Король моего сердца Юлия Вакилова
        Оставляя позади отцовские надежды, устремляясь навстречу столь желанной любви, юная принцесса еще не знает, сколь многое ей суждено будет постигнуть на избранном пути. Понять, что не всегда зажегшаяся в сердце искра перерастает в пламя. Что можно простить предательство, совершенное врагом, - но не принять руку помощи, протянутую другом. Что чаша весов между собственным счастьем и Долгом очень редко склоняется в желаемую сторону. И что даже в простом наемнике можно отыскать своего Короля…
        Юлия Вакилова
        Король моего сердца
        Глава первая. Седая долина
        …Кхошальская долина издревле славилась как место чрезвычайно опасное. «Кхошаль» на древнем языке означает «гиблый», что в полной мере описывает эту забытую Господом землю.
        Как бы далеко не забрел случайный путник, взгляду уставшему его откроется все та же однообразная картина: одинокие кустарники, нагие, лишенные листвы и всякого рода растительности, изогнутыми силуэтами своими тянущиеся к нависшему над головой серому небу. То тут, то там из чрева земли, вспенивая мутные зерцала стоячей воды, наружу вырываются испарения. С глухим бульканьем они прорывают зеленые островки тины, растворяясь в душном, пропитанном ядовитыми парами воздухе… (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        - Остановитесь!
        Еще минуту назад монотонный скрип колес навевал сон. Карета уверенно двигалась по широкой проселочной дороге, стук копыт и ржание лошадей - все звучало так привычно. За два дня почти непрерывного путешествия эти звуки успели стать неотъемлемыми спутниками их странствия, и потому резкая остановка застала врасплох членов небольшого экипажа.
        Протяжно заскрипели колеса, на мгновение мир, ограниченный деревянными стенками кареты, пошатнулся, чтобы в следующий миг быть захлестнутым шумом, ворвавшимся извне. Протестующее ржание животных, громкие голоса людей - все слилось в единый неразборчивый клубок звуков.
        Сидящая в карете старая женщина в последний момент успела схватиться за опору, что уберегло от падения. А вот ее спутнице повезло меньше - девушка, до того момента сонно клевавшая носом, не сумела последовать этому примеру, поэтому во время внезапного рывка ее бросило прямо на твердый край противоположного сиденья.
        Приглушенно чертыхнувшись сквозь зубы - чтобы, не приведи Господь, этих слов не услышала старая нянька - девушка потерла ушибленную коленку и, хмурясь, прильнула к узкому окошку, надеясь обнаружить причину остановки.
        Но снаружи виднелся лишь привычный неровный частокол пыльных кустарников, да низкорослые деревья-померанцы, в это время года обильно усыпанные крохотными белыми соцветиями.
        С разочарованием убедившись, что в пейзаже за окном нет ничего необычного, девушка собралась, было, отодвинуться, как в этот момент на фоне всеобщей сумятицы вдруг раздались чьи-то голоса. Очень громко и отчетливо - наверное, потому что собеседники остановились прямо около кареты, не заботясь, что у их разговора может появиться невольный слушатель.
        Двое мужчин спорили между собой. Один из них был ей смутно знаком - хриплый, слегка звучащий в нос голос принадлежал главе каравана, высокому, иссушенному частыми странствованиями мужчине. С которым пару дней назад единственный сопровождающий ее мужчина - внук старой няньки, взявший на себя обязанности кучера, - и договаривался о плате за проезд. Обычно Харгин водил торговые караваны на большие расстояния, но в этот раз груза почти не было, а сам караванщик крайне спешил, что было очень кстати.
        Обладателя второго голоса она не знала. Ровно звучащий низкий голос мог бы ласкать слух, если бы не холодная ярость, сквозившая в каждом слове.
        - Я слышал, о чем вы говорили с Дондэмом. Нельзя сворачивать на Кхошаль, как бы он не торопил. Если, конечно, вы хотите добраться до города без приключений.
        - Чепуха! - судя по голосу, собеседника не впечатлил серьезный тон говорившего. - Все эти россказни якобы о сонливом тумане - всего лишь досужие сплетни выживших из ума старух. Дорогой через Кхошаль не пользуются лишь по той причине, что все трусливо поджимают хвосты, стоит кому-нибудь упомянуть о Седой Долине.
        - Стоило бы прислушаться к рассказам стариков, - упрямо возразил ему невидимый мужчина. - Нельзя так легко пренебрегать предостережениями, доставшимися от предков.
        - Я не верю в эти слухи и намерен это доказать. Раз и навсегда, - в голосе караванщика прорезался металл.
        - Если вам так не терпится проверить свою удачу, то хотя бы подумайте о тех, кто, доверившись репутации знаменитого Харгина, отправился с вами в путь.
        - Люди недаром считают меня везунчиком, - с вызовом ответил собеседник. - И я пройду эту чертову долину, я докажу всем, что меня не испугать детскими страшилками. Кроме того, мне уже доводилось прежде бывать в тех краях, - добавил он успокаивающим тоном.
        - И в пути не случалось ничего странного? - с легким оттенком недоверия переспросил второй голос.
        - Как видишь, - нотки высокомерия промелькнули в усталом голосе караванщика: - Не забывай, что ты здесь - всего лишь наемник. Твое дело - охранять нас, а уж каким путем следовать, решаю я.
        В этот момент дверца кареты приоткрылась, отвлекая внимание девушки от разговора. Лохматая голова Норка - того самого внука старой нянюшки - показалась в образовавшемся проеме.
        - У вас все в порядке? - с небольшой толикой беспокойства осведомился он. - Пришлось так резко тормозить, я боялся, что вы можете ушибиться.
        - С нами все в порядке, - за двоих ответила девушка, тут же пользуясь моментом, чтобы удовлетворить любопытство. - А что послужило причиной остановки?
        - Да я ничего и не знаю почти, - пожал плечами мужчина. - Кто-то из воинов вдруг приказал остановиться. Харгину, ясное дело, это не понравилось.
        Он хотел что-то еще добавить, но тут прозвучал громкий голос, призывающий всех вернуться на свои места.
        Так и не договорив свою мысль, Норк исчез. Женщины успели обменяться недоуменными взглядами, прежде чем громко заржали лошади, недовольные окончанием передышки, и карета медленно тронулась в путь.
        - Любопытная беседа, - задумчиво произнесла девушка, вспоминая подслушанный разговор.
        Ее собеседница не услышала этих слов - большую часть их двухдневного путешествия старая женщина спала, и сейчас стоило им сдвинуться с места, как она прикрыла глаза, видимо, снова проваливаясь в дрему.
        Эллери поглядела на свою няньку с легкой долей зависти.
        Она очень хотела последовать ее примеру - ведь так время их путешествия пролетело бы скорее. Но юное тело не желало тратить столько драгоценных минут на сон - жизнь кипела в каждой клеточке, неслась по венам в каждой капле крови, бурлила под кожей силой и энергией.
        Девушке так хотелось покинуть душный короб кареты, пробежаться по земле, вдохнуть полными легкими дурманящий воздух, согретый теплыми солнечными лучами!
        Но приходилось довольствоваться короткими остановками - глава каравана очень спешил успеть к назначенному сроку, поэтому подгонял всех нещадно, не позволяя тратить время на долгие привалы.
        Однако причина, по которой девушка не имела ничего против такого стремительного темпа, была весьма безыскусна. Ее собственная конечная цель становилась ближе с каждым новым витком колес, и от одной мысли, что ждет в конце пути, перехватывало дыхание.
        Майин…
        Его имя привычно и легко легло на язык, и от его звучания девичье сердце сладко затрепетало.
        Эллери, не сдержавшись, на миг зажмурилась, представляя долгожданную встречу, а стоило открыть глаза - натолкнулась на неожиданно ясный взгляд своей нянюшки, которой, по представлениям воспитанницы, уже полагалось сладко дремать.
        - О нем задумалась? - Не было нужды уточнять, кого сейчас имела в виду старая женщина.
        - Ох, Ниньи! - рассмеялась девушка. - От тебя ничего не утаить! Недаром о твоей проницательности ходят легенды.
        - Да тут и скрывать нечего, - добродушно усмехнулась та. - У тебя на лице все написано, девочка моя.
        - Жду не дождусь, когда снова его увижу, - с легким смущением призналась Эллери. Открыто говорить о своих чувствах, не боясь, что подслушают вездесущие слуги и тотчас же донесут отцу, было непривычно, странно, и, вместе с тем, - так здорово. - И хочу этого так сильно, и одновременно, робею и боюсь! Наверное, это и есть любовь…
        Она ожидала, что старая женщина понимающе улыбнется, как бывало раньше, но та в ответ лишь задумчиво покачала головой, устремляя взгляд в окно кареты.
        - Боюсь, то не любовь, а лишь влюбленность… Настоящее чувство тебе пока неведомо, моя милая.
        - Но почему ты так уверенно говоришь об этом? - упрямо возразила девушка, не ожидав, что к ее чувствам отнесутся столь небрежно. Недоверчиво поджав губы, она продолжила: - Почему ты думаешь, что знаешь это лучше меня?
        - Вот настанет время - и ты все поймешь сама, - улыбнулась одними уголками губ старая нянюшка.
        - Когда думаю о нем, кажется, что не смогу выдержать больше ни дня разлуки, - с жаром начала говорить девушка, чувствуя, как от торопливо зазвучавших слов образуется горячий комок в груди, как всегда бывало при мыслях о любимом. - Невозможно даже представить, что мы не сможем быть вместе, кажется, я могу перевернуть и небо, и землю ради встречи с ним. Разве это может быть чем-то иным, кроме как любовью?
        - Какая ты у меня еще маленькая, - и вновь пылкий девичий порыв был встречен все понимающей улыбкой. Старая женщина перегнулась, чтобы морщинистой рукой нежно заправить огненно-рыжие пряди, своевольно выбившиеся из прически воспитанницы. - Когда ты встретишь на своем пути ту самую настоящую любовь, то все поймешь без лишних слов.
        - И как же мне тогда узнать её? - поразмыслив, задала новый вопрос девушка. Все внутри протестовало от слов старой женщины, но мудрая Ниньи редко когда ошибалась.
        - Любовь - это не тогда, когда сердце разрывается из-за другого человека, - медленно покачала головой собеседница. - Любовь - когда оно рвется ему навстречу. Когда счастье того, другого, вдруг становится важнее собственного. И когда можно добровольно отречься, согласиться на разлуку, на расставание, даже уйти. Уйти, понимая, что эта боль окажется меньшим злом.
        - Это не любовь, - медленно протянула Эллери, и в зеленых глазах мелькнуло разочарование. - А сплошное самоистязание. Я никогда не смогу этого понять.
        - Я надеюсь, девочка моя, - во взгляде старой няньки мелькнула нежность. - Что тебе никогда и не придется испытать на себе эту сторону любви.
        Девушка не ответила, с головой погрузившись в размышления.
        Нет, ее чувства к Майину не могли быть ничем иным, кроме как любовью! Ведь разве решилась бы она сбежать из дворца, покинуть родной и привычный дом ради чего-то другого? Осмелилась бы пойти против желания отца, уже подобравшего ей жениха и даже распорядившегося начать приготовления к свадьбе?
        При взметнувшихся воспоминаниях об отце плечи девушки поникли.
        Пусть они никогда не были особо близки, отец всегда был той самой надежной опорой, олицетворением постоянства и безопасности. Конечно, с детских лет она прекрасно знала, что однажды ей предстоит покинуть дом, отправиться в чужую страну, стать частью другой семьи - но никогда в голову девушки не приходила мысль, что избранный отцом жених будет старше ее саму на несколько десятков лет. В момент, когда отец торжественно объявил о своем решении и назвал заветное имя будущего супруга, в голове Эллери мелькнуло столько непристойных выражений, что ее учителя умерли бы со стыда, узнав об этом.
        К чести всех тех, кто приложил столько сил к воспитанию принцессы, внешне девушка никоим образом не показала истинных чувств. И только когда кабинет отца остался позади, когда успокаивающие одним только видом стены родных покоев окружили ее, Эллери позволила гневу вырваться наружу.
        Первым желанием хозяйки было выместить злость на изящных безделушках, в огромном количестве присутствовавших в комнате. Но вовремя вспомнив, что она натура тонкая и благородная, - как внушалось это со всех сторон - и что не пристало знатной девице вести себя как какой-нибудь простолюдинке, девушка вынуждена была с сожалением отвергнуть столь соблазнительную идею.
        Упасть на кровать и предаться рыданиям, как то было принято среди придворных дам? Нет, этот вариант устраивал ее куда меньше первого, да и желания проливать слезы в ту минуту явно не наблюдалось.
        И тогда, подмяв под себя пышные юбки и усевшись прямо на устланный коврами пол, принцесса принялась размышлять.
        На удивление, думать ей пришлось недолго.
        Конечно, навлекать на себя гнев отца очень не хотелось. Но и выходить замуж за великовозрастного жениха, который, ко всему прочему, славился крайне жестоким и неуступчивым характером, хотелось еще меньше. Слишком свежи в памяти были перешептывания слуг об участи последней супруги короля, которая скоропостижно скончалась от неведомой болезни аккурат после того, как во всеуслышание посмела надерзить своего господину. До нее были и другие жены, судьба каждой из которых была столь же незавидна и, что греха таить, подозрительна.
        Отец же, когда девушка поведала ему о своих опасениях, со смехом отмахнулся, назвав эти мысли чепухой. И по выражению его лица она поняла, что он действительно так считает.
        Ну и, безусловно, краеугольным камнем всех ее возражений против брака стал Он.
        Впервые встретившись на очередном приеме, девушка сперва не обратила на него особого внимания. Всего лишь один из большой свиты сопровождающих правителя соседнего государства, приехавшего с визитом. Неприметный на первый взгляд парень не произвел никакого впечатления - ровно до того момента, пока он не взял в руки роту и не запел. От звучания его высокого, мелодичного голоса по телу девушки прокатилась волна мурашек, сердце забилось в ускоренном темпе, словно в такт все нарастающей мелодии. Все присутствующие в зале умолкли, так же, как и она, очарованные моментом. Тогда же она впервые ощутила подступившую так близко ревность - ко всем тем, кто не сводил восхищенных взоров с невысокого белокурого юноши, чей голос творил чудеса.
        И в тот же самый момент Эллери твердо решила, что вот он - тот, кому она готова отдать свое сердце.
        Очаровать его не составило большого труда. Стоило лишь раз послать ослепительную улыбку сквозь толпу - а позже смущенно зардеться от осторожного изучающего взгляда - и в многочисленной свите поклонников принцессы стало больше на одного. Ей и прежде приносило удовольствие наблюдать за производимым на других людей впечатлением, но ни один из юношей не вызывал таких сильных чувств.
        Конечно, Эллери понимала, что отец никогда не одобрит ее выбора - поэтому весь план строился на том, чтобы просто не оставить ему иного варианта, кроме как смириться. Но для этого девушке нужно было незаметно покинуть дворец и успеть соединиться с возлюбленным, прежде чем отец обнаружит ее отсутствие.
        Идея была откровенно рискованная, и воплотить задуманное в жизнь без чьей-либо помощи было невозможно. Поэтому Эллери поделилась планами с единственным человеком во всем дворце, которому по-настоящему доверяла. Старая Ниньи была рядом с ней, сколько девушка себя помнила, и именно ей доверялись все самые страшные тайны и проступки. Неудивительно, что, выслушав признание воспитанницы, мудрая женщина не стала в ужасе охать и причитать или пытаться переубедить упрямицу. Единственным поставленным условием было непременное наличие сопровождения - в лице самой няньки и ее внука. И хотя для вида девушка некоторое время сопротивлялась, в глубине души она была только рада этой новости.
        Счастливый Майин, казалось, тоже был окрылен открывшимися перед влюбленными возможностями. Покидая дворец, он успел шепнуть ей о месте и времени их следующей встречи, встречи, которая должна была изменить все. А Норк, в свою очередь, сумел отыскать человека, который обещался доставить их за пару дней до крупного пограничного города, откуда было рукой подать до места, где будет ждать ее Он…
        Замечтавшись, Эллери сама не заметила, как погрузилась в легкий и светлый сон, наполненный радужными образами грядущей встречи.
        На землю мягко легли сумерки, когда карета начала сбавлять ход, а вскоре и вовсе остановилась. Все еще пребывая во власти прекрасных сновидений, девушка ступила на твердую землю, потянулась, с наслаждением разминая затекшее тело. Старая нянька последовала ее примеру, не забывая зорко следить за тем, чтобы широкий капюшон ни на мгновение не покинул рыжеволосую голову ее воспитанницы.
        Путешествовать в темное время суток было опасно, поэтому даже несмотря на спешку Харгин всегда останавливался на ночь. Конечно, ночевка в карете - это вовсе не то, к чему была привычна королевская дочь, но тяготы, подстерегающие их в пути, лишь сильнее подстегивали желание девушки с честью выдержать все препятствия.
        Как бы не пытался Норк смолчать, Харгин сразу же смекнул, что таинственная девушка, скрывающая лицо за капюшоном и не заговаривающая ни с кем, кроме своих слуг, - особа знатная. Потому он сразу честно предупредил, что условий для комфортного путешествия, соответствующего статусу богатой леди, создать не сможет, скорость - главное его преимущество. Но единственное, что и тогда, и сейчас волновало принцессу - время. Поэтому она легко согласилась претерпеть все неудобства в пути, лишь бы скорее достигнуть своей цели.
        Девушку не покидало подспудное ощущение, словно все, что происходило сейчас, было проверкой ее чувств на прочность - и Эллери сгорала от нетерпения доказать всему миру - и в первую очередь, конечно же, недоверчивой Ниньи, что она уже достаточно взрослая, чтобы полюбить всерьез.
        Все эти мысли неторопливо текли в голове девушки, пока она пересекала небольшую полянку, на которой вовсю разворачивались нехитрые приготовления. Уже весело трещал разведенный костер, в большом котле над ним закипал ужин, люди потихоньку стягивались поближе к огню, предвкушая вечернюю трапезу.
        Предусмотрительный Норк уже подготовил место - в стороне от всех остальных, чтобы никто случайно не услышал их разговора или не вздумал заговорить с принцессой.
        Ниньи отошла к костру, где одна из женщин уже разливала из котла аппетитно пахнущую похлебку, от которой шел густой пар.
        Устроившись на шершавом стволе дерева, заботливо приволоченном внуком няньки из леса неподалеку, девушка принялась с жадным любопытством осматриваться вокруг.
        Это все казалось сном. Еще совсем недавно представить, что она будет находиться где-то посреди леса, на затерянной поляне в окружении незнакомых ей людей, было невозможно. Звук переговаривающихся листьев, несмелый ветер, отблеск пламени на лицах усталых путников, дрожащие тени, обступившие неровный ореол света… Ржание лошадей, ожидающих свой ужин, смех и громкие разговоры, тот неповторимый и ни с чем не сравнимый аромат ночного леса, листвы, пряный, свежий, забивающий ноздри, запутывающийся в волосах, пропитывающий одежду…
        И люди - такие разные, непохожие друг на друга, но волею судеб собравшиеся в одном месте и в один час. Она разглядывала их, пользуясь тенью капюшона, надеясь, что плотная ткань не выдаст ее любопытствующего взора.
        Обветренное лицо караванщика сейчас казалось непривычно расслабленным. Он вел неспешную беседу с сидящим рядом воином, поглядывая в сторону женщины, деловито снующей у костра с черпаком в руках. Заметив на себе его взгляд, та лукаво улыбнулась и подмигнула мужчине.
        Его собеседник едва уловимо нахмурился, поймав отголосок этой улыбки, предназначенной не для него. Узкие губы дрогнули и сжались в полоску, в глазах мелькнула обида.
        Эллери всегда любила наблюдать за людьми, подмечать, как они ведут себя, когда не ощущают гнет правил и строгих рамок. Во дворце редко удавалось остаться незамеченной - в ее присутствие почти все обитатели королевского двора неизменно начинали лебезить, пытались угодить или просто замыкались в себе.
        Внезапно взгляд девушки зацепился за высокую фигуру, застывшую в стороне на самой границе тьмы и света. Неразличимый в темноте там стоял человек. Длинный плащ почти полностью скрывал его фигуру, однако широкий разворот плеч, заметный даже на расстоянии, мог принадлежать только мужчине. Девушка точно не видела прежде никого в их импровизированном отряде, кто был столь же высокого роста.
        На мгновение сердце вдруг сжалось от непонятного страха.
        Точно уловив на себе ее взгляд, мужчина вдруг поднял голову, и, девушка могла бы поклясться, взглянул прямо на нее, безошибочно отыскав среди десятка людей именно ее взгляд.
        С тяжело бьющимся сердцем она резко опустила голову, одновременно кляня себя за не свойственную ей обычно робость.
        - Убери волосы, - Она пропустила возвращение старой няньки, которая, сунув ей в руки горячую миску, принялась прятать пряди волос воспитанницы. Увлекшись наблюдением, Эллери даже не заметила, что несколько своенравных локонов миновали плен капюшона и теперь свободно лежали поверх плаща, точно маленькие языки пламени, сбежавшие прямиком из костра.
        - Слишком приметные, - пояснила женщина, наконец, усаживаясь рядом. - Нельзя позволять людям их заметить. Кто-нибудь может вспомнить потом.
        Девушка не ответила, прекрасно зная об этой особенности своих волос. Где бы она ни появлялась, взгляды присутствующих всегда сходились на огненно-рыжем каскаде локонов. В сочетании с пронзительной зеленью глаз эффект они производили впечатляющий, и не всегда в хорошем смысле этого слова. Не раз и не два девушке доводилось слышать слово «ведьма», брошенное украдкой в спину. Но знатное происхождение лучше всякого оружия защищало от нападок и любых попыток обвинения в колдовстве.
        Миска в руках все еще слегка обжигала пальцы, но то было приятное ощущение. Конечно, эта пища не могла сравниться с изысканными блюдами, в изобилие подававшимися во дворце, но в тот момент ее вкус значил лишь одно. Свободу. И потому на свете не было еды вкуснее.
        На протяжении ужина несколько раз Эллери осмеливалась украдкой бросить взгляд на противоположную сторону. Пугающей фигуры в плаще больше не было, и девушка даже задалась вопросом, а не привиделось ли ей.
        Закончив с трапезой, девушка вернулась в карету, предвкушая завтрашний день, который обещал стать одним из самых прекрасных дней в ее жизни.
        Но с самого утра все пошло не так.
        Еще только пробуждаясь от удивительно крепкого сна, девушка уже почувствовала, первые вестники необъяснимой тревоги.
        Может, все дело было в поменявшемся темпе движения, в том, как чаще и сильнее подскакивали колеса на выбоинах дороги.
        А, может, дело было в повисшем в воздухе запахе гари, тонком, едва уловимом, но оседавшем на языке горчащим привкусом.
        - Не нравится мне это, - точно в такт ее мыслям пробормотала старая нянька, плотнее закутываясь в накидку, словно та могла защитить хозяйку от дурных опасений. - Ничего хорошего не стоит ждать от места с таким названием.
        - О чем ты, Ниньи?
        - Норк успел шепнуть перед отъездом, что путь наш лежит через Седую Долину, - хмурясь, произнесла женщина.
        - Почему она зовется Седой? - полюбопытствовала девушка.
        - А ты выгляни наружу, - посоветовала женщина. - Сразу сама поймешь.
        Девушка послушно отдернула занавеску, и взглянула сквозь мутное стекло.
        На первый взгляд показалось, что пейзаж за окном не изменился. Однако приглядевшись, можно было заметить первые вестники перемен. Поблекла зелень кустарников, они становились все мельче и изможденней, словно сама земля не позволяла им расти в полную силу. Небо за окном тоже выцвело, до самого горизонта затянувшись серыми тоскливыми тучами, хотя это можно было списать на приближающуюся грозу. Но главные изменения произошли с дорогой - она стала заметно уже, извилистей, было видно, что ею давно уже не пользовались, отчего карета то и дело подпрыгивала на кочках и ухабах, с трудом вписываясь в узкую колею.
        Увиденное заставило девушку нахмуриться, но она быстро взяла себя в руки.
        - Не особо там что-то и изменилось, - посылая успокаивающую улыбку собеседнице, непринужденно проговорила Эллери.
        Но ее нарочито бодрый голос не убедил няньку.
        - То ли еще будет, девочка, - качая головой, пробормотала та, отворачиваясь.
        Неосознанным жестом девушка нащупала прохладный металл медальона, с которым никогда не расставалась. Это знакомое прикосновение успокоило ее, на время развеяло смутную тень тревоги.
        Однако последующее путешествие показало, что интуиции все же стоило доверять.
        Началось все с очередной незапланированной остановки, когда грубоватый голос Харгина неожиданно вторгся в замкнутый мирок их экипажа.
        - Леди, прошу вас покинуть карету. Видать, из-за дождей дорогу размыло сильнее, чем обычно, поэтому она стала слишком узкой. Боюсь, что с весом карета не сможет проехать. Но это ненадолго, пока не закончится опасный участок пути. После него вы сможете вернуться обратно.
        Эллери вовсе не возражала пересесть на лошадей. И даже напротив - после долгого пребывания в сидячем положении тело протестовало, требуя движения. Но для старой нянюшки конное путешествие представляло нелегкое испытание.
        Ощущая раскаяние, что по ее вине Ниньи приходится испытывать столько неудобств, девушка проследила, как с помощью Норка женщина грузно уселась на невысокую лошадку и двинулась вперед. И только после этого Эллери сама тронула поводья, понуждая коня начать движение. В эту минуту она, кажется, отдала бы половину своих роскошных нарядов, смиренно дожидающихся хозяйку во дворце, за самый простой костюм для езды.
        Всадники растянулись узкой полосой, осторожно следуя друг за другом. Карета под управлением Норка плелась позади всадников, а замыкали процессию несколько груженных товаром телег.
        Люди старались переговариваться шепотом, животные всхрапывали, нервно пряли ушами, c осторожностью ступая по неровной земле.
        Где-то в стороне слабо клубился туман, отдельные его щупальца дотягивались даже сюда, отчего кустарники по обе стороны дороги словно плавали в бледной дымке. Теперь стало понятным, отчего все прежде встреченное здесь казалось выцветшим.
        А там, где-то далеко, где граница земли встречалась с границей неба, начиналось безраздельное царствование тумана. Белый, густой, непроглядный и опасный - вот каким даже на расстоянии он представал перед Эллери. Девушка невольно поежилась, на миг вообразив, каково это: оказаться вдруг там, не видя ничего вокруг, ни небо, ни землю, растворяясь и теряя саму себя в плотной удушающей пелене. Страх и полное забвение - вот что приходило на ум при виде утонувшего в тумане горизонта.
        И как приятно было сейчас смотреть на пусть узкую, но уверенно уходящую в противоположную сторону полосу дороги впереди!
        Однако спустя некоторое время беспокойство девушки начало нарастать: все реже и скуднее становился кустарник, в отдалении начали появляться небольшие углубления, заполненные мутной водой, которые, чем дальше продвигались путники, все увеличивались и приближались.
        Девушка не могла объяснить источник беспокойства, но, положа руку на сердце, признавала - сейчас она бы с радостью оказалась на прежней дороге, где единственным ярким пятном была запыленная зелень кустарников. Наверняка глава каравана уже не раз успел пожалеть о принятом решении.
        Вот только жаль, что повернуть обратно ему не позволит гордость.
        Подавив вздох, принцесса чуть сильнее сжала бока лошади ногами, ускоряя темп, чтобы нагнать впереди едущего всадника.
        То, что было ошибкой отправиться этим путем, уже осознали все. Но упрямый Харгин продолжал двигаться вперед, не обращая внимания на устремленные ему в спину недовольные взгляды. За годы долгих странствий, не раз выпадавших на его долю, ему доводилось попадать и не в такие передряги - так что он по-прежнему верил, что сумеет привести караван вовремя.
        Однако большинство остальных путешественников едва ли разделяли надежды своего предводителя. Особенно когда на смену небольшим лужицам по обеим сторонам дороги пришли водостои, широкие, неправильной формы, мутные и непрозрачные. Периодически то из одного, то из другого с глухим звуком наружу вырывались пузыри воздуха, на несколько мгновений оставляя на поверхности округлый след.
        «А правильной ли дорогой они движутся?»
        Эта мысль, сколько бы девушка не пыталась отмахнуться, в очередной раз посетила ее при виде сухих остовов давно затопленных деревьев, чьи корни когда-то попали в водную ловушку и задохнулись глубоко под землей, лишенные воздуха. И теперь они в беззвучной мольбе протягивали сухие ветви-руки к небу, точно прося избавить их от долгих мучений.
        - Стойте! - внезапно раздался позади чей-то громкий окрик. - Хватит! Нельзя двигаться дальше.
        На то, чтобы унять неразбериху, вызванную неожиданным приказом, ушло несколько томительных минут, так как впереди едущие всадники продолжали движение, в то время как находившиеся в конце процессии уже остановились, ожидая дальнейшей команды.
        Эллери ослабила поводья, расслабляя затекшие пальцы, и, пользуясь минутной заминкой, решила оглядеться вокруг, как в этот миг…
        …воздух наполнился испуганным ржанием лошадей, взгляд успел заметить что-то большое и черное, метнувшееся со стороны с то ли воплем, то ли рычанием - а в следующее мгновение конь под ней резко дернулся, а затем понес в сторону, прямо противоположную той, откуда пришла угроза.
        Поводья натянулись до предела, девушку сильно качнуло, бросая на шею животного, - единственное, что в этот момент успела сделать Эллери - это закричать и изо всех сил вцепиться в пышную гриву.
        Конь несся напрямик, не разбирая дороги, прямо через зияющие мутные овалы воды, где перескакивая через них, а где и попадая ногой в углубления. Всякий раз, когда это происходило, сердце девушки совершало прыжок - хотя казалось, биться сильнее уже невозможно. Шума погони слышно не было - да и едва ли принцесса сумела бы что-то расслышать за отчаянным свистом ветра в ушах.
        Её они увидели одновременно - и конь, и девушка, - но слишком поздно.
        Мутная неровная поверхность раза в четыре больше, чем все, что прежде встречались на их пути. Это уже было не просто топкое место с застоявшейся водой, а самое настоящее Болото.
        И эта трясина сейчас определенно поджидала их.
        Животное, почуяв опасность, резко сбросило скорость, пытаясь затормозить на полном ходу. В самый последний момент ему таки удалось это сделать.
        Вот только всаднице повезло куда меньше - от резкого рывка руки девушки соскользнули, разжались, и девушка стремительно перелетела через шею животного.
        Мир сузился до одной секунды в ожидании удара от соприкосновения с твердой поверхностью.
        Но его не последовало. Вместо этого Эллери на полной скорости врезалась в нечто мягкое и обволакивающее, со зловещей радостью принявшее тело принцессы в свои хищные объятия.
        Девушка испуганно закричала, ее голос разнесся далеко по пустынной долине, и даже если кто и услышал этот крик, нужно было очень спешить - ибо болото стремилось поскорее расправиться с нежданной гостьей.
        Точно паук, в паутину которого случайно занесло маленькую мошку, оно опутывало ее, засасывало, погружало в себя все глубже и глубже.
        Беспомощно пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, девушка барахталась, с каждым движением лишь погружаясь сильнее. Вязкая жижа обволакивала тело, отяжелевшая одежда тянула ко дну, мокрые пряди волос облепили лицо, мешая видеть.
        Словно и этого было недостаточно, острая боль внезапно обожгла руку - там, в глубине темной воды, находилось что-то острое, и девушка слепо натолкнулась на него рукой.
        Силы уходили, а вместо них приходило Отчаяние.
        Оно захлестывало с головой тягучей черной водой, обжигало кожу, проникало в легкие через нос и горло.
        В последний раз вытянув руки на поверхность в беспомощной попытке отыскать опору - которой там не было, и быть не могло - Эллери невероятно явственно осознала, что настал конец.
        И в этот самый момент, когда надежда уже бесповоротно покинула девушку, за миг до того, как топь окончательно поглотила бы свою добычу, принцесса вдруг почувствовала, как кто-то извне с силой тянет ее наверх. Прикосновение чьей-то твердой горячей ладони показалось самым желанным, самым невероятным ощущением из всех, что она когда-либо испытывала.
        Болото крайне неохотно расставалось со своей добычей, до последнего пытаясь удержать девушку. Но его соперник в итоге все-таки оказался сильнее.
        Оказавшись, наконец, на свободе, девушка без сил упала на землю, заходясь хриплым надрывистым кашлем.
        Сердце продолжало колотиться как бешеное, тело отказывалось подчиняться, словно до сих пор пребывая в вязкой ловушке. Платье, плащ - вся одежда была насквозь промокшей, пропитанной липкой зловонной жижей, девушка ощущала почти непреодолимое желание сорвать с себя все, словно не осталось ни единого островка чистой кожи. Дрожащей рукой убрав мокрые волосы с лица, она коснулась единственно оставшейся сухой макушки, и от осознания, насколько немного оставалось до полного погружения, тело снова начала бить дрожь.
        Ее спаситель хранил молчание, позволяя Эллери прийти в себя. Он не приближался и не произносил ни слова, но она все время ощущала его тяжелый взгляд.
        Наконец, отдышавшись и собравшись с силами, она подняла голову и посмотрела в лицо тому, кому отныне она была обязана жизнью.
        Удивительно, но принцесса сразу узнала его.
        Никогда прежде они не встречались так близко, лицом к лицу, но некое внутреннее чутье моментально подсказало, что сейчас на нее смотрел тот самый мужчина, чей взгляд прошлой ночью она ощутила на себе столь явственно.
        Возвышающаяся над ней фигура на фоне свинцово-серого неба казалась воплощением неодобрения. Хмурясь, мужчина смотрел на нее сверху вниз, отчего она, распростертая перед ним на сухой, безжизненной земле, сразу почувствовала себя совсем жалкой.
        Уже второй раз в его присутствии на нее накатывала робость.
        - Не могу выразить словами всю глубину моей признательности за спасение… - дрожащим голосом начала девушка, как вдруг…
        - Раздевайтесь, - хмуро велел он.
        Слова благодарности застыли у нее губах. В немом вопросе Эллери уставилась на спасителя, отказываясь верить в только что услышанное.
        - У леди проблемы со слухом? - безо всяких сомнений, в его голосе прозвучала насмешка. - Я велел вам раздеться. Впрочем, если это слишком затруднительно, я могу и помочь.
        Точно в подтверждении того, что слова мужчины не расходятся с делом, в его руке тускло блеснула узкая полоска стали.
        Глава вторая. На трех холмах
        Все, что находится в этой долине, есть Зло. И земля, и небо, и воздух.
        Этот заброшенный край олицетворяет собой Забвение. Здесь нет места жизни.
        Передаются из уст в уста страшные рассказы о зловещем тумане, что несет с собой отчаяние и смерть. Именно из-за него долину прозвали Седой.
        Но это не более чем заблуждение.
        Самую большую угрозу Седой долины представляют болота.
        И то, что кроется под ними. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        Девушка охотно попятилась бы, если только за ее спиной не находилась жадно оскаленная пасть трясины.
        - Ты не можешь говорить серьезно, - она выдавила из себя эти слова и сама же поморщилась, услышав в них нотки подступающей истерики. Словно мало ей было угодить в ловушку болота, оказаться на волосок от гибели и быть спасенной незнакомцем. Ко всему прочему ее спаситель оказался умалишенным!
        - Пожалуй, да, - неожиданно легко согласился мужчина. Недоверчиво вскинув на него взгляд, девушка, как и ожидала, поймала отголосок насмешки, мелькнувшей в изгибе губ. - Я уверен, леди не захочет прибегать к помощи моего холодного приятеля и предпочтет раздеться самостоятельно.
        - Да ты хоть представляешь, кто я такая? - она постаралась придать голосу уверенности, которую на деле совсем не ощущала. - Если мой отец узнает…
        - Совершенно неважно, кто ваш отец, - мужчина с нажимом перебил ее, и голос его звучал твердо. - Сейчас здесь только мы с вами. И ради вашей же безопасности я говорю раздеваться. Немедленно.
        Холодность, прозвучавшая в мужском голосе, заставила ее поверить - он действительно говорил серьезно.
        Во дворце Эллери за глаза нередко называли особой взбалмошной и капризной, - она сама прекрасно знала это и старалась соответствовать сложившейся репутации. Но в критических ситуациях, когда для привычной маски избалованной принцессы не оставалось места, девушка могла рассуждать трезво и без лишних эмоций. Сейчас наступил как раз такой момент - осознав, что клинок в руках ее собеседника отнюдь не является игрушкой, и угроза воина очень даже реальна, девушка побледнела и призадумалась. Всю свою жизнь она находилась в окружении людей, рожденных, чтобы ей прислуживать. А сейчас… Стоящий впереди человек был опасен, и сопротивление ему могло к самым непредсказуемым последствиям. Поэтому каким бы всеобъемлющим ни было чувство гордости королевской дочери, смириться с обстоятельствами было единственным выходом, пришедшим ей на ум в данный момент.
        Чтобы потянуть время, Эллери нарочито медленным движением коснулась отяжелевшего от воды ворота плаща, словно собираясь его снять. В голове, тем временем, мелькали отчаянные, почти обреченные мысли - что можно было сейчас предпринять, чтобы избежать позорной участи.
        Мужчина, казалось, видел все ее торопливые размышления, и вид смешавшейся перед ним девушки доставлял ему нескрываемое удовольствие. Быть может, он хотел добиться, чтобы она начала рыдать и умолять о снисхождении? Может, целью его и было просто заставить ее унизиться?
        Что ж, в таком случае она не даст ему повода торжествовать.
        Призвав на помощь всю свою выдержку, Эллери принялась раздеваться, глядя прямо в темные глаза воина. Плотные змейки шнуровки лифа платья никак не желали поддаваться усилиям тонких пальцев, крайне неохотно покидая узкие отверстия в ткани.
        Закушенные девичьи губы подрагивали от подкатывающих рыданий, но королевская дочь упрямо продолжала цепляться за крохи гордости, что оставались единственным препятствием на пути потока слез, комом собравшихся в горле.
        Ее мучитель продолжал стоять напротив, все такой же холодный и невозмутимый, и от безысходности ситуации, от того, что она была вынуждена делать, движения принцессы становились все быстрее и судорожнее. Под конец она уже просто рвала на себе ткань, не заботясь о сохранности платья - предчувствуя, что оно ей больше не понадобится.
        Последний шнурок покинул свое гнездо - и мокрое платье бесформенной массой осело к ее ногам.
        Тонкая ткань нижней рубашки не могла служить защитой ни от сощуренного взгляда, ни от дуновения холодного воздуха. Ощутив кожей неприветливый ветер, Эллери нашла в себе силы отстраненно удивиться одному его присутствию в этой мертвой долине.
        Наконец, заключительная преграда оказалась повержена. Смятая рубашка полетела вниз, на землю, к уже распростертому платью, и волна мурашек прокатилась по обнаженному телу девушки, покрыв крупной дрожью кожу и заставив напрячься крохотные бусины груди.
        Нагая, беззащитная, Эллери выпрямилась перед мужчиной, до боли сжав пальцы в кулак, чтобы побороть инстинктивное желание прикрыться, свернуться в комок от внимательных изучающих темных глаз. Вместо этого она взглянула на воина с вызовом во взгляде.
        Будучи истинной дочерью своего отца, девушка скорее умерла, нежели позволила бы чужаку увидеть свои слезы.
        Во всей этой ситуации - помимо откровенной ее унизительности, конечно, - присутствовало нечто, заставляющее Эллери ощущать смутную неправильность испытываемых ею чувств. Что-то было во всем этом - в том, как она стояла нагая перед мужчиной, позволяя его беззастенчивому взору бесстыдно гулять по девичьему телу, в то время как сам воин находился перед ней наглухо завернувшийся в длинный плащ, не оставляющий ни кусочка открытой кожи. Что-то запретное и противоречивое, прежде незнакомое, и в то же время крайне отличающееся от стыда или смущения.
        Томительно текли мгновения, воин не предпринимал никаких попыток придвинуться к ней, и Эллери позволила на миг ослабить тугую пружину напряжения, владевшего телом.
        Но ей пришлось пожалеть об этом - в тот самый миг, когда стоящий напротив мужчина неторопливо и как-то даже лениво расстегнул у горла большую фибулу с изображенной на ней головой дракона. Высвобожденные полы ткани торжествующе затрепетали на ветру.
        Когда мужчина, полностью избавившись от плаща, сделал шаг к ней, Эллери все-таки не выдержала - трусливо прикрыла глаза, до последнего отказываясь признавать поражение.
        Но вместо грубого прикосновения или удара - всего, что она успела себе напредставлять, девушка вдруг ощутила, как на ее плечи ложится шероховатая ткань, укрывая тело.
        Вздрогнув от неожиданности, принцесса в неверии распахнула зеленые глаза, в немом вопросе уставившись на собеседника, впервые получив возможность рассмотреть его лицо так близко. Его черты не могли похвастаться тонкостью или изящностью. Нет, напротив, он был красив сильной, истинно мужской красотой. Легкая щетина на смуглой коже ничуть не портила мужчину, над темными глазами вразлет шли густые брови, губы - неожиданно полные и чувственные, - были сжаты.
        - Нам пора, - коротко произнес он вместо всяких объяснений и подобрал останки платья у ног опешившей девушки. Окинув ее внимательным взглядом, чуть насмешливо добавил, отворачиваясь: - Разве что леди прониклась симпатией к этому месту и не желает возвращаться?
        Пропустив мимо ушей очередную колкость, она растерянно запахнула полы плаща, все еще силясь понять, что только что случилось. И чего не случилось.
        - Постой, - это слово полетело в спину ее спасителя. Он остановился, но не обернулся. - Что все это было? Ты хотел надо мной посмеяться?
        - Все, что есть в этой долине, - отравлено, - по-прежнему не оборачиваясь, бросил он. - В том числе и болотная жижа.
        Она с ужасом услышала его слова и точно дожидаясь этих слов, тело разом вдруг начало чесаться и зудеть.
        А в следующий миг вместе с озарением нахлынула и ярость.
        - Так почему ты не сказал мне этого сразу? Зачем нужно было устраивать весь этот спектакль?
        Вместо ответа на миг он обернулся. На смуглом лице ослепительно сверкнула и погасла широкая улыбка, после чего мужчина спокойно продолжил движение. Это произошло так стремительно, что обескураженная девушка замешкалась, гадая, а не привиделось ли ей.
        «Осел!» - всю дорогу бесновалась принцесса, то и дело морщась от болезненных ощущений - босые ступни остро ощущали неровную поверхность болотистых земель, каждый их камешек, каждый острый сучок, и как жалела сейчас девушка, что её конь от испуга не стал дожидаться свою невезучую наездницу.
        Эллери мысленно осыпала своего проводника проклятиями, посылая тому в спину гневные взгляды. Они, впрочем, нисколько не мешали мужчине. Лишенная плаща широкая спина, обтянутая простой льняной рубашкой с серебристо-черной тесьмой по краям, выглядела весьма и весьма внушительно. Возможно, девушка даже могла бы найти объект своих невольных рассматриваний привлекательным - конечно же, спину, а уж точно не самого нахала и наглеца! - встреться они при других обстоятельствах.
        Но единственным чувством, сейчас обуревавшим королевскую дочь, был гнев.
        Впрочем, довольно скоро он сменился раскаянием - стоило увидеть лицо нянюшки, на котором отчетливо виднелся отпечаток недавних переживаний. С самого детства Эллери не переносила одного даже вида чужих страданий, поэтому часто брала на себя вину за проделки и порой не совсем невинные шалости друзей. Дочери короля прощалось куда большее, нежели ее менее родовитым соратникам по играм.
        Вытерпев не по-старчески крепкие объятия няни, Эллери наконец-то осуществила страстное желание поскорее отмыть кожу от потеков ядовитой - если верить словам наемника - жижи.
        Норку удалось отыскать редкий в этих местах сравнительно чистый источник - на самом деле вода в нем была мутно-серого цвета, но это была действительно обычная дождевая вода, а не болотная грязь.
        Морщась от холода и омерзения, девушка обтерла тело куском смоченной в воде ткани, пока на коже не осталось ни единого грязного развода. Понадобилась помощь няни, когда дело дошло до спины и волос, и в итоге общими усилиями спустя час Эллери стояла мокрая, замерзшая, но относительно чистая.
        Удостоверившись, что она не пропустила ни единого участка, девушка потянулась к платью и сапогам, что успела для нее достать Ниньи из собранных наспех вещей, захваченных с собой из дворца. Облачившись в сухие вещи, девушка блаженно улыбнулась, пальцы привычным жестом потянулись к груди, но вместо успокаивающей прохлады украшения ухватили пустоту.
        Она потеряла медальон!
        Поспешно оглядев все вокруг, Эллери не смогла найти ничего - ни цепочки, ни самого кулона. Значит, потеряла она их во время скачки, и отыскать пропажу уже было невозможно.
        Как будто недостаточно было происшествий для одного дня!
        Глухо простонав от крайне неприятного открытия, девушка принялась неохотно обуваться, все еще переживая потерю.
        Этот медальон был с ней почти с самого рождения, и Эллери трудно было представить себя без него. Закончив переодеваться, девушка накинула на плечи широченный плащ Норка, который тот любезно одолжил своей госпоже. Плащ ее спасителя был безнадежно испорчен - вся внутренняя подкладка пропиталась болотной водой.
        Обойдя карету, послужившую ей своеобразной ширмой, девушка вышла к ожидавшим ее спутникам. К недовольному удивлению Эллери, рядом с няней стоял виновник ее раздосадованного состояния: ее спаситель (или мучитель?) о чем-то весьма благодушно беседовал со старой женщиной. На его лице раз или два даже успела мелькнуть слабая улыбка - ровно до того момента, пока он не увидел вышедшую девушку. Тотчас же на его лицо вернулось прежнее непроницаемое выражение.
        Проворчав себе под нос, девушка обратила внимание на прежде незамеченную деталь - перед ногами наемника дымился небольшой костер, в котором догорали остатки ее платья.
        Молча забрав у подошедшей девушки завернутый в ком плащ, мужчина небрежно зашвырнул его в пламя.
        Завидев ее нахмурившиеся брови, он снисходительно, как показалось Эллери, пояснил:
        - Нельзя ничего оставлять или забирать с собой.
        Вместо ответа она лишь недовольно поджала губы, все еще пребывая в растрепанных чувствах после устроенного им спектакля. Потеря любимого украшения тоже не добавила настроения.
        Как оказалось, на них напал волк. Что само по себе уже было странно, так как последних волков истребили еще задолго до рождения девушки. Кроме того еще удивительнее было то, как зверь сумел выжить в этих местах.
        Но огромная мохнатая шкура со спутанной шерстью действительно принадлежала волку. Бросив быстрый взгляд в сторону убитого животного, девушка едва уловимо поморщилась и отвернулась.
        Из всего каравана она оказалась не единственной, кого понесла лошадь, - но остальные бедолаги отделались ушибами и легким испугом. Больше всех, конечно, не посчастливилось Эллери - но здесь очень своевременно на «сцене» появился таинственный незнакомец, с блеском сыгравший роль спасителя.
        Обо всем этом девушке пришлось поведать многочисленным страждущим, собравшимся вокруг и желающим знать все подробности чудесного избавления из недр топи. Стараясь не сильно расписывать подвиги наемника, Эллери кратко пересказала суть дела, разумеется, умолчав о последовавшей сцене раздевания.
        Наконец, всеобщее возбуждение и азарт схлынули, и мало-помалу большинство путников разбрелись по своим местам, готовясь продолжить путь. К огромному облегчению девушки выяснилось, что самую узкую часть тропы они уже преодолели, так что теперь можно было вернуться в свои экипажи.
        Ко всем неприятным событиям этого дня прибавилось еще одно маленькое открытие: что крайне не понравилось сейчас девушке, так это выражение глаз Ниньи. Уж больно тепло поглядывала старая нянька, обычно настороженно относящаяся ко всем чужакам, на высокого мужчину, вероятно, безоговорочно записав того в герои сегодняшнего дня.
        Оставив без внимания, что так оно и было на самом деле, девушка, отвернувшись, прошествовала к карете, с неслышным вздохом облегчения устраиваясь на привычном жестком сиденье, что всего пару дней назад казалось таким неудобным.
        Остаток путешествия в сравнении с первой частью пролетел незаметно. Утомленная всеми свалившимися на ее голову несчастьями, принцесса задремала - а когда открыла глаза, на горизонте уже возвышались серые стены города.
        Их встретила такая привычная шумная неразбериха на узких улочках: громкие крики торговцев, ругань кучеров и запах нечистот. Знакомая атмосфера городской жизни заставила девушку расслабиться: наконец-то томительное путешествие подходит к концу! Остался последний рывок - и скоро она сможет увидеть своего избранника.
        Однако окончание столь долго тянущегося дня знаменовало еще одно событие. С удовольствием покинув опостылевшую карету, девушка обнаружила неприятный сюрприз.
        - Что ОНздесь делает? - она с нажимом спросила старую няньку, метнув холодный взгляд в сторону застывшего с невозмутимым видом наемника, держащегося на расстоянии у кареты, но, несомненно, ожидающего именно их.
        Та окинула воспитанницу задумчивым взглядом.
        - Тебе понадобится его помощь, Лери.
        Девушка задохнулась от возмущения.
        - Его помощь? Мне? Да уже завтра я встречусь с Майином - и дальше у меня будет свой личный защитник.
        - Вот именно, что завтра, - твердо проговорила нянька. - А до этого момента нам еще нужно дожить. Сама видишь, в этих краях опасно путешествовать без защиты.
        - Но почему именно он? - она в отчаянии попыталась еще раз воззвать к Ниньи, но та сделала вид, что не услышала обращенных к ней слов.
        - Эллери, - женщина нечасто звала воспитанницу полным именем, поэтому девушка сразу приуныла, готовясь к серьезному разговору. - Я не стала спорить с тобой или пытаться образумить, когда ты затеяла эту поездку. Хотя, видит Бог, у меня были возражения - и не одно. Поэтому теперь я настаиваю, чтобы оставшийся отрезок пути мы проделали под защитой опытного воина.
        - Мы даже не знаем, насколько он хорошо обращается с оружием, - для видимости попыталась возразить девушка, но без особой надежды - по глазам собеседницы заранее был ясен итог любых споров.
        - Иди, - вместо ответа старая женщина неожиданно подтолкнула воспитанницу к наемнику.
        - Зачем? - возмущенно зашипела Эллери, сопротивляясь.
        - Он сказал, что договариваться будет только с тобой.
        - Это еще почему? - распахнула глаза принцесса, и тут же недовольно нахмурилась.
        - Ну, ты ведь еще не успела поблагодарить его за спасение? - в проницательных глазах Ниньи мелькнули и погасли смешинки. - А теперь иди.
        Неохотно приблизившись, девушка вздохнула, беря себя в руки и, насколько могла, благожелательно обратилась к мужчине.
        - У меня не было возможности поблагодарить тебя, - начала она, стараясь не встречаться взглядом с мужчиной.
        - Я весь во внимании, - сдержанно отозвался он, от тона его голоса все попытки сдержаться растаяли как дым.
        - И я не собираюсь этого делать, - моментально вспыхнула девушка. - Довольно и того зрелища, что тебе довелось увидеть! Немало мужчин мечтало оказаться на твоем месте.
        - Неужели? - понизив голос, нарочито заинтересованно проговорил он. - А я вот что-то не припомню ничего запоминающегося. Может, все дело в моей рассеянности? - он с притворным сожалением покачал головой. - Наверное, нам стоит повторить то небольшое представление, уж тогда-то я непременно все в деталях рассмотрю и запомню.
        - Ты опять надо мной смеешься! - принцесса не сдержала возмущенный крик, после чего силой заставила себя успокоиться, напоминая себе, что ее собеседник, похоже, - просто шут, и не стоит воспринимать его всерьез. - Я хочу, чтобы ты сопровождал меня.
        Она ожидала новой порции насмешек, но мужчина совершенно по-деловому осведомился, надевая привычную маску невозмутимости.
        - Сопровождал? И куда же?
        - Это недалеко отсюда - всего полдня пути, - небрежно пояснила девушка. Ее собеседник продолжал ждать пояснений, поэтому она сдалась и торопливо проговорила, отводя взгляд в сторону. - Церковь на трех холмах.
        - Старая церковь? - задумчиво повторил вслед за ней мужчина. - Интересно… Любопытное место для посещений. Что ж, мой путь все равно пролегает рядом, поэтому я, может, и соглашусь. Пять золотых, - без перехода отрывисто проговорил он, испытующе глядя на девушку.
        - Что? - она вновь не сдержала возмущения. - Да ты не воин, а какой-то обдирала! Тут дел-то на десяток медных монет, не больше!
        - Ваше право, - невозмутимо пожал плечами мужчина и отвернулся, демонстрируя, что разговор окончен.
        Девушка обернулась - Ниньи стояла в отдалении, внимательно наблюдая за ними.
        - Хорошо, - со вздохом проговорила Эллери, признавая поражение. - Ты получишь деньги. Жди нас утром в таверне, отправимся на рассвете.
        Не удостоив ее ответом, мужчина развернулся и спустя пару мгновений скрылся из виду.
        А девушка развернулась к ожидающей ее Ниньи и хмуро кивнула головой в знак того, что желание няни исполнено.
        Однако следующим же утром новый знакомый был настроен куда менее благодушно.
        Как и было обговорено, утром, к моменту, когда Эллери спустилась в большой зал, он уже ждал ее. В самом скверном расположении духа.
        - Вы ни о чем не хотите мне рассказать? - вместо приветствия поинтересовался он, когда она присела за стол рядом с ним. Сегодня на нем красовался новый плащ с пушистым лисьим мехом на плечах. На мгновение девушку вдруг посетило безотчетное желание провести рукой, проверяя мягкость рыжей шкурки, но ледяной взгляд темных глаз моментально привел ее обратно в чувство.
        - Ума не приложу, что я могла бы тебе поведать, - беспечно отозвалась принцесса, пытаясь глазами отыскать служанку, деловито снующую между столами.
        - К примеру, о том, какова цель нашего путешествия, - скучающим тоном проговорил мужчина. - Или же рассказать, от кого вы бежите, и кто вас преследует.
        - С чего ты взял, что я от кого-то бегу? - за небрежным фырканьем она постаралась скрыть настороженность.
        - Исключительно интуиция, - холодно улыбнулся он. - А также тот наверняка не стоящий вашего внимания факт, что сегодняшним утром стражникам поступил приказ задерживать всех путешественников, кто хотя бы отдаленно напоминает троих путников.
        - И кого же? - упавшим голосом переспросила принцесса, уже догадываясь, каков будет ответ.
        - Старую женщину, высокого рослого детину со шрамом через всю левую щеку, - лениво перечислял он, длинными пальцами барабаня по неровной деревянной поверхности. - А, главное, - путешествующую вместе с ними молодую рыжеволосую девицу.
        Обвиняющий взгляд мужчины скользнул по выбившейся из прически медного цвета пряди. Эллери торопливо заправила ее за ухо и призадумалась.
        У нее были опасения полагать, что отец не поверит, что она действительно решила посетить подругу, - особенно учитывая, что Эллери гостила у нее совсем недавно. Однако она до последнего надеялась, что ищейки отца спохватятся слишком поздно для того чтобы что-либо можно было исправить. Горько было думать, что ее надежды не оправдались.
        - Ну, так что? - поторопил ее мужчина.
        - Что ты желаешь от меня услышать? - исподлобья посмотрела на него принцесса.
        - Правду, - коротко произнес он. - Кто вы. И от кого вы бежите.
        - Я - дочь весьма знатного вельможи, - туманно произнесла Эллери, почти не покривив душой. - Отец подобрал мне супруга, однако я не хочу выходить замуж за старика.
        - Извечная проблема всех молодых особ, - хмыкнул воин, но в глубине темных глаз мелькнуло странное, совсем не подходящее ему выражение. Прежде чем девушка сумела понять, что оно ей напомнило, он продолжил: - И вместо того, чтобы исполнить родительскую волю, вы решили сбежать с возлюбленным? Какой избитый сюжет.
        - Тебя это совершенно не касается, - холодно проговорила девушка. - Все, что от тебя требуется, - это сопроводить меня и моих спутников до старой церкви.
        Он насмешливо выгнул бровь, но оставил эти слова без внимания. Вместо этого перевел взгляд куда-то за спину девушки и поднялся, уступая место подошедшей старой женщине, под руку сопровождаемой Норком.
        Коротко пересказав помрачневшей няньке утренние новости, Эллери замолчала.
        Оглядев всех присутствующих за столом, наемник четко и веско озвучил вердикт:
        - Нам нужно разделиться.
        Три пары изумленных глаз уставились на него.
        - Это исключено!
        - Я никуда без них не поеду!
        - Мы не можем отпустить Эллери одну!
        Три фразы, произнесенные в унисон, заставили мужчину пожать плечами:
        - Иначе покинуть город не выйдет. Единственная возможность сделать это - выехать разными путями и встретиться после в определенном месте.
        - И как ты представляешь себе это? - скептически произнес Норк, вступая в обсуждение.
        - Вы покинете город через Северные ворота, мы с госпожой, - он бросил насмешливый взгляд на насупившуюся Эллери. - Через Южные. Обогнем город и встретимся на западном склоне, после чего вместе направимся к Трем Холмам.
        - А почему бы тебе в таком случае не сопровождать меня? - сощурилась няня. - Тогда Норк отправился бы с Эллери.
        - Возможен и такой вариант, - легко согласился наемник. - Только вот нужно учесть, что охота объявлена именно за ней, а не за вами. Поэтому если с любой подходящей под описание рыжеволосой девушкой будет находиться кто-то из вас - это значит неминуемо нарваться на проверку.
        - Он прав, - со вздохом вынуждена была признать принцесса.
        - И все равно на душе неспокойно, - качая головой, медленно произнесла нянька. - Как бы не случилось беды.
        Спустя час девушка против воли вновь и вновь вспоминала эти слова Ниньи, стараясь подавить в себе нарастающую панику.
        Они с наемником находились в толпе у Южных ворот, ожидая своей очереди. Стражники особо внимательно осматривали всех въезжающих. Желающим покинуть город внимания уделялось куда меньше, но Эллери все равно стало не по себе, когда приземистый страж с усталым выражением лица посмотрел на нее. Девушка выдавила вымученную улыбку, но она осталась незамеченной. Темные пряди, обрамлявшие девичье лицо, на пару мгновений задержали на себе его взгляд, после чего он кивнул, пропуская принцессу к уже освободившемуся наемнику, поджидающему ее впереди.
        Ощущая небывалую эйфорию, принцесса пришлось самой себе признать, что это стоило того, чтобы позволить обмазать свои красивые локоны подозрительной на вид вязкой темной массой, живо всколыхнувшей недавние воспоминания о болотистой топи. Впрочем, откуда наемник раздобыл эту гадость, она благоразумно спрашивать не стала. Да и не было возможности для этого - стоило им удалиться от города, как он направил своего жеребца вперед, не особо, кажется, интересуясь, успевает ли за ним Эллери на своей невысокой смирной лошадке.
        Девушка слегка потрепала животное по густой гриве, впрочем, не забывая крепко держать поводья - уж был слишком свеж в памяти предыдущий печальный опыт сумасшедшей скачки.
        Яркий солнечный шар на ослепительно чистом небосклоне порождал легкое чувство тревоги - слишком стремительно мчались минуты, неумолимо приближая час встречи, в то время как расстояние сокращалось с куда меньшей скоростью.
        Эллери рассчитывала наверстать упущенное после встречи со своими спутниками, однако в ее планы вмешалось новое препятствие.
        В условленном месте они прождали больше часа, пока даже упрямо насупившейся девушке не пришлось признать - кто-то или что-то задержало их спутников.
        Когда она со вздохом поведала спутнику о своих мыслях, в ответ он произнес лишь одно слово.
        - Карета.
        - Что с ней? - непонимающе нахмурилась девушка.
        - Ваша карета, - мрачно пояснил он, озвучивая предмет своих недавних размышлений. - Она принадлежала вашему отцу? Я не заметил герба на дверце, но, похоже, ее могли узнать.
        - Да, это одна из отцовских, - растерянно подтвердила принцесса. - Но использовалась она для хозяйственных нужд, ее бы не потеряли в первую очередь, поэтому мой выбор и пал на нее. Ты хочешь сказать, что их могли обнаружить благодаря ей? - запоздалое озарение настигло Эллери.
        - Если это так, - задумался воин. - То тогда недолго осталось гадать - они наверняка догадаются, что то был обманный маневр, и их настоящая цель покинула город. А, значит, надо ждать погони.
        Девушка округлила глаза.
        - А как они поймут, по какой именно дороге следует двигаться?
        - Скорее всего, погоня будет по всем направлениям, - предположил мужчина, внезапно прищурившись и глядя за спину девушки. Обернувшись, Эллери увидела далеко позади несколько быстро приближающихся точек.
        - А, может, это они и есть, - медленно проговорил мужчина. - Этой дорогой пользуются нечасто, так что случайные путники тут редкость. Ждать Ниньи с Норком, боюсь, уже нет смысла. Поэтому надо продолжать путь.
        - Мы же не можем их бросить! - поразилась Эллери.
        - Мы не можем ничем сейчас им помочь, - возразил собеседник. - А госпоже, как я понял, было очень важно не опоздать? Между тем мы уже и так не успеваем к полудню, - добавил он невыразительно, вновь устремляя взгляд на далекие фигуры всадников.
        Смирившись, девушка отошла к неторопливо жующей траву лошади и принялась отвязывать поводья.
        - Надеюсь, леди умеет ездить верхом, - мужской голос окликнул ее спустя миг.
        - Ты же сам видел, что я недурно держусь в седле, - напомнила она о вчерашнем дне.
        - Держитесь - вполне, - согласился мужчина. - А вот умеете ли по-настоящему ездить? Сейчас и узнаем.
        Это была самая безумная гонка в ее жизни.
        Очень скоро девушке пришлось постигнуть нехитрый смысл вопроса собеседника. Ибо мчаться с такой бешеной скоростью ей не приходилось еще никогда. Эллери даже показалось, что скачка вчерашнего дня, когда ее нес перепуганный конь, и в сравнение не шла с тем, что происходило сейчас.
        Вскоре стало ясно, что точки на горизонте, превратившиеся в четырех всадников, и не думали куда-то сворачивать или отставать - по всей видимости, наемник оказался прав - эти люди целенаправленно двигались по их следам.
        Даже скорость, с которой принцесса со своим спутником пытались оторваться от погони, не спасала - преследующие упрямо сокращали расстояние, становясь все ближе и ближе. Очевидно, наемник пришел к такому же выводу, когда на очередной развилке он вдруг резко повернул направо. Девушка в последний момент последовала его примеру.
        Полоса дороги становилась все уже и заброшеннее, а деревья вокруг - все чаще и гуще. Бедные лошади, измотанные бешеным ритмом скачки, двигались все медленнее. Приходилось то и дело уворачиваться от коварных веток, что лезли прямо в лицо, и изрядно сбавить скорость, двигаясь узкими лесными тропками, где узловатые корни деревьев так и норовили поймать в свою ловушку случайных путников.
        Они петляли и блуждали в непролазной зеленой чаще, девушка давно уже потеряла счет времени и расстоянию, поэтому когда перед ними внезапно возник простор, залитый солнечным светом, в первый момент она ослепла от яркого сияния.
        С глухим стоном спешившись, принцесса обессиленно опустилась прямиком на траву, не заботясь о платье. Тело было настроено категорически против любых попыток принять вертикальное положение, и Эллери тихо порадовалась отсутствию рядом придворных и даже, самую малость, - старой Ниньи. Которая точно бы не одобрила такое поведение девушки и непременно заставила бы ее подняться, невзирая на все мольбы об усталости.
        Закрыв глаза, она услышала глухой звук приземления, свидетельствовавший, что ее спутник тоже покинул седло.
        Она открыла глаза в тот самый момент, когда он блаженно потянулся, осматриваясь.
        - Оторвались! - весело констатировал он. - Теперь до наступления ночи нас им точно не догнать.
        Широкая улыбка довольства осветила смуглое лицо.
        Глаза горели огнем после быстрой скачки, на высоких скулах расцвел румянец, широкая грудь часто вздымалась после быстрой скачки.
        И при свете ярких лучей, вдруг расцветивших взгляд, девушка изумленно обнаружила, что глаза у ее спутника отнюдь не черные, как ей казалось все это время, а нестерпимо, невозможно, дурманяще синие. Такие яркие и сияющие, что впору было задаться вопросом, где были ее собственные глаза, коли Эллери заметила это только сейчас.
        Поймав на себе ее потрясенный взгляд, мужчина враз поскучнел.
        - Что опять не так? - поинтересовался он без особого интереса.
        Она разочарованно отвернулась и принялась подниматься, оставив без внимания его реплику.
        Для вида долго и тщательно отряхивая платье, - а на самом деле, собираясь с мыслями, - девушка, наконец, взяла себя в руки и поинтересовалась ровным голосом:
        - Сколько еще нам осталось?
        Он помедлил с ответом, и от этой заминки в душе девушки проснулась тревога.
        - Чтобы запутать погоню мы свернули в другую сторону, - начал он. - Поэтому удалились несколько западнее, чем следовало.
        - Сколько? - упрямо повторила девушка.
        - Часов пять-шесть, - прямо ответил он. - А, возможно, даже дольше.
        Она в ужасе перевела взгляд на небо.
        - Мы должны успеть, - скорее себе, нежели собеседнику, прошептала Эллери и бросилась к коню, забыв про усталость.
        Но каким бы сильным не было желание девушки, заставить время замедлить ход она, увы, была не в силах.
        Сияющий солнечный круг понемногу начал клониться к западу, знаменуя приближение завершения дня.
        - Быстрее, быстрее, миленький мой! - Эллери с отчаянием уговаривала уставшего коня бежать быстрее. Животное словно вняло её мольбам и из последних сил ускорилось.
        Ветер свистел в ушах, деревья сливались в сплошную размытую полосу зелени, и лишь узкая лента дороги да неуклонно опускающееся солнце - вот единственное, что занимало сейчас принцессу.
        Алый багрянец сперва робко и нерешительно коснулся краешка небесной лазури. Не встретив сопротивления, невидимый художник осмелел - его кисть замелькала, разукрашивая небо над головами всадников причудливыми багряными узорами.
        Розовый, оранжевый, желтый, пурпурно-алый, - горизонт полыхал и переливался всеми цветами, точно стремясь продемонстрировать случайным путникам богатую палитру красок.
        Но принцессе не было дела до развернувшейся красоты. Все, что имело теперь значение - стремительно утекающее время.
        Наконец, полоса дороги повернула и вывела всадников прямиком к стоящему на возвышении старому зданию. Когда-то светлые стены потемнели от времени, бурно разросшаяся зелень ощущала себя полноправной хозяйкой этого места. Было заметно, что за садом давно никто не ухаживал.
        Но даже несмотря на запустение здание очаровывало изяществом старины, плавностью линий остроугольной крыши с витражным окошком, сверкающим в свете прощальных закатных лучей. Позади строения виднелась ограда кладбища, прилегающего к церкви. В мягко стелящихся по земле сумерках темнели одинокие надгробья.
        Проворно спешившись, не дожидаясь помощи мужчины, девушка ничего не видя и не слыша, устремилась к заветной двери.
        Наемник неспешно последовал за ней, на ходу оглядывая местность и отмечая детали, которые обделила вниманием Эллери: отсутствие коней или кареты, ожидающих хозяина, темные провалы окон, лишенные света. Сонную тишину, царящую в этом умиротворяющем месте.
        Вслух он не произнес ни слова, но во взгляде темных глаз зажглось предчувствие того, что ожидало их за резной деревянной дверью.
        Стремительно ворвавшись в темное помещение, девушка застыла на пороге, застигнутая врасплох отсутствием света. И безмятежной, тягучей тишиной, патокой растворенной в воздухе.
        - Что привело вас сюда, дети мои?
        Сперва раздался удивленный хриплый голос - а после появилась высокая фигура, держащая в руках одиноко горящую свечу.
        Эллери огляделась - долговязая фигура священника была единственной, кто находился внутри.
        Пустая зала дрожала и трепетала десятком теней, освещаемая слабым светом огонька свечи.
        - Он не дождался, - упавшим голосом проговорила Эллери. - Мы опоздали.
        - О ком ты говоришь, дочь моя? - недоуменно воззрился на нее пожилой мужчина, наконец, приблизившийся настолько, чтобы она могла разглядеть его лицо. - Вы кого-то ищете?
        - Юноша, который был тут днем. Он уже уехал? - она постаралась скрыть свое отчаяние, но судя по жалостливому выражению глаз собеседника, сделать это ей не удалось.
        - Не было никакого юноши, - с прежним недоумением, но уже изрядно разбавленным сочувствием, ответил святой отец.
        - Не было? - медленно переспросила она, хотя прекрасно услышала все с первого раза. Просто в голове никак не желал укладываться глубинный смысл на первый взгляд незамысловатого ответа.
        - Никого, - подтвердил он. - Я был здесь один сегодня. Вы первые, кто нарушил мое одиночество.
        - Извините, что потревожили ваш покой, - внезапно в разговор вступил до этого молчавший мужчина, все это время находившийся за спиной девушки. Невесомым движением коснувшись плеч застывшей в ступоре девушки, он подтолкнул ее к двери, одновременно, прощаясь со старым служителем.
        Точно зачарованная, она послушно последовала за ним, пока в голове ее пыталась уложиться нехитрая истина.
        Он не пришел.
        Глава третья. Первая кровь
        Когда-то давно в этих местах была лишь одна хозяйка - широкая река Руби, что величественно и неторопливо несла свои воды через всю долину. Но настали темные времена, обмелело прежде глубокое русло, иссохли синие воды - и на место реки пришли Великие Болота. Кто-то счел это волей господней, кто-то решил, что виноваты люди, но были и те немногие, кто сразу почувствовал неотвратимость произошедших перемен. И кто первым осознал, что в долину пришло Зло.
        С той поры закрепилась за этим местом дурная слава, караваны перестали ходить по здешним землям, ушли звери, погибли растения.
        Но то, что дремлет в глубине под слоем мутной воды и жижи, - оно по-прежнему живо. И будет жить еще долго. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        - Что теперь нам делать?
        Эллери первой решилась прервать тягостное молчание, но звучание собственного голоса напугало - таким беспомощным и дрожащим он показался на фоне оглушительной тишины, царящей вокруг.
        - Нам? - с интересом переспросил ее собеседник, сощурив глаза.
        - Хорошо, мне. Что теперь делать мне? - она с нажимом произнесла последнее слово.
        - Вы вернетесь к отцу, покаетесь, - внезапно равнодушно пожал плечами мужчина, отвернувшись и глядя куда-то вперед. - И продолжите играть роль послушной дочери. Попытка воплотить в жизнь сказочный сюжет не удалась.
        - Нет! - Глаза, еще недавно грозящие наполниться соленой влагой, яростно засверкали, моментально позабыв про слезы. - К отцу я ни за что не вернусь!
        - Разве у вас есть какой-то другой выход? - скептически хмыкнул в ответ воин, направляясь к стоящим в стороне лошадям, которые все это время неторопливо щипали траву.
        - В первую очередь мне нужно найти Норка и Ниньи, - упрямо возразила девушка, следуя за собеседником. - Но сделать это необходимо, не попадаясь на глаза слугам отца.
        - А что дальше? Вы ведь не собираетесь всю жизнь бегать от него в сопровождении кучки слуг? - покачал головой мужчина.
        - Я не собираюсь возвращаться к отцу, потому что уверена - Майину помешали приехать сюда! И я беспокоюсь за его безопасность, - хмурясь, принцесса озвучила гнетущие ее сомнения. - Поэтому намереваюсь отыскать его и убедиться, что с ним все в порядке.
        - Я предполагал такой вариант развития событий, - лениво протянул воин. - И очень даже опасался, что вы придете к этому выводу.
        - С чего бы тебе бояться? - фыркнула она, постепенно приходя в себя после недавнего потрясения.
        - Потому что, как я уже имел возможность в том убедиться, любая мысль, зародившаяся в вашей хорошенькой головке, неизменно влечет последствия. А уж во что может вылиться поиск несостоявшегося жениха - страшно представить. - В синих глазах мелькнули и погасли смешинки. - И самая пугающая часть всего вышеизложенного заключается в том, что в ваших глазах я читаю отчетливое намерение приобщить к данному поиску мою скромную персону.
        - Да, - она даже не стала отнекиваться. Широкая улыбка расцвела на девичьем лице, знаменуя точное попадание предположения в цель. - В одиночку мне не осуществить задуманное. Я заплачу - более чем щедро, - торопливо заговорила Эллери, завидя, что наемник открыл рот, очевидно, собираясь возразить.
        - Мне не нужны деньги, - коротко покачал головой он и поправил сам себя: - Не больше, чем я уже заработал с вашей помощью.
        - Ты какой-то неправильный наемник! - по-детски недовольно надула губы принцесса. На твоем месте я бы…, - начала, было, она, но он недоверчиво перебил:
        - На моем месте?
        - А что? - прищурившись, начала рассуждать девушка. - По-моему, быть наемником весьма здорово. Пожалуй, - она даже сделала вид, что задумалась. - Если ты не поможешь отыскать жениха, то мне не останется ничего другого, кроме как податься в вашу братию. Путешествия, скачки, битвы - звучит весьма воодушевляюще! Глядишь, тоже стану наемным воином и присоединюсь к тебе!
        - От обрисованных вами перспектив у меня волосы на затылке встают, - честно признался мужчина с хмурым выражением лица. - И уж точно не от воодушевления.
        - Ну так что? Ты поможешь? Мне больше некого просить о помощи… - помявшись, принцесса все же выдавила из себя такое нелегкое признание.
        Ответом ей послужил тяжелый взгляд, в котором девушке сквозь недовольство и укор все же удалось разглядеть - он не откажется!
        Обратный путь показался в разы длиннее. Львиную долю этого времени занял привал - когда мягким покрывалом землю укрыла летняя ночь, и искать дорогу в темноте стало невозможно, путникам пришлось спешиться.
        Ох и натерпелась страху Эллери в первые минуты, осознав, что ей предстоит провести ночь в глухом лесу без привычного окружения слуг в компании одного лишь наемника. Впервые за последние дни девушка задумалась, а правильно ли она поступила, так безоглядно ринувшись с головой в это путешествие.
        Вероятно, все эти мысли так отчетливо читались в девичьем взоре, что наемник, разводивший костер, внезапно замер, а затем медленно спросил:
        - Боитесь?
        - Окружающей ночи? - она попыталась сделать вид, что не поняла сути его вопроса.
        - Меня.
        - Я не столь пуглива, - принцесса вздернула подбородок, пытаясь выглядеть невозмутимой.
        Но ей не удалось его провести; негромко хмыкнув себе под нос, воин отвернулся, подбрасывая сухие ветки.
        - Я впервые нахожусь так далеко от дома. И впервые в жизни я одна, - призналась она, глядя на разгоревшееся пламя. - Без Ниньи. Она, наверное, сейчас сходит с ума, гадая, где я и все ли со мной в порядке. И тысячу раз жалеет, что вообще согласилась на эту авантюру.
        - Всегда непросто оставлять привычный уклад жизни за спиной, - серьезно кивнул мужчина, отходя от весело потрескивающего костра, ярко освещавшего небольшую поляну - их сегодняшнее пристанище. - Особенно поначалу.
        Оглядевшись, наемник развел руками:
        - К сожалению, большего комфорта я вам обеспечить не могу. Ни мягкой перины, ни воды с благовониями для умывания, к которым так неравнодушны юные леди. Единственное, что я могу вам обещать, - такого роскошного потолка, усеянного звездами, вам точно не доводилось видать даже в самых роскошных дворцах.
        По-видимому, столь нехитрым способом он пытался отвлечь Эллери от тоски по дому. Но мысли девушки приняли совсем иное направление.
        Задумчиво глядя, как тени, играя, ложатся на правильные черты мужского лица, словно расписывая смуглую кожу замысловатыми узорами, она медленно произнесла:
        - Как твое имя?
        Застигнутый врасплох мужчина недоверчиво взглянул на девушку, не доверяя слуху. Убедившись, что вопрос был расслышан верно, он едва уловимо нахмурился.
        - Бродяга, - кратко отозвался он, отводя взгляд.
        - У тебя ведь должно быть имя, - возразила девушка. - То, какое при рождении дали родители.
        - Я предпочитаю не вспоминать этого имени, - неохотно процедил мужчина, но ее явное нежелание собеседника продолжать разговор не остановило от дальнейших расспросов:
        - А почему?
        - Слишком много плохих воспоминаний, - пожал он плечами, скрещивая руки на груди.
        Эллери помолчала.
        - А где сейчас твои родители? - нерешительно вновь спросила, чувствуя, что ступает на запретную территорию, но разгоревшееся любопытство было не унять.
        - Умерли. Оба, - собеседник был до предела лаконичен. - Можете не утруждать себя соболезнованиями и прочей ерундой. Я не нуждаюсь ни в жалости, ни в сочувствии. И в чужом любопытстве, кстати, тоже. Я лишь наемный слуга - один из многих, который, к тому же, очень скоро исчезнет с вашего пути. Поэтому для вашего же блага советую не забивать себе голову ложными иллюзиями.
        С этими словами он поднялся и направился к мирно пасущимся в стороне лошадям.
        «Ложными иллюзиями?»
        Принцесса не сдержала громкого фырканья ему вслед.
        Неужели он решил, что он мог ее заинтересовать?
        Да она не заинтересовалась бы им, даже если ее сердце не было занято!
        При мыслях о неудавшемся женихе в душу хлынуло раскаяние - как давно она не вспоминала о нем, поглощенная своими собственными страхами! А вдруг сейчас ему плохо, вдруг ему сейчас даже тепло костра и вкус простой лепешки показались бы роскошью? Скорей, скорей бы отыскать его…
        - Снова думаете о женихе? - сдержанный голос незаметно вернувшегося мужчины ворвался в мысли.
        И как только Ниньи, и даже этому наемнику так легко удавалось угадывать, чему были посвящены ее думы? Неужели и впрямь все ее нехитрые размышления были написаны прямо на лице?
        Во взгляде принцессы было столько досады, что мужчина не выдержал и снисходительно рассмеялся.
        - Не догадаться было невозможно.
        Он уселся напротив принцессы и протянул ей что-то небольшое.
        Осторожно - чтобы не обжечься теплом костра - девушка протянула руку. Тонкая ветка, усыпанная ягодами, легла ей в ладонь.
        - Это чернянка. В это время года обычно сложно отыскать созревшие плоды, но мне повезло.
        Приятно удивленная, Эллери приняла нежданный подарок, одарив собеседника благодарной улыбкой.
        - Почему простой менестрель? - внезапно произнес мужчина, не отрывая глаз от огня. Словно этот вопрос он адресовал ярко горящему пламени, а не собеседнице. - Мне казалось, все девушки мечтают исключительно о принцах или же королях.
        - Я никогда не мечтала о принце, - не согласилась Эллери, по одной отрывая сладкие ягоды и отправляя их в рот. - По-моему, все принцы глупы и тщеславны.
        - Глупы? Возможно. Тщеславны - уж точно не все.
        - Да что вы о них знаете? - снова не удержалась от фырканья девушка. - Разве так много принцев вы встречали на своем пути?
        - Не так много, но мне с лихвой хватило и этих встреч. Больше не желаю таких знакомств.
        - Обычно все как раз-таки жаждут именно таких знакомых, - задумчиво проговорила дочь короля. - Больше этого желания может быть лишь мечта оказаться на их месте.
        - Менее всего на свете я хотел бы этого, - с неожиданной суровостью проговорил мужчина. Отблеск от костра так падал на задумчивое мужское лицо, что казалось, перед девушкой сейчас сидел не живой мужчина - идеальная скульптура, каменное творение рук талантливого мастера. Эллери невольно залюбовалась совершенными чертами, в очередной раз отмечая, насколько он был хорош собой. Непозволительно хорош - для наемника, конечно.
        - Правда? Мало кто мог бы с тобой в этом согласиться. Роскошные наряды, красивые дамы, балы, маскарады, - опомнившись, начала перечислять принцесса. - Всех влекут эти неизменные атрибуты власти.
        - Зависть, враги, интриги, - скучающе продолжил за нее воин. - И бремя.
        - О чем ты? - непонимающе нахмурилась девушка.
        - Гнетущее бремя ответственности, - мрачно пояснил он. - Перед собой и своим народом.
        - Никогда не думала об этом с такой стороны, - задумалась принцесса. - Так странно, но… Чем больше я размышляю над твоими словами, тем явственней вижу в них истину. Это эгоистично с моей стороны - не замечать этого раньше, - помолчав, добавила спустя минуту тишины.
        - Это естественно. Так же, как, скажем, дышать. Поведение, образ мыслей, поступки - за вас все решило происхождение. И вы едва ли вольны выбирать себе судьбу.
        - Но я именно сейчас это и делаю! - возразила королевская дочь. - Меняю свою жизнь, иду наперекор уготованной для меня жизни.
        «И, надеюсь, что не ошибусь с выбором», - прибавила она про себя.
        - Если бы только все люди были вольны… - задумчиво пробормотал он в такт ее мыслям, но думая о чем-то своем. Взгляд мужчины затуманила пелена размышлений - принцесса даже подалась вперед, пытаясь разглядеть в темных глазах замершего напротив воина искры синего цвета. Теперь, узнав, наконец, его истинный цвет глаз, девушка ничего не могла с собой поделать - она вновь и вновь ловила себя, что постоянно вглядывалась в лицо мужчины, желая снова утонуть в той пленяющей, яркой синеве.
        - А разве тебе есть на что жаловаться? Кажется, что ты - один из самых свободных людей на свете, - с легким удивлением возразила Эллери, когда пауза затянулась.
        Ее собеседник усмехнулся, но усмешка эта вышла невеселой.
        - Порой в самые мрачные темницы мы заточаем себя сами. И кроются они вот здесь, - он постучал себя по лбу. - Если от стражников можно убежать, скрыться, то от собственных мыслей, - он качнул головой. - Никогда.
        Она нахмурилась и медленно покачала головой, скопировав его движение.
        - Ты точно самый странный из всех наемников, которых я когда-либо видела.
        Он снова усмехнулся, но на сей раз вполне добродушно.
        - Спите, миледи. А я буду сторожить ваш сон.
        Она послушалась. И, несмотря на неудобную позу, несмотря на насекомых и тревожащие звуки леса, спала так крепко, как редко бывало прежде.
        На следующий день наемник вновь был хмур и неразговорчив. Словно уже успел пожалеть о своей излишней словоохотливости, а, может, то было для него обыденным дневным состоянием. Как бы то ни было, Эллери молчаливо тряслась в седле, послушно следуя за гнедым жеребцом Бродяги, погруженная в раздумья.
        Бродяга - как непривычно было называть его так. Пусть даже пока только мысленно. Принцесса не удержалась от соблазна попытаться представить, какое имя ему могло бы подойти, - но сдалась после первых же попыток, с неудовольствием осознав, что ни одно подобранное имя не было к лицу этому воину.
        Она думала, что ожидало ее впереди, - после воссоединения с Ниньи и Норком, конечно. В том, что эта встреча непременно произойдет, девушка даже не сомневалась. А вот что будет потом… Получится ли отыскать возлюбленного? Окажется ли, что ему действительно требуется помощь, или, быть может, он просто опомнился, решив, что поспешил?
        За этими размышлениями принцесса чуть было не пропустила появившееся впереди небольшое строение - придорожную таверну, как, подъехав, Эллери смогла понять по кособокой вывеске.
        Оставив лошадей, путники зашли в слабоосвещенное помещение и остановились на пороге, щурясь после яркого дневного света.
        Эллери прикрыла глаза ладонью, как вдруг услышала обращенные к ней слова.
        - Сейчас подыщем для вас комнату, а дальше я поеду один.
        - Ты оставишь меня в таверне? Одну? - в первое мгновение даже не поверила она.
        - А у вас есть предложение лучше? - он круто развернулся и вперил в нее уставший взгляд. - Или вы передумали и уже хотите попасться в руки тем, от кого еще недавно так стремились убежать?
        - Я не передумала, - она стушевалась не столько от его слов, сколько от тона, которым они были произнесены.
        Их разговор был прерван посторонним шумом.
        - Бродяга! - громкий голос, раздавшийся из дальнего угла комнаты, заставил собеседников, не сговариваясь, повернуться. - Ты ли это?
        Высокий бородатый мужчина медленно поднялся с лавки, на суровом лице его расплывалась неумелая улыбка; было заметно, что она была здесь нечастым гостем.
        Спутник Эллери, однако, не спешил демонстрировать ответных чувств. На мгновение ей даже показалось, что он сейчас развернется и уйдет из зала, - но мужчина, мгновение колебавшись, все же шагнул навстречу незнакомцу. Который, очевидно, все же был ему знаком.
        - Сколько лет, - вместо приветствия Бродяга ограничился кратким кивком, но его собеседника это нисколько не смутило.
        - Давно ты не появлялся в здешних краях, - внимательно глядя в глаза, проговорил мужчина. - Мы пытались искать тебя, даже нашли твою сестру, но…
        - Тсс, - перебил его наемник, выказывая явные признаки нервозности, что было так непохоже на его обычную невозмутимость. Оглядевшись, он продолжил, понизив голос: - Не здесь. И не сейчас.
        - А когда? - упрямо возразил мужчина. - У нас уже не осталось времени, Бродяга. Ты нужен нам. Особенно теперь, когда появился реальный шанс что-то изменить, вернуть то, что должн…
        - Погоди, - наемник резко ухватил собеседника за плечо, останавливая того на полуслове. Девушка почувствовала почти физическое нежелание своего спутника выслушивать дальнейшие слова говорившего. Но незнакомец, сперва прервавшись, все же продолжил, твердо глядя прямо в глаза Бродяги: - Ты должен нам помочь. Не ради себя - ради тех, кто верит.
        Воин стряхнул руку и без слов направился вперед. Эллери растерянно последовала за ним, не понимая, что хотел этот странный мужчина и чему были посвящены его загадочные слова.
        Коротко переговорив с крепким юношей, являвшимся, по всей видимости, сыном хозяина этого заведения, воин жестом показал следовать за ним. Комната оказалась не сильно просторной, но довольно чистой и опрятной. Как раз, чтобы переждать томительные часы в ожидании возвращения наемника вместе со слугами.
        Насколько ему можно было доверять? Эллери украдкой смотрела на стоящего рядом мужчину и силилась понять - когда же он успел завоевать ее доверие настолько, что она действительно готова была ему верить?
        Проводив наемника, Эллери, кажется, только на мгновение присела на узкую кровать - и в следующий миг ее захватил тяжелый, беспробудный сон, в котором она то убегала от незнакомца, одетого во все черное, то скакала на диком жеребце Бродяги по болотам, которым не было конца и края.
        Проснувшись ближе к вечеру, девушка испытала облегчение. От того, что долгий сон наконец-то закончился, и также от того, что благодаря ему время ожидания сократилось. Принцесса не знала, когда следовало ждать своих спутников, но справедливо рассудила, что спускаться вниз ей не стоит, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.
        Не раз и не два при звуках торопливых шагов у нее екало сердце - но всякий раз тревога оказывалась ложной. Поэтому в очередной раз заслышав приближающихся постояльцев, принцесса даже не стала тешить себя напрасными надеждами. Как вдруг раздался тихий стук.
        - Ниньи! - с опаской отворив дверь, девушка с облегчением приникла к плечу старой няни. Та крепко обняла воспитанницу, гладя морщинистой рукой рыжие кудри.
        Позади женщины мелькнула долговязая фигура Норка - он мялся на пороге, не решаясь зайти.
        Эллери высвободилась, наконец, из крепких объятий и подошла к мужчине, обняв и его.
        Непривычный к столь явным проявлениям внимания, тот сперва окаменел от робости, но затем расслабился и радостно заулыбался.
        - Я так рада видеть вас! - Эллери отступила на шаг назад, чтобы видеть сразу обоих слуг.
        - Не пугай меня так больше, девочка, - заворчала Ниньи, не скрывая облегчения. - Я думала, что могу больше тебя и не увидеть.
        - Как вас нашел Бродяга?
        - Бродяга? - с легким удивлением переспросила старая женщина. - Ты теперь так его зовешь что ли? - В голосе мелькнуло легкое неодобрение.
        - Он сам пожелал, чтобы я обращалась к нему так, - пожала плечами принцесса. - Так что с вами произошло? Неужели отцовские шавки все-таки сумели до вас добраться?
        - Увы, - плечи няни поникли. - Каким-то образом они узнали карету. У меня плохие новости, Эллери, - король послал за тобой Керля. И он настроен решительно.
        Принцесса распахнула глаза:
        - Ты видела его? О Боже!
        Взгляд няни был красноречивей слов.
        - Уверена, после того, как мы с Норком сбежали у него из-под носа, да еще и с помощью какого-то незнакомца, он страшно зол. Он непременно будет искать нас, Эллери. Что ты планируешь делать дальше? Может, уже пора вернуться во дворец?
        На морщинистом лице теплилось понимание и сочувствие - женщина не спрашивала, чем окончилась встреча в старой церкви; было понятно, что ей уже все известно. И принцесса была благодарна за избавление от необходимости рассказывать и заново переживать недавнюю неудачу.
        - Переночуем здесь, а утром отправимся в путь.
        За спинами слуг появилась знакомая высокая фигура. Во взгляде темных глаз мелькнуло неодобрение, едва последние слова донеслись до наемника.
        - Снова? Может, уже хватит приключений? - с таким же неодобрением качнула головой няня.
        - Я не могу так поступить. Я должна убедиться, что с Майином все в порядке, - сдержанно отозвалась девушка, старательно не встречаясь глазами с воином.
        Няня не стала ничего говорить, но Эллери кожей чувствовала исходившее от нее сомнение.
        - Мы отправимся к дяде, - решительно произнесла она, не давая своим собственным сомнениям возможности изменить уже принятое решение.
        - Ты уверена?
        - Да. Если кто и сможет мне помочь, то только он.
        - Хорошо, девочка моя, я снова не стану тебе возражать или противиться. Но если и на этот раз ничего не выйдет, ты больше не станешь искушать судьбу и отправишься домой.
        Эллери промолчала, и нянюшка подавила вздох, завидев в глазах воспитанницы прекрасно знакомый воинствующий огонь.
        Следующий день начался строго по намеченному плану - рано позавтракав, странники двинулись в путь. Эллери с облегчением и некоторой долей сожаления распрощалась со своей лошадью, вернувшись в карету обратно к няне.
        Солнце было в зените, когда на горизонте показались знакомые очертания высокой башни, и Эллери ощутила, как сковывавшее ее напряжение понемногу отпускает.
        В детстве ей казалось, что в этой башне непременно заточена прекрасная принцесса в ожидании рыцаря, который придет и спасет ее. Почему-то даже в детских фантазиях благородный спаситель был лишен короны - не прекрасный принц, о котором так часто грезят девушки, а обязательно простой рыцарь. Откуда в ней взялась такая стойкая неприязнь к королевским отпрыскам, Эллери не знала, но подозревала, что тому виной послужили не самые удачные примеры, в изобилие встреченные на балах и пирах.
        Правда, жизнь все равно внесла свои коррективы в детские мечты, - избранный ею юноша оказался не рыцарем, как то мечталось в детстве, а менестрелем. Прежде такое не мужественное занятие заставило бы принцессу пренебрежительное фыркнуть, но теперь… После встречи с Майином все изменилось.
        Мысли о возлюбленном принесли горечь - в памяти по-прежнему остро всплывали картинки пустой церкви, и сколько б ни пыталась девушка гнать от себя тягостные сомнения, полностью одолеть их не выходило.
        Замок дядюшки всегда был для Эллери одним из любимейших мест, где она часто оставалась гостить. Эти стены стали немыми свидетелями немалых выходок растущей принцессы, здесь, в отличие от родного дворца, ее никогда не ругали и ничего не запрещали. Своих детей у дяди не было, и любимая племянница всегда была желанным гостем.
        Поэтому девушка ничуть не удивилась, когда стражники у ворот, едва завидев катящуюся к ним карету, распахнули тяжелые створки, впуская экипаж и двух сопровождающих его всадников.
        Не удивилась она и при виде странно опустевшего двора, обычно заполненного дворовой челядью. Лишь только несколько стражников застыли у высокого крыльца, внимательно наблюдая за покидающими карету женщинами.
        - Вам не кажется, словно нас здесь заранее ожидали? - тихо произнес наемник, подавая руку Эллери.
        Ступив на землю, девушка огляделась и с легкой долей неуверенности пожала плечами.
        - Просто здесь меня всегда рады видеть.
        Бродяга ничего не ответил, отступая назад.
        Норк поддерживал под руку Ниньи, помогая той идти, ну а Эллери торопилась скорее оказаться внутри.
        Отворились широкие двери, в лицо путешественникам пахнуло сыростью и множеством других запахов; десятки голосов на миг оглушили и заставили замереть на пороге.
        Просторный зал был полон. Но все разговоры и шум стихли при появлении тонкой девичьей фигурки.
        - Дядюшка! - принцесса радостно бросилась к высокому чернобровому мужчине, застывшему в окружении слуг.
        Толпа расступилась, пропуская девушку в центр.
        Она успела заметить непривычно хмурое выражение лица, прежде чем утонула в знакомых родных объятиях.
        Отстранившись, Эллери наконец-то вгляделась в знакомое лицо, недоуменно отмечая плотно сжатые губы и тень вины, скрывавшуюся в глубине светлых глаз.
        Она отступила на шаг назад, но прежде чем вопрос сорвался с ее губ, позади раздался такой знакомый - и такой ненавистный - голос…
        - Давно не виделись, Эллери.
        Испуганно обернувшись, она натолкнулась на острый недобрый взгляд черных глаз. Их обладатель не потрудился стереть с узкого лица откровенную ухмылку, подходя ближе.
        Все еще отказываясь верить в происходящее, принцесса растерянно огляделась. И с упавшим сердцем осознала, что окружена. Те люди, которых она ошибочно посчитала за слуг дядюшки, на деле оказались воинами ее отца. Она невольно попятилась, когда взгляд зацепился за острые луки в руках трех мужчин, замерших с непроницаемым выражением лиц. Печально знаменитые черные стрелы, чьи наконечники были пропитаны редким ядом. Эллери не понаслышке была знакома с его действием.
        Керль - так звался главный отцовский поверенный во всех щекотливых делах, требовавших особого внимания, - с откровенным злорадством окинул взглядом съежившуюся принцессу, не скрывая мрачного удовлетворения.
        - Так, так, маленькая беглянка. Вот ты и попалась, - растягивая слова, с холодной улыбкой пробормотал он. - Запереть ее, - без лишних слов мужчина отдал приказ стоящим вокруг воинам.
        - Подождите, - попытался остановить его дядя, но никто не стал его слушать.
        Упираться было бесполезно - принцесса неоднократно проверяла это на собственном опыте. Она не сразу поняла, куда ее тащат. А вот когда осознала, что ее ведут прямиком в башню, горько усмехнулась.
        Какая тонкая ирония! Быть заточенной в той самой башне, на которую она еще так недавно смотрела с надеждой! Примерить роль прекрасной принцессы, ожидающей спасения. Вот только помощи ждать было неоткуда.
        Эллери нервно мерила шагами небольшое помещение и мысленно корила себя на все лады. Как она могла оказаться такой наивной! Угодить прямо в расставленную отцом ловушку и до последнего не заметить этого!
        А теперь… Девушка с тоской обвела взглядом скромную обстановку комнаты: старую кровать, колченогий стул и стол, - ничего, что могло бы помочь ей сбежать. Да и куда, собственно говоря… Она подошла к узкому окну и выглянула. Расстояние до земли казалось немыслимым - принцесса отступила назад, испугавшись, что от увиденного закружится голова, и она потеряет равновесие.
        Сколько времени прошло - она не знала. Лишь с молчаливой тоской наблюдала за солнечным шаром, неторопливо шествующим по небосклону, да прислушивалась к звукам, доносящимся со двора. Навязанное ожидание тяготило сильнее всего, пусть Эллери и понимала, что возвращение к отцу положит конец всем ее надеждам.
        Ближе к вечеру безмолвная служанка принесла ужин. Оставив заставленный всякой снедью поднос на столе, она торопливо удалилась, не забыв плотно задвинуть за собой засов.
        Принцесса почти не притронулась к пище, гадая, чем вызвано промедление, - вроде бы цель достигнута, беглянка попалась в расставленные сети - чего же еще ждать?
        Беспокойный сон не принес облегчения. Всю ночь девушка ворочалась на неудобной кровати, вздыхала, просыпалась и вновь проваливалась в тревожное забытье.
        Неудивительно, что когда ранним утром снаружи раздался невнятный шум, принцесса сразу же пробудилась и настороженно прислушалась к звуку приближающихся шагов.
        Кто бы мог так уверенно подниматься к ней столь рано?
        Прогрохотал тяжелый засов, проскрипели несмазанные петли - и дверь отворилась, являя опасливому взору девушки закутанную в плащ фигуру.
        Ниньи!
        Принцесса слетела с кровати, радостно вглядываясь в знакомое лицо.
        - Как ты? - торопливые слова слетали с губ. - Я боялась, что он может тебя обидеть.
        Старая женщина презрительно изогнула губы.
        - Я знала еще его бабушку. Посмел бы он поднять на меня руку.
        Затем, опомнившись, приблизила лицо к Эллери и зашептала:
        - Сейчас как раз меняются стражники, внизу стоит Норк, занимает их болтовней, ты спустишься вниз вместо меня, а я останусь здесь.
        - Но как же ты? - растерялась принцесса.
        - Накинешь мой плащ, под него набросишь на плечи одеяло - чтобы выглядеть толще. Сгорбишься да не будешь выглядывать из-под капюшона. Они не будут заглядывать тебе в лицо, так что если ты себя чем-нибудь неосторожно не выдашь, все получится. А дальше Норк тебе поможет, - точно не слыша ее вопроса, продолжала говорить няня.
        - Ниньи, если Керль найдет вместо меня тут тебя… Боюсь, как бы в порыве злости он не сделал ничего дурного. Я не могу так с тобой поступить.
        - Не волнуйся за меня, - уверенно покачала головой Ньньи. - Я не настолько беспомощна, как тебе кажется.
        Бросив быстрый взгляд на окно, женщина поторопила воспитанницу.
        - Поспеши!
        Девушка уже взялась за ручку двери, когда невысказанный вопрос сорвался с губ.
        - Ниньи, - со слезами благодарности на глазах принцесса взглянула на свою спасительницу. - Почему ты это делаешь? Ты ведь не веришь в меня и Майина, ведь так?
        Старая женщина улыбнулась.
        - Я просто хочу видеть тебя счастливой, девочка. А в отцовском дворце счастья тебе точно не найти.
        Принцесса проглотила застывший в горле ком.
        - Я люблю тебя, Ниньи, ты знаешь это?
        - Конечно, - нарочито сварливо отозвалась женщина, стараясь скрыть растроганный взгляд. - Беги скорее, Норк не сможет долго ждать тебя.
        Пыльная лестница на этот раз показалось совсем короткой: всего несколько ударов сердца - и вот впереди замаячил тусклый свет надвигающегося рассвета. На последних ступенях девушка остановилась, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и, надвинув глубже капюшон, вышла наружу, стараясь соответствовать медлительной походке няни.
        Стоящие на карауле стражники окинули ее расслабленным взглядом, не заподозрив подмены. Ожидающий рядом с ними Норк подскочил к принцессе и бережно подхватил ее под руку, как обычно поддерживал Ниньи.
        Как же сложно было заставлять себя неторопливо перебирать ногами, подражая мелким шажкам Ниньи, зная, что в любую секунду в спину может полететь грозный окрик стражников!
        И только когда угол кузницы скрыл их фигуры от взглядов возможных преследователей, девушка позволила себе расслабиться.
        - Сейчас я отведу вас к конюшням, - зашептал Норк, оглядываясь по сторонам.
        - А где Бродяга?
        - Там-то его и заперли.
        - Где? - переспросила она, решив, что ослышалась.
        Он правильно истолковал ее тон.
        - Поначалу они вообще не собирались его оставлять - подумаешь, простой наемник, которому приплатили за работу. Но вечно подозревающий Керль захотел о чем-то с ним побеседовать, поэтому было приказано запереть его на конюшне. Словно какого-то простого провинившегося служку.
        Принцесса поежилась.
        - Представляю, в каком он сейчас настроении.
        - Я виделся с ним ночью, - пожал плечами мужчина. - Вместе мы и продумали этот план.
        - Вместе? - удивилась Эллери. - Я думала, все придумала Ниньи.
