Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Беляев Иван : " Фригорист " - читать онлайн

Сохранить .
Фригорист Иван Беляев
        #
        Иван Беляев
        Фригорист
        ГЛАВА ПЕРВАЯ
        Взрывная волна с мясом вывернула толстую полированную дверь и, сметая все на своем пути, со страшным грохотом стремительно понеслась по лаборатории. Плотным фронтом она за доли секунды преодолела расстояние в несколько десятков шагов до второй двери и, выбив и ее, ворвалась во вторую комнату, где находился Стрелков. Как ни мало времени прошло с момента взрыва, до того как потерять сознание, он все же успел подумать, что что-то случилось с газом. Он попытался закрутить вентиль баллона с хладагентом, но не успел. Плотный поток сорвал со стола вынутые из холодильника склянки, швырнул их в стену, разбивая вдребезги, и обрушил смесь осколков и жидкости на Сергея Петровича. К счастью, Стрелков инстинктивно пригнулся, когда услышал взрыв, поэтому бутыли, пролетели у него над головой, даже не задев. И хотя его ударило в стену и он был весь мокрый и осыпанный осколками стекла и плюс еще на несколько секунд потерял сознание, практически не пострадал.
        Когда Стрелков открыл глаза, на уши давила странная звенящая тишина, нарушаемая шипением газа, выходящего из баллона, да осторожными шагами. Словно он провалился на дно огромного аквариума, из которого тонкой и злой струйкой вытекала вода. Приглушенное шарканье шагов, ширилось, расходилось тихими всплесками, торкавшими, словно кровь, наполнявшая виски напряженным и тошнотворно-равномерным гулом. На мгновение Стрелков будто вынырнул из этой заповедной глубины, услышав, как раздалось несколько сухих хлопков и почувствовав, как к витавшим в воздухе смесям прибавился запах пороховых газов. Он отодвинул от себя баллон, даже не попытавшись его закрыть, и собирался позвать на помощь тех, кто медленно, но неотвратимо приближался к нему, но что-то его остановило. Сергей Петрович услышал рядом стон и медленно скосил глаза. Шагах в трех он него лежал один из сотрудников лаборатории - молодой худощавый мужчина с узкой щеточкой черных усов. Видно, он ударился о стену головой, потому что из рассеченной брови у него текла кровь, скатываясь на пол по гладко выбритой щеке. Сотрудник начал приходить в себя, и
Стрелкову захотелось помочь ему, но сделать этого он не успел.
        - Проверь в самом конце,- услышал он приглушенно рыкающий баритон и прижался к стене,- там какой-то шум. Ладно, я сам.
        Над столешницей Стрелков увидел мужчину в костюме, крадущегося осторожно, как хищник, выслеживающий дичь. «Почему он так осторожничает?»,- только и подумал Сергей Петрович и в ту же минуту вздрогнул всем телом, потому что заметил в руке мужчины пистолет с длинным дулом. Ствол пистолета рыскал по комнате следом за хищным взглядом своего владельца. Мужчина увидел сотрудника, лежащего рядом со Стрелковым и, направив оружие ему в голову, нажал курок. Еще один сухой хлопок. Пуля пробила тому лоб, образовав не предусмотренное природой отверстие. Мужчина с усами обмяк, на секунду изогнувшись от смертельной боли, и застыл с раскрытым ртом, из которого потекла струйка крови.
        - Четыре,- сказал стрелок, деловито оглядывая оставшуюся часть лаборатории,- где-то должен быть еще один.
        - Сматываемся, Игорь,- раздался еще один голос, более молодой, и, как показалось Стрелкову, менее решительный,- сюда сейчас менты со всего города налетят, как мухи на дерьмо.
        - Проверь все еще раз,- прошипел в ответ мужик в костюме,- не мог же этот придурок с чемоданом исчезнуть как в сказке. Мы же насчитали с тобой пятерых. Иваныч с нас шкуру спустит, если узнает, что не всех порешили.
        - Хрен с ним, с пятым,- Стрелков увидел над столом фигуру человека, который это сказал,- все равно сгорит здесь синим пламенем.
        У него в руках была небольшая канистра, из которой он разбрызгивал какую-то жидкость.

«Бензин»,- похолодел Стрелков, поведя ноздрями.
        Коченея всем телом, он с ужасом наблюдал за человеком с пистолетом, который стоял буквально над ним, но Сергея Петровича почему-то не замечал. Или делал вид, что не замечает, потому что смотрел на него почти в упор. Ствол пистолета с глушителем, на какое-то мгновение застыл, глядя своим черным глазом прямо на Стрелкова, потом медленно отполз в сторону, следуя за взглядом киллера. Если бы Сергей Петрович не боялся выдать своего присутствия, хотя и находился прямо перед глазами убийцы, он бы непременно издал вздох облегчения. Киллер отшвырнул носком ботинка баллон с фреоном, отвернулся от Стрелкова, и еще раз осматривая все углы, пошел к выходу.
        - Черт с тобой, уходим,- резко бросил он своему напарнику, который продолжал поливать комнату бензином.
        К счастью, ни капли бензина не попало на Стрелкова. Как раз в то время, когда молодой поливал место где он лежал, над ним стоял мужик с пистолетом, как бы прикрывая его.

«Господи, Господи, Господи»,- Стрелков даже перекрестился, когда убийцы вышли из комнаты, хотя в церковь ходил от случая к случаю, да и то, скорее подчиняясь общему настрою, чем настоящей вере.
        Он посмотрел куда бы опереться, чтобы не поранить руку об осколки разбитых емкостей, и в первое мгновение ему показалось, что он видит страшный сон. Он ущипнул себя за ногу и едва не вскрикнул от боли. Он явно бодрствовал. Боясь увидеть то, что ему померещилось, а вернее, страшно желая увидеть то, чего он не увидел в первый раз, он открыл глаза. Ее не было! Не было руки, на которую он собирался опереться!!!
        - Господи!- простонал Стрелков, не узнавая своего голоса, таким чужим и далеким он ему показался,- оторвало взрывом!
        Он даже немного успокоился, когда проговорил эти слова. В конце-концов он остался жив в такой переделке, и даже с одной рукой, тем более правой, как-нибудь протянет и даже сможет прокормить семью. Мысль о семье, какой бы несвоевременной она ни была, отвлекла его от происходящего и немного успокоила. Как если бы это было некой скрытой и спасительной возможностью самоидентификации. Эта мысль возвращала его в привычную среду, в житейский круг, из которого он чуть не выбыл. Семья, являвшаяся целью жизни, озарила на мгновение смыслом всю эту кошмарную ситуацию. И все-таки… все-таки… в глубине души народилось и теперь давало о себе знать какое-то неопределенное тревожное чувство. Словно воспоминание о неизжитом за тысячи лет атавизме, тонкая и едкая ухмылка потаенной сущности, имевшей сходство с первобытными формами жизни. Да, рука у него была, хотя он ее и не видел, так как он, как ему казалось в тот момент, ощущает ее. Он вспомнил что-то о фантомных болях, когда люди, потерявшие конечности, чувствуют в них боль. Но в том-то и дело, что он не ощущал боли в оторванной руке. Правда, это воспоминание, а
точнее обрывок воспоминания, пронесся у Сергея Петровича в мозгу с космической скоростью. Он вспомнил, где он находится, и что сейчас не время предаваться размышлениям, а нужно что-то делать, чтобы выбраться из этой гребаной лаборатории.
        Он все-таки выбрал место, оперся о пол рукой, которой не было! и поднялся. Теперь он посмотрел на правую руку. Ее не было точно так же, как не было и левой.
        - Твою мать!- прошептал Стрелков, холодея от страха, так как без обоих рук ему точно не выжить в этом жестоком мире.
        Его голова упала на грудь, и он уже подумывал о том, чтобы остаться здесь и сгореть заживо, когда увидел пол под своими ногами. Ног не было тоже! Не было ног, как не было и всего остального тела, которое он мог видеть (или мог не видеть? или не мог видеть?). Его всего не было! Но ведь как-то он стоял на этом чертовом полу, ощущая под ногами твердое основание и влагу от прилипшей к телу одежды. Он даже чувствовал, что на запястье левой руки, на кожаном ремешке у него надеты часы. Ничего не понимая, Стрелков принялся себя ощупывать. Руки, которых не было, говорили ему о том, что и руки, и другие части тела у него, Сергея Петровича Стрелкова, есть, потому что он чувствовал прикосновения, чувствовал мокрые джинсы и пиджак, ощущал тактильно грудь, живот и даже…
        - Просто у меня что-то с глазами, а вернее с головой,- подытожил Петрович, так как всю окружающую его обстановку он видел.
        Дальше рассуждать у него не было времени - голубое шипящее пламя, ворвавшееся в комнату со стороны входа, стало желтеть, разгораться все ярче и ярче, окутывая предметы и то, что осталось от них, бегущим, грозно клубящимся облаком. Комната быстро наполнялась едким удушливым дымом. Прикрывая лицо полой пиджака, которую он машинально нащупал, Стрелков бросился к двери. Во втором отсеке лаборатории, ближайшей к выходу, пожар полыхал уже вовсю. Сергей Петрович в несколько прыжков добрался до выхода и, пробежав коридорчиком, выскочил на улицу, едва не споткнувшись о тело охранника, лежащего у распахнутой двери с дыркой в голове.

