Призраки прошлого Татьяна Андреевна Бердникова
        Проклятый граф #2
        Приключения в таинственном замке продолжаются! Теперь его обитателям предстоит встретиться с тенями прошлых событий лицом к лицу, сразиться с виновником страшной трагедии и, быть может… познать счастье?
        Читайте второй том книги «Проклятый граф», чтобы получить еще больше удовольствия и узнать еще больше тайн замка Нормонд!
        Татьяна Бердникова
        Проклятый граф. Том II
        Призраки прошлого
        Глава 1
        Эрик, глядя куда-то в сторону камина, стукнул пальцами по столу.
        - И ты об этом знаешь, - с выражением совершеннейшего безразличия и холода в голосе повторил он. Роман, согнув одну ногу, поставил ее на стул рядом с собой и, обняв колено, оперся на него подбородком, предварительно чуть кивнув.
        - Да.
        Эрик помолчал, затем медленно поднялся на ноги.
        - И привел его в замок, - с тем же кажущимся равнодушием проговорил он. Юноша на мгновение закатил глаза, а затем, прижавшись к колену уже щекой, а не подбородком, согласно моргнул.
        - Да.
        - Великолепно, - граф де Нормонд оперся о столешницу обеими руками и чуть подался вперед, сверля брата пронизывающим взглядом, - Роман, сделай одолжение, открой тайну - ты хоть изредка используешь голову по ее прямому назначению?
        - Периодически бывает, - молодой человек тяжело вздохнул и, не видя иного выхода, прибавил, - Я могу объяснить, в чем дело. Да и потом, когда я привел его в замок, я понятия не имел, что он связан с дядюшкой!
        - Было бы неплохо услышать объяснения, - мрачновато произнес блондин, медленно отстраняясь от столешницы, - Только что ты убеждал меня в том, что дядя для нас едва ли не смертельно опасен, а теперь получается, что то, что твой приятель с ним связан, тебя совершенно не волнует.
        - Да, а потом он удивляется и обижается, что его друзья, видите ли, никому не нравятся, - не преминул вставить хранитель памяти, - Интересно, и почему все кругом такие злые?
        - Вот уж не знаю! - недовольно фыркнул юноша и, неожиданно кое-что сообразив, выставил перед собой руку, останавливая нового собеседника, - Погоди-погоди, а ты это откуда знаешь? Тебя тогда рядом не бегало! - взгляд его скользнул к безмолвно слушающей все это девушке и на лице парня отразилось понимание, - Аа, сестрица рассказала… Конечно, как же не поделиться с братиком шокирующими откровениями!
        - Он мне не брат, - буркнула Татьяна и, как-то машинально погладив себя по затылку, поинтересовалась, - Неужели ты всерьез думал, что мы родственники?
        Роман ухмыльнулся.
        - Не-а, - протянул он и, демонстративно зевнув, прибавил, - Сложно вас представить родственниками, когда ты родилась в это время, а Винс еще тогда.
        - Или еще раньше, - негромко вздохнула в ответ девушка, бросая на замершего, будто столб, мужчину немного виноватый взгляд.
        - Куда уж раньше-то, - хмыкнул виконт и, неожиданно осознав произнесенные Татьяной слова, подозрительно нахмурился, внимательнее вглядываясь в нее, - А о чем ты вообще?
        - Хороший вопрос, - подал голос хранитель памяти и, скрестив руки на груди, тоже обратил вопросительный взор к девушке. Татьяна тихо вздохнула и, испытав мимолетное желание спрятаться за спиной графа, который, к слову, смотрел на нее не менее удивленно, все же пояснила:
        - Роман показывал мне альбом с гравюрами. Ну и… там был портрет Ричарда, очень давней давности, и портрет Винса.
        - Да? Я показывал? - юноша, похоже, искренне удивленный скорее сообщением о собственных действиях, нежели об их следствии, в раздумье почесал макушку. Впрочем, вскоре на его лице очень явственно отразилось облегчение воспоминания и он жизнерадостно кивнул.
        - А, да-да, тот парень… Я подумал, что видел его когда-то, а ты заявила, что он просто на кого-то похож. Теперь вижу, на кого, - лицо молодого человека отразило какую-то непонятную, полную насмешливого скептицизма гримасу и хранитель памяти недовольно вздохнул.
        - А может, мы вернемся к Владу? Эта тема мне нравилась больше.
        - Винсента мы можем обсудить и после, - неожиданно поддержал приятеля граф де Нормонд, - А вот причин твоего доверия Владу я пока не понимаю, Роман. И почему ты так уверен, что Татьяне будет безопасно с ним ехать - тоже.
        - Но ведь ты же, видимо, поверил Ричарду, раз собираешься ему помочь, - юноша, не меняя позы, ухитрился пожать плечами, - Да и вообще, подумаешь, связь с Альбертом… Связь связи рознь, между прочим. Она всякая бывает. Влад не более, чем…
        - Жертва, - раздался от двери, ведущей в холл, знакомый, но все же звучавшей с совсем иной интонацией голос. Роман медленно выпрямился и, не скрывая изумленного выражения, очень явно проступившего на его лице, уперся ногой в столешницу. Все прочие, как по команде, повернулись в сторону выхода.
        - Ты что здесь делаешь? - виконт чуть нахмурился, всем видом демонстрируя, что не так уж и рад неожиданному гостю. Влад Цепеш, стоящий возле дверей, скрестил руки на груди.
        - В данный момент слушаю, как вы увлеченно обсуждаете мою персону, - и, заметив, что шутка не находит ни в ком отклика, он чуть усмехнулся, по-прежнему обращаясь к другу, - Только не говори, что ты не слышал звук мотора. Я приехал к тебе, однако, зайдя в замок, уловил отголосок интереснейшей беседы и не мог удержаться чтобы ее не послушать. Однако, теперь у меня возникает целых два вопроса - во-первых, чем это моя персона вызвала внезапно столь ярый интерес; а во-вторых - разве ты не говорил, что никому не скажешь?
        - А какая разница? - Роман чуть развел руками, беспардоннейшим образом закидывая ногу, которой по сию пору упирался, на стол, - Или ты хочешь, чтобы тебя все считали негодяем, обманывающим и меня и нас? Нет, ты только скажи, я тотчас же изменю свои показания и потребую посадить тебя в тюрьму. Или ты предпочитаешь расстрел на месте?
        - Ты хочешь так доказать всем мою жертвенность? - Владислав хмыкнул, но горечь, слишком ясно проглядывающая сквозь маску веселости, не позволила насмешке пробиться. Молодой человек опустил взгляд, созерцая плиты пола.
        - Я мог бы рассказать, - медленно проговорил он наконец, - Если вам так необходимо знать это… И если вы скажете, зачем вам нужно это знать, - произнося последние слова, он поднял голову, оглядывая внимательно созерцающих его людей.
        Граф де Нормонд бросил быстрый взгляд на девушку, как бы испрашивая ее разрешения, затем снова перевел его на незваного гостя.
        - Татьяну нужно отвезти в больницу, - негромко и словно бы стараясь подделаться под собственный ледяной тон, каким разговаривал во время своего безжизненного сидения в холле, произнес он, - Но я пока не уверен, что мы можем доверять тебе. Хоть Роман и заявляет, что это так.
        Виконт важно кивнул.
        - Да-да, все именно так. Он, видишь ли, не уверен, не расскажешь ли ты все Альберту. Да и она тоже сомневается.
        - Альберту, - Цепеш сморщился, будто проглотив лимон и, сделав несколько шагов вперед, без особых церемоний присел на один из стульев, окружающих стол, - Ну, что ж, если вам это важнее даже здоровья бедной девушки, я… А это еще кто? - последний вопрос его был адресован Винсенту, сидящему с абсолютно независимым видом хозяина, хотя и касался его скорее стороной.
        Роман тяжело вздохнул и, переведя взгляд с одного друга на другого, облокотился на столешницу, касаясь обеими ладонями щек.
        - А это, понимаешь ли, наш новоявленный друг из староявленного прошлого. Это крайне долгая и неинтересная история с моим сумасшествием, падением девушек затылком о мостовую с большой высоты и ма-а-леньким кусочком крови, утопившем собою, почитай, весь коридор. Я тебе потом расскажу… если мне будет дозволено, конечно.
        Эрик бросил на брата говорящий взгляд, но промолчал, не видя смысла сейчас произносить что-либо. Описание страшной трагедии, постигшей семью де Нормонд и принадлежащий им замок, вышло у Романа столь несерьезным и даже забавным, что злиться на него сейчас совершенно не представлялось возможным. Тем более, что впереди их ждала другая, полная трагизма история…
        - Ну, что ж… - Влад задумчиво куснул себя за нижнюю губу и, расправив плечи, постарался сосредоточиться, - Начну, пожалуй, с того вопроса, что, безусловно, волнует вас больше всего - человек я или нет. Впрочем… Начать-то я с него начну, но ответить на него мне будет крайне затруднительно - ответа я не знаю и сам. Однако, предвосхищая ваши подозрения, скажу сразу - нет, я не Дракула. И даже не имею к нему ни малейшего отношения, хотя Альберт и считает по-другому. Но, копаясь в свое время в архивах, я не нашел ни единого подтверждения его словам. В общем… - Цепеш вздохнул и, очень явно стараясь придать своей немного хаотичной речи более упорядоченный вид, закрыл глаза, продолжая, - Все это началось еще в то время, когда произошла трагедия, омрачившая и изменившая вашу жизнь. Впрочем, тогда я узнал об этом из газет, мимолетно ужаснулся и забыл… Тогда мы с сестрой жили в Париже, на улице Клюни. История моего знакомства с сестрой тоже довольно забавна - я не знал ее до определенного возраста, в Париж переехал потому лишь, что надеялся добиться признания. Что ж, я потерпел разочарование в качестве
жестокого урока жизни…
        …Молодой художник, из всех возможных средств к существованию имеющий разве что свои картины, не находящие отклика в сердцах зрителей, а равно и потенциальных покупателей, прибыл в Париж из Румынии, будучи еще довольно юным и, вместе с тем, не менее наивным. Когда-то давно до него долетали слухи о родне, проживающей в городе, и он вознамерился разыскать ее. Из всех родственников, о каких он слышал, найти ему удалось только сестру, да и та вела себя столь странно, а порою даже и безобразно, что Влад, будучи старше ее на несколько лет, да к тому же и небезосновательно причисляющий себя к людям, развитым эстетически, решил взять опеку над неразумной девицей и постараться воспитать в ней благородство.
        К его вящему изумлению, сестра отнюдь не возражала против такого расклада и, с покорностью, достойной почти восхищения при учете поведения ее в другое время, согласилась предоставить брату в полное владение дом, где обитала, и слушаться его во всем.
        - Тогда я даже не задумывался, - рассказывал Цепеш удивленным внезапно открывшимся его талантом слушателям, - Мне и в голову не приходило спросить ее, на какие средства она живет. Кто платит за дом, по какой причине… Об этом я узнал уже позже.
        Я продолжал рисовать, Париж оказался ко мне более благосклонен, чем родной городишко, - некоторые мои картины даже имели успех и, как следствие, спрос. Но нельзя сказать, чтобы финансовое положение было очень уж стабильным - славы я так и не стяжал. На одно хорошее полотно приходилось с десяток неудачных, посему мы перебивались, что называется, с хлеба на воду.
        Однажды в дом постучали. Странный, темноволосый и темноглазый высокий молодой человек заявил, что ему необходимо побеседовать с моей сестрой, что у него для нее есть какое-то поручение. Тогда я впервые услышал имя Альберта… Сестра выбежала ему навстречу, вся просияв, некоторое время весело щебетала о чем-то (я, из чувства приличия, удалился в другое помещение), а потом вернулась к себе в комнату. Я заметил, что она расстроена, но причин своего плохого настроения она мне не сообщила.
        На следующий день она исчезла. Может показаться странным, но я не забеспокоился и не забил тревогу, не попытался найти ее. Увы, я знал, что моя сестра, будучи существом довольно неуравновешенным, склонна к подобным выходкам. Такие исчезновения уже не были новостью.
        На этот раз, впрочем, она пропадала дольше, чем обычно, я уже начинал беспокоиться и решил, что если она не объявится еще через несколько дней, буду пытаться ее разыскать. Признаюсь, я не питал к сестре нежных чувств - не взирая на то, что мы жили с ней вместе уже более двух лет, она продолжала оставаться чужой для меня, я не видел в ней ни намека на родство, которое должно было бы нас связывать, и, пожалуй, если бы она вышла замуж за приличного человека, я бы с радостью свалил со своих плеч этот груз. На мое несчастье, причислить ее к ангелам красоты было отнюдь нельзя, поэтому желающих взять ее в жены не находилось. Но вот, в тот самый момент… - Влад закашлялся и ненадолго умолк, словно собираясь с мыслями. Продолжил он лишь по прошествии нескольких секунд.
        …В тот момент, когда художник начал испытывать беспокойство и подумывать, что было бы неплохо отправиться на поиски блудной сестрицы, его внимание было отвлечено еще одним человеком, желающим приобрести его творения. Молодой человек, представившийся будущим графом де Нормонд, красивый, вежливый и обходительный, сообщил к тому времени практически истратившему все сбережения творцу, что хотел бы ознакомиться с его картинами и, возможно, приобрести некоторые из них…
        - Ты, должно быть, не помнишь этого, - Цепеш, снова остановившись, внимательно глянул на Эрика, - В конце концов, после этого в твоей жизни происходили события куда как более важные, нежели встреча с художником-неудачником. Хотя я был польщен, когда придя сюда впервые, увидел на стене холла одну из своих картин… Но это не так уж и важно. Итак, ты выразил желание приобрести мои картины, я повел тебя в мастерскую, но вдруг… буквально на половине пути туда неожиданно увидел сестру. Она спускалась, как ни в чем ни бывало, из своей комнаты, улыбаясь столь очаровательно и невинно, что не знай я ее истинных повадок, наверное, поверил бы в ее добродетельность. После твоего ухода, я… - Влад вздохнул, будто сознаваясь в крайне неблаговидном поступке, - Я сказал ей, что если бы она постаралась, наверняка сумела бы выйти замуж за этого молодого человека и в будущем стала бы графиней де Нормонд.
        - Подожди, - Татьяна, слушающая исповедь приятеля Романа со все возрастающим изумлением, чуть привстала на стуле, держась за плечо сидящего рядом Эрика, - Черноволосый, темноглазый незнакомец, обходительный граф… Полагаю, твоя сестра не была рада твоему предложению выйти за него замуж?
        - Откуда ты знаешь? - удивился Цепеш, взирая на девушку откровенно подозрительно, - Опять женская интуиция?
        - Она самая, - мрачновато отреагировала та и, вновь опустившись на стул, резко прибавила, - Значит, ты - брат Луизы.
        Имя произвело эффект разорвавшейся бомбы. В гостиной на некоторое время повисла тишина, нарушаемая разве что тихим жужжанием неизвестно когда успевшей пробраться сюда мухи, подбирающейся к паутине, затягивающей камин. Взгляды слушателей, до сего момента прикованные к собственно рассказчику, переметнулись к Татьяне. Влад негромко кашлянул.
        - Да, мою сестру звали именно так. Однако, я не совсем понимаю…
        - Ты не называл мне ее имени, - перебил Роман, вновь обращая взор на друга и хмурясь, - Если бы ты сказал раньше… - он умолк, оставляя фантазии собеседника самой придумывать окончание фразы.
        - Ты бы выставил меня взашей сразу же? - фыркнул Цепеш и, окинув взглядом слушателей, добавил обманчиво-мягким тоном, - Или попросил бы брата сделать это?
        - Я бы просто вел себя по-другому, - пробурчал юноша и, опустив глаза на столешницу, замолчал. Брат его, как-то машинально коснувшийся плеча ошарашившей всех внезапной догадкой, девушки, спокойно улыбнулся.
        - В принципе, ничто не мешает мне сделать это и сейчас, - произнес он с тихим вздохом, - Однако, увы, меня гложет любопытство. Ты ведь, в сущности, еще толком ничего не рассказал, хотя завязка, безусловно, интригует.
        - О, так господин граф дозволяет мне продолжать? - Владислав ухмыльнулся, однако, тотчас же посерьезнел, - Ну, что ж… Верно, Луиза не обрадовалась моему предложению, хотя и попыталась скрыть это. Весьма неумело и неуклюже, вынужден признать… Жизнь потекла своим чередом, деньги, вырученные от продажи картин месье де Нормонду постепенно таяли, и вскоре впереди уже снова замаячил призрак неизбежной нищеты. Именно тогда в нашем доме появился еще один посетитель. Представившийся потенциальным покупателем, он выразил желание увидеть мои картины, и я, разумеется, согласился. Имени он своего не назвал, в ответ на мои вопросы только загадочно улыбался, и ушел, так ничего и не приобретя. Я бы не придал этому значения, если бы не одно но… Тем же вечером сестра пропала. На сей раз она исчезла из запертой комнаты, сбежав, очевидно через окно, и… Появилась на следующий же день, вся в слезах, на пороге дома. Я, разумеется, бросился ее утешать, и услышал странную, довольно душещипательную историю. Моя сестра, ежесекундно всхлипывая, рассказывала о некоем Альберте, человеке, сбившим ее с пути, заманившим в
какие-то невнятные авантюры и склонившем к крайне нелицеприятным действиям. В чем именно они заключались, она объяснить не смогла, а может быть, просто не захотела, - я не вдавался в подробности. По ее словам выходило, что Альберт сейчас потребовал от нее чего-то вообще запредельного, чего-то странного и страшного, того, в чем ей категорически не хотелось бы принимать участие.
        - Я отказалась, - рыдала она, - Но он стал угрожать! Сначала мне, а потом и тебе, и этого я уже не смогла вынести! О, я боюсь его, боюсь, боюсь…
        Естественно, я не мог оставить это без внимания. Усадив сестру в гостиной на диван и успокоив, как мог, я потребовал рассказать мне, где я могу найти этого Альберта. Какое-то время она отпиралась, но после сдалась и сообщила мне адрес…
        Я отправился туда немедля. Дом, вопреки моим ожиданиям, оказался совершенно небольшим и, кроме того, производил впечатление опустевшего, брошенного. Входная дверь была открыта едва ли не нараспашку, посему внутрь я вошел с крайней осторожностью. Миновав пару запертых комнат, я оказался в гостиной, и… Замер, как громом пораженный. За столом мирно сидел, попивая чай (а может быть, кофе) из изящной кружки тот самый странный клиент, что недавно покинул мой дом, так ничего и не купив.
        - Вы?? - изумился я. Он спокойно кивнул и жестом предложил мне сесть.
        - Ну, разумеется, я, - мягко проговорил он, придвигая ко мне еще одну, прежде не замеченную кружку чая, - Разрешите представиться, - Альберт Антуан де Нормонд. Рад более близкому знакомству с вами, месье Цеп?ш.
        К тому мигу, когда прозвучали его слова, я уже начал пить предложенный мне чай, поэтому едва не поперхнулся. Откашлявшись, я недоверчиво воззрился на него.
        - Вы - Альберт? Тот, кто… тот самый?!
        Он изобразил удивление, а потом улыбнулся.
        - Вижу, вы настроены враждебно в мой адрес, - произнес он, - Неужели дело в том, что ваша сестра наговорила вам обо мне глупостей? - я не нашелся, что ответить, и он продолжил, - Месье Цеп?ш, мы ведь с вами разумные люди. Луиза, увы, часто выдает собственные фантазии за реальность, я пытался помочь ей… К вам я приходил лишь для того, чтобы убедиться в своих подозрениях. Она часто рассказывала о тирании своего брата, утверждала, что он груб и не воспитан, что он просто проходимец, которого она пустила из милости к себе домой, а теперь страдает из-за собственной доброты… Увидев вас, я удостоверился в обратном и понял, что Луизе свойственны домыслы. Признаюсь, я рад, что вы пришли. Быть может, совместными усилиями мы сможем…
        Он говорил что-то еще, но я не слышал. В голове у меня прочно поселился странный туман, все, что я мог делать - это кивать, будто китайский болванчик, да прихлебывать этот проклятый чай. Где-то в глубине все горело, словно внутренности медленно поджаривали на адском пламени, к туману постепенно добавилась боль, накатывающая даже не волнами, а как будто яркими вспышками, я не мог уже ничего соображать и плохо сознавал происходящее.
        Я помню, что очнулся на полу. Когда я успел потерять сознание, я не заметил. Из тумана надо мной выплыло обманчиво-участливое лицо нового знакомого и он вежливым тоном попросил меня встать. Я подчинился. Он чему-то улыбнулся и велел мне сесть, теперь уже более приказным тоном. Я вновь подчинился, не совсем понимая, почему делаю это. И вот тут началась совсем другая история… - Влад замолчал, переводя дыхание. Слушатели, уже не пытаясь ничего добавить к рассказу, терпеливо ждали его возобновления.
        …Когда Альберт снова заговорил, сообщая уже факты совершенно другие, абсолютно не те, что рассказывал ранее, волосы на голове молодого художника в буквальном смысле встали дыбом. Он слушал, приоткрыв от изумления рот и почему-то совершенно не мог заставить себя произнести хоть слово, хотя нередко ему хотелось вскочить и закричать на тварь, сидящую перед ним с самым, что ни на есть, спокойным видом.
        Не меняя выражения лица, Альберт рассказывал, как встретил однажды Луизу, бывшую тогда глупой девочкой, как она пошла за ним, беспрекословно выполняя его приказы, становясь послушным орудием в ловких и умелых руках, и что она совершила.
        - Она никогда не была твоей сестрой, Владислав, - ровным голосом сообщал Альберт, - Ты был нужен ей лишь для того, чтобы суметь преодолеть рубеж, порог, отделяющий ее от высшего общества, для того, чтобы в качестве сестры художника проникнуть в свет. Жаль, она просчиталась, выбрав неудачника… Однако, не стану врать, даже ты оказался довольно полезен. Именно благодаря тебе ей удалось свести знакомство с моим племянником, именно благодаря тебе я сумею добиться того, о чем мечтал уже так давно. Не думай, что в ее жизни ты был единственным таким человеком. Та, которую ты звал сестрой, которую, должно быть, любил, на своем счету имеет куда больше одного обманутого глупца… Конечно, она делала это, чтобы помочь мне, но, я надеюсь, ты догадываешься, что ответственности с ее плеч это отнюдь не снимает. Она втиралась в доверие, лгала, прикидывалась несчастной, всеми обманутой и всеми преданной, а после убивала, чтобы они не были ей помехой, забирая при этом все, представляющее хоть какую-то ценность, из их домов. Руки этой очаровательной девушки уже давно были обагрены кровью, месье Цеп?ш, задолго до вашей
с ней встречи. Что же до тебя, мальчик мой… Полагаю, ты можешь гордиться. Ты станешь проявлением моего гения, моим воплощенным экспериментом, и будешь покорно служить, покуда нужда в тебе не отпадет.
        Уловив в глазах молодого человека немой вопрос, который он не решался выразить, Альберт усмехнулся.
        - Тебя интересует, какой именно эксперимент я намерен воплотить с твоей помощью? Это дар, друг мой, бескорыстный мой дар тебе - бессмертие. Пока ты был без сознания, я сделал тебе небольшую инъекцию, поэтому дар тобой уже получен. Впрочем… Я немного слукавил. Я не так добр, чтобы делать такие подарки абсолютно бескорыстно. С этого мига и до тех самых пор, пока будешь необходим мне, ты будешь мне служить.
        - Последующие годы, несколько десятилетий, прошли как в тумане, - рассказывал Цепеш, не сводя взгляда с собственных колен, - Хотя, наверное, это были столетия, когда я очнулся от его яда, на дворе уже пышно расцветал двадцать первый век. Я не помню, что делал за это время, но, как мне кажется, он не давал мне таких уж серьезных заданий, - я всегда был просто посыльным, и не более, - молодой человек горько усмехнулся, - Из художников в курьеры - головокружительная карьера, не правда ли? Впрочем, когда я снова смог соображать, меня это уже не волновало. Я не держал кисти в руках больше двух сотен лет, не думаю, что еще помню, как владеть ими… В любом случае, это не имеет значения. Осталась одна маленькая деталь, которая, безусловно, не порадует вас, - он поднял взгляд, окидывая им внимающих ему слушателей, - Он отпустил меня. А по прошествии нескольких лет предложил честную работу, все тоже самое - доставлять его приказы слугам, но теперь уже на добровольной основе, да еще и с оплатой. Кроме того, он предоставил в мое абсолютное пользование мотоцикл, - по побледневшему за время рассказа лицу Цепеша
скользнула тень улыбки, - И я согласился. Делать я ничего не умел, жить мне было решительно не на что, а есть, не взирая на действительно «подаренное» им мне бессмертие, хотелось, да и одеваться необходимость возникала. В общем, я согласился на то, чем занимался долгое время под его влиянием и теперь работаю уже практически официально. Что же до Луизы… - он чуть поморщился, - Я ничего о ней не слышал с тех самых пор, как триста лет назад ушел из дома. Жива она или нет - мне неизвестно.
        Влад замолчал. Слушатели его, немного придавленные обрушившейся на их умы лавиной фактов, тоже молчали. Наконец, Роман, не выдержав, решился подать голос.
        - Что ж… Все, что могу сказать, - это повторить свои же слова, но уже на публику. Тебя все еще не беспокоит, что мы можем избавить мир от твоего работодателя?
        - Ты надеешься, что я изменил мнение и теперь буду рьяно его защищать? - мрачно отреагировал его приятель и, вздохнув, отрицательно покачал головой, - Нет. Мне все равно, что вы сделаете с ним, я буду даже рад, если вам это удастся.
        - Ты говорил, что Альберт почитает тебя кем-то, имеющим отношение к Дракуле… - напомнила Татьяна, за время повествования успевшая прислониться щекой к плечу своего графа и сейчас ощущающая себя практически здоровой.
        - Да, он упоминал об этом, - Цепеш сморщился, словно проглотил лимон, - Я плохо помню, на меня тогда действовал этот его чаек… Но он плел что-то в том смысле, что, мол, какие-то из потомков Дракулы стали, напротив, охотиться на вампиров, у них даже выработался особый ген и ему, значит, любопытно подчинить себе одно из таких существ. Я, когда он перестал меня опаивать, некоторое время жил свободно и тогда уехал в Румынию, думал, там будет проще. Покопался в архивах, даже нашел старые бумаги, хранившиеся в замке Бран, но ничего, подтверждающего его слова не обнаружил, - он замолчал на несколько секунд и предпочел сменить тему, - Ну, что ж… Я все еще кажусь вам до крайности подозрительным типом, которому даже нельзя доверить довезти больную девушку до больницы?
        - Ты все еще кажешься подозрительным, - не стал спорить Эрик и тихо вздохнул, - Но здоровье Татьяны мне дороже этих подозрений. Если ты сумеешь довезти ее и меня…
        - И меня! - тот час же напомнил о себе юный виконт. Винсент, за время долгой истории успевший едва ли не задремать, встрепенулся.
        - И меня тоже!
        - …мы будем благодарны, - завершил свою мысль граф де Нормонд. Экс-художник виновато развел руками.
        - Места хватит только троим, - он чуть пожал плечами, - Мотоцикл быстрый, но не столь вместительный, чтобы увезти целую толпу.
        - Придется кому-то овладевать навыком ловли привидений, - мигом вспомнив о причинах, побуждавших хранителя памяти отправиться с ними в путь, ехидно проговорил виконт, - Не расстраивайся, котяра, я привезу тебе сачок.
        - О, я буду крайне тебе признателен, - сумрачно буркнул Винсент и, скрестив руки на груди, закинул ногу на ногу, недовольно наблюдая, как его друзья собираются в путь.

* * *
        Стройный, высокий, не старый еще, хотя уже и не первой молодости мужчина, сидя на мягком диване возле небольшого, изящного вида светильника в полутемной комнате, лениво перелистнул страницу толстой книги и закинул ногу на ногу. Словно в ответ на его действия по комнате пронесся чей-то приглушенный, сменившийся хрипом, стон, моментально перебитый звонким молодым смехом.
        - Ты только взгляни, похоже, ему больно! - восторженно воскликнул кто-то, сопровождая слова сильным ударом. Звук его, отразившись от высоких стен, неприятным эхом пронесся по комнате, и мужчина, поморщившись, со вздохом закрыл книгу.
        - Не перестарайся, будь добр, - мягко вымолвил он, даря жертве совершенно очаровательную, добродетельную и располагающую улыбку, - Он пока еще нужен мне живым.
        - Да зачем? - молодой человек, исполняющий обязанности не то палача, не то искушенного в искусстве пыток инквизитора, презрительно фыркнул, с размаху ударяя лежащего на полу человека под ребра мыском ботинка, - Жалость к предателям - самая большая глупость, которую только можно позволить себе!
        - А что же до прощения предателей? - поинтересовался его собеседник, похоже, решительно не желая замечать хриплого дыхания, с трудом вырывающегося из груди жертвы и ее надсадного кашля, а может и незаметно получающий от этого удовольствие.
        - Это еще б?льшая глупость, - безапелляционно заявил юный экзекутор и, наклонившись, сжал черные короткие волосы, рывком дергая их вверх, тем самым вынуждая жертву поднять голову.
        Его взрослый собеседник с интересом оглядел залитое кровью лицо и, снова вздохнув, пожал плечами.
        - Что ж, тогда я, возможно, совершу эту глупость… Впрочем, позже, - он дал знак подручному продолжать. Тот довольно хмыкнул, отводя руку назад и, вложив в удар, похоже, всю, или, по крайней мере, весьма немалую часть своей силы, отбросил жертву в сторону. После чего, ухмыляясь криво и едва ли не радостно, приблизился вновь и, пинком перевернув побитого, задумчиво наступил ногой ему на живот.
        - Открой мне тайну, песик, - голос его, обманчиво-ласковый, так и сочился ядом, - У тебя остались еще где-нибудь целые косточки? Подскажи, куда мне бить? Тебе же все равно - убивать тебя нельзя, а остальное на тебе заживет быстро, - он поднял ногу, явно намереваясь с размаху вдавить ее в тело несчастного, распластавшегося по полу практически без сил. Неожиданный приказ остановил его.
        - Прекрати, - несколько похолодевшим тоном произнес мужчина и, продолжая сидеть на диване, вытянул одну руку вперед, открытой ладонью к экзекутору, подтверждая свои слова жестом. Последний недовольно дернул плечом и, резким движением впечатав каблук дорогого ботинка в пол рядом с жертвой, почти раздраженно повернулся к собеседнику.
        - Что еще? Я только вошел во вкус.
        Мужчина, только что зачем-то склонивший голову к плечу, хмуро глянул на него.
        - Замолчи, - абсолютно ровным тоном приказал он, - Ты мешаешь мне.
        - Боже-Боже, - парень недовольно закатил глаза, однако, более возражать не стал и, отойдя от жертвы, лениво прислонился к стене. В руках его мелькнуло, добытое, вероятно, во время этой небольшой проходки, маленькое резиновое колечко. Юноша пару раз стиснул его в кулаке, затем легко провернул на указательном пальце и, подбросив в воздух, ловко поймал, не давая игрушке долететь до пола.
        Мужчина, между тем, продолжающий сидеть, склонив голову к плечу и решительно переставший обращать на юношу внимание, закрыл глаза, прислушиваясь к чему-то. Молодой человек, продолжая забавляться с колечком, лениво следил за ним из-под полуопущенных ресниц.
        Голова мужчины чуть склонилась, подбородок опустился в легком кивке, затем вновь поднялся. Чувственные губы изогнулись в лукавой улыбке.
        - Очень хорошо, - негромко проговорил он и, кажется, уже собрался вновь выпрямить голову, переводя взгляд на помощника, как вдруг что-то снова привлекло его внимание, вынуждая вернуться к прежнему положению, - Что? … Прекрасно… Каким образом? - брови его чуть сдвинулись, на лице мелькнула удивленная догадка, - Ах, вот как… Любопытно.
        Странный разговор завершился. Молодой человек, заметив это, снова подкинул вверх резиновое колечко, поймал его указательным пальцем и, покручивая на нем, обратил на мужчину более внимательный и пристальный взгляд, не скрывая одновременно и вопроса в нем.
        - Ну, что? - с нарочито-развязной наглостью поинтересовался он, как бы невзначай делая шаг ближе к находящейся почти в бессознательном состоянии жертве, - Песик был прав - мы идем в гости?
        - К сожалению, его обещания, данные нашим друзьям, оказались ошибочны, - мужчина пожал плечами и широко улыбнулся, - Смотри, Ричард, как бы они не сочли тебя лжецом после такого обмана.
        Ричард, которого в избитом до невменяемого состояния мужчине узнать можно было лишь благодаря этим словам, что-то прохрипел, кашляя кровью. Юноша, глядя на это, заливисто расхохотался.
        - Ты посмотри - он еще и пытается что-то говорить! - в несколько шагов оказавшись рядом, он снова резким движением схватил оборотня за волосы, поднимая его голову, - Ну-ка, повтори, собачка, мы как-то плохо расслышали. Или тебя еще и человеческой речи учить надо?
        В мутных от боли глазах Ричарда мелькнул яростный огонек. Пытаясь высвободиться из крепкой хватки, он чуть мотнул головой, однако, сумел лишь немного отбросить назад слипшуюся от крови и застящую глаза челку. Впрочем, голос его, когда он ответил, прозвучал вполне уверенно и твердо.
        - Пошел ты! - практически выплюнул оборотень, взирая на своего мучителя с совершенно нескрываемой ненавистью. Тот разочарованно покачал головой.
        - Такой болтливый песик, и совершенно не обучен хорошим манерам… Придется тебе их объяснить, - рука, стискивающая волосы оборотня, потянула их назад. Ричард, не взирая на отчаянные попытки сопротивления, стиснув зубы, все же вынужден был подчиниться, пока не понимая, что задумал юный садист. Впрочем, не прошло и мгновения, как ответ он получил, причем в весьма грубой и болезненной форме. Молодой человек, на секунду запрокинув голову жертвы и таким образом взяв небольшой размах, неожиданно с силой дернул ее вперед, подставляя собственное колено. Неприятный хруст, заставивший поморщиться сидящего на диване мужчину, и резкая, огненная боль, разлившаяся, казалось по всему лицу и стремительно распространяющаяся дальше, мигом дали оборотню понять, какой же именно способ обучения его хорошим манерам выбрал изувер. Пожалуй, единственным, что оставалось загадкой, был вопрос, каким образом сломанный нос может помочь в обучении, но, судя по всему, юношу это ничуть не волновало.
        Снова дернув голову оборотня назад, он с наслаждением бывалого мучителя осмотрел его лицо и снова толкнул жертву вниз, теперь уже не подставляя ногу. Брошенный на каменный пол, почти впечатанный в него, мужчина на несколько секунд потерял сознание.
        В себя он пришел от боли, вызванной резким ударом ногой по ребрам.
        - Оставь его, - спокойный голос, опять остановивший изувера, показался оборотню едва ли не гласом ангела. И это не взирая на то, что он лучше, чем кто бы то ни было знал, что ангелом говорящий не был.
        - Я просто немного его поучил, - юноша невинно улыбнулся, разводя руки в стороны, - Быть может, станет чуть воспитаннее… Так что, ты говоришь, мы не идем в гости?
        - Нет, - мужчина, ответив мягкой улыбкой, отрицательно качнул головой, - Но мне предстоит вспомнить о том, что некогда я был умелым лекарем… Ты знаешь, где травы, при помощи которых я лечил последствия ударов головой?
        - Там же, где и были, - молодой человек задумчиво почесал макушку и с неожиданным интересом подался вперед, - А кто там саданулся? Ну, я хочу сказать, я надеюсь, ты не песика лечить планируешь?
        В ответ раздался негромкий смешок.
        - Ему моя помощь, полагаю, не нужна, посему я предоставлю ее кое-кому другому, - развивать свою мысль далее он не стал и его собеседник надулся.
        - Опять секреты… - пробурчал он, с задумчивым видом прогуливаясь по комнате. Затем остановился прямо перед мужчиной и взглянул на него уже более серьезно и сосредоточенно.
        - Скажи, Альберт… Ты и в самом деле решил избавиться от этой девчонки?
        - Эта «девчонка» старше тебя, - усмехнулся названный Альбертом, - Но ты прав, я не нуждаюсь в ней больше. Она всего лишь досадная помеха, мусор… А от мусора надо избавляться.

* * *
        Татьяна полусидела на кровати, подложив под спину сразу две подушки и, свесив одну ногу, недовольно покачивала ей. После посещения больницы, где ей благополучно диагностировали небольшое сотрясение мозга, расспросили о том, что беспокоит и прописали некоторое количество лекарств с неизвестными девушке названиями, а как главное исцеляющее средство - строгий постельный режим, Эрик с братом и примкнувший к ним Винсент категорически уложили ее в постель и вот уже неделю, как не позволяли даже небольших прогулок по замку.
        Сами же «тюремщики» были постоянно чем-то безумно заняты, поэтому заходить к девушке с целью ее развлечь, очень часто не могли, и Татьяна, изнывая от безделья, иногда задумывалась, не позвать ли для общения хотя бы Анхеля. Впрочем, мысли эти она почти сразу отметала за их не конструктивностью, да и, как однажды обмолвился Роман, Анхель тоже был занят. Единственной постоянной компанией девушки на это время стала Тиона, ответственно возлежавшая на кровати хозяйки и исцелявшая ее одним своим присутствием.
        Татьяна тяжело вздохнула и, решительно качнув ногой, спустила с кровати и вторую, намереваясь встать. Кошка, по обыкновению лежащая на ее кровати, заметив действия девушки, предупреждающе мяукнула и Татьяна, мимолетно погладив ее, поднесла палец к губам.
        - Я не буду отправляться в прошлое и там падать, - шепотом пообещала она и, почесав любимицу за ушком, осторожно поднялась на ноги. Мир вокруг, очевидно, недовольный сменой положения, практически неизменного на протяжении семи дней, сделал попытку покачнуться, слегка поплыл, однако, довольно скоро образумился и вновь принял свое нормальное положение.
        Татьяна, пережидающая эту свистопляску, вцепившись в стоящую возле кровати тумбочку, медленно выдохнула и, осторожно отпустив ее, сделала аккуратный шаг вперед. Мир как будто более не собирался возмущаться ее действиями, и девушка, порядком повеселев, поспешила скрыться за ширмой, где ее ожидало одно из платьев несчастной, убитой Романом, но, в сущности, загубленной Альбертом, чья персона, хоть и стала немного отчетливее, все еще продолжала таить загадку, Мари. Переоделась она, к собственному удивлению, весьма быстро и ловко и, даже ухитрившись самостоятельно затянуть неудобный корсет, осторожно, переставляя ноги как можно более бесшумно, направилась к двери, ведущей в коридор, с тем, чтобы, пользуясь отсутствием кого-либо из «тюремщиков» немного размяться, прогулявшись по нему.
        Тиона, все это время пристально наблюдавшая за ее действиями, легко соскользнула с кровати и, выражая готовность сопровождать хозяйку, самоотверженно бросилась ей под ноги. Девушка, чудом удержавшись на ногах, тихонько вздохнула и, старательно обходя элегантно переставляющую свои четыре лапы и небрежно помахивающую хвостом, кошку, наконец добралась до ведущей в коридор двери, решительно распахивая ее.
        Признаться, как будет пробираться в темноте, нашаривая под ногами пол, а под руками стену, она представляла довольно слабо, однако вопрос этот решился сам собой. Обычно темный, абсолютно невидимый во мраке коридор, сейчас был залит светом. Разумеется, сравнить его освещение с тем, какое могли бы дать современные электрические приборы, было нельзя, однако большие люстры, странной формы, более напоминающие собою колесо, все усыпанные свечами, и несколько факелов по стенам, озаряющих, должно быть, особенно темные участки, давали вполне довольно света, чтобы по коридору можно было передвигаться, не спотыкаясь в темноте.
        Абсолютно не ожидавшая такого Татьяна растерянно замерла на пороге, не решаясь сделать шаг вперед. На какое-то мгновение ей почудилось, что открыв дверь, ведущую прочь из отведенной ей комнаты, она совершенно случайно, решительно непонятным образом, ухитрилась выйти в другой коридор, не в тот, что вел к гостиной замка Нормонд. Да и полноте, в этом ли замке она уже находилась?
        Откуда-то с пола раздалось возмущенное мяуканье, и девушка, машинально переведя взгляд ниже, увидела, как ее любимица, уверенно прошагав расстояние, равное, наверное, шагам десяти человеческим, стоит с недовольным видом и выжидающе созерцает застывшую, аки статуя, хозяйку. Татьяна задумчиво укусила себя за губу. Тио, судя по всему, в этом странном месте ощущала себя просто прекрасно и, вероятно, вполне признавала его родным. Чутье же кошки, прожившей в замке больше трех столетий, и явно успевшей изучить все его запахи, определенно вызывало доверие.
        - Ну, если ты в этом уверена… - чуть слышно, памятуя об остром слухе всей, проживающей кроме нее здесь, троицы, бормотнула девушка и, не задерживая любимицу долее, решительно шагнула вперед.
        На сей раз путь от своей комнаты до гостиной она преодолела, пожалуй, в рекордные сроки. Ноги ступали по освещенным плитам пола, оказавшимся на удивление ровными, чего Татьяна решительно от них не ожидала, легко и уверенно; мир вокруг, приободренный ровностью и спокойствием движений, не предпринимал даже попыток пошатнуться, посему прошло, должно быть, не более минут пяти, а может быть, и четырех, прежде, чем девушка, поднявшись по так же хорошо освещенным ступеням лесенки, аккуратно открыла дверь гостиной.
        Эрик, сидящий за столом, услышав тихий скрип распахивающейся створки, удивленно поднял голову. Татьяна, обнаружившая в гостиной помимо молодого графа, на чью милость еще могла рассчитывать, еще двух из упомянутой троицы, сдержала обреченный вздох и виновато улыбнулась.
        - Всем привет, - неловко произнесла она и, от чего-то не решаясь приблизиться к столу, остановилась практически возле двери, неуверенно выпуская ее ручку. Кошка, в отличие от хозяйки не испытывающая угрызений совести, чинно прошествовала вперед и без каких-либо церемоний запрыгнула на стол.
        - Брысь, насекомое, - недовольно отреагировал Роман и, отодвинувшись от стола вместе со стулом, претенциозно воззрился на девушку.
        Винсент, сидящий рядом с ним, скрестил руки на груди и, явно повторяя один из любимых трюков виконта, уперся ногой в столешницу. Татьяна, машинально отметив для себя этот факт, тихо вздохнула, медленно переводя взгляд на хранителя памяти и невольно замерла, даже приоткрыв рот от удивления. Винсент, которого до сей поры ей приходилось видеть лишь в набедренной повязке, сооруженной из ее собственной кофты, а позже в средневековом костюме, сшитом явно не по его размеру, ныне казался едва ли не ожившей девичьей мечтой. Средневековый аб?, как и рубашка под ним, сейчас были сменены на абсолютно современную, плотно облегающую его атлетический торс, футболку темно-серого цвета, с каким-то невнятным рисунком на груди; на смену кюлотам и чулкам пришли обычные темно-синие джинсы, достаточно красиво обрисовывающие ноги и лишь подчеркивающие общий спортивный силуэт фигуры; волосы же мужчины, в отличие от все того же восемнадцатого века, сейчас отнюдь не были собраны и, разметавшись в художественном беспорядке по плечам, добавляли ему какого-то неизъяснимого, загадочного, и от того еще более притягательного,
очарования.
        Рассматривающая писаного красавца, в которого столь внезапно превратился дикарь из подвала, приоткрыв рот, девушка поспешила его закрыть и восхищенно выдохнула.
        - Винс, ты выглядишь… - она развела руки в стороны, подыскивая нужное слово, но не нашла его, посему выпалила первое, что пришло на ум, - Потрясно.
        Хранитель памяти, который, очевидно, по позаимствованной у кошачьих привычке, к своей персоне относился довольно трепетно, на комплимент почему-то не отреагировал.
        - Не подлизывайся, - хмуро произнес он, мрачно глядя на собеседницу, - Зачем ты встала?
        - Мне следовало приползти сюда? - ехидно поинтересовалась в ответ Татьяна, по его примеру скрещивая на груди руки, - В следующий раз так и сделаю, не сомневайся.
        - Я серьезно, - последовал недовольный ответ, - Если кто-то не умеет приземляться на ноги…
        - То он должен лежать на спине, - вставил Роман, - Тихо, молча и ответственно. Где твоя ответственность, а? Срочно покажи мне ее!
        - Она лежит, - лениво огрызнулась девушка и, надеясь встретить хоть каплю сочувствия, перевела взгляд на пока что безмолвствующего графа де Нормонд. Тот, заметив это, усмехнулся.
        - Ты ищешь у меня поддержки? - вежливо осведомился он, чуть склоняя голову на бок, - Не ищи. Они, - он указал в сторону брата и друга, - Абсолютно правы. Тебе следовало бы отдыхать.
        - Они, - недовольно отреагировала Татьяна, - Как я погляжу, вообще уже спелись. Конечно, хорошо дружить против бедной, обиженной мостовой, девушки… Винс, а я вот не знала, что кошки так запросто ладят с людьми. Разве в пампасах твои сородичи не живут по одиночке?
        - Твое место в постели, женщина, - фыркнул в ответ явно обидевшийся насмерть мужчина, - Вот иди и…
        Продолжить фразу ему не позволил громкий хохот виконта де Нормонд. Винсент, очевидно, не понявший сразу ни этого смеха, ни собственной двусмысленной фразы, внезапно осознал ее и, даже немного порозовев, пихнул заливающегося юношу в плечо, чуть не столкнув его со стула.
        - Только бы поржать над умным человеком!
        Роман, удержавшийся на стуле лишь благодаря какому-то невероятному чуду, ибо толчок в плечо был довольно сильным, после этой фразы просто застонал от смеха.
        - Умным… Ой, не могу… Хоть бы думал иногда, а то… Умным!
        Эрик наигранно вздохнул и закусил губу, сам явно пытаясь скрыть смех. Татьяна же, удовлетворенная наконец разрядившейся обстановкой, решила все же соблюсти предписанный режим хоть отчасти и, прошествовав к столу, чинно уселась на один из стульев возле него. В таком положении ей сразу же стало как-то спокойнее и удобнее, и девушка, внимание которой уже давно смутно царапало что-то, скрытое в окружающей обстановке, заинтересованно огляделась.
        Солнечный луч, скользнув в окно, осветил собою б?льшую часть помещения, давая возможность ей как следует рассмотреть его. Только что изумлявшаяся изменениям в облике Винсента, девушка вновь приоткрыла рот.
        Обычно пыльная, серая даже в свете солнечного дня, гостиная сейчас потрясала воображение. Обои на стенах, вернее, какая-то атласная ткань, коей они были обиты, поблескивала на солнце; столешница, возле которой сейчас притулилась Татьяна, сверкала едва ли не ярче люстр в бальном зале во времена проведения там последнего бала, слепила глаза, отражая пронзительный и яркий свет. Не в силах долго выносить этого сияния, девушка предпочла обратить внимание на другие предметы интерьера этой комнаты и, надо сказать, отнюдь не осталась разочарована.
        Во всей гостиной, похоже, нельзя было бы найти и пылинки; шторы на окнах, не то выстиранные, не то обработанные пылесосом, не то просто хорошенько выбитые, поражали своей чистотой, скрытые же ими окна заслуживали особенного внимания. Абсолютно целые, без единой трещинки, чистые, светлые окна с изысканными, оригинальными и задевающими за живое душу, витражами, заставили Татьяну, недоверчиво приподнявшись на стуле, вцепиться в его спинку, забывая обо всем. Глянув мельком в сторону камина, она отметила, что пыли нет и на нем, обратила внимание на взявшиеся неизвестно откуда свежие дрова и, заметив оставшуюся в самом уголке паутину, вздохнула с некоторым облегчением. Абсолютная красота, нескончаемое торжество прекрасного, как она успела выяснить еще на балу, было вполне способно утомить взгляд и он, зацепившись за хотя бы малейшее несовершенство, откровенно отдыхал.
        Роман с Винсентом продолжали самозабвенно спорить, похоже, уже вообще забыв и о том, где находятся, и о том, что кроме них в гостиной есть кто-то еще. Эрик, поначалу совершенно не обращавший внимания на эту перепалку и с интересом наблюдавший за реакцией девушки на приобретшую куда как более цивилизованный вид гостиную, в конце концов не выдержал.
        - Тише, - довольно вежливо попросил он, однако же, услышан не был. Спорщики, говорящие уже о вещах трудноопределимых, по прежнему не замечали вокруг никого и ничего, посему просьбу графа оставили совершенно без внимания. Блондин негромко вздохнул и, сдвинув брови, добавил децибел в голос.
        - Тихо!
        На сей раз его призыв достиг ушей спорщиков, и в гостиной сразу же воцарилась удивленная тишина. Роман и Винсент, недоуменно переглянувшись, воззрились на хозяина замка с абсолютно идентичным непониманием и изумлением на лицах.
        - А ты что такой нервный, братец? - крайне вежливо и демонстративно тихо осведомился юноша и, провокационно улыбнувшись, добавил, - Валерьяночку у котика не отобрал? И вообще, я думал, что головой тут долго и упорно бился кое-кто другой… Ей бы я нервозность еще простил. С натяжкой.
        Татьяна, оскорбившись не меньше, чем Винсент на шутки про котиков, и за самое себя, и за свою нервозность, недовольно дернула головой, раздраженно фыркая.
        - Я убью тебя, и суд меня оправдает!
        Тиона, успевшая улечься на столе, согласно мяукнула. Похоже было, что в случае разбирательства в суде кошечка заранее соглашалась быть свидетелем защиты, всячески поддерживая хозяйку.
        - Конечно, оправдает, - Роман, почему-то совершенно не обидевшийся на эту угрозу, невозмутимо пожал плечами, - Тем, у кого проблемы с головой вообще готовы простить все, даже самую большую гадость… Мир не справедлив!
        - А суд тем более, - широко ухмыляясь, добавил Винсент и, подмигнув виконту, хлопнул его по подставленной ладони. Татьяна, увидев это, недовольно надулась.
        - Вот говорила же, что спелись. Все бы лишь бы…
        Чем должна была завершиться эта фраза никто из присутствующих, включая и саму девушку, мигом забывшую, что же она хотела сказать, так и не узнал.
        Мирное и дружелюбное течение беседы было прервано гулко разнесшимися, похоже, по всему первому этажу замка, тремя размеренными ударами во входную дверь.
        Роман с Винсентом, тотчас же оставившие любые попытки спорить или, тем более, обижать и без того обиженную жестоким камнем мостовой, девушку, одновременно повернули головы в сторону холла. Татьяна не преминула последовать их примеру.
        Один только Эрик, предпочитающий, как обычно, выделяться из общей массы, а не иметь отношение к ней, перевел вопросительный взгляд на младшего брата.
        - Ты кого-нибудь ждешь? - с деланным безразличием, за которым угадывалась некоторая толика напряжения, поинтересовался он. Виконт отрицательно качнул головой.
        - Мои друзья не столь безумны, чтобы тащиться в такую даль, пусть даже и ради меня, - сообщил он, все так же не меняя направление своего взора, - Да и не настолько наглы, чтобы вот так по-хамски колотить в дверь.
        - Я тоже никого не жду! - поспешил вставить хранитель памяти, не дожидаясь, пока внимание молодого графа переключится на него. Тот факт, что к нему в принципе вряд ли мог бы кто-то заявиться в гости, в расчет явно не принимался.
        - И я! - Татьяна, стараясь не отставать от большинства, попыталась выпрямиться на стуле и, спеша перевести стрелки, подозрительно прищурилась, обращаясь к поднимающемуся на ноги блондину, - А ты?
        Эрик тонко и загадочно улыбнулся.
        - А вот это я намереваюсь выяснить, - спокойно сообщил он и, то ли не желая более отвечать ни на какие вопросы, то ли желая поскорее выяснить, кто же пожаловал к его скромной обители, решительно направился в сторону холла. Винсент, не желая отставать от него, моментально опустил ногу, коей до сих пор упирался в столешницу и стремительно вскочил, едва не сбив тоже начавшего, было, подниматься, виконта. Последний, плюхнувшись обратно на стул, мигом вознегодовал и, тоже вскочив, несильно пихнул хранителя памяти кулаком в плечо.
        - Мог бы и поаккуратнее, мамонт!
        Мужчина, как и следовало ожидать от мамонта, на тычок не прореагировал, возможно, и вовсе его не заметив, зато моментально возмутился таким к нему обращением.
        - Я лев! - недовольно и даже обиженно заявил он и, демонстративно повернувшись к обидчику затылком, деловито зашагал в сторону выхода из гостиной.
        - Можно подумать, что есть какая-то разница, - фыркнул Роман и, бросив взгляд на направляющуюся в ту же сторону девушку, шагающую, конечно, на порядок медленнее, чем он сам или же хранитель памяти, сладко улыбнулся, - Тебя подтолкнуть?
        Татьяна, к этому времени уже практически добравшаяся до дверей, недовольно обернулась.
        - Чтобы у меня еще одно сотрясение организовалось? - сумрачно осведомилась она и, решительно качнув головой, уточнила ответ, который юноша, в силу своего характера, мог вполне истолковать превратно, - Нет, уж, спасибо, я пока обойдусь и одним.
        - Такое чувство, что в этом замке меня считают каким-то ужасным злодеем, - недовольно отреагировал молодой человек и, легко догнав собеседницу, оттеснил ее плечом, выходя в холл первым, - А между тем, я добрый, милый, ласковый и даже местами наивный! Тебе еще не стыдно? Тогда продолжим, когда устыдишься, - и, завершив сие порицание, он легко и ловко оперся одной рукой о балюстраду, перемахивая через нее.
        Девушка, пронаблюдавшая эту демонстрацию ловкости и силы с чувством той же зависти, что испытала в прошлом, глядя как хранитель памяти перепрыгивает через заборчик, закусила губу. Сама бы она вряд ли сумела повторить подобный трюк в силу сразу двух причин, одной из которых и, пожалуй, самой важной, являлась не вылеченная до конца голова. Второй причиной, тоже довольно весомо препятствующей выполнению акробатических упражнений, было средневековое платье, немного не предназначенное для этого. Впрочем, даже если бы указанные помехи отсутствовали, сейчас упражняться в ловкости было решительно не время.
        - Ну, и что за наглость колотится к нам в двери? - Роман, за время, потраченное девушкой на размышления о невозможности совершения спортивных упражнений, уже успевший приблизиться к замершему возле дверей брату, насмешливо оперся локтем на пока еще запертую створку.
        Эрик, по сию пору внимательно прислушивавшийся к чему-то за пределами замка, переведя взгляд на младшего брата, неожиданно улыбнулся.
        - Я не знаю, - спокойно произнес он, - Разве ты не слышишь?
        - Не слышу, - сразу же сообщил юноша, явно не утруждая себя попытками прислушаться, - А что, разве должен что-то слышать? Может, я вообще глухой? А ты, как старший брат, обязан заботиться обо мне, и…
        - Роман, мне не до шуток, - прервал молодого человека заботливый старший брат, - Вслушайся.
        Виконт обреченно вздохнул и, закрыв глаза, демонстративно прильнул ухом к двери. Потекли мгновения, сменяющиеся минутами. В воцарившейся в холле (к слову, тоже сияющем чистотой и поражающим своим великолепием) атмосфере ничего не менялось, лишь воздух, казалось, становился все тяжелее с каждой прошедшей секундой. В конце концов Роман медленно отстранился от двери и непонимающе воззрился на старшего брата. Лицо его было мрачно.
        - Невозможно… - пробормотал он и снова примкнул ухом к деревянной створке, - Как такое может быть?
        Девушка, в целях сохранения самой себя и своей головы в целом и здоровом состоянии, присевшая на стул, по-прежнему остающийся на своем месте, заинтересованно подалась вперед.
        - Что не может быть? - она попыталась прислушаться сама, но ничего не услышала, посему предпочла уточнить, - Что ты там услышал? Мне кажется, там тихо…
        - В том-то и дело, - голос молодого виконта прозвучал неожиданно резко, и Татьяна, теперь напротив, отпрянувшая назад, прижалась к спинке стула, - Ты не слышишь ничего, я не слышу ничего, Эрик тоже, Винс… - здесь он замялся и вопросительно глянул на остановившегося возле стола хранителя памяти. Тот развел руками.
        - Ничего, - и, перехватывая эстафетную палочку, принялся объяснять, - Мы находимся в лесу, Татьяна. Вокруг нас бегает, прыгает, чирикает и жужжит живая природа. Однако никто из нас не слышит ни единого признака ее жизни, понимаешь? Судя по тишине, можно сделать вывод, что или окружающий мир внезапно вымер, или… - он замолчал, в раздумье кусая губу.
        Эрик, до сего мига слушавший объяснения хранителя памяти вполуха, живо обернулся к нему.
        - Или что?
        Винсент слегка вздохнул. На лице его отразилось явное омерзение, не то к собственным словам, не то к смыслу, что приходилось в них вкладывать.
        - Или к нам в гости пожаловал маг, - нехотя проговорил он, - Очень и очень сильный маг. Мне, правда, не доводилось с таким сталкиваться, это только предположение, так что я не знаю, кто…
        - Зато, кажется, знаю я, - медленно проговорил виконт де Нормонд, решительно прерывая говорящего, - И, если вы подумаете, тоже догадаетесь.
        Хозяин замка тихонько вздохнул и снова повернулся к двери.
        - Ты думаешь, это он?
        Юноша невесело усмехнулся и сделал приглашающий жест в сторону выхода.
        - Давай посмотрим. Предоставляю честь сделать это первым тебе.
        Эрик еле заметно улыбнулся, давая понять, что шутку понял и даже оценил и, протянув руку, решительно толкнул тяжелую створу, распахивая ее практически настежь…
        Глава 2
        Вся площадка перед замком была ярко освещена. Солнце, сливочно-желтое, тая в небесах, разливало свой свет, словно расплавленное масло, топя в нем всю округу. Небо, шелково-синее, без единого облачка, казалось, светилось само по себе и, смешивая свой бело-голубоватый свет с масляным солнцем, как будто отражалось в траве, устилающей собою холм, непостижимым образом окрашивая ее в ослепительно-изумрудный цвет.
        Легкий ветерок, беззвучно шевеля зеленую поросль, заставлял ее переливаться волнами, так похожими на морские, что тянуло окунуться в них и, забывшись в изумрудной прохладе, закрыть глаза, расслабляясь, качаясь, словно шлюпка, в этом невероятном прибое.
        Где-то возле края открытой площадки, почти на склоне холма, приминая собой невероятный бархат травы, стоял тяжелый мотоцикл. Солнце, отблескивая на его красных, отполированных боках, слепило случайный взгляд, мешая изучить железного коня и стоящего возле него человека более подробно. Впрочем, внимания на них никто и не обращал, глянув лишь мельком.
        Ближе к замку, в сливочном свете солнца кажущемуся удивительно уютным, каким-то умиротворенным и успокаивающим, стоял еще один человек. Он стоял в одиночестве, немного поодаль, словно стараясь подчеркнуть свою непричастность к происходящему, и выглядел непривычно бледным, казался больным. Кожа его, сейчас бывшая практически фарфорового цвета, словно не замечала сладкого тепла солнечных лучей, не согревалась ими и даже ничуть не окрашивалась; кое-где на ней, выделенные и подчеркнутые безжалостным светом, отчетливо проступали темные, синие, почти черные пятна. Нос его, как будто вдавленный внутрь черепа, все еще оставался немного припухшим, и мужчина, иногда энергично им шмыгая, периодически недовольно потирал его. Не взирая на царящую вокруг июльскую жару, он выглядел замерзшим и, изредка не выдерживая дуновений теплого ветерка, обхватывал себя руками.
        Впрочем, Владислав, узнаваемый скорее по мотоциклу, и Ричард, кажущийся выходцем из больницы, были отнюдь не единственными, кто присутствовал сейчас на площадке перед замком. Между ними, прямо напротив входных дверей и, соответственно, напротив вышедших на улицу обитателей замка, стоял еще один человек.
        Эрик слегка склонил голову набок.
        - Какой неожиданный визит, - голос молодого графа, за последнюю неделю, казалось, вернувший былую живость, сейчас вновь поражал тем же холодом, что и в первый день знакомства девушки с ним.
        - Что же в нем неожиданного? - ответил ему кто-то, пока невидимый для Татьяны, но, вероятно, до крайности удивленный словами собеседника, - Разве Ричард не предупреждал, что я мечтаю о встрече с родными?
        Ричард при этих словах недовольно шмыгнул носом и, передернув плечами, вновь зябко обнял себя обеими руками. Винсент, до сей поры стоявший возле стола, почти рядом с сидящей на стуле девушкой, нахмурился и решительно прошествовал к двери. Там он остановился, не покидая толком замок, а лишь прислоняясь плечом к дверному косяку и тем самым перекрывая все еще остающейся в замке Татьяне обзор даже на тот маленький кусочек природы, что прежде был ей виден.
        - Мы ожидали тебя немного раньше, - Роман, медленно втянув воздух, упер руки в бока и, все же не в силах удержаться от шуток, насмешливо добавил, - Где же ты заплутал, дядя? Мы уж и пирог праздничный съесть успели.
        - Неужели не испечете для меня новый? - незнакомец, похоже, искренне расстроившийся, грустно вздохнул, - А я так надеялся посидеть, поболтать за чашечкой чая о делах давно минувших дней…
        - Каких именно делах? - граф де Нормонд, похоже, держащий себя в руках с определенным трудом, сделал шаг вперед, - О том, как ты велел своим цепным псам, - он бросил мгновенный взгляд в сторону оборотня, однако сейчас тот при всем желании не мог вызвать ничего, кроме жалости, посему блондин предпочел вновь обратиться к собеседнику, - Убить огромное количество ни в чем не повинных людей?
        - Или о том, как травил нас, - вставил Роман, тоже шагая вперед, - Посыпая пищу всякого рода «пряностями»?
        - А может быть, о бедной горничной, которой ты зачем-то отдал кулон? - добавил Винсент и, не желая оставаться в стороне, тоже сделал несколько шагов вперед, - Или о своей способности открывать двери в пространстве, ведущие прямиком из замка на улицы Парижа?
        Невидимый девушке мужчина негромко, коротко рассмеялся.
        - Похоже, последний вопрос особенно занимает тебя, не так ли, Винсент? - в мягком, бархатистом его голосе послышалась улыбка, и Татьяна насторожилась. Что-то было в речи незнакомца знакомое, что-то цепляло ее внимание, однако, определить однозначно, что же это, пока не получалось. Тем не менее, девушка, пользуясь тем, что внимание всех защитников замка отвлечено от нее, не преминула подняться на ноги и сделать несколько бесшумных шагов к двери.
        - Похоже, для тебя не новость то, что он занимает меня, - тем временем в тон собеседнику ответил хранитель памяти и, сдерживая раздражение, вероятно, вызванное одним лишь только лицезрением этого мужчины, скрестил руки на груди.
        - Ах, как мне неприятно твое поведение сейчас, - с явно патетичными нотками ответствовал незнакомец и грустно вздохнул, - Мы с тобой никогда не были даже представлены друг другу, а ты питаешь ко мне столь яростную неприязнь… Чем же я заслужил ее?
        Татьяна, успевшая за это время незаметно приблизиться к двери, услышав первую фразу, вцепилась в косяк. Слова были ей знакомы, тон, которым они были произнесены - тоже, однако, верить собственным ушам сейчас категорически не хотелось.
        - Этого не может быть… - пробормотала она, абсолютно забывая сейчас об остром слухе, вероятно, всех, кто собрался перед замком и, выйдя наружу, уцепилась за внешнюю стену, делая вдоль нее неуверенный шаг вперед.
        Собеседники, занятые собственными словами, мыслями, чувствами и переживаниями, даже не услышали ее. Один только Ричард, вероятно, не обращающий на беседу особенного внимания, настороженно приподнял голову и устремил напряженный взгляд за спины защитников замка.
        - Я даже не знаю, - насмешливо фыркнул между тем Винсент, не сводящий взгляда с собеседника, - Может быть, дело в том, что ты убил много ни в чем не повинных людей? Или в том, что испортил жизнь моим друзьям? Впрочем, если ты потерпишь, я найду еще причины.
        Ответ на эти слова, если он и был запланирован, так и не прозвучал, перебитый неожиданным явлением девушки на всеобщее обозрение.
        Последняя, пользуясь тем, что небольшая речь хранителя памяти отвлекла на себя внимание всех присутствующих, медленно и уверенно продвигалась вперед, стараясь как можно более незаметно выглянуть из-за спины стоящего слева от главного входа Романа. Однако, планы ее, вместе с надеждами скрыть свое присутствие или, в крайнем случае, сделать его более незаметным, благополучно разбились вдребезги о… траву. Запнувшись за что-то, в ней невидимое, Татьяна, изо всех сил стараясь сохранить облик изящества, соответствующий как ее наряду, так и самому ее проживанию в столь элегантном месте, сделала несколько заплетающихся шагов, отчаянно стараясь устоять на ногах, но, подведенная внезапно закружившейся в последнее мгновение головой, грациозно плюхнулась на колени в самом, что ни на есть, видном месте, представая взглядам одновременно и «своих» и пожаловавших к их дверям незваных гостей.
        На несколько секунд на поляне перед замком воцарилась тишина. Эрик, Роман и Винсент, ошеломленные столь внезапным появлением девушки, явственно не находились не только, что сказать, но и что сделать, как вообще реагировать на это; Ричард на миг сжал губы и со вздохом опустил взгляд; Влад и вовсе предпочитал демонстрировать всем видом свою непричастность к происходящему. Один лишь мужчина, чье имя, хоть и не вызывало сомнений ни у кого из обитателей замка и, уж тем более, у пришедших с ним людей, но, тем не менее, до сих пор не было произнесено вслух, взирал на девушку с мягкой, почти отеческой, улыбкой. Однако… почти ли?
        Татьяна подняла голову и, встретившись взглядом с неизвестным, представляющим собою явно главаря пожаловавшей к ним шайки, застыла. Еще несколько мгновений прошло в абсолютной тишине; девушка, сжав руками траву, на которую в данный момент опиралась, напряженно старалась произнести что-то. Наконец ей это удалось.
        - О… отец?.. - пролепетала она, и холм, по сию пору накрытый ковром безмолвия, словно вздрогнул, разгоняя наложенную на него чарами тишину. Взгляды всех присутствующих немедленно обратились к продолжающей стоять на четвереньках, и выглядящей при этом абсолютно ошеломленной, не взирая на недавно посетившее ее подозрительное озарение, Татьяне.
        Ричард, только, было, опустивший взгляд, рывком вскинул голову, взирая на девушку расширившимися от изумления и недоверия глазами.
        Влад стиснул руль мотоцикла.
        Роман, как раз собиравшийся помочь девушке подняться на ноги, замер, чуть склонившись к ней и протянув руку; Винсент и Эрик, переглянувшись, просто сверлили ее взглядами, почему-то не пытаясь произнести ни слова.
        Один лишь мужчина, к которому, собственно, и обращалась Татьяна, продолжал сохранять на своем лице мягкую улыбку, выглядя исключительно приветливо и доброжелательно.
        - Ну, разумеется, - спокойно ответствовал он, не дожидаясь, пока минует порожденный изумлением шок, - Я рад нашей встрече, дочка. Все гадал, когда же ты появишься… Мы давно не виделись, признаюсь, я скучал.
        - Так скучал, что не удосужился подать о себе и весточки за прошедшие годы, - девушка, постепенно приходящая в себя, ухватилась за руку по-прежнему ошарашенного виконта и, немного принуждая его к помощи, поднялась на ноги. Взгляд ее, направленный на мужчину, был мрачен. Тот виновато развел руками.
        - Я был немного занят, дорогая моя. Однако, мне кажется, эти вопросы сейчас обсуждать несколько не ко времени…
        - Ты изменился, - тихо произнесла в ответ Татьяна, абсолютно игнорируя обращенные к ней слова. Взор ее, по-прежнему совершенно не веселый и не отражающий радости родственной встречи, внимательно изучал фигуру родителя и его лицо.
        А посмотреть было на что. Говоря об изменении, постигшем ее отца, Татьяна отнюдь не шутила - вопреки ожиданиям встретить если не дряхлого, то, уж во всяком случае, пожилого человека, сейчас она смотрела на, если не юного, то уж точно и не старого мужчину, статного, высокого и, должно быть, весьма привлекательного для противоположного пола. Сильные, широкие плечи его были плотно обтянуты тонкой белой тканью рубашки, чей расстегнутый ворот позволял лицезреть красивую, не менее сильную шею. Закатанные до локтей рукава открывали взгляду крепкие руки с длинными, тонкими, изящными пальцами музыканта. На одном из пальцев девушка заметила массивный, тяжелый перстень, украшенный крупным черным камнем, однако, заметила его мельком, не заостряя внимания на этом украшении, на руке мужчины смотрящемся более, чем органично.
        Яркие джинсы, с вытертыми по последнему писку моды коленями, ловко сидели на узких бедрах, подчеркивая длинные и стройные ноги; зеленую траву приминали светлые, весьма элегантные, явно дорогие ботинки.
        Одним словом, перед опешившей от неожиданной встречи девушкой, стоял красивый, прекрасно сложенный, еще вполне молодой мужчина, казалось, просто органически не могущий иметь в жизненном анамнезе взрослую дочь.
        И, тем не менее, дочь эта в наличии имелась и, стоя сейчас перед родителем, созерцала его с молчаливым недоверием.
        Мужчина некоторое время позволял это, не прекращая очаровательно улыбаться, но в конце концов не выдержал.
        - Надеюсь, осмотр удовлетворил тебя? - он чуть склонил голову набок, подставляя одну часть лица солнцу, и оно сверкнуло искоркой на маленькой сережке-гвоздике в его левом ухе, - Должен тебе сказать, Татьяна, что, как это не прискорбно, но столь пристально разглядывать кого бы то ни было, пусть даже и родного человека, довольно неприлично.
        Девушка, уличенная в пристальном изучении родителя, невольно смутилась и, краснея, попыталась скрыть это:
        - Должна тебе сказать, что человек, где-то пропадавший больше десяти лет, уже не имеет права называть себя родным!
        - Какие глупости, - мужчина, совершенно не обидевшись, мягко улыбнулся, словно наблюдающий за проказами неразумного пока еще ребенка, родитель, - Кровь не вода, дитя мое, она гораздо гуще, и ты это знаешь.
        Ричард при этих словах почему-то вздрогнул и, быстро глянув на говорящего, потер лоб, будто пытаясь справиться с неожиданной болью или же надеясь вспомнить что-то. Никто из присутствующих, включая и увлеченную общением с отцом, Татьяну, этого не заметил.
        - В любом случае, - продолжал между тем мужчина, - Сейчас не время обсуждать это. Я обещаю, что вскоре мы с тобой спокойно побеседуем, а пока… - заметив, что девушка собирается возразить, он предупреждающе поднял руку, - Не спорь, Татьяна. Ты с трудом держишься на ногах, а я не такой деспот, чтобы мучить тебя, - темные глаза под густыми бровями при этих словах загадочно сверкнули, - Обещаю, что найду минутку для того, чтобы пообщаться с тобой, дочь моя. Поверь, я и сам очень желаю этого… - взгляд мужчины быстро скользнул от шеи девушки к ее руке и тотчас же вновь вернулся к лицу. Красивые, чувственные губы его растянулись в ласковой, просящей улыбке.
        - Роман… - обратился он к поддерживающему Татьяну виконту, - Не будешь ли ты столь любезен проводить свою сестренку в замок? Не думаю, что стоит долее утруждать ее.
        Юноша, до сих пор выполнявший разве что роль столба, или трости, на которую опиралась девушка, от прямого обращения к нему явственно помрачнел и, сдвинув брови, безрадостно воззрился на собеседника.
        - Интересно, с каких это пор у тебя появилось право указывать мне?
        - Полагаю, с тех самых, когда ты появился на свет моим племянником, - с тихим смехом ответствовал мужчина. Виконт фыркнул и уже явно хотел, было, возразить что-то еще, наверняка достаточно язвительное и уничижающее, такое, чтобы навсегда отбить у собеседника охоту приказывать, но голос брата, прозвучавший странно устало, помешал ему.
        - Роман… - проговорил он, переведя взгляд на того, к кому обращался, - Прошу тебя, отведи ее в замок.
        Юноша глянул на брата и насмешливо изогнул бровь.
        - Я смотрю, желание приказывать мне передается по наследству, - не удержался он от комментария и, вероятно, хотел добавить что-то еще, однако внимание его неожиданно обратилось к поддерживаемой им девушке, и виконт нахмурился. Татьяна, отчаянно стараясь придать себе вид категорической уверенности и абсолютного здоровья, пошатывалась, словно тонкое деревце во время урагана и цеплялась за молодого человека крайне отчаянно.
        Роман тихонько вздохнул и, решительным жестом обхватив ее за плечи, уверенно повлек в замок.
        Татьяна подчинилась, даже не пытаясь воспротивиться. Впрочем, она, после встречи с родителем, да и на общем фоне не вылеченной до конца болезни, вообще ощущала себя довольно неадекватно, и сразу сообразить, как необходимо реагировать, не могла.
        Однако, оказавшись в холле и завидев знакомый до боли стул, с которого сама не так давно поднялась, девушка насторожилась. Картинки, доселе сменяющие друг друга в весьма хаотичном порядке, наконец выстроились в ее сознании в единую цепь, помогая осознать происходящее, и Татьяна попыталась вывернуться из цепко и уверенно держащих ее рук молодого интантера.
        - Я же могу и там… - попробовала возразить она, однако, наткнувшись на исполненный насмешливого сочувствия взгляд виконта, замолчала, выражая свое мнение одним лишь негромким вздохом.
        - Не могла бы, - тем не менее, не преминул ответить ей Роман, почти насильно усаживая бедную больную на стул. Завершив же сие действие, он грозно воздел указательный палец и, нахмурившись, строго добавил:
        - Сиди тихо и спокойно. С нашим общим родственником мы и без помехи в твоем лице вполне справимся.
        - Спасибо на добром слове, - честно попыталась обидеться девушка, однако, собеседник не прореагировал. Он вообще, похоже, не придавал особенного значения словам утомленной событиями и недомоганием девушки, посему обращать на них внимание должным отнюдь не считал, уже вовсю направляясь быстрым шагом к дверям.
        Девушка осталась в замке. Впрочем, ничего другого ей и не оставалось, - вряд ли самоотверженно защищающие замок (хотя в данный момент они просто стояли у его порога) молодые люди выпустили бы ее продолжить общение с блудным родителем. Да и мысли ее были заняты сейчас вещами куда как более важными, с ее точки зрения, и более грустными.
        Слова Романа об «общем родственнике», брошенные им, вероятнее всего, безо всякого умысла, оставили в душе Татьяны неизгладимый след. Ведь нельзя было оспорить это, понадеяться на ложь, - стоящий перед замком мужчина, чьего визита они совсем недавно так опасались, действительно состоял в родстве и с ней и с обоими братьями де Нормонд. А это могло означать лишь одно, - надеждам и планам на будущую совместную жизнь с Эриком пришел конец. Ведь не может же, в самом деле, она продолжать отношения с собственным братом! Правда, в прошлом Винсент со смехом утверждал, что коли она приходится ему «кузиной», то им никто не запрещает пожениться, но…
        Додумать девушка, отвлеченная продолжающимся разговором, не успела, да и не особенно горела желанием заканчивать эти размышления. Вывод в их конце предстоял явно не утешительный.
        - Зачем ты пришел? - граф де Нормонд, не дожидаясь, пока вернется брат, сдвинул брови, взирая на стоящего перед ним мужчину с, пожалуй, всей испытываемой им антипатией. Тот удивленно развел руками.
        - Разве ты не веришь, что я просто соскучился и возжелал испытать крепость родственных объятий?
        Молодой граф насмешливо приподнял уголок губ, очевидно, пытаясь изобразить усмешку. Усмешка в его исполнении получилась довольно холодной, а с некоторых позиций даже и равнодушной, что, вероятно, должно было помочь произвести на собеседника как можно большее впечатление.
        - Нет, я не верю, - до удивительного спокойно, сдерживая бушующую внутри ярость, ответил он. Мужчина грустно вздохнул.
        - Как быстро растут дети… А ведь я помню времена, когда ты верил всему, и верил беспрекословно! Куда же делся тот маленький мальчик, мой доверчивый племянник?
        - Был убит три сотни лет назад по твоему приказу, - на сей раз голос молодого человека прозвучал приглушенно, и Винсент, предпочитая вызвать огонь на себя, сделал шаг вперед, вставая так, чтобы отчасти прикрывать экс-хозяина собой.
        - Тебе задали вопрос, Альберт, - голос хранителя памяти звучал не менее холодно, но, пожалуй, куда как более резко, нежели голос хозяина замка, - Или ты все еще надеешься на родственную удавку?
        - Родственную? - Альберт ухмыльнулся и, демонстрируя пренебрежение к собеседнику, чуть отставил ногу в сторону, пожимая плечами, - С тобой мы не родственники, Винсент, и я этому чрезвычайно рад.
        - Ты что, под дурачка закосить пытаешься? - Роман, вышедший из замка и обошедший слегка поникшего брата вместе с хранителем памяти, встал рядом с последним, - Тебя уже третий раз спрашивают - за каким лохматым пнем ты заявился к нам в гости? Учти, чая нет, весь выпили.
        - Пирога нет, чая тоже… - мужчина демонстративно погрустнел, но глянув на решительно настроенного собеседника, продолжать спектакль не стал, - Ах, и почему молодежь стала столь нетерпима к старшим? - он патетически закатил глаза и, вновь переведя взгляд на племянника, продолжил, - Неужели старый человек должен отказывать себе в радости общения с родственниками?
        - Обязан, - не преминул подтвердить юноша и, недовольно нахмурившись, скрестил руки на груди, - Слушай, старый человек, тебя не учили, что трепать родственникам нервы не достойно дворянина? Или… - виконт коварно прищурился, расплываясь в насмешливой улыбке, - Или ты не дворянин, дорогой дядюшка?
        Внезапный и сильный порыв ветра взметнул длинные волосы виконта, путая их и бросая ему же на лицо. Его собеседник, продолжая улыбаться, в свой черед сузил глаза. Выражение его лица, казалось, не претерпело особенных изменений, однако темные глаза под густыми бровями полыхнули мгновенным, опасным, испепеляющим пламенем. Винсент, стоящий рядом с молодым интантером, невольно отступил чуть назад.
        - Маг… - донес ветер до сидящей в замке девушки его вздох, и она напряженно стиснула сиденье стула. На ум ей пришли слова того же Винсента, который утверждал, что к вратам замка пожаловал маг «очень и очень сильный».
        Между тем, упомянутый маг, вопреки только что продемонстрированному проявлению его силы и, вероятно, недовольства, оставался как будто бы все таким же безмятежным и спокойным, как и в миг, когда только явился пред очи обитателей замка.
        - Разве тебе не должно быть известно о моем происхождении едва ли не больше прочих, дорогой племянник? - в голосе мужчины тенью скользнуло удивление, тотчас же сменившееся явно наигранной печалью, - О, как неприятны мне эти попытки оскорбления… Неужели я заслужил их?
        - А неужели нет? - парировал Роман, скрещивая руки на груди, - Мы всей толпой с нетерпением ждем ответа. Чему обязаны твоим визитом, уважаемый дядя-дворянин?
        Мужчина вздохнул и, сжав на мгновение губы, покачал опущенной головой.
        - Ох уж эта горячность молодости… - он поднял голову и, окинув долгим взором всех собеседников, вздохнул еще раз, - Ну, что ж. Коль уж вы так настаиваете, мне не остается ничего иного, кроме как раскрыть все карты сразу, не так ли? - голос его прозвучал откровенно насмешливо, однако, вновь юлить и увиливать маг, казалось, более не планировал, посему никто из его собеседников даже не подал голоса. Альберт в ответ на это молчание улыбнулся шире, кажется, совершенно довольный им.
        - Мне нужен замок, - произнес он и, не дожидаясь, пока обитатели упомянутого строения придут в себя от изумления (которого они, надо сказать, и не испытывали), прибавил, - И титул.
        Последние его слова, прозвучавшие негромко, спокойно и даже словно бы небрежно, отозвались, казалось, во всех обитателях Нормонда, включая сидящую в его холле девушку, и отразились на их лицах удивленным, насмешливым недоверием. Роман оглянулся на изумленно вскинувшего брови брата и, ухмыльнувшись, снова обратился к дядюшке. Винсент выразил свое мнение одним лишь коротким фырканьем, словно бы вовсе не принимая заявление собеседника всерьез. Татьяна же, услышав как будто накрывшие собою весь холм слова отца, поднялась на ноги. Вновь к дверям она пока не спешила подходить, однако же предпочитала, в свете таких известий, находиться в более вертикальном положении, нежели прежде.
        Роман, в силу своего характера, приходящий в себя быстрее прочих, демонстративно размял пальцы.
        - Такие шутки сейчас немного не к месту, дорогой дядюшка, вынужден поставить тебя в известность. Мы тут, знаешь ли, все крайне нервные, вдруг да примем твои глупости за чистую монету и смертельно обидимся?
        - Увы, мои слова не ложь, - маг пожал плечами, напуская на лицо весьма виноватое выражение, - Впрочем, вам не на что обижаться. Что плохого в том, что я хочу получить принадлежащее мне по праву?
        - По какому праву? - Эрик, до сей поры сохранявший молчание, наконец не выдержал его мук. Альберт развел руками.
        - По праву рождения, мой дорогой мальчик. Наследовать Анри должен был я, как его младший брат, однако, он по какой-то причине отдал титул тебе, присовокупив к нему еще и замок. Полагаю, причины эти были весьма шаткими, да еще и надуманными… Графом де Нормонд изначально должен был быть не ты, Эрик, - на миг в глазах мага заплясали колючие искорки, однако же, он справился с собой и, продолжая улыбаться, прибавил, - Теперь я хочу получить то, что мое по праву.
        - Что за глупое развлечение - оспаривать права мертвых, - Винсент, включившись в разговор, говорил не громко, однако, довольно уверенно и резко, - Анри мертв уже три столетия как, и твое место рядом с ним, Альберт. Впрочем… не думаю, что он бы на это согласился. Ведь он знал, не правда ли? - хранитель памяти чуть сузил глаза, мигом становясь похожим на свою звериную сущность.
        Солнце, ярко сиявшее еще несколько секунд назад, затянуло неожиданной тучей. Откуда она взялась на совершенно чистом небе - было неизвестно, и вместе с тем представлялось слишком понятным.
        На лицо Альберта, закрывая его, как тяжелое облако солнечный свет, набежала тень.
        - Он знал слишком много, - негромко проговорил маг, явно обращаясь только к Винсенту, однако, тотчас же вспомнив, что перед замком присутствуют и другие лица, заинтересованные происходящей беседой, заставил себя вновь улыбнуться, - А еще больше выдумывал. Я не ожидал от своего брата такого размаха фантазии, ему бы следовало писать книги или картины, однако… - мужчина на миг сжал губы, изображая сожаление, - Он предпочел обратить ее против меня. Впрочем, я вижу, мои слова не убеждают вас, - взгляд мага при этих словах обратился к племянникам, - Но ведь я не прошу отдать все это мне совсем безвозмездно! Я готов оплатить принадлежащее мне по праву.
        - Чем? - голос молодого графа прозвучал саркастично, но вместе с тем как-то устало и небрежно. Похоже было, что бессмысленная беседа с неожиданно явившимся родственником уже порядком утомила его.
        - Например… - Альберт задумчиво покусал нижнюю губу и, неожиданно просияв, вытянул левую руку в бок, - Местью.
        Сухой щелчок прозвучал в растерянной тишине как выстрел.
        Рядом с магом, как раз по левую руку от него, явно подчиняясь его действиям, неожиданно взвился узкий песчаный вихрь (при том, что песка в пределах видимости как будто не наблюдалось), в сердцевине которого смутно угадывалось что-то темное. На протяжении нескольких, показавшихся наблюдателям бесконечно долгими, секунд, определить точно, чем это является, не представлялось возможным, однако, вихрь, вызванный магом, по счастью, не был слишком долгим. Спустя несколько мгновений он распался, являя взору опешивших защитников замка и подошедшей к его дверям, не в силах преодолеть любопытство, девушки, весьма субтильное, какое-то серое и потасканное существо женского пола.
        Перед замком вновь воцарилось молчание. Никто из присутствующих, не понимая, что происходит, не решался не только нарушить его, но и даже выразить жестом обуревающие его чувства.
        Один только Ричард, узнавший явившуюся по воле мага девицу без особых проблем, брезгливо сморщился и предпочел перевести взгляд за спины защитников замка, на стоящую в дверях Татьяну. Очевидно, ее созерцать ему было приятнее.
        Появившаяся перед замком девица медленно повела головой из стороны в сторону, словно разминая шею. Взгляд ее на мгновение обратился к призвавшему ее Альберту, однако, тот молчал, и девица предпочла обратить внимание на прочих присутствующих на холме.
        Винсент и Роман не вызвали у нее особенного интереса; Ричард тоже остался обделен вниманием, а вот при виде Эрика в глазах неизвестной мелькнуло что-то похожее на насмешливое презрение, которое Татьяна, заметив даже со своего наблюдательного поста, восприняла как личное оскорбление и, хмурясь, сделала шаг вперед, не в силах одолеть мгновенно вспыхнувшее раздражение.
        Со стороны девицы это не осталось незамеченным. Она медленно потянула носом воздух, прищурилась и неожиданно вся как-то подобралась, становясь похожей на хищного зверька, изготовившегося к атаке.
        - Живая кровь… - зашипела она, - Вкусная, сладкая!
        Никто и глазом моргнуть не успел, как она рванулась вперед. Татьяной же, в свою очередь не успевшей не то, что моргнуть, но и даже испугаться, внезапно овладело чувство дежа-вю. Однако, разобраться в причинах его возникновения времени у нее не оказалось.
        На перерез незнакомке неожиданно метнулась черная молния и первая отлетела назад, отброшенная ударом невероятной силы.
        - Пошла вон, - коротко, очень холодно и зло процедил только что отшвырнувший гадкую хищницу Ричард и, на мгновение невольно прижав руку к ребрам, быстро оглянулся на замершую в дверях замка девушку. Та же, осененная внезапной догадкой, даже не сообразила высказать хоть какую-то благодарность. Чувство дежа-вю, испытанное ей, внезапно усилилось, охватывая собою все существо, и Татьяна вдруг осознала причину его появления.
        - Ведь это же… - зашептала, было, она, но чей-то голос, вдруг раздавшийся откуда-то с того места, где уже начинался склон холма, не дал ей закончить.
        - Луиза!.. - Влад, некоторое время то ли не веривший своим глазам, то ли просто не узнающий в коротко стриженной, облаченной в одежду не только не подчеркивающую, а даже скрывающую фигуру, девице, ту, что называла себя его сестрой, наконец решился подать голос. Произнесенное им имя словно сорвало покров оцепенения со стоящих перед замком молодых людей. Взгляды их, уже куда как более осмысленные, понимающие, устремились к девице, исполняясь вполне закономерного отвращения.
        Альберт, между тем, оставался безучастен, наблюдая происходящее с живым интересом естествоиспытателя, заключившего в одну клетку нескольких опасных зверей и стравившего их меж собой.
        Луиза, услышав окликнувший ее голос, рывком обернулась. На бледных губах ее отразилась насмешливая, омерзительная до тошноты, улыбка.
        - Братец… - протянула она, не скрывая презрения в голосе, - Ты мне не интересен.
        - Не интересен?.. - Влад, от неожиданности сделавший шаг назад и лишь чудом не скатившийся кубарем с холма вместе с мотоциклом, непонимающе заморгал, - Что значит «не интересен»? Мы не виделись столько лет, и ты… Зачем ты здесь? - последний вопрос прозвучал особенно резко. Поскольку интерес он представлял для всех присутствующих, мешать Луизе ответить никто не стал, ожидая этого мига с явным нетерпением.
        Взгляд девицы обратился к магу и неожиданно исполнился таким обожанием, залившем собою все бледно-серое лицо, что даже Татьяна в замке немного опешила.
        - Хозяин позвал, - коротко ответила она, и голос ее в это мгновение прозвучал почти нежно, словно и не было в нем звериных хрипяще-рычащих нот.
        - Хозяин… - растерянно повторил Цепеш, удивленный этой разительной переменой ничуть не меньше других и негодующе глянул на, казалось бы, ни к чему непричастного мага, - Так ты все же!.. - продолжать у него не хватило дыхания.
        Альберт обернулся вполоборота и одарил разгневанного экс-художника ласковой улыбкой.
        - Ну, разумеется. Я все объяснил тебе уже очень и очень давно, мой друг… Сейчас повторять это смысла нет. Будь добр, не мешай.
        - Не мешать? - молодой человек буквально захлебнулся негодованием, но быстро справился с собой, - Не мешать?! Да как ты…
        Маг, не слушая дальнейших излияний, сделал быстрое движение рукой, будто проводя открытой ладонью линию, соединяющую небо с землей, обращая движение в сторону собеседника. Тот продолжал говорить, однако, слов его уже не было слышно. Маг отвернулся.
        Влад, еще некоторое время продолжавший возмущаться, неожиданно понял, что слова его не достигают ушей адресата и резко шагнул вперед. Схватился за лоб и, недоверчиво отступив, непонимающе вытянул руку, касаясь пространства перед собой.
        Роман, всегда воспринимающий близко к сердцу обиды, нанесенные его друзьям, нахмурился. Он видел, как Цепеш ощупывает незримое нечто, появившееся прямо перед ним явно по велению стоящего с равнодушным видом мага, видел, как Влад касается пространства по бокам, позади от себя, и понимая не хуже его, что Альберт, во избежание помехи его планам, заключил бунтаря в некоторое подобие невидимого куба, скрадывающего все звуки и ограничивающего движение последнего, медленно закипал. И более всего молодого виконта выводил из себя тот факт, что возможности оказать хоть какую бы то ни было помощь, он сейчас был начисто лишен. Нет, разумеется, никто не запрещал ему сорваться с места, броситься к другу, а потом бегать вокруг невидимого куба, колотясь в него со всех сторон, но здравый смысл подсказывал, что делать этого не стоит. Слишком много врагов, жаждущих испортить им жизнь, было перед ними сейчас, слишком многое было поставлено на карту, чтобы позволить себе действовать импульсивно.
        Юноша сжал руки в кулаки и заставил себя отвести взгляд от заточенного в странное подобие клетки друга.
        Луиза, абсолютно не обращающая внимания на то, что человек, названный ею «хозяином» делает с тем, кого она звала братом, отвернулась от последнего с тем же равнодушием, что и заточивший его маг.
        - Надеюсь, более нам не будет никто мешать, - Альберт улыбнулся с таким явным оттенком самодовольства, что у Романа мгновенно зачесались кулаки, - Теперь можно продолжить разговор о делах, на котором вы так настаивали.
        - Мы продолжаем на нем настаивать, - Винсент, бросив мгновенный взгляд на виконта и легко угадав его состояние, явно не способствующее проявлению чувства юмора, предпочел отвлечь всеобщее внимание, - Для чего здесь эта… - он замялся, напряженно ища подходящее слово, однако, найти его не сумел, посему предпочел не говорить вообще ничего. Впрочем, последнее произнесенное им слово прекрасно характеризовало появившуюся девицу.
        - И почему же я должен обсуждать это с тобою, Винсент? - Альберт улыбнулся шире и даже позволил себе негромко, коротко рассмеяться. Солнце, по сию пору скрытое тучей, вновь выглянуло, явно соответствуя перемене в настроении мага.
        - Я предпочту обсуждать столь щекотливые вопросы лишь с тем, кто сейчас столь незаконно владеет замком, с тем, кто способен вернуть мне причитающееся по праву… Ты ничего не хочешь сказать мне, Эрик? - взгляд мужчины обратился к молча смотрящему на стоящую перед ним Луизу, блондину. По лицу молодого графа молнией скользнула мимолетная судорога, взгляд его исполнился ненависти и ярости, однако, уже в следующую секунду он сумел взять себя в руки.
        - Мой друг только что озвучил все, что я хотел сказать, - холодно проговорил он и, заставив себя отвести взгляд от непосредственной виновницы трехсотлетних мук, глянул на своего собеседника, - Чего ты хочешь добиться, приведя ее сюда?
        По губам мужчины медленно растеклась тонкая, какая-то узкая и до невозможности слащавая ухмылка. В темных глазах его сиял неприкрытый восторг от всего происходящего и от собственной роли в этом.
        - Разве я не обещал тебе плату? - делано удивился он и неожиданно легонько подтолкнул Луизу вперед, - Вот она, мальчик мой. Я знаю, сколь глубока питаемая тобою неприязнь к этой бедной девочке, как ты зол на нее… Теперь ты имеешь возможность выместить свою ярость, - подавляя ухмылку, маг на миг прикрыл глаза, продолжая очень мягким и ласковым тоном человека, дающего милостыню убогому и просящего при этом сдачу, - Она в твоем распоряжении. Можешь делать с ней все, что тебе заблагорассудиться, ограничений нет. Если хочешь - убей ее.
        Влад, уже несколько секунд безмолвно внимавший беседе, от последних слов вздрогнул, будто ужаленный невидимой пчелой и, снова метнувшись вперед, отчаянно заколотил кулаками по незримой преграде.
        Луиза, не обращая на названного брата ни малейшего внимания, обернулась, с изумлением взирая на вызвавшего ее хозяина, однако, возражать не посмела, выражая чувства, очевидно, все еще не до конца угасшие в ее душе и способные обуревать ее чахлое сознание, лишь взглядом. Альберт в ответ успокаивающе смежил веки. Лицо его отразило безмятежность уверенного в своих силах негодяя. Голос, когда он заговорил, обращаясь к своей помощнице, прозвучал довольно тихо, однако же, тем не менее, был ясно слышен всем участникам происходящих событий.
        - Не стоит так беспокоиться, Лу, - почти мурлыкал маг, казалось, гипнотически воздействуя на ту, к кому обращался, - Я уверен, ты не подведешь меня. И если наш милый маленький граф решит довести дело до драки, я не сомневаюсь, что победа останется за тобой.
        - Вот несет бред и даже не смущается, - Роман, переключивший свое внимание с запертого друга на происходящий разговор, насмешливо ухмыльнулся, - С чего ты взял, что это чудо одержит верх? Официально заявляю, что ставлю на брата!
        - Присоединяюсь, - важно кивнул Винсент, чуть усмехаясь. Однако, взгляд хранителя памяти оставался серьезным и сосредоточенным, ясно давая понять, что на самом деле ничего смешного в складывающейся ситуации мужчина не наблюдает.
        Хозяин замка, похоже, абсолютно не обращая внимания на слова друга и родственника, сделал шаг вперед. Взор его, холодный, злой, как будто бы лишенный малейших признаков жизни, был прикован к Луизе, однако, заговорил он, обращаясь к дяде.
        - Ты хочешь узнать, кто одержит верх, Альберт? - тихо, с очень ясно слышимыми нотками с трудом сдерживаемой ярости, произнес он, и неожиданно резким движением закатал рукав рубашки, - Что ж… Могу предоставить возможность увидеть ответ.
        Улыбка мага, не покидающая его лица, при этих словах приобрела явный оттенок заинтересованности.
        - Предоставь, - мягко произнес он, едва заметно сужая глаза и делая приглашающий жест рукой, - Я буду рад посмотреть на демонстрацию твоего ответа. Лу, милая…
        Татьяна, стоя на пороге замка, возмущенно приоткрыла рот. Провокация, наглая и беззастенчивая попытка натравить Эрика на ту, что, в сущности, являлась лишь орудием, марионеткой в ловких руках кукловода, чья роль, конечно, отводилась Альберту, была слишком очевидна. И от этого казалась еще более возмутительной.
        Однако, вымолвить хоть слово, предпринять хотя бы малейшую, пусть и заведомо абсурдную попытку остановить начинающееся безумие, она не успела.
        Луиза, за время этого коротенького разговора все более и более напрягающаяся, теряющая человеческий облик, все сильнее обретающая сходство с хищником, какой-нибудь ядовитой гадюкой из песков Калахари, вдруг метнулась вперед. Взгляд ее, неподвижный, словно бы остекленевший, с застывшей в нем почти иррациональной ненавистью был прикован к хозяину замка, однако направлялась она явно к дверям древнего строения, где продолжала видеть или, может быть, чуять живое человеческое существо.
        Человеческое существо, увидев этот отчаянный бросок, машинально сделало шаг назад. Ричард на сей раз не спешил вмешиваться, не пытался отогнать девицу, стараниями Альберта навсегда утратившую сходство с человеком, вероятно, подчиняясь безмолвному приказу упомянутого мага, и Татьяна испытала небезосновательное опасение если не потерять жизнь, то получить какой-либо вред здоровью точно.
        Впрочем, страх ее оказался напрасен.
        Эрик, обычно не любивший проявлять свою нечеловеческую натуру, на сей раз предпочел сделать исключение. Наперерез Луизе он метнулся, пожалуй, еще быстрее, чем оборотень и, отшвырнув девицу к ногам ее хозяина, резко обернулся к стоящим за его спиной союзникам.
        - В замок, оба, - коротко приказал он и, заметив протест в глазах брата, нахмурился, - Не вмешивайся. Я справлюсь… Винс, - он быстро глянул в сторону растерянной столь быстрым развитием событий девушки и не стал продолжать. Хранитель памяти, привыкший за три столетия угадывать его мысли, понимающе кивнул.
        - Не выпущу, - пообещал он и, схватив продолжающего стоять с упрямым видом виконта, потянул его назад, к дверям Нормонда. Роман ожидаемо попытался воспротивиться произволу, однако, как заметила находящаяся в замке девушке, особенного рвения не проявил. Вскоре он и ведущий его мужчина уже оказались возле нее в холле и, остановившись возле дверей, устремили свое внимание наружу.
        - Никогда бы не подумал, что все решит поединок, - юноша вздохнул с явственно заметным оттенком ностальгии, - А ведь когда-то за Нормонд бились целые армии…
        - Это современный мир, - элегически протянул в ответ Винсент, скрещивая руки на груди, - Не думаю, что есть смысл волноваться, Эрик с ней справиться, я не сомневаюсь, и тогда…
        - И тогда ничего не изменится! - Татьяна, напряженно стиснувшая руками юбку собственного платья, перевела на хранителя памяти взгляд, в глубине которого скрывалось откровенное отчаянье, - Неужели не понимаешь? Если Эрик победит, Альберт потребует замок, как законно «оплаченное» имущество, а если проиграет… - она замолчала, закусив губу.
        Роман бросил на нее удивленный взор и, чуть усмехнувшись, мягко приобнял за плечи.
        - Он не проиграет. Я в своем брате уверен.
        - Это радует, - с самым, что ни на есть несчастным видом вздохнула девушка, - Но если Альберт потребует… Если только Эрик что-нибудь придумает…
        Юноша негодующе фыркнул и, выпустив собеседницу, упер одну руку в бок.
        - Ой, можно подумать, кроме Эрика тут никто думать не умеет! - он демонстративно отбросил прядь волос за спину и значительно добавил, - Мы, между прочим, и сами с волосами.
        - Самое время для шуток, - довольно сумрачно отреагировала девушка и, не обращая более внимания на столь неожиданно присоединившихся к ней собеседников, снова направила его наружу.
        А между тем, события, происходящие перед замком, стремительно набирали оборот и, надо признать, происходили куда быстрее, чем об этом можно было бы рассказать.
        Граф де Нормонд, успевший уже получить в поединке ссадину на щеке, упорно и, в целом, довольно легко отбивал все направленные на него атаки, однако, контратаковать, к сожалению как своему, так и наблюдателей, переживающих за него (а возможно, и не только их), не успевал. Луиза, натравленная своим хозяином, напоминающая внезапно взбесившуюся собаку, или еще что-то, куда как более опасное и злобное, кидалась вперед, почти не обращая внимания на сопротивление противника. Он отшвыривал ее от себя, она отлетала в сторону, падала, снова вскакивала и бросалась в грозящий перерасти в абсолютно бестолковую, лишенную смысла схватку, могущую растянуться на неизвестное, может быть, и бесконечное, количество времени, поединок.
        Эрик, будучи существом мало того, что не человеческим, так еще и явно более сильным, чем его противница, уставшим абсолютно не выглядел и продолжал отбрасывать Луизу от себя с совершенно холодным, лишенным каких бы то ни было проявлений эмоций, выражением лица.
        Неожиданно Татьяна в замке заметила, что эту схватку, какой бы странной она не казалась со стороны, граф де Нормонд ведет весьма необычным и, вероятно, полным хитроумного замысла способом, - отталкивая Луизу, молодой человек непрестанно продвигался на несколько шагов вперед, постепенно меняя местоположение и разворачивая, тем самым противницу боком к своей вотчине.
        В первый миг Татьяна восхитилась умом молодого графа. Но уже вскоре, сообразив, что таким образом он фактически оставляет двери замка незащищенными, ощутила страх и, ища поддержки, схватила стоящего рядом с ней Винсента за руку. Тот легко сжал пальцы девушки в ответ и чуть наклонился к ней.
        - Нет смысла беспокоиться, - коснулся уха Татьяны теплый шепот, и девушка, бросив мгновенный взгляд на своего утешителя, слабо улыбнулась.
        Тем временем, Эрик уже успел развернуть Луизу боком к дверям замка. Сейчас, когда мерзкая девица предстала в поле зрения находящихся в замке молодых людей, замысел графа стал более очевиден, а вместе с ним обрели большую ясность и слова хранителя памяти.
        Луиза, как бы ей не хотелось этого, и как бы сильно не прельщала ее живая и теплая кровь стоящей в холле девушки, не могла бросить своего противника и попытаться атаковать замок. В глазах ее, налившихся кровью и, казалось, даже изменивших цвет на бордово-алый, застыл, словно клеймо, четкий и ясный приказ Альберта справиться с хозяином замка. Когда маг успел отдать его, было неизвестно, ибо никто из присутствующих не помнил подобной фразы из его уст, но на лице его послушной собаки, домашней гадюки, словно вывезенной сюда из песков Калахари, он читался словно напечатанный крупными буквами.
        Эрик, вероятно, понял это уже давно, быть может, в тот миг, когда начал менять собственное положение, и на этом же понимании основал свой хитроумный план. Впрочем, нельзя сказать, что только на этом.
        Взгляд молодого графа на несколько мгновений метнулся вниз, словно ища что-то в траве, но вскоре уже вновь вернулся к бросившейся в очередной раз в атаку Луизе. Что искал молодой человек наверняка сказать было трудно, тем более, что из холла замка трава под ногами последнего просматривалась отнюдь не так хорошо.
        Эрик снова оттолкнул хищницу и, продолжая менять положение, словно стараясь изменить угол направленных на него атак так, чтобы в конечном итоге они задели и Альберта, чуть переступил по траве. Маг, не сводящий с него взгляда, заинтересованно прищурился.
        Примечательно, что за время, затраченное на поединок, никто из непосредственных неприятелей графа не произнес ни единого слова.
        Ричард, стоящий в стороне, скрестив руки на груди, изо всех сил старался сделать вид, что происходящее его никоим образом не касается, однако, бросаемые им периодически на блондина то одобрительные, то сочувствующие взгляды, яснее слов говорили об обратном; Альберт предпочитал играть роль безмолвного наблюдателя; Влад же, замерший в своей незримой клетке и вовсе обращал больше внимания на названную сестру, то ли поддерживая ее, то ли, напротив, молчаливо осуждая.
        Эрик, не сводя взгляда со своей противницы, сделал еще один шаг по траве, и… неожиданно упал, очень явно оступившись на чем-то. Произошло это столь мгновенно и в то же время так внезапно, что наблюдатели, как с одной стороны, так и с другой, опешившие от случившегося, даже не успели толком осознать его причины. Только Луиза, разум которой находился сейчас не в ее подчинении, не выказала ни малейшего недоумения, не показала ни капли растерянности, только злобно ухмыльнувшись. Такая реакция, как поведение самого, что ни на есть, злобного и непримиримого врага, была понятна - упавший навзничь противник, на несколько мгновений явственно лишенный возможности оказывать сопротивление, был просто подарком судьбы.
        Луиза метнулась вперед, словно камень, выпущенный из пращи. Татьяна в замке невольно зажмурилась, - хоть и сильна была ее уверенность в том, что молодой граф одержит верх, что не позволит какой-то мерзкой твари одолеть себя, страх за него все же был не менее силен, а сложившаяся ситуация лишь упрочивала его.
        Она бы так и стояла, затаив дыхание от ужаса, крепко-накрепко зажмурив глаза и вцепившись в руку стоящего рядом хранителя памяти мертвой хваткой, если бы неожиданный звук, раздавшийся извне, не вынудил ее, вздрогнув, неуверенно разомкнуть веки.
        Изумленный вскрик, явно женским, вновь на краткое мгновение лишившимся всех звериных интонаций, голосом, сорвавшийся на сиплый, булькающий хрип, позволял просочиться сквозь страх надежде на то, что с графом де Нормонд все в порядке.
        Открыв же глаза, Татьяна сумела убедиться в этом воочию.
        На небольшой плоской площадке перед замком, покрытой изумрудной, вновь ярко освещенной солнцем травой, разыгрывалась довольно ужасающая и, надо сказать откровенно, не самая приятная сцена.
        Луиза, бросившаяся вперед в явной надежде покончить со своим противником, по совместительству являющимся еще и хозяином замка, на который так целился Альберт, сейчас нависала над ним, не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Из спины ее торчал, пробив насквозь грудную клетку чуть выше солнечного сплетения, неизвестно откуда взявшийся, окровавленный деревянный кол. Противоположный его конец сжимал обеими руками Эрик, глядящий на противницу холодно и жестоко. Кровь, стекающая вниз, скользила по дереву и пачкала руки блондина, однако он, казалось, даже не замечал этого.
        Луиза дернулась, пытаясь освободиться от оказавшегося столь смертоносным куска дерева, зарычала, захрипела и… внезапно отлетела в сторону, буквально скинутая с пронзившего ей грудь кола.
        Эрик, только что столь нетривиальным способом избавившийся от нависающего над ним и тем самым ограничивающего свободу движений, тела, медленно поднялся на ноги.
        Татьяне, не сводящей с него глаз, неожиданно стало страшно. Уж на что, как ей казалось, она успела привыкнуть к не особенно частой смене настроений графа, на что спокойно реагировала на периодически вновь вспыхивающий в его глазах холод трехсотлетнего забвения, но таким ей видеть его еще не доводилось.
        Вообще, как сейчас осознала девушка, перед ней блондин никогда не представал злым или, тем более, ненавидящим, желающим кому бы то ни было смерти; самым страшным, что он демонстрировал ей было раздражение, но это, в свете происходящего сейчас, вполне можно было пережить.
        Граф де Нормонд тяжело шагнул вперед. Светлые волосы его, так и не привыкшие вновь лежать в аккуратной прическе, растрепались; рубашка немного съехала на бок, кое-где на ней явственно выделялись кровавые пятна; на щеке красовалась длинная царапина. Когда хозяин замка успел получить ее, было непонятно, однако же, это сейчас интересовало, пожалуй, всех присутствующих, едва ли не в последнюю очередь. Серые глаза молодого человека, обычно такие спокойные, за последнюю неделю приобретшие оттенок почти умиротворения, сейчас пылали яростью, ненавистью, заливающей темным светом все лицо графа, накладывая отпечаток жестокости на его черты. Руки его уверенно сжимали уже испачканный в крови кол.
        Луиза, чей разум все еще должен был пребывать под контролем мага, а, быть может, и вовсе давно уже переставшая мыслить самостоятельно, взглянув на приближающегося к ней человека, вдруг испытала страх. Он очень ясно отразился в ее красных от жажды крови глазах, промелькнул в уголках едва заметно дрогнувших губ и, наконец, выразился в попытке отползти назад (ибо стоять она, раненая, уже не могла) и жалобном хриплом шепоте:
        - Хозяин… хозяин, помоги…
        Альберт широко улыбнулся. По лицу его, по общей небрежной позе, можно было сделать вывод, что мужчина смотрит скорее развлекательное шоу, нежели любуется разыгрывающейся на его глазах сценой кровавой мести.
        - Ты мне не интересна больше, Лу, - очень ласково и мягко проговорил он, поднимая взгляд от лежащей на земле союзницы к успевшему подойти мстителю.
        Граф де Нормонд занес кол.
        - За родителей, - пронесся над холмом его тихий, как ветерок, шелестящий в кронах деревьев, шепот. Кол опустился, пронзая плечо девицы, пригвождая ее к земле.
        Раздался короткий, вмиг сорвавшийся на кашель крик. Луиза заметалась, силясь спастись, ведомая сейчас уже не волей мага, а древним, как мир, инстинктом, стремлением выжить любой ценой.
        - Ричард! Ричард… - умоляюще застонала она и, переведя взгляд на оборотня, протянула к нему пока еще здоровую руку, - Рене…
        - Отвали, - холодно отреагировал тот и, сморщив не до конца пришедший в норму нос, отвернулся. Видимо, симпатии и интереса к этой девице он испытывал не больше, чем Альберт.
        Окровавленный кол с тихим чавканьем вырвался из земли и тела несчастной пешки хитроумного мага и снова взмыл вверх.
        - За Луи, - снова накрыл окрестности кажущийся невероятно тихим голос молодого графа. Сейчас он был страшен. Опустившийся на одно колено, опираясь сбоку от жертвы на землю, находящийся теперь довольно близко к ней, молодой граф казался воплощением обуревающих его чувств, олицетворением жажды мести, жажды крови, ожившей холодной ненавистью и бешено горячим гневом. Лицо его, испачканное брызнувшей в миг предыдущего удара, кровью, словно бы окаменело; в глазах, в действиях, во всем существе, не осталось ничего людского, - сейчас это был монстр, лишенный всех человеческих чувств, лишенный жалости и ведомый лишь желанием отомстить.
        По губам Альберта, наблюдающего за происходящим с нескрываемым интересом, змеей скользнула странная насмешливая улыбка.
        Татьяна в замке, теряясь в обуревающих ее чувствах, сжала губы, не в силах отвести взгляд.
        Кол снова опустился, пронзая на сей раз другое плечо девицы.
        Она опять попыталась закричать, сорвалась на жалкий, булькающий стон и запрокинула голову.
        - Влад… - взгляд ее был устремлен к потрясенному Цепешу, который сейчас, похоже, не сумел бы сдвинуться с места, даже если бы не был ограничен невидимым барьером, - Братик… Помоги…
        - Братик? - Эрик, услышав это обращение, чуть сузил глаза, - Не смей произносить этого слова, ты не знаешь его значения! За Романа!
        Кол вновь взметнулся и опустился на сей раз практически без задержки, пронзая горло лежащей на земле девицы.
        Роман в замке, услышав произнесенные братом слова, чуть выпрямился. Неизвестно, что сейчас в большей мере испытывал юный виконт - гордость ли за брата, жалость ли к бывшей пассии, - лицо его не отражало ровным счетом ничего, кроме напряженного созерцания.
        Говорить Луиза больше не могла, - граф де Нормонд, нанося последний удар, повредил ей голосовые связки. Кол вошел несколько под углом, пронзая шею, горло наискосок, спускаясь куда-то к трахее и, возможно, задевая какие-то немаловажные вены и артерии, однако девица все еще была жива. Шевелить головой, пригвожденная к земле столь жестоким образом, она больше не могла, посему взгляд ее был прикован теперь только к тому, кому когда-то она, не задумываясь ни о чем, ведомая лишь приказом мага, сломала жизнь, к тому, от кого теперь зависела ее жизнь и кто намеревался ее оборвать.
        Эрик рванул кол, на мгновение высвобождая свою жертву, и занес его в последний раз. Он не говорил ни слова, смотрел лишь в глаза распластавшейся на земле, истекающей кровью девице, твари, давно утратившей даже право зваться человеком, и окружившая холм тишина, казалось, вторила его мыслям.
        В этой тишине особенно громко, жестоко и неприятно прозвучал хруст сминаемых костей. Опустился кол, пронзая на сей раз череп, пригвождая уже безжизненное тело еще плотнее к земле, чем прежде, и над холмом разнеслись прощальные слова молодого графа, которых Луиза уже не могла слышать:
        - За меня…
        Все было кончено.
        Никто из наблюдателей, созерцавших происходящее со все возрастающим и внезапно оборвавшимся при виде столь предсказуемой, но ужасной развязки, напряжением, не решался произнести и слова. Даже Альберт, наблюдавший поединок с застывшей и совершенно очаровательной, бездушной и жестокой улыбкой на устах, к концу его как-то посерьезнел и сейчас внимательно следил за действиями молодого графа.
        Эрик, по сию пору нависавший над жертвой, опершись одним коленом на землю, медленно поднялся, неторопливо выпрямляясь. Лицо его не выражало сейчас ровным счетом ничего, однако, где-то в глубине вновь на некоторое время похолодевших серых глаз плескалось нескрываемое сожаление о собственной, проявленной только что жестокости. Оставляя кол вонзенным в череп девицы, он сделал несколько шагов назад, приближаясь к замку и как будто специально предоставляя Альберту и Ричарду возможность рассмотреть дело его рук. Влад, которого маг практически закрывал спиной, пораженный, потрясенный и растерянный, сейчас в расчет особенно не принимался.
        Ричард, мельком глянув на распростертое на земле тело, брезгливо сплюнул в сторону и, сунув руки в карманы, вызывающе воззрился на хозяина замка.
        Маг же, привлеченный случившимся гораздо больше, уверенно шагнул вперед.
        Эрик, хмуро наблюдая за его приближением, отступил еще немного, не то желая сам оказаться под защитой замка, не то намереваясь защитить свою вотчину от вероятной попытки нападения.
        Альберт, приблизившись к мертвому телу своей подручной, с интересом оглядел его и, протянув руку, легко провел кончиками пальцев по верхушке вонзенного в него кола.
        - Должен признать… - рука мужчины уверенно кружила по верхней части остро заточенного куска дерева, словно изучая его шероховатую поверхность, а голос напоминал мурлыканье большого кота, - Ты силен, Эрик, - тонкие пальцы сжали верхнюю часть деревянного оружия и с силой, неожиданной для такого изящества, рванули его, выдергивая как из земли, так и из тела несчастной пешки. Перстень на пальце Альберта сверкнул, отражая солнце; рука с зажатым в ней колом взмыла вверх. Откуда-то с земли, где осталось тело Луизы, донеслось тихое шуршание, но осталось не удостоенным ничьего внимания, - остро заточенный кусок дерева, на мгновение мелькнувший в занесенной руке мага, летел в сторону молодого графа, нацеленный прямо ему в лицо.
        Татьяна в замке еще сильнее стиснула руку хранителя памяти. Знаниями о том, существует ли возможность убить интантера деревянным колом, она не обладала, однако, и сомнений, что окровавленная деревяшка может навредить молодому человеку, не испытывала. Страх, снедавший ее на протяжении всего поединка графа де Нормонд с ныне покойной тварью, и только, было, успевший отступить, вновь охватил девушку; расширившимися от ужаса глазами она следила за летящим оружием, которое молодой граф, казалось, и не собирался пытаться остановить. Лишь много позже она осознала, что время, в ее сознании в этот миг растянувшееся на годы, на века, на деле занимало лишь мгновения, - все произошло так быстро, что Эрик, все еще остающийся под гнетущим впечатлением от поединка, не успел прореагировать.
        По счастью, он был не один. Молодой виконт, скорее всего, прекрасно понимающий состояние брата, и сознающий, что защититься сам от столь неожиданной атаки он сейчас не в состоянии, нашел, что пришел его час.
        Когда острие кола вдруг замерло в нескольких сантиметрах от лица блондина, никто поначалу не осознал причин происшедшего. Однако, уже практически сразу, завидев сжимающую дерево худощавую руку, услышав знакомый голос и вспомнив мелькнувшую в воздухе копну длинных черных волос, наблюдатели, особенно те, что пока еще оставались в замке, сумели понять, что случилось.
        Роман, успевший поймать кол в самый последний момент, широко ухмыльнулся и, опустив руку, легко провернул оружие в ней.
        - А ты в этом сомневался, дядюшка? - насмешливо осведомился он и, демонстрируя, что силой здесь обладает не только Эрик, легко вонзил кол в землю. Оружие ушло в почву больше, чем на половину и юноша самодовольно подбоченился. Завидев насмешку в глазах мага, он вопросительно приподнял бровь.
        - Еще какие-то вопросы? Ты не стесняйся, задавай, мы пока еще не устали отвечать. Но предупреждаю - терпение уже на исходе.
        - О, не волнуйся, мой милый племянник, - Альберт улыбнулся так широко, жизнерадостно и миролюбиво, что даже у Татьяны в замке, чье отношение к магу проходило все же через призму родственных отношений, зачесались кулаки. Винсент, тот и вовсе, забыв о самоконтроле, стиснул руку девушки так, что та тихо зашипела от боли. С удивлением покосившись на нее и осознав свою оплошность, он поспешил выпустить ее ладонь.
        - Я не отниму у вас много времени, - продолжал между тем Альберт, не прекращая улыбаться, - Действия твоего брата, я полагаю, можно считать согласием обменять замок на эту небольшую плату, - он бросил быстрый взгляд вниз, на землю, где должно было покоиться тело Луизы, - Поэтому, я думаю…
        Негромкий, изумленный и испуганный вскрик Татьяны не дал ему закончить. Внимательно наблюдающая за поведением отца, следя за каждым его, даже самым мельчайшим движением, девушка, подметив брошенный им взгляд вниз, машинально сама опустила глаза на тело девицы и, увидев, что происходит с ним, не сумела сдержаться.
        Холм, нежно согреваемый солнцем, снова овевал легкий ветерок, казалось, могущий добавить умиротворения общему пейзажу, если бы те, кто присутствовал здесь, не вносили нотки ужаса и напряжения в окружающую атмосферу. Тело Луизы, словно песочный замок, как легкая дорожная пыль, постепенно сдувалось, уносилось этим ветерком, не оставляя и следа на память о себе.
        - Как… как это… - лепеча, девушка не отрывала взгляда от почти исчезнувшего тела той, что дважды пыталась покуситься на ее жизнь. Альберт, услышав этот пораженный, испуганный лепет, перевел взгляд на дочь и ненатурально вздохнул.
        - Ах, это… Здесь нет ничего удивительного, дитя мое. Тело бедняжки Лу поддерживала в надлежащем состоянии только жизнь, питаемая, в свой черед, моей волей. Когда всего этого не стало, с ее телом произошло то, что и должно было случиться с любой материей за три сотни лет - оно обернулось прахом. Если сейчас убить, скажем, твоего старшего брата, - при сих словах его взгляд уперся в Эрика, а губы растянула неприятная улыбка, - С ним произойдет то же самое. Конечно, если какое-нибудь чудо не сумеет изменить его сущность…
        - Такое же, как и то, что изменило ее сущность? - голос Эрика прозвучал глухо, вопрос, казалось, не подразумевал никого конкретного, однако, сомнений в том, о ком идет речь, не возникало. Он поднял взгляд, как оказалось, тоже опущенный к рассыпающемуся и улетающему с ветром телу Луизы и внимательно глянул на Альберта.
        - В миг, когда она осознала близость смерти, - тихо продолжил молодой граф, - Ее глаза изменились. В них больше не было твоего внушения, твоей, как ты говоришь, «воли», в них не было тебя, Альберт! Тогда это была просто маленькая глупая девочка, попавшая в лапы мерзкого негодяя. Это ты называешь изменением сущности, - порабощенную волю, подчиненный разум, полностью лишенный возможности самостоятельно мыслить?
        Маг чуть склонил голову на бок, с любопытством взирая на гневного собеседника.
        - Как это мило - слушать обвинения убийцы. Как же у тебя поднялась рука так жестоко поступить с бедной глупой девочкой, мой дорогой племянник? - губы мужчины раздвинула широкая, почти издевательская улыбка, - Ты винишь меня в жестокости, но, похоже, сам идешь по моим стопам… Впрочем, меня это не удивляет. В любом случае, сейчас меня интересует замок. Он оплачен, поэтому я имею право потребовать…
        - Оплачен? - граф де Нормонд насмешливо вскинул брови, - Смертью пешки? - он бросил взгляд на стоящего рядом брата, будто передавая ему эстафетную палочку. Роман не преминул с готовностью подхватить ее.
        - Кажется, маразм у тебя от молодости тела не зависит, - хладнокровно заявил он, все так же не опуская упертых в бока рук, - Скажи, дядя, ты вообще в курсе о такой вещи, как иерархия преступного мира?
        - Увы, нет, - мужчина с очень натуральным огорчением развел руки в стороны и виновато вздохнул, - Видишь ли, милый племянник, мне никогда не доводилось иметь отношения к преступному миру, так что сказать ничего не могу.
        - Какая наивность, - Винсент в замке, не наблюдающий более никакой опасности, могущей грозить стоящей рядом с ним девушке, или же чего-то, вследствие чего этой девушке потребовалась бы поддержка, выпустил ее ладонь и, подражая Ричарду, по сию пору не меняющему позы, сунул руки в карманы, ухитряясь в таком положении пожать плечами, - Всегда умилялся негодяям, считающим себя белыми ангелами.
        - Винсент, ты уже не в первый раз вмешиваешься в не касающийся тебя разговор, - Альберт, глянув в сторону замка, мягко улыбнулся, - Не заставляй меня поступать с тобой так же, как с тем забавным мальчиком, - с сими словами он кивнул назад, явно намекая на запертого в незримой клетке Владислава.
        - Не заставляй меня объяснять тебе популярно, почему мы не любим домогательств по отношению к нашим друзьям, - парировал Роман заметно похолодевшим голосом, однако, глубоко вздохнув, взял себя в руки, - Итак, объясняю глупым выходцам из средних веков и еще откуда-то там, не знающих элементарных вещей. Первопричиной того, за что предложил отомстить, был ты, дражайший дядюшка, поэтому смерть пешки абсолютно не меняет дела.
        - Я сломал палку, - в свой черед подал голос его брат, - Но не обезвредил того, кто ударил меня ею. До тех пор, пока ты жив, Альберт, долг не будет оплачен.
        - Ну, а когда он будет оплачен, - не выдержав, вновь напомнил о себе хранитель памяти, - То, боюсь, замок тебе уже будет без надобности. На том свете вообще жилья не полагается, разве что склеп где-нибудь на отшибе от цивилизации.
        - Какая любопытная позиция, - лицо мага как будто оставалось спокойным, однако откуда-то из глубины его сущности словно проступили темные грозовые тучи, закрывающие собою все миролюбие и жизнерадостность; в глазах отдаленной угрозой сверкнула молния, - Правда, немного не честная. Вы вынуждаете меня применить силу, друзья мои.
        - Снова будешь палочками кидаться? - с явно наигранной ленцой в голосе небрежно осведомился Роман, и безмятежно улыбнулся, - Спешу напомнить, дядя, что песики тут не мы и скакать за всякими деревяшками дело не наше.
        Ричард в ответ на такой ясный намек неприязненно сморщился, однако, ничего говорить не стал.
        Между тем, Татьяна в замке, услышав угрозу Альберта, в отличие от виконта де Нормонд, восприняла ее весьма серьезно и, испуганно сжав собственное платье, нервно шагнула вперед. От внимания мага это не укрылось. Увидев столь явное беспокойство дочери, и не вдаваясь в детали того, кому оно, собственно, адресовано, он изобразил на лице ласковую благодарность.
        - Приятно, когда дети так беспокоятся о тебе. Но не стоит волноваться, моя дорогая, я вовсе не планировал лезть в драку, бросаться вперед, как эта глупая девочка, - он бросил взгляд вниз, на тело Луизы, от которого уже практически ничего не осталось, - К чему мне пачкаться в чьей-то крови? Для таких целей у меня есть они, - мужчина на несколько мгновений смежил веки и, разведя руки широко в стороны, вновь распахнул глаза. За спиной его, каким-то чудом умещаясь на небольшом пространстве между явственно опешившим, но шарахнувшимся, на всякий случай, в сторону, Ричардом, и вполне недоумевающим для того, чтобы его можно было счесть непричастным, Владом, взметнулась стена песка или, быть может, сухой земли, пыли из-под ног. Оборотень сделал еще несколько шагов в сторону замка, не подходя к его, замершим кто снаружи, кто внутри, возле дверей, обитателям, но невольно примыкая к ним в едином изумленном порыве. Взгляд его, напряженный и, похоже, даже испуганный, был прикован к стене пыли за спиной мага, в которой уже, оправдывая вполне закономерное ожидание, смутно прорисовывались человеческие фигуры.
        - Это еще кто… - сорвался с губ оборотня растерянный, потрясенный и какой-то недоуменно-испуганный шепот, и взоры обитателей замка на несколько мгновений с изумлением не меньшим, нежели вызывали странные, призванные силой мага силуэты, обратились к нему. Альберт же, явственно слышавший шепот соратника, совершенно не прореагировал на него. Он лишь бросил быстрый взгляд в сторону говорящего и, широко, загадочно улыбнувшись, вновь отвел его, устремляя куда-то в незримое небытие.
        Силуэты за его спиной, прибавляясь буквально на глазах, приобретали все более четкие очертания. Уже вполне можно было различить отдельных мужчин и женщин разных возрастов, но явно дееспособных; кое-где виднелись и детские фигурки, однако, умиления или жалости они не вызывали. Не вызывало добрых чувств и ни одно из появившихся существ, слишком бледных для того, чтобы казаться живыми, со слишком длинными ногтями, сходными уже больше с когтями хищных зверей, со слишком сильно налитыми кровью глазами и мелькающими периодически между бескровных губ мелкими, острыми зубами. Было их невероятное количество, - казалось, каждая песчинка взметнувшейся по воле мага волны пыли или земли обратилась в странное и страшное чудовище.
        Кем были эти существа - не знал, пожалуй, никто, кроме призвавшего их хозяина. Обитатели замка, двое из которых сейчас находились непозволительно близко к возникшей так быстро и так внезапно несметной, растянувшейся длинной полосой армии, невольно напряглись, готовясь или скрыться за прочными дверями, или, при самом плохом раскладе, - принять бой.
        Альберт, легко прочитав это напряжение, отразившееся на лицах молодых людей, с насмешливой улыбкой, в которой читалась абсолютная уверенность в победе, поднял руку, собираясь отдать команду к атаке.
        - Не думаю, что это займет много времени, - в голосе мага прозвучали металлические нотки, и улыбка на мгновение стала холодной, однако, тотчас же вновь обрела былую насмешливую приветливость, - Думаю, ты будешь не прочь лишний раз доказать свою силу, мой дорогой племянник. Ах, едва не забыл, - он чуть повернулся, вставая к призванной им армии вполоборота и вытянув поднятую руку куда-то в сторону молчаливо ожидающих приказа созданий, щелкнул пальцами. Над холмом разнесся звук лопнувшего воздушного шара, смешавшийся с чьим-то изумленным, негодующим криком, почти сразу оборванным спокойным голосом Альберта.
        - Не стоит столь громогласно демонстрировать свое негодование, месье Цеп?ш. Вы можете быть свободны, - мужчина вновь повернулся к своим непосредственным противникам и продолжил, уже стоя спиной к тому, к кому, собственно, обращался, - С сожалением вынужден констатировать, что даже художником ты, мой друг, был лучшим, нежели показал себя сейчас актером.
        Влад, по сию пору не опомнившийся после столь неожиданной и мучительной смерти той, кого называл сестрой когда-то, да и удивленный не меньше прочих явившимися по зову мага созданиями, стиснул кулаки, резко шагая вперед.
        - Ты… ты! - зарычал он, вероятно, совершенно не контролируя собственный гнев, - Как ты смеешь! Да я…
        - Владислав, - голос Альберта явственно похолодел; вновь поворачиваться к собеседнику маг так и не собирался, - Если ты желаешь проверить дарованное тебе бессмертие, не смею мешать. Но вынужден предупредить - как только я опущу руку, эти милые люди разорвут на клочья любого, кто окажется в пределах их досягаемости. К тебе это тоже имеет отношение. Поэтому я не советовал бы тебе медлить, мальчик мой… Благословляй мою милость и спасайся бегством как можно скорее.
        Цепеш задохнулся от негодования и, явно собираясь что-то сказать, открыл рот. Альберт, стоящий к нему спиной, скрытый телами мерзких созданий и совершенно точно не могущий видеть, как ведет себя его собеседник, мягко пошевелил пальцами воздетой руки, словно перебирая невидимые струны. Существа, повинуясь этому беззвучному приказу, синхронно повернулись. Владислав, увидев устремленные на него взгляды пылающих жаждой крови глаз, поперхнулся невысказанными словами и, отступив назад, торопливо перекинул ногу через мотоцикл. В последний миг перед тем, как скрыться, вновь вопреки своей воле, но в согласии с инстинктом самосохранения подчиняясь приказу Альберта, он обратил взгляд в сторону Романа, ухитряясь рассмотреть его за спинами членов армии мага. Взор его странно помрачнел, и Цепеш, так и не произнеся ни слова, и не предпринимая больше попыток остаться, резко ударил ногой по стартеру, заставляя мотоцикл сорваться с места, словно небольшую наземную ракету.
        Роман, проводив его взглядом, сдержал вздох. Обвинение и недовольство, мелькнувшее в глазах друга объяснили молодому виконту все куда как яснее, чем могли бы сделать это даже самые проникновенные речи, и юноша, сознавая необходимость по завершении всего мириться с приятелем, испытал определенный дискомфорт. Впрочем, понимая и то, что для демонстрации личных чувств и переживаний время сейчас не самое подходящее, успешно скрыл его, вновь обращая внимательный взгляд на спокойного, уверенного в себе мага.
        Тот снова легко пошевелил в воздухе пальцами. Существа, словно марионетки, за ниточки которых потянул умелый кукловод, опять повернулись лицами к замку, направляя взоры пустых глаз на находящихся перед ним людей. Выглядели они и в самом деле ничуть не более одушевленными, чем куклы, манекены, марионетки, не способные ни к самостоятельному мыслительному процессу, ни даже к самостоятельным действиям, могущие лишь подчиняться приказам хозяина.
        Альберт спокойно и доброжелательно улыбнулся, как будто и не обращая внимания на действия своих подручных. Вероятно, смысла в этом, зная, что их поведение полностью зависит от него, он не видел.
        - Ну, что ж… - снова заговорил мужчина, нарочито поднимая руку повыше, словно беря замах для того, чтобы жест выглядел более объемным, - Помех я более не наблюдаю. Ричард, ты остаешься за главного. А я, увы, вынужден откланяться, дабы не мешать вам развлекаться. Удачи, - по губам мага скользнула хитрая улыбка и то, кому было адресовано это пожелание, так и осталось неизвестным. Воздетая к небу рука его резко опустилась, рассекая воздух с едва слышным свистом, и фигуру мужчины окутал странный дым, или, быть может, туман, размывающий ее очертания. Не прошло и двух мгновений, как Альберт, только что с ухмылкой любовавшийся тем, как его племянники справляются с трудностями, щедро подбрасываемыми им при его непосредственном участии, исчез, словно бы и не стоял никогда на изумрудной траве перед замком, приминая ее светлыми ботинками.
        Повисла тишина. Существа, призванные стать палачами для всех, кто находился перед ними, продолжали пока, не смотря на отданный магом приказ, стоять неподвижно, очевидно, ожидая дополнительного приглашения к началу бойни, а может, просто не могущие слишком быстро осознать полученное распоряжение.
        - В замок… - Эрик, не сводящий с новых врагов пристального взгляда, нахмурился и, переведя его на явственно опешившего от перспективы такого сражения брата, повторил уже громче, - В замок!
        В третий раз повторять ему не пришлось. Роман, вздрогнув, ибо последние слова молодой граф произнес, почти прокричал, едва ли ему не в ухо, торопливо сделал шаг назад. Затем еще один и еще; Эрик следовал его примеру.
        Существа, внимательно проследив столь поспешное отступление своих предполагаемых жертв, зашевелились. На бледных лицах одновременно отобразилась мысль, будто отпечатанная крупным шрифтом, что убегающая добыча - это не правильно и, очевидно, не вкусно.
        Взгляды покрасневших, налитых кровью глаз, медленно обратились к Ричарду, и тот, внезапно вспомнив, что был оставлен за главного, машинально сделал шаг назад.
        - Ну… это… я… - откровенно неуверенно забормотал он, стараясь смотреть не на сверлящих его взорами монстров, а куда-нибудь мимо них, и силясь придумать какие-то более или менее командные слова. Слова, как нарочно, не придумывались и оборотень, глядя на очень явно, хотя и без особых внешних проявлений, теряющих терпение существ, сам начал терять уверенность. Впрочем, говоря на чистоту, он и не испытывал ее в количествах, необходимых для управления такой армией. Ричард вообще никогда не был полководцем, да и к получению такового звания отнюдь не рвался. Обязанность, возложенная на него Альбертом, оказывалась самому обязанному явно не по зубам, вместо уверенности в себе внушала ему лишь бесконечные сомнения и опасения, что делало задание не просто невозможным для выполнения, но и опасным для жизни исполнителя.
        - В общем-то… - снова попытался он придумать хоть какое-то подобие приказа и, не находя в себе ни капли фантазии для этого, беспомощно оглянулся на уже успевших, за время его безуспешных попыток придумать тему для разговора с монстрами, добраться до замка молодых людей.
        Эрик, заходящий в холл последним, коснулся ручки двери, не спеша закрывать ее, хотя и готовый сделать это в любое мгновение, и, в свой черед, обернулся через плечо на фактически оставшегося одного против толпы существ, Ричарда. Тот, заметив устремленный на него взгляд, поспешил отвернуться. Гордость, всегда бывшая спутницей упрямого оборотня, не изменила ему и на сей раз, - на лице его, пока оно еще было видно обитателям замка, застыла явная решимость скорее погибнуть в неравном бою, нежели унизиться до просьбы о помощи.
        Между тем, существа, так и не услышавшие четкого приказа от оставленного начальником мужчины, недовольно завозились. В красных глазах явственно возникла озарившая собою все бледные лица, мысль, кажущаяся пришедшей в головы одновременно всем, - мысль, что плохой командир может стать хорошей закуской и помочь разогреть аппетит.
        Вся длинная шеренга устрашающей армии медленно, но неотвратимо, словно бы подтолкнутая кем-то или чем-то, шатнулась вперед. Ричард замер. Сказать он больше ничего не пытался, да, впрочем, и смысла эта попытка бы не имела, - слушать его уже явно никто бы не стал.
        Татьяна в замке, на протяжении всего этого времени не спускающая глаз с оборотня, взволнованно шагнула вперед. Сейчас, как и в тот миг, когда она остановила Винсента, не дав ему убить Ричарда, девушка совершенно не помнила о каких бы то ни было плохих поступках со стороны последнего, даже не задумывалась о них, ведомая лишь беспокойством, да нежеланием созерцать смерть не самого чужого для нее человека.
        Ричард стиснул руки в кулаки и выпрямился с какой-то отчаянной, почти безрассудной гордостью и готовностью принять бой. Руки его едва заметно подрагивали. Армия, продолжая пошатываться, словно специально позволяя пробегать по ее рядам странной, устрашающей волне, медленно двинулась вперед.
        Эрик вздохнул и, бросив быстрый взгляд на явно нервничающую девушку, сделал красноречивое движение, будто собираясь закрыть дверь. Татьяна ожидаемо не выдержала.
        Не обращая ни на кого внимания, не задумываясь о том, какое впечатление ее поступок может произвести на всех присутствующих в замке, забыв даже о собственной, немного кружащейся голове, она метнулась вперед, упираясь обеими руками в створку двери и не давая хозяину замка закрыть ее.
        - Ричард!.. - сорвался с ее губ отчаянный, исполненный страха возглас, и Татьяна умоляюще взглянула на молодого графа, - Пожалуйста…
        Блондин сдержал вздох и, сдвинув брови, перевел взор на обернувшегося с робкой надеждой оборотня.
        - Живо! - буквально рыкнул он, предпочитая не вдаваться в пространные объяснения этого приказа. Впрочем, этого и не требовалось.
        Ричард, понявший все в мгновение ока, черной молнией, мгновенно рассекшей пространство, метнулся к замку, и спустя несколько мгновений влетел в его холл, едва переводя дух.
        Эрик захлопнул дверь, закладывая изнутри тяжелый, остававшийся прежде не замеченным девушкой, засов, и повернулся к новоприбывшему, скрещивая руки на груди. Ричард тяжело дышал, стиснув ворот собственной футболки, казался еще бледнее, чем минуту назад перед замком, но, тем не менее, выглядел довольно решительно.
        - Спасибо, - он глянул на молодого графа и, вероятно, не зная, как еще выразить благодарность, чуть поклонился, - Еще чуть-чуть и, боюсь, меня бы порвали на кучу волчат.
        - Ты же был оставлен за главного, - Винсент, насмешливо сузив глаза, чуть отошел от входа, прислоняясь к столу. Оборотень в ответ на насмешку лишь фыркнул.
        - По-моему, они не очень этим прониклись. Ты видел, я… - он неожиданно обратил внимание на то, с кем разговаривает, и прервался на полуслове, продолжая уже куда как более недоумевающим тоном, - Погоди-ка. А ты, собственно, кто такой? Кажется, я видел тебя где-то… когда-то…
        - Триста лет назад ты его видел, - ухмыльнулся Роман, предпочитая объяснить все лично, - На балу.
        - На балу?.. - медленно повторил оборотень и, потерев переносицу, поморщился, - А, на том балу… Ах, да-да, точно, ты же мне был представлен как бра… - он вновь замолчал. Лицо его медленно озарилось каким-то невероятным прозрением, и мужчина недоверчиво перевел взгляд на безуспешно пытающуюся спрятаться за «братом», опустившую в целях конспирации взгляд, девушку.
        - …т… - завершил он начатое слово и, хмурясь, сделал шаг к Татьяне. Та, тяжело вздохнув, медленно подняла голову.
        - Ричард…
        - Ренард, - машинально поправил ее собеседник и, ошалело тряхнув головой, воззрился на девушку уже несколько более осмысленно, - Какого черта?! Как ты оказалась на балу трехсотлетней давности??
        - Не самое удачное время, чтобы это выяснять, - граф де Нормонд, опустив руки, негромко вздохнул, - Поговорите позже. Татьяна…
        - Когда «позже»?! - не выдержав, оборвал его Ричард и, уперев руки в бока, даже сделал шаг вперед, не то в сторону девушки, не то в сторону хозяина замка, - Еще через триста лет?! Да я…
        - Не исключено, - Роман, усмехнувшись, сам решительно шагнул вперед, как будто готовясь в случае чего удержать оборотня, - Впрочем, если ты не умолкнешь, мы тебя выставим вон прямо сейчас. После этого трех столетий гарантировать тебе не смогу даже я… И не надо считать нас жестокими, мы крайне добры! - заметив устремленный на него скептический взгляд собеседника, юноша уверенно кивнул, подтверждая собственные слова, - До безобразия добры. Татьяна, брысь в гостиную.
        - Сам ты брысь, - девушка, с некоторым опасением прислушивающаяся к доносящимся снаружи звукам, и сама, в общем-то, была не прочь смыться куда-нибудь подальше от происходящих событий, но спускать Роману наглость не желала, - Меня надо просить вежливо, долго и упорно! И то я еще подумаю.
        - С покалеченной головой только думать, - вмешался в мирную беседу хранитель памяти и, повернувшись к Татьяне, сдвинул брови, - Кышь отсюда, мадемуазель, пока не сожрали.
        - Это что, намек на то, что ты соскучился по птичкам, и меня относишь к их числу? - девушка кисло сморщилась и, окинув взглядом по сию пору молчащих Эрика и Ричарда, развела руки в стороны, - Кто еще что вежливенькое хочет добавить? Не стесняйтесь, пока я внимаю.
        - Чего тут добавлять-то, - оборотень недовольно шмыгнул носом и почти рефлекторно потерев его, указал взглядом на дверь гостиной, - Твое место там, женщина, если не хочешь, чтобы тебя порвали на тонну тряпочек.
        - Грубовато, но верно, - подхватил граф де Нормонд, не сводя с собеседницы внимательного взгляда, - Тебе будет куда как безопаснее в гостиной, Татьяна. Поэтому прошу тебя, не спорь.
        Девушка негромко вздохнула и, изображая всемирную печаль, пожалуй, соответствующую лишь идущему на плаху, нарочито медленно отправилась к балюстрадам. Впрочем, дойдя до них, она остановилась и взволнованно оглянулась на тех, кто оставался в холле.
        - А… вы?
        - Нас всех гостиная не вместит, - последовал веселый, жизнерадостный ответ, и Роман довольно ухмыльнулся, поворачиваясь к дверям. Винсент же, легко прочитавший в глазах девушки отнюдь не шутливое отношение к ситуации, ободряюще улыбнулся.
        - Не беспокойся. Мы не так слабы, как могло бы показаться на первый взгляд, - он ободряюще подмигнул и, показывая, что разговор окончен, тоже отвернулся к дверям.
        - Все будет хорошо, - лаконично подтвердил его слова молодой граф, а оборотень, вероятно, не находя нужных слов, согласно опустил подбородок. Татьяна чуть покачала головой, все же продолжая свой путь и скрываясь в гостиной. Уже закрывая дверь она, еще раз оглядев остающихся в холле мужчин, почти умоляюще произнесла:
        - Будьте осторожны…
        Однако голос ее, слишком тихий среди уже раздающегося из-за дверей рычания и воя, остался не услышан…

