ничего предосудительного не сделала. И всё же Соболева лучше в известность не ставить: возможно, он так разбушевался именно из-за того, что остался без домового, а не потому, что заподозрил в краже Волкова.
        - Разумеется, Елизавета Дмитриевна. Сильный маг на много чего способен. А Волков, вне всякого сомнения, сильный.
        - И зачем ему чужой краденый домовой?
        Нет, я прекрасно понимала, что Волков к пропаже не имеет отношения, но теоретические знания ещё никому не мешали.
        - Во-первых, ослабляется дом Соболевых, - начал было перечислять Песцов и тут его взгляд зацепился за шкатулку с соломой, поэтому «во-вторых» не последовало, а последовал столь выразительный взгляд, что никакой непонимающей физиономии не хватило бы. - Елизавета Дмитриевна, да вы с ума сошли! Соболев, если узнает, вас уничтожит, да и меня за компанию.
        Песцов запустил руки в волосы и заметался по моему номеру.
        - Ключевое слово «если», - смущённо ответила я. - Пока обвинение предъявлено Волкову, и не могу сказать, что это меня огорчает.
        - О боги, за что мне это? - Песцов остановился и картинно поднял голову к потолку. - Да даже если турне продолжить, вы меня со всеми значимыми персонами поссорите.
        - Не преувеличивайте, Дмитрий Валерьевич. - С Соболевым вы не поссорились.
        - Только благодаря моим выдающимся дипломатическим талантам, - гордо выдал Песцов. - Но, Елизавета Дмитриевна, ответьте, как вам вообще пришло в голову обворовать самого Соболева?
        В голосе Песцова зазвучал священный ужас, словно князь Соболев был неким божеством, жестоко карающим любого, посмевшего осквернить его жилище.
        - Я сам, - мрачно сказал проявившийся Мефодий Всеславович. - Я сам попросил Елизавету Дмитриевну принять меня на службу, ибо сил моих больше не оставалось работать на Соболева.
        Огорчённым он не выглядел, а я для себя отметила, что для домового не помеха моя защита от прослушивания. Хотя, вполне может быть, куполом его накрыло вместе с нами. И всё же это непременно нужно уточнить. А то почувствуешь себя в безопасности и получишь в результате весьма неприятный сюрприз.
        - Лучше бы вы Волкова выбрали, уважаемый! - в сердцах рявкнул Песцов.
        - Смерти моей хотите, Дмитрий Валерьевич, - набычился домовой. - Какой из него хозяин-то? Он чёрен внутри, как мышиная нора.
        - У него хотя бы дом есть, в отличие от Рысьиной-младшей, - чуть тише сказал Песцов. - У меня, кстати, тоже, есть дом, а вы выбрали того, у кого нет никакого жилища.
        Мне показалось, или в его голосе проскользнуло сожаление напополам с оскорблённостью? Ну надо же, как мне - то нельзя, а как ему - так почему бы и нет?
        - Ничего, жилище - дело наживное, - оптимистично ответил Мефодий Всеславович. - Лишь бы в нём свет был. А Елизавета Дмитриевна Велесом отмечена.
        - А я? Ко мне тоже Велес являлся, - неожиданно возмутился Песцов.
        - То есть если бы вы обворовали Соболева, то это было бы нормально? - не удержалась я. - И беспокоит вас лишь то, что это прошло мимо вас?
        - Ой, Елизавета Дмитриевна, это уже не воровство получается, - снисходительно пояснил Песцов. - Воровство - если магией неразрешённой срывают домового с насиженного места. Видать, защита-то у Соболева дырявая, если подозревает, что Волков мог такое провернуть.
        - Есть пара незащищённых мест, - согласился Мефодий Всеславович, но тут же спохватился: - Но не расспрашивайте даже, не скажу. Ни вам, ни Елизавете Дмитриевне. Негоже это, тайны чужие выдавать.
        Он столь сурово на нас посмотрел, словно мы уже начали планировать налёт на особняк Соболева и только незнание слабых мест защиты останавливало нас от немедленного грабежа. Подозреваю, что в ближайшее время даже Песцов постарается держаться подальше от соболевской губернии, не говоря уж про меня. Хотя святилище жалко. Красивое оно…
        - Так мы и не просим, Мефодий Всеславович, ни к чему нам чужие тайны, - заметила я. - Мы сейчас переживаем, как бы Соболев меня не обвинил, когда поймёт, что Волков ни при чём.
        - А откель ему узнать-то?
        - Если он придёт ко мне, я буду вынужден признаться, что меня сопровождали вы, Елизавета Дмитриевна, - неожиданно сказал Песцов. - Увы, никакой подходящей певицы я не смогу подобрать в своём окружении.
        - Так, может, и не придётся подбирать? - заметил домовой. - С чего бы князю Соболеву вас с певицей-то обвинять? Он был уверен, что вы пользуетесь только артефактами. А артефактами домового не сманишь. А к Елизавете Дмитриевне я сам попросился. И не у Соболева, там я к ней даже не подходил, так что никак нас не свяжут. И, Дмитрий Валерьевич, она меня не сманивала, да и брать не очень-то и хотела. Еле уговорил. Так что её ни в чём и обвинить не смогут. Да-с.
        Он качнул головой, подтверждая слова, вместе с ней забавно качнулась и борода - аккуратная, ухоженная, с парой заплетённых косичек, которых ещё вчера точно не было. Решить бы ещё вопрос с его одеждой - вообще бы не домовой, а загляденье был.
        - А почему Соболев вообще Волкова обвинил? - спохватилась я. - Он же не может просто так, на пустом месте обвинить первого попавшегося мага.
        - Чревато это, облыжно обвинять, - важно подтвердил Мефодий Всеславович. - Знать, было что-то.
        - В заметке написано, что Волков неподалёку проводил какой-то ритуал. «На том самом месте, где произошло нападение волков на сани с английской певицей, кояя выжила лишь божеской милостию», - зачитал Песцов в газете. - Думаю, выяснил он про те сани, с которыми я сговаривался, да и отправился за ними, но проехать мимо бойни не смог. Там же столько всего. И отголоски магии, и множество запахов.
        - В том числе и мой, - упавшим голосом сказала я. - С меня же маскировка тогда слетела напрочь.
        - Да ну, Елизавета Дмитриевна, - засомневался Песцов. - Сколько вы там были, без этой маскировки? Всё уже давно выветрилось. Наверное. А что не выветрилось - перебито вонью крэгов.
        - Ежели что осталось, Волков унюхает, как пить дать унюхает, - убеждённо сказал Мефодий Всеславович. - Что за ритуал он проводил, не пишут?
        - Нет, - скривился Песцов. - Вообще, необычайно невнятная заметка. Похоже на соболевский заказ. Мол, Волков решил проверить место, где стая волков напала на путников, и с расстройства, что план не удался, решил, что у Соболева есть лишний домовой, которого и украл.
        - Дайте-ка глянуть, Дмитрий Валерьевич.
        Я протянула руку и Песцов в неё вложил газету с нужной статьёй. Но кроме того, что он уже рассказал, там не было больше ничего, даже фотографии места преступления, хотя могли бы и опубликовать: вдруг по остаткам после сотворённый Волковым волшбы удалось бы восстановить сам ритуал? Только кому? Сама я почти полный ноль в этом вопросе. Я с сомнением посмотрела на спутников: Песцов точно бы ничего не понял, разве что Мефодий Всеславович что подсказал бы. Да и то не факт. Что же унюхал Волков и что хотел выяснить? Стало необычайно тревожно и где-то на краю сознания послышалось мерное тиканье, отсчитывающее уже не дни, часы. Появилась уверенность, что когда Волков освободится, искать тут он будет уже не мисс Мэннинг.
        - А давайте-ка, Елизавета Дмитриевна, сходим позавтракаем? - преувеличенно бодро предложил Песцов. - После хорошей еды и жизнь налаживается, и выходы находятся из самых безвыходных положений. У вас же концерт сегодня, вам нужно быть полной сил и здоровья.
        При упоминании концерта я даже не возмутилась, решив отложить неприятный разговор до того момента, когда мы окажемся наедине.
        - А Мефодий Всеславович?
        - А мы ему пирог принесём. Или даже два. Вы, Мефодий Всеславович, какие пироги больше уважаете? С мясом, с рыбой, или, прости господи, сладкие?
        - С мясом, - степенно огладив бороду, ответил домовой, - а ещё с капустой и яйцом. Давненько такие уже не едал. Как старая хозяйка померла…
        Он загрустил, но, скорее, об умершей хозяйке, чем об утраченных пирогах.
        - Сделаем, - пообещал Песцов. - То есть непременно купим, если будут. Здесь неподалёку трактир, пироги там отменные.
        На том мы и договорились. Я лишь попросила Песцова подождать меня в холле гостиницы, пока приведу себя в порядок: иллюзия иллюзией, а зубы чистить надо, если не хочу остаться без них. И волосы причесать тоже было бы неплохо. Я развеяла облик мисс Мэннинг и уставилась на своё собственное лицо, которое казалось уже непривычным.
        - Драпать вам надо, - убеждённо сказал домовой, настолько незаметно ко мне подобравшийся, что я аж вздрогнула. - И этот, Дмитрий Валерьевич, вам не подмога. Он о своей выгоде думает.
        - Он о своей, я - о своей, - согласилась я, возвращая ставшие уже почти родным лицо певицы. - Но иногда наши выгоды совпадают. Поездка с ним - моё прикрытие.
        - Накрылось ваше прикрытие, Елизавета Дмитриевна, вы же понимаете? Дмитрий Валерьевич же сказал, что в случае чего сразу вас сдаст. А случай - вон он, совсем близко. Ходит, хвостом крутит, носом вертит, в тупик загоняет. Так что не медлите, уходите, и так уходите, чтобы никто не знал куда.
        Здравое зерно в его рассуждениях было, но всё упиралось в то, что выбраться отсюда я могла лишь на поезде, а вычислить на поезде одинокую женщину, выехавшую из определённого города - проще простого. До Царсколевска мне даже не дадут доехать. Так что позавтракаю, а там видно будет. Мефодий Всеславович надулся и сказал, что он пока вещи мои соберёт, чтобы не отвлекаться потом. Хотя что тут собирать было?
        Песцов ждал в холле, чинно сидя в кресле и изучая газету.
        - Пишут что-то интересное, Дмитрий? - прощебетала я, столь точно скопировав интонацию мисс Мэннинг, что компаньон вздрогнул и в ужасе на меня уставился. Наверное, решил, что увидел привидение, пришлось вернуть его на землю простыми словами: - Вы обещали меня покормить, не так ли?
        - Разумеется, дорогая, - Песцов подхватил меня под руку и почти поволок на выход, не забыв прошипеть: - Вы бережёте горло и громко не говорите. Боги, как с вами сложно работать, Филиппа! Вы нас непременно выдадите!
        - Боже мой, Дмитрий, уже без разницы, тихо или громко я говорю. Если вы не поняли, мы стоим на пороге катастрофы, - пробурчала я. - Как только Волкова отпустят, он сразу выведет нас на чистую воду. Разумеется, если мы продолжим эту аферу.
        - Его ещё нескоро выпустят, - с убеждённостью, которую наверняка не ощущал сам, ответил Песцов. - Мы с вами успеем все запланированные концерты отыграть. И как отыграть! Вам будут аплодировать стоя! Вы будете купаться в лучах славы! Филиппа, вы не можете мне отказать, вы просто не понимаете, насколько это для меня важно.
        Было очень похоже, что любые аргументы разобьются об камень песцовской убеждённости, что турне должно быть проведено, с мисс Мэннинг или без неё - без разницы. И не поможет даже уверение, что его репутации повредит куда больше, если выяснится, что он выдавал за англичанку совсем другую особу, которая к тому же пользовалась артефактом, а сама если и умеет петь, то разве что чуть получше, чем Свиньина-Морская-младшая. Интересно, кто у неё маменька, что позволяет вот так беззастенчиво гоняться за женихами? Впрочем, нет, неинтересно. Жалко лишь, что маменька не научила не только гоняться, но и догонять. Моя жизнь была бы куда проще, если бы на хвосте Волкова висела упитанная Поленька.
        Трактир оказался весьма приличным заведением, хотя я по названию подсознательно ожидала увидеть нечто тёмное и грязное. Скорее, это был небольшой ресторанчик, чистый и светлый. Фикус в углу чувствовал себя весьма вольготно и выглядел, словно рос здесь уже много лет в любви и холе. Витавшие в воздухе аппетитные запахи ненавязчиво намекали, что кормят здесь неплохо. А столики, покрытые белейшей накрахмаленной скатертью, так и манили к себе, словно были зачарованными озёрами, таившими секреты в глубинах. Вкусные секреты, пахнущие свежей выпечкой и жареным мясом.
        - Филиппа, вам нравится вот этот столик, у окна? - прервал мои мечтания Песцов.
        Я важно кивнула, соглашаясь с его выбором, и не менее важно прошествовала к указанному столику, из окна рядом с которым открывался чудный вид на не совсем уже утренний город.
        Официант, или скорее, половой, если речь о трактире, принёс две книжечки меню, но Песцов одну ему вернул, заявив, что дама русский не разумеет, так что нам на двоих одного меню хватит.
        - А вообще, любезнейший, может, посоветуете что? - вдохновенно спросил Песцов, даже не раскрыв оставшуюся книжечку. - Что у вашего повара сегодня получилось особенно хорошо?
        Они начали обсуждать завтрак, а я, стараясь не прислушиваться, чтобы не выдать себя, продолжила наблюдение за улицей. Люди шли по своим делам, и никому не надо было бежать и прятаться. Улыбающаяся девушка со стопкой учебников, перевязанных кожаным шнурком, напомнила мне Оленьку. Женщина с корзиной, из которой торчал мёрзлый рыбий хвост, была похожа на повариху Владимира Викентьевича. Дама в меховом манто глядела на окружающих с высокомерием княгини Рысьоной. А вот этот хлыщ очень похож на Юрия, форму бы ему ещё. Но с формой такой толстенный саквояж носить нельзя, это я запомнила. Тип с саквояжем свернул в трактир, в котором мы сидели с Песцовым в ожидании завтрака, я дальше следить за ним не стала, поэтому для меня оказалось полнейшей неожиданностью, когда возле нашего столика внезапно прозвучало:
        - Мисс Мэннинг?
        Я удивлённо повернулась, увидела того самого хлыща и кивнула. Высокомерно так кивнула. Мол, я-то мисс Мэннинг, а вот вы, любезнейший, кто? Песцов-то его точно знал: вон как неприязненно смотрел, не торопясь даже здороваться, не то что представлять знакомого. Впрочем, с последним тот прекрасно справился сам.
        - Андрей Анатольевич Моськин. - Он смешно шаркнул ногой и склонил голову. - К вашим услугам. У меня поручение к вам от штабс-капитана Волкова, с которым у вас были достигнуты определённые договорённости.
        Не дожидаясь ответа ни от меня, ни от Песцова, он сел на свободный стул, продолжая двумя руками держать саквояж. Носом он водил так, словно пытался уловить сразу все запахи в зале. Надеюсь, запах выпечки не даст ему заметить, что от меня не пахнет ровным счётом ничем.
        - Здесь обещанные господином штабс-капитаном деньги. От вас требуется всего лишь собственноручно написать расписку.
        Глава 29
        Песцов смерил столь пренебрежительным взглядом Моськина, словно тот пришёл в мятой одежде и грязных ботинках, да ещё и высморкался в рукав. Моськин ничуть не стушевался, поэтому мой компаньон высокомерно процедил по-русски:
        - Милейший, во-первых, мы не договаривались со штабс-капитаном о посредниках, а во-вторых, ни о каких расписках речи не шло. Вы хотите сказать, что Волкову недостаточно моего слова?
        Моськин не смутился:
        - Разумеется, Александру Михайловичу вашего слова было бы достаточно, но, во-первых, я не он, а во-вторых, речь сейчас идёт о мисс Мэннинг. - Он приложил руку к груди. - Прошу меня извинить, я всего лишь хочу сделать всё наилучшим образом.
        - Хм… - вставила я, делая вид, что изо всей пылкой речи уловила всего лишь своё имя.
        Получилось весьма выразительно. Во всяком случае Моськин повернулся ко мне и продолжил уже на английском:
        - Вы же не будете возражать, Мисс Мэннинг, подписать документ о получении денег? Исключительно ради порядка и отчётности.
        - Штабс-капитан вам не доверяет? - противным тоном осведомился Песцов. - Мисс Мэннинг ничего не будет подписывать, поскольку мы ничего подобного с Волковым не обговаривали.
        - Но предполагалось, что он будет передавать деньги сам.
        - Вот пусть приезжает и передаёт, - милостиво предложил Песцов. - С ним мы, точнее, я договаривался, с ним и будем решать все денежные вопросы. Мало ли что вы задумали. Вдруг вы с нашими расписками прямиком в полицию пойдёте?
        - Вы меня оскорбляете? - взвился Моськин.
        - А что я должен думать, если вы пытаетесь нарушить договорённости, достигнутые с Волковым?
        - К сожалению, Александр Михайлович не может пока сюда прибыть, но он заинтересован, чтобы этот вопрос разрешился в ближайшее время.
        - Если заинтересован, то прибудет и вопрос разрешится, - твёрдо ответил Песцов. - Брать деньги от незнамо кого мы не будем. Да ещё расписки писать, с которыми вы неизвестно, что сделаете. Нет уж, ищите дураков в другом месте.
        Я согласно кивнула. Что что, а расписку я точно никакую писать не буду. И даже дело не в том, что понятия не имею, как писала мисс Мэннинг (подозреваю, что у настоящей мисс Мэннинг почерк от крэговского тоже отличался), а в том, что наверняка магическими методами можно определить, кто именно приложил руку к бумаге.
        Моськин картинно вздохнул. Этаким тяжёлым выразительным вздохом, подразумевающим: «Вы только посмотрите, с какими идиотами приходится работать». Но вздохами было не пронять ни меня, ни Песцова, поэтому Моськин решил продолжить переговоры.
        - Штабс-капитан предположил, что вы можете отказаться, - с довольно неприятной улыбкой сообщил он, - поэтому предложил альтернативный вариант. Я вам вручаю деньги безо всяких расписок, но при этом… - он сдала паузу и обвёл взглядом сначала меня, потом Песцова. - При этом проверяю вас на артефакте, а именно: что вы не находитесь под воздействием плетений, изменяющих облик.
        Итак, Волков точно что-то унюхал и теперь надеется, что врученные деньги ему вернутся вместе со мной.
        - Ну знаете ли, господин Моськин, это уже переходит всяческие границы! - процедил Песцов. - Идите-ка вы со своими предложениями отсюда, пока я полицию не позвал.
        И рукой этак вальяжно на выход помахал.
        - Поверьте, Дмитрий Валерьевич, и в мыслях не было вас оскорблять, - залебезил Моськин. - Но сумма большая, и я должен быть уверен, что не отдам её незнамо кому. Мне, знаете ли, из своего кармана выплачивать придётся, ежели что. Так что, будьте любезны, войдите в мое положение.
        - Не буду любезен и моё положение меня устраивает куда больше вашего, - отрезал Песцов. - На голос мисс Мэннинг любые магические манипуляции сказываются отрицательно. У неё вечером концерт, восстановиться не успеет. То есть по факту вы предлагаете расстроить целый зрительный зал ради вашего спокойствия. Не слишком ли много вы запрашиваете, господин Моськин?
        - Тогда после концерта? - продолжал гнуть своё этот навязчивый господин.
        - Хм… - вставила я веское слово, вложив в него своё отношение к предложению. Очень отрицательное отношение.
        - У нас это не последний концерт, - бросил Песцов. - Поэтому моё, нет, наше решение - нет. В первоначальной договорённости со штабс-капитаном Волковым ни о чём таком и речи не шло. Сейчас вы злостно нарушаете эту договорённость. Не уверен, что штабс-капитан похвалит вас за такое рвение.
        Он презрительно фыркнул и стукнул ладонью по столу, к которому как раз подходил официант с заказом. Официант застыл на некотором отдалении, не решаясь двигаться дальше, чтобы не помешать разговору, который уже подходил к черте, отделяющей мирную беседу от скандала: песцовская физиономия искажалась гневом, да и я уже с трудом сдерживала шипение. А ведь сдерживание глубинных потребностей вредит здоровью. Я задумчиво посмотрела на ногти: если дойдёт до мордобития, в стороне не останусь. Хоть моську Моськину поцарапаю, если до Волкова не добраться.
        - Любезнейший, - поманил рукой официанта Песцов, - несите скорее нашу еду. Мы с дамой с голоду умираем, а этот господин уже уходит.
        - Я не ухожу, - возмутился Моськин. - Мы с вами ещё не договорили.
        - Вы уходите, - припечатал Песцов. - Не рассчитывайте, что вам удастся сорвать концерт мисс Мэннинг. Не надо этих ваших угроз и денег ваших тоже не надо, концерт состоится, и точка.
        Песцовым я восхитилась: он так удачно расставил акценты, что случайный свидетель в лице официанта будет уверять при допросе, что Моськин предлагал деньги за срыв концерта.
        - Вы меня совершенно неправильно поняли, - попытался сгладить впечатление Моськин.
        - Я вас вообще никак понимать не хочу, - вальяжно ответил Песцов, всё внимание которого уже принадлежало подносу в руках официанта. - Я вам уже неоднократно сказал, что ни я, ни мисс Мэннинг не желаем иметь с вами никаких дел. Вы заявляете, что вы представитель клана Волковых, но никаких верительных документов не предъявляете, не так ли? Не потому ли, что собирались подставить столь уважаемый клан?
        - Я? Волковых? - до глубины души оскорбился Моськин.
        Он покраснел от злости и вытянулся на стуле так, словно оглоблю проглотил и та сейчас мешает его жизнедеятельности.
        - Мы будем разговаривать только с Волковым, - решил Песцов. - Поэтому подите прочь или я полицию вызову. Вы портите мисс Мэннинг аппетит, её сейчас стошнит прямо на вас, и я тоже не смогу позавтракать.
        Моськин вскочил как ошпаренный. Сжал челюсти, мне показалось, даже зубы скрипнули. Нос его чуть удлинился, показывая частичную трансформацию и дёрнулся в мою сторону. Глаза подозрительно блеснули.
        - Что ж сам Волков, значит, сам Волков, - спокойно сказал он. - Думаю, ему будет о чём с вами побеседовать и помимо денег. Всего хорошего.
        Он опять изобразил подобие вежливого поклона, но вежливостью там и не пахло. Сдаётся мне, этот господин ничего не унюхал из того, чем должно пахнуть от приличной певицы, иначе что его привело в такое радостное состояние? Вот же какая бракованная маскировка получилась. Но сними её - и всем сразу будет понятно, что я оборотень. Тут и не поймёшь, что хуже…
        Моськин ушёл и даже дверью не хлопнул. И в окно его видно не было: наверное, пошёл в другую сторону, вряд ли он нас дожидался у входа. Успокоившийся официант сноровисто расставлял перед нами тарелки, но у меня аппетит полностью пропал после разговора. Тошнить, конечно, не тошнило, тут Песцов преувеличил, но есть не хотелось.
        Песцов плеснул из принесённого графина в две стопки тягучей жидкости, отливающей всеми переливами малахита, и придвинул одну ко мне.
        - Для аппетита, Филиппа. - Он чокнулся своей стопкой с моей и скомандовал: - Пейте же, не время хандрить.
        - У мага должна быть ясная голова, - возразила я.
        - С такой малости не опьянеете, лишь расслабитесь и спокойно поедите. А это то, что вам сейчас нужно.
        - Сейчас мне нужно бежать.
        - На голодный желудок? - поразился Песцов. - Нет, я всегда думал, что Рысьины немного со странностями, но даже для вашего клана это перебор. На голодный желудок далеко не убежишь, сил не хватит.
        - Я не считаю себя членом клана Рысьиных, - встрепенулась я. - И вообще, вы выдаёте меня разговором.
        - Да бросьте, Филиппа, - фыркнул Песцов. - Кто тут знает английский? Моськин уже давно на улице. Ну, прозвучала пара фамилий, так, может, мы обсуждаем ваш сорвавшийся концерт в Ильинске? Как-никак Фаина Алексеевна нас с вами выставила. Давайте-ка ешьте и думайте, что делать.
        - Концерт надо отменять.
        - Разумеется. Что я зря, что ли, устроил здесь представление? Теперь есть свидетель, что вам угрожали. Как удачно получилось. Как вовремя явился Моськин с деньгами.
        Песцов потёр руки и с явным удовольствием вгрызся в хорошо прожаренный кусок мяса. Ему-то точно ничего не способно испортить аппетит, даже провал турне не повод отказаться от завтрака. Ел он столь завлекательно, что я поймала себя на там, что сглатываю слюну и провожаю каждый кусочек, исчезающий в его рту, поэтому решила взять пример с компаньона. Действительно, убегать на пустой желудок - плохая затея. Вдруг в следующий раз удастся поесть нескоро? Не знаю, какие планы были у Песцова, у меня же - как можно скорее покинуть гостиницу с Мефодием Всеславовичем. Я бы даже туда не заходила - вещи мисс Мэннинг мне не нужны, а деньги при мне - но положение обязывает забрать зависимое от меня существо.
        - О ваших планах, Филиппа, расспрашивать не буду, - невнятно сказал Песцов, не отрываясь от еды. - Мне кажется, будет лучше, если я про них ничего знать не буду, учитывая волковские магические навыки. Сам же я после того, как провожу вас в гостиницу, доберусь до театра, узнаю, всё ли там готово для проведения концерта. Ваше здоровье, Филиппа.
        Он многозначительно подмигнул и выпил ещё одну стопку. Я же разрезала мясо на мелкие кусочки и размышляла на тему, что делать. В голове был полнейший вакуум, что не способствовало планированию.
        - По всему выходит, Волков скоро освободится. У Соболева нет доказательств его причастности, кроме невнятного ритуала на месте бойни. Так что отвертится, паразит. - Песцов сыто икнул и промокнул губы салфеткой. - Моськин непременно поделится с ним впечатлениями от разговора с нами, если уже не отправил что-то по телеграфу. Значит, Волков к вечеру будет тут, если не раньше. И к этому времени вас тут быть не должно.
        - Нас? - уточнила я.
        - Вас, - повторил Песцов и героически выпятил грудь. - Я останусь прикрывать ваш уход. И от одного обвинения Волков плавно получит другое. У вас будет некоторая фора, но как вы ей распорядитесь, зависит от вас.
        Я и сама понимала, что из города нужно рвать когти. Но как? Поезд будет только вечером, да и вычисляется мой маршрут на раз-два. Будем исходить из самого плохого: Волков теперь знает, что я могу менять облик и использую его отвод глаз. Наверняка он умеет обходить своё плетение, ибо знаний у него куда больше, чем у меня.
        - Ещё совет, - продолжил инструктаж Песцов. - Не оставляйте ничего из своих вещей. По ним можно настроить поиск, точно знаю. Волосок, капля слюны на стакане - всё пойдёт в ход, имейте в виду. Вы для Волкова точно представляете большую ценность, если он идёт на множественные нарушения. И я сейчас не о десяти тысячах, обещанных Фаиной Алексеевной.