        - Ей я все рассказал уже после беседы с Бродягой. Не знаю, о чем они беседовали с Керлем, вот только после этого разговора подозрений у того явно не убавилось, коли они так и не решились его отпустить. Потому Бродяга и предложил, по его выражению, ускорить события.
        - Он мог так сказать, - не сдержав легкой улыбки, согласилась девушка. - Погоди! А как нам покинуть замок? Стражники на воротах при виде меня сразу же поднимут тревогу.
        - Конюхи спят беспробудным сном, я проверил. Бродяга выведет лошадей, я отвлеку внимание стражников, а вы в этот момент проскользнете через небольшую дверь рядом с главными воротами.
        - А что будет с вами? С тобой, с Ниньи? Я не хочу, чтобы вы опять страдали по моей вине.
        - Да что они могут нам сделать? - добродушно улыбнулся мужчина. - Запрут опять где-нибудь, ну, может, врежут мне пару разочков - да на мне все заживает, как на собаке!
        Эллери закусила губу от волнения.
        - Не переживайте вы так! - видя ее нерешительность, подбодрил Норк. - Лучше скорее уходите, пока не взошло солнце.
        - Спасибо, - она шепнула ему одними губами, будучи не в силах выразить всеобъемлющее чувство любви и благодарности к этим двум людям, которые столько для нее делали.
        Возле конюшни их уже ожидал нахмуренный наемник - на лице его наливались синевой яркие следы недавней беседы с королевским слугой. Эллери в очередной раз за это утро испытала раскаяние при виде синяков, разукрасивших красивое мужское лицо.
        С Норком они обменялись напоследок крепким рукопожатием, принцессе воин ничего не сказал, но напряженный взгляд не сулил ей ничего хорошего.
        Как было условлено, Эллери и Бродяга, ведя под узды двух лошадей, направились к большой хозяйственной постройке, намереваясь дождаться сигнала.
        Но здесь в продуманный план вмешались сторонние силы.
        - Держите принцессу! Она убегает! - чей-то голос позади них завопил, что есть мочи.
        Норк не растерялся - живо сообразив, что дела плохи, он побежал в противоположную сторону, активно размахивая руками стражникам:
        - Она здесь, здесь! Скорее, ловите ее!
        Глухой топот ног свидетельствовал, что его обман удался. Но двор, точно разбуженный пес, уже начал оживать - появились заспанные слуги, распахнулись двери, в конюшне заржали встревоженные лошади. Конь в руках Эллери вдруг встрепенулся, ответив на зов громким ржанием. Испугавшись, она на мгновение ослабила поводья, - и животное, этим воспользовавшись, вдруг дернулось и резко вырвалось на свободу, стремительно направляясь к призывным голосам собратьев.
        - Да оставьте вы его! - с досадой проговорил наемник, завидев безотчетное движение девушки броситься за ним.
        Поняв, что медлить нельзя, беглецы побежали прямо к воротам, уже не таясь. Но на пути к заветной двери появилось новое препятствие в лице оставшегося на страже воина, который сейчас с угрюмым видом надвигался прямо на них.
        Девушка с ужасом начала тормозить, в то время как наемник, напротив, ускорившись, на полном ходу влетел в стражника, припечатывая его к стене. Завязалась борьба, зазвучали глухие звуки ударов - Эллери отвернулась, чтобы не видеть этого зрелища. А позади уже раздались громкие крики:
        - Они у ворот!
        Стремительно обернувшись, принцесса увидела толпу бегущих стражников. Одновременно с этим послышался глухой скрип отворяемых створок - это одержавший верх над противником наемник не терял времени даром.
        Она подбежала к нему, остановившись у оседланного коня. Одного на двоих.
        - Быстрее! - Бродяга прорычал ей, напряженно наблюдая за приближающимися преследователями.
        Девушка буквально влетела в седло - не без помощи крепких рук, подтолкнувших ее.
        От неожиданности принцесса глухо охнула, а в следующий миг почувствовала, как наемник запрыгнул сзади нее и с силой хлопнул животное по крупу.
        Конь устремился прямо в раскрытый проем, голоса за спиной слились в неразборчивый гул, а девушка не испытывала ничего - ни страха, ни триумфа, потому что единственным четким ощущением в этот момент было прикосновение сильных мужских рук к ее талии.
        Конечно, она понимала, что иначе ему нельзя было удержаться, - но никто никогда не смел прикасаться к ней так. Ах, сколько уже этих самых «никогда» довелось нарушить наемнику всего за несколько дней их знакомства!
        За спиной вдруг раздался глухой стон, резкая судорога, которую она почувствовала всем своим телом. А затем где-то позади них раздался приглушенный ветром крик:
        - Не стрелять! Вы можете попасть в принцессу!
        С трудом удерживаясь на коне, Эллери позволяла животному самому выбирать путь, боясь лишний раз пошевелиться. Лишь бы как можно дальше оказаться от замка дяди, от слуг отца, которые непременно пустятся в погоню!
        Она ждала, что Бродяга вот-вот прокричит ей сквозь завывающий ветер, прикажет остановиться или подскажет направление, - но он молчал, и лишь руки, крепко обхватывающие ее за талию и удерживающие на месте, да ощущение сильного, живого тела за спиной - вот все, что она сейчас чувствовала.
        Только спустя некоторое время - даже под страхом смерти королевская дочь не сумела бы сейчас сказать, прошли минуты или часы, - конь сам перешел на быстрый шаг, а затем и вовсе остановился в сени тихой зеленой рощи.
        Принцесса замерла, прислушиваясь - не раздадутся ли позади топот копыт или звук голосов? Но все было тихо.
        Эллери надеялась, что наемник спрыгнет первым и поможет ей спешиться, потому что самостоятельно проделать это ей не представлялось возможным. После нещадной тряски и столь долгого нахождения в неудобном положении тело девушки - а особенно его нижняя часть! - ныло и категорически возражало против одной только мысли о любом движении.
        Однако мужчина продолжал сидеть, по-прежнему навалившись на нее сзади. Принцесса попыталась, было, заговорить с ним, заставить его отозваться, но воин все так же хранил молчание. Ну не мог же он, в самом деле, заснуть?
        Ей все-таки пришлось спускаться самой. Сделать это было непросто - мало того, что каждое движение вызывало острую боль, так еще и тяжелое мужское тело сзади не способствовало скорости. Наконец, девушке удалось, с трудом придерживаясь за взмокшую шею коня, скользнуть вниз и приземлиться на землю, даже удержавшись на затекших ногах.
        Вот только чего Эллери не ожидала, так это того, что, лишившись опоры, тело наемника начало неуклонно соскальзывать с гладких боков смирно стоящего животного. Все еще пребывая в потрясении, принцесса ринулась вперед, попытавшись замедлить падение.
        Бродяга оказался тяжелым.
        Приглушенно охнув от этого открытия, девушка обхватила обеими руками торс мужчины и, как могла, медленно уложила его на траву, с непонимающей тревогой вглядываясь в бледное лицо воина.
        Но когда она перевела взгляд ниже, причина его беспомощного состояния тут же стала ясна.
        На плече мужчины расползалось мокрое темное пятно, в центре которого возвышалось древко столь хорошо знакомой черной стрелы.
        Глава четвертая. Наедине
        Зло дремлет в ожидании случайного путника, который окажется столь несчастлив забрести в эти гиблые земли.
        Но если даже кто и окажется здесь, есть простые правила, которые могут помочь избежать верной гибели. Нельзя задерживаться долго на одном месте, нельзя пить, есть что-либо, произрастающее в этих местах. Необходимо избегать тумана, и, особливо важно, - любой ценой избегать здешней воды.
        И никогда - под страхом смерти! - ничего нельзя уносить с собой. Или же оставлять здесь. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        На бледном лице воина не было ни кровинки, лоб покрывала мелкая испарина. Вне всякого сомнения, сейчас он был без сознания и едва ли мог чувствовать боль от резкого соприкосновения с твердой поверхностью.
        Принцесса боязливым движением коснулась мужского плеча, набираясь решимости. Не на кого было сейчас надеяться, и от осознания собственной беспомощности девушку лихорадило.
        Аккуратно отодвинув край порванной ткани, Эллери изучила рану, из которой торчало древко с темным оперением. При мысли о том, что ей предстояло сейчас сделать, принцессу замутило, но она постаралась выкинуть из головы все лишнее и сосредоточилась на основной задаче.
        Первым делом она завела коня вглубь чащи и замерла, прислушиваясь. Как учила ее когда-то Ниньи, поначалу самым важным было отыскать источник воды, и сейчас это могло стать настоящей проблемой.
        Сквозь тихую песнь леса и утренние трели птиц сложно было расслышать журчание ручья, поэтому Эллери пришлось углубиться в чащу, постоянно оглядываясь на недвижное тело Бродяги. Отчего-то упускать его из виду - пусть даже на каких-то пару минут - казалось преступлением.
        Ей повезло - пройдя совсем немного, принцесса услышала такой заветный слабый звук. Ноги сами вывели её к небольшому ручейку, весело пересекающему утопающую в зелени поляну.
        С наслаждением окунув в него руки, принцесса брызнула себе в лицо полную пригоршню воды. Оторвав от нижней юбки несколько широких полос ткани, девушка тщательно прополоскала их в ручье, складывая в аккуратные квадраты.
        Дольше оттягивать возвращение было нельзя. Собрав волю в кулак, принцесса вернулась к мужчине, с беспокойством отмечая первые признаки действия яда.
        Холодная ткань легла на лоб мужчине - Эллери знала, что вскоре его тело зайдется в горячке. И это значило, что у нее оставалось не слишком много времени до момента, когда он придет в себя, и боль от всех ее действий обрушится на него. Поэтому все, что она должна была сделать, следовало начать прямо сейчас.
        Набрав полные легкие воздуха, точно перед погружением на самое дно, Эллери осторожно разрезала тугую ткань и отодвинула лоскуты в сторону, освобождая место ранения. Затем, на мгновение закрыв глаза и вознеся короткую молитву, взялась за темное древко и с силой надавила, ломая дерево. Раздавшийся короткий хруст отозвался неприятной вибрацией во всех уголках ее собственного тела.
        Она откинула в сторону остатки стрелы с оперением, что послушно лежали в ее руках, и сосредоточилась на обломанном куске дерева, торчащим из разворошенной алой плоти воина. Струйки крови стекали по плечу, орошая зеленую траву.
        Мужчина не пошевелился, не издал ни единого звука. Следовало спешить, пока он не пришел в себя, - и Эллери благодарила небеса за милосердие, потому что проделать все это, слыша его стоны, она бы просто не сумела.
        С тоской вспомнив теплые натруженные ладони няни, исцелявшие боль, казалось, одним своим прикосновением, Эллери приступила к самой пугающей части.
        Влажной тканью промокнув кровоточащую плоть, девушка нащупала оставшееся древко и с осторожностью наклонила стрелу так, чтобы наконечник находился как можно ближе к поверхности тела воина. От напряжения принцесса взмокла, сердце колотилось так часто, что стук его перебивал все звуки окружающего леса. Даже если бы сейчас здесь появились недавние преследователи, она бы просто их не услышала, поглощенная неизбежным приближением решающего момента.
        И вот миг, которого она так боялась, настал.
        Держась за древко, Эллери, на мгновении закрыв глаза, с силой толкнула стрелу по направлению ее хода. С противным чавкающим звуком наконечник вспорол кожу, выходя с обратной стороны плеча. Убедившись, что он почти целиком покинул рану, девушка ухватила его пальцами и вытянула на поверхность, одновременно борясь с накатившей дурнотой при виде разворошенной плоти, залитой кровью.
        Вот и все.
        Рану следовало бы еще прижечь раскаленным железом и замазать воском, но сделать это девушка все равно не смогла бы, даже будь у нее под рукой необходимые инструменты.
        Руки дрожали, воздуха не хватало, рваное платье все было испачкано бурыми пятнами, глаза застилала непролитая пелена слез. Медленным движением она вытерла липкие от чужой крови пальцы, стараясь не смотреть на зияющую рану.
        Без всякого сожаления принцесса попрощалась с нижней юбкой - и тут же располосовала ее на повязки. Туго перебинтовала плечо Бродяги - и, обессилено привалившись к шершавому стволу дерева, принялась ждать.
        Первые звуки пробуждения раздались через несколько часов, когда солнце стояло высоко в зените. Глухой стон, который Эллери поначалу приняла за скрип старого дерева, повторился спустя несколько мгновений.
        Подскочив на месте, она дернулась в сторону раненого, с беспокойством вглядываясь в бледное лицо.
        Мужчина с трудом открыл глаза. Сухие губы попытались исторгнуть какой-то звук, но не смогли. Эллери провела чистой влажной тканью по лицу мужчины, выжимая на него капли воды.
        Бродяга снова что-то попытался произнести, но она не смогла разобраться слов.
        - Повтори! - королевская дочь с трудом подавила отчаянное желание обеими руками вцепиться в мужчину, затормошить, привести в себя. Только страх за раненое плечо спутника остановил ее от этого. С паникой вглядываясь в обескровленное лицо с выступившей на нем испариной, она повторила:
        - Что, что ты сказал?
        - Я же говорил, - с усилием прохрипел воин, сглатывая. - Что из твоей затеи с поиском жениха не выйдет ничего путного для меня.
        Слабая тень улыбки мелькнула на бледных губах, и от охватившего ее столь всеобъемлющего облегчения принцесса оставила без внимания непривычное обращение.
        - Дурак! - она смахнула рукой выступившие слезы. - Как ты себя чувствуешь?
        - Руку жжет огнем, - с гримасой боли шепнул он.
        - Так и должно быть, - принцесса согласно кивнула. - Спустя несколько минут она заледенеет, затем снова начнется жар. А потом ты вновь потеряешь сознание.
        - И сколько я буду в таком состоянии? - облизав капли воды на губах, хрипло проговорил он.
        - Не могу сказать точно, - виновато проговорила она, вновь смачивая его лицо влажной тканью. - Знаю лишь, что пару дней ты точно не сможешь стоять на ногах.
        Оглядевшись. Эллери проговорила с беспокойством:
        - Вот только устроить бы тебя поудобнее.
        Бродяга попытался принять сидячее положение, но боль в раненой руке оказалась слишком сильна, - мужчина замер, воздух с хрипом вырвался сквозь стиснутые зубы. Эллери хотела, было, возразить, помешать ему двигаться, однако наемник одним взглядом остановил ее от любых попыток вмешаться.
        Несмотря на то, что передвижение потребовало немало сил, ни единый стон не сорвался с губ воина. И только достигнув цели и восстановив сбившееся дыхание, мужчина продолжил расспросы:
        - Как далеко мы отъехали от замка? Нет, лучше так - сколько времени это заняло? - поправил он себя.
        - Примерно час. Может больше, может меньше, - Эллери растерянно пожала плечами.
        - Полагаю, нет смысла уточнять направление? - от тона произносимых слов девушка почувствовала себя виноватой.
        Она качнула головой, не встречаясь с ним взглядом.
        - В таком случае… - он задумался. - Раз нас до сих пор не настигла погоня, значит, все-таки удалось от них оторваться. Не так далеко от замка вашего дяди есть надежное место, где мы могли бы провести некоторое время - пока я не оправлюсь. Осталось понять, удалились мы от него или же приблизились.
        - Сейчас тебе нельзя снова ехать, - быстро проговорила Эллери. - Рана может открыться.
        Про возможное заражение крови, что было нередким спутником подобных ранений, она даже не стала упоминать, боясь накликать беду.
        - Но и оставаться здесь нельзя, - справедливо возразил он. - Предлагаю компромисс: как только мне станет лучше настолько, что я смогу держаться в седле, мы покинем это место.
        И вновь в его взгляде читалось молчаливое предупреждение, вняв которому, Эллери не стала спорить, полагая, что улучшение наступит нескоро.
        Как она и предсказывала, спустя короткий промежуток времени Бродяга вновь потерял сознание.
        Принцесса придвинулась ближе и присела рядом с ним - так, чтобы тело мужчины опиралось на нее. Его голова устроилась на ее плече, и девушка мимолетно улыбнулась этому, представив реакцию кого-либо из напыщенных придворных дам при виде этой картины. И позволила себе закрыть глаза.
        Мужчина пришел в себя первым. Эллери ощутила сквозь сон, как тело воина напряглось, тяжесть от его головы исчезла с ее плеч - и девушка проснулась.
        Губы воина были плотно сжаты, в темных глазах назревала буря - очевидно, Бродяге тяжело было примириться с собственной немощностью. Но мертвенная бледность с лица ушла, похоже, ему и впрямь становилось лучше.
        Все попытки Эллери уговорить наемника остаться здесь хотя бы еще немного, потерпели крах.
        В итоге мужчина заставил коня опустить тело на землю - девушка широко открытыми глазами наблюдала, как умное животное, послушавшись команды, послушно припало на колени, перенесло вес на задние ноги и, наконец, медленно легло на бок, позволив всадникам без труда взобраться на себя.
        Бразды правления вновь достались принцессе - но на сей раз дорогу воин выбирал сам. Всем телом навалившись на принцессу, на ухо он ей шептал указания, куда повернуть, а где остановиться, чтобы осмотреться. Из-за раненого Бродяги они могли двигаться лишь спокойным шагом, не позволяя лошади переходить на привычный бег. И на протяжении всего пути девушка терялась в догадках, каким образом наемнику удавалось находить какие-то только ему одному известные ориентиры в таком, казалось, однообразном пейзаже вокруг.
        На этот раз прикосновение его руки не вызывало столь ярких эмоций, как в первый раз. Сейчас Эллери куда больше волновало его здоровье, чем собственные необъяснимые ощущения в ответ на его близость.
        Беспощадное солнце щедро разливало лучи на едущих куда-то в неизвестность всадников, и принцессе становилось все сложнее удерживать поводья. Как себя ощущал раненый наемник, девушка боялась даже представить. Только шепот у ее головы и ощущение тяжести свидетельствовали, что он все еще оставался в сознании.
        Они проехали под густыми арками склонившихся крон деревьев, миновали огромное количество троп и развилок, прежде чем после очередного поворота перед уставшим девичьим взором, наконец, предстал деревянный дом.
        Если бы не Бродяга, ей бы никогда не удалось обнаружить это место - настолько замысловатая дорога вела к нему!
        Небольшой и довольно уютный на вид, он смотрел на путников единственным окном, сбоку виднелась дверь и ведущая к ней заросшая тропинка. Не вился дым из трубы, никто не торопился встречать усталых путников - Эллери предположила, что здесь никто не живет.
        Однако изнутри дом выглядел вполне обжитым. В умывальнике была вода, в углу рядом с камином громоздилась стопка дров, на столе у окна лежали книги. У задней стены располагалась кровать, застеленная несколькими выделанными шкурами, напротив нее высились полки, под ними стояла пара массивных сундуков. Словно по заказу в дальнем конце комнаты располагалась скамья с наброшенными поверх нее шкурами.
        Пока принцесса с любопытством оглядывалась, мужчина дошел до кровати и тяжело опустился, закрывая глаза.
        Эллери одного взгляда хватило, чтобы понять, что ему вновь становится хуже. Грудная клетка воина часто вздымалась, на лбу выступила испарина, лицо побелело.
        - Надо снять одежду, - обеспокоенно проговорила она, подойдя к нему и приложив ладонь к горячему лбу. - И сменить повязку.
        Он с трудом приоткрыл глаза - в мутном взгляде его читалась усталость и боль. Не прекословя, мужчина позволил ей стянуть рукав со здоровой руки, медленно вытянуть подол из-под спины и аккуратно освободить больную руку.
        Эллери один за другим стянула с него сапоги, и огляделась, пытаясь отыскать необходимые сейчас предметы.
        - Вода есть в ведрах у двери, - хрипло проговорил мужчина, угадав ход ее мыслей. - Чистое полотно - где-то на полках.
        Вооружившись тканью, девушка вновь присела у кровати, с осторожностью снимая окровавленную повязку.
        Как принцесса и опасалась, кожа вокруг раны выглядела красной и воспаленной.
        Пока она невесомыми движениями вытирала кровавые разводы, дыхание лежащего перед ней мужчины выровнялось, глаза закрылись. И если бы не подрагивающие во сне веки, Эллери решила бы, что он вновь провалился в беспамятство.
        Пользуясь моментом, королевская дочь медленно провела влажной тканью по обнаженной шее, мгновение помедлив, прежде чем коснуться груди. Если бы воин находился в сознании, она бы никогда не посмела продолжить. Но пока Бродяга спал…
        Влажная ткань мягко путешествовала по голой коже, и любопытствующий взгляд девушки следовал за ней. Как странно было так близко находиться с обнаженным мужчиной - пусть его нагота и была всего лишь по пояс! Широкая грудная клетка, вздымающаяся в такт дыханию, поросль волос, уходящих куда-то вниз, за пояс брюк, небольшие темные соски, коснуться которых - пусть даже тканью - она так и не решилась, - все это зрелище вызвало в сердце Эллери небывалое прежде смятение.
        Запутавшись в захлестнувших ее чувствах, принцесса накрыла спящего мужчину, и - коли хозяин в силу ряда причин не мог ей устроить экскурсию - решила осмотреть комнату самостоятельно. Она просто не могла устоять соблазну пристально разглядеть каждый предмет, каждую вещь в этом странном и непривычном месте.
        Чем дольше дочь короля находилась в этом доме, тем сильнее он ей начинал нравиться. Обстановка не шла ни в какое сравнение с роскошью дворцового убранства, но отчего-то именно здесь Эллери наконец-то ощутила себя в безопасности. Вне назойливого окружения придворных, без постоянного ощущения на себе десятка завистливых взглядов, без привычного вечного шепотка за спиной. Было заметно, что, кто бы ни обставлял помещение, делал он это, прежде всего, для своего удобства, а не за тем, чтобы пусть пыль в глаза окружающим или поразить случайных гостей дорогой мебелью и безделушками.
        Выйдя за дверь, принцесса завороженно огляделась. Ей даже показалось, словно она очутилась в каком-то другом мире, - мире без погонь и преследователей, без вязких болот и отравленных стрел, в мире, где любимый человек никогда бы не смог ее предать. Вокруг радостно пели птицы, которым неведома была печаль на сердце, ласковое солнце золотило сочную зелень, заросшая тропинка под ногами приветливо звала отправиться с ней куда-то вперед, под сень величественной чащи, что призывно шелестела листвой.
        Эллери шагнула вперед, раскинула руки навстречу теплому ветру, который не преминул тотчас же встрепать небрежно заправленную за ухо рыжеватую прядь, - и на несколько мгновений позабыла все свои тревоги, растворившись в окружающем ее великолепии.
        Проведя в этом состоянии покоя и гармонии несколько прекрасных минут, девушка расседлала уставшего коня и пустила его пастись возле дома, после чего с легким сожалением вернулась в дом, чтобы убедиться, что сон наемника по-прежнему крепок. И почти сразу же по возвращении желудок девушки решил недвусмысленно напомнить о своем существовании, а также намекнуть, что ему, отличие от своей хозяйки, одного любования природой для поддержания жизнедеятельности было явно недостаточно.
        Вняв его настойчивому гласу, Эллери спохватилась, что в последний раз действительно ела давно, и попыталась отыскать что-нибудь съедобное.
        Вспомнив, что во время импровизированного знакомства с домом в миске на столе она встречала жесткие плоские лепешки, похожие на те, что пекла служанка для дворовой детворы, принцесса решила рискнуть. Конечно, это блюдо не могло идти в сравнение с тем, что каждый день она ела во время дворцовых трапез, но сейчас слегка зачерствевшие лепешки показались ей божественно вкусными.
        Остаток этого во всех смыслах непростого дня закончился быстро - стоило девушке только прилечь на мягкие шкуры и закрыть глаза, как она провалилась в сон. И пришла в себя только на пороге нового дня, когда настойчивые лучи солнца нахально облюбовали себе место на ее лице.
        Первым делом она посмотрела на Бродягу и, встретив ясный взгляд, с облегчением поняла, что ему стало лучше.
        Заметив, что мужчина попытался привстать, опираясь на локти, Эллери поспешила его остановить.
        - Еще может быть рано.
        Он изучающе взглянул на Эллери. Медленно перевел взгляд на укрывавшую его шкуру, на оголенную грудь, выглядывающую из-под плотного полотна, на обнаженные плечи, прислушался к своим ощущениям. И вновь поднял глаза на покрасневшее лицо девушки, во время импровизированного осмотра старающуюся смотреть куда угодно, но только не на воина.
        - Вы раздели меня? - с оттенком недоверия произнес он.
        - Ты сам помог мне это сделать, - скромно напомнила она, слегка покривив душой. Не стоило ему знать, сколь на самом деле был ничтожен его вклад.
        Мужчина промолчал, и она была за это ему благодарна.
        - Как твое самочувствие? - нарочито бодрым голосом начала девушка.
        Бродяга вновь прислушался к себе.
        - Ощущаю себя крайне странно, - наконец, медленно проговорил он.
        - Почему? - моментально встревожилась Эллери. - Что-то еще беспокоит, кроме руки? Где болит?
        - Ничего не болит, - в его взгляде плескалась несвоевременная сейчас задумчивость. - Странно от того, что миледи носится со мной, словно наседка вокруг выводка цыплят. Я не удивлюсь, если вы еще и молитвы надо мной читали, пока я был без сознания.
        Эллери изо всех сил постаралась скрыть досаду - ну как он только смог догадаться об этом?
        - Вот что, - она постаралась придать голосу небрежность. - Полагаю, что после всего, что с нами произошло, теперь ты уже можешь обходиться без титулов, обращаясь ко мне.
        - А что с нами еще произошло? - Бродяга выглядел заинтересованным. - Есть еще что-то, что я упустил, будучи в беспамятстве?
        Она поборола в себе желание отвесить ему хорошую затрещину.
        Словно почувствовав ее состояние, наемник проговорил другим тоном:
        - Хорошо, как пожелаешь. Принцесса, - добавил он, и она с упавшим сердцем поняла, что выкрикнутое им в спину обращение не прошло мимо его ушей.
        - Надеюсь, это открытие не заставило тебя ни о чем пожалеть, - тихо произнесла королевская дочь, внимательно наблюдая за ним.
        Он слабо качнул головой.
        - Я давно уже догадался.
        - Полагаю, нет смысла спрашивать, как? - недоверчиво спросила собеседница.
        - Я не выдаю профессиональных секретов, - мужчина вновь качнул головой с нарочито важным видом, и девушка не сдержалась и хихикнула.
        Нахмурившийся взгляд наемника красноречиво свидетельствовал, что он счел ее поступок насмешкой над его видом. И тут Эллери наконец-то открыто рассмеялась, выплескивая накопившиеся за эти дни напряжение.
        Воин поначалу хотел что-то сказать, возмутиться, но при звуке радостного звонкого смеха, рассыпавшегося по комнате точно солнечные бусины, при виде смеющихся глаз девушки, сам не зная почему, вдруг сдержался. Легкая улыбка тронула полные мужские губы, и при виде этого зрелища Эллери вдруг почувствовала, словно в разделяющей их стене рухнул первый камушек.
        Тот день принцессе запомнился надолго.
        Солнце уже начало клониться к горизонту, когда утомленная Эллери наполнила твердыми комьями каши деревянную миску и поднесла к сидящему на кровати наемнику.
        - Это первое блюдо, которое я когда-либо готовила в своей жизни, - горделиво похвасталась она.
        Он с задумчивым видом оглядел предложенное ему яство, осторожно отломил крохотный кусочек и с заметной опаской отправил его в рот.
        - Ну как?
        Мужчина прожевал, прислушался к своим ощущениям и только потом проглотил.
        - Довольно сносно.
        - И это все? - оскорбилась Эллери.
        - За исключением того, что ты забыла добавить соль, хотя я и напоминал тебе об этом несколько раз, - есть можно.
        Вместо того чтобы возмутиться этой сомнительной похвалой, девушка вдруг вспыхнула смущением и неожиданно промолчала.
        Она вспомнила, как утром этого дня попыталась накормить мужчину неуклюжим подобием на снадобье, о котором слышала когда-то от Ниньи. Вооружившись смутными воспоминаниями о картинке, встреченной в старой лекарской книге, она зашла в чащу перед домом и принялась искать растение, которое ей тогда показывала няня. Спустя час хождения по лесу поиски, наконец, увенчались успехом. Нарвав полную охапку продолговатых душистых листьев, девушка вернулась в дом, окрыленная находкой. Тщательно размельчив их в ступке, добавила воды и от души сыпанула вкусно пахнущий порошок, по запаху напомнивший ей шафран.
        И, полная воодушевления, попыталась накормить Бродягу.
        Первую ложку он принял с привычным для него хладнокровием. Медленно задвигались челюсти, перемалывая содержимое, а затем мужчина вдруг замер. Только черты лица внезапно перекосились гримасой недоверия. В глазах мелькнуло столько разных чувств - начиная от отвращения до откровенного подозрения и ужаса - но при виде лица девушки, полного счастливого ожидания, он мужественно сглотнул и проглотил.
        Эллери расплылась в радостной улыбке и уже потянулась за добавкой, когда Бродяга сперва издал невнятный звук, а затем перегнулся через кровать и исторг из себя все проглоченное.
        Позднее, отдышавшись и успокоив почти плачущую от обиды и недоумения девушку, он объяснил, что траву, которую она собрала, нужно не есть, а прикладывать к ране для ускорения заживления. И предложил попрактиковаться на настоящей еде - при помощи его советов, конечно.
        Поэтому, вспомнив об утреннем происшествии, Эллери благоразумно решила, что ее нынешний дебют вполне можно назвать удавшимся.
        Много позже, когда ночь мягко просочилась в дом, заполнив собой все пространство, неудачливые путешественники лежали - кто на кровати, а кто на лавке - и молчаливо размышляли каждый о своем.
        - Мне не дает покоя одна мысль. Почему отец позволил Керлю взять с собой лучников? Неужели он разрешил им использовать оружие для поиска дочери? - Эллери первой нарушила царящую в комнате тишину.
        - Все было несколько иначе, - невидимый во тьме покачал головой мужчина. - Как я мог понять из нашего короткого диалога с ним, у них было какое-то важное дело в тех краях, а твои поиски были уже второстепенным заданием. Потому-то они и не спешили трогаться в путь, едва схватив тебя.
        - Но откуда тебе это известно? - нахмурилась принцесса.
        - Я умею слушать. И делать выводы, - лаконично отозвался воин.
        На несколько минут сонная тишина вновь вернулась в свое царство, пока на сей раз уже задумчивый мужской голос ее не потревожил:
        - Откуда тебе так хорошо известно действие яда?
        В первый момент Эллери возмущенно вскинулась, заподозрив в его словах определенный намек, но успокоившись и сообразив, что в темноте ему все равно не видно ее реакции, улеглась обратно.
        - Когда-то давно у меня был друг, - неохотно начала рассказывать принцесса. - Обычный дворовый мальчишка, сын кого-то из прислуги. Мы с ним были не разлей вода - бегали наперегонки, прятались, воображали себя разбойниками и искателями приключений.
        - И королевской дочери позволялось такое поведение и такие друзья? - не поверил Бродяга.
        - В те времена отцу было не до этого, - тихо отозвалась девушка. - Тогда он думал только о том, как помочь своему народу. И спасти маму.
        - Чума? - в привычно сдержанном мужском голосе мелькнули горькие нотки понимания.
        - Да, - в одном коротком ответе таилась бездна отчаяния.
        Она вспомнила то страшное время, отпечатавшееся в памяти точно страшный сон. Тогда она, будучи совсем ребенком, мало что понимала. Но картинки, всплывающие в голове при слове «чума», до сих пор приходили в ее сны. Горы мертвых тел, которых не успевали вывозить за город и хоронить, заполненные гноем нарывы на коже заболевших, стоны, крики, слезы - и на фоне всеобщего хаоса бледная ладошка чумазого мальчишки, который стал для нее настоящим спасением.
        Сделав глубокий вдох, она продолжила.
        - Однажды мы залезли туда, куда не следовало. То были покои одного из отцовских воинов, обладателя тех самых черных стрел, с которыми ты уже знаком не понаслышке. Он выстрелил в моего друга, но стрела не попала в него, а лишь оцарапала ладонь. Но для яда этого было достаточно.
        Она умолчала о холодной темной комнате с наглухо задернутыми занавесками, о свалявшейся постели, на которой лежал заросший бородатый мужчина, сжимающий в руках лук. Он скрылся в своих покоях, надеясь, что страшная зараза обойдет его стороной, - но было уже поздно. К моменту, когда дети, играясь, забрели в его покои, гнилостные бубоны покрывали все его тело, и от сознания неминуемой смерти рассудок воина повредился. В конечном счете, это и спасло мальчика - иначе бы стрела попала точно в цель.
        - Что было потом?
        - Мы едва успели убежать. Но Гансону стало плохо, он потерял сознание. Я не знала, как облегчить его страдания, и рядом не было никого, кто мог бы ему помочь. Ниньи пыталась выходить маму, те слуги, что еще не слегли, пытались помочь заболевшим. Поэтому я затащила мальчика в небольшую каморку и плакала, сидя рядом с его бьющимся в судорогах телом.
        - У него были судороги?
        - Да. Вероятно, на детский организм яд воздействует куда сильнее, чем на взрослый.
        - И чем закончилась эта история? - помолчав, все-таки задал вопрос мужчина.
        - Не знаю, каким чудом, но ему удалось выжить. Однако больше дружить со мной он не захотел. Наверное, он навсегда запомнил, как я стояла рядом, глядя на его мучения, и ничего не сделала. И он был прав, - с горечью добавила Эллери.
        - Едва ли тебя можно в том упрекнуть. Сколько лет тебе было?
        - Едва исполнилось семь, - спустя пару мгновений отозвалась она, все еще мыслями пребывая в том страшном времени своего детства.
        - Ты слишком сурова - едва ли можно многого требовать от ребенка, которым ты тогда была.
        - Повзрослев, я почти силой заставила Ниньи посвятить меня в таинство врачевания. Конечно, толкового знахаря из меня не вышло, однако самым простейшим вещам меня все-таки обучили. К примеру, как вытащить стрелу из раны или ухаживать за больным горячкой.
        Повисла глубокая тишина, и девушка уже, было, решила, что ее собеседник заснул, как раздался его низкий задумчивый голос.
        - Никогда бы не подумал, что королевская дочь может быть такой.
        - Какой же? - Эллери затаила дыхание, готовясь или обидеться, или расплыться в улыбке.
        - Столь необычной, - прозвучал краткий ответ.
        Но даже в кромешной тьме, царящей вокруг, девушка почувствовала, как с губ наемника скользнула легкая улыбка. И удовлетворилась этим словом, решив, что быть необычной принцессой куда лучше, чем странной или даже, наоборот, самой обычной.
        И с того вечера началась для Эллери совсем иная жизнь.
        Ее никогда не готовили к такому - она прекрасно танцевала, умела изъясняться на нескольких языках, могла поддержать любую светскую беседу. Но как разжечь пламя, сколько нужно варить крупу и сколько соли приходилось на котел воды - все это представляло для нее нелегкую загадку. Которую она, мало по малу, успешно разгадывала. Порой приходилось весьма нелегко, но зато каждая эта маленькая победа наполняла сердце принцессы небывалой прежде гордостью - впервые в жизни она не опиралась на помощь слуг или придворных.
        Сразу за домом шелестел лес, пением птиц начинался и заканчивался каждый ее день здесь. А когда однажды девушка зашла чуть дальше, чем обычно, в установившийся распорядок ее дня добавился новый излюбленный пункт - купание. Совсем небольшое озерцо, укрытое от любопытных глаз густой зеленью, к которому Эллери, едва увидев, моментально прикипела душой. Чистая, совсем прозрачная вода утром искрилась и переливалась под солнечными лучами, днем поверхность озера сияла расплавленным золотом, а вечером полыхала огнем в свете заходящего солнца. В такие минуты принцесса от всего сердца жалела, что обделена талантом рисовать, - а так хотелось запечатлеть окружающую красоту на холсте, оставить на память кусочек здешнего мира.
        Попробуй она представить, что когда-то будет вести вот такой образ жизни - а, главное, будет искренне им наслаждаться - Эллери подняла бы на смех любого, предположившего такую глупость.
        А теперь… Этот домик, лес, озеро - все стало таким привычным, естественным. Словно не было предыдущей жизни, дворца, отца, придворных, даже Майина…
        Все это время девушка старательно гнала от себя предательскую мысль, но однажды утром проснулась и поняла, что настала пора честно признаться себе, - воспоминания о нем не приносили больше боли. Образ его становился все тусклее, и порой девушке самой не верилось, что еще так недавно она не представляла своей жизни без белокурого юноши с завораживающим голосом.
        Она по-прежнему думала о нем, волновалась - но не больше, чем вспоминала оставленных в замке дяди слугах.
        Зато чего Эллери уж точно не могла представить, так это того, что настанет время, когда в ее мыслях неотступно поселится случайно встреченный загадочный и немногословный наемник.
        Опухоль на плече мужчины спала, рана начала затягиваться тонкой розоватой пленкой, он уже понемногу вставал и даже пытался справляться с немногочисленными хозяйственными хлопотами. Однако надолго дом он все еще не покидал.
        Поэтому когда однажды вечером вернувшаяся после короткой прогулки Эллери не нашла воина на привычном месте, она встревожилась.
        Эллери прислушалась - в доме царила умиротворенная тишина, какая бывает только перед приходом ночи, постель Бродяги была пуста.
        Набросив на плечи легкую накидку, девушка шагнула за порог, гадая, куда мог пойти хозяин дома.
        Уходящий день вновь встретил ее привычным сладким запахом трав, пронизанный лучами заходящего светила воздух казался сотканным из нитей золотистой паутинки. Подождав немного и не услышав ни звука шагов, ни голоса она пошла вперед, надеясь увидеть знакомую высокую фигуру, бредущую навстречу.
        Обеспокоенно ступая по знакомой тропинке, по которой столько раз прежде принцесса спускалась к озеру, она вдруг услышала вдалеке тихий плеск, привлекший ее внимание.
        Неслышными шагами приблизившись к песчаному берегу, девушка приникла к высокому дереву и настороженно выглянула из-за него.
        Озеро полыхало - лучи заходящего солнца заливали водную гладь алым золотом, отчего поверхность казалась пылающей живым огнем.
        А посреди этого великолепия стояла недвижно застывшая высокая мужская фигура. Вода доходила мужчине до пояса, лица его не было видно - он стоял, глядя на заходящий огненный шар, и Эллери видела только его спину. Видела столь отчетливо, словно она находилась рядом, так близко, что могла бы своей рукой повторить все замысловатые влажные дорожки.
        Первоначально девушка только лишь хотела убедиться, что с наемником все в порядке. Но представшая ее взору картина заставила ее позабыть обо всем.
        Капли воды стекали с мокрых темных прядей, спускались по широким мужским плечам, по бугрившимся мышцам опущенных вдоль тела рук, прочерчивали тропинку по спине, по бледным рубцам старых шрамов опускаясь все ниже и ниже, и потрясенный девичий взор следовал за ними.
        Видел Бог, принцесса должна была стыдливо отвернуться, закрыть глаза, незаметно уйти или, наоборот, подать знак о своем присутствии. Существовала тысяча вещей, которые она должна была сделать. Но все, на что способна оказалась сейчас Эллери, - это, затаив дыхание, смотреть. Изучать. Запоминать. Восхищаться.
        Сейчас воин смотрелся настолько гармонично с окружающим его миром, настолько неотъемлемой его частью, что прерывать это уединение казалось настоящим преступлением.
        Однако то ли принцесса пошевелилась, то ли каким-то иным образом выдала себя, но мужчина начал медленно поворачиваться, и неким шестым чувством она поняла - он знает о ее присутствии.
        Но вместо того, чтобы использовать последний шанс и скрыться, Эллери беспомощно застыла на месте, не в силах совладать с тем тяжелым, неподъемным чувством, затопившим ее сердце. Почти застигнутая на месте преступления девушка должна была чувствовать смущение, стыд, раскаяние - что угодно! - но никак не чистое, ничем не замутненное восхищение.
        И воин отчетливо прочел это в ее глазах, когда зелень изумленно распахнутых глаз Эллери столкнулась с твердой синевой взгляда мужчины. Столкнулась - но не отшатнулась в испуге, а невольно скользнула ниже, вновь знакомясь с его телом.
        Капли стекали по широкой груди, бежали по плоскому животу с четко прорисовывающимся рельефом мышц. Уходили куда-то вниз за тонкой полоской поросли - туда, где окрашенные багрянцем волны стыдливо скрывали продолжение.
        Она растерянно проследила за ними взглядом, а затем вдруг опомнилась и виновато взглянула в лицо Бродяге.
        Небрежно откинутые мокрые пряди падали на высокий лоб, горделивый нос, скулы - все сверкало и переливалось мельчайшими каплями воды, словно усыпанные алмазной крошкой. А глаза… глаза мужчины сейчас горели на лице словно два драгоценных камня, два королевских сапфира в обрамлении потемневших от воды длинных темных ресниц.
        В устремленном на девушку взгляде не было ни удивления, ни недовольства или же, напротив, удовлетворения.
        Он просто позволял ей себя рассматривать.
        Завороженная, потерявшаяся в этом мгновении, принцесса забыла обо всем на свете. Забыла про жениха, про предательство дяди, про оставленных слуг - и заворожено сделала шаг навстречу божеству, что застыло безупречным изваянием посреди залитых закатным светом озерных вод.
        На мгновение губы мужчины изогнулись в ленивой чувственной улыбке, в которой едва уловимо проглядывала насмешка.
        И этого мгновения хватило Эллери, чтобы прийти в себя.
        Вспыхнув до корней волос, девушка, опомнившись, развернулась и со всех ног помчалась в дом. Ее трясло от пережитых чувств, все внутри пылало от стыда, смущения, гнева.
        К моменту возвращения мужчины принцесса усиленно делала вид, что крепко спит, накрывшись с головой.
        С закрытыми глазами она слушала, как Бродяга укладывается спать, и только когда дыхание его выровнялось, Эллери позволила себе, наконец, расслабиться и с желанием, чтобы завтрашний день не наступал никогда, провалилась в сон.
        Черная трясина жадно протягивала к ней свои хищные объятия, поверхность под ногами булькала и обваливалась заполненными водой пустотами, воздуха катастрофически не хватало, принцесса беспомощно барахталась в вязкой жиже, чувствуя, как ее неотвратимо засасывает в глубину…
        - Эллери, проснись!
        Крепкие руки трясли ее, вырывая из объятий трясины, из пут тяжелого сна. Все еще находясь во власти страха, она отчаянно сопротивлялась этим прикосновениям, пока, наконец, сознание не прояснилось.
        Приняв сидячее положение, она огляделась. Непонимающий взор девушки прояснился, когда она увидела взъерошенного со сна наемника, стоящего рядом с озабоченным выражением лица. С облегчением осмотревшись, Эллери расслабленно выдохнула и дрожащей рукой прикоснулась к влажному лбу.
        - Какое облегчение! Это был всего лишь сон.
        - А что тебе приснилось?
        Послав мужчине слабую улыбку, она качнула головой:
        - Не помню, наверное, обычный кошмар. Со мной все в порядке, прости, что разбудила.
        Он неохотно кивнул, возвращаясь в свой угол.
        Принцесса легла обратно, слушая звуки его успокаивающегося дыхания и сонно размышляя, что этот кошмар не был похож на привычные воспоминания о чуме, тянущие к ней руки из далекого прошлого.
        И только где-то на грани яви и сна затуманенное сознание вдруг озарила запоздалая вспышка прозрения. От этого открытия Эллери вновь проснулась, и долго лежала с открытыми глазами, размышляя о том, что сегодня к ней в сон впервые пришла Седая Долина.
        Глава пятая. Неправильная сторона любви
        Если путник все же оказался несчастлив нарушить правила местной земли, ждет его конец страшный. Зло проникнет к нему под кожу, заберется в голову, будет жить и становиться сильнее, черпая силы из самого человека. Войдет в его сны, в мысли, станет самым темным ночным кошмаром, а однажды-и реальностью. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        В жизни Эллери не было времени чудней. Она словно находилась в каком-то ином мире, где не существовало дворца, бесконечных правил, ограничений, интриг и вечного шепотка за спиной, не было необходимости каждый день улыбаться малознакомым людям, носить маску сдержанного высокомерия. Впервые в жизни она чувствовала себя свободной.
        И полезной - всякий раз, когда ей удавалось помочь Бродяге, или же когда он сдержанно хвалил ее незамысловатую готовку, появлялось это незнакомое прежде поразительное ощущение. Принцессе пришлось признать: ведение домашнего хозяйства - пусть в качестве хозяйки дома ей не суждено было пробыть долго - пришлось по душе.
        Рука мужчины понемногу восстанавливалась, и Эллери ждала окончательного выздоровления с затаенной неохотой. Спутник девушки тренировался каждый день, пытаясь вернуть былую ловкость раненой конечности, - Эллери, если удавалось, тайком подглядывала за его упражнениями, ощущая одновременно смущение и восторг. Она бы и сама мечтала так ловко управляться с мечом, но учить ее Бродяга не согласился, не уточняя причин отказа.
        Неминуемый час прощания с этим чудесным местом все приближался, время неумолимо утекало сквозь пальцы. Но окончательно определил неизбежность расставания произошедший одним вечером разговор.
        Близилось завершение теплого дня, солнце неохотно уплывало за горизонт, отправляя последние алые лучи из-за края неба. Принцесса сидела на прогретом за день песке и бездумно любовалась закатом, когда услышала позади себя тихие шаги.
        Бродяга без слов уселся рядом, запрокидывая голову.
        - Такой красивый закат, правда? - в умиротворенном голосе Эллери звучала мечтательность.
        - В этом месте каждый закат такой.
        При этих небрежно произнесенных словах она почувствовала крохотный укол зависти, - Бродяга мог наслаждаться этим великолепием каждый день, когда бы он того ни пожелал. Точно прочитав ее мысли, мужчина задумчиво заговорил.
        - Я нашел этот домик случайно. Правда, тогда он был в гораздо худшем состоянии. Это не помешало мне отыскать владельца и убедить его продать дом.
        - А я решила, что ты его сам построил, - протянула она обескураженно.
        Мужчина хрипло рассмеялся.
        - Я воин, миледи, а не строитель.
        И вновь берег, подобно легчайшему полотну, накрыло молчание. В эту нежную тишину тонкой золотой нитью вплетались нежные переливы птиц да перешептывание леса.
        - Ты с детства мечтал об этом? - встретив недоуменный взгляд собеседника, Эллери пояснила: - Звон стали. Сражения. Слава.
        - Нет, - его ухмылка вышла почти болезненной. - Я никогда не хотел воевать. Просто… так вышло.
        Она благоразумно не стала уточнять причин, предугадывая ответ. Что может толкнуть на тропу войны молодого сильного мужчину вопреки желанию? Необходимость. Чувство долга или ответственность за кого-то другого.
        - Как звучит твое имя? - девушка вспомнила старый разговор и решила попытать счастья еще раз. Но мужчина вновь не желал откровенничать.
        - Бродяга.
        - Я хочу знать твое истинное имя! - по старой привычке, принцесса попыталась по-королевски настоять на своем. - Мы с тобой уже прошли через столько испытаний, что…
        - Вот именно, - внезапно перебил он ее. - Мы пережили многое. И ты уже должна была сложить представление, что я за человек, так ведь?
        Принцесса нерешительно кивнула, не зная, к чему ведет собеседник.
        - Разве может какое-то имя, простое сочетание звуков, рассказать больше, чем ты узнала сама?
        - Я начинаю понимать, - прищурившись, медленно проговорила Эллери. - Ты - очень опасный собеседник. И так же хорошо управляешься словами, как и мечом.
        Мимолетная улыбка тронула губы мужчины, но собеседник ничего не ответил.
        Тогда Эллери задумчиво продолжила:
        - Старая легенда гласит, что тот, кто узнает истинное имя человека, обретет власть над ним. Ты поэтому так не хочешь, чтобы оно стало мне известно, да?
        Наемник наконец-то усмехнулся по-доброму.
        - Надеюсь, это никогда не произойдет. В противном случае это будет значить, что вы, миледи, забрались в мою жизнь куда глубже, чем мне того хотелось, - мужчина не отказал себе в маленьком удовольствии немного подразнить собеседницу.
        Эллери позволила себе крошечную улыбку - а затем без промедления вновь ринулась в бой, надеясь добиться хотя бы толики правды.
        - А где ты жил прежде? Где твой дом?
        След улыбки моментально покинул его лицо. Мужчина долго молчал, отвернувшись от девушки. А когда ответил, голос его звучал глухо.
        - У меня его нет.
        - Так не бывает, - уверенно возразила Эллери.
        - Как видишь, очень даже, - он развернулся к ней, и в глазах своего спутника она увидела отблески багрового пламени заката. А еще - печаль, так не вязавшуюся с бравым голосом.
        - Но ведь он когда-то был? Что же произошло?
        - Меня его лишили, - Бродяга мгновение раздумывал перед ответом, словно нехотя решаясь на откровенность. - После смерти отца мы с матерью лишились всего.
        - Как это случилось? Его забрала чума? - тихо произнесла девушка, от души сочувствуя, но не в силах выразить это чувство так, чтобы не ранить гордость собеседника.
        - Нет, это было задолго до чумы, - мужчина мотнул головой. - Его убили, желая прибрать к рукам все, что он имел. Нам была уготована подобная участь, но, к счастью, в окружении отца нашлись люди, верные ему до последнего вдоха, которые и помогли бежать.
        - Я сразу почувствовала в тебе благородство крови, - спустя паузу призналась Эллери.
        - Да вот только эта самая кровь бесполезна, когда хочется есть и спать, - наемник зло усмехнулся. - Мать сумела повторно выйти замуж - чтобы дать мне пищу и кров над головой. Так в моей жизни появился первый отчим.
        - Он был не последним?
        - Увы, но нет. Ее нового супруга забрала болезнь, долгая и выматывающая. После чего нам вновь пришлось менять место - тогда-то мать и нашла того, кто готов был принять ее с двумя детьми. И даже не просто принять… - загадочно добавил он, но что-то в выражении его лица остерегло девушку от дальнейших расспросов. - Мать очень боялась, что враги отца нас все-таки отыщут, но, как показало время, добившись столь желанной власти, они успокоились.
        - И что с ними теперь?
        - Наверное, преспокойно живут, наслаждаясь плодами своего предательства.
        Голос наемника был на удивление равнодушен - словно он говорил вовсе не о людях, погубивших его семью.
        - И тебе никогда не приходили мысли о мести? - не поверила принцесса.
        Мужчина рвано вздохнул, запуская ладонь в волосы.
        - Я бы соврал, если ответил, что нет. Но эти мысли никогда не задерживались в моей голове так долго, чтобы стать чем-то большим, нежели нелепыми фантазиями неопытного мальчишки. А затем… меня стали волновать совсем другие вещи, нежели иллюзорная возможность мести.
        Эллери не стала спорить, но в душе девушки зрел протест: неужели так просто можно было простить кого-то? На месте мужчины она бы боролась до последней капли крови, стремясь если не вернуть украденное, то хотя бы просто отмщения ради.
        Возможно, какая-то из этих мыслей все же мелькнула у нее на лице - иначе с чего это Бродяга, искоса взглянув на собеседницу, вдруг криво усмехнулся:
        - Наверное, ты права, и я слишком неблагодарный сын, раз за все годы не попробовал вернуться на родину и попытаться отомстить. И где-то на небесах мой отец, глядя сверху, шлет проклятия своему безразличному ко всему отпрыску.
        Она качнула головой:
        - Я думаю, что твой отец в любом случае гордился бы тобой. Хотя… мой собственный родитель яркий пример того, какое разочарование может принести ребенок.
        - Неужели на твою руку не нашлось претендентов, которые бы не вызывали у тебя столь сильного отвращения? - он впервые коснулся темы ее ненавистного замужества.
        - Увы, но нет.
        - Едва ли ты можешь жаловаться на недостаток поклонников, - скептически предположил мужчина.
        - Даже если так, в том заслуга исключительно моего происхождения, а вовсе не моей внешности или других достоинств, - с легкой гримасой проговорила принцесса.
        - Ты не считаешь себя красавицей? - недоверчиво прищурился собеседник.
        - С моим приданым я могла родиться даже уродиной, и все равно вереница женихов не оскудела бы, - равнодушно пожала плечами девушка. - Так что природа напрасно потратила на меня силы.
        Он не сдержал улыбки. Заметив это, принцесса с подозрением спросила:
        - Ты надо мной смеешься?
        - Не над тобой, - мужчина поспешил успокоить возмущенную Эллери, но в уголках губ ей по-прежнему чудилась насмешка.
        Она надулась:
        - Может, тебе и представляются несерьезными мои чувства, не спорю. Ты-то сам, наверное, всегда был таким, как сейчас. Наверняка рассудительность родилась вперед тебя! - беззлобно поддела она его.
        Синие глаза заволокла темная пелена непрошенных воспоминаний.
        - Ты бы немало удивилась, - медленно начал наемник. - Если бы знала, сколько глупостей в свое время я натворил. И сколько всего не успел натворить - благо, вмешалось провидение, не позволив совершить главную ошибку.
        - Ты тоже сбегал из дома из-за любви? - наугад предположила она, целясь пальцем в небо.
        Он взглянул на нее и холодно улыбнулся - девушка в очередной раз опомнилась, вспомнив, что он куда старше, чем она.
        - Почти, - однако его ответ стал неожиданностью.
        - Тебе не позволили этого сделать? - неуверенно предположила она, ощущая, словно ступает на хрупкий лед. Невозможно было предугадать, когда порыв неожиданного откровения оставит собеседника.
        Он с задумчивой неохотой качнул головой.
        - Я ведь не один хотел сбежать, нет. Мы планировали этот побег вдвоем - я и моя возлюбленная, - на последнем слове его голос дрогнул. - Но в наши планы вмешалась чума.
        При этом слове по телу девушки прошла дрожь.
        - Она погибла? - тихо произнесла Эллери, сомневаясь, не пересекла ли она границу дозволенного этим вопросом.
        - Нет, - прозвучал краткий ответ. - Но последствия болезни, обрушившиеся на страну, заставили меня на все взглянуть иначе.
        - Что же произошло?
        - Я осознал, что не имею права вмешиваться в ее судьбу, заставлять отказываться от уготованного ей будущего в пользу неизвестности, - жестко проговорил он, плотно сжимая губы. Точеные черты лица заострились, и в этом теплом, томном вечере он выглядел таким далеким, таким отчужденным, что девушке почудилось, словно от него отчетливо веет холодом.
        - Но ведь это был ее собственный выбор, - осторожно возразила Эллери, подавляя безотчетное желание отодвинуться от сидящего рядом наемника.
        - Она была такой невинной, такой светлой и чистой. Едва ли она отдавала себе в том отчет, однако ее чувство было лишь увлечением, симпатией - но никак не любовью.
        От слов мужчины на принцессу снизошло уныние. Она представила себе такого далекого теперь Майина и подумала - а вдруг он принял решение за них двоих так же, как когда-то это сделал Бродяга?
        - А что, если Майин тоже так думает? - Эллери все-таки решила поделиться частью своей боли с собеседником. - Но зачем тогда он уверял, клялся в любви, зачем заставил себе поверить?
        - Это значит, что он просто недостаточно любил тебя, - зазвучавший голос мужчины был пронизан прохладой подобно той, что медленно наползала на них с воды. - Если бы силы его любви было достаточно, он бы никогда не позволил тебе сделать такой выбор, отказаться от уготованного отцом будущего, от супруга, который будет ровней и который сможет обеспечить достойное тебя будущее.
        - Это не любовь! - яростно вскинула голову девушка. На глазах сверкали непролитые слезы, но голос звучал жестко и твердо: - Это дурацкое суждение, в которое что Ниньи, что, оказалось, и ты так свято верите! А я не верю, я отрицаю его!
        - Все люди любят по-разному. И от того, что ты в него не веришь, оно никуда не исчезнет, - он равнодушно пожал плечами. - Это просто еще одна сторона любви.
        - Хорошо, пусть будет по-твоему! Но тогда это какая-то неправильная сторона любви.
        - А что же, по-твоему, любовь? - закипая, прищурился он, наконец-то переставая походить на глыбу бесчувственного камня.
        Этот разговор, столь небрежно начатый, разгорался темным пламенем, откликаясь в душе каждого ворохом воспоминаний.
        - Любовь - это не когда отходишь в сторону, едва на пути чувств возникли препятствия, - с жаром начала девушка. - А когда идешь наперекор своему происхождению, религии, ожиданиям близких. Если бы он любил так, как должен, он никогда меня бы не предал. Не отступился, не отпустил. Он должен был пойти против всех, против правил, законов, угроз и запретов ради того, чтобы быть вместе. Перейти землю и переплыть море, пойти на все, что угодно, ради этого чувства. Вот что я понимаю под любовью, - закончила она.
        - Как, оказывается, сложно быть твоим возлюбленным, - в синих глазах мелькнула слабая усмешка, но полные губы изогнулись с едва уловимой печалью.
        - Ты считаешь, что я хочу невозможного? - дрогнувшим голосом задала вопрос принцесса. - Неужели то, чего я хочу, так невероятно и сложно? Неужели только для меня одной это представляется очевидным и единственно верным?
        - Нет, ты неодинока в этом желании, - медленно проговорил он. - Я знал девушку, которой были по душе твои убеждения.
        - И что сталось с ней? - нетерпеливо произнесла Эллери. - Она сумела найти своего избранника? Того, кто бы разделил ее взгляды?
        - Нет, - кратко ответил мужчина, хмуря брови. - Ее возлюбленный придерживался другой точки зрения.
        - Ты ведь сейчас говоришь о себе? - прозрение настигло ее внезапно. - И о своей любимой?
        - Не называй ее так, - резко оборвал собеседник. - В моем сердце больше нет того огня. Теперь она всего лишь часть прошлого.
        - А что до нее? - тихо прошептала девушка, но мужчина ее все же услышал. - Если она по-прежнему любит, страдает и помнит?
        - Я знаю, что она сейчас счастлива в браке. Счастлива и любима.
        Повисла тишина. Бродяга бездумно смотрел на горизонт, а Эллери продолжала размышлять. Был ли поступок мужчины оправдан? Простила ли та девушка его, действительно ли сумела позабыть свои чувства и полюбить того, кто стал ей супругом? Могла бы она сама, Эллери, в подобной ситуации примириться с решением любимого человека, простить и принять его уход? Или, может, Бродяга просто ушел, не сказав ни слова своей возлюбленной, и она до сих пор томится в неведении, что же произошло с ее избранником, жив ли он…
        Мысли девушки плавно перетекли в иное направление. Не случится ли так, что ее собственная судьба в действительности послужит повторением судьбы несчастной девушки? Что, если ей так и не суждено будет узнать разгадку исчезновения Майина?
        Принять решение оказалось на удивление легко, а вот озвучить его - куда сложнее.
        На то, чтобы набраться решимости, Эллери понадобилось почти два дня. Наконец, на исходе второго дня она улучила подходящий, по ее мнению, момент и подошла к Бродяге.
        - Мне нужно встретиться с Майином, - безо всяких предисловий произнесла девушка, опуская глаза. Встречаться взглядом с наемником она боялась.
        Повисшее молчание было тяжелее сотни ругательств.
        - И где теперь ты намерена его искать? - обманчивое спокойствие голоса не смогло ее провести.
        - Я надеялась, что дядя поможет мне в поисках, но… - она проглотила продолжение фразы, вместо этого как можно твердо произнеся: - мне нужно попасть в столицу Намении. Уверена, Майин будет там.
        - Все так просто? - в голосе собеседника откровенно звучала насмешка, но принцесса ее проигнорировала, продолжив:
        - Мне нужно в Намению. Туда всего несколько дней пути, если сократить расстояние и проехать через Арку Веши, - она начала суетливо объяснять дорогу, как вдруг лицо наемника внезапно окаменело, губы сжались.
        - Я знаю, где это.
        - Ты можешь сопроводить меня туда? - робко обрадовалась принцесса.
        - Нет.
        Короткий ответ прозвучал подобно удару хлыста.
        - Почему?
        - Куда угодно, но только не туда.
        - Я осыплю тебя золотом… - с жаром начала Эллери, но была грубо прервана:
        - Никакого количества злата не хватит, чтобы заставить меня передумать. Кроме того, разве миледи до сих пор не заметила, что все ее вещи остались в спешно покинутом замке любимого дяди? И что сейчас у принцессы за душой нет ни гроша? - едко усмехнулся мужчина с неприятной ухмылкой.
        - Перестань, - ледяным тоном, который порой так пригождался во дворце, она осадила Бродягу. - Не забывайся, с кем ты говоришь.
        - Да, действительно, как я мог забыть, - он обжег ее яростным взглядом. - Я всего лишь наемный слуга, вы ведь это хотели мне напомнить, принцесса?
        Мужчина ушел, оставив Эллери в растрепанных чувствах.
        Как бы не было тяжело это признать, но, наверное, Бродяга был прав, и она на самом деле перешла черту. Как же сложно было отказаться от привычки повелевать! Все это время королевская дочь старательно сдерживала себя, но сейчас, когда эмоции взяли верх над разумом, запреты перестали действовать.
        Наконец, почувствовав, что больше не в силах сдерживать подступающее раскаяние, Эллери отправилась на поиски своего спутника.
        Долго искать не пришлось - Бродяга сидел на излюбленном месте, привычно глядя на закат. Широкая мужская спина темнела на фоне залитого багрянцем озера, в вечернем воздухе был разлит сладкий аромат цветущих трав.
        Остановившись чуть поодаль, королевская дочь помедлила, ожидая, что тот, чье одиночество она потревожила, обернется или заговорит. Но он продолжал смотреть вдаль, словно не замечая ее присутствия.
        - Прости меня, - наконец решившись, проговорила она. - Мне не следовало быть такой грубой с тобой. Особенно после всего, что ты сделал.
        Бродяга продолжал молчать, даже не повернув головы.
        Она набрала дыхания, опускаясь рядом с ним и начиная свою речь:
        - Просто ты единственный человек, который может мне помочь. Не знаю, почему, но я доверяю тебе. Как доверилась и Ниньи, отпустив меня вместе с тобой, впервые в жизни доверив кому-то другому! Неужели все это было напрасно, неужели все, через что нам довелось пройти, совсем ничего не значит?
        Наконец, мужчина повернулся и поднял на нее уставший взгляд.
        - Хорошо. Я помогу. Но это будет последним, что я сделаю для тебя, - нашим дорогам пора расходиться. Я и так за последние несколько недель совершил больше глупостей, чем за все прошедшее десятилетие.
        - Спасибо! - от облегчения она не сдержалась и на краткий миг прильнула к плечу мужчины в безотчетном порыве радости.
        Натолкнувшись на изумленный взгляд, в котором боролись недоверие и ярость, она вдруг опомнилась и резко отстранилась.
        - Прости, - через время снова проговорила она. - У меня сегодня прямо день извинений, - Эллери даже негромко рассмеялась, осознав, что, в самом деле, за прошедший день произнесла это слово не единожды.
        - Просто я уже и не мечтала о твоем согласии, - призналась она спустя несколько мгновений тишины.
        - И, между прочим, небезосновательно, - беззлобно проворчал наемник. - Мне следовало отправить тебя к отцу еще после нашей первой неудачи.
        - Ах так, значит? - подхватила его тон принцесса, расплываясь в улыбке. - Значит, ты мечтаешь увидеть меня выданной замуж за дряхлого сморщенного старика? Учти, в этом случае я буду регулярно являться тебе во сне и жаловаться на свою несчастную судьбу.
        - Нет, об этом я точно не смел мечтать, когда озвучивал свое предложение, - засмеялся он.
        - А о чем ты мечтаешь? - ухватившись за его ответ, вдруг спросила принцесса, меняя тон. - По-настоящему?
        Собеседник враз посерьезнел, искоса взглянул на девушку, вздохнул - она приготовилась услышать очередной отказ - как вдруг начал говорить тихим голосом:
        - Говорят, что где-то за горами расстилается Розовое море. Волны его багряного оттенка - потому и названо оно столь странно. Легенда гласит, что так было не всегда и когда-то давно море было обычным. И возвышался над ним город - такой красоты, какой прежде не видывал мир. Непростые люди жили в нем, их лик был прекрасен и светел, далеко за границы земель шла слава об их красоте и могуществе. Но не только этим славился тот народ - мужчины этой страны могли оборачиваться в сильных и дивных существ, могущих парить в небесах подобно птицам, но куда сильнее, больше, прекраснее - в драконов. Не каждый мог похвастаться этим даром, но те, кого отметила своей печатью длань Крылатой Богини, ценили и любили свои крылья больше всего на свете.
        Эллери слушала неторопливо звучащую речь, затаив дыхание. С подобным ощущением в детстве она внимала сказкам старой няньки, отчаянно желая, чтобы то, что в них рассказывалось, было правдой.
        - Правил той страной мудрый и честный король. Народ искренне любил его, все ладилось и спорилось в его землях, мир и процветание царили там. И от всего этого зависть обуяла королей соседних государств, такая злость затопила их сердца, что не погнушались они подлым обманом и предательством пленить короля, вырезать сердце короля и бросить в море, - мужчина остановился, переводя дух.
        Принцесса украдкой смотрела на рассказчика, надеясь, что он этого не замечает.
        Когда он сидел вот так, опершись руками на колени, глядя куда-то далеко вперед, словно видя свою загадочную страну и не замечая, как ветер небрежно играет с короткими прядями темных волос, каким далеким он казался!
        И каким одиноким.
        - И что случилось потом? - Эллери не выдержала первой.
        - Вспенились волны, окрасившись в цвет королевской крови, взметнулись воды, закрыв собой горизонт. А когда море схлынуло, не было больше той прекрасной страны. И остались только легенды, что где-то посреди соленых морских вод по-прежнему живет чудесный народ людей-драконов.
        Он замолчал, рассеянным движением пересыпая горсть песка из ладони в ладонь.
        - И ты мечтаешь там побывать? - осторожно предположила принцесса, боясь неосторожно нарушить очарование момента.
        - Нет. Я просто хочу, чтобы это место существовало, - и, не дав девушке опомниться, мужчина проговорил, начиная подниматься и отряхивая руки от песка: - Пора спать.
        Эллери неохотно повиновалась, но всю дорогу, пока она шла за ним, задумчиво размышляла - кто же он? Кем на самом деле является этот человек, который под маской сурового воина может вынашивать подобные мечты? Ему скорее пристало быть поэтом, нежели заостренной сталью проливать чужую кровь.
        По мере приближения к дому шаг принцессы становился все медленней. На пороге мужчина обернулся и вопрошающе взглянул на спутницу.
        - Мне нужна еще минута, - стараясь выглядеть беззаботной, пояснила она. - Я скоро зайду.
        Дверь захлопнулась, оставляя девушку наедине с опускающейся на мир ночью. В последнюю неделю она стала нелюбимым временем суток для Эллери.
        Всему виной служили сны - темные, мутные, неразличимые, полные тревоги и какого-то суеверного страха. Бродяге она ничего не говорила, но он и сам подмечал неладное, когда принцесса то и дело вскрикивала во сне. Вопросов он не задавал, а она сама, в свою очередь, взглядом предостерегала его от любых попыток это сделать, когда утром поднималась с темными кругами под глазами.
        Мужчине и без того хватало забот. Рука по-прежнему его беспокоила, порой Эллери украдкой замечала, как он с гримасой боли разминал плечо. Но добиться правды о его состоянии, конечно, было невозможно.
        Впрочем, это уже не имело значения - следующим утром стало ясно, что Бродяга счел себя вполне окрепшим, чтобы вскоре вновь пуститься в путь.
        Когда поутру, проснувшись, Эллери вышла из дома, первое, что бросилось ей в глаза, - конь, рядом с которым стоял Бродяга. Дождавшись ее приближения, мужчина похлопал животное по крупу.
        - Хороший конь, - скупая похвала наемника свидетельствовала о многом.
        Эллери пояснила:
        - Он из отцовской конюшни.
        - Но нам надо будет от него избавиться, - без сожаления проговорил мужчина.
        Она согласно кивнула и не удержалась от вопроса, хотя все было ясно без слов:
        - Когда мы выдвигаемся?
        - Завтра, - не дожидаясь ее реакции, он развернулся и направился к дому.
        Эллери осталась стоять на месте, борясь с отчаянным желанием догнать Бродягу, упросить отложить отъезд еще хотя бы на пару дней. Хотя… Что может изменить эта отсрочка? Наверное, в этом нелепом желании было виновато безотчетное чувство тревоги, поселившееся с недавних пор. Эллери пыталась оправдать его предстоящей встречей с Майином, но что-то в глубине души подсказывало: юноша здесь не при чем.
        Девушка покачала головой, словно стремясь выбросить из нее все ненужные мысли, и отправилась в дом вслед за мужчиной.
        Следующие несколько дней она не раз вспоминала последние часы, проведенные в этом затерянном посреди леса островке спокойствия и умиротворения. Прощаться оказалось настолько сложно, что Эллери всерьез подумывала прямо там же обратиться к наемнику с предложением выкупить у него этот дом за любые деньги. Однако воплотить свое намерение в жизнь ей помешала неизвестно откуда появившаяся уверенность, что без Бродяги это место потеряет свое очарование.
        Четыре дня почти безостановочного пути - вот цена, которую пришлось заплатить Эллери за свою просьбу отыскать Майина. Краткие передышки в крохотных тавернах, неспокойный сон на жестких постелях - и бесконечная дорога. Коня они оставили еще в самом начале, вместо него остановив свой выбор на крытой повозке. Не слишком по-королевски, но при том не привлекая ненужного сейчас внимания.
        Наемник же, чем ближе они подбирались к конечной точке путешествия, становился все более замкнутым и тревожным - словно внутреннее беспокойство девушки передалось и ему. А, может, роль играли здешние земли - Эллери ощущала его настороженность и постоянное напряжение, не отпускавшее, казалось, ни днем, ни ночью. Словно наемник знал о какой-то опасности, ей неведомой, которая подстерегала их на пути.
        Но все неловкие попытки принцессы вытянуть из него правду разбивались о нерушимую скалу молчания.
        Еще раньше они условились по прибытии в столицу Намении остановиться где-нибудь на краю города и ждать, пока Бродяге не удастся собрать какие-либо сведения. А она - правда, с этим пунктом принцесса согласилась далеко не сразу - будет смиренно его ждать, сидя в таверне и никуда не высовываясь.
        Принцесса ощутила страшное облегчение, и, одновременно, глухой отголосок необъяснимой тоски, когда они, наконец, вошли в небольшую комнату с низким потолком, которая обещала стать ее пристанищем на все время пребывания здесь.
        - Я непременно возмещу тебе все расходы, - тихо проговорила она, вспоминая, сколько раз за их путешествие ему приходилось доставать кошель с золотом. - Когда все закончится.
        - Господи, да я уже сам готов приплатить кому-нибудь, только бы ты скорее оказалась дома!
        Завидев оторопелое выражение ее лица, он вздохнул:
        - То была просто шутка. - Предвосхищая ее негодование, быстро добавил: - Прости.
        Обиженно фыркнув, девушка отвернулась, стараясь не подать вида, как ее задели эти слова. Значит, он мечтает поскорее от нее отделаться?
        Эта нелепая обида продлилась недолго. Достаточно было на долгие четыре дня оказаться предоставленной самой себе - и любые шутки Бродяги уже представлялись самым желанным комплиментом. Она его почти не видела - мужчина уходил рано утром, возвращался на исходе дня и почти ничего ей не рассказывал.
        Наверное, любая другая девушка на ее месте уже отчаялась бы и поняла тщетность попыток отыскать в многолюдном городе знакомого юношу, но Эллери храбрилась до последнего, отчаянно не желая признавать поражение.
        И эта храбрость воздалась сторицей, когда на пятый день усталый и какой-то весь недовольный наемник сухо сообщил, что он нашел Майина.
        - Ты видел его? Тебе удалось передать мою записку? - в первый момент даже не поверила принцесса.
        Он сдержанно кивнул, но в этом жесте девушке все равно почудилось недовольство.
        - И что он ответил? - нетерпение Эллери достигло пика, в то время как Бродяга, казалось, совсем не замечал этого и нарочно тянул время.
        - Он не передал ответной записки. Но просил передать на словах, что будет ждать тебя завтра в полдень в таверне Дикий Вереск, - наконец, со вздохом произнес мужчина.
        - Ждать меня? - переспросила девушка, нахмурившись. Опять назначенная встреча где-то на краю мира - неужели он вновь решится на обман?
        Точно прочитав ее мысли, наемник добавил:
        - На сей раз все точно состоится. Парнишка был настроен решительно, да и я… - добавил он с нехорошей ухмылкой: - был убедителен.
        Настроение Бродяги было столь отчетливо хмурым, что, казалось, от него исходят вполне осязаемые волны недовольства. Эллери старалась их игнорировать, сосредоточившись на предстоящем свидании. Что ожидала девушка от нее, сложно было сказать. В сердце принцессы было столько разных чувств, что она сама уже не могла разобрать, какое из них заставляет ее так настойчиво искать этой встречи с Майином.
        Следующее утро выдалось прохладным и серым - давно проснувшийся город жил своей обыденной жизнью, с привычным шумом, запахами, звуками, и не знал, как сильно сжимается сердце в груди Эллери, вышагивающей рядом с наемником. В обычное время она бы с любопытством оглядывалась вокруг, стараясь запомнить новое для себя место, - но только не сейчас. Волнение заставляло путаться в шагах и туманило мысли.
        Бродяга, как и принцесса, не был настроен на разговоры. В молчании проводив девушку до большой таверны с приметной вывеской, он довел ее до второго этажа и остановился, пропуская вперед.
        И вот, наконец, заветная дверь комнаты предстала перед ней.
        Плотнее запахнувшись в плащ - так, чтобы не выглядывал ни единый кусок потрепанного платья, пережившего столь многое, она шагнула внутрь.
        Майин уже ждал ее. Заложив руки за спиной, он стоял у узкого зарешеченного окна, глядя во внутренний двор, по-прежнему одетый с иголочки, такой яркий и лощеный, что на его фоне она невыносимо остро ощутила себя замарашкой.
        - Ну, хоть сегодня ты пришел, - гоня прочь это постыдное чувство, Эллери начала прямо с порога, не тратя времени на приветствие.
        Резко обернувшись, юноша вперил в нее уставший взгляд и вдруг медленно произнес невпопад:
        - Ты все так же прекрасна…
        Нет, не так она представляла себе эту встречу!
        - Удивительно слышать от тебя такие слова, - холодно проговорила королевская дочь своему возлюбленному, проходя в комнату. - После того, как мне пришлось проехать половину страны, чтобы тебя отыскать.
        По лицу собеседника заходили желваки, ладони сжались в кулаки от непривычно сухого тона.
        Не выдержав, он стремительно преодолел разделяющее их расстояние и схватил Эллери за руку. Внезапное прикосновение его влажных пальцев заставило ее отшатнуться, но юноша ее не отпустил.
        - Я так мечтал это сделать. Правда, в тех мечтах я брал тебя за руку, когда ты уже стала моей супругой…
        - Так почему ты не пришел? - она подняла на него глаза и, наконец, задала вопрос, мучивший ее так долго.
        - Твой отец.
        - Что? - она решила, что ослышалась.
        - Вмешался твой отец, - просто ответил он. - Меня предупредили, что если я решусь на этот шаг, он станет последним в моей жизни. И ради твоей безопасности в том числе, мне стоит как можно скорее вернуться домой и больше не помышлять ни о чем, связанном с тобой.
        - И ты так просто отказался от меня? - лицо девушки исказила обида. - Не попытался найти, связаться, что-то придумать?
        - Моя госпожа, что тут можно было придумать? - он смотрел на нее умоляющим взглядом, пытаясь встретить в ее глазах понимание.
        - Ты знаешь, на что я пошла ради сегодняшней встречи с тобой? Что мне пришлось пережить? Сперва чуть не утонуть в болоте, только чтобы оказаться в пустынной церкви, потом - заточение в башне, погоня, преследование, лес… - она перевела дух, умолчав о наличие рядом надежного спутника.
        Глаза собеседника наполнялись ужасом по мере перечисления.
        - Я боялась, что ты мог пострадать, не знала, жив ли, так хотела тебя найти… И все ради чего?
        - Я должен на коленях умолять тебя о прощении, - тихо заговорил он, отпуская ее руку и отступая назад. - Но понимаю, что этого будет недостаточно, чтобы заслужить его.
        Повисшее молчание послужило красноречивым ответом.
        - Скажи, есть ли что-нибудь, что я могу сделать? - он с отчаянием воззвал к той части сердца принцессы, в которой, возможно, еще теплился огонек былого к нему чувства. - Как мне исправить всю ту боль, что ты пережила по моей вине?
        Эллери промолчала, пытаясь отыскать в своей душе ответ на этот вопрос. Прощение он заслужит - когда-нибудь. А вот большее… Королевская дочь пыталась и не могла найти в себе прежнего восторга, что захлестывал ее разум от одного только присутствия возлюбленного. Его лицо и светлые кудри больше не притягивали взор, не манили коснуться рукой, а нежный голос не вызывал в душе ничего.
        - Знаешь, когда я узнал, что ты здесь… - в ее размышления проник его задумчивый голос. - Я вообразил себе, что вот он, шанс, - быть вместе, вне досягаемости твоего отца. Знаю, это было глупо…
        - Не продолжай, этого достаточно, - оборвала она его сбивчивую речь, не желая продлевать зашедшее в тупик тягостное объяснение. - Прощай, Майин.
        Юноша остался стоять позади - растерянный и несчастный, но эта картина не отозвалась в сердце девушки ни каплей жалости.
        Улица встретила ее внимательным взглядом наемника. Он стоял к ней боком, привычно закутавшись в плащ с ярким пятном рыжего меха на широких плечах и хмуря брови.
        Эллери внезапно подумала, что в последнее время он слишком часто хмурится.
        - Как прошла встреча?
        Она молча шла рядом, приноравливаясь к широкому шагу мужчины, и раздумывала над ответом.
        - Что ж… По крайней мере, я сделала все, что было в моих силах, - девушка нашла в себе силы улыбнуться в ответ. - И в старости, лет через двадцать, меня не будет мучить совесть по поводу упущенного шанса на счастье.
        Они как раз пересекали узкий безлюдный проулок, когда он чуть усмехнулся:
        - Полагаю, то был упрек в мою сторону?
        Ответить она не успела.
        Бродяга резко обернулся, словно завидев какое-то движение сбоку, девушка хотела последовать его примеру, но в этот момент плотная пелена ткани закрыла ей обзор. Принцесса попыталась закричать, стянуть с головы наброшенный мешок, но оставшийся незамеченным нападавший не дал ей этого сделать. Сильная рука зажала ей рот, вторая больно скрутила тонкие девичьи запястья за спиной. От боли, неожиданности, унижения хотелось плакать.
        Королевская дочь слышала шум борьбы, свидетельствующие, что ее спутник продолжает сопротивляться, но после внезапно раздавшегося звука глухого удара наступила звенящая тишина, от которой сердце пленницы сжалось в страхе.
        - Ты что натворил? Он нужен нам живым! - закричал кто-то со стороны.
        Голос в отдалении начал путано оправдываться, послышался приближающийся шум скрипучих рессор, и перепуганная Эллери решила, что сейчас самое время для потери сознания. Нет, терять его на самом деле она точно не собиралась, достаточно было просто оставить попытки сопротивления и обмякнуть в чужих руках. Сдавленные ругательства державшего ее мужчины подтвердили успех ее маленького обмана.
        Смятенное сознание сумело выхватить отрывок разговора звучащих в отдалении низких мужских голосов:
        - А с девкой что делать?
        - Бросим ее в карету, на месте разберемся.
        Ничего не было видно, поэтому принцесса ориентировалась только по звукам. Ее куда-то поволокли, ноги больно проехались по твердой земле, затем послышался скрип открываемой дверки кареты - и девушка полетела навстречу твердому деревянному дну.
        Вот сейчас она не смогла сдержать полный боли стон.
        Но ее похитители никак на него не отреагировали, занятые, по всей видимостью, бесчувственным телом Бродяги.
        Раздался еще один скрип, с кряхтеньем мужчины затолкали внутрь что-то тяжелое, судя по их ругательствам, но класть тело наемника, как предположила затаившая дыхание Эллери, рядом с ней не стали, уложив или усадив его на скамью.
        Всего через несколько секунд звуки исчезли, и экипаж медленно начал движение.
        Плотная ткань мешка не оставляла возможности что-либо увидеть. Твердое днище кареты остро ощущалось на каждой кочке, каждой ухабине. Боль звенела во всем теле, на глаза наворачивались слезы, и девушке пришлось даже закусить губу, чтобы не издать новый стон.
        Куда их везут, как далеко и с какой целью - эти вопросы настойчиво пробивались сквозь боль и потрясение, занимая мысли принцессы. Она судорожно пыталась найти объяснение произошедшему, понять, чего ждать от похитителей.
        Спустя несколько мгновений раздумий Эллери посетило одно крайне неприятное открытие, заставившее девушку сжать зубы: похитители точно не являлись слугами отца. И какая задача перед ними не стояла, целью их была вовсе не принцесса.
        Глава шестая. Тайны родственных уз
        Первым признаком начала конца станут сновидения, темные, страшные образы, пока неразличимые в сером тумане спящего сознания. Где бы не находился путник и сколь много миль не отделяло бы его от Седой Долины, первые нити утекающей жизни протянутся сквозь расстояние, питая и насыщая черное чрево трясины. В сердце которой, точно зреющий плод, неизбежно наливается силой Зло.
        И когда силы этой станет ему достаточно, оно медленно выберется наружу, прямо из смердящих недр болот, под своды набухшего серостью неба, - и сделает свой первый вдох. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        С трудом приподнявшись на онемевших от неудобного положения руках, принцесса со стоном стащила с головы пыльный мешок. Свет, идущий снаружи, - даже такой тусклый - в первые секунды ослепил ее. Часто моргая, Эллери приняла сидячее положение, с силой растирая ноющие запястья. Наконец, когда глаза привыкли к серому свету, льющемуся из узких окошек, она разглядела тело наемника, безвольно распростертое на жестком сидении.
        Сердце пропустило удар.
        Она стремительно привстала на колени, забывая про боль и потрясение, ведомая таким всеобъемлющим страхом, равного которому не испытывала прежде.
        Глаза мужчины были закрыты, но грудная клетка едва заметно вздымалась и опадала, свидетельствуя, что он жив. Принцесса вознесла короткую молитву небу и принялась осторожно осматривать воина, пытаясь понять, не ранен ли он. Когда-то давно подобное занятие заставило бы ее покраснеть, но сейчас Эллери ощущала одно лишь облегчение.
        По окончании осмотра удалось отыскать причину его бессознательного состояния - Бродягу ударили по голове. Принцесса коснулась огромной шишки, набухшей на затылке мужчины, и отдернула руку, боясь причинить лишнюю боль.
        С трудом расстегнув фибулу у горла воина, она стянула собравшийся комом плащ, распрямляя его и укрывая неподвижное тело.
        Вновь ей вспомнилось недавнее прошлое, когда пришлось оказывать помощь Бродяге прямо посреди глухого леса. Ситуация снова повторилась, только на этот раз у девушки под рукой не оказалось ничего, что могло бы помочь.
        Определенно, наемник был прав, сказав когда-то, что не стоило ему с ней вообще связываться.
        Карета все набирала скорость, каждый ухаб, кочка или очередной поворот представлял угрозу для бесчувственного тела мужчины, поэтому Эллери устроилась на жестком сиденье, уложив голову воина на свои колени. Против воли руки девушки так и норовили коснуться этой приятной тяжести, не раз и не два она ловила себя на том, что безотчетно касается гладких скул, твердого подбородка с едва уловимым на ощупь покалыванием пробивающейся щетины.
        Казалось бы, после такой долгожданной встречи с бывшим возлюбленным в мыслях принцессы хоть немного, но должен был присутствовать образ Майина. Однако все, о чем могла думать Эллери, - это лежащий мужчина и уготовленная ему участь. Даже ее собственная судьба отошла на задний план, ведь знатное происхождение должно было послужить самой лучшей гарантией. Если, конечно, удастся убедить в нем напавших на них мужчин.
        Всякий раз, когда карета замедляла ход, королевская дочь сжималась от страха: а вдруг они добрались до места назначения, вдруг сейчас похитители заберут у нее Бродягу, - или же, наоборот, придут, чтобы довести до конца начатое?
        Тревога, змеиным клубком опутавшая сердце девушки, не позволяла заснуть. Поэтому момент, когда Бродяга начал приходить в себя, она не пропустила. Эллери поначалу даже решила, что ей почудилось, как он слабо заворочался под ее руками, но раздавшийся затем хриплый стон развенчал все сомнения.
        Мужчина медленно открыл глаза, пытаясь осознать, где находится. Рассеянный взгляд пропутешествовал по стенкам кареты, узким окнам и проплывающим за ними серым пейзажам и с заметным трудом сосредоточился на нависшем над ним обрадованном лице принцессы.
        По слегка расширившимся синим глазам стало ясно, что память, вопреки тайным опасениям девушки, его не покинула. Наемник попытался сесть, но Эллери не позволила ему это сделать.
        Наконец, он, морщась, невнятно проговорил:
        - Что за чертовщина происходит?
        Она благоразумно проигнорировала раздавшееся ругательство.
        - Нас похитили. И везут куда-то.
        - Ты на редкость лаконична, - пробормотал Бродяга, все-таки принимая сидячее положение.
        Рукой нащупав шишку на затылке, мужчина поморщился от неприятных ощущений.
        - Что произошло после того, как меня оглушили? Ты в порядке? - он резко, словно только сейчас опомнившись, повернулся к ней. За что тут же и поплатился - судя по мелькнувшей гримасе боли.
        - Пара синяков, ерунда, - девушка попыталась за улыбкой спрятать страх от неприятных воспоминаний. Не столько от своего пленения, сколько при виде его безжизненного тела.
        По внимательному взгляду мужчины она поняла, что сделать это ей не удалось.
        - Сильно испугалась? - тихо произнес он спустя минуту тишины.
        - Больше за тебя, - Эллери отвернулась в сторону, не желая встречаться с ним глазами, стесняясь проявления этой слабости. - Когда на какой-то миг подумала, что ты…
        Договаривать принцесса не стала, вместо этого переводя тему:
        - У тебя есть подозрения, для чего тебя похитили?
        - Меня? - он зацепился за последнее слово, взгляд его, бывший рассеянно-задумчивым, вновь стал цепким и колючим. - Почему ты решила, что цель - это я?
        - Я все-таки королевская дочь, а не какая-то пастушка, - с легкой обидой напомнила она собеседнику. - С твоей стороны напрасно думать, что я не сумею сложить очевидное и сделать выводы.
        Бродяга на секунду опустил глаза, и Эллери этого хватило.
        - Ты знаешь, почему тебя схватили. - Это был далеко не вопрос. - И кому ты понадобился, да еще настолько спешно.
        - Это та причина, по которой я так не хотел соглашаться на это путешествие, - кратко отозвался наемник.
        Она вспомнила его ярое нежелание ехать в эти края.
        - Намения? Здесь живет кто-то из твоих недоброжелателей? Враг?
        Его лицо исказила горькая ухмылка.
        - Если бы, - тихо прошептал мужчина.
        Эллери решила, что если он и сейчас попытается отмолчаться или уйти от ответа, она не выдержит и набросится на него с кулаками, невзирая на все его раны.
        Сколько можно загадок!
        Точно почувствовав ее состояние, наемник набрал в легкие воздуха и принялся говорить:
        - Не Намению я опасался. Все дело в этих землях, в Арке Виши… Много лет я избегал этих мест, не приближался, боясь, что меня заметят, узнают… Что и произошло.
        - Так все же кого ты опасался? - нетерпеливо напомнила она. - Это бывшие земли твоего отца?
        - Нет. Моей сестры, - кратко ответил он. - Вездесущие слуги которой, судя по всему, нас и схватили.
        - Сестры? - недоверчиво переспросила Эллери. - Но для чего?
        - Мы давно не виделись, - теперь настала его очередь быть лаконичным. - Вероятно, она не видела другого выхода, кроме как прибегнуть к подобным чрезвычайным мерам.
        Эллери только покачала головой, не понимая таких родственных отношений. Конечно, ее собственные отношения с братом трудно было назвать близкими, но… Виной всему служили обстоятельства, а отнюдь не желание самой принцессы.
        - Что она сделает с тобой? - осторожно продолжила выяснения девушка. - И со мной?
        - Не волнуйся. Она не причинит тебе зла. А мне и подавно, - и вновь его лицо исказила странная ухмылка, которую принцесса приняла за отзвуки испытываемой боли.
        - Сильно болит? - она тут же озабоченно произнесла, борясь со смехотворным желанием вновь уложить Бродягу к себе на колени.
        - Заживет. На мне все заживает, - кратко обронил наемник, вероятно, все-таки почувствовавший потаенные помыслы девушки. - Или Ваше Высочество хотели бы вновь испробовать на мне свои лекарские таланты? - взгляд мужчины стал заинтересованным, но в глубине его проглядывали смешинки. - А может, не только лекарские, но и кулинарные? Если мои догадки вдруг верны, то я счастлив отсутствию каких-либо ингредиентов для этого.
        Эллери так обрадовалась перемене его настроения, что пропустила мимо ушей усмешку в адрес своих кулинарных способностей. И даже, не выдержав, проказливо хихикнула, закрывая рот ладошкой, словно маленькая девочка.
        Бродяга же продолжал внимательно смотреть на нее, и под изучающим взглядом синих глаз улыбка принцессы медленно растаяла.
        - Что такое? - с небольшим вызовом в голосе, наконец, произнесла она, предчувствуя подвох.
        Но вопреки ожиданиям, он не стал над ней подшучивать, вместо этого опуская взгляд, словно отгораживаясь незримой пеленой каких-то невеселых мыслей. Она остро ощутила эту перемену в его настроении, и, огорчившись, попыталась расшевелить собеседника.
        - Мы можем выпрыгнуть из кареты! - наугад предложила принцесса. - Или попробовать напасть на похитителей, когда они откроют дверцу.
        - Нет нужды, - кратко отозвался он и закрыл глаза.
        - Что ты собираешься делать? - озадачилась она. - Ты даже не планируешь пытаться сбежать? - запоздало догадалась она.
        - Если мне не изменяет память, впереди долгая дорога. Не мешало бы поспать.
        Бродяга не ошибся. Путь и в самом деле оказался не близким, хоть карета и спешила на всех парах, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Случались краткие передышки, когда похитители по одному выводили их наружу - и быстро возвращали обратно, словно боясь потерять хотя бы минуту пути.
        Бесконечная тряска, жесткое сиденье, скудная еда, тусклый свет и отсутствие всякого движения превратили принцессу в столетнюю дряхлую старуху. По крайней мере, именно так ощущала себя Эллери, когда, наконец, карета прибыла в место назначения.
        Незадолго до этого момента принцесса задремала, поэтому ей не пришлось любоваться дворцом издали. Зато теперь, когда их вывели наружу, она с любопытством оглядывала огромное сооружение с переходами и башнями, то взмывающее высоко к небу, то, словно проросшее, уходящее этажами куда-то вниз под землю.
        Нет, дворец ее отца ничем не уступал в богатстве. Это маленькое открытие принесло толику радости - совсем чуть-чуть, но этой малости хватило, чтобы скрыть гримасу боли, которую причинял каждый сделанный после длительного заточения в стенках кареты шаг.
        Эллери с наслаждением ощущала приятную твердость земли под ногами, вдыхала прохладный воздух и старалась делать вид, что эта прогулка, как и все их путешествие, - обычный визит вежливости, а не грубое похищение. И они - долгожданные гости, а отнюдь не пленники.
        Работающие во дворе слуги, конюхи, что стояли возле запряженных экипажей, ожидающих своих хозяев, с любопытством смотрели на маленькую процессию, продвигающуюся к массивному каменному крыльцу, на котором вполне можно было устроить небольшой бал с обязательными танцами в программе.
        Бродяга шел рядом с принцессой, ни словом, ни жестом не показывая, как непросто далась ему эта поездка.
        Дворец встретил их приятным полумраком, ароматами готовящейся еды, сладких духов или цветов - Эллери не разобрала - и тишиной. Это казалось удивительным, но не было слышно привычного шума голосов, топота десятков ног или далекого лая собак.
        Пленников вели широким коридором, стены которого были сплошь увешаны старинными портретами. С них на девушку неодобрительно смотрели мужчины и женщины, облаченные в роскошные мантии, с перьями и шляпками на высоких прическах, с одинаково недовольными выражениями лиц - молодых ли, иль сморщенных. Девушка шла мимо них и гадала - кем же приходилась сестра Бродяги всем этим людям, насколько знатен был ее титул?
        Наконец, где-то вдалеке послышались голоса. Эллери даже обрадовалась их звучанию, ибо передвигаться в сопровождении только звука собственных шагов и шагов своих спутников было удовольствием сомнительным.
        Они остановились перед широкими парадными дверями, за которыми приглушенно звучали десятки голосов. Эллери едва успела осознать, что, по всей видимости, то был тронный зал и сейчас им предстоит встретиться сразу со всеми обитателями дворца, как двери отворились, впуская путников в огромное, наполненное людьми помещение.
        Теперь принцесса находилась чуть позади Бродяги, ощущая на себе скопление чужих взглядов, в то время как ее собственный взор в этот момент был прикован к двум тронам и сидящим на них людях.
        Их остановили на почтительном расстоянии от королевской пары, Бродяга поклонился первым, Эллери, не сразу осознав, что в ее положении она должна поступить так же, спустя мгновение замешательства последовала его примеру.
        В тот же миг молодая женщина в богатых одеяниях, совершенно не по-королевски соскочила с трона и бросилась к ним, забыв про этикет.
        Сестра наемника - королева? И при том такая молодая?
        Но если так, то это означало, что Бродяга…
        Эллери не успела додумать эту шокирующую мысль, как под своды зала взметнулся счастливый женский крик:
        - Сапфо!
        Королева бросилась в объятия брата, спрятав лицо у него на груди. Мужские руки как-то нерешительно, робко легли ей на плечи, словно он так давно никого не обнимал, что уже и забыл, как это правильно делается.
        Эллери, все еще пребывая во власти шока, растерянно наблюдала за этой умилительной картиной, когда движение со стороны привлекло ее внимание.
        Король последовал примеру супруги и тоже покинул трон, правда, сделав это куда менее импульсивно. Впрочем, причиной тому скорее служили прожитые годы - мужчина был седовлас, грузен и двигался с заметным трудом, но взгляд серых глаз был ясен и добр. Создавалось впечатление, что он тоже был рад видеть Бродягу.
        - Ну же, дорогая, ты смущаешь брата, - он добродушно пожурил супругу, остановившись рядом с застывшими в объятиях людьми.
        Она, наконец, отстранилась, и Эллери получила возможность впервые разглядеть сестру наемника как следует.
        Первое, что бросалось в глаза, - это потрясающая красота женщины. Правильные черты лица, каскад светлых волос, спускающихся до тонкой талии, затянутой в тугой плен роскошного платья, демонстрирующего высокое положение своей хозяйки. Широко распахнутые глаза цвета чистого неба, в которых плескалось ничем не замутненное счастье. Королева была искренне рада видеть своего потерянного брата, в этом не было никаких сомнений.
        На фоне ослепительной красоты и свежести супруги возраст короля особенно остро бросался в глаза. Когда-то наверняка густая копна волос поредела, благородные черты лица испещряли морщины времени. Он встал рядом с супругой, тепло глядя на наемника:
        - Здравствуй, Сапфо. Я рад видеть тебя в добром здравии. - С полной нежности усмешкой король произнес в сторону жены: - моя супруга все это время не давала никому покоя, твердила, что тебя нужно отыскать, что ты в беде. Так что теперь, когда ей это удалось, она точно тебя так просто не отпустит.
        В глазах Бродяги мелькнуло и пропало странное чувство, никак не вязавшееся с торжественным моментом воссоединения с семьей. За все время, проведенное с наемником вдвоем, Эллери незаметно научилась различать малейшие нюансы настроения этого мужчины, и сейчас, она готова была поклясться, в его взгляде мелькнула… боль?
        - Благодарю вас, Заир, - голос воина прозвучал как всегда сдержанно и спокойно. - Я счастлив вновь приветствовать вас.
        - Хватит этого обмена приличия, - нетерпеливо произнесла королева, все это время не сводившая сияющих глаз с брата. - Ему необходим отдых и доктор.
        Эллери поразилась тому, как спокойно король воспринял повелительное указание супруги. Ее собственный отец никому бы не спустил с рук подобное отношение к собственной персоне, даже своей жене.
        Во всем облике этой женщины чувствовалась привычка повелевать. Горделивая осанка, царственный поворот головы - Эллери на миг кольнула зависть, а в следующий момент она вспомнила о своем происхождении и уверенно расправила плечи.
        И сделала это как раз вовремя. Ибо взгляд королевы метнулся к застывшей позади Бродяги принцессе. Лазурь небес затянула едва заметная темная пелена - гнева? Удивления? Ревности?
        - Кто ты? - повелительным тоном произнесла она, теперь уже обращаясь к принцессе.
        Эллери приготовилась, было, ответить, но тут внезапно вмешался Бродяга.
        - Она - мое задание.
        Королева непонимающе нахмурилась, ожидая пояснений.
        - Ваше Величество, я - всего лишь наемник, чье призвание - охранять, - устало напомнил мужчина. - И я был нанят для охраны этой юной леди.
        Он не желал представлять ее в соответствие с полным титулом? Что же, наверняка наемник поступил так в первую очередь исходя из того, как будет лучше для нее самой.
        Этим аргументом утешала себя принцесса, но в душе девушки все равно подняло голову и глухо заворчало непонятное чувство обиды.
        После слов брата прекрасное лицо королевы разгладилось, однако легкая тень недоверия из глубин светлых глаз никуда не исчезла.
        И осталась бы Эллери никем не узнанной, если бы в этот момент из толпы придворных не вынырнул грузный господин, все это время с восторгом наблюдавший развернувшееся представление.
        - Ваше Высочество, принцесса Эллери, вы ли это?
        С изумлением приглядевшись, девушка узнала гостившего когда-то в отцовском дворце вельможу, прибывшего в их страну для заключения какого-то торгового соглашения. Тогда, помнится, она даже подарила ему один танец, во время которого мужчина умудрился безбожно оттоптать ей все ноги.
        Натянув слабую улыбку, королевская дочь произнесла, кожей ощущая разочарование наемника, попытка которого скрыть ее происхождение с треском провалилась:
        - Поделитесь секретом, как вам удалось узнать меня в этом наряде? Я до последнего надеялась сохранить инкогнито.
        Вокруг послышался встревоженный шепот, придворные не могли сдержать удивление.
        - Это правда? - седовласый король с изумлением и тревогой повернулся к ней. - Вы - дочь Гидеона?
        В очередной раз Бродяга избавил ее от необходимости отвечать.
        - Это на самом деле так. Я был нанят Ее Высочеством для сопровождения.
        - Вы были вместе? - это недоверчиво подала голос королева. - В таком случае, где ваше сопровождение, багаж, слуги?
        «И почему вы выглядите, точно попрошайка с улицы?» - это продолжение Эллери уже прочла непосредственно во взгляде женщины.
        - Дело было сугубо щекотливым, Ее Высочество путешествовала тайно. И если бы не постороннее вмешательство, нам удалось бы успешно все завершить, - не удержался Бродяга от маленького укора в сторону сестры. По крайней мере, именно так его слова расценила Эллери.
        - Я приношу свои искренние извинения, принцесса, - медленно проговорил король, нахмурившись. - Что по прихоти моей супруги вам пришлось прервать запланированную поездку и испытать немало неприятных впечатлений. Надеюсь, вы позволите нам исправить произведенное впечатление и не откажете в чести стать нашей гостьей.
        Отказаться было нельзя, принцесса прекрасно это понимала. Да и желания такого не было - Эллери чувствовала себя слишком уставшей, грязной и голодной, чтобы добровольно отказаться от горячей пищи и мягкой постели.
        - Я присоединяюсь к словам Его Величества, - это выступила вперед сестра Бродяги. - И приношу свои самые искренние сожаления за недоразумение. Конечно же, слуги, так неподобающе обошедшиеся с вами, будут наказаны.
        Эллери как можно мягче улыбнулась:
        - Благодарю вас. Конечно же, я с удовольствием приму ваше приглашение.
        - Проводите принцессу в гостевые покои, - приказала королева куда-то в сторону и вновь обернулась к Эллери:- Вам подадут все, что вы прикажете.