* * *
        - Хорошо, хоть от нее избавились, - Ричард с облегчением вздохнул и как бы невзначай отступил чуть поближе к балюстрадам. Татьяна за дверью, разумеется, не находящая в себе сил удержаться от подслушивания, услышав это заявление раздраженно выдохнула, чем вызвала у чрезвычайно остро слышащего виконта де Нормонд негромкий смешок.
        - Ты бы поосторожнее, она же подслушивает, - очень мягко и проникновенно произнес он и, показывая, что данная тема себя исчерпала, выжидательно воззрился на брата, - Армия построена и ждет приказов, господин командир!
        Винсент с нарочито тяжелым вздохом отстранился от стола, к которому прислонялся до сей поры и честно попытался изобразить стойку «смирно».
        - Уже построена, да? - ленивым и демонстративно утомленным голосом осведомился он, - А я еще даже не успел побриться…
        - Сейчас тебя эти твари побреют, - сумрачно пообещал оборотень и, поежившись, отступил еще на несколько шагов. Эрик, с любопытством проследив сию попытку дезертирства, вежливо изогнул бровь.
        - И куда же вы собрались, месье Ламберт?
        - Куда-нибудь туда, - с готовностью отреагировал его собеседник, указывая на балюстрады и, завидев искреннее и вполне возмущенное удивление в глазах прочих присутствующих, недовольно скрестил руки на груди, - В вас что, вообще жалости нет? Я, между прочим, и так побитый стараниями вашего дядюшки и его прихвостня, вы меня еще и на ужин этим отдать хотите?
        - Кстати, неплохая идея, - Роман сладко улыбнулся, - Давайте дадим живности приманку, и пока они будут разгрызать на кусочки нашего внезапно образовавшегося дружка, мы их того.
        - Сейчас я тебя того! - разозлился Ричард, - Ни стыда, ни совести у людей, а! Вообще-то некоторых я просил о помощи, - взгляд его красноречиво уперся в наблюдающего за происходящим с тонкой насмешливой улыбкой молодого графа. Тот, обнаружив сей взор, слегка пожал плечами.
        - Я тебе только что помог.
        - А я хотел… - продолжил, было, поток негодования Ричард, однако, раздавшийся внезапно вой и последовавший за ним глухой удар в двери замка, заставил его умолкнуть. Впрочем, не только его. На протяжении нескольких секунд никто из находящихся в холле не подавал голоса, вероятно, опешив от столь внезапно возросшей настойчивости со стороны врагов.
        - Они там что, друг другом в двери кидаются?.. - наконец негромко подал голос хранитель памяти, сохраняя, впрочем, серьезное выражение лица.
        - Не важно, - Эрик, как-то сразу помрачневший и похолодевший, коснулся засова, явно намереваясь его отодвинуть, - Роман, Винсент, за мной. Ричард… - он быстро глянул на оборотня, затем перевел взгляд в сторону двери гостиной, за которой не так давно скрылась девушка, - Если с Татьяной что-то случится…
        - Ты думаешь, я дам ее в обиду? - перебил его оборотень и, словно забывая про собственное болезненное состояние, выпрямился, разворачивая плечи, - Можешь не волноваться. Ты скорее найдешь мой труп, чем ее.
        - Прекрасно, - лаконично отреагировал граф де Нормонд и, не заставляя более натравленных на замок чудовищ ждать, откинул засов.
        - Вот так и держится военный совет! - жизнерадостно провозгласил Роман, - Выясняют, кто линяет, а кто будет отдуваться за всех четверых… Привет, ребятки. Позвольте осведомиться, давно ли вы получали по шее?
        Глава 3
        Татьяна, сидящая в гостиной и внимательно вслушивающаяся в доносящиеся из холла звуки, услышав, как открылась входная дверь, испуганно вздрогнула. Втроем - ибо она слышала о нежелании оборотня присоединяться к битве - выступать в лоб против целой армии было, на ее взгляд, совершеннейшим безумием. Впрочем, как и на взгляд любого другого здравомыслящего человека. Однако, вероятно, среди защитников замка здравомыслящих людей не наблюдалось, а единственный, кто еще мог бы, хоть и с некоторой натяжкой, подойти под это определение, останавливать их или помогать, как уже говорилось, отнюдь не планировал.
        Промаявшись на протяжении нескольких, показавшихся ей невероятно долгими, секунд, Татьяна, до которой даже сквозь вновь застекленные окна очень ясно доносились злобные звуки, издаваемые на улице не менее злобными тварями, наконец, не выдержала. Вскочив со стула, на котором, во имя отдыха, восседала до сей поры, девушка бросилась к двери, ведущей в холл. В бой она вступать, разумеется, не планировала, однако же, предполагала хотя бы увещевать Ричарда, сейчас, должно быть, с видом самоотверженного бодигарда охраняющего дверь гостиной.
        Распахнув последнюю, она убедилась, что совершенно не ошиблась.
        Оборотень, выглядящий, как уже упоминалось ранее, довольно потрепанным, несколько обессиленным и очень бледным, тем не менее, стоял с самым, что ни на есть серьезным видом за балюстрадами возле гостиной, скрестив руки на груди и демонстрируя всем видом твердое намерение никого не впускать и, уж тем более, не выпускать. Не взирая на то, что к выглянувшей на волю девушке он находился спиной, решимость эта была весьма очевидна и едва ли не ощущалась физически.
        - Между прочим, мог бы и помочь! - нацеленность на вежливое увещевание при виде столь яркой и упрямой непоколебимости как-то сразу разлетелась вдребезги. Ричард, услышав обращение к нему, недовольно дернул плечом и, бросив быстрый взгляд через него на собеседницу, вновь отвернулся.
        - Исчезни из поля моего зрения.
        - С ума сойти, как вежливо, - недовольно отреагировала Татьяна и, подражая оппоненту, скрестила руки на груди, - С такими манерами тебе прямой путь в английские лорды! Или что же, «страстные французы» не считают необходимым проявлять такт к леди?
        - Либо ты леди, либо мадемуазель, - огрызнулся оборотень, не меняя позы, - Определись уже. И уйди с глаз моих, кому сказал!
        - У тебя на затылке глаза? - ядовито осведомилась в ответ девушка, сверля взором если не затылок, то, уж во всяком случае, шею собеседника, - Волосы их не застят?
        - Татьяна, - Ричард резко обернулся и девушка, неожиданно обнаружив своего оппонента абсолютно серьезным и от чего-то весьма усталым, как-то сразу потеряла все настроение язвить и препираться, - То, что ты здесь, даже если просто высовываешься из комнаты, - крайне опасно. Тебе, как всегда, наплевать на себя? Хорошо, я этому не удивляюсь, но подумай о своих друзьях. Эти твари реагируют на запах живой крови. Если они почуют тебя, станут еще злее, будут еще сильнее рваться в замок, и тогда никто не сможет предсказать исход сражения.
        Татьяна сглотнула, не найдясь сразу, что ответить и на всякий случай отступила назад, в гостиную. Впрочем, дверь в нее она пока что не закрыла, предпочитая продолжить занимательный разговор.
        - Но разве не тебя Альберт оставил у них за главного?
        Оборотень криво усмехнулся.
        - Странно, что ты не заметила, как любит твой батюшка шутить. Слабый, не до конца пришедший в себя после побоев человек - один против целой армии, почти лишенный реальной возможности оказать сопротивление ей! - да уж, идеальный командир. Таким командиром только закусить, прежде, чем перейти к основному блюду…
        Татьяна опять не нашлась, что ответить. Слова Ричарда звучали вполне логично, особенно в свете того, что происходило у нее на глазах, но верить в то, что отец может оказаться до такой степени жестоким, хладнокровным убийцей, ей все еще не хотелось. Хотя, если вспомнить то, как он швырнул в Эрика кол…
        С улицы донесся чей-то хрип, и девушка содрогнулась, возвращаясь мыслями к происходящему прямо сейчас.
        - Рик… - взгляд ее, обращенный к собеседнику, был исполнен мольбы, голос звучал жалобно, - Они ведь справятся, да?.. - и, не дожидаясь ответа, пробормотала, - Что за безумие выступать втроем против этих всех…
        Ричард едва заметно пожал плечами, вновь поворачиваясь в сторону выхода из замка, словно стараясь рассмотреть происходящее за приоткрытыми дверями.
        - Не могу ничего сказать насчет этого твоего «брата»… Но граф с виконтом и этим тварям дадут нехилую фору, - он хмыкнул, неожиданно улыбаясь с ясно заметным оттенком довольства, - Честно сказать, мне кажется, Эрик бы и один раскидал их. Но пусть уж ребятишки позабавятся все вместе…
        С улицы неожиданно донесся львиный рык, и оборотня передернуло. Всю его разговорчивость, все относительно приветливое настроение этим рыком сдуло с него, словно ветром. Он снова обернулся на девушку, к этому времени уже успевшую миновать дверной проем и стоящей теперь в гостиной, и, сделав резкий шаг к двери, не говоря ни слова, захлопнул ее. Чувствовалось, что продолжать беседу мужчина по каким-то причинам не считает целесообразным.
        Татьяна, вновь оставшаяся в гордом одиночестве, сумрачно вздохнула и, предпочитая в свете собственного состояния, ужасаться сидя, опять опустилась на стул, с которого недавно поднялась. Крики, визги и предсмертный хрип тварей, доносящийся с улицы, неотвратимо сливались в сплошной, трудноразличимый шум, и девушка, с радостью не слышащая среди этой какофонии знакомых голосов, позволила своим мыслям беспрепятственно заскользить в направлении, абсолютно не веселом, но зато отчасти отвлекающем от страха за близких.
        То, что Альберт был в курсе ее пребывания в замке, для нее не осталось секретом, тем более, что отец особенно и не скрывал этого. Как и не оставило сомнений то, что одной из целей его визита сюда было именно представление самого себя в качестве отца девушки своего племянника, и, как следствие, разрушение каких бы то ни было отношений между ними. В том, что родитель знает ее достаточно для того, чтобы предсказать ее поведение в такой ситуации, Татьяна не сомневалась. При всей ее любви к Эрику, при всей злости на собственного отца, она не могла не отступить перед неопровержимыми фактами, как бы сильно те ее не расстраивали. Да, Эрик, конечно, попытается убедить ее в глупости такого поведения, Роман с Винсентом, вероятнее всего, придут ему на помощь, но… Это ведь не каприз, не девичья глупость. Ни при каких условиях она не может быть женой двоюродного брата! Пусть даже о женитьбе речи пока и не заходило.
        Шум, доносящийся с улицы, неожиданно оборвался. Последовавшая за ним тишина отчего-то показалась жуткой, зловещей, и Татьяна, мгновенно заволновавшись еще сильнее, чем прежде, вскочила со стула. Первым ее порывом было броситься к окнам, попытаться выглянуть в них, рассмотреть хоть что-нибудь, но внезапно представив, как это самое «что-нибудь» может выглядеть, девушка от идеи отказалась.
        Тем более, что по каменным плитам пола уже громко звучали чьи-то уверенные шаги.
        Девушка взволнованно подалась им навстречу. В том, что подходящий к гостиной человек не был врагом, она была почему-то уверена, быть может, предполагая, что враг бы передвигался как-то иначе, однако же беспокоиться за состояние здоровья подходящего ей это отнюдь не мешало.
        Двери распахнулись, являя взору Татьяны молодого графа, буквально с ног до головы заляпанного, перепачканного в крови. Заметив несколько рассекающих его рубаху порезов, девушка испуганно прижала руки к груди и бросилась, было, вперед, беспокоясь за здоровье молодого человека, однако, тот жестом и улыбкой остановил ее.
        - Не стоит волноваться, - мягко проговорил он, сам подходя к собеседнице ближе, - Кровь не моя, а все раны достались рубашке.
        - Слава Богу… - Татьяна, облегченно выдохнув, едва удержалась, чтобы не перекреститься, но тотчас же заволновалась вновь, - А что с остальными? Как Роман? Винсент? И где Ричард? Я не заметила его у дверей, когда ты входил…
        - Ричарда, вероятно, опять призвал Альберт, - Эрик, начиная отвечать с конца, чуть повел плечами, - Во всяком случае, здесь его нет, а чтобы он покидал замок, я не видел. Роман в абсолютном порядке, доволен «разминкой», а вот Винсент… - блондин замолчал, закусив губу и девушка ощутила, как у нее холодеют пальцы.
        - Что?.. - еле слышно переспросила она и, не дожидаясь ответа, добавила уже громче, - Что с Винсом?!
        - Я в нереальном порядке! - ответил ей из холла хриплый, звучащий несколько слабовато, но все же жизнеспособно голос хранителя памяти, - И даже могу сам… Почти… Ты меня что, решил по периллам размазать?! Тоже еще, добрый самаритянин…
        - Самаритянин бы тебя в лесочке под кустиком закопал, пока не очухаешься, - не остался в долгу, вероятно, помогающий другу Роман, - И это называется балюстрады, ты, неученый ты кот! Можешь почти сам, так и не почти на мне! В смысле, не виси.
        - Можешь гордиться ролью костыля, - противно захихикал Винсент, чем окончательно убедил слушающую эту перепалку из гостиной девушку в своем здоровье, - Это почти повышение… Ай! Косяк-то здесь при чем?
        - Косяк мне тоже жалко, - виконт, заходя в гостиную и заводя и в самом деле практически висящего на нем Винсента, грустно вздохнул, - Но его я пожалею потом.
        - О, я счастлив быть первым в очереди на жаление, - проворчал хранитель памяти и, остановившись в дверях, замолчал, будто предоставляя возможность всем присутствующим и, в особенности, Татьяне, полюбоваться его состоянием. Последняя в ужасе прижала руки ко рту.
        Вопреки попыткам говорить бодро и весело, да и самому заявлению о «нереальном порядке» своего здоровья, выглядел мужчина ужасно. Закинув руку на плечо придерживающему его за талию виконту, практически, как уже говорилось, повисая на нем, Винсент едва стоял на очень явственно подламывающихся, подкашивающихся ногах. Футболка его, до начала сражения плотно облегавшая могучий торс, сейчас болталась на теле рваной тряпкой, и то, что от нее осталось, при всем старании не могло скрыть жутких длинных ран, порезов, рассекающих плотную, бледную после лет сидения в подвале, кожу. Клочья футболки уже слиплись от крови, джинсы, перепачканные ею, стекающей вниз, казались скорее идеальным костюмом жертвы из фильма про маньяков, нежели обычной человеческой одеждой. Впрочем, и сам хранитель памяти вполне вызывал ассоциации с такой жертвой. Сознавая производимое впечатление, он попытался выпрямиться, очевидно, для того, чтобы наглядно продемонстрировать великолепное состояние своего здоровья. Раны закровоточили еще больше, и мужчина, едва слышно охнув, поспешил вновь чуть согнуться.
        Роман, от которого сия жалкая попытка бравады отнюдь не укрылась, обреченно вздохнул и, бросив на друга полный недовольства осуждающий взгляд, аккуратно подвел его к ближайшему стулу, помогая сесть на него.
        - Фух, - знаменовал он сие событие облегченным вздохом, - Ну и тушка… Надеюсь, вашему кошачьему величеству довольно стула? А то, быть может, корзинку сплести, клубочек притащить…
        - Хватит ерничать! - Татьяна, с замиранием сердца следившая за перемещением хранителя памяти по комнате, не выдержала и, бросившись к раненому, встревожено присела на корточки рядом с его стулом, - Ему срочно нужен врач… Срочно!
        - Эх, незадача, - Роман демонстративно огорченно взъерошил собственную шевелюру, - И как это мы до сих пор не озаботились наличием в замке ветеринара?
        - Роман! - девушка в негодовании так резко повернулась к юному шутнику, забывая о собственном состоянии, что едва не приземлилась с корточек совсем на пол, - Не время шутить! Ты сможешь где-нибудь… как-нибудь… Знаю, звучит глупо и, наверное, это сложно, но, быть может, получится…
        - Найти доктора, схватить за шкирку и приволочь сюда? - молодой интантер насмешливо фыркнул, - Будет сделано, мадемуазель! Только позволю себе заметить, что мямлить в этой ситуации не менее глупо, чем шутить.
        Ответить Татьяна не успела. Роман, передвигающийся, что не удивительно, с невозможной для человека скоростью, уже скрылся за дверями гостиной и, вероятнее всего, благополучно покинул замок.
        Эрик, по сию пору, за неимением возможности вставить хоть слово в напряженную беседу, хранивший молчание, чуть вздохнул и, подойдя ближе, аккуратно поднял все еще сидящую на корточках девушку на ноги.
        - Ты не поможешь ему, если ко всему прочему, упадешь, - негромко проговорил он. Татьяна сделала для себя вывод, что от хозяина замка ее крайне шаткие попытки усидеть в неустойчивом положении не укрылись, и не стала возражать. Хранитель памяти молча следил за происходящим.
        - Хочешь чего-нибудь? - девушка, глядя на него с нескрываемой жалостью, опять прижала руки к груди. Мужчина саркастически усмехнулся.
        - Можно ядику грамм двести. В остальном, по-моему, смысла уже нет.
        - Как был остряком, так и остался, - блондин чуть покачал головой и, решительно усадив и стоящую-то на ногах не очень устойчиво, Татьяну на стул, облокотился на его спинку, - Брось паниковать, друг мой. Роман найдет врача, тот поможет тебе…
        - Может, лучше было бы какого-нибудь портного? - с самым, что ни на есть, серьезным видом, перебил его собеседник, - Меня, по-моему, после когтей той твари, только швейной машинкой штопать.
        - Слушай, я очень рада, что ты даже в таком состоянии не потерял чувства юмора, - не выдержала Татьяна, - Но сделай одолжение, не используй его так уж рьяно. А то, знаешь ли, как-то не смешно… Как тебя вообще так угораздило? На Романе же с Эриком ни царапины…
        Винсент моментально помрачнел.
        - Самым, что ни на есть, кретинским образом. Твари-то, хоть и выглядели жутковато, убивались легко, довольно скоро весь холм был укрыт ровненьким ковром их трупов. Ну и, иду я, значит, по этому ковру, а вдруг один из трупов оказывается не трупом. Я не заметил, наступил на него, а он и бросился… Я даже среагировать не успел.
        - Хорошо, мы с Романом успели, - подхватил Эрик, - Правда, прежде, чем избавились от той твари, она успела оставить несколько следов на память Винсу…
        - До свадьбы заживет, - довольно сумрачно, но вполне убежденно буркнул в ответ хранитель памяти, вероятно не желая продолжать неприятную ему тему.
        Татьяна тихо вздохнула. Романа с доктором пока что в пределах видимости не наблюдалось, а позволять Винсенту задумываться о собственных страданиях ей решительно не хотелось. Посему, зная по собственному опыту, что наилучший способ вылечиться - просто забыть о болезни, она предпочла найти другую тему, дабы отвлечь раненого.
        - Кто они вообще такие? Ну, в смысле были. Твари эти, монстры, или как их…
        - Упыри, - Винсент глубоко вздохнул, слегка поморщился и задумчиво взглянул на потолок, - Луиза, собственно, тоже к ним относилась.
        - Упыри? - граф де Нормонд, похоже, удивленный сим известием не меньше, чем поднявшая эту тему девушка, удивленно воззрился на друга, - Погоди, а разве это были не вампиры?
        Хранитель памяти коротко хрипловато рассмеялся.
        - Э, нет, друг мой, будь это вампиры, мы бы не отделались одним подранным мной. Да и вряд ли вампиры стали бы столь тупо выполнять приказы какого-то мага… У них-то мозгов побольше будет.
        - Да какая разница? - удивилась в свой черед Татьяна, - Что те, что другие… Вообще, слова «вампир» и «упырь» часто вполне синонимичны.
        - Ага, я знаю, - Винсент недовольно шевельнулся и чуть присполз на стуле, - Ну, ладно, господа студенты, коль уж доктора мне никак не ведут, прочитаю вам небольшую лекцию. Во-первых, вспомним бумажку, из которой стало ясно, что вы с Романом, - взгляд хранителя памяти упал на хозяина замка, - Интантеры. Про этот вид я, честно, сказать ничего не могу, ибо науке в моем лице он неизвестен. Однако, там же упоминались и другие кровопьющие создания, вроде упырей и вампиров. Если помните (я помню неплохо, как за счет профессиональной памяти, так и потому, что не так давно изучал эту записочку), упырь там характеризовался как «кровосос», а вот вампир уже «выш.» чем упырь. Возникает вопрос - что же такое упырь, и почему о нем так мало информации в этом листочке? А ответ прост - просто больше о нем ничего и не скажешь. Упырь - создание, начисто лишенное разума, ведомое лишь инстинктом, жаждой крови, голодом, и более ничем. Помните, как Луиза попыталась броситься на Татьяну, лишь увидев ее? И это при том, что она-то казалась умнее, чем вся эта толпа безмозглых тварей!
        - Да, - девушка несколько поникла, грустновато добавляя, - А Ричард оттолкнул ее… И тогда, в прошлом, тоже…
        Эрик при этих словах слегка нахмурился, однако, говорить ничего не стал, снова обращая взгляд к хранителю памяти. А тот между тем продолжал.
        - Ее вела жажда крови, затмевающая собою последние остатки сознания. Учитывая же, что и эти остатки находились под контролем Альберта, Луизу и в самом деле можно счесть не более, чем инструментом в его руках. Эти твари были еще хуже. В принципе, упырь образуется почти по тому же принципу, что и вампиры в старых сказках: укусил - напился - обратил. Но, тем не менее, существует между этими двумя «превращениями» очень и очень важная разница. Упырь, обращая, не пьет кровь.
        - Не понял, - молодой граф, чуть отстранившись от стула, но продолжая сжимать его спинку пальцами, недоуменно сдвинул брови, - Кровосос, но не пьет кровь?
        - Пьет, - спокойно сообщил Винсент, который, рассказывая о сути чудовищ, от атаки которых пострадал только что, и в самом деле странным образом приободрился, забывая о ранах, - Когда голоден. Но когда ему нужно воспроизвести себе подобное существо - можно сказать, что таким образом они размножаются, - он поглощает нечто другое, - хранитель памяти замолчал, выдерживая драматическую паузу и, обведя слушателей значительным взглядом, наконец произнес, - Черепно-мозговую жидкость. Обращая, эти твари фактически лишают жертв некоторой части мозга, очевидно, той самой, что отвечает за адекватное мышление, что и превращает тех в тупых кровососов. За счет этого череп упыря становится значительно мягче черепа нормального человека, в чем ты, Эрик, мог убедиться лично, а сознание куда как более восприимчиво внушению разного рода магов.
        - Магов?.. - раздавшийся от двери гостиной чуть дрогнувший молодой, незнакомый голос, заставил всех присутствующих обратить внимание в сторону выхода. На пороге, поддерживаемый (читай - удерживаемый) виконтом де Нормонд, стоял неизвестный молодой человек в белом врачебном халате, почти мешком свисающем с его худощавых, тонкокостных плеч. Большие, небесно-голубые, выделяющиеся на совершенно бледном лице яркими незабудками, глаза его были широко распахнуты, и ужас, плещущийся в них, отражался, казалось, и во всем облике этого человека. Худой, высокий, стройный, но кажущийся от чего-то нескладным, он, стоящий в полутени распахнутой двери в гостиную, производил впечатление хрупкой фарфоровой игрушки, доставленной сюда с неизвестными целями. Тонкие, мягкие волосы пшеничного цвета, растрепанные и взъерошенные, очевидно, в процессе слишком быстрого перемещения, мягко обрамляли узкое высоколобое лицо, проскальзывающие в тень лучики света подчеркивали четкие, тонкие и изящные черты его. Незнакомец мог бы, пожалуй, даже показаться красивым, если бы не искажающий милые черты почти животный ужас.
        - Что… что вы… где?.. - пролепетал он, и Роман, вероятно, предпочтя взять на себя роль добровольного экскурсовода, чуть подтолкнул его вперед.
        - Представляю вашему вниманию прекрасный старинный замок! - юноша широко улыбнулся явно ненатуральной, какой-то заученно-профессиональной, улыбкой и, сделав широкий жест, продолжил, - Перед вами сейчас находится гостиная. Обратите внимание направо - там стоят обалдевшие от внезапной радости вашего визита хозяин замка, по совместительству мой брат, и его девушка, по совместительству его кузина… - заметив, как помрачнело лицо упомянутой кузины, виконт предпочел сменить объект представления и, схватив приведенного им парня за худые плечи, рывком повернул в сторону Винсента, - А прямо налево у нас находятся раненные котики, в смысле несчастные, искалеченные в жестоком бою самоотверженные герои, которых, в общем-то, вас, дорогой гость, и позвали починить. Вы как, в состоянии?
        Молодой человек, очевидно, еще не успевший до конца прийти в себя от невероятного, кажущегося невозможным для обычного, настроенного весьма материалистически, человека, перемещения из пункта «А» в пункт «Б», подавленный этим обилием красноречия, не сразу осознал обращенный к нему вопрос. Впрочем, Роман отнюдь не планировал давать ему времени для осознания случившегося.
        - Чарли! - он уверенно тряхнул собеседника и подтолкнул его в сторону восседающего со скептическим видом хранителя памяти, - Не притворяйся, что никогда такого не видел! Лучше притворись, что видел.
        - Это… но… - молодой человек, не отводя взгляда от ран сидящего перед ним человека, медленно моргнул, - Надо… надо полицию… когда такое…
        - Полиция уже бежит сюда со всех четырех копыт! - жизнерадостно заверил виконт де Нормонд, окончательно деморализуя бедного парня этой фразой и, выпустив его плечи, сделал шаг назад. Голос его, когда он произнес следующее слово прозвучал непривычно сурово, едва ли не устрашающе:
        - Действуй.
        Молодой человек, названный приведшим его интантером Чарли, вздрогнул всем телом и неуверенно сделал еще один шаг вперед. Во взоре его, устремленном на Винсента, все еще в большей степени превалировал страх, нежели желание помочь, или хотя бы профессиональное стремление спасти человеческую жизнь, и девушка, нервы которой уже на протяжении некоторого времени были взвинчены до предела, неожиданно разозлилась.
        Не обращая на откровенно зависшего «доктора» абсолютно никакого внимания, она медленно и тяжело поднялась со стула, на котором сидела, бросая на виконта совершенно убийственный взгляд.
        - Ты кого притащил? - слова эти сорвались с ее губ злобным шипением, но Татьяна даже не обратила на это внимания, - Он хотя бы отношение к медицине имеет, этот тип? Или ты увидел первое попавшееся чудо в белом халате и решил, что он сумеет оказать необходимую помощь?
        Роман тяжело вздохнул. Приведенный им юноша, услышав слова девушки, медленно перевел взгляд на нее и несколько раз непонимающе моргнул. Лицо его выразило совершенно натуральное удивление, правда, пока что непонятное никому из присутствующих, да и не замеченное ими, и он попытался что-то произнести, но виконт де Нормонд ожидаемо не позволил ему этого.
        - Верь или нет, но этот парень - профи в своем деле. Он один из лучших хирургов в городе, искать кого-то еще было бессмысленно. И вообще, что за глупая привычка судить по внешности? Дай ему швейную машинку - он Винса вмиг заштопает!
        Теперь уже на лице доктора отразилось откровенное недоумение. Судя по всему, таких речей он в сложившейся ситуации явно не ожидал, и сейчас, услышав их, растерялся настолько, что даже забыл про снедающий его до сей поры страх.
        Винсент тяжело вздохнул и, видя, что лечить его никто не торопится, попытался сесть на стуле более прямо. Раны его, и до того не особенно стремящиеся закрыться, снова дали о себе знать, исторгая несколько капель крови. Хранитель памяти стиснул зубы, стараясь сдержать рвущийся наружу стон, однако, сделать этого не сумел, и от осознания сего факта враз ощутил себя до крайности несчастным.
        Доктор вздрогнул. Стон, изданный больным, его попытка пошевелиться, его без следа исчезнувший нарочито безмятежный вид, - все это произвело на него совершенно невероятное впечатление. Взгляд молодого человека мгновенно изменился, становясь твердым, слегка обеспокоенным и сосредоточенным.
        - Необходима вода, чистая ткань, что-нибудь обеззараживающее… - при этих словах он окинул взглядом окружающих его людей и чуть нахмурился, - Хотя бы спирт. Медицинский, алкогольные настойки не годятся. И шелковая нить, - голос его, только что дрожащий, как заячий хвост, обрел небывалую и неожиданную твердость, не подчиняться казалось невозможным, - Не шевелитесь, - этот приказ уже относился к хранителю памяти, - Чем меньше вы будете делать движений, тем лучше. Да, не помешают еще ножницы, - шагнув ближе к раненому, молодой доктор обернулся через плечо на, хоть и не особенно уверенно, но все же уже отправившихся выполнять его распоряжения людей, - Раны необходимо освободить от остатков одежды…

* * *
        - Я очень надеюсь, что он все-таки сумеет помочь Винсу, - проговорила Татьяна, когда они втроем, покинув гостиную, направлялись к каморке, как к единственному месту, где существовала хотя бы теоретическая возможность найти то, что затребовал доктор.
        - Ну, хуже-то уж точно не сделает, - до удивительного серьезно проговорил в ответ Роман и, тотчас же не замедлив испортить это впечатление, на редкость весело прибавил, - Хуже-то уже некуда. Разве что он его совсем на кусочки распилит… И будет у нас много-много маленьких Винсят.
        Несколько мгновений тишину холла нарушали только уверенные, поспешные шаги. Ни хозяин замка, ни девушка не находились, что ответить на крайне уместную шутку молодого виконта, а последняя еще и начинала вновь испытывать угасшее было раздражение. Наконец, когда дверца каморки находилась от них уже в нескольких шагах, она не выдержала.
        Остановившись, Татьяна рывком обернулась к шедшему позади нее Эрику и, нарочито не обращая внимания на тоже затормозившего Романа, холодно проговорила:
        - Интересно, почему твой брат так плохо умеет различать серьезные моменты?
        - Эй, что за наезды! - юноша, не давая брату ответить, нахмурился, решительно делая шаг вперед, - Я тут, вообще-то, не за просто так клоуном подрабатываю, я напряжение с ситуации снимаю! И, кстати говоря, я такой же брат твой, как и его.
        Девушка побледнела. Все мысли, все отчаяние, задавленное новой бедой, от этих слов разом навалилось на нее, заставляя испытывать боль едва ли не равную по силе той, что переживал сейчас Винсент.
        - Не смей… - она задохнулась и, отчаянно сдерживая слезы, прошептала, - Не напоминай…
        - Что такое? - теперь уже сам граф де Нормонд, видя, что относительно мирная поначалу перепалка принимает какой-то очень плохой оборот, предпочел вмешаться и, сдвинув брови, сам шагнул к новоявленной кузине, - Татьяна… Что тебя так взволновало?
        - А ты, конечно, не понимаешь! - слезы жгли глаза девушки, она вся дрожала от сдерживаемого из последних сил отчаяния. Роман, видя такое ее состояние, мгновенно посерьезнел. На лице его, незамеченное Татьяной, отразилось горькое понимание.
        Эрик же, в отличие от брата и в самом деле не сознающий причин поведения девушки, тоже предпочитал помалкивать, ожидая пояснений.
        - Я… мы… - Татьяна всхлипнула и, стараясь высказать все, мучающее ее, сразу, сдавленно и сбивчиво проговорила, почти прокричала, - Мы родственники… родная кровь… вместе теперь не сможем… никогда, ты понимаешь, никогда!
        - Почему?.. - граф де Нормонд, пораженный поведением собеседницы, потрясенный ее столь бурной реакцией на, как ему казалось, ничего не значащее положение вещей, растерянно заморгал, - Это ничего не меняет. Нужно только разрешение церкви, да и потом, через столько лет…
        - Это меняет все! - девушка, почти не услышав заключительных слов молодого человека, неожиданно метнулась вперед, направляясь к дверям замка. Оставаться дольше в обществе того, кого так сильно любила, и кого, казалось, навеки потеряла, она больше не могла.
        Отчаяние придало ей сил. Споткнувшись о стоящий среди холла стул, девушка одним движением распахнула тяжелую створу входных дверей и, не потрудившись закрыть ее за собой, бросилась куда-то вдоль замка.
        Эрик, на несколько секунд опешивший от случившегося, не долго думая, рванулся за ней.
        - Татьяна!..
        Ощутив удерживающую его руку брата, он недоуменно опустил на нее взгляд, а затем, с еще большим непониманием, уставился на чрезвычайно хмурого виконта.
        - Роман… - он попытался высвободить запястье из хватки юноши, но тот не пустил, - Да что происходит, в конце концов?!
        Молодой интантер тяжело вздохнул и, распахнув ведущую в каморку дверцу, практически втолкнул туда брата, словно избегая отвечать на его вопрос.
        - Поищи лучше тут, что просил Чарли, - голос виконта звучал до удивительного тихо и, вместе с тем, весьма серьезно, что заставило блондина забеспокоиться еще больше, - Чистая ткань-то здесь вроде как где-то была…
        - Роман! - Эрик, практически насильно усаженный братом на маленькую жесткую кровать, пытаясь успокоиться, внимательно и подозрительно наблюдал за его нарочито тщательными поисками, - Ты ведь знаешь, в чем дело, не так ли?
        Виконт вновь вздохнул и, развязав какой-то мешочек, недоверчиво принюхался к его содержимому. Затем поморщился и, положив его на то место, откуда взял, сунул руки в карманы, соблаговоляя, наконец, опять повернуться к брату.
        - Россия - загадочная страна, Эрик, - задумчиво проговорил он, созерцая стену за спиной собеседника, - Наши нравы и обычаи там не приемлемы. Поэтому, боюсь, что Татьяна…
        - Погоди, - граф де Нормонд останавливающее поднял руку, - А при чем здесь вообще Россия?
        - А, ну да, ты же не в курсе, - Роман, вытащив одну руку из кармана, задумчиво почесал висок и, улыбнувшись почему-то виноватой улыбкой, пожал плечами, - Она русская, Эрик. Не француженка. Да-да, я тоже был этим крайне удивлен, когда узнал, - молодой человек, видя готовое выплеснуться наружу изумление брата, замахал на него рукой, - Не надо громких изумлений, я уже поизумлялся. Татьяна у нас представительница той самой загадочной страны, в которой отношения между кузенами считаются куда как более аморальными и предосудительными, чем у нас. Так что…
        - Так что, - перебил молодой граф, вскакивая на ноги, - Я что, не имею права любить ее, коль уж она моя кузина?
        Роман опять вздохнул, переводя взгляд со стены на брата.
        - А ты любишь, Эрик?
        Блондин нахмурился, снова опускаясь на кровать.
        - Винсент что, снова поработал над твоей памятью? Ты не помнишь, что я говорил тогда на балу?
        - Со времени бала утекло, как говорится, много воды, - элегически протянул в ответ молодой человек, - Ты уверен, что те твои слова еще актуальны сейчас? - и, заметив, что собеседник порывается ответить, виконт останавливающее поднял руку, - Не мне, Эрик. Ответь на этот вопрос для начала себе, реши все окончательно, и уж тогда… Будем решать что-то еще, - здесь он сделал многозначительную паузу, а после продолжил уже совершенно иным тоном, - Ладно, пойду искать штопательные принадлежности для Чарли. А то с вами, страдальцами, наш бедный несчастный кошак так и останется незашитым. И кто тогда будет мышей ловить? Я на такое точно не соглашусь.
        Эрик не прореагировал. Слова брата, оказавшиеся до странного точными, всколыхнули в душе молодого графа уже, казалось, забытые опасения и страхи, - боязнь того, что не будучи человеком он не способен испытывать любовь. Симпатию, возможно, желание, - да, но не что-то большее, не что-то светлое, согревающее, заставляющее сердце сладко таять при одном только взгляде в самые дорогие в мире очи.
        Роман тихо покинул каморку, захватив с собой тот кусок ткани, что остался лежать здесь еще с тех пор, как Эрик помогал раненой при первом нападении на замок Татьяне перебинтовать руку. В отличие от оставшегося в узкой комнатушке в крайней задумчивости блондина, юноша как раз был совершенно убежден в его способности испытывать всю обширную гамму человеческих чувств, включая и самые светлые из них. Наблюдательный по своей природе, Роман не раз обращал внимание на мимолетные взгляды, бросаемые Эриком в сторону Татьяны, замечал их и тихо радовался тому, что брат наконец, после трех столетий самоизгнания, самоотречения и отказа от окружающего мира, вновь сумел обрести смысл жизни. Происходящее сейчас не нравилось ему самым решительным образом, однако, вполне ясно понимая и представляя себе мысли обоих влюбленных, он пока не находил решения проблемы. И в тоже время, в собственном сознании виконта навязчиво копошились какие-то воспоминания, очень смутные и неясные, влекущие за собою нечто неприятное, и, в силу необходимости думать о нескольких немаловажных вещах одновременно, пока не поддающиеся
осознанию, но, кажется, способные пролить свет на сложившуюся ситуацию.
        И тем не менее, искать конец этой запутавшейся мысленной нити у него сейчас времени не было. Вообще, проводив взглядом психанувшую внезапно девушку, и оставив брата размышлять о вечном в маленькой каморке, Роман с какой-то особенной остротой вдруг почувствовал себя единственным разумно мыслящим существом во всем этом сумасшедшем замке. Даже Винсент, ухитрившийся получить серьезные ранения и нуждающийся сейчас в помощи не только друзей, но и спешно выдернутого с какого-то семинара врача, к таковым им отнесен быть не мог, посему молодой человек, чувствуя некоторую толику гордости от данного прозрения, в то же время ощущал безумный гнет ответственности, который, в отличие от гордости, его решительно не устраивал.
        На мгновение сморщившись, юноша решительным шагом зашел в гостиную и, шлепнув на стол возле успевшего присесть доктора моток ткани, протянул ему небольшой пузырек, который ухватил с одной из полок в каморке в самый последний миг, уже покидая ее.
        - Честно, не знаю, что это за пакость, - многозначительно поведал он, - Но пахнет очень вонюче. И вполне себе спиртообразно. Так что, может, сгодиться простерилизовать нашего болезного?
        Чарльз, уже целиком и полностью сосредоточившийся на работе и осторожно освобождающий тело раненого от обрывков одежды, пусть пока и без помощи ножниц, на шутку ожидаемо не отреагировал.
        - Возможно, - лаконично заметил он и, приняв флакончик из рук собеседника, сам отвернул его пробку, проводя горлышком возле носа. Вердикт его после этого действия прозвучал не менее лаконично:
        - Годится.
        Роман, довольный собой, гордо выпрямился, было, однако, тотчас же вспомнив о прочих требованиях, предъявленных доктором, немного сконфузился.
        - Так, нужны были еще нитки для художественной вышивки… - он хлопнул себя по бедрам, - Пойду попробую разорить комнатку какой-нибудь рукодельницы.
        Винсент, проводив его, направляющегося в сторону коридора, где в свое время разыгралась страшная трагедия, внимательным взглядом, нахмурился.
        - Еще вода! - хрипловато напомнил он, немного выпрямляясь на стуле к явному негодованию своего лечащего врача. Роман, не оглядываясь, неопределенно помахал в воздухе рукой.
        - Не волнуйся, котяра. В случае чего, будем отстирывать тебя в озерце. Только стиральный порошок надо приобрести, и дело в шляпе!

* * *
        Большой лес, залитый кажущимся особенно ярким после недавних проявлений гнева мага, солнцем, дышал свежестью и легкой прохладой. Кроны деревьев издавали тот особый, ни с чем не сравнимый запах, какой может испускать только согретая теплом летняя зелень; воздух дрожал от перелива птичьих голосов, и все вокруг казалось до удивительного прекрасным, словно устланным серебристым, полупрозрачным, нежным, струящимся шелковым покрывалом, придающим собственной красоте лесного массива неизъяснимо тонкую прелесть.
        Девушка, сама не заметившая, как отошла от замка, медленно шла сквозь все это великолепие, машинально переступая торчащие из земли корневища деревьев, утопая ногами в мягком бархате травы, и чувствовала себя совершенно несчастной. Окружающая прелесть не радовала, а лишь раздражала ее, пение птиц, как нарочно, громкое, прекрасное, заливистое, вызывало в душе глухую ярость и желание скормить пернатых певцов Винсенту, как только он поправится. Пожалуй, иди сейчас дождь, она бы чувствовала себя лучше. Тонкие или тяжелые струи, падающие с небес, холодные, пусть даже совершенно ледяные капли ливня несомненно подарили бы сейчас облегчение, смывая с души печаль, а с мыслей горечь, или, во всяком случае, хотя бы просто соответствуя настроению путницы. Но, - увы! Небо, мелькающее в просветах между деревьями, оставалось совершенно чистым и ясным, ни единого облачка не появлялось на нем, и надежда на дождь казалось столько же несбыточной, как и надежда на хоть какое-нибудь исправление сложившейся ситуации. Да и в самом деле, что могло бы исправить ее? У нее есть отец, у Эрика есть дядя и то, что оба эти,
казалось бы, независимых друг от друга лица, являются одним человеком, перечеркивает все, лишая всяких надежд и даже надежд на возникновение таковых. Кровь, как сказал Альберт, не вода…
        Девушка все больше углублялась в лес. Куда она шла, она не знала, не смогла бы ответить на этот вопрос даже самой себе, но и не задумывалась об этом, продолжая бездумно шагать. Мысли ее, растрепанные, расстроенные, неуверенно и в то же время весьма прытко скакали с места на место. Идя так, она вполне может заблудиться, а тут где-то бродили хищные звери… Когда-нибудь все же, наверное, придется, вернуться в замок… А может быть, стоит попросить приюта в той деревне, жители которой нападали на них? Если уж не суждено, так зачем видеться…
        - Ты убегаешь, даже не закончив разговор, - знакомый, немного прохладный голос, раздавшийся прямо за ее спиной, нарушил неровное течение мыслей девушки, заставляя ее, испуганно вздрогнув, рывком повернуться назад. Молодой граф, неслышно оказавшийся позади нее, стоял, прислонившись плечом к одному из больших деревьев и смотрел на беглянку с каким-то странным выражением, не то с неудовольствием, не то… с торжеством.
        - Хотя это похоже на тебя, - он дернул плечом и, отстранившись от дерева, шагнул в сторону своей собеседницы, приближаясь к ней.
        - Мы не так давно знакомы, чтобы ты мог делать такие выводы, - Татьяна постаралась смягчить резкость ответа, однако ей это не удалось. Эрик задумчиво почесал в затылке.
        - Ах да, точно… - пробормотал он себе под нос и, неожиданно пожав плечами, приблизился еще на несколько шагов, - Хотя, вообще говоря, можно сделать такой вывод по твоему общему поведению, - он потер переносицу и девушка, хоть и находящаяся под гнетом дурных мыслей, невольно насторожилась. Что-то было в этом жесте странное, что-то очень знакомое и в тоже время далекое, решительно не вяжущееся с обликом говорящего с ней человека.
        - Так ты догнал меня, чтобы обвинять? - тем не менее не преминула осведомиться она, все же привлеченная больше словами, чем жестом. Молодой человек, демонстрируя полную капитуляцию, поднял перед собой руки.
        - Упаси Боже, дорогая моя! Я собирался извиниться, поговорить нормально, безо всяких там нервов… ты не против? - он вскинул брови и Татьяна ощутила, как вдоль позвоночника ровной чередой пробежали мурашки. В этом жесте блондина тоже было что-то странное, что-то абсолютно не похожее на его обычную манеру держаться, как, впрочем, и в речи.
        - Я не против… - медленно произнесла она и, склонив голову на бок, пристальнее вгляделась в своего собеседника, - С тобой все нормально? Ты какой-то… не такой.
        - Мало ли чего бывает с горя, - Эрик как-то слишком безмятежно пожал плечами, подходя к собеседнице теперь уже вплотную, - Но ты же меня простишь?
        - Прости… за что прощу? - не поняла девушка, - То, что случилось, в общем-то, не твоя вина, скорее Альберта, хотя… по большому счету это и виной-то назвать трудно. Просто ужасное совпадение…
        - Ну, значит, прощение никому не нужно! - молодой человек широко улыбнулся, совершенно неожиданно кладя руки на плечи собеседнице, - Но все равно, ты знаешь, как-то муторно от всех этих дел… Может, мы хотя бы ссориться не будем?
        - Мы разве собирались? - Татьяна, уже совершенно ничего не понимая, осторожно попыталась высвободиться, - Слушай, ты правда какой-то странный… Что произошло?
        - Да ничего не произошло, - граф де Нормонд удивленно захлопал ресницами, и в неожиданном порыве привлек девушку к себе, - Я, знаешь, так заволновался, когда ты ушла, и… - он замолчал, все так же не выпуская Татьяну из объятий и неожиданно тихо вздохнул. Девушка, совершенно уверившись после этого вздоха, что в замке произошло нечто крайне неприятное, может быть, даже ужасное (мысли ее мигом обратились к отданному на поруки подозрительно юного врача Винсу), неуверенно завозилась, все-таки надеясь освободиться.
        - Эрик… - начала, было, она, но хриплый шепот над ухом прервал ее.
        - Прости меня… - коснулось кожи девушки горячее дыхание, и она, внезапно осознав, что произнесены эти слова были чьим-то другим, слишком знакомым, чтобы не быть не узнанным, но от того не менее пугающим голосом, испуганно дернулась, предпринимая заведомо безнадежную попытку оттолкнуть крепко держащего ее человека. Его рука уверенно легла куда-то на основание ее шеи, и пальцы, безошибочно найдя нужную точку, сильно надавили на нее. Татьяна почувствовала, что теряет сознание. Последним, что она видела, были серые, стремительно темнеющие глаза в обрамлении черных ресниц напротив, с застывшим сожалением в них, после чего свет для нее померк.

* * *
        Странный шум неизвестного происхождения привлек внимание девушки, и сознание ее, переключившись из бездны небытия на это внешнее проявление жизни, неожиданно вернулось.
        Татьяна распахнула глаза. Взгляд ее, ожидавший встретить кроны зеленых деревьев, ибо о своей лесной прогулке она помнила и перемещения своего из леса как-то не предполагала, неожиданно наткнулся на низкий по сравнению со ставшими уже привычными Татьяне сводами замка, белый потолок. По всей длине его, вдоль стены небольшой комнаты, бежала узкая, тонкая трещина и девушка, ощущающая себя все еще где-то вне реального бытия, медленно проследила ее взглядом, сначала до одной стены, а затем, в обратную сторону, до другой. Откуда над ее головой взялся потолок она решительно не понимала, на белой же поверхности никаких подсказок на сей счет категорически не наблюдалось.
        Сбоку снова послышался шум, будто что-то большое шевельнулось совсем близко, и девушка, почему-то никак не могущая заставить себя отвести взгляд от потолка, испытала дежа-вю. Когда-то - сейчас ей казалось, что это случилось очень и очень давно, - она стояла в полной темноте среди подвала Нормонда и слушала, как совсем рядом шевелиться кто-то большой и неуловимо грозный в своей незримости. Сердце, словно по привычке, стиснул обруч страха.
        В этот момент руки ее, вытянутой вдоль тела коснулось чье-то теплое, почти горячее и одновременно кажущееся слегка прохладным дыхание. Девушка, вообразив, что ее обнюхивают, вероятно, выясняя, можно ли ей подкрепиться, отдернула руку и, не давая себе размышлять, рывком повернулась на бок.
        Взгляд ее натолкнулся на янтарно-желтые глаза на черной морде хищника, и Татьяна, дернувшись, как от удара током, почти отскочила назад, мгновенно принимая более вертикальное положение и вжимаясь спиной в так удачно и одновременно так некстати оказавшуюся позади стенку. Взор ее был прикован к существу, преспокойно восседающему на полу совсем рядом с кроватью.
        Большая черная пантера, даже в сидячем положении кажущаяся невероятно ловкой, гибкой и грациозной, в свой черед наблюдала за явно препорученной ей для охраны пленницей весьма лениво, не выказывая особенного интереса. Вспомнив, что несколькими секундами ранее хищник обнюхал ей руку, Татьяна попыталась утешить себя мыслью о том, что ее сочли непригодной для пищи.
        Мысль эта, к сожалению, большого утешения ей не доставила, и девушка, опасливо выдохнув, постаралась посильнее прижаться к прохладной стене позади. Холод ее неожиданно оказался очень кстати, - то ли на фоне стресса, то ли по еще каким-то, пока непонятным ей, но, видимо и приведшим к ее заточению здесь, причинам, - голова ее неожиданно заболела, с категоричной настойчивостью требуя холодного льда. Кроме головы почему-то болела и шея, словно тонкая жгучая нить пролегала прямо вдоль позвоночника от какой-то точки возле основания вверх, к черепу. Все это в срочном порядке нуждалось в могущем принести облегчение охлаждении, однако, кроме стены под рукой ничего не было.
        Татьяна грустно вздохнула и, стараясь расположиться так, чтобы каждому страдающему месту перепало хоть немного прохлады, вновь обратила внимание на своего страшного тюремщика. Тот же, за время, что девушка разбиралась с собственным организмом, успел уже улечься и теперь наблюдал за действиями пленницы словно бы исподлобья, глядя снизу вверх, все так же лениво, но от того не менее внимательно.
        - Кошечка… - жалобным голосом окликнула хищника девушка и, очень надеясь на присутствие у него хоть каких-то зачатков совести, добавила, - У меня головка бо-бо. Ты не сбегаешь, не позовешь кого-нибудь на этот счет?
        Пантера даже ухом не повела. Татьяна снова вздохнула, на сей раз обреченно и, подтянув поближе к себе ноги, продолжила уговаривать «кошечку».
        - Ну, скажи, зачем нам друг друга обижать? Я, между прочим, вообще люблю зверюшек, особенно всяких больших и хвостатых, эээ, кошачьих. Тем более, что их так редко можно встретить в местных широтах, у меня есть только один знакомый лев, и… - девушка замолчала, пораженная внезапной мыслью. Ведь и в самом деле, не так уж часто попадаются, даже здесь, в месте, производящем впечатление не самого обычного, на каждом шагу разного рода большие хищные кошки, да еще и столь крупных размеров. Винсент, обращаясь, становится просто гигантом, пантера, лежащая рядом с ее кроватью, тоже, похоже, намного превосходит средние размеры, характерные для представителей ее вида… А где мы совсем не так давно встречали большую черную пантеру? Татьяна нахмурилась и, на глазах теряя страх, рывком подалась вперед, всматриваясь в своего стражника. Как это у Винса звучало? «Он такая же пантера, как я лев» - кажется, так. А еще то, что Ричард исчез из замка совсем внезапно, и вот теперь она здесь…
        Девушка нахмурилась сильнее и чуть покачала головой.
        - Не может быть… - пробормотала она, не сводя глаз с пантеры. Та на сей раз, как это не странно, прореагировала на слова пленницы и, будто скрываясь, поспешила отвернуть морду. Однако, Татьяне уже и не нужны были лишние доказательства.
        - Итак, ты Дэйв, - не терпящим возражений тоном произнесла она и, резко выдохнув через нос, с трудом сдерживая раздражение, продолжила, - А где же хозяин твой, а, кошачья морда? - поймав брошенный на нее недовольный взгляд янтарно-желтых глаз, девушка криво ухмыльнулась, - Да-да, друг мой, я прекрасно знаю, что ты понимаешь меня. Посему давай-ка прекратим мотать друг другу нервы. Повторяю вопрос снова, для внезапно сильно оглохших, - где Ричард?! - последние слова ее прозвучали на удивление громко. Татьяна, повысившая голос, сама не ожидала, что он отразиться от узких стен тесной комнатушки столь громким эхом, посему, ощутив, как протестует ее болящая голова против таких шумовых эффектов, невольно поморщилась и как-то беспомощно оглянулась на стенку. Вновь отодвигаться и прислоняться к ней девушке не хотелось, дабы не демонстрировать опять мнимого страха перед не менее мнимой пантерой.
        Негромко скрипнула распахиваемая дверь.
        Ричард, являясь как ответ на требовательный вопрос девушки, облокотился о косяк двери и, проведя пальцами этой же руки по собственным волосам, насмешливо улыбнулся.
        - Поразительно, как быстро способна заскучать девушка даже в новом для нее обществе, - голос мужчины звучал как глас естествоиспытателя, исследующего поведение пойманной любопытной зверушки в неожиданных для нее условиях, и вместе с тем казался ласковым, почти сочувствующим. Легкая язвительность, тенью скользнувшая в каких-то его словах, совершенно не портила этого впечатления.
        Татьяна, отвлекшись от пантеры, сумрачно подняла взгляд. В сероватом свете, падающем в комнату из высоких окон, оборотень, стоящий на фоне темного дверного проема, казался все таким же бледным, как и некоторое время назад, в слепящем свете солнца перед дверями замка. Правда, синяков, составлявших столь идеальную гармонию с мертвенно-бледной кожей тогда, ныне на его теле заметно не было, но нос, кажущийся вдавленным внутрь черепа чьим-то сильным ударом, все еще сохранял следы некоторой припухлости.
        Тем не менее, больным Ричард не выглядел. Ухмылка, расцветшая на его лице, казалась подтверждением абсолютной наглости и здоровья, движения были довольно легки и уверенны, да и озноба он явно более не ощущал, стоя перед пленницей спокойно и непринужденно.
        - И поэтому ты решил, что в старом обществе девушка будет скучать меньше? - Татьяна, в данный момент совершенно забывшая о питаемой ей некогда к этому человеку жалости, заставила себя выпрямиться, надменно приподнимая подбородок, - Может, чтобы меня развлечь, ты еще и объяснишь мне все это? - при этих словах она красноречиво окинула взглядом комнату, случайно останавливая его на поднявшейся при виде хозяина пантере. Ее собеседник и, как небезосновательно полагала девушка, похититель, отметив это, красноречиво хмыкнул.
        - А мне казалось, вы уже успели познакомиться с моим приятелем. Это Дэйв, вы даже виделись с ним как-то… Дэйв, не хочешь подать даме лапу?
        - А ты не хочешь спросить даму, хочется ли ей пожимать лапу большой пантере? - недовольно отреагировала Татьяна и, заметив, как ягуар повернулся в ее сторону, вероятно, планируя все-таки выполнить предложение хозяина, торопливо отодвинулась подальше. Ричард вздохнул и, вероятно, решив, что продолжать беседу, находясь практически в коридоре, не имеет смысла, наконец зашел в комнату, прикрывая за собой дверь.
        - С тем львом ты была определенно более вежлива, - заметил он, делая несколько шагов вперед и неожиданно, пораженный внезапной мыслью, остановился, даже не приблизившись к пантере. Последняя, вероятно, уловив мысли хозяина, насторожилась и, приподняв голову, пристально глянула на него. Оборотень этого не заметил.
        - Подожди-ка… - проговорил он, медленно сдвигая брови, - До меня только что дошло… - он автоматически потер переносицу и неожиданно резко шагнул вперед, - Льва звали Винсент, ведь верно? Верно? - Татьяна медленно кивнула, не понимая, к чему этот внезапный вопрос, и мужчина на несколько мгновений закусил губу, будто соображая что-то.
        - И тот парень, который на балу прикинулся твоим братом, - наконец продолжил он, не сводя с собеседницы пристального взгляда, - Он ведь тоже… Так значит?..
        - Так значит, ты притащил меня сюда, чтобы устроить допрос, - девушка, совершенно не желающая сейчас пояснять, кем является упомянутый «лев» и кто вообще такие хранители памяти, тем более, что пантера, переводя взгляд то на нее, то на хозяина, явно умоляла не делать этого, предпочла прервать собеседника, меняя тему, - Интересно, ты будешь применять ко мне какие-нибудь инквизиторские пытки или думаешь, что хватит оскала твоего котика? - и, видя, что собеседник планирует что-то сказать, она останавливающее подняла руку, - Знаешь, я только не понимаю, как тебе это вообще удалось. В лесу я была с… - она замолчала на полуслове, внезапно вспоминая странное поведение молодого графа и, вновь подавшись вперед, недоверчиво уставилась на стоящего перед ней мужчину, - Да не может быть…
        - Почему же? - Ричард, к которому в процессе небольшого монолога девушки опять вернулась былая язвительная наглость, самодовольно ухмыльнулся, - Если человек может быть львом, то почему один человек не может стать другим? Я ведь все-таки оборотень, моя милая, или ты уже успела об этом забыть?
        - Не твоя и не милая! - огрызнулась в ответ Татьяна и, недовольно выдохнув, раздраженно отвернула голову, всем видом показывая, что лицезреть собеседника ей неприятно. Ричард, наверное, все-таки не ожидавший столь бурной реакции, умолк и, продолжая стоять, аки соляной столб, опустил взгляд вниз, изучая мыски собственных ботинок. На некоторое время повисло молчание.
        - Зачем ты притащил меня сюда? - наконец негромко проговорила девушка, продолжая довольно мрачно изучать стену, - Просто поболтать мы и при других условиях могли.
        - Ты думаешь, это было мое желание? - Ричард вскинул голову, вновь взирая на собеседницу и, явно еще не до конца уверенный в собственных действиях, сделал шаг вперед. Правда, тотчас же остановился, впрочем, не сводя пристального взгляда с девушки в ожидании ответа. Та неопределенно пожала плечами, продолжая очень внимательно изучать какую-то точку на стене.
        - Чье же еще?
        - Тебе нужна подсказка? - мужчина, мрачнея буквально на глазах, неожиданно подошел к кровати вплотную и, сев на нее спиной к пленнице, сцепил руки в замок, внимательно изучая пол. Голос его, когда он продолжил, прозвучал глухо.
        - Твой отец выразил желание побеседовать с родной дочерью. Он велел сказать… - оборотень замолчал, на мгновение сжав губы, и вновь продолжил уже с некоторым нажимом, как будто выталкивая из себя слова, - Что держит слово и нашел время пообщаться с собственным ребенком. Поэтому он просил… - мужчина вновь замолчал и, неожиданно тяжело вздохнув, выпрямил спину, - Просил не задерживаться особенно. Время-то он выкроил, но этого времени не так уж и много.
        Татьяна, во время этой речи все же соблаговолившая сменить объект созерцания и буквально сверлящая взглядом затылок оборотня, при последних его словах откровенно скривилась.
        - До чего благородно, сил никаких нет, - она сморщилась еще больше и, недовольно бормотнув, - Воистину манеры, достойные дворянина… - неожиданно замолчала, взирая на своего собеседника с уже несколько иным выражением. Ее голос в момент продолжения речи прозвучал тихо и, казалось, более спокойно, хотя и с явным оттенком недоверчивого сомнения.
        - Так значит… желание было его?
        Ричард, не отвечая, попытался подняться с кровати. Девушка, рывком подавшись вперед, резко схватила его за плечо, мешая сделать это и, коснувшись другой рукой вновь напомнившего о себе участка острой головной боли, чуть сжала футболку собеседника.
        - Рик… Я понимаю, правда, но… Ты же говорил, что я тебе дорога, просил помочь, почему же тогда?.. - вопрос она не закончила, но этого и не требовалось.
        Оборотень порывисто обернулся, сбрасывая с плеча руку собеседницы, и рывком вскочил на ноги. В глазах его полыхнуло пламя неожиданной ярости.
        - Ах, ну разумеется! - голос его зазвучал так ядовито, что у девушки невольно мелькнула мысль, что в какое-нибудь ядовитое пресмыкающееся ее собеседник сумел бы превратиться не менее ловко и просто, чем в Эрика. Впрочем, доказательствами обратного она не обладала.
        - Человек же у нас всегда имеет выбор, не так ли?! - раздраженно продолжал между тем Ричард, начиная, как часто бывало с ним в моменты высокого эмоционального напряжения, расхаживать по комнате. Пантера заметалась из стороны в сторону, стараясь не попасться ему под ноги.
        - Как там обычно? Лево или право, огонь или вода, сделать или нет… - он неожиданно остановился, а затем, в несколько шагов оказавшись вновь рядом с кроватью, буквально навис над пленницей, - Только когда имеешь дело с Альбертом, выбора нет! Ты думаешь, я лгал тебе, да? Думаешь, я притащил тебя сюда только по своему желанию, чтобы держать под замком, без его ведома и приказа?! Да сто раз мне это нужно! - он отстранился, и снова прошелся по комнате, останавливаясь на сей раз возле двери. Рука его коснулась дверной ручки, и мужчина замер, не то собираясь с мыслями, не то решая - покинуть комнату или же сделать… что-то другое. Татьяна молча ждала окончания этих раздумий. Немного напуганная вспышкой ярости гневливого оборотня, вновь вспомнившая, что общение, а тем более - спор с ним, это всегда игра с пламенем, она не решалась опять подавать голос, не желая злить похитителя еще больше.
        - Он обещал свободу, - голос Ричарда прозвучал тихо, как-то сдавленно и приглушенно, и тем не менее заставил девушку вздрогнуть. Даже пантера, казалось, не ожидала таких слов от хозяина и, сев от неожиданности, склонила голову на бок.
        - Свободу мне, Дэйву… - тихо продолжал между тем мужчина, - Если приведу тебя. Свободу от его влияния, его мыслей в моей голове… Но это не важно, - он неожиданно повернулся и собеседница увидела, как лицо его озаряет слабая, какая-то растерянная и обреченная улыбка, - Он солжет, я знаю. Я… Он - кукловод, а я - марионетка в его руках. Он дернул ниточку, и я был вынужден сделать то, что сделал… Прости меня, - взгляд оборотня уперся в девушку и та, неожиданно ощутив почти забытую жалость, вдруг почувствовала, что собеседник не врет.
        Тот же неожиданно коротко, горько рассмеялся.
        - Свобода… - почти прошептал он и, подняв взгляд к потолку, чуть покачал головой, - Я так мечтал о ней, так обрадовался его обещанию, что забыл обо всем… Я так устал быть марионеткой. А он все равно продолжит дергать за ниточки и будет продолжать до тех пор, пока ему не наскучит.
        Ричард умолк, очевидно сожалея о собственной откровенности и, опустив взгляд, рывком подался вперед.
        - Не думай, что я пытаюсь вызвать жалость, - голос его на сей раз прозвучал скорее резко, нежели расстроено, и мужчина, вероятно, не желая более продолжать эту тему, опять шагнул к собеседнице, - Он не любит ждать, Татьяна. Идем.
        Девушка медленно спустила ноги с кровати. Не взирая на заявление собеседника, жалость к нему она все-таки испытывала, и вести себя так же отстраненно, как и прежде, уже не могла.
        - Где же находятся эти ниточки, - негромко начала она, глядя почему-то на пантеру, сидящую совсем недалеко от нее, а не на ее хозяина, - О которых ты говоришь? - при последних словах она все-таки подняла глаза. Ричард резким движением поднес руку к голове и прижал два пальца к виску. Ответ его был отрывист:
        - Здесь.
        Татьяна сдержала вздох и, тоже решив закрыть на этом тему, по крайней мере, на некоторое время, попыталась подняться на ноги. Пантера, как будто бы только и ждавшая этого момента, тоже встала и весьма дружелюбно уставилась на нее, чуть приоткрывая пасть. Блеснули желтоватые, угрожающе острые клыки, и девушка, попятившись, вновь плюхнулась на кровать.
        - Не хотелось бы, конечно, настаивать… - неуверенно начала она, медленно подтягивая к себе ноги, - И вообще приставать со всякими глупостями… Но, быть может, кто-нибудь смог бы поспособствовать мне в хождении мимо опасного хищника? А то я как-то пропустила обучающий этому раздел йоги, могу только лежать на углях.
        - По-моему, по углям они ходили, - мужчина, явно довольный сменой темы, сделал несколько шагов вперед и, отодвинув коленом черную морду, галантно подал девушке руку, - Позвольте сопроводить вас, мадемуазель.
        - Позволяю, - поспешно согласилась Татьяна и, стиснув пальцы собеседника, поторопилась вновь подняться на ноги. На сей раз она старалась держаться так, чтобы между ней и черным ягуаром находился хозяин последнего и, хотя и не чувствовала себя в совершенной безопасности, все-таки ощущала некоторую уверенность.
        Путь до выхода из комнаты, как и ожидалось, не занял много времени. Пожалуй, он не занял даже минуты, - потребовалось всего несколько шагов, чтобы миновать комнатушку и оказаться за ее пределами.
        Ричард, во время этого коротенького перехода уверенно удерживающий руку пленницы, да еще и приобнимающий ее за плечи, в коридоре тотчас же выпустил ее, даже делая шаг в сторону. У Татьяны это вызвало неподдельное изумление.
        - На балу ты вел себя куда как более… - она замялась, пытаясь подобрать подходящее, но не слишком грубое слово и, в конце концов, неуверенно закончила, - Свободно? Что же мешает тебе теперь?
        - Может быть то, что сейчас не бал? - последовал несколько колкий ответ, и девушка негромко фыркнула.
        - То есть, так нагло ты можешь вести себя только на балу? - уточнила она. Ответом ей послужила на удивление мечтательная улыбка.
        - Знаешь, как в то время называли балы? - поинтересовался мужчина и, не дожидаясь ответа, подхватил пленницу под руку, увлекая ее вперед, - Их звали местами, где зажигается кровь… Ты не представляешь, как полыхнула моя кровь в тот миг, когда я увидел тебя, моя очаровательная, - Ричард хитро улыбнулся, явно специально называя девушку так, как звал ее в восемнадцатом веке, - Горит, между прочим, до сих пор. И это не взирая на то, что ты упорно не хотела запоминать мое имя… Хотя это сыграло мне на руку.
        - Это как же? - Татьяна, без сопротивления шагающая с весьма неспешно идущим собеседником, и с невольной улыбкой слушающая его излияния, вопросительно приподняла бровь. Мужчина хмыкнул и неожиданно остановился, поворачиваясь к ней лицом.
        - Я же говорил тебе, что собираюсь посетить Англию. Но то было весьма буйное время, французов в Британии не жаловали и, пожалуй, явись я туда как Ренард Ламберт, меня бы скорее расстреляли без суда и следствия. Поэтому, так или иначе, встал вопрос о смене имени. И вот тут я, вспомнив, как одна обворожительная девушка упорно звала меня Ричардом на последнем из тех балов, где мне довелось бывать, подумал, - чем черт не шутит?
        Девушка, поначалу слушавшая этот рассказ с искренним интересом, к концу его неожиданно посерьезнела. Некстати вспомнились слова Винсента, произнесенные им в том же восемнадцатом веке, о вероятности вмешательства в ход событий и влиянии на их будущее развитие. Впрочем, сказать, что воспоминания эти пришли некстати, было трудно. Перед нею стоял живой пример того, что может сделать опрометчиво брошенное не в то время и не в том месте слово.
        - Боюсь, он много чем не шутит, - сумрачно пробормотала Татьяна и, тяжело вздохнув, сама продолжила путь, потянув спутника за собой. Тот недоуменно моргнул, но подчинился, предпочитая, ввиду непонятной реакции девушки, замолчать. Однако, та вовсе не планировала прерывать беседу, возвращаясь ненадолго к оставленной, казалось бы, теме.
        - Значит, он способен управлять не только такими, как эти… - она неопределенно мотнула головой и уточнила, - Как Луиза. Да?
        - Да, - последовал короткий ответ. Татьяна тихо вздохнула и, сделав еще несколько шагов, остановилась перед тяжелой деревянной дверью.
        - Сюда? - негромко уточнила она и, внезапно почувствовав себя ведомой на эшафот преступницей, бросила на спутника едва ли не умоляющий взгляд. Тот, в эту секунду тоже глянувший на собеседницу, опустил глаза.
        - Татьяна… - голос его прозвучал хрипло, почему-то слабо, словно бы через силу, но от того не менее решительно, - Если ты хочешь… То есть, не хочешь с ним общаться… Я отпущу тебя.
        Девушка, уже, было, коснувшаяся ручки двери, оглянулась, внимательно взглядывая на собеседника.
        - И что он сделает с тобой за это?
        Ричард неопределенно пожал плечами и, словно этого было недостаточно, недовольно мотнул головой.
        - Не важно. Подумаешь, сломает еще что-нибудь…
        Момент был серьезным, пожалуй, даже чересчур серьезным, однако Татьяна не удержалась от улыбки.
        - Герой, - коротко характеризовала она поведение своего спутника и, стараясь поднять ему и себе настроение, продолжила с полушутливой интонацией, - В твое время джентльмены дамам стихи писали, а ты, я вижу, не размениваешься по мелочам.
        Ричард, вероятно, все же приободренный весело звучащим голосом девушки, чуть ухмыльнулся.
        - А ты думаешь, я не писал тебе стихов? Они затерялись где-то в анналах времени, я ведь так и не смог встретить тебя вновь, чтобы прочесть их… Но дело было, я писал. Татьяна, - он снова посерьезнел и, выпустив руку собеседницы, неожиданно сжал ее плечи, пристально взирая в глаза, - Что бы не случилось, пожалуйста, знай - ты можешь на меня рассчитывать. Даже против… - он не договорил, переводя красноречивый взгляд на тяжелую дверь. Девушка ободряюще улыбнулась и слегка потрепала его по руке.
        - Я знаю, Рик. Спасибо… Но не думаю, что в беседе отца с дочерью может быть что-то очень криминальное. Не стоит так сильно переживать. Что ж… Я пошла, - и с сими словами она, решительным жестом высвободившись из рук оборотня, потянула на себя тяжелую створку двери, заходя внутрь. Створка захлопнулась, оставляя Ричарда в одиночестве. Несколько секунд он молча смотрел на темнеющую в полумраке коридора замочную скважину, а затем решительно сделал шаг назад.
        - Я спасу тебя, - сорвался с его губ тихий шепот, - Спасу, клянусь своей честью… и его жизнью, - он бросил последний, исполненный ненависти взгляд на тяжелую дверь, явно адресуя его отнюдь не скрывшейся за ней девушке, а после, рывком развернувшись, быстрыми шагами направился прочь, возвращаясь в ту комнату, где все еще оставался его единственный, надежный и верный друг - большая пантера.