        Нам принесли чай, исходящий ароматным парком и огромное блюдо с пирожками.
        - Любезнейший, а организуйте нам с собой пакет с вашими пирожками, - расслабленно протянул Песцов. - День у нас сегодня будет сложный, возможно, и времени перекусить не найдётся, а пирожки - всегда пирожки.
        - Какие-с? - угодливо склонился официант. - И сколько-с?
        Песцов придвинул меню и забегал глазами по списку.
        - С мясом штук десять, с капустой и яйцом - тоже, - в точности повторил он заказ домового. - И сладких каких-нибудь. С яблоками, например.
        - У нас с клюквой хороши.
        - Давай и с клюквой, - легко согласился Песцов. - Запас карман не тянет.
        Официант убежал выполнять заказ, а Песцов продолжил, не забывая заедать чай пирожками, от чего его речь стала несколько невнятной:
        - Вокзал для вас закрыт - до приезда Волкова поезда не будет, так что решайте вопрос по-другому. Имейте в виду, если вас поймают, ещё неизвестно, кто пострадает больше: вы или я. Не вздумайте уходить перекинувшись: и вычислить вас будет куда легче, и догнать. Волковы - прекрасные загонщики.
        Положение вырисовывалось мрачное. Я заикнулась было о телепорте, но Песцов бросил, что очень дорого, ему не по карману, не говоря уж обо мне, и без того я его в убытки вогнала.
        - Ничего, с Волкова взыщете, - предложила я.
        - С него и клок шерсти не выдрать, - скривился Песцов и встал, подав мне руку. - Пора, мисс Мэннинг.
        Официант тут же к нам подскочил, желая не столько вручить пакет с заказанными пирожками, сколько убедиться, что мы не уйдём не расплатившись. Но Песцов его порадовал - выдал такие чаевые, что бедолага провожал нас до выхода, угодливо качая головой, как китайский болванчик, и благодарил.
        В гостинице нас ждала нечаянная радость: прибыли вещи мисс Мэннинг, а значит, пустым номер оставлять не придётся, а Волкову будет по чему проводить поиск. Правда, непонятно, куда тот его приведёт…
        Глава 30
        Борода Песцова столь воинственно торчала, что захотелось предложить ему парабеллум, чтобы он мог отстреливаться от врагов. Но парабеллума у меня не было, да и был бы, это ничего не изменило: вряд ли Песцов согласился бы разобраться с Волковым столь кардинальным способом. Или с Моськиным, следов которого не наблюдалось, но отпор которому мой спутник был готов дать в любой момент.
        - А он действительно надеялся всучить нам деньги? - чуть нервно поинтересовалась я, лихорадочно оглядывая номер на предмет того, не забыла ли чего личного.
        И пусть Мефодий Всеславович к этому времени уже собрал всё, что я собиралась взять с собой, и всё нужное теперь лежало в моём саквояже, в том числе и деревянная шкатулка с домовым, но предосторожности никакие не лишние, если тебе противостоит маг.
        - Моськин-то? - уточнил Песцов. - Настоящая мисс Мэннинг не задумываясь взяла бы деньги.
        - Настоящая? Или та, что притворялась? - уточнила я.
        - Крэг бы точно не захотел привлекать лишнего внимания. Считать ли это проверкой или попыткой избавиться от свидетелей? А боги его знают. Всё, Елизавета Дмитриевна, тянуть больше нельзя. Прощаемся.
        - Удачи вам, Дмитрий Валерьевич, - искренне пожелала я и наложила на себя отвод глаз.
        - О как, - крякнул Песцов. - Какая бы из вас получилась прекрасная спутница, Елизавета Дмитриевна, жаль, что турне провалилось. Ну ничего, Волков за это ещё ответит.
        С этими словами Песцов распахнул дверь номера и церемонно попрощался на английском языке с пустотой, давая мне возможность незаметно покинуть номер. Предосторожность была не лишней: в коридоре обнаружилась горничная, которая, пыхтя от усердия, чистила раму висевшего на стене пейзажа. Перьевая метёлка в её руках порхала, словно была живым существом, а не скучным уборочным инвентарём.
        Песцов неторопливо шествовал по коридору, я аккуратно пристроилась ему в арьергард, рассчитывая, что удастся столь же незаметно покинуть и саму гостиницу. Пока я даже не задумывалась, куда идти и что делать дальше, решила положиться на судьбу и волю Велеса. Да, именно так: если уж этот древний славянский бог меня отметил, то непременно станет и дальше присматривать.
        Но, видно, как раз сегодня Велес от меня отвлёкся, поскольку в холле гостиницы обнаружился необычайно довольный Волков, при виде Песцова оскаливший зубы в попытке показать радость от встречи. Моськин тоже был там, перекрывая выходную по всем правилам. Кроме Моськина, было еще два гражданских типа, явно входившие в группу поддержки Волкова.
        - Какая встреча, Дмитрий Валерьевич, - рыкнул Волков, плавно выдвинувшись навстречу Песцову. - Мне передали, что моё доверенное лицо вас оскорбило. Приношу свои извинения, если это так.
        Моськин вздрогнул и даже как-то прижал уши к голове, хотя в человеческом облике это было не столь выразительно, как в собачьем. И хвост, хвост был ему сейчас жизненно необходим, чтобы поджать.
        - Откуда мне было знать, Александр Михайлович, что это ваше доверенное лицо? Никаких документов мне не предъявили, с меня же, напротив, старались взять неоговорённую ранее расписку. Мне казалось, что в наши внутренние дела не стоит посвящать посторонних. Слишком они могут неоднозначно трактоваться законом, если вы понимаете, о чём я.
        - Моськин мой подчинённый, - отрывисто бросил Волков. - Вы могли ему полностью довериться.
        Оказалось, хмыканье довольно заразно и Песцов тоже подцепил эту нехорошую привычку от мисс Мэннинг, потому что именно этим междометием указал своё отношение к словам Волкова. И в самом деле, доверять тому, кто полностью предан противнику, - что за глупая идея?
        - В любом случае сейчас здесь я сам, так что закроем этот вопрос.
        Песцов закрывать вопрос не торопился, с тоской посмотрел на двери, но было понятно, что никто его не отпустит просто так. Хотя время он всё же решил потянуть.
        - В газете писали, что Соболев обвинил вас в краже домового.
        - Да какая кража? - возмутился Волков. - Наверняка сам уморил, а когда обнаружил исчезновение, решил, что я ему удачно подвернулся.
        Если это официальная версия, то она меня очень радует. Возможно, она порадовала и Песцова, но тот лишь осторожно уточнил:
        - И всё же как вам удалось решить проблему с Соболевым? Если это, конечно, не секрет.
        - Да какой секрет, дражайший Дмитрий Валерьевич? Вызвали независимого мага, который и определил, что ритуал, проведённый мной, был всего-навсего поисковым.
        Волков демонстрировал полную открытость, но Песцов играл не хуже. Пожалуй, будь я членом жюри, оценивающим их артистические данные, компаньон получил бы куда более высокую оценку, чем противник. И отнюдь не потому, что я была пристрастна: во всех движениях Волкова сквозила неестественность, Песцов же показывал именно то, что хотел, и так, что никто не усомнился бы, что он испытывает именно это чувство.
        - Поисковым? - поразился Песцов. - Кого же вы пытались искать? Неужели там погибли не все вами натравленные на нас волки?
        Волков сузил глаза, демонстрируя раздражение, но ответил подчёркнуто спокойно:
        - Я понимаю, почему князь Соболев пытается взвалить на меня вину за собственную халатность, но вам-то, Дмитрий Валерьевич, какой прок, если меня облыжно сделают виновным?
        - С чего бы облыжно? А ваш артефакт, приманивающий волков и найденный в санях Соболева? - резко бросил Песцов. - Не в поисках ли его вы сворачивали с наезженного тракта?
        - Помилуйте, Дмитрий Валерьевич, - рассмеялся Волков, - с чего вы взяли, что этот артефакт принадлежит нам? Там стояло клеймо наших артефактных мастерских или было ещё какое указание на наш клан?
        - Нет, но…
        - Но что? С таким же успехом артефакт мог подсунуть сам Соболев, чтобы потом обвинить нас. Возможно, решил перестраховаться. Отпугивающий волков артефакт не работал, что Соболев, вне всякого сомнения, знал. И тем не менее безопасностью приглашённой певицы не озаботился, не так ли? Возможно, речь шла не о небрежности, а о злом умысле? Погибни вы - и Соболевы окончательно выставят нас из губернии, чего мне бы хотелось избежать. Невыгодно это нам, понимаете, Дмитрий Валерьевич?
        Песцов явственно засомневался, и у него были веские причины: Соболев не выглядел щепетильным, поэтому использовать схему, предположенную Волковым, вполне мог. Меня же в разговоре Волкова неприятно царапнул факт его осведомлённости об испорченном артефакте. Вряд ли такие сведения пошли гулять из клана Соболевых сами по себе, а это значит, что у Волкова там был шпион.
        - И сейчас я пытаюсь решить возникшие проблемы мирным путём, - продолжал разливаться соловьём Волков. - Поэтому предлагаю пройти к…продолжим называть её для общего удобства «мисс Мэннинг».
        - Что вы имеете в виду? - нервно фыркнул Песцов, как и я, почуяв спинным мозгом грядущие неприятности.
        - Не здесь же, - широко улыбнулся Волков. - Пройдёмте в номер к мисс Мэннинг и там поговорим. Все вместе поговорим. Она ведь тоже заинтересованное лицо, не так ли?
        Песцов молча развернулся и пошёл наверх. Волков неторопливо поднимался с ним рядом. Его спутники остались в холле, поэтому я, недолго поколебавшись, отправилась к своему номеру. В конце концов, вдруг Песцов нуждается в поддержке? А я могу осуществить не только моральную: в коридоре на стене висело приличных размеров кашпо с традесканцией. Уверена, в случае чего на голове Волкова она будет смотреться ещё лучше, чем на стене. Но пока случая проверить не было, и я, затаив дыхание, ждала продолжения разговора.
        Но Волков молча шёл до самой двери. Перед ней остановился и уверенно постучал. Ожидаемо ему никто не ответил, лишь горничная перестала сметать пыль, прижала метёлочку к пышной груди и с восторгом уставилась на привлекательного военного. Тот же постучал ещё раз и вкрадчиво спросил:
        - Мисс Мэннинг, мы можем поговорить?
        - Возможно, Филиппа спит? - предположил немного пришедший в себя от ударов судьбы Песцов.
        - Вы только недавно вошли в гостиницу, - насмешливо заметил Волков и постучал уже кулаком.
        Было очень заметно, что он начинает злиться и ещё немного - и стучать будут уже ногами, потому что на громкий стук из номера всё так же никто не отвечал.
        - Может быть, даме стало нехорошо? - пискнула горничная. - Она такая бледная была, когда пришла.
        Волков наконец удостоил её взглядом, скорее, хмурым, чем одобрительным, но стучать прекратил. С его руки неожиданно сорвалось плетение, точь-в-точь по проявлениям похожее на то, каким Владимир Викентьевич проверял как-то мою комнату на предмет посторонних визитёров. Плетение в номере никого засечь не могло, и всё же я заволновалась: а что если Волкову придёт в голову проверить таким же образом всю гостиницу? Выдержит ли мой щит или покажет штабс-капитану, что кто-то пытается от него скрыться?
        - Однако…
        Волков протянул слово даже несколько расслабленно, поэтому для меня было полнейшей неожиданностью, когда он вдруг резко открыл дверь в номер и буквально влетел туда.
        - Что? Филиппе плохо? - если Песцов и сфальшивил, то лишь самую малость.
        - Её тут вообще нет! - рявкнул Волков. - Где она?
        - Понятия не имею. - Песцов вошёл в номер и оглядывался, словно не он буквально пять минут назад давал мне здесь последние инструкции. - Возможно, в ванной? Филиппа очень любит принимать ванны.
        Волков просканировал и там и ожидаемо никого не обнаружил. На всякий случай ванну он проверил лично и даже заглянул в сливное отверстие. Вряд ли он рассчитывал найти там мои следы, скорее, проверял, давно ли кто-то принимал здесь ванну вообще. После чего он выскочил в коридор и втащил в номер испуганную горничную, потерявшую по дороге свою замечательную метёлочку и оттого казавшуюся особенно беззащитной.
        - Когда ушла дама? - рявкнул он.
        - Она н-не уход-дила, - всхлипнула девушка. - Вот как с господином пришла, так и не выходила. Я в коридоре всё время была, видела бы, коли она куда бы вышла.
        - И тем не менее её здесь нет! - опять рявкнул Волков.
        Горничная приняла полуобморочный вид и испуганно икнула. Песцов же подошёл к окну и распахнул створки.
        - Окно незакрыто, - радостно сообщил он Волкову. - Здесь всего второй этаж.
        Волков выглянул наружу, но бежать на улицу не стал, лишь недовольно бросил:
        - Окно, может, и не закрыто, но дама точно ушла не этим путём: снег внизу даже не повреждён. Хотя…
        Он высунулся по пояс и принялся внимательно изучать стену вокруг окна. Наверняка пытался обнаружить следы когтей. Но таковые если и нашлись, к этому моменту уже были безнадёжно старыми, поэтому Волков лишь бросил пару плетений, истаявших столь быстро, что я даже разобрать ничего не успела, после чего уверенно заявил:
        - Нет, дама точно ушла не этим путём. - И к горничной, которая уже успокоилась и, открыв рот, смотрела на это представление: - Милочка, в номере убирали вы?
        - Да-с.
        - Можете сказать, каких вещей не хватает? Или все на месте?
        Горничная поплыла по номеру, щуря глаза и морща лоб, тем самым демонстрируя активную мозговую деятельность. Она даже шкаф открыла, в котором, как оказалось, уже была развешана часть платьев. Не слишком ли самонадеянно со стороны гостиничной администрации разбирать вещи постояльцев без их разрешения? Впрочем, сейчас это играло нам на руку.
        - Кажется, всё на месте, - неуверенно сказала она. - Или нет. Саквояжа нет, с которым дама приехала. Да, точно, его нет.
        - Спасибо, вы нам очень помогли.
        Штабс-капитан сунул ей в руку целый рубль и попытался выставить за дверь, но неожиданно девушка заартачилась.
        - В номере не могут находиться посторонние, - храбро заявила она. - Ежели хозяйки нет и ейного разрешения тоже, то попрошу и вас покинуть номер.
        Она взяла ключ на изготовку и явно намеревалась дождаться, когда номер опустеет, чтобы его закрыть, поэтому я осторожно проскользнула мимо неё в коридор, всё равно смотреть тут было уже нечего.
        - Ваши требования правомерны, - Волков улыбнулся так, что бедная девушка испуганно пискнула и отшатнулась, но не убежала в страхе, на что тот наверняка рассчитывал. - Но нам срочно нужна хозяйка номера, поэтому хочу провести ритуал её поиска, для чего нужна её личная вещь.
        Он подошёл к шкафу и начал придирчиво изучать содержимое, почти тыкаясь в него резко удлинившимся носом.
        - Вы испортите, а меня оштрафуют. Знаете, какие у нас штрафы, господин штабс-капитан, - умоляюще сказала горничная.
        - Не испорчу, - отмахнулся он, срывая с вешалки одно из платьев, насколько я вспомнила, то самое, в котором была мисс Мэннинг при их последней встрече. - На вещь ритуал никак не повлияет.
        После чего совершенно нагло сдвинул ковёр и начал расчерчивать пол занимательными узорами. Вот когда я пожалела, что уже вышла из комнаты, поскольку горничная полностью перекрывала как обзор, так и проход. Поэтому новыми волковскими умениями обогатиться не получилось. После завершения чертёжных работ Волков водрузил в центр фигуры платье и начал перебирать над этой конструкцией пальцами, словно пытаясь связать что-то их тонких лучей-плетений. Лучи, первоначально ярко-зелёные, становились всё тусклее и темнее, пока не рассыпались на тёмно-серые, практически чёрные клочья.
        - Я так и думал, - довольно сказал Волков. - Пойдёмте Дмитрий Валерьевич, назрела необходимость серьёзного разговора.
        - А-а-а это? - испуганно показала рукой горничная на остатки магического действа.
        - А это убрать, разумеется, - небрежно бросил Волков. - Убирать это же ваша обязанность, не так ли?
        Но банкноту горничной он опять сунул, несколько примирив её с дополнительной работой по опасной уборке магических каракулей, после чего вышел в коридор. Стоял он сейчас совсем рядом и выглядел словно… словно хищник, напавший на след жертвы. Желание украсить его традесканцией стало почти нестерпимым, но тут вышел Песцов.
        - И о чём вы хотели со мной поговорить, Александр Михайлович? - спросил он.
        - Не будем же мы беседовать на столь серьёзные темы в коридоре? Из номера мисс хм… Мэннинг нас выставили, но у вас же есть собственный, не так ли?
        - Вообще-то, я собирался в театр, - начал было Песцов. - Проверять, всё ли готово к выступлению.
        - И чем вам поможет знание, что всё готово? Певицы-то у вас нет, - усмехнулся Волков. - И что самое ужасное, не будет. Вот ваш номер.
        Он уверенно указал на дверь. Похоже, Волков информирован куда лучше нас, даже несмотря на небольшую задержку у Соболевых. Впрочем, он наверняка выяснил всё у портье, намереваясь застать нас врасплох. Хорошо, что не успел. Всё же зря Песцов посчитал, что нам выгодней демонстрировать невозмутимость, теперь непонятно, как мне выбираться даже не из города - из гостиницы.
        Бросив взгляд на заманчивые волковские каракули, над которыми застыла горничная, не зная, как правильно приступать к уборке, я всё же решила, что послушать разговор Песцова и Волкова мне куда важней, чем выучить новое умение, которое к тому же ещё неизвестно, выучится ли. В номер я не попала, поскольку никто мне дверь заботливо не придержал, захлопнули её перед моим носом. Впрочем, мне совсем необязательно находиться в комнате, чтобы слышать разговор. Я активировала прослушивающее плетение. И почти тут же обнаружила, что у меня появился конкурент: горничная решила, что убрать она может и потом, а вот последними сплетнями с ней потом никто не поделится. Она приникла к замочной скважине, пыхтя от усердия и прижимаясь то глазом, то ухом. Мне её соседство нисколько не мешало, я лишь сдвинулась в сторону, чтобы она меня случайно не задела.
        - Где Елизавета Дмитриевна? - не стал тянуть кота за хвост Волков.
        - Полноте, Александр Михайлович, неужели вы поверили этой сплетнице Соболевой? - возмутился Песцов. - Я не имею никакого отношения к исчезновению Рысьиной. Уверен, сама Фаина Алексеевна не стала бы мне предъявлять столь смехотворного обвинения.
        - Не имели, вы хотите сказать, - угрожающе рыкнул Волков. - Дмитрий Валерьевич, не врите. Речь идёт о делах государственной важности.
        - С каких это пор ваши личные дела стали делами государственной важности? - ехидно спросил Песцов.
        - С тех пор как выяснилось, что у Рысьиной-младшей есть некая вещь, принадлежащая нашему клану. Я пытался с ней договориться по-хорошему. Но она столь же упёрта, как княгиня Рысьина.
        - Александр Михайлович, к чему мне ваши сложности с Рысьиными? У меня своих хватает. Если мисс Мэннинг действительно пропала, то нужно срочно идти в полицию. Как-никак иностранка, совершенно не владеющая русским, слишком лёгкая добыча для всякого рода жуликов.
        - Дмитрий Валерьевич, мисс Мэннинг, судя по результатам недавнего ритуала, погибла ещё при нападении волков в губернии Соболева, а дальше её роль играла младшая Рысьина. Её запах был на месте трагедии.
        - А в номере? В номере мисс Мэннинг тоже был запах Рысьиной? - отыгрывал свою роль Песцов. - Боже мой, если это так, Фаина Алексеевна меня точно убьёт или, хуже того, заставит жениться на внучке.
        Судя по доносившимся звукам, он забегал по номеру, громко топоча. Наверняка ещё и руки заламывал, лицедей. Оставалось только трагически зарыдать.
        - Нет, - неохотно ответил Волков, - в номере ею не пахло. Но судя по моим сведениям, у неё при себе маскировочный артефакт очень высокого уровня, потому что в гостях у Соболева была уже точно она.
        - Да с чего вы взяли?
        - С того, что там уже была не англичанка, и даже цвет волос у неё был первоначально в точности как у Елизаветы Дмитриевны, а уж потом поменялся, - в голосе Волкова прозвучала явная насмешка, а я отстранённо подумала, что у него точно есть в клане Соболевых шпион. А возможно, и не один. - И с того, что она сейчас нас нагло подслушивает.
        Я даже не успела испугаться, как дверь номера распахнулась и Волков ухватил громко завизжавшую горничную.
        - Я всего лишь мимо проходила, - затараторила она. - За ведром. Там же пол отмывать нужно. Нужны тряпка и ведро.
        - Нда. - Волков пристально оглядел коридор, его взгляд прошёл сквозь меня, не задерживаясь, и всё же я испуганно прижалась к стене, пытаясь слиться с ней целиком и полностью. - Ошибочка вышла. Милочка, вам никто не говорил, что подслушивать нехорошо? Впрочем, я могу отнестись с некоторой снисходительностью к вашей слабости, ежели вы мне сейчас расскажете, о чём беседовали вот этот господин с дамой, что жила в том номере.
        Он достал ещё один рубль и повертел им перед носом горничной, намекая, что передаст его в обмен на нужные сведения.
        - У них всегда полнейшая тишина была, - расстроенно сообщила горничная, провожая глазами каждое движение купюры. - Словно они ни о чём и не разговаривали, а сразу… - Взгляд её смущённо вильнул в сторону. - Но из номера они всегда выходили аккуратно одетые. И следов, что они чем-то этаким занимались, не было.
        - Это хорошо, что не занимались. - Волков потерял интерес к горничной и отпустил её. - Плохо, что молчали. Что, Рысьина почистила бабушкину коллекцию артефактов? То-то Фаина Алексеевна так бесится. Даже пообещала мне выдать внучку, ежели я её найду первым. А я найду.
        Его голос был столь угрожающ, что горничная невольно начала пятиться подальше от нас, поближе к лестнице. Кажется, на ближайшие минут десять у неё точно не возникнет желания подслушивать. У меня желания тоже не было, но была необходимость, так что я восстановила плетение, которое развеяла с испуга, и опять приникла к стене.
        Глава 31
        Подслушивать долго не получилось. Почти сразу из песцовского номера ушёл короткий магический импульс и по лестнице дробно затопотали шаги. Моськин безошибочно определил нужную дверь и даже стучаться не стал: распахнул и застыл на пороге.
        - Вызывали-с? - угодливо поинтересовался он у Волкова.
        - Но позвольте! - возмутился Песцов. - По какому праву вы вламываетесь в мой номер без разрешения?
        - Успокойтесь, Дмитрий Валерьевич, он не хотел вас оскорбить, он пришёл по моему вызову.
        - Странное дело, - продолжал негодовать Песцов. - Не хотел, но постоянно оскорбляет. Будь на моём месте кто-нибудь не столь сдержанный, вашего подчинённого уже давно бы вызвали на дуэль. И убили.
        Он зло фыркнул на Моськина, не торопясь, впрочем, подходить к нему поближе и бросать вызов на дуэль. И я его понимала: мало чести с такими связываться, даже если в итоге побеждать.
        - Дмитрий Валерьевич, сейчас мы действуем в ваших интересах, - рыкнул Волков. В его рычании явственно прозвучало: «Извольте заткнуться, а то я тоже могу быть не сдержанным». Возможно, Песцов возмущался бы и дальше, но Волков продолжил куда более мирным тоном: - Если вы на самом деле не в курсе, кто вас сопровождал, то должны всячески мне помогать, если не хотите неприятностей сразу с двумя крупными кланами.
        Он не назвал ни моего имени, ни второго клана, на что я сразу обратила внимание. Наверное, Моськин был не таким доверенным лицом, которому открывают все секреты. Или вообще был обычной шавкой на побегушках. Такой, которая может только издалека тявкать, но убегает даже от вида распушившего хвост кота. И всё же он меня злил. Я почувствовала, как верхняя губа сама собой обнажила зубы, и сдержала рычание лишь в самый последний момент. Конечно, оно меня выдать сейчас не могло, но за одной несдержанностью непременно последует другая.
        - Так вы до сих пор ничем не доказали своего предположения, - ввернул Песцов. - Возможно, мисс Мэннинг просто вышла ненадолго и вскоре вернётся? Тогда мы посмеёмся над вашей подозрительностью.
        - Полноте, Дмитрий Валерьевич, - укоризненно сказал Волков, - мы же уже выяснили, что в доме князя Соболева была не мисс Мэннинг. Пожалуйста, не устраивайте представлений. Итак, что вы выяснили?
        Вопрос уже явно был задан Моськину, поскольку тот затараторил:
        - Никто из гостиницы не выходил, как эти пришли. Ни из главного, ни из чёрного хода. Двери просто так не открывались. Окна - тоже.
        - Неужели? - рыкнул Волков.
        - Думал, про то, из которого вы выглядывали, уточнять нет необходимости, - поправился Моськин. - Остальные не открывались. И у чёрного хода нет следов дамских каблуков. Так что не упорхнула птичка.
        - Это если она со мной из ресторана дошла, - нашёлся Песцов. - Коли у неё при себе было много артефактов, могла и иллюзию отправить.
        - И вы бы не отличили иллюзию? - скептически спросил Волков.
        - Так она же молчала.
        Замолчал и Волков, переваривая наспех сгенерированную Песцовым идею. К сожалению, молчал и бездействовал он недолго, поскольку решил, что лучшая проверка любой теории - практика. Номер Песцова окутало короткое зелёное сияние, видимое лишь на магическом плане.
        - Что ж, в вашем номере, Дмитрий Валерьевич, её точно нет, - резюмировал Волков. - Придётся обходить всю гостиницу, чего хотелось бы избежать, поскольку это энергоёмко. Впрочем, вполне возможно, что мне повезёт и искомая персона найдётся на первой или второй проверке.
        Радовать Волкова я не хотела, поэтому протиснулась за спиной Моськина в уже проверенный номер Песцова, двигаясь по миллиметру и поджимая всё, что только можно поджать, чтобы не коснуться противника даже краем подола или дуновением дыхания. Места там было совсем впритык, и тем не менее волковский подручный даже не почувствовал моего перемещения. Наверное, потому что был очень занят, выслушивая поручение начальства: Волков всё же решил не класть все яйца в одну корзину и поискать следы моих сапожек от ресторана до гостиницы.
        Моськин умчался выполнять поручение, а Песцов недовольно сказал:
        - И всё же, Александр Михайлович, я хотел бы прогуляться до театра.
        - И всё же, Дмитрий Валерьевич, вам придётся посидеть в номере, - рыкнул Волков, - чтобы не путаться у нас под ногами. Я не могу позволить, чтобы у Рысьиной появились здесь союзники.
