Переезд Сергей Викторович Васильев
        Сергей Васильев
        ПЕРЕЕЗД
        - Двадцать два кило-бульпа!
        - Сколько?!
        - Двадцать два! Сам проверял.
        - Да нет! Я про «кило»!
        - А что «кило»?
        - Чего это значит-то?
        - Не в курсе, что ли? Это ж от емлян пошло. Они всё так меряют.
        Бюргамай слегка недоверчиво поковырял когтем в левом дыхательном отверстии и возразил:
        - Может, у них и вода твердой бывает, не знаю. Пусть они у себя дома, чем хотят, тем и мерят. А я с ними дела не имел, не имею и иметь не собираюсь. И в этом ничего не понимаю. Ты мне по нормальному скажи.
        Снисходительно и даже как-то чересчур панибратски Самай поскреб по макушке, но всё же объяснил:
        - «Кило» - это как два наших корба. Вот и считай.
        - Сам считай! - возмутился Бюргамай. - Я тебе математик, да?
        - Чтобы с «килами» разобраться, не надо математиком быть. Про килобайты все сейчас в курсах. А это - ровно два корба байтов - в любом руководстве «для оолонгов» прописано. Или у вас в деревне еще даже сумматоров нет?
        - Сам ты деревня! - Бюргамай от возмущения посинел. - Если хочешь знать, у нас емлян этих, как у тебя пыли на ресницах! Сумматоры в каждой клетушке! Даром раздавали! Они нас прогрессируют! Первую станцию - у нас открыли! Понятно тебе, э?
        Самай пустил чернильное облачко примирения. Терять клиента не хотелось. Не каждый день покупают грузовик. Не у каждого есть желание. У большинства желающих нет средств. А у тех, у кого есть средства, - нет необходимости. Замкнутый треугольник - идеальная фигура.
        - Так ведь и машина не наша! Смотри - какие обводы, - Самай легко похлопал по корпусу, стараясь не повредить защитную пленку, - караланги такого не делают. Емлянская работа.
        Оба застыли в безмолвном восторге, наблюдая, как пурпурный ветер овевает малиновые крылья, создавая чудесные полутона ультрафиолетового свечения.
        - Ладно, беру! - Бюргамай сложил два щупальца священным кольцом заключения договора и помахал остальными - теми, на которых не стоял.
        Самай щелкнул переключателем, открывая ворота, и машина радостно закачалась на воздушной подушке, в предчувствии скорого полета.
        - Гляди - не терпится ей! - Бюргамай нежно провел щупальцем по капоту.
        - А то! - подтвердил продавец. - Они ж только полетом и живут. Он для них - самое большое удовольствие… Сам поведешь?
        - Кто ж еще? Не попробуешь - не узнаешь. А так, в случае чего, я обратно вернусь - всё тебе выскажу.
        Самай мелко затеребил щупальцами, показывая, как ему смешно.
        - У нас такого не бывает. Ни одной претензии за всё время работы. Но если что - еще приходи. Скоро новые поставки будут. От емлян.
        Бюргамай менял жилище, и грузовик ему был крайне нужен. Как же еще перевезти всё добро? С мелкими вещами еще ладно. Но жилая ракушка - это вам не бульп сушеных плодов с ползучей лозки! К тому же, Бюргамай предпочитал жить по-старинке, как предки жили, - в настоящей кальцитовой ракушке, а не как нынче модно - в пластисталевой. Слово-то какое! И не выговоришь. Емлянское, потому что.
        Нет, никто не спорит, что с пришельцами значительно легче жить стало. Да и интереснее. И то, что они кое в чём помогают, - тоже неплохо. Но вместе с вещами к ним и всякие слова емлянские пробираются. Это не очень хорошо. Тревожно.
        Но за такую машину им большое спасибо сказать надо. Места много. Грузи - не хочу.
        Бюргамай и грузил. Неспешно паковал, прилаживал, чтобы не создавать крена, ставил растяжки и распорки. И всё время говорил с новой машиной, успокаивал ее, подбадривал: первый грузовой рейс - всегда событие в жизни.
        Наконец, неспешное действо закончилось, и Бюргамай довольно потеребил щупальцами. Можно запускать. Самое время.
        «Не подведи», - прошептал караланг грузовику, сел за управляющую панель и повернул пускательный рычажок.
        Машина что-то провыла на своем машинном языке, но с места не сдвинулась. Она елозила днищем по грунту и отказывалась взлетать.
        «Капризная, - подумал Бюргамай, - чего же ей не хватает-то? Поверхность огладил, блескучим средством натер, даже новую смазочную жидкость в нее ввел, а она подниматься отказывается. Сюда - вон как летела, любо-дорого. А здесь весь ее пыл и вышел. Что делать, что делать?..»