* * *
        - Роман, - голос брата, раздавшийся со стороны холла, заставил молодого виконта отвлечься от созерцания кропотливой и старательной работы доктора, зашивающего раны практически распластавшегося на стуле хранителя памяти, и перевести вопросительный взгляд на входящего в гостиную хозяина замка, - Ты не видел Татьяну?
        - С тех пор, как она психанула и ускакала страдать на улицу, нет, - молодой человек, держа голову повернутой, ухитрился склонить ее на бок, - А что?
        Граф де Нормонд, почему-то помрачнев, перевел взгляд на Винсента, наблюдая за ловкими действиями врача.
        - Я хотел поговорить с ней, - негромко произнес он, - Я подумал, и… Ты, наверное, прав, и я вел себя неправильно. Надеялся обсудить все более спокойно.
        - Ну, так и в чем проблема? - Роман, вероятно, утомившийся держать голову в неудобном положении, повернулся к брату вполоборота, - Сходи в лесочек, найди ее, утри ей слезки, ну и далее по сценарию.
        Эрик на секунду замолчал. Затем вновь взглянул на собеседника, и медленно, как будто бы не до конца уверенно, проговорил:
        - В окрестностях ее нет. В лесу, кажется, тоже.
        - Но в замок она не возвращалась, - голос виконта прозвучал совершенно безмятежно, и отчасти даже насмешливо, - Я, правда, мотался туда-сюда, искал материалы для кройки и шитья по просьбе Чарли, мог и не заметить…
        - В замке ее нет, - последовал категорически уверенный ответ, и блондин, очень явственно начиная беспокоиться, сдвинул брови, - Я ее не слышу.
        - Ох, - Роман тяжело вздохнул и, подойдя к брату, ободряюще похлопал его по плечу, - Знаешь, такое случается. К старости слух ослабевает, на него уже нельзя полагаться… Проще сходить проверить.
        - Она не проходила, - голос Винсента, прервавший беседу братьев, прозвучал несколько слабо, но от того не менее уверенно и обеспокоенно. Юноша пожал плечами.
        - Ну и что? И вообще, ты мог от ужаса и боли отключиться, и просто не заметил…
        - Я не терял сознание, - оборвал его хранитель памяти, изо всех сил стараясь не шевелиться, дабы не мешать работе Чарльза, и лишь иногда морщась, когда игла пронзала его кожу, чтобы затем при помощи нити ее стянуть, - Другого пути к ее комнате нет, а здесь она не появлялась.
        - Это так, - Чарли, по сию пору старающийся сделать свое присутствие здесь как можно менее заметным, видимо, проникся постепенно напрягающейся атмосферой и решил подать голос, - Мисс не было здесь, она, должно быть, все-таки снаружи…
        - Ага, сидит, рыдает за пеньком, - саркастически подхватил виконт и, фыркнув, сунул руки в карманы, - Чарли, не обижайся, но ты вообще был сильно занят художественной вышивкой, тоже мог не заметить, как мимо проскочила маленькая хрупкая девочка.
        Эрик, по мере развития разговора, мрачнеющий все больше, открыл, было, рот, чтобы высказаться, однако, Винсент опередил его.
        - Слушай, для парня, у которого внезапно неизвестно куда делась неожиданно нарисовавшаяся сестренка, ты ведешь себя как-то крайне весело. Наводит на определенные мысли… Колись, куда девочку дел, а? - последний вопрос прозвучал на удивление резко. Шутка, которая, казалось бы, сквозила в нем, производила впечатление деланной, создавалось ощущение, что хранитель памяти и в самом деле подозревает молодого интантера. Тот, на мгновение потеряв дар речи, возмущенно приоткрыл рот.
        - Знаешь, что… - наконец сумел выговорить он, сдержав возмущенный вздох, - Я бы мог потребовать сатисфакции за такие наглые наезды, понял, раненый? - он вытащил одну руку из кармана и отвел ее чуть в сторону, - Но раз уж о защите моей чести позаботились заранее другие, так и быть, я тебя пощажу. Я не понимаю, Винс, чего ты от меня ждешь? Хочешь, чтобы я начал метаться по гостиной с воплями «на кого ж ты нас покинула»? Да еще не факт, что она вообще кого-то покинула, говорю же, - небось сидит за пенечком и роняет на землю горючие слезы, - заметив одновременно поникший и возмущенный взгляд брата, юноша тяжело вздохнул, - Ну ладно, ладно… Я проявлю человеколюбие и заботу о слабеющем слухе моего братца и обшарю замок. Вдруг найду кроссовок, будем потом из Татьяны Золушку делать…
        - Я проверю лес, - голос хозяина замка звучал довольно серьезно, из чего виконт сделал вывод, что шутка его поддержана не была. Тем не менее, он не преминул дать добрый совет.
        - Только повнимательнее смотри во всяких кустах и за пнями!
        - Не хотелось бы расстраивать, но, боюсь, плодов это не принесет, - незнакомый голос, раздавшийся от дверей холла, заставил всех присутствующих совершенно синхронно повернуть головы в его сторону. Даже Чарли, который, получив в ответ на попытку хоть как-то помочь ядовитую насмешку, вновь старался прикинуться почти предметом интерьера, не сумел удержаться и недоуменно воззрился на незнакомца, отвлекаясь от своего пациента. Как выяснилось, это он сделал зря.
        - Дэйв… - пораженно выдохнул Винсент и, упершись обеими руками в сидение стула, попытался принять более вертикальное положение. Нить, которой доктор зашивал последнюю из его ран, от этого движения подалась, расползаясь, и Чарли, всполошено потянувший ее, дабы снова закрыть рану, не сдержал взволнованного возгласа:
        - Осторожнее!
        - Дэйв? - вопрос молодого графа прозвучал одновременно с этим возгласом, да и куда как тише, однако, Винсент, привыкший за долгое время угадывать его мысли, моментально понял его.
        - Хранитель памяти Ричарда, - негромко пояснил он, вновь медленно откидываясь назад и чуть сползая на стуле. Чарли при этих словах бросил на него совершенно недоумевающий и вместе с тем подозрительный взгляд, однако, промолчал, опять обращая внимание на почти завершенную работу.
        Между тем, молодой мужчина, столь неожиданно возникший перед глазами обитателей замка, хмуро воззрился на раненого, скрещивая руки на груди.
        - Ну, а ты, конечно, всем все рассказал, - с плохо скрытым раздражением проговорил он и, неожиданно изменив позу, сунул одну руку в карман коричневого пиджака, другой взлохмачивая и без того взъерошенные каштановые волосы, - А я-то надеялся на твое чувство профессиональной солидарности…
        - Я ведь не Ричарду все рассказал, - голос Винсента странно похолодел, и он, чуть сузив глаза, внимательнее вгляделся в нового собеседника, - Что ты здесь делаешь?
        Дэйв медленно втянул воздух и, опустив руку, сунул ее в другой карман.
        - Хозяин послал меня сказать, что та девушка… Татьяна. Она у Альберта.
        - Что?.. - Эрик, по сию пору внимавший молча, взволнованно подался вперед.
        - Что?! - Винсент, в свою очередь, тоже подался, практически дернулся, к немалому негодованию доктора, только что закончившего зашивать последнюю рану.
        - Вам нельзя делать резких движений, - негромко проговорил он, однако, на сей раз слова его услышаны не были. Роман, от столь неожиданного сообщения мгновенно посерьезневший, упер руки в бока.
        - И что же еще тебе велено передать? - голос его, звучавший довольно язвительно, тем не менее, навевал странный, холодящий ужас, - Дядюшка желает потребовать с нас выкуп?
        Ответом ему послужил почти негодующий взгляд вновь прибывшего хранителя памяти.
        - Ричард хочет помочь ей, - веско и несколько раздраженно проговорил он, - Но с ним сам не справится. Поэтому нужны вы.
        - Ах, значит, нас хотят заманить в ловушку, - понимающе кивнул виконт и криво ухмыльнулся, - Значит, хозяин твоего хозяина велел ему сказать тебе, чтобы ты…
        - Нет, - прозвучавшее неожиданно слово, исходящее отнюдь не от оскорбленного таким недоверием Дэйва, а от Винсента, заставило всех присутствующих обратить взгляды к нему. Хранитель памяти чуть сузил глаза, вглядываясь в своего «коллегу».
        - Он и в самом деле хочет помочь ей, - медленно проговорил он и, глубоко вздохнув, неожиданно поднялся на ноги. Чарли, явно абсолютно не ожидавший такой прыти, растерянно приоткрыл рот. Между тем, присутствующие, к Винсенту питающие явно большее доверие, нежели к Дэйву, зашевелились, принимая вполне определенное решение, выразил которое хозяин замка.
        - Тогда идем, - Эрик, одарив друга все-таки обеспокоенным взглядом, повернулся к его собрату, - Покажешь дорогу?
        Тот кивнул. Винсент вновь сделал глубокий вздох, и уже хотел, было, решительно шагнуть вперед, но тут Чарли все-таки не выдержал.
        - Ты с ума сошел? - стихийно переходя со своим подопечным на «ты», молодой человек решительно сделал шаг вперед, преграждая ему дорогу, - Тебе нельзя никуда ходить, раны могут открыться снова! Никаких резких движений, постельный режим…
        - Чарли, - хранитель памяти, перебив доктора, мягко улыбнулся, кладя руку ему на плечо, - Слушай… Я признателен, правда, очень признателен за помощь, но… Я не могу не пойти. Это… Долго объяснять, просто смирись, ладно? В случае чего, когда я вернусь, ты снова меня подлатаешь, только и всего.
        Молодой доктор медленно поднял голову, в силу своего роста взглядывая на собеседника немного свысока, затем опустил ее в резком кивке, задерживая острый подбородок в нижней точке.
        - Смирись, - с совершенно непонятным выражением повторил он и неожиданно сбросил руку пациента со своего плеча, взирая на него уже откровенно негодующе, - А у меня, конечно же, есть выбор! Сам я из этого места не выберусь, как бы мне этого не хотелось! А ты…
        - Хватит, - голос графа, прозвучавший жестко и решительно, словно призыв полководца перед сражением, моментально положил конец этому спору, - Винс, ты уверен?
        Хранитель памяти кивнул и, отвернувшись от Чарльза, тяжело шагнул вперед. Последний встревожено смотрел ему вслед.
        - Постарайся хотя бы не делать слишком резких движений, - хмуро произнес он и, сев на один из стульев, еще более мрачно добавил, - Мне работы меньше будет.
        Дэйв неожиданно шагнул навстречу собрату и на удивление легко, при учете его худощавости, поддержал того.
        - Я прослежу за этим, - пообещал он, сдерживая ухмылку. Винсент лишь хмыкнул в ответ и, словно специально посильнее опершись на него, немного прибавил шаг, направляясь к двери.
        - Одного не могу понять, - проговорил он, уже выходя вместе со своим спутником в холл, - Каким образом, не зная, кто ты такой, Ричард послал тебя звать на помощь?
        - Он послал меня как пантеру, - усмехнулся в ответ его собеседник, - И велел побеседовать на кошачьем наречии с тем парнем, что умеет перевоплощаться в льва…
        Глава 4
        Волшебство… Как много его в окружающем мире, какие необычные вещи порой приходится переживать благодаря ему, и какими до удивительного обыденными вещами оно может быть вызвано! Недаром древние народы, веря в магию, умели находить ее в том, что сегодня нам кажется самым простым и самым естественным, вроде стихов или музыки. А впрочем… Кто сказал, что они заблуждались?
        Комната, в которой оказалась Татьяна, едва переступив порог и прикрыв за собой машинально дверь, обиталище мага, была буквально наполнена волшебством в таком обилии его проявлений, что у девушки поначалу разбежались глаза. Роскошная, будто пришедшая из средних веков, меблировка комнаты приковывала взгляд; легкие отблески горящего в камине пламени, танцуя по ней, делали обстановку загадочно-волшебной; а тихая, мягкая, нежная музыка, ласкающая слух, казалась идеальным фоном для всей этой красоты. Стены этой маленькой, по сравнению с той, к которой девушка привыкла в замке, гостиной были обтянуты, опять же на манер Средневековья, какой-то тканью, которая, ловя отблески пламени и отражая их, заставляла помещение буквально сиять.
        В комнате было довольно жарко, горящий камин в летнее время выглядел, по меньшей мере, глупо, но, судя по всему, самого хозяина это ничуть не смущало.
        Девушка неуверенно сделала шаг вперед, вдыхая раскаленный, наполненный какими-то странными, неизвестными ей ароматами воздух и, пошатнувшись, почти упала на очень кстати оказавшуюся рядом с ней табуретку. Музыка продолжала сладким, тягучим сиропом вливаться ей в уши, растворяясь, смешиваясь с общей атмосферой комнаты и обволакивая девушку словно паучья паутина, затягивая ее, завораживая, заставляя забывать о том, где она, что делает здесь и зачем вообще пришла.
        Перед глазами ее все расплывалось, роскошная обстановка вокруг виделась цветными пятнами и, пожалуй, девушка была благодарна за это, - привыкшая к красоте Нормонда, но уставшая лицезреть ее на балу, от этой комнаты она испытывала странное утомление и, пожалуй, предпочла бы лучше видеть ее как можно хуже. Тем более, что после весьма скудно обставленной комнаты Ричарда, да и тусклого коридора, это помещение производило впечатление почти неприятное.
        Мелодия сладким ядом продолжала струиться вокруг, звучала уже, казалось, где-то внутри, и Татьяне на миг показалось, что она и сама покачивается, плывет, подчиняясь переливам этой нежной, но бурной половодной реки.
        Комната вокруг окончательно слилась в одно большое разноцветное пятно, и неожиданно куда-то пропала.
        Повеяло холодным ветерком. Резкий запах неизвестного дурмана сменился нежным ароматом травы, влажной листвы и сырой земли. Девушка, недоуменно заморгав, огляделась. Она сидела на небольшом пенечке на краю маленькой полянки посреди густого лесного массива, вокруг нее ветерок колыхал ветви деревьев, шаловливые листья то и дело касались ее лица.
        Откуда-то из глубины леса послышался счастливый детский смех.
        - Не догонишь, не догонишь! - весело кричал почему-то безумно знакомый детский голос, все приближаясь и приближаясь.
        На поляну, прямо перед Татьяной, но совершенно не замечая ее, выскочила маленькая светловолосая девочка лет пяти-шести. Девушка приоткрыла от изумления рот. Как ни давно это было, какой бы взрослой она не стала сейчас, не узнать самое себя, пусть и в детской ипостаси было бы трудно.
        Перед девочкой буквально из воздуха возник рослый темноволосый мужчина и, смеясь, подхватил ее на руки, поднимая высоко над головой и кружа. Девочка залилась еще более счастливым смехом.
        - Так нечестно, папа! - кричала она, однако, на лице ее было написано совершеннейшее счастье.
        - Папа… - против воли шевельнулись губы глядящей на это девушки, и мужчина, в момент очередного поворота вдруг бросил на нее холодный, пронизывающий, пронзительный взгляд. Татьяна поежилась. Почему-то создалось впечатление, что ее присутствию здесь не рады, но прогонять пока не спешат, позволяя ей сполна насладиться зрелищем. Но вот реплики ее в этой сцене явно не предусмотрены, и нарушать сценарий ей отнюдь не рекомендуется.
        - Дождик, хочу дождик! - закричала между тем девочка, и мужчина, переведя взгляд на нее, широко улыбнулся.
        - Как пожелаешь, моя милая, - ласково произнес он, и вдруг, хотя Татьяна, пристально следящая за мужчиной, готова была поклясться, что он не сделал ни единого движения, с небес звенящими, переливающимися в солнечном свете струями обрушился легкий летний дождик.
        Девушка машинально подняла руку, надеясь поймать хоть каплю воды на ладонь, сама не зная зачем, но ощущая странную необходимость в этом. Попытка увенчалась провалом. Дождик лил только над поляной, очерчивая почти идеальной формы круг и не задевая ничего, что находилось за его пределами.
        Мужчина, присев на корточки, опустил девочку на землю. Та, радостно крича что-то, принялась носиться под дождем, подставляя лицо его, очевидно, теплым струям; мужчина с улыбкой наблюдал за ней.
        Наконец звонкий голос ребенка вновь пробился сквозь шорох дождя.
        - Ура, мой папа волшебник! - воскликнула девочка и, подбежав к по-прежнему сидящему на корточках мужчине, бросилась ему на шею. Последний, рассмеявшись, мягко обнял дочь, ласково прижимая к себе.
        - Только маме об этом говорить не надо, хорошо? - с улыбкой попросил он и, подняв руку, слегка взъерошил мокрые волосы девочки. Та, чуть отстранившись, с энтузиазмом кивнула.
        - Хорошо! Папочка, а ты научишь меня делать так же? - глаза малышки загорелись надеждой, и мужчина, вероятно не в силах противиться этому взгляду, а быть может, и сам довольный просьбой, уверенно кивнул.
        - Ну, конечно, научу. Для начала запомни, - не погода управляет магом, а маг погодой. Если у тебя есть сила, то силы природы…
        - Татьяна! - громкий взволнованный возглас вдруг вырвал девушку из сладкого оцепенения видения. В нос ударил резкий запах.
        Она чихнула и, недовольно замотав головой, машинально махнула рукой перед носом, силясь отогнать запах. Обоняния ее вновь коснулся аромат разогретых неизвестных трав, телу стало жарко, и Татьяна, хоть и без особого желания покидая прохладный лес в своем видении, с трудом открыла глаза.
        Она находилась во все той же роскошно обставленной маленькой гостиной, что и прежде, разве что созерцала ее теперь почему-то с другого ракурса. Слуха ее коснулся чей-то облегченный вздох, и из липкого тумана, с такой неохотой отпускающего ее сознание, неожиданно выплыло обеспокоенное лицо Альберта.
        - Не нужно так больше пугать меня, моя маленькая, - с ласковой укоризной произнес он, - Удача, что я, услышав, как ты зовешь меня, прекратил играть и бросился к тебе, успел подхватить, иначе бы ты сильно ушиблась.
        - Ушиблась? - пока еще не до конца сознавая происходящее, пробормотала девушка и, прилагая усилия, попыталась приподняться, упираясь ладонями во что-то мягкое. Мир вокруг постепенно начинал обретать четкость. Легкий ветерок коснулся своим мягким дыханием лица девушки, и та, мигом ощутив себя лучше, наконец смогла идентифицировать свое местоположение.
        Теперь ей стало понятно, почему гостиную она созерцала с другого ракурса, - вместо того табурета, на который она опустилась, почти теряя сознание от жары, царящей в помещении, она находилась на достаточно широком и мягком диване, транспортированная сюда, вероятно, заботливым родителем. В комнате по-прежнему было довольно тепло, однако, как отметила про себя Татьяна, камин уже не горел, а единственное окно в этом помещении было распахнуто настежь. Лица пленницы снова коснулся прохладный ветерок, и она, жадно потянувшись ему навстречу, глубоко вздохнула.
        Альберт, сидящий рядом с диваном на самом краю весьма изящного и элегантного кресла, одобрительно склонил подбородок. Видимо, он был доволен тем, что дочь предпочла живительную прохладу смерти от удушья, так старательно подготовленного им. Девушка, заметив этот его жест, чуть поморщилась, однако предпочла до вступления в полемику, все-таки выяснить причины своего странного состояния.
        - Что произошло? - мрачновато поинтересовалась она и, снова упершись ладонями в диван, села еще более прямо. Альберт в ответ недоуменно моргнул.
        - Ты потеряла сознание, моя милая, - как само собой разумеющееся произнес он, - Должен признать, для меня это явилось большой неожиданностью.
        - Для меня не меньшей, - буркнула в ответ Татьяна и, тяжело вздохнув, попыталась устроиться на диване поудобнее. Мужчина продолжал, будто не слыша ее:
        - Должно быть, мне следовало встретить тебя у дверей. Однако, вы так долго и увлеченно беседовали с нашим общим другом Ричардом, что я несколько заскучал и решил развлечь себя игрой на фортепиано. Я даже не заметил, как ты вошла, моя маленькая, увидел тебя уже сидящей на табурете. Мне казалось, ты внимательно слушаешь, я ожидал по окончании этюда восторгов… Однако, наградой мне почему-то стало твое плохое состояние, - лицо мага исполнилось как будто бы искренним сочувствием, и девушка, не желая поддаваться этим чарам, вновь поморщилась.
        - Здесь жарко, - недовольно сообщила она и, подумав с секунду, уточнила, - Было. Скажи честно, ты специально создал тут такую обстановку, зная, что я и без того себя еще не до конца хорошо чувствую, да? - взгляд ее почему-то наполнился надеждой. Вероятно, Татьяна, сама того не сознавая до конца, после виденного ей приятного воспоминания детства, искала причину вновь разозлиться на родного отца. И причина эта довольно скоро нашлась.
        Альберт негромко, несколько обреченно вздохнул.
        - Милая, я понятия не имел, что легкий жар может так сказаться на тебе. Хотя, ты, наверное, права… Памятуя о твоей любви к прохладному дождю, мне следовало предположить это и подготовиться. Прости меня.
        Девушка, температура комнаты для которой все еще оставалась чересчур высокой, вдруг ощутила, как окружающий жар, собираясь где-то в районе ее солнечного сплетения, дает запал волне удушающего раздражения.
        - Простить… - медленно повторила она, тяжело дыша от гнева и изо всех сил стараясь держать себя в руках, - Простить за что, скажи на милость? За то, что бросил меня в то время, когда я обожала тебя и нуждалась в тебе? Или, может быть, за то, что с самого начала ты лгал мне, не сообщая, кто ты такой и что натворил? Или же ты просишь прощения, что заставил меня сейчас вспомнить прошлое, а я не сомневаюсь, что именно ты приложил к этому руку? Ты просишь простить! - Татьяна, по мере сил своих приподнялась на диване, раздраженно выпрямляя спину и старательно игнорируя вмиг закружившуюся голову, - Просишь простить и ждешь восхищения твоей игрой! Да никогда, ты слышишь, Альберт, никогда я бы не стала восхищаться мастерством убийцы и негодяя, будь оно хоть в тысячу раз прекраснее твоего!
        - Татьяна-Татьяна… - мужчина, слушавший гневную речь дочери весьма внимательно, чуть покачал головой и, поднявшись на ноги, направился куда-то в левую от дивана сторону, продолжая говорить на ходу, - Сколько ненависти и злости в твоем маленьком сердечке… И до чего же это огорчает меня, если бы ты только знала. Дочь не должна идти против отца, как и отец против дочери. Милая, - маг дошел до небольшого, как-то не вписывающегося в общий антураж обстановки, обшарпанного столика и, остановившись возле него, обернулся, - Я никак не мог навеять тебе это видение. Твое сознание - игрушка в твоих собственных руках, только в твоих и ни в чьих более. Уверен, если бы ты не болела, ты бы вспомнила об этом.
        - Я не настолько болею, чтобы страдать склерозом! - огрызнулась девушка и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернула голову, чуть приподнимая подбородок, - И если ты велел Ричарду притащить меня сюда лишь для того, чтобы внушить мне, что я спятила, ты крупно просчитался!
        По губам ее собеседника змеей скользнула быстрая, насмешливая ухмылка. Скрывая ее, он поспешил вновь отвернуться к столу. Слуха девушки коснулось тихое позвякивание, и она с удивлением вновь обратила взгляд на отца. Тот, чуть склонившись над столиком, что-то делал на нем, заслоняя его отчасти спиной, и Татьяне, предпочитающей быть в курсе того, какими делами занимается маг, пришлось немного откинуться назад, заглядывая сбоку.
        Столик, за которым сейчас возился мужчина, действительно привлекал внимание. По сравнению с прочей, либо действительно раритетной, либо удачно прикидывающейся таковой мебелью, он казался беженцем из хижины бедного столяра. Грубо и явно наспех сколоченный из неотесанных досок, не покрытый ни единым слоем лака или краски, он, тем не менее, представлял собой едва ли не самый важный предмет интерьера в этой комнате, ибо столешница его была заставлена таким количеством неожиданных для взгляда пленницы предметов, что это невольно притягивало внимание и, вместе с тем, настораживало.
        Столик казался развернутой переносной лабораторией какого-нибудь маститого специалиста по химии или физике. Впрочем, стоило внимательнее приглядеться к уставляющим его колбам, ретортам, пробиркам, как заполненным наполовину чем-то неизвестным, так и совершенно пустым, лишь приготовленным для заполнения; к небольшому микроскопу, поверх которого небрежно была накинута испачканная в чем-то непонятном тряпка, и к другим предметам, назначения которых девушка даже не знала (и как-то совсем не испытывала сожалений на этот счет), как ассоциации с лабораторией физика мгновенно отступали, уступая дорогу рабочему месту химика. Или алхимика, что в данной ситуации представлялось более вероятным.
        Покуда девушка, цепляясь за спинку дивана и иногда почти перегибаясь через нее, силилась как можно более подробно рассмотреть и понять, чем в этой алхимической лаборатории занимается ее родитель, тот спокойно продолжал беседу.
        - Это так забавно - слушать тебя сейчас, - он улыбнулся и, подняв повыше какую-то пробирку, внимательно всмотрелся в ее содержимое, - Словно говоришь с подростком. Да… - он улыбнулся шире и, отставив пробирку в штатив, принялся аккуратно и кропотливо отмерять необходимое количество какого-то другого препарата, - Человек начинает ценить маленькие радости лишь тогда, когда оказывается их лишен. Не думаю, что многие родители на моем месте пришли бы в восторг, начни вдруг их взрослый ребенок проявлять некоторые черты характера, особенности поведения, более соответствующие переходному возрасту, - он вновь взял пробирку и, добавив в нее столь скрупулезно отмеренный раствор, принялся аккуратно покачивать ее в руке из стороны в сторону, - Теперь я понимаю, сколь много упустил… в некотором смысле.
        - В некотором смысле понимаешь или в некотором смысле упустил? - все так же сохраняя недовольный, мрачный тон, уточнила девушка и, сев на диване более или менее удобно, скрестила руки на груди. Альберт живо обернулся через плечо, слово вопреки своей строптивой собеседнице, продолжая широко улыбаться.
        - Упустил, - мягко пояснил он и, снова возвращаясь к загадочным опытам, добавил, - Не думаешь же ты, что я, покинув мою маленькую девочку, оставил ее без присмотра?
        Татьяна, расслабившаяся, было, немного, мгновенно напряглась, даже подаваясь вперед.
        - Что ты хочешь этим сказать?..
        - Рядом с тобой всегда находился кто-нибудь из верных мне слуг, - невозмутимо произнес мужчина, беря со столика небольшой, изящный бокал и начиная медленно и аккуратно переливать в него содержимое пробирки, - Дети, с которыми ты играла… Виктор, приятель твоего отчима… Он наблюдал за тобой дольше всех, вплоть до того мгновения, когда ты вдруг исчезла, выражаясь языком современным, со всех радаров.
        Татьяна медленно опустила взгляд, сраженная этими внезапными откровениями.
        - Дядя Вик… Я и представить не могла… Что значит исчезла со всех радаров? - последний вопрос прозвучал особенно резко, и девушка, вскинув голову, почти зло воззрилась на родителя. Тот медленно повернулся и, чуть отведя руку с зажатым в ней уже наполненным бокалом в сторону, легко пожал плечами.
        - Я до сих пор не знаю этого, - совершенно безмятежно проговорил он, затем, помолчав, отстранился от стола, вновь подходя к креслу, в котором сидел недавно и усаживаясь в него. Девушка, до сих пор сидевшая на диване вполоборота, была вынуждена повернуться к нему лицом.
        - Ты пропала куда-то на три месяца, - продолжал между тем мужчина все тем же спокойным и ровным тоном, - А потом вдруг вынырнула из небытия, и по счастливой случайности попыталась устроиться на работу к одному из моих подручных. Возможно ты помнишь его. Его звали Виталий.
        - Какое-то совсем не французское имя, - недовольно буркнула в ответ Татьяна, однако тотчас же, осененная догадкой, на мгновение закрыла лицо рукой, силясь унять неожиданную головную боль. Перед внутренним ее взглядом замелькали картинки воспоминаний.
        - Не может быть… - сорвался с губ шепот, и девушка, отняв руку от лица, с недоверчивым негодованием снова взглянула на собеседника, медленно проговаривая слова, - Это была не работа, а подработка… Тот человек повел себя отвратительно, мы с напарницей, помнится, окрестили его… - он замолчала и почти испуганно продолжила, - Упырем?
        Альберт довольно хмыкнул.
        - Вы оказались весьма догадливы. Что же до имени, так неужели ты считаешь, что в моем подчинении находятся лишь мои соотечественники? Их большинство, но это отнюдь не все… Впрочем, это неважно. Он отвратительно обошелся с тобой, но после сообщил мне о твоем возвращении из неизвестности. А еще немного позже был направлен мною к стенам Нормонда, где благополучно погиб, растерзанный твоими друзьями, - мужчина помолчал с секунду, а затем добавил, - И родственниками. Ну, а после в твоей жизни появился Ричард.
        - Что?.. - Татьяна, только, было, опустившая вновь взгляд, снова вскинула голову, взирая на родителя откровенно недоверчиво. Губы ее растянула неуверенная улыбка.
        - Не-ет… - протянула она, - Ты обманываешь меня, верно? Мы с Ричардом познакомились в институте, и…
        - Точнее, возле института, - хладнокровно прервал ее мужчина, - Он по чистой случайности ожидал тебя там. К слову, этот способ наблюдения мне казался самым оптимальным из всех. Ты спокойно жила с Ричардом, всегда была в поле моего зрения… Но этот глупец зашел дальше, чем его просили, - в глазах Альберта блеснули холодные искорки, - Он должен был просто следить, а он, видите ли, осмелился влюбиться в мою дочь! И даже ухитрился скрыть это, я узнал о его чувствах совсем недавно… Впрочем, это уже было неважно. После того маленького инцидента с вампиром ты вновь начала интересовать меня, поэтому я, сознавая необходимость этого, привел тебя к замку. К Эрику. Тебе удалось пробудить его от многовекового забвения, на что я и рассчитывал, и ты сделала даже больше! Скажи мне, Татьяна, - мужчина, похоже совершенно забывший о бокале в своей руке, с интересом подался вперед, облокачиваясь на собственные колени, - Каким образом ты сумела познакомиться с Эриком в прошлом? И, как я услышал только что, не только с ним… - маг многозначительно кивнул в сторону двери за своей спиной, явно намекая на Ричарда. Однако,
ответить девушке возможности не предоставил, задумчиво потирая подбородок.
        - Сейчас я припоминаю… - несколько неуверенно бормотал он, видимо, на время вообще забыв о присутствии здесь дочери, - Когда я выкинул щенка из замка на улицы города, следом за ним бросилась какая-то девчонка… Странная девчонка, невероятно похожая на меня и внешностью и даже голосом… Детей тогда у меня еще не было, я удивился этому, но дела требовали моего присутствия, и я быстро об этом забыл, - Альберт неожиданно расхохотался, - Помнится, в тот вечер братец ухитрился даже ранить меня! Глупец, возомнивший себя колдуном, подумал, что сумеет меня одолеть… - мужчина вздрогнул и, тряхнув головой, будто сбрасывая паутину прошлого, вдруг перевел взгляд на бокал в своей руке, - Ах, да, - голос его зазвучал теперь совершенно иначе, вновь с отечески мягкими нотками, - Это для тебя, дитя мое. Я просто не могу боле видеть, как ты страдаешь; это излечит тебя.
        - Что?.. - Татьяна, то ли по причине жары, все еще царящей в комнате, то ли из-за наложения ее на остатки болезни, а может быть, просто находящаяся под впечатлением обрушенной на нее лавины информации, не сразу поняла последних, обращенных к ней слов родителя. Она недоуменно, непонимающе моргнула и, взглянув на бокал в руках последнего, медленно и неуверенно повела головой из стороны в сторону. Это предложение неожиданно показалось ей весьма странной и неостроумной шуткой.
        - Что значит… заинтересовала тебя вновь? - она снова подняла взгляд и пристально вгляделась в кажущееся безмятежно спокойным лицо отца. Тот тяжело вздохнул в ответ.
        - Ах… - он поднял голову, будто высматривая на потолке какую-нибудь подсказку и, вероятно не найдя ее, с деланной горечью в голосе продолжил, - Я предполагал, что избежать этого трудного разговора не удастся. Моя ошибка, что я упомянул об этом, - он опустил голову и одарил дочь не менее пристальным и пронзительным взглядом, чем тот, что пыталась изобразить она, - Прошу, пойми меня верно, Татьяна. Твое рождение должно было стать для меня… даже не знаю, как более верно выразиться. Наверное, ты должна была стать олицетворением моей надежды. Надежды на то, что в тебе воплотиться хотя бы часть моей силы… Я провел рядом с тобой почти шесть лет и, вынужден признаться, оказался весьма расстроен. Вместо надежды, ты, дитя мое, стала разочарованием… В тебе не было ни толики силы, я не чувствовал ее, не мог пробудить, как не старался. Ты интересовалась «волшебством», магией не более, чем прочие дети твоего возраста. Однако…
        - Так ты поэтому бросил меня?! - Татьяна, выслушивавшая все эти откровения со все большим и большим негодованием, наконец не выдержала, - Игрушка не оправдала твоих надежд и ты решил бросить ее на произвол судьбы, да?!
        Мужчина укоризненно воздел палец и чуть покачал им из стороны в сторону в характерном жесте.
        - Тебе не достает воспитания, моя милая. Впрочем, это поправимо… Вспомни, ведь не долее нескольких секунд назад я сказал, что никогда не выпускал тебя из виду. Когда же ты столь блестяще пережила укус вампира и так легко приняла сущность Ричарда, я понял, что, по-видимому, слишком рано поставил на тебе крест. Тебя как магнитом тянуло к тому, что не вписывалось в каноны обыденного, ты с легкостью справлялась с тем, что угрожало бы смертью обычному человеку… «Игрушка», - мужчина кривовато ухмыльнулся, - Наконец начала оправдывать мои надежды, и я принял решение. Я решил отправить тебя в Нормонд.
        Несколько секунд девушка, совершенно искренне теряясь от столь наглой и бесцеремонной откровенности, не находилась, что сказать. Верить словам родителя не хотелось, все в ней протестовало против его признаний, однако… Как бы неприятны не были эти откровения, они объясняли все, или, по крайней мере, очень многое.
        Голову, особенно затылочную ее часть неожиданно прошило острой болью, и Татьяна, непроизвольно поднеся руку к болящему месту, попыталась изобразить кривоватую усмешку, хотя слова отца вселяли в нее скорее определенное беспокойство.
        - В твоих устах это звучит так, как будто ты решил отправить меня в какую-то элитную школу, - нарочито медленно и насмешливо проговорила она и, не выдержав более, рывком подалась вперед, вглядываясь в сразу оказавшееся гораздо ближе лицо собеседника, - Но почему именно этот замок, почему Нормонд? Зачем он тебе, зачем было меня туда отправлять? И вообще… - Татьяна потерла все еще болящий затылок и, вновь откинувшись назад, скрестила руки на груди и почти демонстративно нахмурилась, - Кто дал тебе право что-то решать в моей судьбе?
        Альберт негромко вздохнул и, мягко улыбнувшись, поднял руку с бокалом, протягивая его собеседнице.
        - Выпей это, - спокойно произнес он, судя по всему, абсолютно игнорируя ее слова, - Тебе станет легче, дитя мое, уверяю.
        Шутка повторилась, и девушка, уже начавшая испытывать сомнения в том, что в предложении родителя имеется хоть капля юмора, чуть склонила голову набок, подозрительно глядя на столь настойчиво предлагаемое ей питье.
        - Я не буду это пить, - негромко произнесла она, медленно переводя взгляд на отца и стараясь при этом вложить в этот взгляд как можно больше смешанного с негодованием осуждения.
        Альберт моргнул, напуская на себя выражение совершенно наивного и невинного недоумения.
        - Ты не доверяешь мне? - удивленно произнес он, даже как будто бы с ноткой обиды в голосе, однако, тотчас же вновь улыбнулся, - Странно. Ведь совсем недавно ты уже доверилась одному из моих изобретений и, насколько мне известно, отнюдь не была разочарована, - заметив непонимающий взгляд дочери, маг мягко усмехнулся, - Я говорю о некоем снадобье, которым Эрик помогал тебе вылечить рану. К слову, получила ты ее довольно безрассудным образом, вынужден сказать.
        - Ты нотации мне читать собираешься? - Татьяна огрызнулась скорее по привычке. Мысли ее сейчас были заняты совершенно другим, перед внутренним взором вновь проносились воспоминания, но на сей раз не навеянные силой мага, а действительные, свои, настоящие, а не смутно-иллюзорные. Углубленная в эти воспоминания, девушка медленно опустила взгляд на собственные руки; недоверчиво провела ладонью левой по правой, касаясь того места, где некогда была рана. Затем, как будто сомневаясь в ее совершенном исцелении, о котором, в общем-то была прекрасно осведомлена, так как относительно недавно сама с радостью снимала повязку с руки, решительным жестом сдвинула рукав вверх, обнажая запястье и участок кожи до локтя. Браслет, до сей поры скрывающийся под тканью, оказался на виду, однако, Татьяна даже не обратила на это внимания. Внимание ее было устремлено на совершенно ровную, гладкую поверхность кожи чуть ниже локтя. От глубокой раны не осталось даже шрама.
        - Подожди…. - медленно проговорила она, обращаясь сейчас в большей степени к руке, нежели к родителю, - Но ведь это… Так это была твоя каморка в холле, почти у балюстрад?
        - Разумеется, - ответ прозвучал крайне невнимательно, и Татьяна, предполагавшая, что отец, в отличие от нее самой, воспринимает беседу более углубленно, непонимающе подняла голову.
        Взгляд мага был прикован к браслету.
        - Значит, и записка?.. - девушка, совершенно не польщенная таким пристальным вниманием, честно попыталась отвлечь родителя, при этом осторожно потянув левой рукой несколько секунд назад отодвинутый и приподнятый рукав вниз, намереваясь опять скрыть украшение. Однако, намерение это исполнить ей не удалось.
        Альберт, предпочитая не отвечать на, в общем и целом, довольно риторический вопрос, неожиданным, молниеносным движением вдруг вытянул свободную руку вперед и, стиснув пальцы собеседницы, слегка потянул ее на себя, не давая возможности спрятать браслет. Татьяна, не ожидавшая подобного вероломства, негромко ахнула и попыталась, было, высвободить руку, но в это мгновение маг поднял взгляд. Девушка замерла. Темные, кажущиеся еще темнее из-за густых бровей над ними, глаза мужчины странно поблескивали, где-то в их глубине словно бы плясал поистине дьявольский огонь; они притягивали и завораживали, гипнотизировали, не позволяя отвести взор.
        - Пей, - коснулся слуха девушки негромкий, но четкий приказ и перед ее взглядом, поднятый повыше, чтобы оказаться в поле зрения, вновь оказался уже дважды предлагаемый прежде бокал. Татьяна хотела, было, возмутиться, заявить, что ни за что на свете она не станет глотать всякую отраву неизвестного происхождения, и приказы в этой ситуации совершенно не помогут, но не смогла вымолвить и слова. Где-то на периферии сознания возникло неожиданное понимание того, что она покорно протягивает руку вперед, принимая бокал, а затем, так же медленно, подносит его к губам. К этому осознанию добавилось прозрение, что отец откровенно гипнотизирует ее, управляет ее сознанием и действиями, вынуждая делать то, что необходимо ему. К прозрению добавилось негодование, и девушка попыталась воспротивиться столь беззастенчиво и просто подавляющей ее воле мага. Однако, все, что она смогла сделать, так это всего лишь задержать на несколько мгновений бокал у губ, удерживая его задрожавшей от напряжения рукой. Тем не менее, мага заинтересовало и это. Взгляд его, прежде кажущийся хоть и гипнотизирующим, но слегка рассеянным,
обрел небывалую внимательность, глаза чуть сузились, и Татьяна, успевшая еще напоследок подумать, что это выглядит так, словно маг усиливает натиск, на некоторое время почти полностью утратила восприятие реальности. Все, что она могла - это чувствовать, ощущать то, что делает ее тело, да смотреть, не отрываясь в темные глаза напротив.
        Обжигающая, похожая на крепкий алкоголь жидкость заскользила вниз по пищеводу, оставив на губах горячий след. Альберт, улыбнувшись, медленно опустил веки, выпуская дочь из плена своей воли и спокойно констатировал:
        - Умница.
        Татьяна дернулась, как от удара током. Словно туго натянутая пружина где-то внутри нее неожиданно разжалась, отпуская что-то, и ее как будто вытолкнуло в мир.
        Девушка медленно перевела взгляд на теперь уже опустевший бокал в своей руке. Сознание, находившееся под таким сильным гнетом и столь внезапно возвращенное ей, передавая информацию о случившемся, само же отказывалось в него верить. Рука Татьяны дернулась, будто желая с омерзением, как нечто отвратительное, отбросить от себя бокал, однако, в последний миг замерла.
        Татьяна не менее медленно, и даже как будто бы недоверчиво, вновь перевела взгляд на мага. В следующее мгновение бокал полетел в него. Девушка, как-то одновременно с действием ощутив и требующую выхода ярость, рванула руку, по-прежнему сжимаемую мужчиной, надеясь высвободить ее.
        Надежды не оправдались.
        Альберт, даже не заметив попытки, легким и уверенным, отточенным движением, будто бы всю жизнь лишь тем и занимался, что ловил брошенную в него посуду, поймал бокал и, усмехнувшись, аккуратно поставил его на подлокотник кресла.
        - Осторожнее, моя милая, - спокойно проговорил он, - Посуда, безусловно, бьется к счастью, но для чего создавать это счастье искусственно?
        - Было бы счастьем, если бы он все-таки попал в тебя! - огрызнулась девушка и, снова дернув руку, попыталась вскочить на ноги, - Что за дрянь ты вынудил меня выпить?!
        - Лекарство, - последовал почти равнодушный ответ и маг, вероятно, ожидая благодарности, выжидательно улыбнулся, легко удерживая дочь на месте.
        - Лекарство?! - почти зарычала последняя, пытаясь испепелить родителя взглядом, - Как Владу, да?! Я не желаю быть марионеткой в руках кукловода, тем более, если за ниточки дергаешь ты!
        Альберт чуть склонил голову набок, с интересом вглядываясь в собеседницу.
        - А ты разве ощущаешь себя марионеткой? - он широко улыбнулся и, не дожидаясь ответа, продолжил, - Марионетке бы не было позволено так вести себя, милая моя. Да и зачем бы мне для этого заставлять тебя что-то пить? Если бы я хотел подчинить тебя себе, мне достаточно было бы, пока ты была без сознания, сделать тебе один небольшой укольчик вот сюда… - мужчина красноречиво похлопал себя свободной рукой по плечу той, что сжимала пальцы девушки, - К слову, Владислав тоже упоминал об этом способе. Но, к счастью, ты не он, и относительно тебя у меня другие намерения.
        Татьяна, в момент начала речи мага, при произнесении первого, несколько провокационного, на ее взгляд, вопроса, растерявшаяся, мгновенно помрачнела.
        - Боюсь себе даже представить, какие, - буркнула она и, уже не пытаясь высвободиться, недовольно передернула плечами. Ответом ей послужила очередная широкая улыбка.
        - Нуу, - задумчиво протянул мужчина, - Это будет зависеть от степени честности твоих ответов на мои вопросы.
        Девушка фыркнула и снова попыталась освободить руку из крепкой хватки.
        - Интересно, а с чего это я… - она замерла на полуслове, с искренним недоумением взглядывая на вдруг освобожденную ладонь. Не взирая на питаемые ею надежды при попытках вырваться, успеха она, тем не менее, не ожидала, и сейчас была совершенно искренне растеряна.
        Впрочем, долго переживать изумление мужчина ей не дал. Не успела Татьяна даже толком осознать себя свободной, как он вновь подался вперед и, стиснув теперь непосредственно запястье девушки (избегая, впрочем, прикасаться к браслету), слегка приподнял ее руку вверх. Взгляд его был прикован к лицу собеседницы.
        - Откуда у тебя это? - голос мага прозвучал негромко, но как-то очень серьезно, очень внимательно; взгляд его, пытливый и острый, казалось, проникал в самую душу.
        - Нашла, - Татьяна вновь попыталась высвободить опять скованную пальцами собеседника руку и, избегая смотреть на него, зашарила взором по комнате, наконец уперев его в рояль. Маг продолжал стискивать ее запястье.
        - Где?
        Короткий, прозвучавший как-то очень резко и даже холодно вопрос заставил девушку нахмуриться.
        - В замке, - огрызнулась она и, подумав секунду, уточнила, - В том самом месте, где по твоему повелению было убито столько людей.
        - В том самом? - Альберт усмехнулся, как будто не до конца веря словам дочери, - И что же, он прямо-таки просто валялся на полу?
        В последнем вопросе прозвучала странная насмешка, и Татьяна, не удержавшись, все-таки взглянула на родителя. Насмешка, прозвучавшая в словах, отражалась и на его лице, и девушка неожиданно подумала, что правильный ответ ее отец уже знает.
        - Нет… - медленно проговорила она и, сдвинув брови, снова потянула на себя руку, - Он был на шее у кошки. Но, как мне кажется, ты и без меня это знал, не так ли?
        В улыбке мага появилось что-то загадочное. Он снова легко потянул на себя руку собеседницы, будто бы демонстрируя ей свою силу и способность удерживать строптивых девочек, а затем вдруг неожиданно отпустил, откидываясь на спинку кресла и медленно ведя кончиками пальцев по тому из его подлокотников, что не был занят бокалом.
        - У кошки, - как-то подозрительно ласково повторил он, - Полагаю, если она принесла его тебе, у тебя есть и кулон.
        Девушка, не отвечая, машинально подняла руку, стискивая пальцами упомянутое украшение. Улыбка мага стала шире.
        - Как я и думал. Должно быть, ты нашла его в комнате Мари, где тебя поселил Эрик, верно?
        - Должно быть, ты знаешь слишком уж много о моей жизни в замке, верно? - сумрачно отреагировала Татьяна и, предпочитая, в некотором роде, перейти из обороны в атаку, скрестила руки на груди, заодно избегая и нового их захвата, - Интересно, где бы мне еще было его найти, если ты подарил его ей? Или что, тебя смущает, что я ношу кулон, бывший некогда на шее у горничной?
        Альберт чуть приподнял один уголок губ, превращая улыбку в ухмылку.
        - Будь он на ее шее, возможно, дурочка бы осталась жива. А впрочем… - темные глаза чуть сузились, не скрывая какого-то злого удовлетворения, - Ее ведь убил Роман, не так ли? - девушка, не отвечая, сглотнула, однако, мужчина, судя по всему, счел это за положительный ответ и удовлетворенно кивнул, - В таком случае, нет. Бедняжка бы погибла, даже носи она мой подарок. Племянников я, в отличие от подручных, не просил не трогать ту, на ком будет кулон.
        - Неужели ты отдал ей его для защиты? - Татьяна недоверчиво нахмурилась, склоняя голову немного набок, - Кто бы мог подумать, что в тебе иногда еще теплится благородство! И что же должно было случиться, - Тио должна была примчаться на помощь бедной служанке?
        - Тио? - взгляд мага, до сего мига скорее расслабленный и равнодушно-насмешливый, вдруг стал серьезным, - Ты назвала кошку так же, как звал ее Эрик?
        - Это вышло случайно, - отрезала девушка, раздраженно дернув плечом, - Не переводи тему! Ты до сей поры не ответил толком ни на один из моих вопросов, только требуешь ответов от меня! Позвал меня, чтобы устроить допрос?
        - Ну, что ты, - мужчина бархатисто рассмеялся, возвращая взгляду былую приветливость и мягкость, - Все дело в том, что у нас с тобою совсем мало времени, моя милая, а узнать хочется столь многое… Но ты права, мне не следует вести себя столь эгоистично, удовлетворяя лишь свои интересы. Я совершенно не хочу обижать тебя, клянусь, дитя мое! Кроме того, у меня нет причин скрывать от тебя что-либо, - маг улыбнулся, вызывая этим в душе девушки приступ подозрительности, - Все же негоже двум людям, связанным узами крови, враждовать между собой. Что ты хочешь узнать?
        - Зачем ты отдал кулон Мари? - вопрос прозвучал даже слишком быстро, и девушка, вообще-то куда как больше заинтересованная в получении другой информации, недовольно поморщилась. Вот же, заморочил ей голову, дьявол, не дал задать куда как более важный вопрос!
        - Он не был мне нужен, - Альберт, совершенно явственно не обращающий внимания на поведение дочери, спокойно сцепил пальцы в замок, кладя их на колени, - Видишь ли, милая… Тебе известно, что, после общения со стариком-колдуном, Гийон, получив две якобы обладающие магической силой безделушки, решил поделить их между своими детьми, дабы защитить в равной степени обоих. Когда производился этот дележ, я, признаюсь, ожидал получить браслет. Я уже много узнал, многое изучил, и был уверен, что сумею пробудить его силу… Но отец предпочел даровать мне абсолютно лишенную всяческого смысла безделушку. Я же, в свой черед, отдал ее глупышке Мари. Она пришла в щенячий восторг от милости господина, и в результате сумела оказаться мне полезной.
        - Роман говорил, у тебя были с ней отношения… - пробормотала Татьяна, и вновь мысленно прикусила язычок. Да что ж такое-то, кто только ее за него тянет! Нет бы что-то умное сказать, в самом-то деле, а то… Ну, какое ей дело до того, с кем и когда у ее отца были отношения?
        Альберт, словно прочитав ее мысли, улыбнулся с явственным оттенком самодовольства.
        - Не беспокойся из-за этого, моя милая, - голос его на мгновение опять напомнил мурлыканье, - Мари была нужна мне не больше, чем, скажем, Луиза, хотя она, вероятно, полагала иначе. Она даже пыталась разнять нас с Анри, говорила что-то о том, что братьям не надлежит ссориться… - мужчина неожиданно хохотнул, - Действительно, подумаешь, мелкая ссора - я с раной от пули в плече и Анри с дымящимся револьвером! Мы даже не заметили глупышку, она убежала звать на помощь, ну, а Роман вскоре положил конец ее терзаниям.
        - То есть… - Татьяна, на сей раз совершенно забывшая о необходимости интересоваться более важными вещами, растерянно взглянула на собеседника, даже слегка приоткрывая рот от изумления, - Анри стрелял в тебя?.. Как так? Почему??
        - Твое беспокойство уже второй раз проливает бальзам на мою израненную неприязнью окружающих душу, - Альберт ласково улыбнулся и, слегка вздохнув, закинул ногу на ногу, напуская на себя выражение некоторой задумчивости, - Видишь ли… Мой брат, еще до того, как передал браслет сыну, почему-то возомнил себя весьма способным и умелым магом. Вероятно, на него так повлиял замок… Узнав же о моих опытах и экспериментах, он решил, что я - его непосредственный враг, и во всех бедах предпочитал винить меня. Нет ничего удивительного, что и за трагедию той ночи он решил отомстить мне… - лицо мужчины стало грустным, однако, в эту ловушку девушка не попалась.
        - Ну, в общем-то он был прав, - хмыкнула она, произнося это даже с некоторой насмешкой, однако, тотчас же насторожилась и, чувствуя, что настал решающий момент, наконец задала давно терзающий ее вопрос, - Но при чем тут замок? Как он мог влиять на Анри? Почему вообще все сводится к замку, ты можешь объяснить мне?!
        Тишина, повисшая в маленькой гостиной после прозвучавшего громче прочих, вопроса, показалась пугающей.
        Маг медленно выпрямился в кресле, принимая вместо прежней расслабленной почти напряженную позу. Взгляд его сделался острым и колким. Девушка, на которую этот самый взгляд был направлен, почувствовала, как вдоль позвоночника ровной чередой пробежало небольшое стадо мурашек.
        - Могу, - медленно проговорил, наконец, мужчина, все так же не отрывая взгляда от своей собеседницы, будто надеясь угадать что-то, витающее в ее мыслях прежде, чем это будет произнесено, - Но на этот раз я вынужден поставить небольшое условие. Видишь ли… - он моргнул и опять улыбнулся. Татьяне показалось, что к улыбке отец буквально принудил себя.
        - Видишь ли, Татьяна, - продолжал маг, не переставая дарить ей сочащуюся ядом улыбку, - У меня, как ты заметила, нет секретов от тебя. Да и какие могут быть тайны друг от друга у родных людей, у отца с дочерью? Так вот, я прошу откровенности в обмен на откровенность с моей стороны. Я отвечу на то, что так беспокоит тебя, - девушка, получившая сомнительное удовольствие убедиться в своих подозрениях относительно способности ее родителя читать мысли, незаметно поежилась, - Но после тоже задам вопрос. Вопрос, ответ на который беспокоит меня в не меньшей степени… И я хочу услышать честный ответ на него. Договорились?
        Татьяна на мгновение задумалась. В предложении смутно ощущался какой-то подвох, как, впрочем, и во всех словах Альберта, но в тоже время, особенно страшным оно не казалось. В конечном итоге, ну разве может как-то навредить всего лишь ответ, обычные слова? Конечно, вопрос в том, что за вопрос ей будет задан… Девушка тряхнула головой и, решительно глянув на собеседника, медленно склонила голову, давая согласие на это странное предложение.
        - Мудро, - коротко оценил ее решение мужчина и, неожиданно поднявшись из кресла, медленно прошелся по комнате, останавливаясь возле рояля. Слегка побарабанил пальцами по наклонной поверхности его поднятой крышки, будто собираясь с мыслями, и, наконец, заговорил:
        - Не является тайной, что в этом мире существуют энергетически сильные места. Неизвестно, почему, по какой причине, энергия концентрируется где-то, влияет на ближайшее окружение, и тогда суеверные зовут это место благословенным или, напротив, проклятым. Нормонд был выстроен на месте концентрации великой силы, - Альберт обернулся через плечо, внимательно взглядывая на свою собеседницу, - Замок был проклят своим создателем, люди, живущие в нем - обречены. Он внушал, и продолжает внушать необъяснимый страх всем, кто пытается подобраться к нему. Роман ошибся, говоря, что за Нормонд сражались армии, - губы мага изогнула кривая усмешка, - История не знает ни единого случая, когда дело доходило бы до боя. Один лишь вид замка внушал врагам необъяснимый, неведомый ужас, заставляя их обращаться в бегство. Замок без особенного ущерба пережил даже революцию девяносто третьего года[1 - Великая французская революция - крупнейшая трансформация социальной и политической системы Франции, приведшая к уничтожению в стране старого порядка и абсолютной монархии, и провозглашению Первой французской республики. (прим.
автора).], когда дворянство уничтожалось повсеместно, а их вотчины нередко жгли и грабили… К Нормонду никто не рискнул приблизиться. Вот почему мне нужен этот замок, - Альберт неожиданно обернулся, не прекращая усмехаться и скрестил руки на груди, - Нормонд расположен в том месте, что способно даровать силу, силу б?льшую, чем та, которой обладаю я сейчас, б?льшую, чем имеет и даже имел кто-либо! Вот почему я отправил тебя туда. Место, дарующее силы, могло и должно было пробудить способности и в тебе, тем более, если они уже начали пробуждаться…
        Татьяна, выслушивавшая исповедь мага, опустив голову и лишь изредка пораженно ей покачивавшая, после этих слов не выдержала.
        - А если бы они не начали пробуждаться? - перебила она мужчину, рывком поднимая голову и вскидывая на него взгляд, - Что бы ты сделал тогда, интересно мне знать? Что, выдал бы меня замуж за Ричарда и продолжал бы следить и надеяться до самой моей смерти?
        Альберт, только, было, решивший вновь приблизиться к дочери, и даже успевший сделать первый шаг, остановился где-то на середине второго, приподняв в изумлении бровь.
        - Замуж за Ричарда? - медленно повторил он и, неожиданно расхохотавшись, отрицательно покачал головой, - О, нет, милая моя, об этом не могло идти и речи. Даже если бы он выразил подобное желание, я бы запретил… Чтобы моя дочь вышла замуж за какого-то пса без рода и племени! - мужчина фыркнул и еще раз покачал головой, - Нет, ни в коем случае. Я бы нашел для тебя более подходящую и достойную партию.
        Девушка, по сию пору сидевшая на диване, и лишь наблюдавшая за перемещениями родителя по комнате, раздраженно выдохнула, вскакивая на ноги. В несколько шагов она оказалась рядом с собеседником и, подняв руку, несколько раз выразительно щелкнула пальцами у него перед носом.
        - Папа, очнись! - говоря, она не пыталась скрыть раздражения в голосе, - На дворе не восемнадцатый век, сейчас девушки сами выбирают себе мужей! И далеко не всегда советуются при этом с родителями, - подумав, девушка прибавила, - Тем более, с отцами.
        Альберт в ответ лишь развел руками.
        - Потому и существует такое множество неудачных браков, - он ненадолго умолк, затем вздохнул и с видом трагического героя поднял взгляд к потолку, - Ах, современные реалии… Жаль, нельзя соединить технический прогресс с нравами средних веков. Это был бы идеальный мир… Ты перебила меня, Татьяна, - он вновь опустил взор на дочь, далее обращаясь уже непосредственно к ней, а не к потолку, - А я всего лишь хотел добавить, что оказался прав и дремавшие в тебе способности в замке начали разворачиваться и открываться все сильнее. Необычайная острота твоего слуха, твоего зрения… помнишь, Роман шутил, что ты кажешься ему подозрительной из-за этого? Да даже то, что кулон оказался на твоей шее, а кошка призвала тебя и передала тебе браслет! Этого не случилось бы, не почувствуй она в тебе что-то… - мужчина замолчал на полуслове и, подумав мгновение, неожиданно улыбнулся, склоняя голову чуть набок и при этом приподнимая подбородок, взирая на дочь свысока, - Но довольно об этом. Настал мой черед задавать вопросы, и я не думаю, что они потребуют столь же многословных ответов. Итак, Татьяна… - маг чуть сузил глаза;
взгляд его стал пристальнее, - Скажи мне… Ты - носитель?
        Девушка, стоящая довольно близко к родителю, отшатнулась от него, будто обжегшись и, сделав несколько шагов назад, замерла, в растерянности взирая на него. Мысли ее путались. С одной стороны, по законам совести она, давшая согласие искренне ответить на вопрос мага, должна была это сделать, тем более, что он как будто был с нею честен; с другой предоставлять информацию такого рода этому человеку было опасно. Татьяна сделала еще один шаг назад и, машинально дотронувшись левой рукой до браслета и слегка сжав его (что она, к слову, делала без малейших опасений, в отличие от Винсента, не пожелавшего коснуться безделушки, или даже того же Альберта), ненадолго замялась, выискивая наиболее обтекаемую и, одновременно, правдивую форму для ответа. Наконец, таковая нашлась.
        - Винсент сказал, что да, - буркнула девушка и, старательно глуша голос совести, укоризненно уведомлявший ее, что так она в некотором роде подставляет под удар хранителя памяти, отступила еще немного.
        Альберт расплылся в широкой улыбке и, вопреки дочери, шагнул вперед. Один его шаг покрыл собою два Татьяниных, расстояние моментально сократилось, и девушка ощутила себя до крайности неуютно.
        - Когда же он сказал это? - ласково, почти нежно осведомился маг, не сводя взгляда с мрачнеющего все больше лица собеседницы. Та раздраженно передернула плечами.
        - Когда мы были в прошлом.
        Ответ прозвучал на редкость резко и недружелюбно, однако, мага это по какой-то причине привело в абсолютный восторг.
        - Куда вы и попали благодаря браслету и кулону… - проговорил он и, неожиданно шагнув еще ближе к дочери, схватил ее за талию, приподнимая над полом и кружа, - Ох, Татьяна! Какое же счастье дарят мне твои слова! - он сделал, кружась, несколько шагов по комнате и, не успела девушка даже пискнуть, поставил ее на небольшое возвышение рядом с роялем. Татьяна, такой реакции от родителя решительно не ожидавшая, чуть пошатнулась от неожиданности и с нескрываемым изумлением воззрилась на него.
        Лицо мага сияло.
        - Значит, Гийон просчитался, - широко улыбаясь, говорил он, беседуя словно бы с самим собой, - Он не хотел давать мне браслет, старый дурак боялся, что я использую его силу не по назначению… Глупец! Он должен был стать моим, он был предназначен мне, и вот, вот! - он перевел совершенно счастливый взгляд с какой-то точки в небытии на дочь, - И вот ты, мое дитя, плоть от плоти моей, кровь от крови моей, мое продолжение, носишь его на своей руке! Теперь его сила и сила кулона, сила носителя здесь, у меня, в моих руках! Наконец-то… О, как правы те, кто говорит, что побеждает умеющий ждать!
        Татьяна, слушая это, все сильнее и сильнее вжималась спиной в рояль, возле которого была поставлена. Время для полушутливых возмущений, для проявления раздражения миновало. Ситуация накалялась с каждым мигом, девушка ощущала этот накал едва ли не кожей, а вместе с ним приходил и поднимающийся откуда-то из глубины страх. Чем дольше говорил отец, тем сильнее девушка жалела о своем ответе. Ну откуда, откуда в ней взялась эта внезапно поднявшая в самый неподходящий момент голову совесть? Почему она сказала правду, почему не солгала, что не дало ей это сделать?
        - Ну… я рада, что ты порадовался, - девушка несколько нервно улыбнулась и аккуратно сделала маленький шажок в бок, сдвигаясь вдоль рояля в сторону выхода, - Ну, а коль уж я тебя обрадовала, я, пожалуй, пойду, ага?
        Альберт, только, было, начавший снова прохаживаться из стороны в сторону, резко остановился, медленно поворачиваясь к дочери. В глазах его на миг мелькнуло удивление, губы растянула неприятная, почти злая улыбка и маг неожиданно расхохотался, словно услышав нечто крайне забавное. На сей раз в смехе его не было и намека на бархат, прежде всегда сквозивший в нем, и производил этот хохот впечатление, пожалуй, едва ли не худшее, чем улыбка.
        - С чего же ты взяла, что я позволю уйти тебе? - медленно, не скрывая почти издевательской насмешки в голосе, проговорил он и, сделав несколько резких шагов, подошел ближе к собеседнице. Глаза его полыхнули едва ли не фанатичным огнем.
        - Сила носителя, Татьяна! - в очередной раз, но уже более весомо и внушительно, проговорил он, - Сила браслета, камня, украшающего его, вместе с силой кулона, силой камня, из которого он был создан! Я пытался воссоздать нужную мне силу, - маг поднял руку, на одном из пальцев которой тускло поблескивало массивное кольцо с черным камнем, - Но по сравнению с тем, что ты носишь как украшение, это всего лишь детская игрушка! Сила, сила… - забормотал он, - Великая сила, и она нужна мне!
        Девушка, внезапно ощутившая себя в палате безумца, невольно поежилась и, пытаясь переменить тему, сделала еще один маленький шажок вдоль рояля.
        - Зачем же она так нужна тебе? - маг, успевший опустить взгляд, поднял его, и Татьяна заторопилась, толком не давая ему ответить, - Нет, подожди, я угадаю! Ты, должно быть, жаждешь власти над миром, да? Хочешь, чтобы все люди пали ниц пред тобою, поклоняясь тебе и вознося тебя до небес! Ах, и почему только каждый среднестатический злодей мечтает о такой банальщине…
        - Власть? - медленно повторил мужчина, как будто не до конца сознавая прозвучавших только что слов, - Зачем мне власть? - он неожиданно улыбнулся, и маска безумца словно бы исчезла, стертая чьей-то незримой рукой, или же ушла куда-то вглубь самого существа этого человека, так глубоко, что стала незаметна, - Власть подразумевает ответственность за тех, кем властвуешь. А мне довольно и той ответственности, что сейчас лежит на моих плечах. Другая мне не нужна.
        - Но тогда зачем?..
        Альберт, внимательно глядя на дочь, чуть усмехнулся.
        - Возможно, ты поймешь это однажды, моя милая. Возможно, об этом расскажу тебе я… Но пока что тебе придется просто принять то, что мне нужна сила, коей волею случая можешь владеть лишь ты. Ты останешься здесь.
        Девушка, страх в душе которой уже давно успел поднять голову, сейчас ощутила настоящий ужас. Само по себе пребывание наедине с безумцем, являющимся по совместительству еще и могущественным магом уже было едва ли не сюжетом для фильма ужасов, а уж с учетом его желаний, воплощать которые он намеревался совершенно неизвестными путями и способами, и вовсе казалось самым жутким из ночных кошмаров.
        - Ричард говорил, ты итак сильнее с каждым днем! - почти в отчаянии пискнула она, и Альберт снова расхохотался. Смех его прозвучал как грохот камней по листу железа.
        - Ричард глупец! - воскликнул он с каким-то странным, совершенно сумасшедшим весельем в голосе, - Мальчишка, ничего не знающий и не понимающий во мне, в моих способностях и возможностях! Хотя, какая теперь разница, - мужчина неожиданно успокоился и, весело блеснув глазами, развел руки в стороны, - Он молил о свободе и он ее получил. Равноценный обмен - его свобода на твою…
        Нервы Татьяны не выдержали. Почти не отдавая себе отчета в действиях, ведомая только чувством страха, которое внушал ей этот человек (должно быть, не меньшее, чем то, что внушал обывателям старый замок), она, уже не пытаясь скрыть своих действий, метнулась к двери.
        Однако, пробежать успела всего лишь несколько шагов.
        Тонкие, но неимоверно сильные, горячие пальцы внезапно сжались у нее на плечах. Татьяна дернулась, пытаясь высвободиться, однако, попытка эта ожидаемо ни к чему не привела, легко подавленная силой мага.
        - Глупый маленький ребенок, - раздался над ее ухом обжигающе насмешливый шепот, - Ты знаешь так мало, понимаешь еще меньше, делаешь такие громкие заявления, винишь меня в чем-то… Что так пугает тебя, малышка? Ведь я прошу не более, чем ты можешь мне дать, я просто хочу, чтобы мы с тобой вновь стали одной семьей. Ты боишься предоставлять в мое пользование силу носителя? А что, если встав на мою сторону, ты спасешь тех, кого любишь, от гибели? Оставшись же там, обречешь их на верную смерть… Или ты забыла о проклятии, тяготеющем над родом?
        Татьяна, почти завороженная этим шепотом, ядовитой струей вливающимся в ее уши, в ее сознание, вздрогнула всем телом и попыталась обернуться. Это неожиданно было позволено ей, однако, ни к чему хорошему не привело.
        Наткнувшись на спокойный, чуть рассеянный и, вместе с тем, необычайно внимательный взгляд темных глаз, девушка поняла, что погибла. Она открыла, было, рот, чтобы высказать что-то, но маг, легко угадав ее мысли, опередил ее ответом.
        - О, конечно, в кошке угрозы больше нет. Но ведь сама угроза не прекратила свое существование, - мужчина широко улыбнулся и неожиданно вновь сжал плечи дочери, говоря медленно и отчетливо, словно впечатывая каждое слово в ее сознание, - Ты носишь ее на своей руке, ты обладаешь всей силой, что прежде была заключена в хрупком тельце. Умеешь ли ты управлять ей?
        Татьяна медленно, заворожено повела головой из стороны в сторону. Тихий, вновь обретший былую бархатистость смех был ей ответом.
        - Конечно, ты не умеешь. Знаешь ли ты, к чему может привести твоя опрометчивость? Знаешь ли, что может сделать огромная, не подвластная ничьей воле, сила? Не знаешь? - последние слова мага прозвучали громче и как-то жестче предыдущих, - Тогда смотри!
        Ответить или как-то отреагировать девушка не успела. Темные, почти черные из-за падающей на лицо тени, глаза родителя затягивали ее, словно два омута. Сознание устремлялось туда, в эти черные дыры, не желая слушаться приказов разума; вокруг сгущалась тьма.
        Повеяло холодом, поначалу легким, как летний ветерок, но с каждым мгновением становящимся все более и более сильным, леденящим, пробирающим до костей и заставляющим трястись в ознобе. Тьма, сгустившаяся вокруг так мгновенно, вкупе с ним заставляла вспомнить о полярной ночи.
        Оказавшаяся посреди нее девушка, столь внезапно попавшая сюда из жарко натопленной комнаты, на несколько мгновений растерялась. Ни единого лучика света не было заметно среди этого мрака, холод пробирал до костей и определить хотя бы, находится она в каком-то помещении, или все же среди природы, возможности не представлялось.
        Татьяна, ощущающая подступающий к горлу, совершенно обычный для человека страх перед неизвестным, поспешила напомнить себе, что окружающий ледяной мрак - не более, чем созданная Альбертом иллюзия, очередное внушение, попытка подчинить ее сознание.
        Это не помогло.
        Не взирая на уверения мага о том, что сознание девушки не более, чем «игрушка в ее собственных руках», и, соответственно, лишь она может заставить себя что-то чувствовать и что-то видеть, а уж он-то к этому никоим образом не может быть причастен, сейчас сознанием Татьяны играла явно не она.
        Ежась от пронизывающего холода, обнимая себя руками в отчаянной попытке хоть как-нибудь согреться, девушка переступила с ноги на ногу, не решаясь пока делать ни шага вперед, мечтая лишь рассмотреть хоть что-нибудь в абсолютном мраке.
        К немалому ее изумлению, желание это было удовлетворено почти мгновенно.
        Тьма вокруг немного рассеялась, уступая место сероватому, все равно явно ночному, сумраку, впереди и вокруг, выступая из него, медленно стали проступать какие-то неясные, темные очертания чего-то громоздкого, и Татьяна, сразу же ощутившая прилив некоторой уверенности, решительно шагнула вперед.
        Нога ее неожиданно заскользила по чему-то, и девушка, взмахнув руками в отчаянной попытке устоять, отнюдь не желая заработать себе стараниями Альберта новое сотрясение взамен только что вылеченного не без его же участия, вцепилась во что-то холодное, каменное и, судя по ощущениям, покрытое… снегом?
        Девушка, продолжая сжимать неизвестный предмет, недоуменно огляделась. Окружающая тьма рассеивалась буквально на глазах, и теперь уже ей не составляло труда увидеть место, куда она попала.
        Вокруг действительно лежал снег. Ровным слоем он устилал землю, кутал в белое покрывало какие-то каменные обломки, развалины, старинные руины какого-то строения, и, как это часто бывает зимними ночами, словно светился, делая все вокруг более четким и, в тоже время, странным образом более призрачным.
        Татьяна непонимающе покачала головой. И что же хотел сказать этим ее родитель? Что неконтролируемая сила способна вызвать бурный снегопад?
        Девушка негромко фыркнула и, неожиданно ощутив, что пальцы, стискивающие какую-то часть каменных развалин, закоченели, поспешно отдернула руку, прижимая ее к себе и машинально переводя взгляд на то, за что цеплялась.
        Внутри у нее что-то екнуло и сжалось, словно холод, царящий вокруг, непостижимым образом сумел проникнуть внутрь.
        Медленно, боясь поверить неожиданно поразившей ее догадке, Татьяна, уже не обращая внимания на холод, провела рукой по ледяному камню, стряхивая с него снег, с замиранием сердца всматриваясь в высвобождаемые из-под него очертания.
        Наконец, та часть руин, что так привлекла ее, оказалась расчищена и девушка, отказываясь верить собственным глазам, сделала шаг назад.
        Взгляду ее предстала чересчур знакомая, чтобы не быть узнанной, балюстрада.
        Татьяна, дрожа уже не столько от холода, сколько от охватывающего ее с каждым мигом осознания все больше и больше страха, медленно и неуверенно подняла голову, оглядывая засыпанные снегом развалины уже куда как более внимательно. Взор ее выхватывал из кажущейся хаотичности линий сломанных стен и нагромождений камней все новые и новые знакомые черты.
        Потолок, хоть и практически полностью разрушенный, но все еще хранящий следы былой роскоши… Обнаженная, обозначенная лишь обломками стен по ее углам, гостиная… Никакого стола, никакого камина, только разбитый, разломанный камень, засыпающий собою некогда красивый и ровный пол. Ни одной двери. Лестница, ведущая наверх, к тому, что некогда было коридором, повидавшем когда-то трагедию, тогда показавшуюся самой ужасной из всех, что можно представить, а сейчас, в этот миг, представляющуюся едва ли не мелкой неприятностью. Обломки камина. Еще одна коротенькая лесенка наверх, куда-то, где девушке не доводилось еще бывать. Удастся ли когда-то?.. Лестница вниз, в коридор, где располагались комнаты прислуги и, среди них, - та, что была отведена непосредственно ей. Сбоку от нее должен был бы быть коридор, ведущий к подвалу, к клетке, в которой три столетия почти безвылазно просидел Винсент, но его не было.
        Неожиданно взгляд девушки зацепился за что-то, и она, вскрикнув, бросилась к этой самой лесенке, оскальзываясь на покрытом снегом полу холла, и старательно огибая заваленную камнями гостиную.
        Из-под снега, возле самого края лестницы, как раз в том месте, где должен был бы начинаться спуск в подвал, что-то смутно желтело.
        Девушка, оказавшаяся рядом, не взирая на абсолютно неподходящие для бега условия, довольно быстро, буквально за несколько секунд, упала на колени, разгребая дрожащими руками снег. Жесткие, желтые, становящиеся к концу черными, перепачканные в чем-то красном волосы, мешали ей, цепляясь за пальцы, но Татьяна не останавливалась. Прекратила она лишь тогда, когда рука ее, скользнув чуть дальше спутанных волос, наткнулась на что-то ледяное, окостеневшее, кажущееся холоднее всего лежащего вокруг снега.
        Девушка медленно убрала руку и слегка отшатнулась назад, чувствуя, как невидимая рука сдавливает ей горло. Прямо на нее смотрели остановившиеся, остекленевшие львиные глаза; несколько ниже, все еще отчасти припорошенная снегом, угадывалась застывшая в последнем оскале пасть.
        - Винсент… - Татьяна схватилась рукой за горло и, судорожно всхлипнув, попыталась отползти назад, не до конца отдавая себе отчет в действиях. Рука, которой она опиралась на землю позади себя, неожиданно наткнулась на что-то мягкое, и девушка, дернувшись, испуганно перевела взгляд туда.
        Из-под груды заснеженных камней виднелись, тоже слегка прикрытые снегом, длинные черные кудри. Снег под ними казался темнее, чем в прочих местах и, как с ужасом поняла вдруг девушка, отливал красным.
        Она вскочила, сама не до конца понимая зачем и, тяжело дыша, снова перевела взгляд на льва. Его грива была тоже выпачкана красным, и девушка, во внезапном прозрении осознавая, что это, прижала руку к губам, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Как же так? Как могло случиться такое? И как Эрик мог…
        Потрясенная внезапной мыслью, девушка дернулась, будто от удара током и, вглядываясь в груды белых от снега камней, медленно двинулась вперед. Каждый шаг давался ей с невообразимым трудом, к ногам, казалось, приковали по нескольку стотонных гирь сразу.
        Татьяна почти не удивилась, разглядев недалеко от входа в гостиную, под небольшим навесом - остатком роскошного потолка - среди камней, уложенных будто бы специально вокруг, тело молодого графа. Впрочем, удивление как таковое она перестала ощущать еще в тот момент, когда среди снега неожиданно разглядела окровавленную львиную гриву.
        Слезы неудержимым потоком покатились по ее лицу. Все мысли о том, что окружающее на деле лишь иллюзия, что всего этого не существует и не может существовать, начисто вымело у нее из головы.
        Девушка бросилась к лежащему навзничь блондину, запнулась за какой-то из камней и, не в силах удержать рыданий, упала на колени рядом с ним. Извечный страх смерти, живущий в душе подавляющего большинства людей, не позволил ей коснуться вытянутых по швам рук блондина, но к волосам его, надеясь погладить их, Татьяна все же потянулась. Однако, привести свое намерение в действие не успела.
        За спиной у нее неожиданно раздался громкий, леденящий душу и какой-то отчаянный волчий вой. Татьяна рывком обернулась. Неподалеку от нее стоял, тяжело дыша, большой черный волк. С его бока, жестоко изорванного кем-то безжалостным, на снег падали крупные темно-красные, кажущиеся в полумраке еще темнее, капли. Зрелище было страшным, но девушка, тем не менее, испытала облегчение.
        - Ричард, слава Богу… - быстро и горячо заговорила она, но закончить не успела. В воздухе что-то пронзительно свистнуло, и волк, страшно захрипев, вдруг завалился на бок. Из горла его торчала большая, толщиной схожая скорее с копьем или дротиком, стрела. Волк судорожно дернулся несколько раз и затих.
        Татьяна почувствовала охватывающую ее еще стремительнее, чем страх, дурноту. Как это может быть? Как такое возможно? Вот так, в одночасье, лишиться всех, кого любишь, потерять тех, кто успел занять в сердце такое большое место! Как, как это могло произойти?!
        Девушка вцепилась руками в волосы и, не замечая более ни окружающего холода, ни неровных камней под собой, сжалась, сгибаясь пополам и заливаясь слезами. Отчаяние, охватившее ее, было всепоглощающим, все разумные и конструктивные мысли тонули в нем, Татьяна не в силах была даже предпринять попытку осознать происходящее, и желала только одного - чтобы кто-то пустил стрелу, которая бы уложила ее рядом с заснувшими навеки самыми дорогими и близкими существами.
        Неожиданно ноги девушки, выглядывающей из-под подола платья, коснулось что-то мягкое, теплое и пушистое. Татьяна вздрогнула. В этом аду, на этом пиршестве смерти, разве могло быть что-то столь нежное, разве мог быть кто-то хоть капельку… теплый?
        Слуха девушки коснулось тихое настойчивое мяуканье, и она, задрожав сильнее, медленно распрямилась, опуская руки. Пальцев ее тотчас же коснулись щекотные усы, в ладонь ткнулся холодный нос, и послышалось негромкое, но какое-то согревающее, мурлыканье.
        Татьяна, не веря себе, да и попросту боясь поверить в существование здесь этой маленькой жизни после виденной ею только что смерти Ричарда, медленно опустила взгляд.
        На колени к ней, так же спокойно, как если бы девушка сидела за столом в гостиной замка, а не на ледяных камнях среди снега и ужаса, запрыгнула рыжая кошка. Здесь, в этом царстве льда и смерти она казалась живым огоньком, единственным настоящим, действительно существующим созданием.
        Татьяна, не в силах выдавить из себя ни звука, нерешительно протянула к ней руки. Пальцы ее коснулись пушистой шубки, кожа ощутила ровное, мягкое тепло, исходящее от животного, и девушка, испытав вдруг неимоверно горячую признательность к своей маленькой утешительнице, наклонилась поцеловать ее.
        Однако, кошка, в общем-то, вполне привычная к такого рода проявлениям нежности со стороны хозяйки, и даже принимавшая их обычно вполне милостиво, на сей раз привычной благосклонности не выказала. Подняв морду навстречу приблизившемуся к ней лицу девушки, Тиона подозрительно обнюхала кончик ее носа и, вероятно, сочтя его по каким-то лишь ей ведомым причинам особенно неприятным, внезапно зашипела, так зло и неприязненно, что Татьяна, совершенно не ожидавшая подобного поведения от своей любимицы, растерянно замерла, не решаясь продолжать ласку. Кошка, задрав голову еще выше, заглянула ей в глаза и, как показалось девушке, очень пытливо и пристально, не то пытаясь рассмотреть что-то, не то уже наблюдая нечто неведомое, вгляделась в них. Шипение ее сменилось злобным, ожесточенным рычанием и, прежде, чем Татьяна успела хоть как-то прореагировать, Тио подалась, едва ли не бросилась вперед, с размаху ударяя ее по щеке лапой с выпущенными когтями, оставляя на ровной коже несколько неглубоких, но длинных и вполне болезненных царапин.
        Девушка, абсолютно не понимающая, чем вызвано такое поведение любимицы, и начиная уже подозревать, что эта кошка - лишь часть холодной иллюзии, испуганно шарахнулась назад, рывком отдергивая голову. Движение это неожиданно вызвало весьма разительные перемены в окружающем пространстве.
        В первое мгновение Татьяне почудилось, что она, столь опрометчиво резко дернувшись, ударилась затылком об один из находящихся вокруг камней, слагавшихся некогда в стены прекрасного и величественного строения, следствием чего закономерно явились брызнувшие из глаз искры. Однако, по прошествии нескольких мгновений, за время которых «искры», свет от коих, казалось, залил собою все окружающее пространство, не только никуда не делись, но и, похоже, стали лишь ярче, практически полностью стирая все очертания вокруг, она осознала, что дело отнюдь не в предполагаемом ударе, который, собственно, и не был почувствован. Осознание это, к вящему удивлению девушки, в свой черед катализировало продолжение странных перемен вокруг.
        Остатки ледяного мира, те его части, что пока еще избежали безжалостной атаки света, внезапно разлетелись вдребезги, как витраж оконного стекла, разбитый брошенным с улицы камнем. Серо-белые осколки его брызнули в разные стороны, вокруг на бесконечно долгое мгновение, на одну маленькую, коротенькую вечность, повисла тьма и внезапно пахнуло неожиданным среди этого холода теплом. Татьяна, недоумевающая, растерянная едва ли не больше, чем в миг, когда она только оказалась здесь, недоверчиво глотнула теплый воздух, будто опасаясь, что по прошествии этого мгновения он вновь остынет. В ту же секунду начавшее окружать ее тепло сменилось горячей, удушливой после знобящего, свежего холода, волной жара. Девушка, ощутившая себя не больше и не меньше, как кусочком льда, брошенным в жерло вулкана, дернулась и, совершенно неожиданно для себя, распахнула глаза.
        Из мрака, ненадолго сгустившегося вокруг, выплыло странно-бледное, искаженное гримасой неясной злобы лицо Альберта.
        - Мелкая тварь… - услышала Татьяна тихое, раздраженное шипение и, моргнув, постаралась сфокусировать взгляд на родителе. Пальцы его, доселе с силой стискивающие ее плечи, внезапно разжались, неприятное давление, вызванное его близостью, исчезло, - маг сделал шаг назад. Лица его, все такого же бледного, мягко коснулись падающие из ближайшего окна лучи света, и на столь неожиданно побелевшей коже ярко обозначились четыре красных, длинных и тонких царапины.
        Девушка, не сводя с него взгляда, медленно, пока еще не до конца сознавая собственные действия, подняла руку и провела кончиками пальцев по собственной щеке, той самой, которой коснулась когтистая лапка Тионы. Кожа под пальцами была совершенно гладкой, ни следа кошачьих когтей на ней не чувствовалось. Татьяна недоверчиво глянула на собственные пальцы, будто рассчитывая увидеть на них следы исчезнувших царапин, а затем снова подняла глаза, всматриваясь в злое лицо стоящего рядом мужчины. Где-то в ее сознании забрезжило далекой искоркой смутное понимание происшедшего. Однако, сосредоточиться на нем ей не удалось.
        Альберт, безусловно тоже заметивший отсутствие ссадин на щеке дочери, но определенно не испытавший на сей счет ни малейшего удивления, видя устремленный на него взгляд последней, поспешил взять себя в руки. Он прикрыл глаза, медленно втягивая носом воздух и, приподняв подбородок, позволил свету вновь озарить его лицо, будто бы специально, чтобы как можно более наглядно продемонстрировать происходящее с ним. Казалось, он рассчитывал вызвать изумление, поражение, однако Татьяна, все еще находящаяся под впечатлением продемонстрированного ей только что видения, такового не выразила. Не говоря ни слова, она безучастно, даже как будто бы отрешенно, смотрела, как царапины на щеке мага в момент вдоха начинают бледнеть, а после и совсем исчезают, повинуясь его силе. Все это заняло не долее нескольких секунд. Свет, которому мужчина снова подставил лицо, осветил уже совершенно ровную, гладкую, казалось, никогда не знавшую никаких ран, кожу.
        - Неприятно, когда тебя прерывают подобным образом, - мягко, почти доверчиво поведал он безмолвно глядящей на него девушке и, неожиданно широко улыбнувшись, прибавил, - Впрочем, ничего страшного в этом нет. Ты уже успела увидеть все, что было нужно, моя милая.
        - Нужно?.. - Татьяна, с определенным трудом выдавившая из себя это слово, заметив, что голос осип, словно бы несколькими мгновениями раньше она и в самом деле побывала в филиале полярной ночи, закашлялась и пораженно покачала головой, - Не понимаю… что это… как такое…
        - Возможно? - подсказал ей собеседник, продолжая спокойно и даже отчасти приветливо улыбаться, - Очень просто, моя девочка. Такое происходит, когда сила, огромная сила, великая сила попадает в руки человека, не могущего совладать с нею. Она вырывается из под контроля, и… Бах! - последнее слово прозвучало особенно громко, и девушка вздрогнула, заставляя собеседника усмехнуться, - Рушит все вокруг. Какая жалость, что эта опасная игрушка оказалась в руках человека, живущего в Нормонде, - Альберт сокрушенно покачал головой, лицо его выразило явно фальшивое сожаление, оставшееся, впрочем, не замеченным его собеседницей.
        - Игрушка?.. - медленно, недоверчиво повторила она и, каждую секунду сомневаясь в своих действиях, неуверенно перевела взгляд на браслет на собственном запястье. С губ ее сорвался полный неверящего, изумленного ужаса, вздох, в который причудливо вплелось все то же слово:
        - Игрушка…
        - Игрушка, - улыбаясь, подтвердил Альберт, с интересом наблюдая за поведением дочери, - Ты правильно догадалась, Татьяна. Безделушка, что ты носишь на своей руке, может стать весьма и весьма опасной… если, конечно, ты каким-нибудь чудом не успеешь научиться подчинять ее себе. Если кто-нибудь не научит тебя…
        Татьяна вздрогнула, вскидывая на собеседника отчасти недоуменный, отчасти исполненный догадки взор.
        - Кто-нибудь? - медленно повторила она и, словно желая убрать браслет подальше, скрыть его от собственных глаз, опустила правую руку, немного заводя ее за спину, - Кто это - «кто-нибудь»?
        Альберт, скрывая полную насмешки ухмылку, старательно изобразил задумчивость.
        - Кто-нибудь… - он потер подбородок и, вздохнув, будто вынужден был расписываться в чем-то малоприятном, пожал плечами, - Возможно, тот, кому уже доводилось иметь дело с этой игрушкой. Тот, кто когда-то изучал ее, тот, кто с самого начала хотел ее получить, ибо знал, как подчинить ее силу… - здесь лицо его явственно помрачнело, однако маг поспешил разогнать сумрак обычной своей очаровательной улыбкой. Девушка, внимательно слушающая его, по окончании этой речи чуть нахмурилась.
        - Ты говоришь о себе…
        - Разумеется, - опять не стал спорить мужчина, неожиданно делая шаг к собеседнице, - Подумай сама, моя девочка. Я знаю о силе, коей наделен браслет, силе, что когда-то была сокрыта в теле кошки, куда больше, чем кто бы то ни было из живущих, - глаза его чуть сверкнули, - Кроме меня никто не сумеет помочь тебе… Подумай, моя милая, - голос мага ядом вливался в уши, постепенно понижаясь почти до шепота, становясь все более весомым и внушительным, - Подумай, - неужели же ты желаешь гибели своих друзей? Неужели хочешь, чтобы сбылось то, что я показал тебе? Ведь это возможно, ты не сумеешь контролировать силу, и она разрушит все вокруг, убьет всех, кто так дорог тебе, - Альберт улыбнулся и медленно протянул руку вперед, раскрывая ее в приглашающем жесте, - Но я мог бы помочь тебе избежать этого. Разве не этого ты хочешь?
        На несколько мгновений в теплой маленькой гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь негромким потрескиванием огня в камине. Девушка, оторвавшая взгляд от глаз родителя, молча созерцала предложенную ей руку; мужчина ждал. В эту секунду Татьяна не смогла бы абсолютно точно определить, в каком направлении движутся ее мысли, - в сознании царил совершенный сумбур. Жара, царящая в комнате, действовала угнетающе, нестерпимо хотелось покинуть этот филиал адского пекла на земле, соображать становилось трудно, - мысли напоминали вязкий кисель, лениво перетекая из одной в другую.
        Еще не приняв толком однозначного решения, девушка неуверенно протянула вперед, навстречу ладони родителя, руку. Все происходило как в замедленной съемке; пальцы Татьяны двигались уже даже не сквозь кисель, а как будто бы проталкивались через желе, и тем не менее, медленно, но неотвратимо продвигались вперед.
        Краем сознания девушка отметила, что протягивает правую руку, ту самую, что украшена браслетом, посчитала это каким-то неясным предзнаменованием, и коснулась кончиками пальцев ладони отца…
        Внезапный и громкий звук удара распахнувшейся двери о стену, заставил ее вздрогнуть, и, как будто выныривая из окружившего ее киселя, отдернуть руку. Пространство вокруг моментально наполнилось звуками; маленькая гостиная в свете пляшущих языков каминного пламени, казалось, засияла новыми красками.
        Альберт неспешно, по очереди загибая пальцы, сжал протянутую руку в кулак и, подержав ее на протяжении нескольких мгновений в воздухе, медленно опустил. Девушка, пока еще глядящая лишь на него, заметила, как в темных глазах мага молнией скользнул яростный огонек.
        - Если бы мгновением позже… - с откровенным сожалением прошептал он, и Татьяне вдруг показалось, что шепот этот больше напоминает шипение.
        Жаркое очарование, обжигающая иллюзия стремительно таяла, сдуваемая прохладным ветерком из распахнутой двери, наваждение исчезало, и девушка, стремительно приходящая в себя, наконец обернулась, взирая на предмет недовольства Альберта.
        В проеме распахнутой двери, застыв гневным изваянием древнего божества, стоял, скрестив руки на груди, Эрик, сверля мага тяжелым взглядом. За левым его плечом виднелась знакомая до радостной боли в сердце шевелюра Романа; справа привалился плечом к косяку находящийся явно не в самом здоровом состоянии Винсент. За их спинами маячило бледное в полумраке коридора лицо Ричарда; под ногами у столь неожиданно и своевременно появившихся спасителей вилась тенью черная пантера.
        Татьяна не сдержала вздоха облегчения. Сейчас, видя дорогих ее сердцу людей (пусть они и не были людьми в абсолютном смысле слова) живыми и здоровыми, она ощутила, как воспоминания о ледяном наваждении окончательно покидают ее, почувствовала странную, но до безумия приятную свободу и уже хотела, было, шагнуть вперед, дабы броситься безо всяких сомнений на шею Эрику… Но успела лишь занести ногу.
        Запястье ее правой руки, уже опущенной, со съехавшим к основанию ладони браслетом, вдруг сжали повыше украшения, словно тисками, сильные, горячие пальцы.
        - Ты уже дала свое согласие! - коснулся ее слуха мягкий, однако с явственно угадывающимися в нем нотками холодного раздражения, едва ли не бешенства, голос мага, и девушка, ощутив сильный рывок, вынужденно обернулась лицом к нему.
        Эрик тяжело шагнул вперед. Дала Татьяна согласие или же нет, да и на что, собственно, должно было быть дано это согласие, - эти мелочи молодого графа не волновали абсолютнейшим образом. Он видел лишь, что девушку, весьма и весьма близкую и дорогую ему девушку, откровенно обижают у него на глазах, и позволять этого намерен не был. Голос его, кажущийся даже холоднее, чем обычно, рассыпался по маленькому помещению мириадами снежинок, даже, кажется, слегка снижая температуру в нем.
        - Пусти ее.
        Альберт, не обращающий ни малейшего внимания на жалкие попытки дочери высвободить руку, чуть склонил голову набок, взирая на блондина с живым интересом энтомолога, наблюдающего какое-то чрезвычайно любопытное насекомое. Губы его растянула не самая приятная, насмешливая ухмылка; бровь приподнялась.
        - Пустить? - переспросил он, пропуская насмешку, вкупе с интересом, в голос. Пальцы его на запястье девушки сжались сильнее, и та невольно вскрикнула. Маг снова не заметил этого. Вообще, в данный момент к Татьяне, так легко и в то же время безжалостно удерживаемой им, он относился явно в большей степени как к какому-то приложению развивающихся событий; как к ценному и необходимому инструменту, и (как невольно заподозрила девушка), как к подставке для интересующего его браслета.
        - И почему же, дорогой племянник, я должен отпускать свою дочь, - продолжал тем временем любящий родитель, вероятно, в этот момент не пытаясь утруждать себя чтением мыслей дочери, - В угоду твоим желаниям и интересам?
        - А что насчет моих интересов и желаний?! - Татьяна, по сию пору испытывавшая в большей степени растерянность, нежели гнев, ощутила, как горячая волна, будто спровоцированная жарой, которая, не смотря на прохладный ветерок из распахнутой двери, все еще царила в комнате, накрывает ее, окутывает душной пеленой, - Отпусти меня, кому сказано!
        Взгляд мага скользнул к ней. В темных глазах каскадом рассыпались льдинки, мгновенно проявившиеся и в мягком голосе.
        - Ты не смеешь так говорить со мной, - тихо, но очень весомо и, пожалуй, не менее холодно, чем Эрик, произнес мужчина, - Ты дала согласие. Теперь ты…
        На краткое мгновение Татьяна вновь ощутила в своем сознании присутствие чужой воли. Странные, явно навязанные, придуманные кем-то другим, мысли вихрем закружились у нее в голове, и девушка, зажмурившись, затрясла головой.
        Необъяснимое чувство вдруг охватило ее. Стоя с зажмуренными глазами, ощущая сдавливающую ее запястье руку родителя, Татьяна чувствовала себя невероятно слабой, беззащитной, и в то же время ощущала, как где-то внутри начинает ворочаться, будто проснувшийся еж, колючая, острая сила. Она требовала выхода, жаждала вырваться на волю, а девушка не знала, как ее выпустить.
        Сознание Альберта продолжало давить на ее собственное, требуя впустить его. Что-то внутри требовало свободы, жаждало освободиться, и девушка, которой уже начало казаться, что она сходит с ума, непроизвольно схватилась свободной рукой за голову.
        Вокруг все замерло. Альберт, первым обративший внимание на происходящее, мигом забыл о столь внезапно явившихся спасителях, и чуть приподнял голову, не выпуская, впрочем, руки дочери. Эрик, видящий и понимающий лишь, что с девушкой творится что-то неладное, замер и как-то беспомощно оглянулся на своих спутников. Роман выглядел не менее изумленным, чем брат; лицо же Винсента, опирающегося плечом на косяк, было мрачно, что, однако, вполне можно было списать и на его плохое самочувствие. Мнение и реакция Ричарда в данном случае в расчет особенно не принимались, однако, откровенное, абсолютно искреннее поражение, отразившееся на его лице, было молодым графом отмечено, и в дальнейшем принесло оборотню некоторую пользу.
        Все это произошло почти моментально. Всего несколько секунд собирались невидимые, ощутимые лишь ей, тучи в сознании девушки, всего несколько мгновений потребовалось ее отцу, чтобы осознать это, а Эрику - чтобы изумиться.
        - Нет… - сорвался с губ Татьяны тихий, чуть слышный и, тем не менее, прекрасно замеченный всеми вздох, и она, рывком убрав руку от головы, внезапно распахнула глаза, - Нет! Что за бред ты несешь? Я не соглашалась, ни на что не соглашалась, пусти!
        Альберт не прореагировал, внимательно вглядываясь в лицо дочери. Казалось, он ожидал чего-то другого, отнюдь не новых трепыханий и жалких попыток высвободиться, и теперь разочарование постепенно затапливало его, отражаясь и на лице.
        Девушку это разозлило еще больше.
        - Отпусти меня! - уже в полный голос, не пытаясь сдерживаться, как будто спуская собственную ярость с цепи, закричала она, - Пусти же, пусти, от-пус-ТИ!!..
        Последний слог разорвался в притихшей в невольном ожидании этого взрыва комнате, словно бомба, разнесся по ней, казалось, заполняя каждый уголок, и удивительным образом сверкнул в воздухе молнией.
        Хватка на запястье Татьяны разжалась. Девушка, по сию пору категорически не желавшая смотреть на мага, опасаясь вновь подвергнуться гипнозу с его стороны, и созерцавшая лишь удерживающие ее пальцы, заметив, с какой скоростью они соскользнули с ее руки, с нескрываемым изумлением подняла голову. В ту же секунду слуха ее коснулся звук тяжело рухнувшего на пол тела.
        Осознание скорости, с какой маг вдруг оказался вдали от нее, вкупе с этим звуком, породили одно, единственное верное понимание, - Альберт был отброшен назад, причем отброшен с очень и очень большой силой.
        Понимание с осознанием, смешавшись вместе, как-то очень быстро погасили только что снедавшую Татьяну ярость; недоумение и растерянность затопили все ее существо. Медленно и очень неуверенно девушка обернулась через плечо, на так и застывшего в шаге от дверей графа и, обнаружив его на том же самом месте, недоумевающее моргнула, еще более неуверенно оборачиваясь вновь и взглядывая на только начавшего медленно подниматься с пола отца.
        Она еще успела подумать, что расстояние между ними слишком велико, что Эрик, даже двигайся он с совершенно несусветной скоростью, вряд ли бы успел отбросить мага назад, и вернуться спокойно на то же самое место, замирая в той же позе, да и не стал бы возвращаться, скорее остался бы возле противника, контролируя каждое его, даже самое мельчайшее и незначительное движение, когда в тиши погрузившейся в изумление комнаты внезапно раздались редкие, до удивительного насмешливые хлопки, почти сразу оборвавшиеся совершенно счастливым хохотом, со сквозящими в нем нотками безумия.
        - Браво, девочка моя, браво! - глаза мага горели тем же веселым сумасшествием, что слышалось несколько мгновений назад в его смехе. Он еще несколько раз ударил в ладоши и, широко улыбаясь, еле заметно сузил глаза.
        - Ты очень ярко проиллюстрировала мои слова сейчас. Вот она - бесконтрольная, неподвластная носителю сила… - Альберт с явно деланным сожалением покачал головой. Винсент, до сих пор не проявляющий особенных признаков жизни, при последних его словах немного выпрямился, переводя напряженный и настороженный взгляд с мага на девушку и обратно. Мужчина не преминул отметить это.
        - Даже твои друзья понимают грозящую им опасность… - он снова покачал головой и, грустно вздохнув, внезапно опять, как совсем недавно, вытянул левую руку вперед, приглашающе раскрывая ее. Взгляд его, не содержащий и капли звучащего в словах и голосе сожаления, был устремлен только на дочь.
        - Я могу помочь, Татьяна. Даже не смотря на то, что эти милые люди ворвались столь беспардонным образом, нарушили нашу беседу, я отнюдь не держу на них зла и не желаю им смерти. И даже предателей… - при этих словах маг быстро глянул на скрывающегося в полумраке за авансценой Ричарда, - Я прощаю, пусть это и самая большая глупость… - здесь мужчина ухитрился совместить вздох сожаления с откровенно насмешливой улыбкой, и вновь обратился к Татьяне, - Итак… Боюсь, что это твой последний шанс принять верное решение, дитя мое. И я вынужден торопить тебя, ибо…
        - Нет, - голос девушки прозвенел, как спущенная тетива, обрывая родителя на полуслове. Альберт недоверчиво склонил голову набок.
        - Нет? Татьяна, верное…
        - Вернее и быть не может, - девушка, ощутив неожиданно прилив энергии, почувствовав силу сопротивляться даже попыткам мага опять воздействовать на ее сознание, гордо выпрямилась, - Мне есть кому помочь в этом, в твоей подлости я не нуждаюсь. Нет, нет и еще тысячу раз нет… Альберт.
        Имя мага, столь неожиданно как для него, так и, в общем-то, для всех присутствующих, прозвучавшее из уст Татьяны, подействовало на самого мужчину куда как больше, чем повторенное несколько раз отрицание. Скрывая охватившую его ярость улыбкой, он снова неторопливо сжал пальцы открытой ладони в кулак и, опустив его почему-то к правому бедру, легко пожал плечами.
        - Что же… Боюсь, против такого решительного отказа я бессилен. В таком случае, дама и господа, имею честь откланяться, выражая надежду на скорейшую встречу… - при этих словах глаза мага хитро сверкнули, создавая впечатление, что он уже знает, когда состоится эта самая встреча, и не питает сомнений касательно ее скорого свершения.
        Эрик, на протяжении некоторого времени не двигавшийся с места, быстро шагнул вперед. Было очевидно, что так уж скоро расставаться с дядюшкой желания он не испытывает.
        Последний, заметив это, расплылся в широкой улыбке, начиная медленно поднимать зажатую в кулак руку, описывая ею в воздухе полукруг.
        - Не стоит так беспокоиться из-за разлуки, мой милый племянник, - со спокойной, чуть заметной иронией, произнес он, - Обещаю, что она продлиться менее трехсот лет… - рука мужчина взмыла ввысь и замерла в верхней точке изображаемого полукруга, - Ах, да, - глаза его снова безошибочно нашли во тьме фигуру оборотня, упираясь в нее, - Ты свободен, друг мой. Я никогда не забываю исполнить то, что пообещал…
        На лице мужчины сверкнула яркая, обжигающая холодом улыбка. Пальцы воздетой руки разжались, медленно, неторопливо, как будто бы даже устрашающе и, открыв ладонь, замерли в странном подобии прощального привета. Впрочем, никто из присутствующих, должных остаться здесь в одиночестве после его ухода, наблюдателей, не обратил на этот жест ни малейшего внимания. Куда как в большей степени взгляды их приковывал к себе золотистый, сверкающий неисчислимым множеством маленьких искорок, огненный дождь, или даже, точнее будет сказать - снегопад, ибо искры, падающие в таком обилии на пол, вызывали ассоциации скорее с метелью, нежели с ливнем, обрушившийся вдруг с пальцев воздетой руки мага.
        На несколько секунд пораженные не виданным никогда ранее зрелищем, наблюдатели замерли, не в силах ни шевельнуться, ни даже издать хоть звук.
        Снегопад, вернее, огнепад, становился все гуще, искры, более схожие с малюсенькими язычками пламени, сыпались все обильнее, и в какой-то, пропущенный созерцающими это людьми, миг, фигура Альберта начала таять. Еще несколько долгих, и одновременно нестерпимо коротких секунд, - и на месте, где только что стоял очень сведущий в магии мужчина, взметнулся невесть откуда взявшийся вихрь, закруживший искры в сумасшедшем хороводе, и, всплеснувшись на мгновение столбом живого пламени, скрывая полностью фигуру мага, вдруг распался, разлился, словно вода, по полу вокруг.
        Альберт исчез, в последние мгновения своего пребывания здесь умело переключив внимание непрошенных гостей и одной несостоявшейся пленницы со своей персоны на пламень.
        Проделано это было столь ловко, расчет был до такой степени точен, что остающиеся в маленькой гостиной люди даже не заметили исчезновения своего единственного и самого опасного врага. Взгляды их были прикованы к стремительно поглощающему и уничтожающему доски пола и бегущему отдельными ручейками по стенам, огненному морю. Прошло не более пяти секунд, а комната, до сей поры тяжеловесно-прекрасная, уже превратилась в сплошное пламя; огонь, полыхающий в камине, будто обрадованный такой внезапной поддержкой, выплеснулся наружу, с охотой принимаясь пожирать прекрасную обстановку, сжигая и оплавляя дерево пола.
        - Татьяна!
        Девушка, замершая на одном месте, и созерцающая огненное безумие перед собой, приоткрыв рот, услышав окрик, вздрогнула, оборачиваясь. Фигура Эрика, находящегося от силы шагах в четырех от нее, казалась странно расплывчатой; контуры ее в горячем воздухе, мгновенно наполнившем небольшое помещение, виделись размытыми, а бледное его лицо, мелькающее между языками пламени, было столь исполнено страхом, что только своим видом навевало ужас.
        Татьяна, на краткое мгновение ощутившая себя Ричардом, запертым в огненной клетке стараниями все того же, многократно склоняемого, блондина, напряженно сглотнула и, сомневаясь в каждом, даже самом мелком своем движении, неуверенно сделала маленький шажок вперед, ища взглядом пространство, пока еще свободное от пламени. Огонь, который, казалось бы, только что был лишь перед нею, уже успел занять и некоторое место за спиной девушки; как через него пробраться, она представляла плохо.
        В спину ей неожиданно дохнуло нестерпимым жаром все сильнее разгорающегося пожара, и Татьяна, не взвизгнув только потому, что страх лишил ее голоса, не долго думая, метнулась вперед, стискивая юбку старинного платья и стараясь поднять ее повыше.
        Она бежала, забыв обо всем, желая лишь вырваться из окружающего ее пекла, а пол горел у нее под ногами.
        Эрик, в этот миг совершенно позабывший о безопасности собственной персоны, да и не испытывающий перед пламенем страха, опасающийся куда как больше за бегущую к выходу девушку, бросился ей навстречу и за несколько шагов до двери подхватил в объятия, без слов кидаясь прочь. Восторженные слова о наконец свершившейся встрече, равно как и нежные поцелуи, и даже радостные взгляды и улыбки, молодой граф дальновидно оставил на несколько более позднее время.
        Следом за ними, прижимая ладонь к одной из вполне ожидаемо открывшихся ран, заковылял Винсент.
        Роман же, бросив на огонь презрительный и брезгливый взор чванливого дворянина, созерцающего дело рук плебеев, и разве что не сплюнувший на пол, тоже, было, решительно последовал за уже покинувшими дом друзьями, но на половине пути неожиданно обернулся, останавливаясь.
        Ричард, кажущийся в полумраке коридора еще бледнее, чем был, а в свете пляшущего перед ним пламени выглядящий и вовсе выходцем с того света, стоял, потерянно приоткрыв рот, перед распахнутой дверью маленькой гостиной, глядя на пожирающее ее поистине адское пламя. Языки его, уже вовсю вырываясь наружу, едва ли не лизали лицо оборотня, жар, царящий в коридоре, казался невыносимым даже глядящему на это молодому интантеру, однако, мужчина, казалось, и не собирался двигаться с места. Пантера возле его ног, всячески пытаясь привлечь внимание хозяина к себе и вытолкать его из полыхающего дома, уже едва ли не скулила.
        Роман скрипнул зубами. На какое-то мгновение им овладело сильное, искушающее желание забыть про собирающегося мирно поджариться оборотня, причинившего им некоторое количество неприятностей, однако тотчас же исчезло, подавленное неожиданным беспокойством.
        - Рик! - окликнул юноша, вспоминая прозвище, коим величала оборотня Татьяна и, не видя реакции, резко шагнул к нему, - Ричард!
        Реакции так и не следовало, - мужчина продолжал, будто завороженный, созерцать уже явно вознамерившееся обратить его в кучку пепла пламя.
        - Да что б тебя, глухомань какая… - виконт де Нормонд, абсолютно не опасающийся, на самом деле, бушующего огня, сделал еще несколько быстрых и резких шагов вперед и, остановившись возле все еще молчащего собеседника, с размаху хлопнул того по плечу.
        - Привет ненормальным! Прошла команда «с вещами на выход», так что хватай свою мявкающую вещь и шуруй!
        Ричард, находящийся в явной и абсолютной прострации, медленно перевел взгляд на обращающегося к нему парня.
        - О, слух прорезался! - обрадовался тот, - На выход, говорю, катись, мы шашлычок из оборотнятинки не заказывали.
        - Но… - мужчина, растерянно моргнув, снова перевел взгляд на пламя перед собой, - Мой дом!.. - эти слова прозвучали странно жалобно. Роман тяжко вздохнул.
        - Все там будем, - философски заявил он и, схватив своего упрямого визави за ворот футболки, резко дернул, оттягивая от пламени, - Ты должен жить и радоваться, он бы хотел этого… Потом принесешь ему на могилку цветочек. Ричард, в самом деле, долго ты еще будешь заставлять надрываться хрупкого меня, вытягивая тебя из дома? - юноша, и в самом деле во время своей утешительной речи тянувший оборотня за шиворот к выходу, недовольно остановился, - Найди у себя совесть, встань на нее всеми лапами и катись на выход сам! Может, тебя еще раз стукнуть? - последнее предложение прозвучало как нельзя более вежливо, и Ричард, постепенно приходящий в себя, бросил на собеседника довольно мрачный взор.
        - Благодарю за беспокойство, - сумрачно буркнул он и, оглянувшись на прощание на уже объятый пламенем участок коридора, где несколькими мгновениями ранее стоял, вздохнул, обращая, наконец, внимание на нервничающую пантеру, - Вынужден отказаться. Пошли, Дэйв.
        - Конечно, как кот - так сразу пошли, а как я - так сразу все забыли, - недовольно отреагировал юноша и, тяжело вздохнув, деловито зашагал вперед, - И это называется «благодарность»! А вдруг я без команды никуда не пойду, останусь тут и буду страдать?
        - Тогда тебя за шиворот вытащу я, - оборотень, следующий за своим извечно веселым и настроенным на шутку спутником, слегка пожал плечами, - Вообще-то, у меня, на минуточку, горе. Ты бы мог проявить к нему уважение.
        Роман в ответ лишь фыркнул, немного разводя руки в стороны. Весь его вид, насколько мог судить следующий за ним мужчина, выражал до крайности демонстративное уважение, которого от него так ждали. Правда, хватило его не надолго.
        Стоило молодому человеку ступить на мягкую зеленую травку, густо покрывающую собой всю область вокруг полыхающего дома, как он, толком не давая своему спутнику покинуть место пожара, громогласно провозгласил:
        - Внимание, у песика горе! Все срочно встаем по струнке и начинаем его уважать!
        - Горе или песика? - без особого энтузиазма осведомился сидящий неподалеку на травке Винсент и, неловко повернувшись, тихо охнул от боли, тотчас же вновь отворачиваясь в прежнее положение.
        - Всех, - безапелляционно заявил Роман, - Кстати, за компанию можешь и свое горе поуважать.
        Ричард, на протяжении нескольких последних мгновений тщетно пытающийся обойти виконта, наконец не выдержал и, пихнув его в спину, с некоторым трудом протиснулся вперед.
        - У него вообще с моралью туго? - сумрачно осведомился он, не обращаясь ни к кому конкретно и, вероятно, в большей степени просто выражая свое мнение, - Или еще есть на что надеяться?
        Татьяна, по сию пору продолжавшая обнимать Эрика, и категорически не желающая замечать никого, кроме него, неохотно перевела взгляд на говорящего.
        - Роман и мораль, по-моему, понятия диаметрально противоположные в принципе, - не удержалась она от прозвучавшей довольно мягко шутки, и опять обратила взор к молодому графу. Эрик же, по-прежнему продолжая держать Татьяну в объятиях, не сводя с нее глаз и не говоря ни слова, похоже и вовсе не услышал лишенной какого бы то ни было смысла беседы. Девушка, которая в момент поворота успела ненадолго опустить руки, снова обняла блондина за шею, и тоже замолчала. Иногда в общении двух влюбленных слова - это не более, чем досадная помеха. Любовь умеет говорить без слов, и существуют прекрасные, неимоверно-чудесные тихие мгновения, когда души общаются друг с другом при помощи одних только взглядов, одних лишь случайных прикосновений. Граф де Нормонд, совершенно забывающий в этот миг обо всех ссорах и разногласиях, и явившихся, собственно, причиной всего происшедшего, не замечающий, что вокруг них есть кто-то еще, испытывал безумное, всепоглощающее, неимоверно сильное счастье, держа Татьяну в объятиях и зная, видя, чувствуя, что она жива и невредима. Глупые шутливые пересуды друзей между собой совершенно
не волновали сознание молодого графа, - мысли в его голове звучали громче любых слов. Сейчас, в это самое мгновение, утопая в, кажется, сияющих не менее счастливо, чем его собственные, глазах девушки, он внезапно со всей остротой, со всей потрясающе ясной отчетливостью вдруг понял, что ответ на заданный Романом вопрос может быть лишь один. Любит ли он ее, любит ли эту девушку, волею провидения оказавшуюся в его замке? Эрику довольно было лишь заглянуть в глаза Татьяны, чтобы дать самому себе очевидный и однозначный ответ. Да. Он ее любит, и любит так сильно, так страстно, как и сам, пожалуй не мог ожидать от себя. Удивительно, как существо подобное ему может испытывать такие чувства… На протяжении стольких лет он жил, существовал, почитая себя бездушным монстром, чудовищем, чья жизнь основана не более, чем на звериных инстинктах, и теперь вдруг… она. Удивительно, как смогла она полюбить его в ответ! Его, такого, каким он предстал ей в первый день знакомства… А ведь она сделала даже больше, - она не только полюбила его, рассмотрев, угадав в нем что-то, о чем не подозревал и сам граф, она сумел
пробудить в нем ответную любовь. Эрик улыбнулся, безо всякого стеснения любуясь на свое хрупкое счастье, крепко и одновременно трепетно обнимаемое им.
        А Татьяна, с нежной улыбкой глядящая на молодого графа, понимала все без слов. Она и сама в это мгновении переживала чувства, очень похожие на испытываемые им, и точно так же не находила сил выразить их словами. Сейчас, глядя на стоящего перед ней молодого человека, ощущая его объятия, обнимая его сама, чувствуя его - живого, невредимого, совершенно здорового и полностью дееспособного, она осознавала всю глупость и нереальность продемонстрированного ей Альбертом ледяного видения. Ведь и в самом деле - как ей только в голову могло прийти, что граф де Нормонд может погибнуть? Как могла она поверить, что сила, коей она волею случая оказалась наделена, может причинить ему вред? Эрик казался девушке неуязвимым рыцарем без страха и упрека, существом, абсолютно не подверженным власти погибели.
        И в то же время, глядя сияющими от счастья глазами на возлюбленного, Татьяна чувствовала и некоторую толику вины. Почему она допустила обман со стороны Ричарда, почему позволила оборотню обвести себя вокруг пальца? Ведь чувствовала же подвох, знала, понимала прекрасно, что поведение ее любимого графа не может быть таким! И все же попалась на удочку, абсолютно глупым образом заглотив наживку.
        Татьяна тихонько вздохнула и, вряд ли контролируя собственные действия, немного прижалась к Эрику.
        - Я… - начала, было, шептать она, собираясь попросить у своего спасителя прощения, но звонкий голос вклинившегося в романтику виконта не позволил ей сделать этого.
        - Судя по всему, ты вполне себе в окее, раз наезжаешь на мою мораль, - с деланным хладнокровием заявил он, - Что ж, я рад за тебя, дитя мое, местами даже поздравляю. Как твой больной череп?
        Девушка, мгновенно растеряв все, только что владевшее ею, нежное и романтичное настроение, недовольно поморщилась, бросая на обращающегося к ней юношу красноречивый взгляд через плечо.
        - Сам ты больной череп, - сообщила она и, сопроводив действия новым вздохом, повернулась в объятиях Эрика, оказываясь к нему спиной, - А за мой можешь не переживать так активно. Мне его драгоценный родитель вылечил.
        - Что?.. - Винсент, по сию пору внимавший беседе молча, да и вообще кажущийся в большей степени обеспокоен своими боевыми ранениями, оперся рукой о землю, слегка приподнимаясь. Во взгляде его, устремившимся к Татьяне, появилось откровенное беспокойство.
        - Надеюсь, - медленно начал он, - Он лечил тебя традиционными методами? Таблеточки там, холодные примочки…
        - Или он тебя успел сводить к бабке, которая тебе на мозг пошептала и он прошел? - подхватил Роман, скрещивая руки на груди. Не взирая на привычно шутливый тон, выглядел он весьма недовольно и, пожалуй, не менее обеспокоено, чем хранитель памяти.
        - Зачем ему бабка, - не давая Татьяне возможности ответить, не удержался Ричард, не сводящий взгляда со своего пылающего, словно факел, дома, - У него же самообслуживание.
        - Так он самообслужил тебя? Татьяна, отвечай, не молчи, я начинаю тебя подозревать! - юноша упер руки в бока, грозно сдвигая брови.
        - Если вы умолкните и дадите мне вставить хоть слово, я, быть может, и отвечу! - почти взорвалась уже несколько секунд как пытающаяся вставить свои пять копеек девушка, - Нет, таблеток он мне не давал, Винс. Он сделал какой-то непонятный коктейль и дал его мне, а потом заставил выпить.
        - Какой джентльмен, - сумрачно отреагировал Винсент, опять опуская взор и уделяя внимание собственным ранам.
        - Хоть трубочку-то предоставил? - поинтересовался оборотень, даже переводя взгляд от горящего дома на говорящую Татьяну.
        - Ты выпила то, что он дал тебе? - медленно проговорил до сего мгновения молчавший Эрик, обеспокоенно и одновременно недоуменно взирая на по-прежнему обнимаемую им девушку.
        - И это она меня учила, что дверь незнакомым открывать нехорошо! - вознегодовал Роман, хлопая себя по бедрам, - А брать из рук незнакомых Альбертов всякую пакость - хорошо, так получается?
        Татьяна схватилась за голову. Ее спасители, к которым теперь она, безусловно, испытывала самую горячую признательность, сейчас, говоря почти одновременно, явно пытались свести ее с ума. Или, по крайней мере, вернуть излеченную Альбертом болезнь на законное, причитающееся ей по праву, место.
        - Ребят… - умоляюще произнесла она, - Давайте по порядку, а? У меня голова болеть начинает от вашего гомона… Слава Богу, хоть Дэйв не разговаривает, а то, глядишь, тоже бы на меня наехал.
        - Даже не сомневайся, - отреагировал совершенно не подозревающий об истинных способностях своего четвероногого приятеля Ричард и, бросив взгляд через плечо на уже догорающий дом, развел руки в стороны, выражая всеобщее мнение, - Ну, так мы слушаем.
        - Сядем вокруг костерка и будем страшные истории рассказывать? - недовольно огрызнулась девушка, бросая сумрачный взгляд на остатки полыхающего здания. Роман, услышав сие предложение, довольно захихикал.
        - А что? Чудное местечко, этакая сельская пастораль… А скоро стемнеет и будет вообще полный шмяк!
        - Будет тебе шмяк, - еще более мрачно пообещала Татьяна и, прижавшись к Эрику, прибавила откровенно умоляющим тоном, - Ну, можно, я в замке расскажу, а? И Винсу вон на земле вредно сидеть, простудится…
        - Мне нет прощения! - это прозвучало откровенно восхищенно, хотя Роман явно искренне пытался изобразить самобичевание, пусть и без истязания плоти, - Песика-то я спас, а вот про другую домашнюю живность забыл… Прости меня, кот, торжественно клянусь, что в качестве извинения поймаю тебе рыбку.
        - И на том спасибо, - тихо, как-то болезненно фыркнул хранитель памяти и, упершись ладонью в землю, попытался подняться на ноги. Эрик, выпустив, наконец, Татьяну из объятий вместе с извечно подтрунивающим над всё и вся Романом поспешил прийти к нему на помощь. Ричард, в свою очередь, тоже сделал, было, шаг вперед, но неожиданно остановился. По лицу его волной пробежала странная, обреченная грусть. Девушка, глянувшая на оборотня именно в этот момент, тихо вздохнула. Каким-то шестым чувством, интуицией, основанной на опыте долгого знакомства с этим мужчиной, она вдруг поняла причину его печали. Ричард, глядя на то, как помогают друг другу друзья, обитающие в замке, вспоминая, как бросились они на помощь девушке, похищенной хитрым магом, явственно переживал из-за отсутствия таких приятелей у него и, возможно, жалел о том, что сделал им, когда еще был на стороне Альберта.
        - Татьяна, - оклик виконта заставил девушку отвлечься от жалости к оборотню, - Ты тут решила на вечность прописаться? Увы, мадемуазель, место прописки сгорело синим пламенем, так что идем, пока кот еще как-то ноги волочить может.
        Винсент что-то пробурчал насчет сильно остроумных неадекватных личностей с полнейшим отсутствием морали, и умолк. Ричард, не желая показывать своего настроения, невесело улыбнулся, и вновь обратился к тому, что осталось от его дома. Татьяна, беспрестанно оглядываясь через плечо на замершего мужчину, поспешила на зов.
        Эрик, несколько мгновений внимательно созерцавший спину отвернувшегося оборотня, негромко вздохнул. Роман открыл, было рот, но тотчас же закрыл его, на сей раз предпочтя все же отдать пальму первенства старшему брату. Последний склонил голову набок.
        - Рене, - негромко окликнул он и, дождавшись, когда мужчина удивленно обернется, чуть кивнул в сторону дороги, должной привести к замку, - Путь предстоит неблизкий, Винсент уже устал. Пора идти, хватит смотреть на остатки своего жилища.
        Изумление на лице Ричарда обрело ясно значимый оттенок неуверенной надежды. Медленно, явно сомневаясь в каждом из своих действий, он сделал шаг вперед.
        - Ты имеешь в виду… - недоверчиво начал, было, говорить он, но Роман, искренне не выносящий долгих лирических отступлений, не выдержал. Слова старшего брата он понял явно на порядок лучше, чем плохо знающий того оборотень, посему, видя сомнения последнего, категорически взял инициативу в свои руки, досадливо вздыхая.
        - Да хватит тебе канителиться, пошли! Или ты все-таки желаешь слушать страшные сказки, сидя у костра? Если тебе так дорог открытый огонь, я попрошу Анхеля зажечь камин.
        - Погоди, так значит… - на лице мужчины медленно прорисовалась все еще не до конца уверенная улыбка, - Я могу пойти с вами?
        Эрик искоса глянул на собеседника и неожиданно улыбнулся.
        - Мы друзей в беде не бросаем, Рене. Идем.
        - Поможешь кота тащить, - поддакнул Роман. Винсент, не находящий сил для возражения, лишь тихо вздохнул, очень демонстративно смиряясь со своей участью…
        Глава 5
        - Я не потерплю шпионов в своем замке, Рене, - Эрик, уверенно шагающий вперед по не очень ровной дороге, и не менее уверенно помогающий идти Винсенту, бросил на оборотня серьезный взгляд, - Один шаг в сторону, и…
        - Расстрел! - жизнерадостно подхватил Роман, который, освободив себя от необходимости тащить «кошачью тушу», как он выразился, и бессовестно перевалив эту заботу на плечи старшего брата, шагал теперь радостно, легко и непринужденно, периодически поворачиваясь лицом к своим спутникам и продолжая путь спиной вперед, - Так что смотри, Рене, не спровоцируй как-нибудь совсем случайно охоту на волков.
        Ричард устало вздохнул и, наглядно демонстрируя недовольство, скрестил руки на груди.
        - Сколько уже можно? - дорога продолжалась уже не менее получаса и за это время молодой граф вместе с младшим братом успели изрядно притомить оборотня выражаемыми на разные лады предупреждениями, - Я, в отличие от вас, склерозом не страдаю. Сказал же - меня с Альбертом больше ничто не связывает! Хотя, конечно, если так подумать… - здесь мужчина провокационно прищурился, переводя взгляд на идущую по левую руку от блондина девушку, - Нас с ним всех кое-что связывает. Точнее, кое-кто…
        - Не надо намеков! - мигом ощетинилась Татьяна, - Я вообще с ним почти не знакома!
        - Ага, а гадость всякую из рук у него берешь, - обрадовался виконт и, в очередной раз повернувшись спиной вперед, продолжил путь так, - Вы только посмотрите - ей даже не стыдно!
        - Между прочим, - Винсент, и в самом деле уставший за время, потребовавшееся на спасение девушки, которая, как оказалось в результате, вполне сумела бы спастись и сама, и сейчас едва ли не висящий на бывшем хозяине, наконец ухитрился вставить свои три копейки в мирное и неумолчное течение общей беседы, - Еще не доказано, что с Альбертом тебя больше ничто не связывает.
        - Кого из нас? - живо заинтересовался Ричард, кивая в сторону Татьяны, - Ее или меня?
        - Тебя, - весьма недовольно буркнул в ответ хранитель памяти и, мимолетно коснувшись ладонью одной из ран, принялся смотреть себе под ноги. Оборотень вежливо изогнул бровь.
        - О. Я смотрю, тут имеются недовольные тем, что я присоединился к вашей дружной компании.
        Винсент вновь поднял голову и, посильнее опершись на Эрика, нахмурился.
        - А с чего бы это мне быть довольным? - сумрачно осведомился он, - Вспомни нашу последнюю встречу.
        Ричард, демонстративно вспоминая, сунул руки в карманы и возвел глаза к небесам.
        - Ну, допустим, в последнюю-то нашу встречу ты себя вел почти прилично. А вот в предпоследнюю да, тут не поспоришь. Но ты не расстраивайся, - оборотень вновь опустил взор на своего собеседника и очаровательно улыбнулся, - Какие наши годы, в следующий раз я тебе хвост… - он неожиданно умолк, неуверенно касаясь рукой виска. На лицо его набежала тень.
        Винсент, мигом осознавший, что именно происходит с его собеседником, невольно насторожился; пантера ощутимо напряглась.
        - Что? - негромко произнес хранитель памяти, внимательно наблюдая за Ричардом и явно стараясь придумать какую-то более отвлеченную тему, дабы перевести его мысли в более безопасное русло.
        - Отгрызу, - медленно проговорил оборотень и, тряхнув головой, потер переносицу, - Не знаю. Голова неожиданно заболела… Может, это опять штучки Альберта?
        - А ты врал, что свободен! - моментально оживился не до конца осознавший происходящее Роман, - Или у тебя уже похмелье от свободы? Как быстро-то, кто бы мог подумать…
        - Ничего я не… - начал, было, возмущаться Ричард, однако Татьяна, которая, в отличие от виконта, происходившее только что с оборотнем поняла не хуже Винсента, его перебила.
        - А мне кажется, он не врал… - задумчиво проговорила она и тотчас же поспешила пояснить, - Альберт, имею в виду. Он же сказал, что, мол, обещания выполняет всегда. По-моему, это было сказано скорее для меня… - в сознании ее опять мелькнули воспоминания о пережитом не так давно ледяном ужасе, и девушка поникла.
        - Для тебя? - Эрик, в общем-то предпочитавший держаться несколько в стороне от общей беседы, нахмурился и, переведя взгляд на девушку, споткнулся о небольшую кочку. Винсент, которого он поддерживал, ойкнул, зашипел, как истинный кот и потянулся к весело ухмыляющемуся Роману, рассчитывая, вероятно, что идти, держась за него, будет безопаснее. Ричард, находящийся к хранителю памяти гораздо ближе, обреченно вздохнул, видя такое недоверчивое пренебрежение к своей персоне и, не говоря ни слова, сам решительно подхватил еле переставляющего ноги благоприобретенного друга, пусть и малость возражающего пока против этой самой дружбы, помогая ему идти.
        - Я спотыкаться не планирую, - категорически заявил он, видя, что Винсент горит желанием воспротивиться его действиям и словом, и делом, - Так что иди себе молча и страдай. До замка-то осталось всего ничего… Татьяна, так о чем ты говорила?
        - Я говорила, что заверения Альберта в выполнении обещанного имеют большее отношение ко мне, нежели к тебе, - неохотно отозвалась девушка и, негромко вздохнув, замолчала, не испытывая желания объясняться. Впрочем, спутники ее отнюдь не планировали терпеть это молчание.
        - Но объясниться так и не объяснилась! - заявил шагающий по-прежнему спиной вперед Роман и, неожиданно запутавшись пяткой в траве, едва не упал, в последний миг не придумав ничего умнее, кроме как схватиться за Винсента.
        Хранитель памяти зашипел, как масло на раскаленной сковородке. Пытаясь то ли удержать виконта, то ли удержаться сам, он пошатнулся и, найдя точку опоры в лице малость обалдевшего от сих акробатических упражнений Ричарда, раздраженно зарычал.
        - Нормально иди! - голос мужчины, только что звучавший довольно слабо, сейчас разнесся по окрестностям рыком разъяренного хищника, - Я тебе в подставки не нанимался!
        - Я тоже! - пожалуй, в не меньшей степени возмущенно вставил Ричард, который, ввиду того, что поддерживал хранителя памяти, сейчас был вынужден удерживать и его, и уцепившегося за него юношу. Он хотел, было, добавить что-то еще, но Роман, не желающий молча сносить атаки, сам перешел в наступление.
        - Какие вы все наглые! Тут вон бедная девушка никак страшилки рассказывать не начнет, а вы все падаете и болтаете!
        - Вот именно, - не преминула вставить бедная девушка. Виконт де Нормонд пренебрежительно махнул в ее сторону рукой.
        - Молчи, женщина, у нас тут серьезный мужской разговор.
        Женщина, приоткрыв рот, ненадолго лишилась дара речи.
        - Интересное понятие серьезности, - вздохнул слушающий милую беседу молодой граф, приходя ей на помощь, - Роман, иди нормально. Татьяна… - он перевел взор на все еще пребывающую в некотором ступоре девушку и чуть сдвинул брови, - Что сказал тебе Альберт?
        Все шутки, как полураздраженные, так и вполне искренно веселые, сразу же умолкли; взоры всех присутствующих обратились ко вновь мгновенно помрачневшей экс-пленнице.
        - Он показал… - после короткого молчания тихо произнесла она, - Продемонстрировал, что будет, если я не буду контролировать силу своей «безделушки».
        - Разрушения, реки крови и горы трупов? - понимающе подхватил хранитель памяти и, словно забывшись, посильнее оперся о Ричарда, уже без возражений продолжая путь с его помощью.
        - Ну, не то, чтобы прямо горы… - Татьяна с нарочитой тяжестью вздохнула и принялась демонстративно пересчитывать своих спутников, исключая лишь Дэйва, - Всего-то раз, два, три… четыре штуки.
        - Четыре штуки гор? - моментально ужаснулся Роман, - Какой кошмар. Дядюшка, как я погляжу, мастер по части запугивания глупых девочек… - и, не успела упомянутая глупая девочка возмутиться такой характеристикой ее персоны, возмутился сам, - А зачем это ты в количество гор меня вплела? Меня не так просто ухайдакать! - тут его взгляд упал на брата и юноша, опять не давая никому вставить и слова, продолжил, тыкнув в его сторону пальцем, - А этого товарища тем более, он вообще не ухайдакиваемый.
        - Какой?.. - не понял Эрик и, действуя явно в большей степени машинально, нежели осознанно, поддержал слегка запнувшуюся девушку. Роман устало вздохнул, закатывая глаза.
        - Да что же ты никак понимать меня не научишься… Ну, скажем, непотопляемый, как очень крутой военный корабль.
        - Я сделаю вид, что я понял, - серьезно кивнул молодой граф. Татьяна, слушающая эти мирные шутки, приоткрыв от изумления рот, не выдержала.
        - Нашли, тоже мне, повод для шуток! Мне, между прочим, было больно видеть вас… я плакала.
        Роман ухмыльнулся.
        - Ах, до чего нежные создания девушки, - насмешливо пропел он и, забыв об указании идти нормально, опять повернулся лицом к спутникам, вполне уверенно шагая спиной вперед, - Только трупик им покажи - и они сразу же в слезы…
        - Можешь ерничать сколько угодно, - сумрачно отреагировала девушка, - Но если бы ты оказался среди ледяной зимы, среди засыпанных снегом развалин и первое, что ты бы увидел было бы кудрявой шевелюрой, засыпанной снегом и львиной гривой, испачканной в крови, я бы…
        - Ты сказала львиной гривой? - перебил рассказчицу Винсент. На губах его, к вящему изумлению последней, играла снисходительная улыбка.
        - Да, Винс, грива, - Татьяна слегка сдвинула брови, - Или что, ты тоже считаешь, что тебя там не должно было лежать?
        Хранитель памяти неожиданно весело ухмыльнулся, попытался, было, прибавить шаг, тихо охнул и, зажимая ладонью рану, хрипловато проговорил:
        - Меня там и не лежало, - покосившись на явно планирующую прояснить обстановку более подробно, девушку, он вздохнул и снизошел до объяснений, - Если меня вдруг убьют, Татьяна, мой труп станет человеком. Ну, в смысле… - мужчина сделал неопределенный жест рукой и, вероятно сочтя сие пояснение более, чем исчерпывающим, чуть кивнул в сторону уже не просто идущего рядом, а практически ведущего его, чуть ли не волокущего на себе, оборотня, - Как и он, кстати.
        Ричард, до сих пор самоотверженно хранивший молчание, по той простой причине, что вклиниться меж обилия произносимых фраз было несколько затруднительно, согласно кивнул.
        - Это правда. Я же там вроде бы как тоже был?
        - Убит на моих глазах, - буркнула Татьяна и, помолчав мгновение, прибавила, - Был.
        - О! - мгновенно оживился Роман, - Народные массы требуют кровавых подробностей!
        - Порадуй уж народную массу, - ухмыльнулся оборотень, слегка пожимая плечами, - Мне не жаль удовлетворить детское любопытство кровавыми подробностями моей псевдо-гибели.
        - Для меня она выглядела вполне реальной, - недовольно вздохнула девушка и, собрав волю, попытавшуюся, было, немного зашататься после общения с дражайшим родителем, в кулак, принялась сообщать требуемые кровавые подробности…
        …Они уже подходили к замку, когда где-то в лесу, далеко за их спинами, бесшумно возник худощавый молодой человек, лениво покручивающий на указательном пальце левой руки резиновое колечко. Задумчиво улыбаясь чему-то, он потянул носом воздух, а затем неожиданно присел на корточки, касаясь кончиками пальцев свободной руки темной капельки крови, вновь начавшей сочиться из раны Винсента к концу пути, и ныне уже почти впитавшейся в землю. Неизвестный аккуратно потрогал потемневшую почву, после чего, улыбаясь от чего-то шире, растер ее между пальцами и, переведя взгляд в ту сторону, где на склоне холма возвышался уже вполне видимый отсюда замок, внезапно ухмыльнулся, быстро выпрямляясь во весь рост.
        - Какая забавная семейка… - проговорил он, явно не обращаясь ни к кому, кроме себя самого и, подбросив резиновое колечко в воздух, ловко поймал его, немного склоняя голову набок, - Похоже, пора идти в гости…

* * *
        Татьяна обреченно открыла глаза и с тяжелым вздохом перевернулась на спину. За окном уже смутно угадывались первые проблески восходящего солнца, потихоньку занимался новый день, а девушка так и не сумела толком заснуть на протяжении всей ночи, оставшейся в ее памяти наряду со вчерашним днем одним сплошным кошмаром.
        Ужасы ледяного видения, продемонстрированного ей Альбертом, продолжали преследовать спасенную пленницу и во сне, - стоило ей сомкнуть глаза, как в сознании снова и снова возникал все тот же кошмар. Девушка, не успев заснуть, просыпалась и силилась убедить себя, что все в порядке, что все совершенно живы и абсолютно здоровы, что она никого не лишилась… Выходило плохо. Да, все, по счастью, действительно были живы и даже, не считая Винсента, здоровы, но… Эрика она все же лишилась.
        Татьяна тяжело вздохнула и, перевернувшись на другой бок, уткнулась носом в подушку, сумрачно вспоминая вчерашнее триумфальное прибытие в замок.
        …Началось все с того, что хранитель памяти, к концу пути уже едва волокущий ноги, и передвигавшийся только с помощью все того же Ричарда и пришедшего ему на помощь хозяина замка, добравшись до холла и фактически упав на стоящий там стул, вдруг вспомнил о наличествующем на руке девушки браслете, равно как и о демонстрации его молодецкой силы, и затребовал показать «безделушку». Татьяна, не очень довольная, в общем-то, сим повелением, тем не менее с тяжелым вздохом подчинилась, покорно вытягивая вперед руку с опасным украшением на ней, демонстрируя последнее придворному магу, как выразился Ричард (точнее, псевдо-магу, как тотчас же не преминул уточнить Роман).
        Винсент, не реагируя на высказывания шутников, внимательно вгляделся в венчающий браслет камень, даже чуть подаваясь вперед.
        - Прелестно… - процедил он наконец и, тяжело откинувшись на спинку стула, благодаря чему последний жалобно скрипнул, хмуро возвестил, - Могу всех крайне обрадовать тем, что Альберт, видимо, был до некоторой степени прав.
        - А до какой конкретно? - Роман заинтригованно приподнял брови, - Ты уж уточни, пожалуйста, а то вдруг мы ему где-то не там поверим… И вообще, ты на что пытаешься намекнуть? Что, эта финтифлюшка таки ухайдакает нас всех и дружненько уложит в одну могилку с замком?
        - До могилок дело не дойдет, - хмуро буркнул в ответ хранитель памяти и, заметив, что девушка неуверенно и довольно напряженно отводит руку назад, хмыкнул, - Не прячь, трещину это залатать не поможет. Она стала шире и я полагаю, что это следствие того всплеска…
        - Погоди, - оборотень, явно не до конца улавливающий взаимосвязь между предполагаемой погибелью и браслетом на руке девушки, не выдержал, - Камешки, трещинки… Он же помог нам! Почему же ты думаешь, что не пожалеет в дальнейшем?
        - Он помог ей, - уточнил Винсент и, попытавшись изменить положение на стуле, негромко охнул, - А мы - это чисто так… сопутствующие элементы, - он слегка поморщился и, коснувшись рукой одной из ран, прошипел себе под нос, - Где этот Чарли…
        Татьяна, отчасти желая отвлечь внимание общественности от украшающего ее запястье браслета, а отчасти и в самом деле изумившись, даже чуть приоткрыла рот.
        - Чарли?.. - медленно повторила она и, обведя всех присутствующих внимательным взглядом, настороженно осведомилась, - И где же должен быть Чарли? Неужели…
        - Должен был встречать с цветами у входа, но, очевидно, передумал, - бодро и жизнерадостновозвестил Роман и, в свой черед демонстративно удивившись, провокационно прищурился, - А с чего такой интерес к персоне бедного нервного доктора?
        - То есть, ты хочешь мне сказать… - Татьяна, не реагируя на вопрос виконта, предпочла задать свой, - Что оставить бедного, нервного, шугающегося здесь от каждой тени доктора одного в замке, наедине с жутковатым мажордомом - это нормально, да? А Винсента уговорить воздержаться от скитания по лесам - это никак нельзя было сделать?
        Хранитель памяти открыл, было, рот, чтобы возмущенно сообщить, что скитания по лесам были им предприняты исключительно на пользу и в интересах недовольной этим девушки, однако же Роман, у которого на сей счет имелось исключительно свое мнение, не преминул опередить его.
        - Он боялся приведений, - с самым невинным видом сообщил юноша, и Винсент, захлебнувшись собственным возмущением, ненадолго лишился дара речи.
        Татьяна, фыркнув, скрестила руки на груди.
        - А мне казалось, он с ними находил общий язык. Да и вообще, в свое время он так успешно прикидывался одним из них…
        - Не начинай, - сморщился мужчина и, тяжело вздохнув, поспешил вернуть всех к прежней, куда как более интересующей его теме, даже немного повышая голос, - Где Чарли, в конце концов?!
        - Он же не обещал встречать нас в холле, - Эрик, слегка пожав плечами, сделал шаг к девушке, пытаясь приобнять ту за талию. Татьяна, еле слышно вздохнув, аккуратно выскользнула из объятий молодого человека. Граф де Нормонд помрачнел.
        - Да, он наверняка трясется от ужаса в гостиной, - Роман, сделав вид, что не заметил тактильной размолвки между хозяином замка и его избранницей, повернулся в сторону балюстрад и, демонстративно повышая голос, позвал, - Мистер Чарли, ваш раненый кот уже прибыл и готов к штопке! Будьте так любезны…
        Ненавязчивое тихое покашливание неожиданно прервало юношу, заставляя его удивленно умолкнуть, что для прочих присутствующих явилось фактом не менее удивительным, вынуждая их также обратить внимание в сторону гостиной. Один только Винсент, попытавшийся повернуться на стоящем спиной к упомянутому помещению стуле, потерпел неудачу ввиду недовольных столь неуважительным поведением ран и, обреченно вздохнув, предпочел воспринимать все на слух.
        - Прошу прощения, месье, - знакомый, как будто бы простуженный голос моментально дал мужчине понять, кто же именно является предметом столь пристального внимания его друзей, - Ваш гость немного заплутал.
        Татьяна медленно втянула носом воздух и, не говоря ни слова, ненадолго опустила взгляд. Чарли, взъерошенный даже больше прежнего, бледный почти до серого цвета, в сбитом, странно приподнятом на шее халате, моментально наталкивал на мысль, что заблудшего гостя добрый мажордом приволок сюда за шиворот. И нельзя сказать, чтобы такое осознание очень уж обрадовало девушку, напротив, поведение Анхеля начинало казаться ей странноватым, нетипичным и неподходящим для дворецкого благородной дворянской семьи. Да и даже само слово, которым он характеризовал блуждания Чарльза, как-то совсем не вписывалось в каноны предписанного этикой поведения придворных. Хотя, конечно, кто-нибудь вроде Романа наверняка мог бы сказать, что она просто придирается.
        Между тем, покуда Татьяна подмечала странности в поведении дворецкого и размышляла над ними, «заплутавший» и приведенный пред светлы очи обитателей замка молодой доктор, сделав несколько нетвердых шагов на совершенно негнущихся от страха ногах и отойдя от Анхеля, едва ли не бегом бросился к, пусть и не самым нормальным на его взгляд, но зато куда как менее жутким существам и, остановившись перед Винсентом, как бы случайно при этом встав так, чтобы между ним и альбиносом оказался Роман, обеспокоенно воззрился на хранителя памяти.
        Анхель проводил его безучастным взглядом. Однако, Татьяне, успевшей очень удачно поднять голову в нужный момент, внезапно почудилась огнем полыхнувшая насмешка в прозрачных, холодных зеленых глазах, мгновенно испарившаяся, стоило лишь мажордому заметить, что на него смотрят. Девушка, ощущая себя до невозможности неуютно, поспешила снова уделить внимание периодически стекающему со стула Винсенту, предоставляя Роману самолично разбираться со своим протеже. Впрочем, последний, вероятно, совершенно не желая никакого рода разборок со своей персоной, поспешил предупредить это.
        - Я могу быть свободен, месье? - с обычным вежливым холодом в голосе осведомился он, еле заметно склоняя голову набок. Роман, успевший уже напрочь забыть о присутствующем здесь мажордоме, и внимательно следящий за реакцией доктора на состояние пациента, даже чуть вздрогнул от неожиданности.
        - А? - бросив взгляд через плечо, он невнимательно кивнул и, отвечая, опять отвернулся, - А, да-да, конечно, друг мой. Спасибо.
        Анхель медленно склонил голову в неглубоком кивке, на мгновение прикрывая глаза. В данный момент на него уже никто не смотрел, и лишь Татьяна, сегодня умудрявшаяся обращать внимание на мажордома как нельзя более вовремя, успела заметить брошенный им из-под полуопущенных ресниц в ее сторону ледяной, пронизывающий, очень неприязненный взгляд.
        Анхель исчез.
        Девушка, мгновенно ощутившая облегчение, медленно выдохнула и, ощутимо расслабляясь, хотела уже, было, высказать свое впечатление от очередной встречи с местным дворецким, однако, не успела. Чарли, который после исчезновения Анхеля тоже сразу же ощутил себя увереннее, наконец решился подать голос.
        - Извините… - неуверенно обратился он к молодому графу, который после проявленного Татьяной отчуждения, держался весьма отстраненно и прохладно по отношению ко всем находящимся в холле, включая даже бедного раненого Винсента, - Мистер Эрик… Скажите, а есть ли какая-нибудь возможность не усадить, а уложить больного? Так было бы удобнее и ему и мне, да и я теперь вынужден настаивать на постельном покое… режиме.
        - Конечно, - блондин рассеянно кивнул и, переведя взгляд на стоящих ближе, чем он, к хранителю памяти Роману и Ричарду, обратился к младшему брату, - Отведи Винса.
        - Один не пойду! - категорически заявил виконт, - Я слишком хрупок, чтобы волочь на плечах больную кошачью тушку. Неужели ты хочешь, чтобы потом пришлось лечить меня?
        - Рене, помоги ему, - голос Эрика прозвучал весьма отстраненно. Чувствовалось, что мысли молодого графа сейчас располагаются где-то в другой плоскости.
        Оборотень медленно потянул не до конца прошедшим носом воздух, набирая его в грудную клетку как можно больше и, судя по всему, намереваясь высказать свое недовольство по какому-нибудь из поводов.
        - Давай, Рене, хватай кота! - юноша, моментально обрадованный возможностью спихнуть на кого-нибудь груз ответственности вместе с Винсентом, весело хлопнул в ладоши. Ричард, перебравший воздуха, издал странный пищащий звук, похожий на тот, что издает воздушный шар, если из него выпускают воздух через маленькую дырочку, и, наконец, возмутился.
        - Да сколько можно?! Уже сто раз повторил вам обоим, - он демонстративно кивнул головой сначала в сторону Эрика, затем в сторону Романа, - Меня зовут Ричард! Рене остался далеко в прошлом, все, забыли, нет его. Ясно, или повторить еще раз десять?
        - Да ясно как ежик, - виконт де Нормонд невозмутимо пожал плечами и тотчас же изумленно захлопал ресницами, - А что ты такой психованный? Валерьяночки тебе у котика отобрать? Ты смотри, обращайся, а то Чарли-то нервишки не лечит.
        Молодой доктор, пользуясь случаем, согласно кивнул, надеясь таким образом счастливо избежать сваленного на него еще одного сверхъестественного больного, взявшегося неизвестно откуда.
        Ричард снова хотел что-то сказать, но не успел.
        - Все, хватит канифолиться, Рик! - категорически заявил Роман, - Хватай кота, говорю, пока он хвост не отбросил.
        Оборотень, услышав не менее нелюбимое им обращение, закатил глаза.
        - Мммхх! - вырвался из его груди стон, и мужчина на мгновение закрыл лицо рукой. А после, не говоря ни слова, и уже категорически не реагируя на шуточки жизнерадостным козликом заскакавшего вперед Романа, уверенно подхватил и правда находящегося уже в полубессознательном состоянии хранителя памяти и направился следом. Чарли поспешил за ними.
        Татьяна, оставшаяся наедине с Эриком, слегка замялась. Необходимость серьезного разговора, на сей раз без всплесков и истерик, разворачивалась во всей красе, а девушка даже примерно не могла представить, с чего его начать. Очень вовремя вспомнились слова из популярной некогда песенки - «я тебя люблю, но замуж не пойду». Татьяна тяжело вздохнула. Если так сказать молодому графу, он, разумеется, ничего не поймет, да еще и удивиться тем, как умеют представительницы слабого пола торопить события и забегать вперед. Роман бы, во всяком случае, на его месте точно бы не преминул это сделать. Ах, ну почему же ее угораздило так неудачно родиться дочерью Альберта! Если бы все обстояло иначе…
        Татьяна подавила еще один вздох и, неуверенно глянув исподлобья на явно ожидающего ее слов молодого графа, мысленно толкнула себя вперед.
        - Эрик, я хотела… - неуверенно начала, было, она, однако Эрик, к ее немалому изумлению, ее перебил.
        - Сказать, что твое спасение ничего не меняет между нами, - довольно прохладно, пожалуй, даже слишком для понимающего человека, произнес он и, взяв стул, на котором только что сидел раненый хранитель памяти, переставил его так, как представлялось удобным именно ему.
        - Да… - виновато ответила девушка, следя за его действиями, - Прости, но я не…
        - Не можешь нарушить законы совести, - еще более холодно перебил ее хозяин замка, усаживаясь на стул и почти демонстративно закидывая ноги на стол, - Роман все объяснил мне. Не стоило тратить время сейчас.
        Татьяна, ощущая себя не то оскорбленной, не то просто потерявшей любимого человека, быстро-быстро заморгала, стараясь скрыть холодом растекающуюся от сердца по всему телу боль.
        - Я думала поговорить с тобой…
        - Нам не о чем, - оборвал ее молодой человек, складывая пальцы домиком и закрывая глаза. Девушка, вновь увидевшая перед собой только, было, начавшую оттаивать статую из прошлого, медленно шагнула назад. Она открыла, было рот, собираясь сказать еще что-то, но в этот момент невесть откуда вдруг взявшийся комок в горле буквально перекрыл ей доступ кислорода, и Татьяна, не то всхлипнув, не то сдавленно пискнув, опрометью бросилась прочь.
        Эрик остался один. Медленно, очень медленно опустил он пальцы и, открыв глаза, грустно взглянул на захлопнувшуюся только что дверь гостиной. На душе у него было пасмурно и туманно. Каким образом снова заставить ее оледенеть, дав поначалу вкусить сладкий плод нежной любви, граф не знал.
        Между тем, в гостиной, вопреки ожиданиям и надеждам вбежавшей туда девушки, царило довольно веселое оживление. Пришедший в себя Винсент категорически заявил, что снова штопать его боевые раны можно только в гостиной, и что кровать свою он пачкать кровью не согласен, да и вообще вряд ли он доберется до нее в незашитом виде. Высказавшись же, он без излишних слов упал на один из стульев, расположенных вокруг стола и, скрестив руки на груди, сообщил, что больше никуда не пойдет. Молодой доктор, удрученный упертостью пациента, с обреченным вздохом принялся выполнять его желание, вновь зашивая разошедшуюся рану прямо здесь.
        Стоило Татьяне появиться в гостиной, как все взоры мгновенно обратились к ней. Роман сочувствующе прищелкнул языком и едва заметно пожал плечами, из чего девушка сделала не самый утешительный вывод, что виконт ее милое общение с его старшим братом слышал, и слышал весьма неплохо. Обсуждать же состоявшуюся беседу, тем более с Романом, Татьяна желанием не горела, посему поспешила сама обратить внимание на замученного сегодня хранителя памяти.
        - Ты как? - негромко осведомилась она, делая несколько шагов вперед. Винсент дернул плечом под аккомпанемент недовольного фырканья Чарльза и, помолчав, с явным трудом выговорил:
        - Устал. Чуть-чуть, - и, помолчав еще секунды три, слабо махнул рукой, - Не волнуйся.
        - Как не волноваться, если раньше ты так не уставал? - развела руки в стороны девушка. Роман, мигом подхватив эстафетную палочку, решительно вклинился в разговор:
        - Да он просто скрывал это, причем весьма умело. Эх, не предупредили меня, надо было ему не только хирурга привести, но и этого… как его… эм. Никто не в курсе, как называется доктор, способный вернуть энергию?
        - Сексопатолог, - хрюкнул Ричард, и тотчас же скромно потупился, явно пытаясь закосить под красну девицу.
        Чарли, изо всех сил демонстрируя свою непричастность к происходящему вокруг Содому (во всяком случае, как полагал он. Татьяне же царящая в гостиной обстановка казалась вполне обычной), осторожно стягивая нитью кожу вокруг раны пациента, бросив мимолетный взгляд на девушку, чуть улыбнулся ей.
        - Не беспокойтесь, мисс. Обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш друг поправился. Может быть, еще успею потом на конференцию… - последнюю фразу молодой доктор проговорил себе под нос, однако Татьяна каким-то чудом все-таки сумела ее расслышать.
        - На конференцию?.. - несколько растерянно повторила она, медленно переводя взгляд на Романа, как на самого причастного к появлению молодого человека здесь. Юноша безмятежно пожал плечами.
        - Ну, да, я его выдернул с какой-то там сходки бравых врачиков. Нет, а что я должен был делать? Мне сказали, что живность всей толпой уже потихоньку отбрасывает лапки, что срочно надо дядю доктора, у меня просто не было выбора! А он, между прочим, один из лучших лондонских врачей, а вы еще на него наезжали! Вообще, радуйтесь, что вам так повезло. И тебе, умирающий, в частности.
        - Лондонских, - подвела черту наигранным возмущениям виконта Татьяна и, медленно проведя ладонью по волосам, отвела челку назад, - Боже-Боже… Вот что называется - заставь дурака Богу молиться…
        - Я бы попросил без наездов, - моментально ощетинился юноша, - Я тут вам дикое благоденствие сделал, и что, и где благодарность? Эй, недотруп, ты не хочешь громогласно порадоваться?
        - Я в восторге, - демонстративно несчастным, умирающим голосом отреагировал Винсент и, глубоко вздохнув, к великому неудовольствию Чарли, ободряюще улыбнулся ему, - Не волнуйся, Чарльз. Я скоро приду в себя, и тогда этот ненормальный вернет тебя туда, откуда взял.
        - Надеюсь, что дождусь этого, - весьма безрадостно кивнул доктор, - Винсент, ты бы мог не так активно дышать? Швы расходятся.
        Роман довольно захихикал, явно планируя пройтись во все стороны по просьбе доктора, создав огромное количество ее вариаций, и девушка не выдержала. Обилие впечатлений за сегодняшний день сказывалось на ее организме вполне закономерным образом, усталость наваливалась тяжелым пыльным ковром, буквально придавливая сверху, посему Татьяна, радуясь тому, что внимание присутствующих поглощено другими вещами, предпочла тихо и незаметно слинять в свою комнату…
        - Хватит дрыхнуть, дщерь моя, у меня куча из двух новостей! - звонкий веселый голос штопором ввинтился в сознание, и Татьяна, решительно не понимающая, когда успела заснуть, недовольно зевнула, не открывая глаз. Учитывая, что таким голосом, да и подобным лексиконом в этом замке обладал лишь один из его обитателей, угадать, кто именно вознамерился нарушить ее сон, девушке не составило труда.
        - Роман, отстань, а? - вежливо пробормотала она и, устроившись поудобнее, хотела, было, вновь погрузиться в не самые радужные грезы, однако, не учла, что если уж виконт де Нормонд загорелся желанием побеседовать с кем бы то ни было, остановить его не в силах даже несущийся под гору поезд, а не то, что такая мелочь, как чей-то сон.
        - Вставай, кому говорят! - сдернутое одеяло полетело на пол, и Татьяна, уже давно спящая в ночной рубашке из тонкого батиста, обнаруженной тут же в шкафу, недовольно села, ежась от мгновенно налетевшей утренней прохлады.
        - Между прочим, так поступать неприлично, - сумрачно возвестила она и, демонстративно зевнув в сторону совершенно довольного молодого человека, протерла глаза рукой, - Ну так, и чего тебе надобно, старче? Зачем ты разбудил меня в столь несусветную рань?
        - Ничего себе рань - обед на дворе, - фыркнул юноша и, бесцеремонно плюхнувшись на кровать напротив собеседницы, слегка пожал плечами, - Ну, во всяком случае, почти. В общем, вообще суть не в этом! Вот, гляди.
        В руки девушке ткнулась сильно потрепанная древняя тетрадь, и она недоуменно заморгала, просыпаясь куда как быстрее, чем от жизнерадостных воплей виконта.
        - И что это? - поизучав на протяжении нескольких секунд обтрепанную обложку, Татьяна все-таки решила воспользоваться помощью друга. Последний, возмущенно закатив глаза, выхватил тетрадку у нее из рук и, вероятно, не доверяя столь важное дело все еще несколько сонной девушке, принялся уверенно листать ее.
        - Свежая почта, - бурчал он при этом себе под нос, - Получите, распишитесь, обрадуйтесь… Ага, вот. Читай, женщина! Можно вслух и с выражением, можно про себя и без выражения.
        Под нос Татьяне ткнулась раскрытая пожелтевшая страница, исписанная чьим-то мелким быстрым почерком. Девушка тихо фыркнула и, выполняя пожелание местного почтальона, начала, нарочито растягивая слова:
        - «Альжбета запросила невероятную сумму за…» - увидев следующее слово, Татьяна умолкла и, подняв пораженный взгляд на наблюдающего за ней собеседника, растерянно закончила, - «…за сына»…
        Роман уверенно кивнул, и девушка, не пытаясь более читать вслух, демонстрируя при этом некоторую толику насмешки, впилась глазами в текст.
        «Альжбета запросила невероятную сумму за сына. Мне претит это. Мы обещаем дать мальчику имя, титул, возможности, наконец, а она думает лишь о наживе, торгует этим маленьким ангелом, словно куском мяса в базарный день. Отвратительная женщина, возможно, стоило бы никогда не иметь дела с ней… Но маг велел поделить предметы между двумя детьми. Я спросил его, что же делать нам, коли Бог не даст нам иных детей, кроме Анри, и он посоветовал взять малыша на воспитание, говоря, что сделанное доброе дело поможет нам, привлечет счастье в наш дом. Я колебался немного, но Натали, увидев мальчонку, сейчас же воспылала желанием забрать его у этой ужасной женщины. Его глубокие, будто два озера, глаза, его мягкие волосики и розовые щечки - она окрестила его своим ангелом, и так и называет с тех пор. Анри был изумлен, когда в доме вдруг появился этот мальчик, однако, легко поверил в то, что видит родного брата. Я не хочу сообщать ему правды, это ни к чему. Антуан отныне член нашей семьи, он мой младший сын, и останется им до конца дней своих. Мы решили, что окрестим его Альбертом. Благородный и светлый, этот
мальчик станет опорой нашей семьи, ее надеждой и защитой… И когда-нибудь имя Альберт Антуан де Нормонд будут знать по всей стране не хуже, чем имя нашего достославного предка.
        Все, что смущает меня, это поведение кошки. Она не признает Альберта, не желает принимать его, словно бы не ощущает в нем будущего хозяина. А между тем, Анри она всегда нежно любила, находясь при нем дни и ночи напролет. Натали утверждает, что Аласке просто нужно время, быть может, она и права… Но колдун предупреждал меня мимоходом, что кошка способна чуять зло. И все же… какое зло может таиться в маленьком, годовалом ребенке?»
        Страница закончилась вместе с записью. Девушка, не веря самой себе, перечла написанное еще раз, затем начала, было, читать в третий, но где-то в середине прервалась, переводя пораженный взгляд на непривычно серьезного, но вместе с тем почему-то улыбающегося виконта.
        - Это… - ощутив, что горло внезапно перехватило, Татьяна кашлянула, - Это что?..
        - Дневник деда, - невозмутимо пожал плечами юноша и, откинувшись назад, полулег на кровати, облокачиваясь на нее одной рукой, - Впечатляет, а?
        Девушка, не в силах сказать что-либо, потрясенно покачала головой, невидящим взором глядя на желтую страницу древнего дневника.
        - Откуда?.. - выдавила она из себя по прошествии нескольких секунд, снова поднимая глаза. Роман виновато вздохнул.
        - Ах, и почему меня постоянно все подряд вынуждают расписываться в собственных ошибках… Да, сознаюсь, это мой косяк, - он сел на кровати и, выпрямив спину, сложил руки на коленях, изо всех сил прикидываясь хорошим, примерным мальчиком, - Помнишь, с чего началось наше с Эриком глобальное вспоминание? В смысле, сначала его, а затем уж, с помощью Винса, и мое?
        - Как не помнить, - Татьяна, отвлекшись от памятника старинной письменности, даже чуть поморщилась, - Ты вылетел из коридора с воплями, а потом…
        - Я вылетел из коридора, - перебил собеседницу молодой человек, - Говоря, что нашел что-то важное, - голос его звучал довольно странно, и не смотря на привычную веселость, сквозящую в нем, производил у девушки впечатление, что она беседует со взрослым человеком, - Я нашел именно это. Тогда мы еще не знали, кто такой Альберт, не понимали, чего от него можно ждать… Мне казалось, что эта запись могла бы пролить на все это свет. Ну, а потом все так закрутилось, что во всем этом дурдоме было как-то совсем не время вспоминать обо всяческих там важных глупостях, - Роман невинно улыбнулся.
        Девушка, не отвечая напрямую, вновь слегка покачала головой и, опять обратив взгляд на запись, ненадолго умолкла.
        - Значит, Альберт в любом случае не может иметь никаких прав на замок… - пробормотала она по прошествии нескольких секунд. Роман, чуть склонив голову набок, проницательно прищурился.
        - Ну да.
        - Тогда почему же он пытался на него претендовать? - Татьяна в очередной раз подняла взор и, увидев недовольное выражение на лице собеседника, непонимающе нахмурилась.
        - Наглый больно, - буркнул Роман и, неожиданно тяжко вздохнув, с претензией осведомился, - В этом замке что, радоваться вообще уже вконец разучились?
        Девушка ошарашено моргнула.
        - Не поняла, а чему мне следует радоваться? Тому, что Альберт больно наглый?
        Роман раздраженно хлопнул обеими ладонями по кровати и, опершись на нее, чуть подался вперед.
        - Тому, что он нам не родня! Ау, старушка! Выключай свой маразм и включай соображение! Альберт - не родной нам, значит, и ты тоже! А это значит…
        Татьяна замерла. В душе ее, пробиваясь хрупкими цветами сквозь лед отчаяния, медленно и неотвратимо-уверенно прорастала надежда.
        - Это значит… - тихо повторила она, не решаясь произнести то, чего так желала, будто опасаясь спугнуть эту самую надежду.
        - Что вчерашняя ваша ссора с Эриком была лишена всякого смысла, - Роман слегка отодвинулся и, скрестив руки на груди, бросил на собеседницу снисходительный взгляд, всем видом показывая, что объяснение он дает для личностей крайне недалеких, - Вам ничего не мешает быть вместе.
        На несколько не то долгих, не то коротких (девушка так и не поняла) мгновений, в комнате повисла тишина. А после Татьяна, будто подброшенная невидимой пружиной, сорвалась с кровати, бегом бросаясь к двери.
        Роман, совершенно довольный произведенным эффектом, снова улегся на кровать, следя за нею с ласковой насмешкой.
        - Оденься хоть! - крикнул он в тот миг, когда Татьяна уже практически выскочила в коридор, - Я у нас, конечно, крепкий человек, закаленный, но всяких больных котиков и нервных дядей докторов явлением привидения в ночнушке пугать не следовало бы.
        Девушка, замерев на полушаге и окинув себя взглядом, недовольно фыркнула и пулей метнулась за ширму, практически втряхивая себя в платье.
        - Ты уже сказал ему? - торопливо проговорила она, старательно завязывая на спине шнурок корсета и бесконечно путаясь в нем. Виконт, хмыкнув, нарочито медленно поднялся на ноги и, подойдя к ширме, как всегда бессовестно заглянул за нее. Обнаружив Татьяну, уже едва не рычащую от бессилия и совершенно запутавшуюся в шнурке, он тяжело вздохнул и без излишних церемоний взял инициативу в свои руки.
        - Все-таки в этом замке ничего без меня не решается… Нет, я еще не радовал Эрика. Мне почему-то показалось, что ты сама захочешь это сделать, - юноша завязал на спине избранницы брата элегантный бантик и, сделав шаг назад, упер руки в бока, склоняя голову набок и критически осматривая дело рук своих. Татьяна, живо обернувшись, благодарно прижала руки к груди.
        - Ты был бы замечательным братом! - с жаром выпалила она и, выскочив из-за ширмы, схватила оставленный на кровати дневник Гийона Лотера де Нормонда, бегом бросаясь общаться с Эриком.
        Роман, проводив ее взглядом, слегка улыбнулся и, покинув пространство за ширмой, воззрился на собственное отражение в стоящем рядом с последней зеркале.
        - Видимо, я оказался прав, - сообщил он самому себе и, пожав плечами, снова плюхнулся на кровать, переводя взгляд на коридор, ведущий к гостиной. Лицо его слегка помрачнело и молодой человек, вздохнув, негромко прибавил:
        - А всякую гадость оставим на сладкое…
        Однако, Татьяна уже давно не слышала его слов. Выскочив из комнаты, она, задыхаясь от быстрого бега, тем не менее, летела, словно на крыльях, спеша встретиться со своим - и теперь она могла произносить это слово с абсолютной уверенностью - графом, мечтая поскорее сообщить ему о том, что только что узнала сама.
        Промелькнул тускловато освещенный коридор, возникли и почти сразу исчезли ступени ведущей в гостиную лесенки… Девушка уже видела перед собой цель - вход в холл - и готова была, проскользнув сквозь дверь, броситься на шею любимому человеку, когда чей-то недовольный голос остановил ее, вынуждая непонимающе обернуться.
        - Теперь что, тут пожар? - Ричард, еще явно не до конца проснувшийся, как обычно лохматый и крайне недовольный, стоял, уперев одну руку в бок и сжимая в другой довольно изящную чашечку, с претензией во взоре глядел то на промчавшуюся мимо девушку, то на коричневатую лужицу на полу, - С какой радости ты меня без кофе оставила?
        - Я… - Татьяна, ожидаемо запыхавшаяся от быстрого бега, честно попыталась одновременно осознать обращенные к ней слова и придумать подходящий ответ на них, - Нет, да я… В общем… Спроси у Романа, - счастливое объяснение как-то само собой прыгнуло на язык, и девушка, свалив все на юного виконта, с облегчением махнула в сторону собеседника старинным дневником, торопливо скрываясь за дверью холла.
        - Он хоть где? - попытался еще узнать оборотень, однако, обнаружив, что мирно беседует с закрытой дверной створкой, только покачал головой, позволяя себе немного сморщиться, - Что ты будешь делать с этой парочкой…
        Девушка его уже не слышала. Она вообще особенно не вслушивалась в слова оборотня, целиком и полностью устремившись мыслями мимо него, в холл, к замершему на стуле графу де Нормонд. Хотя нельзя не признать, что, размышляя о нем, девушка все-таки надеялась найти блондина не столь замороженным, как в самый первый день их знакомства.
        Надежды ее разлетелись в пух и прах, стоило ей лишь закрыть за собою ведущую в гостиную дверь. Тяжелая, давящая, гнетущая тишина обрушилась на нее, как незримая стена отделяя ее от полного оживленной радости мира, царящего в других помещениях замка. Даже дышать, казалось, стало труднее; Татьяне невольно припомнилась обстановка, созданная вчера Альбертом в маленькой гостиной дома Ричарда, когда нельзя было ни вздохнуть, ни шевельнуться, и даже думать получалось с трудом. Разница была лишь в том, что вместо жара, окружавшего ее вчера в обществе родителя, ныне царящая вокруг тишина казалась скорее холодной.
        Эрик сидел посреди холла на стуле, с кажущейся небрежностью положив ноги на стол, стоящий перед ним. Пальцы его были сомкнуты, руки находились в том самом положении, что демонстрировал он вчера девушке, заканчивая разговор.
        Татьяна, прилетевшая сюда на крыльях надежды, застыла, чувствуя медленно и неуклонно ползущие вдоль позвоночника мурашки. Странные и печальные, пугающие мысли неожиданно замелькали в ее сознании. А что, если Эрик теперь отнюдь не намерен мириться с нею? Быть может, своим поведением вчера она нанесла ему слишком сильную обиду, чересчур глубоко ранила такую хрупкую, только-только начавшую избавляться от тяжести векового льда душу? Девушка сглотнула и неуверенно сделала шаг вперед. И что, если одной лишь этой обиды оказалось довольно, чтобы снова превратить молодого графа в того бездушного монстра, коим он усиленно старался выставить себя перед ней?
        Острое чувство собственной вины удавкой захлестнуло Татьяну и, делая следующий шаг, она напряженно и довольно громко втянула воздух.
        Граф де Нормонд не прореагировал. Он слышал вздох, он просто не мог не услышать его - девушка не сомневалась, что вдохнула столь интенсивно, что расслышать это мог бы даже обычный, да еще и слабослышащий человек, - однако, замечать его явно не желал.
        Татьяна медленно выдохнула, вдохнула еще раз и, набрав вместе с воздухом полные легкие решимости, не очень уверенно позвала:
        - Эрик…
        - Что? - ответ последовал мгновенно, судя по всему, блондин только и ждал, когда к нему обратятся, но шевельнуться молодой человек даже не подумал. Девушка медленно выпустила воздух из легких, пытаясь не отпустить вместе с ним и решимость, и сделала еще шаг, останавливаясь в проходе между балюстрадами.
        - Я хотела с тобой поговорить…
        - Я слушаю.
        Глаз он так и не открыл. Татьяна ощутила, как решимость ее легко и непринужденно тает, поглощаемая отчаянием. Чувство дежа-вю, мигом налетевшее на нее, просто не могло не угнетать - разве не она совсем еще недавно стояла вот так же здесь и получала на те же самые слова точно такой же ответ? Но тогда она разговаривала с монстром, бездушным, не желающим сбрасывать оков вечного льда, существом, а теперь… Где же Эрик, ее Эрик?..
        - Пообщаться… - почти прошептала она, в поиске поддержки прижимая к груди древний дневник.
        - Я слушаю, - вновь проговорил блондин.
        А может, он просто издевается, изображает себя, каким он был прежде только для того, чтобы заставить собеседницу ощутить вину? Татьяна почувствовала неожиданный приступ раздражения и, опустив взгляд на дневник, тихо и очень уверенно сообщила ему:
        - Когда-нибудь я точно полью его кипятком. А ну как оживет и заколосится?..
        Граф де Нормонд медленно опустил руки, неспешно поворачивая голову в сторону девушки и, резко распахнув глаза, в упор взглянул на нее.
        - Ты хотела поговорить об этом? - совершенно металлическим, неживым голосом вопросил он, нарочито чеканя слова.
        Татьяна, несколько обескураженная этой волной холода, даже сделала шаг назад, мигом теряя все свое раздражение.
        - Нет… - весьма неуверенно и довольно пришиблено бормотнула она, - Я хотела… про другое…
        - Я слушаю тебя, - на какое-то мгновение Татьяне показалось, что молодой граф буквально упивается собственной холодностью, наслаждаясь игрой в монстра, для которого - как это он сказал однажды? - «душа - непозволительная роскошь».
        Но как долго девушка, уставшая от вчерашних переживаний и совершенно не отдохнувшая от них за время бессонной ночи, была способна выносить это? Она резко шагнула вперед, решительно вытягивая перед собой доселе прижимаемый к груди дневник.
        - Вот! - это прозвучало столь пылко и горячо, что Эрик, ненадолго выпав из образа безжизненного чудовища, недоуменно моргнул.
        - Роман, когда вылетел из библиотеки, хотел рассказать именно об этом! - быстро-быстро затараторила девушка, не давая собеседнику возможности вставить хоть слово в ее сумбурную речь, - Мы не… Ни с тобой, ни с ним, понимаешь? И никогда! Мы же можем… Ну неужели же ты не понимаешь? - она замолчала, с надеждой и восторженным ожиданием взглядывая на собеседника, старательно ища радость в его глазах.
        Эрик, все еще отчаянно пытающийся прикинуться бездушным и абсолютно незаинтересованным, на несколько мгновений опустил взор, искренне пытаясь сообразить, что же хотела сообщить ему девушка. Важность преподносимого сообщения он ощущал где-то глубоко-глубоко, там, где надеялся вновь взрастить лед, и с изумлением ощущал, как все его существо, отзываясь на непонятные слова, как будто бы подается вперед, оживая, выныривая из того серого сумрака, в который погрузилось вчера, и тем не менее, не понимал решительно ничего, не зная, как реагировать на спешную речь избранницы. Избранницы… такой любимой и желанной, такой милой, очаровательной, такой… такой непонятной.
        Граф решительно поднялся на ноги и, в несколько шагов оказавшись рядом с Татьяной, осторожно сжал ее плечи, пристально взглядывая ей в глаза.
        - Прошу, - это слово сорвалось с его губ прежде, чем молодой человек успел подумать, - Прошу тебя, Татьяна, успокойся и объясни, что случилось. Я ничего не понимаю пока что, и…
        - Вот! - девушка, резко выдохнув через нос, шлепнула собеседника по груди дневником его деда и, тотчас же решив, что объяснять лучше как можно более наглядно, принялась листать последний, ища ту самую запись. Нашла она ее, к собственному изумлению, довольно скоро и, открыв нужную страницу, сунула ее буквально в нос непроизвольно отшатнувшемуся собеседнику.
        - Читай!
        Эрик, понимающий, пожалуй, еще меньше, чем после слов взбудораженной чем-то собеседницы, несколько раз моргнул, и даже хотел, было, что-то сказать, но в этот миг его взор, невольно направленный на желтую страницу вдруг выхватил из хитросплетения букв знакомое имя, и молодой человек, выпустив по сию пору сжимаемые им плечи девушки, торопливо выхватил из ее рук дневник, впиваясь глазами в ровные рукописные строки.
        Ему понадобилось меньше минуты, чтобы наспех прочесть и несколько более внимательно перечесть написанное. Затем он поднял взгляд.
        - Так это…
        - Дневник Гийона, твоего деда, - Татьяна, с удовольствием наблюдая за тем, как наносной холод и равнодушие исчезают из глаз графа, чуть улыбнулась. Молодой человек снова обратился к дневнику.
        - Да, я узнал… кажется… почерк, - задумчиво и неуверенно проговорил он, а после снова глянул на собеседницу, - Значит, выходит, отец ничего не знал?
        - Не знаю, - девушка несколько раздосадовано дернула плечом, - Не знал бы - наверное, не стрелял бы в Альберта… Эрик, ты что, серьезно не понимаешь?
        - Я не понимаю, - не стал спорить блондин, ошарашено моргая, - Отец стрелял в Альберта??
        - Да, по его словам, - Татьяна небрежно пожала плечами, пытаясь вновь вернуть разговор в нужное русло, - Эрик, я не…
        - Откуда у тебя это? - молодой человек, перебив собеседницу, пытливо прищурился, вглядываясь в нее, будто надеясь прочесть ответ на челе, - Где ты это нашла?
        Девушка слегка вздохнула.
        - Это не я, это Роман… - произнесла она и, буквально кожей чувствуя необходимость объяснения, вновь с неохотой отступила от интересующей ее куда как больше темы, - Ты помнишь, он выскочил с воплями из того коридора? После этого ты начал вспоминать, и в результате Винс вернул тебе память, помнишь?
        - Такое не забывается, - последовал лаконичный ответ. Уловив мрачноватую тоску, промелькнувшую в глазах молодого графа, Татьяна поторопилась исправить положение.
        - В общем, он обнаружил тогда именно это. Ну, хотел сказать, тем более, что мы же тогда не знали, кто такой Альберт, но все так внезапно закрутилось, что он про это забыл. А вот теперь решил порадовать…
        - Значит, вот почему он говорил тогда, что дядя не дворянин… - задумчиво пробормотал Эрик и, покачав головой, опять устремил взгляд к странице дневника. Татьяна, наблюдающая за этим, честно попыталась уговорить себя капельку подождать, давая возможность графу самому осознать, в чем же именно заключается радость неожиданного известия, однако, на уговоры вполне ожидаемо не поддалась.
        - Да дело вообще совсем не в этом! - девушка почти умоляюще прижала руки груди и, заглядывая снизу в глаза собеседника, прошептала, - Неужели ты не понимаешь?..
        - Что именно? - Эрик, судя по всему и в самом деле совершенно искренне не понимающий, что он должен понять, перевел взгляд на собеседницу, еле заметно сдвигая брови, - Здесь довольно много неясного.
        - Нет, ну хотя бы то, что если Альберт… Ой, - Татьяна, не в силах долее выносить муки терпением, махнула рукой и, резко шагнув вперед, обхватила молодого графа за шею и, практически повиснув на нем, крепко поцеловала в губы. Блондин, ожидавший чего угодно, но явно не этого, обалдело моргнув, сделал неловкую попытку отступить назад. Выяснив же, что повисшая на его шее девушка передвигается вместе с ним, он, не зная, что еще предпринять, обхватил ее свободной рукой за талию, второй по-прежнему сжимая старый дневник и, удерживая столь неожиданно странно поведшую себя собеседницу на весу, аккуратно оторвался от ее губ.
        - Что ты делаешь? - воспитание вкупе со все-таки испытываемыми им чувствами не позволяло графу просто оттолкнуть девушку, однако, причину поцелуя знать ему хотелось чрезвычайно.
        Татьяна, едва ли не болтающая в воздухе ногами от восторга, что может наконец-то снова чувствовать объятия любимого, не прекращая обнимать его за шею, ухитрилась пожать плечами.
        - Целую тебя.
        Эрик растерянно моргнул.
        - Целуешь, - медленно повторил он и, неуверенно покачав головой, моргнул еще раз, - А… прости, зачем ты делаешь это?
        - Потому, что я тебя люблю, - невозмутимо пояснила Татьяна и, ощущая, как губы ее сами собой расплываются в широкой улыбке, честно попыталась изобразить невинное удивление, - А тебя это, что, смущает?
        Граф неуверенно опустил подбородок в легком кивке.
        - Немного, - признал он, - Вчера ты возражала даже против объятий…
        Татьяна, глубоко вздохнув, разжала руки и, не удержанная не ожидавшим такого вероломства хозяином замка, соскользнула немного вниз, не покидая, впрочем, его объятий. Взгляд ее был обманчиво-серьезен, но на дне серых глаз притаилась веселая искорка.
        - Эрик, - девушка заговорила очень ласково и проникновенно, с одной стороны демонстрируя свое нежное расположение к собеседнику, а с другой создавая у последнего ощущение, будто говорит с умалишенным, - Скажи, что ты только что прочитал? О чем только что узнал?
        - О том, что Альберт нам чужд по крови, - без запинки ответствовал блондин и, невольно заражаясь хоть и скрытым, но все-таки очевидным весельем собеседницы, принял на себя вид примерного школьника.
        - И что же это значит? - промурлыкала Татьяна и, не дожидаясь ответа, помурлыкала дальше, - Это значит, что он не имеет кровной связи с семейством де Нормонд. А я, его дочь, кровь от крови его…
        Договорить ей не дал жаркий и настойчивый поцелуй. Эрик, которому слова об отсутствии кровной связи моментально подсказали правильный ответ на вопросы девушки, не собирался терять более ни секунды. Татьяна, заулыбавшись, моментально прильнула к своему ненаглядному графу, просто тая от проявлений его нежности, совершенно развеивающих все ее страхи и подтверждающих осуществимость надежды на счастливое будущее.
        За спиной ее раздался негромкий шлепок. Это Эрик, теперь уже с полным законным основанием обнимающий избранницу, забыл о том, что сжимает в руке дневник деда и благополучно выронил его, даже не заметив этого. Девушка же, услышав, вопреки любимому, звук, сопровождающий удачное приземление старинного документа на пол, предпочла притвориться, что тоже не обратила на это внимания. В конце концов, в данный момент у нее были и более важные дела.
        Не взирая на то, что с молодым человеком ей уже довелось пережить несколько небольших размолвок, эта оказалась самой крупной, и примирение после нее казалось чем-то сродни чуду, нежному, ласковому и абсолютно волшебному. Девушка, купаясь в этом волшебстве, столь щедро даруемым ей партнером, совершенно не хотела думать ни о чем, ни о каких посторонних вещах и падающих на недавно избавленный от пыли пол, предметах.
        Эрик неожиданно оторвался от ее губ и, коснувшись ладонями щек, с широкой улыбкой заглянул в глаза. Татьяна растаяла. Взор молодого человека был исполнен такой нежности, такой горячей любви, что сердце ее, бешено колотясь, откликалось на это не менее жарко, сообщая этот жар всему ее существу, заставляя расслабляться все тело, как при нахождении в бане или, по крайней мере, ванне.
        Вспомнив неожиданно про совсем недавно плескавшийся в глазах любимого холод, девушка напряглась, было, всматриваясь в глаза наследника рода де Нормонд, однако, заметив, как лед тает, согретый жаром чувства, вновь заулыбалась и, не в силах сдержать порыв, молча обняла блондина, прижимаясь к нему. Ответом ей послужили не менее крепкие объятия.
        - Батюшки, счастье-то какое! - раздавшийся от дверей гостиной веселый, капельку насмешливый голос, сменившийся редкими хлопками, нарушил их уединение, - Считайте, что я вас благословляю, дети мои, можете радоваться, - Роман, которого читатель, вне всякого сомнения, уже узнал, ненадолго замолчал и, неожиданно нахмурившись, упер руки в бока, глядя куда-то на пол за спиной по-прежнему обнимающей возлюбленного девушки, с откровенной претензией, - А вот бумажечками старыми кидаться не надо, они этого не любит. А ну как распадутся на составные листочки или вообще пылью прикинуться? Как вы тогда всякое важное узнавать будете?
        - По-моему, все, что нам было нужно, мы уже узнали, - Татьяна отвечала виконту, не сводя взгляда с любимого, поэтому голос ее прозвучал до крайности нежно, - Да?..
        Эрик, легко поняв, что прозвучавший коротенький вопрос относится скорее к нему, нежели к его младшему брату, уверенно кивнул, не скрывая широкой улыбки.
        - Да, - негромко ответил он и, внезапно посерьезнев, медленно прибавил, - Быть может, даже больше, чем было нужно… Роман, - граф де Нормонд неожиданно перевел взгляд на как раз наклонившегося за дневником деда брата, - Ты знал о том, что отец стрелял в Альберта?
        Юноша, забыв поднять старинный документ, медленно выпрямился. Брови его, вероятно, решившие последовать примеру хозяина, поползли наверх.
        - А я должен был? Он когда вообще успел успеть, да еще и без моего ведома?
        Эрик, на протяжении нескольких недолгих мгновений, потребовавшихся ему самому чтобы задать вопрос и Роману для ответа на него, глядящий на брата, слегка пожал плечами и нарочито неспешно перевел взор на замершую в его объятиях девушку, явно переадресовывая вопрос ей. Татьяна тяжело вздохнула и, нехотя выныривая из поглотившей ее, было, неги, принялась вводить графа и виконта в курс дела, не прекращая, впрочем, обнимать первого.
        - Я так поняла, что это случилось где-то в районе после бала…
        - Пардон, мадемуазель, общественность требует уточнения, - вклинился в начавшееся было повествование виконт и, вероятно, пытаясь изобразить общественность, развел руки в стороны, - Это бедное, старое, измученное гостями строение знало столько балов, что даже я затрудняюсь понять, о котором из них идет речь.
        - О том самом, - сумрачно сообщила девушка и, прижавшись с повторным вздохом щекой к груди заулыбавшегося в ответ на такие действия графа, снизошла до более подробного объяснения, - Который определил жизнь всей присутствующей тут общественности, включая даже и кусочек меня. Ну, я в том смысле, что…
        - Общественность поняла, - снова прервал ее юноша, - Можете продолжать, не надо тянуть всю нашу кошачью братию за хвосты.
        - Я и не тяну, - недовольно отреагировала Татьяна, - Я же не живодерка в отличие от всяких там… И вообще, про бал он ничего не говорил. Только упомянул мельком, что Мари однажды попыталась разнять их с братом, говорила, мол, негоже родным ссориться… А между тем, ссора-то была самой, что ни на есть мелкой - подумаешь, Анри с дымящимся револьвером и Альберт с простреленным плечом!
        - Да уж, совершенные мелочи… - как-то сразу прекратив улыбаться и буквально на глазах серьезнея, пробормотал Эрик и вдруг тяжело вздохнул, - Я этого не знал. Наверное, это было уже после того, как он выкинул меня из замка, чтобы я убил…
        - Но до того, как убил я, - перебил Роман и, спеша перевести все в шутку, слегка надул губы, - Вечно ты меня опережаешь! Хотя, похоже, папа тоже решил поучаствовать в нашем маленьком и скромном соревновании… - молодой человек нахмурился, сам невольно серьезнея и задумчиво прибавил, - Жаль, ему это не удалось. Но неужели он догадывался, что Альберт…
        - А ты думал, твой отец настолько недогадлив? - слабоватый, прозвучавший с какой-то болезненной хрипотцой в нем, но от того не менее уверенный и даже насмешливый голос, послышавшийся от дверей, ведущих в гостиную, столь неожиданно и решительно вклинившись в мирное течение беседы, прервал ее, вынуждая ее участников, удивленно умолкнув, перевести взоры на говорящего.
        Татьяна, совершенно не понимающая, как ей реагировать на столь внезапное пополнение их дружно обсуждающей Альберта компании, чуть приоткрыла рот, взирая на вновь пришедшего со смесью изумления, негодования и даже затерявшегося в этой самой смеси восхищения. Эрик нахмурился, вероятно, тоже не находя подходящих слов, чтобы отреагировать на появление нового собеседника должным образом.
        - Здрасте, приехали! - Роман, в отличие от растерянных влюбленных абсолютно не подверженный приступам ставящего в ступор недоумения, возмущенно хлопнул себя ладонями по бедрам, - Это что, наглядное осложнение на склероз? Ты, между прочим, несчастный и больной кот, так что брысь болеть и не нервируй здоровых… - он глянул на Татьяну и многозначительно добавил, - И скоропостижно выздоровевших своим чахлым видом засыхающей трески!
        Винсент, кажущийся сейчас даже бледнее Анхеля, держащийся на ногах, судя по всему, в большей степени благодаря дверному косяку, за который цеплялся и шатающийся как былинка на ветру, ненадолго умолк, искренне пораженный так внезапно выплеснувшимся на него потоком красноречия, который завершился столь поэтическим сравнением. Роман, негодующе уперев руки в бока, наглядно ждал оправданий, грозно взирая на непослушного больного.
        - Грешно смеяться над больными людьми и обзывать их всякой рыбой, - наконец нашелся мужчина и, шатнувшись вперед, сделал очень уверенный шаг, правда, пока не выпуская оставшегося позади косяка и продолжил голосом трагического героя, читающего на смертном одре свое завещание, - Сквозь боль и мучения я рвался к вам, мои друзья, дабы порадоваться с вами вашей радости… А меня тут хамством встречают. Вам что, еще не совестно?
        - Боюсь, совестно должно быть тебе, друг мой, - старательно пряча улыбку, отреагировал молодой граф, - Думаю, Чарли не будет очень доволен, увидев тебя здесь. Он ведь так надеялся в твоем лице обрести примерного пациента…
        - Примерного?? - Роман, изумившийся, по-видимому, более, чем искренне, ошарашено перевел взгляд с брата на приятеля и обратно, - В лице Винсента?? Он его ни с кем не перепутал? У него же наглость натуральная, хвостатая, кошачья и настоящая, как Татьянина кошка!
        - Спасибо, хоть настоящей ее признал… - пробормотала себе под нос девушка и, решительно прерывая возжелавшего немедленно ответить на Романов выпад, при этом пробираясь под шумок к балюстраде, хранителя памяти, чуть повысила голос, привлекая к себе внимание, - А ты откуда вообще про новость-то узнал? Я думала, я была первой и единственной, кому она была рассказана… - при последних словах девушка перевела взгляд на стоящего с самым, что ни на есть, невинным видом виконта и чуть прищурилась.
        Винсент невозмутимо пожал плечами, с видимым удовольствием сдавая молодого человека с потрохами.
        - Он меня еще ночью разбудил, когда я только-только засыпать начал. Гляди, говорит, радость-то какая, Альберт нам не до конца дядя…
        - Да уж, радость… - Эрик задумчиво вздохнул и, потерев переносицу, внезапно вновь обратился к Винсенту, задавая вопрос уже куда как более серьезный и, очевидно, немало беспокоящий его, - Скажи, ты знал, что отец стрелял в Альберта? Или ты был в это время где-то в Париже, там же, где я…
        Хранитель памяти, по примеру экс-хозяина тоже посерьезнев, уже не скрываясь, добрался до балюстрады и, с видимым трудом присев на нее, прислонился спиной к каменному выступу позади. На несколько секунд повисло молчание. Даже Роман, по сию пору так и норовящий ввернуть веселую шутку в общее оживление, примолк и теперь со вниманием ожидал ответа выглядящего вполне уставшим мужчины. Винсент молчал, будто бы специально нагнетая атмосферу. Татьяне, которая уже как-то имела удовольствие столкнуться с этой милой особенностью хранителя памяти, внезапно почудилось, что сейчас он скажет нечто чрезвычайно важное. Она не ошиблась.
        - Я догадывался, - негромко промолвил, наконец, Винсент и, сцепив руки в замок, отвел взгляд, с нарочитым интересом созерцая одно из окон возле входной двери, - Я явился к нему по твоему приказу, Эрик… И нашел его в библиотеке, за письменным столом, пишущим что-то. Рядом лежал револьвер. Видно было, что он не заряжен, вернее, разряжен, на дуле даже были смутно заметны следы пороха. А это могло значить лишь, что его курок уже был спущен - насколько мне было известно, Анри не был любителем просто любоваться на огнестрельное оружие. Я понял, что он стрелял в кого-то, и это была уже явно не Луиза. Ричард к тому времени тоже покинул замок, значит, оставался лишь…
        - Ах, так у вас в привычках обсуждать важные вещи в холле, - Ричард, абсолютно беспардонным образом вклинившийся в разговор, остановился в дверях и, прислонившись плечом к дверному косяку, скрестил руки на груди, - Что же вы не предупредили-то? Я бы хоть в гостиной не надеялся тогда никого найти… А кто в кого стрелял? Я краем уха услышал. И кто куда пришел, какой револьвер?
        - Если ты замолкнешь, я быть может, и объясню, - огрызнулся хранитель памяти и, недовольно пошевелившись, попытался устроиться поудобнее. Оборотень, выглянув из-за косяка, вежливо приподнял бровь.
        - Ты, прости, что тут вообще делаешь? Я почему-то думал, что с такими ранами полагается валяться в койке под присмотром строгого врача.
        - Во, ему все об этом говорят! - мигом обрадовался неожиданной поддержке Роман, - А он при этом еще и…
        - Замолчите! - голос графа де Нормонд с неожиданной силой раскатился по холлу, вынуждая умолкнуть попытавшихся было развить очень отдаленную от основной тему, интантера и оборотня. Получив же желаемую тишину, блондин мягко улыбнулся и, словно бы демонстрируя свой мягкий и добрый характер, ласково погладил все еще обнимаемую им девушку по спине, переводя вновь взор на Винсента.
        - Продолжай, друг мой. Впрочем, кажется, здесь я и сам могу догадаться - ты выполнил мой приказ, и…
        - Нет, - хранитель памяти, устало вздохнув, попытался, было, зачем-то закинуть ногу на балюстраду, потерпел неудачу и, сознавая вину, в которой ему теперь приходилось расписываться, низко опустил голову, - Нет, Эрик. Прости, но я… не смог.
        Граф де Нормонд молчал. На лице его медленно, но верно проступало абсолютно искреннее, неподдельное и совершенно лишенное какой бы то ни было злости непонимание. Винсент, тщетно прождав реакции экс-хозяина, тяжело вздохнул. Роман, очень вовремя вспомнивший наказы Чарльза бедному больному не дышать так активно, зажал себе рот рукой, дабы не схохмить в столь неподходящий момент. Впрочем, этого никто не заметил.
        - Я не смог… - устало повторил Винсент и, подняв взор, глянул на блондина с совершенно нескрываемой виной, - Попытался, но… Он не поддался этому. Спросил, что я делаю, а я от неожиданности все рассказал… Прости, я не знаю, почему так…
        - Погоди, - Татьяна, поначалу глядящая на хранителя памяти с откровенным сочувствием, вдруг нахмурилась и, отстранившись от Эрика, запустила руку в собственные волосы, неосознанно перебирая и ероша их, - Альберт говорил что-то о том, что Анри тоже пользовал магию, как и он… Выразился как-то… не помню точно… Но суть была в том, что Анри, мол, научился парочке трюков, прочитал несколько книжек и уже счел себя равным ему, Альберту. Может… - она подняла голову и, обнаружив, что внимание всех присутствующих устремлено к ней, несколько растерянно закончила, - Из-за этого?..
        - Отец использовал магию? - медленно проговорил молодой граф и, сам опуская взор, потрясенно покачал головой, - Но он никогда не показывал этого…
        Винсент, во время коротенькой речи девушки даже чуть подавшийся вперед, со вздохом вновь откинулся назад и, слегка ударившись затылком о каменную стену позади себя, негромко охнул.
        - Боже, ну и семейка, - пробурчал он, недовольно потирая ушибленное место, - У вас больше точно никто всякими темными делишками в роду не занимался, а? Лучше сразу расскажите, чтобы потом полегче было!
        - Да пусть даже и так! - Роман, молчавший на протяжении всего этого времени, наконец решил внести свою лепту в общее течение беседы, решительно не обращая при этом на слова хранителя памяти никакого внимания, - Пусть даже отец и умел что-то такое эдакое, пусть даже Винс не стер ему память! Альберту это все равно не дает ровно никаких прав на замок! Поэтому наглости его это ничуть не умаляет, и… Интересно все же, папа знал об этом?
        Вежливое негромкое покашливание прервало поток негодования виконта. Ричард, по сию пору тихо и мирно обитающий возле дверного косяка, опустил доселе скрещенные на груди руки и сделал небольшой, но уверенный шаг вперед, в некотором роде выходя на авансцену.
        - Я прошу прощения, - проговорил он, несколько виновато улыбаясь, - Я правильно понял - Альберт вам не родной по крови? - вопрос он задавал, глядя на Романа, посему тот не преминул ответствовать довольно красноречивым взором. Оборотень перевел глаза на Эрика.
        - Но он был официально принять в семью?
        Молодой граф, непонимающе хмурясь, слегка пожал плечами.
        - Видимо, да… Он же носит нашу фамилию.
        - Тогда он имеет право претендовать на замок, - удовлетворенно заключил мужчина и, не прекращая спокойно улыбаться, вновь скрестил руки на груди.
        Роман негодующе фыркнул.
        - Ну, чего еще можно было ожидать от тебя! Скажи, Рене, ты случайно как-нибудь не забыл, что ты уже не на стороне нашего не-дядюшки? Мне почему-то казалось, что ты завязал с темными прошлыми бяками.
        - Ричард, - меланхолично поправил оборотень, и Татьяна, вспомнив, как в прошлом он поправлял ее, утверждая, что его имя Ренард, невольно улыбнулась, стараясь, впрочем, спрятать эту улыбку, - Я склерозом не страдаю, в отличие от некоторых. Только Альберт все равно имеет право претендовать на замок… - он задумчиво окинул взглядом хозяина замка и его брата и неожиданно махнул рукой, - А сейчас тем более.
        - Будьте так любезны, - Винсент, видя отразившееся на лицах обоих братьев весьма негодующее изумление, да и сам, похоже, испытавший сходные чувства, чуть подался вперед, наклоняя голову и взглядывая на Ричарда исподлобья, - Быть может, вы объясните свои возмутительные реплики, пока мы не решили сдать вас обратно на произвол Альберту?
        - Да сколько угодно, - Ричард, судя по всему, ни мало не смутившийся таким выступлением, слегка повернулся и, встав к Винсенту вполоборота, принялся объяснять, периодически поглядывая то на него, то на Романа и Эрика, - Незаконнорожденные, но официально признанные дети уравниваются в правах с законными наследниками. Это раз. А два - Альберт может наследовать старшему брату лишь в том случае, если все потомки последнего мертвы. Младший, насколько мне известно, погиб еще тогда…
        - Но мы-то живы! - не выдержал Роман, сдвигая брови, - Очень живы! Хочешь, в нос дам, удостоверишься?
        Ричард, повернувшись всем корпусом к обратившемуся к нему юноше, насмешливо склонил голову набок.
        - Может, я лучше тебе пульс измерю? Или Чарльза позвать? - при сих словах он с усмешкой глянул на тонкое запястье виконта. Тот машинально сам коснулся его пальцами другой руки и, поморщившись, отрицательно покачал головой. Говорить он ничего не стал.
        - Итак, - с ясно слышимым в его голосе превосходством продолжил оборотень, - Анри умер три века назад, младший ваш брат… не помню, как его… тоже, вы с Эриком технически мертвы, любой врач это подтвердит, значит, Альберт остается единственным наследником, - завершив свое небольшое выступление, мужчина виновато развел руки в стороны и, пожав плечами, со вздохом прибавил, - Он, хоть и маг, но человек.
        В холле повисла тишина. Слова Ричарда выглядели более, чем убедительно, более, чем правдиво, и никого из присутствующих это совершенно не радовало. Оборотень, помолчав немного в ожидании хоть какой-нибудь ответной реплики, вновь вздохнул и, сунув руки в карманы, немного ссутулился, словно стараясь укрыться от гнева обитателей древнего строения.
        - Не я писал законы, - тихо произнес он.
        - Но ты так хорошо их знаешь! - мигом вскинулся впавший, было, по примеру прочих, в глубокую задумчивость хранитель памяти, - Специально подбирал под нужды Альберта?
        - После того, как я на протяжении нескольких долгих лет изучал их в разного рода университетах, было бы стыдно не разбираться в праве, - голос оборотня явственно похолодел, хотя повернуться к Винсенту лицом он даже и не подумал, продолжая сверлить взглядом юного виконта. Татьяна же, слушающая его изречения в большей степени задумчиво, чем мрачно, и созерцающая при этом пол, неожиданно подняла голову.
        - Подожди… - она едва заметно сдвинула брови, - Но ты же ведь не наследством занимался, вроде бы как…
        - Обстоятельства вынудили отдать предпочтение международному праву, - оборотень вздохнул и, переведя взгляд куда-то в сторону входа, мечтательно улыбнулся, - Наследственное всегда интересовало меня больше, вот я и…
        - То есть, на судя ты будешь защищать дядюшку, - Роман, утомленный обилием внезапно открывшейся информации, скорчил недовольную, кислую рожу, категорически подводя черту под всеми заявлениями внезапно обнаружившегося в замке юриста, - А я уж, было, порадоваться хотел, что у нас свой законник тут завелся…
        - С чего это? - Ричард, возмутившись первыми словами собеседника, рывком выдернул руки из карманов, упирая их в бока, - Вы, конечно, может, закон и нарушаете, но, боюсь, суд вряд ли согласится рассматривать дело покойников друг против друга - это раз, и два - я, так на минуточку, не предатель. Не мерзавец, не негодяй, не уби… не носящиеся по коридорам девочки, проливающие чужой кофе!
        Последние слова оборотня, явно призванные вызвать у присутствующих, уж, по крайней мере, у юного виконта, улыбку, неожиданно заставили последнего нахмуриться. Впрочем, ввиду негодования Татьяны, которое та не преминула тотчас же выразить, это осталось временно незамеченным.
        - Не надо ходить с кофе там, где я хожу! И бегаю!
        - Замок - не беговая дорожка, - парировал оборотень, - Я хотел проснуться!
        - Вот и…
        - Рик, - неожиданно абсолютно серьезным голосом перебил Роман, как-то сразу заставляя внимание всех присутствующих обратиться к нему, - А где ты взял кофе?
        Ричард, ошарашенный вопросом, даже не прореагировав на столь неприятное ему обращение, растерянно моргнул.
        - У Анхеля… - непонимающе произнес он, переводя вопросительный взгляд поначалу на Татьяну, потом на Эрика, а под конец, обернувшись, даже на Винсента. Роман нахмурился сильнее и, опустив взгляд, зачем-то пнул каменную плиту пола.
        - Значит, он откликнулся на твой зов… - пробормотал себе под нос юноша.
        Ответом ему послужил внезапный, очень резкий и сильный удар снаружи во входные двери замка.