* * *
        Пошатываясь, почти ничего не видя вокруг себя, Стрелков сделал пару десятков шагов и наткнулся на некрашенную скамью, неведомо каким образом и с каких пор, обосновавшуюся во дворе сельхозинститута. Чуть не перелетев, через нее, Сергей Петрович, повернулся и, боясь, что скамейка исчезнет из вида, точно так же, как пропал он сам, опустился на нагретое солнцем сиденье. Положив невидимую голову на ладони невидимых рук, которые поставил на невидимые колени, он тяжело вздохнул и вспомнил, как неплохо, в общем-то, начинался сегодняшний день.

* * *
        Теплым июньским утром Сергей Петрович Стрелков - высокий плотный мужчина сорока двух лет - неторопливо шагал по тротуару. Плетеные туфли из коричневой кожи приятно сидели на ноге, придавая походке дополнительную упругость. Поясной ремень, под который была заправлена новая серая рубашка, поддерживал синие джинсы на слегка округлом животе. Довершал наряд Сергея Петровича легкий, цвета индиго пиджак с закатанными до половины предплечья рукавами.
        Насвистывая под нос какую-то незамысловатую мелодию, Стрелков пересек широкую, запруженную транспортом дорогу и, пройдя еще пару кварталов, свернул на узкую, почти безлюдную улицу. В конце улицы стоял кирпичный дом-особняк, принадлежавший до революции богатому тарасовскому купцу. Нырнув под арку, Сергей Петрович очутился в просторном, заваленном всякой всячиной дворе, куда выходила одна из дверей особняка, и вошел внутрь.
        В большой комнате, одна часть которой служила чем-то вроде конторы, а другая - мастерской, стояло два стола, за одним из которых сидел маленький лысоватый мужчина в клетчатой рубашке и сосредоточенно заполнял какой-то бланк. В дальнем конце комнаты парень в рабочей спецовке колдовал над черной штуковиной цилиндрической формы.
        - Привет, Петрович,- услышав, как Стрелков вошел, сидящий за столом мужчина поднял на него внимательные темные глаза,- ты как раз вовремя.
        - Здорово, Иван Василич,- смахнув со свободного стула невидимые крошки, Стрелков присел рядом.- Что нового?- Он поднял руку, приветствуя парня, занимавшегося ремонтом.
        - Вчера вечером поступил заказ из сельхозинститута,- Иван Васильевич протянул Стрелкову заполненный бланк,- там у них в лаборатории что-то опять с холодильником. Просили самого лучшего мастера. Ты там уже был два раза. Чем они там вообще занимаются?
        - А черт их знает,- пожал плечами Стрелков, забирая наряд,- только секретность там такая, как-будто они атомную бомбу изобретают.
        - Наверное, комбайн на воздушной подушке,- усмехнулся Иван Васильевич,- или бананы, которые растут в средней полосе. Ладно, не тяни резину, двигай к ним. И не забудь удостоверение,- добавил он уже серьезнее.
        - Да не забуду,- Сергей Петрович сунул наряд в карман пиджака и, встав со стула, подошел к другому столу.
        Наклонившись, он поднял стоявший рядом с ним кейс с инструментами и, проверив его содержимое, с удовлетворенным видом защелкнул замки.
        - Не знаю, чем они там занимаются, Иван Василич, но оборудование у них пу-у-утное, - протянул Стрелков со смаком,- все по высшему классу.

* * *
        Сельхозинститут занимал целый квартал в центре города. Лаборатория, куда направлялся Стрелков, находилась в пристроенном одноэтажном здании внутри огромного двора. Сергей Петрович, пройдя мимо старенького красного «Фольксвагена» с заляпанными грязью номерными знаками, остановился возле стальной двери с маленьким окошечком и надавил на кнопку звонка. Охранник - крепкий парень с короткой стрижкой и цепкими серыми глазами - открыл окошко и подозрительно посмотрел на посетителя.
        - Вы к кому?
        - Стрелков,- сказал Сергей Петрович и протянул охраннику удостоверение,- я насчет холодильника.
        - Сейчас посмотрим,- парень забрал документ и на несколько секунд исчез из вида.
        Вскоре за дверью раздалось какое-то гудение, щелкнул электронный замок, и охранник появился на пороге распахнутой двери.
        - А это что?- покосился он на кейс.
        - Инструменты.
        - Нужно проверить,- безапелляционно заявил он и кивнул на стол,- заходи, клади свое барахло сюда.
        Шагнув внутрь, Стрелков услышал, как за ним автоматически захлопнулась входная дверь, и положил кейс на стол, рядом с раскрытой книгой, которую, вероятно, читал охранник. Пока тот проверял содержимое кейса, Сергей Петрович рассеянно водил взглядом по совершенно голым, без единого окна, стенам коридора, в дальнем конце которого была еще одна дверь. Закончив проверку, охранник поправил кобуру с пистолетом и, кивнув Стрелкову, направился в дальний конец коридора. Там он остановился и, надавив на кнопку переговорного устройства, произнес в микрофон:
        - Стрелков Сергей Петрович, ООО «Фриз», техник по ремонту холодильного оборудования. Спирягин вчера делал заявку.
        Стрелков снова услышал, как тихонечко зажужжал электродвигатель, и совершенно гладкая никелированная дверь начала медленно открываться.
        - Солидно,- уважительно произнес Сергей Петрович и вошел в помещение лаборатории.
        Дверь за ним закрылась, окончательно отрезав его от внешнего мира. «Словно на секретном военном объекте»,- подумал Сергей Петрович, рассматривая стоявшие в центре комнаты, сверкающие хромом и никелем столы, с расставленными на них диковинными приборами, мощными микроскопами, компьютерами последнего поколения, пробирками, ретортами, пластиковыми клетками с подопытными белыми мышами и еще бог знает чем. Ожидая, что кто-нибудь выйдет, чтобы встретить его, он успел заметить металлические шкафчики, стоявшие вдоль стен, на дверках которых были надписи на английском языке. Действительно, через мгновение он увидел человека в зеленом халате и таких же штанах, в каких ходят врачи в зарубежных больницах. Оказывается, Стрелков просто не заметил его сразу, так как тот сидел за столом, склонившись над микроскопом.
        - Доброе утро,- мужчина в халате поднялся и пошел навстречу Сергею Петровичу.- Вы по поводу холодильника?- спросил он, как-будто сюда мог прийти еще кто-то, о ком он не знал.- Пойдемте. Меня зовут Виктор, если вы помните. Спирягина, к сожалению, нет,- пояснил он,- но нам он и не нужен.
        Он провел Стрелкова в соседнюю комнату, дверь в которую была не заперта. Там, за такими же, как и в первой комнате, столами сидели еще три человека в абсолютно одинаковых одеждах. Двое смотрели на экраны семнадцатидюймовых мониторов, один набирал в шприц какой-то раствор из пробирки. Они на секунду подняли на вошедших глаза и снова занялись своими делами. Холодильник находился в конце комнаты. Это был большой металлический шкаф фирмы «Филипс» с электронным градусником на наружной панели, который показывал установленную температуру.
        - Какие проблемы?- поинтересовался Стрелков, заметив, что градусник работает.
        - Не выдерживает нужного температурного режима,- пожаловался Виктор.- Уже второй день работает с повышенной нагрузкой. Понимаете, нельзя допускать, чтобы реактивы хранились с большим перепадом температур…
        - Ладно, разберемся,- Стрелков легонько отстранил Виктора и открыл дверку холодильника.
        Весь холодильник был забит прямоугольными стеклянными емкостями литра по два каждая с притертыми пробками. К горловине каждой емкости была прикреплена бирка с латинским названием.
        - Придется все это вынуть,- показал Стрелков на емкости.
        - Хорошо,- как-то неуверенно ответил Виктор и принялся выставлять бутыли,- только я прошу вас, не долго, потому что все остальные холодильники у нас заняты, а препараты должны храниться при определенной температуре.
        - Это я уже слышал,- буркнул Стрелков, глядя, как бутыли занимают место на столе, который стоял за его спиной.
        - Ну, не буду вам мешать,- тонкими бледными губами улыбнулся Виктор,- если что-то вам понадобится, зовите меня.
        Он развернулся и вышел в соседнее помещение.
        Оставшись один на один с агрегатом, Сергей Петрович отодвинул его от стены, что было сделать не трудно, так как холодильник был оборудован колесиками и легко передвигался по гладкому каменному полу лаборатории. Осмотрев контур, по которой циркулировал газ, Стрелков заметил небольшое масляное пятно. «Ясно»,- прошептал он, поняв, что происходит небольшая утечка фреона. Он устроился на стуле, положив кейс с инструментами на стол рядом с бутылями, и открыл его. Сначала Сергей Петрович достал растворитель и обработал место утечки мягким тампоном. Потом, выдавив из двух тюбиков на специальную дощечку пастообразное вещество, он, смешивая, начал разминать его маленьким шпателем. Через минуту все было готово. Ловким движением он нанес состав на поврежденное место и, ожидая, пока тот схватится, начал готовить баллон с фреоном. «Вот и все»,- пробормотал он, присоединив переходник баллона к контуру холодильника через небольшой штуцер и повернул вентиль, выпуская фреон из баллона в систему холодильника. В этот миг все помещения лаборатории сотряслись от страшного грохота.

