Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Валерьев Андрей : " Copy Paste Как Я Провел Лето " - читать онлайн

Сохранить .
Андрей Валерьевич Валерьев
        Copy-Paste. Как я провел лето
        Глава 1.
        'Господи! Да заткнешься ты когда-нибудь, а? Пожалуйста, заткнись. Заткнись! Заткнись!!!'
        Ну конечно! Годовалый малыш, уже три часа 'веселивший' пассажиров безудержным ревом, только шире распахнул варежку. Измученная мать обреченно сунула ребенку в рот грудь, но малыш, выгнувшись немыслимой дугой, выплюнул титьку и зашелся в крике.
        'Да нахрена ж вы такого маленького - да в самолет то, а?!'
        Эта же мысль была написана на лицах всех без исключения пассажиров, летевших в битком набитом турецком чартере по маршруту Алма-Ата - Анталья. Затюканная черноглазая стюардесса, которая так мило и ласково улыбалась всем, а особенно детям, при посадке на борт, принесла очередную бутылочку с теплой водой и поспешно удалилась.
        'Мамаша! Это же невозможно!'
        Витька Егоров крепко зажмурился и изо всех сил зажал уши указательными пальцами.
        А как все хорошо начиналось!
        Свой отпуск Витька Егоров, тридцатитрехлетний менеджер рекламного агентства, честно отгулял еще в феврале, свозив себя, любимого, и тогда еще любимую Иру в Таиланд. Сразу после двух чудесных недель, проведенных на пляже под жарким солнцем, Ирочка объявила, что де 'у нас полная несовместимость' и что 'я как-то не вижу нашего общего будущего'.
        Сука.
        Больше всего было жаль потраченных на телку денег.
        Витя закопался в воспоминания и пальцы, плотно вонзившиеся в ушные раковины, дали слабину. В мозг немедленно ввинтился визг ребенка.
        'Ненавижу детей!'
        В связи с невозможностью уехать летом из душного города, Витя совсем уж было собрался загрустить, как тут его вызвал шеф и предложил по-быстрому смотаться в командировку. Угадайте куда? В Турцию. Услышав об этом, Витька сделал классический американский 'ес!', но начальство его восторг немедленно притушило.
        - Ты, Егоров, не расслабляйся. Работы много. Если все успеешь, то и на море вырвешься, но!
        Пухлый палец шефа маячил перед носом.
        - Но дело - прежде всего!
        - Обижаете...
        Дело было весьма срочное - нужно было провести несколько встреч с потенциальными клиентами и проехаться им по ушам. Самое главное - 'проехаться' надо было красиво. Обычно неразговорчивый и малообщительный Витя на роль продавца рекламы подходил мало, но было в нем одно полезное качество - когда 'подпирало' он преображался. Егоров надевал костюм, туфли, повязывал галстук и с манерами наследного лорда, на прекрасном английском языке, продавал все, что только можно было продать. Начальство это полезное качество своего работника ценило и по пустякам им не разбрасывалось - Виктора Сергеевича бросали в бой только на самых важных клиентов.
        Вылетать следовало немедленно, то есть, завтра утром, но вот с билетами вышла закавыка - на регулярных рейсах до Стамбула свободных мест не было вообще. За окном было тридцать первое мая и народ, дождавшись, наконец, детских каникул, дружно рванул в сторону моря. Когда секретарша босса доложила об этом печальном факте (об отсутствии билетов), шеф поначалу схватился за голову, а затем подумал и все решил.
        - Значит так, Егоров, летишь турецким чартером. 'Пегасом'. На откидном месте. Возле туалета тебя обещали посадить... помолчи Егоров! Сделаешь контракт - через неделю отправлю первым классом в Грецию. В отпуск. Все. Кру-гом!
        Виктор развернулся 'кругом' и поехал собираться в дорогу. До вылета оставалось всего пять часов.
        Сидеть с зажатыми ушами и зажмуренными глазами было очень тихо, но очень неудобно. Витька честно попытался заснуть, но через пять минут мышцы на лице стало сводить судорогой и глаза пришлось открыть. Первое, что увидел Витя, был сочувствующий взгляд стюардессы, стоявшей перед ним в проходе. Над головой хлопнула дверь туалета, и в нос ударил весьма специфический запашок. Витя отвернулся и попытался собрать свои широченные, но костлявые плечи в кучку, чтобы их в очередной раз не задела бедром очередная благоухающая туалетом пассажирка. Семьсот тридцать седьмой был изначально сделан для чартерных рейсов, а потому отдельного салона бизнес-класса не имел и Витька отлично видел как в голове самолета, прямо в проходе вовсю идет веселая тусовка. Как поднимаются пластмассовые стаканчики, режется и раздается торт и все желают...
        'Чего они там желают?'
        Витька вынул пальцы из ушей.
        - С Днем Рож-день-я! Урра!
        - Вввввяяя!
        'Тьфу ты! Так. Сначала еду к...'
        Витя снова заткнул уши, уставился на ковролановый пол, и бегло повторил всю программу своей поездки. График, черт возьми, действительно был очень плотным. Егоров с досады едва не сплюнул - по всему выходило, что на море он на этот раз не попадает.
        'Так. Ладно. Соберись. Значит по прилету я ...'
        Витька, забывшись, поднял глаза и все-таки посмотрел на эту женщину!
        'Уф! Пронесло! Этот хрен не заметил...'
        'Хрен' сидел чуть впереди Вити с другой стороны от прохода и, брезгливо выпятив губу, читал газету. А за ним, на месте 'Е', сидела просто богиня.
        Эту женщину Виктор Егоров заметил еще на регистрации. Черт знает почему, но оторвать от нее взгляд у Вити никак не получалось. В очереди было полным-полно красивых девчонок, молодых мамаш, мимо стайками проходили сотрудницы аэропорта, спешащие по своим делам, но все внимание Вити занимала только ОНА. Высокая, с гордой осанкой и высоко поднятым подбородком, женщина чем-то неуловимо напоминала балерину. Рядом с ней стоял мальчик лет десяти, как две капли воды похожий на свою мать, и грузный мужчина с капризным выражением на лице. Поймав взгляд Виктора, мужчина пренебрежительно скривил пухлые губы и нарочито вальяжным движением положил ладонь на талию своей спутницы. Сантиметров на пятнадцать ниже, чем следовало бы.
        Затем 'грузный' пристально посмотрел ему в глаза и Витя... отвернулся, успокаивая себя тем, что он просто воспитанный человек и так откровенно пялиться на незнакомых людей, тем более женщин, нехорошо.
        'А он, скорее всего, ее муж...'
        Витя подвинул ногой чемодан с одеждой и продвинулся к стойке регистрации. Рядом, в параллельной очереди, также немного продвинулась семья грузного. Егоров покосился налево. Муж все так же вызывающе сверлил его взглядом, оглаживая супругу от талии и ниже. Витька передернул плечами и, на всякий случай, извинившись перед соседями, трусливо сбежал в хвост очереди.
        Когда, по неведомой прихоти посадочных талонов, они снова оказались по соседству, 'грузный' аж заурчал от удовольствия, уставившись на Витю как бык на красную тряпку. Проклиная себя за несдержанность в зале ожидания, Егоров постарался стать незаметным предметом интерьера салона. Почти два часа он упорно не смотрел направо. Только в пол, в потолок и в свой ежедневник. И, похоже, это сработало. Во всяком случае, ревнивый муж перестал обращать на него внимание.
        Внешне Виктор Егоров был здоровым детинушкой ростом под два метра с широченными плечами. Со скелетом Витьке повезло, а вот с мясом на этом самом скелете - не очень. Как-то оно не наросло. Спортом Витя не занимался, предпочитая вискарь, боулинг и, временами, бильярд в сауне. Разумеется, с девочками. При этом надо уточнить одну немаловажную деталь. И вискарь и боулинг случались только в самом центре города, в проверенных местах. Выезды же за пределы 'золотого квадрата' Алма-Аты Витя терпеть не мог, ибо столкновение с грубой реальностью бытия его... нет, не пугали, но заставляли... эээ... напрягаться.
        Напрягаться Витя не любил. Он искренне считал себя везунчиком. Легко окончил школу с золотой медалью. Играючи поступил в Университет, закончил его и так же непринужденно устроился на работу. В сетевое рекламное агентство. Больше всего в его работе Виктору нравилось... рабочее место. Новенький, шикарный бизнес-центр в самом престижном месте города. Роскошный вид из окна. Дорогая офисная мебель. А дела... а что дела? Со своими обязанностями Витя справлялся блестяще.
        И не напрягаясь.
        А трусом... эээ... конформистом быть, если честно, куда проще и легче.
        Егоров, стараясь не привлекать к себе внимание, убрал в сумку ежедневник и аккуратно, не поворачивая головы, посмотрел направо. Женщина, не замечая крика малыша, спокойно сидела, временами наклоняясь к сыну и что-то тихо ему говоря. Мальчик улыбался, кивал и показывал на проплывающие за иллюминатором облака.
        Витька вздохнул.
        'И достаются же всяким козлам такие женщины!'
        'Господи! Да замолчишь ты когда-нибудь, а? Пожалуйста, замолчи. Замолчи! Замолчи!!!'
        Голова трещала по всем швам.
        'Что за глупость? Какие швы в голове? Дурочка, зачем же ты такого маленького в самолет?'
        Катя вытянулась в струнку. Лететь в этом убогом чартере было ужасно неудобно. Тесно и шумно. Ко всему прочему из туалета ощутимо попахивало. От такого 'комфорта' бизнес-леди Екатерина Андреевна уже успела отвыкнуть, предпочитая летать по делам или на отдых только первым классом. В крайнем случае - деловым классом. А здесь, в этой консервной банке, среди ста тридцати таких же килек... ни за что!
        Катя устало закрыла глаза и незаметно от Игоря помассировала виски.
        'Зачем я здесь?'
        На самом деле женщина прекрасно знала ответ на свой вопрос. Ответ сидел у иллюминатора, подпрыгивал, дергал ее за рукав и о чем-то спрашивал.
        - Да, милый, конечно, мы обязательно поедем кататься на скутерах.
        - ПАПА! Ты слышал? Мама разрешила. ПАПА, мы поедем.
        Слева ароматно дыхнули коньяком, прокашлялись и пошелестели газетой.
        - Да-да?
        'Скот! Нажрался уже!'
        Если бы не сын, который безоглядно, как это могут лишь дети, любил своего отца, Катя ни за что не поехала бы с мужем в эту поездку. Слезы ребенка и трезвый монолог Игоря убедил ее в необходимости дать ему шанс. Самый-самый последний шанс.
        'Скот! Сколько я тебе таких шансов давала'
        Пребывающий в вечном кризисе и вечном творческом поиске Игорь выгодно продал последнюю остававшуюся у него стоящую вещь - машину и решил шикануть на последние, вывезя семью на отдых в трехзвездный отель 'почти все включено'.
        'Немножко надо потерпеть'
        Катя покосилась на мужа.
        'У него получится. Он сможет. Все наладится...'
        За мужем, на откидном стульчике примостился тот самый длинный парень, который пожирал ее глазами в аэропорту. Катя грустно усмехнулась - верзила скрючился в три погибели и старательно не смотрел в ее сторону, хотя весь полет она чувствовала затылком его взгляд. Такое внимание незнакомого мужчины ей, как и всякой женщине, конечно, было приятно, но она привычно вошла в образ 'королевы', который успешно помогал ей отшивать подвыпивших после корпоративов коллег и парень отстал. Да и этот скот его, похоже, изрядно запугал.
        Катя искренне не понимала, как она смогла сдержаться в аэропорту, когда это животное начало прилюдно ее лапать. Самым омерзительным было то, что Игорь, похоже, пребывал в абсолютной уверенности, что ей это приятно. А его подарок? Катя покосилась на сына и покраснела. Как ходить по пляжу в ЭТОМ, она не понимала. Даже стриптизерши в клубе, куда ее с подругами как-то раз случайно занесло, и то были одеты приличнее. Кто-то здорово ошибся, назвав две нитки купальником.
        Малыш, наконец, успокоился. Антошка, свернувшись в кресле калачиком и укрывшись курткой, тоже уснул, а муж уже давно выводил рулады, запрокинув назад голову и открыв рот. Аромат вокруг него стоял такой, что хотелось зажать нос и бежать куда глаза глядят.
        Самолет слегка тряхнуло. Звук двигателей стал немного тише. Катя разулась, забралась с ногами в кресло и, подтянув колени под подбородок, повернулась к иллюминатору. За окном была лишь пропитанная солнцем синева. Темная, насыщенная синева, которую можно увидеть лишь из самолета. И ни одного облака!
        Самолет снова немного тряхнуло. Телевизор на потолке выключился, а из динамика на потолке что-то неразборчиво пробурчали по-турецки. Катя вытянула шею. Впереди стюарды разгоняли по своим местам пассажиров, которые праздновали день Рождения, затем раздался мелодичный звук и загорелись транспаранты 'пристегнуться'. За окном было все так же чисто и безоблачно. Рядом встревожено поднялся со своего места тот самый парень. Теперь все его внимание было приковано к стюардессе, которая шла по проходу, проверяя пристегнуты ли пассажиры.
        Против своей воли Катя ухмыльнулась.
        'Боится летать'
        Сама же Екатерина Андреевна была опытным авиапутешественником и такое обычное явление, как турбулентность ее не пугало.
        - Антоша, просыпайся, - Катя пристегнула сонного ребенка, проверила еще раз его ремень и лишь затем пристегнулась сама, - Игорь...
        'Да черт с ним! Стюардесса разбудит'
        Нервотрепка вчерашнего дня дала о себе знать и Витя незаметно уснул. Спал он, как хорошая боевая лошадь, по стойке смирно. То есть Егоров спал, сидя на своем стульчике исключительно прямо и ровно, держа ладони на коленях. Вите снилась квартира родителей и микрорайон на окраине города, в котором он вырос. А потом ему приснилось землетрясение.
        Хаахххх!
        Витька подскочил с бешено бьющимся сердцем. В груди гулко бухало, в ушах стучало, а из краешка рта тянулась тягучая нитка слюны.
        Тьфу ты!
        Землетрясений Виктор панически боялся.
        Ххаааххх!
        Его снова тряхнуло, затем снова.
        'Уффф! Это же самолет. Да... уффф! Я лечу...'
        Летать на самолетах Егоров тоже побаивался.
        Лайнер задергался, как припадочный, прыгая вверх-вниз, а над пассажирами загорелись сигналы 'пристегнуться'. Витька в панике заметался и снова вскочил на ноги - на его откидном стульчике никаких ремней почему-то не было. Красивая невысокая стюардесса-турчанка подошла, ободряюще похлопала его по плечу и, выудив из загашника складной стульчик, прицепила его на стенку рядом с Виктором.
        - Хорошо. Хорошо. Отыр! (сиди - каз.)
        - Ну, отыр, так отыр... - Витя проморгался, протер глаза и навел резкость. Все пассажиры занимались своими делами, не обращая ни малейшего внимания на резкие толчки, только компания в передней части салона продолжала отмечать днюху уже сидя на своих местах. Оттуда доносились девичий смех и хорошее настроение.
        Двигатели запели. Все громче и громче. Витя посмотрел на стюардессу и насторожился. Судя по ее лицу, происходило нечто необычное. Затем звук стал тише и как-то тоньше. Турбины уже не гудели басовито, а тонко свистели. Свистели изо всех сил.
        Голос пилота из динамиков снова что-то неразборчиво пробурчал на турецком. Выслушав команду командира, стюардесса начала подниматься со своего места и в этот момент самолет рухнул в пропасть. Рывок вниз был настолько резок и стремителен, что вылетевший из креслица Витька не успел даже удивиться. Только дико похолодело в животе и в кишках.
        'Мама!'
        Народ в салоне дружно заорал. Кричали все. Женщины, дети, мужчины. Кричали двигатели. Они уже не выли, а тянули и тянули самую высокую ноту, которую смогли взять и, казалось, что сейчас они захлебнутся и замолчат.
        Все эти мысли проскочили в голове у Витьки в одно мгновение. В то самое, когда он завершал свой полет по маршруту кресло - потолок - пол.
        Бамс!
        От удара лбом по полу у Виктора Сергеевича из глаз посыпались искры, и он благополучно проглядел, как с верхних полок вниз сплошным потоком посыпались вещи и как прямо перед его носом вдребезги разлетелся ноутбук.
        - Sir, are you all right?
        Сверху на Вите обнаружилась турчанка, которая сидя на спине пассажира с очумелым видом трясла его за плечо. Самолет еще разок едва вздрогнул и перестал болтаться, войдя в состояние относительного покоя.
        Когда самолет ухнул в пропасть, Катя решила что это ей мерещится. Что это происходит не с ней, и уж тем более не с ее ребенком. Хорошо затянутые ремни безопасности помогли и кроме испытанного минутного ужаса других неприятностей с ними не произошло. Со своего места Катя видела, что стюарды помогают тем на кого упал багаж, но серьезных травм, ни у кого, похоже не было. Самым пострадавшим оказался тот парень, что сидел позади нее на раскладном стульчике. Вот он то приложился о пол со всего маху и сейчас сидел на своем месте держа на разбитом носу пакет со льдом, который ему дала стюардесса.
        'Бедный'
        Игорь достал из кармана фляжку с коньяком, основательно к ней приложился и злорадно процедил.
        - Придурок. Держаться надо.
        На перепуганного сына ему, судя по всему, было начихать.
        Через полчаса их невкусно и несытно покормили турецким обедом, а муж купил у стюардессы еще одну бутылку коньяка.
        Позавчера ему стукнуло пятьдесят два. Командир Орхан невидяще смотрел на синее небо прямо перед собой и пропускал мимо ушей слова второго пилота. Пятьдесят два. А он всего лишь командир убогого чартера. И никаких перспектив в будущем. Кому он нужен в таком возрасте? Да и квалификация, если честно, у него не та. Мечта работать в компании - национальном перевозчике, водить триста пятидесятый или семьсот сорок седьмой так, похоже, и останется просто мечтой. Двадцать лет на внутренних местных авиалиниях, потом предложили работу здесь. И на этом, кажется, все.
        Командир автоматически окинул взглядом приборы. Все было в полном порядке - его самолет только что вышел из русского воздушного пространства и сейчас летел над Черным морем. Скоро их должен был принять диспетчер из Трабзона.
        Гекхан еле заметно хмыкнул и приободрился.
        'МОЙ самолет. Ну и что что через океан мне не летать...'
        За последние три года он успел облететь всю юго-восточную Азию, всю гигантскую территорию бывшего СССР, возя русских туристов то в родную Турцию, то в Египет, то вообще - в Таиланд и Индонезию. Клиенты эти были шумные, временами буйные, но, по крайней мере, с ними было интересно. А какие среди его пассажирок подались красавицы! Это же мечта! Да за одну возможность только везти таких женщин стоило...
        - Командир. Командир!
        Второй пилот озабоченно щелкал переключателем.
        - Связи нет.
        Гекхан тоже прошелся по всем каналам. Связи не было. Мигали и пищали датчики. В эфире стоял треск и неясный шум. Дальше - хуже. Вырубился дисплей навигации и интернет. Командир воздушного судна нахмурился и запустил стандартную процедуру тестирования. Он не сомневался в том, что проблемы не на земле, а с его самолетом.
        'Новый же совсем!'
        Семьсот тридцать седьмой работал в небе всего третий год и был одним из самых новых самолетов компании. Проведенная дважды проверка всего и вся показала полную и безоговорочную исправность оборудования. Самолет был в полном порядке.
        Летчики недоуменно переглянулись.
        - Может быть, военные что-то испытывают?
        - Вряд ли. Нас бы обязательно предупредили. Или русские, или наши. Трабзон, Трабзон, ответьте... Йилмаз, продолжай вызывать контроль.
        Второй пилот забубнил в микрофон, а Гекхан начал делать то, что как пилот он не делал уже очень много лет. С тех самых пор, когда он был еще курсантом летной школы. Он попытался рассмотреть, что же происходит на земле, десятью километрами ниже. На 'земле' было море. Обычная синяя пустыня с длинными белыми нитками волн. Самолет тряхнуло. Затем тряхнуло еще раз. Это было странно - метеосводка гарантировала спокойный рейс, хотя... чего только над морем не случается.
        Орхан включил команду на пристегивание ремней. Веселье за дверью немного стихло. Стюард ему уже сообщил, что русские и казахи, как обычно пьют, но весело, понемногу и только вино. И что у них там какой-то праздник и проблем, вроде бы, не намечается.
        Самолет резко подбросило, потом несколько раз тряхнуло. Второй пилот прикусил язык и глухо выругался, а Гекхан дал команду проверить пассажиров еще раз.
        - Командир! За бортом падает давление!
        Орхан вспотел, но виду не подал, он прекрасно видел, как падает вниз точка на дисплее монитора, как рядом стремительно растет индикатор забортной температуры. Это было плохо. Очень-очень плохо. На такой высоте двигатели могли выдавать максимум тяги только при температурах от минус сорока и ниже, а тут...
        Турбины засвистели.
        'Да что же это?'
        - Помогай.
        Пилоты вдвоем подняли тягу на максимум, но толку от этого было мало - скорость лайнера таяла на глазах. Гекхан посмотрел на бледного второго пилота и коротко бросил в микрофон.
        - Держитесь.
        Тяги воющих двигателей не хватило, и самолет рухнул в пропасть.
        Как он смог удержать самолет Гекхан так и не понял. Штурвал рвался из рук, как бешеный бык, которого он случайно схватил за рога. Если бы пилот мог, он бы кричал во все горло, так же как орали в салоне его пассажиры. Но Гекхан Орхан был занят. Он молча и яростно боролся за жизнь, укрощая свой самолет. Семьсот тридцать седьмой скрипел, стонал, жутко щелкал металлом и трещал пластиком, но каким-то чудом еще держался в воздухе.
        - Йиллм... помогайййй...
        Дисплей приборной панели прыгал перед глазами так сильно, что рассмотреть показания не было ни малейшей возможности. Только было видно, как с немыслимой скоростью крутится назад стрелка альтиметра.
        'Падаем. Как камень падаем...'
        Йилмаза вытошнило, но штурвал второй пилот не бросил.
        - Давай, давай, давай, давай!
        И вдруг все закончилось. Перегрузка вдавила тело назад, в кресло, снова басовито запели двигатели, а тряска полностью прекратилась. Гекхан посмотрел на свои побелевшие от напряжения пальцы и немного ослабил хватку.
        - Приведи себя в порядок и продолжай вызывать контроль.
        Летчик осторожно повернул штурвал, и самолет послушно качнул крылом. От сердца отлегло. Гигантская воздушная яма, в которую они угодили, не повредила самолет.
        'А пассажиры?'
        Из салона до сих пор несся многоголосый крик.
        - Йилмаз. Сможешь взять управление?
        Дождавшись утвердительного кивка бледно-зеленого второго пилота, командир Орхан снял с головы наушники, надел черно-белую фуражку с золотым околышем и вышел к своим пассажирам.
        Разбитый нос - это было плохо. Витя попытался представить себя на переговорах с повязкой на лице и не смог. Чушь какая-то. Английский лорд с расквашенным носом.
        'Я не могу работать в таких условиях!'
        Турецкий экипаж сработал выше всяких похвал. Взъерошенные стюарды быстро навели порядок, собрали вещи и оказали, кому нужно, помощь. Потом в салон вышел представительный дядечка с немыслимым количеством золотых галунов, которые так любят нашивать на форму в маленьких авиакомпаниях. Дядя оказался командиром корабля. Он обошел всех пассажиров и толкнул на сносном английском три одинаковые речи, что, мол, была страшная турбулентность, но самолет в полном порядке и они идут точно по расписанию. Всякий раз после короткого спича пилот срывал порцию жидких аплодисментов. Сначала в начале, потом в середине, а затем и в конце салона. Увидев, что возле туалета сидит пассажир с разбитым носом, командир лично подошел к пострадавшему.
        Дядька Вите понравился. Вот такому солидному мужчине с лохматыми бровями и благородной сединой на висках и можно было доверить свою жизнь в воздухе. Егоров слабо улыбнулся и показал 'окей'. Командир заботливо придержал его за плечо и что-то коротко бросил стюардессе.
        - Come! Come!
        Вот это было совсем другое дело! Виктора проводили, нежно придерживая за локоток, к кабине пилотов и усадили на широкое и мягкое кресло старшего стюарда, впритык к двери, ведущей в кабину экипажа. Перекошенная после тряски дверца до конца не закрывалась, и в щель Витя отлично видел, как работают пилоты. Та самая миловидная стюардесса принесла маленькую бутылочку красного вина и все мысли о том, чтобы подать в суд на эту авиакомпанию, у Вити исчезли сами собой.
        'В конце концов - я же сам напросился на это место!'
        Конфликтовать Витя не любил.
        Что хорошо в современной авиации - все унифицировано. В том смысле, что все международные рейсы общаются с диспетчерами на английском языке. И даже находясь над собственной территорией, экипаж продолжает говорить на английском. Второй пилот, которого Витька видел плохо, видимо просто решил не упускать возможность попрактиковаться и даже со своим командиром говорил по-английски.
        Егоров отставил бутылку в сторону и навострил уши.
        - Связи нет, командир.
        'Дядька' ответил по-турецки.
        - Быр-быр-быр.
        - Радар, по-моему, не совсем в порядке. На экране пусто. Мы уже точно должны быть над Трабзоном. Где земля, командир?
        - Быр-мыр-пыр!
        'Угу, а он ему - сам пошел! А все-таки, где земля?'
        Витька встревожился и затаил дыхание, ловя каждое слово второго пилота.
        - Быр-быр мей дей пыр-быр!
        'Япона мать!'
        Второй пилот послушно выполнил приказ командира.
        - Мейдей, мейдей, это рейс 'Пегасус', кто-нибудь меня слышит? Кто-нибудь. Ответьте. Это рейс 'Пегасус'...
        Командир корабля потянул ручку и двигатели загудели заметно тише.
        'Топливо экономят'
        В горле у Витьки разом пересохло, а волосы на голове стали дыбом.
        'Во попал!'
        Егоров посмотрел на свои часы. Настоящий Zenith, которым он очень гордился, показал, что в воздухе они болтаются уже пятый час, а проводница перед взлетом сообщила, что всего они будут лететь пять с половиной часов. Несложный подсчет, который Витя произвел в уме, показал, что топлива у них на два часа максимум.
        Витька привстал с места и заглянул в окно из-за плеча летчиков. Впереди, до самого горизонта, было безбрежное синее море.
        Егоров сидел, привалившись больной головой к холодному пластику внутренней обшивки салона и тупо слушал как ровно гудят двигатели.
        Жжжуу-жжжуу.
        Еще он изучал перфорированный пластик перегородки и причудливый геометрический рисунок на ковре. Больше делать было нечего. В голове, почему то не было ни одной мысли. Вернее, одна мысль была.
        'Надо посидеть, жизнь свою повспоминать!'
        Но напрягаться с воспоминаниями тоже было лень. За задернутой шторкой снова ожили и потихоньку продолжили отмечать день рождения некоей Нади, а из кабины экипажа все также безнадежно неслось.
        - Это 'Пегасус', кто-нибудь меня слышит?
        Жжжуу-жжжуу...
        Невысокий (они все тут были невысокими) плотный стюард заглянул за штору, убедился, что пассажир ведет себя тихо и не лезет в открытую кабину к экипажу, подмигнул и достал из шкафа еще одну бутылочку винца.
        - Презент. Комплимент!
        - Тешеккюр идирим.
        Турок расцвел и достал из шкафчика настоящий стеклянный фужер и тарелочку со сладостями.
        'Ну а чего? Один раз живем'
        Витька налил себе вина и отсалютовал стюарду фужером.
        - Бля! Вашу мать! Вы там шо? Все померли шо ли? Херсон, Херсон, твою мать, ты меня слышишь?!
        Голос, пробившийся сквозь помехи эфира, был зол, громок и имел ярко выраженный украинский акцент. Витька от неожиданности оросил непроглоченным вином дверцу кабины экипажа, а турецкие летчики в два голоса заорали на английском.
        - Это 'Пегасус', вы меня слышите?
        Эфир озадачено замолк, а затем осторожно, но предельно нецензурно задал риторический вопрос, мол, а не занесло ли нас, хлопцы, в чужое воздушное пространство? Витька нервно хохотнул. Командир корабля вспомнил о сидящем по соседству пассажире.
        - Спик?
        - Спик!
        - Иди сюда. На, - на голову Вите нацепили микрофон и наушники, - говори.
        Чего говорить Витька не знал.
        - Але? Вы меня слышите?
        В наушниках прокашлялись.
        - Слышим вас хорошо. А хто это?
        Через пару минут Виктор и турецкие пилоты выяснили, что слышат транспортный Ан-26 ВВС Украины, который взлетел из Симферополя и направлялся в Херсон, но, почему-то, 'заблукався'. Летчик, представившийся Петром Александровичем, вслух порадовался тому, что баки у него под завязку и сообщил, что рация у него дохлая, 'так шо я зовсим рядом'. Командир 'Боинга' не раздумывал ни секунды. Витька перевел, чтоб 'Ан' поворачивал прямо на солнце и не менял ни эшелон, ни скорость. Турок еще больше сбросил скорость и плавно повел штурвалом. Через несколько минут поиска второй пилот заметил летящий тремя километрами ниже транспортник.
        - Ну шо? Вижу вас. И дальше то шо?
        Самым поганым было то, что до своей встречи самолеты летели навстречу друг другу, а значит обоих впереди ждало только море. И на 'Пегасе' и на 'Аннушке' это понимали совершенно отчетливо.
        Радио матюкнулось а затем деловито предложило.
        - Станем в круг, а там подумаем.
        Семьсот тридцать седьмой плавно заложил правый вираж и закружил на десятикилометровой высоте, под ним, пятью километрами ниже, тем же самым занимался двадцать шестой.
        Чем дольше они кружили на одном месте, решая что делать дальше, тем больше мрачнел Гекхан. У украинского коллеги не было никаких идей, где они находятся и куда им лететь дальше, он лишь честно предупредил, что пролетел почти семьсот километров над морем там, куда как раз и вел свой самолет Гекхан. И что аэродромов он там как-то не заметил.
        Это было плохо.
        - Командир!
        Йилмаз щелкнул ногтем по дисплею радара. Кроме отметки украинцев, на ней появилась еще одна отметка.
        - Вызывай. На аварийной вызывай.
        Через десять минут на связь вышли коллеги. Чартер Air Berlin в Даламан с некоторой истерикой в голосе поинтересовался, чего это тут происходит и как из этого дерьма выбираться. В смысле - куда?
        Немцы тоже встали в круг, но при этом нервно добавили, что топлива у них совсем мало и решение надо принимать быстро.
        Орхан сидел над чистым листом бумаги и напряженно думал. Все мысли о том, как, каким образом и где они оказались, командир аэробуса просто выбросил из головы.
        'Русский сюда пришел с юга, мы с северо-востока, Berlin пришел с северо-запада. Значит у нас два шанса. Юго-запад и юго-восток. Решай. Куда.'
        - Командир. Еще отметка.
        Радар показывал, что с запада с приличной скоростью идет борт. Гекхан утер лоб.
        - Вызывай. Вызывай его быстрее.
        Через три минуты они выяснили, что частный 'Гольфстрим' уже два часа прет по прямой в надежде пересечь непонятно откуда появившееся море и что на его борту совершеннейшая паника. Факи и прочие щиты оттуда в эфир летели густым потоком. Пилот, представившийся Заком, сообщил что на западе нихрена, кроме океана нет и что делать дальше, он не знает.
        - Молчать! Слушать меня, это 'Пегасус'! Сейчас все, все ложимся на курс сто. Как поняли?
        Немец и британец отозвались сразу. Украинец выслушал перевод пассажира и тоже согласился.
        - Добре. Удачи всем, хлопцы. Гуд лак, елы-палы...
        Гекхан посмотрел на глаз Фатимы и потянул штурвал.
        'Удача нам сейчас не помешает...'
        Горючего на борту самолета оставалось на сорок пять минут полета.
        Глава 2.
        Участвовать в собственной судьбе, а не сидеть с остальными пассажирами в салоне, тупо ожидая что будет дальше, было чертовски приятно. Витька с удовольствием перекинулся с украинцем парой фраз, рассказал короткий анекдот и снова занял 'свое' кресло позади пилотов. Что характерно - ни командир лайнера, ни второй пилот даже не подумали прикрыть дверь в кабину и Егоров чувствовал себя почти что членом команды.
        На прощание Петр Александрович сказал, что его 'корыто' поползет по курсу самым экономичным ходом. 'Аннушка' сразу и бесповоротно отстала от двух лайнеров и 'Гольфстрима', который покачав на прощание крыльями, унесся по обговоренному курсу. Следом за ним, сбросив скорость и переведя турбины в режим экономии, полетели чартеры. В иллюминатор на наружном люке Витя прекрасно видел, как в километре от них, сверкая бликами на солнце, летел немецкий самолет. 'Гольфстрим' молчал, украинцы безнадежно отстали, и связь с ними прервалась, но зато скуку полета Вите скрашивала болтовня вторых пилотов. Турок с немцем трепались о погоде, о Берлине, в котором у Йилмаза живет брат, о зарплатах и тому подобной чуши. Изредка в эфир выходили командиры экипажей и весомо озвучивали идеи о том, где они и что происходит. Из разговоров летчиков Виктор понял, что и немцы тоже попали в сильную турбулентность. О том же говорил и украинский пилот, а Зака спросить об этом как-то не успели.
        Витя сидел в кресле и просто наблюдал за тем, как секундная стрелка делает оборот за оборотом, отсчитывая минуты, которые у них остались. Этот дядька, как его... Гокан, поинтересовался, нет ли среди пассажиров близких ему людей. Получив от Егорова отрицательный ответ, турок почему-то успокоился и попросил Витю вообще с места не уходить и о том, что он слышал, пока с другими пассажирами не делиться.
        'Бу-бу-бу... дела хреновые...'
        Стрелка сделала еще круг.
        'Командир решил никому ничего...'
        Из-за занавески возник озабоченный хмурый стюард. Ткань на некоторое время отодвинулась и один из пассажиров, заметив славянскую Витькину рожу у кабины летчиков, заорал.
        - Э, братан, че происходит? Мы уже полчаса как сесть должны были. И земли под нами не было. Мы что до Турции...
        К подвыпившему мужику подскочила стюардесса и жестом велела ему замолчать. Пассажиры зашумели, но затем быстро утихли. Уж слишком беззаботно-лучезарными были улыбки утомленного экипажа.
        - Друг. Друг.
        Пилот махал рукой, подзывая Егорова к себе, а когда в небе тебя приглашает к себе командир воздушного судна...
        Витька проигнорировал красномордого мужика и пошел в кабину к летчикам.
        - Переведи и прочти это в микрофон.
        Пилот сунул Вите в руку лист бумаги. Егоров поднес каракули турка к глазам и начал было читать их вслух, как снова ожила радиосвязь.
        - Я ГЛФ, я ГЛФ, как слышно? Это Зак. 'Боинги', как слышите меня? Вижу землю! Впереди, мать ее, суша!
        Голос англичанина был едва слышен.
        - Я примерно в десяти минутах впереди вас, слышите? Земля!
        Витька радостно хлопнул второго пилота по плечу, тот радостно скалился, переводил дух и утирал пот со лба, а вот командир...
        Командир 'Пегаса' угрюмо смотрел направо, где под яркими лучами солнца блистал белоснежный германский лайнер.
        - Я Berlin, вас понял. Прямо по курсу - земля.
        Голос у немецкого летчика был какой-то очень нехороший. Слишком спокойный. Безжизненный такой голос.
        Витя встретился взглядом с первым пилотом и все понял. У них горючее на эти десять минут было. У немцев - нет.
        В Турции Катя была много раз. Иногда по три-четыре раза за лето. Но что тут поделаешь, если с мужем фактически разошлись, воздух свободы опьяняет, а денег куры не клюют? Да и то, чаще всего платить ей не требовалось. За все платили ее спутники.
        Не то чтобы их было очень много... Совсем терять тормоза Катерина не хотела, желая оставаться в тех рамках, чтобы саму себя можно было честно называть приличной женщиной, но и ханжой она тоже не была. Ухаживания богатых и симпатичных мужчин, которых в нефтегазовой сфере всегда было немало, Екатерина принимала с удовольствием и без жеманства. В конце концов, личную жизнь надо было устраивать. Коротать свой век в одиночестве Катя не хотела. Тридцатилетний юбилей она отметила без всякой помпы, посидев с немногочисленными подругами в скромном кафе. Тридцать лет - чем гордиться? Разве что сыном. Добрым, умным, а самое главное, тьфу-тьфу-тьфу, здоровым мальчишкой. А бизнес - это мелочи. Нет дома, нет любимого человека, нет семьи - это главное.
        По трезвому размышлению - жизнь не удалась.
        Катя тяжело вздохнула и постаралась прогнать все темные мысли из головы. Впереди был отпуск, впереди был шанс. Мизерный, призрачный, но все же... Да! Она будет ходить топлесс по пляжу, будет носить эти чертовы нитки вместо трусов, только чтоб...
        Только бы все наладилось!
        Игорь снова уснул, но сейчас он, по крайней мере, не храпел. Да и коньяк он больше не пил, припрятав купленную бутылку.
        'А каким он раньше был!'
        Катя снова вздохнула. Она ясно понимала - любви уже нет. Но она попробует. Попытается полюбить его снова. Того замечательного веселого уверенного человека, что подошел к ней давным-давно на автобусной остановке.
        'Да. Как заселимся - первым делом на море!'
        Катя представила, какой фурор она произведет на пляже и хихикнула. Бог и родители не обидели ее ни красотой, ни умом, а регулярные изматывающие тренировки по шейпингу и фитнессу плюс постоянные визиты в салоны красоты позволяли поддерживать фигуру в идеальном состоянии.
        'Пусть Гоша немножко погордится... кстати, а сколько времени?'
        Женщина вынырнула из мечтаний и посмотрела на часы. Странно, по времени они уже точно должны были сесть в Анталье. Катя посмотрела в иллюминатор. Вместо ожидаемых коричнево-бурых гор, долин и скал, под крылом самолета все так же лежало синее море. Единственное, за что цеплялся глаз - это большой белый самолет, который летел параллельным курсом.
        - Странно!
        Екатерина бывала в Анталье раз десять и четко помнила, что последний час полета проходит над Турцией. Над СУШЕЙ.
        - Извините, мужчина, да. Извините, - пассажир на кресле впереди обернулся, - вы не замечали, мы над сушей летели?
        - Вы тоже заметили? Вы тоже обратили внимание?
        Мужчина лет пятидесяти в очках и с бородкой затряс головой.
        - Не было земли. Ни-че-го не было! А мы, - тут он посмотрел на свои часы, - в воздухе уже больше шести часов. Где мы болтаемся, я не знаю, но после Кавказских гор больше никакой земли не было.
        Разговоры вокруг сами собой смолкли. Пассажиры озабоченно напрягали слух, прислушиваясь к разговору. Проснулся Антошка, проснулся Игорь. Со своего места Катя отлично видела, как над большинством мест в салоне мигают лампочки вызова стюардессы. Снова раздался сигнал 'пристегнуть ремни'. Люди, наученные горьким опытом, умолкли и принялись лихорадочно пристегиваться.
        А потом из динамиков над головами пассажиров как следует прокашлялись и на чистом русском языке произнесли.
        - Минуту внимания. Сообщение от командира корабля...
        В полном молчании прошло несколько минут. Затем из динамиков радиоприемника снова раздались факи и щИты. Зак сообщал, что суша - сплошные горы, густо заросшие джунглями, и где тут можно сесть он и понятия не имеет. Турки переглянулись. В их красноречивых взглядах Витя прочел только одно. Недоумение.
        Откуда здесь джунгли?
        Сквозь шум эфира снова пробился голос.
        - Окей, 'Пегасус'. Мы - все. Идем на парах. Минута, может две. Буду садиться на воду. Отметьте где. Если вдруг на суше найдете помощь...
        - Окей, Berlin.
        Командир хотел добавить еще что-то, но не смог. Говорить было нечего. У Витьки, стоявшего позади кресел летчиков, защипало в глазах. Пришлось незаметно их протереть, что немедленно принесло результат.
        - Впереди. Смотрите. - Егоров затряс спинки кресел. - Воооон суша.
        На горизонте показалась тоненькая темная полоска. Командир немедленно ожил и сообщил об этом немцам, на что те ответили, что они и сами не слепые, после чего выпустили закрылки и, отставая от 'Пегаса' пошли на снижение. Витя не был летчиком и ни черта не смыслил в авиации, но даже ему было ясно - до берега германцу не дотянуть. Летчики молча проводили глазами гибнущий лайнер, а затем снова показали на бумажку в руке Вити.
        - Читай.
        Витька снова заглянул в боковое окно - Air Berlin уже скрылся из поля зрения. Читать не получалось. Перед глазами все расплывалось, а буквы прыгали и делали все, чтобы их невозможно было узнать.
        - Дыши парень.
        Витя стал дышать. Часто и глубоко. То, что сейчас произошло на его глазах, потрясло мужчину. Реальный, живой мир, не ограниченный стенами офиса или дорогого ресторана, оказался слишком жестоким, слишком реалистичным. Мозг отказывался верить в случившееся, а пальцы искали Ctrl + Z, чтобы все вернуть и переиграть заново. Прямо сейчас, в эти секунды, сотня человек падала с высоты в десять километров в море, и ничего нельзя было сделать.
        'Я не верю...'
        - Читай. Быстрей. Пассажиры волнуются.
        Палец командира нажал кнопку 'пристегнуть ремни'.
        - Минуту внимания. Сообщение от командира корабля. Первое. Самолет полностью исправен, а экипаж - работоспособен. Во-вторых...
        Витька глубоко вздохнул и принялся за вольный пересказ текста.
        - Во-вторых. Командир корабля заверяет всех, что он сделает все, чтобы благополучно посадить самолет. Теперь о ситуации в общем. Как вы помните, мы попали в сильную турбулентность. Так вот, после этого самолет потерял всякую связь с землей, а также ориентацию в пространстве.
        Витя посмотрел на седой висок турка и увидел, как на нем пульсирует жилка. Командир, сохраняя внешнее спокойствие, на самом деле был на пределе своих сил. Егорову стало страшно. Упасть вслед за немцами в море ему очень не хотелось.
        - Мы нашли еще три таких же заблудившихся самолета, и один из них сообщил, что уже нашел сушу. Сейчас мы к ней направляемся...
        Витька про себя прочел о том, что горючее на исходе и смял листок.
        - Выполняйте все указания экипажа и все будет хорошо.
        Затем менеджер по рекламе развернулся, молча сел в свое кресло и пристегнулся.
        Расстояние до берега оказалось больше, чем они предположили вначале. Полоска суши приближалась, но слишком медленно. Секунды бежали, превращаясь в минуты, запасы горючего согласно показаниям всех приборов давно закончились, но самолет все еще летел. Орхан постучал пальцем по дисплею и решил, что несколько минут у них все-таки есть. Дотянут они до берега или нет, он не знал. И гадать не хотел. Мысленно Гекхан был несколькими километрами ниже. Там, где цепляясь всеми закрылками, словно пальцами, за воздух снижался брат-близнец его 'Пегаса'. Такой же семьсот тридцать седьмой. Там, где сейчас молились пассажиры и боролся за жизнь его коллега.
        'О, Аллах! Я даже не узнал его имени...'
        Как бы он повел себя на месте германского пилота, Орхан не знал, но надеялся, что так же спокойно, это уж как минимум.
        - 'Пегасус', 'Пегасус', вы меня слышите? Вызывает Berlin.
        Йилмаз вздрогнул и очумело уставился на радиостанцию. Он уже мысленно успел похоронить своих коллег.
        - Слышим вас.
        - Вы еще нас видите на радаре?
        - Уже нет.
        - Вас понял. Визуально вы на расстоянии в десять километров по горизонту, как поняли?
        - Вас понял. Десять километров минус по горизонту.
        - Отмечайте точку.
        Голос немца был абсолютно спокоен.
        - До контакта пять, четыре, три, две, одна.
        Гекхан подождал несколько секунд. Кроме фонового шума из динамика не доносилось ничего.
        - Berlin, как слышите? Berlin?
        Второй пилот всхлипнул, а сзади донеслось бормотание. Русский, сидевший за спиной, похоже, молился своему христианскому богу.
        - Йилмаз, отметь точку.
        Берег был совсем близко, уже можно было рассмотреть цепочку островов, за ними немыслимых размеров лагуну, а за ней высокие зеленые горы.
        - Командир правый заглох.
        - Выключай.
        Командир посмотрел в свою 'форточку', на чем работал левый двигатель - даже для него было загадкой.
        'А вот и левый...'
        - Выключай. Закрылки.
        - Есть закрылки.
        'Окей. Пробуем'
        И Гекхан Орхан слегка отжал штурвал, опуская нос самолета.
        Сидеть в оглушительной, после шума двигателей, тишине и под свист ветра и потрескивание металла ждать смерти было и скучно и дико страшно. От желания немедленно заорать и проснуться Витю удерживал лишь деловитый и скупой диалог пилотов. Говорили они уже на турецком, но Егоров каким-то десятым чувством понимал, о чем идет разговор. Летчики решали, где и как им лучше садиться. Второй пилот сидел с громадным биноклем в руках и что-то рассматривал впереди. Витьке стало любопытно, он отстегнулся и без всякого спроса вновь занял место между спинками кресел пилотов. Командир корабля очень недовольно покосился, но промолчал, поскольку был занят штурвалом, а Йилмаз Виктора даже не заметил.
        - Ээээ...
        Егоров закряхтел. Вид, открывшийся перед ним, просто завораживал своей красотой. Впереди был... рай. Простой тропический рай.
        Самолет уже опустился ниже уровня гор, стоявших на горизонте сплошной стеной и пересек линию вытянутых островов, отделявших лагуну или залив от открытого моря. Вода под самолетом из темно-синей враз стала светло-бирюзовой. Такое Витя видел только в кино про Мальдивские острова. Вопреки всякой логике Егорову немедленно захотелось приводниться и искупаться, но самолет продолжал бесшумно тянуть к далекому гористому берегу.
        Глядя на то, как стремительно приближаются скалы, Егоров очнулся и осознал, что скорость, которая на высоте казалась такой незначительной, при снижении реально становится все быстрее и быстрее!
        Горло пересохло, а пальцы до посинения вцепились в спинки кресел. В животе у Вити разливался страшный холод, а колени почему-то ослабли и начали ходить ходуном. Самолет несся над водой с такой скоростью, что цепкий и острый ум Вити сам собой выдал неутешительный прогноз - удар в любом случае будет страшным.
        'А мы уже ниже гор, значит, будем садиться на берегу'
        Бинокля у Вити не было, зато он был у пилотов. Йилмаз предостерегающе закричал, а Гекхан с сожалением цокнул языком и потянул штурвал влево. 'Пегасус', не преодолев и половины расстояния над заливом, начал разворот к островам.
        Запаса высоты хватило с избытком. Витя стоял за спинами летчиков и, согнувшись чтобы лучше видеть, вертел головой во все стороны, изучая место, куда планировал самолет. Острова тянулись один за другим неширокой лентой и были похоже друг на друга как братья-близнецы. Огромные буруны со стороны моря и широченные автобаны белоснежных пляжей со стороны лагуны.
        - На пляж садиться будем?
        Пилоты, занятые посадкой, вздрогнули и, не отрывая глаз от водной поверхности, хором зашипели явно нечто нецензурное.
        - Ой, извините!
        - Сядь и пристегнись. Немедленно.
        - Аг-гаааа.
        Витька заворожено смотрел, как стремительно приближаются лазурные воды, как справа стремительной зеленой лентой проносятся пальмы и не мог оторваться от этого зрелища. Белая черта пляжа бежала в полусотне метров от кабины экипажа. Летчики сажали самолет ЮВЕЛИРНО. На спокойные воды лагуны и впритирку к берегу.
        За две секунды до удара Виктор Егоров снова сидел пристегнутый в своем кресле и искренне восхищался мастерством пожилого мужчины, сидящего за штурвалом самолета.
        После зачитанного кем-то из пассажиров сообщения от командира корабля в салоне установилась полная тишина. Будущие курортники не кричали, не плакали и не качали права, а послушно выполняли все инструкции бортпроводников. Даже маленькие дети почувствовали напряжение своих родителей и притихли. Игорь и Антошка одновременно переглянулись и также одновременно полезли в карманы кресел, где лежали ламинированные инструкции по аварийной посадке.
        - Мама смотри...
        - Катюша смотри...
        Инструктировать свою маму и жену Катины мужчины тоже начали одновременно.
        - Мама, сними туфли.
        - Я в кроссовках...
        - Катя, вот возьми.
        На шею растерянной Екатерины надели ненадутый спасжилет.
        - Вот бечева, а сюда дуй!
        - Что?
        - Дуй!
        Страх ушел. Спрятался в самый потаенный уголок сознания. Ее мужчины дружно, наперебой о ней заботились. Это было так приятно, что Катя всплакнула от затопившего ее счастья, а потом засмеялась.
        - Женщина, прекратите панику!
        Катя застыла с открытым ртом, а затем в полный голос рассмеялась. Ее сразу же поддержал Игорь. А потом Антошка.
        Семья, сидевшая на последнем ряду по правому борту, обнялась и дружно веселилась.
        - Психи!
        - Ненормальные!
        Через несколько минут по салону прокатилась волна оживления. Пассажиры отстегивались и дружно лезли по головам друг друга к иллюминаторам. Антошка тоже прилип к стеклу.
        - Мам, там остров! Мам. Еще один, и еще. Там их много! Пап! Земля!
        Катя, заглядывавшая в оконце над головой сына, вдруг почувствовала жаркое дыхание Игоря на своем затылке. Женщина замерла.
        'Острова, какие острова... Гоша...'
        Муж почувствовал ее состояние и улыбнулся. Как тогда. В первый раз. И хитро подмигнул.
        'Хитрец ты мой...'
        - Все хорошо будет, Катя.
        'Да, Гоша. Все будет хорошо!'
        И в этот самый момент заглох правый двигатель.
        Честно говоря, Витя ожидал худшего. Где-то, когда-то, краем уха он слышал, что удар на большой скорости о воду подобен удару о бетонную стену. Проверять эту информацию Витька не хотел и просто принял ее к сведению, раз и навсегда решив прекратить прыгать в воду с любой высоты. Так вот, не успел Егоров сесть в кресло и защелкнуть замок ремня, как самолет резко, но не сильно первый раз коснулся воды.
        Бам-с!
        В копчик ощутимо, но совсем не больно пнули, а из-за закрытой темно-красной шторки хором сдавлено крякнули. И снова крякнули.
        Бам-с!
        Второй удар был страшным. Сидевшего боком по ходу движения Витьку, швырнуло в незакрытую дверь кабины и если бы не ремень, то...
        - с...! ...!
        Живот обожгло страшной болью и следующие три 'блинчика' Витька как-то упустил из своего сознания.
        Бам-с, бам-с, бам-с!
        От ударов по жопе голова у Егорова прыгала вверх-вниз, как шарик от пинг-понга. За шторой все грохотало, вопило, орало и материлось.
        Бамммм-с!
        Краем глаза Витя успел заметить, как самолет окончательно остановился, забурившись носом в воду. Потом переднее остекление в кабине пилотов захлестнула зеленоватая вода, а сам лайнер, качнувшись, словно на качелях, на огромной волне, резко завалился назад. Витьку мотнуло в сторону занавески.
        - Бля!
        Кишки в животе горели огнем. По ощущениям там была полная каша.
        - Олрайт?
        Потрепав Егорова по плечу, мимо пронесся командир. Ответ ему и не требовался.
        - Эй! Эй! Сит даун! Сит даун! Окей. Хорошо! Хорошо!
        Командир орал так, что люди, едва пришедшие в себя после посадки на воду, НЕ УСПЕЛИ впасть в панику. Перед ними, в парадной фуражке и в кителе стоял КАПИТАН и прессовал ладонями воздух, мол, тише, тише.
        - Йилмаз!
        Как раз в тот момент, когда побитый посадкой Виктор решил немного поблевать, второй пилот выволок его за шиворот из кресла и выпихнул в салон, под бок к капитану.
        Витю скрючило и микрофон ему достался, когда он уже просто сидел на полу.
        - Переводи.
        'Блин! Да отстань ты от меня в конце то концов!'
        - Мы не тонем. Мы держимся на поверхности и НЕ тонем.
        'На боку синяк, наверное, будет'
        - Сейчас экипаж проведет эвакуацию. Пожалуйста, не допускайте паники. Самолет продержится на поверхности воды, как минимум час. Да. Командир гарантирует. Да. Конечно. Берег рядом. Здесь неглубоко. Выполняйте...
        'Уфф! Вроде отпускать начало'
        ... указания экипажа и все будет хорошо.
        Перед носом сидящего на полу Виктора оказались волосатые коленки, цветастые шорты и сланцы на босу ногу. Тот самый красномордый мужик, не обращая внимания на командира корабля, встал с места, развернулся к остальным пассажирам и совершенно зверским голосом прорычал.
        - Вы-пол-нять все при-ка-зы э-ки-па-жа!
        Мужик был лыс, квадратен и имел кулаки размером с небольшой арбуз.
        'Так, все. Дальше - без меня!'
        Витя бросил микрофон и на четвереньках заполз за занавеску. Блевать на виду у ста тридцати человек ему не позволяло воспитание.
        'Наверное, сотрясение... или нет. Не знаю...'
        Витька сидел, привалившись спиной к дверце туалета пилотов, и старательной затирал влажной салфеткой следы своего конфуза. Он не слишком пристально вглядывался в лица пассажиров, когда переводил речь капитана, но, судя по тому, что никто не орал, не плакал, так погано перенес приводнение только он один. В салоне глухо стукнуло. Раз, затем другой. И сразу стало как-то... громче.
        'Запасные выходы открыли'
        За занавеской неуверенно захлопали. Потом хлопки сконфуженно стихли, но следом зааплодировали уже два человека, а потом из-за занавески раздалась целая буря овации, свист и крики 'Ура!' и 'Браво!'
        'Браво! Только вот на 'Бис' не нужно...'
        Снова зарычал квадратный качок, требуя поднять руки тех, кто уверенно плавает. В салоне начались подсчеты и разборки, а Витя Егоров вдруг с удивлением осознал, что кроме мерзкого привкуса во рту и ноющего синяка на бедре его больше ничего не беспокоит!
        - Козырно!
        Витька заглянул в иллюминатор. От белоснежного пляжа его отделяло каких-нибудь полсотни метров немыслимо прозрачной лазурной воды. Над пляжем, как и полагается, царили роскошные пальмы.
        - Фьюу! А ветер то, ветер!
        Верхушки пальм гнулись под порывами ветра.
        'А на небе - ни облачка, и там, наверное, пекло...'
        В самолете, в котором уже не работали кондиционеры, становилось жарковато. Витька осмотрел свои светло-бежевые брюки, белую рубашку с коротким рукавом, светлые сандалии и на миг пожалел, что оставил свой льняной пиджачок на верхней полке в другом конце самолета.
        Выходить в салон, в ТОЛПУ, Витьке, почему-то, не хотелось. Зато прямо перед ним была мини кухня и туалет.
        Егоров не считал себя 'крысой', просто он всегда старался 'не упустить'. Глаза у Витьки сами собой воровато стрельнули в сторону занавески.
        'Я ж не обедал. И вообще. Пострадавший я!'
        Бесшумно открыв ящик, Егоров выудил из него литровую пластиковую бутылку минералки и булочку в целлофановой упаковке.
        За хлипкой преградой по-английски загрохотал командир. Витька чертыхнулся и, запихав булочку в рот целиком, заперся в туалете.
        Вовремя. Через несколько секунд в дверь озабоченно постучали и второй пилот поинтересовался, мол, все ли с тобой в порядке 'мой друг'?
        Витя в ответ прокряхтел 'окей' и его оставили в покое.
        Свет в туалете еще горел, а из крана лилась прохладная вода. Егоров опустил крышку унитаза, уселся на него и спокойно пообедал. Он доел эту несчастную булочку, кое-как осилил литр газированной воды и наполнил бутылку снова.
        В дверь опять постучали и визгливый женский голос потребовал его выметаться.
        - Минуточку! Уже выхожу!
        'Вот дурдом. 'Титаник' тонет, а я, вместо того, чтобы лезть на шлюпки, принимаю душ...'
        Витька поглядел на себя в зеркало и, непонятно зачем, вымыл с мылом лицо и руки.