        Да, определенно, этот день выдался чрезвычайно насыщенным на встречи и события.
        Об этом Эллери размышляла спустя несколько часов, готовясь ко сну, пока молчаливая служанка расчесывала тщательно вымытые волосы принцессы.
        У нее скопилось столько вопросов к Бродяге! Как так вышло, что он не общался с сестрой столько лет, зачем скрывался от нее, почему утаил собственное происхождение и где находятся земли, которые он должен был когда-то унаследовать? То был далеко не полный перечень интересовавших ее вопросов, и принцесса предвкушала завтрашний день, чтобы задать их своему спутнику.
        Однако ее планам не суждено было сбыться.
        Бродяги не было ни на завтраке, ни на послеобеденном приеме, где ее знакомили со всеми важными персонами, он не принимал участие в прогулке по парку и не посетил музыкальный вечер после ужина. Эллери пыталась узнать, что с ним и все ли в порядке, но все слуги, молчаливо ей прислуживающие, ничего не знали. Или же им было приказано не отвечать на ее вопросы. А сама королева в ответ на озвученный все-таки вопрос, сказала, что брат не совсем здоров, поэтому покидает свои покои только ради встреч с любимой сестрой.
        Так прошло несколько дней, и Эллери всерьез уже начала задумываться, не находится ли ее спутник на грани жизни и смерти, когда Бродяга объявился вновь.
        Эллери стояла в королевском саду, наслаждаясь чистым воздухом и солнечным светом, когда знакомая широкоплечая фигура появилась в конце дорожки.
        Принцесса не сумела сдержать радостной улыбки. Краем глаза заметив, как недовольно насупилась сопровождавшая ее всюду пожилая служанка, постаралась придать лицу невозмутимое выражение - под стать тому, что обычно царило на лице самого наемника.
        - Вы позволите пригласить вас на небольшую прогулку? - он учтиво поклонился.
        - С удовольствием, - нарочито манерно согласилась принцесса, жалея о том, что правила приличия запрещают оставаться им наедине. Сколько вопросов она хотела ему задать! Как много ей хотелось спросить. Даже просто для того, чтобы слышать его спокойный размеренный голос, неважно, о чем повествующий.
        Но идущая на расстоянии - недостаточно большом расстоянии! - служанка не позволяла этого сделать. Поэтому они молчаливо шли рядом, думая каждый о своем.
        Наконец, он решился первым прервать тишину сада.
        - Как вам пребывание здесь, Ваше Высочество? - Эллери не торопилась с ответом, наслаждаясь плавным звучанием его голоса, уже, казалось, позабытыми низкими нотками.
        - Здесь очень даже мило, - она не покривила душой, так как то была чистая правда. Внутреннее убранство дворца, слуги, любезно предоставленный ей гардероб - все было превосходно даже на самый взыскательный взгляд. Принцесса даже привыкла к постоянно царящей здесь тишине, находя в том своеобразную прелесть.
        - Вы выглядите утомленной. Что вас тревожит?
        Его неожиданная проницательность застала ее врасплох.
        Как он догадался? Действительно, в последние ночи она почти не спала из-за тяжелых выматывающих снов, заставляющих скорее ожидать рассвета. Но признаваться ему в этом отчаянно не хотелось - хватит с него и всех предыдущих слабостей девушки, которым ему уже довелось стать свидетелем.
        - Вам просто показалось, - Эллери натянула улыбку и поторопилась перевести тему: - Вашей сестре очень повезло с супругом.
        - О да, - сдержанно согласился ее спутник, сжимая губы.
        Она в очередной раз подумала, что здесь таится что-то еще, но слова наемника вмешались в ход ее мыслей:
        - Наше пребывание здесь не затянется. Кроме того, вам стоит понимать, что вашему отцу довольно скоро станет известно о вашем местоположении.
        Воспользовавшись небольшой заминкой служанки, которая остановилась подобрать выпавший из рук платок, девушка тихо произнесла:
        - Значит, Сапфо?
        Мужчина не повернул головы, но она почувствовала, как он напрягся всем телом.
        - Я не люблю это имя, - так же тихо он ответил спустя продолжительную паузу. - Оно напоминает мне о прошлом. О том, кем я был когда-то.
        Ветер растрепал отросшие темные пряди, и Эллери едва справилась с сильным искушением коснуться его волос.
        - Ты ведь должен был стать королем? - То был далеко не вопрос.
        - Должен был. Но не стал, - воин не стал отрицать, и Эллери ощутила прилив небывалого сожаления, приправленного щепоткой восторга, - если бы он был королем! Додумывать она не захотела, предчувствуя, что истоки этого чувства едва ли порадуют ее.
        Они продолжали идти в молчании, делая вид, что любуются красотой ухоженного сада.
        Девушка в очередной раз поймала себя на отчаянной тоске по времени, когда они находились вдвоем, вне рамок и ограничений, которые налагали на них правила. Как она хотела вернуться в тот домик! Изумлению Эллери не было бы предела, узнай она, что ее спутника тоже посетило подобное сожаление.
        Увы, прогулка не могла длиться вечно.
        Остановившись для прощания, принцесса сделала вид, словно подправляет распахнувшийся плащ.
        - Нам нужно поговорить наедине, - одними губами произнесла девушка, становясь спиной к скучающей служанке.
        От нестерпимо синего цвета слегка расширившихся от удивления глаз уже привычно перехватило дыхание.
        - Хорошо, - моментально справившись с изумлением, он столь же тихо шепнул ей в ответ, прежде чем, откланявшись, оставил общество принцессы.
        А следующим вечером должно было состояться событие, которого, судя по шепотку между слугами, очень ждали все придворные. Бал в честь почетной гостьи - принцессы Эллери.
        Саму Эллери идея этого бала изрядно веселила: как же, почетная гостья, прибывшая чуть ли не под конвоем на глазах у всех обитателей дворца. Однако и она ожидала вечера, правда, по несколько иной причине. Принцесса надеялась, что Бродяга уж точно не сможет обойти вниманием королевский праздник, и им удастся перекинуться хотя бы парой фраз. Она начала уставать от постоянной необходимости соответствовать высокому статусу, одних и тех же дежурных фраз и поступков. Отец, если бы видел ее сейчас, мог гордиться безукоризненным соблюдением всех правил и наставлений, столь настойчиво вбиваемых ей с детства.
        Девушка даже в собственных покоях не могла чувствовать себя расслабленно: вокруг вечно находились чужие слуги, которые наверняка докладывали о каждом ее шаге, стоило выйти за дверь. Бродяга был единственным человеком в этом месте, с которым она могла по-настоящему быть собой, не боясь неодобрения или осуждения - он и так уже стал свидетелем слишком многому.
        Кроме того, была еще одна причина, все это время заставлявшая принцессу держать себя в руках, - уж очень ей не хотелось в глазах короля выглядеть капризной взбалмошной девчонкой, не умеющей себя вести. Правитель оказался весьма занимательным и умелым собеседником, что с удивлением открыла для себя Эллери в те редкие моменты, когда ей удавалось застать его свободным от государственных дел. Не чуждо было ему и чувство юмора - чем больше принцесса его узнавала, тем сильнее проникалась симпатией к супругу сестры наемника. Однако, положа руку на сердце, представлять себя на месте королевы не хотелось - все-таки подобная разница в возрасте не была предметом мечтаний юных принцесс.
        А вот в отношении самой королевы все было куда сложнее… Внешность женщины, в первые минуты знакомства так вскружившая голову, с течением времени перестала восхищать. И стало заметно, что сестра Бродяги отнюдь не столь проста, как показалось сначала. Эллери знала много подобных ей придворных дам, за широкими улыбками которых крылся хищный оскал. И что-то в глубине души заставляло напрягаться всякий раз, когда королева оказывалась рядом.
        К слову сказать, сестра Бродяги, судя по прохладе их каждодневных встреч, так же не воспылала пылкой любовью к нечаянной гостье.
        Поэтому принцесса была чрезвычайно удивлена получить от нее в подарок роскошное платье для предстоящего бала. Все прежние наряды, которые за рекордно короткое время сшила для Эллери королевская швея, были красивы, но это… было особенным.
        Платье цвета багряных осенних листьев село на девушку, как влитое. Желтые и зеленые шелковые нити оторачивали воротник, рукава и подол, мерцая, точно редкие лучики солнца, проглядывающие сквозь огненную листву.
        Вымытые до блеска, тщательно расчесанные волосы благодарно сияли, тяжелой густой волной укрывая плечи. Служанка хотела, было, убрать их в прическу, но Эллери не позволила этого сделать, пусть и распущенные волосы обычно носили только простолюдинки.
        Наконец, когда все приготовления были окончены, принцесса подошла к зеркалу, чтобы оценить получившийся результат.
        Бросив быстрый взгляд за плечо, королевская дочь едва уловимо усмехнулась: на лице привычно немногословной служанки мелькнуло чувство, очень похожее на плохо скрываемое восхищение, приправленное щепоткой зависти. Впрочем, к последнему чувству Эллери было не привыкать.
        Придирчиво оглядев собственное отражение, принцесса осталась довольна. Благодаря платью или непривычно распущенным волосам сейчас она выглядела куда взрослее, чем обычно. Старше, уверенней в себе.
        Однако в этот вечер не одна Эллери выглядела иначе.
        Королева казалась еще более ослепительной, чем обычно. Тщательно убранные в высокую прическу светлые локоны подчеркивали тонкую шею, пара завивающихся прядей кокетливо обрамляла правильные черты лица, на котором как два драгоценных камня сверкали глаза. Так могла выглядеть только очень счастливая женщина. Судя по любящему взгляду супруга, он точно так же, как и все придворные, любовался женой.
        Поклонившись, Эллери, как того требовали приличия, поблагодарила хозяев за предоставленные ей удобства - и отдельно за великолепный наряд - и отошла в сторону, незаметно оглядывая придворных, надеясь отыскать знакомую фигуру мужчины. Увы, среди присутствующих Бродяги не наблюдалось.
        Впрочем, спустя пару разговоров с приятными молодыми людьми, окружившими юную красавицу плотной толпой, Эллери отошла от этого мимолетного разочарования.
        Забывшись, она кружилась в танце со случайными кавалерами, наконец-то ощущая себя в родной стихии. Танцы, флирт, всеобщее внимание, беседы - это было привычно и знакомо, это была среда, в которой прежде ей не было равных.
        Принцесса стояла, предаваясь очередной легкомысленной беседе и смеясь над чьей-то шуткой, когда буквально напоролась на взгляд знакомых синих глаз.
        Бродяга - или же правильней - Сапфо стоял посередине зала, рядом с сестрой, которая, повернув голову, что-то радостно и настойчиво ему говорила. Но судя по непривычной растерянности широко распахнутых глаз, он сейчас едва ли слышал сестру.
        Эллери знавала много взглядов, поэтому сейчас могла с уверенностью опознать царящее во взгляде своего недавнего спутника Восхищение. С большой буквы.
        Казалось, принцессе было не привыкать к этому чувству - но тогда почему так стремительно заалели девичьи скулы? Эллери на мгновение смущенно опустила взгляд, моментально позабыв про всех своих случайных собеседников, чтобы в следующий миг вновь взглянуть на интересовавшего ее мужчину.
        Наемнику понадобилась всего пара секунд, прежде чем на его лице воцарилось привычное равнодушное выражение. Но этих пары секунд хватило королеве.
        Эллери осознала это, когда ее величество медленным движением начала поворачивать голову, намереваясь отыскать глазами причину такой вопиющей невнимательности брата.
        Ведомая каким-то неизвестным ей шестым чувством, девушка слегка отступила назад, прячась за широкой спиной собеседника. В следующий миг она отругала себя за ребячество, одновременно не понимая, что именно сподвигло ее на такой странный поступок.
        За весь оставшийся вечер Бродяга ни разу к ней не подошел. Как ни старалась девушка игнорировать этот возмутительный факт, но глаза, словно действуя отдельно от разума, продолжали следить за ним весь вечер.
        Как ему был к лицу богатый камзол темно-синего цвета, так идущий к насыщенной синеве глаз! Она впервые видела его при полном параде, без знакомого темного плаща, в одеждах, соответствующих его происхождению. Темный воротник гармонировал с цветом волос, модный крой подчеркивал широкий разворот плеч. Мелкий узор по краю рукавов, пуговицы, в ярком сиянии свечей переливающиеся золотом, - эти детали были созданы для него, уготовлены, предназначены, словно кисть - художнику, а перо - поэту. Эллери смотрела во все глаза и понимала, что сейчас язык бы не повернулся назвать этого мужчину наемником. Его место было здесь - в сияющем богатством и роскошью зале, среди толпы придворных, в которой он ничуть не терялся, а, напротив, выглядел еще более величественно.
        Но не она одна не могла отвести от него глаз. Без преувеличения, взгляды всех присутствовавших женщин - жадные, любопытствующие, завидующие, любующиеся - сегодня были сосредоточены на нем, словно притянутые сильнейшим магнитом. А он держался так, словно находился не в королевском дворце, а в компании простых воинов, сдержанно улыбаясь и избегая участвовать во всеобщих увеселениях.
        Один-единственный танец Бродяга подарил своей сестре. И то по его привычно сдержанному лицу невозможно было прочесть ни единой эмоции.
        Эллери с трудом подавила радостную улыбку, когда ближе к концу вечера увидела направляющегося к ней Бродягу. С предвкушением приглашения на танец она повернулась к нему, и, вероятно, охватившие ее чувства были написаны прямо на лице, потому как, поравнявшись, мужчина с легкой усмешкой произнес:
        - Надеюсь, вы не ожидаете, что я приглашу вас на танец.
        - Конечно, нет, - она вздернула нос с самым независимым видом, который могла только изобразить. - С чего ты это решил?
        - Тогда ваше разочарованное выражение лица, наверное, вызвано недостаточно подслащенной розовой водой, не так ли? - насмешливо подсказал он ей, улыбаясь одними глазами.
        - Я рада, что присущее тебе чувство юмора нисколько не пострадало после травмы, - обиженно произнесла она, отворачиваясь. И стоило весь вечер так ждать возможности поговорить с ним, чтобы выслушивать очередные его подшучивания!
        Погрузившись в смакование собственной обиды, принцесса опомнилась, лишь когда ощутила, как Бродяга оказался позади нее. Всего на мгновение, но так близко, что, казалось, затылком она могла чувствовать его теплое дыхание.
        - Я ведь не в том статусе, чтобы претендовать на танец принцессы, - тихо прошептал он ей, прежде чем отправиться куда-то в сторону. - Надеюсь, ты осознаешь это лучше меня.
        Эллери проводила его растерянным взглядом, только сейчас прозревая. Как она могла забыть? Пусть его происхождение не уступало ее собственному, но сейчас он был всего лишь наемником. А она - королевской дочерью.
        Узел стянувшей горло обиды немного ослабел.
        Эллери вновь поймала себя на том, что ее спутник занимает все больше и больше места в ее мыслях. Это открытие приносило мало радости, ибо не пристало королевской дочери так много размышлять о каком-то воине. Или о менестреле. В период увлечения Майином она мало следовала этому правилу, быть может, именно поэтому ее первая любовь и окончилась так печально и бесславно.
        Утомившись от назойливых мыслей, принцесса твердо решила остаток вечера предаваться танцам и веселью.
        И у нее почти это получилось.
        Подходил к концу очередной танец с напористым молодым мужчиной, пышные черные усы которого закрывали собой большую часть его лица, как вдруг она остановилась, точно натолкнувшись на невидимую преграду.
        Вода… Много черной мутной воды, толчками вырывающейся на поверхность. Девушка тонула в ней, задыхалась, беспомощно пытаясь вырваться наружу, перед глазами проносились толщи земли, жижи, кислорода отчаянно не хватало. Где-то высоко над ней, едва заметно под слоем воды серело небо - к нему и стремилось все существо девушки. Сделав последнее усилие, она преодолела последнюю преграду - и живительный воздух заставил ее им захлебнуться. Легкие жгло огнем, точно прежде им не доводилось дышать в полную силу, глаза резал слабый свет, все вокруг казалось новым, непривычным. Хотя все всплывающие картинки - голая земля с провалами болот, набухшее небо, усеянное виноградными гроздьями туч, - были девушке прекрасно знакомы. После единственного, но оставившего такой неизгладимый след посещения Седая Долина навсегда врезалась ей в память.
        И только тогда видение ее отпустило.
        Смущенно оглядевшись, Эллери поняла, что, по всей видимости, потеряла сознание прямо во время танца. Сейчас она полулежала в мягком кресле, вокруг ее кругом обступили придворные дамы, кто-то обмахивал веером, а в руке недавнего кавалера был зажат бокал воды.
        Такого унижения она давненько не испытывала!
        Как только силы к ней вернулись, Эллери успокоила встревоженных придворных, сославшись на чрезмерную впечатлительность, пообещала непременно наведаться к доктору и, извинившись перед королем, направилась в свои покои, все еще пребывая во власти чудовищного видения.
        Что за злые шутки играет с ней разум? Почему эта проклятая долина который раз лезет к ней в голову?
        Пустынные коридоры в этот вечер, уже плавно перетекший в ночь, казались еще более безлюдными, чем обычно.
        Решив сократить путь, принцесса вошла в небольшой сквозной зал, в котором обыкновенно устраивали потешные спектакли королевские слуги или приезжие актеры. Как назло, обычно горящие факелы вдоль стен были все, как один, потушены. Эллери замерла на пороге, раздумывая, не вернуться ли, чтобы не передвигаться в кромешной темноте, как вдруг услышала приглушенный женский голос, показавшийся смутно знакомым.
        - Тебе успешно удавалось прятаться от меня в моем собственном дворце все эти дни. Зачем ты избегал меня?
        По всей вероятности, говорившая находилась наискосок от принцессы, за платяной ширмой, служившей неизменным атрибутом во всех спектаклях.
        Ответа собеседника не было слышно, и, заинтересовавшись сильнее, принцесса сделала еще один шаг, становясь ближе к невидимым в темноте собеседникам.
        - Почему ты больше не называешь меня по имени? Неужели за все прошедшие годы ты забыл, как меня зовут?
        Королева. Это определенно была она, хотя Эллери поняла, почему не сразу узнала этот голос, - сейчас в нем звучало столько нежности и теплоты, сколько ни разу еще не слышала принцесса.
        - Произнеси же, как прежде ты произносил мое имя! Мне казалось, что ты перекатываешь его губами, - она прервалась на прерывистый вздох, умоляюще обращаясь к невидимому собеседнику. - Тянешь, смакуешь каждый звук, каждую букву его.
        - Я не могу больше этого делать, - спустя паузу отозвался мужчина, и принцесса в ужасе отшатнулась, зажимая руками рот и молясь, чтобы знакомые нотки ей только почудились.
        - Почему, Сапфо? - в отчаянии воззвала молодая женщина, не подозревая, что только что разрушила надежды никому не видимой принцессы. - Почему ты ушел тогда? Почему оставил меня одну?
        - Не одну. Рядом с тобой появился тот, кому я не побоялся доверить самое драгоценное, что у меня тогда было. И я вижу, что не ошибся, что оставил тебя по-настоящему достойному человеку.
        Да, теперь обмануться было невозможно - спокойный, словно равнодушный голос принадлежал наемнику. Но это место, этот разговор, эта атмосфера тайн и запрета - все было неправильным!
        - Не говори так, Сапфо! - в голосе женщины зазвучали слезы. - Как можешь ты быть таким жестоким? Я сходила с ума все это время, думала, почему ты это сделал, где ты сейчас, жив ли вообще! - она повысила голос. - Назови меня по имени! Позови меня, как раньше! Риэ-эль.
        - Я больше не могу этого делать, Ваше Величество, - наверное, если бы не близкое к шоку состояние принцессы, она могла бы посочувствовать отвергнутой королеве.
        - Что изменилось, Сапфо? - его собеседница была в отчаянии, это невозможно было скрыть даже в окутавшей зал ночи. - Почему?
        - Потому что того человека, который называл тебя так, больше не существует.
        - Я не верю, я не хочу в это верить! Пожалуйста, скажи, что это все - только жестокая шутка! И ты любишь меня по-прежнему.
        - Я люблю тебя, - печально отозвался собеседник, и от этих слов сердце принцессы неожиданно пронзила боль. - Люблю, как сестру, как единственную семью, которая у меня осталась.
        - Мне этого недостаточно! - в голосе королевы наконец-то прорезался металл.
        - Но я не в силах дать тебе большего.
        Повисла звенящая тишина, в которой едва слышно раздались уходящие шаги.
        Эллери с облегчением поняла, что Сапфо покидал зал через противоположный выход. Иначе его бы поджидал не слишком приятный сюрприз в виде подслушивающей принцессы.
        Невидимая в темноте королева осталась на месте. Спустя несколько мгновений в тишине раздались короткие всхлипывания, переросшие в настоящие рыдания.
        Эллери неслышно попятилась, старясь не шуметь, хотя едва ли бы плачущая Риэль могла бы услышать ее шаги.
        Как только зал откровений остался позади, Эллери со всех ног бросилась в свои покои, а в голове ее крутилась одна только отдающая горечью мысль: таинственная возлюбленная Бродяги, про которую он когда-то рассказывал, и сестра - одна и та же женщина.
        Нет, принцесса и раньше встречала примеры союзов, построенных на смешении крови. Никого этим было не удивить, но… Только не в случае с Бродягой.
        За время, проведенное вместе, она как-то привыкла думать о нем как о неотъемлемой части своей жизни, надежном спутнике, который был рядом.
        Эллери внезапно споткнулась на ровном месте, точно пораженная невидимой молнией.
        Этого не должно было произойти! Однако сцена, случайным свидетелем которой ей довелось стать, обнажила истину, еще долгое время бы скрывавшуюся в глубине сердца принцессы.
        Он начал ей нравиться.
        Не просто как интересный собеседник, с которым никогда не бывало скучно, или как надежный защитник, умелый и отважный воин.
        Он начал привлекать её как мужчина.
        И, похоже, в этом случае девушка рисковала куда большим, чем то было с Майином.
        Именно поэтому принцесса застыла посреди пустого коридора, в нескольких шагах от дверей своих покоев, раздавленная открывшейся правдой, из последних сил борясь со слезами растревоженной гордости и какой-то по-детски наивной обиды.
        Глава седьмая. Пепел к пеплу
        Всю последующую неделю принцесса избегала Сапфо.
        Нет, она, конечно, искренне убеждала себя, что это получалось случайно. Просто всякий раз, когда ей грозила встреча с недавним спутником, у нее вдруг появлялась уважительная причина на побег - неважно, из трапезного ли зала, библиотеки или же музыкальной комнаты.
        В глубине души девушка понимала, насколько нелепо себя ведет. Подслушанный разговор, не предназначавшийся для посторонних ушей, никак не желал выходить из головы, пробуждая все больше неожиданных чувств. Иррациональная обида, пробудившаяся еще тогда, в темном зале, напоенном шепотом, окутанном ароматом запретных тайн, росла и пускала корни все глубже в сердце. Принцесса, только недавно простившаяся с первой любовью, с ужасом поймала себя на том, что рискует вновь угодить в эту же ловушку. Вот только если с Майином все представлялось простым и понятным - сбежать, повенчаться, жить долго и счастливо, то Бродяга… Он был недоступен, недосягаем. Запретен. Королевская дочь даже самой себе не могла объяснить истоки появления этого странного ощущения - она просто чувствовала это всей кожей.
        И потому, пока не стало слишком поздно, она всеми силами старалась держаться от него подальше. Ради себя самой.
        Порой Эллери ловила на себе его задумчивый взгляд - окруженная скоро образовавшейся толпой поклонников, надежно защищенная постоянным присутствием посторонних, даже тогда она не решалась принимать молчаливый вызов синих глаз.
        Лишь однажды она позволила себе слабость наблюдать за ним со стороны.
        В тот солнечный день громкие крики, доносившиеся с заднего двора, привлекли ее внимание, пока она неторопливо прогуливалась с неизменным сопровождением. Эллери остановилась в резной деревянной беседке, увитой зелеными побегами плюща, откуда открывался прекрасный вид на утоптанную просторную площадку, на которой обычно тренировались воины. Они делали это и сейчас - но на сей раз в их рядах появилась свежая кровь в лице Бродяги.
        Жадный взгляд принцессы против воли приник к темноволосой высокой фигуре, выделявшейся даже среди рослых королевских воинов. Он, подобно остальным, был облачен в кожу и металл, призванный защитить от случайных ранений во время учебного поединка, но даже в толпе невозможно было спутать синеглазого воина с кем-то другим. Эллери любовалась его выправкой, горделивой, поистине королевской осанкой и мысленно поражалась своей недавней слепоте.
        Его движения были точны и четко выверены. Со стороны поединок напоминал танец - но стиль противников был различным: если соперник Сапфо предпочитал долго кружить вокруг, не приступая к непосредственному нападению, то сам воин действовал стремительно, не тратя времени на лишние движения.
        Эллери так залюбовалась сражавшимся мужчиной, что чуть было не пропустила главного.
        О появлении нового зрителя свидетельствовали шуршание многочисленных юбок и звонкие голоса придворных дам - королева всегда предпочитала передвигаться со свитой.
        Эллери удалось скрыть удивление от этой неожиданной встречи. Вежливо поприветствовав сиятельную особу, так неудачно осчастливившую своим присутствием, принцесса задалась вопросом, для чего королева вдруг изменила своим послеобеденным привычкам.
        Сопровождавшие ее дамы деликатно удалились в сторону, как и приставленная к Эллери служанка.
        Риэль облокотилась о широкие перила, устремляя задумчивый взгляд в сторону площадки, где не подозревающий о наличии такого количества зрителей, сражался Бродяга.
        - А ведь он раньше терпеть не мог держать в руках меч… Его пальцы были созданы для пера или кисти…
        … и для ласк нежной девичьей кожи? Кожи Риэль?
        Эллери с трудом удавалось сохранять невозмутимый вид, хотя все внутри нее клокотало от непонятной самой себе ярости. На кого она злилась? На Бродягу? Его первую любовь? Или же на себя саму?
        Призвав себя мыслить хладнокровно, принцесса решила вступить в разговор - это был реальный шанс узнать больше о прошлом сопровождавшего ее мужчины. Вот только можно ли было надеяться на откровенность королевы?
        - Ваше величество, а сколько прошло лет с вашей последней встречи?
        - Мне было чуть меньше, чем вам сейчас, когда он привез меня сюда, - королева окинула девушку слегка насмешливым взглядом. - На своей свадьбе я видела его в последний раз.
        Принцесса размышляла, что можно еще спросить, не вызывая подозрений, но королева внезапно облегчила ей выбор.
        - Удивительно, как вам удалось дожить до этих лет и до сих пор не обзавестись супругом. Ваш отец, должно быть, очень дорожит вами, - Эллери меньше всего ожидала услышать эти слова.
        - На самом деле, супруг для меня уже подобран, - с небольшим вздохом призналась девушка, стараясь не смотреть на одержавшего победу Бродягу, который как раз развязывал ремешки воинского одеяния. - И этот брак… пугает меня.
        Ветер любовно развевал светлые кудри Риэль, точно играясь. Королева задумчиво смотрела вдаль, розовые губы больше не изгибались в улыбке, напротив, от всего ее облика вдруг повеяло застарелой печалью.
        - Я тоже боялась. Но знала, что выбора у меня нет.
        Эллери вспомнила подслушанный разговор и невольно подумала - плакала ли Риэль перед свадьбой, умоляла ли брата не выдавать ее замуж? Просила ли забрать ее с собой?
        Точно освободившись из плена воспоминаний, королева повернула голову и улыбнулась замершей рядом принцессе:
        - Долг превыше всего. Так когда-то учила меня матушка, так говорил Сапфо. И я исполнила свой долг.
        Долг…
        Сколько раз слышала это слово Эллери от отца, от многочисленных учителей, нянек, даже от всегда все понимающей Ниньи. Но обычно все то, что пытались спрятать за сверкающим фасадом этого высокопарного слова, на деле вовсе не стоило таких жертв. По-крайней мере, так когда-то давно решила для себя юная принцесса и с той поры не позволяла сомнениям подтачивать стены принятого решения.
        Каково пришлось тогда Риэль? Лишившейся родителей, оставленной в чужой незнакомой стране единственным родным - и любимым - человеком? Нет, Эллери совершенно не собиралась сочувствовать этой чужой уверенной в себе женщине, не нуждавшейся ни в чьей жалости, но… Именно сейчас принцесса поняла, что, как никогда прежде, близка к тому, чтобы взглянуть на мир глазами королевы.
        Сапфо, конечно, по-прежнему любит ее. Старая любовь, особенно если она была такой запретной, не может выветриться из сердца, сколь много времени бы не прошло. Эллери слышала эту истину из уст старой няньки не раз и не два, чтобы быть твердо в ней убежденной.
        - Я видела, что вы неплохо ладите с моим братом.
        Эллери постаралась скрыть свое удивление этим неожиданным поворотом разговора.
        - Неплохо? Думаю, вы сильно преувеличиваете, - не согласилась она, опасаясь слишком сильно отрицать или, напротив, согласиться. - Вам ведь прекрасно известно, что королевской дочери ни с кем не пристало водить дружбу.
        - Сейчас он всего лишь наемник, это правда, - согласилась с недосказанной мыслью королева. - Но вам ведь известно, что он должен был унаследовать корону?
        Эллери постаралась придать лицу удивленное выражение.
        - Я догадывалась, узнав ваше происхождение, но не была точно уверена…
        - Его отец был королем, - уверенно проговорила Риэль. - И если бы не предательство близкого друга семьи, Сапфо был бы сейчас королем.
        Она внезапно рассмеялась.
        - И знаете, что самое нелепое во всей этой ситуации? Он все еще может им стать. Должен. Но упрямо сопротивляется непонятно из каких соображений.
        - Что вы имеете в виду? - озадаченно проговорила ее собеседница, хмурясь.
        Королева повернулась и, не глядя на Эллери, пространно проговорила:
        - Народ не принял совершенного переворота. За прошедшие годы возмущение все нарастало, ведь новый правитель не отличается добрым нравом. Напротив, казни, доносы и подстрекательства стали постоянными спутниками их жизни. Люди помнят и любят предыдущего правителя и ждут. Ждут, когда же его сын, наконец, придет и спасет их от ярма.
        Эллери распахнула глаза. Сапфо никогда не упоминал об этом, но теперь, после слов королевы, девушка вспомнила нечаянную встречу в таверне, встречу, явно подтверждающую услышанное.
        - Несчастные люди! - с горечью продолжила Риэль. - Они дошли в своем отчаянии до того, что даже сумели отыскать меня. К своему прискорбию, помочь я им не могла, ведь сама не знала местонахождение брата уже много лет. Но после этого неожиданного визита я поняла, что раз Сапфо вновь объявился в этих краях, рано или поздно я сумею его отыскать. И попытаться убедить помочь несчастным, восстановить справедливость и стать тем правителем, которого заслужила его страна.
        - Вам это удалось? - после короткой паузы, требовавшейся для упорядочивания хаоса в голове, осведомилась Эллери, предчувствуя отрицательный ответ.
        - Увы, - собеседница изящно качнула головой. - Он не желает прислушиваться к моим словам.
        - И вы все это рассказали в надежде, что это удастся сделать мне? - все-таки вырвалось у Эллери вопреки намерению молчать.
        - Нет, конечно, нет, - королева по-доброму рассмеялась, вот только улыбка не коснулась светлых глаз. - Мы же с вами понимаем, что Сапфо не станет слушать постороннего человека. Особенно после того, как он не прислушался к словам самого близкого ему человека. Я знаю, несмотря на все прожитые в отдалении годы, он все равно любит меня так же, как и прежде, - эти уверенные слова шли, казалось, от самого сердца королевы.
        Кого она пыталась ими убедить? Эллери? Или же себя саму?
        - Естественно, я и не думала просить об этом вас, - королева доверительно склонилась к Эллери. - Он для вас - всего лишь наемный воин, как бы горько ни было мне это признавать. Сапфо мог бы стоять во главе государства, я точно знаю, что он был бы справедливым и мудрым королем. Наверное, мне просто необходимо было выговориться кому-нибудь, а вы - самая идеальная кандидатура. Кто еще смог бы понять меня лучше, чем королевская дочь? Которая сама великолепно знает, сколь многое зависит от характера человека, сидящего на троне.
        Она сделала неглубокий вдох и подобрала пышные юбки, поворачиваясь спиной к почти опустевшей площадке, на которой уже не было Бродяги.
        - Принцесса Эллери, благодарю за то, что выслушали меня - и прошу не принимать мои слова близко к сердцу, - на прощание она подарила внимательный взгляд, в котором угадывалось едва уловимое напряжение.
        Королева удалилась в сопровождении шумных придворных дам, явно обрадованных грядущей смене обстановки, а Эллери осталась, размышляя об услышанном.
        Да, когда-то давно они с Бродягой вели разговоры о мести - но о том, что возможно попытаться восстановить справедливость, что есть те, кто отчаянно нуждается в нем, мужчина не сказал ни слова.
        Эллери испустила тяжкий вздох, осознав, что, вопреки ее желанию, после неожиданного разговора с королевой мыслей о загадочном наемнике с пронзительным взглядом только прибавилось.
        Следом пришло осознание - надо менять тактику. Многочисленные попытки избегать общества наемника ничуть не способствовали изгнанию его из мыслей. Кроме того, королевской дочери не к лицу было скрываться бегством.
        И потому в следующий же вечер она не стала скрываться в толпе ухажеров, намеренно избегая придворных и гадая, насколько хватит терпения Сапфо игнорировать эту перемену.
        Его хватило ненадолго.
        Не прошло и половины часа, как рядом с ней привычно бесшумно возникла знакомая фигура. Вроде вот только он находился на противоположном краю зала, неспешно беседуя с приземистым хмурым господином, как уже стоит рядом с ней, привычно обжигая усмешкой взгляда.
        Как же она соскучилась по глубокой синеве его глаз!
        - Надо полагать, я реабилитирован?
        - Прости? - она сделала вид, словно не понимает, о чем он, наслаждаясь звучанием низкого размеренного голоса.
        - Еще бы знать, какой проступок вменялся мне в вину, - он задумчиво продолжил, пропуская мимо ушей ее вопрос.
        Принцесса покачала головой:
        - Не понимаю, чего сейчас ты добиваешься.
        - В любом случае я рад, что со мной снова разговаривают, - голос звучал шутливо, но глаза были серьезны. И от их выражения девушка на мгновение ощутила себя неуютно.
        Она набрала воздуха, чтобы ответить, но ее отвлекли.
        Полный господин в узком сюртуке, что обтянул дюжину складок на объемном животе, коротко поклонился и проговорил, не сводя глаз с Сапфо:
        - Я рад видеть вас, ваше высочество.
        Мужчина вздрогнул, как от удара. Моментально взяв себя в руки, наемник сдержанно отозвался:
        - Боюсь, вы меня с кем-то путаете.
        Собеседник ничуть не смутился.
        - Вы, очевидно, не помните меня?
        - Отчего же. Барон Раклей, - в упор глядя, прохладно проговорил Сапфо. - Но того, кто бы носил титул, заслуживающий соответствующего обращения, перед вами нет.
        Мужчина на миг замешкался.
        - Прошу простить мои сомнения в остроте вашей памяти. Признаюсь, когда я сегодня вернулся во дворец после продолжительного отсутствия и узнал последние новости, радости моей не было предела! Я очень рад видеть вас в добром здравии.
        Еще раз поклонившись, он покинул настороженного Сапфо и заинтригованную донельзя Эллери.
        Она не успела озвучить напрашивающийся вопрос, как мужчина вновь перехватил инициативу.
        - Так вы поделитесь причиной столь внезапной немилости? - поинтересовался он так, словно и не было этой встречи.
        - Не сейчас и не здесь, - она решительно качнула головой, принимая рискованное решение.
        - Ваше высочество назначает мне встречу? - он казался заинтересованным. - Мне уже стоит начинать опасаться?
        О да, ему определенно стоило бояться. Ведь Эллери твердо вознамерилась, наконец, озвучить множество скопившихся у нее вопросов. Именно поэтому требовалось надежное и укромное место встречи - и время. Чтобы вокруг не толпились придворные, то и дело бросающие любопытные взгляды. И чтобы никакого присутствия королевы.
        Осуществить задуманное удалось лишь спустя несколько дней.
        Небольшая уютная комната, затерянная в западном крыле и, что самое важное, - наиболее удаленная от королевских спален и гостевых покоев. Несколько мягких кресел, изогнутая кушетка, округлый столик со стоящей на нем статуэткой какого-то неизвестного принцессе божества. Но самой привлекательной деталью этого помещения было мозаичное окно, прелестней которого девушке прежде видеть не доводилось. Именно оно притягивало внимание Эллери всякий раз, когда девушка оказывалась здесь.
        Аккурат прямо у него стояла королевская дочь, явившаяся первой на место встречи, когда за спиной раздались едва различимые шаги.
        Обернувшись, девушка с облегчением убедилась - да, это действительно был тот, кого она ждала.
        - Итак, вы обещались поведать мне причину вашего плохого настроения, - без приветствия напомнил Сапфо, плотно затворяя за собой дверь.
        - Сперва я хочу задать тебе вопрос, - храбро заговорила Эллери, не позволяя ему продолжить.
        Нахмурившись, наемник все же кивнул, останавливаясь в нескольких шагах от нее.
        С чего бы начать…
        - Кем был вчерашний барон, что подходил к тебе?
        Сапфо вздохнул.
        - Вы умеете выбирать вопросы…
        - Здесь нет никого, кроме нас. Ты можешь обращаться ко мне, как и прежде.
        - Здесь даже у стен есть свои уши.
        Принцесса задумчиво провела рукой по холодному камню, закрытому бархатистой тканью.
        - Возможно, в твоих словах имеется доля правды… Я по-прежнему жду ответа, - напомнила она, когда пауза затянулась.
        - Наверное, нужно начать немного раньше, - с какой-то обреченностью вздохнул мужчина. - Когда мать вышла замуж в третий раз… Нам с сестрой пришлось начинать все заново в чужой стране. Но если ей удалось быстро найти общий язык, подружиться с придворными, то я… Я не сумел перешагнуть эту границу.
        - Уже больше не секрет, что в моих жилах течет королевская кровь, - не дожидаясь ее кивка, он продолжал. - После того, как стало ясно, что отцовская корона потеряна, матушка стала одержима навязчивой идеей - видеть меня на троне. И ей почти это удалось, - сейчас в его голосе явственно мелькнула горечь. - В третьем браке. Ее последний супруг был бездетен - точнее, так все считали до определенного времени. И он был согласен на то, чтобы признать наследником меня.
        - И что произошло дальше? - с замиранием сердца проговорила принцесса. - Он отказался это делать, когда появился законный наследник?
        - Наследница, - поправил ее Сапфо. - Нет, ее появление не изменило ничего. Кроме того, она не стала претендовать на трон, просто тихо исчезнув в неизвестном направлении. К несчастью та, что пришла вместо нее, была куда более требовательна и беспощадна.
        Эллери уже догадалась, чье имя ей предстоит услышать.
        - Чума. Она обрушилась на страну, точно оголодавший зверь, не разбирая дороги. Крохотные деревеньки и большие города - болезнь не пощадила никого. И мать, и отчим, чья корона должна была отойти мне, пали ее жертвами, как и много, много других людей. Дворец опустел.
        - А как же вы…
        - Нам с Риэль повезло. Невероятно, сказочно. Незадолго до пришествия страшной гостьи мы вместе с большим кортежем сопровождающих отправились в далекую страну, и путь наш лежал вдали от чумной дороги смерти.
        - Ты говоришь о месте, где мы сейчас находимся?
        - Да, - он кивнул. - Я вез сестру к жениху для знакомства. Но когда из дома начали приходить пугающие известия, стало ясно, что обратной дороги не будет. Поэтому свадьба состоялась раньше, чем планировалось. Все, кто прибыли с нами, вынуждены были остаться - ждать, пока не пройдет болезнь. Но кто-то из них, вероятно, решил остаться насовсем, боясь рисковать. Встреченный вчера барон из их числа.
        - Почему ты ушел тогда? - тихо спросила принцесса, стараясь скрыть волнение. Ведь именно к этому вопросу она подбиралась весь разговор. - Почему не остался, как это сделали остальные?
        Его лицо не выражало ничего, но это впечатление было обманчиво: Эллери видела, как взбухли вены на крепко сжатых руках, как в глубине синих глаз подняла крыло птица горечи.
        - Я решил, что так будет лучше, - его краткий ответ не прояснил ничего. - Для моей сестры и меня самого.
        Разочарованная, принцесса повернулась лицом к окну, бездумно проводя пальчиком по шершавым границам мозаики, местам, где кусочки стекла меняли цвет. Не на этот ответ она рассчитывала, но… Может, то было к лучшему? Едва бы внезапная откровенность Бродяги улучшила ее и без того сумрачное настроение.
        - Так вы расскажете мне, что произошло? - вновь заговорил он.
        Судя по звукам, Сапфо начал движение, но принцесса не оборачивалась, слыша его приближающиеся шаги, пока он не остановился прямо позади нее. Избегая каких-либо касаний, и она против воли вспомнила его горячее дыхание, когда на балу он стоял почти так же.
        - Почему вы избегали меня все это время? И почему круги под вашими глазами становятся чернее день ото дня?
        - Просто меня посетило озарение, - наконец, отозвалась Эллери, пытаясь игнорировать волну мурашек, покрывающих кожу от одного его присутствия.
        - И какого же рода? - очень осторожно уточнил мужчина, не двигаясь.
        - Что в жизни очень редко случается так, как мы того желаем. И очень часто судьба преподносит слабость, завернутую в красивую упаковку, под видом благородства.
        Она обернулась, впрочем, не до конца уверенная в собственной решимости оказаться так близко лицом к лицу с мужчиной.
        Сапфо наконец-то начинал терять терпение. Принцессе поведала об этом все разрастающаяся тень, поселившаяся в глубине синих глаз, отчего начало казаться, точно они меняют свой цвет, становясь совсем черными.
        - Об этом открытии и шла речь? - отрывисто бросил он, прищурившись. - Что вы хотели мне этим сказать?
        - Нет, - также резко ответила она и добавила с вызовом, сомневаясь, не пожалеет ли об этих словах спустя секунду. - Я лишь хотела сказать, что ты мне нравишься.
        Мужчина резко замолчал, точно захлебнувшись так и не сорвавшимися с губ словами, и лишь глаза его горели синими сапфирами на смуглом лице.
        Спустя томительные минуты взгляд его неожиданно потух.
        - Вы… довольно откровенны сегодня, - он отвернулся, и от этого движения сердце девушки замерло от обиды.
        - Зато ты, очевидно, нет.
        Эллери стремительно обошла его и, глядя в привычно бесстрастное лицо, не смогла удержаться.
        - В нашу прошлую беседу ты рассказал мне не все, - чтобы скрасить горчащий вкус обиды, девушка, очертя голову, бросилась в зыбкий омут наступления.
        - Что вы имеете в виду? - он едва разжимал губы.
        - Почему ты не сказал, что есть люди, которые тебя ищут, которые видят в тебе надежду на избавление от узурпатора?
        Лицо собеседника мгновенно ожесточилось.
        - Кто тебе сказал? - его озарило запоздалое прозрение. - Сестра. Она вновь принялась за старое, наплела тебе россказней и отправила ко мне.
        - Меня никто к тебе не отправлял! Но…разве это неправда? - Эллери старалась храбриться, держась на одном упрямстве.
        Бродяга зло сощурился, в пылу ссоры незаметно для себя забывая про титулы.
        - Перестань верить всем на слово, Эллери!
        - А как же та встреча в таверне? Тот человек действительно нуждался в тебе! Он был в отчаянии!
        Ее собеседник с силой потер виски, словно его одолевала страшная головная боль.
        - Черт возьми, ты ничего не понимаешь!
        - Так объясни мне! Я пойму, обещаю.
        - С чего бы такая трогательная забота обо мне? - с вызовом произнес он, скаля губы в недоброй усмешке.
        - Перестань, - оборвала его девушка, жалея, что вообще завела этот разговор. - Я просто хотела услышать причину, по которой ты отказываешься помочь людям, отказываешься взять то, что по праву должно быть твоим.
        Он поморщился, закрывая на миг глаза. А когда вновь их открыл, на девушку через них взглянула безмерная Усталость.
        - Обе женщины, которые меня любили, пытались усадить на трон, мне не принадлежащий… Не повторяй эту ошибку, - мужчина бросал жесткие, рубленые слова, а она стояла перед ним, словно наяву ощущая порывы холодного ветра от его голоса.
        - Любили? С чего ты взял, что мне грозит их участь? - призвав на помощь остатки хваленой королевской гордости, парировала Эллери.
        - Ты только что призналась в чувствах ко мне, - наемник насмешливо вернул недавно произнесенные ей же самой слова.
        - Речь не идет о любви! Ты просто мне нравишься… Но мне и прежде нравились юноши, - с вызовом процедила она сквозь зубы.
        - О да, - с улыбкой согласился он, но в этой улыбке не было ничего светлого. Одно лишь хищное искушение. - Вот только я - мужчина. Взрослый. Зрелый. Знающий, чего хочу. И кого хочу. В этом все и дело, не так ли?
        Сапфо смотрел прямо ей в лицо, и этот взгляд… Гипнотизировал. Когда же мужчина нарочито медленно опустил глаза к ее подрагивающим от обиды губам, девушка ощутила, как стремительно подскочила температура вокруг.
        Следовало срочно что-то предпринять, прежде чем торопливый стук ее сердца будет услышан… И подвергнут насмешке. Но что?
        - Я не собираюсь тебя любить, - сделав спешный шаг назад, она вздернула голову, донельзя уязвленная его словами. - Более того, обещаю, что сделаю все ради того, чтобы вытравить это нелепое чувство из своего сердца.
        Ей показалось, или на секунду он действительно выглядел разочарованным? Уязвленным?
        - Едва ли стоит тратить свои усилия на человека, который откровенно пренебрегает своим долгом…
        Это был предел его выдержке.
        - Долг? - его губы исказила презрительная усмешка. - Девчонка, бегущая от всего на свете, тебе ли учить меня, что значит долг?
        Его слова болью расплылись в груди, точно кровавый ореол - вокруг нанесенной раны. Но вместе с тем… Эта внезапная, резкая боль помогла очистить разум от шелухи. И принцесса невероятно четко осознала ту мысль, что зрела в ней все это время.
        - Ты прав. Я и в самом деле ко многому относилась по-детски. Но твоя слабость заставила меня наконец-то раскрыть глаза и осознать, что есть нечто большее, нежели мои глупые желания. Я не хочу подвести своего отца. Свой народ.
        - Что ты хочешь сказать? - его дыхание все еще было учащенным, в глазах полыхали остатки ярости, превращаясь в сухой пепел. Он не мог знать, что в эту минуту ее собственные наивные мечты точно так же сгорают, превращаясь в кружащийся над былым пожарищем пепел.
        Пепел к пеплу. Как символично.
        - Я вернусь домой. И выйду замуж за того, кого выбрал мне отец. Я не хочу быть похожей на тебя, - неужели этот глухой надтреснутый голос принадлежал ей самой? - И я скомкаю в сердце это глупое недо-чувство к тебе. Я не дам ему вырасти во что-то большее. Потому как я не могу позволить во второй раз полюбить недостойного себя.
        Черты его лица застыли.
        - Поступайте как знаете, ваше высочество, - этот равнодушный голос кого угодно мог бы заморозить ледяным холодом. - Вы ведь всегда так и делали.
        Камень.
        Прекрасный и отвратительный в своем бездушии.
        Глава восьмая. Король, который обрел трон
        Первое время чудовище будет обитать возле своей трясины, точно неоперившийся птенец, не смеющий покинуть родное гнездо. Однако как только связь его с путником окрепнет и усилится, она призовет существо, поманит его сквозь расстояние и время, заставив отправиться в путь по незримому следу. Темнота станет его надежным союзником, а глухие заброшенные дороги - верными помощниками. Единственным врагом, с которым он будет бороться на своем пути, станут птицы, что своим криком возвещают пришествие нового дня. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        Принятое решение оказалось весьма просто воплотить в жизнь.
        Король с огорчением - неизвестно, неподдельным или же притворным, - выслушал весть об отъезде, в ответ любезно предоставив и карету, и сопровождение. Принцесса в пылу ссоры упустила то немаловажное обстоятельство, что она сама не располагала ничем, требовавшимся для поездки, поэтому милость супруга Риэль оказалась весьма кстати. А что до сопровождающих воинов… Эллери и слышать не хотела о том, чтобы видеть Сапфо на протяжении пути домой, поэтому настоятельно попросила короля не допустить этого. Если тот и был удивлен ее просьбой, то вида не подал. Стоило признать, что чем больше девушка узнавала короля, тем сильнее крепло огорчение, что ее будущий муж, если верить слухам, совершенно не походил на этого мужчину. В противном случае идея о неизбежном замужестве не представлялась бы столь тошнотворной.
        День прощания наступил быстро - даже быстрее, чем ожидала Эллери. Бродяга не вышел ее проводить, и в глубине души королевская дочь была этому рада.
        Она куталась в просторную мантию, пока карета резво несла ее домой, обратно во дворец навстречу отцу, и пыталась отделаться от горчащей обиды. Обиды за оказавшееся ненужным признание, за чувства, которые Сапфо даже не стал принимать всерьез. Да, девушкам не пристало совершать подобные признания, тем более первыми, но Эллери всегда это ограничение представлялось несправедливым. Ей хотелось иметь такую же свободу мыслить и говорить вслух, какую имели мужчины, и она пыталась поступать в соответствие со своими желаниями. Но сейчас ей впервые подумалось, что, возможно, в старых традициях все же был заложен некий смысл.
        Эта поездка к Майину, начавшаяся, казалось, десятилетие назад, многое поменяла в жизни королевской дочери. Долгожданное первое чувство, которое она с такой радостью пустила в сердце, на поверку оказалось пустоцветом, а человек, чей образ она так любовно вырисовывала в голове, на деле не существовал. Но боль от этого открытия оказалась куда меньшей, чем должна была быть, если можно было верить многочисленным прочитанным романам. А, значит, следовало признать, что она поспешила назвать его любовью. Странно, но еще несколько недель назад эта новость бы вселила в сердце девушки печаль - она ведь так мечтала о об этом чувстве! - однако сейчас… В свете предстоящего брака было даже проще не знать любви, чтобы стать преданной и верной женой - такой, какой мечтал видеть ее отец.
        О том непонятном чувстве, что зародилось к Бродяге, принцесса предпочла не думать, рассудив, что время и расстояние выветрят лишние мысли из головы - а случайно вспыхнувшие искры симпатии - из сердца.
        Согревала мысль о встрече с Ниньи и Норком - воображение упорно пыталась нарисовать страшные картины их наказания, но девушка упрямо гнала их прочь.
        «Вы вернетесь к отцу, покаетесь», - эхом звучали в голове когда-то произнесенные наемником слова. «И продолжите играть роль послушной дочери. Попытка воплотить в жизнь сказочный сюжет не удалась».
        Он все-таки оказался прав. Но на душе от этого открытия не стало ни капельки легче.
        Далеко уехать ей не дали. Темная лакированная карета со знакомым гербом на дверце в сопровождении десятка конных всадников перехватила ее экипаж в самом начале пути. И это было вторым облегчением, поскольку теперь Эллери могла, с благодарностью отпустив чужих слуг, продолжить путешествие в сопровождении отцовских воинов и попытаться представить, что все произошедшее было всего лишь сном. И она просто возвращается домой после непродолжительной поездки куда-то к знакомым.
        Нет, представить это не удавалось. Слишком яркими были недавние события, слишком много заноз таилось в сердце, слишком… Слишком хороший был бы это сон. В отличие от тех, что приходили к ней каждую ночь, терзая и точно вытягивая силы.
        Хоть она и объявила сопровождающим, что на сей раз никуда не планирует сбегать, держались они настороженно, не допуская лишних задержек и остановок. Единожды остановились они в большом постоялом дворе, и то уже на подступах к столице.
        Дорога заняла немало времени, и принцессе начало уже казаться, что больше нога ее не ступит на твердую землю, когда, наконец, на горизонте показались очертания знакомых стен и зданий.
        Удивительно, но встречи с отцом она не боялась. Страх давно прошел, сменившись каким-то тупым равнодушием. Словно принятое еще тогда, в пылу ссоры с Бродягой, решение заставило окаменеть какую-то часть ее души. И девушка пока сама не знала, насколько велика оказалась понесенная потеря.
        Родной дворец показался тусклым, постаревшим, шум и голоса дворовой челяди - слишком громкими и назойливыми, особенно после блаженной тишины замка короля Заира, а улыбки и поклоны придворных - нарочитыми и неискренними.
        Эллери, с трудом выслушав все приветственные речи, с облегчением покинула великосветское общество, сославшись на необходимость отдохнуть после утомительного путешествия.
        Самый дорогой для нее человек с нетерпением ожидал Эллери прямо в покоях.
        - Ниньи!
        Старая женщина, бледная и уставшая, встречала ее на пороге. Эллери словно только сейчас увидела, сколько морщин изборождали тонкую, словно пергамент, старческую кожу, сколь много белых нитей вилось в мягкой копне волос, какой хрупкой на вид казалась ее няня.
        Родные объятия показались желаннее всего на свете. Такой знакомый запах, присущий только одному человеку на всем свете, успокаивал и дарил столь необходимую сейчас уверенность. Так тщательно сдерживаемые слезы от этого запаха, от присутствия няни вдруг прорвались наружу сперва глухим рыданием, затем переросшим в нескончаемый поток слез.
        Женщина гладила узловатыми пальцами свою воспитанницу по пышной копне волос и приговаривала успокаивающе:
        - Девочка моя… Поплачь, поплачь хорошенько, выплачь всю боль. А потом расскажи своей старой Ниньи, кто посмел тебя обидеть…
        Эллери никогда - даже в детстве - не принадлежала к числу девушек, проливающих слезы по любому поводу. Но, как назло, сейчас от этого ласкового тона хотелось плакать еще сильнее.
        - Неужели я доверила свою Лери недостойному человеку? - с болью в голосе проговорила старая женщина, неосознанно еще крепче прижимая к себе девушку, словно пытаясь защитить от последствий своей возможной ошибки.
        - Нет, - глотая слезы, поспешила успокоить ее принцесса. - Он хороший. А еще он… король, - слезы вновь возобладали, отчего последнее слово прозвучало жалко и с хлюпаньем. Но няня все равно его услышала.
        - Король? - отстранившись, женщина с напускной строгостью посмотрела на воспитанницу. - Ты бредишь? Простыла в пути? Странно, но жара нет, - самой себе ответила, приложив прохладную ладонь ко лбу девушки.
        - Ах, Ниньи, мне столько всего нужно тебе рассказать! - наконец-то начиная успокаиваться, проговорила Эллери, ладонью стирая с лица соленую влагу.
        - Утрись, - в руках няни, точно по волшебству, появился платок. - И расскажи. Думаю, у нас есть время, пока отец не захочет лично выбранить тебя за все совершенные проступки.
        И принцесса рассказала, не утаив ничего: и о происхождении воина, и о его прошлом, о его сестре и состоявшемся разговоре, который стал последним. Не сказала она лишь о своих чувствах, но по внимательному взгляду няни стало понятно, что все недоговоренное не осталось секретом.
        - Я думаю, что он все еще любит ее, - закончила она свой рассказ уже спокойным голосом, окончательно отойдя от столь внезапных и обильных слез.
        - Не знаю, девочка, - задумчиво покачала головой няня. - Человеческое сердце таит в себе бездну загадок. И если он столько лет находился вдали, ни разу не поддавшись соблазну навестить сестру, что-то это да значит.
        - Теперь-то сестра его точно не отпустит. И с ее настойчивостью я не удивлюсь, если старые чувства победят разум.
        - Мне он не показался человеком, который будет послушно сидеть подле женской юбки, - проницательно взглянула няня на девушку. - И который позволит кому-то руководить своей жизнью.
        Эллери вздохнула, набираясь решимости озвучить вымученное решение.
        - Теперь все уже в прошлом. Я дома, и наши дорожки с Бродягой окончательно разошлись в разные стороны. Поэтому что там будет с ним дальше, меня уже не волнует. Расскажи лучше, что произошло после нашего побега? Удалось ли вам с Норком избежать наказания? Отец сильно гневался?
        Старая няня пожала плечами.
        - Как я и говорила, мне не посмели причинить какой-то вред. Конечно, много чего пришлось выслушать - ну так слова-то боли не причиняют. Норку, правда, слегка досталось, но в его возрасте все быстро заживает. А уж когда во дворец прибыли… Тут твой отец погрозил-погрозил, да и остыл, забывшись другими заботами.
        - И все-таки как я рада снова быть с тобой рядом, - девушка, не выдержав, снова обняла Ниньи.
        - Пока тебя не было, Дария, наверное, с десяток гонцов прислала, - с легким неодобрением качнула головой собеседница.
        - Надо отправить ей записку, - принцесса с улыбкой вспомнила свою закадычную подругу, с которой они давно поддерживали дружеские отношения. - Может, если отец позволит, я могла бы ее навестить.
        - Не думаю, девочка, что это хорошая идея. Не отпустят тебя так скоро после твоего побега, - погрозила пальцем няня.
        - Ты права, - понурилась девушка, впрочем, ненадолго. - Ну ничего, приглашу тогда Далию сюда, она не откажется. Мне есть, что ей рассказать.
        - Сперва надобно пережить встречу с отцом, - как обычно, няня поспешила напомнить о главном. - И уже потом строить планы на оставшееся время до свадьбы.
        Однако король смилостивился лишь на следующее утро, чему Эллери даже обрадовалась. У нее была целая ночь на то, чтобы еще раз обдумать принятое решение и еще раз убедиться в его правильности.
        Поэтому на встречу с отцом принцесса шла полная хладнокровия и отрешенного спокойствия, готовая признать совершенную ошибку и понести за нее заслуженное наказание.
        С детства знакомый кабинет встретил ее неизменной обстановкой и горящим камином - в любое время года король всегда чувствовал озноб, потому требовал поддерживать пламя и днем, и ночью.
        Мужчина стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел куда-то вдаль. Принцесса замерла на пороге, пытаясь по затылку отца угадать, в каком он находился настроении.
        Когда король обернулся, выражение лица его было задумчивым и отрешенным. Это обычно значило, что вспышки гнева ожидать не стоило. Девушке внезапно показалось, что за время ее отсутствия седины в его волосах стало больше.
        - Мне сообщили, что слуги встретили тебя на полпути, - вместо приветствия властно промолвил он. - Значило ли это, что ты намеревалась вернуться домой? Или же в твою голову пришла очередная сумасбродная идея, и ты мчалась ее выполнять?
        - Отец, я возвращалась домой, - она храбро встретила его полный сомнения взгляд. - Я многое осознала во время своего путешествия.
        - А именно? - он вопрошающе изогнул бровь.
        - Я осознала возложенные на меня обязательства и сколь многое зависит от моего брака. Поэтому я выйду замуж, как вы того хотели, и больше не буду пытаться по-детски убегать от реальности.
        Отец медленно оглядел ее с ног до головы, немного помолчал, точно взвешивая серьезность произнесенных ею обещаний, прежде чем с легким удивлением заключить:
        - Не ожидал услышать из твоих уст слова не сопливой девчонки, а взрослой девушки. В любом случае я рад таким неожиданным переменам. Возможно, это путешествие, - он сделал особый акцент на этом слове. - И впрямь пошло тебе на пользу.
        А затем мужчина вдруг повторно оглядел ее и вынес безжалостный вердикт:
        - Но тебе надо больше времени уделять своему здоровью. Особенно в преддверии свадьбы.
        Эллери знала, что здоровье не при чем. Ее вялое состояние было вызвано исключительно нехваткой сна, которую, впрочем, придворный лекарь взялся вылечить чудодейственным сонным зельем собственного изобретения. Обычно принцесса не сильно доверяла этому пройдохе, но сейчас мысль о глухом и лишенном сновидений отдыхе представлялась неимоверно привлекательной.
        - Да, отец, - она покорно склонила голову. - Именно этим я и собираюсь заняться в ожидании знакомства с женихом.
        - Он должен прибыть лишь через несколько недель, не раньше. Так что у тебя будет достаточно времени, - благосклонно кивнул король. - Искренне надеюсь, что на этот раз ваша встреча состоится.
        - С нетерпением буду ожидать ее.
        Конечно, произнося последнюю фразу, принцесса покривила душой - и они оба это знали. Но соблюдение приличий всегда ценилось королем высоко, потому Эллери сделала вид, что эти слова шли от сердца, а отец, в свою очередь, сделал вид, что поверил.
        Перед следующей встречей в этот день она нервничала куда больше.
        Придя в небольшой огороженный сад, что укромно раскинулся позади дворца, она прошла прямо к заветной скамье, прятавшейся за большими розовыми кустами. Принцесса знала, что тот, к кому она пришла, послеобеденное время всегда проводит здесь.
        Рыжеволосый мальчик, чья худоба еще больше подчеркивалась роскошным плащом из черного бархата, глядел куда-то в сад, никак не отреагировав на звук ее шагов.
        - Здравствуй, Элион, - девушка поздоровалась, гадая, в настроении ли ее собеседник отвечать.
        Безучастно взглянув на сестру, он отвернулся.
        - Его высочество не в настроении сегодня, - извиняюще проговорила служанка, с самого рождения прислуживавшая Элиону.
        - Оставь нас, - мягко распорядилась принцесса, усаживаясь рядом и с нежностью касаясь безвольно застывшей руки брата.
        - Как твое самочувствие, Элион?
        - Бабочки, - такой знакомый и долгожданный тонкий детский голос гармонично вплелся в умиротворенное дыхание сада, почти не потревожив его тишину.
        - Где бабочки? - обрадованная тем, что брат, наконец, заговорил, переспросила девушка.
        - Здесь, - здоровой рукой мальчик указал куда-то в глубину сада. Никаких бабочек принцесса не увидела, но поспешила откликнуться.
        - Красивые. Тебе они нравятся?
        - Очень, - он наконец-то улыбнулся. Улыбка осветила болезненно бледное лицо, зажглась в глазах двумя зелеными огоньками, и Эллери подавила в себе порыв сгрести в объятия это маленькое тело, отогреть любовью, заразить энергией, жизнью.
        Принц вновь отвернулся, теряя интерес к сестре. Та лишь вздохнула, прекрасно зная, какими редкими бывали периоды хорошего настроения; гораздо чаще мальчик просто молчаливо сидел, устремив взгляд в одну точку, а девушка сидела рядом с ним, думая о чем-то своем. Прежде то было предвкушение бала или какой-то приятной встречи, а в последние месяцы - Майин и все, с ним связанное.
        Но после ее возвращения темы размышлений изменились кардинально. Все чаще она размышляла о предстоящем браке и о человеке, который за короткое время сумел занять в ее жизни такое непозволительно важное место. Бродяга господствовал в ее мыслях беспрестанно. То он пробирался, точно вор, при свете дня, застигая в неподходящий момент примерки платья или разучивания очередных танцевальных па, - она усердно гнала его прочь из головы, но безуспешно. То приходил как хозяин и господин под покровом темноты, в те короткие минуты, пока не начинало действовать горькое зелье лекаря. Принцесса сердилась: на него - за то, что никак не оставит ее в покое, и на себя - за то, что позволила так сильно им увлечься, но ничего не могла с этим поделать.
        Эллери пыталась представлять будущего супруга и первое с ним знакомство - но и то, и другое получалось из рук вон плохо. Нарисованные картинки напоминали нелепый шарж наподобие тех, что в последнее время приобрели большую популярность во дворце.
        Летели дни, складываясь в недели, и как бы принцесса ни оттягивала этот миг, день встречи все же наступил.
        Будущий супруг, к немалому разочарованию Эллери, полностью соответствовал ее представлениям. Невысокий, грузный, с оплывшими маловыразительными чертами лица, на котором выделялись прищуренные глаза. Годы его явно не пощадили - в отличие от мужа Риэль, благородная старость которого невольно вспомнилась принцессе при виде жениха.
        Оглядев девушку с ног до головы, он расплылся в масляной улыбке:
        - Моя дорогая принцесса! Я счастлив наконец-то встретиться с вами. Смею заметить, что те портреты, что мне довелось увидеть, не в силах в полной мере передать вашу красоту.
        Не дожидаясь ответа, он приник к руке девушки со слюнявым поцелуем. Принцесса с трудом сдержала желание тут же обтереть ее о пышные юбки.
        Но она могла лишь, как того требовали правила, благосклонно принять предложенную руку и прошествовать вместе с мужчиной через весь тронный зал, уже в качестве официальной пары.
        Король благосклонно улыбался им с трона. Многочисленные придворные тоже расплывались в улыбках - в большинстве своем, злорадных. Были и те, конечно, кто искренне сопереживал девушке - в их числе была и Ниньи, бессильно наблюдавшая за своей воспитанницей из толпы слуг.
        - Я с нетерпением жду часа, когда смогу назвать вас своей супругой.
        Голос будущего мужа лился сладко и липко, обволакивая. Ответная улыбка далась девушке непросто.
        Вечером этого во всех отношениях трудного дня Эллери сидела перед зеркалом, бездумно глядя в отражение, пока старая нянька любовно расчесывала рыжие пряди.
        - Все это время я убеждала себя, что вложу душу в то, чтобы полюбить своего будущего супруга. Стать ему прекрасной женой, как этого ждет от меня отец. Но все это представлялось каким-то далеким, малопонятным, чем-то из мира грез, нежели из реальности. И лишь сегодня я в полной мере поняла, что вот с этим человеком мне придется делить ложе, сносить его ласки, быть послушной и терпеливой женой. Осознание обрушилось мне на голову подобно ушату с холодной водой.
        Не сдержавшись, она спрятала лицо в ладони. На плечо ей легла морщинистая рука, утешающе сжав, словно разделяя с ней ее горесть и слезы.
        Это был единственный раз, когда принцесса позволила себе слабость всплакнуть над своей участью. Впредь, какие бы сильные чувства не тревожили ее сердце, на лице ее господствовало царственное спокойствие.
        Глубоко внутри девушка просто продолжала надеяться, что со временем ей удастся свыкнуться, однако каждая новая встреча, будь то совместная трапеза или посещение спектакля, устроенного заезжими артистами, лишь сильнее разжигали в душе пламя отвращения к будущему супругу.
        А он, между тем, вольготно расхаживал по дворцу, направо и налево раздавая указания слугам, точно уже чувствуя себя здесь хозяином. За это недолгое время Эллери успела понять, что его доброе к ней отношение, - не более чем маска. Которая ждет своего часа, чтобы с триумфом слететь, обнажив истинную сущность ее жениха. И чем больше девушка наблюдала за этим мужчиной, тем отчетливей осознавала, в какую непроглядную пропасть намеревается шагнуть. Но проклятое слово «долг» крепче всяких засовов сдерживало недопустимые мысли о свободе и о праве на выбор.
        Подготовка к свадьбе шла своим чередом, шилось платье - роскошное, вычурное, не вызывавшее у принцессы ни капли интереса, - когда один случайно подслушанный разговор переменил однообразное течение будней.
        Эллери неторопливо направлялась в отведенное для слуг крыло, когда за углом вдруг зазвучали приглушенные голоса. Она едва успела вовремя остановиться, узнав один из них. Этот голос принадлежал ее будущему мужу, вот только сейчас в нем отсутствовало всякое подобие на мягкость.
        - Что? Они опять вздумали взяться за старое?
        Невнятный и сбивчивый ответ собеседника невозможно было разобрать.
        - Это невозможно! Они не могли собрать силы за такой короткий срок! - внезапно закричал мужчина, заставив вздрогнуть даже стоявшую в отдалении Эллери. - Я не допущу, чтобы из-за этих жалких мятежников сорвалась свадьба! Нельзя, чтобы Гидеон передумал!
        Эллери изо всех сил напрягала слух, надеясь разобрать хоть слово из ответа, но поняла лишь то, что собеседник успокаивал ее жениха, призывая того к каким-то решительным мерам.
        Последствия этого странного разговора стали ясны только следующим утром.
        - Твоему жениху, девочка, - сплетничала Ниньи, помогая затягивать платье. - Пришлось спешно отправиться домой. Прям с вечера приказал заложить карету, быстро переговорил с твоим отцом - и отбыл восвояси, не прихватив даже свиты. Говорят, - она понизила голос, хотя в том не было нужды. - В тамошнем народе неспокойно. Уж не знаю, связано ли это с предстоящей свадьбой или нет…
        - Едва ли, - задумчиво произнесла принцесса, вспоминая вчерашний разговор. - Я слышала краем уха, что речь шла о каких-то мятежниках. И он боялся, как бы отец не отменил свадьбу.
        - Король то? - хмыкнула няня. - Уж он не передумает. Упрямец, каких поискать. И ты в него такая же, - беззлобно тыкнула она морщинистым пальцем в бок девушке, заставив ту ойкнуть от неожиданности.
        - А вообще, эта передышка очень кстати, - помолчав, призналась няня, продолжая разговор. - Уж насколько мне этот человек не по душе! И как можно со спокойным сердцем отдать ему мое сокровище?
        Эллери повернулась и утешающе обняла Ниньи.
        - Все будет в порядке, - неизвестно, кого больше она сейчас пыталась успокоить этими словами. - Отец никогда не позволит моему супругу обращаться со мной неподобающе. Кроме того… быть может, внешность и слухи обманчивы. И на самом деле мой жених не такой уж и плохой человек.
        Няня ничего не произнесла в ответ, но по ее взгляду принцесса поняла, что в глубине души они обе боятся одного и того же.
        Когда этим же днем король вызвал девушку к себе, она уже знала, о чем пойдет речь.
        - Твоему жениху, - без предисловий начал он. - Пришлось срочно отбыть домой. Но как только он справится со всеми делами, возможно, мы сами совершим туда визит перед свадьбой. Увидишь своими глазами будущий дом.
        - Вам известно об обстоятельствах, побудивших его прервать свой визит? - осторожно поинтересовалась Эллери, за утро узнавшая от слуг много любопытных новостей.
        - Какие-то срочные дела, требующие его участия, - отвел взгляд отец, мрачнея на глазах, и запоздало спохватился. - Но тебя это никак не касается! Твое дело нехитрое - ждать его возвращения да готовиться к свадьбе.
        - А между тем поговаривают, - медленно продолжила девушка, внимательно наблюдая за реакцией собеседника и делая вывод, что эти новости для него отнюдь не новы. - Что власть свою он получил неправедно. Что обманом убил законного правителя и всю его семью. И сейчас, когда стало известно о ком-то выжившем из королевской семьи, мой будущий супруг во всеуслышание поклялся, что истребит объявившихся наследников, прилюдно четвертовав их на главной площади.
        - Это просто слухи, - сквозь зубы процедил мужчина, отворачиваясь. - Оршер вынужден пойти на это, чтобы усмирить мятежников.
        - И вы одобрите такие меры?
        Ответом ей послужило молчание. Эллери знала, что ее отец, при всей своей строгости, никогда не был сторонником чрезмерной жестокости и выставлений наказаний напоказ. Оттого было вдвойне удивительней, как слеп и глух он становился ко всему, что касалось ее жениха!
        - Отец, вам ведь прекрасно известно, что мой будущий супруг - жесток, - откровенно заговорила принцесса, подводя к главному. - Неужели вас не волнует судьба своих собственных подданных, которые, быть может, однажды попадут под его власть?
        - Ему никогда не стать правителем этих земель. Когда на престол взойдет мой сын…
        - Отец! - не выдержав, перебила его девушка. - Это не произойдет никогда! Посмотрите на Элиона! Он болен! Ему никогда не стать королем!
        Хлесткая пощечина разорвала гнетущую тишину кабинета.
        - Хотите вы того, или нет, но этими землями будет править другой человек. И что наиболее вероятно - этим человеком станет мой муж, - тихо, но уверенно проговорила принцесса, твердо встречая пылающий болью взгляд отца. - Поэтому ради блага вашего народа я прошу, нет, умоляю тщательно подойди к этому выбору. И еще раз подумать, тому ли человеку вы вручаете свою дочь и свое царство.
        Позже, еще раз вспоминая состоявшийся разговор - и потирая до сих пор красную щеку, - принцесса надеялась, что ее словам удалось заронить хотя бы одно зерно сомнений в голову короля. Разговор о несостоятельности Элиона должен был состояться еще давно, но девушке всегда было ужасно жаль причинять боль отцу, напоминая об увечности любимого сына, поэтому она молчала, позволяя тому и дальше строить иллюзии. Однако в свете нынешних новостей дольше потакать этому самообману принцесса не видела смысла.
        Прошла неделя с момента последнего разговора с королем, когда только утихомирившееся течение дней было нарушено новым событием.
        Постучавшийся в ее покои с утра пораньше Норк выглядел… загадочно? Без слов он протянул ей небольшой перетянутый ленточкой свиток. Недоуменно взглянув на слугу, принцесса поинтересовалась, принимая послание:
        - Норк, от кого оно?
        Но мужчина лишь молчаливо поклонился, оставляя девушку в одиночестве. Но перед его уходом ей показалось, что она успела заметить, как на губах мужчины мелькнула загадочная улыбка.
        Развернув тонкий лист, Эллери замерла при виде незнакомого почерка: ровная вязь букв складывалась в короткие строчки:
        «Я много размышлял над вашими последними словами. Попробую. Попробую стать тем, кем меня видят. Кем хотите меня видеть Вы. Но для этого мне придется вмешаться в Вашу жизнь, и я заранее прошу за это прощение».
        Подписи не было.
        Сердце провалилось куда-то вниз, ладони ослабели. Она смяла записку, прижимая руки к запылавшим щекам.
        Кто был отправителем, сомнений не было. Но что он хотел сказать этим странным посланием? Зачем вообще он решил вернуться в ее жизнь - пусть и таким образом? Она только-только примирилась с уготованной судьбой, перестав думать о нем так часто.
        Норк после долгих расспросов признался, что его недавнее исчезновение было вызвано весточкой от Сапфо, ради которой ему пришлось преодолеть немалое расстояние. Конечно же, это было сделано не без ведома Ниньи, которая в ответ на вопрос, зачем все это надо было делать, ограничилась лишь загадочным пожатием плеч.
        Но главное потрясение ждало ее впереди. Прошло не больше месяца после скоропалительного отъезда будущего супруга, как однажды днем в покои принцессы с поразительной для ее возраста скоростью вошла запыхавшаяся Ниньи. Отложив книгу, девушка взглянула на нее с немым вопросом. Старая нянька смотрела на нее со странной задумчивостью во взгляде.
        - Да говори же уже, Ниньи, - первой не выдержала Эллери, начиная нервничать.
        - Твой жених, девочка, остался без трона, - безо всякой прелюдии выразительно произнесла женщина. - А, быть может, уже даже и без головы.
        Принцесса решила, что ослышалась.
        - Это правда, - правильно расценив выражение лица собеседницы, подтвердила Ниньи. - Весь дворец только и обсуждает эту новость.
        - Это… - Эллери не смогла усидеть на месте - она вскочила на ноги и принялась мерить шагами комнату, сбиваясь то на бег, то на странный танец. - Это невероятно! Немыслимо! О, Ниньи, когда я уже примирилась с неизбежностью этой свадьбы, судьба словно подарила мне шанс…
        Внезапно она остановилась, с подозрением глядя на няню.
        - Это еще не все? Почему ты стоишь с таким видом, словно рассказала мне не все?
        - Так оно и есть, - кратко бросила няня и распорядилась: - А ну-ка присядь.
        Эллери повиновалась со все возрастающим недоумением. Первоначальный шок, смешанный и с радостью, и с ужасом от своей не совсем уместной радости, сменился растерянностью.
        - Произошло восстание, назревавшее уже давно, - подбирая слова, неторопливо начала няня. - Как ты уже слышала, в свое время жених твой, - уже, надеюсь, бывший, - нечестно пришел к власти. За что и поплатился. Объявился законный наследник, которого поддержал народ, и тремя днями ранее после длительного сражения королевский дворец был в итоге захвачен. А сегодня должна состояться коронация нового короля.
        - И что стало с предыдущим правителем? С Оршером? - выслушав все, наконец, нетерпеливо произнесла принцесса.
        - Этого пока никто не знает, - пожала плечами женщина. - Но наверняка сейчас он держит ответ за все свои грехи перед небесным судом.
        Эллери надолго замолчала, обдумывая услышанное. Няня не прерывала тишины, глядя на девушку, но во взгляде ее таилось плохо скрываемое торжество, словно она еще не закончила свою речь.
        - Зная тебя, - медленно заговорила принцесса, наконец, отмирая. В глазах ее поселилась тревога, точно она пыталась отгонять от себя невероятное предположение, поселившееся после слов няни. - Уверена, что самое главное ты оставила напоследок.
        И точно - старая женщина вдруг рухнула рядом, обхватывая горячими ладонями руки девушки. Приблизив свое лицо - так близко, что Эллери могла даже сосчитать число крапинок в светлых глазах, - она горячечно зашептала, борясь и с радостью, и с недоверчивым волнением.
        - Тот объявившийся наследник… Новый король, свергнувший узурпатора, - и есть наш Бродяга! Эллери, ты можешь себе это представить?
        Принцесса в замешательстве смотрела на няньку, в первые мгновения решив, что слух ее подвел. Но радостные глаза собеседницы, ожидающей реакции на свое невероятное сообщение, подтверждали: все, что она услышала, - правда.
        Не в силах усидеть, девушка соскочила с кушетки и принялась мерить комнату нервными шагами. Услышанное не укладывалось в голове! Она-то думала, что Сапфо по-прежнему находится в замке у сестры, обуреваемый застарелыми сомнениями и печалями. В то, что он прислушался к ее словам, и решил вернуть себе потерянный трон, она даже помыслить не могла!
        Девушка вспомнила странное послание, которое теперь получило объяснение. Так вот что он имел в виду, написав, что просит прощения за вмешательство в ее жизнь. А она-то, наивная, успела напредставлять себе невесть что…
        Рассмеявшись над своими нелепыми мечтами, Эллери закружилась и обняла поднявшуюся няню.
        - Я счастлива за него! Он заслужил это, - посерьезнев, проговорила девушка. - Заслужил больше, чем кто-либо другой.
        - Надо же, наш Бродяга стал королем, - качая головой, пробормотала Ниньи. - До сих пор не могу в это поверить! Ему надобно будет придумывать новое прозвище - старое-то уже не подходит. Может, теперь стоит величать его Королем-Бродягой?
        - Нет, - с улыбкой поправила ее принцесса. - Отныне он станет зваться иначе - Король, который обрел трон.
        Глава девятая. Желанно нежеланный гость
        Трепещи, о незадачливый путник! Отмеренные тебе дни сочтены, ведь по следам твоим движется в ночи страшное чудовище, одолеть которое ты не в силах. Ибо связь ваша нерасторжима, берет начало свое она в глубине гнилостных вод и питается жизнью твоей.
        По крупицам наполняясь силой, существо вскоре перестанет скрываться от солнца. И тогда его начнут замечать люди. Оно вселит страх в их сердца, но страх этот будет напрасен. Ибо у монстра, порожденного Седой Долиной, есть лишь одна цель. И это-ты, путник. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        Весь оставшийся день на душе у Эллери было неспокойно.
        Девушка участвовала в обычных дворцовых развлечениях, вела неторопливые беседы с главным королевским советником, но мысли ее были далеко.
        Она находилась там - за сотни миль в чужом дворце, где, быть может, именно в этот миг на знакомую темноволосую голову чьи-то руки осторожно опускали тяжелую корону.
        Принцессе так хотелось бы присутствовать при этом моменте, хотелось видеть, как Сапфо поднимается с колен уже не простым наемным воином, а полноправным властителем земель, принадлежавших ему по праву рождения. Слышать, как громко звучит музыка, и многочисленные придворные торжественно приветствуют своего нового короля.
        Эллери не сомневалась, Бродяга станет замечательным правителем. Но сердце девушки щемила какая-то иррациональная тоска. Словно оно грустило по тому, чего никогда и не имело.
        В том же настроении она пребывала и на следующий день, когда рассеянный полет ее мыслей был прерван весточкой от подруги.
        «Моя милая Эллери», - торопливые буквы лезли друг на друга, складываясь в слова. Да, в этом почерке была вся Дария - летящая, вечно куда-то спешащая и стремительная. «Я только что узнала о смерти твоего несостоявшегося супруга. И да осудят эти слова все учителя нравственности, коими в большом количестве окружил меня папенька, но я смею поздравить тебя с понесенной потерей! Быть может, теперь-то Гидеон найдет тебе жениха помоложе да посимпатичнее. Целую, жду в гости, Дария».
        Усмехнувшись, Эллери отправила записку к многочисленным собратьям - таких посланий у нее скопилась уже целая куча. Девушка отчего-то предпочитала не выбрасывать их, в моменты грусти по подруге иногда перечитывая. В большинстве из посланий Дария просто описывала свои дни, уделяя большое внимание балам и приемам, а также посещавшим их гостям. В последнее время очень часто среди них упоминались два брата - сыновья старого седого короля, который с детства вызывал у обеих девушек беспричинный страх. Детьми они часто играли все вместе - два брата и две подруги - когда Эллери приезжала навещать Дарию, но, повзрослев, девушка уже не сталкивалась с молодыми принцами. Сейчас, повстречайся она с ними случайно, наверное, и не узнала бы вовсе. Но судя по месту, занимаемому в описаниях подруги, кто-то из них двоих умудрился вызвать к себе повышенный интерес. Впрочем, увлечения Дарии сменялись так же часто, как и ее настроение, поэтому Эллери не спешила с выводами.
        Не прошло и нескольких дней после события, так круто изменившего ее, казалось бы, уже определенную судьбу, когда однажды привычный ход жизни был нарушен внезапным визитом служанки. Эллери только успела переодеться после прогулки с братом, когда, низко поклонившись, смешная конопатая девчонка торжественно проговорила:
        - Король требует Ее Высочество к себе.
        Эти визиты в его кабинет давно стали привычны.
        Принцесса шла знакомыми коридорами, стены которых были увешаны многочисленными портретами предков, большинство которых она и не помнила. Остановилась она лишь у последнего - оттуда с мягкой улыбкой на нее смотрела красивая женщина, чьи черты лица были так похожи на ее собственные. Зеленые глаза лучились любовью, непослушные кудри были забраны в высокую прическу, открывавшую тонкую шею. Ряд крупных жемчужин подчеркивал белизну сияющей кожи, в ушах ее также светились белоснежные округлые капли. Королева признавала только жемчуг, отказываясь носить какие-либо другие украшения, поэтому в детских воспоминаниях Эллери прохладные бусины жемчуга были неразрывно связаны с образом матери.
        С любовью коснувшись шершавого полотна, девушка на миг прикрыла глаза, вознося короткую молитву. Это стало своеобразной традицией - касаться маминого портрета перед каждым разговором с отцом, особенно когда она не знала, что именно должно было стать темой беседы. Не помогла эта молитва лишь однажды - когда король призвал ее к себе, чтобы сообщить, что она выходит замуж.
        Правитель находился в ярости. Принцесса поняла это, едва переступив порог. Молчаливый слуга, как обычно, с поклоном затворил за ней дверь, оставляя царственных особ наедине. Рослая фигура отца вся источала раздражение, на обычно прибранном рабочем столе царил беспорядок, в воздухе витало ощутимое напряжение.
        - Вы звали меня к себе, отец? - осторожно произнесла она, заранее пытаясь предугадать, что могло послужить причиной его такого дурного настроения.
        - Ты уже слышала новости? - вместо приветствия отрывисто бросил мужчина, меряя шагами просторное помещение.
        Она несмело покачала головой, напрягшись в ожидании продолжения.
        - Мало того, что этот щенок разрушил все планы, - свирепо начал отец, и девушка тут же поняла, что речь идет о Сапфо. От этой догадки моментально сильнее забилось сердце, точно отзываясь на одно лишь упоминание ставшего небезразличным мужчины. - Я признаю, что, возможно, Оршер был не слишком хорошим правителем. Да, он получил власть не так, как то было дoлжно, но сколько подобных примеров вокруг! На троне зачастую не тот, кто этого заслуживает, а тот, у кого больше силы удерживать власть в своих руках.
        Эллери промолчала, позволяя собеседнику выплеснуть накопившееся раздражение. Довольно часто ей приходилось выслушивать его размышления, а порой даже вступать в спор. Именно благодаря подобным моментам она научилась неплохо разбираться во всех кулуарных играх, что происходили в высшем свете.
        Девушкам - пусть и ее положения - разбираться в политике, по всеобщему мнению, было излишне. Единственное ее предназначение - стать красивым атрибутом, драгоценным камнем в чьей-то чужой короне. Но любознательная природа Эллери не могла довольствоваться такой малостью. Поэтому, не привлекая внимания, девушка старалась негласно следить за всеми происходящими событиями, даже нередко читала официальную переписку короля с правителями соседних государств, которую под большим секретом показывал ей главный советник. А уж после возвращения из путешествия - мысленно свой неудавшийся побег она теперь звала только так - у нее появился личный интерес к этому занятию. Всякий раз натыкаясь на послание от короля Заира сердце ее екало.
        Это все пронеслось в голове Эллери, пока король гневно молчал, очевидно, готовясь сообщить ту самую новость, ради которой он ее призвал к себе. Ибо по уже сложившемуся опыту принцесса знала, что им двигало точно не простое желание получить от нее сочувствие.
        Его дальнейшие слова подтвердили ее догадку.
        - И даже черт с ним, с этим переворотом, - мужчина заговорил снова, гневно раздувая крылья носа. - Я готов смириться с тем, что потерял союзника. Что потерял будущего родственника! Самое невыносимое кроется в другом. Вместо того чтобы наслаждаться кратковременным триумфом обретенной власти, этот сопляк имеет наглость почти сразу же после коронации отправлять ко мне гонцов!
        Эллери моментально обдумала услышанное и изумленно качнула головой, поражаясь неосмотрительности Бродяги.
        Конечно, в его положении как можно скорее наладить связи с соседями значило очень многое. Однако он не мог не понимать, что ее отец не сменит гнев на милость так скоро. И напоминать ему о порушенных планах практически сразу после коронации было очень непродуманным поступком со стороны Сапфо. Кроме того Эллери слышала краем уха - а все новости на эту тему она слушала весьма внимательно - что, несмотря на триумф законного наследника, не все было так гладко в его царстве, как хотелось. За долгие годы восседания на троне Оршер успел не только нажить врагов, но и обрести соратников. Пусть немногочисленных, но поддержка, оказываемая ими взамен денег и власти, была существенна. Неудивительно, что эти люди, оказавшись в весьма невыгодном положении с приходом нового короля, не желали так просто мириться с переменами. Потому в столице и за ее пределами по-прежнему шла борьба - только на сей раз больше кулуарная, впрочем, порой выливавшаяся даже в кровопролитные бои.
        Но это было еще не все. Самая поразительная новость дня ждала ее впереди.
        - Я еще не успел никак отреагировать на известие о кончине Оршера и коронации нового правителя, как тот уже шлет гонцов и извещает, что просит позволения посетить мой замок с визитом! И это с учетом того, что на его руках еще не высохла кровь моего несостоявшегося родственника!
        Сапфо приедет сюда? Она сможет с ним увидеться? От нахлынувших мыслей у нее внезапно закружилась голова. Но при виде разъяренного отца девушка отогнала прочь стаю закружившихся в животе бабочек и принялась действовать.
        - Отец, - осторожно начала принцесса, осознавая зыбкость почвы, на которую ступает. - Вы же понимаете, что отказать ему сейчас, - это означает, по сути, непринятие нового правителя. И негласное объявление войны.
        - Понимаю, - собеседник с видимым неудовольствием кивнул, наконец, усаживаясь в кресло. Что обычно значило затухание вспышки ярости и возвращение обычного холодного расчета. - Мы не можем позволить себе ввязаться в войну, не имея договоренностей с союзниками. Одновременно с тем, если мы примем его в нашем замке, это будет значить, что я поддерживаю произошедший переворот. А на мое решение будут смотреть многие другие правители, зная, как сильно я пострадал от свершившейся перемены власти, - он замолчал, взвешивая возможные последствия.
        - И хоть это щенок заслуживает щелчка по носу, теперь он - законный правитель, - неохотно признал король, вновь поднимаясь. Рука в перчатке сжалась, точно демонстрируя, что он сделал бы, будь на то его воля. - Скорее всего, он хочет удостовериться, что мы не намерены прекращать торговое сотрудничество наших стран. Мы еще посмотрим, - мрачно проговорил король, по всей видимости, приняв какое-то решение. - За кем из нас окажется решающее слово.
        А потом, точно вспомнив о покорно застывшей рядом дочери, повернулся к ней.
        - Одним словом, будь готова встретиться лицом к лицу с убийцей своего жениха, Эллери, - хмуро подытожил отец итог встречи. - И сделать это достойно.
        Как только шокирующая новость облетела двор, дворец закишел, точно улей. Придворные спешили делиться свежими новостями, порой соревнуясь друг с другом, чья идея будет более свежей и шокирующей. Эллери нет-нет да прислушивалась к циркулирующим сплетням, поражаясь неистощимости людской фантазии.
        Оставшиеся недели до приезда желанно-нежеланных гостей пронеслись точно сон. Такой же тяжелый и беспробудный как тот, коим теперь каждую ночь маялась принцесса благодаря заветному зелью. Никто в замке, так же, как и сама Эллери, не мог понять, чем руководствовался новый правитель, стремглав отправляясь в поездку вместо того, чтобы закрепить обретенную власть. Поэтому все пребывали настороже, отсчитывая дни до прибытия новоявленного короля и его свиты.
        В заветный день с самого утра девушку лихорадило. Все валилось из рук, слуги казались недостаточно проворными, а специально сшитое по данному поводу платье пришлось в спешке ушивать, так как оно оказалось слишком свободным. Ниньи лишь неодобрительно качала головой, глядя на исхудавшую принцессу.
        «Убийца твоего жениха» - вскользь брошенные отцом слова бередили душу. До этого ей как-то не приходило в голову смотреть на Бродягу с этой точки зрения. Да, ее брак ничего не имел общего с любовью и основывался на чистом расчете, но… В глазах окружающих ее людей на Сапфо всегда будет висеть это клеймо.
        Они прибыли ближе к вечеру. Эллери наблюдала из окна, как стройная кавалькада всадников пересекла двор. Внимание ее было приковано к широкоплечему мужчине, который не спешил сам спешиваться, вместо этого прибегнув к помощи слуг, как то и было положено настоящему королю.
        Она жадно смотрела, прильнув к тонкому стеклу, за его движениями - неторопливыми, царственными. Сейчас она в полной мере видела разницу и могла лишь сочувствовать тому простому воину, который наверняка где-то внутри исходил негодованием из-за всех этих длительных церемоний.
        Когда мужчина, наконец, поднял голову, оглядывая возвышающийся перед ним замок, девушка отшатнулась от окна, впрочем, почти тут же опомнившись и отругав себя за слабость. Бродяга никак не мог ее заметить, кроме того сейчас половина дворца наверняка занималась тем же, чем и она.
        Время, отведенное гостям на отдых с дороги, тянулось невыносимо долго. По крайней мере, именно так подумалось бледной от переживаний принцессе, когда она наконец-то заняла привычное место подле отца.
        Свита нового короля торжественно двигалась по тронному залу.
        Многочисленные придворные наблюдали за прибывшими, даже не переговариваясь, как бывало обычно. В воздухе витало напряжение, неумело спрятанное, оно читалось на лицах как гостей, так и хозяев. Несмотря на улыбки и кажущуюся торжественность момента принцесса кожей ощущала всеобщую настороженность, граничащую с враждебностью.
        Жадный взгляд зеленых глаз остановился на рослом мужчине, горделиво шедшем впереди в окружении свиты. Она оглядывала его снова и снова, с радостью отмечая знакомые черты, - и все равно ей казалось, что она бредит.
        Ведь теперь Бродяга выглядел совсем иначе, чем в их последнюю встречу.
        На его плечах покоился незнакомый добротный плащ, под ним поблескивал яркий синий камзол из дорогой ткани, перехваченный широкой полосой ремня. Украшенные драгоценными камнями ножны невольно притягивали взор. Но не только в вычурной одежде было дело. Он держался иначе. Шире разворот плеч. Выше подбородок. Стальная уверенность, появившаяся в холодном синем взгляде. Теперь это был взгляд настоящего правителя, человека, привыкшего повелевать.
        А, может, все это было в нем и прежде - просто раньше принцесса этого не замечала, видя в нем лишь простого воина.
        Она не знала ТАКОГОБродягу - но сердце продолжало биться так быстро и так громко, что ей казалось, этот торопливый стук эхом разносится по всему залу.
        Когда после необходимой церемонии представления знакомый незнакомец, наконец, устремил взор в ее сторону, Эллери даже затаила дыхание в ожидании узнавания им своей недавней спутницы.
        Но этого не случилось. Сапфо скользнул по ней равнодушно-учтивым взглядом - и так же невозмутимо отвел глаза, точно ничего в его памяти не всколыхнулось при ее виде.
        Принцессе стоило больших трудов не показать охватившую ее обиду, смешанную с недоверчивым негодованием. Да, после их последнего разговора она не ждала пылких объятий. Но неужели девушка не заслужила хотя бы одного приветливого взора? Чего ему стоило задержать на ней взгляд всего на мгновение, давая понять, что он ее узнал?
        Церемониальное представление текло своим чередом, плавно переместившись за обильно накрытый стол. Почетный гость, сидевший рядом с королем, даже не смотрел в сторону скучающей Эллери, которой приходилось развлекать себя беседами с советником, так удачно оказавшимся рядом.
        - Как вы считаете, что ему может быть нужно? - негромко поинтересовалась принцесса в надежде услышать точку зрения собеседника, к мнению которого она часто прислушивалась.
        - Да все как обычно. Поддержка, союзники. Торговый договор подтвердить, опять же. Власть получить - одно дело, а вот удержать ее - еще сложнее, - покачал головой грузный седовласый мужчина. - Одно странно. Что же он так стремительно оставил с таким трудом обретенное царство? Как бы не воспользовались его отсутствием недруги. Зато и для нас в том плюс имеется.
        - Какой? - заинтересованно взглянула на него принцесса.
        - Пробудет, значит, он здесь недолго, - бесхитростно пояснил собеседник. - И помчится обратно. Или дальше по соседям, кто его знает.
        Таким образом, глубоким вечером этого же дня принцесса сделала неутешительный вывод, что первая официальная встреча с Бродягой в новом качестве принесла одно лишь разочарование. Впереди еще были два дня пребывания гостей в их замке, и, насколько могла предугадать девушка, в программе обязательно должны были быть охота и бал. Но после ледяного холода неузнавания она уже не думала о новых встречах с прежним предвкушением.
        Но, укладываясь спать, Эллери не могла не признать, что ее и влекло к нему, и одновременно отталкивало. О, это странное будоражащее кровь ощущение! Знание, что тот, о ком она так часто размышляла, тот, с чьей недосягаемостью уже смирилась, - рядом. В одном дворце, в одном зале, ходит одними с ней коридорами. И при этом все так же недосягаем, как и прежде. А, может, даже и больше.
        На следующее утро она специально просчитывала маршрут своих передвижений, намереваясь избегать крыла, в котором расположились вчерашние гости. И каково же было ее удивление - смешанное с досадой - когда, направляясь через один из коридоров, ведущих к главной лестнице, она издали завидела знакомый широкоплечий силуэт, идущий навстречу. Парочка незнакомых рослых воинов, сопровождавших нового короля, молчаливо поклонились при ее появлении - и так же бесшумно, не дожидаясь никаких указаний своего господина, исчезли где-то за поворотом, оставляя царственных особ одних. Она растерянно посмотрела им вслед, досадуя, что в очередной раз оставила свою свиту, и набираясь решимости столкнуться лицом к лицу с объектом своих неустанных размышлений.
        Что он здесь делает? Эта мысль крутилась в голове, пока она размеренно двигалась по коридору, судорожно пытаясь придумать, что же делать дальше. В итоге Эллери задумала пройти мимо, проигнорировав замершего мужчину, но один-единственный взгляд в холодную синеву знакомых глаз заставил враз ослабевшие ноги неосознанно замедлить шаг, а после и вовсе остановиться.
        - Вы очень похудели с момента нашей последней встречи, - задумчиво произнес Сапфо вместо приветствия.
        И вновь ему удалось сделать это - сбить с толку первыми же обращенными к ней словами!
        - И когда же Ваше Величество, - она намеренно избрала из своего арсенала самый прохладный тон. - Успели это заметить?
        - Нам нельзя подавать виду, что мы знакомы и что встречались раньше, - пояснил он с легкой грустью, пропуская мимо ушей ее вопрос. И за эту грусть она моментально простила ему холодность вчерашней встречи.
        - Значит, поэтому ты так вел себя? - все ее напускное безразличие тут же слетело, точно осенняя листва, гонимая резким порывом ветра. И перед ней вновь стоял ее привычный Бродяга, пусть и облаченный в роскошные наряды. - Чтобы никто из отцовых слуг не заметил нашего знакомства и не признал тебя?
        Он коротко кивнул.
        - Керля все равно пока нет в замке, так что твои опасения напрасны. А я решила, что ты по-прежнему таишь на меня обиду за наш последний разговор, - с неловким смешком вдруг призналась она, пусть еще несколько секунд назад и не собиралась вообще заговаривать с ним.
        - Тот разговор многое изменил, - он качнул головой с задумчивой усмешкой. А она стояла и думала, что готова простоять в этом коридоре вечность, только бы и дальше наблюдать на его губах хотя бы тень улыбки. - Вам пора идти, - неожиданно произнес ее собеседник, прислушиваясь к чему-то. - Никто не должен видеть нас вместе, пока… - он внезапно замолчал, оборвав себя на полуслове.
        Она вопрошающе изогнула бровь, но произнести ничего не успела, как вдруг на лестнице послышались чьи-то приближающиеся шаги.
        Послав собеседнику задумчивый взгляд на прощание, девушка подхватила пышные юбки и как можно быстрее скрылась за ближайшим поворотом коридора, оставляя Бродягу в одиночестве.
        После этого короткого разговора мысли о предстоящей вечерней встрече уже не отдавали такой горечью и обидой.
        О, как она готовилась к запланированному балу! Никакое событие еще не вызывало столько эмоций и мстительных переживаний. Тщательно подбирая каждую деталь будущего наряда - не доверяясь служанкам, как то бывало прежде, - она представляла себе реакцию Бродяги. Как он восхищенно застынет, словно вкопанный, а она царственно проплывет мимо, даже не взглянув в его сторону. Пару раз она даже репетировала этот момент, роль Сапфо обычно доставалась высокой напольной вазе, которая блестяще справлялась с возложенной на нее миссией.
        Дальше этого момента ее представления не простирались, обычно перерастая в смех.
        Но к моменту, когда настало время покидать свои покои, принцессе было не до шуток.
        И без того светлая кожа казалась еще бледнее от волнения. Не помогали даже больнючие щипки старой няньки. Зато глубокий, алый цвет платья смотрелся теперь еще впечатляюще. Она не стала отдавать предпочтение светлым нарядам, которые пристало носить юным девушкам. Кроме того вот такого роскошно-красного бархата, с серебристыми строчками, украшающими подол и рукава, в ее гардеробе прежде не было. Место привычного медальона заняло роскошное ожерелье из рубинов, доставшихся ей еще от бабушки. Принцесса с грустью погладила прохладные камни, тоскуя по украшению, которое было ей так дорого, и которое она так нелепо умудрилась потерять во время путешествия.
        Когда служанка и нянька в четыре руки затянули узкий корсет на талии, Эллери на миг подумала, что посетить бал ей сегодня не удастся, ибо запаса воздуха в легких осталось лишь на пару шагов. Однако отражение в зеркале стоило всех испытываемых мучений. Несмотря на хрупкость силуэта она выглядела взрослее, старше, и это казалось ей прекрасным. Как давно она хотела перестать быть той девчонкой, что всегда смотрела на нее со всех зеркал! И вот наконец-то этот миг наступил. Зеленые глаза на бледном лице горели точно два изумруда, и в сочетании с густыми медного цвета прядями, смотрелись особенно эффектно. Эллери невольно вспомнились неоднократные шепотки в спину, сопровождавшие ее с самого детства. Но ни тогда, ни сейчас она не имела никакого отношения ни к ведьмам, ни к колдовству.
        Ее маленькая запланированная месть безоговорочно удалась.
        Этим вечером она блистала, ловя на себе завистливо-восхищенные взоры придворных дам и просто восхищенные взгляды присутствующих мужчин.
