Плоды внушения Кир Булычев
        Гусляр
        Великий Гусляр… Этот город невозможно найти ни в одном, даже самом подробном, географическом атласе, но на карте русской фантастики он выглядит заметнее иных столиц. Кир Булычев с присущим ему неподражаемым юмором, мудрой иронией и язвительным сарказмом поведал нам о нравах и порядках Великого Гусляра, о его жителях и необычайных происшествиях, то и дело приключающихся с ними. И пусть описываемые события порой выглядят совершенно невероятными, нетрудно заметить, что вымышленный городок отразил в себе многие черты нашей родной действительности. Любимое детище Кира Булычева, «гуслярские хроники» создавались на протяжении четырех десятилетий и включают более 100 повестей и рассказов.
        Кир Булычев
        Плоды внушения
        Лето прошло, а сыграть в домино все не могли собраться. Меняются времена, меняются люди. Раньше, как вечер наступит, со двора слышен гром - мастера долбят по столу костяшками. А теперь кто уехал, кто занят, кто разлюбил эту рыцарскую игру.
        В октябре - вечер выдался мягким, теплым, почти летним - старик Ложкин вынес во двор заслуженную коробку, рассыпая по влажной от утреннего дождя столешнице черные костяшки. И стал ждать.
        Сначала появился Корнелий Удалов. С женой повздорил. Потом выглянул из своего окошка Саша Грубин, увидел людей, подошел, сел на скамью, смахнув прилипший желтый лист. Последним появился профессор Минц Лев Христофорович.
        - Трудный день,- сказал он.- Газеты читал, а еще и работать нужно.
        Все согласились, что трудный день.
        - И времена трудные,- сказал Ложкин.
        - Да, трудные,- подтвердил Минц.- Не успеваешь прессу читать. Центральные газеты, областные газеты, городская пресса…
        - Шумим,- проворчал Ложкин.- Шумим.
        Старик был в оппозиции. Грустно ему было смотреть на активность молодого поколения.
        Удалов размешал костяшки тщательно, как в старые времена. Но никто не спешил забрать свои.
        - Тебе бы Батыева вернуть,- сказал Грубин Ложкину.- Чтобы был порядок и спокойствие.
        - Молчи, кооператор,- ответил с презрением Ложкин.
        Ложкину было противно считать, сколько Грубин заработал за последний месяц, делая мелодичные дверные звонки для жителей Великого Гусляра. Звонки исполняли любую мелодию, а в случае нужды говорили ласковым голосом, что хозяина нет дома. Звонки пользовались спросом. А когда Ложкин сказал, что такой звонок ему не по карману, то Грубин сделал ему в подарок звонок с негромким колокольным перезвоном, в котором угадывался «Марш энтузиастов». Подарок Ложкина возмутил, потому что укрепил в мысли, что Саша Грубин бесстыдно обогатился, раз может позволить себе делать такие подарки.
        - При Батыеве,- заметил Ложкин,- мы тоже немалого добились. Переходящих знамен завоевали штук шестьдесят. Мне звание почетного гражданина дали, семь юбилейных значков… Организованно жили. Солидно. А вот я недавно пришел к Белосельскому с жалобой на Гаврилова, а у Белосельского дверь в кабинет раскрыта. Заходи любой. Так можно и без авторитета остаться.
        С Ложкиным спорить не стали.
        - Ну, начнем?- спросил Удалов.
        - Движение вперед,- сказал Минц, не делая попыток забрать костяшки,- вот главный закон природы.
        Новые люди, новая инициатива. Смотрите, сколько перемен вокруг!
        - Что же получается, движение ради движения?- спросил Удалов.
        - Любое движение,- ответил Минц,- подразумевает перемены. А нам нужнее всего перемены.
        - Да здравствуют перемены!- воскликнул Грубин.
        Наступила пауза. Слышно было, как в соседнем дворе заскрипела калитка. Захлопала крыльями ворона, опускаясь на крышу.
