Гинго, или Парень ниоткуда Игорь Валентинович Волознев
        Гинго живёт на отдалённом острове в глубине джунглей, как Тарзан. Он не знает, кто он и откуда. Туземцы считают его «сыном бога»: они много раз видели, как над его пещерой зависает «небесная лодка». Исследователи, которые прибыли на остров, тоже видели эту «лодку». Это был дисковидный НЛО. Гинго ловят и привозят в Москву. При обследовании он демонстрирует владение сверхспособностями, в частности, телепатией. Но он ничего не может сказать об НЛО и своём происхождении, даже находясь под гипнозом. Дикарь высок, строен, у него белоснежная кожа, голубые глаза и светлые волосы. Специалисты уверены, что он инопланетянин, принадлежащий к так называемому «скандинавскому» типу. Дикарь влюбляется в Ирину - дочь генерала ФСБ. Это обстоятельство решает использовать высокое начальство. Директор ФСБ привлекает феноменального дикаря к работе на своё ведомство. Гинго с Ириной неожиданно оказываются в самом эпицентре политических интриг и разборок…
        Роман отклонён издательством «Эксмо».
        Машинописная рукопись оцифрована и отредактирована автором в 2023 г.
        Игорь Валентинович Волознев
        Гинго, или Парень ниоткуда
        Часть первая
        I. Экспедиция на Тирапонские острова
        В конце мая 20** года российский научно-исследовательский корабль «Академик Воробьёв» встал на якорь вблизи одного из островов Тирапонского архипелага, лежащего в Индийском океане в двухстах километрах к востоку от Африки.
        Остров был покрыт густым лесом. Чернокожие туземцы жили в единственном посёлке на западном побережье. Цивилизация почти не затронула этот заповедный уголок планеты, островитяне жили в таких же глинобитных хижинах, что и их предки сотни лет назад, занимаясь охотой, рыболовством и нырянием за жемчужными раковинами. Добытый жемчуг они обменивали - как они считали, с большой выгодой для себя, - на товары, которые доставлялись с материка. Туземцы были людьми дружелюбными, и члены российской экспедиции с первого же дня наладили с ними хорошие отношения, тем более что в состав экспедиции входил полиглот, владевший пятнадцатью языками и наречиями Восточной Африки; туземцы говорили на диалекте одного из наречий, и полиглоту, хоть и не без труда, удавалось общаться с ними.
        Экспедиция состояла из нескольких профессоров, полутора десятка кандидатов наук, двух дюжин старших и младших научных сотрудников, а также множества аспирантов, студентов-практикантов и прочего научного и околонаучного народа. Возглавлял её убелённый сединами Академик, лауреат Нобелевской премии. На этом уединённом и сравнительно мало посещаемом острове учёные рассчитывали найти неизвестные науке виды растений и насекомых. И правда, в первый же день было обнаружено с десяток биологических видов, не встречавшихся больше нигде в мире. Ободрённые успехом, члены экспедиции решили задержаться здесь на неделю; на берегу был разбит палаточный лагерь.
        На третий день знакомства островитяне принесли исследователям несколько жемчужин для обмена. Те поразились, как дёшево они их ценили. Предметы, которые они хотели получить за свой жемчуг, стоили на базарах Танзании и Кении сущие гроши.
        Проникшись доверием к гостям, туземцы рассказали о живущем на острове белокожем человеке. Он жил уединённо в самой глубине леса, и показывался очень редко. Путешественники сначала решили, что это какой-нибудь моряк с одного из кораблей, которые иногда подходят к острову, но туземцы объяснили, что он не моряк, а местный, родился от чёрной женщины, провёл в посёлке детство, потом ушёл от лес и стал жить один. «Почему, в таком случае, он белый?» - поинтересовались путешественники. «Потому, что он сын бога», - ответили туземцы. Вдаваться в подробности они не стали, только заверили гостей, что опасаться «божьего сына» нечего: на людей он не нападает, а когда на острове появляются чужаки, прячется в своей пещере.
        Незаметно пролетела неделя. Исследователи почти забыли о странном белокожем дикаре. В один из последних дней пребывания на острове, ближе к вечеру, учёные оказались свидетелями необычного явления: пролёта неопознанного летающего объекта. Созданный внеземным разумом дисковидный аппарат медленно парил в безоблачном небе, временами неподвижно зависая над серединой острова. Туземцы поведали переводчику, что это - летающая лодка, на которой небесное божество спускается к своему сыну. По их словам, божество навещает сына для того, чтобы передать ему свои колдовские способности. Например, способность читать мысли окружающих людей. Дикарь мог проделывать это ещё будучи ребёнком. И по мере того, как он рос, туземцы всё больше убеждались в том, что он колдун. В конце концов он сам понял это, почувствовав отчуждение со стороны окружающих, и ушёл в лес.
        В задачи экспедиции не входило изучение странных белокожих дикарей, и тем более НЛО, к тому же запечатлеть «летающую тарелку» не удалось: в её присутствии вся электроника, в том числе киноаппаратура, сильно барахлила. Работа приборов восстановилась только когда «тарелка» улетела. В тот вечер члены экспедиции собрались у костра и долго обсуждали увиденное. Знатоки утверждали, что отключение двигателей и приборов в присутствии летающих кораблей пришельцев отмечается весьма часто. А вообще НЛО - явление весьма загадочное, до сих пор необъяснённое наукой. Существование этих объектов доказано ещё в начале нынешнего века, причём доказано документально и признано неоспоримым фактом. Но регулярными контактами с их пилотами не могло похвастать ни одно государство. Выходит, то, что не удаётся государствам, сделал один никому не известный отшельник на отдалённом диком острове!
        В этот вечер об НЛО говорили и на верхней палубе «Академика Воробьёва», где за чайным столом собрались капитан, некоторые из членов экипажа, профессора и Академик. Моряки были убеждены, что контакт с внеземным разумом будет установлен в самое ближайшее время. Профессора на это лишь пожимали плечами, а Академик скептически посмеивался. Вскоре он оставил компанию, чтобы подняться в радиорубку. Почти каждый вечер он общался по рации с одним из своих давних приятелей, тоже учёным, находившимся в Санкт-Петербурге. Как всегда, они делились новостями. Академик рассказал о найденных необычных пурпуровых бабочках и неизвестной разновидности эхинацеи, и в конце разговора упомянул, между прочим, о странном белокожем дикаре, которого местные считают колдуном. Не далее как пару часов назад выяснилось, что к нему наведывается НЛО, чему свидетелями были почти все члены экспедиции. Академик прибавил, что он сам лицезрел «летающую тарелку», зависавшую над тем местом, где обитает колдун. Собеседники отнеслись к этому случаю с изрядной долей юмора, как к курьёзу, не стоящему внимания.
        Академик вернулся на палубу, где продолжалось чаепитие. Тихая тёплая ночь располагала к неторопливой беседе; за кормой вкрадчиво шелестел подсвеченный звёздами океан. Профессора намекали капитану, что хорошо бы провести на Тирапонах ещё пару дней, но тот был настроен на скорейшее возвращение в Суэц, потому что скоро должны начаться муссоны. В конце беседы капитану принесли срочную радиограмму из Москвы. Всех особенно удивило то, радиограмма была шифрованная. Корабельному радисту пришлось потрудиться, чтобы подобрать ключ к шифру. Капитан счёл возможным раскрыть содержание радиограммы собеседникам. Оказалось, она послана ни кем иным, как Директором Федеральной Службы Безопасности. Он требовал поймать дикаря, контактирующего с НЛО, доставить на борт «Академика Воробьёва» и привезти в Москву. О ходе выполнения задания регулярно сообщать ему радиограммами, также шифрованными.
        Моряки озадаченно переглядывались. Академик признался, что он совсем недавно, буквально пару часов назад, сообщил о странном дикаре своему приятелю в Санкт-Петербурге, но он и представить себе не мог, что это пустячное сообщение приведёт к такому неожиданному результату!
        Отплытие пришлось отложить. Приказ Директора ФСБ - это серьёзно, поэтому к поимке дикаря готовились со всей тщательностью. Дикаря решили усыпить выстрелом шприца со снотворным. Членам экспедиции не впервой было заниматься подобной бескровной охотой, но до сих пор они охотились на животных. Теперь придётся стрелять в человека.
        Остров был достаточно большим, чтобы его можно было прочесать цепью из матросов и членов экспедиции, туземцы же категорически отказывались от поисков колдуна и всячески убеждали гостей в бессмысленности этой затеи. По их словам, колдун обязательно почует, что его хотят поймать, и будет избегать встреч с белокожими людьми. Для него это нетрудно, потому что лес он знает как свои пять пальцев.
        И действительно, дни проходили за днями, а никакого результата не было. Мало того - дикаря даже не удавалось увидеть. Глава ФСБ настойчиво слал радиограммы, требуя изловить загадочного отшельника. Поисковики отчаялись. Капитан уже подумывал о том, чтобы отправить в Москву запрос о присылке сюда военных в количестве двух полков, как идею подал старший механик. Этот краснолицый здоровяк с рыжей бородкой, от которого за три метра несло чесноком, посмеиваясь и заговорщически подмигивая, заявил, что тут нужен особый подход. Дикаря надо ловить на «живца».
        - Уже ловили, - отвечали ему, морщась от чесночного запаха. - Чего только не подсовывали. Связки бананов, мясо, деликатесы разные, иллюминацию включали, магнитофон орал, а всё бестолку.
        - Вы бабу голую в лес выпустите, - сказал механик, - и чтоб не негритянка была, а белая. Ему станет любопытно, он же, небось, не видел таких, и он выйдет. Точно, выйдет. Тут вы по нему из кустов и шмальнёте!
        Академику идея не понравилась, но её поддержали помощник капитана, мичман, все младшие научные сотрудники и один старший. Ему-то Академик и поручил деликатно, в приватных беседах, обсудить этот вопрос с женской частью экспедиции, тем более в этот день из Москвы пришла новая, весьма грозная радиограмма с требованием поторопиться с поимкой колдуна.
        II. Большая лодка
        Дикарю снилось, что он в своей выцветшей набедренной повязке идёт по океанскому берегу. В глаза ему светит солнце, справа ярко-зелёной стеной высятся джунгли, слева к ногам подкатывают тёплые волны прибоя. Он входит в пронизанный солнцем лесной полумрак, влезает на дерево, хватается за лиану и, подтягиваясь по ней, добирается до гнезда филина. Яйца, которые он находит в дупле, - самое изысканное лакомство из всего, что можно раздобыть.
        В лесу он знает всех обитателей, все тропинки, все ручьи, знает и посёлок в той стороне, где заходит солнце, у устья самого большого ручья. Дикарь родился в посёлке и провёл в нём детство, но потом ушёл и стал жить отдельно, в пещере в глубине леса. И дело тут не только в другом цвете кожи. Они всегда знали, что он не такой, как они. В конце концов он и сам понял это.
        Ему снились их жилища, дымы их костров, их лодки, выдолбленные из древесных стволов. На этих лодках они выходили в море искать жемчуг. Иногда к острову подходили другие лодки, большие и самодвижущиеся, и с них сходили люди с белой кожей, почти такой же, как у дикаря. Чутьё ему подсказывало, что попадаться им на глаза нельзя, но он любил украдкой наблюдать за ними. Долго они не задерживались. Забирали жемчуг и сразу уплывали.
        А недавно появилась лодка совершенно невиданных размеров. Белокожие люди, которые сошли с неё, расхаживали по лесу, всё рассматривали, трогали и оживлённо переговаривались на своём языке. Они, видно, ни разу здесь не были, и им всё было в диковинку. Прячась за деревьями, дикарь подкрадывался к ним. Он знал, что это очень опасно, но не уходил. И вот однажды он жестоко поплатился за своё любопытство…
        Во сне ему казалось, что под ним качается земля. А когда проснулся, понял, что это качается пол в помещении, где он спал. Два круглых окна были забраны решётками, за ними сияло солнце и простиралось необозримое море. Он был на большой лодке! Той самой, с которой на берег сошло много белых людей!
        Ему вспомнилась женщина, от одного необычного вида которой он забыл об осторожности, вспомнилась боль в бедре, вызванная иголкой с непонятной продолговатой штуковиной. Он иголку выдернул, бросился бежать, но скоро упал. Сил не было и в глазах помутилось. Тогда-то и наступил этот долгий сон.
        Заметив, что он проснулся, обитатели большой лодки принесли ему воду и еду. Они улыбались и жестами давали понять, что испытывают к нему самые дружеские чувства. Дикарь довольно скоро убедился, что убивать его тут, и правда, не собираются. Однако беспокойство не отпускало. Прежде всего озадачивало странное поведение обитателей лодки. Они совали ему под нос листы, на которых была изображена тарелка, какими пользуются жители посёлка. Иногда её изображали среди облаков, отчего можно было понять, что тарелка летает по небу. Дикарь разглядывал рисунки, мотал головой и говорил: «Гинго, гинго». Его ответ их не устраивал. Они продолжали приносить рисунки и даже цветные картинки, на которых была та же штуковина. «Гинго, - отвечал дикарь в полном отчаянии от их непонятливости, - гинго, гинго!» Ничего другого он сказать им не мог. Тарелок в небе он не видел ни разу в жизни. Наконец полиглот объяснил своим спутникам, что «гинго» в переводе с языка островитян означает «не понимаю», и тогда его оставили в покое. Но к этому однообразному ответу люди настолько привыкли, что в разговорах между собой дикаря так и
называли: Гинго.
        Вопросы же по поводу «летающих тарелок» были вызваны тем, что над кораблём дважды зависал НЛО. Оба эпизода произошли в те часы, когда дикарь ещё спал после дозы снотворного, вколотого ему во время его поимки. «Тарелку» видел весь экипаж. Исследователи, которые незадолго до этого наблюдали НЛО над островом, утверждали, что это тот же самый объект. Выходит, правы были туземцы, говорившие, что дикарь как-то связан с внеземными летающими аппаратами! Но каким образом? Он ведь спал!
        Каждый визит НЛО продолжался примерно пять минут. Объект делал над кораблём круги, потом снижался и зависал на высоте около километра. Ясно было видно его вогнутое днище, подсвеченное красноватым сиянием. Некоторые потом утверждали, что от «тарелки» на корабль падал луч.
        При появлении НЛО людей охватывало волнение. Многие смотрели на корабль пришельцев с надеждой: вот он, контакт с внеземным разумом! Сейчас состоится! Людям откроется нечто поразительное! Но немало было и таких, кто спешил спрятаться в трюм. Капитан, Академик и профессора старались сохранять спокойствие, но были взволнованы не меньше остальных. О появлениях НЛО немедленно сообщалось в Москву, в ФСБ.
        Пробуждения дикаря стали ждать с ещё большим нетерпением, и когда он проснулся, первое, о чём его стали спрашивать, это о «летающей тарелке». Но дикарь всех разочаровал. Он смотрел на рисунки, явно не понимая, что от него хотят. В конце концов Академик велел расспросы насчёт НЛО прекратить.
        - Будем просто наблюдать за ним, - решил он.
        - И входить в доверие, - подсказал капитан. - Так мы быстрее установим с ним контакт.
        В каюту дикаря никто больше не заходил, кроме обслуживающего персонала, но на корабле только о нём и говорили. Особенно женщины. По их мнению, юный дикарь был поразительно красив. Вылитый европеец. Высокий, стройный, сильный, голубоглазый, с длинными прямыми светлыми волосами и с такой белой кожей, какую не у всякого европейца встретишь. Невозможно было поверить, что этот парень родился от негритянки! Туземцы, которые рассказывали о нём, наверняка врали. По мнению дам, это юнга, насмотревшийся фильмов о Тарзане и сбежавший с корабля ради привольной жизни в джунглях. Правда, «юнга» не знал никаких других языков, кроме туземного, и в повадках его не было ничего цивилизованного, но и этому нашли объяснение: он ударился головой и потерял память о своей прошлой европейской жизни. Академик только пожимал плечами, слушая эти разговоры, однако и сам не знал, что подумать. Версия же о том, что Гинго - сын бога или инопланетянина, и вовсе казалась абсурдной.
        По предложению капитана полиглот начал учить дикаря русским словам, попутно объясняя их значение. Слова Гинго запоминал мгновенно, и даже, насколько мог, пытался применять их в разговорах с людьми. Узнав о его поразительной понятливости, некоторые члены экспедиции приняли участие в его обучении. Ему, как младенцу, только начинающему постигать человеческую речь, показывали предметы и говорили, как они называются. К концу первой недели плавания дикарь знал уже довольно много русских слов и с заметным интересом прислушивался к разговорам окружающих. Ясно было, что он кое-что понимает. Тогда его начали учить буквам и показывать, как из них составляются слова. Алфавит дикарь усвоил за считанные минуты и потом полдня упражнялся в написании слов, а вечером засел за чтение толстой книги. Её он чуть ли не силой отобрал у кого-то из членов экспедиции. Это вызвало улыбки.
        - Что ты там понимаешь? - спрашивали у него. - Тебе надо учебник для первого класса читать, а не роман!
        Но учебников на корабле не было, да Гинго и не обращал внимания на насмешки. До самого конца плавания он сидел у себя в каюте, перелистывал страницы и бормотал себе под нос.
        - Если читает - значит, ему интересно, что-то до него доходит, - сделал вывод Академик.
        А потом обнаружилась ещё более удивительная вещь: Гинго наизусть запоминал прочитанное! Когда его спросили о романе, он начал цитировать его целыми страницами. Русская речь в его исполнении звучала не слишком складно: почти все слова в книге были для него новыми, незнакомыми, и он часто ошибался в ударениях. Зато, цитируя, не пропустил ни одного слова.
        - Ну и память у тебя, однако, - говорили восхищённые слушатели. - Тебе ещё недельку подучиться, и в школу ходить не надо!
        Но лишней недели у дикаря не было: «Академик Воробьёв» подходил к новороссийскому порту. Транспортировкой Гинго на берег и последующей его перевозкой в Москву руководил по рации лично Директор ФСБ. При перемещении с корабля дикарь мог удрать, поэтому его снова усыпили. Решено было доставить его в Москву наземным путём. Перелёт сочли слишком рискованным - самолёт мог подвергнуться атаке НЛО.
        Ещё на корабле из подслушанных разговоров Гинго узнал, что его хотят доставить в некое место, которое называется «Москва». В Москве много белых людей и больших домов. Дикарь не слишком хорошо знал язык, чтобы расспрашивать, но он всё время думал о Москве и пытался её себе представить. Он даже во сне её видел. Москва похожа на посёлок островитян. В ней такие же глинобитные дома, только очень высокие - каждый дом высотой с пальму, и в них живут белокожие люди, много людей, и все ходят не в набедренных повязках, а в штанах и рубашках, и у некоторых на лице висит занятная вещица, которая называется «очки».
        III. Персональные апартаменты
        Микроавтобус с затемнёнными стёклами въехал во внутренний двор здания ФСБ на Лубянской площади. Во дворе он остановился, и из него вылезли четверо сурового вида мужчин в чёрных костюмах. Мужчины извлекли из микроавтобуса носилки с лежавшим на них юношей лет двадцати двух. Юноша спал. У него были длинные светлые волосы и белая как снег кожа. Не говоря ни слова, мужчины внесли носилки в подъезд.

* * *
        Для Гинго были приготовлены апартаменты на пятом этаже - четыре комнаты, изолированные от остального здания. В комнатах имелось всё необходимое для жизни дикаря, не обременённого излишествами цивилизации. Комнаты и прилегающий коридор тщательно охранялись, причём охранники не должны были показываться жильцу на глаза. Окна выходили во внутренний двор. Решёток на окнах не было, но стёкла были пуленепробиваемыми.
        В комнате, куда вкатили тележку со спящим Гинго, находились Директор ФСБ и руководитель психоаналитической лаборатории того же ведомства профессор Фогельсон.
        Директор - сухощавый пятидесятилетний мужчина, смугловатый, с коротко подстриженными чёрными седеющими волосами, аккуратными усиками и агрессивно выдвинутой вперёд нижней челюстью, - вгляделся в спящего.
        - Ни за что бы не поверил, что это африканец, - сказал он. - Белый как молоко!
        - Судя по чертам лица, открытому лбу и всему его конституциональному облику, он должен обладать незаурядным интеллектом, - заметил низенький лысый толстячок Фогельсон.
        - Насчёт незаурядного интеллекта вы правы, - сказал Директор. - Он начал учить русский язык ещё на «Академике Воробьёве» и всего за неделю научился довольно сносно на нём говорить. Туземцы считают его колдуном. Он будто бы умеет находить под землёй воду, знает способ быстрого приручения животных и лечит раны наложением рук.
        - Очень типично для отсталых народностей, - согласился Фогельсон.
        - На корабле его приходилось учить многим элементарным вещам, - продолжал Директор. - Особенно долго он не хотел есть с тарелки, пользуясь вилкой и ложкой.
        - Но всё-таки стал ими пользоваться?
        - Да, поэтому я надеюсь, что и у нас он освоится. Во всяком случае, я не жду от него больших проблем. Судя по отчёту начальника экспедиции, он доверчив, любопытен, покладист, к людям относится доброжелательно. Так что, мы должны найти с ним общий язык.
        - Полностью с вами согласен.
        - На «Академике Воробьёве» ему сделали кое-какие медицинские анализы. Вы получили результаты?
        Профессор раскрыл папку с бумагами.
        - Да, я как раз их только что просмотрел, - он взял одну из бумаг. - Вот результаты анализа крови. Прямо удивительно. Кровь с таким составом попросту невозможна. Её нет ни у кого в природе. Ни у животных, ни у людей, ни у кого. Но, получается, что она течёт в жилах этого парня!
        - Есть подозрение, что он инопланетянин, - сказал Директор.
        - Увидев этот анализ, я готов поверить во что угодно, - ответил профессор.
        - Надеюсь, вы разберётесь.
        Фогельсон сдержанно кивнул:
        - Сделаю всё, что в моих силах.
        - Особенно проследите, чтобы сведения о нём не просочились в СМИ, а то за границей поднимут шумиху, заинтересуются американцы, которые всюду суют свой нос. Нас обвинят в похищении человека и ещё чёрт знает в чём.
        - Я и мои люди будем молчать, - заверил его психолог.
        - Наблюдение за этим… - глава ФСБ запнулся, подбирая подходящее слово, - за этим феноменом возьмите под личный контроль. Дело государственной важности.
        - Понимаю, товарищ Директор. В первую очередь мы займёмся изучением его интеллектуальных возможностей. Исподволь прощупаем его в плане паранормальных свойств.
        - Вот-вот, им уделите особое внимание, - сказал Директор, покидая комнату.
        Фогельсон последовал за ним.
        IV. Девушка с золотистыми волосами
        Проснувшись, Гинго увидел над собой белый потолок, с которого свешивались два бледно-жёлтых пузыря. Он уже знал, что пузыри могут светиться. Что-то подобное было на корабле.
        Он лежал на кровати в пустой комнате. Единственное окно было завешено куском ткани. Снаружи сиял день: сквозь ткань сочился солнечный свет. Гинго охватила тоска. Захотелось вернуться на остров, в уютную пещеру в скалах…
        К его кровати приблизились трое мужчин в белых халатах. Они как будто всё время были здесь, ожидая, когда он проснётся.
        Профессор Фогельсон вышел вперёд.
        - Проснулся? - спросил он с улыбкой. - Вот и отлично. Сегодня нам предстоит много дел.
        - Я в Москве? - поинтересовался Гинго.
        - Ты знаешь, что такое Москва? - вопросом на вопрос ответил профессор.
        - В ней много людей и больших домов.
        - Правильно. Ты в ней находишься.
        Гинго встал с кровати и, сопровождаемый настороженными взглядами мужчин, подошёл к окну. Отвёл штору. Вид за окном его поразил. Ничего подобного он в жизни не видел, хотя это был всего лишь внутренний двор здания ФСБ.
        Дикарь несколько минут рассматривал серые стены с рядами окон. Стены тянулись вертикально вверх и, как рама, замыкали синий квадрат неба.
        Троица выжидающе помалкивала.
        - В Москве все дома такие? - спросил дикарь.
        - Не все, но многие, - ответил профессор и переглянулся со своими спутниками.
        - Однако он отлично говорит по-русски, - тихо заметил один из них.
        - Практически без акцента, - согласился другой.
        - Я хочу туда, - Гинго показал на окно.
        - Сейчас мы не можем тебя отпустить, потому что ты ещё многого не знаешь, - сказал Фогельсон.
        К его удивлению, дикарь сразу с ним согласился.
        - Это так. Но я хочу это «многое» узнать. Когда узнаю, смогу пойти в Москву?
        - Конечно. А пока тебе придётся пожить здесь.
        - Я знаю все буквы! - воскликнул Гинго. - Из них составляют слова, из слов составляют предложения, а потом предложения записывают и читают. На корабле я прочитал целую книгу слов и предложений. Увидел её, взял и прочитал, хотя мало слов в ней понял.
        - Тебя, может быть, привлекло название книги? - спросил психолог.
        - Названия я не понял. Там было четыре непонятных слова.
        - Каких?
        - «Гюстав», «госпожа», «флобер» и «бовари».
        - Тогда почему стал читать, если не понял?
        - Уж очень девушка на книге была красивая. Волосы у неё золотые… - Лицо дикаря стало мечтательным. - Они падали на её плечи волнами…
        - Из-за картинки на книге стал читать?
        - Да. Я читал и читал, хотя почти ничего не понимал, но прочитал всю книгу и наизусть запомнил, потому что очень мне было интересно!
        - Хм, - озадаченно пробормотал Фогельсон и взглянул на своих спутников. - А нам-то как интересно.
        - Я хранил девушку вот тут, - Гинго прижал руки к груди. - Она всегда была со мной на корабле, а сейчас её нет. Очень печально.
        - Не об этой ли девушке идёт речь? - спросил один из мужчин, раскрывая папку и доставая из неё оторванную от книги мятую обложку. - Это было при вас, когда вас доставили на берег.
        Глаза Гинго загорелись радостью. Он живо схватил обложку, отвернулся и, таясь, спрятал её к себе под майку.
        - Теперь никогда не потеряю, и все слова из книги пойму, а когда пойму все слова, узнаю, где она живёт, и разыщу её.
        - Тебе нужно ещё много чего понять, и не только слова, - сказал Фогельсон. - Может быть, начнём понимать прямо с сегодняшнего дня?
        - Я готов!
        После завтрака Гинго отвели в соседнюю комнату, где стояли столы и стулья, а на стене висела чёрная доска. За одним из столов дикаря дожидались два преподавателя. В присутствии Фогельсона они провели первый урок. Это были профессионалы, которые зарабатывали тем, что натаскивали перед экзаменами молодых бездельников из семей министров и олигархов. Дело своё они знали. А если учесть невероятную понятливость ученика, то обучение продвигалось быстро. Гинго учили языку и основам наук, идя точно по программе средней школы. На третий день Фогельсон попробовал подсчитать, сколько русских слов уже запомнил дикарь. Выходило, что больше двух тысяч. Страницы учебников Гинго запоминал, едва бросив на них взгляд. Через неделю он не только вполне грамотно говорил по-русски, но и разбирался в физике и математике на уровне студента технического ВУЗа. Домашних заданий не было: Гинго все уроки делал тут же, при учителях.
        По мнению главы ФСБ, Гинго должен стать посредником на будущих переговорах с инопланетянами. Он будет представлять Землю, а значит, должен знать всё или почти всё, что к этому моменту выработала земная наука. К Гинго были приглашены ведущие специалисты в математике, химии, физике, биологии и астрономии. Особо встал вопрос об «окультуривании» ученика. Гинго, превосходно разбираясь в науках, в культурном плане оставался дикарём. Вернее даже сказать, ребёнком-дикарём. Фогельсон предложил включить в программу гуманитарные предметы, причём начать с литературы, с детских стихов, басен и сказок, от них перейти к более взрослым произведениям, а затем уже к философии, истории, этике и эстетике.
        И вот однажды утром, явившись в классную комнату вместе с Фогельсоном, Гинго увидел у доски нового преподавателя - молодую девушку в облегающих джинсах и белой майке. Дикарь замер. Золотые как солнце волосы падали ей на плечи густыми прядями, в зелёных глазах сверкали искры, такие же золотые, как её волосы.
        Девушка потупилась, смущённая его реакцией.
        - Гинго, это твой новый преподаватель, - сказал Фогельсон. - Ирина Николаевна Брянцева. Она будет обучать тебя литературе, истории и основам этики и эстетики.
        Гинго, волнуясь, достал из-под майки книжную обложку, вгляделся в неё и перевёл свои восторженные голубые глаза на девушку.
        - Я знал, что ты придёшь! - воскликнул он, заулыбавшись. - Мне об этом сказало чутьё! И ты пришла! - Он показал ей картинку. - Смотри, это ты!
        Фогельсону картинка казалась аляповатой и безвкусной, а изображённая на ней женщина нисколько не похожей на Ирину. Ну, может быть, только рыжие волосы были отдалённо похожи. Дикарь же, судя по его заблестевшим глазам, считал изображение точной копией своей новой учительницы.
        По лицу Ирины скользнула тень разочарования. Видимо, она тоже не нашла особого сходства с изображением.
        - Хорошо, - сказала она нарочито бесстрастным учительским тоном. - Роман Флобера мы обсудим позже, когда будем к этому готовы, а сейчас садитесь, начнём урок.
        Гинго сел. Его восхищённый взгляд блуждал по полушариям её груди, выступавшим под майкой, по плоскому животу, округлым бёдрам и стройным ногам.
        Она смутилась ещё больше.
        - Ирина Николаевна, можете начинать, - ободряюще сказал ей Фогельсон, садясь у двери.
        - Итак, меня зовут Ирина Николаевна Брянцева, - сказала золотокудрая учительница, и, чтобы не встречаться глазами с учеником, отвернулась к доске и написала на ней свои имя, отчество и фамилию. Потом вывела красивой прописью: «Первый урок».
        Гинго положил обложку на стол перед собой. Он украдкой взглядывал на неё, потом переводил глаза на Ирину.
        - Проверим ваши знания в грамматике, - продолжала она. - Возьмите лист бумаги и ручку. Сейчас я буду диктовать, а вы записывайте…
        - Какая ты красивая! - воскликнул дикарь, простодушно улыбаясь. - На моём острове нет девушек с такими волосами, как у тебя! Почему не смотришь на меня, когда я на тебя смотрю?
        - Во-первых, - тем же тоном ответила Ирина, - к взрослым людям, тем более незнакомым, принято обращаться на «вы». А во-вторых, вам лучше смотреть не на меня, а на бумагу перед собой. Записывайте.
        Гинго схватил ручку и приготовился писать.
        - «Был уже весенний месяц март, но по ночам деревья трещали от холода, как в декабре…»
        Диктуя, она подошла к Гинго.
        - Какой у вас корявый почерк, - сказала она. - Придётся нам уделить время чистописанию.
        - Да, давайте уделим, - закивал он, не поднимая глаз.
        Она вернулась к доске и взяла мел.
        - Начнём учиться правильно писать строчные буквы, начиная с «а»…
        Ирина Брянцева закончила третий курс Московского педагогического института этой весной. Одновременно с институтом она посещала подготовительные курсы в отделе внешней разведки ФСБ, где готовили людей для работы за рубежом. На курсы её устроил отец, генерал госбезопасности, начальник отдела по борьбе с терроризмом. Сама Ирина к сомнительным лаврам Маты Хари относилась с прохладцей, но профессия разведчика сулила возможность объездить мир, что для неё было немаловажно. Услышав от отца, что в психоаналитическую лабораторию требуется на временную работу педагог для обучения русскому языку и литературе некоего загадочного африканского колдуна, она уговорила его устроить её на эту должность. Для неё это будет хорошей преподавательской практикой.
        «Африканский колдун» оказался совсем не таким, каким она его себе представляла. Черты лица Гинго были европейскими, хотя в некоторые моменты в них проскальзывало что-то неуловимо дикарское, негроидное. Но это только подчёркивало его мужественную красоту. Он сидел напротив неё, его стол стоял вплотную к её столу, и эта близость неуловимо действовала на девушку. Она с невольным восхищением окидывала его стройную фигуру, широкие плечи и красивую голову. Особенно сильное впечатление производили его длинные светлые волосы, спускавшиеся ровными волнами ниже плеч. Она, конечно, решила, что он расчёсывает их каждые полчаса, и весьма удивилась, когда Фогельсон на другой день обмолвился, что Гинго совсем не пользуется расчёской, предпочитая применять вместо неё собственные пальцы. А что волосы у него такие гладкие, ровные и блестящие, так это от природы.
        Когда дикарь смотрел на неё, её лицо заливала краска. Это её бесило. Бесило не то, что он смотрит на неё, а то, что она так нервно реагирует на взгляды его бездонных голубых глаз. «Уж не думает ли он, что я влюблюсь в него? - словно защищаясь от его чар, мысленно усмехалась она. - Влюблюсь в полуграмотного дикаря? Нет, это абсолютно невозможно!»
        - Запомнили, как пишутся прописные «а» и «б»? - спросила она. - Теперь напишите у себя на листке каждую из них двадцать раз. Напишите правильно, с нажимами и наклонами, доводя все линии до конца…
        Закончив с буквами, Ирина стала писать на доске слова, попутно объясняя, какое это слово: существительное, прилагательное или глагол. Тут неожиданно выяснилось, что Гинго всё это уже знает. Он не только повторял за ней, но и опережал её, а потом начал выдавать сведения, к изложению которых она только собиралась приступить.
        - Вы это изучали на корабле? - спросила она.
        - Кое-что на корабле, а в основном здесь, ещё неделю назад. А разве вам не сказали?
        Ирина посмотрела на Фогельсона. Тот пожал плечами. План урока был непоправимо сорван. Дальше пришлось импровизировать…
        V. Подготовка к контакту с инопланетянами
        Психолог отправился к генералу Брянцеву сообщить о впечатлении, произведённом на него первым уроком его дочери. Генерала в кабинете он не застал, нашёл его на крыше здания ФСБ, где тот прохаживался с Директором.
        Генерал Брянцев - худощавый мужчина с волевым загорелым лицом, на котором выделялись пронзительные светло-серые глаза, слушал Директора, говорившего о принятых мерах на случай появления НЛО.
        - «Тарелка» наверняка появится над тем местом, где находится дикарь, - говорил Директор, - поэтому подготовку мы начали с крыши…
        Крыша здания ФСБ представляла собой просторную ровную площадку, со всех сторон окружённую стеной. Снаружи стена была замаскирована под фасад. На площадке в самые сжатые сроки возвели небольшую постройку для круглосуточного наблюдения за небом. В пристройке постоянно находились сменявшие друг друга сотрудники госбезопасности, в распоряжении которых имелись мощные телескопы, локаторы, бинокли и приборы ночного видения. При появлении НЛО они должны были сразу известить Директора. Также на площадке установили мощные прожекторы для подачи световых сигналов, здесь же стояли готовые к старту вертолёты, два из которых были военными, несущими ракеты «воздух - воздух».
        Директор рассказывал, что в качестве консультантов он привлёк к проекту несколько ведущих уфологов, авторов исследований на эту тему. Принятые меры они единодушно одобрили и дали рекомендации на случай, если контакт состоится. Однако сразу предупредили, что контакт с внеземным разумом - это вещь, не поддающаяся расчётам. «Ничего, что-нибудь придумаем, - ответил Директор. - Мы тоже не лыком шиты!»
        В тот день он показал уфологам пятиминутный фильм, на котором скрытой камерой был снят Гинго. Увидев дикаря, они пришли в неописуемое волнение и тут же единогласно заявили, что это, без всякого сомнения, нордик - «скандинавский тип» инопланетного пришельца. О нордиках было известно мало, но большинство фактов говорило за то, что они доброжелательно относятся к людям, в отличие, например, от серых или рептилоидов. «Тем лучше, - сказал Директор, - значит, меньше будет проблем. Итак, товарищи, жду от вас новых идей и предложений. А пока попрошу вас пройти в пятьсот восьмой кабинет и дать там подписку о неразглашении. Предупреждаю, что за разглашение - восемь лет тюрьмы. Эти товарищи вас проводят», - и он показал на мужчин в чёрных костюмах.
        Прохаживаясь с Брянцевым по крыше, он говорил, что с помощью инопланетных технологий Россия неминуемо возьмёт власть над всем миром.
        - Все эти англичане, французы, китайцы, японцы ещё придут к нам на поклон…
        - Это было бы отлично! - восклицал генерал.
        - Гинго должен нам в этом помочь, - продолжал Директор. - Надо убедить его, что мы самые лучшие, а все остальные, особенно американцы, - враги.
        Генерал кивал:
        - Да, да, только так, и никак иначе.
        - А что вы скажете о неограниченном продлении жизни? - вдруг спросил Директор. - Я почему-то думаю, что они обладают технологиями, способными дать практически вечную жизнь.
        Брянцев задумался.
        - Вечная жизнь - это сколько?
        - Лет пятьсот.
        - Дадут. Может, и больше дадут.
        - Только наверняка не всем, - сказал Директор. - Такие серьёзные вещи всем не даются. Ну, может, десяти, пятнадцати избранным… Максимум - ста… Как вы думаете, кто будут эти люди?
        Генерал пожал плечами.
        - Вопрос непростой…
        - Почему бы, - спросил Директор, прищурив глаз, - в их число не попасть и нам с тобой?
        Оба умолкли: к ним приближался Фогельсон.
        - Добрый вечер, добрый вечер, - кланяясь, говорил толстяк. - Поздравляю вас, Николай Алексеевич, - обратился он к Брянцеву, - ваша дочь прекрасно справляется с работой. Она прирождённый педагог. С первой минуты пробудила интерес африканца к своему предмету!
        - Значит, Ирина не зря выбрала педагогический ВУЗ, - заметил Брянцев.
        - Будем надеяться, что она проявит больше интереса к контрразведке, - вмешался Директор. - В отделе серьёзная нехватка молодых женщин, особенно таких привлекательных, как Ирина. Она сделает хорошую карьеру.
        - Мне показалось, - продолжал Фогельсон с многозначительными интонациями, - что африканец испытывает к ней определённое чувство.
        - Влюбился? - спросил Директор.
        - О, насчёт этого не беспокойтесь, - со смехом отозвался Брянцев. - Если бы вы знали, сколько у неё кавалеров! Она всех держит на расстоянии. Удержит и африканца, можете не сомневаться.
        - Я и не сомневаюсь, - сказал Фогельсон.
        Директор тоже засмеялся, а потом задумался. «А что, мысль интересная. Благодаря Ирине мы будем держать африканца на коротком поводке… Это пригодится при контакте с пришельцами…»
        - Значит, преподавание идёт нормально? - уточнил Брянцев.
        - Я в восторге от успехов вашей дочери! - воскликнул психолог.
        - Прекрасно, пусть и дальше занимается с дикарём, - сказал глава ФСБ. - В учебный процесс по-возможности не вмешивайтесь. Предоставьте Ирине Николаевне полную свободу действий.
        - Разумеется, - ответил психолог, который, конечно, всё понял.

* * *
        На другой день Ирина появилась одна, без Фогельсона. Урок начала с чтения вслух детских сказок. Гинго слушал с интересом, не сводя с неё глаз, а потом сказал, что всё это странно. Звери живут и говорят как люди. Разве может поросёнок построить каменный дом? А медведи сидеть на стульях за столом и есть из тарелок?
        - У меня на острове остался пёс Ваувай. Если бы он заговорил по-человечески, то он совсем другое говорил бы!
        Ирина ответила, что сказки сочиняются для детей, чтобы донести до них какую-то мораль, а под животными здесь, конечно, подразумеваются люди. Для детей так забавнее и интереснее.
        - Значит, три поросёнка - это люди?
        - Ну, в принципе, да. В сказках мир животных мало отличим от мира людей, поэтому мы и называем такие истории сказками.
        Он пересел к ней поближе, потом сел перед ней на корточки и взял за руки.
        - Расскажи мне что-нибудь.
        Ирина несколько секунд не отрывала рук. Наконец опомнилась.
        - У нас не принято ни с того ни с сего брать женщин за руки, - сказала она несколько взвинченно. - Хоть ты и вундеркинд, тебе надо ещё многому научиться. Прежде всего - элементарным правилам поведения!
        Он со вздохом кивнул.
        - Да, я знаю, в вашем мире много всяких правил. Я это понял ещё на корабле. Но для чего они все? - Он говорил, заглядывая ей в глаза. - Зачем, например, надевать ботинки, если удобнее ходить босиком? И зачем сидеть на стульях, если на полу сидеть проще. На полу можно не только сидеть, но и лежать, - как бы подтвержая свои слова, он тут же улёгся у её ног. - Или эти кровати, вилки, ложки… У меня на острове даже самые маленькие мыши ведут себя свободнее, чем вы!
        - Этим-то человек и отличается от мышей. Не будь правил, тут такое бы началось! Все на головах бы ходили!
        Гинго подумал.
        - Наверное, ты права. У нас на острове тоже есть правила. Только соблюдать их приходится не из-за того, что ты так захотел, а из-за необходимости. Несоблюдение может привести к гибели.
        - Ну, вот видишь! Нам ещё многое с тобой надо обсудить и понять.
        Дикарь заулыбался.
        - Правда, многое? И мы будем видеться каждый день?
        - Конечно.

* * *
        От сказок Ирина перешла к стихам Пушкина и Некрасова. Гинго их стремительно заучивал, а потом с удовольствием читал наизусть, признаваясь, что всё-таки многое в них не понял. Но и сама преподавательница с удивлением ловила себя на том, что в старинных текстах, особенно у Пушкина, полно мест, которые и для неё не совсем понятны. Вечером Гинго рылся в интернете, находил объяснение неясностям и на другой день растолковывал их преподавательнице. Ирина была довольна. Процесс «окультуривания» дикаря шёл полным ходом.
        Попутно Фогельсон проводил с Гинго парапсихологические опыты. Вначале были элементарные. В одном из десяти конвертов находился лист бумаги. От Гинго требовалось указать на этот конверт. Африканец указывал с первого раза. В другом опыте он отклонял стрелку компаса, не дотрагиваясь до неё руками. В третьем - находил спрятанные вещи. Кроме того, воздействовал на микроорганизмы в пробирке, поднимал и понижал температуру в термометре, который находился за стеной, правильно прогнозировал погоду, удалял из комнаты, сидя посреди неё, тараканов и мух. Озадаченный успехами дикаря, Фогельсон направил Директору подробный письменный отчёт.
        В те же дни Ирина сообщила Фогельсону о желании Гинго увидеть Москву.
        - Я, конечно, пойду с ним, чтобы за ним присматривать, - добавила она. - Уверяю вас, он будет вести себя смирно.
        - Вопрос непростой, надо обсудить с начальством, - сказал психолог.
        Прогулку Директор разрешил. Гинго всё равно придётся осваиваться в мире людей, так что небольшой поход по Москве делу не повредит. Тем более за ним будут присматривать не только Ирина, но и опытные агенты ФСБ.
        VI. Прогулка
        Гинго с Ириной вышли из подъезда главного здания Службы Безопасности. На юноше были лёгкие тёмные брюки и белая футболка; светлые блестящие волосы висели за спиной, собранные в аккуратный «конский хвост». Несмотря на неброскую одежду, что-то в его облике, особенно в лице, было такое, что привлекало к нему взгляды редких прохожих, шедших в этот жаркий полуденный час по Лубянской площади. На него оборачивались.
        По городу разливалась жара, настоянная на пыли и мареве от выхлопных газов множества машин. Они-то, эти машины, и привлекли внимание Гинго в первую очередь. Он разглядывал их с любопытством.
        - Так куда пойдём? - спросила Ирина. - Налево или направо?
        - Всё равно.
        Дикарь озирался. Глаза его разгорелись от восторга.
        - Тогда просто пройдёмся по улицам, - предложила девушка. - Может, зайдём в кафе.
        - Отлично!
        Ирина тоже оглядывалась. Их «вела» целая бригада агентов. Сотрудники ФСБ маскировались под обычных прохожих; некоторые сидели в припаркованных поблизости машинах, готовые поехать следом за Гинго и его спутницей.
        - Погодите, - юноша внезапно остановил её, взяв за руку. - Вы хотите идти туда?
        И он показал на поток машин. Те двигались медленно: где-то впереди возник затор.
        - Можно и туда, - согласилась Ирина.
        - Зачем идти, когда мы можем поехать на одной из этих штуковин! - воскликнул Гинго.
        Она подумала, что Гинго хочет остановить попутку, но он вдруг подхватил её на руки и в несколько шагов догнал ближайшую легковушку. Девушку закинул на багажник, сам вскочил на крышу.
        - Вот так будет лучше! - засмеялся он, очень довольный своей сообразительностью.
        Его поступок был настолько неожидан, что Ирина даже не успела испугаться.
        - Ты что-о-о?… - только и протянула она.
        Заглянув в её растерянное лицо, Гинго догадался, что сделал что-то не по правилам.
        - Но ведь мы никому не причинили вреда. Доедем куда скажете, и слезем. Вы ведь сами говорили, что машины только для этого и созданы.
        - В них надо ездить, сидя внутри, а не сверху!
        Поступок Гинго заставил остановиться не только легковушку, на которой они сидели, но и ближайшие машины. Водители начали вылезать с решительным видом.
        - Эй, мужик, ты чего? - закричал владелец «Вольво». - Совсем крыша поехала?
        Ирина торопливо слезла с багажника. Гинго спрыгнул с крыши с явной неохотой. К месту происшествия спешили сотрудники ФСБ.
        - Да он псих, не видите? - крикнул водитель другой машины. - По нему дурдом плачет!
        Гинго обернулся к Ирине.
        - Ирина Николаевна, что такое «дурдом»? И где тут крыша едет? А «псих» что значит?
        - Потом объясню, а пока пойдём отсюда, - она взяла его за руку и потащила прочь.
        Гинго шёл за ней, оборачиваясь на машины. С их водителями разговаривали гебисты, улаживая инцидент.
        Ирина в досаде кусала губы. С приобщением Гинго к городской жизни она пока справляется неважно. Но кто мог знать, что он выкинет такой фокус?
        Гинго шёл покорно. Ему нравилось, что Ирина держит его за руку, это было видно по улыбке и по взглядам, которые он бросал на свою спутницу. Не прошло и минуты, как он теснее прижался к ней. Ирина вынуждена была отпустить его руку.
        - Почему вы перестали за меня держаться? - спросил дикарь.
        - Потому что это выглядит не совсем прилично.
        - Ну вот, опять приличия! Вы, значит, можете брать меня за руку, а я вас нет?
        - Да, - ответила она.
        - Да? - Он тут же схватил её и притянул к себе.
        - Нет! - выкрикнула она.
        - Но вы же сказали «да».
        - «Да» в смысле «нет».
        - Что-то я не понимаю. «Да» означает согласие, а «нет» - отказ, отрицание. Как можно говорить одно, а иметь в виду другое?
        Ирина почувствовала, что её лицо заливает краска. Она смотрела в сторону, стараясь, чтобы Гинго не заметил её смущения.
        - Мужчина и женщина не должны прижиматься и обниматься на виду у других людей, - сказала она.
        - Потому что это неприлично?
        - Да.
        Гинго сокрушённо вздохнул.
        - У меня в лесу совсем другие правила, - пробормотал он. - Там я взял бы вас на руки и ни разу не отпустил бы. Так, на руках, и нёс…
        - Здесь не лес, а город. Тебе придётся к этому привыкнуть.
        Гинго улыбнулся.
        - Считайте, что уже привык!
        Они спустились в подземный переход. Дикарь с интересом разглядывал ряды ларьков, в витринах которых пестрели товары. Неожиданно он свернул к одному из них.
        - Эти фрукты я знаю! - воскликнул он. - Они называются «ананасы»!
        Он схватил с открытой витрины увесистый плод, разломил его пополам и вонзил зубы в одну из половинок.
        Продавщица - молдаванка средних лет, - вначале растерялась, а потом заголосила на весь переход:
        - Милиция! Милиция! Грабят!
        Гинго чавкал сочной мякотью и не обращал на крики внимания. Ирина торопливо достала деньги.
        - Вот, возьмите, - она протянула их продавщице, но та была до того разозлена, что ничего, кроме Гинго, не замечала и продолжала звать милицию.
        Гинго протянул Ирине вторую половину ананаса.
        - Это вам. Вкусно!
        Из дальнего конца перехода к месту происшествия спешили два дюжих охранника. С противоположной стороны бежали агенты ФСБ. Ирина в сердцах вырвала из рук дикаря куски ананаса и швырнула их обратно на лоток.
        - Сколько можно говорить одно и то же!
        - Я опять сделал неправильно?
        - Идём!
        К ним подбежали охранники.
        - А ну, стойте! - Первый из них преградил Ирине дорогу. - Задержитесь!
        Сначала Ирина не поняла, что произошло. Гинго просто подошёл к охраннику сбоку, сделал едва заметное движение локтем, и тот вдруг уселся на асфальт. Его напарник, не успев опомниться, получил толчок в грудь и свалился прямо на лоток с фруктами.
        Ирина ахнула.
        - Ты что делаешь? - Она почти повисла на руке дикаря. - С ума сошёл?
        - Мне показалось, что эти люди были к вам не совсем вежливы.
        Подоспевшие агенты бросились поднимать парней и приводить их в чувство. Ирина потянула Гинго за собой.
        Они быстро вышли из перехода.
        - Я даже и сейчас что-то сделал неправильно? - спросил дикарь.
        Ирина молчала, чувствуя, что если откроет рот, то наговорит грубостей.
        - Помните, вы говорили про базар? Фрукты там раскладывают на видном месте специально для того, чтобы каждый желающий мог их взять.
        - Не взять, а купить! Отдать за них деньги!
        - Деньги я знаю, мне про них рассказывали на корабле. Их отдают в обмен на вещи, которые надо создавать и над которыми надо трудиться. Но почему я должен отдавать деньги за ананас? Он ведь сам растёт на дереве. Человеку не надо трудиться, чтобы создать его. Только подойди и сорви.
        - Во-первых, ананасы у нас в стране не растут, - начала объяснять Ирина. - Их надо привезти издалека, а это не так просто. Везти их - тоже работа. Для того, чтобы доставить их сюда, на этот прилавок, потрудилось немало людей, и каждому надо дать денег за его труд…
        Разговаривая, они шли по многолюдной Моховой улице. Было шумно, жарко, откуда-то доносилась музыка. Плескал фонтан перед Большим театром. Слева, за углом гостиницы «Москва», показался огромный экран, на котором мелькали кадры какого-то фильма, то и дело прерываемые рекламными роликами.
        Гинго остановился.
        - Что это?
        - Кино, - ответила его спутница.
        - Они там внутри? А почему они такие большие?
        Не дожидаясь ответа, он побежал к экрану прямо через запруженную машинами улицу. Машины двигались с черепашьей скоростью, и дикарь, не желая их огибать, вскочил на крышу ближайшей легковушки. С неё перепрыгнул на другую.
        - Гинго, опять? - закричала Ирина.
        Водители негодующе сигналили. В поднявшемся рёве её крики не долетали до дикаря.
        Машины напоминали Гинго каменные валуны, разбросанные у побережья его родного острова. Гинго любил прыгать с камня на камень, особенно когда на них с грохотом обрушивались волны. Расстояния между валунами были побольше, чем сейчас между машинами, но Гинго одолевал их играючи. А теперь прыгать было ещё веселее, поскольку «валуны» двигались.
        В считанные минуты он оказался возле крыши подземного торгового комплекса, рядом с которой был установлен экран. Спрыгнув с последней машины, он подбежал к экрану почти вплотную и уставился на него, даже прижал к нему ладони. Его чуткие пальцы ощутили вибрацию световых импульсов, мелькавших на поверхности экрана, и это поразило его ещё больше, чем само изображение.
        Со стороны поведение Гинго выглядело настолько нелепым, что многие водители решили, что это ненормальный или обкурившийся травкой. Всё же двое самых решительных направились к нему. Стриженый здоровяк схватил Гинго за майку.
        - Что, гребанутый, что ли? - проревел он. - В грызло давно не получал?
        - Нет, а что это?
        Вместо ответа здоровяк выбросил кулак в направлении челюсти «гребанутого». Дикарь среагировал мгновенно. Отвёл голову, и кулак пролетел мимо. В следующую секунду он двинул ногой по коленной чашечке водителя. Тот со стоном опустился на корточки. Видя, что дело пахнет дракой, начали вылезать шофёры из других машин.
        - Держи его! - крикнул кто-то. - Держи, а то сбежит!
        Но Гинго и не думал убегать. Он снова обернулся к экрану. Импульсы, создававшие изображение, интересовали его гораздо больше кричащих людей.

* * *
        В «пробке» на Моховой улице, среди других машин, стоял «БМВ» с антенной на переднем крыле. В машине сидели Брянцев и Фогельсон.
        - Что вы обо всём этом скажете, Леонид Маркович? - поинтересовался генерал.
        - Пока объект ведёт себя довольно спокойно, - ответил психолог. - Я ожидал более бурной реакции на окружающее…

* * *
        Подбежавшая Ирина дёрнула Гинго за руку.
        - Ты что творишь?
        - Сердитесь? - спросил он с таким жалобным видом, что весь её гнев сразу улетучился. - Я опять нарушил правила?
        Он был похож на большого ребёнка, попавшегося на шалости.
        - Зачем ты его так? - Она кивнула на водителя, который всё ещё не мог подняться с четверенек.
        - Я ему ничего не сделал, только успокоил немного, - начал оправдываться дикарь.
        - По крышам машин у нас никто не бегает! Для того, чтобы перейти улицу, существуют переходы!
        Он улыбнулся.
        - Буду знать. Вы мне лучше объясните, как получаются люди на этой штуке, - он провёл ладонью по экрану. - Они ведь не настоящие. Тут какая-то хитрость, да?
        - Нет здесь никакой хитрости! Тебе об этом должны были рассказать на уроках физики…
        Агенты ФСБ вступили в бурную дискуссию с водителями, отвлекая их от парочки у экрана. В галдящей толпе появились милиционеры, которые, разумеется, тут же приняли сторону гебистов.
        Ирина потянула Гинго к ближайшему подземному переходу. Там они смешались с прохожими и вскоре снова поднялись на улицу, на этот раз довольно далеко от места происшествия.
        Ирина подошла к обочине и с минуту стояла, высматривая среди проезжавших легковушек машину с номерами ФСБ. Увидев её, она в голосующем жесте подняла руку. Та остановилась. Ирина наклонилась к окну, коротко переговорила с водителем. Потом открыла заднюю дверь:
        - Садись.
        Гинго с любопытством заглянул в салон.
        - Садись-садись, - поторопила она. - А то у меня что-то настроение пропало ходить пешком. Давай лучше покатаемся.
        - Вы хотите покататься? - И он нырнул в машину.
        Сама она села впереди рядом с водителем. В дороге Гинго вёл себя тихо. Внимательно следил за действиями шофёра, как тот нажимает на педали и вертит баранку.
        В «Макдональдсе» на Пушкинской площади было, как всегда, многолюдно. Ирина не без труда разыскала свободные места. Гинго принялся уплетать гамбургеры, запивая их кока-колой.
        - А всё-таки сырое мясо вкуснее, - сделал он вывод. - Вы бы попробовали речную крысу, особенно свежеразорванную, когда с неё ещё течёт кровь!
        Она поперхнулась.
        - Нашёл время говорить о крысах!
        - А что тут такого? Это, правда, вкусно!
        Ирина умолкла, покосилась на молодых мужчин в потёртых джинсах и светлых рубашках, которые пили колу за столом невдалеке от них. Агенты ФСБ своё дело знали: на Гинго вроде бы не смотрели, но при этом не спускали с него глаз. Ещё по паре гебистов перекуривали у выходов из заведения.
        Внимание дикаря привлекли две длинноногие красотки. Те уже давно заметили симпатичного парня, и когда он, наконец, посмотрел на них, принялись строить ему глазки. Ирина почувствовала укол ревности.
        - Ты так и будешь оборачиваться на всех встречных женщин? - спросила она деланно равнодушным голосом.
        - Я их сравниваю с вами.
        - Ну и каков вывод?
        - Вы гораздо красивее их. Я пока ещё не увидел ни одной девушки, которая понравилась бы мне больше, чем вы.
        Ирина покраснела.
        - Расскажи мне о своём острове, - сменила она тему. - Хочешь туда вернуться?
        - Хочу, конечно, а ещё больше хочу туда вернуться вместе с вами. Вот увидите, вам там понравится! Моя пещера больше, чем ваши комнаты. По ночам я разжигаю в ней костёр, чтобы отпугивать всякое назойливое зверьё… Не бойтесь, я буду вас охранять! - прибавил он торопливо, увидев, что она недовольно поморщилась. - Буду выслеживать добычу и приносить вам. А ещё мы будем плавать с Унухом.
        - Кто это?
        - Дельфин. На пароходе мне показывали книгу, где были рисунки разных зверей и рыб. Там и дельфин был. Точь-в-точь Унух! Вы с ним подружитесь. А ещё я научу вас качаться на лианах…
        Его голубые, с поволокой, глаза смотрели на неё так, что ей хотелось броситься в них как в омут. Это было похоже на гипноз.
        Она мысленно одёрнула себя. Какой вздор! У неё нет ничего общего с дикарём, поедающим крыс! Хотя, надо признать, дикарь очень недурён собой. Она сравнила его с Алексеем, своим однокурсником, который весь последний год ухаживал за ней. Алексей был интеллигентен и симпатичен, водил её в консерваторию и на художественные выставки и ни разу даже не намекнул на постельные отношения. Эта его тактичность ей, пожалуй, нравилась, но всё же ему следовало бы вести себя смелее. И он никогда не смотрел на неё так, как Гинго. В глазах дикаря бушевала страсть.
        - Принести ещё гамбургеров? - спросила она, невольно потупив взгляд.
        - Да, только без хлеба.
        Она отошла к кассе, а когда вернулась с подносом, то обнаружила, что Гинго исчез. Она в тревоге огляделась. Агентов за соседним столом не было, не было их и у дверей. Ясно, что дикарь вышел на улицу. Но почему он не предупредил её? Может, ему надоело её общество? Помчался за теми длинноногими девчонками? От одной мысли об этом у неё стеснило в груди, а на глазах выступили слёзы.
        Едва понимая, что делает, она выбежала из ресторана. Тверская была запружена пёстрой, разомлевшей от жары толпой. Ирина выворачивала голову, разыскивая в гуще прохожих знакомую фигуру с «конским хвостом». Ей показалось, что Гинго стоит у лотка с мороженым. Она бросилась туда, и остановилась на полпути. Нет, ошиблась. Это не он. С сильно бьющимся сердцем она вышла на бульвар. На несколько секунд задержалась у спуска в подземный переход. Может, Гинго ушёл туда? И «пастухов» нигде не видно, спросить не у кого. Она уже достала сотовый телефон, чтобы связаться с отцом, как вдруг перед ней с визгом шин лихо развернулся и затормозил новенький глянцево-чёрный «шестисотый» «Мерседес». Раскрылась дверь с затемнённым стеклом и… Ирина остолбенела. Из машины выглянул улыбающийся во весь рот Гинго!
        - Вы, кажется, хотели покататься? Эта машина для вас!
        Она заглянула в кабину. Гинго был в ней один.
        - Где ты её взял?
        - Там, - он махнул рукой куда-то в сторону. - Их много стоит. Я выбрал самую большую.
        - А когда ты научился водить?
        - По дороге, когда мы ехали сюда. Да тут всё просто, учиться нечему, - в голосе Гинго сквозила гордость. - Пожалуйста, садитесь.
        Ирина беспомощно огляделась. Невдалеке агенты запрыгивали в машины, собираясь следовать за «Мерседесом». Она возненавидела их до глубины души. Бросили её одну расхлёбывать эту кашу! Однако, вспомнив об инструкции, которая им дана, Ирина несколько поостыла. Инструкция предписывала агентам обнаруживать себя только в самом крайнем случае. Видимо, угон «Мерседеса» - не крайний случай. Но всё равно, это их не извиняет. Могли бы хоть позвонить ей по мобильнику, сообщить, что творит дикарь!
        Она наклонилась к «Мерседесу»:
        - Как ты залез в машину? Взломал дверь?
        - Нет, конечно. В ней сидели два человека. Я вежливо попросил их уступить машину на время, потому что девушка хочет покататься, а они вылезли и стали говорить какие-то непонятные слова, а ещё пообещали воткнуть в меня перо. Я спросил, что означают эти выражения, а они, в ответ на мою вежливость, повели себя очень невежливо, стали хватать за майку и вообще… даже говорить не хочется… Ирина Николаевна, вы не волнуйтесь. Они уже не возражают, если мы с вами покатаемся.
        - То есть, как это - не возражают? - опомнилась Ирина. - Как они могут не возражать?
        Его улыбка стала немного виноватой.
        - Они сейчас вообще мало что могут…
        Стриженые молодчики, которых он вытолкнул из машины на автостоянке, корчились на асфальте. Оба держались за отбитые животы и блевали только что съеденными гамбургерами.
        Ирина решительно залезла в кабину, намереваясь изгнать оттуда Гинго, но в этот момент он нажал на газ. «Мерседес» сорвался с места и свернул на Тверскую с такой скоростью, что Ирина тоненько взвыла. За «Мерседесом» устремились машины агентов.

* * *
        Фогельсон наблюдал за всей этой сценой в бинокль.
        - Объект не теряется в новой обстановке и проявляет предприимчивость, - констатировал он.
        Их с Брянцевым «БМВ» тоже свернул на Тверскую.

* * *
        Стрелка на спидометре «Мерседеса» зашкалила за двести.
        - Что ты делаешь? - визжала Ирина, прижимаясь к дикарю. - Мы сейчас врежемся во что-нибудь! Остановись немедленно!
        Но Гинго, впервые севший за руль, чувствовал необычайное упоение от скоростной езды. Помимо скорости, его кровь горячила прижимавшаяся к нему девушка.
        - Зачем останавливаться? - крикнул он, смеясь. - Мы хорошо едем! Мне нравится!
        - Ты сошёл с ума!
        «Мерседес» на полном ходу, визжа шинами, свернул с Тверской на Моховую. Не перевернулся он чудом. Метров сто он проехал на двух колёсах, вздыбившись правым боком. Ирина вцепилась в Гинго; её лицо прижималось к его шее. Он повернул голову и поцеловал её в губы.
        - Смотри на дорогу… - простонала она.
        «Мерседес», наконец, опустился на все колёса, и Ирина отпрянула от дикаря. Её лицо было всё в поту. Расширенными глазами она уставилась в окно перед собой и снова заверещала от ужаса: дикарь лихо крутил руль, обходя одну машину за другой. На красный свет он пересёк пешеходный переход и на умопомрачительной скорости взлетел на Большой Каменный мост.
        На мосту в обоих направлениях двигались потоки машин. «Мерседес» мчался по разделительной полосе. За ним, по той же полосе, вереницей катили машины агентов ФСБ.

* * *
        «БМВ» Брянцева безнадёжно застрял в пробке на Большом Каменном мосту. «Мерседес» скрылся из виду.
        - Вполне прогнозируемая реакция на новую игрушку, каковой является автомобиль, - бесстрастным тоном прокомментировал ситуацию Фогельсон. - Проявление чисто первобытной непосредственности.
        - Какой, к чёрту, непосредственности, когда там моя дочь!
        Генерал схватился за рацию. Соединившись с диспетчером ФСБ, он приказал поднять в воздух вертолёт. Затем связался с экипажами гебистских машин и велел прострелить у «Мерседеса» шины.

* * *
        Ирина уже не могла смотреть в окно. Опустив глаза, она с замиранием ожидала, что сейчас они врежутся в какую-нибудь из встречных машин и всё на этом кончится. Но Гинго, оставив позади Большой Каменный мост, промчался по улице Серафимовича и на скорости вклинился в стадо машин, неторопливо следовавших по Малому Каменному мосту. Одна из гебистских иномарок не смогла развернуться между легковушками, врезалась в «Жигули», перевернулась и, выбив парапет, рухнула с моста в воду.
        «Мерседес» летел по Большой Якиманке. Дикарь не реагировал на светофоры, свистки и вой милицейских сирен.
        - Весело, да? - Скаля в улыбке зубы, он мельком оглянулся на Ирину. - Что с вами? Вам не нравится?
        Она жмурилась от страха.
        - Ирина, - сказал он неожиданно мягко, - я уже целый час хочу у вас спросить, но не решаюсь… Боюсь, что вы откажете… Можно я тоже буду называть вас на «ты»?
        - Ос-ста-но-вись… - выдавила Ирина.
        - Зачем останавливаться, машин ведь мало… Так, что? Можно?
        Она застонала. Он наклонил к ней ухо.
        - Что?… Я знаю, вы скажете, что это не по правилам, но я вас буду называть на «ты» только когда мы будем одни. Когда нас никто не услышит… Ирина, ты самая красивая девушка в мире…
        На Калужской площади водители двух машин, увидев стремительно догонявший их «Мерседес», так резко вывернули баранки, что угодили под удары автомобилей, двигавшихся сзади. Удары смяли их и опрокинули. Заметив, как они переворачиваются вверх колёсами, Гинго засмеялся, крепче сжал руль.
        Несмотря на смех, Гинго весь был как натянутая струна. Его мозг мгновенно реагировал на стремительно менявшуюся ситуацию на дороге.
        В самом начале Ленинского проспекта агенты открыли огонь по колёсам «Мерседеса». Стрелять прицельно было трудно - между ними и беглецом то и дело встревали легковушки, двигавшиеся в попутном направлении.
        К погоне неожиданно подключился милицейский «Форд». Блюстители порядка, не зная, что к чему, решили самостоятельно остановить взбесившуюся чёрную иномарку, тем более они были ближе к ней, чем машины ФСБ. Из «Форда» высунулся омоновец и саданул по «Мерсу» из короткоствольного «АКМ». Пули забарабанили по правому крылу и дверям. Рядом с Ириной треснуло стекло, и она громко вскрикнула от неожиданности.
        Гинго метнул взгляд направо.
        - Что там такое?
        - Стреляют…
        - Это они пули по нам пускают? - Он насупился. - Придётся проучить!
        «Форд», постепенно приближаясь, мчался справа и немного сзади. В этот момент «Мерседес» обгонял какую-то очень ободранную «шестёрку». Гинго, в доли секунды оценив положение и скорость окружающих машин, резко затормозил и бросил «Мерседес» вправо, ударив «шестёрку» бортом. Та вильнула и угодила под колёса «Форду». Последовал оглушительный удар, обе машины вспыхнули и окутались языками пламени. «Форд» перелетел через «шестёрку», грохнулся на тротуар, ещё раз перевернулся и, весь в пламени и дыме, вломился в витрину обувного магазина «Салита» и застрял в ней, поливая огнём всё вокруг.
        - Теперь не опасно! - крикнул очень довольный Гинго.
        - Остановись сейчас же, - пискнула девушка.
        - Но тебе нравится кататься, ты даже жмуришься от удовольствия!
        На площади Гагарина магистраль проспекта сужалась: под ней строили новую железную дорогу. Справа стояли оградительные тумбы.
        По заднему крылу «Мерседеса» щёлкнула пуля.
        - Что там такое? - Он бросил озабоченный взгляд на боковое зеркало. - Опять стреляют?
        Стрелял кто-то из агентов, пытаясь попасть в колёса. Гинго свернул к автобусу и поехал перед ним, скрывшись от машин преследователей. Одна из них рискнула обойти автобус справа и выскочила «Мерседесу» в хвост. Гинго резко крутанул руль. «Вольво» и «Мерседес» сшиблись бортами. Отброшенный «Вольво» вклинился в ряд тумб и несколько секунд катил, сбивая их одну за другой, пока не врезался в основание рекламного стенда и не встал, развернувшись поперёк проезжей части.
        В небе раздался вертолётный гул. Дикарь не обращал на него внимания. Очень довольный своей победой над преследователями, он беспечно давил на газ. Проспект впереди был широким и ровным, как стрела.
        Вертолётный гул нарастал.
        - Почему все ездят так медлен… - начал Гинго и умолк, недоговорив: с вертолёта на «Мерседес» сбросили стальные тросы с магнитными захватами, которые намертво вцепились в его борта.
        Почти тут же «Мерседес» рванул вверх, перестав слушаться руля.
        - Эй, в чём дело? - Гинго наклонился к лобовому стеклу и огляделся.
        Проспект, газоны, машины, фонарные столбы и рекламные щиты стремительно валились вниз.
        - Это что? Мы летим? - У Гинго от удовольствия перехватило дыхание. - На этой машине можно не только ездить, но и летать? Интересно! Только как теперь ею управлять?
        Ирина опомнилась, ощутив резкий подъём, как на скоростном лифте.
        - Летим? Не может быть…
        Она заглянула в окно и, увидев пропасть внизу, отшатнулась к Гинго. Он тут же обнял её и теснее прижал к себе.
        Грохот вертолётных двигателей бил по барабанным перепонкам, Ирина почти не слышала своего попутчика. Он обнимал её, а она и не думала высвобождаться из объятий. В конце концов, она сама перестала понимать, отчего у неё захватывает дух - от ужаса или от удовольствия, доставляемого близостью его горячего тела.
        Вертолёт пролетел над Москва-рекой, Манежем, Лубянской площадью и опустил свою ношу на крышу здания ФСБ. Подбежавшие механики освободили «Мерседес» от захватов, после чего вертолёт взмыл ввысь и скрылся вдали.
        Ирина оттолкнула от себя Гинго и выпрямилась в кресле. Испуг и возбуждение прошли, вместо них нахлынули гнев и досада. Досада не столько на него, сколько на себя - за то, что проявила слабость, не прервала сразу его объятий.
        - Что ты себе позволяешь! - выкрикнула она. - Я вовсе не просила меня обнимать! С твоей стороны это проявление бескультурья! И впредь, будь добр, постарайся не дотрагиваться до меня. Точно так же как и до любой другой женщины.
        Он виновато улыбнулся.
        - Обещаю не дотрагиваться… - Его улыбка стала ещё шире. - А хорошо мы сегодня погуляли, правда? Видели кино, поели гамбургеров, на машине покатались, а потом ещё полетали на ней. Ништяк!
        Это словечко он услышал от мичмана во время своего морского путешествия.
        VII. Под гипнозом
        Прогулки по городу решено было временно прекратить. По мнению Фогельсона, у юного дикаря ещё слишком мало информации об окружающем мире, чтобы можно было позволить ему расхаживать по столичным улицам. Но Гинго об этом не очень-то и жалел. Во-первых, Ирина по-прежнему проводила с ним занятия, а во-вторых, он всерьёз увлёкся интернетом. До сих пор он мог погружаться только в русскоязычную часть интернета; погружению в остальную часть «всемирной паутины» препятствовало незнание иностранных языков. Дикарь с энтузиазмом взялся за восполнение этого пробела. Он постигал языки самостоятельно, с помощью многочисленных обучающих программ. Помимо языков, усваивал он и прочие залежи интернетовской информации. Компьютерщик, приставленный к нему Фогельсоном, был совершенно сбит с толку чудовищной работоспособностью своего подопечного. Каждый вечер он строчил Фогельсону донесения, сообщая, что сегодня Геннадий (таким именем решено было называть дикаря) запомнил не менее двух тысяч английских слов, среди которых было полно научных терминов. Об этом можно было судить по тексту, который он без запинки перевёл прямо
с экрана монитора.
        Ирина тоже не могла не обратить внимание на быстрый рост его интеллектуального уровня. Этот уровень рос буквально по минутам. К концу второй недели компьютерщик докладывал, что, помимо английского, Гинго по интернету освоил ещё одиннадцать языков, а также проявляет повышенный интерес к политологии, экономике, биохимии, квантовой механике и астрофизике.
        Дикаря продолжали обследовать медики. Из лаборатории поступали сообщения одно поразительнее другого.
        - Взгляните на эти сводки, - Фогельсон положил на стол перед Директором листы с отчётами. - Наши специалисты понятия не имеют, как к этому относиться!
        Директор пробежал глазами выводы экспертов.
        - Неземные гены? - Он посмотрел на психолога.
        - Генетики утверждают, что такое существо, как Гинго, в современных условиях невозможно создать ни путём генной инженерии, ни путём клонирования. В структуре ДНК прослеживается цепь радиоактивных нуклеидов, которые отсутствуют у человека. Медики связывают эту аномалию с необыкновенно быстрым заживлением ран на его теле. Глубокие рубцы исчезают за считанные часы.
        Глава ФСБ бросил отчёты на стол и откинулся в кресле.
        - Значит, точно инопланетянин. Любопытно.
        - Программист говорит, что мозг у этого парня работает намного быстрее, чем у обычного человека, - продолжал Фогельсон. - Ему достаточно только бросить взгляд на экран, чтобы тут же запомнить всё, что на нём изображено, и не только запомнить, но и сопоставить полученную информацию с уже имеющейся, произвести в уме аналитическую работу и сделать выводы. Он целыми днями щёлкает по кнопкам, страницы специализированных сайтов мелькают перед ним, и всё это он запоминает и анализирует!
        Главный гебист безмолвствовал, затягивался сигаретой и постукивал пальцами по столу.
        - А вы-то сами что думаете? - спросил, наконец, он.
        - Сказать по правде, меня этот африканец начинает пугать, - признался Фогельсон. - Не в том смысле, что он неадекватно себя ведёт, а в том, что уже сейчас его знания о земной цивилизации превосходят всякий мыслимый уровень.
        - Если парень достанется американцам, то добром это не кончится, - сделал вывод Директор, бросая окурок в пепельницу.
        - У вас есть какие-нибудь соображения насчёт него? - осторожно поинтересовался Фогельсон.
        - В настоящее время в Индийском океане находится наш исследовательский корабль «Академик Воробьёв», - сказал глава ФСБ. - Он изучает там загадочные подводные свечения, которые называются «мельницами дьявола». Я думаю, ничего страшного не случится, если судно прервёт эту работу и возьмёт курс на Тирапонские острова. Шифрованная радиограмма с приказом на этот счёт уже отправлена. Пещеру, в которой жил дикарь, и весь остров надо детально обследовать. А пока будет длиться обследование, дадим ему задание…
        - Какое?
        - Узнаете позже. С завтрашнего дня над ним возьмёт шефство отдел генерала Брянцева. Дикарю преподадут уроки стрельбы и рукопашного боя. Занятия с Ириной придётся сократить, но совсем отменять их не будем. Они должны встречаться. Это важно.
        Фогельсон кивнул.

