Синяя борода Кир Булычев
        Новые сказки #5
        Роберт Кямилев, по прозвищу Синяя Борода, уже который раз проверяя свою «новою» жену на дисциплинированность, оставляет ее одну дома. К сожалению и эту ему придется убить. Он же говорил: «Не открывай маленькой двери под лестницей».
        Дважды включался в романПОСЛЕДНЯЯ ВОЙНАв качестве конкурсного произведения, написанного одним из героев романа
        Синяя Борода
        Он разбудил ее на рассвете. За окном висела непрозрачная синева, в которой утонули леса, поля, озера. Редкие огоньки дальней деревни с трудом продирались сквозь густую синь.
        - Вставай, красавица, - сказал он ей. - Я хочу, чтобы тебе понравилось в нашем доме.
        Она отвела от него глаза. Иссиня-черная борода, занимавшая половину лица и лопатой ложившаяся на грудь, пугала ее.
        - Смотри на меня, - приказал он. - Тебе все равно придется ко мне привыкнуть. Я тебе неприятен?
        - Не знаю, - сказала она.
        - Я буду добр к тебе, - сказал он. - Я не буду тебя обижать. Но ты должна будешь меня во всем слушаться.
        - Хорошо, - ответила она, не поднимая головы.
        - Ну, теперь иди, - сказал он. - Ты можешь делать что хочешь. Только прошу - не открывай маленькой двери под лестницей.
        - Хорошо, - повторила она, мечтая об одном: чтобы он скорее ушел и оставил ее одну.
        - Может быть, мне придется сегодня уехать, - сказал он. - Я вернусь к вечеру.
        Она посмотрела ему вслед. Он медленно шел по коридору. Спина его, широкая и сутулая, таила в себе непонятную угрозу.
        Через несколько минут она услышала, как под окном раздались голоса. Она подошла к окну и увидела, что он прощается с одним из слуг. Он и в самом деле уезжал. Ей сразу стало легче. Необходимость подчиняться Синей Бороде угнетала ее, но она отлично понимала, что у нее нет другого выхода: он был ее хозяином, и помощи ждать было неоткуда.
        Все затихло в доме. Она открыла дверь и вышла из своей комнаты. Длинный коридор вел до самой лестницы. Она наугад толкнула дверь направо и увидела большую комнату, почти пустую, если не считать стола, кресла с высокой узорчатой спинкой и книжных шкафов у стен. Она подошла к книжным полкам. Названия книг ей ничего не говорили. Она перелистала одну из них и поставила на место. Потом она покинула библиотеку и дошла до лестницы. Она спустилась, постукивая задумчиво кулачком по перилам, и остановилась в нерешительности в высоком холле, пол которого был устлан необъятным ковром. Один из поварят, одетый в белый халат и колпак, вышел из кухни. Она не обратила на него внимания. Она предпочитала не обращать внимания на его слуг, потому что это значило бы, что она собирается навсегда оставаться в этом доме. Слуга прошел мимо и исчез.
        Что Синяя Борода запрещал ей делать? Ага, открывать маленькую дверь под лестницей. Где же она?
        Вот и дверца. Она провела ладонью по прохладной плоскости и отдернула руку. Она вспомнила, какие глаза были у Синей Бороды, когда он велел ей слушаться его во всем.
        Она вышла в сад. Уже совсем рассвело, но день оставался таким же туманным и сумрачным. Желтые листья кленов складывались в прихотливые калейдоскопические узоры на черной мокрой земле. Она подумала, что может простудиться, и решила подняться наверх, чтобы накинуть на себя что-нибудь теплое. Ей хотелось дойти до ограды и увидеть поля и лес, над которыми Синяя Борода был не властен.
        Но она не дошла до своей комнаты. Маленькая дверца под лестницей необъяснимо притягивала ее к себе. Что могло быть спрятано за ней?
        Какая тайна скрывалась за этой обыденной и невзрачной дверью?
        Ощущение тайны, не покидавшее ее с утра, тайны, которой, казалось, был пропитан этот дом, тяготило и тревожило. И если бы не страх перед Синей Бородой…
        Она с минуту постояла перед дверью, прислушиваясь. Когда неподалеку прошел слуга, она прижалась к стене, стараясь слиться с ней, стать незаметной. Слуги могли донести Синей Бороде. Шаги стихли. Рука сама поднялась к двери и нажала на нее. «Я только чуть-чуть приоткрою ее, - успокаивала она себя. - Только самую, самую малость. Я не буду заходить внутрь».
        Она толкнула дверь и зажмурилась.
        Так она простояла еще несколько секунд. Она знала, чувствовала, что дверь уже распахнута и надо только открыть глаза, чтобы разгадать тайну дома. «Ну, - уговаривала она самое себя, - открой глаза. Что сделано, то сделано».
        И она открыла глаза.
        Она ожидала увидеть что угодно, только не то, что предстало ее взору.
        В небольшой полутемной комнате лежали шесть таких же, как она. Некоторые из них были без головы. И все были мертвы. Она поняла, что она не первая и, может быть, не последняя живая обитательница этого дома и судьба ее несчастных предшественниц уготована и для нее.
        Она вскрикнула и, не закрыв двери, бросилась вверх по лестнице, не заметив, что слуга видел все.
        Она бежала по коридору, не помня себя, в ужасе от своего открытия. Ей хотелось спрятаться, скрыться, убежать - но куда? В лес?
        Она повернула обратно и понеслась к выходу из дома, к саду.
        И на пороге столкнулась с Синей Бородой.
        Он все понял с первого взгляда.
        - Ты была там? - спросил он, и голос его был скорее печален, чем зол. - Ты все видела?
        - Они… они… ты убил их! - всхлипывала она. - Ты убьешь и меня!
        - К сожалению, ты права, - ответил он тихо. - У меня нет другого выбора.
        Вечером, демонтировав очередную неудачную модель, Роберт Кямилев, по прозвищу Синяя Борода, начальник центральной лаборатории биороботов, сидел, пригорюнившись, в столовой главного корпуса и нехотя пил восьмую чашку крепчайшего чая.
        - Опять неудача? - спросила Геля.
        - Как только они получают свободу воли, тотчас же выходят из повиновения, - пожаловался ей Роберт, сокрушенно выщипывая волоски из черной бороды. - Система теряет надежность. Любопытство оказывается сильнее комплекса повиновения.
        - Бедняга, опять месяц работы впустую!
        - Почему впустую? - обиделся вдруг Роберт. - Завтра принимаюсь за новую модель. Какая-то из жен Синей Бороды окажется достаточно дисциплинированной.
        - А если сотая? - вздохнула Геля.