* * *
        В красном «Фольксвагене», мимо которого Стрелков прошел, не обратив на него никакого внимания, сидели двое мужчин. Один постарше с прической «ежиком» внимательно следил за входом в лабораторию, иногда делая своему более молодому соседу замечания или задавая вопросы. Другой - брюнет с длинными вьющимися волосами, забранными на затылке в «хвост» - отвечал на них и тоже смотрел на дверь, за которой уже скрылись четверо служащих лаборатории. Оба были в тонких хлопчатобумажных перчатках.
        - Кажется, пятый явился,- заметив, как Стрелков подошел к двери в лабораторию, сказал старший.- Что-то он задержался.
        - Он все-таки пришел, и это главное,- хмыкнул молодой.
        - Макс,- грубо осадил его старший,- я решаю, что главное, а что нет. Ты бы лучше проверил все еще раз, скоро двинемся, нечего здесь светиться дольше, чем это необходимо.
        - Ладно тебе, Гоша,- миролюбиво протянул Макс,- у меня давно все готово, не первый год замужем. А эти голубчики теперь все равно никуда не денутся.
        - И не называй меня Гошей, твою мать!- прошипел старший,- а не то я тебе мозги вышибу.
        Он вытащил из-под пиджака пистолет с глушителем и ткнул его Максу в щеку.
        - Ты меня понял, паскуда?- со злостью спросил он.
        - Да ладно тебе, Игорь Василич,- Макс поднял руки, показывая, что согласен со своим шефом.- Все уже на месте, пора двигать.
        - Пошли,- Игорь Васильевич спрятал пистолет в кобуру и вышел из машины.
        Следом, прихватив небольшую сумку, выбрался Макс. Они быстро приблизились к стальной двери с окошечком, и Игорь надавил на кнопку звонка. Подождав, пока откроется окно, он быстро провел перед ним каким-то удостоверением.
        - Пожарная инспекция, открывай,- заявил он охраннику.
        - Не положено,- отрезал хмурый охранник,- без специального разрешения не могу.
        - Да есть у нас разрешение, есть,- он помахал перед окном листом бумаги.
        - Меня никто не предупреждал,- стоял на своем охранник,- здесь секретная зона.
        - Да ты хоть посмотри на разрешение, друг,- самодовольно улыбнулся Игорь Васильевич,- а то надают тебе потом по шапке.
        - Ладно, давай…- неуверенно произнес охранник и высунул руку в окно.
        Это было не по инструкции и он вскоре поплатился за свою ошибку. Макс быстро перехватил его руку и сильно потянул на себя, а Игорь ткнул в лицо охранника
«макаров».
        - Быстро открывай, сука, не то мозги по стенке размажу,- злобно прошептал он в ухо охраннику.- И не вздумай достать пушку, козлина.
        Охранник сильно ударился головой о стальную дверь, когда Макс дернул его за руку, и теперь плохо соображал, что с ним произошло. Одно он понял хорошо, что если он не откроет, то может лишиться жизни. Это умозаключение стало еще одной его ошибкой. Если бы нападавший выстрелил в него, то уже никаким способом не смог бы попасть внутрь помещения, потому что кнопка, при помощи которой отпирался замок, была далеко от окошка. Откажись охранник открыть дверь, возможно и остался бы в живых.
        - Живо открывай, кретин,- Игорь взвел курок пистолета,- стреляю.
        - Сейчас, сейчас,- торопливо проговорил парень и потянулся к кнопке.
        Едва дверь открылась, Игорь Васильевич быстро шагнул внутрь, а Макс продолжал держать охранника за руку, не давая ему возможности достать оружие. Как только старший очутился в коридоре, он направил пистолет охраннику в голову и спустил курок. Оставив начальника оттаскивать охранника в сторону и закрывать дверь, Макс почти бегом направился в противоположный конец коридора, на ходу доставая из сумки куски пластида. Он быстро, но без излишней суеты, прикрепил несколько кусков взрывчатки по периметру полированной двери, осторожно вдавил в них детонаторы и соединил проводками, концы которых заканчивались небольшими зубастыми зажимами -
«крокодилами». Управившись с охранником, к Максу присоединился Игорь Васильевич. Он помог ему отмотать несколько метров провода и подсоединить один контакт к портативному аккумулятору.
        - Нас не расплющит здесь, а, Макс?- с некоторой тревогой в голосе спросил Игорь.
        - Не дрейфь, Игорь Василич,- с серьезным видом ответил Макс,- заряды направленного действия. Но давай все равно лучше присядем тут в уголке. И закткни уши,- добавил он.
        Через секунду взрыв страшной силы выбил тяжелую стальную дверь. Она пролетела несколько метров и ударила Виктора, который работал в первом отсеке лаборатории, ребром, мгновенно сломав ему шейные позвонки и наполовину придавив его тело своей массой. Он умер, так и не поняв, что случилось.
        Следом за дверью в лабораторию влетел Игорь Васильевич. Макс немного задержался. Смотав остатки провода на катушку, он бросил ее в сумку и достал оттуда ТТ с навинченным на него глушителем, а в это время Игорь уже выстрелил в голову Виктору.
        - Раз,- хладнокровно произнес он, когда Макс появился следом за ним в лаборатории.- Осталось четверо. Иди, проверь там,- показал он на вторую дверь, а я здесь посмотрю.
        Макс быстро нашел еще двоих и прикончил их выстрелами в голову.
        - Два… три…- негромко сказал он, нажимая на курок, точно считал финики.