* * *
        К концу первого часа занятий в тире Гинго стрелял уже по-македонски - с двух рук одновременно, и с каждой руки выбивал одни «десятки».
        - Хитро всё это придумано, - усмехался он, разбирая автомат под наблюдением инструктора. - У нас на острове люди пользуются копьями, но ваши пистолеты лучше, что и говорить!
        Ещё через час тренировок он глубокомысленно заметил:
        - А всё же хорошо, что на острове нет таких игрушек. Было бы хуже не только зверям…
        Приступив к восточным единоборствам, дикарь никак не мог понять, для чего нужны все эти приседания, дрыганья ногами, прыжки, вскидывания кулаков в пустоту и бессмысленные вопли «Иййяяя!» В первом же учебном бою с каратистом, обладателем «чёрного пояса», он проявил завидную реакцию: уклонился от всех направленных на него ударов и, словно забыв всё, чему его учили на тренировках, нанёс противнику с виду совсем несильный удар в солнечное сплетение, как будто слегка коснулся его. Каратиста вынесли из борцовского зала на носилках.
        Инструктор качал головой:
        - Далеко пойдёт парень. Такого только пуля остановит.
        Вечера Гинго по-прежнему проводил в интернете.
        - Геннадий проник на секретные сайты Пентагона, - докладывал программист Фогельсону. - Такое не смогли сделать лучшие хакеры ФАПСИ!
        - Я доложу начальству, - пообещал Фогельсон и задумался.
        Сверхъестественные способности Гинго могли поставить в тупик кого угодно. Ещё пару месяцев назад это был первобытный дикарь, который носился по джунглям затерянного в океане острова, а теперь он говорил на десятке языков и взламывал секретные сайты. Кто всё-таки он такой, этот Гинго? Как появился на острове? И не было ни одной зацепки, которая помогла бы раскрыть эту тайну. Сам дикарь говорил, что он там родился; Директор был уверен, что Гинго - инопланетянин, но готов был допустить, что он порождение американских генетических лабораторий; Фогельсону была ближе гипотеза, что в создании такого существа, как Гинго, «виновна» какая-то естественная мутация.
        Несколько раз дикаря погружали в гипнотический сон. Сеансы проводил лично Фогельсон, нередко в присутствии Директора. Все попытки добраться до глубин подсознания Гинго, вывести наружу его потаённые воспоминания ничего не дали, а только ещё больше напустили тумана. Находясь в глубоком трансе, с усилием отвечая на настойчивые вопросы психолога, юноша поведал, что иногда, очень редко, в его голове звучит какой-то посторонний голос. О его происхождении он ничего сказать не мог, так же как и о том, на каком языке происходит общение. Невидимый собеседник был настроен неизменно дружески, ободрял и морально поддерживал в нелёгких ситуациях. После разговоров с ним Гинго чувствовал прилив бодрости.
        - Ты можешь вызвать этот голос? - спросил загипнотизированного Фогельсон.
        - Не знаю…
        - Попробуй сейчас вступить с ним в контакт.
        - Хорошо. Я его позову…
        Какое-то время Гинго лежал неподвижно, и вдруг его лицо исказилось, как будто он почувствовал резкую боль. На экране монитора дёрнулась и запрыгала бегущая строка. Сигнал начал выписывать ломаную линию.
        Продолжалось это считанные секунды. Черты лица юноши вновь разгладились, и он затих. Сигнал на экране выровнялся, показывая, что сознание отключилось.
        - Он в обмороке, - констатировал Фогельсон.
        На следующий день была предпринята ещё одна попытка вызвать голос. На сеансе, кроме Директора, присутствовал генерал Брянцев. Сознание Гинго снова отреагировало обмороком.
        - Если голос, то, значит, с парнем поддерживают связь, - задумчиво сказал Директор. - Наверно, это всё-таки американцы. Они умышленно оставили его на острове, поместив в первобытную среду. Это какой-то непонятный нам эксперимент.
        - Но наша агентура в США ничего об этом не сообщает, - заметил генерал.
        - Значит, эксперимент слишком глубоко засекречен, - ответил глава ФСБ. - Голос, который в нём звучит, может быть голосом американского инструктора, подаваемым через вживлённый микропередатчик.
        - Мы обследовали его организм и не нашли никаких микропередатчиков, - сказал Фогельсон.
        - А откуда тогда берётся НЛО? - озадачился Брянцев.
        - Объект видели только над островом, - сказал Директор. - Здесь он ни разу не показывался. Возможно, он связан не с дикарём, а с островом. Будем ждать сообщений с «Академика Воробьёва».
        Брянцев задумчиво кивнул. Молчал и профессор, вытирая платком вспотевшую лысину.
        VIII. Букет цветов
        Сам Гинго о своей необычности особо не задумывался. Лазая по интернету, он удивлялся, как много не знал раньше. Однажды ему понадобились цветы. Поскольку выйти из апартаментов он не мог, пришлось обратиться к программисту. Тот немедленно доложил Фогельсону. Надеясь, что это хоть в малой степени приоткроет тайну его подопечного, психолог распорядился доставить дикарю цветы.
        Гинго спрятал их за шторой в комнате, где проходили занятия. Ирина появилась в обычный час. Не успела она оглянуться, как Гинго, словно фокусник, извлёк букет из своего тайника и, улыбаясь, шагнул к ней.
        - Это тебе, - сказал он, протягивая розы. - В знак восхищения твоей красотой.
        Она до того растерялась, что взяла букет.
        - Откуда это? - пролепетала она. - И вообще…
        - Ты хочешь спросить, откуда я знаю, что любимым девушкам полагается дарить цветы?
        От этих слов Ирину бросила в жар.
        - Да, вот именно, - сказала она, едва понимая, что говорит.
        - Вчера половину ночи я провёл на сайте французской национальной библиотеки. Читал романы Прюдома, Гюго и Жорж Санд, и ещё «Энциклопедию хороших манер».
        «Ну конечно, он узнал об этом в интернете, - подумала она, успокаиваясь. - Как я сразу не догадалась… А он трогателен в своей непосредственности!… И тем не менее, это всего лишь дикарь, который скачет по крышам машин. Надо тактично дать ему понять, что, кроме взаимоуважения, между нами ничего быть не может…»
        - Хорошо, будем считать, что это подарок учителю от ученика, - произнесла она, стараясь говорить сухо.
        - Верно-верно, подарок учителю! - Гинго с восторженной улыбкой заглядывал ей в глаза.
        Стараясь не встречаться с ним взглядом, она подошла к доске.
        - Не будем терять времени, - сказала она. - Сегодня мы продолжим разговор о романе Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин»… Ты выучил наизусть те десять строф, которые я задала вчера?
        - Я выучил наизусть весь роман!
        Ну да, чему тут удивляться. При его сверхчеловеческих способностях выучить за ночь «Евгения Онегина», а заодно прочитать пару-тройку французских романов - чепуха, мелочь.
        - Мне он не понравился, - говорил Гинго. - Онегин не ответил на чувства прекрасной девушки, которая его любила. Если б я был на его месте, а ты - на месте Татьяны, я бы тотчас примчался к тебе и зацеловал тебя всю, от кончиков волос до ноготков на твоих ножках.
        - Вот об этом не надо! И вообще, где ты вычитал, чтобы с женщиной объяснялись в любви подобным образом? У Жорж Санд? У Гюго?
        Гинго смутился.
        - Разве признаться в желании тебя зацеловать - это плохо?
        - Конечно, плохо! Это верх бескультурья! Такие вещи говорят только когда отношения между женщиной и мужчиной имеют известный характер!
        - Ну, так, давай скорее сделаем, чтобы и у нас они имели известный характер!
        «Нет, это настоящий дикарь, - мысленно кипятилась Ирина. - Освоил компьютер, нахватался в интернете информации, языки выучил, а в человеческих отношениях ещё совершенный ребёнок. Надо раз и навсегда поставить его на место».
        - Урок посвящён не поцелуям, а творчеству Пушкина, и прекрати разговоры на эту тему. Выйди к доске и отвечай на вопросы.
        Гинго подошёл к доске.
        - Что ты почерпнул из романа в положительном плане?
        - Ну… много чего почерпнул… - Он замялся. - Например, когда читал, почему-то думал о нас с тобой. Представлял, как хорошо бы мы жили на моём острове. Ты и я…
        Ирина смягчилась.
        - Хочешь туда вернуться?
        - Очень! Ваш мир хорош, в нём много интересных вещей, но там лучше. У вас повсюду запреты, правила разные, культура, - туда не ходи, это не говори… А у меня в лесу полная свобода! Можно бегать голым!
        - Голым? Это ужас как некультурно!
        - Ну, вот видишь, опять ты об этом, - он вздохнул. - Я очень хочу вернуться на остров, только не один, а с тобой. В первые дни, как встретил тебя, я только об этом и думал… Воображал, как весело нам там будет… Но теперь я понимаю, что это невозможно…
        Его голос задрожал, и вид у него был такой печальный, что у Ирины невольно сжалось сердце. Ей захотелось утешить его, но она не нашлась, что сказать.
        - Ты никогда не захочешь покинуть свой мир, - продолжал он с горечью. - Ведь на острове нет компьютеров, телевизоров, машин и многого другого, и ты будешь скучать гораздо сильнее, чем я здесь. Моя заветная мечта никогда не сбудется! Я не увижу тебя в моём лесу, среди моих деревьев и скал… - Его глаза наполнились слезами и он закрыл ладонями лицо.
        - Но почему бы тебе не остаться у нас? - спросила она мягко. - Ты привыкнешь…
        - Может, и привыкну, но меня всегда будет тянуть на родину.
        - Когда-нибудь ты съездишь туда. На экскурсию, например.
        - Я мог сбежать ещё месяц назад, и никто бы меня не удержал! А теперь, когда я многое знаю, сбежать мне ещё проще. До острова доберусь без труда…
        - Просто ты недостаточно долго пожил среди цивилизованных людей. Уверена, месяца через два-три тебе уже не захочется возвращаться на остров.
        - Если и не вернусь, то совсем по другой причине.
        - Какой же?
        Вместо ответа он шагнул к ней, порывисто схватил за плечи и притянул к себе.
        - Ты что… - выговорила она и, чтобы не потерять равновесие, вынуждена была обнять его.
        Их губы слились в поцелуе.
        Неожиданно открылась дверь, и в комнату вошёл генерал Брянцев. Увидев дочь в объятиях дикаря, он остолбенел. Ирина ахнула, отшатнулась от юноши и отошла в сторону, поправляя на себе блузку.
        - Добрый день, Николай Алексеевич, - невинно приветствовал его Гинго. - Сегодня мы с Ириной Николаевной разбираем роман Пушкина «Евгений Онегин».
        - Вижу, - сухо ответил Брянцев. - Ирина, выйдем на минуту.
        Понимая, что говорить будут о нём, Гинго в сильном волнении последовал за ними.
        - А вас, молодой человек, я попрошу остаться в помещении, - обернулся к нему генерал. - Наш разговор вас не касается.
        Гинго посмотрел на покрасневшую девушку и попятился назад. Генерал с Ириной вышли в коридор. Генерал закрыл дверь.
        - Я удивлён, - сказал он.
        - Папа, это вышло совершенно случайно, - сбивчиво заговорила она, ещё больше краснея. - До сих пор он ничего такого себе не позволял, а сегодня, когда мы начали говорить о чувствах Татьяны и Онегина… - Она окончательно смутилась и замолчала.
        Отец тоже молчал.
        - Папа, даю тебе честное слово, что это случайность. Просто он очень непосредственный, совсем ещё дикий…
        - Это, действительно, случайность? Не ошибаешься? Ну-ка, посмотри на меня.
        Она подняла глаза.
        - Я не испытываю к нему чувств, о которых ты подумал, - заговорила она уверенней, зная, что говорит чистую правду. - Мне даже смешно думать о нём, как о моём женихе. Да это, наверное, и невозможно, да?
        Брянцев кивнул.
        - Абсолютно невозможно. В его генах полно отклонений, так что о какой-либо связи с ним не может быть и речи. Он только внешне выглядит симпатягой, а внутри он урод, чудовище, от которого неизвестно что ожидать.
        - Но… по нему этого не скажешь… - пролепетала она и замолчала.
        Отец несколько секунд испытующе смотрел на неё, потом снова кивнул, видимо удовлетворившись ответом.
        - На сегодня ваши занятия закончены, - сказал он. - Скажи ему, что ты должна срочно уехать по делам.

* * *
        Он вернулся к разговору вечером, в домашней обстановке, когда дочь сидела в кресле перед телевизором. Он взял пульт, выключил телевизор и уселся в соседнее кресло.
        - С завтрашнего дня Гинго будет больше времени проводить на занятиях в моём отделе. Решение Директора.
        - А как же наша с ним учёба?
        - Я буду просить, чтобы её отменили совсем.
        - Но почему?
        В её голосе послышалось такое разочарование, что генерал насторожился. Неужели у дочери появилось чувство к дикарю? Их надо разлучить, и как можно скорее!
        - Ему надо больше тренироваться, у него хромает физическая подготовка.
        - Но, папа, физическая подготовка не заменит общей культуры…
        - Это приказ начальства. И я с ним полностью согласен.
        - Гинго очень непосредственный…
        Ирина уже не пыталась скрыть огорчения. Одна мысль, что она больше никогда не увидит своего голубоглазого дикаря, заставляла её сердце сжиматься от тоски.
        - Это была ребяческая выходка, её нельзя принимать всерьёз…
        - Послушай, Ира, ты в самом деле влюбилась в него?
        Слова отца словно окатили её ледяным душем. Она порывисто встала.
        - Нет! Разумеется, нет!
        «Как только он мог подумать такое! Чтобы я влюбилась в Гинго? Это просто смешно!»
        - Я и тогда, и сейчас уверена, что Гинго шутил! Разве я позволила бы ему распускать руки?
        Интонации её были искренни, и Брянцев улыбнулся. Подошёл к дочери, обнял её.
        - Я знаю, ты у меня умная девочка. Тебе нужен настоящий муж, такой, с которым ты могла бы создать семью… Кстати, что-то Андрей давно не наведывается к нам. Вы, случайно, не поссорились?
        - Завтра мы с ним идём в театр.
        - Вот и отлично.
        Когда отец вышел, Ирина включила телевизор, упала в кресло и целый час смотрела на экран, не в состоянии вникнуть в смысл происходящего на нём. Перед её мысленным взором стояла стройная фигура Гинго, его бледное влюблённое лицо. Разумом она понимала, что отец прав, но на душе у неё скребли кошки.
        IX. Хитроумный план
        Брянцеву, явившемуся к Директору в назначенный час, пришлось ждать в приёмной: глава ФСБ встречался с одним из ведущих промышленников страны, которых в народе называли «олигархами». Переговоры затянулись дольше запланированного времени.
        Наконец дверь кабинета раскрылась и из неё вышел плотный мужчина лет пятидесяти пяти, с нездорового цвета одутловатым лицом и жидкими напомаженными волосами. Брянцев узнал нефтяного магната Опупиева. Покосившись на генерала, тот быстро прошёл через приёмную и вышел в коридор, где его тут же взяли в кольцо дюжие телохранители.
        Едва за ним закрылась дверь, как на столе секретарши зажглась лампочка и что-то хрипнул динамик. Она посмотрела на Брянцева:
        - Шеф ждёт вас.
        Генерал вошёл в кабинет. Окна здесь, как всегда, были плотно зашторены. На необъятном письменном столе, за которым сидел хозяин кабинета, помещалось множество разнообразных телефонов и два монитора. Вплотную к директорскому столу стоял ещё один стол, метров десяти длиной, за которым обычно происходили совещания. В глаза Брянцеву бросилось новшество: за креслом Директора отсутствовал портрет недавно избранного Президента, который висел там ещё пару недель назад. Вместо него красовался портрет Феликса Дзержинского в полный рост, в кепке, надвинутой на глаза, и в длинной шинели с воротником, поднятым до ушей.
        Директор был в кабинете один. При появлении Брянцева он встал, подошёл к стене и нажатием на кнопку открыл широкие створки бара. В баре автоматически зажёгся свет, и всё в нём засверкало разноцветным стеклом и хрусталём.
        - Тебе водки или джина с тоником?
        - Пожалуй, джина, - ответил Брянцев.
        Себе Директор налил водки. С наполненными рюмками они подсели к столу.
        - Короче, я тут задумал устроить нашему африканцу небольшое испытание, - сказал Директор. - Что-то вроде учебно-полевой игры с условиями, приближёнными к боевым. В зависимости от того, как он справится, мы и будем строить в отношении него наши дальнейшие планы. В этой «игре» должна принять участие твоя дочь.
        Брянцев насторожился.
        - Не волнуйся, её роль будет чисто виртуальной. Есть задумка использовать привязанность к ней Гинго. По легенде, Ирину похищают бандиты и прячут на подмосковной даче. Гинго должен освободить её. Разумеется, бандиты - это наши люди.
        - Он будет действовать один?
        - Мы выделим пару человек ему в помощь. Они будут не столько помогать ему, сколько контролировать его действия.
        Генерал задумался. Гинго, похоже, влюблён по-настоящему, а значит, будет из кожи вон лезть.
        - Что ж, толково, - проговорил он.
        - Сегодня скажешь дикарю, что вчера вечером Ирина пошла в магазин и исчезла. Будто бы есть свидетели, которые видели, как на неё напали какие-то люди и затолкнули в машину. В настоящее время ведутся интенсивные розыски. В конце недели мы ему объявим, что она в руках у преступников.
        Брянцев кивнул.
        - На всякий случай Ирину из города удали, - прибавил Директор, - а то мало ли что. Уж больно он шустрый, этот Гинго…
        - Она давно собиралась к тётке в деревню. Сегодня же и поедет.
        - За неделю мы подготовим уединённую дачу в лесу, заодно и «похитителей» проинструктируем. Придётся подумать над препятствиями, которые будут поджидать нашего подопечного. Путь к подвалу, в котором бандиты держат твою дочь, не должен стать для него лёгкой прогулкой…

* * *
        Гинго слушал Брянцева, сжав кулаки и пристально глядя перед собой.
        - Не расстраивайтесь, дружище, - генерал с печальным видом положил руку ему на плечо. - Самого страшного, я думаю, не случится.
        Юноша поднял на него глаза.
        - Самого страшного? Что вы имеете в виду?
        - Преступникам нет смысла её убивать. Скорее всего, они потребуют выкуп, а значит, выйдут с нами на связь… Хотя возможно и другое… Её похитили с целью изнасилования и последующего вовлечения в проституцию…
        Гинго ахнул. Последние слова Брянцева оглушили его. Он втянул голову в плечи и замер в ужасе.
        Во время своих странствий по интернету он наткнулся на сайт, где рассказывалось о подобных вещах. Его потрясению не было предела. Насильственное принуждение девушек к сексу казалось ему преступлением более страшным, чем убийство.
        Несколько минут он молчал.
        - Нет! - закричал он, опомнившись. - Такого не может быть!
        Его реакция удивила генерала.
        - Мы все волнуемся, - сказал он мягко. - Товарищ Директор лично будет контролировать ход расследования…
        - Расследования? - выкрикнул Гинго в отчаянии. - Вы её не найдёте!
        - Почему это?
        - Не найдёте, и всё!
        Из тех же интернетовских источников Гинго знал, что правоохранительные органы зачастую бывают слишком нерасторопны при раскрытии серьёзных преступлений, особенно убийств и пропажи людей. Дела такого рода в большинстве случаев превращаются в многолетние «висяки».
        - Или найдёте слишком поздно, когда уже случится… случится… - Юноша не только не мог выразить словами, но даже подумать о том, что могло произойти с Ириной, до того это было страшно.
        Он вскочил, опрокинув стул, и заметался по комнате.
        - Выпустите меня в город, я её найду! - обернулся он к Брянцеву. - Найду, вот увидите! Я не могу сидеть здесь и ждать чего-то, когда Ирина в беде!
        - Я буду сообщать вам обо всём, что мне станет известно, - увещевающим тоном заговорил генерал, подумав, что Директор проявил себя неплохим психологом. Нашёл крючок, на который можно подцепить этого супермена. Правда, смущало то, что этим «крючком» была его дочь…
        - Нет, нет, - не слушал Гинго. - Я сам буду искать! Сам! Вы ещё не знаете, на что я способен!
        Юный дикарь стонал от бессилия. Он заперт в этих комнатах, как в клетке!
        - Однажды я всю ночь, весь день, а потом ещё одну ночь гнался за леопардом-людоедом! Я загнал его в ущелье и разорвал ему пасть голыми руками! Ни один мужчина на острове, кроме меня, на такое не способен! - В волнении Гинго схватил Брянцева за рукав. - Выпустите меня! Прошу вас!
        - Мы вас выпустим, но не сейчас…
        - Боитесь, что нарушу правила? Так вот, обещаю вести себя культурно, не бегать по машинам, не брать фрукты с лотков…
        Генерал мысленно улыбнулся. Ирина была права. Мышление у этого Гинго, несмотря на его обширные познания, осталось на довольно примитивном уровне.
        - Когда вы нам понадобитесь, мы обязательно воспользуемся вашими услугами, - пообещал он. - Это я вам гарантирую.
        X. Побег
        В первую же ночь после отъезда Ирины генералу пришлось проснуться в четвёртом часу утра: позвонили со службы. В главном здании ФСБ произошло крупное ЧП. В подвалах взорвались хранившиеся там баллоны с «Черёмухой». Слезоточивый газ растёкся по коридорам и кабинетам. Подозревая диверсию, Директор поднял на ноги весь имевшийся у него под рукой личный состав.
        Брянцев быстро собрался, спустился вниз и выкатил из гаража недавно купленный «Ауди». Не доехав до Лубянской площади, остановился: всё кругом было оцеплено, над комплексом знакомых зданий кружили вертолёты. Пришлось вырулить на тротуар. У выезда на площадь он предъявил служебное удостоверение, но и после этого проехал недалеко: посреди площади его снова тормознули. К зданию ФСБ пришлось идти пешком. У подъезда всем входящим выдавали противогазы. Получил противогаз и Брянцев, хотя в этом уже не было необходимости: газ из помещений большей частью выветрился.
        В здании царила суматоха. Люди сновали по лестницам и коридорам. Мельком пообщавшись с сослуживцами, генерал выяснил, что взорвались не только баллоны с «Черёмухой», но и тротиловые шашки. Они рванули в разных частях подвалов. Среди сотрудников, дежуривших ночью, имеются жертвы.
        Брянцев поднялся в кабинет Директора.
        - Николай, прелюбопытная новость! - воскликнул глава ФСБ. - Наш подопечный исчез!
        Брянцев был удивлён таким началом. Он ожидал, что Директор заговорит о взрывах.
        - Исчез? - переспросил он. - Странно.
        - Ты садись, - Директор тоже уселся, закурил сигарету. - Обыскали всё. Его и след простыл. Мало того. Есть основания полагать, что именно он вчера вечером взломал защиту нашего сайта. Если это действительно он - а я не сомневаюсь, что это он, - то ему не составило труда сбежать через замаскированную дверь. Она указана на схеме. В подвальные этажи он спустился по той самой лестнице…
        Брянцев понимающе кивнул. Он служил в органах безопасности больше двадцати лет и за эти годы многое узнал. В том числе и о потайной лестнице, прошивающей всё здание сверху донизу. О её существовании, кроме него и Директора, знало человек пять, не больше. Лестница была сооружена в начале двадцатого века по приказу тогдашнего главы карательных органов Феликса Дзержинского. По ней «Железный Феликс» незаметно от всех спускался в подвалы, где самолично расстреливал противников режима.
        - Да, по той самой! - Директор швырнул недокуренную сигарету в пепельницу. - Теперь для него нет ничего секретного, всё здание перед ним как на ладони!
        - Ты думаешь, что… - начал Брянцев.
        - Он знает абсолютно всё! - перебил его хозяин кабинета. - Он знает, где хранится газ, где - взрывчатые вещества, где стоит охрана, где висят следящие камеры, где протянуты провода с током… - Он встал из-за стола и подошёл к бару. - Что тебе налить?
        - Виски.
        Директор наполнил рюмки и вернулся с ними к столу.
        - Планируя побег, он должен был отдавать себе отчёт в том, что, даже зная расположение всех помещений и коммуникаций, он вряд ли выберется наружу. Его засекут следящие приборы и поднимут тревогу. Но он выкинул поистине гениальный трюк! Взломал замок и проник в секретные помещения, где хранились эти чёртовы баллоны и тротиловые шашки. И знаешь, что он сделал? - Директор одним махом отправил содержимое рюмки в рот. - Подсоединил баллоны к вентиляционной сети!
        Брянцев свистнул.
        - Котелок у этого парня варит!… Но это что же, выходит, загазованными оказались сразу все кабинеты и коридоры?
        - В считанные секунды! Вентиляция-то работала! Люди оказались практически не готовы к газовой атаке. По инструкции, в каждом кабинете должен находиться противогаз. В последний раз ими пользовались лет пятнадцать назад, во время учебной тревоги. С тех пор они валялись без дела, а из иных кабинетов даже выносились вместе с ненужным хламом… И вот результат: пострадало двадцать два человека, из них шесть отправились на тот свет!
        Поражённый Брянцев молчал.
        - Он и правда шустрый малый, - прибавил Директор, закуривая новую сигарету.
        - Вчера он пришёл в сильное возбуждение, когда я объявил ему о похищении Ирины бандитами, - сказал генерал. - Рвался идти её искать.
        - Вот он и вырвался, с чем мы можем себя поздравить. Одновременно с взрывами в здании погас свет, и Гинго в темноте напал на охранника. Снял с него камуфляжную куртку, кепку и противогаз, надел всё на себя и растворился в неразберихе первых минут происшествия. Теперь гуляет по Москве.
        - Он нашёл кратчайший и самый верный путь к побегу, - сказал Брянцев. - Не сомневаюсь, что он очертя голову бросится искать Ирину.
        - Я тоже так думаю. Кстати, он говорил, как бы он стал искать её, если бы оказался на свободе?
        - Нет. Нёс какую-то чушь про леопарда…
        На столе зазвонил телефон. Директор поднял трубку и с минуту слушал, что ему говорили. Посмотрел на генерала.
        - Объявился, - шепнул он и снова прильнул к трубке.
        В кармане у Брянцева затрезвонил мобильник.
        - Слушаю, - сказал он.
        - Николай, это я, - он узнал срывающийся от волнения голос жены. - Тут к нам в квартиру залез какой-то сумасшедший…
        Директор положил трубку на рычаги.
        - Гинго нанёс визит к тебе на квартиру! - воскликнул он. - Там его и накрыли. Он заблокирован на крыше отрядом ОМОНа.
        Наскоро успокоив жену, Брянцев убрал мобильник в карман.
        - Я немедленно выезжаю, - сказал он.
        - Лично проследи, чтоб в него не стреляли. А то эти омоновцы, горячие головы, не удержатся, саданут по нему очередью!
        Через пять минут «Ауди» Брянцева мчался по московским улицам. Перед ним ехала машина сопровождения, сверкая проблесковым маячком.
        Свернув с Комсомольского проспекта, обе машины остановились у арки большого девятиэтажного дома. Вокруг дома цепью стояли омоновцы, невдалеке догорали две легковушки, наскочившие одна на другую. К машине «Скорой помощи» несли носилки с раненым.
        К Брянцеву подбежал милицейский капитан.
        - Товарищ генерал, разрешите доложить. Преступнику удалось скрыться!
        - Как - скрыться? - Брянцев посуровел. - Дом ведь окружён!
        - Он съехал с крыши вон по тому тросу, - и капитан показал на провод, тянувшийся от крыши девятиэтажного дома к трансформаторной будке на другой стороне улицы.
        Через пять минут картина разыгравшихся здесь событий прояснилась для Брянцева окончательно. Сначала прохожие увидели, как какой-то человек спускается с крыши по канату и лезет в окно на восьмом этаже. Брянцеву показали это окно. Как и следовало ожидать, это было окно его квартиры. Прохожие, естественно, позвонили в милицию. Когда милиционеры стали звонить в дверь, Гинго по тому же канату вернулся на крышу. С крыши через слуховое окно перебрался на чердак. Милицейские казармы находились рядом, омоновцы подъехали быстро. Прежде всего, они окружили дом и перекрыли выходы на лестничные площадки. Потом проникли на чердак. Дикарю оставался только один путь - обратно на крышу.
        Уходя с чердака, он выбил вентиль на кране с горячей водой и, согнув трубу, направил струю крутого кипятка на приближавшихся стражей порядка. Это их, с обваренными вздутыми лицами, с кровавой слизью вместо глаз, увозили сейчас на «неотложках».
        Выполняя приказ, поступивший из ФСБ, в злоумышленника не стреляли. Ждали прибытия Брянцева. Но он подъехал слишком поздно и не увидел заключительного «кульбита» дикаря. Гинго сбил с крыши антенну - тарелку двух метров в диаметре, - и прицепил её к тросу, получив что-то вроде фуникулёра. На глазах опешивших милиционеров он уселся в эту тарелку и покатил на ней вниз. Стражи порядка опомниться не успели, как тарелка с беглецом уже неслась над улицей, по которой в оба конца двигался транспорт.
        Гинго не стал ждать, пока тарелка на полной скорости врежется в будку - он спрыгнул на матерчатую крышу огромного трейлера. Тот затормозил так резко, что друг в друга врезалось несколько машин. Две из них загорелись. А нарушитель, прорвав крышу, свалился на головы афганцев, которых нелегально везли через Россию в Западную Европу. Фургон был набит ими битком. Когда трейлер затормозил и на них упал Гинго, они решили, что началась милицейская облава. На этот счёт им была дана инструкция: немедленно разбегаться в разные стороны. И они, как муравьи, высыпались из трейлера и кинулись бежать, не реагируя на крики и предупредительную стрельбу. Удалось перехватить только полтора десятка человек.
        Среди задержанных нашёлся афганец, немного знавший по-русски. Какой-то милицейский лейтенант уже допрашивал его.
        - Нарушитель смешался с толпой афганцев и сбежал, - доложил лейтенант Брянцеву.
        - Как он выглядел?
        Лейтенант пожал плечами.
        - Афганцы не успели его толком рассмотреть. В трейлере было темно, к тому же он сразу пустил в ход кулаки. Они решили, что это милиция, и начали разбегаться… Да, вот ещё. Покидая трейлер, он сбросил с себя куртку. Вместо неё отобрал куртку у афганца… Вроде бы туда побежал, - лейтенант показал на прилегающий переулок, в котором растворились Гинго и большая часть нелегалов. - Мы, конечно, послали за ним бойцов…
        Брянцеву показали куртку, оставленную беглецом. Это была куртка охранника ФСБ.
        В квартире, к своему удивлению, он не обнаружил того беспорядка, какой бывает после посещения грабителей.
        - Николай, я чуть не померла со страху, - рассказывала жена. - Вхожу в ирочкину комнату и вижу: в распахнутое окно заглядывает какой-то человек. И не снизу заглядывает, а сверху, вниз головой висит, представляешь? На вид двадцать лет, очень бледный, глаза голубые, и такие длинные светлые волосы, собраны в пучок…
        - Почему сразу не позвонила?
        - Я упала без чувств!
        Тут только Брянцев заметил, что она держит в дрожащей руке пузырёк с валокордином.
        - Очнулась, когда начали звонить в дверь. Пошла открывать, а там милиция… Это какой-то сумасшедший, честное слово! У него глаза блестели, как у сумасшедшего! Его хоть поймали?
        - Пока нет. Он что-нибудь взял?
        - Пропал флакончик с любимыми ирочкиными духами. Он всегда стоит на столике трюмо, а сейчас его нет.
        Брянцев вошёл в комнату дочери. Гинго, безусловно, успел здесь всё осмотреть. Наверняка облазил всю квартиру, пока Нина Вячеславовна была в обмороке. Ящичек с нижним бельём был выдвинут. Похоже, Гинго рылся в ирининых колготках…
        В кармане тренькнул мобильник.
        - Николай? Поздравляю с приобретением нового экспоната для нашего музея. Я имею в виду тарелку, на которой он съехал с крыши.
        В голосе Директора сквозила ирония. Он, конечно, был уже в курсе событий.
        - Ума не приложу, что ему понадобилось в моей квартире, - сказал Брянцев. - Он ничего не взял, кроме духов.
        - Духов? Он взял её духи? - Директор, казалось, был в восторге. - Отлично! А теперь будем ждать новых сообщений о его подвигах. Не сомневаюсь, они последуют скорее, чем мы думаем, ведь этот дикарь как шило, которое не утаишь!
        XI. Тверская улица
        Остаток дня Гинго отсыпался в подвале, положив под голову афганскую куртку. От неё разило потом и табаком. Запахи для дикаря были новыми и не особо приятными; чтобы заглушить их, он время от времени открывал флакончик с ириниными духами и подносил к носу. Это был её запах. Гинго не спутал бы его ни с каким другим. Жизнь в лесу необыкновенно обострила обоняние юноши. Там каждая живая тварь имела свой, присущий только ей, запах. И нос помогал Гинго подчас не меньше, чем уши и глаза. Ориентируясь на запахи, можно было охотиться, чуять приближение врага, искать след. Но здесь, в огромном многолюдном городе, на него обрушилась масса нового, в том числе сотни незнакомых запахов, которые сбивали с толку, казались необычными или угрожающими, таящими опасность. Он лежал на афганской куртке и не выпускал флакончик из рук. Это было что-то родное, хорошо знакомое. Он вдыхал аромат ирининого тела, её лица и волос, и ему казалось, что она сама лежит рядом с ним.
        В подвал через маленькие окна проникали кошки. Где-то монотонно капала вода. Иногда с улицы доносился шум проезжавшей машины. Слух Гинго сквозь сон ловил все эти звуки. Когда стемнело, он выбрался из подвала, оставив в нём афганскую куртку. Он уже знал, куда надо идти. Те отвратительные люди, которые ловят девушек и силой принуждают их к сексу, называются «сутенёрами». Они выходят поздними вечерами на улицы и выводят с собой своих беспомощных пленниц, предлагая их за деньги прохожим. Гинго шёл, разыскивая таких людей.
        Свернув за угол, он остановился. На скамейке сидели парень и девушка, руках у них были бутылки с пивом. Парень держал свою спутницу за шею, шутливо тряс её и смеялся. Она пищала в притворном страхе, стараясь вырваться.
        «Сутенёр!» - мелькнуло в мыслях дикаря.
        Он подскочил к скамейке и ладонью двинул парню по голове. Тот сдавленно охнул. Бутылка выскочила у него из рук.
        - Он тебя хочет изнасиловать? - обернулся Гинго к перепуганной девице.
        - Нет, нет, что вы! - заверещала она. - Он мой жених, честное слово!
        Озадаченный дикарь посмотрел на парня.
        - Тогда извини. Я решил, что ты сутенёр.
        - Ну да, нашли сутенёра… - пробормотал тот, отодвигаясь вместе с девушкой от странного незнакомца. - Сутенёров на Тверской ищите, а тут им делать нечего…
        - На Тверской? - В мыслях Гинго возникла схема городских улиц. - Понял. Спасибо за информацию.
        Едва Гинго отошёл от скамейки, как парень с девчонкой, не сговариваясь, вскочили и бросились в противоположную сторону.
        Дикарь подошёл к обочине и поднял руку. Именно таким жестом Ирина во время их прогулки остановила машину. Жест, к восторгу Гинго, сработал и на этот раз. Водитель легковушки приоткрыл дверь. Не говоря ни слова, Гинго раскрыл дверь шире, бесцеремонно вырывая её из рук водителя, и уселся рядом с ним. У шофёра перехватило дыхание. «На крутого попал!»
        - Едем на Тверскую, - потребовал пассажир. - Увидишь там сутенёра - сразу остановись.
        - Ага. Всё понял, командир.
        За окнами поплыли фонари. Вскоре замелькали пёстрые витрины Тверской. Почти всюду на тротуарах стояли девицы в коротких юбках, выставив напоказ декольтированные груди.
        Водитель затормозил у первой же группы девушек.
        - О, смотри какие! Выбирай!
        - Мне сутенёры нужны, - сурово ответил Гинго.
        - Вон они, - и водитель показал на арку, в глубине которой виднелись тёмные силуэты.
        Гинго вылез и с решительным видом направился туда. Обрадованный водитель тут же отъехал.
        В полутёмной арке стояла чёрная иномарка с приоткрытой дверью, рядом курили двое коротко стриженых мужчин в кожаных куртках.
        Гинго в его простой майке был не похож на того, кто мог выложить двести долларов за пару часов с путаной, однако в его облике и походке чувствовалось что-то импортное, нерусское, что заставило старшего из этой пары - Пузана, отнестись к нему с некоторой долей уважительности. Он добродушно оскалился.
        - Чо, мужик, за бабами пришёл?
        - Вы сутенёры? - с ходу спросил Гинго.
        Такое начало Пузану не понравилось. Улыбка сползла с его круглого лица.
        - А ты сам кто такой?
        - Значит, сутенёры?
        Второй парень - невысокий худощавый Грыжа, угрожающе набычился:
        - И дальше чо?
        - Вас-то я и ищу!
        Гинго держался естественно и без тени боязни, и это сбивало бандитов с толку. Девушки, завидев привлекательного молодого человека, тут же подошли, выстроились в ряд, заулыбались и выпятили груди.
        Гинго бегло окинул их и снова обернулся к браткам:
        - Это вы похищаете и насилуете девушек?
        Девицы, услышав его, захихикали.
        Пузан с угрожающим видом засунул руку в карман куртки.
        - Ты, бичара помойный, следи за базаром, а то ща перо в очко воткну!
        «Сайт «Преступность в России», - пронеслось в мыслях Гинго. - «Пояснительный словарь блатного жаргона». Бичара, бич - то же, что бомж. Человек без определённого места жительства. Относится к социальному дну общества. Базар - разговор. Перо - нож. Очко - анальное отверстие».
        Мысленно переведя фразу Пузана на нормальный русский язык, дикарь возмутился. Никто ещё не оскорблял его так, как этот толстяк! Однако он сдержал гнев. Толстяк - сутенёр, а значит, должен знать, где Ирина.
        - Два дня назад вы украли девушку… - начал он, но Грыжа, который уже смекнул, что незнакомец - не милиционер и не клиент, решительно перешёл в наступление.
        - Украли? - надвинулся он, кривя лицо. - Чо ты вякнул, борзота?
        «Борзота, борзый - наглый. Вякнул, вякнуть - говорить».
        - Ща хрен отрежу и те в глаз засуну! - сказал Пузан и выкинул кулак.
        Гинго хладнокровно увернулся, схватил Пузана за шею и со всего размаха швырнул головой на машину. Девицы с визгом отбежали в сторону. Пузан, оставляя на крыле «Фольксвагена» кровь, в полуоцепенении сполз на асфальт.
        - Сучара! - заревел Грыжа, набрасываясь на дикаря, и в следующую секунду получил отработанный на тренировках удар под дых.
        Глаза бандита, и без того мутные, помутнели ещё больше. Хватая ртом воздух, он осоловело уставился на Гинго. Тот достал из кармана флакон с духами, отвинтил колпачок, взял Грыжу за ухо и поднёс флакон к его носу.
        - Нюхай!
        Бандит послушно втянул воздух.
        - А теперь признавайся, где эта девушка!
        - К-какая девушка? - Действия незнакомца окончательно сбили братка с толку. - Да ты чо, кореш? Я не при делах, гадом буду!
        - Девушка, которая так пахнет, - настаивал Гинго. - Вы похитили её два дня назад. Силой заставили сесть к вам в машину.
        - Нее… - Грыжа отрицательно мотал головой.
        Дикарь заглянул в салон «Фольксвагена» и принюхался. Ириной тут, и в самом деле, не пахло. Но это ещё не доказывало, что её не похитила эта парочка! Запах мог выветриться!
        - Братан, ты толком скажи, чо надо, - перепуганный Грыжа смотрел на него преданными глазами. - Мы отмазаться должны, да?
        Теряя терпение, Гинго вынул из-под майки измятую обложку от «Госпожи Бовари».
        - Где она?
        Бандит сквозь муть в глазах вгляделся в картинку на обложке.
        - Она? - Он потянулся к обложке, но Гинго ударил его по руке.
        - Не трогай её своими грязными лапами!
        Грыжа смотрел на картинку, начиная догадываться, что перед ним сумасшедший.
        - Впервые её вижу, мамой клянусь…
        В арку вбежали двое стриженых верзил, которым путаны сообщили о «наезде» незнакомца. На Гинго наставились пистолеты.
        - Стоять, пидор! Завалим ща на хрен!
        Дикарь моментально перевёл: «Стоять, сексуальный извращенец. Сейчас убьём тебя… на хрен?» Непонятно. Хрен, на жаргоне, - пенис, мужской половой орган. Получается, «убьём на пенис»? Явная бессмыслица. Однако обдумывать этот вопрос было некогда, верзилы надвигались с самым решительным видом.
        Вот когда пригодились навыки, полученные на тренировках в ФСБ! Гинго швырнул Грыжу на пистолет ближайшего верзилы, одновременно выкидывая ногу и дотягиваясь ею до пистолета второго бандита. Всё произошло стремительно. Пистолет отлетел в сторону. Дикарь набросился на его обладателя и одним ударом сбил с ног. Второй бандит едва успел избавиться от обмякшего Грыжи, как Гинго оказался рядом и сделал подсечку. Бандит рухнул, с хрустом треснувшись затылком об асфальт, и остался лежать. Лицо его быстро бледнело, вокруг разбитого черепа растекалась кровавая лужа.
        Второй верзила лежал с вытаращенными глазами под передним бампером «Фольксвагена». Грыжа на четвереньках полз к выходу из арки. Гинго взял его за шиворот и поставил на ноги.
        - Продолжаем разговор. Так где эта девушка?
        - С-сухой должен знать, - выговорил Грыжа, запинаясь.
        - Кто такой Сухой?
        - Крупняк один. Он тут всем командует… И ваще, откуда я чего знаю? Я мелкота. Если чо не так, извини… Насчёт баб я не при делах…
        Гинго прислушивался к его испуганной скороговорке и соображал. «Крупняк» - то же, что «авторитет». Преступник, пользующийся особым уважением в криминальном мире. Осуществляет контроль над одной или несколькими бандитскими группировками.
        - Где находится Сухой?
        - Да небось в «Пенелопе» оттягивается…
        «Оттягиваться» - расслабляться, отдыхать.
        - Он уже спать лёг? - уточнил дикарь.
        - Не…
        - Едем к нему!
        Гинго подобрал лежащий на асфальте пистолет, проверил обойму и сунул в правый карман. Подумав, вырвал из коченеющих пальцев другого верзилы ещё один пистолет и сунул в левый карман.
        - Залезай, - сказал он Грыже, раскрывая перед ним дверь «Фольксвагена».
        - Чего? Не… я не поеду…
        Гинго пришлось втолкнуть его в машину. Сам сел за руль.
        - Говори адрес.
        - Какой адрес?
        - «Пенелопы».
        - Не знаю…
        Дикарь вынул пистолет.
        Маленькие глазки бандита сузились. Мысль, что он сдал самого Сухого, вызвала дурноту. Пахан ему этого не простит. Но и псих может его запросто мочкануть. Это ж псих, сразу видно! Одеколон заставляет нюхать, картинку с рыжей бабой показывает…
        Гинго передёрнул затвор.
        - Я жду.
        - В Чертаново езжай, на Балаклавский проспект…
        С места набрав бешеную скорость, «Фольксваген» переехал распластанного братка и вылетел из арки.
        Стрелка спидометра почти сразу подскочила к цифре «сто пятьдесят». У Грыжи от такой скорости замерло в груди. Он сполз под сиденье и втянул голову в плечи…
        Гинго ехал, мгновенно оценивая меняющуюся обстановку на дороге. Держа в уме скорости окружающих машин, он знал, какая из них где будет через секунду, через две, через три, и, как опытный гонщик, тут же планировал обгоны и объезды. При этом не забывал про план города, отслеживал повороты и перекрёстки. Три раза ему на хвост садились милицейские машины, но они почти тут же отставали, не в состоянии держать предложенный Гинго темп. О «бешеном» «Фольксвагене» передали по рации всем постам. Окрестные улицы были оперативно перегорожены. Обнаружив перед собой одну такую «баррикаду», состоявшую из милицейского «уазика» и мусорного бака, дикарь даже не счёл нужным снижать скорость. Резко свернул, вылетел на тротуар и прошёл, как сквозь игольное ушко, между двумя припаркованными машинами. Вслед зазвучали выстрелы, но он был уже далеко.
        XII. Ночной клуб «Пенелопа»
        Развлекательное заведение «Пенелопа» располагалось в здании бывшего заводского Дворца Культуры. Перестроенный фасад сверкал глянцем и неоновыми огнями. Казалось, прямо в вечернем небе вспыхивали и рассыпались фейерверками разноцветные надписи: «Шоу-бар», «Казино», «Сауна». И надо всем этим висело огромное сверкающее красное слово «Пенелопа».
        - Вылезай, - сказал Гинго, тормозя. - Пойдём сейчас к твоему крупняку.
        Бандит, весь бледный, вспотевший, еле передвигая ноги, побрёл ко входу в заведение. Он то и дело спотыкался, и Гинго приходилось поддерживать его за локоть.
        Охраннику, стоявшему в дверях, эта парочка показалась забавной.
        - Вам чего здесь надо? - осведомился он.
        - Мы ищем Сухого, - бросил Гинго, проходя мимо него в вестибюль.
        Мужчина встрепенулся.
        - Кого-кого? А ну, стойте!
        Дикарь почти без замаха съездил ребром ладони ему по животу. Охранник икнул, согнулся пополам и сел на корточки. Гинго с бандитом вошли в просторный полутёмный вестибюль. Повсюду висели зеркала и цветные изображения кинозвёзд.
        - Что молчишь? Где Сухой?
        - Не знаю. Гадом буду, не знаю…
        - Спроси у кого-нибудь.
        Вместо ответа бандит поёжился. Гинго слегка, только чтоб придать ускорение, ткнул его пальцем в кобчик. Браток стремглав устремился к двери в сауну.
        - Куда прёшь? - В дверях возник узколобый, похожий на обезьяну Бзик - личный телохранитель Сухого. - Грыжа? - Он удивился. - Тебе чо надо? Почему не на работе?
        - Мне… э-э… - замялся Грыжа.
        - Опять наширялся?
        Гинго отодвинул Грыжу в сторону.
        - Нам Сухой нужен.
        Цепкие глазки Бзика так и впились в него.
        - Чо? Чо сказал?
        - Ты мне не чокай. Сухой украл девушку. Пусть вернёт, иначе ему будет плохо.
        - Ну ты, задрота! - Бзик рассвирепел. - У тя чо, шифер поехал?
        Грыжа, незаметно от Гинго, закивал головой, как бы подтверждая: точно, шифер у него поехал!
        Бзик схватил дикаря за майку и притянул к себе, собираясь ударить, но тот оказался проворнее: впился пальцами бандиту в нос и стал выкручивать его, с хрустом ломая переносицу. От боли на Бзика накатил шквал такой дикой ярости, что он почти утратил над собой контроль. Он с рёвом кинулся на противника. Глаза его налились кровью. Он хрипел и скулил, нанося беспорядочные, но сильные, жёсткие удары. Весь посиневший, с кровью на губах, текущей из сломанного носа, он напомнил Гинго орангутанга Кхакхрака, нажравшегося коры ядовитого дерева забазун и впавшего в безумие. Одолеваемый жаждой убийства, Кхакхрак нападал на обезьянят и на детей в посёлке и тут же рвал их, пожирая их мясо. Ни один мужчина на острове не рисковал приблизиться к взбесившемуся людоеду. Гинго выследил его и долго дрался с ним, пока не выдавил ему глаза и не вывернул шею.
        Бзик дрался так же, как Кхакхрак - тупо и осатанело, но куда ему было до исступлённой, безрассудной свирепости орангутанга! Тем более Гинго уже знал приёмы борьбы. Он уворачивался от ударов и в нужный момент пускал в ход ноги. На второй минуте драки носок его ботинка вклинился Бзику в пах, и бандит замер, выпучив глаза. Дикарь саданул ему ребром ладони по шее. Бандит сдавленно хрюкнул и рухнул на колени.
        В этот момент за спиной Гинго раздался шорох, и он интуитивно метнулся в сторону. Брошенная табуретка пролетела рядом с его головой, едва не задев ухо. Он обернулся. Грыжа бросился бежать, но дикарь в три прыжка догнал его и чувствительно приложился кулаком к его затылку. Браток кубарем покатился по полу.
        В кармане лежащего без сознания Бзика затренькал мобильник. Гинго вытащил телефон и нажал на кнопку, включая связь.
        - Бзик, раздолбай, - заревела трубка. - Чего долго не отвечаешь?
        Гинго поднёс трубку к уху Грыжи.
        - Спроси, кто это.
        Бандит отворачивался.
        - Чего спрашивать… Босс это… Сухой…
        - Скажи ему, пусть придёт сюда.
        - Да он со всей кодлой подвалит, кранты тебе тогда.
        - Зови его, тебе сказано!
        Косясь на Гинго, браток натужно захрипел в телефон:
        - Босс, это я…
        - Кто?
        - Грыжа…
        - Ты откуда взялся, пидормот? Где Бзик?
        - Босс, выйдь на минуту из бани, тут мужик один перетереть с тобой хочет.
        В трубке раздался рёв.
        Грыжа испуганно посмотрел на Гинго.
        - Сказал, ща подвалит…
        Не прошло и минуты, как в дверях сауны показался Сухой - высокий, крепко сбитый детина с кирпично-красной голой головой и осоловелыми глазами запойного пьяницы. За его спиной маячили два бугая. Все трое были красными, распаренными, и кутались в простыни. Бугаи держали под складками ткани пистолеты.
        Увидев лежащего Бзика, Сухой остановился. Упёр взгляд в Гинго.
        - Это ты его уделал?
        Дикарь пропустил вопрос мимо ушей.
        - Куда ты дел девушку, которую твои люди украли два дня назад? - спросил он, глядя главарю в глаза. - Верни её немедленно, иначе с тобой будет то же самое, что и с ним.
        От такой наглости Сухой секунд двадцать не мог выговорить ни слова. Больше всего его взбесил холодный вежливый тон длинноволосого незнакомца. Наконец бандита прорвало:
        - Ты, сявка, шваль голимая! - завизжал он, брызгая слюной. - Да я тя ща урою! Ты ща мозгами своими пас сделаешь!
        - Ты лучше свои мозги побереги, - невозмутимо сказал Гинго.
        - Чо? Вякать тут будешь? Ты хоть знаешь, с кем говоришь?
        - Знаю. С сутенёром по кличке Сухой.
        Бандит яростно скривил рот.
        - С кем? А ну, повтори, падла! За базар ответишь!
        - Ты вопрос слышал?
        Главарь обернулся к подручным:
        - Мочите его, суку!
        Те наставили на Гинго стволы, но дикарь стремительно отпрыгнул, упал, перевернулся и в каждой руке его появилось по «вальтеру». Три выстрела прозвучали дробно, один за другим, как автоматная очередь. Оба напарника Сухого упали с разнесёнными вдребезги головами. Третья пуля прошибла главарю ногу. Сухой застонал от резкой боли и опустился на пол. Дикарь подошёл к нему, засовывая пистолеты в карманы.
        - Окажись ты на моём острове, я бы бросил тебя в скорпионье гнездо. Или скормил голодным гиенам.
        - Кореш, погоди… - шептал Сухой, бледнея от страха.
        - Где она? Куда ты её дел?
        - Кого?
        - Девушку, на которую ты напал и посадил в машину!
        На посиневшей физиономии Сухого отразилось недоумение.
        - Какую девушку? Ты чо?…
        Гинго достал из кармана флакон с духами и поднёс к носу бандита.
        - Узнаёшь? Вы украли её, чтобы она отдавалась за деньги!
        - Братан, не бывает такого, - забормотал главарь, не обращая внимания на флакон. - У нас тёлки по доброй воле работают, никого не заставляем… Желающих полно, мы даже не всех берём, а только каких получше. А чтобы красть баб с улицы и силком выводить на панель - такого не бывает, это для нас западло, да и какой смысл? Только лишние хлопоты…
        Гинго ни на секунду не мог поверить, что девушки сами, по своей воле, могут отдаваться всем желающим. Это казалось ему чудовищной нелепостью. Такого просто не могло быть. Главное назначение девушки и женщины - это рождение ребёнка, продолжение рода, и всё её поведение должно соответствовать этому назначению. В понимании юного дикаря это был один из тех непреложных законов бытия, которые даже здесь, в странном и чуждом ему мире, не могут быть нарушены. Это как день должен сменяться ночью, трава должна быть зелёной, а кровь - красной.
        - Не лги мне! - Он схватил Сухого за шею и треснул головой об пол. - Я вырву Ирину из твоих грязных лап!
        - Какую Ирину? - чуть не зарыдал бандит. - Послушай, братан…
        - Нюхай! - Гинго снова ткнул ему в нос флакон. - Нюхай лучше! И сюда смотри! - Он положил перед ним обложку. - Нюхай и смотри!
        Увидев обложку с названием книги, Сухой оцепенел. Он попал в руки сумасшедшего! Зубы его застучали, в горле пересохло.
        - Теперь вспомнил?
        - Братан, - с усилием прохрипел бандит, - так ведь по Москве полно бригад, которые держат тёлок… Чего ты решил, что её украли мои пацаны? Может, ты знаешь, кто эти гады? А то скажи, я сам разберусь с ними. Мочкану их, гнид, на тот свет отправлю, клянусь!
        Гинго задумался. Этот лысый шакал утверждает, что не он один принуждает девушек к сексу. Что таких, как он, в Москве много. Если так, то это значительно осложняет поиски.
        - Моим пацанам такое ни к чему, - хрипел Сухой, шевеля разбитыми губами. - Не там копаешь… К законникам надо идти…
        - Каким законникам?
        - К ворам. Они знают всё, все бригады под ними ходят…
        «Вор в законе - преступник, пользующийся особым уважением в криминальном мире, - вспомнил Гинго. - Коронован в это звание авторитетными ворами на сходняке, обычно на зоне или в тюрьме».
        - Где их найти?
        - Это только на Петровке знают, у них все сведения, а я откуда могу знать…
        Гинго убрал флакон в карман, обложку засунул обратно под майку.
        - Ты имеешь в виду уголовный розыск?
        - Во-во, его. Там менты в курсе обо всём.
        Из бани через приоткрытую дверь доносились женские визги, смех и плеск воды. Там, похоже, совсем не замечали долгого отсутствия Сухого…
        Гинго прислушался.
        - Здесь женщины? Кто они такие?
        - Ну, так… подруги наши…
        Дикарь в «подруг» не поверил. Гневно насупил брови.
        - Вы их держите для платного секса, да? - Он достал пистолет. - Признавайся!
        Сухой зажмурился в ожидании выстрела…
        Гинго отошёл в сторону, сунул пистолет в карман. Не в его правилах убивать беспомощного, признавшего своё поражение противника, даже если тот сто раз заслуживает смерти.
        Оставив Сухого валяться на окровавленном полу, он быстро пошёл на голоса. Увидев поворот на лестницу, свернул на неё и поднялся на балкон, с которого открывался вид на просторный, залитый белым светом зал с бассейном. Бассейн был переполнен голыми мужчинами и женщинами. Гинго застал самый разгар группового развлечения. Поражённый зрелищем, он вцепился в перила. Никогда прежде ему не приходилось видеть что-либо подобное. Он ощутил горечь и досаду. Получается, что лысый шакал говорил правду. Есть девушки, которым нравится отдаваться мужчинам, причём, скорее всего, совершенно им незнакомым. Вот они, тут, в бассейне! Некоторые, похоже, отдавались не одному, а сразу двум или трём!
        «Неужели в этом странном мире все девушки такие? - думал он. - И Ирина тоже такая?»
        В это не хотелось верить…
        Вглядываясь в резвящееся сборище, он невольно искал знакомую рыжую головку, и, к своему огромному облегчению, не находил.
        Его заметили из бассейна.
        - Эй, красавчик, прыгай к нам! - послышался женский голос.
        Другой подхватил:
        - Чего стоишь? Давай сюда!
        Зато мужчинам его присутствие не понравилось.
        - Чо подглядываешь, задрот? - послышались их грубые голоса. - Ща шею тебе намылим!
        Гинго стоял в каком-то оцепенении, не в силах отвести глаз от скопища голых тел. Внезапно выключилось электричество. Зал погрузился во мрак, осталась светиться только пара дежурных ламп у выходов. Это очнувшийся Бзик, не придумав ничего лучшего, подобрался к распределительному щиту и выдернул питающий шнур, лишив освещения не только зал с бассейном, но и весь клуб.
        Щит находился под лестницей, по которой Гинго только что поднялся на балкон. Свёрнутый в моток шнур вывалился из коробки и упал к ногам Бзика. Бандит знал, что оголённый конец находится под высоким напряжением, им можно убить человека. Разглядев шнур в темноте, он схватил его обеими руками и, держа наконечником вперёд, устремился на балкон. Моток разматывался за ним.
        Дикарь видел в темноте не хуже, чем при свете дня. Увидев Бзика, размахивающего проводом, он отскочил от перил и затаился сбоку. Бзик не разглядел его во мраке, но услышал шорох. Грязно ругаясь и размахивая проводом, он пошёл на звук. Гинго мог уложить его первой же пулей, но врождённое великодушие не позволило ему это сделать. Еле держащийся на ногах Бзик с его кнутом казался слишком жалким противником. Выстрел в такого смахивал бы на подлый удар из-за угла.
        - Я здесь, - сказал дикарь. - Если хочешь получить в челюсть, то иди сюда. Я жду.
        Бзик ринулся на голос. Гинго ничего не знал об убийственной силе металлического сердечника, но всё же увернулся от удара им. Конец шнура свистнул в считанных миллиметрах от его груди. В следующую секунду дикарь подскочил к бандиту и с силой бросил на перила. Как он и рассчитывал, бандит перекинулся через них и с криком полетел в бассейн. Шнур, который он не выпустил из рук, разматываясь, полетел туда вместе с ним.
        То, что последовало после этого, показалось дикарю странным. Только что зал, хоть и тёмный, был полон криков, визга и плеска воды. И вдруг наступила тишина. Все звуки как отрезало. Гинго подошёл к перилам. Люди, которые только что беспечно резвились в бассейне, теперь все до единого были неподвижны. В первый момент Гинго решил, что они потеряли сознание. Но тут взгляд его упал на шнур, который всё ещё свешивался с балкона и уходил концом в воду. Дикарь мгновенно вспомнил физику: вода, электрический ток! Ну конечно! Сердечник шнура был под высоким напряжением, а значит, все эти люди умерли!
        Однако размышлять было некогда. Из вестибюля доносился яростный рёв Сухого, сзывавшего братву. Скоро здесь будет целая орава бандитов. Гинго спустился по лестнице. Внизу было ещё темнее, чем в зале с бассейном, но зоркие глаза Гинго различили провод, который тянулся по ступеням и сворачивал под лестницу.
        Послышались громкие голоса и топот множества бегущих ног. Голоса приближались. У дикаря был только один путь к отступлению - назад, на балкон. Вернувшись туда, он оценил расстояние до пола. Четыре с половиной метра. Высоковато. Тем более к кромке бассейна уже подбежали люди. Двое или трое держали зажжённые карманные фонари. Лучи метались по неподвижным телам, плавающим в бассейне, по белым лицам с выпученными глазами. При виде страшной картины вбежавшие замолчали. Гинго подошёл к правому краю балкона. Он ещё раньше заметил внизу у стены большой кожаный диван. Но диван стоял не под самим балконом, а немного поодаль. До него ещё надо было допрыгнуть.
        Шаги уже грохотали на лестнице. Через считанные секунды преследователи ворвутся на балкон. Надо было решаться. Гинго вскочил на перила и прыгнул.
        Он упал на диванный валик, перевернулся через голову и соскочил на пол. Почти в тот же миг на балконе появились бандиты Сухого. Осветив балкон фонарём и увидев, что тут никого нет, они дружно ринулись назад.
        Люди, стоявшие у кромки бассейна, не обращали на Гинго внимание. Им было не до него. Шёпотом обсуждая происшествие, они показывали на электрический шнур и говорили, что это убийство. В воде находится авторитетнейший вор в законе Гурам, убийцы наверняка охотились на него, а уж остальным досталось заодно.
        Дикарь промчался через раздевалку, миновал какую-то дверь и, сам не ожидая того, влетел в вестибюль, где только что произошла его стычка с Сухим. Главарь ещё был там. Там же находилось с полдюжины бандитов и охранников клуба. Увидев Гинго, Сухой вытаращил глаза.
        - Вот он, падла! - захрипел он, показывая на дикаря пальцем. - Тот самый! Мочите его! Мочите быстро, а то уйдёт!
        Братки выхватили стволы, но Гинго открыл огонь раньше. Четыре молодчика, не успев нажать на крючки своих пистолетов, улеглись на пол с простреленными головами. «Вальтеры» Гинго глухо защёлкали: кончились патроны. Гинго отбросил их в сторону и снова кинулся бежать.
        Ворвавшись в полутёмный холл, где, как он помнил, был выход из клуба, он увидел охранников. Пришлось изменить маршрут. Когда он вбегал в игорный зал, за его спиной хлопали выстрелы и раздавались крики «Стоять!»
        Прилично одетые дамы и господа сидели за столиками или прохаживались по залу. Игра была прервана из-за отсутствия света. Никто, однако, не уходил: служащие уверяли, что свет дадут с минуты на минуту. Пока же зал освещался скудным светом уличных фонарей, сочившемся из окон. Появление Гинго и выстрелы вызвали переполох.
        Дикарь сразу бросился к карточным столам, где толпилось больше всего народу, и смешался с толпой. Почти тут же в зале появился разъярённый Сухой. С обеих сторон его поддерживали под руки братки.
        - Ищите падлу! - надрывался главарь. - Все ищите!
        Разыскивая Гинго, бандиты бесцеремонно расталкивали посетителей; по толпе метались лучи фонарей, выхватывая из полумрака смокинги и платья.
        - Кого ловят? - спрашивали вокруг.
        - Внутрибандитская разборка, - предположил кто-то. - Наверно, на «Пенелопу» опять наехали конкуренты. Такое уже было.
        Слух о наезде конкурентов мгновенно распространился среди публики и подлил масла в огонь. Если две банды начнут выяснять отношения, то стрельбы не миновать. В зале началась паника. Люди бросились к выходу. Женщины визжали от страха, кто-то полез прятаться под кресла и столы.
        Найти беглеца в толпе, сгрудившейся у дверей, да ещё в полутьме, было делом далеко не простым. Сухой дважды выстрелил в потолок.
        - Стоять! - проревел он. - Всем стоять! Оставаться на своих местах! Свет щас будет, а пока мы должны найти грабителя, который обчистил клубную кассу! Он где-то здесь! Всем отойти к стене! Выходить будете по одному!
        Гинго схватил под руки двух полуголых красоток и, якобы помогая им выйти, прячась за ними, проскользнул мимо Сухого. За дверью красотки были отпущены, и Гинго помчался по знакомому коридору. Выскочив в холл, он наткнулся на охранников.
        - А ну, стой! - послышались крики, но он уже повернул назад и припустился ещё быстрее.
        В коридоре, по которому он бежал, приоткрылась дверь и высунулась чья-то небритая голова в косынке.
        - Слушь, пацан, когда свет дадут? - хриплым басом поинтересовалась голова и умолкла: Гинго рукой зажал ей рот и втолкнул обратно в дверь, проходя следом.
        Рослый мужчина в распахнутой камуфляжной куртке, с которым он так грубо обошёлся, немедленно схватил его за грудки.
        - Ты чо, сука? Крутой, да?
        Гинго стукнул его кулаком по лбу. Несильно, только чтоб унять. Мужчина привалился спиной к стене, сполз по ней на пол и затих.
        В узкой комнатушке они с мужчиной были одни. Скудный заоконный свет лежал на столах, полках, кипах бумаг и аппаратуре, среди которой Гинго узнал принтер, ксерокс и бумагорезательный станок. За дверью послышались шаги охранников. Гинго задвинул щеколду, и очень вовремя: когда шаги достигли двери, кто-то снаружи подёргал дверную ручку. Убедившись, что заперто, толпа проследовала дальше. В коридоре установилась тишина.
        Мужик в косынке лежал без движения. Гинго огляделся внимательнее. На полках аккуратными пачками лежали свежеотпечатанные стодолларовые купюры. Гинго взял одну купюру и внимательно осмотрел её. Однажды он уже держал в руках примерно такую же. В первый момент он обрадовался, ведь это - деньги, на которые можно купить всё что хочешь. Но потом, увидев лист бумаги, на котором было напечатано сразу два десятка купюр, понял, что это фальшивки.
        Острый слух дикаря уловил шевеление. Гинго покосился на тёмное окно, в котором смутно отражалась комната. Очнувшийся бандит, полагая, что незнакомец его не видит, бесшумно встал и вынул из кармана нож. Гинго не двигался, весь обратившись в слух. Дождавшись, когда бандит подойдёт, он резко обернулся, схватил его руку с ножом и ею же, крепко сжимая пальцы бандита, вбил лезвие ему в живот по самую рукоятку.
        В ту же минуту под потолком загорелась лампа, а на столе заработал копировальный аппарат. Гинго стянул с убитого камуфляжную куртку, пока она ещё не запачкалась кровью, и надел на себя. Зная, что его ищут главным образом по длинным волосам, спрятал их под воротник. Голову обмотал косынкой убитого. Затем взял с полки несколько пачек свеженапечатанных купюр и рассовал по карманам. Он не собирался использовать их для покупок, за это можно было нарваться на крупные неприятности. Но зато с их помощью можно было покинуть клуб…
        В холле он смешался с толпой посетителей, которые направлялись к выходу. Бандиты выпускали людей по одному, осматривая каждого. Гинго, засунув руки в карманы, как бы случайно выронил пачку долларов. Потом другую, потом третью. Подхваченный сквозняком, вихрь стодолларовых купюр разлетелся по залу. Кое-кто из посетителей тут же начал их подбирать. Примеру посетителей последовали бандиты.
        - Кто-то потерял, - говорила увешанная бусами и браслетами пожилая женщина, усердно собиравшая доллары. - Я, конечно, всё верну…
        - Некому возвращать, - ответил Гинго. - Деньги ничьи!
        - Ничьих денег не бывает, - проворчал спутник старухи - солидного вида мужчина в смокинге, однако и он наклонился, чтобы подобрать пару-тройку купюр.
        - Небось, грабитель потерял, которого ищут, - пискнул кто-то в толпе, и тут уже все в открытую бросились подбирать доллары.
        Как и рассчитывал Гинго, разгоревшийся ажиотаж отвлёк бандитов от поисков незнакомца. В дверях, когда он уже почти вышел на улицу, его всё-таки схватил за плечо охранник.
        - Нахапал чужих баксов и линять, да? - прорычал он. - Выгребай всё назад!
        Дикарь с готовностью сунул ему пачку фальшивок. Довольный охранник хотел было отпустить его, как вдруг раздался вопль Сухого:
        - Митяй, держи его! Это он!
        Гинго пришлось оставить куртку в руках охранника и припуститься по улице что было мочи. В переулке, куда он свернул, начинались подворотни и пустыри. На ближайшем пустыре он отдышался. Погони не было. Конечно, искать его здесь было заведомо бесполезным занятием…
        Он вышел на какую-то улицу. Остановился под фонарём. На его голосующий жест затормозил «жигуль».
        Дверь приоткрылась и показался водитель - мужчина средних лет, с лысиной в полголовы.
        - Куда поедем?
        Гинго уселся рядом с ним.
        - Вообще-то, срочно нужен доступ в интернет.
        - Ну, парень, я с собой компьютеры не вожу… - начал было водитель, но замолчал, увидев в руках у незнакомца пачку стодолларовых купюр.
        Гинго отсчитал двадцать бумажек и положил на панель под лобовым стеклом.
        - За компом буду сидеть не больше часа, потом дам ещё столько же.
        - Ладно, - решился водитель. - Коли такие дела, едем ко мне на работу. Это недалеко, компьютер там есть.
        Минут через десять они остановились у пятнадцатиэтажного здания, в котором располагались офисы всевозможных фирм и фирмочек. В этот поздний час почти все они были закрыты. Гинго и его спутник прошли к лифту, поднялись на одиннадцатый этаж и зашагали по тёмному безлюдному коридору.
        XIII. Воры в законе
        На другой день вечером к пятнадцатиэтажному офисному зданию, где накануне побывал Гинго, начали съезжаться чёрные лимузины. Из навороченных «Мерседесов», «Линкольнов» и «Ягуаров» вылезали воровские авторитеты и в сопровождении телохранителей поднимались на последний этаж. Сегодня рано утром все они получили послание по электронной почте с требованием прибыть на сходняк. В послании указывались место, где будет проведён сходняк, и время, но ничего не говорилось о причинах столь спешного сбора. Заявлено было только, что причина весьма важная и от неё зависит их жизнь. Обеспокоенные законники весь день созванивались друг с другом, но никто ничего не мог сказать толком. Предположения высказывались самые разные, тем более поводов для подобных собраний всегда было предостаточно: в Москве не утихали разборки конкурирующих банд, звучали выстрелы, взрывались машины, подъезды и целые дома. Для улаживания бандитских конфликтов требовалось вмешательство авторитетов.
        Бригада доверенных людей осмотрела здание от подвала до чердака, и особенно тщательно - конференц-зал на пятнадцатом этаже, где должен был состояться сходняк. Ничего подозрительного обнаружено не было, и в десять часов вечера в зале собрались паханы. Пятьдесят восемь виднейших законников столицы, оставив за дверью оружие и телохранителей, расселись по мягким креслам и диванам.
        - Не удивлюсь, если всё это туфта, - морщился смуглый и худой как скелет Махмуд Мучкапский, законник с тридцатипятилетним лагерным стажем. - Кто-то парашу гонит, а мы клюнули.
        - Нет, тут дело серьёзное, кишками чую, - возразил старейший из воров - одноглазый Заточник. - Откуда он знает наши адреса? Мою хату, например, кроме меня, знают только трое!
        Жирный вор по кличке Загогулина засмеялся, ощерив золотозубый рот:
        - Если знают трое, то знает и свинья!
        В соседнем кресле зашевелился вор Шварценегер - груда мышц под белой сорочкой.
        - Эй, - сказал он, - есть тут, кто нас вызвал? Давай, объявись и говори, чего надо.
        - Наверно, он ещё не подвалил, - коренастый, с плоским как блин лицом вор Сопох посмотрел на часы. - Пока ещё только десять часов и одна минута…
        В это время за дверями конференц-зала возникло замешательство. Сквозь толпу телохранителей уверенным шагом прошёл молодой мужчина в тёмных очках и в парусиновой ветровке. Длинные белые волосы висели за его спиной «конским хвостом».
        Двое рослых «быков»-телохранителей загородили ему дорогу.
        - Ты кто такой будешь? - перекатывая в челюстях жвачку, поинтересовался один из них.
        - Не узнал? - жёстко сказал Гинго. - Я - Абрикос! Слышал о таком?
        Вор, носивший эту кличку, был одним из самых молодых в Москве, но уже успевший за свои «подвиги» получить громкую известность. Все знали, что дела он чаще всего обделывает стрельбой и мордобоем, и постоянно носит тёмные очки. Из присутствующих только одному Гинго, взломавшему сайт МВД, было известно, что два дня назад Абрикос тайно и спешно убыл за границу.
        - Абрикос? - недоверчиво переспросил «бык». - Ща мы провентилируем эту тему…
        Он достал мобильник, и тут дикарь провёл быстрый и сильный удар кулаком в челюсть. «Бык» рухнул на колени.
        В следующую секунду Гинго был уже в конференц-зале и заранее приготовленным ключом запер за собой дверь. Сопровождаемый недоумёнными взглядами авторитетов, он промчался через весь зал к второй двери, миг - и она тоже оказалась запертой.
        Воры забеспокоились, загудели недовольно:
        - Эй, пацан, ты чего тут шакалишь? Ты кто такой?
        Гинго подбежал к щиту в стене, за которым находилось управление системой автоматического пожаротушения. Повернул рубильник, и специальные форсунки под потолком начали разбрызгивать по залу жидкость. Почуяв знакомую вонь, воры в ужасе вскочили с мест. Вместо воды их поливало бензином! Он пропитывал одежду, лица, обивку кресел, матерчатый палас на полу. Все бросились к дверям, но те были заперты.
        В карманах затрезвонили мобильные телефоны, по дверям снаружи заколотили опомнившиеся телохранители.
        - Эй, в чём там у вас дело? - слышались их крики. - Этот хрен вас запер, да? Ключей нет, но мы высадим дверь гранатой! Щас высадим, отойдите подальше!
        - Вы что, с ума сошли? - дружно заголосили воры. - Какие гранаты? Не рыпайтесь пока!
        Страшно было представить, что начнётся, если дверь взорвут гранатой. Конференц-зал мгновенно превратился в крематорий.
        Воры обернулись к зловещему незнакомцу, который молча наблюдал за ними, стоя у стены на небольшой сцене. Бензиновые брызги до него не долетали, одежда на нём оставалась сухой.
        - Значит, это ты вытащил нас сюда? - рявкнул Шварценегер. - Ну ты и шустряк!
        Законники начали надвигаться на юношу. Оружия ни у кого не было, но они рассчитывали справиться и без оружия: особой крутизны в незнакомце не чувствовалось.
        Гинго достал зажигалку.
        - Не вынуждайте меня устраивать пожар, господа, - с ледяным спокойствием произнёс он и включил огонёк.
        Воры со сдавленным стоном шарахнулись. Некоторые подбежали к окнам. Пятнадцатый этаж, не спрыгнешь…
        - Ты чего, малый? - попытался урезонить его Загогулина. - Не шуткуй с зажигалкой. Ты ведь тоже не слиняешь. Сгоришь с нами, да и за дверью наши пацаны, тебя мочканут, если с нами что случится!
        - Давай разбежимся по-хорошему, - сказал долговязый вор по кличке Фарт. - Гарантируем, тебя никто не тронет.
        Снаружи телохранители долбили в дверь.
        - Позвоните своим людям за дверью и прикажите, чтоб успокоились, - сказал Гинго. - У вас есть шанс выйти отсюда живыми, постарайтесь использовать его.
        - У тебя есть до нас дело? - спросил Сопох.
        - Угадал.
        - Ну и сказал бы сразу, а то кипиш какой поднял, - загудели законники. - Говори, чего надо.
        Удары в дверь прекратились. В зале установилась тишина.
        - А теперь слушайте меня, - заговорил Гинго, играя зажигалкой.
        Он щёлкал ею, то зажигая, то гася огонёк. Воры с замиранием следили за вспышками, каждая из которых могла отправить их всех на тот свет.
        - Вы кровожадные гиены и ядовитые скорпионы, и место вам в самой глубокой яме, которую только можно вырыть с помощью экскаватора…
        Воры недоумённо переглядывались.
        - Ты по делу говори, - громко сказал лысый, со шрамом на щеке, вор Пархуть.
        - Говори, не стесняйся, - прибавил Фарт. - А мы уж тебе посодействуем, если что.
        - Мне известно о вас всё! - продолжал дикарь. - Ты, - он показал на Пархутя, - на прошлой неделе в пьяном виде зарезал своего телохранителя Вячеслава Гагина по кличке Рекс! А ты, - он взглянул на Сопоха, - украл чемодан героина у своего подельщика Куроксина, по кличке Заточник…
        - Лажу порет, - крикнул Сопох, беспокойно оглядываясь на Заточника. - Не при делах я, гадом буду!
        - Короче, братан, - раздались голоса. - Мужик ты конкретный, мы поняли, так что давай сразу по сути!
        Гинго, держа зажигалку, как знамя, шагнул вперёд.
        - Знаю я также, что двадцать третьего июля кто-то из вас или ваших людей похитил девушку! Это произошло в районе Комсомольского проспекта!
        - Выдай нам информацию, - перебивая друг друга, загудели воры, - а мы сыщем паскуд и разберёмся с ними, только зажигалку убери!
        Загогулина замахал рукой, призывая к тишине.
        - Кто-нибудь хоть врубился, о чём гуторит мужик? - сказал он громко. - Какую деваху украли? В чём дело?
        - Хрен его знает. Пусть толком базарит.
        - Вы знаете всех бандитов в Москве, - повысил голос дикарь, - а значит, и про похищение девушки должны знать!
        - Да что за тёлка-то хоть? - крикнул Пархуть.
        Гинго вперил в него грозный взгляд.
        - Она не тёлка, а девушка!
        - Я и говорю, девушка, - смешался вор, испуганно глядя на зажигалку.
        - Братан, всё сделаем для тебя, - Загогулина смотрел на Гинго, сладко улыбаясь. - Только скажи, где украли, на какой улице? Когда это было? Что за девушка?
        - Вы её должны узнать, - Гинго поставил раскрытый флакон с духами на край сцены. - Подходите и нюхайте. Нюхайте все!
        Загогулина вытаращил на флакон глаза.
        - Ты чо, кореш? Непонятки какие-то…
        - Нюхайте, вам говорят! - Дикарь подтащил к флакону кресло, забрызганное бензином. - Или хотите крематорий?
        - Нюхаем, нюхаем, без проблем, - Загогулина подошёл к сцене, взял флакон и, незаметно от Гинго подмигнув товарищам, втянул воздух. - Ай, хороши духи! И девушка, должно быть, хороша!
        - Это запах Ирины. Кто-то из вас наверняка знает его.
        Воры переглядывались, перешёптывались. Понимающие кивки и покручивания пальцем у виска без слов говорили о том, за кого они принимают незнакомца.
        Дикарь зорко следил, чтобы от нюханья не увильнул никто. На его острове душились все женщины, втирая в себя ароматные смолы, и каждая пахла по-своему. Деревенские мужчины, ещё не увидев их, узнавали их по запаху. Гинго был уверен, что и в Москве все узнают друг друга по запаху, тем более запахи здесь более тонкие и разнообразные. Запах Ирины, например, в тысячу раз приятней и необычней запаха любой из женщин туземного посёлка.
        - Кто не запомнил или сомневается, пусть понюхает ещё раз. Если не найдёте её, говорить с вами буду по-другому. И не думайте, что от меня можно скрыться! Я вас всех найду!
        - Сыщем, братан, не сомневайся, - воры готовы были пообещать «психу» всё что угодно, лишь бы выбраться отсюда. - За базар мы всегда отвечаем…
        Пока остальные нюхали, Сопох с Пархутем отошли к дальнему окну.
        - Сегодня утром Сухой мне звонил насчёт шухера у него в клубе, - прошептал Сопох. - Говорит, на него наехал какой-то гребанутый, тоже бабу искал, духи заставлял нюхать. Кажись, это тот самый.
        - Гребанутый-то он грёбнутый, но котелок у него варит, - тоже шёпотом отозвался Пархуть.
        Внизу перед зданием разворачивались пожарные машины. Подъехали они тихо, без сирен. Телохранители зря времени не теряли: не только вызвали пожарных, но и проинструктировали их, что и как надо делать. Одна из машин остановилась под окном, у которого стояли Сопох и Пархуть. Начала подниматься раздвижная лестница.
        Оба вора умолкли и обернулись к Гинго.
        - Сроку вам даю - двое суток, - говорил дикарь. - Если я к этому времени её не увижу - прощайтесь со своими никчёмными жизнями. Люди мне скажут спасибо, если я уничтожу вас, как ядовитых тарантулов!
        - Найдём, найдём, - льстиво заверил его Загогулина. - Щас прямо и возьмёмся за поиски. Только как бы нам выломиться отсюда, а? Может, ключи отдашь?
        «Лишь бы выломиться, - думал он, - лишь бы выломиться, а там мы с тобой, падлой, разберёмся…» Остальные согласно кивали, думая то же самое.
        На вершине выдвигающейся лестницы сидел Курок - лучший снайпер из банды Махмуда Мучкапского. О Курке, завалившем не один десяток ментов и коммерсантов, по Москве ходили легенды. Говорили, будто сам начальник МУРа из-за него третий месяц не вылезает из бронированного подвала. На плече Курка висела особая киллерская винтовка «Марлин Мод 9», которая бьёт бесшумно.
        Воры уже заканчивали нюхать духи, когда верхушка лестницы достигла пятнадцатого этажа и Курок заглянул в окно. Сопох встретился с ним глазами и кивнул на Гинго, возвышавшегося над толпой воров. Киллер кивнул в ответ, вскинул винтовку и устроился удобнее.
        На Гинго нахлынуло ощущение угрозы. Он чувствовал её всей кожей. Но что это за угроза, откуда она исходит и от кого - понять не мог. Нарастающее чувство опасности заставило его действовать стремительно. Он вскочил на подоконник ближайшего окна, ударил по рамам, раскрывая их, и схватился за трос, заранее прикреплённый к крыше.
        В этот момент киллер нажал на крючок. Пуля прошибла дикарю плечо. Он застонал, зашатался и вывалился из окна, скрывшись из виду.
        Воры радостно заревели.
        - Что, облажался, гнида?
        Крича и матерясь, они подбежали к окнам: всем хотелось полюбоваться на распластанный на асфальте труп. Но никакого трупа они не увидели. Гинго, падая, не выпустил троса и висел на нём, упираясь ногами в стену.
        - Жив ещё, козляра сортирный? - завопили воры, увидев его. - Мы твою биксу словим и на хор пустим!
        Гинго ужаснулся. Пустить на хор - подвергнуть групповому изнасилованию. Мысль о страшной опасности, которая угрожает Ирине, придала ему силы.
        - Значит, вы лгали мне… - прошептал он, отталкиваясь от стены.
        Воры в первый момент не поняли, что он хочет сделать, а когда до них дошло, заверещали от страха и отшатнулись. Лишь толстый Загогулина замешкался у окна. Гинго, качнувшись на тросе, подлетел к нему, метнулась рука с зажигалкой, щелчок - и пропитанную бензином рубашку на воре охватило пламя. Воя, Загогулина побежал по залу. От него огонь стремительно перекидывался на пол, на кресла, на людей. Через считанные секунды полыхал весь зал.
        Курок замахал рукой пожарным, давая знак, чтоб опускали лестницу. Сам он, не дожидаясь, когда лестница опустится, начал спускаться по перекладинам. Сопох и Пархуть отчаянными ударами вышибли оконную раму и через подоконник перебрались на верхушку пожарной лестницы. За ними начали вылезать горящие Мучкапский и Фарт.
        Сопох зарычал на них:
        - Куда, мать вашу! Не видите, лестница валится?
        Лестница и в самом деле скрипела и сползала по стене. Висевший на перекладине Фарт разжал пальцы и с воем полетел вниз. Мучкапский, горевший как факел, спускался, нависая над Сопохом и обдавая его жаром. Впрочем, Мучкапский вскоре последовал за Фартом.
        Окна пятнадцатого этажа раскрывались одно за другим, из них валил дым и высовывались горящие головы. Кто-то из воров, не выдержав боли, перебрасывался через подоконник и летел вниз. Сопох и Пархуть держались за лестницу из последних сил.
        Сцепив зубы, Гинго подтягивался по тросу. Снизу, из толпы телохранителей и пожарных, зазвучали выстрелы. Пули щёлкали по стене в считанных сантиметрах от беглеца.
        Накануне ночью, укрепляя на крыше трос, он не забыл закрепить на карнизе пару крючьев. Теперь они пригодились. Хватаясь за них, дикарь вылез на крышу и скрылся из глаз стрелков.
        С минуту он лежал на чёрном настиле, зажимая рукой кровоточащую рану в плече. Наконец поднялся, говоря себе, что надо уходить. Скоро здесь будут враги.
        Шатаясь, он подбежал к слуховому окну, с которого был выход на чердак. Дикарь зашагал по чердаку настолько быстро, насколько хватало сил. Откуда-то снизу донёсся приближающийся топот множества ног. Это бандиты, стоявшие на улице и видевшие, как Гинго вылез на крышу, предупредили по телефону своих товарищей у входа в конференц-зал. Те сразу сообразили, что беглец воспользуется запасной лестницей; быстро сговорившись, они разделились на две группы: одна побежала к запасной лестнице, другая сразу отправилась на чердак.
        Первую группу возглавлял рослый краснолицый Гиви, телохранитель Махмуда Мучкапского. Когда ему сообщили по сотовому о гибели босса в пожаре, который устроил дерзкий незнакомец, он тут же поклялся задушить преступника собственными руками.
        - Он там! - заревел Гиви, вглядываясь в лестничный пролёт. - Я слышу, как он спускается!
        Дикарь, и в самом деле, спускался по запасной лестнице. На площадке каждого этажа он подбегал к двери, ведущей в коридоры, и пытался её открыть. Бесполезно. Двери на всех площадках были заперты.
        - Не убивать! - кричал Гиви. - Можете ранить, но не убивать! Он должен умереть в страшных мучениях!
        Видя, что его настигают, Гинго попробовал выбить очередную дверь здоровым плечом. В удар он вложил все силы, и дверь с треском распахнулась. Он ввалился в длинный полутёмный коридор. По сторонам тянулись двери офисов. Гинго, задыхаясь, побежал, пробуя на бегу открыть какую-нибудь дверь. Все были заперты.
        Сзади слышались крики:
        - Вон он! Быстрее!
        В сумеречной дали находилось окно, озарённое с улицы. На его фоне иногда показывалась тень беглеца. Гиви перехватил автомат и, не целясь, саданул очередью.
        Дикарь бросился в узкий боковой коридор. Никакого оружия у него не было, даже ножа. Оставалось бежать.
        Прошедшей ночью он основательно изучил здание и знал, что за ближайшим углом будут лифты и лестница. Лифты в этот поздний час отключены. Оставалась лестница. Гинго свернул на неё, спустился на пролёт ниже и остановился: навстречу поднималась большая ватага бандитов, вошедших в здание с улицы. Пришлось вернуться в коридор. Но там из полумрака подходил Гиви со своими людьми!
        Увидев беглеца, бандит снова вскинул автомат. За секунду до того, как грянула очередь, дикарь нырнул за угол и прижался к стене.
        Итак, коридор перекрыт. Перекрыта и нижняя часть лестницы. Оставалась верхняя её часть, а это значило, что придётся возвращаться на чердак. И Гинго побежал наверх.
        Тем временем обе группы преследователей - Гиви и тех, которые только что вошли в здание, - объединились и помчались за беглецом всей толпой. В районе седьмого этажа они заметили на ступенях цепочку кровавых капель.
        - Падла ранен! - радостно завопили бандиты. - Теперь не уйдёт!
        Беглеца обнаружили на девятом этаже. Гиви связался по сотовому с братками, остававшимися на первом:
        - Перекройте обе лестницы! Главное внимание той, которая в конце коридора! Гнида ранен и без оружия. Возьмите его живьём, а если не выйдет, то мочите! Только не провороньте!
        О странной заварухе на воровском сходняке узнали на Петровке. Бойцы в камуфляже подъехали вскоре после пожарных и первым делом окружили здание.
        Дикарь, переводя дыхание, привалился к лестничным перилам. В полутьме защёлкали выстрелы, и он снова бросился бежать. Капли крови предательски выдавали его путь.
        Оказавшись на чердаке, он двинулся к выходу на другую лестницу, но оттуда доносились голоса: путь на лестницу был отрезан. А вскоре преследователи начали выбираться и на чердак. В полумраке чердака зазвучали выстрелы. Гинго пришлось вылезти на крышу. Почти одновременно с ним сразу из трёх слуховых окон на крышу вышли преследователи.
        Гиви в предостерегающем жесте поднял руку.
        - Не стрелять! Он мой!
        Бандиты приближались цепью, тесня беглеца к краю. У всех были пистолеты или автоматы. Злорадно ухмыляясь, Гиви выступил вперёд и неспешно зашагал к беглецу. Палец лежал на спусковом крючке, дуло смотрело прямо на Гинго.
        Дикарь перелез через низкое ограждение и остановился на краю карниза. Наверху клубились тучи, внизу зияла пропасть, в которой сверкали мигалки милицейских и пожарных машин. Он достал флакон и поднёс к носу. Пересохшие губы прошептали: «Ирина…»
        Гиви рванулся вперёд и цепко схватил его за куртку.
        - Нет, просто так не подохнешь, - и он потянул Гинго на себя.
        Гинго, в свою очередь, схватил бандита. Они стояли несколько секунд, вцепившись друг в друга. Гинго, собрав последние силы, рванулся вместе с бандитом к пропасти. Тот от неожиданности выпустил автомат. Оба перевесились через карниз.
        - Держите меня… - слабым срывающимся голосом прокричал Гиви. - Держите… кто-нибудь…
        - Мочите падлу! - крикнул кто-то из бандитов.
        Но дикарь уже падал, увлекая за собой Гиви. Несколько выстрелов всё же прозвучало. Пули угодили не только в дикаря, но и в Гиви, который кричал не переставая.
        В тучах показалось багрово-красное свечение. Все сразу решили, что это самолёт, охваченный пламенем. Пока его не видно за тучами, но он явно снижался, причём совершенно бесшумно. Все ждали, что он сейчас вынырнет из туч и рухнет на город…
        Багровое свечение длилось считанные секунды. Оно погасло внезапно, словно выключилась лампочка, оставив людей гадать, что же это было. В тучах так ничего и не показалось, никакого падающего самолёта.
        Гинго и Гиви отцепились друг от друга и продолжали падать врозь, причём странным образом разошлись: бандит почему-то падал быстрее. Он рухнул на асфальт и разбился в лепёшку, в то время как Гинго был ещё где-то на уровне третьего этажа. Невероятно удачно дикарь упал на троллейбусные провода, отскочил от них, взметнув фейерверк искр, и упал на крышу припаркованной легковушки. С неё он свалился на газон, где и остался лежать без сознания.
        XIV. Неопознанный летающий объект
        Гинго окутывал мрак. Он ничего не мог в нём рассмотреть, сколько ни напрягал зрение. Но он знал, что кто-то или что-то скрывается в этом мраке, и оно явно не желало, чтобы он его увидел.
        В памяти постепенно всплывали события последних часов и минут. Вспомнив бандитские выстрелы и своё падение с крыши, юноша беззвучно застонал.
        «Я знаю, это ты, - проговорил он через силу. - Скажи, я умер?»
        «Всё хорошо, - ответил из темноты Голос. - Ты не умер. Ты будешь жить. Тебе ведь хочется погулять по твоему острову, увидеть знакомых зверей и птиц, поплавать в океане с Уннухом?»
        «Да… Он, наверно, скучает по мне…»
        «Вот видишь. Так что не спеши отправляться в холодную чёрную даль. Твой разум не пострадал, а я позабочусь, чтобы и тело пришло в норму».
        «Ты… рядом со мной?»
        «Да. Я обещал прийти на помощь в трудную минуту, и вот я здесь. Я буду с тобой, пока ты в целительной темноте».
        «Кто всё-таки ты такой? И почему темнота - целительная?»
        «Тебе ещё рано знать об этом. Слишком мал объём информации, которым ты располагаешь, чтобы ты мог понять мой ответ».
        «Вовсе не мал. Я очень многое узнал. И я быстро всё понимаю, быстрее, чем любой другой человек. Это даже Леонид Маркович признал. Ответь мне, я пойму!»
        «Сейчас тебе не следует перегружать разум сложными вопросами. Расслабься, припомни свой остров, его лес и ручьи…»
        Голос замолчал. Молчал и Гинго.
        Тьма постепенно рассеивалась, вокруг светлело, и вдруг в глаза юноши ударил яркий солнечный свет. Дикарь обнаружил себя лежащим на мягком нагретом песке. Рядом шелестит море, над головой качаются листья пальм, и на душе царит такое спокойствие, что, кажется, и не было этих дней, проведённых сначала на корабле, а потом в здании ФСБ. И всё же корабль, комнаты и огромный город с его странными обитателями не могли присниться. Гинго это знал точно. Как же тогда он очутился на острове? Кто его сюда перенёс?
        «Я, - ответил Голос. - Отдыхай, грейся на солнце и ни о чём не беспокойся».
        «Как тебе это удалось?»
        «В своё время ты всё узнаешь».
        Гинго попытался встать, чтобы увидеть говорившего, но не смог пошевелить и пальцем.
        «Лежи спокойно», - сказал Голос.
        «Значит, я ещё не вылечился?»
        «Как раз сейчас я занимаюсь твоим лечением. В этом деле главный доктор - твой собственный организм. Хочешь переместиться в свою пещеру у скал?»
        «Не надо. Здесь лучше».
        «Может, хочешь повидаться с кем-нибудь из твоих лесных друзей - обезьянкой Мумбой, или собакой Вауваем? Впрочем, я догадываюсь, кто больше всего был бы приятен тебе сейчас…»
        Гинго вдруг увидел Ирину. Она подошла к нему почему-то со стороны моря, как будто вышла из волн. На ней были белая блузка и тёмно-синие джинсы. Золотистые волосы были распущены. Гинго хотел спросить у неё, откуда она взялась, но голосовые связки не слушались его. А она, в отличие от его невидимого собеседника, отвечать на мысленные вопросы не умела. Ему оставалось только лежать и смотреть на неё в безмолвном восхищении.
        Она подошла и поправила на нём что-то, как будто смахнула с его груди соринку. Потом мельком посмотрела назад и проговорила что-то, чего Гинго не расслышал. Похоже, она обращалась к кому-то другому. И снова перевела взгляд на него…