        - Нет,- сказал Удалов.- Любые перемены - это опасно. Некоторые так думают, что изобрел, отрапортовал, выдвинулся, а какой ценой - не важно. Есть такая тенденция.
        - Есть,- сразу согласился Ложкин.- Устал я от этого.
        - Значит, ты против прогресса?- спросил Грубин.
        - Я за прогресс, но без лишнего изыска. Хотите историю расскажу?
        - Только не выдумывай,- предупредил Грубин.
        - Чистая правда,- сказал Удалов.
        И он поведал соседям историю, что приключилась с ним на одной планете во время последнего космического путешествия. Название планеты он не запомнил, да и не важно это - сколько их разбросано по просторам Галактики! И на каждой свои проблемы, свои трудности. Имен действующих лиц и их должностей Удалову также узнать не довелось. Поэтому тамошние к-армины он называл городами, а вкушера Криссловиа именовал просто начальником. Это мы с вами знаем, что вкушер Криссловиа - плакорисс к-армины Пр. А Удалов не знал. Зато он был свидетелем тех событий и излагал их правдиво.
        - Попал я туда проездом,- начал Удалов.- Остановился в гостинице. Вечером делать было нечего, включил телевизор. Круглый такой, в воздухе висит, как раз над кроватью. Передавали про ихнего врача-психолога. Женщине делали операцию, а он внушил ей, что никакого наркоза ей не надо. Такая у него была сила внушения.
        - Это я тоже видел,- сказал Ложкин.- У нас передавали.
        - Погоди, не перебивай,- сказал Удалов.- Сидит, значит, этот психолог в своем кабинете, вокруг телевизионная аппаратура. И говорит той женщине: расслабься, сейчас в тебя ножик войдет, как в хлеб с маслом, ты ничего не почувствуешь. Она улыбается, закрывает глаза и подтверждает: ничего не чувствую, только режут меня, как хлеб с маслом. А врачи тем временем кромсают ее своими скальпелями. Вырезали все, что надо, психолог по телевизору приказывает: открой глаза и признайся, хорошо ли тебе? Ой, хорошо, говорит та женщина. И психолог ей объявляет: все, теперь десять дней ты ничего чувствовать не будешь, а потом все заживет.
        - Гипноз,- сказал Минц.
        - Ясное дело, что гипноз,- согласился Грубин.
        - По нашему телевизору он тоже про хлеб с маслом говорил. Неужели такое совпадение?
        - А они такие слова во всех галактиках говорят,- догадался Грубин.
        - Может быть,- сказал Удалов.- Главное, что потом произошло. Вернулся тот психолог домой, и тут же ему телефонный звонок от городского начальника. Прибыть на ковер. Психолог отвечает: я устал от нервного напряжения, не пойду! Только лег спать - стук в дверь и появляется начальник. Начальник был новый, активный, все искал, как бы выделиться, как бы соответствовать новым веяниям. Просто извелся от желания себя показать. Увидел он по телевизору передачу, и сердце у него забилось: понял, что есть у него шанс. Вошел начальник к психологу и вежливо говорит: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе».
        - У них и Магомет есть?- спросил Ложкин, ухмыльнувшись.
        - Условно, условно!- отмахнулся Удалов.- Пришел, значит, к психологу начальник и говорит: «Наша великая борьба с алкоголизмом идет с переменным успехом. То мы пьянство потесним, то оно нас».- «А я тут при чем?- спрашивает психолог.- Я непьющий».- «А ты скажи: на одного человека можешь влиять по телевизору или на коллектив замахнешься?» - «Можно и на коллектив».- «Тогда выступи, внуши людям о вреде спиртных напитков. Сделаешь - улучшим тебе жилищные условия. Не сделаешь - разоблачим в фельетоне».
        Делать нечего, психолог согласился. Условия у него оставляли желать лучшего.
        В назначенный час местное телевидение объявило, чтобы все спешили к голубым экранам, потому что будет чрезвычайное сообщение. Все поспешили, экраны включились, психолог посмотрел в глаза горожанам и сказал: «Дорогие товарищи зрители! С сегодняшнего дня вы больше не хотите пить водку и даже пиво. Вызывают они в вас отвращение. И склонности к этому вы больше не имеете».