        - Открываю, гражданочка!
        Включив 'тридцать два', менеджер по рекламе галантно пропустил пожилую полную женщину в туалет и вновь занял свое место у кабины пилотов. Занавеска в салон была убрана, а на миникухне вовсю хозяйничали стюарды, лихорадочно сваливая в большие синие пластиковые мешки для мусора, все, что могло пригодиться на острове. Витя убрал бутылку за пазуху и посмотрел в салон.
        - Нихрена ж себе!
        Салон был пуст! О пассажирах напоминали лишь вещи, кучами лежавшие на креслах и в проходе между рядами, а у запасного выхода стоял капитан с бумагой и карандашом в руках.
        Виктор показал летчику большой палец и заглянул в иллюминатор. На крыле плотной группой стояло человек пятьдесят-шестьдесят, остальные уже были в воде. Кто-то плыл в одиночку, кто-то тянул за собой тушку в спасжилете. Все, кроме Вити Егорова, здоровенного лба тридцати двух лет, были при деле.
        У Витьки заболела совесть. Не сильно, но все же.
        - Ребята, давайте я вам помогу?
        Стюардесса, тащившая неподъемную упаковку минералки, только отрицательно покачала головой, а старший стюард просто показал ему на выход. Мол, не путайся и не мешай людям работать.
        Витька обиделся. В иллюминатор было отлично видно, как 'красномордый', стоя на крыле, сверяет список с тем, что держал в руке капитан. Взаимопонимание у этой парочки было полнейшее, хотя турок говорил по-английски, а мужик в шортах - исключительно матом. Отправив последних пловцов к берегу, мужчина вернулся в самолет и направился к Вите.
        - О, привет, болезный! Оклемался?
        Качок прошел, как и капитан, не дожидаясь ответа Виктора, будто тот был пустым местом.
        - Мамаша, мамаша, вы там скоро?
        Пожилая казашка, которую запустил в туалет Витя, вышла оттуда в купальнике и в резиновой шапочке для плавания. В руке она держала сверток одежды. 'Красномордый' в восхищении развел руками.
        - Ну, мамаша, нет слов!
        Стюарды дружно захлопали в ладоши. Решительность и основательность пожилой женщины им тоже очень понравилась. Качок повел женщину к выходу, почтительно придерживая ее за локоток, и мимоходом бросил через плечо.
        - Длинный. Догоняй.
        Когда Данияр прискакал в одиннадцать вечера к ним в гости без приглашения, ни Дима, ни Надя не удивились. Дядя Даник зычным голосом поднял с кроватей уложенных детей, вручил каждому по чупа-чупсу и просветил их родителей.
        - Димка, нахрен этот Алтай!
        Это было нечто. Секция горного туризма, которой на общественных началах руководили Дмитрий и Данияр, уже шесть лет подряд выезжала на сборы в Восточный Казахстан. С собой любители горных маршрутов тащили друзей, приятелей, гитары, байдарки и надувные плоты, а сам Димка в придачу вытаскивал в горы и нескольких своих наиболее состоятельных учеников. Вот там то, среди елей и альпийских лугов наиболее перспективные парни и девчонки и зарабатывали свои пояса по айкидо. Дима-сан умудрялся успевать всюду - и отдыхать на природе и, чего там греха таить, зарабатывать на этом немаленькие деньги.
        - Даник, ты сдурел? Послезавтра выезд. Группа сформирована. Люди мне деньги уже сдали. Домики нас ждут. Завтра мы Надюшкину днюху...
        - Блин! - Данияр хлопнул себя по лбу и подскочил. - Надя. С меня - подарок. Слушайте и не говорите, что не слышали!
        Далее друг и личный финдиректор достал ручку, бумажку и калькулятор и в три минуты доказал очевидное, но невероятное.
        Оказалось, что вывезти самолетом двадцать три человека взрослых плюс десять детей плюс груз в Турцию, арендовать на месте турбазу в горах (со всеми удобствами и обслуживанием!) и вернуться назад, обойдется на четверть дешевле, чем снять на три недели барак с нарами и удобствами во дворе в районе Рахмановских ключей.
        Вот такие вот выверты экономики.
        - Ну, предположим, а билеты достанем? Улетать то надо быстро, а сейчас сезон.
        - Ха!
        На этом месте Данияр поведал душещипательную историю о случайно встреченной однокласснице, о вновь вспыхнувшей любви, о...
        - В общем, вылет завтра утром. Турбазу я уже забронировал. Плоты возьмем напрокат. Самое главное, Дима - заработаем на четверть больше. Надя, с днем Рождения!
        О том, откуда здесь взялся тропический остров, неплохо разбиравшийся в географии Дмитрий Мельников, старался не думать. Мысли его были заняты совершенно другим.
        'Так. Еще. Еще немного. Молодцы'
        Жена и дети выбрались на белый песок пляжа, сели отдышаться и замахали руками главе семьи.
        - Папаааа, все в порядке!
        У Мельникова, стоявшего на крыле самолета, отлегло от сердца.
        - Молодцы! Так. Следующий. Ты. Ты и ты. Бросили, нахрен, сумки и взяли на буксир вот его, его и ее. Делллай, нууу...
        Спорить с ним никто не решался. Комплекция и выражение лица у тридцатилетнего Димы Мельникова были такие, что он уже и забыл, когда ему в последний раз возражали. Разумеется, это не относилось ни к семье, ни к друзьям. И вообще, по мнению всех без исключения близко знавших его людей, более 'белого и пушистого создания', чем Сенсей, трудно было себе представить.
        Последние остававшиеся на борту самолета пассажиры покорно бросили пакеты с вещами, сползли по закругленной кромке крыла в воду и поплыли к берегу.
        - Кэп. Все?
        Турок понял его без перевода и отрицательно покачал головой.
        'Ах да. Бабуля переодеваться пошла...'
        Эта пожилая матрона не пожелала, как большинство пассажиров, плыть к берегу в одежде. И раздеваться до белья, как это сделала молодежь - тоже не пожелала, а непреклонным голосом заявила, что она сначала переоденется, а затем 'вот этот милый молодой человек меня лично доставит на сушу'. Если бы у Димы на сланцах были каблуки - он бы ими щелкнул. Сопровождавших ее девочек (впрочем, скорее сопровождающей как раз была она) женщина царственным жестом отправила с Димкиными ребятами на берег.
        Улжан Галымовна милостиво позволила себя проводить к выходу, где сообщила оторопевшему Димке, что она полковник милиции в отставке и что он, 'Димочка' может запросто называть ее 'тетя Уля'.
        Верхняя сухая поверхность крыла самолета успела накалиться до состояния шкворчащей сковородки, так что ни осмотреться, ни как следует приготовиться, Мельников не успел. Тетя Уля быстро сняла свои тапочки, сунула их под спасжилет и красиво, щучкой, нырнула в море.
        'Ого!'
        Дима сиганул следом.
        Плыть оказалось неожиданно легко - вода была неимоверно соленой. Мельников держался следом за женщиной и думал о том, что при желании, конечно, утонуть здесь можно, но для этого нужно очень постараться!
        - Ты плавать умеешь? Нет?!
        Красномордый качок, чем-то отдаленно напоминавший Валуева, нависал над Игорем.
        - Быстрей говори, да!
        Маленькие глазки мужика прочно приклеились к Катиной груди.
        'Ну что же ты молчишь?'
        - Он не умеет плавать!
        Глазки отлепились от декольте и поймали Катин взгляд. Качок еле заметно кивнул и улыбнулся.
        - А вы?
        - Умею. И сын тоже. - Катя непроизвольно прикрылась ладонью.
        - Хорошо, - мужик в цветастых шортах и растянутой майке с надписью 'Стройбат', чиркнул в листе и, глядя ей в глаза, спокойно произнес, - вещи не берите. Потом заберете. Ваш сын плывет сам. Вы - помогаете ему.
        Качок, даже не посмотрев на молчавшего Игоря, ткнул в него пальцем, развернулся и пошел к аварийному выходу.
        - Да что он себе позволяет... да я...
        Гоша очнулся и возмутился. Не очень громко. Скорее, даже тихо. Катя вздохнула и сделала вид, что ничего не произошло.
        Покидать самолет Витьке не хотелось. Егоров дошел вслед за качком и бабулькой до люка и остановился. В груди защемило, а в голове всплыло одно слово.
        Необратимость.
        Выйти из самолета, значит навсегда, навсегда потерять связь. Связь с чем-то знакомым, надежным и основательным. Витька сел на ближайшее кресло, уставился в иллюминатор и задумался. Внешне он был спокоен, но голова у него в этот миг работала со скоростью суперкомпьютера, перебирая десятки гипотез, выстраивая версии и тут же ломая их. Этот остров не склеивался. Никак. Он взялся из ниоткуда и никуда не вписывался. Теоретически они, конечно, могли за шесть часов долететь до Мальдивских островов...
        'Тьфу. А горный массив?'
        Еще одна версия полетела в тар-тарары и лезть на крыло, а затем в воду, захотелось еще меньше. Мимо бегал с синими мешками экипаж, а напротив выхода сидел капитан, считая эти мешки и изредка поглядывая на последнего оставшегося пассажира.
        - Окей?
        Витьке надоело ломать язык, разговаривая на английском, и он угрюмо огрызнулся.
        - Нихрена.
        'Зря я с ним так. Отличный дядька'
        - Оооооокееей, кэп. Где мы? Индия? Иран? Египет? Бангладеш?
        Турок пожал плечами, помрачнел и отвернулся.
        'Все с тобой понятно'
        Витька пропустил мимо себя стюардессу и пошел за своим льняным пиджаком.
        Сборы были недолги. Помятый пиджак с пустыми карманами и сумка с документами - вот и все богатство, что имелось в распоряжении Виктора. Егоров повертел тряпку в руках и остро пожалел о сданном в багаж чемодане. Все белье, носки, плавки, крема и прочие бритвенные принадлежности благополучно лежали в багажном отделении лайнера, запертые в новенький 'Самсонит'. Вокруг, в страшном беспорядке валялись чужие вещи, но брать их Витя постеснялся. Единственным, что привлекло его внимание, был большой пакет с надписью Duty Free, который валялся на том самом месте, где сидела ОНА. В пакете оказалась плоская пластиковая бутылка 'Хеннесси'.
        - Мой друг! Мой друг! Пожалуйста!
        У люка стоял командир. Рядом с ним запихивала в мешок ком одежды полуголая стюардесса.
        Витька крепко зажмурился и отвис.
        'Все взаправду. Это происходит. Со мной. Сейчас'
        Бам!
        В голове зашумело и сразу навелась резкость. Бродить неприкаянным привидением по самолету больше не было времени.
        Витька подпрыгул и содрал с себя пиджак.
        - Айн момент, месье!
        В пакет того урода полетела пластиковая бутылка с водой и одежда. Следом в пакет утрамбовались завернутые в газету сандалии и... и...
        Взгляд метался по ближайшим креслам.
        'Где бы чего прихватить?'
        - Время, быстрей.
        Командир уже стоял один и был не на шутку взволнован.
        - Самолет тонет.
        - Блиииин!
        Витька схватил маленькую белую подушечку с надписью 'Пегас' и рванул к выходу.
        До берега Егоров добрался легко и быстро. На спине. Положив тугой и увесистый пакет с вещами себе на живот, Витя спокойненько, не утруждаясь, доплыл до отмели и сел на песчаное дно, держа пакет над головой. Глаза щипало немилосердно - вода была оччччень соленая, и Витька не сразу рассмотрел, что происходит. Сначала он услышал.
        - ах!
        За спиной, на пляже дружно выдохнула сотня человек. Потом раздались крики. Витька проморгался и отвесил челюсть.
        Их самолет, буквально еще минуту назад так уверенно державшийся на плаву, утонул. Вот так сразу.
        Выпустил, словно кит, струю воздуха и фонтан воды и, блин, блин, блин! Утонул.
        Глава 3.
        Толкать мужа и одновременно следить, как плывет Антон, было нелегко, но Катя справилась. В десяти метрах от линии пляжа женщина нащупала дно и тяжело переставляя ноги, выбралась на берег. Берег понравился всем, а особенно ребенку.
        - Мам, пап! Это круто! - Антошка прыгал на одной ноге, вытряхивая из ушей воду. - Мы тут как Робинзоны!
        Вопреки ожиданиям Кати, температура 'на улице' была вовсе не так высока, как казалось из самолета. Со стороны открытого моря постоянно доносился тяжелый гул разбивающихся о берег волн и прохладный соленый ветер. Сидевшую на хрустящем от соли белоснежном песке Катю стало знобить.
        'Игорь, обними меня...'
        Муж не услышал ее мысли. Сине-зеленый от алкоголя, жесткой посадки и морской воды Гоша завалился набок и судорожно задергался всем телом.
        - Бляяяя... - Игоря снова вытошнило. - Ты че? Не могла меня нормально дотянуть? Ты знаешь, сколько я воды наглотался?
        'Утонул, зараза... у-то-нул...'
        Витька сидел по грудь в воде и размышлял о своей судьбе. Еще вчера вечером он планировал, чем будет заниматься весь ближайший месяц. План по работе. План по отдыху. Отчеты, диаграммы, пиво, девочки.
        И на тебе! Такого насыщенного дня у него не было никогда! Беготня за билетами, сборы, полет, крушение и, как апофеоз, тропический остров без следов цивилизации.
        А!
        Еще она.
        'Интересно, как ее имя?'
        Витя поднялся на ноги и, пошатываясь от пережитого, поплелся к людям. О том, что на нем только трусы, да к тому же еще и мокрые, он как-то не подумал. Впрочем, сидевшие в редком теньке люди на форму одежды последнего выбравшегося из воды человека внимания обращали мало. Под пальмами стоял один сплошной гул. Люди говорили, говорили и говорили. Смеялись, целовались и плакали. И снова говорили, стараясь громкими голосами отогнать страшные воспоминания.
        Виктор подошел к ближайшей группе, но останавливаться не стал - со всех сторон неслись дрожащие нервные монологи, перемежающиеся истериками и слезами. Матери обнимали детей, а мужья - жен.
        И все, все говорили без умолку, совершенно не слушая друг друга.
        Егоров подхватил пакет, поежился от порыва ветра, который принес с другой стороны островка водяную пыль и отошел в сторону. В полусотне метров от пляжа, где сидели пассажиры и экипаж самолета, обнаружилась маленькая полянка, залитая ярким солнцем. Витька посмотрел в небо...
        'Полдень. Прямо в зените стоит'
        ... и как обычно все прошляпил. Над ухом раздался девичий визг.
        - Деда!
        На краю поляны стоял пожилой мужчина с бородкой и в очках, а из-за его спины выглядывала испуганная девушка. Мужчина развернул свою мокрую рубашку, прикрыл девушку и добродушно ее пожурил.
        - Уф! Напугала. Вы уж, молодой человек, нас извините. Только-только отошли одежду выжать, а тут - вы. Я, право слово, не ожидал, что здесь настолько прохладно будет. Да и внучка... как в иллюминатор увидела, где мы сели, так она мне и ...
        Мужчина на секунду замер, а потом приложил руки к груди.
        - Простите, ради бога! Я ведь не представился. Кирилл Филиппович.
        - Витя, - Витя автоматом пожал вялую ладошку деда, - брррр... эээ... Виктор Сергеевич.
        - Очень, очень рад. А это моя внучка Оля. Сопровождал ее на курорт. Да...
        Кирилл Филиппович задумался.
        - Мать ее не смогла. Пришлось ехать мне, а оно вот как получилось.
        Оля оделась и потянула деда с поляны.
        - Не будем вам мешать, всего...
        - И вам... всего. - Дрожавший от холода Витя принялся одеваться.
        Сухая одежда быстро согрела тело, и двигаться и что-либо делать сразу стало лень. А точнее - просто разом закончились все силы. Егоров кое-как нацепил на босы ноги сандалии, бросил на ворох сухих шуршащих листьев свой пиджак, упал на него и отрубился.
        Витин организм сказал 'баста'.
        - Стой, куда пошла?
        Слова, а особенно тон, которым они были сказаны, хлестнули почище плетки. Катерина вздрогнула и остановилась. Хуже всего было то, что в этот самый момент на нее смотрели десятки глаз. Люди, собравшиеся вокруг капитана, ждали, что же будет дальше. Катя покраснела и повернула назад.
        - Гошенька, но ведь им переводчик...
        Говорить не получалось, получалось лепетать и от этого Катя краснела еще больше.
        - Сам знаю, что им надо. Куда пошла? Тебя кто-то отпустил? Не слышу! Иди сюда и сядь здесь.
        Настроение у Игоря, испорченное после заплыва, так и не улучшилось. А еще у лежавшего на травке мужика было на лбу написано - 'нахрена я оставил в самолете коньяк'?
        Поняв, что семейного скандала пока не намечается, зрители снова повернулись к капитану. Вопросы на ломаном турецком и не менее ломаном английском сыпались один за другим. Но все они, так или иначе, сводились к двум самым основным темам.
        Куда их занесло, и когда их заберут спасатели?
        Летчики пыхтели, в сотый раз объясняя на пальцах, что они и понятия не имеют, где они находятся и обещали, как только стемнеет, сориентироваться по звездам. Женщины немедленно подняли крик.
        - Нам тут что? До ночи сидеееееть? Ты что? Не сообщил, где мы?
        Дима-сан смотрел на капитана, и ему было искренне жаль немолодого турка. Потеряв самолет, капитан потерял и свой бравый вид. После купания в соленом море мундир летчика выглядел препаршиво. Разводы соли на черной ткани портили весь вид, а фуражка утопла вместе с самолетом.
        'На горе стоят понты - это город Алматы... держись Гекхан. Сейчас начнется...'
        - Да ты знаешь кто я?
        - Ты с кем разговариваешь?
        - Чего молчишь? Отвечай!
        Особенно разорялись холеные дамы от тридцати и выше. Мельников схватился за голову. Буквально час назад, когда самолет болтался на волнах, эти же самые дамочки, жены новых казахских аристократов из финполиции, таможни и прочих госструктур, дружно аплодировали летчику и кричали 'браво'.
        'Ну что за суки!'
        Дима скрипнул зубами и вышел вперед.
        - Тихо!
        Зверская рожа и широкие плечи не сработали. Вернее - сработали наполовину. Мужчины притихли, опасаясь связываться с этой гориллой, а вот гиперактивные бабенки завелись еще больше.
        - Да кто ты такой, чтоб нам указывать? Да я из-за тебя все вещи бросила. А там... а ты мне теперь знаешь сколько ДОЛЖЕН?!
        Бабы сорвались. О том, что они только что чудом избежали смерти, никто уже не вспоминал. Зато об утонувших с самолетом кошельках, сумочках и чемоданах помнили все.
        'Твариииины'
        У Димы потемнело в глазах.
        - Пойдем. Пойдем, Дима. Ну их. Дур этих. Пусть сами свое дерьмо месят.
        Надя взяла мужа под руку и потащила подальше от пляжа, на котором так и торчали все спасшиеся с 'Пегасуса' люди.
        - Виктор Сергеевич, Виктор Сергеевич. Проснитесь.
        'Ни хрена ж себе, кто это ко мне по имени-отчеству?'
        Витька сначала удивился, а затем проснулся и открыл глаза. Рядом с ним, на траве, сидел...
        'Как его?.. Филиппыч, кажется...'
        ... и осторожно тряс его за плечо.
        Витька зевнул во всю пасть, потянулся и сел. Самочувствие у него было просто отличное! Побаливал синяк на бедре - но это мелочи. Самое главное - не мутило и не болела голова, чего он так опасался.
        Небо над головой было желто-алым. Закат окрасил и верхушки пальм. Те отливали оранжевым и золотым.
        - Ого! Это ж сколько я спал?
        Zenith показывал половину четвертого, но это ничего не значило - кто знает в каком часовом поясе они оказались.
        Филиппыч кашлянул и просветил.
        - Три часа прошло, как высадились на берег.
        Витька потянулся, проморгался, посмотрел на деда и снова сказал.
        - Ого!
        На левой скуле Кирилла Филипповича багровел кровоподтек. Дед мотнул головой и шикнул на зареванную внучку, которая отиралась поблизости.
        - Это неважно. Совсем неважно, молодой человек. Тут, понимаете, какое дело...
        Витя посмотрел на красные глаза девушки, на ее опухший нос и в голове его зашевелилсь нехорошие подозрения. Идти, с кем-то драться из-за незнакомой девчонки, он не хотел. Да и вообще... драться Витя боялся. В животе сразу нехорошо похолодело, во рту пересохло, и он только и смог, что невнятно проблеять.
        - Да-даааа?
        - Там, на пляже, делят имущество, которое капитан оставил. И дают только семьям. А одиночкам - нет.
        Витька решил, что ослышался.
        - Погоди, Кириллыч, тьфу, Филиппыч. Чего делят? Как это - оставил? Я что-то проспал?
        Оказалось, что проспал Витя очень многое. Первое общее собрание пассажиров и экипажа, похоже, было и последним. После получаса бесплодных попыток объяснить ситуацию, летчики сдались и уже не пытались ничего доказывать. Их все равно никто не слушал. Народу требовалось выплеснуть эмоции - народ их и выплескивал.
        Сначала с пляжа ушел тот самый здоровяк со своей семьей. За ним немедленно ушло еще человек пятьдесят, но через короткое время некоторые вернулись обратно. Их не приняли и развернули обратно. Затем, одуревший от воплей и угроз командир корабля, приказал стюардам распотрошить мешки, которые экипаж успел вынести из самолета.
        Сорок две литровые бутылки минеральной воды, три десятка булочек и сотню кареток с джемом поделили быстро и пропорционально. Часть стюарды отнесли людям Мельникова, часть оставили себе, а большую часть просто оставили в куче на берегу. Та же участь постигла два десятка тонких синтетических одеял. А вот аптечку и ракетницу турки оставили себе.
        - Представляете, Витя, можно я вас так буду называть? Представляете, Витя, они их чуть не растерзали!
        - Да ну... - Егоров усомнился. Чтобы вполне вменяемые, воспитанные и небедные люди так быстро озверели? Верилось в это с трудом. - Быть того не может!
        Витька сидел, плотно прижавшись спиной к пальме, и никуда идти не собирался, хотя дедок и тянул его за локоток.
        - Может, Витя, может. - Филиппыч грустно усмехнулся и философски добавил. - Толпа...
        Экипаж ушел следом за группой Мельникова, оставив на пляже около сотни человек. Люди, поорав для порядку еще с полчаса, выдохлись, успокоились и выбрали партхозактив. И вот эти самые 'активисты' и делили среди оставшихся еду, воду и одеяла.
        Услышав про воду, Витька судорожно сглотнул. Пить хотелось с каждой минутой разговора все больше и больше. Да и в животе урчало так, что, наверное, слышно было за версту.
        - Они, конечно, честно делят. Семьи с маленькими детьми в первую очередь и воду, и одеяла получили. А остальным - ничего. И я вот подумал, Витя, а давайте скажем, что мы вместе летели, а? Все видели, мы рядом сидели. А то я не смог, знаете ли. Там уже несколько драк было... боюсь я, если честно.
        Витьке тоже было страшновато, но пить хотелось еще сильнее.
        'Стоп. Пить! Вода!'
        Остров Кате очень понравился. Она много раз бывала на море, в Турции, в Таиланде, в Египте и на Гоа. Но такого райского местечка она еще не видела. Всю картину портили три вещи.
        Во-первых, присутствие мужа. За то время, что шел дележ на пляже Гоша показал себя во всей 'красе', а Екатерина тысячу раз прокляла себя зато, что поддалась на его уговоры и поехала в эту проклятую турпоездку.
        Во-вторых, присутствие здесь, на этом, в общем-то, не большом клочке суши, такого количества народа.
        Ну, и в-третьих, полное отсутствие благ цивилизации. Бунгало со всеми удобствами и ресторанчик на берегу, этому острову явно не помешали бы.
        При мысли о еде сразу заурчало в животе. Доставшиеся им три каретки с джемом, которые Игорь буквально, кулаками, выбил у толстого представительного казаха, который сам себя назначил в распределители, давно съел Антошка. А литр минералки, добытый мужем в бою, они честно разделили на троих. Катя хотела было отказаться и приберечь воду для сына, но Игорь, баюкая разбитую в кровь руку, хмуро предложил не маяться дурью и выпить все до дна.
        - Ночью холодно будет. Собери сухие листья. А завтра с утра пойдем воду искать. И это... Кать...
        'Сейчас извинится!'
        - ... на солнце вообще не вылезайте. Там доктор лекцию прочел. Если воды не найдем, то, пока не придет помощь, сидеть в тени с мокрыми компрессами.
        Муж ушел чинить разборки с активистами, а Катерина, окликнув Антошку, пошла вглубь острова, подбирая по пути большие сухие стебли и листья. Уже вечерело, но было еще довольно светло и тепло. Ветер с открытого моря утих и исчез постоянный шум прибоя и шелест пальмовых листьев. Женщина внимательно изучила кроны нескольких деревьев, но никаких кокосов и прочих бананов под огромными листьями не нашлось.
        - Мм! Я с пацанами, в футбоооол...
        С пляжа неслись азартные детские голоса. Мальчишек и девчонок, случайно попавших на необитаемый остров, было не удержать. Утолив жажду и кое-как перекусив, детвора дружно полезла купаться в море. Благо что со стороны лагуны было мелко, а вода была - как парное молоко. За ребятней, дальше по пляжу, стали расползаться парочки. Молодежь и не очень спешила урвать нечаянной романтики, до того, как за ними прилетят спасатели. Пару раз, идя вдоль пляжа по редкой пальмовой роще, Катя слышала заливистый девичий смех и сверхмужественные мужские голоса. Самые оптимистично настроенные пассажиры 'Боинга' и не думали унывать, устроив жизнерадостную тусовку на отдаленном пляже. Оттуда доносилась клубная музыка, гогот и веселые крики и Кате до крика, до истерики, захотелось туда же - на пляж. Танцевать. Веселиться. Смеяться. И чтобы рядом был ОН.
        Кто это будет, Катя не знала. Одно она могла сказать наверняка - это будет не Гоша.
        На пляж, к людям, Витька выходил настороженно. Дедок жужжал не переставая, расписывая беспредел, несправедливость и прочие 'законы джунглей', творящиеся среди пассажиров. Но все оказалось куда как проще. Выйдя из под полога деревьев, под которым, кстати, было уже довольно сумрачно, Виктор наткнулся на абсолютно вменяемых 'аборигенов'. Люди спокойно сидели вокруг костров и тихо общались. Рядом, в воде, под присмотром взрослых, плескались маленькие детки, а чуть дальше гоняли в футбол пацаны.
        - А воооон тот, толстый, вместе с женой распределением занимался. А вон тот, - дедок опасливо косился на компанию, сидевшую у самого большого костра, - меня ударил.
        Витька присмотрелся и вздрогнул. По правую руку от неимоверно важного бастыка сидел тот самый грузный мужик.
        - Дед! Брррр, - Егоров помотал головой, - помолчите, пожалуйста!
        Идти, качать права и требовать свою долю у мужа той женщины, ему решительно не хотелось! Да и, честно говоря, после того, как они на троих оприходовали литровую бутылку воды и прикопали в песок коньяк, что-то требовать Вите было просто совестно. Он хотел было развернуться и дать задний ход, как от костра свистнули.
        - Слушай сюда, Витек, - заплывший жиром мужчина нервно крутил в ладони мобилку и старался говорить 'по пацански' развязно, - ты Гошу не бойся, да. Он деда твоего не со зла щелкнул. Но ты понимаешь, - казах положил тяжеленную руку на костлявое плечо Вити и повел его к морю, подальше от костра и накрытых полиэтиленом остатков воды, - тебя не было. Ты, сам говоришь, спал. А на нет - и суда нет. Все уже распределено. Понимаешь?
        Голос у 'быка', как его мысленно окрестил Витя, был ласковый-ласковый, а глаза смотрели СКВОЗЬ Егорова, будто его здесь не было.
        - Понимаешь?
        Ладонь, для пущей убедительности, сжала плечо Витька каменными тисками.
        - Ага. - Голос предательски дал 'петуха', отчего 'бык' ухмыльнулся. От него явно не укрылась нервная дрожь Вити и его подгибающиеся коленки.
        - Вот и молодец. - Казах оставил Виктора у кромки воды и повернул назад к костру. - Ты, это... Витек... завтра поутру не пропадай. Работа тебе будет. Понял меня? Ая?
        'Бык' дождался утвердительного кивка и ушел, растворившись в сумерках, а Витя обессилено упал на песок. Сердце стучало в висках, живот готов был расслабиться, а ноги просто отказывались стоять. Разборок, наездов и прочих... конфликтов Егоров всегда старался избегать. Последний раз ему довелось драться в восьмом классе, и тогда он был крепко бит пацаном, на год младше его по возрасту. Малец подпрыгивал, как боевой петух и бил длинного и нескладного Витю в лицо, на что тот отвечал сжиманием кулаков и впадением в ступор. Образцовый домашний ребенок искренне не понимал, как можно ударить человека. Пацаны из его класса, собравшиеся поболеть за своего, разочаровано разошлись - Витя не ударил ни разу.
        Дыхание постепенно выровнялось. Со стороны лагуны подул теплый ветер, плотный, тугой, без порывов. Голова прочистилась, а сердце, которое готово было выпрыгнуть из груди, успокоилось. И тут до Виктора дошло.
        - Как он меня назвал?! Ви... Ви-теооок?!
        На душе стало мерзко и гадко. Витя встал, отряхнулся и, словно побитая собака, поплелся прочь.
        Первых звезд в лагере Мельникова ждали с особым нетерпением. Сам Дима-сан в астрономии был не силен, уверенно опознавая на небе лишь Полярную звезду, но все остальные ребята из турклуба прекрасно ориентировались в звездных картах, а турецкие пилоты, присоединившиеся к ним позже, клятвенно заверили бывшего стройбатовца и нынешнего Сенсея, что и со звездами Южного полушария они тоже знакомы.
        От места высадки, команда Мельникова, тридцать три человека, считая детей и семерых членов экипажа 'Пегасуса' ушла так далеко, как это позволял остров. Пока женщины и дети под присмотром основной части мужчин не спеша двигались по широченному утрамбованному песчаному пляжу, пятерка ребят помоложе, вооружившись первыми попавшимися под руки палками, шустро оббежала по синусоиде, от берега до берега, весь островок и даже успела присмотреть приличное место для ночевки. Часть острова, которую успели исследовать разведчики, была не велика. Ширина острова, в самом широком месте, едва ли превышала пятьсот шагов, а от места высадки до места ночевки, по прямой было не больше трех километров. Разнообразием ландшафтов остров тоже, надо сказать не блистал. Тропический рай был плоский как блин и весь заросший одним единственным видом пальм - с голыми гладкими стволами и с весьма редкой кроной высоко вверху. Так что, при том, что росли эти деревья довольно густо, тень они давали, особенно в полдень, весьма жидкую. Еще кое-где встречались редкие кусты, под которыми сновало безумное количество разноцветных ящерок,
и всюду росла мелкая бледно-зеленая травка. И все. Никаких других ботанических достопримечательностей здесь не было.
        Заслушав доклад ребят, Мельников только скрипнул зубами. Среди тех, кто бегал в разведку (а это были сплошь ребята и девчата из его секции айкидо) была будущая учительница биологии Зарина, которая, по ее заверениям, здорово разбиралась в ботанике. Съедобного из растительности пока ничего не нашлось. Зато на самой оконечности острова, почти на мысу, разведчики обнаружили небольшую возвышенность и чудную полянку у ее основания. Холмик был весьма хлипким - метра три высотой, но от ветра со стороны открытого моря он, все же, немного защищал. Дима-сан залез на него, огляделся и дал команду разворачивать лагерь.
        Вид с возвышенности открывался фантастический. Пляжи, тянувшиеся с двух сторон острова, сразу у подножия заросшего кустарником холмика, сливались в одну широкую и прямую косу, которая тянулась в море метров на триста-четыреста. Дальше лежал неширокий пролив, по которому гуляли нехилые волны, а за проливом появлялась новая коса, которая шла к гораздо более широкому и высокому острову, чем тот, на котором они находились.
        Дима-сан сделал себе зарубку на память и побежал помогать ребятам. Чтобы успеть устроиться на ночлег дотемна и не разбазаривать драгоценное время Дима и Данияр поделили обязанности. Даник возглавил небольшую команду строителей, которая в темпе наточив пряжки ремней о единственный каменный валун, найденный на внешней стороне острова, принялась резать кусты и обдирать пальмы пониже. Женщины тоже распределили обязанности. Часть присматривала за детьми, а остальные начали собирать сухие опавшие листья.
        Дима же, собрав мужчин покрепче, понесся в рощу выламывать самые молоденькие деревца.
        Уже почти стемнело. На востоке зажглась первая звезда, а небо стало почти черным. Но на западе еще полыхал закат, и звездного неба в целом не было видно. Гекхан застегнул китель и поднял воротник. Сидеть на этом бугре было и приятно и неприятно одновременно. Приятно, что ничего не надо делать, что этот безумный день идет к концу и он, Гекхан Орхан, наконец то сможет перевести дух и поспать. А неприятно...
        По ногам стеганул песок. Следом прилетели брызги. Снова поднявшийся с моря ветер был не холодным, но резким и, каким-то пронзительным. Даже сквозь ткань брюк летчик чувствовал уколы песчинок. Ветер свистел в ушах, не переставая, и Гекхан поежился. Ночевать под открытым небом, на таком ветру ему не хотелось. А уж как тяжело приходилось русским!
        Все мужчины той группы, к которой примкнул его экипаж, дружно отдали всю свою верхнюю одежду женщинам и детям и теперь работали в одних трусах. Внизу, в ложбине, наконец-то развели огонь и вокруг него быстро усадили детей.
        - Командир, я что то ничего не пойму...
        Из темноты возник Йилмаз. Второй пилот щеголял в одних трусах и в форменной обуви на босу ногу. В ответ на вопросительно задранную бровь капитана, Йилмаз, постукивая зубами, прояснил.
        - Детям отдал... Кэп! Ты на небо посмотри!
        Командир Орхан медленно поднял голову вверх и обомлел.
        Над ними сияло россыпью звезд чужое небо.
        Первую ночь на острове Виктор запомнил на всю оставшуюся жизнь. Он кое-как отделался от навязчивого деда и его внучки и уже почти в полной темноте нагреб себе под задницу целый ворох пальмовых листьев. Тьма давила. Волны, накатывающиеся со стороны лагуны, подозрительно шлепали и казалось, что на берег выбираются... эээ... фантазия у Вити нарисовала сомалийских пиратов с ножами в зубах. Егорова тряхнуло. Сидеть на пляже в одиночестве было грустно и неуютно, но подойти к кому-то и сказать 'привет, я Виктор' он не решался. Люди, пережившие за день массу невеселых приключений, были неразговорчивы и угрюмы. В свете костров, горевших неподалеку, были видны мрачные лица Робинзонов. Никто не спал. Никто не разговаривал. Все молча сидели вокруг костров и смотрели, как горит огонь.
        Витька подумал, что прихваченный из самолета пиджак - это здорово. Поднял воротник, лег на спину, закрыл глаза и уснул.
        - Просыпайтесь, Виктор! Да просыпайтесь же!
        - А?!
        Витька очумело подскочил и сумасшедшим взглядом обвел все вокруг. Вокруг стояла тьма, а глаза ничего не видели.
        - Аааа!
        - Виктор! - Перед ним снова сидел Филиппыч и снова тряс его за плечи. - Проснитесь.
        - Дед, - всякое желание говорить назойливому старику 'вы' у Витьки пропало раз и навсегда, - дед, какого хрена тебе от меня надо? Отвали, блин. Я спать хочу...
        Егоров прислушался. От стоянки на пляже, где разместилось большая часть людей, доносились крики, ругань и женская истерика. И все это дело происходило в полной...
        'А, нет, не в полной...'
        Витька посмотрел на черные верхушки пальм, которые шумели над головой. Звездное небо над ними явно было какое-то не такое. Егоров подскочил на ноги и, не обращая внимания на пронзительный ветер, побежал на пляж.
        Над морем висела луна. Под ней, как и полагается на воде, блестела лунная дорожка. Вот только луна была - не луна. Витя разинул рот. Ночное солнышко имело нежно-голубой цвет и незнакомые очертания лунных морей. Все это можно было бы списать вид из непривычных широт, если бы не одно но.
        Луна была не одна.
        Прямо в зените по небу бежал еще один спутник Земли. На этот раз ярко-красного цвета. Виден он был лишь частично - красный месяц висел рогами вниз и освещения почти не давал.
        Мозг сам собой начал выстраивать простую логическую цепочку. Луна другая - лун несколько - у Земли одна и другая - это не... это не...
        Витькина логика засбоила, а мозг дальше думать отказался. В состоянии близком к панике Егоров понесся к людям.
        - Мужики! Мужики, это что?
        В ответ Егорову прилетело несколько нервных матерков и новая порция женской истерики, а потом в поле зрения появилось несколько человек, которые умело оттерли дедка (Витька только сейчас заметил, что на старике лишь плавки) и, заломив Вите руки за спину, поволокли его от стойбища.
        - Слышь, братан. Не брыкайся.
        - Чего надо? Надо вам чего?
        - Брат. Отдай одежду. Не нам. Женщинам надо.
        За спинами мужчин топтались полуголые дамы, одна из которых держала на руках ребенка. Только сейчас, посмотрев на синих, от света луны, людей до Витьки дошло, насколько здесь холодно. Ветер гудел в ушах, неся с противоположного берега мелкий песок и водяную пыль, а по ногам мела настоящая поземка. Снимать пиджак резко расхотелось, но, глядя на решительные лица мужчин и дрожащих от холода женщин, пиджак Виктор все-таки снял, утешая себя мыслью, что он это делает ради слабого пола. Мысль о том, что это не ЕГО слабый пол, пришла сразу, как пиджак перекочевал на плечи женщины с ребенком.
        - Рубашку снимай. Штаны. Ну.
        - Э. Мужики, мы так не договаривались... - Витька замер. Ему стало понятно, отчего Филиппыч будил его будучи в одних трусах. - Мужики. Вы чего, а?
        Справа хмыкнули, слева плюнули и последнее, что увидел Виктор Сергеевич Егоров, был здоровенный кулак, летевший ему в лицо.
        Откуда Игорь принес такой ворох одежды, Катя могла только догадываться. Она не стала протестовать и требовать немедленно вернуть снятые с людей вещи. Во-первых, одежда была только мужская и только больших размеров. А во-вторых, действительно был прохладно - тропический рай ночью превратился в очень неприятное местечко.
        Мозги у Кати были набекрень. С одной стороны она уже все решила насчет бывшего (уже бывшего!) мужа, а с другой стороны - без его помощи, без его кулаков и умения выдирать кусок для своей семьи, им с Антошкой сейчас бы пришлось ох как не сладко!
        Игорь напялил на сына три рубашки, намотал на его тощую шею чью-то майку и остался доволен.
        - Утром верну. Сейчас о себе думать надо.
        Катя не ответила. Она лишь прижала ребенка к себе, укрыв его своим телом от ветра, и попыталась уснуть. Игорь вздохнул, чертыхнулся и, крепко обняв Катю сзади, тоже закрыл ее своим телом.
        'Прямо гнездо, какое то'
        Антошка согрелся и сразу уснул. Через несколько минут объятия Игоря ослабели и бывший муж расслабленно захрапел. Кате не спалось. Тренированное тело ничуть не устало, а свои личные переживания женщина умела контролировать. Лежать было тепло, но... неприятно. Они оба уже все поняли. И она. И Игорь.
        'А ведь он не смирился. Он не хочет меня терять'
        Кате стало страшно. Человек, который ее сейчас обнимал, при всех его недостатках был решителен, силен и очень упрям. Женщина осторожно сняла с себя руку мужчины и аккуратно выбралась из 'гнезда'.
        Когда Катя вышла на берег, кутерьма на пляже была в самом разгаре. Тридцатилетняя красавица села на холодный песок пляжа, посмотрела на синюю луну, потом на красный месяц, все поняла и упала в обморок.
        - Э, как тебя... Витек. Подъем, завтрак проспишь.
        По ноге беззлобно пнули, и Егоров немедленно проснулся и ахнул. Шевелиться не получалось!
        Вот никак!
        Все тело буквально одеревенело и напрочь отказывалось подчиняться. Постукивая зубами, Витька открыл глаза. Глаз. Второй, почему-то не открывался. Виктор припомнил синюю луну, кулак, яркие звездочки перед глазами, вспомнил все и рывком поднялся.
        - Бляаааа! Как больно!
        Мышцы сводило судорогой. Ночевка на холодном и влажном песке без одежды далась Вите очень тяжело.
        'Терпи, Витя, терпи, дорогой. Надо расходиться'
        Солнце еще не взошло, но было уже довольно светло. Хмурые невыспавшиеся люди поднимались и вставали в очередь к тому самому представительному казаху, который наливал каждому маленький пластиковый стаканчик воды. Люди выпивали свою порцию, возвращали стаканчик обратно и отходили в сторону, а стоявшие в очереди встревожено вытягивали шеи, рассматривая, сколько бутылок осталось.
        'Сейчас, я сейчас...'
        - Подождите. Подождите меня.
        Глотка горела огнем, а на зубах скрипел песок. Витя, извиваясь как червяк, поднялся на четвереньки и пополз к людям. Каждое движение отдавалось болью.
        'Раз-два, раз-два. Пить хочу. Пить... Раз-два...'
        Его заметили. Люди смотрели на него и отворачивались, никто и не подумал уйти из очереди за драгоценной водой. Рядом с разливающим стоял низенький человек и громким писклявым голоском вещал в пространство о том, что морскую воду ни в коем случае пить нельзя, что нужно беречься от солнца и так далее. Народ хмуро внимал, продвигался к заветной воде и напряженно соображал, что же делать дальше. Скрип мозгов над очередью стоял страшный. Все были так заняты размышлениями над собственной судьбой, что о том, что бедолаге с фонарем под глазом надо бы помочь никто и не подумал.
        'Суки. Жлобы'
        Витька сел на корточки и с ненавистью посмотрел на пассажиров. Если бы он попросил о помощи, то кто-нибудь, наверняка помог, но...
        'Хрен вам! Сам справлюсь!'
        В груди стало разгораться незнакомое чувство. Витя прислушался и удивился.
        Это была злость. Хорошая честная злость на... самого себя. Не на других, а на себя. Это было невероятно - Витя всегда жил в полном согласии с самим собой, предпочитая не замечать собственные недостатки и собственные слабости. А тут...
        Егоров закряхтел, как старый дед и совсем уж было собрался подняться на ноги, как приятный женский голос участливо произнес.
        - Давайте, я вам помогу.
        Кажется, это был ангел.
        Свою воду Катя получила одной из первых. Она тщательно прополоскала рот и горло, и медленно, маленькими глоточками выпила все сто грамм воды. Жажда не исчезла, но стало сильно легче. Этой ночью ей даже удалось поспать. Екатерине помогли незнакомые люди, приведя ее в чувство и отведя назад, к сыну.
        - Поспи, дочка. Завтра трудный день будет, - добрый голос с казахским акцентом убаюкивал и успокаивал, - ну и что, что это другая планета. Все хорошо будет, дочка. И не верь тем, кто говорит, что мы разбились и умерли. Неправда это. Аллах не допустил бы нашей смерти. Отдыхай, доченька. Отдыхай.
        Катя сидела в стороне от очереди и напряженно всматривалась в лица людей, пытаясь узнать ту добрую женщину, что помогла ей ночью. Результат был, но не такой, на который она рассчитывала. Катя заработала несколько ненавидящих взглядов от побитых и раздетых мужчин, два похотливых подмигивания и одно короткое ругательство от жены раздетого мужичка.
        - Антоша, снимай чужие вещи. Быстро! Пока отец не видит.
        Узнать свою спасительницу она не смогла, зато заметила, как на пляже барахтается полуголый человек. Она с трудом опознала в нем, того самого парня - соседа по самолету. Сосед пытался подняться, падал и снова пытался встать.
        'Господи! Что с ним?'
        Катя не заметила, как побежала на помощь. За спиной грозно громыхнуло.
        - Катерина, ты куда?!
        Вблизи парень выглядел вполне нормально, если не считать огромного синяка на лице, излишней худобы и посиневшей от холода кожи.
        - Давайте, я вам помогу.
        Витя понял голову и немедленно покраснел. Прямо перед ним стояла Она. Витька заметался. Делал он это сидя, так что выглядело это весьма комично.
        'Как я выгляжу!'
        - А. Э. Спасибо, я... сам.
        Егоров заметил, как к ним быстро идет тот самый мужик и побледнел.
        - Катерина, иди сюда!
        'Катя...'
        Мысленно послав приближавшегося мужика, Виктор сосредоточил свое внимание на Кате.
        'Сейчас, или никогда!'
        Старательно глядя в сторону, Егоров невпопад пробубнил.
        - Очень приятно, Виктор.
        И протянул Кате руку.
        От очередного избиения Витьку спасло чудо. Спешащий к нему с самыми недобрыми намереньями мужик сначала притормозил, а затем и вовсе остановился. Егоров не успел подивиться такой смене настроения, как пара сильных рук подхватила его подмышки и легко поставила на ноги.
        - Хлопец, ты чего тут расселся? Воды не хватит. Эй, там! Ну ка, пропустите больного!
        Со всех сторон Витьку окружили высокие и крепкие парни, а впереди всех был тот качок из самолета. Здоровяк, здорово смахивающий на Валуева, одобрительно посмотрел на Катю, вежливо ей кивнул и направился к притихшей очереди.
        Гоша притух. Катя внимательно посмотрела на бывшего мужа и поразилась, с какой скоростью изменился этот человек. Из пышущей агрессией машины для убийства в кроткую овечку он превратился за пару секунд. Игорь молчал, прикинувшись пальмой и не смел поднять глаза.
        Екатерина отвела парня, представившегося Виктором, в начало очереди, напоила его водой и, пользуясь тем, что муж пропал из поля зрения, пожала мужчине ладонь и тихо сказала.
        - А я - Катя. Мне тоже очень приятно.
        Сказала это и исчезла, оставив Витю Егорова в состоянии легкого головокружения.
        По-русски капитан Орхан мог сказать пару слов, не больше. Привет. Хорошо. Как дела? А уж о том, чтобы понимать этот шипящий, глухой и очень неприятный для уха язык - и речи не было. Гекхан сидел между Димой и Ержаном и бессильно наблюдал, как два неформальных лидера повышают друг на друга голос.
        'Нет. Так не пойдет! Пора вмешаться...'
        Глаза сидевших поблизости мужчин не предвещали ничего хорошего, а на лицах немногочисленных присутствующих на встрече женщин был написан откровенный страх. Турок приподнялся, отыскал взглядом того самого парня, который помогал ему в переговорах по радио и махнул рукой.
        - Друг мой, вы не могли бы мне помочь?
        Стаканчик воды Витька проглотил одним махом, не слушая советов разливающего. Жажда никуда не делась, но стало значительно лучше. В этот момент со стороны лагуны подул мягкий и очень теплый ветерок, а из-за далеких гор показался краешек солнца. Витя с огромным наслаждением подставил свою синюю тушку под живительное тепло и, наплевав на мнение окружающих, впервые за последние пятнадцать лет, принялся делать утреннюю зарядку.
        - Раз, два, три, четыре...
        Сначала наклоны, махи и приседания давались тяжело. Застывшие мышцы протестовали и требовали отдыха, но Витя был неумолим.
        - Сели, встали, сели, встали...
        Через десять минут Витька окончательно согрелся, еще через пять - запыхался, а еще через три минуты - вспотел.
        - Слышь, придурок, - мужики, лежавшие в тени пальм, откровенно скалились над бледным парнем с тоненькими ручками и ножками и небольшим пивным животиком, - ты сколько воды выпил? Сто грамм? А пота вышло - двести. Бросай к чертям собачьим свою физкультуру и иди в тень.
        Витька сжал челюсти. Мужики были правы, но... как они с ним разговаривают?!
        'Я. НЕ. Придурок!'
        Егоров промолчал и попытался ответить зверским взглядом. И у него это почти получилось! Во всяком случае, три секунды он смотрел прямо в глаза своему обидчику. Мужик прекратил лыбиться и набычился.
        'Пипец!'
        Витя струхнул а затем впал в ступор. Срочно требовалось что-то сделать, что-то сказать, но он не знал что.
        'Уходить нельзя... сбегу и... все...'
        Неизвестно, чем все закончилось бы, но тут его окликнул пожилой турецкий летчик. Витя незаметно выдохнул и, стараясь не показать, как у него трясутся поджилки, медленно побрел на совещание.
        - Физкультпривет!
        Десяток мужчин, обсуждавших сногсшибательную новость о ДРУГОМ небе и решавших, как быть дальше, Витьку проигнорировала и только 'Валуев' с интересом смотрел на подошедшего Виктора.
        - А одежда твоя где? Отобрали?
        Егоров с надеждой посмотрел на 'старшего товарища' и уж совсем было решился попросить о помощи, но увидел в глазах качка лишь усмешку. Вмешиваться и наводить порядок, тот явно не собирался.
        - В общем, Ержан, давай пока ругаться не будем. Вода у вас кончилась? У нас - тоже. Так вот, история такая, летчики, - Дима-сан мотнул головой в сторону турка, - утверждают, что это небо не из южного полушария. И я им верю. Да и две луны эти...
        Казах сплюнул и прошипел короткое ругательство.
        - Видели. Не слепые...
        - Мои ребята час назад оббежали весь остров. Воды тут нет. Вообще. Это - плохая новость.
        - А хорошая есть?
        Мельников улыбнулся и подмигнул своему визави.
        - А как же!
        На этом месте руководитель тургруппы выложил оглушительную новость. Двое самых лучших его пловцов преодолели вплавь узкий пролив, добрались до большого острова и прямо у косы нашли отличный холодный ручеек с безумно вкусной водой.
        Народ загомонил, а Ержан немедленно вскочил на ноги.
        - Пошли! Время терять не будем, да!
        - Это не все, Ержик, - Дима-сан подпустил фамильярности, - есть и плохие новости.
        Глава 4.
        Третья ночевка на острове прошла так же тяжело. Точно так же, как и в предыдущие ночи, со стороны открытого моря дул сильный и свежий ветер, неся мокрую взвесь и стегая струями песка по ногам. С едой тоже пока было туго. Мальчишки пробовали ловить ящериц, но те оказались чересчур шустрыми и, вдобавок ко всему, прекрасно бегали по гладким стволам пальм. Из аптечки, что была у экипажа, был изъят резиновый жгут и изготовлена неплохая рогатка. Вся проблема заключалась в том, что на островке банально не было камешков. На внешнем берегу имелось несколько гладких скал причудливой формы и лежало штук двадцать здоровенных булыжников. Большие белые птицы на верхушках пальм были. Рогатка была. А стрелять из нее было нечем.
        Витька завистливо посмотрел на компанию, гревшуюся у костра - там жарили насаженную на прутики рыбешку. Ветер приносил дымок и запах еды. Витя и сам, беря пример с других робинзонов, весь день провел по пояс в воде, пытаясь найти крабика или проткнуть самодельной острогой рыбешку. При мысли о еде в животе заурчало так громко, что на него стали коситься такие же, как и он сам, бедолаги-одиночки. От голода начались рези в животе, порою такие сильные, что боль от солнечных ожогов отступала на второй план. Егоров осторожно потрогал нос и, чуть не плача от жалости к самому себе, оглядел свекольного цвета руки. Ожог был такой сильный, что простое сгибание локтя доставляло мучительную боль.
        'А завтра опять солнце!'
        От этой мысли Витька стал тихонько подвывать. Ему срочно, позарез, требовалась одежда, еда и отдых. Еще один день на мелководье - и он точно не сможет утром встать. Хорошо, что присланный Сенсеем инструктор показал, как из десятка пальмовых листьев и одной веточки соорудить себе накидку. Голову, шею, плечи и спину такая конструкция защищала надежно, но вот руки и ноги... Коленки и подъемы стоп у Егорова тоже хорошенько поджарились.
        Пловцы из команды Мельникова действительно нашли воду, но добраться до нее было очень тяжело. После того собрания на пляже, когда Дима-сан объявил о находке, все дружно побежали к стоянке туристов. С края косы, казалось, до другого острова было рукой подать. Каких-то несчастных двести метров. А за проливом...
        Витя стоял среди толпы пассажиров и во все глаза рассматривал землю обетованную. Остров был значительно шире и выше, чем тот на котором находились они. Центр острова, густо заросший лиственными деревьями, возвышался над водой метров на двадцать, а высокие раскидистые деревья на макушках холмов создавали впечатление, будто остров еще выше.
        Но вот добраться до него...
        По узкому и неглубокому (песчаное дно прекрасно просматривалось) проливу непрерывной чередой шли высокие волны из открытого моря. Егоров отлично рассмотрел, в каком состоянии выбрались на косу разведчики. Два широкоплечих парня, у которых на лбу было написано - 'спортсмены-пловцы', еле-еле дотянули до того места где по пояс в воде их встречал Дима-сан со товарищи. Встречающие упирались палками в дно изо всех сил и все равно, мотало их - будь здоров!
        Пловцов отнесли на берег и уложили на песок. Глядя на то, как они тяжело дышат, люди попятились от воды.
        - Там... это... течение... пипец.
        Все люди, не делясь на Мельниковских, Ержановских и неприкаянных одиночек, к которым относился Витька, попадали в тень под ближайшими пальмами, вытянули шеи и с надеждой стали наблюдать за тем, как думает думу Дима-сан. Качок посоветовался с пловцами, взобрался на пупырь и толкнул короткую речь.
        - Мне нужны десять человек, которые смогут осилить два-три километра по открытому морю. Внимание! Плыть придется без спасжилетов. Вода очень соленая и в жилете пловец почти полностью будет над водой...
        В голове у Вити щелкнуло.
        'Ветром снесет'
        - ... и его унесет ветром.
        Дима напрягал связки на всю катушку, потому что ветер свистел не переставая, а с наветренной стороны острова грохотал прибой.
        - Скажу сразу. Я такой заплыв не осилю, - Дима помолчал, - от моей группы снова пойдут Саша и Андрей. Они оба КМСы по плаванию. Пойдет Данияр. Кто еще?
        Как назло в этот момент ветер усилился, а грохот волн стал походить на шум от проходящего мимо товарняка. Лезть в воду в таких условиях было чистым безумием и Витька, собравшийся было вызваться добровольцем, промолчал.
        Молчали все. Мужчины, в основном, изучали песок, на котором они сидели, а женщины и дети с надеждой вертели головами.
        'Кто? Кто? Ну кто же?!'
        Первой вышла... Катя. Народ удивленно загудел, а Витька задохнулся.
        - Я тоже пойду.
        В следующий миг он обнаружил себя стоявшим рядом с ней. Женщина ободряюще улыбнулась и пожала ему руку. Егоров почувствовал, как у него вырастают крылья.
        'Да чего там... три километра... фигня!'
        Из женщин больше никто не вышел, а из мужчин добровольцами вызвалось еще пять человек. Трое совсем молодых ребят и двое мужчин в возрасте. Сенсей нахмурился.
        - Все? Ладно, парни, план такой. Сашка, рассказывай.
        Чего там говорил Сашка, Витя прослушал. Он просто стоял рядом с Катей и не сводил с нее глаз. Женщина сосредоточенно слушала инструктора, кивала и неторопливо раздевалась.
        Это было так эротично!
        У Вити гулко забухало в груди, а в трусах наметилось нехорошее шевеление.
        'Ой!'
        - ... поэтому со стороны лагуны не пройти. Поплывем в открытое море, зайдем в течение и будем выгребать поперек. Авось на остров прямиком и вынесет. Ясно?
        - Да.
        - Да.
        - Ясно.
        Красный как рак Витька отвернулся от стоявшей рядом богини и просто кивнул.
        Екатерину, к гигантскому облегчению Виктора, в море не пустил Сенсей, отчего уважение к этому здоровяку у Вити выросло на пятьсот процентов. Девять пловцов обвязались раздавленными в лепешки пластиковыми бутылками от минералки, Андрей, как самый физически сильный и опытный пловец перекинул через плечо моток бечевки и мужчины полезли в воду. Витька проверил, как держатся на поясе бутылки, разбежался и нырнул в набегавшую волну.
        Егоров не доплыл. Он уверенно держался в середине группы, которая направлялась прямо в открытое море, но через сорок минут борьбы с волнами стал сдавать. Компанию ему составили оба пожилых мужчины.