        Обиднее всего, что Бюргамай уже всем в округе раззвонил, какая у него будет хорошая машина, не чета старой. Классная, емлянская. Стоп! Может, кто из них и поможет? Со своей техникой они легко управляются. Машина как увидит какую-нибудь емлянку с диагностическим прибором - сразу по струнке ходить начнет. То есть, летать. А Самаю он потом всё выскажет. Всё, что он о нем думает. Одним чернильным облаком не обойдется.
        Хорошо, что емляне жили недалеко от Бюргамая: не пришлось через весь поселок тащиться. Кое-где удалось даже задворками пройти. Удачно, что по пути никто не встретился. Хотя и пришлось потом обходить емлянское строение, но это была мелочь по сравнению с остальным.
        Бюргамай на секунду остановился, чтобы в который раз полюбоваться цветным великолепием строения. Абсолютно прямые колонны. Огромные полупрозрачные окна. Два этажа. И главное - белая ракушка в самой верхней точке.
        Кроме всего этого, на доме висела весьма нестандартная вывеска: желтый фон, синие знаки, обозначающие что-то емлянское, а над ними - портрет. Красивое изображение. Жаль, что длинные светлые отростки, какие емляне носили на головах, неаккуратно развевались в разные стороны. Было бы гораздо импозантнее заплести их в восемь остроконечных псевдощупальцев. Но у емлян своя мода.
        Бюргамай с сожалением клацнул клювом и вошел под вывеску.
        Внутри стоял стандартный вопрошатель и светился зеленым огоньком готовности к вопросам. С таким Бюргамаю еще не приходилось общаться. Не так спросишь - не так и ответит. Собравшись с силами и предварительно потренировавшись про себя, Бюргамай спросил:
        - Не будет ли любезен вопрошатель ответствовать мне на вопрос о возможности ремонта емлянского средства передвижения, каковое я приобрел для собственных нужд и владения? - фраза получилась в самый раз, и Бюргамай остался доволен тем, что ни разу не сбился, и что дыхания всё-таки хватило произнести её за один заход.
        Аппарат лукаво подмигнул и ответил:
        - В чем суть вашего запроса? Какой ремонт требуется? Уточните параметры.
        - Не летает. Мне хотелось, чтобы мастер посмотрел. Для вынесения квалифицированного мнения.
        - Куда пригласить мастера? - любезно моргая синими лампочками, уточнил вопрошатель.
        - Как ему удобнее. Можно сюда.
        Вопрошатель глубоко задумался, о чем сообщили желтые огоньки, и обрадовал:
        - Представитель по связям с каралангами информационно-технического центра «У Варвары» сейчас к вам выйдет. Ожидайте.
        Мастер появилась в ярко-желтом одеянии, которое уже все называли «комбинезоном». По другому назвать его никак было нельзя, потому что караланги такого не носили: количество конечностей не соответствовало тому, сколько ответвлений для них находилось на этой одежде. В руках мастер держала тяжелый металлический предмет, который Бюргамай сразу принял за прибор диагностики. Емлянка одной рукой обхватывала его вытянутый конец, а другой, заканчивающийся двумя плоско-рубчатыми пластинами, подкидывала на ладони.
        - На что жалуетесь? - вежливо спросила мастер.
        - На машину, - поспешно ответил Бюргамай.
        - Что с ней? Рассказывайте!
        Бюргамай слегка растерялся. Он думал, что мастер сначала поговорит с ним о делах, о размножении мелких цыбликов, о проблемах переезда, и лишь потом они плавно перейдут к неполадкам с машиной. Сразу видно - сильно занята. Так что о хороших манерах надо на время забыть.
        - Я тут переездом занялся. Машину купил. Когда сюда ехал - всё нормально было. А здесь она чего-то заартачилась. Не хочет летать.
        - Далеко?
        Бюргамай сообразил, что емлянка интересуется, где у него стоит машина, и поспешил успокоить:
        - Совсем рядом, ваше мастерство, вам пару раз шагнуть. Я всенепременно провожу.
        - Веди, - емлянка говорила кратко, нервируя Бюргамая.
        Он слегка посинел и засеменил вперед, показывая дорогу. Мастер шла, постепенно отставая, как ни старался Бюргамай укоротить свои шаги. При этом она негромко проговаривала какие-то фразы на родном языке. Из тех, что являются заклинаниями для хорошей и качественной работы. Заранее готовилась.
        Уважение у Бюргамая к мастеру росло всё больше. Возложит она руки на машину, скажет несколько заклятий - и всё. Машина сразу же слушаться начнет. Красота! За этими мыслями Бюргамай очнулся только у своего дома. Обернулся. Емлянка потихоньку приближалась.
        - Не могу ли я узнать ваше имя, достопочтенная? - обратился Бюргамай к наконец подошедшей емлянке. Именно так следовало разговаривать с высокими специалистами. Кто, кроме них, мог общаться с машинами на равных? Высокое искусство починки, да.
        - Варвара, - отрывисто сказала мастер. Прибор, с помощью которого емляне разговаривали с каралангами, присвистывал и скрипел, но разобрать слова было вполне возможно. Гораздо легче, чем когда емляне говорили сами.