* * *
        Низкий гул волной раскатился по холлу, заставляя давящую, плотную, словно туман, тишину повиснуть в нем. Тяжелые деревянные створки, с честью выдержав удар, задрожали, завибрировали, а вместе с ними, казалось, затрясся и весь замок.
        Его обитатели, как известно, очень удачно собравшиеся в холле, буквально в двух шагах от дверей, в которые кто-то столь вежливо постучался, медленно переглянулись. Речи Романа, изумление, вызванное ими, мгновенно были забыты - на пороге стоял новый виток напряженных событий, должный быть явно если не более, то и не менее интересным.
        Ричард, напряженный и настороженный не менее прочих, и взирающий на деревянные створки с такой неприязнью, словно бы являлся их личным врагом, тяжело и утомленно вздохнул.
        - Только не говорите мне… - пробурчал он себе под нос. Виконт, отвлеченный от собственных размышлений, легко пожал плечами.
        - А никто и не говорит, все молчат, как рыбы. Один волк тут что-то раскудахтался.
        Ричард скорчил в адрес молодого человека крайне недовольную физиономию, но промолчал, категорически не желая принимать на себя роль кудахтающего, как выразился юноша, волка.
        Ударов в дверь больше не следовало, и Татьяна, поначалу испуганно прижавшаяся к своему графу, постепенно начала успокаиваться.
        - А может, это и не он? - неуверенно подала она голос, - Он же в прошлый раз, кажется, трижды стучал…
        - Какая радость, мы уже учимся отличать Альберта по стуку, - тоном всеми недовольного дворника проскрипел Винсент и, несколько подавшись вперед, ухитрился опереться подбородком о собственное колено, - И что будем делать?
        - Ну, кто-то сейчас отправится в гостиную и будет там тихонько бояться… - задумчиво протянул оборотень, возводя глаза к потолку, - А кто-то…
        - Сейчас схлопочет раньше всех! - рыкнул хранитель памяти и, неловко шевельнувшись, охнул от боли, - Кто тебе дал право мной командовать?!
        - Твои раны дают на это право буквально всем, - решительно оборвал зарождающуюся перепалку Эрик. Роман, бросив взгляд в сторону брата и обнаружив в его объятиях девушку, ухмыльнулся.
        - И не думай, хвостатое, что мы так суровы и оставим тебя умирать от ужаса в одиночестве. Тут вон еще одна имеется, которой тоже надлежит срочно убояться и затрястись в смертельном страхе! - при последних словах в голосе виконта явственно послышались замогильные нотки. Заметив же, что девушка собирается выразить несогласие с его словами, он поспешил прибавить, обращаясь снова к хранителю памяти:
        - Ты видишь, как мы добры?
        - Да я вообще в восторге, - сумрачно произнес в ответ Винсент, в свой черед не давая Татьяне поучаствовать в мирной беседе, - Может… не открывать? - говоря это, он несколько неуверенно глянул на Эрика.
        - Правильно, - удовлетворенно кивнул Роман, - Именно так бояться и надо. Хотя идея не так плоха - запремся в замке и скажем, что не выйдем, пока не сделаем новый праздничный пирог. Кто-нибудь здесь умеет печь пироги? - хитрый взгляд виконта уперся в Татьяну. Та, заметив это, категорически возмутилась, даже отстраняясь от графа.
        - Не желаю понимать таких намеков! Может…
        - Может, еще и чайник поставить? - подал голос Ричард и, кривовато ухмыльнувшись, опять скрестил руки на груди.
        - И ванну налить… - задумчиво добавил Винсент, - А что, встречать, так уж встречать!
        - Скажи еще, массажистку вызвать! - совсем возмутилась девушка и, деловито обойдя молча внимавшего прениям военного совета хозяина замка, до крайности решительно направилась к выходу. Эрик, опешивший не меньше прочих присутствующих, обеспокоенно шагнул ей вослед.
        - Татьяна! - взволновано окликнул он, однако девушка, оглянувшись через плечо, только ласково и успокаивающе улыбнулась.
        - Я хочу просто выглянуть наружу, - пояснила она, кивая на одно из окон по сторонам от деревянных створок, - Надо же разведать ситуацию.
        - Ой, и чтобы мы без нее делали! - восхитился Роман и, приблизившись к балюстраде, практически все место на которой занял Винсент, оперся на свободное пространство ладонями, - Дерзай, женщина. Если дядя опять приволок с собой толпу друзей, скажи, что мы их не пустим. Пирогов мало, чайник не поставлен, а массажисток вообще хронический дефицит.
        - Так может, все-таки пойти его поставить? - поинтересовался оборотень, красноречиво указывая через собственное плечо на двери гостиной и, подумав мгновение, уточнил, - Чайник, а не дефицит.
        Роман отрицательно дернул головой.
        - Не думаю, что стоит… Хотя, конечно, если трусишь, можешь забирать кота и идти с ним наперевес долго и ответственно ставить чайник. Потом отправим к вам Татьяну пироги печь. Эй, разведчица, ну чего там?
        Разведчица, как раз в этот миг, успев добраться до окошка за время мирного общения младшего брата хозяина замка с новым жильцом, приподнявшаяся на цыпочки, чтобы выглянуть в окно, тяжело опустилась на пятки и недовольно обернулась.
        - Ну, если считать то, что я успела увидеть до того, как ты меня бессовестно отвлек, могу сказать, что друзей в этот раз у Альберта немного. Всего лишь один штук, правда, какой-то крайне знакомый.
        Роман, еще при первых словах девушки планировавший что-то сказать, озадачено закрыл рот и некоторое время молчал. Затем медленно произнес:
        - Слушай, твоя грамотность начинает меня напрягать. Сделай одолжение, угомони ее, а? Моя уже начинает тихо завидовать, - и, не дожидаясь реакции собеседницы, поторопился вновь вернуться к более важной теме, - Так и что там за знакомый тебе штук? Сколько вообще таких штук из окружения всеми нежно любимого дяди ты знаешь? Признайся сразу! Сколько их, табун? Два табуна? Стадо?
        - Отара, - хладнокровно отреагировала Татьяна и, опять повернувшись к окну, снова привстала на цыпочки, внимательно созерцая нетерпеливо расхаживающего по небольшому пространству между замершим в ожидании магом и закрытыми дверями замка, молодым человеком, небрежно подбрасывающим что-то на ладони. Изредка, утомившись этой игрой, он принимался крутить непонятный предмет на указательном пальце.
        - Я его точно где-то видела… - задумчиво бормотала себе под нос девушка, следя за передвижениями незнакомца, - Даже, наверное, знаю, где… Это, видимо… - молодой человек бросил небрежный взгляд в сторону замка и, заметив в окне лицо разведчицы, широко улыбнулся, подмигивая ей. Татьяна, тихо ойкнув, торопливо отпрянула от окна и, стараясь стать как можно незаметнее, прижалась к стене под ним.
        - Итак, это, видимо, «ой», - констатировал Ричард, опуская доселе скрещенные на груди руки и, легко пожав плечами, спокойно добавил, - А впрочем, чему удивляться-то? На Альберта вечно всякая шушера работает, может и «ой» тоже.
        Виконт, вероятно, сам планировавший высказаться в том же духе, слегка поморщился, недовольный попыткой отобрать у него пальму первенства.
        - Ты бы рассказала хоть в двух словах, как этот штук, который «ой», выглядит, - прибавил он, старательно отвоевывая звание главного шутника всея Нормонда, - Не стесняйся грязных и неэстетичных подробностей, мы не испугаемся. Ну, а нервный кот уши зажмет… - и, не дожидаясь реакции едва не зашипевшего в ответ Винсента, вежливо поинтересовался, - Что у него там, усы, борода до плеч, ушанка и валенки?
        - Нет, - Татьяна, тяжело вздохнув, недовольно покосилась на окно, - Просто какой-то парень, довольно худой, и… по-моему, это именно он притащил нас с Риком сюда.
        - О, а вот и грязные подробности! - Роман довольно хлопнул в ладоши и, переведя взор на несколько растерявшегося после сообщения разведчицы Ричарда, сделал приглашающий жест в сторону окна, - Поздравляю, мой четвероногий друг, у тебя появилась возможность проявить себя отчаянным героем. Как насчет того, чтобы помочь людям и выглянуть в окошко, чтобы подтвердить идеальную память нашей местной разведчицы?
        - А если он его тоже увидит? - насторожилась Татьяна, - Я же не знаю, вдруг он так выведывает, кто в теремочке живет, то есть в замке находится.
        - Так я и предлагаю погеройствовать, - невозмутимо напомнил виконт и, слегка толкнув уже неуверенно двинувшегося к проходу между балюстрадами оборотня в плечо, проникновенно осведомился, - Рик, скажи, ты не испугаешься, если на тебя посмотрит какой-то худосочный штук без бороды?
        - В обморок упаду, - кисло отреагировал мужчина и, поспешно отойдя от Романа, аккуратно обошел как-то насторожено взирающего в сторону входа Эрика, направляясь к оконцу, где его поджидала Татьяна. Уже приблизившись к нему, и собираясь выглянуть наружу, он вдруг обернулся через плечо и, в упор взглянув на младшего брата хозяина замка, крайне серьезно произнес:
        - Носилки не забудь приготовить.
        А после, не слушая заверений юноши о том, что носилки готовы везде и всегда, и даже с некоторых пор штатный доктор имеется, бросил быстрый, откровенно неприязненный взгляд в окно. Лицо его помрачнело, глаза полыхнули ненавистью.
        - Это он, - негромко произнес мужчина и, подняв руку, медленно провел указательным пальцем по только успевшему восстановить прежнюю нормальную форму носу, - Тот, кто притащил нас сюда… И тот, кто сломал мне нос.
        - С ума сойти! - не то возмутился, не то восхитился Роман, - Нет, ну это просто нельзя оставить без внимания! Я должен срочно взглянуть на того негодяя, что начистил пятачок нашему бедному комнатному песику! - с этими словами юноша предпринял, было, попытку перемахнуть через балюстраду одним прыжком, но покосился на восседающего на ней Винсента и благоразумно от этого отказался.
        Ричард, без особого труда уловивший насмешку в словах виконта, который, вопреки им, довольно лениво направлялся к проходу меж балюстрадами, недовольно поморщился.
        - А нельзя как-нибудь без издевок?
        - Можно, - легко согласился молодой человек, выходя на финишную прямую, - Но так будет чересчур скучно. Эрик, ты не можешь сказать мне, до каких пор ты планируешь маскироватьсяздесь под столб?
        Граф де Нормонд, и в самом деле уже несколько секунд как практически не подающий признаков жизни, лишь напряженно смотрящий в сторону входных дверей, вздрогнул, услышав обращенный к нему вопрос, и медленно перевел взор на младшего брата.
        - Я услышал смех… - неуверенно и тихо проговорил он и, снова глянув в сторону входа, повел головой из стороны в сторону, так же тихо, но куда как более твердо прибавляя, - И не Альберта.
        - Ну, так должно быть ржал тот самый знакомый Татьянин штук, - Роман невозмутимо пожал плечами и, оттерев брата плечом, решительно направился к окну, разводя на ходу руками, - Не понимаю, чем тебя так напрягают ржущие штуки?
        - Смех был знакомый, - угрюмо пояснил хозяин замка и всеобщее внимание немедленно обратилось к нему.
        Роман, как раз делающий шаг вперед, замер и, переведя взгляд на брата, на несколько мгновений умолк. Затем глянул в сторону входных дверей и, нахмурившись, снова обернулся к Эрику, неуверенно улыбаясь.
        - Да неет… - с явным сомнением в собственных словах протянул он, - Ты ошибаешься. Да и когда бы ты мог успеть познакомиться с каким-нибудь знакомым дядюшкиным смехом? Единственные, кто теоретически мог бы там бессовестно хихикать, собрались под окошком, - последовал красноречивый указующий жест в сторону Ричарда и Татьяны, и в самом деле не отходящих далеко от окна. Незаслуженно забытый Винсент тихо оскорбился на балюстраде, но памятуя о необходимости поддержания амплуа несчастного больного, предпочел ограничиться лишь негромким фырканьем, кое Роман уверенно проигнорировал, возобновляя путь и продолжая разглагольствовать на ходу.
        - Разве что вместе с дядей пожаловал какой-нибудь крайне призрачный призрак из прошлого, но что-то меня терзают сильные сомнения, - он остановился возле окна и, уже направляя взгляд на то, что творилось за ним, пробормотал, - А Татьяна говорила, что он вполне себе материальный… - последний слог этого слова прозвучал в устах виконта до странного тихо, практически неслышно, обозначенный лишь легким движением губ. Брови молодого человека недоверчиво сдвинулись, было, но тотчас же взлетели вверх, придавая лицу абсолютно изумленное, непонимающее и по-детски недоверчивое выражение. Впервые, на памяти Татьяны, виконт де Нормонд, остающийся до сей поры ребенком внутри собственной сущности, стал выглядеть соответственно возрасту своей души.
        Он подался вперед, жадно вглядываясь сквозь стекло в незнакомца, безмятежно прогуливающегося перед замком, затем отшатнулся и, внезапно побледнев еще сильнее, чем обычно, прошептал едва шевелящимися губами:
        - Эрик…
        Молодой граф, расслышавший это обращение лишь благодаря собственному нечеловечески острому слуху, обеспокоенно шагнул вперед.
        - Что такое?
        - П… посмотри… - пробормотал его брат, все так же не сводя взора с оконного проема. Татьяна поежилась. Заикающийся, побледневший, явно обескураженный и испуганный Роман - Роман, всегда находящийся, что сказать, не теряющийся ни в какой ситуации! - наводил откровенный ужас.
        Эрик, вероятно, испытывающий схожие чувства, и вдобавок ко всему, беспокоящийся за брата, поспешил сам подойти к окну, выглядывая наружу.
        На некоторое время в холле вновь повисло молчание.
        Яркий луч солнца мягко скользнул по побледневшему, а в безжалостном свете дневного светила кажущемуся еще более бледным, лицу графа; слабо разнесся по пространству холла тяжелый вздох, вероятно, о чем-то догадывающегося хранителя памяти.
        - Э… это?.. - прошептал Роман, поднимая взгляд на старшего брата и пытаясь по выражению его лица угадать ответ. Блондин не ответил, продолжая вглядываться в фигуру молодого человека снаружи и замерев без какого бы то ни было намека на движение.
        Прочие, будто боясь спугнуть это оцепенение, замерли вместе с ним, ожидая вердикта молодого графа. И, наконец, дождались.
        Эрик Стефан де Нормонд, буквально сорвавшись с места, бросился к входным дверям и, вцепившись в ручку, замер, будто не решаясь открыть их.
        - Я не знаю… - глухо произнес он, - Не знаю, Роман. Но если это лишь очередная шутка Альберта, на сей раз он дорого за нее заплатит!
        Глава 6
        - Святые угодники! - молодой, полный веселого изумления голос, совершенно не похожий на ставший уже более, чем привычным, голос мага, находящегося здесь же, рассыпался над холмом каскадом звонких отголосков, заставляя только, было, покинувших пределы замка Эрика и Романа пораженно замереть. Неизвестный молодой человек, за то время, что понадобилось хозяину замка и его брату, чтобы рассмотреть нового визитера и покинуть замок, выходя к нему, успевший, прогуливаясь возле дверей старинного строения, подойти к Альберту и стоящий теперь к нему лицом и, соответственно, спиной к замку, медленно поднял голову, переводя взгляд с чего-то в своих руках на ясное и чистое небо над собой. Лицо его пока что рассмотреть возможным не представлялось, однако, яркое солнце очень четко выделяло его худощавую, даже откровенно худую фигуру и непостижимым образом бросало золотистые отблески на копну темно-русых, немного вьющихся волос.
        - С ума можно сойти, какая великая милость свалилась на наши головы! - продолжал, между тем, выражать молодой человек свои явно ненатуральные, откровенно насмешливые восторги, - Если слух меня не обманывает, то скрип двери значит, что его светлость господин граф таки соблаговолил предстать пред светлы очи любящей родни, промурыжив ее предварительно целый час на улице!
        - Кто-то тут со временем не дружит, по-моему, - весьма и весьма хмуро прореагировал на последнее заявление незнакомца оборотень и, шмыгнув носом, слегка коснулся переносицы, лишь недавно принявшей нормальную форму, кончиками пальцев, - «Любящие» они, как же…
        - До крайности любящие, - категорично заявил юноша, стоящий перед замком и, все так же не поворачиваясь, подбросил в воздух небольшое резиновое колечко, тотчас же ловко его поймав, - А с песиками никто не разговаривает вообще. То, что ты так быстро нашел себе нового хозяина, предав прежнего, конечно, похвально, но…
        - Собаке нужен поводок, - негромко перебил, вероятно, довольно говорливого на его взгляд, молодого человека, маг и, очаровательно улыбнувшись, перевел взгляд на Ричарда, не обращая ровно никакого внимания на совершенно растерянных братьев де Нормонд. Оборотень гневно выдохнул, но предпочел промолчать. Память о сильных кулаках кажущегося довольно хрупким юноши была еще слишком свежа, и провоцировать его на новую стычку Ричарду в данный момент не хотелось.
        Тем временем, девушка, стоящая подле оборотня и решительно не понимающая ни растерянности выскочивших так быстро наружу Эрика и Романа, ни поведения незнакомца, который, заявившись к их дверям, по сию пору не поворачивался, демонстрируя созерцателям лишь свой темно-русый затылок, тяжело вздохнула.
        - Наглость, я смотрю, у этой «родни» просто зашкаливает, - пробурчала она себе под нос и, быстро глянув на странно напряженного Эрика и не менее напряженного Романа, опять воззрилась на спину молодого человека, - Какие там «светлы очи», если он затылком разговаривает? Интересно, его надо, как избушку, попросить передом повернуться, что ли? - при сих словах взгляд ее обратился к стоящему рядом оборотню, как, вероятно, к тому, кто уже определенно имел дело с этим юношей. Тот, и без того выглядящий не особенно радостно, нахмурился, еле заметно качая головой, правда, выражая этим скорее незнание, нежели решительное опровержение.
        Молодой же человек, без особенного труда расслышавший слова Татьяны (впрочем, она и не пыталась особенно понизить голос), неожиданно весело расхохотался и, повернув доселе все еще немного приподнятую голову, резким движением опустил подбородок. Прядь темно-русых волос от этого движения упала на его лицо и, повиснув вдоль носа, бросила на него какую-то зловещую тень, в то же время удивительным образом подчеркивая четкий профиль незнакомца.
        - А вот насчет наглости я совершенно согласен, - как-то очень уж весело заявил он, крайне медленно поворачиваясь вполоборота не то к собеседникам, не то все-таки к хозяину замка и его брату, - Интересно, доколь еще я буду выслушивать наезды от каких-то невнятных девочек и хамоватых песиков? Боже-Боже, - он на мгновение закатил глаза, а затем неожиданно вновь взглянул на пришедшего с ним и, даже более, вероятнее всего, приведшего его сюда, мага, - Ты не говорил, что за три столетия они настолько растеряли культуру, что будут меня прямо с порога обижать! - в последних словах юноши неожиданно прозвучала абсолютно искренняя, какая-то детская обида, и Эрик, вздрогнув, неуверенно шагнул вперед. Говорить он пока что ничего не говорил, кажется, ненадолго потеряв дар речи.
        - Ну-ну-ну, - Альберт, изобразив в ответ сочувствие, мягко и ободряюще улыбнулся, - Не стоит принимать это так близко к сердцу, мой мальчик. Тем более, что тебя еще никто не обижал, - в голосе и улыбке мага при этих словах тенью скользнула насмешка.
        Парень, к которому он обращался, негодующе фыркнул и, прокрутив на указательном пальце левой руки свое колечко, легко сжал его в кулаке, возмущенно оборачиваясь к ошарашенным собеседникам.
        - И что мне теперь, ждать, пока обидят, а потом потребовать сатисфакции? - яркое солнце сверкнуло в его пронзительно-зеленых глазах, почему-то очень сильно выделяя темный зрачок и озарило лицо, как-то очень уж резко подчеркивая четкие, почти точеные его черты.
        - Ну, зачем же, - маг, широко улыбаясь, немного приподнял брови, демонстрируя вежливое и довольно легкое удивление, - Я думаю, что потребовать ее ты можешь прямо сейчас… - в темных глазах мужчины блеснули насмешливо-холодные искорки, и он, будто бы стремясь скрыть их, чуть опустил ресницы, безмятежно добавляя, - Или ты можешь просто начать мирную беседу, в ходе которой, надеюсь, с мальчиков спадет оцепенение, - он задумчиво потер подбородок и, будто бы беседуя с самим собою, пробормотал, - Возможно, мне следовало предупредить, что я приду не один…
        - Чтобы они вообще к нам не вышли? - насмешливо и вместе с тем гневно фыркнул в ответ юноша и, скрестив руки на груди, тяжело вздохнул, немного склоняя голову набок, - Ну, и с чего я должен начать? «Здравствуй, братик, как дела»?
        - Бра… тик?.. - в два выдоха выдавил из себя в ответ молодой граф и как-то пошатнулся, будто бы намереваясь сделать еще один шаг вперед, но почему-то не делая его, - Ты… нет, это невозможно… - он замотал головой и, коснувшись заметно дрожащей ладонью лица, медленно провел по нему, словно бы пытаясь снять паутину наваждения.
        - Ой, да ладно тебе, все в этом мире возможно, - его собеседник, еле заметно поморщившись, разъединил скрещенные руки и, подтверждая свои слова, махнул в сторону Эрика зажатым в левой руке резиновым колечком, - Если уж ты проигнорировал вопрос про дела, может, хочешь что-то узнать сам? Давай, спрашивай, я сегодня прямо-таки на редкость добр, может быть, даже отвечу.
        Татьяна в замке, слушающая эту беседу с изумлением, пожалуй, едва ли меньшим, чем то, что испытывал сейчас сам граф де Нормонд, недоуменно повела головой из стороны в сторону.
        - Какой еще «братик»… - не в силах сдержать изумление, пробормотала она, - Ничего не понимаю… Кто это вообще такой? - взгляд ее снова обратился к Ричарду, однако тот, слишком поглощенный происходящим, да и, вероятно, собственными мыслями обо всем этом, даже не заметил ее взгляда. Девушка, видя, что на оборотня надежд возлагать не приходится, чуть вздохнула и хотела, было, уже обернуться за ответом к Винсенту, замершему на балюстраде, как неожиданно раздавшийся с улицы насмешливый и даже язвительный голос юноши заставил ее вновь обратиться в его сторону.
        - Боюсь, песику вряд ли известно мое имя, - не скрывая несколько жестокой ухмылки, хладнокровно говорил молодой человек, - Кажется, я не успел представиться, когда бил его… - он на мгновение закусил ровными белыми зубами нижнюю губу, похоже, сдерживая смех и, неожиданно широко улыбнувшись, перевел взгляд на ошарашенного графа де Нормонд, - Ну что, никто не хочет меня представить? - он замолчал на мгновение и, не видя реакции на свой вопрос уточнил, - Нет? - после чего, тяжело вздохнув, демонстративно опустил плечи, - Вот так всегда, опять придется взваливать на себя груз непосильной ответственности… - юноша негромко рассмеялся и неожиданно выпрямился вновь, слегка склоняя голову набок и устремляя взгляд прямо на девушку. Та, почему-то мигом ощутившая себя до крайности неуютно, немного поежилась и как-то машинально подвинулась ближе к Ричарду. Тот, заметив некоторый испуг девушки, слегка приобнял ее за плечи, приободряя и поддерживая. Юноша, наблюдающий это, еле заметно сузил глаза, растягивая губы в подобии вежливой улыбки. Голос его, когда он заговорил, прозвучал гордо.
        - Людовик Филипп де Нормонд, - молодой человек слегка приподнял подбородок, однако тотчас же, словно бы спохватившись, опустил его и, галантно прижав к груди резиновое колечко, склонился в почти незаметном поклоне, - Конечно же, не к вашим и не к услугам, мадемуазель, - взгляд зеленых глаз опять скользнул к Ричарду, и вежливая улыбка юноши обрела какой-то неприятный оттенок, - И уж точно не к твоим, песик. А впрочем, если нужно подправить носик - только обратись, я с радостью это сделаю.
        Оборотень, словно забыв о том, что обнимает Татьяну, стиснул ее плечо сильнее и, скрипнув зубами, попытался рвануться вперед, в гневе даже не думая о собственном нежелании провоцировать этого юношу. Девушка, с трудом сдержавшая негромкий вскрик, ибо внезапно усилившаяся хватка на плече причинила ей некоторую боль, поспешила удержать его.
        - Ой-ой-ой, какие злобные песики! - назвавшийся Людовиком жизнерадостно рассмеялся и, переведя взгляд на братьев де Нормонд, заинтересованно приподнял бровь, - И что, никто даже не хочет поздороваться?
        Роман, вздрогнув от этого вопроса, будто от ожога, растерянно приоткрыл доселе плотно сжатые губы.
        - Луи… - сорвался с них полный не то изумления, не то потрясения, не то даже ужаса, вздох. Татьяна, услышав это, удивленно моргнула. Почему-то в момент, когда молодой человек столь церемонно представлялся ей, она не подумала, что полное его имя можно сократить таким образом.
        - Луи Филипп… - пробормотала она и, невесело усмехнувшись, чуть качнула головой, негромко прибавляя, - «…И короля назовут королем в честь короля иного…»[2 - Дж. Р. Р. Толкин «Братство кольца» в пер. В. С. Муравьева (прим. автора).] - неожиданная острая догадка, некое воспоминание вдруг кольнуло ее, точно иголкой, и Татьяна, пораженная, совершенно ошеломленная возникшим у нее предположением, снова предприняла попытку обратиться к Винсенту, - Подожди, но не может же это быть…
        Попытка ее вновь, как и прежняя, оказалась безжалостно оборвана еще в самом начале голосом находящегося перед замком юноши, полным, судя по всему, абсолютно искреннего изумления.
        - Ого… - даже несколько растерянно произнес он, каким-то очень изящным, элегантным, даже можно сказать изысканным, жестом вздергивая красивые брови, - Я, конечно, ожидал восторгов на свой счет, но такого даже и предположить не мог. Благодарю за комплимент, при случае сделаю попытку его вернуть, - он неожиданно скривился и, почесав в затылке, уточнил, - Наверное, - подумал еще секунды три и махнул в сторону собеседницы все тем же пресловутым резиновым колечком, - Может быть, - после чего замер на мгновение и, обреченно вздохнув, развел руки в стороны, - Во всяком случае, вероятность такая точно имеется. Можешь радоваться.
        Татьяна, как-то совершенно не испытывающая желания радоваться столь невнятным обещаниям возвращения невольного комплимента, слегка фыркнула и, отвлеченная от собственной догадки, открыла рот, намереваясь в не самой вежливой форме высказать молодому человеку все, что думает о его заверениях, однако, не успела произнести и слова.
        - Кто ты? - резкий и довольно холодный вопрос молодого графа показался дуновением ветра на этом утопающем в солнечной жаре холме. Юноша, наконец узревший куда как более привлекающий его объект для беседы, с улыбкой обратился к блондину и, демонстрируя некоторое удивление, слегка склонил голову набок.
        - Я? - невинное изумление прозвучало в его голосе при этом вопросе, а улыбка, растягивающая губы, стала еще шире, - Людовик. Бога ради, неужели твой склероз за три века обострился до такой степени, братец, что ты не способен вспомнить даже того, что я произнес несколько мгновений назад?
        Роман, слегка нахмурившись, сделал небольшой шаг вперед, взирая на молодого человека почти неприязненно. Выпадов в сторону близких он не любил, пожалуй, еще больше, чем в свою собственную.
        - Полагаю, брат имел в виду «что ты?», - абсолютно нетипичным для него, жестковатым и совершенно не шутливым тоном уточнил он. Юноша медленно перевел взор на него и, сдерживая ухмылку, вновь легонько куснул себя за губу, щуря зеленые глаза.
        - О, так ты тоже здесь? А я прямо-таки, знаешь, как-то сразу и не признал… Хотя, наверное, да, наивно было надеяться, что ты за три столетия соизволишь подстричься.
        Лицо виконта де Нормонд ощутимо помрачнело, будто скрытое тяжелой грозовой тучей. Выпады в сторону своей шевелюры он не выносил еще больше, чем наезды на родственников.
        - С чего бы это? - нарочито медленно процедил молодой человек и, скрестив руки на груди, слегка приподнял одну бровь, делая это с видом оказываемого собеседнику безмерного одолжения.
        - Ну, как же, - молодой человек хмыкнул и, перехватив свое колечко в другую руку, слегка отвел ее в сторону, - А в память о любимом младшем братике? Ты же знаешь, я всегда ненавидел твои патлы.
        Глаза Романа потемнели. Казалось, грозовая туча, собирающаяся на его челе, вот-вот грянет бурей.
        - Если ты и в самом деле Людовик… - медленно начал говорить он, однако, закончить не успел. Его собеседник, вновь чуть склонив голову набок (видимо, этот жест входил у него в число любимых), слегка сузил глаза.
        - А ты сомневаешься, - спокойно констатировал он и, прокрутив на указательном пальце теперь уже правой руки колечко, ухитрился запустить его в воздух, затем легко ловя и сжимая, - Интересно, и почему же это я не удивлен?
        - Если ты и в самом деле Людовик! - немного повысил голос виконт, взирая на него холодно и даже несколько надменно, - То ты должен бы помнить себя с волосами до плеч. Сильно же ты ненавидел мои «патлы», если пытался отрастить такие же…
        - Чего? - на лице юного собеседника интантера отразилось совершенно детское недоумение, на какой-то миг смягчающее резкие черты его лица, и Эрик, не сводящий с него взгляда, вздрогнул. Лицо графа де Нормонд выглядело сейчас настолько потрясенным, до такой степени растерянным и обескураженным, что Татьяна в замке вдруг ощутила, как по коже побежали мурашки. Давешняя догадка вновь вернулась и категорически потребовала высказать ее, дабы получить себе подтверждение или опровержение, однако, промолвить девушка ничего не успела.
        - Врешь ты все! - абсолютно по-детски заявил приведенный Альбертом юноша и, фыркнув, обиженно упер руки в бока, - Сам должен помнить, что тогда просто заболел цирюльник, а отец так долго искал нового, что волосы у меня успели отрасти! Меня это, между прочим, страшно бесило.
        Виконт промолчал, предпочитая, видимо, оставить сие выступление без ответа. Однако, на лице его ненадолго отразилось что-то, определенно говорящее, что проверку парень прошел, причем прошел с блеском и на все возможное количество процентов.
        Ричард, который слушая мирную беседу, уже некоторое время растерянно моргал, тоже заметил это выражение на лице молодого интантера и, не выдержав, решился подать голос. Впрочем, обратиться он предпочел все-таки к стоящей рядом с ним девушке, а не к кому-то из непосредственных участников происходящего.
        - Но это же… - забормотал он, медленно переводя на нее взгляд, - Это же… не может же это быть их младший брат!
        - Почему? - Людовик, что не удивительно, легко расслышавший слова оборотня, чуть склонил голову набок, одновременно немного поворачивая ее в сторону, вновь демонстрируя собеседникам четкий профиль, и с легкой улыбкой немного приподнял брови. Ричард, ждавший ответа совершенно с другой стороны, недовольно поморщился, но предпочел промолчать. Ответил молодому человеку, вероятно, следуя его примеру, вовсе не тот, к кому он обращался.
        - Ты выглядишь старше возраста своей… - граф де Нормонл, запнувшись на мгновение, непроизвольно сглотнул, продолжая уже с некоторым усилием и на порядок тише, - Своей смерти.
        Юноша, насмешливо щуря зеленые глаза и откровенно лукаво улыбаясь, мягко повернул подбородок в сторону, как становилось все более и более понятно и очевидно, старшего брата.
        - А никто и не умирал, - промурлыкал он и улыбка его внезапно трансформировалась в ухмылку, - Хотя я, безусловно, до крайности польщен, что ты соблаговолил обратить внимание, что я немножечко подрос.
        - Это-то как раз понятно издалека без бинокля, - сумрачно вмешался в мирное общение Роман, - Ты не ответил.
        - На что я не ответил? - похоже, абсолютно искренне удивился Людовик и, почесав висок резиновым колечком, сдвинул брови, разводя руки в стороны, - Я же только и делаю, что отвечаю!
        - Ты так и не сказал, кто ты, - негромко пояснил Эрик, взирая на своего юного собеседника со странной смесью радости и чего-то, более всего напоминающего отвращение. Молодой человек, без особенных усилий заметив и выделив именно последний ингредиент в этой смеси, открыл, было, рот, чтобы сообщить все, что он думает на сей счет, однако не успел.
        - И сделай одолжение, - решительно прервал юношу виконт де Нормонд, не дожидаясь, пока возмущение того выльется в слова, - Не называй в сотый раз свое имя. Вопрос состоит в том, что ты из себя представляешь, - коротенькое словечко «что» он очень ясно выделил голосом, впрочем, не вкладывая в него никакой особой симпатии. Луи, безо всякого удовольствия выслушав брата, медленно потянул носом воздух, набирая его как можно больше, дабы разразиться какой-то очень длинной и, скорее всего, крайне негодующей тирадой, но сказать снова ничего не успел.
        - Подмастерье мага… - раздался за спинами Татьяны и Ричарда скорее обреченный, нежели удивленный голос хранителя памяти, звучащий до такой степени слабо, что девушка, мигом занервничав, взволнованно оглянулась на него.
        - А кот, я вижу, шарит в теме, - Людовик, успевший выдохнуть часть несколько опрометчиво набранного им в таких количествах воздуха, немного вытянул шею, пытаясь разглядеть за спинами остающихся в стороне косвенных участников происходящего утомленного событиями, несколько более бледного, чем совсем недавно, Винсента. Не сумев же сделать этого, он, тем не менее, одобрительно кивнул и, чуть возвысив голос, добавил, обращаясь явно к тому, кто только что высказал столь смелое предположение:
        - В некотором роде. Ученик мага… - он на мгновение замолчал и, снова разведя руки в стороны, широко улыбнулся, - Маг.
        По губам Альберта, о чьем присутствии увлеченные общением со столь внезапно явившимся из глубины веков родственником молодые люди уже практически забыли, и который наблюдал все происходящее совершенно безмолвно, спокойно внимая речам своего протеже и ответам на них, змеей скользнула откровенно насмешливая улыбка. Похоже было, что сам маг отнюдь не считает своего ученика равным себе по статусу, и то, как легко последний ставит себя на одну планку с учителем, его забавляет.
        - Маг?.. - Эрик, судя по всему, решительно не интересующийся реакциями дядюшки, и вполне довольствующийся своими собственными, потрясенно покачал головой, - Но… но как?..
        - С каких это, интересно знать, пор, маги обладают бессмертием? - сумрачно пробурчал Ричард и, издав недовольный вздох, вновь потер переносицу. Судя по всему, вопрос касательно чересчур уж крепких кулаков новоявленного мага его волновал не меньше заданного. Татьяна, бросив на него быстрый взгляд, чуть поморщилась.
        - У Альберта спроси, - негромко проговорила она и тотчас же устало закатила глаза. Слышащий все, что не предназначалось для его ушей, Людовик уже начинал утомлять своим поведением, опять предвосхищая ответ Ричарда или даже того же самого Альберта.
        - Точно-точно, все вопросы к дяде! - жизнерадостно известил присутствующих юноша, опять прокручивая на пальце свою игрушку и, демонстративно зевнув, с нарочитой ленцой пояснил, - Я не в настроении рассказывать страшные истории. Тем более, что конура песика уже сгорела, костерок сделать больше не из чего… А у камина сидеть я не хочу, - в зеленых глазах сполохом полыхнула ядовитая насмешка, и девушка в замке вздрогнула. Разве мог этот парень знать слова, что произносили они вчера, уходя от дома Ричарда?.. Или он…
        Теперь уже ей не позволили не только высказать сию крайне интересную мысль вслух, но даже и додумать ее. Виконт де Нормонд, и без того уже несколько секунд как периодически бросающий довольно неприязненные взоры в сторону учителя своего младшего брата, наконец не выдержал.
        - Значит, это твоих поганых рук дело? - молодой человек едва ли не рычал, взирая на того, кого столь долго полагал родственником, почти с ненавистью, - Что ты с ним сделал?! Отвечай!
        Альберт, без особенного труда понявший, что Роман, видимо, следуя совету Луи, предпочел задать все вопросы ему, печально вздохнул.
        - Ах, - горестно прошептал он, качая головой, - Как невежлива и груба стала нынешняя молодежь… - он быстро глянул на собеседника и, мягко, почти ласково улыбнувшись, ненавязчиво поправил, - Полагаю, ты хотел сказать «талантливых», не правда ли? Да, то, что твой брат жив - дело моих рук, Роман. То, что он выжил тогда… то, что он жив до сих пор… и даже то, что жизнь его, несомненно, продолжится, если, конечно, кто-нибудь из вас не решит прервать ее.
        - Силенок не хватит, - ухмыльнулся Людовик. Казалось, слова дядюшки позабавили молодого человека, однако же, в глазах его на какое-то краткое мгновение сверкнул тщательно сдерживаемый, но от того не менее горячий и яростный гнев.
        Где-то вдалеке приглушенно грохотнул гром.
        Альберт, который, не взирая на то, что разговаривал с одним из старших братьев своего протеже, не ослаблял внимания, направленного на последнего, чуть сдвинул брови.
        - Людовик… - негромко, предупреждающе произнес он, буквально сверля взглядом темно-русый затылок юноши. Тот на несколько мгновений прикрыл глаза и, сделав медленный и глубокий вдох, вновь их открыл.
        - Порядок, - коротко ответствовал он, старательно вновь натягивая на лицо выражение прежней веселости.
        Татьяна в замке, слегка побледнев, непроизвольно стиснула руку стоящего рядом Ричарда, словно бы и не замечая этого. Взгляд ее был прикован к находящемуся перед замком юноше.
        - Не погода управляет магом… - сорвался с ее губ почти испуганный, и при этом совершенно неосознанный шепот, - А маг погодой…
        - Что? - Ричард, переведя взгляд на стоящую рядом с ним девушку, непонимающе приподнял брови. Ответить Татьяна не успела.
        - Надо же, - Альберт, без особого труда расслышавший слова дочери, приподнял брови, удивленно улыбаясь, - Я рад, что ты запомнила хотя бы некоторые из тех слов, что я сказал, моя милая.
        Роман, в большей степени уделявший внимание тем, кто находился перед ним, нежели тем, кто оставался позади, нахмурился и завертел головой, глядя то на девушку и оборотня, то на мага.
        - Что сказал? - непонимающе переспросил он.
        Винсент за спинами Татьяны и Ричарда, до сей поры предпочитавший хранить молчание, вдруг встрепенулся.
        - Кто сказал?.. - услышала девушка его удивленный голос.
        Людовик, который после неосторожно продемонстрированной им вспышки гнева, целых несколько секунд не говорил ни слова, негодующе обернулся к дяде.
        - Кому сказал? - почти возмущенно вопросил он, по примеру брата хмуря красивые брови.
        Альберт, медленно обведя взором всех вопрошающих, негромко рассмеялся. Во взгляде его мелькнуло ожидаемое, но холодное веселье.
        - Удивительная фамильная черта, - сквозь смех проговорил он и, переведя взгляд за спины Ричарда и Татьяны, тонко улыбнулся, - Разумеется, исключая Винсента. Тем не менее, должен отметить, что за собой подобного я не замечал…
        Роман, не давая магу закончить явно подразумевающую завершение фразу, негромко, но очень отчетливо фыркнул и открыл рот, намереваясь что-то сказать.
        Луи, предпочитая не замечать проявления скептических настроений брата, да и вообще все еще не поворачивающий вновь к нему головы, предвосхитил это желание и в свой черед усмехнулся, обращаясь к магу.
        - Ты просто невнимательно за собой наблюдал, - хладнокровно заявил он, - А вообще, семейные черты…
        - «Семейные», - не выдержал Роман и, не желая долее хранить тайну, которая, по сути, тайной ни для кого из присутствующих, за исключением, возможно, лишь Людовика, не являлась, скрестил руки на груди, чуть отставляя одну ногу в сторону и всем своим видом изображая насмешливое негодование, - Ах, как мило. Может, кто-нибудь себя еще и нашим дядей назовет?
        Луи, мигом забыв об общении со своим спутником, живо обернулся. В зеленых глазах его вновь мимолетной искоркой сверкнул гнев.
        - А почему бы, собственно, и нет? - вызывающе осведомился он, по примеру брата скрещивая руки на груди, - У Эрика что, склероз заразный, по воздуху передается? Ну, так пойди и перечитай фамильное древо, если забыл, кто…
        - Постой, - голос Альберта, довольно неожиданно прервавший мирную перепалку братьев, заставил их обоих на удивление синхронно умолкнуть, а Эрика, до сей поры пребывавшего в состоянии молчаливого поражения, немного встрепенуться и прийти в себя.
        Маг между тем, уже решительно не обращая никакого внимания на присутствующих, сделал странный, почти незаметный жест рукой и внезапно склонил голову набок, приближая ее к плечу, и словно прислушиваясь к чему-то. Пространство перед замком, да и его холл ненадолго окутала тишина. Казалось, все, даже те из присутствующих, кто, как Роман или Ричард, не особенно любили приказов в свой адрес, опасаясь помешать странным действиям мужчины, нарушив тишину, предпочли повиноваться его воле.
        Губы мага изогнулись в странной, не очень приятной улыбке.
        - Вот как… - негромко промолвил он, медленно поднимая голову, - Не трудись, Луи. Им известно.
        Татьяна, пристально наблюдающая из замка за странным поведением родителя, недоверчиво и подозрительно прищурилась. Ей вдруг почудилось, что в то мгновение, когда маг вновь выпрямил голову, по руке его, спускаясь с плеча, сбежал не самых маленьких размеров, хотя и не особенно крупный, белый паук.
        Впрочем, происходящее заставило ее почти сразу же забыть об этом странном видении, отложив мысли о нем до лучших времен.
        - Ой, и что же это, интересно знать, им известно? - Людовик, расцепив скрещенные на груди руки, явно машинально покачал на пальце свою излюбленную игрушку, и опять обернулся к Альберту, - Известно, что ты не родной нам по крови? Да ну и подумаешь, кому нужна эта кровь? По духу мне лично ты ближе, чем они.
        - Польщен, - маг, не скрывая самодовольной и насмешливой улыбки, чуть опустил голову в знак благодарности, успев перед этим бросить быстрый веселый взгляд в сторону хозяина замка и его брата. Происходящее его определенно до крайности занимало; складывалось впечатление, что Альберт намеренно привел сюда своего юного протеже, дабы, наблюдая за его разборками с любимой и любящей родней, немного развеяться и от души позабавиться.
        Ричард в замке, не прекращая приобнимать стоящую рядом с ним девушку за плечи, тем самым оказывая ей некоторую поддержку, устало провел свободной рукой по собственным волосам, убирая со лба короткую челку и отводя ее назад.
        - Ну и семейка… - недовольно пробурчал он, - Два вампира, один маг, всякие некровные родственнички… С ума свихнуться можно.
        - Было бы с чего свихиваться, - мгновенно отвлекшись от вызывающих его недовольство разговоров, Людовик вновь расплылся в полной веселой жестокости улыбке, - Тут, на минуточку, не присутствует ни одного вампира, так что я не знаю, откуда ты их насчитал аж две штуки! Или это собачья математика? Дядя, кажется, нас отнесли к разряду кровососущих тварей, - последнее предложению юноша явно намеревался произнести обиженно, но смех, рвущийся наружу не дал ему этого сделать. Оборотень, выслушавший все наезды со стороны молодого мага в свой адрес совершенно без энтузиазма, несколько демонстративно обратился к Татьяне.
        - Что он несет? - спрашивал Ричард негромко, однако, в то же время, вполне отчетливо, словно бы специально давая Людовику возможность расслышать его, - Эрик и Роман - они же… кто?
        - Не… - начал, было, безусловно тоже слышавший слова мужчины и, пожалуй, лучше, нежели его младший брат, граф де Нормонд, но упомянутый брат, пренебрежительно махнув в его сторону колечком, предпочел ответить сам.
        - Интантеры… - элегически протянул он и, подняв руку с колечком в воздух, внимательно посмотрел сквозь него на обоих своих братьев, затем легко пожимая плечами, - Величайшее творение дяди. Ну, во всяком случае, задумывались таковым и, даже, возможно, стали бы, если бы вели себя умнее… Сильные, ловкие, бессмертные существа, имеющие в своем арсенале все вампирские способности, вроде сильно острого слуха или там обоняния, в качестве бонуса еще и какую-то индивидуальную для каждого ерунду, да к тому же не нуждающиеся в крови! Да, будь ребятки чуть поумнее, могли бы стать ни больше ни меньше, чем людьми, обладающими неплохими дополнительными навыками! Но, увы… Игра, как оказалось, свеч не стоила.
        Роман, как один из благополучно смешанных с грязью интантеров, сумрачно нахмурился. На лицо его, не успевшее еще толком просветлеть, вновь набежала тень.
        - Утихни, мелкий, - раздраженно буркнул он, - Много болтаешь.
        Между тем, Татьяна в замке, в общем-то прекрасно осведомленная о способностях интантеров, медленно, но верно переваривала все, сообщенное Ричарду молодым магом.
        - Не нуждается… - пробормотала она и, потрясенно покачав головой, одними губами прибавила, - В крови…
        - «В кр.», - тихо и хрипло подтвердил за ее спиной Винсент и, тяжело вздохнув, попытался принять более удобное положение, - Значит, это была его записка.
        - Значит, да, - Татьяна, которую и прежде уже мучили подозрения такого рода, уныло кивнула и предпочла вновь обратить внимание на происходящее перед замком. Записку, как и способности интантеров, в конце концов, можно было обсудить и потом.
        А события пред замком тем временем развивались, обстановка все сильнее и сильнее накалялась и, надо сказать, все меньше напоминала мирное общение давно не видевшихся родственников.
        - О, а ты, смею предположить, сильно крупный, раз отдаешь такие приказы, - Луи саркастически прищурился и как-то очень уж демонстративно стиснул в кулаке резиновое колечко. Он явно планировал прибавить что-то еще, бросив в адрес Романа какую-то грубоватую колкость, однако, не успел даже открыть рот.
        - Зачем ты пришел, Людовик? - голос хозяина замка ледяной волной накрыл окрестности, и Татьяна, вдруг вспомнив его таким, каким он предстал в миг первой встречи, непроизвольно поежилась.
        Луи, до сего мгновения буквально светившийся откровенно злым, насмешливым весельем, хмыкнул. Улыбка с его губ никуда не делась, но на лицо, бросая на него зловещий оттенок, вдруг набежала тень.
        - За благодарностью, как это не удивительно, - молодой человек напустил на себя самый, что ни на есть невинный вид и развел руки в стороны, - Я ведь все-таки подружку тебе приволок, братик, ты должен бы питать ко мне самую глубокую признательность! - взгляд зеленых глаз скользнул к холлу замка, и юноша пренебрежительно искривил губы, - Ну, и псинка бонусом досталась. Будет теперь, кому на дорогих гостей гавкать…
        - О чем идет речь? - Роман, понимающий явно не больше недоуменно нахмурившегося Эрика, провел ладонью по волосам, убирая их пальцами назад, - Ты про что говоришь, мелкий?
        Людовик очаровательно улыбнулся. Очаровательно до такой степени, что у Татьяны в замке побежали по спине мурашки. Интуиция подсказывала ей, что шутки любого рода и вида окончательно завершились, и теперь пришедший к их вратам юноша настроен вполне серьезно. Даже не взирая на кажущуюся его дурашливость.
        - Я бы очень сильно просил вас, многоуважаемый брат, - заговорил между тем молодой маг, странным образом совмещая в своем голосе шипение змеи и мурлыканье кошки, - Не отзываться о моей персоне столь пренебрежительно. Мне это неприятно, - приподняв на мгновение брови и придав лицу почти грустное выражение, он задумчиво почесал в затылке, взъерошивая волосы, - Нда. Так о чем это я?.. А, так разве что ли Эрик не сообщил тебе о том, как блестяще выпнул меня от замка, когда я, по доброте своей неимоверной, доставил ему подружку? А ведь я даже выпнулся, еще и собачку уволок с собой!
        Роман, слушающий все это со все более и более возрастающим недоумением, несколько раз растерянно моргнул, тщательно подбирая слова для достойного ответа. Подобрать он их благополучно не успел.
        - Не может быть… - Эрик пораженно качнул головой и, шагнув вперед, недоверчиво вгляделся в младшего брата, - Так это…
        - Это действительно он приволок нас сюда… - не менее потрясенно вклинилась в речь графа Татьяна и, заметив, что стоящий рядом оборотень никак не реагирует, недовольно дернула его за рукав, - Рик, ты слышишь?
        Ричард успел только кивнуть.
        - Ты поклонился тогда!.. - ошарашено, и вместе с тем едва ли не возмущенно проговорил Эрик и, словно беря пример с собеседника, чуть склонил голову набок, - Зачем?.. Почему??
        - Зачем?.. - Луи, похоже, сам до крайности озадаченный заданным вопросом, опять почесал в затылке. Русая прядь вновь упала на его лоб, свисая вдоль носа и бросая на очаровательное юное лицо зловещую тень.
        Несколько секунд юноша размышлял, по-видимому, абсолютно искренне не находясь, что ответить, затем безмятежно пожал плечами и, весело подбросив в воздух свою игрушку, без труда поймал ее.
        - А черт меня знает, - легко ответствовал он и, покрутив колечко на пальце, неожиданно почесал им висок, - Наверное, чтобы впечатление произвести… Ну, или не знаю, ты же всегда у нас был великим графом, пред которым все должны были падать ниц! - голос Людовика засочился ядом, - Хотя я не удивлен, что ты не узнал меня. Когда ты вообще обращал внимание на глупого маленького Луи? - здесь к ядовитым ноткам очень явственно добавилась горечь застарелой обиды.
        - Всегда, - не давая ответить старшему брату, отрезал Роман. Эрик, практически не уступая ему в категоричности суждений, хмуро воззрился на вновь обретенного родственника, обращаясь к нему:
        - Что ты говоришь, Людовик? - голос хозяина замка звучал все же немного мягче голоса виконта, однако, в нем прослеживались стальные нотки, - Ты позабыл? Тебя любили все! И внимание все обращали только…
        - Нет, - Луи, прищурившись, провернул на пальце колечко и, зачем-то сунув свободную руку в карман, хмыкнул, - Нет, Эрик, нет, мой милый наивный братишка. Все любили тебя. И внимание все всегда доставалось тебе и исключительно тебе. О, я прекрасно помню это! - молодой маг, по-прежнему держа одну руку в кармане и помахивая резиновым колечком, зажатым в опущенной второй, медленно прошелся перед изумленными слушателями, - Помню, как восхищались тобою даже случайные прохожие… Вот, говорили они, вот идет достославный наследник благородного рода! Кому же, как не ему, еще быть увенчанным графской короной? - голос молодого человека ощутимо помрачнел, - Я шел рядом, когда слышал все это, и что же? Меня никто не замечал, просто не видел, я был всегда погребен под тенью твоего величия! - юноша, распаляющий себя собственными словами все больше и больше, остановился прямо перед Эриком. Зеленые глаза его потемнели, на дне их плескалась тяжелая, огненная злоба, едва ли не ненависть.
        - Я был так наивен, что желал твоего внимания, Эрик, - голос продолжающего обличительную речь молодого мага сейчас напоминал шипение взбешенной ядовитой змеи, - Но тебе было не до меня! Я просил… Ты, должно быть, уже и забыл об этом… Просил всего лишь научить меня скакать на коне, но все, на что тебя хватило - это одно жалкое подобие урока! Ты посмотрел, как я влез на лошадь, а после того, как я упал, не имея ни малейшего опыта, решил поставить на мне крест и не обращать на меня больше внимания вообще! Я всегда был для тебя скорее интерьером, бесплатным приложением к помещениям замка…
        - Людовик… - попытался, было, вставить хоть слово в свое оправдание хозяин Нормонда, однако, собеседник не дал ему этого сделать. Подняв руку, сжимающую колечко, в останавливающем жесте, он криво ухмыльнулся. В лице его появилось что-то неприятное, резко портящее красивые черты.
        - И все же я умею скакать на коне, Эрик, - проговорил он, жестко и в то же время насмешливо, - Но не благодаря тебе. А благодаря дяде.
        В последних словах молодого человека прозвучала столь неприкрытая признательность, такая искренняя симпатия, что Роман, чье чело омрачалось все более и более по мере речи младшего брата, наконец не выдержал и, резко шагнув вперед, презрительно скривился, элегантным жестом упирая одну руку в бок и вздергивая подбородок.
        - Какая горячая любовь к незваному родственничку, - насмешливо и презрительно вымолвил он, - Вот любопытно, любил ли бы ты дядюшку так же сильно, если бы узнал, как он травил нас?
        Ответом виконту послужил негромкий, приглушенный смешок. Донесся он отнюдь не со стороны Людовика, а откуда-то из-за его спины, вынуждая присутствующих вновь вспомнить о нахождении здесь Альберта.
        Между тем, маг, посмеявшись в кулак, опустил руку и, безуспешно пытаясь подавить улыбку, перевел взгляд на ясное небо над своей головой.
        - Ну, положим, травил не только я… - весьма и весьма задумчиво промолвил он, усиленно пряча веселье в голосе.
        Луи, не пожелавший обратить внимания на обожаемого дядюшку пока тот смеялся, почесал бровь и обернулся к нему. На лице его на несколько секунд отразилось непонимание.
        - А?
        Альберт опустил голову, бросая на протеже одновременно загадочный и красноречивый взгляд, и тот с облегчением кивнул, снова поворачиваясь к кровным родственникам.
        - Ааа… ну да, было дело, - на губах юноши расцвела откровенно гадкая, очень неприятная, откровенно змеиная улыбка, - Раз или два довелось помочь дяде делать из вас заготовку для интантеров. За это благодарности я тоже ожидаю.
        Эрик открыл рот, силясь выдавить что-то из себя, однако, то ли не нашел слов, то ли не нашел даже и голоса, и так и оставшись с открытым ртом, потрясенно покачал головой.
        Татьяна в замке, чувствующая себя едва ли лучше молодого графа, молча созерцала нахальное и порочное лицо младшего брата блондина; Ричард, буркнув что-то о том, что и не сомневался, тоже умолк.
        Роман резко сделал шаг вперед, выходя на один уровень со старшим братом и вставая рядом с ним. Глаза его пылали, губы были приоткрыты, выпуская сбивчивое и частое дыхание, - таким взбешенным юного виконта еще не доводилось видеть практически никому из присутствующих.
        - Змееныш… - прошипел он, стискивая руки в кулаки.
        - Благодарность, достойная дворянина, - абсолютно равнодушно отметил Людовик и, в задумчивости покрутив на пальце колечко, перевел взор на самого старшего из своих братьев, - Хотя чего еще ждать? Впрочем, быть может, вы, господин граф, скажете мне что-то более умное, м?
        Эрик медленно поднял голову. В серых глазах его застыл тот же мертвенный холод, что так поразил и даже испугал Татьяну в первый день их знакомства.
        - Мне нечего сказать тебе, - тихо произнес граф де Нормонд и, неожиданно выпрямившись, вытянувшись, словно струна, так же негромко, но твердо и холодно добавил, - Мой брат уже все сказал.
        Людовик отшатнулся, будто от удара. На лице его, поочередно сменяя друг друга, промелькнули поражение, негодование и… разочарование, немного смешанное с грустью.
        - Твой брат… - так же тихо, как и блондин, проговорил молодой маг и неожиданно криво и очень жестоко улыбнулся, - Так я и думал. Снобизм давно затмил в тебе жалкие проблески чести и совести, граф, я понимал это еще тогда… - юноша резко сделал шаг вперед и, продолжая все так же неприятно улыбаться, прищурился, - Только знаешь, я отнюдь не добрая старушка Альжбета ла Бошер из Мо, Эрик. Я не стану до конца дней своих превозносить причинившего мне зло… Не надо так удивляться, - Людовик хмыкнул, - Я знаю об этой бабуле и о той давней истории, знаю, что старуха, которой ты по дурости разнес сарай, волновала тебя сильнее, чем я! - последнее слово его совпало с неожиданным и резким жестом. Выдернув из кармана доселе скрытую в нем руку, молодой человек взметнул ее высоко вверх. В воздухе где-то на уровне его лица что-то смутно блеснуло, однако, Татьяна и Ричард, более заинтересованные словами юноши, этого не заметили.
        - Какая еще Альжбета? - оборотень, отвлекшись от происходящего снаружи, перевел удивленный взгляд на стоящую рядом с ним девушку, - Первый раз слышу о такой.
        Татьяна успела лишь пожать плечами, намереваясь сообщить, что и сама прежде не слышала ни о каких старушках, когда неожиданно раздавшийся очень близко за ее спиной голос хранителя памяти вынудил ее обернуться.
        - Альжбета ла Бошер - добрая старушка, которая немного помогла Эрику во времена его бурной юности. Он скакал на лошади в окрестностях Парижа и, когда находился неподалеку от городка Мо, животное вдруг чего-то напугалось и понесло. Эрик уже тогда был довольно умелым наездником, но справиться со словно обезумевшей кобылой не сумел. Бешеный галоп завершился в стене сарая одной из жительниц этого города, той самой старушки, причем как раз тогда, когда она подходила к этому сараю. Бабуля, конечно, испугалась, но, увидев, что молодой граф, упав с лошади, повредил ногу, не стала возмущаться, а сделала все, чтобы помочь ему унять боль, после чего за свой счет вызвала экипаж, на котором Эрика и доставили в замок. Он никогда не забывал об этом, и с тех самых пор предано заботился о доброй старушке, обеспечивая ее быт.
        - Винсент! - голос Чарльза, послышавшийся от дверей гостиной, как и появление самого доктора, оказался довольно неожиданным, хотя, возможно, должен был быть предсказуем, - Я ведь просил тебя соблюдать постельный режим! Я ищу тебя… - заметив внезапно изменившееся и сильно побледневшее лицо хранителя памяти, который в данный миг находился уже не возле балюстрад, а стоял рядом с Татьяной и Ричардом, Чарли осекся, - Что такое?..
        Девушка, которая на протяжении не слишком продолжительного рассказа не сводила взгляда с рассказчика, тоже увидев выражение его лица, стремительно обернулась. Зрелище, представшее ее взору, было и впрямь пугающим и, что навевало еще больший ужас, вызывало воспоминания о виденной в прошлом картине.
        Эрик, схватившись за шею, медленно оседал на землю. Роман, смотрящий на него широко распахнутыми глазами, совершенно явно не зная, что делать, пытался поддержать брата, однако, ему это почему-то не удавалось.
        - Что… - заметив, как дрожат не только губы, но и руки виконта, Татьяна на мгновение лишилась голоса.
        Тем не менее, Роман ее понял.
        - Я… я не… - пролепетал он, с трудом выдавливая из себя слова и, отчаявшись поддержать потерявшего сознание брата, осторожно опустил его на землю, в бешенстве шагая вперед. Людовик, находящийся прямо перед ним, молча ухмылялся.
        - Что ты сделал с моим братом?! - зарычал интантер, похоже, разрываясь между желанием остаться рядом с Эриком и отнести его в замок, и тягой отомстить за него, хорошенько отделав ученика мага. Разрешение этой дилеммы пришло с совершенно неожиданной стороны.
        Луи только, было, открыл рот, собираясь ответить на заданный вопрос, ответить наверняка насмешливо, ядовито, а то и откровенно грубо, как сильная рука, схватив за шиворот, резко дернула его назад, тряхнув при этом так, что любимая игрушка юноши - резиновое колечко, вылетев у него из рук, шлепнулось практически под ноги взбешенному Роману.
        - Я просил тебя!.. - послышалось яростное рычание, в котором шокированные наблюдатели без особенного труда распознали голос Альберта, - Как ты смел?!
        - Брось, дядя, я всего лишь… - закончить Людовик не успел. Маг, не ожидая окончания оправданий, резко щелкнул пальцами.
        Мгновение спустя на полянке перед замком остались лишь безжизненно лежащий Эрик, обескураженный и одновременно злой Роман, и спешащие из замка Татьяна, Ричард, да кое-как ковыляющий Винсент.

* * *
        Появившись в маленькой гостиной довольно скромной по размерам квартиры, где он проживал после сожжения дома Ричарда, Альберт, все еще крепко сжимающий ворот племянника, резко толкнул последнего вперед, отшвыривая от себя, словно нашкодившего щенка.
        Людовик, не растерявшись, легко и изящно крутанулся на каблуках и, сделав шаг назад, с размаху упал в глубокое мягкое кресло, небрежно закидывая ноги на стоящий рядом старинного вида стул.
        - Это антиквариат, - раздраженно буркнул маг, резкими шагами проходя мимо лениво развалившегося, явно не чувствующего своей вины юноши, к длинному, во всю стену, столу, заставленному обилием каких-то пробирок и склянок.
        - Ну и что? - Людовик, разведя руки в стороны, чуть присполз в кресле.
        - Он не предназначен для того, чтобы на него закидывали ноги, - процедил мужчина, мрачновато созерцая пустое место на столе, где, вероятно, прежде что-то лежало.
        - Да брось, - его ученик, фыркнув, закинул ногу на ногу и сполз еще ниже, - Тоже мне, великий ценитель старины! Ностальгия по давно минувшим дням замучила?
        Альберт, отвернувшись от стола, внимательно глянул на собеседника и задумчиво потер подбородок. На несколько мгновений в комнате воцарилось молчание.
        - Все-таки ты очень похож на брата… - наконец промолвил маг и, слегка вздохнув, снова отвернулся к столу, - Просто чрезвычайно.
        Луи с интересом изогнул красивую бровь.
        - На которого?
        - На Романа, - бросил, не оборачиваясь, Альберт и недовольно поморщился, - Впрочем, он у меня ничего не воровал…
        - В суд на меня подай, - лениво огрызнулся юноша и, извернувшись ужом, улегся в кресле, головой опираясь на его подлокотник, а ноги закидывая на спинку, - Я вообще не понимаю, чего ты распсиховался. Разве не для того ты эту свою новинку бадяжил, чтобы подарить ее моему братику?
        Маг снова обернулся и, прислонившись к столу, слегка оперся на него руками.
        - Луи, ты себя хорошо чувствуешь? - в голосе мужчины, совершенно не соответствуя псевдо-заботливому вопросу, явственно слышался гнев, - Препарат не был завершен! Даже я не знаю теперь, какое действие он окажет на Эрика, предсказать это невозможно! И если бы кое-кто слушал меня более внимательно, когда я об этом говорил…
        - Перестань! - Людовик, сморщившись, словно проглотил лимон, рывком скинул ноги со спинки кресла и, вскочив, снова развел руки в стороны, - Дело уже сделано! Какая разница, какое он окажет… - юноша внезапно осекся. В зеленых глазах его, пробиваясь сквозь цветущую в них доселе ненависть, мелькнула странная боль, а после неожиданно появился не скрываемый, ничем не прикрытый страх. Молодой человек пошатнулся и, сделав шаг назад, упал на антикварный стул, на который несколько минут назад забрасывал ноги. Лицо его менялось буквально на глазах и, сохраняя взрослые черты, приобретало выражение все более и более детское, делаясь похожим на лицо перепуганного собственными действиями четырнадцатилетнего мальчишки.
        Альберт, глядя на все эти перемены, насторожился.
        - Дядя… - даже голос молодого мага звучал теперь более потеряно, испуганно, лишь усиливая его сходство с подростком, - Дядя, что я наделал?.. Я… - он на миг закрыл лицо руками, а затем подался вперед, взирая на уже берущего что-то со стола мужчину с отчаянной надеждой, - Скажи, с Эриком ведь все будет хорошо, правда?.. Я… Я не хотел делать ему плохо, ты же знаешь! Я только…
        - Я знаю, - Альберт, захватив со стола жгут, мягко улыбнулся, приближаясь к племяннику, - Ты просто хотел помочь ему, мальчик мой, ты не хотел и не мог причинить ему вред. Не бойся… Эрик сильный и умный мальчик, я уверен, он оценит твою помощь по достоинству. Но ты вновь слабнешь… Ты ведь хочешь вернуться домой, в семью, не правда ли?
        Луи, завороженно слушая дядюшку, уверенно кивнул. Тот улыбнулся вновь и, аккуратно подняв рукав молодого человека, затянул на его руке жгут.
        - Но ты должен вернуться к ним сильным, понимаешь? - каждое слово мага просачивалось ядом в уши юноши, мутя его сознание, - Иначе они просто не примут тебя, ты же знаешь. Работай кулаком.
        Людовик, почти не отдавая себе отчета в действиях, принялся сжимать и разжимать кулак той руки, на которой был затянут жгут.
        - Зажми, - ласково повелел Альберт и, перехватив поудобнее сжимаемый им в пальцах, незамеченный ранее его учеником, шприц, поднес его к руке юноши, аккуратно вонзая иглу в бледную кожу, - Вот так. Немного ненависти внутривенно тебе не помешает…
        Луи, то ли по какой-то причине не ждавший боли, то ли испуганный словами дяди, дернулся, но тотчас же замер. По вене его, вводимая магом, заструилась ясно видная даже под кожей какая-то темная жидкость.
        Через секунду, когда юноша снова взглянул на дядю, глаза его были полны жгучей ненависти и гнева. От страха за родного брата, царившего в них несколько мгновений назад, не осталось и следа.

* * *
        - Татьяна…
        Неожиданно послышавшийся за спиной голос заставил девушку, дернувшись, несколько заторможено обернуться через плечо, не выпуская руки лежащего на кровати Эрика. Наткнувшись на внимательный, исполненный жалости взгляд хранителя памяти, она повернулась обратно. Ничего нового от вошедшего она не ожидала.
        - Прошло уже пять дней… - неуверенно начал Винсент, собираясь, очевидно, аккуратно подвести к тому, что девушке, безвылазно просидевшей все это время у постели графа, было бы неплохо дойти до гостиной и поесть, прогуляться и подышать свежим воздухом, или же сделать еще что-нибудь общественно полезное.
        Татьяна не прореагировала. Она, казалось, вообще не слышала обращенных к ней слов, отдавая все внимание молодому человеку, лежащему на кровати.
        Хранитель памяти, не видя реакции, умолк и, ограничив свое красноречие тяжелым вздохом, подошел к тумбочке, стоящей возле кровати. На тумбочке лежала небольшая, но, судя по всему, вполне вместительная колба, завершающаяся острой иглой и немного напоминающая дротик. Это была та самая колба, которую Людовик, разглагольствуя об Альжбете ла Бошер, швырнул в брата, ловко попадая ему точно в шею. Чем была наполнена эта колба, осталось неизвестным - содержимое выплеснулось из нее, вероятно, спровоцированное легким нажимом на иглу в мгновение ее соприкосновения с кожей графа, и теперь блуждало по организму последнего.
        - Я не хочу, чтобы придя в себя, он увидел, что меня нет рядом, - негромко подала голос девушка, и Винсент, отвлеченный от нерадостных воспоминаний, снова перевел взгляд на нее.
        На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Хранитель памяти, будто бы не решаясь произнести что-то, задумчиво покачивался с пятки на мысок, изредка кусая себя за губу; Татьяна и вовсе была поглощена своими мыслями.
        - Скажи… - мужчина, решившись, внимательно взглянул на ее затылок, затем, набрав побольше воздуха, тихо промолвил, - Что ты будешь делать, если он так и не придет в себя?
        - Он очнется, - резко оборвала его девушка и, помолчав мгновение, твердо продолжила, - Я знаю это. Не верю, не надеюсь, но знаю… Можешь, конечно, звать это безумием, но… - она не договорила. Хранитель памяти вновь вздохнул.
        - Кому, как не тебе знать это, - пробормотал он себе под нос и, бросив быстрый взгляд на спокойно лежащую на ногах у графа кошку, в раздумье почесал левую бровь, кивая на животное, - Она, видимо, тоже это знает.
        Татьяна вновь не ответила. Мужчина, не зная, какими словами еще говорить с девушкой, медленно прошелся по комнате у нее за спиной.
        - Интересно, почему Альберт был так недоволен… - задумчиво вымолвил он по прошествии пары минут, - Чтобы не было в колбе, но вряд ли же это приготовил Людовик, ведь так?
        - Он маг, - отстраненно откликнулась девушка, - Кто знает, на что он способен… Сюда ведь он нас с Ричардом притащил.
        - Да… - Винсент, обрадованный тем, что сумел вызвать ее на разговор, остановился возле подоконника и, опершись на него, выглянул в окно, - Сложно предсказать способности того, кого воспитал Альберт. Хотя я бы не сказал, что он считает этого мальчика равным себе.
        - Винс, - Татьяна, все так же сжимающая руку Эрика, неожиданно обернулась, внимательно взглядывая на собеседника, - Скажи, как ты думаешь, много ли тогда на балу было его приспешников?
        Мужчина, ждавший, пожалуй, чего угодно, но никак не подобного вопроса, повернувшись к собеседнице, недоуменно моргнул.
        - Не знаю, я не считал их. Чем вдруг вызван такой вопрос?
        - Я просто вспомнила, - девушка, вновь переведя взор на графа, нахмурилась, - Ты помнишь, я разговаривала там с человеком, назвавшимся месье Чесл?ром? - хранитель памяти кивнул, и Татьяна, даже не обратив на это внимания, продолжила, - Мне кажется, он очень похож на того парня, который улыбнулся мне… ну, перед нашим с тобой знакомством.
        Винсент нахмурился, старательно вспоминая некогда продемонстрированное им девушке их совместное прошлое. Никаких улыбающихся парней ему на память решительно не приходило, однако, спорить о таких, на его взгляд, пустяках, мужчине хотелось меньше всего, посему он предпочел пожать плечами.
        - За тобой следили многие, насколько я помню. Кто знает…
        - Альберт говорил, я как-то пропала из поля его зрения на три месяца, - перебила его Татьяна, снова оборачиваясь и слегка хмурясь, - Скажи, это были… те три месяца?
        На сей раз вздох хранителя памяти был скорее обреченным, хотя и отчасти усталым. Не скрывая очевидного, он молча кивнул, а уже после, ощущая необходимость объяснений, промолвил:
        - Я ощущал чье-то присутствие рядом с тобой. Недружелюбное присутствие… Я кое-что умею, помимо основных своих обязанностей, поэтому постарался скрыть тебя.
        - Тебе это удалось… - задумчиво пробормотала девушка и неожиданно нахмурилась, - Я все забываю спросить… А куда делась твоя татуировка?
        Винсент, полагавший, что сильнее, чем вопросом о древнем бале его изумить нельзя, ошарашенно захлопал глазами. Пару секунд он потерянно молчал, затем решительно задрал левый рукав футболки.
        - Никуда она не делась, - демонстрируя яркое изображение большого леопарда, мужчина слегка пожал мускулистым плечом, - В подвале было темновато, потом я был в футболке, вот и… Татьяна, ты меня извини, конечно, но тебя в данный момент больше ничто не интересует?
        - Интересует, - девушка, сразу же несколько помрачнев, снова отвернулась от собеседника, взглядывая на молодого человека, чью руку она ни на мгновение не отпускала, - Еще как интересует… - пробормотав это, она ненадолго умолкла. Винсент, моментально ощутивший вину за то, что снова переключил внимание собеседницы на вещи более грустные, тихо вздохнул, и уже хотел, было, извиниться, когда девушка вдруг снова подала голос.
        - Ты знаешь… - тихо промолвила она и замолчала, словно бы опасаясь продолжать. Повисло молчание.
        - Его руки… - вновь предприняла попытку возобновить начатую фразу Татьяна, однако, продолжать ее опять не стала. Хранитель памяти вновь вздохнул и немного нахмурился.
        - Что «его руки»? - вопросил он, стараясь подтолкнуть собеседницу к продолжению разговора. Та, в свою очередь, тяжело вздохнула и, укусив себя за губу, продолжила с какой-то отчаянной решимостью, причудливо сплетшейся с полубезумной надеждой:
        - Его руки становятся теплее, - девушка сильнее стиснула пальцы блондина и взволнованно взглянула на явственно удивленного ее словами мужчину, - Это… это безумие, да?.. Его руки всегда были холодны, он же… Но теперь они потеплели! Винс… Может, попросить Чарли снова осмотреть его?
        Винсент, кажущийся совершенно растерянным и, по-видимому, толком даже не знающий, как реагировать на слова девушки, неловко пожал плечами.
        - Чарли же по людям специализируется, и вообще…
        - В чем дело? - знакомый голос, насмешливых или веселых интонаций в котором за последнее время практически не было слышно, раздавшись из-за двери, решительно вклинился в разговор. Секунду спустя вслед за голосом вошел и Роман, окидывая находящихся в комнате серьезным и внимательным взглядом.
        - Что-то случилось? Зачем вам Чарли?
        - Я не уверена… - начала, было, девушка, но хранитель памяти решительно перебил ее.
        - Татьяне кажется, что его руки стали теплее.
        Роман слегка приподнял бровь, демонстрируя изумление пополам с недоверием.
        - Теплее?.. Может, ему просто от твоих ладоней тепло передалось?
        Татьяна, к которой и был обращен вопрос, отрицательно мотнула головой.
        - Я держу его за одну руку. А вторая рука тоже…
        - Тогда, быть может, и стоит снова напрячь Чарльза, - голос еще одного нового участника беседы заставил всех обернуться к дверям комнаты. Ричард, прислонившийся к косяку, слегка вздохнул и немного отвел одну руку в сторону.
        - А что терять? Хуже-то все равно не будет.
        - Ладно, - Роман, обладающий привычкой моментально оценивать логичность приводимых доводов, серьезно кивнул, - Сейчас я приведу его, - последние слова он договаривал уже на ходу, протискиваясь мимо оборотня в открытую дверь.
        Тот же, пропустив юношу, нахмурился и, сунув одну руку в карман, приблизился к тумбочке, рассматривая, как давеча Винсент, лежащую на нем ампулу с иглой. Затем чуть сжал губы и покачал головой.
        - Кто бы мог подумать, что вот эта мелочь может справиться с таким сильным существом…
        Винсент, не отвечая, грустно кивнул. Татьяна же, о чем-то вспомнив, быстро глянула на мужчину через плечо.
        - Ты говорил как-то… - задумчиво начала она, совершенно машинально поглаживая руку молодого графа, - Что «он» не знает о силе Эрика… Ты имел в виду Альберта?
        Ричард, вмиг помрачнев, неприязненно сморщился и, отойдя от тумбочки, сунул и другую руку в карман.
        - Да, - с явной неохотой ответил он, - Но я ошибался. Альберт, видимо, прекрасно знал о его силе… Только вот мне сообщить об этом забыл как-то.
        - Еще бы ему не знать, - Винсент, не сдержав ухмылки, задумчиво почесал мочку уха, - Если он сам был первопричиной появления этой силы. Кстати, вот и объяснение слову «лично».
        - То есть, творение рук его? - голос Романа, снова послышавшийся от двери через рекордно небольшой промежуток времени, учитывая масштабы замка и длину его коридоров, мигом вызвал подозрение, что доктора, стоящего рядом с ним, он приволок сюда с крайне высокой скоростью. Взъерошенная шевелюра последнего эти мысли лишь подтверждала.
        Впрочем, за исключением взлохмаченных волос, выглядел Чарли достаточно адекватно, ухитряясь даже сохранять спокойствие в окружении всех присутствующих здесь странных личностей. Пять дней, проведенных в стенах Нормонда, здорово повлияли на мнение молодого доктора о его обитателях, изменив прежде питаемый страх на отношение почти дружеское.
        - Роман сказал, вы хотите, чтобы я вновь осмотрел господина графа? - произнес он, окидывая взглядом Татьяну и Винсента, и уделяя как-то мало внимания оборотню, притулившемуся возле подоконника, - Но ведь я уже делал это. И результат тогда…
        - А вдруг сейчас что-то изменилось? - Татьяна, не вынесшая доле попыток доктора откосить от осмотра, выпустила руку графа, прижимая собственную к груди, - Чарли, пожалуйста… Ну, разве это так уж для вас трудно?..
        Молодой человек вздохнул и, не обращая внимания на замершего рядом с ним Романа, не совсем довольного тем, что на вопрос ему никто не ответил, решительно направился к девушке.
        - Мне не трудно, - произнес он наконец, когда Татьяна уже поднималась со стула, предоставляя ему место у постели больного, - Но, должен сказать, немного неприятно осматривать фактически труп, если судить по медицинским показателям. Да и методы приходится использовать довольно кустарные… - он взял Эрика за руку, обхватывая его запястье пальцами и умолк, прикрывая глаза и, вероятно, считая удары его пульса.
        В комнате повисло молчание. Никто из присутствующих не решался помешать доктору, опасаясь отвлечь или сбить его.
        Некоторое время Чарли, удерживая руку пациента в своей, внимательно прислушивался не то к биению его сердца, не то к собственным ощущениям. Затем, нахмурившись то ли непонимающе, то ли недоверчиво, а может быть, даже подозрительно, он неожиданно извлек из большого, глубокого кармана белого халата, который категорически не желал снимать, устаревшей модели тонометр и, натянув манжетку на руку графа де Нормонд, предварительно задрав рукав его рубашки, принялся мерить давление. Вскоре процесс был завершен и Чарли, нахмурившись еще больше, добыл из другого кармана градусник.
        - А он неплохо подготовился, - шепнул Ричард стоящему неподалеку от него Винсенту, - Кислородную маску, интересно, не захватил?
        Чарльз, услышавший этот, прозвучавший в тишине комнаты достаточно громко, шепот, мрачновато глянул на оборотня.
        - Это было со мной, когда я встретил Романа, - негромко, но все же весьма недовольно поведал он, - Кислородную маску после этой встречи я взять уже не успел… - бормоча последние слова практически себе под нос, молодой человек аккуратно взял в руку градусник, коим на протяжении разговора измерял температуру блондина и, взглянув на результаты измерения, вздохнул, - Что ж… не могу сказать, что это очень утешительно. Пульс господина графа находится в пределах нормы, температура его тела тоже не превышает необходимой отметки, а с таким отличным давлением ему можно смело отправляться на орбиту… Все, что я вижу - так это то, что предо мною лежит совершенно здоровый человек. Почему он не приходит в себя уже столько времени, я не…
        - Человек?. - Татьяна, из всех слов доктора уловившая практически лишь одно, предпочла не дослушивать остальные излияния. Еще на несколько секунд в комнате воцарилось молчание, все взгляды были прикованы к ней. Девушка, на протяжении этих секунд созерцавшая с каким-то упрямым выражением пол, медленно подняла голову.
        - Чарли… - то, что она нервничает, было заметно невооруженным взглядом, однако голос ее звучал сладко, - А вы не могли бы осмотреть… вот этого юношу? - девушка обернулась, указывая на Романа. Тот явственно опешил.
        - Стоп-стоп-стоп, а я-то здесь при чем? В меня всякой гадостью не кидались, я вообще… - заметив почти умоляющее выражение на лице Татьяны, виконт тяжело вздохнул и решительно направился вперед, - Ладно, если ты так хочешь, конечно, хотя я не понимаю…
        Договаривать юноша нужным не посчитал и, приземлившись на кровать рядом с братом, деловито закатал рукав, предоставляя Чарльзу возможность измерить давление и ему.
        Проводимые процедуры заняли около двух минут, затем молодой доктор, отстранившись, недоверчиво перевел взгляд с Романа на Эрика и обратно. На лице его начала медленно отражаться какая-то мысль, отразиться которой сполна, однако, не дали.
        - Ну? - нетерпеливо вопросила Татьяна, шагая ближе к доктору и его пациенту. Первый со вздохом пожал плечами.
        - Ну… если бы я не видел его совершенно жизнеспособным… - осторожно начал он и, на всякий случай отодвинувшись от Романа подальше, решительно закончил, - Я подумал бы, что он находится в глубокой коме, фактически на грани смерти.
        Роман, совершенно озадаченный, внимательно оглядел себя и, пощупав собственные колени, поднял взгляд.
        - Я в коме?.. - он почесал в затылке и с видимым интересом осведомился, - А почему я не в курсе?
        - Тебе не сообщили, - хмыкнул хранитель памяти и, пытливо взглянув на виновницу эксперимента, вопросительно приподнял брови, - Татьяна, что ты хочешь узнать? О том, что Роман и Эрик…
        - Вот именно! - девушка, уже не пытаясь сдерживаться, метнулась к кровати и, схватив любимого за руку, взволнованно взглянула на него, - Роман - интантер, Эрик должен соответствовать по показателям ему, но… но он… - она умолкла, затем севшим голосом закончила, - Он человек.

* * *
        Слова девушки произвели эффект разорвавшейся бомбы. Роман, по сию пору сидевший на кровати рядом с братом, вскочил, медленно переводя потрясенный и недоверчивый взгляд с него на девушку и обратно; Винсент предпринял неловкую попытку сесть на прикроватную тумбочку, не выразившую одобрения его действиям; Ричард, приоткрыв рот, пораженно взъерошил волосы. Один лишь Чарли, начавший догадываться о происходящем еще до того, как Татьяна это озвучила, ограничился тем, что тихонько вздохнул и, опустив плечи, принялся задумчиво созерцать собственные руки.
        - Это невозможно! - виконт де Нормонд, наконец обретя ненадолго утерянный от шока голос, быстрыми и резкими шагами прошелся по комнате, мрачно хмурясь. В глазах его плескалась почти безумная надежда, но губы были плотно сжаты, будто бы подчеркивая упрямое нежелание юноши мириться с самим появлением этой надежды. Спустя несколько секунд он остановился возле двери и, рывком обернувшись, подозрительно воззрился на замершую возле ложа графа, Татьяну.
        - Интересно, когда это ты успела так сильно вновь треснуться головой, что делаешь подобные выводы?
        Ответить несколько растерянная внезапностью наезда девушка не успела.
        - Но это правда, - молодой доктор, неожиданно поднявшийся на ноги, окинул всех присутствующих серьезным взглядом и вновь остановил его на Эрике, - Когда я осматривал господина графа несколько дней назад… сразу после случившегося, его показатели совпадали скорее с вашими… - взгляд голубых глаз метнулся к Роману, - А теперь… - Чарли неожиданно умолк и, тяжело вздохнув, опустил голову, чуть качая ею и бормоча, - Что за безумное место…
        - Безумное не место, а маги, - поправил его Ричард и, переведя взгляд на мирно лежащего графа, цокнул языком, видимо, пытаясь выразить обуревающие его эмоции, - Особенно заявляющиеся в гости без спроса.
        - Ты в свое время, помнится мне, тоже без спроса приходил, - не удержался от несколько язвительного замечания хранитель памяти. Правда, пробормотал он его столь тихо и рассеянно, что вся язвительность оказалась этим тоном зарублена на корню, и мужчина, жестом остановив вознамерившегося возразить оборотня, внимательно вгляделся в спокойное лицо экс-хозяина. Затем глянул на взволнованную, буквально вцепившуюся в руку последнему, девушку, посмотрел на Чарльза и, наконец, куснув губу, вынес вердикт:
        - В общем-то, звучит вполне логично. Тем более, что от поделок Альберта всего можно ожидать…
        Доктор бросил на него весьма красноречивый взгляд, и уже хотел, было, сообщить, что лично он готов ожидать здесь чего угодно не только от какого-то там Альберта, но и от некоторых чересчур быстро выздоравливающих личностей, но, вероятно, решил, что сейчас для подобных заявлений не время, посему предпочел промолчать.
        Винсент же, ухитрившийся менее, чем за неделю, полностью оправиться от страшных ран, предпочел сделать вид, что взглядов в свой адрес не замечает и, сделав шаг ближе к кровати и, соответственно, к самому Чарльзу, внимательно глянул на него сам.
        - Но если он человек… - медленно проговорил мужчина, слегка сдвигая брови, - То почему не приходит в себя? Неужели же нет никакого…
        - Может, ему нашатырь под нос сунуть? - внес лепту в общее течение беседы Ричард и, абсолютно невинно улыбнувшись, пожал плечами, - Ну, раз уж он человек.
        - Еще предложи водой его окатить, - пасмурно откликнулся Роман, который по сию пору вообще предпочитал делать вид, что не присутствует в комнате и, вздохнув с явным оттенком ностальгии, продолжил, - В наше время обмороки, наравне со слишком долгим сном, лечились куда как проще…
        - Да куда уж проще… - успел еще пробурчать оборотень, а виконт, между тем, уже решительно приблизился к брату и под перекрестным огнем всеобщих изумленных и негодующих взглядов, резко тряхнул его, схватив за ворот рубашки.
        - Подъем, братик! Труба зовет, народ желает лицезреть бодрого графа!
        Девушка, потерявшая на пару секунд дар речи, быстро пришла в себя и, вскочив на ноги, справедливо возмутилась:
        - Ты аккуратнее не умеешь?! Эрик, между прочим, на позиции больного!
        Роман медленно перевел взгляд на негодующую жительницу замка и, едва заметно сморщив нос, лениво велел ей:
        - Отстань, - после чего, явно довольный произведенным эффектом, прибавил, - Мой брат - что хочу, то и делаю. Эрик! Хватит дрыхнуть, армия ждет твоих приказов!
        Чарли, и без того явственно ошарашенный поведением юноши, приоткрыл рот. Винсент, не в силах сдержать эмоции, закрыл лицо рукой; Ричард ограничился красноречивым вздохом; а Татьяна, похоже, снова лишилась дара речи от столь вопиющего хамства.
        И вдруг в повисшей пораженной тишине по комнате пронесся слабый вздох, отдаленно напоминающий стон.
        - Минуту… - умоляюще прошептал знакомый голос, и Татьяна, не успев обрести дар речи, лишилась его вновь, лишь взволнованно прижимая руки к груди.
        - Минута тебя уже не спасет, - категорично сообщил юноша и, рывком усадив брата на кровати, с явно искусственным негодованием прибавил, - Хватит нервировать всех, вставай!
        Граф де Нормонд недовольно приоткрыл один глаз и, особенно не пытаясь противиться настойчивым действиям брата, зевнул, прикрывая рот рукой.
        - Нервировать? - недоуменно и откровенно сонно переспросил он, - Не понял, а кого я нервирую тем, что просто сплю?
        - Всех, - Винсент, не в силах сдержать улыбки, сделал шаг к экс-хозяину, уточняя, - Абсолютно всех. С пробуждением, Эрик.
        Блондин, похоже, лишь сейчас заметивший пребывание возле его ложа достаточно большого количества народа, открыл второй глаз и растерянно заморгал обоими.
        - А вы… что тут все?..
        - А мы тут все нервничаем, - внес свою лепту в течение мирной беседы Ричард, - Абсолютно все. Или что, не похоже как-то?
        Татьяна, уже несколько секунд как пытающаяся выдавить из себя хоть слово, наконец, не выдержала и, не давая графу ответить на заявление оборотня, решительно шагнула вперед. Руки она все еще продолжала прижимать к груди.
        - Эрик… - тихо произнесла девушка, будто не веря, что действительно видит любимого, видит его живым, здоровым и, судя по всему, вполне дееспособным. А затем, дождавшись, когда вопросительный взгляд блондина обратится к ней, она, уже не пытаясь, да и не находя в себе сил сдерживаться, буквально бросилась вперед, крепко обнимая молодого человека за шею и едва ли не роняя его на кровать.
        Молодой человек, едва удержавшись в прежнем положении, растерянно обнял ее и, словно ища ответ на невысказанный вопрос о странном поведении девушки у других, обвел их всех недоумевающим взглядом.
        - Что такое? Что произошло?
        - А ты разве не помнишь? - хранитель памяти слегка нахмурился и, взглянув на друга с некоторым даже подозрением, осторожно добавил, - Эрик… что вообще последнее ты помнишь?
        Граф де Нормонд, явно искренне изумленный подобным вопросом, честно задумался, обнимая не желающую отстраняться от него Татьяну одной рукой, а второй как-то машинально проводя по волосам, зачесывая их пальцами назад.
        - Я помню… - медленно начал он, затем примолк, будто бы испрашивая совета у собственной памяти и, наконец, уверенно кивнул, - Да, помню, как мы разговаривали с Людовиком. Его привел дядя… зачем-то. Потом… Потом он упомянул про тетю Альжбету, и… меня комар, кажется, укусил, да? - он окинул всех присутствующих вопросительным взглядом, как-то рефлекторно касаясь ладонью шеи.
        - Вот интересно, чего бы это комарам кусать своего собрата… - не удержался Ричард, не скрывая, впрочем, достаточно радостной улыбки. Роман, кажется, даже не услышав слов оборотня, уверенно кивнул брату.
        - Ага, комарик. Маленький такой… и рукотворный, - с сими словами юноша аккуратно взял с тумбочки колбочку и продемонстрировал ее явственно растерявшемуся блондину, - А вот и он. Мы его поймали.
        Молодой граф недоуменно приподнял брови и тут же нахмурился, пристальнее вглядываясь в демонстрируемый ему предмет.
        - Что это? - непонимающе вопросил он, - Какое это имеет…
        - Результат стараний нашего братца не может не иметь отношения! - категорично заявил виконт, - Именно благодаря им мы имеем то, что имеем и ты стал человеком.
        Эрик ошарашенно моргнул, даже чуть подаваясь назад, словно бы слова брата испугали его.
        - Чего? Что ты… Подожди, сколько я спал?.. Мне сильно хочется есть, я как будто вечность не ел, но ведь так… - он перевел взгляд на Винсента, затем на Чарльза и неуверенно продолжил, - Не было бы после нескольких часов сна… да?
        - Ну, технически-то ты не ел три вечности… - элегически протянул Ричард и, хмыкнув, тоже перевел взор на Чарльза, словно бы передавая ему пальму первенства.
        Ответ же, однако, последовал совсем с другой стороны.
        - Не мудрено захотеть есть за три столетия, - задумчиво подтвердил хранитель памяти и, почему-то вздохнув, скрестил руки на груди, - Пять дней, Эрик. Ты спал чуть больше суток, поэтому нет ничего удивительного в том, что…
        - Эрик, - Татьяна, не выдержав муки молчанием, решительно вклинилась в речь Винсента, - Ты хочешь есть, в смысле хочешь крови или…
        Граф медленно перевел взгляд на нее и недоуменно моргнул, словно бы вопрос показался ему несколько странным.
        - Нет… - медленно проговорил он и, в раздумье почесав затылок, добавил, - Чего-нибудь… вроде картофеля или овощей… Это довольно странно, я уже не помню, когда хотел в прошлый раз чего-то подобного…
        - Зато я прекрасно помню, - жизнерадостно заявил его младший брат, - Не менее трехсот лет назад. Чему ты удивляешься, брат мой? Я же тебе ясно сказал - стараниями наших двух общих родственников, один из которых нам совсем не родственник, а другой - натурально заблудшая душа, ты теперь человек. Если я еще не поздравил, поздравляю еще раз.
        - До того не поздравлял, но поздравил еще раз… - слегка ухмыльнулся Ричард, демонстративно обращаясь к прикроватной тумбочке, столь любимой Татьяной, а не к молодому виконту.
        Эрик, не обращая на это высказывание ни малейшего внимания, чуть приподнялся на кровати, вглядываясь в лицо брата, словно пытаясь угадать, шутит тот или нет. Впрочем, дело это было заранее обречено на провал, ибо по Роману степень его серьезности угадать никогда было нельзя.
        - Но ведь это невозможно… - растерянно прошептал граф, медленно переводя взгляд на девушку, будто надеясь найти у нее ответ на невысказанный вопрос, - Татьяна, я же…
        - Ее можешь вообще не спрашивать, - не предоставляя последней даже шанса на ответ, виконт насмешливо хмыкнул, - Это вообще была ее идея и она пристала ко мне, чтобы я приволок сюда Чарли. Второй раз, кстати, уже. Нахалка.
        Татьяна в очередной раз ненадолго лишилась дара речи. Но почти сразу же в спешном порядке обрела его и, негодующе повернувшись ко вконец обнаглевшему на радостях юноше, гневно выдохнула через нос.
        - Роман, тебе по шее давно давали?
        Виконт безмятежно пожал плечами.
        - Сомневаюсь, что кто-нибудь рискнул бы. Приходится тосковать так…
        - Я с удовольствием это исправлю! - моментально заявила Татьяна, предпринимая честную, но довольно безуспешную попытку подняться с кровати. Эрик, удержавший девушку от сего безответственного поступка, тяжело вздохнул, переводя взор на весело хохочущего брата, который в данный момент как раз предпринимал попытку спрятаться за сильно удивленного такой перспективой Чарльза.
        - Не хочу показаться эгоистом… - нарочито негромко и очень вежливо промолвил он, - Но не кажется ли вам, что сейчас есть несколько более важные темы? И касаются они непосредственно моей скромной персоны.
        - Вот же эгоист! - мгновенно обрадовался Роман, прекращая попытки скрыться и оставляя бедного доктора в покое, - И как только можно думать постоянно о себе? Вообще, чего тебе еще надо? Зачеловечился - и радуйся! Сам же об этом мечтал.
        - Да, но я не совсем уверен… - предпринял заведомо безуспешную попытку возразить слишком уж обрадованному его возвращением к жизни брату, молодой граф. Юноша демонстративно закатил глаза.
        - Кто-нибудь, закройте ему рот, а? Чарли, - в голосе виконта неожиданно появилась какая-то аристократическая надменность и он, не дожидаясь ничьей реакции, решительно подтолкнул Чарльза вперед, - Поведай товарищу результаты его осмотра. То есть, твоего осмотра. То есть, твоего осмотра им, вернее, тобой, - окончательно запутавшийся в обилии осмотров и запутавший несчастного врача, Роман почел за лучшее временно умолкнуть.
        Чарли же, столь бесцеремонно выпихнутый вперед юным нахалом с претендующими на дворянское благородство манерами и буквально принужденный все же известить общественность в лице блондина о результатах хоть какого-то осмотра, неуверенно кашлянул.
        - Ну… У меня, конечно, не было достаточно хорошего оборудования, чтобы сделать однозначный вывод… Хотя я не уверен, есть ли вообще способ отследить процесс превращения нечеловека в существо человеческое… В общем, того, что я смог понять, вполне довольно, чтобы заключить - вы совершенно, абсолютно здоровый человек. Физически, по крайней мере, - доктор чуть пожал плечами. На лице его на мгновение очень ясно отразилось не высказанное вслух сомнение в психическом здоровье графа, однако, его он благоразумно предпочел скрыть.
        - А я-то ждал жутких кровавых подробностей, - расстроился тем временем Роман, - Ты что, не мог у него хотя бы кровь на анализ взять? - он с весьма натуральной претензией воззрился на молодого доктора и, убедившись, что тот от неожиданного наезда лишился дара речи, довольный обратился к брату, - Ну что, теперь душа твоя удовлетворена? Видишь, все прекрасно, ты натуральный не-интантер.
        Эрик тяжело вздохнул. Душа его, похоже, все еще сопротивлялась неожиданно обрушившемуся на нее счастью, храня какие-то неясные сомнения, и виконт, видя это, раздосадовано хлопнул себя по бедрам, раздраженно закатывая глаза.
        - Ну, теперь-то что?
        - Если я теперь и в самом деле человек, - несколько неуверенно, но с явственно прослеживающимися в голосе нотками беспокойства начал блондин, - Встает вопрос защиты замка. Я…
        - Ты думаешь, оборотня, интантера, пантеры и льва для его защиты будет мало? - Ричард, по сию пору в большей степени отмалчивающийся, решил принять участие в общем течении радостной беседы и, насмешливо изогнув бровь, привычным жестом скрестил руки на груди, - Прибавь к этому еще Татьяну с ее бронебойным браслетиком, непрошибаемым кулоном и…
        - Настырно царапающимся хвостатым безобразием, - воодушевленно подхватил Роман и хотел, было, добавить еще что-то, но тут к общему хору присоединился хранитель памяти.
        - И получишь полный набор пригодных для защиты замка личностей, - категорично заявил он, после чего почесал нос и с явственно мечтательным оттенком прибавил, - Хотя Татьяну лично я бы запер в подвале, чтобы не высовывалась.
        Девушка, совершенно не ожидавшая подобных высказываний, не нашлась, что ответить и, к нескрываемому удовольствию Винсента, лишь пару раз открыла и закрыла рот, да возмущенно выдохнула.
        Эрик, между тем, слушающий эти заверения со все более уверенной улыбкой, неожиданно поднялся на ноги.
        - Что ж… - не ожидая продолжения тех самых заверений, молодой граф чуть развел руки в стороны и пожал плечами, - Кажется, смысла спорить с комплектом защитников не наблюдается. В таком случае, быть может, нам стоит переместиться в гостиную? Опасаюсь вызвать недовольство моего брата, привлекая внимание к своей скромной персоне, но мне бы не хотелось, став человеком, сразу же умереть от голода.
        Виконт де Нормонд демонстративно поморщился.
        - Не беспокойтесь, дорогой брат, свое недовольство касательно ваших эгоистических настроений я как-нибудь скрою. Но вот за то, что ты хочешь из меня сделать повара, я…
        - Подожди-подожди, - блондин, не дожидаясь окончания наигранных возмущений, непонимающе нахмурился, останавливающе поднимая руку, - Из тебя? А как же Анхель?
        Роман, мигом растеряв всю свою дурашливость, помрачнел. На лицо его набежала тень, где-то за которой притаилась неясная вина.
        - Он не отвечает мне, - негромко вымолвил юноша, отводя взгляд, - Уже давно. Но давайте-ка это и в самом деле обсудим в гостиной?

* * *
        Прошло не меньше часа, прежде, чем вся компания, за исключением Чарльза, который предпочел избавить себя от удовольствия участвовать во всеобщем обсуждении, собралась в гостиной. Эрик, решивший, что перед тем, как есть, не помешало бы вымыть руки, а еще лучше - принять ванну, однако, уговоренный на душ, некоторое, и, надо заметить, вполне продолжительное время, разбирался с оным под чутким руководством брата, а завершив сию процедуру, изъявил желание переодеться. Роман, не преминув заметить, что за последний десяток лет (не говоря уже о прошедших веках) это впервые, приволок брату принесенную когда-то одежду, по сию пору пылившуюся в шкафу.
        Теперь же Эрик Стефан де Нормонд, облаченный в относительно свежую и чистую одежду, с немного влажной шевелюрой и видом вполне довольным и умиротворенным, сидел в гостиной, вытирая руки пушистым белым полотенцем и, облокачиваясь одной рукой на предназначенный для этого подлокотник, а другой - на собственное колено, старался держать в поле зрения всех участников собрания. При учете того, что Татьяна, стремясь быть оригинальной, да и устав от долгого сидения, устроилась за спинкой его кресла, упершись в него обеими руками, это было несколько затруднительно, но граф справлялся.
        - Итак, - Роман, поднявшись для наглядности на ноги, демонстративно прокашлялся и, окинув всех присутствующих внимательным взглядом, убедился в их наличии и внимании к его словам, после чего многозначительно вопросил, - Кто из присутствующих может внести конструктивные предложения по существу вопроса?
        - Быть может, господин виконт подаст нам позитивный пример и сам внесет парочку предложений? - очень вежливо осведомился хранитель памяти и, разведя руки в стороны, прибавил, - А мы их обдумаем.
        Господин виконт, совершенно искренне пораженный таким заявлением, заморгал, прижимая руку к груди.
        - Я? Но я же председатель! - наконец проговорил он, добавляя в голос нотки праведного негодования, - Я не могу вносить предложения, я могу только рассматривать и одобрять или нет то, что предлагаете вы.
        - Я не хочу вносить предложения, которые будут критиковать! - мгновенно ощетинился оборотень и, закинув ноги на стол, скрестил руки на груди, - Я натура нежная и чувствительная!
        - Вот о нежности и чувствительности своей упырям расскажешь, натура, - не растерялся Роман, - Как раз перед тем, как в следующий раз им оторвать голову…
        - Я бы попросил без наездов! - совсем возмутился мужчина, негодующе воздевая палец, - Я к этому вообще не имел никакого отношения, это все вы! И вообще-то…
        Эрик красноречиво кашлянул. Самозабвенно препирающееся собрание примолкло, почтительно обращая внимание на возвратившегося к жизни хозяина замка.
        - Хотелось бы узнать у господина председателя, суть какого вопроса он изволит рассматривать, - вежливо и даже немного высокопарно произнес тот и, повернувшись к столу, за которым сидело подавляющее большинство присутствующих, еще более вежливо прибавил, - Ибо, помнится мне, единственный вопрос был обращен изначально именно к нему.
        Винсент, обрадованный таким поворотом событий до чрезвычайности, весело хлопнул в ладоши.
        - Точно! Роман, колись.
        - Вот именно, - буркнул Ричард, по-прежнему недовольный необоснованным обвинением его в жестоком обращении с упырями, - А то только и знает, что других винить, а сам-то…
        Виконт, по сию пору стоявший, в попытке изобразить из себя одновременно трибуну и оратора, недовольно фыркнул и, не отвечая на выпад оборотня, сел, ухитряясь при этом развести руки в стороны.
        - А я забывчивый, - с видом профессионального заговорщика, скрывающего государственную тайну, заявил он, - Вы задаете мне слишком много вопросов и я ни одного уже не помню. Да, - и он выразительно кивнул, подтверждая собственные слова.
        Эрик, настроенный в данный момент довольно миролюбиво и, видимо, даже согласный немного подыграть брату, тонко усмехнулся.
        - Мм, дайте-ка вспомнить. Мне кажется, что речь шла о…
        - О пауках, - внезапно вклинилась в речь любимого графа Татьяна и, судя по всему, сама от себя такого не ожидавшая, растерянно примолкла.
        Взоры всех присутствующих устремились к ней. Даже Эрик обернулся, в явном изумлении взирая на свою ненаглядную и вопросительно приподнял брови.
        - Извини, а при чем здесь пауки?
        - Да, и при чем тут Анхель? - не выдержал, разумеется, прекрасно помнящий суть вопроса, Роман и, вопреки брату, нахмурил брови, - Какие пауки, если мы говорим о нем?
        - Гляди-ка, вспомнил, - не удержавшись, хмыкнул хранитель памяти, - И напоминать не пришлось…
        - Не мешай, живность, - беззлобно огрызнулся виконт, - Ты видишь - я не въезжаю?
        - Так может… - начал, было, уже Ричард, радостно подхватывая эстафетную палочку, но Татьяна, покинувшая свое место за графским креслом, решительно перебила его.
        - Может, мне дозволено будет ответить на вопрос?
        Оборотень, умолкнув, сделал приглашающий жест рукой. Винсент многозначительно приподнял брови, изображая внимание. Реакция слушавшего с самого начала и не пытавшегося перебить, Эрика в расчет не принималась, а вот Роман, по обыкновению любящий привлекать внимание к собственной персоне, милостиво кивнул.
        - Может. Поведай нам о днях своих суровых, женщина.
        - Я сейчас кому-то насильно рот закрою, - пообещала девушка и, присев на ближайший к креслу графа стул, положила перед собою на столешницу сцепленные в замок руки, - Ну, так вот. В общем-то, я далеко не уверена и это вообще могло мне только показаться… Хотя я, конечно, вроде бы видела, точно видела, но могла ошибиться, учитывая происходящее…
        Хранитель памяти закатил глаза и, откинувшись на спинку стула, утомленно вздохнул.
        - Разбудите, если она когда-нибудь перейдет к сути вопроса, - с демонстративной ленцой в голосе попросил он. Роман согласно кивнул.
        - Разбудим, если хоть кто-то к тому времени останется бодрствовать. Татьяна, ты не могла бы немного ускорить ход повествования? - сказано сие было столь вежливо, столь проникновенно, но при этом до такой степени насмешливо и колко, что девушка, лишенная возможности заранее оправдаться и откосить от ответа за возможные неточности, раздраженно фыркнула. Кошка, откуда-то образовавшаяся под столом, внезапно мяукнула, поддерживая не то хозяйку, не то нетерпеливое собрание.
        - Короче, я видела, как по одежде Альберта сбежал паук, - довольно категорично заявила девушка и, решив более никого не утомлять подробностями, умолкла, скрестив руки на груди.
        В гостиной повисла тишина. Некоторое время все присутствующие пораженно молчали, силясь понять, как же реагировать им на сие шокирующее заявление, но слов ни у кого не находилось.
        Наконец, Ричард, придя в себя первым, вежливо кашлянул и лаконично осведомился:
        - И?
        - И он был белым! - недовольно заявила Татьяна, откидываясь на спинку стула и озирая всех собравшихся с великой претензией во взгляде.
        Роман, следуя позитивному примеру оборотня, тоже вежливо кашлянул, затем сам оглядел всех участников собрания и с явно ненатуральной осторожностью осведомился:
        - Кто-нибудь еще, кроме меня, не понял, какая связь между Анхелем, который был сутью вопроса, и бегающими по дяде белыми пауками?
        - О, гляди-ка, он снова вспомнил! - ожил в свою очередь Винсент, предпочитая пока реагировать на слова юного виконта, а не на загадочные высказывания Татьяны, - А я уж думал спросить Чарли, не лечит ли он ранний склероз…
        - Он прошел сам, - отмахнулся юноша, - Ты давай, не отвлекайся, я что один ее пытать буду? Никому, кроме меня, не интересно?
        Эрик, добровольно принимая на себя роль единственного, кто был способен договориться с девушкой без пыток и даже понять ее, очаровательно улыбнулся.
        - Милая моя Татьяна… - проникновенно начал он, - Быть может, ты и в самом деле пояснишь нам ход своих мыслей? Ибо я и сам пока ничего не понимаю.
        Татьяна тяжело вздохнула. На лице ее отразилась глубокая скорбь умного человека, попавшего в общество глупцов и она, снова подавшись вперед, к столу, начала:
        - Как я уже говорила - я не уверена в том, что видела. Альберт стоял далеко, это мог быть просто блик… Но мне почему-то кажется, что для обычного блика у него было слишком много лап. Не знаю, может, конечно, быть, что я и не права… - на сей раз девушку слушали с куда как большим вниманием и она, приободрившись, перешла, наконец, к сути дела, - Вспомните - ведь Альберт явно поначалу не хотел принимать слов о том, что он не родня вам. Людовик бросился защищать его, и отец сначала его не останавливал… А потом вдруг склонил голову к плечу, будто слушая что-то и сообщил Луи, что нам обо всем известно. Так вот, паук сбежал по его рукаву сразу после этого странного наклона головы, - она обвела всех торжествующим взглядом, однако, не увидев на лицах особенного восторга ее наблюдательностью и понимания важности замеченного ей, сразу же сдулась.
        - Но при чем здесь все-таки Анхель? - Роман, воспринимающий все на сей раз на удивление серьезно, нахмурился. Ответ последовал, как не странно, не с той стороны, откуда он его ожидал.
        - Ему кто-то сообщил о том, чего сам он знать не мог… - покусав в раздумье губу, медленно проговорил хранитель памяти, - Кто-то, кто всегда находился в замке и запросто мог услышать наши разговоры…
        - Да, но паук!.. - попытался, было, заспорить виконт, но тут снова включилась девушка. Ричард тем временем о чем-то напряженно размышлял.
        - Анхель всегда смутно напоминал мне это насекомое. Ты знаешь, он какой-то… неприятный.
        - Членистоногое, - рефлекторно поправил юноша, на несколько мгновений задумался, а затем, решительно хлопнув по столу ладонями, вскочил со стула, - Да это бред какой-то! Да, он пропал куда-то, игнорирует меня, но Анхель не превращается в паука!
        - А ты точно уверен в том, куда он девается, исчезая? - тихо осведомился Эрик. Его брат осекся на полуслове и медленно сел. Вполне вероятно, что он все же нашелся бы, что сказать и ответил бы или возразил хоть что-нибудь, но в этот момент Ричард, все вспоминавший что-то, неожиданно подал голос.
        - Я вспомнил, - слова эти прозвучали скорее как итог его попыткам, нежели обращение к кому бы то ни было, и тем не менее, внимание оборотень к себе привлек, - Всем же известно, что нос мне сломал этот… ваш дражайший братик, верно? - получив в ответ несколько кивков, в том числе и от Татьяны, коей Людовик братиком как-то не приходился, он машинально потер не так давно перебитую переносицу и продолжил, - Ну, так вот. Когда он меня бил, - здесь оборотня передернуло, - Был один странный момент. Альберт-то наблюдал за всем, наслаждался, и вдруг приказал прекратить. Я не могу сказать, чтобы я жаловался на передышку от кулаков этого малолетнего бандита, но странно было видеть, как Альберт склонил голову к плечу… А потом - это я уже смутно - что-то говорил об ударах головой… В смысле, что кто-то ей ударился. Мальчишка еще беспокоился, как бы дядюшка не решил лечить меня, - мужчина недовольно поморщился.
        Роман, выслушавший излияния оборотня довольно внимательно, не удержался от ухмылки.
        - Похоже, слабовато он тебя бил, раз ты успел такое заметить.
        Ричард, вскинувшись, бросил на виконта почти злой взгляд.
        - Вот знаешь, заметно, что вы с ним родственники! Не сомневаюсь, что однажды поладите!
        Хранитель памяти, по-видимому, серьезно размышляющий над небольшим рассказом оборотня, утомленно вздохнул, обращая взгляд к хозяину замка.
        - Эрик, можно я стукну твоим кулаком по столу? Это же невозможно - думать о серьезных вещах в такой обстановке.
        - Думай о вещах несерьезных, - моментально посоветовал виконт, не давая графу вымолвить и слова, - А вообще, что тут думать-то? Мне лично очередной брошенный в Анхеля камень совершенно понятен. Я только не знаю, как он успел добежать туда… ну… в общем, туда, где чихвостили Рика.
        - К тому же так вовремя, - подхватил Ричард, спуская очередной мимолетный наезд в свой адрес на тормозах, - Как будто бы почувствовал… А если так, то с чего бы это такие милости в мой адрес?
        Юноша недовольно фыркнул, скрещивая руки на груди.
        - Да уж, мне тоже интересно. То он ему кофе подает, когда меня игнорирует, то от побоев спасает…
        - Слушайте, - Татьяна, поглощенная своими мыслями и абсолютно не обращавшая внимания на мирно текущую за столом беседу, вдруг вклинилась в нее, - А разве маг - не человек?
        Второй раз за непродолжительное время в гостиной после слов девушки повисла тишина. Несколько секунд присутствующие молчали, недоуменно созерцая собеседницу, не находясь, что сказать и как выразить все мысли, что она вызвала своим вопросом, пока, наконец, Винсент не обрел дар речи.
        - Человек, конечно, - хранитель памяти чуть нахмурился, вглядываясь в Татьяну, будто ища что-то в ее лице, - Откуда у тебя вообще подобные мысли?
        - Если человек, то почему живет так долго? - девушка, не отвечая на вопрос, предпочла задать свой, вполне объясняющий, между тем, ход ее размышлений, - И почему обладает такой физической силой?
        - И такой жестокостью… - задумчиво подхватил Эрик, и неожиданно грустно вздохнул, - Луи был таким хорошим, таким добрым мальчиком… Ты помнишь? - он обратил взор к брату. Тот невесело улыбнулся и кивнул.
        - Как не помнить. Хороший, добрый, и к тому же всего боялся. Помнишь, как он поцарапал палец и закатил истерику из-за того, что у него кровь? - улыбка виконта приобрела явственно ностальгический оттенок.
        - Да, - граф, улыбнувшись в свой черед, согласно кивнул, - Тогда мы узнали, что он боится вида крови…
        - Можете мне поверить - от этого страха он совершенно избавился, - Ричард, чье отношение к Людовику не могли бы изменить никакие воспоминания братьев последнего, недовольно нахмурился и, проведя рукой по лбу, словно бы стирая что-то, мрачно прибавил, - Сейчас ее видом он откровенно наслаждается. Маньяк малолетний.
        Эрик тяжело вздохнул.
        - Вот я и не понимаю, как он мог так измениться? Много, конечно, прошло времени, он вырос, но…
        - А царевна молодая между тем росла-росла, поднялась и расцвела… - задумчиво пробормотала Татьяна и, слегка поникнув, добавила извиняющимся тоном, - И Альберт, думаю, сыграл в этом не последнюю роль. Хотя мне показалось, что они не очень-то ладят.
        - Только потому, что царевну дернули за шкирку? - хмыкнул Роман, - Вообще, это была глобальная наглость - нашего брата так бесцеремонно дергает какой-то там безродный Альберт! Надо будет при случае вызвать его на дуэль.
        - Вообще, я просто подумала, что если они не ладят, есть шанс вправить Людовику мозги, - девушка слегка развела руками, - И, кстати, Альберт же вроде вполне р?дный. Только не того рода, как хотелось бы ему…
        - Боишься потерять статус? - елейным голоском осведомился виконт и, тотчас же переводя тему, добавил, - Я как-то не очень представляю, как можно вправить мозги этому ненормальному, если он считает нас последним оплотом зла и так поступил с Эриком.
        - Ну, Эрику-то это пошло скорее на пользу, - заметил внимающий происходящему Винсент, - Интересно, Альберт опасался именно этого или…
        - Ты думаешь, он волновался о моей жизни? - молодой граф невесело хмыкнул, - Боюсь, она волнует только часть моих родственников, остальные же предпочитают придерживаться иных позиций. Да, кстати, о жизни. Вы точно уверены, что вы все вместе сумеете защитить замок?
        Роман окинул брата внимательным взглядом, задумчиво кивнул скорее себе, чем ему и медленно, но уверенно промолвил:
        - Похоже, первым на дуэль я вызову все-таки тебя. Это же надо - иметь наглость сомневаться в силах родного брата! Жаль, что у меня нет перчатки, иначе я бы непременно… - закончить фразу он не успел. Эрик, не желающий более выслушивать возмущений брата, швырнул в него все еще находящимся в его руках полотенцем. Последнее, не достигнув цели, развернулось в процессе и, мягко спланировав на край стола, принялось медленно стекать на пол. Из-под стола выглянула кошка и, увидев пушистую тряпочку, болтающуюся над ее головой, воодушевленно мурлыкнула, вероятно, решив, что с ней вдруг возжелали поиграть, после чего подпрыгнула, впуская в полотенце когти и вместе с ним благополучно приземлилась на пол. Полотенце, падающее вторым, мягко накрыло ее с головой, и Тиона, негодуя на такой поворот событий, отчаянно завертелась, пятясь и пытаясь выбраться из пушистой ловушки.
        Роман, внимательно пронаблюдав всю эту сцену, хихикнул.
        - Вот живодер, кошечку решил на дуэль вызвать? И как только не стыдно обижать маленьких и местами беззащитных созданий! Татьяна, ты задумайся, за кого планируешь замуж выходить.
        Татьяна, поперхнувшись на ровном месте, несколько озадачено воззрилась на нахального виконта.
        - А я… разве уже планирую?
        - Так я же еще на балу тебе сказал, чтобы планировала, - юноша, демонстративно удивившись, пожал плечами и вздохнул, - Ох уж эти девушки и их память…
        Эрик, услышав сие совершенно бессовестное признание, нахмурился.
        - Ты сказал?.. Я же просил, чтобы ты никому!..
        Продолжения его возмущений узнать никому не удалось. Ричард, коему, по всей видимости, идея замужества Татьяны все еще была не слишком приятна, категорически прервал сей милый разговор.
        - А давайте вы это как-нибудь не сейчас обсудите, а? - он устало вздохнул и, почесав кончик носа, прибавил, - У нас разве закончились вопросы, в чьей сути надлежит разобраться? Что там у тебя с браслетом? - сей вопрос, обращенный к девушке, оказался настолько неожиданным, что последняя совершенно откровенно растерялась, переводя взгляд на упомянутую безделушку на своей руке. На протяжении нескольких секунд она внимательно созерцала его, затем напряженно сглотнула и неуверенно вытянула руку вперед, сопровождая действие словами:
        - Ну… я бы сказала, что ничего особенно хорошего.
        Свежеиспеченный человек, оборотень, интантер и хранитель памяти синхронно подались вперед, вглядываясь в опасное украшение. По сути изящное, сейчас оно почему-то казалось тяжеловесным, а камень, зажатый в лапах у искусственной кошки придавал ему и вовсе зловещий вид. Довольно же глубокая трещина, пересекающая последний только усиливала неприятное впечатление, производимое браслетом.
        Эрик, приподнявшийся со своего места, дабы лучше рассмотреть украшение, уперся обеими руками в столешницу и, выпрямившись, с нескрываемым беспокойством, граничащим почти что со страхом, посмотрел на девушку. Винсент, поначалу нахмурившийся, закатил глаза и, всем видом показывая, что он предупреждал, недовольно откинулся на спинку стула, принимаясь с крайним интересом изучать собственные ногти. Ричард ограничил проявление своих эмоций тем, что нахмурился, а вот Роман, вероятно, сообразивший, что трещина на камне взялась не просто так и хорошего от нее ждать и в самом деле ничего не приходится, предпочел не сдерживаться.
        - Как твои ощущения от пребывания в роли бомбы замедленного действия? - с некоторой долей насмешки поинтересовался он у малость обескураженной таким вопросом девушки, - Говори, не стесняйся, после твоей преждевременной кончины будет хотя бы, что вспомнить.
        Эрик, судя по всему, моментально забывший страх или, по крайней мере, отвлекшийся от него, тяжело вздохнул и медленно опустился в кресло.
        - Иногда у меня возникает странное чувство, будто благородное воспитание прививалось с пеленок исключительно мне одному, - доверительно сообщил он не знающей, что отвечать виконту, Татьяне. Та, в свой черед отвлекаясь от неприятных мыслей о не менее неприятных трещинах, слабо усмехнулась и согласно кивнула.
        - У меня тоже. Это же, по-моему, можно отнести и к умению поддерживать серьезный разговор.
        - Но-но! - виконт, негодующе воздев указательный палец, грозно нахмурился, всем своим видом демонстрируя негодование, - Я бы попросил! Я способен поддержать треп на любую тему, пусть даже и глобально серьезную. А еще я умный, сообразительный и частями даже гениальный. Так что вы вообще должны сильно радоваться тому, что я у вас есть.
        - О, мы счастливы… - Винсент так тяжело вздохнул при этих словах и изобразил на лице столь обреченное выражение, что Роман воззрился на него с нескрываемо возмущенным подозрением.
        - Что-то ты не счастливо вздыхаешь.
        - Ты еще к моим вздохам цепляться будешь?! - мгновенно вскипел его собеседник и даже сделал попытку угрожающе привстать на стуле, однако, быстро передумал и опустился обратно.
        Виконт же, демонстративно не заметивший этой попытки и внезапно вспомнивший о добровольно взятой на себя должности председателя, деловито откашлялся.
        - Итак, коль скоро у нас возник еще один вопрос, чью суть необходимо обсудить, предлагаю вернуться к прежнему формату нашего официального заседания. И, собственно, по сути этой сути пусть выразит свои эмоции господин де ля Кот. Предлагаю закрыть всем уши - месье Винсент определенно нервничает и, вероятно, его речь будет…
        - Ты умолкнешь сегодня? - поинтересовался хранитель памяти и, недовольно поморщившись, тяжело поднялся со стула, всем видом выражая готовность подыграть расшалившемуся виконту, - Для начала мне бы хотелось понять, почему высказываться должен именно я, - последнюю фразу мужчина обращал совершенно явно к самопровозглашенному председателю собрания, однако, ответ на нее последовал совсем с другой стороны.
        - Когда я нашла браслет, он посоветовал обратиться к кому-то, кто разбирается в этом, - девушка слегка вздохнула, не то виновато, не то осуждающе, - Я обратилась тогда к тебе. Наверное, поэтому ты теперь на позиции разбирающегося…
        - Зашибись, - коротко характеризовал объяснение Винсент и, с крайне вредным видом вновь усевшись, недовольно побарабанил по столу пальцами. Взгляд его, устремленный скорее на браслет, а не на его хозяйку, был мрачен.
        - Что ж… - помолчав некоторое время, негромко молвил он и, набрав побольше воздуха в грудь, продолжил, - Начнем с того, что я предупреждал об опасности с самого начала. И если бы кто-то меня внезапно решил послушать…
        - А я-то думал, тут только Татьяна не по делу болтает… - элегически протянул оборотень, запрокидывая голову и с ненатуральным интересом изучая потолок. Хранитель памяти по-кошачьи или, скорее даже, по-львиному фыркнул и, за неимением в данный момент хвоста, раздраженно дернул подбородком.
        - Продолжим тем, что некоторые могли бы не влезать! - несколько повысив голос, рыкнул он и, разведя руками, закончил, - Ну, и наконец, помочь разобраться с тем, что творится с камнем в браслете мог бы тот, кто его сотворил. В крайнем случае - его потомок.
        Эрик, старательно игнорируя небольшие перепалки между своими друзьями (ибо Ричарда он уже тоже справедливо относил к числу таковых), внимательно выслушал слова Винсента и, как только тот умолк, слегка нахмурился.
        - Где же искать этого потомка? - осведомился он, скрывая невеселые нотки в голосе и, протянув руку, накрыл ею ладонь заметно нервничающей Татьяны, тем самым успокаивая последнюю, - Ты знаешь, где он может находиться?
        - Ну… - хранитель памяти ненадолго задумался, покусывая губу, после чего многозначительно изрек, - Я знаю, где он обитал три столетия назад. Правда, немного не уверен, что он все еще живет там же и честно и верно ждет, пока мы придем… Хотя, конечно, можно попытаться проверить. В конечном итоге, вдруг он оставил там записку со своим новым адресом!
        - Ты так говоришь, как будто уверен, что он жив, - заметил Роман, подозрительно прищуриваясь на друга. Последний равнодушно пожал плечами.
        - А что тебя смущает? Он же маг.
        Юноша поморщился, как могло показаться со стороны, с некоторой досадой.
        - Что-то я так неожиданно не люблю магов… - задумчиво промолвил он и, устало вздохнув, прибавил, - Ладно, граждане эксплуататоры, я бедный и усталый, но морально готов вас сопровождать, чтобы вам было стыдно.
        Татьяна непонимающе моргнула, затем перевела взгляд на явно тоже недоумевающего графа, после чего, мимолетно глянув на так и застывшего с выражением совершенного безразличия хранителя памяти, опять обратила внимание на виконта, несколько неуверенно произнося:
        - Да мы вроде… тебя и не звали.
        - Как это не звали? - вопрос почему-то был задан отнюдь не Романом, совершенно явно недовольным тем, что фразу нагло украли прямо у него с языка, а Ричардом, осуждающе нахмурившимся и даже выпрямившимся на стуле для придания большей внушительности своему облику, - Вы что, вдвоем идти намылились?
        Татьяна от столь прямого вопроса растерялась повторно.
        - Эм… Вдвоем - это я с Винсентом или мы с Эриком?.. - аккуратно уточнила она, очень надеясь, что в ответ не последует никаких обвинений ее в недогадливости. Впрочем, граф де Нормонд, очевидно, тоже не горя желанием слышать таковых, предпочел предотвратить возможные выпады в сторону девушки и поспешил на помощь.
        - Я полагаю, что мы отправимся втроем, - вежливо произнес он, посылая Татьяне мягкую, успокаивающую улыбку и, предвосхищая вопросы, уточнил, - Я, Татьяна и Винсент.
        Последний из упомянутых путешественников, услышав это заявление, изумленно вскинул брови.
        - Погоди-ка, погоди-ка… - продолжая говорить, он нахмурился, вытягивая перед собой руку в останавливающем жесте, - Я вообще-то полагал, что перед тем, как куда-то гулять, тебе нужно бы отдохнуть, прийти в себя, да и вообще, знаешь… осознать себя в ипостаси человека, разве нет?
        - Отдохнуть? - Эрик, не в силах сдержать эмоции, даже фыркнул, - Мне кажется, я уже достаточно отдохнул. Сколько там дней, ты говоришь, я спал?
        - Пять, - опережая хранителя памяти, довольно мрачно ответствовал его младший брат, - Без двух минут неделя. Эрик, я склонен согласиться с котом и даже поддержать его. Вам идти втроем несколько… ммм… как бы это сказать… недальновидно.
        - И довольно рискованно, - поддержал виконта Ричард, - Я мог бы…
        - И я! - Роман, категорически не желая прерывать свою речь, решительно перебил оборотня, - Я тоже вполне могу, между прочим!
        Татьяна не удержалась от смешка.
        - Надо же, какие все способные… - проговорила она, все еще улыбаясь, - И что же это вы оба можете, позвольте узнать?
        Оборотень и интантер переглянулись. На лицах их явственно отобразилась одна и та же мысль о крайней непонятливости женского пола вообще и данной конкретной его представительницы в частности.
        - Сопровождать вас, - выказав удивительное единодушие, вымолвили они в один голос и, переглянувшись еще раз, выжидательно уставились на хозяина замка и его потенциальную невесту. Не вызывало сомнений, что ждут они решения упомянутой пары и выбора в пользу одного из них. Или обоих сразу.
        Эрик, взирающий на них не менее внимательно, чем они на него, на этот раз сам не сумел сдержать улыбки.
        - А замок охранять мы попросим Альберта, правильно? - очень вежливо, с несомненным закосом в елейность, осведомился он и, демонстрируя свою благовоспитанность, выпрямился в кресле, кладя перед собою на стол сцепленные в замок руки, - С нас довольно и Винсента. Кроме того, мне кажется, вы слишком уж плохого мнения обо мне теперь. Я вполне сумею постоять в случае чего не только за себя, но и за Татьяну.
        Роман фыркнул, не пытаясь скрыть обуревающие его эмоции.
        - Кажется, эта Альбертовская гадость сказалась и на вашем рассудке, мой глубокоуважаемый глупый брат, - не менее, а то и более вежливо, хотя и с явственно издевательскими нотками, промолвил он и, теряя на глазах остатки благородных манер, с тяжким вздохом уселся на стол, - Я прямо так и вижу эту вашу компашку сирых и убогих, - один только-только очухался и, можно смело сказать, абсолютно слаб, второй тоже не слишком-то давно встал с постели и перестал шататься при ходьбе как чахлая былинка, и, - ну, разумеется! - есть еще наша неподражаемая Татин со своим бронебойным браслетиком, которым пользоваться она не умеет и который использовать весьма не рекомендовано.
        - А пессимистом он называет меня… - задумчиво проговорил блондин и, решительно прекращая дискуссию, обратил взгляд к хранителю памяти, - Друг мой, далеко ли до места, куда ты нас хочешь вести?
        - Куда вы заставляете меня вести вас, - на редкость безмятежно уточнил Винсент и, не оставляя вопрос экс-хозяина без внимания, неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, - Ну, так где-то… Около часа, наверное, или чуть больше с учетом пересеченной местности.
        Молодой граф удивленно приподнял брови.
        - Совсем близко… А я и не знал, что возле моего замка водятся маги. Впрочем, так даже лучше, - он вновь обратил внимание на брата и слегка склонил голову набок, тем самым внезапно напомнив Татьяне Людовика, - Ты и на такое расстояние от замка мне отойти не позволишь?
        - Да будь моя воля, я бы тебя вообще на цепь посадил, - хладнокровно ответствовал ему заботливый и любящий брат и, подумав секунду, прибавил, - И запер бы где-нибудь в дальней комнате. Во избежание.
        - В уголок, чтобы никто не уволок, - прокомментировала сие заявление девушка и, тотчас же стремясь откреститься от прозвучавших слов, невинно улыбнулась, опустив очи долу.
        - Между прочим, замечательная мысль, - оживился виконт, оставляя попытки хранить хладнокровие, - В уголок и на цепь… - он неожиданно вздохнул, - Жаль, что Анхеля нельзя тут оставить. А как было удобно - мажордом под рукой, если что… - следующий его вздох имел уже явно ностальгический оттенок.
        - Кстати, Анхель - еще одна причина, чтобы ты и Рене остались тут, - заметил Эрик и, слегка нахмурившись, серьезно глянул на брата, - И да, Роман, постарайся узнать что-нибудь о… пауках, - последнее слово прозвучало довольно значительно, вероятно, поэтому Роман предпочел не спорить с братом и, кисло улыбнувшись, согласно опустил подбородок.
        Он, как уже не единожды замечала Татьяна, вообще был большим поклонником таких незавершенных кивков, задерживая подбородок в нижней точке.
        Граф, не желая более выслушивать никаких прений, решительно поднялся на ноги и галантно подал руку девушке, предлагая последовать его примеру. Последняя ничего против абсолютно не имела, посему уже через несколько мгновений молодые люди, держась за руки, уверенно шагали в сторону выхода. Винсент, окинув остающихся взором великомученика, чуть дернул уголком губ и с видимым отсутствием энтузиазма последовал за ними.
        Они уже покидали замок, когда Татьяне в голову вдруг пришла неожиданная мысль, которой она тотчас же поспешила поделиться.
        - А что, если он и правда подслушивал все наши беседы и сейчас тоже слышал, о чем шла речь?
        Молодой человек, к которому, собственно, и был обращен этот вопрос, пожал плечами и, сжав губы, медленно покачал головой.
        - Тогда нам тем более нужно знать все о нем, чтобы избавить замок от его общества.
        Татьяна ненадолго умолкла, но, пройдя несколько шагов, сочла нужным поделиться еще одним соображением.
        - Но я ведь не совсем уверена, что тот паук и этот мажордом - одно лицо… Может, Анхель тут вообще не при чем и мы напрасно его подозреваем?
        - Лично я придерживаюсь того мнения, что он еще как при чем, - прореагировал на ее слова как раз нагнавших их Винсент, - Если он даже по какой-то странной случайности вдруг не шпион и не связан с Альбертом, рыльце у него наверняка в пушку. Не могу объяснить, но есть в нем нечто…
        - Подозрительное, - подхватил блондин и, немного помрачнев, пробормотал, - Да, везет же Роману с друзьями…
        - И не говори, - вздохнула в ответ девушка, вспоминая про Влада.
        Глава 7
        - Мда, - подвела Татьяна черту относительно недолгому пути, взирая на достигнутую конечную цель, - В самом деле обитель злого колдуна. Избушка, избушка, встань ко мне задом…
        - Дошутишься, - предупредил ее хранитель памяти, - Повернется - потом сама искать вход будешь. Впрочем, коль скоро мы все еще питаем надежды, что колдун добрый…
        - Избушка вертеться не будет? - предложил логичное завершение фразы молодой граф, изображая почти детскую наивность. Хранитель памяти улыбнулся с некоторой кислинкой и, предпочитая оставить вопрос без ответа, почесал оцарапанный нос.
        Дорога до сего места, как и обещал Винсент, заняла немногим больше часа, однако, что у Эрика, что у Татьяны, да даже и у самого хранителя памяти создалось стойкое ощущение, что дошли они, как минимум, до пригородов Парижа. Причиной этого смело можно было назвать путь, точнее - полное его отсутствие. Никто, разумеется, не озаботился прокладыванием ровной и прямой дороги к заброшенному домику мага с неизвестными намерениями, поэтому путешественникам пришлось пробираться сквозь довольно густые заросли дикого леса. Тот факт, что лесной массив, по крайней мере, не представлял собой непроходимые джунгли, безусловно, радовал, однако, препятствий и подстроенных природой ловушек и в нем было предостаточно. Свисающие в самых неожиданных местах ветки, колючки неизвестных растений, густая трава, скрывающая коварные корни, спотыкаясь о которые, Татьяна и прежде очень любила падать, а уж тут просто не могла отказать себе в таком удовольствии; изредка попадающиеся поваленные буйством стихии деревья, закрывающие своей кроной значительный участок леса, где только, было, вознамерились пройти путники, и даже
небольшой ручей, о существовании коего в этих местах не знали ни Эрик, ни Винсент, - вот лишь небольшой перечень того, что встретилось им по дороге сюда. Результатом их относительно недолгого, но вполне трудного похода явились многочисленные синяки Татьяны, оцарапанный нос Винсента и мокрая рубашка Эрика, умудрившегося упасть в пресловутый ручей.
        Короче говоря, обычно такой приветливый, весело щебечущий птичьими голосами лес, на сей раз встретил их до крайности недружелюбно.
        Однако, по счастью, в мире этом все временно и тяжелый путь наконец был завершен. Лесной массив остался позади, и путники, вышедшие на небольшую, но довольно колоритную поляну, стоя на ее краю, с интересом и некоторой опаской созерцали расстилающийся пред ними пейзаж.
        Главным украшением этого места, или, по крайней мере, главной его достопримечательностью, без сомнения можно было назвать старый, явно давно покинутый деревянный домик.
        Он был не слишком велик, однако, впечатление производил и, надо сказать, впечатление довольно гнетущее. Потемневшая от времени и непогоды крыша нижнего этажа его, поддерживаемая несколькими деревянными столбами, не менее, если не более темными, чем сама крыша, покорная закону тяготения, свисала с них так низко, что казалось, вот-вот медленно стечет на землю. Отбрасываемая ею тень была густа до такой степени, что рассмотреть где-то в ее глубине входную дверь, или хотя бы стену домика, было почти невозможно.
        Крыльца или хотя бы какого-то его подобия здесь не наблюдалось, деревянные столбы были вбиты прямо в землю, и это делало древнее здание еще более жутким и заброшенным. Сбоку от него виднелась пристройка, когда-то, вероятно, служившая сараем, а ныне являвшая собою нечто, похожее разве что на деревянный короб из криво сбитых, истерзанных временем и природой темных досок. Когда-то, наверное, короб этот выглядел более прилично, возможно, и доски были сколочены ровнее, но ныне, без должного наблюдения человека, он с помощью всемогущей природы был приведен в весьма плачевное состояние. На самой его крыше росло дерево, достигшее уже едва ли не верхней оконечности крыши второго этажа.
        Хотя называть этажом странную надстройку было бы, пожалуй, слишком самонадеянно. Венчающая ее крыша, казалась, конечно, несколько более опрятной, нежели та, что ниже стекала на землю, однако, кривая стена с единственным окошком, стекла в котором не то отсутствовали вовсе, не то были разбиты, навевала ассоциации более с чердаком, нежели с жилым помещением. А с другой стороны, кто знает, какие забавы у старых колдунов? Может быть, сон в скошенном на восток помещении выравнивал его энергетический план или был необходим для каких-то таинственных обрядов.
        Над поляной внезапно прокатился крайне неприятный звук, будто чьи-то когти царапнули по старой черепице, и за остатками трубы, торчащими из крыши верхней части дома, мелькнуло черное крыло.
        Девушка невольно поежилась. Избушка и сама по себе навевала довольно малоприятные ощущения, пробуждая в душе страх и трепет, навевая одним своим видом воспоминания о всякого рода призраках и прочей нечисти, так что приятные звуки и, тем более, - черные крылья оказались чрезвычайно удачным дополнением сего пейзажа.
        - Винсент… - тихонько окликнула Татьяна, не сводя взора с крыши домика, - А нам точно надо туда, а?..
        - Сами просили меня привести вас сюда, - последовал невозмутимый ответ и хранитель памяти ухмыльнулся с явственным оттенком коварства, - А что такое? Тебя напугала маленькая и невкусная птичка?
        - Я же ее на вкус не пробовала, - сварливо отозвалась девушка и тяжело вздохнув, подняла взгляд к небу. На нос ей капнула маленькая дождинка и Татьяна, совершенно по-кошачьи фыркнув, недовольно тряхнула головой. Небо, не так давно радовавшее глаз чистой голубизной, сейчас было плотно обложено серыми тучами, явно намеревающимися низвергнуть на головы путешественников сильный ливень. Воздух вокруг как-то потяжелел и сгустился, на поляне основательно потемнело, и старый домик, и без того не кажущийся особо привлекательным, стал выглядеть еще более мрачно. Тень над входом теперь казалась не менее, чем филиалом ночи, целиком и полностью скрывая дверь.
        - Пойдем? - Эрик, то ли не желающий мокнуть еще больше, то ли просто желающий поучаствовать в общей беседе, вопросительно взглянул на девушку. Однако, судя по всему, состояние последней и ее сильно поубавившаяся страсть к исследованию древней избушки отнюдь не являлись тайной для него, а может, молодой человек и сам неожиданно испытал нечто похожее, поэтому вопрос его так и остался вопросом, не будучи сопровожден действиями.
        - Пошли, - решительно ответствовал вместо Татьяны хранитель памяти и, не желая дольше оттягивать неизбежное, уверенно шагнул вперед.
        Девушка машинально зажмурилась. Шаг их проводника был до такой степени решителен и, как ей казалось, почти до безрассудства смел, что разверзнись сейчас небеса и порази наглеца, посмевшего нарушить покой этого места, молния, она бы ничуть не удивилась, однако, смотреть на это желания не испытывала. Тем не менее, все было тихо, вокруг царил тот же покой и Татьяна, соблюдая крайнюю осторожность, медленно приоткрыла глаза.
        Винсент, спокойно шагающий по полянке к дому, обернулся через плечо и, бросив на своих спутников недовольный взгляд, нахмурился.
        - Я не пойму, я что, сюда не вас привел, а исключительно себя? Вы долго там торчать будете?
        Молодые люди молча переглянулись и, так и не найдясь, что ответить, не слишком уверенно двинулись вперед. Хранитель памяти, убедившись, что все заинтересованные следуют за ним, опять повернулся к домику и уверенно зашагал вперед, бурча себе под нос что-то о нервных личностях, пугающихся каких-то там птичек.
        Поляна, как уже упоминалось, была довольно скромных размеров, посему к домику, выстроенному точно в ее центре, путники добрались буквально за несколько шагов и замерли возле края тени. Татьяна, подняв голову, несколько секунд довольно неприязненно созерцала низко свисающую крышу, пока, наконец, не выдержала.
        - А что мы будем делать, если она все-таки шмякнется? - поинтересовалась она, вглядываясь в царящий под крышей полумрак, где смутно угадывалась фигура Винсента, - Хотя бы даже не на голову, а пока мы будем внутри?
        - Здесь есть окна и второй этаж, - последовал невозмутимый ответ из тени и в следующее мгновение окрестности огласил жуткий, душераздирающий скрип, сопроводивший решительные действия хранителя памяти, открывающего дверь. Татьяна с Эриком, совершенно не ожидавшие такого, невольно вздрогнули. С крыши, где мостилось неизвестное пернатое, донеслись странные звуки, по которым девушка решила, что невкусная птичка едва не стала вкусной, чуть не свалившись от неожиданности в печную трубу.
        - Надо бы было помягче, - медленно проговорил граф, когда отголоски скрипа, разнесшиеся по округе эхом, наконец-то затихли, - Так и слух недолго потерять.
        - Вот именно, - поддакнула Татьяна, демонстративно потирая ухо, - Еще и птичку напугал, живодер.
        - Ой, да ладно, - хранитель памяти, ненадолго задержавшись на пороге, равнодушно пожал плечами, - Она бы даже не поджарилась, так что не страшно, - завершив тираду, он решительно вошел внутрь домика.
        - Это кому как… - слегка вздохнула девушка и, переглянувшись с обнявшим ее за плечи блондином, несколько неуверенно последовала за проводником.
        Продолжать обсуждение гастрономических особенностей местных пернатых как-то не хотелось - окружающая обстановка к непринужденной беседе располагала мало.
        Крыша, опасно свисающая снаружи, ожидаемо перекрывала и доступ свету, посему в первой же комнате домика царил таинственный и жутковатый сумрак. По сторонам, куда ни глянь, радовали глаз едва различимые в полумраке пыль, разруха и вполне красноречивое запустение. Доски пола, по своему оттенку казавшиеся немного светлее, чем те, что страдали от непогоды снаружи, неприятно поскрипывали при каждом шаге, добавляя в общий угнетающий антураж нотку леденящего ужаса.
        - Интересно, тут летучие мыши-вампиры случайно не водятся? - мрачновато поинтересовалась девушка, продолжая изучать взглядом окружающую обстановку. Сейчас ей, как никогда раньше стал понятен тот трепет, что, как ей доводилось слышать, рождает в душах наблюдателей вид заброшенного жилища. В разуме, при взгляде на окружающую разруху, невольно начинали тесниться тревожащие вопросы. Кто здесь жил? По какой причине покинул собственное жилье? Что его заставило сделать это? Хранимые старыми стенами смутные воспоминания, такие же пыльные, как и самый воздух здесь, казалось, витали в воздухе, касаясь неосязаемыми руками лица и оставляя в сознании липкий след страха.
        Видимо, не зря многие истории о призраках берут свое начало именно в старых и заброшенных домах, среди паутины и пыли.
        Обратив внимание на паутину, Татьяна нахмурилась. На память ей пришли недавние подозрения, касающиеся пауков.
        - Надеюсь, никакое членистоногое за нами не последовало сюда, - пробормотала она и, чуть повысив голос, окликнула уже успевшего пройти вглубь комнатушки хранителя памяти, - Винс, а ты уверен, что здесь никто не живет?
        - На сто процентов, - отозвался мужчина, беря с хлипковатого на вид стола какой-то лист бумаги и обстоятельно стряхивая с него пыль, - Дверь ведь была не заперта.
        - А может, магам и не надо запирать двери, - подал голос граф де Нормонд и осторожно выпустил плечи девушки, которую по сию пору продолжал приобнимать, - У них, вероятно, есть другие способы защиты от непрошенных гостей.
        - Ага, несмазанные петли, - Татьяна не сдержала смешка. Смешок получился несколько нервным.
        - Попытаешься открыть дверь и от ужаса шмякнешься в трубу, как птичка.
        - Отстань ты уже от птички! - вознегодовал хранитель памяти, поднося лист бумаги к глазам и пытаясь что-то рассмотреть на нем, - Она так и не шмякнулась, так что Гринпис в твоем лице может спать спокойно.
        - Гринпис не может спать спокойно, пока рядом бродит хищный дикий зверь! - мигом парировала девушка и, обратив внимание на занятие собеседника, слегка вздохнула, - Хищный зверь, я не думаю, что тебе удастся хоть что-то рассмотреть в таком прекрасном освещении. Или ты думаешь, что ты все-таки кот?
        - Я все-таки лев, - беззлобно огрызнулся Винсент и, признавая победу листочка, бессовестно скооперировавшегося с мраком, над своим зрением, перевел взгляд на предпочитающего сохранять молчание графа, - Эрик, иди сюда. Может, в тебе еще бродят следы былой нечеловечности и ты сумеешь разобрать тут больше, чем я.
        - Что-то я питаю некоторые сомнения на этот счет, - блондин, вопреки своим словам все-таки приближаясь к приятелю, негромко хмыкнул, - Я и тебя-то вижу хуже, чем видел бы раньше.
        Татьяна глубоко вдохнула пыльный воздух и недовольно закашлялась. В душу ее начали закрадываться смутные подозрения, сводящиеся в целом к тому, что, не смотря на заверения Винсента, поиски хоть сколько-нибудь полезной информации окажутся тщетны.
        - Зря только дверями скрипели, - недовольно пробурчала она и, переступив с ноги на ногу, тоскливо огляделась вокруг. Взгляд ее скользнул по склонившимся над пыльным листочком исследователям, миновал кучку мусора чуть дальше стола и, наконец, остановился на узкой двери в противоположной входу стене. Открытие, надо сказать, немного воодушевило девушку и надежда вновь всколыхнулась в ее душе.
        - Эй, - окликнула она своих чересчур уж заинтересовавшихся листочком спутников, - Ребят! Ни у кого, случайно, нет желания еще капельку поскрипеть дверями? - и, дождавшись вопросительного взгляда, она красноречиво кивнула на узкую створку. Как не странно, энтузиазма ее предложение ни у кого не вызвало.
        Хранитель памяти, недовольно отмахнувшись, вновь склонился над загадочным листком.
        - Поскрипи сама, - буркнул он, проводя пальцем по какой-то невидимой девушке строке, - Если я правильно вижу…
        - А за дверкой может быть светлее, - почему-то ябеднически произнесла Татьяна, вновь привлекая к себе внимание, - Не хочешь проверить?
        Винсент, вновь вынужденный оторваться от увлекательного чтения, хмуро воззрился на нее, опершись кулаком на стол.
        - Татьяна, - голос его звучал слишком недовольно, чтобы иметь ту проникновенность, которую хранитель памяти тщетно пытался ему придать, - Тебя что, кроме птичек, еще и дверки пугают? Если хочешь проверить - иди, дерни за веревочку. Или боишься, что дверка откроется, а за ней серый волк? Кстати, помнится, прежде запертые дверки тебя не пугали, только привлекали.
        - Волк остался дома, - недовольно отозвалась девушка и, прекрасно поняв намек на таинственный коридор Нормонда, куда некогда самонадеянно влезла, с демонстративной решительностью промаршировала к запертой или же просто закрытой двери, - Между прочим, я просто решила в кои-то веки проявить благоразумие, а ты мне мешаешь! - и, завершив обвинительную речь, она решительно дернула на себя ручку неизвестной двери.
        И тотчас же, растерянно приоткрыв рот, медленно выпустила ее из пальцев, делая нетвердый шаг назад. Ноги ее подкашивались, дыхание сбилось. Взгляд был прикован к темному дереву загадочной створки, на котором медленно проступали белые, нечеткие буквы, складывающиеся в слова.
        Татьяна неловко махнула рукой, силясь привлечь к себе внимание. Голос не слушался ее и, покуда она тщетно пыталась с ним совладать, буквы стали четче и слова сложились в весьма загадочное стихотворение, написанное чьим-то мягким, округлым почерком:
        И долгой дороге приходит конец,
        Коса налетает на камень
        Пред дверью пред этой постой, молодец,
        Замри, не касаясь руками.
        Ты добр и смел, о, мой младой друг,
        Но беды тебя не минуют
        Проклятие есть, тьму несешь на руке
        Она же тебя и погубит.
        Пути вперед нет, не тревожь сон того,
        Кто прежде его создал
        В спираль он время согнул, для чего?
        Того он мне не сказал.
        Но истину я расскажу тебе здесь
        Словами, в которых нет нового.
        Я вижу - забрызгана кровью Луна
        Знакомого иль незнакомого.
        Я вижу - идут по волнам корабли,
        Спеша к неведомой цели,
        За б?ртом в дожде не видно ни зги…
        Кого-то спасти не сумели.
        Но зверь, что придет - не пугайся его,
        Он помощь тебе окажет
        Прими лишь ее, я прошу, от него -
        Спасенье тебе покажет.
        И он не один, кто сумеет помочь,
        Но ты сохрани неверие
        Порой лживый свет утянуть может в ночь,
        Предавши твое доверие.
        Тебе лишь немногое сделать должно:
        Очистить Луну от крови,
        Пройти по морям волна за волной,
        Избавить других от их доли.
        Ты добр и смел, коль пришел ты сюда,
        Однажды войти ты сможешь.
        Пока же - о, нет. Камень точит вода…
        И Бог пусть тебе поможет.
        - Чт… - Татьяна закашлялась и, отчаянным усилием воли возвращая голос, с трудом выдавила из себя, - Это за еще такое?.. В смысле… это… такое… что?..
        Эрик и Винсент, по сию пору все еще продолжавшие изучать пыльный листочек, одновременно подняли головы.
        - Да, это можно счесть даже более интересным… - задумчиво вымолвил хранитель памяти, отвлекаясь от древней записки и подходя к испуганной и ошарашенной девушке, - И как ты постоянно ухитряешься находить черт знает что?
        - Оно меня само находит, - нервно огрызнулась Татьяна и, прижавшись к тоже подошедшему блондину, немного спряталась за его спиной, - Я тут вообще не причем. Сам сказал мне открыть дверцу, я ее дернула, а она давай ругаться на меня всякими загадочными рифмами…
        - М, вот очень интересно, зачем ты дергала дверь, открывающуюся от себя… - не скрывая ухмылки проговорил мужчина и, тяжело вздохнув, перевел взор на загадочные письмена, - Ладно, вернемся к произведению неизвестного поэта.
        - Мне кажется, это не совсем стихотворение, - вмешался в мирное переругиивание своей девушки с их общим другом, граф де Нормонд, внимательно вглядываясь в белые буквы, - Это больше похоже на какое-то пророчество или предсказание, или…
        - Таинственные пророчества в заброшенном домике мага - не самая приятная находка, - буркнула девушка, не давая любимому закончить, - И чего оно вообще мне явилось? Я бы и без него спокойно продолжала обходиться.
        - А тебе слова о тьме на руке ни о чем не говорят? - очень вежливо осведомился Винсент, обернувшись на мгновение через плечо, - Ты которой рукой несчастную дверку дергала?
        Татьяна, изумленная вопросом настолько, что даже не нашла в себе сил обругать еще раз пресловутую дверку, с какой-то стати защищаемую собеседником, растерянно заморгала и вопросительно уставилась на собственные руки, явно пытаясь свалить обязанность отвечать на них. Руки обязанность на себя принимать отказались, посему девушка, недовольно поморщившись, вынуждена была ответить сама.
        - Я что, помню, что ли? - вполне резонно сообщила она и, почесав в затылке, неуверенно добавила, - Кажется, правой… а может быть, и левой.
        - Хорошо, что у тебя их только две, - спокойно резюмировал хранитель памяти и, отступив на шаг, окинул пророчество критическим взором художника, - Вообще, мне кажется, что адресовано оно скорее Эрику, чем тебе.
        Молодой граф, поперхнувшись от неожиданности, раскашлялся, прикрывая рот рукой.
        - Я-то здесь причем? - выговорил он, справляясь с кашлем, - У меня браслета на руке нет, да и двери я не касался.
        - Но именно на твоей руке он был, - резонно возразил Винсент, как-то быстро теряя любые признаки насмешливости, - Вряд ли к Татьяне обращались бы как к «м?лодцу», согласись. На твоей руке был браслет, ты достаточно молод и вполне смел, и кроме того, беды тебя и в самом деле не миновали.
        - Верно, - блондин слегка помрачнел и, бросив взгляд на пророчество, со вздохом прибавил, - И спасти я и в самом деле не сумел… довольно много кого.
        - Перестань, - девушка, решительно прерывая попытку самобичевания со стороны Эрика, нахмурилась, - Во-первых, ты бы и не смог спасти их всех. А во-вторых…
        - Может, будет еще кто-то, кого не сумеют спасти, - подхватил хранитель памяти и, потерев подбородок, в раздумье добавил, - Интересно, что тут за наезды на Луну, которую надлежит очистить…
        - Не знаю, - Татьяна, убедившись в том, что ее спутники определенно не намерены бросать ее с пророчеством один на один, и почувствовавшая себя поэтому намного спокойнее, легко пожала плечами, - Не знаю насчет Луны, но вот намек на тебя довольно ясен, - с этими словами она указала на строки о звере, которого не следовало опасаться. Винсент недовольно хмыкнул. Быть упомянутым в пророчестве ему, видимо, не хотелось.
        - А может, речь не обо мне, а о кошке, - моментально высказал он альтернативный вариант, - Она, в конце концов, тоже зверь. Правда, если бы ты ее не выпустила, она бы не пришла.
        Эрик, как-то сразу отвлекшийся от пророчества, непонимающе сдвинул брови.
        - В смысле выпустила? - переспросил он, устремляя взор к девушке, на лицо которой постепенно наползало виноватое выражение, - Откуда выпустила? Ты же говорила, вроде, что она пришла к замку…
        - Нет, ну, когда-то она может быть и пришла, - хранитель памяти, не давая Татьяне ответить, предпочел сам бессовестно сдать все ее преступления, - Но было это дело давно. А потом она была заперта в башне, которая в том самом коридоре, куда влезла наша естествоиспытательница и выпустила зверушку.
        - Погоди-погоди, - совсем растерялся блондин, как-то машинально взлохмачивая собственные волосы и тотчас же поправляя их, - В башне?.. Ты хочешь сказать, она просидела там три сотни лет??
        - Ага, - невнимательно отозвался Винсент и неожиданно шагнул ближе к двери с пророчеством, уверенно касаясь ее ручки, - Что ж… Полагаю, прочитав страшное пророчество, мы имеем право проверить, откроется ли дверь, если ее толкнуть, а не потянуть на себя. В конечном итоге, входить туда запрещено только Татьяне, но не нам, - и, едва завершив свои рассуждения, не давая никому времени возразить, он решительно толкнул деревянную створку.
        Послышался тихий скрип и дверь, подчиняясь действиям хранителя памяти, отворилась.

