Никому не говори Николай Владимирович Беляев
Всего одна короткая встреча. Из тех, которые запоминаются на всю жизнь…
Беляев Николай
НИКОМУ НЕ ГОВОРИ
Вагон тронулся плавно, без малейшего рывка. Коля, усевшись поглубже и закинув одну ногу на скамью, привалился к стенке у окна. Спать хотелось жутко - поезд отправился в половине шестого, а встать пришлось и того раньше, в полпятого. Ну, что поделаешь - ненормированный рабочий день. Впрочем, скорее всего, и освободимся пораньше, чем обычно…
Правда, поспать вряд ли получится - что-что, а спать в поездах Коля не умел категорически, и это было мукой. Почитать тоже не удастся - ранним утром через грязное окно особого освещения нет, а лампы в вагоне еле светят.
Вагон был старый, жёсткий пригородный плацкарт - с деревянными сиденьями, рифлёной обивкой стен, вделанными над сиденьями зеркалами, многие из которых треснули, со столиками, много раз перекрашенными унылой светло-коричневой краской. Впрочем, сейчас на столике уже красовался довольно старый набросок шариковой ручкой - узнаваемый, хоть и не дорисованный передок тепловоза ТЭП-60. Видимо, изгалялся кто-то из скучающих железнодорожников - в этих пригородных поездах часто выезжали на линию бригады путейцев или связистов. Собственно, Коля и другие ребята, расположившиеся в «купе», были именно такой бригадой - разве что не «полновесными» железнодорожниками, а студентами на летней подработке. Исключением были лишь бригадир Дима, долговязый мужик под сороковник, и электромеханик Лёха, крепкий парень, спортсмен - поговаривали даже, что несколько лет назад он был связан с рэкетирами, но вовремя покинул этот опасный бизнес. Каких только людей нет на железной дороге! Кажется, у кого-то из службы даже есть диплом судоводителя…
Сейчас Дима преспокойно дремал - вот кто привычный, он-то накатался в поездах. Мишаня, питерский студент, завалился на верхнюю полку, Лёха, придвинувшись поближе к окну, всё же достал книжку, ещё двое коллег на «боковушке», Саня и Пашка, симметрично опустили головы на столик и захрапели.
Ну ладно. На этот случай есть развлечение - и Коля вытянул из кармана «тетрис», привезённый по дешёвке приятелем, начинающим бизнесменом.
Вагон качнуло на выходных стрелках, прогрохотал под колёсами мост через реку - старый, ещё дореволюционный. Короткая остановка, мелькнули за окном высокие трубы комбината, и потянулось подболоченное поле с торчавшими из воды телеграфными столбами, быстро сменившееся лесом.
Короткие остановки у вросших в землю маленьких остановок-платформ, и поезд снова трогается в путь. Людей в вагоне мало - лето, раннее утро, сейчас тут и дачников нет - разве что грибники.
Старенький бордовый ТЭП-60, точно такой же, как нарисован на столике, лениво глотает километры. До конечной почти двести вёрст, неторопливый пригородный поезд проходит их за четыре часа. Впрочем, бригаде столь далеко ехать не придётся - их сегодняшняя цель гораздо ближе, просто этот поезд идёт в нужное время…
Падающие фигурки складывались в линии, линии исчезали. Раз… Раз…
Тыгдын-тыгдын - стучали колёса на стыках. Время тянулось медленно, как проплывающие назад деревья за окном. Мост, полустанок, деревянное здание станции, кирпичная маленькая двухэтажка, огороды, путейская будка…
И череда убегающих назад телеграфных столбов.
В купе заглянул проводник, пожилой добродушный дядька:
- Ребята, разъезд проехали, подъезжаем… Долго стоять по вашему предупреждению не будем, давайте-ка подъём, если от следующей станции топать не хотите.
Дима открыл один глаз, замер, потом резко потянулся, хрустнув суставами:
- Спасибо, Степаныч… Так, народ, поднимаемся!