        Когда по традиции гость приветствовал королевскую семью, Эллери сполна насладилась калейдоскопом чувств, пусть на миг, но мелькнувших на лице Сапфо. Впрочем, не она одна. Мимо внимания старого короля выражение его лица тоже не прошло незамеченным.
        Девушка же, единожды встретившись взглядами с синеглазым мужчиной и удовлетворенно заключив, что ее старания были ненапрасны, делала вид, что с головой поглощена великосветскими беседами.
        Когда зазвучали первые звуки музыки, принцесса намеренно не смотрела в сторону Бродяги, повернувшись к нему спиной.
        Невольно она вспомнила свое пребывание в замке короля Заира и похожий на этот бал, когда она точно так же пряталась от недавнего спутника, окружив себя тесным кругом придворных. Горячее мужское дыхание, вызвавшее волну мурашек, прокатившихся от самого затылка и до пят, когда на мгновение Бродяга остановился позади нее, чтобы что-то прошептать. Что же он произнес тогда? Она напрягла память, пытаясь воскресить те слова, когда вдруг стоящие полукругом возле нее придворные дамы разом встрепенулись, точно охотничьи собаки, почуявшие лису, глядя куда-то позади нее. И Эллери поняла, что произойдет дальше.
        К моменту, когда она с царственной неторопливостью обернулась, Сапфо был уже рядом, склоняясь в полупоклоне.
        Она расплылась в улыбке - лишь понадеявшись, не слишком самодовольной - и благосклонно приняла протянутую руку.
        Первые несколько фигур танца они проделали в полном молчании, ощущая на себе устремленные со всех сторон взгляды.
        На губах его цвела пустая великосветская улыбка - точное отражение ее собственной. Со стороны они смотрелись как два малознакомых человека, встретившихся в танце по требованиям придворного этикета, гласящего, что первый танец хозяйки бала обязательно должен быть подарен высокородному гостю.
        Но взгляды мужчины и девушки не были данью традициям. В молчаливом диалоге их глаз было все, чего не могли передать слова.
        Наконец, мужчина первым решился нарушить молчание.
        - Как это странно. Я не мог и помыслить, что однажды буду достоин первого танца принцессы.
        Эта фраза разбудила дремавшее воспоминание.
        - «Я не в том статусе, чтобы претендовать на танец принцессы», - процитировала она его собственные слова, произнесенные на балу, случившемся, кажется, когда-то в прошлой жизни.
        - Как переменчива жизнь, да, принцесса? - согласился он с легкой усмешкой.
        Эллери так отчаянно жаль было продолжать этот пустой разговор, вместо того, чтобы поговорить по-настоящему! Ей столь о многом хотелось у него спросить, так много узнать о его жизни с момента их расставания.
        - В первые мгновения я не поверила, услышав новости о тебе. А когда поверила, - она немного помедлила. - То обрадовалась. Ты заслужил это.
        На его губах мелькнула мимолетная улыбка.
        - Принять это решение оказалось самым тяжелым из всего, что прежде было в моей жизни.
        Она пыталась выглядеть невозмутимой под стать ему.
        - Полагаю, твоя сестра счастлива от сделанного тобой выбора?
        - Сестра? - на мгновение он выглядел озадаченным, прежде чем всколыхнутые чувства вновь были спрятаны под равнодушную личину. - Это решение никоим образом ее не касалось.
        - А кого тогда оно касалось? - не поверила Эллери.
        - Меня. И людей, ради которых я пошел на это.
        - Твой народ, - понимающе протянула она.
        Он взглянул на нее с досадливым недоумением, но промолчал, вместо этого задерживая в своих объятиях чуть дольше, чем того требовал танец.
        - Что ты делаешь? - стараясь скрыть смущение, проговорила она, отводя взгляд. - За нами наблюдает по меньшей мере половина дворца. А вторая половина жадно ожидает их рассказов. Или, лучше сказать, россказней.
        - Пусть все видят, как меня поразила красота принцессы, - вроде бы на полном серьезе проговорил мужчина, но, зная его манеру шутить, девушка не могла определиться, насколько правдивы были его слова. - И обсуждают эту новость, разносят ее по дворцу.
        - Что ты получишь от этого?
        В его взгляде мелькнула непонятная тень.
        - Это покажет завтрашний день, - неопределенно проговорил он, кланяясь партнерше.
        Торжественно прозвучали последние аккорды мелодии.
        - Я не камень, - склонившись к ее уху чуть ниже, чем диктовали правила приличия, невозмутимо шепнул он на прощание.
        - Я никогда не говорила этого, - смущенно возразила Эллери, ощущая на затылке заинтересованные взгляды.
        - Не было нужды в словах, - он едва уловимо усмехнулся. - Я прочитал это в ваших глазах в нашу последнюю беседу.
        Она вспомнила, сколько всего наговорила ему тогда, и вспыхнула от смущения.
        С заметным удовольствием он наконец-то отошел, и его место тут же заняли многочисленные фрейлины, желающие знать все подробности танца, и чем же принцессе удалось очаровать гостя настолько, что он не мог заставить себя с ней расстаться.
        С трудом отбиваясь от намеков и жадных вопросов, пытаясь переводить разговор на безопасные темы и отшучиваясь, принцесса нет-нет да ловила на себе смеющийся взгляд Бродяги. Он искренне наслаждался последствиями устроенного им шоу, ведя неторопливую беседу с королевским советником.
        Единственным откровенно недовольным остался старый король. Но даже его неодобрение не смогло испортить Эллери настроение. Впервые за много дней она укладывалась спать с улыбкой на губах.
        Волнения и тревоги чрезвычайно насыщенного дня сделали свое дело. Проснувшись следующим утром, принцесса с удивлением услышала, что гость и король уже давно отбыли на охоту.
        Звуки рога, прорва лающих собак и ошалело убегающие от них лисицы - девушка никогда не была любительницей подобного рода развлечений, потому ничуть не сожалела, что женщинам там было не место.
        У нее образовалось время поразмыслить над всем, что вчера было сказано, а также тем, что осталось неозвученным. Чувства, которые она так усердно пыталась искоренить, воспряли с новой силой, растревоженные загадочным поведением Бродяги.
        Вплоть до возвращения мужчин принцесса пребывала в приподнятом настроении, впрочем, до конца не уверенная в причинах своей радости. Простое же объяснение, что так на нее действует присутствие Сапфо, она старательно гнала от себя прочь.
        Однако вторая половина дня принесла еще более невероятные поводы для волнения.
        После обеда Эллери передали, что ее зачем-то искала Ниньи. Старая женщина оказалась в кладовой. Она перебирала старые мотки пряжи, с самым сосредоточенным видом обрывая негодные нити и отбрасывая их в большую кучу.
        - Поди сюда, девочка, - велела она, не прекращая своей работы.
        Няня была непривычно задумчива, но в задумчивости этой девушке вдруг увиделась потаенная радость.
        - Сегодня после охоты, - неторопливо начала она, складывая годные клубки в большую плетеную корзину. - Мальчишка, что прислуживает в конюшне, проболтался, что один из конюхов якобы подслушал разговор двух королей, когда менял лопнувшую подпругу одного из королевских скакунов.
        - О чем шла речь? - полюбопытствовала Эллери, по опыту зная, что нянька не стала бы звать ее ради пустых слухов.
        - О старых договоренностях, которые новому королю хотелось бы сохранить, невзирая на произошедшие перемены, - многозначительно произнесла женщина, наконец-то поворачиваясь к воспитаннице.
        Эллери широко распахнула глаза, ухватившись за дверной косяк, чтобы устоять на ногах.
        - Не волнуйся, - поспешила успокоить ее нянька, расценив по-своему этот жест. - Этот простофиля едва ли что понял. Но рано или поздно слухи дойдут и до тех, кто сумеет сделать верные выводы. Но к тому моменту… Ты можешь быть уже замужем, моя девочка.
        И она, уже не скрываясь, послала Эллери, все еще пребывающей в состоянии шока, счастливую улыбку.
        Девушка рухнула прямо на пол рядом с Ниньи. Щеки ее горели лихорадочным румянцем.
        - Что еще он сказал?
        - Толкового больше ничего. Лишь что его величество король Сапфо промахнулся, а вот его величество Гидеон - нет. Из-за чего последний теперь пребывает в хорошем настроении.
        Эллери мстительно прищурилась.
        - Так ему и надо! Ниньи! - она вдруг бросилась обнимать оторопевшую от стремительности принцессы женщину. - Мне срочно нужно с ним увидеться! Но так, чтобы рядом никого не было!
        - Но он почти никогда не остается один, - моментально нахмурясь, возразила ее собеседница. - Разве что в своих покоях. Но туда я тебя не пущу! Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил тебя, оттуда выходящей.
        - Туда и не нужно, - с ходу отмела Эллери кажущееся незначительным препятствие. - Всегда можно что-то придумать. К примеру, - моментально загорелась девушка новой идеей. - Передать через слуг, что отец внезапно хочет с ним встретиться. А в назначенном месте ждать его буду я!
        Несмотря на молчаливое неодобрение няня, как обычно, не отказалась помочь. Решено было договориться о встрече в маленькой библиотеке в западном крыле - вероятность встретить там кого-то из придворных или слуг была крайне мала.
        За несколько минут до условленного часа принцесса спешила в назначенное место, чувствуя, как от волнения стягивается узел в животе. Она сама не понимала, что именно так волновало ее в предстоящей встрече, и надеялась, что в ожидании собеседника у нее еще будет время собраться с духом.
        Однако достигнув библиотеки, принцесса с неудовольствием обнаружила, что объект ее неустанных размышлений уже здесь.
        Бродяга удобно расположился в кресле, листая какую-то книгу, очевидно, здесь же взятую с полок. На плечи его был накинут длинный халат, и сам мужчина вовсе не выглядел взволнованным или напряженным в ожидании незапланированной встречи с королем, как должен был. С замиранием сердца принцесса поняла, что ее недавний спутник каким-то образом догадался, кто именно станет его собеседником сегодня вечером.
        - Когда ты намеревался мне сказать? - она гневно налетела на него, в душе досадуя еще и за этот маленький обман с его стороны.
        Он с обычной невозмутимостью оторвался от книги и чинно поинтересовался, поднимая на нее взгляд:
        - Сказать о чем, принцесса?
        - Об истинной цели своего визита! - подбоченившись, выпалила она, возвышаясь над ним живым укором.
        - Не понимаю, что именно могло вас так взволновать, - он делано пожал плечами, поднимаясь из кресла и сразу же ликвидируя ее маленький перевес в росте.
        Девушка чувствовала, что он просто издевается, прекрасно зная, что она имеет в виду, и от этого распалялась лишь сильнее.
        - Ты просил моей руки у отца!
        - На самом деле все было несколько иначе, - скучающим голосом начал он, возвращая книгу обратно на полку и поворачиваясь обратно к принцессе. - Формально я лишь предложил сохранить старую договоренность, которая была заключена с предыдущим правителем.
        Несмотря на официальность тона, глаза его смеялись.
        - Старую договоренность? - она отказывалась верить своим ушам. - Речь идет о браке! О нашем с тобой браке! И ты даже не подумал поставить меня в известность об этом!
        - А ты против? - неожиданно спросил он, подавшись вперед и испытующе глядя прямо ей в глаза.
        Впервые на ее памяти Бродяга выглядел растерянным.
        - Я… - она помедлила, не находя нужных слов. Конечно, Эллери не была против, - откровенно говоря, она и мечтать не смела о таком! Вместо старого и вызывающего отвращение жениха - тот, с кем бок о бок она прошла через столько испытаний, и кто неоднократно заслуживал ее уважение и восхищение. Тот, чья пронзительная синева глаз до сих пор бередила ей сердце, но…
        …но все равно это должно было произойти как-то иначе!
        Если в предыдущем случае устройством ее брака занимался отец, и она смирилась с его решением, то сухая формальная процедура - где имя Эллери было всего лишь приложением к длинному списку приданого - исходящая от Бродяги, была сродни… предательству?
        Он испытующе наблюдал за ней, пока она силилась подобрать слова. Из синих глаз медленно уходило веселье.
        - Я сделал все не так, принцесса? - тихо произнес он, каким-то чудом угадав ее смятение.
        Она беспомощно подняла на него глаза. В голове, между тем, назрел совершенно другой вопрос, который все это время не покидал уголков сознания девушки.
        - Почему ты так сделал? - так же тихо проговорила вместо ответа. - Как ты сумел отказаться от судьбы простого воина и выбрать совершенно иной путь?
        Он приблизился, остановившись меньше, чем шаге от нее. Запрокинув голову, она смотрела в знакомую синеву, завороженно наблюдая, как та наливается мягким сиянием.
        - В наш последний разговор, когда ты бросила мне в лицо все те слова… Оказалось, они были именно тем, чего я подспудно так долго ждал. Тогда я и решил.
        - Решил что?
        - Бороться за свою страну. За свой народ. И… - с едва уловимой усмешкой он помедлил.
        - Что-то еще? - переспросила она внезапно охрипшим голосом, чувствуя, как странно кружится голова.
        - … и за женщину, которая мне нравится, - мягко закончил он, глядя в широко распахнувшиеся от изумления глаза Эллери.
        Глава десятая. Не любовь
        «за женщину, которая мне нравится».
        Эти слова Сапфо не выходили из головы Эллери еще долгое время. Гости уже давно покинули замок, а она все никак не могла забыть тот вечер - и выражение глаз мужчины, когда он признался ей в своих чувствах. Это было самое настоящее признание - неожиданное, романтичное, заставившее ее сердце на миг замереть, чтобы после пуститься в торопливый, радостный бег.
        Всякий раз, когда девушка подходила к зеркалу, ей казалось, что счастливая улыбка выдает ее с головой. Принцесса пыталась бороться с собой, придумывала массу аргументов, но все было напрасно. Чувство, которое она столь усердно подавляла в себе все это время, воспрянуло с новой силой, подкрепленное неожиданной взаимностью.
        Вопреки страхам Эллери, никто из придворных не спешил укорять ее за столь очевидную влюбленность. Напротив, все наперебой изумлялись, как это ей удалось за один короткий танец так сильно очаровать приезжего гостя. На что она со скромной улыбкой пожимала плечами и парировала, что ее заслуги в том нет, все дело в невероятном обаянии короля Гидеона, а также в успешно подтвержденном торговом соглашении.
        Конечно, подобным отшучиванием ей удалось провести далеко не всех. И первой в списке недоверчивых оказалась Ниньи. Старая женщина не скрывала своей радости и одобрения, и, как подозревала девушка, тайком уже начала готовиться к свадьбе.
        Лишь одно тревожило сердце принцессы.
        Эллери все ждала, когда же отец призовет ее к себе, чтобы рассказать о предложении, сделанном Сапфо, возмутиться или поделиться своими соображениями по данному поводу, но король хранил упорное молчание. И эта тишина, так ему несвойственная, крайне нервировала девушку.
        В конце концов, она не выдержала первой. Под каким-то надуманным предлогом Эллери посетила королевский кабинет в один из непривычно спокойных вечеров, когда король был расслаблен и расположен к разговорам. Так, по крайней мере, показалось принцессе, едва она вошла в знакомый кабинет.
        Однако стоило ей заговорить о визите недавних гостей и точно мельком упомянуть дошедшие до нее слухи, как лоб короля прорезали хмурые морщины.
        - Даже удивительно, как долго на этот раз расходились сплетни. Обычно они разлетаются по дворцу всего за пару-тройку часов, - заворчал он, не выглядя слишком шокированным ее осведомленностью. - Местные сплетники определенно теряют сноровку.
        - Так это правда, отец? - спросила она его с замиранием сердца.
        Мужчина кивнул с заметной неохотой.
        - И вы уже дали свой ответ?
        - Еще нет, - неопределенно покачал головой собеседник, отворачиваясь. - Это не тот случай, когда стоило бы спешить.
        Эллери еще как могла бы поспорить с данным утверждением, но сдержалась, вместо этого продолжив осторожные расспросы.
        - Вас мучают какие-то сомнения?
        - Дочь у меня всего одна, - со скупой улыбкой повернулся к ней мужчина, озвучивая поразительный ответ. - И выдать ее замуж я могу лишь единожды. Так что подходить к выбору кандидата в супруги стоит тщательно - разве не об этом ли ты меня сама просила некоторое время назад? - напомнил он о ее же собственных словах.
        - Помнится, в прошлый раз вы ко мне не прислушались!
        - Теперь я решил исправить прежние ошибки, - на лице короля читалось неприкрытое упрямство.
        Этот разговор определенно прошел не так, как ей хотелось! Больше принцессе не удалось ничего добиться от собеседника, и возвращалась в свои покои Эллери с задумчивой неохотой, разочарованная исходом беседы.
        Разум подсказывал, что рано или поздно отцу придется согласиться. Вступать в противостояние с новым королем, тем самым, рискуя нарушить пока и без того хрупкий мир, не было в интересах ее отца. Он скорее предпочитал иную тактику, до последнего выжидая и подбирая запасные варианты. Но в данном случае ему не было совершенно никакой выгоды в долгом молчании, которое при желании могло быть расценено второй стороной и как отказ. Разве что потревоженная королевская гордость требовала отмщения хотя бы таким нелепым способом?
        Словно почувствовав, что своим последним разговором посеял в сердце девушки тревогу, уже на следующий же день король внезапно объявил, что они вместе с Эллери отправляются с долгожданным визитом к давнему знакомому, с которым в свое время они были добрыми приятелями. Время внесло холод в их отношения, на многие годы старая связь была прервана - пока король Тринис не решил забыть старые обиды и первым предложил восстановить прежний мир.
        Для Эллери же долгожданным этот визит был потому что одним из подданных короля Триниса был отец Дарии. Новость о скором свидании с подругой смогла немного рассеять печаль принцессы. Она с нетерпением ожидала встречи с жизнерадостной брюнеткой, готовясь поведать той все последние новости и удивительные перемены, грядущие в жизни девушки.
        На удивление, они отправились в путь довольно скоро, хотя обычно отцу требовалось куда больше времени на подготовку. А сейчас он спешил, точно его подгоняли какие-то важные дела, требующие срочного разрешения или же перемены мест.
        Эллери оставалось только радоваться такой несвойственной отцу спешке. Сама она уже давно засиделась во дворце, ее деятельная натура жаждала приключений и новых встреч.
        Или же встреч старых. Но придумать, под каким предлогом и при каких обстоятельствах она могла бы встретиться с Бродягой без ведома короля, девушка так и не смогла. Потому эта запретная мысль робко брезжила где-то на краешке сознания, не смея посягать на то, чтобы превратиться в нечто большее.
        Королевский кортеж состоял из нескольких карет, сопровождаемых вооруженными всадниками, а также карет, перевозящих вещи и весь необходимый в дороге скарб. Придворные тоже предвкушали предстоящую поездку, поэтому желающих сопровождать королевскую семью набралось немало.
        Они двигались уже несколько дней, и Эллери наслаждалась каждым мигом путешествия. С удобством устроившись на мягком сидении в окружении множества мягких подушечек и прочих приятных девичьему сердцу мелочей, она болтала с одной из придворных дам и новой служанкой, которые составляли ей компанию. Верная Ниньи, к огромному сожалению принцессы, от поездки отказалась, сославшись на старость и ноющие кости, отправив Норка одним из сопровождающих. Тот исправно выполнял возложенные на него обязанности, на всех остановках и привалах справляясь о самочувствии принцессы, и широкая улыбка на знакомом лице неизменно поднимала ей настроение.
        Погода также улыбалась путникам - все дни, пока они ехали по широкому мощеному тракту, вокруг сияло солнце, ни дождинки не пролилось за это время. Вечерняя прохлада с лихвой компенсировала дневную жару, и потому путешествие переносили легко даже самые капризные и изнеженные придворные дамы.
        Через четыре дня процессия свернула с широкого тракта на утрамбованную дорогу, петлей уходящую куда-то в лес, и мерный ход карет начал замедляться из-за небольших кочек и ухабин.
        Эллери помнила из объяснений Норка, что после этого поворота будет крупный постоялый двор, в котором они остановятся на ночь, а дальше уже поедут без остановок, дабы достигнуть места назначения к утру следующего дня.
        Любопытное солнце то и дело заглядывало в окошко кареты, украдкой лаская девичью кожу, а непоседа-ветер, и не думая прятаться, проникал сквозь приоткрытую створку, чтобы поиграть с выпущенным из прически рыжим локоном.
        Вид снаружи потрясал воображение! Небесные просторы представлялись затейливым блюдом, в котором искусный повар смешал чистую небесную глазурь с белоснежной пеной облаков и приправил это великолепие ослепительным, сочным сиянием дневного светила. Принцесса переводила восхищенный взгляд ниже, - и тут природа постаралась! Густая, сияющая зелень леса окружала широкую полосу дороги со всех сторон и терялась где-то на самой кромке горизонта, отчего казалось, что впереди волнуется и плещется изумрудное море с редкими островками покрытых полевыми цветами лугов.
        Вереница карет как раз проехала небольшую деревеньку, обогнув ее по дуге, тем самым, сэкономив время, как вдруг…
        …на одно-единственное мгновение сердце Эллери захлестнула волна ужаса. Абсолютно беспричинного, первобытного, не поддающегося никаким объяснениям и доводам рассудка.
        Вроде только что девушка сидела и с улыбкой слушала щебетание служанки, как в следующее мгновение она резко согнулась, точно ее настиг резкий порыв дурноты. Лицо принцессы моментально покрылось обильной испариной, а сердце истошно заколотилось, словно Эллери пришлось много часов непрерывно скакать в седле.
        - Что с вами, Ваше Высочество? - тотчас же с тревогой прервала свой рассказ собеседница, заметив неладное. - Вам плохо? Приказать остановить карету?
        - Все в порядке, - едва ворочая языком, проговорила принцесса, приходя в себя. Мимолетный порыв оставил ее столь же внезапно, как и начался, и уже минуту спустя трудно было представить, что подобные чувства могли посетить ее посреди такого великолепия окружающего дня.
        Но на сердце девушки остался незримый отпечаток, бледная тень пережитого ужаса, который отравлял ее настроение подобно медленно действующему яду весь оставшийся день.
        И только ближе к ночи, когда они остановились в большом постоялом дворе, девушка ощутила, как сковывающий сердце холод понемногу отступает, и к ней возвращается прежний настрой. Неподалеку лаяли собаки, ржали распрягаемые лошади, переговаривались спешившиеся всадники, а в воздухе витал запах дыма и аромат еды. Эти знакомые запахи и звуки окончательно выветрили недавние воспоминания из памяти.
        Прохлада засыпающего дня приняла в свои объятия уставшее девичье тело, Эллери с наслаждением сделала несколько шагов и огляделась. Принцесса узнала знакомые места и улыбнулась.
        Как чудно!
        Оказывается, по этой же дороге и через этот же постоялый двор она ехала, кажется, вечность назад, увозя из замка короля Заира разбитое сердце и растревоженную гордость. Ехала домой с твердым намерением забыть, вычеркнуть из памяти Бродягу и все, с ним связанное. А сейчас от одного имени Сапфо что-то вспыхивает внутри, и становится так сложно не дать глупой счастливой улыбке расплыться по всему лицу.
        В этом постоялом дворе она останавливалась тогда же - в сопровождении хмурых воинов, стерегущих каждый ее шаг подобно цепным псам. Теперь Эллери никто не сторожил, да и она уж точно не собиралась никуда сбегать.
        В окружении придворных принцесса с удобством отужинала и провела ночь в большой уютной комнате, на кровати, которая могла посоперничать с ее собственной в мягкости и комфорте.
        Завтрак оказался таким же сытным и вкусным, как и вечерняя трапеза. Напоследок именитым гостям были преподнесены в подарок широкие корзины, набитые свежеиспеченной сдобой и прочей снедью, что было крайне благосклонно принято старым королем - большим любителем вкусной еды.
        И лишь одно незначительное происшествие задержалось в памяти девушки чуть дольше, чем прочие детали остановки в этом месте.
        Прямо во время завтрака несколько мужчин - видимо работников - занесли в зал большую клетку с перепуганными домашними птицами, производящими немалый шум. Выбежавшая навстречу им хозяйка замахала руками, выгоняя наружу и указывая, куда нужно нести этот крикливый груз.
        Когда потревоженная тишина вновь опустилась на зал, и гости продолжили прерванную трапезу, вернувшаяся хозяйка извинилась за небольшое происшествие и посетовала, что несколькими ночами ранее кто-то передушил всех кур. Пришлось заказывать птиц в ближайшем крупном поселении.
        - Любопытно, кому могли не угодить эти глупые птицы, - усмехнулся советник, когда они с принцессой уже двигались по направлению к ожидавшим их экипажам.
        - Наверное, они помешали какому-нибудь ярому любителю поспать, - хихикнула принцесса и вдруг вспомнила об одном таком. - А где же Керль? - только сейчас девушка заметила и поразилась его отсутствию. Обычно король всегда брал своего любимчика с собой во все путешествия.
        - В последнее время кочевой народ совсем распоясался, - с озабоченным лицом отозвался собеседник. - Поэтому Керль и его воины вынуждены были отправиться на границу, чтобы устроить облаву.
        Да, кочевники периодически устраивали набеги на небольшие деревушки, которые не могли отразить атаку вооруженных всадников, не различавших ни стран, ни национальностей. Прежде ущерб от этих нападений был совсем невелик, потому и смотрели на эти действия сквозь пальцы, предпочитая не связываться с теми, кто не имел постоянной точки обитания, переселяясь с места на место. Но за последние годы враг расплодился, и нападения стали происходить все чаще, крестьяне начали бояться и требовать защиты. Неудивительно, что королю пришлось прислушаться к этим жалобам и отправить отряд воинов, чтобы припугнуть и хотя бы на время отвадить кочевников от своих земель.
        Оставшийся путь пролетел за один миг, хотя обычно принцессе всегда казалось, что чем ближе она была к подруге, тем длиннее тянулась каждая миля.
        Обиталище короля Триниса по размерам оказалось чуть меньше их собственного дворца. Королевский замок на вид представлялся слепленным из разных по времени надстроек: новые этажи нависали над старым фундаментом, черный столетний камень угрюмо соседствовал рядом с легкомысленного розового цвета кладкой. Это хаотичное разноцветье отталкивало. А, может, сказалась усталость девушки и желание как можно скорее покинуть дворец ради долгожданной встречи с подругой.
        Впрочем, для этого Эллери не пришлось даже покидать королевского замка - к моменту, когда именитые гости насытились плотным обедом и вдоволь отдохнули с дороги, энергичная брюнетка уже поджидала принцессу в отведенных ей покоях. Младшая дочь герцога всегда без стеснения пользовалась особым статусом отца, потому ориентировалась во дворце как у себя дома.
        С удобством устроившись на широкой кушетке и спровадив всех слуг, девушки наконец-то получили возможность излить друг дружке душу. Правда, говорила больше принцесса, повествуя о приключившихся с ней за последние полгода событиях.
        Как здорово было снова оказаться рядом с Дарией!
        Конечно, Эллери знала, что всегда может доверить любые свои мысли старой няне, но порой так хотелось поделиться секретами с кем-то, кто был ближе ей по возрасту и кто мог оценить любую авантюру без вечных няниных неодобрительных причитаний.
        Глаза подруги восторженно блестели к моменту, когда принцесса поведала о предложении, сделанном Сапфо отцу.
        - Получается, я оказалась права, - захихикала довольная брюнетка, от переизбытка чувств захлопав в ладоши. - И новый жених оказался помоложе да посимпатичней!
        - Вот только отец все еще не дал своего согласия, - с сожалением напомнила Эллери о своей главной на сегодняшний день печали.
        - Да брось! - пренебрежительно отмахнулась от нее собеседница. - Разве у него есть выбор? Он медлит просто потому, что все еще зол за смерть прежнего претендента на твою руку.
        - Наверное, ты права, - нерешительно проговорила Эллери и нахмурилась.
        - Но тебя по-прежнему что-то тревожит, - проницательно заключила подруга, попав в самую точку.
        - Его первая любовь, - после небольшой паузы коротко промолвила принцесса и замолчала, боясь даже произносить имя его сестры вслух. Ей казалось, тем самым она обрушит плотину, сдерживающую все страхи и сомнения, копившиеся в ее душе. Несмотря на радость и восторг при одной только мысли о возможном браке с мужчиной, который был ей так небезразличен, каждый день, каждый миг в глубине души находилось нечто темное, подпитывающее ее страхи. И этим темным существом был один-единственный вопрос - а вдруг Бродяга по-прежнему влюблен в свою сестру? Что, если сила этого чувства неподвластна времени и новой симпатии, как и боялась принцесса? Сумеет ли она справиться с ревностью и не сходить с ума всякий раз, когда ее супруг будет встречаться со своей коронованной сестрой?
        - Но он ведь намеревается жениться на тебе, - снисходительно напомнила подруга, возвращая Эллери из омута томительных раздумий. - Что означает твою победу над старыми чувствами.
        - Я боюсь, что со временем этой симпатии станет недостаточно. И он вновь станет думать о сестре. И страдать от невозможности обладать ею. А вместе с ним буду страдать и я.
        - Тогда ты должна приложить все усилия, чтобы на место симпатии пришла любовь, - деловито заключила брюнетка. - Заставь его полюбить себя так же сильно, как любишь его ты!
        - А с чего ты решила, что я его люблю? - удивленно воззрилась на нее собеседница и надменно вскинула подбородок: - После Майина я дала себе твердое обещание больше не влюбляться и до сих пор успешно следую ему. А все, что я испытываю к Сапфо, - не более чем симпатия, - слегка покривив душой, произнесла девушка и поспешила завершить эту скользкую тему: - Которой более чем достаточно для успешного союза.
        Во взгляде подруги плескалось море скепсиса, но, к ее чести, она не стала продолжать этот разговор.
        - Вы с ним уже целовались? - подруга лукаво перевела беседу в иное русло, точно зная, как лучше всего сбить с толку Эллери.
        Эллери широко распахнула глаза.
        - Что ты говоришь!
        Дария на миг выглядела разочарованной.
        - Я-то думала, он поспешил скрепить уверения во взаимности ваших симпатий поцелуем. Как в романах!
        Эллери смутилась и промолчала, вспомнив, как совсем недавно в ее голову пришла схожая мысль, оставившая после себя легкий след разочарования.
        - Да я бы ему и не позволила сделать это! - подбоченившись, надменно возразила девушка. - Мой первый поцелуй должен быть совсем не таким.
        - А с Майином вы разве не целовались? - чуть краснея, вдруг озадачилась собеседница, смешно округлив глаза.
        - Нет, - чуть хмурясь, качнула головой принцесса. - Было несколько моментов, но… Он так и не решился меня коснуться. Тогда я была очарована его робостью, мне казалось, что, наверное, сила его любви ко мне столь всепоглощающа, что она сковывает его подобно кандалам.
        - А потом? - заинтересовалась брюнетка. - Мне тоже это кажется весьма романтичным.
        - А после я поняла, что все его поведение было продиктовано одной лишь трусостью, - жестко обрубила девушка. - И не желаю больше об этом вспоминать.
        Вскоре Дария засобиралась домой - впереди ее ждал визит портнихи и последние приготовления к балу, который должен был состояться на следующий день.
        - Ах да, - она обернулась на порог и закусила губу, точно вспомнив о чем-то. - Оба принца завтра посетят бал. Любопытно, сможешь ли ты их узнать?
        Насколько принцесса помнила из прежних посланий подруги, наследник престола и его младший брат долгое время отсутствовали в стране, получая образование где-то далеко. Отец Эллери всегда с неодобрением отзывался о таком подходе к обучению детей, предпочитая всегда держать своих отпрысков где-то поблизости. Этот пункт в свое время оказался еще одной строкой в длинном списке разногласий, заставивших двух королей на долгое время прекратить общение.
        И вот теперь сыновьям Триниса предстояло воочию продемонстрировать старому отцовскому другу ошибочность его прежних убеждений.
        Эллери вспомнила, что в детстве ей когда-то тайком нравился старший из братьев. Любопытно, сильно ли изменило их время? И возможно ли, что детская симпатия вновь проснется, уведя на задний план все недавние потрясения?
        Впрочем, ей недолго оставалось предаваться сомнениям. Следующим же вечером девушке пришлось признать, что чувство к Сапфо оказалось сильнее старых симпатий. Ничем другим Эллери не могла объяснить собственного равнодушия при виде двух статных молодых людей, с которыми когда-то ее связывали детские игры.
        Устроенный прием во многом превосходил те, что обычно проводились дома, и оба молодых хозяина блистали в центре внимания, прекрасно дополняя общую чашу благосостояния и целостности королевской семьи.
        Прежняя Эллери не упустила бы возможности попытаться очаровать наследника или его брата - хотя бы из простого любопытства. Но сейчас она предпочла воздержаться от флирта, вместо этого развлекая себя легкомысленными беседами с Дарией.
        Принцесса наблюдала за подругой, а мысли ее тем временем были далеко отсюда. Она думала и пыталась представить, чем сейчас был занят ее КОРОЛЬ Эллери робко попробовала назвать его своим, и это обращение так удобно и уютно легло на язык, что она не могла перестать называть его так вновь и вновь.
        Конечно, все было еще слишком зыбко, слишком ненадежно - в конце концов, отец до сих пор не дал своего согласия на этот брак! Но сердцу юной девушки отчаянно хотелось верить в сказку, которая вот-вот могла превратиться в быль, и оно не желало прислушиваться к робкому голоску сомневающегося разума.
        Братья оказались такими разными. Старший - светловолосый и чем-то вдруг напомнивший принцессе ее первую неудавшуюся влюбленность - производил впечатление человека спокойного и рассудительного. Как упомянула о нем Дария, он много читал, вел переписку со многими известными учеными мужьями из других стран, и даже сам пробовал писать.
        Его младший брат был совсем другим. Приземистый, крепко сложенный, он мог похвастаться короткими темными прядями и черным, как смоль, взором, цепким и настороженным. Младший брат и по характеру отличался от наследника. Он был, как успела шепнуть все та же всезнающая подруга, человеком вспыльчивым и стремительным, но при том прирожденным воином, лучшим охотником во всем королевстве. Если его брату уготовано было сесть на трон вместо отца, то ему самому, если верить слухам, король готовился передать управление войском.
        Обоим принцам, как того требовали приличия, Эллери подарила по танцу и короткой беседе, оставшись вполне удовлетворенной данными подругой характеристиками, - Дария в который раз оказалась совершенно права.
        Оставшиеся дни пребывания в гостях пролетели за один миг. Балы, конные прогулки, выступления актеров и музыкальные вечера, - каждый день был насыщен событиями, и Эллери порой даже было некогда думать о Бродяге. Она утомлялась больше обычного, да так сильно, что порой прямо посередине дня ее застигали бессилие и апатия, очень встревожившие Дарию. Вместо ночного отдыха тропинки сна уводили принцессу в глухую лесную чащобу, которую она видела глазами какого-то существа. Оно брело сквозь разлапистые ели, натыкалось на разросшиеся ветви, не отталкивая их в сторону, как сделал бы то любой человек, а равнодушно продиралось сквозь острые сучья, точно и не причиняли они ему боли. Сны эти были настолько правдоподобными, что еще долго после пробуждения девушке ощущала пряный запах хвои, словно застрявший в носу. Придворный астролог твердил, что во всем виновато неудачное расположение звезд на небосклоне, а принцессе, с тоской разглядывавшей по утрам синяки под глазами, оставалось лишь сожалеть, что она не додумалась впрок запастись сонным зельем.
        К моменту, когда настало время покидать замок короля Триниса, Эллери чувствовала себя совсем разбитой, и даже грядущее расставание с подругой не могло умерить желание скорее оказаться дома и погрузиться в лечебный сон, лишенный любого рода сновидений.
        Обратный путь решено было проделать по другой дороге, дабы король и придворные не скучали от уже знакомых пейзажей за окном. Впрочем, принцесса и не заметила никакой разницы, так как почти не покидала своей кареты, пребывая в полусонном состоянии, не имея сил даже поддерживать пустую беседу со служанкой.
        А на следующий день после возвращения их ожидал сюрприз.
        Глава одиннадцатая. Галерея памяти
        А на следующий день после возвращения их ожидал сюрприз, даже сумевший разогнать пасмурное настроение Эллери. Точнее, сюрпризом он оказался лишь для девушки, - король, прочитав витиевато украшенное послание, лишь нахмурился и удалился к себе в самом дурном расположении духа.
        Эллери же, забыв про усталость последних дней, протанцевала весь вечер в своих покоях, прижимая к груди прямоугольное письмо-приглашение.
        Приглашение в замок Сапфо на торжественный прием, посвященный новому королю, придало новых сил, и даже перспектива новой тряски в карете длиною в несколько дней не казалось такой утомительной.
        Она сможет посетить замок Бродяги! И, конечно же, что больше всего ее сейчас интересовало, - увидеть его самого, возможно, даже - в самых смелых мечтах - встретиться украдкой и поговорить. Ей так хотелось вновь увидеть его глаза! Услышать его спокойный рассудительный голос! Сказать что-нибудь или сделать, чтобы заставить смешинки в его взгляде пробудиться, услышать негромкий бархатистый смех…
        Принцесса так боялась, что отец не захочет принимать это приглашение! Три дня она ходила по дворцу, замирая от каждого шага личного слуги отца, - все боялась, что тот передаст девушке отказ короля или же призовет в кабинет, дабы отец мог сообщить ей об этом лично.
        Но король ее не разочаровал. И к моменту, когда он официально объявил о предстоящей поездке, принцесса уже доверху набила дорожный сундук платьями и костюмами для верховой езды.
        В отличие от предыдущего путешествия этот путь показался ей длиною в вечность. Она умирала от нетерпения всякий раз, когда они останавливались на ночь в очередном постоялом дворе. Тело ныло от недостатка движения, скука завладела сознанием, и все эти дни она жила одним лишь ожиданием.
        И вот, наконец, долгожданные шпили замка показались на горизонте, и девушка ощутила, как застывший в груди тугой ком понемногу тает. Она вглядывалась в них с такой надеждой и с таким облегчением, точно блуждавший в безлюдном лесу путник, впервые вышедший на тропу, ведущую к дому.
        Они миновали городские ворота, проехали по мощеной мостовой столицы, мимо главной площади, но едва ли что-то из этого осталось в памяти принцессы.
        Эллери ждала, почти не дыша. И вот, наконец, путешествие осталось позади, тряска кареты в прошлом, в настоящем - долгожданная твердая поверхность под ногами, шум и приветственные крики вокруг. А сверху… На нее надменно смотрела многовековая твердыня, состоящая из этажей, башен, бойниц и переходов, соединявших разные крылья здания. Грозная, величественная, неприступная и суровая.
        Так вот каким был родной дом ее Бродяги, дом, из которого он был изгнан еще ребенком! Изгнан, чтобы с триумфом вернуться спустя многие годы.
        За последнее время для Эллери этот визит был уже третьим в череде путешествий, но ни в замок короля Заира, ни во дворец короля Триниса она не входила с таким волнением.
        Все вокруг притягивало взор. Коридоры, которыми она шла, большие светлые гостиные или небольшие затемненные площадки, отведенные ей покои - на всем окружающем она пыталась прочитать незримое присутствие Бродяги, все эти чужие вещи представлялись ей особенными, потому что принадлежали ЕМУ.
        Вереница карет стекалась к замку, гости все прибывали и прибывали, наполняя дворец хлопаньем дверей, звуками шагов, громкими голосами и смехом.
        Принцесса не помнила, чем занималась весь день в ожидании вечера. Смятенное сознание очнулось лишь в самый последний момент, когда в числе прочих гостей настало ее время приветствовать хозяина.
        С замиранием сердца Эллери проделала последние шаги, отделяющие их процессию от тронного зала.
        Как странно было думать, что несколько недель назад она сидела подле отца, с волнением и тревогой готовясь встречать гостей. А сегодня сама выступала в роли гостя, не зная, как справиться с волнением и не позволить чувствам одержать верх над разумом.
        Главная причина всех ее метаний расположилась на массивном троне в окружении важных придворных, на голове короля величаво сидела корона, и сам он весь казался таким неприступным, таким далеким и чуждым.
        Неужели с этим мужчиной она столько времени прожила в небольшом домике, затерянном где-то посреди леса? Неужели перед ним она стояла обнаженной, ощущая на своем теле его внимательный взгляд? И, наконец, неужели это именно он в их последнюю встречу признался ей во взаимных чувствах?
        Сейчас казалось немыслимым даже предположить это.
        В окружении разодетой свиты, стоя рядом с отцом и наблюдая за уверенным и гостеприимным хозяином вечера, она ощущала себя всего лишь одной из приглашенных, словно ничего их с Сапфо и не связывало никогда.
        Многие лица гостей были ей знакомы - прежде они не раз сталкивались на приемах и балах, с кем-то из мужчин она даже танцевала и дарила ничего не значащие улыбки. Сейчас же все их знаки внимания остались без ответа, ибо на протяжении целого вечера принцесса тайком искала один-единственный взгляд - и вспыхивала от смущения, ловя его на себе.
        К огромному сожалению, взгляд Сапфо искала не одна только Эллери. Зал был полон жадных девичьих взоров.
        Но главную ревность вызывалаОНА.
        Разодетая, изящная и хрупкая, точно фарфоровая статуэтка, светловолосая Риэль вызывала ажиотаж везде, где бы ни появилась. Вокруг нее толпами вились поклонники, а добродушный король Заир точно бы и не замечал их, находя большее удовольствие в неторопливых беседах с кем-то из придворной знати.
        Эллери жадно наблюдала за реакцией Сапфо, но с сестрой он казался не более любезным и учтивым, чем с прочими гостями. Что, впрочем, нисколько не успокоило девушку.
        Однако, положа руку на сердце, она признавала, что ей едва ли стоило ожидать каких-то явных знаков внимания к своей скромной персоне. Сапфо собрал столь многих именитых гостей, чтобы укрепить свою власть, показать всему миру, что настоящий правитель - вернулся. И его власть поддерживают короли всех соседних государств.
        Эллери оставалось от души надеяться, что это ему удалось.
        Конечно, напряжение ощущалось - она явственно замечала его во взглядах многих гостей, в натянутых улыбках. Но сам по себе их приезд сюда уже был большим шагом вперед для Бродяги.
        За весь вечер им удалось обменяться двумя или тремя взглядами - и всякий раз девушка вспыхивала, с неудовольствием ощущая, как по ее щекам расползается румянец, и проклинала бледную кожу, столь чувствительную к сильным эмоциям.
        Эта встреча, первая после отъезда Сапфо из замка ее отца, оставила после себя двоякие впечатления. С одной стороны, принцесса испытывала щемящую нежность и гордость при виде знакомой темноволосой фигуры, облаченной в королевский наряд. А с другой… Безукоризненно вежливый и учтивый прием, оказанный Бродягой, слегка разочаровал. Эллери так хотелось почувствовать, что она для него, - не просто очередная гостья в огромном списке приглашенных, хотелось увидеть своими глазами, как она для него важна.
        В программе на следующий день, призванной развлечь гостей, значились поединки. Обычно их открывал сам хозяин праздника, и эти шутливые сражения с кем-то из рыцарей всегда заканчивались победой коронованной особы. Но, к ее удивлению, Сапфо не стал принимать участия, ограничившись лишь присутствием в королевской ложе, а не на самой арене. Как успели шепнуть вездесущие служанки, обменявшиеся сплетнями с местным служивым людом, в последнее время король оставил прежде излюбленные каждодневные тренировки. По дворцу даже пронесся осторожный слушок, что правитель после произошедших многочисленных сражений за корону испытывает боязнь вида крови.
        И лишь Эллери в этой странности почудились отголоски событий, известных ей одной.
        Приглядевшись на следующий день к Сапфо, она действительно заметила, что он практически все делает лишь одной рукой - поднимает кубок, подносит ко рту еду, опирается на перила при подъеме на ступени. Вторая же рука в большинстве случаев недвижно покоилась вдоль тела или лежала на коленях.
        Могло ли это действительно быть последствием того самого ранения, единственным свидетелем которого довелось ей стать?
        Принцесса судорожно попыталась вспомнить, что же еще ей было известно о действии яда. Наивная, она ведь полагала, что ей удалось полностью излечить Бродягу!
        Но ей оставалось довольствоваться лишь своими собственными сомнениями - при всем желании лично задать этот вопрос самому Бродяге не представлялось возможным. Где бы ни состоялись их встречи, вокруг всегда наличествовала шумная толпа гостей и придворных, и каждый шаг и каждый взгляд подвергался пристальному вниманию окружающих.
        Один-единственный разговор - вот все, о чем мечтала Эллери, но понимала, что едва ли этой мечте суждено было сбыться.
        Однако это желание осуществилось. Она не знала, каким образом Сапфо удалось убедить отца остаться еще на один день, к каким аргументам пришлось прибегнуть, но каким-то чудом вышло так, что старый король с Эллери и свитой должны были покинуть замок на день позже остальных гостей. И этот вечер перед отъездом оказался всецело во власти двух заговорщиков.
        Отец, как она надеялась, давно уже почивал в своих покоях, приставленные к ней служанки - тоже, когда в ее покои постучался молчаливый слуга, жестом предложивший следовать за ним. Замок медленно отходил ко сну, когда две царственные особы встретились под покровом полумрака.
        Эллери прекрасно отдавала себе отчет, что этот поступок был очень рискованным для репутации молодой незамужней девушки, но желание увидеть Бродягу перевесило голос рассудка.
        Мужчина выглядел уставшим. Только сейчас принцесса заметила, какими непростыми оказались для него последние дни. Но стоило ему встретиться с ней взглядом - и мягкая улыбка осветила утомленное лицо Бродяги, разгладила усталые складки вокруг рта, заставив девушку разом позабыть о переживаниях.
        Они медленно шли вдоль большой галереи, одну из стен которой составляли массивные светлые колонны, а вторая была сплошь увешана потемневшими от времени холстами, заключенными в вычурные позолоченные рамы.
        С портретов на нее смотрели предки Сапфо - красивые женщины с надменными лицами, суровые и неулыбчивые мужчины, испуганные дети с недетским выражением глаз. Он рассказывал ей о них всех, рассказывал с любовью и увлеченностью, уделяя наибольшее внимание, конечно же, своим родителям.
        Сапфо оказался удивительно похож на своего отца. Рослый широкоплечий мужчина с глазами цвета моря выглядел отличным от своих предков. Лоб его прорезали хмурые морщины, а во взгляде таилась грусть, - словно он мог предчувствовать, какая бесславная кончина ожидает его всего через несколько лет.
        - Все эти портреты долгое время хранились у одного из моих подданных, который застал правление отца, - задумчиво рассказывал мужчина. - После воцарения самозванца было приказано уничтожить все, что напоминало бы о старой династии. Но верные люди не позволили воплотить этот приказ в жизнь.
        - Ты хорошо помнишь его? - спросила принцесса, с сочувствием глядя на изображенного мужчину.
        - Нет, - с сожалением качнул головой ее собеседник. - Я был слишком мал. Все, что от него осталось в памяти, - это смутный образ, воспоминание о сильных руках, которые подбрасывали меня в воздух. И то я не до конца уверен, был ли это на самом деле он или же просто кто-то из слуг.
        На следующем портрете была изображена холеная молодая женщина с холодным властным взглядом. Эллери на миг показалось, что в выражении ее лица скользнули вдруг черты Риэль.
        Сапфо остановился и долго вглядывался в изображение, и девушка не смела прерывать воцарившуюся тишину, чувствуя, что ее спутнику необходимо время, дабы подобрать нужные слова.
        - Это моя мать, - с неохотой, наконец, начал он, отводя взгляд. - Прежде я этого не осознавал, но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, сколь многое ей пришлось пережить. И как много она для меня сделала.
        Эллери поняла, что сейчас он приоткроет ей завесу над своим прошлым, и приготовилась внимательно слушать.
        - После смерти отца нам пришлось бежать. Я едва запомнил это время. Помню, как она разбудила меня среди ночи, помню темноту и завывание ветра, когда мы садились в карету, помню, как сумасшедше та неслась по дороге, собирая все ямы и кочки. Помню, как влажно блестели щеки матери в свете луны. Это было единственным разом, когда мне довелось видеть ее слезы. Больше она никогда не плакала при мне. Ни когда погиб ее второй супруг, ни когда мы прощались с ней, чтобы больше уже не встретиться.
        Сапфо замолчал, вновь начиная движение, и девушка молчаливо последовала за ним, напоследок бросив короткий взгляд на портрет и испытывая острое чувство жалости к этой, несомненно, сильной женщине, вся жизнь которой оказалась такой непростой.
        - Удивительно, - внезапно усмехнулся мужчина. - Но только сейчас я осознал, что не могу припомнить ее смеха. Словно вместе с умением плакать она разучилась так же и смеяться. А, может, просто во всей ее дальнейшей жизни уже не находилось поводов для искреннего смеха? Когда она выходила замуж во второй раз, все мысли ее были посвящены лишь тому, как бы нам выжить. А третье замужество было целиком и полностью принесено в жертву мне.
        Эллери остановилась, припоминая его прежний рассказ.
        - Она хотела вернуть тебе трон.
        - Не так, - он отрицательно качнул головой. Взгляд его затуманился пеленой тягостных воспоминаний. - Она и не мечтала вернуть трон отца, зная, что возвращение домой значило смерть. Когда-то давно она даже взяла с меня обещание никогда туда не возвращаться - боялась того, что я воспылаю жаждой мести и захочу лично сразиться с ублюдком, предавшим отца и убившем его.
        - Неужели у тебя никогда не возникало такого желания?
        - Было, - он вдруг кривовато улыбнулся. - Мне было лет тринадцать, когда я сбежал из дома, чтобы это сделать. В тот раз меня поймали и хорошенько отходили розгами. Так, что я не мог сидеть три дня. Тогда-то матери пришлось впервые поговорить со мной на равных. И тогда же она впервые возложила на меня ответственность за сестру, сказав, что я не имею права рисковать благополучием Риэль.
        Упоминание о белокурой королеве пронзило сердце девушки подобно острой игле. Вспышка ревности оказалась настолько сильной, что, по всей видимости, какие-то отголоски этого чувства мелькнули у нее на лице. На мгновение мужчина выглядел озадаченным, но продолжил:
        - Вместо трона отца моя мать мечтала видеть меня наследником своего последнего супруга. И хотя тогда я был погружен в совсем другие переживания, но не перечил ей.
        «Совсем другие переживания». Эллери интуитивно поняла, о чем шла речь, и напряглась, ощущая, как вновь разгорается в душе недоброе пламя ревности.
        Сапфо никогда не называл ей истинное имя своей прежней возлюбленной. Принцессу так и подмывало задать ему вопрос, напрямую спросить. Но она боялась. Боялась услышать правдивый ответ - он ведь всегда в большинстве своем был честен с ней. Боялась того, что после озвучивания правды не сможет вести себя как прежде.
        Невольно вспомнился разговор с Дарией, произошедший в их последнюю встречу.
        - Эллери, пойми, - пыталась увещевать ее брюнетка. - Ты не можешь ничего сделать с его прошлым! Поэтому просто отпусти. Заставь себя смириться - и забыть. И, заклинаю тебя, только не вздумай досаждать ему вопросами и требованиями признаний!
        - Но почему я не могу у него спросить все начистоту? - удивленно воззрилась тогда на нее принцесса. - Я имею право и хочу знать правду!
        - Он - мужчина, - авторитетно заявила та, словно была старше Эллери на добрый десяток лет. - А они имеют право носить в сердце хоть с десяток других женщин, и мы все равно ничего не можем с этим поделать. Поэтому исключительно ради собственного душевного благополучия тебе не следует поднимать эту тему - ни сейчас, ни после свадьбы.
        Воспоминание о совете подруги охладили воинствующий пыл девушки. Потому она поторопилась вернуться обратно к прерванной теме, следуя в такт шагов мужчины.
        - Ты любил ее? - она имела в виду старую королеву, и собеседник сразу понял, о ком шла речь.
        - Не так сильно, как она того заслуживала, - неожиданно откровенно признал Бродяга, наконец, останавливаясь и устремляя тяжелый взгляд на девушку. - Я понял это слишком поздно. Как я уже сказал, в то время у меня были другие заботы, - он неопределенно передернул плечами. - Поэтому я не замечал, насколько несчастной она оказалась в последнем браке.
        - Отчим из нас троих всегда выделял лишь Риэль. Я для него всегда был лишь обузой, обязательным наследником, наличие которого было необходимо, но, увы, нежеланно. Я также не испытывал к нему симпатии, но тогда еще был готов унаследовать трон и все прилагающиеся к нему обязательства.
        - Что же случилось? Что произошло, раз ты так решительно пересмотрел свои взгляды, и на долгие годы мысль о власти тебе опротивела?
        Сапфо замолчал и отвел взгляд в сторону.
        - Слишком много всего произошло разом, - подбирая слова, наконец, проговорил собеседник, по-прежнему глядя куда-то в сторону. - Сродни падению гильотины, сразу несколько событий свалилось мне на голову, оглушив, заставив ощутить собственную беспомощность и ненужность. Подобно неожиданному ранению, пробило зияющую брешь в прежних мечтах и стремлениях.
        Его слова натолкнули девушку на недавнее озарение.
        - Ваша рука, - дрогнул ее голос, и отчего-то она вдруг оробела, попытавшись робко коснуться укутанной в ткань конечности. Скорее интуитивно, нежели осознанно, ее спутник отшатнулся, чтобы избежать этого прикосновения, и девушка с упавшим сердцем осознала, что ее страхи были не беспричинны. - Она не восстановилась?
        И только сейчас Эллери осознала, что впервые обратилась к нему, как к равному. Обратилась так, как должна была делать с их самой первой встречи, как он того заслуживал.
        - Не совсем, - уклончиво ответил собеседник, хмуря брови. - Но придворные лекари работают над этой проблемой.
        - Я могу как-то помочь?
        - В этом нет нужды.
        Они замолчали, но эта тишина для каждого звучала по-разному. Если в молчании Эллери сквозила по-детски наивная обида, то Бродяга с головой погрузился в размышления.
        - Ты знаешь, мне порой до сих пор трудно принять, что то, от чего я так долго и успешно бежал, меня все-таки настигло, - он вдруг заговорил, и Эллери даже вздрогнула от неожиданности. Мужчина обвел здоровой рукой окружающее их пространство: - Я так долго убеждал себя, что трон, подданные, власть - не для меня. Что я не смогу стать хорошим правителем.
        - Но ты ведь не жалеешь о сделанном выборе? - осторожно спросила она, зная, что под выбором подразумевает не только обретенный трон.
        - Прошло слишком мало времени, чтобы можно было делать выводы, - он качнул головой, и от этого мимолетного жеста сердце девушки стремительно ухнуло куда-то вниз.
        - Я до сих пор не могу поверить в то, что иду по коридорам, которые едва помню из детских воспоминаний. Неужели спустя столько лет я вновь вернулся в замок, который был моим домом, где были счастливы мои родители? Вновь и вновь я задаюсь вопросом, что было бы со мной, не будь этого предательства, не случись переворота? Какой была бы моя жизнь?
        Эллери лишь вздохнула с легким разочарованием - он так ловко ушел от ответа!
        - Что тебя тревожит? - этот вздох, наконец, привлек его внимание.
        Быть полностью откровенной с ним она, увы, не могла - чертовы правила приличия! - поэтому озвучила лишь часть своих сомнений.
        - Отец до сих пор не дал согласия на брак. Мне кажется, он не хочет этого союза.
        Сапфо качнул головой, отметая ее слова.
        - Я не думаю, что Гидеон будет долго противиться. Пусть он снова не дал ответа вчера, но у него нет причин впредь отказываться от моего предложения. Я думаю, что ему просто нужно чуть больше времени, чем остальным, чтобы принять мою коронацию. В конце концов, по моей вине он потерял почти что родственника.
        - А когда разочарование поутихнет, - мужчина выдержал загадочную паузу. - Мы сыграем свадьбу, - он улыбнулся ей одними глазами, любуясь залившим щеки девушки румянцем.
        Подумать только! Они стоят и обсуждают свой возможный брак. От осознания этого невероятного факта у Эллери кружилась голова. Но тревога, сидящая глубоко внутри, никак не хотела покидать сердца принцессы.
        Не в силах усидеть на месте, она стремительными шагами направилась сперва к одному окну, затем ко второму. Замерев, девушка услышала приглушенные мягкими коврами шаги - ее собеседник последовал за ней.
        - Да что же тебя так тревожит? - его раздосадованный голос прозвучал совсем рядом.
        Стремительно обернувшись, она почти уткнулась лицом в его грудь.
        - Что будет с нами? Что ждет нас впереди? - Эллери с непонятной для себя тревогой вглядывалась в синие глаза и не находила ответа.
        - Я не могу знать, каким именно будет мое будущее, - спокойно ответил мужчина, заключая ее руки в теплый плен своих ладоней. - Но я твердо знаю, что вижу в нем тебя.
        Этот ответ заставил принцессу затаить дыхание.
        Сапфо медленно склонился к ней. Так близко, что она могла разглядеть мельчайшие крапинки в его глазах.
        Приблизив их лица вплотную, он замер. Девушка прекрасно понимала, что сейчас произойдет, и не имела ни малейшего намерения ему мешать. Голова шла кругом, от переизбытка чувств Эллери даже прикрыла глаза, с трепетом ожидая ощутить прикосновение мужских губ.
        Которого, однако, все не происходило.
        Не в силах дольше ждать, она недовольно приоткрыла глаза - и сделала это как раз вовремя, чтобы увидеть, как по лицу мужчины скользит теплая, совсем светлая улыбка, которую так редко можно было увидеть на этом лице.
        Вконец обманутая в ожиданиях Эллери окончательно смутилась и попыталась, было, отодвинуться, но ее остановил задумчивый шепот собеседника, чье теплое дыхание она ощущала на своем лице.
        - Такая нетерпеливая, стремительная принцесса… Но одновременно такая робкая и нерешительная.
        Вот так вместо долгожданного поцелуя она получила ряд сомнительных комплиментов!
        В полной мере осознав и прочувствовав сей неприглядный факт, Эллери отстранилась, упрямо выпятила вперед подбородок и сузила глаза.
        Мужчина со снисходительной улыбкой наблюдал за ней, и не думая раскаиваться в своих словах.
        - Значит, робкая? - зловеще проговорила принцесса, явно что-то задумав. - И нерешительная?
        Не дав себе времени на раздумье - а то бы точно не решилась - девушка прильнула к нему всем телом, в последний миг успев заметить, как расширились от удивления синие глаза.
        А затем смело коснулась своими губами рта мужчины.
        И замерла, не зная, что делать дальше.
        На ощупь его губы оказались совсем теплыми. И мягкими. И совершенно безучастными.
        Она отстранилась спустя пару мгновений, решив, что этого времени было достаточно для поцелуя, отстраненно подумав, что напрасно столь много времени прежде посвящала мечтам об этом знаменательном моменте. И где обещанное романами головокружение и подкашивающиеся ноги?
        Губы мужчины прорезала полная лукавства усмешка. Но не успела она обидеться на такую совсем неромантическую реакцию на свою храбрость, как моментально ставший снова серьезным Сапфо властно ухватил ее подбородок ладонью, притягивая к себе, и бросил короткое:
        - А теперь я покажу тебе, каким бывает настоящий поцелуй.
        И бросился в атаку.
        Губы короля безжалостно обрушились на ее рот, не встречая сопротивления. Принцесса прежде думала, что ее первый поцелуй будет робким, нежным, боязливым, но реальность оказалась совсем иной. Сапфо был нежен - но никак не робок. Это был поцелуй зрелого мужчины, который точно знал, чего он хочет, и умел добиваться этого.
        Его губы горели, и эта лихорадка передалась и ей. Острые вспышки восторга, чистого, пронзительного удовольствия от умелых мужских прикосновений пронзали губы, а затем летели дальше по телу, распространяясь вместе с кровью.
        Этих новых ощущений было так много, что в какой-то момент Эллери испугалась, что они поглотят ее всю, без остатка, и она сгорит, сгинет в пламени восторга, приправленного щепоткой стыда от собственного безрассудства.
        И в тот же миг, словно почувствовав ее смятение, мужчина медленно отстранился.
        Принцесса в смущении опустила взгляд, боясь смотреть на короля. Предыдущий бесстрашный порыв внезапно оставил ее наедине с пробуждающимися сомнениями. Вдруг она сделала что-то не так? Вдруг ему не понравилось? Или - о ужас - он разочаровался в ней и в ее бесстыдной смелости?
        Неожиданное прикосновение мужских ладоней к лицу девушки остановило поток самобичевания.
        Сапфо переместил одну ладонь и медленно коснулся большим пальцем распухших губ Эллери, точно стирая с них следы от поцелуя. В его взгляде, устремленном на нее сейчас, было столько всего… Девушка не могла подобрать названия этим незнакомым чувствам, но ее сердце вдруг зашлось в порыве необъяснимой радости.
        Она, не дыша, смотрела и тонула в налившейся синеве взора Бродяги, пока мужчина вдруг не сглотнул, на миг прикрывая глаза. А когда вновь открыл их, он уже стал прежним собой.
        Обходительным и сдержанным королем, внутри которого - теперь она это знала - томился в золотой клетке власти простой воин. ЁеБРОДЯГА.
        Глава двенадцатая. Это не может быть явью
        Чем дальше существо, порожденное смердящими недрами болот, будет продвигаться по землям людским, чем больше времени оно будет находиться под мирским небосклоном, тем сильнее будет становиться. Связь с путником будет его маяком, которому оно будет следовать сперва ночами, а после и днями, не опасаясь солнца. Чудовище чувствует свою жертву сквозь тысячи миль, и никакие расстояния не послужат ему преградой. Но связь эта двустороння: когда случится так, что монстр, наконец, подберется близко к своей цели, все существо путника будет охвачено ужасом. Тогда у него появится шанс отсрочить страшную погибель, сбежать, скрыться, пока существо еще медлительно и нерасторопно. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        Ровный овал луны бледным пятном мерцал на темном полотне небосклона. Звезды казались крохотными жемчужинами, ниткой бус, которые порвала неосторожная хозяйка.
        Эллери стояла на просторном балконе, что выходил аккурат на подъездную дорогу, ведущую к замку, и провожала уходящий день. В детстве она часто представляла, как прекрасный избранник, точно в сказке, пройдет десятки испытаний и будет стоять под этим балконом, прося ее руки. А она в красивом платье будет слушать его признания, и сердце будет сладко щемить от любви и нежности. Бродяга-ветер будет ласково развевать рыжие кудри, и все вокруг будут любоваться этой картиной.
        Детские мечты остались далеко позади. Они покрылись пылью, зачахли в старых сундуках, запертых шкафах и полках вместе с куклами и прочие спрятанными за ненужностью игрушками принцессы. На их место пришли новые мечтания, и на этот раз в них присутствовал вполне конкретный мужчина, отнюдь не менестрель или простой придворный, как ей виделось когда-то. Принцесса не могла и подумать, что в конечном итоге отдаст свое сердце королю, пусть многократно и зарекалась когда-то испытывать чувства к коронованным особам. Но Сапфо был другим. Возможно, его военное прошлое стало тому причиной, но девушка не видела в нем надменности и спесивости, столь свойственных всей знати.
        Но почему же сердце все равно не покидала тревога?
        Задумчивый взгляд девушки остановился на бледном лике ночного светила. Сегодня луна была в своем праве, на пике силы, щедро заливая двор и окрестности неверным мерцающим светом.
        Эллери вдруг вспомнились слова старой няньки, которая часто приговаривала, что полнолуние - нехорошее, дьявольское время. Время, когда на волю выпускаются злые духи и призраки, когда в людях пробуждается все дурное и темное.
        Принцесса всегда посмеивалась над этими словами, но сейчас, глядя на нависший над миром зловещий диск, ощутила, как в душе поднимается липкий суеверный страх, не поддающийся никаким доводам рассудка.
        Однако не стоило во всем винить одно лишь полнолуние. В последнее время тревога стала ее верной спутницей. Девушка старалась отыскать в себе причину появления этого чувства, но все попытки были тщетны. Даже чудодейственное зелье лекаря было бессильно в том помочь.
        Спасением служили только воспоминания. Глаза Сапфо, его слова, губы… Щеки Эллери заливало краской, стоило вспомнить, чем закончилась та потайная встреча в королевской галерее. Теперь, когда между ними вновь пролегли сотни миль, собственное поведение казалось воплощением бесстыдства. И лишь выражение лица мужчины и их напоенное предвкушением прощание в тишине заснувшего дворца позволяли верить, что все было не зря.
        А в замке, словно он мог каким-то образом чувствовать состояние своей молодой госпожи, тем временем нарастало напряженное ожидание.
        Первыми засуетились слуги. С утра и до поздней ночи они скоблили, мыли, оттирали дворец, точно готовясь к какому-то важному событию. Сердце девушки предчувствовало ответ и всякий раз сжималось в порыве недоверчивой радости. Наблюдать, как на глазах мечта становится явью, - это ли не счастье?
        Эллери все ждала, когда же отец во всеуслышание объявит о своем решении. Но он вел себя, как обычно, и ничего в его поведении не могло дать ей подсказку, чем на самом деле были заняты его думы.
        Дворец же переполняли самые противоречивые слухи. Едва услышав один или два из них, принцесса зареклась прислушиваться к плодам фантазии местных сплетников. Ей лучше многих было известно, что Сапфо просил ее руки, так же, как была известна и его уверенность в неминуемом согласии ее отца. Так стоило ли принцессе изводить себя напрасными метаниями, коль ее избранник был так спокоен и уверен?
        Но в день, когда к Эллери пришла портниха и, запинаясь, сообщила, что король повелел снять мерки с принцессы, терпению девушки пришел конец.
        Изо всех сил стараясь унять дрожь, она без приглашения явилась пред светлые отцовские очи, оторвав его от послеобеденного чтения. В обычное время она бы поостереглась это делать, но сейчас ей было жизненно необходимо узнать ответы на скопившиеся вопросы.
        - Отец, весь дворец наполнен самыми разными слухами. Все точно готовятся к чему-то. Вы можете мне сказать, что это означает? - дождавшись окончания официального приветствия, она наконец-то приступила к главному.
        Мужчина вопрошающе изогнул бровь, якобы не понимая сути заданного вопроса, но в его взгляде читалось обратное. Девушка же молчала, ожидая, пока он сбросит маску непонимания и станет откровенным - как это бывало раньше.
        Не услышав от дочери пояснений, король со вздохом поднялся из кресла и медленной поступью направился к столу, заваленному книгами, письмами и обрывками испорченного пергамента.
        - Я принял решение, - наконец, он с неторопливой царственностью обернулся к дочери. На лице его проступала уверенность человека, сделавшего окончательный выбор и более в нем не сомневающегося. - Ты выходишь замуж.
        При этих словах ее захлестнула волна неконтролируемой радости.
        Это все-таки случилось! Отец наконец-то сдался!
        Однако задумчивый взгляд короля заставил девушку повременить с выражением восторга.
        - Верно ли я понимаю, что вы решили ответить согласием на предложение короля Сапфо? - принцесса осторожно уточнила, не ведая, откуда взялся этот липкий страх, вдруг окутавший сердце.
        При упоминании имени Бродяги что-то мелькнуло на лице короля, нарушая царившее доселе на нем спокойствие.
        - Нет, - отрывисто бросил он, поморщившись, и вся кровь бросилась в лицо Эллери от этого короткого слова. Она даже с надеждой решила, что ослышалась, но последовавшее продолжение оказалось еще ужасней: - Ты станешь женой принца Оркеса, сына короля Триниса.
        - Отец, вы ведь не можете говорить это серьезно? - бессвязно пролепетала девушка, с ужасом ощущая, как пошатнулся пол. Почему отец стоит так прямо, разве он не чувствует, как содрогается многовековой камень под ногами? Как разъезжаются холодные плиты, как дрожат и крушатся стены? Почему его лицо так непроницаемо безмятежно?
        Она моргнула, моментально приходя в себя. В комнате мягко трещало пламя, ароматно курился дым над чашей, уют и спокойствие окружало придавленную услышанной новостью девушку. Как все вокруг могло оставаться прежним, когда только что незыблемый доселе мир Эллери пошатнулся?
        - Почему это? - собеседник удивленно воззрился на нее и чуть нахмурился. - Он - прекрасная партия, как не смотри. Я думал, ты будешь благодарна.
        - Благодарна? - она переспросила отказывающимся подчиняться слабым голосом, ухватившись за это нелепое слово, точно тонущий в болоте путник - за обманчиво надежную кочку. Под которой скрывалась все та же гнилостная толща мертвых вод.
        - Да, - подтвердил он, снова хмурясь.
        Король отказывался понимать странную реакцию Эллери на его сообщение и начинал испытывать глухое раздражение на дочь, внезапно оказавшуюся неспособной оценить его отцовскую заботу: - Я прислушался к твоим словам. Оркес будет мудрым правителем, заботящимся о своих подданных. Непохоже, что прежний жених был тебе желаннее. Потому я ожидаю услышать слова благодарности. Или у тебя и на этот раз найдутся возражения?
        По откровенному недовольству, проскользнувшему в последнем предложении, по тому угрожающему пламени, что взвилось в светлых глазах короля, девушка с отчаянием осознала - что бы сейчас она не сказала, до сердца короля не дойдет ни слова.
        - Нет, - срывающимся голосом произнесла принцесса, молясь лишь о том, чтобы у нее хватило сил с достоинством покинуть эту комнату. - Позвольте задать лишь один вопрос! - она дождалась неохотного кивка. - Почему вы не остановили свой выбор на предложении короля Сапфо? Разве оно оказалось недостойным?
        - Короля Сапфо? - он с усмешкой пережевал это имя и неожиданно зло выплюнул: - Этот щенок не заслуживает даже того, чтобы находиться рядом! Не говоря уже о том, чтобы стать твоим супругом.
        Эта внезапная вспышка ярости лучше многих слов прояснила все, о чем умолчал король.
        Принцесса с упавшим сердцем осознала, что это решение было принято им еще давно. Отец никогда и не собирался отвечать согласием на предложение Сапфо, просто выжидая время, чтобы найти подходящую кандидатуру. Вот зачем понадобилась эта спонтанная поездка к королю Тринису!
        Эллери не помнила, как попрощалась с отцом. В памяти остались лишь обрывками запечатленные обеспокоенные лица встреченных по пути слуг и придворных. Они провожали ее встревоженными взглядами, к счастью, даже не пытаясь приставать с расспросами.
        С мертвенно бледным лицом она вошла в свои покои, медленно затворила дверь - и обессилено припала к ней спиной, наконец-то позволяя чувствам вырваться наружу. Перебиравшая одежду няня бросила быстрый взгляд на девушку - и мозолистые ладони испуганно замерли, откладывая в сторону разноцветные ткани.
        - Эллери, что с тобой? - женщина бросилась к принцессе и сделала это как раз вовремя: пошатнувшаяся девушка сползла бы прямо на пол, если бы не удивительно сильные руки няни.
        Осторожно поддерживая воспитанницу, та довела девушку до кушетки.
        - Король, - Эллери через силу вытолкнула из себя кажущиеся невозможными слова, одновременно страшась их звучания. - Он отдает меня замуж!
        Ниньи встревоженным взглядом одарила принцессу, предчувствуя ужасное продолжение.
        - За сына Триниса.
        Вот и все. Озвученная новость набатом ударила по расслабленной тишине, расколов ее вдребезги. Теперь больше нельзя было делать вид, словно и не было никакого разговора в королевском кабинете, словно будущее по-прежнему светло и безмятежно.
        - Упрямый ублюдок!
        Произнесенное ругательство заставило девушку поднять голову и изумленно взглянуть на женщину.
        Та невесело улыбнулась.
        - Я до последнего не верила в искренность его намерений. Как чувствовала, что он готовит какую-то подлость! - в сердцах воскликнула няня и опустилась рядом, обхватывая ледяные ладони Эллери теплыми ладонями.
        Женщина молчаливо сидела рядом, дожидаясь, пока девушка не придет в себя от первоначального шока.
        - Что ты теперь думаешь делать? - спросила она наконец, с облегчением завидев упрямо загоревшийся знакомый зеленый взгляд.
        Все было просто. Эллери объявила бойкот отцовскому решению.
        Три последующих дня она отказывалась выходить из своих покоев. Отказалась от еды, неуклонно отсылая прочь даже встревоженную Ниньи с подносом снеди в руках.
        Но упрямство дочери не могло перебороть упрямства отца.
        Король счел ее поведение простым капризом избалованной девушки и, решив, что со временем она поймет правильность выбора им будущей партии, перестал обращать внимание на устроенную голодовку. Разве что приставил к дверям покоев принцессы двух воинов, точно желая предвосхитить появление новых глупостей в рыжеволосой голове своей дочери.
        Первой в этом противостоянии, как ни странно, не выдержала Ниньи. И без того чрезвычайная худоба принцессы давно вызывала у старой женщины тревогу. А теперь, когда она таяла на глазах, сердце няни не могло долго сдерживаться.
        - Так не может больше продолжаться! - без обиняков заявила она однажды вечером, решительно уперев руки в бока.
        - О чем ты? - безучастно откликнулась Эллери, с трудом возвращаясь из мира грез в ненавистную реальность. Она даже не заметила появления няни, сосредоточившись на зыбких воспоминаниях о времени, когда в ее жизни не прозвучало ненавистное имя нового жениха.
        - Ну не сошелся на нем свет клином! Сколько можно себя терзать!
        - Что ты такое говоришь? - принцесса слабо переспросила, даже приподнимаясь с подушек.
        - Я говорю, хватит, - решительно повторила собеседница, и весь ее вид кричал, что она не намерена шутить. - Ты достаточно себя измучила. Видишь же, отца не переубедить! Так что заканчивай эту бессмысленную голодовку. И начинай готовиться к свадьбе.
        - Ниньи, - растерялась принцесса, осознавая, что только что потеряла своего последнего союзника в этом замке. - Как ты можешь такое говорить? Ты ведь знаешь, что я приму в качестве мужа только Сапфо…
        - Эллери, - звучание полного имени в устах няни всегда означало высшую степень недовольства. - Вспомни своего почившего жениха. Как ты плакала здесь, в этих же покоях, смирившись с решением отца. Как была готова стать женой старого, подлого предателя, и в подметки не годящегося нынешнему выбору короля! Сейчас ты должна поступить так же! Смириться. Отпустить. Сыновья Триниса не так уж и плохи.
        Эллери поднялась на ноги, чувствуя, как ее начинает трясти от подступающих слез и отчаяния.
        - Тогда все было по-другому! Я знала, что у меня нет иного выбора! А теперь, когда я только-только позволила себе поверить в брак по любви, в то, что рядом будет человек, мне небезразличный… Отец хочет отнять у меня эту надежду! Но я не могу! Не могу отказаться от нее теперь! Понимаешь? - она выкрикнула через силу, чувствуя, как что-то внутри рвется от этих слов.
        Взгляд няни смягчился.
        - Понимаю. Я все понимаю, девочка моя. Но изменить ты уже ничего не можешь.
        На выходе из комнаты она обернулась. Ее голос звучал уверенно и непреклонно.
        - Утром ты проснешься и поешь. И с завтрашнего дня перестанешь изводить себя напрасными страданиями.
        Суровые слова няни всю ночь набатом звучали в ушах девушки. Она пролежала без сна в непрогретой постели, удивляясь, как быстро может все измениться. Еще несколько дней назад будущее рисовалось ей яркими красками, казалось полным надежд и счастья. Такого близкого - только руку протяни. А сейчас… Решение отца разом перечеркнуло нарисованную картину, и от неожиданного удара, от резкого соприкосновения с реальностью у нее словно выбило весь воздух из легких.
        Какой-то частью рассудка принцесса понимала, что надо прислушаться к совету няни, но рыдания раненого сердца были слишком громкими, и доводы разума не могли их заглушить.
        Однако в этом вечернем визите нашлись и свои плюсы. Именно после него принцесса осознала, что надо менять тактику, что простой отказ от еды - это не выход. И пусть мысли ее никак не могли привести к единому решению, Эллери слегка успокоилась, надеясь на то, что воплощение плана отца в жизнь потребует немало времени.
        Этого с трудом обретенного самообладания хватило ненадолго. В день, когда трепещущие слуги внесли для примерки длинное кружевное платье, которое необходимо было ушить по исхудавшей фигуре, девушка не выдержала.
        Едва дождавшись, пока ненавистный наряд унесут, она в отчаянии бросилась к няньке.
        - Умоляю тебя, Ниньи! Этого не должно произойти, я не переживу!
        Морщинистые руки няни приняли воспитанницу в кольцо нежных объятий. Но впервые прикосновения родных рук не могли пересилить горечь и боль, переполнявшие девушку.
        - Я готова переступить через гордость, готова на коленях умолять отца передумать! - захлебываясь слезами, твердила она. - Если бы не была уверена, что он не отступит!
        Старая женщина баюкала девушку в своих объятиях, дожидаясь, пока иссякнет поток горьких слез.
        - Ты переживешь это, - твердо произнесла нянька, повторяя свои собственные слова, произнесенные ранее.
        В глазах ее, устремленных на девушку, плескалось море спокойной уверенности и горького опыта. Старая женщина уже оплакала утрату своей воспитанницей наивных мечтаний о любви, и теперь готова была перешагнуть эту веху в жизни принцессы. В отличие от самой Эллери.
        - Нет, я не могу смириться так просто! Я должна что-то сделать, - принцесса заметалась по комнате, ощущая себя птицей, запертой в клетке.
        Окончательно оформившаяся мысль, зревшая в ней на протяжении последних дней, заставила ее остановиться. Она повернулась к нахмуренной женщине и умоляюще простерла к ней ладони:
        - Прошу тебя, помоги! Пусть Норк отправит ЕМУвесточку!
        Лицо няни было непреклонно. Вот тогда-то Эллери охватило настоящее отчаяние. Слезы новым градом покатились по бледным щекам, она бессильно опустилась прямо на пол, сминая пышные юбки платья.
        - Это ведь ничего не изменит, - сдаваясь, проговорила Ниньи. - Ты сама понимаешь? Сапфо ничего уже не сможет сделать! Твой отец принял решение, с которым тебе придется смириться. И для твоего же блага сделать это как можно скорее.
        Эллери всхлипнула, не соглашаясь со словами няни. Мириться она была готова раньше - когда еще не знала, не подозревала о таком подарке судьбы, как брак с Сапфо. И пусть новый ее жених был куда моложе и симпатичнее первоначального, сердце отказывалось принимать даже малейшую вероятность брака с нелюбимым человеком.
        - Хорошо, хорошо, - ворчливый голос няни пробился сквозь глухие рыдания. - Я сделаю это. Если ты в ответ пообещаешь мне кое-что.
        - Что угодно! - с надеждой воззрилась на нее девушка, ухватившись за предложенную руку помощи.
        - В этом послании ты попрощаешься с Бродягой, - твердо проговорила няня. - Не прося его ни о чем.
        Голова девушки поникла. Разве понимает няня, о чем ее просит?
        - И еще. Ты выбросишь из головы все мысли о нем прямо в моем присутствии. Сегодня же, - женщина говорила размеренно и непреклонно, не оставляя возможности для отказа.
        Для кого-то другого слова старой женщины могли показаться странными, но принцесса сразу же поняла, о чем шла речь.
        Род няни уходил корнями в южные степи, к народам, что веками жили под открытым небом. У них было принято поклоняться солнцу и огню, подносить приношения ветру и воде, задабривая изменчивые стихии, прося их помощи и благословения.
        Отдельные ритуалы сохранились и до сей поры. Раньше, бывало, няня делилась с ней секретами и старыми обычаями южных народов, и в числе прочих девушка помнила ритуал, о котором упомянула Ниньи.
        Эллери утерла мокрые щеки и медленно кивнула, отводя взгляд в сторону - иначе бы проницательная нянька сразу же увидела бы в нем тень вины за предстоящий обман.
        Тем же вечером они воплотили свой негласный договор в жизнь.
        Приставленную к Эллери охрану не сразу, но удалось убедить не следовать за принцессой по пятам. На заднем дворе, под сенью высоких деревьев-великанов, няня развела небольшой костер, дождавшись, пока заснут остальные слуги, и принялась варить загадочное месиво из засушенных трав.
        Высвобожденные искры радостно стремились навстречу усеянному звездами небу. Те взирали на костер с холодным любопытством, точно пытаясь понять, как же в нем оказались заточены так похожие на них мельчайшие собратья.
        Эллери молчаливо наблюдала за тем, как огонь жадно глодает деревянные поленья, но в языках пламени видела лишь одно лицо. Сапфо смотрел на нее с жалостью и тревогой, в его взгляде ей казалась печаль… Неужели он тоже думает, что она обречена?
        - Возьми, - няня прервала полет ее мыслей, протянув деревянную плошку с дымящейся жидкостью. - Выпей до дна.
        Принцесса покорно приняла предложенную чашу из рук Ниньи. Отвар оказался с ярко выраженным травянистым вкусом, отдающим горечью полыни и горечавки.
        - А теперь трижды обойди костер и замри, повторяя в мыслях слова прощания со старой жизнью. И в них не должно быть не единого упоминания о Сапфо!
        Эллери медленно сдвинулась с места, следуя прозвучавшим указаниям.
        Старая женщина начала бормотать неразборчивые слова, закрыв глаза. Ветер трепал седые пряди, и впервые в жизни принцесса подумала, что так, наверное, в старину и выглядели настоящие ведьмы.
        Три круга показались девушке бесконечными. Словно к ногам привязали по мешку с песком, делавшим каждый шаг невероятно сложным.
        Замерев, она ждала, когда прозвучат финальные слова. Наконец, старая женщина замолчала, и в наступившей тишине стало слышно, как умолк ветер, и лишь трещит ярко разгоревшийся костер.
        - Пламя догорит само. А нам пора.
        Принцесса слабо улыбнулась расслабившейся няне, ощущая, как душу тянет к земле груз вины. Разве могла она признаться, что в каждой ее мысли звучало любимое имя? Каждый сделанный шаг она посвящала синеглазому королю, с чьим именем на губах она засыпала и просыпалась.
        «Прости, Ниньи. Я не могу его отпустить».
        Как и обещалась, Эллери не писала никаких просьб, надеясь, что одного сообщения о грядущей свадьбе будет достаточно. Сапфо должен примчаться, должен остановить весь этот нелепый фарс, устроенный отцом!
        Послание удалось отправить только через семь дней. И в каждый из этих дней сердце девушки обливалось кровью от осознания, что драгоценное время утекает сквозь пальцы.
        Он должен успеть!
        Эти слова она повторяла себе как молитву, поднимаясь с постели по утрам и возвращаясь в нее глухими ночами.
        А отпущенное ей время, между тем, таяло на глазах.
        Эллери с ужасом осознала, что поступила опрометчиво, не спросив у отца даже даты свадьбы, в день, когда начали прибывать гости, наполнившие замок шумом и суетой, в числе которых был и король Тринис в окружении множества придворных и слуг. А вот Дарии среди них отчего-то не было. На поздравительной карточке, переданной брюнеткой через отца, рваными строчками бежали приличествующие событию поздравления, но Эллери впервые в какой-то степени была скорее рада отсутствию подруги. Она бы не выдержала выражения жалости в глазах Дарии, ее утешений и попыток приободрить в момент, когда вся прежняя жизнь принцессы превращалась в развалины.
        Девушке оставалась только бессильно гадать, когда отец успел все организовать. Неужели она оказалась настолько слепа, упиваясь своим счастьем, что не заметила всей предшествующей подготовки?
        Все надежды и чаяния рухнули в миг, когда ей торжественно объявили, что через три дня она станет супругой принца Оркеса.
        Это не могло быть правдой! Ко всем ее несчастьям, свалившимся на голову так внезапно и нечаянно, добавилось еще и это!
        Надо было подождать, осталось совсем немного! Сапфо наверняка был уже на подступах к замку! Всякий раз, заслышав стук копыт, принцесса бросалась к окну в уверенности, что сейчас она увидит знакомую темноволосую фигуру.
        Но и по утрам, и вечерами двор наполняли совсем другие звуки. Другие всадники спешивались на мощеном камне, другие голоса раздавались под сводами замка. И эти звуки ранили сердце принцессы куда сильнее, чем мысли об ускользающем времени.
        Как бы она не оттягивала этот момент, сколько бы молитв не возносила небесам, этот день все же наступил.
        Старая няня больше не заводила речи о Сапфо. Во взгляде женщины всякий раз плескалось сочувствие, стоило ей взглянуть на поникшую принцессу, но в раздававшихся речах звучало совсем другое. Она пыталась пробудить интерес Эллери к надвигающейся свадьбе, заставить думать о женихе как можно чаще. На обедах и приемах, посвященных надвигающейся свадьбе, Оркес вел себя, как то подобает жениху, - заботливо и вместе с тем уверенно, но едва ли девушка могла оценить его старания.
        Принцессе с трудом удавалось делать вид, что потуги няни увенчались успехом. Она старалась как можно меньше находиться рядом с Ниньи, опасаясь, что в ее глазах та прочтет истину.
        Как верная нянька могла так просто смириться с решением короля! Все это время девушка не могла поверить в то, что ее надежная Ниньи, та, что столько раз поддерживала самые безумные начинания и поступки принцессы, так легко отреклась от того, кому сама однажды доверила жизнь воспитанницы!
        Мысли девушки двигались по замкнутому кругу. При виде няни она неминуемо вспоминала совершенное предательство - теперь поступок женщины она воспринимала только так - далее на ум сразу же приходил Сапфо, отчего-то такой, каким она его увидела в пламени: грустный и опечаленный. От этих чувств на глаза так и норовили навернуться бессильные слезы, и Эллери приходилось прятаться ото всех, чтобы дать им вволю.
        Но в час, когда многочисленные служанки с восторгом любовались белоснежным кружевом подвенечного платья, уединиться было невозможно.
        Словно куклу, ее вертели в разные стороны, заставляли поднимать и опускать руки, подкалывали и прямо тут же сметали нежную ткань, даже после примерки оказавшуюся чуть свободной, а принцесса стояла, обманчиво спокойным взглядом устремившись куда-то в сторону, под маской безмятежности скрывая надвигающееся безумие.
        - Какая ты бледная, - с неудовольствием проговорила Ниньи и ущипнула воспитанницу за щеки. - Кажется, все готово. Еще ни у кого не было такой красавицы-невесты! Можешь и сама посмотреть, - она ласково подтолкнула девушку к зеркалу.
        Эллери равнодушно смотрела на свое отражение и не узнавала. Эта худенькая девушка с потухшим взглядом, не могла быть ею. Даже обычно сияющие медные локоны потускнели. Красота осталась, а вот жизни, прежде бьющей ключом в каждой черте, - не было.
        Все эти дни нарастающее напряжение внезапно лопнуло. Волна ярости прокатилась по телу, требуя немедленного выхода. Ворот платья показался до боли удушающим, точно обвившаяся вокруг шеи змея. Эллери рванула кружево, не заботясь о сохранности мелких жемчужин, украшавших ткань, схватила со стола что-то тяжелое - возможно, это была подаренная подругой статуэтка, - и со всей силы запустила в зеркальную гладь напротив.
        Девушка в пышном белом платье разлетелась на мельчайшие осколки.
        Рядом приглушенно охнула служанка, и ей в ужасе вторили остальные, а щеку принцессы больно ужалила ледяная пчела - осколок разбитого зеркала.
        Молоденькая горничная боязливо - словно опасалась того, что еще может учудить помешавшаяся от счастья невеста, - вытащила крохотный осколок зеркала из раны, тотчас же промокнув ее мягкой тканью платка, впитывающего выступившие капли крови.
        В глазах няни читалось острое неодобрение, но женщина крепко держала его при себе, не желая еще сильнее расстраивать свою воспитанницу, и тем более делать это в присутствии многочисленных слуг.
        - Ваше Высочество, пора! - это отец прислал за ней двух рослых воинов. Словно до последнего боялся, что она сбежит!
        Почему-то эта мысль показалась ей очень забавной. Два коротких смешка вырвались из пересохшего от волнения горла, и суровые мужчины, облаченные в полном соответствии с торжественностью события, недоуменно покосились на невесту, не ожидав такой реакции на свое появление.
        Напоследок, не сдержавшись, няня порывисто обняла принцессу, но мимолетное тепло родного человека уже не могло растопить ледяные оковы, сковавшие сердце девушки.
        Последние минуты отчаянно ускоряли свой бег, а Сапфо все еще не шел.
        Эллери вышла из покоев, нарочито растягивая каждый сделанный шаг, дабы протянуть время.
        Короткая поездка в карете - слишком быстрая! - и вот в окнах показались очертания ненавистного ей сейчас здания.
        Церковь показалась как никогда уродливой и отталкивающей. Прежде девушка никогда не замечала, насколько она вычурна и лишена очарования, присущего тому крохотному зданию, что покоилось на трех холмах.
        Девушка замерла на каменных ступенях, делая вид, что поправляет сбившееся во время поездки кружево, хотя все было сразу же расправлено услужливыми служанками, встретившими ее прямо у кареты. На самом деле она отчаянно прислушивалась - не прозвучат ли долгожданные звуки, свидетельствующие, что Сапфо уже рядом.
        Но лишь гул взволнованных голосов, ожидающих невесту, доносился из дверей церкви, услужливо распахнутых перед ней.
        При появлении невесты шум голосов стих, вместо них зазвучала торжественная музыка. На пороге сопровождавшие ее воины остались, вместо них появился облаченный в самые лучшие наряды король.
        Эллери безучастно вложила свою руку в протянутую ладонь, не в силах поднять глаза и взглянуть в лицо отцу.
        Мужская ладонь одобряюще сжала ледяные пальцы дочери, но, увы, его тепло не могло их отогреть.
        Отец и дочь медленно шли по широкому проходу, со всех сторон на них смотрели гости - с благоговением, восхищением, легкой примесью зависти и страха. Эллери старалась не встречаться ни с кем взглядом, боясь, что в ее собственных глазах любой из них сможет прочесть отчаянное ожидание и понять, что ждет она вовсе не стоящего у алтаря жениха.
        Звучавшая музыка лишь усиливала болезненно сосущее чувство пустоты внутри принцессы.
        Только сейчас сквозь сонмы надежд пробился тщательно скрываемый все это время страх - а что будет, если Сапфо все же не успеет? Как ей жить дальше, если он не придет?
        Седовласый, раздутый от осознания собственной значимости священник открыл церемонию протяжным высоким голосом.
        Стоявший напротив нее улыбающийся принц был прекрасной партией. Воспитанный, учтивый, благородный, о нем могла мечтать любая девушка - и в первую очередь сама Эллери. Вот только не нынешняя, а та, которой она была несколькими месяцами ранее. Теперь же все ее мечты сосредоточились вокруг одного-единственного мужчины с пронзительно синими глазами.
        Однако прямо сейчас эти самые мечты находились в опасной близости к тому, чтобы разбиться, разлететься на мелкие кусочки подобно налетевшему на скалы кораблю.
        Как она могла забыть! Это лишь в сказках принцессы выходят замуж по любви. Реальность намного суровей и беспощадней. Забывшись, упиваясь на глазах сбывающейся мечтой, Эллери позабыла эту горькую истину. И судьба не преминула жестоко ткнуть ее носом в совершенную ошибку.
        Девушка до последнего ждала, что распахнутся двери церкви, раздастся громкий голос, призывающий остановить церемонию, почувствует прикосновение сильной ладони, что уведет ее отсюда.
        Или же что вот-вот она откроет глаза - и все происходящее окажется сном. Невозможным, неправильным ночным кошмаром, после которого так сладко пробудиться утром в своей постели и осознать, что все приснившееся было неправдой.
        Но текли мгновения, а ничего не происходило. Протяжно звучал голос священника, негромко переговаривались гости, звучали оживленные голоса слуг, снаружи ожидавших появления сочетавшейся браком пары.
        Все внутри кричало от бессилия и боли. Эллери не могла, не хотела осознавать, что все ее мечты и планы были вдребезги разбиты. Она не слышала ни слова из произносимой священнослужителем речи, вместо это вслушиваясь во звуки извне. В какой-то момент ей показалось, что вот она слышит торопливый бег, слышит, как с шумом распахиваются тяжелые двери, как звучит знакомый сильный голос…
        Но это все было иллюзией. А в реальности ее ждала внезапная тишина - и десятки устремленных на нее взоров. Первым из которых был вопросительный взгляд ее будущего супруга.
        Она поняла, что все от нее чего-то ожидали. Нетрудно было догадаться, чего.
        Эллери еще раз с отчаянием обернулась к дверям. Они равнодушно взирали на нее плотно сомкнутыми узорчатыми створками.
        - Согласна, - против воли обреченно прошептали губы девушки и задрожали от подступивших к горлу слез.
        Он не пришел.
        Глава тринадцатая. Пир на костях
        Когда человек теряет надежду, он обретает бесстрашие.
        Прежде Эллери не раз случалось слышать эти слова от мудрой няни, но проверить правильность народной мудрости на себе довелось впервые. Истина эта обрушилась на плечи молодой девушки, заставив согнуться под тяжестью ноши, оказавшейся непосильной.
        Сапфо не пришел.
        Принцесса раз за разом повторяла про себя бесхитростно звучащие слова, пока рассудок с трудом постигал скрывавшуюся в них бездну.
        Она знала Бродягу достаточно хорошо, чтобы понять - никакие трудности или преграды не смогли бы его остановить. А значит, сегодня он не пришел только по одной причине. Значит, сила его чувств оказалась недостаточной, чтобы ради нее он решился пойти против целого мира - и ее отца в частности.
        Девушке вдруг вспомнилось, как однажды она сама с жаром рассказывала сидящему у костра воину, что ради любви человек должен быть готов идти на все. Совершать самые безумные поступки, не останавливаться, не прекращать борьбу, если есть хотя бы малейший шанс спасти это светлое чувство. Следом на ум ей пришел прозвучавший тогда ответ мужчины, невеселая усмешка, появившаяся на лице Бродяги, когда он сказал, что быть ее возлюбленным - непросто.
        Только сейчас принцесса с опозданием осознала, что в тот раз Сапфо, пусть и невольно, заранее давал ей подсказку, предупреждал, но она оказалась слишком наивной, чтобы воспользоваться ею.
        Наверное, он всегда был прав. И это именно ее сторона любви, а не его, оказалась неправильной.
        Впрочем, если быть откровенной до конца… Принцесса закусила губу, устремляя невидящий взор перед собой. Священник продолжал что-то вдохновлено говорить, но девушка не слышала ни слова, продолжая самую честную исповедь - исповедь перед самой собой.
        Эллери и сама ведь не стала следовать собственным заветам, предпочтя бессильно ожидать прихода Сапфо вместо того, чтобы сопротивляться. К примеру, она могла бы отказаться идти в церковь, упираться руками и ногами, кричать и звать на помощь, пока короля не хватил бы удар от стыда за такую неблагодарную дочь. Или могла бы устроить скандал в самой церкви, чтобы и жених, и все его родственники десять раз подумали бы, прежде чем принимать в свою семью такую сумасбродку.
        Хотя… кого она пыталась обмануть этими мыслями? Он взял бы ее в жены даже красуйся у нее на лбу надпись «помешанная». Ибо в том и заключался весь горький смысл браков по расчету - никого не волновала ты сама, твоя красота или ее отсутствие, ум или безнадежная глупость. Все, что лежало на чаше весов с твоей стороны, - лишь имя. Которое-то и нужно нелюбимому избраннику. А после можно было с легкостью отправить более ненужную жену в дальнее имение под присмотр десяток горничных. Или даже - после рождения необходимых наследников - с глаз долой в глухой монастырь.
        Эта свадьба все равно состоялась бы, даже поступи принцесса так, как сейчас рисовали ей горькие мысли. И пусть она могла сделать многое, но Эллери не пошла ни на один из этих шагов исключительно по одной причине.
        Одно-единственное слово, горчащий вкус которого она ощущала на губах все это долгое-предолгое время, сходя с ума от желания что-то предпринять и невозможности остановить запущенный механизм отцовского решения.
        Пресловутое слово «долг», во второй раз в жизни вынудившее ее поступиться собственным счастьем.
        Какая горькая ирония! Ведь человеком, заставившим ее впервые задуматься об ответственности перед отцом и перед теми, чьи судьбы зависели от ее решения, и был Сапфо.
        Наверное, его сегодняшний выбор тоже был положен на алтарь долга. Долга перед своим народом, своим государством.
        Прикосновение руки жениха - нет, уже молодого мужа - заставило Эллери испуганно вскинуть на него глаза, приходя в себя. Потерявшись в мире оплакиваемых иллюзий, она потеряла счет времени, и сейчас с удивлением обнаружила, что церемония подошла к концу, и священник повелел молодым скрепить руки. Ладони Оркеса были теплыми и гладкими. Ей вновь невольно вспомнился Сапфо, его руки - шершавые и мозолистые из-за постоянных тренировок с мечом.
        Она заставляла себя улыбаться через силу, пока принимала поздравления от гостей, когда многочисленные слуги, собравшиеся у церкви, осыпали ее и новоиспеченного супруга зерном и лепестками цветов.
        В замке их торжественно встречали придворные, в воздухе вновь звучали поздравления, смех и радостные крики. Девушка даже позавидовала гостям - они предвкушали торжественный пир, который плавно перетечет в завтрашнее утро, а она… Она эту ночь не переживет. Та Эллери, которой она была все это время, - ее не станет.
        Кто придет на ее место? Будет ли она холодной и отстраненной? Или же станет сильной, куда сильнее себя прежней, и сможет склеить осколки разбитого сегодня сердца?
        Знакомый зал показался ей совсем чужим. Тяжелые, массивные ткани завешивали холодные каменные стены, ярко пылали свечи и факелы, разгоняя привычный полумрак. Уже были накрыты длинные столы, заставленные всевозможными яствами: тушеные овощи, запеченная дичь, рыбные блюда на любой вкус Повара потрудились на славу - гости ринулись занимать места за столом так, словно не ели несколько недель.
        Единственным человеком, не испытывающим сейчас голода, была несчастная Эллери. Она сидела подле супруга - даже в мыслях было больно называть его так - и чувствовала себя лишней на этом торжестве.
        Оркес чувствовал ее скованность, она видела в его взгляде немой вопрос, но, к счастью, он не спешил его задавать, постоянно отвлекаясь на звучащие тосты.
        Отец же лучился довольством и счастьем. Они сидели рядом с Тринисом и, похоже, были заняты соревнованием, в кого из них вольется больше эля. Прочие гости так же были заняты набиванием собственных животов. Музыканты наигрывали бодрые мелодии, самые нетерпеливые из присутствующих уже пустились в пляс, слуги не успевали подносить все новые и новые яства.
        Вокруг кипело и бурлило празднество, а принцесса ощущала себя застывшей, примороженной к месту.
        Эллери почти убедила себя в том, что все вокруг - лишь сон. Странный абсурдный сон, в котором она играет главную роль. Ей просто нужно было продержаться до финала, сохранить на губах призрачную улыбку, не показать ни одному человеку в этом зале, как осколки разбитого сердца впиваются во внутренности, заставляя те скручиваться от боли.
        И у нее это получилось. Почти.
        Ровно до момента, пока эту хрупкую иллюзию не вспорол чужой-родной взгляд синих глаз. На несколько долгих мгновений принцесса забыла, как дышать, натолкнувшись на него. Звуки пропали, осталась звенящая тишина и застывший на пороге зала мужчина.
        На один томительный миг она вдруг устыдилась своего свадебного наряда, мужа, сидящего рядом, веселящихся гостей. Словно это была ее вина, словно все произошедшее произошло исключительно из-за ее нерешительности.
        Опомнившись, девушка отвела глаза, борясь с разом подступившими слезами и злясь на себя. Ей с таким трудом удалось обмануть себя, заставить успокоиться, но хватило одного знакомого взгляда, чтобы ее разваливающийся на куски мир перевернулся в очередной раз.
        К Сапфо поспешили слуги. Краем глаза она увидела, как отец покинул стол навстречу именитому гостю - вот только неизвестно, насколько желанному. С изумлением она обнаружила, что король вовсе не выглядит недовольным или удивленным таким поворотом событий. С довольной улыбкой он пригласил Сапфо к столу и даже больше того - усадил неподалеку от себя. Значит, все-таки гость был званный. Значит, он не пришел в момент, когда она так сильно в нем нуждалась, - но поспешил по первому зову ее отца, заранее зная причину будущего торжества.
        От обиды и тоски, переполняющих сердце, ей захотелось на весь зал закричать, завыть в полный голос. Но принцесса не могла позволить Сапфо увидеть ее боль. Потому она упрямо подняла голову и широко улыбнулась не ожидавшему этого супругу - и один только Господь знал, чего ей стоило это сделать.