* * *
        Ирина почти машинально поправила на дикаре сбившуюся простыню.
        - Он правда упал с пятнадцатого этажа? - тихо спросила она, взглянув на главврача.
        - Да, причём с крыши, - ответил тот. - Хорошо, что упал удачно - на провода, а с них на машину. Это смягчило удар, а то бы разбился насмерть.
        - И он будет жить?
        - Сейчас, пожалуй, я смогу поручиться за это, хотя ещё вчера я давал ему один шанс из тысячи.
        - Когда он придёт в сознание?
        - Сказать трудно. Пациент очень сложный…
        Голова Гинго, опутанная проводами, была немного повёрнута в сторону Ирины, и у неё появилось чувство, будто он наблюдает за ней сквозь сомкнутые ресницы. По её спине пробежали мурашки. Она с трудом заставила себя отвести от него взгляд.
        У неё в сумочке зазвонил телефон.
        - Привет, - услышала она в динамике бодрый голос Алексея. - Чем занимаешься сегодня вечером?
        - Ещё не знаю, - ответила она тихо, прикрыв трубку рукой.
        - Я обнаружил на Кузнецком одну уютную кафешку. Как ты насчёт того, чтобы посидеть в ней часок?
        - Не против, только мне надо сначала заскочить в парикмахерскую…
        - Ирина Николаевна, - вмешался главврач. - Сейчас приедет ваш отец, и будет не совсем удобно, если он застанет вас здесь. К этому больному нельзя пускать посторонних.
        - Да, уже ухожу…
        Наскоро закончив разговор с Алексеем, она снова посмотрела на Гинго, и вдруг представила, что вместо Алексея её ведёт в кафе этот длинноволосый парень.
        Она невольно улыбнулась этой мысли, а потом украдкой вздохнула. Нет, никогда ей не гулять с Гинго по московским улицам, сидеть с ним в кафе, бывать в бассейне и на концертах. Об этом нечего и думать. Он вульгарен и неотёсан, несмотря на красивую внешность. К тому же с психическими отклонениями. Наверное, отец прав и от такого следует держаться подальше…
        Снова зазвонил сотовый - на этот раз в кармане главврача. Он посмотрел на высветившийся номер.
        - Директор ФСБ, - сказал он озабоченно.
        - Да, я пошла.
        И всё же она задержалась ещё на несколько секунд. Бросила на Гинго прощальный взгляд.

* * *
        В сиянии солнца, под плеск волн и крики чаек она возвращалась в океан.
        «Куда ты? - крикнул Гинго. - Побудь ещё немного со мной!»
        Но она не услышала его.

* * *
        Чёрный «Линкольн-континенталь» Директора и две машины сопровождения подкатили к входу в ведомственную больницу ФСБ. Из «Линкольна» вылезли Директор и Брянцев. Их сразу окружили агенты в штатском, выскочившие из машин сопровождения.
        В эти минуты на улице что-то происходило. Прохожие стояли, глядя куда-то вверх и оживлённо переговариваясь. Останавливались проезжавшие машины.
        - НЛО! Самый настоящий НЛО! - слышались голоса.
        Брянцев с Директором тоже посмотрели вверх. Над больницей, метрах в трёхстах, висел дисковидный объект. Он слабо покачивался, как будто держался на едва колеблющейся водной глади; его круглое вогнутое днище светилось алым огнём. Того же цвета луч, едва заметный в свете хмурого дня, тянулся к больничной крыше.
        Директор велел одному из агентов войти в толпу и узнать, когда появился НЛО.
        - Не сомневаюсь, что это тот самый объект, который появляется над нашим подопечным, - сказал он Брянцеву, доставая мобильник.
        - А как же американские генетические лаборатории? - спросил генерал.
        - Эту версию я пока не отметаю, - ответил главный гебист. - Мы её будем проверять, но больше шансов, что Гинго - оттуда… - И он показал глазами на объект.
        По сотовому телефону он связался с главврачом. Тот сообщил, что больной ещё не очнулся, но его состояние резко пошло на поправку.
        - Это можно расценивать как чудо, - сказал доктор. - Парень по всем расчётам должен был умереть. Его доставили с множественными переломами и пулевыми ранениями, не совместимыми с жизнью. У него пробиты оба лёгких, а он живёт, дышит, и, что самое удивительное, внутренние органы…
        - Так, значит, он будет жить? - перебил его Директор.
        - Теперь я уверен в этом. Представьте, пятнадцать минут назад у него стабилизировалась сердечная деятельность, а до этого сердце было на грани остановки…
        - Вы сейчас в его палате? - спросил Директор.
        - Да, я тут нахожусь почти постоянно.
        - Вы в данный момент не наблюдаете ничего необычного? Например, красных лучей, или полтергейстных явлений? Может, в палате появились странные посторонние?
        Услышав это вопрос, главврач почему-то подумал, что Директору известно, что здесь только что побывала Ирина Брянцева. Он побледнел. Допускать кого-либо к больному было строжайше запрещено!
        - Вы кого-то конкретного имеете в виду? - пробормотал он задрожавшим голосом.
        - Нет, просто посторонних. Это покажется вам странным, но это могут быть призраки или туманные силуэты…
        - Ничего такого не вижу.
        - Продолжайте наблюдение за пациентом, я скоро поднимусь к вам.
        Вернулся агент, отправленный в толпу за информацией.
        - НЛО висит уже пятнадцать минут, товарищ Директор, - доложил он.
        - Отлично, - удовлетворённо кивнул Директор и обернулся к Брянцеву. - Пятнадцать минут назад у дикаря стабилизировалась работа сердца. Теперь сомнений нет. Он связан с инопланетным кораблём!
        Они с генералом остались стоять на улице, наблюдая за НЛО. Никаких действий странный объект не предпринимал, только висел, время от времени направляя вниз бледно-алый луч.
        Повисев ещё минуты три, объект на умопомрачительной скорости взмыл ввысь и скрылся в облаках. Поражённые зрители не расходились, обсуждая происшествие.
        Директор и Брянцев вошли в здание больницы. В палате, где лежал Гинго, их встретил главврач с сообщением, что больной только что очнулся, пока не говорит и дышит через кислородную трубку.
        - Это чудо, - повторял он. - Это настоящее чудо!
        Директор с самой дружеской улыбкой приблизился к лежащему дикарю.
        - Всё будет хорошо, - сказал он. - Ты поправишься, и мы с тобой спокойно обсудим все твои проблемы. Но как же не осмотрительно ты поступил, связавшись с криминалом! Тебе надо было посоветоваться с нами. У нас всё-таки больше возможностей найти Ирину, ты это прекрасно знаешь… Ладно, главное - ты выбрался из передряги живым. А Ирину ещё увидишь. Мы вышли на её след.
        Глаза Гинго широко раскрылись, он пошевелился и сделал движение губами, как будто собирался что-то сказать.
        - Лежи, лежи, - успокоил его Директор. - Тебе нельзя говорить. Ирина жива и ничего плохого с ней не случилось. Мы обязательно вернём её.
        Попрощавшись с больным, Директор и генерал вышли в коридор. Главврач поспешил за ними.
        - Товарищ Директор, у него весьма странный организм, - заговорил он шёпотом.
        - А вас разве не предупредили об этом? - холодно осведомился глава ФСБ.
        - Предупредили, но я предположить не мог, что он странный до такой степени! Строение и внутренние органы вроде бы на вид обычные, но всё какое-то не такое. Биохимия крови, состав тканей, костный мозг - всё другое…
        - Не забывайте, что вы дали подписку о неразглашении, - сказал Директор.
        - Конечно, я помню, - кивнул главврач, и продолжал, понизив голос: - Он лежит у нас всего третьи сутки, а раны на его теле уже едва видны, как бывает после длительного лечения… И вряд ли этому способствовала наша терапия…
        - О ходе лечения докладывайте профессору Фогельсону. Ступайте, я вас не задерживаю.
        Главврач вернулся в палату, а Директор с Брянцевым зашагали к лифту.
        - Сегодня я получил полный отчёт о подвигах Гинго за те три дня, что он находился в бегах, - сказал Директор. - Мои люди собрали информацию буквально по крупицам.
        - Конечно, он наломал дров?
        - Ещё каких! Поднял на уши всю организованную преступность столицы. Больше всего меня поражают целеустремлённость и изобретательность, с которыми он вёл поиски твоей дочери. Как быстро он смекнул, что основную помощь ему могут оказать не милиция, не следственные органы, а воры в законе!
        - Но это действительно так. Мы сами прибегаем к их помощи.
        - Так это мы. Они все у нас на крючке. А Гинго - одиночка, у него нет никакого прикрытия. И тем не менее ему почти удалось заставить их работать на себя! А всё благодаря доступу к оперативной информации, к донесениям сотрудников, внедрённых в преступную среду. Взломать защиту компьютерной базы МВД не под силу опытнейшим хакерам, а он взломал!
        - Но дело у парня сорвалось, - заметил Брянцев. - Он едва не погиб.
        - Потому что хотел быстро и сразу, и в этом была его ошибка. Впрочем, вполне простительная для дикаря, живущего в цивилизованном мире только третий месяц…
        Они вышли из больницы и направились к машине.
        - Называть его дикарём как-то не поворачивается язык, - сказал Брянцев, залезая в «Линкольн».
        - Если он будет набираться знаний теми же темпами, то через год дикарями будем мы в сравнении с ним, - ответил Директор. - Один этот трюк с бензином в автоматических огнетушителях чего стоит!
        Шофёр взялся за руль, и «Линкольн» тронулся.
        Брянцев взглянул на Директора.
        - Дочь спрашивала о нём.
        - Значит, запала, - главный гебист усмехнулся, сунул в рот сигарету.
        - Жена рассказала ей о незнакомце, который залез к нам в квартиру и похитил флакон с духами, - продолжал Брянцев. - По её описанию Ирина сразу догадалась, кто это. Пришлось сказать ей, что Гинго ранен. Теперь она рвётся навестить его в больнице.
        - Ни в коем случае! Для него она всё ещё в бандитском плену!
        - Ты имеешь в виду…
        - Да, именно это. Поскольку дикарь стремительно выздоравливает, мы возвращаемся к нашему плану. Гинго должен её освободить. Теперь я не сомневаюсь, что он сделает это. А получив её, он будет работать на нас. С его способностями он станет незаменимым исполнителем.
        Обмолвка Директора, что Гинго получит Ирину, генералу не понравилась. Но он промолчал.
        XV. Крючки и наживки
        Проснувшись на другой день, Гинго увидел возле своей кровати ирининого отца. Тот сидел на стуле и внимательно наблюдал за ним.
        Увидев, что Гинго раскрыл глаза, генерал дружески кивнул.
        - Доктор сказал, что в самые ближайшие дни ты встанешь на ноги и начнёшь реабилитационные тренировки.
        - Я уже сейчас могу встать.
        В доказательство дикарь спустил ноги на пол, встал и прошёлся нетвёрдой походкой.
        - Очень хорошо, - Брянцев одобрительно кивнул.
        В тот злосчастный дождливый вечер он лично приезжал в больницу, куда доставили изрешечённого пулями и разбитого Гинго. Он хорошо помнил, как выглядел парень. На нём не было живого места. Доктора извлекли из него пять пуль, удивляясь, как сердце может ещё работать после таких ран. Прошла всего неделя, и на его теле остались лишь слабые следы от швов, а сердце работало как мотор. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, если вспомнить о странных особенностях его организма.
        Гинго расхаживал по палате. Его шаг становился всё твёрже. Вернувшись к кровати, он не лёг на неё, а сел и пристально посмотрел на генерала.
        - Так что с Ириной Николаевной? Её, вроде бы, нашли?
        - Да, нам известно, где она…
        - И где же?
        - Как мы и предполагали, её похитили бандиты. По информации наших источников, в настоящее время она находится на даче одного из воров в законе… - Брянцев замолчал.
        - Какого вора? - нетерпеливо спросил Гинго. - Скажите, я знаю их всех! Мне известны все воры в законе и их адреса!
        - Это потому, что ты самовольно проник в компьютерную базу данных Министерства Внутренних дел. Кстати, совершив тем самым уголовное преступление.
        - Если понадобится - проникну ещё! Самые хитрые шифры не остановят меня!
        Видя волнение дикаря, Брянцев сделал паузу.
        - Мы готовим операцию по её освобождению, - продолжал он. - Но, видишь ли, дача хорошо укреплена, надёжно охраняется и снабжена следящей аппаратурой. Штурм приведёт к многочисленным жертвам, и нет гарантии, что в этом случае бандиты оставят Ирину в живых…
        Брови Гинго сдвинулись. Несколько секунд он размышлял.
        - Где эта дача? - спросил он решительно. - Я найду способ проникнуть туда и спасти Ирину Николаевну!
        Брянцев мысленно усмехнулся. Дикарь клюнул на наживку!
        - Ты собираешься проникнуть туда один?
        - А что?
        - Даже не думай. Это абсолютно невозможно. Но отчаиваться не надо, Ирину мы вызволим… Думаю, месяца полтора-два нам хватит на подготовку…
        - Два месяца? - Гинго вскочил и заметался по палате. - Это слишком долго! Скажите, где она, и я спасу её, вот увидите!
        - Мы, конечно, воспользуемся твоей помощью, раз уж ты так рвёшься в бой, но это произойдёт в своё время. А пока выздоравливай, набирайся сил.
        Гинго снова сел.
        - Что ещё вам известно о ней? Её…
        Он хотел спросить: её изнасиловали? - но сама мысль об этом настолько ужасала его, что язык не повернулся высказать её вслух.
        - Информаторы говорят, с ней всё в порядке, - обнадёжил его генерал. - Главное, она жива.
        - Да, это главное, - с сокрушённым вздохом согласился Гинго, и в следующую секунду снова поднял голову: - Так вы скажете, где она?
        - Не сейчас.
        - Почему?
        - Ты можешь ухудшить ситуацию своим поспешным вмешательством. Наберись терпения и жди. Всему своё время.
        Дикарь откинулся на подушку и сжал голову руками. В палате появилась медсестра с подносом на колёсах, уставленным тарелками и стаканами.
        - Обед, - сказала она.
        - Я не хочу есть.
        - Как, совсем?
        - Совсем, - произнёс юноша в отчаянии и отвернулся к стене…
        Женщина, тем не менее, переложила еду с подноса на стол. Посмотрев на Гинго, она вышла. Брянцев потрепал Гинго по плечу и тоже вышел.

* * *
        Утро следующего дня выдалось пасмурным. Брянцев ехал на работу, когда в кармане у него зазвонил мобильник. На табло высветился номер Директора.
        Он затормозил у обочины и нажал кнопку связи.
        - Кажется, наш подопечный объявил голодовку, - зазвучал в динамике голос Директора. - Требует, чтобы ему сказали, где Ирина.
        - Но ведь мы ещё не готовы.
        - Поэтому тебе следует поторопиться.
        - С Сопохом у меня назначена встреча на одиннадцать, - Брянцев взглянул на часы. - Разговор будет серьёзный, но, вроде бы, проблем возникнуть не должно…

* * *
        Вор в законе чувствовал себя неуютно под тяжёлым взглядом генерала ФСБ, который однажды уже арестовывал его. Было это не так давно - два года назад. Тогда вора спасли от тюрьмы продажные судьи. Что, интересно, генерал приготовил ему на этот раз?
        Брянцев вызвал его в конспиративный офис ФСБ под вывеской торгово-закупочной конторы. Разговор состоялся наедине. Телохранителей Сопоху пришлось оставить на улице.
        - Твой брат, Сопохов Александр Семёнович, должен отсидеть ещё одиннадцать лет, - сказал Брянцев. - Немалый срок.
        Вор промолчал, ожидая продолжения. На его угрюмом, в свежих ожогах и шрамах лице отражались недоверие и настороженность.
        - Если ты окажешь нам одну услугу, он выйдет на свободу через пару месяцев, - наклонившись к нему, доверительно прибавил генерал.
        Сопох злобно скривился.
        - Хочешь, начальник, чтобы я ссучился? На своих стучал? Не выйдет. Крысятничеством не занимался и не буду.
        После падения с пожарной лестницы он ходил с костылём, его левая рука была в гипсе, перебитый нос залеплен пластырем. В тот вечер ему повезло. Когда лестница стала заваливаться, он вцепился в Пархутя и полетел вниз вместе с ним, в момент удара об асфальт оказавшись сверху. Пархуть разбился насмерть, а Сопох отделался переломами и ушибами.
        - Закладывать для меня западло, - он закурил, всем своим видом показывая генералу свою независимость.
        - Никто не требует от тебя такой жертвы, - сухо возразил Брянцев. - Речь пойдёт о другом. Мы задумали провести учения в условиях, приближённых к боевым. Причём одной из сторон в этих учениях, по нашему плану, будут твои люди.
        Сопох криво усмехнулся.
        - Это что, предлагаешь сыграть с тобой в пионерскую игру типа «Зарницы», да?
        - Можешь называть это «Зарницей».
        - А патроны в игре будут настоящими?
        - Стрелять будете резиновыми пулями. Но эти детали мы обговорим в дальнейшем, если согласишься.
        Связываться с милицией Сопоху не хотелось: любое сотрудничество с ней подорвёт его авторитет в воровском мире. Но и упускать случай вытащить из зоны брата он не мог. Такого шанса может больше не представиться.
        Какое-то время он молчал, размышляя.
        - Я всё ещё не врубаюсь, - проговорил он осторожно. - Что конкретно я должен делать?
        - Сюжет игры таков. Ты взял заложницу и держишь её у себя на подмосковной даче. Например, в подвале. Твои люди несут круглосуточную охрану. Контролируют забор вокруг дома, территорию, все помещения…
        - А потом подвалит спецназ с гранатомётами и всех нас перемочит. Складно придумано, начальник.
        Брянцев откинулся на стуле и заложил нога на ногу.
        - Ничего подобного не будет. Освобождать заложницу пойдут максимум три человека. Может быть, даже один.
        Сопох посмотрел на него с ироничной ухмылкой.
        - Один? Что-то ты гонишь. Один, да хоть бы и трое, против бригады тренированных, обстрелянных пацанов!
        - Да, один или трое против твоих пацанов, а также против стальных дверей, сторожевых собак, проводов под напряжением и самой современной следящей аппаратуры. Всем этим мы вас обеспечим. Тем, кто будет освобождать заложницу, должен быть создан максимум препятствий.
        Вор мял сигарету в пальцах.
        - Но всё-таки, причём тут я и моя братва? У вас что, своих людей нет для таких игр?
        Брянцев ответил не сразу. Действительно, по первоначальному плану предполагалась «левая» дача, в которой роль братков должны были играть переодетые агенты. Но теперь, после того, как Гинго проник в базу данных МВД и узнал все бандитские адреса, «левая» дача отпадала. Дикарь не должен почуять подвох. Приходилось вводить в игру настоящего вора в законе, адрес которого имеется в базе, а значит, известен Гинго. И, за исключением резиновых пуль, всё должно быть как в жизни. Бандитское логово, братки, заборы, колючая проволока под током, цементный подвал, в котором держат пленницу.
        Но не мог же Брянцев объяснять всё это Сопоху!
        - Ловить их должны твои люди, в этом суть замысла, - отрезал он. - У тебя задача одна: не подпустить их к заложнице, отогнать от дома. А лучше, если бы ты их поймал.
        - Их будет только трое? - всё ещё сомневался пахан.
        - Это максимум.
        - А если мы их мочканём?
        - Я же сказал - стрелять будете резиновыми пулями.
        - Но можно и резиновой вальнуть. Смотря с какого расстояния и куда стрелять.
        - Убийство планом не предусмотрено.
        Сопох удобнее устроился на стуле. Задание генерала казалось ему до смешного лёгким. Он положил на соседний стул костыль и водрузил на него свою загипсованную ногу.
        - Если всё будет как ты говоришь, без туфты, то я, пожалуй, соглашусь, - сказал он. - Только сперва выпусти брата. А тогда пусть приходят от вас любые гости, мы их встретим.
        - Условие принято, - кивнул генерал.
        Пахан наклонился к нему.
        - Тут есть одно «но», начальник. Наш базар должен остаться строго между нами. Моим пацанам о нём знать ни к чему.
        - Само собой. Это, кстати, тоже предусмотрено планом. Итак, будем считать, что мы договорились. Завтра к тебе на дачу подъедут четверо наших сотрудников, как будто от частной фирмы. Они установят лучевую сигнализацию.
        - А что это?
        - Инфракрасные лучи, практически невидимые. Когда человек попадает в луч, срабатывают сенсорные датчики и включается сирена.
        Сопох ухмыльнулся:
        - Ловко! Стало быть, и собаки не нужны?
        - Нужны и собаки, и лучи. А главное, чтобы люди твои не дремали!
        Вор решительно погасил сигарету.
        - Когда брата освободят?
        - Сделаем сигнализацию, поставим камеры, тогда и освободят. Тогда же и гости подойдут. О них тебя предупредят особо.

* * *
        Директор разложил на столе два больших листа. С лёгким прищуром посмотрел на генерала:
        - Знакомо?
        На одном листе Брянцев без труда узнал схему сопоховской дачи. На втором была нарисована схема какого-то другого дома, но очень похожего, и стоял гриф «Совершенно секретно».
        - Президентская дача в Завидово, - Директор ткнул во второй лист сигаретой, зажатой в пальцах. - Теперь сравни обе схемы. И там, и тут забор в два ряда, колючая проволока под током, охрана, собаки между заборами. Расположение комнат почти одинаковое. Здесь, - он показал на схему сопоховской дачи, - не хватало только инфракрасных лучей. Теперь появились и они. Так что сходство полное, за исключением несущественных деталей.
        Генерал не сводил глаз со схем. Он понимал, что интерес главы госбезопасности к правительственной даче далеко не случаен. Новоизбранный Президент вскоре после вступления в должность заговорил о борьбе с коррупцией и о прогнившей политической системе, явно намекая на Директора и олигархов. Отношения Директора с Президентом похолодали, а в последние дни и вовсе обострились.
        Прошлое Президента было тёмным, недаром от народа оно скрывалось, а Директор любил намекнуть, что на главу государства у него «четыре чемодана компромата». Президент о чемоданах знал, и всё же повёл себя независимо. Перетянул на свою сторону милицию и Росгвардию, которые всегда недолюбливали гебистов. Армейские генералы пока придерживались нейтралитета. В недрах Президентской администрации готовился Указ о смещении Директора ФСБ с его поста и возбуждении против него уголовного дела. Кресло шаталось не только под Директором, но и под другими влиятельными людьми, которые многое дали бы за устранение нынешнего руководителя страны.
        А ещё Брянцев не мог не знать, что с падением Директора придёт конец и ему самому. Слишком много он выполнил конфиденциальных поручений главы ФСБ - поручений, подчас выходивших за рамки закона…
        - Ну, как тебе задумка?
        Брянцев ответил не сразу.
        - Посылая Гинго к Сопоху, ты на самом деле хочешь испытать надёжность защитных укреплений президентской дачи, - заговорил он задумчиво. - Но такое задание по силам разве что роте спецназа. Дикарь тут ничего не сделает.
        - Он один стоит роты спецназа! - запальчиво возразил Директор, принимаясь расхаживать по кабинету. - Если он доберётся до заложницы, то доберётся и до Президента. Всё ведь то же самое!
        - За исключением того, что у Сопоха будут стрелять резиновыми пулями, а у Президента - настоящими, - возразил генерал.
        - Это далеко не решающий фактор. Наш дикарь ещё не раскрыл весь свой потенциал, а он у него немалый.
        Спорить Брянцев не стал, хотя был уверен, что оборону сопоховской дачи, а тем более дачи Президента, Гинго не пробьёт при всей своей дьявольской ловкости. Глава ФСБ славился своей интуицией, его расчёты почти всегда оправдывались, но в последнее время он стал допускать осечки. Главной из них был новый Президент, которого во многом он сам привёл к власти. С ним Директор явно промахнулся…
        - У Сопоха всё готово? - спросил Директор.
        - Да. Сигнализация и телекамеры установлены, двери заменены на металлические, колючка протянута, доставлена пара злобных доберманов. Можно выпускать Гинго.
        Директор кивнул.
        - Но перед этим тебе предстоит ещё одно…
        Генерал насторожился.
        - Поскольку я считаю, что дикарь всё-таки выполнит задание, - продолжал глава ФСБ, глядя на собеседника, - то придётся подключить к игре твою дочь.
        - Не думаю, что в этом есть смысл, - поспешил возразить Брянцев. - До подвала Гинго не доберётся.
        - А если доберётся и не обнаружит в нём Ирину? Что он о нас подумает? Нет уж, делать так делать.
        Брянцев понимал, что Директор прав, но продолжал упорствовать.
        - Не знаю, как она к этому отнесётся…
        - Она ничем не рискует, - отрезал Директор. - Поживёт на даче у Сопоха пару-тройку дней, а потом спокойно вернётся домой - вне зависимости от того, как сложится дело. Объясни ей, что отрабатываются приёмы освобождения заложников или что-то в этом роде. В конце концов, она наш штатный сотрудник, должна понимать.
        - Может быть, вместо Ирины направить другую женщину, более подготовленную?
        Глава ФСБ хмуро взглянул на него.
        - Он же в твою дочь влюбился, а не в чью-то другую!
        Внутри у Брянцева всё кипело, однако внешне он сохранял невозмутимость.
        - Хорошо, я поговорю с ней, - сказал он.
        - Отвезёшь её к Сопоху, и сразу поезжай в тренировочный лагерь к дикарю. Скажи ему адрес, дай посмотреть на схему, объясни, как действует лучевая сигнализация. А потом устрой ему побег.
        - Схему оставить у него?
        - Не нужно. Он её запомнит.
        Как только Брянцев вышел, Директор поднял трубку телефона внутренней связи и спросил, доставили ли кассету с записью вчерашних разговоров Президента. Кассету он сразу вставил в магнитофон. Вслушиваясь в далёкие, едва различимые голоса, главный гебист мрачнел с каждой минутой…
        XVI. Тренировочный лагерь
        Гинго четвёртый день жил в подмосковном тренировочном лагере ФСБ. Лагерь являлся секретным объектом, был со всех сторон окружён забором с колючей проволокой и охранялся часовыми. Гинго выделили небольшую комнату с одним окном, выходившим на плац. С утра до позднего вечера в комнате слышались крики тренирующихся контрразведчиков. Бойцы имитировали рукопашный бой, ползали, кувыркались, стреляли на бегу холостыми патронами. Гинго должен был тренироваться вместе со всеми, но он целыми днями лежал, почти ничего не ел и ни с кем не общался. Всё в мире потеряло для него значение. Мысль о том, что Ирина в плену у бандитов, повергала его в оцепенение. Фогельсон прописал ему антидепрессанты. Дикарь их игнорировал.
        По ночам, между короткими наплывами сна, он звал своего невидимого покровителя, умоляя сказать, что с Ириной. И однажды тот отозвался. Таинственный Голос объявил, что Гинго, если очень захочет, может увидеть Ирину, где бы она ни находилась в этот момент. Ему надо только сосредоточиться на её образе.
        В ту ночь над базой наблюдали НЛО. Дисковидный объект, испускавший красное свечение, зависал на высоте около пяти километров. Показавшись на три или четыре минуты, он рванул с такой скоростью, что почти сразу исчез. Об инциденте немедленно доложили Директору. Тот поинтересовался, что в это время делал Гинго. Ему ответили, что он спал в своей комнате.
        Гинго весь остаток ночи пролежал с закрытыми глазами, мысленно вызывая Ирину. И однажды ему на минуту показалось, что он видит, как она в лёгком летнем платье идёт по лесной тропе и подходит к какому-то небольшому дому с верандой.
        В другую ночь он опять вызывал её, и ему привиделось, что она сидит на веранде в плетёном кресле и смотрит телевизор. Её освещает лунный свет, проникающий сквозь красные и синие стёкла.
        Видения сбивали Гинго с толку. То, что ему удавалось подсмотреть, никак не походило на заточение в бандитском логове!
        На четвёртую ночь видение было особенно отчётливым. Он увидел, что Ирина спит на низкой кушетке в мрачной пустой комнате с цементными стенами и таким же полом. Единственное окно забрано толстой решёткой, и выходит оно в какую-то другую комнату. В окне промелькнула зверского вида стриженая голова. Гинго вскочил с кровати и заметался по комнате. Да, она в плену! Комната с решёткой - это бандитский застенок! Ему захотелось сейчас же, сию минуту, бежать к ней на помощь. Но куда? Мир за стенами поистине необъятен! Он готов был завыть от сознания собственного бессилия. Случись что-нибудь подобное на его острове, он перевернул бы его вверх дном и нашёл бы её в считанные часы. Он снова упал на кровать и провалился в забытьё.

* * *
        Брянцев скептически разглядывал его похудевшую фигуру и осунувшееся лицо. Гинго ещё спал. «Шеф определённо дал промашку, - думал генерал. - Что сможет сделать этот пацанёнок? Бойцы Сопоха не подпустят его и на пушечный выстрел!»
        Он потряс Гинго за плечо.
        - А? Это вы? - Дикарь проснулся, спустил ноги с кровати. - Есть новости об Ирине Николаевне? Когда будут её освобождать? Вы обещали, что я приму участие!
        - Примешь. Я привык держать своё слово.
        Генерал придвинул стул и сел рядом. Юноша дрожал от нетерпения:
        - Так когда же? Когда?
        «Трясётся, как в наркотической ломке, - подумал Брянцев. - В таком состоянии он не сделает по сопоховской даче и двух шагов».
        - Ситуация сложная, - заговорил он. - Здание, где держат пленницу, окружено двойным забором с колючей проволокой под током, охрану несут опытные, хорошо вооружённые бойцы…
        Он развернул схему. Гинго впился в неё глазами. Десяти секунд не прошло, как он воскликнул, показав пальцем:
        - Её держат здесь!
        Брянцев удивлённо поднял бровь.
        - Как догадался?
        - Это самое надёжное место во всём доме. Оно расположено так, что к нему невозможно подойти, не пройдя как минимум три других помещения.
        - Всё верно, если не считать того, что внутренность дома прошита инфракрасными лучами. Как только входишь в луч, сразу срабатывает сигнализация и автоматически запираются все двери.
        - А здесь, конечно, бегают собаки? - Гинго показал на один из участков.
        - Да, злобные кобели, познавшие вкус человеческой крови.
        - Это - вышки… А это - скрытые телекамеры… - говорил дикарь, водя пальцем по схеме. - А это что? Командный пункт?
        Брянцев, давая пояснения, не переставал удивляться догадливости африканца. Гинго, кажется, за минуту раскусил все детали схемы.
        - Сейчас наши эксперты разрабатывают окончательный план операции, - он сложил схему и засунул её в карман. - Штурм ориентировочно намечен на октябрь.
        - Ждать целых три месяца! - Гинго был поражён медлительностью спецслужб.
        - Ещё сохраняется надежда на успех переговоров с Сопохом…
        Гинго задумался на пару секунд.
        - Дом, в котором держат Ирину Николаевну, в окрестностях Сергиева Посада! - воскликнул он.
        Брянцев сделал вид, что удивлён.
        - Как ты узнал?
        - Вы же только что сказали: Сопох. Это вор в законе. Все его адреса есть в базе МВД, в том числе адрес подмосковной дачи.
        - А, ну да, точно, - Брянцев кивнул.
        Этого и следовало ожидать. Кличка воровского авторитета, произнесённая как бы невзначай, сразу навела Гинго на след.
        - Но это закрытая информация, - прибавил генерал, словно спохватившись. - Адрес дачи мы хотели сообщить тебе только накануне штурма, но, коли ты его знаешь, то должен держать в секрете. Как и всё, о чём мы говорили.
        - Я никому не скажу, - пообещал юноша.
        Сочтя, что сообщил дикарю всё, что требовалось, Брянцев перешёл к заключительной теме разговора.
        - А ты, действительно, неважно выглядишь, - заметил он. - Теперь я понимаю, почему доктор рекомендует перевести тебя в госпиталь.
        Гинго сидел, глубоко задумавшись. Казалось, он не расслышал последних слов генерала.
        - Я распоряжусь, чтобы тебя прямо сегодня отправили туда, - прибавил Брянцев.
        - В госпиталь? - Дикарь поднял на него заблестевшие глаза.
        - Ну да. Там ты подлечишься, отдохнёшь…
        Через четверть часа Брянцев на своём «Ауди» выехал с территории лагеря и взял курс на Москву.
        А ещё через час ему сообщили, что побег спецагента под кодовым псевдонимом «Геннадий» прошёл без эксцессов, по намеченному плану. Гинго повезли в госпиталь на санитарной машине, в которой, кроме него, находился только шофёр. День был жаркий, вблизи МКАДа водитель остановился, чтобы купить пару бутылок воды. Когда он вернулся, Гинго в машине уже не было.
        XVII. Двойной забор
        Ночь выдалась тёмная, небо затягивали облака. Именно такая ночь и нужна была дикарю. Он сидел на развилке огромного дуба, который высился на окраине леса, в семи метрах от наружного забора сопоховской дачи. Сквозь разрывы в листве виднелись оба забора - наружный, бетонный, освещённый прожекторами, и внутренний, дощатый, с колючкой наверху. За этим вторым забором возвышалось двухэтажное кирпичное здание с островерхой крышей и с окнами, закрытыми ставнями. Только в двух окнах на втором этаже сквозь прорези в ставнях пробивался неяркий свет, остальные были темны. Гинго смотрел, как за бетонным забором ходят молодчики в камуфляжных куртках и кепках.
        Они ходили по навесной дорожке. Их тёмные фигуры выступали над забором почти по пояс. Гинго, который уже вторую ночь наблюдал за дачей, знал, что каждому часовому отведён свой участок стены. Они ходили вдоль него взад и вперёд, в самом конце маршрута встречаясь с напарником. Иногда останавливались перекурить.
        Участок стены напротив дуба охранял плечистый бугай ростом с Гинго. Временами он приваливался к забору и клевал носом, но через минуту пробуждался и продолжал ходить.
        К одной из верхних ветвей был прикреплён трос. Выждав момент, когда часовой остановится, чтобы немного вздремнуть, Гинго схватил обеими руками конец троса, с силой оттолкнулся от дерева и, описывая в воздухе широкую дугу, полетел прямо к часовому.
        За гребень забора он перемахнул бесшумно, лишь листья на дубе смутно прошелестели. Не ожидавший нападения бандит не издал ни звука. Пальцы дикаря впились ему в шею, и он опустился на дорожку, по которой только что ходил. В следующую минуту Гинго перерезал кусачками провод, протянутый вдоль забора. Все прожекторы разом погасли.
        Часовые встревожились.
        - Эй, Кондрат, что там случилось? - крикнули невдалеке. - Почему погасло?
        - Хрен знает, - откликнулся другой голос. - Никого вроде не видать… Может, замыкание?
        Через пару минут дикарь убедился, что его короткая схватка на заборе осталась не замеченной. На навесных дорожках царил полумрак, и дикаря, одетого в камуфляж, охранники приняли за своего. Да они и не приглядывались особо. Зато его появление не осталось без внимания двух мощных доберманов. Всполошившиеся собаки бегали по ущелью между наружным и внутренним заборами, заливались лаем и прыгали, пытаясь вскочить на дорожку, на которой стоял чужак.
        - Чего это они тявкают? - спросил браток справа. - Принь, видишь кого-нибудь?
        Вопрос явно относился к человеку, который только что был на месте Гинго.
        - Н-нет… - промычал дикарь.
        Братка ответ устроил. Он повернулся и продолжал расхаживать по своему участку.
        Собаки мало-помалу затихли.
        Гинго тоже прошёлся туда-сюда, а потом, подражая прежнему охраннику, привалился к забору. Убедившись, что всё вроде бы нормально, он снял с головы кепку и махнул ею. Из леса откликнулось уханье филина. Это Лепила подал условный сигнал. А вскоре из-за дерева показался и он сам. Худощавый, невзрачного вида мужичонка лет сорока, беспокойно озираясь, тащил на поводках двух самок доберманов, у которых была течка.
        О существовании Лепилы Гинго узнал из той же компьютерной базы данных МВД. Среди тысяч внесённых в электронную картотеку уголовников, с подробным перечислением их «подвигов», мест отсидок, адресов, привычек, связей, описаний внешности и даже историй болезни, он выбрал именно Лепилу, решив, что тот без проблем согласится на его предложение. После отсидки Лепила не нашёл работы и не пристал к какой-либо из криминальных группировок, так что деньги ему наверняка были нужны. А уж о деньгах Гинго позаботился в самую первую очередь. Долларовую наличность он изъял у бандита из той же компьютерной базы, только гораздо более успешного, разъезжавшего на собственном «Мерседесе».
        Лепила подобрался к забору и забросил наверх конец троса. Гинго подтянул привязанных к тросу самок на забор, отцепил их от троса, и тут они сами спрыгнули сначала на навесную дорожку, а потом на дно ущелья между заборами. Лепила удалился обратно в лес. Его работа, оцененная Гинго в двадцать тысяч долларов, была сделана.
        Самцы почуяли волнующий запах и сначала залаяли, а потом нетерпеливо заскулили.
        - Эй, что за нытьё? - крикнул собакам кто-то из охраны. - Фьюить! Чарли, Джим, сюда!
        Но псам было не до него: самки бросились бежать, самцы устремились за ними. Вскоре вся свора скрылась из виду.
        Гинго оглянулся на часовых справа и слева. Те удалялись от участка, на котором «дежурил» дикарь, но через пару минут они начнут приближаться. Приходилось действовать быстро. Гинго поднял лежавшего без движения братка, поставил на ноги и привалил к забору. Со стороны должно было казаться, что он пристально разглядывает что-то внизу. Нахлобучил ему на голову упавшую кепку.
        Теперь предстояло преодолеть второй забор. Это было сложнее. Основную опасность представляла даже не столько колючая проволока, сколько видеокамера. Проскочить мимо неё незаметно было невозможно, она просматривали всё пространство вдоль внутреннего забора. Оставалось одно: действовать как можно быстрее, надеясь, что бандитский диспетчер «проспит» его появление.
        Гинго надел брезентовые перчатки, спрыгнул в темноту между заборами и с быстротой белки вскарабкался на дощатый гребень внутреннего забора. Приложившись к колючей проволоке руками в перчатках, он перескочил через забор и оказался во дворе дачи.

* * *
        Перед «глазом» телекамеры, снабжённой прибором ночного видения, он маячил секунды две. Но его силуэт, мелькнувший на экране, успели заметить Брянцев и Директор.
        Оба они находились в кабинете Директора в главном здании ФСБ на Лубянской площади. На столе перед ними стояли мониторы, соединённые через спутник с телекамерами на даче Сопоха. Установили эту связь умельцы из ФСБ, которые приходили к Сопоху налаживать лучевую сигнализацию. Бандиты даже не догадывались, что дачу, одновременно с их диспетчером, просматривают гебисты. Получив донесение от агентов, круглосуточно следивших за окрестностями дачи, Директор вызвал к себе Брянцева.
        - Вот он, видел? - воскликнул главный гебист, показывая на экран справа.
        Брянцев поставил на стол чашку с недопитым кофе.
        - Точно, это наш африканец.
        - А перед этим погасли прожекторы и удрали собаки, - прибавил Директор. - Я сразу понял, что он приступил к операции.
        Они сидели в креслах, обводя глазами экраны. Телекамеры охватывали территорию дачи, огороженную заборами, но не всю: на ней оставались укромные, очень небольшие участки, которые не попадали в поле зрения объективов. Гинго на экранах не было. По-видимому, он затаился на одном из таких участков.
        - Похоже, пришёл один, - заметил Брянцев.
        - Сейчас начнёт подбираться к дому, - сказал Директор, наливая себе кофе. - Мы сможем проследить весь его путь вплоть до комнаты, где находится твоя дочь.
        - Он не доберётся до неё.
        - Уверен?
        - Абсолютно. Я удивляюсь, что он ещё смог пройти второй забор. Но в дом-то он точно не попадёт.
        Директор взглянул на него с усмешкой. Вздёрнулись усики над его губой.
        - Пари. Ставлю десять тысяч долларов, что он доберётся до Ирины и вытащит её оттуда живой и невредимой.
        - Принято.

* * *
        Мелькнувшую на экране фигуру заметил и диспетчер. Он сразу схватился за телефон. Это мог быть только чужой! Никому из братвы и в голову не придёт прыгать через забор с колючей проволокой!
        Получив сообщение, Сопох с пятью вооружёнными бойцами вышел из дома.
        - Почему нет света? - ворчал пахан, спускаясь с костылём по ступенькам.
        - Вырубился почему-то, - сказал бандит по кличке Зубец - его телохранитель и «правая рука».
        - Значит, пришли за бабой. Ищите их! Все ищите! Брать живьём!
        - От нас не уйдут, - пообещал Зубец.
        Бандиты рассыпались по двору. Сопох велел разбудить спавших бойцов, заодно взять все имеющиеся фонари на батарейках.
        Но в ту самую минуту, когда к бандитам, шарящим по тёмному двору, подошло подкрепление с фонарями, в воротах дачи грохнул оглушительный взрыв. Слепящая вспышка на мгновение залила двор, заборы и здание. К небу, протягивая за собой огненные шлейфы, взметнулись десятки горящих обломков. Бандиты в ужасе шарахнулись. Многие залегли.
        Гинго выскочил из своего убежища и помчался к низкой пристройке, в которой находился диспетчерский пункт. Дверь в пристройку была распахнута. В полумраке на дикаря никто не обратил внимание. Бандитам было не до него.
        Взрыв устроил подпольный химик по фамилии Архипов - ещё одна удачная находка африканца. Какая всё-таки ценная штука - электронная база данных МВД! Этот Архипов устроил в подвале собственного дома целую фабрику по производству взрывчатых веществ, которые выгодно сбывал бандитским бригадам. На этом и погорел. Из мест заключения он освободился буквально только что. Пятьдесят тысяч долларов сразу сделали его лучшим другом Гинго, а уж достать нужное количество пластита, при его связях, не составило большой проблемы.
        В набитом взрывчаткой «Мерседесе» Архипов подкатил к сопоховской даче и остановился за деревьями. Мобильный телефон в его кармане молчал недолго. Получив сигнал, он выехал на дорогу и на полной скорости рванул к воротам. Последние сто метров дорога была прямой как стрела. На этом и строился расчёт. Закрепив руль и выжав предельную скорость, химик на ходу выскочил из машины. Дальше «Мерседес» помчал без водителя.
        Братки на заборе заметили приближающуюся иномарку, закричали, открыли огонь, но «Мерседес» летел как сумасшедший и через считанные секунды врезался в ворота. Бандиты, которые тут находились, даже не успели ничего понять. Последнее, что они увидели в своей жизни - это ослепительную вспышку.
        XVIII. Инфракрасные лучи
        - Ай да Архипов, во даёт! - закричал Директор, когда погасло сразу три экрана. - Пустил машину с пластитом прямо на ворота! Теперь у африканца реальный шанс!
        На двух из оставшихся семи экранов видны были пролом в стене и разбросанные обломки.
        Брянцев взглянул на Директора.
        - Ты разве знал, что готовится взрыв?
        - Разумеется. Мои люди с дикаря глаз не спускали. Но давай понаблюдаем, как он использует подаренные ему взрывом секунды.
        - Вон он! - Брянцев показал на экран. - Бежит к диспетчерской!
        Директор допил кофе и поставил чашку на стол.
        - Не сомневаюсь, что диспетчер тоже заметил его и приготовился к встрече, - главный гебист откинулся в кресле и сунул в рот сигарету.
        Генерал поднёс ему зажжённую зажигалку.

* * *
        Держа пистолет в обеих руках, диспетчер обернулся к раскрытым дверям. Сбоку, из-за косяка, чернея на фоне тёмно-синего ночного неба, показалась кепка. Диспетчер всадил в неё две пули.
        Пока он стрелял, тот, кто таился у двери, бросил в помещение гранату. Смертоносный подарок, глухо подскакивая на неровностях пола, подкатился к ногам бандита. Лампа в диспетчерской не горела, помещение освещали только синие экраны. Разглядев в их призрачном свете гранату, браток облился холодным потом, метнулся назад, и в ту же секунду грохнул взрыв. Безжизненное тело бандита швырнуло на пульт. Мониторы разнесло в осколки.