        - Боги мои, да ваша предположение пока ничем не подтверждено, - буркнул Песцов и демонстративно уселся в кресло. - Разве что вашим сильным желанием, чтобы это было именно так. Записку в театр я хотя бы могу передать?
        - Никак нет, Дмитрий Валерьевич, - отрезал с показной мягкостью Волков. - При неудаче в гостинице театр будет вторым проверяемым местом, и мне совсем не хотелось бы, чтобы вы предупредили тех, кого не нужно.
        Песцов что-то пробурчал себе под нос, явно ругательно характера. И я его прекрасно понимала: провести весь день в номере вряд ли было пределом мечтаний моего компаньона. Тем более что номер этот был куда скромнее выделенного мисс Мэннинг. Здесь нужно двигаться куда осторожнее, чтобы ничего по дороге не снести. Или никого.
        Песцов демонстративно развернул одну из газет, вытащенных из саквояжа. Но углубиться в чтение Волков ему не дал, отрывисто бросив:
        - Сейчас вы закроете за мной дверь на ключ и не будете никому открывать до окончания поисков.
        - Даже горничной? - ехидно спросил Песцов. - Вдруг ваши поиски затянутся надолго и я захочу есть?
        - Не волнуйтесь, не затянутся. Закрывайте же.
        Песцов лениво подошёл к двери, которую Волков приоткрыл лишь на ширину собственного поджарого тела. Ключ провернулся в замке с неприятным лязгом, и я застряла в номере на неопределённое время. Пока мне было не до переживаний: в коридоре Волков запустил сканирующие плетение, решив методично проверять все помещения, вытесняя меня к загонщикам. Но меня-то уже в зоне загона не было. Только не оказалось бы ловушкой кажущееся безопасным место. Я подошла к окну: при всём желании незаметно не вылезти. Разве что ночью.
        Наверное, Песцов тоже решил взглянуть, не удастся ли удрать через окно, потому что врезался в меня совершенно неожиданно для нас обоих, после чего выдал длинную и не совсем приличную тираду. Я встала так, чтобы меня ни в коем случае нельзя было заметить с улицы, частично развеяла плетение, чтобы можно было нормально поговорить, и заодно поставила полог от прослушивания.
        - Ругаться будете потом, когда меня тут не будет, - сурово сказала я. - Не ожидала от вас такой несдержанности, Дмитрий Валерьевич.
        - Чего вы не ожидали? - огрызнулся он. - Вы уничтожили моё будущее и надеетесь, что я приму это со всем возможным смирением? У меня теперь проблемы с Соболевыми, Рысьиными и Волковыми. И это я ещё молчу про то, что турне спешно пришлось сворачивать, а значит, я потерплю грандиозные убытки.
        - Зато у вас наладились отношения со Свиньиными-Морскими, которые станут ещё лучше, если Полина Аркадьевна узнает, где её почти жених.
        - А, - махнул рукой Песцов, показывая, что ему уже ничего не поможет. - Боюсь, что при улучшении отношений со Свиньиными-Морскими отношения с Волковыми испортятся безвозвратно. А так возможны варианты.
        - Вы сами-то в это верите?
        - Если он вас не найдёт, непременно начнёт сомневаться, не ошибся ли в выводах, - оптимистично заявил Песцов. - Главное, пересидеть облаву. И желательно - в разных местах.
        - Хм… - протянула я, намекая, что мне сейчас в другом месте сидеть затруднительно.
        - Сами подумайте, Елизавета Дмитриевна, как отнесётся Фаина Алексеевна к тому, что мы с вами ночуем - а к этому всё идёт - в одном номере?
        Волков сделал перерыв в сканировании, по-видимому, восстанавливая силы. То ли сканирование отнимало больше, чем я думала, то ли его магическая значимость была преувеличена, то ли его что-то отвлекло.
        - Да откуда ей узнать, если вы будете молчать? - отмахнулась я и активировала подслушивающее плетение.
        Сделала я это вовремя.
        - С определённостью не могу сказать, что следы, ведущие в гостиницу, есть, - докладывал Моськин. - Так что, может, и правда сюда пришёл фантом?
        - От вас требовалось всего-навсего припугнуть и заблокировать, - рыкнул Волков. - Простейшая задача. И с ней не справились!
        - Вы не предупреждали о возможности создания фантома, - заскулил Моськин. - У нас даже артефактов для определения не было. А девушка вела себя как настоящая, мне в голову не пришло, что нужно проверять.
        - Продолжайте блокировать гостиницу, - после долгого молчания решил Волков. - Мне осталось не так много проверить. А потом… Потом я поговорю с этим облезлым лисом ещё раз! И не просто так поговорю, а с моими умениями.
        Обещание не сулило будущему собеседнику ничего хорошего: Волков явно планировал использовать ментальные техники для получения ответа на вопросы.
        - Облезлым лисом? - невольно повторила я.
        - Вы про что, Елизавета Дмитриевна?
        - Волков только что сказал, что собирается ещё раз поговорить с облезлым лисом, - недоумевающе пояснила я.
        - Вот ведь блохастая шавка, - возмутился Песцов. - Нашёл облезлого. На себя давно не смотрел, из него даже коврика хорошего не выйдет выкроить. Разве что стельки в тапочки. Обозвать меня облезлым!
        - При чём тут вы, Дмитрий Валерьевич? Вы же песец…
        - Вот именно. Я - песец, полярная лисица. У меня прекрасная белая шуба, пушистая, как свеженападавший сугроб. - Песцов зло фыркнул. - Обозвать меня облезлым!
        - Значит, это вам грозит опасность? - уточнила я.
        - Какая? - сразу отвлёкся от собственной внешности Песцов.
        - Допрос с применением ментальных техник.
        - Бросьте, Елизавета Дмитриевна, - недоверчиво улыбнулся Песцов. - Он не посмеет, это же запрещено.
        - Если он со мной посмел, почему вы считаете, что не посмеет с вами?
        Песцов резко выдохнул и даже как-то осунулся.
        - Что вы у него такого позаимствовали, Елизавета Дмитриевна, что он пошёл вразнос?
        - Он с чего-то решил, что у меня есть какая-то вещь, и теперь требует, чтобы я её вернула, - доверительно сообщила я Песцову. - Учитывая, что я понятия не имею, как выглядит то, что ему нужно, не могу не признать абсурдность его требований. Если вы не заметили, у меня вообще вещей нет.
        - Может, он имел в виду ваш учебник? - предположил Песцов, весьма недоверчиво на меня глядя.
        - Учебник мне достали уже после того, как Волков выдвинул свои требования, - отмахнулась я. - Не о том мы с вами переживаем, сейчас же Волков вернётся и будет выпытывать у вас всё заново.
        - Если он применит магию, я ему выдам всё, что знаю, - тоскливо сказал Песцов. - И боюсь, ждёт меня тогда несчастный случай в ближайшее же время. И как меня вообще угораздило с вами связаться?
        - Не связались бы, вас бы крэг сожрал, - оскорблённо напомнила я.
        - Так я об этом бы всё равно не узнал бы, - возразил Песцов. - И вполне возможно, что мисс Мэннинг не стала бы меня… э… жрать.
        Но говорил он не слишком уверенно и вздрогнул, когда в дверь наконец постучали.
        - Я наброшу на вас защиту, - торопливо предупредила я перед тем, как исчезнуть и убрать купол от прослушивания.
        - Хоть что-то, - проворчал взбодрившийся Песцов и открыл дверь Волкову. - Ну как, Александр Михайлович, нашли кого-нибудь? Или что-нибудь, столь жизненно необходимое Российской империи?
        - Зря юродствуете, Дмитрий Валерьевич, - раздражённо ответил Волков, захлопнул дверь, и почти тут же от него вытянулся тёмно-фиолетовый щуп, принявшийся искать слабое место в моей защите. Одновременно с этим он продолжал говорить, но столь мерным неэмоциональным голосом, что со стороны казался скорее машиной, чем живым человеком. - Я действую в ваших интересах в том числе. Где вы познакомились с Рысьиной-младшей?
        - Да с чего вы взяли, что я с ней познакомился? - упёрся Песцов. - Мне Фаины Алексеевны для знакомства с Рысьиными предостаточно. Вы же не рассматриваете всерьёз чушь, что несёт Соболева? Про наш тайный роман?
        - Нет. Но зачем вы её увезли?
        - Кого? Соболеву? Помилуйте боги, когда мы уезжали, она оставалась у себя. Неужто тоже пропала? Или вы решили повесить на меня все пропажи за последнее время?
        Песцов воинственно сделал шаг к Волкову, тот поморщился и буркнул:
        - Я про Рысьину. Зачем вы её увезли?
        Из его носа показалась алая капля: допрос ему давался ничуть не проще, чем когда он пытался применять ментальные навыки ко мне. Стали ли сильнее мои щиты или Песцов сам по себе куда устойчивей и гибче, чем я?
        - Александр Михайлович, сами посудите, зачем мне её увозить? Какая мне в том выгода, кроме голимых неприятностей? Или у неё при себе была большая сумма денег?
        Никогда не замечала раньше, что спиной можно столь выразительно передать алчность. Песцову удалось меня поразить. Надеюсь, это следствие того, что он качественно отыгрывал роль, а не того, что он решил поживиться за мой счёт.
        - Фаина Алексеевна утверждает, что не было. Но она и про артефакты умолчала.
        Волков продолжал давить на Песцова, но моя защита уверенно отражала его попытки. В конце концов штабс-капитан развеял плетение и прижал носовой платок к кровоточившему носу. Пятна крови эффектно оттеняли изящный вензель «АВ», вышитый довольно искусно и явно с большой любовью. Если это работа Свиньиной-Морской, то вышивает она куда лучше, чем поёт.
        Волков уже совсем собрался было уходить, когда в дверь поскрёбся Моськин.
        - Там к господину Песцову пришли. Мы пока отвлекаем разговором, но…
        Волков буквально откинул подчинённого с дороги, видимо, решив, что я пришла сдаваться, и вихрем рванул в холл гостиницы. Песцов лишь недоумённо поинтересовался у Москина:
        - Кто хоть пришёл-то? Из театра?
        - Да нет. Говорит, родственник ваш. Ли Си Цын.
        - О нет! - Песцов схватился за голову и застонал.
        Как мне показалось, сейчас он точно не отыгрывал, а был по-настоящему встревожен.
        Глава 32
        Моськин убрался вслед за начальником, Песцов сразу же захлопнул дверь и даже ключ два раза в замке провернул, словно это могло спасти его от неведомой опасности. И даже два шага вглубь номера сделал. Его поведение выглядело довольно забавно, поэтому я опять активировала полог и спросила:
        - У вас есть родственники-китайцы?
        - Какие китайцы? Вы с ума сошли, Елизавета Дмитриевна? - взвился Песцов. - При чём здесь какие-то китайцы?
        - Но как же? Этот Ли Си…
        - Лисицын он. Но требует называть себя на китайский манер, потому что повёрнут на китайской культуре. И не просто так, а по причине.
        - По причине чего?
        Песцов прислушался, но из коридора не доносилось ни единого звука. Если этот Лисицын столь страшен, действовал он совершенно бесшумно. Надеюсь, действовал в наших интересах и против Волкова.
        - По причине того, что как-то, будучи в зверином облике, дядя попал под действие непростого плетения, в результате чего ему почти оторвало хвост.
        Он замолчал, и мне пришлось его подбодрить:
        - Почти - это же не полностью. Потом, при переходе в другую ипостась раны залечиваются, пусть и с тратой жизненных сил.
        Это мне ещё Владимир Викентьевич пояснил: как быстрее всего избавиться от раны. С болезнями такое получалось не со всеми: некоторые спокойно переходили с носителем из формы в форму.
        - Там не так всё просто. Скорее всего, его зверю показалось, что хвост оторвался полностью, и начал отращиваться новый. В результате у него теперь в звериной форме два хвоста.
        - Два хвоста? - поразилась я.
        - Два, - уныло подтвердил Песцов. - Вот такое уродство. А ещё он полностью побелел. Поэтому посчитал, что у него проснулись далёкие китайские корни. Решил, что вскоре научится превращаться в прекрасную китаянку и отрастит ещё пять хвостов. Но пока отрастил лишь небывалых размеров живот.
        Сказал он с явным неодобрением. Наверное, слишком далеко ещё дяде как до отращивания недостающих хвостов, так и до превращения в китаянку. Вот если бы это всё у таинственного Ли Си Цына получилось, родственники наверняка отнеслись бы с большим пониманием к его странностям.
        - А целители что говорят? - спросила я. - Можно это как-то повернуть?
        На удивление, простейший вопрос вызвал у Песцова некоторое смущение.
        - Те, с которыми консультировались, помочь не смогли, - ответил он. - Но, честно говоря, дядя и не слишком этого хочет. Предпочитает жизнь в провинции, и вообще…
        Он неопределённо покрутил рукой в воздухе. Если он хотел этим жестом показать, что предпочитает его дядя, кроме жизни в провинции, то он глубоко просчитался. Понятней мне ничего не стало.
        - А где он, Дмитрий Валерьевич, умудрился вляпаться в такое мудрёное заклинание? На войне? Это такая вражеская, наверняка запретная, магия? Но сейчас-то мы ни с кем не воюем, значит, могли потребовать противомагическое средство.
        - Не тараторьте, Елизавета Дмитриевна, - нахмурился Песцов. - Не могли, и не спрашивайте почему.
        Значит, повреждение получено не на войне. И не на дуэли - вряд ли такие методы её ведения допустимы, это же чистое убийство выходит, с полуоторвавшимся невосстановимым хвостом.
        Мне надоело стоять, и я осторожно устроилась на полу, так, чтобы меня нельзя было заметить в окно. Магия, повредившая песцовского дядю, меня необыкновенно заинтересовала. Получается, что помочь ему пытались, но не слишком активно, поскольку чего-то опасались. Но чего?
        - Влип он в защитную магию? - озарило меня. - Причём в защитную какого-нибудь серьёзного клана? Чем же он таким занимался? Клановые хранилища грабил?
        Спросила я в шутку, но Песцову это шуткой не показалось: его волосы встали дыбом, а сам от частично трансформировался, потому что вырвавшиеся слова больше напоминали шипение, чем человеческий язык:
        - Я вам ничего подобного не говорил!
        Испугался ли он того, что мой вопрос попал в точку, или того, что дяде приписали столь неблаговидное занятие, я спросить не успела, потому что в дверь постучали и мне пришлось срочно убирать полог от прослушивания, а на себя ставить плетения отвода глаз.
        Песцов открывал дверь с явной неохотой. Наверное, не слишком любил такого подозрительного родственника. А в номер вошёл именно родственник: сходство было налицо. На первый взгляд, выглядел дядя довольно прилично. Если не считать, конечно, прищуренных глаз. Но было ли это следствием того, что Ли Си Цын хотел походить на настоящего китайца, или того, что он просто плохо видел, сказать бы я не решилась. Впрочем, за китайца его принял бы разве что слепой: бледная кожа, вытянутое лицо, острый нос, погрузившийся в пухлые щёки, и серые глаза просто-таки кричали, что к жителям Поднебесной он не имеет никакого отношения. Тяжёлая шуба на плечах придавала торсу дополнительной массивности, хотя Ли Си Цын и без того был не худенький. Не зря, ох не зря, Песцов упоминал про отращивание живота - что-что, а это родственнику точно удалось. Становилось понятно, почему превращение в китаянку не получалось: слишком много исходного материала. Из такого количества можно трёх скроить, а значит, одного хвоста будет не хватать. Наверное, сказывалась «пушистая кость», общая для родственников, а вторая ипостась больше
напоминала колобка, чем лису. Колобка с двумя лисьими хвостами. Белыми, как заячьи уши. Хотела бы я на это посмотреть хоть одним глазом…
        - Дима, как же так? - возмущённо прогрохотал гость с порога. - Ты здесь, а до сих пор не зашёл ко мне в гости?
        - Так занят я был, - заюлил Песцов. - А сейчас вообще под арестом.
        Спина, обращённая ко мне, олицетворяла честность. Словно племянник только и думал, как навестить родственника, о котором ранее и не упоминал.
        - Арестом? - Ли Си Цын грузно развернулся. Оказалось, что за его спиной стоит Волков. Хорошая спина, надёжная, за такой целую роту спрятать можно. А ещё одну - под шубой… - По какому праву вы задерживаете моего племянника? Какие к нему претензии у военной разведки?
        - Он, скорее, проходит в качестве свидетеля, - уклончиво ответил Волков. - Пока.
        - Скорее, вы опять пытаетесь решить личные вопросы за счёт ведомства, - отбрил его Ли Си Цын. - Я его забираю и попробуйте только нас задержать. Дмитрий, собирайся!
        Ли Си Цын зашёл в номер и захлопнул за собой дверь, после чего сурово спросил у племянника:
        - Во что ты опять вляпался, Дима?
        - Я? - поразился Песцов. - Я никогда ни во что не вляпываюсь, дражайший дядюшка, в отличие от вас.
        Песцовский родственник нахмурился и прищёлкнул пальцами, после чего повернулся в мою сторону и укоризненно поцокал языком:
        - Дмитрий, если бы ты ни во что не вляпывался, сейчас бы в твоём номере не сидела посторонняя девушка под кучей плетений. Барышня, вы знаете, что приличным девушкам негоже сидеть на полу? Продуть может.
        Только тут я вспомнила, что до сих пор не убрала иллюзорный облик мисс Мэннинг, сейчас совершенно лишний. Но всё настолько быстро закрутилось, что немудрено и более серьёзные вещи упустить из виду. Зато я прекрасно помнила, что отвод глаз я тоже не убирала, а это значит, что данный господин никак не мог меня видеть. Может, он заметил мою тень, когда я стояла рядом с окном? Я попыталась незаметно отползти в сторону, но Ли Си Цын проводил моё перемещение снисходительной усмешкой.
        - Экая подозрительная особа. Я бы был за то, чтобы её выдать, поскольку ищут точно её, - невозмутимо продолжил песцовский родственник, - если бы был уверен, что на этом твои проблемы закончатся. И если бы на неё не претендовали Волковы.
        - Эээ, дядя, о чём ты? - Песцов оглянулся на меня, ожидаемо не увидел, но всё-таки указал родственнику на дверь, за которой наверняка были подслушивающие, если не все, то один точно.
        Но не Волков: до меня донеслись отголоски плетений по проверке остальных номеров. Да, от него не ускользнул бы даже гостиничный клоп, не говоря о маленькой несчастной рыси.
        - Не волнуйся, нас не слышат, - отмахнулся Ли Си Цын. - Не буду же я подставлять родного племянника. Барышня, вы свои плетения можете снять, они мне не помеха.
        Он дошёл до кресла и тяжело в него опустился. Ножки кресла, не рассчитанного на такой вес, немного разъехались в разные стороны, а днище чуть ли не коснулось пола. Интересно, сможет ли Ли Си Цын сам встать? Нам с Песцовым этакую тушу не поднять.
        - А вы действительно поставили полог от прослушивания? - уточнила я, не торопясь развеивать свои плетения. - Дело в том, что я его не вижу.
        - А должны? - удивился он. - Впрочем, вас я тоже не слишком хорошо вижу, так что, может, и заметите мои плетения, если постараетесь. Очень, очень постараетесь.
        Только тут я заметила почти сливающуюся со стенами сетку. Полог отличался от того, который я подсмотрела у Волкова, но изучить этот я бы не смогла: он был для меня слишком плохо виден. И всё-таки виден. Но я даже не заметила, как песцовский дядюшка его поставил. Не было никаких внешних проявлений. Разве что постановка сопровождалась щелчком? Свои плетения я снимала в расстроенных чувствах: вот так думаешь, что находишься в безопасности и тебя никто не видит, а на деле это такая же иллюзия, как облик мисс Мэннинг на мне.
        - Увидели? - удивился Ли Си Цын. - Правда увидели?
        Я кивнула.
        - Это сколько же у вас единиц? - забормотал он вполголоса, обращаясь, скорее, к себе, чем ко мне. - И наверняка еще рост идёт. Нет, Волковым точно не отдадим. Такая барышня и нам пригодится, - хищно оскалился Ли Си Цын. - В этот раз, Дмитрий, ты молодец, одобряю выбор. Она из каких?
        - Нет-нет-нет, - почти одновременно сказали мы с Песцовым, и я продолжила одна: - Вы всё неправильно поняли. Мы не вместе.
        - Совсем не вместе, - подтвердил Песцов. - Точнее, вместе, но только до тех пор, пока не удастся сбросить с хвоста Волкова. С моего хвоста.
        - Дмитрий, я сказал тебе собираться, - напомнил его дядя. - Продолжим разговор у меня. Все втроём продолжим. А то ведь Волков не ограничится одной проверкой, пойдёт на вторую, а полог барышни этому плетению помехой не будет. Как, кстати, её зовут?
        - Елизавета Дмитриевна. Рысьина, - сдал меня с потрохами Песцов.
        - Рысьина? Не помню, чтобы они заявляли о новом сильно маге в клане. Своих-то сильных у них почти не осталось. Сама княгиня, да и всё. Надежды были на её покойного сына, но не оправдались. Не его ли вы дочь, часом?
        Я неохотно кивнула.
        - О как. Смотрю, мечты Фаины Алексеевны сбываются. А жаль, пренепреятнейшая она особа, - чуть поморщил нос Ли Си Цын и тут же оживился: - Постой-ка, Дмитрий, это не за неё награду объявили Рысьины?
        - За неё.
        Я внутренне сжалась. Ну всё, сейчас этот тип решит, что выгоднее всего будет передать меня бабушке, если уж мы с Песцовым признались, что не вместе. Сказать, что ли, что я подумаю? Так вдруг Песцов как раз этого испугается?
        - Видать, планы Фаины Алексеевны вы порушили, барышня, - хохотнул Ли Си Цын. - Серьёзные планы, наверняка на усиление клана. Сдают Рысьины позиции, своих магов клану не хватает. Но порушенные планы Рысьиных - не моя печаль. Дмитрий, ты готов?
        Песцов ничего не ответил. Он суетливо закладывал вещи в чемодан. Саквояж уже стоял закрытый и готовый к перемещению.
        - Барышня, а у вас есть что, кроме того, что в руках?
        - Нет. Но как вы меня выведете? - спросила я. - Волков поставил своих людей следить за всеми входами.
        - Прямо за мной пойдёте, - пояснил Ли Си Цын. - Дмитрий будет перед нами двери открывать и за нами закрывать. Всё равно он больше ни на что не способен.
        - Я бы попросил! - огрызнулся Песцов и с грохотом захлопнул чемодан, показывая, что к переезду готов.
        - Попросил он, - фыркнул Ли Си Цын. - У тебя хоть что-то прошло без приключений?
        - Без приключений неинтересно, - твёрдо ответил Песцов.
        - Ещё скажи, что ты их специально устраиваешь?
        - Я стараюсь их избегать, - признался Песцов. - Но они сами липнут.
        - Липнут. Я бы сказал, кто к тебе липнет, но не при барышне. Ничего, женишься - остепенишься, - оптимистично сказал Ли Си Цын.
        Последняя фраза мне ужасно не понравилась. По всей видимости, теперь уже песцовский дядюшка с чего-то решил, что может планировать моё будущее. И от него будет сбежать посложнее, чем от бабушки, если он вдруг не захочет отпускать.
        Ли Си Цын вставал с кряхтеньем, получилось это у него не с первого раза, но наша помощь не потребовалась. Впрочем, племянник и не рвался помогать дядюшке. И то сказать: весовые категории несоизмеримы, пусть Песцов и не хрупкий юноша, но до габаритов родственника ему далеко.
        - Все готовы? Елизавета Дмитриевна, я на вас своё плетение набросил, чтоб уж наверняка никто не заметил.
        А ещё чтобы была возможность отследить. Конечно, ничего такого не было сказано, но подразумевалось. Но не оставаться же в гостинице, в самом-то деле? Особенно если нет никакой уверенности, что в случае отказа Ли Си Цын не предложит Волкову разделить рысьинскую награду.
        Из номера мы выходили так: Ли Си Цын, за ним - я, а уж за мной - мрачный Песцов. Волков подскочил к нам тут же.
        - Я попросил Димитрия Валерьевича никуда не отлучаться.
        - Так он и не будет отлучаться из моего дома, - заметил любящий дядюшка. - До самого отъезда в Царсколевск. Загулялся он здесь. Сестра попросила присмотреть и отправить домой.
        Песцов заскрипел зубами, но промолчал, не желая выглядеть ещё более бледно в присутствии посторонних.
        - Но вы всегда можете с ним переговорить до отъезда, его или вашего, - милостиво разрешил Ли Си Цын. - Двери моего дома всегда для вас открыты. Кстати, давно хотел проверить одну теорию. Возможно, для перехода в форму девушки мне не хватает более тесного общения с подходящим мужчиной, если вы понимаете, о чём я. Не хотите помочь в проверке? Я был бы весьма признателен.
        - Племянника попросите, - предложил ухмыляющийся Волков.
        - Сестра не поймёт, - грустно сказал Ли Си Цын. - Да и нехорошо проводить опыты с родственниками. Всегда лучше с посторонними. Их и не жалко в случае чего.
        Прикопать. И желательно даже до начала опытов.
        - Не горю желанием класть свою жизнь на алтарь науки, - отрезал Волков. - У меня другие планы. И те, кто им мешают, становятся моими личными врагами.
        - В таком случае мы с Дмитрием не будем далее вам мешать производить обыск. Но знаете, Александр Михайлович, чем больше маг экспериментирует, тем более искусным он становится, так что подумайте. Двери моего дома всегда для вас открыты.
        Ли Си Цын двинулся вперёд, как тяжёлый танк, и Волкову волей-неволей пришлось уйти с дороги. Но сдаваться штабс-капитан был не настроен.
        - Дмитрий Валерьевич, моя просьба об отсутствии записок куда-либо остаётся в силе, - предупредил он. - Вне зависимости от того, где вы будете до отъезда в Царсколевск.
        - Неустойку будете выплачивать сами, - предложил Песцов. - Кстати, а могу я у портье оставить записку для мисс Мэннинг, если она всё-таки появится? Пока есть надежда, что концерт не сорвётся, и не хотелось бы, чтобы он сорвался по моей вине. Мало ли куда могла выйти дама, а вы уже и номер её обыскали…
        - Ай-яй-яй, - укоризненно поцокал Ли Си Цын. - Волковы всегда отличались плохим воспитанием, сколько я помню.
        - Записку оставить можете, - отрывисто бросил Волков, не отставая от нас ни на шаг.
        Песцов набросал на визитке несколько слов на английском языке и вручил её портье с просьбой непременно передать мисс Мэннинг, а ещё лучше - послать за ним, когда певица появится. Находилась я точно между родственниками, почти утыкаясь лицом в спину Ли Си Цына, так что сторонний наблюдатель, не владеющий магией, ничего бы не заподозрил. Впрочем, владеющий магией Волков тоже не заметил ничего подозрительного, и нам удалось без помех выйти на улицу, где песцовского дядюшку ждали роскошные сани, огромные, под стать его габаритам.