        Сделал он свое дело и пошел спать.
        А городской начальник спать не пошел. Он сначала на себе проверил, достал из бара бутылку коньяка, покрутил в руках и подумал: зачем же люди свое здоровье губят? Но начальство - это еще не весь народ. Так что начальник к открытию винного отдела затаился поблизости и стал наблюдать.
        Магазин открылся, но никакой очереди не было. За первый час зашли в него человека два-три, из тех, у кого телевизора нет. Купили они по бутылке, а распить не с кем.
        С чистым сердцем поехал начальник в область. Там на совещании отрапортовал: «Наш город трезвый на девяносто девять и девять десятых процента. Не верите - проверьте! И можете нашей торговле плана по водке не спускать».
        В зале зашумели, даже засмеялись. Но прошел месяц, везут из того города в область непроданную водку. И ни одной жалобы на нехватку спиртного. Пришлось поверить.
        Больше всего это сообщение встревожило начальника соседнего города. Они давно с первым городом соревновались, а тут такое событие! А надо сказать, что у начальника второго города сестра жены в первом городе жила. Так что тайна открылась скоро.
        И задумал второй начальник диверсию, потому что был молод, полон сил и выдумки. Он сказал своей секретарше: «У моего соседа золотой петушок в руках, а он им гвозди забивает».
        Тем же вечером перед новой квартирой врача-психолога остановилась машина. Из нее вышел помощник второго начальника и внес в квартиру фирменный торт и букет алых гвоздик.
        «Это от ваших почитателей,- сказал он.- Из нашего города».- «Спасибо,- сказал врач-психолог.- Я очень тронут».- «Скажите,- спросил помощник начальника,- за какой гонорар вы согласитесь выступить по нашему городскому телевидению с лекцией о вреде алкоголя? У нас тоже еще остались некоторые пьяницы, и нам очень нужно их перевоспитать».
        Не хотелось психологу ехать в незнакомый город, но его убедили, что он послужит благородному делу. Так что он согласился.
        Там, на городском телевидении, он провел успешную борьбу с алкоголизмом, а начальник, который при этом присутствовал, сказал ему задушевно: «Дорогой ты наш психолог, есть у нас для тебя задание. Только ты не возражай, руками не махай, не сопротивляйся, потому что ты у нас в руках. Беда у нас в городе - совсем нет мяса и сахара».- «Ну и что?» - спросил психолог, который был далеко не такой сообразительный, как начальник. Может, поэтому и не стал начальником. Я вот вспоминаю, какой случай был у нас в Гусляре…
        - Не отвлекайся!- сказал Ложкин.- Говори по делу. Без лирики.
        Удалов извинился и продолжал:
        - «Ты,- сказал второй начальник,- должен выступить по нашему городскому телевизору и убедить народ, что он не любит сахара и совсем не выносит мяса».
        Психолог возмутился, стал возражать. А ему - гонорар! Он от гонорара отказался, тогда его арестовали и посадили в отделение за нарушение общественного порядка.
        - Хорошо, что не на нашей планете,- сказал Грубин.- А то бы мы тебе, Удалов, не поверили.
        - Я и говорю, что не на нашей,- сказал Удалов и продолжал: - Трое суток сопротивлялся психолог. Сломили его в конце концов. Выступил. И такая у него была сила гипноза, что на следующий день перестали жители того города покупать сахар и мясо. И сразу прекратился дефицит.
        - Безобразие!- сказал Ложкин.- За такие вещи следует судить!
        - А надо сказать,- продолжал Удалов,- что первый начальник сразу хватился, что его психолог пропал. Подняли на ноги милицию, подсуетились и обнаружили, что в соседнем городе не только пить водку перестали, но люди сахара и мяса не покупают. Тут первый начальник начал на себе волосы рвать, что сам не догадался, и потребовал от соседа: «Верни психолога!» Тот психолога не вернул, только смеялся. Он готовил своего пленника к следующей акции - к отказу от масла.