* * *
        Возле выбитой взрывам двери Макс выбросил канистру, за которой на полу остался маслянистый след и, щелкнув зажигалкой, подпалил небольшой клочок бумаги, который подобрал тут же, неподалеку. Он подождал, пока Игорь Васильевич миновал опасный участок, на котором был бензин, и выпустил импровизированный факел из рук. В тот момент, когда пламя добралось до второго отсека лаборатории, в котором находился Стрелков, Макс уже выходил на улицу. Не обращая внимания на зевак, успевших собраться возле пристройки, он сел в «Фольксваген» и захлопнул за собой дверь. Никто не попытался ему помешать, да никто и не собирался этого делать.
        - Гони, Василич,- кивнул он начальнику, сидевшему за рулем,- дело сделано.
        - Поехали,- ответил Игорь, нажимая на педаль акселератора.
        Через несколько кварталов от места трагедии, он свернул на заброшенную стройку и остановил машину. Вынув из «Фольксвагена» свои вещи, подельники вышли на дорогу и остановили такси.
        ГЛАВА ВТОРАЯ
        В позе великой задумчивости Стрелков просидел не меньше часа. Он не думал ни о чем: просто не мог, не в состоянии был проследить одну какую-нибудь мысль от начала и до конца. Он не знал кто он и где находится, зачем вообще существует на этом свете. Да и был ли это этот свет или уже совсем другой? Может, он, Стрелков, уже умер, получив пулю в лоб? Петрович не особенно верил в россказни о загробной жизни, которыми потчевала его в детстве бабушка, или в жизнь после смерти, о которой стали много говорить в последнее время, но что-то ведь такое должно было быть. Не может же человек, появившись на свет и прожив нелегкую земную жизнь, просто так исчезнуть, испариться как фреон, оставив после себя лишь холодную изморось. Кто он вообще такой, Стрелков Сергей Петрович? Когда-то, лет десять назад, подающий надежды старший научный сотрудник одного из отделов крупного научно-исследовательского института, работающий над кандидатской диссертацией. Потом… Что было потом?
        Перестройка и последовавший за ней кризис девяносто первого года сделали свое дело. Лишенный государственного финансирования институт, еще лет пять-шесть влачивший жалкое существование, окончательно развалился, сотрудники постепенно разбежались как тараканы, распуганные дихлофосом, найдя себя кто в чем. Стрелкову, можно сказать, повезло. Он не стал кичиться статусом научного работника, а по совету одного приятеля устроился на курсы холодильщиков.
        - Кому нужна твоя диссертация,- скептически усмехаясь, говорил приятель,- и что тебя ждет потом? А вот холодильники люди всегда будут покупать, а они всегда будут ломаться, даже самые лучшие. А если они ломаются, значит, их должен кто-то ремонтировать.
        Имея высшее образование, Стрелков легко освоил новую профессию, тем более, что самой сложной деталью в холодильнике был компрессор, да и тот запаянный в металлический кожух. Вскоре он легко начал разбираться в самых современных моделях отечественного и импортного производства. Правда, чтобы получить лицензию на ремонт фирменных агрегатов, пришлось закончить еще одни курсы, но это уже было не сложно, деньги начали прибывать как бы сами собой. Старые знакомые, которым Стрелков ремонтировал холодильники, рекомендовали его своим друзьям, как высококлассного специалиста. Деньги, конечно, платили левые. У Петровича для посиделок с друзьями и других своих надобностей всегда была притарена от жены солидная заначка.
        Сергею Петровичу стало немного легче, а потом снова бросило в холод. Память - странная штука - помогла Стрелкову идентифицировать себя, но она же заставила думать о тех страшных людях, которые взорвали лабораторию, а затем расстреляли оставшихся в живых сотрудников. Естественно, это было сильным потрясением. Петрович едва не содрогнулся, вспомнив дуло пистолета, в упор глядящее на него. Он открыл глаза… Собственно, глаза у него и так были открытыми: веки хоть и моргали, смазывая жидкостью глазные яблоки, но света не заслоняли. Ладонь, которую он поднял, чтобы прикрыть глаза от солнца, произвели эффект ничуть не лучший, чем очки из чистейшего горного хрусталя. Это новое открытие ужаснуло его не меньше, чем ствол, направленного на него пистолета. Значит, все то, что он увидел (или не увидел) в последний момент в лаборатории, не плод его больного воображения? Привыкший всего в жизни добиваться самостоятельно, Стрелков чуть не взвыл от собственного бессилия. В сердцах он ударил ладонью по скамье, но промахнулся и, потеряв равновесие, полетел вниз. И хотя лететь было недолго - всего каких-то полметра -
но удар был ощутимым. Сергей Петрович вскрикнул, сильно ударившись локтем о жесткую землю, поднялся, потирая локоть, и снова посмотрел на себя. Сквозь себя… Ничего, что он раньше именовал своим телом, не было. Его нет! Это было ужасно! Практичный ум Петровича зашевелился так, что можно было слышать, как мозги трутся о внутреннюю часть черепной коробки. Он ведь сидел на лавке, он стоит на земле двумя ногами, чувствуя, как мелкие камушки давят на ступни сквозь мягкие подошвы туфель. Да и боль в локте от удара о землю до сих пор не прошла. Значит, он есть, но его просто не видно. Придя к такому выводу, Петрович начал лихорадочно ощупывать себя. Убедившись, что все на месте, даже заначка, спрятанная в потайном кармашке пиджака, Стрелков несколько успокоился. «Я есть, я есть»,- несколько раз прошептал он, словно заклинание, способное вернуть его в прежнее состояние.
«Просто меня не видно»,- добавил он и, найдя таким образом хоть какое-то объяснение, снова сел на скамейку. Сделать это оказалось не так-то просто, потому что не видя себя, Сергей Петрович несколько раскоординировался. И все же сердце, которое тоже существовало - он слышал как оно бьется в его груди - стало стучать гораздо спокойнее и увереннее.
        Теперь Стрелков начал обращать внимание на то, что происходило вокруг него. А происходило там много чего. Толпа зевак, оттесняемая милиционерами в форменной одежде, пыталась как можно ближе подобраться к месту трагедии. Впрочем и с лавочки, где устроился Стрелков, было видно, что возле здания пристройки, в которой размещалась лаборатория, стояло несколько красных пожарных машин, к которым были подсоединены пожарные рукава. Сам пожар был уже потушен, и пожарные в прорезиненных доспехах и сапогах медленно передвигались среди луж, оставленных брандспойтами, или стояли небольшими группами, видимо, ожидая повторного возгорания.
        Заметив неплохое место для наблюдения, трое мужиков довольно потрепанного вида, с большими пластиковыми пакетами в руках, отделились от толпы и направились к лавке с явным намерением оккупировать ее. Места на скамье едва хватило бы троим, поэтому Стрелков с интересом принялся наблюдать, что предпримут мужики, так как уступать им он не собирался: он ведь первый здесь устроился. Один мужик - высокий, худой, в засаленной кепке - устроился на противоположном от Стрелкова конце лавки. Второй, в потертом клетчатом пиджаке не первой свежести, обдав Петровича перегаром, опустился аккурат рядом с ним, поставив свой пакет между ног. Третий, самый маленький, с лохматой пегой бородкой и усами, как у маршала Первой конной армии, издав вздох облегчения, словно с утра разгружал вагоны с углем, плюхнулся прямо на колени Петровича.
        С криком, «ой, япона мать», он подскочил как ужаленный и, отбежав несколько шагов в сторону, остановился, бешено вращая глазами.
        - Буденный, ты чего,- уставился на него клетчатый пиджак.- белены объелся?
        - Федорыч, там это…- неуверенно произнес Буденный, тыча пальцем на лавку,- там кто-то это… сидит…
        - Ну да,- хохотнул мужик в кепке, наклоняясь и глядя на пустое место, с которого выпрыгнул Буденный,- пить надо меньше.
        - Так вместе же пили…- Буденный нетвердым шагом направился к лавке,- всего-то грамм по полтораста…
        - Закусывать надо,- поддержал Федорыча «клетчатый пиджак» и полез в свой пакет.- На вот карамельку.
        - Да пошел ты,- огрызнулся Буденный и осторожно опустился на лавку.
        Стрелков едва успел уступить ему место, чтобы тот снова не сел ему на колени. Отойдя к одинокому тополю, он прислонился к нему плечом и стал наблюдать за местом происшествия. Ощущение шершавой коры дерева придавало Петровичу дополнительное успокоение, словно делая его полноценным членом общества.
        Санитары в белых халатах поднимали носилки, на которых, выступая из-под черного пластика, лежало чье-то тело, и грузили их в машину «Скорой помощи». Еще четыре трупа, прикрытые таким же пластиком, лежали рядком возле стены лаборатории, ожидая своей очереди. Какой-то человек в штатском, с узкими губами остановил носилки и приподняв пластик, некоторое время смотрел на лицо погибшего. Затем, махнув санитарам рукой, осмотрел лежащих у стены и разрешил забрать и их тоже. Несколько санитарных машин, разрезав толпу, исчезли под аркой, ведущей со двора на дорогу.
        Проводив их взглядом, Стрелков заметил вдруг среди зевак лицо, показавшееся ему знакомым. Это был средних лет мужчина, почти лысый, с большими умными глазами, внимательно смотревшими сквозь круглые стекла очков в тонкой золотой оправе. На нем был хороший костюм фисташкового цвета и ядовито-зеленая сорочка, воротник которой стягивал кофейный галстук. Очкарик не подходил близко к зданию лаборатории, но было заметно, что он живо интересуется всем происходящим. Он как-то нервно выглядывал из-за спин зевак, после чего слегка пригибался, будто боялся быть замеченным. В один момент он весь напрягся, изогнувшись словно натянутый лук, глядя на двери лаборатории. Петрович посмотрел в том же направлении и увидел, как тонкогубый в штатском, брезгливо выбирая на земле чистое место, вышел из здания, держа в руках какую-то разбухшую от воды книгу. «Это журнал,- понял Петрович,- куда охранник заносил всех, кто приходил и выходил из лаборатории». Осторожно держа журнал одной рукой, тонкогубый принялся его перелистывать, когда сзади к нему подошел грузный коренастый мужчина в форме полковника милиции. «Вот это
ребята наделали шороху,- подумал Стрелков, увидев столь высокий милицейский чин,- наверняка шишка из областного МВД». Стрелков очень точно подметил этот факт - Мамед Магомедов возглавлял всю тарасовскую милицию.
        Полковник, привстав на цыпочки, чтобы лучше видеть, заглянул в журнал из-за спины человека в штатском. Некоторое время, шевеля толстыми губами, полковник глядел на страницы журнала, но тонкогубый, заметив его, захлопнул журнал. Стрелкову вдруг захотелось узнать, что же в конце концов происходит и он, легко прошмыгнув мимо мента, стоявшего в оцеплении, приблизился к заинтересовавшей его парочке.
        - Это может пригодиться нашим следователям,- сказал полковник с легким кавказским акцентом, тыча коротким и толстым как сарделька пальцем в журнал.
        - Делом будет заниматься городская прокуратура,- ответил человек в штатском,- я передам эту книгу ее представителю.
        - Но…- попытался было возразить полковник, но тонкогубый оборвал его.
        - Не волнуйтесь, Мамед Мамедович,- зыркнул он в его сторону,- вам не придется этим заниматься.
        - Вы думаете, это как-то связано с государственной безопасностью?..
        Тонкогубый снова не дал ему закончить.
        - Я пока ничего не думаю, будем разбираться.
        - Это ведь моя территория, я должен знать…
        - Вы не должны были допускать, черт вас побери,- повысил голос тонкогубый,- теперь, когда погибли люди, дело будет передано прокуратуре, я уже объяснил вам.
        Тут Стрелков, который стоял совсем рядом с разговаривающими, вспомнил очкарика, пытавшегося что-то высмотреть здесь. Это был начальник лаборатории доктор Спирягин, которого он видел всего дважды в жизни, когда приходил сюда ремонтировать холодильники. Возможно, Вадим Михайлович сможет объяснить, что с ним, Стрелковым, случилось в его лаборатории. Он должен, должен! Петрович посмотрел через головы собравшихся, пытаясь отыскать очкарика, но к своему ужасу не увидел того. Тогда он бросился в сторону арки, где мог исчезнуть доктор Спирягин. Сергей Петрович остановился перед оцеплением, ища место, где бы можно было выбраться наружу. Наконец он нашел лазейку и бросился бежать. Не видя своих ног, делать это было совсем не просто. Попробуйте с завязанными глазами бежать по полю: даже небольшая неровность поверхности может привести к плачевному результату. Когда мы ходим или бегаем, мы не замечаем, что боковым зрением, оказывается, наблюдаем за ногами или, по крайней мере, делаем это подсознательно. Стрелков несколько раз едва не растянулся, споткнувшись невидимыми ногами о выступы на асфальте. Все же ему
удалось достигнуть дороги безо всяких травм и он остановился, озираясь по сторонам. Фисташковый костюм профессора стремительно приближался к перекрестку. Сергей Петрович кинулся за ним, лавируя между пешеходами, которых как назло было больше обычного. А может, это только казалось Стрелкову, потому что никто из встречных людей не замечал его и не торопился уступить дорогу? Петрович почти догнал Вадима Михайловича, который остановился на тротуаре с поднятой рукой. Когда до Спирягина оставалось не больше двух десятков шагов, перед ним остановилась машина, в которую тот сел и захлопнул за собой дверцу. Соображая на ходу, как ему поступить, Стрелков собрался было тоже юркнуть в машину на заднее сиденье, но на светофоре загорелся зеленый свет и такси сорвалось с места, оставив его на дороге. Следующий за такси КамАЗ едва не сбил Сергея Петровича, обдав его клубами едких газов: водитель КамАЗа просто не заметил его.