        - Не вижу ничего. - Глаза жгло солью. - Надо назад поворачивать.
        Витьке было стыдно, но он нутром чувствовал - не дотянет. А ведь впереди был самый сложный этап - течение.
        - Я... это... с тобой. Ерик, ты с нами?
        Казах лет пятидесяти не ответил и поплыл вслед за удалявшейся молодежью. Больше его никто не видел.
        До берега Виктор дотянул чудом. Иначе и не скажешь. Плывший рядом с ним мужик спекся за три сотни метров от линии прибоя, и его пришлось тянуть на себе. На песок пляжа его выдернул лично Дима-сан. Качок никак не прокомментировал их возращение, но было видно, что Витька в его глазах рухнул куда-то ниже плинтуса.
        - Ладно. Отдышись и свободен.
        Вот так, с позавчерашнего утра Витя Егоров и пребывал в состоянии полнейшей свободы. Он просто никому не был нужен.
        А воду ребята из команды Мельникова, все-таки добыли. На большом острове они обнаружили растение, здорово похожее на бамбук. Только не такое прямое. Собрав несколько упавших кривулин, пловцы связали их бечевой и гибкими прутьями кустарника, набрали воду в бутылки и отчалили в лагуну. Конечно, течение унесло их вглубь залива довольно далеко, но ребята пахали как заведенные и до острова, где их ждали люди, добрались. А дальше все пошло как по маслу. Плавсредство укрепили, обвесили спасжилетами и снова отправили в лагуну. Только на этот раз вместо пловцов, которые толкали плотик перед собой, на нем сидело с веслами два человека. Дима-сан собственной персоной и его закадычный дружок Данияр. Сил у гребцов было навалом, желания попить воды - тоже, так что за тот день плотик совершил десяток рейсов через пролив.
        'Блин, какой запах!'
        Два десятка человек, сидевших вокруг костра, весело смеялись, пили воду и хрустели жареной рыбешкой. Это была команда Ержана, человека неглупого, решительного и умеющего принимать решения. С Димой-саном они не очень ладили, считая друг друга тупыми недоумками, но, в целом, общий язык они находили.
        Вкратце ситуация была такова.
        Вокруг Димы Мельникова собрался его коллектив и еще несколько семей, которых Дима-сан пригласил присоединиться к ним лично. Рядом с 'туристами' отирались семеро турков из экипажа. Ими, понятное дело, руководил командир Орхан. Всего полсотни человек, считая детей.
        Владелец небольшого агентства по продаже недвижимости Ержан руководил (надо признать довольно толково) всеми остальными. На предложение Мельникова отобрать самых умелых и крепких и присоединиться к нему, казах ответил русским матом и заявил, что не бросит ни одного человека и что он считает Диму ответственным за смерть пожилого пловца. Витька, который присутствовал при этом разговоре, видел, как смутился здоровяк. Ответить ему было нечего и, пробормотав что-то о добровольном выборе, тот испарился, предварительно, однако, решив с Ержаном кучу деловых вопросов.
        Больше всего Витьку поразила та скорость, с какой произошло деление людей на группы и то, как быстро появились в этих группах лидеры. За пару дней! Егоров, когда то изучавший поведенческие модели и психологию, ожидал этого, но не так быстро. Ну, месяц. Ну, пара недель. А тут... Причем деление прошло не по национальному или возрастному признаку. И там и там были люди всех национальностей и возрастов. Просто... Витька вздохнул... просто 'туристы' были гораздо организованнее и намного лучше подготовлены. Прежде всего - психологически.
        Команда Мельникова давно переправилась на большой остров и переправила туда же почти всех женщин и детей из группы Ержана. Здесь же, на 'малой земле', как в шутку стали называть островок, у затонувшего самолета, оставались самые крепкие мужчины во главе с самим Ержаном, которые занимались обустройством временного лагеря для ныряльщиков и человек пятнадцать таких же неумех, как и сам Витька.
        Это была третья, и самая хреновая группа. Россыпь одиночек третьего, так сказать, сорта. Воду, которую на остров привозили 'туристы', им давали пить без ограничений, но на этом вся социальная защита и заканчивалась. Как хочешь - так и выживай. Делиться скудными уловами с ними никто не собирался.
        'Блин, почему я тут оказался?'
        Витька сел на корточки и обнял руками тощий живот. Он ходил проситься в группу Мельникова, когда те перебирались на большую землю, но Дима-сан так выразительно посмотрел на раздетого просителя, что Витя понял - ловить ему здесь нечего. Отобрать свою одежду или, хотя бы, потребовать ее назад, Витя не решился, потому что грабителями были мужчины из ближайшего окружения Ержана.
        'Социальный, блин, статус!'
        Виктор громко выругался. Всего два дня. Два! Дня! А уже появились отверженные. Бомжи, блин, раздетые. Отсутствие одежды лучших всяких слов говорило о человеке. Крепок он или нет, может ли за себя постоять или...
        'Бля! Или...'
        Егоров повесил нос. К костру, где сидели и ужинали люди Ержана, он даже и не думал приближаться. Правой рукой босса здесь был чертов Гоша, который, кстати, не отпустил Катю и сына на большую землю, а оставил их при себе. Приходилось весь день быть внимательным и не попадаться им на глаза. Гошу он просто боялся, а перед Катей ему было стыдно.
        Витька Егоров хлюпнул носом, забрался в вырытую в песке яму, дно которой он застелил сухими листьями, укрылся своей накидкой и уснул.
        'Бедная девочка. Как же тебе не повезло!'
        Сердце у Кати обливалось кровью, но она лишь отрицательно покачала головой. Нет. Сегодня у меня для тебя еды нет. Молодая девушка безропотно развернулась и пошла пляж. Вслед раздетой девичьей фигурке как обычно полетел свист и улюлюканье.
        - Хороша девка.
        - А то. Надо было с нее не только штаны снять, но и трусы...
        - Гы...
        - Заткнитесь! - Катя не побежала вслед за Олей, чтобы отдать ей свой обед, но и слушать похабные разговоры этих прыщавых студентов, она не могла, даже точно зная, что Оле ничего не грозит. Дальше пошлых шуточек и шлепков по мягкому месту обитатели Малой земли себе ничего не позволяли.
        Во-первых, Ержан жестко предупредил всех, что за насилие над женщинами он будет отрывать яйца. Причем буквально. Женатые мужики его немедленно поддержали и озабоченная молодежь поутихла. А во-вторых, основным сдерживающим фактором стала энергия. Обычные калории, на которые мужчины, как правило, внимания не обращают.
        - Башкой думайте, а не яйцами. Ну уговоришь ты ее. Добровольно. Твое право. Отдашь ей за это свой ужин. Трахнешь ее и что? Ты хоть раз здесь сытым спать ложился? То-то же. Сначала не доешь, потом силу будешь тратить, а потом твое тело заново будет... эээ... ну ты понял.
        Парни задумались. Сливать шансы на выживание в выгребную яму из-за пары минут удовольствия, было действительно глупо. И именно поэтому Катя, несмотря на сочувствие к тем, у кого никак не получалось наладить добычу пропитания, не делала ничего, чтобы им помочь. Она сама ложилась спать с чувством постоянного голода. А Антошка, хныкая, всякий раз после ужина просил добавки. Сначала женщина пыталась отделить кусочек рыбки от своей порции и просила сделать Игоря то же самое, но тот только тяжко вздохнул и в три предложения убедил ее этого не делать.
        - Надо потерпеть. Все наладится. Если сейчас будешь отдавать еду - ослабеешь. А если мы оба ослабеем, то...
        Катя поняла. Давясь слезами, она проглотила всю свою порцию, стараясь не слышать, как урчит в животе у ее ребенка.
        Оля ушла, а на ее место приперся дедок. Игорь, в отсутствие босса, который уплыл на большую землю решать вопросы, руливший возведением навеса напротив затонувшего самолета, нахмурился и недовольно процедил.
        - Чего надо? Работы для тебя нет. Вали отсюда.
        Филиппыч, красный как вареный рак, мялся, жался, бросая испуганные взгляды на сидевших поодаль 'бомжей' и держал руки за спиной.
        - Я, понимаете ли... э... хочу вам предложить. За обед для меня и Оли. Вот.
        Катя чуть не ахнула. Старик вытащил из-за спины знакомый пакет, а оттуда...
        - Это мой коньяк!
        Гоша подскочил к деду и выдрал из его рук бутылку.
        - Да я тебя...
        - Это он! Он! - Филиппыч закрыл глаза, съежился и тыкал пальцем в сторону 'бомжей'. - Это Витька ее украл!
        Гоша радостно зарычал и понесся на пляж.
        Сегодня Витьке повезло. Ержан, уходя рано утром в гости к Мельникову, дал ему задание на день. Разрыхлить палкой и выбрать из ямы грунт на две ладони в глубину. Площадь под будущую землянку была немаленькая, а грунт на острове, как назло, очень плотный, хорошо спрессованный. Задание было нелегким, но, тем не менее, вполне выполнимым и Витька, поплевав на ладони, принялся за работу. Дело того стоило - Ержан пообещал накормить его ужином.
        Филиппыча он увидел издалека. Отчаявшийся старик шел к Игорю, держа за спиной знакомый пакет. Витька похолодел. Этот коньяк он планировал презентовать Сенсею, когда тот придет сюда с ныряльщиками.
        - Это мой коньяк!
        Рев Гоши Витю не удивил.
        'Ну вот и все. Блин. Катя здесь'
        Витька смотрел, как к нему направляется Игорь и... ничего не чувствовал. Страха, почему-то не было. Только апатия, усталость и решимость не ударить в грязь лицом перед женщиной, которая ему очень нравилась.
        - Ты! - Гоша разразился матерной тирадой. - Какого ...?
        'А ответ мой ему нафиг не нужен'
        Витя улыбнулся, крепко зажмурился и, ни слова ни говоря, впервые в жизни ударил человека.
        Очнулся Егоров спустя всего каких-то пятнадцать минут. Да как очнулся! Как в сказке. Над головой шелестела листьями пальма, мерно шумел прибой, а его голова покоилась на коленях прекрасной обнаженной незнакомки.
        'А, нет. Это Оля'
        - Витя, Витя... - Оля хлюпала носом и прикладывала к лицу мужчины пучок мокрой травы, - Прости деда, а? Это он из-за меня. Прости, пожалуйста.
        Девушка заревела. Егоров кое-как, с ее помощью сел, оперся спиной о пальму и выяснил, что топтание Гоши по его тушке совместными усилиями сорвали Катя, Ержан и остальные мужчины.
        'Ясно'
        Витька закрыл глаза и произвел мысленное исследование организма. Болело лицо, саднил бок и горел огнем ободранный локоть, но, в целом, состояние его было вполне удовлетворительным.
        - Ладно. Не реви. Ты тут ни при чем. А деда твоего я больше видеть не хочу. Так ему и передай. А Ержик то тут откуда взялся?
        - А... а... а, он пришел.
        'Вот дура'
        - И?
        - Сказал, завтра ныряльщики придут. Надо готовиться.
        В первый же день, буквально через полчаса после того, как самолет затонул, несколько самых смелых (или самых глупых) пассажиров предприняли первую попытку достать из лайнера хоть какие-нибудь вещи. Со стороны это дело не выглядело очень уж трудным. Прозрачная и чистая вода, пронизанная лучами солнца и белый песок на дне, создавали ощущение легкости и воздушности. Казалось, стоит протянуть руку и вот оно - вуаля! Драгоценные вещи у тебя в руках.
        К сожалению, все оказалось гораздо хуже. Сначала, еще до первого собрания, хмурый Орхан заявил, что самолет лежит очень глубоко.
        - Больше тридцати футов до дна. Видите, киль над водой еле виден?
        Вторым неприятным открытием было то, что хвост лайнера лежит как раз на относительном мелководье, а вот нос зарылся в небольшую яму, на три-четыре метра ниже. Это было уже серьезно. Андрей и Александр, сплавав к самолету, вернулись совсем невеселыми и заявили, что '...ть, эта ...ая вода такая, ...ка, соленая, что пока до люка доберешься - уже всплывать надо!'. Груза у ныряльщиков не было, не было веревок, ласт, а, самое главное, не было масок. Нырять парням приходилось почти вслепую и все равно, на берег они выбрались с опухшими и красными глазами.
        Как известно, народ у нас такой, что на чужих ошибках учиться не желает совершенно, а потому через три минуты после возвращения пловцов, несколько мужчин, понукиваемых своими женщинами, поплыли к торчащему из воды хвосту самолета. До открытого люка добрались трое. Внутрь решился войти только один, да так там и остался. Всплывшие на поверхность ныряльщики-самоучки в панику не впали, а сразу же ушли обратно и, удивительным для них самим образом, сумели достать из салона самолета захлебнувшегося человека. Более того - ныряльщика дотащили до пляжа и сумели его откачать! Бедолага проблевался, упал в тенек под пальму и заявил, что без акваланга или, хотя бы маски, 'это дело дохлое', а его спасители вылезли на берег и о том, чтобы попытаться снова нырнуть, больше не заикались.
        Витька сел и внимательно изучил Олю. Восемнадцатилетняя девушка, только что окончившая школу смутилась, подтянула колени к подбородку и, вдобавок, прикрылась руками. Из одежды на ней были лишь микроскопические трусики и полупрозрачная майка-топик.
        - Накормили?
        - Что?
        - Накормили вас за коньяк?
        - А... да...
        - Хорошо, - Егоров встал, обошел девушку сзади, посмотрел на ее майку и его озарило. - Оль, а ты плавать умеешь?
        План, родившийся в голове Вити, был безумен. Наверное, такие планы могут рождаться только с голодухи или от отчаяния. Менеджер по рекламе дико хотел жрать. От голода у Вити кружилась голова, а перед глазами постоянно крутились разноцветные мухи. А еще Егоров был на грани нервного срыва. Мужчина держал себя в руках лишь чудовищным усилием воли, постоянно контролируя свои эмоции. Давалось это очень тяжело. Хотелось реветь, рвать, метать и биться головой о пальму, ибо никаких перспектив Виктор не видел. Ни тактических (чего я вечером кушать буду?), ни, тем более, стратегических (мля! Как отсюда выбраться?!).
        Шарашась по мелководью в поисках пропитания, Витя Егоров в полной мере смог оценить соленость воды в лагуне. Это, конечно, было не Мертвое море, но тоже... не сахар. Вода держала тощего Витьку на своей поверхности безо всяких усилий с его стороны. Витя пробовал нырять - дыхание, благодаря широченной грудной клетке и небольшому весу тела, он мог задерживать надолго, но усилий, чтобы нырнуть метра на три требовалось столько, что приходилось немедленно всплывать. Рассказ пловцов подтвердился на сто процентов.
        Нужен был груз, чтобы ныряльщик уходил на глубину без усилий. А камней на острове не было.
        - В общем так, Оля. Ты мне помогаешь, а я помогаю тебе. Чисто по дружески, договорились? Тогда - снимай майку, грузи в нее песок и помоги мне доплыть с этим грузом до самолета. Понятно? А дальше, вниз, я уж как-нибудь сам.
        Дел не было. Никаких. День был в самом разгаре, жара стояла страшная, и двигаться было лень. Катя сходила к стоянке, забрала литровую бутылку с водой, которую принес Ержан, и, упав под излюбленную пальму, немного попила. Рядом, в тени, самозабвенно носился, размахивая руками, Антошка. Сейчас он был индейцем и воевал с врагами.
        - Тыньщ! Тыньщ! На!
        - Попей.
        - Не хочу мам! Тыньщ!
        'Как хорошо, когда его рядом нет. Животное!'
        Катю передернуло. Воспоминание о том, как озверевший на ровном месте Гоша топтал бесчувственное тело Виктора, было слишком свежо. Но, кажется, все обошлось и Витю удалось вовремя отбить.
        'А он такой... забавный'
        Катя хихикнула. Она заметила конфуз парня, когда они проходили инструктаж.
        'Кажется, я ему нравлюсь...'
        Женщина вздохнула, а потом нахмурилась. Из-за пальм вышел Витя и... Оля. На девушке были только ниточки вместо трусиков, а вот майки на ней уже не было. В груди неожиданно кольнула ревность. Не то, чтобы она строила планы на этого парня... пока рядом Игорь, об этом даже думать не имеет смысла, но...
        'Это же МОЙ поклонник!'
        'Поклонник' вместе с девушкой дошел до кромки воды, сел на песок и принялся нагребать его в кучу. Рядом присела почти голая Ольга и принялась активно ему помогать.
        Это было интересно. Мысль о том, что обгоревшие люди в самое пекло выползли к воде, чтобы построить песочный замок, Катя отвергла сразу.
        Виктор повернулся к ней своей широченной спиной и, согнувшись в три погибели и держась руками за живот, пошел в воду. Следом за ним побежала Оля.
        Майку Оли они, конечно, безнадежно испортили. Ткань не порвалась и швы тоже не разошлись, но фасон 'в обтяжечку' превратился в бесформенный балахон. Витя завязал низ майки узлом, а сверху накидал в импровизированный мешок килограмм пятнадцать песка. Лямки он связал бантиком, чтобы потом, на дне, легко развязать мешок и избавиться от песка. До самолета тяжкий груз тащила девушка, изо всех сил работая ногами. Витя плыл рядом и усиленно дышал. Дышал часто и глубоко до тех пор пока от избытка кислорода не потемнело в глазах. В голове было пусто. С чего он решил, ни с того ни с сего, заделаться ныряльщиком и попытать счастья у самолета, Виктор не знал. Наверное, это была интуиция. Или у него просто не нашлось других идей, как выбраться из той ямы, в которую он попал.
        'Надо шевелиться'
        - Все, Оль, хорош... цепляйся за хвост и жди меня. Не вздумай за мной нырять.
        Витька держался одной рукой за горячий металл, а второй еле удерживал мешок. Узел тянул вниз со страшной силой.
        Егоров посмотрел на обгоревший нос девчонки, проплыл немного к середине фюзеляжа, сделал три глубоких вдоха и нырнул.
        До крыла самолета Витька долетел 'со свистом'. Секунд за пятнадцать и почти ничего не делая. Уши неслабо придавило и прежде чем соваться внутрь, Витя 'подавил в нос'. Грудь тоже сдавило - будь здоров. На такую глубину Егорову еще никогда не доводилось нырять - здесь было не так светло, как казалось с поверхности, и очень холодно - вода у самого дна была сильно холоднее, чем на поверхности.
        Все это Витя отмечал краем сознания, тело действовало само, как автомат. Он положил мешок у самого входа, развязал лямки и лишь потом заплыл внутрь.
        'Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть...'
        Прямо в проходе плавали пакеты, несколько штук колыхались под потолком - видимо в них оставался воздух. Решив, что от добра добра не ищут, Егоров подтянул к себе ближайшую спортивную сумку и штуки три плотных целлофановых пакета.
        'Пятьдесят два, пятьдесят три, пятьдесят четыре...'
        Глаза жгло, но пока умеренно. Вещички, которые зацепил Витька, неожиданно уперлись и самолет покидать не захотели. В большой сумке, кроме вещей сейчас было литров сорок воды, да и в пакетах тоже... тянуть такой вес было очень тяжело. Грудь заныла и Витька, сбившись со счета, выпустил немного воздуха.
        'Давайте! Давайте!'
        На преодоление пары метров до выхода ушло секунд двадцать. Витя выволок вещи наружу, сложил их на крыло и, выпотрошив мешок, рванул наверх.
        Когда Екатерина прибежала к мужчинам и сообщила, что Виктор и Ольга ныряют, Ержан не поверил своим ушам. Мужики бросили выкорчевывать пальму и порысили на пляж. Точно. В полусотне метров от берега на воде лежал Витек и судорожно дышал. Хрип и свист из его легких был слышен даже на берегу. Голову Вити, чтобы он не захлебнулся, немного поддерживала девушка.
        Игорь выматерился.
        - Мляяяяаааа! Эй! Баран! Кончай дурью маяться - на берег плыви! Ты слы...
        - Игорь, заткнись.
        Ержан и остальные мужчины очень недобро смотрели на этого крикуна.
        - Заткнись и проваливай. - Вожак почуял добычу. Почуял возможность утереть нос 'туристам' и стать чуточку равноправнее. - Все кто хорошо плавает - в воду. Возьмите спасжилеты. Помогите ему. Бегом!
        'Витя не подведи меня. Ты ведь смог, да?'
        А первой, вот что странно, в воду бросилась Екатерина.
        Тот, самый первый спуск к самолету был, по большому счету, самым бестолковым и самым погано организованным. Что, в общем-то, было неудивительно, потому что опыта в этом деле у Вити не было.
        Когда Егоров отдышался и стал способен воспринимать окружающую действительность, то обнаружил вокруг себя множество людей. Кроме Оли здесь была Катя! И сам Ержан. И еще три парня, тащившие за собой пяток спасжилетов.
        Первый груз, лежавший на крыле самолета, они достали только через час. Сначала пришлось вернуться на берег и выработать план. Нет, не так. ПЛАН. Ержан забрал у Оли ее майку, отдав взамен свою рубашку, и принялся набивать ее песком. В это время к самолету уплыли двое мужчин, которые заверили босса, что метров пять в глубину они точно осилят, а сам Ержан набрал полный мешок песка и вопросительно поглядел на Егорова.
        До нужного места Витька доплыл налегке, там Ержан вручил ему груз и Виктор снова 'упал' на крыло. Помощники кружили на поверхности, ожидая, когда он зацепит сумки и потащит добычу наверх. На половине пути ныряльщика встретили и дружными усилиями вытащили его на поверхность.
        Посмотреть на хабар собралось все население малой земли. Все сорок два человека. Из пакетов и сумки Ержан торжественно достал четыре размокших журнала, одну книгу, убитую косметичку, испорченный ноутбук и женские мелочи.
        Витька приуныл, но босс объявил, что, мол, 'лиха беда начало' и 'то ли еще будет' и дружески похлопал Егорова по плечу.
        - Пойдем, ужин стынет.
        А после ужина к ним в гости притопал лично Дима-сан.
        - Значит так, Ержан, - Мельников принюхивался к остаткам еды и был чертовски мрачен, - не знаю, как тут у вас, а у нас - ...опа.
        - В смысле?
        - В смысле пожрать. За сегодня не поймали вообще ничего. Ловушки пусты. Крабы исчезли. Море пустое. Ныряльщики мои из воды не вылазят, но ни одной рыбешки не увидели...
        Народ встревожено зашушукался. У большинства мужчин, сидевших у костра, на большой земле были семьи или подруги.
        - ... подстрелили птицу вчера вечером, так она, падла, еще десять минут по деревьям прыгала. А как орала, скотттттина, - Мельников в сердцах сплюнул, - стая поднялась и адъю! Вот такие дела. Да, еще пацанята нашли фрукты.
        - И?
        - Да, млять, хорошо что никто не умер. Двадцать человек лежат, чихнуть боятся. Понос страшенный. А вы тут, я смотрю, в шоколаде.
        Ержан задумчиво посмотрел на Диму, потом на невысокого крепыша, сидевшего поодаль - тот покачал головой.
        - Меньше рыбы. И вода солонее стала.
        Мельников понимающе кивнул.
        - Первое. Укрытия всем, в том числе и вашим, мы подняли. Место для лагеря выбрали хорошее, не продуваемое. Так что пока за вещичками мы нырять не будем. Необходимости нет, да и для охоты мне мои ребята нужны.
        Второе, отсюда пока никого забирать не будем. С едой у нас туго. Боюсь - не прокормим всех. Так что с нырянием вы уж тут как-нибудь сами, ладно?
        Дима забрал ворох пустых пластиковых бутылок и ушел к проливу, где его ожидал плот.
        Следующие четыре дня Виктор Сергеевич Егоров вкалывал так, как еще никогда в своей жизни, делая за световой день по шесть-семь 'боевых вылетов' к семьсот тридцать седьмому. Процесс добычи вещичек сильно упростили, соорудив небольшой плотик и скрутив из распущенной на полоски занавески длинную веревку. Снова, как и в самом начале, грабежом самолета занимались только Витя и Оля, которая обзавелась неплохим комплектом одежды.
        Витька нырял, сразу потрошил мешок и пробирался внутрь авиалайнера, таща конец веревки за собой. Он настолько освоился, что, набравшись наглости, стал забираться в носовую и хвостовую часть салона. Всего и делов то было - привязать очередную сумку или пакет, дернуть веревку и спокойно ехать 'на выход с вещами'. Ольга, при всей ее внешней хрупкости, таскала грузы - будь здоров!
        Работая в большом коллективе и общаясь с огромным количеством человек, Виктор, чтобы не сойти с ума от переизбытка информации, выработал своеобразный защитный механизм. Он выдавал и получал в ответ информацию только по делу. Витька никогда не трепался с мужиками в курилке (в том числе и потому, что он табак терпеть не мог), не ходил с коллегами на обеденный перерыв и не старался заводить с кем-либо из сотрудников приятельские отношения. Егорова всегда искренне поражало умение охранников, водителей и заядлых курильщиков РАЗГОВАРИВАТЬ. Эти мужики балаболили без остановки, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. И ведь они постоянно находили какие-то темы! Каждое утро, проходя мимо курилки к своему офису, Виктор напрягал слух, пытаясь понять, о чем же все эти годы они могут болтать? Несколько раз Егоров предпринимал героические попытки остановиться и принять участие в разговоре, но всякий раз это заканчивалось провалом. То темы были неинтересны, то просто не получалось вставить ни словечка.
        Так случилось и здесь.
        Витьку приняли. После первого удачного подъема его социальный статус резко изменился и последние четыре дня Витя был сыт, обут и одет. Но вот влиться в сложившуюся компанию, стать своим, никак у него не получалось.
        Егоров молча ел за общим столом, молча вставал и уходил под свой навес, стоявший на отшибе. Так же молча валился на спину и засыпал.
        Сегодня Виктору не спалось. Он выбрался из своего укрытия на пляж, постелил под себя свежедобытое одеяло и принялся разглядывать звезды. Удивительно, но ветра не было - стояла непривычная тишина и от этого особенно хорошо думалось.
        'Как там родители? Наверное, с ума сходят'
        Настроение из нейтрально-благодушного состояния стремительно покатилось вниз. В...
        Затем Витя подумал о том, что уже четыре дня не видел Катю - муж уволок ее и сына к мысу, на старую стоянку 'туристов', и помрачнел еще больше.
        'Да и ужин, блин...'
        С едой дела действительно обстояли неважно. Сегодня все, включая босса, включая немногочисленных женщин и детей, остались без ужина. Пловцы, пытавшиеся бить острогами рыбу на дальних отмелях, вернулись ни с чем. Правда, удалось поймать трех ящерок, но таких микроскопических, что их пришлось отпустить, чтобы не дразнить желудки.
        'Тьфу ты! Надо думать позитивно. Вот что ты сегодня сделал хорошего?'
        Егоров довольно улыбнулся. Сегодня был очень удачный, с точки зрения грабежа, день. Гора чемоданчиков и сумок из ручной клади под пальмами выглядела очень солидно. Собрав за первые два дня все, что валялось в открытом доступе на креслах и в проходе, Витька принялся потрошить багажные полки. Вот там был просто Клондайк.
        Лекарства в герметичных упаковках, крема, мази от загара. Масса одежды, обувь, очки и даже пара зонтиков. Еще Витя добыл общим счетом пятьдесят три литра крепкого алкоголя и чертову уйму швейцарского шоколада в герметично запаянной упаковке. Наши туристы, отправляясь на отдых в Турцию, особой фантазией не блистали, активно закупая в дьюти-фри водку (коньяк) и шоколад.
        Егоров ободрал все шторы из салона, забрал использованные пластиковые наборы для обеда и выдрал из заднего туалета прекрасное зеркало. В маленьком отсеке позади туалетов, под самым потолком был довольно большой воздушный мешок, который здорово выручил ныряльщика, так что хвостовую часть самолета Виктор обобрал особенно тщательно.
        - а.
        Витька зевнул и посмотрел на часы. Zenith ему вернули, а одежду - нет. Его костюм и рубашка уехали вместе с женщинами на большую землю.
        'Полночь, наверное... надо спать. Завтра снова нырять'
        Егоров подтянул чужие джинсы, застегнул молнию на спортивной куртке и, завернувшись в одеяло, заснул.
        Глава 5.
        Игорь деловито собирал пожитки и, дурачась, подначивал Антошку. Тот изображал каратиста, хохотал и висел на шее отца, всем своим видом показывая матери, как ему хорошо. Катя через силу сделала вид, что и она тоже счастлива и помахала рукой сыну.
        - Пап! Мам! Смотрите, как я могу!
        Антон крутанул колесико по утрамбованному и влажному песку.
        - Растет парень! - Гоша подмигнул жене и по-хозяйски шлепнул Катю по мягкому месту.
        'Животное'
        Женщина отвернулась и тихо заплакала. Ночь была долгой, тяжелой и унизительной. Игорь делал с ней все что хотел, а она лишь кусала губы и молчала. Молчала, чтобы не разбудить сына.
        - Не сиди, Катька, надо идти. Я Ержану обещал вернуться пораньше и за порядком присмотреть.
        'Да. Надо идти'
        Катя встала и, с трудом переставляя ноги, пошла вслед за мужем и сыном. Идти было больно и неудобно.
        'Сама виновата. Дура!'
        Вчера вечером она подкараулила возвращавшегося Диму-сана и прямым текстом попросилась уехать с ним на большой остров. Только она и Антошка. Никакого Игоря. Мельников долго молчал, пристально изучая ее тело, а потом нехотя напомнил об очевидных фактах, которые Катя как-то упустила из виду.
        - Две луны помнишь? Где мы - не забыла?
        Мужик перестал пялиться на ее грудь и грустно посмотрел ей в глаза.
        - Если не считать детей и подростков и людей старше пятидесяти, то у нас уже сейчас женщин на семь душ больше чем мужчин. Подумай. Ты ведь не одна. У тебя же еще и ребенок.
        Мельников развернулся и ушел к плоту, оставив Катю в полнейшем остолбенении. Издали за ней угрюмо наблюдал муж, злобно и многообещающе посверкивая глазами.
        Утро было все таким же солнечным и безоблачным. Как обычно. Но, черт возьми, оно было другим - воздух был слаще, блики волн - ярче, а солнце лишь мягко согревало. Причем не только тело, но и душу.
        'Солнышко'
        Витька изо всех сил козырял своими 'новыми' зеркальными очками a-la Сильвестр Сталлоне, 'новым' спортивным костюмом и своим местом у общего стола. В тени, под пальмами, среди других женщин и детей суетилась ОНА.
        Катю он заметил издалека. За неделю пребывания на тропическом острове жгучая брюнетка с волшебными зелеными глазами обзавелась восхитительным бронзовым загаром и стала выглядеть, на вкус Виктора, совершенно потрясающе. Сам Витька, будучи по природе своей белобрысым и белокожим, мог пока похвастаться лишь малиновыми ожогами, свисающими там и сям лохмотьями кожи и выгоревшей на солнце пшеничного цвета шевелюрой.
        В лагерь женщина пришла, держась поодаль от мужа, и это вселило в сердце Егорова робкую надежду.
        'А вдруг?'
        Идиллия была недолгой. Сначала увлеченно перематывавший веревку Витя увидел крепкие кроссовки, затем мускулистые волосатые ноги, а потом...
        - Слышь, придурок, - Игорь стоял вполоборота и крутил в руках палку, - в последний раз тебя предупреждаю - отвали. Ныряльщик ты или космонавт - мне без разницы. Удавлю, утоплю и скажу, шо так и було. Понял?
        Хотя коленки сами собой и задрожали, а в животе похолодело, хотя Виктор, на самом деле, не испугался. Он крепко накрепко сжал зубы, прищурился и уставился Игорю прямо в глаза.
        Это было восхитительно! Голова пьянела от чувства опасности и...
        'Да. Да. Да!'
        ... вызова. Он, Витя Егоров, впервые в своей жизни, САМ (!!!) нарывался на драку! Секунды шли, а палка в руках Игоря так и не пошла в ход.
        - Ты это... - Игорь еще по инерции угрожал, но Витька нутром чуял - сейчас тот в драку не полезет. - Ты понял меня?
        - Что происходит? Что происходит, спрашиваю!
        Чужой голос доходил до сознания медленно, с трудом пробиваясь сквозь шум крови в ушах и гулко бьющееся сердце. Между ними оказался Ержан. Статридцатикилограммовый бугай набычился и сверлил тяжелым взглядом Гошу, справедливо считая того зачинщиком стычки. Игорь ухмыльнулся, расслабился и кивнул Виктору - давай, мол, жалуйся. Проси защиты. Это было настолько отчетливо написано на его лице, что Егоров лишь скрипнул зубами и помотал головой.
        - Ничего. Ничего не происходит. Веревку сматываю.
        Не дождавшись унижения соперника, Игорь сплюнул и быстро ушел, а Ержан, понимающе похлопав Егорова по плечу, зычным голосом объявил короткое общее собрание.
        О чем вещал босс, Витька прослушал. Он повалился на песок, крепко обнял свои костлявые коленки и принялся дышать. Тело тряслось, челюсть прыгала, зубы стучали.
        '...ля!'
        Запоздалый страх парализовал парня и отбил всякую способность воспринимать окружающих. Рядом суетилась Оля, на заднем плане озабоченно маячил Филиппыч, вдалеке неясным фоном шумел народ.
        'Уффф'
        Егоров отдышался, успокоился, поднялся на ноги и пошел решать проблему по имени Игорь.
        'А ведь ты, урод, сдался... побоялся меня ударить... я видел... ты сильнее, но ты - трус! Ну погоди, я тебя удивлю. Только зацепи меня еще раз...'
        Витька понесся сквозь кусты к месту строительства землянки, где он когда-то работал. Само сооружение решили не достраивать, ограничившись навесом и защитой от ветра в виде плетенки из пальмовых листьев, превратив вырытую менеджером по рекламе яму в отхожее место.
        - Я тебя, сучччок, так удивлю...
        Виктор добежал до небольшого земляного отвала позади ямы, сморщил нос от запашка и принялся разгребать кучу земли. Четыре дня назад он здесь видел, здесь видел...
        - Ага!
        Витька качал в руке увесистый овальный булыжник. Как он оказался здесь, Витька не знал, но факт есть факт - среди песка и спрессованной коралловой крошки нашелся один-единственный камень в полкило весом.
        - Класс.
        Виктор примерился. Булыжник лежал в его немаленькой ладони как влитой. Егоров представил себе, как этот самый каменюка летит в голову... нет, в коленку, Игорю и злобно ощерился. Бросать камни, мячи и, хм... палки у Витьки всегда получалось отлично.
        - Пипец тебе, козел.
        Сунув булыжник в карман куртки, Виктор отыскал свою размочаленную палку-копалку и двинул обратно на пляж.
        За хлопотами по обустройству на новом старом месте незаметно пролетел час и Катя успокоилась. Она не смирилась со своим положением, но ситуация, в которой она оказалась, требовала взвешенных и продуманных решений. Будь они дома, она давно бы уже вызвала полицию или ребят из службы безопасности фирмы в которой она работала и забыла бы про Игоря, как про страшный сон, но здесь... здесь все было по другому и уверенная в себе бизнес-леди Екатерина Андреевна впервые почувствовала, что быть женщиной в диком мире - значит быть зависимой.
        А уж быть женщиной с ребенком - значит быть зависимой вдвойне.
        Услыхав рев Ержана, созывающего пятиминутную 'планерку', Катерина злорадно улыбнулась.
        'Ничего, скотина, я тебе устрою сладкую жизнь!'
        В конце концов, сила слабого пола - в слабости сильного по отношению к слабому. Не так ли?
        - Нет, дорогие мои, пока мы никуда не едем. Обустраиваем лагерь, понемногу чистим самолет и пытаемся добывать еду на отмелях. Там рыбы больше, чем возле большого острова, - Ержан стоял перед четырьмя десятками человек и изо всех сил надрывал горло, - как там все устроится, обещаю, мы все переправимся на большую землю. А пока, все женщины и... и... и...
        Босс отвесил челюсть и потерял мысль. Мужики все, как один сделали то же самое, а женщины возмущенно зашушукались.
        На собрание пришла Катя.
        Полупрозрачная белая мужская сорочка, завязанная узлом на животе, и ниточка вместо трусиков смотрелись на ней просто сногсшибательно. Гоша немедленно побурел и попытался выдавить из себя пару матерных слов, но не смог. Лицо его приобрело крепкий свекольный цвет, а рот открылся в немом вопросе.
        'Какого ...?'
        - Нравится, милый? - Тон Катерины мог приморозить насмерть, - Твой подарок. Хорош, да?
        'Ты же, скот, сам хотел меня всему курорту демонстрировать. Получай!'
        Женщина показала всем, как хорошо эти ниточки могут оттягиваться и, как ни в чем не бывало, повернулась к Ержану.
        - Продолжайте, прошу вас.
        Контрольным выстрелом для всех мужчин стала замысловатая татуировка в самом низу живота женщины. Босс с клацаньем захлопнул рот.
        - А... Э...
        С горем пополам собрание почти удалось завершить. Ержан раздал всем, включая женщин и детей, задания на день, вслух прикинул перспективы, рассказал, что через недельку (не позже!) они будут жить как в раю, а пока надо потерпеть, и уж совсем было собрался объявить собрание оконченным, как со стороны лагуны показалась лодка.
        Солнце висело довольно низко над морем и идущее в рассветных лучах суденышко люди заметили не сразу. Сначала заорал молодой парень, стоявший дальше всех по берегу, за ним, позабыв о том, что они находятся отнюдь не на Мальдивах, закричали все. Толпа ломанулась по кромке пляжа навстречу кораблику, размахивая руками и вопя во все горло.
        - Сюда, а! Сюда!
        - Мы здесь!
        - Помогите!
        - Спасите!
        - Урррр!
        Лодка, державшая курс на торчавший из моря хвост самолета, чуть довернула и пошла прямиком к людям.
        Слабый и теплый ветерок лениво гнал на белоснежный песок пляжа со стороны лагуны волны прибоя и едва двигал шедшую под темно-серым парусом лодку по воде. Катя вытянула шею и до рези в глазах смотрела на темный силуэт. На первый взгляд лодка была похожа на нечто полинезийское. Высокий нос, высокая корма и балансир-поплавок, державшийся на двух тонких жердочках. Треугольный парус был натянут меж двух наклоненных в разные стороны мачт, а на самой лодке маячили три или четыре вполне человеческие фигурки.
        Катя выдохнула и вытерла пот со лба.
        'Люди. Люди!'
        На собрание Витька, конечно опоздал. Тем более что весь народ, к его удивлению, куда-то смылся. На пляже остался лишь роскошный след стада бизонов в виде перепаханного песка, а из-за небольшого мыска, густо заросшего пальмами, раздавался радостный гам.
        'Чего там?'
        Егоров с отвращением посмотрел на солнышко и нырнул под пальму. До укромной бухточки он добирался короткими перебежками от одного клочка спасительной тени до другого, петляя между стволов деревьев. И на открытый пляж, к остальным людям, Витя тоже решил не выходить, оставшись на 'опушке' пальмовой рощицы. Место он себе нашел очень удачное, немного в стороне, на небольшом, в полтора метра высотой, пупыре. Сначала он увидел Катю. Стройная фигура женщины притягивала его внимание как магнит. Виктор не мог оторвать глаз от ее... эээ...
        Витька воодушевился.
        'Какая ты красивая!'
        Затем он обратил внимание на матерящегося Ержана, отгонявшего народ от воды, затем на то, что собственно кричат люди, а потом...
        Фраза, которая сама собой вырвалась из груди тридцатитрехлетнего менеджера по рекламе, могла бы, наверное, заставить покраснеть любого портового грузчика.
        'И... и... инопланетяне???'
        Прямо перед восторженно орущими людьми, на волнах прибоя покачивалась большая парусная лодка.
        Витька хотел заорать и броситься в кучу малу, поприветствовать аборигенов, но он, почему-то этого не сделал. Егоров вцепился в ствол пальмы, спрятавшись за дерево, и, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, принялся наблюдать за встречей цивилизаций.
        Было страшновато. Виктор всегда был очень осторожным и расчетливым человеком и с тем, что ему было непонятно или неизвестно, предпочитал не связываться. В голове вихрем пролетели мысли об инфекциях, радиации, ментальном сканировании и обычном людоедстве. Если бы у Егорова была возможность, он бы просто убежал подальше, а на прибытие аборигенов с удовольствием посмотрел бы по телевизору. Но с острова бежать было некуда, и Виктор остался.
        Лодка, или, вернее, пирога (это название почему-то пришло Егорову на ум) была шести или семи метров в длину, имела высокий нос покрытый резьбой и увенчанный скульптурной головой и две мачты, которые как раз в это время сложились вместе наподобие веера, заодно сложив и спрятав между собой парус. Всех подробностей Виктор не видел, потому что до пироги было метров сто, а вот люди, забравшиеся по пояс в воду, как-то неуверенно замолкли и потихоньку стали выбираться на берег.
        Витька насторожился и посмотрел на свою палку. Сук в метр длиной из легкой и пористой древесины оружием мог считаться очень условно.
        - Ко мне, все ко мне. Не расползаться.
        Ержан орал так, что Вити закладывало уши.
        'Во дает!'
        Егоров пригляделся и подпрыгнул на месте от радости. Щупалец у аборигенов не было! Как не было хвостов, когтей и прочей лабуды. На пироге маячили три обычные человеческие фигурки. Две покрупнее, со светлой кожей и одна маленькая, темнокожая.
        Витя нервно выдохнул.
        - У-у-ффф. Люди. Человеки.
        От восторга мужчина шарахнул пальму кулаком, поплевал через левое плечо и постучал себя по голове.
        - Пронесло.
        Когда Катя увидела ЧТО украшает нос лодки, ноги сами собой вынесли ее из воды, куда она забралась вместе со всеми. За собой она утащила упирающегося Антошку, который рвался посмотреть на кораблик.
        На острое навершие носа лодки была насажена человеческая голова. Женщина присмотрелась. Да. Точно. Голова была самая настоящая. Почерневшее раздутое лицо имело европеоидные черты и жуткую посмертную маску боли и страдания. Катерина тоненько взвизгнула и начала пробиваться сквозь толпу, таща за руку сына.
        Ержан, наконец, выгнал пинками всех из воды и, закрыв испуганно примолкшее людское стадо своей широкой спиной, заорал.
        - Ко мне, все ко мне. Не расползаться.
        С лодки, тем временем, за борт полетели каменные якоря, тяжелогруженый кораблик остановился и с него в воду посыпался экипаж.
        Катя, остановившись в последнем ряду, вытянула шею, встала на цыпочки и не поверила своим глазам. На белоснежный песок пляжа из воды, отфыркиваясь и мотая спутанной бородой в разные стороны, выбрался неандерталец.
        Люди ахнули.
        Верзила в набедренной повязке выглядел точно так же, как это вымершее племя изображали в учебниках по истории и биологии. Высокий, плотный в кости, с могучими плечами и короткой шеей. Маленькие глазки сидели в глубоких колодцах глазниц под чудовищными надбровными дугами. Детина очень по-человечески посмотрел на солнце, зачерпнул ладонью воду и полил себе макушку.
        Народ приободрился и зашушукался.
        - Голову ему напекло.
        'Неандерталец' спокойно стоял напротив толпы 'гомо сапиенсов' и ждал, когда на берег выберутся остальные. Вторым на берегу очутился очень щуплый, темнокожий человек, здорово походивший на жителей Таиланда, а последний абориген оказался помесью первого и второго. На морду он смахивал на рыжеволосого, краснокожего от солнечных ожогов, веснушчатого детину, но был темнее и миниатюрнее 'неандертальца'. Тот, заметив, что все, наконец, собрались, сделал шаг вперед, почесал такую же рыжеволосую лохматую грудь и, подняв над головой (Кате стало плохо) черное полированное копье, разразился длинной речью.
        Люди двадцать первого века с планеты Земля оцепенело слушали уханье и ыканье первобытного человека и смотрели как он себя бьет в грудь громадным кулаком. Ражий детина проорался, потряс копьем и выжидающе уставился на стоявшего впереди всех казаха. Ержан почесал коротко стриженный затылок, прокашлялся и торжественно начал.
        - От лица Республики Казахстан и от себя лич... Э! Ты! Ты чего дела...
        'Полукровка' ни слова ни говоря отряхнулся словно пес, огляделся и широченными прыжками понесся к стоявшим в стороне от остальных Ольге и Филиппычу. Схватив обмершую от ужаса девушку за руку, он потащил ее в воду.
        - Э, баран! Я тебя спрашиваю!
        Ержан угрожающе поднял свою дубинку и сделал шаг вперед, за ним в сторону дикарей дружно подались остальные мужчины.
        Все, что произошло дальше, Катя видела как-будто во сне.
        'Неандерталец' не глядя, походя, сунул спешившему за внучкой деду копье в живот, а затем резко прыгнул вперед и, вытянув из заплечных ножен большой черный меч, одним движением снес Ержану голову.
        'Это мне снится. Этого не может быть...'
        Обезглавленное тело вожака, фонтанируя кровью, стояло еще несколько безумно долгих мгновений, в течение которых никто не мог вымолвить ни слова.
        Это была такая дикость, такое варварство, что реальность произошедшего просто не укладывалась в голове. Катя, балансируя на грани обморока, закрыла ладонями глаза ребенку. Вовремя. Рыжий подхватил свой страшный трофей и, подняв голову несчастного пассажира, присосался к обрубку шеи.
        Народ завизжал и сломя голову, пихаясь и толкая друг друга, рванул в разные стороны. Катерина не заметила, как руку Антошки у нее вырвал отец. Гоша орал как сумасшедший и несся подальше от этого кошмара, роняя и топча менее расторопных.
        Четыре десятка человек, из которых половина числилась мужчинами, бежала в полнейшей панике, даже не подумав оказать сопротивление трем дикарям.
        Если бы Витька мог, то он бы тоже убежал. Вслед за остальными. Мимом него пробегали повизгивающие от ужаса люди, а он просто стоял и смотрел, как 'полукровка' срывает с Оли одежду и бьет ее ногами в живот. Как корчится на пляже Филиппыч, протягивая к внучке руки. Как за ним на белом песке пляжа тянется темный влажный след. Как размазывает кровь по своему лицу рыжий главарь, и в голове его не было ни одной мысли.
        Витьке было так страшно, как еще никогда в жизни. Отпустить ствол пальмы он не мог, потому что просто боялся упасть. Ноги не держали вовсе.
        'Полукровка' закончил избивать девушку, схватил ее за волосы и потащил в воду. Зрение у Виктора было стопроцентное и он прекрасно видел, как Олю затаскивают на лодку, как откидывают укрывавшую груз плетеную циновку и как девушку бросают к остальным.
        'К остальным???'
        Витька моментально вспотел. Со своей позиции он четко видел связанные руки и ноги, выглядывающие из-за края борта лодки. Менеджер по рекламе присмотрелся и волосы его встали дыбом.
        Это были детские руки. Тонкие белые пальчики с грязными почерневшими ногтями скребли по темному дереву борта. Это было хуже, чем в фильме ужасов, потому что это было по-настоящему. Ста метров не было. Расстояние исчезло. Витя видел все в мельчайших подробностях, и от этого становилось только хуже.
        'Ноготочки обломанные'
        У Виктора закружилась голова. Лодка оказалась битком набита маленькими детьми. Егоров посмотрел на свою размочаленную палку-копалку, на пустой пляж, сглотнул и вышел из своего укрытия.
        Деда своего Виктор Егоров не помнил. Тот умер, когда Вите исполнилось два годика, но рассказы отца о своем дедушке, мальчик запомнил на всю жизнь. Со временем рассказы о войне, о поднятии целины, о мужестве и о долге, стерлись из памяти золотого студента Витеньки. А после, когда господин Егоров устроился на высокооплачиваемую работу в суперсовременном офисе, он постепенно перестал понимать и своего отца. Виктор был воспитанным сыном и не позволял себе насмехаться над неустроенной жизнью родителей, но в глубине души часто спрашивал себя.
        'А зачем?'
        Зачем, во имя чего, по какой причине его дед в сорок первом семнадцатилетним мальчишкой ушел добровольцем на фронт и закончил войну сержантом-артиллеристом под Кенигсбергом. С двумя орденами и двумя медалями. Витька хорошо помнил эти медали. Тяжелые серые исцарапанные. 'За отвагу' и 'За боевые заслуги'.
        Менеджер Егоров искренне не понимал, зачем дед бросил хорошую квартиру в Харькове и уехал с бабушкой поднимать целину. Почему его отец, десантник, полтора года провоевавший в Афганистане и получивший там, 'за речкой', тяжелейшее ранение, едва выздоровев, вызвался добровольцем и, оставив жену и сына одних в однокомнатной квартирке, уехал ликвидировать последствия аварии на АЭС. Это хорошо, что обошлось без последствий для здоровья!
        Витя, успешно откосив от службы в армии и добившись за пару лет такого уровня материального благополучия, которого не добились за всю свою жизнь его дед и отец, как то раз набрался храбрости и спросил папу.
        'А зачем?'
        Тогда он не понял разочарованного взгляда отца. Папа посмотрел на него, растеряно улыбнулся и ответил.
        Витя держался за эту гребаную пальму, смотрел на пустой пляж, на котором умирал Филиппыч и в голове его набатом стучал ответ отца.
        А кто, если не мы, сынок?
        'Папа, мне так страшно!'
        Внук своего деда, сын своего отца, Виктор Сергеевич Егоров посмотрел на воинов, занявших его пляж, посмотрел на свое, так сказать, 'оружие' и пошел вперед.
        Странно, но вихляющая походка исчезла уже через десяток шагов, а еще через десяток ноги обрели твердость и свалиться на землю Егоров уже не опасался. Вытянув вперед, на манер шпаги, правую руку с палкой, Виктор бочком, приставными шагами приближался к дикарям. Его заметили сразу. Рыжий выбросил голову и замахал рукой, мол, иди, иди сюда. 'Полукровка' раздал несколько тумаков на лодке и тоже направился к берегу, а мелкий 'таец' очень по-человечески уперся ладоням в коленки и, согнувшись в поясе, захохотал. Смеялся он так заразительно и открыто, что губы у Виктора сами собой растянулись в жалком подобии улыбки.
        'Да хрена ли ты, сука, ржешь? Падла...'
        Левая рука гладила в кармане круглый бок каменюки и от ощущения шершавой поверхности булыжника в ладони постепенно приходила уверенность. Витя судорожно вздохнул и продолжил свой путь. Страх никуда не исчез и будь у него возможность отсюда удрать, он бы так и сделал, но... но с острова бежать некуда.
        'сханый помпей! Вот уж...'
        Даже мысленно голос у Егорова дрожал и заикался.
        '... точно - велика Россия, а отступать, блин, некуда...'
        'Неандерталец' похохотал вместе с мелким и еще раз приглашающее махнул. На этот раз тем самым большим черным мечом, которым он отрубил голову Ержану.
        Витя прикинул свои шансы, честно оценил их в одну миллионную и... перестал дрожать.
        - Тьфу! Да, иду я, иду! Твою мать...
        Ноги у Кати отказали у первой же пальмы. Женщина спряталась за дерево и обессилено сползла спиной по стволу. В ушах метались панические вопли пассажиров и пронзительные крики сына.
        - Папа, отпусти! Там мама осталась! Папа!
        Игорь уволок Антошку вглубь рощи со скоростью породистого скакуна. С пляжа донеслись стоны деда и очередная порция хохота убийц. Что-то их явно развеселило. Переборов свой страх, Катя выглянула из-за дерева и обомлела. Прямо на дикарей, вытянув вперед палку, медленно шел Витя.
        - А...
        Женщина хотела закричать, но тут из зарослей на песок пляжа выбрался еще один человек. Катя не знала, как зовут этого невысокого жилистого парня, который был лучшим добытчиком рыбы в группе Ержана, но цель его появления была вполне ясна. Парень шел чуть позади Виктора, изредка бросая на долговязую фигуру ныряльщика внимательные взгляды, будто опасаясь, что лидер передумает и отвернет.
        Лидер отворачивать не собирался, а все так же осторожно шел вперед. Катя протерла глаза. В левой руке Виктора, которую он держал за спиной, лежал большой серый камень.
        'А ведь у него есть план...'
        Слезы у Кати высохли в одно мгновение. Сердце застучало с силой молота, а высокая грудь заходила ходуном.
        'Мужчины. Настоящие мужчины!'
        Главный дикарь помахал мечом и перед глазами женщины взорвались цветными пятнами картинки. Вот воин уклоняется от камня. Вот дикарь выбивает палку из рук Виктора. А вот он снова рубит голову.
        Дальше в дело вступила женская интуиция.
        То, что он не один, Витя понял по тому, как подобрались аборигены. 'Полукровка' и мелкий тут же отошли в сторону и приглашающе заухмылялись. Егоров оглянулся и встретился глазами с незнакомым парнем, который шел за ним с палкой в руке. Лицо его было покрыто бисеринками пота, но взгляд был упрям и решителен. Парень ободряюще кивнул и повернул к паре воинов пожиже, оставив Вите право разбираться с самым большим громилой.
        'Ай, спасибо, дорогой!'
        Настроение, не пойми с чего, круто пошло вверх. Идти на смерть в одиночку было совсем грустно. А в хорошей компании - так это совсем другое дело!
        'Ой, да заткнись ты! А этот то, готов...'
        'Неандерталец' был расслаблен, но очень внимателен. Витя это почувствовал и понял, что камень ему не поможет. Воин его наверняка или отобьет своим жутким деревянным мечом или просто увернется. А потом...
        Вонь от мокрого дикаря сшибала с ног за десять шагов. У Витьки засвербило в носу, стали слезиться глаза и он невольно ускорился, желая закончить все дела побыстрей. Без всякого плана, что же делать дальше Егоров рванул в атаку и, уже отведя для замаха левую руку, на долю секунды встретился глазами с рыжим. И тут он понял, что сейчас умрет. Воин был готов к любым неожиданностям.
        - аа!
        Когда до дикаря оставалось метра четыре Витька со всей своей дури, помноженной на отчаяние, метнул тяжелый камень, целясь в лицо врага. И попал!
        Это было, как в замедленном кино. 'Неандерталец' на миллионную долю секунды отвел глаза, посмотрев куда-то за плечо Вите, и промедлил. Он не успел ни отвести удар мечом, ни увернуться. Только слегка повернул голову, но этого хватило.
        Бац!
        Булыжник с жутким хрустом врезался в массивную нижнюю челюсть дикаря и та, страшно треснув, утащила Витькину жертву за собой. Изо рта улетающего вдаль 'неандертальца' вылетел целый фонтан крови и зубов, а сам он, сверкнув перед носом бегущего на него Виктора, черными от грязи пятками, грохнулся на песок. Меч, пребывающий в глубоком нокауте дикарь, из руки так и не выпустил, а вот копье отлетело в сторону. Действуя на полном автомате, Егоров подхватил оружие врага и, совершенно ни о чем не думая, просто воткнул его между лопаток дикаря.
        Хрясь!
        Древко оказалось настолько тяжелым, что Вите показалось, что он держит в руках стальной лом. Широкий, размером с ладонь наконечник легко пробил незащищенную спину 'неандертальца', тот резко дернулся, выгнувшись дугой и наконечник, щелкнув, сломался.
        То, что она сделала дальше, Екатерина не смогла бы вообразить себе в самых страшных кошмарах. Потомственная отличница и хорошая девочка Катя выскочила на пляж вслед за Виктором, на ходу срывая с себя одежду, легко догнала еле ползущего мужчину и, в тот самый момент, когда он замахнулся камнем, выскочила из-за его спины, пронзительно крикнула и вызывающе схватила себя между ног.
        Это сработало. Громила, который убил Ержана, отвлекся и пропустил удар камнем, а 'полукровка' неловко махнул дубинкой и слегка попортил шкуру Мелкому. 'Таец' заверещал и принялся ругаться, позабыв о бежавшем к ним парне.
        Рыжий попробовал встать. Изо рта его сплошным потоком текла черная кровь, из груди торчало острие наконечника, а нижняя половина лица представляло собой полнейшее месиво. Витя не дал врагу ни единого шанса. Тяжелое древко гулко свистнуло, рассекая воздух, и врезалось в затылок дикарю. Удар был страшен. Череп громилы раскололся и лопнул, разбрасывая широким веером кусочки кости и мозга.
        Витя не чувствовал ничего. Ни боевого азарта, ни ненависти, ни страха. Он просто делал дело, которое должен был делать. Быстро, просто, эффективно.