        Глава 33
        «Дом поросёнка должен быть крепостью». Не знаю, считал ли Ли Си Цын себя поросёнком, но к тому, чтобы превратить свой дом в крепость, он отнёсся с полной ответственностью. Куча плетений на самом доме и на ограде. Даже на земле и то попадались хаотично распиханные магические мины. Узкие окна, утыканные разного рода сигналками вообще казались непрозрачными: стороннему наблюдателю ни за что не разглядеть, что происходит в доме. Правда, чтобы всё это увидеть, пришлось сильно напрячься: линии были для меня почти прозрачными, даже цвет я не могла назвать с полной уверенностью. Было ли это следствием того, что Ли Си Цын был куда сильнее меня как маг, или того, что он виртуозно владел доставшимся ему даром, я бы с определённостью не сказала. Возможно, если мне удалось бы рассмотреть плетения поближе и попристальней…
        - Елизавета Дмитриевна, не отставайте, - буркнул Ли Си Цын. - Никто не должен заметить, что мы входим в дом не вдвоём с Дмитрием.
        Шёл он нарочито медленно, переваливаясь с ноги на ногу и опираясь на трость, массивную такую трость, соответствующую размерам хозяина. В руке светского щёголя она смотрелась бы неуместно, почти как топор вместо сабли в руке гусара. В руках же Ли Си Цына эта дубина выглядела тонюсенькой тросточкой.
        - А Елизавета Дмитриевна тут? Я так надеялся, что она потеряется по дороге, - картинно вздохнул Песцов.
        - Это у тебя она могла потеряться, но никак не у меня, - важно сообщил Ли Си Цин. - У меня люди не теряются.
        - У тебя люди не теряются, - ехидно сказал Песцов. - У тебя теряется кое-что другое.
        - Ты мне пошути ещё, - одёрнул его любящий дядюшка. - А я подумаю, стоит ли тебя опять вытаскивать. Друг твой нас без присмотра не оставил. Проводил аж до дома. Может, сразу к нему отправишься?
        - К Моськину-то? - сморщил нос Песцов. - Не друг он мне, совсем не друг. И следит так, что даже магом не надо быть, чтобы это обнаружить.
        - А ежели не друг, так и веди себя так, чтобы не стать врагом мне.
        - Понял, - примиряюще поднял руки Песцов. - Больше ни слова лишнего при посторонних.
        Мы уже подошли к дому. Песцов засуетился, выскочил перед Ли Си Цыном и протянул руку к двери. Но та неожиданно открылась сама, обнаружив… наверное, всё-таки горничную, хотя открывшая была китаянкой в национальной одежде с богатой вышивкой. Правда в принадлежности девушки к обслуге я засомневалась: мне казалось, что у слуг должна быть куда более скромная униформа. Девушка что-то радостно защебетала, Ли Си Цын в ответ лишь недовольно фыркнул и танком попёр в дверь. Бедная китаянка еле успела отпрыгнуть, а то бы затоптал и не заметил. Остался бы тонкий коврик, украшенный традиционной китайской вышивкой в самых неожиданных местах.
        Я прошмыгнула за ним, а уже за мной спокойно зашёл Песцов. Дверь захлопнулась, полностью отрезав нас от наблюдателей, после чего Ли Си Цын снял с меня своё плетение. Наверное, проявилась я совершенно неожиданно для китаянки, потому что та восторженно охнула и что-то залопотала. Ли Си Цын разразился длинной грозной тирадой, во время которой китаянка испуганно кивала, сложив руки на груди, а под конец поклонилась и убежала.
        - Суетливая она у тебя, - попенял Песцов. - И невыдержанная.
        - Своих слуг воспитывай так, как тебе нужно, а к моим не лезь.
        Значит, действительно прислуга. Размышлять об особенности одежды мне не дали, поскольку Ли Си Цын обратил своё пристальное внимание на меня.
        - Как так получилось, Елизавета Дмитриевна, что вы сбежали с моим племянником? И ладно бы под венец, это ещё куда ни шло. Но двум представителям уважаемых кланов изображать из себя труппу бродячего цирка - это выше моего понимания.
        - Во-первых, не труппу, а всего-навсего одну оперную певицу с сопровождением, - возразил Песцов. - И слова о цирке здесь совершенно неуместны.
        - То, что вы устроили, иначе не назовёшь. А что там во-вторых?
        - А во-вторых, она со мной не сбегала.
        - То есть ты её выкрал? - заинтересовался Ли Си Цын, скидывая шубу на руки подбежавшему слуге, что характерно, тоже китайцу. - Не с кем было устраивать гастроли?
        Песцов подавился тем, что хотел сказать, и возмущённо уставился на дядю.
        - Мы с ним случайно пересеклись, - пояснила я. - И вместе путешествуем вынужденно. Так-то нас ничего не связывает.
        - Об этом вы мне сейчас расскажете подробно. - Ли Си Цын бросил короткую фразу на китайском, сделал приглашающий жест и не оглядываясь грузно двинулся вперёд, уверенный, что мы за ним последуем.
        Китаец споро оставил без верхней одежды и нас с Песцовым, после чего мы прошли в хозяйский кабинет. Влияние китайской культуры здесь было минимальным: пара гравюр на стенах, и всё. Мебель вполне европейского вида, прочная с толстыми ножками, наверняка сделанная по заказу, выдержала бы и слона, доставь его вдруг кто-нибудь в этот дом.
        Для нас же с Песцовым принесли пару более изящных стульев: в кабинете гостей не принимали, и постоянное сиденье там было только одно - гигантское кресло, в которое хозяин кабинета с видимым облегчением опустился сразу, как вошёл, не дожидаясь, пока сяду я. И то сказать - нелегко его ногам было выдерживать этакую тушу.
        - Помещение экранировано, можно говорить свободно, - сказал Ли Си Цын. - Впрочем, нас и раньше никто не пытался подслушать. Волков помнит, чем это чревато. Итак, Дима, что такое случилось, что твоя мать звонит в истерике и умоляет тебя спасти? Говорит, что ты влез между Соболевыми и Волковыми и это плохо закончится.
        - Мама слишком впечатлительная, - отмахнулся Песцов. - Не случилось ничего такого, с чем бы я не смог справиться сам.
        - Ольга говорит, что вас чуть не загрызли волки.
        - Нас? - картинно удивился Песцов. - Дядюшка, меня не так-то просто загрызть каким-то волкам, тем более самым обычным. Мне и шавки покрупнее не страшны.
        Он напыжился, но на родственника впечатления не произвёл.
        - Видел я, как кто-то нос боялся высунуть из номера, потому что у двери караулили шавки. Или нет, не шавки, моськи.
        - Исключительно ради конспирации. Чтобы не выдать Елизавету Дмитриевну, - выкрутился Песцов. - Вы же понимаете, что случилось бы, обнаружь её Волков у меня в номере?
        - Это я понимаю. Но не понимаю, зачем понадобилось вообще выдавать Рысьину за английскую певицу.
        - Потому что настоящая английская певица оказалась крэгом, - скромно пояснил Песцов. - пришлось её убить. Елизавета Дмитриевна же притворялась переводчицей мисс Мэннинг, о чём я даже не подозревал, пока с неё не слетела маскировка после убийства крэга. А в вещах мисс Мэннинг очень удачно нашёлся нужный артефакт, который Елизавета Дмитриевна как маг смогла подчинить. И я не удержался. Ты же понимаешь, что отмена гастролей - огромные убытки. И репутационные потери.
        Он тяжело вздохнул. Наверное, только что осознал, что репутационных потерь теперь точно не избежать, поскольку гастроли мисс Мэннинг накрылись медным тазом. И хорошо если просто накрылись, а не послужат началом грандиозного скандала, если выяснится подмена.
        Ли Си Цын ненадолго задумался, а потом пару раз нажал на кнопку вызова прислуги. Китаец, тот, что нас встречал или другой - кто их разберёт, вскочил в кабинет, словно стоял за дверью и только и ждал звонка.
        - Елизавета Дмитриевна, вас проводят в гостевую. А мы с племянником пока поговорим по-родственному, - добродушно улыбаясь, сообщил Ли Си Цын. - Вам наши разговоры будут неинтересны.
        - Ну почему же неинтересны, - возразила я. - Ведь речь в ваших разговорах пойдёт в том числе и обо мне, не так ли?
        - Главным образом речь пойдёт о моём племяннике, поэтому делать вам тут нечего, - отбрил Ли Си Цын. - Ван вас проводит, и к нему же вам следует обращаться, если что-то понадобится. Из комнаты прошу вас не выходить. Во избежание неприятностей, и не только от Волкова с подручными.
        Пришлось смиренно согласиться, так как я вовремя вспомнила, что владею подслушивающим плетением, поэтому мне совершенно необязательно находиться с ними в одной комнате. К тому же если меня не будет рядом, они непременно станут более откровенными. Воодушевлённая этими мыслями, я споро двигалась по коридору за слугой, только и надеясь, что ничего важного обговорить не успеют.
        Комната оказалась недалеко от кабинета, я бросила саквояж на комод и сразу активировала плетение. Пробилась в кабинет и услышала песцовский голос:
        - Она всё-таки мне жизнь спасла.
        А больше ничего не услышала. Прилетело мне знатно, даже на пол опрокинуло. Нос сразу закровоточил, прямо как у Волкова, когда он перенапрягся. Да уж, не слишком любезно хозяин дома дал понять, что ему не нравятся чужие попытки принять участие в родственных переговорах. Я приложила к носу платок, кровь вскоре перестала течь, но нервы мои это ничуть не успокоило, поскольку в кабинете сейчас разговаривали наверняка обо мне. Я выглянула в коридор, и китаец сразу подскочил, столь преданно глядя, словно целью всей его жизни было исполнение моих самых мелких прихотей. Но дорогу перегородил, так что, скорее всего, ему поручили меня не ублажать, а охранять, чтобы не шлялась по дому по ненужным местам.
        Но я всё же попробовала его от себя отослать. Попросила воды. Сначала по-русски, потом на всех известных мне языках. Потом пантомимой. Китаец лишь кивал и улыбался, как заведённый, явно не собираясь никуда уходить. Впрочем, дверь кабинета была закрыта, а значит, вряд ли что сумею подслушать. Да и не факт, что хозяин дома не отслеживает сейчас мои перемещения.
        Оставалось только ждать: рано или поздно Ли Си Цын скажет, что он решил. Поддерживая себя мыслями, что я как-никак действительно спасла от смерти его племянника, я открыла саквояж и задумалась. Вытаскивать ли шкатулку, в которой был сейчас Мефодий Всеславович? Помощь от него я получу вряд ли, а вот засвечу чужого украденного домового точно. Наверняка местные домовые к своему хозяину лояльны ничуть не меньше свиньинских и донесут сразу же. Поэтому я достала только учебники.
        Но оказалось, что читать не могу. То есть глазами я скользила по строчке, буквы складывались в слова, а слова в предложения, но смысл этих предложений ускользал, никак не желая становиться чем-то понятным. Я отбросила книги и принялась ходить по комнате, меряя её шагами вдоль и поперёк. Что-то подсказывало, что от Волкова было бы сбежать куда проще, чем от этого доброжелательного толстяка, который уже выделил мне комнату для проживания.
        Окно выходило в сад. Но смотреть было ровным счётом нечего: там царила полнейшая тишина и лежал белейший никем не потревоженный снег. Если Ли Си Цын и превращался в двухвостую лисицу, то катался только по дому, распугивая прислугу. Прогулки на свежем воздухе он точно не жаловал. Или у него было для этих целей загородное имение, совсем как у Рысьиных, с флигелем для оборота.
        Я положила учебники в саквояж и извлекла газеты, которые притащил с утра Песцов и которые я забрала, когда собиралась, чтобы не оставлять ничего, на чём могли бы быть мои следы или мой запах. Сверху лежала как раз та газета, из-за статьи в которой Песцов прибежал так рано. Теперь у меня появилась возможность ознакомиться с ней без лишней торопливости. Статью про украденного Волковым домового я прочитала с большим интересом. Автор рассуждал, что грозит похитителю: штраф или тюрьма. Жаль, что не получилось ни того ни другого: вёрткий Волков выскочил из ловушки почти без потерь. Разве что с репутационными, о которых любит переживать Песцов. Но в случае Волкова считать ли эти потери потерями? У него есть определённая репутация и подобные происшествия её только укрепляют. Вон с каким восхищение пишет журналист о том, что кража домового требует сильной магии, что абы кому такой трюк не провернуть. Словно заранее даёт индульгенцию вору. Хотя мне кажется, что воровство оно всегда воровство и укравший хоть серебряные ложки, хоть домового должен понести наказание. Если это, конечно, будет доказано. А то так
и меня можно обвинить…
        С этими мыслями я просматривала газету, но больше ничего интересного там не нашлось, разве что очередная реклама песцовского магазина, в котором меня уже пообещали не обслуживать. Правда, было это, ещё когда я была Анной Дмитриевной, поэтому Песцов мог пересмотреть своё решение.
        А вот в следующей газете интересно нашлось. Ещё какое интересное! Если бы я была в облике рыси, то вздыбила бы шерсть и шипела бы от возмущения. А всё потому, что статья была посвящена сближению правящего семейства с представителями мелких кланов, а именно: великой княжны Ольги Александровны с Николаем Хомяковым. Причём наглый писака на полном серьёзе размышлял, что может получиться из такого брака и кто будет играть ведущую роль в семье. Статью иллюстрировала фотография, по которой совершенно не было понятно, сопровождал ли Николай великую княжну по долгу службы или у них было свидание. Понаписать-то можно всякого. Княжна выглядела довольной сытой хищницей, настолько довольной, что хотелось взять ластик и стереть это довольство с физиономии. И саму княжну стереть. Жаль, ластика не было и даже завалящего карандаша не нашлось, чтобы подправить внешность княжны в сторону, близкую к идеалу в моем понимании. Хомяков же счастливым не казался. Но может, это просто временная размолвка. Я в отвращении скомкала газету и отбросила на пол. Кажется, я задержалась больше необходимого по дороге в Царсколевск.
Пора там появиться и показать обнаглевшей львице, чей хомяк.
        В дверь постучали, я предложила войти, но добилась лишь того, что постучали вновь. Пришлось открывать самой. За дверью стоял китаец, держащий в раках яркий шёлковый халат, расшитый цветами и дивными птицами. Внезапно около уха словно что-то разбилось и ворчливый голос Ли Си Цына приказал:
        - Всю одежду, принадлежавшую крэгу, передайте Вану, её нужно срочно уничтожить. Пока обойдётесь халатом. Потом посмотрим.
        Китаец кланялся и протягивал халат, а я очень сомневалась, стоит ли выполнять распоряжение: оставшись совершенно без одежды, куда сложнее будет добираться до Царсколевска. Конечно, у меня есть звериная форма, но тогда придётся тащить саквояж в зубах, что не слишком удобно.
        С другой стороны, Мефодий Всеславович тоже говорил, что нельзя использовать эту одежду, а если бы у хозяина этого дома были бы нехорошие планы в отношении меня, ему не составило бы труда их выполнить, не прибегая к таким сложностям. Так что я немного помедлила и пошла переодеваться.
        Глава 34
        Время до обеда я провела, отнюдь не кутаясь в халат и заламывая руки от осознания безысходности: если уж появилась возможность перекинуться без опасности выдать себя, почему бы ей и не воспользоваться? Сам Ли Си Цын в курсе о том, что я оборотень, и наверняка позаботился о том, чтобы посторонние не узнали, что в доме есть лишний гость. А уж в какой форме этот гость, не всё ли равно?
        Поэтому халат, пропахший чужими духами, пусть и очень лёгким, я с облегчением скинула на кровать, а сама перетекла в рысь. Ощущала я себя при этом так, как маленький ребёнок, которому давно пообещали купить мороженое и наконец соизволили. И вот, первый кусочек уже во рту, тает сладкой свежестью, заставляя забыть обо всём, что не мороженое…
        Увы, выяснилось, что с контролем звериной формы у меня всё так же плохо. Когда я смогла более-менее прийти в себя, обнаружила, что у Ли Си Цына стало на одну подушку меньше, а пух летал по всей комнате, создавая иллюзию метели, бушевавшей сейчас и внутри меня. Я порадовалась, что пришла в себя до того, как успела нанести комнате существенный ущерб, выплюнула уголок второй подушки и стыдливо замела под кровать останки первой и разодранные в клочья газеты, понадеявшись, что в этой комнате убирают не ежедневно. Радовало только то, что больше ничего я не успела испортить.
        И чтобы и дальше ничего не испортить, я занялась упражнением, на котором настоял Мефодий Всеславович, когда меня при переходе в рысь понесло не туда: я начала менять обличье без остановки, чувствуя, как мягкий дурман, возникавший при переходе в зверя, потихоньку отступает, оставаясь лишь на задворках сознания, а мыслить я теперь могла здраво в обеих ипостасях. Или почти здраво: пусть ужасно хотелось побегать, но грызть подушки больше не тянуло. Я успела успокоиться и даже немного поспать.
        К обеду мне наконец принесли одежду. Ужасно старомодное чёрное платье было не слишком новое и явно где-то долго хранилось. Оно настолько сильно пропахло лавандой, что в носу сразу засвербело и я чихнула. В голове при этом что-то встряхнулось и на поверхность вынесло плетение для чистки одежды, которое я сразу применила. Запах пропал, зато проявились мелкие дырочки: моль всё-таки добралась до этого платья. Было оно мне чуть коротковато и отнюдь не чуть широковато, в таком я никогда бы не рискнула показаться перед тем, кому хотела бы понравиться, да и вообще предпочла бы никому не показываться, поскольку висело она на мне, как на пугале. Но обед я пропустить никак не могла. Во-первых, это было единственной возможностью узнать о планах Ли Си Цына относительно меня, а во-вторых, после смены облика хотелось просто-таки зверски есть. Наверное, подвернись в момент, когда я была рысью, случайно пробегавшая мышь, я бы не совладала с инстинктами и не только бы её поймала, но и съела. Но мыши в доме Ли Си Цына не бегали. Наверное, он их ловил и ел сам, никому не доверяя столь важного дела. Во всяком случае,
кошки в его доме я не заметила.
        Впрочем, свой вес он набирал точно не на мышах. Достаточно было взглянуть на обеденный стол. Любовь к китайским традициям не помешала сохранить Ли Си Цину любовь к русской кухне, потому что именно на неё был сделан упор. Пока стояли только закуски: крошечные пирожки на один-два укуса, такие хорошо только пробовать, но наесться ими невозможно. Как, впрочем, и малюсенькими бутербродами-канапе, на один из которых, с красной икрой, я сразу нацелилась.
        При моём появлении Песцов галантно встал, хозяин дома лишь ограничился приветственным кивком. Не успела я сесть, чувствуя неловкость из-за ужасно сидящего платья, как в столовую вкатили столик с супницей и китайский слуга начал споро разливать в тарелку первое блюдо.
        Мясная солянка. Густая настолько, что оставленная в ней ложка могла стоять. Могла, но не стояла даже у меня, пока не опустела тарелка, а когда она опустела, ложка могла только лежать, зато я теперь могла обращать внимание на что-то, кроме еды. Впрочем, от ещё одной порции солянки я бы не отказалась: кто бы ни был поваром у Ли Си Цына, свои деньги он получал не зря.
        - Как приятно, когда у девушки хороший аппетит, - ехидно сказал Песцов. - Правда, дядя?
        Вряд ли он надеялся, что мы с хозяином дома сойдёмся на почве любви к еде, но тем не менее Ли Си Цын ответил почти дружелюбно:
        - В отличие от тебя, Дима, девушке было из-за чего проголодаться: она делом занималась.
        Ага, портила подушки. Я занервничала. Когда только успели донести? И главное, никто ему ничего не сообщал: до этого момента обед проходит в полной тишине. Неужели он как-то просматривает всё, что происходит в комнате?
        - Извините, - всё же выдавила я из себя. - Я не хотела. Случайно получилось.
        Ли Си Цын посмотрел задумчиво. Кажется, до этого момента он не подозревал о порче имущества, но сейчас я зародила определённые сомнения в его душу. Развиться им помешал Песцов, недоумённо спросивший:
        - Ты о чём, дядя?
        - Елизавета Дмитриевна тренировала переход во вторую ипостась. Вы же недавно её обрели?
        С этими словами он опустил в рот сразу три пирожка и активно начал их пережёвывать, смотря на меня в ожидании ответа.
        - Недавно, - согласилась я.
        Боже мой, а ведь я понятия не имею, как к нему обращаться. Песцову хорошо: сказал «дядя» - и ладно. А мне? Господин Цын? Господин Ли? Господин Ли Си Цын? Или непременно по имени-отчеству? Они же у него тоже есть. С другой стороны, нас друг другу не представили по всем правилам, так что возможные промашки спишу на это. И на погрешности воспитания. И на потерю памяти. И на…
        - И с магией у вас до недавнего времени тоже не всё было ладно?
        - Тоже, - согласилась я, пытаясь понять, к чему клонит Ли Си Цын.
        В том, что он к чему-то клонил, не было ни малейшего сомнения. Как и в том, что сейчас он ничего говорить не будет. Вон с каким неудовольствием смотрит на двери, в которые увезли столик с супницей и из которых должна появиться следующая перемена. И носом дёргает этак недовольно - сразу видно, от кого Песцов взял эту нехорошую привычку.
        - Я хочу с вами об этом побеседовать, - сообщил Ли Си Цын. - Но не сейчас, после обеда.
        - А как же быть с важным послеобеденным сном? - спросил Песцов с явной насмешкой.
        - Можешь ему предаться, - разрешил Ли Си Цын. - Тебя эта беседа не касается.
        - Как это не касается? - возмутился Песцов.
        - Так.
        Песцов начал бухтеть, что он лицо заинтересованное, поскольку уже влез в это дело по самое не хочу, но тут вкатили столик с очередной переменой, и Ли Си Цын полностью потерял интерес к беседе. Впрочем, как и я. Казалось, вкуснейшая солянка была мной поглощена даже не вчера - позавчера, и нос мне намекал, что непременно нужно попробовать вот это, вот это и вот это. И ещё капельку, самую малость вот этого.
        Из-за стола я вставала, чувствуя себя довольным шариком и подозревая, что вес Ли Си Цын набрал отнюдь не потому, что попал под нехорошую магию, а то я должна была бы признать, что эта магия затронула и меня тоже. Нет, в этом доме долго задерживаться нельзя: кормят настолько вкусно, что поживи я тут пару недель и тоже смогу только кататься. А у меня нет двух хвостов, чтобы маневрировать - лапы-то уже не помогут, если живот раздуется.
        - Пойдёмте, Елизавета Дмитриевна, - напомнил Ли Си Цын. - Дмитрий, ты свободен.
        Сказал он негромко, но как-то так, что у Песцова не появилось желание противоречить, и он мирно отправился переваривать пищу к себе в комнату. Я ему даже немного позавидовала. Пожалуй, я тоже была бы не прочь предаться сладкому послеобеденному сну: наполненный желудок тянул вниз и заставлял веки смыкаться. Хорошо, что в кабинете уже стоял для меня стул, на который я сразу села и украдкой зевнула, приложив руку к лицу. Но первый же вопрос Ли Си Цына заставил меня проснуться.
        - Что хочет получить от вас Волков?
        - Понятия не имею. Он говорит о каком-то артефакте, который якобы есть у меня, но который принадлежит ему по праву. Но у меня ничего такого нет, Рысьины, которые тоже считают, что артефакт их, уже все проверили. Княгиня предположила, что тайник в квартире зачарован на крови.
        - Вот как?
        - Но мне кажется, это лишь предлог, чтобы взять с меня клятву полного подчинения.
        - Возможно, - согласился Ли Си Цын. - Такая клятва в случае столь строптивого члена клана лишней не будет.
        - Меня в клан обманом заставили войти, - поморщилась я.
        - Иначе бы вас обманом заставили бы войти в другой клан, поломав все планы Рысьиной, - не проникся моими бедами Ли Си Цын. - Это оправданный обман.
        - Я так не считаю.
        - Елизавета Дмитриевна, вы слишком юны, чтобы принимать решения. Какого рода артефакт от вас хотели получить?
        - Никто толком не объяснил, - с непонятным мне самой удовлетворением ответила я. - Все ограничивались словами: «Поймёшь сама, когда увидишь». Но поскольку я так ничего не увидела, то и понимать оказалось нечего.
        Ли Си Цын хмыкнул и взглянул на меня с непонятным интересом.
        - Отвод глаз, который на вас был, кто вас ему научил?
        Говорить или не говорить? Впрочем, этот тип, похоже, уже имеет представление о моём уровне силы, да и придумать что-то правдоподобное вряд ли получится. Во всяком случае, не вот так, на ходу, под угрозой разоблачения.
        - У Волкова подсмотрела и повторила. Это не слишком сложное плетение.
        - Но и не слишком надёжное.
        - Лучше такое, чем никакое, - не согласилась я. - Только благодаря ему мне удалось уйти от Рысьиных.
        - Почему вы сбежали?
        - Потому что не хочу, чтобы они распоряжались моей жизнью. Фаина Алексеевна запланировала мне не слишком завидную участь.
        - Поэтому вы сбежали в никуда?
        - Почему в никуда? У меня есть направление от армии на кафедру целительства.
        - Судя по тому, что рассказывал Дмитрий, вы там зароете свой талант. - Ли Си Цын прикрыл глаза, поэтому совершенно невозможно было понять, серьёзно он говорит или шутит. - Армии куда больше нужны сильные боевые маги, чем целители.
        - Не испытываю склонность к убийствам, - сухо ответила я.
        - Но они куда лучше оплачиваются.
        - Деньги - не главное в жизни.
        Ли Си Цын открыл глаза и неожиданно басовито не то хохотнул, не то хрюкнул. Посмотрела я на него с осуждением: такое поведение больше подходило Свиньиным-Морским, чем солидному песцовскому родственнику.
        - В конце концов, это всегда можно совместить, - непонятно резюмировал он, скорее, для себя, чем для меня. - Ладно, Елизавета Дмитриевна, идите. Я буду думать.
        - О чём?
        - О том, что с вами делать.
        Понятней от этого не стало, да и спокойней тоже, но из кабинета я всё-таки вылетела, размышляя, не удастся ли незаметно выбросить останки подушки, если их ещё не обнаружили и не пострадают ли от этого слуги, один из которых возник у двери и почтительно проводил меня до той комнаты, в которую меня поселили.
        Остатки наволочки, которые я вытащила из-под кровати, оказались слишком разодранными, чтобы в них было можно сложить хотя бы часть пуха, поэтому я засунула их назад и заметалась по комнате, борясь с желанием посоветоваться с Мефодием Всеславовичем. Загадочное «Буду думать о том, что с вами делать» не давало покоя. Если возможны варианты, то достаточно сущей ерунды, чтобы склонить весы в сторону самого для меня худшего. Вдруг как раз сейчас Ли Си Цын испытывает серьёзные финансовые проблемы и десять рысьинских тысяч их решат хотя бы частично? Не зря же он так отреагировал на мои слова о деньгах?