- Обратно тоже с нами? - поинтересовался проводник.
- Наверное… Граждане студенты, я к кому обращаюсь?
Коля сунул тетрис в сумку, Лёха закрыл книгу, с верхней полки свесились Мишанины ноги… Бригада готовилась к выходу.
Поезд тормозил.
Коля подхватил моток проволоки, кто-то взял две пары «когтей», кто-то - сумку с инструментом… Кирзовые сапоги топали по проходу.
Скрип тормозов. Проводник открыл дверцу, поднял металлическую пластину, прикрывающую лесенку:
- Жду обратно, ребята. Удачно поработать!
- Бывай, Степаныч…
Один за другим люди спрыгивали с нижней ступеньки на насыпь, балансируя, чтобы не упасть - перегон, тут нет подготовленной платформы, лишь лес кругом да болота…
Поезд, дав короткий гудок, тронулся. На восток - к солнцу. Тепловоз, набирая скорость, выбросил клуб дыма.
Начинался рабочий день.
Коля поёжился - было прохладно. Кое-где еще висели клочья ночного тумана.
Кто-то уже тащил сучья для костра, на ровной площадке раскладывали инструмент. Работа предстояла не самая сложная - стянуть с телеграфных проводов упавшее сухое дерево и выровнять несколько перекосившихся из-за него телеграфных столбов.
Мишаня подошёл к наклоненному столбу, потрогал один из поставленных вертикально рельсов, к которому тот был примотан толстенной проржавевшей проволокой:
- Смотри-ка, клеймо - 1907 год…
- Так ставили-то их незнамо когда, - пожал плечами Дима, разжигая костёр. - Вот и железяки использовали, которые еще тогда были старыми… Эти столбы, может, ещё войну помнят.
- Да ну, почти полсотни лет прошло, - усомнился Коля.
- А что им будет, просмолённым-то? - вступил в разговор Лёха. - Железная дорога, она такая. Тут прошлое и будущее сливаются воедино. Сеть вокруг всей земли, сечёшь? Потоки энергии и всё такое…
По лицу его было отлично видно, что он прикалывается, хотя в какой-то жёлтой прессе, вроде в «Экспресс-Калейдоскопе», Коля не так давно что-то подобное читал. Да и что говорить - учитывая, сколько паровозов до сих пор функционировали в депо на хозработах вроде пропарки - столбы полувековой давности вряд ли могли бы кого-то удивить.
- Ладно, хорош трепаться, - выпрямился Дима. - Минут десять греемся, и приступаем.
Костёр пыхнул теплом, и все сразу потянулись к нему, ещё сильнее ощутив утреннюю прохладу…
Работа оказалась не сильно сложной, хотя повозиться, конечно, пришлось всем шестерым. Упавшее на провода дерево, к счастью, оказалось торчащим из подболоченной земли сухостоем, почти лишённым коры и веток - видимо, из-за переизбытка влаги. Распиленное в нужных местах, оно «сыграло» с проводов почти само, и оставалось лишь оттащить сухие длинные пни, снять с проводов застрявшие ветки да срубить ещё несколько подобных сухих, почти невесомых стволов, вполне способных тоже оказаться на проводах.
Рассевшись на траверсах телеграфных столбов, как чижики на жёрдочках, и пристегнувшись страховочными поясами, ребята довольно быстро ослабили завязки на изоляторах проводов, и столбы совместными усилиями были поставлены вертикально - в конце концов, процедура была уже отработана. Разве что пришлось поискать каменюки, чтобы забить поплотнее ямы, образовавшиеся из-за спрямления столбов.
- Ну что, полдень, - резюмировал Дима. - Нормально поработали, можно отдыхать. До обратного поезда время есть.
К костру подтащили сухие стволы, сделав импровизированные скамейки. Кто-то, побродив по округе, принёс пригоршню подосиновиков, и их, почистив ножами и промыв водой из пластиковой бутыли, нанизали на веточки и повесили над огнём. Из сумок появились термосы с обедом и чаем, пакеты с бутербродами…
Болтали о том, о сём.