        - Что же означает сие имя? - Бюргамай продолжал поддерживать светскую беседу.
        Емлянка длительно посмотрела на него, но ничего не ответила. Наверно, зря он ее об имени спросил. Наверняка, запрет какой-нибудь на это есть, а он и не знает.
        - Показывайте машину, - в конце концов сказала она.
        Бюргамай обрадовался. Еще бы: неловкость вопроса об имени сгладилась сама собой.
        - Вот… - все свободные щупальца в искреннем недовольстве мотнулись в сторону капризули.
        Мастер обошла машину с нагруженным на нее скарбом и, главное, ракушкой и поинтересовалась:
        - Долго грузили?
        - Утром начал. К полудню закончил. Вот как раз перед обедом, - Бюргамай постепенно перенимал отрывистую манеру разговора емлянки.
        - Придется снимать.
        - И ракушку? - Бюргамай в отчаянии сплел щупальца позади спины.
        - Всё. А ее - в первую очередь.
        - Но зачем?!
        - У вас перегруз.
        - Быть не может, - возразил Бюргамай, чуть краснея в почтительном превосходстве. Уж что-что, а массу своих вещей он прекрасно знал.
        Мастер пошевелила одним из пяти отростков на конечности. О-о! Знаменитый жест приглашения! Бюргамай живо приблизился. Емлянка слегка наклонилась над панелью машины и показала на светящийся индикатор в начале красной зоны.
        - Видите?
        Бюргамай, конечно, видел, но что это означает - не знал.
        - Она сердится? - свое предположение Бюргамай высказал, демонстрируя жесты сомнения.
        Мастер опять надолго замолчала, глядя на караланга. Бюргамай решил оправдаться:
        - Мне ее Самай продал. Сказал, что грузоподъемность ровно двадцать два кило-бульпа.
        - Нет. Двадцать две тысячи бульпов. А у вас нагружено двадцать две пятьсот. Есть разница?
        Бюргамай ничего не понимал. Ни емлянский счет. Ни «кило», ни «тысячи», ничего. Он видел, что новой машине плохо, и от этого сам распереживался. С удрученным видом, с помощью кран-дерева, он стащил с машины всё, что на нее загрузил, и пошел прогуляться. Посмотреть на недалекий океан, послушать шум волн, бьющих в низкий берег, подышать горько-соленым ветром, кидающим на лицо терпкие зелено-желтые капли.
        Только раз он обернулся. Мастер склонилась над машиной и что-то делала. Лечила, наверно.
        Надышавшись и успокоившись, Бюргамай вскоре вернулся. И вовремя. Мастер вытирала руки, а машина радостно подмигивала боковыми сигналами. Потом они внезапно погасли. Что-то не так? Смутные подозрения заставили Бюргамая вопросить пояснений у мастера:
        - Как? Оживили? - с фиолетовым отливом неуверенности спросил он.
        - Оживила? В каком смысле? Машина не живая…
        - Не живая?! Умерла??! Только не говорите, что я ее перегрузил… - ужас от содеянного зелеными волнами прошелся по лицу Бюргамая.
        - Нет, вы не поняли, - мастер решила объяснить свои слова, - машины в принципе не живые. Они - эээ… машины. Механизмы. Нечто неодушевленное, сделанное кем-то.
        Бюргамай молчал. Не знал, что сказать. Вряд ли мастер стала бы его обманывать. Но тогда, получается, что все машины, которые емляне передали каралангам, сродни какому-нибудь камню, едва обтесанному щупальцем! И среди этих камней они живут? Да как вообще можно принимать в дар что-либо неживое?!
        Мнение о емлянах у Бюргамая резко ухудшилось. Проще говоря, сошло на «нет». Ладно, недоразумение с числами - это еще можно понять. Но нельзя же общаться с тем, кто пользуется неживым. Он сам становится таким. Душа исчезает, растворяясь в бездушном окружении.
        Караланг отвернулся от Варвары, игнорируя ее, и пошел к низкому стойлу с чуть проваливающейся крышей. Емлянская машина так и осталась на дороге. Пусть жалостливо моргает. Пусть о чем-то призывно гудит. Пусть. На самом деле этого нет. Не существует ее.
        А ведь Бюргамаю так хотелось облегчить жизнь своему шняблику… Эх! Какая бы у него была подружка…
        Караланг отворил приветственно заскрипевшую дверь стойла. Солнечный свет квадратом открытого проема упал на морду шняблика, от чего тот зажмурился. Не хотелось Бюргамаю его перегружать, а придется.
        Слегка притронувшись к морщинистой коже грузовика, караланг вздохнул и прочуственно сказал:
        - Надо. Понимаешь, надо. Переезжаю. Поможешь? В последний раз.
        Старый шняблик грустно поморгал глазами, тяжело вздохнул и устало подставил спину под грузовую платформу.