        'Еще двое'
        Егоров перехватил древко поудобнее и резко развернулся в сторону врага.
        Странно, но тот парень, что шел за ним следом, был еще жив. Мало того, он был ого-го, как жив! Он вертелся юлой, махая руками и ногами, крутился на месте, иногда проводя такие жуткие удары пяткой в челюсти, что Витя удивился, как у этих долбаных дикарей еще не поотлетали головы?
        Впрочем, бойцами они были не слабыми, и всякий раз поднимались с песка, продолжая атаковать. А вот это было хреново. Палка, которой парень блокировал удары деревянных мечей, сломалась, а проклятые дикари все наседали и наседали.
        'Я сейчас, погоди'
        Каратист засветил мелкому с разворота в живот и тот отлетел прямо под ноги Виктору, который, не долго думая, просто размозжил 'тайцу' голову. 'Полукровка' отчаянно закричал и, махая мечом направо-налево, попер к воде.
        'Ага. Щаззз!'
        Древко копья было в три раза длинней, чем меч и дикарь рухнул с перебитыми ногами, а Егоров так же примитивно и просто проломил ему висок.
        Раскаленный песок жег задницу сквозь джинсы и Виктор, дернувшись, пришел в себя. Вокруг лежали трупы. Много трупов. И большинство трупов убил он.
        'Тьфу! Как можно убить труп? Ты думай-то, когда думаешь!'
        Витя посмотрел на обломанный конец копья, которое он до сих пор сжимал в руках, увидел прилипшие к кожаной обмотке клочки волос и сгустки крови и его вырвало.
        Стало легче. Сильно-сильно легче. Руки перестали трястись, а из головы исчез противный зуммер. Витя бросил копье и пополз к морю. После ныряния самочувствие окончательно пришло в норму и Егоров, довольно отфыркиваясь, наконец, огляделся.
        - Катя? Катя?!
        Абсолютно голая Катя сидела на песке с посеревшим лицом. Тело ее тряслось, словно в припадке, а в глазах горело что-то эдакое... Витю пробил озноб... безумное.
        - Мама! Маааам!
        Из рощи к ним бежал мальчишка, размазывая сопли, слезы и на ходу подбирая мамины вещи.
        - Мам, мам, мам...
        Витька снова хлопнулся на задницу. Он понял, на кого и почему, отвлекся главарь. И кому он отныне обязан своей жизнью.
        - Все в порядке, малыш. С ней все хорошо.
        Мальчишка ревел дурниной, тормоша мать и подсовывая ей вещи.
        - Мам, одень, мам, пойдеооооом...
        Катя очнулась, подскочила и по-девчоночьи запищав, побежала в пальмовую рощу. Следом за ней бежал ее ребенок.
        За спиной кого-то начало рвать. Витька вспомнил о соратнике и обернулся - тот, скрючившись в три погибели, сидел у воды и мотал головой.
        - Ты как?
        - Э... порядок.
        Парень умыл лицо, кое-как поднялся и протянул руку.
        - Олег.
        Так в жизни Витьки Егорова появился первый настоящий друг.
        Глава 6.
        Олега полоскало еще минут пять. Как только его взгляд цеплялся за лежавшие на песке тела, парень бледнел, зеленел и снова полз к воде 'освежиться'. Вида крови он, похоже, не переносил. Виктор равнодушно посмотрел на трупы, испытал мимолетное сожаление о Ержане, полный пофигизм при виде тела Филиппыча и удовлетворение от разбрызганных мозгов налетчиков.
        - Ты как? В порядке?
        Сам Витя чувствовал себя на все сто, если не считать горевшей на солнце кожи.
        - Угу. - Олег отдышался, прополоскал рот морской водой и, сморщившись, сплюнул. - А ты?
        - Я?
        Витька растерялся. Из кинофильмов и книг он знал, что сейчас ему должно быть, как минимум, нелегко. Он должен мучиться и страдать от одной мысли, что совершил убийство.
        'Ну совершил. И чего? Заявление в полицию на меня напишут?'
        Егоров поразился собственному самообладанию и пожал плечами.
        - Я? Да нормалек. Вставай, пошли, посмотрим, кто там в лодке лежит.
        Он вывернул из каменной ладони 'неандертальца' его чудовищный деревянный меч и полез в воду.
        'Нет. Не может этого быть. Померещились они мне. Откуда у них белые дети? Это я перегрелся малость...'
        Виктор брел по пояс в воде к кораблику и всячески убеждал себя в том, что в лодке только Ольга. Он отчаянно не хотел идти к судну налетчиков, страшась увидеть то, о чем ему давно сообщил трезвый и расчетливый разум.
        'Только бы они были живые!'
        Витька еще сильнее сбавил ход и вперед, с криком 'Оля, я иду!', вырвался напарник.
        Вонь на лодке стояла зверская. Еще хуже, чем та, что разила от дикарей. Егоров подобрался к черному боку лодки, взялся за край борта и с громким воплем отдернул руку. Все дерево было покрыто толстым слоем немыслимо вонючей слизи, которая немедленно налипла на ладонь. Олег тоже страшно разматерился, но скорости не сбросил, шустро перевалив через невысокий борт.
        - Оля, я... е... т... ... ...!
        Парень, несколько минут тому назад не побоявшийся выйти с голыми руками против двух вооруженных воинов, взвизгнул почище иной бабы.
        Егоров похолодел, сцепил зубы и, уже зная, что его ждет на лодке дикарей, полез наверх.
        Под рваной циновкой вповалку лежали дети. Обыкновенные дети. От совсем маленьких крох лет трех до подростков лет двенадцати. На них не было никакой одежды или вещей и все они были без сознания, но Виктор понял сразу.
        Это наши. То есть свои.
        Земные.
        Голые тельца были обожжены солнцем, покрыты царапинами, ссадинами и, Витя присмотрелся, и его замутило, потеками крови.
        Голова у Егорова закружилась от лютой злобы. Если бы он мог - то убил бы этих животных еще раз. И еще. И еще.
        Руки и ноги детей посинели от тугих пут, вдобавок ко всему прямо на детях билась в немой истерике Оля. Тоже крепко связанная и с кляпом во рту.
        - Хули замер? Развязывай. Да, блять, не детей, а ее!
        'Это я сказал?'
        Олег икнул, очнулся, вынул кляп и вцепился зубами в кожаные ремни на запястьях девушки, а Витька, молясь всех богам одновременно, принялся поднимать детей.
        Олег справился на удивление быстро. Ольга приподнялась над бортом, увидела лежащего на пляже деда, залилась слезами, но в истерику не впала, а стала помогать парням.
        'Господи боже мой! Да что же это? Ей же и восьми лет нет! Мамочки! Они ж ее...'
        Витьку колотил озноб, Олег тихо шипел ругательства, а девушка от ужаса даже перестала плакать, но свою страшную работу люди не бросили. Самый старший из детей, мальчишка лет двенадцати, очнулся, мутно посмотрел на своих спасителей и едва слышно прошептал.
        - Wasser.
        Девочка умерла у него на руках, когда он нес ее на берег. Виктор вынес маленькое тельце на пляж, положил ее на песок и, сняв с себя куртку, укрыл ребенка. Вместе с ней в эту минуту умерла и часть души Виктора Егорова, превращая его в совсем другого человека.
        Остальных детей они спасли. Ольга подавала малышей из лодки, Витя нес их по глубокой воде, а на мелководье их забирал невысокий Олег, который бежал до ближайшей тени и обратно. Витя работал как автомат. Все эмоции у него давно закончились. Нужно было просто взять... да... вот этого мальчугана со сломанной ручкой, поднять его на вытянутых руках и допереть...
        'Да, спасибо, Олег'
        Витя не заметил, как перенес всех и, лишь столкнувшись лицом к лицу в воде с Олей, понял - это все.
        'В лесу раздавался топор дровосека... Ага, хрен там!'
        В пальмовой роще стоял такоооой мат, что уши сворачивались в трубочку. Катерина сгоняла все людское стадо обратно к бухте.
        Поручив охающим и причитающим женщинам детей и озадачив нескольких прячущих глаза мужчин прикрыть тела листьями, Виктор снова направился к лодке. Ему срочно требовалось занять свой мозг, свое внимание и свои руки чем-нибудь позитивным. А что может быть более позитивным, чем осмотр и сбор трофеев?
        Олег, естественно, увязался следом.
        За исключением жуткой отрезанной головы, венчавшей острый нос лодки, трофей мужчин порадовал. Если не обращать внимания на запах, на жирную смазку и на тонкий, хорошо размазанный по днищу слой экскрементов, то добыча была хоть куда.
        Пока Витя осматривал корму и размышлял над тем стоит ли поднять якоря и просто выброситься на берег, Олег пробрался на нос суденышка и с головой закопался в большущий плетеный короб, стоявший перед мачтой.
        - Вить, - голос у напарника дрожал от радости, - Вить. Еда!
        В плетеном коробе, качеством, размерами и капитальностью больше походившем на сундук, лежали десятки громадных рыбин, каждая из которых была тщательно завернута в пальмовые листья.
        - А запах!
        Егоров покосился на висевшую поблизости голову.
        'Плевать!'
        Аромат, шедший из сундука, перебивал все амбре, царившее на лодке. Живот моментально заурчал, а рот наполнился слюной. Рядом с рыбой нашлись две корзинки со странными на вид сине-зелеными плодами, размером с мелкое яблоко и сверток из тонкой хорошо выделанной кожи.
        Витя задавил в себе желание немедленно сожрать все это богатство и потянулся к увесистому свертку.
        - А здесь у нас что?
        Сверток глухо металлически звякнул и явил на свет ржавый грубо выкованный и сильно выщербленный короткий меч, пару таких же ржавых 'убитых' в ноль ножиков и... ракетницу.
        Парни переглянулись и принялись лихорадочно обшаривать все закоулки сундука. К сожалению ни одной ракеты они не нашли. За исключением бухты неплохой веревки, сплетенной из не-пойми-каких волокон, больше на лодке ничего стоящего не нашлось.
        Витя примерил в руке меч, помахал им и решил, что больше всего он походит на римский гладий. Очень ржавый и очень щербатый.
        - Ладно, - железяка полетела обратно в сундук, - выбираем якоря, хватаем весла и к берегу.
        Больше всего Дима Мельников сам себе сейчас напоминал актера Георгия Буркова с его знаменитой фразой из кинофильма 'Ирония судьбы'.
        'Как я мог так ошибиться!'
        Каждый из той троицы, что дала отпор дикарям и спасла детей, просился в его группу, а он их всех отшил.
        'слки зеленые'
        Перед ребятами было стыдно. Виктора он ведь даже слушать не стал, посчитав его совершенно безнадежным, а Олега...
        'Стереотипы долбанные!'
        ... он выслушал, узнал его имя, возраст, но после того, как парень сообщил ему, что работает дизайнером (эээ?) в рекламном агентстве (ффффуууу, мля, нах!), то просто послал его... далеко-далеко. Да и с Катей нехорошо получилось. Саму женщину Дима ценил очень высоко, считая ее решительным и смелым человеком, а вот насчет Игоря вышла промашка. Мельников был уверен, что тот хоть и говнист характером, но на него можно опереться в трудную минуту. А вышло совсем наоборот. Стальные стержни в душе оказались у тех, на кого бы он подумал в последнюю очередь, а здоровяк Гоша, говорят, унесся с пляжа первым, снеся и потоптав при этом кучу народа.
        'Мда. Что-то я непогрешимым себя считать стал. Рановато'
        Дима-сан украдкой вздохнул, расправил могучие плечи и продолжил командным голосом наводить на пляже порядок.
        Когда к нему на остров примчался один из студентов Ержана и стал вопить о дикарях и убийстве 'Ержан Сакеныча', в лагере Мельникова поднялся страшный переполох. Только ценой невероятных усилий его ребят из турклуба удалось навести минимальное подобие порядка, но на это ушло пять драгоценных минут.
        Дальнейшие расспросы парня новой информации не дали. Тот дрожал и твердил как заведенный: 'убили, убили, убили'.
        - Тьфу! А как ты сюда через пролив добрался?
        Студент застыл мумией и пролепетал.
        - Н-не знаю.
        В итоге Дима-сан, Данияр и еще пятеро самых крепких и надежных ребят из его компании, прибыли на стоянку на малой земле к шапочному разбору. Пяток мужчин вытягивали на песок пляжа...
        Мельников протер глаза.
        ... настоящее полинезийское каноэ с балансиром, три женщины отпаивали и обтирали влажными тряпками детей, а возле одного из тел, укрытого пальмовыми листьями, рыдала молоденька девчонка. На прибывшее подкрепление никто не обратил ни малейшего внимания.
        - Да расскажет мне кто-нибудь толком, что здесь произошло?!
        - Катя. Катя, - голос был тихим и, каким-то, просящим, - Катя. Ты меня слышишь?
        Екатерина закончила перевязывать последнего ребенка - самого старшего мальчика и только тогда поняла, что ее кто-то давно и безуспешно зовет.
        'Игорь'
        - Что?! - Женщина резко и зло обернулась и осеклась. Перед ней, понурившись, с самым покаянным видом, стоял Витя.
        - А. Я. Это...
        Витька не чувствовал в себе никакой 'крутизны', после этих, как он считал, сомнительных 'подвигов', а лишь огромное чувство вины, за то, что он поневоле подверг эту женщину опасности и по собственному недомыслию подставил ее под удар, заставляя рисковать жизнью.
        - Я. Это.
        Витька отвел глаза, судорожно вздохнул и бросился в омут с головой.
        - Прости меня, Катя. И... спасибо тебе.
        Видавшая всякое в своей бурной и насыщенной жизни бизнес-леди Екатерина Андреевна застыла, открыв рот и широко распахнув глаза, и впервые не знала что сказать.
        'Балбес'
        Катя подошла и поцеловала Витю в колючую щеку.
        - Даник, что думаешь?
        - Да хрен их знает, Дим. Этот - вылитый птеродактиль. А тот - индеец какой-то. А вот этот - помесь.
        - Угу. Лодку посмотрел?
        - Спрашиваешь. Не круизный лайнер, но по сравнению с нашим плотиком - просто крейсер. И еще - я ребят послал этих дебилов пособирать, а то разбежались кто куда.
        - Дело, - Мельников принюхался и сморщился, - пусть закопают поглубже этих уродцев и как следуют Ержана и Филиппыча похоронят. Да и, - Сенсей показал на судно, - пусть голову похоронят и лодку, как следует, песочком и травой почистят. Воняет - спасу нет. Поставь наших ребят - пусть пинками их стимулируют. Хватит церемониться. Как отмоют - будем всех грузить на борт и уходить.
        Данияр хмыкнул.
        - На ужин и завтрак припасов с лодки хватит, а потом? Чем всю ораву кормить будем?
        Дима промолчал, тяжело посмотрел на друга и пошел, наконец, разговаривать с Виктором.
        Егоров нашелся под ближайшей пальмой. Нескладный тощий человек сидел, опершись спиной о ствол дерева, смотрел на прибой и глупо улыбался. Подошедшего к нему Мельникова он, похоже, просто не заметил. Дима постоял с минуту, а потом кашлянул.
        - Кхм. Не занято?
        - А? А. Нет, конечно, нет. Садитесь.
        Витя сначала пододвинулся, затем до него дошло, что он сидит не на скамейке в парке и на пляже полно места, и покраснел.
        'Придурррок!'
        Затем Витька еще раз посмотрел на Диму-сана и... удивился.
        'А чего это я к нему на 'вы'? Он же наверняка моложе меня'
        Егоров согнал с лица улыбку и просто кивнул на место по соседству.
        Они 'поговорили'. Витька молчал, слушая, как Мельников, разливаясь соловьем, поет ему дифирамбы и хвалит его за храбрость, смелость и т.д. и т.п. и медленно зверел. Этот человек, который, вне всякого сомнения, был на порядок сильнее, чем сам Виктор, в эту самую минуту сидел рядом с ним и унижал его, может быть даже, не понимая этого.
        Раньше Витя стерпел бы и не подал виду. Но не сейчас. Егоров не стал прерывать снисходительные 'похлопывания по плечу', мол, 'ничего, молодец, хвалю!' и не стал рассказывать историю про отца и деда, которая потащила его вперед. Он просто встал и молча ушел, прервав Сенсея на полуслове и оставив его сидеть на пляже с самым дурацким видом.
        'Да кто ты, мать твою, такой, чтобы меня оценивать?'
        Виктор Сергеевич Егоров, наконец, повзрослел.
        На Большую землю большая часть обитателей малого острова перебралась уже к полудню, оставив за собой пустой лагерь и две аккуратные могилы. Ержана и деда. Налетчиков мужики закопали прямо на пляже, тщательно разровняв место, чтобы и следа от них не осталось.
        Под навесом, где Ержан-ага хранил все поднятые Виктором вещи, их осталось всего трое. Сам Витя и Олег с Олей, которые теперь ни на шаг не отходили друг от друга, вызывая у Егорова чувство жгучей зависти. Ребята не устраивали романтической бредятины, а просто держались за руки. Слова им были не нужны.
        Витька мысленно порадовался за хороших людей, которые, как он искренне надеялся, станут ему настоящими друзьями и с тоской посмотрел на пустынный берег, по которому Катя, взяв за руку сына, ушла вместе со всеми к проливу.
        'Э-эх... хорошо, хоть не с мужем под ручку...'
        Олег, отвлекая Ольгу от переживаний из-за гибели деда, заставлял ее по второму разу сортировать добытые вещи. Перед своим уходом Дима-сан дал вполне ясные указания. Добытые сумки ополовинить, забрав самые ценные и нужные, с точки зрения выживания всего коллектива, вещи, а остальное - упаковать обратно.
        - Отдадим сумки хозяевам. А будут ерепениться, и требовать назад все - утопим и пусть сами достают!
        Вот этим самым пара и занималась.
        'Ладно. Пора дело делать...'
        Витька поднял тяжелый черный меч, сделанный из древесины немыслимой твердости, помолчал минуту, собираясь духом, и пошел копать могилу.
        Девочку, которую он так не успел спасти, Егоров решил похоронить лично. Выбрав место среди пальм, с хорошим видом на море, Витька принялся долбить мечом землю, обливаясь потом и изредка поглядывая на маленькое тельце, завернутое в потрепанную циновку.
        - Ты молодец, Витя. Ты...
        Егоров обессилено поднял голову и вытер заливавший глаза пот. За пятнадцать минут работы землекопом он вымотался и утратил всякую способность чему-либо удивляться.
        'Катя. Вернулась'
        Дышать было тяжко. Говорить - тем более.
        - Ты. Чего. Тут?
        Женщина оглянулась на навес - возле Ольги сидел Антошка и о чем-то с ней говорил.
        - Я подумала... мы подумали, что лучше мы подождем лодку здесь. С тобой... - Катя быстро, излишне быстро поправилась. - С вами. Мельников обещал после обеда нас всех отсюда забрать.
        Витька обессилено повалился на землю и, мысленно проклиная свой непрезентабельный вид, счастливо улыбнулся.
        - А вот это, Кать, очень хорошая мысль.
        Женщина ушла к ребенку, а окрыленный Витя в пять минут закончил свою нелегкую работу и, позвав на помощь Олега, похоронил ребенка. Снова навалилась тяжесть.
        - Слышь, Витя, - напарник тоже был мрачен и подавлен, - надо у детей узнать ее имя и крест хотя бы поставить.
        - Узнаем. Поставим.
        Егоров посмотрел на свои обломанные ногти, на размочаленный об плотную землю меч и принялся рыть еще одну, совсем маленькую могилку.
        Похоронив (не закопав!) голову безымянного европейца, снятую с носа каноэ, Витя счел свои дела на сегодня исчерпанными, облегченно вздохнул и, кося глазом на мелькавших между пальм женщин, ринулся в море смывать с себя пот, пыль и усталость.
        - Да... твою же мать! Красавец, екалэмэнэ!
        Голый Витька сидел на мелководье, ругался в полный голос и яростно тер бока хрустящим от соли песочком. Кожа горела огнем, вдобавок соль сильно кусала царапины, но все равно - было хорошо.
        - Морда битая, сам тощий, небритый... под глазом фингал, нос до сих пор опух... а она...
        Егоров застыл, глядя за горизонт, и задумался над точным определением - а какая ОНА?
        И опять прошляпил все на свете.
        Витя успел подумать о том, что Катя - совершенно точно лучшая женщина на всех Землях вместе взятых и что он ее... но тут за спиной раздался тихий голосок.
        - А я...?
        Витька от неожиданности вздрогнул и его язык сам собой, отдельно от головного мозга выдал.
        - А ты - самая лучшая девушка на свете и я тебя люблю!
        Егоров с клацаньем захлопнул рот, покраснел и схватился за голову.
        'Что я наделал!'
        Потом он вспомнил, что вся одежда, включая трусы, постирана и сушится на горячем песке и он, Виктор Сергеевич, блин, Егоров. Сидит. Перед своей. Да! Черт возьми! Любимой. Женщиной! Голый!!!
        'Ой-еооо!'
        От стыда хотелось провалиться сквозь землю. За спиной с минуту помолчали.
        - Витя.
        - А?
        - Витя, давай я тебе спину потру.
        На женщине не было ничего. Только горячая, несмотря на прохладную морскую воду, бронзовая кожа. И мягкие, податливые и соленые губы. И еще одно море. Море нежности и заботы. Катя тщательно потерла тощее Витькино тело пучком жесткой травы и вымыла ему голову. Шампунем и пресной питьевой водой, которую она принесла с собой в бутылке.
        - Не говори ничего Егоров. Молчи.
        - А...
        - Не сейчас. Антон рядом. Не сейчас. Мне пора...
        Одуплился Витька минут через десять. Сначала он решил, что ему просто напекло голову, и Катя ему пригрезилась, но стойкий запах шампуня и пустая пластиковая бутылка на берегу доказали обратное.
        - а!
        Егоров подскочил и, подражая Тарзану, заорал от счастья, лупя кулаками себя по груди.
        'Какое счастье, что вы, тетя Уля, летели этим рейсом!'
        Дима выразительно переглянулся с Данияром. Тот возвел глаза и показал ладони небу.
        'Хвала Всевышнему!'
        'Аминь!'
        Чтобы они делали без татешки, Мельников представлял себе очень смутно. Если с мужчинами он еще как-то, при помощи своих ребят, совладать мог, то что делать с холеными дамочками, с их непомерными запросами и раздутым самомнением (читай - понтами), Дима-сан и понятия не имел.
        Ну не бить же их, в самом деле!
        И вот тут то Улжан Галымовна и пригодилась. Отставной полковник МВД взяла всех скандалисток в такой крутой оборот, что те даже пикнуть не смели. Более того, уже через два дня все дамочки посрезали наращенные ногти и начали работать наравне со всеми, обустраивая лагерь и добывая пропитание. А к суровой начальнице они обращались исключительно уважительно - тате, едва не делая при этом книксен.
        'Ну тетушка!'
        Дима только что прибыл в свой лагерь, перевезя вторым рейсом пятерых последних обитателей Малой земли и груду сумок, пакетов и рюкзаков. Сдав весь алкоголь на хранение супруге, Сенсей осмотрелся. На первый, второй и третий взгляд, все было в полном порядке. Люди закончили первый за всю неделю пребывания в новом мире, сытный обед, получив по увесистому куску рыбы, и теперь просто лежали под навесами, пережидая дневную жару.
        Рыба, которую они нашли на лодке дикарей, была чудо как хороша. Белое мясо сначала было засолено, потом подвялено, а затем, по-видимому, немного подкопчено. Во всяком случае, на вкус это жирное мясо было восхитительным. Дима тоже получил свой кусок и с жадностью вцепился в него зубами.
        'Голод - лучший кулинар!'
        - Милый, - Надя, убрав три рюкзака с алкоголем в свой шалаш, подошла к мужу, - вот возьми. Это сплошной витамин 'ц'. По вкусу на лимон похоже.
        На маленькой ладошке женщины лежала половинка плода, найденного в том же сундуке.
        - Угу-м... как там дети?
        - Плохо. Маленькие спят. Один без сознания до сих пор. Старшие бредят и все куда-то рвутся. У всех обезвоживание, тепловые удары и многочисленные ушибы.
        У Мельникова кусок застрял в глотке. Его пятилетняя дочка и семилетний сын были здесь же. Он представил, что такое могло произойти с ними и...
        'Уббббьюууу!'
        Дима-сан отдышался, покрутил головой и, найдя глазами сидящих под навесом Витю и Олега, посмотрел в их сторону с еще большим уважением.
        'Рахмет пацандар!'
        Лагерь Мельникова удивил своей основательностью и продуманностью. За несколько дней 'туристы' умудрились построить почти настоящий городок. С улицами, центральной площадью и прочими удобствами и достижениями народного хозяйства. Сам 'городок' находился у подножия большого, изогнутого подковой холма, который надежно прикрывал от ветра дующего со стороны открытого моря. Шалаши и навесы стояли ровными рядами среди редких пальм и их еще более редкой тени. А на самой большой поляне была устроена общественная кухня и большое кострище, вокруг которого люди обычно собирались по вечерам. Единственным минусом было отсутствие в лагере питьевой воды. К источнику, найденному в первый же день, приходилось ходить за километр. Но тут уж ничего поделать было нельзя - другого такого удобного места на всем острове не нашлось. Разведчики прочесали Большую землю 'от' и 'до'. Весь остров был густо покрыт натуральными джунглями и практически весь состоял из крутых холмов, так что стоянка у укромной бухточки под сенью единственной на всем острове пальмовой рощи, была наилучшим вариантом.
        Виктор сдал по счету весь багаж на хранение Данияру и с огромным облегчением повалился под капитальный навес, который ему выделил лично Дима-сан. Рядом, не спрашивая разрешения, уселся Олег, а Оля вместе Катей и Антоном, пошли за своей порцией рыбы.
        - Вы теперь как? Вместе?
        Витька заулыбался.
        - Аххха!
        - Ты это... - Олег задумчиво почесал кулаки, - Смотри... Этот Гоша на тебя волком смотрит.
        Егоров поднялся и осмотрелся. И точно - одинокий Игорь сидел, подпирая пальму, жевал его, Витькину, рыбу и сверлил глазами счастливого Егорова. Навеса или шалаша ему не досталось.
        - Да и пошел он.
        Витька сплюнул. Железный нож, найденный на лодке, придавал уверенности в своих силах.
        - Да. Пошел он. - Олег тоже посмотрел на свой ножик. - Ты это... я рядом, если что...
        Виктор не обиделся, а просто кивнул.
        'Друг'
        Маваши-гери Олега были надежнее любой страховки.
        Раздачей пищи руководила сама тетя Уля. Катя, получив порцию рыбы и плодов для себя, Антона и Виктора, с удивлением узнала в ней ту самую добрую женщину, что привела ее в чувство в первую ночь.
        - Спасибо вам.
        - Тебе спасибо, дочка. На вот, еще мяса возьми, - полковник махнула рукой и женщина, стоявшая на раздаче, тут же положила на лист пальмы, заменявший тарелку, еще один кусок пожирнее, - а то мужчина твой худой очень. Корми его лучше, дочка.
        Катя покраснела, развернулась и, не замечая свирепого взгляда Гоши, пошла к навесу, где ее ждал Виктор. Рядом, держа ее за руку, шел Антон.
        Комплименты Екатерина слышала постоянно и по многу раз за день. Мужчины, что ее окружали в той, прошлой жизни, не скупились на лесть и похвалы в ее адрес. Это было приятно. Пусто, бессмысленно, но приятно. Дежурные, ничего не значащие фразы. Масляные глаза. Раздевающие взгляды. Сомнительные предложения.
        Но никто, уже очень-очень-очень много лет не говорил ей эти три таких простых слова.
        Я. Тебя. Люблю.
        Антошка и мама, разумеется, не в счет. Родные любимые люди повторяли их каждый день, а вот от МУЖЧИНЫ...
        Катя посмотрела на Витю. Большой нескладный человек улыбался и что-то говорил другу. Тот тоже смеялся и махал руками в ответ.
        'А ведь не врал'
        Сердце обмерло.
        'Он ведь не ожидал меня. Он сказал правду...'
        Катя застыла столбом посреди площади, не зная, куда ей двигаться дальше. Про Игоря она даже не думала. Других друзей и знакомых у нее здесь не было, а идти под навес к Вите значило... это значило... принимать решение было очень страшно. Сердце бешено колотилось в груди, а перед глазами плыли разноцветные круги.
        - Кать, ну чего встала? - Ольга, светя на всю округу лиловым фонарем, обернулась. - Пошли, мужиков кормить надо.
        'А ведь у нее пять часов назад деда убили...'
        - Иду, Оленька. Антоша. Сынок. - Катя очень серьезно посмотрела в глаза сыну. - Мы теперь вон там, с дядей Витей жить будем.
        Дети, как Виктор и думал, оказались бывшими пассажирами германского лайнера. Когда солнце покатилось на закат и душная влажная жара начала спадать, уступая место вечерней прохладе, тетя Уля, заодно руководившая и всеми медработниками, коих нашлось аж четыре души (два стоматолога, уролог и работница регистратуры), дала разрешение на беседу с самым старшим мальчиком, самочувствие которого не вызывало больших опасений. Длинный худой мальчишка баюкал перевязанную руку и озирался по сторонам. Сидеть в центре поляны, когда на тебя жадно смотрят сто сорок человек, ему было и страшно и неуютно. Заметив это, Дима-сан прервал посыпавшиеся со всех сторон вопросы и взял слово.
        - Сегодня произошло несколько событий, о которых надо обязательно сказать...
        Сенсей коротко пересказал все, что и так было известно каждому, попросил почтить память Ержана и Филиппыча минутой молчания и объявил о том, что от его щедрот каждый сейчас получит по двадцать грамм 'Хеннеси'.
        - Сами решайте, как и за что пить. За погибших или за тех, кто защитил нас, - Мельников загрохотал, театрально поднял руку и указал на Витькин навес, - за Победу или за свое здоровье. Подходите к Данияру.
        С немецким мальчишкой получилась полная ерунда. Тот, как это ни удивительно, ни слова не знал по-английски, а среди пассажиров и экипажа 'Пегасуса' по-немецки с горем пополам мог изъясняться только второй пилот. Так что процесс получения информации был долгим, нудным и очень неспешным.
        Сначала Дима-сан формулировал вопрос, затем Виктор, как 'штатный' переводчик, толмачил на английский. Потом Йилмаз морщил ум, считал свои пальцы и что-то гавкал по-немецки. После ответа мальчишки все повторялось в обратную сторону, с той лишь разницей, что сначала ответ турок переводил для своих и лишь затем для остальных.
        Мальчика звали Йоахим, ему было двенадцать лет, и он был коренным берлинцем. Вместе с родителями и старшей сестрой он вылетел на отдых в Турцию, но попал в грозу, а потом и в авиакатастрофу. Самолет, по словам мальчика, удачно сел на воду, и экипаж спустил на воду надувные плоты, которых, разумеется, хватило на всех.
        На этом месте командир Орхан покраснел и попросил Йилмаза этого не переводить. Его авиакомпания экономила на всем. Плотов и прочих 'мелочей', на бортах, летавших вне воздушного пространства европейского союза, с его строгими правилами и контролем, не было.
        Немцы плыли три дня, но доплыли все, не потеряв по пути ни одного человека. Им сильно помогло течение, которое тащило вереницу круглых плотиков вперед, невзирая на встречный ветер.
        - И еще мы гребли веслами все время.
        Мальчишка показал, как он это делал. Люди вокруг него были свои. Они 'не кусались', не шумели, а жадно слушали чудесную историю спасения пассажиров лайнера, которых уже успели 'похоронить'.
        Воду немцы нашли только на третьем по счету острове.
        А потом, однажды утром, их разбудили туземцы.
        Мальчик всхлипнул.
        - Очень многих убили. Просто так.
        Йилмаз, а затем и Виктор это перевели, и на поляне наступила полная тишина.
        Дикарей было восемь или десять, Йоахим точно сказать не мог. Они быстро подавили сопротивление, убив всех, кто хотя бы смел поднять на них глаза и рассортировали людей.
        - Всех старых убили. А потом меня и остальных связали и погрузили на лодку.
        - Сколько вы плыли? Можешь сказать?
        Мальчишка, выслушав вопрос Мельникова, уверенно кивнул.
        - День, ночь и утро.
        Дима-сан переглянулся с Данияром и другими своими ребятами, сидевшими ближе всего. Первый зам и лучший друг только пожал плечами и продолжил чистить песком меч, снимая с него толстый слой ржавчины.
        Надо - значит надо.
        Редкие голоса, твердившие, что, мол, 'так этим фашистам и надо' и 'нехрен в чужие дела лезть', Дима пропускал мимо ушей. Принципиальное решение идти на помощь... эээ... соземельникам (или сопланетникам?) было принято сразу и бесповоротно. Со слов мальчишки выходило, что дикарей, среди которых было трое 'больших и рыжих', оставалось пять или семь. Каноэ без труда могло вместить полтора десятка человек, а если добавить внезапность нападения...
        - Возьмем Йоахима с собой. Он покажет, где, что и как. Так, Даник?
        - Угу.
        Данияра было не оторвать от меча. Ржавая железка приобрела блестящий вид и снова обзавелась острой режущей кромкой. Казах повесил меч себе на пояс и поднялся. Шум и гомон на поляне быстро утих.
        - Идти надо.
        Мельников благожелательно кивнул.
        'Продолжай'
        - Нас здесь слишком мало, чтобы делиться и вспоминать прошлые дела. Мы все - земляне...
        - Мы все - земляне...
        'Угу. Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна...'
        Чем дольше Витька находился в лагере Мельникова, тем меньше ему нравилось происходящее. Его снова попросту не замечали. С Катей стремились пообщаться все. К Олегу и к Ольге тоже лезли с вопросами, а его - не замечали. Да и фиг бы с ним, к славе Егоров никогда не стремился, но процесс его оттирания на периферию был быстр, четок и решителен. В эту минуту Даник, явно с подачи Сенсея, решал кто пойдет в спасательную экспедицию.
        На самом деле идти в плаванье и сражаться Витька совсем не хотел. Это было опасно и, на самом деле, глупо. К немцам он не питал никаких дружеских чувств и спасать их не рвался. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что в утренней драке ему просто повезло. И что сам Данияр и все остальные ребята, которых он назвал - гораздо крепче его. И что если бы не Олег и не Катя, то сейчас его труп лежал бы на пляже, а голова, возможно, украшала нос каноэ.
        От этой мысли Егорова пробил озноб, но делать было нечего. Он должен был доказать своей будущей женщине, что способен отстоять и свои, и ее интересы.
        'Сказал 'А', говори и 'Б'
        Виктор посмотрел на Катю. Вздохнул. И вышел в центр поляны, к костру.
        - Я пойду.
        Данияр поперхнулся.
        - Э... Витя, ты не можешь идти с нами...
        Это видели все. Долговязая сутулая фигура кабинетного червя ни шла ни в какое сравнение с крепкими и ладными парнями из группы Мельникова.
        Виктор Егоров посмотрел на Катю, потом на ухмыляющегося Сенсея и, пожав плечами, как можно равнодушнее бросил.
        - Да нет. Могу. Это же МОЯ лодка.
        На поляне воцарилась оглушительная тишина. Все видели - это вызов. Открытый наглый и борзый вызов ВСЕМ. Потому что ВСЕ считали лодку общим достоянием.
        - Чего? Витюня, ты чего? - Данияр теребил рукоятку меча, искоса поглядывая на шефа. Мельников уже не улыбался, а холодно, серьезно и без прежней приязни смотрел на Виктора. - Какая она твоя? Она общая. Наша. Так ведь? А?
        Спортсмен надавил интонацией. Очень сильно. Страшно. Без вариантов.
        'Да' или 'да'.
        - Нет. И еще. Даник. Положи мой меч в мой сундук и отнеси его обратно. На мою. Лодку.
        Казах захохотал.
        - А ты... ха-ха-ха... заставь... Пошел ты, придуррррок!
        - Положи.
        Витя, не веря в то, что он это делает, достал из кармана ветровки незаряженную ракетницу, взвел боек и направил ствол точно в лицо Данияра.
        - По-ло-жи.
        В спасательный поход, который начался уже следующим утром, пошел сам Сенсей, Данияр, Игорь и еще пятеро ребят из турклуба. Еще на лодке были Йилмаз, Йоахим, Виктор и Олег. Из плюсов было наличие двух однотипных ракетниц и четырех выстрелов к ним, а из минусов...
        'Да и хрен с ними...'
        Спину Витьке жгли два ненавидящих взгляда. Гоши и Данияра.
        'Один враг или два... да какая разница?'
        - Верно?
        - Что? - Олег, сидевший на соседнем весле, его не понял.
        - Верно, я говорю?
        Витька подмигнул и толкнул друга плечом.
        'А еще у меня есть женщина, друг и много приятелей'
        После вчерашней перепалки с руководством 'туристов' с ним захотело познакомиться и пообщаться, как минимум, два десятка человек.
        - И... рраз! И... два!
        Егоров ворочал весло, смотрел на спину турка, который надрывался перед ним и думал о том, что сказала ему на прощание Екатерина.
        'Да. Жди меня, Катя, жди... я скоренько...'
        - И... рраз! И... два!
        Глава 7.
        Ветер, наконец, переменился и подул в нужную сторону. У Димы отлегло от сердца. Спасательный поход, в который они вышли вчера утром, как-то не задался. Все одиннадцать мужчин работали веслами как проклятые, но результат был весьма плачевным - пройти они смогли лишь четыре острова, хотя мальчишка четко указал - надо пройти девять островов. Немцы были на десятом. Чертов ветер и течение сводили на нет все усилия команды, а еды они взяли всего то на два дня, да и то - по минимуму.
        - Суши весла. Мачты развязывай.
        Повеселевшая команда быстро побросала осточертевшие весла и распустила крепежные петли. Пятиметровые мачты, сделанные из тонких белых жердин, скрипнули и распались, растянув между собой парус.
        Плотная и мелкая плетенка гулко хлопнула раз-другой, наполнилась воздухом и лодка, ощутимо прибавив ход, пошла вперед. Народ восторженно заорал и без сил попадал кто куда, оставив своего капитана в одиночку разбираться с рулевым веслом.
        Кроме голода, жажды и зверской жары Мельникова серьезно заботили и другие проблемы, главной из которых был Витька. Как бы ни смешно выглядел его робкий мышиный бунт позавчерашним вечером, последствия были очень серьезные.
        Во-первых, если уж быть с самим собой полностью откровенным, то Дима считал, что Витька был абсолютно прав, заявив о праве собственности на лодку. Сам Мельников на его месте поступил бы точно таким же образом. Разве что угроза ракетницей Данияру перечеркнула желание Сенсея открыто поддержать Виктора. Ракетницу он, конечно, у Вити отобрал. И даже слегка двинул ему по шее, но дальнейшие разборки, которые собирался устроить его лучший друг, Дима пресек на корню, велев Данику отнести и меч и сундук на лодку. Тот, конечно, здорово удивился, но возражать не посмел.
        Во-вторых, к Витьке сразу выстроилась здоровенная очередь из желающих с ним познакомиться. Это был сигнал. Очень-очень нехороший сигнал, который ясно дал понять, что им, Дмитрием и его порядками довольны далеко не все.
        И, в-третьих, турецкий экипаж во главе со своим капитаном открыто поддержал Егорова. Гекхан Орхан заявил, что ракетницу и аптечку он не отдаст и что вместо любого из мельниковских парней в поход пойдет второй пилот 'Пегаса'.
        - Ракетницу верните моему другу. Йилмаз ему два выстрела отдаст.
        Вот и сейчас, рядом с Витькой устроился его кореш, Олег, турок и мальчишка-немец. Маленькая компания беззаботно трепалась на дикой смеси русского, английского, немецкого и турецкого языков, прекрасно понимая друг друга и не обращала ни малейшего внимания на злобные взгляды Игоря и Данияра.
        'Черт, походу, спелись'
        Игоря в поход Дима брать не хотел, но его уговорил... Витя.
        - Не хочу я его Катю с ним один на один оставлять, понимаешь?
        Мельников понял и подозвал к себе Гошу. Здоровяк обрадовался и заверил, что в прошлый раз он просто растерялся и сильно испугался за сына, но теперь то он - ого-го! Покажет дикарям 'Кузькину мать'! Скрепя сердце Сенсей дал свое согласие на участие в походе бывшего мужа Катерины.
        'Хлебну я с этими товарищами проблем'
        Ветер сделал свое дело. Оставшееся расстояние каноэ пролетела буквально за несколько часов. Острова, тянувшиеся по левому борту, менялись один за другим. Все они были похожи как однояйцевые близнецы. Плоские, низкие, с редкими пальмами и роскошными белыми пляжами. Под вечер, когда солнце стало уходить за горизонт, прячась за верхушками пальм очередного островка, мальчишка оживился и громко объявил, что следующий остров - тот, который им и нужен.
        На корме, возле руля задумались, а потом велели собирать мачту и бросать якорь. Витька нервно зевнул. С приближением цели похода мандраж у него только усиливался. Одно дело - очертя голову броситься в драку, и совсем другое - идти на битву с сильным противником несколько дней, постоянно думая о том, что ждет впереди.
        Егоров задавил дрожь и сосредоточился на разговоре. Капитан и, по совместительству, командир отряда Дима-сан держал совет.
        - До острова отсюда километров пять.
        Витька опомнился и посмотрел за борт. Точно. Остров, к которому они плыли, был так же высок, как и их Большая земля, но от островка, возле которого они бросили якорь, его отделял широкий пролив, который вплавь при всем желании было не одолеть.
        - Варианта два. Первый. Сейчас высаживаемся на берег, а поутру переправляемся и...
        Мельников неопределенно помахал руками. Детального плана, что делать дальше не было и у него.
        - Второй - плывем сразу. Высаживаемся ночью и...
        Дима-сан снова махнул рукой.
        Мужики зашумели, обсуждая предложения командира, а Витька задумался. И в том и в другом варианте были плюсы и были минусы. Утром, оно, конечно, понадежнее будет. Ломиться ночью через джунгли и буераки по чужому острову, на котором находятся аборигены, было глупо, но и откладывать переправу на утро не стоило. Один дозорный и весь план застать противника врасплох пойдет прахом.
        В итоге обсуждения мнения разделились пятьдесят на пятьдесят. Народ проголосовал, примолк и уставился на молчавшего Виктора.
        - Ну а ты чего думаешь?
        Егоров посмотрел на решительные лица мужчин и успокоился. Мандраж прошел. Страх исчез. Он был частью отряда, который готовился идти в бой.
        'А чего тянуть кота за хвост?'
        - Я - за то, чтобы идти сейчас.
        Мужики зашумели, а Мельников довольно прищурился. Этот тощий хмырь оказался не таким уж и трусом. Все 'пришлые' проголосовали за то, чтобы 'немного подождать', а Витька - нет.
        - Ладно. Всем проверить оружие. Проверить обувь. Затем ужин, дожидаемся когда взойдет Синяя и плывем к острову. Вопросы?
        Вопросов ни у кого не было. Мужчины занялись нехитрыми делами. Шнурками на кроссовках. Пережевыванием рыбы. Осмотром дубинок и копий.
        С оружием у десантников была ...опа. Свой железный меч Витя, по совету Мельникова, все-таки отдал Данияру. Тот когда то давно занимался у-шу и, единственный из всех имел хоть какое-то представление о том, как эту штуку держать в руках. Тяжелое черное копье взял себе сам Сенсей. Этим деревянным ломом он управлялся играючи и одной рукой. Два деревянных меча забрали себе самые крепкие парни из турклуба, а все остальные бойцы довольствовались дубинками и кривыми заточенными палками, изображающими дротики. Самым оригинальным оружием обзавелся Олег. Кроме маленького ножика, который он никому не показывал, дизайнер вооружился отличной женской сумочкой. Из настоящей кожи и с длинным наплечным ремнем. Олег вытряхнул оттуда все барахло, загрузил внутрь пяток булыжников и застегнул молнию.
        - Готово!
        Парень раскрутил свой чудовищный кистень и очень ловко крутанулся, разом увеличив радиус удара вдвое. Сумка гулко свистнула и заехала по стволу ближайшей пальмы. Удар был страшен. Дерево вздрогнуло, качнулось, сверху дождем посыпались листья, а народ впечатлился по самое 'не могу'.
        Но это все, по большому счету, была лирика. Самым серьезным оружием, на которое возлагались основные надежды, были две ярко-оранжевые ракетницы американского производства. Йилмаз, который как-то стрелял из такой штуки, всех заверил, что с десяти метров ракета сшибет с ног любого дикаря. И дырку в нем прожжет. Одна такая штука была у турка, вторую спрятал в карман куртки Витя.
        От берега отчалили с заходом солнца. Сумерки быстро превращались в ночь, но черный силуэт острова еще был виден, и команда уверенно направила каноэ к цели. Мачту снова связали и идти приходилось на веслах. Егоров сидел на своем месте и, закусив губу, греб изо-всех сил. Со стороны открытого моря дул сильный и, блин, холодный ветер, неся с собой брызги и пену. Волны в проливе постоянно шипели, а лодку бросало вверх-вниз. Единственной дурацкой мыслью Вити было - как же они там по ночам спят?
        Мальчик сообщил, что их лагерь стоял на внешней стороне острова, там куда их и принесло. Это было неплохо - каноэ шло по лагуне и высаживаться на берег они планировали с подветренной стороны. Правда, нужно было протопать два километра ночью по холму, густо заросшему джунглями, но... уж как-нибудь.
        - Война план покажет.
        - Что? - Олег оглянулся.
        - Ничего.
        Витька еле видел в темноте лицо друга.
        - Ничего, Олежка. Война план покажет.
        Команда кораблика коротко хохотнула.
        Прошло четыре проклятых дня с того момента, как его мальчика забрали и увезли аборигены. Гюнтер сцепил зубы. Ему было ТАК плохо от одной этой мысли, что захотелось немедленно умереть. Что они там сделают с Йоахимом, он представлял себе очень отчетливо. Насилия над женщинами и детьми происходили постоянно. Прямо на глазах раздавленных горем родителей. И ничего нельзя было сделать! Эти гориллы были опытными воинами и стерегли своих пленников лучше сторожевых псов, не давая никому ни малейшего шанса на сопротивление. Убивали сразу. По любому поводу. А два дня назад поняв, что угроза смерти на отчаявшихся людей уже не действует, они взяли трех молодых парней.
        Боже! Что они с ними делали! Последний из замученных умер только сегодня под вечер. Страшные пытки и вопли жертв окончательно парализовали волю к сопротивлению полусотни измученных людей.
        'Всего полсотни. Всего!'
        Бывший брандмейстер заскрипел зубами. На остров их высадилось сто четыре человека. Семерых детей увезли, а оставшиеся на острове шесть дикарей принялись развлекаться, насилуя и убивая. Каким чудом его жена и дочь пока избегали внимания дикарей, Гюнтер не знал. Пока его семья потеряла только младшего сына, а он сам отделался отсеченной левой кистью. Кровь он остановил, затянув культю ремнем, а потом прижег рану на костре. Было очень больно, но он вытерпел. Не закричал и не упал в обморок, чем заслужил одобрительный взгляд рыжего лохматого предводителя-неандертальца.
        'Может быть, поэтому девочек моих и не трогают?'
        Мужчина повернулся на бок и попытался уснуть. В животе постоянно урчало. Эти чертовы макаки не давали как следует ловить рыбу и собирать моллюсков, которых здесь, на камнях, было великое множество. Судя по поведению аборигенов, они просто ждали свою лодку, которая увезла детей. Гюнтер искренне надеялся на то, что туземцы просто отвозят рабов к себе в поселение и следующим рейсом увезут еще кого-нибудь. И что их заставят работать, а не убьют ради развлечения и не принесут в жертву своим туземным божкам.
        Пожарный проворочался всю ночь, но так и не сомкнул глаз. На востоке стало сереть небо. Начинался новый день.
        Бинокль Йилмаза дружно пошел по рукам. Когда очередь дошла до Витьки, он уже был в курсе того, между двумя кострами на земле спят полсотни человек, а караулят их три 'неандертальца', грамотно зажав пленников между берегом, скалой и ручьем. В оптику Егоров хорошо видел, что двое дикарей несут службу ответственно, не спят, а ходят с копьями от одного костра к другому, а третий, забив на все болт, вовсю развлекается с пышногрудой блондинкой. Женщину он стимулировал очень просто - покалывая ей спину ножиком, отчего баба дергалась и старалась как могла, ублажая своего мучителя.
        'Да и хрен с ней'
        За день до отлета Егоров посмотрел на работе, в обеденный перерыв, старый советский фильм 'Иди и смотри'. Доесть свой обед Витька тогда не смог, а ко всем немцам он воспылал жгучей ненавистью.
        'Соземельники они или нет - неважно. Они не из моего муравейника'
        Мужчина перевел бинокль дальше. Еще три аборигена нашлись под навесом. Они спали, но оружие лежало рядом с ними.
        Витя отдал бинокль и вжался в склон холма. Ночной поход дался всем очень нелегко. Остров оказался значительно шире, чем они ожидали, холмы - выше, а джунгли - гуще. Высадившись на берег поздно вечером, десантники добрались до исходной позиции только под утро, вывесив язык на плечо.
        Хорошо хоть 'туристы' заставили всех обвязаться веревкой, и повели отряд гуськом, выбирая путь и осторожно тропя путь. Никто не свернул себе шею и не заплутал в темноте.
        А эти долбанные белые птицы? Твари, густо облепившие кроны деревьев, на пробиравшихся внизу людей орали так, что никакие сторожевые собаки были не нужны. Пришлось все время ломать глаза, выглядывая пернатых уродов и обходить их стороной.
        С моря дул холодный ветер, листва на деревьях шумела так, что можно было разговаривать в полный голос, не опасаясь, что тебя услышат дикари.
        Витькины зубы выдали дробь. От холода и страха. Рядом, тем же самым занимались все остальные десантники. Даже железного Сенсея трясло. Спорт и война оказались разными вещами, и он никак не мог решиться отдать команду 'вперед'.
        Рядом глухо матюгнулся Олег.
        - ...ули лежим? Ждем, когда все проснутся?
        Витя посмотрел на друга, шмыгнул синим от холода носом, и пополз вниз по склону холма. Следом за ним нырнул дизайнер и мальчишка-немец.
        - Димон, смотри... - Данияр зашипел ругательства на казахском, что означало крайнюю степень возмущения и злобы, - этот придурок...
        Мельников отыскал глазами место, где только что лежали Витя и Олег и тихо ахнул. Пацана, за которым он велел им присматривать, тоже на месте не оказалось. Дима-сан отвис, встряхнулся и немедленно скомандовал.
        - За мной!
        Через сто метров путешествия напрямик через непролазный кустарник, парни выбрались на узкую утоптанную тропку, которая, виляя, шла как раз туда, куда им было нужно. Витя, трясясь как осиновый лист, вытащил из кармана оружие и взвел боек.
        - Пошли?
        Идти вниз было страшновато. Рядом потеряно топтался Олег. Его кистень среди плотных стен ветвей был бесполезен. Парень повесил сумочку себе на плечо и вытащил ножик.
        - Пошли.
        Витька молча посмотрел на стоявшего позади Олега мальчишку и промолчал. Подросток был в своем праве. Он шел спасать свою семью, и на мнение чужих взрослых ему было наплевать.
        Чутье инструктора по горному туризму Данияра подвело. Он решил не ломиться, словно лось, напрямик через кусты, а аккуратно и тихо пройти по траверзу склона. Если бы не тропка, которую случайно нашел Витя, то, скорее всего они бы троицу самовольщиков опередили, а так вся основная группа бойцов под предводительством Мельникова безнадежно отстала.
        Тропа вильнула влево, потом вправо и вывела мужчин на небольшую полянку, находившуюся у самого подножья холма. Прямо перед выходом к стоянке людей рос лохматый зеленый куст, который надежно укрывал Витю и Олега. Егоров нервничал, не понимая, куда запропастились остальные бойцы. Олег тоже чувствовал себя не в своей тарелке, и только мальчишка рвался вперед.
        - Ком! Ком!
        'Ком-ком...'
        Витя шепнул другу, тот крепко взял мальчишку за руку и жестом велел замолчать. Витя глубоко вздохнул, мысленно перекрестился и осторожно выглянул из-за куста.
        Лагерь был как на ладони. От укрытия до ближайшего часового было метров сто, не больше. Второй дежурный находился в самом дальнем конце стоянки, а третий хрен ни на что внимания не обращал. Он лежал на спине, а на нем задорно прыгала блондинка.
        Черт его знает какая муха укусила Витьку в тот момент, но план сложился сам собой за доли секунды. Дальше в ход пошли приемы и жесты из фильмов про нелегкие будни американского спецназа.
        'Ты'
        Палец уперся в грудь Йоахима.
        'Идешь'
        Пальцы пробежались по земле.
        'Туда'
        Витька показал на лагерь. Мальчишка с очень серьезным видом кивал, мол, ясно, я все понял.
        План был прост - ловля на живца. Мальчик должен был показаться часовому, 'испугаться' и тихо, без криков, прихрамывая побежать назад, в кусты. Где часового и будет ждать афигенный сюрприз в виде женской сумочки с камнями.
        Егоров обернулся и с надеждой посмотрел на заросли на склоне. Темно-зеленая листва, в рассветных сумерках казавшаяся почти черной, шумела и никаких признаков разумной жизни не подавала.
        'Блин!'
        Момент упускать было нельзя.
        Все пошло, как обычно, через задницу. Часовой, увидев 'бесхозного' ребенка, удивился и побежал его ловить, но перед этим заорал благим матом, подняв на ноги и любителя экстремального секса и всю спящую братию.
        Йоахим пронесся мимо, по настоящему подвизгивая от страха. Дикарь несся следом очень быстро и со зверским выражение на лице.
        Бац!
        Сумка, со свистом описав полукруг, встретилась с головой преследователя. Витька только и успел подумать, что выражение 'харя треснула' иногда следует понимать буквально. 'Неандертальца' будто сбило грузовиком. Он очень красиво распластался в полете ногами вперед и громко, спиной и затылком, ударился о землю.
        'Этот готов'
        Витя вышел из-за куста, посмотрел, как прямо на него бежит еще пара воинов и очень спокойно поднял ракетницу, выбрав того, что был без штанов и с достоинством наперевес. Заметив краем глаза, как рядом раскручивается мега кистень, он как следует прицелился и с расстояния в четыре метра всадил врагу ракету аккурат между глаз.
        Хлоп! Шшшшух! Бац!
        Дикарь повторил полет предшественника, свалившись без единого звука.
        - Ложись!
        Уже падая на землю, Витька отстраненно подумал.
        'Это мне?'
        Над головой пролетел снаряд. Олег не стал дожидаться, когда вооруженный длинным копьем детина добежит до него, и просто швырнул тяжелую сумку во врага. Рыжий, густо заросший и бородатый дикарь крякнул и сложился пополам.
        - А ну пошли, нах!
        Витька снова упал. Еще ниже. На пятую точку. В другую сторону от тропы улетел Олег, а мимо, топоча словно стадо носорогов, наконец-то пронеслись мужики.
        - Урррра!
        - Бей!
        - Ааа!
        - Бляаааа!
        Неандертальца на тропе убили походя. Лежавшего без чувств дикаря пару раз проткнули копьями и не глядя несколько раз шваркнули по черепушке мечами и дубинками. Бежавшая из лагеря подмога, увидев, что все часовые полегли, остановилась и ощетинилась мечами и копьями. Неизвестно, чем бы закончилась эта стычка для ребят Мельникова, но тут сзади на дикарей обрушился град камней, палок, комков земли и проклятий. Не ожидавшие такой подлянки туземцы разбежались в разные стороны и тут же были перебиты десантниками. Мельников тупо снес своим ломом ближайшего к нему 'индейца', а остальные бойцы просто забили врагов палками.
        Победа была полнейшая.
        Витя сидел у костра и на счастливую суматоху, творившуюся в немецком лагере, внимания не обращал. Больше того - идти к людям, принимать заслуженные похвалы и благодарности у него не было ни малейшего желания. Брататься и обниматься с грязными побитыми 'замусоленными' немцами он, честно говоря, брезговал.
        В стойбище стоял ор. Стоны, смех, плач, вопли. Все это смешивалось в такую жуткую какофонию, что хотелось заткнуть уши и бежать куда подальше. Столько горя и боли изливали друг другу люди, что волосы вставали дыбом и без всякого перевода.
        Витька заткнул уши.