Девчонок заметил Саня, да и то не сразу. Откуда они появились, он не понял - такое ощущение, что вышли из леса.
- О, смотри, прекрасный пол, - ухмыльнулся он, кивая в их сторону.
Обернулись Димка, Мишаня, Коля… До девушек было метров двадцать, и почему-то появилось ощущение, что они до полусмерти перепуганы. С чего бы? Бригада монтёров никак не похожа на сборище чикатил, да и встретить на линии железнодорожников, легко опознаваемых по казённым рабочим курткам - дело обычное…
Может, от неожиданности? Похоже, девчонки шли по лесу, упёрлись в болотину - ту самую, где росло злополучное дерево - и вышли на открытое место, чтобы обойти её. Но вроде повода пугаться не было…
- Девчонки, давайте сюда, что как неродные, - махнул рукой Лёха.
Девушки переглянулись и медленно пошли к костру. Коля пересел чуть боком - выворачивать голову было неудобно. Странные они какие-то…
Одеты не пойми во что. Ситцевые платья из какого-то нелепого пёстрого материала. Плюшевая жилетка - такие из моды вышли ещё в пятидесятых. У одной голова замотана цветастым платком, у другой платок накинут на плечи. На ногах… туфли, причём какие-то нелепые, на массивном невысоком каблуке. Да уж, отличная одежда для прогулки по лесу. Откуда они такие взялись?
У той, что в жилетке и платке, в руках корзинка - грибники, что ли? У второй - сшитая из грубой ткани сумка через плечо, через неё перекинуто то ли короткое пальтишко, то ли плащик.
Ну молодцы девчонки. Каждый ребёнок знает, что по этим болотинам без резиновых сапог лучше не ходить. В такой одежде - деревенские, что ли? Там по чердакам и не такого хлама найти можно.
Девушки подошли поближе и остановились. Переглянулись.
Глаза странные, подумал Коля. Хотя чем странные - объяснить бы он не смог. Девчонки и правда казались напуганными, словно их жизнь висит на волоске.
«Наши…» - «Ты на кителя их посмотри…» - показалось, или он и правда услышал это?
- Садитесь, девчонки, погрейтесь, - с набитым ртом сказал Лёха, указывая на почти пустое бревно, на котором сидел он сам. - С утра болтаетесь?
Девушки, опять переглянувшись, осторожно обошли костёр и опустились на «скамейку», аккуратно одёрнув слишком уж длинные юбки. Коля, жуя, рассматривал их.
А симпатичные. И молодые совсем, не старше самого Коли - ему как раз стукнуло двадцать. Первая скинула платок, и золотистые волосы до плеч аж засветились на солнце. У второй волосы потемнее были заплетены в довольно толстую косу. Совершенно ненакрашенные, большеглазые, чем-то даже похожи, словно две сестры.
- С утра, да… - осторожно сказала та, что с косой, и Коле показалось, что светловолосая хотела её одёрнуть, но в последний момент удержалась.
Дима жевать перестал. Взгляд его упёрся в лица девчонок, словно клинок.
Темноволосая смотрела в походные металлические тарелки сидевших напротив неё монтёров, и, казалось, судорожно сдерживается, чтобы не сглотнуть.
- Вы что, голодные? - спросил он, и, не дожидаясь ответа, вытащил из сумки свой термос с остатками обеда. - Чего сразу не сказали? Есть куда положить?
Светловолосая зыркнула, но темноволосая уже вытаскивала из своей нелепой сумки деревянную тарелку и алюминиевую ложку. Дима, перевернув термос, вывалил в тарелку остатки картошки с мясом - впрочем, получилось даже с горкой.
- Идёшь на день - бери еды на неделю, - ухмыльнулся Лёха. - Мужики, у меня пусто - кто поделится?