* * *
        Сопох, залёгший при взрыве «Мерседеса», с трудом, при помощи телохранителя, поднялся с земли. Перед ним, на месте ворот, зиял внушительных размеров пролом, возле которого дымились трупы.
        Главарь затрясся от ярости.
        - Братва! - заревел он, озираясь. - Мочи их всех, сук! На хрен мочи!
        - Кого мочить, босс? - осведомился Зубец.
        - Тех, кто пролезли к нам сюда! На хрен резиновые пули! Раз они валят наших пацанов, то и мы их, гадов, будем валить! Бери волыны с настоящими пулями!
        - Резиновые, значит, отставить? - уточнил телохранитель.
        Глаза Сопоха налились кровью.
        - Я же сказал - на хрен!

* * *
        Антенна на крыше дачи продолжала транслировать сигналы с уцелевших следящих камер. Директор с генералом смотрели, как на одном из экранов Гинго торопливо взламывает отмычкой заднюю дверь. На другом экране был виден Сопох с костылём. Он стоял посреди двора и раздавал приказы.
        - Братки взялись за настоящее оружие, - заметил Брянцев.
        Сбывались его худшие предчувствия: гибель бандитов разозлила Сопоха, а это значило, что опасность угрожала не только Гинго, но и Ирине.
        - Согласен, теперь парню придётся несладко, - сказал Директор, выдыхая дым. - И всё же я верю в него.
        - В дом-то он, может, и войдёт, - продолжал размышлять вслух генерал, - но там всюду сигнализация, его засекут и прихлопнут. Дом - это ловушка.
        - Как только он доберётся до Ирины, будем считать его задачу выполненной, - сказал Директор. - Операцию сразу заканчиваем.
        Генерал молча кивнул. Он знал, что вертолёты с двумя взводами спецназовцев готовы вылететь в любую минуту.
        - Но сначала пусть до неё доберётся, - прибавил Директор.
        На экране Гинго взломал, наконец, замок и проник в дом. Камеры находились во всех помещениях, и Директор с Брянцевым могли отслеживать его действия.
        Помня схему, которую показал ему генерал, дикарь первым делом пробрался в большую комнату. На схеме она была обозначена как спальня членов банды. Сейчас в ней никого не было - всех бойцов Сопох отправил на поиски незваных гостей. Гинго тенью проскользнул между кроватями и заглянул в соседнее помещение. Это был коридор с лестницей, ведущей вниз, в подвальный этаж.
        В кармане Брянцева зазвенел сотовый. Звонила Ирина.
        - Папа, что случилось? Я слышала страшный взрыв!
        - Не волнуйся, это твой дикарь явился тебя спасать. Сейчас он приближается к твоей комнате.
        - Думаешь, он придёт?
        - Не знаю, но шансы есть.
        - Я слышу крики со двора. Кажется, это кричит главарь… Он приказывает убить всех, кто проник на дачу… Если они найдут Гинго, они его убьют, да?
        Брянцев помешкал с ответом.
        - Надеюсь, этого не случится.
        У Ирины сжалось сердце.
        - Но ты же говорил, что пули у них резиновые!
        - Мы не ожидали, что Гинго применит взрывчатку. Это всё изменило.
        - Может, ты позвонишь главарю и потребуешь, чтобы он прекратил операцию?
        - Вряд ли он меня послушает. Я обещал ему, что обойдётся без жертв, а тут, видишь, такое дело. Теперь нам остаётся только ждать. Гинго либо доберётся до тебя, либо погибнет.
        В разговор вмешался Директор:
        - Скажи ей, пусть спрячет мобильник.
        - Что? - Генерал оторвался от телефона.
        - Пусть, говорю, мобильник спрячет подальше. А то Гинго увидит его, и сразу поймёт, что это розыгрыш. У настоящей пленницы никаких мобильных телефонов быть не должно.
        - Ира, - снова заговорил Брянцев в трубку, - спрячь, пожалуйста, телефон. Гинго не должен его увидеть, ты ведь пленница.
        - Папа…
        Но он уже отключил связь.

* * *
        Коридор был весь прошит инфракрасными лучами. Обычному человеку они были почти не видны, но дикарь, обладавший сверхострым зрением, видел каждый луч. С десяток прозрачных дымно-красных полосок толщиной в пару миллиметров тянулись под разными углами от одной стены до другой. Полоски располагались на уровне ног, и невозможно было добраться до лестницы, не задев хотя бы одну из них. Тогда сразу завоет сирена и в коридор ворвутся вооружённые головорезы. Но приходилось рисковать. В подвале - Ирина!
        С минуту он стоял, убеждая себя в том, что его ноги превратились в лёд. Самовнушение сработало быстро: по его икрам и коленям начали пробегать волны мелкой колючей дрожи. Гинго не знал, понизилась ли температура ног настолько, чтобы можно было войти в луч, но медлить было нельзя. Бандиты в любую минуту могли вернуться в дом и начать искать здесь.
        Гинго вошёл в первый луч. Ног он под собой не чувствовал. Ему казалось, что они исчезали уже на уровне бёдер и он стоит на каких-то протезах.
        Он находился в луче несколько секунд. Сигнализация молчала. У него отлегло на душе. С трудом сохраняя равновесие на онемевших ногах, он двинулся по коридору. В дальнем конце, где начиналась лестница, и на самой лестнице лучей не было. Не было их и в подвальном помещении, куда спустился дикарь. В помещении царила кромешная темень, но глаза Гинго, освоившиеся с темнотой, различили металлическую дверь. Он снова достал отмычку…
        XIX. Подвал
        Самки-доберманы погибли при взрыве, и озлобленные самцы с лаем носились вдоль заборов, пока не обнаружили брешь. Через неё они проникли во двор. Бандиты держали их на полуголодном пайке, считая, что от этого они станут ещё злобнее, поэтому во дворе псы первым делом набросились на обгоревший труп и начали его рвать. Бандиты заорали на них. Псы, огрызаясь, отступили, но со двора не ушли, начали бегать, лаять и пытаться приблизиться к трупам. Кто-то из бойцов дал по ним очередь резиновыми пулями. Испуганные собаки, взвизгивая, ринулись в раскрытую дверь особняка.
        Гинго подходил к металлической двери, когда дом огласился пронзительным воем сирены: это доберманы попали в лучи. Сбежав по ступеням и увидев Гинго, они с лаем кинулись на него. Дикарю пришлось стрелять.
        Наверху уже слышался шум: это в дом вошло с десяток вооружённых братков с фонарями. Гинго затаился, сжимая рукоятку пистолета. Первые бандиты спустились в подвальное помещение, и дикарь открыл огонь. Ни одна пуля не пропала даром, каждая нашла свою цель. Уцелевшим браткам пришлось отступить на лестницу и вернуться на первый этаж.
        Со двора в дом, хромая и кряхтя, ввалился Сопох. Его окружили бойцы во главе с Зубцом.
        - Босс, кто-то в подвал забежал, - заговорил, переводя дыхание, телохранитель. - Мы за ними, а они начали из волын лупить. Четыре наших пацана полегли…
        - Сколько их в подвале? - спросил главарь.
        Зубец оглянулся на братков. Те медлили с ответом.
        - Вроде, мне показалось, он там один… - пробормотал Зубец, который спустился в подвал самым последним и выскочил оттуда первым.
        - Один? - Сопох яростно заматерился, застучал костылём об пол. - И вы от него ломанули?
        Братки молчали.
        - Короче! Один или сколько их там, мочить всех! Гранатами закидать гадов!
        Зубец приблизился к главарю.
        - Босс, я узнал его… Это тот падлюга, который был тогда на сходняке…
        Сердца у бойцов невольно ёкнули. О человеке, спалившем в огне полсотни московских воров, ходили слухи один невероятнее другого. Говорили, что он зомби, что он клонированный маньяк, киборг, созданный в секретных лабораториях ФСБ, который после падения с пятнадцатого этажа остался здоровеньким как огурчик. Слухи были настолько фантастическими, что им мало кто верил, но дыма без огня не бывает. Парень должен быть очень нехилым, коли сумел провернуть такое крутое дело и уцелеть.
        Сопох схватил телохранителя за ворот и притянул к себе.
        - Тот самый?
        - Мамой клянусь! Никогда в жизни ни с кем его не спутаю!
        - Зови сюда всех! - заревел Сопох, отталкивая его. - И гранаты пусть тащат, больше гранат! Гниду будем валить конкретно, сечёшь?
        - Без вопросов! Считай, что он жмурик! - И Зубец умчался во двор созывать людей.
        Главарь не унимался:
        - Значит, гнида пришёл за бабой? Тем хуже для них обоих! Свищ, Хавчик, канайте в ту комнату, где кожаный диван. Под диваном люк. Собьёте с него замок и спуститесь к бабе. Оттрахаете её жестоко, потом мочканёте, поняли?
        - Сделаем! Будешь доволен! - скалясь в ухмылке, ответил сутулый и длиннорукий, похожий на обезьяну, Свищ.
        Крепыш Хавчик закивал голой головой.

* * *
        На мониторе было плохо видно, почти сплошная темнота, но голоса звучали отчётливо. Бледный как полотно Брянцев всматривался в тёмные силуэты и вытирал платком вспотевший лоб. Директор невозмутимо отхлёбывал из чашечки.
        - У Сопоха явно поехала крыша после той ночи, когда он рухнул с пожарной лестницы, - заметил он. - Вообще, бандиты - народ ненадёжный, договариваться с ними нельзя.
        Пальцы Брянцева впились в подлокотники, когда он увидел на одном из экранов двух бандитов, которые вошли в какую-то комнату и осветили фонарями большой кожаный диван. Отдуваясь, они начали толчками отодвигать его в сторону.
        Когда диван был отодвинут, длиннорукий бандит сдёрнул с пола пропылённый ковёр.
        - Посвети сюда, - сказал он.
        Второй бандит направил луч на участок пола, где только что стоял диван.
        - Вот он, люк! - Длиннорукий вынул из кармана молоток и зубило. - Сейчас взломаем!
        Кабинет Директора наполнили звонкие удары молотка по зубилу.
        - Это что же, они к Ирине лезут? - сдавленно пробормотал генерал. - А Гинго где? Куда он пропал?
        - Придёт, не волнуйся, - Директор закурил сигарету.
        Металлическая нашлёпка на люке стала выдавливаться из пазов.
        - Надо поднимать вертолёты со спецназом! - не выдержал Брянцев. - Им лететь пять минут! Успеют вмешаться!
        - Ирину должен освободить Гинго, а не спецназ, - спокойно ответил глава ФСБ. - Мы ведь заключили пари, не так ли?
        Испытание дикаря, устроенное Директором, вдруг показалось Брянцеву отвратительной и бессмысленной затеей. Если Ирина погибнет, то виноват в этом будет только его шеф.
        «Чёрт знает что! - думал он. - Случись с ней что-нибудь - и я размозжу ему голову вот этой пепельницей! А потом застрелюсь!»

* * *
        Бандиты сгрудились перед главарём.
        - Гнида внизу, - напутствовал их Сопох. - Уйти ему некуда, и укрыться негде. Как спуститесь - сразу лупите по нему из автоматов!
        - Босс, там темно, - подал голос кто-то из братков.
        - А вы лупите от живота веером! Или сразу гранатой его глушите!

* * *
        Братки спускались в подвал, не включая фонарей, держа пальцы на спусковых крючках пистолетов и автоматов. Ступени нащупывали ногами.
        Кто-то споткнулся о труп, лежащий поперёк лестницы.
        - Тсс, - зашипел Зубец. - Тише!
        Бандиты замешкались, потом продолжили спуск.
        - Нас восемь, - шептал Зубец, - а он один. Замочим без проблем.
        Не дойдя до конца лестницы, они остановились: дальше спускаться было опасно. Незнакомец мог их заметить и открыть огонь.
        Снизу, из глубины подвальной комнаты, донёсся лязг открываемой металлической двери. Похоже, незнакомец её всё-таки взломал…
        Зубец достал гранату. Дёрнул чеку.
        - Ложись! - шепнул он.
        Все бросились ничком на ступени. Граната укатилась куда-то в темноту.

* * *
        Гинго успел вовремя. Раскрыв дверь, он сразу юркнул за неё.
        Взрыв раздался через секунду. Снаружи по двери ударили осколки. Ни один не влетел в маленькую пустую комнату, где находился дикарь. В комнате была ещё одна металлическая дверь. За ней-то и прятали пленницу!

* * *
        Пока Гинго пытался взломать замок этой второй двери, бандиты спустились в ту комнату, где он только что был.
        Услышав скрежет отмычки, все поняли, что незнакомец ещё жив, и на всякий случай залегли на пол. Зубец рискнул на секунду включить фонарь. Так и есть: «гниды» в помещении не было, но дальняя дверь была чуть приоткрыта. «Гнида» проник в смежную комнату! А там ещё дверь, за ней - баба, из-за которой поднялся весь сыр-бор!
        - Ну, что, кончили его? - крикнул сверху Сопох.
        - Нет, - отозвался телохранитель. - Он одну дверь уже взломал, а сейчас вторую ломает…
        - Значит, там его и кончайте. Комнатка там маленькая, пустая, одной гранаты хватит!
        - Сделаем, - прохрипел Зубец и обернулся к браткам: - Пошли…
        Но ни сам он, и никто из бандитов не встал: все предпочли двигаться ползком.
        По мере того, как они приближались к приоткрытой двери, лязгающий звук отмычки звучал всё отчётливей. К этому звуку примешивались удары, доносившиеся откуда-то сверху.
        Брыластый бандит по кличке Квак толкнул Зубца локтем.
        - Баба там? - спросил он шёпотом.
        - Нет, - тоже шёпотом ответил Зубец. - Она дальше, за другой дверью. Гнида сейчас ломает её.
        - Что за баба-то? - допытывался Квак. - Ты её видел?
        - Видел.
        - Молодая?
        - Да.
        - Красивая хоть?
        - Охрененно красивая.
        - Повезло Свищу с Хавчиком, - завистливо сказал Квак. - Они ей щас вдувают, а мы тут с гнидой возимся.
        - Тоже хочешь вдуть? - осклабился Зубец. - Тогда гранату в зубы и пошёл! Замочишь гниду - получишь бабу!
        - Ступай, ступай, - подхватили братки. - У гниды и пуль-то уж нет, все расстрелял.
        - Закинь гранату к нему за дверь, и сразу назад, - посоветовал кто-то.
        Квак пополз. Когда он подобрался к самой двери, лязг отмычки смолк. Бандита это насторожило. Наверное, «гнида» услышал, как он ползёт. Смолкли и удары наверху. В подвале воцарилась тишина.
        С минуту Квак прислушивался. Всё было тихо. Незнакомец не показывался. Браток дёрнул чеку и кинул гранату в дверной проём. Но за дверью, похоже, только этого и ждали: граната почти тут же выскочила обратно. В ту же секунду кто-то изнутри захлопнул дверь.
        - Чего там, Квак? - спросил Зубец и включил фонарь.
        Луч осветил лежащую на полу гранату. Бандиты судорожно ахнули. Некоторые вскочили, но выбежать из подвала не успел никто: грохнул взрыв.

* * *
        Ирина в тревоге расхаживала по комнате. К ней сюда можно было попасть либо через стальную дверь, либо через квадратный люк в потолке. И дверь, и люк были надёжно заперты. Она была тут словно замурована. Тем более электричество погасло. Ей только и оставалось, что сидеть и ждать Гинго, который, по условиям «игры», должен её освободить. И даже если он не явится, то всё равно её должны освободить, поскольку это всего лишь «игра», задуманная высоким начальством. Игра эта с самого начала ей не нравилось, но отец убедил её, что никакой опасности нет. И потому, когда она услышала, что снаружи кто-то возится с дверным замком, она сразу решила, что это Гинго.
        Но почти сразу раздались удары наверху. Стучали по крышке люка. Выходит, до неё пытаются добраться одновременно и со стороны двери, и со стороны люка. Возможно, Гинго действует не один, а с помощником. Ей оставалось гадать: откуда к ней явится дикарь - из двери или из люка.
        Первым открылся люк. Его крышка откинулась, и в отверстии показались две зверского вида физиономии. Она невольно ахнула. Несомненно, это были бандиты!
        - Кто вы такие? - испуганно крикнула она, отбежав к стене.
        Свищ хохотнул.
        - Не боись. Мы… хе-хе… за тобой пришли.
        - Вы люди Сопохова?
        - Его, - Хавчик подмигнул. - Самые нежные из всей бригады.
        За дверью прозвучал взрыв. Ирина напугалась ещё больше.
        - Позовите сюда Сопохова, - потребовала она. - Взрывы не предусмотрены планом операции! Тут ничего не должно взрываться! И войти сюда должны не вы, а другие люди!
        - Другие ща подвалят, - Свищ спустил ноги, свесился весь и спрыгнул на пол.
        - Подвалят, подвалят, - подтвердил Хавчик и спрыгнул за ним.
        Спрыгнул он не слишком удачно: ударился задом о цементный пол и разразился стонами и матерной руганью.
        Свищ, посмеиваясь, направился к Ирине.
        Она похолодела. У неё не было никаких сомнений в намерениях этих молодчиков. Тем более отец только что предупредил её, что всё пошло не по плану. И вот оно, началось!
        Ирина отпрянула. Свищ раскинул руки, ловя её.
        - Ща… не боись… оприходуем тебя… хе-хе…
        Глаза девушки уже освоились с темнотой, в то время как браткам приходилось действовать наощупь. Пользуясь этим, она перехватила руку Свища и резко заломила. Использовала опыт, полученный на тренировках в ФСБ. Бандит не успел и ойкнуть, как оказался на лопатках.
        - Давай, говори, где Геннадий! - потребовала она.
        - К-какой Геннадий? - заикаясь, спросил браток.
        - Который должен прийти сюда!
        - Гнида, что ль?… То есть, этот мужик? Не знаю.
        Ирина заломила ему руку сильнее.
        - А-а! - завопил бандит. - Больно! Отпусти!
        - Не знаешь?
        - Здесь он, за дверью, замок ломает! Ща придёт!
        - Точно придёт?
        - Точно, точно!
        Поднялся, наконец, на ноги Хавчик, вгляделся в темноту.
        - Свищ, ты чо? - сказал он. - Тебя баба заломила, да?
        - Она и тебя заломит, - стеная, ответил напарник.
        - Меня? - Хавчик недобро усмехнулся и вынул из кармана нож. - Чтоб меня заломила какая-то баба? - Он шагнул к Ирине. - А ну, отпусти его, сука, не то пырну! У нас приказ покромсать тя на хрен!

* * *
        Брянцев закрыл глаза. В ирининой комнате следящей камеры не было, но ему нетрудно было представить, что в ней происходило. Бандиты уже взломали люк и проникли к девушке…
        - Вызовите вертолёты, - повторил он с дрожью в голосе. - Чёрт с ними, с десятью тысячами, я их вам отдам!
        Директор молчал, мял в пальцах погасшую сигарету.

* * *
        Ирина попыталась отбить руку с ножом, но Хавчик был слишком силён. И он тоже разбирался в единоборствах. Вдвоём с напарником они уложили пленницу на кушетку. Ирина сопротивлялась изо всех сил, но Хавчик налёг на неё, не давая встать, а Свищ придавил её голову к подушке и начал рвать свитер у неё на груди. Ирина ногтями впилась ему в лицо. Хавчик перехватил её руку и стал выкручивать. Она закричала от боли.
        - Не дёргайся, мочалка драная, - хрипел Свищ, расстёгивая на себе ремень. - Хавчик, крепче держи её, а то прыгучая, тварь… Чо, давно за щёку не брала? - Его прыщавое лицо почти вплотную приблизилось к лицу пленницы. - Ща те будет кайф, соска голимая!
        Сопротивление Ирины только возбуждало его похоть. Он принялся стаскивать с неё джинсы.
        - А ну, лежи смирно! - рявкнул Хавчик.
        Свищ налёг на пленницу и сдавил руками её грудь. Она задохнулась от ужаса, в голове закрутился вихрь, померкло в глазах. Сцепив зубы, зажмурившись, она закричала мысленно: «Гинго! Где ты?… Ги-и-инго!…»

* * *
        Крик Ирины гулким эхом отозвался в мозгу дикаря. Несколько секунд он вслушивался в него. Крик, раздавшись, почти тут же затих. Сомнений не было, Ирина зовёт на помощь. Это могло означать, что к ней в комнату кто-то проник.
        Секунды ему хватило, чтобы найти связь со стуком, который он только что слышал за стеной, и её криком. Стук раздавался наверху, там был потолок ирининой комнаты. К ней кто-то проник через потолок! Может быть, там есть люк?
        На схеме здания люка обозначено не было. Но всё равно: к ней проникли через потолок. Дикарь был уверен в этом. Он вернулся в помещение, где только что взорвалась граната. В его пистолете оставалась только одна пуля, но она не понадобилась: все бандиты, что находились в помещении, были либо мертвы, либо тяжело ранены. Некоторые ещё шевелились, истекая кровью. Кто-то стонал.
        Гинго взлетел по лестнице и увидел Сопоха, поджидавшего своих бойцов. Услышав шаги, тот решил, что это кто-то из них спешит доложить ему о гибели незнакомца. Но это был не боец, а тот самый парень, который окатил его и других авторитетов керосином и заставил нюхать идиотские духи!
        Главарь отшатнулся.
        - Это ты, падла? - прохрипел он и полез в карман за пистолетом, но достать оружие не успел: дикарь ударом кулака свалил его на землю.
        Гинго хотел было промчаться мимо, но мысль, что этот человек слишком опасен, заставила его задержаться.
        Сопох, из неудобного положения, лёжа, всё же достал пистолет. Выстрел Гинго прозвучал раньше, и главарь откинулся с пробитой головой.
        Африканец мгновенно нашёл нужную комнату. Дверь в неё была открыта. Огромный кожаный диван был сдвинут, в полу чернело квадратное отверстие, из которого доносились крики и приглушённая возня. Гинго прыгнул в люк как в воду, «солдатиком», и сразу кинулся на бандитов. Пощады им не было. Хавчику и нож не помог. Спустя минуту оба лежали с проломленными головами. С цементных стен стекали мозги и кровь.
        «Хорошо, что здесь темно и он не видит, в каком я виде», - думала Ирина, поправляя на себе рваный свитер.
        Вспомнив о ноже, который был у Хавчика, она хотела было предупредить Гинго, но этого не потребовалось: бандит уже сползал по стене, оставляя кровавый след.
        В кармане у Свища затрезвонил мобильный телефон.
        - Телефон, - сказала Ирина. - Это кстати. Я свяжусь с отцом, а то он волнуется.
        Гинго вытащил из штанов покойника мобильник и протянул девушке. Она набрала нужный номер.
        Её всё ещё пробирала дрожь, голос дрожал. В коротком разговоре она сообщила отцу, что с ней всё в порядке. Двое бандитов, которые только что залезли к ней в комнату, ничего не успели сделать, потому что появился Гинго и «вырубил» их. При дикаре она не могла говорить с отцом обо всём. Дикарь не должен знать, что всё это игра. Для него она пленница, которую он геройски освободил.

* * *
        На мониторах было видно, как Гинго бежит по тёмному дому, как врывается в комнату, где в полу чернеет отверстие люка. Директор возбуждённо захлопал в ладоши.
        - Так я и думал! Парень меня не подвёл!
        Спрыгнув в люк, дикарь исчез из поля зрения следящей камеры, но на душе у Брянцева стало спокойнее. Ему было отлично известно, как Гинго умеет драться. По крикам бандитов, доносившимся из ирининой комнаты, можно было представить, что там творилось. Гинго разделался с братками буквально за минуту. «Хорошо, что обошлось без стрельбы», - подумал генерал.
        Директор беззвучно смеялся. Сняв телефонную трубку, он соединился с сергиевопосадской базой ФСБ и приказал отправить на дачу Сопоха вертолёты со спецназом.
        - Дело сделано, - сказал он, отключая связь. - Кстати, Николай, не забудь завтра зайти ко мне с баксами. Ты ведь знаешь, я уважаю только наличные.
        В кармане Брянцева зазвонил мобильник. Номер высвечивался какой-то незнакомый. Но оказалось, что звонит Ирина. Узнав, что с ней всё в порядке, он поинтересовался, из какого телефона она звонит.
        - А, значит, это телефон бандита! - воскликнул он.
        Он сказал это не столько Ирине, сколько Директору, который прислушивался к разговору.
        Брянцев попросил передать трубку Гинго.
        - Всё в порядке, товарищ генерал, - бодро доложил дикарь. - Пленница освобождена, бандитов нигде не видно.
        - Не знаю, как тебя благодарить, - сказал Брянцев. - До сих пор не могу поверить, что ты один справился с таким непростым делом…
        - Чего там, дело простое.
        - Я бы не сказал, - возразил генерал. - Вы там, с Ириной, из подвала пока не выходите, это опасно. На территории дачи могут оставаться бандиты. Сейчас прибудут бойцы спецназа, они вас эвакуируют оттуда. Я тоже подъеду.
        - Без Ирины Николаевны не уйду никуда, - пообещал дикарь. - Она под моей защитой, за неё не волнуйтесь.
        Генерал отключил связь.
        - А я с самого начала знал, что будет именно так, - сказал Директор, откидываясь в кресле. - Это же инопланетянин, а с ними шутки плохи. Их возможности во много раз превосходят человеческие.
        Брянцев сейчас меньше всего был расположен говорить об инопланетянах.
        - Вот ты мне скажи, - обратился он к Директору. - Только одно скажи. Почему на плане дачи не показан люк?
        Директор ответил не сразу.
        - Потому, - сказал он медленно, со значением в голосе, - что в президентском бункере в Завидово никакого люка нет.
        Через четверть часа Брянцев вышел на крышу здания ФСБ. Вертолёт уже ждал его. Мотор гудел, винт вращался. Едва генерал залез в машину, как пилоты подняли её в воздух и взяли курс на Сергиев Посад.

* * *
        - Выгляжу как бомжиха, - пробормотала Ирина, когда дикарь закончил разговор с отцом.
        Он снял с себя камуфляжную куртку и протянул ей.
        - Надень, под ней будет незаметно, что всё порвано.
        - Спасибо…
        - Как ты? Нормально? - Он не сводил с неё глаз.
        - Нормально, - ответила она, застёгиваясь. - А ты очень вовремя пришёл. Ещё немного - и не знаю, что было бы.
        - Они хотели тебя изнасиловать?
        - Да, но я им не позволила. Я ведь знаю кое-какие борцовские приёмы, меня так просто не взять.
        Гинго помолчал.
        - Я пришёл, потому что ты звала меня.
        - Звала? - Она удивилась. - Разве я тебя звала?
        - Конечно. А я услышал, и пришёл.
        Ирина решила, что он выдумывает. Мысленный крик о помощи, который она испустила в минуту отчаяния, уже забылся ею.
        - Вспомни, ты кричала: «Гинго, где ты?» - настаивал он.
        Она смутилась.
        - Ну, может, в мыслях, про себя…
        - Я всё равно услышал. Со мной такое бывает. Если кто-то меня зовёт, пусть даже нахожусь далеко, то я слышу зов. Почему - не знаю, но вот слышу, и всё. И твой зов я услышал… - Он взял её за руку, и она не отняла её.
        «Телепатия, - подумала она растерянно. - А что тут странного. Отец говорил, что Гинго обладает телепатическими способностями…»
        Она улыбнулась.
        - Знаешь, о чём я сейчас подумала? - спросила она, решив сменить тему.
        - Нет. Скажи.
        - Сам скажи. Ты ведь можешь читать мысли. Крик мой мысленный услышал…
        Гинго задумался, пожал плечами.
        - Чтобы до меня дошла твоя мысль, ты должна очень сильно этого захотеть. Сделать над собой волевое усилие, понимаешь? А просто так это не получится. Тогда ты была в шоке, и в тебе появилась энергия, которая нужна для передачи мысли. А сейчас ты спокойна, и поэтому твои мысли до меня не доходят.
        - Откуда ты всё это знаешь?
        - Из интернета. Там много об этом пишут.
        «Тем лучше, - подумала она. - Если бы читал мысли, то сразу бы раскусил, что я фиктивная пленница».
        - Скажи, ты звала меня, потому что знала, что я здесь? - продолжал он спрашивать, пытливо вглядываясь в неё. - Что я за дверью?
        Ирина отвела глаза. В проницательности этому дикарю не откажешь.
        - Откуда я могла знать… Ну, просто вспомнила о тебе… и позвала. Как-то само собой получилось.
        Гинго заулыбался.
        - Это правда? Вспомнила обо мне? Выходит, ты выделяешь меня среди других мужчин?
        Ирина только сейчас заметила, что он всё ещё держит её руку в своих руках. «Ну, вот и доигралась. Теперь он решил, что я в него влюблена!»
        - Конечно, я выделяю тебя, - кивнула она, подыскивая слова оправдания. - Такого, как ты, невозможно не выделить… Ты в своём роде уникум…
        - Я для тебя всего лишь уникум?
        В его голосе проскользнула обида. Она попыталась отнять руку, но он вдруг рывком притянул к себе её всю.
        Это был дерзкий, сильный поцелуй, поразивший её своей звериной страстью. Она закрыла глаза и на несколько мгновений позволила себе отдаться урагану совершенно новых ощущений, неожиданно захлестнувших её, и при этом её не отпускало чувство, что этот дикарь, если ему позволить, может вознести её на более высокие вершины блаженства. Когда он стиснул её и прижал к своему горячему телу, в Ирине словно взорвался фейерверк. Она задохнулась. Нет, надо сейчас же прекратить это, иначе она совсем потеряет голову!
        Она вырвалась и отошла к двери.
        - Это никуда не годится, - сказала она хриплым, срывающимся голосом. - Ты хочешь, чтобы я думала о тебе так же, как о тех двух скотах?
        - Нет, нет, ты что! Я не такой! Я не хотел тебя обидеть. Тебе было больно? Ты, наверное, ранена…
        - Конечно, у меня всё тело болит, и тут ты ещё…
        - Где болит?
        - Да везде. Эти типы лапали меня.
        Гинго метнулся к ней, присел и ладонями обхватил её щиколотку.
        - Я могу снять все твои боли! - Его руки нежно заскользили по её ноге, и Ирина ощутила, как чувственная мелодия снова зазвучала в её крови. - Сейчас разотру твои мышцы, и боль пройдёт…
        Его прикосновения успокаивали и одновременно возбуждали.
        - Не надо, - говорила она, - это вполне терпимо…
        Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он продолжал её гладить. Но уступи ему в малом - и он потребует бог знает что! Нельзя потакать его дикарским выходкам.
        - Лучше скажи, бандиты знают, что ты здесь? - спросила она.
        - Знают.
        - Значит, они могут прийти сюда в любую минуту.
        Гинго засмеялся:
        - Не беспокойся, они побоятся сюда прийти. Главаря своего они потеряли, а без него они неопасны.
        - Потеряли? В каком смысле?
        - В прямом. Он убит.
        Весь вид Гинго излучал столько гордости и какого-то детского самодовольства, что она не могла не улыбнуться.
        Где-то далеко за стенами послышался вертолётный гул.
        - Надо бы выйти, встретить бойцов, - заметила она.
        - Отец не велел выходить, и это правильно, - сказал Гинго. - Бандиты сейчас злы на меня, и у них есть оружие.
        - Тогда я, пожалуй, присяду. Ужасно устала.
        Она могла бы сесть на кушетку, но побоялась, что Гинго тотчас устроится рядом, и поэтому села на единственный стул.
        Гул уже заполнил всё небо.
        - Они, правда, тебе ничего не сделали? - спросил он тихо и с какой-то даже робостью.
        - Нет, ничего, не беспокойся… Ты проявил настоящий героизм. Попрошу отца, чтоб тебя наградили.
        - Мне нужна только одна награда.
        Ирина сделала вид, что не расслышала его в вертолётном грохоте.
        XX. Олигархи
        Когда Брянцев вышел из кабинета, Директор отключил связь с дачей. Смотреть было уже не на что. Бандиты уничтожены, к даче приближались вертолёты со спецназом.
        Он подошёл к бару, осмотрел себя в зеркальной стенке. Поправил галстук. Налил в маленькую рюмку водки и залпом выпил. Занюхал рукавом.
        Через дальнюю дверь он прошёл в небольшую смежную комнату, где находились двое телохранителей. Он сделал им знак следовать за ним.
        Раскрыв следующую дверь, он вошёл в роскошно обставленную, ярко освещённую гостиную, посреди которой стоял накрытый стол, вокруг которого сидели, расхаживали, разговаривали или громко хохотали, закусывая и выпивая, восемь миллиардеров. В народе их называли «олигархами». Директор появился незаметно. На него не сразу обратили внимание. Он стоял и оглядывал присутствующих. Телохранители отошли к стене.
        - Господа, господа! - в волнении закричал жирный, с голой головой, Пипецман, первым увидев его.
        Все взгляды устремились на главу ФСБ. В комнате сразу наступила тишина. Рука Подхалимановича с ложкой зависла над блюдом с чёрной икрой; Шкупершильд, навалившись на стол своим оттопыренным животом, стоял с не донесённой до рта вилкой, на которую был насажен кусок ростбифа.
        - Мы тут как раз вспоминали о вас, - сладко улыбаясь, проверещал тонким голоском круглый, как шар, Грабановский. Под его белой сорочкой дрожали, как желе, жировые складки.
        - Надо полагать, вопрос с мошенником решён? - поинтересовался Пипецман.
        - Для этого я и созвал вас сюда, - ответил Директор, подходя к столу. - Мошенник будет устранён в самые ближайшие дни.
        - Значит, его скоро не будет? - проблеял, радостно улыбаясь, Зильбертруп - розовощёкий курчавый толстяк в рубашке, расстёгнутой до середины волосатой груди. - Его не будет, да? Вообще не будет? И мы вздохнём спокойно?
        «Мошенником» здесь называли новоизбранного Президента.
        Подумав о нём, Директор помрачнел. Ошибся он в нём. Он и в прежнем Президенте ошибся. Того он вытащил из поволжской глубинки, как говорится - из грязи в князи. Знал, что мужик простой, против него не пойдёт, слушаться будет, как дрессированная собачонка, тем более грешки за ним числились. Он и был послушным, но только поначалу, а как избрали в Президенты - стал пить беспробудно. От народа его пьянство скрывали, говорили, работает с документами. Сколько раз его тайком в кремлёвскую больницу возили, выводили из запоя! Однажды Директор явился к нему кабинет, а тот ползает на карачках, пьяный в дым, чёрную икру прямо ртом из таза жрёт. А назавтра американец приезжает, надо его трезвого представить, а то и так слушок по Западу идёт. Директор разозлился, начал его ногами пинать. Тот отбивается, ещё и матерится. В первый раз такое было, чтоб не слушал хозяина. В ладонь укусил, сволочь. Гебист, не помня себя от ярости, схватил его за волосы и ткнул мордой в икру. Тот мычит, давится, блюёт, а Директор не отпускает; мужик в конце концов захлебнулся в собственной блевотине. Народу объявили, что Президент
скоропостижно скончался от инфаркта. Сгорел на работе. Трудился по двадцать четыре часа в сутки и сгорел, радея о государстве.
        А потом Директор с членами правительства нёс гроб с его трупом по Красной площади. Играл духовой оркестр, ветер развевал траурные ленты на многочисленных венках, народ тесной толпой стоял вдоль ГУМа за шеренгой людей в чёрном. «Ну, я и кретин, - думал Директор, неся гроб. - Кого привёл к власти? Бомжару, тряпку, сморчка проспиртованного. Теперь приходится его хоронить по высшему разряду… Сколько денег, нервов на него ушло, и вот она, благодарность… Ладонь до сих пор болит. Если б не я, никто бы о нём не услышал, и спился бы, и подох бы в грязи под забором, или замёрз в снегу… А тут тебе и оркестр, и венки, и почётный караул… Меня так не похоронят, как его…»
        Однако новый Президент оказался ещё хуже. Правда, он был не совсем законченным алкашом, да и компромат на него хороший имелся. В своё время он был карточным шулером, в поездах играл. Этакий «вагонный катала». Не брезговал и шапки ондатровые с людей срывать в туалетах. Его президентская компания прошла на «ура». Директор велел ему пообещать каждому жителю страны по сто долларов, и его выбрали с большим отрывом. Доллары эти не выплачены до сих пор, но это мелочи. Народ проглотит и утрётся. Главное - почувствовав власть, катала стал ерепениться. Самостоятельной персоной себя возомнил. Рыться начал в делах уважаемых бизнесменов, до самого Директора докапываться, голос на своего благодетеля повышать…
        Глава ФСБ уселся за стол. Справа к нему подсел Подхалиманович - низенький сухощавый старик с лысиной во всю голову. Поставил перед ним рюмочку и наполнил её водкой из запотевшего графина. Директор выпил залпом.
        Слева подсел Пипецман, придвинул блюда с малосольными огурчиками и чёрной икрой. Глава ФСБ закусил огурчиком.
        - Вы говорили, у вас есть на него четыре чемодана компромата, - напомнил Шкупершильд. - Почему бы не пустить их в ход?
        Подхалиманович снова наполнил рюмку. Директор взял её и пристально на неё посмотрел.
        - Компромат - это слишком долгая история, - сказал он и отправил содержимое рюмки к себе в рот.
        Чмокнул языком, подцепил вилкой огурчик.
        - Точно, слишком долгая, слишком, - тут же согласился Шкупершильд. - Голосование в Думе, потом в Конституционном суде, то да сё, пятое, десятое…
        - Мошенник должен быть ликвидирован без всяких там голосований, - сказал смуглый черноглазый крючконосый Иванов-Петров. - Самое лучшее - автокатастрофа.
        - Лучше отравить, - возразил Опупиев.
        - Наверное, вы уже слышали новость, - раздался над директорским ухом бас рослого багроволицего Колбасюка. - Мошенник Указ готовит. О вашем снятии с поста Директора. Возможно, скоро подпишет.
        - Как бы он нас всех… - сказал, озираясь, Опупиев, - не того… не снял…
        А Грабановский проверещал:
        - Всего три месяца как в должности, а уже чёрт-те что творит! Хозяином себя возомнил!
        - Мы-то думали, что при нём как при прежнем будет, - подхватил Шкупершильд, скорбно качая головой. - А он во как… о коррупции заговорил…
        - Вчера председателя совета директоров «Байкалкредитбанка» арестовали, - сказал Подхалиманович.
        - И к Мутотацкому с обыском приходили, - прибавил Зильбертруп, - а это наш человек, наш в доску!
        - Мошеннику - мину под машину, - сказал Иванов-Петров.
        - Отравить, - возразил Опупиев. - Тихо надо действовать.
        - У него в Завидово целая рота несёт охрану, - сказал Колбасюк.
        - Не дача, а бункер, - закивал Зильбертруп. - Стены в пять метров толщиной!
        Директор поднялся. Сразу наступила тишина. Он обвёл всех тяжёлым взглядом.
        - Устранять его будем в Завидово, - сказал он твёрдо. - Дача считается неприступной, нападения там не ждут. Тем неожиданней будет удар. Мы с генералом Брянцевым разработали план операции…
        - А вы уверены в надёжности Брянцева? - спросил Колбасюк. - Может, он продался мошеннику, как все эти полковники из Росгвардии?
        - Брянцев - стопроцентно наш человек, - сказал Директор.
        - Но дача и в самом деле неприступна, - пожал плечами Иванов-Петров. - Может, всё-таки, автокатастрофа?
        - У нас появился исполнитель, для которого нет ничего неприступного, - сказал глава ФСБ. - Слышали о недавней массовой гибели воров в Москве? Его работа! Он действовал в одиночку и уничтожил всех за пять минут! Он и к мошеннику в бункер проникнет в одиночку!
        - Это был он? - закричало сразу несколько голосов.
        - Он, - кивнул Директор. - Так что, считайте, мошенник устранён. Готовьтесь к торжественным похоронам.
        И он снова сел, вздёрнув подбородок и закинув нога на ногу.
        Олигархи загалдели:
        - В одиночку проникнет в бункер? Невозможно! Кто он? Новый Гудини?
        - Круче, гораздо круче. Это не человек, а сверхчеловек! Его не удержат никакие стены, никакие двери! Настоящий дьявол во плоти! И он у меня в руках.
        - Откуда он такой взялся? - недоумевал Грабановский.
        Директор показал пальцем на потолок.
        - Упал с неба. Но это пока тайна.
        Он взял наполненную рюмку, придвинутую ему Подхалимановичем, и выпил залпом.
        - Мошенник хочет отобрать у меня ермолинский сталелитейный завод, - со скорбным видом заговорил Подхалиманович. - А я этому заводу всю душу, можно сказать, отдал…
        Директор посмотрел на него мутными глазами.
        - Чего-чего?
        - Я говорю, завод в Ермолино он у меня хочет отобрать.
        - Теперь не отберёт, - сказал Директор.
        - А что слышно о кергудинской нефти? - спросил Опупиев. - Мошенник хочет отдать её Стукачёву, а вы её мне обещали.
        - Обещал - значит, сделаю, - икнув, сказал Директор, и ткнул вилкой в бок жареного поросёнка.
        - А газ камчатский? - проблеял Зильбертруп. - Он ведь за мной останется, я так понимаю?
        - За тобой, за тобой, - отмахнулся от него Директор, кладя свинину себе на тарелку.
        - Мне бы ещё таможню с Китаем, - проговорил Иванов-Петров вкрадчивым шёпотом.
        - А вот таможню с Китаем не трожь! - проревел, отталкивая его, Колбасюк. - Что моё, то моё! Спросите у господина Директора!
        - Дайте мне вычегодские рудники, - потребовал похожий на жабу генерал в отставке Хапанец. - Возьму ещё завод в Борове и «Росалмазинвест»!
        - Господин Директор, отберите у Клювкина таймырский «Металлопрокат» и отдайте мне, - чуть не кричал Грабановский. - Клювкин ненадёжный, доверия ему нет, снюхался с мошенником, плетёт интриги за вашей спиной!
        - Ну уж нет, «Металлопрокат» мне обещан, - в волнении заговорил Шкупершильд. - Прикажи, отец родной, пусть Клювкин продаст контрольный пакет мне, а то он в Англию удерёт и ищи его там!
        - Я насчёт акхалымского газа хотел спросить… - начал Пипецман, локтем оттирая Шкупершильда.
        Его перебили другие, заговорившие все разом. Каждый что-то требовал.
        - Получите все! - перекрывая шум, закричал Директор. - Но только прибыль не зажимать! Откаты делать вовремя!
        - А мы их всегда делаем вовремя!
        - Ну да, вовремя! Знаю я вас, шкурников!
        - Клянёмся! - Опупиев на радостях встал на колени. - Клянёмся платить до последней копейки! - У него на глазах выступили слёзы. - Благодетель наш! Кормилец!
        - Значит, уберут его, и всё будет по-прежнему? - спросил Иванов-Петров.
        - По-прежнему, и даже лучше, - пообещал Директор. - К похоронам готовьтесь.
        - Всегда готовы, - сказал за всех Опупиев, молитвенно сложив руки.
        - Не жизнь настанет, а малина, - проговорил Директор с набитым ртом. - Вот веселье начнётся!
        Пипецман хлопнул в ладоши, выкинул коленце и запел, неуклюже приплясывая:
        - Малинка, малинка, калинка моя…
        Опупиев с Ивановым-Петровым подхватили:
        - В саду ягода калинка, малинка моя…
        Грабановский начал плясать на пару со Шкупершильдом.
        - Эх, калинка, калинка, малинка моя!
        Колбасюк, тоже на радостях, схватил Зильбертрупа за ворот и притянул к себе.
        - Что, сука, лондонским судом вздумал со мной судиться? Вот тебе лондонский суд! - И он наотмашь ударил кулаком по толстощёкому лицу. - Вот, получай…
        - Калинка, калинка, малинка моя, - пели Пипецман, Шкупершильд и Грабановский, подбоченясь и притоптывая ногами.
        Подхалиманович снова наполнил директорскую рюмку водкой.
        Колбасюк таскал Зильбертрупа за собой по всей комнате и бил, а тот пучил глаза, бестолково взмахивал руками и ёжился, как от щекотки.
        - Уберите его! - взвывал толстяк время от времени. - Уберите его от меня! А то я взбешусь и ужас что сделаю!
        Подхалиманович в лад песне постукивал вилкой по тарелке, не забывая наполнять рюмку Директора.
        - Господа, - Директор, пошатываясь, встал. - Господа, сначала дело, праздновать будем потом.
        - На Ривьере будем праздновать! - крикнул Пипецман, махая носовым платочком.
        - Уберите его! - Зильбертруп вырывался из рук Колбасюка. - А то я взбешусь!
        Директор поднял рюмку.
        - За наше общее дело!
        - Да-да, за наше общее дело! - подхватил Подхалиманович. - Ура!
        Директор выпил, отшвырнул рюмку и, садясь в кресло, промахнулся и свалился вместе с креслом на пол. К нему кинулись охранники, подхватили под руки.
        - Господин Директор, вам, наверное, пора, - зашептал один из них.
        - Да, пошли.
        Поддерживаемый охраной, он направился к выходу из комнаты. Вслед неслись крики «ура!», «благодетель!», «кормилец!», «вот тебе, сука!», «взбешусь!».
        Телохранители первым делом отвели начальника в туалет. Оттуда двинулись по полутёмному безлюдному коридору.
        Неожиданно справа открылась дверь, и в световом пятне появился чёрный силуэт. Директор узнал Грабановского.
        - Отец родной, Хапанец продался мошеннику! Заметь, он всё время молчал, только слушал. Отравить его надо. Или из окна выкинуть. А мне весь его алюминий. Я семьдесят процентов отката сделаю.
        Директор, кивая, неопределённо махнул рукой, и телохранители повели его дальше. Дверь закрылась. Грабановский исчез.
        Не прошли и десяти метров, как дверь открылась слева и показался Шкупершильд.
        - Отец, измена, - зашептал толстяк, напирая на Директора своим оттопыренным животом. - Подхалиманович снюхался с секретарём мошенника, каждый день ему названивает, у меня данные точные. Покушение на тебя готовят. Подхалима надо ликвидировать как можно быстрее. Прямо сегодня. А его завод в Ермолино переписать на меня.
        Директор фыркнул, поморщился, и Шкупершильд исчез.
        Новое пятно света открылось справа.
        - Опупиев - польско-английский шпион, - услышал он шёпот Хапанца. - Мошеннику десять миллиардов отступных обещал. Убирать его надо, срочно. А нефть его - мне…
        Директор застонал, словно у него заболели зубы, и, ничего не сказав, двинулся вперёд. Коридор снова погрузился в полумрак. Но ненадолго. Ещё через десять шагов открылась дверь слева, и вывалился Зильбертруп, перегораживая дорогу.
        - Отец родной! Благодетель! Я единственный, на кого ты можешь положиться! Протолкни моего Моню в президенты, а то парень совсем от рук отбился. Тридцать пять уже, а как был дураком, так и остался. Ты не сомневайся, будет как шёлковый, на тебя как на бога будет молиться, слушаться во всём, а чуть что не так - ты мне скажи, я ему ремня, ремня дам, засранцу!
        Директор смотрел на него тупо. И вдруг встрепенулся.
        - Что? Моисей Зильбертруп - президент России?
        - Да не Моисей он, а Дима, ещё со школы, - рыдающим голосом сказал толстяк. - И не Зильбертруп, а Баранов.
        Директор замахал руками, как бы говоря: сгинь, нечистая сила, пропади! И тот пропал. Дверь закрылась.
        Телохранители довели главу ФСБ до лифта и спустились с ним на минус третий этаж, где находились его бронированные апартаменты.
        Часть вторая
        I. Сделка
        Брянцев сидел в своём кабинете за письменным столом и молча разглядывал стоявшего перед ним дикаря. В кабинете они были одни.
        - Присаживайся, - генерал показал на стул. - Тебя следовало наказать за самоуправные действия, но поскольку всё кончилось благополучно и Ирина спасена, ты отделаешься только устным выговором. Победителей, как говорится, не судят. Тем более Ирина очень хвалит тебя. Ты вёл себя как герой.
        - Пустяки, - дикарь улыбнулся. - Проникнуть на дачу оказалось легче лёгкого.
        Генерал выдержал паузу.
        - Ирина мне сказала, что в ту ночь ты сделал ей предложение. Это так?
        - Да, - юноша оживился, закивал головой. - Она обещала подумать и посоветоваться с вами.
        «Какой ты ей муж, - мысленно процедил Брянцев. - Ты дикарь, хоть и в пиджаке. И взялся неизвестно откуда. Никогда тебе не бывать мужем моей дочери, не надейся!»
        На его деловито-бесстрастном лице этих мыслей не отразилось. Как всякий истинный контрразведчик, генерал умел владеть собой.
        - Я не против вашего брака, - солгал он. - Но прежде чем я дам на него согласие, ты должен выполнить одно важное задание. Если ты с ним справишься, считай, что Ирина твоя.
        Гинго вскочил со стула и навалился на стол обеими руками.
        - Нет проблем! Ради неё я выполню любое задание! Что я должен сделать? Я приступлю прямо сейчас!
        - Ты сядь и выслушай для начала.
        В мыслях Гинго мелькнул ночной поцелуй, и кровь забурлила в его жилах. Дальше единственного поцелуя у них с Ириной дело не зашло, но он чувствовал, что ещё немного, ещё небольшой напор - и она полностью, вся будет принадлежать ему. Не надо обладать сверхспособностями, чтобы понять это. Оставалось жениться на ней. Ради этого он был готов на всё.
        Гинго сидел выпрямившись, натянутый как струна и не сводил с генерала лихорадочно блестевших глаз.
        «Этот, пожалуй, выполнит, - подумал Брянцев. - Горы свернёт, а выполнит».
        - Задание чрезвычайно важное и ответственное, - заговорил он. - В Томске, на химическом заводе, хранится резервуар со сверхтоксичным газом. Резервуар небольшой, представляет собой титановую капсулу длиной в полметра. Газ находится в ней в сжиженном виде. Это вещество в России уже давно перестали производить. Нет такого и нигде в мире. Его формула и технология изготовления засекречены…
        Гинго кивнул. Из интернетовских сайтов он уже знал, что такое отравляющие газы и как они действуют на людей.
        - Газ под условным названием «Ранет» является оружием страшной поражающей силы, - продолжал генерал. - Одной капли достаточно, чтобы убить всё живое в радиусе километра…
        Дикарь встревожился.
        - Это ненормально! - воскликнул он. - А вдруг капсула даст течь, или её похитят террористы? Может погибнуть много людей!
        - Есть способ уничтожения «Ранета». Это чрезвычайно трудный процесс, осуществить его можно только на единственном дальневосточном заводе, где имеется нужное оборудование. Сделать это надо было ещё давно, но вопрос упёрся в некоторых людей из администрации Президента… Мы никак не можем добиться от них разрешения на утилизацию капсулы.
        - Разве они не понимают, как опасно её хранить?
        Брянцев доверительно наклонился к нему.
        - Всё дело в том, что в Министерстве обороны существуют планы оснастить этим газом ракеты среднего радиуса действия.
        Гинго всплеснул руками.
        - Ещё одно оружие массового поражения?
        Сведения о Чернобыле и ядерной бомбардировке японских городов он считал самым кошмарным из всего, что есть в интернете, и последние слова Брянцева его не на шутку встревожили.
        - Зачем это нужно? Как будто им мало атомных бомб!
        - Наши эксперты полагают, что «Ранет» в боеголовках ракет долго храниться не сможет, - прибавил генерал. - Он неминуемо разъест их и просочится наружу, а это чревато глобальной экологической катастрофой.
        - Этого нельзя допустить!
        Брянцев кивнул:
        - Я рад, что ты тоже так считаешь. Мы тут обсудили ситуацию и пришли к выводу, что нет иного решения вопроса, как похитить капсулу и тайно доставить её на завод.
        - Правильно!
        - Но это рискованно… - сказал генерал и замолчал, выразительно глядя на собеседника.
        - Капсулу должен похитить я? - догадался Гинго.
        - Думаю, ты сумеешь это сделать. Ты уже доказал свою способность действовать решительно и брать на себя ответственность в нестандартных ситуациях.
        Дикарь не колебался ни секунды.
        - Можете рассчитывать на меня! - воскликнул он с горячностью. - Я раздобуду капсулу, чего бы это ни стоило!
        Брянцев жестом заставил его умолкнуть.
        - В самые ближайшие дни капсулу должны переправить на ракетную базу военно-воздушных сил. Поэтому нам придётся действовать быстро. Вот что мы задумали…
        Снова выдерживая паузу, он переложил на столе бумаги. Гинго напряжённо ждал.
        - Через два дня в Томск, на встречу с Председателем китайской компартии, прилетает Президент. Заодно он осмотрит некоторые тамошние предприятия. Ты и несколько наших людей тоже полетите туда. Суть операции такова: вы берёте Президента в заложники и требуете за его освобождение капсулу с «Ранетом». Можете заодно захватить и китайца, если удастся.
        - Понятно…
        Гинго задумался. В памяти промелькнула информация о похожих терактах. Как правило, террористы, помимо других требований, настаивали на предоставлении им самолёта…
        - Вместе с капсулой нам, вероятно, придётся потребовать заправленный самолёт? - спросил он.
        - Точно, - кивнул Брянцев, в очередной раз поразившись догадливости дикаря. - И вам его дадут, можешь не сомневаться. Ведь у вас в руках будет сам Президент!
        - Куда мы полетим?
        - Первоначально курс возьмёте на Среднюю Азию. Ваше нападение будет представлено как происки исламистов. Соответствующую легенду для прессы мы подготовим.
        - Но мы ведь полетим не в Среднюю Азию?
        - Для вас главное - подняться в воздух. Оторваться от президентской охраны. О дальнейшем можете не беспокоиться, поскольку дело возьмём в свои руки мы, Федеральная Служба Безопасности. План примерно таков: для заправки горючим вы приземлитесь в том месте, на которое вам укажут. Туда же оперативно прибудет спецотряд ФСБ. Состоится штурм самолёта. Штурм будет, сам понимаешь, имитационным. Детали мы обговорим позже. Кончится всё тем, что Президент вернётся в Кремль, мы получим капсулу с «Ранетом», а ты - Ирину и круглую сумму в долларах на номерном счёте в одном из западных банков. Как тебе задумка? - И он посмотрел на Гинго ясным, излучающим искренность взглядом, каким смотрят матёрые разведчики на только что завербованных ими агентов.
        Налёт на химический завод в Томске преследовал одну-единственную цель: ликвидацию Президента. Но Гинго это знать необязательно.
        Поначалу Директор намеревался устранить главу государства на его даче в Завидове. С этой целью было устроено испытание для дикаря. Но Президент неожиданно покинул свою подмосковную резиденцию, и план пришлось срочно менять. Директор решил, что проще всего расправиться с правителем во время его поездки в Томск. Капсула с «Ранетом», которая действительно имелась на тамошнем заводе, гебистов не интересовала, это был лишь предлог для вовлечения в операцию Гинго.
        - Основная трудность, насколько я понимаю, это добраться до Президента? - спросил дикарь.
        - Именно так, - подтвердил генерал. - В прогулке по заводу его будут сопровождать два десятка корреспондентов. Всех их, конечно, предварительно обыщут. Среди корреспондентов будут наши люди. Твоя задача - незаметно просочиться сквозь тройной кордон президентской охраны и передать им оружие. В подробности пока вдаваться не буду, скажу только, что в цех, по которому пойдёт Президент, тебя доставят в цистерне из-под жидкого гелия.
        - У вас, наверное, есть свой человек среди сотрудников завода? - поинтересовался Гинго.
        - Да. Он поможет тебе с цистерной. Ты загрузишь в неё необходимое вооружение и сам залезешь туда. Цистерну повезут по цехам… Ты учти, вся сложность в том, что она будет наглухо закупорена!
        - Вот как? И долго её будут везти?
        - Минут пятнадцать, вряд ли больше. Но у тебя будет баллон с кислородом.
        - Цистерну вскроет ваш человек?
        - В том-то и дело, что нет! Это сделает кто-то из заводских. Кто - мы не знаем. Поэтому как только он вскроет цистерну, ты сразу должен его нейтрализовать. Потом присоединишься к группе корреспондентов, вернее - к нашим людям среди них. И только тогда, все вместе, вы начнёте операцию по захвату Президента.
        Гинго задумался.
        - И после этого… то есть, если я помогу вам достать баллон с «Ранетом», вы согласитесь на наш с Ириной брак?
        Генерал широко улыбнулся.
        - И ты ещё сомневаешься? Конечно, соглашусь!
        - А как она? - Юноша пытливо вглядывался ему в глаза. - Она согласится?
        Брянцев подмигнул ему, перегнулся через стол и похлопал по плечу.
        - По-моему, она только и мечтает об этом. Ну, так как?
        Гинго выпрямился.
        - Я сделаю всё, что вы скажете.

* * *
        Директор, сидевший в своём кабинете в том же здании, только двумя этажами выше, радостно откинулся в кресле и потёр руки. На его голове были наушники, в которых звучали голоса Брянцева и Гинго. Услышав последнюю фразу дикаря, он схватил трубку и быстро набрал номер.
        - Колбасюк? - заговорил он вполголоса, метнув взгляд на закрытую дверь. - Всё в порядке. Через два дня, в Томске… Подобраны самые надёжные, самые опытные люди… Скажи остальным, чтоб не сомневались в успехе…
        И он снова обратился к голосам в наушниках.

* * *
        - Сейчас я познакомлю тебя с начальником группы, - сказал Брянцев, нажимая кнопку на крышке стола.
        Дверь открылась, и Гинго удивлённо вытаращил глаза. Вместо рослого накаченного мужчины, которого он ожидал увидеть, в кабинет вошла женщина лет тридцати, высокая, стройная, в меру загорелая, с соблазнительно выдвинутой грудью и округлыми бёдрами, сексуально вилявшими при каждом её шаге.
        - Знакомьтесь: майор Мелентьева, Нина Константиновна, - представил её генерал.
        - А я вас знаю, - сказала она дикарю, обольстительно улыбнувшись. - Вы тот самый Гинго, которого привезли из Африки.
        Юноша поспешно встал и пожал протянутую руку.
        - Вы очень красивы, - ответил он с присущей ему искренностью.
        Улыбка на лице Мелентьевой стала ещё шире.
        - Давайте на службе обойдёмся без комплиментов, - промурлыкала она. - Нам ведь предстоит серьёзное дело, не так ли? А уж потом… - Она игриво прищурилась.
        - Будем считать, что знакомство состоялось, - вмешался Брянцев. - Присаживайтесь, товарищ майор. Нам надо многое обсудить…

* * *
        Через час Гинго с Мелентьевой вышли из его кабинета и зашагали по длиннейшему коридору.
        - Вылет в Томск через шесть часов, - говорила Мелентьева. - Мы бы могли провести часок-другой в ресторане… Вам никто не говорил, что вы чертовски интересный мужчина?
        У дверей лифта они остановились. Её тёмные глаза смотрели на юношу задумчиво и призывно. Он даже растерялся.
        - В самом деле? - пробормотал он, чувствуя, что краснеет.
        - В самом деле, - подтвердила она. - После всего, что я о вас слышала, я прямо-таки сгораю от желания познакомиться с вами поближе, - она прищурилась и подалась ему навстречу. - А вы не испытываете того же?
        - Испытываю, - признался он. - Ни за что бы не поверил, что у такой симпатичной женщины такая опасная работа…
        - Давай называть друг друга на «ты».
        - Хорошо.
        - Ну, так как насчёт ресторана?
        Гинго, который свой последний вечер в Москве хотел провести с Ириной, замялся.
        - Я не смогу.
        - А в кафе аэропорта, перед отлётом?
        Её горячие пальцы сжали его ладонь, и он смутился ещё больше.
        В эти минуты Ирина, с папкой в руках, приближалась к тому же лифту по другому коридору. Лифт находился за углом…
        - Я же тебе нравлюсь… - Мелентьева глубоко задышала и потянулась к Гинго губами. - Ты мне тоже нравишься, красавчик…
        Вконец растерявшийся дикарь не успел отвести лица. Её губы коснулись его губ…
        Он вздрогнул, услышав судорожное «Ах». Голос был до боли знакомый. Он отвёл взгляд от Мелентьевой. Возле угла коридора, как вкопанная, стояла Ирина!
        - Извините, - она вспыхнула, отступая на шаг. - Я, кажется, помешала…
        - Конечно, помешала! - недовольно сказала Мелентьева.
        Ирина повернулась и бросилась прочь. Гинго стоял, не в состоянии осмыслить происшедшее.
        - Тебя что-то смущает? - Мысленно усмехнувшись, контрразведчица изобразила на лице удивление.
        - Меня? Нет, ничего…
        Он смотрел туда, где только что стояла Ирина. Почему она сказала «Ах»? Она чем-то расстроена?
        - Ты её знаешь? - поинтересовалась Мелентьева, хотя могла бы и не спрашивать.
        О чувствах, которые дикарь испытывал к дочери Брянцева, ей было известно от самого генерала. Помимо основного задания, он дал ей личное поручение: отвлечь Гинго от Ирины. В том, что это у неё получится, ни Брянцев, ни сама Мелентьева не сомневались. Ни один мужчина не мог устоять против чар обольстительной контрразведчицы. И она вовсю пользовалась этим - чаще не столько во благо себе, сколько во благо организации, на которую работала.
        Гинго, опомнившись, метнулся за девушкой. Пробежал весь коридор до дальней лестницы. По коридору сновали сотрудники, открывались и закрывались двери кабинетов. Ирины нигде не было. Золотые локоны как в воду канули!
        Расстроенный, он вернулся к Мелентьевой. Она поджидала его у лифта, покуривая тонкую коричневую сигарету.
        - Встречаемся в двадцать два сорок пять во внуковском аэропорту у турникетов, - сказала она так, будто ничего не случилось. - В самолёте расскажешь про свою Африку, хорошо?
        Он уныло пожал плечами.
        - Да нечего особенно рассказывать. Вы тут, в Москве, веселее живёте…
        «Недоволен, - подумала она и мысленно рассмеялась, в то время как на её лице продолжала играть манящая полуулыбка. - Всё равно ты будешь моим, никуда не денешься!»
        Подъехала кабина. Гинго и Мелентьева спустились на первый этаж.
        - До встречи, товарищ майор.
        - Для тебя я просто Нина.
        - До встречи, Нина, - и Гинго, не оглядываясь, быстро зашагал к выходу из здания.
        II. Соперницы
        Ирина вернулась домой расстроенная, сразу села в кресло и включила телевизор. Ничего не хотелось делать, даже идти на кухню, чтобы сварить кофе, настолько была подавлена поведением Гинго. По телевизору передавали политические новости: Президент отправляется в поездку по городам Урала и Сибири. Политику Ирина не любила. Начала раздражённо переключать каналы: хотелось юмора, лёгкой музыки.
        «Ничего удивительного, что он знаком с этой Мелентьевой, ведь она работает в отделе отца, - думала она, борясь со слезами. - И она его, конечно, подцепила! Эта шлюха заигрывает со всеми интересными мужиками, каких только встретит… А Гинго тоже кобель… Впрочем, что ещё можно ожидать от африканца? Они там, на юге, все такие…»
        Через полчаса, немного успокоившись, она начала думать уже по-другому. «Что это я разнервничалась, в самом деле. Этот Гинго мне что, жених? Ну, спас от бандитов, поцеловал один раз. Но это не значит, что у меня появились какие-то обязательства по отношению к нему. Он может целоваться с кем хочет. Это всего лишь дикарь, которому надо учиться хорошим манерам! Мне до него нет никакого дела!»
        Но сцена, увиденная ею в коридоре ФСБ, продолжала неотступно стоять перед глазами, доводя до слёз. Она злилась на Гинго, на Мелентьеву, а заодно и на себя - за то, что слишком близко к сердцу приняла его измену.
        На столе зазвонил телефон. Она взяла трубку.
        - Алло, слушаю.
        - Ира, это я.
        Она вздрогнула, услышав голос Гинго.
        - Сегодня поздно вечером я вылетаю в Томск на задание. Пара часов до отлёта у меня есть. Может, проведём их вместе? Посидим где-нибудь в кафе.
        Её поразила его беззаботная интонация. Он говорил так, будто ничего не произошло.
        - Почему бы тебе не пригласить в кафе майора Мелентьеву?
        - Нину?
        «Вот как! Она для него уже Нина!»
        - А какой смысл её приглашать, когда я лечу вместе с ней? В самолёте будет время пообщаться.
        Эта обмолвка про «общение» Ирину едва не доконала. Она даже не нашлась сразу, что ответить.
        Гинго как ни в чём не бывало продолжал сыпать словами:
        - Знаешь, я в интернете много забавных игр обнаружил, типа игры на бирже, аукционов всяких… Так вот, я тоже включился в них…
        Её, наконец, прорвало:
        - Я, кажется, догадываюсь, чем вы с ней будете заниматься в Томске!
        - А что? - Гинго растерялся. - Ты разве знаешь, зачем мы едем на химзавод?
        - Катитесь вы оба с вашим химзаводом! - Голос Ирины зазвенел от гнева.
        - Катитесь? Что ты имеешь в виду?
        - Ничего! Желаю вам хорошо повеселиться! Впрочем, мне до этого дела нет.
        - Ира! - Он забеспокоился. - Почему ты так говоришь со мной? Тебя рассердил тот случай у лифта?
        Она деланно расхохоталась.
        - Меня? Рассердил? Ничуть!
        - Нет, ты недовольна, - он на секунду умолк, потом заговорил: - Знаешь, я, наверное, чего-то недопонимаю. Человеческие отношения - это не интернет и не математика, тут мне надо ещё многому учиться. Ведь ничего такого особенного не было, и не целовал я её… Хоть убей, не могу взять в толк, почему ты на меня злишься.
        - Я не злюсь, больно надо. А тебе, действительно, надо многому учиться. Я думаю, Мелентьева станет для тебя хорошим учителем. А я обучение закончила, можешь больше мне не звонить.
        - Ира, давай встретимся и поговорим!
        - О чём?
        - Хотя бы об этом. Да мало ли о чём… Ну вот, хотя бы о том, как мне повезло на интернетовском аукционе. Ты ведь не дослушала меня. Я наткнулся там на одну вещицу…
        - Мне только и дел, что болтать о пустяках. Лучше об этом Нине своей расскажи. У вас полно времени впереди!
        - Как раз времени-то свободного у нас будет не так много. Мы же едем не на экскурсию. Нина внедрена с особым заданием в группу корреспондентов, которые будут сопровождать Президента…
        - И пусть заодно поучит тебя держать язык за зубами! - Ирина едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. - За пять минут разговора ты выболтал всё на свете! Контрразведчик фигов!
        - Ира!
        - Всё, не желаю больше тебя слушать! Прощай! - И она отключила связь.
        Некоторое время она сидела в напряжённом ожидании. Ей казалось, что Гинго сейчас снова позвонит. Но минута проходила за минутой, а звонка не было. Она почти с ненавистью смотрела на телефон, мысленно повторяя: «Ну почему он не звонит? Почему?» Самой позвонить не позволяла гордость. Да и зачем? Нет, он не дождётся её звонка!
        Она встала и, ломая пальцы, прошлась по комнате. Мысли её с дикаря перекинулись на Мелентьеву. Она вспомнила всё, что ей рассказывали про эту майоршу из отдела внешней разведки, и передёрнула плечами от отвращения. Одно время Мелентьева использовалась в качестве проститутки. С помощью собственного тела она вербовала агентов для ФСБ. Да и помимо этого она имела множество любовников, меняя их чуть ли не каждый месяц. По слухам, она знала какие-то секретные методы обольщения, которым обучают разведчиц на закрытых спецкурсах, и вовсю пользовалась ими. Конечно, Мелентьева не могла не обратить внимание на такого интересного парня, как Гинго. Она вскружит ему голову, наиграется с ним, как с красивой куклой, а потом бросит. А если не бросит? Если сама привяжется к нему? Пальцы Ирины сжались в кулаки. Наверное, она была неправа, что так резко оборвала разговор. Всё-таки надо было встретиться с ним и открыть ему глаза на его «Нину». Дикарь ещё очень наивен и не способен отличить фальшивые ласки от настоящей любви.
        «Я, конечно, не претендую на него и не собираюсь связывать с ним судьбу, - почти вслух думала она, - но и безучастно наблюдать, как его водят за нос всякие шлюхи, тоже не буду!»
        Она решительно взяла телефон. В динамике потекли гудки, а потом телефонный робот объявил, что абонент недоступен.
        В душе у неё словно что-то оборвалось. Она без сил упала в кресло и просидела в нём всю ночь, каждые полчаса безрезультатно названивая Гинго и лишь временами забываясь короткой дремотой.
        К утру решение созрело окончательно. Она тоже поедет в Томск, разыщет там Гинго и возьмёт его под свой контроль. Постарается отвлечь его от майорши, а если удастся, то и вовсе порвать паутину порочного соблазна, которой та его опутала.
        Она позвонила подруге из отдела по связям с прессой.
        - Слушай, Галка, мне надо съездить в Томск на несколько дней. Можешь оформить поездку по своему ведомству?
        Ирина обычно пользовалась её услугами во время каникул, доставая через неё корреспондентские аккредитации для поездок за границу. Путешествовать репортёром было удобнее, проще решались проблемы с транспортом и гостиницами.
        Галина удивилась.
        - В Томск? Чего ты там забыла? Это же глухомань! Вот скоро начнётся саммит в Давосе…
        - Нет-нет, мне нужен именно Томск, и как можно скорее! Туда едет Президент, а значит, повалит куча репортёров. Нельзя ли и мне пристроиться к ним?
        - Томск - не заграница, корреспондентская карточка будет без проблем, - сказала Галина, стуча по кнопкам клавиатуры и не сводя глаз с монитора. - Ну, вот и всё, заберёшь её через пару часов в двадцать восьмой комнате. Только придётся поторопиться. Аккредитацию надо получать в отделе по связям с общественностью при президентской администрации, а он скоро заканчивает работу.
        - Ой, Галочка, я так тебе обязана!
        Галина ещё немного постучала по кнопкам.
        - Могу устроить тебя в президентскую свиту. Допускаются только особо избранные.
        - А что, давай!
        - Будешь представлять газету «Нижневартовские ведомости», от них есть неиспользованная заявка. Вполне пропрезидентская газета, пользуется доверием администрации. Разрешат ходить в двух шагах от самого.
        III. Тележка с бочкой
        Невзрачный джип «Нива» подъехал к забору химзавода в половине первого дня. За рулём сидел агент по кличке Стёпа - молодой парень с соломенного цвета волосами. Гинго о нём ничего не знал и до сегодняшнего дня не видел. Лицо у Стёпы было суровое и сосредоточенное. Сам Гинго сидел на заднем сиденье рядом полковником ФСБ Томилиным - жилистым скуластым мужчиной средних лет. Дикарю доводилось встречаться с ним в здании на Лубянке. Томилин был доверенным лицом генерала Брянцева. Машина остановилась у сарая, примыкавшего к забору. Все трое вылезли и выгрузили из багажника два рюкзака с пистолетами, автоматами, гранатами и противогазами. Быстро перенесли их в сарай. В сарае имелась вторая дверь, выходившая на территорию завода. Полковник подошёл к ней и дёрнул ручку. Дверь, как и ожидалось, была не заперта. Слегка приоткрыв её, он оглядел обширную и запущенную, похожую на свалку, заводскую территорию. В её дальнем конце виднелись низкие, угрюмого вида корпуса.
        - Они должны появиться через одиннадцать минут, - сказал полковник, бросив взгляд на часы.
        Стёпа попросил разрешения закурить. Томилин разрешил, и тоже достал сигарету.
        В сарае наступило молчание. Говорить было особо не о чем: каждый знал свою роль в предстоящей операции.
        На пустыре показались двое мужчин в серой заводской спецодежде. Они катили перед собой тележку с лопатами и большой бочкой. Гинго знал, что эти люди только делают вид, что направляются к складу. На самом деле они идут сюда.
        Стёпа шире раскрыл дверь, и тележка вкатилась в затхлый полумрак сарая.
        - Вот что, Николай Павлович, - сказал Томилин старшему из химиков - худому и сутулому, в очках. - Поступила информация, что Президент задержится. Придётся подождать.
        - А нам с Димой спешить некуда, - ответил тот.
        - Вот этот парень пойдёт с вами, - полковник показал на Гинго.
        Николай Павлович оглядел дикаря с головы до ног.
        - В цистерне будет холодновато. Пятнадцать минут сможет продержаться?
        - Сможет и больше, - ответил полковник. - Итак, план остаётся без изменений. Парня с рюкзаками доставишь на завод, загрузишь в цистерну за номером ноль пятьдесят семь, лично проследишь за её отправкой и сразу вернёшься сюда. Деньги выдам незамедлительно.
        Николай Павлович кивнул.
        Стёпа с Гинго вскрыли бочку и принялись складывать в неё рюкзаки. Напарник Николая Павловича - рабочий криогенного цеха Дима Курнаков, - снял с себя рабочую куртку, штаны, шапочку и передал всё Гинго.
        - Он пройдёт на завод в таком виде? - спросил Томилин у химика, когда дикарь появился перед ними в заводском облачении.
        - Без проблем, - ответил Николай Павлович. - Охрана на него и не взглянет. А вообще, у наших сотрудников они документы не спрашивают.
        - Учтите, сегодня завод оцеплен людьми Президента.
        - Они оцепили главный корпус, а в других, - химик кивнул на строения в конце пустыря, - остались наши мужики. Я их всех знаю как облупленных… Да вы не волнуйтесь, всё будет в лучшем виде, - он перешёл на шёпот: - Вы насчёт денег не забудьте…
        Николай Павлович с Курнаковым уселись на низкую скамейку у стены. Полковник закурил. Он то и дело подходил к двери, приоткрывал её и всматривался в окрестности.
        В его кармане тренькнул телефон.
        - Хорошо, всё понял, - коротко сказал он, выслушав сообщение, и посмотрел на химика. - Президент прибыл на завод. Ну, удачи.
        Гинго взялся за ручки тележки и выкатил её из сарая. Николай Павлович зашагал рядом.
        Полковник, Стёпа и Курнаков через приоткрытую дверь смотрели, как бочка и две фигуры в серых одеждах движутся по пустырю, обходя лужи и нагромождения ржавой рухляди.