        Стало, действительно, легче. Егоров с сочувствием посмотрел на турка, пытавшегося объяснить кто они и откуда. Его не слушали. Его тискали, обнимали и целовали. Йоахим успел сообщить обезумевшим от счастья родителям, что почти все дети живы и те пытались качать всех попавшихся им на пути десантников.
        Рядом без сил свалился Олег. Глаза у него были круглые, а голос нервно дрожал.
        - Дааа... видать сурово им пришлось.
        От десятков холмиков у подножия горы несло таким 'могильным' холодом, что Виктор зябко повел плечами.
        - Дааа... видать сурово.
        - Виктор, иди сюда!
        Из центра немецкого стойбища махал рукой Мельников.
        После того как первые, вторые и третьи страсти улеглись, а Дима-сан пришел в себя после первой в его жизни 'боевой' схватки, ему остро захотелось сделать три вещи.
        Попить.
        Умыться.
        И надавать Витьке по шее.
        Однорукий здоровяк, на котором не отрываясь, висел Йоахим, сориентировался в этом бардаке первым. Висевший над лагерем гомон он пресек громкой руганью, пинками и отрывистыми командами.
        Мельников открыл рот. Рыдавшие минуту назад женщины, подростки и немногочисленные мужчины кое-как утерли сопли и слезы, поднялись на ноги и выстроились в некое подобие строя. Однорукий пролаял несколько команд, и народ организованно рассыпался на несколько частей. Мужчины понеслись убирать тела, женщины частью ринулись в воду, частью занялись помощью особо пострадавшим, и никакой неразберихи и толчеи при этом не было.
        Мельников представил, что бы творилось после таких событий в его лагере, и грустно шмыгнул носом. Об этом даже думать было боязно. Мужчина напился из родничка, смыл с себя грязь и пот и, шумно отфыркиваясь, огляделся.
        'Где ж ты...'
        - Виктор, иди сюда!
        'Ща я тебя...'
        С Егоровым вышел облом. Сенсею хватило одного взгляда в равнодушные глаза Вити, чтобы понять - ему похрен. Причем все и совсем. А еще командир увидел в глазах своего подчиненного хорошо скрытую СНИСХОДИТЕЛЬНУЮ усмешку. Дима поперхнулся и резко сменил тему.
        'Да. Точно. Победителей не судят'
        Витька, как ни крути, был победителем.
        - Ну что, Виктор... э...
        - Сергеевич.
        - ... Сергеевич. Пойдем смотреть, что тут да как?
        Уже через час все планы, которые выстроили шеф и его новый первый зам полетели в тартарары.
        Витька, втайне офигевая от своего нового статуса, с еще большим удивлением выяснил, что идей, что же делать 'после того как' у Димы не было вообще. Мельников ввязался в драку сам и ввязал в нее своих людей, не имея ни малейшего представления, как быть со спасенными немцами дальше.
        Сначала они, конечно, решили вывезти всех немцев к себе.
        - В тесноте, да не в обиде, да, Вить?
        - Да, Дим. А жрать что будем?
        Затем они подумали и решили, что нечего в чужую жизнь лезть и что привезти оставшихся детей сюда, куда проще, чем увезти отсюда полсотни человек. На острове кроме десантников было пятеро мужчин, тридцать одна женщина и пятнадцать детей и подростков. И как такую ораву перетащить за тридевять земель на лодочке ни Виктор, ни Дмитрий не знали.
        А потом их позвали на обед, и все встало с ног на голову. Всего за один час десяток женщин и подростков набрали на ближайшей отмели креветок, нарвали в лесу каких-то плодов и сварили в большущем глиняном горшке (очень коряво слепленном, надо сказать) восхитительный супчик! С корешками, листиками и прочими травками. Когда Витька сметелил вторую тарелку и стал способен воспринимать вкус, то он с изумлением понял - эта 'ушица' по вкусу здорово смахивала на так любимый им тайский том-ям.
        - Гюнтер, скажи, а у вас с пищей всегда так хорошо или только по праздникам?
        Оказалось, что 'да'. Местные воды просто-напросто кишели рыбой, омарами, гигантскими креветками и прочей морской живностью. Немцы, наблюдая за дикарями, определили три вида съедобных плодов и довольно много растений и трав, которые 'индейцы' и 'неандертальцы' активно употребляли в пищу. Рецепт супчика женщины тоже подсмотрели у врага.
        - Ja. - Счастливый папаша прижал к себе сына, а Йилмаз, сытно отдуваясь и икая, перевел. - Здесь всегда так. А там, - немец махнул культей на джунгли, - пальма растет. Веерная. Лист оторвешь - сок сладкий бежит. Как сахар.
        Турок непроизвольно причмокнул.
        - Шекер. Ммммм...
        Витька посмотрел на зависшего Диму.
        'Приезжайте к нам на Колыму'
        'Нет. Уж лучше вы к нам'
        - Дима, надо нам сюда перебираться.
        С отплытием назад все дружно решили повременить. Даже метавшие на Витю бессильно-ненавидящие взгляды Данияр и Игорь на время забыли про него и отвлеклись на гораздо более важное дело - осмотр острова, который было предложено именовать Новая земля. Сами немцы, обитавшие здесь уже больше недели, остров так толком и не осмотрели, а с появлением дикарей это стало невозможно.
        А посмотреть здесь было на что. За два дня три маленькие поисковые партии исходили клочок суши вдоль и поперек, каждый вечер докладывая Сенсею об увиденном. Дима-сан, отъедавшийся на халявных харчах, только кряхтел от удовольствия. Островок оказался больше, чем они думали. Почти пятнадцать километров в длину и три - в ширину. Разведчики доложили о еще двух найденных родниках питьевой воды. Правда, совсем маленьких и хилых и об одном неслабом ручье, почти что мелкой горной речке, которая сначала прыгала по склону самой высокой горки, а затем петляла по маленькой уютной долинке, находившейся меж двух длинных холмов. Долина лежала на другой стороне холмистой гряды и, расширяясь, выходила к уединенной бухте со стороны лагуны.
        Немцы, прознав о том, что русские присматривают себе место для стоянки на этом острове, и вообще, думают о том, чтобы окончательно сюда перебраться, немедленно возликовали и стали оказывать своим спасителям совсем уж пристальное внимание, потому как оставаться здесь в одиночку они откровенно боялись. На генеральную рекогносцировку пошли все, кто мог осилить восьмикилометровый путь по джунглям и холмам. В лагере на берегу остались лишь те, кому 'оккупация' далась особенно тяжело. Через три часа ползанья по кустам, колючкам и крутым склонам Витя проклял все на свете, но, в итоге, дело того стоило. Отряд из одиннадцати десантников и трех немцев, судорожно дыша и обливаясь потом, перевалил через центральный гребень, продравшись через непроходимые джунгли, и увидел...
        - Мать честная!
        Витька не смог сдержаться и завернул заковыристую фразу. Остальной народ его радостно поддержал на разных языках и рванул вниз по склону. Долина лежала перед ними, как на ладони. Плоская, покрытая редкой пальмовой рощей, она была не больше полутора километров в длину и, на невооруженный взгляд Вити, метров семьсот-девятьсот в ширину. Дальний край упирался в лагуну, заканчиваясь белоснежным пляжем, а между редкими кронами деревьев виднелась причудливо изогнутая лента ручья.
        Лак украдкой посмотрел на большого белого. Лак всегда гордился тем, что он хорошо воспитан, а, как известно, воспитанные ЛЮДИ не должны проявлять излишнее любопытство. Пусть даже и в отношении фаангов. Этот старый толстый и лысый фаанг отличался от остальных, которых Лаку довелось видеть в своей долгой жизни. На нем была дорогая и бессмысленно сложная одежда, на лице его светилась печать ума, а вместо ухающей речи южных дикарей, он говорил на непонятном, но вполне членораздельном языке.
        Старый Лак вздохнул и утер пот. Здесь, на вершине мира, было очень жарко. Вода на корабле давно закончилась и если в ближайшие день-два они ее не найдут... дальше, младшему резчику Лаку, даже думать на эту тему не хотелось.
        Всю свою долгую жизнь резчик Лактаматиммурам провел в монастыре, обучая послушников и занося на темные деревянные дощечки знания и мудрые мысли почтенных наставников. Жизнь в королевстве неспешно текла своим чередом и, казалось, ничего в ней не менялось, но цепкий и острый ум резчика стал замечать, как постепенно стали исчезать отчеты о далеких походах, о новом строительстве или об основании новых поселений. Напротив, все чаще в монастырь приходили просьбы о помощи. Крестьяне просили железные инструменты, военные (!) требовали оружия, строители - топоры, пилы и гвозди, на что старший кузнец Бат лишь пожимал плечами.
        Железа не было. Единственный известный в обитаемом мире источник железа - склоны священной Путы, давно иссякли. Поговаривали, что где-то далеко на севере железо встречалось не только в виде самородков, но мало ли чего говорят про север!
        Год шел за годом и однажды Лак, получив заветный ранг младшего резчика, с горечью понял, что такая жизнь ему более не интересна. Что ему душно и скучно и хочется чего-то нового.
        'Мне уже пятьдесят. Сколько еще? Пять лет? Десять?'
        Семьи у него не было, зато имелось четыре племянницы - дочери родного брата, в которых он души не чаял. Брат, надрываясь, обрабатывал свой клочок земли, отвоеванный у джунглей, но семья все глубже и глубже сползала в нищету.
        И Лак решился. Он отправился к Настоятелю и попросил его отпустить. Получив разрешение и пожелание счастливого пути, младший резчик отправился к морю, в надежде завербоваться на корабль, идущий на юг. Но, как оказалось, услуги человека, в совершенстве читающего звезды и говорившего на трех языках, никому не были нужны. Владельцы судов смотрели на него как на сумасшедшего и гнали прочь, потому что на юг, за великое море уже давным-давно никто не ходил. После исчезновения в тех водах великого флота отца нынешнего короля, туда никто не рисковал соваться. Бывало там промышляли охотники за железным деревом, черная и тяжелая древесина которого ценилась на вес королевского сплава, и ловцы жемчуга, но... но, но, но. Это было слишком опасно - на вершине мира, места к которому, как известно, ближе всего находится светоч, стали появляться фаанги. Жестокие, огромные белые животные, видом своим отдаленно напоминавших людей. Очень многие ловцы и охотники сложили свои головы при встрече с ними. А о привычке фаангов отрезать головы своим жертвам Лак знал очень хорошо. В темницах монастыря содержалось полсотни
дикарей разных племен, которых использовали при обучении военных переводчиков. Частенько младший резчик вместо того, чтобы резать очередной отчет об уборке риса, слушал речи учителей, тихонько повторяя ухающие междометия фаангов вслед за учениками.
        Вот за эти знания его и взяли в экипаж катамарана 'Птица'. Птичка эта была мелкой, старой и ободранной. Когда-то давно это было вспомогательное посыльное судно королевского флота, а теперь - собственность капитана Кхапа, человека серьезного, обстоятельного, но... небогатого. Кроме бывшего королевского военного моряка Кхапа и самого Лака, в экипаже были сплошь вчерашние крестьяне - молодые парни из той деревни, откуда был родом капитан. Десяток гребцов откровенно трусил, но будущие барыши, маячившие перед их глазами, заставляли этих черноногих сборщиков риса храбриться и через силу выполнять свою работу.
        Цель у отставного военного Кхапа была проще некуда - уйти на юг, найти остров с железными деревьями и отрубить два, а лучше три десятка, веток потолще. Для этой цели капитан одолжил у ростовщика топорик из королевского сплава. Сплав был плохой. Желтого металла в нем было куда больше, чем белого, отчего рубящая кромка была слишком мягкой, но делать было нечего - за железный топор просили столько, что проще было утопиться.
        А потом случилось ЭТО.
        На двадцатый день похода на юг, когда до заветного западного архипелага оставалось совсем немного, они услышали песню неба. Вернее, услышал песню только он, Лак. Остальные никогда не слышали этот тяжелый басовитый звук, что проникал сквозь кожу в самую душу. Лак слышал эту песню в далеком детстве. Ее ему, маленькому босоногому мальчишке, пел белый фаанг, который жил несколько лет в их монастыре. Маленький Лак убирал в его комнате и старательно запоминал грубый резкий язык странного фаанга по имени Том, а потом сумел подсмотреть, как старый король, после разговора с его господином ушел в глубокой задумчивости.
        А через три месяца на юг ушел великий флот.
        Лак был умным мальчишкой и складывать пять и пять умел хорошо. После гибели королевского военного флота он никогда и никому не рассказывал о том, что видел и слышал. Никто не знал, что после казни Тома он остался единственным носителем неизвестного языка.
        По небу плыли птицы. Огромные птицы, на огромной высоте. За ними тянулись длинные белые хвосты, а следом с небес лилась торжественная песня. Идиоты-гребцы повалились навзничь и в страхе завопили, и даже сам капитан Кхап был испуган, но только не он, младший резчик Лактаматиммурам. Он приложил все свои силы, призвал на помощь все свое красноречие, но убедил капитана отвернуть от вожделенной цели и пойти следом за ЖЕЛЕЗНЫМИ птицами.
        Это был такой аргумент, против которого не играл даже суеверный страх необразованных крестьян. 'Птица' развернулась и понеслась вслед за улетевшими птицами, которые держали свой путь в самое сердце мертвых земель.
        Фаанга, который назвал себя Петом, они нашли на берегу в устье огромной соленой реки, впадавшей в великий залив огня. Почему этот милый кусочек моря так назывался - никто не знал. По поверьям, здесь бушевали самые страшные бури, били самые жуткие молнии и случались самые невероятные вещи. Но мало ли чего говорят о далеком юге! Вон, капитан Кхап, например, зло высмеял своих матросов за истории о драконах, на которых с далекого юга приплывали дикари фаанги.
        - Молчать, придурки! Я видел много дикарей, но все их корабли - это захваченные суда таких как вы бездельников и трусов. Отставить разговоры! Я лишь один раз видел построенное ими судно и, клянусь Светлым, более жалкого зрелища я не встречал. А голова на носу... бывает, - капитан зыркнул на парней так, что те сложили отрицающий знак спасения, - они вешают головы своих врагов на нос лодки. И все!
        Следующие двадцать дней были самыми тяжелыми в жизни Лака. Катамаран добрался до северо-западной оконечности южной земли, обогнул скалистый берег До, мыс Пом и вошел в большой Залив. Только эта небольшая часть южной земли и была известна капитану. Сюда очень редко наведывались охотники за жемчугом, да когда-то давно, еще при старом короле, здесь побывал военный корабль с резчиками на борту, которые и описали эти места.
        Фаанг сидел у самого края воды, свесив голову и ничего, по-видимому, не замечал. Он даже не отреагировал на крик впередсмотрящего. Он просто сидел под палящими лучами солнца на белоснежном соляном берегу и мычал. Рядом с ним лежал еще один фаанг. Мертвый и распухший. Кхап, поняв, что река, которую они нашли, СОЛсНАЯ, взъярился и хотел убить полуживого дикаря, но Лак его удержал.
        У мертвого фаанга матросы нашли искусный кусочек железа, из которого при нажатии появлялся огонек и непонятный железный предмет, пахнущий странным маслом. Точно такие же вещи они забрали и у живого. Если бы не отсутствие воды и близкая смерть от жажды, то поход уже можно было считать сверхуспешным. Только за этот металл можно было купить большую и богатую деревню!
        Пет почувствовал взгляд Лака и мутно посмотрел на него в ответ.
        - Ауыооааау а?
        - Не понимаю, - резчик улыбнулся и протянул белому свою флягу с остатками воды, - не понимаю я тебя!
        Фаанг говорил на языке. Незнакомом, но раздельном, четком и ясном. Лак, в ответ, попробовал говорить на языке Тома, чем заслужил изумленный взгляд капитана и еще большее удивление Пета. Тот явно узнал некоторые слова, но ответить не смог, показав знаками, что не знает этой речи.
        - Лак, что он говорит? - Капитан был хмур и часто оглядывался назад.
        - Не знаю. Этот язык мне незнаком. А... А что?
        Кхап помянул тьму и показал пальцем за корму корабля. На горизонте едва виднелась маленькая черная точка.
        - Фаанги. Мне очень жаль Лак, но историю о походе на юг тебе вырезать не удастся.
        Глава 8.
        - Мама! Мама! Там лодка, наша лодка! Там ПАПА вернулся!
        Антошка прибежал с пляжа, взволнованно размахивая руками и подпрыгивая на ходу. Вместе с ним в лагерь прибежали остальные, загорелые до черноты мальчишки, которые гоняли мяч у залива. Народ зашумел. Жены ушедших мужчин побежали на пляж, а остальные принялись спешно разогревать скудные остатки завтрака, чтобы накормить путешественников.
        - Мам, ты слышишь?
        Сын тормошил ее за рукав. Катя кивнула, заторможено глядя сквозь сына.
        - Слышу милый. Это точно наша лодка?
        - Да мам. Я - на пляже.
        Об Игоре Екатерина и не думала. Все ее мысли занимал другой человек. Она гнала эти мысли прочь, но они снова и снова лезли ее в голову.
        'Я. Тебя. Люблю!'
        Катя все время вспоминала эти слова. Она ругала себя, ругала этого... этого... каланчу. Нескладного, хилого, уродливого, тощего... Недостатки в Вите Катя выискивала с маниакальной страстью, желая найти железный повод НЕ ДУМАТЬ о нем. О его словах.
        Недостатков в этом мужчине было хоть отбавляй, но, странное дело, чем больше она о нем думала, тем сильнее притягивал ее этот человек.
        Екатерина встряхнулась, вздохнула, взяла свою сумку и решительно пошла в ближайшие заросли переодеваться.
        Первым делом было решено перевезти по морю к новому месту жительства немцев. Гнать пешком избитых и измученных людей у Мельникова не поднялась рука. Немцы, узнав о том, что 'русские' (а среди десантников, почему-то, большинство составляли азиаты) нашли роскошное место на дальней стороне острова, собрали делегацию, которая от имени всего германского народа заверила Сенсея в любви, дружбе и преданности и попросила разрешения перебраться на новое место жительства.
        Мельников крякнул. Среди полусотни выживших немцев у, как минимум, десяти человек, были серьезные проблемы с психикой. Видеть в своем будущем доме сумасшедших Дима-сан не желал, хотя, чисто по-человечески, сочувствовал этим беднягам и жалел их.
        Переезд немцев занял два дня. Людей не торопясь, небольшими партиями везли вокруг острова и тут же отправляли на 'стройку века'. Остававшиеся на старом месте разбирали навесы и добывали еду, которой требовалось очень много. Надо было кормить переселенцев-строителей и, кроме того, русский начальник велел собрать в дорогу полный короб копченой и вяленой рыбы.
        Место для нового поселка выбрал лично Сенсей. В полукилометре от моря, в самом центре долины. Пальмовая роща здесь была особенно редка, так что создавалось впечатление, что это просто чистое поле, на котором, по какому-то недоразумению, растут отдельные деревца. Самым приятным сюрпризом было наличие отдельного источника, бившего из земли неподалеку от речки. Когда Витя увидел этот ручеек, то мысленно сказал себе.
        'Здесь'
        - Здееееесь!
        Дима-сан указал себе под ноги и объявил о том, что вот тут-то они и будут теперь жить.
        - Витя, надо поговорить, - Мельников возник из темноты и присел возле костра Егорова, многозначительно покосившись на Олега и Йилмаза, который прочно прилепился к их небольшой компании, - лично.
        Витька пожал плечами.
        - Говори. У меня от друзей секретов нет.
        Олег прошептал турку на ухо перевод. Тот белозубо улыбнулся и закивал.
        - В общем, дело такое... - Мельников старательно формулировал свои мысли - портить отношения с Егоровым и Ко ему было не с руки. - Ты - хороший человек. Правильный. Я уверен, мы с тобой подружимся, так?
        - Хм. Так.
        - Но есть одно но. Данияр. Пойми - он мне не просто друг. Мы вместе выросли и он мне брат. А человек он злой и память у него хорошая, понимаешь?
        - Понимаю.
        - В ваши дела с Игорем я не полезу, так что сам понимаешь - у тебя здесь есть пара недругов, которым ты поперек горла. На Игоря мне насрать, но когда Даник полезет с тобой разбираться, а он обязательно полезет, когда переезд закончится...
        - Обломится он.
        Олег скрипнул, прокашлялся и продолжил.
        - Я ему башку оторву.
        Дима-сан сжал кулаки, закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти.
        - Вот о чем я и толкую. Будете убивать Гошу - нет проблем, но за брата я впрягусь. И тебе, - Сенсей мрачно посмотрел на дизайнера, - я голову сам оторву. А это нам не нужно. Никому.
        Витька закатил глаза к небу, пересчитал пару десятков звезд, все понял и поинтересовался.
        - И?
        'Интересно, мы одинаково думаем или нет?'
        - Виктор Сергеевич, давайте обсудим один бизнес-план.
        Они договорились. Витька и Олег уходят вместе с Мельниковым на Большую землю и остаются там.
        - Кого с собой уговорите - ваше дело.
        Сенсей прозрачно намекнул на Олю и Катю.
        - Вы потрошите самолет. Я раз в неделю прихожу к вам на остров и привожу еду. Рыбу, креветки. Здесь для вас мы строим жилье. Когда с самолета уже будет нечего брать - переберетесь сюда. Даник к тому времени остынет, да и я с ним потолкую. С Гошей - сам разбирайся. Как хочешь. Идет?
        Мельников протянул руку. В свете костра заросший густой щетиной мужчина выглядел как настоящий дикарь. Большой, сильный, страшный.
        Егоров усмехнулся. Раньше, в прошлой жизни, он, конечно, согласился бы только из-за одного внешнего вида собеседника. Но не теперь.
        Чувствуя себя равным, он пожал каменную ладонь качка.
        - Договорились.
        С Дмитрием Мельниковым они думали совершенно одинаково и от этого уважение к Сенсею у Вити только выросло.
        - Да... и вот что, Вить, - Мельников смущенно потер свой сломанный нос, - ТВОЮ лодку я у тебя, все-таки, экспроприирую.
        Обустройство лагеря на Новой земле заняло у команды Димы Мельникова четыре дня. Все это время Сенсей не отпускал от себя Витю ни на шаг, опасаясь за его жизнь. Следом за другом хвостом ходил Олег, а за Олегом, почему-то, турок. Вот так вчетвером они и руководили закладкой поселка.
        Мельников разметил при помощи немцев улицу. Указал, где будет находиться общественная кухня, где будет помывочная, а где - общественный туалет. После чего, свалив все дела на Данияра, велел друзьям грузить на лодку продовольствие, заготовленное местными аборигенами, и грузиться на нее самим. Все остальные десантники должны были оставаться уже на новом месте, помогая строить навесы и добывая пищу. Сенсей посчитал, что их троих будет достаточно, чтобы дойти на веслах до своих.
        - Течение нам поможет. Дикари втроем дошли и мы дойдем.
        Витька только пожал плечами. Все уже было тысячу раз обговорено, и дальше толочь воду в ступе не имело смысла. Они везут туда еду, оттуда - людей.
        Ленинградская 'дорога жизни' в тропическом варианте.
        Действительно, до острова, где их с тревогой ожидали, лодка добежала всего за одни сутки. Ветер был попутным, и работать на веслах практически не пришлось. Витька периодически сменял на рулевом весле Диму, а Олег и увязавшийся с ними Йилмаз всю дорогу продрыхли, укрывшись от солнца циновкой.
        Желание турка уехать с ними назад всех очень сильно удивило. Летчик уперся и ни в какую не желал оставаться в новом поселке, мотивируя это тем, что ему непременно надо обо всем доложить командиру. Сенсей удивился, но дал добро.
        Они прошли, не останавливаясь, обезлюдившую Малую землю. Мимо торчащего из воды кончика хвостового оперения самолета. Проскочили, бешено орудуя веслами, бурный пролив и вышли к бухте, возле которой был разбит лагерь.
        На берегу их встречало все население острова. Увидев, что на лодке всего четыре человека, толпа заволновалась. Раздались крики и причитания.
        Егоров чертыхнулся, вылез на нос корабля и, сложив ладони рупором, заорал.
        - Все хорошо! Все живы-здоровы, все...
        Ликующий рев встречающих заглушил его последние слова, которые едва не застряли у него в горле. В стороне от основной массы одетых 'по пляжному' людей, стояла ОНА.
        Катя выглядела так, будто она стоит посреди ультрасовременного аэропорта в очереди на регистрацию. Белые джинсы, белая курточка. Босоножки на умопомрачительно высоком каблуке. Укладка на голове и... макияж.
        Витя, не чувствуя под собою ног и не видя ничего вокруг, 'сошел' с идущей к берегу лодки и, барахтаясь в воде, рванул к встречавшей его женщине.
        Десятисантиметровые каблуки постоянно норовили провалиться в песок, так что стояла Катя на носочках. Это было тяжело и неудобно, но она не обращала на это никакого внимания. Сердце в груди стучало так, что, казалось, еще немного, и оно выпрыгнет из груди.
        'А если он... передумал, а если он...'
        Сказать, что Катя сомневалась в своем поступке - значит, ничего не сказать. Когда она заметила знакомую тощую фигуру, стоявшую на носу лодки и что-то кричавшую, у нее едва не отказали ноги, а потом...
        А потом Катя увидела, что он увидел ее. И что кроме нее для него в целом мире не существовало НИЧЕГО. Виктор смотрел на нее, как зачарованный, а потом сделал шаг, другой и неуклюже бултыхнулся в море.
        Катя счастливо, с громадным облегчением заплакала, а потом засмеялась.
        'Вот балбес!'
        'Балбес' плыл к ней и, захлебываясь в воде, что-то бессвязно кричал.
        Мужик ей достался неугомонный. Виктор занимал ее ночи напролет, выдыхаясь лишь под утро, когда и она сама была на последнем издыхании. Катя довольно улыбнулась - две недели такой физкультуры привели тело ее мужчины в превосходный вид. Правда, ныряльщика приходилось держать на усиленном питании, чтобы он вконец не обессилел, но дело того стоило - у Витеньки вместо дряблого брюшка появился каменной крепости пресс.
        Катя зевнула. До ее смены готовить было еще три часа и она могла поспать. Уже проваливаясь в сладкий сон, женщина подумала.
        'Как он это выдерживает? Двужильный он что ли?'
        Сам 'двужильный' ныряльщик, в это время сидел на берегу моря и глупо улыбался. Ему было так хорошо! И так плохо! Каждое утро он буквально за шкирку отрывал себя от Кати, заставляя идти себя на 'работу'.
        Женщина ему попалась ненасытная. Что они вытворяли каждую ночь - описать было невозможно. Да Витька и не пытался это вспоминать. Во-первых, следующей ночью будет еще лучше, а во-вторых, кроме сплошных фейервеков перед глазами он ничего и не помнил.
        Егоров посмотрел направо-налево, убедился в том, что его никто не видит и со стоном повалился на спину.
        'Пять минут. Пять минут и...'
        Виктор уснул, даже не успев додумать свою мысль.
        - Ромео, подъем!
        Витька продрал глаза и ошарашено осмотрелся. Над ним стоял Олег и насмешливо улыбался.
        - На обед пора.
        - Какой обед?
        - Вкусный.
        Витька посмотрел на часы и покраснел. Вместо пяти минут он честно проспал четыре часа под южным солнышком. И никто его не разбу...
        - А чего не разбудили?
        - Да ну, - Олежка ухмыльнулся и подмигнул, - вы всю ночь на весь остров орали. Ну я и подумал - нехай отдыхают.
        Смысл сказанного дошел до сонного Вити только через пару минут. Он покраснел еще больше, схватился за голову и, задохнувшись от ужаса, переспросил.
        - На весь?
        - На весь, на весь. Не боись, Оля проконтролировала - Антошка спал.
        - Уфф!
        Витька снова повалился на спину
        - Ладно, пошли, пообедаем, да делом займемся.
        Дела у Вити и компании шли по-всякому. Если на личном фронте у всех все было хорошо, то добыча затонувших вместе с самолетом 'сокровищ' шла со скрипом. Все, что лежало близко и легко доставалось, Витя поднял на поверхность еще до освободительного похода. А за последние две недели он только и сумел, пощипать кормовую кухню да собрать с кресел маленькие синтепоновые подушечки. Еще Витя прибарахлился тремя десятками пластмассовых подносов с использованными тарелочками и вилками.
        И на этом пока было все.
        Мельников, появлявшийся у лагеря на Малой земле раз в четыре дня, выгружал корзину с продуктами для островитян, скорбно чесал в затылке, глядя на куцые трофеи, и плыл дальше - забирать с большого острова очередную партию переселенцев.
        На обед, длившийся обычно не менее двух часов, собиралась вся компания. Глава 'поисковой партии', как называл их Мельников, Виктор, Катя, Антошка, Олег с Олей и Йилмаз, который поговорил со своим капитаном, подумал-подумал, да и остался. Чему Витька был несказанно рад, ибо еще одной пары мужских рук им очень недоставало. Так дело и шло. Витя, Катя и Оля занимались нырянием, Олег пасся на отмелях, пытаясь прокормить небольшую общину, Антошка был официальным 'костровым', а Йилмаз - водовозом. Турок, оседлав старый плотик Мельникова, совершал ежедневные чартерные рейсы через пролив к роднику и обратно. Была в их маленькой компании еще одна девушка. Турок, снова всех удивил. Вместо ожидаемой соотечественницы-стюардессы, тридцатилетний пилот уговорил остаться с ним семнадцатилетнюю племянницу тети Ули Жанну. Девушка эта была высоченная, тонкая и абсолютно плоская. Типичная 'вешалка' по определению Вити.
        Жанна повязала на голову косынку (не хиджаб, а так... 'по колхозному') и объявила, что она отныне, как и всякая восточная женщина, будет следовать за своим 'Йилмазиком' повсюду. Народ коротко поржал и посочувствовал турку, ибо жительницы Казахстана, а особенно больших городов, вспоминали о том, что они 'восточные женщины', только когда им это было нужно. А потому, назначенная ответственной за кухню девушка, щеголяла в платочке, и в таком матершинном полупрозрачном сарафанчике, что летчик за нее постоянно краснел. Впрочем, хохотушка Жанна быстро пришлась ко двору и стала на острове своей.
        Насытившись, все повалились под навес, пережидая полуденную жару, и только мальчишка усвистал гонять по пальмам ящерок.
        - Вить.
        - Мммм?
        - Что дальше делать думаешь?
        Вопрос был по-существу. У Егорова враз слетел навалившийся было послеобеденный сон. Олег был прав, надо было что-то решать. Или бросать затею с нырянием и перебираться в новый поселок, или...
        Мысль у Вити на эту тему была. Обобрав салон, собрав все вещи с багажных полок, раскурочив кухню, гардероб и туалет, он пришел к выводу, что на самолете осталась лишь одна достойная цель. Отсеки с багажом. Ныряя, Витя хорошо рассмотрел люк кормового багажного отделения. Почти в самом низу фюзеляжа, он висел над песчаным дном всего в каких-то сорока-пятидесяти сантиметрах. Лезть под брюхо самолета, который держался только на выступающих вниз двигателях, было страшно. К тому же люк был на три метра ниже входа в салон, что для Вити было существенно. Носовой люк был недоступен - 'Боинг' лежал, зарывшись носом в песок и к переднему багажному отсеку хода не было. Правда, как-то Йилмаз обмолвился, что в грузовые отсеки можно попасть и из салона, но на поиск замаскированных в полу люков у Вити просто не было времени.
        Вообще, Витька здорово наловчился нырять. Теперь опуститься на двенадцатиметровую глубину, забраться внутрь самолета и пробраться к кабине пилотов, для него было обычным делом. Егоров спокойно, без надрыва задерживал дыхание на две с половиной минуты, а рекордом для него были сумасшедшие три минуты десять секунд, по часам на руке у Кати.
        Правда сначала ему пришлось приходить в себя минут десять, потом получать выволочку от перенервничавшей женщины, а потом клясться, что он 'никогда больше!'...
        Егоров перекатился на живот и посмотрел на летчика.
        - Ил, а скажи, пожалуйста, в какую сторону открывается люк багажного отделения?
        Если бы турок ответил, что наружу, то Виктор, пожалуй, дал команду сворачивать лагерь, но Йилмаз только довольно потер ладони.
        - Внутрь!
        Это была новость на миллион. Еще одним миллионом в копилку хороших новостей было то, что лайнер турецкой авиакомпании был, так сказать, бюджетной комлектации. На нем отсутствовали механизмы электропривода открывания люков. Все, что требовалось от Вити - это нажать на аэрозащитную пластину, сунуть руку под рукоятку и, потянув ее на себя, немного повернуть против часовой стрелки.
        Йилмаз настолько возбудился от решения шефа, что соорудил из прутьев макет рукоятки и наглядно показал Вите как нужно открывать люк.
        - Когда повернешь рычаг, люк начнет уходить внутрь. Там установлен механический доводчик - он сработает в любом случае. Но там вода...
        'Ага. Люк пойдет медленно'
        - ... поэтому не жди и поднимайся сразу. Люк будет открываться долго. И еще, - летчик взволнованно ходил по пляжу, - чтобы его зафиксировать в верхнем открытом положении, тебе придется нырять снова.
        Витька безразлично пожал плечами.
        'Надо - значит надо...'
        - Чемоданы лежат в сетках. Они очень прочные и их придется резать.
        Олег, услышав об этом, ожил.
        - Возьмешь мой нож.
        Дизайнер каждый вечер точил свою железку о камень и привел лезвие в более-менее божеский вид. Витька же свой нож использовал лишь для потрошения рыбы и на такую фигню, как заточка внимания не обращал.
        Егоров уставился на бронзовое бедро Кати и задумался. В смысле навара - это был Клондайк похлеще багажных полок. Это был плюс. Но грузовой отсек был глубже и, вдобавок, заперт. Это был минус. Дыхания ему на такую работу точно не хватит. Это был второй, и гораздо больший минус.
        'А минус на минус, как известно, дает что?'
        - В общем так, народ. Мне нужен запас воздуха. Без него - никак. Думайте!
        Перед тем, как отплыть из нового поселка, Дима-сан преподнес Вите поистине королевский подарок. У Йоахима, оказывается, в ручной клади имелись очки для подводного плавания, трубка и ласты. Все эти богатства Мельников без зазрения совести позаимствовал у мальчишки и отдал своему ныряльщику. Ласты были маленькие и на здоровенные лапы Егорова налазили со скрипом, а очки удалось отрегулировать по ширине, так что проблема 'красных глаз' была снята. От давления очков на глазные яблоки получались очень милые 'очковые' фонари, но, по крайней мере, соль не ела глаза.
        Решение проблемы с запасом воздуха придумал Олег.
        - Сделаем воздушный мешок. Маленький, на три-четыре глубоких вдоха. Чтобы было можно нормально отдышаться. Если один твой вдох, - парень с сомнением оглядел широченную Витину грудь, - четыре литра, то нам нужно литров пятнадцать. Это объем обыкновенного ведра.
        - Хе, ведра то у нас нет.
        - Нет. Зато есть пластиковые мешки для мусора. Аж четыре штуки. Я смотрел - они целые.
        Народ завис, переваривая информацию, а потом дружно отверг идею Олега.
        - Неее...
        - Да как...
        - Да их разорвет...
        Дизайнер растеряно почесал репу, а затем жалобно произнес.
        - Ребят, давайте хотя бы попробуем.
        Первый мешок, который они втроем попытались утянуть под воду, лопнул, громко объявив мужикам, что они - идиоты. Витя, Олег и Йилмаз матюгнулись, утерлись и попробовали снова. На этот раз вложив друг в друга три оставшихся пакета и накрыв их немного разорванной по швам сумкой. Воздушный резервуар не лопнул и не травил воздух, но утопить его в немыслимо соленой воде лагуны было целой проблемой. В конце концов, совместными усилиями летчика, дизайнера и двух женщин сумку притопили, и Витька, поднырнув снизу, нормально отдышался в подводном воздушном мешке.
        В принципе - затея удалась, оставалось только понять, как эту штуку опустить на пятнадцать метров?
        Операцию по вскрытию багажного отсека проводили в полном составе и на двух плотах. Турок вывез будущий воздушный мешок к нужному месту и, при помощи Олега, утопил его. Грузом служил большой рюкзак, доверху набитый песком. Попытки тренировавшегося на мелководье Витьки вытрясти из него балласт, чтобы поднять рюкзак на поверхность закончились полным провалом. В смысле - вытрясти песок удалось, но на это потребовалось больше трех минут. Овчинка выделки не стоила.
        Выход предложила Катя. Груз надо было просто отцепить и оставить на дне, а воздушный колокол поможет ныряльщику подняться на поверхность.
        - Ты, главное, его не упусти. Хватайся за ремень и наверх. Понятно?
        - Угу.
        Витьке было не до ремней. Рядом, на маленьком плотике, сидела женщина умопомрачительной красоты. Его женщина. Еще здесь же была Оля, но на фоне Екатерины она просто исчезала.
        Витька оторвался от изучения Катиной груди и 'новым' взглядом посмотрел на то, что происходило вокруг.
        За месяц, проведенный на острове, он как-то перестал замечать синеву безоблачного неба, лазурные прозрачные воды лагуны, белый песок пляжа и великолепные пальмы. Все это было само собой разумеющимся и никакого интереса не представляло.
        И вдруг...
        'А ведь это - чудо!'
        Теплый ветер, шум листьев, ослепительные блики солнца на спокойной воде и белые крупинки соли на ее бронзовой коже...
        'Я - в раю!'
        - ... милый, ты меня слышишь?
        - А. Э. Слышу. За ремень - и наверх. Да. Так и сделаю.
        - А рюкзак Олег с Йилмазом потом веревкой вытянут.
        Все прошло, как по маслу. Виктор зацепился за свой груз, продышался и тихо ушел под воду. На дно он 'упал' быстро. Привычная навалившаяся тяжесть уже не мешала. Ныряльщик так же привычно продавил давление в ушах и, не выпуская из рук Олину майку с песком, пошел по дну к самолету.
        'Блин, какой он здоровый, оказывается!'
        Туша фюзеляжа, нависающая над головой, немного пугала. Слой холодной воды, лежавший у самого дна, вытягивал из тела тепло, заставляя Витю дрожать. Чтобы добраться до самого люка пришлось сначала согнуться в три погибели, потом встать на карачки, а затем и вовсе - лечь на живот.
        'с! Как холодно!'
        Витька оглянулся. Спасительный воздушный мешок застыл в пяти метрах позади, что придало ныряльщику сил и бодрости. Дрожь прошла, осталось лишь желание сделать все что нужно побыстрее и свалить отсюда к чертям собачьим.
        'То есть - наверх'
        Витька бросил груз и, цепляясь пальцами за песчаное дно и упираясь затылком в гладкий металл фюзеляжа, быстро пополз к вожделенному люку.
        'Пятьдесят три, пятьдесят четыре...'
        Аэропланка поддалась легко. Витя сунул в образовавшуюся щель ладонь, вцепился в рукоятку и изо всех сил потянул ее вниз.
        Бум!
        Вместо того, чтобы опустить ручку, тело Витьки резко пошло вверх и он крепко приложился затылком к металлу.
        'Десять, одиннадцать... ах ты падла!'
        Витя вцепился в рукоятку двумя руками и, извернувшись, уперся коленями в днище самолета. Тридцатисантиметровый рычаг немного подумал, а затем с легким щелчком подался вперед.
        'Давай, давай, давай!'
        Уже ничего не соображая, Егоров заученно повернул рукоятку.
        'Правая рука вверх. Левая вниз'
        Железяка зеленого цвета послушно провернулась на сорок пять градусов, щелкнула и встала на упор.
        Как Витька оказался в воздушном колоколе он не помнил.
        Воздух! Как это прекрасно! Это тк вкусно!
        Витька отдышался, свел глаза в кучку и снова нырнул. За то время, что он плавал к мешку и обратно механический доводчик приоткрыл дверку люка, показав темную щель в палец толщиной. Егоров вцепился пальцами за край проема и уперся спиной и затылком в тяжелую створку.
        'Ну же... давай, блин!'
        Люк нехотя поднялся еще сантиметров на пятнадцать, а затем пошел гораздо легче и быстрей. На полный подъем створки ушло секунд тридцать. Витька полностью разогнулся, зафиксировал руками люк над головой и осмотрелся.
        В багажном отсеке было темно и... и...
        'Ух ты!'
        Под потолком висел такой знакомый воздушный пузырь. Позабыв обо всех клятвах и обещаниях быть острожным, Витька немедленно забрался внутрь целиком и 'высосал' этот небольшой 'кусочек' воздуха.
        Сетки резать не пришлось. Ближайшую к нему он аккуратно отстегнул от креплений на потолке. Глаза привыкли к темноте, и Егоров прекрасно разглядел плотный штабель темных чемоданов.
        'Жадность фраера... шестьдесят... один, два, три, четыре... а, ладно!'
        Ныряльщик уцепился за ближайшую чемоданную ручку и, надрываясь и выпуская рвущийся из груди воздух, вытащил его из груды вещей.
        На то, чтобы доволочь свой объемистый трофей до 'лифта' ушло еще полминуты. Витька бросил чемодан на дне, схватился за ремешок и щелкнул замком.
        'Поехали! Ну я, блин, Гагарин...'
        - Никогда. Больше. Так. Не делай!
        В дрожащем голосе Кати звякнул металл. Слезы у прижимающейся к нему всем телом женщины, похоже, уже закончились, и неуправляемая истерика стала помаленьку трансформироваться в грядущую полномасштабную бурю. Егоров потер опухшее после оплеухи Олега ухо и максимально мягко задавил наезд на корню.
        - Любимая, любимая... - стройное загорелое тело под его рукой ощутимо расслабилось, а Виктор все шептал и шептал на ушко, - любимая, любимая... прошу тебя... никогда ничего не решай за меня. Ты меня понимаешь?
        Весь запал у Кати куда-то разом пропал. Мысленно обозвав себя дурой, она молча кивнула и замерла на груди своего мужчины.
        В тот день Витя Егоров больше не нырял.
        За следующие четыре дня Виктор, при помощи Олега, Йилмаза и такой-то матери полностью обчистил кормовой багажный отсек. Дело мужики поставили на поток. Витька нырял с грузом вниз, шустро шевеля ластами несся к люку, привязывал веревку к ручке верхнего чемодана и всплывал. Дальше в дело вступали 'крановщики'. Иногда объемные чемоданы артачились, цепляясь за все за что можно было зацепиться и тогда Виктору приходилось снова нырять, но, в целом, это случалось очень редко. Добычей 'поисковиков' стали восемьдесят четыре чемодана и сумки и среди них (ура!) ярко-оранжевый Витькин Samsonite.
        Егоров купил этот чемодан в Дубаях, клюнув на необычный цвет. При получении багажа, среди десятков унылых черных параллелепипедов, едущих на транспортерной ленте, его кладь сразу бросалась в глаза. Был и еще один приятный сюрприз - его чемодан не промок! Его немножко сдавило давлением, но изделие китайских мастеров сдержало воду!
        В итоге повизгивающий от счастья Витька стал обладателем пяти белоснежных хрустящих от чистоты сорочек, пары брюк и, самое главное, совершенно исправной бритвы. Panasonic дружески мигнул индикатором заряда и предложил им воспользоваться. А одеколон, а зубная паста и щетка?
        Егоров изобразил пляски туземцев, схватил бутылочку геля для душа, бритву и, призвав на помощь Катю, рванул в кусты приводить себя в порядок.
        С кормы снова раздался взрыв хохота, но Дима-сан даже не обернулся, а только угрюмо поскреб отросшую за месяц бороду. Этот Гоша, который оказался пусть и уволенным, но настоящим, с образованием, актером театра, мог, когда он этого хотел, быть душой компании. Историй, анекдотов и песен он знал великое множество и никогда не повторялся. Мужики ворочали тяжелые весла и веселились от души над очередным сольным выступлением Игоря.
        Мельников только матюгнулся. Он не хотел брать с собой этого выскочку, но Даник, его бывший лучший друг Даник, настоял на том, чтобы в очередной рейс к ныряльщикам вместе с командой Мельникова пошел и Игорь.
        Дима-сан скрипнул зубами и матом пресек бурное веселье на лодке, на что Гоша лишь вытянулся во фрунт и дурашливо отрапортовал, мол, 'базара нет, начальник', чем вызвал новый приступ веселья среди матросов.
        Дела в поселке на Новой земле шли по-разному. Две недели адского труда, через 'не могу', принесли свои плоды. Все сто семьдесят три человека были обеспечены крышей над головой, трехразовым горячим питанием и необходимым минимумом одежды. Для этого пришлось применять крутые меры, многие не желали работать по восемнадцать часов в сутки, еще больше людей не желало делиться своими вещами с теми, у кого их не было. Пока Мельников, при помощи тети Ули и десятка верных ему людей держал ситуацию под контролем, но община уже пошла вразнос. Отсутствие внешней угрозы, которая сплотила бы людей и возросший 'уровень жизни', сеяли в умах отдельных индивидуумов разные нехорошие мысли.
        А чего это я должен это делать? А почему ему больше? А что это он раскомандовался?
        Дальше - больше. Поселок, внешне выглядевший единым целым, расселился по национальному признаку, что, в общем-то, было понятно, но вот выводы все сделали разные.
        Началось все с очередного ежеутреннего скандала - распределения работ на день. Данияр привычно, матом, оборвал стоны и сопли и пинками разогнал нескольких мужчин и женщин по делам, а вот к стоявшим поодаль соплеменникам первый зам Сенсея обратился на казахском. Вежливо. С пожиманиями рук и уговорами что-нибудь сделать. Дима, наблюдавший за этой картиной со стороны, очень удивился и, подозвав, Данияра, к себе, поинтересовался - с чего бы это к этим лодырям такое отношение?
        Даник помялся, а потом просветил закипающего Мельникова, что к 'агашкам' он не может относиться иначе.
        - Старших уважать надо. У нас на Востоке так принято, понима...
        Диму сорвало.
        - Ты! ...! Агашек, говоришь? А не казахов, значит, пинками гнать на работы можно?
        Дальнейшее Дима помнил плохо. Вроде бы он бил Данияра, потом, вроде бы, жестоко избил нескольких недовольных. Потом... потом он вроде бы что-то говорил с импровизированной трибуны о равноправии и единстве.
        На время это помогло - внешне жители поселка перестали делиться на своих и чужих, но с тех пор Данияр с ним не разговаривал. До прошлого утра, когда он сквозь зубы потребовал, чтобы его 'лучший' друг Игорь отправился за своей семьей.
        'слки зеленые!'
        Мельников схватился за голову. Он очень рассчитывал на поддержку Виктора и его людей, которые пошли за ним только из-за дружбы.
        'Вот как он это делает? Ведь он ничегошеньки не сделал и на тебе - у него два друга и женщина! А у меня...'
        Пока Дима-сан друзей только терял. А число людей, которые его искренне ненавидели за его нрав, за его порядки и за его требовательность, стремительно неслось к ста процентам.
        То, что Гоша едет убивать - было ясно, как божий день.
        'Может, выкинуть его за борт, пока не поздно? Зачем ему Катя? Он и с этой... с силиконовой блондинкой себя прекрасно чувствует. Может, из-за сына?'
        Дима посмотрел на Игоря, горестно вздохнул и, сплюнув за борт, взялся за весло. До Малой земли оставался час пути.
        Остров встретил лодку тишиной и абсолютным спокойствием, что было странно - обычно их встречали все обитатели островка. Криками, плясками и урчащими от голода животами. Насторожившийся Дима велел всем сидеть на лодке в полной готовности удирать, а сам, зажав, как собака, зубами палку, поплыл на берег.
        Ничего страшного, чего так опасался Мельников, не случилось. Вся честная компания нашлась в лагере, в центре пальмовой рощи. Хорошо одетые, чисто выбритые и подстриженные (!) мужчины, вальяжно устроившись на сложенных из чемоданов 'креслах', лениво перебрасывались в картишки. Стол, за которым они сидели, тоже был сложен из стопки чемоданов.
        - Нет, Дима, только кормовой отсек. До носового пока - никак.
        - Есть планы?
        - Думаю пока. - Виктор производил сильное впечатление. Белый костюм, шелковый шейный платок, зеркальные очки a-la Сильвестр Сталлоне и вычищенная фуражка капитана Орхана на голове. - Носовой отсек хоть и меньше вполовину, но все равно... там чемоданов пятьдесят наберется. Я вот свой чемодан нашел. И Катины оба - тоже. А вот остальные - нет. Ни Олег, ни Оля, ни Жанна. Я, чтобы ребята в обносках не ходили, пока так решил - из каждого поднятого чемодана берем по одной любой вещи. Это плата за наш труд. Это справедливо. Так?
        Дима страдальческим взглядом проводил Йилмаза, щеголявшего в его собственной любимой сетчатой жилетке со множеством карманов, и нехотя признал.
        - Так.
        - Привет, Дима!
        Женщины, появившиеся из-за деревьев, тоже выглядели сногсшибательно, а Катерина - так вообще... Дима присвистнул.
        'Красотка'
        - Привет, Катя. - Мельников вспомнил о проблеме по имени Гоша и сморщился. - Вить, тут, понимаешь, такое дело...
        Виктор слушал Мельникова и медленно зверел. ОН приплыл. Чтобы забрать Ес. Чтобы забрать его женщину! И чтобы его убить...
        Витька поднял глаза. Вокруг стояли ЕГО люди и смотрели на него. Мужчины извиняясь. Женщины испуганно.
        - Кать, возьми Антошку, - Егоров поднялся и принялся раздеваться, - и иди на мыс. Подальше отсюда. Иди. - Виктор надавил голосом и женщина, обливаясь слезами, молча удалилась.
        Витька натянул свои старые джинсы и посмотрел на Мельникова.
        - Зови своих.
        Сенсей, Олег и Йилмаз ободряюще похлопали Витю по плечу и ушли на берег, оставив Егорова одного.
        - Дим, может удавим этого хмыря и все?
        - Олег, я всей душой на стороне Витьки, но это такое дело...
        - Да, - дизайнер мрачно смотрел на приближающуюся лодку, - да, это дело почти что семейное...
        А второй пилот 'Пегаса', не понимавший разговора русских, просто стоял и думал о том, что если бывший Катин муж начнет одолевать Виктора, то он воткнет ему в спину нож и плевать, что об этом подумают остальные.
        Глава 9.
        Переход от волшебного состояния абсолютного счастья к ужасу потери любимого человека был настолько стремительным, что Катерина не могла вымолвить ни слова. Она лишь тряслась, как в лихорадке, прижимая к себе притихшего Антошку, и бездумно смотрела на море.
        'Как? Как я сейчас подумала?'
        Женщина замерла.
        'Как я его назвала? 'Любимый'?'
        Катя не верила в любовь с первого взгляда. И в быстро вспыхнувшие чувства она тоже не верила. Всего месяц, как они знакомы - какая, к черту, любовь? Она чувствовала, что между ними проскочила искорка, но что из нее получится - пожар любви или пепел и дымок равнодушия она не знала.
        'Любимый...'
        Катю бросило в жар. ЭТО случилось. Это произошло.
        'Любимый...'
        - Оля, присмотри за Антошкой!
        - Катя, - руки подруг неожиданно оказались очень цепкими и сильными, - не ходи. Пусть мужики сами разберутся. Он тебе ВЕЛЕЛ сидеть здесь!
        У Екатерины Андреевны подкосились ноги. Да. Он велел. А она, уверенная и сильная женщина, привыкшая решать все сама, пошла, как маленькая послушная девочка, туда, куда он велел. Катя закрыла лицо ладонями и в полный голос зарыдала.
        'Господи, прошу тебя!'
        Игорь был сильнее, она это прекрасно знала. Злее. Страшнее. Он был трусом. Жестоким, подлым и... сильным. Очень сильным.
        Катя застонала. Виктор ему был на один зуб.
        'На один...'
        Витя никогда не повышал на нее голос. И всегда оставлял ей место для личного пространства. Он не пытался, как Гоша, полностью ее контролировать и подавлять. Он не набивался в лучшие друзья к сыну и не лез с вопросами о прошлом.
        Катя вспомнила, как Виктор прокомментировал ее дурацкую татуировку на интимном месте и вцепилась себе в волосы.
        'Дура, дура набитая!'
        Про вензель с именем неслучившегося мужа, наколотый на лобке, Витя только и сказал - 'красивая татуировка'.
        Он всегда с ней советовался. По любым вопросам. Внимательно слушал, что она говорила, а затем, она это прекрасно видела, тщательно обдумывал ее слова и САМ принимал решения и нес за свои решения полную ответственность, не перекладывая ее на плечи остальных.
        Когда Катя об этом подумала, у нее разом высохли все слезы, а сердце застучало в груди как кувалда. Она нашла его! Своего мужчину.
        'Запомни, доченька, настоящий мужчина - это тот человек, кто принимает решения и, самое главное, умеет нести за них полную ответственность...'
        'Да мама, я нашла его. Я хочу быть с ним...'
        - Ольга, - голос Катерины мог приморозить насмерть, - присмотри за Антоном. У меня дела.
        Здоровяк балагурил, жизнерадостно улыбался и чесал свои громадные кулаки, впрочем, ни экипаж лодки, ни стоявшие на пляже аборигены, Гошиного веселья не разделяли. Все мужики, даже недавно хохотавшие над его шутками 'моряки' из турклуба мрачно молчали. Витьку здесь уважали все.
        - Чего стоим? Выгружайте корзины!
        Дима рявкнул на мужиков и принялся за работу, искоса поглядывая на Игоря. Тот, потеряв аудиторию для выступления, растеряно затоптался на месте, не решаясь сделать первый шаг.
        - Дим, - Олег подмигнул и ухмыльнулся, - сдается мне, рано мы Витьку хороним.
        - Угу, - настр у Мельникова резко пошел вверх, - ну че застыл столбом? ...здуй по своим делам, раз приехал!
        Гоша испуганно вздрогнул и неуверенно порысил в сторону рощи, сопровождаемый едкими напутствиями парней. Он уже и сам был не рад, что, науськиваемый Даником, согласился на эту авантюру. Та сочная немочка с огромными силиконовыми сиськами его полностью устраивала. Была крыша над головой, было понятное положение в обществе. Честный средний уровень. Да нахрена ж ему эта проститутка?
        Гоша остановился. Здесь не было полиции, которая могла его спасти, и из-за спин которой он привык брызгать слюной и качать права. У него здесь не было друзей, на которых он мог опереться. Банда азиатов с Данияром во главе, возле которой он отирался в последнее время, могла его сдать в любой момент.
        Потому что он бы для них чужим.
        'Вот блин, надо с Димой контакт наводить. А как? Витьку он уважает...'
        Весь в растрепанных чувствах, Гоша не заметил, как доковылял до знакомой полянки.
        'Да и Катька меня не любит, чего уж там...'
        - Стой.
        Игорь остановился и поднял глаза. Прямо перед ним стоял Виктор.
        - Слушай, Вить... - Гоша осекся. В животе жидким азотом разливался жгучий холод. СКВОЗЬ него смотрели два абсолютно равнодушных глаза убийцы. Струхнувший Игорь звериным чутьем понял - сейчас его убьют. Вот просто так, возьмут - и убьют. Навсегда. Просто потому, что он сюда приехал. И никто его не спасет. Не заступится.
        Стоявший перед ним тощий верзила вытащил из-за пояса ржавый нож и молча, без звука, огромными прыжками понесся на обделавшегося от ужаса Игоря.
        - Не надо, не убивай, пожалуй-ста, пж...
        Инфузория, лежавшая на песке лицом вниз, скулила таким тоненьким и тихим голоском, что Витькин нож, прорезав кожу у основания черепа жертвы, остановился. Человечек забился в судорогах и, задыхаясь от животного ужаса, простонал.
        - Не. На. Да...
        От Гоши несло страхом и испражениями. Витя стоял, прижав одним коленом к земле свою жертву, и тихо поражался тому факту, что этот здоровый дядька лежит и как баран блеет вместо того, чтобы бороться за свою жизнь.
        - Игорь. Игорь. Ответь мне, напоследок, пожалуйста, - занемевшие от ярости щеки и губы едва шевелились и выговор у Вити получался странный, - я тебя СЕЙЧАС, сию секунду, УБИВАЮ, а ты не сопротивляешься. Почему?
        Злость пропала. Осталось лишь холодное и отстраненное любопытство, как у исследователя, который препарирует еще живую лягушку.
        'Почему?'
        - Потому что он - не ты.