Светловолосая продолжала смотреть опасливо, но Коля протянул ей свой термос с макаронами - мама, как всегда, навалила столько, что хватило бы и на троих. Из корзинки девушки появилась такая же тарелка, что и у второй.
Коля мог бы поклясться, что девчонки удивлены дальше некуда даже не тем, что им предложили еду, сколько самой едой. Глаза темноволосой аж расширились, когда она подцепила на ложку солидный кусок тушёнки.
- Заблудились, девчонки? - дежурно-вежливо поинтересовался Саня, вытирая ложку салфеткой и доставая термос с чаем.
Светловолосая помотала головой - несмотря на то, что она изо всех сил старалась казаться строгой, сейчас уплетала за обе щеки.
А они ведь действительно голодные, подумал Коля. Причём реально голодные, может, даже тянули несколько дней на пресловутых хлебе и воде. Неужто сейчас такое бывает? Вроде карточная голодуха конца 80-х уже закончилась… Или в деревнях не так?
- Что вы такие зажатые, подруги? - поинтересовался Мишаня, когда тарелки девушек опустели. - Давайте знакомиться - я Миша, это вон Колян, Паха, Санёк, Лёха…
- Дима, - кивнул бригадир, которого Мишаня не представил. - А вы?
- Надя, - сказала светловолосая, всё ещё держа в руках тарелку. - Спасибо… вам.
- Таня, - смущённо кивнула та, что с косой. - Спасибо…
- Ну вот, так лучше, - расплылся в улыбке Мишаня. - А то что всё молча…
- А вы… из Ленинграда? - осторожно поинтересовалась у него Таня.
- Ага, питерский… А что, так заметно? - не удивился Мишаня. Из всех он единственный был коренным питерцем, несмотря на то, что учились в Питере все, хоть и жили в этом небольшом городе, где и подрабатывали летом.
- По говору, - улыбнулась девушка. Улыбка у неё была открытая, хоть и показалось, что далась она ей с трудом.
- Вот, Мишань, не получится из тебя разведчик - твой говор за километр видно, - ухмыльнулся Пашка. Остальные рассмеялись, но Коле показалось, что Надя при этих словах вздрогнула.
- Одеты вы как-то… не для прогулок по лесу, - сказал он, просто чтобы что-то сказать.
Таня пожала плечами:
- Что есть…
Точно деревенские. Даже в нашем городке, который скорее большая деревня, в таком тряпье никого не встретишь.
- Что-то случилось?
- Дом… сгорел, - глухо сказала Надя. - Вот… выбираемся.
Ах вот оно что. Ну, тогда понятно…
- Девчонки, вы с ума сошли? - аж привстал Дима. - После такого, да пешком по лесу? Оставайтесь-ка с нами, через несколько часов поедем.
Надя тоже встала:
- Простите… Мы не можем ждать несколько часов. Нам надо идти. К… к своим.
В глазах её читалось упорство. Таня тоже встала, бросив на ребят виноватый взгляд.
- Ну… не силой же вас держать, девчонки, - покачал головой Дима. - Идите… осторожно. И… удачи вам.
- А до монастыря далеко? - как бы невзначай поинтересовалась светловолосая.
- Ну… поменьше десяти километров. Только что там делать, камни одни…
- Спасибо вам ещё раз… Прощайте.
- И… пожалуйста, никому не говорите, что видели нас, - добавила Таня, как показалось Коле - чуть суетливее, чем надо.
- Дим, вот ты человек умный, паровоз видел, - Лёха, как всегда, предпочитал хохмить. - Объясни мне, что это сейчас было?
Девушки, идущие вдоль кромки леса - даже на линию не вышли, чтобы пойти по шпалам - почти скрылись из виду.
- Может, сектантки какие? - предположил Коля. - Раз про монастырь спрашивали. И одеты как…
- Да монастырь заброшен давно, - отмахнулся Лёха. - Какие там сектанты… Мне показалось, им вообще не туда надо, а скорее на станцию рядом.