* * *
        На некоторое время в комнате повисла тишина. Ни единый звук не нарушал ее, никакого движения не наблюдалось ни здесь, ни в том помещении, дверь в которое отворил Винсент. Наконец, девушка, морально готовая поприветствовать вылетевшую из-за двери стаю летучих мышей или еще что-нибудь, столь же приятное, разочарованно вздохнула.
        - А я ждала жутких скрипов и какое-нибудь испуганное крылатое… - протянула она, стараясь одновременно держаться от открытой двери как можно дальше, и при этом силясь заглянуть за нее. Хранитель памяти, продолжающий стоять на пороге комнатушки, не спеша пройти внутрь, заинтересованно оглянулся через плечо.
        - То есть, таинственных пророчеств тебе уже недостаточно? Должен честно предупредить - если ты надеешься обнаружить тут очередную кошку, то зря. Такое здесь явно не водится.
        - Кошки не крылатые, - недовольно парировала Татьяна и, скрестив руки на груди, красноречиво чихнула.
        - Будь здорова, - откликнулся Винсент и, вновь обратив взгляд внутрь новооткрытого помещения, как-то примолк. По виду его, хотя девушке и стоящему с ней рядом блондину и была видна только спина мужчины, было понятно, что он все-таки собирался продолжить непринужденное общение, но что-то впереди моментально изменило его намерения.
        - Кажется, мы нашли того, чей сон пророчество не рекомендует нарушать… - медленно проговорил хранитель памяти и как-то очень осторожно шагнул вперед. Фигуру его неожиданно озарили отсветы пляшущего пламени и Эрик, тоже обративший на это внимание, нахмурился, неспешно отстраняясь от девушки и направляясь следом за другом. Татьяна, не слишком-то обрадованная перспективой оставаться в одиночестве среди пыльной комнаты, тем не менее, предпочла не двигаться с места, памятуя о вполне ясном запрете пророчества, да и не слишком горя желанием изучать подозрительные помещения.
        К тому моменту, как граф де Нормонд приблизился к дверному проему, Винсент уже успел пройти вглубь комнатушки, поэтому молодой человек получил прекрасную возможность разглядеть то, что так поразило хранителя памяти. Открытие это его определенно не порадовало, и блондин замер на пороге, потрясенно глядя в комнату.
        Татьяна, до сих пор пребывающая в неведении, вытянула шею, пытаясь все-таки рассмотреть то, что находилось за порогом.
        - Ты думаешь, это он «согнул время в спираль»? - тихо проговорил молодой граф и сам, нескрываемо напрягшись, шагнул в комнату. На бледном лице его заплясали отблески пламени и он, будто желая избежать их света, немного посторонился, вольно или же нет давая девушке возможность рассмотреть то, что находилось внутри.
        Татьяна слабо ахнула и в ужасе прижала ладонь к губам.
        Картина, представшая ее взгляду, была, безусловно, довольно загадочной, но совершенно не казалась хоть сколько-нибудь приятной, и скорее пугала.
        Прямо напротив двери, сейчас широко распахнутой, в явно давно не посещаемой комнатушке ярко пылал камин. На верхней его полке виднелись, довольно смутно, угадываясь скорее по очертаниям, какие-то сосуды, настолько древние, что, казалось, они могут рассыпаться лишь от одного прикосновения, если не дуновения ветерка.
        Слева от камина, возле окна, находилось довольно невнятное подобие стола, заляпанного чем-то еще более невнятным. Где-то по правую руку угадывались освещенные гораздо хуже другие предметы мебели; на стенах кое-где что-то темнело.
        Однако, ни мебель, ни камин, ни стены не интересовали сейчас девушку. Взгляд ее был прикован к тому, что находилось практически перед ней, возле камина.
        Там, прислонившись к его краю, в опасной близости от яркого пламени, полулежал человеческий скелет со страшно изувеченной грудной клеткой.
        - Ка… кажется… пророчество было право… - заикаясь, пролепетала Татьяна, делая на подкашивающихся ногах неловкий шаг назад и стараясь нащупать за спиной хоть какой-нибудь стол для поддержки, - Мне туда… не надо…
        - Это уж точно, - откликнулся Винсент и, демонстрируя поразительное бесстрашие, аккуратно присел рядом со скелетом на корточки, окидывая его внимательным взглядом. На протяжении нескольких томительных секунд он молчал, затем тяжело вздохнул.
        - Да, бедняга… Кто только мог с ним это сделать?
        - И чем? - прибавил Эрик, в знак уважения к останкам понижая голос, - Мне неизвестно ни одно оружие, могущее сделать такое. Конечно, о современном оружии я знаю мало… Но ведь и скелет, мне кажется, далеко не вчерашний.
        - И даже не позавчерашний, - хмыкнул хранитель памяти и, еще раз присмотревшись к грудной клетке несчастного незнакомца, прицокнул языком, - Боюсь, это и не было оружие. Посмотри на форму дыры в его груди. Это, скорее, похоже на след удара чьей-то очень сильной руки.
        - Ты хочешь сказать, его просто кто-то ударил вот так? - граф недоверчиво сжал кулак и попытался, было, поднести его к груди скелета, вероятно, чтобы сравнить размер своей руки со следом в его груди, когда Винсент резко схватил его за запястье и аккуратно отвел кулак блондина назад.
        - А вот трогать его лучше не надо, - с несколько нарочитым спокойствием проговорил он, медленно выпуская запястье друга, - Кости слишком древние, боюсь, от прикосновения рассыплются в порошок.
        Молодой человек, явно не подумавший об этом ранее, торопливо сделал шаг назад.
        - Извини, - явно неосознанно пробормотал он, обращая это слово не то к приятелю, не то к останкам, чей покой едва не нарушил, - Но я не понимаю, кто мог обладать такой силой… Чтобы совершить такое… кем надо быть для этого?
        - Лучше об этом не думать, - голос хранителя памяти прозвучал устало. Он еще раз окинул взглядом останки неизвестного бедолаги и, покосившись через дверной проем на Татьяну, которая, испуганно молча, только потрясенно хлопала глазами, отвернулся и от нее и от скелета, обращая более пристальное внимание на каминное пламя и продолжая задумчиво рассуждать вслух.
        - Как бы там ни было, а хозяин этого места определенно был странным человеком. Если я что-нибудь понимаю в пророчествах, то под «спящим» подразумевается именно этот парень, так что писал его определенно не он. А жить, имея под боком скелет это как-то… - он замолчал, то ли не находя подходящего слова, то ли просто не желая продолжать и, завершая фразу, слегка махнул рукой. Находился мужчина в этот момент довольно близко к камину, где яростно бушевало пламя, посему ладонь его в момент взмаха прошла в опасной близости от последнего, едва не задев его. Однако, Винсента, судя по всему, это ничуть не испугало, даже напротив - явственно привлекло. Недоверчиво нахмурившись, он, будто пробуя воздух на ощупь, потер пальцы, почти коснувшиеся огня, друг об друга и, явно изумленно качнув головой, внезапно вытянул руку вперед, без колебаний засовывая в пламя по самый локоть.
        Девушка, еще не успевшая до конца прийти в себя от лицезрения жутко изувеченного скелета, испуганно вскрикнула, одновременно едва ли не теряя от ужаса сознание и подаваясь всем своим существом вперед, дабы заставить явно потерявшего рассудок хранителя памяти вытащить руку из огня.
        Винсент, услышав ее вскрик, оглянулся через плечо и неожиданно ободряюще улыбнулся, нарочито медленно вытаскивая совершенно невредимую руку из камина.
        - Не волнуйся так, - спокойно произнес он, - В этом пламени можно разве что замерзнуть, но уж никак не сгореть.
        Татьяна, моментально забывая свои тревоги, приоткрыла рот, в изумлении, почти в шоке взирая на собеседника.
        - Оно… оно холодное?.. Как там?
        Эрик, на протяжении недолгого времени исполнявший, в общем-то, довольно привычную для него роль молчаливого слушателя и созерцателя, услышав вопрос девушки, удивленно глянул на нее.
        - Там? - непонимающе переспросил он, - Где - там? Ты прежде не говорила ни о каком холодном пламени… - во взгляде молодого графа смутной тенью мелькнуло недовольное подозрение. Судя по всему, тот факт, что Татьяна постоянно утаивает от него информацию, потихоньку начинал ему надоедать.
        Девушка, легко угадав настроение любимого, слегка поморщилась. Необоснованных обвинений с его стороны ей как-то не хотелось.
        - Там - это там. То есть, в коридоре. Ну, в том… То есть, не в коридоре, а в будуаре, из которого можно выйти в коридор и на пороге которого ты… ну, в смысле, тебя… слегка пострадали.
        - Где меня пыталась убить Луиза, - решительно уточнил Эрик и, проведя пальцами по волосам, на миг сжал губы, - Я понятия не имел, что в будуаре было пламя. Ведь камина там, кажется, нет.
        - Его там и нет, - отозвался хранитель памяти, с редкостным вниманием изучая нижнюю часть камина, - Зато там есть свечи. Или были, не помню, выкинули ли мы их во время уборки… Как бы там ни было, Татьяна в свое время, с наслаждением влезая куда не надо, обнаружила их и вынудила меня пойти поддержать ее страх пред ними, - завершая тираду, мужчина недовольно махнул рукой, смахивая с каминной решетки пыль и изучая уже ее.
        - Нет, ну ничего себе наезды, да? - девушка, рассчитывая на поддержку со стороны графа, скрестила руки на груди, обращаясь, собственно, именно к последнему, дабы не отвлекать Винсента от его попыток почистить от пыли древний предмет интерьера, - Вообще-то, я просила пойти объяснить мне все про них! Это ты меня потом страшными комнатками запугивал, защитник…
        - Угу, я помню, - с достоинством ответствовал хранитель памяти, оглядываясь на Татьяну и насмешливо кивая, - Тебе со мной было «почти» не страшно, ага, поэтому я тебя и пугал.
        Девушка, совершенно вознегодовавшая от злопамятства собеседника, сделала неловкую попытку изобразить крайнюю степень обиды и надуться, однако, неожиданная мысль, пришедшая ей в голову, не позволила сделать этого, заставляя ее мгновенно посерьезнеть.
        - А, кстати, интересно… - задумчиво проговорила она, постукивая себя указательным пальцем по подбородку, - Анхель тогда все-таки видел нас или нет?..
        - Я ведь уже говорил тебе - его мысли я не слышу, - пожал плечами Винсент, поднимаясь на ноги и скользя пальцами по боковой части камина, - Может, и видел, да никому не сказал.
        Эрик, все это время с определенным интересом внимавший беседе своих спутников, тихонько вздохнул.
        - Прошу прощения, а не могли бы вы вернуться к изначальной теме свечей? И при чем здесь Анхель?
        - Да ни причем, - откликнулся хранитель памяти, не давая Татьяне вставить и слова, - Просто когда мы ходили туда, никто, кроме нее, еще не знал, что я не только лев. Но вас с Романом дома не было, поэтому пошел я на двух ногах, а не на четырех, а она возле гостиной внезапно вспомнила про Анхеля.
        - Интересные же дела творились в замке… - задумчиво промолвил граф де Нормонд и почему-то вздохнул, - Так что там со свечами, холодным огнем и будуаром?
        Девушка слегка фыркнула.
        - Да что с ними может быть? Пылятся себе потихоньку. Хотя, конечно, если будуар почистили, свечки выкинули, а листочек я забрала…
        - Какой листочек? - не понял блондин, чуть сдвигая брови, - Как тот, что мы с Винсом нашли сейчас здесь?
        Хранитель памяти, без особенной симпатии рассматривающий выступающий край каминной полки, невнимательно помотал головой.
        - Нет, такой, как тут, мы нашли в другом месте. Хотя, кажется, опять же она нашла… Ну, может, вы вдвоем. А то был другой…
        - Стоп-стоп-стоп, - заволновалась девушка, - Я что-то теряю нить повествования. Что еще за листочек вы нашли тут?
        Винсент, ненадолго отвлекшийся от камина, обернулся к собеседнице. Выглядел он на редкость серьезно, что после мимолетных шуточек, только что проскальзывающих в его речи, казалось даже странным.
        - Список, - негромко ответствовал он, внимательно глядя на девушку, - Точно такой же, как и тот, что вы с Эриком обнаружили в каморке твоего родителя.
        Татьяна изо всех сил постаралась не измениться в лице, поняла, что ей это не удается и бросила бессмысленные попытки, предпочитая просто ответить.
        - Ты хочешь сказать… - медленно проговорила она, - Что Альберт побывал здесь?..
        - Если только листик не занесло сюда ветром, да, - хранитель памяти пожал плечами и, вновь обернувшись к камину, продолжил, - Но должен заметить, тут есть надписи куда как более интересные, чем Альбертовы зверюшки.
        Девушка, покосившись на графа, напряженно нахмурилась. Упоминание каких-то надписей вкупе с холодным пламенем вызывало у нее не самые приятные ассоциации.
        - Не буду слишком уж испытывать ваше терпение, - в голосе Винсента ясно слышалась ухмылка, но почему-то довольно невеселая, - Татьяна, должно быть, помнит, но для вновь посвященных я поясню, - он бросил довольно красноречивый взор на внимательно слушающего его блондина, - В будуаре, кроме свечек, холодного пламени, пыли и листочка было еще кое-что. И этим кое-чем была надпись на подсвечнике, где и находились свечи. Три слова на латыни, заклятие или заговор… - мужчина опять обратил взор к камину и, эффектно проведя пальцем по выступающему краю каминной полки, медленно и с выражением прочел, - Dum spiro, spero.
        Граф де Нормонд, похоже, ожидавший чего-то более устрашающего, слегка приподнял бровь.
        - Пока… дышу - надеюсь? - он вопросительно глянул на девушку и, внезапно разуверившись в собственных знаниях, опять глянул на Винсента, - Или «пока живу - надеюсь»?
        - Перевести можно по-разному, но суть от этого не изменится, - мужчина вздохнул, почему-то, как показалось Татьяне, виновато, опуская взгляд на пламя, - Как бы там ни было, звучит, да и выглядит, символично. Пламя, как я помню по свечкам, потушить нельзя. Даже любопытно, может ли потушить его тот, кто зажег, или…
        - Тебя только это интересует? - девушка, совершенно недовольная отступлением от темы, скрестила руки на груди, - Или тебе уже совершенно понятно, кто мог побывать и тут и в замке? Да и, собственно говоря, ради чего? - она почесала бровь и недоумевающе пожала плечами, - Не для того же, чтобы просто облагородить интерьер будуара и осветить здесь, по доброте душевной, темную комнатку. Верно… же? - заметив устремленный на нее внимательный и серьезный взгляд Эрика, она растерянно умолкла. Молодой же человек, куснув себя за губу, зачем-то сцепил пальцы в замок и, слегка хрустнув ими, неожиданно нахмурился, серьезнея еще больше.
        - А может быть, и не верно… - медленно проговорил он, словно бы додумывая посетившую его мысль на ходу, - Может, ему зачем-то нужно было освещение… И здесь и в замке, - взор его, устремленный к девушке, стал столь красноречив, что та мгновенно поняла его значение и слегка приподняла брови.
        - Неужели думаешь, что он что-то искал?
        Ответ последовал со стороны камина.
        - Почему бы и нет, - меланхолично вклинился в беседу хранитель памяти, - В жизни все возможно, а здесь, например, вполне есть, что поискать… Любопытно только, кто же он такой, этот «он».
        - А может, «она»?.. - вопрос граф де Нормонд задал, казалось, скорее для поддержания разговора, однако, в голосе его мелькнуло что-то, заставившее Татьяну насторожиться, а Винсента оторваться от пристального созерцания пляшущего огня. Затаенная боль, глубокая ненависть и странное сожаление - все смешалось в этот миг в тоне молодого человека, моментально давая понять, кого же именно он имел в виду.
        Хранитель памяти легко улыбнулся и, хмыкнув, вновь обратил внимание на камин, зачем-то опускаясь с ним рядом на одно колено.
        - Луиза? - слышащаяся на сей раз в его голосе ухмылка была явно веселой и даже какой-то ободряющей, - Она, конечно, местами обитала в том будуаре, но, поверь мне, Эрик, упыри не владеют магией. Даже зачатки ее им неведомы. А вот то, что здесь бывал всеми любимый и всем известный маг…
        - То есть, по-твоему, огонь зажег Альберт? - Татьяна, не удержавшись, хмыкнула, - Пробраться в будуар мимо Эрика было бы затруднительно. Конечно, он умеет перемещаться, но…
        - Нет, - голос Винсента прозвучал неожиданно резко и девушка, прервавшись на полуслове, удивленно воззрилась на него. Хранитель памяти, качая головой, как китайский болванчик, медленно запустил руку в камин, шаря по старой золе, оставшейся здесь, видимо, еще с тех времен, когда пламя рождали дрова, а не чары.
        - Нет, это не он, - продолжил Винсент, не обращая ни на кого внимания и следя за собственными действиями, - Это чары, да, магия, но магия не принадлежащая магу.
        - Что это значит? - Эрик, наблюдающий за действиями друга не менее внимательно, чем он сам, чуть склонил голову набок, - Маг, который не маг, не умеющий колдовать колдун… Если это не он, тогда кто же?
        - Интересный вопрос, - хмыкнул хранитель памяти и, неожиданно подавшись вперед, сунул в камин, помимо руки, еще и голову. Дальнейшие его слова прозвучали глухо.
        - Если мне на него кто-нибудь ответит, я с вами поделюсь.
        Молодые люди, ошарашено созерцающие действия своего спутника, медленно переглянулись. Зрелище, надо сказать, было впечатляющим - пусть пламя и не жгло, выглядело оно все же вполне натуральным, и мужчина, который, стоя на одном колене перед камином, совал в него голову, производил впечатление откровенно ненормального.
        - Ты… - почувствовав, что голос охрип, Татьяна вежливо кашлянула и продолжила, - Прости, перегрелся? Охлаждаешь свою буйную головушку?
        Винсент в камине недовольно фыркнул. Звук получился гулким.
        - Винсент!.. - несколько нараспев окликнул, в свой черед, друга молодой граф, - Что ты там ищешь?
        - Как найду, покажу, - буркнул хранитель памяти и, не шокируя более публику, подался назад, снова появляясь на свет божий. Выбираясь, он зацепился за решетку внизу камина и, раздраженно чертыхнувшись, хотел, было, прибавить что-то еще, как неожиданно заметил на ней что-то и, нахмурившись, вгляделся пристальнее. Затем недоверчиво глянул на скелет, словно испрашивая у него ответа и перевел взгляд на пол возле камина. После чего вздохнул и, поморщившись, немного отполз в сторону, там усаживаясь на пол по-турецки.
        - Мое предположение подтверждается, - как-то очень неприязненно проговорил он и, кивнув на скелет, пояснил, - Старика кто-то ударил, причем сильно. Причем, прямо здесь, как я понимаю - решетка и пол залиты кровью. Оттереть ее было явно некому…
        Татьяна, которую слова мужчины почему-то не столь испугали, сколь удивили, растерянно моргнула.
        - А почему старика?..
        Взгляды обоих находящихся в комнате искателей обратились к ней. Ни Эрик, ни Винсент вопроса явно не поняли. Девушка, обычно терпеть не могущая быть не понятой, и возмущающаяся на этот счет, сейчас растерялась еще больше.
        - Ну… Винс сказал «старика ударили». А почему старика, ты думаешь? Может, это был какой-нибудь парень, сам его так называл… Или вообще девушка.
        - Да уж, убийц девушек нам только и не хватало для полного, так сказать, антуража… - пробормотал Винсент, снова переводя взгляд на скелет, - Синяя Борода вышел на охоту и оставляет после себя освежеванные трупы.
        Татьяну откровенно передернуло. Воображение, не на шутку разыгравшись, мигом отобразило в ее сознании нарисованную хранителем памяти картину. Последний, на девушку внимания не обращавший, но каким-то шестым чувством догадавшийся, что слова его ей вряд ли приятны, поспешно пожал плечами.
        - Не знаю я, почему сказал так. Просто на язык прыгнуло… В конце концов, даже если это было что-то молодое, скелету уже явно не один десяток, и даже сотня лет.
        - Блеск, - недовольно буркнула Татьяна, старательно не глядя на обсуждаемые останки и пытаясь выкинуть из сознания неприятную картину, - Ты там нашел, что искал?
        Собеседник неопределенно повел плечом.
        - Может быть, - лаконично сообщил он и, подняв и немного вытянув перед собою ту руку, которой шарил в камине, принялся медленно сыпать из зажатого кулака на пол золу. Некоторое время товарищи хранителя памяти по изучению старого домика молча наблюдали за этим, но вскоре девушка не выдержала.
        - Может, в песочек лучше на улице поиграешь? Надо было предупредить, мы бы лопаточку для тебя захватили.
        Винсент бросил на нее очень выразительный и раздраженно-негодующий взгляд искоса и исподлобья и, очевидно, завершив процесс рассыпания золы, нарочито медленно открыл перепачканную в ней, потемневшую ладонь.
        Татьяна, сделав невольный шаг, подошла вплотную к двери и, сжав косяк, немного подалась вперед. Воздух впереди, плотный, будто подушка, брошенная в лицо, как-то сразу дал понять ей, что делала она это зря.
        Тем не менее, рассмотреть предмет, лежащий на ладони хранителя памяти, ей удалось и глаза ее изумленно расширились.
        На руке мужчины возлежал добытый из камина, но почему-то совершенно не кажущийся испачканным, тяжелый, массивный перстень-печатка, украшенный несколько выпуклым, продолговатым камнем молочно-желтого цвета.
        - Это оно… он был в камине? - ошарашено пролепетала девушка, недоверчиво вглядываясь во внезапную находку.
        Эрик, в свой черед с интересом склонившийся, дабы получше рассмотреть перстень, восхищенно качнул головой.
        - И как ты только рассмотрел его там, среди огня?
        - Сам не знаю, - задумчиво откликнулся хранитель памяти и, аккуратно взяв кольцо пальцами, поднес его поближе к своим глазам, внимательно изучая, - Я посмотрел на пламя и мне показалось, что в нем что-то сверкнуло. Почему-то подумал, что это может быть что-то важное, вот и… - он немного повернул перстень, ловя камнем отсветы огня и облизнул губы, - Если я хоть что-то смыслю в драгоценных камнях, то это опал.
        - А если не смыслишь? - мрачновато отозвалась Татьяна, немного отстраняясь от двери, дабы избежать неприятного давления воздуха, - Если не смыслишь, то изумруд?
        Винсент медленно перевел на нее не предвещающий ничего хорошего взгляд.
        - Если бы мне не было жалко кольцо, - проникновенно проговорил он, - Я бы, пожалуй, швырнул им в тебя, - и, тотчас же опровергая собственные слова, отрицательно помотал головой, - Хотя, нет. Это чревато. Ты бы его, небось, сразу примерять начала…
        Девушка, в возмущении приоткрыв рот, попыталась фыркнуть, в результате совершенно некультурно хрюкнула и, разозлившись больше на себя, чем на собеседника, уперла руки в бока.
        - Я всегда знала, что ты хам! Не доверяешь мне - примерь колечко сам! Тем более, что размерчик его, по-моему, как раз тебе подходящий…
        Глаза Винсента, по сию пору откровенно смеявшиеся, после этого предложения вмиг исполнились праведного негодования.
        - И это я хам? Ты меня подозреваешь в крайней степени безрассудства, которое свойственно скорее тебе, а хамом называешь меня! Знаешь, что, дорогая моя, я, в отличии от некоторых, инстинктами самоубийцы не страдаю и всякую подозрительную дрянь на себя напяливать не планирую! В конце концов, мне мои пальцы пригодятся еще.
        - А ты полагаешь, что оно тебе их откусит? - граф де Нормонд, не желающий позволять мирной беседе превращаться в ссору, хотя она и казалась довольно миролюбивой, предпочел немного разрядить обстановку. В конечном итоге, эта находка хранителя памяти отнюдь не казалась устрашающей и, в отличие от скелета и крови на полу и решетке камина, производила достаточно приятное впечатление.
        - Знаешь, как-то не горю желанием проверять это, - отрезал его собеседник и, снова поднеся перстень ближе к глазам, склонил голову к плечу, изучая его, - Хотя, конечно, зубов у него вроде бы нет, да и слишком пугающим он не выглядит.
        - Конечно, ведь его нашел ты, - кисло прореагировала Татьяна и, уперев руку в бок, продолжила, - Разумеется, как что-то нахожу я - так это опасная гадость, а уж если ты - так прекрасная радость, да? Хотя чему я удивляюсь. Чего еще ждать от типа, ржущего в темноте над падающими девушками!
        - Это когда это ты ржал? - граф де Нормонд, крайне заинтригованный вновь открывшимися обстоятельствами, с интересом приподнял брови. Хранитель памяти, явно не считая предлагаемую тему достойной хоть какого-нибудь внимания, недовольно сморщил нос, продолжая с преувеличенным вниманием рассматривать кольцо.
        Татьяна, ощутив, что в этом вопросе победа остается за ней, гордо расправила плечи.
        - Это было, когда я впервые попала в подвал, - претенциозно заявила она, - Когда у меня болела нога, между прочим! Я спускаюсь себе по лесенке, и вдруг слышу смех в темноте…
        - К тому времени ты уже спустилась, - недовольно буркнул Винсент, похоже, и в самом деле ощущающий свою вину за тот маленький инцидент, - Бродила по подвалу и смешно падала, я не удержался.
        - Да ты постоянно ржешь! - совсем возмутилась его оппонентка, - И когда мы увиделись впервые…
        - Кстати, - блондин, во время пикирования переводящий взгляд с одного из спорщиков на другого, в зависимости от того, кто в данный момент говорил, заинтересованно прищурился, - А как вы вообще познакомились? Татьяна, неужели ты, испугавшись тогда, снова отправилась в подвал к страшному льву?
        Девушка, как-то сразу растерявшая гордость и самоуверенность, скорчила недовольную рожу и опустила плечи.
        - А что такого? - недовольно буркнула она, - Я, между прочим, вообще люблю все кошачье, а тем более, когда оно особо крупных размеров.
        - О, да, я помню, - хохотнул хранитель памяти, даже опуская руку с кольцом, - Когда ты заявилась ко мне в клетку, помнится, угрожала грязной одеждой. Жестокая обманщица, как не стыдно было пугать меня, маленького львенка?
        - У тебя странное понимание слова «маленький», - совсем надулась Татьяна и, оправдываясь скорее перед Эриком, нежели перед его, да и своим, другом, развела руки в стороны, - Я просто искала прачечную. А в результате моя кофта так и затерялась где-то в восемнадцатом веке… - девушка ностальгически вздохнула и, возвращаясь к напечатанному, бросила все еще несколько недовольный взгляд на Винсента, - Ты закончил изучение перстня, гражданин ювелир?
        - Закончил, - гражданин ювелир, уверенно поднявшись на ноги, поднял кольцо повыше и, посмотрев снизу сквозь него, хмыкнул, - На нем гравировка.
        - Где? - вопрос прозвучал неожиданно громко и Татьяна с Эриком, произнесшие его в один голос, удивленно переглянулись. Хранитель памяти, усмехнувшись, опустил перстень.
        - Внутри, - совершенно спокойно ответствовал он, - Снова латынь, кажется, обитатели этого дома питали к ней некоторую слабость. «Однажды здесь засияет Солнце» - как видите, ничего угрожающего.
        - Ну, это как сказать, - со вздохом отозвалась девушка, - Надежды на сияющее светило, безусловно, очень радуют, но ведь пока оно, видимо, не светит.
        - Пока нет, - согласился Винсент и, довольно небрежно на взгляд Татьяны, с трепетом относящейся к антикварным изделиям разного рода, сунул перстень в карман джинсов, - Ладно… Кажется, мы нашли здесь все, что не нашел неизвестный поджигатель, - с этими словами он демонстративно кивнул на каминное пламя, - Думаю, пора бы уже и обратно. Надо бы только пророчество записать… Ни у кого ручки не будет?
        - Даже ножки нет, - хмыкнула в ответ девушка, - А что, ты думаешь, дома, в обществе Романа и Ричарда думаться лучше будет?
        - В самом деле, Винс, зачем тебе оно? - граф де Нормонд, не поддержав шутку, хотя и поняв и даже оценив ее, предпочел задать тот же вопрос уже более серьезно, - Мне казалось, мы во всем в нем уже разобрались, что еще ты хочешь узнать?
        - Во всем? - хранитель памяти, не скрывая насмешки, изогнул левую бровь, - А корабли? А луна? А море? Да и с чего бы это наш спящий друг согнул в спираль время, как гласят строки? У меня лично осталось еще довольно много вопросов, посему подумать над ними я предпочел бы дома, в тишине и спокойствии.
        - Ага. В обществе Романа, - вновь напомнила Татьяна и мечтательно вздохнула, - Он-то тебя спокойствием обеспечит…
        - Издержки, - развел руки в стороны мужчина и, обреченно улыбнувшись, тронул за плечо внимательно изучающего что-то на стене, графа, - Пойдем, поищем ножку, которой писать.
        Эрик, не реагируя на слова приятеля, медленно поднял руку в останавливающем жесте.
        - Подожди… - голос его звучал как-то странно, приглушенно, будто придавленный гнетом мыслей, - Может быть… там имелся в виду именно этот корабль?
        Винсент, который, коснувшись плеча друга, смотреть, тем не менее, продолжал в сторону выхода, медленно перевел взгляд на то, что рассматривал блондин. Брови его заинтересованно взметнулись и хранитель памяти, отпустив Эрика и даже слегка отодвинув его назад, шагнул ближе к стене.
        - Корабли-то там имелись в виду во множественном числе… - задумчиво вымолвил он, разглядывая что-то на стене, недоступное взору девушки, которая в приступе любопытства нервно мялась у двери, - Хотя, может быть, что это один из флотилии.
        - Да что там такое? - Татьяна, не выдержав, сжала дверной косяк и сильно подалась вперед, опасно склоняясь над порогом и заглядывая в комнату. Она еще успела смутно заметить на стене небольшую модель парусного судна, как вдруг воздух в легких стремительно закончился. Перед глазами потемнело, голова закружилась. Пальцы, сжимавшие дверной косяк, начали слабеть и девушка, уже ничего не понимая, подчиняясь только инстинкту самосохранения, отчаянным рывком дернулась назад, каким-то образом ухитряясь повернуться и прижаться спиной к стене, отделяющей основное помещение от комнатки. Губы ее дрожали, сердце бешено колотилось; приоткрыв рот, Татьяна жадно ловила живительный кислород, даже не замечая, как медленно сползает вдоль стены.
        - …яна! - донесся до ее ушей конец испуганного возгласа блондина и спустя секунду сильные руки, подхватив ее с двух сторон, помогли девушке принять более или менее вертикальное положение. Из неохотно рассеивающегося тумана выплыло обеспокоенное, испуганное лицо графа, где-то сбоку виднелся не менее взволнованный лик Винсента.
        Последний, оглядевшись вокруг, недовольно поморщился.
        - Черт, даже стула нет… Какой дурак не оставил в доме даже самой завалящей табуретки?
        Эрик, мельком глянув на друга, ничего не ответил, продолжая поддерживать тяжело дышащую, испуганную девушку, в поисках поддержки льнущую к нему.
        Заметив, что взгляд Татьяны стал несколько более осмысленным, хранитель памяти слегка погрозил ей пальцем.
        - Больше никогда не делай так, ладно? Я вас вел сюда не для того, чтобы ты погибла смертью храбрых.
        - Что… - дыхание перехватило и девушка, не в силах ответить, лишь сильнее прижалась к нежно и уверенно поддерживающему ее молодому человеку. Тот, легко угадав возможное продолжение фразы, сам глянул на Винсента.
        - Что произошло? - негромко вопросил он. Татьяна, пока еще не в силах сказать что-либо, лишь слабо кивнула, подтверждая, что задать хотела именно этот вопрос.
        Хранитель памяти тяжело вздохнул и, прислонившись плечом к дверному косяку, невольно послужившему спасению девушки, нехотя начал объяснять:
        - Если в пророчестве был высказан запрет заходить в эту комнату, значит, от носителя милых побрякушек она защищена. Вернее даже будет сказать - закрыта. Это древняя магия, очень неприятная по своей сути. Когда-то давно колдуны, скрывая какие-то тайные помещения или от нежеланных гостей, или же вообще ото всех, накладывали запрет на вход в них. Этот запрет предохранял куда как надежнее простых засовов, и превосходил по степени сохранения тайны все современные замки и сигнализации, - мужчина замолчал и, видя, что слушатели ждут продолжения, вздохнул, - Стоило неугодному человеку, незваному гостю или еще кому-то, на кого распространялся запрет, зайти в закрытое помещение, как он умирал. Смерть наступала практически мгновенно, гость не успевал выйти, оставаясь навеки там, куда входить было нельзя. Так что… - он как-то виновато ухмыльнулся, - Хорошо, что ты держалась за косяк и тебе все же хватило сил покинуть комнату. Полагаю, что ты первая и единственная, кому удалось преодолеть этот страшный запрет.
        Татьяна, почувствовав, что у нее подкашиваются ноги, буквально повисла на графе. На мгновение ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Никогда в жизни она не испытывала подобного, никогда еще не была столь близка к смерти… Даже в миг, когда стояла передо львом, которого полагала тогда диким хищником, находясь в его клетке, она не боялась до такой степени.
        Эрик, прекрасно понимающий состояние своей избранницы, прижал ее сильнее к себе, успокаивающе гладя по спине.
        - Тише, тише… - зашептал он, - Все уже позади, моя хорошая, больше такого не произойдет… Тебе не нужно заходить туда, мы… Винсент все расскажет.
        Хранитель памяти, в общем-то, не собиравшийся отлынивать от обязанности вести репортаж с места событий, заинтересованно вскинул бровь.
        - Это понимать так, что ты теперь туда тоже опасаешься заходить?
        Граф де Нормонд, отнюдь не предрасположенный сейчас к шуткам, хмуро глянул на друга.
        - Это понимать так, что я теперь не оставлю Татьяну одну, - тихо промолвил он и, дабы сменить тему и отвлечь внимание девушки от только что происшедшего, осведомился, - Ты рассмотрел корабль? Вернее, эту… игрушку.
        - Это модель, - поправил блондина собеседник и, отлипнув от косяка, вновь уверенно зашел в комнату, останавливаясь возле стены и рассматривая миниатюрное судно, - Модель фрегата, насколько я помню виды кораблей. Парусного, стало быть, не слишком современного… Делаем вывод - скорее всего кораблик в его истинном виде по волнам уже… - он неожиданно умолк и изменившимся голосом закончил, - Прошел.
        - Что такое? - обретшая вновь возможность говорить, а главное - дышать, девушка, заволновавшись, немного повернулась в объятиях графа, взирая на дверной проем.
        Хранитель памяти в комнате, скрытый на данный момент от взглядов молодых людей, слегка помотал головой.
        - Нет, я… В смысле, все в порядке, я просто… Мне кажется, я уже видел эту модель раньше. И видел на этой самой стене…
        Блондин, глянув на обнимаемую им девушку, слегка нахмурился.
        - Быть может, ты прежде заходил сюда?
        - Совершенно уверен, что нет, - последовал резковатый ответ, - Я не помню ни камина, ни скелета, а этот корабль… Наверное, просто дежа-вю, - мужчина слегка вздохнул и, всмотревшись в миниатюру судна пристальнее, хмыкнул, - А выполнено искусно. На борту даже название имеется, ну-ка… - он немного отошел, позволяя свету каминного пламени озарить модель и, всмотревшись, прочитал, - Semper vivens, - голос его вновь обрел нотки странной задумчивости.
        Татьяна, теперь уже сама глянувшая на продолжающего ее обнимать графа, чуть пожала плечами. Название, видимо, вновь написанное на латыни ни о чем не говорило ей.
        - Оно тоже знакомо тебе? - граф де Нормонд, не желая ждать, пока друг сознается сам, предпочел подтолкнуть его вопросом. За стеной послышался вздох и воцарилось молчание.
        Девушка, вытерпев целых три секунды, предпочла нарушить его. В конечном итоге - рассуждала она, - жизнь и в самом деле слишком коротка, чтобы постоянно ждать открытия каких-то невнятных тайн. Впрочем, сказать она практически ничего не успела.
        - Ви… - только, было, начала Татьяна, когда голос из комнаты перебил ее.
        - Знакомо, - глухо ответствовал хранитель памяти, по-видимому, все еще продолжающий созерцать модель неизвестного корабля, - Знакомо не потому, что знаком с латынью или слышал это словосочетание… Не могу объяснить, почему, но чувствую… С этими словами, мне кажется, было связано что-то важное.
        Татьяна нахмурилась. Странные провалы в памяти самого хранителя памяти смущали ее.
        - Если бы ты не был собой… - медленно и осторожно проговорила она, - Честное слово, я бы подумала, что это тебе кто-то стер память…
        - Глупости! - мужчина, похоже, оскорбленный этим заявлением до глубины души, решительно покинул комнату, хмуро взирая на собеседницу, - Кто мог бы стереть мне память? В моей жизни не было ничего такого, что надо бы было стирать, да и даже если бы было возможно хранителю памяти иметь своего хранителя, возле меня его нет. Это, скорее всего, не более, чем дежа-вю…
        - Ну-ну, - невесело откликнулся молодой граф и, решив более не настаивать на высказанной Татьяной, но пришедшей в голову и ему мысли, поинтересовался, - А как переводится название корабля? Мои познания в латыни, видимо, не столь глубоки, чтобы перевести его самостоятельно.
        - Всегда живой, - хмуро откликнулся Винсент и, тяжело вздохнув, как-то неохотно прибавил, - Видимо, название давали, исходя из постулата «Как корабль назовешь, так он и поплывет». Если бы модель пустили по волнам… Впрочем, не важно. Касаться ее я не рискнул - кораблик выглядит не менее древним, чем скелет.
        - Может, он когда-то его и соорудил, - тяжело вздохнула девушка и, демонстративно повернувшись спиной к неприятной комнате, осведомилась, - Может, нам все-таки пора домой?
        Хранитель памяти, явно обрадованный этим предложением, радостно ухватился за возможность отвлечься от неприятной ему темы.
        - Нам все-таки нужна ручка, - напомнил он, - Или карандаш. Или… не знаю, чем еще можно записать. Самое обидное, что даже листочек есть, а вот ручки…
        - Хочешь записать пророчество на оборотной стороне списка? - граф де Нормонд в самом искреннем изумлении вскинул брови, - Я думал, мы собирались взять его в замок, чтобы сравнить почерк.
        - Почерк идентифицировать я итак могу, - моментально включилась вспомнившая о своих обязанностях дочь мага, - Вообще, я думала, вы уже уверены, что это именно его записка.
        Винсент, успевший приблизиться к столу, на котором лежал пресловутый список, взял его в руку и, пробежав еще раз взглядом рукописные строки, вытянул губы трубочкой.
        - Нуу… Тут, вроде бы как, присутствуют знакомые сокращения, слово «лично», упоминаются интантеры и… Ах, черт! - мужчина, закусив губу, напряженно впился глазами в лист бумаги в своих руках, затем медленно повернул его к молодым людям, - И здесь… - он почему-то сглотнул и севшим голосом проговорил, - Semper vivens. И, судя по всему, тут это название существ, а не судна… - замолчав, он запустил руку в волосы, снова взирая на список сам. На лице его буйным цветом распустилось абсолютное потрясение.
        Татьяна и Эрик, не совсем понимая реакцию друга, переглянулись, затем вновь обращая внимание на него.
        - Ну… Должно быть, глядя на корабль, ты вспомнил именно о словах в списке, - неуверенно вымолвил граф, - Полагаю, это вполне способно объяснить твое дежа-вю.
        Девушка, не видя смысла что-то добавлять, только уверенно кивнула, затем подумала и для большего эффекта кивнула еще раз, всем видом демонстрируя, что дела обстоят именно так, как сказал любимый и иначе обстоять не могут.
        Хранитель памяти, даже не глядя на них, нахмурился. Лицо его было мрачно.
        - Нет… - тихо вымолвил он, не отрывая взгляда от строки в списке, - Я готов поклясться, что нет… Все было иначе, я буквально слышал… Не помню… Не помню ни от кого, ни почему, ни когда.
        - Наверное, это просто было давно, - осторожно предположила Татьяна, искренне желая поддержать друга и как-то успокоить его. Винсент медленно отвел взор от листа бумаги и взглянул на девушку. В голосе его, когда он заговорил, прозвучала странная горечь.
        - Я помню все, что случалось со мной, помню до мельчайших подробностей. Это… профессиональная особенность, можно сказать так. А это… - он качнул головой и внезапно мрачно улыбнулся, - Если бы я не был совершенно уверен, что это невозможно, тоже бы решил, что кто-то подчистил мою память. Но я даже не испытываю ничего, что обычно сопутствует попытке вспомнить запретное - ни головной боли, ни давящего страха… Я просто не помню.
        - Тогда… - Татьяна переглянулась с графом де Нормонд, который, все-таки перестав ее обнимать, теперь просто стоял рядом, легонько сжимая ее плечи, и старательно изобразила ободряющую улыбку, - Тогда, быть может, у тебя просто сбой программы и ты и в самом деле что-то забыл совершенно естественным образом?
        - Может быть, - отстраненно буркнул мужчина и, тяжело вздохнув, постарался все-таки отвести внимание от собственной памяти, - Так… На чем мы остановились? Чем писать-то будем?
        - Может, где-то среди пыли и грязи здесь имеются перо и чернила? - предположил блондин, вероятно, тоже не горящий желанием выяснять, что произошло с памятью его друга, - Если последние, конечно, не высохли.
        - Вот в этом я как раз не сомневаюсь, - все еще довольно невесело хмыкнул Винсент, уточняя, - В том, что высохли, я имею в виду, - и, оглядевшись, в раздумье проговорил, - Интересно, местные маги не писали карандашами?..
        Девушка, окинув пыльную комнатку взором, слегка пожала плечами.
        - По-моему, местные вымерли или ушли до изобретения карандашей. Хотя… - отвлеченная совсем другой мыслью, она, тотчас же забыв о карандашах, почесала нос, - А чем вообще люди пишут? Ну, или писали, когда писать нечем было… Перьями, чернилами, ммм… красками?
        - Пальцем, - фыркнул Винсент, - Какие еще варианты?
        Татьяна честно задумалась.
        - Мелом…
        Хранитель памяти кивнул.
        - Кстати, по-моему, именно им и написано пророчество. Но его я кругом что-то не вижу, так что, быть может, придумаешь другое?
        Татьяна, вмиг разозлившись, недовольно передернула плечами.
        - Я одна, что ли, думать должна? Углем, блин! Не знаю, огнем выжигали!
        - А между прочим, огонь у нас есть, - граф де Нормонд, как обычно, сохраняющий в зарождающемся Содоме олимпийское спокойствие, задумчиво перевел взгляд на столь неприятную и Татьяне, и теперь уже и Винсенту, комнату, - И даже, как я понимаю, уголь…
        Повисло молчание. Хранитель памяти, изумленный столь простым и удобным выходом из положения, пораженно смотрел на девушку, та, в свой черед, обалдев от собственной гениальности, созерцала его.
        Наконец, Винсент, отвиснув, подал голос, при этом аккуратно кладя список обратно на стол.
        - Что ж… И кто полезет там его искать?
        Татьяна невинно пожала плечами. По губам ее медленно растеклась сладкая улыбка.
        - Ну, наверное, тот, кто уже итак туда лазил, - почти нежно проворковала она и, бросив взгляд на руки мужчины, прибавила еще более сладко, - Тот, кто уже успел испачкать золой руки…
        Хранитель памяти, похоже, не особенно горящий желанием опять общаться с камином, нахмурился, старательно пряча испачканную ладонь за спину.
        - Я там не нашел ни единого уголька, - недовольно заявил он, - Мне нельзя доверять такие поиски. А вот Эрик…
        - Винс, хватит играть в «передай другому», - молодой человек вздохнул. Во вздохе этом явственно прозвучала усталость.
        - Я не рискну приблизиться к пламени, хоть оно и холодное, как утверждаешь ты, Татьяне и вовсе не войти туда, поэтому искать уголь придется тебе. К тому же, это твоя идея - записать пророчество.
        - Плата за дальновидность, - буркнул хранитель памяти и, не говоря более ни слова, решительными шагами вновь направился к оказавшейся столь неприветливой с гостями, комнате.
        Дальнейшие свои недовольные сомнения он принялся высказывать, уже шаря рукой в камине.
        - Вообще, писать углем на листе бумаги - не самая удачная мысль, - бурчал мужчина, периодически засовывая в холодный огонь и голову, - Буквы же будут крупнее, чем от пера или карандаша, места не хватит…
        - Надо было захватить еще и тот листочек, что я нашла в будуаре, - вздохнула девушка, с интересом наблюдая за говорящим, - Но меня же никто не предупредил.
        Эрик, отвлекшись от исканий друга, глянул на нее со вновь проснувшимся интересом.
        - Так что там был за листочек? Ты так и не сказала.
        - Да ничего интересного, - откликнулся хранитель памяти, забираясь в камин уже едва ли не по пояс, - Мельком упомянутый Альберт и, собственно, все. А она из-за этого такую бучу подняла…
        - Это ты бучу поднял, узнав, где я его нашла, - недовольно отреагировала Татьяна и, снова обратив внимание на стоящего с ней рядом молодого человека, продолжила объяснять, - Судя по всему, это было что-то вроде обрывка дневника. И, видимо, дневника Луизы, ибо там были долгие и нудные страдания на тему того, какой плохой ты, какой плохой ее брат, и какой замечательный некто «Р.». Ну, и Альберт. Он тоже хороший.
        - «Р.»? - Эрик слегка приподнял брови, - Роман?
        - Рене, - откликнулся из камина Винсент, медленно подаваясь назад, - По крайней мере, Татьяна так решила, когда мы были в прошлом.
        - Потому, что это было видно! - слегка вознегодовала девушка, - И, по-моему, Ричард что-то такое говорил, что она липла к нему…
        - Да ну их, в конце концов, обоих, - хранитель памяти, всклокоченный, с испачканным в золе кончиком носа, да и вообще напоминающий пренебрегающего мытьем после работы трубочиста, вынырнув из камина, недовольно махнул рукой, - Я нашел уголь. Теперь дайте мне листок бумаги и я раскрашу этот мир!
        - У кого-то после ползанья по золе поднялось настроение, - Татьяна, сдержав ухмылку, сделала приглашающий жест в сторону стола, где сиротливо белел листочек, - Прошу, господин художник. Творите.
        Винсент, не реагируя на почти ничем не прикрытую насмешку, только хмыкнул, шагая в указанном направлении. Почти подойдя к столу, он неожиданно остановился.
        - Кстати… - чумазое лицо мужчины обрело явственно задумчивое выражение и он, забывшись, потер подбородок грязными пальцами, оставив на нем темную полосу, - А вы заметили, что этот список выглядит как-то аккуратнее, чем тот, что в замке? Как будто это чистовик, а то так… записка, напоминание самому себе.
        - Ну и что? - не понял блондин, легко пожимая плечами, - Мы итак считали тот список запиской, что тут такого?
        - Да так, просто подумал… - Винсент как-то посерьезнел, безотрывно глядя на лист бумаги, - Что, если сейчас перед нами лежит, так сказать, оригинал этого списка? Если это действительно так, то составлял его Альберт здесь и, вероятно, руководствовался чем-то, что здесь же и обнаружил… А как знать, что еще он мог найти тут и чему он мог здесь научиться? - мужчина окинул собеседников внимательным взглядом, - Мы ведь так и не знаем, как ему удается открывать двери в пространстве, словно хранителю памяти. И если он научился этому здесь… Тогда кто же тут жил, из чьих записей он узнал это?

* * *
        Когда они вышли на улицу, полумрак непогоды уже дополнился сгущающимися сумерками. Дверь домика, выпуская посетителей, опять надсадно, душераздирающе заскрипела и с крыши вновь донеслось недовольное царапанье когтей и даже хлопанье крыльев.
        - Видимо, мы снова напугали птичку, - заметила девушка, с неимоверным наслаждением вдыхая полной грудью прохладный, чистый лесной воздух. После пережитого в доме он казался ей равным глотку жизни.
        - Может, съесть ее, чтобы не пугалась? - Винсент плотоядно облизнулся и, покидая пространство под свисающей крышей, с ярко выраженным гастрономическим интересом поднял взгляд вверх. Лицо его, только, казалось, лучившееся весельем, вмиг изменилось, как-то потемнело, словно окружающий сумрак бросил свой покров и на него.
        Татьяна, который такие метаморфозы как-то не слишком грели душу, на всякий случай нащупала ладонь идущего рядом Эрика, сжимая ее. Граф де Нормонд, и сам обративший внимание на чересчур быструю смену настроений хранителя памяти, на всякий случай притянул девушку ближе к себе и, медленно покидая вместе с ней темную тень под крышей, негромко осведомился:
        - Что случилось?
        - Кажется, я слегка недооценил птичку… - последовал медленный и откровенно напряженный ответ. Винсент продолжал стоять, подняв голову и созерцая крышу второго этажа.
        Татьяна, не очень-то желающая узреть на печной трубе какого-нибудь дракона или, на худой конец, птеродактиля, тем не менее, решила последовать его примеру, медленно поднимая взгляд. В конечном итоге, известная опасность страшит в определенной мере меньше неизвестной…
        Впрочем, опасности она так и не увидела. На печной трубе, недовольно нахохлившись, словно огромная курица, сидел большой черный ворон. Подобных девушке прежде доводилось видеть разве что в зоопарке и, уверенная, что в живой природе такие птицы не встречаются, она изумленно приоткрыла рот.
        - Вот это птичка… - выдавила она из себя по прошествии нескольких секунд, - К маленьким ее отнести точно не получится…
        Эрик, который, чтобы не отставать от спутников, тоже с интересом изучал потрясающее пернатое, ненатурально вздохнул.
        - Да и в печную трубу бы она не поместилась, даже от страха. Удивительно, конечно, увидеть такое создание, но…
        Хранитель памяти, хмурясь, останавливающе поднял указательный палец. Взор его был прикован к тоже разглядывающему его ворону.
        - За нами следят, - негромко промолвил мужчина. Взгляд его стал откровенно неприязненным и птица, будто бы поняв, что радости созерцателям отнюдь не доставляет, внезапно тяжело сорвалась с крыши и, хлопнув крылья, уверенно направилась по воздуху куда-то в сторону, противоположную той, откуда пришли незваные посетители.
        Татьяна, проводив ворона долгим взглядом, опустила голову, удивленно взглядывая на Винсента. Тот был мрачен.
        - Почему за нами следят? Ты подозреваешь птичку во всех смертных грехах лишь потому, что она большая?
        Хранитель памяти неожиданно не поддержал шутку и, повернувшись спиной к избушке, уверенно направился в сторону леса, явственно намереваясь скрыться в нем. Молодые люди, не горя желанием потерять своего проводника, поспешили за ним.
        Вновь заговорил Винсент только тогда, когда избушка мага осталась достаточно далеко позади.
        - Я подозреваю птичку, - мрачно вымолвил он, даже не оборачиваясь на своих спутников, - Потому, что подобные ей очень умны. Вороны способны говорить по-человечьи, способны понимать обращенные к ним слова, способны выполнять задания, команды, просьбы… И способны следить, если хозяин велит им сделать это. Я не думаю, что он прилетел бы сюда просто так, столько времени провел бы на крыше и улетел бы, услышав мои слова о слежке, по собственной воле. Птичку определенно кто-то подослал. И мне почему-то кажется, что это не Альберт…
        - Винс, - Эрик, внимательно выслушавший слова друга, нахмурился, переглянулся с девушкой, будто бы испрашивая у нее совета и, слегка понизив голос, продолжил, - Ты пугаешь нас. Огонь зажигает кто-то, но не Альберт, ворона подсылает тоже не он… Пытаешься намекнуть, что кроме дяди у нас есть еще неведомые враги?
        Винсент, явственно предпочитая воздержаться от ответа, а быть может, полагая его очевидным, резко шагнул вперед, переступая какой-то корень и внезапно остановился.
        Вокруг по-прежнему царила умиротворенная сумеречная лесная тишина, уже практически не прерываемая щебетом птиц, где-то впереди весело журчал ручеек, преодоленный путниками еще по пути сюда, и остановка хранителя памяти, вкупе с явственно обалдевшим его видом, вызывала самое искреннее недоумение.
        Татьяна с Эриком, передвигавшиеся по лесу, взявшись на всякий случай за руки, благополучно едва не врезались в решившего вдруг изобразить каменное изваяние мужчину и, недовольно переглянувшись, вслед за последним вынуждено остановились. Впрочем, оставлять причину внезапного привала невыясненной они не собирались.
        - Винсент, что опять случилось? - граф де Нормонд тщетно попытался скрыть недовольство в своем голосе, однако, поняв, что потерпел фиаско, слегка поморщился.
        Татьяна, покосившись на него и не желая оставаться не у дел, предпочла внести свою лепту.
        - Ты что, внезапно вспомнил, что кошки боятся воды? Немедленно забудь.
        Девушка предполагала произнести еще что-то, но звонкий, веселый молодой голос, неожиданно ответивший на ее небольшой выпад, мгновенно сбил ее со всех мыслей.
        - Наверное, он просто понял, что надо бояться меня. Что ж, не прошло и пары столетий.
        Эрик Стефан де Нормонд, при звуке этого голоса на несколько секунд явственно остолбеневший, внезапно подался вперед, совершенно точно забывая о Татьяне, чью руку сжимал. Девушка, пискнув, вынуждено сделала несколько шагов следом за ним и, на сей раз все-таки врезавшись в хранителя памяти, недовольно потерла ушибленный нос. Винсент к этому столкновению остался совершенно равнодушен, по-прежнему изображая постамент, разве что выражение лица сменив на более недовольное, посему Татьяна, совершенно не желая оставаться в стороне от событий, ухватила его свободной рукой за плечо и, приподнявшись на цыпочках, заинтересованно глянула вперед.
        На той стороне ручья, как раз напротив путников, спокойно стоял, сунув руки в карманы высокий, худой юноша, облаченный в джинсы и легкую футболку. Ярко-зеленые глаза его насмешливо поблескивали, казалось, ловя и отражая какой-то невидимый свет, темно-русые, кажущиеся в сумраке еще темнее, волосы венчала черная элегантная шляпа. На губах его застыла насмешливая полуулыбка, отражающаяся на всем лице.
        Не узнать молодого человека было невозможно, и Татьяна, мгновенно поняв, почему голос его показался ей таким знакомым, тихонько вздохнула.
        Все описываемые события заняли на деле не дольше пяти секунд. Только-только прозвучала насмешливо-ехидная фраза со стороны так неожиданно повстречавшегося путникам юноши, а девушка, выглянув из-за плеча хранителя памяти, уже не смогла удержаться от ответа.
        - С чего бы ему бояться маленького, невинного мальчика? - мрачновато буркнула она, слегка переступая на мысках, дабы найти более устойчивое положение. Людовик, а это был именно он, заинтересованно склонил голову набок, вежливо приподнимая брови.
        - А я маленький и невинный? - на лице его сразу после этих слов сверкнула ослепительная, почему-то кажущаяся жестокой, улыбка.
        Граф де Нормонд, как-то сразу помрачнев, опустил плечи.
        - Видимо, больше нет, - тихо вымолвил он, опуская вслед за плечами и взгляд, и стараясь не смотреть на младшего брата, - Ты слишком изменился, Людовик.
        - Да неужели? - юноша честно попытался изобразить искреннее изумление, однако, широкая улыбка, не желающая никуда исчезать, помешала этому. Тем не менее, парень, продолжая, старательно сдвинул брови, принимая на себя вид ненатурально серьезный и довольно странный.
        - Какой кошмар, правда, Эрик? Твой маленький братик вырос, да и вообще посмел остаться в живых! И как только ему не стыдно? При встрече обязательно поинтересуюсь.
        Винсент, заметивший краем глаза совершенно поникший вид друга, нахмурился, решительно переключая огонь на себя и даже сделал, было, небольшой шажок вперед, но обнаружив, что тем самым сильно нарушает равновесие практически висящей на его плече девушки, вернулся обратно.
        - Какого черта тебе надо здесь? - голос хранителя памяти прозвучал довольно мрачно, со скрытым, но вместе с тем очень явным вызовом. Чувствовалось, что мужчина, абсолютно не питающий к молодому магу ни родственных, ни вообще хоть сколь-нибудь добрых чувств, отнюдь не собирается спускать ему хамство ни в свой адрес, ни в адрес своих друзей.
        Людовик, фыркнув, резким движением вытащил руки из карманов, разводя их в стороны и, уверенно шагнув вперед, без колебаний ступил в воду.
        - Рыбку ловлю, - ответ молодого мага прозвучал насмешливо и, вместе с тем, как-то недовольно, словно бы собеседники и в самом деле мешали ему добывать будущую уху. Не дожидаясь ответов, которые, вполне вероятно, могли бы последовать, он сделал еще один, довольно резкий на сей раз, шаг и, присев посреди ручья на корточки, полубоком к путникам, внимательно вгляделся в воду, даже проводя по ней пальцами.
        - Никто не видел, тут форель не пробегала?
        Хранитель памяти, почему-то посчитавший сей ответ прямым оскорблением его львиной натуры, недовольно скривился. Татьяна, все еще держащая его за плечо, ощутила, что мужчина напрягся, как-то напружинился и даже мускулы его под тонкой тканью футболки буквально заходили ходуном.
        Тем не менее, Винсент, сделав глубокий вдох, каким-то образом ухитрился удержать себя от опрометчивых действий.
        - Форель по горам бегает, - буркнул он и, недовольно скрестив руки на груди, дернул плечом, едва не сбросив руку девушки, - Тоже мне, рыболов…
        Юноша, мигом обратившись в его сторону, закусил губу, насмешливо склоняя голову и удерживая кончиками пальцев шляпу от падения. Налетевший легкий ветерок шевельнул его волосы, заставляя несколько прядей упасть ему на лицо.
        - Кому, как не тебе знать это, верно? - голос молодого мага прозвучал до омерзения сладко и, вместе с тем, как-то зловеще.
        Ответить Винсент не успел.
        Граф де Нормонд, некоторое время не принимавший участия в общей бессмысленной беседе, скользнул взглядом по насквозь мокрым концам штанин юноши и неодобрительно покачал головой.
        - Ты простудишься, - говорил он негромко, как будто бы не желая привлекать к себе внимания, однако, глаз с младшего брата не сводил, явно ожидая его реакции.
        Тот насмешливо хмыкнул, искоса взирая на неожиданно подавшего признаки жизни родственника.
        - Своевременная забота, ничего не скажешь. Решил исправить ошибки прошлого, братик?
        Эрик, столь явственно пытавшийся наладить контакт с братом, вновь помрачнел. Видно было, что молодой человек обманут в своих самых лучших надеждах и теперь убежден скорее в их тщетности.
        - Ты не ответил, что делаешь здесь, - в голосе графа прозвучали металлические нотки и взор его ощутимо похолодел. Людовик, похоже, предпочитающий не замечать перемен, которые вызвали в собеседнике его слова, кривовато ухмыльнулся, умудряясь даже в столь неудобной и неустойчивой позе сунуть руку в карман. Девушке, внимательно и подозрительно следящей за действиями молодого мага, внезапно почудилось, что в его облике чего-то не достает, чего-то немаловажного, такого, что постоянно притягивало к себе внимание в их прошлую встречу… Однако, понять, что же это, мешала сама ситуация.
        - Вообще-то, я ответил, - спокойно и равнодушно вымолвил самый младший представитель рода де Нормонд и, пожав плечом той руки, которую держал в кармане, неожиданно сузил глаза, медленно обводя всех собеседников пристальным взглядом, - А вот что вы все здесь делаете?
        Татьяна, абсолютно недовольная таким обилием наездов в адрес ее любимого и ненаглядного блондина, негодующе приподнялась на мысках повыше, даже вытянув шею, чтобы стать как можно более заметной. Усилия же ее, однако, ни к чему не привели.
        - Это не твое… - только, было, начала говорить она, как молодой маг, мигом вытащив руку из кармана, слегка погрозил ей пальцем, затем прижимая его к губам, будто призывая к тишине.
        - Я не с тобой разговариваю, девочка. Тут есть личности и постарше… - колкий взгляд зеленых глаз скользнул к мрачному, как дождливое небо, графу. Винсент в данный момент к более старшим личностям отнесен явно не был.
        - Хотя, постой… - Луи, не позволяя брату ответить, задумчиво провел указательным пальцем по нижней губе и внезапно воздел его вверх, призывая на сей раз к вниманию, - Я догадаюсь сам. Мо не в этой стороне, значит, ты ходил не в гости к старушке, которую любишь больше меня… Тогда к кому же? Неужели к дедушке-колдуну, который тут уже лет сто, как не живет?
        - Скорее к птичке, сидящей на его крыше, - буркнул категорически не желающий отмалчиваться Винсент, - Это ты подослал ее шпионить за нами?
        Лицо Людовика приняло явственно озадаченное выражение. Неспешно он выпрямился во весь рост, почесал в затылке, сдвинув шляпу на лоб, поправил ее и, наконец, медленно моргнув, пробормотал:
        - Какой еще птичке?.. - взгляд зеленых, почему-то потемневших до изумрудного цвета глаз, снова устремился к графу де Нормонд, - Эрик, что несет твой служка? - слова эти были сопровождены указующим жестом в сторону хранителя памяти.
        - Мальчишка!! - рык взбешенного мужчины раскатился по окрестностям, будто львиный. Татьяна, стоящая в опасной близости к нему, заволновалась, как бы ее невзначай не задел вот-вот грозящий появиться хвост с кисточкой на конце.
        - Как смеешь ты так говорить обо мне?!!
        Молодой маг, мигом принимая на себя облик невинного ягненка, которого грозит обидеть, а то и укусить, большой хищник, растерянно заморгал, часто-часто хлопая густыми ресницами. Лицо его на эти секунды стало откровенно детским, казалось, наглый и самоуверенный юноша отступил, давая место тому самому четырнадцатилетнему мальчику, чью гибель его братья оплакивали долгие годы.
        - А что такое? - даже голос парня изменился, становясь по-детски наивным, - Разве он не хозяин тебе?
        Винсент, сдержав рвущийся наружу рык, опустил руки, стискивая их в кулаки.
        - Бывший хозяин, - очень зло и отчетливо процедил он, одаряя притворяющегося барашком юного мага взглядом, полным откровенной ненависти.
        Людовик, вероятно, уставший изображать того самого невинного маленького мальчика, коим его столь наивно назвала Татьяна, укусил себя за губу и, не выдержав, расхохотался, откидывая голову назад и едва не теряя шляпу. Ребенок исчез. Перед наблюдателями снова стоял повзрослевший, опасный, острый, как игла, ядовитый, словно змея, дерзкий, наглый и насмешливый Людовик Филипп де Нормонд. В зеленых глазах его искрилось злое веселье, лицо так и светилось насмешкой, когда он, отсмеявшись, снова взглянул на хранителя памяти.
        - Тогда что же ты бегаешь за ним, как верный пес? Исполняешь все, что он скажет, по первому слову, едва ли не тапочки таскаешь в зубах? - юное лицо неожиданно озарилось странным, насмешливо-злым интересом. Молодой человек, приоткрыв рот, приложил указательный палец к подбородку и воздел глаза к небесам, словно бы испрашивая у них ответа.
        - А кстати… Любопытно, Лэрд теперь тоже стал таким? Он всегда был покорной шавкой, выполнял все приказы дяди, так что теперь… - юноша, не опуская приподнятого подбородка, скосил глаза на собеседников, - Вы уже совсем испортили нашего с Альбертом песика, да?
        - По-моему, портили его как раз вы, - Татьяна, вовсе не желающая, подчиняясь наглецу, хранить молчание (хотя и хранила его некоторое время), недовольно сжала плечо Винсента, - А мы теперь исправляем, перевоспитываем…
        - Могла бы и пораньше это сделать, - мигом прореагировал Людовик, легко пожимая худыми плечами, - Все претензии на этот счет к дяде. Я честно пытался привить псу хорошие манеры… - юноша ностальгически вздохнул и, ухмыльнувшись, потер кулак, - Но его нос оказался слишком хрупким.
        Лицо графа де Нормонд, побледнев при этих словах, исказилось мгновенной гримасой отвращения. Он недоверчиво покачал головой и, будто стараясь держаться подальше от родного брата, сделал небольшой шаг назад. Девушка, получившая по этой причине возможность созерцать происходящее, не выглядывая из-за плеча Винсента, с невероятным облегчением опустилась на полную стопу. Стоять на мысках за время милой беседы она уже откровенно замучалась.
        - Ты и в самом деле изменился, Луи… - взгляд Эрика так и сочился недоверием и, в тоже время - скрытой ненавистью, направленной, однако, явно не на собеседника, - Что же он сделал с тобою, братик?..
        Юноша, как-то мгновенно посерьезнев, хотя и не прекращая ухмыляться, вновь немного развел руки в стороны.
        - Он дал мне жизнь, - голос его звучал сейчас холодно и колко. Впрочем, длилось это лишь одно, немного затянувшееся мгновение. Серьезность и холод как-то быстро исчезли из глаз молодого мага и он, будто расслабившись, в раздумье почесал висок указательным пальцем.
        - И силу… - вымолвил он, тотчас же даря собеседнику насмешливую улыбку и странно-ядовитый прищур зеленых глаз, - А вот твою жизнь он, скорее, собирается забрать.
        Татьяна, чуть пошатнувшаяся от такого заявления, сильнее стиснула ладонь любимого. Мимолетные наезды на него как-то внезапно трансформировались в откровенные угрозы и этого стерпеть она попросту не могла.
        - Он не убьет его, - слова эти прозвучали тихо, однако, высокий процент уверенности придал им веса.
        Людовик, бросив взгляд на вновь беспардонно подающую голос «девочку», элегантно приподнял бровь. В уголках губ его притаилась очередная ядовитая, змеиная улыбка.
        - И кто же помешает ему? - зеленые глаза вновь сузились, - Может быть, ты? Ох, Татьяна-Татьяна, боюсь, ты сильно переоцениваешь свое влияние на отца. Он не поступится ради тебя своими планами и желаниями, - лицо молодого мага внезапно изменилось. Теперь уже серьезность, появившаяся на нем, была определенно искренней, не искусственной, теперь в нем не было притворства.
        - Если Альберт вбил себе что-то в голову… - говорил юноша тихо, немного опустив голову и, казалось, что-то изменилось в нем. Словно исчезла куда-то вся злость, вся насмешка, испарился яд.
        - Остановить его не сможет никто, - продолжил он и, подняв голову, в упор взглянул на девушку, - Ни ты… ни даже я.
        Последние слова молодого человека, столь неожиданные и столь полнящие надеждой сердце его брата, казалось, повисли в воздухе. Эрик, не веря самому себе, похоже, еще больше, чем прежде, смотрел на собеседника, чуть приоткрыв губы и никак не мог заставить себя произнести хоть слово. Татьяна и Винсент, понимая состояние блондина, молчали, не желая в данный момент встревать в беседу братьев.
        - Ты… - почувствовав, что охрип, граф де Нормонд тихо кашлянул, - Ты пытался бы остановить его? Если бы он…
        Людовик кривовато ухмыльнулся. Казалось, он пытается вернуть вновь прежнее настроение, но в ухмылке его совсем не было зла и жестокости, не было ни насмешки, ни издевки.
        - Я не хочу потерять брата, только обретя его вновь, - твердо вымолвил он. Лицо его неожиданно ожесточилось.
        - Поэтому, Эрик, сделай одолжение, будь осмотрительнее. Ты теперь человек, а люди в той деревне по-прежнему ненавидят тебя, веря в глупые сказки чертова старика. Впрочем, на руку тебе может сыграть то, что они считают, будто у вампиров нет крови… - завершив свою загадочную, но вполне приятную графу тираду, юноша усмехнулся, - А теперь мне пора. Все, что хотел, я выяснил.
        - Про птичку, что ли? - буркнул Винсент, однако, на сей раз остался не услышанным.
        Граф де Нормонд, пристально глядя на брата, внезапно чуть сдвинул брови.
        - У тебя на руке синяк… Что-то случилось?
        - А? - голос молодого мага вновь обрел былую легкость и взгляд его удивленно метнулся ко внутренней стороне правой руки, где и в самом деле виднелся темный след, - А, да ерунда. Дядя укол делал, не бери в голову. Au revoir[3 - До свидания (франц.).], - тонкие пальцы юноши коснулись края шляпы, голова склонилась в прощальном кивке и в следующее мгновение младший брат Эрика исчез. В воздухе растаял звук щелчка.
        Татьяна, будто очнувшаяся от этого звука, слегка вздрогнула и, неуверенно переведя взгляд с блондина на хранителя памяти, медленно промолвила:
        - А где же его любимое колечко?
        Глава 8
        - Нет. Я уверен, что он не лгал.
        Роман, услышав неожиданно донесшийся со стороны холла голос брата, поднял голову от старинной, почти древней книги, которую внимательно изучал доселе и, усмехнувшись чему-то, легко поднялся на ноги, отправляясь встречать задержавшихся путешественников.
        До слуха его донесся недовольный вздох, вероятно, принадлежащий хранителю памяти и голос, раздавшийся мгновением позже, подтвердил это предположение.
        - Хорошо, пусть в этом он и не лгал. Но влияние Альберта на него довольно сильно, и полностью быть уверенным в его словах нельзя.
        Юноша, чей интерес возрастал с каждым новым словом вернувшихся путников все больше и больше, прибавил шагу.
        - То есть, ты думаешь, Альберт и уколов ему никаких не делал?
        Узнав голос Татьяны, Роман довольно улыбнулся. Подсчет был завершен и цифры сошлись - замок покинули трое и трое же вернулись обратно, причем, судя по всему, все трое находились по-прежнему в полном здравии.
        - Ну, уколов… - начал хранитель памяти, но в этот миг виконт де Нормонд, миновав двери гостиной, вышел в холл, являя себя пред очи светлые всех в нем присутствующих.
        - С возвращением, господа бродяги, - юноша окинул всю троицу заинтересованным взглядом, хотел, было, задать столь важный ему вопрос, но, увидев чумазого Винсента, который так и не успел привести себя в порядок, откровенно хрюкнул, как-то сразу отвлекаясь от собственных мыслей, - Вы что там, пыль котом вытирали?
        - Да нет, пол подметали, - невозмутимо отозвалась Татьяна и, очаровательно улыбнувшись, прибавила, - И дымоход чистили.
        Роман, заинтригованный сим заявлением еще больше, слегка приподнял брови.
        - В древней-древней избушке древнего-древнего мага есть новый-новый дымоход?
        - Был бы новый, не надо бы было чистить, - недовольно буркнул хранитель памяти и, вздохнув со странным оттенком неоправданной ностальгии, прибавил, - Наверное, юность его еще скелет знал…
        Виконт де Нормонд слегка потряс головой и, поправив разметавшуюся шевелюру, недовольно упер руки в бока.
        - Вот, значит, меня с собой они не берут, а потом начинают невнятными страшными историями пугать про всяких юных скелетиков, которыми чистят старые дымоходы, - он недовольно хмыкнул и, скрестив руки на груди, претенциозно продолжил, - Я требую кровавых подробностей, приведших к скелетам! Ну-с, кто первый будет рассказывать?
        - Да чего там рассказывать-то, - Винсент утомленно вздохнул и, пожав одним плечом, скороговоркой проговорил, - Дом, пророчество, Татьяна, комната, камин, скелет, корабль, перстень, дорога, ручеек…
        - Тпру! - Роман, абсолютно неудовлетворенный таким коротким изложением событий, сделал движение, будто натягивал поводья норовистого скакуна, - А теперь по каждому пункту, пожалуйста, отдельные подробности. Чем больше и кровавее, тем лучше.
        Татьяна, вспомнив о пережитом ею в избушке «дедушки-колдуна», как выразился Людовик, недовольно поежилась.
        - Сам не знаешь, о чем просишь, - буркнула она и, явственно предпочитая не быть наглядным пособием при перечислении так желаемых юношей подробностей, начала потихоньку пробираться к балюстрадам.
        Винсент, не то не заметивший этих маневров со стороны девушки, не то решивший не мешать им, слегка потер нос, собираясь с мыслями. Нос, испачканный прежде лишь чуть-чуть, после этих действий стал равномерно серого цвета. Роман, кусая губы, старательно отвел взгляд, сдерживая рвущиеся наружу шутки, дабы не сбивать придворного сказителя с мысли.
        - Как я и обещал, путь занял у нас не слишком много времени - лишь чуть больше часа, хотя я и не засекал. То, что маг не живет в избушке, стало ясно с первого взгляда…
        Эрик Стефан де Нормонд, за все время разговора не вымолвивший ни слова, неожиданно шагнул вперед. Он понимал, что рассказ Винсента, безусловно, важен и что понять все случившееся в избушке возможно лишь при обстоятельном изучении каждого события, но сдерживать себя долее не мог. Слова рвались наружу и молодой человек, устав бороться с собой, наконец дал им выход.
        - Мы встретили Луи, - негромко произнес он. Татьяна, как раз приблизившаяся к балюстрадам, возле которых стоял Роман, замерла на полушаге. Эту тему без внимания ей оставлять тоже не хотелось.
        Винсент, моментально сбитый и отвлеченный от повествования, подавил недовольный вздох и, напустив на себя откровенно несчастный вид, опустил плечи, изображая покорность жестокой судьбе, адептом которой сейчас выступал Эрик.
        Роман, немного ошарашенный известием, нащупал позади себя балюстраду и осторожно присел на нее. Видимо, стоять ему, говоря о младшем братце, было некомфортно.
        Блондин, заметив его действия, чуть поморщился.
        - Не сиди на балюстрадах, - проговорил он и слова эти, как-то сразу сбросив покров оцепенения, накрывший собою холл после сообщенной новости, прозвучали особенно отчетливо.
        - Я и не сижу, - отмахнулся виконт, устраиваясь поудобнее, - Ты имеешь в виду, братик поджидал вас в избушке?
        - Нет, - граф де Нормонд утомленно выдохнул и, оглядевшись, присел на собственный стул, пока еще продолжающий мирно обитать в холле, - Мы встретили его на обратном пути.
        - Глобально на пути, - поддакнул хранитель памяти, решая все-таки поучаствовать в беседе, - Прямо на дороге стоял, мальчишка…
        Юноша, мгновенно уловив в голосе друга некоторое раздражение, с интересом склонил голову набок. Черные волосы его, скатившись на одну сторону, водопадом накрыли плечо, скрывая его от глаз собеседников.
        - И каковы же твои впечатления от общения с нашим блудным братишкой на здоровую голову? - серо-зеленые глаза немного сузились, в них зажегся огонек нового интереса. Чувствовалось, что Роман уже предвидит и даже предвкушает должный последовать ответ, но все-таки очень желает его услышать.
        Винсент думал не долго - воспоминания от общения со столь разозлившим его парнем были вполне свежи, как и впечатления от него.
        - Дергается много, - раздраженно обронил он и, нахмурившись, на несколько секунд сжал губы. После чего, немного справившись со вновь вспыхнувшим гневом, продолжил нелестную характеристику:
        - Наглый, беспардонный и абсолютно не знакомый с уважением к другим мальчишка. Прямо как ты, только гораздо хуже.
        Его собеседник, похоже, впечатленный последними словами хранителя памяти больше всего, изумленно прижал руку к груди.
        - Да ты что? На этом свете существует кто-то, хуже, чем я? - он несколько секунд помолчал, позволяя присутствующим сполна прочувствовать степень его изумления, а после небрежно добавил, - Бессовестная попытка отобрать у старшего брата пальму первенства. Надо будет обязательно вернуть ее обратно.
        - Ха-ха, - раздельно, выразительно и, вместе с тем, очень кисло отозвался де ля Бош, - Мне вообще рассказывать дальше или тебя теперь только пальмы этого мальчишки волнуют?
        - Так у него их много? - совсем возмутился юноша, - Кого же это он еще ограбил… - и, заметив, что шутки его более как-то не находят отклика у присутствующих, предпочел сменить тему, с восхитительной небрежностью ставя согнутую ногу на балюстраду рядом с собой, - Чего он от вас хотел-то вообще? Или чисто так, компанию составить, растения обсудить?
        Эрик, сидящий на стуле боком, вздохнул и, облокотившись о его спинку, оперся подбородком о ладонь.
        - Ты удивишься, но, вероятно, скорее второе. Он так толком и не сказал, что ему было нужно, хотя, уходя, заметил, что выяснил все, что хотел, - по губам графа скользнула легкая улыбка, - Попросил меня быть осторожнее. Почему-то вспомнил про ту деревню, люди из которой все еще недолюбливают меня…
        - «Веря сказкам чертова старика», - воодушевленно подхватила девушка, опираясь рукой о балюстраду рядом с Романом, но глядя, тем не менее, на его брата.
        - Какого старика? - хриплый голос, неожиданно раздавшийся от дверей гостиной, заставил всех участников небольшого собрания перевести внимание туда, - кого обернувшись, кого просто сменив объект созерцания. Как обычно оригинальный виконт, которому надлежало оглянуться, при этом едва не свалился с балюстрады.
        - Вот поэтому я тебе и говорю не сидеть на них, - со скрытым удовольствием отметил блондин и юноша, недовольно махнув рукой в его сторону, чуть не упал повторно. Рассерженный собственной неожиданной неловкостью он, нахмурившись, предпочел обратить свое недовольство на нового собеседника.
        - Ты же говорил, тебе плохо!
        - А мне и плохо, - Ричард, и в самом деле какой-то бледный, имеющий откровенно нездоровый вид, слегка привалился плечом к дверному косяку, - Но я же не мог проигнорировать возвращение наших блудных… Так что за чертов старик был упомянут тобой, Татьяна?
        Девушка, слегка заволновавшаяся за состояние здоровья оборотня, легко пожала плечами.
        - Это не мной, - пояснила она, - Это Людовик так сказал. Я вообще не понимаю, почему он вдруг завел разговор о той деревушке, и о людях там, если только… - неожиданная мысль заставила ее изумленно приоткрыть рот и медленно обвести взглядом всех присутствующих в холле. Упомянутые присутствующие молча смотрели на нее, ожидая продолжения фразы.
        - А что если… - Татьяна, все еще неуверенная в своей догадке, как-то рефлекторно понизила голос, будто стесняясь собственных слов, - Что, если это был намек?.. Что, если этот «дедушка-колдун» живет там, прячется среди людей?
        Ричард, устало опустивший голову, услышав последнее предположение, рывком вскинул ее. Движение это оказалось для оборотня чересчур резким и он, машинально ухватившись за косяк, дабы не упасть назад, неожиданно закашлялся, прижимая руку ко рту. Девушке, обеспокоенно взиравшей на него, вдруг почудилось, что на пальцах мужчины что-то сверкнуло, однако, рассматривать это сейчас было явно не время.
        - Кого-то определенно надо отдать на растерзание Чарли… - элегически промурлыкал Роман. На губах его появилась улыбка отъявленного злодея, правда, неизвестно, кому адресованная - не то Ричарду, которого он намеревался отдать на произвол придворного доктора; не то доктору, даже не подозревающему о том, какую роль ему намереваются вменить.
        - Думаю, он будет крайне рад продолжить лечение наших домашних зверюшек, - злобная улыбка виконта стала сладкой.
        Ричард, с хрипом втянув воздух, попытался, было, что-то ответить, как-то прореагировать на слова молодого нахала, однако, вновь зашелся кашлем, сгибаясь в три погибели. Татьяна, не могущая доле наблюдать за страданиями оборотня, даже не предпринимая попыток помочь ему, бросив в сторону Романа до крайности неодобрительный взгляд, сделала шаг к мужчине, намереваясь поддержать его.
        Дойти до Ричарда она не успела. Откуда-то со стороны гостиной внезапно послышалось негромкое цоканье по каменному полу звериных когтей и в следующий миг, черной тенью скользнув в дверном проеме, рядом с оборотнем оказался его верный и преданный, неотлучный и незаменимый друг - большая пантера. Остановившись рядом с хозяином, она прижалась боком к его ногам. Ричард, казалось, начавший приходить в себя, рефлекторно коснулся ладонью большой головы зверя и, медленно выпрямившись, неуверенно втянул воздух, затем столь же неуверенно его выдыхая. Вздох получился глубоким и совершенно спокойным. Кашель, мучивший оборотня еще мгновение назад, прошел, словно по волшебству.
        Татьяна, покосившись на пантеру, медленно перевела взгляд на Винсента. Ей еще не доводилось слышать о способностях хранителей памяти излечивать одним лишь касанием, и этот вопрос, можно смело сказать, ее весьма заинтересовал. Однако, господин де ля Бош, хмурый и, по-видимому, сильно недовольный вынужденным перерывом в обсуждении тем куда как более важных, на его взгляд, оставил вопрос в глазах девушки безо всякого внимания. Тем более, что Ричард, определенно чувствующий себя лучше, вновь решил подать голос.
        - Сочувствия, я вижу, от представителей вашей ненормальной семейки ждать бесполезно, - хрипло проговорил он и, явно машинально почесав пантеру за ухом, продолжил, - Я, собственно, вот о чем. Один колдун в этой деревушке точно есть. Правда, честно, я без понятия, жил ли он в какой-то древней избушке, да и с предками его я особенно не знаком.
        - Но его ты знаешь, - отметил Эрик, поворачиваясь на стуле и, облокотившись теперь обеими руками о его спинку, в упор глянул на оборотня, - Откуда?..
        Ричард недовольно поморщился. Было видно, что воспоминания о пресловутом колдуне неприятны ему.
        - От Альберта, - в конце концов нехотя признался он и, покосившись на пантеру, словно бы испрашивая у нее совета, прибавил, - Старик считал его своим другом. Но…
        - Но мало ли на свете стариков, которые его таковым считали, - вклинился Роман, легко угадывая предполагаемое продолжение прозвучавшей фразы, - У дяди вообще вряд ли друзья водятся, по-моему, он не слишком восприимчив к подобным отношениям… Может, это и другой дед.
        Винсент в крайней задумчивости потрогал испачканный и оцарапанный нос и вздохнул.
        - Все может быть, - элегически протянул он, - Тем более, если в ситуации присутствует Альберт.
        Эрик, мельком глянув на него, легонько кивнул, затем вновь переводя взгляд на брата.
        - Почему ты думаешь, что у него нет никаких привязанностей? Он это, конечно, он, но… а как же Мари? Он ведь подарил ей кулон, целовал ее, ты сам говорил. Да и Луиза…
        - Ну, ее он точно не целовал, - фыркнул Ричард, не позволяя виконту де Нормонд, к которому, как нетрудно догадаться, и были обращены слова блондина, ответить, - Луиза это вообще… Не более, чем инструмент. Бездушный, бесчувственный…
        - Ну да, - не удержался хранитель памяти, - Бесчувственная, а на тебя-то виды имела. И не отнекивайся - я сам видел. На балу еще.
        Оборотень, по-видимому, сильно возмущенный этими словами, непроизвольно сжал руку, которую все еще держал на голове пантеры, планируя, вероятно, образовать кулак. Кулака не получилось, зато Дэйв, чье ухо угодило в крепкую хватку хозяина, негодующе пискнул. Звук оказался довольно сильно похож на простое мяуканье, поэтому, когда из-под лап пантеры донесся кошачий ответ, никто особенно не удивился. К манере Тионы всегда приходить на важные заседания все уже успели привыкнуть. Ричард же предпочитал просто не замечать кошку.
        - Я вообще без понятия, чего она там имела на меня, - недовольно проговорил он, бросая на Винсента мрачноватый взгляд исподлобья, - Вешалась на шею конкретно, достала… Нет, я, конечно, не жил монахом в те годы, да в общем-то и сейчас этого не планирую делать, но эта кровожадная девчонка меня доконала конкретно.
        Роман, похоже, совершенно не питающий ревности к своей глобально бывшей симпатии, ухмыльнулся, старательно принимая на себя вид безоблачной невинности.
        - И чего же ты шансом не воспользовался, коль монахом не жил? Или на период общения с ней решил таки принять сан?
        Ричард поморщился. На лице его явственно проступило выражение величайшего отвращения.
        - Посмотри на Татьяну и сравни ее с этой… - он сжал губы, ловя грубое словцо, - И скажи - кого я должен бы был выбрать?
        Юноша, улыбнувшись в ответ с совершенно очаровательной проказливостью, возвел очи горе. Голос его, когда он заговорил, напомнил мурлыканье все той же Тионы, которая, надо заметить, была явно не слишком довольна таким наглым плагиатом.
        - А я бы на твоем месте выбрал Луизу…
        Татьяна, прекрасно помнящая «темпераментную» серую мышь, не так давно окончившую свои дни перед вратами Нормонда, легко угадав наезд в свою сторону, причем, вероятнее всего, не столь искренний, сколь провокационный, стараясь держать себя в руках, внимательно посмотрела на вьющуюся уже у ее ног кошку.
        - Тио, милая моя, можно я швырнусь тобой в этого хама?
        Виконт довольно захохотал. Судя по всему, реакция на его слова последовала именно та, на которую он и рассчитывал, посему юноша, совершенно удовлетворенный этим, счел беседу о темпераментных мышах завершенной.
        - Ладно, - уже несколько более серьезно вымолвил он, отворачиваясь от потенциального пациента придворного доктора и обращая вновь внимание на вернувшихся путешественников, - Что там у нас с баранами?
        Хранитель памяти утомленно вздохнул и, сунув руки в карманы, бросил грустный взгляд на занятый стул. После чего, видимо, решив отвлечься от печали разговорами, все-таки ответил.
        - Смотря с которыми. Я тебе их много перечислил.
        - Да, и я уже ни одного не помню, - отмахнулся Роман, - Так что давай еще раз и хоть немного более подробно.
        Винсент, на которого вновь свалилась обязанность придворного сказителя, недовольно поморщился.
        - Интересно, где на мне написано «сказочник»? - буркнул он и, не позволяя обрадованному обилием вариантов ответа виконту даже открыть рот, начал рассказ, - Я уже сказал, что до дома мы дошли быстро. Зашли внутрь, осмотрелись, Татьяна обнаружила дверку и пошла приставать к ней.
        - Угу, - мрачновато откликнулась девушка, - А дверка начала на меня злобно ругаться рифмованными пророчествами.
        Молодой человек, оглянувшись на не менее удивленного таким поворотом событий оборотня, слегка приподнял брови.
        - Интригующе, - отметил он, - И что же там было, в злобно зарифмованных пророчествах?
        - Можешь почитать сам, - хранитель памяти уверенно вытащил из кармана сложенный вдвое лист бумаги, на обратной стороне которого записывал пророчество, не менее уверенно развернул его и, посмотрев на размазавшиеся за время пути буквы, пригорюнился, - Или не можешь… Надеюсь, хотя бы в этом доме карандаши обитают?
        - А что, в старенькой избушке, где вас подстерегал братец-грабитель, карандашиков нет? - казалось бы, искренне изумился Роман, - Или он не только пальмы тырит?
        - Он пальмы не в избушке тырит, а возле речушки, - несколько мрачновато отреагировала девушка, - Тебе же…
        - Я протестую! - Винсент, на которого, как всегда, по мнению Татьяны, не ко времени напал стих шутить, негодующе упер руки в бока, - Это был ручеек!
        - Боже, да какая разница? - девушка недовольно всплеснула руками. Хранитель памяти вознегодовал еще сильнее.
        - Как «какая разница»? Ручейки тоже имеют право существовать на этом свете! И коли у них нет заступника, их буду защищать я, до последней капли крови! Я прекращу эту бессовестную дискриминацию!
        Роман, крайне заинтригованный прозвучавшими словами, вежливо изогнул бровь.
        - О, как интересно… В чьих-то жилах скопилось слишком много крови? Ну, что ж… - он легко соскочил с балюстрады и склонился в сторону мужчины в изысканнейшем поклоне, - Я готов быть вашим противником, месье де ля Бош. Где моя шпага?
        - Так вы, господин де Нормонд, против ручейков? - грозно осведомился хранитель памяти, делая весьма решительный шаг вперед, - В таком случае…
        - Да хватит вам! - не выдержала Татьяна, - Нашли, тоже мне, время и… У тебя есть шпага? - неожиданно осознанный факт заставил ее перебить саму себя и с интересом воззриться на молодого человека, - Серебряная?
        Юноша, тот час же отвлеченный от перспективы кровавой драки за права ручейков, ухмыльнулся, переводя взгляд на более интересный объект для беседы.
        - Ты хочешь убить Ричарда? - очень ласково и проникновенно осведомился он и, переделав ухмылку в сладкую улыбку, промурлыкал, - Не переживай, с этим я справлюсь и сам.
        Оборотень, который после прозвучавшего вопроса от неожиданности даже поперхнулся, нахмурился, по примеру Винсента шагая вперед и оставляя пантеру позади.
        - Ах так? Можешь считать, что теперь у тебя два противника, де Нормонд! Я дорого продам свою жизнь!
        - Черт возьми, да умолкните вы!! - граф де Нормонд, который уже на протяжении некоторого времени предпринимал интеллигентные попытки вежливо напомнить о своем существовании, наконец не выдержал, резко повышая голос и рывком поднимаясь на ноги. В холле повисла тишина. Столь яростное выражение недовольства было так нетипично для Эрика, казалось настолько диким и неправильным, что присутствующие, откровенно ошарашенные им, некоторое время совершенно искренне не находились, что сказать.
        Блондин не преминул этим воспользоваться.
        - Благодарю, - уже на порядок тише вымолвил он, - Довольно болтать обо всякой ерунде, существуют вопросы куда как более важные.
        Роман, моментально выпавший из общего ступора, воодушевленно кивнул.
        - Безусловно! И главный из них - здоровье моего братика, на которого общение с родственной мелочью как-то очень плохо повлияло.
        Эрик чуть поморщился, намереваясь, вероятно, высказаться в том смысле, что среди вопросов существуют и еще более важные, нежели вопрос его здоровья, однако, не учел того, что народу, помимо него, в холле слишком много и каждый желает выразить свое мнение.
        Оборотень недовольно хмыкнул.
        - А я-то, наивный, думал, что теперь эта ваша пузатая родственная мелочь не будет влиять на уклад чьей-либо жизни… - и, бросив взгляд на явно не особенно довольного графа, вздохнул, - Ладно, ладно, я понял. С меня требуется серьезный и обстоятельный рассказ о Тьери. И если…
        - О ком? - Татьяна и Винсент, задав вопрос в один голос, абсолютно синхронно повернулись в сторону Ричарда. У Романа, удивленного незнакомым именем не меньше, возникло странное ощущение, что у хранителя памяти и девушки есть что-то общее в манере поведения, какие-то смутные нюансы, роднящие их. Впрочем, в силу своего характера, юноша счел это лишь весьма забавным и предпочел не заострять сейчас внимания на очередной шутке, дабы не действовать на нервы и без того нервному брату.
        - О Тьери, - тем временем спокойно повторил оборотень, - Ну, старик из той деревушки. Колдун, маг…
        - Какое-то… не магическое у него имя, - девушка быстро глянула на Эрика, будто бы ища у него поддержки своим словам и, не обнаружив таковой, устало вздохнула, - Рик, ты уверен, что там нет других стариков?
        - Ну, старики-то там, может, и есть, - хмыкнул мужчина, - Но магов среди них вроде бы как не наблюдается. Так вот, как я уже пытался сказать - этот самый Тьери связан с Альбертом. Но…
        - Его можно выкрасть и силой заставить помочь нам! - мгновенно оживился Роман, опять не давая Ричарду завершить начатую фразу. Оборотень тяжело вздохнул.
        - Людовика Альберт выдрессировал лучше, - мрачновато и даже как будто бы с угрозой отметил он, - Тот хотя бы не перебивает старших… Черта с два ты выкрадешь этого старика, а если попытаешься - еще большой вопрос, кто из вас кого будет пытать. И зачем.
        Виконт де Нормонд, недовольно дернув плечом, оперся ладонью о балюстраду и, кривовато улыбаясь, прищурился в сторону оборотня.
        - Тебе напомнить, сколько мне лет, Рене? Тоже мне, «старший»…
        - А тебе напомнить, сколько мне? - хладнокровно отреагировал мужчина, - Так что угомонись, мальчик, и послушай, в конце концов, дяденьку Ричарда. Я в сотый раз пытаюсь объяснить, что старик на Альберта маленько обижен, так что…
        Роман, органически не могущий молчать, когда говорят другие, заинтересованно вскинул брови.
        - Чем это дядя его так обидел? Не давал играть с песиком? - эти слова сопроводил еще один, на сей раз довольно красноречивый прищур в сторону рассказчика.
        Эрик, вполне оценивший попытки оборотня говорить и в самом деле о серьезных вещах, а кроме того - постоянную помеху этим попыткам в лице младшего из присутствующих здесь де Нормонда, снова не выдержал.
        - Роман, уймись! - серые глаза сверкнули холодным гневом. Расшалившийся юноша, почуяв запах керосина, проникший в это дело, недовольно примолк, надувая губы и скрещивая руки на груди.
        Ричард благодарно кивнул, посылая графу де Нормонд легкую улыбку.
        - Спасибо. Так вот… Когда я был там в последний раз, Альберт велел мне ни под каким видом не приближаться к деревне и ни за что не общаться со стариком. Я сказал ему об этом и, готов клясться, Тьери был задет. Поэтому, быть может, до похищений дело и не дойдет.
        - Враг моего врага - мой друг? - осведомился Винсент, с явным вниманием выслушавший слова оборотня, - Или приятель моего врага, на этого врага обиженный - мой помощник?
        - Есть такая вероятность, - последовал уклончивый ответ и оборотень слегка вздохнул, - Но мы же до сих пор не уверены, что это тот самый старик, который нам нужен.
        - Да хоть какой, - снова подал голос виконт де Нормонд, правда, говоря на сей раз несколько более серьезно, - Может, если помочь не сумеет, то знает хоть что-то об обитателе избушки… Рик, а в каких ты с ним отношениях?
        Эрик, по-видимому, все еще не слишком доверяющий шутливой натуре брата, слегка сдвинул брови.
        - Роман, я просил…
        - Подожди, - Ричард задумчиво провел указательным пальцем по губам, взирая на юношу без малейшего осуждения, - Тебя интересует, не могу ли я представить ему Татьяну и ее браслетик? - и, дождавшись согласного кивка от парня, он ненадолго замолчал, покивав в ответ. Наконец какая-то мысль осветила его сознание и оборотень, с очередным вздохом сунув руки в карманы, легко пожал плечами.
        - Представить-то я могу. И даже думаю, что Альберта рядом не будет… Но, ребят, - он окинул взглядом собравшихся, - Люди в этой деревне вряд ли забыли свои походы к стенам замка. Татьяна одним своим присутствием здесь произвела на них довольно сильное впечатление, Эрик для них вообще вселенское зло… А выманить старика за пределы деревеньки, я боюсь, будет не слишком-то просто.
        Молодой граф, закусив губу, сделал несколько медленных шагов вдоль стоящего в холле стола. Затем побарабанил по нему пальцами, явно размышляя о чем-то и, наконец подняв голову, негромко вымолвил:
        - Быть может, Луи и в самом деле дал подсказку, как убедить их… - заметив непонимание в глазах собеседников, он слабо улыбнулся, - Он сказал, что люди в той деревне уверены, будто у вампиров нет крови.

* * *
        - Нет! Нет, нет и еще раз нет, я категорически против!
        - Татьяна… - граф де Нормонд, зайдя следом за возмущенной девушкой в гостиную, остановился позади собственного кресла, взирая на нее, застывшую чуть поодаль, скрестив руки на груди. Она была чудо, как хороша сейчас, однако, молодой человек, прекрасно понимая, что избранница в данный момент вряд ли настроена на романтику, честно старался не отвлекаться от серьезных вещей.
        Впрочем, произнести заготовленную убедительную речь он так и не успел.
        - Я абсолютно согласен с ней! - Роман, возмущенный не меньше Татьяны, широкими шагами прошествовал следом за братом и остановился между ним и девушкой, правда, все-таки ближе к последней, - С какой бы стати ты должен устраивать ритуальное самоубийство на потеху двинутой на голову толпе?
        - Да причем тут самоубийство? - Ричард, которого негодующие собеседники немного подвинули, проходя мимо, повернулся лицом к гостиной, снова прислоняясь плечом к дверному косяку, как и прежде, - Довольно нескольких капель крови, чтобы убедить их, и все.
        - Ну, давайте захватим с собой Чарли со скальпелем! - всплеснул руками виконт, после чего недовольно оперся о спинку ближайшего стула, - Я не понимаю, вы что, такие же двинутые, как и эти людишки? Альберт может не стоять вплотную к старику, но вполне может находиться где-то поблизости, и кровь…
        - Альберт не обладает волчьим нюхом, - хмыкнул оборотень, легко отбивая очередной выпад оппонента.
        - Зато в его команде может найтись тот, кто обладает! - вмешалась девушка, - У тебя есть гарантии, что таковых там не имеется?
        Хранитель памяти, некоторое время выслушивающий споры, доносящиеся из гостиной, не покидая холла, устало вздохнул и, подойдя ближе, аккуратно протиснулся мимо замершего в дверях оборотня. Говорить ему ничего не хотелось, участвовать в дискуссии и подавно, посему Винсент, смиренно дожидаясь окончания прений, смутно надеялся прикинуться каким-нибудь шкафчиком, стульчиком или же просто под шумок смыться куда-нибудь подальше от спорщиков. Надеждам его сбыться было благополучно не суждено.
        Стоило только де ля Бошу появиться в дверях гостиной, как все взгляды мгновенно обратились к нему. На несколько секунд повисло молчание. Затем Татьяна, окинув взглядом всех прочих, требовательно произнесла:
        - А ты что скажешь?
        - Верно, пока у нас двое на двое, - подхватил Роман, - Нужен кошачий перевес, просто срочно необходим!
        Ричард, закусив губу, возвел глаза к потолку, старательно пряча коварную улыбку.
        - У меня есть Дэйв, кстати говоря… - задумчиво проговорил он и, не сдержав не улыбки, но ухмылки, опустил взгляд на графа, - Эрик, кажется, нас большинство.
        - Он не говорящий! - возмутилась девушка, не давая блондину даже открыть рот, - Ты мухлюешь, Рик!
        - Вот именно! - снова согласился виконт де Нормонд, - Если ты не будешь играть честно, то Винса мы запишем в свою команду. И Чарли заодно.
        Хранитель памяти, отчаянно пытающийся вставить хоть слово и вертящий головой, глядя то на одного, то на другого, тяжело шагнул вперед.
        - Успокойтесь, - голос его, как единственного нейтрально настроенного человека в этой комнате, сейчас вызвал даже больше внимания и послушания, чем голос самого хозяина замка, - Во-первых. Да, - он кивнул на Татьяну и Романа, - Я соглашусь, что кровопускание, да еще и вдали от замка - затея опасная. Но! - заметив, что юноша пытается очень бурно выразить свой восторг, он повысил голос, - Иногда для достижения целей необходимо и рискнуть. В конечном итоге, я напоминаю, что браслет сам по себе, без помощи по удержанию его, так сказать, в узде, может представлять собою куда как большую опасность, нежели та, которая может и не случиться. В общем, короче говоря, - господин де ля Бош устало вздохнул и, отодвинув один из стульев, недовольно уселся на него, - Вы заколебали со своими спорами, друзья мои. Все равно сейчас к старику никто не пойдет, так что самые уставшие пусть отправляются отдыхать, а я категорически требую карандаш и лист бумаги. Все, споры закончены.
        - Пойду позову Чарли для поддержки, - недовольно пробормотал Роман и, прекрасно понимая, что делать этого не будет, тяжело вздохнул, - Все-таки посадить его на цепь и под замок было не такой уж плохой идеей… Как думаешь? - взгляд его обратился к явственно недовольной Татьяне. Та угрюмо кивнула и, покосившись на Винсента, по его примеру решительно уселась на ближайший к ней стул.
        Эрик слегка покачал головой и, предпочитая мир бесконечным пререканиям, сам присел за стол переговоров, хотя и не зная, что говорить.
        - Неплохая идея - то, что пойдем не сей секунд, - заметил Ричард, наконец-то отлипая от дверного косяка, - Я, пожалуй, пойду, поотдыхаю еще. Вам желаю того же, - и, завершив коротенькую тираду, он уверенно направился в сторону отведенной ему комнаты. Пантера потрусила следом за ним.
        В гостиной на некоторое время воцарилось тяжелое, какое-то давящее молчание. Нарушил его Роман, в конечном итоге утомившийся терпеть неприятную тишину.
        - Ладно… - в голосе его все еще чувствовалась тень недовольства, однако, молодой человек честно попытался скрыть его, - Отвлечемся от новой темы и вернемся к старой. Что там у нас со страшной древней избушкой и злобными пророчествами в рифму?
        Эрик, на сей раз с радостью откликаясь на предложение брата, играющего роль придворного шута, мигом подхватил старую тему.
        - Пророчество у Винсента, - откликнулся он и, помолчав с секунду, задумчиво добавил, - Записанное углем на обратной стороне списка…
        - Какого списка? - Роман, явственно не понявший слов старшего родственника, недоуменно оглянулся на Татьяну, затем перевел взор на хранителя памяти и подозрительно нахмурился, - Того списка? Ты что, листочек дядин из замка стибрил? Признавайся, наглый кот!
        Винсент лениво махнул рукой, кладя другой на стол сложенный вдвое лист бумаги.
        - Выключись, - равнодушно прореагировал он, - Листочек я стибрил в избушке. Так что не волнуйтесь, уважаемый, вашему бесценному имуществу ущерб нанесен не был.
        - И то радует, - жизнерадостно сообщил записанный в электрические приборы и абсолютно не планирующий выключаться, виконт, - Тогда поговорим о пророчествах…
        - А пророчеству нужен карандаш, - голосом сварливой старушки, вероятно, пытаясь передать эмоции того самого пророчества, отозвался хранитель памяти, - А вы, молодой человек, все никак мне его не изволите предоставить.
        Молодой человек, в адрес которого и был совершен наезд, по сию пору, в отличие от всех прочих, не сидящий за столом, а стоящий рядом с ним, демонстративно сгорбился.
        - Как не стыдно сваливать такие тяжкие обязанности на старого, больного человека? Ну, что ж, мой бессовестный внучок, коль уж сам ты не можешь добрести до места обитания карандашиков и листиков, несчастный дедушка Роман, так уж и быть, изволит проводить тебя.
        «Внучок» Винсент, моментально включаясь в игру, старательно изобразил величайшее волнение и заботу.
        - Что ты, что ты, дедушка, в твоем возрасте категорически противопоказано шля… ходить на такие большие расстояния! Посиди вон лучше, кашку пожуй, а я тебе в подарок каракулю нарисую.
        - Да я бы с радостью! - недовольно заохал Роман, - Так только ты ж ведь заблудишься, потеряешься, а я пойду искать тебя и потеряюсь сам.
        - А потом на поиски вас обоих отправлюсь я, - вздохнула Татьяна и, оглядев пустой стол, требовательно добавила, - Дедуль, ты там пока каракули рисовать не ушел, может, ужин нам приготовишь?
        Виконт, только, было, повернувшийся, дабы показывать путь хранителю памяти, услышав вопрос, медленно поднял подбородок. Затем не менее медленно повернул голову в сторону девушки и завершая маневр, резко опустил ее, бросая на посмевшую предложить ему подобные вещи Татьяну уничижающий взгляд.
        - Ты хочешь заставить готовить меня? - тихо и зловеще, с истинно аристократическим холодом в голосе осведомился он, - Меня?
        Девушка непроизвольно сглотнула. Ей, как и всем остальным было прекрасно понятно, что такое поведение Романа - не более, чем очередная шутка, однако, эффект произведен им был.
        - Меня?.. - снова повторил юноша, хмуря изящные брови и, неожиданно повернувшись, возмущенно всплеснул руками, - Меня! Старого, больного человека двадцати трех лет от роду! У тебя совесть вообще есть?
        Татьяна, закусив губу, чтобы не расхохотаться, изо всех сил попыталась изобразить серьезность. Последняя изображаться не пожелала и девушка вместо ответа зажала себе рот ладонью. На сей раз Роман превзошел даже самого себя - шутка оказалась столь удачной, что смех сдержать никак не получалось.
        Эрик, сам не в силах удержаться от улыбки, вежливо кашлянул.
        - Трехсот двадцати трех лет, - негромко поправил он младшего брата, и тотчас же, делая вид, что обращены эти слова были вовсе не к нему, принялся с преувеличенным вниманием созерцать пустой стол.
        Виконт недовольно махнул в его сторону рукой.
        - Никому не нужные подробности! Я юн душою, между прочим, да… Так о чем это… Ах да, - взор серо-зеленых глаз снова упал на хихикающую Татьяну, - Что там у тебя с совестью?
        - А что с ней? - девушка, старательно изображая святую наивность, захлопала глазами, даже прижимая руки к груди, - Жива, вполне здорова, спасибо, что спроси…
        - Она у тебя вообще существует? - решительно прервал собеседницу молодой человек.
        Винсент демонстративно зевнул. Говоря начистоту, хранитель памяти сам был бы совсем не против немного передохнуть, однако, насущные дела в образе не переписанного пророчества вставали перед ним во всей своей красе, лишая малейших надежд на отдых. В свете же этого бесконечные шутливые перепалки друзей начинали ему все больше и больше надоедать.
        - А что, похоже на то? - не давая ответить Татьяне, мужчина предпочел перехватить эстафетную палочку, медленно поднимаясь из-за стола, - Мог бы уже выучить, что когда она голодная, ее совесть убегает искать пропитание… Так что давай, дедушка юных лет, обеспечь народ провизией и дай мне, в конце концов, карандаш. Пока не найдем нового мажордома, его обязанности будешь исполнять ты.
        Роман, вероятно, абсолютно не ждавший столь бессовестного наезда на свою вельможную персону, открыл в возмущении рот, не сумел выдавить даже писка и не менее возмущенно его закрыл. А затем, внезапно посерьезнев, быстро облизал губы и, уже без возражений, хлопнул открытой ладонью по столу.
        Перед Эриком и Татьяной в мгновение ока возникли не блюда даже, а целые подносы, сервированные в лучших традициях исполнения нужд голодающих, снабженные не только пищей, но и напитками.
        - Вот вам Роман-самобранка, - недовольно буркнул юноша и, решительно отвернувшись, уверенно зашагал в сторону библиотеки, - А теперь я пошел и не смейте боле сбивать меня с моего пути! Мурзик, за мной.
        Потерявший в свою очередь дар речи Мурзик, скрипнув зубами, последовал за ним.
        Совещание, на котором было больше смеха, чем серьезных слов, наконец завершилось.