        Бегала Катя всегда отлично. Что в спортшколе, что на тренажерах в дорогущем фитнесс клубе. Длиннющие ноги быстро донесли женщину до лагеря, но на поляну ее банально не пустили... мужики. Йилмаз, Олег, Дима и еще трое незнакомых парней сидели в кустах, поигрывая дубинками, копьями и ножами и наблюдали за тем, как на полянку, вихляющей походкой и в глубокой задумчивости входит Гоша.
        - А Витя?
        - Тссс. Вон он...
        Она УВИДЕЛА.
        Ее любимый НЕ БОЯЛСЯ. Он спокойно и холодно смотрел на свою... Катя задышала глубоко-глубоко... жертву и не боялся.
        Он принял решение. Биться. И он готов был к любому результату. Голова у Екатерины пошла кругом. Ее мужчина был готов драться за нее насмерть.
        'За меня...'
        Катя оперлась на крепкую руку Сенсея и стала смотреть, как ее мужчина бросился с ножом на эту тварь.
        Как тварь завизжала и бросилась наутек, а Виктор догнал его в три шага и в прыжке, страшным ударом коленом в спину, повалил Игоря на землю. Олег довольно цыкнул - его уроки не прошли даром, а Дима уважительно выдохнул.
        - Зверь. Пипец. Щаззз зарежет...
        - ... почему?
        - Потому что он - не ты.
        Катя неотрывно смотрела в глаза любимого и не могла ими налюбоваться.
        - Пусть живет. Он уже никогда ничего нам не сделает. - Женщина сморщила носик. - Да и воняет от него... Игорь, Игорь! Посмотри на меня!
        Катя дождалась, пока бывший муж повернет в ее сторону голову и подошла к Вите. Тот бросил нож и автоматом обнял ее за талию.
        - Игорь, помнишь регистрацию в аэропорту? Смотри сюда.
        И решительным движением опустила Витькину ладонь на двадцать сантиметров ниже.
        С отплытием в обратный путь фуражиры решили повременить. Один хрен поднялся сильный встречный ветер и упахиваться на веслах, да еще против течения, никому не хотелось. Да и лодку загрузили чемоданами так, что свободного места на ней не было. Мельников посмотрел на гнущиеся под ветром пальмы и дал команду устраиваться на ночь, тем более, что местный хозяин так и не дал вразумительного ответа - уходят они с ними или, все-таки, пока остаются здесь.
        Лодку вытащили на берег, как следует закрепили веревками и, оставив ее на попечение Игоря, мужики ушли в лагерь ныряльщиков. Мельников посмотрел на съежившегося под холодным ветром Гошу и от всей души посоветовал.
        - Смотри за ней внимательно. Чуть что - беги за нами. Витька тебя не тронет. Обещаю. А вообще, - Сенсей помолчал, - веди себя хорошо. Про Катерину забудь и на глаза Егорову не попадайся. О том, что здесь произошло - никто не узнает. Даю слово. Все. Бди.
        'Бздун!'
        Историю строительства поселка на Новой земле 'ныряльщики' выслушали молча. Трое ребят Мельникова тоже угрюмо помалкивали, слушая рассказ своего командира. Уж очень неприятная вырисовывалась картинка.
        - ... да... и что делать дальше я просто не знаю. Турки, прости Йилмаз, на казахов смотрят, как на людей второго сорта. И не скажешь, что те и те - тюрки. Прости, Жанна. Казахи вкалывать, как раньше, не желают. Если честно, то они вообще работать не хотят. Немцы пока сидят тихо - слишком мало мужчин, но и они уже на нас недобро поглядывают. Слишком лихо наши парни их дамочек кроют. Да и работа, если честно, адова. У немцев бабенка одна нашлась, что в Индии долго жила. Ботаник, типа. Так вот, она как-то определила по растениям, что здесь должен быть сезон дождей. Так что хижины мы, на всякий случай, на сваях ставим. А инструментов железных у нас - на все про все один твой меч. Сточили его нахрен. Почти. Да... Но с чемоданами ты всех, конечно, сильно порадуешь. Так что решил? Рабочие руки и надежные люди позарез нужны.
        Витька лежал, положив голову на колени любимой женщины, и размышлял, глядя на россыпь звезд в небе. Ехать в этот муравейник он не хотел. Перспектива лезть в крысиные разборки и вкалывать на лесоповале и стройках ему не улыбалась.
        'А Катю в джунгли на сбор урожая? Да ну нахрен!'
        Примерно того же мнения придерживались и остальные. Медовый месяц у всех был в самом разгаре и только мальчишка откровенно скучал без ровесников.
        - Жанна, ты пока постриги-побрей ребят, а мы с Димой прогуляемся по пляжу. Поговорим. Хорошо?
        Мельников согласно кивнул. Егоров его понял очень хорошо и разговор без лишних ушей (Жанны и Йилмаза) был необходим.
        Ум у Витьки был нараскоряку. Он всегда искренне считал себя интернационалистом и никогда не делил людей на плохих и хороших, исходя из цвета кожи или разреза глаз. Среди его друзей и приятелей были казахи, корейцы, немцы, ингуши, татары, евреи и еще сто разных человек, включая такие экзотичные для Алма-Аты национальности, как якут и эстонец.
        Но раз пошла такая пьянка...
        Витька не заметил, как перешел на жесткий КОМАНДНЫЙ тон.
        - Дима, делай все что хочешь, но общину, ВСЮ общину сохрани. Идея с выборами - херня. Решай все сам. Жестко, но справедливо. Понял? Не дай придуркам развалить все. Надо будет убивать - убивай. Делиться нам никак нельзя. Теперь, - Витька остановился по колено в воде, глядя на хвост самолета, торчащий из воды, - не поедем мы в поселок. Попробую металл ободрать, да и с передним багажным отсеком помараковать надо.
        - Ты ж говорил - его песком занесло?
        - Да. Занесло. Но верхний край люка виден. Попробую копать.
        - Копть?
        Сенсей посмотрел на худого ныряльщика с неприкрытым уважением.
        - Да. Копать. Через неделю вернешься - тогда и будет ясно, получится до чемоданов добраться или нет. И, знаешь что, Дима... - Витька помолчал с минуту, собираясь с духом, - не сможешь наладить отношения - уходи. Забирай всех, кого сочтешь нужным, бросай все и уходи. Металлом и прочим шмотьем я тебя, кровь из носу, обеспечу. Лодку из рук не выпускай, ни под каким видом. Дима, ты меня понял?
        Тридцатилетний человек-гора, обладатель черного пояса по айкидо и сертификата инструктора по горному туризму, покладисто кивнул.
        - Я вас понял, Виктор Сергеевич.
        То, что они до сих пор живы, иначе как дланью Светлого объяснить было нельзя. Боевой корабль фаангов вцепился в них, как голодная змея в ящерицу. Бледный, как утренний туман, капитан Кхап шепотом признался Лаку, что насчет того, что дикари не умеют строить лодки, он немного погорячился. Корабль, преследующий их вот уже вторые сутки, вовсе не походил на убожество из веток и коры, которые довелось видеть Кхапу. Это было могучее судно, с виду ЦЕЛИКОМ построенное из черного железного дерева. Высокий нос венчала искусно вырезанная голова дракона, а из воды временами показывался острый клык.
        Лак поежился. Три раза за прошлый день враги почти догоняли 'Птицу'. Гребцы работали на износ, падали от усталости, вставали и снова брались за весла. У вчерашних крестьян не было сил даже скулить от страха. Греб капитан, греб Лак. Даже подобранный ими фаанг сбросил свою сложную одежду и, оставшись в странной полосатой накидке, взялся за весло.
        Это не помогло. У преследователей было в два раза больше весел, они были крупнее и тяжелее. Да и гребцы из дикарей всегда получались превосходные. Слабосильные матросы 'Птицы' не шли с ними ни в какое сравнение. В самый последний раз, уже перед заходом солнца, черный корабль подошел так близко, что Лак ощутил вонь от смазки, которой дикари щедро покрывали корпуса своих лодок. На палубе вовсю грохотал барабан, задавая бешеный темп гребцам, а на носу собралось пяток верзил, которые размахивали громадными деревянными мечами и азартно кричали. Их снова спасли переменчивые ветры, гулявшие по великому заливу. Мачты распались, плетеный парус гулко хлопнул раз-другой и потащил 'Птицу' вперед, под разочарованный вой дикарей. На их корабле вместо мачты торчал размочаленный обломок дерева.
        - Мы ушли от них?
        Бессонная ночь далась Лаку очень тяжело. Пить хотелось так, что он готов был прыгнуть за борт лодки и пить, пить, пить. Капитан Кхап помотал головой.
        - Они нас не отпустят. Места здесь безлюдные, может, кроме нас тут никого больше и нет. Они не отпустят.
        - А парус?
        Всю ночь 'Птица' шла на поводу переменчивого ветра, мотаясь по заливу туда-сюда и путая следы. Пока это сработало. В неверном свете рассветных сумерек корабля фаангов не было видно. Капитан вздохнул и вытащил старые затертые дощечки. Выбрав нужную, он, старательно водя пальцем по канавкам, стал разбирать старую резьбу. Лак прочитал бы эти древние карты гораздо быстрее, но он был воспитанным человеком и не стал унижать своего капитана, предлагая ему помощь.
        - Надо идти к островам. Там, вроде бы, должна быть вода. Если до вечера мы ее не найдем, то никакой парус нам не поможет.
        Когда солнце поднялось на самый верх и принялось безжалостно жечь своими лучами команду 'Птицы', впереди показались темно-серые ниточки островов. У людей не осталось никаких сил. Гребцы монотонно ворочали весла, уже не понимая что они делают и только капитан Кхап еще вполне осознанно бегал между парусом и рулевым веслом.
        - А... Э... Оу...
        Полосатый фаанг мычал, глядя красными воспаленными глазами на горизонт, и тыкал пальцем на маленькую черную точку позади 'Птицы'. Гребцы обреченно повалились на дно лодки. Бороться было бессмысленно.
        Они проиграли.
        За Диму Мельникова и его команду было, честно говоря, страшновато. Гора чемоданов возвышалась над небольшой лодочкой, как горб над верблюдом. Витька предложил приятелю сначала забрать половину вещей, но Сенсей, движимый какими-то собственными политическими соображениями, эту идею отверг. Лодочку кое-как спихнули на воду и та, пользуясь попутным ветром, не спеша пошла вдоль берега к Новой земле.
        После вчерашних разборок с Гошей, объяснений с Катей и бесед с Мельниковым заниматься делами Виктору не хотелось. Хотелось ощутить себя курортником. Завалиться на песок пляжа. Купаться и загорать.
        Егоров споткнулся и замер, растеряно почесывая себе затылок. За весь месяц он ни разу не загорал на пляже!
        'Дурдом какой-то!'
        Витька обогнал идущих к лагерю мужиков и зычно заорал.
        - Катерина! Антон! Купальники, полотенца и на пляж! Мы на курорте или где?!
        - Нет, дядь Вить. Не в этот раз.
        Белая магнитная шашка из дорожного наборчика прыгнула четыре раза подряд, и Витя с досадой понял, что он опять проиграл десятилетнему мальчишке.
        - Бей.
        Витька подставил лоб, получил легкий щелчок и завалился на спину. Приятно, черт побери, почувствовать себя беззаботным курортником. Эдаким куском мяса, тупо поджаривающимся под солнышком.
        'Пива бы...'
        Рот моментально наполнился слюной.
        'И колбасы... с пельменями... э-эх...'
        Витя решил не думать о еде, приоткрыл один глаз и сквозь солнечные лучи стал смотреть, как играет в шашки Катя.
        'Она такая красивая...'
        Загар ей очень шел. Как и масло для загара. А единственная белая ниточка трусиков - так вообще... нагло лезла в глаза и так дразнилась... Витька мысленно чертыхнулся. Рядом был Антошка. Заехав кулаком по песку, Егоров перевернулся на живот, аккуратно попав причинным местом в образовавшуюся ямку.
        - Я посплю немного, ладно?
        - Вставайте бездельники! Гребите! Вон туда. Там вода. Гребите! Гребите!
        Кхап метался по кораблю, щедро раздавая матросам оплеухи и пинки. Это помогло. Десяток полуголых людей поднялись и снова принялись грести.
        - Откуда ты, - Лак с трудом выталкивал из сухой глотки слова, - знаешь про воду?
        - Птицы. Большая стая.
        Капитан посмотрел на своего помощника долгим взглядом.
        - Я не знаю, я надеюсь...
        - Аааа... А... Э... Оу...
        'Ну чего тебе опять?'
        Лактаматиммурам утомленно посмотрел на прыгающего лысого фаанга. Тот орал как сумасшедший и показывал рукой на другой, гораздо меньший по размерам островок.
        - Нет. Вода - там. Там. Понимаешь? Понима...
        Лак осекся и внимательно посмотрел туда, куда показывал 'полосатый'. Из воды, у самого берега маленького островка торчал странный блестящий предмет.
        - Что это?
        Кхап тоже прищурился и попробовал распознать непонятную вещь. Лак повернулся к фаангу и с вопросительным выражением на лице указал на находку. Пет закатил глаза, указал пальцем вверх и спел песню неба.
        - Ввввуууууу...
        Ладонь 'полосатого' плавно прошла над головами моряков и нырнула вниз, к воде.
        Лак задохнулся. Догадка, осенившая его, была настолько невероятна, что в это невозможно было поверить.
        - Кхап. Он. Он... говорит, что это железная птица.
        Судовладелец сначала впал в прострацию, а затем, наплевав на маячившее на горизонте судно дикарей, решительно повернул свой кораблик к находке.
        - Витя! Вставай!
        Голос Кати был полон такого неподдельного ужаса, что Виктор моментально проснулся.
        - Витя, лодка! Чужая.
        Глаза у Кати были как два полтинника, а губы тряслись от страха. Егоров живо подскочил и протер заспанные глаза. Точно. Со стороны лагуны прямо на сверкающий под солнцем хвост самолета шел маленький кораблик, как две капли воды похожий на тот, что они отбили у дикарей.
        Витя закряхтел и мысленно обозвал себя идиотом.
        'Надо было с Димой уходить!'
        Про то, что на лодке банально не было места, Егоров как-то позабыл.
        - Катя...
        - Что?
        - Бегооооом!
        Всех женщин и Антошку Витя отправил по внешнему берегу к мысу, где лежал вытащенный на косу плотик водовоза.
        - Сидите в кустах и не высовывайтесь. Мы глянем одним глазком и все. Иди, любимая. Поспеши.
        Егоров проводил Катю до берега и побежал обратно к лагуне. На опушке, прячась за стволами пальм, его ждали Олег и Йилмаз. Виктор, согнувшись, словно обстрелом, и петляя как заяц, добежал до друзей и повалился на землю.
        - Ну?
        - Подходят. - Олег судорожно тискал свой нож. - Их там, вроде бы, много.
        Издали было тяжело подсчитать количество врагов, но то, что их было больше десяти, Витька понял сразу. Кораблик или, точнее, большая лодка замедлила ход и остановилась над самолетом. Куча маленьких темнокожих людей завопили, запрыгали и замахали руками. Среди них каланчей возвышался белый... эээ... Витька неуверенно пригляделся. На неандертальца толстый лысый и красномордый мужик в тельняшке и спортивных штанах с лампасами был похож так же, как сам Витя на балерину.
        - Че за ...?
        Витька ошарашено оглянулся на друзей. Те сидели с выпученными глазами и смотрели, как нормальный земной мужик громче всех орет и больше всех размахивает руками. Судя по его внешнему виду, он не был пленником и чувствовал себя среди дикарей вполне комфортно.
        Витя понял, что он чего-то не понял.
        - Сидите здесь. Я гляну по-быстрому. Если что - дуйте к бабам, хватайте их и на большой остров. Там спрячетесь, ясно?
        Не дослушав возмущенные возражения Олега, Витька по-пластунски пополз вперед.
        - Ай, мля!
        Стоило Витьке выползти из тени, как раскаленный песок обжег руки, грудь и живот. Егоров с громким воплем подлетел вверх на полметра и, позабыв о скрытности, понесся к воде.
        Бежать было поздно. Его заметили. На лодке прозвучала властная команда, гребцы синхронно взмахнули веслами, и кораблик не спеша направился к берегу. Прямо на сидящего по шею в воде Витю.
        'Приехали'
        Позади раздалось угрюмое 'поднимайся, придурок' и по обе стороны от Витьки оказались мрачные мужики. Вот так втроем, плечом к плечу, мужчины малой земли и готовились встретить врага.
        Сначала Витька представил себя одним из трех мушкетеров и едва не всплакнул от гордости, а потом в голову некстати влезла картинка из 'Кавказской пленницы', где Трус, Балбес и Бывалый перекрывали дорогу, и все опошлила.
        - Тьфу!
        - Вить, ты чего?
        - А... ерунда всякая в голову лезет.
        Нос остановившейся лодки покачивался в пяти метрах от мужчин.
        - Хау дую ду, хлопци? Водички нема?
        Несколько минут ничего не происходило. Десяток тщедушных темнокожих аборигенов и красномордый старикан с седой бородкой и длинющщими обвислыми усами занимались только тем, что изводили все запасы питья в Витькином лагере. Увидев, что большие белые фаанги принесли несколько прозрачных сосудов с водой, экипаж кораблика, позабыв обо всем на свете, в полном составе ссыпался за борт и, бросив на произвол судьбы свое судно, помчался к заветной влаге.
        - Э, э! Аккуратней! Да не рви ты! Всем хватит! Да ты ж...
        Витька, позабыв о том, что перед ним настоящие 'папуасы', которые могут быть опасны, влепил самому наглому по уху, отчего тот улетел в сторону, отчаянно вереща. Остальные резко успокоились, тем более, что в дело вступили два солидных дядечки, одетых в темно-зеленые туники. Самый толстый мужик, с топориком на поясе и с татуировкой на всю морду, отвесил каждому из полуголых матросиков по мощнейшей оплеухе, выстроил их в некое подобие очереди, а сам важно прошествовал вперед и присосался к бутылке с водой.
        - Хлопцы, и мне водицы дайте, Христа ради!
        На одиннадцать 'гостей' у хозяев острова имелось двенадцать литровых бутылок с водой, которые немедленно разошлись по рукам. В темпе высосав свои порции, измученные моряки попадали на землю, с наслаждением растянувшись в тенечке. Видок у них, особенно у полуголого рядового состава, был откровенно жалкий. Своей комплекцией эти заморыши здорово смахивали на узников Бухенвальда. Росту в них было от силы метра полтора, а весили они... Виктор припомнил десятилетнего Антона. На глаз получалось, что весил Антошка как бы не больше, чем эти взрослые мужчины.
        - Мда... Олег, сдается мне - это другие дикари. Неопасные.
        - Угу. Да на них чихни - они замертво упадут. И они точно другие. Заметил, чем их лодка пахнет?
        Витя озадаченно покрутил головой.
        - Чем?
        - Ничем. Чистая она. Ни вони, ни пятнышка грязи, они...
        - Ой... ой... - пожилой мужчина застонал, кое-как приподнялся и сел, - ой, спасибо вам, ребятки. Спасли.
        Виктор присел возле спасенного земляка и протянул ему руку.
        - Виктор.
        Мужчина 'через не могу' перестал постанывать при каждом вздохе, привел себя в более-менее внятное состояние и на чистом, без малейшего акцента, русском языке, представился.
        - Майор Шевченко, Петр Александрович.
        Витька ухмыльнулся и придержал ладонь украинского летчика.
        - Херсон, Херсон, твою мать, ты меня слышишь?
        Мужики захохотали, а майор вымученно улыбнулся.
        - Было дело. Это я с тобой по радио гово...
        - Тяотямнямнямнямням!
        Истеричный вопль темно-зеленого моряка заставил всех от неожиданности подпрыгнуть. Витька оглянулся и увидел, что 'татуированный' уже гонит своих моряков обратно к кораблику, а второй хорошо одетый моряк прыгает рядом с землянами и орет тонким голоском, опасливо дергая Витьку за майку.
        - Ну чего тебе? Не понимаю я тебя нихрена!
        Больше всего язык аборигена напоминал мяуканье кошки.
        - Петр, - Витька сразу расставил все точки над 'е', показав майору, что он ему, как минимум, ровня, - ты его понимаешь?
        - Ни! Эй, Лак. Спик давай. Инглиш!
        Темно-зеленый хлопнул себя по лбу, широко распахнул глаза и старательно произнес.
        - Хелло, хау а ю?
        У Витьки упала челюсть.
        Капитан Кхап не знал, что ему думать, за что хвататься и как себя вообще вести. У него на судне сейчас было три больших белых фаанга! Если с одним, с Петом, случись что, он и его команда без труда бы справилась, то против троих гигантов у моряков 'Птицы' шансов не было. Особенно страшен был Вит - громадный, на две головы выше его самого, Кхапа, человека по всем меркам высокого и статного. Самым плохим было другое - на 'Птице', на ЕГО собственном корабле, вовсю распоряжался другой... эээ... фаанг. Вит, узнав от Лака о преследователях, не думал ни секунды. Самый смуглый из фаангов убежал вглубь острова, а Вит, Пет и еще один фаанг, вооруженный отличным железным ножом, очень быстро принесли и загрузили на 'Птицу' плетеный сундук (обычный, армейского образца) с едой и множество других странных вещей. Затем Вит подхватил весло, протяжно и весело закричал и рукой показал - плывем туда.
        Экипаж подчинился не раздумывая - за то время, что они провели на этом островке, корабль дикарей приблизился очень сильно, из точки на горизонте превратившись в жирную черную кляксу на фоне лазурной воды залива. Гребцы, повинуясь командам фаанга, слаженно взмахнули веслами и опустили их в воду.
        - ааа!
        Это был даже не стон - гребцы выли от горя, неотрывно глядя на удаляющуюся от них железную птицу, но веслами работали исправно.
        - Майор, чего это с ними? - Витька ворочал весло и напряженно всматривался в берег. Где-то там, среди пальм бежал Йилмаз, чтобы предупредить женщин.
        - За железо ревут. С железом у них тяжко. Они ж с меня, - Петр Александрович упирался на соседнем весле, отодвинув в сторону тщедушного гребца из экипажа, - крестик сняли, все пуговицы срезали и даже молнию со штанов оторвали. Зажигалку отобрали...
        Шевченко задумчиво пожевал ус.
        - И пистолеты тоже... отобрали.
        Витька выронил весло.
        - Ка-кие пистолеты?!
        - Обыкновенные. ПМы. Два штуки. Мой и бортинженера моего. Покойничка. И четыре обоймы.
        Витька с клацаньем закрыл рот. Прямо здесь и сейчас на этом самом кораблике находилось так необходимое им оружие! Егоров махнул отдыхавшему гребцу, жестом велел ему заняться делом, а сам поманил к себе пальцем темно-зеленого деда.
        - Эй, как тебя, Лак... а ну-ка камон сюда.
        Общаться с Лаком, младшим писарем какого-то там монастыря, было трындец как тяжело. Английским его язык можно было назвать лишь условно. Витька честно понимал от силы четверть сказанных аборигеном слов. О значении еще четверти слов он догадывался, а все остальное для него оставалось загадкой. Понимал ли его Лак, тоже было неясно, но темнокожий старичок постоянно улыбался, кивал и складывал ладони вместе, словно какой-нибудь индус. Говорил он необычайно мягко, почти мурлыкая.
        - Давай, зови свое 'первое весло'.
        'Первое весло' было, как понял Егоров, официальным титулом капитана Кхапа, человека с жесткими глазами и явным военным прошлым. Моряк важно прошествовал на нос корабля, где расположились фаанги, по пути взбодрив нерадивых матросиков очередной порцией люлей. Гребцы работали изо всех сил, выгребая против сильного встречного ветра, но кораблик все равно шел очень медленно. Витька не успел подумать о том, что Йилмаз успеет добраться до женщин прогулочным шагом, как рядом с ним оказался Кхап.
        - Лак, помоги мне...
        - Да, дикари на черном корабле - враги.
        - Нет, они от нас не отстанут.
        - Да, они, скорее всего, оставят на острове у железной птицы часть команды.
        - Нет, еда у нас тоже почти закончилась, а воды совсем нет.
        - Да, он, первое весло Кхап согласен вернуть железные вещи Пета в обмен на ножи Вита и Ола.
        Витька призадумался. С ножами расставаться было жалко, но и портить отношения с нормальными людьми тоже не хотелось.
        - Ладно, Лак, переводи. Ножи - ваши. Сейчас. Там. Мы заберем наших женщин. Понял?
        Капитан невозмутимо кивнул.
        - Потом я покажу, где можно набрать много чистой воды, - Егоров оглянулся. Черный корабль уже подходил к затонувшему самолету, - а потом... а потом...
        'А что потом делать то?'
        На этом мысль у Вити закончилась.
        На самом краешке островка 'Птицу' ждали. Три немыслимо высокие женщины, ребенок и еще один, тот самый черный фаанг, которого Вит отправил в рощу. Кхап посмотрел на бесконечно длинных самок, мысленно присвистнул и велел гребцам сушить весла. Каждую новую пассажирку, взошедшую на палубу кораблика по узеньким сходням, гребцы встречали с нездоровым интересом, громко обсуждая ее достоинства и недостатки. Белые фанги нахмурились и взялись за ножи, отчего у капитана разом пересохло в горле, а по спине побежали мурашки.
        'Ублюдки'
        - Мо... кхммм! Молчать, придурки! Молчать! Молчать!
        От злости на молодых дураков Кхап едва не пустил в ход свой топорик, а потом его 'Птицу' осчастливила своим присутствием Госпожа.
        Черноволосая женщина, одетая в скромную набедренную повязку, взошла на борт самой последней. На лице у нее были большие черные стекла, что Кхапа нисколько не удивило - такие вещицы в последнее время стали модны среди богатых и знатных людей. А потом черноволосая подошла к Виту, обняла его и сняла черные стекла.
        Инстинкты сработали. Голова еще не успела подумать, а тело бывшего старшего загребного первого ранга Кхапа уже стояло навытяжку, отдавая королевский салют. Придурки-гребцы заткнулись и попадали ниц, а младший резчик Лак, как человек многое повидавший, просто ОЧЕНЬ низко поклонился.
        Потому что глаза цвета яркой молодой листвы были только в семье Властелина всех людей.
        На то чтобы залить семь больших бочек чистой водой из ручья у моряков 'Птицы' ушло всего-то двадцать минут. Витька, сам еще не отошедший от шока с массовым поклонением аборигенов, успокоил, как мог, объект поклонения и велел женщинам и Антошке устраиваться в крохотной надстройке, которую раньше занимал капитан. Экипаж корабля тем временем закатил на борт бочки с водой и занялся странным делом - все моряки, во главе со своим капитаном, трусцой вернулись к ручью, разделись догола и дружно полезли в холодную воду мыться. Пять бесконечно долгих минут аборигены нещадно терли друг друга песком, травой и кусками пемзы, сдирая с себя грязь, накопившуюся в походе.
        Земляне, ожидавшие их на палубе, переглянулись - или у этих ребят был настолько сильно развит культ чистоты, что они готовы были рискнуть и дождаться здесь дикарей, или... Витька почесал затылок.
        'Или я что-то не понимаю'
        С точки зрения Егорова им нужно было мотать отсюда на всех парах.
        'Тьфу! Веслах и парусах'
        Дальше - больше. Кхап развернул принесенным им сверток и каждый матрос вместо старой набедренной повязки получил большой кусок ярко-оранжевой ткани, в которую они очень умело и очень красиво упаковались.
        - Пра.
        Капитан поднялся на борт, сложив ладони вместе, и поклонился своей бывшей каюте, в которой сейчас пряталась Катя.
        - Пра.
        Процедуру подъема на борт повторил Лак, а за ним, как под копирку, тоже самое сделали восемь пышущих чистотой матросов.
        Глава 10.
        К москалям или, точнее, к русским, Петр Александрович или, точнее, Петро Олександрович относился вполне благожелательно, несмотря на то, что он был самым что ни на есть настоящим, щирым, западенцем. В России у летчика было много друзей и знакомых, с которыми майор Шевченко общался на чистейшем русском языке без малейшего намека на украинский акцент. Вот чего уроженец Ровно терпеть не мог - так это суржик. Дикая смесь на которой говорила восточная Украина вызывала в нем искреннее отвращение и желание немедленно все это дело искоренить.
        - Да... по мне так пускай по-русски говорят, если им так хочется. Но только на чистом, правильном языке, я прав? Зачем оба языка коверкать?
        Майор сидел на пороге в бывшую каюту капитана Кхапа и в десятый раз объяснял присутствующим политику партии и правительства незалэжной.
        Егоров сморщился.
        'Ю-щен-ка!'
        - Майор. Майор! Мы поняли, спасибо. А теперь, будь ласка, коротко и по существу. Как летел, как упал, как на корабле оказался, и, - Витька посмотрел в окно, - куда мы сейчас плывем?
        Маленький кораблик капитана Кхапа уверенно шел в открытый океан, удаляясь от островов и лагуны. На все вопросы землян судовладелец отвечал длинными и проникновенными монологами, которые, даже с переводом Лака, понять было невозможно. А еще вся команда аборигенов постоянно улыбалась и норовила украдкой, хоть краешком глаза, увидеть Катю. Заметив, что очередной матросик старательно зарабатывает косоглазие, как бы по делу проходя мимо открытой двери, Виктор вздохнул, остановил взмахом ладони открывшего было рот майора и попросил.
        - Катюша, я понятия не имею, кем они тебя считают, но... пойдем, любимая. Пообщаемся.
        Увидев женщину, все матросы оставили свои весла, сбились в кучу возле мачты и снова повалились на колени, громко стукаясь лбами о палубу. Следом за ними с кормы, бросив рулевое весло, прибежал капитан и тоже растянулся пузом на горячих досках.
        'А Лак? Ага, вот и он'
        Старший помощник капитана вылез из трюма, где он готовил обед из Витькиных припасов, и изобразил полнейшее раболепие.
        Витя посмотрел на свою женщину.
        'Красивая, да...'
        Катя в ответ недоуменно пожала плечами и шагнула к ближайшему матросу.
        - Вставай. Эй, - она легонько коснулась плеча моряка, - вставай, поднимайся.
        Маленький гребец зажмурился, спрятал лицо в ладонях и, тихонечко заскулив, пополз к борту.
        - Э. Э! Ты! Ста...
        'с!'
        ... ять!
        'слы-палы!'
        Витька содрал с себя фуражку, пиджак и сиганул за борт следом за выбросившимся в открытое море аборигеном.
        - Так, ладно парни, подобьем бабки, - мозг у Виктора Сергеевича кипел от массы информации полученной после импровизированного совещания, - Кхап собрался отвезти нас домой, через Великий океан, потому что считает Катю особой королевской крови. Но доплыть благополучно у нас шансов немного - на корабле нет нужного количества припасов, и, самое главное, нужного запаса воды. Лак говорит, что они добрались сюда на пределе сил.
        Майор кивнул.
        - Точно так. Когда они меня подобрали - у них все бочки уже сухие были. А ртов то почти вдвое прибавилось.
        - Кроме того, Кхап утверждает, что дикари от самолета теперь не уйдут, потому что и у них железо в дефиците. Самое главное - у них сломана мачта. Они смогут починиться, но запасного паруса у дикарей скорее всего нет. И еще, - Витька помолчал, тщательно обдумывая то, что он собирался сказать, - рано или поздно дикари поймут, что где-то здесь есть люди. Они будут искать... и найдут.
        Егоров вздохнул.
        - В общем так, братцы и сестрицы, надо назад вертаться. Наших предупредить. И думать, как быть дальше. Эй, Лак. Зови Кхапа. Будем совет держать. А пока, товарищ майор, расскажите вашу историю.
        История двадцать второго была проста и незатейлива. После встречи с 'Боингами' старенький самолет, который долетывал последние деньки перед списанием, потихоньку пополз оговоренным курсом. После двух часов полета 'Аннушка' достигла островов, затем пересекла лагуну и добралась до гористого берега.
        - Так я еще два часа над горами мотался. От берега уходить страшно было. Думал, в крайнем случае, на воду сяду. Потом Мишка, бортинженер мой, царствие ему небесное, заметил эту речку. Мы над ней прошли и...
        - Погоди майор, Олег, у тебя ежедневник еще остался?
        Карта, нарисованная дизайнером на чистой страничке ежедневника, получилась весьма подробной. Кхап, увидев, как фаанги режут тонкой палочкой на очень тонких белых дощечках, очень удивился и немедленно влез в процесс резьбы. Он указал, что островов в гряде всего сорок два и только на двух из них есть вода.
        - Тямнямням!
        Капитан продемонстрировал черные дощечки, сплошь покрытые затейливой резьбой.
        Островок, возле которого сел самолет, лежал прямо напротив устья короткой, но полноводной соленой реки. Становилось понятно, почему в этой части лагуны и вода солонее и подводной живности так мало.
        - Ага. Так.
        Шевченко крутил ус, щурился и что-то прикидывал.
        - Длина реки по прямой - километров шестьдесят. Она вытекает из громадного озера. Озеро очень большое. Там кругом горы, но один берег ровный как стол. Белый. Сплошная соль. Вот там то мы и сели.
        - Нормально сели?
        - Нормально, - майор пожал плечами, - у нас на аэродроме ВПП хуже.
        Из дальнейшего рассказа летчика выяснилось, что транспортник шел пустым и никаких сверхполезных вещиц на его борту нет. Ценность представлял лишь сам самолет - вполне исправный и даже с некоторым запасом топлива на борту.
        - На взлет и двадцать минут полета хватит точно. Лишь бы аккумуляторы не сели.
        Эта была новость на миллион. Услышав о том, что где-то неподалеку стоит целехонький самолет, все оживились и загомонили, а аборигены, выслушав перевод Лака, так и вовсе запрыгали от счастья.
        - Да... ну вылезли мы наружу. Жарищща, соль под ногами хрустит. У нас лимонаду бутылка была. И все. Пить больше вообще нечего. Я - к озеру. А там... мать честная! Вода прозрачная, а дно все блестит-переливается. Сплошные кристаллы соли. Здоровенные, по метру высотой. Я эту воду даже пробовать не стал.
        Выручил бортинженер, который из подручных средств соорудил натуральный опреснитель.
        - Водичка так себе, конечно, солоноватая, но пить можно. Мы три недели возле самолета сидели. В бак воду собирали. Медленно, но что делать.
        - А ели что?
        - Тушенку. Две коробки у россиян на аэродроме задешево купил. Думал - домой отвезу. Хорошая тушенка. Да...
        Майор грустно замолчал и отвернулся.
        - Там надо было вброд в одном месте перебираться. Мишка только в воду сунулся... задел эти стекляшки на дне... химический ожог... страшной смертью дружок мой помер. Да.
        Витька почтил память хорошего человека минутой молчания, а затем привычно взял быка за рога и разрулил ситуацию.
        - Первое, через море мы не пойдем. Дождемся темноты и с попутным ветром проскочим к нашим. Надо Мельникова предупредить.
        - Второе, про самолет никому ни гу-гу, ясно? С ним мы будем разбираться сами, когда решим проблему с дикарями.
        - И, в третьих, Йилмаз, объясни мне, пожалуйста, откуда у тебя эта сумка?
        Катя украдкой посмотрела на руку - пальцы еще немного подрагивали, но уже почти незаметно. Эти аборигены со своим спектаклем ее здорово напугали. Потом, когда все прояснилось, она, конечно, рассмеялась, но все равно - смех вышел каким-то уж чересчур нервным и испуганным. Находиться среди дикарей было страшновато.
        А потом ее муж...чина (Катя сознательно сделала паузу, мысленно произнося это слово) взял и все, все, все решил. И вот она на корабле с верной командой, вокруг друзья и подруги, ее ребенок в безопасности, а ее муж...чина тут главный!
        Катя от удовольствия зажмурилась.
        'Хорошооооо'
        - ... эта сумка?
        Женщина открыла глаза. Тон, которым был задан вопрос, не сулил ничего хорошего. Действительно, возле ног турка лежала большая дорожная сумка, которую она видела впервые. Это было очень странно - после первых дней анархии и дележа всего и вся, команда Мельникова навела некое подобие порядка и взяла на учет и контроль все вещи пассажиров и экипажа. Тоже самое произошло и с чемоданами - Дима-сан лично пересчитал все добытые Виктором чемоданы, не забыв учесть и ее личный багаж. И оранжевый чемодан Вити.
        Все с интересом уставились на турка. Летчик покраснел, вздохнул и, крякнув от натуги, двинул сумку вперед.
        - Я ее не крал.
        Йилмаз оторвал глаза от палубы и посмотрел на своих друзей. Было заметно, что ему очень стыдно.
        - Почти.
        Турок щелкнул замком.
        - Вот. Смотрите.
        Катя заглянула в сумку и ахнула.
        - Нихрена ж себе!
        Витька от удивления позабыл о том, что рядом ребенок и витиевато выругался. В сумке турка плотными рядами лежали тщательно упакованные пачки денег. Евро. Причем, Витя присмотрелся, купюры были сплошь пятисотенными.
        - Йилмаз, дружище, ты что? Банк грабанул?
        - Нет. Это не мои деньги, это Ержана деньги.
        - Да? А у тебя они откуда? - Витя приподнял сумку и присвистнул. - Килограмм двадцать, не меньше!
        В историю Йилмаза невозможно было поверить. Все было так просто и нагло, что Витя откровенно восхитился авантюризмом покойного владельца агентства по продаже недвижимости. Ержан вывозил наличную валюту из страны чемоданами и прямиком через главный аэропорт страны. Пограничный и таможенный контроль он посылал в одно известное всем место, не желая делиться деньгами своих клиентов с жадными до изумления госслужащими.
        - Я два раза деньги перевозил. Ваши пограничники нас не досматривают. Ваши экипажи досматривают, а нас - нет.
        - А в Анталье как? Хоть какой-то досмотр должен же быть?
        - А там в аэропорту мой брат работает. Не проблема.
        За каждую перевозку Йилмаз получал по пять тысяч евро. Заработок был хороший и почти без риска, что летчика устраивало абсолютно. Витька выслушал оправдательное блеянье турка и расхохотался.
        - Слушай, Йилмаз, я понимаю - это деньги. Обалденно большие деньги - три полновесных лимона евро, но скажи мне дружище, а на хрена они тебе ЗДЕСЬ? А?!
        Народ на палубе откровенно веселился, со всех сторон сыпались предложения о том, как эти деньги можно использовать. От, понятное дело, туалетной темы, до, естественно, растопки для костров.
        - Да пошел ты!
        Эту фразу на русском турок освоил очень хорошо. Впрочем, произнес он ее с улыбкой в тридцать два зуба, и облегченно вытирая со лба пот, чем вызвал новый взрыв хохота. Народ смеялся от души, сбрасывая нервное напряжение последних часов. Улыбался ничего не понимающий Кхап, улыбался Лак, светились улыбками лица гребцов.
        - Я так думаю, что за самолет с меня спросят. И, может быть, мне уже не летать. А деньги мне бы пригодились. Нам всем пригодились бы.
        - Что?!
        Витьке показалось, что он ослышался.
        - Что? Кто спросит?
        Смех, как по команде стих.
        - Следователи. Когда мы домой попадем.
        Турецкий пилот посмотрел прямо в Витькину душу, отчего у Егорова вдруг пересохло во рту, и задрожали поджилки.
        - А ты знаешь... как...
        - Нет, но раз мы смогли попасть сюда, то, почему бы нам отсюда не выбраться?
        Витя закашлялся. Дискуссии о том, где они находятся, на острове шли постоянно, но кроме драк, слез и ругани ничего путного они не приносили. И вот перед ним сидит человек, который строит планы на будущее. На будущее там - ДОМА.
        - Виктор. Если ты не веришь, что мы сможем найти путь назад, то почему ты носишь свой паспорт и бумажник с собой? Зачем тебе водительские права и кредитные карты?
        'Странные они, эти чужаки. То громогласно хохочут, что для воспитанных людей непозволительно, то плачут, то молчат...'
        Лак слушал тишину. Все восемь чужих сидели на палубе, словно простые матросы и молчали. Женщины чужаков тихо и безутешно плакали, а мужчины хрустели пальцами и грызли ногти на руках.
        'Фу!'
        Наконец самый большой чужак, Вит, повернул к нему свою страшную светлую голову.
        - Лак, ты что-нибудь знаешь о другом мире?
        - Да, фаанг. Знаю.
        'Как он меня назвал? Фа-анг? Или...'
        - Фаанг? - Витька ткнул в себя пальцем.
        - Фа-анг.
        Лак говорил певуче, легко, почти что нежно, но Витькино ухо четко уловило между двумя 'а' еле заметное 'р'.
        Егоров вспотел.
        'Фаранг? Это же... это же...'
        Этой зимой, отдыхая с Ирочкой в Таиланде, он убил целый день катаясь с агентом по недвижимости по Паттайе и осматривая квартиры на продажу. Агентство, находившееся прямо напротив его гостиницы называлось 'Фаранг'. Так, как объяснил ему гид, тайцы называли всех чужаков-иностранцев.
        - Я - фаранг?
        - Да.
        Простые слова на английском у Лака получались очень хорошо.
        - Ты - фаранг. Чужой. Не человек. Не как мы. Другой ты.
        Чувствуя, что он ухватился за ниточку, которая поможет ему распутать эту загадку, Витька облизал соленые губы и поднапряг память.
        - Савади-крап, Лак. Я - человек. Такой же, как и ты. Рассказывай.
        Смотреть на отвисшие челюсти капитана и его первого помощника было одно удовольствие.
        - Знаешь, милый, а я ведь землю под строительство купила перед самым отлетом. Думала дом построить. Родителей перевезти. И Антону так было бы лучше. Может, Йилмаз прав и дорогу домой можно найти?
        - Хм. Да. Свежий воздух... А у меня трехкомнатная. В центре. Я - городской житель. Мне на природе плохо. - Витька помолчал. - Насчет дороги домой - не уверен. Одни слухи, домыслы и старинные преданья.
        Катя печально вздохнула и прильнула всем телом. Сидеть ночью на палубе, свесив ноги за борт, смотреть на звезды и обнимать любимую женщину, было, все-таки, чертовски здорово. Витя на мгновение задумался.
        'А если бы?'
        Если бы они не 'залетели' хрен знает куда, что бы тогда с ним сейчас происходило? Офис? 'Чайки' в дорогих ресторанах? Пиво ночи напролет, а по утрам - головная боль и тошнотворное нежелание идти на работу?
        'Брррр!'
        - Что, милый?
        Катя почувствовала, как он мысленно вздрогнул. Витя развернул плечи, приосанился и помотал головой.
        - Все хорошо. Все у нас будет хо-ро-шо. Смотри, Синяя всходит...
        Большая луна этого мира выскочила из-за темных гор, лежащих на горизонте, как всегда стремительно, залив все вокруг нереальным голубоватым светом. Привыкнуть к нему было сложно - люди при таком освещении казались ожившими мертвецами.
        Катя немного нервно хихикнула, зябко поведя плечиком.
        - Жутковато все-таки. Скорей бы Красная взошла.
        Сидевшие неподалеку Олег с Ольгой выглядели сущими зомби.
        - Пора, Катя. Пойду-ка я команду будить...
        На вечернем совете Лак рассказал затаившим дыхание слушателям, короткую историю о войне, об осаде величайшего из земных городов и о том, как Светлый спас всех осажденных жителей в тот момент, когда враги уже ворвались в город. К несчастью, вместе со спасенными людьми в новый лучший мир, занесло и какое-то количество проклятых бирманских солдат...
        Первого, как ни странно, озарило Олега. Никогда не бывавший в Таиланде дизайнер хлопнул себя по лбу, присвистнул и поинтересовался.
        - Аютайя, да?
        Лак часто закивал. Да, именно так и назывался величайший из городов мира. История о том, что же происходило после переноса миллиона горожан, была вовсе невнятной и сильно походила на народный фольклор. Виктор, ожидавший небесных откровений, простых решений и 'где тут кнопку нажать нужно?', уже через пятнадцать минут заунывного пения старпома окончательно понял, что ничего путного на тему переноса он так и не услышит.
        Зато насчет окружающего мира Кхап и Лак просветили землян довольно подробно.
        Во-первых, Кхап, многозначительно поднял палец, да будет вам известно, что наш мир - это шар! О как!
        Мужики изобразили сомнение, а Катя удивленно округлила глаза, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
        Во-вторых, люди (а к ним, без сомнения, можно было относить лишь подданных Властелина всех людей) хорошо знали большую Северную землю, где они и проживали. А также северную часть Южной земли, возле которой они сейчас и болтались.
        - Там, далеко на юге, живут дикари фаанги. Большие. Рыжие. И проклятые бирманцы тоже живут где-то там. Мы не знаем где. На восход и на закат только море. Еще ни один корабль не смог его пересечь. Там нет островов и там бушуют страшные бури...
        Витька хмыкнул. Диспозиция вырисовывалась вполне понятная. Есть, вроде бы, 'хорошие', там, на севере. И 'плохие' - на юге. На западе и востоке - громадные океаны, а в центре всего этого безобразия - кучка землян, сидящих на огроменной, по меркам этого странного мира, куче железа.
        'Мда... попадалово... Конкретное такое попадалово...'
        И на закуску три десятка воинов-дикарей на мощном корабле в десятке километров от них. В третьей части своей речи отставной военный Кхап заверил всех присутствующих, что удрать они смогут, а вот сражаться и победить - нет.
        'Блеск!'
        Уходить было нельзя, оставаться тоже было глупо. Виктор Сергеевич Егоров скрипнул зубами, указал на царственно задравшую подбородок Катю, и заявил.
        - Будем делать так...
        Решение фаа... человека по имени Вит, одобренное Госпожой, Кхап воспринял с философским спокойствием. Надо возвращаться и прорываться мимо фаангов? Не вопрос - сделаем. Кто он такой, чтобы оспаривать решение человека с ТАКИМИ глазами? Для порядку наорав на своих матросов, капитан велел Лаку как следует распотрошить сундук с провизией, который принесли с собой люди с железной птицы, и до отвала накормить гребцов.
        - Как поедите, ложитесь спать. Всем - спать. Надо отдохнуть и набраться сил, бездельники! Ночь будет длинная и тяжелая. Если не будет ветра - пойдем на веслах.
        Восемь тощих гребцов 'Птицы', наверное, первый раз в жизни поели досыта. Они умяли такое количество жратвы, что Витька забеспокоился, как бы им не стало плохо. Но Лак, только философски махнул рукой, мол, ничего страшного - поспят пару часиков и будут как новые. Витя посмотрел на старого, умудренного жизненным опытом человека, и согласился. Но с одним условием - пусть отоспятся, как следует.
        И сейчас все аборигены дрыхли без задних ног в своем уютном трюме. Егоров осторожно высвободился из объятий женщины.
        - Пора, Катя. Пойду-ка я команду будить. Пора идти к острову.
        Полное затишье сменилось легким бризом. К сожалению, совсем не попутным. Кораблик закачался на волнах, на связанной мачте засвистел ветерок. Егоров посмотрел, как над далекими островами входит Синяя и пошел...
        'Стоп. Что это было?'
        Сквозь плеск волн и шум ветра Витькино ухо ясно услышало... скрип дерева.
        'Легкое потрескивание, как-будто...'
        Ноги у Витьки приросли к палубе. Холодея от ужаса, он обернулся к кромешной тьме, царившей над открытым морем, и пристально уставился на висящие над горизонтом звезды.
        - Витя, что?
        - Тссс! Я не знаю, я не...
        Звездочка, мерцавшая по правому борту, вдруг ненадолго погасла, за ней - вторая, потом, очень скоро они снова обе зажглись.
        - Катя, Олег. Кхапа сюда. Бегом! Тревога!
        Витькин рев переполошил все судно. Вокруг забегали матросы с веслами, на руле уже сидел сонный Кхап, а Лак тянул женщин в трюм.
        Соображал Витька всегда быстро, особенно в тяжелом положении. Поставив себя на место главного дикаря, Егоров в темпе прокачал ситуацию и с досадой сплюнул за борт.
        'Идиот!'
        Долбанные неандертальцы их опять перехитрили! Они не стали отсиживаться на острове, облизывая свою сказочную добычу, а быстро прочесали островок, за ним - другой. Набрали воды и выяснили сколько людей совсем недавно на них обитало.
        'Шалаши пересчитать - плевое дело. Да хоть нужник раскопать! Людей нет, зато в этих пустынных водах они встречают кораблик. Мда... дважды два, как говорится, всегда четыре...'
        - Кхап, - Витька орал капитану, совсем позабыв, что тот по-русски не понимает, - да бросайте, нахрен эти весла, все равно мы у них как на ладони, луна же... аааай! Олег, развязывай мачту. Нам сейчас - в любую сторону.
        В темноте застучал барабан и звонко ударили по воде десятки весел.
        - Хе! Хе! Уууууу... Хе! Хе!
        Видимо до капитана тоже дошло, что враги то - вот они. Совсем близко. Плотный живчик, рыча на вопящих от ужаса гребцов, промчался мимо застывшего столбом Вити, оттолкнул Олега и в два счета распустил мачту. Лодка дрогнула и накренилась, а из темноты понеслось, как из пулемета.
        - Хек! Хек! Хек!
        Невидимый в темноте корабль фаангов вышел на боевой курс.
        Как они сумели увернуться от тарана - один Бог ведает. Наверное, даже сам капитан Кхап этого не знал. Моментально оценив силу и направление ветра, который тянул 'Птицу' вбок, заваливая ее на левый борт, Кхап вывернул рулевое весло до упора, одновременно проорав что-то гребцам. Те, хоть и стучали от ужаса зубами, но дело свое знали - четверо едва различимых в темноте матросов дружно опустили весла в воду, а четверо других заработали изо-всех сил.
        Это было как в кино. Как в дерьмовом историческом фильме про пиратов. Витька смотрел, как Синяя стремительно перемещается от носа к корме, слушал, как хрипят гребцы и трещат весла, и не верил. Не верил своим глазам.
        'Это не со мной!'
        - Ты че, блять?!
        Из темноты выскочил майор и одним ударом снес зависшего Витьку с ног. Кораблик в этот самый момент заканчивал свой крутой поворот на одном месте и наклон на левый борт имел такой, что Виктор кубарем покатился прямиком за борт.
        - А!
        'Жить! Жить! Не хочу!'
        Витька ожил и стал цепляться за все подряд, ломая ногти.
        - Хек! Хек! Хек!
        'Птица' выпрямилась и, подгоняемая свежим ветром и слаженной работой гребцов, понеслась...
        'Куда? Куда?!'
        Витька лежал у самого края палубы, вцепившись в веревку и со страхом наблюдал, как прямо на него идет черный корабль дикарей.
        - Хек! Хек! Хек!
        Барабан стучал в бешеном темпе. Над черным кораблем стоял сплошной вой - гребцы работали за пределами своих возможностей. Лишь бы догнать. Догнать и убить.
        'Мама! Мамочки! Я не хочуууу!'
        Это было как в замедленном кино. Витя успел заметить, как его гребцы бросили весла и повалились на палубу, сжавшись в маленькие комочки, как Кхап снова дернул руль, а потом...
        Дикари промахнулись. Что было тому причиной - ночь или неожиданный разворот 'Птицы', неизвестно. Скорее - и то и другое. Кораблик Кхапа не стал убегать, а разошелся с черным кораблем фаангов на встречных курсах, борт о борт.
        Бум. В палубу, прямо перед Витькиным носом воткнулось копье.
        Бум. Бум.
        Через секунду на палубу 'Птицы' обрушился целый град камней, дротиков и просто дубинок. Витькина голова пребывала в ступоре, но тело отреагировало самостоятельно - уж очень ему хотелось жить. Извиваясь, как червяк, Егоров по пластунски прошмыгнул к каюте капитана.
        - Живой?
        Несколько рук втянули Виктора в спасительное убежище.
        - Живой?
        - Н-не-еее... знааа...
        Зубы у Витьки стучали так, что говорить было тяжело. Морской бой оказался штукой ОЧЕНЬ страшной. Не успел Виктор прийти в себя, как с палубы на ломаном английском зазвучали хелпы. Лак орал, как резанный, зовя чужаков на помощь.
        Дальнейшее Витя запомнил плохо. Сначала он, вроде бы, помогал капитану резать кожаный ремень с деревянным крюком на конце, которым дикари их сумели зацепить, затем он греб, заменив убитого матроса, а в себя Виктор пришел, только когда стало светать. Он сидел на скамье капитана, обнимая рулевое весло и аккуратно правил, держа курс точно по ветру.
        А перед ним, на залитой кровью палубе, лежал капитан Кхап.
        Через несколько минут к Егорову, занявшему место капитана, пришел с докладом Лак. Вид у монаха был ужасен. Старик был с ног до головы забрызган кровью, а на лысой макушке у него фиолетовым помпончиком торчала большущая шишка.
        Итог ночного 'боя' был печален. Два матроса погибли, еще двое были ранены. Одного беднягу просто зашибло камнем, и Лак обещал, что через пару дней он сможет грести, а вот со вторым было все плохо. Копье фаанга пришпилило моряка к палубе и пришлось изрядно потрудиться, чтобы снять раненного с 'крючка'.
        - Как капитан?
        На бесстрастном лице монаха не дрогнуло ничего.
        - Если сегодня не умрет, то, скорее всего, выживет.
        Из плюсов было то, что 'Птица' не утонула, они (а, самое главное, Катя) живы и относительно здоровы, а корабль дикарей отстал так сильно, что был едва заметен на горизонте. Егоров отпустил Лака заниматься ранеными и отыскал взглядом Катерину - женщина суетилась возле капитана, властно покрикивая на остальных, и временами, бросая на него, Виктора, умоляющие взгляды.
        'Да. Да...'
        Витя ободряюще кивнул любимой, мол, все будет тип-топ, и крепче зажал подмышкой рулевое весло.
        Следующим в гости на корму приплелся Олег. Вид у него был - краше в гроб кладут. Дизайнер был бледно-зеленого цвета, его трясло и шатало. Он со стоном рухнул на палубу и схватился за ногу. Витька подскочил.
        - Ты чего?
        - А... камнем попали, когда я за тобой побежал.
        Минуту Витька переваривал информацию, тупо пялясь на здоровенный кровоподтек на бедре друга.
        - Куда побежал? Ты ж в каюте сидел.
        - Сидел. А потом Лак на помощь позвал. Ты первый побежал, а я - за тобой.
        Егоров изумился.
        - Я побежал?!
        Все, что он помнил - руки, утягивающие его в спасительную темноту каюты.
        - Ты че? Ау! - Олег пощелкал пальцами перед носом друга, - а кто крюк отрубил, когда Кхап копье словил? Ну ты, Витя, зверь... я бы так не смог...
        - Чего не смог?
        Витька окончательно перестал что-либо понимать.
        - Чего я сделал то?
        - А ты на пояс свой посмотри.
        На поясе у Вити Егорова висел весь покрытый зазубринами золотой топорик Кхапа.
        - Они ж нас крюком поймали. Вон валяется, - Олег показал на кривой толстый сук с остатками кожаного ремня, - Кхап понесся его рубить, а его и камнями и боло и дротиками... суки. Я уж думал все, конец. Еще б минута и... а тут ты... подскочил, как ненормальный и к мачте. Как в тебя не попали - ума не приложу.
        Витьке срочно захотелось в туалет. Часть палубы возле мачты, там, где лежал крюк, была так густо испещрена светлыми отметинами от камней и дырками от дротиков, что Егоров невольно принялся себя ощупывать.
        - В-врод-дее цел.
        - Цел, цел. Йилмазу тоже досталось. Камнем. Только в руку. А майор себе ногу подвернул.
        - Слушай, Олежка, а чего он из пистолетов то не стрелял?
        - Ты что, больной на всю голову, что ли? Дай посмотрю, может, тебе каменюкой всю память отшибло? Ты же сам ему приказал огня не открывать, мол, все равно ни хрена не видно и попасть в кого-нибудь не получится.
        - Ам-ням...
        Убей Бог, Витя не помнил ничего подобного!
        - Аа... у... мда.
        - Мдааа... - руки у невысокого жилистого парня до сих пор тряслись, - знаешь, Вить, я, когда в армии служил...
        Витька снова изумился.
        - Ты служил?!
        - Конечно. В погранвойсках. На китайской границе!
        Олег даже немного обиделся.
        - Так вот. Нас как-то танком обкатывали. Мы в окопе, значит, а этот гроб по нам катается. Страшно было - до усрачки, хотя траншея глубокая была и, вдобавок, забетонированная. Но, я тебе скажу, ЭТО было страшнее.
        Парень посмотрел на Виктора взглядом, полным уважения.