* * *
        Приближаясь к заводскому корпусу, химик негромко сказал:
        - Если спросят, ты из криогенного цеха.
        - Ясно, - отозвался Гинго.
        Они вкатили тележку на широкий настил перед входом и направились к распахнутым дверям. Сразу за дверями, сбоку, находился стол, за которым сидели два парня лет двадцати пяти в камуфляжных куртках и отгадывали кроссворды. Химик сделал знак Гинго не останавливаться, и, на ходу обернувшись, кивнул парням как старым знакомым.
        - Стоп, стоп, стоп! - сказал один из них - низенький, чернявый и лысоватый, с бегающими глазами. - Что в баке?
        Тележка остановилась.
        - Как будто не знаете, - ворчливо отозвался Николай Павлович. - Известь в цех везём.
        Чернявый приглядывался к Гинго.
        - А тебя я что-то раньше не видел. Ты откуда такой?
        - Он из криогенного. Давай, - химик подтолкнул Гинго, - чего встал.
        - Минуточку, - чернявый вышел из-за стола. - Откройте бак.
        У Николая Павловича от волнения вспотели очки.
        - Ты что, опух? - прохрипел он. - Понюхай, чем пахнет!
        Напарник чернявого - толстяк со светлыми волосами и розовым лицом, положил на стол карандаш и откинулся на стуле.
        - Известь они везут, я уже отсюда чую. Пропусти их. Ты лучше скажи, что такое «гроб для мумии». Восемь букв.
        - Саркофаг, - сказал химик. - Тронулись.
        - А у нас приказ! - Чернявый схватился за ручку тележки. - Сегодня на завод приезжает Президент, мы должны обыскивать всех входящих.
        - Так обыщите! - Изображая негодование, химик похлопал себя по карманам. - Вот, только ключи!
        Охранник подошёл к тележке и уставился на бочку.
        - Нам нужно заглянуть внутрь. Откройте крышку.
        - Без противогаза и перчаток нельзя по технике безопасности. А их у нас при себе нет, на складе остались. Так что, сам открывай. Если, конечно, хочешь, чтоб твои руки и лёгкие покрылись язвами от этой хреновины.
        - От извести-то? От неё язв не будет.
        - А ты проверь. Известь пропитана окислами ванадия, её не только трогать - дышать ею нельзя!
        - Да пропусти их, Семён, что ты прицепился, - сказал толстяк. - Я этого мужика знаю, он уже пятый год тусуется тут со своей бочкой. А вот что такое «пресмыкающееся из пяти букв», первая «в»?
        - Варан, - сказал Гинго.
        - Приказ есть приказ, - настаивал Семён. - Открывайте бак.
        - Сказал, что без перчаток и противогаза открывать не буду, значит, не буду! - Химик, начиная раздражаться, повысил голос.
        - Так ступай за ними на склад! - тоже повысил голос охранник. - У меня приказ!
        - Что за шум? - из боковой двери вышел крупный пожилой мужчина в камуфляжной униформе. - Чего не поделили?
        Все оглянулись на него.
        - Нас сегодня утром предупредили насчёт повышенных мер безопасности, - сказал Семён с нотками почтительности. - Хотим осмотреть бак, а эти говорят, что без перчаток и противогазов открывать не будут.
        - Правильно говорят, - сказал пожилой мужчина. - Палыч, привет! Сегодня такое событие большое, а ты тут колупаешься.
        - И вам доброго здоровья, Илья Пантелеймонович, - химик пожал протянутую руку. - Да вот, срочное дело, деваться некуда… А сторожа у вас сегодня бдительные, я смотрю. Прямо спецназ какой-то.
        Илья Пантелеймонович повернул к Семёну свою большую седую голову.
        - Сеня, ты свой пыл поумерь малость, премия тебе и так будет. Николая Палыча я знаю восьмой год, слава богу… Давайте, проезжайте. Там дальше ещё одна охрана стоит, вроде как президентская. Если им надо, то пусть они вас и обыскивают.
        - А мы туда и не едем, - отозвался химик со вздохом облегчения. - Нам налево, в криогенный цех.
        Начальник охраны покосился на сконфуженного Семёна.
        - А вообще ты молодец. Вопрос верно поставил. Только, всё-таки, думай головой, кого обыскивать, а кого - нет.
        Гинго взялся за ручки тележки.
        IV. Две цистерны
        В просторном цехе, куда они вошли, повсюду громоздились баллоны и резервуары, по стенам и над полом тянулись трубы. Где-то вдалеке монотонно хлюпал насос и со скрежетом двигались тяжёлые поршни. Цех был почти безлюден, только две или три фигуры в серых спецовках маячили в дальнем конце.
        - Сейчас налево, - сказал Николай Павлович.
        - Да, я знаю, - отозвался Гинго.
        - Откуда? Был здесь уже, что ли?
        - Нет, мне схему заводских помещений показывали.
        Они свернули в ближайшую дверь. Цех за ней был поменьше, но тоже с многочисленными трубами, баллонами и резервуарами. Некоторые баллоны покрывал белый налёт изморози, от которой шёл едва заметный пар. Посредине стоял тягач, к которому были прицеплены две небольшие платформы на колёсах. На каждой платформе покоилось по цистерне, похожей на те, в которых перевозят нефть, только меньше размерами.
        Парень лет девятнадцати, в перчатках и маске, придерживал шланг, один конец которого был присоединён к большому резервуару у стены, а другой - к одной из цистерн.
        - Ты что, уже начал закачку? - недовольно спросил Николай Павлович. - Кто велел?
        - А чего тянуть? - Парень улыбнулся. - Хочу успеть на Президента посмотреть!
        - Нашёл на кого смотреть, - пробурчал химик.
        - Всё же Президент! - отозвался парень. - Интересно!
        - Он уже давно приехал, - сказал Николай Павлович.
        - Давно? Тогда я не успею!
        - Ладно, ступай, я один справлюсь. На сегодня можешь быть свободен. Только потом расскажешь, какой он, Президент, из себя.
        - Ага. Обязательно расскажу!
        Парень умчался. Павел Николаевич подошёл к цистерне, посмотрел на шкалу.
        - Уже почти полна… - Он перевёл глаза со шкалы на бок цистерны и вскрикнул в досаде.
        - Что такое? - встревожился Гинго.
        - Я ведь собирался в эту цистерну тебя посадить! Вот в эту, номер ноль пятьдесят семь!
        - Но она уже наполнена? - спросил Гинго.
        - Почти наполнена… - убитым голосом сказал Николай Павлович. - Лёнька, дурак, с неё начал закачку…
        Он подошёл к соседней цистерне и посмотрел на шкалу.
        - Ну вот, а эта пустая… Но это не та цистерна! Эта номер ноль пятьдесят шесть! Мы с Лёнькой должны были сначала её наполнить, а потом я бы его выгнал. Твой начальник велел тебя посадить вот в эту, в ноль пятьдесят семь!
        - Позвоните ему по мобильному, - сказал дикарь.
        - По какому мобильному? Нет у меня ничего… - Химик уселся на край платформы и замычал как от зубной боли.
        Было от чего отчаиваться. Если дело сорвётся, то его ждут крупные неприятности, а главное - он потеряет большие деньги. Он уже и планы на них строил: уволиться с завода и уехать в Турцию, по возможности - навсегда…
        - Мне тоже не дали телефона, - сказал Гинго. - Сегодня Президент на заводе, вся связь прослушивается.
        - И что же делать? - спросил Николай Павлович. - Возвращаться назад?
        - Нет. Времени нет. Если вернёмся, то всё сорвётся… Ладно, залезу в ноль пятьдесят шесть, а там будь что будет.
        - Правильно! - Химик оживился. - А я сразу побегу к твоему шефу и всё ему объясню. Авось ничего страшного.
        Он взобрался по металлической лесенке на округлый верх пустой цистерны и начал отвинчивать гайки на крышке люка. Гинго тем временем вытаскивал из бочки рюкзаки с оружием. Открыв люк, химик принимал их у него и осторожно просовывал в отверстие. Пару раз попросил дикаря посмотреть на шкалу соседней цистерны. Стрелка на шкале подбиралась к верхнему краю, показывая, что цистерна близка к наполнению.
        Когда рюкзаки были переложены, соседняя цистерна наполнилась. Химик надел перчатки и маску, отцепил шланг. Несколько секунд, пока он не закрыл заслонку, из отверстия валил белый дым, обдававший ледяным холодом.
        Гинго забрался в пустую цистерну и устроился между рюкзаками. Химик заглянул в люк:
        - Ну, как ты там?
        - Нормально, - глухо, как из бочки, донёсся голос дикаря.
        - Тогда закрываю.
        - Давайте.
        Химик вдвинул в отверстие люка крышку и закрепил её болтами. Закончив с этим занятием, он подошёл к висевшему на стене внутреннему телефону и соединился с лабораторией.
        - Клименко? - сказал в трубку. - Цистерны готовы, можешь забирать.
        Пяти минут не прошло, как в цех вошли трое мужчин в спецодежде.
        - Приветствуем, - ухмыляясь, сказал им Николай Павлович. - Как там Президент?
        - Уже ходит по цехам, митингует, - ответил Клименко - старший из троицы.
        - Митингует? - скептически переспросил Николай Павлович. - Ну-ну…
        Клименко сел за руль тягача, оба его сотрудника уселись на края передней платформы. Тягач, а с ним и платформы с цистернами, медленно двинулись по цеху. Николай Павлович, задержавшись у распахнутых ворот, смотрел, как платформы едут по цементной дороге, выезжают из цеха и катят через залитый солнцем двор.
        В конце двора, у входа в главный корпус, стояло полтора десятка бойцов в камуфляжной форме, с автоматами на груди. Подобной охраны здесь отродясь не бывало, и в другой раз Николай Павлович не упустил бы случая, чтобы полюбоваться, как камуфляжные молодчики будут обыскивать сотрудников, сопровождающих цистерны, но сейчас у него была другая забота: поскорей получить деньги.
        Он вернулся в криогенный цех и тем же путём, через пустырь, зашагал к сараю.

* * *
        Дышать в спёртом воздухе с каждой минутой становилось труднее. Почувствовав, что задыхается, Гинго придвинул к себе кислородный баллон и открыл кран. Дышать сразу стало легче. Вздохнув полной грудью, он перекрыл кран и стал ждать. Кислород надо было экономить. Тогда его хватит не на пятнадцать минут, а на все тридцать.
        Время шло. Толстые стенки цистерны не пропускали звуков. Гинго сидел лицом к люку и держал в руке пистолет с глушителем. Люк может открыться в любую минуту. Только быстрота реакции и меткость стрельбы позволят спецагенту продолжить операцию.

* * *
        Тягач остановился. Президентские охранники сгрудились вокруг цистерн.
        - Кто такие? Куда направляетесь? - грубым тоном спросил низкорослый и узколобый, с чёрными сросшимися бровями сержант.
        - Мы в Пятый цех едем… - начал объяснять Клименко, но тот перебил:
        - Всем встать лицом к стене! Руки за голову, ноги врозь! Никому не шевелиться!
        Химики выстроились вдоль стены. Бойцы деловито обхлопали их.
        - Что в бочках? - спросил сержант.
        - В цистернах жидкий гелий, - ответил, не опуская рук, Клименко.
        - Какой ещё гелий? А ну, давай, открывай, показывай!
        - Там сверхнизкая температура, да и техника безопасности не позволяет…
        - Делай, что говорят! - рявкнул сержант, перекатывая в зубах жвачку. - Начхать мне на твою технику!
        Клименко отрицательно замотал головой.
        - Категорически отказываюсь. Если вам надо - вызывайте главного инженера.
        - Ладно, Пазюк, хрен с ними, пусть везут свой грёбаный гелий, - сказал второй сержант.
        - Как это - хрен с ними? - Пазюк, всеми силами добивавшийся повышения по службе, был настроен решительно. - А приказ?
        - Видишь, он отказывается.
        - А мне начхать! - Пазюк встал напротив Клименко, наставил на него ствол автомата. - Быстро потопал к бочке и открыл!
        Клименко побледнел, но не стронулся с места.
        - Не хочешь открывать - так мои бойцы откроют! Говори быстро, как это делается.
        - Создадите аварийную ситуацию…
        - У тебя спрашивают: как открывать?
        - Там, где люк, надо гайки отвинтить…
        Сержант свистнул.
        - Иртышов, Скрипник, ко мне! - Он показал на гаечные ключи, лежавшие на платформе одной из цистерн. - Возьмите ключи, залазьте наверх и отвинтите гайки на люке. Крышку откройте немного, только чтоб посмотреть, какой такой этот гелий…
        Бойцы рассовали ключи по карманам и полезли по лестнице.
        - Эй, - всполошился Клименко. - Вы что, действительно собираетесь открывать?
        - Помалкивай, у нас приказ! - гаркнул на него Пазюк.
        Бойцы подобрались к люку.
        - Откроем только одну бочку, - сказал второй сержант, как бы успокаивая химиков. - Если в ней без балды гелий, то повезёте дальше… Кстати, как он выглядит?
        - Это газ в жидком виде…
        - Газ? В жидком виде? А такой разве бывает? - Сержант удивлённо покачал головой.
        Пазюк расхаживал от одной цистерны к другой и иногда начинал стучать по ним кулаком. Прислушивался к звукам. Зная, что невдалеке находится начальство и, возможно, наблюдает за ним, он создавал видимость кипучей деятельности.
        - Так, - сказал он, останавливаясь. - Звук разный. Подозрительно. Эй, стоп, стоп! - закричал он бойцам, которые уже принялись откручивать гайки. - Эту бочку открывать не будем! Вот эту откройте! - Показав пальцем на соседнюю цистерну, он с ухмылкой взглянул на Клименко. - А то вдруг бочки заминированы, а?
        - Бред какой-то, - пробурчал тот. - Делайте что хотите, я снимаю с себя всякую ответственность. Заявляю официально.
        Скрипник с Иртышовым перебрались на другую цистерну и снова начали орудовать гаечными ключами. Крышка люка ещё стояла на месте, как вдруг из-под одного её края - с той стороны, где отвинчивал гайку Иртышов, хлынула струя белого пара. Иртышов вскрикнул от резкой боли, отшатнулся назад и свалился с цистерны.
        Пазюк заматерился.
        - Завинчивай её нах! Завинчивай!
        Испуганный Скрипник принялся вертеть ключом в обратном направлении, и струя пара уменьшилась. Сержант послал на цистерну ещё двух бойцов. Общими усилиями люк был закрыт, гайки завинчены и испарение прекратилось.
        Иртышов при падении ударился головой сначала о край платформы, а потом о цементный пол. Он лежал неподвижно, лицо его быстро бледнело, возле головы растекалась кровавая лужа.
        Химики стояли у стены, молча глядя на происходящее.
        - Ну, всё! Следуйте дальше! - закричал, озираясь, Пазюк. - Проваливайте отсюда со своим грёбаным гелием! Быстро! Чтоб я больше вас не видел!
        Клименко уселся за руль тягача, его помощники вскочили на подножки платформы. Тяжёлые колёса заскрежетали по полу. Тягач с цистернами неторопливо двинулся к воротам, проехал в них и скрылся из виду.
        V. Пятый цех
        Президент в наброшенном на плечи белом халате, в сопровождении губернатора Томской области и директора завода, прошёл через проходную в просторный вестибюль. Стоявшая здесь толпа встретила его аплодисментами. Толпа состояла наполовину из рабочих завода, наполовину - из милиции в гражданском и служащих губернской администрации. Вперёд торжественно вышла работница и поднесла Президенту хлеб-соль. Он отщипнул от каравая кусок, обмакнул его в солонку и отправил к себе в рот. Встречающие снова захлопали.
        Президент, прожевав, заговорил:
        - Скажу откровенно, товарищи, давно я вынашивал намерение посетить ваше уникальное предприятие. Единственное, можно сказать, в мире, освоившее экологически чистую технологию переработки химических отходов. Вот такие предприятия, как ваше, и делают нашу страну по-настоящему великой державой…
        Губернатор зааплодировал, публика подхватила хлопки.

* * *
        Голос Президента звучал в репродукторах, развешенных во всех цехах и коридорах. Цеха были почти безлюдны: большинство рабочих были распущены по домам, остальные, кто имел более-менее пристойный вид, отправлены на встречу с главой государства.
        Клименко с помощниками проехали по пустым цехам и остановились почти в самом центре Пятого цеха - конечной цели их пути.
        - Ну что, займёмся откачкой, или как? - спросил Клименко.
        - Да ну, успеется, - отмахнулись помощники. - Когда мы ещё Президента живьём увидим!
        Клименко настаивать не стал.
        - Ладно. Ничего не случится, если откачаем после обеда.
        И все трое поспешили туда, где стояла толпа, ожидая появления высокого московского гостя.

* * *
        Кислорода в баллоне осталось совсем мало. Гинго терпеливо ждал, держа в руке пистолет.

* * *
        Запыхавшийся Николай Павлович доложил полковнику, что всё прошло точно по плану. Агент и рюкзаки погружены в цистерну и отправлены в Пятый цех.
        - Теперь надо бы рассчитаться, как договаривались, - прибавил он, заглядывая Томилину в глаза.
        - Деньги в машине, - сказал Томилин. - Пройдёмте туда.
        Николай Павлович понимающе кивнул: конечно, в машине. Кто же станет носить пятьдесят тысяч долларов в кармане?
        Они с полковником вышли из сарая. «Нива» дожидалась их за кустами. Томилин сел за руль, Николай Павлович уселся рядом, очень довольный, что его не спросили, в ту ли цистерну помещён агент. Впрочем, если бы спросили, он сказал бы, что в ту. А то ведь не дадут денег. Сейчас его главной заботой было получить их и быстро уехать туда, где его не найдут.
        В машину забрался и Курнаков. «Значит, ему тоже ещё не заплатили», - подумал Николай Павлович.
        Он принял из рук полковника бумажный свёрток и начал разворачивать его дрожащими от волнения пальцами. К задней двери «Нивы» подошёл Стёпа и заглянул в окно. Стекло на окне было опущено. Полковник бросил на него быстрый взгляд. В руке у Стёпы появился пистолет с наверченным на ствол глушителем. Тихо хлопнул выстрел. Химик, с кровавой дыркой в затылке, судорожно смял свёрток и навалился на Томилина. Полковник отпихнул его от себя.
        Рот Курнакова раскрылся от изумления.
        - Э-э, мужики, вы чего?
        Ствол с глушителем упёрся ему в голову.
        - Я не скажу ником…
        Хлопнул ещё один выстрел, и безжизненное тело сползло под сиденье.
        - Поехали, - коротко сказал полковник, включая зажигание.
        Стёпа на ходу вскочил в отъезжающую машину и захлопнул дверь. Проехав по пригородному шоссе, они свернули на просёлочную дорогу и остановились у лесного оврага. Внизу бурлила мелкая порожистая речушка. «Нива» стояла у самого обрыва. Гебисты вылезли, Стёпа достал из багажника канистру и облил бензином внутренность кабины и трупы. Затем они с полковником упёрлись в машину руками и столкнули её в овраг. За пару секунд до того, как она накренилась и пошла вниз, полковник швырнул в неё горящую спичку. Вниз полетел уже не джип, а огненный шар.

* * *
        Кислород в баллоне кончился, и в душу Гинго закрался страх. Почему не открывают цистерну? Мелентьева заверила его, что сидеть в этом металлическом мешке он будет от силы двадцать минут. Самостоятельно Гинго выбраться отсюда не мог, ему оставалось только ждать. Он вобрал в лёгкие остатки насыщенного кислородом воздуха и, задержав дыхание, уставился на заткнутое крышкой круглое отверстие над собой. Спустя несколько секунд он медленно выдохнул. Привалился к стенке цистерны. Голова его свесилась на грудь…

* * *
        Закончив приветственную речь, Президент с сопровождающими проследовал в цех. Здесь всё сверкало белизной, справа и слева стояли люди в серой спецодежде и аплодировали. Президент остановился. Аплодисменты смолкли, вперёд вышел директор завода и начал пространно объяснять высокому гостю назначение громоздящихся вокруг химических установок, показывать на гудящие печи и прозрачные сосуды, в которых что-то бурлило и клокотало. Президент кивал с понимающим видом.
        Директор закончил говорить, и Президент двинулся дальше. За ним следовала толпа корреспондентов. Операторы несли на плече кинокамеры, журналисты беспрерывно фотографировали, многие держали в руках портативные магнитофоны. Глава государства свернул к группе молодых работниц.
        - Зарплатой довольны? - спросил он.
        - Довольны, уж как довольны! - бойко отвечали работницы, переводя взгляды с Президента на директора и начальников цехов. - Выше, чем здесь, нигде не платят!
        - Ну, а в бытовом плане? - интересовался высокий гость. - В общежитии живёте или уже квартиры получили?
        - Получили! - с радостными улыбками врали женщины. - Сразу, как устроились сюда, так и получили!
        Президент улыбался. Глядя на него, улыбались директор и начальники цехов.

* * *
        Стоя в толпе репортёров, Мелентьева посмотрела на часы. Гинго уже пять минут как должен был вылезти из цистерны и приступить к операции. Но ни выстрелов, ни разрывов дымовых бомб, означавших, что захват Президента начался, слышно не было.
        Она перехватила встревоженный взгляд Громова и едва заметно пожала плечами. Об этом Громове она мало что знала, слышала только, что это один из самых засекреченных агентов ФСБ и что ему доверяют самые сложные и ответственные поручения. Даже его фамилия была, скорее всего, не фамилией, а оперативным псевдонимом. Изображая оператора, он держал на плече кинокамеру.
        Покосившись на Панаева и Пруткова, Мелентьева заметила, что и они нервничают. За этих двоих, в отличие от Громова, приходилось опасаться, поскольку они не были профессиональными диверсантами. Заурядные бандиты, много лет добросовестно «стучавшие» на своих криминальных боссов и заслужившие доверие гебистского начальства, они были задействованы в качестве вспомогательной боевой силы. Всё равно их потом придётся убирать, а «переводить в расход» братков не так жалко, как настоящих обученных агентов. Оба пока вполне неплохо справлялись с ролью корреспондентов: добросовестно щёлкали затворами фотоаппаратов, включали, когда надо, магнитофоны.
        Контрразведчица поминутно оглядывалась на выход в коридор, откуда должен был выскочить Гинго. Похоже, произошла какая-то накладка. Что-нибудь сорвалось у Томилина? Вряд ли. Если бы Гинго обнаружили, то президентская охрана не вела бы себя так спокойно…
        А ещё её очень смущало присутствие среди корреспондентов Ирины. «Что она здесь делает? - недоумевала Мелентьева. - Она тоже знает об операции? Но это абсолютно исключено…»
        Рыжеволосая девушка, к её явному облегчению, не делала попыток подойти к ней и разговориться. И всё же опытная контрразведчица не могла поверить, что дочь генерала Брянцева оказалась здесь случайно.
        Как бы ненароком приблизившись к ней, она рассмотрела надпись на пластиковом прямоугольнике, белевшем на груди у юной журналистки: «Брянцева И.Н. Нижневартовские ведомости. Собств. корр.»
        «Странно. Очень странно».
        Но теперь уже поздно было запрашивать Центр и что-либо менять. Гинго должен был появиться с минуты на минуту!
        Она снова посмотрела на часы. Воздух у дикаря кончился - если, конечно, его посадили в цистерну точно в намеченное время. Выйти на связь с Томилиным по сотовому телефону она могла только в крайнем случае: все радиопереговоры на территории завода прослушивались. Мелентьева решила, что сейчас именно такой случай.
        Она достала трубку.
        - Миша? Иванова приехала? - произнесла она условную фразу.
        - Да, ждёт тебя, - откликнулся Томилин.
        Это должно было означать, что всё прошло по плану.

* * *
        Томилин со Стёпой пробрались лесом к просёлочной дороге, где их ждала подержанная «девятка» с затемнёнными окнами. В машине никого не было. Заговорщики залезли в неё и покатили прочь от Томска, в сторону сельских пригородов.

* * *
        Ответ полковника не рассеял тревоги контрразведчицы. Встретившись глазами с Громовым, она условным движением бровей показала, что что-то идёт не так. Замешательство читалось и на лицах Панаева с Прутковым. Мелентьева отделилась от группы и направилась к входу в коридор. Она должна собственными глазами увидеть цистерны. Тогда, может быть, выяснится причина странного отсутствия дикаря.
        Президент, корреспонденты, толпа встречающих и охранники остались за её спиной. Коридор, по которому она пошла, был безлюден. Она уже подходила к Пятому цеху, когда сзади послышались осторожные шаги. Как она и предполагала, за ней увязался президентский охранник в штатском. Свернув за угол, она остановилась и прислушалась. Не дойдя до угла, охранник тоже остановился. Потом сделал ещё несколько шагов вперёд, свернул за угол и неожиданно получил удар по челюсти. Его голова дёрнулась назад. Мелентьева заломила ему руку и, резко наклонившись, перекинула его через себя. Худощавый мужчина средних лет грохнулся на обе лопатки. Завершающий удар гебистка нанесла в солнечное сплетение. Охранник, ойкнув, затих.
        Мелентьева с ухмылкой покачала головой. Слабоваты охранники у Президента! Она обыскала его, вынула пистолет, служебное удостоверение, сотовый телефон. Наскоро осмотрев цех и убедившись, что в нём никого нет, она вернулась к бесчувственному охраннику, взяла его за шиворот и поволокла к грязным бакам, стоявшим в углу. Сняла с ближайшего бака крышку, подняла, поднатужившись, обмякшего, ещё живого мужчину и перевалила через край. Охранник тяжело плюхнулся в зловонную грязно-серую жижу и полностью погрузился в неё. Несколько секунд на поверхность жижи всплывали пузыри. Потом всё успокоилось.
        Тягач и обе цистерны стояли посреди цеха. Здесь они и должны были стоять, согласно плану операции. Мелентьева кивнула. Ну да, конечно! Составители плана не учли, что весь народ, дружно бросив работу, пойдёт глазеть на Президента! Вот что значит организовывать всё второпях!
        Она посмотрела на часы и испустила чуть слышный стон. Гинго уже десять минут без воздуха! Но шанс ещё оставался. Она подбежала к цистерне, на боку которой стояли цифры «ноль», «пять» и «семь». Именно в ней должен был находиться Гинго. Гаечные ключи лежали тут же, на платформе. Она схватила сразу несколько ключей и поднялась на верх цистерны. Быстро подобрала нужный ключ и принялась отвинчивать гайки.
        Отвинтив, отдуваясь, первую гайку, она принялась за вторую. Гайки отвинчивались легко: бойцы президентской охраны завинтили их неплотно, кое-как - лишь бы пар не шёл. Когда Меленьева почти отвинтила третью гайку, из-под крышки вдруг вырвалась белая струя, температура которой была на добрую сотню градусов ниже нуля. Вдобавок ко всем несчастьям, за секунду до того, как рвануло ледяным паром, Мелентьеву отвлёк какой-то шум в коридоре, и она оглянулась в ту сторону.
        Лицо женщины мгновенно превратилось в снежную маску. Пар проник в горло и лёгкие. Казалось, он рвал тело изнутри. Ослепшая, обожжённая болью контрразведчица свалилась с лестницы. Убийственная жидкость текла по бокам цистерны и разливалась по цементному полу голубовато-белой, окутанной испарениями лужей. Простонав, Мелентьева скрючилась в этой луже и затихла навсегда.
        Датчик на стене, зафиксировав понижение температуры, залился тревожной сиреной…

* * *
        «Жигули» девятой модели не спеша катили мимо зеленеющих полей, перелесков и редких посёлков. Машину вёл Стёпа. Томилин по рации доложил Брянцеву, что первая часть плана выполнена.
        - Возвращайся, - ответил генерал. - Самолёт уже ждёт.
        Томилин со Стёпой должны были вылететь в Москву через час. До военного аэродрома оставалось около двадцати километров. Томилин сверился с картой.
        - Сейчас налево, - сказал он.
        Стёпа кивнул. Маршрут их отхода был согласован лично с Брянцевым. Пока всё шло точно по плану, минута в минуту. Полковник даже позволил себе расслабиться, сунул в рот сигарету.
        Они проезжали посёлок. Полуденное солнце заливало низкие покосившиеся заборы и растрескавшийся асфальт. Вокруг не было ни души. «Девятка» проехала мимо невзрачной «Волги» выпуска девятьсот шестидесятых годов, припаркованной у забора, удалилась от неё метров на семьдесят, и в этот момент прогрохотал оглушительный взрыв. Два килограмма аммонита, прикреплённые к днищу «Жигулей», разметали машину и тела обоих гебистов на тысячу кусков.
        Ни единый мускул не дрогнул на волевом лице штатного чистильщика ФСБ майора Кирпичёва, сидевшего в «Волге». Он бросил на сиденье рядом с собой передатчик, пославший на радиоуправляемый взрыватель в «Жигулях» роковой сигнал, и взялся за руль. «Волга» помчалась в Томск.
        VI. Похищение
        В голове Гинго всё смешалось. Воздуха больше не было. Судорожный спазм сотряс его тело, он приник головой к холодной стенке цистерны и сознание его заволоклось темнотой.
        Он не помнил, сколько времени так пролежал. Ему казалось, что прошли часы, на самом же деле промелькнуло несколько секунд, когда беспросветную темноту начали прорезывать сверкающие вспышки. Они стремительно проносились слева направо, прочерчивая полосы. Гинго шёл, с трудом продираясь сквозь их круговерть. Постепенно вспышки гасли и тьма рассеивалась. Он обнаружил, что идёт по лесу. С огромных, покрытых седым мхом деревьев свешивались лианы, из земли выступали извилистые корни. Это были джунгли его родного острова. В них даже днём царил полумрак. До побережья совсем недалеко. Слышался шум океанского прибоя…
        «Что это было со мной? - думал он. - Меня послали на завод раздобыть капсулу с ядовитым газом, а я очутился здесь… Я… спал и проснулся? Неужели это был сон?…»
        «Нет, это был не сон. Я уловил импульс тревоги, который ты послал, сам не сознавая этого. Мне пришлось соединиться с твоим сознанием и погрузить тебя в забытьё. Жизненные процессы в твоём организме временно заторможены».
        «Ты? Это снова ты?»
        «Да».
        Дикарь встревожился. Значит, джунгли ему снятся! А на самом деле он спит в цистерне, которую могут открыть в любую минуту!
        «А нельзя ли сделать так, чтобы я не спал?»
        «Увы, нет. Этот чудесный сон, в который я тебя погрузил, спасёт твой организм. В состоянии бодрствования ты погибнешь».
        Гинго несколько секунд осмысливал услышанное.
        «Если цистерну откроют, то я не смогу ничего предпринять…»
        «Когда цистерну откроют, ты очнёшься. А пока спи. Пусть тебе снится твой остров. Может быть, тебе хочется увидеть что-то ещё?»
        «Да…»
        Он подумал об Ирине, и почему-то решил, что она ждёт его на берегу. Он пошёл быстрее. За стволами забрезжил просвет. Океан уже близко…

* * *
        Толпа, стоявшая у заводской проходной в ожидании Президента, заволновалась. Десятки рук показывали на небо, где в безоблачной синеве висел, слабо покачиваясь, серебристый диск. Иногда он начинал двигаться, и тогда его днище озарялось алым огнём.
        На загадочный объект смотрели охранники, водители, милиция, корреспонденты.
        - Ну что вы, какое это НЛО! - громко говорил пожилой толстяк в шляпе. - Разве не видите, что это метеорологический зонд? Сейчас такие повсюду запускают.
        - А зонд может висеть на одном месте? - возражали ему.
        - Разумеется! Это последняя научная разработка, пока секретная.
        - Зонд не наш, а американский, - сказал кто-то в толпе. - Наши такой не сделают.
        - Точно, американский, - согласились многие. - Американский разведывательный зонд, а запустили его следить за Президентом!
        - Да, да, он за Президентом следит! - зашумели вокруг. - Почему его до сих пор не сбили? Возмутительно!
        - Не за Президентом он следит, а как мы тут уродуем природу.
        - Эй, вы, там, насчёт «уродуем природу»! За такие словечки знаете, куда можно угодить?
        Днище загадочного объекта снова озарилось, на этот раз особенно ярко. Объект сорвался с места и исчез на такой скорости, что толпа ахнула.
        - Видели? А вы говорите: зонд…

* * *
        В глаза Гинго ударил свет. Вместе со светом хлынул поток живительного воздуха. Дикарь крепко зажмурился, а когда разлепил ресницы, увидел, что крышка люка распахнута и в цистерну заглядывает какая-то уродливая глазастая голова с хоботом. Только секунду спустя, окончательно вырвавшись из объятий сна, он сообразил, что это не хобот, а противогазная маска!
        Голова в маске скрылась. Дикарь приподнялся и прислушался. Всё было тихо. Скорее всего, человек, заглянувший в цистерну, не заметил его в темноте. Гинго осторожно выглянул из люка.
        Пять минут назад по сигналу тревоги в Пятый цех явились рабочие, в том числе начальник цеха, и обнаружили на полу гелиевую лужу и труп. Судя по показаниям датчиков, одна цистерна была наполнена, а вторая пуста. Начальник велел отцепить платформу с пустой цистерной и откатить её в соседнее помещение. Там один из рабочих вскрыл её, поскольку пустые цистерны полагалось держать открытыми, чтобы они проветривались. Дикаря рабочий не увидел, но разглядел рюкзак. Это показалось ему странным. Откуда в цистерне рюкзак? Не мешкая, он отправился сообщить о нём начальству.
        Гинго высунулся из люка, когда тот уже скрылся. Судя по положению стрелок больших часов на стене, он провёл без воздуха почти двадцать пять минут. Как такое могло быть? Может, часы неисправны? Сейчас, однако, некогда было думать об этом. Убедившись, что в цеху никого нет, дикарь принялся вытаскивать из цистерны рюкзаки и сваливать их на пол. Оглядываясь, заметил у стены шкафы с костюмами химзащиты и противогазами. Дикарь подумал, что неплохо бы надеть такой костюм, и противогаз заодно. Но сначала он подбежал к дверям, за которыми исчез рабочий. В соседнем помещении, где произошла авария, суетилось не меньше десятка рабочих в защитных костюмах и противогазах. Рабочие собирались с пола гелиевую лужу. По цеху ещё носились белые пары, но они быстро рассеивались, вытягиваясь через вентиляционные отверстия.
        Гинго подбежал к шкафам со спецодеждой и через три минуты уже ничем не отличался от людей, которые занимались ликвидацией аварии. В спецкостюме и противогазе, с рюкзаком за спиной и рассованными по карманам дымовыми гранатами, он вышел в коридор. Люди здесь ходили в таких же костюмах и противогазах. На Гинго никто не обращал внимание. Мимо пронесли носилки. Узнав лежащую на них женщину, он остановился. Сердце его учащённо забилось. Мелентьева мертва! Неужели дело сорвалось?
        Несколько мгновений он медлил, раздумывая. Ещё не поздно бросить рюкзак и скрыться. Зная все здешние переходы и выходы, он, пожалуй, сумеет проскользнуть мимо охранников. Но он дал слово отцу Ирины достать эту страшную капсулу, и его уход будет воспринят как трусливое бегство. О женитьбе тогда нечего будет и думать.
        Он поправил на спине рюкзак и зашагал вперёд.

* * *
        Поход Президента по заводу заканчивался. Напоследок он обратился к рабочим с ещё одной речью, которая поминутно прерывалась аплодисментами и одобрительными выкриками.
        У входа в цех, где находился Президент, дорогу Гинго преградили трое спецназовцев.
        - В таком виде нельзя, - сказал рослый смуглолицый сержант.
        - Мне по работе! - Дикарь попытался пройти.
        - Нельзя! Или снимай противогаз и этот хренов костюм, или жди, когда всё кончится.
        Гинго через головы охранников заглянул в цех. Президент подошёл к рабочим обменяться рукопожатиями. К нему тут же прихлынули корреспонденты с фотоаппаратами и камерами. В их толпе Гинго разглядел Панаева и Пруткова. Если они там, то ещё не всё потеряно!
        Он сделал вид, будто уходит, незаметно достал дымовые гранаты и швырнул их в сторону спецназовцев. Три громких хлопка известили о том, что гранаты взорвались. Тёмно-серое облако быстро разбухало, окутывая цех, где находился Президент, и прилегающие коридоры. Послышались тревожные крики.
        Гинго побежал к другому выходу из цеха, через который, по всем расчётам, должны были эвакуировать Президента, причём побежал не напрямую через задымленный цех, а кружным путём. Но когда он появился у нужных дверей, там, в небольшом коридоре, столпились уже два десятка бойцов президентской охраны. Бойцы были взволнованы, никто не понимал, в чём дело, откуда валит дым, но все были уверены, что произошла диверсия. Гинго в костюме химзащиты и в противогазе не вызвал подозрений, тем более никакого оружия у него в руках не было. В этот момент Президент вышел из цеха в коридор. «Секьюрити» окружали его плотным кольцом. Один за другим прозвучали четыре хлопка. Это Гинго, воспользовавшись суматохой, бросил под ноги выходившим четыре дымовых гранаты. Коридор наполнился дымом в считанные секунды.
        - Нужен противогаз! - раздались крики. - Есть у кого-нибудь противогаз?
        Президент, поддерживаемый под руки с двух сторон, шёл вслепую, кашлял, жмурился от дыма, то и дело наталкивался на кого-то и спотыкался. Его подхватывали телохранители, которые, тоже кашляя и сталкиваясь с кем-то, упорно пробирались сквозь дымовую завесу к выходу во двор. Из цеха выбегали встревоженные люди и в дыму смешивались со спецназовцами. Столпотворение в коридоре приводило к падениям, давке, ругани и неразберихе.
        Кто-то, находившийся за спиной Президента, споткнулся и, падая, сильно толкнул его в спину. Глава государства вырвался из державших его рук и тоже упал. Вокруг него заметались люди. В дыму ничего не было видно.
        - Здесь Президент! Сюда! - крикнул кто-то над самым ухом Гинго.
        - Нет, он там! Вон там! У стены! - закричал дикарь.
        «Я здесь!» - хотел было подать голос Президент, но чья-то рука в резиновой перчатке зажала ему рот.
        Президент похолодел от страха. Из дыма, почти вплотную к его лицу, возникла голова в противогазе. Президент стоял на карачках, силился подняться и дёргал головой, пытаясь отстраниться от резиновой руки. Вскоре он сообразил, что незнакомец, вроде бы, хочет ему помочь: суёт в руки запасной противогаз. Несколько успокоившись, Президент поспешил натянуть его на себя. Но дальше началось что-то совсем странное. Как только голова Президента скрылась под маской, незнакомец довольно бесцеремонно облапил его и потащил сквозь толпу.
        Спецназовцы, телохранители и заводские рабочие метались в клубах дыма. До двух людей в противогазах никому не было дела: один тащит на себе другого, видимо потерявшего сознание, только и всего. Здесь уже многие потеряли сознание.
        Гинго не собирался выходить с Президентом с завода на свежий воздух, наоборот - он возвращался в цех, где оставались Громов, Прутков и Панаев. Почти все репортёры ещё были там, и, несмотря на дым, фотографировали сгрудившихся в проходах людей, а многие, достав мобильные телефоны, спешили передать сенсационную новость о чрезвычайном происшествии.
        Едва Гинго с Президентом вынырнули из дыма, к ним устремился Громов, который сразу понял, кто эти люди, хоть они и были в масках.
        Подбегая, он обернулся, свистнул Панаеву. Тот, прихватив Пруткова, поспешил к нему. Громов и Гинго, поддерживая с обеих сторон слабо сопротивлявшегося Президента, побежали к выходу в другой цех.
        - Не волнуйтесь, господин Президент, мы ваши друзья, - говорил на ходу полковник. - На вас покушались террористы, но мы успели вас спасти. Вы в безопасности…
        Там, где Гинго взорвал первые гранаты, спецназовцев уже не было, хотя дым тут почти весь рассеялся. Никем не задержанные, заговорщики и Президент прошли в складское помещение. Здесь, наконец, Гинго скинул с плеч рюкзак. Громов, Панаев и Прутков разобрали оружие. Гинго вооружился короткоствольным автоматом.
        Следом за заговорщиками на склад забежало несколько репортёров.
        - Назад, падлы! - закричали Панаев с Прутковым, наставляя на них стволы. - Назад, вам говорят!
        Репортёры шарахнулись.
        Складское помещение было довольно просторным, с высоким потолком, и почти всё заставлено ящиками, коробками и мешками с химическими реактивами. Далеко впереди, в проёме раскрытых настежь ворот, виднелся задний двор завода, где ходили встревоженные охранники. Панаев поспешил закрыть ворота на засов.
        Громов снял с Президента противогаз. Снял его с себя и Гинго.
        - Вы кто такие? - прохрипел Президент, обводя своих похитителей выпученными покрасневшими глазами. - Где охрана? Стариков где?
        - Стариков там же, где охрана, - спокойно ответил Громов. - Мы не причиним вам вреда, если будете выполнять наши требования.
        VII. Переговоры
        Телохранители и спецназовцы в панике сновали по цехам и коридорам. Никто не знал, куда делся Президент. Наконец репортёры сообщили им о каких-то агрессивных людях на складе, вооружённых огнестрельным оружием. Среди них двое были в противогазах.
        Начальник президентской охраны генерал Стариков с несколькими бойцами бросился на склад. Заговорщики к тому времени успели связать Президента и возвести вокруг себя небольшую баррикаду из ящиков и мешков.
        Спецназовцы сделали несколько предупредительных выстрелов в потолок. В ответ Громов, чтобы показать, что у них тоже есть оружие, пальнул из автомата.
        - Прекратить огонь! - крикнул он. - Здесь Президент!
        После этих слов наступила тишина. Спецназовцы залегли за ящиками. Хмурый раздражённый Стариков ушёл, но через короткое время вернулся в сопровождении трёх десятков бойцов. Перебегая от одной группы ящиков к другой, его люди начали брать баррикаду в кольцо.
        - Где Президент? - Резкий голос генерала, усиленный мегафоном, гулким эхом прокатился под сводами склада.
        - Здесь! - отозвался Громов и повернулся к пленнику. - Ну-ка, встань, покажись.
        Президент поднялся с ящика, на котором сидел, и выпрямился во весь рост.
        - Немедленно отпустите его! - взревел мегафон. - Только при этом условии я могу гарантировать вам жизнь!
        - Условия здесь ставим мы! - ответил Громов. - Мы - люди конченые, камикадзе, нам всё по барабану. Завалим вашего начальника как нечего делать!
        - Что вы хотите?
        - Вот с этого и надо начинать! У нас три условия. Слушай сюда! Сначала вы выпустите из тюрьмы двух наших людей - Рашида Костоева и Кюльбельды Курманбекова! - Эти имена Громов назвал для отвода глаз, чтобы создать видимость, будто Президента захватили исламистские боевики. - Запомнил, нет?
        - Я не могу дать ответ на это требование, - пророкотал мегафон. - Мне надо связаться с Москвой.
        Громов подмигнул Пруткову.
        - Зачем тебе связываться с Москвой? - закричал тот. - Вот же он, ваш самый главный командир! А он приказывает, чтобы их отпустили. Правильно я говорю? - И он обернулся к пленнику. - Ну-ка, крикни им, что ты приказываешь!
        Посеревший, с каплями пота на лице Президент молчал. Панаев достал нож.
        - Кричи, гнида, раздолбай грёбаный, - прошипел он.
        - Стариков! - выдавил Президент осипшим от страха голосом. - Пусть в Москве решат этот вопрос…
        - Хорошо, пусть решат, - продолжал переговоры Громов, - но два других условия вы выполните немедленно, прямо сейчас. Нам нужна капсула с газом «Ранет»!
        - Не знаю такого газа! - крикнул Стариков.
        - А ты спроси у директора завода! Капсула здесь, в спецхранилище! Даю вам ровно двадцать минут, чтобы принесли её. Не принесёте - отрубим у Президента палец. И это для начала!
        - Какое последнее условие?
        - Вы даёте нам автобус, заправленный самолёт с пилотом и воздушный коридор до Афганистана!
        - Насчёт капсулы я переговорю с директором, а заправленный самолёт будет готов самое меньшее через три часа.
        - Двадцать минут вам, чтобы принесли капсулу и подогнали сюда автобус! Мы едем на аэродром!
        Мегафон не отозвался.
        Панаев поиграл ножом перед лицом пленника.
        - А ты что молчишь? Вякни им что-нибудь!
        - Что я должен вякнуть? - стуча зубами, пролепетал глава государства.
        - Да хоть чтоб шустрее суетились. А то мы тя щас всего распотрошим… - Внезапно мясистое лицо Панаева перекосила свирепая гримаса. - Сначала один палец отрубим, потом другой, а потом за уши возьмёмся. Понял, да?
        Президент прокашлялся.
        - Эй, Стариков! - заголосил он фальцетом. - Сделай, что они хотят! Отдай им капсулу! Дай всё, что просят…
        - О, молодец, - ухмыльнулся бандит. - Я знал, что ты деловой мужик.
        Мегафон ещё немного помолчал.
        - Ладно, на условия согласен, - заговорил начальник охраны. - Но каковы гарантии с вашей стороны?
        - В Афгане мы вернём вам вашего Президента живым и невредимым! - крикнул Громов. - Вот и вся гарантия!
        - Капсулу сюда несите, - нетерпеливо прибавил Гинго.
        - Повторяю, по поводу капсулы мне необходимо переговорить с директором завода, - ответил Стариков.
        - Помни, у тебя двадцать минут!
        - Понял.
        И начальник охраны и, не показываясь из-за ящиков, поспешил к выходу.

* * *
        В цехе, где ещё оставались корреспонденты, дым почти весь рассеялся. Со склада долетали чьи-то крики и невнятный рёв мегафона. Услышав знакомый голос, Ирина вздрогнула.
        Спецназовцы начали теснить репортёров к дальней от склада двери. Те отступали неохотно, непрерывно фотографировали и порывались взять у спецназовцев интервью. Большинство успело передать в свои редакции сенсационную новость о захвате Президента неизвестными террористами. Кто-то вёл по мобильному телефону прямой репортаж с места событий.
        Старикову доложили, что с ним по каналу экстренной спутниковой связи хочет говорить Директор ФСБ. Начальник президентской охраны взял трубку и в немногих словах обрисовал ситуацию. Главному гебисту, который у Президента был в явной опале, генерал не доверял, оттого и разговор получился кратким и сухим.
        - Резких телодвижений не делайте, - сказал Директор. - Дайте им всё, что требуют, включая капсулу. Остальное сделают мои люди. У меня работают профессионалы. Они проведут операцию по освобождению главы государства на самом высоком уровне.
        - Мои люди тоже профессионалы, - буркнул Стариков и отключил связь.
        Он подозвал к себе своего заместителя - полковника Фирсова, чтобы обсудить с ним возможные варианты освобождения Президента. Стариков считал, что это надо сделать здесь, в Томске. Если самолёт с Президентом и террористами поднимется в воздух, то дальнейшее ведение операции перейдёт к людям из ФСБ, а это очень нежелательно.
        К ним подошли директор завода, главный инженер и начальник заводской охраны. Главный инженер держал в руках чёрный металлический цилиндр длиной в полметра. На боку желтели череп со скрещенными костями и надпись: «Опасно для жизни». Передав капсулу Старикову, он поведал о происхождении и свойствах газа «Ранет».
        В семидесятые годы над созданием этого сверхтоксичного препарата работали четыре научных института в разных городах СССР. В окончательном виде он произведён здесь, на Томском химзаводе, в условиях строжайшей секретности. Производство было трудоёмким и продолжительным. За сутки удавалось выработать не более десяти миллилитров сжиженного вещества. Когда его общий объём достиг двух литров, московское начальство сочло дальнейшее производство излишним, вещество было заключено в нержавеющую капсулу и оставлено на спецхранении.
        В капсуле находился весь имеющийся запас «Ранета». О силе этого газа красноречиво свидетельствовали результаты полевых испытаний, проведённых тогда же, в семидесятые годы, на одном из северных островов. Токсичность «Ранета» оказалась гораздо выше, чем предполагали его создатели. Сто граммов жидкости, рассеянные в воздухе с самолёта, истребили почти всё живое на площади в сто пятьдесят квадратных километров, вместо расчётных пятидесяти, захватив посёлок геологов и звероферму. Погибло около трёх десятков человек.
        - А нет ли у вас точно такой же капсулы, только с каким-нибудь другим газом? - поинтересовался у главного инженера Фирсов. - Подсунем им вместо этой, и никаких проблем.
        - Хорошая мысль, - поддержал его генерал. - Не станут же они лезть внутрь и смотреть, что там находится!
        Главный инженер развёл руками:
        - К сожалению, аналогичной капсулы у нас нет…
        Фирсов взглянул на генерала:
        - А может, они не знают, как она выглядит?
        - Маловероятно, - ответил генерал. - Если они знают о газе, то наверняка им знакома и капсула.
        - И всё равно, отдавать нельзя, - настаивал Фирсов. - Это почти то же самое, что атомная бомба! Выдать её в руки безбашенным отморозкам? Да они всё тут зальют отравой!
        Стариков задумался, потом решительно тряхнул головой.
        - Придётся отдать. Жизнь Президента важнее. К тому же, только от нас зависит, успеют они воспользоваться газом или нет.
        Неожиданно в притихшем цехе поднялась суматоха: какая-то журналистка прорвалась сквозь цепь охранников и побежала к дверям склада.
        - Куда прёшь, дура? - закричали спецназовцы. - А ну, стоять!
        Но та, увернувшись от бросившегося ей наперерез бойца, уже вбежала на склад.

* * *
        Ирина запыхалась, глаза её тревожно блестели.
        - Гинго! - закричала она. - Ты здесь?
        Невдалеке над мешками поднялась голова.
        - Ирина? - В голосе дикаря сквозило неподдельное изумление. - Что ты тут делаешь?
        Её догадка оказалась верной! Гинго здесь! Недаром тут ошивается Мелентьева!
        Гинго и эта змея выполняют какое-то задание. Неужели оно заключается в похищении Президента? От одной мысли об этом девушку бросило в жар.

* * *
        Громов схватил Гинго за куртку и заставил снова скрыться за мешками. Видно было, что он злится.
        - Эта девчонка тебя знает?
        Дикарь кивнул.
        - Тебе не надо было откликаться, - раздражённо сказал гебист. - Она может нас выдать. Что ей известно о тебе?
        - Обо мне? - Гинго растерялся.
        Да Ирине известно о нём почти всё! Юноша понурил голову…

* * *
        К Старикову подбежал спецназовский старший лейтенант.
        - Товарищ генерал, разрешите доложить? Тут журналистка узнала кого-то из террористов!
        Генерал оживился.
        - Сюда её! Быстро!
        К нему подвели дрожащую Ирину.
        - Она узнала среди них какого-то Генку, - сказал старлей.
        Стариков вперил в девушку сверлящий взгляд.
        - Кто такой? Вам придётся рассказать о нём всё и как можно подробнее! Дело государственной важности!
        - Но я его, вообще-то, не знаю, - смешалась она. - Мы и виделись-то всего пару раз…
        Опыт, накопленный за два года учёбы в СФБ, говорил ей, что в данной ситуации лучше держать язык за зубами. Она уже мысленно ругала себя за свою несдержанность. Зачем она побежала очертя голову на склад? Что она хотела этим доказать? Там действительно был Гинго, ну и что из того? Она прикусила губу. За сегодняшним захватом Президента стоит какой-то план, явно задуманный в недрах Лубянки. Зря она сунулась в это дело. Теперь надо выкручиваться, что-то сочинять…
        - Где вы виделись? Когда? - В голосе Старикова звучал металл.
        - Мы познакомились случайно в ресторане, в Москве, - заговорила Ирина увереннее.
        - Где он работает? Чем занимается?
        - Не знаю.
        - Где живёт?
        - Он сказал, что он не москвич, живёт в гостинице…
        - Какой?
        - Я не спрашивала.
        - Вам известна его фамилия?
        - Нет. Только имя - Геннадий. Генка…
        В эту минуту на складе что-то прокричал один из террористов. Стариков и спецназовцы прислушались.
        В цех со склада заглянул сержант:
        - Товарищ генерал, там эти… требуют, чтобы им немедленно выдали девушку.
        Стариков поспешил на склад.
        - Выдадим только в обмен на Президента, - сказал он в мегафон. - Плюс гарантирую сохранить вам жизнь!
        - Давай сюда девушку и капсулу с газом! - закричал Гинго.
        - Три минуты в вашем распоряжении! - прибавил Громов.
        Тут и Прутков подал рявкающий голос:
        - А то отрубим палец вашему боссу! Понял, командир?
        Стариков переглянулся с Фирсовым. Тот кивнул.
        - Хорошо, вы получите её вместе с капсулой, - сказал генерал. - Но капсулу пока не доставили. Ждать надо около сорока минут.
        Он тянул время, чтобы подготовиться к захвату. Террористы, похоже, это прекрасно понимали.
        - Мы знаем, где она хранится! - крикнул Громов. - Её можно принести за пять минут!
        - Осталось три минуты! - подхватил Гинго.
        - Две! - гаркнул Прутков и, злорадно скалясь, поднёс нож к щеке Президента. - А ты что молчишь, как мумия в мавзолее?
        - Стариков, делай, что они говорят! - взвизгнул перепуганный правитель.
        Он сидел, забившись в угол мешочной баррикады, и смотрел на своих похитителей глазами кролика. Пот катил с него градом.
        Стариков связался по рации с одним из президентских телохранителей. Тот вскоре явился и передал генералу плоский прямоугольный предмет размером с почтовую марку.
        - Вы окажете нам большую услугу, если возьмёте это с собой и как следует спрячете, - сказал генерал Ирине.
        Она сразу узнала подслушивающий «жучок», работающий на микробатарейке и снабжённый портативной передающей антенной. Ей показывали такие на семинарах в ФСБ по радиоделу.
        Тем не менее она прикинулась простушкой.
        - А что это?
        - Подслушивающее устройство, - объяснил Стариков. - Вам надо держать его при себе и быть по-возможности вблизи террористов, чтобы мы могли слышать их разговоры. Имейте в виду, что Президент не забывает оказанных ему услуг… - прибавил он со значением.
        - Я поняла. - Она сунула «жучок» в карман.
        Генерал взял у Фирсова капсулу и передал её Ирине.
        - Отдайте это им. А теперь идите. Мы рассчитываем на вашу помощь.
        VIII. План «Б»
        Прежде чем позвонить Директору, Брянцев связался с Кирпичёвым. Тот доложил о полной зачистке низшего звена операции.
        - Отлично, - сказал Брянцев. - Я сообщу об этом наверх.
        Через минуту он соединился с Лубянкой:
        - Отход проведён по плану. Я только что разговаривал с майором.
        - Известно что-нибудь новое о смерти Нины? - спросил Директор.
        Генерал помедлил с ответом. Ему, находящемуся в Томске, почти на месте событий, доложили о смерти Мелентьевой буквально только что, а оказалось, что Директор, сидя в Москве, уже знает об этом!
        - Она обожглась жидким гелием. Очень похоже на несчастный случай.
        - Она что, сунулась не в ту цистерну? - сразу догадался Директор.
        - Могу предположить, что у Геннадия создалась нештатная ситуация, которую Нина пыталась выправить, - уклончиво ответил Брянцев.
        Слышно было, как Директор чертыхнулся. Для Громова и других заговорщиков, захвативших Президента, целью операции была капсула с «Ранетом»; настоящая же цель - ликвидация Президента, - была известна только Мелентьевой. Незаметно от своих сообщников она должна была отравить главу государства ещё на заводе, выдав его смерть за случайную. Теперь дело резко осложнялось.
        В трубке снова зазвучал голос Директора:
        - Поскольку план «А» сорвался, в действие вводится план «Б».
        - Майор уже выехал на аэродром, - ответил Брянцев.
        - Хорошо, - сказал Директор. - Надеюсь, в дальнейшем накладок не будет.
        Связь отключилась.
        Брянцев положил телефон перед собой. Он сидел и ждал звонка от Кирпичёва, который должен доложить о том, что мина в самолёт, приготовленный для террористов и Президента, заложена. Устранять главу государства придётся без Мелентьевой.

* * *
        С капсулой в руках Ирина осторожно шла по проходам между штабелями ящиков и грудами мешков, за которыми укрывались спецназовцы. В помещении склада царила мёртвая тишина. На девушку были обращены десятки глаз.
        - Я здесь, - окликнул её Гинго. - Давай, не бойся. Тебя никто не тронет.
        Как только Ирина добралась до мешочной баррикады, Громов выхватил у неё капсулу. Минут пять он рассматривал чёрный цилиндр и наклейки на его боках, читал надписи на наклейках и прикидывал цилиндр на вес.
        - Да, та самая капсула, - он посмотрел на сообщников. - Однажды мне довелось держать её в руках.
        - А может, они выкачали из неё нужный газ и закачали другой, поплоше, - предположил недоверчивый Панаев.
        - За такое короткое время это сделать невозможно. Перекачка газа «Ранет» - сложнейшая операция, требует особой подготовки.
        Ирина опустилась на ящик, поставленный для неё дикарём. Он присел перед ней.
        - Как ты очутилась здесь? Разве ты тоже знала…
        Он недоговорил: девушка приложила палец к губам, призывая к молчанию. Потом достала из кармана пластиковый прямоугольник.
        На лице дикаря отразилось недоумение, зато Громов сразу узнал радиопередатчик. Выхватил его у Ирины, бросил на пол и растоптал каблуком.
        - Эта штука могла нас погубить, - носком ботинка он отшвырнул остатки «жучка». - А на тебя, я смотрю, можно положиться! - И он ободряюще улыбнулся девушке. - Только теперь тебе придётся быть с нами до конца. Тут уж ничего не поделаешь. Если вернёшься к ним, то они вцепятся в тебя клещами и выпытают всё, что ты знаешь об этом парне, - он кивнул на Гинго.
        - Пока с нами Президент, тебе ничто не угрожает, - прибавил Панаев.
        - Вас не тронут, гарантию даю, - торопливо подтвердил глава государства.
        Ирина посмотрела на него изумлённо. Она впервые в жизни видела живого Президента. Связанный, съёжившийся, с бегающими глазами, в испачканной сорочке и съехавшем набок галстуке, он совсем не походил на того статного, хорошо одевающегося, уверенного в себе правителя, которого показывали по телевизору.
        Она наклонилась к дикарю.
        - Ты хоть понимаешь, во что ввязался? - спросила шёпотом. - Это не шутки!
        - Не бойся, всё нормально, - поспешил успокоить её юноша. - Просто мы выполняем ответственное задание. Понимаешь, в этой капсуле находится сверхтоксичный газ…
        - Мне уже сказали об этом.
        - А сказали тебе, что если его выпустить наружу, то он может погубить полпланеты? Это очень опасная штука, поверь мне…
        - Но вы-то что с ней собираетесь делать?
        - Хотим её утилизировать. В России есть завод, на котором это могут сделать без ущерба для людей и природы. Мы собираемся передать её туда.
        - И всё же я не понимаю. Для чего вам понадобились такие кардинальные меры, как захват Президента?
        - Да потому, что Президент и его люди хранят эту отраву в качестве секретного оружия в будущей войне! А капсула ржавеет, газ разъедает её изнутри, и в ближайшие год-два, если ничего не предпринять, может случиться экологическая катастрофа!
        Президент пошевелился в своём углу.
        - У вас неверная информация, - возразил он. - Я как раз собирался отправить «Ранет» на утилизацию и подготовил соответствующее распоряжение…
        - Ну да, рассказывай сказки! - перебил его Панаев. - Это ты сейчас так говоришь, а отпусти тебя - сразу запоёшь по-другому!
        Президент промолчал.
        Громов пристально посмотрел на него.
        - Ещё раз повторяю: мы не собираемся вас убивать, - сказал он. - Конечной целью нашей акции является капсула с «Ранетом», больше ничего. А от вас мы ждём сотрудничества в деле её уничтожения. Когда мы убедимся, что газ уничтожен, вы будете немедленно отпущены.
        - Я прикажу военным и охране удалиться от завода на километр, и вы сможете уйти, - пробурчал Президент.
        - Мы не верим ни вам, ни вашим людям, - резко возразил полковник. - Поэтому мы вылетим на самолёте. Вместе с вами.
        Прутков подполз к мешкам и, не высовываясь из-за них, пронзительно засвистел.
        - Эй, вы, там! - крикнул он. - Где автобус?
        - Уже в пути, - ответил Стариков, который ждал прибытия на завод снайперов и канистр с усыпляющим газом. - Подождите ещё минут двадцать.
        - Если через пятнадцать минут не будет автобуса - оттяпаем у вашего Президента палец! - гаркнул Прутков.
        Ирина недовольно оглянулась на него.
        - К чему такие жестокости?
        - Пальцы резать мы не собираемся, - сказал полковник. - Но надо же как-то заставить их шевелиться.
        Гинго поставил возле девушки ещё один ящик и сел.
        - Ты правда тут в качестве корреспондентки? - Он показал на висевший у неё на шее пластиковый прямоугольник с надписью. - Или ты знала об операции?
        - Вообще-то, в качестве корреспондентки… - Ирина запнулась. - Мы с подругой учимся заочно на журналистском отделении и сейчас проходим практику. Нас сюда редакция направила. В командировку…
        Не могла же она признаться, что бросилась в эту поездку, ревнуя его к Мелентьевой!

* * *
        На территорию завода въехал пустой туристический автобус. Стариков и Фирсов его по-быстрому осмотрели. Почти одновременно с автобусом прибыла бригада снайперов.
        Старикова окружили слесари, вызванные директором завода.
        - Задание понятно? - спросил у них начальник президентской охраны. - Десять минут вам на устройство отверстий! Время пошло!
        Вооружившись электродрелями, слесари залезли на автобус. Пока они сверлили в крыше дырки, Стариков и Фирсов переговаривались по сотовой связи со спецназовцами, расставленными вдоль всех возможных маршрутов следования террористов. Главную роль в намечавшемся штурме автобуса должны сыграть снайперы, которые залягут на его крыше. Отверстия просверливались для них. Помимо снайперов, преступникам готовили ещё один сюрприз. К одному из отверстий прикрепили небольшой баллон со снотворным газом. Когда террористы отправятся в путь, заслонку баллона в нужный момент откроют и газ станет поступать в салон. Потом начнут стрелять снайперы, а потом уже и спецназовцы бросятся на штурм. Впрочем, штурма как такового быть не должно: предполагалось, что снайперы ещё до появления спецназовцев без особого труда перестреляют усыплённых преступников.
        Наконец отверстия были просверлены. Четыре снайпера с пистолетами, снабжёнными глушителями, заняли места на крыше автобуса. Для маскировки их укрыли дерюжным полотном того же цвета, что и крыша. Автобус был довольно высоким, и залёгшие на нём люди были практически не видны.
        Старикова снова вызвала к телефону Москва.
        - Мне сообщили, что вы собираетесь отбить Президента по дороге в аэропорт, - проскрежетал Директор. - Этого ни в коем случае нельзя делать. Слишком велик риск.
        - Операция по освобождению заложника подготовлена со всей тщательностью, - возразил начальник охраны. - Головой ручаюсь за благополучный исход!
        - Штурм автобуса в девяноста случаях из ста заканчивается гибелью заложников, - сказал гебист. - Это показывает мировой опыт. Поэтому ещё раз настоятельно советую: дайте им вылететь. Штурмовать самолёт гораздо удобнее. Мои люди встретят их в любой точке России и ближнего зарубежья.
        - И тем не менее я нейтрализую их здесь.
        Услышав этот ответ, произнесённый твёрдым голосом, Директор секунду молчал, а потом прошипел, не скрывая раздражения:
        - Учтите, в случае гибели Президента вы пойдёте под трибунал.
        И положил трубку.
        IX. Штурм
        Под сводами склада прокатывался гул: это в небе над заводом барражировали военные вертолёты.
        - Эй! - крикнул Громов. - Где автобус?
        - Уже здесь, - отозвался мегафон. - Только к вам он подъехать не сможет, надо оттащить ящики и мешки, а на это уйдёт полдня, не меньше. Вам проще самим выйти во двор.
        Заговорщики коротко посовещались.
        - Ладно, мы выйдем! - перекрывая гул, прокричал полковник. - Но два условия! Первое - убрать вертолёты. Второе - все должны покинуть склад и двор!
        - Условия приняты. Автобус подъедет к воротам через пять минут.
        - Откроете огонь - первая пуля достанется Президенту! - провизжал Панаев.
        Сквозь щели в баррикаде заговорщики наблюдали, как люди в камуфляжной форме покидают склад. Через пять минут над ящиками и мешками не видно было ни одной каски. Смолк и вертолётный гул.
        Ворота склада распахнулись, и в их проёме показался автобус. Он подрулил вплотную к воротам и остановился. Водитель, раскрыв передние двери, сразу покинул его.
        - Пошли! - шепнул Громов.
        Он шёл впереди, держа в руках автомат, пригибаясь и зорко глядя по сторонам. Панаев и Прутков держали под руки Президента. Стволы их пистолетов были наставлены на пленника, пальцы лежали на спусковых крючках. Следом шла Ирина. Шествие замыкал Гинго с капсулой.
        Заговорщики быстро и без приключений добрались до ворот и сразу устремились к дверям автобуса. В салоне они заняли места у водительского кресла. Прутков сел за руль. Президента и Ирину посадили за его спиной. Панаев устроился позади Президента и сразу прижал к его лопатке ствол пистолета. Гинго и Громов сели у боковых окон справа и слева.
        Обширный заводской двор, окружённый низкими постройками, заливало заходящее солнце. Вокруг не было ни души. Только в отдалении, где между административными зданиями виднелся просвет, маячили милицейские «Жигули».
        - До аэродрома вас будет сопровождать машина, - прозвучал невесть откуда громоподобный голос.
        Заговорщики огляделись, пытаясь определить, откуда он исходит.
        - Можете ехать.
        Оказалось, что голос звучит из динамиков, развешенных по периметру двора.
        - Трогай, - сказал Громов.
        Прутков нажал на газ, и автобус начал разворачиваться. Стронулась с места и милицейская легковушка. На её крыше зажёгся проблесковый маячок. Автобус вслед за ней выехал на шоссе.
        На трассе не было никакого движения. Редкие машины стояли за обочинами. В небе снова показались вертолёты. Над автобусом они не пролетали, держались в стороне. За окнами тянулись перелески и поля; изредка показывались посёлки. Шоссе в посёлках было оцеплено местной милицией, не подпускавшей зевак к проезжей части.
        Стариков находился в «Жигулях» и поминутно связывался по рации с Фирсовым и командирами спецназовцев, расставленных вдоль шоссе. Когда до аэродрома оставалось три километра, он настроился на волну одного из снайперов:
        - Включай газ!