* * *
        Выскочив из машины, Спирягин вошел в залитый солнцем сквер. Ему нужно было время, чтобы сосредоточиться и пораскинуть мозгами. Такого он не ожидал. В портфеле у него лежал сотовый и он порывался набрать знакомый номер, чтобы сообщить то, что он видел собственными глазами. Вместо мобильника однако он достал из кармана клетчатый платок и утерев им округлый выпуклый лоб, тяжело опустился на лавку. Кругом гонялись дети, за которыми лениво присматривали молодые мамаши. Их беззаботность больно резанула по натянутым нервам Спирягина. По асфальту скакали воробьи, прыгая с ветки на ветку и снова слетая вниз, стайка голубей кормилась у ног сидящей на отдаленной скамейки старушки. Та ела батон и бросала время от времени крошки на землю. Спирягин почувствовал в горле ком, потянул за узел галстук - он казался ему удавкой. Промокнув еще раз лоб, Спирягин нашел в себе силы встать и добрести до маленького кафе на открытом воздухе, где торговали прохладительными напитками, пиццей и гамбургерами. Он порылся в карманах, чувствуя в теле страшную слабость, и, нащупав дрожащими пальцами деньги, вынул несколько
сложенных купюр.
        - Что хотели?- обратилась к нему полнотелая румяная девица в красной бейсболке.
        - Бутылку «Славянской»,- промямлил Спирягин.
        - Большую?- уточнила продавщица.
        - Нет,- Спирягин со смесью раздражения и досады качнул головой.
        Ему казалось, что он вот-вот рухнет в обморок. Он отказывался думать о случившемся, боясь додуматься до какой-нибудь ужасной вещи. И все-таки… С минералкой в руках он вернулся на скамейку и попытался успокоиться. Чем был вызван взрыв в лаборатории? Есть ли в этом его вина? Что могли проворонить ребята? И как ему теперь отчитываться перед шефом? Спирягину снова сделалось плохо. Пот струился градом с его огромного лба. Он уже не вытирал его, глядя в землю. Капли падали на веки, застилали взгляд. Что-то теперь с ним будет? Спирягин глотнул минералки, завинтил на бутылке пробку и полез в портфель. И все-таки в толпе он слышал, что речь шла не просто о взрыве, а о нападении, о сознательном поджоге. Если бы это было правдой! В любом случае шеф узнает о взрыве, и если он, Спирягин, просто скроется, убежит, промолчит, то ему же будет хуже. Он достал мобильник и, мысленно перекрестившись, пробежал пальцами по кнопкам.
        - Да,- рявкнули в трубку,- слушаю.
        - Это Спирягин,- робко сказал Вадим Михайлович.
        - Что там у тебя?- бесцеремонно поинтересовались на том конце.
        - Лабораторию кто-то взо… зо-о…рвал,- запинаясь выговорил Спирягин,- только что…
        - Что-о-о-о?!- раздался требовательно-недоверчивый возглас,- как взорвали? Кто?!
        В трубку уже кричали.
        - Не знаю,- окончательно растерялся Вадим Михайлович,- там менты понаехали… прокуратура…
        - Че ты мне, козел, лапшу на уши вешаешь?- взревел звучный баритон,- сам небось что-то нахреначил, а хочешь на других вину спихнуть!
        - Ну что вы! Мои ребята - отличный специалисты… были… Не могло быть никакой утечки, ничего такого, что повлекло бы взрыв,- испуганно затараторил Спирягин.
        - Что с людьми?- с агрессивной деловитостью осведомился абонент.
        - Мертвы,- выдохнул в трубку Спирягин и его охватило дикое желание расплакаться, нет, не от жалости, а от сознания невозможности что-либо исправить.- Я не знаю что мне делать,- прогнусавил он, гася в себе слезы,- как быть? Я задержался ненадолго…
        - Тебя никто не видел?- более спокойно спросил баритон.
        - Нет,- содрогнулся Спирягин.
        - Точно все «отъехали»?
        - Я видел пять трупов… на носилках, под пластиком… Если б я не…- у Спирягина снова сдавило горло.
        - Так,- оборвали его,- ладно, я сам все узнаю. Ты где?
        - В парке «Зеленая роща»,- вздохнул Спирягин, испытывая бешенную жажду.
        Он отвинтил крышку с бутылки и сделал большой булькающий глоток.
        - Подтягивайся через десять минут к центральному входу.
        - Сейчас за тобой приедут. Серебристая «Ауди» номер…
        Спирягин был точно во сне. Он пропустил мимо ушей номер машины, его знобило, перед глазами плыл туман. Если бы только это действительно был поджог,- вертелось у него в голове. Нет, с ним не могут плохо обойтись, он - первоклассный специалист, таких как он нет. Все его коллеги, кто хоть что-то значил, уехали за рубеж за длинным долларом. И он бы уехал, если бы ему не предложили грандиозный проект и хорошие деньги. А теперь все его планы в одно мгновение рухнули. Да и сам он мог погибнуть, если бы не решил утром поработать над расчетами дома. Словно чувствовал! От этой мысли внутри у Спирягина снова все похолодело. Он взглянул на часы. Пора было идти. Ноги не слушались. Он грузно поднялся и поплелся к высоким решетчатым воротам. У него было ощущение, что к его ногам и рукам подвешены тяжеленные гири, таким трудным был каждый шаг, каждое движение. Его угнетал погожий майский день, раздражала детская возня, вгоняли в тоску беспечные улыбки молодых парочек, запрудивших парк и тротуары города.
        Надо же! Взрыв случился именно тогда, когда он вплотную приблизился к цели своего эксперимента! Какая насмешка судьбы! Не-ет,- обреченно вздохнул Спирягин,- надо было ему ехать в Штаты. Но его словно бес попутал… Он горько усмехнулся. Фауст доморощенный! Не прекращая самобичевания, не сдерживая горьких сетований на судьбу и свой вздорный характер, Вадим Михайлович добрел до ворот и, выйдя за них, уставился тусклым, отсутствующим взглядом на дорогу. На противоположной стороне стояла серебристая «Ауди». Как только Спирягин был замечен, из машины вышел высокий черноволосый мужчина и направился к воротам. Его развинченная походка, ленивый жест, которым он вставил сигарету в угол рта, самоуверенный вид, наглая, всезнающая ухмылка на четко очерченных губах выдавали в нем нахала и прихлебателя. Спирягин не раз видел этого человека и испытывал к нему стойкую антипатию.
        - Ну что, допрыгался?- насмешливо процедил подошедший мужчина.- Поехали, чего застыл как пугало?
        Брюнет держал голову склоненной немного набок. Эта небрежная поза и спокойный оценивающий взгляд возмутили Спирягина и заставили его мобилизовать все внутренние силы, чтобы не показывать своего пораженческого настроения. Он собрался, решив дать отпор этому наглому типу, но тот быстро и бесцеремонно взял его под руку и поволок к машине. Затолкав Спирягина на переднее пассажирское сиденье, брюнет надавил на педаль акселератора и, еще раз ухмыльнувшись и со значением качнув головой, тронул «Ауди» с места.