        Но не успел. Первый начальник уже добрался до области и поднял там страшный бум. Пробился к областному начальнику и выложил ему всю правду - себя не пожалел, но уж своего соседа разоблачил.
        Вызывает область по вертушке второго городского начальника. И приходится тому везти психолога в область.
        - Его домой не вернули?- спросил Грубин.
        - Нет, в область перевезли. В области тоже проблемы. И областной начальник там новый, энергичный, с идеями.
        Как ни крутился психолог, как ни просил отпустить его к научной и лечебной деятельности, пришлось ему по областному телевизору выступать, отучать людей от пьянства в масштабе области. А потом… - Тут Удалов сделал долгую паузу, а его друзья терпели, потому что им очень хотелось узнать, чем же кончилась та история.- Уже на следующий день психолог выступил по телевизору и убедил жителей области выйти на субботник по уборке города, а в воскресенье уехать добровольно в пригородные хозяйства на прополку.
        - Ну это ты хватил!- возмутился Ложкин.- Откуда на далекой планете субботники?
        - Ну, может, это четверговниками называлось. Разве так важно?- сказал Удалов.- Главное, что пропололи. С энтузиазмом. И область отрапортовала. И это был последний день работы психолога в той области.
        - Возмутился?- спросил Грубин.
        Удалов отрицательно покачал головой.
        - А что ему возмущаться?- спросил Ложкин.- Он делал хорошее дело. Разве по доброй воле народ на прополку поднимешь? Я помню, в сорок седьмом на заем подписывал. В размере двухмесячного заработка. Ох, как сопротивлялись! До принятия мер.
        - Ложкин,- сказал Грубин,- ты нам когда-нибудь о своей общественной деятельности в эпоху культа личности отдельно расскажешь.
        - А я что?- Ложкин уловил опасное в голосе Грубина.- Я был рядовым бухгалтером. В профкоме. Как все, так и я…
        - Нет,- продолжил Удалов.- Не возмутился психолог. А если возмутился, то не показал виду. Оробел. После отсидки в ихнем отделении. Но случилось так, что в ту же ночь его отвезли в столицу.
        - Правильно,- одобрил Ложкин.- Если бороться с пьянством, то в масштабе всей планеты. Одним ударом.
        - Вряд ли на центральном телевидении разговор шел о пьянстве.
        - Почему?- вскинулся Ложкин.
        - Бороться с ним нужно, но если никто не будет покупать вино,- сказал задумчиво профессор Минц,- то встанут серьезные финансовые проблемы. Это закон Галактики.
        - Правильно,- сказал Удалов.- О пьянстве речи не было. Были среди столичных начальников такие, что ставили интересы ведомства выше народных и хотели выполнить свои планы и задумки одним ударом. Первым психолога схватил министр текстильной и обувной промышленности, фабрики которого совершенно не справлялись со своими обязательствами. Психолог по его приказу внушил населению полное презрение к одежде. Тогда, помню, стояло лето, и все пошли по улицам в купальниках или трусиках, а то и вовсе обнаженные.
        - А ты сам?- спросил Грубин.- Разделся?
        - Я не разделся, потому что ихнего языка не знал.
        - Продолжай,- сказал Ложкин.- Ври дальше.
        - На следующий день до психолога добрался министр транспорта, который никак не мог решить проблему топлива. Пришлось психологу внушать народу, что ходить пешком куда приятнее, чем ездить на автомобилях и в автобусах. От этого, конечно, разладилась работа на заводах и в учреждениях, так как многие стали опаздывать. Пришлось вмешаться в дело министру труда. Он приказал психологу, чтобы тот внушил народу любовь к труду такого масштаба, что многие вообще перестали уходить с рабочих мест, только бы не отрываться от дела.
        - Славно!- воскликнул Ложкин, но никто его не поддержал.