        Как сложно было теперь находиться посреди шумной толпы гостей, зная, что среди них присутствует тот, кто сегодня должен был сидеть подле нее вместо Оркеса. Это он должен был держать ее руку в своих ладонях! Это он должен был согревать ее кубок своим теплым дыханием!
        Эллери боялась сталкиваться взглядом с Сапфо, но словно против воли ее глаза искали знакомый силуэт - и находили его.
        Бродяга ничего не пил и не ел. Не прикасался ни к чему, что в изобилии присутствовало на пиршественном столе. Сидел, неестественно выпрямив спину, и точно не глядя в ее сторону. Но когда бы она ни бросала украдкой взор на него, ее встречал ответный взгляд синих глаз.
        Чувствовал ли он то же самое, что и она? Столь же сильно рвалось ли его сердце при взгляде на нее? И если да, то почему же он не пришел раньше? Зачем ему было являться сейчас, когда все уже закончено и нет пути обратно? А, может, его приход сюда - лишь дань уважения несостоявшемуся браку? В конце концов, ему не впервой было расставаться с любимой исключительно по собственной инициативе.
        Принцесса горько усмехнулась нахлынувшему прозрению. Как она была глупа!
        Ведь ответ крылся на поверхности! Опыт Риэль - впервые имя сестры Бродяги не отозвалось в сердце ревностной болью - ничему не сумел ее научить! Сапфо справится, ему не впервой. Переживет мимолетную влюбленность и дальше продолжит нести тяжкое бремя королевского долга и власти.
        От этих окрашенных в черный цвет мыслей принцессу отвлек голос захмелевшего гостя - толстого пузатого герцога, чей брат когда-то спас жизнь ее отцу.
        - Первый поцелуй новобрачных!
        Эллери похолодела, осознав, что сейчас должно произойти. Но у нее не было власти остановить неминуемое.
        Поднявшийся из-за стола раньше нее супруг чуть потянул девушку на себя, заставляя встать.
        Сейчас на молодую пару были устремлены взгляды всех собравшихся в этом зале. Но чувствовала Эллери только один, только взгляд синих глаз, прожигающих ей кожу подобно раскаленным углям костра. Ей даже не было нужды оборачиваться, дабы увидеть, как Бродяга, не мигая, наблюдает за потянувшимся к ней с поцелуем Оркесом.
        Губы принца оказались прохладными и чуть отдающими выпитым элем. Он пытался быть нежным, понимая, как скованно себя ощущает сейчас его молодая супруга.
        Еще недавно ей бы показалось унизительным происходящее действо, но сейчас… Боль от разрушенных надежд, от расставания с иллюзиями оказалась куда сильнее.
        Рот горел огнем. Девушка едва справилась с желанием по-детски утереться рукавом пышного свадебного платья, чтобы стереть след от прикосновения мужа, когда он, наконец, отстранился от нее.
        Как хорошо, что он не стал ее первым поцелуем.
        Эта кощунственная мысль обожгла сознание девушки подобно ядовитому жалу.
        Неужели после всего случившегося она по-прежнему продолжает испытывать что-то к Сапфо?
        Ответ пришел мгновенно - да. Чувства в ее душе все так же сильны и крепки, пусть и окрашены в черный цвет скорби. Скорби по несостоявшемуся продолжению, по сказке, которая должна была закончиться счастливым браком и пресловутым «и жили они долго и счастливо».
        Она непременно переживет, она должна это сделать! Ради себя, ради чертовой гордости, только благодаря которой она до сих пор не разрыдалась на глазах у десятка гостей и придворных.
        В воздухе шумно сталкивались чарки, эль рекой лился на столы и одежду нерасторопных гостей, звучали одобрительные возгласы и громкий смех, а она сгорала от унижения и не решалась поднять глаза, чтобы не встретиться взглядом с одним-единственным человеком, занимавшим все ее мысли.
        Нежеланная гостья на собственной свадьбе. Какая злая ирония.
        - Пьем за новобрачную!
        Этот тост был поддержан дружным одобрительным ревом. А Эллери уязвлено вскинула голову, не веря своим ушам. Неужели этот голос действительно принадлежал Сапфо?
        Да, это был он.
        Мужчина стоял, выпрямившись, и большими резкими глотками опустошал большой кубок. Она видела, как дергается его кадык, как слегка дрожат ладони, обнимающие металлическую чашу, как капли кроваво-красного вина срываются вниз, попадая на одежду и расплываясь на ней точно ореол от раны.
        Под одобрительные выкрики он допил до дна и с громким хлопком поставил чашу на стол.
        Как это было понимать? Неужели то было его благословение? Или же, наоборот, проклятье?
        Эллери разрывалась от обуревавших ее сомнений. Кем же он был сейчас, на ее свадьбе, - страдающим влюбленным, наблюдавшим за крушением своих надежд, или счастливцем, выбравшим благополучие и уверенность в будущем?
        Их разделяли столы и десятки людей, Сапфо не мог ее коснуться, но с каждым биением пульса она ощущала кожей устремленный на нее взгляд, обжигающий подобно настоящему прикосновению.
        - Могу ли я просить хозяйку вечера оказать мне милость и подарить танец?
        Принцесса вздрогнула, но не подняла головы. Этот голос она могла узнать из тысячи.
        Что он делает? Понимает ли, что переступает границы дозволенного? Приглашать ее на танец прежде, чем она подарит танец новоиспеченному мужу, было против всех известных ей правил!
        Эллери скорее почувствовала, нежели увидела, как сидящий неподалеку отец угрожающе вскидывает голову, дабы, скорее всего, с большим удовольствием поставить на место зарвавшегося гостя.
        Однако ее супруг, в отличие от нее самой, был настроен куда более радушно. Она завидела, как он поднимается навстречу синеглазому воину, как медленно кивает в знак одобрения, обмениваясь с ним ничего не значащими словами.
        Если бы он спросил ее согласия, в эту секунду она не смогла бы признаться даже самой себе, чего сейчас в ней было больше. Девушка боялась предстоящего танца и одновременно с тем желала его сильнее всего на свете. Ведь это была последняя возможность коснуться своего короля, шанс закрыть глаза и попытаться представить, что этот танец она дарит ему как своему законному супругу.
        Бродяга был пьян.
        Пусть внешне он выглядел куда лучше многих других гостей, часть из которых уже переместились под столы, а часть еще сопротивлялась действию эля, но ее-то глаза замечали все. И появившийся неестественный блеск в его взгляде, и чуть нарушившуюся выверенность движений - как он поклонился ей, как протянул руку.
        Заиграла лиричная мелодия, уже танцующие пары расступились, освобождая центр зала для молодой принцессы и именитого гостя.
        Она механически начала двигаться в танце, не поднимая головы, занятая лишь поддерживанием на лице ничего не значащей легкой улыбки, понимая, как много глаз сейчас за ней наблюдают. В том числе и глаза отца, который лучше многих других знал, что в объятиях этого мужчины она надеялась провести свой танец в качестве законной супруги.
        Они снова танцевали, как когда-то прежде. Казалось, что они по-прежнему всего лишь двое возлюбленных, чьи чувства так свежи и полны веры в лучшее будущее.
        Ее душа рыдала и одновременно таяла в его присутствии. Сапфо был так близко - рукой подать - но теперь между ними раскинулась пропасть.
        - Посмотри на меня, - его звенящий голос, едва различимый сквозь аккорды музыки, ворвался в ее тоскливые мысли, и от неожиданности она чуть было не запуталась в фигуре.
        Нехотя подняла голову - и тут же попала в пытливый плен его взгляда. Зеленые глаза потрясенно расширились, едва девушка разглядела, что таилось за обманчивой пеленой хмеля.
        В синих глазах пылали обида, горечь и разочарование. Разочарование ею, Эллери.
        Она чуть не задохнулась от возмущения - и он смеет так смотреть на нее? Когда во всем произошедшем его вины было не меньше!
        Эллери собрала в кулак все жалкие крупицы оставшейся гордости и вздернула подбородок, сощурившись. Нет, она не доставит ему удовольствия видеть ее боль! С трудом девушка заставила себя отвести взгляд - и тут же напоролась на внимательный взгляд отца. Он, в отличие от других, не принимал сейчас участия в беседах, не утолял голод или жажду, а внимательно вглядывался в танцующую пару, и глаза его опасно блестели от запоздалого прозрения.
        Принцесса поняла - для отца более не являются секретом ее чувства к Сапфо. И если до сегодняшнего дня нежелание выходить замуж за Оркеса он мог счесть за пустой каприз избалованной дочери, то сейчас все причины ее сопротивления лежали на поверхности.
        Впрочем, едва ли открывшаяся сейчас правда имела значение.
        Все было в прошлом - до момента, когда, дрогнув, ее губы прошептали о согласии, до того, как новоиспеченный супруг поднял ее на руки и, повинуясь традициям, вынес из церкви под одобрительные возгласы многочисленной толпы.
        Как бы Эллери не боялась этого момента, но спустя несколько минут танец все-таки закончился. В последний раз она ощутила жар сильных рук Сапфо, когда он отвел ее обратно на отныне законное место подле мужа, а после, не оглядываясь, вышел прочь из зала на свежий воздух.
        Пиршество шло полным ходом к развязке, и чем хмельнее становились гости, тем сильнее бледнела молодая жена.
        Впереди надвигался самый пугающий ритуал, о котором она предпочла бы не знать, забыть, только бы не вздрагивать от каждого случайного прикосновения супруга.
        В шумной толпе пьяных гостей, сопровождавших ее по пути в опочивальню, она не хотела видеть знакомой темноволосой фигуры. Потому весь путь проделала, не поднимая голову, ведомая под руку придворными дамами.
        Многочисленные гости заполонили спальню.
        Эллери дрожала от холода и унижения, пока чужие взгляды оценивающе проходились по ее обнаженному телу, удостоверяясь в отсутствии каких-либо изъянов или дефектов. Ее муж сейчас тоже проходил через эту процедуру, но, судя по громкому хохоту и отпускаемым ехидным шуткам, раздававшимся из смежной комнаты, едва ли вполовину чувствовал себя столь же скованно, сколь она сейчас.
        Служанки переодели ее в длинную кружевную сорочку, в которую она с облегчением нырнула, прячась от завистливых взоров дам.
        Широкая постель была расстелена, повсюду горели свечи, в воздухе пахло ароматной смесью сухих лепестков и масел.
        Смех и подбадривающие шутки сопровождали приход молодого супруга, облаченного в широкий халат.
        Громкие голоса гостей постепенно затихали, но пришедшая на их место тишина пугала сильнее. Молодых наконец-то оставили наедине, но вместо облегчения на сердце девушки навалилась еще большая тяжесть.
        Разумом она осознавала, что рядом с ней находится ее супруг, мужчина, обладающий правом на ее тело. Но сердце… сердце отказывалось принимать совершенную подмену, оно стучало и горевало совсем по другому человеку.
        Принцесса, стараясь не показывать страх, отошла от мужчины как можно дальше, несмотря на ярко пылающий камин девушку била дрожь.
        - Эллери, - муж впервые позвал ее по имени, заставив нехотя поднять на него затравленный взгляд.
        - Я знаю, у нас почти не было времени узнать друг друга… - он сделал шаг к ней, и тут же из глаз девушки брызнули слезы.
        Мужчина на мгновение выглядел совершенно напуганным. И если бы не собственное смятение, Эллери в полной мере могла бы оценить эту непривычную картину.
        Он пытался быть мягким с ней, девушка видела это. И всем сердцем желала бы оценить.
        - Ты боишься меня? - мужчина допытывался, а она не знала, какими словами можно было все ему объяснить, и слезы бессилия и тоски лились и лились, не прекращаясь.
        Взяв себя в руки, Оркес устало опустился на кровать. Девушка услышала, как под его тяжестью та жалобно прогнулась, и этот звук вновь наполнил сердце принцессы страхом.
        - Пожалуйста, - зашептала она сквозь слезы. Мужчина поднял голову, прислушиваясь, и у нее мелькнула безумная надежда, что, возможно, он не откажет в просьбе, которую ей так сложно было сейчас озвучить. Сложно, но столь необходимо. Ради себя, ради него, ради будущего, которое еще может у них быть: - Не прикасайтесь ко мне. Только не здесь, не в этой комнате, в этом замке! Умоляю вас!
        В комнате повисла потрясенная тишина. Губы мужчины сжались в тонкую полоску, но в его взгляде не было злости, как боялась принцесса.
        - Это будет непросто, - медленно заговорил ее супруг, и сердце Эллери пропустило удар от обреченного ожидания продолжения. - Но я не хочу пугать тебя, Эллери. Я хочу стать тебе другом.
        Ее глаза изумленно расширились, едва до разума дошел смысл услышанных слов.
        Принц поднялся и подошел вплотную к девушке, осторожным движением ухватив за подбородок - она силой заставила себя не отшатнуться - и заставив взглянуть ему в лицо.
        - Скажи мне, Эллери, мы ведь сможем стать друзьями? - девушка с отчаянием вглядывалась в его глаза, а он тихо продолжал: - Пусть наш союз будет построен не на любви, но дружбе, - его губы изогнула легкая улыбка, но она не могла скрыть тревогу во взгляде светлых глаз. - Возможно, когда-нибудь ты сможешь меня полюбить.
        Девушка просто сдавленно кивнула в ответ, не в силах произнести сейчас что-либо, но слезы немой благодарности стекали по ее щекам влажными дорожками.
        На мгновение ей подумалось, что, не будь в ее жизни встречи с Бродягой, этот мужчина имел бы все шансы завоевать ее сердце. Но только не теперь.
        - Эта ночь для тебя последняя в родном замке, - отходя, заговорил другим тоном ее муж. - Завтра утром мы двинемся в путь, и уже через семь дней ты войдешь под своды своего нового дома.
        Но оставалась еще одна проблема.
        Мужчина усмехнулся, прочтя во взгляде принцессы озадаченный вопрос, когда он взял со стола кинжал, лежавший рядом с наполненной фруктами вазой, быстрым движением провел по своему запястью и приложил к белоснежным простыням.
        - Это послужит доказательством проведенной по всем правилам брачной ночи. А я переночую в смежной комнате, благо, там тоже имеется кровать. Пусть и не столь широкая, как эта.
        Эллери окончательно утерла мокрые щеки и попыталась слабо улыбнуться.
        - Спасибо.
        Ее тихая благодарность застала его врасплох. Замешкавшись, он поднял голову и испытующе произнес, глядя на нее в упор:
        - Ты ведь понимаешь, что это - лишь отсрочка? Ты - моя жена согласно всем земным и небесным законам, и я не имею намерений дольше оттягивать исполнение супружеского долга.
        Эллери сдавленно кивнула в ответ. Да, она все понимала. Сейчас и отныне он - муж и господин, имеющий полное право на ее тело.
        Но не душу.
        Глава четырнадцатая. Кровавое полнолуние
        Как бы упорно ночь не билась за свои права, рассвет все-таки наступил.
        Эллери в очередной раз за эту долгую, долгую ночь с тоской подняла налитые тяжестью веки и хмуро признала: дольше вымучивать из себя сон было бессмысленно. Слабый серый свет, робко пробивающийся в комнату, свидетельствовал, что новый день уже на подходе.
        Вязкая утренняя хмарь как нельзя лучше описывала душевное состояние принцессы.
        Зябко кутаясь в теплую накидку, девушка с тревогой прислушалась: не раздадутся ли из соседнего помещения шаги мужа? Не появится ли он на пороге как безжалостное доказательство, что вчерашнее событие не было сном?
        Но вокруг царила лишь умиротворенная, сонная тишина.
        Замок спал. Спали многочисленные гости, застигнутые дремотой в пиршественном зале, прямо на лавках или даже на полу. Крепко спали и те, кто нашел в себе силы доплестись до приготовленных кроватей и блаженно рухнуть на мягкость покрывал. Спали утомленные подготовкой слуги, спал и король.
        Одна только несчастная Эллери была чуждой этому всеобщему царству сна и покоя.
        Всю ночь она пыталась справиться с собой, примириться со свершившейся реальностью, вычеркнуть мечты о синеглазом короле. Но тот упорно не желал выходить у нее из головы, затмевая образ мужа.
        Как можно было продолжать что-то чувствовать к этому мужчине после сделанного им выбора?
        Девушка раз за разом пыталась образумить саму себя, но сердце безмолвствовало. Против воли в памяти всплывал прощальный взгляд синих глаз и плескавшееся в нем разочарование. И именно этот момент не позволял ей окончательно заклеймить бывшего возлюбленного предателем. Почему он выглядел так, словно испытывал неподдельную боль при виде нее, ставшей чужой женой?
        Впрочем… На глаза по-прежнему наворачивались слезы бессилия от упоминания ненавистного слова «долг». Никогда раньше она всерьез не задумывалась, как сложилась бы ее судьба, родись она не принцессой, а, скажем, дочерью виконта, барона или даже простой крестьянкой. А теперь ей начало казаться, что любая из этих судеб была бы лучше, чем ее собственная.
        Эллери хотелось, чтобы солнце никогда не всходило. Чтобы в мире всеобщего сна забылись, затерялись старые мечты и желания, застигнутые врасплох несправедливой реальностью.
        Этот день знаменовал конец старой жизни. Но вот с чего было начинать новую? Как следовало поступить с осколками старой себя, если они больно ранили при каждой попытке к ним прикоснуться?
        А вместе с тем… На обломках разрушенных мечтаний, в этой новой странной жизни у Эллери, как бы невероятно это не звучало, появилась надежда. Робкая, тусклая, но зажегшаяся в душе слабым огоньком.
        Надежда эта заключалась в человеке, ставшим отныне самым главным в ее судьбе. В ее муже - принце Оркесе.
        Она не ведала, можно ли ему доверять, как и не знала, насколько ему стоило бы доверять ей самой. Не могла знать, насколько искренними были слова этого мужчины, но видела, какими честными могли быть его поступки.
        Ее супруг совершенно точно был человеком благородным. Было ли этого достаточно, чтобы полюбить? Возможно ли вообще было вновь ощутить симпатию к другому человеку, когда последняя влюбленность прошлась по душе безжалостным лесным пожарищем, дотла ее испепелившим?
        Принцесса отчаянно нуждалась не в любовнике, а в друге. Которого - после вчерашней ночи - начала надеяться обрести в Оркесе. Вот только тот явственно дал понять, что ему этого будет мало.
        Известие о столь скором отъезде повергло королей в замешательство. Они уже распланировали богатую на развлечения программу, и внезапная перемена планов не пришлась им по вкусу. Впрочем, эту проблему удалось легко разрешить. Принцессе с изумлением оставалось лишь наблюдать, как Оркес ловко и тактично решил все сложности, проявляя чудеса красноречия в общении с маявшимися похмельем высокородными отцами. В итоге те согласились, чтобы молодые в сопровождении нескольких воинов и слуг отправились в замок налегке. А король и многочисленные придворные последуют их примеру спустя недельку-другую пребывания в гостях.
        Этот вариант был идеальным решением практически для всех. Вот только для принцессы стало потрясением уже перед самым отъездом узнать, что верная Ниньи останется в замке. Как и ее внук.
        Все спешно собранные вещи были уложены в экипажи, когда облаченная в дорожное платье и уже простившаяся с семьей принцесса стояла в главном зале в ожидании, когда подадут карету.
        Норк пытался скрыть за неуверенной улыбкой печаль, но она проступала в растерянных чертах лица, в том, как он неумело одергивал простую рубаху, как пожимал плечами.
        Уже более не заботясь, что о ней могут подумать хлопотавшие вокруг придворные, принцесса порывисто обняла мужчину.
        - Полноте вам, принцесса, - вконец растерявшись, он неумело пытался увещевать свою госпожу. - Чай, ненадолго расстанемся! Не успеете соскучиться, как мы уже с вами свидимся!
        Она заморгала часто-часто, чтобы не дать предательским слезам показаться на глазах.
        - Что ты будешь делать? - девушка произнесла это лишь затем, чтобы отвлечься и совладать с нахлынувшей тоской.
        - Поговаривают, живность завелась какая-то дикая у деревни, что перед замком! Бродит неподалеку да на людей страх наводит, - начал охотно объяснять мужчина. - Пока не загрызла никого, но лучше поймать ее, прежде чем это произойдет.
        - Хватит, Норк! - нетерпеливо произнесла старая женщина, оттесняя внука и не давая тому продолжить. - Ты разве не слышишь? Карета вот-вот подъедет!
        Не тратя больше слов, она крепко обняла девушку, не в силах заставить себя расстаться с воспитанницей.
        С таким трудом сдерживаемые слезы заструились по щекам девушки, застывая мокрыми пятнами на светлом корсаже платья няни.
        - Ну же, тшш, - морщинистые пальцы стерли влажные дорожки, теплые ладони Ниньи обхватили лицо принцессы, заставляя ту посмотреть в глаза няне. - Не лей слезы понапрасну! Мы расстаемся лишь на время.
        При виде родных глаз, с нежностью глядящих, кажется, прямо ей в душу, сердце Эллери тревожно заныло. За эти дни она ведь так и не нашла в себе сил признаться старой няньке в совершенном обмане. Но покидать дом с таким грузом на совести она не могла! Ведь у нее никогда прежде не было секретов от Ниньи.
        - Ниньи… - несмело начала принцесса, и женщина мягко обхватила ее руками, точно чувствуя, как нелегко дается воспитаннице эта речь. - Я ведь обманула тебя. Тогда, у костра… Я так и не смогла отпустить ЕГО, всеми мыслями я была с ним.
        Старая женщина подарила ей долгий взгляд, на дне которого неожиданно плескалась… вина?
        - Девочка моя, я тоже должна тебе признаться. То послание Сапфо… Я его так и не отправила тогда.
        Эллери окаменела от услышанного. Почувствовав состояние принцессы, собеседница сильнее вцепилась в нее, словно отказываясь отпускать от себя, пока не увидит в глазах девушки прощение за свой поступок.
        - Ваше Высочество! Пора, - чужие голоса вклинились в немой диалог их взглядов. Эллери забыла, как моргать, дышать, двигаться, одно лишь бесконечное чувство потрясенного недоверия властвовало в воспаленном сознании.
        Как няня могла так поступить с ней?
        - Прости меня, - горячечно зашептала старая женщина, до боли вцепившись в плечи воспитанницы. - Ты должна была его отпустить! Забыть, смириться. Это был единственный выход!
        Одеревеневшими руками девушка медленно высвободила свои плечи и сделала шаг, обходя застывшую женщину, не чувствуя в себе сил даже взглянуть той в лицо.
        Та умоляюще смотрела ей вслед, по морщинистому лицу, не таясь, бежали дорожки слез.
        - Прости меня, девочка, - беззвучно шептали губы Ниньи, хотя та, к кому они обращались, уже не могла их слышать. - Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, что я поступила так только ради твоего блага.
        Боль от открытия, от предательства самого близкого человека оказалась такой всеобъемлющей, что Эллери отошла от шока весьма нескоро.
        Молодой супруг, делящий с ней карету, понимающе отвернулся при виде безмолвных слез, непрекращающимся ручьем орошающих щеки молодой супруги. Он молчал, позволяя ей проститься с родным замком, удаляющимся с каждым витком колес.
        Но причина слез была вовсе не в расставании. Эллери заново прокручивала в памяти каждое слово няниного признания, пересматривая все случившиеся события в свете открывшейся правды.
        Так значит, Сапфо действительно не знал! Не получал ее письма, в котором она умоляла его приехать и спасти ее от надвигающегося брака! Выходит, он узнал о грядущей свадьбе, только прибыв в замок? Или же он получил приглашение от ее отца и, уверенный в ее добровольном согласии на это торжество, ехал с тяжелым сердцем, чтобы проститься?
        Все детство она слышала от няни, что для принцессы важнее всего, - никогда не терять самообладания. Только благодаря этой намертво вбитой истине ей удалось пережить собственную свадьбу, не сорваться в крик при виде боли и разочарования, что таил в себе знакомый синий взгляд. Она прятала отчаяние за вымученными улыбками, изображала счастливую невесту, лишь бы не позволить Сапфо наслаждаться видом ее мучений. И только теперь выяснилось, что все это было напрасно.
        Столько много вопросов, ответы на которые уже были не важны. Свершившийся факт было не изменить - она стала чужой женой, и больше ни он, ни она не могли с этим ничего поделать.
        Карета уносила ее все дальше от родного дома, но раскатистым эхом в ушах продолжали звучать виноватые слова Ниньи. Каждое слово, что с гулким стуком заколотило крышку ее персональной гробницы.
        Ради ее же блага? Да что няня знала о том, в чем на самом деле нуждалась ее воспитанница!
        Если это был поступок друга с намерением помочь, то ей больше не нужны были такие друзья!
        Словно под стать этим траурным мыслям, испортилась погода. Набежавшие тучи вмиг затянули небосклон, хлынувшие тяжелые струи дождя заколотили по карете, точно разделяя скорбь девушки.
        Заночевать им пришлось в небольшом трактире. Свободных комнат не хватило, чтобы разместить всех, поэтому Эллери поспешила приютить у себя двух молоденьких девушек, ей прислуживающих. Молодой супруг ничего на это не сказал, уйдя спать в другую комнату, и принцесса была рада образовавшейся передышке. Слишком много теперь стало его присутствия в ее жизни, хотя каких-то несколько недель назад она и не подозревала о грядущих переменах.
        А утром их ждала новая тряска в каретах по размытой водой дороге. Серая хмарь за окном притупляла боль, но не могла справиться с образом, что отпечатался перед глазами принцессы: синеокий король, с тоской глядящий на нее, поднимающий чарку в ее честь, танцующий с ней…
        Сапфо не покидал ее мыслей ни на минуту, она тонула в этой бездне безысходности, отчаяния, невозможности повернуть время назад и все изменить. И ночами ей не было покоя, странные сны душили принцессу, она с криком просыпалась в слезах и долго не могла унять бешеный стук сердца.
        Так продолжалось все три дня пути.
        На третью ночь Эллери не выдержала.
        Она больше не могла так. Столько времени до свадьбы она жила одними мыслями о нем, одной надеждой, что Сапфо появится, - и спасет, изменит неминуемую участь. И теперь, когда тщетных надежд больше не осталось, она должна была учиться жить без него.
        Но как было сделать первый шаг?
        Как сделать это, когда стоило ей закрыть глаза, - и перед мысленным взором представал он? С воспаленным взглядом, в котором плескалась боль, с крепко сжатыми губами, с быстро бьющейся синей жилкой на виске.
        Эллери должна была его отпустить! Отпустить слепую надежду, что все еще жила где-то в укромном уголке сердца, высвободить свой разум из оков, в кои его заковало запоздалое признание Ниньи.
        «Убирайся прочь из моих мыслей! Уходи! Вон!»
        Эта измученная мольба шла из самых глубин ее души.
        Отныне и навсегда Бродяга не побеспокоит ее разум. Так сложилось, что их пути разошлись в разные стороны, и она, Эллери, не имела больше сил оплакивать несостоявшееся счастье.
        В такт принятому девушкой решению на следующий день успокоилась и непогода.
        Мягко засияло солнце, разгоняя останки поверженных туч и осушая лужи, запели птицы, радуясь возвращению тепла.
        А еще ее муж, очевидно, тоже принял свое собственное решение.
        К вечеру они остановились на чудесной опушке, прямо перед густым сосновым бором. Ввиду установившегося тепла и отсутствия поблизости крупных постоялых дворов, никто не возражал против идеи остаться здесь на ночлег.
        Закипела работа, воины начали споро устанавливать шатер для королевской четы, когда Оркес подсел к Эллери, сидящей у разгорающегося костра, и мягко ухватил ее за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза.
        - Это произойдет сегодня ночью. Я больше не могу ждать.
        Принцесса промолчала, примиряясь с реальностью, в которой ее супруг изъявлял свое законное право на ее тело.
        Страха больше не было. Он ушел, раздавленный натиском совсем иных чувств: горечи, разочарования, одиночества.
        То, что должно произойти этой ночью, станет лишь очередным витком колеса неизбежности, что завертелось еще очень давно, - возможно в тот самый момент, когда она впервые встретила Бродягу.
        Эти мысли неотступно преследовали ее и несколько часов спустя, пока боязливые служанки помогали облачаться в пенное кружево сорочки, предназначенной для глаз мужа.
        И только когда, молчаливо поклонившись, девушки выскользнули из шатра, оставляя ее в одиночестве, она выдохнула, ощущая, как по венам бежит отчаяние.
        Чтобы чем-то занять себя, принцесса приоткрыла край плотной ткани, украдкой выглянув наружу.
        Застывшие на почтительном расстоянии у входа стражники не обернулись. Впереди блестело яркое пятно костра, в теплом, нагретом за день воздухе звучали беседы и смех немногочисленных людей.
        Эллери перевела взгляд вверх - и замерла. На гладком, застывшем точно одна огромная капля смолы черном небе властвовала луна. Крупная, круглая словно бусина, заливавшая весь мир холодным белым светом.
        И от этого света, от предчувствия, что должно произойти сегодняшней ночью, принцессу вдруг начала бить крупная дрожь. Девушка обхватила себя руками в тщетной попытке согреться - но разве возможно было таким способом отогреть замерзшую душу?
        Задернув полог, она встала босыми ногами на мягкий ковер, стараясь не смотреть на гору разложенных одеял, призванных этой ночью заменить собой королевское ложе, и застыла, прикрыв глаза и вновь прислушиваясь к окружающему миру, скрывающемуся за стенами шатра, - не идет ли уже ее супруг?
        Где-то далеко ржали голодные лошади, ожидающие ужин, несмело хихикали молоденькие служанки, остановившиеся поболтать с воинами.
        Внезапно все прочие звуки отошли на задний план, ибо ее слух вдруг уловил то, чего подспудно она так боялась: звук чьих-то вкрадчивых шагов, приглушенных мягкой листвой.
        Девушка скорее почувствовала, нежели услышала, как всколыхнулись потревоженные створки шатра.
        Не в силах раскрыть глаза, она напряженной тетивой, готовой сорваться в любой момент, застыла в центре, боясь обернуться.
        Чужое теплое дыхание обдало ее шею, она затрепетала, выдыхая обреченное напряжение.
        Но внезапное прикосновение мужских губ к обнаженной шее заставило ее приглушенно охнуть и стремительно обернуться.
        Но это был вовсе не ее супруг.
        Перед ней стоял Сапфо.
        Одетый во все черное, точно простой наемник или вор, под покровом ночи испытывающий свою удачу.
        Мужчина стоял так близко, что она слышала торопливый стук сердца. Вот только чьего именно - своего? его? - сказать не могла. В эту минуту, потрясенная, ошарашенная более всего на свете нежданной встречей, она бы не смогла назвать даже своего имени.
        - Что ты здесь делаешь? - пользуясь безмолвием рассудка, прошептали разом пересохшие губы, и в окружающей их тишине эти слова прозвучали невыносимо громко.
        Он не ответил, продолжая просто смотреть на нее.
        Во взгляде его плескалось восхищение. И мука, и затаенная ярость, и отчаянная решимость.
        - Ты обезумел? - спрашивали ее губы, в то время как глаза жадно впитывали каждую черточку до мурашек знакомого образа.
        - Да, - раздался хриплый ответ, и Эллери затрепетала от негромкого звучания этого низкого бархатистого голоса, по которому она, оказалось, так успела соскучиться. - Я потерял рассудок в тот самый миг, когда узнал, что моя женщина станет женой другого мужчины.
        «Моя женщина».
        Могли ли два слова принести столько удовольствия и боли одновременно?
        Сбрасывая наваждение, принцесса сделала шаг назад, и только небо знало, чего ей это стоило. От присутствия синеглазого короля разбегались мысли, а с таким трудом обретенный здравый смысл на глазах рассыпался на части.
        - Я ждала, что ты придешь раньше. Теперь уже ничего не изменить.
        Эллери попыталась воздвигнуть стену между ними, напоминая не столько ему, сколько себе о том, что все кончено.
        Взгляд Сапфо неуловимо потемнел. Она отвернулась, не в силах смотреть ему в лицо и видеть, как на нем проступает неподдельная боль.
        - Уходи. Скоро здесь будет мой муж.
        Оказывается, отчаяние имело свой вкус.
        На плечо девушки легла тяжелая горячая рука. Дрожь, прокатившуюся по телу от этого простого прикосновения, невозможно было скрыть, и Сапфо хрипло рассмеялся, не убирая ладони.
        И вдруг…
        - Отойди. От. Моей. Жены.
        Прозвучавший голос мог бы заморозить океан.
        Сапфо медленно повернул голову, устремляя взгляд на застывшую на пороге фигуру.
        Это не могло происходить наяву!
        Еще утром Эллери ее собственная жизнь представлялась выпотрошенной шкуркой животного, на которой не осталось ни одного уцелевшего кусочка. Сложно было представить, что еще можно было сотворить дурного с уже неживым существом.
        Но судьба в очередной раз продемонстрировала наивность заблуждений принцессы.
        - Бери оружие, - голос Сапфо лился мягко, но в нем звенела сталь. Та же самая, что сейчас сверкнула в полумраке шатра, бесшумно выскользнув из ножен.
        - И ты не станешь пользоваться моментом? - губы Оркеса изогнула презрительная ухмылка. Он стоял, скрестив руки на груди, и даже не смотрел на жену, сосредоточившись на нежданном сопернике. - Ведь так легко убить меня сейчас.
        - Сражайся, как подобает мужчине, - велел Сапфо, спиной заслоняя примерзшую от ужаса к земле девушку.
        - А если я откажусь? - с вызовом процедил сквозь зубы его собеседник, не меняя позы. - Если я просто позову своих воинов и прикажу им схватить тебя? Они наверняка не успели еще отойти далеко.
        - Я успею тебя убить за это время, - металлическим голосом отозвался Сапфо. - И никакие воины не помогут тебе на том свете.
        - Значит, вот так бесчестно решают теперь вопросы короли? - голос ее мужа вдруг на миг надломился, и этот один короткий звук сказал больше, чем десятки слов. Сердце Эллери пропустило удар, когда она осознала, сколько боли причинило ему ее предательство. Он застал ее с другим мужчиной, застал в ночь, когда намеревался сделать по-настоящему своей, - и ничто на свете не могло сейчас заставить его поверить в ее невиновность.
        Она чувствовала, как ревность и задетая гордость шепчут ему согласиться на поединок, кружат ему голову, подбивая наказать подлеца, посмевшего посягнуть на его жену. Но здравый смысл, который - как она успела узнать за недолгое время знакомства - всегда был сильной стороной этого мужчины, еще удерживал его на краю.
        - Это моя женщина, - размеренный, тяжелый голос Сапфо растер в пыль последние крупицы благоразумия соперника. - И мне плевать на честь, когда речь идет о ней. Но тебе я даю шанс встретить свою смерть достойно.
        Ответом ему стал звук вынимаемой из ножен стали.
        Принцессе казалось, что она находится в каком-то нереальном, абсурдном сне. Разве могло быть правдою, что ее супруг и недавний возлюбленный собирались сражаться за нее до смерти?
        - Остановитесь! - наконец, приходя в себя от замешательства, умоляюще вмешалась она.
        Муж бросил на нее быстрый взгляд. Но в его глазах она не заметила ничего, кроме распаленной ярости.
        - Эллери, не вмешивайся! - приказал сосредоточенный Сапфо, сдвигаясь с места.
        - Отойди в сторону, - одновременно прорычал Оркес, и зазвучавшее в его голосе презрение заставило ее повиноваться.
        Она встала у стенки шатра, замирая от страха за мужчин, готовящихся скрестить мечи. Боясь, что их могут прервать услышавшие шум воины, но еще больше страшась, что их никто не прервет, и этот поединок закончится смертью одного из них.
        Какая полная слепого, яростного безумия ночь! О, как права была няня, нарекая полнолуние дьявольским временем!
        Оркес не торопился нападать, приглядываясь к сопернику, пытаясь угадать его слабые стороны. Сапфо избрал ту же тактику, кружа вокруг мужа Эллери и выбирая момент для нападения.
        Принцесса не могла понять, почему они так не торопятся начать, ей казалось, что кипящая ярость обоих мужчин требовала немедленного выплеска. Понимание пришло к ней позже, в миг, когда их мечи столкнулись в первый раз. В воздухе зазвучала короткая, резкая песнь стали, оборвавшаяся секундой позже, но достаточная для того, чтобы ее мог услышать случайно приблизившийся к шатру воин.
        Наверняка Оркес приказал своим людям не тревожить его этой ночью. Наверняка именно по этой причине стражники больше не стояли у входа, карауля каждый вздох своего господина.
        И потому ждать вмешательства извне было бессмысленно.
        Словно придя к тому же выводу, мужчины, наконец, начали настоящий бой.
        Теперь их мечи сталкивались куда чаще, а сама схватка начала набирать скорость.
        С замиранием сердца принцесса заметила, как непросто ее мужу было противостоять противнику. Сапфо любовно держал меч, каждое его движение было пронизано страстью к оружию, к битвам и звону стали. В отличие от него Оркес не был прирожденным воином; липкая испарина покрывала его лицо, сжимающие меч ладони побледнели от напряжения. Но он мужественно не издавал ни звука, который мог бы выдать его слабость.
        На глазах девушки выступили слезы бессилия.
        Раз или два ей казалось, что Сапфо достиг цели. С его мастерством он мог завершить поединок за несколько секунд. Но он почему-то медлил.
        В какой-то момент голова Эллери закружилась. Неразличимые в полумраке движущиеся фигуры мужчин слились в единое смазанное пятно. Она пошатнулась, ощущая, как поверх сжимающего горло страха начинает закипать беспомощная ярость.
        Все снова происходило по заведомо написанному сценарию! Вновь кто-то другой - на этот раз не отец, а Сапфо, - распоряжается ее жизнью, принимает решения за нее, вместо того чтобы спросить, чего хочет она сама.
        Если бы он спросил, она бы ответила, что не желает больше быть игрушкой в руках других людей, в руках мужчин, от которых зависела. Она бы попросила оставить ее в покое - раз уж так произошло, коль судьба развела их по разные стороны. Попросила бы не трогать Оркеса - человека, который менее всего на свете виноват в сложившейся ситуации.
        Она бы попросила…
        Впрочем… кого она пыталась обмануть сейчас? Себя саму? Напрасная попытка! Ведь сердце ее сейчас сжималось в ужасе отнюдь не из-за страха за Оркеса.
        Да, он был ее супругом, да, умом она понимала, что должна волноваться за его жизнь.
        Вот только сердце в который раз оказалось предателем.
        Сапфо сделал резкий выпад и замер, отступив.
        Эллери ждала, что сейчас муж вновь бросится на противника в ответном нападении, но вместо этого Оркес внезапно пошатнулся.
        Его ладонь медленно коснулась груди. Отняв руку, он недоверчиво взглянул на нее. В полумраке шатра ладонь блеснула тусклой алой вспышкой.
        Мужчина вновь пошатнулся.
        Эллери рванулась к нему, но на полпути ее перехватила рука Сапфо. Он остановил ее, заставив на месте задыхаться от ужаса, наблюдая за сгибавшимся Оркесом.
        Принц, медленно накренившись, опустился на устилающие пол шатра ковры. На его побледневшем лице, искривленном гримасой боли, проступил ужас. Затем - потрясенное недоверие. И, наконец, обреченность.
        Этого Эллери уже не могла стерпеть.
        Вырвав руку из тисков ладони Бродяги, она птицей метнулась к лежащему мужчине. Склонилась, ухватив его за руку, и со смятением вгляделась в грудь, пытаясь разглядеть рану. Кровавый ореол выглядел пугающе, расползаясь на глазах, тонкими ручейками пропитывая ткань камзола, стекая на ковер. Он умирал. Она поняла это по его залитому бледностью лицу, прочла в помутневшем взгляде.
        Мучительным усилием Оркес повернул голову, отворачиваясь от нее.
        Сквозь пелену слез, застлавших глаза, она увидела, как мужчина снова содрогнулся всем телом - и затих. На этот раз навсегда.
        Эллери вскочила на ноги; громкий крик ужаса рвался у нее из груди. И если бы не широкая мужская ладонь, вовремя зажавшая ей рот, испуганной птицей он пронесся бы над всем лагерем.
        А так успел прозвучать лишь один сдавленный стон - и тотчас же на краю сознания принцессы мелькнул уже ставший привычным страх, что этого будет достаточно, чтобы шатер в мгновение ока наполнился людьми. Опомнившись, она отбросила чужую руку и кинулась в сторону, не находя в себе сил на разговоры.
        Невыносимо медленно текли мгновения, два человека - мужчина и женщина - замерев, стояли по разные стороны, не сводя взглядов с остывающего тела. А вокруг по-прежнему царила тихая прохладная ночь, ветер едва слышно трепал края шатра, где-то вдалеке негромко ржали кони, получившие свой ужин.
        И не верилось даже, что в этой по-летнему умиротворенной ночи могло произойти что-то столь непоправимое и жуткое.
        Разум Эллери отказывался постигать страшную истину, в то время как сердце уже осознало безнадежность случившегося.
        Можно ли было верить, что человек, еще несколько часов назад державший ее руку и пытавшийся развлечь шутками, сейчас лежал с распахнутыми глазами, в расплывшейся луже собственной крови и больше не дышал? Но еще более худшей правдой было то, что виновником в его смерти был человек, к которому она продолжала испытывать чувства даже после свадьбы, даже веря в его предательство.
        Девушка потеряла счет времени, пока шорох чужих шагов не заставил ее, наконец, оторвать потухший взгляд с остывающего тела мужа.
        Сапфо, не беспокоясь больше о противнике, сделал шаг по направлению к замершей принцессе и протянул свободную руку, намереваясь дотронуться. Но встретившись с девушкой взглядом, вдруг остановился, точно натолкнувшись на невидимую преграду.
        Он дернулся, словно от удара, при виде выражения ее лица.
        Томительные мгновения заполонили крохотное пространство между ними. Тишина наливалась тошнотворным запахом смерти, но в окружающем сладком удушье девушка уловила прибавившийся уже знакомый прежде вкус - вкус отчаяния.
        Сапфо коротко обернулся - поверженное тело соперника словно придало ему сил - и заговорил. Быстро. Хлестко.
        - Однажды ты сказала, что если человек влюблен, он должен пойти на все ради любви. Пойти против правил. Законов. Угроз и запретов. Ради того, чтобы быть вместе с любимым человеком. - Слова полились из него исступленным, быстрым потоком, а принцесса все не могла оторвать взгляда от обагренной кровью узкой полоски металла, которую он продолжал сжимать в руке. - Что же изменилось? Почему теперь ты смотришь на меня так, словно я чудовище?
        Его отрывистые, жесткие слова били наотмашь.
        - Скажи, ты ненавидишь меня за это? - его лицо искривил ужас запоздалого озарения. Во вновь зазвучавшем шепоте мелькнуло отчаяние: - А, может, ты… полюбила его?
        Почему он не уходит? Чего он ждет? Если кто-то из воинов или слуг подойдет к шатру ближе, если кто-то услышит незнакомый голос, если придет важное сообщение для Оркеса, не требующее отлагательств… Так много всевозможных «если», каждое из которых грозит закончиться плачевным итогом: Сапфо тут же поймают, схватят!
        В голове Эллери только эта воспаленная мысль билась, подобно запертой в клетке птице, не давая словам мужчины шанса быть услышанными. И осознанными.
        - Я сделал это ради тебя, - сдаваясь, тихо проговорил он, осознав, что она не ответит. И в темноте глаза его полыхнули ледяной синевой.
        Бродяга медленно отстранился, опуская ладонь, которую все это время держал на весу, словно надеясь, что Эллери передумает.
        - Я свой выбор сделал. Теперь твоя очередь.
        Эллери по-прежнему пораженно глядела в знакомое, родное до самой мельчайшей черточки лицо - и молчала. И это молчание стало ему негласным приговором.
        Мужчина бросил на нее измученный, пронизанный болью взгляд - и неслышно исчез меж пологом шатра, растворился в ветре, оставляя девушку наедине с остывающим телом супруга. И с необходимостью принять такое непростое решение.
        Теперь твоя очередь.
        Она пересохшими губами неслышно повторила его слова.
        Она могла мгновенно поднять панику, указать, в каком направлении мог скрыться убийца мужа, ее несостоявшийся жених. Или могла дать ему время уйти, позволить избежать возмездия.
        Как ей следовало поступить?
        Принцесса еще раз бросила взгляд на лежащего супруга, словно прощаясь, закрыла глаза. И медленно начала про себя считать до ста.
        С каждой новой цифрой ее сердце ускоряло тревожный, панический бег. Каждая новая цифра приближала неизбежный момент, о котором она не хотела даже думать.
        «Сто».
        Эллери сделала глубокий вдох.
        И закричала.
        Глава пятнадцатая. Не твоя вина
        «Это был кочевник».
        За последние семь дней губы Эллери пересохли повторять - говорить, кричать, шептать, - эти слова снова и снова.
        Начиная с момента, когда встревоженные воины ворвались в королевский шатер, привлеченные криком молодой госпожи, вся жизнь принцессы стремительным клубком событий покатилась под откос. А, может, то произошло много раньше - с минуты, когда она прошептала «согласна» в церкви у алтаря не тому мужчине.
        День и ночь трагическая судьба Оркеса не выходила у нее из головы. Несчастный мужчина, главной причиной несчастий которого стала она, Эллери, являлся всякий раз, стоило закрыть глаза. Она вновь видела его предсмертный взгляд, полный боли и тоски, заново переживала те страшные мгновения, когда из последних сил он отвернулся, не желая на пороге смерти видеть ее лицо.
        Эллери проклинала безжалостную судьбу, злилась на Сапфо, одним взмахом меча вновь перевернувшего ее жизнь с ног на голову, и еще сильнее злилась на себя. Потому что при всей чудовищности совершенного Бродягой поступка она все равно не смогла, не сумела перестать переживать, думать о нем, бояться за него.
        Свершившееся на ее глазах убийство не могло снискать в душе девушки одобрения или прощения… Но вместе с тем ненависти, о которой говорил Бродяга, не было.
        Была усталость, была горечь, обида, тревога, страх - что угодно, но только не ненависть.
        Эллери осознала, насколько сильно переживала за Сапфо, только когда снаряженный в погоню за убийцей отряд вернулся ни с чем. Только в этот миг стянувшая горло удавка напряжения чуть ослабла.
        Но до конца не отпустила.
        Да и возможно разве было обрести хотя бы подобие спокойствия, когда вокруг разверзлась пропасть? Когда каждый следующий шаг мог стать роковым - любое непродуманное слово, случайный взгляд, неосторожный поступок? Она, точно мошка, все сильнее вязла в паутине лжи, разрастающейся с каждым новым днем.
        Принцесса запуталась. Запуталась в себе, в своих мыслях и чувствах.
        Раз за разом она задавалась вопросом, можно ли было продолжать испытывать что-то к убийце собственного мужа? И раз за разом ответ погружал ее сердце во тьму, он лишал ее даже права скорбеть по Оркесу, ибо скорбь эта оставалась на губах горечью двуличия.
        Если бы она по-настоящему горевала по мужу, то, не сомневаясь, выдала бы его убийцу.
        Будь она преданной женой, то искоренила бы любые чувства к Сапфо в своем сердце, выдрала бы с корнем, точно сорняк.
        Всю свою прежнюю жизнь она поступала так, как велело ей сердце, - пусть даже разум порой протестовал против принятого решения. Так было вплоть до момента свадьбы, до мига, когда она отчетливо осознала, что пути назад нет, что человек, стоявший рядом с ней, - ее теперешняя судьба. Тогда, впервые в жизни, она покорилась. Воле обстоятельств, решению отца, выбору Сапфо - как тогда ей казалось - сознательно позволившего этой свадьбе случиться.
        Но насмешнице-судьбе точно мало было этого всего. И она обрушила на отчаявшуюся принцессу новые испытания. Вначале им стала открывшаяся правда о Бродяге, о том, что он, как и она сама, оказался всего лишь жертвой. Не успела она толком примириться с этой горькой истиной, как настала та страшная ночь, разделившая ее существование на «до» и «после».
        Впервые в жизни она запуталась. Впервые ни разум, ни сердце не могли ей помочь разобраться в самой себе. Еще недавно Эллери казалась себе уже взрослой - но в минуты, когда в полной тишине равнодушных чужих покоев звучали ее глухие рыдания, она становилась лишь напуганным, одиноким ребенком, рядом с которым не было никого.
        Еще тягостнее было находиться там, где родился и вырос Оркес, где каждый придворный, каждый слуга знал и помнил его с младенчества. Где каждый, считавший себя в этом праве, приносил ей соболезнования, сокрушался об их таком коротком браке, отчего девушка еще сильнее ощущала себя настоящей предательницей.
        В этом замке она была чужой. Она должна была войти в него будущей хозяйкой, супругой мужчины, который однажды станет здесь повелителем, а вошла вдовой.
        Единственным человеком, способным разделить с ней её печаль, стала Дария. Она часами сидела с Эллери, держа принцессу за руку. Они почти не разговаривали - а зачем? Слезы стали связующей нитью этих полных грусти встреч, вот только горевали девушки о разном.
        Эллери оплакивала короткую жизнь супруга, выбор Сапфо, поставивший на грань все то, что с таким трудом удалось ему достичь. Рыдала, выплескивая наружу собственную беспомощность, неспособность защитить близкого человека - и спасти от смерти того, кто протянул ей руку помощи в момент, когда меньше всего на свете она ожидала этого.
        Дария… О чём рыдала темноволосая красавица? Или, возможно, о ком?
        Порой человек бывает слишком эгоистичен в своих несчастьях.
        Если бы переживания Эллери не поглотили ее душу целиком и без остатка, то, возможно, рыжеволосая принцесса могла бы задуматься и внимательнее приглядеться к горю подруги.
        Но она была поглощена собственной трагедией, и слёзы Дарии казались ей не более чем сочувствием и данью уважения Оркесу.
        Эллери снова и снова воскрешала в памяти роковую ночь, пока ей, наконец, не удалось понять, что именно в поведении Бродяги показалось странным. Тогда, в момент, когда реальность закручивалась в безумный узел, она списала странную медлительность мужчины на то, что он все никак не решался нанести смертельный удар, заранее ощущая вину за свой поступок.
        Но теперь, снова и снова воспроизводя в памяти смазанные картинки случившегося, девушка поняла, что медлил он из-за руки. Ранение чёрной стрелой, когда-то полученное им по её вине, оказалось куда глубже, чем она представляла.
        Принцесса ведь видела в свой приезд в его замок, как непросто мужчине удавалось скрывать свою немощность от посторонних, как раз или два его лицо кривила вспышка боли, - но тогда она не придала значения, поверив его словам о лекаре. А теперь ко всем её переживаниям прибавилась еще и тревога за его здоровье.
        Эллери вздрагивала всякий раз, когда приходили новости, - ей казалось, что вот-вот кто-нибудь гневно закричит, когда имя убийцы будет раскрыто. Она понимала, что стоит прозвучать имени Сапфо, - и начнется война. А об её последствиях принцесса знала не понаслышке.
        Но пока все новости касались лишь в спешке выдвинувшихся из её родного замка придворных - во главе с самим королем, безутешным отцом, так рано и неожиданно лишившимся сына.
        Её снова и снова расспрашивали о случившемся, просили в деталях рассказать об убийце - пока ей удавалось успешно лгать, но она понимала, что повторять эту ложь, глядя в глаза отцу Оркеса или его брату, будет гораздо сложнее.
        К девушке вернулись былые кошмары.
        Придворный лекарь считал, что каждую ночь во сне она заново переживала смерть супруга. Эллери не разубеждала этого высокого худого старика с крючковатым носом и выпученными, как у рыбы, глазами, благо, сонное зелье он для неё все-таки изготовил.
        На самом деле ей вновь начал сниться лес. Вот только в этих снах она больше не была человеком.
        Внутри неё клубилась тьма, не было никаких мыслей, никаких желаний, кроме одного - она отчаянно искала кого-то, с жадностью, с болезненным остервенением шла по чьим-то следам, принюхивалась, впитывала слабую ниточку запаха, гнавшую её куда-то вперед.
        Зелье привычно спасло, погружая в мир темноты и забвения. Вот только лекарь честно предупредил, с жалостью глядя на девушку, что в её и без того истощенном состоянии долго принимать лекарство нельзя. И кроме всего прочего посоветовал больше питаться и чаще бывать на свежем воздухе.
        Эллери сделала вид, что прислушалась к его словам, и даже действительно стала выходить на прогулки в сопровождении немногословной служанки. Однако на деле она отчаянно приглядывалась и прислушивалась - не раздадутся ли звуки подъезжающих экипажей, не зазвучат ли уставшие голоса вернувшихся домой хозяев?
        И вот, сегодняшним днем, когда в замок прибыл отец Оркеса вместе с придворными и её собственным отцом, когда она увидела старую няньку, с усилием выгружающую свои старые кости из кареты, девушка не выдержала.
        Эллери бросилась к ней, забывая про недавнее потрясение и свои переживания, про решение больше ничего никогда ей не доверять.
        Какой же она была глупой! Теперь даже эти казавшиеся неразрешимыми сомнения и укоры меркли на фоне произошедшего.
        Она рыдала, уткнувшись в худощавое плечо, а няня ничего не спрашивала, гладя заскорузлыми пальцами мягкую рыжую макушку.
        Даже отец снизошел до объятий - неумелых, быстрых, неловких, но на миг наполнивших душу принцессы теплом.
        В тот вечер две женщины сидели на огромной кровати, обнявшись. Няня баюкала, точно маленькую девочку, принцессу, а та опухшими от слез глазами наблюдала, как за окном тает в чернильной ночи закат.
        Она ни о чем не спрашивала, но Эллери понимала, что это была только передышка. Ниньи наверняка захочет узнать, что произошло на самом деле, и принцесса заранее молила небо дать уверенности на то, чтобы её ложь прозвучала убедительно.
        Отец был непривычно тих.
        Поначалу она списала эту странность в его поведении на печаль и скорбь. Но что-то в его глазах, когда он задумчиво смотрел на неё во время трапез или редких совместных прогулок, заставляло ощущать растущее беспокойство.
        Эллери отказывалась признаваться в том даже себе самой, но взгляд отца пугал. Она видела в нем отражение своих страхов, не дававших ей покоя каждый миг, чувствовала, что её страшная тайна для него не является таковой.
        В его взгляде читался приговор Сапфо.
        Но принцесса все равно была благодарна отцу за одно только молчание. Выдержать откровенный разговор с ним сейчас она бы не сумела.
        А вот с кем пришлось сложнее, так это с Ниньи.
        Момент объяснения наступил все же раньше, чем надеялась Эллери.
        Когда затих иступленный, хриплый шепот девушки, в глубине взгляда няни затаилась горечь. Ее воспитанница, ее любимая девочка, которую она нянчила с самого рождения, солгала ей! Но винить за это старая женщина её не могла.
        Чуть помолчав, она очень мягко произнесла, с грустью и пониманием глядя на принцессу.
        - Это ведь был Сапфо?
        Эллери с упавшим сердцем вскинула на нее широко раскрытые глаза и замерла. В этой пронзительной зелени затаился страх - за того, чьё имя острым лезвием вспороло напряженную тишину.
        - Я ведь так хорошо тебя знаю, Эллери, - с нежным сожалением напомнила старая женщина. - Ты можешь ничего не отвечать - я читаю правду в твоем взоре.
        Сокрушенная Эллери медленно поднялась с кровати и опустилась перед Ниньи на колени, склоняя голову.
        - Что ты делаешь, девочка? - голос няни непонимающе дрогнул.
        - Умоляю тебя, - не поднимая головы, тихо начала принцесса, призывая на помощь все небесные силы. - Заклинаю всем, что у меня есть… Прошу, только не выдавай его!
        - Поднимайся! - потрясенная женщина с необычайным для её возраста проворством склонилась над девушкой, пытаясь заставить ту подняться.
        Но Эллери оттолкнула протянутые к ней руки и еще раз повторила с нажимом:
        - Пожалуйста! Я никогда ни перед кем не стояла на коленях. Но готова делать это сколько потребуется, лишь бы ты молчала.
        В широко распахнутых зеленых глазах начали собираться слёзы. Она смахнула их небрежно и приготовилась упрашивать няню дальше.
        - Девочка моя, - в голосе собеседницы явственно зазвучала боль. Она тяжело опустилась рядом с воспитанницей и обхватила ее ледяные ладони своими руками. - Прости меня! Знаю, что подвела тебя, подвела тогда, когда старая Ниньи должна была стоять на твоей стороне во что бы то ни стало!
        - Так ты сделаешь это? Ты никому не расскажешь о том, что знаешь? - не слушая её слов, монотонно повторяла принцесса, как заведенная. Весь её мир сейчас сузился до единственной цели - не позволить никому раскрыть страшную правду.
        - Но ты не должна никогда ни перед кем унижаться! В тебе течет королевская кровь, - пыталась её увещевать вконец растерявшаяся Ниньи. - Неужели ты забыла всё, чему тебя учили? Где твоя гордость, Эллери?
        - Ради НЕГОя готова пойти даже на это, - бесцветным голосом отозвалась Эллери.
        Старая женщина осеклась. На морщинистом лице мелькнули следы запоздалого прозрения.
        - Как я могла прежде не видеть этого? Ты ведь любишь его, девочка…
        Эллери удивленно застыла, наконец, поднимая лицо к собеседнице. В голове внезапно стало пусто, словно в опустевшем графине, и только одно слово набатом гремело в ней, заглушая любые звуки извне.
        «Любовь».
        Все это время она не допускала мысли об этом, избегая, заменяя это слово другими, более удобными, менее пугающими: «симпатия», «влюбленность», «привязанность».
        Она пряталась от самой себя, боялась повторения прежней ошибки, оттягивала неминуемый миг принятия истины. Но вот это слово прозвучало - и Эллери вдруг вдохнула полной грудью, точно избавившись от незримых оков, все это время стягивающих, мешающих жить в полную силу.
        Так вот, значит, какая она - любовь!
        Как много раз прежде - сперва маленькой девочкой, затем девушкой - она мечтала, как это чувство войдет в ее жизнь.
        Какой простой была жизнь без любви, какой пустой она была! Словно не до конца сложенная мозаика с зияющей дырой сбоку. Вроде замысел мастера виден и понятен, но без этого недостающего кусочка нет красоты. Нет того ощущения, когда не хватает слов и душа рвется в попытке обозреть Прекрасное.
        Но Эллери никто не готовил к тому, что любовь может быть такой: беспощадной, жестокой, перемалывающей людей и обстоятельства, толкающей влюбленных на самые безрассудные поступки.
        Ниньи что-то продолжала говорить, но принцесса не слышала ни слова, с потрясением принимая запоздалую истину. Ее маленький мир претерпевал очередные изменения. Вот только теперь - наконец-то! - причина изменений крылась внутри, а не шла, навязанная силком, извне.
        Ни одна из женщин не услышала, как бесшумно затворилась дверь, открытая оставшимся незамеченным посетителем, решившим так не вовремя потревожить принцессу визитом.
        - Из-за него сейчас может разгореться война. Если бы он не убил Оркеса… - эти тихие слова внезапно проникли в сознание девушки, и она взвилась, вскинулась, точно бешеная кобылица, желая всеми силами защитить своего возлюбленного.
        - Как ты смеешь такое говорить! В этом поступке есть и твоя вина! - гневно закричала принцесса, теряя самообладание. - Если бы ты отправила ему тогда мое послание, все было бы иначе!
        - Иначе? - через силу усмехнулась старая женщина, но во взгляде ее плескалось раскаяние. - А ты не пробовала представить, что было бы, получи он его? Отправился за тобой? Украл из замка? Вы бы тайно обвенчались? Неужели ты думаешь, твой отец оставил бы без последствий такой самонадеянный шаг? Вспомни Майина! И как все вышло.
        - Да, были бы последствия! Да, отец не сразу принял бы наш брак! Но неужели ты и впрямь считаешь, что те последствия, с которыми нам пришлось бы бороться, были страшнее смерти Оркеса? Если бы не твое вмешательство, все могло сложиться иначе! И он был бы жив… - горестным шепотом закончила девушка.
        Впервые старая женщина не нашлась, что ответить.
        Эллери вновь опустилась на пол, роняя голову. Глухие рыдания грозили вырваться наружу потоком слез.
        Она так была перед ним виновата! Наверное, эта вина останется с ней на всю жизнь.
        Внезапно громкие всхлипывания со стороны Ниньи привлекли ее внимание.
        Старая женщина, не таясь, плакала. Эллери даже не помнила, когда в последний раз видела ее такой - и видела ли вовсе. Ручейки слез стекали по морщинистым щекам, на их место приходили все новые - а рыдания не успокаивались.
        Женщина медленно покачивалась, худые плечи подрагивали, и это зрелище заставило яростную скорбь в душе девушки утихнуть. В конце концов, это была её старая верная Ниньи, которая всегда была рядом, сколько себя помнила принцесса.
        Она несмело протянула к ней руки и привлекла к себе.
        - Прости меня, Эллери, - несвязным шепотом вырывалось сквозь слезы няни. - Если бы возможно было все вернуть назад!..
        - Ничего уже не исправишь, - грустно шептала девушка, уткнувшись в седовласую голову. - Остается лишь жить дальше. И извлекать уроки из содеянного.
        На некоторое время в комнате повисла полная раскаяния тишина, в которой каждая из собеседниц думала о своем. Наконец, с глубоким вздохом Ниньи утерла остатки слез и, отстранившись, упрямо проговорила:
        - Наверное, ты до сих пор коришь меня за то, что я не передала то письмо Бродяге. Хотя какое тут может быть «наверное»? - ее лицо искривила гримаса боли. Справившись с собой, она продолжила: - Понимаю, что не заслужила твоего прощения. Но все же хочу рассказать, объяснить почему так поступила. Не ради твоего прощения, а просто чтобы ты знала.
        Эллери молчала, не препятствуя. Взглянув на нее, женщина негромко начала свое повествование:
        - Это решение мной было принято еще очень, очень давно. Когда ни о каком увлечении Бродягой еще не шло и речи, а Оркеса и подавно не было на горизонте твоей жизни. Я осознала, что больше никогда не соглашусь ни на какую твою авантюру в миг, когда потеряла тебя, когда нас с Норком перехватили люди твоего отца, а вы с Бродягой сбежали. Тогда я чуть не сошла с ума от беспокойства за тебя! - она повысила голос, но глаза ее не видели Эллери. Она сейчас была там, в далеком прошлом, сходящая с ума от неизвестности и тревоги. - Но словно этого было мало, следующий удар настиг меня в замке твоего дяди. Когда я, своими руками, своей помощью чуть не убила свою девочку, свою Эллери! Если бы я только могла знать, что творила в тот миг, помогая тебе сбежать! Наверное, тогда мной овладело безумие или сам дьявол, никак не меньше! Днями и ночами я не знала, где ты, что с тобой, сыта ли, не болеешь ли, жива ли ты вообще!
        Эллери молчала, придавленная гнетом опустившейся на плечи вины. Она так привыкла, что няня всегда поддерживала любое ее начинание, что мольбы и капризы в конечном итоге заставляли старую женщину, пусть ворча и кряхтя, но поступать в соответствие с желаниями девушки. Но никогда прежде ей не приходило в голову взглянуть на мир глазами Ниньи. Каково ей пришлось тогда? Сколько всего она выслушала и от Керля, и от короля? Скольким унижениям и обвинениям подверглась из-за своей любви к воспитаннице и желания помочь той?
        - Тогда я совершенно отчетливо поняла, что больше не имею права подвергать тебя риску, - тихо, но твердо продолжила няня, не подозревая, что происходило сейчас в душе девушки. - Что мои попытки тебе помочь оборачиваются лишь еще большей опасностью для твоей жизни. И в те недели перед свадьбой, я видела, как ты страдала и металась, точно в клетке, но думала, что дело не в Бродяге, а в твоем отце, что ты отчаянно не хотела следовать его приказу из чистого упрямства. Я поверила, что время все расставит на свои места, и ты одумаешься! Оркес, - на этом имени голос женщины задрожал. - Он ведь был хорошей партией, я столько всего слышала о нем. Лучшего мужа и пожелать нельзя было в той ситуации. - Она оборвала себя и глотнула воздуха, чтобы закончить. - Но если бы я только знала, если бы только внимательнее пригляделась к тебе… Я бы никогда - слышишь? - никогда бы не посмела причинить тебе эту боль.
        Эллери, наконец, не выдержав, бросилась в объятия женщины, и они обе погрузились в рыдания. Но слезы эти теперь были окрашены чувством раскаяния и прощения.
        - Мне просто так нелегко свыкнуться со случившимся по моей вине. Тот Бродяга, которого я, казалось, знала… - выплакавшись, няня качнула головой, точно продолжая прерванный разговор. - Я не могла никогда и представить, на что он готов пойти ради тебя…
        Эллери опустила голову, терзаемая противоречивыми чувствами. Одна часть ее вопила, чтобы девушка молчала. Другая же требовала облегчить душу и признаться во всем - даже в том, что она сама осознала всего лишь несколько минут назад.
        - Это моя вина, няня, - глухо произнесла она, наконец, решившись.
        - О чем ты говоришь?
        - Это ведь я когда-то сказала ему, что влюбленный человек должен пойти на все ради своей любви. В том числе и на убийство! Тогда мне и впрямь казалось, что это так. Как же глупа я была, - она с горечью покачала головой. - Но самое страшное, что он - поверил! Сапфо внял этим дурацким словам, и теперь все, чего он с таким трудом добивался: его трон, его народ, его страна - все находится под угрозой!
        - Это не твоя вина, Эллери, - баюкая ее в объятиях, уверенно проговорила няня. - И не вина Сапфо. Вы оказались в непростой ситуации, где каждый из вас поступил так, как знал. Бродяга - взрослый умудренный жизнью мужчина. Он не из тех, кто слепо прислушивается и действует по чьей-то указке. Если бы твои слова не нашли отклика в его сердце, он бы ничего не сделал.
        - Но что мне делать, няня? - со слезами в голосе обратилась к женщине Эллери. К её мудрости, к её опыту, к её знаниям, отчаянно надеясь, что она сумеет помочь, сумеет разогнать сгустившиеся над сердцем девушки тучи. - Тогда, в шатре, боюсь, он решил, что я ненавижу его, а я не сумела разубедить. Как же мне исправить все? Как дать понять, что он мне по-прежнему небезразличен? Что я так нуждаюсь в нем сейчас! Сильнее, чем когда-либо прежде!
        - Ты все расскажешь ему. У тебя еще будет такая возможность и не раз, - спокойно подсказала та. - Только сперва должны состояться похороны твоего мужа, девочка моя. И на них вдове не пристало думать о другом мужчине.
        Эллери подавленно кивнула, соглашаясь со словами няни.
        Но перед этим нелегким испытанием для ее сердца, памяти и совести предстояло еще одно. И его она боялась даже сильнее предстоящих похорон, боялась больше всего на свете и сильнее всего мечтала бы отсрочить.
        Когда, под вечер очередного дня, явился незнакомый слуга и, коротко поклонившись, доложил, что с ней желает встретиться младший брат почившего Оркеса, сердце принцессы стремительно провалилось в пятки.
        Она не испытывала никакого желания встречаться с Гордоном.
        После известия о смерти брата он примчался в замок раньше всех, оставив далеко позади королевскую карету. Она до сих пор отчетливо помнила, как он появился на пороге тронного зала - весь бледный, на влажной от пота одежде следы придорожной пыли, на лице застывшая гримаса боли и ярости.
        Поговаривали, он загнал двух лошадей - свою и отправившегося с ним слуги - чтобы найти виновника смерти Оркеса.
        Тогда ей удалось скормить ему ту же легенду, которой ежедневно она потчевала всех остальных - что в разгар ночи в шатер ворвался мужчина, облаченный во все черное, и стремительным движением нанес удар ее супругу. Тот едва успел вынуть оружие из ножен.
        После ее рассказа Гордон вновь отправился на место смерти брата - поговаривали, что снующие там днем и ночью ищейки смогли отыскать какие-то новые следы. Эти слухи ей приносила печальная Дария не замечавшая, как бледнела принцесса, казалось бы, от столь обнадеживающих новостей.
        Вернулся мужчина лишь нынешним утром - и зачем-то вновь желал видеть ее.
        Так пугавшая принцессу встреча произошла без свидетелей. Эллери хотела, было, сперва возмутиться этим обстоятельством, но что-то в глазах нового наследника престола заставило ее повременить с этим.
        Короткий поклон ей - и мужчина вновь застыл перед ярко пылающим камином, точно бы ее появление этим вечером не было его собственным пожеланием.
        Языки пламени отбрасывали на его лицо зловещую тень, отчего он казался не человеком, а демоном, вызванным из преисподней, чтобы наказать ее за обман.
        - Ваша Светлость. - Вздрогнув от звучания сухого голоса, принцесса сжала пальцы в кулаки, призывая на помощь все свое мужество. - Приношу свои извинения, что потревожил Вас столь поздно. Мне необходимо еще раз услышать Ваш рассказ о ночи смерти моего брата.
        - Я уже рассказывала много раз, - напомнила она ему, скрещивая руки на груди и исподлобья наблюдая за темноволосым мужчиной. Гордон вызывал в ней безотчетное чувство страха, необъяснимую панику.
        - У меня появились новые вопросы, - он наконец-то повернулся к ней лицом, но лучше бы этого не делал! В его от природы темных глазах плясало безумное черное пламя.
        - Спрашивайте, - Эллери с трудом разомкнула пересохшие губы, каким-то уголком разума понимая, что ответы ему не нужны. Неизвестно как, но он все понял, все знает, и сейчас единственная его цель - поймать ее на лжи.
        - Большинство прислуги наблюдали за поединком, устроенным двумя воинами, поэтому они ничего не слышали. Но один из слуг… - он нарочито помедлил при виде того, как девушка невольно затаила дыхание в ожидании продолжения, - …один из слуг оказался в этот момент ближе остальных к королевскому шатру. Его слова показались мне довольно любопытными. Он утверждает, что слышал звон стали - вот только не с поляны, где шел шутливый поединок, а именно со стороны шатра.
        Гордон замолчал, позволяя ей в полной мере осознать услышанное.
        - Вашей Светлости есть, что добавить? - он испытующе смотрел на нее, и в его глазах она явственно могла прочесть приговор: «виновна». - Или возразить?
        - Я не знаю, что ему могло почудиться, - Эллери вызывающе вскинула голову, готовясь защищаться. - Кроме того, я премного наслышана о ваших методах расспросов. Неудивительно, что человек мог якобы вспомнить то, чего и в помине не было.
        Мужчина с довольным видом сощурился и продолжил:
        - Земля в шатре была слишком плотно утрамбована. Непохоже на мирную ночь молодых новобрачных. Или Ваша Светлость предпочитает в качестве прелюдии танцевать? Или, может, сражаться?
        Это был уже неприкрытый вызов.
        - Пол был устлан коврами, - недовольно возразила она, понимая, насколько ничтожно звучит этот аргумент. - А землю могла быть истоптана воинами, возводившими шатер.
        Соперник не стал спорить, вместо этого шагнув к ней. От неожиданности Эллери даже не успела отшатнуться.
        - Я могу поверить, что это действительно был кочевник, - его горячий шепот обжигал кожу, принцесса не поднимала глаз, боясь того, что может увидеть сейчас во взоре собеседника. - Могу даже допустить, что какой-то одинокий разбойник оказался настолько безумен, что ворвался в богатый шатер, убил человека и не взял ничего, не тронув беззащитную женщину. Но я не могу понять другого.
        Гордон затаил дыхание, и девушка поймала себя на том, что тоже не дышит в ожидании его дальнейших слов.
        - Почему вы молчали, принцесса? - он чуть наклонился. Эллери попыталась отстраниться, но жесткие пальцы, больно впившиеся ей в плечо, не позволили этого сделать. Так, что его слова прозвучали прямо ей в ухо.
        - Отпустите меня! - она с трудом вывернулась из его цепкой хватки и с ужасом воззрилась на мужчину: - Что вы творите? Хотите обвинить меня в смерти Оркеса? - Эллери напрямик задала вопрос, устав от его угрожающих намеков.
        - Что вы, - он произнес насмешливо, ничуть не впечатленный ее жарким отпором. - Разве я могу подозревать Вашу Светлость в подобном? Кроме того, вы ведь можете носить наследника моего брата, будущего короля, - его взгляд метнулся к ее животу, и она инстинктивно прикрыла его руками. - Вам нельзя волноваться. Уверен, вы, как и я, желаете, чтобы убийца Оркеса понес наказание. Не переживайте, я найду эту дрянь и принесу его голову Вам.
        С этими словами Гордон ушел, оставив ее на грани подступающей истерики.
        Глава 16. Не умирай
        Путник может сколь угодно долго бежать от порождения тьмы, идущего по его следам, но тщетно. В какой-то момент ему даже может показаться, что угроза миновала; уйдут и сны, и слабость. Но это все - лишь затишье перед бурой. И в момент, когда меньше всего на свете человек будет готов, окрепшее и напитавшееся силой существо явится к нему. Жертва не почувствует ни страха, ни опасности, но когда все же прозреет, будет слишком, слишком поздно. И для нее разверзнется Преисподняя. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        Похороны оставили тягостный след в душе девушки.
        Иначе и быть не могло, Эллери осознавала это всем сердцем, знала, что бремя страшной тайны, тянущей её плечи к земле, было заслуженным.
        Все вокруг: торжественная погребальная процессия, толпа людей, несущих гербы, скорбный плач, доносящийся со всех сторон, - было свидетельством ее преступления.
        Её виной.
        В ожидании возвращения Триниса и всех придворных тело супруга было забальзамировано. Все это время оно находилось в церкви, где денно и нощно велись службы, и запах ладана и особого раствора для бальзамирования, казалось, въелись под кожу девушки.
        Оркес лежал в гробу, точно живой. Эллери лишний раз старалась не смотреть на покойника - ей с лихвой хватило тех нескольких визитов в церковь, которые были обязательны для молодой вдовы.
        Она знала многих, кто приехал почтить память старшего сына Триниса. Облаченные в траурные наряды короли и принцы, герцоги и маркизы - кого только здесь не было! Однако воспаленный взгляд Эллери, этой ночью вовсе не сомкнувшей глаз, искал лишь одного конкретного мужчину.
        Когда среди прочих ей, наконец, удалось заметить знакомый темноволосый профиль, сердце принцессы совершило невообразимый кульбит.
        Она знала, что Сапфо приехал, слышала его имя в перечислении прочих гостей - и как сложно было пережить эту ночь, зная, что от возлюбленного ее отделяет так ничтожно мало и невообразимо много одновременно.
        Тычок стоявшей чуть позади няни моментально привел Эллери в чувство. На миг она даже испугалась, что на лице мелькнули все испытываемые чувства, и тихо порадовалась, что выражение его было сложно распознать под толстым слоем траурной вуали.
        Стоявшая рядом Дария ободряюще сжала ладонь принцессы - она единственная успела заметить минутное замешательство девушки, но расценила его по-своему.
        - Он выглядит умиротворенным, - заметила брюнетка, очевидно, считая, что это замечание послужит Эллери утешением. Как бы не так! Она прекрасно запомнила тот страшный миг, когда умирающий мужчина из последних сил намеренно отвернулся от нее, запомнила и его лицо, на котором навечно отпечатались презрение и боль.
        - Эллери, - Дария все не унималась, всеми силами желая поддержать подругу в столь нелегкое для нее время. - Держись! Ты должна быть стойкой! Ради него, ради себя, - она немного подумала и совсем тихим голосом нерешительно добавила: - И ради вашего ребенка.
        Эллери лишь поморщилась. Откуда взялся этот упорный слух, она не ведала, но он распространился по дворцу со скоростью света. Конечно, в глазах всего мира они пробыли в качестве супругов несколько дней - и ночей! - но только одной лишь принцессе было известно, что молодой супруг так и не успел к ней притронуться.
        - Нет никакого ребенка, - равнодушно обронила она, наконец, в ответ на преисполненный ожиданием взгляд подруги. - И никогда не будет.
        Во взгляде Дарии мелькнул ужас - не меньше. Через мгновение она справилась с собой и отвернулась наблюдать за подходящей к концу траурной церемонией.
        Эллери больше не обращала внимания на подругу, куда больше ее заботил предстоящий поминальный ужин в большом зале, где соберутся все - и придворные, и королевская семья, и все, кто успел приехать почтить память усопшего. Многие из них должны были остаться в замке на ночь, а то и на две, прежде чем пускаться в утомительный обратный путь.
        Какой же изощренной пыткой стал этот вечер!
        Чувствовать присутствие Сапфо даже через десятки сидящих рядом людей, видеть знакомый профиль - но не иметь возможности поймать взгляд синих глаз. Не дышать, находясь в одном зале с тем, кто давно похитил ее сердце, а, быть может, и разум, украдкой ощущать на лице внимательный, полный тоски чужой взор, и при этом пытаться не думать, насколько мучительным было пребывание здесь для самого Бродяги.
        Этой ночью принцесса вновь не спала. Рядом с ней не было ни души - так ей самой захотелось. Она сидела у окна и глядела на чистое звездное небо, шатром раскинувшееся над замком. Звездам не дано было знать причину этих отчаянных, полных безнадеги слез, и они с любопытством смотрели на нее сверху и гадали, отчего так горько плачет эта странная рыжеволосая девушка.
        На следующий день им с Бродягой так и не удалось обменяться хотя бы словом. Эллери чувствовала, как стремительно тают драгоценные крупинки времени, как все призрачнее становится надежда объясниться, дать понять этому темноволосому королю с душой воина, как сильно она его на самом деле любит. И не осуждает.
        Поэтому принцесса совсем не удивилась, получив к вечеру странное послание, которое могло что-то сказать лишь ей одной.
        Из непрозрачного свертка первым выпало ожерелье из плотно подогнанных друг к другу мелких камешков, вторым - записка. Крохотный обрывок бумаги, на котором было вычерчено торопливое: «Сегодня, малый зал» и время, когда весь замок должен был уже погрузиться в спасительный сон.
        Эллери смотрела на камни, словно завороженная. Мелкая россыпь в ее руке выглядела совсем темной, если бы блики от огня не играли на гранях камней яркой синей вспышкой.
        Сапфиры.
        Только один человек во всем мире мог прислать ей их.
        Это был риск, такой огромный риск! Сапфо должен был понимать это куда лучше нее самой! А, значит, ради встречи с ней, с Эллери, он готов был поступиться столь многим, в очередной раз пойти на сделку с самим дьяволом!
        Девушка одновременно ощущала и восторг, и страх. Восторг при мысли, что она так дорога Бродяге, раз он шел ради нее на такие жертвы. Страх за возможные последствия этой случайной встречи, за жизнь мужчины, которая и так подвергается опасности, пока рядом бродит Гордон.
        Ниньи, которая как раз была в покоях принцессы в момент доставки странного послания, вполне разделяла чувства девушки. Особенно последнее - страха в глазах старой женщины было столько, что его с лихвой хватило бы на них двоих. Но, памятуя о прошлом печальном опыте, подвергшем их дружбу с воспитанницей тяжелому испытанию, молчала, не смея вставать у той на пути.
        Принцесса и сама ощущала смутное нарастающее беспокойство, сжигающее изнутри. Что-то, казалось, было во всем происходящем неправильное, крохотная деталь не девала девушке покоя, не складывалась в общую мозаику происходящего.
        Темные камни в ее руках издевательски переливались синими бликами, навевая воспоминания о том, как Бродяга не любил свое имя, как неохотно говорил о прошлом и семье. Мог ли он намеренно послать их ей, даже если это претило его душе? Стал бы он настолько изощряться в конспирации, когда любому, перехватившему это послание, стоило только прийти в малый зал одновременно с двумя заговорщиками, чтобы раскрыть их личности?
        Она колебалась всего мгновение, прежде чем подозвать к себе Ниньи и шепнуть той на ухо пару слов. Старая женщина на миг задумалась - и понятливо кивнула в знак согласия.
        В назначенный час, понадеявшись, что темный плащ укроет ее подобно пологу ночи, принцесса уже была на месте. Кажется, в этот момент само небо благоволило тайной встрече двух влюбленных. Чем иначе было объяснить ту невероятную удачу, что на пути ей не повстречалось ни случайных придворных, ни сонных слуг, девушка не знала.
        Вот только в малом зале ее ожидал вовсе не Сапфо.
        Невысокая женская фигурка в плаще нервно обернулась на звук легких девичьих шагов. На лице Дарии мелькнуло искреннее облегчение. Изумленное восклицание готово было вырваться из груди принцессы, когда подруга умоляюще приложила палец к губам, призывая хранить молчание.
        Эллери с большим трудом удалось подчиниться - слишком много вопросов вертелось на языке. Как Дария оказалась здесь? Неужели Сапфо удалось убедить девушку помочь состояться их встрече? Как много он ей рассказал? Что вообще заставило Бродягу пойти на такой риск?
        В глазах Дарии сквозила тревога пополам со страхом, который она упорно пыталась запрятать глубже. Ее ладонь подрагивала, но продолжала крепко сжимать пальцы Эллери, ведя за собой.
        Они прошли длинными извилистыми коридорами, пока даже смутно знакомая с этой частью замка принцесса не сообразила, что направляются они к входу для прислуги.
        На крыльце Эллери наконец-то отмерла, выдергивая ладонь из дрожащей хватки брюнетки.
        - Что все это значит, Дария?
        Подруга обернулась на последней ступени. В полумраке ночи ее бледное лицо казалось не более чем изображением со старинного холста.
        - Он ждет тебя, Эллери! Нельзя медлить, - с горячечной убежденностью проговорила она и вновь отвернулась, сбегая вниз к ожидающему их экипажу.
        Эллери только сейчас заметила сливающуюся с ночью темную карету, запряженную двойкой лошадей. Она помедлила - но всего мгновение. Пусть вопросов теперь стало еще больше, но причин не доверять подруге у нее не было.
        В карете принцесса накинулась на брюнетку с расспросами, но та отмалчивалась, убеждая, что принцесса все поймет сама, стоит только добраться до места назначения.
        Ехать им пришлось недолго. Старый охотничий домик, располагавшийся на краю королевского парка - хоть это удалось выцепить из непривычно немногословной Дарии - уже давно не использовался по прямому назначению. Потому сполохи света в узких окнах для непосвященного человека показались бы странным зрелищем.
        Высохшая от времени дверь открылась на удивление бесшумно. В лицо Эллери пахнуло дымом и теплом, блики от камина заслонила высокая мужская тень.
        Она воодушевленно бросилась к ней, но на полпути точно напоролась на невидимую преграду. Потому как, медленно обернувшись, с ледяной усмешкой на губах на нее глядел младший брат почившего супруга, Гордон.
        От испуга она даже попятилась, врезавшись в идущую сзади подругу.
        - Моя принцесса, - мужчина церемониально поклонился, что, с учетом обстоятельств их встречи, можно было принять за издевку. - Признаться, удивлен - и обрадован! - что вы так скоро отреагировали на мою скромную просьбу. Я уже и не надеялся на ваш приход.
        Эллери перевела ошарашенный взгляд на застывшую рядом подругу - та одними глазами умоляла молчать и ничего не спрашивать. Но доверять той, кто обманом привел ее в логово врага?..
        - Зачем я здесь? - пытаясь взять себя в руки, холодно осведомилась девушка.
        - О, прошу, присядьте, - он указал рукой на стоявшие у стены стулья. Неохотно Эллери подчинилась, настороженно оглядываясь: за исключением их троицы комната была пуста, в дальнем углу виднелась небольшая дверь, сейчас отворенная. - История будет короткой, но, возможно, ждать нам придется немало.
        Что сейчас происходило? Имел ли отношение к этому всему Сапфо? Какую цель преследовал Гордон, заманив ее с помощью подруги сюда? И, наконец, почему Дария ему помогает? Вот вопросы, что вертелись у нее на языке, но озвучить которые она не решалась. Точно заветное имя, если оно все же прозвучит, вдруг пошатнет хрупкую грань, отделяющую окружающую реальность от полного безумия сна.
        Убедившись, что дамы заняли положенное место, мужчина на каблуках повернулся обратно к очагу и заговорил, глядя то на пламя, то - отчего-то - на дверь. Впрочем, зазвучавшие слова довольно скоро разъяснили значение его взгляда.
        - Уверен, что Ваше Высочество уже представляет, по какому поводу мы все здесь собрались. К сожалению, пока в нашем тесном дружеском кругу не хватает одного участника. Впрочем, очень скоро он к нам присоединится, теперь я в том нисколько не сомневаюсь.
        Эллери с трудом удавалось скрывать мелкую дрожь, ей даже пришлось переплести пальцы, чтобы ненароком не выдать свою слабость.
        - А знаете, что будет самым надежным гарантом его здесь появления? - не дожидаясь ответа, Гордон с ухмылкой произнес, поворачиваясь к сидящей принцессе: - Вы, моя прекрасная леди.
        - Гордон, - она перестала обращать внимание на титулы и взмолилась в отчаянном желании узнать правду. - Что здесь происходит? Я отказываюсь это понимать!
        Мужчина резко перестал улыбаться. Он впился взглядом в расширенные от страха и непонимания зеленые глаза девушки и примирительно произнес:
        - Давайте будем откровенны друг с другом, Эллери. Однажды вам не посчастливилось стать объектом вожделения одного недостойного, низкого человека, признающего власть только грубой силы да подлости. Я знаю это, мне рассказала Дария.
        Эллери едва поборола желание повернуть голову и встретить взгляд подруги - что сейчас говорили глаза той? Чего ради она пошла на обман и заставила ее этим вечером прийти сюда?
        - О, верно вы гадаете, каково здесь роль вашей прекрасной подруги? - уловил ее мысли собеседник и с горечью рассмеялся. - Здесь все очень просто. Дария - моя невеста.
        Пораженный вздох принцессы переплелся со вздохом брюнетки, полным сокрушенной печали и тоски.
        - Несостоявшаяся невеста, - уточнил мужчина, теперь глядя лишь на застывшую рядом с Эллери девушку. Во взгляде его царила обреченная задумчивость. - Престол должен был отойти Оркесу, богатства герцога Барти ничуть не уступали королевской сокровищнице, потому отец не видел ничего зазорного, если моя нареченная не будет голубых кровей.
        Эллери сглотнула, переваривая услышанную - невероятную! - информацию. Значит, Дария должна была стать супругой принца? Но почему все это время она молчала?
        - Но затем… - Гордон замолчал, позволяя девушкам самим мысленно восполнить недостающую часть картинки. - Моего брата убили. Жестоко, подло. И я в одночасье стал наследником престола. Оставалась последняя надежда на то, что брат успел посеять свое семя, что в вашем чреве, принцесса, растет будущий король. - Он в упор посмотрел на нее своими страшными темными глазами, и она опустила взгляд, догадавшись, что последует дальше. - Но и эта надежда растаяла как дым, когда Дария сообщила, что никакого ребенка нет и не будет.
        Подруга дернулась, словно пытаясь что-то произнести, но ей не дали слова, мужчина вновь заговорил, становясь все холодней и отстраненней, точно погружаясь во власть воспоминаний - или же скорби по утраченным надеждам.
        - Конечно, вы вполне могли солгать об этом, - его глаза изучающе опустились к плоскому животу Эллери. - Но что-то мне подсказывает, что и на сей раз удача отвернулась от меня.
        Девушка прочистила горло и чуть хрипло произнесла, одновременно начиная страшиться звуков собственного голоса здесь, в этой пропахшей дымом комнате, что медленно напитывалась неотвратимо подступающим предчувствием беды:
        - Я сожалею о вашей потере, Гордон. Но, возможно, ваш отец, король Тринис, не станет идти против уже обговоренного союза.
        - Мой отец, - с болезненной ожесточенностью перебил ее мужчина. - Теперь желает, чтобы я взял в жены только что овдовевшую супругу брата!
        Эллери глухо охнула, осознав, что значили его слова. Рядом с ней бессильно заломила руки другая девушка, но принцессе сейчас было не до Дарии.
        - Вы ведь устроили эту встречу не для того, чтобы поделиться своим горем? - собравшись духом, она тихо заговорила, внимательно наблюдая. - Что вам нужно, Гордон?
        - Дария мне все рассказала, - заговорил он быстро, в его хриплом торопливом голосе то и дело проскальзывали визгливые нотки - словно человек был на пределе своих физических сил - или же на грани помешательства. - Что вас преследовал некий человек, который разрушил вашу прежнюю помолвку и убил первого жениха. Нет, не бойтесь - он неверно расценил ее побледневшее лицо, с которого в одночасье схлынули все краски. - У меня и в мыслях нет винить вас! Это было бы недостойно мужчины. Вам просто не повезло, что однажды кто-то выбрал вас объектом своей жадной, больной любви - и задался целью во что бы то ни стало сделать своей.
        Голова Эллери кружилась со страшной силой, пальцы дрожали так сильно, что скрывать эту дрожь больше не удавалось.
        - Во всем произошедшем виноват только он. Король Сапфо, - Гордон выплюнул это имя с ненавистью, столь осязаемой, что пропитанным ею воздухом стало больно дышать.
        Значит, Дария рассказала ему о Сапфо, но умолчала об ответных чувствах самой Эллери? Зачем нужно было это предательство наполовину?
        - Когда я понял, кто именно повинен в смерти Оркеса, ничто на свете уже не могло остановить меня. Я хочу взглянуть в глаза человеку, убившему моего брата, человеку, лишившему меня любимой женщины и обрекшего на вечную жизнь в страхе другую. О, сколько всего я хочу с ним сделать! - мужчина осклабился, и пляшущие тени огня отразились в бездонных провалах его глаз. - Вот почему все мы здесь сейчас.
        Дария хранила упорное молчание. Краем глаза принцесса видела, как та нервно сминает пальцами тонкий шелк платочка, опустив вниз голову.
        - Эллери, теперь вы можете говорить начистоту, я и сам все знаю, но хочу услышать: чем он вас так запугал? Какие угрозы смогли заставить этот хорошенький ротик молчать и не кричать на весь мир, требуя отмщения за смерть мужа?
        Принцесса продолжала хранить обреченное молчание. Любое слово могло сыграть против Сапфо, любой звук, вырвавшийся из ее рта, скажет Гордону больше, чем десятки нагроможденных друг на друга лживых фраз.
        - Жаль, - с легким сожалением констатировал собеседник. - Я вижу, вы не настроены на откровенность. Значит, придется выпытывать подробности у непосредственного виновника.
        Она измученно вскинула на него глаза, из последних сил сражаясь с рвущей душу болью:
        - Почему вы думаете, что он должен быть здесь?
        - О, это моя самая любимая часть сегодняшней ночи, - мужчина рассыпался в хриплом каркающем смехе. - Сапфо примчится сюда, как только получит мое небольшое послание. А именно - Вашу ленту для волос, перемазанную кровью. Кровь, конечно, не ваша - но откуда ему это знать.
        Лента для волос? Эллери кинула ненавидящий взгляд в сторону подруги - и не ошиблась. Плечи той виновато опустились под гнетом неопровержимого обвинения.
        Гордон расценил этот взгляд иначе.
        - Не бойтесь, принцесса, - он с невеселой усмешкой произнес. - Я никому не позволю причинить вред моей будущей супруге.
        На этом моменте выдержка Дарии дала трещину.
        С громким всхлипыванием она вскочила на ноги, привлекая к себе внимание. Гордон с толикой сожаления и тепла взглянул на бывшую невесту и в два шага преодолел разделявшее их расстояние.
        Хрупкая брюнетка, застывшая в объятиях высокого темноволосого мужчины, на фоне ярко горящего очага, - в другой раз эта картина могла бы наполнить сердце принцессы трепетом. Но только не теперь.
        - Я всегда буду с тобой рядом, - с закрытыми глазами Гордон успокаивающе шептал девушке, зарываясь в темную макушку. - Всегда.
        Женская рука, нежно обнимающая мощную шею мужчины, дрогнула. Дарию никак не устраивала роль второй женщины в жизни любимого человека, она не хотела и не могла мириться с жестокой необходимостью быть не женой, а лишь любовницей. И отчаянно цеплялась за эти драгоценные секунды близости в объятьях любимых рук, не в силах заставить себя расстаться с глупой надеждой.
        Снаружи послышался шум. Гордон хищно встрепенулся, вырываясь из плена девичьих ладоней.
        Чужие голоса, звуки борьбы - и вот распахнулась дверь, и в комнату ввалились сразу несколько незнакомых мужчин. В этой агрессивной толпе Эллери не сразу заметила знакомую темноволосую голову, а заметив - не сдержала горестного полустона-полувсхлипа.
        К счастью, брат Оркеса был слишком увлечен лицезрением плененного врага, чтобы его услышать.
        Брошенный на пол Сапфо был связан по рукам и ногам, широкая полоса ткани закрывала ему рот. На смуглом лице, залитом потом и грязью, точно два сапфира бешено сверкали синие глаза. Эллери совершенно не к месту подумалось, что все-таки его мать не зря дала сыну именно такое имя.
        - Хвоста не было? - первым делом напряженно уточнил Гордон у своих приспешников, а получив отрицательный ответ, расслабился. Принцесса не сразу сообразила, что речь сейчас шла вовсе не об органе, а о слежке или погоне. - А теперь все - вон! Ждите снаружи столько, сколько потребуется, и следите, чтобы рядом с домом никого не было.
        Как и предсказывал Гордон, Сапфо примчался по первому зову, едва понял, что его женщине угрожает опасность. Как жалела сейчас Эллери, затуманенными от подступающих слез глазами глядя на связанного Бродягу, что тот так поспешно ринулся в расставленную ловушку!
        - Ну что же, - тихо заговорил брат ее покойного супруга, глядя на лежащего у его ног соперника. - Вот мы и встретились, Ваше Величество, - в его голосе сейчас звучала неприкрытая издевка.
        Эллери прикрыла веки, молясь, чтобы все происходящее вдруг оказалось сном - стоит только распахнуть глаза! Но чуда не произошло. Ничего не изменилось - ни нависающий над воином Гордон, ни тихо всхлипывающая в стороне Дария, ни весело пляшущее пламя в очаге. Все они по-прежнему оставались на своих местах, и только ветер тихонько гудел в трубе, завывая.
        Помощи ждать было неоткуда. Конечно, старая няня знала, куда отправилась принцесса, но раньше времени тревогу поднимать она все равно не станет. Женщины условились, что если девушка не вернется через пару часов, то только тогда Ниньи пойдет к Кёрлю. Обращаться за помощью к этому ужасному человеку Эллери не хотелось, но она также ясно отдавала себе отчет, сколько риска таила в себе тайная вечерняя встреча.
        Но сколько времени понадобится, чтобы разобраться, в каком направлении исчезла принцесса, кто и куда ее увез. Три, четыре, пять часов?
        Бездна времени. Лежащий на полу Бродяга этого точно не переживет. А потому надежда на спасение заключалась только в ней, в самой Эллери! Она должна постараться, должна… ради себя и ради Сапфо.
        - Что вы собираетесь с ним делать? - она поднялась со стула, к которому, казалось, уже успела прирасти. Ноги дрожали, к горлу прилила тошнотворная волна, но нужно было как-то действовать.
        Гордон наблюдал за медленным приближением девушки, задумавшись. Огненные блики, сверкавшие на его лице, казались всполохами пламени, пожирающим голову мужчины изнутри. Впрочем, так оно и было - только пламя это было не огненным, а преисполненным яростью и местью.
        - Я наслаждаюсь, - коротко ответил он, но от кажущейся простоты ответа девушку бросило в холод, несмотря на близость очага.
        - Наслаждаетесь? - робко переспросила, пытаясь не смотреть в сторону Сапфо, но глаза так и норовили ослушаться свою хозяйку.
        - Да, - медленно подтвердил он. - Я испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие, когда думаю, что убийце моего брата осталось жить считанные минуты.
        Этих слов Эллери боялась услышать больше всего на свете, но им не удалось застать ее врасплох. Все, что происходило сегодняшней ночью в этом маленьком домике, окруженном пологом леса и темноты, вело к тому.
        - Вы хотите убить его? - несмотря на затаенный страх, голос ее не подвел. Учителя могли бы гордиться самообладанием своей подопечной - сколько усилий они когда-то тратили, чтобы выработать в ней подлинно королевскую выдержку. - Но он ведь - король! Его хватятся, а когда найдут тело, непременно станут искать убийцу!
        - Его найдут, - обманчиво легко согласился Гордон. - И придут к печальному выводу, что приезжий именитый гость, которому взбрело в голову скоротать ночь в старом охотничьем домике, чтобы с утра пораньше двинуться в дорогу, совершенно не умел обращаться с огнем. Как наивно с его стороны было отказаться от помощи слуг и отправить их всех обратно во дворец!
        Эллери замерла.
        - Что… что вы имеете в виду? - пролепетала едва связно, борясь с желанием закричать во весь голос.
        - Королю Сапфо этой ночью суждено погибнуть в пожаре, - торжественно возвестил Гордон, и не успела девушка опомниться, как он наклонился к связанному мужчине и сдернул с его лица повязку. - А теперь я хочу услышать, что думает по этому поводу сам будущий покойник.
        Сапфо медленно облизнул разбитые в кровь губы и сплюнул на пол. Очевидно, он еще пытался сопротивляться, когда его схватили! Эллери тоскливо покачала головой.
        - Зачем здесь женщины? - синеглазый король небрежно мотнул подбородком в сторону Дарии и Эллери. - Тебе ведь нужен только я, верно? Отправь их обратно во дворец.
        - Не торопись, - грубо осадил его Гордон. - Обеим этим женщинам ты сломал жизнь. И они вправе видеть, как виновник их несчастий принимает заслуженную кару.
        - Вид заживо горящего человека - не самое приятное зрелище для нежных леди, - совершенно равнодушно проговорил Бродяга, создавая впечатление человека, еще не осознавшего приближающуюся трагическую развязку своей судьбы.
        - Г-гордон, не надо, - впервые жалобно подала голос Дария, и Эллери с ненавистью впилась взглядом в бывшую подругу. Та вздрогнула при виде распахнутых зеленых глаз и льющихся из них потоков ярости, но не остановилась: - Позволь нам с Эллери уйти отсюда! Ты получил, что хотел, - мы тебе больше здесь не нужны.
        - Нет! - это восклицание сорвалось с губ девушки быстрее, чем она успела подумать. Гордон недоверчиво вскинул голову, мигом позже хрипло рассмеявшись:
        - Ты слышал? Принцесса Эллери тоже хочет это видеть, она желает, чтобы убийца ее мужа был наказан у нее на глазах!
        - Моя вина перед принцессой искуплению не подлежит, - голос Сапфо все-таки дрогнул. - Но даже это не является причиной ей здесь находиться. Пусть она уйдет!
        - Это не тебе решать! - угрожающе повысил голос рассвирепевший Гордон и, очевидно, решил, что пора переходить от слов к действиям.
        Он прошел в соседнюю комнатку и вернулся оттуда с огромной охапкой поленьев. Дощатый пол протяжно заскрипел под тяжелыми мужскими сапогами.
        Небрежно бросив дрова возле очага, Гордон задумчиво застыл, окидывая сосредоточенным взглядом помещение.
        - Наверное, тебя я посажу возле стены, - наконец, решил он. - Мол, угорел заморский гость, стало плохо, сполз по стеночке, где его и настигла смерть.
        Не особо утруждаясь, он схватил лежащего мужчину за воротник и грубо поволок, свалив у стены и оглядывая дело рук своих.
        - Так пойдет, - заключил он довольно и вернулся обратно к очагу, выкладывая свежими дровами огненную тропинку, ведущую из огня прямо на пол.
        Ну почему же она родилась девушкой! Никогда прежде собственная беспомощность не вызывала столько гнева, на глаза наворачивались слезы бессилия и обиды. Надо было срочно что-то делать, прямо здесь и сейчас! Эллери раскрыла, было, рот, собираясь выкрикнуть что-нибудь - без разницы, что, лишь бы прервать неторопливый ход рук Гордона.
        - А что, наивные короли теперь погибают в пожарах с веревками на руках и ногах? - облокотившись затылком о стену, нарочито небрежно заговорил Сапфо в спину сопернику, и только голубая жилка на его виске билась часто-часто. - Как ты потом намереваешься объяснять это обстоятельство?
        - Я знаю, к чему ты ведешь, - обернувшись, прищурился его враг, на миг прерывая свою деятельность. - Но не надейся даже - я не стану тебя развязывать!
        - Трусишь? - проницательно усмехнулся Бродяга, расслабившись и подтянув к себе связанные ноги. - Ты такой же трус, каким был твой брат.
        Лицо Гордона побагровело.
        - Не смей так говорить об Оркесе! - прошипел он, распрямляясь.