        Я прикрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться на магических плетениях, пронизывающих весь дом. К сожалению, я даже почти их не видела, следовательно, ни изучить, ни обезвредить не могла. От самого знания, что они есть, не было ни малейшей пользы, одни огорчения. Даже брось я здесь всё и попытайся улизнуть рысью с одной шкатулкой в зубах, не факт, что смогу прорваться. Просто прорваться. О том, чтобы сделать это незаметно, и речи не шло.
        От неприятных размышлений меня отвлёк осторожный стук в дверь. В этот раз я пошла открывать сразу, поскольку лисицынская прислуга упорно притворялась не знающей русского языка, а может, и была таковой. Но за дверью оказался Песцов, причём уже в верхней одежде и с саквояжем.
        - Елизавета Дмитриевна, нам нужно бежать, - зашептал он. - Если дядя сообщит моей матери о сложившейся ситуации, она сюда примчится, и последствия не предскажу даже я.
        - И как мы с вами убежим? - скептически спросила я.
        - Вы же маг.
        - С охранными плетениями я не справлюсь.
        - И не надо. У дядюшки есть стационарный телепорт. Используется редко, так как, по дядиным словам, это устройство жрёт прорву энергии, но активировать вы его сможете.
        - И? - заинтересовалась я.
        - И он вынесет нас прямо в Царсколевск. В дом моих родителей, - воодушевлённо сообщил Песцов. - А там вы просто уйдёте под отводом глаз, и вас никто не заметит.
        Я с сомнением посмотрела на своё платье: гулять в таком по холодным улицам - то ещё удовольствие, а остальную одежду у меня забрали. И это ещё не считая того, как отвратительно я в нём выгляжу.
        - Я вам дам своё пальто, - правильно понял мои размышления Песцов. - Вернёте, когда купите себе что-то более подходящее. Или вообще можете не возвращать. Идём?
        - А я точно смогу воспользоваться телепортом?
        - Точно, - уверил меня Песцов. - Дядя говорил как-то, что отсюда сработает на любого сильного мага. Если бы требовался телепорт из родительского дома, были бы проблемы, там защита. А здесь дядя слишком уверен, что никто посторонний не проберётся. Так как, идём?
        Я кивнула и выглянула в коридор. Никого из китайцев видно не было, а их хозяин погружён в размышления, поэтому наша авантюра могла увенчаться успехом. Вещей у меня не прибавилось, и мысль о том, что удастся сэкономить на дороге, необычайно грела. Правда, расстраивала мысль, что придётся покупать новую одежду, но на это у меня деньги были.
        За Песцовым я шла на цыпочках, прижимая к груди саквояж и вздрагивая от каждого шороха, хотя сообщник не особо скрывался, уверенно перемещаясь к нужной двери, которая даже не была заперта. Да и зачем? Телепорт представлял собой огромную деревянную раму, стоящую посередине комнаты. Ничего необычного я не видела. Ни единого плетения не пронизывало эту конструкцию.
        - Вот, - гордо Песцов.
        - А это точно работает?
        - Точно. Только руку вот сюда нужно приложить, - Песцов ткнул пальцем. - Вам, не мне. На меня не сработает. А потом просто нажать клавишу перехода.
        Я недоверчиво приложила руку, и контур ожил, засветился и загудел. Только теперь я увидела пронизывающие рамку плетения, но времени изучать их не было. Вряд ли активация телепорта прошла незамеченной Ли Си Цыном, если он знал даже о том, что я меняла облик.
        - И что теперь? - нервно спросила я у Песцова, поскольку передо мной появилось несколько клавиш. - Какую нажимать?
        Внезапно раздавшийся шум напугал не только меня, но и компаньона, и всё же он довольно уверенно ткнул в одну из клавиш:
        - Эту.
        Я нажала и почувствовала, как из меня вытекает энергия, заполняя телепорт. Было это довольно неприятно, но не болезненно, и вскоре закончилось. А телепорт словно заполнился тёмным, совершенно непрозрачным дымом, в который Песцов уверенно шагнул и потащил за собой меня.
        Вышли мы в точно таком же помещении. Я даже поначалу засомневалась, что мы не просто прошли насквозь рамку. Сомневалась я, пока не открыла дверь. За ней был совсем не дом Ли Си Цына, но и родителям Песцова это небольшое помещение тоже вряд ли принадлежало. Больше всего это походило на флигель княгини Рысьиной, который она использовала и как кабинет, и как место переодевания для прогулок. Даже точно такая же маленькая дверца была.
        Я повернулась к Песцову за объяснениями, но ничего не успела сказать, потому что телепорт полыхнул и пропустил ещё одного путешественника. Белая лиса действительно оказалась с двумя хвостами, но была при этом отнюдь не упитанной, а напротив - довольно худой и подвижной. А уж взгляд у неё был такой, что я прижалась к стене и если не заорала, то лишь потому, что от страха потеряла дар речи. Красные, горящие, словно огни преисподней, глаза звериной формы Ли Си Цына больше всего напоминали боевые лазеры, которыми нас сейчас будут убивать.
        Глава 35
        К чести Песцова, жуткого дядюшкиного вида он не испугался. Возможно, сказались многочисленные тренировки по лицезрению этой формы? Компаньон встал так, чтобы прикрыть меня от родственника, и сказал, чётко выделяя каждое слово:
        - Мы ничего не трогали.
        - И не видели тоже ничего, - добавила я, хотя разумнее было бы промолчать.
        А может, и не разумнее, потому что Ли Си Цын без долгих разговоров швырнул нас обоих обратно через портал. А не скажи я хоть что-то, глядишь, и вообще забыл бы меня тут. А так я только больно спиной к стене приложилась, зато на ногах устояла, в отличие от Песцова, который приземлился на пятую точку, но почти тут же подскочил, совершенно не собираясь перед дядюшкой притворяться пострадавшим. Либо на того такие вещи не действуют, либо действуют, но от противного: чем несчастней племянник - тем злей дядюшка.
        Хотя куда уж злее? Глаза Ли Си Цына горели уже совсем инфернально. А голос, голос звучал скрябаньем ногтя по стеклу, от него сводило зубы и по всему телу пробегала нервная дрожь.
        - Не видели, говорите?
        - Мы только перешли, - довольно бодро ответил Песцов. - Только успели понять, что попали не туда, куда планировали, и тут ты вовремя появился. Кстати, как так могло получиться? У тебя же раньше не было вариантов телепортации?
        - А куда вы планировали? - прошипел Ли Си Цын, игнорируя вопрос о вариантах, и зло дёрнул сразу обоими хвостами, правда, не одновременно и потому не в такт.
        Уточнение с местом телепортации ему точно не понравилось. А ведь там было целых три клавиши на выбор, так что, возможно, нам ещё повезло, что попали в пункт назначения номер два, а не номер три, после посещения которого нас бы прикопали на месте проникновения: вон как злится хозяин дома. Спина дёргается, шерсть распушилась, зубы оскалены. А он и без этого не сказать чтобы потрясал красотой. Во всяком случае, по ночам я бы предпочла ходить не там, где прогуливается Ли Си Цын в зверином обличье. Сдаётся мне, он питается отнюдь не мышами: маленькая, но не безобидная рысь ему на пару укусов, несмотря на мои крепкие зубы и острые когти. Захотелось лечь на пол и притвориться трупом - вдруг Ли Си Цын не есть несвежее? В человеческом облике он гурман, должно же было от него хоть что-то перейти в зверя?
        - В родительский дом, - честно ответил Песцов. - Мне же всё равно придётся в Царсколевск возвращаться, а так и Елизавету Дмитриевну бы почти до места доставил. Ты не волнуйся, никто бы не заметил, как она от нас ушла бы.
        - Неужели? - ни взгляд, ни голос Ли Си Цына не становились ни на йоту добрее. - И к чему такая торопливость?
        - Понимаешь, дядя, - проникновенно сказал Песцов. - Я уверен, что нам с Елизаветой Дмитриевной нужно как можно скорее расстаться. Она приносит мне неудачу. Столько проблем, сколько возникло в моей жизни с её появлением, у меня за всю жизнь не было. И я не уверен, что эти проблемы удастся решить без определённых потерь.
        - Ну знаете ли, Дмитрий Валерьевич! - возмутилась я. - Вы эти проблемы себе создаёте сами. Сначала наняли крэга вместо нормальной певицы. Потом решили не просто продолжить турне, а заехать ко всем меломанам по дороге, чтобы собрать с них деньги.
        - Должен же я был отбить хотя бы затраты? - огрызнулся Песцов.
        - Отбили, и что? Теперь имеете проблемы с Соболевыми и Волковыми! - фыркнула я. - Стоило оно того?
        - И потенциально с Рысьиными, - почти спокойно дополнил Ли Си Цын. - Если Фаина Алексеевна узнает, что вы увезли её внучку, будет очень недовольна.
        - Я не увозил! - взвился Песцов. - Она сама ко мне прибилась!
        - Я сама прибилась к мисс Мэннинг. А дальше уже, как ни крути, увозили вы, - ехидно заметила я.
        - Зря я вас на десять тысяч не обменял, - мрачно сказал Песцов. - Получилось бы, что увёз не просто так, а для решения финансовых проблем. Это бы даже Волков принял в качестве объяснения.
        - Дёшево вы свои проблемы оцениваете, - не удержалась я.
        - Или части, - покладисто согласился Песцов. - Решить часть проблем за ваш счёт тоже было бы неплохо. В конце концов, именно ваше появление их и создало.
        - Так почему же вы это не сделали? - захлебнулась я возмущением.
        - Исключительно из уважения к Велесу, - дёрнул носом Песцов. - Потому что иначе вы бы втравили меня ещё в проблемы с ним, Елизавета Дмитриевна.
        - С Велесом? - заинтересовался Ли Си Цын. - Ты мне про него не говорил, Дима.
        Он уселся на пол, показывая готовность к разговору, и даже хвосты сложил: один с правой стороны от тела, второй - с левой. Правда, мирного вида это лисичке не прибавило, поскольку была она всё так же худа, взъерошена и пронизывающе-красноглаза.
        - А что говорить? - заюлил Песцов, явно не собирающийся рассказывать про попытку шантажа. - Велес просто попросил посодействовать Елизавете Дмитриевне добраться до Царсколевска.
        - Вот как? - зло выдохнула я. - Почему же мы ехали туда столь странным путём, если просили именно помочь попасть?
        - Следы заметали, - с необычайно честным видом отметил Песцов. - Мы притворялись, что вы настоящая английская певица. Правда, что-то пошло не так, и на ваш след вышел Волков. Но видят боги, я сделал всё, чтобы этого избежать.
        Где-то далеко прогремел гром. То ли знак того, что Песцов говорит правду, то ли просто совпадение - не думаю, что Велес отслеживает каждое произнесённое Песцовым слово. Но сам компаньон, теперь уже наверняка бывший, при звуке грома необычайно взбодрился и посмотрел на нас с некоторым снисхождением: мол, к нему даже боги прислушиваются. Точнее, попытался, поскольку на дядю так ему посмотреть не удалось. А вот дяде - напротив. Дядя посмотрел на племянника так, что даже я почувствовала себя дурой, хотя меня взгляд не коснулся и краем.
        - В одном ты прав, Дима, - проскрипел Ли Си Цын, - тебе пора в Царсколевск. Загостился ты у меня.
        С этими словами он активировал портал, нажав почти прозрачным магическим щупом совсем не ту клавишу, на которую указывал Песцов мне. Но попенять на это я не успела, поскольку товарища по несчастью всосало в портал с такой скоростью, что он не то что попрощаться, даже ойкнуть не успел. Саквояж, который он выронил в полёте, всосало за ним. Я сообразила, что этот переход почти туда, куда нужно, но успела только шагнуть, как портал опять погас. А вот глаза Ли Си Цына гаснуть и не думали, только теперь между мной и ним не было такой удобной прослойки в виде Песцова, которому дядюшка точно не причинил бы вреда.
        - Может, вы меня тоже отправите куда-нибудь? - жалобно спросила я. - Обещаю ничего и никому не рассказывать ни о вашем участии, ни об участии Дмитрия Валерьевича.
        Надежды на то, что это сработает, конечно, было мало, но она была. Крошечная, почти незаметная, едва теплившаяся.
        Ли Си Цын полыхнул глазами, вскочил и задрал сразу оба хвоста. Какой из них был полуоторванным, а какой - свежевыращенным, я бы не взялась определить: были они совершенно одинаковыми, не столько пушистыми, сколько встопорщенно-клочковатыми. Вообще, изо всех вторых ипостасей, которые я видела, у Ли Си Цына была самая неприглядная, но от того не менее опасная: магией он в ней владел виртуозно.
        - Идёмте, Елизавета Дмитриевна, - скомандовал он. - Нечего вам тут делать.
        - Может?.. - Я с тоской посмотрела на погасший телепорт.
        - Не может, - отрезал Ли Си Цын. - Постороннего у них в доме вычислят сразу же. Думаю, Волков уже засёк срабатывание телепорта, поэтому дом моей сестры проверят, убедятся, что он прибыл один, и успокоятся.
        - Вы уверены?
        - Нет. Но лезть к Диме пока не будут.
        - Если он сам никуда не полезет, - буркнула я. - Вы же не думаете, что я действительно втравливала Дмитрия Валерьевича в неприятности?
        - Разумеется, нет. Для этого я слишком хорошо знаю племянника. - Ли Си Цын ощерил зубы, что должно было означать улыбку, но выглядело это скорее кровожадным оскалом. - Идёмте же, Елизавета Дмитриевна. Телепортом вам всё равно больше не удастся воспользоваться.
        Он невозмутимо потрусил мимо меня, а я посчитала его слова разрешением на проверку и приложила ладонь к раме. Но рама так и осталась немагическим куском дерева, хотя я не видела ничего похожего на запрещающие манипуляции со стороны Ли Си Цына.
        Из коридора раздался истошный вопль и грохот. Выглянув, я обнаружила невозмутимо шествующего Ли Си Цына, за спиной которого без чувств валялась китаянка, открывшая нам дверь в этот дом. Наверное, не слишком часто приходится ей лицезреть столь сногсшибательную лисичку. Я наклонилась над упавшей, хотя понятия не имела, что делать. Кажется, в такой ситуации нужно похлопать по щекам? Или сунуть под нос что-то вонючее? Девушка была хорошенькой, словно сошедшей с какого-то исторического портрета, возможно, поэтому не хотелось её бросать просто так.
        - Не обращайте внимания, Елизавета Дмитриевна, ей помогут, - раздражённо фыркнул Ли Си Цын, не оборачиваясь. - Здесь бегает толпа бездельников, пусть хоть чем-то займутся.
        Шорох с лестницы показал, что «толпа бездельников» только и ждёт, когда страшный хозяин уберётся из коридора, поэтому я не стала задерживаться, двинулась вслед за Ли Си Цыном. Впрочем, его конечный пункт загадкой не был: он выскочил при тревоге из кабинета, туда и возвращался. Я немного помедлила на входе, давая возможность хозяину дома одеться хотя бы частично, но он раздражённо бросил:
        - Да входите же!
        И я шмыгнула в кабинет и дверь за собой прикрыла.
        Наверняка Ли Си Цын одевался не руками, иначе ничем нельзя было объяснить, что он уже сидел за столом полностью при параде. Во всяком случае сверху - низ мне был не виден, но я подозревала, что и там всё в порядке. Надо же, казалось, такой неторопливый, а на деле успевает всё, что нужно.
        - Садитесь, - буркнул он, - и рассказывайте, что у вас за дела с Велесом.
        Я села, но рассказывать не торопилась. Выкладывать всё совершенно мутному типу - плохая идея. А Ли Си Цын точно был мутный, и я до сих пор даже понятия не имела, что он собирается со мной делать. Выпускать просто так точно не собирается. Получается, настало время торговли? Но что я могу предложить такого, чтобы устроило хозяина этого дома?
        - Боюсь, это не мой секрет, - вдохновенно сообщила я, - поэтому я вам ничего не могу рассказать.
        Ли Си Цын побарабанил толстенькими, похожими на сардельки, пальцами по столу. Звук был глухой и не в полной мере передавал его чувства. Впрочем, он сейчас не казался столь злым, как в облике лисы.
        - Для своего возраста вы подозрительно здраво рассуждаете, - неожиданно заявил он.
        - Жизнь заставила. После того как я потеряла мать, княгиня посчитала меня балластом и выбросила из клана, поэтому я поняла, что рассчитывать могу только на себя.
        - Непредусмотрительно с её стороны, - неодобрительно отозвался Ли Си Цын о поступке любящей бабушки.
        - Она не знала, что моя магия усилится.
        - После серьёзных потрясений это бывает не столь редко.
        В коридоре раздался шум и тоненькое поскуливание, словно кто-то пытался сдержать рыдания, но они, помимо его желания, прорывались наружу.
        - Вот наказание на мою голову, - нахмурился Ли Си Цин и создал плетение, напрочь отрезавшее все посторонние звуки. - Так, Елизавета Дмитриевна, с вашим отношением к Рысьиным понятно. Теперь определимся с вашей платой за мою помощь.
        - За вашу помощь? - приободрилась я.
        Жизнь перестала казаться столь беспросветной, а дорога в Царсколевск - непреодолимой.
        - Я вам помогу добраться до столицы, а вы в свою очередь…
        - Никогда и никому не говорю о вашем и Дмитрия Валерьевича участии в моей судьбе, - торопливо закончила я.
        Мне казалось это вполне адекватной платой, соответствующей моменту, и хотелось именно на ней остановиться.
        - Это само собой разумеется, - невозмутимо подтвердил Ли Си Цын. - Но кроме того, вы приносите мне артефакт, который хочет получить Волков. Разумеется, когда вы его находите.
        Это было не сказать чтобы неожиданно: если на артефакт хотят наложить лапы и Рысьины, и Волковы, то понятно, что он нужен не только им. С другой стороны, артефакт я не нашла, да и не факт, что найду, а пообещать Ли Си Цыну можно что угодно, если потом это не придётся выполнять. Главное - отсюда выбраться.
        - Дадите мне простенькую клятву, - воодушевлённый моим молчанием, сказал Ли Си Цын, и это меня сразу отрезвило.
        Я не собиралась давать никакую клятву этому подозрительному типу, более того, я очень надеялась, что наши пути вскоре разойдутся навсегда и мне никогда и ни с чем не нужно будет к нему возвращаться.
        - Я не уверена, что вообще смогу найти этот непонятно как выглядящий артефакт.
        - Это сфера, - неожиданно ответил Ли Си Цын. - Более всего похожая на хрустальный шар, наполненный искрящимся туманом.
        - Только не говорите, что она принадлежит вам.
        - Не принадлежит. Более того, не рекомендую вам никому рассказывать то, что от меня услышали. Впрочем, клятва вам и не даст этого сделать.
        - А если я откажусь давать клятву? - осторожно уточнила я.
        Ли Си Цын опять постучал по столу. Я как завороженная следила за движениями его пальцев, пусть и пребывала в полной уверенности, что в случае чего увернуться не смогу.
        - Артефакт мне, конечно, нужен, но возможно, к тому времени, когда вы его нашли бы, я бы уже обошёлся без него, - спокойно ответил Ли Си Цын, - поэтому уговаривать вас не буду. Скажу прямо. Вы мне в доме не нужны, а снаружи без принятой клятвы - опасны для моего клана. Согласись вы связать свою жизнь с Дмитрием, возможно, у вас были бы какие-то шансы избежать смерти, и то я не уверен. Вы слишком непредсказуемы, Елизавета Дмитриевна. Собственно, если бы не непонятная заинтересованность в вас Велеса, я бы и этого предложения вам не сделал.
        Говорил он столь спокойно, что я никак не могла поверить тому, что слышу.
        - То есть вы меня убьёте? - неверяще уточнила я.
        - Разумеется, - кивнул он. - Но только в случае вашего отказа. Собственно, я не вижу причины, по которой вам следует это сделать. Вы всего лишь пообещаете не сообщать о нашем с Димой участии и принести мне артефакт. - Я недовольно фыркнула, но Ли Си Цин совершенно невозмутимо продолжил: - Артефакт мне нужен лишь на время, очень недолгое время, после чего я его вам возвращаю и вы вольны делать с ним всё, что заблагорассудится.
        - Я собираюсь вернуть его настоящему владельцу и не хотела бы возвращать испорченную вещь. Если я вообще найду этот артефакт, конечно.
        - Вопрос с настоящим владельцем довольно спорный, - усмехнулся Ли Си Цын, ничуть не впечатлённый моим решением. - Но одно я вам могу обещать - артефакт никоим образом повреждён не будет. К вам он вернётся ровно в том же виде, что и раньше. Он мне нужен лишь как катализатор, если вы, разумеется, знакомы с таким понятием.
        - Знакома, - подтвердила я. - Это то, что ускоряет химическую реакцию, но в ней не расходуется.
        - Или магический процесс. Собственно, Елизавета Дмитриевна, как вы уже поняли, вы сделаете то, что собирались, лишь немного позже.
        Я задумалась. Почему-то я была уверена, что хозяин дома выполнит угрозы, совершенно не испытывая моральных терзаний при отнятии чужой жизни. Жизнь, конечно, была не совсем моя, но другой у меня точно не будет, поэтому хотелось бы избежать крайностей.
        - А какие у меня гарантии, что вы меня отпустите, когда я принесу вам артефакт?
        - Моё слово. Я даю вам слово, что в случае вашего согласия помогу вам добраться до Царсколевска и позволю уйти с артефактом, не причинив вам вреда, после того, как его использую.
        В этот раз гром был точно подтверждением его слов. Боги приняли слово и проследят за исполнением.
        - Я тоже могу дать вам слово.
        - Нет, это ненадёжно, - снисходительно фыркнул Ли Си Цын. - Тот же Волков прекрасный менталист…
        - Но ему не удалось пробить мою защиту.
        - Да вы полны сюрпризов, Елизавета Дмитриевна, - заинтересованно усмехнулся Ли Си Цын. - И тем не менее, вас могут застать врасплох, подсыпать или подлить чего-нибудь, и вы выдадите все свои секреты. Я так рисковать не могу.
        - То есть я вам даю ограничивающую меня клятву, а вы просто помогаете мне добраться до Царсколевка, куда я рано или поздно попала бы сама?
        - Вы забыли, Елизавета Дмитриевна, что я делаю вам очень ценный подарок - вашу жизнь, - улыбнулся он, совсем как добрый дядюшка любимой племяннице. - Неужели она этого не стоит?
        Глава 36
        Когда загоняют в угол, у меня почему-то не появляется желания лечь на пол, закрыть голову руками (или лапами, в зависимости от ипостаси), заскулить и сдаться. Напротив, неприкрытый шантаж песцовского родственника вызывал лишь раздражение и желание драться до последнего. Неразумно? Возможно. Но ещё более неразумно соглашаться на столь кабальные условия: клятву предполагалось давать только мне, в то время как мой противник собирался обойтись одним словом, в честности которого у меня были определённые сомнения. Неравноценный размен, на мой взгляд.
        Лицо Ли Си Цына было столь невозмутимо, что навевало мысли о профессиональных игроках в покер. А ведь, похоже, ему этот артефакт куда нужнее, чем он пытается показать. В важнейших оборотнических вопросах я не сильна, но даже на мой дилетантский взгляд, налицо существенная разбалансировка между ипостасями. Худая, словно после длительной голодовки, лисица. И толстенный человек. Но ведь так не должно быть? И я, и княгиня в обеих ипостасях стройные, а Песцов - пушистый. И не для этого ли Ли Си Цыну нужен артефакт?
        - Елизавета Дмитриевна, так как, мы с вами договорились? - Ли Си Цын постучал по столу, привлекая моё внимание. - Даёте клятву, и я вас сразу же отправляю.
        Наглеть или не наглеть? Вот в чём вопрос. Если ошибаюсь, и мои выкладки неверны, то пострадаю, и очень сильно, возможно, даже до смерти. А вот если я ему нужна живой, здоровой и с артефактом, наверняка пойдёт на уступки. И что с него запросить? В идеале - хоть короткий курс магии, чтобы было что противопоставить тому же Волкову. Подозреваю, начни я от него отбиваться сосульками, вмиг попаду под суд. То, что подходит для драки с крэгами, совершенно неприемлемо при драке с оборотнями, особенно штабс-капитанами Российской армии.
        - Елизавета Дмитриевна, - недовольно повторил Ли Си Цын и даже потянулся ко мне пухлой рукой.
        И не просто потянулся, но дотянулся и постукал теперь уже не по столу, а по моей руке. Притворяться, что я отвлеклась и его не слышу, больше не было никакой возможности. Но отвечать я ему была не готова, поэтому спросила, просто чтобы потянуть время:
        - Почему вы её не уволите?
        - Кого?
        - Китаянку, которая при виде вас шлёпнулась в обморок, - пояснила я. - Мне кажется, очень неудобно иметь прислугу с такой хрупкой психикой.
        - Ксиу не прислуга, - отрезал Ли Си Цын и поморщился, словно от зубной боли.
        Не прислуга, но и не член семьи - иначе её непременно бы позвали за стол. Любовница? Похоже на то, только непонятно, почему так перекашивается хозяин дома при её упоминании.
        - Всё равно, заменили бы на другую, - продолжала нести чушь я, лихорадочно пытаясь понять, какой стратегии придерживаться. - Это неудобно, когда пассия вас боится, а особой сердечной склонности к ней с вашей стороны не видно.
        - Елизавета Дмитриевна! - рявкнул Ли Си Цын. - Вас не должны волновать мои сердечные склонности.
        - Меня и не волнуют, - на всякий случай уточнила я. - Я просто удивляюсь, что при ваших возможностях вы не подобрали себе что-то получше.
        - Получше?
        Мама дорогая, что я несу? Вон как нехорошо прищурился, неужели решил, что я намекаю на себя? Что-то мне подсказывает, что этому типу точно удастся отвадить и Рысьиных, и Волковых. И лишить меня свободы тоже удастся.
        - В Китае наверняка множество прекрасных девушек горят желанием посвятить себя служению столь выдающемуся человеку, - вдохновенно вещала я. - И они не будут падать в обморок только при одном виде… покровителя.
        Я попыталась несколько смягчить слова, понимая, что я балансирую уже где-то совсем на грани приличий. Хозяин дома если не пускал пар от злости, то был уже очень близок к этому. Такой большой круглый закипающий чайник.
        - Ксиу мне не любовница! - рявкнул вконец разозлённый Ли Си Цын.
        - Дочь? - потрясённо выдохнула я.
        - Какая дочь, Елизавета Дмитриевна? - Закатил он глаза, что получилось не слишком выразительно, так как они были маленькими и окружёнными изрядным количеством сала. - Только дочери мне не хватало для полного счастья.
        - Не прислуга, не любовница, не жена и не дочь…
        Я внимательно наблюдала за лицом Ли Си Цына, говоря эти слова. Тема явно была для него неприятной, и всё же он меня не прерывал.
        - Коллега по обмену опытом? - выдвинула я идею.
        - Каким опытом?
        - Как жить с двумя хвостами, - предположила я и тут же спохватилась: - Хотя нет, от неё оборотнем не пахнет.
        - Положим, при использовании моих иллюзий будет пахнуть тем, кем нужно, - горделиво заметил Ли СиЦин. - Обмануть органы чувств проще простого.
        - То есть она оборотень и у неё два хвоста?