- Погорельцы - может, и к знакомым, там деревня есть, - предположил Саня.
Дима молчал.
- Железная дорога, она такая. Тут всё сливается воедино, - пробормотал он, глядя девчонкам вслед. - Мы чаем их не напоили, - добавил он уже в полный голос. - Валенки мы…
Поезд подошёл в два часа пополудни. Предупреждение было выписано заранее, и машинист, увидев круговое движение рукой, остановил тепловоз в точности напротив бригады. Знакомый проводник открыл дверь:
- С победой? Давайте, забирайтесь, - и, пропустив всех, махнул машинисту флажком.
Всю дорогу до соседней станции Коля смотрел в окно, но девчонок так и не увидел. То ли просмотрел, то ли они ушли в лес, то ли перешли на другую сторону линии, то ли добрались туда, куда им нужно… Посмотрел в окно на видневшиеся за деревьями ободранные купола монастыря, давным-давно заброшенного.
Странная встреча, подумал он.
- Да, хорошо мы сегодня управились, - резюмировал Мишаня, отфыркиваясь от воды и вытирая обнажённый торс полотенцем. - Есть смысл в том, чтобы работу пораньше начинать… ну что, давай к Андрюхе?
- Так он до пяти работает, раньше шести не появится, - пожал плечами Коля. - Еще время есть…
- Знаешь, ваш городок всем хорош, но в нём совершенно нет культурной программы, - изрёк Мишаня. - Пойти некуда, только пить.
- Извиняй, не твой Питер, - беззлобно отозвался парень, отлично привычный к мелким подначкам друга. - Хочешь, давай в музей пока сгоняем. Но это не Эрмитаж, сам понимаешь.
- А пошли, - на удивление легко согласился Мишаня.
Музей истории города находился на отшибе, но автобус подошёл на довольно быстро, ждать не пришлось. Коля и сам заходил сюда раз в несколько лет, не чаще - вероятно, не был в музее чуть не со школьной скамьи, да и сейчас вряд ли пошёл бы, если бы не Мишаня. Что там смотреть? Старые фото, история станции и завода, диорама, посвящённая войне… Но, в принципе, повод проветриться.
В музее, занимавшем небольшой домик, было пусто и тихо. Смотрительница открыла дверь, выписала два билетика, стоивших сущие копейки, и ребята пошли по залам. Инженерский кабинет, зал, посвящённый строительству завода, макет барака, детали каких-то механизмов, подсвеченный гараж со старинным автомобилем… Имитация комнаты военных лет со стеклом, заклеенным крест-накрест полосками бумаги и с черной тарелкой радиоприемника… Стенд с фотографиями…
Коля встал как вкопанный - Мишаня аж налетел на него.
Со стенда смотрело несколько лиц, и среди них - два знакомых: светловолосая девушка с волосами до плеч и темноволосая, с переброшенной на грудь косой. Совершенно ненакрашенные, большеглазые, чем-то даже похожи, словно две сестры…
Судя по Мишаниному взгляду, он тоже узнал.
Имена… вот они. А кто это вообще?
Смотрительница оказалась рядом - поскольку музей в будний день пустовал, внимательно приглядывала за посетителями разгильдяйско-студенческого возраста.
- Это наши, местные девушки, комсомолки, во время войны разведчицами были, - словоохотливо пояснила она. - Ходили через линию фронта, вдоль железной дороги, собирали сведения о немцах… Мало кто вернулся. Эти вот пропали, и так и не знает никто, что с ними случилось. Фашисты в то время лютовали…
Она говорила ещё что-то, но двое ребят уже не слушали.
Платья и туфли. Деревянные тарелки. «Наши». «Нам надо идти». И твёрдость во взгляде…
- Железная дорога, она такая. Тут прошлое и будущее сливаются воедино, - еле слышно прошептал Коля.
- Никому не говори, - так же тихо отозвался Мишаня. - Не поверит никто…
Никому не скажу.
Но на всю жизнь запомню…
|