        - А что ты сделаешь? - через силу криво улыбнулся тот. - Свяжешь меня? Ах, вот ведь незадача - я уже связан, - издевался Бродяга над Гордоном, явно испытывая чашу терпения последнего. - Знаешь, я был неправ - ты даже еще трусливее, чем брат. Тому, по крайней мере, хватило мужества сразиться со мной. Хоть у него и не было шансов победить.
        Это стало последней каплей. С рычанием, Гордон бросился на Сапфо, но в последний момент тот вдруг перекатился под ноги бегущему. Мужчина с грохотом обрушился на пол, чтобы в следующий миг наброситься на лежащего врага.
        Дария с громким воплем ринулась в сторону, Эллери же сумела сдержать истошный крик, хоть все внутри плавилось от безысходности и отчаяния.
        Мужчины с ревом покатились бешеным клубком по комнате, в опасной близости от очага, откуда уже выглядывала любопытная мордочка огненной лисицы, впервые переступившей границы дозволенного.
        Сапфо ничего не мог противопоставить мощным ударам Гордона - со связанными конечностями сражаться было непросто. Но он не сдавался, раз или два подпустив соперника настолько близко, чтобы резким ударом головы нацелиться тому в лицо - и, судя по яростной ругани последнего, все-таки попасть.
        Сердце Эллери обливалось кровью всякий раз, когда безжалостный удар принца достигал цели. Но как было помочь Сапфо? Увлеченные яростной схваткой, соперники могли запросто повалить и ее саму, подойди она к ним ближе.
        Наконец, Гордону надоело впустую тратить силы там, где он изначально был победителем. Поднявшись, он напоследок пнул под ребра поверженного врага и сплюнул.
        Лицо Сапфо оказалось полностью разбито. Он шумно втягивал в себя воздух, словно нос был сломан и каждый вдох давался с большим трудом, но разглядеть повреждения принцессе мешали кровавые разводы.
        Гордон утер размазанную по щекам грязь вперемешку с кровью - даже связанный бывший наемник ухитрился его поранить - и зловеще проговорил:
        - Я слышал любопытную вещь. Говорят, у тебя что-то там с левой рукой, и она тебя не слушается, а каждое случайное движение причиняет адскую боль. Вот мы сейчас и проверим, насколько правдивы эти слухи. Кроме того - ты ведь хотел, чтобы я тебя развязал, ведь так?
        Эллери прикусила губу, чтобы не кинуться умолять брата Оркеса пощадить Бродягу. Ни к чему хорошему эти мольбы не привели бы, только лишь усилили агрессию мужчины.
        Пламя, тем временем, пользуясь, что о нем все позабыли, тонкими ручейками просачивалось из очага на деревянный пол, растекаясь по нему жидкой лавой.
        - Вам не стоит на это смотреть, - в последний момент, наконец, вспомнив о застывших в ужасе женщинах, грубо приказал им Гордон. - Идите.
        Дария охотно повиновалась, ухватив подругу за рукав и пытаясь потянуть ту к двери за собой. Но Эллери даже не пошатнулась, наблюдая за действиями принца. Ледяная хватка сжала сердце, предчувствие чего-то страшного и непоправимого заполнило маленький домик.
        Небрежно отбросив веревку в сторону, мужчина двумя резкими движениями разорвал мятую ткань до самого плеча, обнажая конечность. Принцесса едва сдержала потрясенный вздох, когда увидела почти полностью покрывающие руку черные уродливые узоры. Кожа бугрилась, словно там, под ней, какой-то червяк или крот проделал лабиринты своих нор, вот-вот грозя перекинуться на еще нетронутое плечо.
        Даже Гордон присвистнул от удивления при виде открывшегося вида.
        - Отвратительное зрелище. Даже не хочу знать, что это.
        Сапфо тяжело дыша, молчал, исподлобья глядя на врага. На коже здоровой руки расцвели припухшие красные пятна после веревки, вторая же рука лежала неестественно изогнуто, словно неживая, точно и не часть тела мужчины вовсе.
        Гордон предвкушающее усмехнулся, затем нарочито лениво выпрямился - и неожиданно со всей силы припечатал тяжелым сапогом безвольно лежащую кисть.
        Хруст ломаемых костей дрожью отозвался во всем теле Эллери, более уродливого звука ей никогда не доводилось слышать прежде.
        Пронзительный крик сотряс здание. Из глаз Бродяги градом хлынули слезы, он рвано глотнул воздух, задохнувшись от боли, а на пол из раздробленных пальцев тут же начала сочиться вязкая темная кровь.
        Больше Эллери не могла это выносить.
        Бешеной волчицей она подлетела к усмехающемуся Гордону, схватив первое, что попалось под руку, - увесистое полено, - и с силой ударила мужчину по голове, тут же предусмотрительно отступив назад.
        К сожалению, сила ее удара оказалась неспособна оглушить его или даже повалить.
        Мужчина потряс головой, растирая ушибленное ухо, точно не понимая, что за муха его укусила, и обернулся.
        - Ах ты, маленькая дрянь! - он пораженно проговорил, сам не веря своим глазам. - Эллери, что ты творишь? Опомнись! Это он убил Оркеса!
        - Мне плевать! - с горящими от ненависти глазами она наконец-то выплюнула ему в лицо правду, чувствуя от этого невероятное облегчение. - Я знала это всегда и мне плевать, слышишь?
        На лицо Гордона было страшно смотреть.
        Он развернулся и медленными шагами двинулся к девушке. Выронив из рук бесполезное дерево, Эллери попятилась, а за ее спиной покачнулась зареванная Дария, не понимающая, когда реальность вокруг превратилась в кошмар.
        - Эллери, не надо! - захлебываясь кровью и слюной, через выворачивающую руку боль все-таки выговорил Бродяга. - Не слушай ее, она не понимает, что говорит, - эти слова уже неслись в спину Гордону, но тот едва ли их слышал. - Это все я, слышишь? Я, я, я, - бессвязные слова полились из него, точно в полубреду.
        - Молчи! - изо всех сил гневно закричала ему Эллери, пятясь от надвигающегося мужчины. - Ты сделал свой выбор! Так не мешай мне делать свой!
        Что угодно - она была готова говорить что угодно! - лишь бы только Гордон не вернулся к Сапфо и не продолжил свои издевательства!
        - Я всегда любила и буду любить Сапфо! Оркес никогда не был мне настоящим мужем!
        Гордон надвигался на нее неотвратимо, но от неестественно медленных движений девушку бросило в ледяной холод, несмотря на разбегающиеся по полу ручейки пламени, которые вот-вот готовы уже были лизнуть край подола ее плаща.
        Он сейчас ее убьет. Просто взмахнет огромной ручищей и снесет ей голову, исторгающую такие невозможные слова.
        Но Эллери ошиблась.
        Гордон не стал ее бить, вместо этого больно - до слез - ухватив за запястье и потащив за собой.
        - Лицемерная сука! Говоришь, любишь его? Так знай, что гореть этой вашей любви осталось недолго! Причем в самом буквальном смысле. - И с силой швырнул ее рядом с Сапфо.
        Она тут же перекатилась, закрывая все еще содрогающееся от боли тело мужчины своим, готовая пожертвовать собой, но не позволить причинить ее возлюбленному новую боль.
        Струйки огня уже вовсю захватили дощатый пол, превратив его в испещренную линиями шахматную доску, в воздухе звучало веселое потрескивание. Отдельные огненные языки уже облизывали стену, готовясь вот-вот заглотить ее целиком, клубы едкого дыма застревали в легких колючими вдохами, обжигая грудь.
        В движениях Гордона не было ни капли сомнений - он уверенно обкладывал застывшую на полу пару оставшимися нетронутыми дровами, перекрывая им путь к двери. Пламя радостно взметнулось, разрастаясь на глазах.
        Дария взметнулась перед мужчиной, умоляюще заламывая руки.
        - Гордон, нет! Не надо, умоляю! Ради меня!
        Он грубо заломил девушке руки, отталкивая от себя. Едва ли мужчина отдавал себе отчет в действиях - все его существо трясло от ярости, ведь та, кого он считал жертвой наравне с собой, оказалась предательницей! И ее участие в смерти брата было ничуть не меньшим, чем непосредственного убийцы!
        Лицо Дарии посерело. Она бросила короткий взгляд на распростертое мужское тело, на бледную, затравленную Эллери, закрывающую собой возлюбленного.
        А после, не дав себе опомниться, брюнетка схватила толстое полено и наотмашь ударила мужчину. В последний миг, заслышав шум за спиной, Гордон начал оборачиваться, поэтому вместо затылка удар пришелся аккурат на висок.
        Алая струйка прочертила бледную кожу.
        Обезображенный яростью Гордон покачнулся, разъяренный крик сотряс его грудь, - размахнувшись, он ударил девушку по лицу, секундой позже падая на пол, прямо на груду им же самим заготовленных деревянных брусков.
        Но в этот смазанный из-за падения жест было вложено слишком много силы.
        Дария, словно невесомая кукла, отлетела в сторону по мановению его руки, врезавшись всем телом в стену - и тяжелым кулем рухнула на пол всего в нескольких шагах от двери.
        Гордон лежал лицом вниз, не двигаясь. Эллери в первую секунду показалось, что она сошла с ума, прежде чем осознание, что сбылось ее отчаянное желание, вера в спасительное чудо, накрыло с головой.
        Пламя уже обгладывало две стены, подбираясь к лежащему ближе всех Сапфо. Опомнившись, девушка вскочила на ноги, и тут же зашлась надрывным кашлем. Дышать уже было нечем. Зажимая лицо краем плаща, девушка принялась топтать ногами огненные язычки.
        - Уходи отсюда, Эллери, - донесся слабый голос Сапфо.
        - Только с тобой!
        Превозмогая головокружение, она опустилась рядом с ним, развязывая веревки на ногах и пытаясь помочь ему встать. Бродяга напрягся, опираясь здоровой рукой о пол, и попытался приподняться, но с глухим стоном рухнул обратно.
        Эллери заставляла себя не смотреть на раздробленную руку мужчины, но светлые кусочки костей, белеющие в кровавом месиве, прежде бывшем пальцами, так и притягивали взгляд. От их вида по щекам стекали дорожки слез, слез бессилия и невозможности помочь, и девушка даже не пыталась их вытирать.
        И только струйки пламени продолжали весело превращать дом в огненную ловушку.
        Откуда-то донесся слабый стон медленно приходящей в себя Дарии. Дым так заполнил помещение, что уже невозможно было разглядеть девушку.
        - Эллери, уходи, оставь меня! За мной придут мои люди, - перемежая страшным кашлем, все-таки исторг из себя эти слова бледный мужчина, густая кровь которого уже растеклась вокруг темной лужицей.
        - Твои люди?
        - Только полный идиот ринулся бы сюда, никого не предупредив, - этот ответ перекрыл треск пламени, Эллери прижимала к лицу Сапфо свой плащ, но смочить его ничем не могла.
        - Верно, - со слезами и истеричным смешком подтвердила девушка. - Значит, тогда ты идиот наполовину! Зачем вообще ты пришел сюда, раз знал о ловушке?
        Внезапно откуда-то извне раздались громкие звуки. Распахнулась дверь, и огненная пелена тут же потянулась всеми щупальцами к потоку свежего воздуха.
        В комнату ворвался одетый во все черное мужчина, зажимающий рот тряпкой.
        Оценив обстановку, он тут же ринулся к Бродяге, но тот, превозмогая боль, качнул головой в сторону Эллери.
        Мужчина споро бросился к девушке, хватая ее и поднимая. Принцесса пойманной рыбкой забилась в чужих руках, крича, протестуя, требуя, чтобы сперва спасли Бродягу, но ее никто не слушал.
        Второй мужчина уже выносил из столба пламени отчаянно кашляющую Дарию.
        А времени, меж тем, оставалось все меньше.
        В ушах гудело угрожающее потрескивание, на стенах плясали оранжевые блики развернувшегося во всю мощь пламени. Тонкие струйки давно слились в единый торжествующий поток, враз ощутивший свое могущество над жалкими смертными людьми.
        Сильные руки, подхватив, несли девушку прочь из этой полной безумия комнаты. Но Эллери сопротивлялась, она рвалась из последних сил, устремляясь туда, обратно, где остался лежать Бродяга, задыхавшийся в клубах дыма.
        - Нее-ет! - осознав, наконец, что никто не собирался ее выпускать, открыто заплакала принцесса.
        Свежий воздух ударом ворвался в легкие. Она дышала жадно, глубоко, торопясь насладиться чистым свежим лекарством, что поступало в кровь с каждым вдохом, но глаза Эллери были обращены к прямоугольному проему, из которого исходил зловещий оранжевый свет, пляшущий тенями и бликами в кромешной тьме окружающей ночи.
        Рядом на земле валялись тела помощников Гордона - обездвиженные или убитые - но ей было все равно.
        Кажется, прошла целая вечность, когда на фоне проема показался высокий силуэт спасителя, на чьих руках безвольно висело знакомое мужское тело.
        «Сапфо! Пожалуйста, умоляю тебя! Не умирай! Только живи! Не смей умирать!».
        Это было последней мыслью, мелькнувшей в затуманенном сознании девушки, прежде чем ее накрыло спасительной темнотой.
        Глава 17. Невеста трех мертвецов
        Лишь один шанс спасти свою жизнь есть у путника. Но шанс этот столь же призрачен, сколь и сложен. Ибо путь к спасению лежит там же, где берет начало преследующий человека оживший Кошмар. В глубине поседевшей от ужаса долины, под черным зерцалом гнилостных вод, в самом сердце Топи. (отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
        Еще не раскрыв глаза, принцесса уже осознала: что-то произошло. Непоправимое и настолько страшное, что разум мучительно тянет с пробуждением, оттягивая последние секунды до момента, когда память неминуемо наводнят воспоминания.
        Незнание зачастую несет в себе счастье, вот только понимание этого факта приходит, как правило, слишком поздно.
        Так и случилось: рассудок вихрем закружило яркими образами прошедшей ночи, на миг переставив местами прошлое и настоящее, реальность и самые уродливые моменты ночных кошмаров.
        Стремительная тряска в карете через ночь, куда-то в сгустившуюся темноту, маленький домик, из-под прикрытых створок которого пробивается тревожный свет, лицо Гордона, обезображенное мстительной маской, рыдающая Дария, осознавшая, что натворила. Лежащий на полу Сапфо, его залитое кровью лицо, обезображенная черными разводами рука, перебитые пальцы, которые едва ли когда-либо срастутся снова…
        Картинок было так много, и все они были такими ужасными, что девушка предпочла бы не знать, не вспоминать! Если бы только возможно было все повернуть назад!
        Эллери дернулась - и потрясенно застонала. Голова взорвалась вспышкой боли, разрядом прострелившей все тело, начиная с макушки и до самых пят. Попыталась вскинуть руку, чтобы коснуться лба и проверить, осталось ли что-то от лица после этого болезненного взрыва, но конечность отказалась повиноваться, вызвав новую волну паники.
        Рядом тут же засуетилась сонная Ниньи - оказывается, она была здесь же, прикорнув в поставленном прямо у кровати широком кресле. Из угла комнаты высунулась растрепанная голова незнакомой девочки, которую мигом позже строгая няня послала за лекарем сообщить, что принцесса наконец-то очнулась.
        Дородный мужчина с озабоченным лицом осмотрел девушку, после чего были сделаны неутешительные, увы, выводы. Дикая боль при любом движении головы и отказывающаяся слушаться рука, до ужаса напугавшая девушку, стали следствием отравления едким дымом - как пояснил лекарь, несколько дней принцессе придется провести в постели, пока не пройдут основные симптомы.
        Дворец погрузился в траур при известии о смерти младшего - и с недавних пор единственного! - сына короля. Никто в точности не знал, что на самом деле произошло в охотничьем домике, поэтому отделить зерна правды от роя невероятных предположений и шокирующих сплетен было нелегко даже непосредственной участнице страшных событий той ночи.
        Эти новости принесла на языке болтливая служанка, приставленная ухаживать за слегшей девушкой в помощь старой Ниньи, которая, впрочем, мало доверяла молоденькой вертихвостке, предпочитая обходиться своими усилиями.
        Король Сапфо находился в закрытых покоях, у дверей которых была выставлена охрана, пускавшая внутрь только лекаря да его помощницу. Но судя по частым визитам туда, а также хмурым лицам свиты гостя, состояние мужчины вызывало серьезные опасения.
        Ко всему прочему, по слухам, жена покойного Оркеса, принцесса Эллери никак не приходила в себя, а обезумевшую дочь герцога Барти и подавно заперли в родовом поместье, никого к ней не пуская. Неудивительно, что от всех этих сплетен дворец гудел, точно потревоженный улей.
        Все это девчонка рассказывала, елозя мокрой тряпкой по полу, Ниньи бросала на нее неодобрительные взгляды, но молчала, слишком занятая - как раньше в детстве - кормлением Эллери с ложечки.
        Принцессе совсем не хотелось есть, но спорить с няней не решалась: глаза той так пугающе сверкали, и принцесса понимала: старая женщина винит в произошедшем себя. Она в который раз пошла на поводу желания девушки, и в очередной раз из-за этого ее воспитанница пострадала.
        Но сейчас такие приземленные вещи, как чужое чувство вины, мало заботили девушку, все, о чем она могла думать, - это Сапфо. Успели ли его вынести до того, как изменения от воздействия дыма стали необратимыми? Что станет с его рукой, были ли здесь лекари, способные справиться с подобным переломом?
        Эти вопросы не давали Эллери покоя. Видя ее мучения, Ниньи попыталась узнать что-то через слуг, но даже она потерпела неудачу. Никто не мог в точности сказать, что происходило за закрытыми дверями гостевых покоев. Принцессе пришлось смириться, утешая себя что, по крайней мере, ее возлюбленный был жив. В противном случае новость о его смерти прогремела бы во всем дворце подобно грозовому раскату.
        Выздоровление проходило мучительно. Любое движение вызывало боль, собственная немощность раздражала и тревожила - что, если рука так и не начнет восстанавливаться? Но был и плюс в ее таком беспомощном состоянии: никто не ждал и не настаивал, чтобы она присутствовала на похоронах Гордона, и в глубине души Эллери была только рада этому.
        А через два дня ее почтил визитом важный гость, чей приход заранее пугал девушку: она прекрасно отдавала себе отчет, что король жаждет узнать правду, а кроме нее никто больше не мог ему ее дать. Дарию, по слухам, эта ночь лишила рассудка, а остальные участники страшных событий говорить не могли.
        У Эллери было немало времени подумать, что же рассказать Тринису. Она понимала, что обезумевший от горя отец, потерявший за короткий срок сразу обоих сыновей, будет искать виновника трагедии. И боялась, что любым неосторожным словом может навлечь кару на голову все еще не пришедшего в себя Сапфо. Потому речь для короля она заготовила заранее, отрепетировав её мысленно, казалось, раз сто.
        Король Тринис разом постарел на добрый десяток лет. Хмурый морщинистый мужчина мало походил на себя прежнего. Не тратя времени на пустые беседы, он сразу перешел к вопросам.
        Девушка честно призналась, не покривив душой, что они в тот роковой вечер получили послания от Гордона. Умолчала она об истинном участии Дарии в своем приглашении, полагая, что впутывать ту сейчас не стоило - едва ли помешавшаяся девушка сможет пролить свет на правду, и даже королевское наказание в том будет бесполезно. Рассказала, как они с брюнеткой первыми приехали в охотничий домик, как Гордон сетовал на жестокую судьбу, заставившую его потерять любимую женщину взамен навязанной жены покойного брата. Хотел решить в их присутствии, как поступить и кого из девушек все-таки выбрать. Присутствие в ту ночь Сапфо с трудом, но тоже обрело свое объяснение. Якобы Гордон, зная о недавнем воинском прошлом мужчины, воспылал желанием проверить, кто из них двоих окажется сильнейшим. Сапфо, противясь навязанной силком схватке, отказался сражаться, за что в итоге и поплатился рукой.
        Эллери, мысленно попросив прощение у погибшего Гордона, с тихим вздохом поведала, что в ту ночь он был словно сам не свой. Говорил дикие вещи, разговаривал сам с собой, вел себя словно обезумевший. Угрожал перепуганной принцессе и дочери герцога, напал на мужчину, попытавшегося защитить девушек и отправить их обратно во дворец. Все внутри принцессы плавилось от стыда, но безопасность Сапфо была важнее собственной совести. Потому она снова и снова в красках описывала, как обескуражены и напуганы оказались девушки, внезапно попавшие в ловушку разом помешавшегося после смерти брата принца.
        Наверное, эту мысль ей подсказал кто-то с небес - а, может, из преисподней.
        Потому как она, пусть и неосознанно, - попала в цель!
        Король, резко выпрямившись, на томительные мгновения застыл, на его вытянувшемся лице читалось изумление - и безысходность. С упавшим сердцем девушка сперва решила, что эта ложь оказалась последней каплей, переполнившей чашу недоверия мужчины. Однако спустя минуту или даже больше по иссохшей щеке Триниса проползла скупая слеза, прежде чем потрясенный мужчина хрипло заговорил. Оказалось, в их роду испокон веков в каждом поколении рождался наследник, пораженный загадочным заболеванием, заставляющим своего носителя незаметно сходить с ума. Как правило, все они погибали молодыми, не успев оставить потомства, - но страшная болезнь все равно проявлялась снова и снова.
        Король говорил и говорил, а в пораженном сознании девушки медленно укладывалась невероятная правда - ей удалось его убедить! Удалось посеять сомнения в трезвости рассудка собственного сына, заставить поверить, что не поддающееся рациональным объяснениям поведение принца - не его вина, а следствие тяжелой болезни, исподтишка разрушившей его разум.
        Оборвал собеседник свой рассказ на полуслове, неожиданно прервавшись, словно только что осознав, где и перед кем раскрывал душу. На лицо его набежала привычная тень, в глазах поселилась ставшая уже неизменной ожесточенная грусть.
        - У меня теперь лишь одна надежда, Эллери, - на прощание сказал он ей, поднимаясь из кресла. - Что ты носишь под сердцем сына Оркеса. Что от моих сыновей в этом мире останется след.
        Она сумела выдавить из себя слабую полуулыбку, не в силах прямо сейчас развеять напрасные ожидания мужчины.
        - Этого я пока не могу знать, Ваше Величество, - потупив взгляд, выдавила из себя спустя паузу, растянувшуюся на вечность.
        Собеседник улыбнулся, вот только улыбка не коснулась его взгляда.
        - Время покажет, что я надеюсь не зря.
        После его ухода Эллери вновь ощутила раскаяние - на что только ей не приходилось идти, столько лжи и недомолвок окружали ее сейчас! Прежняя принцесса, наверное, задохнулась бы от удушающего чувства стыда. Но теперь угрызения совести были слишком дорогим удовольствием.
        Сапфо до сих пор не приходил в себя. Или, по крайней мере, так сообщалось для всех. Ниньи ничего не спрашивала, а Эллери не желала рассказывать и вновь погружаться в ту атмосферу огненного безумия и ужаса, пусть даже только в воспоминаниях. Няня пыталась развлекать девушку разными новостями и неисчисляемым количеством рассказов из своей долгой жизни, молоденькая служанка вслух читала книги - оказалось, что ее научили этому в приюте при церкви. Это стало приятной неожиданностью и для принцессы, и для старой няни, которая под звонкий голос девчонки тихо вышивала в кресле, исподволь наблюдая за принцессой.
        Один раз девушку навестил отец. Встреча эта вышла прохладной. От короля волнами исходило неодобрение и почему-то злость. Эллери благоразумно предпочла молчать, будучи неготовой к откровенному разговору по душам, который назревал давно. Принцесса давно смирилась с этой необходимостью, но сперва ей нужно было оправиться после болезни.
        К счастью, на третий день наступило долгожданное улучшение. Как только об этом стало известно, король Гидеон объявил, что он отправляется на родину. Дела в государстве требовали срочного присутствия правителя, и дольше откладывать возвращение он не мог.
        Эллери же стала частью другой семьи, пусть та теперь и состояла всего из двух человек. Нет, сама она как личность, как женщина не представляла никакого интереса для Триниса. Но пока существовала хотя бы мизерная вероятность появления на свет наследника, ее отсюда никуда не отпустят. Потому девушка понимала, что какое-то время ей предстояло провести здесь, в этом замке, пока всем вокруг не станет совершенно ясно, что никакого ребенка не будет. Но оставаться здесь на всю жизнь… Нет, делать этого девушка совершенно точно не намеревалась.
        Старая няня воспринимала как само собой разумеющееся, что она останется вместе с принцессой, ухаживая за девушкой и не выпуская из поля зрения, - чтобы, не приведи небо! - та не исхитрилась попасть в новые неприятности.
        Однако планы самой принцессы оказались несколько иными.
        В день, когда ей стало известно о грядущем отъезде отца и всей прибывшей с ним свиты, она позвала к себе няню, готовясь к непростому разговору.
        - Ниньи, - почуяв что-то неладное, та тревожно вскинула голову. - Ты должна будешь завтра отправиться домой вместе с отцом.
        - Нет! - успел вырваться категоричный ответ, прежде чем принцесса успокаивающим жестом остановила дальнейший поток слов: - Не спеши гневаться, Ниньи! Только ты одна на целом свете можешь мне помочь сейчас.
        - Я должна быть рядом с тобой, чтобы помогать! - хмурясь, возразила старая женщина.
        - Мне нужна иная помощь, - опечалено качнула головой девушка. - Это вопрос жизни и смерти! И ладно бы, если б моих! Речь идет о Сапфо.
        Произнесенное имя заставило няню на миг опустить глаза. Пользуясь передышкой, девушка уверенно зачастила:
        - Помнишь, в детстве был мальчишка, с которым мы часто играли вместе? Кажется, Гансон, - подумав, с сомнением добавила она. - Это его тогда ранило черной стрелой.
        Во взгляде няни забрезжило смутное воспоминание. Нерешительно женщина кивнула, настороженно ожидая продолжения.
        - Пусть Норк отыщет его, слышишь? - при звуках имени внука на лицо няни набежала тень. - Надо узнать, что с ним произошло после нашего расставания! Как он пережил последствия ранения. И пережил ли их вовсе, - озвучивать эту мысль принцесса не собиралась, но губы опередили разум.
        Взгляд Ниньи сразу же потеплел.
        - Не печалься, девочка моя, - она утешающе сжала холодные ладони девушки. - Я уверена, что Сапфо будет жить. И уж тем более какие-то старые раны не станут ему в том помехой.
        Эллери промолчала. Няня просто не видела обезображенную руку мужчины, не знала, что последствия ранения оказались куда серьезнее, чем мог кто-либо вообще предполагать. Она не желала себе в этом признаваться, но где-то в глубине души крепло страшное подозрение, что от яда черных стрел невозможно избавиться, и рано или поздно он уничтожит своего владельца лабиринтами прожорливых черных нор под кожей.
        - Береги себя, Ниньи! - поддавшись неожиданному порыву, проговорила девушка на прощание, крепко сжимая пальцами сухощавую узкую ладонь няни.
        Старая женщина растроганно улыбнулась, пряча за этой улыбкой печаль.
        - Со мной ничего не случится, - уверенно пообещала она почти прозрачной девушке, чья рыжеволосая грива, кажется, только и осталась в ней от себя прежней. Даже взгляд широких зеленых глаз изменился, никогда раньше в нем не было столько боли и отчаяния. - Я обязательно доживу до момента, когда моя девочка вновь научится улыбаться.
        С этими словами она ласково прижала к себе принцессу, пусть и седовласая макушка доставала той всего до подбородка.
        Теперь Эллери оставалось только проститься с отцом. Она оттягивала этот момент до последнего, пока уже все сундуки не были загружены, а экипажи не стояли запряженными у крыльца, ожидая своих хозяев.
        Король Гидеон все еще находился под впечатлением прощания со старым другом. Тринис крепился, как мог, но от внимательного взгляда короля не могло ускользнуть, как глубоко тот переживал утрату обоих сыновей.
        Момент прощания произошел в небольшом зале, куда девушку пригласил личный слуга отца. Эллери присела в поклоне, храбро встречаясь взглядом с мужчиной. Губы короля были плотно сжаты, на лице - нарисована суровая решимость. Эллери устало поняла, что сейчас ей объявят очередную королевскую волю, как то не раз происходило прежде, и решила опередить собеседника:
        - Значит, Ваше Величество оставляет меня?
        Отец и дочь - они оба прекрасно осознавали, что именно скрывалось за этими словами.
        Мужчина скривился, не желая поддерживать видимость благопристойной беседы.
        - Ты больше не часть прежней семьи, Эллери. Ты должна быть благодарной Тринису. Родить ему внука и воспитать из него достойного наследника трона. - Он пожевал губы и все-таки не удержался, чтобы не выплеснуть в лицо дочери ту тяжесть на сердце, что так долго вызревала на протяжении последних недель: - Хотя если бы он знал о твоей роли в несчастье, обрушившемся на его семью, то никогда бы не позволил остаться!
        Она вскинула голову, храбро отражая нападение.
        - Может, скорее о Вашей роли в этом? Смею напомнить, что именно Вашими руками и был устроен этот брак!
        - Как ты смеешь, глупая девчонка! - он скривился. - Я пытался выбрать для тебя лучшую партию из всех возможных, я действительно желал для своей дочери счастья!
        - У Вашего Величества был тот, кто просил моей руки, - она напомнила ему о предложении Бродяги. - И за спиной которого Вы, до последнего ничего не говоря, тайком устраивали спешный брак с Оркесом!
        Пусть ее чувства уже не были новостью, но это был первый разговор, в котором они оба открыто признавали правду.
        Королевскому терпению пришел конец.
        - Да что ты понимаешь! Ты всегда ставила на первое место только свои желания! Творила, что хотела, не задумываясь, как твои поступки отражаются на репутации семьи! В глазах всего мира Сапфо был и навсегда останется только воином! Простым наемником, чей меч принадлежал тому, у кого звонче монета! Таким людям не заслужить уважения и почета, будь он хоть сто раз королевской крови! Я не желал, чтобы моя дочь становилась женой такого человека.
        - Но почему Вы учитывали только свои интересы? Почему Вам даже не пришло в голову спросить моего мнения?
        Его плечи опустились.
        - Вот видишь. Ты снова делаешь это. Ты вновь возводишь свои желания на пьедестал, не допуская мысли, что мне, как твоему отцу, как королю, в конце-то концов, лучше знать, что будет лучше для тебя и для страны! Думаешь, ты первая, чей брак состоялся по уговору? С чего ты решила, что вообще имеешь право выбирать!
        Он ожесточенно поджал губы, в глазах мелькнул недобрый огонек.
        - Ты приносишь только несчастья мужчинам. Все трое, с кем моя дочь должна была связать судьбу - или уже связала - оказались мертвы.
        «Кроме Сапфо!» - отчаянно возразил ее взгляд, защищаясь.
        Гидеон понимающе усмехнулся, словно прочтя ее мысли.
        - И он тоже. Нам ведь известно, что он до сих пор не пришел в себя, девочка. Ты не хуже меня знаешь, что это означает. Он не выживет.
        «Это неправда, все ложь, ложь!» - так и хотелось прокричать девушке. Но глубоко в сердце зрела отчаявшаяся истина: слова отца были правдой. И от этой правды хотелось скулить, выть подобно загнанному зверю, забраться куда-нибудь глубоко под землю и свернуться в клубок, зализывая душевные раны.
        - Но я не стану здесь, перед тобой даже пытаться изображать скорбь. Нам ведь обоим прекрасно известно, - наклонившись, он почти прошептал эти слова на ухо дочери. - Что в этих краях давно нет и не могло быть никаких кочевников.
        Со стороны, наверное, они могли показаться идеальной картинкой: любящий отец на прощание благословляет преисполненную благодарностью дочь, отправляясь в дорогу.
        - В любом случае, это уже мало что меняет. Я не собираюсь рассказывать о своих подозрениях Тринису - с него более чем достаточно смерти сыновей, - непроизвольный вздох сожаления вырвался из груди мужчины, но окрепшая уверенность во взгляде не позволяла обмануться: отец принял непростое решение - и теперь ничто на свете не могло поколебать его решимость. В очередной раз. - Но потворствовать твоим капризам больше не стану.
        Она даже не пыталась изобразить удивление или оскорбленную невинность, только лишь поинтересовавшись:
        - И что будет теперь? Вы снова станете пытаться выдать меня замуж?
        - Выдать тебя замуж? - он даже пораженно качнул головой, усмехаясь. - У больше меня не осталось друзей, чьих сыновей ты могла бы свести в могилу. Пожалуй, единственный достойный выход для тебя - это монастырь.
        Эллери ошеломленно замолчала, пригвожденная к земле жестким ответом. Моментально вскипевшая ярость требовала немедленного выхода, но что-то внутри девушки остановило этот стремительный порыв. Она просто стояла и смотрела на отца, как никогда четко осознавая, насколько чужими они стали друг другу. Когда он успел стать таким? А, может, это не он изменился, а она сама? И на самом деле он был прав, говоря все те обидные и невозможные слова?
        Монастырь.
        Нет, принцессе никогда не приходило в голову, что судьба может ожидать ее там - за закрытыми дверями узких келий, в ежечасных молитвах и cлужбах!
        Свежая и разливающаяся по венам юность не знала такого слова. Когда весь мир расстилается перед тобой разноцветным полотном возможностей и перспектив, кто в здравом уме будет думать о том, чтобы стать небесной служительницей и навсегда позабыть о себе и своих желаний во благо остального мира?
        Прежняя Эллери никогда бы не согласилась даже подпустить подобную мысль на порог своего разума. Но у теперешней принцессы слова отца никак не выходили из головы. Первым желанием девушки после выздоровления было увидеть Сапфо, прорваться к нему и заставить любыми способами бороться за свою жизнь. Но после разговора с Гидеоном, она вдруг осознала нечто такое, от чего сама же девушка еще месяц назад пришла бы в ужас.
        «Ты приносишь только несчастья мужчинам».
        О, с какой радостью она бы отвергла эти слова! Как сладко было бы отмахнуться от них, забыть, выжечь из памяти и продолжить жить, как прежде!
        Но не получалось. Они подстерегали ее ночами, когда она без сна лежала часами, уставившись пустым взглядом в нависающий полог кровати, встречали по утрам, отражаясь в зеркальной глади, насмешливо звучали в чужих голосах. Они проникли в нее саму, отравляя кровь, пропитывая каждое произнесенное слово, закравшись в каждую мысль.
        И чем дальше заводили ее размышления, тем Эллери все явственнее осознавала - прозревала! - что все произошедшее в ее жизни, то, что еще недавно казалось ей сосредоточением всех возможных бед и напастей, вдруг свалившихся на ее голову, произошло неслучайно. Все - начиная с ранения Бродяги, оказавшимся куда серьезнее, чем кто-либо мог представить, ее стремительное замужество, смерть Оркеса, и наконец, лежащий без сознания Сапфо - теперь обрело причину.
        Хотелось выть во весь голос от того, что прозрение настигло ее так поздно. Но крохотная надежда на то, что еще возможно было все исправить, поддерживала в ней иллюзию жизни.
        Неотвратимое решение крепло с каждым днем, но принять его не хватало сил. Ей нужно, отчаянно необходимо было увидеть Сапфо! Она больше не могла сражаться со скорбью и отчаянием в одиночку, гадая, не разбудит ли ее каждым новым утром сообщение о его смерти.
        Все в замке наблюдали за страданиями чахнувшей на глазах принцессы с отстраненным пониманием. Каждый знал о постигшей ее утрате, и потому чувства Эллери не казались чем-то выходящем за рамки. И никто в целом мире не знал истинной причины ее скорби, не ведал, что каждый новый миг существования в полном неведении от ее сердца откалывался очередной кусочек.
        В один ужасный момент Эллери невероятно четко осознала, что сойдет с ума, если своими глазами не увидит Бродягу. И решила, что то самое мгновение, которое она всеми силами оттягивала, все-таки пришло.
        Стража перед покоями не хотела ее впускать. Принцессе даже пришлось прибегнуть к угрозам, используя свое особое положение, - чего раньше она всегда старалась избегать - прежде чем заветные двери отворились, позволяя Эллери войти.
        В просторном помещении царила особая атмосфера лазарета, витал запах горьких настоек и лекарственных трав. Все предметы были сдвинуты в сторону, осталась стоять только широкая кровать в центре комнаты, да стол со стулом, очевидно, используемые лекарем во время осмотров.
        Не успела она со стремительно забившимся сердцем разглядеть неподвижно лежащую фигуру, укрытую теплым одеялом, как на ее пути вдруг возник посторонний мужчина, показавшийся смутно знакомым.
        Еще один стражник?
        - Я - принцесса Эллери, - она решила не тратить время и величественно приказала: - Оставьте меня одну с Его Величеством.
        - Сожалею, Ваше Высочество, - он учтиво склонил голову. - Но я не могу этого сделать.
        Она недовольно вскинулась, предчувствуя новую стычку. Да как смели простые воины перечить ей, королевской дочери?
        - Я приказываю тебе покинуть комнату! - по недавнему опыту со стражей у дверей она повысила голос.
        - Я этого не сделаю, - мужчина прямо выдержал ее взгляд, и при виде его непоколебимой решительности она почувствовала, как гнев от чужого неповиновения, уже не первого за сегодняшний день, застилает глаза. - Пусть даже сюда войдет сам король.
        Все естество девушки требовало немедленно нажаловаться на этого строптивца, не умеющего подчиняться приказам, но разум осторожно советовал повременить с этим. Эллери помедлила, прежде чем с неохотой последовать подсказке последнего.
        - Почему ты отказываешься подчиняться королевским приказам?
        Глаза собеседника заволокла пелена. Но голос звучал столь же сдержанно и учтиво.
        - Потому что в прошлый раз, когда я подчинился приказу и ушел, жизнь моего господина почти оборвалась. И до сих пор висит на волоске.
        От подобной откровенности принцесса удивленно подняла глаза. Неожиданный ответ внезапно примирил ее с этим странным мужчиной, решимость которого обрела причину, и причина эта в глазах девушки с лихвой перевешивала недозволенность его поступка.
        Она внимательнее пригляделась к собеседнику, терпеливо ожидающему ее ответа, и тут ее запоздало осенило, почему его черты кажутся такими знакомыми! Незнакомец был тем самым мужчиной, кто вынес ее из охотничьего домика в ту страшную ночь! Он был одним из тех, кто пришел за Сапфо, а, значит, сейчас они сражались на одной стороне.
        Но насколько всерьез можно было ему доверять? Прежде девушка даже не задалась бы этим вопросом, но теперь, после нескольких предательств, совершенных самыми близкими людьми, Эллери боялась довериться кому-либо, пусть даже в самой малости. И все-таки ее губы, несмотря на все сомнения, вымолвили главный тревоживший ее вопрос:
        - Он выживет?
        - На все воля неба, - собеседник уклончиво ушел от прямого ответа, но отчаяние во взгляде принцессы на миг, словно в зеркале, отразилось в глубине светлых глаз.
        - Что говорит лекарь? - она не унималась, наконец-то получив доступ к информации, в которой так отчаянно нуждалась все это время.
        Мужчина неуловимо нахмурился.
        - Ничего конкретного. Будь состояние Его Величества чуть лучше, мы бы без промедления увезли его на родину! И там выходили, чего бы это не стоило. Но пока он столь слаб… Я ничего не могу поделать, кроме как быть с ним рядом каждую минуту.
        Эллери сокрушенно вздохнула. Она была готова к такому ответу, пусть в глубине души и лелеяла слабую надежду на улучшение.
        - Тогда… Я просто посижу с ним, хорошо? - она произнесла этот вопрос и отстраненно подметила, как неуверенно он прозвучал - словно она спрашивала разрешения! И у кого - у простого воина! Прежде это привело бы ее в ярость - на саму себя, разумеется. Теперь же не вызвало ничего, кроме глухого равнодушия. Все существо девушки сейчас было занято предстоящим разговором, пусть и слышать который ее возлюбленный не мог.
        Короткий кивок головы - и мужчина занял прежнее место у двери, глядя строго перед собой. Он был ненамного старше Бродяги, и выправка выдавала в нем бывалого воина. Интересно, кем он был - давним знакомым, с которым бок о бок Сапфо сражался в прошлом, будучи простым наемником? Или же верным подданным, уже отчаявшимся увидеть на троне настоящего правителя?
        Но принцесса тут же позабыла о своих размышлениях, как забыла и о чужом присутствии. Все прочие мысли вылетели из головы, стоило ей приблизиться к кровати.
        Тяжелое дыхание девушки становилось все громче с каждым шагом. Глаза потрясенно расширились, в самый последний миг она опомнилась, и горестный вздох едва не нарушил скорбную тишину комнату.
        Боги, как он был сейчас непохож на самого себя!
        Лежащий мужчина казался бледной копией смуглого, полного сил и жизни Сапфо.
        Растрепанные темные волосы в контрасте с белой кожей казались смоляно-черными. Нос оказался все-таки сломан - припухлость и краснота прямо свидетельствовали об этом.
        Налившийся слезами взгляд ринулся ниже - туда, где поверх покрывала вдоль тела покоились руки. Одна из них - та самая! - была до самого плеча перебинтована светлой тканью. Эллери гипнотизировала плотную повязку, мечтая проникнуть сквозь нее и увидеть, удалось ли лекарю сотворить чудо, и одновременно желая никогда больше не видеть того страшного зрелища, преследовавшего ее ночами.
        Невероятно осторожно, боясь потревожить больного малейшим движением, она присела на краешек кровати и с болью вгляделась в любимые черты.
        Текли мгновения, а она все не могла заставить себя заговорить. Ком в горле мешал выдавить из себя хотя бы звук - Эллери боялась, что первое же слово обрушит скопившуюся лавину признаний, и в то же время знала, что должна это сделать.
        Её рука нерешительно поднялась в воздух и невесомо коснулась спутанных прядей, с нежностью убирая их со лба мужчины.
        - Когда-то давно, наверное, в нашей прошлой жизни, ты сказал, что если бы Майин - ты ведь еще помнишь такого? - к которому я так порывисто сбежала из дворца, по-настоящему любил меня, он никогда бы не обрек меня на такую жизнь, не позволил бы отказаться от всего, что я имела по праву рождения, - на первую же тихую фразу потребовался весь запас воздуха в легких. Эллери замолчала, закусив губу. Оказывается, выворачивать душу было больно, очень больно. Как хотелось ей сейчас, чтобы закрытые глаза вдруг распахнулись, ослепив теплой синевой, чтобы Сапфо остановил её слабой улыбкой, заставив страшные слова так и остаться несказанными.
        Но мужчина так же недвижно продолжал лежать, и следующие откровения полились легко, словно сломив какую-то незримую стену в душе девушки, после которой ничего уже не было страшно.
        - Знаешь, кажется, я только сейчас по-настоящему поняла, что ты тогда имел в виду. И о чем однажды сказала Ниньи «…можно добровольно отречься, согласиться на разлуку, на расставание, даже уйти. Уйти, понимая, что эта боль окажется меньшим злом», - эти слова, давным-давно произнесенные мудрой няней, вдруг всплыли в памяти и встали, точно последняя недостающая деталь.
        Картинка, наконец, сложилась. Вот только от нее хотелось рыдать во весь голос.
        - Какой же глупой я тебе, наверное, тогда казалась! - через силу усмехнулась принцесса, а набухшие на глазах слезы, уже не таясь, стекали по щекам. - Исторгала умные, как мне тогда думалось, вещи, призывала, поучала, не понимая, что значит на самом деле любить.
        Она прервалась, чтобы утереть совсем не по-королевски хлюпающий нос.
        - А вот теперь знаю, хотя, кажется иногда, предпочла бы никогда не узнавать. Любить - это сложно, больно, порой несправедливо! Это точно позволить своему сердцу жить в груди кого-то другого и беспомощно наблюдать за его биением со стороны, не в силах помешать или спасти.
        Пальцы, уже не слушаясь хозяйку, невесомо порхали по лицу мужчины, лаская, обводя до боли знакомые черты, запоминая.
        - Эти слова застревают у меня в горле, но я должна, обязана их отпустить наружу. Знаешь, я поняла это совсем недавно… Сначала не верила, но потом смирилась… Наверное, нам с тобой просто не суждено быть вместе. Я слышала о таком из старых легенд и сказок, и всегда смеялась над этим - разве может любовь зависеть от чьих-то глупых предрассудков? Человек сам творит свою жизнь, добиваясь, завоевывая и отстаивая любовь. Ты сам это знаешь, я много раз тебе говорила, - она замолчала, чтобы утереть залившие лицо слезы, на мгновение позволяя воспоминаниям украдкой унести ее в те счастливые моменты, когда на всем белом свете они были вдвоем: там, у костра, лизавшего огненным языком дно неба, или в затерянном на краю мира домике, в котором, кажется, и остались доживать ее последние наивные мечты. - Но теперь знаю. Это действительно не выдумка. Мы с тобой, Сапфо, - она наклонилась к застывшему вне разума и реальности мужчине и с нежностью выдохнула любимое имя, точно невесомое, тончайшее кружево, что могло порваться от любого неосторожного вдоха. - Доказательство тому.
        Без остановки льющиеся слезы капали на одеяло, расплываясь темными пятнами, попадали на бледное лицо воина.
        - Ты упорно шел против судьбы, раз за разом вмешиваясь в уже сплетенный узор паутины наших жизней. И каждый последующий шаг тянул за собой неотвратимые последствия. Я кляла в том сперва небо, потом тебя… в конце - одну лишь себя. И только сейчас поняла, что в этом нет нашей вины. Боги давали понять много раз, что мы с тобой просто не должны были встретиться!
        На последнем слове Эллери, не сдержавшись, всхлипнула и вынуждена была отвернуться, чтобы перевести дыхание. Этот разговор с Бродягой вытягивал последние силы из истощенной души девушки.
        - Вот к чему привела наша любовь - ты лежишь сейчас передо мной словно неживой. Застывший на самом краешке жизни. Но я усвоила урок, поняла совершенную нами ошибку. Я больше не буду идти наперекор желанию неба, и не позволю сделать этого тебе. Пусть даже это будет значить, что мое сердце отныне останется с тобой, но лучше я буду жить без него, чем потеряю тебя, Сапфо! Теперь ты сумеешь выжить, я знаю. Ты никогда не сдаешься. Ты истинный воин по натуре, это в твоей крови, в твоем сердце.
        Она даже сумела улыбнуться сквозь слезы.
        - Я так горжусь тобой! Если бы ты только мог это знать! Я столько всего не успела тебе рассказать, столько всего осталось недосказанным, и мне больно смириться, что это навсегда останется со мной, - она честно призналась ему сквозь тихие всхлипывания. - Я не знаю, как до сих пор жива, как еще не сошла с ума от этих безнадежных мыслей. Все то время, пока ты находишься здесь, мне нет покоя, сердце мое живет в этой комнате, с тобой, пока разум заперт в теле где-то за десятками стен. И я оставляю его тебе! Пусть ты этого и не узнаешь.
        Она неохотно поднялась на ноги, ощущая, что если не уйдет сейчас, не сможет сделать этого никогда.
        - Я буду любить тебя всегда. До последнего вздоха, я клянусь тебе в этом. И обещаю, что больше никогда не поставлю твою жизнь под угрозу этой больной, неправильной любовью.
        На лице мужчины блестели прозрачные капли слез.
        На миг сердце девушки пропустило удар, на одно томительное мгновение всем существом ее завладело облегчение, радость, недоверие, восторг. Прежде чем она осознала, что то были ее собственные слезы.
        Эллери едва сдержала стон. Ласково коснулась щеки воина, утирая влагу, украдкой позволяя себе эту малость - насладиться прощальными прикосновениями к любимому лицу.
        А затем - зажала сердце в кулак, собрала все крупицы, крохи выдержки и отвернулась, почти ничего не видя из-за застлавших глаза слез.
        И уже на пороге она обернулась к застывшему у дверей мужчине, по каменному лицу которого и не сказать было, что ему довелось только что стать свидетелем откровений принцессы.
        - Спасибо вам, - тихая благодарность шла из самого сердца Эллери.
        - За Ваше спасение? - невозмутимо уточнил воин. Значит, он прекрасно запомнил лицо спасенной им девушки.
        - Нет, - она отвернулась к двери, чтобы он не разглядел выражение ее лица. - За то, что теперь рядом с НИМбудете вы.
        И она вышла, не дожидаясь ответа.
        Глава 18. Кто я для тебя
        Слез не стало, словно после посещения покоев синеглазого короля кто-то внутри поставил надежный заслон, не позволяющий более пролиться ни одной капельке соленой влаги.
        Эллери мечтала облегчить душу слезами, выплакать раздиравшую сердце боль, отчаяние от невозможности вернуть прошлое. Но щеки девушки были столь же сухи, сколь пустынно и безжизненно было у нее на душе.
        Она запретила себе сомневаться и жалеть о принятом решении, лишь молясь о том, чтобы Сапфо выкарабкался. Чтобы её жертва оказалась ненапрасной.
        И когда спустя один или два дня по дворцу разлетелась долгожданная весть, что Его Величество король Сапфо пришел в себя, Эллери стоило нечеловеческих усилий воли не броситься к нему, поддавшись общей волне ликования.
        Лишь оказавшись наедине с собой, в убранных в траурных тонах покоях, она бросилась на холодную постель и наконец-то разрыдалась, выпуская скопившееся напряжение. Слезы текли, не переставая, точно брали реванш, а в душе делили место два чувства - радостное облегчение и скорбь. Скорбь из-за того, что она все-таки оказалась права.
        Сославшись на внезапную простуду, несколько дней принцесса провела в своей комнате, прекрасно отдавая себе отчет, что этот поступок попахивает трусостью, но не чувствуя больше сил поддерживать ничего не значащие разговоры и вымучивать из себя великосветскую улыбку. Она днями напролет лежала и гнала прочь предательские мысли. Но те все равно украдкой проникали в голову и наполняли сознание нежеланными образами неподвижного Сапфо, бледного, измученного болезнью, который все ждет и ждет её прихода, прислушивается к шагам за дверью, к голосам - а та, которую он так ждет, все не идет.
        Эллери пыталась убедить себя, что это все - чепуха, всего лишь разбушевавшаяся фантазия, но от этого не становилось ни чуточку легче. Боль вгрызлась в душу и сердце так сильно, что уже казалось немыслимо представить, как девушке когда-то жилось без неё.
        Единственной связью с внешним миром стала та самая девчонка-служанка - после отъезда Ниньи она так и осталась с Эллери, и если всех прочих слуг принцесса прогнала, то ей неожиданно позволила прислуживать себе. Беззаботная девичья болтовня расслабляла, помогала почувствовать себя почти живой - как раньше! - и позволяла, даже несмотря на временное отшельничество, оставаться в курсе жизни дворца.
        А у придворных было немало тем для волнений. Самой горячей новостью последних дней оказался визит короля Триниса в покои пришедшему в себя высокородному гостю. Как обычно, никто не знал, что на самом деле там произошло, но версий гуляло по дворцу предостаточно: начиная от шантажа одного правителя другим - и требований отдать часть земель! - вплоть до стоящего на коленях отца Гордона, умоляющего простить сына.
        Как подозревала принцесса, правды во всех сплетнях было мало. Но явно оба короля пришли к какому-то соглашению. Потому как на следующий же день после этой знаменательной встречи разнеслась новая весть - король Сапфо наконец-то отбывает домой! Придворный лекарь осмотрел его и решил, что тот в состоянии выдержать долгий путь, чтобы в родных пенатах уже окончательно встать на ноги под присмотром заботливых подданных.
        Эллери выслушала эти новости с бешено колотящимся сердцем. Как велик был соблазн прервать свое добровольное заключение и выйти проводить возлюбленного, позволить себе хотя бы одним глазком посмотреть на того, кто увозит с собой её сердце.
        С самого утра дворец наполнял возбужденный гул голосов. Принцесса закрывала уши подушкой, но он все равно проникал в голову, пробуждал в душе желание спуститься вниз, к выходу, или же подойти к окну, чтобы своими глазами увидеть отъезд короля.
        Она явственно рисовала себе эту картину под закрытыми веками: стоящий у самого крыльца экипаж, нетерпеливо переминающиеся кони, жаждущие поскорее рвануть из этого места навстречу ветру и свободе. Столпившаяся у входа толпа слуг, из которой доносятся возбужденные выкрики да комментарии происходящему. И вот наступает тишина - это на площадке появляется силуэт Сапфо. Мужчина бледен, ему невероятно тяжело держать спину прямо, трудно скрывать разъедающую тело боль, но он делает это, никому, глядя на него, даже не придет в голову испытывать жалость. Рядом с ним ступает верный слуга, зорко наблюдающий за своим господином и предугадывающий каждый его шаг.
        Это зрелище было таким четким, таким реалистичным, словно девушка сама присутствовала в плотной толпе, наблюдая, жадно впитывая каждую деталь. Прощальное ржание перекрыло людской гомон - и хорошо знакомый скрип колес, неохотно начавших движение, возвестил об отъезде.
        Вот и все.
        Эллери еще долго лежала, примиряясь с реальностью, в которой больше не было рядом Сапфо, и прислушивалась к себе - изменилось ли что-то с его отъездом? Могло ли будущее за один миг стать еще чернее, когда и до этого оно напоминало собой дотла выжженную пустошь?
        Сердце безмолвствовало. Оно всё осознало еще там, в пропитанных болезненным духом покоях, при виде плотно сомкнутых глаз Бродяги, под шелест его едва слышного дыхания.
        Остался последний шаг, еще один человек, в отношениях с кем принцесса должна была поставить финальную точку.
        Дария.
        Во дворце неустанно циркулировали слухи, что помешавшуюся дочь герцога увезли в семейный замок, оградив от расспросов и любопытных зевак. И теперь часто слуги могли видеть страшную фигуру в черном, блуждающую по двору да пугающую всех диким воем.
        Эллери слишком хорошо знала семью герцога. Поэтому приказала направить экипаж к пустовавшему на первый взгляд городскому дому, что особняком располагался среди прочих столичных, выделяясь размером и роскошью отделки. Считалось, что этим домом герцог практически не пользовался, и только узкий круг лиц знал, что на самом деле это было не так.
        Её приезд застал всех врасплох.
        Погруженные в тревогу и печаль родители Дарии явно не обрадовались визиту еще недавно самой близкой подруги дочери, но не пытались ей помешать, а, может, не смели. Эллери не нуждалась в провожатых, следуя до боли знакомыми коридорами и переходами. Сколько времени она провела здесь в детстве, часами напролет играя с подругой!
        Молчаливая служанка встретилась ей у самой двери господских покоев - в руках девочки опасно накренился поднос, заставленный нетронутой снедью, щеки были залиты слезами.
        Дария, облаченная в траурное черное платье, стояла у окна, обхватив себя руками. На звук чужих шагов девушка даже не обернулась, ледяным голосом проговорив:
        - Я не стану есть. Сколько раз мне это еще повторять?
        Эллери подошла и молчаливо встала рядом, глядя сквозь прозрачную гладь.
        На круглую, идеально остриженную лужайку, где прежде они так часто сидели, болтая о всяких пустяках, медленно опускалась листва самых разных оттенков - желтая, оранжевая, ярко-красная, испещренная темными коричневыми пятнами. На страну надвигалась осень, и как никогда прежде принцессе вдруг захотелось, чтобы мир поскорее укрыла белоснежным полотном зима, стерла всю грязь, накрыла окропленную кровью землю.
        Чтобы этой зимой можно было так же начать жизнь с чистого листа, похоронив сердце под надежным белым саваном.
        Дария повернула голову и, кажется, вздрогнула при виде застывшей рядом принцессы.
        - Почему ты мне ничего не рассказала?
        Это не было тем вопросом, с которым Эллери пришла сюда. Но именно эти слова первыми соскользнули с языка, стоило открыть рот.
        Подруга молчала, и девушка с нажимом повторила:
        - Почему ты никогда не говорила мне, что влюблена? Почему не рассказала?
        - Не каждому дано так свободно раскрывать свое сердце другому, - с грустью изогнулись губы Дарии, и от звука её голоса, сиплого, пропитанного безнадёгой, так не похожего на прежний - чистый и звонкий, принцесса не сдержалась. Она развернулась лицом к брюнетке и отчаянно вгляделась в её глаза, пытаясь прочесть в них ответ.
        - Тогда почему ты рассказала ЕМУобо мне, Дария? - тихий шелест голоса принцессы был не громче звука, с которым на землю мягко ложилась облетевшая листва. Но та, кому он предназначался, все расслышала, и, наконец-то отмирая, кинулась в атаку, бросая в лицо рыжеволосой девушке СВОЮправду:
        - Потому что, Лери, ты помешалась на Сапфо! Он заставил тебя забыть, что значит ценность чужой жизни, и где проходит грань между дозволенным и грехом! Он убил Оркеса! - в её голосе на миг зазвучали невыплаканные слёзы. - Та Эллери, которую я знала с детства, никогда бы не позволила кому-либо такое сотворить! Я до сих пор не верю в это! Ты совершенно сошла с ума!
        - А твоя собственная любовь - не безумие ли?
        Дария осеклась на полуслове. На лицо ее скользнула прежняя маска равнодушия, сквозь которую на минуту выглянула прежняя девушка, и она чуть слышно проговорила, отворачиваясь.
        - Пусть так. Теперь ты видишь, к чему она меня привела. - И словно нехотя она добавила: - Не повторяй эту ошибку. Опомнись, пока еще не слишком поздно.
        - Уже.
        Удивительно, как одно короткое слово смогло уместить в себя бездну боли и отчаяния, на краю которой все это время балансировала принцесса.
        Встрепенувшись, собеседница обернулась. Внимательный взгляд брюнетки пробежался по тусклым волосам, растерявшим свое очарование, глубоким синякам под глазами, разом повзрослевшему лицу, в котором лишь смутно угадывалась та наивная рыжеволосая девчонка. Дария не стала спрашивать, как именно это произошло, - сама ли Эллери пришла к такому решению или же причиной тому стала смерть Сапфо, вместо этого начав тихо говорить, приоткрывая завесу над своей бездной.
        - Мы были знакомы много лет с Гордоном, но прежде я больше внимания уделяла его старшему брату, нежели младшему принцу. Не помню, какой это был день, знаю лишь, что с самого утра меня не отпускало ощущение грядущего чуда, тайное знание, что сегодня моя жизнь изменится. Так оно и произошло. В тот день на мою карету напали разбойники, когда я направлялась в родовой замок с кучкой слуг. К счастью, неподалеку от этого места находился младший принц с отрядом воинов, возвращавшихся с какой-то учебной вылазки. Гордон спас меня в момент, когда к моему горлу уже был приставлен кинжал, и мысленно я уже успела попрощаться со всеми родными. После этого он долго успокаивал меня, а я рыдала на его плече и не могла поверить, что надменный принц-задира и мужчина, ласково гладивший меня по волосам, - один и тот же человек.
        Эллери было больно слушать запоздалые откровения подруги, заранее зная, как трагично суждено будет закончиться этой истории любви.
        - После этого мое отношение переменилось. Я стала больше уделять ему времени, мне было интересно узнавать принца - и он тоже изменился, все чаще оставаясь со мной вместо того, чтобы отправиться на охоту или под благовидным предлогом покинуть очередной прием или званый ужин. Смешно вспоминать! Я всегда думала, что мой избранник будет скромен и учтив, и его ухаживания будут как в книгах - изящны и романтичны, - Дария покачала головой, словно поражаясь тогдашней своей наивности. - Гордон был абсолютно не такой. Он покорил меня разом, завоевал без единого стиха или пышных соцветий комплиментов. Да, он был груб и прямолинеен, считал долгие ухаживания бесполезной романтической ерундой, но мне нравилось это! Только с ним я поняла, что значит чувствовать в мужчине надежность, знать, что нет такой беды, с которой он не может справиться.
        Брюнетка подавленно замолчала, воскрешая в памяти ту ночь, когда произошла трагедия. И как она своими же руками не позволила принцу расправиться с той бедой своими методами.
        - В день, когда я узнала, что Оркеса больше нет, мой мир разлетелся вдребезги. Я рыдала тогда не по нему - я оплакивала крушение своих чаяний и надежд на счастливый брак с любимым человеком, брак, в реальности которого уже не было сомнений! Я ведь так ждала твоего приезда, чтобы рассказать о помолвке, лично поделиться грядущим счастьем. - На миг печальная улыбка скользнула по бледным искусанным губам. - После случившейся с наследником Триниса трагедии я сразу же поняла, в каком направлении двинутся мысли обезумевшего от горя старого короля. Но оставалась последняя надежда, крохотный шанс на чудо! Что ты носишь ребенка, который унаследует престол, и Гордон станет лишь опекуном ему - но не отчимом, - Эллери знала, что услышит дальше, но все равно не могла заставить себя перестать до боли впиваться ногтями в ладонь, ожидая продолжения рассказа подруги. - Чуда не случилось. Вместо того случайно мне открылось имя убийцы Оркеса - в неурочный час, когда я вместо того, чтобы войти в твои покои, отчего-то замерла у двери и услышала то, чего слышать не должна была.
        Принцесса тоскливо вспомнила тот вечер и её отчаянное признание Ниньи, у которого, оказалось, был еще один слушатель.
        - Меня обуяла злость, и ненависть, и ужас, и отчаяние! Почему из-за твоей любви моя жизнь летела в пропасть, а в то время истинный виновник этого преспокойно находился рядом? В этом состоянии меня и нашел Гордон. - Ровно выговорить имя возлюбленного ей удалось не с первой попытки. - Я не смогла ничего утаить от него. Потому что ты была моей подругой, но он был моим мужчиной! Тебе ли не знать, что это значит.
        Да, Эллери не могла ее в том винить. Хотела - но не могла. Потому что вспоминала синие глаза своего возлюбленного и понимала, что сама не смогла бы от него ничего скрыть, случись такое.
        - Я не сумела возразить ему, когда он повелел привести тебя в ту ночь в охотничий дом. Я страстно желала отмщения, но я не желала вреда для тебя, Эллери! Веришь ты или нет - я только хотела, чтобы Сапфо понес заслуженное наказание за убийство Оркеса.
        Дария сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в глубокую толщу воды, из которой ей уже не суждено будет вынырнуть.
        - Но то, что начало происходить там… Словно все мои кошмары вдруг стали явью. Сорвавшийся с цепи Гордон, который точно обезумел и перестал слушать доводы рассудка, подруга, которая вдруг из свидетеля возмездия стала жертвой. Страшные бездонные глаза моего возлюбленного, который в этот момент стал незнакомцем, жестоким и пугающим, горящие стены, дым, страх, отчаяние. Меня закружила круговерть образов и событий, реальность и преисподняя поменялись местами, и единственное, что выдернуло меня с этой адской карусели, - это ты, Эллери.
        Принцесса нашла в себе силы поднять глаза и встретить взгляд Дарии. Пустой и безжизненный, на дне которого словно до сих пор плясали отблески пламени.
        - Я поняла, что месть зашла слишком далеко. Что я не могу позволить Гордону еще одну жертву, не могу позволить ему убить тебя! - она повысила голос. - Иначе я уже никогда не буду собой, иначе все чувства к бывшему жениху, что оставались у меня в душе, превратятся в нечто уродливое и ужасающее. Видит Небо, я не желала ему смерти! Меньше всего на свете я хотела причинить ему вред, - её голос предательски задрожал, и впервые за все время беседы щеки девушки окропила одинокая слеза. - Я просто хотела остановить этот кошмар. А теперь каждый новый день - это продолжение моего личного кошмара, которому никогда уже не будет конца, - сипло закончила она свой рассказ, опуская голову.
        Эллери молчала.
        Вот и все, она услышала из уст Дарии все то, о чем так или иначе догадывалась сама. Последняя деталь мозаики встала на место, но от этого на сердце не стало теплее.
        До самой ночи две девушки в полном молчании просидели на старой лужайке, помнившей их еще девчонками. Принцесса не ушла, несмотря на то, что в нахождении здесь больше не было смысла. Удивительно, но только сейчас, в присутствии рядом Дарии, на Эллери снизошла иллюзия покоя. Не нужно было притворяться, скрывать свои истинные чувства, вымучивать фальшивую улыбку. Она понимала, что, наверное, в какой-то степени это было жестоко по отношению к бывшей подруге - давать той неясную надежду на прощение, но почему-то все равно медлила, прежде чем уйти навсегда.
        Между ними было столько всего - дружба, ненависть, предательство, боль от потери близкого человека, вырванный чувством вины кусок сердца, до сих пор кровоточивший и оставлявший на языке соленый привкус. Наверное, в этом крылась очередная ирония жестокой судьбы, что из всех многочисленных людей, окружавших Эллери, никто в мире сейчас не мог понять её лучше Дарии.
        Они обе потеряли своих возлюбленных. Кто - в объятиях смерти, а кто - покорившись желанию небес. По разным причинам они пришли к одному и тому же итогу. Сейчас они были практически на равных.
        - Теперь ты меня ненавидишь?
        Эллери замерла на пороге, взявшись рукой за прохладную ручку, когда ей в спину вместо прощания долетели тихие слова.
        - Я не испытываю к тебе ненависти, - подумав, проговорила она, не обернувшись. - Я тебя понимаю.
        «Но все равно не прощаю». Этого Эллери добавлять не стала, но в словах не было нужды.
        После визита к бывшей подруге принцесса с головой ушла в дела. Тринис слишком глубоко погрузился в свое горе, забросив королевские обязанности, поэтому Эллери пришлось выступить в качестве единственного представителя королевского семейства. И эти встречи и короткие поездки помогли сделать то, с чем бессильны оказались справиться все лекарские снадобья.
        Разбирая чужие просьбы и жалобы, возясь с чужим горем, принцесса задвигала собственную боль на второй план.
        В силу ее траура к ней не слишком приставали с расспросами, она могла, не дожидаясь окончания, покидать немногочисленные приемы. Впрочем, те были редки, вся страна была погружена в траур сразу по двум принцам.
        В народе пронесся слух, что король Тринис не смог пережить своей утраты и находится на смертном одре. А, стало быть, вскоре пойдут кровавые распри за престол, начнется война. Неудивительно, что простой люд был так встревожен и напуган грозящим кровопролитием и голодом, что рука об руку шли с междоусобными битвами за власть.
        Порой Эллери всерьез задавалась вопросом, как до сих пор не сошла с ума в этой повсеместной атмосфере страха и напряжения.
        Словно мало было всего произошедшего за такой короткий промежуток времени, как новые неприятности продолжали сыпаться на голову несчастной принцессы.
        В один из дней Эллери присутствовала на главной площади, успокаивая растревоженных жителей столицы, что, вопреки распространившимся слухам, ни один из налогов в этот тяжелый год не будет повышен.
        Верили ей неохотно - для них всех она по-прежнему оставалась чуждой, всего лишь заморская жена наследника, которая так и не успела стать королевой. Но выказывать вслух недовольство не спешили, трезво оценивая количество вооруженного сопровождения принцессы.
        Потихоньку люди расходились, когда вдруг сквозь гомон толпы прозвучало звенящее слово, повисшее в резко опустившейся на площадь тишине, подобно острию топора палача - на шею приговоренного.
        - Смерть! - И спустя пару мгновений: - Она окружает тебя со всех сторон!
        Эллери вздрогнула и принялась недоуменно озираться.
        Слабая надежда, что эти слова предназначались кому-то другому, растаяла как дым, стоило ей обернуться и натолкнуться на хмурое морщинистое лицо старой женщины. Незнакомка была облачена в видавший виды старый плащ, сквозь прорехи которого виднелось такое же потрепанное платье. Босые ноги ее были покрыты густым слоем грязи, седые пакли свободно свисали до самых плеч.
        - Тот, кому отдано твое сердце, умрет! Погибель его будет страшна и мучительна! И шанс спастись ему выпадет только один!
        Пронзительный голос еще долго звучал в ушах потрясенной принцессы, даже после того как расторопная стража подхватила бродяжку и утащила куда-то за угол, прочь от девушки.
        Придя в себя, Эллери недовольно подозвала ближайшего к себе мужчину, облаченного в воинское одеяние.
        - Эта женщина безумна? Тогда почему она была здесь? Вы забыли о королевском приказе? Всех безумных в город пускать запрещено!
        - Никак нет, миледи, - наклонился с виноватым видом стражник. - Она просто незрячая, но никогда не вела себя так буйно, как сегодня. Наоборот, к старухе Шрее многие в городе ходят за предсказаниями или помощью.
        Старуха была слепа? Но она так уверенно указала на нее пальцем, словно точно видела принцессу! И её слова… Могло ли быть так, что речь в них шла о Сапфо?
        Эллери хватило несколько мгновений на раздумья, прежде чем она решительно двинулась вслед за старухой. Воинам ничего не оставалось, как последовать за ней.
        Женщина нашлась тут же за углом - она словно заранее знала, что острое любопытство приведет принцессу к ней.
        - Я знала, что ты придешь, - довольно произнесла она, поднимая грязное лицо навстречу осторожным шагам. - Но скажу сразу - за мою помощь тебе придется хорошенько раскошелиться! Подойди ближе!
        Принцесса с непонятной для себя робостью повиновалась.
        Оказавшись вплотную к пугающей старухе, девушка замерла. Повинуясь движению ее руки, охрана послушно осталась позади - настороженная и готовая в любое мгновение броситься на защиту своей госпожи.
        - Не тревожься, - словно прочтя её тревожные мысли, заговорила собеседница. - Не в моей власти и желании причинить тебе вред. Я могу лишь помочь - словами да советом. Но не без платы за свой талант.
        Незнакомка пугала - что скрывать, откровенно отвращала запущенным видом, страшным зрелищем затянутых белесой пленкой глазниц, сладковатым запахом гниения, доносящимся от её одежд. Но произнесенные слова, словно закинутый опытной рукой крючок, крепко зацепили отчаявшуюся Эллери.
        - Там на площади ты сказала про кого-то другого, кому грозит смерть. Что значили твои слова? - она потребовала ответ на самый главный мучивший её вопрос.
        Незрячая улыбнулась. Улыбка её выглядела пугающе - неровный ряд щербатых, почерневших зубов, сквозь который проглядывало алое нутро рта.
        - Тебе прекрасно известен ответ. Тот, кто занимает твои мысли, чье имя ты боишься произносить даже про себя, обречен, и ты знаешь это, пусть и гонишь горькую правду прочь.
        - Что-то можно сделать? Как спасти его? - взмолилась девушка, забывая про стоящих позади воинов и про то, кто находится перед ней.
        - Десять золотых.
        Озвученная старухой сумма была огромной - для бродячей попрошайки, Но принцесса была готова расстаться с любой суммой, лишь бы только обрести надежду в исцеление Сапфо.
        - Смотри, - она ссыпала горсть сверкнувших на солнце монет в сложенные лодочкой грязные ладони и угрожающе понизила голос: - Если ты, старуха, надумала просто нажиться на чужом горе, за такой обман тебя покарает небо!
        - Оно уже меня наказало, - скривилась женщина. - Наделив даром, который заставляет видеть чужие несчастья и беды.
        Спрятав деньги, старуха быстро зашептала, принцессе пришлось склониться к ней близко-близко, так, что гнилостный аромат дыхания бродяжки забился глубоко в ноздри.
        - Смерть твоего возлюбленного ожидает страшная. Не угодил он Богам, ох как не угодил. Но его еще можно спасти. Путь к спасению непрост - он должен отказаться от чего-то, что сроднилось с ним, что давным-давно уже стало частью его самого. И еще одно… Он должен отпустить из своей жизни ту, с которой быть не должен. По её вине и сыплются на его голову все беды.
        - Ту? - непонимающе переспросила Эллери, блуждая невидящим взглядом по лицу старухи.
        - Женщину, - охотно пояснила незнакомка. - Ту, которой не суждено стать его судьбой. Любовь её себялюбива и удущающа, и все попытки быть рядом приносят в жизнь несчастного лишь страдания.
        Если и возможно было за одно мгновение подняться до небес и в одночасье разбиться о твердую землю, то принцесса только что незримо проделала этот страшный полёт. Вдохи сократились до коротких и бесполезных рывков, словно за одно мгновение из груди выбили весь воздух, и Эллери разом разучилась дышать.
        Точно и этого было недостаточно, последние слова старухи оказались последним камнем, полетевшим в растерзанную почти убитую девушку.
        - Отыскать её будет несложно. Эту женщину недавно постигла потеря кого-то из членов семьи, кого-то близкого, почившего по чужой воле.
        Вот тогда принцесса пошатнулась. К ней тут же подскочили два воина, подхватывая под руки. Она выпрямилась, отвергнув постороннюю помощь, и медленно повернулась, гадая, хватит ли ей сил дойти до кареты.
        До её слуха донесся голос незнакомки.
        - Я могу сказать тебе еще кое-что, - обернулась старуха, усмехнувшись. - И даже не возьму за это плату.
        - Что еще? - принцесса опустила голову, чтобы никто из сопровождения не увидел потерянного, отчаявшегося выражения её лица.
        - Старый Боэль, - произнесла загадочное имя собеседница и замолкла.
        - Кто это? И зачем мне его имя? - она с трудом исторгла из себя вопрос.
        - Потому что смерть грозит не только дорогому для тебя человеку. Она идет за тобой по пятам. Она уже близко, очень близко! И если успеешь заслониться от первого её удара, вспомни мои слова и найди разгадку, прежде чем она утащит тебя на тот свет!
        Эллери понимала, что вот так всецело и безоглядно довериться словам уличной попрошайки было глупо. Но отчего-то ужас, захлестнувший разум, был настолько реален и всеобъемлющ, что принцесса сумела прийти в себя только глубоким вечером, находясь в своих покоях. Пророчества старой женщины вновь всплыли в памяти - отчетливо и беспощадно - лишив измученную душу девушки последних крох надежд. Она не понимала этого сама, но где-то там глубоко-глубоко под всеми клятвами и обещаниями вычеркнуть себя из жизни Сапфо, крылась слабая, тонкая как волосок, но все-таки живая вера в чудо. Что однажды все изменится и все прежние страхи останутся позади. Но сегодняшние слова старухи послужили подтверждением, что принятое ею решение было единственно верным.
        Когда осознание безжалостной правды улеглось в сознании, внезапно стало холодно.
        Тонкие ледяные дорожки устремились к застывшей посреди комнаты принцессе со всех сторон. Ей казалось, она слышит тот особый легкий хруст, с которым стены, потолок и пол на глазах покрывались сверкающей корочкой, в свете свечи расцветающей невообразимыми морозными узорами.
        Холод окружил ее со всех сторон. Ледяная дорожка начала подниматься по ее ногам, заковывая в прочную нерушимую броню, навеки примораживая к этой комнате, к этому проклятому замку. Холод рвался к сердцу, оно было его целью.
        И вот незримые студеные пальцы коснулись сердца, сдавили его безжалостной хваткой, сминая наивные желания, мечты, чувства и превращая их в лёд.
        Эллери моргнула.
        Все стало по-прежнему - пустынные покои, неубранная кровать, ощущение затхлости и безжизненности, повисшее в воздухе, тусклый свет свечи.
        Но ощущение ледяного холода, залившего сердце, никуда не исчезло. Оно присутствовало в каждом новом дне принцессы, сопровождало каждый её вдох и шаг, стало неотъемлемым спутником её теперешней жизни.
        Сказанные старухой слова поставили точку во всех её метаниях. И если до этого вечера в голову принцессе нет-нет да и проскальзывали предательские сомнения в справедливости принятого решения держаться от Сапфо подальше, то теперь даже им пришлось принять непоколебимую правду. Это не было ошибкой. Именно она стала причиной несчастья мужчины, все слова старухи были о ней - и про эгоистичное чувство, приносящее лишь страдания, и про понесенную потерю в лице мужа, погибшего от чужой руки.
        Значит, она действовала правильно, и теперь Сапфо должно, обязательно должно стать легче! Теперь, когда её больше не будет с ним рядом.
        Письмо от Ниньи пришло, когда принцесса уже потеряла всякую надежду на новости из дома.
        Старой женщине явно пришлось прибегнуть к помощи кого-то из слуг и надиктовать тому текст. Незнакомец выводил буквы уверенно и твердо, наверняка даже не подозревая, какую боль их смысл причинит получателю.
        Моя девочка!
        Грустно мне писать эти строки, но любая правда лучше тягостного незнания.
        Твой друг детства жив. Норк нашел его среди прочих попрошаек, побирающихся у церкви. Он сумел выжить после ранения, но не знает, отчего. Твердит лишь, что на него снизошла милость небес. Странно верить этим словам при виде опустившегося, спитого мужчины, у которого к тому же не осталось обеих ног - еще в детстве разорвали дикие собаки. Но в любом случае ему удалось остаться в живых - единственному из всех, кто когда-либо испытал на себе действие черных стрел! Как ему удалось выжить - о том ведает лишь Небо. Но никто кроме него не выжил, все в один голос твердят лишь о том, что яд черных стрел коварен и безжалостен. Единожды попав в тело человека, не ведая жалости он примется разрушать свою жертву, пока не испьёт ту до дна. Постоянный источник его - место ранения, откуда яд постепенно переправляется на остальные части тела, делая кости хрупкими, а кожные покровы - тонкими.
        Прости меня, девочка, за такие неутешительные вести. Если бы могла, старая Ниньи пожертвовала собой, лишь бы только помочь Бродяге выжить.
        Сама того не зная, няня почти угадала - в том, что необходима жертва для того, чтобы спасти Сапфо. Вот только ею должна быть только она, сама Эллери, и никто другой.
        Когда стало точно известно, что ребенка не будет, принцесса сама первой храбро пришла к королю. Тот уже все знал - наверняка донесли пронырливые и всезнающие слуги. Девушка ощущала липкую тревогу, точно змею, обвившуюся вокруг сердце и с каждым днем сжимающую сильнее свой обхват. Казалось бы - чего еще бояться, когда все самое страшное, что могло случиться в ее жизни, уже произошло. Эллери лишь слабо опасалась, что Тринис станет ее удерживать, прикажет оставаться в его замке живым напоминанием об одном из сыновей.
        Старый мужчина с непроницаемым лицом выслушал ее сбивчивую просьбу и замер, о чем-то раздумывая.
        Эллери ждала его ответа, точно приговора. По сути, так оно и было - вздумай он оставить принцессу у себя, она будет обязана подчиниться его желанию.
        Но королю удалось удивить притихшую от волнения принцессу. Наконец, отмерев, он вздохнул и кивнул, качая головой:
        - Я понимаю, тебе хочется поскорее вернуться к отцу и забыть все, что здесь произошло, точно страшный сон.
        Он был прав и неправ одновременно. Ей тягостно было находиться здесь, в этом дворце, но еще сложнее было стоять рядом с ним, встречать глазами его взгляд, все это время умирая от груза вины на сердце. Это из-за нее мужчина лишился детей, оба его сына так или иначе погибли по её вине. Невысказанное признание душило горло, но осознание, что правда породит еще большую боль и новые жертвы, останавливало от рокового шага.
        Она лишь сдавленно кивнула.
        - Но напоследок, Эллери, тебе придется в последний раз исполнить долг перед страной своего мужа. Я не хочу и не могу покинуть дворец, только не сейчас, когда души обоих моих сыновей еще не покинули этих стен, - он прерывисто вздохнул и мрачно закончил: - Ты поедешь вместо меня, представляя весь королевский двор.
        Король без лишних слов протянул ей послание.
        Раскрыв его, она недоуменно пробежалась глазами по коротким строчкам, несущим в себе скорбную весть.
        Четыре ночи назад после внезапной болезни скончался король Заир.

* * *
        Все время, проведенное в пути к замку королевы Риэль, Эллери было, над чем поразмыслить.
        Не было сомнений, что там будет Сапфо, - при условии, что ему действительно стало легче, как исправно доносили королевские соглядатаи. Девушка прекрасно сознавала, что не встретиться им будет просто невозможно, и гадала, хватит ли ей выдержки глядеть в лицо мужчине, не выдавая своих чувств.
        Её угнетало страшное знание о судьбе возлюбленного, письмо няни прожигало кожу даже через десятки слоев ткани. Эллери никогда бы не хватило решимости рассказать правду ему в лицо, потому она не собиралась ничего ему рассказывать, надеясь, что её добровольной жертвы хватит сполна.
        К моменту, когда экипаж достиг стен замка, погребение уже состоялось. Впрочем, в этом у Эллери не могло быть сомнений - с момента получения письма до ее достижения пункта назначения прошло слишком много времени. Впрочем, то не было редкостью: зачастую прибывшие почтить память усопшего запаздывали на несколько недель и даже больше.
        Они едва не разминулись с отцом. Впрочем, и Эллери, и сам король Гидеон скорее бы предпочли, чтобы эта встреча не состоялась.
        Глаза короля холодно сверкнули в ответ не неслышное остальным:
        - Я возвращаюсь домой.
        - Ты знаешь, что тебя ожидает в этом случае, - уклончиво ответил он и более не пожелал обременять себя беседой со строптивым отпрыском.
        Эллери прохладно выслушала его ответ, не сомневаясь в отце. Но теперь его гнев или недовольство больше девушку не пугало.
        Без короля Заира радушный прежде замок опустел. Не стало веселых голосов, деловитого шума, энергии и жизни, наполнявших каждый этаж, каждый зал и коридор. Как сильно нравился Эллери гостеприимный хозяин, столь отличавшийся от всех надменных королей, что доводилось ей раньше встречать, и потому скорбь её была неподдельна.
        Она не была одинока в том печальном чувстве - многие приехавшие почтить память Заира горевали искренне, принцесса встречала множество знакомых лиц с печатью скорби. Одним из этих людей был и тот, встречи с которым она боялась больше всего на свете.
        В первый раз, когда Сапфо увидел её в тронном зале, пришедшую должным образом поприветствовать и выразить соболезнования овдовевшей королеве, на губах его расцвела слабая улыбка, синие глаза озарились теплым светом. Но принцесса этого не увидела, поспешно опуская голову и приветствуя хозяйку замка.
        Зато от безутешной Риэль не ускользнула ни одна деталь.
        Эллери сосредоточилась на произносимых словах, точно со стороны отмечая, как глухо и безжизненно звучит её собственный голос. Не дожидаясь окончания положенной аудиенции, сославшись на усталость после дороги, девушка поспешила в свои покои, даже не останавливаясь поприветствовать многочисленных знакомых.
        С того вечера Эллери всеми силами принялась избегать Сапфо. Пряталась за спинами свиты, опускала глаза всякий раз, когда шестым чувством предчувствовала устремившийся на нее взгляд синих глаз.
        Но не могла отказать в единственной слабости - украдкой разглядывать его из толпы, когда он был занят и не мог подойти к ней.
        Мужчина все еще казался невероятно бледным, каждое его движение было замедленно и осторожно. Пострадавшая рука была плотно перебинтована тканью и привязана к телу, и каждый взгляд на неподвижную конечность отдавался вспышкой боли в душе Эллери. А тайное знание, что все это было лишь её виной, заставляло давиться непролитыми слезами и до крови прикусывать губы в порыве отчаяния.
        Конечно же, поведение девушки не могло остаться им незамеченным. И мириться с таким положением дел синеглазый король не собирался.
        Принцесса пряталась от него, сколько могла, но однажды эта встреча все-таки должна была случиться.
        Сапфо подловил ее в затемненной галерее, куда она свернула после ужина, чтобы, скрывшись от лишних глаз, сократить путь до отведенных ей покоев.
        Мужчина вынырнул из-за колонны так внезапно, что у принцессы просто не осталось времени на побег. Он замер перед ней - решительный, собранный, - и, невзирая на присутствие рядом с ней ставшей постоянной служанки, вкрадчиво заговорил:
        - Что происходит, Эллери?
        Принцесса вспыхнула и смутилась сразу по нескольким причинам.
        Любопытство, волнами исходящее от замершей чуть позади неё женщины.
        Горячая радость от присутствия рядом любимого человека, залившая тело.
        И неожиданное тепло, под напором которого вдруг дрогнула ледяная корка, обтянувшая сердце.
        - Ваше Величество, - она приветствовала его согласно всем канонам этикета, успев заметить, как налился недовольством синий взгляд. - Позвольте выразить Вам соболезнования в связи с утратой, постигшей Вашу высокородную сестру…
        - Вот ей и выражай, - резонно возразил он, мрачнея на глазах. - Оставь нас.
        Эти слова предназначались напуганной служанке. Но та, несмотря на испуг, медлила, ожидая реакции своей госпожи.
        Эллери всем сердцем не желала оставаться наедине с Сапфо, но решительность, плескавшаяся в его глазах, позволяла понять, что присутствие поблизости посторонних не станет преградой его вопросам и откровениям.
        Кивок головы через силу - и вот служанка неохотно удаляется назад, застывая молчаливым памятником самой себе в начале галереи.
        - Почему ты меня избегаешь? - прямо заговорил мужчина, и от искреннего непонимания в его голосе ей пришлось отвести глаза в сторону. - Почему ты ведешь себя так, словно мы с тобой чужие? Я думал, мы уже переросли эти игры, Эллери.
        - У меня больше нет причин искать повод для встреч с Вами, - она намеренно избрала самый официальный тон, надеясь, что тот заставит собеседника взять себя в руки.
        - Вот как? - она не увидела, но почувствовала, как напрягся стоявший напротив нее мужчина. - И что же, позволь полюбопытствовать, изменилось со времен нашего последнего свидания? Когда ты до такой степени не желала эту встречу прерывать, что тебя пришлось силой отрывать от меня и уносить на руках?
        Его равнодушные, бьющие прямо в сердце слова о ночи, когда он, истекая кровью, умирал в залитом огнем домике, заставили пошатнуться с таким трудом возведенную Эллери стену. А нахлынувший ужас от страшных воспоминаний сводил на нет ничтожные попытки сохранить самообладание.
        В конце концов, она ведь была королевской дочерью! Не какой-нибудь простой крестьянской девчонкой, смущающейся и заикающейся от разговоров со знатью! Она могла и должна была закончить эту беседу так, чтобы больше у Сапфо не оставалось повода её преследовать.
        Эллери взяла себя в руки и честно ответила, наконец-то поднимая на него глаза.
        - Мне пришлось повзрослеть.
        И как только ему удалось вложить столько недоверия в простое движение бровями?
        - Повзрослеть и понять, что больше жить я так не могу.
        Он молчал, слушая ее слова. А она, чувствуя в этой обманчиво покорной тишине затаенную ловушку, начинала говорить все быстрее и быстрее.
        - Я устала от крови и боли, что преследуют меня с момента, когда в моей жизни появился ты. Я так больше не хочу, Сапфо! - в его имени опасно зазвучали подступающие слезы от бесстыдной лжи, которая причиняла почти физическую боль. Эллери сделала глубокий вдох и закончила: - Поэтому хватит. Мы слишком заигрались, забыв, что это жизнь, а не наивная сказка. Давай остановимся сейчас, пока еще не стало слишком поздно.
        Принцесса выдохнула, посчитав свою речь завершенной. Она даже дала мужчине подсказку, в последних словах намекнув на фатальный рок, преследовавший их с самого начала.
        Сапфо молчал, и принцесса запаниковала, теряя последние крупицы самообладания. Лучше бы он кричал, лучше бы топал ногами и клял её, почем свет! Его молчаливое присутствие кружило голову, так хотелось наплевать на все запреты и возведенные преграды и очутиться в его сильных объятиях! Переложить все терзавшие её страхи и боль на надежные плечи мужчины и почувствовать себя той, кем она в сущности и являлась, - просто слабой женщиной.
        В голову вновь заползли непрошеные картинки сцены, произошедшей в охотничьем домике, зазвучали непреклонные слова слепой старухи, и Эллери с неотвратимой ясностью вновь вспомнила, почему им нельзя быть вместе.
        Не позволяя больше сомневаться, она развернулась, не имея сил видеть любимое лицо, и медленно направилась к силуэту терпеливо ожидавшей её служанки.
        - Ты любишь меня, а я люблю тебя, - так зачем ты делаешь это с нами? Почему ты отказываешься от меня именно сейчас, после всего, через что мы прошли?
        Его признание врезалось ей в спину, заставив споткнуться. Простое и безыскусное - но такое долгожданное и вымученное ими обоими!
        Как жаль, что оно запоздало.
        Девушка опасливо огляделась - рядом на первый взгляд не было никого, кто мог бы услышать, но находясь в логове Риэль, принцесса вовсе не была уверена, что их не подслушивают.
        Она нашла в себе силы усмехнуться и, не поворачиваясь, проговорила в тишину, зная, что если встретит его взгляд, не сможет так уверенно солгать:
        - Никаких «нас» больше нет, Сапфо. И если ты действительно что-то чувствуешь ко мне, то не захочешь, чтобы я продолжала страдать. И больше не станешь искать со мной встреч.
        Ответа не последовало.
        Наследников короля Заира принцессе удалось встретить только раз или два. Бледные и напуганные дети - угловатый мальчик и девочка, младше его на три-четыре года, - жались к выводившей их взрослой женщине, избегая как толпу придворных, так и собственную мать.
        Все эти дни королева Риэль олицетворяла собой идеал безутешно горевавшей супруги. Впрочем, не забывая зорко наблюдать за Эллери. Под цепким взглядом сестры Сапфо девушка постоянно ощущала себя неуютно, но покинуть дворец до окончания положенной десятины траурных поминовений не могла, и каждый новый день в притихшем после смерти хозяина дворце растягивался подобно году.
        Кроме того после памятного разговора в галерее стало только хуже. Теперь Сапфо преследовал ее постоянно, ни от кого не скрывая свое явное внимание к принцессе.
        Эллери вынуждена была прятаться и избегать того, к кому изо всех сил стремилось все её существо. Она то и дело ловила на себе его внимательный взгляд, и едва останавливала предательское тело, ведомое лишь одним желанием быть рядом с объектом своей любви.
        Девушка окончательно лишилась сна, и даже зелье местного лекаря не могло ей помочь.
        Ничто из этого не прибавляло ни сил, ни настроения. Зеркало стало злейшим врагом, отражавшим замученную уставшую женщину с взглядом старухи. Какой разительный контраст она теперь составляла с утонченной красотой королевы, прелесть лица которой даже не портили ежедневно проливаемые в Большом и Малом залах слезы.
        Впрочем, в том, что траур ничуть не уменьшил бдительность Риэль, Эллери пришлось убедиться не понаслышке.
        В один из дней незадолго до планируемого отъезда принцессы королева неожиданно призвала гостью к себе. Предчувствия неприятного разговора только укрепились, когда Эллери с неудовольствием обнаружила в заветной комнате отсутствие кого-либо еще из посторонних.
        Замершая напротив нее женщина казалась воплощением скорбного изящества. Тратить время на пустые расшаркивания королева не намеревалась, и едва отзвучали обязательные слова приветствия, холодно проговорила:
        - Мне необходимо знать, что происходит между вами и моим братом.
        Принцесса изумленно распахнула глаза. Достойный ответ на такой дерзкий вопрос напрашивался сам собой:
        - Ваше Величество это не должно волновать.
        Бледная кожа королевы пошла красными пятнами недовольства.
        - Вы глубоко ошибаетесь в этом, принцесса, - прошипела собеседница, заметно уязвленная. - Меня это еще как волнует!
        - Неужели вас одолевают такие глубокие сестринские чувства? - через силу усмехнулась Эллери, которой все меньше и меньше нравилось направление этой беседы.
        - Естественно я волнуюсь о брате, - проговорила женщина, и бурно вздымающаяся грудь подтвердила правдивость сказанного.
        - В этом случае… Почему бы Вашему Величеству не спросить это у него самого? - подсказала она самое очевидное решение, в глубине души отчего-то не сомневаясь, что этот вариант не вызовет у королевы симпатии.
        - Я не желаю смущать своего брата нелепыми подозрениями, - как и полагала принцесса, собеседница с ходу отмела прозвучавший совет, начиная раздражаться.
        - А смущать меня ими, тем не менее, вы сочли возможным?
        Та замолчала, смерив собеседницу подозрительным взглядом. Похоже, королева Риэль не ожидала отпора, потому теперь ей требовалось время, чтобы сменить тактику ведения разговора.
        - Послушайте, принцесса, - наконец, заговорила блондинка спустя несколько минут томительной тишины. - Мы обе с вами женщины, не обделенные мудростью, потому сможем решить эту небольшую проблему без привлечения мужчины.
        - Проблему? - Эллери ухватилась за прозвучавшее - как ей показалось, совершенно неуместное - здесь слово.
        - Да, - тем не менее, неожиданно подтвердила королева. - Именно так.
        Она собралась с мыслями и твердо проговорила, устремляя на замершую в недоумении девушку холодный взгляд голубых глаз.
        - Оставьте в покое Сапфо.
        Прозвучавшие слова оказались полной неожиданностью для принцессы. Она была готова услышать что угодно, но только не эту просьбу, точнее - если брать в расчет ледяной тон - приказ.
        - У Вашего Величества имеются основания подозревать меня в навязывании королю? - озвученным это подозрение звучало особенно нелепо.
        - Бросьте кокетничать, принцесса, - отозвалась женщина, недобро сощурив глаза. - Я все прекрасно видела сама. Не пойму лишь одного - что такого вы сказали или сделали Сапфо, что он вынужден не спускать с вас глаз?
        Значит, она даже не допускала мысли, что Эллери может привлекать её брата просто как женщина? Уязвленное достоинство требовало отмщения.
        - А вам не приходило в голову, королева, - это уже было откровенное нарушение этикета, но ни одна из собеседниц уже не отслеживала соблюдение приличий. - Что ваш брат может быть просто-напросто в меня влюблен?
        - Это невозможно, - так уверенно отозвалась женщина, что свидетельствовало - она действительно не сомневается в своих словах.
        - В этом случае вам пора пересмотреть свой взгляд на мир! Потому что вы не замечаете очевидного.
        - Сапфо не любит вас.
        Удивительно! Все последние дни поведение Эллери сводилось к тому, дабы эти слова стали правдой. Но почему же тогда от них в груди вдруг стало так больно?
        - Он просил моей руки, - это признание вырвалось само собой, ведомое одним лишь безотчетным желанием отомстить, заставить собеседницу испытать ту же боль.
        Глаза Риэль распахнулись, превратившись в два бездонных голубых озера.
        - Ты лжешь, - каким-то неуверенным, ломким голосом возразила она, теряя самообладание настолько, что, не замечая, перешла на «ты». Принцесса впервые увидела, что королева уже не так молода, как ей всегда представлялось. - Он всегда любил и будет любить только одну женщину!
        - То есть вас? - вкрадчиво проговорила Эллери, перестав делать вид, что не понимает причин такой глубокой заинтересованности собеседницы.
        Риэль смешалась:
        - Я имела в виду его первую любовь.
        - Нам ведь обеим известно имя этой женщины. Может, достаточно уже лжи, королева?
        Риэль вскинула на нее гневный взгляд, и по коже принцессы побежали мурашки страха. Не было причин бояться стоявшую напротив женщину, но почему-то внутреннее чутье девушки во весь голос кричало об опасности.
        - Ты что-то мне хочешь сказать? - медленно проговорила блондинка, и вся ее фигура источала напряженное ожидание. Словно она до последнего не могла решить, кто находится перед ней - реальный враг или пустышка, на самом деле не знающая ничего.
        - Об этом стоит спросить Ваше Величество, - холодно возразила принцесса, решив идти до конца. - Ведь сейчас мы говорим именно о вас.
        Вся напускная хрупкость и беспомощность слетели с холеного личика, словно прошлогодняя листва с деревьев. То, что обнажилось под ними, принесло мало радости, - мало того, что открывшиеся черты состарили женщину на добрый десяток лет, так еще и королева стала удивительно похожа на свою мать. А портрет той, несмотря на всю внешнюю красоту, никаких приятных чувств у Эллери в свое время не вызвал.
        - Так значит, он рассказал тебе обо мне? - непонятно чему улыбаясь, довольно проговорила королева.
        Эллери молчала, не желая выдавать правду о том, что ей просто однажды довелось стать невольной слушательницей их откровений.
        - И насколько честен он был с тобой? - приняв какое-то решение, отрывисто заговорила собеседница. - Рассказывал ли он о том, что мы планировали убежать вместе? Как он клялся мне, что ни одна другая женщина никогда не займет в его сердце мое место?
        Эллери сглотнула, пытаясь справиться с резко нахлынувшей ревностью. Глаза королевы блеснули злорадством, когда девушке не удалось этого сделать.
        - Это все была юношеская любовь, и вы, и он тогда были другими людьми.
        - Ерунда, - Риэль с ходу отмела эти слова. - Я - его первая и последняя любовь, - с глубоким убеждением возвестила женщина. - Он может отрицать это сколько угодно, но он никогда меня не забудет и не сможет разлюбить.
        Самое ужасное заключалось в том, что некая часть души принцессы была согласна с королевой.
        - Ваша любовь закончилась много лет назад! - повысила голос Эллери, злясь одновременно на себя и на соперницу. - Когда он оставил Вас мужу! А сам ушел, чтобы больше не встречаться!
        Риэль неосознанно сжала ладони в кулаки.
        - Этот его поступок я никогда не принимала и не приму! Но осознание пришло ко мне позже: он ушел, потому что ему больно было видеть меня в объятиях другого мужчины. А теперь этой преграды больше нет, я наконец-то свободна.
        - Он никогда не сможет на вас жениться, - бесцветным голосом отозвалась принцесса, с каждым ядовитым словом соперницы по капле теряя мужество.
        Риэль пренебрежительно отмахнулась, восстанавливая привычный облик.
        - Брак? Мне не нужно это. Он должен быть просто рядом, пусть и в качестве советчика, опоры, брата.
        - И Вы согласны видеть его с другой женщиной? - недоверчиво переспросила Эллери, по-своему расценив ответ собеседницы. - Знать, что перед законом и небом он принес клятвы в верности кому-то другому, но не вам? Ждать его приезда и каждый раз знать, к кому он уезжает?
        - Это не будет мне в новинку. Знаешь, сколько раз в прошлом мое сердце рвалось от боли? - усмехнулась вдруг женщина, некрасиво обнажив десна. - Каждый раз, когда он отказывался прикасаться ко мне, а фрейлины в его постели, меж тем, менялись каждую ночь? Когда все, что мне было дозволено, - несколько жадных поцелуев украдкой? Я просила, умоляла его пойти против Эриха! Я сама могла бы убедить отчима позволить нам быть вместе, он слишком любил меня и разрешил бы что угодно! Но нет, единственным человеком в мире, не поддающимся моим убеждениям, был и остается Сапфо!
        Эллери попыталась представить то, о чем говорила собеседница.
        Темные пролеты коридоров, жадные объятия украдкой, случайные касания рук, пока никто не видит. И отчаяние, непонимание, глухая обида при виде других женщин, покидающих постель любимого мужчины. С распухшими после его поцелуев губами, познавшие его ласки и объятия в то время, как его возлюбленная должна была довольствоваться лишь крупицами его любви.
        - Он знал, что не имеет права на ваше тело, - вдоволь истерзав душу нежеланными видениями, глухо отозвалась принцесса. - Понимал, что ваши с ним судьбы должны разойтись.
        Лицо собеседницы побагровело.
        - О, я узнаю этот тон! И эти дурацкие, ненавистные слова! Когда это он успел и тебе промыть мозги? Никогда я не соглашусь смириться и принять их! Тот, кто любит, должен бороться за свою любовь, сражаться до последнего! Любовь заслуживает только сильный!
        Как ей было это знакомо! Будь у Эллери силы, она бы усмехнулась такой иронии - Риэль исторгала хорошо знакомые истины, которые сама девушка еще недавно считала незыблемыми. Но теперь, пережив столь многое за короткий срок, принцессе пришлось повзрослеть и понять, что в жизни не бывает так. А вот королеве, по всей видимости, шанса осознать иллюзорность своих идеалов еще не представилось.
        - Вам все равно придется смириться. Сапфо никогда не станет вашим.
        «Как и моим» - эти слова она уже произносить вслух не стала, довольствовавшись их ядовитым привкусом на языке. Откровения Риэль отравили душу, горькие слова впились в сердце, нашептывая, что она, Эллери, не имела даже такой малости, что все, что останется ей от Бродяги, - это память о единственном поцелуе.
        Но королева каким-то шестым чувством все-таки угадала продолжение. Мгновение колебавшись и взвешивая доводы, она все-таки ступила на скользкую дорожку сомнения:
        - Кто он для тебя?
        - Никто! - потеряв терпение, устало проговорила принцесса, не заботясь о том, как громко разносится ее голос в пустынном помещении. - Можете не волноваться - на вашего брата я не претендую!
        - Что здесь происходит?
        Знакомый голос эхом отразился от стен и потолка.
        Женщины обернулись. Одна - с нескрываемой радостью, другая - с недоверчивым отчаянием.
        - Сапфо! - Риэль бросилась к брату, из глаз ее вдруг брызнули слезы.
        Эллери застыла, пытаясь совладать с собой. Появление здесь Сапфо заставило её окончательно растеряться.