        - Нет, она не оборотень и хвостов у неё нет. - Он чуть задумался и недовольно добавил: - И в этом-то вся проблема.
        Кажется, он сейчас совсем не о том, что ему могут понравиться только лисицы с двумя хвостами и более.
        - Её родственники считают, что от вашего соседства у неё может случиться оборот и вырастут хвосты? - вдохновенно предположила я.
        - Её родственники не столь глупы. Хотя, конечно, глупы, - вздохнул Ли Си Цын. - Но, к сожалению, отказать я им не мог.
        - Они занимают высокие посты у себя в стране?
        - Они из очень уважаемого клана, в котором почти перестали рождаться оборотни.
        - Значит, вам отправили эту девушку, чтобы вы поспособствовали появлению у них новых лисичек?
        Он зыркнул на меня так, что я уверилась: попала в точку. Только, похоже, обе стороны не в восторге от просьбы родственников Ксиу, а сама она ещё и страдает непереносимостью животной формы потенциального отца своих детей.
        - Елизавета Дмитриевна, что вы себе позволяете? - прошипел Ли Си Цын, сузив глаза до такой степени, что его самого вполне можно было принять за китайца. Вечером, при очень плохом искусственном освещении. - В вашем клане воспитание подрастающего поколения поставлено из рук вон плохо, если столь юная барышня рассуждает о столь неприличных материях.
        - Что неприличного в появлении новых оборотней? - удивилась я. - Это дело житейское. Но в одном вы правы - воспитание подрастающего поколения у Рысьиных поставлено из рук во плохо. Особенно в вопросах магии. Поэтому, если вы хотите подержать в руках артефакт, мне нужна ваша помощь.
        Узкие глаза Ли Си Цына распахнулись, и теперь его даже в темноте никто не принял бы за китайца. Особенно потому, что в них зажёгся огонь, пусть слабый, но подобный тому, что горел в глазах его лиса. Выглядело это страшно, но для меня ещё страшнее было отправиться сейчас в Царсколевск, почти наверняка - прямиком в руки Волкова, который уже знал о некоторых моих умениях. А если знал, то наверняка уже разработал план, как свести их противодействие своим планам к нулю.
        - Я уже говорил, Елизавета Дмитриевна, ваш артефакт не так-то мне и нужен, - нарочито небрежно сказал Ли Си Цын. - Я прекрасно могу обойтись без него. И сделал вам это предложение исключительно из уважения к Велесу.
        - Не можете вы без него обойтись, - отрезала я, удовлетворённо отмечая, что собеседник и не думает протестовать, лишь опять сощурился до невозможности. Наверное, боится, что прочитаю его мысли, если глаза будут широко открыты. Вот оно, тайное китайское знание… - Он вам для чего-то необычайно нужен.
        - Это не отменяет того факта, что в случае вашего отказа мне придётся вас убить, уважаемая Елизавета Дмитриевна, - совершенно буднично сказал Ли Си Цын. - Признаюсь, мне будет необычайно жаль убивать столь сообразительную особу, и всё же…
        - И всё же я не отказываюсь. Просто хочу получить плату, соответствующую вашей заинтересованности в данном артефакте. Обратите внимание, уважаемый Ли…
        - Борис Павлович, - поправил он меня.
        И эта поправка лучше всяких других слов показала, что я двигаюсь в правильном направлении. Прищуренность сохранялась, но она уже была такая, заинтересованная, пусть и с небольшой примесью настороженности.
        - Обратите внимание, уважаемый Борис Павлович, что моих знаний и умений недостаточно для того, чтобы беспрепятственно добраться до артефакта, а потом столь же беспрепятственно добраться к вам.
        - Пусть это вас не волнует, - непонятно ответил он. - Артефакту и вам суждено встретиться, после чего вы…
        Он не закончил фразу, но я и так догадалась, что должна включать клятва, на которой он настаивает.
        - После чего я перенесусь к вам, не так ли? Нет, этот вариант меня не устраивает. Приличные девушки не должны бегать за мужчинами, пусть даже столь видными, как вы. К тому же вы заняты.
        Ли Си Цын открыл глаза столь внезапно и столь широко, что я испугалась, не стало ли ему плохо. Всё же сегодняшний день был полон потрясений. Вдруг это окажется последним?
        - Я не занят, Елизавета Дмитриевна. Ситуация с Ксиу несколько пикантная, соглашусь, но недостаточно для того, чтобы я считал себя занятым, - усмехнулся он очень нехорошо.
        Столь нехорошо, что мне сразу подумалось, что уж ему точно не откажет ни княгиня, ни Волков, захоти он прибрать меня к рукам.
        - Тогда уже вам придётся побегать за понравившейся девушкой, - я усиленно делала вид, что мне не страшно. - Во всяком случае, я облегчать вашу задачу и телепортироваться по первому щелчку ваших пальцев не собираюсь. Это вредно для здоровья. Душевного уж точно.
        Неожиданно он захохотал, гулко, словно звук отражался где-то внутри его огромного тела и многократно усиливался. Конечно, смех был обидным, но в то же время он указывал на то, что убивать меня прямо сейчас никто не будет.
        - Кажется, я понял, Елизавета Дмитриевна, почему Дима так горел желанием с вами расстаться. Ему вы тоже пытались…
        - …внушить, что сотрудничество должно быть взаимовыгодным. Вам нужен артефакт, мне - хотя бы базовые знания по магии.
        Он стал чуть серьёзнее, хотя веселье из глаз никуда не ушло.
        - Барышня, было бы у меня желание поработать преподавателем магии, я бы не жил в провинции.
        - Это будет разовая акция.
        - Не будет, - отрезал он неожиданно жёстко. - Я не стану усиливать чужой клан. А ваше обучение - это усиление Рысьиных. Значительное усиление, выдвигающее клан вперёд. Учить абы как я не буду, это недостойно. Но учить чужого мага - меня не поймут, барышня, и не только в моём клане.
        - Из клана Рысьиных я выйду, как только представится возможность.
        - И войдёте в наш? - он улыбнулся, нет, скорее, оскалился, обнажив мелкие острые зубы, которые, так и казалось, были готовы вцепиться в шею противнику. - Нет? Тогда разговор не имеет смысла, поскольку полученные вами знания вполне могут направиться против нас.
        Я задумалась. Пожалуй, Ли Си Цын не был таким злыднем, как старательно показывал окружающим, и был готов пойти на определённые уступки. Но что я могу у него запросить, если моим наставником по магии становиться он не хочет? А так было бы удобно, просидеть у него до начала занятий. С другой стороны, очень может быть, что с таким питанием через месяц я бы тоже могла лишь перекатываться. Да и в целом, от таких типов лучше держаться подальше: сегодня он благоволит, а завтра - решит потренировать своего зверя. Так что, может, и к лучшему, что он отказался - уберусь отсюда побыстрее.
        - А если я попрошу вас научить только вашей иллюзии, чтобы мой изменённый облик был безупречен со всех сторон? Это и в ваших интересах - по нему меня не отследят и я с большей вероятностью доберусь до артефакта.
        Теперь задумался Ли Си Цын. Ненадолго. Видимо, взвешивал все за и против, пришёл к выводу, что рано или поздно я научусь это делать самостоятельно, поэтому неохотно, но кивнул, не преминув добавить:
        - Но это всё, что вы получите от меня из магии. Согласитесь, вместе с дорогой до Царсколевска выходит адекватная плата за показ маленького артефакта.
        Но я с этим не могла согласиться, поскольку все опасности в нашем договоре приходились на меня, а выигрыш делился пополам. Значит, будет справедливо, если с его стороны вклад окажется весомей, что я невольно и высказала вслух.
        - Вам нужны деньги? - холодно спросил Ли Си Цын. - Сколько?
        - О нет, - торопливо открестилась я. - Деньги мне не нужны. То есть, разумеется, нужны, но не настолько, чтобы включать в наш договор. А вот помощь другого рода мне бы не помешала.
        - А именно?
        - Вы же авторитетное лицо в этом городе? - предположила я. - Наверняка можете договориться, чтобы я сдала экзамены.
        - Экзамены? - недоумевающе переспросил он.
        - Гимназический курс, - пояснила я.
        - А вы уверены, что его сдадите? - скептически уточнил он.
        - В этой жизни ни в чём нельзя быть уверенной, - заметила я. - Мне бы учебники, но повторю я быстро. Как раз до даты, на которую вы договоритесь. Итак, подытожим. Я даю клятву, что никогда не упоминаю о роли вашего племянника и вас в моей жизни и о том, что вы мне рассказали. Постоянно ношу выданный вами артефакт, который ставит вас в известность, когда я нахожу предмет нашего договора. И тогда вы уже прибываете ко мне. Это то, что касается моих обязательств. С вашей стороны, вы учите меня нанесению правильной иллюзии, помогаете с экзаменами и дорогой в Царсколевск. Я ничего не забыла?
        Ли Си Цын покрутил головой, словно воротник внезапно стал ему тесен.
        - Мне довольно сложно перемещаться между городами, да и внутри города - тоже, - заметил он.
        - Иногда полезно лишний раз пройтись, - намекнула я.
        - Не в моём случае, - отрезал он. - Вы думаете, Елизавета Дмитриевна, я слишком много ем и поэтому такой толстый? - Я не отвечала, и он продолжил: - Нет, я слишком много ем, чтобы не потерять вторую форму, которую приходится удерживать с большим трудом.
        - А если есть в ней? - осторожно уточнила я. - Ваш лис, он очень уж худой. Ему точно не помешает лишний раз подкрепиться.
        - В той форме у меня вообще ничего не усваивается, а энергия тратится только за счёт того тела. Так что вариант с моим прибытием проблематичен.
        - Но, насколько я понимаю, клятва может перенести меня в любой момент, невзирая на то, удобно это мне или нет. А мне это может быть очень неудобно. Выдернет меня посреди семестра - и как я буду потом возвращаться? Через телепорт Песцовых? Боюсь, Дмитрий Валерьевич не обрадуется, увидев меня в своём доме.
        - Это если увидит, - прищурился Ли Си Цын. - Вы точно так же можете от них уйти под пологом, как Дима вам наверняка предлагал.
        - Можно подумать, у них в доме нет защиты.
        - Есть, но я вам выдам одноразовый артефакт, который позволит вам её пройти, после чего рассыплется.
        - То есть вы всерьёз предлагаете мне возвращаться через дом вашей сестры? - удивилась я.
        - А почему нет? Об этом никто не узнает, кроме нас двоих. Разумеется, если вы не станете их грабить. А вы ведь не станете?
        - Не стану, - вынужденно согласилась я.
        Даже если отбросить моральные принципы, воровать что-то у родственников такого сильного мага мог только совсем глупый индивидуум.
        - Вот и договорились, - широко улыбнулся Ли Си Цын.
        Настолько широко, что я заподозрила, что продешевила. С другой стороны, я всё равно получу больше, чем он предлагал первоначально. Так стоит ли расстраиваться из-за ерунды?
        Глава 37
        Волков бегство, точнее, выдворение Песцова из этого дома не оставил незамеченным. Пришёл, лишь только мы достигли взаимопонимания с Ли Си Цыном, чему я порадовалась неимоверно: кто знает, что решил бы хозяин дома, если бы посчитал, что пользы от меня выйдет куда меньше, чем вреда. Возможно, племянник ему не столь уж и дорог, как и планируемое использование артефакта, а вот хорошие отношения с Волковыми - жизненно необходимы.
        Сообщил о визитёре, на чистом русском языке сообщил, между прочим, тот самый китаец, что не так давно усиленно делал вид, что меня не понимает. А сейчас он усиленно делал вид, что ему не стыдно и, вообще, меня в кабинете нет, хотя я изо всех сил укоризненно на него смотрела, почти дырку прожгла. Но китаец оказался на редкость огнеупорным и невосприимчивым к чужим взглядам.
        - Хотите послушать наш разговор, Елизавета Дмитриевна? - спросил Ли Си Цын и не дожидаясь моей реакции, сам же ответил: - Разумеется, хотите. Встаньте тогда рядом со мной, чтобы на вас никто случайно не наткнулся.
        - Полог я наложу, - радостно предложила я.
        Узнать, о чём пойдёт разговор с Волковым, - бесценно.
        - Я сам. Мой надёжнее, - усмехнулся Ли Си Цын и сказал китайцу, всё так же ожидающего решения нанимателя: - Пригласи штабс-капитана.
        Почти одновременно с этим он бросил на меня плетение. Боже мой, даже если Волков не скажет ничего интересного, мне будет чем заняться: плетение было куда запутаннее того, которым я владела, да и видела я его едва-едва. В сложные элементы приходилось всматриваться, напрягаясь до максимума. Но и это не помогало - чужая магия, словно ворох мелких, но вёртких змеек, пыталась ускользнуть и всячески мешала разобраться. После применения шитовского плетения по запоминанию дело пошло легче, но Ли Си Цын, несомненно, его отметил, выразительно хмыкнул, но сказать ничего не успел, поскольку Волков как раз заходил в кабинет.
        Наблюдать за ним полог Ли Си Цына ничуть не мешал, но визитёр был куда менее привлекателен, чем само плетение, поэтому я лишь коротко посмотрела на недовольную физиономию штабс-капитана и вернулась к изучению, откладывая в памяти все малейшие нюансы. В моём положении любое дополнительное знание увеличивает вероятность благополучного исхода. А это знание точно было не лишним. Правда, я не была уверена, что смогу повторить: ничего похожего по сложности мне ни видеть, ни, тем более, делать не доводилось. Если сравнивать с волковским, это плетение было словно лайнер по сравнению с моторной лодкой. Аккуратной, блестящей краской и шумящей отлично работающим мотором, но всё же лодкой.
        - Моё почтение, Борис Павлович, - склонил голову Волков, показывая уважение.
        - Добрый день, - недовольно буркнул Ли Си Цын. - Чем обязан вашему визиту?
        Сесть он гостю не предложил, поэтому тот застыл у двери и холодно протянул:
        - Вы нарушили наши договорённости. Господин Песцов покинул город. Впрочем, вам не впервой их нарушать.
        - В этот раз мы с вами ни о чём не договаривались, - отрезал Ли Си Цын. - Вы сорвали работу моего племянника, чем он был необычайно расстроен. Так расстроен, что я был вынужден отправить его к родителям.
        - Два раза? Телепорт у вас срабатывал дважды.
        - Вы следите за моим домом?
        - Полноте, Борис Павлович, такое сильное магическое возмущение даже отслеживать не нужно. Так куда был второй телепорт?
        - Александр Михайлович, - расслабленно-лениво сказал Ли Си Цын, - а с чего вы, собственно говоря, взяли, что я буду перед вами отчитываться?
        - С того, что ваш родственник влез в дурно пахнущее дело, - с хищным оскалом ответил Волков.
        Нос его подозрительно вытянулся и дёрнулся, и тут я вспомнила, что только что была в кабинете безо всякой маскировки. Да мной тут всё пропахло! Настолько пропахло, что при желании можно пройти по следу. Я начала было паниковать, но всё ограничилось только дёрганьем носа, который очень быстро вернулся к привычному виду. Получается, Ли Си Цын позаботился и об этом или за это отвечает один из блоков плетения?
        - Вот когда найдёте певицу, тогда и поговорим. Пока по всему выходит, что вы сорвали её гастроли своим преследованием.
        - Мне она нужна, - прорычал Волков.
        - Когда я был в вашем возрасте, - любезно сообщил ему Ли Си Цын, - я тоже влюблялся так, что, казалось, и дня не смогу прожить без любимой. Уверяю вас, всё это проходит. Возможно, именно ваша напористость и пугает даму. Вы не пробовали для начала завести роман в письмах?
        Волков дёрнулся так, словно ему влепили пощёчину. Лицо его исказилось от гнева. Не часто, наверное, ему приходится встречать противодействие своим интересам. Впрочем, в себя он пришёл быстро и даже сказал почти спокойно:
        - Шутить изволите, Борис Павлович?
        - Какие шутки в столь серьёзных вопросах? - сухо ответил Ли Си Цын. - Дамы нет, а вы её делите, при условии, что мой племянник в ней не заинтересован. Если вас успокоит, могу дать слово, что мой дом Дмитрий Валерьевич покинул один. Никакие Рысьины моим телепортом не пользовались.
        - Но два срабатывания…
        - Первое срабатывание было ошибочным. Племянник с чего-то решил, что сможет воспользоваться телепортом самостоятельно. Перенёсся туда, куда ему нельзя. Пришлось вернуть и отправить домой.
        - Одного?
        - Одного.
        Волков смотрел на Ли Си Цына так, словно подозревал того во всех смертных грехах одновременно. Но сам подозреваемый выглядел совершенно спокойным. Во всяком случае та его часть, которую я видела. Надеюсь, что вторая не подаёт знаков визитёру: «Здесь она, здесь. Ловите и забирайте. Я уже от неё устал».
        - Надеюсь, вы ещё помните о своём долге нашему клану? - вдруг спросил Волков.
        - Вам я точно ничего не должен, - резко ответил Ли Си Цын и неожиданно рявкнул: - Подите прочь, вы меня утомили!
        Я так и не поняла, сам ли выскочил Волков или его вынесло магией, но дверь за ним точно захлопнулась не без участия хозяина дома. Я услышала вскрик и стук свалившегося на пол тела: наверное, вид у взбешённого Волкова оказался чрезмерно пугающим для Ксиу, чья психика ещё не восстановилась после недавнего лицезрения инфернального лиса. В коридоре послышался невнятный бубнёж, вряд ли принадлежавший Волкову: тот говорил громко, резко и чётко. Ли Си Цын недовольно фыркнул, и только тут я спохватилась, что так до конца и не разобралась с его плетением, настолько была увлечена разговором. Казалось, я запомнила всё, но сумею ли воспроизвести?
        - На мою наработку нацелились? - спросил Ли Си Цын и убрал образец для запоминания. - И как, повторить сможете?
        - Пока не знаю.
        Я прикрыла глаза и начала выплетать по памяти то, что запомнила. Выдать единым жестом не получилось бы при всём желании, а ведь Ли Си Цын не потратил больше одной секунды, когда накладывал. У меня получилось секунд пятнадцать. Но получилось! Правда, в одном месте вышло не совсем то, что должно было, что тут же отметил недовольный хозяин кабинета:
        - Вот этот бугор - оскорбление магии, у меня такого безобразия не было. Здесь используется другая связка. Откуда вы вообще её взяли?
        Я пожала плечами. Ответа у меня не было - блоки нужно было соединить, вот я их и связала тем, что пришло в голову. Да не так уж и плохо выглядело получившееся плетение. Во всяком случае, оно работало. Я улыбнулась.
        - Зря радуетесь, - совершенно правильно понял меня Ли Си Цын. - Плетение должно быть гладким, в противном случае оно становится заметным куда более слабым магом. В частности, ушедшему штабс-капитану Волкову не составило бы труда вас обнаружить, ежели бы полог был вот этот.
        Он пренебрежительно ткнул пухлым пальцем в злополучный бугор и невоспитанно фыркнул.
        - Чему вас только Фаина Алексеевна учила? - продолжил он наставление.
        - Ничему, - буркнула я. - Ничему она меня не учила.
        - Не преувеличивайте, барышня, - не поверил Ли Си Цын. - Сильные маги - основа любого клана. Ни за что не поверю, чтобы вашим образованием никто не занимался.
        - И тем не менее никто не занимался, - сухо ответила я, оскорблённая подозрением во вранье. - Владимир Викентьевич делал упор на контроль.
        - Владимир Викентьевич?
        - Звягинцев, целитель Рысьиных, я у него жила после смерти мамы.
        Ли Си Цын пару раз хлопнул рукой по столу, словно пытаясь ухватить ускользающую мысль, и выдал:
        - Такое чувство, что вы что-то не договариваете, Елизавета Дмитриевна. Если Фаина Алексеевна не желала вас обучать и собиралась как можно скорее выдать замуж, значит, она делала ставку только на ваших детей. Но почему?
        Потому что она знала, что внутри не её внучка, внезапно с ясностью поняла я. Родня по крови, но не по духу. Кто знает, какие на самом деле были отношения между внучкой и бабушкой? Возможно, когда между ними не стояла неугодная невестка, там всё было не так плохо, как мне старательно хотели показать. И тогда…
        - Впрочем, мне нет дела ваших секретов, - неожиданно сказал Ли Си Цын. - Вместо этого бугра должно быть такое. - Он изобразил на листе бумаги небольшую закорючку с петельками. - Замените. Попробуйте сделать это не развеивая.
        Менять не развеивая оказалось куда сложнее, чем выплетать с нуля. Я опять пожалела, что у меня так мало пальцев: очень сложно одновременно удерживать распадающееся плетение и создавать новую связку. В результате я провозилась почти минуту и поднимала взгляд на Ли Си Цына уже безо всякой гордости, уверенная, что получу пару едких фраз о своей никчёмности как мага. Но на удивление взгляд нынешнего моего учителя был отнюдь не пренебрежительный, а задумчиво-оценивающий.
        - А тому плетению, которым вы крэга пришибли, вас кто научил?
        - Я сама научилась по учебнику для армии.
        Ли Си Цын закашлялся, явно поперхнувшись моим ответом. Потом покрутил головой, этак осуждающе и пробурчал:
        - Не понимаю мотивов Фаины Алексеевны.
        Придвинул к себе телефон, снял трубку и покрутил ручку. Коротко бросил в трубку: «139» и застыл в ожидании ответа. Пока он от меня отвлёкся, я на всякий случай развеяла плетение и создала его заново, акцентировав внимание на проблемном узле. В этот раз получилось лучше и быстрее, чем в прошлый. Обрадованная, я опять развеяла и опять создала, уложившись в пять секунд. Пальцам теперь было достаточно лишь намёка на движение, чтобы из-под них выходила настоящая музыка. Музыка магии. Я огляделась. Здесь же плетений не на один концерт! Пока буду готовиться к экзаменам, непременно выучу ещё что-нибудь полезное.
        - Добрый день, Арсений Петрович. Я к вам с просьбой. - Ли Си Цын говорил через паузы, явно ведя диалог, вторую часть которого я не слышала. - Я придумал, что с вас взять в уплату. Вы же в курсе моих проблем с жителями Поднебесной? Да, да, опять прислали. В этот раз девушка захотела у нас учиться. Нужна справка об экзаменах за гимназический курс. Нет-нет, что вы, уважаемый Арсений Петрович, разве я могу обратиться к вам с такой просьбой? Девушка будет сдавать экзамены по-настоящему. Более того, я прошу о сдаче через артефакт. Насколько дороже? Разумеется, я оплачу. И могу я просить, чтобы девушка пожила у вас перед экзаменами? Да, да, слишком серьёзные проблемы. По-русски говорит, разумеется. Тогда я её немедленно к вам и отправлю. Благодарю, Арсений Петрович, вы меня очень обяжете.
        Ли Си Цын положил трубку и насмешливо на меня посмотрел.
        - Ну что, Елизавета Дмитриевна, сейчас я вас учу вас плетению иллюзии и у вас будет замечательная возможность его постоянно тренировать, пока вы живёте у Арсения Петровича Белочкина. Добрейшей души человек, да.
        - То есть вы сейчас договаривались обо мне? - поразилась я. - Но зачем мне справка на имя Ксиу? Что мне с ней делать?
        - При сдаче через артефакт справка выдаётся не именная. Вы думаете, я зря договаривался именно о такой? - чуть приподнял он уголки губ, обозначив улыбку. - Облегчаю вам дорогу к знаниям, ибо про получение именной справки Рысьины сразу узнают.
        - Я собиралась получать на другую фамилию. У меня и направление на другую.
        - Не стоит недооценивать Фаину Алексеевну. У вас же документы не фальшивые? С фальшивыми вы никуда не поступите.
        - Не фальшивые, но не на звериную фамилию.
        - Вы так уверены, что Фаина Алексеевна её не знает? - усмехнулся Ли Си Цын.
        Я была уверена в обратном, поэтому лишь хмуро спросила:
        - А вы так уверены, что я смогу выдать себя за китаянку? Я не знаю китайского.
        - Не волнуйтесь, Арсений Петрович его тоже не знает.
        - Но я и говорю совсем по-другому. Мой голос ничуть не напоминает мяуканье вашей китаянки.
        - Настоящая иллюзия, Елизавета Дмитриевна, включает в себя всё. И вы её сейчас выучите. Замяукаете не хуже Ксиу.
        - Прямо сейчас?
        - А вы думали, что мой дом станет для вас справочником по нужным плетениям? - фыркнул Ли Си Цын. - Нет, если бы вы решили вступить в наш клан на определённых условиях…
        Он замолчал, давая мне возможность обдумать и радостно согласиться.
        - Я состою совсем в другом, - осторожно ответила я, подозревая, что на деле это предложение не столь заманчиво и «определённые условия» будут кабальными не меньше, чему Рысьиных.
        - На самом деле это можно обойти даже в вашем возрасте…
        - Как? - оживилась я.
        - Не думаете же вы, что я выдам вам эти сведения просто так? - вкрадчиво спросил Ли Си Цын. - Вот если дадите согласие, Елизавета Дмитриевна, тогда будет совсем другой разговор. Между прочим, это предложение для вас выгодно: мы сумеем вас защитить как от Рысьины, так и от Волковых. При этом вас никто не будет ограничивать в занятиях магии, а учителей вы получите самых лучших.
        Что-то подобное обещала княгиня Рысьина, только вот ничего из её обещаний не выполнилось. Или почти ничего. Более того, к правам, который остались пустыми звуками, внезапно приплюсовались обязанности, о которых меня не предупреждали. Пожалуй, я воздержусь от перехода в клан Песцова: а ну как я начну приносить неудачу всему клану, а не только одному его представителю? Или клан начнёт приносить неудачу мне, что даже более вероятно?
        - А кто меня защитит от вас? - скептически спросила я. - Борис Павлович, я, знаете ли, не совсем дура.
        - Вот это в вас и привлекает, - усмехнулся Ли Си Цын. - Оставлю предложение открытым и даже дополнительный артефакт телепорта выдам на случай, если решите воспользоваться. Без каких-либо обязательств с вашей стороны.
        Его глаза столь подозрительно сверкнули, что я подумала: если не удастся отвертеться от сомнительной чести получить артефакт, нужно его будет забыть в ближайшем банке. Или на ближайшем почтовом отделении…
        Глава 38
        Я рассчитывала быстро сдать экзамены и двинуться дальше, в Царсколевск. Не тут-то было! Белочкин оказался слишком ответственным и проверил мои знания до назначения даты экзаменов. После чего решил, что для получения достойной оценки нужно подтянуть историю и географию, учителей по которым он сам нашёл и привлёк к занятиям у него в доме. На мой вопрос, сколько я должна платить, необычайно рассердился и заявил, что это внутренние дела его и Ли Си Цына.