* * *
        - Что же тебе так не терпится мне сообщить? - Винсент, уверенно шагающий за буквально летящим впереди виконтом, слегка склонил голову набок. Понять стремление того поведать какую-то, вероятно, крайне важную, новость, было сейчас более, чем просто, и юноша, видимо, и не пытающийся скрыть этого своего желания, ничуть не удивился вопросу.
        - Дойдем - узнаешь, - чуть усмехнулся он, оглядываясь на спутника через плечо. После чего помолчал и негромко, но очень серьезно добавил:
        - Я не доверяю здешним стенам.
        Слова, которым надлежало бы изображать шутку, прозвучали настолько искренне и до такой степени убедительно, что хранитель памяти, нахмурившись, невольно огляделся по сторонам. Доверия к местным стенам в его душе как-то тоже поубавилось.
        - Тогда каким же стенам стоит доверять? - негромко вымолвил он и, не дождавшись ответа, прибавил шагу, заходя следом за ведущим его юношей в библиотеку, где, оглянувшись по сторонам, чуть приподнял уголок губ, - Или ты доверяешь лишь книжным шкафам?
        Вопрос, заданный им, сейчас тоже призван был изобразить шутку, немного развеять странно напряженную обстановку, однако, Роман этой шутке не внял.
        - Почему бы и нет? - голос интантера прозвучал абсолютно невозмутимо и вместе с тем просто до невозможного серьезно, - Книжные шкафы, быть может, не столь болтливы… Хотя я не знаю, в каких он отношениях с книгами.
        Винсент насторожился.
        - Он?..
        Роман кивнул, на несколько мгновений сжимая губы.
        - Он.
        Хранитель памяти промолчал. Намеки юноши, хоть и призваны были, вероятно, немного приоткрыть завесу тайны, объясняя то, что ему так не терпелось поведать, были, тем не менее, слишком туманны - под определение «он» попадало слишком большое количество лиц. Впрочем, вероятно, если бы спутник молодого человека задумался, всерьез задаваясь целью расшифровать загадку, ему это удалось бы, но… Но гадать Винсент не хотел.
        Роман, уже успевший дойти до стола, за которым некогда Татьяна знакомилась с браслетом и кошкой и читала фамильное древо семейства де Нормонд, обошел его и, повернувшись к собеседнику, нарочито медленным, почти величественным движением оперся руками о столешницу. Хранитель памяти, не дойдя нескольких шагов до него, остановился, скрещивая руки на груди и немного поворачивая голову, взирая на виконта искоса.
        - Итак?
        Роман улыбнулся. Улыбка у этого извечного шутника сейчас вышла почему-то безрадостной, и даже как будто бы усталой.
        - Меня просили найти что-нибудь… - негромко проговорил он, - О пауках, - при последних словах взгляд его метнулся вниз, указывая на что-то, лежащее на столе.
        Винсент медленно опустил руки. На вопросы, возникшие прежде, ответ был получен, личность человека, существа, идентифицированного виконтом как «он» стала более ясной, однако, теперь появились новые, не менее любопытные и важные загадки.
        На столе, куда глянул Роман, лежала открытая почти посередине большая, тяжелая книга в старинном переплете. Названия ее не было видно - обложка была плотно прижата к столу, а на страницах никаких подсказок не наблюдалось, поэтому хранитель памяти, искренне интересующийся тем, что же именно по нужному предмету обнаружил молодой искатель, поспешил приблизиться, приподнимая пресловутую обложку.
        Брови его недоверчиво поползли вверх.
        - «Трактат о членистоногих»? - Винсент отпустил приподнятую им часть книги и та с негромким хлопком опустилась обратно на стол, - Тебе так не терпелось продемонстрировать мне свою очередную шутку?
        Виконт досадливо вздохнул. Надо заметить, ему вообще не нравилось, когда репутация шутника мешала друзьям воспринимать серьезно проявления его серьезности, а этот раз и вовсе вызвал в нем некоторое негодование.
        - Я не шучу, Винсент, - голос юноши прозвучал несколько прохладно, вызывая ассоциации с тем тоном, который не так давно напугал Татьяну, - И чтобы ты не слишком пугался, предупреждаю сразу - ничего хорошего тут нет. Зато есть важное и местами полезное…
        - Ты не шутишь… - медленно повторил мужчина, вглядываясь в собеседника. Нет, он не шутил. И само это, сей факт казался настолько странным, что Винсенту просто хотелось занести его в историю, выгравировать дату дня, когда Роман счел что-то серьезным, на дощечке и повесить на самом видном месте. В самом деле - Роман не шутит! Роман! Человек, который даже из трагической гибели огромного количества народа в стенах этого замка ухитрился в свое время сделать шутку, тот, кто смеялся всегда и над всем! И вдруг он не шутит. Хранитель памяти был совершенно искренне поражен и даже немного шокирован.
        - Не шутишь… - вновь неспешно проговорил он и, покачав головой, негромко хмыкнул, - Даю слово, я запомню этот день и час, чтобы потом напоминать тебе и всем, что было время, когда и ты что-то полагал серьезным, - он вздохнул и, изо всех сил отгоняя от себя стремление шутить, немного нахмурился, - Так. Ну и в чем же, собственно говоря, дело? Ты выяснил, что Анхель не боится дихлофоса?
        - Чего не боится? - Роман, только, было, собиравшийся сделать замечание явственно хихикающему над ним собеседнику, искренне растерялся. Винсент, поняв, что шутка не прошла, недовольно махнул рукой.
        - Да ничего… Рассказывай, в чем дело. Что можно было найти о таком, как он, в этой книге?
        - Кое-что можно, - откликнулся юноша, - Произведение, конечно, сугубо научное, прозаичное и материальное, но авторам, очевидно, оно казалось неполным без небольшого мистического отступления. Они, видимо, планировали создать наиболее полное собрание информации о восьмилапых, поэтому изучали вопрос со всех сторон. В общем, не буду утомлять долгими предисловиями. Окружающий нас мир - и тебе об этом известно - достаточно густо заселен существами, обладающими, скажем, сверхчеловеческими способностями. Обыватели смертного вида, как правило, и не подозревают о них. Но есть и такие, о существовании которых неизвестно даже тем, кто либо плотно занимается этой темой, либо имеет непосредственное к ней отношение … Понимаешь, о чем я?
        Винсент кивнул.
        - Есть создания, о которых не имеют понятия не только люди, но и нелюди. И, как я понимаю, Анхеля ты относишь к таковым.
        - Именно, - Роман на несколько мгновений сжал губы, собираясь с мыслями, - Так вот… Ты помнишь, возражая Татьяне, я говорил, что Анхель не превращается в паука? Я ошибался. Я думал, что существ, способных на такое, в природе не существует вообще, но они есть. Создания, способные принимать образ маленьких, невнятных паучков, становиться незаметными для окружающих… Неудивительно, что они считаются наилучшими шпионами. Тем более, что информацию тому, кто их послал, могут передавать, не принимая человеческого облика. Это объясняет дядины наклоны головы.
        Хранитель памяти, мрачнеющий с каждым словом виконта все больше и больше, тяжело вздохнул.
        - И как только Альберт сумел найти такого… - сумрачно пробормотал он, невидящим взором созерцая раскрытую книгу на столе, - Если о них практически никому не известно…
        - Альберт жил в замке, - невесело напомнил интантер, - А книга его пределов, кажется, не покидала.
        - Но это же надо было знать, где искать, что искать! - хранитель памяти, тряхнув головой, воззрился на неповинный ни в чем «Трактат» уже скорее с осуждением, - И среди обилия местных книг найти нужную… Ладно. Об этом позже, продолжай.
        - Продолжаю, - кивнул виконт, - Эти существа очень независимы по своей природе…
        - Я паук, хожу, где вздумается и гуляю сам по себе, - буркнул Винсент и, наткнувшись на осуждающий взгляд собеседника, поднял руки, - Молчу.
        - Они очень независимы, - с нажимом повторил Роман, - Ярко выраженные индивидуалисты, вообще не склонны к общению даже с себе подобными. Но и тут не без исключений - если на своем веку такой паучок повстречает кого-то, кто сумеет завоевать его доверие, его любовь или дружескую привязанность - он будет верен ему до конца дней своих, сделает все для него, не пожалеет даже собственной жизни. Что еще… - взгляд юноши заскользил по строкам открытой книги, - Обучаемы. С рождения имеют некоторые способности к магии, которые могут развить в процессе жизни. Альбиносы. Не известно ни об одном таком создании, какое имело бы темные волосы или смуглую кожу… Хотя от обычных альбиносов их легко отличить по глазам - как правило, у альбиносов они красные, у этих же - вполне обычного цвета, но светлые, прозрачные.
        Винсент задумчиво куснул себя за губу.
        - Практически фоторобот… - пробормотал он и, неожиданно склонив голову набок, прищурился в сторону книги, затем переводя взгляд на собеседника, - У них есть название? Или о них так и говорят - «пауки»?
        - В целом, да, - Роман легко развернул книгу к хранителю памяти и красноречиво указал на название небольшой заметки. Винсент, взглянув на указанное место, получил возможность лицезреть выделенное тонким наклонным шрифтом слово: «Voras».
        - На пауков непохоже, - заметил он, поднимая взгляд, - Как это вообще читается? Ворас?
        Юноша равнодушно пожал плечами.
        - Наверное. Транскрипции я нигде не обнаружил, правил чтения - тоже, зато в процессе исследования местных словарей понял, что это, вероятно, литовский. Оттуда переводится, собственно, «паук». Наверное, первооткрыватели этого вида не были слишком уж изобретательны.
        - Значит, ворас… - Винсент как-то отстраненно кивнул, словно размышляя о чем-то своем, - Ворас, ворас… Дурацкое название.
        - Да уж, не «хранитель памяти», - фыркнул Роман, скрещивая руки на груди, - Что за манера - наезжать на всякую мелочь? У паучков прав не меньше, чем у ручейков, между прочим!
        - «Хранитель памяти» - понятнее и куда как благороднее, - парировал его собеседник, презрительно морща нос, - А то «ворасы», «интантеры»… Зоопарк с непонятными названиями, - и не давая юноше возмутиться касательно небольшого наезда в его адрес, неожиданно ухмыльнулся, - Кстати, заметь тенденцию - все нечеловеческое во что-то превращается. Я - во льва, Ричард - в волка…
        - Во все, что угодно, - поправил юноша, моментально отвлекаясь от оскорбления интантеров в его лице, - Вот любопытно, может ли он стать, в случае чего, скажем, табуреткой? Или хотя бы тумбочкой?
        - Диванчиком, - отмахнулся хранитель памяти, - В общем, все вышеперечисленное и плюс ворас в паука. Один ты…
        - Чувствую свою неполноценность, - виконт несколько надулся, - Кругом живность, а я - как смотритель зоопарка. Хотя сейчас это, конечно, очень важно…
        - А вот вампиры превращаются в летучих мышей, если верить легендам, - не слушая его, элегически протянул Винсент, - Может, Альберт оставил тебе это? Роман, ты точно все о себе знаешь?
        - Учитывая, что мой младший братик говорил о каких-то уникальных для каждого интантера возможностях - сомневаюсь, - честно признался юноша и неожиданно вздохнул, - Да… Жаль, дядя не написал книги об интантерах, может, хоть что-то о себе новое бы узнал.
        Мужчина неожиданно не поддержал шутку. На лицо его, словно облачко, набежала странная задумчивость, казалось, слова виконта пробудили в его памяти что-то, что-то действительно важное и могущее пригодиться…
        - Жаль, - невнимательно буркнул он, снова обращая взгляд на книгу, - Там есть еще что-то о них? Или это…
        - Есть, - Роман, только, было, немного повеселевший, снова посерьезнел, даже помрачнел, - И вот это мне нравится меньше всего… Они способны проникать в сны человека. Проникать и внушать что-то, то, что нужно им…
        - Колдуй баба, колдуй дед и во сне покоя нет, - прокомментировал хранитель памяти и устало вздохнул, - Я понимаю, к чему ты клонишь, Роман. Видимо, так он и убедил тебя некогда. Но разве ты…
        - Сплю? - юноша горьковато усмехнулся, - Да, Винс. Я раньше тоже удивлялся этому, не понимал, почему мой организм все-таки нуждается во сне, тем более что, как сказал Чарли, я по сути в коме. Но слова Луи объясняют и это. Интантер, я, - в общем-то, человек, только с некоторыми способностями, позаимствованными не то у вампиров, не то у больной дядиной фантазии. Короче говоря, Винсент, да, я сплю. Поэтому Анхелю было нетрудно однажды обмануть меня, - он внезапно отвернулся и в несколько шагов оказавшись у окна, остановился, с преувеличенным вниманием вглядываясь в пейзаж за ним.
        Винсент примолк. До сего мига он как-то не понимал, не сознавал, что за вечными шутками, за колкостью и язвительностью скрывается не более, чем ребенок, наивная, полная доверия душа. И если слова о предательстве Влада задели его, но, в целом, не нашли своего подтверждения, то откровенная ложь Анхеля, о которой он узнал таким образом, должна была ранить этого юношу сильнее, чем кого бы то ни было другого.
        - Прости, - хранитель памяти вздохнул и чуть качнул головой, немного опустив ее, - Не надо было просить тебя заняться этим.
        Роман, глядя в окно, грустно улыбнулся. Он и в самом деле был задет, и задет сильно, - впервые в жизни ему довелось пережить столь гнусное предательство. Это странно, но подобных чувств в нем не вызывали даже мысли об Альберте или Людовике, не говоря уже о Луизе.
        - Я не понимаю, Винс… - негромко вымолвил он, все так же не глядя на собеседника, продолжая стоять к нему спиной, - Я действительно не понимаю, зачем ему понадобилось это. Зачем было обманывать меня, втираться в доверие? Для чего ему была нужна моя дружба, мое расположение? Зачем?..
        Хранитель памяти пожал плечами. На его взгляд, ответ был совершенно очевиден.
        - Ему ведь надо было как-то проникнуть в замок, чтобы следить за нами.
        Виконт рывком обернулся.
        - Но причем тут я? Он ведь мог просто шпионить в образе паука, мы бы и не подозревали о нем! Почему надо было притворяться моим другом, для чего?
        - Видимо, не мог, - Винсент снова пожал плечами, опираясь обеими руками о стол, - Не знаю, Роман, я, правда, не понимаю замыслов этого паукообразного, как не понимаю и мыслей Альберта. Быть может, это он велел ему подружиться с тобой?
        - Ему-то это для чего? - молодой человек скривился и, скрестив руки на груди, привалился спиной к тому самому окну, в которое смотрел только что, - Решил меня помучить? Мало того, что он лишил меня брата, еще и… друга.
        - Скорее, слуги, - осторожно поправил мужчина, - Роман, подумай сам, разве Анхель был тебе другом в полном смысле этого слова? Он ведь даже не Влад. А брата Альберт не лишил тебя, согласись - Людовику он сохранил жизнь, а Эрик его стараниями получил шанс прожить жизнь спокойную и нормальную … Кроме того, у тебя есть друзья, - он ободряюще улыбнулся, немного расправляя плечи, - И, клянусь, я не предам тебя и не продамся Альберту даже за кусок колбасы.
        Непривычно грустное лицо виконта осветила тень слабой улыбки.
        - Самоотверженно, - отметил он, - Ладно, кот, дабы уберечь тебя от соблазна, колбасой я тебя сам покормлю. Или, быть может, побегаешь по замку в поисках паучка? - слова эти сопроводил небольшой, но довольно требовательный и где-то даже провокационный прищур.
        Винсент задумчиво почесал нос.
        - Не пауком единым сыт лев… - пробормотал он, после чего взъерошил шевелюру, пригладил ее и внимательно глянул на собеседника, - Значит, он так и не отвечает тебе?
        Роман пожал плечами.
        - Я не пробовал больше, да и зачем? Достаточно того, что меня он игнорирует, а вот Ричарда…
        - Ты сказал ему?
        Вопрос прозвучал достаточно неожиданно, и юноша совершенно искренне растерялся.
        - Кому? Анхелю или Ричарду? - и не давая собеседнику ответить, предпочел сделать это сам, предоставляя сразу два ответа, - Первый игнорирует, а второй валяется, говоря, что ему плохо. Кстати, ты не разбираешься в болезнях оборотней? Что с ним?
        - Не я тут доктор, - напомнил мужчина и, зачем-то оглянувшись, прибавил, - Думаю, Эрику и Татьяне пока тоже не стоит морочить этим голову. Вокруг них и без того полно загадок.
        Виконт насторожился. Отвлеченный тем, что узнал сам, он как-то забыл о том, что у путешественников тоже есть какие-то новости. Причем новости, не касающиеся даже Людовика, затрагивающие что-то еще, не менее таинственное. Винсент, бросив, казалось бы, самую обычную фразу, вынудил его вспомнить об этом.
        - Поясни, - просьба прозвучала как приказ и молодой человек, поморщившись, прибавил, - Будь так добр. И что за пророчество без карандашей, о котором ты так печешься?
        Хранитель памяти огляделся, ища взглядом те самые карандаши, которыми надлежало снабдить несчастное пророчество. Карандашей так и не обнаружилось, зато на столе, почти рядом с книгой внезапно нашлись перо и чернильница со свежими чернилами - дань памяти глубокой старине.
        - Скоро узнаешь, - откликнулся он, уверенно пододвигая стул к столу. Чистые листы бумаги здесь тоже имелись, - стол был целиком и полностью готов для работы по чистописанию и именно им Винс и намеревался заняться сейчас.
        Роман, скептически созерцающий его, изобразил на своем лице что-то непередаваемо кислое.
        - И как скоро случится эта радость? - без особенной надежды осведомился он, - Я успею сходить погулять, там, чайку выпить, ванну принять?
        - Ты будешь занят, - Винсент, подняв голову от листа бумаги, который уже положил перед собой, неожиданно сунул руку в карман джинсов, добывая оттуда что-то, - Держи, дедушка, поиграй покуда. Внучок занят.
        В воздухе что-то сверкнуло. Виконт, ловкий, как и всегда, вытянул руку, уверенно ловя неизвестный предмет и, поднеся ладонь к глазам, медленно разжал ее. Взгляду его предстал красивый, хотя и массивный, уже знакомый читателю перстень, украшенный опалом. Юноша с интересом приподнял бровь.
        - Хороша игрушечка… Тоже сюрприз из избушки?
        - Ага, - хранитель памяти, уже вовсю переписывающий пророчество, даже не поднял головы. Его собеседник, в общем-то и не заметив реакции мужчины, продолжал заинтересованно рассматривать кольцо.
        - Не примерял? - он на секунду отвлекся от созерцания, обращая внимание на немного мучающегося с пером Винсента, - По-моему, на тебя налезет.
        Хранитель памяти, посадив жирную кляксу, раздосадовано поднял голову.
        - Говоришь, как Татьяна, - недовольно сообщил он, - И как ей тебе отвечу - я не самоубийца, чтобы напяливать всякую дрянь непонятного рода. Не отвлекай меня, сделай милость, - он снова наклонился над своим трудом, бормоча, - «…утянуть может в ночь, предавши твое доверие…»
        Роман вновь с интересом приподнял бровь, даже отвлекшись от изучения перстня.
        - Там что, обо мне?
        Де ля Бош недовольно махнул в его сторону пером, разбрызгивая вокруг чернила. Несколько капель угодили ему на лицо и Винсент, ощущая себя дикарем в боевой раскраске, устало понурился, старательно продолжая писать и не удостаивая виконта ответом. Юноша, не дождавшись ни слова, недовольно хмыкнул, пробормотал что-то нелицеприятное о котах, которым бы лучше мышей ловить, а не кляксы ставить и, повернув кольцо к свету, прищурился, пытаясь разобрать гравировку внутри него и тем самым предоставляя хранителю памяти необходимое время.
        - Semel hic Sol… - забормотал он, вглядываясь в витиеватые буквы внутри перстня и вертя его в разные стороны, пытаясь разобрать в слабом свете с улицы последнее слово, - Lu… lucebunt? - взгляд молодого человека вновь устремился к дикарю местного разлива, как раз завершающему свою рукопись, - «Однажды здесь засияет Солнце»?
        - Да, - Винсент с чувством выполненного долга поставил еще одну кляксу вместо точки и, гордо выпрямившись, отодвинул перо с чернильницей подальше, - Ты помнишь латынь лучше Эрика, как я вижу. Татьяна находит эти слова довольно обнадеживающими, но я в этом не уверен. Впрочем, если посмотреть на камень…
        - Думаешь, Солнце засияет в нем, разгоняя облака? - Роман немного наклонил кольцо, любуясь переливами опала, по поверхности которого и в самом деле словно бы плыли облака.
        Хранитель памяти помолчал. Обсуждать кольцо ему почему-то не хотелось, хотя он и не знал, почему. Прореагировал на слова виконта он коротко, тотчас же стараясь перевести тему.
        - Как знать. Все, пророчество готово, можете читать, добрый дедушка господин де Нормонд.
        - О, благодарю вас, - юноша коварно улыбнулся, склоняясь в небольшом поклоне, а после уверенным и быстрым движением бросил перстень обратно его владельцу, при условии, конечно, что Винсента можно было полагать таковым.
        После чего, совершенно довольный тем, как хранитель памяти, чертыхаясь, полез под стол за ожидаемо упущенным колечком, спокойно подошел, беря в руки лист бумаги.
        - Но это обращено скорее к Эрику, чем к Татьяне… - пробормотал он по прошествии нескольких секунд, поднимая взгляд и, не обнаружив Винсента на стуле, недовольно закатил глаза, затем склоняясь и заглядывая под стол, - Тебе сюда электричество с водопроводом провести и кроватку поставить?
        - В следующий раз думать будешь, прежде, чем ценными вещами швыряться! - мрачно откликнулся стол, и хранитель памяти, пыльный и еще более грязный, недовольно высунулся из-под него, сжимая в ладони перстень, - Да, это скорее к Эрику. Да, мы понятия не имеем, о какой луне и каких кораблях идет речь. Поэтому и хотим сходить в гости к старику, в надежде, что он сумеет пролит свет на это.
        Виконт недовольно дернул плечом.
        - Мутное оно, пророчество это, - пробурчал он, - Кто сказал, что тут есть хоть слово правды?
        - Сказал тот, кто написал, - отозвался Винсент, мрачновато улыбаясь, - К тому же, знаешь, пророчества редко лгут. Чтобы не имел в виду тот, кто его писал, боюсь, это вполне может сбыться. Вопрос только, что…
        - Винсент, - Роман, совершенно не слушающий собеседника, неожиданно поднял взгляд, прекращая изучать пророчество, - А ты не думаешь, что вот это «камень точит вода» - не обязательно фигуральное выражение? Может быть, речь о камне на браслете?
        - И о воде под днищем корабля, - невесело и довольно недоверчиво откликнулся хранитель памяти.

* * *
        Девушка зевнула и, открыв глаза, совершенно бездумно воззрилась на уже давно знакомый высокий потолок. Вставать, не взирая на осознание важности этого действа, да и необходимости все же добраться до старика-мага из деревни, решительно не хотелось.
        Все вокруг дышало умиротворением. Комната, очищенная усилиями самой Татьяны при переменной помощи каждого из обитателей замка, включая даже кошку, от пыли и вековой грязи, сейчас была залита солнцем, что придавало ее облику тепла и уюта. Рядом с девушкой, устроившись поверх одеяла и обняв ее поверх него же рукой, мирно спал хозяин замка. Вчера, когда препирательства касательно проливания его крови были все-таки прекращены и мир восстановлен, Эрик внезапно сообразил, что отныне ему, пребывающему в амплуа человека, как-то не комильфо ночевать, сидя на стуле в холле. Помимо же чисто эстетических и не соответствующих правилам дворянского этикета соображений, граф де Нормонд сообщил, что более не находит этот способ ночного отдыха особенно удобным и предпочел бы спать лежа в кровати. Татьяна, не раздумывая, предложила свою комнату и, после некоторых препирательств и даже совершения путешествия в свои старые, никем не приведенные в порядок покои, молодой человек все-таки согласился.
        Правда, спать он лег, само собою разумеется, полностью одетым, да и одеялом укрываться гордо отказался. Девушка, вспомнив о заверениях Романа касательно матримониальных планов его брата, тихо фыркнула и, подумав, что если виконт окажется прав, то после свадьбы таких вольностей Эрику позволено не будет, демонстративно смирилась со своей тяжелой долей.
        Где-то в ногах тихонько мурлыкала, убаюкивая саму себя, Тиона, внося свою нежную нотку в общее умиротворение нового утра.
        Татьяна, осторожно повернувшись набок, с улыбкой взглянула на безмятежно спящего графа.
        Тот лежал, обнимая ее одной рукой, подложив другую под щеку и, тихонько дыша, улыбался во сне. Девушка, чувствуя, как улыбка ее против воли становится еще шире, аккуратно протянула руку, убирая с высокого чела молодого дворянина несколько непослушных прядей светлых волос. Сейчас граф де Нормонд уже совершенно не казался тем таинственным, холодным и пугающим существом, что было встречено ею по прибытии в этот замок, нет - ныне Эрик походил скорее на самого себя из трехсотлетнего прошлого, казался столь же живым, веселым и умиротворенным. Словно бы и не было тех страшных лет, что пронеслись над ним, словно бы и не происходило в стенах замка никаких трагедий…
        Глядя на спокойно спящего графа, Татьяна вдруг с особенной остротой ощутила свою ответственность перед ним и за него. Кажется, Роман некогда то ли говорил, то ли намекал, что брат его изменился к лучшему именно после знакомства с ней, и сейчас в лице последнего девушка находила подтверждение этим словам. Или это сказал не Роман, а Винсент… Впрочем, какая разница? Главное, что Эрик Стефан де Нормонд, потерявший после страшной трагедии смысл жизни и получивший лишь равнодушное существование, сейчас снова нашел то, ради чего ему стоит жить. Даже тогда, когда хранитель памяти вернул ему воспоминания, он не обрел былой легкости, прежнего наслаждения жизнью, это вернуло ему зелье Альберта, так благородно подаренное Людовиком.
        Почти над ухом раздалось недовольное, очень громкое кошачье мяуканье. Татьяна, вздрогнув от неожиданности и пробудившись от глубоких, довольно приятных размышлений, повернула голову на звук, встречаясь глазами с пробудившейся вслед за хозяйкой Тионой. Во взгляде кошечки явственно читалось горячее желание незамедлительно позавтракать, причем, судя по всему, неважно, чем именно - хоть быком, хоть мажордомом, хоть самой девушкой. Учитывая же, что ни первого, ни второго в пределах видимости явно не наблюдалось, Татьяне несомненно грозила опасность.
        Тио вновь издала полный негодования звук и, окинув хозяйку оценивающим взглядом, прищурилась, явно прикидывая с какой бы части ее тела начать.
        - Тише ты! - девушка, абсолютно не ощущающая нависшей угрозы, недовольно нахмурилась, - Разбудишь же…
        Несколько недовольный вздох, коснувшийся ее слуха, дал понять, что желаемого результата кошечка все-таки добилась. Граф де Нормонд, взъерошенный после сна, в измятой одежде, зевающий и выглядящий сейчас абсолютно не по-дворянски, приоткрыл глаза, сонно взирая на негодующую кошку.
        - Похоже, она намекает на завтрак, - задумчиво пробормотал он и, сделав над собою видимое усилие, сел, приглаживая разлохмаченную шевелюру.
        - Ага, - Татьяна, согласно кивнув, тоже села и недовольно нахмурилась, - И, судя по взгляду, завтраком была избрана я.
        Эрик хмыкнул и, куснув себя за губу, безуспешно попытался утаить улыбку. Причем, чем та была вызвана угадать было бы сейчас достаточно сложно - причиной могли быть и слова девушки, и желания кошечки, и даже вид самой Татьяны, после сна выглядящей не менее взъерошенной и помятой, чем блондин. Как бы там не было, а улыбку скрыть у графа не получилось.
        - Тогда, чтобы спасти тебя от опасности, эту дикую хищницу необходимо как можно быстрее накормить, - силясь не допустить в голосе излишне веселых ноток, да и вообще, похоже, старательно изображая если не холодного монстра, то очень благородного аристократа, проговорил он. Татьяна, быстро глянув на собеседника, хмыкнула. Лохматый аристократ, сидящий сейчас рядом с нею на кровати во вполне домашнем, уютном виде, и пытающийся, тем не менее, держать марку, зрелище являл собою не менее забавное, чем она сама, и вместе с тем несколько смущал, заставляя призадуматься, - быть может, эта попытка хранить благородное амплуа вызвана тем, что он пока не чувствует себя в ее обществе достаточно расслабленно?..
        - Тебе незачем играть в благородного графа рядом со мной, - говорила девушка негромко, но старалась придать словам как можно больше веса, - Ты вполне устраиваешь меня просто в образе Эрика.
        Блондин, не отвечая, тонко улыбнулся. Слова девушки были ему приятны, натура, привыкшая некогда к восторгам, адресованным скорее его титулу, нежели самой сущности, была польщена, однако, сообщать об этих чувствах молодой человек не пожелал.
        - Я запомню, - уклончиво отозвался он и, указав взглядом на Тиону, прибавил, - Что ж, пойдем искать Романа, чтобы покормил ее? Как сказал Винсент, обязанности мажордома теперь выполняет он.
        - Да, и я бы не сказала, что Роман был с этим согласен, - усмехнулась Татьяна и, чуть качнув головой, неожиданно задумалась, вспоминая события вчерашнего дня, - Кстати, мы же просили найти его что-нибудь насчет нашего прошлого мажордома… Любопытно, нашел ли он? Или вообще не искал?
        - Думаю, ты все-таки несколько недооцениваешь его, - граф, чуть улыбнувшись, нарочито неспешно поднялся на ноги и, бросив мимолетный взгляд в зеркало, предпринял довольно невнятную попытку пригладить растрепанные волосы, - Роман это, конечно Роман, но если речь идет о вещах серьезных, он способен сделать то, что нужно. Я думаю, вопрос скорее в том, не пожелал ли он скрыть то, что обнаружил, дабы не тревожить нас…
        - Да… - девушка, следуя примеру молодого человека, в свой черед спустила ноги с постели, - Может, он и прав, если это так. Вчера был не слишком удачный день для того, чтобы узнавать неприятные новости, - она ненадолго задумалась, совсем поднимаясь с кровати и, пожав плечами, прибавила, - Если они, конечно, неприятные.
        - Приятного от новостей об Анхеле ждать не приходится, - блондин еще раз провел ладонью по волосам и, поняв, наконец, всю тщетность своих попыток, сосредоточился на том, чтобы оправить рубашку. Голос его при произнесении следующей фразы прозвучал несколько отстраненно, но вместе с тем - приглушенно, что позволяло сделать вывод об искренности слов.
        - Наверное, не стоило просить его заниматься этим…
        Татьяна, как раз направляющаяся к ширме, дабы сменить наряд со спальной рубашки на несколько поднадоевшее ей старинное платье, остановилась на половине дороги, удивленно оглядываясь через плечо.
        - Почему? Ты настолько сомневаешься в способностях родного брата?
        Эрик невесело усмехнулся, застегивая верхнюю пуговицу рубашки и, избегая смотреть на девушку, повернулся к зеркалу, изучая свое отражение и отвечая скорее ему.
        - Я настолько уверен в ранимости своего брата, - говорил он негромко и так серьезно, что Татьяна, как раз совершенно не замечающая в Романе признаков ранимости, растерялась еще больше.
        - Роман?.. - с губ ее сорвался невольный, но все-таки несколько неуверенный смешок, - Эрик, ты его ни с кем не перепутал? Когда бы это Роман был ранимым? Он же… - она неопределенно взмахнула в воздухе руками, - Нет, он, конечно, очень переживал за тебя, пока ты был без сознания, но это совсем другое! Ты это ты, не думаю, чтобы он мог сильно расстраиваться из-за какого-то там Анхеля, - свою речь девушка завершила негромким фырканьем и, вновь вспомнив о том, куда направлялась, все-таки проследовала за ширму.
        Эрик, проводив взглядом ее удаляющееся отражение, тонко улыбнулся.
        - Вижу, ты еще не успела достаточно узнать его, - отметил он и, сдержав легкий вздох, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки обратно, решительно присоединив к ней еще одну, - Роман всегда любил пускать пыль в глаза, делать вид, что все хорошо и что жизнь его легка и беззаботна даже тогда, когда поводов для веселья найти, казалось бы, было нельзя. Он привык быть весельчаком, шутником и балагуром, привык поднимать настроение всем своими шутками, привык всегда носить эту маску, скрывая свою истинную суть. Однако… Не стоит судить о людях по их маскам, Татьяна, никогда не стоит. Роман, не взирая на прожитую им долгую жизнь, не взирая на пережитое горе и ужасы, все еще остается ребенком. Наивным, доверчивым… - молодой человек закусил губу и слегка покачал головой, - Его еще никогда не предавали, не использовали. Я не знаю, что он думает насчет Владислава, но знаю, что если мы правы и Анхель, которого он почему-то полагал своим другом, использовал его, чтобы следить за нами, его это должно сильно задеть. Он не покажет этого, но… - граф не договорил, обрывая самого себя на полуслове. Девушка, успевшая за
время его небольшой речи переодеться, выйдя из-за ширмы, молчала, серьезно глядя на него. Эрик, полагающий, что и без того сказал очень много, тоже примолк, отвечая не менее серьезным, сосредоточенным взором через плечо.
        Наконец молчание стало затягиваться и Татьяна, решив не позволить ему сделать этого, поспешила все-таки отреагировать на слова собеседника.
        - Да… Как-то не ассоциируется это с Романом, - она неловко улыбнулась и, совсем не желая дольше обсуждать скрытую ранимость самого веселого из обитателей замка, неожиданно добавила, - А Винсент, наверное, в курсе.
        Молодой человек, по-видимому, не ожидавший подобных заявлений, неспешно моргнул, полностью поворачиваясь к собеседнице. На лице его, перебивая серьезность, медленно расцветало абсолютное, совершенное непонимание.
        - В курсе того, что он обнаружил? Почему ты думаешь?..
        - Потому что «дедушка Роман» повел его вчера в библиотеку, - девушка негромко хмыкнула, решительно направляясь к двери комнаты, - И придумал для этого до крайности подходящий повод - предоставить ему карандашики или проследить, чтобы он не заблудился… - она слегка прицокнула языком и чуть качнула головой, - Все-таки они определенно спелись. Может быть, пойдем, прижмем их к стенке и заставим расколоться?
        Таких слов молодой граф, по-видимому, не ожидал еще больше. Однако, удивление его довольно быстро сменилось улыбкой и, качнув головой, он, безуспешно пытаясь ее сдержать, несколько картинно вздохнул.
        - Интересно, удастся ли мне когда-нибудь привыкнуть к твоей манере речи… - задумчиво вымолвил он и, неожиданно о чем-то вспомнив, справедливо добавил, - Роман, конечно, говорит не менее… оригинально, но с его речами я свыкся в большей степени. А ты…
        - Боюсь, у тебя просто нет выхода, - Татьяна, не желая долее тянуть время, решительно схватила собеседника за руку и потянула его в сторону коридора. Кошка, чрезвычайно обрадованная тем, что хозяева наконец-то соблаговолили последовать в нужную сторону, воодушевленно спрыгнула с кровати и, путаясь под ногами, бросилась вперед.
        - Кроме меня и Романа здесь существуют еще и Винсент с Ричардом, - продолжала, между тем, девушка, - Они тоже умеют разговаривать… эм… непривычным тебе образом. Так что, подозреваю, рано или поздно и вам придется освоить эту манеру вести беседу, господин граф, - она весело улыбнулась и, лукаво глянув на любимого, уверенно зашагала рядом с ним по коридору. Тот, то ли не найдясь, что сказать, то ли просто не желая продолжать тему, предпочел ответу тонкую улыбку и немного прибавил шаг.
        Прошло несколько секунд. Почти половина знакомого и ныне хорошо освещенного коридора уже оставалась позади, в пределах видимости замаячила лестница, ведущая в гостиную, когда Эрик, нахмурившись, неожиданно произнес:
        - И все-таки я думаю, что он не врал. И насчет укола тоже.
        Татьяна, едва не остановившись от неожиданности, удивленно покосилась на своего спутника. О ком идет речь, ей было понятно, однако, слова блондина вызывали некоторое недоумение, особенно последние из них.
        - Ты полагаешь, Альберт и в самом деле сделал ему какой-то укол? Но какой?
        - Вот это меня и беспокоит, - граф де Нормонд тяжело вздохнул и, не глядя на собеседницу, слегка покачал головой, не пытаясь скрыть помрачневшего лица, - Альберт что-то сделал с ним. Клянусь, Татьяна, Людовик не был таким жестоким, он бы не вырос таким, если бы рядом с ним не было дяди, я уверен! И, боюсь, дело здесь не только и не столько в воспитании, он сделал что-то еще… - молодой человек замолчал на полуслове, уже ставя ногу на первую ступень нужной лесенки. Девушка, забыв в задумчивости ответить, следовала за ним.
        В гостиной, где они оказались по прошествии нескольких мгновений, их поджидала дивная, довольно неожиданная картина. Винсент и Роман, вероятно, так и не нашедшие времени для отдыха и сна (хотя хранитель памяти, по крайней мере, привел себя в надлежащий вид и щеголял теперь лишь царапиной на тщательно отмытом носу), сидели рядом за столом и о чем-то тихо переговаривались, внимательно изучая листы бумаги неизвестного назначения. Неподалеку от них лежала книга. Виконт де Нормонд, сжимая в тонких пальцах карандаш, не то указывал на что-то собеседнику, не то старался подчеркнуть особенно важную строчку. Вид его при этих действиях был столь серьезен и сосредоточен, что Татьяна не удержалась от комментария.
        - Четыре черненьких чумазеньких чертенка… - негромко вымолвила она, честно пытаясь сдержать хотя бы улыбку. Граф де Нормонд непонимающе покосился на нее, а хранитель памяти, бросив на вновь прибывших в гостиную быстрый, совершенно невнимательный взгляд и вновь вернувшись к изучаемой им документации старинного вида, недовольно буркнул в ответ:
        - Я помылся.
        - Чертили черными чернилами чертеж! - с отчего-то ядовитым нажимом закончила девушка и, очаровательно улыбнувшись, все-таки обратила внимание на недоумевающего графа, - Это просто скороговорка. Но она могла бы быть подписью под этим натюрмортом, - и она указала широким жестом на явственно недовольных такой характеристикой «чертят».
        - Ты что, в избушке вчера пыли надышалась, что у тебя чертенята с утра пораньше? - Роман, наконец, тоже соблаговоливший заметить прибывших в гостиную молодых людей, ехидно улыбнулся и тотчас же, стараясь прикрыть выбравшуюся наружу язвительность, натянул на лицо редкостную по своей чистоте невинность, - Между прочим, доброе утро, мадемуазель… месье… - взгляд юноши скользнул к брату и он склонил голову, изображая некоторое подобие поклона.
        - Доброе, доброе, - жизнерадостно откликнулась Татьяна и, вновь очаровательно улыбнувшись, все-таки ответила на вполне провокационный вопрос интантера, - Нет, я просто водички попила из речушки… - взгляд ее упал на Винсента и девушка предпочла поправиться, - Которая ручеек.
        Де ля Бош, совершенно довольный соблюдением так яростно защищаемых им вчера прав ручейков, одобрительно кивнул.
        Роман же, между тем, в возмущении всплеснул руками.
        - Из речушки! Не проверив крепость алкоголя и качество яда! Боже, какая безответственность! Или ты наивно надеялась, что я позволю придворному доктору, хирургу высшего класса, лечить тебя от похмелья?
        Татьяна, не ожидавшая такого отпора, надеявшаяся сама обескуражить собеседника, озадаченно примолкла, подыскивая наиболее колкий ответ. Эрик, явно обрадованный ненадолго воцарившейся тишиной, не преминул ею воспользоваться.
        - Значит, ты решил навязать Чарльзу титул придворного хирурга? А что, если он против?
        - Кстати, да! - девушка, воодушевленная сменой темы, даже подняла вверх указательный палец, стараясь привлечь внимание к собственным словам, - У нас сейчас больных и раненых в анамнезе не наблюдается, а Чарли же мечтал успеть на какую-то там конференцию…
        - На которую уже явно благополучно опоздал, - подхватил хранитель памяти, чуть усмехнувшись и, положив руку на по-прежнему находящуюся на столе книгу, немного отодвинул последнюю в сторону, - Но домой парня вернуть, конечно, не помешало бы… Роман, может, ты займешься этим? - взгляд его, устремленный к интантеру, был полон непонятной сторонним наблюдателям многозначительности. Роман, в отличие от непосвященных, мгновенно понявший не только взгляд, но и жест собеседника, моментально напустил на себя вид великомученика.
        - Это будет тяжело до невозможности… - пробормотал он каким-то придушенным голосом, - Но ради друга, а тем более ради двух друзей, ради одного по просьбе второго я готов пойти даже на такие жертвы! - возвысив на последних словах голос до истинно мученического стона, он деловито выпрямился, оправил на себе одежду и спокойно сообщил, - Займусь этим немедленно. Давай, - и он протянул руки к книге, так бережно оберегаемой Винсентом от посторонних глаз.
        Надо сказать, в этом и была его ошибка.
        Татьяна, уже успевшая привыкнуть за время пребывания в замке и, уж тем более, за время общения с прочими его обитателями, подмечать даже самые мелкие мелочи, не обратить внимания на жест виконта попросту не могла. Да и Эрик, стоящий рядом с девушкой и почти не замечающий привычно несерьезного поведения младшего брата, уже некоторое время как присматривался к загадочному манускрипту, скрытому рукой хранителя памяти.
        - А что у нас за книжечка? - девушка ласково улыбнулась, уверенно шагая вперед, - Тайная корреспонденция местных шпионов? Или страшные откровения какого-нибудь первооткрывателя замка?
        На несколько мгновений повисла тишина. Затем Роман, явно без особенной охоты выпуская из рук старинную книгу, нарочито медленно повернулся и, напуская на себя вид жуткой взволнованности, картинно мягким голосом осведомился:
        - Девушка, вы уверены, что вчера не бились головой о все деревья, мимо которых проходили? Я, как заместитель придворного лекаря нахожу ваше поведение довольно говорящим… типичным, я хочу сказать, симптомом, свидетельствующем о… - он задумался, не зная, о чем все-таки свидетельствует указанный симптом и, наконец, найдясь, уверенно закончил, - Об этом.
        Винсент, в целом вынужденный в силу некоторых обстоятельств поддерживать игру юноши, тихо вздохнул и пригорюнился, опуская взгляд на стол и склоняя голову.
        - Когда это он успел стать заместителем придворного лекаря… - пробормотал он себе под нос, явно стараясь сделать свои слова как можно более незаметными.
        Эрик, сохранивший даже в человеческой ипостаси достаточно острый слух, проницательно прищурился, склоняя голову набок и, скользнув взглядом по приятелю, перевел взгляд на брата, мягко улыбаясь.
        - Любопытно… а о чем, в таком случае, по мнению господина заместителя должна свидетельствовать моя подозрительность? Ибо мне по какой-то причине чудится, будто вы оба стремитесь что-то скрыть от нас, и поэтому переводите разговор на разные глупые темы.
        Роман, вероятно, отнюдь не стремящийся признавать себя коварным обманщиком и не желающий подтверждать попытки со своей стороны скрыть важные улики, легко махнул рукой.
        - Это паранойя, милейший. Но, увы, с этой проблемой вам бы лучше обратиться к специалисту, а мы, скромные подмастерья медицины…
        - Ладно, хватит, - Татьяна, внезапно уставшая от шутливых препирательств, хмурясь, подошла к столу и, опершись обеими руками о столешницу, немного подалась вперед, - Ни я, ни Эрик не имеем в анамнезе склероза и события вчерашнего дня помним очень четко и ясно.
        - К тому же, кошка, пожелавшая с утра пораньше перекусить, изволила напомнить нам о человеке, который некоторое время считался нашим мажордомом, - подхватил граф де Нормонд, тоже приближаясь к столу и останавливаясь рядом с девушкой в несколько картинной позе - скрестив руки на груди и отставив одну ногу в сторону, - Как и о том, что вчера, покидая замок, я просил своего брата найти что-нибудь, касающееся пауков.
        Роман с Винсентом, переглянувшись, явственно помрачнели. На лицах обоих, как на странице открытой книги, читалось одно и тоже сомнение в необходимости сообщать хозяину замка и его боевой подруге об обнаруженной информации.
        - Мы хотели… - неуверенно начал хранитель памяти, однако, виконт перебил его, негодующе взирая на абсолютно безвинно возлежащую на одном из стульев кошку.
        - Сказать, что главный предатель здесь - вот это хвостатое насекомое! Кто ей вообще позволил болтать налево и направо о стратегически важных пауках?! - тут он неожиданно умолк и совсем другим, очень обиженным тоном, уверенно закончил, - Всегда знал, что она меня не любит.
        - По-моему, это ты к ней все время придираешься, - фыркнула девушка, вполне закономерно обиженная наездами на свою любимицу, - Злопамятный человек, никак ей ту маленькую царапинку простить не можешь!
        - Царапинку? - Эрик, впервые услышавший об этом эпизоде из общения своего брата с милым домашним животным, изумленно приподнял брови, недоверчиво переводя взгляд с первого на последнее и попутно даря его и девушке, - Как она могла оцарапать тебя?
        - А это главный вопрос, - хранитель памяти, решительно вмешиваясь в разговор, утомленно вздохнул и, похоже, приняв какое-то решение, нарочито тяжело поднялся из-за стола, - Ладно. Мы, конечно, могли бы продолжить увлекательное обсуждение кошки, но что-то мне подсказывает, что сейчас даже она не находится на первом месте…
        Кошка при этих словах возмущенно мяукнула. Слова Винсента она определенно понимала и наезд на свою вельможную персону принимать категорически не желала.
        Между тем, Роман, мгновенно понявший, на что намекает де ля Бош, как-то посерьезнел, даже как будто бы помрачнел и медленно перевел на него исполненный праведного негодования взор.
        - Винсент…
        Хранитель памяти, будто и не желая замечать этих вполне очевидных намеков, безмятежно пожал плечами и, опустившись обратно на свое место, с безжалостностью, адресованной скорее виконту, нежели Тионе, произнес:
        - Речь идет о пауках.
        Татьяна с Эриком переглянулись. Роман, избегая смотреть на них, всем корпусом повернулся к столь беспардонно сдавшему его (да и себя самого заодно) мужчине и демонстративно потер кулак. Винсент не менее демонстративно не заметил этой угрозы и, развернув тяжелую книгу перед собой ко вновь прибывшим, пододвинул ее поближе к ним.
        - Это трактат о членистоногих, - не дожидаясь, пока склонившиеся над фолиантом молодые люди вникнут в смысл написанного, принялся объяснять он, - Роман нашел его вчера. И обнаружил некоторую весьма интересную информацию о существах, называемых… - он бросил взгляд на пожелтевшую от времени страницу и, найдя на ней слово «Voras», подчеркнул его ногтем.
        Эрик и Татьяна, переглянувшись еще раз, одновременно подняли головы, вопросительно взирая на хранителя памяти.
        - И как это читать? - осведомилась девушка, - Прямо так, «ворас»? Что это вообще за нечисть?
        - Паук, - Роман, недовольный сверх всякой меры и, судя по всему, не сильно горящий желанием принимать на себя роль рассказчика, обреченно опустил руки и сделал шаг ближе к столу, а главное - к лежащей на нем книге. Как первооткрыватель этого фолианта он сознавал обязанность поведать все обнаруженные факты лично.
        - С литовского переводится как «паук». Если этого… существа открыли они, они были не слишком изобретательны.
        - Зато они были литовцами… - рассеянно пробормотала Татьяна и, тряхнув головой, вопросительно покосилась на графа де Нормонд, - Но я никогда не слышала о таких…
        - О литовцах? - младший брат хозяина замка, не дожидаясь реакции последнего, ухмыльнулся, изо всех сил пытаясь придать себе серьезности, - Да, мне вот о них тоже как-то слышать не доводилось… Как много неизведанного еще водится в мире!
        Эрик, словно бы и не замечая шуток молодого человека, сохраняя вид абсолютно серьезный и сосредоточенный, поднял взгляд от книги, обращая его к девушке.
        - Мне тоже не доводилось еще слышать о подобных существах, - задумчиво произнес он и, мельком глянув на брата, почел за лучшее уточнить, - О ворасах. Что они представляют из себя? - взор молодого графа обратился к пребывающему покамест в молчании хранителю памяти, - Или вы узнали только название, а сейчас как раз пытались выяснить, чего ждать от них?
        - Не совсем так, - Винсент вздохнул, затем поморщился и попытался оправдаться, - То есть, так, но уже не совсем. Слушайте, честно говоря, мы с Романом вообще сомневаемся…
        - Что вас нужно сейчас морочить на этот счет, - подхватил интантер, - У вас итак слишком много дел, начиная с браслетика и заканчивая… - он на миг задумался, после чего обреченно махнул рукой, - И не заканчивая.
        Татьяна глубоко вздохнула. С одной стороны, она понимала и с благодарностью принимала желание изыскателей уберечь их от лишней информации, но с другой, сознавая, что незнание может в конечном итоге стать причиной еще больших проблем, не очень-то одобряла это. Мимолетный взгляд на Эрика дал ей понять, что молодой человек придерживается такого же мнения.
        - Так, - девушка уверенно хлопнула в ладоши, пытаясь дать тем самым понять, что шутить более не намерена, - Мы, конечно, очень ценим вашу о нас заботу, но мне почему-то кажется, что с учетом всех событий, укрывание необходимой информации должно преследоваться по закону, - произнося последние слова, она нахмурилась и даже уперла руку в бок, всем видом демонстрируя серьезность собственных намерений.
        Роман и Винсент, бессовестнейшим образом даже не пытаясь бояться, переглянулись, без особенного старания пряча улыбки.
        - А по какому именно закону оно должно преследоваться, позвольте узнать? - до крайности вежливо осведомился хранитель памяти и тотчас же, не давая собеседнице ответить, горько вздохнул, - Жаль, наш придворный законник еще почивать изволит. Он бы точно нужный закон подобрал…
        - Вряд ли есть закон, который мог бы оправдать отказ от заботы, - отозвался в свою очередь виконт и, с самым, что ни на есть, обеспокоенным видом уставившись на брата и его избранницу, осведомился, - Может быть, вы все-таки позволите нам еще немного о вас побеспокоиться? Из замка, например, выгнать, на вольные луга… Могу даже льва одолжить - ему тоже попастись не помешает.
        - Если бы ты не был нужен для дела, я бы тебя давно уже съел, - меланхолично уведомил Винсент, придвигая книгу, раскрытую перед вновь прибывшими, обратно к себе.
        - Не съел бы, - отмахнулся юноша, - Ты же мне все-таки друг.
        - Довольно, - Эрик, с истинно дворянской щедростью позволивший рассказчикам отойти довольно далеко от обсуждаемой темы, наконец решил прекратить это, - Рассказывайте. Что представляют из себя существа, о которых вы говорите?
        - Осмелюсь предположить, что ничего хорошего, - подала голос девушка, - Угадала?
        Роман поморщился, косясь на сообщника.
        - Как вообще можно иметь дело с такими догадливыми личностями? Может, ты и еще что-то угадаешь? - при последних словах он все-таки соблаговолил обратить взор на Татьяну, адресуя вопрос ей, а не Винсенту.
        Девушка хмыкнула.
        - А как же. Видимо, Анхель - и есть ворас?
        - Видимо, - ответ последовал уже со стороны хранителя памяти, посему прозвучал уже куда серьезнее. Обстановка, доселе кажущаяся довольно легкой, веселой, совершенно непринужденной, неожиданно потяжелела, будто под гнетом единственного не шутливого слова. Винсент, и сам ощущая это, набрал в грудь побольше воздуху и выпрямился, готовясь начать рассказ.
        - Думаю, поначалу вполне целесообразно будет упомянуть, что о ворасах как таковых, известно мало.
        - А об отдельно взятом Анхеле и того меньше, - поддакнул Роман. Хранитель памяти чуть нахмурился в его сторону, однако, возмущение сдержал и продолжил.
        - Обычно создания сверхъестественного мира так или иначе осведомлены о существовании друг друга, но ворасы в этой ситуации исключение. О них неизвестно никому, - ни людям, ни нелюдям, они как бы прячутся в тени, скрываясь в ней…
        - Ну, хватит, - виконт, за несколько бесконечных секунд речи своего сообщника начавший откровенно зевать, решительно прервал его, - Тебе волю дай, так ты сейчас целую лекцию придумаешь, профессор. Если говорить коротко, ворасы - это существа, которые обращаются в пауков. В человеческом виде почти альбиносы: светлая кожа, белые волосы, вот только глаза не красные, а тоже светлые, прозрачные. Плюс к этому, они очень обучаемы, способны к магии, являются превосходными шпионами и могут передавать информацию, не выходя из паучьего образа.
        - Хорошего мажордома ты нам привел… - пробормотал мрачнеющий с каждым словом брата все больше, Эрик. Роман помрачнел сам и, только что гордый за свою способность к краткому изложению фактов, ощутимо сник. Де ля Бош, заметив это, вздохнул. Из присутствующих здесь он, пожалуй, был единственным, кто в полной мере понимал, как тяжело юноше было слышать этот упрек в свою сторону, как больно сделал ему брат, сам того не подозревая.
        - Эрик, - окликнул он и, когда блондин вопросительно глянул на него, чуть покачал головой, - Не надо винить его. У ворасов есть и другие способности.
        Татьяна, в свой черед заметившая буквально потускневшего виконта и одновременно сверх всякой меры заинтригованная словами Винсента, вопросительно вздернула брови.
        - Гипноз?
        - Сны, - недовольно буркнул в ответ молодой человек, пристально изучая столешницу и явно не планируя встречаться ни с кем взглядом, - Проникают в сон и внушают, что им заблагорассудится.
        Девушка, явственно неудовлетворенная таким ответом, недоуменно хлопнула глазами.
        - Но ведь Роман… Но ты разве спишь?
        Юноша, почему-то несколько оживленный этим вопросом, откровенно фыркнул, наконец поднимая голову. На губах его виднелась все еще горьковатая, но от того не менее насмешливая ухмылка.
        - Слушайте, ребят, вы точно не родственники? - демонстрируя, кого он объединяет в понятии «ребята», интантер демонстративно провел пальцем линию от Винсента к Татьяне и обратно, - Кот меня спросил о том же самом, причем теми же самыми словами.
        - Когда я не был человеком, я тоже спал, - вмешался хозяин замка, - Может, не совсем полноценно спал, это было что-то сродни забытью…
        - Ага, - Роман, окончательно развеселившись, даже заулыбался, - Дрых на стульчике вообще безо всякой совести, храпел даже. Ты не помнишь, как однажды проснулся, укутанный в пледик?
        - Такие подробности моя память, увы, не удержала, - тонко улыбнулся граф, всегда испытывающий небольшое смущение, если речь заходила о тех годах, когда он сидел в холле, как безжизненная статуя, - Значит, Анхель проник в твой сон?
        Ответить виконт, уже открывший рот, не успел.
        - Возможно, что и нет, - хранитель памяти, внезапно опередивший молодого человека с ответом, а заодно и ошарашивший им всех присутствующих, неожиданно поднял стопку тех бумаг, что они с Романом изучали некоторое время назад и с легким хлопком опустил ее прямо на центр стола, - Представляю вашему вниманию средневековый эквивалент современного блокнота!
        Внимание вновь прибывших мгновенно обратилось к упомянутому эквиваленту. Листы были аккуратно сшиты между собой, наводя на мысль об их упорядоченной последовательности. На первом из них, очевидно, заглавном, призванном изображать собою обложку, чьим-то до боли знакомым, четким и острым почерком было выведено «Voras». Нижняя часть этой страницы была украшена странным рисунком, напоминающим два треугольника, один устремленный вершиной вверх, другой вниз; не только соединенных, но и совмещенных между собой.
        - Это уникурсальная гексаграмма, - голос объясняющего изображение хранителя памяти прозвучал странно хрипло, - Не знаю, зачем она здесь. Мне кажется, она была некогда символом защиты… чьей-то, но тут создается впечатление, будто автор сего рукописного труда полагал ее символом ворасов.
        - Или одного вораса, - подала голос девушка, с интересом рассматривая рисунок, - Такое сложное название, а выглядит словно обычная шестиконечная звезда.
        - Звезды тоже имеют значение, - напомнил о своем присутствии Роман и, вздохнув, решительно перевернул «средневековый эквивалент современного блокнота» обложкой вниз, демонстрируя заднюю часть его последнего листа, - Вообще, нас тут заинтересовало другое. Вот, - тонкий указательный палец юноши уверенно ткнул на единственную коротенькую фразу, расположенную ровно в центре страницы. Эрик с Татьяной, повинуясь этим указаниям, склонились над древней рукописью, внимательно читая эти слова.
        - «Сон наяву»… - пробормотал граф, немного помолчав и, подняв взор, устремил его к младшему брату, затем переводя на Винсента, - Значит, он и в самом деле способен к гипнозу?
        - Нет… - ответ, к вящему изумлению всех присутствующих, возможно, даже и кошки, хотя ее мнением никто не интересовался, прозвучал со стороны не хранителя памяти, но девушки. Татьяна медленно подняла голову, отрывая взгляд от строчки, которую изучала дольше, чем Эрик и, обведя им всех присутствующих, слегка покачала головой.
        - Нет, это не гипноз. Это сон наяву, такое бывает, я знаю… Альберт делал это со мной.
        В гостиной Нормонда повисло тяжелое, напряженное и настороженное молчание. Ни звука не разносилось по ней, ни шороха, ни вздоха. Все замерло, ожидая продолжения слов Татьяны, ожидая объяснения их, которое девушка, разумеется, не собиралась утаивать.
        - Когда я была у него… - медленно начала она, - Там, в старом доме Рика… Он говорил, что я должна быть на его стороне, уговаривал меня изо всех сил и в конце концов заявил, что если я останусь при своем мнении, может случиться что-то страшное. И… - она сглотнула, - И показал. Я как будто в самом деле была там, среди развалин замка, я чувствовала холод снега, засыпающего их, я… - она примолкла, но чувствуя необходимость закончить, с усилием продолжила, - Я видела… вас мертвыми. Вас всех… А Ричард погиб у меня на глазах.
        Молчание, ненадолго прерванное ее словами, стало еще более гнетущим. Вновь открывшиеся, хотя и бывшие некогда уже упомянуты, факты, вкупе дававшие дополнительное пояснение загадочной фразе из прошлого, поразили собравшихся и теперь, находясь под их гнетом, ни один из них не мог вымолвить ни слова.
        - Мне помогла Тио, - Татьяна, видя, какое впечатление ее откровения произвели на обитателей Нормонда, поспешила немного исправить положение, возвращаясь от ужасов прошлого к подозрениям настоящего и слабо улыбаясь, - Она откуда-то взялась в том месте, единственное теплое и живое существо в этом царстве холода и смерти, подошла ко мне и… ударила лапой по щеке, - улыбка девушки стала смущенной, - Когти были выпущены, но боли я не ощутила, только дернулась. А когда пришла в себя, оказалась вновь в той же комнате, а на щеке у отца были царапины. Правда, они быстро прошли, но…
        - Но сон наяву он тебе показал, - негромко продолжил Винсент и, в раздумье покусав губу, провел указательным пальцем по пресловутой строке, - И, видимо, Анхель тоже на это способен… - взгляд его при этих словах обратился к Роману. Тот, всем существом чувствуя вопрос, подразумеваемый хранителем памяти, мгновенно ощетинился.
        - Мне-то откуда знать? Он со мной как-то не делился подробностями о своих умениях!
        - Татьяна помнит это, - Эрик, склонив голову набок и становясь в этот миг невероятно похожим на Людовика, внимательно вгляделся в брата, - Может… ты тоже?
        Юноша недовольно всплеснул руками и, всем видом демонстрируя страшную усталость, закатил глаза.
        - Да что вы все прицепились? Я не помню, чтобы Анхель мне что-либо демонстрировал, не помню, чтобы он мне снился, я вообще не понимаю, почему считал его другом и зачем он притворялся таковым! - он раздраженно выдохнул и недовольно умолк. Винсент, уже слышавший от молодого интантера приблизительно такие же речи, сам слегка поморщился.
        - Чего тут понимать-то, - недовольно буркнул он, снова придвигая к середине стола старинный фолиант, - Он же альбинос, значит, блондин и, соответственно, идиот… О. Прошу прощения, господин граф, - осознание допущенной оплошности заставило мужчину, даже слегка порозовев, бросить виноватый взгляд на хозяина замка. Тот, очаровательно улыбнувшись, изящным движением поправил светлую челку и, вздохнув, небрежно пожал плечами.
        - Я бы, конечно, вызвал тебя на дуэль за такое оскорбление, де ля Бош, но не в моих правилах убивать животных, пусть даже и хищных.
        - Да и я, хоть и хищник, но не людоед, - парировал экс-лев и, удовлетворенный этим обменом любезностями снова вернулся к насущным делам, чуть слышно буркнув напоследок, - Тем более, в тебе и есть-то нечего.
        - Польщен, - холодно отозвался Эрик, без труда расслышавший последние слова приятеля и, демонстрируя издевательскую признательность, аккуратно опустил точеный подбородок.
        Татьяна, начиная смутно догадываться, что без срочного вмешательства эта глупая перепалка не прекратиться, решительно придвинула к себе средневековый блокнот.
        - Что еще интересного вы здесь нашли?
        - Ничего, - легко откликнулся Роман, тоже не желающий долее терпеть, как Эрик и Винсент отбирают у него лавры главного остряка всея Нормонда, - Там непонятно как-то. Вернее, может быть, и понятно, но тут нужен словарь…
        - И дешифратор, - подхватил хранитель памяти, не менее решительно, чем девушка, выхватывая у нее из рук сшитые листы бумаги и раскрывая ровно посередине, - Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, это литовский. Уж больно написание некоторых слов похоже на написание названия вида Анхеля в книге… Но если я понимаю немного больше, тот, кто писал здесь, шифровал свои записи от посторонних глаз. Может, боялся, что какой-нибудь шебутной племянник влезет, прочтет и испугается, - он снова обратил взор к Роману, на сей раз очень красноречивый. Почерк Альберта на обложке, да и на прочих листах средневекового блокнота был узнаваем без труда, посему намек на племянника угадать было не сложно.
        Юноша, разумеется, понявший его, справедливо возмутился очередным наездом в свой адрес.
        - Почему, как что, так сразу Роман? - негодующе вопросил он и хотел, было, добавить что-то еще, но передумал и произнес явно не то, что планировал, - Я не так добр, как мой брат! Вполне могу вызвать тебя на дуэль.
        - Лучше вызови на дуэль Альберта, - отмахнулся Винсент, даже не глядя на потенциального противника, - Блокнот зашифровал он, а я не хочу пачкать зубы в твоей крови.
        Роман, совершенно не ожидавший таких заявлений, временно потерял дар речи.
        - Так и что же нам делать, пока Роман не вызвал дядю на дуэль? - граф де Нормонд, явно пытаясь вернуть беседу в более серьезное русло, оперся ладонями о стол и немного подался вперед, окидывая всех присутствующих внимательным взглядом, - Как нам поймать бегающего по замку белого паука, который передает ему все наши слова и, быть может, подслушивает и сейчас?
        - А может и нет, - девушка, неожиданно для себя подавшая голос, немного выпрямилась, - Может, он уже сбежал, как только понял, что мы его раскусили?
        - Все может быть, - без особенного энтузиазма и как-то отвлеченно откликнулся хранитель памяти, не отрывая взгляда от предпоследнего листа блокнота и, вздохнув, покачал головой, повторяя уже в ответ на собственные мысли, - Все возможно…
        Роман, очень вовремя вновь обретший дар речи, отметив задумчивость друга, хотел, было, ввернуть какое-нибудь ехидное замечание на этот счет, однако, заметив объект его внимания, только хмыкнул.
        - Ты что, нашел еще какие-то знакомые слова?
        Винсент медленно покачал головой, затем неспешно поднял взгляд и, обведя им всех присутствующих, весомо произнес, не то отвечая виконту, не то просто извещая о находке:
        - Цифры.
        Повисло молчание. Некоторое время никто из собеседников хранителя памяти не подавал голоса; все терпеливо ждали пояснения. Но секунды тянулись, сменяясь минутами, а Винсент упрямо молчал, снова принявшись созерцать загадочные цифры и, по-видимому, начисто забыв о слушателях.
        Татьяна потеряла терпение первой.
        - Какие цифры?
        Де ля Бош, видимо, и в самом деле чересчур увлеченный собственными размышлениями, вздрогнул и, вновь заметив, что в гостиной находится не один, заторможено кивнул.
        - А… да. Вот, - он развернул средневековый эквивалент блокнота так, чтобы написанное в нем было видно всем и аккуратно положил его на стол, указывая на нижнюю часть одной из страниц, где четким и уверенным почерком человека, аккуратно ведущего рукопись, была выведена дата, очевидно, означающая окончание работы по выбранной теме - 15 октября 1713 года.
        Роман закусил губу, немного склоняя голову набок, затем перевел недоумевающий взгляд на брата. Лицо того было серьезно, даже мрачно. Юноша непонимающе моргнул и обратил внимание на стоящую рядом с Эриком девушку. К его вящей радости, лицо той отражало точно такое же недоумение, как и его собственное. Судя по всему, впечатление указанная дата произвела только на двоих из присутствующих.
        - Двое на двое, - виконт оживленно тряхнул головой и, легко поднявшись на ноги, подошел к Татьяне, демонстративно обнимая ту за плечи, - Ну, давайте, о, наши мудрые братья, объясните младшему поколению весь ужас этой невнятной даты.
        - И желательно поподробнее, - подхватила девушка, полностью поддерживающая в этот момент «шебутного племянника» Альберта, как выразился Винсент.
        Эрик с хранителем памяти переглянулись. На лицах обоих отразилось самое искреннее изумление, как можно не понимать столь очевидных вещей.
        - Вы что, серьезно? - граф, обернувшись через плечо, недоверчиво перевел взгляд с девушки на брата и обратно. Обнаружив молчаливое согласие с его словами, он на мгновение сжал губы и, вздохнув, уже собирался, было, объяснить происходящее, но Винсент его опередил.
        - Ума не приложу, как можно быть столь нерадивым исследователем! Роман!
        Юноша, по-прежнему ничего не понимая, демонстративно вытянулся по струнке.
        - Дата «смерти» Луи, быстро!
        - Тысяча семьсот какой-то, - живо отозвался виконт и очаровательно улыбнулся, - Хочешь сказать, дядя доисследовал Анхеля в тот же год?
        - Нет… - Татьяна, которой дата смерти четырнадцатилетнего мальчика, который, как оказалось, до сих пор жив, буквально врезалась в память, решительно высвободилась из рук интантера и, подавшись вперед, вновь глянула на дату, - На два года позже… Но тогда как?.. - она подняла голову и непонимающе перевела взгляд с Винсента на Эрика. Последний снова вздохнул.
        - В этом и состоит главная странность, - негромко отозвался он, - Если здесь указана дата на два года позже той, значит, в это время я уже ничего не помнил и сидел в холле. Значит…
        - Либо Альберт поставил дату более позднюю, чем действительная, - продолжил Винсент, - Либо свое исследование он продолжал здесь, в замке, даже тогда, когда он был уже, скажем, закрыт для туристов.
        - Но Эрик был здесь не один! - Роман, тоже посерьезнев, нахмурился, неприязненно косясь на рукопись, - Я бы заметил дядюшку, уверен. Его здесь не было!
        - Или был, - пасмурно откликнулась Татьяна, - После того, что уже произошло, в умениях отца я как-то не сомневаюсь. Да и в способностях Людовика… Кстати! - осененная внезапным воспоминанием, она хлопнула ладонью по столу, вынуждая хранителя памяти почти подпрыгнуть, а кошку под столом возмутиться.
        - Чего «кстати»? - недовольно заворчал смущенный собственной реакцией Винсент, - К какой еще такой «тати»?
        - Наверное, к той самой, что пугает тебя, нервный кот, - каверзно захихикал виконт и тотчас же принял на себя вид крайней серьезности, старательно прикидываясь непричастным.
        Хранитель памяти недовольно махнул в его сторону рукой и, изогнув бровь, с некоторой претензией воззрился на примолкшую Татьяну.
        - Итак, что такое важное ты вспомнила, что решила всех напугать?
        - Я не испугался, - не преминул откликнуться никем не спрошенный Роман. Девушка же, явно даже не заметив его выступления, потерла переносицу, собираясь с мыслями.
        - В общем… нет, это, конечно, может быть совсем неважно, но просто мы вспомнили о Луи, вот я и подумала… в смысле, тоже вспомнила. Нет, наверное, это вовсе не имеет значения, я понимаю…
        - Татьяна! - Винсент очаровательно улыбнулся и щелкнул пальцами, привлекая ее внимание, - Не начинай, хорошо? Говори, что ты вспомнила. Коротко и ясно.
        Девушка, недовольная тем, как беззастенчиво оборвали поток ее оправданий, поморщилась и, переходя в оборону, уперла руки в бока.
        - Между прочим, вы с Эриком тоже это видели. Вернее, не видели. В этот раз, когда мы общались с Людовиком, у него не было того колечка, что он вертел при первой встрече.
        Надо сказать, реакции на это известие она ожидала примерно такой, как и в прошлый раз, когда сообщила о сбежавшем по рукаву Альберта пауке, но ожидания ее оказались обмануты. Роман, фыркнув, присел на край стола и сунул руку в карман, насмешливо щурясь.
        - Ты об этом колечке? - с этими словами он эффектным жестом бывалого фокусника вытянул из кармана небольшое черное кольцо и, прокрутив его на пальце, легонько сжал. Затем попытался сжать посильнее и, тяжело вздохнув, покрутил еще немного.
        - Да… силушка-то у братца по жилушкам кудах-тах-тах…
        Эрик, воспринимавший все происходящее достаточно спокойно, можно даже сказать, несколько отстраненно, услышав заявление брата, удивленно нахмурился.
        - Ты это о чем?
        - Я это об этом, - спокойно отозвался юноша и, вытянув руку немного вперед, изо всех сил стиснул пальцы. Наблюдателям видно было, как напряглись все мускулы под бледной кожей, как сжались губы прилагающего немалые усилия виконта, однако, кольцо осталось к его действиям совершенно равнодушно.
        - Мне казалось, он его сгибал, - заметил Винсент, склоняя голову набок, - А он, между тем, не интантер…
        - В том-то и дело, - Роман, прекратив бесплодные попытки уговорить резиновый эспандер подчиниться ему, вновь прокрутил его на пальце, - Теоретически, я сильнее его. Но практически он способен сделать то, на что у меня сил не хватает.
        - Ему об этом лучше не говорить, - серьезно резюмировал граф де Нормонд, сдвигая брови, - Я не знаю, что Альберт колол ему, но… то, что человек, увы, являющийся его сообщником, сильнее даже тебя…
        - А откуда у тебя вообще это колечко? - девушка, честно не вмешивающаяся в беседу старших, наконец не выдержала. Виконт хмыкнул и, подбросив упомянутый предмет в воздух, ловко поймал его.
        - По-научному это называется эспандер, Татьяна, - наставительно молвил он, но тотчас же, оставив поучительный тон, невинно улыбнулся, - Он выпал из рук братишки, когда Альберт схватил его за шиворот. Вообще говоря, это верх наглости - какой-то безродный Альберт хватает за шиворот одного из представителей славного и благородного семейства! Нет, я определенно вызову его на дуэль.
        - Ну… строго говоря, Альберт не совсем безродный… - Татьяна, скромно улыбнувшись, опустила глазки долу. Быть дочерью кого-то безродного было на порядок менее приятно, нежели быть дочерью представителя какого-то обнищавшего, но некогда не менее благородного рода.
        - Боишься потерять дворянский статус? - виконт, мгновенно уловивший подтекст в словах собеседницы, расплылся в коварной улыбке, - Не волнуйся, на худой конец у тебя есть мой брат.
        Упомянутый брат, икнув от неожиданности, потряс головой. Наезд был ему неясен, но подспудно ощущался.
        - При чем тут я на худой конец?
        - Ну, как же, - улыбка Романа стала приторно-сладкой, - Она выйдет за тебя замуж и получит статус графини.
        Если юноша, обиженный тем, что слова хранителя памяти некоторое время назад вынудили его лишиться дара речи, хотел расплатиться тем же, то это ему удалось. Винсент, искренне желающий помочь друзьям, не сумел найти слов для достойного ответа; Эрик же с Татьяной, явственно смутившись, и в самом деле просто лишились возможности издавать членораздельные звуки.
        Первым, как и положено человеку его статуса, пришел в себя граф.
        - Роман! - голос молодого человека сейчас напоминал рык, причем столь явственно, что хранитель памяти невольно заволновался о собственном конкурентном преимуществе, - Что я говорил тебе на балу?!
        - Да ты мне чего только не говорил, - юноша беззаботно отмахнулся, явно не придавая собственным словам очень уж большого значения, - Что же я, старый человек, должен теперь помнить все на свете?
        - А ведь клялся, что склероз прошел, - не удержавшись, весьма каверзно ввернул хранитель памяти, после чего, натянув на лицо горестную мину, покачал головой, - И в кого он только такой обманщик…
        - Мне вот тоже это интересно, - граф де Нормонд, уже вроде бы не особенно сердящийся на глупый выпад брата, делано нахмурился, с подозрением взирая на него, - Роман, признайся, тебя цыгане в детстве похитили? Воспитали, испортили и вернули обратно?
        Виконт, похоже, абсолютно не обиженный этим вопросом, изумленно захлопал глазами, часто-часто смежая густые ресницы.
        - Как ты догадался? - казалось бы, с самым искренним недоумением вопросил он, - Это была моя самая большая тайна, а ты…
        - Слушайте, может вернемся к нашим баранам? - Винсент, только что совершенно внезапно осененный какой-то мыслью, предпочел прервать удивления молодого человека, немного подаваясь вперед, - Или что, цыгане теперь интереснее Анхеля? - при последних словах его осуждающий взгляд обратился почему-то к Татьяне, и та торопливо подняла руки, мгновенно капитулируя.
        - Я здесь не при чем, это все они!
        - …ее бессовестно раскрыл, - хладнокровно вклинился, завершая свою мысль, Роман и, похоже лишь после этого осознав слова прочих присутствующих, очаровательно улыбнулся, - А что случилось с пауками, если ты захотел вернуться к баранам?
        - Их забрали цыгане, - хмуро буркнул хранитель памяти и, тяжело вздохнув, грузно опустился на стул, словно бы придавленный сверху тяжестью забот, - И пока их не вернули обратно, хотел поделиться одной… одним вопросом.
        - Оригинально, - оценил юноша, не давая никому даже раскрыть рта и, внезапно устыдившись собственной беспардонности, зажал себе рот рукой, другой делая приглашающий жест.
        Де ля Бош, только, было, собиравшийся вежливо попросить собеседника умолкнуть, разочарованно вздохнул и все-таки предпочел возвратиться к своим мысленным баранам.
        - Почему Альберт оставил свои записи о ворасах здесь? В каморке, где любой мог их увидеть?
        Девушка пожала плечами.
        - Может, он хотел, чтобы кто-то их увидел. Анхель, например…
        - Действительно, - подхватил Роман, убирая руку ото рта, - Зачем мучиться с самопознанием, когда можно просто взять чужие исследования и все о себе узнать!
        - Тогда почему он не взял и не узнал? - голос Винсента прозвучал как-то тихо, вызывая смутные подозрения, что говорит мужчина не обо всем, что пришло ему на ум, что он пытается натолкнуть собеседников на те же мысли, хочет, чтобы они все поняли самостоятельно.
        - Что тебя смущает? - Эрик, предпочитающий разного рода экивокам честную прямоту, немного приподнял подбородок, - Почему ты полагаешь, что Анхель должен был забрать эти записи?
        Хранитель памяти, поняв, что попытки заставить собеседников дойти до нужных мыслей благополучно провалились, слегка поморщился. Положение его на позициях главного сказочника замка определенно укреплялось и, надо признать, мужчине это не слишком нравилось. По натуре своей он всегда был более деятелем, нежели рассказчиком.
        - Анхель шпионил за нами, скрывал свои истинные намерения, свою сущность, - исходя из чистой вредности, он старался говорить как можно лаконичнее, излагая только сухие факты, - К чему ему оставлять на видном месте то, что могло бы раскрыть его инкогнито? Описание ворасов, как уже было выяснено, - фактически его портрет, зачем было так рисковать?
        Ненадолго повисло молчание. Слушатели, начиная понимать справедливость подозрений своего друга, безмолвно переглядывались, не зная, как на них реагировать. Наконец, граф решил положить конец затянувшейся тишине.
        - И какие следуют выводы? - он чуть повернул голову вбок, взирая на собеседника искоса. Последний почти незаметно пожал плечами.
        - Вывод у меня напрашивается только один. Анхель не забрал эти записи не потому, что не хотел, а потому, что не мог сделать это.

* * *
        - Анхель следил за нами, - девушка, не желая возобновления гнетущей изумленной тишины, поспешила сразу же высказать свое мнение на этот счет, - Он наверняка знал, что литовским никто из нас не владеет, мог оставить эти записи как насмешку.
        - Ну да, вот, мол, вам блокнотик, где много полезной информации, которую вы никогда не узнаете, - кивнул Роман, однако, не успела Татьяна обрадоваться его поддержке, тотчас же и помотал головой, - Не годится. Он следил за нами - за мной и Эриком. Я даже не уверен насчет Винсента, а уж о тебе и говорить нечего…
        - Ты появилась в замке совсем недавно, - подхватил Эрик, продолжая мысль младшего брата, - И мы никогда не говорили о том, какими языками ты владеешь.
        - К тому же, с учетом того, что ты так бегло говоришь по-французски, он вполне мог предположить, что ты знаешь и другие языки, - вставил хранитель памяти, - Тем более, записи оставлены твоим отцом, как знать, вдруг тебе это передалось по наследству? Нет, он определенно не был в состоянии забрать их, не знаю только, почему…
        Девушка, с неохотой признавая свое поражение, безмятежно пожала плечами, садясь на ближайший стул.
        - Ну, тогда Альберт не зря оставил свои записки о пауках на самом видном месте, зная, что он не войдет.
        Взгляды всех присутствующих обратились к ней и Татьяна, абсолютно не понимая причин такого внимания, несколько растерялась.
        - Что?..
        - Ты сейчас сказала… - медленно проговорил Винсент, пристально глядя на нее и заставляя тем самым еще больше смутиться и изумиться.
        - Да? - неуверенно пробормотала девушка, - Что-то умное?..
        - С тобой и такое бывает, - мгновенно обрадовал ее добрый Роман и, покусав губу, задумчиво кивнул, - Но как дядюшка мог защитить свою каморку от Анхеля?
        - Видимо, есть какое-то отпугивающее заклинание, - хранитель памяти качнул головой, а затем, внезапно выпадая из добровольного анабиоза, резко вскочил на ноги, хлопнув ладонями по столешнице, - Так! Есть добровольцы пойти обыскать каморку придворного мага с целью нахождения средства от пауков?
        Татьяна, от неожиданности подпрыгнувшая, неприязненно сморщилась, словно бы жалея упомянутых пауков от всего сердца.
        - Конечно, есть, - недовольно пробурчала она, - Ты, уже вызвался. Можешь еще и Романа прихватить, не думаю, чтобы он был против.
        Виконт, бывший, вне всякого сомнения, абсолютно против такого предложения, негодующе замотал головой и даже открыл рот, чтобы в категоричной форме отказаться от навязываемой ему обязанности, однако, брат опередил его.
        - Верно, - кивнул он, - А пока вы будете искать способ защитить замок от Анхеля, мы сходим к магу. Надо только Рене разбудить… - в последних словах графа прозвучало некоторое сомнение. Судя по всему, упомянутая задача отнюдь не казалась молодому человеку простой, даже не взирая на то, что прежде будить мистера Лэрда ему не доводилось.
        - Ну это уже ни в какие рамки не лезет! - Роман, совершенно возмущенный, сделал неловкую попытку подняться со стула, на который когда-то успел сесть, однако, оказался удержан за плечо хранителем памяти и ограничился тем, что обиженно надул губы, - Мы, может, тоже хотим свежим воздухом подышать? Может, мы по природе скучаем, тоскуем, пропадаем без нее?
        - Кроме того, вы двое вряд ли без меня разберетесь с пророчеством, - Винсент, несколько нахмурившись, с некоторым вызовом приподнял подбородок, - Я определенно должен идти с вами!
        - А я в качестве телохранителя, - Роман, не желающий оставаться в стороне ни под каким видом, гордо расправил плечи, - Собачки и котика вам для охраны будет явно маловато, кроме того, вы просто не имеете никакого морального права бросать меня в замке одного!
        Хранитель памяти, усмотрев в последних словах виконта отличный повод пошутить, куснул себя за губу.
        - Да не волнуйся ты так, - в голосе его зазвучали обманчиво-заботливые нотки, - Привидений я уже приручил, кидаться на тебя они не будут, обещаю.
        - Мы не бросаем тебя одного, - Татьяна, решительно игнорируя остр?ту де ля Боша, сама поднялась на ноги, всем видом демонстрируя готовность идти, - Мы бросаем вас вдвоем. И с пророчеством сами вполне справимся… если, конечно, нам его отдадут.
        - Между прочим, Роман, ты бы мог за время нашего отсутствия доставить домой Чарльза, - напомнил блондин, - Винсент… - заметив упрямый вид хранителя памяти, он устало вздохнул, - Я надеюсь, ты вчера все-таки переписал пророчество начисто?
        - Я даже дал его почитать одному не в меру любопытному юноше, - буркнул мужчина и, с явственной неохотой сунув руку в карман джинсов, выудил оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, - И наши мнения ожидаемо сошлись - пророчество явно было адресовано тебе.
        Эрик, приняв из рук друга упомянутый лист, равнодушно отмахнулся им от собеседника. Похоже было, что значения его словам он не придает.
        Не в меру любопытный юноша, упомянутый хранителем памяти, заметив этот жест равнодушия, неодобрительно нахмурился.
        - Не надо тут сквозняк устраивать, - как бы подчеркивая свои слова, Роман недовольно поморщился, - В пророчестве определенно идет речь о тебе, ну и… Я подумал, что слова о воде, точащей камень - это слова о камне на браслете.
        - И о воде под днищем корабля, - подхватил Винсент и, напустив на себя обреченный вид, устало вздохнул, опуская плечи, - Вот поэтому я и говорю, что без меня с пророчеством вам не разобраться. Сделайте одолжение - не хотите брать меня с собой, так хотя бы запомните то, что я говорил.
        - Обещаем, - Эрик, сам явственно не слишком-то радуясь этой отповеди, уверенно взял девушку за руку, - Что ж. Полагаю, нам все-таки пора.
        - Как это пора? - Роман, внезапно всполошившись, словно вспугнутая курица-наседка, возмущенно вскочил, высвобождая плечо из крепкой хватки хранителя памяти, - А с Чарли кто за вас прощаться будет? Совсем культуру порастеряли, да?
        - Тебе-то откуда знать про культуру, тебя же цыгане воспитали, - ехидно напомнила девушка и, качнув головой, уже спокойнее и серьезнее добавила, - По-моему, Чарли будет очень рад избавиться от нашего общества, даже не прощаясь.
        Граф де Нормонд, на протяжении этой маленькой беседы о чем-то размышлявший, неожиданно качнул головой.
        - Нет… Роман прав, после всей помощи, что Чарльз оказал нам, вышвырнуть его из дома, не сказав ни слова на прощание было бы верхом грубости и неприличия. Пожалуй… - он обратил взгляд на брата, - Приведи его в гостиную. Мы разбудим Рене и вместе с ним попрощаемся с Чарли, а потом все-таки отправимся к старику.
        - Надеюсь, что это все же свершится… - пробурчала себе под нос Татьяна и, дождавшись согласного кивка со стороны виконта, направилась следом за своим графом в сторону двери, ведущий в коридор к библиотеке, а оттуда дальше - в комнату Ричарда, который помещался в одной из гостевых спален.

* * *
        - Рик, труба зовет, пора вставать!
        - Ммм…
        - Риичард, солнышко уже встало, просыпайся!
        - Мня…мм…
        - Ричард! - Татьяна, довольно быстро утомившаяся попытками культурно разбудить безмятежно спящего оборотня, резким движением выдернула из-под его головы подушку. Тот даже не вздрогнул. Лишь вздохнул, да, свернувшись клубочком, нежно обнял одеяло и с блаженной улыбкой на устах, кажется, заснул еще крепче. Девушка, подумав, что, судя по всему, только помогла ему устроиться поудобнее и продлить глубокий сон, досадливо выдохнула через нос, упирая одну руку в бок. Во второй она все еще держала подушку, которой не преминула стукнуть оборотня. Тот что-то невнятно промычал и, укусив край одеяла, облизнулся во сне.
        Эрик, внимательно созерцая происходящее, негромко фыркнул и, силясь сдержать улыбку, закусил губу. Безуспешные попытки девушки добудиться их предполагаемого проводника его откровенно забавляли, как, впрочем, и реакция последнего.
        В конечном итоге, Татьяна вновь негодующе выдохнула и, повернувшись к графу, всплеснула руками.
        - Это бесполезно. По-моему, его можно даже сбросить в пропасть - он только повернется на другой бок и захрапит еще громче!
        Блондин, не отвечая, как бы невзначай провел кончиками пальцев по губам, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.
        Девушка, заметив эту заведомо обреченную на провал попытку, гневно нахмурилась.
        - Так тебе смешно?! Сам попробуй его разбудить! - и, выпалив это, она отошла на несколько шагов, предоставляя молодому человеку полную свободу действий и занимая теперь уже сама позицию наблюдателя.
        Эрик, между тем, безмятежно улыбнулся и, шагнув вперед, с непогрешимой уверенностью взял с прикроватной тумбочки кувшин с водой - Ричард ночью часто хотел пить и предпочел заранее удовлетворить это желание. Татьяна, несколько не ожидавшая столь радикальных решений, растерянно приоткрыла рот, не то просто выражая изумление, не то желая уточнить, не планирует ли граф де Нормонд совершить то, в чем она его подозревает. Однако, не успела она сказать и слова, как молодой человек безмятежно пожал плечами, сказал:
        - Не думаю, что это может представлять проблему, - и, не мудрствуя лукаво, хладнокровно вылил всю воду из кувшина на голову безмятежно дрыхнущему оборотню. Затем пару раз встряхнул его, чтобы не оставить внутри ни капли и столь же спокойно вернул на место.
        Татьяна, закрыв рот, в ожидании реакции, как ей казалось, достаточно закономерной, воззрилась на Ричарда. По ее предположениям, тот должен был бы, еще ощутив первые капли, подскочить, как ошпаренный и громко начать возмущаться, однако, мистер Лэрд не преминул удивить ее и сейчас.
        Медленно, с явной неохотой, он открыл один глаз и внимательно осмотрел присутствующих в его комнате личностей. Затем тяжело вздохнул, закрыл глаз обратно, вздохнул еще раз и, наконец, распахнув оба ока, бросил все еще сонный взгляд на потолок.
        - Дождик… Разве у нас потекла крыша? - задав сей вопрос, собственно, скорее крыше, нежели кому-то, кто бы мог ответить на него, мужчина зевнул и решительно сел, - Итак, чему обязан?
        Как нетрудно догадаться, спал Ричард отнюдь не в костюме, предпочитая обходиться не более, чем бельем, посему такой вопрос, заданный им, сидящим на постели в наполовину обнаженном виде, вызвал некоторый ступор даже у Эрика.
        - Дождику обязан своим пробуждением, - Татьяна, найдясь все-таки первой, недовольно уперла одну руку в бок, - Рик, ты никогда не думал обзавестись будильником, чтобы просыпаться хотя бы немного раньше обеда?
        - Думал, - вновь широко зевнул ее собеседник и, внезапно спохватившись, вежливо прикрыл рот рукой, - Но последний из них я разбил о стену и проспал все, что мне было не нужно. Так что лучше уж положиться на помощь добрых друзей и их портативного дождика, - с сими словами он очаровательно улыбнулся, но тотчас же посерьезнел и окинул возмущенную девушку и абсолютно спокойного, улыбающегося графа, подозрительным взглядом, - Я надеюсь, вы меня разбудили не для того, чтобы сообщить, что на нас опять нападают?
        - Мне казалось, ты обещал сопроводить нас в деревню, к старику-магу, - Эрик, неизменно вежливый даже в таких ситуациях, чуть склонил голову, - Доброе утро, Рене, извини, что не сказал раньше.
        - Ваше «доброе утро», господин граф, было куда убедительнее слов, - не остался в долгу оборотень, решительно откидывая одеяло и, поднявшись на ноги, со вкусом потянулся. Ввиду его довольно неодетого состояния, и вполне мускулистой фигуры, зрелище получилось достаточно впечатляющим и Татьяна, мигом смутившись, предпочла перевести взгляд на пустой кувшин.
        - А еще нужно с Чарли попрощаться… - пробормотала она, очень надеясь, что смятение ее мужчиной замечено не будет. Ричард, как раз завершивший потягивание, удивленно моргнул.
        - Когда он успел умереть?
        Девушка, чрезвычайно увлекшаяся рассматриванием кувшина, на миг потеряла нить беседы.
        - Кто?.. - растерянно переспросила она, вновь поворачиваясь к собеседнику, - Ког… Чарли?? Он просто отправляется домой! - негодование, вмиг одолев смущение, захлестнуло ее, - Вот только тебе могло прийти такое в голову!
        - Куда «домой», у него же дом в Лондоне? - оборотень, все еще не до конца проснувшийся, лениво пригладил взлохмаченные после сна и мокрые после полива волосы и задумчиво оглядевшись, поинтересовался, - Никто не видел мои штаны?
        Эрик, тонко улыбнувшись, сделал шаг в сторону и взглядом указал на подоконник. Упомянутый предмет одежды и в самом деле находился там, что, в общем и целом, могло бы вызвать удивление, если бы не должная прилагаться к штанам рубашка, которая, сброшенная, очевидно, уже в полусне, мягко стекала со спинки кровати.
        - Как вижу, ты не отличаешься любовью к порядку, - не удержался граф и его собеседник, уже успевший схватить штаны и начавший их натягивать, кривовато ухмыльнулся.
        - Я дворянин, друг мой, моя голубая кровь не позволяет мне унижаться до уборки… Кстати, а что у нас с мажордомом? Или эта тема пока что закрыта и отложена до времен после похода к Тьери?
        - Мы узнали, кто такой ворас! - Татьяна, которой, признаться, уже некоторое время как не терпелось обсудить с потенциальным проводником вопросы, касающиеся тем более важных, чем даже проводы придворного доктора, горделиво выпрямилась, выпаливая это. Однако, тотчас же немного смутилась и принялась оправдываться.
        - Нет, в принципе, нашли это не мы, а Роман, и ему помог Винсент, то есть, он не помог, он узнал сначала, а потом помог…
        - Татьяна, - в голосе Ричарда прозвучала почти мольба, - Успокойся, ладно? Я пока вообще слабо понимаю смысл твоих оправданий, кто кого нашел и кого ты обругала непонятным словом. Хорошее, кстати, слово. Надо будет запомнить…
        - Ворасы - так называется вид Анхеля, - граф де Нормонд, не любивший, когда дело доходило до серьезных вещей, отвлекаться на шутки, немного нахмурился, - Поэтому, боюсь, запомнить это слово придется всем нам. Тебе известно что-нибудь о них?
        Ричард помедлил и, забыв застегнуть штаны, потер подбородок, явственно задумываясь над заданным вопросом всерьез. Однако, довольно скоро отрицательно покачал головой и, виновато опустив плечи, продолжил одеваться.
        - Нет, никогда не слышал. Что они такое?
        - Существа, превра… - девушка, начавшая, было, отвечать, вдруг замерла на полуслове и, потрясенная внезапной догадкой, перевела взгляд с экс-интантера на оборотня. Затем неуверенно закончила:
        - В пауков… Это же… Я же читала где-то это…
        Эрик с Ричардом, переглянувшись, отреагировали непонимающими взглядами.
        - Мы все это читали, - граф, аккуратно приобняв девушку за плечи, мягко улыбнулся ей, вызывая у Татьяны подозрение, что ее считают умалишенной, - Только что, в книге. Роман рассказывал…
        - Да нет же! - девушка, решительно высвободившись из рук любимого, недовольно поморщилась, - Я не об этом. Еще раньше, в записке про разного рода существ… В записке Альберта! - ее глаза на миг зажглись энтузиазмом исследователя, сделавшего великое открытие, но тотчас же погасли, - Хотя о том, что он изучал их, мы знаем и так…
        Ричард, застегивающий рубашку и уделявший большую часть внимания ей, при последних словах замер, поднимая взгляд.
        - Ну, кто знает - тот знает… - медленно проговорил он, и переведя взгляд с Татьяны на Эрика, весомо добавил, - Я, например, об этом всем вообще в первый раз слышу. Вам бы не хотелось мне все это объяснить?
        Граф де Нормонд, сознавая справедливость слов оборотня, слегка вздохнул. Обмусоливать в сотый раз одну и ту же тему, подробно пересказывая все, узнанное и выясненное Романом и Винсентом, ему не хотелось, однако, альтернативы определенно не было. В сложившейся ситуации держать тайны от союзников молодой человек находил крайне неосторожным, поэтому он коротко кивнул, давая понять, что объяснения предоставить действительно хочет.
        - Мы объясним тебе все по пути к гостиной и, надеюсь, ты не возражаешь. Не хотелось бы еще больше тянуть время…
        - Да-да-да, - Лэрд, лениво помахав в воздухе рукой и благополучно наплевав на дальнейшее застегивание рубашки, уверенно направился на выход, - А то ваш бедный маленький доктор сойдет с ума от ожидания. Его, по-моему, вообще пугает замок…
        - Его пугает не замок, а обитатели, - с тихим вздохом парировала Татьяна и, невольно вспоминая, как сама впервые попала сюда, направилась следом за оборотнем, вполуха слушая лившийся из уст Эрика уже известный ей рассказ о ворасах.

* * *
        В гостиную Ричард вошел, уже будучи целиком и полностью введенным в курс дела и, как следствие, довольно задумчивым. Впрочем, заметив Чарльза, который, опершись обеими руками на один из стульев, явственно томился в ожидании окончания своего заточения в стенах этого древнего строения, он мигом повеселел и, приблизившись к доктору, дружески хлопнул того по спине.
        - Ну, что, Чарли, в путь-дорогу наконец-то? Что-то я чемоданчика твоего не вижу…
        Молодой доктор, охнув от неожиданности, скупо улыбнулся в ответ на эту остр?ту.
        - На самом деле, это довольно удивительно, что за время пребывания здесь я еще не успел обзавестись целым гардеробом, - хладнокровно парировал он, - В следующий раз, пожалуй, придется сделать это…
        Роман, тоже пребывающий в гостиной, удивленно приподнял брови и поторопился высказать свое изумление, дабы оно не осталось незамеченным.
        - Ты уже планируешь наслаждаться нашим обществом снова?
        - С вашим-то образом жизни? - Чарли, скрестив руки на груди, кривовато усмехнулся и, вздохнув, устало покачал головой, - Я даже не сомневаюсь в этом. Ну, что же… Я польщен, что вы все решили попрощаться со мной, но, быть может, не будем затягивать с прощанием?
        - Да ты на редкость вежлив, парень, - хранитель памяти, с ухмылкой поднявшись из-за стола, за которым сидел, подошел к доктору, протягивая ему руку. Глаза его улыбались.
        - Спасибо, что спас мне жизнь, Чарли. Я не забуду этого, клянусь…
        - Не стоит, - Чарльз улыбнулся, пожимая протянутую руку, - Я бы не остался в стороне, видя, как челове… ммм… живое существо истекает кровью. Поэтому… - взгляд голубых глаз обратился к Роману, а улыбка стала несколько смущенной, - Не стоило притаскивать меня так грубо, можно было просто попросить.
        - В следующий раз обязательно попрошу, - виконт милостиво кивнул, не скрывая охватившего его веселья. Прощание с насильно приведенным в дом гостем его определенно забавляло.
        - Даже, может, дам чемоданчик собрать… - глаза его лукаво блеснули и доктор невольно поежился. За проведенное здесь время он успел не только привыкнуть к обитателям замка, но и понять, что веселье, а уж тем паче - лукавство Романа ничего хорошего, как правило, не предвещает.
        Эрик, заметив это, предпочел поскорее переключить внимание парня, оказавшего некоторую помощь и ему самому, на свою персону.
        - Ты стал смелее, друг мой, - мягко отметил он, в свой черед пожимая руку собеседника, - И я должен быть благодарен - без тебя мои друзья не узнали бы, что за услугу оказал мне брат, и как привести меня в чувство…
        - Вы немного переоцениваете мой вклад в это, господин граф, - Чарльз, кому хозяин замка внушал неизъяснимое уважение, вежливо улыбнулся и, пожимая его руку, склонился в небольшом поклоне, - Что же до моей смелости… - он выпустил руку графа и, окинув взглядом всех присутствующих в гостиной, улыбнулся уже не вежливо, не натянуто, а очень тепло и искренне, - Знаете, ребят, когда я оказался здесь впервые, не мог понять - то ли я спятил, то ли это вы все ненормальные… А потом понял, что ненормальная, судя по всему, судьба, которая столь странным образом подарила мне столь странных и необыкновенных друзей. Берегите себя, - он внезапно посерьезнел, - Я не знаю, что случилось с вашим этим мажордомом, но рад, что больше его здесь нет. Не могу этого объяснить, но он опасен… Я чувствую, у меня бывает такое, - молодой человек смутился и замолчал. Слушающие его обитатели замка тоже молчали, не выражая никаких насмешек или сомнений касательно впечатлений доктора об Анхеле. Их мнение насчет мажордома от его ничем не отличалось.
        - В общем… - парень покрутил головой и вздохнул, - Я, правда, далеко не все понимаю, что у вас тут происходит. Но понимаю, что тот, кто навредил вам, господин граф, тот, кто был с ним, и уж тем более тот, кто ранил Винсента - существа опасные и я бы, честно, совсем не хотел, чтобы в следующий раз меня позвали не лечить кого-то из вас, а провожать в последний путь, - он дернул уголком губ и, явно смущаясь собственных нравоучений, обратил взор к девушке, - Тем более ты… вы, Татьяна. Вы - единственная девушка здесь, а значит, наиболее уязвимы. Берегите себя все. Пожалуйста, - завершив свою речь просящим взглядом, он быстро облизал губы и устремил все свое внимание на Романа. Говорить он больше ничего не желал, полагая, что и без того наболтал много глупостей.
        Виконт поспешил не разочаровать его.
        - Чарли, Чарли, твои речи достойны пера Шекспира, - прищелкнув языком, покачал он головой и, прижав руку к груди, патетически возопил, - Прощай, наш милый, добрый друг, поверь, тебя мы не забудем! И если мы когда-то вдруг… - поэтический запал кончился и юноша легко пожал плечами, - В общем, в случае чего, мы знаем, где тебя найти.
        - Искренне надеюсь, что это не так, - доктор, немного ссутулившись и словно стараясь спрятаться от посягательств на его персону, запахнул поплотнее белый халат и даже сделал шаг назад, стараясь быть подальше от Романа.
        - Подозреваю, что Чарли не был так уж неправ, думая, что в замке водятся психи… - задумчиво протянула девушка, с огромным интересом рассматривая собственные ногти. Виконт, мгновенно уловивший намек на свою вельможную персону, грозно нахмурился, упирая руки в бока.
        - Ты на кого бочку катишь, женщина? Да моя нормальность, помноженная на манеры, достойна английского лорда!
        - Вот тут я бы не согласился, - Ричард, успевший присесть на один из стульев, окружающих стол, вежливо улыбнулся и, облокотившись на столешницу, сложил пальцы домиком, принимая на себя вид едва ли не святого праведника, - Для лорда ты, пожалуй, недостаточно…
        - Что! - Роман, вознегодовав еще больше, яростно засверкал глазами, - Где во мне ты мог вообще обнаружить недостаточность, плебей? Что я, на твой необъективный взгляд, не довольно красив? Или, быть может, умен? Образован?
        - Воспитан, толерантен и интеллигентен, - голосом, в котором звенели арктические льды, ответствовал мистер Лэрд и, явно оскорбленный не менее виконта, гордо выпрямил спину, - Все это в очень большой нехватке.
        - Да что б ты понимал!.. - юноша, на самом деле совершенно не испытывающий ни толики той обиды, что так стремился изобразить, попытался, было, развить дальше интересный по-своему разговор, однако, вежливое покашливание со стороны уставшего ждать Чарльза отвлекло его.
        - Вы не могли бы продолжить эту беседу позже? - молодой человек вежливо улыбнулся и, прижав руку к груди в области сердца, добавил уже почти умоляюще, - Прошу вас… Я действительно очень хочу вернуться в нормальный, несколько более адекватный мир.
        Виконт де Нормонд, мгновенно утративший желание спорить о разных глупостях и исполнившийся ощущением ответственности, немного выпятил грудь.
        - Я так и знал, что без меня никто обойтись не может! Ну, что же, идем, друг мой. Скорый поезд по имени Роман отправляется спустя несколько минут от дверей замка - из гостиной не хочу, тут скользкий пол и я всех стесняюсь, - и, выпалив сие заявление, он уверенно подтолкнул молодого доктора в сторону дверей, ведущих в холл.
        Чарли, похоже, не до конца веря своему счастью, торопливо зашагал на выход; Роман лениво последовал за ним.
        - Даже мотоцикл теперь не одолжишь… - пробурчал он себе под нос и, вздохнув, неожиданно обернулся на пороге, склоняясь в изысканнейшем, изящном поклоне и снимая воображаемую шляпу, - Прощаюсь, господа и дама. И только посмейте еще раз заявить, что не блещу манерами!
        Глава 9
        - Это плохая идея, - Ричард, не так давно поднявшийся на ноги, присел на край стола и, сцепив руки в замок, обхватил ими колено, подтягивая его к себе. Хранитель памяти, к которому, собственно и были обращены эти слова, негодующе вскочил, опираясь одной рукой на столешницу и немного подаваясь в сторону собеседника.
        - Может быть, ты еще объяснишь, почему? Я - единственный, кто сумеет понять речи мага, кто сможет сказать ему…
        - Винсент, - девушка, немного уставшая от бесконечно повторяющегося спора, опустила плечи и чуть покачала головой, - Уверяю тебя, мы уже успели выучить все, что ты хотел бы сказать магу касательно пророчества и дословно повторим ему это.
        - К тому же, старик не любит хищных животных, - добавил оборотень, - Особенно таких диких, как ты.
        Эти слова задели полульва до глубины души. Вскинувшись, он гордо поднял подбородок и, сдвинув брови, отчеканил:
        - Я домашний! И если он терпит тебя, думаю, что и мое присутствие мог бы выдержать!
        - Я нахожусь на особом положении, - последовал безмятежный ответ и Ричард, легко соскользнув с края стола, нетерпеливо махнул рукой, - Все, довольно спорить. Идем мы трое, - он окинул взглядом Татьяну и Эрика и, завершив демонстрацию тем, что прижал ладонь к груди, указывая на себя, закончил, - А ты остаешься дома, ожидать Романа.
        - Действительно, - девушка, упорно не желающая оставаться в стороне, поспешила вновь вставить свои несколько копеек, - А то как же он? Вернется, а дома никого нет, испугается… и пойдет за нами следом.
        - В результате к магу придет целая делегация, - негромко подхватил Эрик, тонко улыбнувшись и, слегка вздохнув, кивнул в сторону выхода, - Отправляемся, друзья мои. Довольно тянуть время. Винсент… считай, что ты остаешься за старшего.
        Оборотень, весьма воодушевленный таким категорическим решением, радостно шагнул, было, к дверям, однако же, остановился и, бросив взгляд на спутников, сделал приглашающий жест в сторону выхода.
        - Только после вас.
        - А я-то думала, проводники нужны чтобы сопровождать, а не выпроваживать… - Татьяна вздохнула с наигранной печалью и, дернув плечом, деловито зашагала к дверям, - Идем, Эрик. Нам здесь явно не рады.
        Хранитель памяти, насупившись, что-то сумрачно пробормотал - трудноразличимое, но определенно недовольное и противоречащее высказываниям девушки.
        Эрик, легко усмехнувшись, качнул головой, направляясь следом за девушкой, своей боевой подругой, которой, возможно, и в самом деле было на роду написано стать спутницей его жизни.
        Ричард, довольный, что наконец сумел выставить путешественников в, в общем-то, враждебно настроенную деревню, из замка, уверенно зашагал за ним.
        Граф нагнал Татьяну уже возле самых выходных дверей и, не желая позволять ей находится в этом потенциально непростом пути далеко от него, взял ее под руку. Девушка только улыбнулась, немного прижимаясь к любимому. За те несколько часов, за совсем небольшое, в рамках всего бытия молодого человека, время, прошедшее с мига его возвращения в человеческую ипостась, он изменился почти до неузнаваемости. Сейчас, глядя на полного жизни и обожающего ее, веселого, отважного и уверенного в себе человека, трудно было даже вообразить, что относительно недавно он сидел в холле одинокого замка, погруженный в холод и неподвижность.
        Эрик и сам сознавал это. То, что сделал Людовик, то, что повергло в ужас его друзей (по крайней мере, поначалу) оказалось залогом самого огромного счастья в жизни молодого графа - фактически нового ее начала. Не взирая на утверждения того же Луи, что интантеры в сущности представляют собою людей, ничем кардинально от них не отличаясь, Эрик все-таки чувствовал отличия и мир воспринимал теперь совсем иначе.
        Неизменная атмосфера беззлобных шуток и насмешек, так часто царящая в замке, нравилась ему. Под легким ветерком постоянного веселья исчезал, уходил в небытие, холод, пропадало одиночество и если поначалу графу казалось, что этими остротами его насильно тянут на свет, против его воли возвращая к жизни, то теперь он слушал их с удовольствием, с искренним наслаждением сознавая себя частью этой теплой радости. Конечно, не последнюю роль в этом играла и девушка.
        Замерзшее за столетия сердце молодого человека, вдруг неожиданно согретое вспыхнувшим в нем чувством, а главное - ответом на него, казалось, смогло вновь вернуться к прежним, человеческим обязанностям, лишь благодаря ему.
        Небезосновательно Эрик, размышляя порой об изменениях, происшедших в его жизни с появлением здесь этой девушки, исполнялся к ней неизмеримой благодарностью. Он даже и сам, пожалуй, не нашелся бы, за что благодарен больше - за возвращение ли его самого к жизни, за возвращение ли воспоминаний, пускай горьких, но невероятно важных; а может быть, и за то, что в этой самой его новой жизни вновь появился младший брат, которого он полагал погибшим?
        Идя рядом с девушкой и несколько погрузившись в собственные размышления, блондин позволил себе тонкую улыбку. Возвращение к бытию человека, к его немалому изумлению, сделало его гораздо более тонко чувствующим, более понимающим, научило воспринимать и распознавать мельчайшие нюансы, скрытые в словах и в интонациях собеседников.
        Именно поэтому он легко понимал, когда Роман просто дурачится, а когда совершенно теряет способность мыслить серьезно и здраво; именно поэтому порою подмечал огонек ревности во взгляде Ричарда, когда тот косился на их общение с Татьяной. Говоря откровенно, последнее доставляло молодому графу нескрываемое удовольствие, и он, вновь испытав сейчас удовлетворение тем, что ревновать отныне приходится не ему, приобнял девушку за талию и, улыбаясь, немного прибавил шаг.

* * *
        Путь до пресловутой деревеньки, где, среди озлобленных на замок и его обитателей людей, проживал один потенциально добрый маг, занял не слишком много времени. В целом, дорога туда была не длиннее и уж точно не труднее той, что вела к избушке старика, где гостей повстречал многолетний скелет. Однако, граф де Нормонд, то ли не успевший как следует отдохнуть после вчерашней прогулки, то ли просто ввиду все более и более очеловечивающейся натуры, за время ее успел утомиться достаточно, чтобы при подходе к первому деревенскому дому пробормотать:
        - В бытии интантером были свои плюсы. В прошлый раз я добрался сюда гораздо быстрее…
        - И даже мотоцикл не одолжишь, - подхватила Татьяна, косясь, однако, не на молодого человека, идущего с нею рядом, а на Ричарда, словно бы в отсутствии мотоцикла был виноват именно он. Оборотень, поймав этот взгляд, недовольно сморщился, однако же, на упомянутую тему предпочел промолчать.
        - Сделай одолжение - при местных не упоминай свой прошлый визит сюда, - мельком глянув на Эрика, он скромно улыбнулся и до крайности мягко добавил, - А то убьют.
        Легкое и приятное настроение, сопровождавшее молодую пару и их спутника всю дорогу, после этих слов как-то быстро испарилось.
        Дома, уже окружившие их, стали казаться скрывающими незримую угрозу, из-за любого угла, чудилось, мог появиться местный житель, угрожающе размахивая топором или кидаясь осиновым колом. Вспомнив о топорах, Татьяна сглотнула и машинально коснулась собственной руки в том месте, где некогда была нанесенная одним из напавших на замок крестьян, рана.
        Граф, заметив этот ее жест, немного нахмурился и, всем видом демонстрируя готовность защитить девушку, расправил плечи, несколько заслоняя ее собой.
        Ричард, от которого это не укрылось, тихо хмыкнул и уже даже собирался что-то сказать, что-то вполне безобидное, но достаточно колкое, когда опасения молодых людей оказались частично оправданы.
        - Вампир! - послышался испуганный и, вместе с тем, негодующий возглас и грузный мужчина, не вовремя выглянувший из своего дома, поспешно схватился за вилы, определенно намереваясь очистить родную деревню от заявившейся сюда нечисти.
        - Эй-эй… - оборотень, как имеющий некоторое знакомство с местными обитателями, поднял руки, надеясь успокоить его.
        - Монстр! - донесся возглас с другой стороны улицы. Послышался топот ног.
        Татьяна, взволнованно обернувшись, теперь уже сама непроизвольно прижалась к Эрику, который, в общем-то, находился в не меньшей, а то и куда большей опасности, чем она. Ричард, шедший прежде чуть впереди, отступил ближе к ним, сам заслоняя незадачливых путешественников от негодующей толпы.
        А толпа росла с каждым мгновением. Из каждого дома, из каждого закутка и переулка - отовсюду стекались кипящие негодованием людские волны, вооружаясь по дороге чем придется - косами, топорами, вилами, граблями…
        Татьяна, при виде всего этого инструментария, столь гневно устремленного в их сторону, ощутила, что у нее подкашиваются ноги. Идея идти в гости к старому магу стремительно теряла свою привлекательность, надвигающаяся опасность, ввиду того, что более или менее защитить их был способен лишь Ричард, начинала казаться неотвратимой.
        Толпа сгрудилась вокруг, окружая троих пришельцев плотным кольцом. Повсюду слышались гневные выкрики, люди требовали смерти «вампира», а кое-кто поднимал голос и против его спутницы, приписывая ей статус ведьмы. Девушка, которой прежде не доводилось выслушивать столь лестных отзывов о своей персоне, при последнем заявлении испытала острое желание наслать на деревню мор и почувствовала смутное сожаление, что в свое время не слушала папу, пытавшегося привить ей основы магической науки.
        - Послушайте, я… - Эрик, всем своим существом сознавая необходимость реабилитироваться в глазах окружающих, попытался, было, что-то сказать, но оборотень решительно остановил его.
        - Помолчи, граф. Говорить буду я.
        - Ричард! - один из людей, гневно взирающих на незваных гостей, по-видимому, наконец узнал мужчину и, хмуря брови, шагнул в его сторону, немного отделяясь от толпы, - А что ты делаешь рядом с этим монстром?
        - Он не… - начал, было, Лэрд, но собеседник оборвал его.
        - Прежде ты шел с нами против него, жаждал стереть его с лица земли вместе с его проклятым замком, а теперь ты с ним! Ты променял сторону, пошел против нас! Ты тоже…
        - Уймись, Мишель! - Ричард, как обычно быстро теряющий терпение, возвысил голос. Глаза его гневно сверкнули, брови нахмурились и его собеседник невольно попятился. Память о том, кем на деле является этот человек, на что он может быть способен, еще жила в его сердце, была чересчур свежа, и рисковать собственной шкурой, споря с ним, он не хотел.
        Его сподвижники, тоже прекрасно помнящие о той неоценимой помощи, что оказал им оборотень при последнем походе на замок, тоже притихли.
        - Так… - Лэрд потер щеку, собираясь с мыслями, - Значит, так. Эрик, вернее, я хочу сказать - граф де Нормонд отнюдь не вампир, вы заблуждались и ввели в заблуждение меня. Он обычный человек, наследник давно забытого рода и живет в замке, принадлежащем ему по праву. Что же до девушки… - мужчина замялся и кто-то из толпы решил воспользоваться этой заминкой.
        - Мы видели, как он отражал атаки… - послышался чей-то робкий и неуверенный голос, - Человек не мог бы так!.. К тому же, Тьери сказал…
        - «Тьери», - скривившись, передразнил Ричард, - Тьери уже стар, он рассказал вам сказку, сплел небылицу. И я говорил об этом еще тогда, но нет… - он с присвистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и покачал головой, - Вы сумели переубедить меня и я едва не убил человека, которого ныне имею честь называть своим другом.
        Эрик, слушая эти речи, немного приосанился, не в силах сдержать улыбку. Слова Ричарда были ему приятны, согревали сердце и изгоняли из души последние сомнения в самой искренней его верности. Татьяна же, внимая оборотню, давно уже улыбалась, обняв руку графа.
        - Но… - другой человек решил подать голос, напоминая оратору о еще одной, незаслуженно забытой детали, - Люди не держат львов в своих домах! А тот страшный зверь…
        - Он живет не в доме, а в замке, - с убийственным терпением напомнил Ричард и, приподняв подбородок, окинул толпу надменным взором, - Еще вопросы есть? Или, быть может, вы отойдете и наконец-то позволите нам пройти?
        - Нет! - человек, выступивший первым, Мишель, как назвал его оборотень, вновь шагнул вперед, - Ты лжешь нам, Ричард! Взгляните, - он бросил взгляд через плечо на стоящих позади него людей, одновременно указывая на несколько растерявшегося от этого Эрика, - Взгляните на его лицо! Его кожа бледна, как полотно, на его щеках не играет румянец! А глаза? У людей не может быть таких светлых глаз!
        - Господи, они что, никогда не слышали про аристократов и их бледность? - Татьяна, чье беспокойство еще не успело толком улечься, и вновь было разбужено, сделала неловкую попытку сама заслонить блондина.
        Ричард, однако, продолжал сохранять все тоже ужасающее спокойствие. Чуть склонив голову набок, он с величайшим интересом осмотрел гневного человека перед собою и вежливо приподнял бровь.
        - И что же ты предлагаешь? Убить парня, - тут он мельком оглянулся на определенно не согласного с таким раскладом графа через плечо, - Только за то, что он… «бледен»?
        - Убить вампира за то, что в его теле нет крови! - жестко отбрил крестьянин, - Взгляни на него! Очевидно, что недостаток крови он восполняет кровью невинных жертв, нападая на них по ночам!
        - В моем теле есть кровь! - граф де Нормонд, уставший от амплуа подзащитного, решительно выступил вперед, аккуратно отодвигая девушку, - Не надо этих беспочвенных обвинений, я… я могу доказать, - в последних словах его прозвучало некоторое сомнение. Споря о способах доказать крестьянам человечность хозяина замка, обитатели последнего так и не сумели прийти к согласию. И сейчас, понимая необходимость сделать то, что предлагал изначально, Эрик, тем не менее, немного колебался, памятуя о возможности нарваться на куда более серьезную опасность, чем толпа испуганных крестьян.
        Ричард, который целиком и полностью поддерживал его во время спора, услышав эти слова, жизнерадостно кивнул.
        - Точно. Доказать легко, и если мне кто-нибудь даст нож…
        - Ричард! - Татьяна, так и кипя негодованием от безрассудства своих спутников, дернула оборотня за рукав, - Даже не…
        - Если эта девица так возражает против того, чтобы он пролил кровь… - насмешливо начал, было, Мишель, но Ричард, уже успевший принять из рук кого-то из крестьян небольшой, но ощутимо острый нож, одним взглядом заставил его умолкнуть.
        - Дай руку, - голос мужчины был до невозможного спокоен, и девушка, которой это спокойствие не внушало ничего хорошего, сильнее стиснула его рукав.
        Эрик, сам довольно ощутимо нервничая, приподнял подбородок, вытягивая вперед руку, словно для рукопожатия. Ричард хладнокровно взял ладонь графа, окинул замершую в ожидании толпу насмешливым взглядом и, не мудрствуя лукаво, полоснул по открытой ладони молодого человека ножом.
        Блондин, оказавшийся не готовым к внезапной холодной боли, разлившейся по руке, вскрикнул и, стиснув зубы, дабы сдержать себя, напряженно задышал.
        Татьяна, вся сжавшись и сама едва переводя дыхание, побледнела, чувствуя себя так, будто это ей пришлось подставить ладонь под острое лезвие.
        Оборотень, единственный из всей троицы продолжающий хранить ледяное спокойствие, схватил руку Эрика за запястье и, высоко подняв ее, обвел толпу на сей раз взглядом более мрачным, чем насмешливым.
        Молодой человек сморщился. Кровь, которой сочилась рана, неприятно-липким, горячим ручейком заструилась вниз, пачкая рукав рубашки.
        - Кровь… - донесся взволнованный шепоток из толпы, - У него кровь!
        - Мишель, - крестьянина, стоявшего впереди, кто-то толкнул в спину, - У него кровь! Он человек!
        - Человек… - эхом повторил пораженный Мишель и, медленно поведя головой из стороны в сторону, уронил сжимаемые им вилы.
        Ричард, удовлетворенный произведенным эффектом, осторожно отпустил руку молодого графа, и Татьяна, практически отпихнув его, взволнованно бросилась к любимому.
        Зрелище было ужасающим - кровь, стекающая вниз, успела перепачкать рукав рубашки до самого локтя, и теперь вся рука блондина казалась безжалостно исполосованной и изодранной.
        Толпа постепенно редела. Крестьяне, недоуменно и изумленно качающие головами и негромко обсуждающие случившееся, расходились по домам.
        Оборотень, несколько секунд пронаблюдав за ними, со вздохом обернулся к друзьям.
        - Пожалуй, прав был Винсент, говоря, что не стоит лить кровь на потеху глупой толпе… - вымолвил он, с искренним сожалением взирая на рану графа, - Не волнуйся. Тьери сумеет помочь тебе…
        - Тот самый Тьери, что натравил их на нас? - Татьяна, так и вскинувшись, гневно взглянула на говорящего, - С чего ты взял, что он захочет помочь нам, а не добить? Почему ты вообще так сильно ранил его, неужели нельзя было просто уколоть палец?!
        - Уколотый палец было бы видно хуже, - Эрик, вопреки переживаемым им не самым приятным ощущениям, мягко улыбнулся, - Все в порядке, Татьяна, я уверен, что маг сумеет…
        - Я прошу прощения… - голос, раздавшийся из-за спины Ричарда, голос почти неузнаваемый без гневных и кровожадных ноток в нем, заставил блондина прерваться, удивленно переводя взгляд на подошедшего.
        Мишель, тот самый Мишель, что несколько мгновений назад так яростно вожделел его смерти, теперь, склонившись в неловком поклоне, протягивал молодому человеку небольшой лоскут какой-то ткани.
        - Вот… г-господин граф, вам надо перевязать рану. Простите, что мы так… - он умолк, не продолжая, а Эрик приветливо улыбнулся, принимая тряпицу из его рук.
        - Ничего страшного, друг мой, я все понимаю. Надеюсь, больше таких недоразумений между нами не возникнет.
        Крестьянин, неуклюже и неловко кланяясь, попятился, сумбурно заверяя графа в своей бесконечной ему преданности и в том, что он больше никогда, никогда…
        - Лизоблюд, - фыркнул Ричард, проводив его взглядом, - Готов клясться, теперь по деревне понесется слух о возвращении благородного графа, героя былых лет… Ну, что же, толпа разошлась, идем дальше. Дом Тьери находится ближе к другому концу деревни, а ввиду раны Эрика это может быть неблизкий путь. Друг мой, я бы на твоем месте хотя бы зажал рану этой тряпкой. Нам не хватает еще, чтобы ты по дороге истек кровью.

* * *
        - Ничего не скажешь, лечить местное население умеет, - Татьяна саркастически фыркнула, с беспокойством косясь на уже пропитавшуюся кровью тряпицу, прижимаемую Эриком к ране, - Не мог, что ли, нормальный бинт дать или позвать какого-нибудь врача?
        - К какому-нибудь врачу мы идем сами, - откликнулся Ричард, сохраняя на лице, да и в голосе, полнейшую безмятежность, - А за бинтом Мишель, по-моему, просто не успел сбегать - он достал из кармана первую попавшуюся тряпку и поспешил выказать свое почтение господину графу.
        - Перестаньте, я не сержусь на них, - вступил в беседу блондин, старательно прижимая окровавленный лоскут к ладони и изредка вздыхая от малоприятных ощущений, - Их действия были совершенно понятны, оправданы, да к тому же и мы подозревали, что потребуется переубеждать их… Так что я даже благодарен этому человеку - этот платок можно считать знаком мира.
        - Да, только он мало похож на платок, и уже даже не белый, - мрачновато отреагировала девушка и, тяжело вздохнув, покачала головой, - Да… Что ни говори, а после того, что вы двое устроили, было бы неплохо, если бы хоть один маг был на нашей стороне. Если Альберт окажется рядом, нам не помешает защита.
        Ричард, услышав эти речи, громко и красноречиво фыркнул. Где-то рядом нервно закудахтали куры - очевидно, фырканье это прозвучало слишком дико для домашней птицы.
        - И ты думаешь, что при случае Тьери бы одолел Альберта? - не обращая внимания на переживания кур, Лэрд широко и криво ухмыльнулся, - Ошибка, ошибка… Ученики иногда превосходят учителей, но это явно другой случай.
        - Что ты имеешь в виду? - Эрик, на несколько мгновений уделивший большее внимание ране, нежели разговору и прослушавший половину слов Ричарда, недоуменно перевел на него взгляд, - Этот старик был учителем Альберта?..
        Оборотень, мельком глянув на графа, едва сдержал смех.
        - Старик Альберта? О, нет-нет-нет. Это Альберт научил Тьери всему, что тот знает сейчас, сделал его равным себе по силе…
        - Ну, тогда точно он может справится с ним! - Татьяна, обрадованная перспективой союзничества с сильным магом, даже заулыбалась, однако, увидев скептическую ухмылку Ричарда, мигом забеспокоилась, - Он же… равен по силе?..
        - Татьяна, - оборотень, уже заприметивший неподалеку нужный дом, остановился, поворачиваясь всем корпусом к девушке, - Скажи, ты помнишь, что я сказал вам, когда вы впервые спрашивали меня о том, кто такой Альберт?
        - Смутно, - ответ последовал отнюдь не от Татьяны, а от графа де Нормонд, чуть пошатнувшегося перед тем, как остановиться, - Что-то о том, что он постоянно меняется.
        - Отличается от самого себя вчерашнего, каждый день становится… - девушка, начавшая вспоминать, неожиданно запнулась и неуверенно закончила, - Сильнее?..
        - Вот именно, - Ричард кивнул и, слегка поддерживая и вправду начинающего терять силы графа, возобновил путь, - Обучение Тьери Альберт закончил уже очень давно. С тех пор многое изменилось, он стал гораздо сильнее… Я сейчас не понял, а этот тип что тут делает?
        Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Татьяне (да и Эрику) потребовалось не менее полуминуты, чтобы осознать, о ком идет речь - об Альберте или Тьери. Когда же осознание это, вкупе с молодым человеком, торопливо сбежавшим с крыльца одного из домов, наконец пришло, стало ясно, что ни первый, ни второй отношения ко внезапному изумлению Ричарда не имеют.
        - Хороший вопрос, - мрачновато отозвался Эрик, сверля взглядом определенно успевшего их заметить человека, - Хотелось бы узнать и ответ на него.
        - Полагаю, у тебя есть такая возможность, - Ричард бросил взгляд на дом, из которого только что вышел упомянутый парень и на удивление легко продолжил, - Мне надо предупредить старика, что я привел гостей, поэтому у вас пока есть время поболтать по душам. Эй, Цепеш!
        Влад, а это был именно он, уже, было, вознамерившийся под шумок улизнуть, оставаясь если не незамеченным, то хотя бы безмолвным, вздрогнул и недовольно обернулся.
        - Чего тебе?
        - Мой друг хочет с тобой поговорить, - оборотень широко улыбнулся, почти оскалился и мотоциклист в ответ неприязненно сморщился.
        - «Друг», да? К чему обходные маневры, Лэрд, почему бы просто не сознаться, что решил стать собачкой де Нормондов, а не Альберта?
        - Альберт тоже де Нормонд, - с вежливостью садиста уведомил собеседника мужчина и, улыбнувшись до такой степени очаровательно, что, казалось, этой улыбкой сейчас распилит его пополам, добавил, - Радуйся, что мне некогда тебя убивать, благословляй мою занятость и веди себя хорошо. Эрик, - он легко хлопнул графа по плечу и немного подтолкнул его вперед, - Дерзай.
        - А можно я тоже дерзну? - Татьяна, не опасавшаяся Владислава даже тогда, когда подозревала его в родстве с великим кровопийцей, решительно шагнула вперед вместе с блондином. Спускать Цепешу такое откровенное хамство в адрес дорогих ей людей она была не намерена.
        Ричард, не отвечая, негромко хмыкнул и предпочел, в несколько шагов сократив расстояние, а затем легко взбежав по ступеням высокого крыльца, скрыться в нужном доме.
        Татьяна и Эрик остались наедине с молодым человеком, озлобленным на каждого из них по отдельности, на весь замок в целом и, похоже, даже на род де Нормонд как таковой.
        Влад скрестил руки на груди и, вздернув подбородок, окинул приближающихся молодых людей надменным взглядом.
        - И о чем же, позвольте узнать, желает со мною иметь беседу господин граф?
        - Для начала о причинах твоей озлобленности на меня, - господин граф, остановившись в нескольких шагах от собеседника, тоже попытался скрестить руки на груди, однако, рана на ладони решительно воспротивилась этому, напоминая о своем присутствии тупой холодящей болью.
        - О, а тебе они неизвестны? - Цепеш с деланным изумлением приподнял брови, но затем, не удержавшись, скривился, точно от зубной боли, - Ты убил мою сестру, а теперь!..
        - Сестру, которая тебе и сестрой-то не была, - парировала Татьяна, не позволяя молодому человеку закончить, - Влад, ты же сам рассказывал, что Альберт говорил тебе, как велел Луизе солгать…
        - Может быть, он лгал тогда! - Владислав, определенно отказываясь мыслить здраво, опустил руки, сжимая кулаки, - И даже все равно, я считал ее сестрой! И столько лет… Столько лет… - он неожиданно растерялся и примолк, не то не зная, как закончить, не то не находя в себе сил произнести что-то важное. Девушка, как обычно, мгновенно находящаяся, что сказать, поспешила прийти ему на помощь.
        - И столько лет ты даже не вспоминал ее, да? Ведь это ты хотел сказать?
        Цепеш насупился и, не отвечая, демонстративно перевел взгляд на Эрика. Слова Татьяны были справедливы и где-то в глубине души он и сам прекрасно сознавал необоснованность питаемой им злобы, но отказаться от нее еще не был готов.
        - Все равно! - голос молодого человека прозвучал упрямо, как голос ребенка, требующего вернуть ему только что съеденную шоколадку, именно ее, а не точно такую же, - Он монстр! Он не человек, ты сама видела, как он… что он…
        - Ну, хватит, - граф де Нормонд, искренне утомленный лишенными особой подоплеки претензиями в свой адрес, устало вздохнул и, резким движением убрав от ладони тряпицу, все еще прижимаемую к ней, зашипел от боли. Кровь по краям раны, как выяснилось, уже успела присохнуть и действия молодого человека, вновь разбередив последнюю, доставили ему самому не самые приятные ощущения.
        - Смотри! - тем не менее воскликнул он, поворачивая ладонь к собеседнику, - Я человек, Влад, не монстр! Монстром было то, что я вынужден был уничтожить! И мне жаль, но то существо… - он сам примолк, на миг погружаясь в воспоминания, затем продолжил тише, - То существо уже давно не было Луизой.
        Слова, призванные успокоить Владислава, немного смягчить его, неожиданно возымели обратный эффект.
        - Не называй ее монстром! В чем ты винишь ее, де Нормонд, в чем? В том, что она была загипнотизирована Альбертом? Да кем бы она ни была, ты не можешь винить ее в этом!
        - Он винит ее не в этом, - девушка, которой уже тоже начал надоедать бессмысленный разговор с Владом, напоминающий битье головой об стену, нахмурилась, - Он винит ее в том, что она сделала три сотни лет назад. Ты злишься, что Эрик убил ее, да? А ничего, что она перебила сотни ни в чем не повинных людей? Ничего, что едва не убила его самого и практически лишила его семьи?!
        - У тебя нет доказательств, - Влад, выслушавший все эти обвинения с мрачным видом, досадливо махнул рукой, - Одни голые обвинения, ты знаешь это все с его слов!..
        - Я была там, - голос Татьяны, нарочито тихий, заставил Цепеша наконец умолкнуть, взглядывая на собеседницу с нескрываемым изумлением. Девушка же, дождавшись этого внимания, вздохнула, без особого желания возвращаясь в мыслях к пережитым ужасам.
        - Я была там тогда… Я видела, что она сделала, я шла, переступая через лужи крови ее жертв! Я… Я сама бы пополнила их число, если бы не Ричард, - она слабо улыбнулась и предпочла замолчать. Расписывать все более подробно ей не хотелось еще больше, чем вспоминать об этом.
        - Погоди-погоди… - Эрик, сам, в общем-то, впервые услышавший эти откровения о пребывании любимой в его прошлом, нахмурился и, отвлекаясь от основного разговора, обратил все внимание на нее, - Ричард? При чем там был Ричард?
        - Он спас меня, - Татьяна легко пожала плечами и, как-то повеселев, ласково обняла блондина за здоровую руку, - Милый, не обижайся, но ты тогда был слишком занят спасением всех остальных, а Рене оказался рядом, вот ему и пришлось немного погеройствовать.
        Граф слегка потряс головой. Необходимость расспросить и саму девушку, и оборотня, как непосредственного участника этих событий, развернулась перед ним во всей красе.
        - Нет, я все понимаю… - медленно проговорил он и, опровергая собственные слова, непонимающе приподнял брови, - Но как же Винсент? Ты же была с ним!
        - Видимо, его комната была далековато от моей, - девушка с невинным видом развела руками и хотела, было, прибавить что-то еще, но вежливое покашливание, донесшееся откуда-то сбоку, заставило ее отвлечься.
        - Эм. Ребят, я, конечно, сильно извиняюсь… - Влад, уже некоторое время как переводящий взгляд с молодого человека на его спутницу, наконец решил подать голос, - Но ничего, что мы тут с вами вообще-то ссоримся?
        - Ничего, ты можешь продолжать, - Татьяна ослепительно улыбнулась и, приняв на себя вид поистине ангельский, кротко добавила, - Мы с тобой ссориться не хотим. И Роман, кстати, тоже.
        - Причем здесь Роман? - Цепеш нахмурился и, более не желая оставаться в стороне от беседы, сделал шаг вперед, переводя взгляд с девушки на ее спутника, - Почему ты называешь себя человеком? Что значит «ты была» в прошлом? Что у вас там вообще происходит?! - в последнем вопросе почудился некоторый надрыв. Похоже было, что количество информации столь внезапно обрушившееся на мотоциклиста, слишком велико для его незащищенной шлемом головы.
        - Ты много упустил, не общаясь с нами, - Эрик, сжав здоровой рукой окровавленную тряпицу и не желая более прикладывать ее к ране, слабо вздохнул, - Я называю себя человеком, потому что я и есть человек. С недавних пор… Благодаря Альберту и еще более - Луи.
        - Луи, - каким-то парализованным голосом повторил его собеседник, ошарашенно моргая, - Луи?.. Какой… еще Луи? Единственный Луи, который мог бы иметь отношение к тебе, был мертв!
        - Он жив, - Татьяна, безмятежно пожав плечами, предпочла подхватить эстафетную палочку, коль скоро граф ее на несколько мгновений вновь отвлекся, уделяя внимание ране. Кровоточить та не переставала, но заскорузлый от крови платок прижимать к ней было бы глупо, посему молодой человек, не зная, что делать, просто повернул руку ладонью вверх, надеясь хоть так уменьшить кровотечение.
        Влад, не замечая этого, искренне пытался осознать сообщенные факты.
        - Ты жив… - медленно проговорил он, указывая на собеседника, затем тряхнул головой и поправился, - Он жив!.. Альберт помог… или он? - он умолк, похоже, начиная понимать еще меньше, чем раньше и неожиданно уверенно закончил, взирая на девушку, - А ты была в прошлом. Причем тут Роман?
        - Переживать за него переживаешь, а дуться не перестаешь, - девушка фыркнула и, обеспокоенно покосившись на своего спутника, негромко добавила, - По-моему, нам уже пора бы зайти…
        - Ничего страшного, - так же тихо отозвался Эрик и, глянув на Цепеша, пояснил, - Роман - мой брат, и за него волнуюсь я. Впервые в жизни ему довелось пережить предательство, и…
        - Я не предавал его! - Владислав, мгновенно вскинувшись, окинул собеседников гневным взором, - Не смей называть меня предателем, де Нормонд!
        Татьяна, сама испытав прилив здоровой злости, шагнула ему навстречу, упирая одну руку в бок.
        - Тебе неважно за что, лишь бы злиться, да, Цепеш? Тебя никто не называл предателем, речь идет об Анхеле!
        Парень, быстро успокоившись, медленно моргнул.
        - Мажордоме?
        - Да, - граф де Нормонд, машинально оглянувшись на дом мага, вероятно, суливший ему исцеление, устало сморщился, - Его предательство… Но лучше бы ты сам поговорил с Романом об этом. И я не понимаю, почему должен упрашивать тебя, словно неразумного ребенка! Ты никогда не был мне приятен, Владислав, особенно когда я узнал о твоей связи с Альбертом, но Роману ты дорог, поэтому я был согласен принять тебя. А теперь ты, сам не в силах понять, по какой причине, не желаешь общаться с моим братом, бросая его в один из самых непростых периодов жизни! Если это ты не считаешь предательством… То, боюсь, мы слишком по разному относимся к очевидным вещам.
        Эрик замолчал. Владислав, не ожидавшей столь эмоциональной речи от обычно сдержанного человека, бросил на него быстрый взгляд и, опустив голову, тоже умолк.