        - Сапфо, она говорила гадкие вещи, она одержима тобой и хочет настроить нас с тобой друг против друга!
        Риэль теребила мужчину за рукав, настойчиво подняв голову и пытаясь поймать его взгляд.
        Но тот смотрел лишь на замершую в нескольких шагах от него принцессу. Она едва сознавала, что происходит, взгляд синих глаз гипнотизировал, заставлял позабыть обо всем: о лицемерной королеве, об услышанных признаниях, о собственной душевной ране. Хотелось только одного - вечность тонуть в его глазах.
        Точно не замечая жавшуюся к нему Риэль, Сапфо с нажимом повторил вопрос сестры:
        - Так кто я для тебя на самом деле, Эллери? Ответь! Возлюбленный? Убийца мужа? Просто друг? А может враг?
        Эллери сокрушенно молчала, мысленно перебирая возможные ответы на этот самый сложный вопрос в мире. Существовал ли на него определенный ответ? Как можно было облечь в одно слово любовь и нежность, застилавшие сердце, и гордость, и ревность, и боль, и отчаяние?
        Ни одно слово в мире не могло вместить в себя все эти чувства.
        Потолок немилосердно давил на плечи, опускаясь все ниже. Резко стало не хватать воздуха под этим испытующим потемневшим взглядом.
        Наконец, смирившись с необходимостью что-то произнести, она нехотя раскрыла рот. И сказала правду.
        - Нет такого слова.
        Её сиплый голос заставил его содрогнуться, точно от боли. Или, может, тому виной стало неосторожное движение сестры, невзначай ухватившейся за плечо больной руки.
        Эллери предпочла утешить себя вторым вариантом. Хотя в глубине сердца зрело горькое знание, что он вновь испытывает боль из-за неё. Она ведь поклялась, что больше никогда не заставит его страдать! Сколько же еще раз ей придется нарушить собственное обещание во имя его же блага?
        - Сапфо, я прошу тебя - отпусти меня. Ради памяти о тех, кем мы когда-то были друг для друга! Я устала от своих страданий из-за тебя! Если ты хочешь продолжать мучиться - пожалуйста! Но только на этот раз без меня! В этой войне я больше не участвую.
        Она постаралась вложить в голос всю боль и отчаяние, что постоянными спутниками сопровождали каждый ее шаг и каждый вдох, зная, что только так может убедить его ей поверить. Попробуй она рассказать ему о том, что на самом деле лежало в основе её решения, он бы никогда не поверил, не принял бы такой исход. И, тем самым, окончательно обрёк бы себя на смерть.
        На помертвевшем лице мужчины читалось недоверие, и боль, и разочарование. На миг он выглядел по-настоящему раненым её словами. Но Сапфо не был бы собой, если позволил бы чувствам надолго возобладать над привычным бесстрастием.
        - Хорошо, принцесса, - он попытался даже изобразить нечто вроде поклона, но прилипшая к нему настороженная сестра не позволила этого сделать. - Вы донесли свою мысль предельно ясно. Отныне я больше вас не потревожу.
        Глава 19. Записки старого Боэля
        На негнущихся ногах Эллери покинула комнату. Как только за ней затворились двери, скрывая от глаз Сапфо и его сестры, девушка подхватила многочисленные юбки и совсем как в детстве быстро-быстро побежала по ступенькам, не заботясь, что кто-то может увидеть её в таком неподобающем виде.
        Вернувшись к себе, она призвала свою горничную и приказала всем слугам готовиться к незамедлительному отъезду. Оставаться здесь принцесса больше не могла - все в ней переворачивалось от мысли, что придется вновь встречаться с Бродягой, выносить презрение и разочарование его взгляда - и торжествующее злорадство Риэль.
        Новой встречи с королём она не перенесет. Правда подступала к горлу, словно неукротимая волна цунами, грозила выплеснуться наружу потоком сбивчивых фраз и горьких признаний. Но это был путь в никуда. Если она признается мужчине в своих истинных чувствах, он никогда не позволит ей уйти, и эта ошибка явится для него смертельным приговором. Эллери отчетливо осознавала это разумом, пусть глупое сердце и стремилось до последнего отыскать лазейки в твердо принятом решении.
        К счастью, приготовления к отбытию заняли совсем немного времени. За несколько дней до этого слуги были предупреждены о грядущем отъезде, потому распоряжение выдвигаться немедленно удалось споро претворить в жизнь.
        Ни с кем не прощаясь, Эллери покинула замок, и только когда высокие очертания башен и шпилей остались позади, принцесса смогла выдохнуть. Кучер гнал экипаж, что было сил, пусть и в сгустившихся сумерках все сложнее было избегать ям и кочек. Девушка отдавала себе отчет, что это было глупо, - двигаться так быстро, ведь никто не собирался её преследовать, но чувство тревоги, прочно угнездившееся в сердце, требовало как можно скорее оказаться дальше от Риэль. И от её брата.
        К вечеру следующего дня они достигли крупного постоялого двора, и только здесь тревога девушки чуть поутихла. Уставшее тело ныло и требовало отдыха, да и одежду давно следовало сменить, так что решение провести ночь в этом месте показалось вполне разумным. Плюс ко всему расторопные слуги заслужили отдых после такого стремительного и частично внезапного начала путешествия домой.
        Постоялый двор оказался огромным - как раз таким, в котором удобно было затеряться среди толпы остановившихся на ночлег или же пришедших скоротать вечерок за кружкой сидра из деревушки неподалеку. Здесь достаточно было накинуть на голову капюшон да бросить хозяину золотой, чтобы тот не стал задавать лишних вопросов и подобрал комнату получше.
        Так и вышло. Комната, выделенная ей, была просторная и неожиданно уютная - по меркам постоялого двора, конечно. Слугам достались помещения попроще - одно для мужчин, другое для женской половины.
        После сытного ужина принцессу неумолимо потянуло в сон. Стоило голове Эллери коснуться подушки, как её захлестнуло сновидение.
        Давно ей уже не снились сны - и особенно такие четкие. В этом сне она стояла в темноте и наблюдала за постоялым двором, в котором они со слугами обрели ночлег на эту ночь. Слышала гомон веселых голосов пирующих в большом зале на первом этаже, видела свет, льющийся из приоткрытых окон. Во сне она была не собой, а кем-то большим, но удивительно тихим и проворным для своих размеров. Вот она, на что-то решившись, обогнула здание, втянула в себя воздух, прислушавшись: совсем рядом находились стойла для лошадей, до неё доносилось их тревожное ржание и перестук копыт. Но животные её мало интересовали. Слишком отталкивающие чужеродные запахи. Она не знала, что ищет, но неким звериным чутьем понимала - цель близка. Вот её взгляд привлек ряд темных окон второго этажа - она с непонятной для себя настойчивостью вглядывалась и принюхивалась, ловя отголоски сладкого удивительно знакомого аромата, от которого все её существо охватывали неведомые прежде хищнические инстинкты.
        - Эй, ты! - внезапно чужой голос вклинился в её сон. Эллери хотела, было, возмутиться такой наглости, но её второе «я» из сна опередило сонные мысли принцессы. Не издав ни звука, существо резво развернулось - девушка успела только разглядеть добротный серый плащ да чьи-то растерянные карие глаза перед собой - а в следующий миг она вдруг очнулась от сна. Да не просто пробудилась, но даже подскочила в постели, в первые секунды не понимая, где находится. Сердце билось громко и часто, его стук глушил все прочие звуки.
        На то, чтобы успокоить внезапно захлестнувшую разум панику, потребовалось не менее часа, после которого девушка смогла забыться беспокойным сном.
        Утро принесло с собой льющиеся в окно солнечные лучи, прогнавшие призраков ночи, а вместе с ними - страхи и сомнения. Но дурное предчувствие, поселившееся на сердце девушки после этого странного сна, никуда не исчезло.
        Эллери решила спуститься вниз, в зал, полный людей, надеясь, что наблюдение за чужой жизнью сможет помочь освободить от остатков ночного кошмара свою собственную.
        Скрипнула дверь, впуская новых путников.
        Девушка сидела в стороне, ожидая, пока ей принесут незатейливый завтрак, украдкой разглядывая постояльцев. Сегодня был праздничный день, знаменовавший окончание уборки урожая, и потому все были расслаблены и не совсем трезвы, несмотря на начало дня. В честь праздника Эллери отпустила всех слуг, позволив тем на сегодня заслуженную передышку.
        Лавка прогнулась под весом тяжелого тела, опустившегося рядом. Она повернула голову, намереваясь сообщить случайному путнику, что не желает ни с кем делить стол. Но взгляд знакомых синих глаз прожег её до дна, заставив все мысли вылететь из разом опустевшей головы. Меньше всего на свете она ожидала встретить здесь Бродягу, и теперь оказалась застигнута врасплох. Времени, чтобы заново возвести стену отчуждения между ними, не осталось.
        - Что ты здесь делаешь? - на то, чтобы составить такой простой вопрос, ей понадобилась, кажется, вечность.
        - Я пришел за ответами, - так буднично прозвучал голос мужчины, словно и не было ничего странного ни в его здесь присутствии, ни в словах, от которых по её телу пробежала дрожь.
        Сапфо отвернулся, взглядом пытаясь отыскать в толпе женщину-служанку, проворно разносившую заказы.
        - Но почему? Ты ведь сам сказал, что отпускаешь, - она лепетала, ощущая себя обманутым ребенком.
        - И ты поверила? - мужчина повернулся к ней, ехидно заломив бровь. В его взгляде плескалась уверенность. А потом, глядя в её вытянувшееся от обиды и по-детски наивного разочарования лицо, устало пояснил: - Я не стал устраивать сцену из-за присутствия рядом Риэль, ей ни к чему было слышать о нас. А когда освободился от неё, оказалось, что ты уже уехала. Ну и быстро же ты собралась! - он внезапно усмехнулся. - Мне стоило немалых трудов нагнать тебя.
        - Ты поехал один? - переполошилась Эллери, враз забывая о своих страхах. - С ума сошел? Тебе же нельзя! Твоя рука…
        - Ты так тревожишься, - он задумчиво протянул эти слова и даже покачал головой. - Как это странно для человека, который утверждал, что больше не желает иметь ничего общего со мной. И нет - отвечая на твой вопрос - я был не один, а вместе с Браном. Пока рука не восстановится, я должен буду передвигаться в карете.
        Эллери вздрогнула и опустила глаза. Чувство вины всколыхнулось в сердце с новой силой от небрежно произнесенных слов, за которыми таилось столь многое. Тревога девушки разрослась еще больше при воспоминаниях о письме Ниньи и своих собственных сомнениях. Пожалуйста, небо, только бы Сапфо поправился! Принцесса готова была свыкнуться с чем угодно - болью несчастного сердца, страхом, тоскою - лишь бы только её возлюбленный остался жив!
        - Что такое? - он вдруг угадал перемену в её настроении и склонил голову, пытаясь поймать взгляд принцессы. - Что с тобой происходит, Эллери? - неожиданно мягко произнес мужчина, не подозревая о бушевавшей в душе девушки буре.
        На глаза Эллери навернулись слезы бессилия и усталости от уже ставшей невыносимой необходимости скрывать свои чувства. Как она хотела быть с ним откровенной! Выпустить наружу все страхи, облечь их в слова - и снять с сердца удушливый гнет ответственности за единолично принятое решение, участия в котором Сапфо был лишен. Но стоило дать слабину, стоило только приоткрыть завесу тайны над истинными мотивами своих поступков - и обратного пути не будет. Мужчина лишь отмахнется от её страхов, как это привыкли делать представители мира сильных сего, посчитает всего лишь глупым суеверием, не стоящим внимания. И не объяснить будет ему того осознания, что снизошло на неё во дворце, не передать словами тех чувств, с которыми она сидела у его кровати, глядя на бледное изможденное лицо возлюбленного. Нет, Сапфо никогда не поймет и не примет её выбора - а, значит, ему нельзя было предоставлять даже права голоса.
        - Ответь мне! - король повысил голос, не заботясь о посторонних. Впрочем, на беседовавшую за столом пару обращали внимания не больше чем на скучающего верзилу-вышибалу, опирающегося о стену неподалеку от входа. - Я же вижу! С тех пор, как ты приехала сюда, ты сама не своя! Скрывалась, пряталась за чужими спинами, избегала даже смотреть в мою сторону. Та храбрая Эллери, которую я знаю, никогда так не поступала!
        - Вот именно, - девушка постаралась придать голосу уверенности, зацепившись за ненароком брошенное им слово. - Я больше не она! Почему ты не хочешь смириться с тем, что я - изменилась? И что все мои прежние желания и цели теперь потеряли привлекательность? Пойми же! Я больше не хочу быть с тобой!
        Её вымученная бравада не оказала должного эффекта, словно все эти слова канули в пустоту. Сапфо лишь усмехнулся краешком губ и продолжил хладнокровный допрос.
        - Позволь тебе не поверить. Быть может, что-то - или кто-то - заставил тебя испытать сомнения? Заставил сомневаться во мне? О, в таком случае я даже догадываюсь, кто это мог быть!
        Несомненно, сейчас он говорил о её отце.
        - Он тут не при чем, - она даже мотнула головой для убедительности. - Причина лишь во мне! Точнее, в нас с тобой, Сапфо.
        Как всегда при звуках своего имени, произнесенного принцессой, взгляд синеглазого короля смягчился. Но его голос был столь же непреклонен и тверд.
        - Что же изменилось, Эллери? В ту ночь ты сказала, что теперь твоя очередь выбирать. И выбор твой был более чем очевиден.
        Упоминание о страшной ночи в охотничьем домике привычно резануло сердце. Эллери отвернулась, не в силах выдерживать испытующий взгляд собеседника, обманчиво расслабленная поза которого не смогла обмануть: мужчина был напряжен и до предела сосредоточен, словно хищник перед решающим прыжком на свою жертву. А затем девушка, удивив даже саму себя, стремительно поднялась из-за стола и, огибая толпу, устремилась к лестнице, ведущей наверх.
        Ей хотелось убежать, принцесса желала как можно скорее скрыться от внимательных синих глаз, кажется, заглядывающих в самую душу, переворачивающих в ней все верх дном. В его присутствии сдерживать рвущуюся наружу правду становилось практически невозможным. Ей бы только немного времени, совсем чуть-чуть! Чтобы успокоить рвущееся из груди сердце, очистить разум от путающихся мыслей и вновь собрать крупицы сил для того, чтобы пробить брешь в уверенности Сапфо и раз и навсегда убедить его в своем решении.
        Но у нее не было этого времени. Она слышала тяжелые размеренные шаги позади себя, безошибочно различая их даже среди гомона праздновавшей толпы.
        Заскочив в отведенную ей комнату, девушка прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза, не сомневаясь, что через несколько секунд её единение будет нарушено. Бродяга мог быть невероятно упрямым, когда речь шла о чем-то важном для него.
        Он даже не стал стучаться - просто стихли шаги, и через секунду дощатая дверь поехала в сторону, впуская высокую фигуру мужчины. Плащ окутывал его с головы до ног, скрывая от посторонних глаз, но даже в таком одеянии от короля исходила сила, власть, уверенность. В эту минуту меньше всего на свете стоило предаваться пустым размышлениям, но Эллери не могла выкинуть из головы сладко-горестные воспоминания об их первой встрече, когда она еще не знала, кем суждено будет стать в её жизни этому неулыбчивому мужчине. Какой она была тогда глупой! Считала его ограниченным мужланом, умеющим только махать мечом, и только пережив вместе его ранение, начала открывать для себя истинного Бродягу.
        Эти мысли шумной волной омыли тоскливый берег её сознания, а Сапфо уже бегло осматривал просторную комнату, наконец, вынеся скупой вердикт:
        - Это не место для тебя.
        - Я не собираюсь здесь селиться, - её ответ прозвучал чуть раздраженней, чем она того хотела. Но переживания и стянутые в тугой комок нервы дали о себе знать, принцесса ощущала себя натянутой, звенящей от напряжения тетивой, готовой вот-вот сорваться и запустить стрелу.
        - А что ты собираешься делать? - он сразу перешел к главному, словно неким чутьем осознавая, что стоит только дать собеседнице немного времени - и она закроется, вновь уйдет в глухую оборону, прорывать которую придется долго. - Сколько ты еще собираешься бегать от меня?
        - Нисколько. Сапфо… Я ухожу в монастырь.
        Отцовские слова вдруг услужливо вынырнули из глубин памяти. Эллери не собиралась их говорить, как и не позволяла мыслям о будущем заходить так далеко, но сейчас эта фраза была единственной, подоспевшей на подмогу.
        На долгие-долгие минуты повисла тишина.
        А затем…
        - Да? - одними глазами желчно усмехнулся мужчина, сжимая в кулак здоровую ладонь, обтянутую тонкой перчаткой. - Позволь полюбопытствовать, какому именно монастырю так не повезет в будущем?
        Принцесса непонимающе нахмурилась, и мужчина снисходительно продолжил, в упор глядя на нее и обжигая штормом, бушевавшем в темном океане его взгляда:
        - Ведь я приду под его стены с армией. Слышишь, Эллери? Куда бы ты ни направилась, я приду за тобой.
        На глаза девушки навернулись бессильные злые слёзы, которые она незаметно смахнула рукой. Это было по-настоящему жестокой шуткой судьбы - слышать такие важные и упоительные слова, и одновременно понимать, что они отчаянно запоздали. Услышь их раньше - она бы с ума сошла от восторга и радости, что сумела стать для кого-то настолько небезразличной. Но только не теперь, когда каждое проявление чувств Сапфо означало для мужчины еще один шаг навстречу смерти.
        - Чего ты добиваешься? - с трудом выдавила из себя принцесса. - Моих слёз? Мольб? Унижения? Скажи, Сапфо, что я должна сделать, чтобы ты отпустил меня и больше не появлялся в моей жизни?
        Под конец у неё все-таки дрогнул голос. Но это было сущей малостью - измученная девушка даже сама не понимала, откуда еще в ней остаются силы на борьбу, и какие неведомые источники поддерживали угасающую душу и помогали лгать, глядя прямо в синие глаза, затянутые пеленой боли.
        Но не только её терпение оказалось на исходе.
        - Почему? Черт возьми, почему? - неожиданно взревел мужчина, с силой ударив кулаком здоровой руки по стене. На потемневшем от времени дереве осталась внушительная вмятина, и Эллери едва успела побороть интуитивное желание подскочить, проверить, не поранился ли король.
        Впервые на ее памяти он выглядел настолько уязвленным. В нем не осталось ничего общего с тем сдержанным воином, выверяющим каждое свое слово и каждое движение.
        О Небо, что же она с ним сделала?
        - Так надо. Сапфо, пожалуйста, просто поверь и отпусти! Не мучай меня!
        - Ну уж нет, Лери! Если думаешь, что я удовлетворюсь таким ответом, то ты чертовски заблуждаешься, - он выглядел мрачно и оскорблено.
        «Он стал слишком много богохульничать» - отстраненно успела подумать девушка, прежде чем сильная ладонь, обтянутая тонкой кожей перчатки, схватила ее за плечо. И ощутимо тряханула.
        - Ответь мне! Что случилось на самом деле?
        - Ну почему ты не можешь мне просто поверить? Я устала от такой жизни! Не хочу больше страдать и мучиться, я хочу покоя! - она дернула плечом, высвобождаясь и делая шаг назад, а внутри все ныло от тоски, сладко обожженное коротким прикосновением мужчины.
        - И ты думаешь, я поверю? Черт побери, Эллери! Мы прошли через столько всего!
        - Вот именно! - перебила его отчаявшаяся девушка, невольно выдавая частицу правды. - И посмотри, к чему нас это привело!
        Он осекся. В синих глазах мелькнуло ошеломленное недоверие.
        - Так ты считаешь, мы - причина этого? - он даже мотнул головой, словно выбрасывая нелепое предположение из разума. - Ради Бога, женщина, хотя бы один раз давай обойдемся без подобной чуши!
        - Думаешь, что я несу чушь? - взвилась принцесса, донельзя уязвленная пренебрежительной легкостью, с которой он отмахнулся от такой выстраданной и вымученной ею правды.
        Ответа она не услышала. С девушкой начало происходить нечто странное: в комнате внезапно подскочила температура, воздух загустел, стало трудно дышать. Голова с резкой силой закружилась, отчего фигура мужчины, застывшего напротив, принялась двоиться. Кажется, он даже что-то хотел произнести, но девушка не стала дожидаться. Пользуясь мимолетной передышкой, она выскочила в коридор.
        Её с силой потянуло наружу - туда, где так свободно и привольно дышится полной грудью, где под сенью мрачных елей, окружавших постоялый двор, можно будет, наконец, выпустить давно назревшие рыдания и оплакать крушение своей жизни.
        Грудь сдавливали рыдания, но она не была бы собой, если позволила слезам пролиться наружу вот так - на виду у случайных постояльцев или редких слуг, попадающихся навстречу.
        Как она покинула здание, даже не запомнилось. Только что принцесса вот вроде стояла в коридоре, а в следующий миг впереди уже показались пышные силуэты вечно зеленых деревьев, смотревшихся неуместно сейчас, когда трава под ногами давно пожухла, а в воздухе ощутимо пахло надвигающейся зимой.
        В голове набатом звучало эхо слов Бродяги.
        О, как он был прав! Прав в том, что не хотел её отпускать. Сапфо действовал ровно так, как когда-то мечталось ей, он был именно тем самым мужчиной, о котором она вольно или невольно грезила всю свою жизнь. Сильным, решительным, упрямым, способным справиться с чем угодно - вот только не со смертью.
        Не сдержавшись, Эллери все-таки всхлипнула. Приблизившись к шершавому стволу, она обхватила его руками и прислонилась лбом, закрывая глаза. Слезы теплыми дорожками заскользили по щекам, падая на мягкую от осыпавшейся хвои землю.
        «Эллери».
        Этот тихий нежный голос, внезапно прозвучавший где-то совсем рядом, заставил принцессу потрясенно распахнуть глаза и на несколько мгновений даже позабыть о недавних слезах.
        Нет, это было совершенно невозможно!
        Она растерянно начала озираться, все еще не доверяя своему слуху.
        «Эллери».
        Голос зазвучал вновь. Мягкий, напевный, почти позабытый под сонмами прошедших лет, но вспыхнувший в памяти яркой искрой, стоило зазвучать переливчатым, чуть укоризненным ноткам.
        Это был голос её матери!
        Это было невозможно по всем законам логики и порядка, но принцесса слышала его столь же отчетливо, как и шелест ветра над головой.
        Но рядом никого не было! Эллери несколько раз оглянулась, чтобы удостовериться в этом, словно все это звучало лишь в её разуме.
        А голос продолжал звучать, лаская, утешая, точно призывая куда-то. Не в силах противиться этому зову, девушка неуверенно двинулась - не зная куда, но повинуясь звучавшему голосу матери.
        Спустя несколько шагов Эллери заметила впереди чью-то движущуюся тень и против воли остановилась, жадно впившись взглядом в приближающийся силуэт.
        Фигура в знакомом сером плаще - точь-в-точь как из её сегодняшнего сна! - странными замедленными рывками двигалась навстречу. Принцесса стояла, точно зачарованная, и ощущала, как между ними натягиваются сотни, тысячи незримых взору нитей.
        Все её существо замерло в ожидании неминуемого сближения. Разум пребывал в странной пустоте, вне связи с прошлым и настоящим, словно сознание ослепло, оглохло и растворилось в томительном предвкушении, с каждой секундой усиливающимся. Тяжесть на сердце, нараставшая на протяжении многих недель, в это мгновение разрослась до размеров булыжника, надежно придавив принцессу к земле. Девушка почувствовала, как что-то глубоко внутри нее закричало об опасности, исходящей от приближающегося человека, но этот крик звучал так отдаленно и нечетко, словно доносясь из-под толщи воды. Она понимала, что это глупо, но уже не могла заставить себя сдвинуться с места. Наверное, так себя может ощущать беспомощная мошка, запутавшаяся в липкой паутине и с ужасом и бессилием наблюдающая за приближением паука.
        Чем ближе становилась фигура, тем явственнее принцесса понимала, что это - не человек. Ни у кого из людей не могло быть такой странной изломанной походки, словно невидимый кукловод где-то сверху дергает за ниточки, управляя неизвестным существом, но нити перепутались, отчего конечности отказывались слушаться. Черт лица его или тела было не разглядеть под слишком свободным балахоном плаща.
        Как Сапфо успел оказаться рядом с ней, принцесса так и не поняла. Просто в какой-то момент, не желая смотреть в лицо своему противнику, она совсем не по-королевски прикрыла глаза - а в следующий момент почувствовала чье-то стремительное приближение.
        Эллери удивленно распахнула глаза в тот момент, когда лезвие меча тускло блеснуло в серой дымке дня. Мужчина загородил девушку собой, демонстрируя противнику, что не позволит до нее добраться.
        Такое положение дел не пришлось существу по вкусу. Оно не издало звука, но девушка каким-то внутренним чутьем, необъяснимой связью между ними почувствовала глухую злобу и раздражение на неожиданно возникшее препятствие.
        Сапфо одной рукой удерживал меч, вторая же была плотно перебинтована и прижата к телу, и девушка с тревогой осознала, что в таком положении он не сможет сражаться как раньше.
        Существо напало первым. Движения его были замедлены, но в них отчетливо читалась сила. Мужчина с легкостью ушел от направленного удара, взамен обрушив на протянутую к нему конечность серебристый клинок. Но вместо ожидаемых Эллери брызг крови произошло неожиданное - меч внезапно увяз в плоти, скрытой серой тканью, а на образовавшейся складке проступили темные, но никак не алые пятна. Потрясение на секунду мелькнуло на лице Сапфо, прежде чем он справился с собой и дернул на себя меч. Тот вышел с каким-то чавкающим звуком, на лезвии остались черные разводы. Мужчина, нахмурившись, бросил короткий взгляд на сталь, а существо уже двинулось в новую атаку.
        Эллери наблюдала за напряженной схваткой со стороны, с каждым мгновением все сильнее ощущая подступающее отчаяние.
        Сапфо не справлялся. Пусть существо было не таким изворотливым и плавным, как опытный воин, однако у него было одно неоспоримое преимущество - оно не уставало. И не было раненым, как синеглазый король, каждый взмах меча которого эхом боли отдавался в неподвижной руке. Для кого-то другого выражение лица Сапфо могло показаться таким же бесстрастным и сосредоточенным, как прежде, но только не для принцессы. В его глазах, в едва уловимом движении губ Эллери читала отголоски боли столь же ясно, как если бы он был для нее открытой книгой.
        На серой ткани плаща противника уже темнело множество следов от попадания меча, но раз за разом существо наступало все столь же неотвратимо, словно эти раны не доставляли ему никакого неудобства.
        Внезапно откуда-то со стороны метнулась высокая тень - и сражающихся с чудовищем мужчин стало двое.
        Эллери узнала в неожиданном помощнике того самого слугу, который когда-то не пожелал оставлять её наедине с королем. И которому впоследствии она поручила заботу о Сапфо вместо себя. Сейчас, наблюдая за уверенным обращением мужчины с оружием, принцесса не могла отрицать, что у него это получалось куда лучше, чем у неё. По её вине Сапфо только лишь всякий раз попадал в неприятности, каждая из которых грозила ему гибелью.
        При помощи Брана королю удалось оттеснить существо в сторону, где, наконец, итог сражения решил сильный выпад слуги. Меч рассек тело незнакомца, вязко войдя в чужую плоть и разрубив её пополам до самых бедер.
        Эллери все-таки ожидала увидеть, как из рассеченного туловища наконец-то потечет кровь. Но вместо крови хлынула… болотная грязь?
        Она текла и текла, плащ сполз на землю грудой тряпья, а то, что обнажилось под ним…
        Не поддавалось никаким доводам рассудка!
        Вязкая жижа, побелевшие от времени кости животных, пожухлая листва и куски мха.
        Это не было человеком, как не было даже животным.
        Потрясенная девушка пошатнулась, прижав руку к губам, чтобы заглушить резкий позыв тошноты, и последней мыслью, мелькнувшей в ослабевшем от ужаса сознании, была слабая радость, что она так и не успела ничего съесть.

* * *
        Эллери неохотно разомкнула веки, в первые секунды не различая ничего вокруг. Когда глаза привыкли к серому рассеянному свету, первое, что увидела принцесса, - мужская фигура, сгорбившаяся в слишком узком для неё кресле.
        Бродяга сидел, устремив взгляд в окно. Она смотрела на его точеный профиль, уставшие черты осунувшегося лица, так отчетливо вырисованные на фоне светлого проема, и в гулкой пустоте медленно приходящего в себя сознания набатом звучала только одна горькая мысль. За какие же грехи они были обречены на разлуку?
        Почувствовав на себе её взгляд, мужчина повернул голову.
        - С возвращением.
        - Что со мной было? - хриплые, каркающие слова привели её в ужас. Голос не желал подчиняться, словно она пробыла без сознания так долго, что разучилась им пользоваться. Но одновременно с тем во всем её теле царила странная легкость. Тяжкий груз, тяготевший над душой в последние месяцы, растворился, оставив после себя чувство невероятного облегчения.
        Сапфо сжал губы.
        - Это лучше ты мне скажи, - казалось, мужчине с трудом давалось обманчивое спокойствие. Следующие же его слова подтвердили это ощущение: - Я видел своими глазами, Эллери, как ты пошла ему навстречу! Почему ты это сделала? Да от него за милю разило опасностью! Я пытался предупредить, кричал тебе, но ты меня не послушала! Почему ты это сделала?
        - Ты кричал? Но я ничего не слышала. Не слышала никаких голосов, кроме одного, - призналась она ему, заново переживая невообразимую смесь радости и потрясения, затем сменившуюся ужасом, пригвоздившим её к земле. - Голоса моей мамы.
        - Но ведь она…
        - Мертва, - Эллери молниеносно перебила его, решив, что если сама проговорит это слово, оно причинит меньше боли. Несмотря на прошедшие годы, смерть матери по-прежнему оставалась той темой, которую принцесса предпочитала избегать. - Я знаю, как это звучит со стороны, но я действительно её слышала!
        - Эллери, - мужчина постарался придать голосу убедительности, но в его глазах все равно читалась настороженность. - Я был рядом и не слышал ничего похожего на женский голос. Это существо молчало! Да оно и не смогло бы говорить! Ты же сама его видела!
        - Значит, - сокрушенно прошептала принцесса. - Голос звучал только в моей голове. - Эллери вздрогнула и нарочито бодрым голосом отозвалась, отгоняя воспоминания: - В любом случае это существо - кем бы оно ни было - мертво и беспокоиться больше не о чем.
        - Боюсь, все не так просто, Эллери, - Бродяга был непривычно хмур. - И если мои подозрения окажутся правдой, то продолжение не заставит себя долго ждать.
        - Что ты имеешь в виду? - предчувствуя непростой разговор, принцесса с трудом приняла сидячее положение. От мысли, что встреча с тем чудовищем была не последней, девушку начала бить крупная дрожь. Что случилось бы, не приди ей на помощь Сапфо и Бран?
        - У меня есть догадка, откуда пришло это существо, - начал собеседник, устремляя на неё тяжелый взгляд. - Но сперва я должен задать тебе один вопрос.
        Эллери сглотнула, решив, что упрямый король решил воспользоваться её беспомощностью и желает вновь поднять болезненную тему их расставания.
        Но Сапфо в очередной раз удалось удивить.
        - Во время путешествия через Седую Долину, - он медленно подбирал слова. - Когда тебя понесла лошадь и сбросила прямо в топь… Меня интересует кое-что из того, что произошло потом.
        - До или после того, как ты угрозой заставил меня раздеться? - хладнокровно уточнила девушка, стараясь скрыть смущение.
        Кажется, её спутнику это чувство тоже было не чуждо. В замешательстве он на мгновение опустил глаза, но когда вновь поднял на девушку взгляд, в нем не было ничего, кроме мрачной сосредоточенности.
        - Ты точно ничего не забирала и не оставляла там?
        Эллери нахмурилась, вспоминая. Всю одежду, вымазанную в болотной грязи, они сожгли прямо там же в долине, ничего с собой не забрав.
        - Медальон! - вспышка озарения пронзила девушку, оставив пугающее предчувствие, что её признание отчего-то сильно не обрадует Сапфо. - Точно! Я так и не смогла его отыскать, но точно помню, что он был на мне в то ужасное утро!
        Король нервным движением взъерошил волосы.
        - Ну вот мы и нашли твою потерю, - невесело произнес он. - И сегодняшняя встреча обрела свое объяснение.
        - Но какая может быть связь между этим чудовищем и украшением моей мамы?
        - Твоей матери? - переспросил воин с непонятной паузой.
        - Да, - недоумевающе подтвердила принцесса. - Этот медальон до моего рождения принадлежал ей, а после перешел по наследству мне, просто к имевшейся там пряди волос мамы добавили мою.
        Сапфо пораженно застыл, и даже ничего не понимающая Эллери поняла, что дело совсем плохо.
        - Ты хочешь сказать, что в том медальоне находились ваши волосы? Твои и твоей матери?
        - Да, все так, - с возрастающей опаской согласилась девушка. - Сапфо, скажи, но почему это так важно?
        Не выдержав, мужчина стремительно поднялся из кресла и прошел к окну, становясь к принцессе спиной. Она понимала, что его распирает от глухой ярости и раздражения, но не могла понять причину появления сейчас этих чувств.
        - Из всего многообразия существующих в мире предметов ты выбрала наименее подходящий для того, чтобы потерять в том проклятом месте.
        Мужчина повернулся лицом к замершей на кровати принцессе и заговорил. Его голос звучал глухо и невыразительно, чувствовалось, что король уже взял себя в руки.
        - Есть старая-престарая легенда, появившаяся задолго до твоего или моего рождения - да что там, даже до рождения наших с тобой предков. И повествует она о страшном месте, которое когда-то было утопавшей в зелени долине. Я слышал этот рассказ только единожды в далеком детстве от старика, и что-то было в нем такого, что запомнилось на долгие годы. Долина была прекрасна и нетронута, пока не сошлись однажды на ней в смертельной схватке две армии. И бились они ночь, и день, и снова ночь, и проливались реки крови на зеленую траву, орошая землю. А на третий день не осталось ни единого воина - ни с одной, ни с другой стороны - способных продолжать сражение. Только горы бездыханных тел, стонущие раненые да стервятники, кружившие над трупами. А в следующую ночь появился странный туман. Он наполз откуда-то с горизонта и накрыл захлебнувшуюся кровью землю и умиравших на ней людей. И не стало больше растений, опустела когда-то пышная зеленая равнина, ушли оттуда животные, высохла река. Лишь остался приходящий каждую луну туман. По преданию, в нем восставали призраки убитых воинств и продолжали они свой
смертельный бой, не имеющий и ныне конца. Лишенные плоти, они состояли лишь из клочков тумана, и вместо крови всякий раз после них оставалась вода - поначалу небольшие мутные лужицы с застоявшейся водой, но разрастающиеся все больше с каждой новой луной.
        Эллери слушала размеренный голос Сапфо с тяжело бьющимся сердцем, ощущая, как старинная легенда оживает прямо здесь, в этой комнате.
        - Долгими годами продолжалось это незримое сражение, разлились на многие мили вокруг огромные болота, но бесплотные духи не знали усталости. Кровожадность их мертвых сердец лишь нарастала. В воздухе витало ощущение чужой ненависти столь осязаемой, что люди давно перестали ездить через эту долину, и только лишь случайные путники нет-нет да забредали в эти края. И на них обрушивалась вся злоба неупокоенных воинов, давно превратившихся в призраки. По преданию, это продолжается и поныне.
        - Ты считаешь, что это существо - один из тех духов? - Озвученное предположение казалось просто немыслимым. - Но как с этим мог быть связан мой медальон?
        - Не могу знать точно, я мог уже что-то позабыть, - мужчина с сожалением качнул головой. - Но уверен, между потерянным медальоном и сегодняшним утром точно имеется связь! И ведь не зря ведь ты слышала именно голос матери! - он помолчал немного, прежде чем мрачно заключить: - Кажется, я знаю того, кто может нам помочь.
        - Кто это?
        - Старый Боэль, старик, который когда-то и рассказал мне эту легенду. Я точно помню, что он записывал свои воспоминания в толстенные книги. Наверняка среди его записей есть и рассказ о Седой Долине. Осталось только найти того, у кого они могли сохраниться.
        Боэль? В глубинах памяти шевельнулось смутное воспоминание.
        - Где я смогу найти его записи? - собравшись с духом, проговорила принцесса, тоскливо предчувствуя новую волну негодования.
        Она не ошиблась.
        Глаза мужчины опасно сощурились, он даже немного подался вперед - словно чтобы пристальнее разглядеть лицо той, кто так упрямо пытается отвергнуть его помощь.
        - Где сможешь сделать это ты - не знаю, - он намеренно потянул паузу, прежде чем мрачно закончить. - Но я знаю, где найти информацию сможем МЫ. Ты и я, вместе. Ты ведь не думаешь всерьез, что я отпущу тебя одну?
        Она опустила голову. Следующий вопрос дался ей непросто.
        - Почему ты так настойчив? Почему остаешься рядом, даже после того, что я тебе наговорила? Я ведь знаю, что любой другой уже опустил бы руки, но только не ты! Почему? - принцесса с мольбой подняла на него глаза.
        - Потому что я вижу, - его тяжелый взгляд прожигал её насквозь. - Что ты по-прежнему меня любишь. Об этом кричат твои глаза каждый раз, когда ты смотришь на меня. Ты потому и избегала меня все это время, да, Эллери? Знала, что не сможешь скрывать свои истинные чувства, потому трусливо пряталась за чужими спинами? Но все напрасно. Я знаю, что ты любишь, и я не позволю тебе уйти. Я столько всего потерял в жизни - и я не хочу новых потерь! Эллери, ты нужна мне.
        Его слова разбивали сердце принцессы. Каждый звук, каждое новое слово углубляли кровоточащую рану в душе девушки, ей стоило бы вскочить, стоило бы прервать плавно льющийся голос, но… Остановить эту изощренную пытку она оказалась не в силах. Все, на что оказалась способна Эллери, - это несколько коротких слов, приоткрывших дверь в её персональную бездну.
        - Сапфо. Пожалуйста, поверь, нам нельзя быть вместе.
        - Почему? - его тихий уставший голос достиг, кажется, самого дна сердца. И у нее просто не осталось сил больше скрываться.
        Быть может, всему виной послужило ужасное утро и встреча с чудовищем, потрясшая девушку до глубины души. А, может, произошло то, чего она подсознательно так долго избегала, - находясь в обществе своего короля, принцесса просто не могла дольше сопротивляться и молчать, в то время как каждая клеточка её тела стремилась к возлюбленному, стремилась раскрыть правду.
        Поэтому девушка сделала глубокий вдох и призналась.
        - Сапфо, я - причина всех твоих бед. Это из-за меня ты столько раз оказывался на краю гибели, это по моей вине твоя рука была поражена стрелой! А затем тебя чуть не убил Гордон в ту ночь! И даже сегодня, если бы не подоспевший вовремя Бран, ты бы пострадал. Судьба постоянно дает понять, что нам нельзя быть вместе, раз за разом её уроки все болезненней и беспощадней, но мы оказались слишком наивны и слепы, чтобы сразу распознать эти знаки. Но отныне я больше не позволю тебе рисковать. И если ради этого необходима разлука - значит, я пойду даже на такой шаг.
        Вот и все. Она наконец-то обнажила перед ним свои самые сокровенные страхи, не дававшие покоя измученному сердцу так много времени.
        Мужчина молчал, и его молчание тяжелым камнем легло на сердце. А затем он медленно заговорил, тщательно взвешивая каждое слово.
        - Ты виновна лишь в моих бессонных ночах. В том, что я ни на минуту не могу заставить себя не думать о тебе, не вспоминать твое лицо. Не могу приказать пальцам забыть, как мягки на ощупь твои волосы. Не могу заставить губы стереть воспоминание о том, как сладко ты касалась их своими губами. - Девушка застыла на месте, позабыв, что собиралась произнести. Впервые за все время их знакомства она слышала из уст Бродяги такое пылкое признание. А ведь когда-то, глядя на вечно безразличное и равнодушное лицо этого мужчины, она и подумать не могла, что кто-то будет способен вызвать у него столь сильные чувства. Что это сможет сделать она сама! А мужчина все продолжал: - И если кто и виноват во всем, что произошло с нами, так это лишь я один. Это ведь я тянул время, доверившись твоему отцу, это я опоздал тогда, когда должен был быть рядом. Эллери, только мы вдвоем вершим нашу жизнь, я верю только в это! И никакие Боги никогда не смогут заставить меня отказаться от тебя.
        Сердце девушки билось в груди так сильно! Она на мгновение прикрыла глаза, чтобы не видеть взгляда своего синеглазого короля, устремленного на неё с такой уверенностью. Но даже эти слова не могли заставить принцессу позабыть, что своим решением прежде всего она хотела спасти возлюбленного.
        - Ты не знаешь всей правды, Сапфо! Это не просто моя блажь, ерунда, от которой так легко отмахнуться и забыть! И если ты не веришь - пожалуйста! Но я не отступлюсь. Я больше не хочу видеть тебя умирающим, я просто не смогу этого пережить! Не заставляй меня страдать, пожалуйста!
        - Хорошо, хорошо! - король зубами нервно стянул с руки перчатку. Протянул пальцы, чтобы успокаивающе коснуться ледяной ладони принцессы. - Эллери, позволь мне доказать тебе, что это все неправда? На этот раз я обещаю, клянусь тебе, что все будет хорошо! Что больше ничего и ничто не встанет у нас на пути, я не позволю! Поверь мне.
        Эллери не верила. Он читал эту нехитрую истину в налитых слезами измученных зеленых глазах. И от этого нехитрого осознания мужчина вдруг ощутил глухое отчаяние.
        Несмотря на все его заверения любимая женщина не верила! Не верила в его силу справиться с любыми трудностями и преградами ради их любви! Осознание этого разъедало, причиняло почти физическую боль. Он был готов сразиться с любым врагом из плоти и крови, с полчищем самых умелых и беспощадных воинов - но чувствовал себя беспомощным бороться с демонами в голове своей принцессы.
        - Ты позволишь мне сопровождать тебя? Ты поедешь со мной? - преодолевая страх бессилия, он пытался не сдаваться.
        Эллери была в отчаянии.
        Повторения сегодняшнего нападения она просто не переживет, но провести какое-то время с Бродягой, в его обществе, и не поддаться соблазну забыть обо всех предупреждениях и, тем самым, обречь его на смерть… Она боялась, что у нее не хватит сил сопротивляться.
        Догадавшись о её сомнениях, король шумно выдохнул, признавая свое поражение в этой битве.
        - Я прошу тебя об этом не в качестве добивающегося твоей любви мужчины. А просто как человек, которому небезразлична твоя жизнь. Как человек, который единственный знает, как помочь. Ты можешь позволить мне эту малость? Обещаю, что не заставлю тебя пожалеть об этом решении! И пока ты не окажешься в безопасности, клянусь, что эту тему больше не подниму.
        С этими словами он протянул ей здоровую руку. Сильная мозолистая ладонь была испещрена тонкими линиями судьбы, сверху которых белели и наслаивались друг на друга полосы застарелых шрамов.
        Эллери нерешительно кивнула, втайне кляня себя за слабость. Но руки все-таки не подала.
        Глава 20. Сердце болот
        Как только Эллери почувствовала себя достаточно окрепшей, чтобы суметь выдержать длительную поездку, решено было немедля трогаться в путь. Своим слугам принцесса лаконично сообщила, что перед возвращением домой должна завершить одно неоконченное дело по личной просьбе короля Гидеона. Девушка почти не покривила душой, разве что несколько преувеличила участие отца в задуманной авантюре.
        Принцесса понятия не имела, куда они направлялись. Сапфо лишь ограничился туманными сведениями, как долго предстояло ехать, да в какой стороне находится нужное им поместье.
        Карета, управляемая Браном, возглавляла их небольшой кортеж, указывая дорогу, экипажи с принцессой и её слугами двигались следом. Встречались обе царственные особы лишь во время коротких остановок, Эллери сознательно старалась свести к минимуму все возможные встречи, сторонясь короля и всегда держа при себе личную служанку. Девушка, конечно, понимала, что та не станет преградой, если Сапфо все-таки вдумается нарушить собственный обет и вновь потребовать от неё ответов. Но мужчина держал слово, и все неловкие попытки избегать его вызывали лишь тень усмешки на губах короля.
        Спустя больше недели, казалось, бесконечной тряски, обе кареты, наконец, достигли цели.
        Поместье загадочного друга короля было огромно. Их торжественно встретили у самого въезда на просторную территорию, из чего стало очевидным, что Сапфо каким-то образом успел передать хозяину весточку о грядущем визите.
        Владелец поместья был стар той благородной старостью, что светится в глазах мягкой мудростью и серебрится в каждой пряди длинных, собранных в низкий хвост, волос. Манеры, голос, привычка уверенно держаться в присутствии короля - все свидетельствовало о высоком положении мужчины.
        Кем он приходился Сапфо?
        Над этим вопросом девушка ломала голову во время долгожданного отдыха перед ужином, пока принимала ванну и без сил лежала на мягкой постели, так и манившей забыть про голод и отдаться блаженному сну. Но до конца расслабиться Эллери не могла, её подстегивало ощущение уходящего времени, подспудная тревога, нараставшая в сердце с каждым новым днем. Синеглазый король был прав, говоря, что угроза никуда не исчезла. И если не разобраться с чертовщиной, тянувшейся с болот, то зло вновь придет в её жизнь, и на сей раз бравых защитников может просто не оказаться рядом.
        Совместный ужин с хозяином дома помог пролить свет на загадку их знакомства с Сапфо.
        Сэр Грегори - так отрекомендовался седовласый мужчина, - оказался одним из приближенных отца Сапфо, который после смерти короля не только помог устроить побег овдовевшей королевы и наследника, но и все годы поддерживал связь со своенравным принцем, выбравшем судьбу наемника вместо того, чтобы бороться за престол. Но старый мужчина не терял надежды вернуть законного короля, и именно благодаря его помощи разрозненные отряды мятежников, протестовавших против власти узурпатора, сумели объединиться и вырасти в нечто большее. Что в конечном итоге и помогло Сапфо вернуть трон.
        Ко всему прочему сэр Грегори сумел спасти драгоценные портреты прежних представителей правящей династии и благополучно их сохранить. Именно эти портреты видела девушка во время своего первого и единственного посещения замка Сапфо.
        Эллери с трудом дождалась окончания ужина. Даже усталость долгих дней, проведенных в дороге сюда, не смогла заглушить острое любопытство и почти физически испытываемую необходимость скорее получить ответы на свои вопросы и понять, как правильно распорядиться полученными знаниями.
        Библиотека старого мужчины впечатляла. В иное время принцесса не преминула бы с удовольствием прогуляться меж идеально чистыми, без намека на пылинку, стеллажами, сплошь заставленными толстыми и тонкими томами, новыми и настолько древними, что, казалось, стоит неаккуратно дотронуться до обложки, как книга осыплется прахом.
        Сам хозяин не присутствовал во время вечернего посещения книжного царства: может, по просьбе Сапфо, или же, возможно, осознавая, что присутствие посторонних - последнее, что нужно было сейчас двум царственным особам.
        Трепетавший от важности возложенной на него миссии слуга провел их к самому дальнему краю заставленного полками помещения, где на невысоком столике, окруженном уютными на вид креслами, уже покоилась приготовленная для них книга. Как запомнилось девушке, у автора, описавшего легенду появления страшной долины, была не одна книга, потому предусмотрительно отобранный из нескольких его работ том вызвал легкое удивление. Неужели то, за чем они сюда приехали, не являлось ни для кого секретом?
        Неприметная выцветшая обложка внушала недоверие - могло ли быть так на самом деле, что сохранность жизни Эллери зависела от какой-то простой книги? Принцессе вдруг вспомнились старые россказни Ниньи о том, что существует, якобы, где-то в мире таинственная Книга Судеб, в которой сокрыты все ответы, когда-либо интересовавшие любого из смертных. Няня была твердо уверена, что рассказы об этой книге не выдумка, но сама принцесса склонна была верить, что эта фантазия - не более чем плод чьего-то чересчур резвого воображения, или же чересчур крепкого - эля.
        Девушка даже не заметила ухода слуги, так сильно её внимание поглотила книга. Сапфо отодвинул кресло, и принцесса механически опустилась в него, не отрывая взгляда от обложки. Что-то в ней тревожило душу, старательно выведенное имя автора не давало покоя.
        Старый Боэль…
        Вдруг позабытое воспоминание вынырнуло из глубин памяти, заставив девушку подскочить, не сдержав потрясенного восклицания.
        - Что случилось? - моментально встрепенулся Сапфо и резко огляделся, словно ожидая обнаружить вокруг затаившихся врагов.
        - Я только сейчас вспомнила… - изумленно пролепетала принцесса, все еще находясь в состоянии шока.
        - О чем?
        Эллери помедлила, воскрешая в сознании случайную встречу со старухой, напророчившей ей смерть и предупредившей, что спасение есть и связано оно с неким Боэлем. Вот только первыми её словами было предостережение об опасности для Сапфо, которая исходила от неё самой.
        Возможно, сейчас был не самый подходящий момент откровенно рассказывать ему обо всем, но сил удерживать в себе правду больше не было. В конце концов, она не единожды намекала, а то и прямо говорила мужчине, так что эта информация не должна была стать для него большим потрясением.
        Принцесса так и поступила - просто рассказала об этой встрече королю безо всяких прикрас, по памяти процитировав слова старухи.
        Лицо мужчины окаменело. Он с явным трудом удержался от каких-либо выводов или комментариев, просто сжав губы и скупо кивнув:
        - Мы обязательно вернемся к этому позже. Но сейчас давай закончим то, ради чего мы сюда пришли.
        Эллери с благодарностью кивнула. Выдержать очередной разговор на тему «все твои доводы - сущая ерунда» сейчас она бы просто не сумела.
        Девушка раскрыла книгу, Старые пожелтевшие страницы вызвали в душе священный трепет. На то, чтобы найти нужный им отрывок, потребовалось совсем немного времени - казалось, сама удача благоволила принцессе в тот момент.
        Эллери погрузилась в чтение…
        …Кхошальская долина издревле славилась как место чрезвычайно опасное. «Кхошаль» на древнем языке означает «гиблый», что в полной мере описывает эту забытую Господом землю.
        Как бы далеко не забрел случайный путник, взгляду уставшему его откроется все та же однообразная картина: одинокие кустарники, нагие, лишенные листвы и всякого рода растительности, изогнутыми силуэтами своими тянущиеся к нависшему над головой серому небу. То тут, то там из чрева земли, вспенивая мутные зерцала стоячей воды, наружу вырываются испарения. С глухим бульканьем они прорывают зеленые островки тины, растворяясь в душном, пропитанном ядовитыми парами воздухе… Все, что находится в этой долине, есть Зло. И земля, и небо, и воздух.
        Этот заброшенный край олицетворяет собой Забвение. Здесь нет места жизни.
        Принцесса вздрогнула, воскресив в памяти жуткие воспоминания, и согласилась с автором.
        Передаются из уст в уста страшные рассказы о зловещем тумане, что несет с собой отчаяние и смерть. Именно из-за него долину прозвали Седой.
        Но это не более чем заблуждение.
        Самую большую угрозу Седой долины представляют болота.
        И то, что кроется под ними. Когда-то давно в этих местах была лишь одна хозяйка - широкая река Руби, что величественно и неторопливо несла свои воды через всю долину. Но настали темные времена, обмелело прежде глубокое русло, иссохли синие воды - и на место реки пришли Великие Болота. Кто-то счел это волей господней, кто-то решил, что виноваты люди, но были и те немногие, кто сразу почувствовал неотвратимость произошедших перемен. И кто первым осознал, что в долину пришло Зло.
        С той поры закрепилась за этим местом дурная слава, караваны перестали ходить по здешним землям, ушли звери, погибли растения.
        Но то, что дремлет в глубине под слоем мутной воды и жижи, - оно по-прежнему живо. И будет жить еще долго.
        Зло дремлет в ожидании случайного путника, который окажется столь несчастлив забрести в эти гиблые земли.
        Но если даже кто и окажется здесь, есть простые правила, которые могут помочь избежать верной гибели. Нельзя задерживаться долго на одном месте, нельзя пить, есть что-либо, произрастающее в этих местах. Необходимо избегать тумана, и, особливо важно, - любой ценой избегать здешней воды.
        И никогда - под страхом смерти! - ничего нельзя уносить с собой. Или же оставлять здесь.
        Если путник все же оказался несчастлив нарушить правила местной земли, ждет его конец страшный. Зло проникнет к нему под кожу, заберется в голову, будет жить и становиться сильнее, черпая силы из самого человека. Войдет в его сны, в мысли, станет самым темным ночным кошмаром, а однажды - и реальностью.
        Первым признаком начала конца станут сновидения, темные, страшные образы, пока неразличимые в сером тумане спящего сознания. Где бы не находился путник и сколь много миль не отделяло бы его от Седой Долины, первые нити утекающей жизни протянутся сквозь расстояние, питая и насыщая черное чрево трясины. В сердце которой, точно зреющий плод, неизбежно наливается силой Зло.
        И когда силы этой станет ему достаточно, оно медленно выберется наружу, прямо из смердящих недр болот, под своды набухшего серостью неба, - и сделает свой первый вдох.
        Первое время чудовище будет обитать возле своей трясины, точно неоперившийся птенец, не смеющий покинуть родное гнездо. Однако как только связь его с путником окрепнет и усилится, она призовет существо, поманит его сквозь расстояние и время, заставив отправиться в путь по незримому следу. Темнота станет его надежным союзником, а глухие заброшенные дороги - верными помощниками. Единственным врагом, с которым он будет бороться на своем пути, станут птицы, что своим криком возвещают пришествие нового дня.
        Трепещи, о незадачливый путник! Отмеренные тебе дни сочтены, ведь по следам твоим движется в ночи страшное чудовище, одолеть которое ты не в силах. Ибо связь ваша нерасторжима, берет начало свое она в глубине гнилостных вод и питается жизнью твоей.
        По крупицам наполняясь силой, существо вскоре перестанет скрываться от солнца. И тогда его начнут замечать люди. Оно вселит страх в их сердца, но страх этот будет напрасен. Ибо у монстра, порожденного Седой Долиной, есть лишь одна цель. И это-ты, путник.
        Чем дальше существо, порожденное смердящими недрами болот, будет продвигаться по землям людским, чем больше времени оно будет находиться под мирским небосклоном, тем сильнее будет становиться. Связь с путником будет его маяком, которому оно будет следовать сперва ночами, а после и днями, не опасаясь солнца. Чудовище чувствует свою жертву сквозь тысячи миль, и никакие расстояния не послужат ему преградой. Но связь эта двустороння: когда случится так, что монстр, наконец, подберется близко к своей цели, все существо путника будет охвачено ужасом. Тогда у него появится шанс отсрочить страшную погибель, сбежать, скрыться, пока существо еще медлительно и нерасторопно.
        Путник может сколь угодно долго бежать от порождения тьмы, идущего по его следам, но тщетно. В какой-то момент ему даже может показаться, что угроза миновала; уйдут и сны, и слабость. Но это все - лишь затишье перед бурой. И в момент, когда меньше всего на свете человек будет готов, окрепшее и напитавшееся силой существо явится к нему. Жертва не почувствует ни страха, ни опасности, но когда все же прозреет, будет слишком, слишком поздно. И для нее разверзнется Преисподняя.
        Лишь один шанс спасти свою жизнь есть у путника. Но шанс этот столь же призрачен, сколь и сложен. Ибо путь к спасению лежит там же, где берет начало преследующий человека оживший Кошмар. В глубине поседевшей от ужаса долины, под черным зерцалом гнилостных вод, в самом сердце Топи.
        Эллери затаила дыхание, осознав, что сейчас ей откроется, наконец, тайна, от которой зависела её собственная жизнь. Возвышавшийся позади неё мужчина не проронил ни слова, но она спиной чувствовала охватившее его напряжение.
        Чтобы спастись и окончательно побороть чудовищное порождение трясины, путник должен вернуться и исправить то, что было нарушено. Вернуть то, что забрал. Забрать то, что оставил. Нет никакого иного выхода, кроме как повторить свой прежний путь, до мелочей воссоздать тот отрезок жизни, после которого все пошло наперекосяк - и побороться с болотом за право жить. В запасе у него будет лишь один оборот луны, после него же чудовище возродится вновь, но на этот раз полное сил и кровожадных желаний. Усилившаяся связь с путником заставит того окончательно потерять волю и добровольно вернуться к прожорливой топи, где его уже будет поджидать его личный оживший кошмар. Что произойдет дальше - ведомо лишь одному только небу. Простым же смертным известно одно - из того путешествия еще никто не вернулся живым…
        Вернуться обратно!
        Потрясенная девушка дрожащей рукой отложила книгу. В висках гулко стучало, желудок, кажется, сжался до размеров голубиного яйца, во рту пересохло.
        Сзади едва слышно выдохнул Сапфо, все это время молчаливо стоявший за её спиной и читавший текст через плечо принцессы.

* * *
        В голове с трудом укладывалось прочтенное. Неужели после всех тягот и испытаний, произошедших в её жизни за последние месяцы, Эллери предстояло лицом к лицу встретиться с худшим воплощением своих ночных кошмаров?
        Принцесса даже закрыла глаза, надеясь, что все это ей привиделось.
        Увы, мрачно зазвучавший голос Сапфо развеял эту призрачную надежду.
        - Я до последнего опасался, что так оно и окажется.
        - Так ты знал? - она подняла на него взгляд, борясь с таким несвойственным ей желанием закричать или запустить в темноволосую голову короля тяжелый фолиант.
        - Нет, - тот решительно качнул головой. - Я предполагал, что оставленная вещь сама по себе не вернется, но не думал, что обязательным условием будет именно твое присутствие.
        - Значит, ты планировал сам вернуться туда?
        - Я размышлял над этим, - Сапфо постарался ответить как можно небрежнее, но эта его хитрость не смогла обмануть девушку. Значит, мужчина в очередной раз всё успел распланировать за её спиной и вновь собирался рискнуть собственной жизнью ради её благополучия, даже не поставив в известность.
        - В любом случае твои планы провалились, - мрачно заключила она, решив не идти на поводу у своего бессильного гнева. - И я должна ехать туда сама.
        - Я не отпущу тебя одну.
        Эллери и не собиралась с этим спорить. Одна только мысль о возвращении в Долину прокатывалась по телу волной мурашек, и, видит Небо, сделать это самой, без поддержки Сапфо она просто не сумеет.
        Но мужчина расценил затянувшееся молчание по-своему.
        - Пойми, Эллери, сейчас не время препираться! Вспомни, в книге говорится, что необходимо до мельчайших деталей воссоздать момент потери медальона! А тогда там были только ты и я. Мое присутствие столь же необходимо, как и твое!
        - Ты прав. Я и не собиралась тебе возражать. Просто думала, хватит ли у меня сил сделать это… - под конец речи её голос все-таки задрожал.
        Мужчина решительно обошел кресло и опустился перед девушкой так, что теперь их лица находились на одном уровне.
        - Ничего не бойся, - здоровой ладонью он коснулся её холодных пальцев и ободряюще сжал их. - Я буду рядом. И не позволю ничему плохому с тобой произойти.
        Эллери могла лишь благодарно смотреть ему в глаза и ощущать, как тоска привычно сжимает сердце. Ну почему, почему в их судьбе все складывалось столь непросто?
        Выдвигаться решено было через день. Путь предстоял не близкий, а отмеренное принцессе время стремительно истекало.
        Сложнее всего оказалось смириться с необходимостью расставания со слугами. Их присутствие, если было верить книге, было лишним, кроме того брать с собой в столь опасное место ни в чем не повинных людей Эллери не хотелось.
        В итоге решено было отправить их во дворец, пусть это являлось нарушением почти всех известных девушке правил приличий. Но принцесса больше не боялась находиться в обществе Сапфо без посторонних. Визит в библиотеку и то, что она узналао своем совсем незавидном будущем, заставило девушку наконец-то расставить приоритеты, и среди них не нашлось места для старых предрассудков.
        О своих отношениях с королем и необходимости принять непростое решение она пообещала себе подумать после благополучного возвращения из Седой Долины.
        Первая часть пути прошла сравнительно несложно. Эллери и Сапфо путешествовали в одной карете, на ночь они останавливались в постоялых дворах, расходясь по своим комнатам. Все это время они свободно разговаривали, общаясь точно два старинных закадычных друга, по негласному правилу не касаясь болезненных тем. Лишь иногда Эллери нет-нет да ловила на себе задумчивый взгляд Сапфо, в котором проглядывала грусть. Как трудно было удержаться от сожалений! Как хотелось порой приникнуть к груди мужчины, закрыть глаза и забыть обо всем, переложить на его широкие плечи все свои сомнения и тревоги! Удерживало девушку злополучное письмо няни, с которым Эллери не расставалась ни на миг. Оно хранилось в потайном кармашке многочисленных юбок платья и, казалось, прожигало кожу в моменты особенно сильных моментов слабости, предостерегая от ошибки.
        Первые трудности подстерегали их небольшую процессию на подступах к мертвой территории, когда однажды вечером Бран остановил карету и, постучавшись в дверцу, деловито сообщил:
        - Дальше сегодня ехать не стоит. Впереди начинаются владения болот, а, значит, остановиться мы можем только здесь. В стороне просматривается поляна, предлагаю развести костер и там дождаться наступления рассвета.
        Для простого слуги он вел себя чересчур вольно. Однако принцесса давно уже поняла, что этот мужчина на деле являлся совсем не тем, кем казался. Слишком уверенный и внимательный, да и про его умение обращаться с оружием она все еще не забыла. Быть может, он вполне мог оказаться одним из тех храбрых воинов, при помощи которых Сапфо удалось одержать верх в борьбе за трон.

* * *
        Пламя занялось не сразу, маленький огонёк то и дело затухал на сырых ветках. Когда, наконец, костёр разгорелся настолько, что смог отогреть троих путников, на землю давно опустилась ночь.
        Мужчины разделили дежурство между собой. Первым вызвался хранить покой спутников король, пообещав через несколько часов разбудить Брана, чтобы тот его сменил.
        Слуга, несмотря на ледяной воздух, не пожелал ложиться у огня, предпочтя расположиться чуть поодаль у кареты, тем самым оставив двух королевских особ в обществе друг друга.
        Эллери лежала без сна, закутавшись в несколько пледов и прислушиваясь к окружавшей ночи. Далеко над ней раскинул своды небесный шатер, вот только звезд, увы, было не видать - словно из-за близкого соседства проклятой долины они боялись даже глядеть на землю, трусливо спрятавшись за тучами.
        Девушка чувствовала, что на неё устремлен внимательный взгляд, но не испытывала тревоги, прекрасно зная, кто это был.
        Впервые за долгое время они с Сапфо остались по-настоящему одни, даже невзирая на соседство Брана, спавшего в стороне. Всё это время в пути они неукоснительно соблюдали некую грань, не позволяя себе лишнего, но сейчас девушка на уровне инстинктов ощущала, что границы пали. Невольно на ум приходили полустертые воспоминания, когда после посещения церкви, оказавшейся пустой, они впервые провели ночь под открытым небом. Кажется, это случилось где-то в прошлой жизни, когда ни он, ни она сама еще не подозревали об испытаниях, уготованных им судьбой. Тогда столь же ярко пылал костер, отбрасывая длинные тени на лицо мужчины, он сидел перед огнем, задумавшись о чем-то своем. И вот, спустя, кажется, целую вечность, повзрослевшие и сгорбившиеся под ношей зачастую ненужных знаний и постигнутых горьких истин они вновь оказались в исправной точке своего пути.
        Ощущение чужого взгляда не проходило.
        Сапфо не шевелился. Она не слышала ни единого шороха с места, где он сидел, и когда, осмелившись, осторожно повернула голову, натолкнулась на его изучающий взгляд.
        Мужчина долго смотрел на неё в задумчивости, и Эллери отвечала ему тем же, не смея нарушать уютную тишину, разбавляемую лишь только треском пламени да гулом ветра где-то вдалеке.
        Король первым решался прервать молчание.
        - Ты ведь тоже вспоминаешь ту ночь возле костра, когда мы с тобой впервые остались наедине?
        Несмотря на интонацию, то был не вопрос, а утверждение.
        Все-таки решившись, Эллери поднялась с места, и, закутавшись в один из пледов, подошла ближе, усаживаясь напротив задумчивого короля.
        Теперь их разделяло только пламя. Они оба молчали, и эта тишина казалась затишьем перед бурей. Вот только какой именно бурей? На этот вопрос девушка не могла найти ответа, но в душе назревало предчувствие неизбежного разговора по душам.
        - Боишься? - тихий вопрос заставил принцессу удивленно поднять глаза.
        По лицу мужчины невозможно было что-либо понять, но темные глаза таинственно сверкали. А, может, это были всего лишь отблески от костра, и Эллери опять просто домыслила себе лишнее?
        Опомнившись, принцесса осознала, что Сапфо повторил вопрос, заданный первым в ту самую ночь, повлекшую за собой их сближение. Значит ли, что таким образом собеседник предлагал ей поиграть?
        Девушка напрягла память и, вспомнив свой прежний ответ, несмотря на секундное колебание решилась вступить в эту пока неясную ей игру.
        - Окружающей ночи?
        - Меня.
        Одно короткое слово - и собеседник замер в ожидании. Но если в ту ночь смысл его ответа лежал на поверхности, то сегодня… Сколь многое таилось в обманчиво коротком сочетании букв?
        Принцесса привычно уклонилась от откровенности, загородившись призраками прошлого и своим собственным ответом, произнесенным когда-то давно:
        - Я не столь пуглива.
        - Но столь же одинока, как и тогда? - глаза мужчины опасно блеснули, когда он первым нарушил негласный ход их игры в прошлое.
        - Ты ведь знаешь, - словно против воли вдруг раздался её собственный голос, в то время как сердце заходилось во всё убыстряющемся ритме. - Что с той самой ночи я больше никогда не была одна.
        «Ведь в мою жизнь вошел ты»- добавили глаза девушки то, о чем умолчали стыдливые губы.
        Его ресницы дрогнули. Было ли это тем ответом, который он желал услышать?
        Мужчина молчал, и это молчание внезапно подстегнуло принцессу к вопросам, которые прежде она никогда не осмеливалась ему задать. Словно эта ночь, это томительное предчувствие надвигающегося дня, в котором ей лицом к лицу придется встретиться со своим страхом, обрушили все старые заслоны и придали ей храбрости.
        - Какой меня видел ты тогда? В ту ночь и после?
        На лице Сапфо промелькнула светлая тень воспоминаний, разгладившая хмурые складки в уголках его рта, прежде чем король медленно заговорил.
        - Забавно, но я только что понял, что наша первая встреча произошла именно в этих землях. Харгин приказал остановиться и найти место для ночлега, - он немного помолчал, точно перебирая драгоценные сокровища памяти. - Тогда я тебя и увидел впервые. Ты сидела рядом с нянькой, и волосы твои переливались жидким золотом в отблесках огня. Я стоял, замерев, и не мог понять, почему не могу перестать на них смотреть. И тут ты словно почувствовала мой взгляд и подняла голову. Я поспешил укрыться в тени, чтобы не привлечь твоего внимания, но, начиная со следующего дня, старался незаметно наблюдать за твоей каретой. Каково же было мое изумление и досада, когда именно тебя понесла взбесившаяся лошадь! Я успел в самый последний момент, еще мгновение - и тебя уже было бы не спасти. Если бы ты могла знать, какой силы гнев захлестнул меня тогда! На неудачное стечение обстоятельств, твое катастрофическое невезение, на себя самого - что в конечном итоге на тебя и вылилось.
        - Так ты потому столь грубо заставил меня тогда раздеться? - Эллери отвела взгляд, вновь смущаясь от бесстыдных воспоминаний. Никогда прежде - и никогда после! - она не представала перед кем-либо полностью обнаженной. Отчего в ней тогда взыграла ярость, почему она вместо того, чтобы устроить истерику или упасть в благочестивый обморок, предпочла пойти на поводу пугающего незнакомца, а потом еще и каким-то краешком сознания совершенно порочно наслаждаться его взглядом?
        - Я стану отъявленным лжецом, если скажу, что руководствовался в тот момент исключительно заботой о твоем благополучии, - на смуглом лице блеснула белозубая улыбка. Сверкнула и молниеносно погасла, словно молния. Как редки были его улыбки! - с тоской подумалось принцессе. Каждая - на вес золота.
        - Но потом, кажется, ты был от меня ничуть не в восторге, - напомнила ему принцесса, справившись с собой.
        - Ты показалась мне избалованной кокеткой, и, надо признать, некоторые твои поступки служили наглядным подтверждением этой теории. А потом мой безукоризненно рассчитанный план полетел ко всем чертям, и совершенно по-идиотски мы оказались с тобой наедине. Вот тогда я впервые и разглядел, что скрывается за идеальной внешностью капризной принцессы.
        Эллери плотнее закуталась в плед, ощущая порывы холодного осеннего ветра, предвестника зимы, и придвинулась ближе к яркому пламени, дарящему живительное тепло.
        - Знаешь, наверное, ты не сильно ошибался тогда. Я ведь и впрямь была такой, как ты сказал. И только после нашей встречи начала меняться. С тех пор мы оба изменились, - осмелев, негромко продолжила принцесса. - И ты, и я. Я научилась принимать последствия своих поступков. Больше нет той легкомысленной девочки, бежавшей от всего на свете.
        «И теперь я бегу только лишь от одного - тебя» - виновато добавили её глаза.
        - Изменился и ты. Когда-то власть для тебя означала лишь бремя ответственности, а теперь…
        - Её значение для меня не изменилось, - ожесточенно перебил собеседник, отрывая взгляд от языков пламени. - Просто теперь появились люди, ради которых я готов нести это бремя. Чья вера помогла стать тем, кем я, казалось, уже разучился быть.
        Девушка неосознанно закусила губу от пронзившей тело привычной вспышки вины. Он говорил о ней, это было очевидно.
        - Но ведь и раньше в твоей жизни были такие люди, - неожиданно для самой себя произнесла принцесса и мгновение помедлила, прежде чем произнести роковое: - Например, твоя сестра.
        Завесу тайны над их с Риэль прошлым давно уже пора было снять - так почему бы не сделать этого сейчас? Пусть Эллери уже не чувствовала той обжигающей сердце ревности, - ведь она больше не была вправе испытывать это чувство, равно как и не имела прав на этого мужчину, - но девушка желала услышать признание из его уст. Всё это время он ни разу никогда не рассказывал всей правды о своем прошлом, но это не помешало ему желать видеть её в своем будущем. И если прежде она боялась затрагивать эту тему, до дрожи страшилась услышать его откровения, то теперь, в свете нависшей над их жизнями угрозой, все стало иначе.
        Во взгляде Сапфо заклубилась тьма. Он впервые пошевелился - выпростал здоровую руку из-под ткани и нервно провел ею по лицу, словно стирая невидимую паутину усталости.
        - Ты ведь все сама уже знаешь, не так ли? - в его голосе не было и тени вины, одна лишь всепоглощающая печаль.
        - Знаю, - бесстрастно подтвердила она. - Но хочу услышать все от тебя лично.
        Мужчина устремил на неё тяжелый взгляд, и принцесса с горечью успела подумать, что поднятая тема до сих пор является для него запретной. Но король все-таки заговорил, медленно и вдумчиво взвешивая каждое слово:
        - Когда мать бежала от убийц отца, она воспользовалась единственным выходом, способным гарантировать нашу безопасность: вышла замуж за короля одной из соседних стран, который был в неё влюблен еще задолго до её замужества. Его чувство было по-прежнему настолько сильным, что он закрыл глаза и на отсутствие у нее какого-либо наследства, и даже на наличие меня. Увы, но я его совсем не помню, то время начисто стерлось из памяти, и единственное оставшееся светлое пятно - это Риэль.
        Он замолчал, а Эллери пришлось спешно напоминать собственному сердцу, почему оно не должно быть преисполнено ревностью.
        - Я не помню её ребенком - кажется, словно она всегда была взрослой, высокой и хрупкой, как тростинка, с распахнутыми наивными голубыми глазами и звонким голосом, очаровывающим как всех слуг, так и придворных.
        Удивительно, но с каждым новым словом размеренно звучащего голоса мужчины принцесса ощущала стремительно нарастающее желание убивать. Но не всех подряд, а конкретно одну светловолосую особу, даже королевский титул которой не мог остановить кровожадные мысли принцессы.
        А Сапфо, и не подозревавший о буре, разыгравшейся в душе возлюбленной, все уверенней продолжал:
        - Не обошла эта участь и третьего супруга матери, нашего общего с Риэль отчима. Он, как и все, был в восторге от сестры, а она умело пользовалась его расположением, на самом деле ненавидя его за то, что он не мог дать ей главного, - меня. - Мужчина глубоко вздохнул. - Сейчас, оглядываясь назад, я сам не могу понять, как же так получилось. Откуда взяло начало то наше чувство? Когда и как это случилось? Я даже не сопротивлялся, вместо этого найдя в нем отдушину от навязчивой материнской заботы и необходимости наследовать чужой престол. Риэль с рождения была обещана другому, моей же участью должна была стать дочь какого-нибудь короля одного из соседних государств. Мы по определению не могли быть вместе, и я сознательно упивался этой болью, находя странное мазохистское наслаждение в своём несчастье. Риэль же не собиралась так просто мириться, она желала действий от меня, но вместо этого принимать решения приходилось ей самой. Не знаю как, но ей удалось внушить мне мысль о побеге. Наверное, в то время я был совершеннейшим дураком, коль всерьез был убежден в благополучном исходе такой авантюры. Что мог
тогда я предложить ей? Только свои чувства. А сестре уже тогда необходима была власть. Неизвестно, как бы сложилось наше будущее, если бы не вмешалась судьба. Жестоко и изощренно, так, как только она одна и умеет делать. Страну объяла чума, и мы только чудом избежали её смертоносных объятий. Вырванный из привычного круга лиц и однообразного хода событий я вдруг начал медленно, но прозревать. Отвезти сестру к жениху и оставить её там - вот то главное сражение, с которого и началась моё воинское будущее. Я сделал это, осознав, что будущее Риэль - там. В красивом дворце, рядом с любящим мужем, который за недолгое время нашего знакомства сумел заслужить моё уважение, в окружении обожающих её придворных и с кучей красивых нарядов. А моя собственная судьба… На тот момент она интересовала меня меньше всего на свете, я просто желал найти укромный уголок и тихо сдохнуть. К счастью, это у меня не получилось, - улыбка вышла слегка кривоватой, но то, что она вообще появилась на губах мужчины, девушка сочла добрым знаком. Сердце обливалось кровью от его признаний, но Эллери мужественно заставляла себя слушать
дальше, запретив горькому кому в горле превращаться в слезы. - Волей случая я оказался пленен разбойниками, а толком не успев опомниться, - освобожден внезапными спасителями, которые, особо не спрашивая моего согласия, причислили меня к наемному люду и взяли под свое крыло. Я не сопротивлялся, наемничья жизнь отлично подходила для того, чтобы выбросить из сердца болезненные чувства, а из памяти - всю прошлую жизнь. Так я и стал воином, сперва - неумелым и почти бесполезным, постепенно становясь все лучше и лучше. У меня получилось забыть, не оглядываться назад, не сожалеть ни о чем. Но все эти годы я соблюдал несколько правил, одно из которых гласило и на пушечный выстрел не приближаться к территории, правительницей которой стала моя сестра. Увы, это правило я нарушил в момент, когда согласился сопроводить тебя на встречу со сбежавшим женихом, не подозревая, что за прошедшие годы сестра по-прежнему испытывает ко мне отнюдь не родственные чувства.

* * *
        Они вновь вернулись к Риэль. Эллери проглотила болезненный комок в горле и с тоскою в голосе спросила, устав ходить вокруг да около:
        - Так ты любил её?
        Король замолчал, точно погружаясь в далекие размышления, и девушка успела ощутить, как сердце наполняется глубоким и темным, словно колодезная вода, отчаянием, прежде чем собеседник неожиданно мягко ответил:
        - Тогда я не знал иного чувства, чем то, какое испытывал к ней. И в этом своем незнании был уверен, что оно и есть любовь.
        - А сейчас? - с замиранием сердца произнесла девушка.
        Лоб Сапфо прорезали морщины. Суровый воин и решительный правитель, привыкший к поступкам и действиям, он чувствовал себя поразительно бессильным перед замершей рядом девушкой. Слова не шли на язык, вязли в густой патоке, затоплявшей разум всякий раз, когда он встречался взглядом и тонул, с головой погружался в ослепительную нестерпимо яркую зелень её глаз.
        Его давно отвердевшее сердце лишь недавно научилось вновь так остро чувствовать, и так непросто было делиться с кем-либо своими мыслями и переживаниями.
        Но та, что сейчас, затаив дыхание, сидела напротив, отделенная ярким пламенем, заслуживала ответа. Она заслуживала тысячи пылких признаний, богатых даров, знаков внимания и ухаживаний, но ничего этого он не преподнес ей, вместо того наполнив её жизнь страданиями и болью. Король твердо намеревался исправить содеянное как только неожиданные трудности останутся позади, но именно сейчас в его распоряжении было единственное сокровище, которое он мог ей преподнести.
        Открывать душу другому человеку - это страшно. Словно вырвать из груди своё сердце и на ладони протянуть его, истекающее кровью и из последних сил продолжающее биться, кому-то другому в надежде, что этот бесценный дар не отвергнут, не сбросят с высоты, а примут с нежностью и любовью.
        Но в том, что Эллери примет его дар именно так, мужчина не сомневался, даже несмотря на все её неумелые попытки убедить его в своем равнодушии.
        - Прошлый я и тот, которого ты видишь перед собой сейчас, - два разных человека, - мягко начал он, с плохо скрытой нежностью глядя на девушку. - И я не уверен, что старый я пришелся бы тебе по душе. Апатичный, постоянно пребывающий в твердой убежденности, как несправедливо обделила его жизнь, и в то же время неспособный сделать что-либо, чтобы изменить судьбу. И любовь моя тогда была под стать - я изнывал от тоски из-за невозможности счастливого конца тех странных запретных отношений, сходил с ума и заставлял страдать от неизвестности свою возлюбленную и своей апатичностью пробуждал в ней низменные порывы.
        Опять эта Риэль! Что-то промелькнуло на лице недовольной принцессы, и король поторопился продолжить объяснение.
        - Как человек, никогда не знавший солнца, не ощущавший на себе его горячих ласкающих лучей, любит луну, считая её единственным светилом, так и я думал, что любил Риэль.
        Она была моей луной - прохладным источником после тяжелого дня, далекой мечтой, неприступной вершиной, на которую мне никогда было не забраться. Я всегда понимал, что нам не быть вместе, но позволял напрасным иллюзиям тешить себя, и, что самое ужасное, - позволял делать то же самое ей. Знал бы я тогда, к чему это приведет! - он покачал головой, а затем поднял взгляд на приунывшую Эллери и продолжил твердо и уверенно: - Но истинное различие между луной и солнцем я осознал, лишь когда в мою жизнь пришла ты. Опалила душу, дотла выжгла сердце, ослепила, залила сияющим блеском. Ты заставила меня измениться, сделала другим! Отныне мне не нужен просто свет, мне стало необходимо тепло. Жар, который горит при одной мысли о тебе, огонь, проходящий по телу в твоем присутствии, пламя, что день и ночь пылает в душе, - он сделал паузу и произнес тихо и отчетливо, глядя прямо на свою принцессу: - Эллери, ты - мой огонь, мое пламя, без которого я уже не могу жить. Нет никого в моей судьбе, кто значил бы для меня больше, чем ты.
        Крупные слезы стекали по щекам девушки, Эллери даже не пыталась стирать их рукой, застывшая, замершая, привороженная плавно звучащим голосом Сапфо.
        Все отошло на задний план - завтрашняя встреча с сердцем болот, угроза отца, поврежденная рука короля.
        Весь её мир сейчас сосредоточился на сидящем напротив мужчине, на его спокойных размеренных словах, ровном тоне, с которым он раскрыл перед ней свою душу, согрев и залив теплом её собственное сердце, оледеневшее и замерзшее, кажется, вечность назад.
        Разве можно было после всего, что она услышала сейчас, пытаться и дальше играть роль холодной и пресытившейся чувствами принцессы?
        Нет, это было просто невозможно.
        - Но почему ты никогда не говорил мне об этом раньше? - раздался тихий девичий шепот, в котором отчетливо звучали слезы счастья. - Ведь ты всегда был таким сдержанным и скупым на слова, что я и мечтать не могла когда-либо услышать такое признание от тебя.
        Он посмотрел на нее с удивленным превосходством.
        - Разве слова столь важны для тебя? Боже, Эллери, я последовал за тобой даже после того, как ты стала чужой женой, я убил твоего мужа, - неужели после этих поступков у тебя все еще остались сомнения? Как можно было после всего, через что мы прошли, продолжать сомневаться в этом?
        Девушка виновато опустила глаза, чувствуя, как все еще пылают её влажные щеки.
        Упоминание о смерти Оркеса породило знакомое чувство вины. И не у неё одной.
        Сапфо помолчал, прежде чем негромко добавить:
        - Прости за те вынужденные слова. Твой муж никогда не был трусом, и я не желал оскорблять его память. Но тогда это было необходимо.
        - Не продолжай, не надо, пожалуйста, - с тоской попросила принцесса, ощущая, как волшебство этой ночи, словно хрупкое стекло, покрывается тонкой сетью трещин при соприкосновении со страшными воспоминаниями. И тихо добавила: - Я все еще не могу простить себя за ту ночь.
        - Ты? - удивленно нахмурился собеседник, а затем жестко припечатал: - Твоей вины в случившемся нет, Эллери. Ты - всего лишь женщина, лишенная права выбора. Вся вина лежит на твоем отце и на мне. И, может, отчасти на самом Оркесе, который не пожелал расставаться с тобой даже ценой жизни. Впрочем… - король помедлил. На лице мужчины плясали тени, отчего красивые черты сейчас казались зловещей маской, под которой таилась бездна. - Окажись я на его месте, то не согласился бы обменять тебя даже на собственную жизнь. Но я бы и не проиграл.
        Как все-таки он был самоуверен!
        - Он не обижал тебя? - неожиданно тихо спросил мужчина, и стало ясно, что этот вопрос родился в его душе отнюдь не сейчас.
        - Оркес? Он не смог бы обидеть даже муху, - она виновато отвела взгляд. - Я чувствую себя предательницей. Он был так добр ко мне, особенно в самую первую ночь после церемонии…
        При упоминании о свадьбе лицо Сапфо окаменело. Даже тепло, исходящее от огня, не могло справиться с порывом холода, налетевшим со стороны мужчины.
        Эллери содрогнулась, вспомнив тот жуткий день, когда она стала женой другого мужчины. И, резко вдохнув воздуха, заговорила, желая рассечь болезненный нарыв, о котором они до сегодняшнего вечера никогда не смели заговорить откровенно:
        - Почему ты пришел на мою свадьбу? Если думал, что я сделала этот выбор сознательно?
        Сапфо замолчал надолго. Принцесса снова подумала, что он так и оставит её вопрос без ответа, когда мужчина медленно заговорил. И боль, зазвучавшая в его голосе, была неподдельна.
        - Я просто хотел убедиться, что ты счастлива. Что это было твое собственное решение и желание, а не очередная прихоть отца. И я увидел это. Я понял, что потерял, при виде целующего тебя Оркеса, - Эллери прикрыла глаза, обратившись в слух. - Стыдно признаться, но в тот момент я испытал глухое удовлетворение, ведь он не стал тем, кто впервые коснулся твоих губ, я успел сорвать с них поцелуй, я был первым. Увы, эта мимолетная вспышка не могла погасить пламя ярости и боли в сердце. Ты смеялась и улыбалась, и в мире не было женщины прекрасней. Я чувствовал, что теряю контроль, что пора уходить, пока не натворил какую-нибудь глупость, за которую ты меня возненавидишь. Но меня словно пригвоздило к месту, я не мог отвести глаз от тебя и твоего мужа. Я упивался элем и своей болью - и неизвестно, что пьянило сильнее.
        Размеренно звучавший голос лился, словно странная, лишенная мелодии песня. Она притупляла разум и обнажала чувства слушательницы, её сердце захлестывали волны нежности и сожаления, глухой тоски и обиды на коварство судьбы, заставившей двоих влюбленных раз за разом испытывать боль и отчаяние.
        А мужчина все продолжал: - Тот прощальный танец… Я не смог отказать себе в удовольствии в последний раз коснуться тебя, напомнить, что еще недавно в твоей жизни не было иного мужчины. Представить, что ты моя, и мы сошлись в танце не просто как хозяйка вечера и случайный гость. В тот момент ты казалась мне предательницей, я почти задыхался от ненависти к тебе. За то, что тебе так легко и просто удалось перевернуть эту страницу своей жизни, оставить меня в прошлом, в то время как мне уже не удалось бы этого сделать.
        Эллери вспомнила собственные ощущения в тот момент. И мысленно застонала - какие сходные эмоции, оказывается, они тогда испытывали! Если бы только она могла это знать! Все могло сложиться иначе.
        - Сразу же после танца я покинул зал. Я задыхался, меня колотило от ярости, боли, отчаяния. Никогда прежде я не испытывал настолько сильных чувств. Я почти бежал, даже не глядя, куда - лишь бы скорее оказаться подальше от душного, пропитанного чужой радостью и ликованием зала. И в тот момент я встретил Норка. Твой слуга был безбожно пьян, и только это остановило меня от несправедливых упреков или даже большего. Кажется, тогда я был готов выместить всю одолевавшую меня злость за совершенное тобой предательство на человеке, который был близок к тебе, и чья боль могла заставить тебя испытать нечто схожее с моими чувствами. Но я все равно не смог поднять на него руку. Что-то внутри подсказало, что этот недостойный поступок не принесет успокоения. Сдержавшись, я прошел мимо него, направляясь к конюшням, где меня должны были ожидать мои люди. Но он сам остановил меня. Без единого слова Норк достал из-под рубашки нечто смятое и вложил мне в руку, а затем двинулся шатающейся походкой куда-то прочь. Ладонь ощутила шероховатость бумаги, и меня точно молнией пронзило озарение. Это было послание от тебя. О,
что я испытал в тот момент! - лицо Сапфо исказила злая усмешка. - Я решил, что ты трусливо попрощалась со мной в письме, не найдя в себе смелости произнести все эти слова глядя в лицо.
        Даже не открыв его, я смял и засунул в карман, слишком озлобленный и пьяный, чтобы прочесть. А дальше… Дальше были бешеная гонка в ночи, свист ветра в ушах и крики моих воинов далеко позади. Я гнал коня, что было сил, не разбирая дороги, лишь бы дальше от светящегося огнями замка, от города, который сейчас я ненавидел всей душой.
        Мои люди едва поспевали следом. Не знаю, сколько времени я летел сквозь ночь, но, наконец, конь больше не мог нести меня. Селения остались где-то далеко, пришлось остановиться прямо посреди леса, Бран разжёг огонь, а я ничего не мог делать, просто сидел и смотрел на языки пламени. Из них мне улыбалась ты, я видел тебя, босоногую и простоволосую, танцующую прямо на углях.
        Твоё письмо обжигало, я чувствовал его даже сквозь ткань. Не сдержавшись, в порыве пьяной злости я бросил мятое послание в пламя, и оно благодарно приняло подношение. В следующий же миг я пожалел об этом, но было уже поздно. Все, что мне удалось отвоевать у огня, - крохотный кусок бумаги, на котором было уже не разобрать слов. Меня вновь обуяла злость, но уже на себя. Я так и не сумел тогда заснуть, остался сидеть у костра, и слуги боялись даже подходить ко мнеЈ опасаясь попасть под горячую руку.
        Спустя несколько часов меня все же сморил сон. Я словно вновь оказался в замке на твоей свадьбе, но теперь наблюдал все со стороны. Видел себя, заливающего скорбь кружками эля, злился, но все-таки любовался тобой, сидевшей подле мужа. А потом вдруг я увидел Ниньи. Я видел её тогда много раз, но только там, в лесу, вдруг четко смог разглядеть и понять, что она, кажется, была единственной на этом пиру, кто сидел и обливался слезами. И я прозрел, когда понял, что эти слезы были какими угодно, но только не слезами счастья.
        Боль. Она плакала на твоем празднике. И если самый близкий для тебя человек горевал так, словно это были похороны, а не свадьба, значит, на то действительно имелись причины.
        Сонливый хмель покинул меня в то же мгновение. Я вскочил, не в силах усидеть на месте, начал мерить шагами утоптанную поляну, а в голове все громче звучали слова, которые ты когда-то произнесла в нашу самую первую поездку. Что если человек любит, он должен пойти на всё ради этого чувства. Пойти против любых законов и запретов, обойти землю, переплыть море. С отчаянием я осознал, что ты была права, а я оказался глупцом, который столько лет не видел истины, а столкнувшись с ней - не узнал.
        Эллери громко всхлипнула, но рассказ короля не прервался.
        - И тогда я решил, что пусть я так и не узнаю, что было в том письме, еще не поздно стать таким, каким ты желала видеть своего возлюбленного. Что я должен сражаться за тебя, бороться до последнего вздоха, и неважно, чьей ты будешь женой, и со сколькими королями я должен буду сразиться. - Его губы искривила слабая тень усмешки, но взгляд, устремленный на девушку, был серьезен как никогда. - Я снова обрел цель, и больше не мог предаваться унынию. С трудом дождавшись наступления утра, мы отправились обратно, но не к замку, а к тракту, по которому экипаж с новобрачными должен был ехать в новоиспеченный дом.
        Сапфо с самым невозмутимым видом продолжал рассказ, а в сердце девушки творилась неразбериха. Как стыдно было осознавать сейчас, что в то время, когда её избранник действовал, она сама только лишь лила слёзы и тосковала, смирившись с уготованной судьбой.
        - Вскоре мы нагнали королевские кареты, но были вынуждены держаться позади, дабы не привлечь ничьего внимания. За несколько дней нам удалось выяснить всё: и сколько воинов в сопровождении, и насколько часто они меняются на караул, и даже сколько слуг прислуживают тебе перед отходом ко сну.
        Принцесса громко сглотнула, зная, что последует дальше.
        - Было весьма просто все рассчитать, но там, в шатре… Я пришел с одной лишь целью, твердо зная, на что иду. Не думал лишь о том, что это будет настолько тяжело - видеть ужас в твоих глазах. На какой-то миг я ощутил себя монстром, чудовищем, сошедшим со страниц детских сказок. Ты стояла передо мной, не двигаясь, такая далекая и чуждая. Надо было скорее уходить, а я не мог сдвинуться с места, не мог уйти, оставив тебя в таком состоянии. Ты молчала, и это молчание казалось страшнее, чем самые заслуженные обвинения, крики и призывы страшной кары на мою голову.
        - Я так боялась за тебя тогда, - голос принцессы прозвучал так хрипло, словно она не размыкала губ несколько дней подряд. Но все внутри рвалось и требовало, наконец, пролить свет на события давно минувших дней, пока они так близки и так откровенны! - Боялась, что тебя поймают и убьют. Вот почему я вела себя так!
        Скупая улыбка осветила лицо короля.
        - Как жаль, что я так долго был лишен этого знания. По-настоящему я осознал, что ты не держишь на меня зла, в ту ночь в охотничьем домике.
        - Не напоминай мне о ней! - в голосе девушки явственно зазвучали новые слёзы. - Эта ночь и поныне является ко мне в кошмарах. Тогда я почти поверила, что ты умираешь, эти воспоминания до сих пор причиняют боль!
        - Лери, - он обратился к ней так нежно, так ласково, и от тихого звучания его голоса по телу принцессу прокатилась теплая волна, согревшая сердце в тысячу раз сильнее живого огня, пылающего перед ней сейчас. - Неужели после всех этих признаний ты и дальше будешь утверждать, что нам с тобой надо быть порознь?
        Она вздрогнула, застигнутая врасплох, и опустила взгляд, не в силах спорить с очевидной истиной.
        - Ответь мне! - упрямо продолжил он, сощурив взгляд. - Неужели чужие слова и предрассудки значат для тебя больше, чем чувство, живущее в наших сердцах?
        Её глаза наполнились слезами. Она больше не могла, просто не имела сил сражаться с ним! Тяжело было противиться собственному сердцу, но раз за разом отказывать, глядя в лицо своему королю - это было невыносимо.
        - Прошу, - пробормотала она из последних сил. - Давай отложим этот разговор, давай переживём завтрашний день и тогда…
        - Нет, Эллери, - голос мужчины звучал уверенно и твердо. - Ты должна признать эту истину прямо сейчас, не дожидаясь завтра, должна перестать прятаться от себя самой. Нам нельзя друг без друга. Все те испытания, через которые пришлось пройти, не сумели сделать главного - заставить нас отдалиться друг от друга. Я не могу без тебя, слышишь? И я знаю, что и ты чувствуешь это. Взгляни на меня!
        Она медленно повиновалась. Мужчина не спеша поднялся на ноги и обошел костер, приблизившись к принцессе, завороженно наблюдавшей за его действиями.
        Присев рядом с ней, король ласково коснулся ладонью лица Эллери и зашептал, глядя прямо в глаза:
        - Позволь мне быть рядом с тобой, прошу. Вместе мы справимся с любой бедой, с любым злом! Я обещаю.
        Больше не имея сил сопротивляться, девушка прикрыла глаза и с глухим стоном подалась вперед, упираясь лбом в теплую грудь мужчины. Он тотчас же обнял её, с силой прижимая к себе.
        На долгие минуты они замолчали, упиваясь долгожданной близостью. Мягко трещали дрова, где-то вдалеке пел свою песнь ветер, а в их крохотном уютном мирке царил покой. Все прошлые проблемы и тревоги грядущего дня остались за незримой чертой.
        - Просто дай мне еще немного времени, совсем чуть-чуть, пожалуйста, - глухо пробормотала ему в рубашку, ощущая горьковатый запах костра, пропитавший ткань. - И я сама приду к тебе.
        Сапфо не ответил.
        Эллери задремала, согретая и убаюканная теплом сильного тела.
        Медленно приподнявшись, чтобы не разбудить девушку, король осторожно опустил её на землю, а затем оставил на несколько мгновений, чтобы принести своё покрывало. Ласковым движением он убрал с лица рыжую прядь и полюбовался спящей девушкой еще немного, прежде чем развернуть теплую ткань и аккуратно накрыть ею принцессу. Убедившись, что так ей точно не страшен холод, он подоткнул край пледа.
        Внезапно приглушенный шелест под его рукой заставил мужчину нахмурить брови. На красивом сосредоточенном лице мелькнула тень сомнений - мелькнула и погасла. И спустя мгновение Сапфо осторожно отогнул плед и, присмотревшись, потянул за торчавший из вороха юбок принцессы краешек письма.
        Нахмурившись, король раскрыл его, сердцем осознавая неправильность этого поступка, но зная наверняка, что все, связанное с Эллери, напрямую касалось и его. Сапфо понимал, что у девушки до сих пор остались какие-то секреты, которые она упорно пытается от него скрыть. Каких огромных трудов ему стоило заставить её проговориться об одном из них!
        Мужчина не был уверен, что она найдет в себе силы признаться и в остальных тайнах, стоящих на пути их будущего. И потому намеревался положить конец бесконечным секретам своей возлюбленной, пусть ради этого он должен был использовать не самые честные приемы.
        Еще раз бросив короткий взгляд на спящую девушку, мужчина погрузился в чтение. Но этого заснувшая принцесса уже не увидела, предавшись беспокойному, полному неясных мрачных образов сну…
        Утро встретило троих путников промозглым ветром и сыростью, тянущейся с болот.
        Не теряя времени, они быстро позавтракали припасенным хлебом и мясом и двинулись в путь. От очарования вчерашнего вечера не осталось и следа, как и от того сказочного ощущения близости и доверия.
        Сапфо был хмур и неразговорчив. Настолько, что за все время пути они едва ли обменялись хотя бы парой слов. В любое другое время Эллери непременно задалась бы вопросом, что послужило тому виной, но этим утром пасмурному настроению мужчины были веские причины. Так что принцесса не спешила приставать с расспросами, и сама погруженная в беспокойное ожидание.
        Кроме того чем ближе они приближались к цели, тем хуже себя чувствовала Эллери. К привычной уже тревоге прибавилось новое ощущение, прежде незнакомое. Девушка не могла объяснить, но её притягивало и одновременно отталкивало это место. Сейчас она в полной мере ощущала ту противоестественную связь, о которой упоминалось в книге.
        Они продвигались вглубь болот уже несколько часов, и принцесса старалась лишний раз не выглядывать в окно, не желая видеть унылый пейзаж, при одном взгляде на который оживали страшные воспоминания, еще более пугающие в свете того, что ей предстояло совершить совсем скоро.
        Внезапно ход кареты замедлился, а затем и вовсе остановился.
        - Дальше карета не проедет, - снаружи зазвучал мрачный голос Брана. - Придется идти пешком.
        Эллери не покидало стойкое ощущение, словно все это с ней уже происходило когда-то. И не нужно было даже ломать голову, где и при каких обстоятельствах она оказывалась в подобной ситуации.
        Все повторялось с ужасающей точностью.
        Об этом тоскливо размышляла принцесса, стоя на мертвой земле и вглядываясь в туманную дымку, в которой, как отчетливо помнилось девушке, таилась та самая болотистая топь, что некогда чуть было не стала её последним пристанищем.
        - Бран, дождись нас здесь, - скомандовал Сапфо, напряженно оглядывая расстилавшуюся перед ними безрадостную картину.
        Слуга понятливо кивнул и, спрыгнув с облучки, направился успокаивать встревоженных лошадей.
        Холодный ветер с радостью набросился на принцессу, как только она покинула экипаж. Земля хлюпающе пружинила под сапогами, стоило сделать неверный шаг, как ноги тут же погружались во влажную почву. Кажется, со времен их последнего визита сюда болота разрослись сильнее, заняв еще больше территории.
        Сапфо шел по узкой тропе первым, внимательно оглядываясь по сторонам, словно в любой момент ожидая нападения. Принцесса послушно следовала за ним и тратила все свои невеликие силы на то, чтобы не позволить цепко держащему её страху вырваться наружу в виде стона или всхлипа.
        Щупальца тумана тянулись к ним откуда-то с горизонта, там, где небо и земля сходились в одинаково сером мареве.
        Эллери не могла изгнать из мыслей воспоминания об услышанной от Сапфо легенде. Наверное, в той книге, что они нашли в библиотеке сэра Грегори, было и её описание. Принцесса шла и не могла избавиться от стойкого ощущения, словно со всех сторон на неё устремлены жадные, полные ненависти взгляды. Она не могла объяснить, откуда взялось это странное чувство, ведь вокруг не было ни единой живой души, только изуродованная провалами мутной воды мертвая земля. Но сейчас девушка тихо радовалась, что в спешке они пролистали ненужные им отрывки, сосредоточившись на самой главной информации. Страшно представить, как бы она сейчас себя чувствовала, прочти кусок текста, посвященный Седой Долине, целиком!
        Наконец, Сапфо остановился. Эллери с опаской выглянула из-за его спины и похолодела.
        Прямо перед ними расстилалась воистину королевская топь. Если бы не страх, ледяными тисками сковавший сердце девушки в это мгновение, принцесса могла бы по достоинству оценить злую иронию судьбы.
        Невозможно было представить, что кто-то может по доброй воле войти в мутную зловонную воду, скрывающую внутри смертоносную трясину. Но у Эллери не оставалось иного выбора. Все это время после прочтения книги Старого Боэля в глубине души девушки зрела страшная догадка, что именно ей предстоит сделать. Но она не позволяла мыслям оформиться в полноценное осознание, заранее предчувствуя, что правда потрясёт её до такой степени, что она не найдет в себе сил пройти этот путь до конца.
        С каждым мгновением промедления и без того слабая решимость принцессы таяла, словно снег под жаркими лучами солнца. А потому дольше тянуть было нельзя.
        - А теперь, - с нарочитым воодушевлением, ни намека на который она сейчас не испытывала, возвестила девушка. - Я быстро нырну, найду свой медальон, и мы навсегда покинем это ужасное место.
        Только услышав со стороны свой голос, принцесса в полной мере осознала, насколько сумасбродно прозвучали сейчас её слова.
        Мужчина упрямо качнул головой, очевидно, разделяя это ощущение. Синие глаза полыхнули недовольной вспышкой.
        - Я сделаю это сам.