* * *
        Стрелков понуро брел по улицам, осторожно переступая и то и дело «глядясь» в попадающиеся на пути зеркальные окна магазинов. Он понял, что ему нужно быть максимально осмотрительным, чтобы не сталкиваться с прохожими. Но одно дело понять в мыслях, а другое применять это на практике. Он несколько раз налетал на рассеянных прохожих, которые, не понимая, в чем дело, испуганно шарахались в сторону, чувствуя неожиданное сопротивление пустоты. В зеркалах таилась все та же пустота, заслоняемая поминутно проезжающими машинами и проходящими людьми. Стрелков по-прежнему отказывался верить в свое новое качество, хотя и стремился как-то приноровиться к незнакомой фантастической жизни. Это не было обычное качество и просто другая жизнь, то есть жизнь другой личности. Это был по-прежнему он сам и его собственное существование, но произошедшее с ним являлось неким коллапсом, после которого должно было начаться новое бытие, бытие в качестве невидимки. Тело, эта бренная оболочка, которую покидает душа, устремляясь к небесной жизни, эта дольняя проклинаемая материя оказалась мощной составляющей самосознания.
Стрелков впервые это понял только сейчас, когда другие люди, пребывавшие в зримых телесных оковах, не видели его, а значит, не считались с ним. Устав петлять меж спешащих прохожих, он выбрался на Театральную площадь, где устраивались торжественные парады и развлекательные мероприятия.
        Его взгляд скользнул вверх, упершись в гигантскую статую Ленина. Размах памятника, твердость материала и нелепая поза вождя наполнили душу Стрелкова незнакомой тоской. Раньше он просто недоумевал, кому понадобился такой «шедевр», он насмехался над этим монолитом, теперь же памятник давил на психику. Из руин своих школьных знаний Сергей извлек образ Медного всадника. Тогда он не понимал, каким жалким и беззащитным казался себе простолюдин из поэмы Пушкина в сравнении с изваянным из бронзы колоссом. Стрелков вздохнул и опустился на лавку.

«Как бездомная собака, мать твою»,- мысленно ругнулся он и почувствовал желание разрыдаться. Вместо этого он скривился, протер сухой ладонью глаза, которые нестерпимо болели, не защищаемые веками. Он поднес козырьком к глазам ладонь, но солнце, словно сквозь стекло прошило ее насквозь. Опустив оказавшуюся бесполезной руку, Петрович огляделся. На соседней лавке сидели две синюхи, молодая и старая. Одеты они были с комичной претензией, наштукатурены - сверх всякой меры. Не обращая внимания на окружающих, они шумно спорили о том, кому какая принадлежит территория. Внезапно заинтересованный, он подсел к женщинам. На голове пожилой тетки под грязно-розовой косынкой угадывались очертания бигудей. Морщинистые щеки, припорошенные пудрой и раскрашенные румянами, возмущенно содрогались, алые губы ходили ходуном. Стрелкова поразила отчетливость видения. Теперь он мог, например, просто встать, приблизиться и сколько душе угодно наблюдать за людьми. «Черт, а это прикольно!» - попробовал он себя рассмешить. Молодуха была недурна собой, но ее портило обилие штукатурки, толстым слоем наложенной на кожу, несомненно
старящее ее и придающее ее облику вульгарность.
        - Твою мать,- громко ругалась тетка в бигудях, размахивая руками,- я ж тебе сто раз говорила: это,- она обвела рукой маленький скверик,- моя фазенда. Мне по хрену что Генка тебе разрешил, я тут весь день пекусь, навар с посуды мой.
        Она ласково погладила почерневшей от солнца и грязи рукой засаленную матерчатую сумку, болтавшуюся на выступе спинки. Лежавшая в сумке стеклотара издала характерный звук, столь милый ушам синюхи. Другая сумка, объемистая и потерявшая от долгого употребления форму, стояла между ее колен. Она была набита всякой всячиной. Стрелков увидел торчащий пучок зеленого лука, надкусанную буханку хлеба, какие-то старые тряпки, горлышко пластиковой бутылки, прочий хлам.
        Он мне ничего не сказал,- возражала молодуха, нахмурив брови,- да потом в конце концов ты че, купила все это?
        - Ну ты, блин, даешь!- зло ухмыльнулась пожилая синеглазка,- если правил не знаешь, так нечего соваться! А ты думала, приготовили тут все для тебя, накося выкуси,- она вскочила с лавки и, показывая шиш, покрутила им перед носом у молодухи.- Мальчики, мальчики,- заегозила она с отвратительной для старой женщины вертлявостью, заметив идущих к свободной лавке двух парней с бутылками пива,- бутылочки дадите потом?
        На ее минуту назад искривленных от злобного презрения губах забегала подобострастная улыбочка. Она засеменила к парням.
        - Над душой не стой!- буркнул один.
        - Да-да,- льстиво улыбалась бабка,- конечно. Я вон там сижу,- она развернулась и ткнула пальцем в лавочку, на которой сидела печальная молодуха,- не торопитесь…
        Она прошаркала к оставленной лавке и снова уселась рядом с молодухой.
        - Местечко славное, калымное,- издевательски усмехнулась она, косясь на замершую в тоскливом молчании женщину,- оно и понятно…
        Та отрешенно пожала плечами и, встав, побрела прочь. В Стрелкове проснулась мальчишеская вредность. Он поднялся с лавки, прошел мимо удовлетворенной отступлением неопытной сборщицы бутылок старухи и, подойдя к висевшей на спинке сумке, спустил ручки так, что сумка не удержалась и грохнулась на асфальт. Жадно наблюдавшая за пьющими пиво парнями синюха вначале не поняла что случилось, потом, ошарашенная происшедшем, вскочила и едва не встала на колени перед лежавшей на асфальте сумкой. Она боязливо огляделась и с кислой миной стала разбирать содержимое сумки.
        - Ох ты японский городовой, как же это я!- сокрушалась она, выгребая осколки.
        Две бутылки не пострадали. Она любовно переложила их в разбухшую полипропиленовую сумку, потом продолжила разборку.
        - Получила, старая лошадь?- хихикнул Стрелков под самым ухом у тетки. Для этого он низко нагнулся.
        Та отшатнулась, едва не упав на спину, чем вызвала судорожно-визгливый смех сидевших неподалеку девиц.
        - Кто здесь?- испуганно прошептала она.
        - Жадность твоя,- тихо и зловеще произнес Стрелков,- гореть тебе в аду, кошка драная!
        Он приглушенно засмеялся, чем нагнал на тетку жуткий страх, и пошел прочь.