* * *
        Седой старик, отнюдь не немощный, как можно было бы подумать, вполне крепкий и уверенный в себе, легко поднялся со стоящего возле большого стола стула и, подойдя к окну, выглянул в него. Несколько секунд он молчал, рассматривая троих молодых людей, спорящих возле его дома, затем оглянулся через плечо.
        - Значит, теперь она с ним?
        Ричард, сидящий верхом на другом стуле, кивнул, не произнося ни слова. Старик вопросительно усмехнулся.
        - И ты помогаешь ему?
        Оборотень немного выпрямился.
        - Он мой друг.
        Его собеседник скептически изогнул бровь и мужчина нахмурился.
        - Тьери, он спас мне жизнь. Прихвостни Альберта разорвали бы меня, если бы он не позволил укрыться в замке. И даже потом, когда я, по приказу этого проклятого мага, был вынужден похитить Татьяну, он простил меня, допустил в свой дом, в свою жизнь, назвал другом! Разве могу я быть не благодарен?
        - Так ты похищал Татьяну? - Тьери, для которого это сообщение стало новостью, полностью обернулся к собеседнику, скрещивая руки на груди, - Ты не говорил об этом.
        - Времени не было, - Ричард пожал плечами и, вытянув руки, почти лег грудью на спинку стула, - Тем более, что я не слишком горжусь этим. То, что я был вынужден сделать это, до сих пор заставляет меня чувствовать омерзение к самому себе… Хорошо, что Дэйву удалось привести их тогда, чтобы вернуть ее.
        - Ты похитил ее, но ты же и спас, чтобы она досталась другому, - старик покачал головой и негромко вздохнул, - Благородное сердце… Я не перестаю удивляться, Ричард, что такой человек, как ты, оказался рядом с Альбертом. И не понимаю, как…
        - Роковые ошибки бурной юности, - буркнул в ответ оборотень и, поморщившись, тряхнул головой, - Трудно было бы сбежать от него, он всегда знал, о чем я думаю… До сих пор не могу понять, как он позволил мне удрать в Англию.
        - Но по твоим словам ты не всегда выполнял его приказы, - Тьери проницательно прищурился, вглядываясь в хмурое лицо собеседника, - Скажи мне, Ричард… Ты действительно не убил никого в замке той ночью?
        Оборотень помрачнел еще больше. Ответ его был короток.
        - Действительно.
        - Однако, ты упоминал, как с отвращением смывал кровь…
        Ричард криво ухмыльнулся.
        - У тебя хорошая память, старик. Я отмывался от крови, да, потому что я был там в то время. Потому что капли крови попадали на меня, потому что я пытался помочь тем, кто еще дышал!.. Не смог, - он замолчал, затем устало вздохнул и покачал головой, - Я никого не убивал, Тьери. Той ночью, по крайней мере. Убивала только она и тот… Его имени я даже не знаю.
        Старик легко пожал плечами. Откровения собеседника, судя по всему, не удивили его, наталкивая на мысли совершенно иного рода.
        - Значит, он ослабил контроль на время. Возможно, это произошло и во время твоего побега, возможно, что и сейчас…
        - Он говорил, что отпускает меня, - Ричард тяжело вздохнул и поднялся на ноги, - Сказал, что я ему больше не нужен, но я не верю. И не хочу, чтобы он сделал из меня шпиона против моей воли. Поэтому прошу, Тьери… если сможешь…
        - Я попробую что-нибудь придумать, - Тьери кивнул и, вновь бросив взгляд за окно, мимолетно улыбнулся, - А теперь зови своих друзей. Кажется, одному из них крайне необходима врачебная помощь…

* * *
        Когда Ричард вышел на улицу, чтобы сообщить спутникам, что старый маг готов принять их, Влад уже ушел. Оставшиеся наедине Татьяна с Эриком негромко о чем-то переговаривались, ежесекундно переводя взгляды с раны молодого графа на дом, куда покамест не были допущены.
        Увидев оборотня, девушка взволнованно прижала руки к груди.
        - Ну что?..
        Ричард в ответ ободряюще улыбнулся и приглашающе махнул рукой.
        - Заходите. Подмастерье Альберта Великого соблаговолит принять вас, и даже, возможно, чем-то поможет.
        - Главное, чтобы он смог помочь Эрику, - буркнула Татьяна и, обеспокоенно следя за каждым шагом молодого графа, направилась с ним вместе к нужной двери нужного дома.
        Надо сказать, внутреннее его убранство произвело на нее весьма… смешанное впечатление. Заходя в дом деревенского колдуна, девушка ожидала увидеть если уж не расписанные рунами и каббалистическими знаками стены вкупе с разнообразными черепами и масками, то, уж по крайней мере, что-то сродни той избушке, где им довелось побывать намедни. Однако, вопреки ее ожиданиям, обстановка, как и общий интерьер первой же комнаты, вероятно, служившей гостиной, подошел бы скорее городской квартире, а может быть даже и какому-нибудь офису, нежели сельскому домишке.
        Впрочем, домишкой это строение назвать было бы неправильно. Тьери обитал во вполне удобном, большом доме, теплом и уютном, стены коего изнутри были столь искусно отделаны штукатуркой и выкрашены в светло-желтый цвет, что производили впечатление каменных. На них, вместо каббалистических знаков и черепов, кое-где виднелись картины, изображающие вполне милые и светлые пейзажи; возле дальней от входа стены стоял большой, мягкий даже на вид, диван, а на тумбочке перед ним - телевизор. Здесь же, несколько выбиваясь из антуража гостиной, находился, располагаясь ровно в центре комнаты, круглый обеденный стол, аккуратно застеленный чистой скатертью. Стол окружали четыре стула, напротив каждого из которых стояла симпатичная чашечка с определенно недавно заваренным, исходящим паром чаем.
        Татьяна, чье обоняние при виде этих чашечек внезапно обострилось, втянула в себя витающий по комнате аромат горячего напитка и неожиданно осознала, что голодна.
        Тем не менее, сейчас времени думать о глупостях вроде еды не было.
        Эрик, зашедший следом за девушкой и остановившийся за ее спиной возле дверей, пошатнулся и ухватился здоровой рукой за косяк. Рана его уже не болела. Ричард, доказывая людям человечность графа, от досады, что они не желают верить на слово, немного перестарался и крови молодой человек за относительно небольшой промежуток времени успел потерять достаточно много. Учитывая же, что подобное состояние для него вообще было внове, Эрик уже всерьез начинал беспокоиться, как бы ему не умереть во цвете лет, да еще и только-только став вновь совершенно живым.
        Татьяна, как раз оглянувшаяся через плечо, взволнованно бросилась к любимому, поддерживая его.
        Пожилой мужчина, хозяин этого дома, нахмурился и, поспешив к молодому графу, безмолвно поддержал его, осторожно увлекая к дивану в глубине комнаты.
        - Я вижу, Ричард действительно очень хотел доказать местным жителям, что вы более не монстр, господин граф, - усадив молодого человека на диван, он выпрямился и, покачав головой, отошел к высокому шкафу, одна из полочек которого служила, очевидно, чем-то вроде стола.
        - Я и в самом деле не монстр, - Эрик, в сидячем положении сразу же почувствовавший себя если не лучше, то, по крайней мере, увереннее и устойчивее, глубоко вздохнул. Голова его немного кружилась, во всем теле ощущалась странная тяжесть и безмерно хотелось спать. Наверное, если бы не необходимость побеседовать со стариком, молодой граф и в самом деле уснул бы прямо на этом диване, до крайности удобном и, казалось, прямо предназначенном для абсолютного расслабления.
        Татьяна, наблюдающая за ним, стоя рядом, взволнованно прижала руки к груди. Ричард, стоящий чуть поодаль, слегка вздохнул и, вопреки ей, опустил руки, чуть пожимая плечами.
        - Да, сейчас ты бы вряд ли сумел убедить людей в своей человечности, - отметил он и, хмурясь, покосился на Тьери, - По цвету ты почти сливаешься со стеной, друг мой.
        - Тогда хорошо, что они сейчас не видят меня, - откликнулся граф и, устало вздохнув, на мгновение прикрыл глаза.
        Вокруг закружились синие птицы. Их крылья, вспархивая и застя свет, мягко касались лица молодого человека, навевая что-то странное и нежно-приятное, увлекая в иной, прекрасно-далекий мир. Щебет их голосов слился в монотонный, однотипный гул, все окружающее превратилось в сплошное пятно. Голова еще немного кружилась, но теперь это было даже приятно.
        Очнулся Эрик от того, что рану на руке резко защипало. Вздрогнул, распахивая глаза и, усилием воли выталкивая себя из небытия, закрутил головой.
        Татьяна, бледная, как полотно, сидела рядом с ним на диване, в тревоге сжимая его здоровую руку. С другой стороны сидел старик, к которому они, кажется, и пробирались все это время, и аккуратно капал на рану на ладони графа какую-то синеватую жидкость. Эрик, отстраненно отметив ее цвет и подумав, что, должно быть, именно благодаря ей в его сознании и полетели синие птицы, сделал глубокий вдох. Рука, заледеневшая вокруг пореза, да и выше, потихоньку начинала согреваться. Рана, смоченная неизвестным раствором, исчезала буквально на глазах. Края ее стягивались, смыкались разрезанные сосуды, вновь начинала бежать, проходя спокойно и свободно, не выливаясь наружу, еще оставшаяся в организме кровь.
        Старик, удовлетворенный делом рук своих, поднялся на ноги и, взяв со стола одну из чашек с чаем, протянул ее графу.
        - Выпейте, месье де Нормонд, прошу вас. Это поможет вам поскорее прийти в себя. И вы, дитя мое… - он аккуратно потянул Татьяну за руку, отрывая ее от любимого и мягко подтолкнул к столу, - Присядьте. Вашему возлюбленному уже ничто не угрожает, а чай поможет ему вновь вернуться к жизни. Вам же горячий напиток поможет успокоиться и я полагаю, это окажет благотворное влияние на связность вашего рассказа.
        Ричард, мрачновато созерцающий все происходящее, со вздохом покачал головой. Вина, испытываемая им, отразилась не только в глазах, не только на лице мужчина, ее словно бы выражало все его существо.
        - Похоже, я и в самом деле перестарался, - он сжал губы и, глянув на осторожно пьющего горячий чай графа, с сожалением прибавил, - Прости, Эрик. Я действительно не хотел…
        Эрик, останавливая его, поднял исцеленную руку в характерном жесте и слабо улыбнулся. Сил для более широкой улыбки ему пока еще не доставало, однако, возвращение их в свое тело молодой человек ощущал и это примиряло его с действительностью.
        - Все в порядке, друг мой. Теперь, во всяком случае, эти люди… - он сделал глоток, давая себе небольшую передышку, а после с уверенностью продолжил, - Эти люди больше не решат напасть на наш замок. Мы можем быть спокойны, и несколько капель крови…
        - Скорее уж несколько литров, - Татьяна, слушающая эти слова с весьма недовольной миной, поморщилась, - Боже-Боже, а я ведь была против этого… Нельзя было позволять вам такое безрассудство! - и, усевшись, почти упав на один из стульев, окружающих стол, она, наконец, обратила внимание на созерцающего их мага. На губах его цвела легкая, доброжелательная улыбка, весь облик излучал спокойствие и расположение, и девушка, лишь сейчас в полной мере рассмотревшая того, к кому они так рвались за помощью, несколько растерялась.
        Ричард постоянно говорил о Тьери как о «старике», поэтому Татьяна, направляясь к нему в гости, предполагала встретить седовласого длиннобородого и длинноволосого старца в длинной сутане. Учитывая, что маг предположительно должен был быть хорошим, сутана представлялась ей светлой, в лучших традициях моды для магов времен короля Артура.
        Однако сейчас, ткнувшись носом в мол суровой реальности, хрупкий корабль ее ожиданий стремительно шел ко дну, потерпев жестокое крушение.
        Тьери оказался не старым, а скорее просто пожилым мужчиной, седоватым, но не полностью седым, с довольно густыми, коротко остриженными волосами, с окладистой небольшой бородкой. Облачен же он был, ввиду довольно теплой погоды, в легкую темно-синюю рубашку, и самые, что ни на есть, тривиальные джинсы. Даже на ногах его виднелись не мягкие тапочки, а мужские мокасины, правда, похоже, сделанные из довольно мягкой кожи.
        На мага этот мужчина походил как валенок на табурет, посему девушка, совершенно опешив, несколько мгновений не могла выдавить из себя ни слова. Однако, бросив взгляд на стремительно приходящего в себя графа де Нормонд, и вспомнив о том, что умения свои Тьери уже доказал, она, наконец, пришла в себя настолько, чтобы произнести растерянное:
        - Здрасти… - после чего покосилась, в поисках поддержки, на Ричарда, и вновь обратилась к магу, - Вы… Вы Тьери, да? Вы извините, пожалуйста, что мы вот так вот ввалились, даже не поздоровались сначала…
        Мужчина сделал успокаивающий жест рукой. Улыбка его, такая располагающая и приветливая, стала шире - ощущалось, что маг ничуть не в претензии.
        - Ничего страшного, дитя мое, - даже голос его звучал мягко и ласково, будто он и в самом деле беседовал с ребенком. Впрочем, Татьяна по сравнению с ним таковым вполне могла считаться.
        - Вы оказались здесь в довольно критическую минуту, - продолжал, между тем, Тьери, - Я был бы искренне изумлен, если бы вместо проявления заботы о возлюбленном, вы стали бы здороваться и раскланиваться со мной. Однако, теперь, когда его жизни и здоровью более ничего не угрожает, я бы хотел узнать, чем могу быть полезен вам.
        Ричард, периодически обеспокоенно поглядывающий на Эрика, услышав последние слова, тяжело вздохнул и недовольно хлопнул себя по бедрам.
        - Я же тебе уже все рассказал! Неужели нельзя было слушать…
        - Ричард, - Тьери останавливающе поднял указательный палец и слегка нахмурился в сторону оборотня, - Я прекрасно помню все, что ты рассказывал мне, но сейчас я бы хотел услышать девочку, - на последних словах взор мага вновь обратился к Татьяне и та, вдруг осознав, что ее и в самом деле держат за ребенка, как-то засмущалась.
        - Но если Ричард уже все рассказал… - голос девушки напоминал застенчивое блеяние молодого барашка и она, сама прекрасно это осознавая, поторопилась откашляться, силясь это скрыть.
        Маг помолчал и, оглянувшись через плечо на мирно пьющего на диване чай графа, словно бы испрашивая у него совета, слегка махнул рукой.
        - Ну, хорошо. В самом деле, вам, пожалуй, нет необходимости повторять еще раз то, что мне уже известно. Ричард действительно поведал мне о событиях, которые произошли с момента нашей с ним последней встречи, и сейчас я бы хотел узнать в чем именно, в каком из этих событий вам требуется моя помощь.
        Татьяна кивнула и, опустив взгляд на чашку чая, из которой пока не выпила ни глотка, попыталась собраться с мыслями. Эрик на диване, совершенно живой, уже практически пришедший в себя, выжидательно смотрел на нее; Ричард, решивший, что стоять ему все-таки надоело, уселся верхом на один из стульев и теперь переводил взгляд с мага на девушку, ожидая начала их беседы, а также момента, когда можно будет вставить какое-нибудь очень ценное замечание.
        - Мы… вчера были в избушке… - наконец, неуверенно подала голос девушка, однако, Тьери прервал ее. Видя, что собеседнице трудно настроиться на конструктивную беседу, он решил ей помочь.
        - Давайте начнем по порядку. Покажите мне браслет, будьте так добры.
        Татьяна, за массой других событий успевшая несколько забыть о самом существовании браслета на своей руке, а также о том, какую опасность он может представлять, как для нее, так и для тех, кто ее окружает, невольно вздрогнула и, аккуратно приподняв рукав, дабы высвободить украшение, вытянула руку.
        Маг, немного подавшись вперед, пристально вгляделся в предъявленный ему предмет, в треснутый камень, его венчающий и, сжав губы, неодобрительно покачал головой. Затем осторожно, избегая касаться самого украшения, повернул руку девушки, дабы изучить заднюю поверхность браслета, а после торопливо отпустил ее, даже немного отодвигаясь. Татьяна, невольно вспомнив Винсента, мысленно вздохнула. Опасения, выказываемые сведущими в магии людьми в адрес ее «побрякушки» напрягали ее, одновременно вызывая раздражение.
        - Ричард, - Тьери, будто целенаправленно игнорируя ту, с кем, в общем-то, общался в данный момент, повернулся всем корпусом к немного выпрямившемуся оборотню, - Ты упоминал, что по приказу Альберта был вынужден похитить Татьяну…
        Лэрд, мигом помрачнев, с неохотой кивнул, сознаваясь в прошлых прегрешениях. Маг кивнул в ответ и, искоса взглянув на девушку, продолжил.
        - Он видел браслет?
        - Я не знаю…
        - Видел.
        Два голоса прозвучали одновременно и старик, которого таковым можно было бы полагать лишь с очень большой натяжкой, с новым интересом повернулся к собеседнице.
        - Касался?
        Татьяна замотала головой.
        - На моей памяти его никто не касался. Все избегают этого…
        - Кроме меня, - Эрик, с каждым мигом приходящий в себя все больше и больше, и внимательно прислушивающийся к беседе, решительно поднялся на ноги, подходя к столу и присел на единственный остающийся свободным, ожидающий его стул.
        - Он ведь был на вашей руке, я не ошибаюсь? - Тьери с интересом прищурился, всматриваясь в нового собеседника. Граф де Нормонд кивнул, однако, предпочел уточнить:
        - Много лет назад. Да.
        Маг легко улыбнулся.
        - Браслет стал вашим обручальным кольцом, нитью, связавшей вас сквозь века… - он перевел взгляд с Эрика на Татьяну и улыбка его померкла, - Но я не могу поздравить вас с этим. Это не подарок…
        - Это проклятие, - подхватила девушка, сама хмурясь, - Да, кстати, насчет проклятия…
        - Но если это проклятие, какого черта Альберт так жаждет заполучить его? - Ричард, похоже, вообще не услышавший ее слов, сжал спинку стула с такой силой, что та слабо охнула. Оборотень поспешно ослабил хватку и, бросив на стул извиняющийся взгляд, пожал плечами.
        - Нелогично перехватывать проклятие на себя. Со стороны Альберта это тем более странно.
        - Альберта нельзя назвать обычным человеком, - парировал Тьери и, поднявшись на ноги, прошелся по комнате, - Он умеет многое, а ведомо ему еще больше… Он может быть способен обратить себе на пользу даже проклятие!.. Но я не понимаю, - он остановился напротив девушки и, немного наклонив голову, вгляделся в нее исподлобья взглядом человека, привыкшего выглядывать из-за стекол очков, - Для чего ему было нужно похищать вас, дитя мое? Браслет на вашей руке, это верно, но он мог раздобыть его иным способом. К тому же, как я понимаю, он даже не пытался причинить вам вреда…
        - Он хотел, чтобы я перешла на его сторону, - Татьяна, помрачнев, снова обратила взор к кружке с уже почти остывшим, но так и не тронутым ею, чаем, - Показывал страшные видения, угрожал, что если я не послушаюсь его, это свершится… - она вздохнула и умолкла. Эрик, видя, что девушке нелегко вспоминать о времени, проведенном в плену, аккуратно сжал ее руку и, подарив любимой мимолетную ободряющую улыбку, обратил взор на мага.
        - К сожалению, Альберт такой человек, что ради своих целей готов на все, даже на то, чтобы похитить родную дочь. Но я просил бы вас…
        - Родную дочь?? - Тьери, оступившись и едва не упав, с размаху сел на очень удачно оказавшийся поблизости диван, недоверчиво переводя взгляд с молодого графа на девушку рядом с ним, - Родную дочь??? Вы не шутите?..
        Татьяна, решительно не ждавшая столь бурной реакции, растерянно моргнула и, надеясь получить разъяснения, покосилась на закусившего губу Ричарда. Тот, поняв ее без слов, чуть-чуть развел руки в стороны.
        - Наверное, я забыл сказать.
        - Забыл сказать?! - волна негодования как пружиной подбросила старого мага, заставляя его вновь вскочить, - Позволь спросить, о чем еще ты забыл рассказать мне, Ричард?! Что еще важного ты упустил в своем сумбурном рассказе, что не посчитал достойным упоминания?
        - Да откуда я знаю! - оборотень, определенно смущенный таким поворотом событий, недовольно насупился и, продолжая сидеть верхом на стуле, попытался сунуть руки в карманы джинсов, - Что ты так психуешь, я не понимаю? Мы все уже так привыкли к этому, что даже не вспоминаем, вот я и не сказал.
        - Психую, - с непонятным выражением повторил Тьери и, покачав головой, устало вздохнул, - Мне и в голову не могло прийти, что у учителя есть дети. Он не кажется, никогда не казался мне семейным человеком… - в несколько решительных шагов он подошел к Татьяне и, схватив ее за подбородок, уверенным движением повернул ее лицо к свету, вглядываясь в него, - Да… Да-да-да, теперь я, несомненно, вижу сходство… В чертах лица, в линиях губ, носа… Вы - его дочь, в этом нельзя сомневаться, но… но я не понимаю, как… То есть, с физиологической точки зрения это понятно, но зачем…
        - Тьери, - Ричард, недовольный этим бормотанием, да и разглядыванием ничуть не меньше, если даже не больше прочих, сдвинул брови. Старик вздрогнул и, оглянувшись через плечо на оборотня, медленно выпустил подбородок растерявшейся девушки, отступая на шаг и проводя ладонью по собственному лицу.
        - Прошу простить, - с некоторым усилием вымолвил он по прошествии нескольких секунд, - Новость и в самом деле меня ошарашила… Я… О чем мы говорили с вами?
        - О браслете, - неуверенно подала голос Татьяна и, оглядев Эрика и Ричарда, еще более неуверенно добавила, - Об Альберте…
        - Да-да, - маг кивнул, ненадолго сжимая губы, - Значит, браслет стал ближе к нему, он почти достиг цели… Однако, - он неожиданно повеселел, - Если сломить вас он не сумел, браслет по-прежнему на вашей руке, а его, вашего родного отца, вы зовете по имени, значит, до полного достижения этой цели ему еще далеко. Что же… - он присел на край недавно оставленного стула и, сложив пальцы домиком, со вновь вернувшимся вниманием окинул своих гостей взглядом, - Думаю, теперь можно продолжить обсуждение темы, интересующей, без сомнения, всех нас. Татьяна, - взгляд его уперся в девушку, - Откуда на камне в браслете взялась трещина?
        - Я не знаю… - девушка, безусловно, обрадованная тем, что изумление, владевшее их собеседником, несколько улеглось и к нему вернулось более спокойное расположение духа, бросила вопросительный взгляд на браслет, - Мне кажется, я нашла его уже таким, хотя… Возможно, что она появилась несколько позже, ее заметил Винсент, когда я показывала его ему.
        - Это было бы более логично, - старик кивнул, отвечая, похоже, в большей степени своим мыслям, нежели непосредственно на слова собеседницы, - Да… Думаю, трещина возникла из-за того, что вы, как ни крути, не имеете кровной связи с семьей, для которой эта вещь была некогда создана. Браслет буквально разрывают противоречия - он чувствует в вас хозяйку, но одновременно не ощущает хозяйской крови, поэтому… - он примолк и, подумав с полминуты, неожиданно снова поднялся на ноги, - Поэтому нам нужно, если можно так выразиться, обмануть его. Думаю, у меня есть способ уменьшить, если не убрать совсем эту трещину.
        - А если ее не убрать? - Эрик, обеспокоенно хмурясь, сжал руку девушки немного сильнее, - Чем это может обернуться?.. - в голосе его явственно прозвучало сомнение в желании услышать ответ.
        - В лучшем случае, она будет продолжать увеличиваться до тех пор, пока камень не развалится пополам, - меланхолично отозвался маг, подходя к своему столу-полочке и перебирая какие-то склянки, - Полагаю, что физически вам это будет… неприятно, дитя мое, даже, вполне вероятно, болезненно. Как это повлияет на все ваше окружение - мне неизвестно.
        - А в худшем? - Татьяна, сама начиная волноваться, стиснула руку любимого в ответ, глядя при этом исключительно на него. Переводить взгляд на Тьери ей внезапно стало боязно.
        Маг обернулся, сжимая в руке одну из склянок. Лицо его было мрачно и девушка, краем глаза заметив это, подумала, что не зря не хотела смотреть на него.
        - В худшем случае… - медленно начал он, но сразу остановился и, сжав губы, покачал головой, - Я не думаю, чтобы это было приятно вам услышать.
        Девушка шумно втянула воздух. Предчувствия ее явно не обманули - ничего хорошего от слов старика ждать не следовало и, говоря начистоту, она и в самом деле была далеко не уверена в том, что хочет услышать его откровения, но…
        - Предупрежден - значит, вооружен, - негромко произнесла она и, быстро облизав губы, немного выпрямилась, - Прошу вас, скажите. Чем мне может грозить это?
        - Если ваша связь с браслетом станет достаточно сильна и глубока… - Тьери вновь примолк и, куснув себя за губу, нахмурился, - Не желаю пугать вас, поэтому выражусь более мягко. Если связь станет достаточно крепкой и прочной, вы можете повторить его судьбу.
        - То есть… - Татьяна сглотнула, - Если браслет будет уничтожен… Буду уничтожена и я?
        - Боюсь, что так, - маг подошел к девушке и, пока что ничего не делая, склонил голову набок, вглядываясь в опасное украшение на ее руке, - Вас разорвет на части, как и его. Вся суть этого браслета заключена в камне, его венчающем - не станет камня, разрушится и его оправа. Кошка, которая, как я понимаю, неотлучно пребывает подле вас, немного сдерживает этот процесс, но будет лучше остановить его если не совсем, то, по крайней мере, отчасти. К чему мучить бедное животное, вынуждая ее прилагать столько сил? - он улыбнулся и, подняв руку, в которой держал какую-то склянку, с тихим звуком откупорил ее.
        Девушка, которой слышать почти все слова собеседника, кроме тех, что затрагивали Тиону, было и в самом деле не очень приятно, поспешила переключить внимание на содержимое флакончика, живо интересуясь им.
        - Извините, могу я задать вопрос?
        Тьери, уже приготовившийся капнуть несколько капель жидкости на камень, замер, вопросительно взирая на собеседницу.
        - Это, случайно, не морская вода?
        Все взгляды обратились к ней. Среди присутствующих не было никого, кто бы понимал подоплеку заданного Татьяной вопроса и, соответственно, никого, кого бы он не изумил. Старик, однако же, оказался удивлен больше других.
        - Не скрою, что не ожидал такого вопроса. И вынужден задать вам встречный - откуда вам это известно?
        Изумление, как ковром накрывавшее собою все комнату, стало почти осязаемым. Ричард подался вперед, всматриваясь в девушку; Эрик переводил взгляд с нее на мага. Татьяна смущенно улыбнулась.
        - Мне неизвестно. Я просто предположила… «Камень точит вода» - Роман с Винсентом предположили, что здесь речь о камне на браслете и о, как они выразились, «воде под днищем корабля», вот я и подумала…
        - И оказались правы, - слова Тьери прозвучали довольно категорично, старик как будто пресекал дальнейшие излияния собеседницы. Не медля более, он мягко коснулся ее руки и, подняв ее повыше, дабы иметь браслет ближе к себе, пролил несколько капель на рассекавшую камень трещину. Девушка, глядя на это, замерла. Ей чудилось, что вот-вот раздастся тихое шипение, что трещина испарится или сомкнется, но… на сей раз ожидания ее оказались напрасными.
        Камень, за прошедшее со дня его обнаружения, время, успевший не просто треснуть, но и, углубив трещину, немного раздаться в стороны, с мягкой благодарностью принял пролитую на него жидкость. Капля за каплей легко проникли в тонкий разлом и затем, будто выступив на поверхность, закрыли его. В первые несколько секунд еще было видно, что закрывает трещину жидкость, вода, но вскоре по ней пробежала слабая рябь и она, застыв, приняла вид камня, который смыкала.
        Трещина исчезла, словно ее и не было. Татьяна, испытав невольное облегчение, медленно перевела дух и немного расслабилась, принимая позу уже не столь напряженную.
        Маг, очевидно, довольный достигнутым результатом, закрыл склянку и, не мудрствуя лукаво, сунул ее в карман джинсов. Взгляд его, не смотря ни на что, оставался серьезным.
        - А теперь скажите мне, откуда взяты слова, о которых вы упоминали? - он снова присел на край своего стула и, сцепив руки в замок, проницательно воззрился на девушку.
        - Об этом я хотела рассказать с самого начала, - Татьяна, аккуратно высвободив ладонь из руки графа, внимательно слушающего их беседу, по примеру старика сцепила руки в замок и положила их перед собою на стол, - Мы вчера побывали в одном месте… В избушке какого-то мага, она тут относительно недалеко…
        - В домике Рейнира, - Тьери, определенно знающий о вчерашнем путешествии молодых людей несколько больше их самих, уверенно кивнул, - Наверняка, других домов, где когда-то жили великие маги, в округе нет.
        Ненадолго повисло молчание. Татьяна, пытаясь сообразить, как продолжать свое повествование, неуверенно глянула на притихшего Ричарда, затем на несколько удивленного Эрика и, по здравом размышлении, приняла решение пока помолчать и послушать, что хорошего скажет ей маг.
        - Рейнир - это что… - Эрик кашлянул и, нахмурившись, чуть понизил голос, - Это тот… скелет?
        - Боюсь, что так, - Тьери опустил взгляд на собственные руки и, устало вздохнув, в очередной раз покачал головой. Вообще, как заметила девушка, ему было свойственно повторять этот жест, причем довольно часто.
        - Увы, старика ждала жестокая смерть… - продолжал, между тем, хозяин дома, - Хотя и по сей день о постигшей его участи можно судить лишь по его останкам, никто не знает, что произошло тогда в его доме и кто прервал его земное существование. Рейнир был великим магом, пожалуй, одним из самых… Хотя в семье де Нормонд его не любят, - старик поднял голову и бросил на молодого графа острый взгляд из-под густых бровей.
        - Почему? - в голосе Эрика явственно прозвучало подозрение. Чувствовалось, что молодой человек уже догадывается о подоплеке прозвучавшей фразы, хотя и не до конца уверен в своих догадках.
        - Потому что его слова, сказанные в тот роковой день Виктору де Нормонду были истолкованы как проклятие, - последовал спокойный ответ, - Потому что его облик внушил вашему предку ужас… - старик примолк, затем негромко добавил, - Рейнир был моим предком. Где-то далеко в анналах истории затерялась ветвь, связующая нас родством, но сам факт несомненен. Мне доводилось быть в его домике, что же там нашли вы?
        - Пророчество, - отстраненно откликнулась девушка, во все глаза глядя на потомка человека, чьи останки произвели на нее вчера немалое впечатление, - Но если вы были… То есть, если вы являетесь его потомком… Тогда вам больше, чем кому бы то ни было, должно быть известно о браслете! И о кошке…
        - О кошке? - Тьери слегка приподнял левую бровь, но тотчас же понимающе улыбнулся, - Ах, да-да, легенда… Разве это животное по сию пору представляет для вас проблему? Она не более, чем хранительница этих вещиц, - взгляд мага скользнул от браслета на руке Татьяны к кулону на ее шее, - Бед от нее ждать не стоит.
        - Ваши бы слова да Винсенту в уши, - буркнула Татьяна и, тихонько вздохнув, начала сдавать свою любимицу со всеми потрохами, - Понимаете, дело в том… Нет, я, конечно, не считаю, что она поступила плохо и то, что случилось, отнюдь не значит, что я жду от Тионы неприятностей, но… - он вздохнула еще раз и, перестав мямлить, оттягивая неизбежное, продолжила уже более твердо, - Когда Альберт похитил меня, он пытался уговорить меня встать на его сторону. Говорил, что если я не сделаю этого, может произойти нечто ужасное и показал мне страшное видение… Сказал, что такое будущее ждет всех, если я не приму его предложение, - она помолчала, затем взяла Эрика за руку, чтобы чувствовать его живое тепло и тихо продолжила, - Разрушенный Нормонд. Снег, руины… И тела всех… Всех, кто мне дорог, - девушка сглотнула и голос ее зазвучал почти неслышно, - Ричард был убит на моих глазах и… Это было страшно, по-настоящему страшно. Я чувствовала отчаяние, готова была сдаться, согласна была на все, лишь бы это прекратилось!.. Но тут ощутила тепло и с удивлением увидела Тио. Она потерлась об меня, а потом как-то
подозрительно принюхалась, подняла лапу, выпустила когти и… ударила меня по щеке. Я не почувствовала боли, только изумление, машинально отшатнулась и вдруг вынырнула из видения… А у отца на щеке были царапины, - Татьяна примолкла. Слушатели ее тоже молчали, будто ожидая продолжения и девушка, решив не разочаровывать их, смущенно пожала плечами.
        - Потом они исчезли, довольно скоро, надо признать, но он был недоволен, даже выругался. Я понимаю, что она выступила, так сказать, на моей стороне, защитила меня, но… Похоже, она немного больше, чем хранительница этих вещей.
        - Похоже, что так… - медленно проговорил маг, в раздумье поглаживая бородку, - Но это поразительно! Я слышал об этом создании, но не подозревал, что оно может обладать такой силой! И оно защищало не браслет и кулон, Татьяна, - он внимательно глянул на девушку, - Она защищала вас. Быть может, это и дало ей силы ранить Альберта…
        - Раве это так сложно сделать? - подал голос молчавший уже довольно давно оборотень, - Кошки - это такие создания… Одно неверное движение - и ты уже оцарапан.
        Тьери медленно перевел взгляд на него. На лице его отразилась насмешка, хотя и искусно спрятанная, но все равно заметная.
        - Альберта нельзя ранить, если сам он не позволит этого, - с выражением бесконечного терпения воспитателя к ребенку из ясельной группы, отозвался он и, улыбнувшись, добавил, - Ты назвал его «Великим», Ричард… Я понимаю, это была шутка, однако в ней больше правды, чем ты сам можешь вообразить. Он действительно мог бы зваться так, если бы пожелал. Но сие имя давно отдано другому с именем Альберт, да и не стремится учитель получить его. Величие реальное, увы, для него куда важнее, чем ничего не значащее прозвище, и его он стремится достичь любой ценой, не гнушаясь никакими методами. Он становится сильнее каждый день и то, чему когда-то он обучил меня, теперь уже мало значит для него, ибо он обрел новые знания. Он всегда старается быть лучше самого себя из вчерашнего дня и ему это удается… - старик медленно моргнул и, поведя головой из стороны в сторону, продолжил, - Мне не одолеть Альберта и я не уверен, что хоть кому-нибудь из живущих это под силу. Тоже самое относится и к возможности его ранить… Поэтому ваша кошка, Тиона, как вы ее называете, может быть смело названа единственной, кому под силу
это. И это странно… Разве что браслет и кулон сообщают ей свою силу, но тогда они должны были бы подпитываться от вас, - он бросил взгляд на девушку и во взгляде этом мелькнуло подозрение. Татьяна на секунду сжала губы.
        - Винсент говорил… - она втянула воздух и решительно сообщила, - Что я носитель. Что эти предметы были созданы для меня, ни для кого бы то ни было еще.
        Вновь воцарилось молчание. На сей раз оно тянулось значительно больше, долгое, напряженное и какое-то гнетущее, давящее и тяжелое. Девушка сглотнула, понимая, что слова ее, ее признание произвели эффект значительно больший, чем ей бы хотелось.
        - Так вы носитель… - неспешно, размеренно промолвил Тьери и недоверчиво качнул головой, - Вы - дочь Альберта и носитель! Какое опасное сочетание… Что ж, теперь не вызывает недоумения, что он решил похитить вас и пытался склонить на свою сторону. Странно лишь, что носителем оказался человек со стороны, не имеющий прямого отношения к семье…
        - Винсент говорил… - начала, было, Татьяна, но маг жестом прервал ее.
        - Я прошу простить, но вы так часто упоминаете вашего друга, что я, признаться, поражен его отсутствием здесь.
        - Думаю, он тоже будет поражен этим, когда мы расскажем, как часто его вспоминали, - подал голос Эрик, сопровождая слова легкой улыбкой, - Но, увы, мне показалось, что мы сумеем справиться и без него… Признаю, я не был прав.
        - Хорошо, что все его слова вы помните так буквально, - ответил улыбкой старый маг, - Но почему месье де ля Бош считает вас носителем?
        Татьяна удивленно моргнула.
        - Вы знаете фамилию Винсента?.. А, ну да, - взгляд ее на миг метнулся к оборотню, - Видимо, об этом Ричард не забыл рассказать… - и, не обращая внимания на недовольно сморщившегося мужчину, она продолжила, - Винсент сказал так, когда из-за браслета мы оказались с ним в прошлом трехсотлетней давности. Он сказал, что ни у кого, кроме носителя, браслет не был бы способен выкинуть такое, поэтому все очевидно.
        - Прошлом, - медленно повторил Тьери, - Прошлом трехсотлетней давности… Ричард упоминал о том, что вы присутствовали в замке тогда, той ночью, однако… объяснить, как вы там оказались, не смог.
        - Браслет… - начала, было, девушка, но собеседник жестом остановил ее.
        - Браслет не перенес бы вас туда просто так, ни с того ни с сего, тем более, вместе с кем-то. Что произошло?
        Татьяна устало опустила голову. Рассказывать старику все «от печки» ей категорически не хотелось, ибо рассказ занял бы чрезвычайно немало времени, да и кроме него был всем давно известен.
        - Винсент показывал мне воспоминания Эрика, - нехотя созналась она, - Хотел только показать, но когда мы оказались там, сказал, что так и должно было быть. Что он помнил и удивлялся…
        - Время - сложная конструкция, - Тьери задумчиво кивнул и, сжав губы, ненадолго умолк. На лице его читалась напряженная работа мысли, - маг пытался сложить воедино все ему сообщенное. Наконец, ему это удалось.
        - Используя эту силу… Вы играете с огнем, дитя мое, - он вздохнул, поднимая взгляд на насторожившуюся девушку, - Браслет и кулон - эта неразлучная пара, созданная много веков назад, постоянно находятся в хрупком равновесии. Если одна чаша весов сместится, сместится и другая. Они взаимозависимы и… могу ли я взглянуть на вторую вещь в этой паре? - взгляд его метнулся к шее собеседницы, - Кулон?
        Татьяна, искренне не ожидавшая подобных просьб, уверенная, что опасность кроется, прежде всего, именно в браслете, неуверенно приподняла требуемое украшение на цепочке. Затем, поколебавшись мгновение, сделала неловкую попытку снять его, но маг, подойдя к ней вплотную, остановил ее.
        - Не стоит. Я могу рассмотреть его и так… - последние слова он договаривал уже немного склонившись к прозрачной фигурке кошки, а, соответственно, и к самой девушке. Впрочем, отдать должное, изучение кулона не заняло у старика Тьери слишком много времени. Он бросил быстрый взгляд на предмет, немного повертел его в руках и, вздохнув, выпустил, отступая на шаг. Лицо его было мрачно.
        - Я ожидал этого. Трещина, что была на браслете, отразилась на нем и, увы, ее «залечить» я не способен. Морская вода способна справиться лишь с тем камнем, - он указал взглядом на руку Татьяны, - Но не с этим. Я даже не знаю, чт? это, из чего была некогда выточена фигурка… Поэтому прошу вас, - он расправил плечи и медленно обвел всех присутствующих внимательным и серьезным взглядом, - Прошу вас, сделайте все возможное и невозможное, чтобы не использовать силу этих вещей - ни вольно, ни невольно - ни в коем случае. Чем чаще их используют, тем большей силой они наливаются, подзаряжась практически сами от себя, а чем сильнее они будут становиться, тем скорее будет идти процесс разрушения. И однажды его не сможет остановить ничто - ни морская вода, ни даже кошка, призванная оберегать их. Будьте осторожны.
        - Мы… мы постараемся, - Эрик, ощущая, какое впечатление эти слова произвели на девушку, осторожно приобнял ее за плечи, легонько их сжимая и уверенно добавил, обращаясь не то к ней, не то к старому магу, - Все будет хорошо.
        Девушка, выдавив из себя слабую улыбку, подняла на него глаза и, наткнувшись на исполненный невероятной нежности взгляд серых глаз, глаз, в которых еще совсем недавно не было ничего, кроме холода и векового льда, она вновь испытала мимолетный прилив счастья. Казалось, лед, сковывавший некогда душу, сердце, самое существо молодого графа, растаял под лучами жаркого солнца и на свет из-под него выглянула прекрасная, ни с чем не сравнимая по своей красоте, душа замечательного человека. А самым приятным было то, что солнцем, растопившим этот слой льда, была сама она, девушка, по прихоти судьбы оказавшаяся в старом замке.
        Но на этом все приятное заканчивалось. Вспомнив о том, что в Нормонд попала не по повелению судьбы, а по желанию отца, Татьяна помрачнела, а вновь глянув на браслет, испытала практически ужас. Да, она была солнцем для этого человека, но… но что произойдет, если солнце погаснет?..
        Девушка вздрогнула, но вместо того, чтобы очнуться от дурных мыслей, провалилась в них еще глубже.
        Что случится, если предсказания Тьери окажутся верны и браслет погубит ее? Холод, тьма - все это вернется в сердце и душу молодого графа, будет глодать его, медленно убивая изнутри. Да и… сможет ли он пережить эту потерю? Он потерял в своей жизни много, слишком много и слишком многих, и теперь, когда вновь почувствовал себя живым, когда снова стал человеком, опять потерять кого-то?
        Татьяна сжалась, будто ощутив порыв ледяного ветра. Ответственность, столь неожиданно свалившаяся на ее плечи, вдруг стала ощутима, почти осязаема и девушке стало страшно. Одев тогда браслет, нацепив кулон, она совершила величайшую глупость - глупость, которая могла погубить не только ее, но и человека, дороже которого у нее никого не было!
        Молодой граф, почувствовав состояние возлюбленной, ощутив, как она сжалась, сильнее сжал ее плечи и немного привлек к себе.
        - Все будет в порядке, - шепот его коснулся теплой волной слуха девушки и, будто проникнув в самую душу, согрел ее. Татьяна вздохнула и, возвращаясь мыслями к более конструктивным решениям, снова обратила внимание на участливо наблюдающего за нею мага.
        - Неужели нет возможности как-то… совсем избавиться от этого? Или избавиться от браслета, или хотя бы сдержать этот процесс распада навсегда?
        - Боюсь, что нет, - старик сочувственно покачал головой и, сам вздохнув, напомнил, - Чтобы этого не происходило, вы должны быть связаны с семьей де Нормонд кровными узами. Эти вещи создавались для членов этой семьи, никто другой не должен носить их. Мне жаль, но… боюсь, способа нет.
        - Быть может, и есть, - граф, неожиданно подавший голос, мечтательно улыбнулся и, подняв руку, ласково провел кончиками пальцев по длинным волосам девушки. Маг, мигом поняв, на что он намекает, едва заметно поморщился.
        - Кровными узами, господин граф.
        - Я знаю, - улыбка молодого человека стала еще шире, однако, объяснять ее он не пожелал.
        Старик несколько секунд взирал на него с молчаливым осуждением, похоже, не одобряя дачи напрасных надежд, коей сейчас занимался блондин, но затем, очевидно, решив оставить это на совести последнего, кашлянул, переводя тему.
        - О каком пророчестве вы упоминали? Я бывал в домике Рейнира, но никаких пророчеств там не видел, не смотря на то, что изучил все очень тщательно.
        - Об этом, - девушка, на протяжении нескольких секунд пристально созерцавшая возлюбленного, вздохнула и полезла, было, в карман… Но на половине пути неожиданно сообразила, что по сию пору разгуливает в одном из старинных платьев из гардероба бедняжки Мари, а значит, карманов не имеет.
        - Оно… - она с искренним сомнением оглядела своих спутников и, сделав выводы почему-то в сторону оборотня, вопросительно подняла на него брови. Ричард, опешив от подобных претензий, торопливо поднял руки вверх.
        - Я его даже в глаза не видел!
        - Оно у меня, - граф де Нормонд, продолжая лучиться спокойной и какой-то очень светлой улыбкой, добыл из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и, самолично его расправив, положил на стол перед магом.
        Тот кивнул, поднялся на ноги и, отойдя вновь к своему импровизированному столику в шкафу, взял что-то с соседней полочки.
        - Оно появилось на двери, ведущей в комнату где был… где лежал… - девушка задумалась на мгновение и продолжила уже в настоящем времени, - Где лежит!.. Скелет этого… видимо, Рейнира. Появилось, когда я коснулась этой двери. Той рукой, на которой был браслет…
        Тьери невнимательно кивнул и, поднеся зачем-то руки к лицу, обернулся. На переносице его красовались тонкие очки в изящной, наверное, дорогой оправе.
        Татьяна машинально примолкла. Вид мага в очках почему-то смутил ее, хотя и подтвердил подозрения, питаемые прежде - старик определенно привык носить их и некоторые его жесты выдавали эту привычку.
        Тьери, словно и не замечая, какое произвел впечатление, приблизился к столу и, вновь заняв прежнее место, взял лист бумаги в руку, впиваясь в него глазами.
        Прошло несколько секунд. Маг читал, быстро бегая глазами по рифмованным строкам, перечитывал каждую из них, кажется, по нескольку раз; губы его шевелились, то ли повторяя какие-то из странных слов, то ли выражая мысли на их счет.
        Наконец, чтение это было завершено. Тьери поднял взор и, опустив очки немного ниже к кончику носа, окинул собравшихся внимательным взглядом из-за них.
        - Оно адресовано не вам, - произнес он, обращаясь к девушке и, тотчас же переведя взор на молодого графа, продолжил, - А скорее вам. По крайней мере, так представляется мне, - многие строки, многие слова говорят скорее о том, кто носил браслет до мадемуазель Татьяны, поэтому… думаю, что иных вариантов не может и быть.
        - Не вы один так полагаете, - откликнулся Эрик, который, после исцеления, да и после посетивших его приятных мыслей, пребывал в на редкость хорошем расположении духа, - Винсент сразу сказал, что пророчество обращено скорее ко мне, чем к Татьяне. Но, коль скоро уж браслет теперь принадлежит ей, боюсь, что и слова эти предназначены уже не мне…
        Девушка, оценив, как ловко молодой человек сбросил со своих плеч тяжкое бремя ответственности за пророчество, только хмыкнула, предпочитая ничего не говорить.
        - Что же… - старик положил лист бумаги на стол и, сняв очки, в раздумье потер переносицу, - Теперь я вижу, откуда взяты слова о воде, точащей камень… Ваши друзья весьма проницательны и наблюдательны. Не многие бы на их месте смогли уловить намек, скрытый за этими фразами.
        - Да, но почему именно морская вода? - Ричард, которому этот вопрос, надо признаться, не давал покоя уже некоторое время как, наконец получил возможность задать его, - Почему не из прудика, где по легенде утонул доблестный граф или там… не знаю, из-под крана?
        - Морская вода? - Тьери загадочно улыбнулся и, убрав снятые очки в верхний карман рубашки, сцепил руки в замок, - Морская вода издревле известна своими лечебными свойствами. Она исцеляет раны, лечит души, шлифует камни и сглаживает трещины на них… Вот почему именно она, Ричард. Конечно, будь камень обычным, а вода не концентрированной, потребовалось бы несколько больше времени чтобы сгладить одну трещину… Но, по счастью, все обстоит иначе. Вот только, к сожалению, с тем камнем, из которого создан кулон помочь она бессильна, как я и говорил. Что же до остальных строк пророчества… - он примолк и, бросив взгляд на лист бумаги перед собой, улыбнулся уголком губ, - Я мало в чем могу помочь вам. Я не знаю, о какой луне, забрызганной кровью, о каких кораблях идет речь, я не знаю, что вы должны сделать, кому помочь… Но, вероятно, исполнив все это, вы сумеете настолько усмирить браслет, так снизить его вредоносную силу, что даже старое заклятие пропустит вас в запретную комнату.
        - Не горю желанием попасть туда, - торопливо отмежевалась девушка, - Нас и без скелетов неплохо кормят.
        - Слушай, мы пришли к тебе, чтобы ты объяснил нам эти дурацкие стишки! - оборотень, как известно, не отличающийся терпением, гневно нахмурился, резким движением поднимаясь на ноги, - А ты только напустил тумана и говоришь теперь, что, собственно, ничего и не знаешь? Кто потомок мага, в конце-то концов!..
        - Ричард… - Тьери, тяжело вздохнув, бросил на разгневанного собеседника взгляд, исполненный одновременно недовольного осуждения и, вместе с тем, - бесконечного терпения, терпения скорее привычного, нежели спонтанного, - Я же не библиотека, где можно найти любую информацию, любую книгу. Я живой человек, моей памяти свойственно терять некоторые крупицы знаний, да и неизвестны мне эти строки! Вы можете оставить его у меня, я попытаюсь что-нибудь разузнать, однако… Пока что слова эти мне не кажутся пророчеством в полном смысле слова. Это больше похоже… Я даже затрудняюсь определить…
        - На проклятие, - Татьяна, перебившая мага, сморщилась, словно проглотив лимон, - Я знаю это и так. Быть может, это и есть то самое проклятие, что было возложено на род де Нормонд? А я его перехватила, чисто случайно, конечно, но…
        - Нет, я так не думаю, - старик, от которого девушка ожидала подтверждения своим опасениям, разочаровывающе покачал головой, - Тут совсем другое - мне кажется, что человек, писавший эти строки, создавал их… не единовременно. Видения приходили к нему одно за другим, а он записывал то, что казалось ему наиболее существенным в них. Но первые четыре строки, безусловно, говорят о запрете на вход в комнату носителю браслета.
        Тьери помолчал, затем неожиданно поднялся на ноги.
        - Доверьтесь кошке, Татьяна. Она была создана исключительно ради того, чтобы беречь силу, которой напитаны стены замка, и если поначалу вмещала ее в себе, то теперь, когда существуют предметы, могущие принять ее сами, этого бремени она лишена и может с большей отдачей беречь и их и носителя.
        - Вы говорите - была создана? - граф де Нормонд, мельком глянув на девушку, нахмурился, глядя на собеседника снизу вверх. Старик удивленно приподнял брови.
        - Разве вам это неизвестно? Эта кошка не была рождена, как то подобает каждой кошке, она была сотворена искусственно, ее создание имело единственную цель, о которой я уже поведал.
        - То есть, выходит, это Рейнир ее создал? - девушка, в свой черед посмотрев на возлюбленного, перевела на хозяина дома подозрительный взгляд. Тот кивнул и, вздохнув, оперся о стол.
        - Ситуация, в которой вы оказались, безусловно, не может быть отнесена к простым и я бы не советовал вам относиться к ней легкомысленно. И, тем не менее, надежды терять тоже не стоит. Этот мир таков, что в нем не существует вещей невозможных, дети мои, поэтому я прошу всех и каждого из вас - верьте в лучшее, надейтесь на него и я не сомневаюсь, оно настанет. Быть может, эти слова звучат довольно глупо, кто-то сочтет их банальными… - он бросил взгляд на ухмыляющегося оборотня, - Но именно в них заключена истина. Сила этих вещей может быть употреблена как во вред, так и во благо, и только от вас зависит, на какую из этих дорог вы свернете. Надеюсь, что вы изберете лучшую.
        - Другую ей избрать никто и не позволит, - хмыкнул Ричард, засовывая руки в карманы, - Что же… я думаю, нам пора? Путь до дома предстоит неблизкий и, хотя Эрик сейчас явно на подъеме, боюсь, Татьяна быстро идти не сможет… а у меня странное предчувствие, - последние слова его прозвучали уже не так весело и оборотень сжал губы.
        Тьери же, услышав их, откровенно насторожился и помрачнел.
        - Чутье никогда не подводит тебя, друг мой… - медленно вымолвил он, - Боюсь, вам и в самом деле нужно идти. Однако, на последок я бы хотел упомянуть еще один аспект, касающийся браслета, аспект, забытый мною совершенно незаслуженно и немаловажный - как бы не было сильно искушение снять его, делать этого не стоит. Этот предмет - это мина, бомба замедленного действия и, если его снять и бросить где-то или же отдать кому-то, то невозможно предсказать, какой вред он причинит области или человеку, рядом с которым окажется. Вы - носитель, дитя мое, и это возлагает на вас огромную ответственность. Вы знаете, почему кошка так привязана к вам? - он бросил на растерявшуюся и замершую при попытке встать со стула девушку острый взгляд и, прочитав ответ на ее лице, мягко улыбнулся, - Вы разделили с ней ее бремя. Как носитель, вы обязаны столь же ревностно оберегать предметы, как и она, созданная беречь их, вы, можно сказать, едины в этом стремлении. Ведь вы не сняли браслет, узнав о его опасности…
        - Боюсь, что теперь и не сниму, - Татьяна грустно улыбнулась, переводя взгляд на тоже поднявшегося со стула графа, - Не хотелось бы, конечно, чтобы так произошло, но уж лучше я, чем весь остальной мир…
        - О мире речи не шло, - Эрик увещевающе провел ладонью по ее волосам и, обернувшись к магу, склонил голову в благодарном поклоне, - Скажите, чем мы можем отблагодарить вас?
        - Материальные блага мне не нужны, и вашей дружбы будет достаточно, господин граф, - отозвался старик и, пожав протянутую блондином руку, поднял свою в прощальном жесте.
        Гости его - новые и старые друзья - наконец покинули гостеприимный дом.