* * *
        Ирина почувствовала, что у неё зачесались глаза. Она судорожно зевнула и потянулась. Глядя на неё, начали зевать остальные.
        Первым встревожился Гинго с его острым нюхом.
        - Какой-то странный запах! - воскликнул он, озираясь. - Мне он не нравится! Я чувствую опасность!
        - Может, капсула протекает? - пробормотал Панаев. - Тогда нам всем крышка.
        - Капсула не может протекать, - Гинго внимательно осмотрел чёрный цилиндр и даже обнюхал его. - Нет, с ней всё в порядке… Но запах есть! Это очень тревожно!
        - Мне что-то спать захотелось, - Ирина беспрерывно зевала.
        Президент тоже начал клевать носом…

* * *
        Стариков, внимательно следивший за автобусом, связался с Фирсовым:
        - Газ работает. В действиях водителя появилась неуверенность.
        - Штурм начинаем на двадцать втором километре, как наметили? - спросил Фирсов.
        - Да, - ответил Стариков. - Но сначала должны отработать снайперы. Может быть, никакого штурма и не понадобится.
        Рассматривая автобус в бинокль, он видел, что террористы находятся в передней его части, а значит, видны только тому снайперу, чьё отверстие над сиденьем водителя. Это обстоятельство вызывало у генерала беспокойство. Один снайпер не сможет достаточно быстро ликвидировать всех пятерых, включая женщину. Когда он начнёт стрелять, преступники успеют рассредоточиться и открыть по крыше ответный огонь. Приходилось основную надежду возлагать на снотворный газ.

* * *
        - Что за чёрт, - пробормотал Громов. - У меня потяжелело в голове…
        Гинго пробежался по салону, принюхиваясь. Запах был особенно заметен у задних дверей.
        - Здесь запах сильнее! - воскликнул он и свалился с ног: это Прутков, отчаянно боровшийся с сонливостью, крутанул руль.
        Автобус занесло вправо. Его бы сбросило в кювет, если бы водитель не очнулся и вовремя не нажал на тормоз. Все сидевшие в креслах оказались на полу. Ещё хуже пришлось снайперам. От резкого торможения они покатились по крыше. Один из них не смог удержаться и перевесился через край. Увидев в окне болтающиеся ноги, Ирина вскрикнула. Гинго с разворота, не вставая с пола, выстрелил по ногам из автомата, и снайпер, окончательно оторвавшись от крыши, с криком полетел вниз. Прутков к тому времени уже выровнял движение.
        - Откройте окна! - крикнул Громов. - Надо проветрить салон!
        - На крыше кто-то есть, - сказал дикарь, пристально рассматривая потолок.
        - Они посадили туда людей, - Громов оглянулся на него. - Что будем делать? Аэродром уже близко!
        Неожиданно сверху прозвучал выстрел, и полковник, болезненно сморщившись, упал между креслами. Во второй раз снайпер выстрелить не успел: Гинго, вскинув автомат, саданул по потолку длинной очередью. Потолок мгновенно покрылся дырками от пуль. На крыше кто-то глухо вскрикнул. Оттуда свесилось ещё одно тело, пару секунд маячило за окном и рухнуло под колёса. Трупы двух других снайперов остались на крыше. Сквозь отверстия в ней закапала кровь.
        Руки сонного Пруткова, лежавшие на руле, вздрагивали, и автобус дёргался то вправо, то влево. Гинго вынул из рюкзака две противогазные маски; одну протянул Ирине, вторую надел на голову водителя.
        Громов с окровавленной головой хрипел и содрогался в агонии. Ирина смотрела на него в ужасе.
        - Я знаю способ, как заглушить боль, - пробормотал Гинго, - но ему это уже не поможет.
        Резкий толчок автобуса снова свалил дикаря с ног. Это Прутков, протирая запотевшие стёкла своей маски, на пару секунд выпустил руль и автобус врезался в металлическое ограждение на самом подъезде к аэродрому. Брызнули осколки оконных стёкол. Заговорщики и Президент снова вылетели из кресел.
        Впереди затормозил «Жигуль».
        - Пора! - крикнул Стариков, выскакивая из машины.
        Спецназовцы, прятавшиеся за маскировочной сеткой у обочины, ринулись к автобусу. Первым бойцам понадобилось несколько секунд, чтобы добежать до него. На двери обрушились удары прикладов. Панаев заорал во всё горло, увидев рядом с собой в разбитом окне красное от пота лицо спецназовца в каске. Тот вскинул автомат, но выстрелить не успел: Гинго нажал на крючок мгновением раньше. Почти в ту же секунду задняя дверь вылетела и в салон заглянуло сразу две каски. Панаев застрочил по ним из автомата; грохот его очереди смешался с грохотом очереди одного из спецназовцев. Боец откинулся назад с простреленной грудью, но и на рубашке Панаева появилась красная дырка.
        Прутков, матерно ругаясь, пополз к Президенту. Тот, весь синий от страха, отодвигался от него.
        - А ну стоять, собака! - рявкнул бандит.
        Президент замер.
        - Н-не убивайте меня… - прохрипел он пересохшими губами. - Вам ничего не будет… Ничего, клянусь… А хотите, вам деньги дадут? Сколько вам надо?
        Прутков треснул его по затылку.
        - Глохни, паразит!
        - Прутков, возьми под наблюдение заднюю дверь! - крикнул Гинго.
        Но тот не сводил свирепого взгляда с пленника.
        - А ну, вставай!
        Президент попытался встать, но ослабевшие ноги не держали его.
        - Вставай! - повторил разъярённый браток, и с силой двинул его по почке.
        - Что вы делаете? - вскинулась Ирина. - Оставьте его в покое! Это глава государства!
        - Не суйся, - рявкнул на неё Прутков, поднимая обмякшего пленника за шиворот.
        Спецназовцы, которым сказали, что террористы наглотались газа и спят, в замешательстве оглядывались на командиров.
        Стариков бросился к автобусу.
        - Чего встали? - рычал он. - Вперёд!
        Подавая пример подчинённым, он с пистолетом в руке подбежал к задним дверям. В окне показался Прутков, выстрелил и тут же снова скрылся. Стариков встал, словно наткнулся на невидимую стену, и начал медленно падать.
        Через минуту в дверях возник белый как полотно Президент. Прутков прятался за его спиной, уперев ствол пистолета ему в затылок.
        - Прекратить огонь! - раздался срывающийся голос Фирсова. - Никому не стрелять! Всем отойти от автобуса на двадцать метров!
        Спецназовцы попятились.
        - Вот так бы сразу, - прохрипел Прутков. - А теперь слушайте сюда все! Вы замочили нашего братана, и уже за одно это я должен был сразу мочкануть вашего босса. Но я даю вам шанс. Вам и ему. Сейчас вы подгоните сюда легковушку, и на ней мы доедем до самолёта. Поняли, да?
        Ему никто не ответил. Стариков был убит, а Фирсов медлил брать на себя ответственность.
        - Мне надо получить добро от Центра! - выкрикнул он после молчания. - Сам я не могу решать такие вопросы.
        - Тогда связывайся с Центром по-шустрому! - Бандит был настроен решительно. - И не забывай, что у нас капсула с вашим грёбаным «Ранетом»! Загнёмся все вместе!
        Фирсов не придумал ничего лучшего, как позвонить в областное УВД. Туда, видимо, уже позвонили из Москвы, поскольку Фирсова почти сразу соединили с Лубянкой.
        Узнав, что Стариков убит, Директор оживился. Его голос начальственно зазвенел:
        - Никакой самодеятельности, слышите, полковник? Немедленно препроводить Президента и террористов в самолёт! Чем быстрее отправите их в путь, тем лучше. А дальше уже не ваша забота. Операцию мы берём на себя.
        - Вас понял.
        Фирсов вернулся к автобусу.
        - Мы согласны на ваши условия! - закричал он. - Машина сейчас подъедет, самолёт готов к вылету!
        - Давай быстрей, и без фокусов, - откликнулся из автобуса Прутков.
        Пользуясь затишьем, Ирина и Гинго оказывали помощь раненому Панаеву. Гинго обхватил руками его голову, погрузив в состояние, близкое к летаргии. Ирина перевязывала раны. У Панаева были прострелены грудь и бок, и, несмотря на все попытки остановить кровь, она продолжала хлестать.
        - Он, кажется, умирает, - проговорила девушка, глядя на его белое как мел лицо.
        Гинго молчал, ладонями улавливая энергетические импульсы, которые исходили от раненого. Значения этих слабеющих импульсов он не понимал, но каким-то шестым чувством догадывался, что таким образом организм Панаева сигнализирует о своей близкой кончине.
        - Да, - кивнул он. - Нам его не спасти…
        Прутков заставил Президента сесть на пол, уселся рядом и достал сигарету.
        - Ну что, братан, - спросил он почти добродушно, - как думаешь, слиняем мы в Афган, или нет?
        Пленник не ответил, только покосился на него испуганно.
        - Видел, какую подлянку подстроили нам твои пацаны? - продолжал браток. - Гады они. Тебя же подставили… Верить им нельзя ни на грош… - Он глубоко затянулся и выдохнул дым пленнику в лицо. - Если снова подымут бузу, я с тобой цацкаться не буду. Одну пулю под лопатку, вторую - в тыкву, для контроля. И конец делу.
        Гинго резко обернулся к нему.
        - Лишние убийства нам ни к чему! - Юный дикарь не скрывал недовольства. - Наша задача - доставить капсулу по назначению, а Президент нужен нам только для прикрытия. В случае успеха мы должны отпустить его.
        Прутков скривился в зловещей ухмылке.
        - У нас есть прикрытие покруче, чем этот придурок.
        - Что вы имеете в виду? - не поняла Ирина.
        - Как - что? Вот эту штуку! - И бандит подполз к капсуле, лежавшей под сиденьем. - Она заменит нам любого Президента! Кстати, как эта хрень отвинчивается?…
        - Вы с ума сошли! - воскликнула девушка. - Газ сверхтоксичный, от него никакие противогазы не спасут…
        - А химзащита на что? - Прутков подобрался к разбитому окну и закричал: - Эй, вы! Обормоты! Слушай сюда!
        - Что вам нужно? - откликнулся Фирсов.
        - Пусть в машину положат три полных комплекта химзащиты!
        - Четыре комплекта, - жалобно проскулил Президент. - Четыре…
        - Четыре! - ухмыльнувшись, крикнул Прутков.
        - Комплекты доставят, - заверил его Фирсов.
        - Точно, начальник?
        - Сделаем как скажете, если с Президентом ничего не случится. С нашей стороны эксцессов больше не будет, даю гарантию.
        Фирсов, и в самом деле, уже не помышлял об «эксцессах». Он желал только одного: как можно скорее посадить террористов с их высокопоставленным заложником и убийственной капсулой в самолёт и пусть летят, куда хотят, хоть к чёрту на кулички, лишь бы подальше отсюда. Тем более в зловещем требовании предоставить комплекты химзащиты заключался намёк на возможность использования «Ранета», а это казалось Фирсову куда более опасным, чем убийство Президента.
        На доставку комплектов ушло полчаса. К концу этого срока Прутков начал терять терпение, несколько раз принимался звать начальника спецназовцев и грозил отрубить Президенту палец и ухо. Фирсов заверял его, что комплекты прибудут с минуты на минуту.
        Гинго рвал рубашку убитого Громова на куски и отдавал их Ирине, которая перевязывала Панаева. Её самообладание удивляло дикаря. В трудной ситуации она оказалась надёжной и верной помощницей.
        Как и ожидалось, спасти Панаева не удалось. К тому времени, когда к дверям разбитого автобуса подъехала машина, он перестал дышать. Прутков погрозил в сторону спецназовцев кулаком.
        - Ответите за это, сволочи… - Он ткнул Президента пистолетом. - Хватит дрыхнуть, подъём!
        Заговорщики и их пленник перешли в легковушку. Ирина села за руль, Гинго с капсулой сел рядом, Прутков и Президент устроились сзади. Машину сопровождал целый кортеж из милицейских «уазиков», чёрных иномарок и микроавтобусов «Скорой помощи».
        X. Отлёт
        Ирина уверенно вырулила на взлётную полосу. Девушка казалась невозмутимой: сказывались психологические тренинги на занятиях в ФСБ.
        - Это наш самолёт? - Она кивнула на серебристо-серый «ЯК-40».
        - Похоже на то, - ответил Гинго.
        - Точно, наш, - подтвердил Прутков, озираясь. - Вон и трап стоит!
        Ехавший впереди милицейский «Жигуль» остановился почти у самого трапа. Гинго это не понравилось.
        - Эй, пусть милиция отъедет от самолёта подальше! - громко потребовал он.
        «Жигуль» тотчас рванул с места.
        - Они могут приготовить нам сюрприз в самолёте, - сказала Ирина.
        - Конечно, могут, - отозвался Прутков. - От мусоров всего можно ожидать. Опять напустят на нас какой-нибудь снотворной хрени…
        - У тебя есть предложение? - спросил Гинго.
        - Есть, командир! Прежде чем зайти туда, надо надеть костюмы химзащиты!
        Дикарь недовольно поморщился.
        - В этих резиновых мешках даже ходить неудобно, а стрелять тем более.
        - Как хочешь, а я надену, - бандит вытащил из пакета прорезиненный комбинезон и принялся просовывать ноги в его широкие штанины. - С пушкой я и в перчатках управлюсь…
        Поднявшись в самолёт, заговорщики первым делом его тщательно осмотрели. За штурвалом сидел лысый худощавый лётчик. На пассажиров он смотрел хмуро и недоверчиво. Прутков его обыскал, но ничего, кроме служебного удостоверения на имя Силуянова Владимира Павловича, не нашёл.
        Гинго сел рядом с лётчиком.
        - Куда летим? - осведомился тот.
        - А тебе разве не сказали? - удивился Прутков.
        - Нет.
        - Координаты сейчас передадут, - сказал Гинго, надевая наушники, - а пока запускайте двигатели.
        Сориентировавшись в датчиках и шкалах на рулевой панели, он нашёл передатчик и настроился на нужную волну. Именно на ней должны сообщить координаты места приземления, в котором спецназ ФСБ устроит импровизированный штурм самолёта, после чего всё разрешится ко всеобщему удовольствию: Президент получит свободу, Брянцев - капсулу, а Гинго - Ирину.
        Самолёт покатил по взлётной полосе и оторвался от земли. Прутков в прорезиненном костюме, в противогазе и в перчатках раскрыл люк в хвостовой части салона. Земля в люке удалялась. Самолёт набирал высоту.
        Вооружившись гаечным ключом, бандит принялся откручивать гайку на торце чёрного цилиндра. Президент молча следил за его действиями из тёмного угла. В самолёте его развязали, и ему ничего не стоило тихо подняться и столкнуть занятого капсулой бандита в люк. Но ему даже мысль такая не пришла в голову. Он сидел, ни жив ни мёртв от страха, и смотрел на своего конвоира, не понимая, чем тот, собственно, занимается.
        Гайки отвинчивались с трудом, но всё же бандиту удалось их немного ослабить.
        - Эй! - окликнула его Ирина. - Зачем ты вскрываешь капсулу?
        - Сюрприз мусорам! - прогудел сквозь маску браток. - Это им за Лёньку Панаева!
        И он принялся вытряхивать в люк содержимое капсулы. Щель на крышке была настолько узкая, что содержимое вытряхивалось медленно, капля за каплей.
        - Ты что творишь! Прекрати немедленно, ведь погибнут невинные люди!
        - Да, прекращай! - поддержал девушку Гинго.
        Прутков неторопясь завинтил гайки, вытер торец капсулы тряпкой и швырнул тряпку за борт. Затем накрутил на торец воздухонепроницаемый колпак.
        - Лады, - пробурчал он. - Пусть скажут спасибо, что я всё на них не вылил…
        Дикарь с решительным видом направился к нему, на ходу натягивая перчатки.
        - Короче, капсула теперь будет у меня, - сказал он.
        Прутков отдал капсулу без возражений. Сквозь стёкла маски видно было, как он ухмыляется.
        Бандит снял с себя перчатки и отправил их вслед за тряпкой.
        Гинго захлопнул люк.

* * *
        Капли вылитой бандитом оранжевой жидкости, входя в контакт с воздушной средой, быстро превращались в пар. Ядовитое облако разбухало и опускалось на землю. Ещё не достигнув её, оно сеяло смерть: птицы гибли на лету и камнем падали вниз.
        Ядовитые пары распространились над территорией в несколько десятков квадратных километров. В зону их действия попали посёлки, промышленные предприятия, фермы и даже аэродром, с которого вылетели заговорщики.
        Смертоносный пар ещё только опускался, когда довольный Фирсов, вытирая платком вспотевший лоб, бодро докладывал по рации Директору ФСБ об отлёте террористов. Директор поинтересовался, был ли самолёт осмотрен представителем службы безопасности.
        - Да, осмотр имел место, - подтвердил Фирсов. - За четверть часа до прибытия террористов в самолёте побывал полковник Сёмин.
        На всякий случай Фирсов запомнил внешность этого человека с кейсом в руке, который показал удостоверение и объяснил, что ему приказано срочно поставить в салоне самолёта прослушивающее устройство с радиоантенной.
        На самом деле это был майор Кирпичёв, и установил он не прослушивающее устройство, а мину с часовым механизмом. На борту «ЯК-40» Кирпичёв пробыл не больше десяти минут. Выйдя из самолёта, он связался по рации с генералом Брянцевым и доложил, что задание выполнено. О закладке мины, кроме него самого, Директора и Брянцева не знал никто.
        - Он предъявил удостоверение сотрудника ГРУ, - прибавил Фирсов. - Что-нибудь не так?
        - Нет, всё так, - ответил глава ФСБ. - Как прошёл старт?
        - Старт прошёл без помех, товарищ Директор.
        - А что с Президентом? Вы его видели?
        - Так точно, видел. Он выглядел несколько уставшим, но держался увере…
        Фирсов недоговорил. Внезапный горловой спазм вызвал мучительную боль. Он захрипел и скрючился в судороге. «Алло, алло», - звучало в трубке, но Фирсов уже ничего не слышал. С вылезшими из орбит глазами он рухнул сначала на колени, а потом, задев телефонный провод и смахнув со стола аппарат, повалился на пол. Одновременно с ним корчились люди на лётном поле и в служебных зданиях аэродрома: ядовитое облако достигло, наконец, земли.
        - Алло, Фирсов, в чём дело? - допытывался встревоженный Директор.
        В трубке молчали. Фирсов был мёртв.
        Мёртв был и майор Кирпичёв, уже севший в машину, чтобы выехать с аэродрома в Томск.
        XI. Совет Безопасности
        Ровно в семь тридцать вечера Директор вошёл в зал, где проводились заседания Совета Безопасности. Вид у главного гебиста был мрачный и озабоченный. В руке он держал портфель.
        В зале, получив срочные вызовы, уже собрались практически все члены Совета. В ожидании начала заседания они разбрелись по залу, стояли группами у большого прямоугольного стола или у окон, из которых открывался вид на Старую площадь. Министры и маршалы взволнованно обсуждали последние события.
        Сегодня после полудня потрясённое население страны узнало, что террористы-смертники захватили Президента и, угрожая расправой над ним, потребовали освободить двух ваххабистских полевых командиров. Телевидение каждые пятнадцать минут связывалось со своими корреспондентами в Томске и транслировало кадры, которые успел заснять один из операторов в момент похищения главы государства. На переднем плане видны визжащие от страха работницы завода и бестолково суетящиеся охранники, за их спинами - клубы маскировочного дыма, в которых угадываются чьи-то неясные силуэты. Вот из дыма выныривают двое в противогазах. Один - в прорезиненном комбинезоне, у него на спине - большой рюкзак. Второй телосложением очень похож на Президента. К этому второму подбегают какие-то люди, подхватывают под руки и увлекают к дальним дверям.
        За час до начала заседания Совета поступило сообщение, что президентская охрана безуспешно пыталась отбить своего босса на пути следования автобуса с террористами к аэродрому. Двое преступников погибли. Президент чудом остался жив.
        Известие о том, что террористы распылили в небе над пригородом Томска сверхтоксичный газ «Ранет», хранилось пока в строжайшей тайне. Мэр города распорядился задержать и изолировать корреспондентов, которым стало известно об этом. Но большинству членов Совета Безопасности было уже известно о газовой атаке. Вполголоса они передавали друг другу жуткие новости, толковали о человеческих жертвах и воздерживались от прогнозов, только качали головами, как бы давая понять, что ничего хорошего не ждут.
        Сорокавосьмилетний осанистый Премьер-Министр, в отсутствие Президента исполнявший обязанности Председателя Совета, приветствовал Директора сдержанным кивком. Он считался человеком Президента и относился к Директору прохладно.
        - Господа, прошу занять места, - громко сказал он.
        Члены Совета быстро расселись. Все волновались и сгорали от любопытства.
        - Позвольте предоставить слово Директору Федеральной Службы Безопасности, - продолжал Премьер. - Он намерен поделиться самыми последними новостями об известных вам событиях, а также сделать важное сообщение.
        Наступила тишина. Директор встал, обвёл взглядом присутствующих.
        - Новости тревожные, - заговорил он, многозначительно понизив голос. - Я бы даже сказал - угрожающие. В связи с этим я попросил Премьер-Министра срочно пригласить вас сюда для принятия решения по создавшейся ситуации. - Он посмотрел на часы. - Сорок минут назад самолёт с двумя террористами, захваченным ими Президентом, пилотом, а также журналисткой, которая, по-видимому, с самого начала сотрудничала с преступниками, вылетел с военного аэродрома в Томской области и взял курс предположительно на Афганистан. Вам уже известно, что террористы распылили над Томской областью «Ранет»…
        Среди присутствующих прокатился ропот.
        - Кто додумался отдать капсулу бандитам? - Маршал авиации, он же Первый Заместитель Министра обороны, в сердцах стукнул кулаками по столу. - Под суд его!
        - О передаче капсулы распорядился сам Президент во время переговоров с террористами, - сухо ответил Директор.
        Маршал промолчал, недовольно хмурясь и продолжая сжимать кулаки.
        - Общая картина к настоящему моменту ещё неясна, - продолжал глава ФСБ, - но уже сейчас мы можем говорить о широкомасштабной катастрофе, происшедшей в Сибири. На территории примерно в сто квадратных километров уничтожено население…
        - Это правда? - послышались голоса. - Всё население? Это вы точно знаете?
        - По предварительным подсчётам, погибло по меньшей мере две тысячи человек. Это жители деревень и военные, расквартированные в местных гарнизонах.
        - Преступники израсходовали весь газ? - спросил Министр финансов.
        - Нет, только небольшую часть.
        - Слава богу, что они летят в Афганистан, - сказал Министр транспорта.
        Директор сурово взглянул на него.
        - Судя по данным станций слежения, самолёт с террористами изменил маршрут и в настоящее время летит в сторону Москвы, - сказал он, повысив голос. - Поэтому я и попросил вас срочно собраться.
        - Что? Москвы? - воскликнуло несколько голосов.
        - Да, господа, Москвы! У меня есть все основания полагать, что они намерены распылить смертоносный газ над столицей! - В наступившей тишине Директор извлёк из портфеля и поставил на стол портативный магнитофон. - Две недели назад специалисты ФАПСИ перехватили радиопереговоры полевого командира Саида Муртазаева с неким неустановленным человеком по имени Гусейн. Голос Гусейна очень похож на голос одного из сегодняшних террористов. Вот что говорил Гусейн незадолго до теракта в Томске.
        Он нажал на кнопку магнитофона.
        «Я отомщу за смерть моих братьев, - сквозь треск помех раздался голос с заметным акцентом. - За каждого убитого воина Аллаха неверные отдадут тысячу жизней!»
        «Гусейн, ты что, собрался взорвать атомную станцию?»
        «Нет, Саид!»
        «Тогда что же? Опять мины в подъездах? Сейчас это не пройдёт!»
        В ответ послышался хриплый смех Гусейна:
        «Взрывать дома - это мелочь, а я никогда не играю по мелочи! Я отравлю всю Москву! И пусть я умру, но возьму с собой миллионы жизней неверных, и на том свете Аллах наградит меня алмазным дворцом и гаремом в пятьсот пятьдесят пять девственниц. Вах!»
        Директор остановил плёнку.
        - У нас нет сомнений, что капсула с «Ранетом» попала к этому человеку, явно психически неуравновешенному, - сказал он.
        - Газ действительно так опасен? - пролепетал Министр по налогам и сборам.
        - Здесь присутствует глава военного ведомства, - Директор кивнул на Министра обороны. - Спросите у него, он в курсе.
        Все обернулись к седоволосому увешенному орденами Министру обороны, который сидел, теребя галстук под подбородком, словно тот мешал ему дышать.
        - Если они долетят до Москвы, - выдавил, наконец, Министр, - то… это… катастрофа…
        - А нельзя ли как-нибудь сделать так, чтобы они не долетели? - пробормотал трусоватый Первый Вице-Премьер.
        Директор мысленно усмехнулся. Его план сработал. Предложение сбить самолёт с Президентом поступило не от него, чего он, собственно, и добивался.
        Он снова посмотрел на часы. До взрыва на борту «ЯК-40» осталось тридцать четыре минуты. Взрыв произойдёт независимо от того, какое решение примет Совет Безопасности. Созывая Совет, Директор подстраховывался, заранее отводил от себя обвинения в заговоре с целью убийства Президента. Теперь ответственность ляжет на всех. Нечего и говорить, что сообщение о полёте «ЯК-40» на Москву было чистейшим блефом, а запись переговоров исламистов - ловко сфабрикованной дезинформацией.
        - Самолёт сбить можно, - ответил он, помолчав. - Но на его борту находится руководитель страны…
        Премьер-Министр тяжело поднялся.
        - Насколько я понял, - заговорил он, уставившись на стоявшую перед ним бутылку с минеральной водой, - нам приходится выбирать из двух зол: либо сбить самолёт, пока он ещё далеко от Москвы, и лишиться нашего уважаемого руководителя, либо…
        Он запнулся.
        - Либо поставить под удар население многомиллионного города, - жёстко закончил за него Директор.
        Собравшиеся молчали. Никто не хотел брать на себя смелость первым внести предложение, которое было у всех на уме. Тем более большинство присутствующих были ярыми сторонниками Президента. От него они получили свои должности и места в правительстве.
        Члены Совета переглядывались, хмурили лбы и чесали в затылках.
        - Самолёт придётся сбивать самонаводящейся ракетой, - сказал Директор, - и не исключено, что при взрыве пострадает капсула с газом. Произойдёт выброс ядовитого вещества в атмосферу, токсичное облако накроет территорию в сотни, а может быть и тысячи километров. Поэтому самолёт надо сбивать сейчас, в ближайшие минуты, пока он летит над малолюдными районами Западной Сибири. В этом случае ущерб от катастрофы будет минимальным.
        Гебисту было отлично известно, что титановая оболочка капсулы выдержит взрыв, однако сообщать об этом он не посчитал нужным.
        - А это возможно - сбить в ближайшие минуты? - спросил Министр транспорта.
        - Вполне. Но для этого необходимо принятие соответствующего постановления Совета Безопасности. Срочное принятие.
        - Вот такая, господа, у нас проблема, - Премьер-Министр с сокрушённым вздохом покачал головой. - Прошу высказываться. У кого какие будут предложения?
        - Насколько я понимаю, у нас только два варианта, - сказал Министр по чрезвычайным ситуациям. - Либо сбивать, либо нет.
        - Либо пропустить самолёт с террористами к Москве, - уточнил Директор.
        - А нельзя ли его как-нибудь перехватить в воздухе и заставить приземлиться? - проблеял Первый Вице-Премьер.
        - Попытка перехвата равносильна уничтожению, - ответил Директор. - В этом случае террористы обещают распылить газ и взорвать самолёт. Короче, вопрос надо решить как можно быстрее. Через двадцать минут они полетят над густонаселёнными районами Урала. Если сбивать там, то больших человеческих жертв не избежать.
        - Ставлю на голосование, - сказал Премьер-Министр.
        - Голосовать тайно и анонимно, на отдельных билетиках! - выкрикнул Пресс-Секретарь.
        - Чего там возиться с какими-то билетиками, тратить драгоценные минуты! - Маршал авиации злобно посмотрел на Пресс-Секретаря. - Речь идёт о тысячах человеческих жизней! Голосовать поднятием руки!
        - Предложение принято, - сказал Премьер-Министр. - Кто за то, чтобы сбить самолёт, прошу поднять руку.
        Первыми подняли руку Маршал авиации, Министр обороны и Министр по чрезвычайным ситуациям. Затем возникла задержка, пока, наконец, решительно не поднял руку Директор ФСБ. Тогда начали поднимать и остальные. В этот момент у ещё не проголосовавшего Пресс-Секретаря упал мобильный телефон, и он полез под стол искать его. Другие, тоже ещё не проголосовавшие, начали заглядывать под стол, как бы помогая ему в поисках.
        Директор сидел с бесстрастным видом. В глубине души он презрительно усмехался, наблюдая, как дрожат от страха эти придворные лизоблюды. Наверняка думают, что сегодняшнее заседание - это ловушка, подстроенная самим Президентом. Через час может выясниться, что никакого похищения не было и что глава государства таким коварным способом испытывает их на верность.
        - Я вижу, большинство против ликвидации самолёта, - сказал он сухо. - В таком случае, советую всем либо срочно вылететь из Москвы, либо позаботиться о подходящем убежище. Только должен предупредить, что «Ранет» способен просочиться в самые изолированные бункеры…
        Он поднялся с кресла, сделав вид, что собирается покинуть зал.
        - Постойте, постойте, господин Директор, голосование ещё не закончилось, - беспокойно оглянулся на него Премьер-Министр.
        Гебист ликовал. Руки неуверенно поднимались. Глаза у голосующих бегали, все старались не глядеть друг на друга.
        - Решение принято, - слабым голосом проговорил Премьер-Министр.
        - Благодарю вас, господа, за оперативность, - Директор взял со стола свой портфель и вышел.

* * *
        Почти бегом промчавшись по коридорам и лестницам, он оказался в комнате, где за уставленным винами и закусками столом дожидались олигархи.
        - Согласились! - возбуждённо прокричал главный гебист, потирая руки. - Согласились как миленькие!
        - От этих мозгляков я ничего другого и не ожидал, - проворчал Иванов-Петров, поглощая толстый кусок севрюги.
        - Мозгляки, как есть мозгляки, - хихикая, закивали Зильбертруп с Пипецманом.
        Опупиев нетерпеливо ёрзал в кресле.
        - Так когда он будет мёртв, когда?
        Директор посмотрел на часы.
        - Самолёт взорвётся через шестнадцать минут. На этот раз мошенник от нас не уйдёт.
        Подхалиманович налил в рюмку водки и придвинул её Директору. Тот выпил залпом.
        XII. Взрыв
        За иллюминаторами, сколько хватало глаз, простиралась тайга. Монотонно гудели двигатели.
        - Топлива до Афганистана может не хватить, - сказал Силуянов и мельком взглянул на Гинго, сидевшего в кресле второго пилота. - Необходимо сделать посадку для подзаправки.
        Дикарь оторвал от головы наушники:
        - А вы знаете, где её можно сделать?
        - Есть одно место, - уклончиво ответил лётчик. - Как раз по нашему маршруту.
        - Нет, всё-таки подождём инструкций на этот счёт, - сказал Гинго.
        Радиоволна, по которой с ним должен был связаться Брянцев, молчала, и это вызывало беспокойство. Гинго напряжённо вслушивался в треск и короткие гудки, звучавшие в наушниках.
        Прутков с Президентом сидели на полу в хвосте салона. Бывший зек молчал, хмуро смотрел на Президента и то и дело доставал из кармана маленькую бутылку с самогоном, отпивая из неё по глотку, а то и по два.
        - Ну, ты, гнида! - наконец, рявкнул он. - Говоришь, командовать привык, да? Прилетим в Афган, там тебе покажут, как командовать! Будешь сидеть в зиндане, лопать одну воду. А то отожрался, я смотрю, вон какой живот отрастил!
        Президент сидел, скрючившись, и помалкивал.
        - Чо молчишь? - Прутков мстительно ухмыльнулся. - Ты ваще чо из себя строишь? Сюда иди, быстро!
        Президент подполз. Бандит удобнее устроился на полу, вытянул ноги.
        - В Афгане будешь пахать как папа карло, так что, давай, привыкай щас. Чо хочешь: лизать мне ботинки или плясать?
        - Как это - плясать? - не понял пленник.
        - А так! Вприсядку!
        И Прутков засмеялся. Сознание того, что он унижает человека, который ещё совсем недавно распоряжался судьбами тысяч людей, доставляло ему злорадное удовольствие.
        - Ну, чо, лизать или плясать? Говори! А то ща все почки отхлестаю, кровью ссать будешь!
        Президент тяжело поднялся на ноги.
        - Значит, плясать? Давай, - бандит захлопал в ладоши и запел визгливо: - Эй, яблочко, куды котисся, ко мне в рот попадёшь - не воротисся…
        Пленник неуклюже затопал, замахал руками в такт хлопкам.
        - Хреново пляшешь! - крикнул Прутков и снова приложился к бутылке. - Лучше пляши! Вприсядку! Эй, яблочко…
        Президент попытался сделать «вприсядку», потерял равновесие и упал.
        - Я не умею… - проскулил он.
        - Не умеешь? Тогда ботинки лижи!
        - Нет, нет, - пленник сглотнул слюну и закашлялся. - Лучше плясать…
        Он поднялся и снова затопал, замахал руками.
        Бывший зек отбросил опустевший пузырёк и с минуту хмуро смотрел на плясуна. Внезапно разозлился.
        - Ты, падаль, думаешь, если ты Президент, то самый умный, да?
        Тот машинально продолжал плясать, бросая панические взгляды на своего истязателя.
        - Указов наштамповал до хрена, и все против нас! - Прутков с разъярённым видом поднялся на ноги. - Теперь за каждый чих по пятнадцать лет на зоне париться, да?
        Шатаясь, он подошёл к пленнику. Тот плясал, бледный как полотно, втягивая голову в плечи…
        - Я ведь тя ща урою, гнида!
        Кулак Пруткова обрушился на президентский подбородок. Пленник отлетел в угол.
        - Не бейте… - провыл он. - За меня заплатят… Сколько вам нужно? - С его разбитых губ сочилась кровь. - Вы сумму назовите… Любую сумму…
        Довольный Прутков расхохотался.
        - Сто лямов! - рявкнул он. - Баксами!
        - Вы их получите, получите…
        Страх окончательно парализовал правителя. Он силился встать, и не мог. Ему оставалось только отползать, надеясь спрятаться за креслами.
        Внезапно он вздрогнул и приник ухом к дерюжному покрытию в углу.
        - А? Что такое? - прошептал он. - Тут что-то тикает!
        До Пруткова не сразу дошёл смысл его слов.
        - Тикает? Ты мне мозги не пудри!
        - Это часы! Часовой механизм! - Бледное лицо Президента приобрело какой-то зеленоватый оттенок.
        Бандит подошёл к дерюге и сорвал её. Показалась мина - небольшой круглый металлический предмет, прикреплённый магнитами к стальному полу. На верхней крышке светились зелёные цифры.
        Президент отшатнулся, словно увидел ядовитую змею. Прутков подошёл ближе и вгляделся в цифры. Восемь сорок четыре, - светилось на крышке. Через секунду последняя четвёрка сменилась тройкой, затем - двойкой. Как заворожённый, бандит смотрел, как первая восьмёрка сменяется семёркой. Семь пятьдесят девять. Семь пятьдесят восемь. Семь пятьдесят семь… Электронное табло отсчитывало минуты и секунды, оставшиеся до взрыва.
        На крики Президента подбежал Гинго.
        - В чём дело?
        - Командир, нас круто подставили, - Прутков показывал пальцем на мину. - Он говорит, эта штука ща взорвётся!
        Дикарь наклонился к аппарату. До взрыва оставалось семь минут.
        - А я знал, что какая-нить хрень обязательно случится, - говорил бандит. - Веры мусорам нет ни на грош!
        - Мина, мина, - Президент в панике метался по самолёту. - Надо выключить часовой механизм!
        Дикарь покачал головой. На инструктажах в ФСБ ему объясняли устройство мин и гранат, в том числе самых современных, поэтому ему не нужно было долго рассматривать кирпичёвский «сюрприз», чтобы понять, что за оставшиеся семь минут его не обезвредить.
        - Может, выбросить за борт? - спросила Ирина.
        - Прикреплено намертво, - сказал Гинго. - Разве только отпилить от обшивки, но это долго…
        - Нам всем хана! - Прутков схватился за голову. - А всё из-за этого пидормота! Где он? Убью падлу!
        - Успокойтесь! - крикнула девушка. - Истерикой тут не поможешь. Надо думать, что теперь делать.
        - Нужна пила по металлу, - сказал Гинго.
        - Есть такая! - оживился Прутков. - Здесь, в ящике с инструментами!
        - Тащи сюда!
        Сразу после взлёта браток обшарил весь самолёт и уже знал, где что лежит. Он метнулся к пилотским креслам.
        Получив пилу, Гинго приступил к работе. Зубья с яростным скрежетом вгрызались в металл. Рука дикаря мелькала с быстротой челнока швейной машины. Прутков, Ирина и Президент с замиранием следили за ним.
        По лицу Гинго струился пот. На пару секунд он остановился передохнуть.
        - Сколько до взрыва? - спросил Прутков.
        - Четыре минуты, - и Гинго снова принялся пилить.
        - Ты успеешь, - подбадривала его девушка. - Обязательно успеешь!
        В салон самолёта ворвался ветер. Все оглянулись на дверь. Она была распахнута, а в кресле пилота никого не было.
        Прутков с Ириной подбежали к двери. Невдалеке раскрылся купол парашюта. Это Силуянов, услышав о заложенной мине, спешно и незаметно от остальных покинул самолёт.
        - Дёрнул, гад! - в ярости завопил Прутков. - Слинял! Ну, всё, теперь нам хана! Без пилота пропадём! Накроемся… Кранты всем…
        Опомнившись, он бросился к Гинго. Тот яростно пилил.
        - Успеешь? - взвизгнул Прутков.
        Дикарь не ответил. Пилил, сцепив зубы. Бандит вернулся к Ирине, которая снимала с полок упакованные парашюты.
        - Тут только три комплекта, - пробормотала она. - А нас четверо…
        Браток уставился на упаковки.
        - Эти хреновины, значит, надеваются на спину? - спросил он осипшим голосом.
        - Да. А потом, в воздухе, надо дёрнуть за кольцо. Тогда купол раскроется…
        Она подняла глаза на бандита и сдавленно ахнула: на уровне её головы чернело отверстие пистолетного дула.
        - Отвали от парашютов, - потребовал Прутков. - И не гавкай, поняла, да? А то мозги вышибу!
        Ирина, не сводя глаз с пистолета, попятилась в сторону.
        Прутков надел на себя парашют.
        - Пошли вы все нах с вашими фээсбешными разборками, а мне моя шкура ещё дорога! - Он вытащил из-под кресла капсулу с «Ранетом». - Возьму с собой. С ней ко мне ни один мент не подступится, да и бабок крутых она стоит… - Он подошёл к двери и сел на подножку, спустил ноги вниз. - Короче, бывайте здоровы. Не кашляйте!
        Он спрыгнул. Ирина и Президент подошли к двери. Внизу по-прежнему простиралась тайга. Парашют с Прутковым раскрылся и медленно поплыл на фоне вечернего неба. Примерно в километре от него плыл парашют с Силуяновым.
        - У нас осталось только два парашюта, - прошептал Президент и оглянулся на Гинго, продолжавшего пилить. - Давайте воспользуемся ими, пока он не обращает на нас внимания.
        - Вы что, с ума сошли! - Ирина негодующе нахмурилась.
        - Но это самый разумный вариант, - настаивал пленник. - А я вам потом денег дам. Десять миллионов долларов вас устроят?
        И он потянулся к парашюту. Девушка достала пистолет.
        - Не трогайте! Поднимите руки!
        Он подчинился.
        Не сводя с него пистолета, она попятилась к хвостовой части.
        - Откуда вы знаете, может быть, мина уже отпилена и нам ничто не угрожает… - Она оглянулась на Гинго. - Что там у тебя? Сколько ещё пилить?
        Мокрый от пота дикарь на секунду прервал своё занятие.
        - До взрыва минута! - воскликнул он в отчаянии и заработал пилкой с утроенной энергией.
        Позеленевший Президент рухнул на колени.
        - Дайте парашют, - взмолился он, заикаясь от ужаса. - Пощадите! У меня жена, двое детей малолетних…
        Девушка презрительно поморщилась, швырнула ему парашют.
        - Чёрт с вами, проваливайте!
        - Спасибо, вот спасибо… - забормотал он, торопливо надевая на себя неожиданный подарок. - Если что - обращайтесь прямо ко мне, в Кремль. Решу все проблемы…
        Последние слова он произнёс, вываливаясь из двери.
        Ирина присела рядом с Гинго. Он в сердцах отшвырнул пилку.
        - Нет, не успеть! - почти простонал он.
        На глазах девушки выступили слёзы.
        - Ты знаешь, у нас только один парашют, - проговорила она, наклоняя к нему голову и обнимая за плечи.
        Он вскочил на ноги, рывком поднял её.
        - Что ж ты молчала? Надевай быстрее!
        Ирина отрицательно покачала головой. Силы совершенно оставили её. Ей хотелось, чтобы Гинго прижал её к себе. В его объятиях она не побоится встретить смерть…
        Он взял её за руку и потащил к двери.
        - Гинго, я не оставлю тебя! - воскликнула она, глядя на него блестящими от слёз глазами.
        - Надевай! - почти прорычал он, насильно вдевая её руки в лямки парашюта.
        - Нет, - она сопротивлялась, - нет, я останусь с тобой…
        Укрепив на её спине парашют, он подтолкнул её к двери. Она висела у него на шее.
        - Прыгай! - закричал он. - Сейчас взорвётся!
        Он подобрался к двери и сбросил её вниз, но в последний момент она успела вцепиться в его руку и увлечь за собой.
        Ей ещё ни разу не доводилось прыгать с парашютом. От испуга и неожиданности она разжала пальцы, отпуская его запястье, и на несколько секунд земля поменялась местами с небом. Потом земля очутилась где-то справа…
        Вспышка и страшный грохот привели её в чувство. Она крепко зажмурилась, а когда раскрыла глаза и огляделась, самолёта уже не было.
        Страх прошёл без следа. Она свободно парила над бескрайней тайгой. На западе заходило солнце, подкрашивая малиновым светом верхушки деревьев. В отдалении, на фоне розоватых облаков, плыли три парашютных купола. Ирина широко раскинула руки. Как странно. Она совсем не ощущает падения. Кажется, будто она висит на одном месте, даже иногда поднимается вверх вместе с потоками воздуха.
        Она огляделась в поисках Гинго, и сразу его увидела. Он парил, раскинув ноги и руки, в двух десятках метров от неё.
        - Гинго! Сюда! - Она потянулась к нему, лавируя в воздушных струях.
        Он медленно приближался к ней.
        - Не бойся! - услышала она его крик. - Я лечу к тебе!
        Какое-то время они кружили в плавном полёте, подбираясь друг к другу, пока, наконец, не сцепились пальцами. Ирина засмеялась от восторга.
        - Как хорошо! - крикнула она. - Прижмись ко мне и мы полетим вместе! Парашют, может быть, выдержит нас двоих!
        Она дёрнула кольцо у себя на груди, и через несколько мгновений над головой раздался хлопок. Её сильно тряхнуло. Она судорожно вцепилась в парашютные стропы. Гинго обеими руками обнимал её за талию и прижимался лицом к её животу. Парашют плавно понёс их вниз, к сумеркам бесконечного, как океан, леса.
        В груди у девушки сладко замирало - то ли от чувства полёта, то ли от того, что её обнимает Гинго. Она страстно желала, чтобы этот упоительный полёт длился как можно дольше. Но верхушки деревьев приближались слишком быстро, и на неё снова нахлынул страх. Их с Гинго может покалечить ударом о дерево, а здесь, в этой глуши, им никто не поможет…
        Неожиданно деревья расступились. Внизу заблестела речная гладь. Их несло прямо на середину реки. Гинго отцепился от Ирины и прыгнул вниз. Парашют отнёс девушку ещё на добрую сотню метров. Упав в воду, она первым делом принялась избавляться от парашюта, но из-за быстрого течения это оказалось не так-то просто. В конце концов она, к ужасу своему, поняла, что запуталась в стропах…
        Вынырнув, Гинго разглядел её рыжую голову и поплыл к ней. Она в очередной раз ушла под воду. С нарастающим беспокойством дикарь ждал, когда она снова покажется на поверхности бушующего потока. Прошла минута. Потянулась вторая. Ирина не показывалась…
        XIII. Трагическая новость
        Генерал Брянцев вылетел из Томска в Москву обычным пассажирским рейсом. В салоне самолёта работали телевизоры. Передавали политические новости. Все они так или иначе касались похищения Президента, и взгляды пассажиров были прикованы к экранам. Комментарии телеведущих сходились в одном: если Президент погибнет, то власть в стране снова захватят олигархи, как это было при двух предыдущих главах государства.
        Брянцев смотрел на экран и время от времени переводил взгляд на часы. Самолёт с Президентом должен взорваться с минуты на минуту. Прокручивая в уме ход операции, Брянцев отмечал досадные «проколы». Прежде всего - гибель Мелентьевой, которая, похоже, произошла из-за путаницы с цистернами. Но как матёрая контрразведчица могла допустить такую нелепую оплошность? И потом, эта непонятная журналистка. Она опознала кого-то из участников операции. Поначалу это сильно обеспокоило генерала, но когда он узнал, что она практически ничего не успела сообщить людям Президента, у него отлегло на душе. Теперь она погибнет в самолёте вместе со всеми, и нити обрубятся. Перед вылетом из Томска он велел местным гебистам разузнать об этой женщине и сообщить ему в Москву.
        Брянцев сидел у прохода. В последние секунды до взрыва он не сводил глаз с циферблата. Секундная стрелка сделала очередной круг. Всё! Президента нет в живых! В волнении он встал с кресла и вышел покурить. Только третья сигарета сняла нервное напряжение. Он вернулся в салон, снова обратился к экрану. О гибели «Як-40» сообщение ещё не поступило, зато к этому часу стало известно кое-что другое. Пронырливые репортёры раздобыли фотографию журналистки, сделанную на томском химзаводе в разгар событий. Брянцев вздрогнул и впился глазами в экран.
        - Брянцева, Ирина Николаевна, специальный корреспондент «Нижневартовских ведомостей»… - звучал голос диктора.
        Генерал облился холодным потом. Какой-то бред! Это невозможно! Как Ирина могла оказаться среди репортёров, сопровождавших Президента? Зачем её понесло в Томск? Неужели она знала об операции?
        В конце концов, он пришёл к выводу, что ей проболтался Гинго. Больше некому. Но это не давало ответа на главный вопрос: почему она рванула туда? С какой целью? Помешать? Помочь? Предостеречь?
        Брянцев заглянул в кабину пилотов, предъявил служебное удостоверение и потребовал, чтобы его срочно связали с Москвой. Директор скорбным голосом заверил его, что сам узнал об Ирине из телевизионного сообщения. Заодно поздравил Брянцева с успехом операции.
        Было далеко за полночь, когда из Внукова генерал приехал домой. Жена гостила у родственников во Владимирской области, позвонить ей туда, в глухомань, не было никакой возможности. Остаток ночи он провёл без сна, бесцельно слоняясь по комнатам. Думал о дочери, в гибель которой не мог поверить, о своей работе в ФСБ, о Директоре, Президенте, олигархах. Служение интересам финансовых воротил, связанное с подкупами и убийствами, ничем хорошим для него кончиться не могло. Что-то подобное неизбежно должно было случиться…
        Утром он позвонил компетентному знакомому и выяснил у него порядок прохождения корреспондентских документов на аккредитацию в пресс-центр президентской поездки в Томск. Оказалось, что большинство аккредитованных журналистов так или иначе были связаны с ФСБ. А это означало, что Директор, находясь в Москве, раньше, чем Брянцев в Томске, имел возможность выяснить, кто такая эта журналистка!
        Решение созрело сразу. Прежде чем поехать на Лубянку, генерал сел за стол и написал жене записку. В квартире он её не оставил, а то кто знает, чем кончится дело, которое он задумал. Спустившись на первый этаж, он бросил записку в почтовый ящик. Жена, вернувшись, заберёт оттуда газеты, а заодно и этот листок.

* * *
        Через сорок минут он вошёл в кабинет Директора. Глава ФСБ со скорбным выражением поднялся ему навстречу.
        - Хотел тебе позвонить, но потом решил, что лучше поговорить при личной встрече, - сказал Директор. - До сих пор не могу взять в толк, как туда затесалась твоя дочь. Но мы с этим разберёмся. Я уже распорядился начать внутреннее расследование…
        - Я сообщил тебе о журналистке ещё когда Громов и его люди были на заводе, - резко ответил Брянцев. - У тебя было достаточно времени, чтобы выяснить, кто она такая.
        Директор в притворном непонимании развёл руками.
        - Как я мог это выяснить так скоро?
        - У тебя в пресс-секретариате есть полный список корреспондентов, аккредитованных при Президенте, со всеми их данными.
        Вместе с губой у Директора задрожали усики.
        - В суматохе никому даже в голову не пришло…
        - Чтобы ты, при всей твоей дотошности и расчётливости, не выяснил в тот же час, кто она такая? - перебил его Брянцев. - Да ни за что не поверю!
        - Николай, я, как никто другой, понимаю твои чувства, - заговорил Директор, отходя к столу. - Но ты кадровый разведчик, должен знать, что в нашем деле иногда приходится идти на жертвы…
        - Ты должен был сразу позвонить мне в Томск! Ещё тогда! И я бы не отправил Кирпичёва минировать самолёт! Я бы сначала вытащил дочь!
        - Послушай, всё не так просто… - Рука Директора потянулась к кнопке вызова охраны.
        Брянцев в один прыжок оказался возле него и загородил кнопку корпусом.
        - Ты отправил мою дочь на смерть!
        - Пойми, я не мог рисковать успехом операции. Дело могло сорваться, а это гибель.
        - Так-то ты ценишь мою преданность!
        - Я её ценю, потому что ты мой единственный друг…
        - Это слово для тебя всегда было пустым звуком! - Лицо генерала исказилось от ненависти.
        Видя, что до кнопки не дотянуться, Директор выдвинул ящик стола, в котором лежал пистолет.
        Брянцев выхватил из кобуры за пазухой свой «ТТ». Но он находился слишком близко от Директора. Главный гебист ударил по руке, державшей оружие, и в следующую секунду выкинул кулак. Брянцев уклонился, при этом пистолет выскользнул из его пальцев. В последовавшем коротком обмене ударами успех сопутствовал генералу: Директор пропустил мощный хук и на короткое время потерял ориентацию. Стоял, привалившись спиной к стене и вращая выпученными глазами.
        Застонав от ненависти, Брянцев ринулся на него, вцепился в шею. Директор заскрежетал зубами, его лицо покрылось малиновыми пятнами.
        - Сейчас умрёшь, падаль, - прошипел Брянцев и с силой надавил большими пальцами на кадык.
        Директор задёргался, руки его беспорядочно сновали. Он начал заваливаться боком на стол. Брянцев, скалясь, продолжал сдавливать его шею. Рука Директора, шарящая по столу, наткнулась на бронзовую пепельницу. Собрав остаток сил, он схватил её и обрушил на висок противника.
        На второй удар у него не было сил. Но его и не потребовалось. Генерал замер. Разжал пальцы. Из трещины в черепе густым потоком хлынула кровь.
        Директор, кашляя, хрипя, скорчившись в три погибели, оттолкнул от себя Брянцева, и тот грузно опустился на ковёр. Директор свалился в кресло и, глубоко дыша, вздрагивая всем телом, пролежал в нём минут двадцать. Наконец нажал на кнопку. В кабинет вбежали телохранители.
        - Шеф, что случилось? - спросил крепкий, с толстой короткой шеей майор Дышев. - Вызвать врача?
        - Не надо. - Директор показал на труп. - Уберите по-тихому. Потом сотрите кровь с ковра.
        Пока Дышев с двумя подчинёнными выносили тело и наводили порядок в кабинете, он одну за другой выпил три рюмки водки.

* * *
        Через час на невзрачной «Волге», в сопровождении майора Дышева и старшего лейтенанта Вахрамеева, он уже ехал на квартиру к Брянцеву. Звонки в дверь показали, что в квартире никого нет. Дышев открыл дверь ключами, вынутыми из кармана убитого.
        Директора прежде всего интересовали бумаги, которые могли пролить свет на организацию терактов и заказных убийств, к которым был причастен покойный генерал. Их надо было срочно изъять, пока они не попали в посторонние руки. Однако обыск в квартире и осмотр персонального компьютера ничего не дали. Нашлось только несколько малосущественных бумаг. Но у генерала наверняка должен быть компромат на Директора. Его не могло не быть!
        Главный гебист покинул квартиру в глубокой задумчивости. За ним следовали подручные. Спустившись в вестибюль, Директор остановился. Окинул взглядом ряды почтовых ящиков.
        - Ну-ка, вскрой на всякий случай, - он показал на ящик генеральской квартиры.
        Он не надеялся что-либо в нём найти, но тут его ждала неслыханная удача. В ящике оказалась предсмертная записка Брянцева!
        «Нина, сегодня рано утром я вернулся из командировки, - прочитал Директор. - Наверное, ты уже знаешь про Иру. Для меня это тоже стало неожиданностью. Верь мне, я не имею отношения к происшедшему. Пишу эту записку, поскольку, может быть, ты вернёшься домой раньше меня. Не исключён вариант, что я вообще не вернусь. Сегодня я должен совершить самый важный поступок в своей жизни. Главный виновник в гибели дочери - Директор ФСБ. Я собираюсь покончить с ним. Возможно, и даже наверняка, меня тоже убьют. Но я должен отомстить, чего бы мне это ни стоило. Если не вернусь и не позвоню, знай, что меня уже нет в живых. И в этом тоже вина Директора. Позаботься о том, чтобы те документы, которые хранятся в белом кейсе, попали в Администрацию Президента. Предварительно достань оттуда листок с номерами банковских счетов - ты знаешь, о чём я говорю. Кейс там же, где мы были с тобой и дочерью в позапрошлое воскресенье. Потом поезжай куда-нибудь подальше от Москвы, лучше всего за границу. Не хочу прощаться, но на всякий случай - прощай. Всю жизнь любил только тебя одну. Николай».
        В тот же день Дышев отправился во Владимирскую область и к вечеру доставил вдову Брянцева в кабинет Директора.
        Нина Вячеславовна из теленовостей уже знала о взрыве самолёта над тайгой и о том, что в самолёте, вместе с Президентом и террористами, погибла её дочь. Вытирая слёзы, она села в придвинутое ей Директором кресло. Глава ФСБ был сама любезность.
        - Примите мои искренние соболезнования, - скорбно заговорил он. - Не стоит отчаиваться. Я хорошо понимаю ваши чувства… Выпейте воды… - Он откупорил бутылку и наполнил стакан. - А сейчас послушайте меня. Мы так спешно доставили вас сюда потому, что дело, как говорится, не терпит отлагательств. Нас интересует кейс с документами.
        - Какой кейс?
        - Белый кейс. Вы знаете, где он находится.
        Какое-то время она раздумывала. Директор не сводил с неё глаз.
        - Но муж строго предупредил меня, чтобы я без его ведома не трогала эти бумаги…
        - Он на ответственном задании и не может с вами связаться. Я обращаюсь к вам по его просьбе.
        Она отрицательно покачала головой.
        - Нет. Как бы он ни был занят, он мог хотя бы позвонить мне. Без него портфель не отдам.
        Директор нетерпеливо поморщился, взглянул на Дышева.
        - Сопроводите, пожалуйста, Нину Вячеславовну в другой кабинет.
        Это означало, что допрос продолжится на самом нижнем, минус одиннадцатом этаже, в мрачной комнате с цементными стенами и единственной жёлтой лампой, свисавшей с потолка на голом проводе.
        XIV. Тайга
        Гинго в ужасе всматривался в стремительно несущуюся поверхность реки. Девушка исчезла на самой её середине. Не теряя ни секунды, он нырнул и поплыл под водой. Течение помогало ему. Гинго способен был обходиться без воздуха гораздо дольше, чем самый опытный ныряльщик, а его глаза прекрасно видели в прозрачной воде. Река была неглубокой. Дно её устилали ил и камни. Попадались валуны, некоторые из них выступали над поверхностью, рассекая поток. Течение могло швырнуть девушку на один из таких огромных камней.
        Сначала он заметил колышущуюся, сморщенную белую тряпку, в которую превратилось полотнище парашюта. И только потом разглядел Ирину. Она беспомощно, теряя последние силы, боролась со стропами. Гинго оттолкнулся от дна и с дельфиньей скоростью поплыл к ней. Течение в этом месте было особенно коварным. Дикарь попал в быстрину, и его стало относить в сторону от девушки. Он пронёсся мимо неё. Пришлось возвращаться, преодолевая напор воды. Ирина к этому времени перестала сопротивляться. Стропы волокли её над самым дном. Гинго яростно боролся с течением. Пять метров, отделявших его от девушки, показались ему километрами. Чувствуя, что силы на исходе, дикарь сделал последний, отчаянный рывок и схватил её за руку. Он позволил себе расслабиться лишь на мгновение, и мчащаяся вода тотчас ударила его в грудь. Рука Ирины чуть не выскользнула из его пальцев.
        Со своей драгоценной ношей он вынырнул на поверхность, перевёл дыхание и поплыл к берегу. Он вытащил Ирину на травяной склон и вгляделся в неё. Она была без сознания. Дыхания не чувствовалось. Гинго перевернул её на спину и принялся обеими руками ритмично давить на её грудь, как его учили в ФСБ на курсах по оказанию первой помощи. Прошла минута, вторая, он уже предчувствовал самое худшее и на его глазах выступили слёзы отчаяния, как вдруг у неё изо рта хлынула вода. Она глубоко вздохнула. Гинго с удвоенной энергией продолжал массировать её грудную клетку. Наконец он убедился, что её дыхание выровнялось. И почти сразу её тело покрылось «гусиной кожей». Понимая, что она мёрзнет, Гинго нарвал пучков травы и принялся осторожно растирать ими её плечи и грудь. Он сам замёрз и промок, но не замечал всего этого: он невольно любовался её стройным телом и округлыми формами её груди. Он чувствовал нарастающее возбуждение, ему хотелось согреть её не только растиранием, но и теплом своих губ.
        Ощущая нежное поглаживание, Ирина постепенно приходила в себя. Она ещё не совсем очнулась, её глаза были закрыты, и она, находясь на грани сна, видела Гинго, лежащего рядом с ней. Это был он, она чувствовало это, и её наполняло непередаваемое блаженство. Он лизал её тело с чисто дикарской непосредственностью, и она вытягивалась ему навстречу и страстно шептала: «Хорошо… хорошо… ласкай меня всю, любимый…»
        Она раскрыла глаза и вдруг поняла, что её сон был явью. Значит, она не умерла, не утонула в реке! Её спас Гинго! Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, она порывисто обвила плечи юноши и притянула его к себе. Её грудь коснулась его груди. Лица сблизились.
        В его глазах отразился восторг.
        - Значит, ты любишь… - начал он.
        Она прервала его горячим, жадным поцелуем. Чувствуя во рту движения её языка, Гинго был потрясён.
        - Я хочу тебя, - прошептала Ирина и выдернула шпильку из сбившейся причёски, распуская волосы. - Хочу тебя прямо здесь, сейчас, и как можно скорее… Ну же…
        Она смотрела, как Гинго стаскивает с себя мокрую одежду.
        «Он заслужил благодарность, - думала она. - Мой герой. Мой рыцарь. Мой… любимый…»
        Через минуту она уже чувствовала, как их тела сливаются в неподвластном рассудку экстазе, и полностью отдалась на волю переполнявших её ощущений. Волны опьяняющего жара накатывали на неё одна за другой, и каждая следующая волна была горячее и яростнее предыдущей, пока этот восхитительный жар не затопил её всю и она не закричала в беспамятстве, изогнувшись дугой, прижимаясь к содрогающемуся телу юноши, стискивая руками его сильные влажные плечи.
        Гинго оказался удивительно хорошим любовником. Он тоже отдался порыву, но вместе с тем был внимателен к ней и заботился о том, чтобы она получила возможно более полное удовольствие. Его деликатность даже удивила Ирину, а бесконечная нежность, которую излучал взгляд его голубых глаз, заставила её подумать: «Так я и знала, он в меня влюблён. И из-за этого у меня будут проблемы…» Она вспомнила об отце, о его решительном нежелании видеть Гинго её женихом. «Странно, а почему меня так интересует его мнение? Разве я не могу сама устроить свою судьбу и выйти замуж за кого хочу? Алексей, конечно, неплохой парень, но в постели он вряд ли окажется таким пылким и ласковым любовником, как этот потрясающий дикарь…»
        - Ирина… - Он стискивал её в объятиях. - Теперь ты моя… Моя навсегда… Не отдам тебя никому…
        Сияющие глаза Гинго красноречивее всяких слов говорили о чувствах, которые его переполняли.
        «Такого парня, пожалуй, больше не встретишь», - подумала она и перевела взгляд на каменистый берег, поросший соснами. При виде реки и прибитого к прибрежным валунам парашюта её мысли приняли практическое направление: «Ну вот, совсем раскисла. Думаю о любви и замужестве, когда впору подумать, как выбираться из этой переделки. Попала из огня да в полымя. Отсюда до ближайшего жилья бог знает сколько километров…»
        Но всё же в глубине души она не испытывала страха перед тайгой, ведь рядом был Гинго. С ним она чувствовала себя в полной безопасности и почему-то была уверена, что это приключение кончится вполне благополучно.
        Пора бы уже встать с травы и позаботиться о мокрой одежде! Но вставать не хотелось. Ей было так уютно и тепло лежать в его объятиях…
        - Гинго, скажи, ты уедешь к себе или останешься в России?
        - Если ты останешься, то и я тоже. Но я хотел бы, чтобы ты поехала со мной на мой остров.
        Она насмешливо поморщилась:
        - Жить в пещере и жарить на костре мясо?
        - Я знаю, тебе там будет скучно, и поэтому кое-что придумал. Знаешь, где мы будем жить?
        - Где?
        - Во Франции, на берегу Средиземного моря!
        - Для этого нужны деньги, а у нас их нет.
        Сказав это, она подумала, что у отца хватит средств, чтобы отправить её и Гинго за границу, но об этом не приходилось и мечтать. Он не согласится на её брак с дикарём.
        - У меня есть деньги, - прошептал Гинго с таинственным видом.
        - Их наверняка мало. Для заграницы нужны большие деньги.
        - Послушай меня. Помнишь мой звонок перед отлётом в Томск? Я пытался рассказать тебе об этом, но ты не захотела меня выслушать. Так вот, я по многу часов проводил в интернете, участвовал там во всяких аукционах и играл на бирже…
        - Для того, чтобы играть на бирже, надо обзавестись деньгами!
        - Я взломал защиту одного московского банка и одолжил у него немного долларов. Перекинул их в оффшорную зону на острове Науру, оттуда на Каймановы острова, а оттуда в Лихтенштейн. Ты не думай, я не ставил перед собой цель нажиться, для меня это была всего лишь игра. Мне понравилось покупать и продавать разные вещи на интернет-аукционах. Как-то я приобрёл в Австралии картину, ею заинтересовались в Лондоне, но покупать по интернету не захотели, им нужно было увидеть её в натуре. Пришлось переслать её. Потом я о ней почти забыл, и вдруг за два дня до отлёта в Томск мне приходит по электронной почте письмо. Представь, эксперты обнаружили, что это подлинный Ван Гог, и торговый дом «Сотбис» предлагает мне за него сорок пять миллионов фунтов. После выплаты всех налогов у меня осталась довольно приличная сумма. Если бы ты дослушала меня до конца…
        - Я бы тебе не поверила.
        Он заглянул ей в глаза.
        - А сейчас веришь?
        Она улыбнулась. Конечно, он фантазирует, чтобы развлечь, ободрить её. Какой же он славный! Надо подыграть ему. И она закивала головой, как будто удивлена.
        - Сейчас верю. И что ты сделал с деньгами?
        - Сразу накупил по интернету много всего. Когда тратил деньги, я думал о тебе, о нашей с тобой будущей жизни… В первую очередь купил парусную яхту и нанял команду во главе с капитаном.
        - А виллу? - спросила она тоном капризного ребёнка.
        - Конечно! - воскликнул он. - Даже две. Одну - во Франции, на Лазурном берегу, а вторую - на Сейшельских островах.
        Она рассмеялась.
        - Замечательно! А ещё мне хотелось бы виллу во Флориде и небольшой самолёт.
        Гинго тоже смеялся, довольный произведённым на неё впечатлением.
        - Всё это будет, не волнуйся!
        - Вернёмся в Москву, - в тон ему шутливо говорила она, - ты найдёшь в интернете ещё какую-нибудь картину, и это вдруг окажется Леонардо да Винчи, - она обвила руками его шею. - Мы получим миллиард, купим десять белых «Мерседесов», остров в Тихом океане и большую подводную лодку. Отправимся на ней искать затонувшую Атлантиду…
        Он внимательно посмотрел на неё, насупился и встал на ноги.
        - Ты мне не веришь, - пробурчал с обидой.
        Ирина вздохнула. Ничего не поделаешь, надо возвращаться из мира мечтаний в суровую реальность.
        Она тоже встала, зябко передёрнула плечами. Огляделась.
        В тайге быстро темнело.
        - Надо решить, куда идти, - сказала девушка. - И попробовать разыскать какую-нибудь еду.
        - Север - там, - Гинго махнул рукой куда-то направо. - А те трое летели туда, - и он показал налево. - Надо их найти. Вместе нам будет легче выбраться отсюда.
        Он зашагал к одному из холмов, гряда которых тянулась вдоль берега. Ирина последовала за ним. Через полчаса они поднялись на свободную от деревьев вершину. Дикарь показал своей спутнице на столбик дыма, почти вертикально поднимавшийся в прозрачном бледно-лиловом воздухе.
        - Это они? - Она взглянула на юношу.
        Он кивнул:
        - Они примерно там опустились.
        - Тогда пойдём, - сказала она. - Они разожгли костёр, значит, погреемся. Хотя мне что-то не хочется снова встречаться с этим бандюганом Прутковым…

* * *
        Силуянов, Прутков и Президент приземлились ниже по течению на относительно открытом участке тайги.
        Сначала бродили каждый сам по себе. Первым на избушку геологов набрёл Силуянов. Она стояла на высоком месте и была видна издалека. По-видимому, люди были здесь не так давно, и собирались вновь наведаться сюда: в избе имелся запас дров, свечей, спичек, керосина и несколько банок консервированной фасоли. Минут через тридцать к избе вышел Президент, а ещё через час пожаловал Прутков. Его парашют занесло на деревья, стропы зацепились за ветви, и гебистский сексот долго висел, не решаясь спуститься с семиметровой высоты. Только голод и надвигающиеся сумерки заставили его побороть страх. Он бросил вниз капсулу и, сдирая кожу, сполз по стволу. Бродить по тайге с капсулой он не собирался, это был лишний груз, хотя и ценный. Он зарыл её на крутом берегу. Место запомнил, а над зарытой капсулой выложил крест из камней.
        Явившись в избу, бандит убедился, что оружия ни у лётчика, ни у Президента нет, и начал устанавливать свой авторитет.
        - Жратву будем экономить, - сказал он, как бы невзначай поигрывая пистолетом. - Без моего ведома к консервам не прикасаться!
        Он вскрыл банку фасоли и тут же съел почти всё её содержимое. Остатки милостиво отдал собратьям по несчастью.
        С появлением Гинго положение изменилось. У дикаря тоже был пистолет, и Пруткову пришлось умерить начальственный пыл. Бандиту было невдомёк, что ствол Гинго пришёл в негодность после пребывания в воде, но ему было достаточно одного вида оружия.
        - Слышь, братан, - сказал он юноше, отойдя с ним в сторону. - Я так понимаю, только мы с тобой тут настоящие мужики и есть. Эти двое - шелупонь. Будь с ними круче. Чуть что вякнут не по делу - сразу бей по рогам, - и он ухмыльнулся, подмигнул: - А бабу вместе трахать будем…
        Договорить он не успел - кулак Гинго врезался ему в переносицу. Прутков со сдавленным воплем повалился на землю, его рука нырнула в карман за пистолетом, и в ту же секунду дикарь прыгнул на него. Бандит пытался сопротивляться, но несколько сильных ударов быстро вышибли из него прыть.
        - Кого ты собрался трахать, ты, падаль? - хрипел Гинго, выкручивая ему руку.
        Прутков выл от боли.
        - Ой, прости, братан, всё просёк, в натуре… Больше не буду, мамой клянусь…
        На шум подошли Ирина и остальные. Наблюдать за унижением бандита явно доставляло им удовольствие. Гинго отпустил его, предварительно вытащив у него из карманов пистолет и нож.
        Прутков, кряхтя, поднялся.
        - Ты чо, кореш, - он выдавил примирительную улыбку. - Я же ничо против тя не имел…
        - Ещё раз скажешь что-нибудь подобное - живьём в землю зарою, - пообещал Гинго. - Одна голова будет торчать!
        - Понял, понял, братан…
        Откуда-то издалека донёсся гул. Все оглянулись. Вдали, над покрытыми лесом холмами, пролетали самолёты. Они были не видны за вершинами сосен, слышался только шум моторов.
        - Это они меня ищут, - пробормотал Президент.
        - Надо разжечь костры, тогда они нас заметят! - воскликнул Гинго. - Тащите хворост и дрова на равнину, деревьев там нет, огонь будет виден издалека!
        Лётчик, Президент и Ирина бросились в избу за дровами. Гинго устремился было за ними, но Прутков задержал его, легонько взяв за локоть.
        - Не торопись, братишка, - оглядываясь на холмы, сказал он по-заговорщически тихо. - Зря мы суетимся. Щас сюда подвалят военные, менты, всякая шушера, а нам с тобой от этого ничего хорошего не будет. На зону за Президента укатают, а то и мочканут втихаря, чисто конкретно.
        - Не понимаю, - Гинго пожал плечами. - Мы выполняли ответственное задание ФСБ. Всё сделали правильно, по утверждённому плану. И не наша вина, что в самолёте оказалась мина.
        Бандит недобро усмехнулся.
        - В том-то и дело, что мина! Забыл, небось, что я тебе в самолёте сказал? - Прутков приблизился к нему. - Гебисты, гады, нас подставили! Они, больше некому!
        На лице дикаря отразилось недоумение.
        - Ты думаешь, они хотят нас уничтожить?
        - Прямо тут и завалят!
        - Но какой смысл? Им нужны не мы, а капсула с «Ранетом»!
        - Ни мы, ни «Ранет» им нах не нужны! - Бандит нетерпеливо скривился. - Мину заложили, чтоб Президента вальнуть, а нас заодно с ним, как опасных свидетелей!
        Юноша промолчал. Выводы, которые сделал бандит из истории с миной, не укладывались в его наивном сознании.
        Шутя постигавший науки, Гинго так и не постиг все тонкости человеческих отношений с их корыстолюбием, изменами, коварством и завистью. В душе он остался тем же, кем был - бесхитростным дикарём, привыкшим безоглядно верить своим друзьям. Ирининого отца он считал другом. Другом считал и Директора ФСБ. Он и помыслить не мог, чтобы они его предали. Операция по добыче капсулы казалась ему благородным, спасительным для человечества делом. Он очень старался заполучить для ФСБ эту капсулу. Но теперь он был сбит с толку. Слова бандита заставили его засомневаться. Действительно, чем объяснить появление в самолёте мины?
        И тем не менее полностью согласиться с бандитом он не мог. Против этого восставало всё его существо.
        - Нет, - сказал он после минутного раздумья. - Контрразведчики не могли быть причастны к закладке мины. Мы должны были посадить самолёт в заданном месте и передать им капсулу. Потом мы отпустили бы Президента и на этом закончили операцию.
        - А мину кто подложил?
        Гинго пожал плечами.
        - Думаю… это сделали спецназовцы, которые просто были не в курсе…
        - Чудило! - Прутков в сердцах хлопнул себя по бокам. - Ну, скажи, какой смысл им грохать своего начальника? Ведь Президент - их начальник! Они не грохать его должны, а охранять! Мину подложили гебисты! Использовали нас, как баранов, чтобы мы им Президента мочканули, а потом всё бы на ваххабистов списали…
        - Зачем сотрудникам ФСБ убивать Президента?
        - Хрен их знает. У них там, в верхах, всё время грызня идёт. Только и делают, что подсиживают друг друга, кидают и мочат. А мы для них пешки. Использовали и выбросили… Братан, не костры разводить надо, а дёргать отсюда!
        - Не волнуйся. Генерал Брянцев - отец Ирины и мой друг, он всё устроит, в крайнем случае - поможет выехать из страны.
        - На тот свет он поможет выехать! Знаю я этих гебистских генералов! Только за свои карманы трясутся! Линяем, братан, к китайской границе. Капсулу с газом с собой возьмём, я её у реки зарыл. Косоглазые за неё хорошие бабки отвалят. И Президента возьмём. За корову.
        - Какую ещё корову?
        - А такую, - бандит хитро прищурился. - Канать через тайгу придётся, а там, сам знаешь, со жратвой не густо. Вот мы этого дядечку и возьмём.
        И он вопросительно посмотрел на Гинго. Тот всё ещё не понимал. Явно под «коровой» что-то подразумевалось. Но что? В интернетовском «Словаре блатного жаргона» такого слова не было…
        - Ты имеешь в виду, что он будет охотиться для нас? - предположил дикарь. - Но он не сумеет…
        Прутков хохотнул.
        - Чего там охотиться! Как оголодаем, так и заколем коровку… А чо, с него сало капает. Если его толково разделать, на неделю запасов хватит… А, братан? Линяем? - И он тревожно оглянулся на дальние холмы, со стороны которых ещё доносился гул.
        До Гинго не сразу дошёл смысл его слов, а когда дошёл, он вздрогнул от отвращения.
        - Ты животное! - Он замахнулся в гневе, и браток резво отпрыгнул в сторону. - Шакал, гиена! Кому только пришло в голову привлечь тебя к операции?… - Гинго глядел на бандита в упор. - Ладно! Можешь уходить в тайгу! Я тебя не держу!
        Он повернулся и зашагал к поляне, на которой его спутники раскладывали костры.
        Прутков двинулся за ним.
        - Слышь, командир, только мне жратва нужна. Я возьму консервы, хорошо?
        - Нет, - Гинго остановился. - Они нам самим понадобятся. А тебя тайга прокормит.
        - Куда же я пойду - без жратвы, без оружия?… - заканючил браток. - Один я загнусь…
        - Не хочешь уходить - оставайся. Безопасность тебе гарантирую.
        На поляне уже были разложены три большие груды из поленьев и хвороста. Силуянов, Президент и Ирина постоянно приносили из леса новые охапки сухих веток.
        Наступила ночь. В лесу сгустилась кромешная тьма, и сбор хвороста пришлось прекратить. Прутков незаметно от остальных спустился к реке. Он ещё час назад заметил на берегу небольшую лодку, лежавшую кверху днищем, и тогда же замыслил использовать её для побега. Но поход через тайгу страшил его не меньше, чем самолёты, которые кружили над холмами. Прежде чем отправиться в путь, необходимо было раздобыть съестное, а этим съестным, в понимании бандита, мог быть только человек. Пока остальные занимались устройством костров, он зашёл в избу и тщательно всё обыскал, уделяя особое внимание малозаметным щелям в полу и стенах. Ему повезло: в полу, под скрипевшей половицей, он нашёл нож, который был кем-то спрятан тут.
        Над холмами снова раздался гул. Гинго вылил на груды поленьев и хвороста большую часть имевшегося керосина. Костры вспыхнули. Громко затрещали сухие еловые ветви. На поляне и среди окрестных деревьев стало светлее. Люди снова разошлись в поисках хвороста.
        Прутков запомнил, в какую сторону пошла Ирина, и двинулся туда же. Фигура девушки то исчезала в тени, то снова появлялась в звёздном свете. Прутков остановился, зная, что она пойдёт назад тем же путём. Так и случилось. Ирина с охапкой сушняка приблизилась, бандит бесшумно рванулся к ней и с силой ударил по затылку.