* * *
        Он нагнал молодую синюху и, поравнявшись с ней, зашагал с ней в ногу. Она шла рассеянно разглядывая витрины, что-то бормоча и напевая себе под нос. У Стрелкова шевельнулась мысль, что она немного не в себе. Женщина безотчетно улыбалась, чем приводила Сергея в недоумение. Ее лицо, такое унылое и бледное несмотря на кричащий макияж, теперь расцветало то и дело детским восторгом. Стрелков озадаченно стоял рядом с ней, замершей возле винно-водочного магазина. Недолго поразмышляв, она вошла. Стрелков, забыв, что стал невидимым, едва не столкнулся с полным низеньким мужчиной, выходящим из магазина. Сергей буквально впечатался в стену между двумя дверями, чтобы пропустить мужика. Проникнув в магазин, Сергей заметил, что женщина взяла, к его удивлению, не водку, а розовенькой газировки. Полный стакан. Отойдя с ним к окну - столики она почему-то игнорировала - она стала медленно пить из него, наблюдая за уличным движением. «Точно не в своем уме»,- подумал Стрелков. И тут на него накатила волна страха. Дело в том, что он хотел выпить, просто умирал от желания облегчить себе существование хоть на какое-то
время. И вдруг его мозг полосонула мысль: «Меня же не видно!» На миг эта мысль показалась ему не более, чем сказочным трюком, бредом волшебника-старца.
        Так не бывает,- повторял он, но опуская глаза и натыкаясь на пустоту вместо руки и ноги, понимал, что так случилось и случилось именно с ним. Нужно было срочно выпить! Он приблизился к прилавку, у которого стояла очередь из трех человек. Продавец, широкоплечий гиперстеник с золотой цепью на массивной шее и огромным перстнем на руке, лихо отпускал продукцию. Магазин не отличался изысканной клиентурой. И в действиях бармена-продавца сквозила невнимательная быстрота автомата, которая часто изобличает презрение и скуку, прячущую зевоту под сосредоточенной деловитостью, прикрывающей в свою очередь безразличие стяжателя - какая разница, чья купюра кладется на прилавок, главное, чтобы ее потом положили в кассу, и чтобы товар раскупался.
        Избавившись еще несколько лет назад от привычки долго размышлять и будучи от природы человеком практичным - в институт он пошел по настоянию родителей - Стрелков решил сосредоточить свои усилия на поставленной задаче, с учетом, разумеется, своего нового качества. Деньги дать продавцу он не мог - это как дважды два, да продавец все равно бы их не увидел, потому что все, что было надето на Стрелкове, все что было в его карманах стало невидимым, как и он сам, так что оставалось одно - украсть бутылку. Нравственные сомнения не долго одолевали Сергея. Он был зол на тех людей, которые превратили его в невидимку, и перенес свою злость и отчаяние на весь мир. Сначала, конечно, он пару минут помялся. Все же он никогда не воровал, даже не знал как это делается. На работе он мог взять неисправный компрессор или испаритель, отремонтировать его, а потом поставить какому-нибудь лоху как новый, но это он не считал за воровство, а здесь… Даже будучи невидимым, Петрович ощущал некоторую неловкость что ли. Первая фаза колебаний была определена некоторыми моральными соображениями относительно неприглядности оного
деяния, Сергей вспомнил библейское «не укради», саркастически пожалев, что в Библии ничего не говорится о человеке-невидимке. Вторая фаза бездействия имела своим источником некомпетентность Стрелкова в воровстве.
        Он простоял несколько минут, глядя на прилавок, на котором то и дело мелькали стаканы и бутылки. Вслед за тремя мужиками, стоявшими в очереди, подошли еще несколько зачуханных любителей спиртного. Стрелков с тоской посмотрел на ловкого продавца, на непроницаемом лице которого нельзя было прочесть никаких эмоций. Протянувший ему деньги хлюпенький поистаскавшийся мужичонка пристраивал только что приобретенную бутылку водки местного розлива в пакет. Подождав, пока он отчалит, а продавец займется обслуживанием очередного покупателя, Стрелков шагнул за прилавок, благо, он был отделен от зала лишь узким проходом. В трех шагах от него продавец отмерял водку мерным стаканом. Чуть-чуть помедлив перед стеллажом с напитками, Петрович опустил взгляд и решил взять бутылку из ящика, стоявшего на полу, чтобы было не так заметно. Он наклонился, уцепил бутылку за горлышко и слегка приподнял. Даже самому Стрелкову, несмотря на то, что он знал о своем новом качестве, чувствовал прикосновение прохладного стекла к своей руке и тяжесть бутылки, было странно видеть, как она, как бы сама собой начала выползать из ящика и
наконец повисла в нескольких сантиметрах над ним. Петрович опасливо оглянулся - не наблюдает ли кто за ним? Все было спокойно. И продавец, и покупатель были заняты своими делами: один старался недолить водки до мерной черты, другой - следил, чтобы вожделенного напитка оказалось столько, сколько он заказывал.
        Сергей Петрович призадумался, но только лишь на секунду, которой ему хватило, чтобы подчиняясь какому-то неписанному закону, быстро сунуть водку за пазуху. К его большому удивлению, бутылка исчезла из поля зрения, словно ее и не было. «Ух ты!» - чуть было не воскликнул Петрович от радости: значит, не все еще потеряно. Решив поэкспериментировать, он слегка высунул горлышко бутылки из-за полы пиджака. Словно обрезанное каким-то неведомым лезвием, часть бутылки засеребрилась в воздухе. «Ага,- удовлетворенно подумал Петрович,- понятно». Хотя, по правде говоря, понятно ему было не много. Он смотрел в зеркальную стенку стеллажа и не видел себя, но горлышко бутылки, словно нарисованное волшебной кистью, слегка покачивалось туда-сюда, вместе с легкими колебаниями тела Петровича. Стрелков отправил бутылку на дно кармана, и горлышко исчезло. Он не стал пытаться объяснить себе подобный феномен, оставив это на неопределенное будущее, но решил воспользоваться практической стороной своего открытия. Теперь, зная как нужно поступать, он действовал наверняка. Выбрав водку подороже - в красивой квадратной бутылке с
золотистой этикеткой - Стрелков схватил ее и отправил на недолгое, как он подозревал, место пребывания в другой карман пиджака.
        Выбравшись из-за прилавка, Стрелков вышел из магазина, пристроившись вслед за одним из клиентов, и направился в рынок. Про женщину, за которой он пришел в магазин, он уже забыл и думать, все мысли его были направлены на приобретение закуски. Воровать в рынке, как казалось Петровичу, должно было быть проще, смущало только количество народа. Стрелков теперь ловко «просачивался» между снующими покупателями, нигде особенно не задерживаясь. Увидев прилавок с консервами и банками с грибами, горошком и корнишонами, он остановился. Толстая тетка, желая купить что-то из консервов замерла у прилавка, скользя внимательным взглядом по выставленной на витринах продукции. Петрович пригнулся, пролез под доской, отделяющей павильон от отдела, и схватил банку с корнишонами. В этот миг продавщица, отпускавшая женщине шпроты, двинулась в его сторону и дотронулась до чего-то плотного, но абсолютно прозрачного. Она ахнула и, вздрогнув всем телом, отпрянула, повалив коробки. В этот момент Стрелков выпустил из невидимой руки вспорхнувшую было банку и ринулся прочь. Надо сказать, что он просто-напросто испугался: ему
показалось, что его заметили и теперь поймают и будут бить, а может и сдадут в милицию. Банка с грохотом разбилась о плиточный пол.
        Стрелков ударился головой о доску, чем еще больше впечатлил обомлевшую продавщицу, которая услышала грохот, но не понимала его происхождения.
        - Люб, Люб, ты видела?- испуганно выкатив глаза, крикнула она напарнице, чья прическа-башня, похожая на облако сладкой ваты, высилась над горами масла и сыра.
        - Чего, Жень?- непонимающе уставилась та на товарку.
        Стрелков выскочил в павильон и едва не налетел на отца семейства, объяснявшего что-то своей половине. Тот тыкал пальцем куда-то в витрину, зычно картавя и морща лоб. Стрелков попытался затормозить, чтобы не задеть его тучный круп, но не удержался и со всего размаха врезался в эту огромную творожистую массу. Сбить с ног почтенного господина не представляло никакой возможности, но изрядно потревоженный, гигант так озверел, что Стрелков встревожился не на шутку. К счастью, Сергей был невидимым, поэтому шквал ругательств, а вслед за ним и удар кулака, напоминавшего размерами небольшую кувалду, обрушился на ничего не понимающего и обомлевшего от такого наглого произвола крепкого бритоголового парня, оказавшегося неподалеку. Петрович прижался к прилавку, чтобы на него не налетели в создавшейся давке. Выдержав удар, парень потряс головой, как вылезшая на берег из воды собака, и без лишних разговоров пошел в атаку на мужика, обрушив на него град ответных ударов. Тот хоть и был грузным, но после такой обработки потерял всякую способность к сопротивлению. Получив напоследок прямой поддых и хук в челюсть,
он, падая, сделал несколько шагов назад с раскинутыми руками, загребая ими всех, кто не успел ретироваться, и с глухим грохотом повалился на гранитный пол. Голова его стукнулась о камень, и из рассеченной на затылке кожи просочилась струйка крови.
        - Жирный козел,- парень сплюнул в сторону поверженного противника и, развернувшись, не спеша пошел вдоль торговых прилавков.
        Через минуту к окруженному толпой мужику, возле которого собралось все семейство, протиснулся наряд милиции, охранявший рынок. Старший наряда скептически посмотрел на собравшихся, на причитавшую возле мужика жену и принялся за расспросы. Стрелков вспомнил, что у него есть определенное, вполне конкретное дело и не стал следить за окончанием инцидента. Буквально через несколько шагов он заметил колбасный прилавок. Продавщица даже взобралась на мешок с крупой, чтобы получше рассмотреть, по какому поводу прибыл милицейский наряд. Воспользовавшись ее невниманием или, лучше сказать, чрезмерным вниманием к происшествию, Стрелков схватил с прилавка приглянувшийся батон колбасы и сунул его за пазуху. Колбаса тут же исчезла из вида. Петрович прижал ее локтем к груди, после чего решил повторить неудавшийся трюк с корнишонами. Как назло, мелкие огурчики не попадались. Тогда, плюнув на свои поиски, так как душа срочно требовала подкрепления, он вышел на улицу и, украв у зазевавшейся лоточницы банку обычных маринованных огурцов, двинул к Данилычу.
        ГЛАВА ТРЕТЬЯ
        К вечеру того дня, когда произошла трагедия в лаборатории профессора Спирягина, к одной из длинных девятиэтажек, стоящих по склону Глебова, оврага подъехала серая
«девятка» с тонированными стеклами. Машина остановилась во дворе, возле трансформаторной будки, откуда хорошо просматривался ближайший подъезд и окна квартиры на шестом этаже, где жил Сергей Петрович Стрелков. Из салона «девятки» вышел высокий, спортивного телосложения парень с «хвостом» на голове, в добротном светлом костюме и направился к подъезду. Ему пришлось немного подождать, пока на двери не щелкнул электронный замок, и на пороге дома не появился молодой человек лет двадцати пяти.
        - Слышь, друг,- обратился к нему парень в костюме,- напомни код, а то я только вчера переехал, а дома никого нет.
        - Ноль девяносто шесть,- без раздумий ответил жилец.
        - Спасибо, друг, выручил,- поблагодарил парень с «хвостом» и нырнул в подъезд.
        Поднявшись на лифте на шестой этаж, он вышел и осмотрелся.
        На лестничную площадку выходили четыре стальные двери, одна из которых, с номером
«шестьдесят два», была к тому же отделана деревянной рейкой. Шагнув к ней, парень достал из наплечной кобуры пистолет с навинченным на ствол глушителем и надавил на кнопку звонка. Спрятав оружие за спину, он смотрел открытым и честным взглядом в окуляр глазка, ожидая, что дверь кто-нибудь отопрет. Прошло около минуты, а открывать ему никто не спешил. Он повторил попытку еще один раз, но за дверью была тишина. Тогда он прижал ухо к двери и застыл так, пытаясь уловить хоть какой-то, самый незначительный шум. Когда он убедился, что в квартире никого нет, он спрятал пистолет назад в кобуру и позвонил в соседнюю дверь.