        - Как ты не испугался - не знаю. Когда я увидел, что нас таранить собираются, я...
        Олега снова затрясло, а Витька прикусил язык, чтобы не признаться в том, что он едва не обделался от ужаса, глядя, как прямо на него несется огромный корабль.
        - Да, Олежка, это, конечно, не на пляже... ик! с дикарями... ик! махаться.
        'Везучий я, сукин кот!'
        Погибших наскоро похоронили в море. Лак прочитал короткую заунывную молитву и трупы сбросили за борт. Кровь с палубы тщательно смыли, а легкораненый матрос, прыгая на одной ноге, собрал и отмыл все трофеи. Штабель вражеского оружия, доставшегося им, выглядел очень солидно. Одних тяжелых, тщательно выделанных дротиков с широкими и острыми как бритва каменными наконечниками, набралось двадцать четыре штуки. Было еще с десяток корявых коряг, которые дикари использовали как метательное оружие и целая горка булыжников.
        Витя смотрел, как Катя собственноручно раздает завтрак экипажу, как моряки ей низко кланяются и благодарят госпожу и... ничего не видел. Мысленно он был далеко-далеко. На Новой земле. В лагере Димы-сана.
        'А у него, вроде бы, сегодня день рождения... Блин!'
        Егоров вздрогнул и яростно потер ладонями щеки. Весь такой из себя замечательный план, который он разработал вчера вечером, нахрен полетел в тартарары. Уйти незамеченными к острову не удалось. Высадить женщин, набрать крепких ребят и попытать счастья в драке, тоже не получается. По всему выходило, что решать проблему с маячившим на горизонте кораблем дикарей придется здесь и сейчас. Не отходя, так сказать, от кассы.
        Голова у Вити заработала на полную проектную мощность. Первым на допрос был вызван Лак.
        - Нет, господин. Они очень крепкие гребцы и если у них на корабле есть пища и вода... а она у них есть... то они будут идти за нами на веслах до морковкиного заговенья.
        Конечно, говорил Лак не так, а долго, невнятно, часто задумываясь и вспоминая слова, но смысл был именно таким.
        'До морковкиного заговенья... плохо!'
        - Ступай, Лак. Олег, Йилмаз, Петр. Ко мне!
        Витька запоздало подумал о том, что никто его командиром не выбирал и не назначал, но мужчины безропотно подошли и он выкинул эту мысль из головы.
        - В общем так, мужчины. Придется нам драться. Даже если не победим, то почистим этих сук, как следует. Глядишь, наши, ежели что и отобьются.
        О том, что дикари запросто могут привести сюда подмогу, Егоров старался не думать.
        Патронов у них было двадцать восемь штук и одна ракета к ракетнице. Витька впервые остро пожалел, что отмазался от армии и не имеет никакой практики в обращении с оружием.
        - Ладно, я возьму ракетницу. Петр, вы?
        - Постреляем, чего уж там.
        Украинец солидно кивнул.
        Второй пистолет достался Йилмазу. Тот сообщил, что в молодости служил жандармом и из пистолета ему приходилось стрелять чаще, чем из автомата. Олег шмыгнул носом и пожал плечами.
        - Ладно, я копье себе возьму.
        - Дальше. Стрелять только в упор. Лучше в голову.
        Майор опять опять солидно кивнул.
        - Да. Здоровые кабаны. Я их успел рассмотреть. Такого пулькой свалить - нереально. В черепушку только.
        - Йилмаз, ты понял? Head shot.
        Турок помотал головой.
        - Не попаду. Из пистолета. С одного корабля на другой. За полсотни метров. Нет. Не попаду. А ближе они нас копьями закидают. И камнями.
        Мысль была здравая и Егоров крепко призадумался. На 'Птице' не было хорошей защиты. Это был легкий кораблик пятнадцати шагов в длину и пяти - в ширину. Невысокий фальшборт имелся только на носу. Вся остальная палуба была 'огорожена' хилой травяной веревкой, которая была натянута между высоких стоек-уключин, возле которых работали гребцы.
        Единственным вариантом была надстройка - каюта капитана. Это, по сути, был небольшой деревянный ящик с низким потолком и дверным проемом, размером два на три с половиной метра и без окон.
        Все дружно посмотрели на этот 'гроб' и так же дружно решили.
        - Нет. Это западня натуральная.
        - Так, майор. Вот вам МОЙ топор. Начинайте разбирать надстройку и делать из нее большие щиты.
        Витька посмотрел на преследователей.
        - Выполнять!
        'Пойду, посмотрю, как там Катя в трюме устроилась...'
        Глава 11.
        Следующие два с половиной дня Витя развлекался тем, что играл в кошки-мышки. Причем мышкой был именно он. 'Птица' кружила по открытому морю, гоняясь за переменчивыми ветрами без всякой системы - лишь бы под парусом. Оставшиеся в живых матросы большую часть этого времени спали, ели и занимались изготовлением больших переносных щитов под руководством Петра. Кораблик легко убегал от тяжелого судна дикарей, затем мачты складывали и позволяли фаангам немного приблизиться, чтобы дать им почувствовать вкус добычи. Дикари эту игру давно раскусили, но бросать наглую жертву они все равно не собирались, всякий раз с маниакальным упорством взвинчивая темп на финишной прямой.
        Конечно, Витька рисковал. Рисковал сильно, потому что ветер в этих местах оказался штукой очень уж ненадежной, и заполучить внезапный штиль во время тарана было вполне возможно, но пока им везло. Иногда дикари приближались очень близко - Егоров был неопытным мореходом и пару раз 'Птица' стартовала с заметным опозданием.
        - Ишь тыыыы!
        Олег изумленно присвистнул, глядя на всплеск воды возле самого борта кораблика.
        - Сколько здесь? Сотня метров, наверное.
        Камень на веревке, запущенный с черного корабля не долетел до 'Птицы' всего три метра. Витька сплюнул.
        - Чемпионы, блин, олимпийские. Эй, Лак! Всех на весла!
        Внешне черный корабль дикарей здорово смахивал на помесь древнегреческой галеры и драккара викингов. От первой ему достался подводный таран, а от второго - отсутствие палубы и высоченные, покрытые грубой резьбой нос и корма.
        - Хек, хек, хек!
        - Вот упертые...
        Витька напряг зрение и навострил уши. Гребцы на 'драккаре' каждый свой гребок сопровождали пронзительным стоном, почти криком. Адский труд последних дней даже эти могучие создания, по-видимому, вымотал до предела.
        Егоров на секунду представил, что на веслах драккара сидят тридцать Марий Шараповых и хмыкнул - на слух это было очень похоже.
        - Погоди, Олежка. - Витька поднял указательный палец. - Слышь, как они орут. Брешет Лак. Не железные они. Выдыхаются, гады!
        И точно - финишный рывок драккара на этот раз был очень короток. Гребцы осилили лишь двадцать гребков в бешеном темпе, а затем бросили весла.
        Отдохнувшие и отъевшиеся матросы 'Птицы' свои весла не бросили, в ответ разразившись бурей восторженных криков и плевками в сторону дикарей. Егоров повеселел.
        - Ну, что, товарищ дизайнер из конкурирующей фирмы... завтра дадим им нас догнать?
        - Витенька, а может не будем, а?
        Катя с надеждой заглянула в глаза своего мужчины, но тот отвернулся и промолчал. От его молчания повеяло таким ледяным холодом, что у Кати перехватило дыхание. Виктор никогда еще так не поступал. Не молчал, словно чужой. Если она пыталась оспаривать его решение, он всегда нежно и ласково убеждал ее этого не делать. А тут...
        На глаза сами собой навернулись слезы.
        - Витенька... будь осторожен.
        'Пожалуйста!'
        - Хорошее утро для битвы.
        Лак сиял свежепобритой головой и задиристо смотрел на медленно приближающееся судно фаангов. Утро действительно было хорошим - свежим, прохладным, чистым. На небе, впервые за все время пребывания в этом мире, земляне увидели облака. Обыкновенные облака, очень похожие на пухлые комочки белой ваты. Ветер ослаб, ослабли волны, ослабла качка. 'Птица' не спеша шла к проливу между двумя безымянными островками, а драккар, упахиваясь изо всех сил, еще более медленно нагонял ее.
        Егоров сидел на руле, зажав весло подмышкой.
        - Лак, переводи. Я. Говорить буду.
        Получилось очень напыщенно. Петр, Олег и Йилмаз, который немного стал разбирать русский, попытались ухмыльнуться, но, неожиданно получили в ответ совершенно зверский взгляд своего долговязого предводителя.
        'Без дураков, парни! Шутки кончились!'
        Рядом с сидевшим Витей СТОЯЛА Катя, что в глазах аборигенов было неоспоримым доказательством права господина Вита отдавать команды, пока капитан Кхап лежит в трюме.
        - Через час мы пройдем пролив и войдем в лагуну. Там волнения почти нет и стрелять станет легче. Там они нас догонят.
        На палубе воцарилась тишина. Матросы 'Птицы' посерели от страха и замерли истуканами.
        - Лак, переводи. Пусть не боятся. У нас есть сильное оружие с железной птицы и мы убьем всех фаангов.
        Монах послушно перевел и аборигены по-детски непосредственно завопили от радости - они еще не научились скрывать свои чувства под маской безразличия.
        - Катя, ты командуешь девчонками. Антошка тоже на тебе. Сидите в трюме и не высовывайтесь, понятно? Все будет хорошо, обещаю.
        Зеленоглазая королева молча и серьезно кивнула.
        - Лак, берешь вон того, колченого, берете пару самых коротких копий и садитесь в трюме возле люка. Понял? Отвечаешь за госпожу своей головой.
        Лактаматиммурам очень низко поклонился.
        - Да, господин.
        Виктор оглядел свое воинство. Майор, Олег, Йилмаз и четыре безымянных гребца, имен которых он так и не узнал.
        'Баран, блять! Тебе с ними в бой, а ты...'
        - Ничего не бойтесь. Сидите за нами с копьями и прикрывайте нам спины.
        Егоров хлопнул в ладоши.
        - По местам, пацаны.
        - Погоди, Петро, не стреляй. Пусть крюком нас зацепят.
        - Та ты шо...
        Майор сначала перешел на ридну мову а затем на обычный русский мат. Пятеро абордажников были как на ладони - стреляй, не хочу. От силы пятнадцать метров. Совершенно спокойное море. Никакой качки и солнце, светящее дикарям в лицо. Драккар наползал катастрофически медленно и ни о каком таране речи не было. Команда черного корабля жутко выла, хрипела, сипела и кашляла, надрываясь на тяжеленных веслах, но сближение шло в час по чайной ложке. Витя спокойно определил, с какого борта будут подходить враги, велел перетащить и установить большие дощатые щиты, не торопясь проверил упоры и дал команду занимать позиции. У двух небольших бойниц сидели стрелки, между ними с коротким копьем - Олег, а сам командир устроился сбоку. Позади землян прямо на палубе сидели гребцы, вооруженные дротиками.
        - Ни шо! - Егоров прищурился и оценил ситуацию. В принципе, можно было встать на весла и легко оторваться от преследования, но...
        'И долго еще так бегать будем? Раз, два, три, четыре...'
        На носу занималось метательными видами спорта пятеро здоровяков во главе с богато одетым детиной, ростом на голову выше остальных. На корме сидел один рулевой, а с каждого борта в воду опускалось ровно по десять весел.
        'Двадцать шесть? Двадцать шесть? Гребцы не счет. Они все... мертвые... пятеро абордажников и все?!'
        Виктор не верил в такую удачу. Похоже, им удалось 'укатать' большую часть команды драккара до состояния выжатых лимонов еще до начала боя.
        По двухметровому дощатому щиту гулко бухнул очередной булыжник.
        - Ну, мужчины, поработаем?
        Все опять пошло не так как планировалось. 'Неандертальцы' оказались куда умнее, чем ожидал Виктор. Вместо того, чтобы зацепиться крюком за корму, а затем в лоб штурмовать мини-крепость со стрелками, они подошли немного ближе и забросили крюк прямо на щит.
        Витька не успел еще ничего понять, как вся дощатая защита улетела за борт, оставив экипаж 'Птицы' сидеть с открытыми ртами на пустой палубе.
        Дикари счастливо взревели - добыча была как на ладони.
        Время замерло. Егоров краем глаза заметил, как на четвереньках бегут его стрелки под защиту второго и последнего оставшегося у них щита, как вожак дикарей раскручивает над головой гроздь булыжников на кожаных ремнях, и поднял ракетницу.
        Выстрел в упор, с шести метров, был страшен. Ракетница громко хлопнула, чем ввела абордажников в ступор, а главарь с жутким воем улетел спиной вперед к гребцам, извергая из развороченной грудной клетки фонтан огненных брызг.
        - Огонь! Огонь!
        В руках у Виктора откуда-то сам собой взялся деревянный меч, которым он очень ловко отбил брошенный в майора дротик, а затем...
        Пам, пам, пам, пам.
        Шевченко отстрелялся как из пулемета, за три секунды выпустив всю обойму и начисто выкосив всю абордажную команду.
        - Не спи, морда турецкая!
        Майор отобрал у Йилмаза пистолет и присел на одно колено, взяв на прицел нос драккара.
        - Олег, перезаряди, - Витька пнул ближайшего матросика, размахнулся, и со всей дури швырнул в ближайшего гребца трофейный булыжник.
        - аа!
        Маленькие тайские моряки разжали уши, завопили, подскочили и за пару секунд переправили обратно на драккар все то, что несколько дней назад швыряли в них дикари.
        Пам.
        Здоровенный рыжий детина, обессилено сидевший на лавке, дернулся, брызнул кусочками мозга и повалился на дно корабля.
        Пам.
        В низком лбу другого дикаря появилась красная точка.
        Пам.
        Снова кусочки черепа, кожи, крови и мозга.
        Пам.
        Пам.
        Майор украинских ВВС и рядовой запаса из Казахстана, перебрались на драккар и медленно двигались вперед, расстреливая ПРИВЯЗАННЫХ к веслам гребцов. Следом за ними шли тайцы, которые хоть и вздрагивали при каждом выстреле, но, подгоняемые пинками Йилмаза и Виктора, не забывали делать контроль, тыча копьями в подстреленных неандертальцев. Вся команда черного корабля умерла за одну минуту.
        - Ввввяя!
        Олег снова лежал, свесив голову за борт и кормил полупереваренным завтраком рыб. Шевченко по-отцовски похлопал парня по спине и перебрался к Вите, который сидел на палубе, свесив ноги в темный зев люка.
        - Да, солнышко, все живы-здоровы... ой, нет, Олега опять рвет... сидите там пока... да Лександрыч, слушаю тебя.
        Майор сначала долго молчал, пристально изучая высокий резной нос драккара, качавшийся в нескольких метрах от них. На черной деревяшке очень грубо были вырезаны сцены битв, голые женщины и отрубленные головы. Витька проследил за взглядом летчика.
        'Мрак!'
        - Спасибо Витя.
        Майор без сил повалился на палубу и невидяще уставился в небо.
        - Если б не ты...
        - Э?
        - Эге.
        - Мда.
        Мужчины замолчали. Говорить было не о чем. Выстрел в главаря, так вовремя сделанный Витей, по сути, предрешил итог боя. И то, что копье, летевшее в майора, тоже отбил он, видели все.
        От подтянутого к борту 'Птицы' корабля фаангов несло жуткой вонью. Крепчайшее черное дерево, из которого было построено это судно, было щедро унавожено все той же липкой и жирной гадостью. Ветер снова переменился и палубу накрыла мощнейшая волна вони.
        Витя закряхтел. Запашок сшибал с ног не хуже химического оружия. В пылу боя команда 'Птицы' не замечала этого, но сейчас...
        В горле сначала запершило, потом из желудка вверх попер завтрак, в носу защипало, а на глаза навернулись слезы. Вонищща была настолько непередаваемая, что Витька просто не мог подобрать слов, чтобы описать эту мерзость. Ничего подобного он еще никогда не ощущал.
        'А к вечеру еще и трупаки аромату добавят...'
        Егоров, в полной уверенности, что он, как капитан, может отдать такой приказ, как следует прочихался и жестом велел тайским матросам возвращаться на трофей и заняться там уборкой. Четверо полуголых гребцов выпучили глаза, зажали пальцами носы и, делая вид, что их тошнит, идти на черный корабль отказались.
        - Чистоплюи!
        Витя хотел добавить пару заковыристых выражений, но тут из люка показалась Катя. Женщина тоже морщила носик и смотрела на него с таким выражением на лице, что Витька только вздохнул.
        'Все, млять, приходится делать самому!'
        - Йилмаз, пошли, - Виктор указал проштрафившемуся турку на фронт работ и принялся раздеваться, - поработаем... ассенизаторами.
        Пожилой майор лежал на палубе - от жары и волнения у него поднялось давление, и работать он не мог. Олег до сих пор маялся, перегнувшись через фальшборт на носу корабля, а женщин Витя и сам бы на это дело не отправил. К радости бригады уборщиков, собиравшейся духом перед тем, как приступить к работе, к ним присоединился Лак, принесший с собой два кожаных ведра на веревках и две швабры с размочаленными тряпками.
        Витька, на всякий случай, проверил пистолет и скомандовал.
        - Пошли.
        Фальшборт драккара возвышался над палубой 'Птицы' почти на полтора метра и мужчинам пришлось попотеть, чтобы на нее взобраться. Просто удивительно, как во время боя, все эти трудности и преграды преодолеваются. Незаметно, играючи.
        - Мать моя!
        Витька замер с открытым ртом, на миг позабыв даже о запахе. Картина, открывшаяся перед ним, была готовой иллюстрацией ада. Весь корабль был завален телами дикарей и залит ЛУЖАМИ крови.
        'Зря я вчера поел'
        Егорова вырвало. Пример командира - приказ для подчиненных. Турка стошнило прямо себе под ноги, а Лак интеллигентно успел уползти к борту.
        - Че, Вить, совсем плохо?
        Серо-зеленый Олег не выпускал женщин из трюма и сочувственно смотрел, как страдает друг.
        - Э.
        Витька неопределенно махнул рукой, посмотрел в небо, продышался и, намотав на лицо рубашку, решительно двинул вперед.
        Драккар рядом с 'Птицей' смотрелся как датский дог рядом с болонкой. Корабль был приблизительно двадцати пяти метров в длину и пяти в ширину. Палубы у него не было, зато на носу, где сейчас стоял Витя, и на корме имелись небольшие площадки, под которыми можно было укрыться от солнца или дождя. Егоров запоздало подумал о том, что они как-то не удосужились проверить эти закутки, но потом, очарованный хищной красотой корабля, махнул на это рукой.
        Драккар был невероятно, немыслимо красив! Грубая резьба, покрывавшая нос, нисколько его не портила. Даже наоборот - придавала некую брутальность, но в остальном корабль был изящен. Стремителен. Силен. Было видно, что судно строилось по проекту и строилось очень умелыми мастерами.
        Позади восхищенно выдохнул Лак.
        - Господин. Это. Это - чудо! Даже у Властелина, - абориген автоматически высоко поднял сложенные ладони, - всех людей нет такого корабля!
        Егоров на секунду впал в созерцательную нирвану, но тут снизу, с лавок, на которых лежали тела убитых дикарей, раздались стоны, хрипы и всхлипы и разом сбили все хорошее настроение. Витька вздрогнул и огляделся. Вокруг снова стояла жуткая вонь, грязь, лежали трупы и влажно блестели потеки крови.
        - Ладно. За дело, парни.
        Только сейчас Виктор смог хорошенько рассмотреть поле утреннего боя и более-менее уложить в голове те события. Абордажная команда, во главе со своим командиром в полном составе валялась на дне драккара, сразу позади носовой надстройки. Шевченко со страху пару раз промазал, но остальные пять пуль он, Витя присмотрелся, всадил точнехонько в черепушки врагов. Егоров ворочал тяжеленные туши и с отстраненным интересом рассматривал мертвецов, успевая обдирать с них все самое ценное - мечи, кинжалы и толстые железные цепи.
        'Кабан! Нет, лось...'
        - Помоги.
        Тело главаря улетело за борт. Йилмаз выпачкался кровью, снова сблевнул, но работу не бросил. За двадцать минут мужчины выкинули в море все тела, попутно добив трех раненых, и собрали нехилую колюще-режущую коллекцию. Следом за землянами полз посеревший Лак, который громко пел какие-то свои молитвы, подбирая и выбрасывая за борт кусочки костей, кожи и мозга, которые были повсюду. Полностью очистив место гребца, монах черпал ведром забортную воду и, как мог, смывал следы крови.
        Добравшись до кормовой надстройки и утилизировав за борт рулевого, мужчины повалились на скамью. Выглядели они как два работника скотобойни после сверхурочной работы. Руки тряслись, ноги - тоже тряслись и, почему то, очень хотелось курить. До Витьки впервые дошел весь смысл фразы 'война - грязное дело'.
        'Куда уж грязнее...'
        Егоров сплюнул и вернулся с небес на землю.
        - Йилмаз, как думаешь, почему они привязанные были? Они же не рабы, а воины. У каждого под лавкой - полный набор оружия лежит.
        - Не знаю, - турок дрожал. Его знобило, - не знаю, Виктор. Но, если бы они смогли освободиться, мы бы проиграли.
        Егоров кивнул. Он припомнил, как огромный гребец, рыча, грыз моток кожаных ремней, которыми он был привязан к веслу. Вытащить этот дрын из уключины он тоже не мог, потому что и ноги у него тоже были на совесть примотаны к упорам. Он тогда не дал врагу ни единого шанса, размозжив дикарю затылок.
        - Даааа...
        Схема не срасталась. Понять, отчего дикари пошли в атаку, обезоружив и 'посадив на поводок' подавляющее большинство своих бойцов, Витя не мог. В одном Йилмаз был прав абсолютно - они бы проиграли. И пистолеты бы тут не помогли.
        Лак вылил ведро воды на то место, где умер рулевой и вопросительно посмотрел Виктора.
        - Да. Полей на меня водички, полей...
        После купания голова прояснилась, а настроение - улучшилось. Пустой корабль хоть и пованивал, но смотрелся уже очень неплохо. Оставалось лишь еще разок окатить все водой и попытаться смыть с бортов запашистую смазку.
        - Я там кожаные ремни видел. Возьмем на буксир и потащим к острову. Как думаешь, осилим?
        Турок флегматично пожал плечами и не ответил.
        - Держи!
        Витька вручил летчику швабру, сам взял другую и скомандовал.
        - Лак, а ты - нам воду лей. Вот отсюда и нач...
        Тук-тук-тук.
        - Эй!
        Мужчины от неожиданности подскочили на полметра. Виктор отшвырнул швабру, вытащил пистолет и навел его на дощатый настил.
        - Хей!
        Снизу снова тихо и очень осторожно постучали.
        - Хей.
        Голос был старческий, дребезжащий и, какой-то... неверящий, что ли.
        Витька посмотрел на своих товарищей, приложил палец к губам и осторожно постучал стволом пистолета по доске.
        - И тебе хей. Ау? Кто там?
        Под досками замерли, потом снова зашебуршились, а затем, с нескрываемым страхом и огромным трудом проскрежетали.
        - Hello. Don't shoot, please!
        - Здравствуйте, меня зовут Уилл Джеймс Воррингтон.
        Старик, которому на вид можно было смело дать лет сто, говорил очень-очень медленно, ВСПОМИНАЯ каждое слово. Он был таким же рыжим, конопатым, как и дикари и имел немыслимых размеров седую, с рыжеватым отливом, бороду.
        - Я сержант ВВС армии США.
        Сказав эти несколько слов, дремучий дед взял паузу, прикрыл свои бледно-голубые водянистые глазки и принялся тяжело дышать. Одет этот Уилл был в богато украшенные железом меха и на пленника или раба он никак не походил. Витька задумчиво посмотрел на Лака - из всех аборигенов только он мог понимать речь старика.
        - Лак. Бери ВСЕХ своих, - Егоров шваркнул дубинкой по палубе 'Птицы', - и идите мыть драккар. Немедленно!
        Дед засмеялся, а потом закашлялся.
        - ОН не драккар. Его зовут 'Ураган'.
        Уилл Воррингтон открыл глаза и спокойно посмотрел на Виктора.
        - Вы русские?
        - Русские.
        Витя дождался, пока Лак уберется с борта 'Птицы' и подсел ближе.
        - Успокойся Уилл. Войны не было. Мир, дружба, Кока-кола.
        - Боже, как я хочу глоток ледяной колы...
        Витька невольно сглотнул. От заморской химии с колотым льдом он бы тоже сейчас не отказался.
        - Рассказывай, старик, - на запах, шедший от деда, ему было наплевать, - кто ты такой.
        Это был обычный вылет, обычного военно-транспортного самолета. Старенький 'Дуглас' взлетел с базы НАТО в Италии и взял курс на Кипр. Шел тысяча девятьсот семидесятый год от Рождества Христова. А затем - все было точно так же, как и с чартерами. Тряска, падение и долгое блуждание над открытым морем.
        - Нас было пятеро. Я уже не помню, как их звали, но помню, что нас было пятеро. Мы упали там, - старик махнул рукой в сторону далеких гор на берегу, - и нас осталось двое. Мы долго шли и вышли к воде...
        А дальше история была совсем проста. Пара вооруженных до зубов американцев, выбралась на берег моря, где тут же вляпалась в конкретную драку нескольких сотен местных ребят. В итоге оглушенного Уилла и его грозное оружие уволокли с собой 'неандертальцы', а что стало со вторым летчиком, он и понятия не имел.
        Егоров припомнил рассказ Лака.
        - Его Томом звали? Это был Том?
        Старик задумался, а потом беззвучно заплакал.
        - Да. Его звали Том.
        Уилл не стал рассказывать, что с ним произошло, а просто в двух словах объясним сгоравшим от любопытства людям, что путем интриг, драк, запугивания и собственных знаний, он за тридцать лет своей жизни среди дикарей выбился 'в люди', став едва ли не самым видным шаманом. И все эти годы он искал. Искал путь домой, по крохам собирая любую информацию, которая хоть как-то могла ему помочь убраться отсюда.
        Витька довольно потер руки. Пусть этот дедок еще ничего конкретного и не сказал, но то, что к ним попал ценнейший источник информации, и так было ясно.
        - Окей, Уилл, - преодолевая брезгливость Егоров похлопал деда по плечу, - сейчас мы тебя помоем, переоденем и накормим, а после - поговорим обстоятельно.
        Дед не ответил. Он продолжал тихо лить слезы по усам и бороде и на дальнейший разговор был сейчас не способен.
        Новые расспросы старик пришлось отложить. Дед (от волнения или, скорее, от мыла) на полном серьезе впал в полубессознательное состояние. Временами он мычал и ыкал на языке дикарей, пускал слюну, но большую часть времени бывший американский сержант просто спал в своем закутке на 'Урагане'. Да и времени на то, чтобы растормошить старика у Виктора и его команды просто не было. Они гребли. Все. Даже раненный матрос, даже женщины, даже ребенок. Тащить за собой большой корабль, да еще против течения и при встречном ветре было очень тяжело, но люди, окрыленные победой и чудесным спасением, старались изо всех сил.
        - Слышь, майор, - Витя пыхтел как паровоз, ворочая неподъемное весло, - я вот думаю - зря мы так патроны то...
        Обливающийся потом Шевченко только пожал плечами.
        - Да кто же знал, что их привязали? Как думаешь, сколько их там?
        Была на острове возле самолета засада или нет, они так и не успели узнать. Лак, пересчитавший во время генеральной уборки 'Урагана' количество скамеек, заявил, что не хватает пяти или шести дикарей. Впрочем, это могло ничего и не значить.
        - Пять. Или шесть. Наши ребята продукты послезавтра должны привезти. Поднажми, майор. Надо успеть.
        - Иииии... раз! Ииии... два!
        Они не успели, но все обошлось. Ночная прохлада оживила деда и тот успокоил всех, заявив что никакой засады на острове он не оставлял, а сразу дал команду двигаться дальше. Мужчины облегченно выдохнули - гоняться за папуасами по джунглям им не хотелось, тем более что патронов оставалось всего четыре штуки.
        - Дед, а скажи мне вот что, - Егорова разбирало любопытство, - а почему? Почему, старик?
        Уилл его понял.
        - Да. Они, - он показал на свой корабль, - стали мне почти родными. И я не хотел их смерти. Но еще больше я не хотел вашей смерти. Там, на киле, который торчит из воды, я увидел маленькую табличку. 'Сделано в США'. Ты понимаешь меня, русский? А на острове я видел следы. Обуви. С каблуком. Здесь нет такой обуви. Здесь вообще обуви нет. И бутылка. 'Кока-кола'.
        Дед, собравший свои мозги в кучку, временно перестал капать слюной и вполне разборчиво объяснял Вите ПОЧЕМУ. Почему он фактически предал своих, ради неизвестных ему землян.
        - Я понял тебя, Уилл.
        Витька прижал к себе притихшую Катю и задумался. Судя по лицам мужчин и женщин, задумались все. Перед ними сидела наглядная картинка, изображающая их собственную перспективу в этом мире.
        - Милый, - жесткие потрескавшиеся от ветра и солнца губы любимой едва касались уха, - я. Не. Хочу. Так. Жить.
        От Катиного шепота Витю пробил озноб.
        'Сам не хочу!'
        - Витенька, - умоляющий шепот женщины рвал сердце и выворачивал наизнанку Витькину душу, - сделай что-нибудь, пожалуйста. Я домой хочу.
        Катя по-детски всхлипнула.
        - К маме.
        - Завтра утром снова будет жарко и я снова не смогу говорить. Отнесите меня обратно на мой 'Ураган'.
        Старик скрипел и смотрел на окружающих его мужчин, как свою собственность.
        - И принесите еды. И воды. И пусть рядом со мной будет женщина.
        Деда покачивало из стороны в сторону, а язык у него снова начал заплетаться. Витька аккуратно прислонил невесомое тело Уилла к мачте и покладисто кивнул.
        - Окей. Все сделаем. Уилл, расскажи мне, что вы здесь делали?
        Даже в темноте было видно, как оскалился старик.
        - Принесите огня и мой сундук. Я видел, ваши черноногие его забрали. А пока - слушай...
        Оказалось, что 'Ураган' был самым настоящим ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИМ кораблем, который находился в самой настоящей научной экспедиции. После тридцати лет поисков 'умница Уилл Хантинг' пришел к выводу, что его 'залет' в этот мир не был случаен и он...
        Виктор подобрался и навострил уши, а Йилмаз, Олег и Петр затаили дыхание.
        - Это не стихия. Не божественное вмешательство. Это, - старик закашлялся, - это просто кто-то где-то нажал кнопку.
        У Егорова пересохло во рту, а перед глазами поплыли разноцветные круги.
        - И... и ты знаешь, где эта кнопка?
        - Кхе! Знаю.
        Олег выронил нож, а пожилой украинский летчик, выслушав перевод, схватился за сердце.
        - Огня.
        - ЛК! Бля! Где огонь?!
        - Сундук.
        - Лаааак! Сундук сюда, живо!
        - Мам, не плачь, мам...
        Антошка, слыша, как тихо плачет мама, тоже захлюпал носом и прижался щекой к самому родному в мире плечу.
        - Не буду, Тоша, не буду, - Катя невидяще смотрела в кромешную тьму душного трюма и гладила сына по отросшим вихрам, - это я так... устала просто.
        - Ничего мам, дядя Витя говорит, что завтра мы на наш остров придем. Там и отдохнем. Пойдем на пляж? А? Шашки возьмем. Маску и ласты. Я тоже понырять хочу.
        - Конечно, милый. Мы обязательно пойдем на пляж.
        Катя прижала ребенка к себе.
        - А теперь давай спать.
        - Спокойной ночи, мам.
        - ЛК! Бля! Где огонь?!
        Крик с палубы разбудил всех обитателей трюма. Над головой, гулко топая ногами, забегали матросы, раздался разухабистый русский мат и посыпались звонкие оплеухи.
        - Совсем обленились, бля! Я вас научу... ... ...!
        Егоров орал как ненормальный.
        - Катерина, подъем! Оля, Жанна, Антон. Все сюда!
        Наверху испуганных женщин встретила сюрреалистичная картина. По бортам с факелами стояли полуголые матросы, в центре палубы возле мачты важно восседал дикарский шаман, а вокруг него прыгали орущие благим матом мужики.
        - Кать!
        Витька орал громче всех и со всей дури лупил кулаком по мачте прямо над головой деда.
        - А знаешь, почему мы здесь оказались? Это этот хмырь нас сюда затащил! Экспериментатор, ...уев!
        У Кати отнялись ноги.
        В эту ночь никто так и не заснул.
        - Лак, факел сюда. Ближе. Ближе. Уилл, - Егоров несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, - еще раз. Повтори еще раз, только по порядку, медленно и внятно.
        Дед посмотрел на занимающуюся зарю, криво усмехнулся и снова раскатал по палубе карту.
        - Мы находимся здесь...
        Уилл Джеймс Воррингтон прекрасно разбирался в картографии. За долгие годы своих путешествий он сумел нанести на листы тонко выделанной кожи очертания побережья общей протяженностью более семи тысяч морских миль. Огромный южный континент, о котором капитан Кхап имел самое смутное представление, был картографирован на девяносто процентов. Более того, на огромную, два на три метра, карту были нанесены сотни островов и указаны все расстояния! Причем в морских милях.
        Витька в десятый раз оглядел этот титанический труд и в десятый раз поразился тому объему работ, которые провернул сержант.
        На карте были отмечены сотни поселений, нарисованы дороги, мосты и даже было указано примерное количество жителей для каждого района. Но и это было не главное.
        - Те, которых вы называете дикарями-фаангами, на самом деле и есть дикари. Жестокие, дикие, безжалостные. Им неведомы ни письмо, ни счет, ни искусство. Все, что там сейчас строится - дело рук бирманцев. 'Ураган' тоже построили здесь, в Ранкуне.
        Старик указал на точку на карте. Порт Ранкун, столица бирманского государства, находился в трех тысячах миль к югу отсюда.
        - Я думаю, фаанги - это выродки. Что они остатки древнего народа, который жил здесь давным-давно. Там, в джунглях, лежат в руинах огромные города, стоят пирамиды. Выше египетских. А от северного берега и до самого ледяного юга идет дорога.
        Старик задумался, а потом вспомнил нужное слово.
        - Хайвей. Каменный. Почти пять тысяч миль длиной. С мостами. Им до сих пор пользуются.
        У фаангов не было государства, вершиной их самоорганизации был племенной союз.
        - Всего таких союзов пять, в каждом столько племен, что запомнить из всех невозможно. В моем, - старик поморщился, - союзе больше ста племен и родов.
        - Так ты, типа, старший шаман всего союза?
        Уилл ухмыльнулся.
        - Ага. А тот длинный, которого вы из пистолета завалили - старший сын главы союза.
        Витьке поплохело. То, что наследника будут искать и искать тщательно, было ясно, как божий день.
        - А... а... э... а они знают, куда вы направились?
        Прохладный утренний бриз оживил старика. Он громко и коряво захохотал, видя страх, который был написан на лицах всех присутствующих. Особенно перепугались матросы 'Птицы', которые принялись громко стенать и рвать на себе волосы.
        - Лак, заткни их! - Витька сжал зубы, - ну? Говори.
        - Нет. Не знают. Мы были здесь, возле самого северного храма Древних.
        - И там ты эту штуку и раздобыл?
        Уилл нежно погладил темный металлический диск, болтавшийся на цепочке у него на шее.
        - Да. Там я эту штуку и раздобыл.
        Егоров закрыл глаза, досчитал до десяти и, чувствуя, как у него немеет язык, а по спине бегут мурашки, спокойно попросил.
        - Уилл, расскажи что ты сделал, и как эта штука работает.
        Первый раз темный медальон Уилл Воррингтон увидел в первый же день своего плена. Он сначала подумал, что на шее вождя клана, которому он попался в лапы, болтается большая монета, но потом обратил внимание, с каким благоговением смотрят на эту заурядную вещицу остальные и всерьез ею заинтересовался.
        - Это вещи Древних. Их иногда находят. Очень редко. Мне повезло. Вожди, у которых есть такие медальоны, умеют призывать молнии. Они поражают ими врагов на расстоянии.
        Старик хмыкнул.
        - Они думают, что это волшебство.
        - Электричество?
        - Да. Обычное электричество.
        Работали эти штуки так. Вождь брал медальон, садился на самого быстрого скакуна и несся во весь опор.
        'Во-первых, нужна скорость!'
        Над ним появлялась туча, а медальон начинал светиться. Тут нужно было не прогадать, если вождь упускал момент, то молния шваркала всадника и у племени появлялся новый вождь, но если дикарь вовремя показывал медальоном направление удара, то молния била куда нужно. Дальше - больше. До Уилла дошли слухи о том, что некоторое время назад произошла великая битва между двумя кланами, в которой оба вождя с успехом применили своенравное оружие и испепелили друг друга. Узнав, что это произошло в тот самый день и примерно в то же самое время, когда он здесь оказался, сержант сложил два и два и получил четыре. Через сорок лет после 'залета' американец попробовал отсюда выбраться. Он построил невероятно быстрый корабль, оснастил его лучшими парусами и набрал на него лучшую команду. И два месяца назад, наконец-то найдя заветный амулет, в уединенном островном храме Древних, старик не выдержал и попытался. 'Ураган' дождался бури, поднял свои удивительные треугольные 'косые' паруса и помчался вперед.
        - Мы шли так быстро, что я решился.
        - И?
        - Молния ударила в нас. В мачту. А потом... - Старик замолчал, - я услышал гул турбин и инверсионный след в небе.
        'Ах ты пень старый! Попробовал он! Что за штука - неизвестно, как работает - непонятно... А он 'попробовал'!
        - Эти медальоны - очень большая редкость. Их можно найти только в больших храмах.
        Старик гладил железяку и снова пускал слюну.
        - Я нашел. Я уйду домой, я нашел... я... уйду...
        Витька жестко посмотрел на земляков и, ни слова ни говоря, треснул деда в челюсть, отчего тот моментально заткнулся и мешком свалился на палубу. Егоров содрал с шеи шамана медальон, скрутил в рулон карту и поднялся на ноги.
        - Лак. Этого связать и под навес. Мужики, - Витька задумчиво пожевал губы, - надо поговорить.
        Глава 12.
        На малой земле, естественно, Мельникова они не встретили. Видимо, не найдя ныряльщиков и обнаружив следы пребывания на островке целой орды дикарей, Дима-сан сделал правильные выводы и в темпе умотал назад, на Новую землю, приводить в полную боевую готовность земное ополчение. 'Птица' не спеша дотянула до бухты на Большой земле 'Ураган' и встала на якорь. Трофейный корабль пришлось подтянуть веревками к берегу так, чтобы корма судна крепко села на прибрежный песок. Выползший из трюма, весь обмотанный тряпками, капитан Кхап такую парковку трофея одобрил и посоветовал Виктору дополнительно привязать высокий нос корабля к паре ближайших пальм.
        Появление Кхапа все встретили с восторгом и хотя до полного выздоровления капитану было еще далеко, тот факт, что он снова 'на мостике', вызвал у команды 'Птицы' и землян нескрываемое облегчение и энтузиазм - профессионального моряка в экипаже, состоящем сплошь из сухопутных крыс, очень не хватало.
        - Я не верю. Так не бывает.
        Виктор сидел в ручье и мотал головой.
        - Кать, а ты? А ты ВЕРИШЬ?
        - Верю. Так бывает. Я верю, потому что ОЧЕНЬ ХОЧУ верить. Я верю в то, что Кхап нашел майора случайно. Я верю в то, что майор случайно нашел нас. И что случайно у него есть самолет и два пистолета. А еще я верю в то, что старик оказался на своем корабле в этой части планеты тоже случайно и он, - Катя сорвалась на крик, - случайно знает как нам спастись и у него все для этого есть!
        Зеленоглазая красавица с трудом выбралась из узкой промоины, где они принимали ванну и села погреться на солнышке.
        - Витя, час назад я искупала сына. А только что я вымыла тебя и смыла грязь и соль со своего тела и на это я потратила самую последнюю каплю шампуня. А заряда в твоей бритве больше не осталось, и ты будешь отныне ходить с бородой. А я ненавижу бороды. И я сама теперь не смогу содержать свое тело так, как привыкла. Но это, любимый, не главное.
        Екатерина снова спрыгнула в холодную воду и оседлала ошарашенного таким монологом Егорова.
        - Самое главное, - Катины пальцы активно приводили Виктора в боевую готовность, - самое главное... я... не уверена... что... выношу тебе... ребенка... здесь... без... медицииииии... ны...
        Женщина остановилась и пронзительно посмотрела на своего мужчину огромными зелеными глазами.
        - И в то, что мы теперь вместе, навсегда, я тоже верю. Это не случайности Витя, это судьба.
        Через час вусмерть заезженный Витька пришел в себя на зеленой лужайке под сенью пальм. Было плохо, но... хорошо...
        - Да. Судьба.
        'Как там, у древних римлян? Желающего судьба ведет, а нежелающего тащит? Интересно, а я кто?'
        Отправив матросов наводить на уже слегка отмытом 'Урагане' идеальную чистоту, Виктор собрал общее совещание, на котором, помимо всех землян, присутствовали Кхап и Лак.
        'Господи, помоги! Как же мне тяжело! Я знаю, чего хочу, но не знаю, прав ли я...'
        - У нас, кхммм, - сиплый голос Егорова дал 'петуха', - у нас еще есть немного продуктов и много воды.
        Витька замолчал, бездумно глядя на огонь. На лицах окружавших его людей, с которыми он так много пережил за этот небольшой промежуток времени, читалось терпение и полное внимание.
        'Ладно - была не была!'
        - Скажу прямо. Старческий бред шамана звучит для меня очень неубедительно. Прости, Катя, но я НЕ ВЕРЮ, его словам. Эта штука у меня на груди, - Егоров потрогал медальон, - просто кусок темного металла и все. И все...
        Йилмаз и Олег нехотя кивнули, а Петр Александрович глухо ругнулся.
        - У нас осталось мало еды, поэтому, прямо здесь и сейчас мы должны решить нашу судьбу. Или мы уходим к Мельникову... или... или мы плывем к самолету и делаем так, как говорит этот старый пень. А поскольку никаких других идей относительно того, как мы сюда попали и как отсюда выбираться, у нас нет, то я голосую - идти к самолету!
        Народ ахнул и тут же эхом раздалось Катино: к самолету.
        - К самолету.
        - К самолету.
        - Домой, хлопцы. Погостили и будя.
        За поход к соленому озеру проглосовали единогласно.
        'Уффф!'
        Витька облегченно рассмеялся и обнял Катю. С души свалился страшный груз - решение было принято, а там - будь что будет! Мужчины нервно хохотали и слегка мутузили друг друга кулаками, а женщины довольно визжали, хлопали в ладоши и целовали всех подряд. Все понимали, что они только что добровольно согласились на смертельно опасную авантюру, с вероятностью успешного исхода, стремящегося к нулю.
        'Да и черт с ним! Плевать! Авось пронесет!'
        Витька захохотал во все горло, подхватил любимую на руки и закружил ее в воздухе.
        - Кать.
        - А?
        - Я тебя люблю.
        - Банально, Егоров.
        - Кать.
        - А?
        - Пошли ночью голышом в море купаться?
        - Хм. Уже лучше! Ты не безнадежен, Егоров. Этой ночью, - Катя больно цапнула зубами за ухо, - я вся ваша, Виктор Сергеевич.
        После ужина, когда веселье немного утихло, в полный рост встала другая проблема.
        Люди.
        Решение предводителя уходить к самолету уже на следующее утро, земляне встретили ошеломленным молчанием. Первой подала голос Жанна, единственная из всех присутствующих, у кого на Новой земле были родственники.
        - А... а как же сестры? А тетя?
        Потом Йилмаз пробормотал что-то о том, что его соотечественников не так уж и много, а затем хмуро поинтересовался у коллеги, а что, собственно, из себя представляет самолет, к которому они собрались плыть? Шевченко пожал плечами и пожевал ус.
        - Обычный самолет. Два двигателя. Семьдесят второго года выпуска.
        - Какого?!
        От такой новости у Вити ослаб живот - авантюра оказалась чересчур... авантюрной.
        - Семьдесят второго.
        Турецкий пилот покачал головой.
        - Сколько людей он может взять? Нас здесь восемь и там, - он неопределенно кивнул головой, еще почти две сотни.
        - Ниииии. На лавках можно человек десять посадить и на пол - еще двадцать. Не больше.
        Шевченко задумался, что-то считая на пальцах и беззвучно шевеля губами.
        - Да. Тридцать человек поместится. Не больше.
        Выслушав вердикт владельца самолета, все загомонили, обсуждая, как и кого можно было бы...
        - Молчааать!
        Егоров с удивлением обнаружил себя стоящим возле костра и с обнаженным мечом в руке.
        - Молчать! Завтра. Мы. Уходим. Прямо на озеро. Все.
        - А тетя?
        - Жанна, а еще двести человек? Йилмаз, какой, к черту, твой экипаж? Как вы места на самолете распределять хотите? Кто сильнее, тот и прав? Да там все передерутся и поубивают друг друга за место в самолете. Вы этого хотите?! А если у нас ничего не получится? И что дальше?
        Егоров обвел безумными глазами людей и тихо продолжил.
        - Я могу предложить вам только одно - жребий. Но... вы уверены, что короткая спичка достанется именно вам?
        На поляне, возле костра воцарилась оглушительная тишина. Витька посмотрел на плачущую Жанну и с горечью добавил.
        - Не мучайтесь. Вы никого не предаете. Это. Я. Так. Решил. Это мое решение и мне нести за него ответственность.
        Витя бросил железяку, сгорбился и побрел прочь от костра. В ушах у него стоял крик младенца, что летел с молодой мамашей через четыре ряда от его откидного места.
        - Егоров, стой! Ты мне ночные купания обещал!
        К немалому удивлению и большой радости Виктора капитан Кхап наотрез отказался от той половины добычи, что для него отложил Егоров.
        - Нет, так будет плохо.
        Замотанный с ног до головы в тряпочки капитан что-то пробурчал Лаку и тот, тараторя на пинджин-инглише, живо перекидал две кучи добра.
        Витька крякнул.
        Он-то, чтобы не обидеть своих союзников, честно разделил все вещи абсолютно поровну, правда, при этом 'тактично позабыв' о, собственно, 'Урагане', который остался в укромной бухте на Большом острове.
        Лактаматиммурам, повинуясь коротким командам своего капитана, забрал все деревянное оружие, составлявшее большую часть добычи. Деревянные мечи из железного дерева, с добротными рукоятями, обмотанными кожаными ремнями, смотрелись очень грозно и солидно. Почти все мечи были дополнительно усилены острыми каменными пластинами, искусно вставленными в рубящую кромку. Следом за мечами, Лак забрал почти все копья дикарей, тоже сделанные из черного дерева и с каменными наконечниками.
        Мужики переглянулись - возле ног землян оставалась лишь небольшая кучка трофеев.
        Но какие это были трофеи!
        Четыре громадные секиры из темного блестящего сплава невероятной твердости. Десяток таких же кинжалов и полностью металлическое копье предводителя, покрытое изумительной чеканкой.
        - Нет, Кхап, так не пойдет! - Витька решил, что настолько нагло вести себя с боевыми соратниками будет чистым свинством и решил 'вспомнить' об 'Урагане'.
        - Мы же еще себе и корабль забираем. Бери железо!
        Лак согласно закивал, но Кхап, неожиданно для всех заорал на своего помощника и предложение Вити по секирам и кинжалам отклонил, заявив, что, мол, у него нет ни малейшего желания объяснять королевским чиновникам, откуда у него изделия из ...
        На этом месте Лак, переводивший монолог капитана, споткнулся и почесал бритую макушку.
        - Это очень, очень, очень редкий сплав. У нас, на севере его вообще нет. Это очень дорого...
        Виктор понятливо кивнул. Опасения Кхапа ему были вполне понятны. Вернувшись с таким хабаром домой, он вместо родной деревеньки запросто мог отправиться на дыбу или еще куда-нибудь, где его хорошенько и с пристрастием расспросят, откуда у него такие вещи и тогда прости-прощай железная птица.
        - Ух! с!
        Секира весила килограмм пятнадцать-двадцать. Витька покачал грозное оружие в руках, искренне поразился невероятной силище неандертальцев и аккуратно поставил заостренный конец полутораметрового топорища на палубу.
        - Олег, как думаешь, это сталь?
        Мужики подошли поближе, пощелкали ногтями по блестящей поверхности и неуверенно предположили.
        - Бронза темная? По цвету похожа. Вроде бы...
        В итоге, после двухчасовых уговоров, чтобы тайцы взяли себе еще хоть что-нибудь, стороны остались 'при своих'. Вите достался корабль, все бронзовое оружие и три тяжелых деревянных лома, по недоразумению называемыми копьями, а Кхап забрал себе все остальное и, вдобавок, разрешение забрать с корабля дикарей десяток лавок.
        Гребцы, работавшие по соседству, светились от счастья. Да, поход получился очень тяжелым. Да, они потеряли товарищей. Но какая прибыль!
        Никто из вчерашних крестьян и не надеялся на такое богатство. Вместо пары десятков веток железного дерева они привезут домой такое...
        - Ээй!
        Тощий, совершенно черный от загара гребец подскочил на месте и весело запел, через секунду дружно поддержанный своими товарищами.
        Они договорились. Кхап со своей командой дожидается окончания эксперимента с самолетом, а затем не спеша двигается к Новой земле.
        - Возьми мою рубашку. Не торопитесь. Пусть все увидят белый флаг. Потом Лак пусть один плывет на берег и спросит Диму. Запомнил? Ди-ма. Дима. Отдашь ему это письмо. Затем... Кхап, я тебя попрошу - помоги им. Советом, работой, как устроиться... Лак говорит, скоро сезон дождей...
        Капитан с достоинством кивнул.
        'Помогу'
        После знакомства с Сенсеем Кхап должен был помочь перегнать 'Ураган' к поселку землян, а дальше действовать по своему усмотрению. Или возвращаться домой, или идти к затопленному самолету и попытаться хоть что-нибудь с него отодрать. Егоров не испытывал никаких опасений насчет того, что бывший военный моряк может их обмануть и попытается угнать 'Ураган'. Без парусов, с четырьмя здоровыми гребцами это сделать было невозможно.
        Путешествие на маленьком кораблике очень сильно изменило Катю. Бывшая бизнес-леди спокойно относилась к скученности, к отсутствию уединения и к тому, что справлять нужду приходилось едва ли не на глазах у всей команды.
        'Да ерунда все это...'
        Екатерина Андреевна лежала на палубе 'Птицы', нежась под ласковыми утренними лучами солнца, загорала и не обращала ни малейшего внимания на гребцов. Впрочем, моряки проявляли удивительную тактичность и воспитанность и на зеленоглазую госпожу старались лишний раз не смотреть.
        - Кхап говорит, к вечеру к устью дойдем, - Витюша сел рядом, прикрыв ее своей широченной спиной, от чужих взглядов. Если тайская команда делала вид, что в упор не видит ее полуобнаженного тела, то остальные земляне смотрели на чересчур, по их мнению, расслабленную подругу предводителя, слегка осуждающе.
        'К черту! Последний день...'
        Катя старательно гнала от себя мысли о том, что старик, валявшийся в трюме, мог ошибаться.
        'Завтра мы отсюда улетим. Домой'
        - Да, любимый. Вот. Ловлю последнюю возможность...
        Ее мужчина искоса посмотрел назад, приосанился и развернул плечи. Он явно гордился ею. Гордился ее красотой. Катя замурлыкала и потянулась.
        - Я на море больше - ни ногой! И тебя не пущу.
        Переход через лагуну к устью соленой реки занял больше суток. Команде постоянно приходилось бороться с сильным встречным течением и встречным ветром. Чем ближе был берег, тем жарче и суше был ветер и тем прозрачней и беднее было море. Вода в этой части лагуны была настолько соленая, что на бортах 'Птицы' наросла корка из кристаллов соли, а сквозь абсолютно прозрачную воду хорошо было видно дно - песчаное и совершенно безжизненное.
        Шевченко, работавший на весле рядом с Виктором, мрачнел с каждой минутой.
        - Скоро уже. Совсем рядом. Видишь мысок?
        Мысок Витя, конечно, видел. Белый от соли берег сиял на солнце так, что больно было глазам. Приходилось открывать глаза по очереди и при этом старательно щуриться. Не помогали даже солнцезащитные очки. О том, как себя чувствовали тайские гребцы, было страшно даже подумать.
        'А ведь это вечер. А что ж тут днем творится?'
        - Лександрыч, ты как здесь...
        - А, - украинец выругался и помотал головой, - и не спрашивай. Днем тут ад. Сам увидишь. До Мишкиной могилы немного осталось, там, наверное, и заночуем.
        Майор угадал. Кхап, как только впереди показался большой залив, в который впадала река, велел идти к низкому безжизненному берегу и становиться на якорь.
        Егоров облегченно бросил весло и, закрыв глаза ладонями, повалился на палубу. Переход от островов к устью реки дался ему очень тяжело. Сильнее всего устали глаза. Они болели так, что казалось, вот-вот лопнут. Становилось понятно, отчего у майора такие странные белки и зрачки - с узкой, ярко-красной горизонтальной чертой от края до края глаза.
        'Как ни щурься - все равно выжжет...'
        Через полчаса солнце ушло за горы и над заливом воцарилась долгожданная прохлада, которая позволила Вите как следует оглядеться. Посмотреть, если честно, было на что. Горный хребет, который шел вдоль берега, своим видом здорово напоминал виды Рио-де-Жанейро, которые Витька много раз видел по телевизору. Те же отвесные склоны, те же густые темно-зеленые заросли и куча мелких скал, торчащих из моря. Вот только вместо роскошных песков Ипонемы здесь была соль. Громадные пласты белоснежной блестящей соли, которые поднимались из воды и тянулись вплоть до самых гор. Скалы тоже были покрыты белым налетом метров на пятнадцать-двадцать в высоту и лишь за этой границей, на склонах гор появлялась чахлая растительность, которая постепенно превращалась в джунгли.
        - Витя, не кори себя. Ты не виноват.
        - Я знаю, Катя. Я не виноват, но все равно чувствую себя гадко.
        '- А что это ты мне все 'вы', да 'вы'? - Ах, простите, дурное воспитание...'
        - Я уже... кхмм...
        - Надеешься на то, что у нас ничего не получится? И не надейся, - голос любимой потяжелел, - у нас, у тебя все получится. Я это чувствую. А насчет остальных...
        Женщина задумалась.
        - Им просто не повезло.
        Виктор подумал о том, что они сейчас лежат на палубе, смотрят на незнакомое звездное небо и делят шкуру неубитого медведя.
        - Давай не будем загадывать. Завтра будет тяжелый день, давай спать.
        - Давай. Е-егоров! Ты куда...
        Катя хихикнула.
        - Ну не здесь же, в самом деле!
        - Э-эх! Спокойной ночи, Екатерина Андреевна.
        - И вам спокойной, Виктор Сергеевич.
        - Блин, - с кормы, где спали Олег с Ольгой, прилетела скомканная рубашка, - вы спать будете или нет?
        Река, по соленому берегу которой когда-то шел майор, всех поразила. Больше всего прямая как стрела водная артерия походила на искусственный канал, за каким-то чертом прорубленный прямо сквозь горный хребет. Во всяком случае, утесы, зажимавшие устье, обрывались именно там, где нужно, чтобы не создавать бурной стремнины и, вдобавок, были абсолютно вертикальными.
        - Фью! - Мужики ворочали весла и увлеченно вертели головами в разные стороны. Даже женщины, все эти дни спасавшиеся от палящих лучей солнца в трюме, вылезли на палубу и уставились вверх. Утесы возносились ввысь на такую головокружительную высоту, что, казалось, их вершины там соприкасаются.
        'Мамма мия!'
        Ширина реки была, приблизительно, метров триста, да еще у подножий утесов имелись узенькие соляные тротуары, по которому Шевченко и вышел к морю. Получалось, что расстояние от стены до стены было, как минимум метров триста пятьдесят.
        'А это значит, что высота... ну... на два умножим... да нет, бред, кому надо срезать километровой высоты гору?'
        Витя посмотрел вперед - голые каменные стены ущелья и не думали заканчиваться.
        - И-и-раз! И-и-два!
        Кхап, хорошенько выучивший несколько русских слов, взял свой бубен и заколотил в него палкой, задавая рабочий ритм гребцам.