* * *
        Ирина целую минуту не могла понять, где она находится и как долго пробыла в обмороке. Она лежала на берегу реки; над головой высились сосны, а ещё выше блестели звёзды. Привстав, она увидела Пруткова, который подтаскивал к воде лодку. Бандит явно торопился. Отдуваясь, он перенёс в лодку чёрный цилиндр. Ирина узнала капсулу с «Ранетом».
        Заметив, что она очнулась, он подошёл к ней и приставил нож к её лицу.
        - Будешь пищать - искромсаю всю, - прошипел он. - Врубилась, да?
        У неё вместо ответа вырвался лишь чуть слышный стон. Голова всё ещё кружилась, в глазах мелькали чёрные мушки.
        Прутков поднял пленницу на руки и перенёс в лодку, затем столкнул лодку в воду и сам запрыгнул в неё. Веслом, которое имелось при лодке, бандит оттолкнулся от берега. Утлое судёнышко сразу подхватило течение.
        XV. Телепатия
        На поляне горело три больших костра. Пылающая хвоя трещала и тысячами огненных игл взлетала к небу. Самолётный гул за холмами то удалялся, почти исчезал, то начинал приближаться, и таёжные робинзоны то приходили в отчаяние, то загорались надеждой. Самолёты кружили над местом взрыва «Як-40», который произошёл за добрый десяток километров от поляны.
        К полуночи гул затих окончательно.
        - Улетели, - уныло заметил Президент.
        - Костры будем жечь до утра, - решил Гинго. - Самолёты обязательно вернутся.
        Президент зевал во весь рот, борясь со сном.
        - Надо договориться о дежурстве, - сказал Силуянов. - Кто-то должен поддерживать огонь.
        - Я буду сидеть здесь всю ночь, - дикарь подбросил в костёр сухих веток, и в его светлых глазах отразился багровый блеск. - А вы идите спать.
        - Девушка, наверное, уже легла… - Президент снова зевнул и потянулся.
        - А где этот субъект? - спросил лётчик.
        - Пока не вернулся, - ответил Гинго.
        - Чтоб он совсем не возвращался, - сказал Президент.
        Они с лётчиком вошли в дом. На столе горела свеча. Огонёк вздрагивал от ветра, подувшего из раскрытой двери.
        - Никого, что ль, нет? - Силуянов заглянул за перегородку. - Ирина Николаевна ещё не возвращалась?
        - Бог с ней, давай спать, - Президент, зевая, сел на топчан. - Если нас спасут - переведу тебя в Москву, квартиру дам хорошую…
        Он улёгся. Лётчик вышел из избы.
        - Странно, - бормотал он. - Она что, решила заночевать на открытом воздухе? Она же замёрзнет…
        К крыльцу подошёл Гинго. Узнав, что Ирины в избе нет, он забеспокоился. Вместе с Силуяновым пробежался по ближним окрестностям. Девушки нигде не было. А когда выяснилось, что пропал и Прутков, беспокойство переросло в тревогу. Гинго не отпускали мысли о «корове», про которую говорил бандит.
        К поискам подключился и сонный глава государства. Правда, большого энтузиазма он не проявлял, в лес старался не заходить, держался в основном на поляне.
        Идя вдоль берега, Гинго увидел свежую борозду, как будто здесь проволокли что-то тяжёлое. Опыт следопыта подсказал ему, что это могла быть только лодка, которую протащили только что. Взрыхленная земля была совсем свежая.
        Он поделился своими соображениями с Силуяновым.
        - Точно, лодка, - согласился тот. - А уплыл на ней наш хмырь, кто ж ещё.
        Поблизости от борозды дикарь своим острым зрением заметил на земле следы. Ему не нужно было ломать голову над тем, что здесь случилось. В родном африканском лесу он по самым крохотным отпечаткам, по сломанным веткам, по клочкам звериной шерсти на коре деревьев мог определить, что происходило на этом месте, кто куда прошёл, кто с кем дрался. Лес с его запахами и следами был для него открытой книгой. Вглядевшись во вдавленный мох, он узнал следы Ирины, а возле них - отпечатки ботинок Пруткова. С этого места следы Ирины обрываются, а отпечатки Пруткова становятся более глубокими. Бандит наверняка нёс девушку, которая не могла оказать сопротивления!
        - Я их найду! - крикнул Гинго. - Они не могли далеко уплыть!
        - Что ты задумал?
        - Сделаю плот и обследую реку ниже по течению. Вы с Президентом оставайтесь на поляне. Самолёты должны вернуться.
        В избе имелись пила и прочная верёвка. Поваленные деревья в изобилии гнили вдоль берегов. На то, чтобы отпилить ветви и спустить три ствола в воду, ушло немногим больше часа. В воде Гинго скрепил стволы верёвкой. Силуянов, насколько мог, помогал ему.
        Работая, Гинго вспоминал, как пару часов назад им вдруг овладело острое чувство беспокойства. Оно длилось минуту, и тут же прошло. Но теперь дикарь клял себя за беспечность. Конечно же, это был крик Ирины о помощи, а он, занятый своими делами, не распознал его сразу, не бросился её искать! Наскоро связав брёвна, он оттолкнулся длинной ветвью от берега, и скоро поляна с горящими кострами пропала за деревьями. Речную гладь с обеих сторон обступил лес.
        Гинго плыл, направляя плот к середине реки и зорко всматриваясь в берега. Бандит вряд ли будет плыть всю ночь, поскольку, как и остальные, устал и нуждается в отдыхе. Дикарь начал думать об Ирине. Только так - восстанавливая в памяти её облик и всё время мысленно зовя её, он мог определить, где она находится. Нужно было сосредоточиться на ней. Постоянно звать её.
        На диких заросших берегах не было никаких признаков человеческого жилья. Прихотливое течение направляло плот то к одному берегу, то к другому. Гинго то и дело приходилось отталкиваться от выступавших из воды валунов. По мере того, как он плыл, в душе нарастало чувство тревоги. Это чувство, без сомнения, было как-то связано с девушкой. Внезапно сердце его сжалось, а на лбу выступили капли холодного пота. В голове его словно стукнуло: она здесь! Удвоив внимание, он направился к правому берегу.
        На реке лодки видно не было, и Гинго решил, что бандит с пленницей сейчас в лесу. И верно: из прибрежных зарослей выглядывал нос челнока. Юноша направил плот к нему.
        Тревога в его душе росла, а когда он спрыгнул на берег, его пронзил внезапный, пробирающий до костей ужас. В лесу стояла тишина, нарушаемая лишь мерным плеском воды, но голова Гинго разрывалась от пронзительного крика. Это, без сомнения, кричала Ирина! И словно подтверждая его предчувствие, откуда-то из лесных зарослей донеслось низкое звериное рычание. Гинго ринулся туда…

* * *
        Прутков, как и предвидел дикарь, далеко не уплыл. Очень скоро он устал грести и направил лодку к берегу. Глаза его слипались, затёкшее тело словно налилось свинцом. Он заставил пленницу выйти из лодки, затем выволок своё судёнышко из воды, оставив в нём капсулу.
        Ирина ещё не совсем пришла в себя после удара. Пожалуй, она смогла бы дать отпор бандиту - в ФСБ её обучали приёмам борьбы, - но сейчас она чувствовала, что у неё не хватит сил. Прутков связал ей руки захваченной из избы верёвкой и, оставив на берегу, отправился в лес на поиски какого-нибудь убежища, в котором можно переночевать.
        Ему повезло. Минут через пять он наткнулся на неглубокую, но довольно уютную пещеру в овраге под корнями поваленной ели. Он привёл пленницу.
        - Здесь переночуем, а завтра в путь.
        - Какой ещё путь?
        - До Китая. Граница на юге, это я знаю точно.
        - Сколько мы будем до неё добираться?
        - Хоть сто лет, тебе-то какая разница.
        Ирина уселась на ковёр из прелой хвои; плечом привалилась к замшелой коряге, выступавшей из земли. К этой коряге Прутков её и привязал, чтоб не сбежала. Сам улёгся между ней и входом в пещеру.
        Пленница долго не могла заснуть. Он коряги и верёвки ныли кости. Да и запах в пещере был какой-то тяжёлый, гнилостный. Только она задремала, как раздался странный шорох. Она раскрыла глаза и привстала в ужасе. В пещеру заглядывали два медвежонка. Внутрь они не входили, почуяв людей. Их глаза в звёздном свете горели как уголья.
        Прутков перестал храпеть и тоже привстал.
        - Медведи! - воскликнул он испуганно.
        Забыв о пленнице, он бросился вон из пещеры, и тут же попятился назад, нос к носу столкнувшись с огромной лохматой медведицей. Она была голодна и раздражена проникновением чужаков в её жилище.
        - Развяжи меня! - забилась, пытаясь высвободиться, Ирина. - Развяжи меня, слышишь?
        Но обезумевшему от страха бандиту было не до неё. Он думал только о собственном спасении. Медведица поднялась на дыбы, закрыв своим телом выход из оврага. В панике Прутков бросился вперёд. Бандит рассчитывал проскользнуть у неё под боком. Но зверь, внешне казавшийся неповоротливым, проявил неожиданную прыть: громадная лапа с растопыренными когтями опустилась на спину братка и разодрала куртку вместе кожей и клочьями мяса. Прутков истошно заорал от боли. Ирина невольно подхватила его крик.
        Потрепыхавшись в убийственных объятиях зверя, бандит безжизненно поник, а медведица всё рвала его и грызла. С хрустом ломались кости, выворачивались наружу красные комья мяса. Ирина затихла. Горло её перехватил ужас, а сердце, казалось, остановилось в груди.
        Опьяневшая от вкуса крови медведица громко заревела, оставила изуродованное тело бандита и двинулась на беззащитную пленницу. Этот рёв услышал Гинго, когда вышел на берег. С быстротой молнии он бросился на звук. Медведица приблизилась к Ирине на расстояние вытянутой руки. Девушка чувствовала зловоние, исходившее из разинутой пасти. Она зажмурилась, приготовившись встретить смерть, как вдруг раздался выстрел. Кровожадный зверь, испустив яростное, полное боли рычание, обернулся к новому противнику.
        Гинго вглядывался в полутьму пещеры. Вход заслоняла вставшая на дыбы медведица. Он метнулся вправо, влево, и медведица качалась вправо и влево, ревя и надвигаясь. Она прошла вперёд, и он разглядел за её спиной бледное лицо Ирины. Глаза дикаря радостно сверкнули: девушка жива! Он ещё раз нажал на крючок, но пистолет сухо щёлкнул. Гинго отбросил его и вытащил нож. Свирепо рыча, медведица шла на него на задних лапах. С зубов её свешивались ошметья человеческого мяса, когти были вымазаны кровью. Юноша снова метнулся вбок. На его острове тоже водились медведи, и однажды он схватился с одним из них. Но тогда он был вооружён туземным копьём с острым стальным наконечником. Копьё позволяло держать зверя на расстоянии. Гинго наносил болезненные уколы и одновременно увёртывался от когтей. В конце концов медведь покрылся ранами и упал, издыхая. Сейчас же у Гинго был только нож. А это значило, что ближнего боя не избежать.
        Он вбил лезвие зверю между глаз, и оно сломалось. Юноша в досаде отшвырнул бесполезную рукоятку. Медведица заревела от боли и облапила человека, сдирая с него кожу. Гинго перехватил её лапы, изо всех сил стиснул их, не давая пустить в ход когти. Зверь рычал и старался высвободиться. Рубашка на дикаре была порвана, сквозь прорехи виднелось окровавленное голое тело. Ирина невольно залюбовалась его атлетическим торсом с вздувшимися бицепсами. Гинго показался ей стройным и прекрасным античным богом, одолевающим чудовище.
        Медведица широко разинула пасть, норовя дотянуться до головы противника, и это бы ей наверняка удалось, если бы собравший силы Гинго резким толчком не свалил её на землю. Но коварное животное увлекло его за собой. Ирина, вскрикнув в ужасе, отвернулась, не в состоянии смотреть, как безжалостные когти рвут её героя…
        Гинго вывернулся, схватил первое, что попалось под руку - увесистый камень, - и обрушил его на голову зверя. Удар пришёлся по лезвию, торчавшему в черепе. Лезвие целиком ушло в звериный мозг. Медведица дёрнулась, испустила короткий пронзительный вой и затихла навсегда.
        Дикарь какое-то время стоял рядом с ней на коленях, тяжело переводя дыхание и вытирая пот с лица. Наконец встал. Шатаясь, вошёл в пещеру. Едва он освободил Ирину от верёвок, как она кинулась в его объятия.
        - Гинго, ты ранен!
        - Пустяки. На мне всё заживает быстро.
        - Дай я перевяжу тебя.
        - Потом, потом… - Он порывистым движением притянул её к себе. - Теперь я ни за что не расстанусь с тобой…
        Сжав её тело и вобрав в рот её льнущие губы, он вдруг почувствовал, что не в силах справиться с нахлынувшей на него страстью. Они соединились здесь же, в метре от истекающего кровью животного. Шок от пережитых ужасов разрядился бурной и долгой близостью. Ирина кричала от восторга. Блаженству, казалось, не будет конца.
        Потом они лежали, обессиленные, и смотрели на крупные таёжные звёзды, мерцавшие над верхушками сосен.
        - Любимая, я хочу, чтобы ты стала моей женой, - прошептал Гинго. - Ты выйдешь за меня замуж?
        - Да, да, мой милый!
        Он вновь притянул её к себе. Его объятия возбуждали. Она глубоко задышала. «Боже мой, а ведь это то, о чём я мечтала всю жизнь», - подумала она и беззвучно рассмеялась от счастья.
        - Мы заедем на мой остров, - говорил Гинго, - а потом отправимся на нашу виллу во Франции.
        - С тобой - хоть на край света. Обними меня крепче…
        Она помогла Гинго промыть его раны в холодной и чистой речной воде, а потом перевязала их лоскутьями от рубашки Пруткова.
        - Здесь сильное течение, на лодке мы его не одолеем, - сказал юноша, - поэтому придётся возвращаться берегом. Сейчас где-нибудь переночуем, а утром отправимся в путь.
        Над рекой, в гуще кустарников, они нашли укромную, защищённую от ветра площадку. Гинго натаскал сюда травы и листьев. Спали долго. Когда на другой день они собрались в дорогу, солнце стояло уже высоко. Дикарь достал из челнока капсулу и водрузил её себе на плечо. Так и нёс её всю дорогу, ни разу не заикнувшись об усталости.
        Пробираться приходилось сквозь девственные заросли. Два или три раза в небе слышался гул самолётов.
        - Летят к нашей поляне, - сказал Гинго. - Наверное, заметили костры!
        - Слушай, - Ирина остановилась. - Я ещё ночью хотела тебя спросить… Как ты нашёл берлогу?
        Дикарь улыбнулся.
        - Словами трудно объяснить. Это надо чувствовать.
        - Опять интуиция сработала?
        - Ну, может, и она. Я вчера, когда плыл по реке, всё время мысленно звал тебя. А потом у меня в голове твой крик раздался, как тогда, на бандитской даче. И я понял, что ты где-то здесь, недалеко.
        - Это телепатия! - Ирина глядела на него восхищённо. - Я всегда подозревала, что она существует!
        - Конечно, существует, - согласился Гинго, - а то бы я тебя не нашёл.
        - Но всё-таки, как это у тебя получилось?
        - Не знаю. Просто получилось, и всё. Я с детства так умею. На моём острове ни один зверь не мог напасть на меня неожиданно. Я всегда чувствую опасность.
        - И благодаря этой способности ты меня спас! - Она прильнула к нему. - Второго такого, как ты, больше нет!
        Не снимая с плеча капсулы, он обнял её и нежно поцеловал.
        - Однако, нам надо торопиться. Наших спутников, наверное, уже нашли.
        Они добрались до избы к вечеру. Солнце висело у самого горизонта, протягивая длинные чёрные тени. Гинго был прав: поисковые самолёты ещё ночью заметили костры, а к утру на поляну прибыли вертолёты. Когда появились Гинго с Ириной, ни Президента, ни Силуянова здесь уже не было.
        На поляне стояли два вертолёта. Люди в военной форме суетились на берегу, готовя надувные лодки. Получив сообщение от Президента о девушке и двух мужчинах, принимавших участие в его похищении, военные снаряжали экспедицию для их поисков и ждали прибытия подкреплений. Появление Гинго оказалось для них приятной неожиданностью. Ирина рассказала о своих приключениях, умолчав только о телепатических способностях дикаря. Поисковики на лодках немедленно отправились вниз по реке и ещё до наступления темноты обнаружили челнок и трупы медведицы и Пруткова.
        Молодых людей на вертолёте доставили на ближайшую военную базу. Утром их спецрейсом отправили в Москву.
        XVI. Под жёлтой лампой
        Голая жёлтая лампа, свисавшая с потолка, освещала серые стены, стол и сидевшую за ним женщину. Запястья её рук были прикреплены к поверхности стола металлическими зажимами. Директор смотрел на женщину тяжёлым взглядом. Глаза его были мутны и не сулили ничего хорошего.
        - Ну, что, гражданка Брянцева, будем продолжать в несознанку играть, или признаемся?
        - Ничего не знаю, - выдавила Нина Вячеславовна. - Впервые слышу об этом кейсе.
        - Я видел записку твоего мужа. Он пишет, что тебе известно, где он!
        - Кто?
        - Дуру из себя не корчи! - Директор застучал по столу кулаком. - Последний раз спрашиваю: где белый кейс с документами?
        Она посмотрела на него с ненавистью.
        - Покажи мне записку!
        - У меня её нет.
        - Значит, врёшь.
        - Он просил никому её не показывать.
        - Ты его убил! - Тело женщины сотрясла дрожь. - Убийца! Подонок! Не думай, что тебе удастся уйти от возмездия!
        - Поосторожнее с обвинениями. Генерал Брянцев - мой старый друг.
        - Тогда где он? Я хочу его видеть.
        - Его местонахождение неизвестно. Мы принимаем меры к его розыску.
        - Ты убил его, иначе бы не посмел так обращаться со мной!
        - Всё! Хватит истерики! Говори, где кейс!
        - Убийца!
        Директор наклонился к ней.
        - Не хочешь говорить?
        - Тебе сказано - не знаю.
        Он зловеще улыбнулся.
        - Мы найдём способ развязать тебе язык, старая ведьма, - он кивнул майору Дышеву, стоявшему в стороне. - Приступай.
        Тот выдвинул ящик стола и достал коробку. Поставив на стол, открыл её. В коробке находились разнообразные щипцы, клещи и иглы.
        Директор курил, наблюдая, как Дышев подбирает подходящую иглу. Лицо Нины Вячеславовны покрылось каплями пота.
        - Я бы тебе не советовал подвергаться таким болезненным процедурам, - сказал Директор. - Подумай как следует. Вспомни о своём больном сердце.
        - Что вы сделали с моим мужем? - хрипло спросила она.
        - Да жив он, жив, - солгал Директор и нетерпеливо дёрнул плечом. - Увидишь его, как только получу кейс.
        - Увижу? Ты только что сказал, что его местонахождение неизвестно!
        - Отдашь кейс - будет известно!
        - Не верю тебе, фашист проклятый.
        - Меня не интересует, веришь ты мне или нет! - взорвался глава ФСБ. - Мне нужен белый кейс! Скажешь, где он?
        Нина Вячеславовна посуровела, пальцы её сжались в кулаки. «Сейчас узнаете, что такое жена генерала контрразведки, - подумала она. - Пытайте! Мучайте! Держаться буду до конца!»
        - Не знаю, - сказала она твёрдо.
        Муж обычно не посвящал её в свои дела, но однажды намекнул, что в белом кейсе хранится компромат, который служит ему гарантией от разного рода неприятностей. Как видно, компромат его не спас. Муж мёртв, и теперь Директор охотится за кейсом. Отдать его - значило совершить предательство по отношению к покойному.
        Помимо этого, у Нины Вячеславовны была ещё одна причина не открывать Директору тайну местонахождения портфеля с документами: в портфеле хранился листок с секретными номерами банковских счетов! Брянцев сколотил немалое состояние, выполняя конфиденциальные поручения Директора и олигархов. Деньги находились за границей, на номерных счетах в банках Лондона, Цюриха, Роттердама и Нью-Йорка. Номера были записаны только на этом листке. Никто не видел их, даже Нина Вячеславовна. У неё были веские основания полагать, что Директор гонится не столько за компроматом, сколько за этим листочком с цифрами. Завладев кейсом, он наложит лапу на семейный капитал Брянцевых, а этого Нина Вячеславовна допустить никак не могла. Деньги нажиты, возможно, не совсем праведно, но она считала их своими. Кровными. После смерти мужа они должны достаться ей и дочери!
        - Не знаешь?
        Директор мигнул Дышеву. Тот одной рукой прижал палец женщины к столу, а другой ввёл под ноготь иглу. Нина Вячеславовна испустила сдавленный стон и задёргалась. Директор не сводил с неё горящих глаз.
        - Ведьма! Говори, где кейс!
        С чуть слышным скрипом открылась дверь. Директор обернулся. В комнату вошёл Вахрамеев и протянул бумагу со срочным донесением. Директор пробежал её глазами. Его серое лицо перекосила гримаса злости и страха. Президент жив! Спрыгнул с парашютом за минуту до взрыва!
        - Недоработка Кирпичёва, - процедил он. - Парашюты надо было привести в негодность.
        В донесении говорилось, что глава государства уже вылетел в Москву. Кроме того, в тайге найдены агент под кодовой кличкой «Геннадий» и Ирина Брянцева. Оба тоже спрыгнули с парашютом.
        Новости настолько поразили Директора, что он на минуту забыл об упрямой вдове. Гинго и этой девчонке надо навеки заткнуть рот, чтобы не стала известна истинная цель теракта в Томске. Теракт совершили исламисты с целью завладеть «Ранетом», и точка!
        У главного гебиста дрожали руки. А вдруг Президент, прислушиваясь к разговорам террористов, что-нибудь узнал и заподозрил государственную измену? Это выяснится в самое ближайшее время, а пока надо подготовить пути к отступлению. Прежде всего - найти этот чёртов кейс.
        Он посмотрел на женщину, дёргающуюся от боли, и внезапно его осенило. Ирина! Вот кто поможет развязать старухе язык!
        «Как только дочь окажется в этом подвале, ведьма по-другому запоёт», - думал он, вглядываясь в побледневшее лицо вдовы.
        Он обернулся к Вахрамееву:
        - Бери людей и немедленно отправляйся в аэропорт. Встретишь Брянцеву и агента Геннадия у трапа и лично отконвоируешь сюда. Геннадий очень опасен, на него надень наручники.
        - Понял, шеф.
        - Выполняй.
        Вахрамеев вышел.
        Директор наклонился к генеральше:
        - Слышала? Сейчас сюда доставят твою дочь!
        Он вгляделся в позеленевшее лицо. Конвульсии старухи прекратились, она сидела неподвижно, с полуоткрытым ртом. Директор легонько хлопнул её по щеке. Она не реагировала.
        - Похоже, отключилась, - сказал Дышев.
        Директор взял её за запястье и минут пять пытался нащупать пульс.
        - Так и знал. Умерла.
        «Проклятая старуха, - мысленно прибавил он. - Всё-таки улизнула от меня! Но ничего. Не удалось с мамашей - получится с дочкой!»
        XVII. Побег
        При сходе с трапа к Гинго и Ирине подошли трое мужчин в чёрных костюмах, показали удостоверения и препроводили в служебный корпус Внуковского аэропорта.
        - Они прибыли, - доложил по сотовому телефону Вахрамеев, наблюдая за ними из окна корпуса.
        - Смотри, не упусти их, - послышалось в трубке.
        Дикаря с Ириной ввели в небольшую комнату, где стояли диваны и включённый телевизор.
        Гинго настороженно оглядывался на гебистов.
        - Не нравятся они мне, - шепнул он своей спутнице. - От них исходит угроза…
        - Ну что ты, - возразила она. - Двух из них я видела на Лубянке, а это значит, что мы попали к своим. Я поговорю с отцом, и всё утрясётся. Думаю, уже завтра мы вылетим за границу.
        К Гинго с дружеской улыбкой приблизился Вахрамеев.
        - Ты извини меня за эту формальность, - сказал он, доставая наручники, - но мне приказано.
        Гинго мрачно посмотрел на Ирину. Она кивнула. Гинго исполнил требование. На его запястье защёлкнулись стальные браслеты.
        - Это недоразумение, - заговорила девушка, - мы сотрудники ФСБ, выполняли ответственное задание. Соедините меня с генералом Брянцевым. Или с Директором.
        Пока она говорила, перед мысленным взором дикаря промелькнуло лицо Пруткова. Вспомнились его слова о коварстве гебистского начальства. «Неужели он прав?» - вдруг колоколом прозвенело в голове.
        - Хорошо, я сама позвоню Брянцеву, - настаивала девушка. - Дайте мне на пару минут сотовый телефон.
        Вахрамеев кривовато усмехнулся.
        - Насчёт телефона приказа не было.
        Ирина вцепилась Гинго в рукав.
        - Вы арестовываете его? Кто приказал?
        - Он всего лишь задержан. Ты, кстати, тоже.
        - Не понимаю!
        - Вам всё объяснят.
        В это время по телевизору начали передавать новости.
        - По последним сообщениям, - говорил диктор, - глава государства, совместно с пилотом международного класса Владимиром Силуяновым, дал отпор террористам. Находясь с ними в самолёте, Президент проявил свойственные ему героизм и выдержку, сумев предотвратить дальнейшее распыление отравляющего вещества. Во время схватки один из налётчиков взорвал гранату, что привело к выходу из строя бортовых систем. Пользуясь замешательством преступников, Президент взял капсулу с ядовитым веществом и спрыгнул с парашютом. Силуянов задержался в горящем самолёте и погиб…
        - Силуянов погиб в самолёте? - пробормотал Гинго. - Ничего не понимаю. Их же с Президентом забрали спасатели…
        - Останки пилота найдены среди обломков и доставлены на военно-воздушную базу под Екатеринбургом, - продолжал телеведущий. - Таким образом, из всех летевших в самолёте в живых остался один глава государства. Факт символический. Судьба спасла человека, не дрогнувшего перед лицом опасности, проявившего несгибаемое мужество и героизм…
        Гинго посмотрел на Ирину. Его глаза тревожно блестели.
        - Силуянова они убили, - сказал он тихо.
        На экране пошли кадры церемонии награждения Президента орденом Героя России первой степени. Торжественно звучали фанфары.
        - Они и нас убьют… - прибавил дикарь ещё тише.
        Заметив, что гебисты обернулись к экрану, Гинго ударил ближайшего к себе конвоира ногой в пах, второму сомкнутыми «замком» руками нанёс удар в челюсть, а затем метнулся на Вахрамеева и с силой въехал ему головой в живот. Четвёртому фээсбешнику подставил ногу, повалив на пол. Всё это Гинго со скованными руками умудрился проделать за несколько секунд.
        - Ирина, беги! - крикнул он девушке.
        Но в эту минуту один из гебистов, не вставая с пола, дотянулся до его ног. Дикарь упал. Тут опомнился Вахрамеев. Отдуваясь, выхватил пистолет.
        - Стоять, суки!
        Ирина вцепилась ему в волосы.
        - Ты на кого работаешь? - закричала она. - Отец всё равно узнает!
        Гинго ударил Вахрамеева по шее руками в наручниках. Тот закряхтел, выронил пистолет.
        Двое поднявшихся с пола гебистов с перекошенными от ярости лицами кинулись на дикаря.
        - Прутков был прав, - проговорил Гинго, сгибаясь под тяжестью навалившихся на него мужчин. - Нас использовали, а теперь должны убрать, как Силуянова…
        - Нет! Отец не даст!
        Короткая схватка за пистолет между Ириной и Вахрамеевым закончилась победой старшего лейтенанта. Применив болевой приём, он прижал девушку к полу.
        - Разведите их по сторонам, - приказал Вахрамеев, отдуваясь. - Выводим по одному.
        На экране Президент давал интервью.
        - И вы прямо так и дрались с ними? - спрашивал восторженный корреспондент.
        Президент скромно улыбался.
        - Пришлось показать кое-что из моих коронных приёмов дзюдо и джиу-джитсу. Как вы знаете, в свободное время я занимаюсь восточными единоборствами. Это очень помогло в решающую минуту…
        Гинго с Ириной провели коридорами, из которых заранее были удалены все посторонние. У выхода стоял микроавтобус с затемнёнными стёклами. Пленников втолкнули в него и усадили подальше друг от друга. Вахрамеев с его троицей расселись между ними. Микроавтобус тронулся.
        В эти ранние часы прохожих на московских улицах было немного, зато, как всегда, хватало разного рода транспорта. На площади Гагарина пришлось даже постоять в пробке. Гинго сидел за спиной водителя. Вахрамеев и ещё один агент сидели по бокам от него и на всякий случай придерживали под руки. За окнами мелькнула Калужская площадь. Потянулись дома Большой Якиманки…
        Не доезжая улицу до конца, микроавтобус свернул в переулок, выехал на набережную и покатил к Малому Каменному мосту. Внезапно Гинго откинулся на спинку сиденья и, задрав ноги, с силой треснул ими водителя по затылку. Микроавтобус с ходу врезался в шедшую в попутном направлении «четвёрку». Раздался звук удара, хлынули на асфальт осколки. Всех сидевших в микроавтобусе сорвало с кресел. Провизжав шинами по асфальту, микроавтобус развернулся, налетел боком на фонарный столб и встал.
        Агент рядом с Гинго, опасаясь взрыва бензина, открыл ближайшую к себе дверь и выскочил из машины. Вахрамеев ещё приходил в себя, когда Гинго устремился вслед за агентом.
        - Стоять! - крикнул Вахрамеев, но дикарь уже выпрыгнул из микроавтобуса и бросился бежать.
        Агент, покинувший машину, достал пистолет.
        - Стоять! Стоять, гад! - закричал он.
        В раскрытой двери показался Вахрамеев.
        - Колёк, мочи его! - проревел он. - Хреначь на поражение!
        Агент выстрелил, но после аварии у него дрожали руки и он не попал.
        Наперерез Гинго бежали патрульные милиционеры. К месту событий приближалась машина ГИБДД.
        Агент снова начал целиться, но в эту минуту дикарь вскочил на парапет и кинулся в воду. К парапету подбежали милиционеры. Там, где нырнул беглец, расходились круги. Вода была грязная, мутная, на её поверхности плавали мазутные пятна, какая-то белая пена, доски от ящиков, обрывки бумаг, листва, пластиковые бутылки и прочий хлам. Что-либо рассмотреть сквозь всё это было совершенно невозможно.
        - Если не убился, то сейчас всплывёт, - сказал милицейский капитан.
        - Думаешь, мог убиться? - спросил Вахрамеев.
        - Запросто. Тут мелко, а на дне полно железа, плиты цементные, стальные крючья…
        На набережной собралась толпа зевак. Все, не отрываясь, смотрели на мутную гладь.
        - Что-то не всплывает, - сказал капитан. - Значит, напоролся…
        - А может, захлебнулся, - сказал другой милиционер.
        Вахрамеев послал одного из своих людей на противоположный берег. Милиционеры разошлись вдоль набережной, поскольку сохранялся шанс, что беглец выплывет где-нибудь в стороне. Но тот не показывался. К милиционерам подъехало подкрепление; стражей порядка расставили вдоль набережной почти на километр в обе стороны. Через двадцать минут Вахрамеев позвонил Директору и доложил, что агент Геннадий утонул при попытке к бегству.
        Прибыла бригада спасателей с аквалангистами, но Вахрамеев не стал дожидаться, пока найдут труп. С Лубянки прислали другой микроавтобус, и гебисты с Ириной уехали.
        Тело дерзкого беглеца искали до самого вечера. Ныряльщики в скафандрах прочесали всё окрестное дно, в том числе ниже по течению, но утопленника не нашли.
        XVIII. Подковёрные интриги
        Олигархи собрались в кабинете Директора, ожидая свежих новостей о Президенте. Всем хотелось знать, какие действия он предпримет после своего спасения. Настроение у всех было подавленное. Ничего хорошего не ждали. На длинном столе был накрыт стол, но почти никто не ел, только пили.
        Директор, войдя в кабинет, тоже выпил рюмку, а затем заверил собравшихся, что он принимает необходимые меры. Операция по устранению мошенника ещё не окончена. Олигархов это немного взбодрило. Кое-кто даже начал совать ложку в чёрную икру и тыкать вилкой в котлеты.
        Разговор прервал зазвонивший правительственный телефон. Звонок был от Президента. Директор поднял руку, призывая всех к тишине.
        - Пока новостей с места крушения самолёта нет, - сказал он в трубку. - Военные продолжают прочёсывать тайгу. Кстати, поздравляю вас с заслуженной наградой…
        - У вас есть сведения, кто были террористы? - жёстко спросил Президент. - Кто осуществлял руководство заговором?
        - Согласно нашим источникам, во главе заговора стоит международный террорист Абдул Насралла, проживающий в настоящее время в Иордании, - солгал Директор. - Он действовал через своих афганских наймитов…
        - Эти ваши афганцы слишком хорошо говорят по-русски! - перебил Президент.
        Директор покрылся холодным потом. Президент сказал «ваши афганцы». Что он имел в виду? Неужели ему стало известно, что террористы - люди из ФСБ? Значит, точно, кто-то из налётчиков сболтнул при нём лишнее…
        - Некоторые афганцы учились в Москве… - начал он осторожно оправдываться.
        - Так вы уверены, что это были именно афганцы? - настаивал глава государства.
        - Со стопроцентной вероятностью утверждать ничего нельзя, но, по моим сведениям…
        - Так выясните со стопроцентной вероятностью! - раздражённо сказал Президент. - Перезвоню через три часа.
        В трубке потекли короткие гудки.
        Сказав, что перезвонит через три часа, Президент намеревался задержать главного гебиста в здании на Лубянке, чтобы сподручнее было его арестовать. Соответствующий приказ только что был отдан роте спецназа. Заодно подписан Указ о смещении Директора с его поста.
        Директор положил трубку и обвёл присутствующих взглядом. По его хмурому лицу те догадались, что дела плохи.
        - Что он сказал? - нетерпеливо просипел Колбасюк.
        - Что перезвонит через три часа. Это значит, что через три часа здесь будет спецназ.
        - Три часа - это много, - сказал Хапанец, вынимая из кармана сотовый. - Я отдам приказ моим снайперам, они откроют по спецназу огонь.
        Директор вздрогнул, выпрямился. Его лицо приобрело обычное каменное выражение, взгляд стал колючим.
        - Снайперы только ухудшат положение, - сказал он.
        - Тогда что же делать? - упавшим голосом спросил Шкупершильд. - У нас всего только три часа…
        - За это время можно доехать до аэропорта и улететь в Лондон, - заметил Зильбертруп.
        - Боюсь, что в аэропорту вас тормознут, - сказал Директор. - Впрочем, для беспокойства нет оснований. Трёх часов хватит, чтобы решить вопрос с этим типом раз и навсегда.
        - Что вы имеете в виду? - живо спросил Грабановский.
        - У вас есть план? - подхватил Опупиев.
        - Прошу за мной, господа, - Директор прошёл в соседнюю небольшую комнату, а оттуда - в просторную гостиную.
        Олигархи не смогли сдержать возгласов изумления: в гостиной находилось с полтора десятка ряженых! Казалось, будто маленькие дети оделись в костюмы Винни-Пуха, Микки-Мауса, Утёнка Дональда, Хрюши, Степаши и других персонажей, знакомых малышам по телевизионным передачам и мультфильмам. При появлении Директора они начали прыгать, кривляться и издавать соответствующие их облику звуки - гавкать, хрюкать, крякать…
        Гебист жестом заставил их умолкнуть.
        - Через два часа, - сказал он, обернувшись к олигархам, - Президент должен появиться на празднике в детском интернате. В развлекательной программе будут задействованы эти персонажи, - он показал на ряженых. - Всё это карлики. Наши надёжные, проверенные люди, не раз испытанные в деле. Уверен, они и сейчас не подкачают!
        Подтверждая его слова, ряженые закивали головами.
        - Они? - не веря, спросил Пипецман. - Там же будет полно охраны…
        - Никому не придёт в голову их обыскивать, - ответил глава ФСБ. - А между тем их кукольные костюмы скрывают в себе миниатюрные шприцы с сильнодействующим ядом. Яд подаётся в иглы, замаскированные под коготки. Достаточно только коснуться человека таким коготком, и он умрёт ровно через час.
        - А их подпустят к телу Президента? - поинтересовался Шкупершильд.
        - Подпустят. Охрана никаких сюрпризов не ждёт, потому что о прибытии Президента на детский праздник никто не знает, даже пресса. Во время выступления карлики будут водить вокруг Президента хоровод, а потом устроят кучу-малу, во время которой кто-нибудь его уколет… Возможно даже, уколет не один, а двое или трое. Тем лучше. Так будет ещё надёжнее, - и Директор мрачно ухмыльнулся.
        Заухмылялись и олигархи.
        - Дело должно выгореть, - заговорили они между собой. - Не может же он всё время ускользать от нас…
        Они с Директором вернулись в кабинет. Директор посмотрел на часы.
        - Итак, через полтора часа наши карлики отправятся на представление. Результата операции вы можете дождаться здесь. Сообщение об уколе поступит сразу же, и мы будем точно знать, что дело сделано. Располагайтесь, господа. В вашем распоряжении закуски, бар со спиртным, телевизор и кассеты с эротикой. Я же вынужден вас покинуть минут на тридцать-сорок. Извините, важные дела.

* * *
        За дверью, в приёмной, его дожидался Дышев. Вдвоём они спустились на минус одиннадцатый этаж и прошли в комнату с цементными стенами и жёлтой лампой. За столом, на месте вдовы, сидела связанная Ирина. Рядом сидел Вахрамеев, засунув руки в карманы, и перекатывал во рту жвачку.
        Директор приступил к допросу без предисловий:
        - Где белый кейс? Признавайся быстро, у меня нет времени.
        - Не знаю никакого белого кейса.
        - Твой отец написал о нём в предсмертной записке.
        Она похолодела.
        - Как это - в предсмертной записке? Что с ним?
        - Генерал Брянцев покончил с собой, оставив жене записку.
        - Не поверю, пока своими глазами не увижу её!
        Он протянул ей листок, найденный в почтовом ящике. Директору было всё равно, что подумает Ирина. Пленница была обречена при любом исходе.
        - Отец мёртв! - сдавленно воскликнула она.
        Листок выпал у неё из рук.
        - И ты последуешь за ним, если не скажешь, где кейс.
        Потрясённая девушка молчала. Директор схватил её за плечо и с силой встряхнул.
        - Оглохла? Тебя спрашивают, где кейс!
        - Н-не знаю, - выдавила она, едва разжимая зубы.
        Нетерпеливо зарычав, Директор отвязал её от стула и подтащил к большой ванне, наполненной концентрированной серной кислотой. В ней, по его замыслу, должно было бесследно раствориться тело пленницы. Конечно, после того, как она выдаст кейс.
        - Это серная кислота! - Он взял её за волосы и наклонил к ванне. - Смотри, сучка!
        Дышев надел на руку кожаную перчатку, подошёл к клетке и достал из неё заранее приготовленную белую крыску. Взял животное за хвост. Крыска пищала и билась, предчувствуя гибель.
        - Если будешь упрямиться, то та же участь постигнет и тебя, - процедил Директор, поворачивая лицо Ирины в сторону крыски.
        Дышев протянул руку и начал медленно опускать зверька в маслянистую жёлтую жидкость. С минуту подержав его в ней, Дышев так же, за хвост, вытянул его обратно. С обуглившегося тельца стекали ядовитые капли.
        - Скажешь или нет? - зашипел Директор в ухо девушке. - Отдай кейс, и я выпущу тебя за границу!
        Ирина поняла, что живой из этого подвала она не выйдет. Единственное, чем она могла отомстить истязателям - это не признаваться.
        Какое-то время она собиралась с мыслями.
        - Нет, - сглотнув, произнесла она.
        Директор рассвирепел.
        - Тогда приступим! Дышев, давай!
        Её снова усадили на стул и связали. Дышев взял пипетку, набрал в неё кислоты.
        - Ты сейчас во всём признаешься, - проскрежетал главный гебист, мрачно ухмыляясь.
        Он задрал на ней майку, обнажив грудь. Стиснул пятернёй белое полушарие.
        - Капай на сосок, - приказал Дышеву.
        Тот поднёс пипетку и выдавил из неё жёлтую каплю. Ирина вздрогнула, почувствовав жгучую боль.
        - Пущу каплю тебе в глаз, - прогудел Дышев, поднимая пипетку.
        Ирина задёргалась на стуле.
        - Нет! Не надо! - выкрикнула она и замолчала.
        Её сознание подёрнулось пеленой, в глазах потемнело. Оцепенение, овладевшее ею, приглушило боль, и вдруг она услышала голос, прозвучавший, казалось, где-то совсем недалеко: «Ирина, держись, я иду к тебе».
        Она сразу узнала его, и сердце гулко забилось. Странный паралич, державший её в неподвижности, отпустил. Снова нахлынула боль, перед глазами возникли мрачные цементные стены, озарённые жёлтым светом.
        - Гинго! Гинго! - в тоске закричала она. - Спаси меня!
        Получив пощёчину, она окончательно пришла в себя. Над ней склонилось перекошенное от ярости лицо Директора.
        - Какой ещё Гинго! Он мёртв! Утоп! Ты сама видела, как он спрыгнул с набережной!
        Ирина поникла. Она действительно видела, как Гинго побежал, как в него стреляли и он спрыгнул в реку. За всё время, пока она сидела в машине, он так и не выплыл…
        На неё нахлынуло отчаяние. Она поняла, что голос почудился. Гинго погиб. Надеяться не на что.
        - Прожжём сперва один глаз, потом второй, - со слюной на губе шипел Директор. - Ну, скажешь, сучка?
        Дышев держал наготове пипетку с кислотой. Конец её приближался к ирининому лицу.
        - Да, - выдохнула она.
        Ей было уже всё равно. Она слишком устала, чтобы терпеть этот кошмар. Скорей бы уж её убили, или оставили в покое - любой исход она приняла бы одинаково равнодушно.
        - Да, да, да… Скажу…
        Она продиктовала адрес в Одинцово, где в подвале старого двухэтажного дома в тайнике заперт кейс. В доме живут пожилые супруги - давние знакомые Брянцевых. Приезжая к ним, генерал каждый раз заглядывал в кейс и пополнял его новыми документами.
        - Соврала - пеняй на себя! - Директор отошёл в сторону и по сотовому телефону коротко переговорил с начальником управления ФСБ по Одинцовскому району капитаном Смолюгой. - Кейс сейчас доставят, - сказал он, закончив разговор. - Молись, чтобы он оказался на месте!

* * *
        Десять минут спустя Директор уже входил в свой кабинет. Олигархи расположились в нём как у себя дома. Большинство смотрели по видеомагнитофону порнуху, попутно поглощая пиво, коньяк и бутерброды с чёрной икрой; трое громко переговаривались и хохотали; жирный Зильбертруп дремал на диване.
        - Как наши дела? - обернулся к Директору Колбасюк. - Карлики выехали?
        - Пока нет, но скоро.
        - А Президент точно будет на детском празднике?
        - Абсолютно. Посещение интерната внеплановое, телевизионщики узнают о нём только в самый последний момент. Репортаж пойдёт в прямой эфир.
        Директор подошёл к столу и налил себе водки. Опрокинул её в рот, закусил омаром. «Получу этот чёртов кейс и - за границу, - думал он, поглощая заморский деликатес. - В Абу-Даби, к шейху Гассану Абдуррахману. А перед этим инсценирую собственную смерть. Пущу в расход своего двойника».
        Главный гебист понимал, что, даже если сегодняшнее покушение на Президента пройдёт успешно, лично он от этого уже ничего не выиграет. От него избавятся в любом случае. Надо ведь на кого-то свалить проблемы, накопившиеся в стране за последние годы. А без твёрдой власти начнётся смута. Приведёт она, скорее всего, к воцарению кого-нибудь из олигархов. Или, может быть, сразу нескольких олигархов. Они всех купят, всех - армию, полицию, суды, парламент, улицу…
        Выпив ещё рюмку, он связался по сотовому со Смолюгой. Тот доложил, что кейс у него. В настоящее время он подъезжает к Москве. На Лубянку прибудет через двадцать минут, если не помешают пробки.
        Директор свалился в кресло и какое-то время переводил дух. Брянцевский кейс - это не только компромат на него, но и большие деньги. Если прибавить их к деньгам, накопленным Директором за годы правления ФСБ и страной, то выходила очень приличная сумма. За границей этот капитал пригодится в любом случае. С его помощью можно будет заняться дестабилизацией в России, чтобы когда-нибудь, в обозримом будущем, вернуть себе власть…
        XIX. Белый кейс
        Связанная Ирина дремала на стуле, склонив голову на грудь. Боль от ожога отпустила, и девушка погрузилась в тяжёлый, беспокойный сон. Дышев с Вахрамеевым играли под лампой в карты.
        Директор, войдя, знаком показал им, чтоб продолжали игру. По внутреннему телефону соединился с центральной диспетчерской и велел позвонить ему, как только появится капитан Смолюга. Звонок скоро раздался.
        Директор ударом по щеке разбудил пленницу.
        - Хорош спать! Кейс привезли! Сейчас посмотрим, правду ты сказала или солгала!
        В комнату вошёл Смолюга - невысокий плотный человек с голой головой и длинными остроконечными ушами. Передавая кейс Директору, он покосился на связанную пленницу. Ни один мускул не дрогнул на его неподвижном лице, только слегка сдвинулся в ухмылке уголок тонких губ.
        Директор поставил кейс на стол. Дышев, вооружившись отмычкой, взломал замки. Директор откинул крышку и бегло осмотрел содержимое. Глаза у него заблестели. Десятой части этих бумаг хватило бы, чтобы его расстрелять, а заодно всех олигархов и добрую половину бывших и нынешних министров!
        - Да, это тот самый кейс, - сказал он сухо и обернулся к Смолюге. - Я вас больше не задерживаю, капитан. Можете быть свободны.
        Капитан вышел.
        - А это у нас что? - Глава ФСБ поднёс к лицу Ирины листок с номерами банковских счетов. - Никак, деньги твоего папаши?
        За дверью послышался какой-то странный шум. Кто-то сдавленно вскрикнул, а потом как будто что-то ударилось об пол. Едва Директор подумал, что эти звуки могут быть связаны с капитаном, как дверь распахнулась и в комнату ворвался Гинго в форме бойца внутренней службы ФСБ. В каждой руке он держал по пистолету.
        Директор застыл от изумления. Дышев и Вахрамеев встали со стульев.
        Оглядевшись, дикарь мигом оценил ситуацию.
        - Всем стоять! - крикнул он.
        Стволы его пистолетов переходили с Дышева на Вахрамеева, с Вахрамеева на Директора.
        - Стоять! Руки за голову!
        Телохранители подняли руки. Директор тоже поднял, продолжая держать листок.
        - Вы мучили её, - скрипнув зубами, сказал Гинго. - Даром вам это не пройдёт.
        Глава ФСБ попытался отвлечь его, оттянуть время:
        - Откуда ты взялся? Ты же погиб. Утонул в Москва-реке…
        - Помалкивай! Быстро вынули оружие и бросили на пол! Мне под ноги! Одно неверное движение - и буду всаживать пули!
        Гебисты медлили.
        - Ну! - крикнул Гинго. - Считаю до двух!

* * *
        Дикарь сам не знал, на что он рассчитывал, прыгая в мутную речную воду. Просто у него не было другого выхода. Если бы он продолжал бежать, его бы пристрелили.
        Река в этом месте была мелкой, и он не столько плыл, сколько полз по захламлённому дну, отталкиваясь от него ногами и скованными наручниками руками. Его глаза почти ничего не различали в окружающей мути. Двигаться приходилось вслепую.
        В лёгких уже кончался воздух, когда он наткнулся на каменную стену набережной. Не всплывая, теряя последние остатки воздуха, он начал пробираться вдоль неё. Внезапно его рука нащупала отверстие одного из дождевых стоков, каких немало устроено вдоль нижней кромки гранитных плит, почти на уровне реки или ниже него. Он забрался в трубу и пополз, отталкиваясь от стенок плечами и коленями. Довольно скоро его голова вынырнула из воды. Глаза, прекрасно видевшие в кромешном мраке, различили осклизлые кирпичные стены. Туннель тянулся горизонтально ещё метров двадцать, и там, насколько можно было рассмотреть, поднимался вертикально вверх.
        Дикарь полной грудью вдохнул затхлого сырого воздуха и пополз вперёд. Целых полчаса понадобилось на то, чтобы добраться до зарешёченного дождевого стока. Сверху на Гинго смотрело безоблачное небо, частично прикрытое шевелящейся на ветерке листвой. Несколько минут он прислушивался. Похоже было, что колодец находится где-то в сквере или во дворе. Машин поблизости не проезжало, шагов тоже не было слышно. По металлическим скобам, вделанным в стены, юноша подобрался к решётке, приподнял её плечами и сдвинул в сторону.
        Он попал в маленький безлюдный двор, окружённый со всех сторон двух- и трёхэтажными зданиями дореволюционной постройки. Вход во двор со стороны набережной преграждала решётчатая дверь с кодовым замком, которую могли открыть только жители дома. Весь мокрый, в грязи и тине, Гинго выбрался из колодца и устремился к ближайшему подъезду. По пути бросил взгляд на решётчатую дверь. За ней, на набережной, суетились милиционеры и стояли зеваки. Его всё ещё искали.
        Взбежав по лестнице, он наудачу позвонил в квартиру на последнем, третьем этаже. Дверь открыл крупный небритый мужчина лет сорока, с набрякшими мутными глазами, в майке и тренировочных штанах. Увидев на руках незнакомца наручники, он попытался сразу же её захлопнуть, но Гинго поставил ногу, а затем ворвался в прихожую.
        - Не бойся, ничего не сделаю! Надо избавиться от браслетов. Пилка по металлу или напильник есть?
        - Найдётся, - пробормотал хозяин и попятился на кухню.
        Захламлённая кухня больше походила на мастерскую. На столе, в окружении грязных стаканов и тарелок, стоял наполовину собранный компьютер. Мужчина достал из выдвижного ящика пилку по металлу и закрепил её в небольших тисках. Дикарь принялся пилить.
        Он пилил и думал об Ирине, о том, что с ней могут расправиться как со свидетельницей президентских похождений, как расправились с Силуяновым. Оставался, правда, шанс, что её спасёт отец, но интуиция подсказывала дикарю, что Ирина в такой же опасности, как и он сам. Может быть, даже в ещё большей.
        Он ожесточённо двигал руками, распиливая проклятую цепь, и на какое-то время забыл о хозяине квартиры. Тот с мобильником заперся в ванной, набрал телефон милиции.
        Гинго почувствовал опасность за минуту до звонка в квартиру. Бросив пилить, он выбежал в прихожую и приник ухом к квартирной двери. Снаружи слышались шаги поднимающихся милиционеров…
        Гинго бросился в комнату. Переулок за окном был безлюден, но прыжок с третьего этажа не сулил ничего хорошего: внизу асфальт, запросто можно было переломать ноги. Он вернулся в кухню. Здесь окно выходило во двор, но там стоял «уазик» и прохаживалось трое стражей порядка.
        Раздался резкий, долгий звонок. Хозяин побежал открывать дверь.
        - На кухне, - зашептал он. - Я сразу понял, что это матёрый уголовник…
        Прятаться было бесполезно. В кухню уже заглядывал худощавый длинноносый милиционер с пистолетом в руке. За его плечом виднелось одутловатое лицо хозяина.
        - Не распилил ещё… - шепнул хозяин.
        Милиционер при виде наручников расслабился, спокойно направился к дикарю, засовывая оружие в карман.
        - Встал лицом к стене, вплотную, - сказал он почти будничным тоном. - Руки поднял.
        Из-за обилия рухляди приблизиться к стене было невозможно. Дикарь, делая вид, что всё-таки хочет добраться до неё, двинулся боком, с поднятыми руками. Страж порядка сначала не придал значения его манёвру, и лишь когда Гинго оказался в шаге от него, вздрогнул и потянулся в карман за пистолетом. Но руки дикаря уже обрушились на его голову. Милиционер успел только хрипнуть, как последовал второй удар, на этот раз в подбородок. Милиционер опустился на пол. Хозяин квартиры, завывая от страха, кинулся в прихожую.
        Гинго уселся верхом на стража порядка. О сопротивлении тот не помышлял, только отворачивался и закрывал лицо руками. На его ремне висели точно такие же наручники, какие были на руках беглеца.
        Дикарь сунул ему под нос свои «браслеты».
        - Давай, отпирай!
        Видя, что страж молчит, Гинго заехал ему локтем по печени. Тот вскрикнул от боли.
        - Сейчас вдарю по почке, больнее будет!
        - Не надо… отпираю…
        Избавившись от наручников, Гинго извлёк из кармана милиционера пистолет.
        Он перебегал из кухни в комнату, когда в квартиру вошли ещё двое стражей порядка. Гинго успел захлопнуть за собой дверь и запереть её на щеколду. По двери тут же начали долбить кулаками и требовать, чтобы он открыл.
        Гинго выглянул в окно. Справа находилась водосточная труба. Это хорошо. И переулок по-прежнему был безлюден. Это тоже хорошо. К трубе можно подобраться по узкому выступу в стене. Задача для Гинго вполне выполнимая: на своём острове ему приходилось взбираться по почти голым стволам деревьев, цепляясь пальцами ног за ещё более узкие выступы. Он схватил подвернувшиеся короткие штаны, майку и кроссовки и выбросил всё это в окно. Путь по стене, а затем по трубе занял не более двух минут. Спрыгнув с трубы, дикарь подобрал штаны, майку и кроссовки и нырнул в кусты. По-быстрому переоделся.
        В том же переулке, метрах в ста, располагался старинный особняк, перед которым стояло несколько чёрных иномарок. Из дверей особняка, разговаривая по мобильнику, вышел накачанный молодой мужчина с бритым затылком. Гинго бегом устремился по переулку, изображая спортсмена. Бритый затылок подошёл к «Фольксвагену» и открыл дверь. Дикарь действовал стремительно. Мужчина, уже забравшийся в машину, получил сильнейший удар по затылку и сразу обмяк. Гинго сдвинул его на соседнее кресло, вытащил у него из кармана ключ зажигания, запустил мотор и взялся за руль. «Фольксваген» рванул с места.
        Вырулив на Большую Якиманку, дикарь резко затормозил. Остановиться заставило внезапно нахлынувшее чувство тревоги. Перед мысленным взором возникла Ирина. Он вглядывался в неё, стараясь понять причину страхов, которые она переживает в эти минуты. С ней случилось что-то ужасное, в этом он не сомневался.
        Он вздрогнул, когда его левую грудь обожгла боль. Как будто её коснулись расплавленным железом. Эту боль должна была чувствовать девушка, находившаяся от него за сотни метров! Её наверняка пытают!
        Дикаря прошибла дрожь, на лице выступил пот. Закрыв глаза, начал мысленно повторять: «Ирина, держись. Я иду к тебе». Он произнёс это раз пятьдесят, пока, наконец, оцепенение не отпустило. Гинго понял, что Ирина его услышала. Он шумно выдохнул и откинулся в кресле. Невидимая связь, установившаяся между ним и девушкой, чётко, как стрелка компаса, указывала в сторону Лубянской площади.

* * *
        Гинго однажды уже вышел из здания ФСБ через коллектор. Значит, тем же путём он мог и войти. Схема ходов и коммуникаций прекрасно сохранилась в его памяти.
        Он спустился в колодец, оттуда по вентиляционному туннелю проник на седьмой подземный этаж и там напал на охранника, патрулировавшего коридор. Дикарь надел его форму, взял его оружие, а затем снова настроился на «волну» Ирины. Это походило на детскую игру «горячо - холодно». Он пробирался безлюдными пустыми коридорами подземных этажей, и внутреннее чутьё каждый раз подсказывало, приближается он к девушке или удаляется от неё.
        На минус одиннадцатом этаже Гинго заколотила дрожь. Ирина была где-то здесь, рядом, он чувствовал это.
        Раздался скрип открываемой двери. Дикарь метнулся туда. Стена полутёмного коридора на пару секунд озарилась жёлтым электрическим светом: в коридор вышел крепыш с голой головой и торчащими ушами. За его спиной на миг показалась внутренность комнаты. Гинго успел разглядеть каких-то людей и Ирину…
        Дверь тут же закрылась, снова погрузив коридор в полумрак. Гинго кинулся к двери. Крепыш загородил ему дорогу и протянул руку, собираясь его схватить, но Гинго тотчас эту руку заломил и швырнул крепыша на пол. Швырнул с такой силой, что голова, ударившись об пол, треснула, как перезревший арбуз.

* * *
        Дышев и Вахрамеев вытащили свои «ТТ» и бросили под стол. Гинго наставил пистолет на Директора. Тот извлёк из кобуры под мышкой «Макарова» и кинул туда же.
        - Теперь развяжи её, - Гинго кивнул на Ирину.
        Директор подошёл к девушке и начал распутывать узел на верёвке. Дикарь нагнулся, чтобы поднять пистолеты, и в этот момент на него ринулся Вахрамеев. Гинго выстрелил почти машинально, не целясь. Пуля попала в стену. На Гинго набросился и Дышев.
        Директор оживился.
        - Прикончите его! Прикончите, а то уйдёт!
        Бросив развязывать Ирину, он схватил кейс, убрал в него листок с номерами и захлопнул крышку.
        Гинго перехватил руку Вахрамеева и борцовским приёмом перекинул гебиста через голову. В следующую секунду ему пришлось сцепиться с Дышевым. Ирина, почувствовав, что верёвка ослабла, заизвивалась, сбрасывая её с себя. Директор полез под стол за своим «Макаровым». Заметив его манёвр, Ирина ногой отфутболила пистолет к дальней стене. Второй удар той же ногой Ирина нанесла ему по зубам. Глава ФСБ взвыл и отшатнулся. Ему стало ясно, что схватка проиграна. Гинго уже отправил Дышева в нокдаун и заломил руку Вахрамееву.
        Подхватив кейс, глава ФСБ устремился к двери.
        - Стоять! - крикнули в один голос Гинго и Ирина, но Директор был уже в коридоре.
        Гинго бросился к девушке.
        - Что с тобой? Они тебя мучили?
        Не дожидаясь ответа, он обнажил её левую грудь. На ней темнел след от ожога кислотой.
        - Как ты догадался? - удивилась она.
        - Не знаю. Просто я тоже почувствовал. Смотри…
        Он отвёл полу куртки и задрал майку. Ирина ахнула. На его груди темнел точно такой же ожог!
        - Всё, что было с тобой, отражалось на мне, потому что я «настроился» на тебя. Но сейчас некогда толковать об этом… - Он начал подбирать с пола пистолеты и рассовывать по карманам. - Надо быстро уходить. Я знаю, как выбраться отсюда.
        Оставив гебистов корчиться и хрипеть, они с Ириной вышли в коридор и, не взглянув на распластанного в луже крови Смолюгу, быстро зашагали куда-то в полумрак.
        - Там в стене есть решётка, - говорил дикарь, - за ней - вентиляционная труба, по ней попадём в коллекторы, а оттуда выйдем на улицу…
        Она вдруг остановилась.
        - Нет. Раз уж я здесь, то не уйду, пока не сделаю одно дело.
        - Какое?
        - Дай пистолет.
        Гинго встревожился.
        - Что ты задумала?
        - Я должна убить этого гада. Чего бы мне это ни стоило.
        - Он, конечно, заслуживает смерти, - сказал дикарь, - хотя бы за то, что мучил тебя. Но тут повсюду его люди! Через десять минут здесь будет целая рота охранников, они перекроют все выходы, и мы окажемся в ловушке. Пока есть время, надо уходить!
        Но Ирина ничего не хотела слушать.
        - Ты дашь пистолет, или нет?
        - Это огромный риск! - Гинго взял её за плечи, заглянул в глаза. - Хочешь погибнуть?
        - Он убил моего отца, - ответила она тихо, склонилась к нему на грудь и, сама не желая того, разрыдалась.
        Тревога, страх и напряжение последних часов получили, наконец, выход в бурном потоке слёз. Гинго прижал её к себе. Через минуту она оттолкнула его. Она кусала губы и кляла себя за эту минутную слабость. Нашла время, когда распускать нюни!
        - Я всё обдумала, - произнесла она, стараясь говорить твёрдо, но дрожащий голос выдавал её смятение. - Сейчас самый подходящий момент. Он не ждёт нас, думает, что мы сбежали… Так давай же сюда пушку! - Не дожидаясь ответа, она залезла в карман его куртки и вытащила «ТТ». - Охрана меня знает, останавливать не будет. Войду к нему в кабинет и всажу всю обойму. А там будь что будет.
        Она повернулась и зашагала к лифту. Гинго догнал её.
        - Я с тобой.
        Ирина улыбнулась, крепко сжала его руку.
        - Лифт за углом, - сказала она.
        - Там пассажирский, а нам лучше на грузовом, - возразил он. - Поднимемся на минус четвёртый. Оттуда больше шансов попасть в верхнюю часть здания…
        Гинго уже прокручивал в уме варианты этой новой, неожиданно поставленной перед ним задачи.
        XX. Плохие новости для Директора
        Вцепившись в край стола, Вахрамеев поднялся, ногой придвинул к себе стул и плюхнулся на него. Дышев стоял на четвереньках и матерился, вытирая кровь с разбитого лица.
        - Убью гада, - хрипел он, силясь встать на ноги и снова падая. - Обоих замочу…
        Затренькал мобильный телефон. Дышев достал его и трясущейся рукой включил связь.
        - Где эти твари? - услышал он в трубке голос Директора. - Ушли? Вы их упустили? - Директор выругался. - Ладно, я вышлю людей на их поиски. А вас обоих жду у себя. Поднимайтесь быстро!

* * *
        Войдя в приёмную своего кабинета, Директор подошёл к столу секретарши и по селекторной связи соединился с дежурными на всех этажах.
        - Внимание, в здание проникли двое неизвестных, - заговорил он. - Предположительно прошли через городские коллекторы. Длинноволосый блондин, одетый в форму охранника, и рыжая девушка в джинсах и серой блузке. Оба крайне агрессивны и вооружены огнестрельным оружием. Приказываю задержать. В случае сопротивления - стрелять на поражение.
        Затем он созвонился с генералом Васильчиковым, возглавлявшим охрану комплекса зданий ФСБ, и велел поднять по тревоге роту внутренней службы.
        - Все секции и этажи будут перекрыты через десять минут, - ответил главный охранник. - Ни одна мышь не проскочит.
        Директор в сомнении кривил губы. Всё-таки тревога объявлена слишком поздно. У беглецов достаточно времени, чтобы вернуться в коллекторы и затеряться там.
        Перехватив белый кейс, он вошёл в кабинет. Здесь было накурено, пахло спиртным, копчёной рыбой и рассолами, громыхал телевизор, длинный стол был заставлен бутылками, рюмками и тарелками с закусками. Олигархи выпивали, играли в карты, громко хохотали. Директора даже не сразу заметили, только две или три головы повернулись в его сторону.
        - Что с мошенником? - спросил кто-то. - Карлики его ещё не уделали?
        - Карлики пока не выехали, - ответил главный гебист, - но скоро отправятся.
        Подхалиманович наполнил рюмку.
        - Выпей с нами, благодетель наш, отец родной. А то всегда в трудах, надо бы и отдохнуть.
        - На работе не пью, - хмуро сказал Директор, однако рюмку взял и опрокинул её содержимое в рот. Занюхал осетриной.
        В кармане звякнул мобильник.
        - Алло!
        - Это Алекс, - ответил приглушённый голос, и глава ФСБ насторожился.
        Кодовую кличку «Алекс» носил личный агент Директора, внедрённый в Администрацию Президента. Обычно Алекс не рисковал звонить шефу напрямую. Если раздался такой звонок, значит, случилось что-то чрезвычайное.
        - В чём дело?
        - Хреново, шеф. На Лубянку выехали два полка спецназа.
        - Это точно?
        - Точнее не бывает. Хозяин отдал негласное указание ликвидировать вас при задержании. Причём желательно, чтобы ликвидация произошла в сортире…
        Директора прошиб холодный пот.
        - Как - в сортире?
        - Вас задержат, потом отведут в сортир. Якобы вы туда запросились по нужде. А там выкинут из окна, представят как самоубийство.
        У Директора подкосились ноги. Не выпуская из рук кейса, он свалился в ближайшее кресло.
        - Ещё рюмочку, благодетель? - спросил Подхалиманович.
        Директор оттолкнул его вместе с рюмкой и продолжал разговор с Алексом:
        - Говоришь, они уже выехали?
        - Пять минут назад.
        - Что ж ты раньше не предупредил?
        - Шеф, я не мог! За мной следили!
        Директор отключил связь и вытер платком лицо. Олигархи, чувствуя неладное, оглядывались на него с беспокойством. Звук в телевизоре выключили, разговоры стихли.
        Услышав звук открываемой двери, Директор вздрогнул и отнял платок от глаз. Он ожидал увидеть спецназовцев в чёрных масках, однако в кабинет ввалились Дышев с Вахрамеевым. Лица у обоих были помяты, губы и носы разбиты в кровь. Директор облегчённо перевёл дыхание, подошёл, не выпуская из рук кейса, к замаскированному сейфу в стене. В сейфе хранилось оружие.
        - Берите пистолеты, по двое на каждого, - тихо сказал он телохранителям, раскрыв дверцу сейфа. - Обоймы можете не проверять, они полны под завязку.
        Рассовав пистолеты по карманам, Директор захлопнул сейф и устремился к двери. Дышев с Вахрамеевыми следовали за ним.
        - А как же мы? - заверещали олигархи.
        - Оставайтесь тут, я скоро вернусь.
        Пробегая мимо секретарши, Директор на пару секунд задержался:
        - Татьяна, если что - звони мне по сотовому!
        Троица выскочила в коридор и помчалась что было духу.
        - Спустимся на грузовом лифте, - сказал на бегу Директор. - Так безопасней.
        - А в чём дело, шеф? - прохрипел Вахрамеев.
        - Смываться надо, вот в чём! - Директор подбежал к дверям грузового лифта и нажал на кнопку. - Едут нас мочить!
        - Кто?
        - Спецназ! Короче, случилась херня. Этот тип подписал Указ о моей отставке. Много голов полетит, ваши в том числе…
        Троица ввалилась в кабину. Директор нажал на кнопку «минус одиннадцать». Двери закрылись, и кабина поехала вниз.