        Задержка была бы мне на руку: в Царсколевске пришлось бы где-то скрываться до поступления, а так я имела и кров, и стол, и некоторую защиту от поиска. Но именно была бы. Во-первых, меня всё больше и больше беспокоили газеты с намёками на почти помолвку Николая и великой княжны. На фотографиях она выглядела слишком довольной, чтобы от этих намёков можно было отмахнуться как от чего-то совершенно нестоящего. А во-вторых, чем больше я жила в чужом доме под видом китаянки, тем больше боялась разоблачений. Нет, иллюзия, которой меня научил Ли Си Цын, была идеальна: полное подобие Ксиу, даже голос был её. С одеждой обстояло не так хорошо, поскольку источник образа наотрез, до истерики, отказалась делиться своим гардеробом. Когда Ли Си Цын перевёл задумчивый взгляд на меня и я поняла, что дело идёт к тому, что придётся проходить какое-то время в этом ужасном чёрном древнем платье, истерика случилась уже у меня. Почему-то показалось ужасно несправедливым, что в то время, как мне приходится надевать непонятные обноски с чужого плеча, великая княжна носит платья от лучших модисток и в придачу вовсю таскает
с собой моего Хомякова. Это показалось настолько несправедливым, что я разревелась. А может, просто сказалось напряжение, в котором я находилась столь долго, что это оказалось последней каплей.
        Ли Си Цын женских слёз не терпел, поэтому почти в ультимативной форме приказал мне успокоиться и отправил Ксиу в компании русскоговорящего китайца покупать для меня нормальную одежду. Дева настолько вдохновилась, заблестела глазами и заулыбалась, что я сразу заподозрила гадость с её стороны и попросила перевести: если она купит что-то подобное тому, что на мне, то я натяну ей это лично по самые уши, а сама заберу её вышитые наряды. Блеск глаз поблёк, улыбка увяла, и выбрала Ксиу пару вполне пристойных платьев, которые я сейчас носила, притворяясь ею, и довольно удачно, надо признать. Для полного соответствия я иногда путала слова и ставила неправильно ударения. Этому Белочкин, который оказался директором гимназии, умилялся, его отпрыски, мальчики-погодки, едва вошедшие в школьный возраст, хихикали, а супруга огорчалась. Очень уж она хотела, чтобы я поскорее сдала нужные экзамены. Не потому, что жаждала выставить меня из своего дома. Нет, Мария Алексеевна оказалась чрезвычайно внимательной и доброй хозяйкой. Просто ей хотелось, чтобы просьба Ли Си Цына была выполнена как можно скорее и наилучшим
образом.
        Уж не знаю, что для них сделал песцовский родственник, но говорили о нём только с восхищением, ко мне же относились как к любимой племяннице, которую долго уговаривали приехать в гости и вот наконец она снизошла. В моём положении были несомненные плюсы: никто не удивлялся, если я чего-то не знала, всё списывали на культурные различия. Но и минусы тоже были: детей весьма интересовали традиции Китая, в которых я была совершенно несильна. Но я выработала прекрасное противодействие - в случае чего нежно лепетала, что не уверена, могу ли я это рассказывать иностранцам, а кроме того, дала зарок не пользоваться родным языком до сдачи экзаменов. К зароку отнеслись серьёзно и только один раз попытались подсунуть бумагу с иероглифами, по виду даже не китайскими. Рассматривать я их не стала, сразу зажмурилась и повторила про зарок. После этого никаких поползновений на знания о моей якобы родине не было.
        Плюсом было так же то, что я выпустила Мефодия Всеславовича и пользовалась его помощью. Честно говоря, я опасалась, что местные домовые могут про него рассказать хозяевам, но ещё больше я боялась, что постоянное пребывание в шкатулке навредит здоровью моего помощника, которое и так было не ахти после службы у Соболевых. Оказалось, по обеим пунктам беспокоилась я напрасно. В шкатулке домовой впадал во что-то похожее на анабиоз и мог в таком состоянии находиться если не вечно, то очень долго. А домовых у Белочкина не было. Я ужасно удивилась, но Мефодий Всеславович пояснил, что домовые необычайно редки, поэтому ценятся хозяевами. И жить могут не в каждом доме. «Свет там нужен», - непонятно пояснил Мефодий Всеславович, а на мой вопрос, неужели у Белочкина нет этого самого нужного света, так же непонятно ответил: «Может, у них и заведётся кто, но сейчас нет и не предвидится». Поэтому мой домовой взял присмотр над хозяйством всего дома, одновременно прикрывая и контролируя мои перекидывания от посторонних. Он отъелся и даже приоделся, используя лоскуты из корзинки для рукоделия, которую мне зачем-то
вручила настоящая Ксиу. Даже если бы я увлекалась шитьём или вышивкой, вряд ли нашла бы на это время: все дни были заняты учёбой. Если я не зубрила у себя в комнате, то торчала в библиотеке, изучая законы. Очень уж мне запали в душу слова Ли Си Цына о том, что есть способы выйти из клана даже в моём бесправном положении.
        Новые плетения я продолжала заучивать, хотя магию изучать без практики особого смысла не имело, а практиковать в доме Белочкина я не рисковала. Не был он приспособлен для тех, кто во время изучения плетений может что-то наплести не так и поджечь/заморозить/превратить в труху/прорастить/развеять - в зависимости от того, что изучает маг и к чему у него есть склонность. Пусть руки и чесались почти постоянно опробовать что-то новое, но я лишь повторяла ранее изученное, и то - под прикрытием Мефодия Всеславовича. Слишком уж велика опасность была себя выдать: настоящая Ксиу не только не была оборотнем, но и не имела склонности к магии. Конечно, что-то можно было оправдать срабатыванием артефакта, но лишь что-то.
        В библиотеке и застал меня Белочкин, влетевший туда с необыкновенно радостным видом.
        - Ну что ж, Ксения Ивановна, - довольно заявил он, - сразу после Перунова дня и начнём вас экзаменовать.
        Ксения Ивановна - это они так трансформировали имя Ксиу в более привычное русскому уху. Я не возражала, всё равно имя было не моё. Но против переноса экзаменов на после Перунова дня возражала, да ещё как, но сказать ничего не успела.
        - Российские законы изучаете? - удивился Белочкин. - К чему такой красивой юной деве законы чужого государства?
        - Кто знает…
        - Остаться желаете, - понятливо кивнул он. - Запал наш Борис Павлович в сердечко?
        Я сильно сомневалась, что настоявшая Ксиу испытывала хоть какую-то сердечную склонность к Ли Си Цыну, но вряд ли её когда-нибудь об этом спросят, поэтому разуверять Белочкина не стала, но и подтверждать тоже, а восторженно залепетала на интересующую меня тему:
        - Арсений Петрович, я вам так признательна за беспокойство, но почему так долго? Я могу сдать экзамен хоть завтра.
        - Так Коляда же скоро, Ксения Ивановна…
        - Коляда?
        - Празднуем возвращение солнышка. День хоть на воробьиный скок, а прибывает, Ксения Ивановна. Кто ж работать в такое время будет? Гости, балы, колядки. Колядки - это, конечно, больше для детей, но иной раз даже студиозусы балуются. Напялят на себя этакую страшную звериную харю да тулуп шерстью наружу и ходят людей пугают, зло отгоняют.
        Белочкин приставил руки к голове, словно диковинные рога, и зарычал, показывая, как пугают студиозусы честной народ. За дверью раздалось хихиканье его сыновей, я тоже не удержалась от смеха, столь потешно он выглядел.
        - Уверяю вас, Ксения Ивановна, вам будет интересно. Приглашение на пару балов я вам обеспечу.
        - А там будет господин Ли Си Цын? - оживилась я, понадеявшись получить хоть какие-то сведения из первых рук о Волкове и его поисках.
        - Что вы, Ксения Ивановна, Борис Павлович на такие несерьёзные мероприятия не ходит, - огорчённо сказал Белочкин, окончательно убедившись в моей безответной любви к Ли Си Цыну. - Наверное, потому и спутницу жизни себе до сих пор не нашёл. А ведь такой солидный господин, мечта любой женщины… А хотите, мы к нему с визитом сходим?
        Он подмигнул, явно предлагая разработать план по захвату лисицынского сердца.
        - Господин Ли Си Цын сказал, чтобы я не возвращалась в его дом, пока не сдам экзамены, - трагическим голосом напомнила я.
        Подозреваю, требование это он выдвинул не столько потому, что опасался, что я изучу ещё парочку плетений в его доме, сколько потому, что настоящая Ксиу никуда не делась и всё так же продолжала его донимать, падая в обморок при каждом удобном случае. Две Ксиу на одного лиса выходило уже явный перебор, пусть даже этот лис был столь силён магически и столь внушителен внешне. Как мне кажется, он бы и одну непременно уже сплавил, не будь у него необходимости прикрывать мою легенду.
        - Нет уж, не нужны мне балы, я лучше ещё позанимаюсь. Или книжки почитаю.
        Я вздохнула как можно тяжелее.
        - Девочка моя, не переживайте так, - расстроился Белочкин. - Придумаем что-нибудь. Вот хоть на обед его пригласим, не отвертится. Пусть посмотрит, каких успехов вы достигли. Как думаете, а?
        Я с энтузиазмом поддержала это предложение, хотя и подозревала, что Ли Си Цын под любым благовидным предлогом откажется от визита, тем более что речь шла об обеде. Кормили у Белочкина не сказать чтобы плохо, но куда скромнее, чем у Ли Си Цына. Хуже того, в честь меня время от времени пытались готовить какие-то китайские блюда. Не знаю, насколько они получались аутентичными, но я поняла одно - китайскую кухню я не люблю совершенно, поэтому постоянно твердила, что не надо ориентироваться на мой вкус, мне и русская очень нравится. Похоже, Белочкины тоже не были в восторге от китайской, потому что попытки разнообразить меню в стиле настоявшей родины Ксиу в конце концов сошли на нет.
        Оказалось, я зря сомневалась, что Ли Си Цын примет приглашение. Пусть он из своего дома выходил крайне редко, но ради обеда у Белочкина сделал исключение. Хозяева так обрадовались, что не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: не балует Ли Си Цын визитами своих знакомых. Время обеда пока не наступило, и Белочкины засуетились, то и дело выскакивая из гостиной и стараясь оставить нас наедине. Получалось это плохо, поскольку то один, то второй отпрыск семьи вламывался в гостиную в самый неподходящий момент, а именно: как только я открывала рот, чтобы узнать новости.
        Казалось, с того времени, что я видела песцовского дядюшку в последний раз, он стал ещё грузнее, двигался пусть уверенно, но тяжело. Каждый шаг чувствовался не только посторонними, но и им самим. Поэтому он как добрался до кресла, так и замер в нём с блаженным выражением лица, которое хозяевами дома было отнесено на мой счёт. Я же скромно устроилась рядом с ним на стуле.
        - Борис Павлович, тот страшный офицер, что напугал меня в вашем доме, он вам больше не угрожал? - наконец попыталась я как можно более обтекаемее узнать то, что меня волновало.
        - Он? Мне? Угрожал? - презрительно фыркнул Ли Си Цын.
        И наконец активировал полог тишины. Но совсем простенький, почти такой, как я использовала. Я даже разочарованно вздохнула, когда это обнаружила. Но Ли Си Цын, хоть и понял причину моего расстройства, тем не менее не сделал ничего, чтобы меня обрадовать.
        - Елизавета Дмитриевна, почему вы тянете время? - буркнул он. - Мне уже надоело терпеть в своём доме эту дуру. Мы договаривались, что вы сдаёте экзамены и уезжаете.
        - Ваш знакомый посчитал, что чем лучше я сдам экзамены, тем больше у меня надежд покорить ваше сердце.
        - Что за чушь?
        - Я так и думала, что вам нравятся не слишком умные девушки, - не удержалась я. - Но ничего не поделаешь. После Перунова дня все предметы сдаю и уезжаю от вас с разбитым сердцем и без надежды на взаимность.
        - Дошутитесь, Елизавета Дмитриевна, - фыркнул он. - До того, что я решу, что одна официальная жена куда удобнее, чем постоянно непонятно зачем присылаемые китайские девы.
        - Как это непонятно за чем? За лисятами, - парировала я и быстро перевела опасный разговор на другую тему: - Так что там с Волковым?
        - Уехал. - Нахмурился Ли Си Цын. - оставил пару артефактов вблизи моего дома, и уехал.
        - Вы их того? - я покрутила руками, словно выжимала бельё. - Уничтожили?
        - Зачем? Я сделал вид, что ничего не заметил. Моськин их ежедневно проверяет, пусть уверится, что всё идёт, как они хотят.
        - А куда он уехал, не знаете?
        - Почему не знаю? В Царсколевск, с заездом в Ильинск. Письмо я получил от Фаины Алексеевны, слёзное такое письмо о нелёгкой судьбе любящей бабушки, чья внучка неправильно её поняла и пропала. И теперь бабушка ночей не спит, о внучке беспокоясь, и обещает вернувшему беглянку круглую сумму и клановую помощь. Любую. С учётом того, что целители у Рысьиных лучшие, предложение более чем заманчивое.
        В гостиную влетел Белочкин, убедился, что мы мирно беседуем, и тут же вылетел, словно его дёрнули за рукав и утащили за дверь. Подслушивать у них не выйдет, но подглядывать никто не запретил, а значит, надо показать, что разговор вовсю идёт на приятные мне темы. Но получилось лишь жалко улыбаться, показывая, как я рада, что со мной разговаривает предмет моих девичьих грёз.
        - А потом Волков отправился прямиком к Диме. Тот сказался больным, предупредил я сестру, что встречаться с Волковым ему в ближайшее время нельзя. Но сколько он может притворяться больным? - рявкнул на меня Ли Си Цын. - Вы же понимаете, что теперь и я пострадаю, если вас здесь обнаружат?
        Я вжала голову в плечи, походя при этом не на большую рысь, а на маленькую испуганную черепаху. Очень уж страшен был сейчас Ли Си Цын, который останавливаться не собирался.
        - Так объясните, Елизавета Дмитриевна, почему вы тянете время? А то ведь я решу, что мне куда выгоднее сдать вас Рысьиным.
        - Вы не сдадите, - обиженно сказал я.
        - Почему это?
        - Потому что вам со всех сторон невыгодно, - пояснила я. - Фаина Алексеевна вам в лицо скажет, как она благодарна, а на деле затаит злобу, которую выльет при первом удобном случае. Да и артефакт вы тогда не получите. Наверняка есть способы ограничить даже такое серьёзное обязательство, как принятая мной клятва в отношении вас. Слово, опять же нарушите. Уверяю вас, я не собираюсь задерживаться здесь более необходимого, и нынешняя задержка вовсе от меня не зависит. Вы же сами доверили меня господину Белочкину, вот и пожинайте плоды своей доверчивости.
        - Гм… - сказал Ли Си Цын и весьма странно на меня посмотрел.
        - Я уверяла господина Белочкина, что готова сдать экзамены немедленно, он же решил, что мои знания по некоторым предметам до высшего балла не дотягивают, и вот…
        - По некоторым? - скептически спросил Ли Си Цын, уже не столь злой, как несколькими минутами раньше.
        - Если быть точной, то по истории и географии. Я в них немного ошибалась, - смущённо пояснила я.
        Путалась я не немного, но на тройку наверняка сдала бы, что не послужило бы препятствием для учёбы на целителя. Но Белочкин решил перестраховаться. Честно говоря, я особо и не возражала, очень уж спокойно было у них в доме. И мне, и Мефодию Всеславовичу, который тоже не горел желанием куда-то срываться и бежать.
        - Теперь не ошибаетесь?
        - Кажется, нет. - Он опять насмешливо хмыкнул, и я поспешила добавить: - В конце концов, у меня ещё полторы недели до начала экзаменов. Если где и ошибусь, то успею поправиться и выучить, Борис Павлович. Я понимаю, вы беспокоитесь больше даже не за себя, а за племянника, но он мальчик взрослый, выпутается.
        В этом я была уверена: за время нашего общения Песцов показал себя крайне изобретательным молодым человеком. И если нам не удалось выпутаться из всех возникших неприятностей, то отнюдь не по его вине.
        - У Димы есть артефакт против ментального воздействия, - неохотно сказал Ли Си Цын. - Пару разговоров с Волковым он выдержит. Но лучше бы, чтобы эти разговоры случились тогда, когда вас здесь не будет, Елизавета Дмитриевна.
        Он развеял полог тишины, тяжело встал и пошёл на выход, бросив короткое извинение всполошившемуся хозяину. Мол, сигнал пришёл, срочное сообщение, которое не позволяет более задерживаться. Но в другой раз, непременно и придёт, и посидит, и даже пообедает.
        - Поругались? - сочувственно спросил вернувшийся Белочкин. - Ох, и тяжёлый человек Борис Павлович, ох и тяжёлый. Во всех смыслах этого слова. Но хороший, этого у него не отнять. Не переживайте, Ксения Ивановна, всё будет хорошо.
        - Конечно, Арсений Петрович, - согласилась я. - Как только я сдам экзамены, так всё и будет хорошо.
        - До Перунова дня никак, - расстроенно ответил Белочкин. - Но сколь там осталось-то, Ксения Ивановна?
        Сколько ни осталось, хорошо бы, чтобы до этого времени ничего не случилось, а то вряд ли «хороший человек» Ли Си Цын мне спустит, если я подставлю его клан. Доброта некоторых людей имеет свои границы, и мне сегодня их чётко указали.
        Глава 39
        Изучение имперских законов не прошло бесследно: удалось найти один из вариантов по выходу из клана Рысьиных, на которые намекал Ли Си Цын. Всего-то нужно было создать клан магу с силой больше 500 единиц, которые у меня наверняка были. От желания бежать создавать собственный клан остановили существенные ограничения: мало того, что глава клана должен был иметь доказательство гражданской зрелости в виде документа о знании гимназического курса, который я только собиралась получить, так и клан не мог состоять из одного человека, для регистрации требовались ещё двое, оборотни или одарённые. И клановая фамилия не должна была совпадать с уже имеющимися. Если с последним было просто - можно было взять двойную фамилию, был бы клан Седых-Рысьиных, то где брать ещё двоих, я понятия не имела. Боюсь, Николай откажется участвовать в этой авантюре, даже если я пообещаю, что клан будет называться Седых-Хомяковых. Хотя, на мой взгляд, клан Седых-Хомяковых звучит куда брутальнее, чем просто Хомяковых. Может, и удастся уговорить? Я вспомнила Петра Аркадьевича и Анну Васильевну, которая хоть и была Волковой, но
предпочла родному клану со звучной фамилией другой, куда менее скромный. Вспомнила и опечалилась: родители Хомяковых точно не поймут, приди детям в голову мысль создать со мной общий клан. А больше и обращаться не к кому. Нет у меня хороших знакомых ни среди представителей звериных фамилий, ни среди тех, кто владеет магическим даром. И не факт, что те, кто владеет магическим даром и не входят в клан, захотят присоединиться к моему. Зачем им это? Ни тайных знаний, ни денег, ни защиты… Я загрустила. Но ненадолго. Ли Си Цын говорил о нескольких вариантах. Возможно, остальные окажутся куда более реальными?
        Но сколь я ни рылась в справочниках, других вариантов не нашла. Возможно, они были сформулированы слишком неявно, а я не так хорошо разбираюсь в юридических хитросплетениях. Или опирались на столь древние клановые законы, что знали их только в тех кланах, которые стояли у истоков.
        Тем временем вовсю шли весёлые празднования, отвлекая меня от повторения предметов к экзаменам. На балы меня вытащить Белочкиным не удалось, но желающие получить праздничное угощение регулярно вламывались в дом и пели корявые стишки, с трудом ложившиеся на музыку. Наверное, они имели сакральный смысл, но казались мне чуждыми, словно вместе с личиной Ксиу ко мне прилипло и немного её культуры. Самая малость, как раз для того, чтобы не любить колядки.
        Сегодняшние колядующие вопили особенно громко и противно, но что-то в проникающих звуках было настолько цепляющим, что я, вместо того, чтобы поставить плетение, отсекающее звуки, пошла смотреть на разыгрывающееся представление. Спускаться не стала, мне и со второго этажа было всё прекрасно видно.
        Четвёрка мужчин в вывернутых мехом наружу тулупах и с закрытыми личинами физиономиями вовсю упражнялись в остроумии, если уж вокальные данные не оценили. Стоящие рядом со мной сыновья Белочкина от души хохотали - юмор был как раз такой, хорошо понятный детям. Впрочем, старший Белочкин тоже радовался как ребёнок. Его же супруги не было. Наверное, Мария Алексеевны вообще отсутствовала, иначе она, как радушная хозяйка уже отсыпала бы заготовленные на такое дело сладости.
        Колядующие старались держаться как можно раскованнее, но было заметно, что такое поведение им не свойственно. В движениях одного я вообще уловила что-то смутно знакомое. Частично усилив нюх, я глубоко вдохнула и поняла, что не ошиблась: к нам с тайным визитом явился Моськин. Личина на нём была особенно противной: большая, чёрная, с ярко-алыми узорами, которые выглядели как пробивающийся сквозь трещины огонь. Она привлекала куда больше внимания, чем блестящее золотой фольгой солнышко на шесте. И была по-настоящему страшной. Сразу вспомнились слова Ли Си Цына о том, что Волков непременно рано или поздно пообщается с Песцовым и вытянет из того всю интересующую информацию. Но если бы Волков уже поговорил с Дмитрием Валерьевичем, неужели Ли Си Цын не предупредил бы меня каким-нибудь образом? Можно отправить неотслеживаемое магическое сообщение - я это точно знаю из учебников для военных магов. Там даже формула была для отправки на короткие расстояния. Ужасающе сложная формула. Страшно представить, как она выглядит для отправки куда-нибудь далеко. И всё же я непременно бы её испробовала, если бы мне
было кому посылать сообщения… В конце концов, есть же и обычные письма. Отправь мне Ли Си Цын открыточку, неужели бы я не догадалась, что что-то неладно?
        - Вот ведь жук, - внезапно пробурчал проявившийся рядом Мефодий Всеславович. Судя по тому, что на него никто не обращал внимания, видела и слышала его только я. - Артефакт к перилам пристроил.
        Мне не понадобилось уточнять, кто. Теперь я и сама заметила слабое свечение магии. Столь слабое, что не укажи на него домовой - я бы могла и не обратить внимания.
        - Только не вздумайте никому говорить! - всполошился Мефодий Всеславович. - Сразу себя выдадите. Артефакт-то пустяковый, ни для кого не опасный. Только видеть его здесь никому не положено. А уж китаянке без магии - тем паче. И запомните: нельзя вам сейчас магию использовать, вообще никакую.
        Он сурово на меня зыркнул и исчез, словно в воздухе растаял. Я бросила последний взгляд на подозрительного Моськина, которому хозяин дома как раз денежку какую-то вручил за представление, и заторопилась к себе в комнату, прояснять вопрос с артефактом.
        Домовой либо пришёл вместе со мной, либо уже был там: проявился он аккурат, стоило мне закрыть дверь.
        - А почему магию использовать нельзя? - первое, что я спросила.
        - Так это, сигнал пойдёт. Сразу поймут, что тут маг, - пояснил Мефодий Всеславович. - Я откуда знаю-то. У Соболева такие артефакты пачками делали.
        - Так это соболевский? - поразилась я. - Получается, он в союзе с Волковым?
        И получается, что я маг так себе, если не вижу чужих артефактов, пока меня носом не ткнут. А ведь должна быть настороже.
        - С чего бы им в союзе быть? - удивился теперь уже Мефодий Всеславович. - Артефакт-то простейший, плетение кто угодно повторит, даже самый слабый маг. И сложности в производстве нет. Простые, но эффективные. И размер удобный - не заметишь, если не знаешь. Крошечный, как жучок мелкий. И плоский, как лист бумаги. Не всякий углядит.
        - Так и испортить наверняка проще простого… - задумалась я.
        Очень уж не хотелось иметь рядом пусть артефактного, но шпиона, и ограничивать себя в заклинаниях.
        - Это да, - согласился Мефодий Всеславович. - Да токмо вот в чём заковыка. Испортить маг может, а более никто. Испортите - это сразу как сигнал для волковской кодлы: тута я, ловите. Так они просто для проверки поставили. Никак не могут смириться, что ваш след потеряли. Подозревай они китаянку всерьёз - тут уже был бы сам Волков, а не его подручные. И не колядовал бы, пробрался и проверил сам.
        - Но вы же говорите, артефакт на магию реагирует, а у меня личина.
        - Не снимайте, - посоветовал домовой. - Если по чуть-чуть подпитывать, артефакт не сработает. А вот снимать-ставить не выйдет, тут даже я не прикрою. От мага бы прикрыл, а от этого плетения - нет.
        Я сдавила виски руками, пытаясь собраться с мыслями. Вычислили меня или нет?
        - Пора бежать?
        - Тогда волковские точно уверятся, что здесь были вы и Песцов с Ли Си Цыном вам помогали, - довольно жёстко сказал Мефодий Всеславович. - Нет уж, Елизавета Дмитриевна, пока у них кроме подозрений ничего нет, сидите тихо как мышка и делайте то, что собирались: экзамены сдавайте. И никакой магии и оборотов.
        Последнее было особенно обидно: под прикрытием Мефодия Всеславовича я постоянно практиковала вторую ипостась. И теперь рысь уже даже в самом начале после оборота не захватывала контроль, а полностью подчинялась человеческому разуму. Почти полностью. Во всяком случае, в доме Белочкиных ни одна подушка не пострадала. А то, что мышей стало меньше… Уверена, хозяева не расстроятся, если вдруг это обнаружат.
        Больше никакой активности я не замечала, даже колядующие почти сошли на нет, а если и появлялись, то лишь детишки, жаждущие набрать сладкого, пока есть возможность. Правда, мне казалось, сладкое храниться не будет, тут же съестся. Из окон я выглядывала осторожно, но не замечала ни Моськина, ни кого другого, кто мог бы наблюдать за домом. На редкость спокойный район был у Белочкина, сюда посторонние почти не заходили, да и спрятаться им было негде. И все же волноваться я не переставала: само появление волковского подручного говорило, что расслабляться нельзя.
        Время до Перунова дня тянулось медленно, что заставляло меня постоянно нервничать. От гаданий я успешно отказалась - хватило мне спиритического сеанса с пришедшим духом по имени Царь и его непонятными намёками. А вот в Перунов день меня всё же привлекли к забавному обряду маранки. Всему хозяйскому семейству и мне были выданы листы бумаги, на которых следовало вымарывать всё плохое, что за год скопилось в душе. Грязь, боль, обила, раздражение, даже ненависть - всё получило свое воплощение в грязных пятнах, замкнутых в круг. После чего Белочкин все листы собрал и сжёг, что-то тихо бормоча себе под нос. Наверное, мне не составило бы труда подслушать, пользуйся я магией, но магия сейчас для меня закрыта. Да и стоит ли лезть в чужие клановые секреты? Нужно уважать хозяев приютившего меня дома.
        Как ни странно, после обряда мне стало спокойнее, словно он оказался залогом того, что всё пройдёт, если не без потерь, то так как должно.