* * *
        - Что за предчувствие, Рик? - Татьяна удивленно нахмурилась и перевела недоумевающий взгляд на уверенно вышагивающего впереди, на редкость мрачного оборотня.
        Деревня давно осталась позади, жители ее, так неласково встретившие троицу посетителей, на прощание даже не выглянули пожелать им счастливого пути, позабыв обратить на них внимание, и девушка, полагавшая, что предчувствие Ричарда связано именно с ними, была несколько разочарована в своих предположениях.
        Вокруг шумел лес. Старый, густой, он, вторя шелестом листвы ласковому ветерку в вышине, казался сейчас скорее сродни молоденькой рощице, свежей и прозрачной, решительно не внушая никаких опасений.
        - Трудно объяснить… - Ричард, выдержав небольшую паузу, вздохнул и, ссутулив плечи, сунул руки в карманы, - Можно назвать это ощущением надвигающейся опасности. Но откуда она должна надвинуться, опасность эта, я понятия не имею, даже предположить не могу.
        - Опасность, угрожающая тебе или нам? - уточнил Эрик, - Или, может быть… - взгляд его скользнул куда-то вперед и Татьяна, поняв, что ее сердечный друг беспокоится за оставшихся в замке Романа и Винсента, успокаивающе сжала его руку.
        - Да почем мне знать, опасность и опасность! - оборотень, глубоко вздохнув, решительно расправил плечи вновь и, поморщившись, широко и резко шагнул вперед, - Если бы я… - он неожиданно оборвал сам себя и, немного повернув голову, внимательно к чему-то прислушался. Затем покачал головой и, следующий шаг совершая уже на редкость осторожно, мимолетно оглянулся на спутников, поднося палец к губам, призывая их не только к тишине, но и к внимательности.
        Пройдя еще шага три, он остановился и, сделав знак молодым людям, следовавшим за ним, тоже притормозить, прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки окружающего их леса. Девушка, не сводящая взгляда со столь неожиданно забеспокоившегося провожатого, сама непроизвольно насторожилась, внимательно прислушиваясь. Однако, с ее точки зрения, ничего подозрительного вокруг не происходило. Где-то высоко в кронах деревьев весело щебетали птицы, шумел легкий ветерок, шелестела листва; если прислушаться, можно было различить шорох травы под лапками невидимых в ней мелких животных, но все это были звуки довольно обыденные, вполне объяснимые и даже умиротворяющие.
        Тем не менее, спутники Татьяны с этим были определенно не согласны. Не только Ричард - даже Эрик, неожиданно нахмурившийся, крепко сжал ее плечи, определенно готовясь, в случае чего, встать на защиту возлюбленной и, как заметила та, сразу же напрягшись еще больше, быстро оглянулся по сторонам, определенно ища, чем бы вооружиться.
        Между тем, оборотень, нахмурившись еще больше, пристально вгляделся в заросли кустов у подножия большого дерева, мимо которого они проходили, направляясь в деревню и к которому приблизились сейчас несколько с другой стороны, покачал головой и, неожиданно поднеся два пальца к губам, пронзительно свистнул. Звук получился резким и громким, и Татьяна, несколько обескураженная им, поморщилась, было, однако, свист оборвался практически в самом начале.
        Ричард, схватившись за горло, страшно захрипел и, пошатнувшись, явно не по своей воле сделал несколько шагов вперед, к тем самым зарослям, в которые секунду назад так подозрительно вглядывался.
        Растерянность девушки сменилась страхом. Не понимая, что происходит, она взволнованно дернулась вперед и внезапно рассмотрела плотно обхватившую петлей шею мужчины тугую тонкую веревку, шпагат, тянущийся откуда-то из леса.
        Ужас сдавил ей горло. На мгновение Татьяне почудилось, что это не оборотня, что это ее саму тянет к зарослям леса, к неведомой угрозе, страшная удавка. Судорожно сглотнув, она стиснула ладонью собственное горло и завертела головой в отчаянной попытке найти что-нибудь острое, что-то, чем можно было бы перерезать чертову веревку.
        Эрик показал себя более решительным, да и, возможно, сообразительным, хотя действовал он скорее по наитию, нежели по велению разума. Отодвинув, практически оттолкнув девушку назад, выводя ее тем самым из-под могущих, вполне вероятно, последовать за первой, атак, он бросился к задыхающемуся другу и, пытаясь ослабить давление веревки, вцепился в нее мертвой хваткой, изо всех сил тяня на себя.
        - Где нож? - рычание, сорвавшееся с его губ, ничем не уступало рыку самого оборотня. Тот судорожно дернул головой и блондин неожиданно вспомнил, что нож, при помощи коего Ричард столь наглядно доказал деревенским жителям его человечность, остался там же, в деревне, будучи отдан хозяину.
        Положение становилось критическим, шансов высвободить оборотня из плена дьявольской удавки виделось все меньше.
        Татьяна, уже в ужасе прикидывающая, успеет ли он сбегать до деревни и обратно пока Ричард не задохнулся, подалась вперед и, поддев ногой какой-то камешек, запутавшийся в траве, поспешно схватила его. Лесной булыжник, по счастью, не познавший на себе прикосновения морской воды, был немного заострен с одного края, и девушка, обрадованная этим открытием, метнулась к оборотню, принимаясь изо всех сил тереть острым краем веревку. Перерезать шпагат, такой тонкий, но такой прочный и такой тугой, она, конечно, не надеялась, но если была возможность хотя бы истончить веревку до такой степени, что порвать ее не составило бы труда, грех было ею не воспользоваться.
        - Не… - прохрипел оборотень, видимо, пытаясь сказать, что попытки девушки тщетны и, всей душою не желая умирать, да еще и столь глупым образом, предпринял не менее безуспешную попытку просунуть пальцы под петлю, чтобы хоть как-то уменьшить ее давление.
        И внезапно отлетел на несколько сантиметров назад, падая на колени.
        Эрик, сам удержавшийся на ногах лишь благодаря какому-то невероятному чуду, отступил на шаг, выпуская шпагат, немного ослабший, но еще не исчезнувший, из рук. Кожа на ладонях была содрана до крови - молодой человек изо всех сил пытался помочь другу.
        Веревка, будто только того и ждавшая, внезапно натянулась вновь. Ричард, стоящий на коленях, едва слышно заскулил, чувствуя, как его тянет вперед, уже готовясь все-таки встретить погибель, но… Шпагат, выпущенный из чьих-то сильных рук, вылетел из гущи леса, как стрела и, щелкнув оборотня по плечу, упал рядом с ним.
        Ричард, сам чуть не свалившийся лицом в траву и удержавшийся только потому, что успел упереться рукой в землю, надсадно кашляя и жадно ловя ртом воздух, принялся торопливо выпутываться из петли. Татьяна, увидев, что пальцы мужчины дрожат, поторопилась прийти ему на помощь, опустившись на колени рядом.
        Эрик же, выпрямившись и расправив плечи, заслоняя друзей собой, напряженно всматривался в густую чащу.
        Девушка, только что отбросившая с омерзением веревку, стянутую с оборотня и теперь касающаяся его плеча, чуть выпрямила спину, сама с волнением вглядываясь в заросли неподалеку.
        - Мо… может, они ушли?.. - голос ее прозвучал робко, неуверенно и в некотором роде даже безнадежно. Если нападение было совершено теми, о ком думали все трое, на столь легкий исход рассчитывать смысла не было.
        Ричард, все еще кашляя, отрицательно замотал головой, судорожными движениями растирая горло.
        - Только начало… - с трудом, все еще не то хрипя, не то сипя, выдавил из себя он и, прижав ладонь к красной полосе на шее - следу от удавки - напряженно втянул носом воздух.
        Татьяна, и сама прекрасно понимающая это, немного сильнее стиснула его плечо. Ей внезапно вспомнилась последняя встреча с Альбертом, его слова, обращенные к Ричарду… Что же он сказал тогда? «Я отпускаю тебя» или «Ты мне больше не нужен»? Разница разительна и, если тогда звучал все-таки последние слова, магу вполне могло прийти в голову избавиться от существа, в котором он более не нуждался.
        Громкий, заливистый хохот, знакомый до боли, до дрожи, веселый и звонкий, накрыл собою лес и, особенно, - небольшое пространство возле большого корявого дерева, где были вынуждены остановиться путешественники.
        - Ты смотри, да вы и в самом деле испортили нашего песика! - голос, не менее знакомый, чем смех, веселым звоном разнесся над подобием тропинки, - Он совсем отвык от поводка, придется его снова приучать!
        Послышались уверенные шаги, шорох травы под чьими-то ногами. Путешественники замерли, настораживаясь и даже Ричард, снова упершись рукой в землю, сделал неловкую попытку встать на пока еще немного дрожащие ноги.
        Мелькнула среди зеленых ветвей темно-русая шевелюра, раздался треск ветки, сломанной вновь пришедшим потому, что она мешала его эффектному появлению, и пред очи ожидающих его двух людей и одного оборотня уверенно вышел Луи Филипп де Нормонд.
        На губах его, как это было, в общем-то, привычно, цвела широкая улыбка; руки были непринужденно засунуты в карманы - молодой человек явно предпринимал попытку выглядеть столь же невинно, как и вчера, хотя для полноты образа ему определенно не доставало шляпы.
        - Так и знал - пребывание в замке расхолаживает, - Людовик весело тряхнул головой, от чего прядь темно-русых волос сначала упала ему на нос, а затем сдвинулась ближе к виску, - А плохих собачек вроде бы принято отстреливать… - зеленые глаза его сверкнули дьявольским пламенем, в улыбке появилось что-то хищное.
        Ричард снова попытался встать на ноги и на сей раз даже сумел это сделать. Правда, стоял он, опираясь о плечо девушки, которой, безусловно, не слишком легко давалась роль подпорки, но все-таки производил впечатление довольно устойчивое.
        Эрик, молча выслушавший все колкости младшего брата, чуть-чуть приподнял подбородок. Что-то подсказывало ему, что сегодня намерения Луи разительно отличаются от его же намерений вчера, сердце смутно чуяло какой-то подвох в пребывании юноши здесь, и ждать сюрприза граф был не намерен.
        - Что тебе нужно, Людовик? - голос его прозвучал совершенно спокойно, очень размеренно и холодно.
        Парень медленно перевел взгляд на него, отвлекаясь от созерцания полузадушенного его стараниями «песика» и неожиданно хохотнул.
        - Ого-го, какой холодный тон! Может, мне еще и поклониться тебе, как в былые времена, господин граф?
        Голос его так и сочился ядом и, казалось, призван был немного сбить с «господина графа» холодную спесь, однако, Эрик, после происшедшего только что, был определенно не слишком предрасположен к более или менее дружелюбному родственному общению. Кроме того, ощущение подвоха никуда не делось, и оттягивать миг, когда все станет ясно, ему не хотелось.
        - Не стоит, - милостиво отозвался он, слегка махнув рукой, - Мне будет довольно, если ты просто уберешься с моего пути и из моих владений.
        - Твоих владений? - раздавшийся из-за спины насмешливо скрестившего на груди руки молодого мага голос, не менее знакомый, чем его собственный, отразился, казалось, во всех присутствующих. Ричард, пытаясь как можно скорее прийти в себя, отпустил плечо девушки, вслушиваясь в приближающиеся из зеленых зарослей шаги; Эрик нахмурился, а сама Татьяна, закусив губу, непроизвольно сжала кулаки. Ей, наверное, этот голос был знаком больше, чем всем остальным, да и пугал ее с некоторых пор значительно сильнее.
        - Ты стал дерзок, мой дорогой племянник, - Альберт, вышедший из чащи, остановился рядом с Людовиком и изящным в своей непринужденности жестом сунул руку в карман, - Неужели это возвращенное амплуа человека оказывает на тебя такое влияние?
        Нужно отдать должное Эрику - на провокацию он не поддался. Хладнокровию, с каким он встретил нового и не самого приятного собеседника, мог бы позавидовать любой древний монстр, - молодой граф буквально превзошел самого себя.
        - Что делаешь здесь ты… дядя? - осведомился он, немного приподнимая подбородок.
        Он был безоружен и полностью лишен возможности постоять за себя, он был беспомощен перед двумя магами. Но ничто, даже столь явная и серьезная угроза не могло поколебать его гордости, его уверенности в себе, ничто и никто не заставил бы молодого дворянина склонить голову и Альберт почувствовал это. Улыбка его стала более заинтересованной, нежели насмешливой, а затем и вовсе сменилась абсолютно невинным, спокойным выражением лица.
        - Я пришел отнюдь не к тебе, племянник, - отозвался маг, отводя одну руку в сторону, - Я хотел лишь выразить некоторое недовольство поведением одного нашего общего знакомого… - взгляд его уперся в Ричарда и тот непроизвольно сглотнул. От внимания Альберта не укрылось и это. По губам его змеей скользнула быстрая ухмылка и, вновь вернув себе совершенно безвинный и даже несколько грустный вид, маг, обращаясь на сей раз исключительно к оборотню, мягко вопросил:
        - Разве я не просил тебя не ходить к старику, Ричард?
        Оборотень медленно втянул носом воздух. След от удавки все еще краснел на его шее, состояние после почти завершенного удушения пока еще не стабилизировалось, однако, на ногах он стоял уже вполне уверенно и вполне мог позволить себе надменно приподнять подбородок, не опасаясь случайно завалиться назад.
        - Я не подчиняюсь тебе! - в голосе Ричарда прозвучал отдаленный рык; чувствовалось, что он зол. Татьяна, стоящая рядом с ним, несколько напряглась, ощутив этот гнев и постаралась как можно незаметнее отступить в сторону, одновременно становясь поближе к Эрику. Безусловно, ей бы Ричард вреда не причинил, но… Стоять рядом с озлобленным оборотнем было удовольствием куда как ниже среднего и испытывать его у девушки желания не возникало.
        Между тем, Людовик, внимающий беседе дядюшки с Лэрдом, да и с Эриком с откровенно скучающим видом хорошего мальчика, покорного приказу не перебивать старших, наконец не выдержал. Альберт еще только собирался как-то прореагировать на заявление оборотня, лишь намеревался как-то уязвить его, когда его ученик решительно сделал шаг вперед, упирая одну руку в бок и красиво выгибая бровь.
        - Ой ли? - зеленые глаза его сузились, губы растянула неприятная улыбка, - Неужели ты успел забыть даже кто твой хозяин, а, песик? Ай-яй-яй, как нехорошо! Таких плохих собачек…
        - Людовик! - Альберт, позволивший своему протеже говорить на протяжении целых пяти секунд, немного сдвинул брови. Более прибавлять он ничего не стал, однако, Луи, мигом уловивший приказ, явственно прозвучавший в его голосе, примолк.
        Ричард, оскорбленный издевками наглого молодчика до глубины души, не преминул отметить это.
        - Какая покорность, - яда в его голосе было ничуть не меньше, чем в голосе его постоянного оппонента, - И кто же из нас теперь песик, позвольте спросить?
        Юноша вспыхнул. Краска гнева, мгновенно плеснувшая ему в лицо, столь же стремительно сошла, заставляя бледную кожу, казалось, побелеть еще больше; в зеленых глазах полыхнуло смертельно опасное пламя.
        Альберт, видя состояние своего протеже, едва заметно улыбнулся и с интересом приподнял подбородок. Вмешиваться ему не хотелось - исход событий представлял для мага большой интерес, позволяя заодно и проверить способности ученика.
        Людовик опустил голову и на несколько секунд прикрыв глаза, тонко улыбнулся. Улыбка получилась страшной.
        - Ну, что же… - медленно вымолвил он и, неспешно поднимая голову, столь же неторопливо снова распахнул очи. Искры, пляшущие в них были поистине дьявольскими, и Ричард, неосторожно взглянув в этот миг на молодого мага, неожиданно замер, не находя в себе сил шевельнуться.
        - Давай узнаем ответ на этот вопрос, - пугающе ласковым голосом продолжал, между тем, юноша, замедленным, нарочито растянутым движением поднимая руку, - Любопытно, кто из нас первым… поймает палочку? - при последних словах на губах его сверкнула откровенно веселая и столь же злая улыбка. В занесенной руке на мгновение мелькнул остро заточенный кол, длинная и опасная палка, деревянное копье, вышедшее из глубин седой древности.
        Ричард попытался дернуться, отойти в сторону, но пристальный взгляд жестоких зеленых глаз буквально приковывал его к месту. Сердце оборотня, никогда, даже в самые серьезные минуты не испытывавшее страха, неожиданно сжалось. Предчувствие неотвратимой погибели накрыло с головой, и мужчина ощутил, как леденеют кончики пальцев на руках.
        Он сглотнул - на это действие гипноз мага не распространялся - и попытался все-таки шевельнуться, однако, не смог. Судя по всему, способности молодого человека, которые Альберт не считал хоть сколь-нибудь равными собственным, с недавнего времени сильно возросли, что не могло не радовать его учителя и не пугать брата. Впрочем, что тоже вероятно, парень мог быть просто очень зол.
        Луи послал кол почти незаметным движением. Рука его, казалось, лишь чуть дрогнула, а страшное оружие уже бросилось вперед, определенно стремясь пронзить сердце, которое Тьери характеризовал как «благородное».
        Ричард с трудом втянул воздух. Молодой маг не сводил с него взгляда, не отпускал его, делая исход происходящего заведомо предрешенным, а оборотень безумно не хотел умирать. Умереть вот так, от рук юного мерзавца, которому он годился если уж не в отцы, то, по крайней мере, в дяди - это было до отвратительного не эстетично и глупо. И ведь он еще так мало жил! Гораздо дольше, чем Людовик, Роман или Эрик, дольше Альберта, но все-таки так мало! Слишком мало, он был слишком молод…
        Острие стремительно и неумолимо приближалось, мысли в голове обреченного оборотня мелькали с неимоверной скоростью. Гаденыш все-таки добился своего… Так хотел убить, так жаждал его смерти - и вот! А Альберт, видимо, только для того его и привел сюда, зачем же еще?
        Оно уже совсем близко… Прощай, моя молодая жизнь, здравствуй, свет иной!..
        Копье остановилось в каком-то сантиметре от груди мужчины, так и не коснувшись ее. Страшный свист, с каким оно рассекало воздух, умолк, вокруг воцарилась недоумевающая, пораженная тишина.
        Оборотень, медленно и осторожно выдохнув, попытался сделать робкий шаг в сторону и… неожиданно смог. Взгляд зеленых глаз переместился правее, к тому, что остановило орудие смерти, и Ричард вновь обрел свободу от его гнета.
        Иной свет, с которым он уже успел поздороваться, вновь отступал в далекие неведомые дали, под ногами опять была грешная земля, и оборотень, возвращаясь к событиям материальным, сам торопливо скользнул взглядом по копью, по руке, уверенно сжимающей его, а затем - к тому, кто сумел одним четким движением остановить страшное оружие и спасти ему жизнь.
        К тому, к кому сейчас были прикованы взоры всех, находящихся на небольшом пространстве под широкими ветвями старого дерева.
        Эрик Стефан де Нормонд медленно поднял руку, сжимающую острый кол и легким движением опустил ее, упирая острие оружия в землю.
        Татьяна, которая, некоторое время назад отступая в сторону от обозленного оборотня, сейчас находилась за спиной возлюбленного, на несколько мгновений потеряла дар речи. Она даже рот не находила в себе сил открыть и стояла с совершенно глупым, до крайности ошарашенным видом, хлопая глазами, как кукла.
        Ричард, сам опешивший и ожидавший увидеть на месте молодого графа, как минимум, Романа, успевшего каким-нибудь чудом прибежать сюда чтобы спасти его, был поражен не меньше. Впрочем, голоса его это поражение все-таки не лишило и, пользуясь возможностью вновь шевелиться, он благодарно склонил голову.
        - Спасибо…
        - Эй! - голос Луи, возмущенный, негодующий, звенящий от досады и разочарования, разорвал, разрезал покров тишины, словно нож тонкую ткань, - Тебе кто разрешил встревать в мои разборки с песиком, братик? Ты что, сценарий не читал? Не в курсе, что тебе следует быть слабым, беспомощным и растерянным, сидеть в сторонке на пенечке и со слезами на глазах созерцать, как мы убиваем собачку и забираем твою подружку вместе с ее погремушками? - где-то в середине последнего предложения в голосе его зазвучали явственно патетические нотки.
        Ричард, которого пребывание на волосок от смерти уже во второй раз за последние несколько минут вынудило окончательно прийти в себя, яростно, хотя и негромко зарычал.
        - Я волк, чертов ты…
        Людовик лениво отмахнулся.
        - Фу, песик. Сидеть, я не с тобой разговариваю, - взгляд зеленых глаз на мгновение метнулся к оборотню, однако, тотчас же снова вернулся к более интересному объекту созерцания, - Как ты это сделал? - юноша нахмурился и, оглянувшись через плечо на своего спутника, требовательно прибавил, - Дядя, как он это сделал?
        Альберт, пытливо рассматривающий старшего из своих племянников, чуть приподняв подбородок и повернув голову набок, едва заметно пожал плечом той руки, что была убрана в карман.
        - Чрезвычайно интересный и правильный вопрос, мой мальчик… - медленно выговорил он, делая неспешный и какой-то очень легкий шаг вперед, - Чрезвычайно… Быть может, Эрик, ты поделишься с нами ответом на него?
        - Быть может, поделюсь, а быть может, и нет, - хладнокровно ответствовал блондин и, воткнув кол поглубже в землю, отпустил его. Пачкать руки оружием ему было неприятно.
        - Я бы сказал, это было сделано на уровне инстинкта… - в раздумье добавил, было, он, однако, тотчас же передумал продолжать шокирующие откровения и, нахмурившись, предпочел перейти из обороны в атаку, - Ты не ответил, что ты здесь делаешь, дядя. А ответ на этот вопрос лично для меня был бы не менее интересен, чем тебе ответ на твой.
        - Ответ за ответ? - Альберт, некогда предлагавший похожую игру дочери, на которую сейчас даже не смотрел, усмехнулся, - Что же, это справедливо. Откровенность за откровенность, Эрик, - я хочу знать, зачем именно вы ходили к старику Тьери, и что он сделал с браслетом, - при этих словах взор темных глаз все-таки устремился в сторону девушки, однако, минуя ее лицо, коснулся запястья. Татьяна, кожей ощутив его, вздрогнула и рефлекторно прикрыла браслет другой рукой, делая невольный шаг назад. Однако же, памятуя о том, что пред нею все-таки никто иной, как ее собственный отец, убежденная, не смотря ни на что, что вреда он ей не причинит и, кроме того, недовольная собственным безмолвием, она гордо выпрямилась, пытаясь взглянуть на родителя, бывшего несколько выше нее, свысока.
        - Чтобы он не сделал, это мое дело! - голос девушки звучал уверенно, однако, ощущалось, что где-то под этой уверенностью прячется некоторая робость и даже, возможно, страх. Все-таки то, что произошло только что, то, что сделал Людовик, произвело на нее неизгладимое впечатление и, надо признать, несколько подавило желание хамить собеседникам. Именно поэтому фраза, планировавшаяся изначально в несколько иной формулировке, прозвучало немного мягче.
        - Откуда ты вообще знаешь, что мы были у него? - видя, что отец намеревается как-то прореагировать на ее слова, она поторопилась продолжить, - Быть может, мы просто ходили в деревню, чтобы… чтобы…
        - Молока и масла купить, - мрачновато буркнул Ричард.
        - Капельку крови пролить… - вздохнув, прибавил граф де Нормонд, мимолетно оглянувшись через плечо на своих спутников.
        Маг, выслушавший все это, не скрывая улыбки, быстро облизал губы. Чувствовалось, что он пытается сдержать смех.
        - Видимо, у вашего посещения деревни и в самом деле было много целей, - нарочито спокойно ответствовал он и, весело сверкнув глазами, задумчиво продолжил, - Что же до твоего вопроса, дитя мое… - он с видом заговорщика оглянулся по сторонам, внимательно осмотрел лес слева и справа от себя и, поднеся руку к губам, громким шепотом произнес, - За вами следили.
        Ричард так и вскинулся. Ему, оборотню, существу, обладающему до невозможного острым слухом, слышать такие слова из уст бывшего хозяина было не менее оскорбительно, чем выслушивать издевки Людовика.
        - Невозможно! - отрезал он, гневно выдыхая, - Если бы за нами кто-то шел, я бы услышал!
        Ответом ему послужил негромкий смешок, раздавшийся откуда-то из-за спины Альберта, сменившийся нарочитым покашливанием.
        - При всем моем глубоком уважении, Ричард… - хрипловато-сипловатый, будто бы простуженный, но звучащий сейчас совершенно иначе голос, волною накрыл все пространство под ветвями большого дерева, - Боюсь, собачий, и даже волчий слух не столь остер, чтобы услышать меня.
        Послышались легкие шаги. Среди зелени леса мелькнула чья-то высокая тень и спустя долю мгновения уже предстала взглядам пораженных наблюдателей.
        - А… Анхель?.. - Татьяна, сама ощущающая, что голос сел, ошарашенно повела головой из стороны в сторону, - Вот… это да…
        Было чему удивиться. Человек, стоящий сейчас перед ними, мажордом средних лет из старого замка, ворас, шпион Альберта, выглядел сейчас так, что, пожалуй, узнать его можно было лишь по голосу, да и то с большим трудом.
        Куда только исчез старый, потасканный фрак, куда делась мертвецкая бледность и ледяной взор безжизненных глаз?
        На изумрудной траве посреди леса, умело скрываясь от солнечных лучей, стоял высокий молодой человек, которому вряд ли можно было бы дать больше тридцати лет на вид. Статный, широкоплечий, стройный, он, пожалуй, запросто мог быть моделью где-нибудь на страницах глянцевых журналов. Старый фрак, мешком скрадывающий фигуру, сейчас сменяла простая серая футболка, поверх которой была небрежно накинута легкая рубашка брусничного цвета с закатанными рукавами, обнажающими до локтей сильные руки; длинные ноги обтягивали современные темно-синие джинсы, с подвернутыми для удобства нижними краями, а на ступнях, вместо безвкусных древних ботинок виднелись самые, что ни на есть обычные черные кроссовки. Светлые, белые волосы экс-мажордома были по-прежнему зачесаны назад, однако, лежали уже более небрежно и несколько прядей свободно ниспадало на высокий лоб, как-то по-особенному подчеркивая цвет кожи, уже не столь белый, сколь матово-телесный, абсолютно нормальный и соответствующий цвету кожи обычного, живого человека. Прозрачные зеленые глаза поблескивали легкой насмешкой, но уже совсем не были холодными и даже
не казались жестокими, - глубоко за насмешкой угадывалось скорее небольшое презрение, смешанное с равнодушием.
        Одним словом, на арену действий из леса вышел совсем не пугающий и таинственный мажордом, некогда прислуживающий Роману в Нормонде, а ворас, человек, способный обращаться пауком, существо, запросто выследившее их в деревушке и, наверняка, могущее сделать еще что-то, но что - пока было неизвестно.
        - Ворас… - выдохнул Ричард, на которого преображение Анхеля, безусловно, тоже произвело некоторое впечатление, однако, отнюдь не такое большое, как на Татьяну. Экс-мажордом приветливо улыбнулся и, скрестив руки на груди, склонил голову в откровенно издевательском поклоне.
        - Ворас, - спокойно подтвердил он, - Рад новому знакомству, а впрочем… - он, будто бы размышляя, поднял глаза к небу, но тотчас же вновь опустил их и улыбка его стала насмешливой, - Не скажу, что оно мне приятно. Ах, мадемуазель… - взор вораса мимолетно скользнул к Татьяне, - Как вижу, вы все еще пытаетесь изображать средневековую леди… - он вздохнул и, слегка махнув рукой, резюмировал, - И, как обычно, с этим не справляетесь.
        Девушка, несколько не ожидавшая столь откровенного и внезапного хамства, недовольно сморщилась. Ей бывший мажордом тоже не был слишком уж приятен, однако же она никогда даже в мыслях не позволяла себе подобных высказываний, да еще и беспокоилась, как бы ненароком его не обидеть.
        - Никого я не изображаю, - недовольно буркнула она, старательно отводя взгляд и пытаясь сделать вид, что слова вораса ничуть ее не задели, - Это из меня постоянно что-то пытаются изобразить.
        - Люстру бы лучше протер, чем девушку оскорблять! - Ричард, как находящийся ближе всех к Татьяне (Эрик, заслоняющих их собой, стоял немного впереди), нахмурился и хотел, было, добавить что-то еще, как неожиданно раздавшийся где-то в лесу, с той стороны, куда направлялись путешественники, громкий треск, заставил его отвлечься. Казалось, что-то большое, что-то крупное и безжалостное рвется сквозь чащу, дабы присоединиться к их, пока еще мирному, общению.
        - Если я протру люстру, она рухнет вам на голову, - вежливо заметил Анхель, будто бы и не замечая все приближающихся грозных звуков и, не меняя тона, продолжил, - Похоже, ваш свист все же был услышан, - по губам вораса мимолетно скользнула снисходительная улыбка и он, будто бы уже зная, уже предвидя то, что только должно было произойти, широко шагнул назад.
        Как оказалось, сделал он это как раз вовремя.
        Из леса, из самой гущи переплетенных ветвей, вылетела, нещадно ломая и расталкивая их мускулистым поджарым телом, словно стрела, огромная черная пантера, приземляясь как раз на то место, которое только что столь почтительно уступил ей экс-мажордом.
        Оглянувшись мельком на хозяина, она чуть повернулась, занимая такую позицию, чтобы иметь возможность заслонить его собой и, оказавшись мордой в большей степени к Альберту и Людовику, нежели к Анхелю, отошедшему немного в сторону, оскалилась, рыча и яростно хлеща себя по бокам длинным хвостом.
        Луи, уже около минуты как порывавшийся встрять в мирное общение вораса с «песиком», но все время останавливаемый дядей, воззрился на зверя с самым откровенным и искренним недоумением.
        - Это еще что такое? - удивленно пробормотал он и, склонив голову набок, оценивающе оглядел длинные, угрожающе острые клыки дикой кошки. После чего, переведя взгляд на Ричарда, сморщил нос и, указывая на пантеру пальцем с брезгливостью истого, видавшего виды аристократа, отчеканил:
        - Что. Это. Такое?
        - Способ уравнять силы, - хмыкнул в ответ оборотень, - У «этого» даже имя есть. Дэйв, и я настоятельно рекомендую проявлять уважение в его адрес. А то порвет, - последнее прозвучало абсолютно невинно и одновременно немного виновато, словно бы хозяин пантеры заранее просил прощения у съеденных ею.
        Молодой маг, судя по всему, заинтригованный последним заявлением сверх всякой меры, присел на корточки, с восторженной, почти мальчишеской улыбкой вглядываясь в желтые глаза скалящегося хищника. Страха в нем не было ни на йоту - парень был совершенно уверен в себе и своих силах, и определенно симпатизировал кошечке. Впрочем, учитывая, что симпатии его могли иметь довольно нетривиальный характер, Ричард предпочел на всяких случай сделать шаг ближе к своему любимцу, дабы в случае чего суметь защитить его.
        - Быть может, нам стоит вернуться к основной теме нашей увлекательной беседы? - мягкий голос мага, главаря этой лесной шайки, журча, как ручеек, моментально отвлек остальных собеседников от созерцания интригующей картины «Мальчик с пантерой».
        - А у нас была основная тема? - граф де Нормонд, уже некоторое время как хранящий совершенное молчание и, вместе с тем ухитряющийся соблюдать олимпийское спокойствие, развел руки в стороны, - Я несколько раз спросил тебя, дядя, зачем ты вновь пожаловал в мои владения, ради чего помешал нам спокойно вернуться домой, но ты так и не дал исчерпывающих объяснений.
        - Исчерпывающих? - Альберт в раздумье провел указательным пальцем по нижней губе, затем коснулся подушечкой пальца обеих и легко пожал плечами, - Что ж, изволь. Мне известно, что Тьери что-то сделал с браслетом. Сделал, разумеется, с благороднейшей целью защитить мою дочь, однако, не подумал о том, что маскировка проблемы отнюдь не является ее решением. Как я уже говорил некогда Татьяне, я… Людовик!
        Резкий окрик, столь внезапный и контрастный по сравнению с плавным журчанием его речи, заставил вздрогнуть не только Татьяну и Эрика, но даже и Ричарда, на мгновение отвлекшегося от общения Луи с его любимцем.
        Клацнули острые зубы. Людовик, довольно ухмыляясь, отдернул руку и несколько раз сжал и разжал пальцы, проверяя их работоспособность.
        - Я просто хотел погладить кису, - абсолютно невинно сообщил он, - Нормальное желание - пообщаться с дикой зверюшкой… Зачем было пугать ее громкими воплями?
        - Когда зверюшка отгрызет тебе руку, продолжать общение с ней вряд ли захочется, - со знанием дела известил Ричард и, мимолетно глянув на упомянутую «зверюшку», негромко прибавил, - Дэйв…
        Пантера, обозленная дерзкой попыткой наглого мальчишки прикоснуться к ней и уже успевшая сделать несколько шагов в его сторону, услышав голос хозяина, остановилась и, оглянувшись на него, раздраженно дернула хвостом, возвращаясь на место. Впрочем, не смотря на проявленное хищником послушание, было очевидно, что терпение его уже на исходе и если бы не присутствие хозяина, зверь бы не преминул разорвать молодому нахалу горло. Хотя, конечно, далеко не факт, что ему бы это удалось.
        - Глупый мальчишка… - Альберт, выглядящий сейчас ни больше, ни меньше, как самый настоящий заботливый дядя, вынужденный заниматься воспитанием племянника-неслуха, потер пальцами висок, старательно возобновляя прерванный разговор, - Итак, как я уже говорил однажды Татьяне, мне ведомо, как усмирить браслет, я знаю, как обращаться с ним. И на моей руке он не был бы так опасен, по крайней мере, для тебя, дитя мое, - взгляд его уперся в девушку и та, не в силах придумать достойный ответ, молча потупилась. Мужчина, мимолетно улыбнувшись, продолжал:
        - Поэтому я прошу тебя, Татьяна - отдай мне браслет. Я хочу лишь помочь тебе, клянусь, я не собираюсь причинять тебе вреда! - и он вытянул руку вперед, неспешно раскрывая ладонь, словно готовясь принять требуемый предмет.
        Эрик, подспудно ощущая, какое впечатление эти слова производят на его возлюбленную, взволнованно оглянулся на нее через плечо. Неужели отдаст?.. После угроз Тьери, после всего, что он наговорил, трудно было бы винить ее в этом… Разве все они не хотят того же? Разве не желают они защитить девушку, сохранить ее жизнь и здоровье?
        Татьяна колебалась. Слова отца и в самом деле задевали самые нужные струны в ее душе, заставляли вспоминать о грозящей ей и всем нежно любимым ею существам опасности, заставляли желать избавления от нее, но… Кто сказал, что на руке Альберта браслет прекратит представлять опасность? Магу нужен был замок, нужен был титул, и с браслетом ему вполне достанет сил забрать и то и другое, а потом… Неизвестно, что еще может прийти ему в голову.
        Девушка отрицательно покачала головой.
        - Дитя… - с губ Альберта сорвался разочарованный вздох и, сомкнув руку, он медленно опустил ее, почти сразу отводя немного в сторону, - Ты все еще не доверяешь мне… Что же, тогда идем со мною! Я не могу отобрать браслет силой, да и не хочу этого, но могу помочь тебе, научить… Ведь я уже предлагал это.
        - И я отказалась, - голос Татьяны прозвучал несколько приглушенно и она вновь покачала головой, - И отказываюсь снова. Я никуда не пойду с тобой, я хочу вернуться домой, в замок и спокойно жить!
        - Это с браслетом-то, - Людовик, некоторое время честно не вмешивающийся в разговор, ухмыльнулся, скрещивая руки на груди и отставляя одну ногу в сторону, - С кулоном? Ну-ну, живи себе, пока он тебя ночью не придушит.
        - Людовик!
        Окрик, исполненный недовольства, раздался, как это не странно, отнюдь не со стороны Альберта. Девушка, испуганная новым напоминанием о силе и опасности носимых ею «погремушек», как выразился юный маг, пребывающая в несколько взвинченном состоянии, сейчас была категорически не настроена терпеть шуточки последнего.
        Альберт, определенно не ожидавший такого от своей дочери, удивленно приподнял бровь.
        - Как, разве вы уже столь близко знакомы с этим мальчиком? - рука его легла на плечо протеже и на губах мага заплясала подозрительно добрая, мягкая, откровенно отеческая улыбка, - Но ведь я лишь собирался его тебе представить! Это было еще одной целью моего визита, должен признать, ведь в прошлый раз я сделать этого не успел.
        Татьяна, несколько не ожидавшая ни от самой себя такой прыти, ни от отца подобных заявлений, недоуменно покосилась на Ричарда. Затем перевела взгляд на затылок Эрика, тоже определенно растерявшегося и, с подозрением уставившись на своего собеседника, настороженно осведомилась:
        - И как кого же ты намерен мне его представить? Как мучителя Ричарда или…
        - Как твоего будущего супруга.
        Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Девушка, ощущая, как у нее расширяются глаза, торопливо заморгала, пытаясь заставить себя побороть изумление; Людовик, судя по всему, тоже не ожидавший подобных заявлений, медленно перевел потрясенный взор на дядюшку и резким движением сбросил его руку со своего плеча. Слов для достойного ответа у него пока не находилось, как, впрочем, и у Татьяны, и Альберт не преминул воспользоваться этим.
        - Напомню, моя милая, свои слова о том, что я никогда не позволил бы тебе выйти замуж за какого-то пса без роду и племени, - презрительный взгляд мага метнулся к безусловно польщенному такой характеристикой Ричарду и тотчас же устремился к ошарашенному племяннику, - Что я нашел бы более достойного кандидата для этой роли, и вот…
        - Я на ней не женюсь!
        - Я за него не выйду!
        Два голоса прозвучали как один. Молодые люди, столь бесцеремонно означенные в супруги друг другу, гневно переглянулись и, демонстрируя полнейшее неприятие персон друг друга, устремили свой гнев на мага. Анхель, стоящий чуть поодаль и немного за спиной последнего, едва не прыснул, прикрывая рот рукой.
        - Какое трогательное единодушие… - протянул он и в зеленых, прозрачных глазах его, пожалуй, впервые на памяти Татьяны, отразилось самое искреннее веселье, - А ведь в семейной жизни это так важно! Да, мастер прав, - вы идеально подходите друг другу.
        - С тобой я потом поговорю, восмилапый, а ты… - Людовик, мельком глянув на вораса, негодующе нахмурился на стоящего рядом дядюшку, - Завязывай с болтовней! Черт знает, до чего уже договорился - я никогда не женюсь на девчонке, которую некогда сам, по твоему приказу, отдал своему братику!
        - Так-так-так, - Эрик, сам ошарашенный заявлением дяди не меньше, чем, пожалуй, Татьяна или Людовик, решительно шагнул вперед, поднимая руки, - Тише, тише. Прекратите говорить о Татьяне, как о вещи, - мне никто не отдавал ее! Она пришла в замок, в надежде спастись сама, и… - на губах молодого графа появилась невольная улыбка, - Спасла меня. И всех, кто обитал…
        - Господин граф, - Анхель, очевидно, уставший от молчаливого бездействия и решивший все-таки принять участие в общей беседе, с интересом приподнял белесую бровь, - Скажите, вам речи ваш доктор пишет? Слишком много слов и слишком мало дела, а впрочем… Это вполне соответствует вашему обычному поведению, - он презрительно поморщился и, фыркнув, махнул рукой, всем видом показывая, что относит молодого человека к личностям, недостойным внимания, - Никогда не был способен действовать сам, может лишь говорить и подставлять под удар других…
        - Кофе мне принеси! - чей-то возмущенный, звонкий и знакомый до безобразия голос решительно вклинился в речь вораса, прерывая ее.
        Татьяна, чувствуя, как на губах сама собою расплывается широкая улыбка и не решаясь поверить собственному счастью, торопливо обернулась.
        Эрик, которого слова альбиноса задели за живое, и который отнюдь не собирался дожидаться помощи, но, тем не менее, был ею обрадован, тоже поспешил перевести взгляд в сторону, откуда раздались эти слова, и даже Ричард вздохнул с некоторым облегчением. Все-таки ему, действуя практически в одиночку, пусть и при помощи пантеры, выстоять против двух сильных магов и одного, определенно не слабого вораса, было бы достаточно затруднительно, посему помощи он был чрезвычайно рад.
        Из-за спины Луи, загораживающего собою путь, ведущий к замку, легко подвинув его, вышел, вернее даже будет сказать - выступил Роман Натан де Нормонд.
        Облаченный в свободную белую рубашку с широким рукавом, но узкими манжетами, небрежно выпущенную поверх черных брюк, заправленных, в свой черед, в сапоги с довольно высоким голенищем, он сейчас производил впечатление какого-то средневекового мстителя, безжалостного карателя, защитника униженных и оскорбленных. Тонкий двуручный меч, легко и непринужденно сжимаемый им в руке, довершал этот образ, делая его абсолютно законченным.
        Татьяна, которой однажды уже доводилось видеть юного виконта в облике средневекового дворянина, в наши дни, а не в прошлом, на несколько мгновений даже не поверила собственным глазам. Меч, который она поначалу приняла за шпагу - столь тонким и длинным был его клинок, отличающийся разве что формой рукояти, а главное, гарды, произвел на нее неизгладимое впечатление. Выходит, говоря когда-то об оружии, хранящемся где-то среди стен Нормонда, виконт не шутил… Хорошо, что тогда он так и не взялся за него - судя по тому, с какой уверенностью молодой человек держал меч, обращаться с ним он умел.
        Рядом с юношей величаво вышагивал большой лев. На первый взгляд огромный хищник казался спокойным, даже расслабленным, однако, стоило лишь приглядеться, как становилось ясно, что впечатление это столь же ошибочно, как и первоначальное восприятие меча Романа. Желтые, чуть суженые глаза его смотрели внимательно и оценивающе, выбирая жертву, прикидывая расстояние для первого, но решающего броска; острые, не менее длинные, чем у пантеры, клыки, были ненавязчиво обнажены, - весь вид хищника кричал о том, что к нему лучше не подходить и с ним желательное бы не связываться.
        Татьяна медленно перевела дух. Облегчение огромной волной затопило ее, шансы на возможность добраться до замка целыми и невредимыми стремительно повышались, и девушка, приободрившись, даже немного выпрямилась, расправляя доселе устало опущенные плечи. Теперь силы и в самом деле были уравнены - Ричарда, Дэйва, Романа и Винсента было вполне довольно, чтобы противостоять магу, ученику мага и ворасу, сколь бы сильны те не были.
        Анхель, уже получивший от бывшего хозяина приказ принести кофе и не намеревающийся оставлять его без ответа, медленно повернул голову в его сторону, демонстрируя девушке и ее сердечному другу четкий профиль.
        - Обнаглевшее дворянство… - негромко, но очень ясно и четко проговорил он и, улыбнувшись уголком рта, делано вздохнул, - Не способны даже принести себе кофе без посторонней помощи… Как же вы прожили без этой помощи столько дней? Быть может, мне подарить вам кофеварку, милорд?
        Роман, услышав столь почтительное обращение к себе, удивленно хмыкнул. Было очевидно, что от вораса, столь бесцеремонно предавшего его, он ожидал проявления скорее грубости, нежели уважения.
        - Было бы неплохо, да только вряд ли тебе это по карману, простолюдин, - последнее слово из уст виконта прозвучало скорее как обыденное обращение вельможной особы к человеку низшего сорта, никакого оскорбления в нем слышно не было, однако, в глазах Анхеля внезапно отразилась дикая, бешеная злоба. Впрочем, сказать он на сей раз ничего не успел.
        Людовик, который при появлении новых интересных персонажей этой драмы, мгновенно утратил всякий интерес к пантере, и уже некоторое время как с нескрываемым любопытством разглядывающий вновь прибывшего брата, наконец решил поздороваться с ним.
        - Какой отвратительный пример ты мне подаешь! - юноша, всплеснув руками, сделал широкий шаг вперед и, остановившись перед братом, указал взглядом на его оружие, требуя, - Дай посмотреть.
        - Без проблем, - Роман, демонстрируя самые, что ни на есть родственные чувства, всем видом выказывая глубочайшее уважение, легким и изящным жестом поднял руку с мечом и мягко коснулся острием последнего груди младшего брата.
        Тот, не уступая ни себе, ни семейным традициям, с интересом сжал кончик оружия и, приподняв его несколько выше, примерно на уровень собственного горла, со знанием дела осмотрел. Затем одобрительно присвистнул, и опять перевел внимание на брата.
        - Эсток… Отличный меч. Поделись, какую оружейную палату ограбил? Обещаю, я никому не расскажу об этом, если, конечно, ты сдашься и отдашь меч мне.
        - Ценю ваше благородство, любезный брат, - не остался в долгу виконт, - Но, боюсь, ваша помощь мне без надобности, - я взял этот меч из оружейной палаты Нормонда. И если бы вы соблаговолили почаще заглядывать домой, мне бы не пришлось утруждать себя пространным рассказом о том, что дома обитает.
        Людовик, вмиг ощетинившись и не желая более поддерживать шутку, раздраженным и резким движением оттолкнул меч.
        - Вот только давай обойдемся без твоих нотация! Ты не отец мне, чтобы воспитывать!
        - Да, но я твой брат и я старше, - Роман, равнодушно пожав плечами, спокойно опустил меч и, сдерживая смех, окинул собеседника насмешливым взором, - И раз уж ты подвергся дурному дядиному влиянию, мне придется взять на себя тяжкое бремя твоего перевоспитания.
        Парень в ответ только фыркнул.
        - Дядя, между прочим, еще старше.
        - Дядя, между прочим, нам не родной, - вновь легко отбил подачу интантер и, совершенно довольный видом замершего с приоткрытым ртом, не знающего, как реагировать на это, Луи, победоносно усмехнулся.
        - Туш?, - Людовик, сделав шаг назад, криво улыбнулся, склоняясь в небольшом поклоне, - Снимаю шляпу.
        - Давно пора, - отозвался виконт, - Тебе, мелкий, еще учиться, учиться и учиться, а ты тут во взрослые разговоры встреваешь. Иди, ребеночек, сядь на пенечек, почитай учебничек…
        Луи, на мгновение задумавшись, нерешительно почесал в затылке, созерцая собеседника с некоторым недоверием.
        - То есть, ты хочешь сказать, что сегодня мне надо убить тебя, а не песика? - уточнил он, с новым интересом косясь на меч, сжимаемый тонкой рукою брата, - Ты ведь не знаешь, вдруг у меня револьвер в кармане?
        Роман хмыкнул и, пожав плечами, вновь поднял меч, указывая острием на предполагаемого противника.
        - Ну, так чего ты его мучаешь? Доставай, я не прочь проверить скорость твоей реакции. Да и своей за компанию.
        - Людовик!
        - Роман…
        Два голоса прозвучали практически одновременно. Альберт, которого поведение протеже, его постоянные попытки отвлечься на что-то до крайности малозначимое, определенно совершенно не устраивало, сдвинул брови. Эрик, не успевший толком порадоваться явлению брата, а уже вынужденный заниматься его воспитанием, принудительно возвращая его к происходящим прямо здесь и сейчас событиям, негромко вздохнул.
        Лев, стоящий рядом с молодым интантером, бросив на него недовольный взор исподлобья, очень красноречиво фыркнул и как-то по-особенному раздраженно сел.
        Татьяна с Ричардом, переглянувшись, предпочли покамест остаться в стороне от основной арены действий, тем более, что Роман с его красноречием, да и Людовик со своим, запросто могли сделать любую стычку не кровопролитной.
        Анхель, тоже предпочитающий роль наблюдателя, нежели амплуа участника, стоял, скрестив руки на груди и, широко расставив ноги, свысока наблюдал происходящий содом. Наконец, не выдержав, он широко ухмыльнулся.
        - Просто детский сад, - негромко, но, как обычно, очень отчетливо вымолвил он, - Два воспитателя и два воспитанника - практически полный комплект! Интересно, какая это группа?
        - Какая бы не была, тебя мы в нее не примем, - мигом отозвался Роман, - Вакантных мест нет, все давно закончились.
        - К тому же, это частный детский сад, посторонним вход воспрещен! - подхватил Людовик, очаровательно улыбнувшись сначала дяде, потом брату, а уже затем Анхелю.
        - О, не волнуйтесь, детки, я к вам не тороплюсь, - ворас, не опуская рук, мимолетно пожал плечами и, окинув взором все пространство под ветвями большого дерева, задумчиво прибавил, - У вас слишком много хищных кошек, а я не являюсь их поклонником.
        - О, кстати! - Роман, словно вспомнив о чем-то, воздел палец вверх, - Хорошо, что напомнил! Котик, - взор его упал на мгновенно помрачневшего льва, - Извини, я тебя больше не задерживаю. Иди, поздоровайся с хозяином… хозяевами… В общем, с теми вон, а то они обидятся.
        Татьяна и Эрик, как люди, имеющие, пожалуй, наибольшее право полагать себя «хозяевами» хранителя памяти, неуверенно переглянулись. Что-то подсказывало им, что Винсент такому обращению рад вовсе не будет, а склоки между своими на глазах у врагов явно нельзя было признать очень уж хорошей идеей.
        Лев, и в самом деле совершенно не обрадованный заявлением, да и, надо сказать, тоном виконта де Нормонд, нарочито медленно поднялся и, хмуро глянув на своего спутника исподлобья, неспешной размеренной поступью направился здороваться с хозяевами. При этом он не преминул, обходя Романа, наступить большой лапой ему на ногу.
        - Сапоги испортишь! - юноша, судя по всему, ни капельки не смущенный этой выходкой, хихикнул, снова обращая взор очей своих на младшего брата, честно ожидающего, когда же можно будет продолжить словесный поединок.
        - Кстати, братик, - дождавшись своего часа, он, напрочь забывая о присутствии здесь недовольного его поведением дядюшки, живо вернулся к прерванному общению, - Я тут случайно так вспомнил… У тебя, по-моему, должно было заваляться что-то мое, не так ли?
        - Твое? - Роман, на самом деле прекрасно понявший намек, пару раз удивленно моргнул, затем нахмурился, словно бы напряженно вспоминая, что же это имеет в виду собеседник и, лишь выдержав почти минутную паузу, с облегчением вспоминания кивнул, - Ах, ты об этом? - рука его скользнула в карман штанов и на свет божий появилось резиновое колечко, эспандер, столь любимый младшим представителем семейства де Нормонд и совершенно не приспособленный для использования его старшими. Луи, увидев любимую игрушку, воодушевленно кивнул. Даже глаза его радостно заблестели, а на губах появилась совершенно искренняя, широкая улыбка.
        - Как ты прав, я именно об этом! Надеюсь, вернешь мне игрушку? Или будешь, как обычно, обижать своего маленького братика?
        Интантер, фыркнув, легко взмахнул рукой. Эспандер, мелькнув в воздухе, в мгновение ока оказался в руках у абсолютно счастливого Луи, и брат его, заметив эту радость, не нашел в себе сил удержаться от комментария.
        - Как был четырнадцатилетним пацаном, так им и остался на всю жизнь.
        Людовик, с любовью и интересом сжимающий резиновое колечко - трюк, который Роман так и не сумел повторить, - поднял на него удивленно-насмешливый взгляд.
        - Тогда уж пятнадцатилетним.
        - Тебе дядя еще и склероз наколдовал? - Роман очаровательно улыбнулся и, всем видом показывая, какое большое одолжение он делает, напомнил, - Тебе было четырнадцать на момент твоей не-смерти.
        - Пятнадцать мне было! - огрызнулся Луи, привычным жестом прокручивая на пальце кольцо, - По крайней мере, исполнилось через каких-то пару недель.
        - Вот! - виконт, совершенно довольный этим признанием, внушительно воздел палец вверх и погрозил им младшему брату, - Все время врет, а меня смеет обвинять в том, что я не помню, сколько лет моему маленькому братишке!
        - Конечно, не помнишь, - маг пожал плечами и, с интересом посмотрев сквозь кольцо сначала на ветки деревьев, а потом на собеседника, ухмыльнулся, - Ты еще перед четырнадцатым моим днем рождения меня раз десять спросил, сколько мне будет.
        По губам Романа расплылась сладкая улыбка. Он любил спорить с Луи о прошлом, вновь и вновь, раз за разом убеждаясь, что перед ним действительно находится его родной брат, пусть и вставший сейчас на сторону врага, но живой и невредимый, а не какой-нибудь двойник, созданный Альбертом. И каждый раз, каждый миг получая очередное доказательство этого, он ощущал, как душу его наполняет надежда. Надежда на то, что Людовика еще вполне возможно вернуть в лоно семьи, надежда на то, что, быть может, однажды этот глупый мальчишка поймет, насколько он заблуждался…
        - По-моему, всего пять, - вежливо отозвался молодой человек, отвечая на ухмылку собеседника самым, что ни на есть, невинным видом.
        Лев, между тем, спокойным и размеренным шагом приближался к не участвующим в беседе Татьяне и подошедшему к ней поближе Эрику. Задача его сейчас была предельно проста - следовало защитить, заслонить собою самых беспомощных среди них, и хранитель памяти намеревался выполнить эту задачу со всей ответственностью.
        Людовик с Романом, оставленные им позади, все еще продолжали увлекательную беседу об общем прошлом, напоминая друг другу кто и о чем когда успел забыть, Альберт, сумрачно взирающий на них, пока молчал, хотя, как справедливо подозревал Винсент, готов был оборвать достаточно дружелюбное общение родственников в любой момент, Ричард вместе с пантерой отошли немного в сторонку и стояли теперь так, чтобы в случае чего иметь возможность атаковать главаря этих разбойников, Татьяну с Эриком надлежало защитить… В целом, обстановку под ветвями дерева нельзя было бы назвать хоть сколько-нибудь напряженной, - все участники этой сцены, даже те, что, казалось бы, были настроены враждебно, вели себя довольно мирно и приветливо.
        Лев испытал некоторое облегчение. Судя по всему, паника молодого виконта, его крики о том, что «на наших напали» были довольно преувеличены, и серьезной опасностью здесь и не пахло.
        Расслабленный, успокоенный, хотя и готовый по-прежнему атаковать или отразить атаку в любой момент, Винсент мягкой поступью приблизился к экс-хозяину и, минуя при этом замершего Анхеля, мельком глянул на него.
        То, что произошло дальше, еще долго представляло загадку как для самого хранителя памяти, так и для других свидетелей случившегося, включая даже Альберта.
        Ворас, встретившись взглядом с ярко-желтыми глазами большого хищника, неожиданно отшатнулся. Собственные глаза его расширились, губы приоткрылись, - мужчина, казалось, был неимоверно изумлен, однако же, изумления в лице его не было. Напротив, - Анхель, казалось, внезапно узнал огромного льва, узнал и… вспомнил. Лицо его на какую-то долю секунды исказила невероятная, сильная и как будто давняя ненависть.
        Ворас взмахнул рукой и, мгновенно опустившись на одно колено, провел пальцами по едва качнувшимся от этого травинкам.
        - Dum spiro, spero… - прокатился над травою его шепот и, завершая заклятие, он резко дунул в сторону Винсента.
        Над травой взметнулось пламя. Яркое, слепящее, безжалостное, оно, как спущенный с поводка пес, ринулось на откровенно растерявшегося хранителя памяти.
        Роман и Людовик примолкли, синхронно поворачиваясь в сторону полыхающего огня. На лицах обоих молодых людей отразилось абсолютно идентичное недоумение вкупе с непониманием происходящего. Не задумываясь, да и вовсе забывая о навязываемой им вражде, о том, что только что жарко спорили, пытаясь доказать друг другу, что неправы, они переглянулись и, нахмурившись, вопросительно воззрились на не менее пораженного Альберта.
        Татьяна с Эриком, которых хранитель памяти намеревался защищать и которые, благодаря этому, невольно оказались на пути пламени, машинально попятились. Огонь казался жарким, горячим, до ужаса обжигающим и испепеляющим, казалось, ничто не способно выжить от соприкосновения с ним, и убеждаться в этом предположении лично никому не хотелось.
        - Что за нафиг… - Ричард, теряя от изумления всякое дворянское воспитание, сам попятился, рефлекторно заслоняя собою пантеру. Последняя, недовольная этим и намеревающаяся сама защитить хозяина своим телом, пыталась обойти упрямого оборотня, высовывая большую голову из-за его спины то с одной, то с другой стороны.
        - Вот полностью поддерживаю вопрос, - Роман, хмурясь и предпочитая в минуту опасности держаться все-таки поближе к своим, нежели оставаться в тылу врага, сделал несколько шагов навстречу бушующему пламени, крепко сжимая абсолютно бесполезный сейчас меч, - Что ты тут устроил, простолюдин?
        - Заткнись, щенок! - ворас, взбешенный сверх всякой меры, причем по причинам довольно смутным, бросил злобный взгляд на виконта и один из языков пламени, метнувшись к тому, почти лизнул щеку молодого человека. Роман, рефлекторно отшатнувшись, махнул мечом. Пламя, будто обиженное этой атакой, с неохотой отступило, вновь возвращаясь к прежней своей задаче.
        - Анхель! - Альберт, недоумевающий не меньше других, едва заметно сдвинул брови, вглядываясь в фигуру сокрытого огнем сподвижника.
        Тот медленно втянул носом воздух, очень явственно сдерживая гнев и, сжав ту руку, которой несколько мгновений назад взмахнул, творя заклинание, в кулак, негромко промолвил:
        - Прошу вас, мастер. Не вмешивайтесь…
        Маг, резким движением приподняв подбородок, чуть сузил глаза. На протяжении нескольких мгновений он хранил молчание, но затем, мягко улыбнувшись, милостиво склонил голову, на секунду прикрывая глаза.
        - Хорошо. Ты прав, друг мой - наша беседа затянулась. Не хотелось бы уподобляться Эрику и больше говорить, чем действовать… Лэрд! - взор темных глаз метнулся к оборотню.
        Ричард, вздрогнув от столь внезапного обращения к нему, полагавший себя уже некоторое время как всеми забытым и оставленным, недовольно сморщился.
        - А чего сразу по фамилии? У меня, между прочим, есть красивое, мужественное, нормальное человеческое и… - закончить он не успел.
        Второй раз за сегодня была им допущена роковая оплошность, второй раз он загнал в ловушку сам себя и на сей раз это грозило ему чем-то худшим, чем даже гибель. Темные глаза старшего мага затягивали, как два омута, парализовали, лишали воли… Альберт, кривовато усмехаясь, поманил оборотня пальцем и тот, не в силах противиться воле мага, нетвердо шагнул вперед.
        - Ближе… - голос мага, ядовитом шепотом рассыпавшись над головами всех присутствующих, словно петлей потянул его вперед. На лице Ричарда отразилась могучая борьба воли с давлением извне, - он сопротивлялся, не хотел подчиняться, но, увы… Силы были слишком неравны.
        Он сделал шаг, затем еще один. Альберт, дождавшись, когда пантера, растерянная и пораженная, пожалуй, не меньше остальных, а то даже и больше, останется на некотором расстоянии позади, сам немного подался вперед, подступая к своей жертве.
        Приближался он медленно, неспешно, с какой-то нарочитой ленцой, как будто пытаясь изобразить, что всего лишь прогуливается по старому лесу. Ричард, не в силах отвести взгляда от его глаз, почувствовал, что у него начинают дрожать колени. Каждый шаг подходящего «мастера», как называл его Анхель, ложился на плечи оборотня бетонной плитой и, как бы силен он не был, выдерживать их тяжесть становилось все сложнее и сложнее.
        Татьяна, с ужасом наблюдающая за происходящим, за тем, как видимо, ощутимо, ломается железная воля сильного человека, рефлекторно прижалась к Эрику. Каждый шаг Альберта, пригибающий оборотня к земле, каждое мгновение его приближения казались ей не менее тяжелыми, чем Ричарду и, пожалуй, без поддержки графа она бы просто рухнула на землю, будучи физически несколько слабее мужчины.
        Эрик, приобняв ее, немного прижал к себе. Он и сам, признаться, был несколько напуган такой демонстрацией силы мага и, полагая доселе, что максимум его способностей - просто парализовать взором, как это сделал Людовик, не мог себе представить, на что еще может оказаться способен дядюшка. Роман, испытывающий примерно такие же чувства, за исключением разве что мыслей о младшем брате, коль скоро гипноза в его исполнении он увидеть не успел, стоял в совершенной растерянности, переводя взгляд с лишенного воли Ричарда на окруженного пламенем льва, не зная, кому из них первому оказать помощь.
        Людовик происходящему особенно не удивлялся и, лишь немного приподняв голову, с блаженной улыбкой любовался происходящим с «песиком», расслабленно сжимая свое колечко.
        Альберт сделал еще несколько шагов и, остановившись рядом с оборотнем, мягко улыбнулся ему. По телу Ричарда прошла дрожь. Сила мага, ее давление было столь высоко, столь тяжело давалось выдерживать ее гнет, что организм, в отличии от воли, отказывался спорить с ней, желая просто сдаться, подчиниться.
        Пантера, которая на протяжении некоторого времени, ошарашенная происходящим не менее других, растерянно топталась на одном месте, внезапно метнулась вперед. Альберту достало бы сил справиться одновременно и с ней, гнет его силы был невыносим и для хищника, и для него, пожалуй, даже в большей степени, чем для хозяина, но ждать исхода, не предприняв попытки защитить последнего, Дэйв был не намерен.
        Впрочем, к сожалению, мнение его здесь никого не интересовало.
        Бешеное пламя, окружившее кольцом, будто запершее в клетку Винсента, метнулось в ее сторону и, вынуждая отступить, заплясало перед носом. Анхель кривовато ухмыльнулся.
        - Не так трудно остановить хищную кошку, если знаешь ее слабости… - пробормотал он себе под нос, однако же, остался неуслышанным.
        Взгляды всех присутствующих, их внимание в той или иной степени было приковано к Ричарду и его мучителю, даже Винсент, оказавшийся в огненной ловушке, на некоторое время как будто забыл про нее, напряженно всматриваясь в выпрямляющуюся из последних сил фигуру оборотня.
        - Следует смотреть в глаза собеседнику, когда он обращается к тебе, - тихо произнес Альберт, едва заметно склоняя голову набок. На губах его цвела легкая, мягкая, приветливая улыбка - ощущалось, что происходящее доставляет мужчине удовольствие.
        Оборотень, из последних сил пытаясь противиться ему, с огромным трудом опустил голову, на мгновение разрывая зрительный контакт.
        - О нет, Рене, - маг негромко рассмеялся и, легко коснувшись одним указательным пальцем подбородка Ричарда, заставил его поднять голову, возобновляя связь, - Вот так…
        По лицу оборотня прошла судорога. Воля его, такая сильная, такая несгибаемая, была безжалостно сломана и растоптана чересчур могущественным противником, сил на сопротивление уже не оставалось. Ноги, и без того едва держащие мужчину, подкосились и он, не в силах более сохранять вертикальное положение, тяжело рухнул перед бывшим хозяином на колени.
        Но бывшим ли?..
        Альберт, стоя перед ним, над ним, смотрел сверху вниз, не моргая, не отводя взгляда, не ослабляя ни на мгновение контроля. Повисшие плетьми руки Ричарда слабо вздрогнули. Где-то в глубине его существа, не в мыслях, а гораздо глубже, вдруг мелькнуло осознание, что все это еще не конец, что цель мага куда как масштабнее, чем просто полное лишение противника сил, но тотчас же забылось, подавленное его волей.
        Темные глаза напротив смотрели как два бездонных провала, казались тропами в Ад, той манящей пустотой, бездной, куда так и тянет прыгнуть.
        - Ну же, мальчик… - тихий голос искусителя волной плеснул в уши оборотня, - Чего же ты ждешь? Не противься мне, не спорь со своей собственной природой… Твое место - у моих ног, твое назначение - служить мне. Ты никогда не будешь свободен, Ричард, никогда…
        С губ оборотня сорвался слабый стон. Невыносимая боль пронзила все его существо, слова Альберта казались острейшими иглами, копьями, куда опаснее того, что не так давно было остановлено молодым графом, и каждое из них вонзалось в самое сердце мужчины, калеча его душу, выворачивая наизнанку все, что было когда-то ему дорого. Он уже ничего не понимал и ничего не соображал. Весь мир - как внешний, так и внутренний - был сосредоточен только в этой боли, в страшной бездне напротив, куда он проваливался с каждым мгновением все глубже и глубже, и в голосе. Мягком, ласковом голосе, ведущем его куда-то, манящем за собою, кажущимся рукой спасения, протянутой утопающему с берега. Как глупо, как безрассудно, как безумно было отталкивать эту руку сейчас, как наивно было делать это прежде…
        - Тебе ведь больно, Ричард… - продолжал нежно шептать ядовитый голос, - Зачем же тебе сопротивляться мне? Ведь все так просто, мой маленький глупый мальчик, тебе стоит лишь сдаться… И боль прекратится, я помогу тебе. Рядом со мною тебя ждет спокойствие, я могу дать тебе все, о чем ты мечтаешь… Зачем же тебе терпеть боль?
        Он еще пытался сопротивляться. Воля, никогда прежде не бывшая попрана, сейчас отчаянно стремилась восстановить самое себя из обломков, старалась преодолеть страшное давление чужой силы.
        - Еще, еще… - лился расплавленным свинцом в уши голос, - Больнее, больнее… Зачем ты споришь со мною, мальчик? Ты давно перестал существовать отдельно от меня, ты не способен выжить без моей помощи. Я - часть тебя, моя воля - твоя воля, и мои желания - твои. Я помогу тебе, я сделаю все за тебя… Просто расслабься и позволь мне это. Позволь избавить тебя от боли, позволь спасти тебя…
        Чья-то рука простерлась у него над головой. В сознании все мутилось и путалось, он уже не помнил ни того, кто стоит перед ним, ни того, кем является он сам. Он не понимал, зачем надо сопротивляться, не видел смысла терпеть боль и отталкивать исцеляющую руку, не знал, зачем кусать того, кто дарует ему покой.
        - Вот так… - еще несколько капель расплавленного свинца упали в его сознание, окончательно деморализуя его, - Закрой глаза.
        Глаза закрылись как-то сами собой и с губ сорвался полный облегчения вздох. Вот и все. Боли больше нет, боли больше не будет… Уже не страшно, уже не надо ни о чем волноваться. Хозяин рядом, хозяин поможет, хозяин спасет от боли. Сделать все, о чем просит хозяин - сущая ерунда, мизерная плата за то, что сделал он.
        Пальцы Альберта коснулись черноволосой макушки покорно склонившегося перед ним человека и на губах его отразилась самодовольная улыбка.
        - Хороший песик, - негромко вымолвил маг и неожиданно резким движением отдернул руку.
        В следующее мгновение глаза распахнул уже сидящий у его ног огромный черный волк.
        Громкий рык вырвался из его горла, и присутствующие, будто очнувшись от странного сна, непроизвольно вздрогнули, озираясь. Даже Луи, который, казалось бы, абсолютно не испытывал страха, завороженный удивительным зрелищем, непроизвольно дернулся, выпадая из анабиоза.
        - Что это, у нас уже вечер? - пробормотал он и, демонстративно зевнув, протер глаза кулаком, - То-то я смотрю, спать захотелось…
        Татьяна, услышав эти слова, нахмурилась и внезапно осознала, что парень прав. Вокруг них, под ветвями большого дерева, висела тьма, разгоняемая лишь пламенем, окружающим льва и преграждающим путь пантере. Воздух казался густым, чудилось, довольно было протянуть руку, сжать ее и можно было бы оторвать себе небольшой кусочек воздушной подушки.
        Девушка, ничего не понимая, покосилась на такого же растерянного графа и завертела головой, пытаясь понять, когда же вокруг успел сгуститься мрак. От Тьери они уходили около полудня, да и беседа с заявившимися по их души неприятелями не могла занять такого количества времени…
        Удивленная, недоумевающая, она подняла голову, ожидая увидеть блещущие на небе звезды, лишний раз убедиться, что время все-таки прошло… и вновь испуганно ухватилась за стоящего рядом Эрика.
        - Что такое? - раздался шепот молодого человека над ее ухом, и Татьяна, не отвечая, подняла руку, указывая на небо.
        На ярко-голубой глади весело светило солнышко, плыли легкие облачка. Откуда-то с самых высоких ветвей все еще доносились жизнерадостные трели птиц, - наверху цвел день, раскинувшись во всей прелести своей летней красы, но вокруг них собралась тьма. Казалось, туча, большая, черная и страшная, подчиняясь воле мага, притянутая ей, спустилась с небосвода на землю и окутала их своим мраком.
        - Не погода управляет магом… - хрипло прошептала девушка и напряженно сглотнула. Альберт, услышав слова дочери, мельком глянул на нее и, ласково улыбнувшись, кивнул. А затем обратил вновь взгляд на замершего подле его ног в ожидании приказа волка.
        - Будь так добр, мальчик мой… Принеси мне браслет, - острый взгляд темных глаз на мгновение коснулся запястья Татьяны. Волк медленно поднялся и неспешно, с угрожающей неотвратимостью двинулся в ее сторону.
        Граф де Нормонд, хмурясь, поторопился заслонить девушку собой, рефлекторно хватаясь за кол, воткнутый им лично в землю некоторое время назад.
        Татьяна, вполне закономерно занервничав, испуганно вцепилась в браслет.
        - Ты… ты же говорил, что не сможешь забрать его силой! - заметив в собственном голосе панические нотки, она нервно сглотнула и, выглянув из-за спины возлюбленного, испуганно воззрилась на приближающегося волка. Мысль о том, что ей может навредить Ричард - ни кто-либо другой, а именно Ричард, Ричард, человек, с которым ее связывали все еще довольно нежные чувства, к которому она относилась с некоторых пор не иначе, как к старшему брату, почти парализовала девушку, заставляла слезы подступать к горлу. И ведь если он сделает это, если Альберт после того, как он причинит ей вред, отпустит его сознание… что будет с ним тогда? Татьяна прекрасно понимала отношение Ричарда к себе, относилась с уважением к его чувствам, знала, насколько дорога ему и не могла даже в самых страшных мыслях вообразить, что сталось бы с ним, нанеси он ей невольно хоть царапину. Взгляд ее, устремленный к магу, исполнился ненавистью. Родной отец! И ведь она знала, должна была знать, что он способен на все, что он не питает к ней никаких чувств, но все-таки надеялась… так глупо надеялась на что-то.
        Альберт, внимательно наблюдающий за тем, как волк неспешно подбирается к его дочери, очаровательно улыбнулся и пожал плечами.
        - Не смогу. При помощи своей силы - нет, а вот при помощи его…
        - Ты что, хочешь, чтобы он отгрыз мне руку?! - Татьяна испуганно прижалась к Эрику. Положение казалось отчаянным - волк подкрадывался все ближе, Роман был достаточно далеко, а путь ему успел уверенно загородить Луи; лев метался в огненной клетке, а пантера, даже если бы не была отгорожена стеной огня, не пошла бы против хозяина.
        - Руку? Хахаха, ну что ты, дитя мое!.. - глаза мага весело блеснули, смех его прозвучал совершенно искренне. Чувствовалось, что слова дочери, как и ее страх, забавляют его.
        - Все намного проще, и я не думаю, чтобы ты пострадала очень уж сильно. Видишь ли… - заметив, что волк подобрался уже несколько ближе, чем ему бы хотелось, Альберт сделал движение, будто натягивал поводок. Ричард покорно остановился, подчиняясь безмолвному приказу.
        - Старый глупец допустил одну маленькую, но роковую ошибку. Он скрыл трещину на камне, спрятал ее от твоих глаз, он избавился от последствий… Но не от причины, - маг мягко улыбнулся, - Ведь он не зря предупреждал тебя от использования браслета или же кулона, Татьяна. Одна оплошность, один случайный всплеск силы - и все вернется на круги своя, трещина вновь появится, глубже и четче, чем прежде. И как ты думаешь, что сделают вещи, призванные защищать тебя, если тебя атакует… враг? - в улыбке мужчины появилось коварство и он отпустил невидимую сворку. Волк вновь неумолимо спокойно направился к девушке; в движениях его ощущалась непоколебимая уверенность в собственных силах, готовность исполнить волю своего повелителя. Татьяна, ошарашенная и испуганная словами родителя, напряженно облизала внезапно пересохшие губы.
        - Но зачем тебе это? - Эрик, всей кожей чувствуя состояние любимой, нахмурился, немного заводя руки за спину и касаясь ее ими, словно пытаясь дать понять, что она под защитой, - Если вновь появится трещина, мы снова найдем способ убрать ее, зачем тебе нужно ее появление? Ты так хочешь причинить вред собственной дочери? - серые глаза графа сверкнули яростным гневом. Отношение мнимого дядюшки к его родной дочери, равнодушие, готовность причинить ей вред, злили молодого человека, питали в его сердце неприязнь, по силе сравнимую с ненавистью.
        - О каком вреде ты ведешь речь, мой маленький глупый племянник? - маг медленно перевел взгляд на нового собеседника. В глазах его зажглись издевательские, насмешливые огоньки; улыбка не покидала губ.
        - Неужели ты не слышал моих слов о том, что я знаю, как обращаться с этими вещами, умею подчинить себе браслет? Довольно одного всплеска его силы в моем присутствии - и я смогу объяснить никчемной безделушке, кто на самом деле ее хозяин! - в голосе мага прозвучали отдаленные раскаты грома, и девушка за спиной блондина испуганно сжалась.
        - Но ведь однажды…
        - Да! - Альберт, резко оборвав молодого графа, махнул рукой, - Да, мой мальчик, ты прав, да! Однажды браслет уже проявил свою силу в моем присутствии, но, увы… Тогда я не был готов к этому. Сейчас же все обстоит иначе. Мизансцена построена, актеры на своих местах! Мне остается лишь дать один короткий приказ… Действие! - он широко раскинул руки в стороны, и в глазах его засверкали фанатичные искры.
        И в тот же момент, словно и в самом деле подчиняясь приказу мага, все пришло в движение.
        События завертелись бешеным калейдоскопом, с ужасающей скоростью сменяя одно другое.
        Волк, подчиняясь приказу хозяина, рванулся вперед. Одновременно с ним пантера, демонстрируя ярую преданность не только хозяину, но и тем, кто был дорог его сердцу, готовность пожертвовать собой ради них, взмыла в воздух, будто подброшенная пружиной и, одним изящным прыжком перелетев через пытающиеся достать ее языки пламени, приземлилась как раз перед носом волка. Лев, взволнованно подавшийся вперед, случайно коснулся лапой пламени, испуганно отдернул ее, поджимая… и тотчас же, огласив окрестности яростным рыком, метнулся вперед. Сознание зверя и человека, сплетшись воедино, не удержало в памяти предыдущего знакомства с пламенем, подобным этому и сейчас мимолетное соприкосновение с ледяным огнем, осознание обмана, вызвало в сердце хранителя памяти самую невероятную злобу. Он взвился в воздух, бросаясь, однако, не на Ричарда, скалящегося на пантеру, преградившую ему путь, а на вораса, посмевшего обмануть его, позволившего себе поймать в клетку гордого царя зверей. На лице Анхеля, не заметившего близкого знакомства льва с пламенем, мелькнуло самое, что ни на есть, искреннее изумление, а в следующую
секунду фигура экс-мажордома на миг словно высветилась, как будто вспыхнула в окружающем мраке, и альбинос исчез. Лев, приземлившийся на то место, где мгновение назад стоял человек, удивленно завертел головой, а затем вдруг подпрыгнул, практически шарахаясь в сторону. Ядовитый паук, маленький и незаметный среди травы был опаснее для хищника, чем враг более соответствующего ему размера.
        Роман, не выдержавший более муки бездействием, попытался рвануться вперед.
        - Тихо-тихо-тихо, братец, - Людовик, заступающий ему дорогу, криво ухмыляясь, поднял руку, упираясь открытой ладонью в грудь старшего брата и легко отталкивая его, - Дядя не давал приказа вмешиваться.
        Виконт медленно перевел взгляд на него и величайшее отвращение залило его лицо. Недоверчиво, пораженно он покачал головой, окидывая собеседника долгим взглядом с ног до головы.
        - Да ты и в самом деле стал его послушной шавкой, Людовик… Я и представить не мог, что ты на такое способен…
        Лицо молодого мага, мгновение назад озаренное злым весельем, помрачнело. Слова брата задели его за живое, оскорбили глубоко и сильно, а сносить обиды молча парень был не приучен.
        - Лучше помолчи, - даже голос его изменился, становясь как-то ниже, обретая некоторую грозность, - Иначе я забуду, что ты - мой брат.
        - А сейчас ты об этом помнишь? - Роман, в моменты серьезной опасности теряющий всякую способность шутить, схватил молодого человека за плечо и рывком повернул его лицом к происходящему, - Вот наш брат, Луи! Видишь, там, за спинами зверей? Вот он, и ты хочешь позволить ему погибнуть в угоду дяде, который даже не является нам родней!
        Луи промолчал. Сказать ему было нечего, однако, внимание теперь было приковано исключительно к Эрику, который, отважно заслоняя собою Татьяну, старался аккуратно оттеснить ее подальше от хищников, уже готовых сцепиться в схватке.
        Волк атаковал первым. Сознание его, полностью подчиненное и порабощенное волей мага, совершенно не хранило в себе ни воспоминаний, ни дружеских чувств; образ пантеры-друга был стерт из него, замещен образом врага.
        Острые клыки щелкнули в нескольких миллиметрах от плеча черного зверя и тот, не желая сносить этого от существа, сейчас даже не признающего себя его хозяином, поднял лапу.
        Еще секунда - и звери сцепились. По лесу разнесся мяукающий рык разозленной, раненой кошки, смешался с волчьим воем…
        Татьяна закрыла глаза. Вокруг творилась какая-то фантасмагория, верить в происходящее просто не хотелось, а помощи ждать было неоткуда. Даже если бы она сейчас бросилась в лес, в отчаянной попытке добраться до деревни, до Тьери, ей бы не дали убежать. В конце концов, битва разразилась из-за нее, вернее, из-за безделушек, некогда столь опрометчиво ею надетых, и Альберт, заметив ее бегство, мгновенно отправил бы следом и Ричарда и, вполне вероятно, Анхеля. Да и кто знает, сумел бы Тьери совладать со своим учителем или же…
        Громкий рев мотора, перекрывая звуки сражения, сотней рокочущих отголосков раскатился по лесу.
        Девушка, не веря своим ушам, распахнула глаза и, как-то машинально стиснув кулон, завертела головой, пытаясь понять, значит ли этот звук спасение, или же он донесся откуда-то издали.
        Звери продолжали биться не на жизнь, а на смерть, по-видимому, совершенно не обращая внимания на резкие звуки; Винсент изо всех сил пытался выследить в траве и раздавить чертова паука, не позволив тому навредить себе, а Роман, сжимавший по сию пору плечо младшего брата, расплылся в довольной улыбке.
        Красная молния мелькнула в воздухе и из гущи леса стремглав вылетел блестящий спортивный мотоцикл. На какое-то мгновение он замер в воздухе и уверенно восседающему на нем молодому человеку хватило этого, чтобы моментально оценить ситуацию. Легким и четким движением он вывернул руль и, ухитряясь таким образом изменить даже траекторию полета, направил переднее колесо железного коня прямо на волка, сбивая того с ног и заставляя отлететь в сторону. Оба колеса мотоцикла коснулись земли и наездник, резко тормознув, заставил его чуть повернуться на заросшей травой поверхности. А затем, совершенно довольный эффектностью собственного появления, легко сдернул с головы шлем и обезоруживающе улыбнулся.
        - Почему-то подумал, что не стоит уступать вам все веселье, - спокойно произнес он и, мимолетно подмигнув сияющему Роману, хотел, было, сказать что-то еще, как злобное, хриплое, несколько надсадное после встречи с мотоциклом рычание, отвлекло его.
        - Сзади! - виконт, не долго думая, дернул плечо брата назад и, пока тот пытался осознать свершившуюся наглость как факт, бросился к другу.
        - А?.. - мотоциклист, похоже, несколько не ожидавший атаки на свою персону, удивленно и непозволительно медленно в данной ситуации, обернулся и, в последнее мгновение сдернутый с мотоцикла за шкирку, упал наземь. Интантер, не сумевший удержаться на ногах и свалившийся вместе с ним, торопливо вскочил, протягивая приятелю руку. На том месте, где секунду назад сидел последний, с громким, красноречивым щелчком сомкнулись волчьи зубы.
        - Черт возьми… - молодой человек, потрясенный и ошарашенный настолько внезапным и жестоким натиском, ухватился за руку друга, поднимаясь с его помощью на ноги, - Но это же… Это ведь не?..
        - К сожалению, да, - мрачновато кивнул Роман, переводя взор со злобно щерящегося волка на Альберта, который, определенно раздраженный непредвиденной помехой его планам, как раз шептал что-то, вероятно, приказывая насильно возвращенному слуге не отвлекаться на всякие глупости и выполнить то, что было приказано.
        - Песик слетел с нарезов, - продолжал, между тем, молодой человек, краем глаза следя за пантерой, тоже отлетевшей немного в сторону при столкновении с транспортом и теперь опять подбирающейся к хозяину.
        Девушка, которой это пояснение показалось слишком уж нечетким и чрезвычайно обтекаемым, сочла нужным внести свою лепту.
        - Это Ричард, - невесело подтвердила она и, подумав мгновение, предпочла прояснить обстановку до конца, с неприязнью косясь на мага, - Это Альберт.
        - Да с ним-то я уже знаком, - вздохнул Влад, которого читатель, безо всякого сомнения, давно узнал и, мельком глянув на Татьяну, кивнул, - Я понял, о чем ты. Плавали…
        Тем временем, оборотень, не обращая внимания на разговоры, медленно обходил мирно переговаривающихся мотоциклиста и интантера по широкой дуге. Альберт внимательно следил за ним, казалось, и в самом деле управляя действиями волка, контролируя каждый его шаг и, судя по всему, решительно забывая в данный миг о цели, которую задал подчиненному оборотню.
        Пантера, категорически вознамерившаяся не позволить хозяину атаковать собственных друзей, медленно двигалась с внутренней стороны дуги, идя практически нога в ногу с противником и изредка предупреждающе порыкивая.
        Цепеш же, между тем, самым опрометчивым образом забывая о не исчезнувшей никуда опасности, абсолютно не обращая внимания на танцы зверей, обеспокоенно осматривал мотоцикл, уделяя особое внимание тому месту, над которым несколько секунд назад щелкнули волчьи зубы.
        - Он мне сиденье поцарапал! - в конечном итоге вынес молодой человек возмущенный вердикт, - Ну… - договорить он не успел. Волк, вероятно, не желая дожидаться окончания его негодования или выслушивать какие-нибудь пустые угрозы, внезапно взвился в воздух и перемахнув через не ожидавшую такого подвоха пантеру, сшиб парня с ног, заставляя его кубарем перелететь через мотоцикл, возле которого он стоял. Цепеш, ударившись лбом о руль железного коня, раздраженно зашипел и упав с другой стороны навзничь, не долго думая, толкнул свое обожаемое средство передвижения ногами, вероятно, рассчитывая, что рухнув, оно придавит волка и хотя бы не некоторое время снизит резвость его перемещений. Однако же, план его разбился вдребезги о ту самую пресловутую резвость противника. Оборотень, едва не прищемив хвост, ухитрился выскользнуть из-под железной махины в самый последний момент и, словно желая отомстить и мотоциклу, и его хозяину, вцепился зубами в ручку руля.
        Влад, чрезвычайно чувствительный к увечьям, наносимым его железному другу, взвыл не хуже волка, вскакивая с места.
        Роман, тоже отброшенный в момент атаки оборотня и успевший, сев на земле, увидеть происшедшее, чуть покачал головой. Нежная и трепетная любовь друга к мотоциклу была ему хорошо известна, однако разделить ее у молодого человека никак не получалось. Сейчас, с его точки зрения не произошло ровным счетом ничего непоправимого - руль остался на месте, ручка не была оторвана волчьими зубами, разве что на резиновой ее обмотке отпечатался их след.
        Но у Цепеша было на этот счет свое мнение.
        - Черт тебя дери, Ричард! - в совершенном бешенстве, теряя всякую осмотрительность, рявкнул он, бросаясь к своему ненаглядному транспорту, - Вовек со мной не расплатишься, как очухаешься! Мой бедный мотоцикл… Он, между прочим, мой любимый!
        - И, к тому же, беззастенчиво украденный у меня… - Альберт, которому беседа на отвлеченные темы ничуть не мешала контролировать сознание Ричарда, задумчиво улыбнулся, - Нынешняя молодежь абсолютно забыла как о правилах приличия, так и о благодарности. Ты мог бы хотя бы поздороваться со мною, Владислав.
        - Ты подарил мне его, так что теперь не лезь, - огрызнулся забывший, помимо правил приличия и благодарности, еще и о вежливости вкупе с уважением к старшим, Цепеш, - Не видишь, что ли, у меня горе? - говоря это, он, нимало не стесняясь, ласково гладил пострадавший мотоцикл по покусанному рулю.
        Людовик, некоторое время полюбовавшись этой картиной, наконец, не выдержал и жизнерадостно расхохотался, хотя голосом искренне попытался изобразить возмущение.
        - То есть, ты даришь мотоциклы каким-то… - он изящно-презрительным жестом указал на мотоциклиста и, сморщив красивый нос, продолжил, - Неадекватным личностям, а про родного… ну, почти, племянника и не думаешь?
        - Но ведь я не хочу, чтобы мой почти родной племянник разбился, гоняя на бешеной скорости, - говорил Альберт мягко, с ласковой улыбкой, но при этом почти незаметно все сильнее и сильнее сжимал кулак, немного отводя назад руку. Ричард, не в силах, да и не желая сопротивляться, покорно отступал, приближаясь к нему.
        - Для таких целей имеется расходный материал, - завершил маг, на последних словах многозначительно взглянув на Влада. Тот мгновенно помрачнел; рука его, затянутая в кожаную перчатку, с силой стиснула руль мотоцикла.
        - Но зачем расходному материалу такой красивый мотоцикл? - продолжал Людовик, абсолютно не обращая внимание на то, что «расходный материал» находится всего в нескольких шагах от него и все прекрасно слышит, - Может, отдашь его мне, а этому что-нибудь попроще… вроде детского велосипедика?
        Цепеш, по сию пору ведущий беседу исключительно через плечо, в бешенстве обернулся.
        - Да тебе даже колесо от моего красавца не светит, ты!.. Кто ты вообще такой?
        - Я? - Луи, обожающий подобные вопросы, с самым, что ни на есть невинным выражением лица вскинул красивые брови, а после, очаровательно улыбнувшись, склонил голову набок, - Людовик.
        - Людовик?.. - недоверчиво переспросил собеседник, переводя взгляд с юноши перед собою на недавно поднявшегося на ноги друга, затем на Татьяну и обратно, - Людовик - это который… Тот самый Людовик?
        - Да-да, я Людовик, который тот самый Людовик, - с убийственной вежливостью пояснил молодой маг, - Так что там у нас с мотоциклом-то? Я смотрю, у вас с ним такие серьезные отношения, что, того и гляди, мотоциклята появятся! Подари одного, как нарожаете, а?
        Владислав, привыкший к общению с Романом, к его бесконечным шуточкам, но еще не научившийся быстро реагировать на подколки со стороны его младшего брата, растерянно приоткрыл рот. Он уже собирался, было, не отшучиваясь, просто послать наглого мальчишку куда-нибудь далеко и надолго, скажем, в Сибирь, собирать ягоды да грибы, но тут виконт, видя, что приятелю необходима помощь, решил вмешаться.
        Жестом остановив друга, он решительно вышел на авансцену и, остановившись прямо перед братом, скрестил руки на груди.
        - Дядя, как же это понимать? Мы доверили тебе воспитание этой мелкой заразы, а ты совершенно не воспитал ее, даже не объяснил, что торговать детьми противозаконно, а дарить их - просто мерзко! Але, дядя, ты меня слышишь?
        Альберт, категорически не желающий возвращать не так давно ставшей серьезной ситуации шутливый тон, отвернулся, делая вид, что и в самом деле не слышит обращенных к нему слов. Взгляд его устремился ко льву, отчаянно пытающемуся поймать паука, не попавшись при этом в его паутину. Задача, надо сказать, была действительно довольно непростой, потому как Анхель от намерений хоть как-нибудь навредить льву, если не вовсе убить его, отказываться отнюдь не планировал и, мелькая среди травы то в одном месте, то в другом, так и норовил подобраться поближе к нему.
        - Ты серьезно сейчас? - Луи, как будто бы искренне изумленный, прижал руку к груди, - О, небеса, какое откровение! А я-то, наивный, полагал, что все, что ходит на ногах… вернее, ездит на колесах продается и даже покупается.
        - Грубая, фатальная ошибка, - раздраженно буркнул Владислав и, полагая разговор завершенным, гордо отвернулся, вновь обращая внимание на своего железного коня. Людовик, заметив это, мгновенно расстроился.
        - Неужели я нравлюсь тебе меньше мотоцикла? - очень ненатурально, с деланым надрывом возопил он, - Как ты мог! Ты разбил мое сердце! Нанес мне смертельную рану!
        - И чертовски этому рад, - вставил Цепеш. Луи, не обращая на его слова ни малейшего внимания, продолжал:
        - И залечить ее может только мотоцикловый ребенок! Отдай игрушку, не будь жмотом, - последние слова прозвучали даже как-то деловито. Влад, совершенно не настроенный на шутку, раздраженно дернул плечом, даже не думая оборачиваться и, желая переключиться на что-то более серьезное, легонько пихнул друга, стоящего рядом, в бок.
        - Что он такое сделал с Ричардом? Я ни разу в жизни не видел его таким, даже когда он был предан этому… - он не договорил, однако, брезгливая интонация и многозначительный кивок через плечо сделали это за него.
        - Черт его знает, - вкратце объяснил Роман и, бросив исполненный сожаления взгляд на оборотня, притихшего возле ног мага, тяжело вздохнул, - Мне не хотелось бы убивать Рика… Но если так пойдет дело и дальше, у нас просто не останется выбора. Потому, что в противном случае нас убьет он… Эй, Винс! - обращение ко льву было столь внезапным, что тот, некоторое время как внюхивающийся в траву возле своих лап, недоуменно поднял голову, - Ты случайно не хочешь отвлечься от ловли букашек и немножечко вправить мозги песику? В прошлый раз тебе это практически удалось, почему бы не продолжить?
        Винсент, искренне оскорбленный такими наездами на его вельможную персону, как, впрочем, и попытками отвлечь его от чрезвычайно важного - и действительно важного! - дела, раздраженно чихнул, затем довольно резко поворачиваясь к Роману, а заодно и к оборотню, безучастно наблюдающему за ним, хвостом.
        - Вот это наглость! - восхитился юноша, - Молока больше не дам, даже не проси.
        Лев дернул хвостом и сделал вид, что ничего не слышит.
        - Еще один глухой… - расстроился виконт и, снова обратив внимание на Альберта, приложил руку ко рту, - ДЯ-ДЯ! Але, Таймыр вызывает Камчатку!
        Маг не прореагировал.
        Людовик, с интересом пронаблюдавший все это представление, обреченно вздохнул и, глянув на брата, пожал плечами.
        - Он перезвонит.
        - А вдруг у меня важные новости? - удивился Роман, - Вдруг я решил оставить ему наследство в пять и двадцать три десятых миллиона, да еще и с процентами?
        - Мда? - Луи, весьма заинтригованный таким сообщением, в раздумье почесал подбородок, - Ну, тогда я, пожалуй, не скажу ему, что ты звонил… Знаешь, он так занят, в общем, к чему ему вся эта возня с наследством? А вот я - его единственный законный наследник и я как раз совершенно свободен!
        Виконт прищурился, подозрительно изучая собеседника.
        - Ну, если ты свободен… - протянул он и, ухмыльнувшись, решительно кивнул, - Хорошо! Я отдам тебе все, только при условии, что ты поделишься. Не с дядей, конечно.
        - По рукам! - воодушевленно воскликнул молодой маг. Альберт в это время, краем уха слышавший всю беседу, тяжело вздохнул, качая головой.
        - А вы ловко меня обделили… - заметил он и, решительно прерывая диалог братьев, неожиданно разжал кулак.
        Ричард, спущенный с поводка, вопреки всем законам и правилам, остался сидеть на месте и наблюдающие это участники драмы несколько расслабились. Ухмылка, мельком скользнувшая по губам мага, осталась незамеченной ими, посему, опять временно забывая про присутствие здесь оборотня, они вернулись к делам насущным.
        Роман с Людовиком, не обращая более на дядю внимания вообще, вернулись к своим остротам; Винсент все пытался поймать вораса.
        Эрик хмурился, вновь смутно ощущая какой-то подвох и не понимая, чем вызван небольшой перерыв, данный им; Татьяна же, покосившись на шутников, тихонько вздохнула. Впервые за все время, прошедшее с момента, когда Людовик снова оказался в зоне досягаемости старших братьев, снова был возвращен к жизни, она порадовалась, что живет он не в Нормонде. Одного Романа, чтобы свести с ума всех обитателей замка было более чем достаточно, а если бы там еще присутствовал и его младший брат, то сумасшедший дом был бы им уже совершенно точно гарантирован.
        Мысленно фыркнув, девушка, начиная постепенно разделять подозрения молодого графа, задумчиво перевела взгляд на отца и в тот же миг почувствовала, как вдоль позвоночника побежали мурашки. Волка у его ног уже не было.
        Мгновенно испугавшись, насторожившись, Татьяна завертела головой, пытаясь обнаружить его, увидеть, пытаясь понять, откуда может последовать атака, чтобы иметь возможность если не предотвратить, то хотя бы ускользнуть от нее. Однако, попытки оказались тщетны. Ричарда нигде не было видно, не было даже следов его пребывания, или признаков, могущих выдать его присутствие и девушка, все-таки стараясь его увидеть, сделала небольшой шажок в сторону, выходя из-за спины графа, дабы более внимательно рассмотреть лес за спиною у Альберта.
        Удар последовал именно в это мгновение.
        Не ожидавшая подобного вероломства Татьяна оказалась сбита с ног и придавлена к земле. Ощутив где-то в районе лопаток тяжесть волчьих лап, она нервно, испуганно дернулась, предпринимая заведомо обреченную попытку высвободиться из-под огромной туши хищника.
        Начиная подозревать, что маг все-таки сумел добиться своего, что браслет сейчас возмутится таким беззастенчивым и беспардонным нападением на нее, она, цепляясь одной рукой за траву, другой кое-как задрала рукав. Браслет казался совершенно обычным, никаких видимых изменений в нем не происходило, и девушка, успокоившись хотя бы на этот счет, снова попыталась пошевелиться, мельком бросая взгляд на родителя.
        Тот стоял, выпрямившись, немного вытянув шею и пристально вглядывался в занимательное зрелище, предстающее его глазам.
        Роман и Луи, как-то сразу прекратившие бессмысленную болтовню, замерли, ошарашенные внезапностью случившегося; Владислав, успевший за время их беседы присесть на мотоцикл, едва не упал с него, рефлекторно шарахнувшись назад.
        Эрик, испуганный, пожалуй, больше все прочих, исключая разве что девушку, попробовал, было, сделать шаг в сторону оборотня, но тот настолько выразительно щелкнул зубами в нескольких сантиметрах от шеи Татьяны, что графу пришлось остановиться.
        - Всегда знал, что Альберт любит загребать жар чужими руками, но родную дочь… - пробормотал Цепеш, медленно поднимаясь с сидения мотоцикла, однако, ничего большего предпринимать не стал. Взор его был прикован к волку и девушке, распростертой под ним.
        Впрочем, справедливости ради необходимо отметить, что Ричард отнюдь не спешил причинять Татьяне какой бы то ни было вред. Стоя у нее на спине, замерев после того, как угрожающе сомкнул зубы невдалеке от ее шеи, он будто размышлял о чем-то, пытался осознать. Он снова наклонился, теперь уже не угрожая, а лишь обнюхивая шею девушки, придвинул морду к ней ближе и легонько ткнулся большим носом куда-то за ухо Татьяне. Та удивленно моргнула, с еще большим изумлением понимая, что страха в ее сердце нет. Никогда, не взирая ни на что она не могла заставить себя бояться Ричарда, не могла поверить, что он может навредить ей.
        - Эрик! - шепот за спиной, казалось бы, тихий, но легко перекрывший все прочие звуки, которых, впрочем, и было-то совсем даже немного, заставил молодого графа удивленно обернуться. Луи, только что окликнувший его, многозначительно указал глазами на деревянный кол, копье, что сам материализовал некоторое время назад и которое по сию пору оставалось воткнутым в землю, а затем сделал движение, будто бы бросает что-то в сторону волка.
        Граф де Нормонд заколебался. Оружие всегда претило ему, как и кровопролитие, тем более, что проливать кровь друга ему не хотелось категорически. Но, с другой стороны, иного выхода, казалось, и не было. Людовик, безусловно, был прав, следовало схватить кол, который находился в каком-нибудь шаге от него, и… Но можно ли верить молодому магу, можно ли доверять его бескорыстному желанию помочь старшему брату?
        Волк переступил по спине девушки, сильнее вдавливая ее в землю, и блондин негромко скрипнул зубами. Выбора уже не оставалось. Сейчас или жизнь Ричарда, или жизнь Татьяны - третьего дано не было, а вопрос, кого из них защитить, перед молодым графом даже не вставал.
        Не желая более медлить и секунды, он резко шагнул в сторону и, схватив копье, занес его.
        Татьяна, краем глаза увидевшая это, дернулась вновь и, не зная, как еще остановить возлюбленного, вскрикнула:
        - Не убивай!..
        Пальцы Эрика дрогнули. Копье, выпущенное из его руки и уже направлявшееся к цели, в последний миг было сбито со своей траектории и вместо того, чтобы пробить череп оборотня, вонзилось ему под правую лопатку.
        Волк взвизгнул, как щенок и, подчиняясь закону гораздо более древнему, более суровому и сильному, нежели воля какого-то мага - закону самосохранения, закону боли и выживания, - дернулся вбок, тем самым освобождая девушку.
        Татьяна, не размышляя ни мгновения, по-прежнему не испытывая страха, лишь жгучую жалость и беспокойство за дорогое ей существо, торопливо приподнялась и, сев на земле на колени, умоляюще простерла к оборотню руки.
        - Ричард!
        Волк, пытающийся зубами вырвать копье, причиняющее ему боль, медленно перевел взгляд на нее. Девушка сглотнула. Глаза оборотня, в моменты обращения всегда пылавшие ярко-желтым звериным цветом, сейчас казались темнее ночи, ни проблеска сознания не было заметно в них.
        Обнаружив прямо перед собою жертву, волк, забыв про копье, тяжело шагнул к ней.
        - Татьяна!.. - Эрик, испуганный куда как больше любимой, обеспокоенно бросился вперед, дабы защитить, спасти… Но девушка даже не думала отступать, даже не пыталась спастись. Она потрясенно смотрела в непривычно темные глаза напротив, глаза волка, глаза человека, которого всегда знала и любила, некогда как возможного спутника жизни, а теперь уже как друга, как родственника, как близкого человека, и от этого не менее, а то и более сильно.
        - Ты… ты не помнишь меня? Не узнаешь?.. - прошептала она, не в силах оторвать взгляд от глаз волка, - Ричард… Но это же я!.. Вспомни же, ну же, я прошу, я умоляю тебя! Ты можешь, я знаю, Ричард, Ричард…
        Оборотень сделал еще один шаг - довольно шаткий и неуверенный шаг, надо признать, ибо копье под лопаткой все же мешало ему нормально передвигаться, - и, почти коснувшись носом носа Татьяны, враждебно зарычал.
        Эрик замер, опасаясь неосторожным движением спровоцировать хищника.
        Девушка, чувствуя на своем лице горячее волчье дыхание, ощутила, что ее охватывает отчаяние.
        - Прошу тебя, не оставляй, не уходи от меня! Вернись же, Ричард, вернись, я умоляю тебя, вернись, вернись ко мне! - не думая о возможной опасности, не думая вообще ни о чем, она подалась вперед и, схватив волка за шерсть на шее, стиснула ее, - Ричард, очнись, я прошу тебя, ради меня, умоляю! Ричард!!
        Темно… Темно и пусто. Спокойно. После той страшной, той обжигающей боли, что захватывала его целиком и полностью, плавила, сжигала все его существо, каждую молекулу его тела, здесь, в этом странном месте, абсолютная пустота была наслаждением. В голове ни единой мысли, вокруг - ни лучика света, ничего и никого рядом. Абсолютный вакуум, как изнутри, так и извне.
        Покой и тишина. Он не помнил, как он оказался здесь, но ему и не хотелось ни о чем вспоминать. Он не чувствовал ровным счетом ничего, но ему и не хотелось чувствовать. Он не существовал, он сливался с темнотой вокруг и это было так прекрасно, что хотелось остаться здесь навсегда, потеряться, раствориться, растаять, скрыться от враждебного мира, спрятаться от него в извечном ничто.
        Ричард закрыл глаза, а может, ему только показалось, что он закрыл их, - внутри было столь же изумительно пусто, также великолепно темно, как и снаружи, со смеженными веками он видел и ощущал то же, что и с широко распахнутыми глазами - потрясающую пустоту и легкость. Он даже не ощущал своего тела, он забыл, существует ли он, существовал ли когда-нибудь прежде.
        Было хорошо. Было не больно. И единственное, чего хотелось - это погрузиться в пустоту, провести так вечность, наконец-то прекратив существовать…
        Голос. Как капля дождя на абсолютно ровную темную поверхность пруда он упал в окружающее мужчину ничто, поколебал его, насильно разгоняя прекрасную тьму. Нет… Нет-нет, я не хочу, я не желаю слышать тебя! Я не хочу возвращаться, молчи, молчи, молчи!
        Ричард зажал уши руками и отчаянно замотал головой. Он знал этот голос, он слышал его прежде, он помнил его, он любил его!.. Так сильно любил и так сильно ненавидел сейчас. Он звучал в его сознании, звучал и изнутри, и извне, изо всех углов неизвестного ничто, он тянул его назад, к боли и счастью, к любви и страху, к доверию и предательству… Он не хотел возвращаться.
        - Я не хочу… - сорвался с губ мужчины слабый стон, и неожиданный, яркий свет, будто дождь в засушливый день, пролился на него. Он закрыл лицо руками, не в силах заставить себя смотреть, сжался, в ужасе мечтая скрыться и… почувствовал тепло.
        Странное и нежное, так давно не испытываемое им тепло, словно маленькое солнце, спустившись с небес, проникло в самую его суть и ласково согрело замерзшее в тисках ледяной тьмы сердце. Ричард судорожно вздохнул и внезапно понял, что больше не хочет прятаться. Что-то обнимало его, что-то грело, что-то успокаивало гораздо больше, чем тьма.
        Он опустил руки и распахнул глаза. Свет, хлынувший со всех сторон, ослепил его, голова закружилась, однако тепло внутри не исчезло, напротив, подпитанное этим светом оно словно бы стало еще сильнее, жарче, затопило собою все его существо.
        С уст слетело чье-то имя и его произнесение вызвало новую волну тепла в груди, в сердце. Тьма отступила, не в силах справиться с этим светом, с этим теплом, не в состоянии выдержать его натиска.
        Волк напрягся и замер, склоняя голову набок. В глазах его, пробиваясь сквозь тьму, застящую их, медленно проявился немой вопрос, непонятный и одновременно такой ясный.
        Татьяна не знала, да и не могла знать этого, но все-таки очень ясно, с болезненной четкостью ощутила, что Ричард, настоящий Ричард, ее Ричард пытается пробиться сквозь тьму, сковавшую его сознание, назад, к свету.
        - Ричард… - сорвался с ее губ шепот и, не зная, как еще помочь оборотню, но всей душой желая это сделать, она подалась вперед, крепко обнимая волка за мохнатую шею. Словно испуганный этими объятиями, он дернулся и как-то сжался.
        Эрик, глядя на это, неуверенно шагнул, было, вперед, но снова замер, недоверчиво созерцая огромного хищника. Но хищника ли уже?
        Оборотень попытался, было, отступить, высвободиться из объятий, однако, где-то на половине пути неожиданно передумал и, жалобно заскулив, подался вперед.
        В объятия Татьяны упал уже настоящий Ричард, утыкаясь лбом ей в плечо. Девушка, чувствуя, как облегчение огромным потоком затапливает ее, медленно выдохнула и, еще немного опасаясь поверить в успех, аккуратно погладила мужчину по спутанным черным волосам.
        Тот неожиданно поднял взгляд. Глаза его, темные, но уже совершенно ясные, некоторое время недоверчиво изучали лицо девушки, а затем по губам расплылась улыбка.
        - Татьяна… - слабо выдохнул Ричард и, неожиданно сжав ее в крепких объятиях, на долю секунды прижался к губам девушки своими и, ощущая себя в полнейшей безопасности, с самым, что ни на есть блаженным видом потерял сознание.
        - Не думал, что его любовь настолько сильна… - коснулся слуха девушки мрачный голос мага, и она, вздрогнув, оглянулась через плечо, осторожно поддерживая голову оборотня и укладывая ее себе на колени. Все взгляды были сейчас прикованы к ним; Альберт, лишенный контроля над своей игрушкой, казался мрачнее тучи, и туча, окружающая их, отвечала на настроение мага тем же.
        Мрак, царящий вокруг, стал почти непроницаем, лишь яркое, холодное пламя сверкало в нем, озаряя небольшое пространство вокруг. Лев, потерявший возможность различить паука, отступил ближе к огню, надеясь в его свете заметить противника.
        - Его ты тоже спасла, - негромкий голос за спиной, такой знакомый и родной, буквально вырвал девушку из состояния почти транса, заставляя осознать, что Эрик видел случившееся только что.
        - Прости… - торопливо оглядываясь через другое плечо, взволнованно зашептала она, - Прости, я… я не знаю, почему он вдруг… с чего… Я ничего для этого…
        - Я знаю, - молодой граф негромко вздохнул и чуть дернул уголком губ, изображая скупую улыбку, - Ты спасла и его, Татьяна. Видимо, тебе на роду написано получать благодарность поцелуями… - он слабо усмехнулся и, внезапно подойдя к Ричарду, оттянул ворот его футболки, осматривая спину. Рана, нанесенная оборотню в его волчьей ипостаси, должна была неминуемо остаться и на человеческом теле, и блондин, заметив запекшуюся кровь, обеспокоено нахмурился.
        - Нужно вернуться как можно скорее. Чарльза, увы, нет, но я уверен, мы сумеем оказать ему необходимую помощь, если только…
        - Да кто ж вас отпустит? - Людовик, веселый и жизнерадостный, злой и безжалостный, будто бы и не он минуту назад подсказал Эрику, как спасти девушку, широко улыбнулся, разводя руки в стороны, - Мы ведь еще не получили желаемого, не правда ли, дядя?
        - Именно, - Альберт, уже пришедший в себя от некоторого изумления, вызванного поступком дочери, ухмыляясь, сверкнул глазами, - Я не…
        - Ты достал уже, дядя! - Роман, не желающий более оставаться в стороне от происходящих событий, резко шагнул вперед и в несколько мгновений оказавшись перед магом, немного отвел в сторону руку с мечом, - А ведь я уже несколько раз намеревался вызвать тебя на дуэль… Тебе не кажется, что наконец настало время?
        - Для полноценного вызова на дуэль по всем правилам дворянского этикета, если ты, конечно, его еще помнишь, тебе не хватает небольшой детали, дорогой племянник, - голос мага так и искрился ласковой издевкой, ядовитой, недоверчивой насмешкой. Ощущалось, что в намерения Романа он не верит.
        - Нда? - юноша в раздумье поднял руку, касаясь нижней части лица, скрывая тонкими пальцами собственные губы и подбородок. Правая рука его, сжимающая меч, была немного вытянута, острие клинка непринужденно упиралось в землю.
        - И в самом деле… - юноша закусил губу и задумчиво оглянулся по сторонам, - Нужна ведь… Кстати, да. Влад!
        Мотоциклист, увлеченный происходящим, и как-то не ожидавший внезапного призвания поучаствовать в действиях, слегка вздрогнул, переводя вопросительный взгляд на друга. Тот широко улыбнулся.
        - Одолжи перчатку.
        Цепеш опустил взор на собственные руки, затянутые, по всем правилам мотоциклетной моды, в кожаные перчатки и, хмыкнув, снял одну, бросая Роману.
        - Держи.
        Виконт поймал требуемый предмет совершенно легким движением, вытянув левую руку, дабы не освобождать правую от меча. Затем подумал с секунду и, все-таки поменяв руки, сжал перчатку уже правой, поднимая ее в воздух и гневно ею потрясая.
        - Итак, я вызываю тебя на дуэль, мерзкий негодяй! Пусть же прольется кровь! - с этими словами он уверенным, быстрым и отточенным движением швырнул предмет одежды вперед, целясь в лицо дяде.
        Маг легко взмахнул рукой. Перчатка, не успевшая долететь до него, рассеченная надвое, упала на землю, а в воздетой руке мужчины сверкнула, поймав отблеск холодного пламени, шпага.
        - Принято, - негромко вымолвил он и, опустив руку на уровень своей груди, так, чтобы клинок шпаги находился как раз посередине его лица, коротко кивнул противнику, - Первый удар твой, милый племянник.
        - Ну, если вы настаиваете, уважаемый противник… - Роман, дорвавшийся до дуэли, на которую так отчаянно пытался вызвать хоть кого-нибудь (Татьяна внезапно подумала, что в свое время виконт, должно быть, был заправским дуэлянтом), широко улыбнулся, вновь перехватывая свой тонкий клинок в правую руку, - Тогда не смею возражать. Как говорили в старые времена - потанцуем?
        Первый ловкий выпад виконта был отражен с ужасающей небрежностью. Альберт, который, судя по всему, тоже имел некоторый опыт в фехтовании, практически не шевельнулся, лишь легко изменил положение руки, преграждая своим клинком дорогу мечу противника.
        Однако, сколь бы опытным фехтовальщиком не казался маг, Роман тоже был не лыком шит. Ухмыльнувшись, он с самым непринужденным видом уткнул левую руку в бок и, вытянув правую, указывая острием меча на дядю, с зашкаливающей вежливостью в голосе уведомил:
        - Танцы подразумевают движение, дядя. Будь уж так… - договорить он не успел, вынужденный отражать стремительный выпад противника.
        Звон скрестившихся клинков обрушился на пространство под ветвями большого дерева, и не участвующие в сражении зрители с изумлением отметили, что тьма вокруг как будто поредела. Судя по всему, происходящее нравилось Альберту и, доставляя искреннее удовольствие, поднимало ему настроение, а на это реагировал и мрак.
        - Ну и цирк, - Людовик, медленно подняв руку, упер два пальца в висок и, тяжело вздохнув, поинтересовался, - Надеюсь, билеты-то еще остались?
        - Вопросы к билетерам! - весело откликнулся виконт и, парировав очередной удар, сам сделал выпад, стремясь задеть дядюшку. Надо заметить, что хотя маг и был искусен в поединках, и умел управляться со шпагой, тонкий меч виконта все-таки уже успел распороть рукав его рубашки. Впрочем, и у Романа на щеке уже была заметна тонкая царапина - след предыдущего дядиного выпада.
        - А билетеры кто? - скучающим голосом, на манер классической фразы о судьях[4 - А. С. Грибоедов, «Горе от ума», монолог Чацкого.], осведомился Луи, созерцая дуэль с видом абсолютного равнодушия и явно не отдавая предпочтение никому из сражающихся.
        Владислав, которого, признаться, дуэль тоже занимала лишь поначалу, и который, ко всему прочему, с некоторых пор питал личную неприязнь к молодому магу, решительно шагнул вперед, разводя руки в стороны.
        - А билетер тут я, - в тон собеседнику отозвался он и, в раздумье проведя ладонью по волосам, чуть сузил глаза, - А вот ты, кажется, довольно неуважительно отзывался о моем мотоцикле… Боюсь, билетов таким хамам не полагается. Максимум - хорошая взбучка.
        - Бога ради, - Людовик раздраженно передернул плечами и презрительно сморщился, - Отстань от меня, смертный, не видишь - дядя Луи не в духе? Будешь приставать - оторву твою глупую башку, заберу этот дурацкий драндулет и опять начну скучать.
        - А с чего ты взял, что я смертен? - Цепеш улыбался почти ласково, однако, чувствовалось, что будь его воля - он бы отобрал оружие и у Романа, и у Альберта и вонзил бы и меч, и шпагу прямо в грудь молодому нахалу. Увы, оружием делиться дуэлянты были определенно не намерены.
        - За «драндулет» будешь извиняться в письменном виде, сопляк, - здесь уже в голосе мотоциклиста послышались рычащие нотки, напоминающие отдаленный шум мотора. Вот когда стало очевидно, что долгое катание на транспортном средстве до добра не доводит, заставляя человека слиться с ним практически воедино, вот когда стала ясна страстная любовь Владислава к двухколесному коню!
        - Так ты бессмертен? - Луи заинтересованно облизал губы, - Так-так, игра начинает меня занимать. И чего же ты хочешь, бессмертный? Тоже вызвать меня на дуэль?
        - Почему бы и нет? - Влад, ухмыляясь, скрестил руки на груди. Руке без перчатки было несколько неуютно, однако, он старался не обращать на это внимания - предмет одежды был положен на алтарь сражения и мог гордо именоваться первой жертвой боя злого мага и доброго виконта.
        - Я требую сатисфакции за нанесенные мне оскорбления, - Цепеш немного прищурился и тотчас же нахмурился. Удовлетворения-то за причиненные обиды душе его хотелось, но вот оружия подходящего нигде в пределах видимости заметно не было. Давить же противника мотоциклом было как-то не по-джентльменски.
        - Прекрасно, на кону мотоцикл, - Людовик, сунув руки в карманы, слегка пожал плечами, - Хотя его я, конечно, заберу в любом случае. Что ж, выбирай оружие, раз напросился… бессмертный.
        - Твое идиотское колечко, - буркнул Владислав, искренне надеявшийся, что выбор оружия противник возьмет на себя, сняв эту ношу с его плеч, - Или нет, давай устроим сражение на палках? Или покидаемся друг в друга камешками, как… - закончить позволено ему не было.
        Небольшой, но увесистый булыжник, ловко поддетый мыском ботинка молодого мага, прочертив в темном воздухе небольшую дугу, резко и сильно ударился в плечо парня и, тяжело рухнув на землю, ушиб ему ногу. Владислав охнул, хватаясь за плечо и немного согнулся. Во взгляде его мелькнуло недоверчивое, недоуменное изумление.
        - Проси - и получишь, - промурлыкал Людовик в ответ на этот взгляд и, очаровательно улыбнувшись, немного склонил голову набок, - О, прости, я не предупредил тебя… Видишь ли, для твоей хилой бессмертной формы я чересчур силен. Можешь спросить песика, если он, конечно, когда-нибудь очухается, от чьих кулаков когда-то пострадал его нос.
        - Ты… Ах, ты… - Цепеш, раздраженный сверх всякой меры, медленно выпрямился и, яростно выдохнув через нос, вскинул голову, пытаясь убить противника взглядом.
        - А я сильнее, - весело и самодовольно ухмыльнувшись, отозвался оказавшийся на редкость толстокожим, Луи и, совершенно не реагируя на убийственные взоры собеседника, легонько двинул ногой, просовывая ее под небольшую, но довольно перспективную в условиях драки дубинку абсолютно естественного, природного происхождения.
        - Ты что-то говорил о палочках? - вежливо поинтересовался молодой маг и, легко поддев ту самую «палочку», подбросил ее вверх, заставляя несколько раз провернуться в воздухе. Перехватив ее за середину, он немного покачал дубинку в руке, определенно прикидывая ее вес.
        Этого времени Владу тоже хватило, чтобы по достоинству оценить «палочку», в руках его противника кажущуюся игрушкой, смертельно опасной игрушкой.
        Дубинка, столь удачно попавшаяся под ногу Луи, была не особенно длинной, зато достаточно толстой, да к тому же еще и сучковатой. Вероятно, ее не так давно сбросил на тропинку с одного из деревьев ураганный порыв ветра, а быть может, она упала и сейчас, потревоженная стычками, происходящими под ветвями большого дуба, где они и находились. Как бы там ни было, а подобное оружие могло быть достаточно грозным даже в руках обычного человека, сумело бы решительно переломить ход какой-нибудь тривиальной драки, что уж говорить о маге, молодом человеке, чья невероятная физическая сила, не взирая на не менее невероятную худобу, превосходила даже способности Романа или Ричарда.
        Влад чуть слышно скрипнул зубами и, лишь сейчас убрав руку от плеча, постарался собраться, дабы, если не отразить атаку, то хотя бы успеть увернуться от нее.
        Но, увы… Людовик не шутил, превознося свои умения над возможностями противника.
        Палка, пущенная сильной и умелой рукой, свистнула в воздухе и Владислав, пытаясь уклониться, заметался, как тигр в клетке. Действия эти результата не принесли. Дубинка, настигшая молодого человека в тот момент, когда он, надеясь перехитрить летящее оружие обманным маневром, немного согнулся, с силой врезалась одним из сучков ему в висок, и парень, не выдержав удара, упал, ткнувшись лицом в траву.
        Наверное, не застонал от боли мотоциклист только потому, что сознание на несколько мгновений покинуло его. Впрочем, в себя он пришел довольно быстро и, напряженно втянув воздух, машинально схватился за пылающий болью висок. Пальцы наткнулись на что-то влажное, липкое, и Цепеш, чертыхнувшись, отдернул руку.
        Вся ладонь его была выпачкана в крови.
        Парень сглотнул и, чувствуя, как кровь из раны медленно скользит вниз по виску, уже явственно вознамерившись залить лицо, а то и глаза, заставил себя сесть. Упершись ладонями в землю, он приподнялся, настолько быстро, насколько позволяли ему сейчас силы и, сев на колени, слабо тряхнул головой, пытаясь отбросить назад заляпанные кровью волосы. Организм отозвался на это действие довольно сильным головокружением, едва не заставившим молодого человека упасть вновь и, во избежание этого, вынудившем упереться рукой в землю позади.
        - Обожаю, когда кровь заливает лицо жертвы, - коснулся его слуха немного приглушенный голос противника и сквозь красноватую пелену Владислав разобрал абсолютно довольное, даже счастливое лицо Людовика. Молодой человек, проведя пальцем по улыбающимся губам, в восторге прикусил нижнюю.
        - Даже странно, - я не вампир, но запах твоей крови меня будоражит… Так и хочется видеть ее еще и еще, как можно больше, ммм… - он сжал губы и покачал головой с видом гурмана, пробующего изысканное яство, - Скажи, ты точно бессмертен? - и, не дожидаясь ответа, приходя во все больший ажиотаж, восторженно продолжил, - Значит, я могу бить тебя сколько захочу, а ты все равно останешься жив, будешь продолжать истекать кровью, пока она не закончится в тебе! Великолепно! Могу поздравить, бессмертный, - ты идеальная игрушка. Полагаю, дядя тебя когда-то и создал-то для меня… Или ты не согласен?
        - Заткнись… - едва находя в себе силы говорить, прошипел Владислав и, едва ли не за волосы поднимая сам себя, с огромным трудом встал с колен. Ту руку, на которую был вынужден опереться, дабы не завалиться назад, он продолжал по-прежнему держать за спиной, как будто боясь упасть снова и придавая себе таким образом большее равновесие.
        - Закрой рот… - продолжил он, резким движением другой руки смахивая со скулы капли крови, успевшие добраться до нее, - Или я выбью все твои поганые зубы и распродам их к чертовой матери стоматологам по всему миру!
        Луи, внимающий ему с величайшим интересом, жизнерадостно расхохотался, запрокидывая голову и демонстрируя великолепные зубы, уже запроданные гипотетическим дантистам.
        - Для этого надо как минимум приблизиться ко мне, - все еще посмеиваясь, напомнил он, - А я пока не намерен этого позволить.
        - Не обязательно, - безапелляционно заявил Цепеш и неожиданно резким движением выбросил из-за спины доселе скрытую за ней руку. В воздухе снова мелькнула все та же дубинка, пущенная на сей раз несколько с меньшей скоростью, но определенно не менее умелой рукой. Вероятно, Влад успел подобрать ее, пока сидел на земле и некоторое время прятал, дабы эффект от атаки был большим.
        На губах молодого мага отразилась ядовитая улыбка. Он определенно уже был готов легким и, вероятнее всего, изящным движением поймать летящую в него палку, посрамив тем самым умения и силу противника, однако…
        - Луи! - неожиданно коснулся его слуха голос брата, - Зубов-то у тебя и в самом деле много, мог бы… кх… поделиться!.. - Роман, как раз выдерживающий очередной натиск дядюшкиной шпаги и немного запыхавшийся, с усилием оттолкнул противника и, медленно переведя дыхание, мельком глянул в сторону того, к кому обращался.
        Людовик, для которого словесные сражения с братом всегда были гораздо интереснее даже пролитой крови очередной жертвы, скрипнул пока еще целыми и принадлежащими ему зубами, и немного повернулся, намереваясь как следует ответить на этот отвлекающий маневр, однако, не успел сделать и этого. Дубинка, про которую молодой маг попытался забыть, отмахиваясь от нее, как от чего-то малозначимого и даже совершенно не важного, довольно ощутимо чиркнула его по шее и, оставив на бледной коже ярко-красную ссадину, упала вниз, не забыв на прощание стукнуть Луи и по плечу.
        Влад, довольный результатом броска, победоносно усмехнулся. Как бы там ни было, а отомщен он был - рана была уже не только у него, да и синяки на плечах светили теперь обоим. Правда, магу, конечно, досталось на порядок меньше, но ведь и битва их была еще в самом начале.
        Сознавая, что благодарить за небольшой успех следует ни кого иного, как виконта де Нормонд, Цепеш бросил на него благодарный взгляд. И тотчас же напрягся, ощущая, как душу затапливает беспокойство.
        Роману в этот момент приходилось тоже не слишком легко.
        Альберт, категорически недовольный тем, что во время боя с ним племянник успевает еще и оказывать помощь кому-то другому, усилил натиск. Удары его Роман пока что парировал вполне успешно, однако же, царапин на его щеке определенно прибавилось, несколько красных полос украшало и шею, да и рубашка уже не казалась такой белоснежной, была кое-где порвана и испачкана в крови.
        Расслабленным и развлекающимся юноша уже не казался, - теперь бой шел и в самом деле не на жизнь, а на смерть.
        - Неплохо, - отметил между тем Альберт, напротив, расслабляющийся с каждой секундой, казалось, все больше, - Я вижу, ты обучен танцам, мальчик.
        Атаки его становились все более ленивыми, но, увы, не медленными, на лице явственно проявлялась скука, но силы ударов это не умаляло.
        - Я бы не был против продолжить танец, если бы, конечно, был уверен, что ты переживешь этот… - улыбнулся маг и вновь, хлестким, ловким ударом, оставил длинную ссадину на шее племянника, рассекая ворот его рубашки.
        - Я закажу тебе гроб побольше, чтобы было, где плясать, - невинно откликнулся юноша и, вывернувшись из-под следующего удара, стремительно атаковал, пронзая плечо дяди насквозь.
        Маг улыбнулся. Ни капли крови, ни единого ее следа не осталось на белой рубашке, лишь дыра, пробитая мечом молодого виконта, чернела теперь на ней.
        - Его… его нельзя ранить, если он сам не позволит! - девушка, взволнованно наблюдающая за поединком, немного подалась вперед, едва не скинув голову Ричарда с собственных колен. Роман, чье лицо на мгновение исказилось, отступил назад.
        - Спасибо, что сказала, - скептически отозвался он и, вскинув меч, торопливо парировал новую атаку дядюшкиной шпаги, - А главное, так вовремя!
        - Как получилось, - Татьяна, виновато улыбнувшись, чуть пожала плечами.
        Отец ее, тем временем, криво ухмыляясь, все продолжал теснить своего юного племянника, совершенно не щадя его. Вот снова его шпага, наткнувшись на клинок виконта приблизилась к последнему, вот опять удар оружия не прошел…
        Сильный удар в скулу заставил Романа, изумленно охнув, пошатнуться и сделать несколько шагов в сторону, опасаясь упасть. Альберт, вероятно, решивший, что лимит джентльменской драки уже исчерпан, предпочел подключить еще и кулаки.
        Виконт нахмурился и, ощущая, как в душе закипает здоровая злость, ярость на столь нечестно поведшего себя противника, рванулся вперед, легко поворачивая меч острием к себе и ударяя мага его навершием в солнечное сплетение. Альберт, похоже, не слишком готовый к подобным атакам, резко выдохнул, отступая на шаг. Шпага выпала из его рук, дыхание, по сию пору ровное и размеренное, прервалось.
        Юноша довольно улыбнулся. Он не был силен в кулачном бою, но если нужда заставляла, постоять за себя способен был и сейчас доказал это.
        Однако, пожинать плоды славы было еще рано. Маг, разгневанный пропущенным ударом, забывая про выроненную шпагу, как и про меч в руках у противника, метнулся вперед, на полушаге легко приподнимаясь на мысках и поворачиваясь боком, одновременно приподнимая согнутую руку. Локоть его изо всех сил ударил молодого человека по подбородку и меч, в свой черед, выскользнул у того из рук. Роман зашатался.
        Альберт, не дожидаясь, пока племянник придет в себя, нанес следующий, завершающий удар - апперкот, снизу под челюсть, как в боксе.
        Роман отлетел назад и, ударившись спиной о ствол большого дерева, сполз вдоль него на землю. Маг, наклонившись, подобрал его меч и, небрежным движением сунув подмышку, легкой поступью приблизился к распростертому возле лесного исполина племяннику.
        - Кажется… - он схватил длинные волосы виконта и, намотав их на кулак, вынудил юношу приподнять голову, - Ты потерпел поражение, - с этими словами он немного потянул голову побежденного противника вперед, а затем, резко дернув ее назад, с силой ударил его затылком о ствол.
        Татьяна вскрикнула, зажимая рот рукой.
        По виску Романа, путаясь в прядях черных волос, небрежно выпущенных из руки дяди, заструилась кровь, глаза его сомкнулись. Удар был слишком силен даже для него, для видавшего виды интантера, бывшего априори гораздо сильнее и выносливее обычного человека, и сознание, не в силах противостоять ему, на время покинуло вечно молодое тело.
        Альберт окинул поверженного врага презрительным взглядом и, взявшись за рукоять меча, легко занес его, очевидно, намереваясь прервать чересчур затянувшуюся юную жизнь виконта его же оружием.
        Эрик, не в силах позволить этого, метнулся вперед, в надежде опередить, остановить негодяя, однако… опередили его.
        Маг, уже совсем, было, собравшийся эффектным, растянутым во времени жестом, опустить безжалостный клинок, пронзая сердце молодого человека, неожиданно охнул. Левое плечо его совершенно внезапно, как для него самого, так и для наблюдающих за ним людей, окрасилось кровью, рубашка, рассеченная на несколько лоскутов, повисла лохмотьями.
        - Тоже хочешь в могилу? - яростно зашипел маг и, отбросив меч, схватился освободившейся рукой за плечо, что-то сдирая с него и отшвыривая в сторону.
        В нескольких шагах от него приземлилась, как и полагается, на все четыре лапы, выпустив когти и озлобленно шипя, красивая гибкая кошка песочно-рыжего цвета.
        - Тио! - девушка, абсолютно не ждавшая появления здесь своей любимицы, восторженно прижала руки к груди. Молодой граф, подобравший с земли деревянное копье, все еще немного выпачканное в крови Ричарда и теперь сжимающий его, изумленно замер.
        - Она его ранила!
        - Да… - Татьяна, переполняемая гордостью за свою питомицу, широко улыбнулась, однако же, тотчас же обеспокоено подалась вперед, - Эрик!
        - Кошки мало, чтобы справиться с ним, - негромко откликнулся молодой человек, уверенно направляющийся к магу, все еще стоящему возле потерявшего сознание Романа и, мельком оглянувшись через плечо, быстро улыбнулся, - Не волнуйся. Танцевать я тоже обучен.
        - Эрик-Эрик… - Альберт, подобравший с земли меч Романа и совершенно игнорирующий рычащую и шипящую на него кошку, легко провернул оружие в руке и уверенно шагнул вперед, - Похоже, человеческая ипостась лишила тебя последнего рассудка. Неужели ты всерьез надеешься выстоять против меня?
        - Не надо списывать меня со счетов, - молодой граф, приподняв подбородок, перехватил копье на манер боевого шеста и, чуть усмехнувшись, прибавил, - Иногда я все же предпочитаю действия разговорам, - и, не позволяя словам расходиться с делом, он, практически метнувшись вперед, в несколько шагов сократив расстояние, ловко провернул заостренный шест над головой, ударяя Альберта сбоку наотмашь. Удар вполне ожидаемо не прошел.
        Маг, умело подставив плашмя лезвие тонкого меча, хладнокровно улыбнулся.
        - Так ты уверен, что умеешь танцевать? - вежливо осведомился он и, еще раз провернув меч в руке, будто рисуясь, сам атаковал блондина.
        Татьяна, нервно кусая губы, снова прижала руки к груди. Ситуация пугала ее до дрожи, а безрассудная храбрость Эрика поражала до полубезумия - как можно было бросаться с деревяшкой против меча, да еще и на человека, который сумел одолеть Романа? И не просто одолеть, а полностью вывести из строя, едва ли не убить!
        Где-то сбоку неожиданно взвизгнул лев и девушка, совсем перепугавшись, рывком повернулась к нему. В голове замелькали страшные мысли. Винсент уже некоторое время как неловко топтался на месте, внюхивался в траву, подпрыгивал, сам исполняя танец, только вот его танец был куда как опаснее плясок со шпагами. Если в поединке шанс выжить еще оставался, что, в общем-то, уже имело веское доказательство в виде поверженного, но живого виконта, то Винсент в прямом смысле слова танцевал со смертью. Не приходило им прежде в голову, не успели они подумать о том, что ворас действительно может оказаться противником куда как более опасным, нежели Людовик или даже Альберт. Все-таки одно дело - отражать атаки видимые, ясно чувствуемые и ощутимые, а совсем иное - пытаться угадать, с какой стороны подкрадется маленький, практически невидимый враг, чтобы в мгновение ока оборвать твою жизнь. Почему-то в том, что яд вораса опасен смертельно, у девушки сомнений не возникало.
        И вот сейчас, услышав такой странный звук - не рык, не шипение, а именно визг, она в ужасе взглянула на льва. Неужели Анхель все-таки добился своего, неужели Винсент…
        Все оказалось гораздо проще.
        Кошка, изящная, грациозная, предоставив разбираться с Альбертом хозяину, предпочла оказать помощь большому, беспомощному и совершенно неповоротливому с ее точки зрения сородичу. Объяснять Тионе, кто такой ворас и почему он плохой, не потребовалось - заметив на спине льва белую точку, кошка быстрее молнии метнулась к нему и, одним прыжком оказавшись на огромном хищнике, легким и быстрым движением лапы сбросила с него смертельную опасность. Когти ее при этом, выпущенные для устрашения паука, царапнули львиную шкуру, рассекая ее до крови, отсюда и взялся звук, так испугавший девушку.
        Убедившись, что лев спасен и за паука взялся противник, по крайней мере, в большей степени подходящий ему по росту, Татьяна медленно выдохнула.
        Словно в ответ на это, с ее колен послышался тихий стон, вынуждая ее непроизвольно отвлечься от происходящего.
        Ричард, кое-как нащупав землю по сторонам от колен девушки, уперся ладонями и, немного приподнявшись, медленно поднял взор на нее. Лицо его озарила слабая, но невероятно счастливая улыбка.
        - Татьяна… - пробормотал он.
        Татьяна медленно втянула воздух. В голове мелькнула мысль, что если оборотень сейчас вздумает снова поцеловать ее, а затем отключиться, она, наверное, его все-таки стукнет. Не сильно, конечно, но, во всяком случае, достаточно ощутимо, чтобы он наконец-то вернулся из небытия в настоящий мир.
        - Ричард! - коснувшись ладонями щек улыбающегося мужчины, девушка требовательно взглянула ему в глаза, - Ричард, приди в себя!
        - Я в себе, - оборотень слабо мотнул головой и, забыв, что держится на руках, сделал попытку отмахнуться, в результате едва вновь не упав на колени девушке. Та чуть слышно вздохнула, осторожно поддерживая его. Да, судя по всему, выкрутасы мага с сознанием оборотня причинили последнему гораздо больший вред, чем она думала. Если Ричард едва держится в таком положении, рассчитывать на то, что он устоит на ногах, а уж тем более, сумеет помочь, похоже, не стоит.
        Тем временем, оборотень, не подозревая о мыслях своей спасительницы, уже готовой разочароваться в нем, уперся руками сильнее и, прилагая немалые усилия, попытался сесть. С губ его сорвалось чуть слышное болезненное шипение - где-то под правой лопаткой действия отозвались непонятной болью.
        Татьяна, в общем и целом согласная, что в таком положении мужчине будет действительно удобнее, да и ей самой определенно будет полегче, уперлась ладонями ему в плечо, помогая обрести более или менее вертикальное положение.
        - И, кажется, я очень много пропустил… - хрипловато констатировал оборотень, наконец-то обретая его и, с видимым трудом подняв правую руку, почесал ею в затылке, - А Дэйв где?
        Татьяна, по сию пору как-то не задававшаяся подобным вопросом, оказалась застигнута им врасплох и растерянно завертела головой. А в самом деле, где пантера? Куда, и главное, когда она ухитрилась исчезнуть? Ведь вряд ли бы бросила хозяина одного на произвол злобного мага, но…
        Взгляд ее наткнулся на другую, гораздо менее приятную, нежели лицезрение большой кошки, картину и девушка замерла.
        Владислав, находящийся теперь уже куда как ближе к своему противнику, чем это было в начале, поднимающийся с земли уже во второй, или в третий раз, с теперь уже полностью залитым кровью лицом, с очень четко выделяющейся на резко побледневшей коже лба раной, наполовину скрывающейся под волосами, тяжело дышал, напряженно сжимая ткань одежды на поврежденном в самом начале плече. Впрочем, нельзя не отметить, что противник его также уже не казался абсолютно здоровым. Не взирая на то, что помощи со стороны Романа последовать более не могло, Цепеш каким-то чудом умудрился оставить еще несколько ссадин на шее и щеке Людовика, а кроме того, на ключице его, обрамленная разодранной тканью футболки, виднелась кровоточащая рана, что, несомненно, представляло предмет особой гордости мотоциклиста.
        И все же, силы противников были слишком различны, все же не мог человек, пусть даже и бессмертный, соперничать с магом, и Людовик не преминул это подтвердить.
        Влад не успел еще до конца подняться, как парень, не позволяя ему сделать этого, резко ударил его коленом в живот. Затем, завершая начатое, нанес удар кулаком по ребрам и, удовлетворенный видом снова упавшего врага, пинком перевернул его на спину.
        Цепеш задергался, попытался встать, но на грудь ему тотчас же наступил элегантный ботинок с весьма крепким и прочным каблуком.
        - Кажется, твой мотоцикл все-таки остается в одиночестве, - прошипел Луи, склоняясь к противнику и, зло сплюнув в сторону, с ненавистью продолжил, - Надеюсь, на свалке ему придется весело.
        - Пошел ты… - прохрипел Влад, изо всех сил пытаясь скинуть с себя молодого мага, или, по крайней мере, сдвинуть его ногу, чтобы каблук не давил так сильно на ребра. Результат его ждал, увы, решительно противоположный.
        Людовик сильнее вдавил ботинок в его грудную клетку и, немного склонив голову набок, с интересом оглядел залитое кровью лицо.
        - Я уже говорил, что мне нравится запах твоей крови? - он широко ухмыльнулся и демонстративно потянул носом воздух, - А еще вид ее на твоем лице… Клянусь, утопил бы тебя в ней с превеликим удовольствием, да возни многовато.
        Цепеш скрипнул зубами. Давление на грудь все усиливалось, казалось, маг хочет вбить, втоптать, вдавить его в землю, похоронив заживо, дабы не возиться с утоплением. Дыхание путалось и сбивалось, перед глазами все плыло. Владу показалось, что до его слуха донесся хруст сминаемых под безжалостным натиском костей. Говорить он уже не мог, единственным звуком, вырывавшимся из горла, был не более, чем жалкий сип; движения стали слабыми и хаотичными, более напоминающими конвульсивные подергивания умирающего.
        Где-то в сознании еще мелькали мысли о том, что, в общем и целом, жизни его ничего не грозит, что бессмертие никуда не делось, не исчезло, что он восстановиться, рано или поздно, даже после такого, но… Бессмертие Влада не давало ему неуязвимости, не способствовало более быстрой регенерации тканей, как, скажем, у Ричарда. Он болел и выздоравливал как самый обычный человек и, признаться, валяться несколько недель, если не месяцев, на больничной койке со сломанными ребрами желания у него, понятное дело, не возникало. Это не говоря уже о том, что боль, причиняемая ему действиями молодого изувера, была совершенно невыносимой.
        - Вот ты где, - все еще слабый и немного хрипловатый голос Ричарда, раздавшийся за спиной Татьяны, заставил ее, отвлекшись от просмотра фильма ужасов в живом времени, непонимающе и взволнованно оглянуться.
        Рядом с мужчиной, сидящим уже несколько более прямо, стояла пантера и, выражая всем своим видом невероятное счастье от возвращения хозяина в сознание, тыкалась носом ему в щеку, периодически потираясь о нее большим лбом.
        Оборотень улыбнулся и, приобняв своего хищного друга за шею, немного оперся о него.
        - Помоги-ка… - попросил он и, держась за пантеру, медленно, несколько неуверенно поднялся на ноги. Татьяна, онемев от изумления, приоткрыла рот, глядя на то, как мужчина, едва держащийся в вертикальном положении, кое-как действующий правой рукой из-за раны под лопаткой, с отчаянной уверенностью, с безрассудной решимостью, придерживаясь за холку пантеры, делает шаг вперед.
        - Ричард!.. - она потрясенно покачала головой, не зная, как остановить безумца. Тот, остановившись, опустил на нее взгляд.
        - Извини, я не могу быть в стороне. Влада того и гляди убьют, а я…
        - Он же бессмертен! - Татьяна, взволнованно оглянувшись на Цепеша, едва хрипящего под ботинком Людовика, покачала головой, - Пожалей себя, Ричард, ты ранен!..
        - Ранен? - судя по всему, для оборотня это известие явилось тем еще откровением. Он неуверенно повел плечами и, в который уже раз ощутив боль под правой лопаткой, медленно опустил подбородок.
        - Так вот, что это… Неважно. Когда-то я мог драться и с более тяжелыми ранами, а этот парень… - взгляд черных глаз как огнем прожег оставшегося абсолютно равнодушным к этому Луи, - У меня перед ним должок, - и, не слушая более никаких увещеваний, он резко шагнул вперед.
        Татьяна, оставшаяся сидеть на земле, в растерянности наблюдала, как оборотень, все еще немного пошатывающийся, кое-как придерживающийся правой рукой за пантеру, уверенно подходит к молодому магу.
        - Эй, мелкий.
        Хриплый голос его, наконец достигнув ушей юноши, заставил того медленно выпрямиться и, расплывшись в самой сладкой улыбке, неспешно повернуться к новому противнику, повернув на мыске ногу, стоящую на груди у Цепеша.
        - Риичард… - протянул он, - Ты решил вернуться в строй, мой бедный маленький песик?
        - Да так… - оборотень кривовато ухмыльнулся, - Вспомнил, что у меня перед тобой должок. Никак не рассчитаюсь за сломанный нос.
        - Ооо… - Луи покачал головой и, между делом посильнее надавив на грудную клетку Владислава, вздохнул, - Жаль, жаль… Но, боюсь, этот должок тебе вовек не оплатить, как бы не старался.
        - Правда? - как-то очень отстраненно отозвался Ричард и, приблизившись еще на несколько шагов, отпустил пантеру, не желая выказывать слабость и держаться за нее. Взгляд его устремился к уже почти прекратившему сопротивляться Владу.
        - Отпустил бы мальчишку-то, - оборотень поморщился, не то от вида раздавленного мотоциклиста, не то от боли в ране под лопаткой, - Того и гляди же помрет, не смотря на то, что бессмертный.
        - Так в этом же и прелесть! - молодой маг, искренне воодушевленный интересом подошедшего врага к его развлечениям, широко, по-мальчишески улыбнулся, - Представляешь, как интересно - наблюдать смерть человека секунду за секундой, проходить вместе с ним все ее этапы - от агонии до закапывания в землю, а в конце обнаруживать, что человек-то все еще жив! А значит, его можно убить еще раз, и все повторится вновь…
        - Скучно, - коротко резюмировал оборотень и, не дожидаясь, пока противник, отвлеченный на свои издевательства над бессмертным, вновь вернется мыслями в настоящее, рывком подался вперед. Рана на его спине отозвалась на резкие действия мужчины острой болью и возобновившимся кровотечением, однако, кулак его это не остановило.
        Людовик, отброшенный сильным ударом назад, сделал несколько нетвердых шагов, оставляя Влада в покое и с совершенно недоверчивым, потрясенным видом схватился за собственный нос. По лицу его, пачкая прижатые пальцы, заструилась кровь.
        - Ты… - маг ошарашенно моргнул, затем опустил руку, взирая на кровь на ней, осторожно ощупал не сломанный, но полноценно разбитый нос, совсем недавно такой красивый и изящный и, пребывая в абсолютном шоке, поднял взгляд на довольно ухмыляющегося противника, - Как… как ты посмел?..
        - Также, как и ты, - последовал безмятежный ответ. Ричард сжал и разжал кулак, с интересом глядя на него. Костяшки пальцев были немного испачканы в крови молодого мерзавца, наконец-то получившего по заслугам.
        - И, должен признать, ты был прав, - с ухмылкой продолжил он, - Это чертовски приятно!
        Пока Ричард упивался своим триумфом, испытывая самое искреннее наслаждение от чувства оплаченного долга, а Людовик переживал впервые в жизни шок от сильного отпора, какового прежде ему никто, а уж тем более оборотень, не предоставлял, Винсент, оставив вораса на попечение вполне довольной этой игрой кошки, прикидывал, кому он бы мог оказать помощь.
        Эрик, уверенно отражающий атаки Альберта, казался не нуждающимся в ней, по крайней мере, на данный момент; неподалеку от Татьяны находились Ричард и Дэйв, да и единственный враг, могущий напасть на нее, был очень занят собственным разбитым носом; Влад кое-как, прижав руку к груди, садился на земле и казался довольно живым, а вот Роман… Роман все еще не приходил в себя.
        Лев, уверенно тряхнув лохматой гривой и стараясь, не взирая на собственные габариты, оставаться незамеченным, бесшумно двинулся вперед, мягкой поступью подбираясь к распростертому возле дерева виконту. На его удачу, лежащий без сознания парень в данный момент мало интересовал присутствующих, занятых делами куда как более интересными, и поэтому на всяких подкрадывающихся к нему хищников внимания никто не обращал.
        Винсент, добравшись до поверженного друга, тяжело лег рядом с ним и, не зная особенно, как и чем он может помочь, ткнулся носом в его безвольно раскрытую ладонь. Виконт не прореагировал. Лев тяжело вздохнул, поднялся на лапы и мягко толкнул лбом повисшую голову молодого человека, затем аккуратно сжал зубами рукав его рубашки и потянул за нее, после чего еще раз боднул, но уже в плечо.
        С губ Романа сорвался слабый стон. Сознание, так спокойно и уверенно погрузившееся во тьму, ища спасения от боли, тревожимое извне, принужденно возвращалось в юное тело, и хранитель памяти, заметив это, обрадовался.
        Он негромко рыкнул, вновь ткнулся носом в ладонь парня и, подтолкнув ее, попытался положить себе на спину.
        Юноша с трудом шевельнулся. Голова раскалывалась на части, руки слушались плохо, ног он не чувствовал вообще. По пальцам мельком скользнули жесткие волосы львиной гривы, и молодой человек неуверенно сжал их.
        Лев, обрадованный этим проявлением возвращающейся жизни, снова толкнул молодого виконта лбом в плечо и, приблизив морду к его уху, рыкнул громче.
        - Да, да, Винс, я слышу… - хриплым, полустонущим голосом выдавил тот и, с огромным трудом заставляя себя поднять руку, посильнее вцепился в львиную гриву, кое-как открывая очи. Обнаружив прямо перед собою желтые львиные глаза, он неуверенно моргнул и, постепенно начиная осознавать реальность, пробормотал:
        - Надо же, и правда Винс…
        Настоящее постепенно возвращалось. Во всем теле, то там, то сям, обнаруживались болезненные ощущения разной степени силы, чувствовалась кровь, запекшаяся где-то на виске или сбоку на лице. Роман глубоко вздохнул и, скользнув ладонью по львиной гриве еще выше, схватился за нее где-то около холки, пытаясь встать на ноги. Лев, которому эти действия юноши доставляли определенно не самые приятные ощущения, тем не менее, мужественно терпел, аккуратно приподнимая голову повыше и старательно поддерживая своего молодого друга.
        Наконец, виконт сумел подняться. Цепляясь одной рукой за львиную гриву, а другой придерживаясь за дерево, сослужившее ему давеча такую скверную службу, он замер, слегка пошатываясь и пытаясь более емко оценить картину боя, несколько изменившуюся за время, что он провел в отключке.
        Эрик, заметив пришедшего в себя брата, радостно улыбнулся.
        - Роман!
        Юноша, продолжая держаться одной рукой за дерево, медленно поднял вторую, слабо помахав ей.
        - Я в порядке… - в голове загудело и молодой человек, слабо охнув, поменял руки, держась теперь за льва, а ладонь другой прижимая к виску, - Ну, почти. Все лучше, чем те бедолаги, которых загрызли ночью в нашем замке по приказу дядюшки…
        Альберт, услышав последние слова, неожиданно остановился и, отразив последнюю атаку графа, отбросив его на несколько шагов, вежливо поднял руку в останавливающем жесте.
        - Но я не давал приказа убивать. Мне нужно было лишь ваше обращение, и фальсификация смерти Луи, вот и все.
        - Ага, они сами загрызлись, - Роман, говорящий все еще достаточно мрачно, но, тем не менее, не могущий удержаться от колкости, устало вздохнул. Винсент, служащий сейчас его подпоркой, обеспокоенно покосился на молодого виконта, подозревая, что тому сейчас вообще вредны разговоры. Впрочем, удержать Романа от болтовни было бы невозможно в любом случае.
        - Я отдал приказ руководить атакой, - спокойно пояснил, между тем, маг, - Если же тот… человек, которого я попросил об этом, немного увлекся - то вина не моя, и дело не моих рук.
        - И что же это за человек? - Эрик, ни на миг не теряющий бдительности, подозрительно повернул голову вбок, взирая на дядю искоса. Словам его он не верил.
        - Кажется, Татьяна познакомилась с ним на балу, - Альберт мягко улыбнулся, поудобнее перехватывая Романов меч, и мельком глянул на прекрасно слышащую все это дочь.
        Татьяна, и в самом деле хорошо воспринявшая весь небольшой разговор, успевшая порадоваться за Романа, потрясенно приоткрыла рот.
        - Не может быть… - сорвался с ее губ шепот, - Чесл?р?..
        Маг мимолетно кивнул. Лицо его на краткое мгновение приняло странное, насмешливо-знающее выражение, словно бы ему было известно что-то большее, еще что-то недоступное ни племянникам, ни его дочери, однако, эту тайну он удержал при себе. И, предпочитая вернуться к прежнему занятию, неодобрительно покосился на меч в своей руке.
        - Отвратительно неудобное оружие. Не удивлен, что ты проиграл с ним, дорогой племянник, - улыбка его стала издевательской. Роман гневно сжал губы, сдерживая себя, ибо в данный миг возможности сделать что-либо ввиду плохого самочувствия был категорически лишен, а Эрик поднял свое деревянное оружие.
        - Тогда ты не удивишься, проиграв сам, дядя, - заметил он и, не желая дольше тянуть время, снова погружаясь в болтовню, вновь атаковал.
        Тем временем, события в другой стороне арены боевых действий тоже развивались своим чередом. Людовик, чей шок от разбитого носа, да и вообще от оказанного серьезного сопротивления (царапины, оставленные Владом, в расчет абсолютно не принимались), довольно быстро сменился злостью, бешеной яростью, теперь уже сам наступал на противника, абсолютно забыв про свою бессмертную игрушку. Последняя, между тем, кое-как сумев сесть, честно и искренне пыталась отползти с пути мага и, по возможности, приблизиться к Татьяне - место рядом с ней небезосновательно казалось безопасным.
        Луи его даже не замечал. Шаг за шагом он медленно наступал на спокойно ожидающего его оборотня, опасный, жестокий, безжалостный и словно обезумевший от собственной злобы.
        - Ты посмел ударить меня, - негромко и угрожающе проговорил он, остановившись практически рядом с хладнокровно взирающим на него Ричардом, - Ты! Чертово отродье, пес без роду и племени смел поднять руку на меня!
        - На человека, который отказался от своих рода и племени, и предал свою семью? - хладнокровие давалось оборотню с некоторым трудом, рана под лопаткой нещадно болела, да и вообще, признаться, он совсем не ощущал себя в данный момент хорошим бойцом, но отступать намерен не был, - Представь себе, да, мальчик. И с радостью повторю это еще раз! - слова завершил, подтверждая их, новый удар. Казалось бы, Луи не должен выдержать его, исполненный спесивой гордости, не успеет отразить, но маг оказался не столь прост, как представлялось на первый взгляд.
        Перехватив руку оборотня, он словно тисками сжал его запястье, взирая на него с такой жгучей ненавистью, что Ричарду на краткое мгновение почудилось, что он вновь лишен возможности двигаться. Только сейчас он вдруг осознал со все возрастающей ясностью, с каким опасным противником был вынужден столкнуться, как мало значили его собственные силы в сравнении с умениями этого мальчишки.
        Людовик, разглядев этот невольный, хотя и затаенный, промелькнувший где-то в глубине самого существа оборотня, страх, криво ухмыльнулся.
        - Нет, Лэрд, сейчас я не буду лишать тебя возможности шевелиться… - прошипел он, - Не буду мешать тебе удрать, жалкая ты шавка. Я хочу, чтобы ты понял, чтобы ты наконец-то усвоил урок… Хочу в конце концов вдолбить в твою тупую голову одну-единственную мысль - я опасен! - слова эти сопроводил удар, удар, более сильный, чем тот, что нанес или пытался нанести Ричард, удар, едва ли не более сильный, чем тот, что когда-то сломал ему нос. Он пришелся несколько вскользь, задел нижнюю челюсть оборотня и его шею, и отшвырнул его от противника на несколько шагов. Пантера, возмущенная таким невежливым обращением с ее обожаемым хозяином, неприязненно зарычала и, вмиг выскочив вперед, враждебно оскалилась на хладнокровно созерцающего ее де Нормонда.
        - Как благородно, - язвительно произнес он, - Наш песик прячется за спину кошечки. Что, Рикки, докатился, да?
        - Дэйв, не лезь… - Ричард, чудом удержавшийся на ногах, наконец обрел равновесие и, старательно игнорируя огнем горящую рану, как и ноющую после удара Луи челюсть, решительно двинулся вперед. Пантера покорно отступила, однако же, за хозяином следила с явным беспокойством.
        - Сам на рожон лезешь? - Людовик зло улыбнулся, - Всегда знал, что ты идиот, не понимаю, за что тебя так ценил дядя?
        Лэрд не ответил. Он подошел вплотную к наглому мальчишке, такому наивному и такому уверенному в своей силе и, окинув его долгим взглядом, криво улыбнулся. А затем - Татьяна и Дэйв, пристально наблюдающие за этой дракой, не поверили собственным глазам, - затем он резко схватил Людовика за волосы и, запрокинув его голову, сжал свободной рукой его горло.
        - Говоришь, ты опасен? - оборотень практически шептал на ухо молодому магу, однако, шепот этот разносился по всей арене действий, - Так вот, запомни мои слова, щенок - я еще опаснее!
        Момент был хорош. Луи, такой худенький, такой тонкий, казался рядом с крепким, сильным мужчиной настоящим ребенком, беспомощным и слабым, а Ричард производил впечатление могучего воина, сломить которого не под силу никому.
        Момент был хорош, но, к сожалению, оказался разрушен чересчур быстро. Людовик извернулся в руках оборотня ужом и, не говоря ни слова, с огромной силой нанес удар ему коленом в солнечное сплетение, непонятно как ухитрившись дотянуться до него. Ричард охнул, рефлекторно разжимая руки и следующим ударом мальчишка заставил его упасть на колени.
        Он не был похож на Альберта. Выученный, выращенный им, Людовик Филипп де Нормонд стал куда как более жестоким, чем воспитавший его дядя и, умея ставить на колени силой магической, предпочитал ей физическую, испытывая огромное удовольствие от лицезрения мук противника.
        Ричард согнулся, не в состоянии распрямиться. Дыхание, сбитое вероломным ударом Людовика, никак не хотело возвращаться в норму, тело, ослабленное еще действиями Альберта, отказывалось слушаться.
        Юноша, окинув его презрительным взглядом, брезгливо скривил губы.
        - Чертова шавка… - прошипел он и, резко провернувшись на каблуке, ударил пяткой другой ноги оборотня по шее. Ричард упал, хрипло, надрывно кашляя. Противник оказался ему не по зубам, однако, признавать себя побежденным гордое сердце оборотня все еще не желало.
        Пантера, понимающая, что хозяин ее сейчас уже точно нуждается в помощи, мгновенно забыв о его приказе, метнулась вперед. Ричард успел лишь краем глаза заметить стремглав пронесшееся мимо него черное тело, а в следующее мгновение его уже буквально оглушил… хохот.
        Луи, сбитый с ног броском зверя, упавший навзничь на землю и придавленный теперь большими лапами, лежал и жизнерадостно хохотал, кажется, даже и не думая сопротивляться.
        Оборотень, от изумления даже забывший про боль, медленно, с трудом приподнялся, недоверчиво созерцая заливающегося юношу. Татьяна, обалдело моргнув, перевела взгляд с веселящегося парня на Ричарда, а затем и на Влада, растерянного ничуть не меньше. Некоторое время никто из них не находился, что сказать, не понимал, как реагировать.
        - Он сумасшедший… - прошептала, наконец, девушка, потрясенно качая головой. Иначе сказать было бы нельзя - поведение молодого де Нормонда явно не входило в каноны нормальности и скорее подходило пациенту дома умалишенных.
        Ричард чуть заметно пожал здоровым плечом. Относить мальчишку к категории безумцев или нет, ему сейчас было решительно неважно, - интуиция, натренированная годами опыта, подсказывала, что как бы не восторгался Людовик близким общением с «кошечкой», а долго его восторг длиться не может, сменившись чем-то другим, чем-то куда как более опасным для пантеры.
        Как показала практика, интуиция не ошиблась.
        Луи, не прекращая жизнерадостно хохотать, раскинул руки в стороны и, проведя одной из них по земле, внезапно выхватил из травы ту самую дубинку, что некоторое время назад так покалечила Владислава. Последний, заметив грозное, смертельно опасное в руках этого юноши оружие, невольно дернулся. В какой-то момент ему вдруг почудилось, что сучковатая ветка сейчас снова полетит в него.
        Дэйв же, между тем, определенно не придавал действиям потенциальной жертвы никакого внимания. Палка в его руках, с точки зрения хранителя памяти, не представляла никакой опасности и уж точно не смогла бы пробить толстую черную шкуру. Стремясь продемонстрировать обидчику хозяина весь ужас ожидающей его участи, пантера негромко зарычала и демонстративно медленно приоткрыла страшную пасть.
        - Дэйв!
        Голоса Татьяны и Ричарда прозвучали, как один. Оборотень, хоть и не бывший свидетелем начала стычки между Цепешем и молодым магом, не видевший последнего с этим самым оружием в руках, тем не менее, догадывался, что ждать чего-то хорошего от него не стоит, а зная о его силе не понаслышке, тем более не сомневался в этом.
        Пантера же, обычно слушающая хозяина, сейчас, ввиду экстренной для того ситуации, проявляла несвойственное ей упрямство, совершенно не планируя отступать.
        Луи, видя, что предупреждениям придавливающий его к земле зверь не внемлет, нехорошо ухмыльнулся. Смех его оборвался, также быстро и внезапно, как и начался, а по губам расплылась улыбка, исполненная удовольствия бывалого садиста.
        Удар, нанесенный по стоящим у него на груди лапам Дэйва, оказался до такой степени стремителен, так мгновенен и силен, что никто из сторонних наблюдателей даже не успел его заметить.
        Пантера взвизгнула и кубарем слетела на землю. Татьяна, охнув, в шоке прижала ладонь ко рту, чувствуя, как болезненно сжимается сердце - ей показалось, что у пантеры перебита лапа, а к травмам, наносимым животным, пусть даже и не в полном смысле этого слова относящимся к животному миру, она всегда была особенно чувствительна.
        И все-таки, сдаваться хранитель памяти не планировал. Упертый не менее своего хозяина, готовый защищать его до последней капли крови, до тех пор, пока теплиться в сознании жизнь, он с некоторым трудом поднялся и, поджав правую лапу, оскалился в сторону неприятеля.
        Тот же, уже успевший изменить положение, абсолютно не замечая столь явной угрозы, сидел на земле, непринужденно скрестив ноги и лениво вертел в руках опасную дубинку.
        Заметив, что пантера опять как будто бы планирует напасть, Людовик упер палку в землю и улыбнулся.
        - Кис-кис-кис, - ласково позвал он. Улыбка его, мгновение назад кажущаяся мягкой, вдруг стала страшной. Девушка, видя это, закусила губу, внезапно с ужасающей четкостью осознавая, что этой самой улыбкой молодой маг, вполне вероятно, подписывает своему противнику смертный приговор. Луи Филипп де Нормонд не любил казаться побежденным.
        - Дэйв! - Ричард, для которого последний факт не являлся тайной, а улыбка на губах противного мальчишки была очень хорошо видна и понятна, оттолкнулся рукой от земли, рывком поднимаясь на ноги, - Хватит! - его шатнуло, однако, оборотень не обратил на это внимания. Защищать своего друга, многие годы являвшегося единственным, кто был рядом с ним, он тоже был готов до последнего вздоха.
        - А что такое? - невинно удивился Людовик, переведя взгляд с растерянно замершей пантеры на ее хозяина, - Неужели тебе жаль позволить мне капельку поиграть с кошечкой? Ведь не съем же я ее в самом деле, я же очень люблю таких зверюшек… - глаза его при последних словах злорадно сверкнули. Чувствовалось, что причинение вреда Дэйву в глазах молодого мага это еще и месть Лэрду, осмелившемуся подправить его красивый и изящный носик.
        - Оно и видно! - Татьяна, не выдержавшая муки бездействием в подобной ситуации, ярая защитница животных по своей природе, раздраженно вскочила на ноги, - Не смей трогать Дэйва, ты!..
        - Так-так-так… - Людовик, кажется, только сейчас осознавший, насколько близко он находится к той, что представляет большой интерес для дядюшки, заинтересованно улыбнулся и, обращая все внимание на Татьяну, медленно поднялся на ноги, - Кто же это у нас тут осмелился подать голос? Ты сильно рискуешь, вызывая огонь на себя, девочка. Ведь меня твои безделушки за врага, надеюсь, примут?
        Девушка, и в самом деле немного забывшаяся, схватилась за браслет. Жест этот, когда о «безделушках» упоминал кто-нибудь посторонний, уже вошел у нее в привычку, стал совершенно естественным, - она просто желала защитить свою собственность, а заодно и удержать эту собственность от опрометчивых поступков.
        Отвечать на слова Луи она не стала, да он и не ждал ответа.
        - Или, быть может, ты наивно полагаешь, что я все-таки женюсь на тебя, как того желает дядя? - он негромко рассмеялся и, покачав головой, задумчиво хлопнул себя по подставленной ладони дубинкой, - Боюсь разочаровать тебя, дорогая, но я плохой муж. А вот ты, как я вижу, сегодня еще даже не ранена… - в глазах парня появилась жестокость, - А я совсем не против исправить эту досадную оплошность. Глупышка, каким же боком тебе выйдет попытка заступиться за зверюшку… - парень неожиданно замолчал. На лице его, сменяя жестокую язвительность, словно проступая из самых глубин его испорченного существа, медленно прорисовалось изумление. Забывая про Татьяну, недоумевающую о причинах этого, он неуверенно, потрясенно повернул голову, устремляя взгляд вбок и немного назад, туда, где все это время не прекращалось сражение Альберта и Эрика.
        Татьяна, Ричард и Влад, решительно не понимающие поведения молодого мага, сами направили внимание в ту сторону, обращая его на происходящее на другом краю арены боевых действий.
        А происходило там и в самом деле что-то странное.
        Эрик, уже несколько запыхавшийся, даже, говоря начистоту - сильно запыхавшийся, ибо выносливость человека ни шла ни в какое сравнение с выносливостью мага, отчаянно оборонялся. Копье его, служившее некоторое время шестом, было теперь рассечено надвое сильным ударом меча и, лишенное половины своей длины, превратилось в относительно короткий кол. Защищаться таким оружием было не в пример сложнее, однако, молодой граф пока справлялся, хотя и успел пропустить несколько ударов и теперь периодически, улучив секунду, отирал со щеки кровь, порою смахивая ее и с губы.
        Альберт сиял, как медный самовар. Сражаться длинным и острым мечом против огрызка деревянного кола было настолько легко, так предсказуем был результат этого боя, что маг уже даже не старался. Он хорошо знал и понимал, что он сильнее, помнил, что Эрик отныне смертен, тогда как его самого невозможно даже задеть, посему, когда молодой граф вдруг метнулся вперед, ловко уклоняясь от его оружия, и явно метя колом в плечо, то самое, что было повреждено когтями кошки, но уже залечено силой самого мага, он лишь насмешливо улыбнулся и, демонстративно давая племяннику небольшую, заведомо нечестную фору, сам подставился под удар.
        Острие кола вонзилось в плечо Альберта. Маг ухмыльнулся и, желая показать глупому племяннику, насколько опрометчиво тот поступил, немного отвел руку назад, определенно намереваясь насадить его на меч, пронзив насквозь.
        Девушка, успевшая увидеть это, зажмурилась. Ничто не могло спасти молодого графа, никто не успел бы прийти к нему на выручку, и тишина, воцарившаяся вокруг, будто была его похоронным саваном.
        И в этой тишине с неожиданной четкостью и громкостью раздался звук упавшей на землю капли. За нею последовал изумленный вздох, сменившийся болезненным стоном, и Татьяна, недоумевая, что происходит, не узнавая голоса графа, осторожно открыла глаза.
        Альберт, потрясенно глядя на Эрика, пошатнулся и неуверенно шагнул назад. Затем шагнул еще раз и, абсолютно забывая про меч, в который уже раз за сегодня вынуждено роняя его, пораженно перевел взгляд на собственное, пронзенное колом плечо. Рубашка на нем окрасилась в красный.
        Маг поднял правую руку, и Татьяна, пребывающая в не меньшем шоке, чувствующая смутную жалость к отцу, заметила, что пальцы его дрожат. Он неуверенно протянул их к торчащему из плеча обломку дерева и, обхватив, рывком выдернул из собственного тела, тотчас же просто роняя на землю. Рука его, все также дрожащая, осторожно коснулась плеча и маг, ощутив пальцами кровь, изумленно взглянул на них, затем недоверчиво потирая друг о друга.
        Татьяне неожиданно стало жутко. Отец, всегда такой уверенный, такой сильный, совершенно непобедимый, был сейчас… испуган? Страх бесстрашного пугал до безумия, до одури, тем более, что объяснить происшедшего не мог никто.
        Эрик замер, сам едва ли понимая, что случилось. Ведь он видел собственными глазами, видел очень ясно и отчетливо, как меч Романа пронзил плечо дяди и как тот, ухмыляясь, продемонстрировал абсолютно целую плоть; он слышал слова Татьяны о неуязвимости ее отца, в конце концов, он слышал слова Тьери, утверждавшего тоже самое! Как ему удалось ранить того, кого ранить было нельзя, граф не понимал и, говоря начистоту, видя, как испуган противник, сам начинал испытывать страх.
        - Уходим… - голос Альберта прозвучал неожиданно хрипло, - Анхель… потуши огонь. Луи, идем.
        Кошка, по сию пору с огромным удовольствием игравшая с пауком, как с мышью, придавливающая его лапой, подбрасывающая в воздух, неожиданно шарахнулась в сторону. В нескольких шагах от нее, успев, наконец, вырваться из-под атаки острых когтей, внезапно вырос высокий, немного помятый и взъерошенный мужчина и, бросив на Тиону взгляд, в ответ на который она зашипела, наступил ногой прямо на бушующее пламя. Огонь взметнулся в последний раз и развеялся, как будто его и не было.
        Анхель, не обращая ни на кого внимания, мрачный и серьезный, чеканным шагом прошел к магу, возле которого уже успел нарисоваться племянник. В глазах последнего изумление определенно сплелось с беспокойством - случившегося он тоже не ожидал.
        - Мы увидимся вновь, - все также хрипло проговорил маг, - Увидимся совсем скоро, - и, не сказав более ни слова, щелкнул пальцами. Фигура его растаяла в воздухе. Исчез и ворас. Людовик же, помедлив, кривовато ухмыльнулся на прощание и, коснувшись пальцами полей невидимой шляпы, молвил:
        - Au revoir, - затем подкинул в воздух колечко и, поймав его, весело подмигнул Роману, - Спасибо за это.
        С этими словами исчез и он.
        Глава 10
        - Что произошло? - когда Луи появился в комнате квартиры, где некогда ругался с дядей, вернув против его воли Эрику человечность, маг, стоя посреди нее, раздраженными, резкими движениями расстегивал испорченную, испачканную рубашку.
        - Почему ты задержался? - Альберт, оторвав последнюю пуговицу, сорвал рубашку и, в бешенстве скомкав ее, отшвырнул куда-то в угол комнаты, бросая гневный взгляд на племянника. Тот пожал плечами и покрутил на пальце свое обожаемое колечко.
        - Хотел поблагодарить за игрушку. Так что случилось?
        - А ты не видел?! - рявкнул маг и, резкими, быстрыми шагами приблизившись к столу, густо уставленному колбами, пробирками и пузырьками, уперся в него руками. Голос его слился в невнятное бормотание.
        - Я… Я не знаю, не понимаю… КАК! - последнее слово он выкрикнул, с силой ударяя кулаками по столешнице. Зазвенели склянки, а маг, непроизвольно дернувшись, зашипел от боли, переводя взгляд на собственное плечо.
        - Я так давно не испытывал боли… - прошептал он и, подняв правую руку, снова коснулся рваной раны, тотчас же с новым шипением отдергивая пальцы, - И так давно не терял крови… я…
        - Так, - Людовик, видя, что дядя сейчас пребывает явно в чересчур смятенном состоянии духа, мимолетно коснулся пальцами виска, а затем, подойдя к столу, схватил собеседника за здоровое плечо, толкая на стул, находящийся здесь же, - Сядь и успокойся.
        - Что? - рыкнул, было, маг, однако, увидев, что племянник уже вполне уверенно хватает один из пузырьков - самый нужный в данной ситуации! - устало вздохнул и, присаживаясь, понуро опустил плечи. Быть на позиции больного ему еще не доводилось, но доверить свое лечение кому-то, кроме себя или Луи он не мог.
        - А теперь постарайся подумать и внятно объяснить, - Людовик, намочив небольшой кусок ваты в нужном растворе, присел на край стола, склоняясь к плечу дяди и начиная осторожно его обрабатывать, - Как такое могло случиться? Почему Эрику удалось ранить тебя?
        - Или вы позволили? - Анхель, по сию пору молча сидевший в кресле и в раздумье постукивающий себя пальцем по губам, проницательно прищурился. Альберт, все еще пребывающий в состоянии достаточно взвинченном, раздраженно мотнул головой.
        - Я еще не свихнулся, чтобы позволять этому щенку ранить меня, я хотел убить его! - гневно сообщил он и, тяжело выдохнув, на некоторое время умолк. Рану немилосердно жгло и щипало, хотя Людовик, прекрасно понимая, что испытывает дядя и от вида его крови удовольствия почему-то не получающий, старался действовать как можно аккуратнее.
        - Наверное, виновата кровь… - Альберт, немного остывший, сдвинул брови, сверля сердитым взором какой-то гвоздик на противоположной стене, - Вампиры нуждаются в ней, ибо она дает им силу жить, интантеры же… Могут получить от нее намного большую силу, сами не сознавая того.
        - Но Роман тоже пил кровь, - ученик мага, стерев последние капли крови вокруг раны, немного наклонился назад, беря еще один пузырек, только на сей раз наполненный какой-то мазью и принялся сосредоточенно наносить ее на рану учителя, - Ему не достало сил ранить тебя.
        - Роман пил кровь? - Анхель, не в силах сдержать улыбку, запрокинул голову и, подавляя смех, легонько куснул себя за губу, - Даа…
        - Не понял, - Луи, даже прекратив обрабатывать рану, медленно поднял голову, - На что ты намекаешь?
        - Он намекает на то, что кровь Роман пил один-единственный раз в своей жизни, - Альберт вздохнул и, покосившись на ученика, бросил, - Не отвлекайся. Он пил кровь только один раз - в момент обращения, когда убил Мари.
        - А, твою Мари? - Людовик облизал губы, пытаясь скрыть насмешливую ухмылку. Дядя в ответ поморщился.
        - Я никогда ее так не называл, и никогда не считал так, да и речь сейчас идет отнюдь не о глупой горничной. Кровь Роман попробовал только тогда, с тех пор же Анхель давал ему слегка разбавленный томатный сок с капелькой вина, и мальчик, принимая это за чистую монету, пил, да к тому же и поил брата.
        - Эрик был слаб, - снова подал голос Анхель, - И должен был оставаться таковым. Мастер просил поить этим мальчишек, чтобы они не обрели чересчур великую силу, пока не придет время, и он не сможет предъявить права на замок, пока этот… Винсент ла… или как его, ля де…
        - Де ля Бош, насколько я помню, - отозвался Луи и, тряхнув головой, отставил пузырек, завершив наносить мазь и беря в руки бинт, - Да-да, я помню, что из-за умений этого парня дядя не мог пробраться в замок. Хорошо, хоть семейное древо подправить успел, я оценил, кстати, дату своей смерти.
        - Очень за тебя рад, - сдержанно откликнулся Альберт и, вздохнув, поднял взор к потолку, - Правда вот, с датами смерти брата и его жены я промахнулся - признаюсь, не думал, что они проживут дольше шестидесяти лет. А впрочем, тридцать лет разницы в рамках трех столетий - сущая ерунда… Чертова семейка, постоянно обманывает мои ожидания!
        - Ах, да, я отвлекся, - Луи, наложив бинт, так затянул его, что дядя, одарив его гневным взором, раздраженно зарычал от боли.
        - Полегче, мальчик!
        - Извини. Так что там с Эриком? - молодой маг немного ослабил повязку, - Если он был слаб, то с какой радости стал силен сейчас?
        - Не так давно… - ворас, вновь включаясь в разговор, кривовато ухмыльнулся, - Не так давно граф совершил небольшое путешествие к деревне, на обратном пути из которой мы встретили его. Там он убил девчонку…
        - Верно, - Альберт кивнул, неприязненно поморщившись, - Я сглупил, упустил из виду этот факт. Думал, что потеряв суть интантера, Эрик растеряет и все обретенные силы, но, судя по всему, кое-что он все-таки сохранил. Что же… - он усмехнулся, - Радует, что теперь, во всяком случае, его гораздо проще убить, да и проживет мальчишка не так долго. Должен признать, Луи, хоть я и сердился на тебя, когда ты обратил его, сейчас я этому даже рад.
        Людовик, задумчиво кивнув, снова сильно дернул затягиваемый бинт, однако, поспешил смягчить это новым вопросом.
        - Ты говорил, что интантерам не нужна кровь, чтобы жить. Почему же тогда Эрик…
        - Он-то считал себя вампиром, - маг искоса глянул на непонятливого племянника и неожиданно вздохнул, - Пугал этим Татьяну, вот и решил, когда захотел есть, не причинять вреда ей, а убить кого-то еще.
        - А что вы скажете о Татьяне? - Анхель, с глубоким интересом склонив голову набок, немного подался вперед, - Она спасла Ричарда, мне казалось, вас удивило это.
        - Я не думал, что его любовь к ней настолько сильна, - Альберт, удовлетворенный наложенной повязкой, еще раз вздохнул и откинулся на спинку стула, - Думал, это была лишь игра, страсть, симпатия… Но оказывается, псы тоже способны на чувства. Жаль, что Татьяна так и не вняла моим увещеваниям оставить его…
        - Насколько я успел понять, девочка весьма своевольна, - Анхель равнодушно пожал плечами и опять откинулся на спинку кресла, - Может быть, конечно, это от того, что она не была воспитана вами… Но мысли, бродящие в ее прелестной головке, определенно не соответствуют вашим.
        - Своевольна… - маг ненадолго скривился, затем закусил губу, раздраженно тряхнув головой, - Своевольна! Упрямая девчонка, которой не додали воспитания! Ничего… я сумею вложить в ее голову нужные мысли, я…
        - Дядя, - Людовик, отвлекая мужчину, уже начавшего погружаться в радужные планы, нахмурился, - Так что теперь делать с Эриком? Если он и кошка - единственные, кто может причинить вред тебе, тогда, быть может, стоит держаться от них подальше? - он слегка потер скулу и, шмыгнув носом, оглянулся назад, на стол, - А мне не помешало бы немного подлечиться, чтобы быть готовым к следующей встрече с проклятой шавкой…
        - Я думал, он задел тебя лишь однажды, - Анхель, склонив голову, с интересом осмотрел синяк, уже очень четко проявившийся на лице парня, - Или я что-то пропустил, пока пытался вырваться из когтей кошки?
        - Если так думал ты, то так подумал и он, - отстраненно отозвался Луи и, взяв со стола новый кусочек ваты, принялся приводить в порядок собственный нос. Голос его зазвучал невнятно.
        - Я не остановил его руку во второй раз, я отвел ее. Он успел ударить меня… - губы его на мгновение сжались, во взгляде сверкнула веселая ненависть, - Однако, я расквитался! Заодно и кошечке его…
        - Да-да, я видел, - ворас, махнув рукой, дабы оборвать поток красноречия юноши, неожиданно поднялся на ноги, - Я вам больше не нужен, мастер? Могу идти?
        Альберт, бросив на него быстрый взгляд, мягко улыбнулся.
        - Разумеется. Всего доброго и спасибо за помощь, господин маркиз.
        Анхель склонился в небольшом, исполненном достоинства, истинно дворянском поклоне и, развернувшись на каблуках, быстро вышел, не обращаясь пауком, сохраняя человеческий вид.
        Людовик проводил альбиноса задумчивым взглядом, затем взглянул на дядю.
        - Ты ему доверяешь?
        - Доверяю ли я ему? - Альберт, продолжающий смотреть на дверь, в которую вышел ворас, мимолетно улыбнулся и, втянув воздух, на выдохе произнес, - Ни на йоту.

* * *
        Над ветвями большого дерева, как и под ними, повисла гулкая тишина. Альберт и его помощники исчезли, мрак, созданный силами мага и в последние минуты превратившийся в совершенную, непроницаемую тьму, постепенно редел, рассеиваясь. Воздух становился все чище и прозрачнее, дышать стало на порядок легче, но, увы, как-то понять, осознать случившееся это не помогало.
        - Это… - Роман, первым нарушив тишину, медленно перевел взгляд с того места, где некоторое время назад стоял дядя, на брата и, моргнув, очень вежливо осведомился, - Какого черта это было?
        - Ты спрашиваешь меня? - Эрик, изумленный этим фактом, пожалуй, ничуть не меньше, нежели всем происшедшим, обернулся, удивленно моргая, - Но почему меня?
        - Это же ты его ранил, - юноша, вздохнув, немного отстранился ото льва и, привалившись к дереву, с самым независимым видом скрестил руки на груди, - И было это довольно эффектно. Особенно после того, как мой меч дядя благополучно проигнорировал, и кстати… - он скользнул взглядом по траве неподалеку от себя и удовлетворенно улыбнулся, - Хорошо, что он не прихватил его с собой как сувенир.
        - Я не думаю, что все было так уж… - граф неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, не в силах придумать наиболее емкую характеристику, посему предпочел обойтись словом более простым, - Хорошо. Тьери говорил, что его нельзя ранить, если сам он не пожелает этого, а значит…
        - Нет, не думаю! - Татьяна, в конце концов тоже решившая поучаствовать в беседе, сделала несколько осторожных шагов и, убедившись, что никакой новый враг не собирается выскочить на нее из-под земли, поспешила к возлюбленному, - Отец был испуган. Я никогда таким его не видела, ты ранил его, Эрик! Сам, без его разрешения…
        - Подтверждаю, - неожиданно раздавшийся голос Винсента заставил девушку на секунду замереть от неожиданности. Хранитель памяти, сидя на траве, довольно потянулся, с явным наслаждением вновь ощущая себя человеком и, почесав в затылке, неожиданно покраснел.
        - Я… в общем, хочу сказать… - промямлил он, принимаясь интенсивно обдирать траву вокруг себя, - Что да, Альберт был слишком уж изумлен для человека, который… эээ… ожидал бы удара. Вот, - насобирав горстку растительности вокруг себя, он опустил руки, будто прикрываясь и, подумав мгновение, скрестил ноги.
        Татьяна, честно старающаяся смотреть ему в глаза, деликатно кашлянула и предпочла как можно более внимательно изучить ближайшее к ней дерево.
        Винсент восседал на траве абсолютно обнаженный, какой-то взъерошенный и помятый и, надо признать, выглядел одновременно впечатляюще и странно.
        - Прости, Винс… Тебя что, из душа выдернули? - девушка старательно облизала губы, скрывая улыбку. Хранитель памяти в ответ раздраженно рыкнул, явно заимствуя этот звук у своей звериной ипостаси.
        - Угадала. Я был в душе, когда вот этот тип… - он метнул сердитый взгляд на Романа, но тот столь натурально притворился несчастным и умирающим, что мужчина как-то сразу устыдился собственного гнева, - В общем, он принялся колотить по двери и руками, и ногами, и вопить, что наших бьют, чтобы я срочно бросал все и спешил вместе с ним на помощь, а то их там уже убивают, терзают, режут и мучают… - он виновато развел руки в стороны и тотчас же поспешил вернуть их в прежнее положение, прикрываясь, - В общем, времени одеваться у меня не было.
        - А сейчас, решив, что битва закончена, ты решил испугать всех своим недомытым видом? - вопрошала девушка с просто зашкаливающей невинностью, однако, хранитель памяти в последнюю определенно не поверил и, вероятно, решив прибегнуть к мерам более кардинальным, схватил проходящую мимо с независимым видом кошку, прикрывая ею причинное место. Кошка временно потеряла дар речи.
        - Я же предлагал тебе завязать полотенце вокруг хвоста, - очень мягко промурлыкал Роман, сам кусающий губы от едва сдерживаемого хохота. Смеяться ему сейчас было несколько больно, посему виконт честно и искренне пытался убедить себя в серьезности происходящего. Впрочем, удавалось ему это плохо.
        - Побрею на лысо и из волос набедренную повязку сделаю, - угрожающе огрызнулся Винсент и, демонстрируя, что кошку взял совершенно просто так, потому что дико соскучился по ее пушистой шкурке, принялся яростно наглаживать зверюшку. Зверюшка, ни капли этому не поверив, вознегодовала и выпустила когти. Хранитель памяти, на мгновение замерев, плотно сжал губы, явно изо всех сил сдерживаясь от каких бы то ни было комментариев в адрес Тионы, а после чего, буквально отшвырнув кошку от себя, постарался все-таки максимально засыпаться травой. Кошка, совершенно довольная таким раскладом, чинным и грациозным прыжком взлетела ему на голову, а после благополучно исчезла в ветвях дерева, возле которого Винсент и находился.
        - Так вот! - голос хранителя памяти прозвучал на порядок громче, ощущалось, что мужчина раздражен, - Возвращаясь к напечатанному. Альберт был чрезвычайно изумлен, я бы даже сказал - испуган, а такого бы не произошло, если бы он подставился сознательно.
        - Но он подставил плечо, - заметил граф, предпочитавший оставаться в стороне от веселых шуток на тему обнаженного вида Винсента, - Это доказывает…
        - Это доказывает обратное, - Ричард, бледный, как смерть, несколько шатающийся, кое-как доковыляв до мирно беседующих друзей, без излишних церемоний шлепнулся на траву, - Он бы не подставился, если бы не был уверен, что ты разочаруешься, пытаясь ранить его.
        - Пожалуй… - блондин в раздумье провел пальцами по губам и, оглядевшись, подобрал выроненный магом кол, - А может, всему виной кровь оборотня? Она была на дереве, когда я…
        - Если бы моя кровь имела такой эффект, в живых бы меня не было уже некоторое время как, - безрадостно хмыкнул оборотень, - Так ты говоришь, моя кровь была на этой штуке? Меня ранили ей?
        - О, да у кого-то тут склероз? - виконт, постаравшийся встать несколько попрямее, широко и очень вежливо улыбнулся, - Он сам пришел или его привели за ручку?
        - Я не интересовался, - недовольно откликнулся Ричард и, упершись ладонью в землю, с невольным, хотя и слабым стоном поднялся на ноги. Затем, пошатываясь, словно березка в ураган и придерживая голову за висок, попытался сфокусировать расплывающуюся перед глазами действительность.
        - Так вот, о чем я, - удовлетворенный привлечением всеобщего внимания, он многозначительно поднял руку и, чувствуя, что заваливается назад, в спешном порядке нащупал над головой одну из ветвей большого дерева. Мельком порадовавшись, что рост позволяет ему дотянуться до нее, дабы обрести с ее помощью устойчивость, он кашлянул, решительно продолжая:
        - Я помню, кто-то говорил - то ли вы, то ли не вы - что-то насчет того, что Альберт вам что-то подмешивал. Травил вас, так, кажется, звучала эта фраза…
        - Я говорил об этом, когда дядя привел Луи к нам в первый раз, - подтвердил Роман и, окинув взором шаткую конструкцию по имени Ричард, слегка нахмурился, собираясь выразить некоторые сомнения в устойчивости оборотня, однако же, был опережен.
        - Мне кажется, ты зря встал, Рене… - Эрик, сам хмурясь, сделал несколько шагов в сторону друга, дабы если что поддержать его.
        - Нормально, - экс-Ренард махнул свободной рукой и, кое-как переступив постарался перестать шататься, - В общем, я подумал - не может ли быть так, что он подсыпал именно тебе что-то не то, что сейчас аукнулось ему?
        - То есть, то, что он подсыпал мне, дает мне способность ранить его? - недоверчиво резюмировал граф и, выражая сомнение, слегка покачал головой, - Не знаю, это…
        - А почему нет? - Татьяна, сама с беспокойством поглядывающая на Ричарда, слегка пожала плечами, - Он же упоминал что-то о том, что интантеры - существа экспериментальные, да и потом, кто знает, чем Луи обратил тебя в человека…
        - А кто знает, как тебе удалось возвратить в сознание Рикки? - Роман, вежливо изогнув бровь, бросил хитрый взгляд на оборотня. Тот в ответ на новую вариацию его имени неприязненно сморщился.
        - Альберт же говорил что-то, я помню… - начал, было, он, однако, Винсент перебил его.
        - Да-да, Ричард, никто не спорит, что ты очень… да мы все любим Татьяну, и я думаю, каждый бы не задумываясь пожертвовал собой ради нее, - Роман, Эрик, сам Ричард и даже Влад кивнули почти синхронно. Девушка, чувствуя себя до невозможности польщенной, заулыбалась, отчаянно пытаясь спрятать улыбку.
        - Но все-таки нельзя списывать со счетов то, что защищает ее, - продолжал хранитель памяти, - Кулон…
        - Я думала, меня защищает браслет! - Татьяна, как-то сразу прекратив радоваться, насторожилась, неуверенно касаясь пальцами прозрачной кошачьей фигурки, - Да и от чего было меня защищать? Страха перед Ричардом я не чувствовала, ни в какой помощи не нуждалась…
        - Браслет - это, так сказать, более агрессивная форма защиты, - Винсент, мгновенно приняв на себя вид бывалого профессора, мягко улыбнулся, - Я бы даже мог сказать - агрессивная форма силы, заключенной в нем. Тогда же как кулон - форма более мягкая, дружелюбная, защищающая и помогающая. Помогающая не только защитить носителя, но и защитить того, кому носитель желает помочь…
        - То есть, меня вытащил из власти Альберта кулон? - Ричард, судя по всему, этим раскладом довольный куда как меньше, чем романтической версией спасения при помощи собственной сильной любви к девушке, откровенно поморщился, - Надо же, как все просто. Значит, меня спас кулон, а Альберт намешал в организме Эрика столько всего, что тот сумел его ранить?
        - Есть вариант куда как проще, - хранитель памяти, услышав последнее утверждение, легонько качнул головой, - И логичнее. Живая кровь… Ты ведь убил тогда кого-то возле деревни, не так ли, Эрик?
        - Опасно прямолинейный вопрос, учитывая, что от деревни мы все еще не слишком далеко, - вздохнул молодой граф, однако же, не опровергая слов Винсента, кивнул, - И ты думаешь, это могло дать мне… какие-то силы?
        - Я думаю, что набирается немалое количество факторов, которые, собравшись вместе, и дали тебе возможность ранить Альберта, - хранитель памяти, на краткое время опять попытавшись прикинуться лектором, но осознав, насколько смешно выглядит в этой роли сейчас, скромно улыбнулся.
        - Или убить его… - Цепеш, наконец сумевший немного прийти в себя и выдавить что-то более похожее на слова и менее на сип, медленно и осторожно втянул воздух. Переломанные и потрескавшиеся ребра отозвались на это резкой болью, и мотоциклист, охнув, немного согнулся, прижимая руку к груди.
        - Я… не знаю, - граф де Нормонд устало вздохнул и, потерев переносицу, слегка тряхнул головой, - Давайте вернемся в замок, вылечим всех вас, и там уже подумаем. В наш проклятый замок…
        - А почему проклятый? - Роман, очень чувствительный по отношению к своему обожаемому родовому поместью, недовольно поморщился, - За что это ты его так неласково?
        - Потому, что его проклял тот колдун, о котором говорится в легенде о кошке, - ответ прозвучал, как это ни странно, ни от Эрика, а от Ричарда, причем произнесен был довольно хрипло, - Не помню, как его… То ли Рейгар, то ли Рейк…
        - Рейнир, - безрадостно напомнила Татьяна. Имя колдуна по какой-то причине буквально впилось ей в память, и это девушку совсем не радовало.
        Винсент, услышав прозвучавшее имя, насторожился.
        - Рейнир?.. - недоверчиво переспросил он и, взъерошив собственные, и без того очень лохматые волосы, покачал головой, - Невероятно… Нет, это было, конечно, вероятно, но я и подумать не мог!.. Чтобы он…
        - Подожди, ты что, его знаешь? - блондин, непонимающе переведя взгляд на хранителя памяти, чуть повернул голову в бок, как делал всегда, желая выглядеть более внимательным, или в самом деле пристальнее вглядываясь во что-то. Винсент отрицательно мотнул головой.
        - Слышал о нем, - лаконично уведомил он и, тяжело вздохнув, с видимой неохотой продолжил, - Один из самых, если не самый сильный маг из когда-либо существовавших на этом свете. Вершил невозможное, готов был переписать мир, переделав его под себя, мог предвидеть будущее… Погиб при загадочных обстоятельствах. Так это он проклял замок?
        Граф де Нормонд ограничился легким кивком, а вот девушка, не выдержав, предпочла уточнить:
        - А может, и не только он. То пророчество на двери в его домике, Тьери сказал, что оно больше похоже на проклятие…
        - В таком случае, был проклят не замок, а граф, - хранитель памяти мрачно улыбнулся и, покачав головой, пробормотал, - С ума сойти, так это был его дом! Значит, и скелет…
        - Ребята, - Роман, утомленный ролью слушателя куда как больше, нежели ролью болтуна, легонько помахал в воздухе рукой, - Я, конечно, не хочу напрашиваться, но, быть может, мы все-таки вернемся в замок? Проклят он, или нет, мне, честно говоря, до лампочки, меня вполне устраивает, что там есть кровать, на которую можно лечь…
        - А затем снова позвать Чарли, - в тон ему продолжил Винсент, не скрывая ухмылки, - Чтобы он был в шоке… - внезапная мысль заставила хранителя памяти умолкнуть и, посерьезнев, оглядеть всех раненых.
        Картина его взору представала не самая радужная. Возвращение в замок было, безусловно, хорошей и даже прекрасной идеей, вот только до самого замка надо было как-то еще добраться, а передвигаться сейчас, кроме Татьяны и Эрика, самостоятельно мог, пожалуй, разве что Дэйв, да и тот откровенно хромал, не в состоянии как следует наступать на одну лапу. Влад не был в силах даже говорить, мог лишь изредка вставлять какие-то замечания, да надсадно дышал; Роман, хоть и хорохорился, и даже, казалось бы, стоял несколько более уверенно, сам не был способен пройти даже шага; Ричард же и вовсе держался на ногах лишь благодаря веточке, за которую продолжал цепляться, как утопающий за соломинку. Из средств передвижения же был лишь мотоцикл, посему Винсент, поморщившись, подумал, что придется ему взвалить на себя обязанности верховой лошади.
        - Ладно, во всяком случае, мне не придется искать штаны… - пробурчал он себе под нос, отвечая собственным мыслям. Эрик с Татьяной, переглянувшись и как-то очень быстро сообразив, о чем идет речь, сами оглядели всех, нуждающихся в помощи.
        Ричард, заметив обращенный к нему взгляд хранителя памяти, хмыкнул.
        - Кого-нибудь другого повезешь, не бойся. Я так… сам… в состоянии дойти.
        - Так вот, значит, как это бывает, когда говорят «состояние нестояния», - глубокомысленно протянул Роман, созерцая едва держащегося на ногах оборотня, - С тобой, пациент, все абсолютно понятно даже без доктора. Патологическое нежелание обременять других тяжестью своей шкуры, это, я думаю, признак…
        - Повышенной болтливости, - отрезал Винсент и хотел, было, подняться на ноги, но, спохватившись, остался сидеть, хотя и не преминул выпрямиться, - На мне поедешь, болтун. И попробуй только дернуть за гриву или пришпорить - не посмотрю, что ранен, сброшу и съем! А вам двоим, - он указал поочередно на Ричарда и Владислава, - Придется как-нибудь поделить мотоцикл. Я двоих не увезу, я слишком хрупок для этого.
        - Да-да! - мгновенно оживился Роман, - Он так хрупок, что даже я, легкий, как перышко, могу раздавить его! И, кстати, обязательно сделаю это, если кто-то решит покуситься на меня своими зубами, - речь свою виконт завершил очаровательной улыбкой, и хранитель памяти, предпочитая не искать слов для достойного ответа, поспешил снова обратиться львом.
        Затем он поднялся, довольный, что хотя бы в звериной шкуре может позволить себе сделать это и, подойдя к совершенно счастливому интантеру, с видом всемирного одолжения улегся рядом с ним. Роман, сияя, как тульский самовар, в одно шаткое движение отстранился от дерева, и вполне аккуратно, чего от него, в общем-то, было трудно ожидать, уселся на льва.
        Эрик, оглядевшись, уверенным шагом приблизился к валяющемуся на боку мотоциклу и, наклонившись, уже куда как менее уверенно поднял его, аккуратно подкатывая к Владу и пытаясь придать транспорту устойчивости.
        - Сможешь сесть? - поинтересовался он. Цепеш, не произнося ни слова, кивнул и, уцепившись за своего ненаглядного железного коня, удерживаемого графом, кое-как поднялся, с некоторым трудом перекидывая ногу через транспорт и устраиваясь на сидении. Эрик обернулся на замершего в одной позе оборотня.
        - Ричард!
        - Да ты к нему как-нибудь подъедь, - весело подсказал Роман, покрепче сжимая львиную гриву. На спине Винсента ему сиделось довольно удобно, голова пока не кружилась и виконт пришел в самое, что ни на есть жизнерадостное расположение духа.
        - Вообще, я когда-то даже учился кататься на этом коне, - задумчиво продолжил он, с интересом созерцая мотоцикл, - Правда, Влад почему-то отказывается с тех пор мне его давать, - наткнувшись на весьма красноречивый взгляд Цепеша, он удовлетворенно кивнул и, демонстративно вздохнув, опустил взгляд на льва, - Придется обходиться подручными средствами. Давай, скачи, мой верный лев, увези меня куда-нибудь в голубые дали!
        Девушка ненадолго закрыла лицо рукой. Роман, приободрившийся и повеселевший, вновь начавший шутить, безусловно, очень сильно радовал своим поведением, но и в не меньшей мере утомлял и напрягал им. Шутить над болью, чужой и своей собственной, смеяться даже над смертью - таков был этот юноша, и привыкнуть к этому никак не получалось.
        - Я хочу поговорить с Татьяной.
        Хриплый голос Ричарда, столь неожиданно ответивший на слова не то виконта, не то графа, заставил ее, удивленно отняв руку от лица, непонимающе воззриться на оборотня.
        - Наедине, - несколько тише и, вместе с тем, более упрямо прибавил тот, сверля взглядом отнюдь не девушку, а молодого графа, которого такая перспектива заметно не радовала.
        Он помолчал, переваривая это желание своего друга и одновременно соперника, казалось бы, уже бывшего, но теперь словно бы стремящегося вернуть себе этот статус, затем, быстро глянув на девушку, вздохнул.
        - Если мы уйдем вперед, вы не догоните нас, - негромко молвил он, - Татьяна не сможет довести тебя, быть может, будет лучше побеседовать дома?
        - Нет, - Ричард нахмурился и, аккуратно отпустив ветку, осторожно развел руки в стороны, - Я в порядке, говорю же тебе. Видишь? Вполне могу… - он пошатнулся и осторожно переступил с места на место, - Справлюсь, не беспокойся. Мне действительно необходимо поговорить с ней.
        Эрик заколебался. Некоторое время назад, при обстоятельствах совершенно иных, оборотень тоже рвался побеседовать с девушкой наедине, и беседа эта, наконец свершившись, привела к результатам решительно неожиданным, но нельзя сказать, чтобы неприятным. Да и, если задуматься, особенных поползновений в адрес Татьяны Ричард предпринимать не пытался, как и сама девушка ни разу не давала повода всерьез усомниться в ней.
        Граф тяжело вздохнул и, бросив красноречивый взгляд на возлюбленную, кивнул, не то отвечая на слова оборотня, не то давая понять ей, что в ее верности более не сомневается. Татьяна ответила на этот кивок ласковой улыбкой, посылая любимому воздушный поцелуй. Сама в себе она тоже ни капли не сомневалась.
        Блондин, аккуратно поворачивая мотоцикл с восседающим на нем Владом, кивнул Винсенту и сидящему на нем Роману, в сторону лесного массива, а точнее - в сторону тонкой тропинки, ведущей к замку.
        - Идем.
        Виконт, не говоря ни слова, сжал губы и, неодобрительно покосившись на весьма неустойчивого Ричарда и на замершую неподалеку от него девушку, слегка покачал головой. Доверие-то к обоим остающимся он испытывал, однако, проверять его желания не имел.
        Через несколько минут, когда ветви деревьев надежно скрыли от удаляющихся молодых людей оставшихся на месте сражения, он перевел внимательный взгляд на брата.
        - Ты уже настолько доверяешь Ричарду?
        Эрик, мимолетно оглянувшись назад, легко и спокойно улыбнулся. Ответ его был простым и ясным.
        - Я доверяю Татьяне.

* * *
        Время текло неимоверно медленно, грозясь растянуться в дурную бесконечность. Прошла минута, вторая, началась третья.
        Ричард упорно молчал, уделяя внимание исключительно сохранению себя в вертикальном положении, да изредка поглядывая на ветки, сомкнувшиеся за спинами покинувших пространство под большим деревом графа и его раненых спутников.
        Татьяна, честно ожидающая начала беседы, которую выпросил оборотень, тихонько вздохнула и, в поисках более интересного предмета для созерцания, нежели упрямый в своем безмолвии мужчина, огляделась.
        Неподалеку в траве что-то сверкнуло, и девушка, с любопытством вглядевшись, удивленно приподняла брови.
        - Смотри-ка, Роман забыл свой меч! - воскликнула она и, приблизившись к оружию, выпавшему из рук Альберта и так и не подобранному виконтом, аккуратно взяла его за рукоять, приподнимая и рассматривая на солнце. Держать чего-то подобного в руках ей еще не доводилось, хотя к холодному клинковому девушка издавна питала некоторую слабость и сейчас она просто залюбовалась им. Меч был великолепен. Тонкий, острый, изящный, с длинным клинком, сталь которого сверкала на солнце, он ничуть не пострадал в драке, сохраняя свой первоначальный, благородный вид. Как это Луи назвал его - эсток?
        - Опасно держать в руках оружие, если не планируешь сражаться, - оборотень, наконец решивший подать голос, мельком глянул на девушку через плечо и покачал головой, - Где-то я слышал, что если поднять меч без желания напоить его кровью, он может привлечь к тебе беды… или, как минимум, врагов.
        - Ты хотел поговорить об этом? - Татьяна вежливо приподняла бровь, на всякий случай опуская клинок и упирая его острием в землю.
        - Не совсем, - по губам Лэрда змеей скользнула мимолетная, тонкая улыбка и он, негромко вздохнув, все-таки повернулся к собеседнице, - И я думал, ты знаешь, о чем должна бы была идти речь.
        Девушка вздохнула сама и, кивнув, опустила плечи. Надежды спустить то, что произошло между ними в миг, когда ей удалось каким-то чудом вырвать оборотня из власти мага, на тормозах, стремительно разлетались в пух и прах, однако она все-таки предприняла попытку сделать это.
        - Рик… Я все понимаю, честно. Ты был еще не совсем в себе, не отдавал себе отчета в действиях…
        - О, я вполне отдавал себе отчет! - восклицание оборотня оказалось неожиданно громким, и Татьяна даже немного забеспокоившись, как бы его не услышали ушедшие, машинально поднесла палец к губам. Ричард медленно втянул воздух.
        - Я прекрасно понимал, что делаю, Татьяна, и я не намерен извиняться за это. Я поцеловал тебя, да, подтверждаю, и сделал это совершенно осознанно, обнял и поцеловал, потому что хотел поцеловать. Потому, что ты спасла меня, потому что я… - он ненадолго примолк, затем, быстро облизав губы, намного тише продолжил, - Это все время говорили за меня, но я сам еще не произнес сегодня ни разу, - он приподнял голову, взирая на собеседницу твердо и решительно, уверенно и ясно, - Я поцеловал тебя, потому что я люблю тебя, Татьяна.
        - Ричард… - девушка, совершенно не представляя, как реагировать на это, вопреки собеседнику опустила голову, созерцая траву под своими ногами, - Я… я тоже, конечно, очень люблю тебя, просто не так…
        - Я не прошу бросать его ради меня, - прервал ее оборотень и, протянув руку, коснулся кончиками пальцев подбородка собеседницы, приподнимая его, - Более того - приди тебе в голову такая мысль, я бы первый был против этого.
        - Как?.. - Татьяна, понимая, что сложная логика мужчины явно ускользает от ее понимания, недоуменно хлопнула глазами, - Я думала… разве ты не сказал только что, что любишь?..
        - Да, люблю, - спокойно ответил тот, медленно опуская руку и отпуская подбородок девушки, искренне опасаясь поцеловать ее вновь, - Татьяна… Я опасен. Я сказал это Луи не просто так, эти слова были правдивы - я опасен и, быть может, опасен куда как больше, чем он. Если Альберту вновь взбредет в голову управлять моим сознанием, если он захочет, чтобы я сделал что-то… - он сжал губы и упрямо покачал головой, - С ним тебе спокойнее, моя милая, безопаснее. Он не причинит тебя вреда, ни осознанно, ни подневольно, поэтому… - он на мгновение замолчал, затем быстро облизнув губы, принужденно улыбнулся, - Мне действительно неприятно и больно признавать это, но с ним ты счастлива. Ну, а я… - он повел плечами, слегка пошатнулся и хмыкнул, - Я, конечно, собственник, но я не деспот, и если ты счастлива - то мне довольно и того. Вот только, знаешь, если у меня вдруг появится девушка…
        - Обещаю, ревновать я не буду, - Татьяна, не в силах сдержать улыбки, осторожно взяла собеседника за руку, - И буду даже рада за тебя. Я… иногда думаю… Мне жаль, что я тогда оказалась на балу, - взгляд ее исполнился самой искренней виной, - Если бы не браслет… Если бы мы не встретились тогда, ты не любил бы меня так, как сейчас. И все эти три столетия…
        - Татьяна! - Ричард, легонько сжав ее пальцы, поднял свободную руку, останавливая поток извинений, - Я не жил три сотни лет монахом, свято храня верность той, что встретил однажды на балу. Ты тогда понравилась мне, как говорят - запала в душу, но время шло и образ твой стирался… Если поначалу я искал в каждой тебя, то потом перестал. А Альберт, он бы в любом случае отправил меня следить за тобой, мы бы все равно встретились и ты бы все равно понравилась мне вновь. Как и я тебе, - он легко улыбнулся, однако улыбка получилась несколько самоуверенной. Чувствовалось, что в собственной неотразимости у мужчины сомнений нет.
        - И, полагаю, все дальнейшее происходило бы по тому же сценарию, - продолжил он, - Сначала я злился, что ты выбрала Эрика, сейчас понимаю… К тому же, честно говоря… - Ричард закусил губу, поднимая взор и в раздумье созерцая ветки над собой, - Я не хочу злиться на него. Он хороший человек, прекрасный друг, а вражда, что сеял между нами Альберт, давно забыта… Вообще, живя в замке я ощущаю себя так, будто живу в семье. И ты - ее часть.
        - Как и ты, - девушка, коснувшись ладони собеседника уже и второй рукой, улыбнулась очень мягко и ласково. Таких откровений от этого человека она как-то не ждала, но именно поэтому слышать их было до невозможности приятно и радостно.
        - Я не зря сказала, что очень люблю тебя, Рик, просто не так, как… хотелось бы тебе, не так, как прежде. Я люблю тебя как очень близкого человека, как старшего брата, о котором я всегда мечтала, как… да я даже не знаю, как, знаю, что ты дорог мне и терять я бы тебя не хотела ни в коем случае!
        - Поэтому и спасла, - Ричард кивнул, отвечая на ее улыбку своей, - И меня, и его… да всех нас, пожалуй.
        Девушка, в очередной раз услышав про свои заслуги, откровенно смутилась. С ее точки зрения, она не делала ничего особенного - разве что лазила куда не просят, да нарывалась на неприятности.
        - Я ничего не сделала… - неуверенно пробормотала она, - Я просто…
        - Оказывалась в нужном месте в нужное время, вот и все, - согласился оборотень и, вздохнув, покачал головой, - Как это я мог забыть о твоей феноменальной способности принижать собственные заслуги… Подумай сама - ты спасла Эрика, вытащила его из трехсотлетнего забвения, спасла Романа, вернула им обоим память, вытащила Винсента из подвала… Спасла меня, спасла, когда сумела вытащить меня из лап своего родителя в первый раз, и спасла сейчас. Если бы не ты, Эрик и Роман никогда не узнали бы, что брат их жив, и что…
        - И что он перешел на сторону их врага, - Татьяна поморщилась, - Об этом лучше бы им было и не знать, по-моему. Ладно… Мне очень приятно, что ты так изменился, что ты так… относишься ко мне и я рада была этому разговору, правда. Однако, пора идти, иначе мы просто не успеем догнать наших… Я поняла, что поцелуй был благодарностью и…
        - О, нет! - Ричард, мгновенно нахмурившись, решительно высвободил ладонь из ее рук, - Это не было благодарностью, Татьяна, совсем нет! Благодарность - это вот… - он сам взял руку девушки в свою и, с некоторым трудом согнувшись, поцеловал ее тыльную сторону, - И вот… - аккуратно сжимая ее руку, мужчина легко подался вперед, едва не завалившись на собеседницу и коснулся губами ее щеки, - А то был просто поцелуй. И я бы настоятельно рекомендовал тебе отдать меч мне.
        - Чт… а?.. - девушка, как-то не ожидавшая такого внезапного крушения романтических мгновений, растерянно перевела взгляд на меч. Беря Ричарда за руку двумя руками, она аккуратно прислонила его к собственному бедру и теперь уже успела напрочь забыть о близости довольно грозного оружия.
        - Зачем? - она аккуратно вновь сжала рукоять и подозрительно покосилась на собеседника.
        - Конечно же, затем, чтобы я мог тебя им проткнуть, - фыркнул в ответ оборотень и, решительно отбирая у девушки эсток, уверенно ткнул его острием в землю, немного опираясь на рукоять, - Вот так… Пожалуй, с его помощью я все-таки сумею дойти.
        - Роман будет в восторге, - ухмыляясь, покачала головой Татьяна и, по мере сил поддерживая спутника, направилась с ним вместе в путь.

* * *
        - Мой меч! - Роман, не разочаровав ожиданий Татьяны, при виде ее и оборотня, который с помощью оружия передвигался довольно уверенно и даже почти не наваливался на девушку, едва не упал от возмущения со льва, - Хватило же мозгов у человека! Так осквернить мое любимое оружие! Значит, разговор был всего лишь прикрытием? Ты мечтал поиздеваться над моим мечом, негодяй!
        - И в кого только он такой догадливый? - Ричард, недовольно фыркнув, попытался прибавить шагу, однако, сие далось ему плохо, поэтому он предпочел продолжить идти в том же темпе, что и прежде, - Разбрасываться ценными вещами не надо, тогда их и осквернять не станут.
        - А может, я его бросил, чтобы подобрал кто-то благородный, чтобы он кому-нибудь сослужил хорошую службу! - виконт, разочарованный в попытке сотворить доброе дело, недовольно надулся, - А ты…
        - Кстати, Рене, - Эрик, в последнее время почему-то вновь начавший называть оборотня его прежним именем, с неожиданным интересом оглянулся через плечо. Привело это к тому, что мотоцикл, ведомый им, на котором восседал Цепеш, немного вильнул и парень, чтобы не упасть, принужден был схватиться за руль, не сдержав болезненного стона из-за вынужденной резкости движений.
        - Осторожнее!.. - голос его звучал сдавленно, разговор все еще давался Владиславу с трудом, хотя внешне он казался несколько более жизнеспособным, нежели некоторое время назад.
        - Извини, - граф, выправив средство передвижения, снова обернулся к Ричарду, - Я никак не могу понять, почему что Альберт, что Луи без конца называют тебя безродным псом? Я помню, ты упоминал, что ты дворянин, и как это…
        - И что твоя голубая кровь не позволяет тебе унижаться до уборки, - Татьяна, разумеется, тоже нагнавшая друзей, поспешила дополнить слова возлюбленного, с не меньшим интересом взирая на шедшего рядом мужчину, - А правда, почему? Я как-то не задумывалась на этот счет, но ведь Эрик прав - если ты дворянин, то что их не устраивает в твоей родословной?
        - Наверное, то, что мне она неизвестна, - Ричард невесело и кривовато улыбнулся, со вздохом начиная сознаваться, - Я помню, я уверен в том, что отношусь к дворянству, что моя кровь, так сказать, голубого цвета, но что я за дворянин - всегда было загадкой. Почему-то убежден, что прежде я это знал, а теперь… Я просто не могу вспомнить, кто я - маркиз, может быть, граф или, скажем, барон - для меня это тайна. Альберт же, вместе с этим мальчишкой не верят в это и думают, что я все выдумываю, лишь бы прикрыть свое истинное, не благородное происхождение.
        - Благородство не зависит от происхождения, - негромко отозвался молодой граф, мимолетно посылая улыбку идущей теперь уже рядом с ним девушке. Та уверенно кивнула, соглашаясь с ним.
        - Вот именно. О происхождении Луи мы знаем все, но вот благородства в нем я как-то не заметила, - она слегка вздохнула и, вновь вспомнив, что Ричард приписывал к ее заслугам возвращение в семью блудного брата, поморщилась, - Как только он смог стать таким…
        - Да он всегда таким был, - Роман, легко включаясь в беседу и даже отвлекаясь от надругательства, которому был подвергаем его ненаглядный меч, слегка усмехнулся, - Наглый, самовлюбленный, дерзкий, на редкость упертый, беспринципный, бессовестный и бесстрашный до безрассудства мальчишка, до полубезумия обожающий нас. Ты помнишь, как он бегал за нами хвостом, возмущаясь, когда мы пытались улизнуть?
        - Да… - Эрик, не скрывая мечтательной, подернутой дымкой ностальгии улыбки, вздохнул полной грудью, - И как пытался проникнуть на бал, просто потому, что мы с тобой там были, и плевать, что бал организован для взрослых… И как я учил его скакать на коне, - он кашлянул и слегка покачал головой, - Он, помнится, упоминал, что я отказался его обучать, но как-то забыл заметить, что когда впервые сел на моего любимого скакуна, так его пришпорил, что бедное животное взвилось на дыбы, разумеется, сбросив его наземь. Я тогда сказал, как сейчас помню, что до тех пор, пока он не научится управлять собой, управлять лошадьми я ему больше не позволю… - молодой граф пожал плечами, - Он обиделся. И, судя по всему, продолжает обижаться и по сей день…
        - Действительно, так и остался четырнадцатилетним мальчишкой, - девушка слегка поджала губы, - Интересно, повзрослеет ли когда-нибудь… А ведь я, читая фамильное древо, даже расстроилась, когда прочла о смерти четырнадцатилетнего паренька, переживала!
        - Да уж, семейное древо дает довольно общую картину случившегося, - Роман хмыкнул и, сжав львиную гриву, попытался сесть попрямее, ибо за время беседы ухитрился сползти на один бок, - Конечно, трогательно видеть дату смерти мальчишки, но, увы, трудно понять, каким характером этот мальчишка обладал. Может быть, он и повзрослеет… Но всего, что наделал, исправить не сможет. Даже если мы с Эриком простим его, забудем о том, что он помогал дяде, списав все на того, просто потому, что он наш брат и мы рады его возвращению из мертвых, то вот, скажем, Рику он никто, так что вряд ли он простит этого ненормального.
        Ричард, внимательно выслушавший характеристику, данную старшими братьями младшему, криво усмехнулся, качая головой.
        - А нужно ли ему мое прощение? - поинтересовался он, - Я-то человек не злой, может, и простил бы, дав пару раз по наглой роже, но ему, подозреваю, это без надобности. Если уж только он совсем повзрослеет, но для этого должно произойти чудо.
        - Да кто его знает, - отмахнулся виконт, - Этому парню может прийти в голову все, что угодно, вдруг да вздумает повзрослеть?
        - Кстати, о приходящей в голову ерунде! - Татьяна, несколько оживившись, с интересом воззрилась на юношу, - Я все время забываю тебя спросить. Когда мы только познакомились, ты продемонстрировал мне след укуса на шее, но откуда?.. Эрик же…
        - Пара капель краски, а ты такая наивная, - отмахнулся Роман, явно абсолютно довольный самим собой, а заодно и произведенным эффектом, - Татьяна, серьезно, ты в самом деле полагаешь, что о твоем прибытии в замок я не был осведомлен еще до того, как ты заставила Эрика впустить тебя?
        Девушка медленно моргнула, затем перевела взгляд на задумчиво улыбающегося чему-то графа, взглянула на Ричарда, и… не нашлась, что сказать. Оборотень, мгновенно перехватывая у нее пальму первенства, недоверчиво нахмурился.
        - Знал? Значит, ты и мою драку с этим гаденышем слышал?
        Юноша самодовольно кивнул и очаровательно улыбнулся. Татьяна, в свой черед нахмурившись, ответила на эту улыбку недоверчивым взглядом.
        - Тогда почему позволил пойти Эрику, а не разобрался сам?
        - Потому, что уже давно прикидывал, чем можно было бы расшевелить его, - голос Романа, вопреки его насмешливому виду, прозвучал на удивление серьезно, - И когда услышал, что он прореагировал на драку (на которую мне, замечу в скобках, было решительно наплевать), подумал, что способ сделать это найден, а уж когда услышал твои с ним препирательства и вовсе обрадовался. Такая настырная девчонка определенно должна была заставить моего брата выпасть из анабиоза и, как мы видим, это и случилось.
        «Настырная девчонка» в лице Татьяны, как-то совсем не ожидавшая комплиментов, молча закрыла рот. Что сказать, она не знала и посему, предпочитая вообще избегать продолжения разговора, тихо отошла к Эрику, предпочитая идти поближе к нему.
        Виконт, удовлетворенный этим, перевел взгляд на Ричарда.
        - А теперь вернемся к вопросу твоего издевательства над моим мечом…
        Эрик, мимолетно улыбнувшись в сторону брата и его оппонента, который, не смотря на не самое хорошее самочувствие, огрызался довольно уверенно, обратил взор на девушку идущую рядом. Откуда-то сверху раздалось негромкое шуршание и, прежде, чем молодой человек успел что-то сказать или, возможно, даже подумать, ему на плечо уверенным, грациозным прыжком приземлилась Тиона, утомившаяся следовать за небольшим отрядом по деревьям, уподобляясь обезьяне.
        Граф, на мгновение согнувшийся от внезапной тяжести, усмехнулся.
        - Кажется, кто-то устал идти пешком… - заметил он и, вновь обратив внимание на девушку, поинтересовался, - Все в порядке?
        - Ты о разговоре с Ричардом? - вопросом на вопрос ответила Татьяна. С той самой секунды, как они нагнали своих спутников, она подспудно ощущала интерес молодого графа, который тот не желал выказывать на всеобщее обозрение. Сейчас же, когда внимание всех присутствующих, включая даже измученного Влада, было приковано к оборотню и интантеру, он решил улучить минутку.
        - Он сказал, что любит меня… - задумчиво продолжила девушка, не дожидаясь очевидного ответа, - И сказал, что хочет, чтобы я была с тобой.
        - Со мной? - Эрик, удивленный и обрадованный этими словами, пораженно качнул головой, - Я не ожидал этого. Но почему?
        - С ним для меня опасно, - Татьяна улыбнулась, осторожно беря любимого под руку, насколько это было возможно, ввиду того, что руки его были заняты мотоциклом, - Он сказал, что после того, что сегодня сделал Альберт, не может позволить себе подвергать меня такому риску. Сказал… что мы все для него как семья, и он не желает таить ни на кого обиду.
        - Благородное сердце… - граф де Нормонд снова покачал головой, - Я бы никогда не подумал, что Ричард способен на такие поступки. По крайней мере, раньше… Он сильно изменился за последнее время.
        - Да и в этом нет ничего удивительного, - девушка негромко вздохнула, закусывая ненадолго губу, - Случилось столько всего… Как хорошо, что теперь все закончилось, правда? И Альберт теперь будет опасаться тебя, да и помощники его, я думаю, тоже.
        - А мне, напротив, думается, что все еще только начинается, - задумчиво отозвался молодой человек, - Альберт испугался, да, он сбежал, но я не сомневаюсь, что он вернется. И приведет с собою если не этих, то других помощников, он не отступится просто так от своей цели. Тьери не сумел ни объяснить нам пророчество, которое ты полагаешь проклятием, ни справиться с браслетом, а наши друзья ранены и каким-то образом нужно вызвать Чарльза, чтобы он помог им. Когда я думаю обо всем этом, невольно задаюсь вопросом - что, если Винсент прав? И проклят и в самом деле не мой замок, а я сам? Я как будто притягиваю к себе несчастья, но, к сожалению, они обрушиваются на дорогих мне людей.
        - Ты умеешь испортить момент, - пробормотала Татьяна и, на мгновение прижавшись к своему сердечному другу, отрицательно покачала головой, - Ты не проклят, Эрик, даже не смей думать так. Знаешь, я не хочу, конечно, показаться чересчур уж самонадеянной, но Ричард сказал, что я спасла многих. Тебя, Романа, его, даже Винсента и… возможно, Людовика, ибо без меня вы бы никогда не узнали, что он жив. Если уж ты что и притягиваешь к себе, так это не несчастья, а возможность вернуть утраченное счастье. Да и вообще, как не стыдно, став человеком после трехсот лет замерзания в холле, так размышлять?
        - Не знаю, - граф, уже вознамерившийся считать себя проклятым, смущенно улыбнулся, - Наверное, не стоит. Хотя для меня загадка и то, почему я, будучи лишен памяти, продолжал сидеть на одном месте, будто переживая глубочайшее горе? И ведь я помню, мне было грустно, мне не хотелось шевелиться, не хотелось ничего… Почему?
        - Может быть, все дело в том, что ты несколько чувствительнее Романа? - девушка неуверенно пожала плечами, - Или Винсент где-то просчитался и, стерев воспоминания, не сумел забрать чувства… В конечном итоге, за ту трагедию ты винил себя, хотя и не был виновен, вот это и дало результат.
        - Пожалуй, - отстраненно отозвался молодой человек и надолго умолк.
        Они уже подходили к замку. Роман с Ричардом продолжали о чем-то спорить, лев под виконтом, которого тот периодически пробовал пришпоривать, или просто дергал за гриву, изредка порыкивал. Влад, увлеченный их шутками и даже забывший о собственной боли, изредка вставлял одно или два словца.
        Эрик, завидев башни Нормонда, неожиданно улыбнулся, снова поворачиваясь к девушке. Лицо его сияло торжественной и радостной решимостью.
        - Прости, за всеми этими событиями я совсем забыл спросить, - произнес граф, и улыбка его стала шире, - Татьяна… так ты станешь моей женой?
        Фрязино.
        16 декабря 2018 года
        notes
        Примечания
        1
        Великая французская революция - крупнейшая трансформация социальной и политической системы Франции, приведшая к уничтожению в стране старого порядка и абсолютной монархии, и провозглашению Первой французской республики. (прим. автора).
        2
        Дж. Р. Р. Толкин «Братство кольца» в пер. В. С. Муравьева (прим. автора).
        3
        До свидания (франц.).
        4
        А. С. Грибоедов, «Горе от ума», монолог Чацкого.