* * *
        В соседней шахте, навстречу кабине Директора, поднималась другая кабина, в которой находились Гинго и Ирина. Обе кабины разминулись. Одна продолжала путь наверх и остановилась на шестом этаже, вторая уходила в подземелья.
        Молодые люди вышли из лифта. Невдалеке за перегородкой сидел дежурный офицер. Увидев длинноволосого парня и девушку в джинсах, он схватился за телефонную трубку.
        Дикарь мгновенно понял цель его звонка. Секунда ему понадобилась на то, чтобы достать пистолет и выстрелить в трубку, которую тот прижимал к уху. Пуля разнесла трубку вдребезги.
        Гебист побелел как полотно. Гинго подошёл к нему и наставил дуло на его голову.
        - Руки подними, - приказал дикарь.
        Офицер начал выбираться из-за стола, попутно вынимая пистолет. Гинго с разворота ударил его рукояткой по лицу. Второй удар нанёс под дых. Дежурный, захрипев, упал грудью на стол.
        - Ничего, жить будет, - Гинго усадил обмякшее тело обратно на стул.
        Со стороны могло показаться, что человек дремлет.
        Ирина огляделась. В коридоре, кроме них, не было ни души. Она заглянула за угол. Никого не было и там. Она знаком показала Гинго, что можно идти.
        В приёмную директорского кабинета они вошли без стука. Секретарша по телефону разговаривала с Васильчиковым. Начальник охраны в панике сообщал о прибытии Министра внутренних дел со спецназовцами. Министр предъявил письменное предписание Президента. Гебистские охранники, подчиняясь, сдают оружие. Васильчиков требовал, чтобы его срочно соединили с Директором.
        - Шеф только что вышел, - отвечала перепуганная секретарша, - я сама не могу до него…
        Увидев Гинго и его спутницу, она умолкла на полуфразе. Дикарь с невозмутимым видом подошёл, взял у неё из рук трубку и положил на рычаги. Татьяна набрала в грудь воздуху, собираясь разразиться негодующей тирадой, но Гинго, приложив палец к её губам, прошептал с улыбкой:
        - Шшш… - И отвёл борт куртки, показывая кобуру с пистолетом. - Шеф у себя?
        Она отрицательно замотала головой.
        - Сейчас посмотрим, - сказал дикарь, направляясь к дверям кабинета. - Ира, проследи, чтоб она никому не звонила.
        Ирина достала пистолет и наставила на секретаршу:
        - Не шевелись, выдра!
        Гинго бесшумно вошёл в кабинет, закрыл за собой дверь и огляделся. На него не обратили внимание. Грохотал телевизор, олигархи болтали во весь голос и громко хохотали. Пипецман развлекался тем, что швырял в портрет Дзержинского кремовые пирожные; Колбасюк, матерясь, бил посуду.
        Заметив Гинго, подвыпивший Загребановский показал на него пальцем:
        - А это кто такой?
        - Где Директор? - резко спросил Гинго.
        - Нету его.
        - Он нужен срочно! Где он?
        - У секретарши спроси, - и олигарх, показывая, что не собирается больше болтать с каким-то незнакомцем, придвинул к себе блюдо с трюфелями.
        Гинго вернулся в приёмную. В упор посмотрел на Татьяну.
        - Где шеф?
        - Откуда я знаю, - чуть ли не со слезами проскулила она, косясь на иринин пистолет. - Что вы ко мне пристали? Он должен скоро вернуться. Если хотите - ждите, только отстаньте от меня…
        Дрожащими пальцами она достала сигарету, сунула её в рот и щёлкнула зажигалкой.
        XXI. Три варианта бегства
        Первым из кабины грузового лифта высунулся Вахрамеев.
        - Никого нет, - доложил он.
        Директор с кейсом под мышкой сразу устремился направо. Телохранители поспешили за ним.
        Длинный коридор, освещённый парой желтоватых ламп, тонул в потёмках. Пройдя его до конца, Директор сделал знак остановиться: за углом слышались голоса. Главный гебист осторожно заглянул за угол и тут же отпрянул, увидев спецназовцев в камуфляже и чёрных масках. Перед ними, с поднятыми руками, лицом к стене, стояли четыре офицера ФСБ.
        - Они уже здесь, - прошептал Директор. - Мы опоздали…
        Главный гебист никак не мог ожидать от спецназовцев такой прыти. Они сразу заняли два самых нижних подземных этажа, перекрыв выходы в коллекторы, через которые собирался уйти Директор.
        Итак, вариант с уходом в подземелья отпал. Алекс предупредил его слишком поздно.
        - Быстро назад, пока они не поставили людей у грузового лифта!
        Они устремились в обратном направлении, но тут, как бы подтверждая опасения Директора, из коридора справа донеслись шаги. Спецназовцы! Тоже идут к грузовому лифту!
        Кабина всё ещё стояла на этаже. Вахрамеев, обогнав начальника, подскочил к кнопке вызова и нажал на неё. Двери автоматически раскрылись.
        К лифту вышли спецназовцы.
        - Стоять! - раздался грозный окрик.
        Беглецы вбежали в кабину. Директор ударил пальцем по самой верхней кнопке. Двери уже закрывались, когда кто-то из спецназовцев выстрелил. Створки, однако, благополучно сомкнулись и кабина пошла вверх.
        В кармане Директора затренькал мобильник. Звонила Татьяна.
        - Знаю, знаю, - перебил он её раздражённо, когда она стала передавать ему сообщение Васильчикова. - Наши гости всё ещё в кабинете?
        - Вы имеете в виду длинноволосого молодого человека и девушку?
        Директор был настолько взволнован, что в первый момент не понял, о чём речь. Он, конечно, имел в виду олигархов.
        - Какую девушку? - переспросил он.
        - Дочь генерала Брянцева.
        - Что? - До него, наконец, дошло. - Дочь Брянцева? Они в моём кабинете?
        - Только что ушли. Они спрашивали вас, угрожали мне пистолетом…
        - Куда ушли?
        - Не сказали.
        «Час от часу не легче, - подумал Директор, переводя дыхание. - Они, значит, не удрали… они здесь, ищут меня…»
        - А что там Колбасюк с компанией?
        - По-моему, у них не деловое совещание, а какое-то веселье с выпивкой…
        - Они знают, что прибыл спецназ?
        - Кажется, нет…
        Лифт остановился на самом верхнем, девятом, этаже. Двери раскрылись.
        - Если будут спрашивать вас, что мне отвечать? - допытывалась секретарша.
        - Я скоро позвоню…
        Отключив связь, Директор высунулся из кабины. Просторный холл был пуст, только дежурный офицер сидел за своим столом.
        Увидев начальника, офицер поднялся из-за стола и отдал честь. Он выглядел встревоженным. Видимо, уже знал о появлении незваных гостей.
        Директор оглянулся на подручных:
        - Вперёд! - И первым помчался к лестнице, ведущей на крышу.
        Там, на посадочной площадке, стоял его персональный вертолёт - четырёхместный «КХ-52» шведского производства. Глава ФСБ управлял им сам. Это был второй вариант бегства. На вертолёте он вылетит на военную базу в Смоленской области, которой командует преданный ему полковник, а оттуда переберётся в Польшу.
        Но едва троица добежала до лестницы, как воздух задрожал от гула приближающихся вертолётов. Директор остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Несколько секунд стоял в замешательстве, а потом всё-таки одолел последние ступени и приоткрыл дверь на крышу.
        Светло-коричневый «КХ-52» стоял в пятнадцати метрах, но бежать к нему было поздно: рядом опускались два мощных боевых «Ми-6». Их шасси коснулись площадки, двери раскрылись и из кабин посыпались бойцы в камуфляже.
        Директор попятился.
        - И здесь опередили…
        Прижимая кейс к груди, он чуть не кубарем скатился с лестницы и побежал назад, к грузовому лифту. Верные телохранители едва за ним поспевали.
        - Что будем делать, шеф? - спросил Дышев, когда все трое ввалились в кабину.
        - Ещё не всё потеряно, - Директор нажал на кнопку шестого этажа. - Держите стволы наготове. Возможно, придётся отстреливаться.
        Сердце у него билось как паровой молот, когда кабина остановилась и створки поползли в стороны. Этаж может быть уже занят спецназом!
        К счастью, спецназовцев пока не было, но сотрудники наверняка уже знали о вторжении милиции и смещении всесильного руководителя. Коридоры, совсем недавно почти пустые, теперь напоминали встревоженный улей. Большинство дверей было распахнуто. Люди сновали от кабинета к кабинету, несли какие-то папки и сумки с бумагами, стояли группами, обсуждая последние события. На Директора оглядывались, но никто не решался к нему подойти, некоторые даже отступали назад. На него смотрели кто со злорадным любопытством, кто с опаской, а кто и с сочувствием. Многие отводили глаза.
        Директор замедлил шаг и принял надменный вид, показывая, что он всё ещё здесь хозяин. Войдя в приёмную своего кабинета, он остолбенел. За секретарским столом, вместо Татьяны, сидел Министр внутренних дел собственной персоной и рылся в бумагах, а по сторонам от него стояли два мощного вида милицейских офицера с автоматами. Татьяна прижималась к подоконнику, нервно затягиваясь сигаретой.
        При появлении Директора Министр величественно встал, вынул из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги и развернул его.
        - Указ Президента Российской Федерации о вашем смещении с поста, - объявил он, протягивая листок Директору. - Ознакомьтесь и следуйте за мной!
        Офицеры наставили автоматы на Дышева и Вахрамеева. Директор опустил кейс на пол.
        - Кстати, - продолжал Министр, плотоядно улыбнувшись, - судя по вашему бледному виду, вам сейчас самое время освежиться в сортире. Испытываете ли вы желание пройти туда?
        Директор хмуро взглянул на него, взял Указ и пробежал его глазами.
        - Я к вашим услугам, - сказал он, неторопливо сложил листок и сунул его за пазуху.
        Через секунду его рука вынырнула оттуда с «Макаровым». Грохнул выстрел. Ближайший к Директору офицер рухнул замертво. Второй офицер развернул в его сторону автомат и ударил очередью, но гебист успел скрыться за массивным кожаным креслом. Дышев с Вахрамеевым метнулись под стол и открыли ответный огонь. Татьяна завизжала.
        Второй офицер упал с пробитой грудью. Но и Дышев получил пулю. Министр отстреливался, прячась за шкафом. Он пытался попасть в Вахрамеева. Директор подобрался с противоположной стороны и, выждав момент, толкнул на него кресло. Министр замешкался, не удержался на ногах, и главный гебист нажал на крючок. «Макаров» сухо щёлкнул. Кончились патроны! Раздражённый Директор схватил белый кейс и обрушил его на лысую голову Министра. Подоспевший Вахрамеев прикончил милицейского начальника выстрелом в висок.
        В тишине, которая воцарилась в приёмной, слышались только стоны умирающего Дышева. Приоткрылась дверь кабинета и из неё высунулась круглая и блестящая, как бильярдный шар, голова Опупиева.
        - Что тут происходит? - пробормотала голова, оглядывая забрызганную кровью приёмную. - Кто эти люди?
        - Предотвращён теракт, - сказал Директор своим обычным твёрдым голосом. - Эти люди пытались проникнуть в мой кабинет, чтобы ликвидировать меня и всех вас.
        - Надо же! - воскликнул Опупиев, закатывая глаза.
        - Можете не беспокоиться, всё утряслось. Мои бойцы встали на их пути.
        Дверь открылась ещё шире, и в проёме показался Иванов-Петров.
        - Карлики уже выехали? - спросил он.
        - Выезжают через пятнадцать минут. Прибудут к детям вовремя. А вы пока сидите в кабинете и не высовывайтесь. Наш план в отношении Президента остаётся без изменений.
        Вахрамеев подошёл к окну и посмотрел в узкую щель между задёрнутыми шторами.
        - Шеф, дела хреновые, - сказал он. - Ментов полно!
        Посмотрел за шторы и Директор. Внизу, на площади, разворачивались милицейские машины; на тротуаре цепью стояли бойцы спецназа в полном боевом снаряжении.
        - Придётся воспользоваться вариантом номер три, - процедил глава ФСБ, теперь уже бывший. - Жди меня здесь.
        Он прошёл в кабинет и вскоре вернулся с двумя автоматами. Один протянул Вахрамееву. Кроме автоматов, он захватил из кабинета невзрачную с виду коробочку. По её виду вряд ли кто-нибудь мог догадаться, что это радиоуправляемый взрыватель.
        Первые два варианта бегства - уход через коллектор и вылет на вертолёте - сорвались. Оставался третий, самый рискованный. Суть его заключалась в том, чтобы посеять в здании ФСБ панику и скрыться, воспользовавшись ею. Два месяца назад, когда над головой Директора начали сгущаться тучи, по его секретному приказу в стены на разных этажах, в том числе и подземных, были тайно вмурованы тридцать две радиоуправляемые мины. Об их существовании знали только пять человек. Четверо погибли при невыясненных обстоятельствах. Пятым был Директор.
        - Чему быть - тому не миновать, - сказал он, мрачно усмехнувшись, и выдернул из передатчика антенну.
        В ту же минуту где-то за стенами раздался грохот. Всё многоэтажное здание содрогнулось от подвалов до крыши. В приёмной задрожали стёкла, с потолка посыпалась штукатурка. Секретарша снова завизжала.
        Рокочущий гул прокатился и по прилегающим улицам. На монументальном здании ФСБ появились трещины; осколки выбитых окон хлынули на тротуары, заливая машины и спецназовцев. Кое-где посыпалась облицовка фасада. Казалось, ещё немного - и здание развалится. Но оно устояло. Мины были заложены с таким расчётом, чтобы разрушить его лишь частично. Коридоры и лестницы, по которым должен был уйти Директор, пострадали мало. Уцелела половина шестого этажа с директорским кабинетом, часть нижележащих этажей и несколько подземных, в том числе тех, где находилась тайная тюрьма.
        Директор по сотовому телефону связался с её начальником.
        - В здании произошёл теракт! - закричал экс-глава ФСБ. - Немедленно примите меры к срочной эвакуации заключённых! Выводите их из камер на улицу!
        Начальник тюрьмы о президентском Указе ещё не знал. Ответил по-военному чётко:
        - Есть, товарищ Директор.
        Помимо повреждения здания, взрывы сорвали вентили с газовых баллонов в подземной лаборатории. Это тоже было предусмотрено при закладке мин. Галлюциногенный газ, изобретённый химиками ФСБ и носивший кодовое название «Мышиная радость», начал с громким шипением вырываться наружу.
        Не подозревая о подстерегавшей их всех опасности, тюремщики вывели из камер все четырнадцать с половиной тысяч заключённых, построили их в колонны и погнали вверх по лестницам.
        Выход зеков являлся главной составной частью варианта номер три. Именно зеки, наглотавшиеся «Мышиной радости», и должны были создать необходимую панику.
        Лаборатория располагалась двумя подземными этажами выше тюрьмы. Заключённые не могли не миновать её. Уже на лестнице они начали чихать и кашлять. Внезапно все - и тюремщики, и узники, - сбились в одну встревоженную, дрожащую людскую массу. Раздались крики ужаса, которые только усилили общую тревогу. Толпа сначала смешалась, а потом бросилась вверх по лестницам. В некоторых местах путь ей преграждали завалы, но одурманенное газом вопящее человеческое стадо быстро находило обходы и по уцелевшим лестницам продолжало валить наверх. Газ опережал бегущую толпу, стремительно распространяясь по зданию и туманя мозги уцелевшим гебистам и спецназовцам. Утратив способность осмысленно оценивать происходящее и не испытывая ничего, кроме страха, люди без толку метались по полуразрушенным этажам. Взрывы повредили электропроводку, и в некоторых местах начались пожары.
        Всё это было на руку Директору. Он уже знал, как действовать. В приёмной его кабинета, в шкафу, хранились приготовленные для подобного случая сумки с противогазами. До шестого этажа газ ещё не добрался, но с минуты на минуту он будет здесь. Одну сумку Директор перекинул через плечо и тут же натянул на себя резиновую маску, вторую сумку протянул Вахрамееву.
        - Быстро надевай и пошли! - Он схватил белый кейс и устремился к дверям.
        - А как же я? - вскинулась Татьяна.
        - Пока займи гостей. Мы скоро вернёмся.
        На олигархов и Татьяну ему было наплевать. Возвращаться он не собирался.
        Из кабинета снова высунулись встревоженные олигархи, но к этому моменту Директор с телохранителем уже выбежали в коридор.
        Повсюду было безлюдно. Перепуганные сотрудники разбежались или попрятались. Никто, кроме Директора, не знал, что снизу, из подземных этажей, сметая всё на своём пути, поднимается многотысячная ревущая толпа. Зеки и тюремщики смешались друг с другом в едином порыве беспамятства. В них словно вселился бес. Никто не помнил, кем он был ещё четверть часа назад, не знал, куда он, собственно, бежит, да и не интересовался этим. Вызванное газом чувство беспричинного ужаса можно было осилить только находясь в толпе и пребывая в постоянном движении.
        Бесноватые подбадривали себя криками. Уголовники, которых было подавляющее большинство, орали и матерились:
        - Падлы! Пидоры! В рот вас всех!
        Затесавшиеся в людскую лавину гебисты выкрикивали:
        - Бить! Бить! Расстрел! Стрелять! К стенке!
        Пробежав по коридору, Директор остановился у одной из дверей и вставил в скважину ключ. К его удивлению, дверь оказалась не заперта. О причинах этого раздумывать было некогда: гул сотен голосов приближался.
        В безлюдной запылённой комнате находилась потайная дверь. Узкий тёмный коридор за ней вёл к винтовой лестнице, обозначенной на сверхсекретной схеме как «лестница Дзержинского». Ею однажды воспользовался Гинго, когда удирал в город. Теперь настал черёд уйти по ней Директору. Он рассчитывал спуститься на первый этаж, затесаться в толпу бесноватых и вместе с ней выйти на московские улицы.
        Гебист включил карманный фонарь и осветил кирпичные стены. Как и следовало ожидать, мины взорвались так, что потайные коридоры и винтовая лестница остались неповреждёнными - если не считать трещин и больших кусков штукатурки, отвалившихся от потолка.
        Директор с Вахрамеевым двинулись по коридору. Под подошвами хрустела щебёнка, фонарный луч метался по стенам и полу. До поворота к винтовой лестнице оставалось с десяток метров, как вдруг сухо треснул выстрел. Вахрамеев, коротко простонав, опустился на корточки. Директор поспешно выключил фонарь, метнулся к стене и залёг, выставив перед собой кейс. Раненый Вахрамеев наугад саданул из автомата.
        - Ни хрена не вижу… Шеф, похоже, тут засада!
        Директор вспомнил про незапертую дверь, и лоб его покрылся липким потом. Наверняка о потайном ходе узнало спецназовское начальство и выставило здесь своих людей!
        Он пополз назад. Вариант номер три тоже летел к чёрту. Теперь ему не уйти. Полуразрушенное здание ФСБ стало для него ловушкой…
        С той стороны, откуда стреляли, послышался звук неспешно приближающихся шагов.
        - Шеф, может, он там один? - прошептал Вахрамеев. - Тогда мы его завалим…
        - Эй, кто вы такой? - крикнул Директор начальственным тоном. - Сотрудник милиции? По своим стреляете! Почему не спрашиваете: кто идёт?
        - Незачем спрашивать, - отозвался спокойный голос. - Я знаю, что это ты.
        Директор замер. Бешено колотящееся сердце подкатило к самому горлу, стало трудно дышать. Он сорвал с себя маску.
        - Гинго?
        - Да, это я.
        - И я! - звонко крикнула Ирина. - Теперь ты ответишь за всё!
        Дикарь, покидая директорский кабинет, понимал, что бессмысленно искать вероломного гебиста по всему огромному зданию. Поэтому сначала он хотел подкараулить его где-нибудь поблизости от кабинета, но нагрянувшие спецназовцы заставили его изменить планы. Люди в камуфляже, как и он, были настроены против главы этого учреждения, а значит, Директор попытается сбежать. По крайней мере, в свой кабинет он вряд ли уже вернётся. Прикинув возможные варианты, Гинго решил, что Директор будет уходить по потайной лестнице.
        Дикарь отлично видел в темноте и запросто мог всадить опальному главе ФСБ пулю в лоб, если бы ещё раньше Ирина не уговорила его предоставить решающий выстрел ей.
        Директор полз весь в холодном поту, волоча за собой кейс. За ним следовал раненый Вахрамеев.
        - Что вам надо? - хрипло выкрикнул Директор.
        - Ты мучил Ирину, убил её отца и мать, и за это понесёшь справедливое наказание, - сказал Гинго.
        - Наказание может быть только одно - смерть! - гневно прибавила девушка.
        - Послушайте, ребята, мы можем договориться. Сколько вы хотите? Назовите сумму.
        - Струсил, подонок? - крикнула Ирина. - Расскажи лучше, как ты убил моего отца!
        Вахрамеев выпустил длинную очередь в сторону голосов. Пули секунд двадцать долбили по кирпичным стенам. Гинго дождался, когда кончится стрельба, высунулся из-за угла и послал в Вахрамеева пулю. Получив порцию свинца, тот громко вскрикнул.
        Директор схватил кейс и опрометью кинулся прочь.
        - Шеф, постойте… - Вахрамеев привстал, испуская стоны. - Подождите меня…
        Следующий выстрел заставил его умолкнуть навсегда.
        Директор вспомнил, что в темноте Гинго видит так же хорошо, как и при свете дня, и по жилам его растёкся леденящий ужас. Набрав в лёгкие воздуху, он сипло прохрипел:
        - Эй, ты! Ты хоть знаешь, что ты не человек? Да, не человек! Ты тварь, нелюдь! От человека в тебе только оболочка…
        - Лжёшь! - крикнула Ирина. - Он такой же человек, как все, только обладает сверхспособностями!
        - Нет! - провыл Директор, пятясь. - Вчера я получил шифрованную радиограмму с «Академика Воробьёва»! Учёные обследовали остров, они разговаривали со стариками из негритянской деревни! Вывод один: ты инопланетная тварь! Чертовски умная, хитрая и опасная тварь! Тебя надо было сразу прикончить…
        Ирина повернулась к Гинго. Она была ошеломлена не столько словами Директора, сколько страшным, трагическим тоном, каким они были сказаны.
        Юноша положил руку ей на плечо, заглянул в глаза.
        - Он сам не понимает, что говорит. Я такой же, как все. Меня родила африканка, а отец мой был, по-видимому, белым, коли я тоже белый, но я его никогда не видел…
        Фигура удирающего гебиста возникла в освещённом проёме двери. Гинго слегка подтолкнул девушку:
        - Удобный момент! Стреляй!
        Ирина вскинула пистолет, но от волнения её рука дрогнула. Директор выскочил из потайного коридора и скрылся из виду.
        XXII. Кровавые карлики
        Добежав до одной из немногих уцелевших лестниц, бывший глава ФСБ остановился: снизу поднималась толпа. В гуле голосов уже можно было разобрать отдельные выкрики.
        «Мышиная радость» до верхних этажей не добралась, рассеявшись через проломы в стенах и выбитые окна, но она сделала своё дело, одурманив зеков и охрану. Не помня себя, все они в бессмысленном исступлении носились теперь по зданию. Директор, удирая от них, пробежал по длиннейшему коридору, свернул за угол и у самых дверей своего кабинета столкнулся с Гинго и Ириной. Они тоже бежали к его кабинету, только по другому коридору. Ирина, бежавшая первой, вцепилась в его руку. Гебист оттолкнул её, подскочил к дверям, юркнул в них и захлопнул за собой дверь.
        Гинго задёргал ручку. Дверь не поддавалась. В коридоре появились первые бесноватые, и вскоре их вопящая толпа запрудила весь коридор. Гинго прижал Ирину к себе, опасаясь, что её затянет в это бегущее стадо.
        - От них исходит мрак, - сказал он ей в ухо. - Их сознание затуманено. Они представляют опасность.
        - Что же нам делать?
        - Добраться до Директора, - ответил дикарь, доставая пистолет. - Попробую открыть!
        Он трижды выстрелил в замок, пока дверь, наконец, не поддалась.
        Увидев их, секретарша поспешила скрыться за шкафом. Директора в приёмной не было, зато дверь кабинета была приоткрыта; из-за неё доносились голоса и звук работающего телевизора.
        Гинго вошёл в кабинет.
        - Тихо! - Он выстрелил в потолок. - Тишина в зале!
        Олигархи оцепенели, лишь Подхалиманович закашлялся, подавившись севрюгой, а Зильбертруп от неожиданности свалился с дивана.
        - Не шевелиться! - скомандовал дикарь. - Руки за голову!
        Одна за другой руки стали подниматься.
        Ирина быстро прошла по кабинету, заглядывая за портьеры и шкафы. Директора не было и здесь.
        Видя, что прямой опасности нет, олигархи начали понемногу приходить в себя. Послышались вопросы о странных взрывах, изрядно всех напугавших. Из-за взрывов растрескались оконные стёкла и по стенам пролегли трещины; побледневшие олигархи оглядывались на них в страхе, ожидая, что рухнет всё здание.
        Гинго интересовало другое.
        - Пять минут назад сюда вошёл Директор! - закричал он. - Вы знаете, где он! Признавайтесь, а то буду валить вас по одному!
        Испуганные олигархи глазами показывали на дальнюю дверь.
        - Там обычно дежурят его телохранители, - сказала дикарю Ирина.
        - Сейчас посмотрим.
        Держа палец на спусковом крючке, он вошёл в смежную небольшую комнату.
        Комната была пуста. Увидев ещё одну дверь, Гинго направился к ней.
        - Там кто-то есть, - прошептал он, берясь за дверную ручку.
        Дверь была не заперта. Комната за ней была такой же просторной, как директорский кабинет, но обставлена не без роскоши, больше походя на гостиную в каком-нибудь богатом доме.
        Карлики в своих костюмах, дожидавшиеся, когда их повезут на детский праздник, уставились на нежданного гостя.

* * *
        За пять минут до появления Гинго сюда ворвался бледный, задыхающийся Директор с кейсом под мышкой. Встревоженные карлики сразу подступили к нему с расспросами.
        - Взрывы устроили террористы, - сказал Директор, вытирая вспотевший лоб. - В любой момент они могут забежать сюда. Это мужчина и женщина. Женщина рыжая, а мужчина - блондин с длинными волосами. Увидите их - колите ядом! Только аккуратно, они очень опасны!
        - Понятно, - сказал «Микки Маус».
        В прорезях добродушного вида утиных, собачьих, мышиных и прочих масок блестели злобные глазки убийц.
        - Сделаем как надо, будете довольны, - прибавил «Утёнок Дональд».
        - Уберёте их - получите оплату в пятерном размере. А мне некогда, нет времени…
        Директор перехватил кейс и бросился в противоположную дверь, откуда был выход в коридор.

* * *
        Из-за плеча Гинго выглядывала Ирина.
        - Где Директор? - закричал юноша, пробегая вдоль стен и столов и заглядывая во все углы. - Он должен быть здесь!
        - Мы никого не видели, - отвечали карлики дурашливыми детскими голосами. - Никого-никого, честное-распречестное слово…
        Ирина разглядывала их изумлённо.
        - Ой, какие миленькие…
        Карлики тотчас, как по команде, окружили её и, взяв друг друга за руки, повели вокруг неё хоровод.
        - Встаньте, дети, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг, - запели они хором.
        - Что вы тут делаете? - спрашивала, улыбаясь, девушка.
        От хоровода отделился «Кот в сапогах», снял с себя широкополую шляпу с перьями и, размахивая ею перед собой, начал кланяться.
        - Ты прекрасная принцесса, - промурлыкал он, - мы хотим с тобой поиграть.
        Гинго внезапно насторожился, почуяв опасность. Обернулся к девушке.
        - Ира, не приближайся к ним!
        Но «Кот в сапогах» в поклоне уже коснулся своей мягкой лапой её ноги. Из лапы на миг выступила ядовитая игла, и Ирина вскрикнула. На ноге чуть выше колена появилось красное пятнышко. «Кот» запрыгал, залился тоненьким зловещим смехом.
        - У-тю-тю, - заговорил «Утёнок Дональд» и тоже протянул к ней свою бархатистую лапку.
        Ирина почувствовала укол в руку.
        - Гинго, они колются! - жалобно воскликнула она, увёртываясь от кривляющихся и хохочущих маленьких убийц.
        Тем временем «Хрюша», «Винни Пух» и «Степаша» вцепились в Гинго. Он непроизвольно вздрагивал, чувствуя уколы, а услышав крик Ирины, встревожился не на шутку. Схватив «Хрюшу», он рывком сдёрнул плюшевую лапу. Обнажилась маленькая ручка карлика, к которой была прикреплена игла с пластиковой трубкой. Трубка тянулась к прозрачному шприцу с какой-то бурой жидкостью.
        - А ну, назад! - крикнул он и выстрелил в потолок. - Все назад!
        Карлики шарахнулись.
        В эту минуту из директорского кабинета донеслись грохот и вопли. Это толпа бесноватых, ревя и круша всё на своём пути, вломилась в убежище олигархов. Кабинет сразу наполнился людьми. Гинго вовремя успел запереть на стальную щеколду дверь в комнату карликов, иначе бесноватые ворвались бы и сюда.
        Карлики снова начали приближаться. Гинго нажал на спусковой крючок, но на этот раз пистолет не выстрелил: кончились патроны! Недолго думая, дикарь схватил за ноги «Кота в сапогах», размахнулся и выбил им окно. Толпа, которая стояла на Мясницкой улице у магазина «Библио-глобус», глазея на иссечённое трещинами здание ФСБ, дружно ахнула: на шестом этаже разбилось окно и из него вместе с осколками вылетела кукла. Все были уверены, что это кукла, большая кукла, которая умеет издавать звуки. Падая, она заливисто визжала. Лишь когда она рухнула на асфальт и во все стороны брызнули кровь и мозг, толпа в ужасе шарахнулась.
        Из того же окна стали вылетать другие «куклы» и грохаться рядом с первой. Зеваки отбегали, но недалеко, продолжая во все глаза пялиться на это необыкновенное зрелище.

* * *
        Заперев дверь в комнату карликов, Гинго тем самым избавил себя и Ирину от орды бесноватых, но он подставил под удар ничего не подозревавших олигархов. Изумлению их не было предела, когда кабинет стал стремительно наполняться какими-то странными краснолицыми взбудораженными людьми с выпученными глазами и слюной, стекающей изо рта. Вбежавшие выкрикивали бессмыслицу и не обращали на олигархов внимания. Они, кажется, вообще ни на что не обращали внимания, производя впечатление психически ненормальных.
        Почти сразу началась давка.
        - Эй, кто это такие? - вопил Грабановский, тщетно пытаясь выбраться из толпы. - Откуда они взялись?
        - Что происходит? - надрывался Пипецман. - Где Директор?
        Позеленевший Зильбертруп, прижатый к окну, голосил дурным голосом:
        - Уберите их всех! Уберите их от меня, а то я взбешусь!
        Но давка усиливалась. От дверей напирали новые толпы бесноватых. Тупиковая комната стала для них ловушкой, из которой они не могли выбраться. Хапанец дотянулся до столового ножа и принялся бить им всех, до кого мог дотянуться. Он тыкал лезвием в шеи, щёки, глаза, плечи, но от бесноватых никакой реакции не было. «Мышиная радость» сделала людей нечувствительными к боли: даже порезанные и исколотые, с переломанными рёбрами, с вывернутыми в давке конечностями, да и вовсе задавленные насмерть они продолжали давить друг друга. В этой толпе невозможно было не то что упасть, а даже пошевелиться. Многие залезли на стол, круша тарелки и опрокидывая бутылки. Скоро не стало место и на столе. Стоявшие на нём толкались и падали на головы тех, что стояли на полу. Десятки бесноватых ползали по головам, усиливая всеобщий хаос.
        Колбасюка придавило к острому углу стола; плотная толпа, шатаясь из стороны в сторону, вдруг надавила с такой силой, что угол вонзился в живот. Изо рта олигарха выплеснулась кровавая жижа, глаза выкатились из орбит. Опупиев пытался спрятаться в углу за креслом, но кресло опрокинули, сломали, и он погиб под ногами в давке. Иванов-Петров забрался в бар, сбросив оттуда полки с бутылками, но он был слишком толст, чтобы поместиться в нём. Не удержав равновесия, он выпал из бара и тоже был затоптан.
        Покрытые трещинами от взрывов оконные стёкла не выдержали давления людских тел и лопнули. С полсотни человек сразу полетели вниз, на асфальт. В кабинете стало просторнее. Бесноватые, ещё немного пометавшись по нему, нашли наконец выход, выбежали в коридор и продолжали свой сумасшедший бег по огромному зданию. В кабинете остались только трупы задавленных да ещё несколько умирающих, которые едва шевелились.
        XXIII. На крыше
        Фигура удирающего Директора мелькнула в конце коридора.
        - Вон он! - крикнула Ирина.
        Она старалась не отставать от Гинго, хотя это было нелегко: в тех местах, где укололи карлики, разливалась боль.
        Преследуя гебиста, молодые люди взбежали на седьмой этаж. Авангард обезумевшей орды был уже тут и с неутолимой яростью носился по коридорам, круша всё на своём пути. Сотрудники заперлись в кабинетах; спецназовцы, завидев толпу, кричали: «Стоять!» - и строчили из автоматов, но легче было остановить снежную лавину, чем надышавшихся «Мышиной радостью». Бесноватые бежали плотной толпой, не сознавая самих себя. Гинго с Ириной попали в самую гущу. Тут уж стало не до Директора. Приходилось бежать вместе со всеми, иначе затопчут.
        Ирина начала задыхаться. Ей казалось, что всё её тело превратилось в один огромный сгусток пульсирующей боли.
        - Чем это они меня укололи? - стонала она. - Боль адская!
        Гинго, испытывавший те же ощущения, подхватил её под руку.
        - Быстрее, а то нас раздавят!…
        С нижних этажей поднимались новые толпы, и коридоры седьмого этажа стремительно наполнялись бесноватыми. Давка усиливалась с каждой минутой. Гинго, пробегая мимо кабинетов, дёргал ручки дверей. Все кабинеты были заперты. Наконец ему повезло. Одна из дверей раскрылась и беглецы вбежали в какую-то комнату. Юноша, впустив Ирину, сразу захлопнул за собой дверь и навалился на неё плечом. Кто-то из бесноватых попробовал было тоже войти в неё, но, увидев, что закрыто, задерживаться не стал. Вопящая человеческая масса понеслась мимо.

* * *
        Несколько минут назад, когда на седьмом этаже было ещё сравнительно тихо, беглый Директор напоролся на группу спецназовцев.
        - Стоять! - крикнул старший лейтенант.
        Получив приказ задерживать всех сотрудников ФСБ, рослые мужчины в камуфляже наставили на беглеца автоматы.
        Директор остановился, скрежеща зубами от досады. Его грубо обхлопали, вытащили пистолет и фальшивые документы, по которым он числился доцентом ставропольского НИИ. Старлей вырвал у него кейс.
        - Что-то лицо мне твоё знакомо, - сказал он, вглядываясь в гебиста. - Отведём его в вертолёт!
        Директора подтолкнули прикладами автоматов.
        - Давай, топай!
        В этот момент в коридоре появились бесноватые. Спецназовцы попытались остановить их грозными криками и стрельбой; передние упали, получив пулю, но остальные, яростно гримасничая, пробежали по их телам и устремились прямо на бойцов. Тех спецназовцев, которые оказались менее расторопными, сразу затоптали, других, в том числе старлея с Директором, подхватили и понесли с собой.
        Толпа взбежала по последней лестнице и вывалила на крышу. Здесь бесноватые рассредоточились; экс-глава ФСБ получил, наконец, возможность отдышаться и оглядеться. Бесноватых на крыше было относительно немного, но они всё прибывали и прибывали. Ясно, что скоро и тут начнётся давка.
        Старлей потерял Директора в толпе, зато бывший глава ФСБ не спускал с него глаз - ведь у того находился белый кейс! Прячась за спинами бесноватых, он подобрался к спецназовцу со спины и обрушил на его затылок сильнейший удар кулаком. Старлей устоял, даже обернулся. Тогда Директор провёл аперкот в солнечное сплетение. Боец из последних сил, шатаясь, потянулся к кобуре, но тут гебист заехал коленом ему между ног. Старлей коротко простонал, согнулся пополам и потерял сознание. Кейс оказался в руках у Директора. Не забыл он выудить из кобуры спецназовца и пистолет.
        Гебист сразу устремился к «КХ-52». Надо только пробиться сквозь толпу, а там-то уж он поднимет машину в воздух! Все вертолёты, которые находились на крыше, были окружены бесноватыми; кто-то карабкался на шасси и хвосты, кто-то взбирался на крышу. Возле «КХ-52» сгрудились так тесно, что к трапу почти невозможно было протолкнуться. Толпу, как это бывает при давке, мотало из стороны в сторону. Дождавшись, когда толпа с громким воем отпрянет, Директор кинулся к трапу. Но толпа тут же пошла обратным ходом, и Директора вместе с ней потащило назад. Его таскало с толпой то туда, то сюда, пока он, наконец, не вцепился в металлические прутья трапа…

* * *
        - Вон он! - крикнул Гинго. - Лезет в кабину коричневого вертолёта, видишь?
        Одной рукой он поддерживал девушку, в другой сжимал пистолет.
        - Мы не дойдём до него… - простонала Ирина. - Здесь слишком много народу…

* * *
        За Директором по трапу поднимались бесноватые. Он расстреливал их в упор, они падали, но за ними пёрли другие. Гебист израсходовал всю обойму, прежде чем добрался до кабины. Прекрасно зная свою машину, он открыл дверь без ключа. За ним в кабину залезли двое бесноватых. Не встретив с их стороны сопротивления, он рукояткой пистолета раскроил им череп. Выбрасывать трупы из кабины не стал: не было времени.
        Загудел мотор. Облепленный бесноватыми «КХ-52» поднимался с трудом. Люди цеплялись за шасси, гроздьями свешивались с хвоста. Большинство отцепилось сразу, как только начал вращаться винт, но многие продолжали держаться.

* * *
        - Он улетает, - стонала Ирина, обвив руками шею Гинго, почти повиснув на нём. - Мы уже ничего не сможем сделать…
        - Идём туда! - Гинго показал на стоявшие невдалеке тёмно-зелёные «МИ-6». - Это военные вертолёты, в них есть орудия, расстреляем его в воздухе! Пошли, крепче держись за меня!
        Они смешались с орущей толпой и, расталкивая её, пробились к трапу. В трап вцепилось не менее дюжины бесноватых. Чтобы подняться к кабине, Гинго пришлось открыть огонь. Бесноватые на стрельбу не реагировали и потому каждая пуля находила свою жертву. Путь к кабине был расчищен. Последние две пули дикарь истратил на то, чтобы высадить замок.
        Он помог девушке залезть в кабину, ударами кулака сбросил особенно настырных бесноватых, которые норовили залезть туда же, свалился в водительское кресло и запустил двигатель.
        - Всё нормально, сейчас полетим. Потерпи ещё немного. Сможешь?
        - Ничего, не обращай на меня внимание, - она улыбнулась сквозь боль. - Надо улетать отсюда. Всё равно куда, лишь бы подальше от этого ада…
        Вертолёт Директора удалялся в сторону «Детского мира». Дикарь сжал штурвал.
        - Если не прикончим его сейчас, то никогда этого не сделаем, - сказал он сквозь зубы. - Скользкий, гад… Уйдёт, и ищи его потом…
        «МИ-6» рывком оторвался от крыши.
        XXIV. Последняя схватка
        Для сотен прохожих, оказавшихся в этот ясный солнечный вечер на Лубянской площади и Моховой улице, оба вертолёта являли собой весьма необычное и жутковатое зрелище. Стальные птицы были облеплены людьми, свисавшими с трапов, с шасси, с хвостов. Под днищем «МИ-6» они висели гроздьями. Чтобы лучше видеть их, зеваки выбегали на проезжую часть, отчего транспорт остановился в пробках.
        «КХ-52» удалялся на запад. Гинго, преследуя его, жал на газ, но перегруженный бесноватыми «МИ-6» не мог лететь быстро. Впрочем, машина Директора тоже еле двигалась. Стараясь избавиться от цепляющихся за вертолёт людей, Директор делал резкие манёвры, двигался рывками и зигзагами. При каждом рывке кто-то из бесноватых отрывался и летел вниз; толпы зевак провожали падающего дружным раскатистым уханьем.
        Гинго одной рукой держал штурвал, а другой поворачивал рукоятку наведения, ловя коричневый вертолёт в перекрестье прицела. Выждав момент, нажал на пуск. Снаряд прошёл мимо цели, зато при выстреле, в результате сотрясения, от «МИ-6» отцепилось не меньше десятка бесноватых. Их падение тоже сопровождалось дружным «У-у-ух…»
        - Мы его догоняем, - шептала Ирина.
        - Надо ещё немного подойти, - Гинго вертел рукоятку. - Сейчас достанем…
        - Постарайся сбить его над безлюдным местом, чтобы не было жертв на земле…
        Ирина прерывисто дышала, на её лихорадочно пылающем лице выступил пот. Организм Гинго тоже подтачивало действие яда. Не раз дикарь ловил себя на том, что всё вокруг начинает двоиться - вертолёт Директора, прицел, датчики на пульте. Наверное, поэтому и второй выстрел оказался неудачным.

* * *
        Воющий звук пролетевшего снаряда поверг Директора в панику. Ответить на эту стрельбу он мог разве что пулями. Он достал из-под сиденья припрятанный там «АКМ» и выставил его в окно. Однако стрелять было неудобно: вертолёт Гинго всё время держался сзади, прямо за его хвостом.
        Справа и слева барражировали вертолёты Министерства чрезвычайных ситуаций, направленные сюда после взрывов в здании ФСБ. В события они не вмешивались, держались в стороне. Заметив, что один из них приблизился слева, Директор саданул по нему очередью. В кабине у спасателей повышибало стёкла. Их вертолёт клюнул носом и, закрутившись, камнем рухнул на крышу подземного торгового комплекса на Манежной площади.
        - Что, получили? - оскалился гебист.
        Ухмылка сползла с его лица, когда он взглянул в обзорное зеркало. «МИ-6» летел в сотне метрах! Директор повернул штурвал, и «КХ-52», накренившись, боком устремился к глянцево-синей пятнадцатиэтажной башне «Интуриста».

* * *
        Ещё один снаряд, выпущенный Гинго, пронёсся мимо цели и влетел в окно гостиницы. Где-то в её недрах прогрохотал взрыв. Из окон ливнем хлынули осколки.
        Дикарь сжал зубы, заставив себя сосредоточиться. Усилием воли подавил пронзавшую тело боль. Взяв штурвал обеими руками, он бросил «МИ-6» вслед за директорской машиной. Та скрылась за углом «Интуриста», почти тут же взмыла над его крышей, а потом опять пропала из виду. Ясно было, что Директор стремится использовать высотку в качестве прикрытия.
        - У нас остался только один снаряд, - меланхолично сообщил Гинго.
        Ирина не ответила. Она лежала в кресле, полузакрыв глаза. Казалось, она окончательно впала в забытьё.
        Снова поймав коричневый вертолёт в перекрестье, Гинго в последний раз нажал на пуск. В этот момент противник пролетал над крышей гостиницы. Снаряд задел шасси, и вертолёт Директора развернуло на сто восемьдесят градусов. В нём что-то взорвалось, он завалился набок, рухнул на крышу и потащился по ней, грохоча лопастями. Из кабины валил дым. Остановился он у самого края, наткнувшись на спутниковую антенну.
        Весь чёрный от копоти, Директор выбрался из вертолёта.
        - Кейс! Белый кейс! - кричал он.
        Гебист попытался вернуться в кабину, но там снова что-то взорвалось, и он отпрыгнул в сторону.
        Низко над крышей пролетел «МИ-6». Гинго были отлично видны Директор и его дымящийся вертолёт. Он бросил взгляд на Ирину. Ему показалось, что она не дышит.
        - Ира! - закричал он в тревоге. - Ира, ты слышишь меня? Очнись!
        Её ресницы дрогнули, она повернула голову.
        - Где мы? - прошептала она.
        - Летим над крышей «Интуриста»! Директор сбит! Сейчас мы его прикончим…
        Шасси «МИ-6» задело одну из антенн, которыми была усеяна крыша, и машину сильно тряхнуло. Она завалилась набок, лопасти ударили по покрытию крыши.
        Какое-то время вертолёт волокло по инерции, разворачивая хвостом вперёд. Хвост занесло над пятнадцатиэтажной пропастью, и вертолёт начал медленно переваливаться через её край…
        Юноша вскрикнул в отчаянии, притянул к себе Ирину и прижал к груди. Перевалившись через край, хвост вертолёта завис над обрывом. Последние трое бесноватых, которые ещё держались за него, с визгом полетели вниз.
        Но и без них «МИ-6» продолжал медленно, сантиметр за сантиметром, сползать в пропасть.
        - Быстрее! - Гинго принялся выталкивать Ирину из кабины.
        Но девушка от ужаса и боли совсем потеряла голову. Вместо того, чтобы вылезти на крышу, она вцепилась в Гинго. Казалось, ничто на свете не могло заставить её разомкнуть объятия. Юноше пришлось вылезти из кабины вместе с ней.
        Директор, подобравшись к «МИ-6», с сатанинским хохотом начал раскачивать его. Сползание вертолёта в пропасть ускорилось. Гинго с Ириной на руках добрался, наконец, до двери кабины, и в эту минуту вертолёт окончательно перевалился через край. Уже падая вместе с ним, дикарь в последнем отчаянном рывке дотянулся до карниза и повис, вцепившись в него пальцами. Вертолёт, чудом не задев его, рухнул вниз.
        - Крепче держись! - крикнул Гинго девушке.
        Его крик потонул в ужасающем грохоте: «МИ-6» упал на широкий навес перед входом в гостиницу и взорвался, выбросив столб пламени почти до десятого этажа. Удирая от разлетающихся обломков, люди бежали по Тверской между машинами.
        Гинго рванулся всем телом и занёс за выступ карниза локоть. Его свесившиеся в пропасть ноги не находили опоры, кроме скользкой облицовки стены. Он бестолку скрёб по ней ногами, стараясь хоть за что-то зацепиться. Державшаяся за него девушка камнем тянула вниз.
        - А ты прыткий парень, - раздался наверху торжествующий голос.
        В почерневшей от копоти рубашке, с вымазанным лицом и всклокоченными волосами, Директор стоял над молодыми людьми, засунув руки в карманы, и ухмылялся.
        - Вдвоём мы могли бы проворачивать большие дела, добывать охренительные деньги, - сказал он. - Но ты пошёл против меня! Тогда подохни!
        И он ударил Гинго ногой по голове. Юноша не отцепился. Его руки словно приклеились к карнизу. Самообладание дикаря, его воля к жизни разозлили гебиста. Он ещё раз ударил.
        - Думаешь, удержишься? Не-е-ет, и не надейся! Если я сказал, что подохнешь, значит, подохнешь!
        Директор огляделся. На глаза ему попался стальной штырь от разбитой вертолётом антенны. Он схватил его и вернулся к Гинго.
        - Подыхай, падаль! - И он с силой ударил штырём по рукам.
        Гинго закричал от резкой боли. Сначала один, а потом второй его локоть свесились вниз. Он держался за край крыши только пальцами. «Неужели конец? - мелькнула предательская мысль. - Нет! Если есть хоть миллионная доля шанса, надо держаться!» Все его мышцы напряглись.
        - Вниз, пошёл вниз, гадёныш! - Гебист, зверски кривясь, бил его штырём. - И шалаву свою забирай с собой!…
        Неожиданно за его спиной треснул взрыв. Рванули баки с бензином «КХ-52», разметав обломки и огненные сгустки по всей крыше. Директора отбросило к карнизу. Его ноги и нижняя половина туловища остались на крыше, а голова и грудь свесились в пропасть. Лишь каким-то чудом он удержал равновесие.
        Целую минуту гебист висел в этом положении, не смея вздохнуть от ужаса. Перед ним зияла бездна, на дне которой бушевало пламя. Только когда до его охваченного паникой сознания дошло, что равновесие каким-то образом сохраняется, он медленно перевёл дыхание. Начал понемногу поворачиваться набок, увеличивая по сантиметру поверхность тела, соприкасавшуюся с крышей.
        В полутора метрах от него Гинго изо всех сил боролся за свою и иринину жизни. Пальцы дикаря были разбиты в кровь, но напряжением воли он заставил боль утихнуть. Руки Ирины, обвивавшей его шею, дрожали. Гинго чувствовал, как быстро слабеет девушка. Надо было решаться на рывок, чтобы занести за выступ локоть. Только это может дать надежду на спасение. Держась на одних пальцах, он теряет силы. Их становилось меньше с каждой секундой.

* * *
        В толпе, запрудившей Тверскую улицу, начали одна за другой подниматься руки, показывая куда-то вверх. Но показывали они не на крышу «Интуриста», с которой свешивались люди, а на появившийся в небе дисковидный объект. Летел он бесшумно. В его верхней части имелся округлый выступ, на котором можно было различить нечто похожее на иллюминаторы. Объект был светло-серым, почти серебристым; его вогнутая нижняя часть, обращённая к земле, красновато светилась. Диск описал широкий круг и завис прямо над гостиницей. От него до крыши было метров триста, не больше.

* * *
        Гинго с Ириной увидеть его могли - у них не было сил посмотреть вверх. Гинго, вскрикнув от напряжения и заскользив ногами по стене, рванулся всем телом. Локоть, взметнувшись, лёг на край карниза. Это стоило невероятных усилий. Сердце комком прыгало во рту, на глаза накатывала мгла. Несколько секунд Гинго концентрировал внимание на мышцах рук, направляя к ним всю энергию, какая в нём оставалась.
        Он подтянулся на руках и закинул на карниз правую ногу.
        - Держись… - прошептал он.
        - Не могу… - Она уже цеплялась за него одними пальцами.
        Гинго чувствовал, что ещё минута - и её пальцы разожмутся. Она полетит в пропасть…
        На его висках вздулись вены, он с такой силой сжал зубы, что они хрустнули. Он снова подтянулся и занёс на крышу вторую ногу. Это позволило ему немного отодвинуться от края, но в этот момент пальцы Ирины, державшиеся за него, разжались. Проявив невероятную реакцию, он успел схватить её за запястье.
        И тут на его затылок обрушился удар. На какой-то миг всё перед ним потемнело, в глазах запрыгали искры. Всё же он импульсивно отвёл голову в сторону, и второй удар Директора пришёлся по покрытию крыши. Гебист разразился ругательствами.
        Гинго отодвинулся в сторону и втащил на крышу Ирину. Директор, со штырём в руке, шатаясь, надвигался на него. Горела вся крыша. От огня свободен был только небольшой участок у самого края, на котором они находились. Глаза гебиста лихорадочно блестели. Он понял, что проиграл. Отсюда ему не уйти живым. Но он должен на ком-то отыграться, отомстить за свой бесславный конец. И он всю ярость, всю злость обрушил на дикаря.
        - Убью, гад! - замахнувшись, он ринулся на юношу.
        Тот снова отвёл голову. Штырь пронёсся мимо. Гинго поднялся, шагнул вперёд и выкинул кулак, но противника не достал. Гебист делал ложные замахи и постоянно надвигался, тесня дикаря к огню.
        Гинго вытер мокрое лицо. Яд, впрыснутый карликами, высасывал силы, по всему телу пульсировали вспышки нестерпимой боли, и с этим уже невозможно было бороться. Чёрный от копоти Директор двоился, троился в его глазах. В конце концов ревущий Директор стал представляться ему злобной обезьяной, объевшейся ядовитого лишайника и потерявшей рассудок. Гинго уворачивался от её когтей и клыков, иногда пытался её схватить, но у неё было больше сил, и она, выбрав момент, кинулась на него и свалила с ног. Гинго упал навзничь у самого края. Директор с торжествующим рёвом вцепился в его плечо и толкнул к пропасти. Дикарь задержался у самого карниза и схватил гебиста за ногу. Тот в ужасе отшатнулся назад.
        Вокруг полыхало пламя, в воздухе барражировало уже три вертолёта, снизу доносились завывания сирен, повсюду на тротуарах и проезжей части теснились люди, и надо всем этим зависал серебристо-стальной диск, направлявший вниз алый луч. Директор брыкался, стараясь вырвать ногу, и при удобном случае бил Гинго штырём. В один из моментов этой борьбы Гинго завис над краем пропасти. Ирина, отчаянно старавшаяся не впасть в забытьё, испуганно вскрикнула. Юноша всё-таки отполз от края, но Директор снова ринулся на него. Гинго, поднимаясь на ноги, отступал. Выбрав момент, он нанёс удар ногой, и Директор выронил штырь. Дикарь тут же ударил его кулаком в скулу. Тот отшатнулся и вдруг направился к Ирине. Гинго мгновенно разгадал его манёвр. Директор задумал прикрыться девушкой!
        Рука гебиста только тянулась к её шее, когда дикарь ещё раз достал его ногой. Директор потерял равновесие, грохнулся на самый край и перевалился через него. Какое-то мгновение казалось, что ему конец, но гебисту удалось удержаться. Он повис, цепляясь за карниз, как совсем недавно Гинго.
        Директор стал раскачиваться, пытаясь закинуть на крышу ногу. Гинго, тяжело дыша, подошёл к нему. Директор затих. Он смотрел на Гинго снизу вверх. На его лице застыли злоба, отчаяние и смертельный страх. Нога дикаря поднялась, чтобы треснуть его по лбу и отправить в пропасть.
        - Нет! Погоди! Я открою тебе тайну! - взвыл Директор. - Тайну твоего происхождения! Ты ни от кого её не узнаешь, только от меня…
        XXV. Тайна белокожего колдуна
        Гинго смотрел на него презрительно.
        - О чём ты болтаешь? Я родился от чёрной африканки и белого, тут нет никакой тайны.
        - Есть тайна! А иначе откуда в тебе твои дьявольские способности?
        - Что бы ты ни сказал, не поверю ни одному твоему слову!
        - Вчера я получил доклад начальника экспедиции на твой остров, - говорил Директор, захлёбываясь от ужаса. - Учёные разговаривали со старейшинами деревни, которые помнят тебя с младенческого возраста, и твою мать, умершую от родов…
        - Разумеется, есть люди, которые помнят мою мать, - возразил Гинго, - но вряд ли кто-нибудь рассказал о моём отце. Его никто не видел. Или ты будешь лгать, что это не так?
        - Ты прав, - Директор побагровел от натуги, едва удерживаясь на краю крыши. - Его никто не видел… Потому что он… не человек…
        - Я тоже слышал эти сказки про божество со звёзд, - сказал дикарь. - Это всего лишь сказки!
        - Нет, они имеют под собой основание! - Пальцы гебиста почернели от напряжения, лицо кривилось. - Старейшины говорят о летающем диске, который однажды ночью опустился в джунглях. В ту ночь исчезла одна из молодых жительниц деревни. Диск улетел, а с ним пропала и девушка. Она появилась в деревне через два месяца, уже беременная… Это была твоя мать…
        - Молва, разумеется, решила, что её мужем был бог, - сказал Гинго. - Нет, всё гораздо проще. Её мужем был один из белых моряков, которые иногда появляются на острове.
        - Она утверждала, что её мужем был бог с ослепительно белой кожей! - заревел Директор. - Такой же белой, как у тебя! Он не хотел возвращать её на Землю, но она уговорила его. Девушка показала место приземления НЛО старейшинам. Экспедиция обследовала его… - Голос Директора понизился до шёпота, слова с трудом срывались с пересохших губ. - Там на земле был идеально ровный круг. На нём ничего не росло… Анализ почвы показал повышенную радиацию… В круге обнаружены три треугольных углубления. Специалисты, которые исследуют места посадок НЛО, говорят, что это следы опор…
        - Короче, ты хочешь сказать, что я - сын инопланетянина?
        - Да! Ты слишком умён для обычного человека! Ты не такой, как все! Поэтому жители посёлка избегали тебя… - Из-под ногтей Директора засочилась кровь. - Помоги… Дай руку… Помоги-и-и-и…
        Последнее слово Директор уже кричал, падая с многометровой высоты. Его крик слился с грохотом реющих над гостиницей вертолётов и потонул внизу.

* * *
        Ирина лежала в метре от края пропасти. Глаза девушки были раскрыты, но казалось, что она ничего не видит.
        Гинго наклонился над ней.
        - Ты слышала?
        Она слабо кивнула.
        - Неужели он прав, и я - не человек? - проговорил Гинго в отчаянии. - Выходит, я недостоин твоей любви?
        С её губ сорвался стон. Она силилась что-то сказать.
        - Нет… - разобрал, наконец, он. - Ты человек… Я люблю тебя и всегда буду любить… Гинго, любимый…
        В последнем усилии она приподняла дрожащую руку и обвила его шею. Гинго задыхался: действовал яд. Всё его тело, с головы до ног, пульсировало от боли.
        - Я тоже тебя люблю… - Он коснулся губами её губ. - Нет таких слов, чтобы выразить, как я тебя люблю… Нас ничто не разлучит, даже смерть…
        - Гинго… - Из её глаз, начинающих стекленеть, скатились слёзы. - Я любила тебя… с первой минуты…
        Она замолчала.
        Перед глазами юноши всё расплывалось. Он уже не видел её лица, только чувствовал своими горячими губами её рот и щёки.
        «Жаль, что нам не удалось дожить до наших счастливых дней», - эти слова он говорил ей уже мысленно.
        Язык отказывался ему повиноваться - как и всё тело, которого он больше не чувствовал. Вокруг него сгущалась темнота.
        «Но мы нашли друг друга в этом мире, разве это не чудо? Я, кажется, уже умер, а продолжаю любить тебя…»
        Внезапно к нему вернулось знакомое ощущение полёта, плавного парения в пространстве. Это состояние обычно предшествовало появлению таинственного Голоса.
        «Отец! - закричал он. - Ведь ты мой отец? Скажи!»
        «Да», - ответил Голос.
        В другой раз это признание породило бы в душе дикаря целую бурю, но сейчас оно казалось ему совершенно несущественным по сравнению со смертью девушки.
        «Она умерла, а я ещё жив! Сделай так, чтобы я тоже умер! Хочу, чтобы всё кончилось!»
        «Для вас двоих всё только начинается. Вы проживёте ещё много лет, будете счастливы и у вас родятся дети».
        Ошеломлённый Гинго помолчал, вдумываясь в смысл услышанного.
        «Проживём много лет? Не понимаю. Разве может быть такое?»
        «Вам рано покидать этот мир. Я уже допустил одну ошибку, не спас от смерти твою мать. Но уж тебе-то я не позволю умереть. Тебе, твоей женщине и вашему ребёнку, который уже находится внутри неё. А теперь мне надо спешить, чтобы прервать действие яда».
        Голос умолк и ощущение полёта исчезло. Сознание Гинго провалилось в черноту.

* * *
        Милиция вытесняла толпу с перекрёстка Моховой и Тверской улиц. Люди расходились неохотно. Все смотрели на НЛО и на гостиницу, в которой начинался пожар: из её окон вырывались языки пламени. Пожарные машины, ревя сиренами, с трудом пробивались сквозь стадо легковушек. От гостиницы к небу поднимался чёрный дым. Такие же клубы поднимались над Лубянской площадью от горящего здания ФСБ.
        Внезапно смолкли двигатели обоих бреющих в воздухе вертолётов МЧС. Одновременно замолчали сирены и репродукторы. Вертолёты рухнули, и на местах их падения прогрохотали взрывы и взметнулось пламя. Перепуганные зеваки кинулись прочь. Транспорт по какой-то необъяснимой причине стоял не только на Тверской, но и во всех центральных районах Москвы. Водители, сколько ни старались, не могли завести моторы. Отключилась вся электроаппаратура.
        По многолюдным толпам, ещё стоявшим на улицах, прокатился гул - на этот раз удивления: «тарелка» стала снижаться! Она опустилась на самый край крыши, где несколько минут назад можно было наблюдать драку двух мужчин. Опустившись, аппарат какое-то время был неподвижен, только по его ободу волнами прокатывалось бледно-красное свечение. Взволнованная толпа молчала. Все ждали появления таинственных пилотов. Но те так и не показались. Свечение на ободе диска разгорелось, став почти белым, и под многоголосое «Ах!» объект бесшумно взмыл ввысь. Через считанные секунды он превратился в точку и исчез.
        Почти тут же завелись двигатели, заблестели мигалки, включились сирены. Ожили радиоприёмники и телевизоры. Народ оживлённо загалдел, обсуждая увиденное.
        Только через полчаса на крыше «Интуриста» появились спасатели. Повсюду лежали обломки вертолётов и обгоревшие трупы бесноватых. Гинго и Ирины среди них не было.
        XXVI. Пробуждение
        Гинго просыпался медленно, борясь с тяжестью в голове. Перед ним в кромешной тьме проносились разноцветные искры. Наконец сквозь их мельтешение стало пробиваться какое-то сияние. Оно то разгоралось, то вновь заволакивалось тьмой. Несколько раз Гинго принимался звать отца, но тот не отзывался. Между тем сияние окончательно прорвало завесу темноты и Гинго вдруг обнаружил над собой небо с редкими плывущими облаками. Где-то рядом, совсем близко, рокотал прибой.
        В полной уверенности, что ему снится сон, который может прерваться от малейшей посторонней мысли, он приподнял голову и огляделся. Он лежал на песчаном берегу родного острова. Слева накатывались волны и, не добираясь до Гинго, отступали назад; справа высился ярко-зелёный тропический лес.
        Он привстал. В голове полегчало, головокружение начинало отпускать. Впереди из волн выступал скалистый мыс. С него Гинго когда-то любил прыгать в воду. А напротив мыса, в двух сотнях метров, качалась на волнах белая яхта. Дикарь и её узнал, хотя до этого видел только на экране монитора.
        - Очнулся? - услышал он сзади знакомый голос.
        Обернувшись, он увидел Ирину в лёгком купальнике. Тело её было мокрым - она только что вышла из воды. Спутанные золотистые пряди блестели на солнце.
        Девушка выглядела озабоченной, но, заметив изумление на лице Гинго, не могла не улыбнуться.
        - Наверно, ты тоже не знаешь, как мы тут очутились, - сказала она.
        - Не знаю. Последнее, что я помню - это пожар на крыше. И мы на ней вдвоём…
        Он легко встал с песка, подошёл к ней и взял за руки.
        - Да, - подтвердила она, - и нам было очень плохо. Кажется, я потеряла сознание. И вдруг очнулась тут… И на мне нет ни одной царапины… А рядом ты лежишь…
        Он вдруг засмеялся, сверкнув белыми зубами.
        - Это отец! Он обещал спасти нас, и спас!
        - Ты говорил с ним? Когда?
        - Он всегда говорит со мной, когда я сплю… Вернее, я слышу его голос…
        - А как он нас спас?
        - Не знаю. Может, когда-нибудь спрошу у него.
        Ирина качала головой. Гинго не выдержал, притянул её к себе и сжал в объятиях. Губы сразу прильнули к губам…
        Ей очень хотелось, чтобы объятия длились бесконечно, но окружающая реальность, мысли об удивительных событиях, происшедших с ними, тревожили её, не давали полностью отдаться упоительным ощущениям. Она отстранилась.
        - И что нам теперь делать? Куда мы пойдём?
        Он улыбнулся.
        - Я бы с удовольствием остался тут навсегда, но тебе, я знаю, жизнь на острове не понравится. Пещера в скале, без туалета и ванны…
        - На это я, разумеется, не согласна!
        Он показал на яхту.
        - Кажется, это тот самый корабль, который я купил по интернету.
        - Как он оказался здесь?
        Гинго пожал плечами.
        - Этого я тоже не знаю, но он здесь.
        - Как много странного… - проговорила она задумчиво.
        - Поживём на корабле пару дней, а потом возьмём курс на Средиземное море, - сказал Гинго, улыбаясь. - Уверен, что вилла на Лазурном берегу тебе понравится больше, чем пещера!
        Он стряхнул с грязных штанов песок и полазил по карманам. Штаны были чужие, снятые с кого-то в подвалах Лубянки, и в карманах, как и следовало ожидать, ничего путного не было.
        - Денег нет, - сказал Гинго.
        - Я так и знала. А без денег нельзя содержать ни яхту, ни виллу.
        Она вдруг поймала себя на мысли, что верит, что эта яхта - его, и что вилла у него есть, и невольно улыбнулась. В самом деле: после всего случившегося и не в такое поверишь!
        - После покупки яхты я перевёл деньги экипажу за полгода вперёд и приказал капитану отвести её в залив перед нашей виллой в окрестностях Ниццы. Она там должна была нас дожидаться…
        - А она оказалась здесь, - заметила Ирина.
        - Думаю, что приказ плыть к острову направил капитану мой отец. Больше просто некому. Отец всё обо мне знает. Ему даже известен радиокод, о котором я условился с капитаном.
        От яхты отчалила лодка и направилась к берегу. Гинго с Ириной двинулись по песку ей навстречу.
        - Странный у тебя, однако, отец, - сказала она. - Всё знает. Неужели он, правда, инопланетянин?
        Гинго вновь заключил её в объятия.
        - Даже если это правда, ты не должна комплексовать по этому поводу. Я, например, отношусь к этому вполне спокойно.
        Она улыбнулась.
        - Но ты точно не инопланетянин. Ты такой же, как все.
        - Конечно. Мы можем даже пожениться. Впрочем, почему - можем? Обязательно поженимся! Тем более отец сказал, что у нас скоро будет ребёнок.
        Она уставилась на него.
        - Он точно так сказал?
        - Точно, - и Гинго скосил глаза на её живот. - А он никогда не ошибается.
        Ирина рассмеялась.

* * *
        Она сидела на веранде двухэтажной виллы, с которой открывался вид на ослепительно сверкающий на солнце голубой залив и море. Вдали с криками реяли чайки. Белоснежная парусная яхта неподвижно стояла на лазурной глади. Всего неделю назад закончилось плавание в обход берегов Африки, мимо мыса Доброй Надежды, Канарских островов и Гибралтара, а Ирина уже освоилась в своём новом доме. Ей здесь нравилось. Виллу окружали цветники и декоративные деревья.
        Послышался звонкий собачий лай, и на дорожке, поднимавшейся от берега, показался Гинго в сопровождении Ваувая - лохматой рыжей собаки, которую он взял со своего острова. Он хотел забрать оттуда и другого своего друга - обезьянку Мумбу, но она не пошла на корабль, предпочла остаться на берегу.
        Ирина отложила журнал в сторону.
        - Как поживает твой дельфин? - спросила с улыбкой.
        - Чудесно! Мы с ним ныряли на самое дно и нашли много занятных вещиц. Смотри, - юноша протянул ей амфору, бока которой заросли мелкими ракушками.
        Она взяла её и повертела в руках.
        - Если счистить налёт, будет красиво!
        - Там таких полно.
        На Гинго были одни плавки. Его неподдающееся загару белоснежное тело покрывали капельки воды, блестевшие на солнце. Блестели и мокрые белые волосы. Ирина невольно залюбовалась его стройной атлетической фигурой. Перехватив её восхищённый взгляд, он улыбнулся, взял со спинки стула полотенце и подошёл к ней, вытирая голову и грудь. У неё перехватило дыхание от нахлынувшего желания, однако она старалась казаться серьёзной.
        - Мы уже вторую неделю здесь живём, - сказала она, - а ты всё ещё не скажешь, чем собираешься заняться.
        - Тобой, - искренне ответил он. - Тобой, чем же ещё.
        - Я другое имею в виду…
        - Другого для меня просто не существует!
        От счастья у неё в душе словно взорвался фейерверк. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заулыбаться во весь рот. Это выглядело бы совсем глупо.
        - А что мы будем делать, когда кончатся деньги?
        Он лукаво улыбнулся.
        - Ну, я думаю, проблем с деньгами не будет ещё долго.
        - Конечно, если мы станем экономить…
        - Нам не придётся экономить.
        Его улыбка из лукавой сделалась загадочной. Он ушёл в гостиную и через минуту вернулся, держа в руке листок бумаги.
        - Что это?
        - Ты мне как-то сказала, что у твоего отца есть деньги на номерных счетах.
        - Они записаны только на одном-единственном листочке, а он пропал вместе с белым кейсом.
        - Вот они, эти счета.
        Она взяла листок, удивлённо пробежала глазами названия банков и строчки цифр.
        - Разве это те самые?
        - Помнишь, когда я вошёл в подвал, где они тебя допрашивали, Директор держал в руке листок бумаги? Потом он положил его на стол.
        - Ну да, помню. Но он сразу убрал листок в кейс.
        - Нескольких секунд, пока листок лежал на столе, мне хватило, чтобы запомнить всё, что на нём написано. Все названия банков и все цифры. Я восстановил всё по памяти.
        Гинго больше не мог сдерживать себя. Она была так близко! Ирина слабо вскрикнула, оказавшись в его объятиях. Листок выпал из её рук и упал на ковёр. Вслед за листком упали на ковёр и они оба. И почти тут же Ирина и думать забыла о каких-то цифрах, погрузившись в целый океан наслаждений.
        Это было больше, чем страсть.
        Даже больше, чем счастье.
        Ваувай сидел в тени мимозы, смотрел на них и вилял хвостом.