        Эллери мысленно согласилась на его предложение и позволила себе пару мгновений помечтать, как замечательно было бы переложить эту ношу на плечи кого-то другого. Но вслух с тяжелым вздохом произнесла совсем другое:
        - Сапфо, ты же читал книгу, значит, должен помнить, что все должно повториться точь-в-точь. А в том болоте, увы, барахталась только я. Топь не примет никого другого, ты знаешь это не хуже меня. Поэтому я должна сделать все сама, а ты… Жди меня здесь, пожалуйста, будь рядом! Без твоей помощи мне не справиться…
        В глазах короля читалось явное несогласие, но он, как и сама принцесса, обреченно понимал правильность прозвучавших слов. И боялся своим настойчивым желанием оградить возлюбленную от этого нелегкого испытания сделать только хуже.
        Эллери в последний раз обратила взгляд на мутную воду. Что-то внутри подсказывало, что она поступает верно: топь тянула её, влекла, она нутром чувствовала, что медальон где-то там. Но как именно ей придется искать потерянную вещь в этой густой непрозрачной жиже, девушка боялась даже представить.
        Принцесса сделала нерешительный шаг вперед, но сразу же остановилась, вспомнив, что в прошлый раз последовало вслед за погружением. Вновь сжигать одежду ей совершенно не хотелось, потому имело смысл заранее разобраться с этой проблемой.
        История повторялась - она снова раздевалась в этом проклятом месте под прицелом полного тревоги взгляда Сапфо. Вот только ощущения были совершенно иными. Сейчас единственное, что волновало Эллери, - это предстоящее испытание, а отнюдь не всё больше обнажающееся тело. И даже присутствие возлюбленного, который стоял совсем рядом и держал в руках плащ, готовый, если девушку вдруг одолеет робость, в любой момент накрыть им принцессу, отошло на второй план.
        Наконец, Эллери осталась в одной сорочке. Кожа моментально покрылась крупными мурашками, ступни ощущали каждую неровность, каждую ямку, но все эти неудобства меркли на фоне главного.
        - Лери, я рядом, - успокаивающий голос короля заставил Эллери поднять на него глаза. На лице мужчины отражалась настолько противоречивая гамма чувств: тревога, беспокойство, бессильная злость, нежность, волнение, любовь, - что смятение и страх отступили, сменившись удивлением. - Я с тобой, помни об этом.
        Сглотнув, она сдавленно кивнула и, отвернувшись, медленно двинулась к ожидавшей её трясине.
        Стоило только представить, что из этого мутного чрева выполз монстр, слепленный из грязи и жижи, и хотелось тотчас же убежать, скрыться. Но ощущение пристального взгляда Сапфо придавало сил и решимости. В конце концов, не ей одной сейчас было тяжело! Королю приходилось еще сложнее, опытный воин, привыкший все брать в свои руки и ни на кого не перекладывать ответственность, сейчас он чуть ли не впервые в жизни столкнулся с полным бессилием. Мужчина никак не мог помочь ей сейчас и потому был вынужден лишь наблюдать.
        Пока Эллери размышляла о чувствах Сапфо, ноги сделали первый шаг в мутную воду.
        Топь встретила её с хищной радостью, словно давнюю знакомую.
        По окоченевшему на ветру телу мгновенно пробежала крупная дрожь, конечности онемели, отказываясь подчиняться. Но принцесса упрямо заставила себя шагнуть вперёд, глубже проваливаясь в вязкую жижу.
        Разум застилала судорожная паника, в голове билась только одна мысль «я не хочу этого делать!»
        В прошлый раз было легче. Девушка даже не помнила непосредственно самого момента погружения, тогда единственной целью, владевшей сознанием, было спастись, выбраться из удушающей хватки трясины. А сейчас она должна была совершать обратное действие, идти наперекор обострившему инстинкту самосохранения, в то время как всё внутри кричало «беги!».
        Эллери погружалась все глубже, мутная трясина затягивала все сильнее, облепляя дрожащее тело словно вязкая, дурно пахнущая перчатка.
        Сапфо стоял у самого края, с беспомощной злостью наблюдая за девушкой. Мужчина выглядел так, словно в любой момент был готов ринуться в болото вслед за возлюбленной, и только её последние слова-полупросьба удерживали его от этого.
        Вот уже влажные объятия топи добрались до груди принцессы. Девушка вслепую шарила руками по сторонам от себя, в тщетной надежде на ощупь вытянуть медальон, точно он находится на самой поверхности и только и ждёт, когда она его отыщет.
        Эллери понимала, что должна сделать нечто гораздо существеннее этого, но как можно было решиться погрузиться с головой в мутную воду, когда все её существо было охвачено смертельным ужасом?
        И вдруг в какой-то момент происходящее в одночасье потеряло смысл.
        Её с неудержимой силой потянуло вниз, глубина позвала, поманила, и что-то внутри, дрогнув, отозвалось на этот зов, выключив все инстинкты и даже страх.
        Принцесса не заметила, как решительным рывком ушла под мутную воду, задерживая воздух в легких. За закрытыми веками расползлась темнота, но она не внушала страх, не отталкивала, а лишь заставляла чувствовать себя уютней и удивляться, почему девушка пришла сюда только сейчас.
        Ведь всё оказалось так просто!
        Там, наверху, остались тревоги и боль, разочарования и предательства, освободившийся от страха рассудок принцессы потрясенно пытался объять лежавшую на поверхности истину: так вот что значило стать по-настоящему свободной! От страха, отчаяния, надуманных обязательств и напыщенных титулов. Эллери больше не боялась. Ничего больше не имело значения, кроме умиротворяющей темноты вокруг.
        В голове, заглушая все прочие мысли, зазвучал чей-то баюкающий смутно знакомый голос.
        «Ты дома».
        Не верить ему было невозможно. У принцессы не было причин возвращаться туда, наверх, теперь она осознала это необычайно ясно, несмотря на то, что вокруг клубилась тьма. Лишь в стороне где-то мерцало что-то яркое, пульсирующее, ослепляющее вспышками света даже сквозь закрытые веки и отчего-то вызывающее слабое ощущение неправильности, смутную тревогу. Но голос в голове звучал сильнее и гасил тревогу.
        Эллери покорно опускалась все глубже, а воздуха в лёгких оставалось все меньше.
        Остаться здесь навсегда, стать частью долины, обрести истинное бессмертие - вот то, ради чего она была рождена. Лишь сейчас девушки наконец-то прозрела.
        Снизошедшее умиротворение не нарушали даже обрывочные воспоминания, вдруг затопившие сознание. В них уместилась вся её прежняя жизнь, казавшаяся сейчас пустой и лишенной смысла. Размытые силуэты родителей, младший брат, высокие очертания смутно знакомого замка, старая женщина с добрыми глазами, платья, балы, танцы…
        Все эти картинки пронеслись под закрытыми веками быстро, не вызывая никаких иных чувств, словно и не о ней они были вовсе.
        Но затем… Изображения вдруг замедлились, потекли неспешным потоком, а затем вдруг окончательно остановились на необычайно ярком кадре. Перед внутренним взором девушки предстал Он - темноволосый, высокий мужчина в длинном плаще, на плечах которого горделиво покоился пышный лисий мех.
        А дальше её маленький мир взорвался калейдоскопом воспоминаний. Вот он угрожает, знакомо щурит взгляд, вот хмурится, чем-то откровенно недовольный, а в следующий миг совершенно неожиданно мягкая улыбка касается полных губ, сглаживая суровые черты и преображая лицо мужчины. Нестерпимо синие глаза смотрят на неё то ласково, то сердито, в один миг заставляя тонуть в обилие чувств, то пугая полным равнодушием, точно наказывая за что-то.
        Картинок о синеглазом воине стало так много, что тьма вокруг ощутимо заволновалась-заколыхалась. Голос в голове усилился, но проснувшуюся память уже было не остановить.
        «Сапфо».
        Его имя прострелило острой вспышкой вины от макушки и до самых пят.
        Как она могла позабыть о нём?
        «Мы справимся, Эллери».
        «Я рядом».
        «Я с тобой, помни об этом».
        Набатом зазвучали в голове слова короля, и с каждым мигом душа её высвобождалась из незримых оков болотного проклятия.
        Но вместе с ними пал и заслон, удерживающий тело от всех прочих чувств.
        В тот же момент принцессу захлестнула паника. Враз опомнившись, она беззвучно закричала, забарахтавшись, и в нос и горло тут же хлынула удушающая жижа.
        Одновременно с тем сияние, прорезая гущу тьмы, вдруг приблизилось, став нестерпимо ярким, настолько сильным, что измученная Эллери различала его даже сквозь толщи воды. Она потянулась к источнику света, уже ни на что не надеясь, ведомая одними лишь неосознанными инстинктами.
        Пальцы нащупали нечто твердое, и королевская дочь сжала ладонь вокруг этого предмета, ногами пытаясь оттолкнуться от чего-нибудь, чтобы вынырнуть на поверхность.
        Но все было тщетно. Под ней не оказалась дна, одна только бесконечная тьма простиралась всюду.
        «Сапфо!» - она мысленно воззвала к возлюбленному, зная, что он должен успеть, он непременно почувствует её отчаяние и придет на помощь.
        Только в это мгновение Эллери в полной мере осознала, насколько безгранично её доверие к нему! Ни один человек в мире не значил столько, никому другому она не смогла бы доверить самое главное - свое сердце и жизнь. И в эту самую секунду поглощенное паникой сознание пронзило клятвенной мыслью-обещанием, что больше девушка никогда не позволит никаким страхам и сомнениям встать между ними. Отныне и навсегда она будет верна лишь своему сердцу, невзирая на чужие слова. Только бы Сапфо успел!
        И король действительно услышал этот призыв.
        Чья-то рука разрезала плотную толщу воды и коснулась её слепо вытянутой вверх ладони. Девушка не могла этого видеть, ориентируясь лишь на ощущения сильных пальцев, обхвативших её замерзшую плоть и потянувших на себя.
        Мужчина тащил её наверх, на поверхность, и топь из последних сил сопротивлялась, не желая расставаться с уже почти покорившейся её воле добычей.
        Но она ничего не могла противопоставить королю.
        Живительный воздух вошел в легкие почти задохнувшейся Эллери с хрипом. Они с Сапфо повалились на твердую землю, судорожно кашляя и выплевывая гнилостную воду, что была повсюду, и во рту, и в носу, заливала глаза и ручьями стекала с волос. Эллери, кажется, извергла из себя целый фонтан грязи, прежде чем почувствовала, что снова может дышать в полную силу.
        Она даже не открыла глаза, чтобы не видеть ни серого набрякшего над ними неба, ни туманной дымки, ползущей с горизонта, ни чахлую пустошь, сплошь усеянную мутными провалами болот. Принцесса, всхлипывая, вдыхала и выдыхала живительный воздух до тех пор, пока рассудок медленно, но неотвратимо постигал чуть было не произошедшую трагедию.
        Еще бы чуть-чуть, еще совсем немного и тогда…
        Одиночный всхлип вырвался из груди. Следом еще один.
        А дальше накопившиеся слезы хлынули наружу бурным потоком, сметая все преграды.
        Эллери рыдала в объятиях короля, крепко сжимая - до боли в ладони! - покрытый бурыми разводами медальон, а мужчина ласково гладил её по голове здоровой рукой, крепко прижимая к себе. Принцесса чувствовала, как часто и громко билось его сердце под её щекой.
        - Все позади, Эллери, - шептал он ей, в то время как потеки грязи чертили кривые дорожки на смуглом лице, а Сапфо даже не пытался их стирать, всецело сосредоточившись на возлюбленной, беспомощно прильнувшей к его груди. - Ты молодец, у тебя все получилось!
        Его слова едва ли достигали сознания девушки. Принцесса различала лишь знакомый успокаивающий голос, и её трясло от мысли, что она была так близка к тому, чтобы больше никогда его не услышать. И одновременно с тем Эллери ощущала себя освободившейся из многодневного плена, незримой хватки, гнёта, который так давно стал частью её жизни, что она даже успела забыть, как прекрасно жилось без него. Какой счастливой и беззаботной была её жизнь до встречи с болотами.
        Чем реже становились девичьи всхлипы, тем все явственнее принцесса осознавала важность случившегося, весь смысл обретения медальона. Она наконец-то свободна! Как привольно дышалось полной грудью! Как спокойно становилось на душе с каждой минутой, а все тревоги, страхи и сомнения, что еще этим утром казались почти неразрешимыми, сейчас стали частью прошлого.
        Прозревая, Эллери оглядывалась назад и ужасалась тому, как она своими же руками чуть не испортила собственное счастье.
        Как можно было даже представить, что она сумеет прожить без Сапфо? Как можно было поверить, что она сумеет уберечь возлюбленного от беды, лишь находясь вдалеке от него? Чужие запреты и предостережения, собственные страхи и возможная небесная кара - сегодня все это померкло на фоне главного.
        Сегодня король доказал ей, что его обещание справиться с чем угодно, с любым злом и с любой напастью, - не пустые слова. Сапфо действительно сможет справиться со всем, лишь бы она была с ним. И теперь принцесса больше не сомневалась, что так же как уверенно и надежно он спас её сегодня, мужчина одолеет и поразившую его тело хворь.
        Её присутствие рядом не станет помехой, она не навлечет на его голову новые беды! Эллери наконец-то поверила в силу своей любви, всецело, без оглядки доверилась своему возлюбленному и преисполнилась решимостью отныне и навсегда стать неотъемлемой частицей жизни своего короля.
        Ей так долго пришлось идти к этой истине, но теперь, осознав её и приняв - пусть и запоздало! - королевская дочь ощутила, как в сердце поселяется долгожданная и такая выстраданная гармония.
        Девушка все еще всхлипывала, но теперь уже эти слезы были слезами счастья.
        Но встревоженный Сапфо никак не мог этого знать, а потому с тревогой повторял вновь и вновь:
        - Лери, все хорошо, хватит слёз. Больше ничего плохого в твоей жизни не произойдет! Теперь ты свободна!
        С них стекали потоки грязи, они оба понимали, что нужно было как можно скорее встать и вернуться к карете, чтобы смыть с себя прощальный «дар» болот. Но никто не мог решиться сдвинуться с места первым.
        Извернувшись в объятиях короля так, чтобы видеть его глаза, принцесса решительно заговорила: - Я должна тебе сказать, должна признаться прямо сейчас…
        Но мужчина лишь непонимающе нахмурился, не дав ей продолжить:
        - Разве ты забыла, что нам надо спешить? Давай отложим все разговоры, пока не окажемся где-нибудь в безопасном и теплом месте! А в идеале еще и сухими и сытыми.
        Эллери упрямо качнула головой.
        - Я не хочу больше ждать! Я задолжала тебе столько признаний и извинений, что должна начать прямо сейчас, чтобы успеть проговорить каждое из них хотя бы к концу этого века!
        Вопреки ожиданию, улыбка не спешила появляться на губах мужчины. Сапфо смотрел на принцессу с неприкрытой нежностью, но в его взгляде едва уловимо проглядывала печаль, заставившая девушку ощутить резкий укол тревоги.
        - Не надо, Эллери, - мягко, но неуклонно проговорил он, и что-то в лице короля подсказало девушке, что любые попытки настоять на своем заранее обречены. Сапфо медленно поднялся и протянул девушке руку: - Пойдем, нет нужды оставаться здесь дольше. Надо скорее добраться до кареты, где ты сможешь умыться и одеться. А этот разговор… Он никуда не денется. В конце концов, мы ждали его так долго, что еще одна небольшая отсрочка ничего не изменит.
        Эллери смотрела на мужчину снизу вверх, отказываясь верить своим ощущениям. Она снова и снова вглядывалась в хмурое лицо любимого и осознавала: что-то изменилось за те короткие мгновения, проведенные ею под водой.
        А король терпеливо повторил, точно и не замечая её пораженного взгляда:
        - Тебе нужно скорее избавиться от сорочки! Снимай её, а я накрою тебя плащом.
        - А как же ты? - единственное, что сумела выдавить из себя обескураженная принцесса. - Твоя одежда тоже пропиталась грязью…
        - Я продержусь до кареты, - небрежно ответил он и отвернулся, позволяя Эллери, повинуясь его словам, сбросить на землю тряпье, в которое превратилось еще недавно светлое кружево, и самостоятельно накрыться плащом, предусмотрительно сброшенным королем перед погружением.
        Эллери подхватила её, памятуя о старом предупреждении короля ничего здесь не оставлять, которое она ненароком проверила на себе. И из-за нарушения которого они оказались вновь в этом гиблом месте.
        Возвращение к карете прошло в мучительных раздумьях. Чем были заняты мысли Сапфо было неизвестно, а вот Эллери едва ли замечала холод или любые другие неудобства. Неожиданная реакция короля заставила её расстроиться. Принцесса была так счастлива наконец-то обрести гармонию, расставить по местам все тревожившие её мысли, осознать и принять такое долгожданное решение, что и не могла подумать, что её избранник не будет готов выслушать признание.
        С другой стороны, едва ли можно было винить Сапфо за это: сколько непростых моментов пережил мужчина за последние недели, сколько раз ему приходилось рисковать жизнью, в том числе и по её вине! Неудивительно, что после благополучного разрешения эпопеи с болотами ему хотелось покоя.
        Еще раз обдумав эту мысль, принцесса слабо улыбнулась, ощущая, как к ней возвращается настроение. Ничего непоправимого не произошло, король был прав - этому разговору лучше всего состояться, когда они оба отдохнут.
        Бран давно ожидал их, предусмотрительно разыскав чистую от отравы воду и даже разведя небольшой костер, благодаря чему она была вполне сносной температуры. К сожалению, до костей пронизывающий ветер никто не отменял, и потому, совершив омовение, принцесса забралась в нутро кареты со стучащими от холода зубами.
        Там она с большим трудом влезла в платье, промучившись со шнуровкой целую вечность, успев сто раз пожалеть, что рядом не было проворной служанки.
        И только облегченно откинувшись на мягком сиденье, принцесса прикрыла глаза и подумала: все закончилось. Словно только этого и дожидаясь, на неё тотчас же накатила резкая усталость, копившаяся, кажется, целую вечность.
        Экипаж начал движение, но Сапфо так и не присоединился к Эллери, предпочтя остаться снаружи рядом с Браном.
        В душе девушки снова подняла голову тревога. Что-то определенно шло не так.
        Сон как рукой смахнуло, принцесса упрямо заколотила по стенке, привлекая внимание. Спустя короткое время карета послушно остановилась. В открывшуюся дверцу заглянул обеспокоенный король, влажные волосы которого все еще вились темными колечками и липли к коже. И как только он не заледенел под промозглым натиском ветра?
        - Почему ты не здесь, со мной? Твои волосы еще не высохли, сейчас слишком холодно!
        - Мне нужно переговорить с Браном, - сдержанно отозвался мужчина, удостоверившись, что никакой угрозы внутри кареты нет, и принцесса в безопасности. - А тебе необходим отдых.
        - Тебе он необходим не меньше! - сверкнула глазами действительно утомленная Эллери.
        - Но ведь если я войду внутрь, отдых не будет грозить никому из нас, - наконец-то на его лице мелькнула слабая тень улыбки. - Так что отдыхай, Лери, и ни о чем не беспокойся.
        Несмотря на располагающий тон, убедить девушку ему не удалось. Но она не стала больше противиться, вместо того избрав тактику выжидания, наблюдая за поведением Сапфо и, увы, укрепляясь в самых тревожных предположениях.
        Так экипаж и ехал до глубокой ночи, даже не остановившись на привал посреди леса, как ожидала того принцесса.
        Вместо этого они почти не прекращали движение вплоть до вечера следующего дня, когда карета с уставшими путниками достигла маленького постоялого двора, встретившего их огнями и соблазнительными запахами еды.
        Ужинали они с Сапфо в общем зале, и предвкушение горячей ванны и скорого сна в мягкой кровати заставляло не обращать внимание на хмурость собеседника.
        Ванной оказалась деревянная лохань с водой, но даже это не могло испортить приподнятого настроения принцессы. Впервые за долгое время она заснула, едва голова её коснулась подушки. И даже проблему странного поведения Сапфо она решила отложить до завтра, рассудив, что все равно ничего не сможет изменить за одну ночь.
        Завтра получился запоздалым. Девушка долго не могла заставить себя спуститься вниз, ощущая настолько сильную слабость, словно таким образом организм мстил за все дни, проведенные ею в дороге.
        Когда она, наконец, оказалась в общем зале, тот был почти пуст. В самом углу девушка заметила Брана, о чем-то весело переговаривающегося с девчонкой-разносчицей. Та мяла грязный передник и лукаво улыбалась сидящему мужчине.
        Словно почувствовав её появление, в дверях появился Сапфо, стряхивая с плаща белые кристаллики снега. С этой мыслью принцесса радостно улыбнулась королю, надеясь, что прошедшая ночь сумела развеять его пасмурное настроение.
        Завтрак прошел в тишине. Эллери попыталась разговорить собеседника, но тот едва ли слышал обращенные к нему реплики, погруженный в глубокие раздумья.
        Принцесса с упавшим сердцем подумала, что мужчина напряжен так, словно застыл в ожидании чего-то. Стало похоже, что напрасно она поспешила отмахнуться от дурных предчувствий.
        Когда после совместной трапезы король проводил её до комнаты и замер у двери, не повернув обратно, девушка осознала, что время долгожданного разговора настало. Но на душе отчего-то скребли кошки и не было той радости, которую она ощущала сразу после благополучного спасения из хватки болот.
        Мужчина прошел вслед за ней внутрь и замер.
        - Сапфо, - коснувшись его руки, Эллери заставила короля поднять на неё уставший взгляд. - Я чувствую, как тебя что-то гнётет. Расскажи мне, поделись этим.
        Он молчал, не отрывая от нее глаз, а во взгляде его смешивалась печаль и нежность.
        Почему он так смотрит? Словно пытается запомнить?
        Не дождавшись от него ответа, она заговорила первой, становясь напротив мужчины:
        - Я не понимаю, что происходит, и меня это беспокоит, Сапфо! Я тревожусь за тебя. Почему ты ведешь себя так отчужденно? - мгновение поколебавшись, она все же с неохотой призналась: - Словно мое присутствие тебя тяготит.
        Мужчина неуловимым движением достал что-то из внутреннего кармана и протянул ей на раскрытой ладони. Приглядевшись, девушка с ужасом узнала в смятом комке бумаги то самое роковое послание Ниньи. Но откуда?..
        - Я нашел его той ночью, укладывая тебя спать, - наконец-то разомкнул губы собеседник, отвечая на невысказанный вслух вопрос.
        - Ты читал его… - потрясенно прошептала принцесса, отказываясь принимать очевидное. В первый миг бессильный гнев даже задвинул на второй план страх. - Как ты мог прочесть чужое послание?
        Лицо мужчины ожесточилось.
        - Не надо, Эллери. Мы оба знаем, что оно касалось меня и только меня.
        Сделав глубокий вдох, девушка попыталась было заставить колотящееся сердце сбавить темп: в конце концов, ничего непоправимого не произошло, мужчина рано или поздно все равно узнал бы о грозящей ему опасности. Но теперь она была рядом с ним и была готова сделать все, чтобы найти решение и спасти его.
        Справившись с собой, принцесса с жаром ответила: - И пусть! Оно ничего не меняет.
        - Нет, Эллери, - на лице мужчины мелькнуло какое-то чувство, но пропало, сменившись бесстрастной маской. - Я имел право знать об этом!
        - Прости меня, - она опустила голову, признавая справедливость его упрека. И упрямо подняла её вновь: - Но я уверена, что мы справимся, мы обязательно найдем лекарство!
        - Эллери… - он промолчал, а в это время в голове у принцессы заискрились сотни вариантов самых ужасных продолжений. Но прозвучало совсем неожиданное: - Я не могу.
        - Не можешь что? - беспомощно переспросила девушка, ощущая себя героиней ужасного сна, в котором правда и вымысел поменялись местами, и теперь их невозможно было отличить друг от друга.
        - Не могу позволить тебе быть рядом сейчас.
        В первый миг ей показалось, что слух её обманывает. Не могли эти невозможные, неправильные слова звучать в этой комнате, только не сейчас, когда все беды остались позади и она сама, сама же поверила, наконец, в силу их любви!
        Эллери даже обреченно подумалось: вот она - кара за её метания, за то, как долго она изводила возлюбленного отказами. Но неужели Сапфо оказался настолько злопамятным и черствым? Все в ней протестовало против такого вывода, но упрямо сжатые губы и полный мрачной решимости взгляд мужчины, казалось, свидетельствовали об обратном.
        - Ты… отказываешься от меня? - все, что смогла выдавить из себя растерянная Эллери.
        - Никогда! - непроизвольно вырвалось у мужчины. Слегка поморщившись, король поправил себя: - Никогда по своей воле я не сделаю этого.
        Его лицо вновь стало бесстрастным. Эллери с мольбой вглядывалась в казавшиеся сейчас совершенно темными глаза, но не могла прочесть в любимом взгляде ничего. Словно Сапфо отрешился от всего, выключил все чувства, оставив лишь холодный рассудок.
        - Ты винишь меня в том, что с тобой произошло? И поэтому не желаешь видеть?
        Тихие слова принцессы, прозвучавшие так тихо и безнадежно, заставили невозмутимость мужчины пошатнуться.
        Сапфо недоверчиво вскинул голову, а в следующий миг за один шаг преодолел разделявшее их расстояние и привлек к себе девушку, крепко обнимая.
        - Как ты могла такое подумать? - зарывшись ей в макушку, глухо проворчал мужчина.
        - А что мне еще оставалось делать? - она отвечала, вдыхая знакомый запах. - Ты ведешь себя так холодно, отказываешься даже смотреть в мою сторону.
        - Нет, любимая, нет. Мои чувства к тебе по-прежнему сильны, и это одна из немногих вещей на этом свете, которая никогда не изменится.
        Какими сладкими показались девушке эти слова!
        - Тогда почему? - отстранившись, она задрала голову и храбро встретила его взгляд. - Почему ты не хочешь, чтобы я была рядом?
        - Если все написанное в том письме - правда, - чувствовалось, что король тщательно подбирал слова. - То яд черных стрел куда более коварен, чем мне думалосьЈ а лекарства от него еще не придумали. И слишком велика вероятность того, что мне не удастся справиться.
        - Я не верю! - с жаром возразила она, страшась даже на мгновение представить себе нарисованный им исход событий. - Вместе мы справимся с чем угодно! Помнишь, ты сам это говорил? Просто нужно время!
        - Так дай мне его - это время, - он вернул её же собственные слова, сказанные совсем недавно - той ночью перед болотами! - а, казалось, целую вечность назад. - И я вернусь к тебе.
        - Но почему, Сапфо, зачем расставаться, если мы можем бороться вместе? Я буду рядом, мы справимся. Ты ведь обещал! - в отчаянии она воззвала к его обещанию.
        Он долго смотрел на него, и неким шестым чувством принцесса понимала - её слова бесполезны. Он уже принял решение, и ей его не переубедить.
        - Если мне суждено умереть смертью, подобной всем другим жертвам этого яда, я не хочу, чтобы ты была тому свидетельницей. Мужчина не должен быть слабым, особенно в глазах своей любимой.
        - Ты никогда не будешь для меня слабым! Я не знаю человека сильнее тебя! - она с трудом справлялась с подступающими слезами.
        - Даже если так, - неожиданно легко он согласился. - Но представь, что будет, если нам все-таки не удастся победить? Ты останешься одна. Я просто не могу оставить тебя посреди той разрухи, в которой пребывает сейчас моя страна. Тебе не удержать власть. Это не то будущее, которое я желал для тебя.
        О какой ерунде он говорил сейчас? Власть, страна… Все это было бессмыслицей по сравнению с главным - её отчаянной необходимостью быть рядом с ним. К этому чувству она и попыталась воззвать еще раз:
        - Неужели ты веришь, что мне будет лучше вдалеке от тебя? Рядом с отцом, по вине которого нам пришлось пережить столько бед?
        - Эллери, тебе не придется страдать, я обещаю! Я справлюсь с этим недугом. Ради тебя, ради нашего общего будущего я буду искать решение. А когда найду - приду к тебе. Верь мне, Эллери! Но этот путь я должен пройти в одиночестве.
        Вспомнив, чья кровь в ней течет, Эллери неимоверным усилием справилась с собой, и настолько спокойно, насколько могла сейчас изобразить, спросила:
        - И что теперь?
        - Я оставляю тебя здесь. Как только сюда прибудет экипаж с твоими слугами, мы с Браном двинемся в путь, а ты поедешь домой.
        Несмотря на все его убеждения и аргументы все внутри девушки протестовало против такого жестокого решения. Как она сумеет жить, не зная ничего о нем? Просыпаться каждый день и гадать, не стал ли он последним днем в жизни её возлюбленного?
        Глаза принцессе налились слезами бессильного непонимания. Она всегда была всего лишь разменной монетой в жизни наделенных властью мужчин: сперва отца, затем женихов. И даже Сапфо, её возлюбленный король, не допустил мысли, что она может быть ему равной, может быть опорой и поддержкой, а не просто слабой женщиной, вечно нуждавшейся в защите.
        Прервав тоскливый ход её мыслей, мужчина привлек принцессу к себе и сделал глубокий вдох, уткнувшись в рыжую макушку. А затем мягко коснулся губами лба и застыл на долгие мгновения. Эллери с болью в сердце впитывала эту прощальную ласку, и столь долго сдерживаемые слёзы, уже не таясь, влажными дорожками бежали по бледным щекам.
        Сильная ладонь сжала холодные пальцы девушки.
        - Ты будешь счастлива, - с непонятной настойчивостью король прошептал, словно благословляя. - Обещай мне это, Эллери! - она подняла на него залитое слезами лицо. - Обещай, что будешь счастлива несмотря ни на что.
        Эпилог
        Возвращение домой прошло как в тумане.
        Слуги боялись лишний раз тревожить свою госпожу, всю дорогу пребывавшую в дурном настроении. На душе принцессы скребли кошки, тягостные мысли одолевали голову, Эллери мужественно боролась со слезами, но каждой ночью вновь и вновь проигрывала в этой неравной схватке. Слова Сапфо въелись в сердце, выжгли клеймо в душе, каждый миг, каждую секунду терзая никому не видимой, но такой ощутимой болью.
        Девушка не понимала, за что возлюбленный поступил с ней так сурово. Столько времени мужчина боролся за право находиться рядом, сражался с врагами из плоти и крови и с её внутренними демонами, но когда одержал победу, вдруг оказалось, что в дальнейшей его борьбе, самой трудной и почти безнадежной схватке за свою жизнь, места для Эллери не уготовано.
        А принцесса хотела, отчаянно нуждалась в том, чтобы быть рядом.
        Если вдруг Сапфо не удастся справиться? Как она сможет жить дальше с таким грузом вины, понимая, что свои последние минуты он провел в одиночестве, без неё? Разве она могла исполнить данное ему обещание и быть счастливой, зная, что позволила ему уйти?
        Эти черные мысли посещали Эллери на закате, когда рядом не оставалось нежеланных свидетелей её слабости, и девушка могла себе позволить, уткнувшись в подушку, выплеснуть в плаче эту бессильную тоску. Впрочем, судя по сочувствующим взглядам слуг, ей не особо удавалось скрыть от них свое горе.
        Принцесса не хотела возвращаться к отцу. Обратно в мир притворства и завуалированных колкостей, где каждый из придворных носил маску, а то и не одну. Не желала встречать взгляд короля, слышать его полные самодовольства речи о том, как он в конечном итоге оказался прав. Даже монастырь сейчас представлялся ей меньшим злом - конечно, при условии, что она могла бы в любой момент оттуда вернуться к Сапфо.
        Увы, но дорога не могла виться бесконечно. Рано или поздно любому путешествию приходит конец, и путь Эллери не являлся исключением: на исходе девятого дня на горизонте показались высокие шпили отцовского замка.
        Столица жила старой жизни. Все так же суетливо спешили по своим делам жители, торговцы громко зазывали покупателей, в морозном воздухе плыл аромат готовящейся еды и соседствующий с ним запах уличных нечистот. Эллери привалилась к узкому окну кареты и молчаливо взирала на проносившиеся за ним знакомые пейзажи, на этот раз не вызвавшие в душе ничего, кроме усталости.
        Первой, кто встретил девушку во дворце, была старая Ниньи. Седовласая женщина крепко прижала воспитанницу к груди, без лишних слов позволяя той расслабиться в объятиях, в детстве, казалось, способных прогнать любую беду. Увы, с той поры Эллери давно повзрослела, и теперь ласковые руки няни больше не могли справиться с одолевавшей её печалью. Норк стоял за спиной бабки и не мог скрыть сочувствия в сердечном взгляде.
        Встреча с отцом вышла напряженной.
        Король вышел встречать блудную дочь лично. В присутствии придворных и слуг мужчина воздержался от лишних слов, и лишь по выражению глаз отца Эллери поняла, что её возвращение не стало для него неожиданностью. Он ждал свою дочь, прекрасно зная, что она направляется домой.
        Состоявшийся позже разговор наедине, однако, преподнес для обоих собеседников сюрпризы.
        Отцовский кабинет ничуть не изменился со времён её последнего посещения, чего Эллери не могла сказать о себе. Кажется, что с той поры она постарела на добрый десяток лет.
        Она заранее готовилась к неприятной беседе, нападкам отца и потому, едва зайдя, сразу бросилась в наступление, не дожидаясь, пока стоявший у шкафа мужчина поднимет голову от изучения какого-то документа и примется за свою излюбленную тактику угроз.
        - Прежде чем ты снова накинешься на меня с упреками, знай: я никуда отсюда не уеду. Ни в монастырь, ни замуж за очередного подобранного тобой принца или короля.
        Казалось, отца эта решительная речь не удивила. Отложив в сторону письмо, мужчина усмехнулся.
        - О, так ты все еще помнишь наш уговор? О том, что ждет тебя, если решишь вернуться?
        Она бесстрашно встретила прищуренный взгляд отца и вскинула голову:
        - Больше нет никакого уговора, - её голос звучал твердо и уверенно. - Я не собираюсь никуда уезжать и больше не стану играть по твоим правилам.
        На лице отца, вопреки ожиданиям, не было удивления.
        - Словно ты когда-нибудь меня слушалась, - он проворчал по старой привычке, словно и не было между ними месяцев отчуждения и холодности. А затем осведомился ровным тоном, точно они обсуждали нечто обыденное, будь то визит заграничного посла или программу предстоящего бала:
        - Тогда чего ты хочешь? Зачем вернулась?
        - Я останусь здесь ровно столько, сколько потребуется. А затем уеду и больше тебя никогда не потревожу, - она опустила взгляд к полу, стоило коснуться самого болезненного момента в ее продуманном плане. Как же она боялась, что Сапфо не справится!
        - Значит, решила ждать выздоровления Сапфо? - делано усмехнулся собеседник, усаживаясь за широкий письменный стол и придвигая ближе стопку перетянутых лентой свитков.
        От неожиданности она вскинула голову, потрясенно глядя на собеседника округлившимися глазами. Откуда отец мог узнать об этом? Впрочем, спустя мгновение потрясение улеглось, сдалось под натиском понимания, что многочисленная шпионская сеть их королевства в этот раз сработала на славу.
        Правильно истолковав мрачный взгляд дочери, мужчина хмыкнул:
        - Неужели ты думала, что я не узнаю? Такое не скрыть. Ему не удастся справиться с ядом, никому не удавалось это сделать.
        «Ты неправ!» - так и хотелось закричать девушке, затопать ногами, как в детстве, разразиться громким плачем и слезами. Но она понимала тщетность такого поведения и потому спросила, ни на что особо не надеясь:
        - Откуда тебе это известно?
        - Он прислал мне письмо, - с этими словами совершенно неожиданно король вытянул из стопки одно из посланий и, задумчиво покрутив его в руках, вдруг признался: - Я солгал, если бы сказал, что мог предвидеть такой шаг со стороны своего врага.
        Душу Эллери захлестнула волна самых разных эмоций, главной из которых стала радость. Подумать только, в то время как она потеряла всякую связь с возлюбленным, тот ухитрился пусть столь нехитрым образом, но вновь мелькнуть в её жизни!
        - Что было в том письме? - она с трудом поборола соблазн попросить взглянуть на послание самой, прекрасно понимая, что король не пойдет на это из чистого упрямства, желая проучить непокорное дитя. Но все в ней страстно желало прочесть послание самой, увидеть хорошо знакомый почерк, хотя бы так на мгновение став ближе к своему королю.
        Отец качнул головой, словно в подтверждение внутренних сомнений принцессы.
        - Я не стану передавать его тебе. Скажу лишь, что в том письме была изложена настоятельная просьба - если не требование! - не вмешиваться в твою жизнь. Как будто он имеет право диктовать, как мне воспитывать собственную дочь, - король хмыкнул себе под нос.
        Однако вопреки своим словам мужчина вел себя странно. Слишком расслабленно и равнодушно, в отличие от того, что можно было ожидать. Девушка осознала, что содержимое письма, о котором умолчал отец, все-таки сумело добиться цели. Он больше не был преисполнен злобной мстительностью и яростью, как то было в их прошлую встречу. От осознания этого факта напряжение, охватившее тело девушки в минуту, когда она переступила порог отцовского кабинета, тут же пошло на спад.
        Но еще одна мысль, подспудно угнетавшая принцессу долгое время, осталась невысказанной, требуя ответа. Может сейчас был не самый удачный момент, чтобы требовать ответов на все свои вопросы, но Эллери больше не хотела ждать. Слишком многое в ее жизни находилось в зависимости от времени, и эта связь больше не казалась ей справедливой.
        - Почему ты был столь жесток со мной? Угрожал, вел себя так, словно я и не дочь тебе вовсе?
        Король оценивающе взглянул на неё, словно взвешивая, готова ли она к еще одному откровенному разговору. Приняв какое-то решение, он отрывисто заговорил.
        - Ты перестала быть мне дочерью, когда связалась с этим лже-королем.
        - Он настоящий король, - упрямо возразила Эллери. - И тебе это известно не хуже меня.
        - Но ты едва ли об этом знала, впервые с ним связавшись.
        - О чём это ты? - она непонимающе нахмурилась.
        - Керль никогда не жаловался на память, - при этом имени в голове девушки пронеслись тревожные образы любимого отцовского прихвостня, её заклятого врага. - И едва увидев новоявленного короля, сразу же признал в нем того наемника, с которым ты когда-то сбежала. Как моя дочь могла пасть столь низко?
        - Ты думаешь, что тогда я сбежала к нему? - из груди девушки вырвался сдавленный смешок, едва она осознала ход мыслей короля. - Ах, если бы это было правдой! Сколько горя и потерь можно было избежать! - справившись с собой, принцесса заговорила холодней: - Нет, отец, тогда Сапфо в моей жизни был всего лишь наемным воином, не раз и не два спасшим меня от опасности. Я ничего не знала о его прошлом и уж точно не могла подозревать, что на самом деле он королевской крови.
        - Даже если это правда, - голос отца звучал обманчиво мягко, но глаза… Они были полны холодного равнодушия. - Она никак не умаляет твоей вины. Скажи, ты изначально знала о судьбе, уготованной Оркесу? Знала, что он должен умереть, принося священные клятвы в церкви? Когда целовала его на свадебном пиру? Когда смотрела в лицо его отцу? Я потерял дочь в момент, когда мне открылась вся правда о твоем участии в смерти сына моего друга!
        Еще долго в опустившейся на комнату скорбной тишине набатом звучало эхо последних слов короля.
        - Ты прав лишь в одном, - несмотря на ураган вины и скорби, захлестнувший душу Эллери при звуках имени убитого супруга, голос девушки прозвучал тихо, но уверенно. - В том, что моя вина перед отцом Оркеса не подлежит искуплению.
        - Если бы твоя мать была жива…
        - Не смей! - лицо принцессы моментально преобразилось. - Не смей приплетать сюда маму! Она ни за что бы не отказалась от своего ребенка, как это сделал ты!
        Короля побагровел.
        - Ты забываешься, кто перед тобой.
        - Ты ошибаешься, - решительно прервала она его. - Я прекрасно помню, что передо мной человек, дважды поступившийся дочерью в обмен на обещанные кем-то другим блага. Ты действовал так ради благополучия своего народа, я помню. Но поступить так в третий раз я тебе не позволю.
        Впервые за свою жизнь она видела короля Гидеона отступившим. Он не стал больше ничего отвечать, холодно махнув рукой, указывая об окончании встречи.
        Эллери вышла из отцовского кабинета, ощущая слабую надежду. Сапфо, как и обещал, позаботился о том, чтобы скрасить своей избраннице дни пребывания дома, даже сумев убедить отца оставить её в покое! Что ему пришлось пообещать ради этого, было страшно представить. Она в очередной раз убедилась, что возлюбленный всегда держит свое слово, а, значит, ему удастся сдержать самое главное свое обещание: вернуться к ней живым.
        Купание принцессы в болотах Седой Долины не прошло бесследно. На следующий же день после возвращения девушка слегла с горячкой. Никто из лекарей не мог понять причину такого стремительного развития болезни, и лишь на третий день кто-то догадался, что виной тому может быть отравление. Сама же девушка пребывала в беспамятстве и потому не могла пролить свет на истинную причину своего недуга.
        Выздоравливала она медленно и мучительно, большей частью страдая из-за отсутствия новостей. Ниньи исправно приносила ей все дворцовые слухи, но этого было недостаточно. С некоторых пор девушка не могла заставить себя поверить старой няне как прежде - всецело и безоговорочно. Несмотря на то, что она давно простила эту женщину, роднее которой с детства никого у нее не было, какая-то часть души Эллери накрепко усвоила горький урок и боялась вновь оказаться обманутой.
        Каждый день, каждую минуту, пока она лежала, прикованная к кровати, каждая мысль принцессы была посвящена Сапфо.
        Как он жил? Коснулась ли его такая же горячка? Как он её поборол, сумел ли ослабленный недавним ранением организм справиться с новой напастью?
        Иногда в минуты отчаяния ей казалось, что надежды нет, что ни одному человеку на свете не под силу справиться со столькими трудностями. Но она упрямо заставляла себя верить, открывала глаза каждое утро, твердя как молитву нехитрые слова: «он сможет». И ей удавалось прожить еще один пустой и бессмысленный день во дворце только благодаря этой слепой вере.
        А вскоре, точно в ответ на её мысленные мольбы, прилетело письмо от Сапфо, наполнившее сердце девушки теплом. На короткие мгновения она вновь ощутила, словно он был рядом, словно стоило обернуться - и она натолкнется на любимый взгляд пронзительно-синих глаз.
        Рваные строчки убегали куда-то вбок, точно мужчина скорее торопился, отчего его когда-то красивый и выверенный почерк был неузнаваем.
        Милая моя! Надеюсь, - нет, знаю! - что ты благополучно добралась домой и сейчас находишься под защитой родных стен. Твой отец должен был встретить тебя миром, я постарался обеспечить хотя бы это, коль не могу пока позаботиться о тебе сам. Как я жажду скорее увидеть тебя! Ты снишься мне, мой Рыжик, каждую ночь. Осталось потерпеть недолго, совсем скоро я разберусь с последней преградой и приду за тобой. Жди меня.
        Теперь каждое утро нового дня для Эллери начиналось с этого письма. Она заучила его наизусть, но все равно с трепетом разворачивала полустершееся посередине послание, любовно пробегаясь глазами по бегущим строчкам.
        С помощью няни и Норка ответ для Сапфо был отправлен следующим же днем, а за ним потянулись томительные недели ожидания, затянувшиеся, казалось, на целую жизнь.
        Суровая и беспощадная зима обрушилась на страну без предупреждения, разом вывалив на землю все запасы мороза и снега. Снегопады шли неделями, не прекращаясь ни на минуту. Голод заставил диких зверей выйти к селениям в поисках пищи. Из разных уголков страны то и дело приходили неутешительные вести о нападениях, нередко приводивших к гибели целых деревень.
        Из-за снежных заносов оказалось полностью прервано сообщение с соседними государствами, и потому ответ от Бродяги, если он и был, застрял где-то на границе между странами, дожидаясь наступления тепла.
        Никогда в жизни Эллери еще так не ждала прихода весны! Все существо девушки замерло в ожидании. Все еще ослабленная после затянувшейся болезни она часами стояла у окна, грея рукой холодную гладь, и сквозь растаявший след от ладони смотрела на утопленный в снеге мир. Крестьяне без устали расчищали дороги, ведущие к дворцу, слуги до глубокой ночи работали на территории, прилегающей к замку, а снег, словно назло, все шел и шел, точно желая продемонстрировать людям, насколько они беспомощны перед силой всемогущей стихии.
        Частенько до самого утра принцесса просиживала в библиотеке, пока не сгорали дотла толстые восковые свечи, пытаясь отыскать секрет смертоносности яда черных стрел. Библиотека их рода была огромной, и даже несмотря на помощь сухонького подслеповатого старика - хранителя знаний Огейна - поиск продвигался очень медленно, и, увы, безрезультатно.
        Весна пришла в их края неохотно. Неуверенная и робкая, она вела себя так, словно была гостем, случайно заглянувшим на огонек в дом неприветливого хозяина. Вопреки ожиданиям Эллери, никаких писем не пришло даже когда снежные заносы растаяли, продолжив свое наступление на территорию людей в виде паводков.
        А в один из первых дней весны пришло неожиданное известие совершенно с другой стороны. В первые секунды услышав его, принцесса задохнулась от потрясения, смешанного с ужасом и неверием.
        Загадочная смерть короля Заира, скоропостижно скончавшегося в конце осени, обрела объяснение. Но причина эта была столь ужасна, что с трудом можно было ей поверить. Король был отравлен редким ядом, привезенным откуда-то издалека, выдержкой из корней растения, произрастающего в одной-единственной стране.
        В течение многих месяцев продолжалось тайное расследование, итоги которого повергли всех в ужас. Единственным человеком, который имел возможность получить этот яд и беспрепятственно подмешать его в еду короля, была его жена. Никто не мог в это поверить, но факты были неумолимы. В итоге нашлись иные доказательства вины королевы, в том числе и двое слуг, осмелившихся выступить против своей госпожи.
        Неизвестно, сколь долго могло тянуться выяснение всех причин и поводов этого жестокого поступка со стороны королевы, если бы не одно обстоятельство. Король Заир был тепло любим своим народом. И когда выяснилась правда о его смерти, вспыхнул бунт. Народная ярость достигла таких размеров, что никакое знатное происхождение уже не смогло спасти убийцу.
        Таким образом, на исходе зимы королева Риэль была казнена за убийство своего супруга.
        Эллери долго не могла выбросить из головы случившееся. На первый взгляд эта красивая светловолосая девушка совсем не походила на хладнокровную убийцу, способную избавиться от собственного супруга. Но с другой стороны… Девушка вспоминала их разговор наедине, выражение глаз сестры Сапфо, то, как быстро менялось настроение королевы… Наверное, ради своей цели та действительно могла решиться на многое. Вот только зачем ей могло понадобиться убивать мужа, отца своих детей, особенно после стольких лет, что они прожили вместе?
        Неутешительный ответ пришел сам собой после нескольких дней мучительных раздумий на эту тягостную тему: Риэль совершила это из-за Сапфо. Все это время она находилась в поисках брата, не зная, жив ли он. А найдя, пришла к совершенно безумной мысли, что теперь уже ничто не помешает им быть вместе. И даже холодный прием, оказанный ей Сапфо, не смог разубедить одержимую своей любовью женщину.
        Но даже это известие не стало главным потрясением.
        Просто однажды принцесса резко проснулась посреди ночи, а в ушах её набатом зазвучали слова когда-то встреченной старой женщины, о которых она почти успела забыть. Та нищенка предупреждала об опасности, грозящей Сапфо, и о том, что он должен сделать, дабы избавиться от этой угрозы. «Отпустить… Ту, которой не суждено стать его судьбой. Любовь её себялюбива и удушающа, и все попытки быть рядом приносят в жизнь несчастного лишь страдания…Отыскать её будет несложно. Эту женщину недавно постигла потеря кого-то из членов семьи, кого-то близкого, почившего по чужой воле».
        Только сейчас Эллери озарила запоздалая догадка. Могло ли случиться так, что речь тогда шла вовсе не о ней, как она решила тогда, а о сестре Сапфо?
        Эта мысль, как ни странно, не принесла такого облегчения, как если бы озарение настигло девушку раньше, в момент, когда она сходила с ума от желания находиться рядом с возлюбленным, но намеренно отдалялась, решив принести эту жертву во имя его благополучия. Теперь же эта истина потеряла свое значение. Так или иначе принцесса приняла решение быть рядом с королем вне зависимости от мнения людского или же небесного. Жаль только, что её избранник одновременно с тем принял совершенно противоположное решение.
        Проходила весна, на горизонте показалось лето, а известий от Сапфо все не было. Эллери дважды отправляла послания синеглазому королю, но ответа на них не получила. Молчали королевские шпионы, Ниньи участливо гладила по голове свою воспитанницу в моменты, когда справиться с приступами отчаяния было невозможно, и принцесса разряжалась горькими безутешными слезами. Одно лишь служило утешением - как не было хороших новостей о самочувствии короля, так не было известий о его смерти, а, значит, надежда в сердце девушки продолжала пусть слабо, но гореть.
        Поддержка пришла с совершенно неожиданной стороны.
        По обыкновению юный принц и принцесса сидели в пробудившемся после суровой зимы саду. Наследник короля недавно пережил сильный приступ, и все лекари в один голос твердили, что ему следовало чаще бывать на свежем воздухе. Элион любил бывать в саду, так что это указание пришлось ему в радость. Сестра часто оставалась рядом, не столь остро ощущая свое одиночество и вместе с тем избавленная от необходимости поддерживать пустые великосветские беседы.
        Эллери с тревогой наблюдала за бледным лицом брата, в любой момент готовая вскочить и позвать слугу на тот случай, если брату снова станет плохо. Но мальчик выглядел вполне здорово и умиротворенно, словно не было долгих лет болезни и постоянного страха за жизнь наследника престола. Король по-прежнему ничего не желал слышать о невозможности унаследовать власть младшим ребенком, так что эту тему теперь боялись затрагивать все, включая даже саму принцессу, уставшую от непреклонности отца.
        Элион задумчиво наблюдал за полетом первых в этом году бабочек, внимательно следя за порханием ярких желтых крыльев, а затем внезапно перевел взгляд на сестру и очень отчетливо и громко произнес:
        - Тебе осталось недолго ждать.
        Обрадованная редким моментом, когда брат сам заговорил с ней, Эллери поторопилась продолжить беседу, даже не задумываясь, что мог тот иметь в виду:
        - Ждать чего, Элион?
        - Ты знаешь сама, - не по-детски серьезные глаза в упор смотрели на старшую сестру.
        Она растерялась.
        - Наверное, ты говоришь о тепле и лете, да, Элион?
        Но мальчик молчал, неожиданный порыв оставил его так же скоро, как нахлынул. Элион вернулся к наблюдению за насекомыми, и принцесса уже не рассчитывала услышать ответ, как вдруг все тем же разборчивым голосом брат вдруг произнес, не глядя на неё:
        - Счастья.
        Тогда она просто улыбнулась, удивленная таким несвойственным Элиону проявлением чувств, но в душе, подавленной и опустошенной отсутствием новостей о возлюбленном, робко проклюнулся, увядший было, росток надежды.
        Неизвестно, была ли настоящая причина у этих слов, или же наследный принц, сам того не сознавая, напророчил будущее, но тот прекрасный самый первый день лета запомнился принцессе на всю жизнь.
        Утром она проснулась с предчувствием чего-то невероятного, ощущением, что вместе с этим летом в её жизнь войдет долгожданное счастье. Во сне ей привиделось, что сегодня к ней долетит долгожданное известие о выздоровлении синеглазого короля, и эта мысль оказала живительное действие на упавшую духом девушку. Даже собиралась она с особым чувством, тщательно подбирая под свое неожиданно приподнятое настроение наряд и прическу. Ниньи, обрадованная появившимся румянцем на бледных щеках принцессы, помогала ей в этом, хотя уже давно эти обязанности выполняли молоденькие горничные.
        Сердце девушки рвалось из дворца, ей так хотелось оказаться на свежем воздухе, раскинуть руки навстречу ветру, поднять лицо к солнцу, невзирая на страх появления новых веснушек, которые наверняка обсыпят нос, стоит только теплым лучам коснуться кожи. Но сделать это она, увы, не могла. После последнего возвращения отец запретил дочери покидать дворец, превратившийся из родного дома в благоустроенную темницу, и потому все, что было сейчас в её власти, - это наслаждаться миром, глядя на него из окон.
        В то утро она вышла на широкий балкон, куда обычно во время бала выходили парочки подышать воздухом и уединиться, оставив сопровождавших её придворных дам маяться от скуки в прохладном бальном зале. Те не пожелали выходить на солнце, боясь испортить белоснежную кожу загаром, а Эллери давно было все равно. Она с наслаждением задрала голову, наслаждаясь солнцем, ощущая, как тепло разносится по телу, проникает в каждую клеточку, добирается до застывшего сердца и растапливает его своим жаром.
        Жадный взор девушки перебегал с одной детали на другую: вот скучающие королевские воины украдкой зевают в ладошку, неся караул у парадного входа. Вот поодаль стайкой бегают дети, играя в салки, а суровые воины делают вид, что не замечают, как проказники бегают там, где запрещено.
        С балкона подъездная дорога к замку просматривалась, как на ладони. Внезапно вдали показался одинокий всадник, облаченный в форму цвета личных королевских воинов. Он во весь опор гнал бедную лошадь, а за ним поднимались клубы дорожной пыли. Такое поведение было недопустимо на территории королевского дворца, и потому принцесса наблюдала за ним чуть заинтересованным взглядом, задаваясь вопросом, что за повод заставил представителя обычно невозмутимого воинства так торопиться.
        Спешившись у самого крыльца, что запрещалось делать всем, кроме членов королевской семьи, мужчина вбежал в замок, даже не посмотрев на своего взмыленного коня. Один из слуг, проводив воина недоуменным взглядом, пожал плечами, взял животное под узды и повел в направление конюшни.
        Эллери знала, что в стенах дворца никакая информация не сумеет долго оставаться тайной, и потому не пройдет и половины дня, как все придворные будут осведомлены о причинах, заставивших королевского воина так торопиться. Наверняка то были очередные интриги отца или срочное донесение о каких-нибудь важных новостях из других стран.
        Выбросив из головы это происшествие, выбивающееся из привычной череды событий дворцовой жизни, девушка прикрыла глаза, лениво впитывая тепло летнего солнца, свежий ветер, несущий с собой сладковатый запах цветов, и даже неясный шум где-то далеко за пределами дворца не мог отвлечь девушку от этого занятия. За прикрытыми створками дверей, ведущих в бальный зал, слышались возбужденные женские голоса, из чего принцесса сделала вывод, что загадка спешащего гонца уже перестала быть тайной.
        Спустя время Эллери распахнула глаза, собираясь присоединиться к кружку придворных дам и выяснить, что они так бурно обсуждают, но этим нехитрым планам не суждено было воплотиться в жизнь.
        Ибо то, что открылось потрясенному взору принцессы, затмило всё.
        За спиной девушки скрипнули двери, раздался чей-то голос, моментально умолкнувший при виде того же зрелища, что так заворожило королевскую дочь.
        Но та не слышала ничего.
        Она одной из первых увидела то, что заставило её сердце на мгновение замереть, чтобы после пуститься в бешеную скачку. Перед её глазами разворачивалась чудесное действо, больше похожее на невероятный сон. На ожившую детскую мечту, воплощение самых смелых тайных желаний.
        Позади слышались взволнованные охи придворных и слуг, дружно высыпавших на балкон.
        Все в белом высокие и подтянутые незнакомые воины двигались ровной шеренгой, невольно заставляя любоваться четкой выверенностью движений.
        Впереди них двигался открытый белый экипаж, запряженный четверкой великолепных белоснежных скакунов. А в экипаже сидел ОН.
        Облаченный в белоснежный мундир, заметно похудевший и словно еще сильнее повзрослевший за время болезни, Сапфо сидел, гордо выпрямив спину.
        Она не могла разглядеть выражения его лица, но могла поклясться, что его взгляд был прикован к балкону и хрупкой девичьей фигурке в пышном платье.
        ОН ВСЕ-ТАКИ ПРИЕХАЛ ЗА НЕЙ!
        Большего ей не нужно было знать. Позабыв все правила приличия, дворцовый этикет и все, чему принцессу учили столько лет, Эллери подобрала пышные юбки и бросилась к парадной лестнице, ведущей в расположенный перед входом во дворец зал.
        Она бежала, не замечая изумленных взглядов слуг и придворных, встречающихся на пути. Сердце, казалось, стремилось выпрыгнуть из груди, чтобы опередить свою хозяйку и первым оказаться рядом с Сапфо.
        На верхней площадке лестницы она оказалась одновременно с тем, как в просторном холле раздались уверенные шаги, заглушившие гул потрясенных голосов обитателей замка.
        Краем глаза заметив, что король тоже находится здесь, Эллери даже не задержала на нем взгляда, и без того зная, какой окажется его реакция. Всю жизнь он требовал от нее смирения и послушания. Порой ей удавалось противиться этому гнету, иногда - приходилось подчиняться, и последствия такого подчинения еще долго аукались болезненными последствиями.
        Но она больше не желала покоряться его воле.
        Весь мир застыл и только один человек, уверенно приближавшийся к середине зала, отчетливо выделялся на фоне замерших фигур, слившихся в одно расплывчатое пятно.
        Темные волосы, заметно отросшие за то время, пока они не виделись, были собраны на затылке в небрежный хвост, и это наверняка было еще одним вопиющим нарушением незыблемого свода требований короля Гидеона ко всем королевским особам.
        Боже, какая чушь у неё в голове! Эллери счастливо улыбалась, даже не замечая соленых дорожек, бегущих по щекам.
        Словно почувствовав ее взгляд, мужчина остановился. Огляделся вокруг, но никто из замерших в священном трепете придворных не удостоился большего, кроме как беглого взгляда. Запрокинув голову, он устремил взгляд наверх - и тут же попал в мягкий плен ее глаз. Или же это она оказалась им пленена?
        Сапфо смотрел на неё тем особым пронзительным взглядом, в котором одновременно соседствовало столько разных чувств! Редко когда мужчина мог позволить себе быть настолько открытым, незащищенным, словно говоря: «вот он я, проникай в меня, смотри в мое сердце, читай душу, я твой».
        Но засмотревшись на любимое лицо, Эллери не сразу заметила то, что должна была увидеть сразу же, еще там, на балконе.
        На месте, где в их последнюю встречу находилась перебитая рука короля, плотно прибинтованная к телу, зияла уродливая пустота. Левый рукав камзола отсутствовал, навевая мысли, что шился этот наряд для короля, уже лишившегося конечности.
        По телу девушка прошла страшная дрожь. Невероятным усилием удержавшись от горестного вскрика, она вскинула потрясенный взгляд к лицу мужчины - с ужасом, недоверием, болью.
        Это был тот самый тяжелый момент для Сапфо, которого он так ждал и боялся одновременно. Мужчина твердо выдержал этот взгляд, не позволяя тени сомнений просочиться наружу. Он выдержал, вытерпел все: дикую боль, операцию, долгие дни восстановления, адские муки по ночам, когда ему чудилась его рука, целая и невредимая, и все произошедшее казалось лишь ночным кошмаром. Но наступало очередное утро, и вместе с ним на обессиленного воина обрушивалась безжалостная реальность, в которой он превратился в калеку.
        Все ради того, чтобы прийти к ней, своей принцессе, безраздельно владевшей его сердцем. Не зная, помнит ли она его, все еще ждет и любит ли. И даже не будучи уверенным, нужен ли он ей теперь без руки. Но твердо знающий одно - он наконец-то все сделал правильно. Сделал так, как то должно было произойти с самого начала, сложись их жизни иначе. Не решить все за её спиной, сговорившись с тираном-отцом, не поставить возлюбленную уже перед свершившимся фактом, а прийти за ней и надеяться, что её сердце по-прежнему охвачено любовью.
        Король стоял, запрокинув голову, а она тонула в затопившей душу нежности и боли, не сразу осознав, что ноги давно уже отмерли и сейчас она летит, бежит вниз по лестнице к нему навстречу.
        Сорок шесть ступеней - много ли это? Никогда еще это расстояние не казалось Эллери столь непреодолимой преградой. В ушах звучал стук каблуков по каменной поверхности, руки ощущали гладкую прохладу перил, но ей чудилось, она движется на одном месте, боясь оторвать взгляд от стоявшего посреди зала высокого мужчины.
        К счастью, у любой, даже самой длинной лестницы, имеется конец.
        Когда до Сапфо осталось всего несколько шагов, он распахнул ей навстречу свои объятия, теперь, увы, состоящие из одной только руки. Она влетела в них, натолкнувшись на твердое тело мужчины, и только в этот момент, упиваясь его запахом, его силой и теплом, поверила, что он - настоящий.
        Слезы лились, не переставая, но она упрямо подняла голову и всматривалась сквозь влажную пелену в любимое лицо, сама не зная, что именно хочет разглядеть. Эллери упивалась этим незнакомым чувством полноты, завершенности себя: словно все это время она была как недописанная картина, не собранная мозаика, в которой отсутствовал последний элемент. И вот сейчас, прильнув к широкой груди, в которой громко и часто билось сердце её мужчины, она наконец-то ощутила себя целостной.
        Позади раздалось чье-то недовольное покашливание, четко различимое на фоне установившейся тишины, и только после этого остальной мир ожил.
        Все прежние звуки разом вернулись, на замершую в счастливом забытье принцессу обрушились голоса придворных, бряцание доспехов на королевских воинах, успевших заполонить просторный зал, пока она находилась в своем персональном раю, забыв про окружающую действительность.
        Нахмурившись, Эллери огляделась, понемногу начиная различать отдельные детали и лица. Весь зал был наполнен вооруженными стражниками, между которых виднелись растерянные придворные.
        Неужели отец посмеет напасть на Сапфо здесь, в присутствии множества придворных, а, главное, собственной дочери? Эта мысль четко отразилась в расширенных зеленых глазах принцессы, и ее спутник с нежной непреклонностью отклонился, напоследок сжав холодную ладонь девушки, и чеканя шаг, приблизился к Гидеону.
        Принцесса от волнения прикусила губу, с отчаянием и надеждой глядя на старого короля.
        Тот стоял с гордо выпрямленной спиной, и все в его облике так и говорило, насколько он напряжен и не рад этой встрече.
        Двое мужчин смотрели друг на друга, и ни один из них не прерывал молчания. Глаза Гидеона горели неприязнью, во взгляде же молодого короля царила уверенная непреклонность человека, решившего на этот раз идти до конца. Прошло то время, когда он выступал в роли просителя, зависящего от решения стоящего перед ним мужчины. Сейчас он пришел в этот город, в эту страну за своей женщиной. И он не собирался отступать.
        Пауза затянулась.
        Испуганно притихли придворные, воины с обеих сторон, напротив же, напряглись, не зная, к чему может привести нарастающее напряжение между двумя царственными особами. Неужели прямо здесь, в королевском дворце, сейчас развернется схватка?
        Эллери примерзла к месту, боясь пошевелиться, забыв, как дышать. Внутри разворачивалась бездна паники, но она боялась не столько отказа отца, сколько того, что последует за ним. Сапфо не удовлетворится таким ответом, теперь она слишком хорошо знала этого мужчину, чтобы это сознавать.
        И в тот самый момент, когда принцесса начала готовиться к худшему из всех возможных вариантов развития событий, старый король сдался.
        Опустив подбородок ниже, он на мгновение прикрыл глаза, словно собирая все крупицы терпения, прежде чем едва различимо кивнуть. Что значил этот жест? Было ли это приветствием, выдавленным из себя через силу? Или же в нем крылось куда много больше, чем могло показаться на первый взгляд?
        Как бы то ни было на самом деле, Сапфо все сумел расценить правильно.
        Черты его лица неуловимо расслабились, точно все это время молодой король находился в напряжении, не зная, какой прием ему окажут в доме Эллери.
        В этот же миг все находившиеся здесь, в зале, отмерли, послышались слабые шутки и нервный смех, воины разжали ладони, все это время крепко обхватывавшие рукояти мечей.
        - Что привело на мою землю самого короля Сапфо? - голос Гидеона звучал ровно, но принцесса не сомневалась, скольких усилий ему стоило не выдать истинных чувств.
        Подумать только! Только сейчас принцесса осознала, что появление Сапфо и его людей явилось для старого короля полной неожиданностью. Как им удалось добраться до столицы незамеченными? Эллери знала, насколько трепетно отец относился к безопасности столицы и дворца, и то, что произошло сегодня, наверняка было для него ударом.
        Тот спешащий воин, очевидно, как раз и нес известие о грядущих гостях, однако сделано это было слишком поздно.
        - Я пришел сюда как друг, - прямо заявил Сапфо, не тратя времени на изящные обороты и пустые речи. - Как человек, как мужчина, как проситель.
        - И чего же просит Его Величество? - осведомился его высокородный собеседник, впрочем, после развернувшейся минуту назад в этом зале сцены не сомневаясь, что сейчас будет озвучено.
        И Сапфо не разочаровал его ожиданий.
        - Руки принцессы Эллери.
        Прозвучавший ответ заставил придворных оживленно зашептаться в новой волне сплетен. Если для старого короля это известие не стало неожиданностью, то подавляющее большинство находящихся здесь до сегодняшнего дня и не слышали об интересе молодого короля к дочери их правителя. Естественно эта новость произвела неизгладимое впечатление. Наверное, до сегодняшнего дня еще ни один представитель королевских кровей не делал предложение, словно какой-нибудь простолюдин, просящий руки невесты у её отца, не будучи уверенным в согласии.
        - Если я отвечу, что будущее моей дочери уже распланировано, - медленно поинтересовался Гидеон, в упор глядя на мужчину. - И в нем нет места для еще одного супруга?
        Кто-то в толпе приглушенно охнул, но ни один мускул не дрогнул на лице Сапфо.
        - Тогда я отвечу, - невозмутимо парировал король-воин. - Что вы просто недостаточно хорошо обдумали мое предложение. И кроящиеся в нём выгоды для обеих наших стран.
        Король Гидеон ничего не ответил, предпочтя перенести словесные баталии на менее многолюдные поля, а именно: вспомнив, наконец, этикет, пригласил новоприбывших разделить с ним пищу и кров. И пусть его слова звучали не совсем искренне, кажется, Сапфо это вполне устроило.
        Разместили именитого гостя по всем правилам, выделив богатые покои, вот только, как назло, находившиеся в противоположном крыле от комнат Эллери. Принцессе не терпелось поскорее свидеться с возлюбленным наедине, столько вопросов у нее накопилось, столькими мыслями хотела поделиться, но сильнее всех было желание вновь его коснуться, снова почувствовать, что он - настоящий, из крови и плоти, а не оживший мираж исстрадавшегося сознания.
        Душа была переполнена счастьем, которое, словно игристые пузырьки, переполняло девушку. Все вокруг казалось иным: светлым, чистым, радостным. Лица придворных, наблюдавших за ней с затаенным любопытством, слуги, не скрывавшие радости при виде улыбки, не сходившей с губ Эллери, еще недавно, казалось, навсегда разучившейся улыбаться так неподдельно.
        Но, вопреки ожиданиям, увидеться с Сапфо удалось лишь за ужином. И это было совсем не то, чего подспудно так хотела девушка.
        Вокруг кружили слуги, разнося блюда, знать смаковала пищу, не сводя полных интереса взглядов с высокородного гостя, сидящего рядом с Гидеоном. Эллери почувствовала, как разочарование понемногу сбивает тот счастливый настрой, не отпускавший ее на протяжении целого дня. Сосредоточенный Сапфо даже не смотрел в сторону возлюбленной, увлеченный беседой с отцом, и беседа эта, судя по едва уловимой складке меж бровей мужчины, была не из легких.
        Принцесса не теряла надежды, что ей удастся увидеться с избранником на следующий день, но все во дворце словно сговорились, ни на секунду не позволяя возлюбленным остаться наедине. Повсюду их окружали любопытные взоры, слуги точно задались внезапной целью выдраить замок, компенсируя годы лености, - в любой комнате, в каждом помещении постоянно кто-нибудь находился, вооруженный щетками, ведрами с водой и мыльными тряпками. Шум и переполох наполняли дворец и днем, и ночью, точно развороченный улей переполняет гудение раздраженных пчел.
        Эллери понемногу начала впадать в отчаяние.
        Оба короля то скрывались в отцовском кабинете, подолгу пропадая за плотно закрытыми дверями, то избегали друг друга днями напролет, не встречаясь даже за трапезным столом. Девушка сходила с ума от волнения и непонимания причин столь странного поведения обоих мужчин.
        Во дворце своего врага Сапфо каждый миг находился в напряжении, Эллери чувствовала это всем своим существом, но не могла винить избранника. К счастью, она слишком хорошо его знала, и потому сквозь выверенную маску сдержанных улыбок и скупых эмоций, видела его настоящего, замечала, как глаза короля наполнялись видимым ей одной светом, стоило им пересечься взглядами. Чувствовала его присутствие рядом, даже если они находились в разных концах помещения. Ощущала жар его дыхания на своей коже, когда он стоял на расстоянии вытянутой руки.
        Все, что было им сейчас доступно, - строго ограниченные по времени ежедневные встречи в неизменном присутствии сразу нескольких придворных дам, которые своим щебетом и непрерывной болтовней почти не оставляли возлюбленным даже шанса затронуть по-настоящему волновавшие их темы.
        В один прекрасный день терпению Сапфо пришел конец.
        Придворные собирались выехать на масштабный пикник, на котором ожидалось присутствие и королевского гостя. Эллери одновременно и ждала этого события, и заранее сокрушалась о нём, понимая, что едва ли им с синеглазым королем удастся перекинуться хотя бы парой слов.
        Ярко светило солнце, щебетали птицы, карета быстро двигалась по утрамбованной ровной дороге, и даже щебетание молоденькой служанки под ухом не вызывало раздражения. Обычно сопровождавшие ее дамы сегодня оказались не у дел - одной пришлось срочно уехать в отцовское поместье из-за кончины кого-то из родственников, другая захворала в самый разгар жары, третья и четвертая не поделили поклонника и потому теперь намеренно избегали друг друга. Эллери с облегчением восприняла новость об их отсутствии и чувствовала себя весьма комфортно в сопровождении всего лишь одной служанки.
        На одной из развилок карета вместо того, чтобы ехать прямо, внезапно свернула куда-то влево. Принцесса не сразу это осознала, и только когда количество ям и кочек перевалило за разумное число, забеспокоилась. Тревоги добавил и тот факт, что, выглянув из окошка, девушка не обнаружила за их экипажем никакого привычного сопровождения, и даже служанка испуганно притихла, наблюдая за госпожой круглыми глазами.
        Разгадка оказалась весьма проста - и приятна. Ибо на месте назначения, когда карета остановилась и набравшаяся мрачной решимости принцесса вышла наружу, их ожидал еще один экипаж, возле которого стоял довольно улыбавшийся Сапфо. Облачен он был необычно: неприметного цвета рубашка, заправленная за пояс брюк, перехваченных широкой полосой кожаного ремня. Сейчас он был не королем, а простым наемником, воином, в которого когда-то влюбилась принцесса. За его спиной в отдалении виднелся расстеленный широкий плед с расставленными на нем приборами и блюдами.
        Эллери перевела растерянный взгляд с мужчины на кучера - сидевший на козлах Норк залихватски перекинул поводья из одной руки в другую, подмигивая опешившей принцессе.
        - Это похищение? - постепенно приходя в себя, лукаво начала девушка, глядя в смеющиеся глаза возлюбленного, подходящего ближе.
        - Если Её Высочеству будет так угодно, - покладисто согласился тот, протягивая руку принцессе. Она торжественно вложила свою ладонь и не удержалась от счастливой улыбки, когда мужчина неожиданно потянул ее на себя, и через секунду она уже млела в родных объятиях.
        - Я так скучал по тебе, Рыжик, - тихо пробормотал Сапфо, зарывшись лицом в медную копну волос, переливавшуюся на солнце огненными бликами. Эллери вспыхнула от такого личного обращения. Одно дело - читать его на бумаге, и совсем другое - слышать вживую! Пьянящий восторг кружил голову и с кровью разносился по венам.
        В голосе короля на миг прозвучала такая тоска, что девушка поняла: он говорил сейчас о тех долгих месяцах, когда они были порознь. Отстранившись, но все еще находясь так близко к нему - такому желанному, такому родному! - она подняла голову и тихо пожаловалась, позволив своим старым переживаниям обрести форму в словах:
        - Я так боялась, что больше тебя не увижу! Так ждала писем, а их все не было и не было, и я почти потеряла надежду.
        Он покачал головой, словно разгоняя все её страхи, теперь кажущиеся такими нелепыми и смешными:
        - Я ведь обещал тебе, что приду за тобой, как только справлюсь с болезнью.
        В этот момент экипаж, управляемый Норком и сидящим рядом с ним незнакомым кучером - очевидно, тем самым, кто привез сюда Сапфо, - медленно тронулся с места, привлекая внимание принцессы. В окошке кареты на Эллери совершенно перепуганным взглядом смотрела служанка, которую, похоже, пока две королевские особы смаковали сладостные минуты приветствия, Норк сумел как-то убедить оставить их наедине. Королевская дочь мельком подумала, что по возвращении во дворец нужно будет успокоить бедняжку, а то и наградить - конечно же, тайком от отца.
        - Теперь мы наконец-то одни, - над ее ухом прозвучал нетерпеливый голос Сапфо, и она моментально позабыла обо всех прочих мыслях. Словно горячим воском ее обожгло восхитительное осознание, что она наконец-то осталась с возлюбленным без свидетелей.
        Мужчина совершенно точно разделял эти чувства.
        Зарывшись рукой в волосы Эллери, он нетерпеливо привлек податливое женское тело к себе. Не медля, коснулся губами её рта с такой жадностью, словно она была чистой родниковой водой, а он - уставшим путником, терзаемым дикой жаждой.
        Тело принцессы прострелила сладкая щемящая боль, пронеслась от самых губ и до кончиков пальцев ног, чтобы прочно обосноваться где-то в животе.
        Король целовал и целовал, словно не мог насытиться этими жадными ласками, его губы были то нежными, то обжигающе страстными, и она несмело вторила их движению, училась отвечать ему с не меньшим желанием и искренностью.
        Воздуха в легких уже не оставалось, когда мужчина отстранился, тяжело дыша. Закрыв глаза, несколько мгновений он стоял, замерев и ничего не делая. Девушка ощущала, как напряжен был ее спутник, но не понимала причины его внезапной холодности, ощущая себя немножко отвергнутой.
        - Лучше нам остановиться на этом, пока моя выдержка окончательно не разлетелась в клочья, - такими стали первые слова Сапфо после их пылких поцелуев.
        Эллери подняла на него затуманенный, ничего не понимающий взгляд и простодушно произнесла, до сих пор ощущая, как подкашиваются колени от недавних ласк.
        - Но почему?
        Он долго смотрел на неё, словно взвешивая, насколько всерьез она сейчас говорила.
        - Хочешь сказать, что действительно не понимаешь этого, Лери?
        Насупившись, она медленно покачала головой, отчего-то ощущая себя крайне глупо.
        Приняв какое-то решение, мужчина потянул принцессу за собой, на тот самый подготовленный для пикника на двоих плед. Усадив девушку и устроившись в небольшом отдалении от неё, Сапфо начал непростой разговор.
        - Эллери, конечно, твоя супружеская жизнь не отличалась большой продолжительностью. Но я думал, тебе уже не нужно пояснять об отношениях между мужчиной и женщиной.
        Как обычно, при упоминании об её скоропостижном браке настроение девушки стремительно поползло вниз. Но когда смысл фразы мужчины достиг ее разума, она возмущенно дернула плечом и проговорила:
        - Но у нас с Оркесом никогда ничего не было.
        Сапфо непонимающе нахмурился, словно не понимая, как это могло произойти.
        - Оркес не касался меня, - успокоившимся тоном пояснила принцесса, борясь с желанием разгладить хмурую складку между бровей собеседника. - В самую первую ночь я просто не смогла заставить себя быть с ним - и он все понял и не стал настаивать. А затем мы отправились в путь, и стало совсем не до брачной ночи. А когда он все-таки решил потребовать от меня исполнения долга, пришел ты…
        Ее спутник продолжал хранить потрясенное молчание. Эллери с тревогой подняла на него глаза, боясь прочесть в его взгляде разочарование её неопытностью. Но по лицу Сапфо расползалась светлая, отчего-то неуверенная и чистая улыбка, моментально сделавшая его на десяток лет моложе. И выглядел он сейчас столь непривычно, что девушка вдруг растерялась.
        - Почему ты так улыбаешься? - тихо спросила его, вконец запутавшись в своих сомнениях.
        Вместо ответа он вдруг наклонился к принцессе и крепко прижал к себе.
        - Сапфо, я ничего не понимаю, - она пожаловалась ему приглушенно, уткнувшись носом в твердые пуговицы его рубашки.
        - Я тебе все объясню, - пообещал он, и пусть она не видела его лица, но четко расслышала в его голосе улыбку. - После свадьбы.
        - Если она все-таки произойдет, - проворчала Эллери из чистого упрямства, устав от напряженного ожидания последних дней.
        Но ее спутник принял все за чистую монету.
        - Конечно, произойдет! Другого исхода я не приму, - отстранившись, пообещал он, выглядя столь уверенно, что не поверить ему сейчас было просто невозможно.
        С любопытством оглядев разложенные перед ними яства, принцесса полюбопытствовала, отщипывая кусочек пышной сдобы:
        - Как тебе удалось все организовать?
        - С помощью Норка и Ниньи, конечно, - пожав плечами, ответил король, разливая по тяжелым кубкам искрившееся в солнечных лучах вино. - Я понял, что еще немного - и точно свихнусь в этом чертовом дворце без тебя.
        Подняв до краев наполненный кубок, Сапфо без улыбки проговорил, глядя в глаза принцессы.
        - Я мечтал об этом моменте, начиная со дня нашего расставания. В самые тяжелые минуты я представлял тебя и нашу встречу, и это помогало мне продержаться еще один проклятый день.
        Она чуть пригубила терпкий напиток, обдумывая его слова и не зная, как подступиться, с чего начать свои расспросы, которых накопилось так много за время их разлуки.
        Дождавшись, пока мужчина отставит кубок на место и отправит в рот тонко нарезанную вяленую говядину, она произнесла, внимательно наблюдая за его лицом:
        - И все-таки, почему ты так жестоко поступил со мной, Сапфо? Оставил одну, перестал писать, не давал о себе знать так долго? Я сходила с ума от неизвестности и отчаяния, даже не зная, могу ли надеяться на хотя бы еще одну встречу!
        Он устремил на нее тяжелый взгляд, и она осознала, что на самом деле мужчина далеко не так спокоен, как это казалось со стороны.
        - Я не мог, не имел права обрекать тебя на тот кошмар, в который превратилась моя жизнь. Сперва я должен был убедиться, что смогу побороть болезнь, - король добавил, смягчаясь: - Пойми, Эллери, я отослал тебя только лишь затем, чтобы ты не видела, как я прохожу свои личные круги ада. Если бы не рука, я был бы здесь еще зимой. Но лекари не отпустили меня, пока не убедились, что рана заживает.
        - Как ты узнал, что именно нужно делать? - приняв его ответ, наконец, произнесла она, смиряясь: - Я столько всего прочла об этом яде, но нигде не нашла ни единого упоминания о способе избавления от него, - Эллери тихо спросила, внутренне содрогаясь от одной только мысли, как много выдержки и сил должно было потребоваться, чтобы сознательно принять такое непростое решение - отказаться от своей руки.
        - Излечиться от него невозможно, единственный выход - избавиться от очага, от раны, откуда он отравляет все тело, - прозвучало в ответ. - Озарение пришло ко мне, когда я прочел то письмо твоей няни. В нем было упомянуто, что парень по случайности лишился обеих ног еще в детстве - тогда я и осознал, что именно это и помогло ему остаться в живых. А, значит, единственным способом сохранить жизнь является избавление от раненой конечности. Именно оттуда распространялся яд по остальному телу. Впрочем, ты ведь и сама видела, во что превращалась моя рука, - он невесело усмехнулся. В памяти девушки живо всплыло воспоминание - испещренная темными прожилками распухшая рука, безвольной плетью лежащая вдоль тела. На неё повеяло жаром той страшной ночи, полной безумия и огня. - Тогда-то я и осознал, что меня ожидает впереди. И понял, что не имею права заставлять тебя становиться свидетельницей этому.
        Она ничего не успела ответить, когда он добавил со смешком:
        - Воин без одной руки - жалкое зрелище. Какое счастье, что с недавних пор я не воин, а король.
        Сапфо шутил, но в голосе его проскользнула неподдельная горечь. Эллери не могла даже представить, какие чувства обуревали сейчас душу мужчины, привыкшего полжизни рассчитывать на себя и свое умение обращаться с оружием. Все равно что птице - лишиться одного из крыльев, и с тоской смотреть на небо сквозь прутья клетки, пусть даже золотой.
        - Как же ты сумел это пережить?
        Он поднял на нее взгляд, и такая черная тоска вдруг взглянула на неё оттуда, что принцесса с упавшим сердцем осознала: не пережил.
        Вдруг испугавшись своих мыслей, Эллери подалась вперед и жарко зашептала:
        - Прости меня, пожалуйста, Сапфо, прости! Это все моя вина!
        Но король уже взял себя в руки.
        - Твоя вина, Эллери? Ты верно шутишь! Ты и только ты одна была моим лекарством, единственным светлым пятном на протяжении всех этих долгих месяцев. Я не сдавался только из-за тебя, - он закрыл глаза, уходя в тяжелые воспоминания, но когда открыл их, его взгляд неожиданно потеплел: - Многочисленные лекари, наблюдавшие за моим восстановлением, только качали головой, до конца не веря в возможность исцеления после столь обширного заражения. А когда стало очевидно, что я иду на поправку, один из них, набравшись храбрости, подошел и спросил - какая она, моя возлюбленная? Она, должно быть, совершенно необыкновенна. Я ничего не говорил им о тебе прежде, но они поняли сами, что только любовь могла заставить меня пройти через эту преисподнюю - и вернуться живым.
        - И что ты ему ответил?
        Сапфо помолчал, а потом с чуть смущенной улыбкой признался:
        - Я сказал, что нет слов, чтобы описать, как она красива. - Лицо Эллери вспыхнуло. - И добавил, что очень скоро он сам сможет в этом убедиться, когда я привезу свою королеву домой.
        Неосознанно она приложила ладони к пылающим щекам, пытаясь успокоиться. Когда она слышала голос Сапфо, произносивший такие невероятные слова, с её сердцем происходило нечто странное: оно словно совершало головокружительный кульбит, после чего начинало прыгать в груди, разнося по всему телу вирус сумасшествия.
        - Одно не даёт покоя - как с моим увечьем я смогу защитить тебя, если…, - вдруг начал король, но она не позволила ему договорить. Прижав свою ладонь к его губам, она заставила мужчину замолчать и, подняв голову, с мольбой вгляделась в его глаза.
        - Никогда. Прошу тебя, никогда больше не говори так.
        Она нащупала здоровую руку мужчины и приникла поцелуем к его сжатым в кулак пальцам. От неожиданности Сапфо расслабил ладонь, и Эллери тут же воспользовалась этим, сплетая их руки.
        - Эта потеря - мой самый страшный кошмар, - заговорила она решительно, намереваясь стереть все дурные мысли из разума своего возлюбленного. - Это то, за что я никогда, наверное, не заслужу у тебя прощения.
        - Если моя рука стала платой за то, чтобы быть с тобой. Что ж, я сочту это невеликой ценой, - он улыбнулся, явно желая ее успокоить.
        На глаза Эллери навернулись непрошеные слезы. Принцесса нетерпеливо сморгнула их, не желая проявлять слабость, но мужчина все равно понял состояние своей спутницы и на мгновение сильнее сжал её ладонь.
        - Я все-таки виновата. Ведь это по моей вине в тебя тогда попала та стрела! Сколько бы ты не уговаривал, но ты не можешь отрицать очевидного.
        - Брось, принцесса, - его голос звучал ласково, как никогда прежде. - Что значит рука за возможность стоять рядом с тобой, смотреть тебе в глаза, быть с тобой? Я отдал бы и большее.
        Все в нем сейчас замирало при виде любимых зеленых глаз, затянутых влажной пеленой. Король, ощущая себя до нелепого беспомощным при виде слез принцессы, поспешил перевести тему, пока его возлюбленная окончательно не расплакалась:
        - Какой свадебный подарок ты от меня хочешь получить?
        Эллери разгадала его задумку, но не стала мешать, сделав вид, что глубоко призадумалась, на самом деле наблюдая за выражением лица мужчины.
        - Пообещай мне, что ты не умрешь, - она все еще не могла до конца в это поверить, и потому хотела снова и снова слышать эти обнадеживающие слова.
        - Умру, - совершенно неожиданно вдруг подтвердил мужчина, и девушка даже отшатнулась от него в ужасе. - Спустя много-много лет, в своей постели, окруженный детьми и внуками. А ты будешь той, кто закроет мне глаза, когда я уйду.
        Она расслабилась и едва удержалась от шутливого тычка за те мгновения панического ужаса, пережитые по его вине.
        - Почему отец медлит? Что ему нужно? - принцесса не желала, но должна была затронуть самый болезненный вопрос, намеренно оставив его напоследок.
        - Он хочет получить максимум из сложившейся ситуации, - уклончиво ответил мужчина, задумчиво отпивая из кубка. Ему так же, как и Эллери, не нравилась вынужденная задержка, но все Гидеон тянул и тянул, не давая ответа. А между тем, новости из его страны приходили тревожные. Сапфо доверял Брану, оставленному вместо правителя, как никому другому, но восстающая из руин страна - слишком лакомый кусочек для многих воинствующих соседей. Но король не желал лишних волнений для своей возлюбленной, потому молчал об этом. - Ему известно, что ты нужна мне, и он желает сполна насладиться моей зависимостью от его решения.
        Она с тревогой вгляделась в лицо своего короля.
        - И что теперь делать? Он может тянуть до последнего, в то же время за твоей спиной замышляя новое коварство с очередным союзником.
        Эта мысль приходила и Сапфо, поэтому, хмурясь, мужчина признался:
        - Я тоже думал об этом. У меня остался последний аргумент, против которого, я знаю, он просто не сможет устоять. Наверное, пришло время воспользоваться этим козырем.
        - Это будет потеря для твоей страны, да? - чутко уловила она причину его промедления. - Ты потому не решался использовать его прежде?
        Сапфо не ответил, но она уже не нуждалась в словах.
        - Прости за то, что тебе приходится выбирать между своим народом и мной, - опустив голову, проговорила Эллери, вновь ощущая всепоглощающее чувство вины. - Порой я ненавижу себя за слабость, за то, что не могу просить тебя выбрать его вместо меня. Я просто не могу заставить себя это сделать.
        - Это я должен просить у тебя прощения. За то, что ворвался в твою жизнь так стремительно, за то, что перевернул ее вверх дном, за то, что не оставил тебе иного выбора, кроме как быть со мной, - король устремил на нее спокойный взгляд, выглядя столь собранно и решительно, что девушка в очередной раз ощутила, как трясутся руки от одной только мысли, что этот великолепный мужчина, - её. - Я не горжусь тем, какой была моя жизнь до встречи с тобой, как не горжусь и многими своими поступками. Но именно ты научила бороться за принадлежащее мне! И теперь я не хочу жить, как раньше, - малодушно и трусливо. Эллери, неважно, скольких бы мужей подобрал тебе отец, не проникнись он моим письмом. Я бы забрал тебя у каждого, отвоевал, украл, унес бы из любого дворца, из любой клетки. Я не остановлюсь ни перед чем. Ты вошла мне под кожу, забралась так глубоко, как не удавалось сделать ни одному человеку до тебя. И мне в сущности неважен его ответ - ты все равно будешь моей, ведь я не отступлюсь.
        - Я знаю это, - шептала она ему, пряча покрасневшие щеки в ладонях. - Теперь я точно знаю, что на этом свете нет ничего, что тебе было бы не под силу. Ты можешь все.
        Его глаза вспыхнули ярким светом, окрасившись в необыкновенный, пронзительно синий цвет, настолько насыщенный, что не утонуть в нем было невозможно. И принцесса смело сделала это, утонула, растворилась в его взгляде, забыла себя, провалившись в самый нежный и манящий омут его губ.
        Этот поцелуй вышел мягким и сладким, словно ласковые поглаживания солнца, что ощущались принцессой сквозь закрытые веки. С неохотой отстранившись, мужчина с нежностью смотрел на разомлевшую девушку, любуясь чуть припухшими розовыми губами, светлой кожей, разметавшимися волосами, которые сейчас игриво развевал легкий ветер.
        - Это не из-за нашей любви мы испытали столько горя. А только благодаря этой любви мы смогли со всем справиться и пережить. Ты просто перепутала причину и следствие, мой Рыжик. Но теперь ты понимаешь, что это все было не напрасно?
        - Это было непросто - все осознать и принять, - счастливо кивнула она в ответ. - Но теперь я понимаю, что ты был прав. Всегда. И во всём.
        Их прекрасное, полное искренности и покоя уединение было нарушено вернувшейся каретой.
        - Время пришло, - с неохотой констатировал мужчина, поднимаясь на ноги и протягивая руку принцессе. - Пора возвращаться в замок. Но нам осталось быть порознь совсем немного, слышишь, Эллери?
        Она просто кивнула, не в силах скрыть полную любви и счастья улыбку. Она верила ему, как никому другом на целом свете.
        Осталась последняя преграда, бастион, никак не желавший сдаться на милость двоих влюбленных. Отец Эллери, казалось, наслаждался сложившейся ситуацией и совсем не торопился принимать окончательное решение. Зато новость о спонтанном пикнике между дочерью и назойливым гостем вывела из себя и даже заставила - как в прежние времена! - призвать дочь к себе для ответа.
        - Что ты творишь, Эллери? - он обрушился на неё, стоило девушке переступить порог кабинета.
        - Почему я не могу провести время со своим женихом? - она упрямо вскинула подбородок, сразу осознав, о чем идет речь.
        - Он не жених тебе!
        - Но будет им. И очень скоро.
        - Это решать не тебе, - скривился король, взбешенный холодной реакцией дочери.
        - Мне все равно, что вы скажете, отец. Я приняла решение и уже не отступлюсь от него.
        - Какое еще решение?
        - Что буду с этим мужчиной несмотря ни на что, - бесстрастно пояснила она, прекрасно осознавая, какой эффект произведут следующие слова на старого короля. - Если потребуется, я готова бежать с ним, жить вместе даже без одобрения церкви. Потому ваш ответ уже не имеет значения.
        Лицо короля пошло пятнами.
        - Что ты несешь? Эллери! Ты - позор для семьи, если всерьез планируешь это!
        - А представьте себе, каким позором обернется мой побег для вас? - вкрадчиво проговорила она, ощущая странную пустоту: когда-то подобные слова отца заставили бы ее умереть от отчаяния на месте. Но теперь на душе царило лишь вязкое безразличие и стремление любой ценой достигнуть цели - добиться согласия короля. - Когда все соседи узнают об этом, только ленивый не посмеется над отцом, воспитавшим такую дочь.
        - Замолчи, - угрожающе прошипел мужчина. - С меня довольно! Немедленно выметайся прочь.
        Эллери с радостью повиновалась, облегченно выдохнув, только когда стены отцовского кабинета остались позади. Она могла изображать кого угодно, но эта беспринципная бравада далась ей нелегко. И если бы не счастливое будущее с Сапфо, по вине отца висевшее на волоске, она едва ли решилась бы так вести себя.
        Сапфо о произошедшем разговоре она благоразумно умолчала, рассудив, что у мужчины и без того хватает причин для волнений.
        Неизвестно, что именно повлияло на решение старого короля: визит Эллери или же тот загадочный аргумент, о котором туманно упоминал Бродяга, но спустя три дня король призвал их обоих к себе и мрачно объявил о своем решении. Он дает своё благословение на этот брак - сердце девушки радостно подпрыгнуло, чтобы при следующих словах опасливо рухнуть - но только при соблюдении его условий.
        Принцесса напряглась, ожидая подвох, но желание отца оказалось вполне приемлемым: он желал, чтобы венчание состоялось через семь дней здесь, в главной церкви, расположенной неподалеку от королевского замка.
        На миг мелькнула смехотворная мысль: отец банально испугался её угроз, что она сбежит с Сапфо безо всякого венчания, потому и потребовал провести церемонию столь скоро. Но девушка не успела улыбнуться этому предположению, потому что в этот самый момент Сапфо, молчаливо выслушавший старого короля, произнес всего одно слово, заставившее ее задохнуться.
        - Нет.
        Брови Гидеона изумленно поползли вверх. Эллери с ужасом смотрела на возлюбленного, не обращая внимания на присутствие отца.
        - Почему, Сапфо?
        Неужели он передумал? Нет, её король не мог этого сделать! Только не он!
        - Ты заслуживаешь самой красивой церемонии, - мягко проговорил мужчина, устремляя на избранницу ясный взгляд. - На которой будут присутствовать тысячи гостей, и длиться она будет неделю, чтобы вся страна знала и радовалась вместе с тобой.
        Её душу затопила волна облегчения, а следом - щемящей нежности. Сапфо в очередной раз хотел заботился о ней! Но она действительно не нуждалась в этом. Одна роскошная церемония в её жизни уже была, и она не принесла ни счастья, ни радости. Однако это явно был не тот аргумент, который стоило озвучивать сейчас. Была еще одна причина, по которой принцесса не желала промедления: Эллери понимала, что синеглазому королю необходимо скорее оказаться в своей стране, восстающей из разрухи, и нахождение здесь лишь увеличивает количество проблем, которые ему придется решать по возвращении домой.
        - Но мне не нужно ничего этого! - воззвала она к нему в отчаянной попытке убедить. - Все, чего я хочу, - это быть с тобой. Стать твоей женой в глазах мира и неба, перестать скрывать свои чувства, хоть это и получается у меня из рук вон плохо.
        Гидеон недовольно скривился, но вмешиваться в этот диалог не стал, наблюдая со стороны.
        - Ты действительно хочешь свадьбы здесь? - Сапфо нахмурился и тихо добавил: - В этом месте?
        Она поняла его без слов. Король опасался, что при виде знакомой церкви и пиршественного зала, где когда-то проходила свадьба Эллери с Оркесом, старые воспоминания возьмут верх и омрачат торжество.
        - Единственный способ стереть плохие воспоминания - заменить их новыми, - принцесса решительно встретила его взгляд и внезапно встревожилась, допустив на миг мысль, что её избранник противился не просто так. - Или ты хочешь, чтобы мы поженились в твоей стране?
        - Единственное, чего я по-настоящему желаю, - скорее приблизить тот миг, когда смогу назвать тебя своей королевой. И мне совсем неважно, где и как будет происходить свадьба. При желании, мы всегда сможем провести повторную церемонию дома.
        Таким образом, придя к единому решению, они повернулись к старому королю, наблюдавшему за признаниями Сапфо с видимым удивлением. Очевидно, образ невозмутимого и всегда холодного синеглазого короля только что дал трещину.
        - Да будет так, - заключил Гидеон, по-прежнему недоверчиво косясь на избранника дочери. - Я объявлю об этом решении сегодня за ужином.
        После этого разговора прежнее ощущение беспредельного счастья вернулось к принцессе.
        Ей казалось, что ноги совсем не держат, что стоит только чуть оттолкнуться от земли - и невидимые крылья искреннего, кристального восторга подхватят её и закружат в полете. А иногда девушку вдруг охватывал суеверный страх: вдруг все происходящее - неправда? Что, если это все сон или жестокий обман, и вот-вот она очнется одна, без Сапфо, в своей старой жизни, такой пустой и тоскливой?
        Неужели и впрямь можно было чувствовать себя настолько счастливой? Любимой, желанной, необходимой? Неужели наконец-то можно было, не таясь, искать и находить любимый взгляд, влюбленно улыбаться своему мужчине, не опасаясь чужого порицания?
        К счастью, подготовка к свадьбе увлекла, захватила Эллери с головой, заставив забыть о редких моментах страха.
        Двенадцать искуснейших портних день и ночь трудились над нарядами к церемонии. Наконец, к пятому дню платье невесты оказалось готово.
        Оно было прекрасно. Воздушное, легкое, словно потоки воды, слившиеся в широкую реку пенных кружев, украшенное мельчайшими алмазами, блестевшими на свету точно звезды на небосклоне. Все, кто видел Эллери в этом наряде, потрясенно замирали, а после - начинали плакать от восхищения и переполнявших их чувств. Но сама принцесса уже переросла те детские мечты, в которых главное место занимало платье и сама церемония. Все, что было по-настоящему важно сейчас, - человек, который будет ждать ее у алтаря. И ради этого мужчины она была готова венчаться хоть в рубище.
        Наблюдать, как на глазах сбываются затаенные мечты - это ли не прекрасно?
        С этой мыслью она проснулась в день своей свадьбы. Каждая деталь, каждый элемент этого хлопотливого, но такого радостного утра складывались в сложный узор последнего дня её жизни без Сапфо.
        Ниньи стояла рядом, когда принцесса, уже облаченная в свадебный наряд, в последний раз взглянула в глаза своему зеркальному двойнику и не нашла там ни единой тени сомнений. Все было правильно, так, как только могло быть. Сверкающая гладь на прощание блеснула золотом, когда Эллери покинула свою спальню навстречу выстраданному и заслуженному счастью.
        Карета остановилась прямо у церкви, и даже встретивший принцессу старый король сегодня казался не таким уж плохим отцом.
        Эллери медленно шла по проходу, слыша, как мягко шуршит длинный шлейф за её спиной.
        Слаженные голоса певцов звучали, точно ангельский хор, и девушка знала, что на её лице написано абсолютно все, что она сейчас испытывала. Счастье, восторженная радость, любовь, ликование - чувств было так много, что оставалось тихо благодарить густую вуаль, сквозь которую ни один из гостей не мог разобрать выражение ее лица, не мог заглянуть в душу, распахнутую для одного-единственного человека.
        Сапфо стоял у алтаря, ожидая невесту.
        Высокий, худощавый и осунувшийся - последствия болезни еще долго будут накладывать печать на внешний облик, - но куда ценнее было то, что скрывалось за привлекательной внешностью. Его несгибаемая воля, выдержка, верность, отвага и, конечно же, горячее пылкое сердце, способное любить Эллери столь искренне, как это не мог делать ни один другой человек на всем свете.
        Камзол его был цвет заката, насыщенно красный, и это было так непривычно. Она привыкла видеть его в темных цветах, созвучных с цветом глаз, и потому отступление от обыденного придавало происходящему еще большую торжественность.
        Принцесса взглянула на место, где должна была находиться вторая рука мужчины, и ей вспомнились его слова. В этот миг она поклялась себе сделать все, что было в ее силах, дабы никогда её король больше ни на миг не пожалел об этой утрате.
        Глаза мужчины были серьезны.
        Она подходила все ближе, ощущая, как сердце замирает от кристального, звенящего, чистого восторга. Словно она была ребенком, вдруг попавшим в волшебную сказку. И одновременно с этим девушка ощущала страх: а вдруг все происходящее - неправда? Вдруг уставший от тоски разум решил обмануть свою госпожу и создал этот мираж, а на самом деле она лежит в своих покоях и видит больной сон?
        И на мгновение этот суеверный необъяснимый страх вдруг одержал верх, захлестнул душу, сжал сердце в ледяных тисках. Девушка задрожала, беспомощно подняв голову к избраннику, ощущая, словно стоит на краю обрыва.
        Прикосновение сильной ладони к её дрожащим пальцам расставило все на свои места. Не видя лица возлюбленной, тем не менее, король чутко ощутил ее страх и нежно ухватил за руку, притянув к себе. Эллери ощутила тепло его сильного тела и в тот же миг душа принцессы обрела спокойствие. Здесь, рядом с ним было её место. Последнее сомнение растаяло, сменившись долгожданным, вымученным осознанием, к которому она так долго шла.
        Это не сон. Все происходит наяву, и явь эта чудеснее, чем самая волшебная сказка.
        Потому что отныне и навсегда рядом с ней будет Он. Её верный защитник, бесстрашный воин, мудрый правитель, заботливый и вместе с тем суровый мужчина, любовь к которому стала для неё главным испытанием и одновременно наградой. Тот, кому однажды она отдала своё сердце, и с той минуты ни разу не пожалела об этом.
        КОРОЛЬ ЕЁ СЕРДЦА.