        - Давай-давай, ушлепки х'еновы! Поднажми!
        'Блин, научили на свою голову!'
        Егоров закусил губы и 'поднажал'.
        - Слышь, Вить, - Олег был мокрым от пота с головы до ног, - какой черт меня занес на эти галеры?
        Каменное ущелье они прошли всего за два часа. Русло реки было все такое же прямое, без изгибов и прочих отмелей. Натуральный судоходный канал, дно которого было покрыто сплошным ковром из большущих кристаллов соли, имел всюду совершенно одинаковую ширину и, судя по всему, одинаковую глубину. Отвесные стены постепенно становились все ниже и ниже, пока, наконец, не исчезли совсем. Команда и пассажиры 'Птицы' не сговариваясь, выдохнули и загалдели на разных языках. Лучи солнца, снова заливавшие палубу, уже не казались обжигающими, а наоборот - теплыми и ласковыми.
        - Уф.
        До Виктора только сейчас дошло, что большую часть времени он молчал, греб, обливался холодным потом и снова молчал. Каменные тиски давили на психику - будь здоров!
        Кораблик неспешно шел по широкой долине, лежащей между двумя горными хребтами. Позади остались поросшие джунглями макушки прибрежных гор и холмов, а впереди, на горизонте маячили новые, гораздо более низкие горы. Голые, безлесные и... зловещие, какие-то.
        - Майор, а дальше там - что?
        - ...опа. - Шевченко было не до разговоров. Пожилой летчик упахивался на весле и на места, где он недавно шел, не смотрел.
        - Глаза б мои этого не видели. Там горы. Черные совсем. Камень черный. А в ущелье там - жара дикая. Как в духовке. Одно хорошо - оно сильно короче будет, чем первое, да... Ни травиночки, ни кустика. Тени вообще нигде нет. Так что...
        Картинка вырисовывалась мрачноватая. Даже широкая долина (Витя оценил расстояние между хребтами километров в двадцать), которую идеально ровной линией пересекал канал, была скорее похожа на африканскую саванну, чем на джунгли. Сухая, выжженная солнцем трава, растущие там и сям редкие раскидистые деревья и пылившее на пределе видимости стадо каких-то животных.
        - Мужики, видали?
        Витька приободрился.
        - Значит, где-то здесь вода есть. Питьевая. А не эта...
        Запах химии поднимавшийся с испарениями от канала (а в том, что это искусственный канал Виктор больше не сомневался) добавлял новую порцию мучений экипажу корабля. Это была не вонь, а что-то такое... чистое, звонкое, страшное, отчего шевелились волосы на заднице, табунами бегали по загривку мурашки и хотелось поскорее убраться отсюда как можно дальше.
        Химия.
        Егоров не сомневался - вздумай он сунуть руку в воду и потрогать кристаллы - смерть ему была бы обеспечена.
        - Мы с Мишкой там шли, - майор мотнул головой в сторону саванны, - ближе чем на километр к воде не приближались. Там хоть дышать можно.
        На обед решили не останавливаться. Женщины покормили измученных гребцов прямо с рук и быстро исчезли с палубы - солнце снова стало по-настоящему давить. Тяжело. Ощутимо прессуя прикрытые пальмовыми листьями затылки.
        Бум. Бум. Бум.
        Кхап стучал в свой бубен, словно шаман, призывающий тучи и дождь.
        'И-раз, и-раз...'
        Витька окончательно закрыл глаза, положившись на своего рулевого и, как хорошая боевая лошадь, заснул прямо на ходу.
        'И-раз, и-раз...'
        Тощее прожаренное солнцем тело само продолжало ворочать весло.
        - Ау! Витька! Проснись!
        - А!
        - Стоп машина!
        Егоров продрал глаза и огляделся. Он один стоял возле свой уключины, сжимая в руках отполированное до зеркального блеска весло, и все еще пытался грести. Весь остальной экипаж уже лежал на палубе, тихонько постанывая, и только Олег щелкал пальцами у его носа.
        - Где мы?
        - Все проспал, да? Ну и правильно.
        Друг тоже с размаху сел на пятую точку. Ноги у Олега, похоже, уже отказывались стоять.
        Егоров зевнул, посмотрел на свои руки и остолбенел. Он снова был белым!
        - А... где...
        Загара, которым он втихаря очень гордился, не было! В голове вихрем пронеслась теория о химических испарениях и прочей мути - весь корабль тоже был белым. И все гребцы, включая тайцев, тоже были блондинами.
        - Да сядь ты, не стой столбом, - Олег обтряхивал с себя белый налет и шепотом матерился, - это мы когда второе ущелье проходили, нацепляли. Там от испарений туман стоит натуральный.
        - А мы, что? Уже и второе ущелье прошли?
        Витька изо всех сил пытался разжать пальцы и выпустить весло из рук. Пока не получалось. Никак. Мужчина с тоской огляделся. Все товарищи лежали на палубе и просить их подняться и помочь Вите было совестно, а женщин, почему-то, на палубе не было.
        - Егоров! Егоров, ты живой там? Ты почему мне не отвечаешь?
        Крики Кати из трюма были на грани истерики. Следом за ней на турецком закричала Жанна, а потом и Ольга.
        - А чего это, а?
        - А их, - Олег со стоном поднялся и принялся разжимать Виктору пальцы, - Кхап велел в трюме запереть, а то они все рвались нам помочь. Гребцы, иху...
        Наконец, весло получилось отпустить, и Витя на карачках пополз отпирать люк, из которого, плача полезли на палубу женщины. Вид мужчин, которые весь день провели наверху, был ужасен. Даже полноватый и дородный украинский летчик, казалось, усох вполовину.
        - Егоров, - Катя суетилась над ним, промывая лицо от корки соли, - ты чего молчал, сволочь?! Я полдня тебя звала, а ты молчишь. Все молчат, только барабан этот, да весла скрипят. Ты, ты...
        Катю трясло.
        - Это так страшно. Ты почему... Ты...
        Витька кое-как разлепил ссохшиеся губы и через силу, с самым виноватым видом, признался.
        - Я заснул. Я проспал весь поход. Катя, дай попить, пожалуйста, а?
        Девятнадцать часов непрерывной работы на веслах принесли результат. Снявшись с якоря затемно, еще до рассвета, 'Птица' прошла весь путь до озера, еще до того, как село солнце. Но далось это очень дорогой ценой. У половины команды было обезвоживание и тепловые удары. Виктор стер кожу на ладонях вместе с мозолями в ноль. До мяса. До крови. Такая же история произошла и с турком. Олег, как самый жилистый и спортивный человек из их компании, перенес поход на четыре с минусом. Он просто выдохся и лежал пластом на горячих досках палубы.
        Самым поганым было то, что пожилой майор тоже перегрелся на солнышке. Холодные компрессы и обтирания ему не помогали - он то бежал, держась за живот, к гальюну, то полз к борту и звал Ихтиандра. В общем, всем было не до смеха - у пожилого человека начались судороги и бред.
        - Это обессоливание.
        Оля закончила в очередной раз обтирать грудь майора мокрой тряпкой и устало привалилась к мачте.
        - Ему бы капельницу, физраствор. Или, хотя бы, регидрон попить.
        'Оленька, какой физраствор? Какая, к черту, капельница?!'
        - Сделай что сможешь...
        '... и будь что будет!'
        Витька через 'не могу' заставил себя подняться на ноги и осмотреться. Да, они действительно добрались до озера. Пейзаж вокруг был готовой иллюстрацией к фантастическому фильму.
        Великое НИЧТО. Пустота. На гладкой поверхности темной воды не было ничего. Ни ряби, ни волн. А вокруг, насколько хватало взгляда, лежала гладкая как стол соляная пустыня. На небе стали зажигаться первые звезды, и в сумраке Виктору было тяжело рассмотреть все подробности того места, где они находились. Например, не совсем было ясно, где заканчивается берег и начинается вода. Всюду, и на суше и под водой, мерцали мириады огоньков. Кристаллики соли посверкивали под последними отблесками заката и создавали полную иллюзию, что они в космосе.
        Егоров позабыл о боли, об усталости, обо всех проблемах. Осталась лишь абсолютная тишина, покой, звезды и он.
        'Какая красота!'
        Звезды были повсюду. И вверху, и внизу. А центре, на космическом корабле под названием 'Птица', плыл он.
        Утром поднялся слабый ветерок, который к счастью оказался попутным. Отдохнувший и слегка пришедший в себя майор указал такому же слегка ожившему экипажу, куда надо плыть и уполз в трюм, заботливо придерживаемый женщинами, а Кхап, на которого, казалось, даже вчерашние испытания не произвели никакого впечатления, загнал всю команду вниз, отлеживаться и отсыпаться, оставшись наверху в одиночестве.
        Капитану срочно требовалось остаться наедине с самим собой и как следует подумать. Все, что произошло с ним за последний месяц, было настолько невероятно и настолько грандиозно, что Кхап иногда ловил себя на мысли, что это ему снится.
        Сначала железная птица в небе.
        Кхап не верил в слухи, сказки и предания. Какие птицы? Вот у него 'Птица' - так 'Птица'!
        Затем фаанг, который оказался кормчим этой самой железной птицы. Лишь железное самообладание капитана не дало ему рухнуть на колени перед Петом. О, Светлейший, этот человек летал по небу! Как такое вообще возможно?
        А Госпожа? А Госпожа? Появление на его убогом кораблике зеленоглазой госпожи Кхап воспринял как немыслимое чудо. И пусть Катя своими манерами и поведением и не вполне соответствовала тому, что он слышал о семье Властелина, но она ТОЧНО была Госпожой.
        Капитан немного переложил руль и благоговейно поправил темные стекла, которые ему на время отдал Вит.
        'Нет, нет, нет!'
        Кхап выкинул из головы пришедшую ему этой ночью мыслишку, что надо бы перегнать 'Ураган' на другой островок, спрятать его там как следует, а уж на будущий год...
        'Госпожа и ее люди были со мной честны, и я буду честен с ними'
        'Птица' легко бежала по немыслимо прозрачной воде вдоль белого берега, туда, где их ждал...
        'Са-ма-лот'
        Капитана пробил озноб, в животе тоже похолодело, а коротко стриженные волосы на голове - зашевелились.
        'Я ЭТО увижу?! Я... о, Светлейший, благодарю тебя!'
        Кхап крепче сжал рулевое весло и, приоткрыв один глаз, подправил курс своего корабля.
        Самолет они едва не проглядели. Он не сверкал под лучами солнца, как на то надеялся Виктор, а наоборот - старательно прятался среди миражей. Невзрачное серо-зеленое пятно на фоне блиставшего ярким светом берега, совершенно терялось.
        Егоров выполз наверх немного проветриться после жуткой духоты трюма и, заодно, отнести Кхапу немного воды.
        - У-ух!
        Солнце долбануло по макушке так, что Витька невольно прикрыл голову ладонью, а после полумрака трюма глаза пришлось вообще закрыть и идти на корму наощупь.
        - Кхап, Кхап.
        - Вит.
        Глиняный кувшинчик перекочевал из рук в руки и Егоров услышал, как неторопливо пьет воду капитан.
        'Круто, я бы так не смог, я б все залпом освоил...'
        Постепенно зрение адаптировалось к ослепительному свету и Витька приоткрыл один глаз. 'Птица' плавно скользила вдоль берега, а рядом с ней, по белому дну озера бежала ее тень. Рассмотреть, что ж там происходит на берегу, у Егорова пока никак не получалось - над соляной пустыней стояло сплошное марево.
        'Это мираж? Или нет? Или мираж?'
        Виктор остро пожалел об отсутствии у них бинокля. Майор сообщил, что посадил свою 'Аннушку' довольно далеко от воды, как минимум, в полукилометре - это была проблема, которую срочно нужно было решать.
        - Лак! Иди сюда, переводить будешь.
        - Кхап, - Витька с тоской смотрел на раскаленный берег, - высади меня здесь. Я пешком пойду.
        Решение своего мужчины высадиться и пойти пешком Катя, в отличии от остальных женщин, восприняла совершенно спокойно. Надо - значит надо. Он так решил. Ее мужчина делает все, чтобы вытащить ее и Антошку из этой... Катя поморщилась - даже мысленно она не любила выражаться... из этой задницы. Значит - так тому и быть.
        - У меня крем солнцезащитный остался.
        - Витя, рубашку на лицо намотай.
        - Очки мои возьми, они потемнее будут.
        - Take a signal rocket.
        Друзья окружили Виктора со всех сторон, закрыв его своими спинами, и, галдя, дружно собирали своего предводителя в поход. У Кати потеплело на сердце.
        'А ведь все это - ради меня...'
        - Милый, будь осторожен.
        Женщина взглядом разогнала людей, подошла к своему мужчине и крепко его поцеловала.
        'Вот же ж! слы-палы, вовремя я...'
        Егоров даже не успел вспотеть. Он благополучно перебрался на берег по сброшенным с борта 'Птицы' сходням и отмахал вглубь саванны полкилометра. Уже через десять минут неспешной прогулки под зонтиком по редкой сухой траве Витька буквально наткнулся на стоящий посреди пустоты самолет. Причем 'проявилась' эта многотонная махина всего-навсего за две сотни шагов - настолько плотным было марево. Сначала Егоров не поверил своим глазам - над голой землей, в дрожащих потоках горячего воздуха, висел маленький серо-зеленый хвост. Вот просто так. Сам по себе. Фюзеляжа, крыльев и прочих пропеллеров и близко не наблюдалось. Решив, что перед ним очередной мираж, на которые он уже и так вдоволь насмотрелся, Виктор, внимательно глядя себе под ноги, почапал дальше. Соляной автобан пляжа давно остался позади и под ногами у мужчины похрустывали засохшие корки такыра. Кроме легкого налета соли, на них кое-где встречались низкие корявые колючки, запнуться о которые было пара пустяков.
        'Хватит, наверное'
        Витька обернулся и обомлел - ни огромного озера, ни корабля не было видно! Все растворялось в белом мареве. Соль, вода, степь, а на темно-синем, ультрамариновом небе серебряной чертой висел очередной мираж, обещая путнику водоем с прохладной водичкой.
        - Тьфу!
        Егоров снова повернулся, чтобы продолжить свой путь и едва не заорал от неожиданности - прямо перед ним, всего в полусотне метров, стоял Ан-26.
        Глава 13.
        - Теперь понятно, почему только тридцать?
        Петр Александрович вытирал ладони промасленной ветошью. Судя по его светящемуся от счастья лицу, свой самолет он нашел в полном порядке. У Виктора, страшно переживавшего насчет технического состояния 'Аннушки', отлегло от сердца.
        - Да, понимаю.
        В самолет, размерами и очертаниями здорово смахивающий на обычный Ан-24, тридцать человек никак не поместилось бы - майор выдал слишком уж оптимистичную оценку. Все жаркое, душное и вонючее железное нутро самолета было вдоль и поперек напичкано какими-то выпотрошенными железными шкафами, полками и стеллажами. Видок у разбомбленного салона АНа был как после ядерной войны.
        Витька снова сунулся в раскаленное пекло, ухнул, покрылся потом и пулей вылетел наружу - в ПРОХЛАДУ соляной пустыни.
        - А чего это было?
        - Метеооборудование. Списали все уж давно. Частью - к делу пристроили, частью - в цветмет сдали. А... такой самолет был...
        Пилот безнадежно махнул рукой. Егоров ободряюще похлопал украинца по плечу и побежал помогать морякам.
        Сказать, что тайцы были в шоке - значить ничего не сказать. Железная птица по имени 'Са Мо Лот' привела всех, даже невозмутимого капитана, в неописуемый восторг. Ликующие моряки шустро прикрутили 'Птицу' канатами к берегу, содрали с мачты парус и понеслись к находке устраивать временный лагерь. Натягивать защиту от солнца, катить бочку с водой и тащить остатки продовольствия.
        Настроение у всех было приподнятое. Антошка носился кругами вокруг самолета, сопровождаемый грозными окриками матери, Ольга и Жанна пищали и хлопали в ладоши, а единственный, кроме Шевченко, профессиональный пилот в их компании, Йилмаз - стоял, отвесив челюсть и изумленно задрав брови.
        Такого древнего эксплуатируемого самолета он не видел ни-ког-да!
        - Вить, помоги, - Олег пыхтел и из последних сил держал тощего старика, который молча и яростно рвался к распахнутой двери самолета.
        Егоров вздрогнул.
        'Умница Уилл Хантинг' производил впечатление стопроцентного психа - красные выпученные глаза, пена изо рта и...
        - Блин! Витька!
        Крепкий и жилистый Олег едва удерживал тощего дедка. Витька опомнился, воровато оглянулся, не видят ли его женщины и дети, и зарядил кулаком старику в солнечное сплетение.
        - Свяжи его, - скрюченный дед хрипел и дергался на горячей земле, - и в тенек, под крыло сунь, ладно?
        Егоров остановился - бежать, ликовать, шутить и прыгать, почему то резко расхотелось. За шиворот ледяной змеей влезло нехорошее предчувствие.
        'Что я делаю, а? Нет. Не так. ЧТО Я ДЕЛАЮ? А?! Как эта штука работает?'
        Ладонь нырнула под майку и нащупала на груди, возле сердца, прохладный металлический диск.
        'Что это вообще за штука такая? Почему она не нагревается от моего тела? Почему на полированной поверхности ничего не отражается? Почему, почему, почему...'
        Вопросов было много. А ответов у Вити и всех остальных, с кем он обсуждал странную 'медаль' - не было. Кромка темно-серого, почти черного полированного кругляша с металлическим отблеском, запросто оставляла на оружейной стали глубокие царапины. Сначала Витя решил, что сталь на ПМах неважного качества, но потом вспомнил про ствол и, разобрав пистолет, проверил кругляш на прочность еще разок.
        Вещь Древних не подвела.
        Еще одним забавным свойством 'медали' был ее вес. Весь жизненный опыт Егорова, все тактильные и зрительные ощущения просто-напросто визжали о том, что весить эта хрень должна 'вот так'. А она весила раз в десять меньше. Как кусочек пенопласта. Зато, блин, даже в сверхсоленой воде озера этот 'пенопласт' тонул за милую душу.
        Тьфу!
        'Я так себе голову окончательно сломаю!'
        Витька снова сплюнул, помахал рукой совершенной счастливой Кате, которая безуспешно пыталась загнать Антона в тень под крыло самолета, и, набравшись мужества, снова полез в духовку.
        Аккумуляторы у двадцать шестого, конечно, сели. Намертво. Впрочем, неунывающий Петро Олександрович только беззаботно отмахивался, и все вопросы встревоженного Йилмаза игнорировал. Вновь усевшись на свое законное место, командир АНа приободрился и стал выглядеть значительно лучше. Во всяком случае его уже не шатало и не тянуло куда-нибудь прилечь.
        - Майор, ты в порядке? Да? Хорошо, - Витя дышал, натянув промокшую от пота майку прямо на нос. Температура внутри самолета была эдак градусов шестьдесят, - Йилмаз спрашивает, как аккумуляторы зарядить?
        Вопрос был на миллион. Егорову и самому было ОЧЕНЬ интересно, каким-таким образом летчик собирается оживить свою машину.
        Ну как машину... Витька смотрел на 'убранство' салона и кабины экипажа и искренне радовался тому, что времена Советского авиапрома давно остались в прошлом. И что он всю свою сознательную жизнь летал на 'Боингах' и 'Эрбасах', а не на... на... на этом.
        Более удручающего зрелища было трудно себе представить - штурвал, обмотанный изолентой, проводки, торчащие там и сям, приборная доска, зияющая черными провалами дыр.
        И кассетный магнитофон, запитанный от проводка, исчезающего 'черной дыре'.
        Бр-р-р-р!
        - Как заряжать будем?
        - Та зарядиииим. Помогайте, хлопцы.
        Дальше было шоу. Шоу русско-украинской смекалки, народного юмора и беззлобных матерков. Оказалось, что на этом самолете не два двигателя, а три. Причем третий - реактивный, спрятан в правой гондоле обычного движка.
        - Нафига?
        - А шоб... тьфу! - Шевченко поправился, - Чтобы аккумуляторы и подзаряжать.
        Егоров восхитился. Советские инженеры заранее подумали о том, что эксплуатировать их детище будут в таком ...овнищще, что...
        - Ну? А реактивный как запустить?
        Реактивный двигатель запускался (Витя, Йилмаз и присоединившийся к ним Олег, обалдели) вручную.
        - Берешься за вон тот рычаг, - майор показал в форточку, - и качаешь его, но это ерунда! Пошли.
        В одном из шкафов, ранее служившем для установки вычислительной техники, нашелся маленький японский ярко-желтый бензиновый генератор. Шевченко открутил крышку пятилитрового бачка, качнул его, прислушался, принюхался, окончательно повеселел и дал команду.
        - Йилмаз, заводи. А я за кабелем пошел.
        Железная птица по имени Са Мо Лот пахла совсем не так, как представлял себе Лактаматиммурам. Она не пахла райскими цветами неба. И не пахла свежим холодным ветром северных гор. И дождем и туманом она тоже не пахла.
        Только смерть, страх и немыслимый, безумно отвратительный удушающий запах какого-то странного масла. Этим маслом здесь было пропитано все. Даже железо. Матросы уже давно перестали петь радостные песни, а залегли под навес, предусмотрительно натянутый подальше от вонючего железа. Кхап угрюмо смотрел, как деловито снуют по птице фаанги, а он, младший резчик Лак, никак не мог отделаться от мысли, что в его привычный и такой простой и понятный мир, на самом деле залетела не птица, а...
        'Дракон! О, Светлый, это же - дракон...'
        Мифическое существо из прошлого мира. Оттуда, откуда пришел его народ.
        Еще у острова, решившись попытать счастья с самолетом, Витя Егоров представлял себе, что это будет некий ПРОЦЕСС, сродни китайским чайным церемониям, который займет энное количество времени. Ну там - осмотреться, все проверить, подумать-поговорить-произнести пламенную речь... На деле все вышло совсем иначе - быстро, молча и совсем не... вдумчиво. Йилмаз, повозившись с генератором минуты три, завел японскую тарахтелку, капитально напугав тайских моряков, а майор, вмомент размотав катушку с проводами, подцепил генератор к аккумуляторам.
        - Олег, тащи этого, - Витька, на всякий случай, закинул в темный люк всю свою добычу и показал на шамана, - внутрь. Заслужил. Катя, Оля, Жанна! Антон! Быстро внутрь!
        'Ну его к черту, это собрание!'
        Егоров бросил короткий взгляд на кучковавшихся поодаль матросов и запоздало подумал о том, что так и не попрощался с Лаком и Кхапом, но вылезти из самолета, который как раз в этот самый момент, чихнул реактивным двигателем, было выше его сил.
        Майор преобразился. Вместо рыхлого дядечки 'слегка за пятьдесят', перед землянами оказался крепкий и властный красномордый мужик в растянутой тельняшке и с командным рыком. Сразу было видно - вояка. Эдакий украинский вариант капитана Кхапа.
        Шевченко еще раз живо оббежал свой самолет по кругу, попинал колеса и жестом велел Вите идти на помощь турку, который, обливаясь потом, бешено орудовал рычагом, торчащим из гондолы двигателя.
        - Бегом горючку качать. Олег - ты тоже.
        АН оживал на глазах. Вслед за ровно завывшим движком тоненько запели механизмы внутри машины. Замелькали едва видимые на ярком солнечном свету огоньки внутреннего освещения и помаленьку зашевелились закрылки.
        Через пять минут из самолета выскочила Катя и показала, что пора сматывать провода и убирать генератор. В этот самый момент над ухом Вити грохнуло. Правый двигатель, возле которого он находился, завелся сразу, обдав качающих рычаг мужчин сажей и вонью горячего выхлопа. Винт нехотя провернулся, замер, снова провернулся, раз-другой и послушно замолотил воздух, превратившись в один сияющий на солнце сплошной круг.
        Ноги сами отнесли Лактаматиммурама подальше от ревущего зверя. Странно, но на картинках, что он видел в монастыре, огонь всегда вырывался из пасти дракона, а не из... другого места. Было жутковато, но очень интересно. Лак старательно задавил в себе страх и во все глаза уставился на тусклую серо-зеленую тушу. В эту минуту в нем проснулся исследователь, которому было все равно, что с ним может случиться. Знание. Именно это и было самым главным.
        Младший резчик не побежал, подобно матросам, скуля и повизгивая к кораблю. Позабыв обо всем на свете, он выпрямился и сделал два шага вперед.
        Капитан коснулся его плеча и, надрывая горло, чтобы перебить ужасный шум Са Мо Лота, позвал его с собой, на что Лак только отрицательно помотал головой.
        - Хорошо, - Кхап сохранял лицо из последних сил. Больше всего на свете ему хотелось на все плюнуть и удрать вслед за своей командой, - хорошо. Будь острожен. Я пойду, присмотрю за этими трусами, чтобы они не сбежали.
        И капитан не спеша удалился.
        Зверь взревел в сто раз громче. Гром грохотал непрерывно и Лак невольно подался назад. Четыре когтя на правом крыле дракона закрутились с невероятной скоростью - их невозможно было рассмотреть. Затем тоже самое произошло и с левым крылом.
        Исследователь выбросил страх из головы и призадумался.
        'А может, это рука?'
        Дракон стоял и ревел, не трогаясь с места довольно долго. Ничего страшного не происходило, и Лактаматиммурам немного приободрился, а потом из пышущей горячим маревом туши дракона выскочила маленькая человеческая фигурка с большим свертком на плече и, согнувшись в три погибели под явно тяжелой ношей, бросилась ему навстречу.
        У Лака потеплело на сердце.
        'Это Вит. Он не забыл. Он хочет попрощаться'
        Пожилой человек поднял в приветствии руки и торопливо заковылял вперед.
        После яркого солнца душный полумрак самолета казался чем-то нереальным. Витька поймал себя на том, что за последний час, прошедший с того момента, как он нашел самолет, у него в башке, на самом деле не было ни одной мысли.
        'Круто!'
        Голова странно онемела и Егоров выполнял указания майора словно робот, отстраненно наблюдая за тем, что происходит вокруг.
        'Это я. Это - со мной'
        Витька вцепился в деревянную лавку, на которой он сидел и сумасшедшими глазами обвел тесный салон, в котором сидели люди. Небольшая часть внутреннего пространства АНа, находившаяся сразу за кабиной пилотов, была свободна от металлических конструкций. Здесь имелась дверь наружу, три больших круглых иллюминатора из мутного и поцарапанного стекла и две большие деревянные лавки, прикрученные стальной проволокой к шпангоутам. Внутренней обшивки здесь уже не было.
        'Бр-р-р-р!'
        От разогревающихся двигателей шел страшный шум. Кричать, надрывая саднившее от жажды горло не хотелось, так что Витя просто ободряюще улыбнулся Кате и обошел всех пассажиров, похлопывая каждого по плечу, как это когда-то делал капитан Орхан.
        - Петя! Петя!
        Шевченко обернулся. Рядом с ним, на привычном месте второго пилота сидел турок и сосредоточено разбирался в приборной панели.
        - Петя, горючее есть?
        Майор пожал плечами. Датчики, показывающие уровень горючего, на этой птичке были давно вывернуты. Летчик сбросил обороты двигателей и пробасил.
        - Убери его, а?
        Прямо на пути двадцать шестого неподвижным столбиком замер любопытствующий Лак. Витя чертыхнулся и полез на выход, но внезапно был остановлен Катей. Женщина невидяще смотрела в иллюминатор и загадочно улыбалась.
        - Что?
        - Милый, - Екатерина оторвалась от созерцания миражей за бортом самолета и, неожиданно сильно схватив Витю за шею, подтянула его к себе, - милый. Знаешь, что я сейчас ВИДЕЛА?
        'Только этого мне не хватало!'
        Егоров покорно плюхнулся на скамейку, приставил ухо к губам женщины и, нагло игнорируя нетерпеливые взгляды окружающих, изобразил полнейшее внимание.
        - Что?
        - Небо. Закат. Солнце. И наш самолет, улетающий вдаль.
        Катя истерично хихикнула.
        - И надпись. 'The happy end'... смешно, да?
        Виктор посмотрел долгим взглядом в неулыбчивые и очень серьезные глаза жены и... соврал.
        'Нет, Катя. Это не смешно. Этого - не будет...'
        - Да, Катя. Смешно. Так и будет. А! Да! А потом титры и музыка Эннио Морриконе.
        Лицо у женщины дрогнуло и она беззвучно, одними губами спросила.
        - Правда?
        В голове у Витьки царил ветер и веселая обреченная бесшабашность.
        - Правда-правда... не веришь? - Взгляд Егорова бесцельно метался по салону. - Во, смотри.
        Долговязый предводитель сграбастал завернутые в циновку четыре бронзовые секиры и копье, крякнул, оторвав от пола семьдесят килограммов железа и пыхтя поволок сверток из самолета.
        - Лаку отдам. Нам-то они дома совершенно точно не понадобятся!
        - Лак, дружище. Не поминай лихом!
        - What?
        - Ничего Лак. Спасибо тебе.
        Тяжелый груз, весело звеня, полетел на каменной твердости землю.
        Витька обнял не ожидавшего такой нежности тайца, мягко подтолкнул в сторону от 'полосы' и не оглядываясь побежал назад.
        'Собрание' все же пришлось провести. Вернувшись в самолет, Витя жестом велел летчикам приглушить движки и идти к пассажирам.
        - Значит так, - Егоров посмотрел на женщин. Вид у них был, мягко говоря, испуганный. Да и у Олега на лбу было написано 'какого лешего я здесь делаю?', - Уилл говорил, что достаточно будет просто немного разогнаться. Сначала просто попробуем. Взлетать не будем.
        Ольга и Жанна, сидевшие в обнимку у самой двери, с огромным облегчением выдохнули. Да и сам Егоров почувствовал себя значительно лучше. Уверенней. Лететь на этом корыте - было верхом безумия. А если вспомнить о той штуке, что болтается у него на груди...
        - Петя, повторяю вопрос. Горючее у нас есть? Мало ли, вдруг несколько попыток делать придется?
        Витька вовсе не чувствовал себя 'крутым' или командиром. Просто он делал свою работу. Все как всегда - когда 'подпирало', он единолично все тащил на себе.
        Сейчас 'подперло' по самое не могу.
        - Аккуратно едешь со скоростью, - Егоров посмотрел на шамана и припомнил его рассказы о всадниках с молниями и о финишном спурте 'Урагана', - километров пятьдесят-шестьдесят в час. Ясно? Если ничего не произойдет, то я тебе дам команду...
        Витька замялся. Озвучивать ТАКОЕ решение было очень страшно.
        - ... на взлет. Поехали!
        То, что он увидел после прощания с Витом, Лак запомнил на всю жизнь. Дракон взревел так, что старый монах заткнул уши и пригнулся. Са Мо Лот дернулся вперед, затем резко остановился. Затем снова дернулся вперед и снова резко остановился. А потом дракон пошевелил железными перьями на крыльях и с немыслимой скоростью побежал вперед, поднимая за собой тучи соленой пыли.
        Лак остолбенел - над убегающей вдаль железной птицей, из ниоткуда, из безоблачного синего неба, на котором сияло жгучее солнце, стали появляться темные стрелы туч. Лак когда то давно видел такие - королевские метательные машины бросали вдаль пылающие снаряды, которые оставляли за собой в небе черные дымные следы.
        Эти стрелы были очень похожи.
        'Нет. Нет. Они уже не похожи...'
        Са Мо Лот убежал уже очень далеко, а темные тучи уже были повсюду. Солнце исчезло, стало темно. Над железной птицей Вита висел такой страшный сгусток тьмы, что у Лака захолонуло сердце.
        'Темный, сгинь!'
        Монах сложил знак отрицания и в этот миг, из непроницаемо черной тучи, в дракона ударила молния и он исчез.
        Антон прилип к иллюминатору и оторвать его от изучения пейзажей было невозможно. Екатерина Андреевна прижала тощую и острую коленку сына к себе и, немного успокоившись, закопалась носом под руку своего мужчины и крепко зажмурилась. Так было не очень страшно.
        Самолет два раза начинал разбег и два раза резко тормозил, странно покачиваясь, отчего Катя мысленно взвизгивала и все глубже ввинчивалась подмышку к Вите.
        'Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Он же еще совсем маленький! Ему же еще жить и жить!'
        Майор Егорова откровенно восхитил. Если бы ему кто-нибудь рассказал о том, что запас топлива можно определить по тому, как качается на амортизаторах после резкой остановки самолет, то он бы не поверил, сочтя это байкой.
        А тут - пожалуйста! Ловкость рук и никакого мошенничества. Шевченко пару раз дернул машину, потом, наклонив к плечу голову, к чему-то прислушался и, обернувшись, три раза показал ему растопыренную пятерню.
        'Пятнадцать минут. У нас горючего на четверть часа...'
        Витька кивнул и махнул рукой, показывая вперед.
        'Давай, майор, не подведи'
        Сердце стучало так, что рева двигателей Виктор уже не слышал.
        'Что это?!'
        Стоило самолету тронуться с места, как в грудь ощутимо ударило. Как кулаком. И дышать... Дышать! Дышать!
        'А? Мама! Что это?'
        Свободной рукой Витька шарил у себя под майкой - чертов медальон прилип к груди, как намагниченный.
        'А... а... что это?'
        Егоров задергался. Самолет подскочил на кочке и Катя отлетела от него.
        'Чего ты так на меня смотри... а... а... а!'
        Ногти выворачивались и ломались, но проклятая железка не отрывалась, ВГРЫЗАЯСЬ в Витькино тело. Самолет снова тряхнуло. Потом еще и еще. По железному фюзеляжу, волнами, одна за другой пошла дрожь, но Витьке было не до этого - проклятая железка давила на грудь, немыслимой тяжестью выдавливая из легких остатки воздуха.
        Хххааа...
        Машина грозно взревела двигателями и резко рванула вперед, заставив всех своих пассажиров хвататься, за что только было возможно.
        - Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят...
        О том, что именно говорил пилот, можно было только догадываться.
        'Хватит, тормози!'
        Витька в немом крике разевал рот, сипел и отстраненно наблюдал за тем, как железный кругляш у его сердца превращается в яркий белый шар.
        'Кажись, все...'
        На последних искрах сознания Виктор Сергеевич Егоров успел подивиться своему спокойствию и увидел, как из его груди бьет столб ослепительно яркого света. А затем по Кате и по Олегу, который орудовал ножом над его грудью, пытаясь отодрать проклятую железяку, пробежали ярко-синие всполохи и мир взорвался.
        Проснулся Виктор оттого, что за шиворот ему натекла вода. Да какая вода... холодная и, блин, мокрая!
        'Ну да, вода и должна быть мокрой... чего это я, в самом то деле?'
        Дико болели уши. Как-будто от перепада давления. Как после самолета. Витя вспомнил о том, где он, по идее, должен находиться и поспешно открыл глаза.
        В сером полумраке отчетливо просматривались все те же шпангоуты, все того же салона, все того же самолета.
        А еще было... холодно. Холодно и мокро. Лежавшего в луже на металлическом полу мужчину начало колотить. Очень хотелось оглядеться, но шея отказывалась подчиняться.
        - А. Э. Ау! Катя! Олег!
        В ушах зазвенел зуммер. Противно и громко. Так, что даже собственный голос Витя не слышал.
        'Все. Лежу. Загораю...'
        Витька ЛЕГКО вздохнул полной грудью непривычно свежий воздух, закрыл глаза и отрубился.
        'Я помню. Я спал на сеновале, а по крыше стучал дождь...'
        Виктору снилось детство. Летние каникулы в глухой деревне. Дом деда. Темная полоса елей сразу за огромным огородом и дождь. Мелкий, холодный, колючий.
        Потом в голове зазвучала старая песня из старого фильма об 'изменениях в природе', а потом Витя окончательно проснулся.
        По металлической обшивке АНа стучали капли дождя.
        'Скорее это ливень!'
        Грохот был, как от работающих двигателей.
        - Катя!
        Витька подскочил как ужаленный и огляделся.
        - Катя! Аааа!
        Женщина лежала на полу, не подавая признаков жизни, на ней, как-то очень не хорошо изогнув шею, лежал Антошка, а вокруг - остальные пассажиры самолета. Чувствуя, как у него останавливается сердце, Виктор рухнул на колени рядом с любимой.
        - Каааатяааа.
        Получалось только повизгивать и скулить.
        - Кать.
        - Ммм. Егоров, - женщина, не открывая глаз, вяло отмахнулась рукой, - дай поспать.
        БУМ!
        Сердце бухнуло в ребра. Раз-другой. И снова заколотилось.
        'Жива!'
        Витька тут же потряс мальчишку за плечо и получил в ответ капризное хныканье маленького ребенка, которого родители ни свет ни заря поднимают в школу.
        'Уф! А с остальными что?!'
        Вокруг были джунгли. Обычные, темно-зеленые джунгли, над которыми висели обычные свинцовые тучи из которых вниз водопадом низвергалась вода. Лишившийся крыльев и хвостового оперения самолет лежал на земле, плотно зажатый со всех сторон стволами деревьев, лианами и прочим кустарником. Виктор здорово перетрусил, когда увидел, что остекление в кабине пилотов вдребезги разбито и из него торчит чертова уйма острых обломанных веток.
        - Петя, Йил?
        К гигантскому облегчению Егорова, оба летчика были живы. Висевшие на ремнях мужчины тоже были без сознания, но внешне никаких ран или порезов не имели, что было очень удивительно - битое стекло было повсюду, да и до веток оставалась всего несколько сантиметров.
        'Пронесло!'
        Похлопав летчиков по щекам и получив в ответ пару ленивых ответов на украинском и турецком, Виктор осмотрел остальных пассажиров. Девушки были в полном порядке, у Олега была сильно порезана ладонь, а у деда - сильная ссадина на виске. Уилл Джеймс Воррингтон на все усилия Виктора не реагировал и никак не отзывался. Старик тяжело и редко дышал, а его открытые бесцветные водянистые глазки - ничего не видели. Витя устало повалился на пол, утер со лба испарину и отдышался. Воздух в салоне самолета был очень влажным. Душным. Духмяным. Пахло травой, зеленью, лесом. Этот могучий аромат начисто заглушал запах масла, керосина и металла.
        Мужчина поднялся, заботливо уложил всех своих друзей на очищенный от рухляди чистый пятачок пола и, остро пожалев о том, что все оружие он широким жестом оставил в соляной пустыне, открыл входной люк.
        Кое как продравшись наружу сквозь густо облепившую фюзеляж 'Аннушки' растительность, Витя выполз на мизерных размеров полянку, основательно прикрытую сверху кронами деревьев.
        Впрочем, от дождя это все равно не спаcло. Не прошло и десяти секунд, как Витька был мокрым с головы до пят. Рассмотреть что-либо впереди не было ни малейшей возможности - пелена дождя и буйные темно-зеленые заросли стояли сплошной стеной.
        Егоров прошел вперед ровно три шага, обернулся и протер глаза - самолет, до которого было буквально рукой подать, был едва заметен. Камуфляжная окраска, дождь и джунгли маскировали многометровую махину будь здоров!
        Решив, что ничего страшного не произойдет, если он пройдет вперед еще немного, Витька решительно развернулся и полез в непролазную чащу.
        Исследовательский поход закончился, так толком и не начавшись - побарахтавшись минут десять между потоками грязи под ногами, зарослями вокруг и струями теплой воды сверху, грязный как чушка Егоров вывалился из джунглей на залитую мутной желтоватой водой просеку.
        Брямс!
        Полет с высокой и крутой обочины носом в размокшую глину не доставил Витьке никакого удовольствия, но, по крайней мере, здесь не надо было постоянно сражаться с долбаными кустами. Отметив место своего 'выхода в свет' парой булыжников, Витя засвистел веселую мелодию (просека совершенно точно была рукотворной!) и двинул в ту сторону, куда под уклон лениво текла вода.
        'Интересно, что с Катей и остальными?'
        Егоров размышлял, чапая по лужам, и совсем не смотрел по сторонам, потому что смотреть, собственно, было не на что. Трава, деревья, смыкающиеся над головой и серое небо в прорехах крон.
        Внешне с друзьями все было в полном порядке. А состояние... странное, сонное, заторможенное. Люди с трудом узнавали его, снова закрывали глаза, пуская слюну, и засыпали. Витька на секунду представил себе, что это с ними, с Катей, с его Катей, навсегда и рванул вперед в два раза быстрее.
        "Срочно помощь! Срочно!"
        Была и еще одна странность, на которую пребывавший в паническом состоянии Егоров не сразу обратил внимание - у каждого из его друзей появились странные темные отметины на теле. У Йилмаза, например, на шее под ухом, у Антошки - на руке, а у Кати маленькое круглое пятнышко появилось на щиколотке.
        "Ожог электрический? Да когда ж этот дождь..."
        Мужчина остановился и посмотрел на небо.
        Тьфу!
        Стоило Витьке поднять голову, как в рот натекло полным-полно дождевой воды.
        'А со мной...'
        Егоров остановился и ощупал себя руками.
        '... все в порядке!'
        Самочувствие действительно было отличным! В голове не звенело, ничего не болело, дышалось легко и свободно.
        'А почему, собственно? И отметины у меня, вроде бы, нет'
        Витька наморщил ум. Получалось, что вся разница между ним и остальными пассажирами и летчиками была только в наличии у него медальона Древних.
        - А! - Егоров вспомнил, как у него на груди пылал огненный шар и принялся лихорадочно сдирать с себя рубашку. - Медальон! Медальон. Медаль... скарный помпей!
        Медальона не было. Прямо возле Витькиного сердца имелся очень старый на вид зарубцевавшийся шрам.
        Егоров взвизгнул. Выглядело все довольно жутко - рубец был широкий, бугристый и багрово-коричневого оттенка. Самым поганым было то, он шел вокруг абсолютно черного кругляша, диаметром сантиметров пять, который прочно прилепился к его телу. Витя круглыми глазами с минуту изучал рану, а затем очень осторожно потрогал угольного цвета поверхность.
        - Нет. Не больно.
        На ощупь эту штука походила на кость. Самым приятным (или не приятным) было то, что нашлепка не болела. Она вообще не чувствовалась!
        - Ладно, - Витька оттер с лица воду и вернулся на землю, - с этим позже...
        Егоров прошел по раскисшей грунтовке еще метров сто, свернул вместе с дорогой 'за угол' и замер. Прямо перед ним, в мутной пелене дождя, сверкал огнями проезжающих автомобилей широченный хайвей.
        - Егоров, стой!
        Катерина, как и все остальные женщины в их маленькой компании уже отревелась, отсмеялась и успокоилась. И сейчас, стоя в кустах, в сотне метров от шоссе, женщина была предельно сосредоточена.
        - Ты знаешь, где мы?
        - Нет. - Витя почесал затылок и сразу все понял. Действительно, вот, безоглядно, бросаться к людям с криком "я вернулся, мама!" было бы несусветной глупостью.
        "Люди - они ведь разные бывают"
        - Посмотри на себя, горе ты мое...
        Мысленно Витька с женой согласился - после путешествия под дождем по джунглям выглядел он как настоящий бомж. Как, впрочем, и все остальные. Радовало одно - жуткий ливень резко прекратился, превратившись в редкую морось.
        - Так не годится, мало ли. Осторожней надо, - женщина покачала головой и цыкнула на сына, - только попробуй дальше двух шагов уйти!
        Антошка моментально прижух. Когда мама говорила ТАК, следовало безропотно выполнять все ее указания.
        - Ладно, я осторожно гляну одним глазком.
        Виктор обернулся к дороге. Широкое многополосное шоссе было огорожено высоким забором из сетки, а через каждые полсотни метров стояли высокие металлические фонари. Перед забором, параллельно хайвею, шла совсем узенькая дорога с гораздо более хреновым асфальтом - даже отсюда были видны колдобины и ямы.
        В кустах позади него летчики уже натянули небольшой тент и затащили под него всю компанию. Витька показал большой палец и пошел на разведку.
        Когда Виктор вернулся из своей первой вылазки в джунгли то обнаружил в самолете бодрый "проснувшийся" экипаж, бодрых, за исключением деда, пассажиров и Катю, находившуюся в неуправляемой истерике.
        - Егоров! - Катя, увидев свою пропажу, разразилась предельно нецензурной бранью, совсем позабыв об Антоне. А все остальные с облегчением загалдели.
        На то, чтобы хоть как-то успокоить женщину ушло полчаса, а затем Витя не подумав ляпнул о найденной дороге и паре праворульных 'Тойот', которых он на ней видел.
        - Ах ты сволчь! Чего ж ты молчал!
        В общем, вторую порцию скандала Витька огреб по полной уже от всей честной компании. Мужики подхватили под руки старика, а женщины вцепились в чемоданы и все дружно рванули туда, куда им показывал вконец затюканный разведчик. Народ пер сквозь джунгли танком громко ликуя, хохоча и плача одновременно.
        - Витенька! Витенька! Антоша, не отставай! Витенька...
        Катя снова разрыдалась и, обессилев, села прямо в лужу, размазывая по лицу слезы и капли дождя.
        - Витенька, мы вернулись...
        До забора Виктор дошагал за полминуты, успев прокачать в голове массу вариантов того, где они сейчас находятся. Соображал Витька всегда быстро.
        Джунгли были явно тропическими и на неискушенный взгляд Егорова ничем не отличались от тех, что росли на островах.
        'Экватор. Или где-то близко'
        Хайвей был... бетонным. Изумительно гладким и с отличной дорожной разметкой. А уж стальные мачты осветительных опор - были просто фантастикой. На банановую республику это место тоже походило мало.
        Мимо пронесся громадный тягач, тащивший фуру и прицеп. Ехал он по левой стороне дороги и надписи на белых бортах имел люто непонятные.
        Но узнаваемые.
        Витя не знал ни одной буквы тайского алфавита, но не узнать его было невозможно. В голове щелкнуло и все сложилось. Сезон дождей. Левостороннее движение. Хайвей и алфавит.
        - Катя. Оля. Жанна. Мужики. Это - Таиланд.
        На параллельной бесплатной дорожке показался тарахтящий грузовичок. Из небольшой группы людей, сидевших под дождем на чемоданах у обочины, поднялся высокий человек и выставил вперед кулак с оттопыренным большим пальцев.
        - Савади крап, мен. Тен доллар ту шопинг центр. Ты меня понимаешь?
        'Как же мне все это осто...ело! Этот дождь, эти алкаши, эта долбанная работа!'
        Володя, младший гид-экскурсовод, мутно посмотрел на пустой салон автобуса.
        'Суки. Опять собирать вас...'
        Старший гид-таец перекинулся с водителем парой слов и жестом велел Володе идти собирать разбежавшихся по торговому и сувенирному центру русских туристов.
        Идти под дождь совсем не хотелось, но делать было нечего - приказ начальства был ясным и недвусмысленным и его надо было выполнять. Вовка мысленно матюкнулся и побежал разыскивать в туалетах, бутиках и пабе упитых вусмерть соотечественников.
        Экскурсия в Аюттайю, древнюю столицу Сиама всегда проходила как под копирку. Чинный выезд с курорта, любование издали небоскребами Бангкока и беготня по развалинам древнего города. Затем следовал обед с обильными возлияниями и марш-бросок обратно в Паттайю с остановками во всех придорожных забегаловках и сувенирных магазинчиках.
        Сейчас то хоть полегче. Начало сентября. Не сезон и туристов гораздо меньше чем обычно.
        'Тьфу ты! Стоило из-за десяти человек автобус гонять!'
        Экскурсовод добежал до козырька над входом, перевел дух и увидел, как прямо на него несется пикап, битком набитый мокрыми туристами. Машина затормозила совсем рядом, обдав Вовку тучей брызг.
        - Ка-зеол!
        В кузове громко удивились.
        - Слышь, братан.
        Из пикапа выпрыгнул высокий широкоплечий и очень худой мужик.
        - Ты с автобуса? Гид? - Мужчина диковатым взглядом осмотрел съежившегося Вовку с головы до пят и кивнул в сторону белоснежного двухэтажного гиганта. - Дело есть. Поговорим?
        'Дауншифтеры какие-то... автостопщики хреновы...'
        Черные от загара люди, сидевшие с ним за одним столиком, выглядели, мягко говоря странновато. Одежда была... эээ... нормальная, хотя сильно потрепанная, но обувь... А эти сумасшедшие взгляды, которым они сверлили все вокруг и, в особенности, прилавок фаст-фуда?
        Красивая смуглая женщина с зелеными глазами прошептала что-то на ухо мужчине и тот, бросив короткий взгляд на табличку на стене кивнул головой.
        - Я тебе, - парень назвавшийся Виктором выудил из штанов потрепанный бумажник, - лично двадцатку дам. И начальничку твоему - полтинник. Подбросите нас до Бангкока...
        - В Паттайю едем.
        - ... ну в Паттайю. А там мы сами разберемся, ладно?
        Доллары у него тоже были затертые. Гид заерзал на пластиковом стульчике. Эти люди не вписывались в понятные ему рамки, но доллары - это всегда доллары.
        "Буду считать их "дикарями"
        О том, что эта группа могла быть нелегалами или еще чего похуже, он честно старался не думать.
        - Ребята, - Вовка посмотрел на "автостопщиков" другими глазами и, решившись, осторожно поинтересовался - жилье нужно? Сейчас же не сезон - я вам такой дом подберу или таунхаус... недорого и прямо на берегу моря!
        В стельку пьяный дед в кожаной жилетке, с бородой, заплетенной в две стильные косы a-la викинг и с кучей серег в ушах на его предложение никак не отреагировал, продолжая безмятежно храпеть на столе, обняв обеими руками двухлитровую бутылку "Кока-колы", а остальные восемь человек переглянулись и хором ответили.
        - НЕ НАДО У МОРЯ!
        Эпилог.
        Copy/Paste
        - Я его убью.
        Голос Йилмаза был глух и... безнадежен, а обещание убить ЕГО, воспринималось окружающими с сочувствием и жалостью. Они все прошли через ЭТО. Каждый.
        Сначала Катя и Антон. Затем Жанна, Оля и Олег. Потом сам Виктор набрался храбрости и позвонил по знакомому номеру. С тем же результатом. А затем счастья попытал и майор.
        Летчику тоже не повезло.
        - Я. Его. Убью.
        Худой как щепка, загорелый до фиолетового состояния турок раскачивался из стороны в сторону, пуская слюну и бесконечно повторяя на русском одну и ту же фразу.
        - Я его убью.
        Витька, только что освоивший залпом поллитра теплого вискаря, осоловело посмотрел на друга и покачал головой.
        "Хорошо, что я всего лишь позвонил!"
        Турецкий летчик не стал звонить по телефону, а воспользовался видеосвязью по Интернету.
        Алкоголь не давал сойти с ума. Глушил боль, отчаяние и растерянность. Егоров икнул и полез за второй бутылкой.
        - Катя...
        - Егоров, - женщина смотрела на мужа круглыми от испуга глазами, - и мне налей.
        Володька их не подвел. Почувствовавший запах денег двадцатидвухлетний нелегальный иммигрант из нэзалежной вцепился в Витьку мертвой хваткой. Горбатиться (опять же - незаконно) на "доброго" тайского дядюшку ему порядком надоело. Дела ушлый украинский хлопец, вместе со своей, такой же нелегальной, подругой - уроженкой соседнего Лаоса, обстряпывал мгновенно. Он договорился и с боссом и с водителем и, развезя пьяных туристов по отелям, отвез всю компанию в глухие переулки южного Джомтьена. Витьке здесь бывать не приходилось, но от своего агента по недвижимости он слышал, что жилье тут недорогое и, в принципе, качественное.
        Невероятно довольный хозяин пустовавшего трехэтажного таунхауса получил оплату на неделю вперед, вручил Виктору ключи и, не спросив у них документов, присвистывая, удалился. Егоров пожал Вовке руку, сунул ему еще полтинник и велел катиться отсюда, но потом подумал, вернул парня на крыльцо дома и вручил ему еще три сотни замусоленных баксов - все, что имелось у него в кошельке на момент вылета в Турцию.
        - Дуй в магазин, купи сотку, симку и жратвы побольше. Ну там... мыла, зубных щеток и всего по мелочи. Давай, одна нога здесь... а... стой! Ноутбук свой оставь!
        Лицо парня обиженно вытянулось.
        - Да верю я тебе. Купи что там надо... для интернета. Все. Бегом.
        Сивухи теплого бурбона без льда Егоров уже не чувствовал. Он прихлебывал виски, как чай, искоса поглядывая на экранчик Вовкиного ноутбука. Там, застывшим стоп-кадром, маячила довольная, холеная и белая рожа Йилмаза.
        У этого Йилмаза был белоснежный китель с золотыми нашивками и галунами командира корабля и новенькое блестящее обручальное кольцо на пальце. Еще у него была надменно выпяченная нижняя губа, полное, лоснящееся лицо и равнодушный взгляд.
        - Я его убью. Я его убью.
        Позади мерно раскачивающегося турка, на диване, в обмороке лежала Жанночка.
        "Жаль девчонку. Досталось же ей сегодня"
        Витька, покачиваясь встал, поднял за собой любимую и, держась рукой за стену, повел Катю в спальню.
        Рейс "Пегагус" Алма-Ата - Анталья благополучно долетел до места назначения и произвел посадку точно по расписанию.
        Майор Шевченко успешно довел свой старый самолет до военного аэродрома близ Херсона.
        Спешная проверка интернета показала, что и чартер Air Berlin и "Гольфстрим" из Гатвика нормально добрались до своих аэропортов. И что вообще - первого июня на планете Земля не пропал ни один самолет.
        Единственная хорошая новость, за исключением того, что все пассажиры того рейса были живы и здоровы и жили СВОЕЙ обычной жизнью было то, что дата возвращения совпала с календарем на Витькином Zenith'е. За окном таун-хауса стояло первое сентября.
        "Как я провел лето..."
        Егоров помог раздеться своей женщине и на последних искрах сознания рухнул на белоснежные простыни.
        Когда на следующее утро довольный барышами Вовка постучал в дверь дома, который арендовала эта странная компания, ему открыли далеко не сразу. Хозяин дома был хмур, не брит, лохмат и распространял вокруг себя такой аромат перегара, что хотелось сразу упасть.
        - За ноутом?
        Глаза у Виктора Сергеевича были красные, а голос скрипуч, как несмазанная дверь.
        - Погоди. - В ладони Егорова возникла еще одна бумажка. - Вискаря принеси. Потом поговорим. Нам там...
        Мужчина помрачнел так, что Вовка поперхнулся и свое возмущение по поводу прихватизированного ноута проглотил.
        ... хороших людей помянуть надо. Ступай.
        - А может... ?
        У Оли был красный распухший нос и огромные мешки под заплаканными глазами. Было видно, что девушка не спала ни минуты. В ее глазищах было столько надежды, что убито молчавший Олег, только и смог, что молча отвернуться.
        Все было понятно. Все было сказано.
        - Нет, Оленька, - Катины пальцы накрепко переплелись под столом с пальцами Виктора, - нет. Не может. Они - настоящие.
        Над столом в гостиной, вокруг которого собрались все, даже семидесятилетний Уилл, повисла гробовая тишина.
        Витька сидел, слушал, как шумит за окном дождь и... зверел.
        - Витя, мне больно!
        Длинные тонкие пальчики Кати побелели от напряжения.
        - А? Прости.
        Виктор глубоко вздохнул и грохнул кулаком по столу.
        - Да. Они настоящие. А мы тогда - кто? Ксерокопии? Био... мать их... роботы что ли?!
        Егоров снова шарахнул кулаком по столу.
        - Нет. Я. Мы. Все. Люди.
        - Вторые...
        - Нет. Другие. Но не "вторые". Может быть, та штука и копировальная машина, может быть - мы и копии. Но мы - люди. Другие люди. Вот так! Что, Катя?
        Любимая сидела с побелевшим лицом, закусив ладонь и с ужасом смотрела на мужа.
        - Ксерокс? А если у них ТАМ не получилось? И мы тогда... "третьи"?
        Петро Олександрович закряхтел и схватился за сердце, а древний дедок, выслушав перевод, заперхал и замотал головой.
        - Идиоты. Какие же вы, русские, идиоты. Мы дома и это главное, а остальное - ерунда.
        Конец первой книги.
        Оглавление
        - Глава 1.
        - Глава 2.
        - Глава 3.
        - Глава 4.
        - Глава 5.
        - Глава 6.
        - Глава 7.
        - Глава 8.
        - Глава 9.
        - Глава 10.
        - Глава 11.
        - Глава 12.
        - Глава 13.
        - Эпилог.
        - Конец первой книги.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к