        А на следующий день начались экзамены, и я полностью забыла и о Волковых, и о Рысьиных, и даже о Песцове с его родственниками - в голове не оставалось места, чтобы ещё беспокоиться и об этом, всё уходило на то, чтобы ничего не забыть. Задача затруднялась тем, что Шитовское плетение, позволяющее сосредоточиться, было теперь под запретом. Может быть, поэтому географию я сдала всего лишь на «удовлетворительно», но это была единственная тройка. По языкам я наговорила на отлично. Математика письменно и устно тоже была оценена на высший балл. По русскому мои знания были оценены скромнее, всего лишь на «хорошо», хотя, как мне потом по секрету сказал Белочкин, в экзаменационной комиссии велось обсуждение, не поднять ли балл, как иностранке. Возможно, сдавай я обычным путём, даже подняли бы, но поскольку экзамен принимался через артефакт, решили не рисковать - неизвестно, приняло бы магическое устройство, присутствующее на всех экзаменах, такую поправку.
        Поскольку я сдавала через артефакт, ко всем бумагам, на которых я что-то записывала, приходилось прикладывать руку. При этом там возникала странная характерная загогулина, которая появилась и на свидетельстве о сдаче экзаменов. Свидетельство в присутствии принимавшей экзамены комиссии мне торжественно вручил сам Белочкин, разразившись восторженной речью и сожалением, что я не дотянула географию до нужного балла. Но что по географии, что по истории у меня в голове булькала настоящая каша из обрывков воспоминаний из прошлой жизни и новыми сведениями из этой. Так что я скорее удивлялась тому, что по истории наговорила на четвёрку, чем тому, что не смогла этого сделать по географии.
        - Остаётся только удивляться прекрасному знанию русского языка. - Как на это мероприятие пробрался Моськин, было совершенно непонятно: из школьного возраста он давно уже вышел, а в учителя его вряд ли взяли бы. - Для жительницы иностранного государства… Кстати, а законно ли вообще свидетельство, выданное иностранке? Документа на гражданку Ксиу Ван, где было бы написано её имя на русском, нет, а значит, свидетельство всегда можно оспорить.
        Осведомлённость его была неприятной, но куда больше неприятной оказалась защита Белочкина.
        - Не знаю, что вы себе вообразили, милостивый государь, - недовольно фыркнул он, - но выдано свидетельство по всем правилом Российской империи. Была уплачена пошлина, о чём есть документ. А что касается несоответствие имени, так это исключено, поскольку вся процедура шла через артефакт, а значит, иного толкования быть не может.
        А ещё значит, что в самом плохом случае Волков будет знать, что у меня на руках есть документ о сдаче экзаменов за гимназический курс. Это было неприятно, но не смертельно.
        Моськин посмотрел на меня так, что я сложила свидетельство и убрала его подальше, в карман. Кто знает, возможно ли выдача дубля взамен утраченного документа или придётся пересдавать. Лучше не рисковать.
        - Господин, а вы имеете что-то против китайцев? - храбро спросила я. - Или только против женщин? Господин любит только мужчин?
        - Что вы себе позволяете? - Моськин вспыхнул как спичка.
        - Простите, если я сказала что-то не то, - я поклонилась, имитируя Ксиу. - Наверное, я недостаточно хорошо знаю ваш язык. Или традиции.
        - А по какому праву вы вообще выясняете правомерность выдачи документов? - нахмурился Белочкин. - Кто вы такой?
        - Я - представитель клана Волковых, - гордо ответил Моськин, словно примазывание к чужой страшной фамилии делало его хоть немного авторитетнее. - Клана, который беспокоится о качестве российского образования. Чтобы не выдавали непонятно кому свидетельства по желанию любого проходимца.
        - Если в Министерстве просвещения возникнут вопросы о правомерности выдачи, - довольно холодно бросил оскорблённый Белочкин, - я на них непременно отвечу. Вам же я ничего объяснять не намерен ни как частному лицу, ни как представителю клана. Как вы вообще сюда попали?
        Члены экзаменационной комиссии зашушукались, а я начала озираться, планируя пути отхода. Моськин, конечно, не самый страшный персонаж, но он же может сообщить о своих подозрениях Волкову…
        - Нужно вызвать городового, - предложил один из членов экзаменационной комиссии, насколько я запомнила, учитель математики, невысокий боевой толстячок. - Нам не нужны здесь индивидуумы с любовью к лицам своего пола, развращающие молодёжь. Ишь ты, дамы ему не по нраву.
        Он возмущённо двинулся к Моськину, оттирая его животом от меня и толкая к выходу, тот отступал, не забывая огрызаться и твердить, что это всё измышления и ничего такого он не говорил. Но особо это Моськину не помогло, из кабинета его выдавили, словно пробку из бутылки с шампанским. Я же задрожала голосом и спросила:
        - Теперь у меня заберут свидетельство, да, Арсений Петрович?
        - Что вы, Ксения Ивановна, - всплеснул он руками. - С чего вы выдумали этакую глупость? Пока над губернией власть Соболева, Волковы рыщут и ищут, к чему бы придраться. Но пусть вас это не волнует - выданное через артефакт свидетельство не отзывается, оспорить его невозможно. Борис Павлович не зря озаботился артефактом, как чувствовал, что Волковы объявятся. Этим лишь бы придраться.
        - Волков - это такой страшный офицер? - я расширила глаза, словно в испуге. - Он приходил ругаться к Борису Павловичу.
        - И из-за чего они ругались?
        - Не знаю. Он был такой страшный, что я потерялась.
        Первоначально я хотела сказать «потеряла сознание», потом решила, что сейчас как раз подходящий случай показать, что русский мне не родной, одни слова я не знаю, другие путаю, третьи - благополучно забываю от волнения.
        - Потерялась? - удивился Белочкин.
        - Как сон. Глаза закрыла - темнота. Открыла - нет Волкова. И в голове так странно, - пояснила я.
        - А, сознание потеряла.
        - Да. - Я поклонилась как можно более уважительно. - Он страшный.
        - Не бойтесь, Ксения Ивановна, вас здесь никто больше не напугает.
        - Мне нужно к Борису Павловичу, - воспользовалась я моментом. - Он меня должен принять - я сдала экзамены.
        - Прямо сейчас? - удивился Белочкин. - Мария Алексеевна запланировала праздничный обед. Она будет расстроена. Нет уж, милая наша Ксения Ивановна, без обеда мы вас не отпустим, и не надейтесь.
        - Но Борис Павлович меня ждёт, - напомнила я.
        А ещё он ждёт, когда можно будет отправить настоящую Ксиу в Китай. Где-то мы с ней прокололись, если Моськин заподозрил подмену: либо я что-то не так сделала, либо Ксиу засветилась где-то снаружи лисицинского дома. И сейчас мне нужно было как можно скорее покинуть и гостеприимный дом Белочкина, и этот замечательный город. Чтобы неприятностей не было ни у меня, ни здесь.
        - Я ему позвоню, предупрежу. Вечером. Мы проводим вас к нему вечером. - Оживился Белочкин и понизил голос: - Это же куда романтичнее получится.
        - И всё же мне надо к нему срочно. Я это чувствую.
        Я приложила руку к груди. Я действительно всей кожей ощущала, что время, отведённое богами на пребывание в этом городе, если и не закончилось, то последние песчинки как раз падают в нижний стеклянный сосуд. Я слышала нервирующий меня шелест песчинок и даже думать не хотела, что случиться, когда упадёт последняя.
        - Ну если чувствуете, - неохотно сказал Белочкин, - тогда давайте зайдём за вашими вещами и пойдём к Борису Павловичу.
        - Не надо заходить, - оживилась я. - У меня всё сложено. Отправите как-нибудь потом. Да и неизвестно, понадобится ли мне эта одежда.
        Шкатулка с домовым, документы и три тома по магии, завернутые в газеты, были у меня при себе. А остальное… остальное даже не моё. Так, арендованное имущество.
        - Экая вы пессимистка, голубушка, - укоризненно поцокал Белочкин, посчитав мои слова намёком на то, что Ли Си Цын не проникнется ко мне тёплыми чувствами даже после сдачи гимназического курса. - Пригодится, непременно пригодится.
        Тем не менее пошли мы сразу к Ли Си Цыну, и я до последнего момента опасалась, что дойти нам не дадут. Но, видно, волковские подручные были уверены, что я непременно останусь на праздничный обед Марии Алексеевны, поэтому спохватились поздно. Моськина я увидела, но лишь тогда, когда была уже на крыльце лисицынского дома, куда не было хода тому, кого не желал видеть хозяин.
        Глава 40
        Возмутительнейшее поведение Моськина, посмевшего поставить под сомнения законность экзаменов, - это было первое, о чём рассказал Белочкин Ли Си Цыну. В красках, с сочными эпитетами и подпрыгиванием на месте от возбуждения в особо возмутительных местах.
        - Этот нехороший господин проследовал за нами до вашего дома, уважаемый, - я склонилась в поклоне, продолжая отыгрывать роль для постороннего. - Он был за воротами.
        - В самом деле? - удивился Белочкин. - Я его не видел, но если это так, то…
        - Это наши внутренние проблемы, - прервал его Ли Си Цын. - Мне очень жаль, что вы оказались в них втянуты.
        - Ксении Ивановне что-то грозит? - напрягся Белочкин, на удивление переживая не о своей семье и о своей репутации, но о совершенно посторонней девушке.
        - Сейчас - нет. Но вы правильно сделали, что не стали задерживаться. Удивительно только, что этот господин не проявился раньше.
        Тянуло сказать, что проявился, а именно: приходил колядовать и даже оставил артефакт в том доме, но секрет был не моим, а Белочкина не стоило вмешивать больше, чем он уже вмешался. Боюсь, в противном случае, решит, что никакая лисицынская услуга не стоит проблем с волковским кланом. Или директора гимназий обязаны быть лояльными нынешнему губернатору, а значит, по определению имеют проблемы с его врагами? Но всё же я знаком показала Ли Си Цыну, что мне есть что добавить к словам Белочкина. Наверное, именно поэтому хозяин дома благодарил гостя так, что тот почувствовал себя неловко и очень быстро с ним попрощался.
        Не успела за ним захлопнуться дверь, как я сразу выложила Ли Си Цыну и про колядки, и про артефакт.
        - Елизавета Дмитриевна, нужно было немедленно мне сообщить, - прошипел Ли Си Цын. - Хорошо хоть ума хватило не трогать артефакт. Как поняли, что он следящий?
        Я застенчиво пожала плечами, поскольку выдавать Мефодия Всеславовича было не в моих интересах: и без того уже Песцов знает, куда делся пропавший у Соболева домовой. Посвящать ещё одного его родственника было точно лишним. Ещё решат, что это теперь их семейный секрет.
        - Меня всё больше удивляет решение Фаины Алексеевны, - неожиданно сказал Ли Си Цын. - Она никогда не была дурой, но её поведение в отношении вас умным не назовёшь. Или я чего-то не знаю.
        Он буравил меня своими заплывшими глазками настолько пристально, словно хотел просверлить дырку и понять, что у меня внутри такого, что заставляет мою бабушку действовать во вред клану.
        - Княгиня Рысьина очень любила моего отца и ненавидела мою мать, на которую я очень похожа, - наспех придумала я объяснение. - Возможно, просто даёт волю чувствам?
        - Фаина Алексеевна? Чувствам? Да она ходячий арифмометр, - фыркнул Ли Си Цын. - Если она и поддаётся чувствам на людях, значит, ведёт свою игру. А её игру в отношении вас я не понимаю. Но боги с ней, Фаиной Алексеевной. Не до неё сейчас. Сегодня при Моськине был какой-либо артефакт? На вас я следов посторонних плетений не вижу, но это не значит, что он не мог как-то воздействовать ранее.
        - Признаться, Борис Павлович, я не обратила внимания, - смутилась я. - Я слишком испугалась, когда он появился. Но мне кажется, я бы заметила, если бы он начал активно пользоваться чем-то магическим.
        - Вы же сами сказали, что не заметили сразу артефакта на перилах. Вас могли изучить артефактом без вашего ведома.
        - Но Волков не видит моих плетений, - даже с некоторым превосходством напомнила я. - Поэтому сделанный им артефакт…
        - Во-первых, Елизавета Дмитриевна, с чего вы взяли, что Волков делает артефакты, это не его специализация. А во-вторых, принцип работы артефактов несколько отличается от прямого наложения плетений, поэтому при их использовании нет такого ограничения. Если на вас использовали артефакт распознавания личины, все ваши секреты уже на поверхности. Не зря же Моськин за вами следил.
        - А - и пусть! - лихо ответила я. - Какое дело мне до Моськина? Вот ещё, бояться его! Документ об образовании у меня на руках, осталось добраться до Царсколевска, в чём вы, Борис Павлович, обещали поспособствовать. Согласна на телепорт до Песцовых. Их дом я пройду так, что меня никто не заметит.
        А заодно узнаю, не пустыми ли словами было обещание отправить меня назад после показа искомого артефакта.
        Ли Си Цын бросил короткое плетение, расходящееся кругом и совершенно при этом истончающееся, и недовольно сказал:
        - Притягиваете вы к себе проблемы, Елизавета Дмитриевна. Моськин не один. Дом фактически окружили.
        - Вы же можете их не принять? - удивилась я.
        - Моськина - да, а вот Волкова нет.
        - Волков уже тут? - невольно заволновалась я. - Давайте же, отправляйте меня наконец и расстанемся к взаимной радости.
        Ли Си Цын раздражённо фыркнул, и я поняла, что выбраться отсюда будет непросто.
        - Елизавета Дмитриевна, у нас с вами два варианта. Первый: мы делаем всё так, чтобы ни Рысьины, ни Волковы никогда не смогли нас обвинить в помощи вам. Сами понимаете, мне нет нужды страдать из-за совершенно посторонней особы. Второй: вы входите в наш клан, после чего мы принимаем на себя все обязательства по помощи вам, прикрываем от враждебных кланов и участвуем в обучении.
        Последнее прозвучало особенно заманчиво, но увы, я прекрасно понимала, что собеседник сейчас вовсю пользуется моим сложным положением, а значит, условия по входу в клан будут самые неблагоприятные. И какая мне тогда разница, в чьём клане я буду находиться: Рысьиных или Песцовых? Кстати, а сам Ли Си Цын, к какому клану он принадлежит? Песцовых, Лисицыных или вообще непонятно кого?
        - Боюсь, что плата за второй вариант для меня окажется неподъёмной, - покачала я головой. - Клятву же о том, что никому не расскажу о вашем участии в моей жизни, я уже дала. Так что первый вариант, и это не обсуждается.
        - А первый вариант неподъёмный для меня, - проворчал Ли Си Цын. - То есть, разумеется, подъёмный, но слишком дорогой. Я не рассчитывал, что у вас на хвосте повиснет волковская свора.
        Он столь неодобрительно на меня посмотрел, словно я специально собирала на себя репьями шпионов с целью ввести в как можно большие траты песцовского родственника. Но пока он лишь один раз меня накормил, а с учётом того, сколько он съедает сам - конкретно эта трата стремится к нулю.
        - Да сколько их там может уцепиться за мой хвост? Он один и совсем короткий, - не удержалась я. - Да и Моськин на свору не тянет. Но я так и не поняла, какая проблема возникла с моим отправлением.
        - Придётся вас пересылать через Китай, да ещё использовать артефакт божественной силы, - поморщился Ли Си Цын. - Отправить вас и Ксиу по двум направлениям не могу, Волков отследит. А её точно надо убирать, раз уж вы успели пообщаться под её личиной с Моськиным. Её он за вас не примет.
        Я потеряла дар речи, но только на мгновение.
        - Вы с ума сошли! - возмутилась я. - Борис Павлович, что я буду делать в Китае? Китайский не входит в список известных мне языков.
        - Ничего не будете делать. Сразу перенесётесь, а артефакт всё это замаскирует. На магическом плане даже следа не останется. И с родственниками Ксиу не придётся объясняться.
        - Получается, третье направление вашего телепорта - её родственники? Часто, значит, приходится пользоваться?
        - А вам какое дело, Елизавета Дмитриевна? - тоном, который заморозил бы стаю песцов, буде им придёт желание пробежаться поблизости, спросил Ли Си Цын. - Вы выбрали первый вариант, поэтому мои секреты останутся моими секретами.
        - Хорошо, - покладисто согласилась я. - Но тогда почему бы не замаскировать артефактом отбытие отсюда. И Китай не понадобится.
        - Потому что на таком расстоянии от Волкова я не замаскирую срабатывание, - уже с явным раздражением сказал Ли Си Цын. - А он уже совсем рядом.
        Он схватил со стола колокольчик и пару раз лениво дёрнул. Этого хватило, чтобы в кабинет вскочил китаец, низко поклонился и уставился на хозяина в ожидании приказа. Тот его не разочаровал: бросил пару отрывистых фраз. Китаец молча поклонился и выскользнул за дверь. Ли Си Цын же начал подниматься из-за стола. Судя по всему, настало время для перемещения в Китай. Я покрепче ухватилась за свои вещи: если уж срочно перемещаться, так хоть без потерь.
        Тем временем Ли Си Цын достал два артефакта - один в виде бутылочки тёмного стекла и один очень похожий на кусок булыжника в драгоценной оплётке - и повесил мне на шею. Булыжник оказался не только очень некрасивым, но ещё и весьма тяжёлым, гораздо тяжелее, чем на внешний вид. Словно там была спрессована в маленький камушек небольшая гора.
        - Там, куда вы собираетесь меня отправить, случайно, нет пруда? - подозрительно уточнила я.
        - С чего бы там быть пруду?
        - С того, что такую тяжесть вешают на того, кого собираются утопить. Я себя Му-Му не чувствую.
        - Коров там тоже не будет, - хмыкнул он, явно не поняв моего намёка. - Такая же телепортационная комната, как и у меня, даже меньше. Ни прудов, ни речек, ни фонтанчиков. По поводу того, что вы чувствуете тяжесть, не волнуйтесь - это ненадолго.
        Ли Си Цын двинулся на выход, почти выталкивая меня из кабинета, Он опять пустил круговое плетение и нахмурился. По-видимому, Волков был совсем близко, поэтому я отринула все сомнения и готова была рысью бежать, лишь бы не столкнуться со штабс-капитаном. В конце концов, ничего такого страшного в Китае нет. Живут же там люди - и ничего. А мне туда всего лишь понадобится ненадолго заглянуть и сразу убраться.
        Подбадривая себя такими мыслями, я летела в телепортационную комнату, но всё равно оказалась там позже Ксиу, которая уже стояла рядом с отправленным за ней китайцем и в окружении кучи баулов. Выражение лица у китаянки было странным: с одной стороны, там явно присутствовала радость от того, что она наконец уберётся подальше от лиса инфернальной прелести, с другой - страх, что получит втык от своей семьи за невыполнение плана по приросту правильных лисят в оной. Хотя, на месте Ксиу, я бы их изо всех сил убеждала, что от таких производителей лисята могут быть только неправильными. Уверена, никому бы не понравилось, бегай по их дому толпа лисят по образцу Ли Си Цына. Здесь воспоминание об одном в ужас приводят…
        - Значит, так, Елизавета Дмитриевна, - начал инструктаж Ли Си Цын. - Сразу по переносу активируете оба артефакта. Сначала вот этот, - он ткнул в бутылочку, - поворачиваете пробку. Сила Велеса, берёг на крайний случай, - позволил он себе короткое лирическое отступление, но тут же перешёл на деловой тон: - Потом - вот этот. - Он указал на булыжник, который уже ощутимо натирал шею. - Жмёте сюда. Перенесётесь в Царсколевск.
        Ксиу что-то залопотала, наверняка желая хотя бы проститься по-человечески, если уж с совместными оборотнями ничего не вышло, но Ли Си Цын её довольно резко оборвал и включил телепорт, напитывая его силой. Клавишу он действительно нажал третью, после чего китаец с такой скоростью начал забрасывать вещи, что это заняло всего лишь несколько мгновений. Китаянка всхлипнула, но прикусила губку и с гордо поднятой головой шагнула в телепорт. А за ней прыгнула я, успев лишь сказать: «До свидания, Борис Павлович». Последнее, что я услышала на российской стороне - стук дверного молотка.
        А на китайской врезалась в Ксиу, и мы обе чуть не упали. Китаянка зло на меня посмотрела и протянула руку, проведя ей на некотором расстоянии от моего лица, словно хотела стянуть маску. Её личину я сбросила с радостью, после чего активировала первый артефакт.
        Что что-то пошло не так, я поняла сразу, поскольку очень сложно думать, что что-то идёт так, если тебя охватывает зелёное пламя, а стоящая напротив Ксиу начинает визжать. Больно мне не было, но и телом управлять я не могла, оно словно подстраивалось под что-то, не давая двигаться. Я не успела окончательно испугаться, когда пламя вспыхнуло внезапно особенно ярко, сжигая одежду и трансформируя меня… нет, не в рысь. На пол я шлёпнулась совсем другим животным. Судя по тому, как округлились глаза у Ксиу, визг которой сменился не менее громким иканием, и по тяжести сразу двух белых хвостов, сейчас я напоминала лисицынский облик.
        Страшное подозрение закралось в душу: случившееся - происки Ли Си Цына, который решил отправить в Китай для размножения меня, если уж у самого ничего не получилось. От ужаса я перекинулась в рысь и внезапно поняла, что конечности опять слушаются. Артефактный булыжник тянул к земле ещё сильнее, чем раньше. Я решила, что хуже быть уже ничего не может, пригребла к себе свои вещи, а в шкатулку ещё и зубами вцепилась и надавила на артефакт лапой, он рассыпался песком, комната с икающей Ксиу исчезла, а я оказалась на крыше какого-то сарая, явно не песцовского - дом на этом участке был очень уж маленьким и неказистым, а в самом сарае кто-то мычал, опровергая обещание Ли Си Цына об отсутствии коров там, куда он меня отправит. Одна точно есть. Непременно ему пожалуюсь при встрече.
        В голове шумело, на шее из трёх артефактов остался только один, к которому приложил руку Велес и который закрывал меня пока от Зверя. Завёрнутые в газету учебники по магии лежали подо мной, ощутимо упираясь в живот, шкатулка при переходе тоже не пострадала. Я осторожно спустилась, почти сползла с крыши и забилась в сарай, подальше от забеспокоившейся коровы. Нужно было немного успокоиться и решить, что делать дальше.
        Одежда вся сгорела при даровании мне ещё одного облика. Лучше бы Велес выбрал мамонта с парой ракетных установок, чтобы я наверняка распугала всех врагов, а кто не распугается, тех - отстреляла. Хотя, возможно, лисицынский вариант может убивать взглядом? Там были такие многообещающие лазерные глазки. Я решила проверить и заодно осмотреть себя получше, но оказалось, что перекинуться могу только в человека. Второй звериный облик был для меня закрыт, хотя я его чувствовала. Так что от мысли, что это была всего лишь иллюзия, пришлось с сожалением отказаться. Божественные шуточки, что б их! Пожалуй, я погорячилась, приписав их Ли Си Цыну.
        Сидеть в хлеву вечно я не собиралась. Голова перестала кружиться, лапы - дрожать, и я решила отправиться на разведку. Выяснить, куда забросила меня судьба в лице Ли Си Цына. Если он промахнулся с одним артефактом, вполне мог напортачить с другим, и в результате я хорошо если вообще в России оказалась.
        Книги и шкатулку я затащила на балку и набросила на них отвод глаз. А потом и на себя, чтобы никто не удивился гуляющей бесклановой рыси и не написал бы любящей бабушке. Пожалела, что не вспомнила про отвод раньше, но я слишком была ошарашена случившимся, чтобы об этом подумать.
        Важный господин с газетой в руке встретился почти сразу. Обнадёживало, что она была на русском языке и что на той части, что была мне видна, значилось «Царскол». Но «Царсколевский вестник» читали не только в столице, так что расслабляться было рано, хотя царящая вокруг суета, несомненно, подходила только крупному городу.
        Я шла осторожно, уворачиваясь от торопящихся прохожих, смотря по сторонам и принюхиваясь. Звуки, запахи, отголоски магии - всё было незнакомым и пугающим.
        Вывеска «Песцов и Выдрин» произвела на меня впечатление разорвавшейся бомбы. Я аж подпрыгнула от возбуждения, чуть не столкнулась с мальчишкой-разносчиком, но вовремя отвернула в сторону. Тот самый магазин из рекламы, значит, я всё же в Царсколевске. Если, конечно, у Песцовых этих магазинов не наставлено по всей стране.
        Самим Песцовым не пахло. Но это и неудивительно: он там слишком давно не был, устраивая гастроли всяким подозрительным певичкам в расчёте на взаимность. А по приезде ему устроили домашний арест. Я насмешливо фыркнула, представив Песцова, которого заточили в башне, как красну девицу, и двинулась дальше по улице, прижимаясь к стене и внюхиваясь в воздух, в котором царило буйство запахов. Не тренируйся я под присмотром Мефодия Всеславовича, моя звериная часть сейчас бы сходила с ума, а так я лишь пользовалась её возможностями, оставаясь собой и почти сохраняя спокойствие.
        Нужно было решать, что делать дальше. У меня были деньги и документы, но не было одежды. Идти покупать одежду рысью с банкнотой в зубах - всё равно что повесить на грудь табличку «бабушка, я здесь». Попросить Мефодия Всеславовича? Вдруг домовые способны покупать что-то по поручению хозяев?
        Я остановилась у витрины с дамским платьем. Вот это, зелёное, в меру строгое и в то же время женственное, мне непременно подошло бы. И размер, кажется, мой. Добраться бы до него, примерить…
        Я расстроенно дёрнула носом и вдруг… вдруг учуяла запах того, кто мне непременно поможет. Рванула я по нему, как по ниточке из волшебного клубочка, со всех лап, почти забыв об осторожности. И лишь оказавшись у дома, в котором проживал Николай, поняла, что самого его как раз может сейчас не быть: дневное время, он наверняка на службе. А если не на службе, то постучать в дверь и попросить меня провести к нему я не могу.
        Пришлось в комнату Николая забираться через окно, лихо орудуя щупами, почти как заправский взломщик. Она была пуста, к моему глубочайшему разочарованию. Но зато в ней и не пахло кем-то другим. Точнее - другой. Я почувствовала глубокое удовлетворение от того, что наглая Львова сюда не добралась.
        Мурлыканье вырвалось само по себе, оставалось только радоваться, что мой отвод глаз не пропускал звуков и квартирная хозяйка Николая ничего не услышала. Не слишком прилично, когда девушки лазят к постояльцам через окна и радостно при этом мурлыкают.
        Я запрыгнула на кровать и потянулась. Впервые за столько дней я чувствовала себя спокойно. Настолько спокойно, что, не переставая мурлыкать, свернулась в клубок. Куда-то бежать, что-то делать и решать совершенно не хотелось, хотелось устроить гнёздышко, хотя бы из подушек, и дождаться хозяина комнаты. И совершенно не хотелось загадывать, что будет потом. Пока есть возможность, нужно наслаждаться прекрасным сейчас.

* * *
        ПОНРАВИЛАСЬ КНИГА?
        Не забудьте наградить автора донатом. Копейка рубль бережет:
        notes
        Примечания
        1
        Отрывок из стихотворения Самуила Маршака.
        2
        Любопытство сгубило кошку (англ.).
        3
        Пятнадцать человек на сундук мертвеца, Йо хо хо и бутылка рома (англ.).