        - Начались голодные обмороки и болезненные осложнения,- продолжал Удалов.- И обеспокоились в первую очередь министр идеологии и министр культуры. Один - потому что опустели все лектории и библиотеки, второй - потому что люди перестали ходить в театры и в цирк. Обиженные министры посадили психолога перед камерами и встали за его спиной, следили, как он внушал народу любовь к изящному искусству и духовной пище. Но когда передача была в разгаре, в студию ворвался министр торговли. Экономия экономией, а магазины прогорают. В студии начался кровавый бой между министрами, и психолог постарался ускользнуть. Он очень устал от выступлений.
        У выхода с телевидения психолога поджидала черная бронированная машина. В машине сидел почти голый министр обороны.
        «Подожди,- сказал он,- съешь бутерброд, выпей чарку солдатской наливки. Сейчас мои молодцы возьмут студию штурмом, и тогда ты скажешь народу то, что ему в самом деле пора услышать».- «А что?» - спросил психолог упавшим голосом.- «Наш народ,- сказал министр обороны,- никак не проникнется чувством справедливой ненависти к пултянам, которые двести лет назад предательски оттяпали кусок нашего исконного болота! Ты должен внушить народу желание взять в руки винтовки и показать презренным врагам, где раки зимуют».
        Психолог с грустью смотрел, как пробегают по улицам дрожащие, голодные, охваченные трудовым энтузиазмом жители столицы, и представил себе, как завтра они будут корчиться и умирать под пулями. И тогда он сказал: «Я согласен сотрудничать с вами, но при одном условии. Я должен быть уверен, что мою последнюю передачу будут слышать все жители государства без исключения».- «Разумеется»,- сказал министр обороны. «Но для того, чтобы я был в этом уверен, вы должны будете приставить людей даже к министрам и прочим высоким чинам государства. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них хоть на мгновение отвернулся от экрана».- «Справедливое требование,- согласился министр.- Мне тоже не нужна оппозиция. Боевым энтузиазмом надо охватить всех».
        И он отдал соответствующие приказания. Психолог вошел в студию, подождал, пока включатся камеры, и сказал, глядя пронзительным взором на зрителей: «Уважаемые зрители…»
        Тут Удалов прервал рассказ и поглядел на замерших соседей.
        - Что он сказал?
        - Не тяни!- воскликнул Ложкин.- Хоть и врешь, но захватывает.
        - Позвал всех на фронт?- спросил Грубин.
        - Погодите.- Лев Христофорович почесал лысину.- Все не так просто. Этот психолог по натуре был наверняка интеллигентом, а по призванию - гуманистом. Значит, он… призвал к миру!
        - И его тут же пристрелили,- сказал Грубин.
        - Может, и нет,- возразил Минц.- Если он внушил им всем, включая министра обороны, крайнее миролюбие, то солдаты не стали бы в него стрелять. Но тогда бы он не решил остальных проблем.
        - Вот именно!- сказал Удалов.- А он хотел с ними покончить. Ведь надвигалась осень. И раздетые, усталые, голодные жители наверняка бы погибли. Вот что он сказал: «Господа министры и заместители министров, господа высокие бюрократы и столоначальники! Господа, думающие о сохранении своего места, а не о собственном народе! Сейчас вас всех охватило страстное желание немедленно уйти в отставку! И никогда не возвращаться к руководящей деятельности. А прочие жители государства - живите, как жили до моих гипнотических сеансов, но, пожалуйста, поумнейте!»
        - И удалось?- спросил с надеждой Грубин.
        - Начальники тут же написали заявления об отставке. Они так спешили, что той же ночью собрали вещички из кабинетов и потом даже удивлялись: что это их тянуло командовать человечеством? А психолог вернулся в свой город.
        - И квартиру сохранил?- спросил Ложкин.
        - Квартиру он получил законно. Так что сохранил,- сказал Удалов. И добавил: - Надеюсь, что сохранил…
        - Не было этого.- Ложкин складывал костяшки домино в коробку.- И быть не могло. Даже на отдаленной планете.
        Удалов пожал плечами и пошел к себе, мириться с женой.
        Так они и не сыграли в домино.