* * *
        - Кажется, никого,- сказал он, садясь на переднее пассажирское сиденье в серую
«девятку».
        - Что значит, «кажется», Макс?- недовольно переспросил его сидевший за рулем мужчина с русым «ежиком».- Мы же сюда не в «угадайку» играть приехали.
        - Я вообще не понимаю, Игорь Василич, зачем мы сюда приехали,- скептическим тоном произнес Макс.- Что за причуды у нашего шефа?
        - Это тебя не касается,- отрезал мужчина, сидевший за рулем.- Что ты узнал?
        - На звонок никто не отвечает.
        - А соседи?
        - Говорят, что слышали только как он и жена выходили из квартиры утром.
        - Тогда будем ждать,- сказал Игорь Васильевич, удобнее устраиваясь на сиденье.- Внимательно следи за дверью.
        - Да я не маленький, Игорь,- поморщился Макс,- только кого ловить-то? Ты же прекрасно знаешь, что в лаборатории никого не осталось, кроме четырех трупов и охранника.
        - Вместе с охранником должно было быть шестеро,- упрямо сдвинул брови на переносице Игорь Васильевич.
        - Куда же делся шестой,- язвительно спросил Макс,- испарился что ли?
        - Не знаю,- огрызнулся Игорь Васильевич,- я же сам все проверял. Только нету одного, как сквозь землю провалился.
        Во время разговора они оба не сводили взгляда с двери подъезда.
        - Может, там еще какие комнаты были, а, Игорь?- спросил Макс, хотя был уверен в обратном.
        - Где, под землей что ли?- повысил голос начальник.
        - А че,- Макс пожал плечами,- вполне мог оказаться подвал.
        - Нет там никаких подвалов,- устало возразил Игорь Васильевич.
        - Ты-то сам как думаешь, Василич,- после недолгого молчания полюбопытствовал Макс,- мог там после пожара кто-то живой остаться?
        - Думаю, нет,- лаконично ответил Игорь.
        - Тогда че мы здесь кукуем?
        - Это приказ, Максик, ты понял меня?- Игорь Васильевич на секунду отвернулся от двери и одарил своего подчиненного таким холодным острым взглядом, что тому стало не по себе.
        - Понял,- кивнул тот.
        - Давай-ка лучше еще раз все обкумекаем,- более спокойно предложил Игорь.- В лаборатории был охранник, который сменился в восемь утра, а после подтянулись четверо сотрудников. Пятый - этот тип с чемоданчиком - задержался примерно на полчаса. Но ведь он вошел туда, я сам видел. И чемодан его гребаный валялся в дальней комнате. А его самого не было. Ты же знаешь, у меня взгляд - не хуже
«Кодака», один раз сфотографирую - не забуду до самой смерти.
        - Кому ты говоришь, Василич,- пожал плечами Макс,- он у меня тоже на всю жизнь отпечатался.
        - Куда же он тогда мог сдернуть?- казалось, Игорь Васильевич задал вопрос самому себе.
        - В окно?- предположил Макс и сам же ответил на свой вопрос: - Так там и окон-то нет…
        - Вот именно, нет окон,- покачал головой Игорь Васильевич,- значит, этот путь отпадает.
        - Слушай, Василич,- выдвинул Макс совсем уж невероятную идею,- может, там подземный ход?
        - Какой подземный ход,- судорожно усмехнулся Игорь,- пристройку делали лет шесть назад. Это тебе не монастырь какой и не замок царский. Но ведь куда-то же этот поц просочился!
        - Может, сгорел он на хрен?
        - Кто сгорел, Макс?- Игорь Васильевич снова на секунду отвел взгляд от стальной двери и посмотрел на соседа как на душевнобольного.- Ты хорошо стреляешь, братан, но мозги у тебя не в ту сторону вертятся. Не было его внутри. Не было!
        - Но ведь он вошел туда,- не обратив внимания на критику начальника, твердил Макс.
        - Вошел.
        - Внутри его не было…
        - Не было.
        - Получается, что он вошел и сразу же вышел обратно,- заключил Макс.
        - Не мог он выйти так быстро, Макс,- покачал головой Игорь Васильевич.- Во-первых, никто оттуда не выходил, во-вторых, мы начали зачистку минут через десять, после его появления, в-третьих, я видел там его чемоданчик. Открытый чемоданчик, Макс.
        - Ну и что?- Макс бросил короткий непонимающий взгляд на своего шефа.
        - А то,- подытожил свои выкладки шеф,- что он был там во время взрыва - мы его просто не заметили. Потом, когда ты все запалил, и мы сдернули, он выбрался наружу. Вот какая картина получается, приятель. А если это так, то никуда он от нас не денется. Будем ждать.
        - Слышь, Василич,- Макс нахмурил брови, что-то мучительно соображая,- тогда неувязочка получается. Если этот черт исчез, вроде как у него была шапка-невидимка, тогда должен быть еще один, а?
        - А ты, оказывается, не совсем дурак, Макс,- усмехнулся Игорь Васильевич.- Конечно, есть еще один. Вот разберемся с этим фруктом, займемся профессором.
        - Профессором?..- Мак недоуменно поднял брови.- Что за профессор?
        - Узнаешь в свое время,- Игорь Васильевич растянул тонкие губы в усмешке.
        - Так чего, будем ждать?- поинтересовался Макс.
        - Будем,- подтвердил начальник.

* * *
        Виктор Данилович Штерн был известен в городе как человек, занимающийся разведением редких аквариумных рыбок. В выходные дни его всегда можно было найти на тарасовском базаре, где торговцы этой экзотической продукцией занимали несколько рядов. Правда сам Штерн, которого наиболее близкие люди звали просто Данилычем, рыбками не торговал, предпочитая давать советы и потягивать пиво из бутылки. У Данилыча были свои покупатели, в основном из богачей, которых мода на аквариумы заставляла щеголять друг перед другом новыми невиданными породами из южных морей. Поэтому они обращались к Данилычу и выкладывали за особенно ценные экземпляры солидные суммы, которые позволяли Штерну вести довольно сносное существование, при этом выпивая в сутки бутылок по десять пива. Дело в том, что Данилыч на дух не переносил водку и когда-то лечился от этой пагубной привычки, но организм требовал своего, и Штерн с присущей ему смекалкой решил компенсировать крепость водочного алкоголя пивным количеством.
        Придерживая рукой колбасу и банку огурцов, спрятанные за пазухой, Стрелков от рынка спустился к улице Гоголя, вонючей и витиеватой, проходящей по старому центру города и еще не застроенной современными бетонными домами. Одноэтажный деревянный дом, в котором располагалась рыбоводная ферма Данилыча, находился в большом вытянутом дворе и был зажат между двумя двухэтажками. Двор, как и большинство подобных тарасовских дворов, изобиловал всяческими неровностями в виде выступающих из грунта обломков кирпичей, рассыпанного щебня и сухих веток. Стрелков, не видя своих ног, пару раз едва не растянулся во весь рост вместе со своей снедью, но сумел удержаться. Во дворе никого не было, и только соседская овчарка, почуяв Стрелкова, принялась неистово лаять. «Фу ты, сволочь безмозглая»,- негромко выругался Петрович, открывая покосившуюся калитку, ведущую в крохотный палисадник.

«Данилыча нет»,- резюмировал Сергей Петрович, увидев, что легкая дверь с сеткой от мух и комаров закрыта. Открыв сетчатую дверь, которая не была заперта, Стрелков, придерживая банку и колбасу левой рукой, правую просунул сквозь маленькое окошечко и нащупал ключ. Отперев основную дверь, он вошел, выставил водку и продукты на стол в большой комнате и, вернувшись ко входу, запер все как было.
        В доме было три комнаты. Когда-то Данилыч здесь жил вместе с женой, сыном, невесткой и внучкой, теперь же тут размещалось его рыбоводное хозяйство. На тех, кто приходил сюда впервые, десять тонн воды в огромных, стоящих в два яруса аквариумах, с тропическими растениями и яркими рыбками, производили неизгладимое впечатление. Каждый аквариум вмещал в себя триста-четыреста литров воды. Среди высокой травы, как два полосатых чайных блюдца, настороженно замерла пара королевских дискусов, охраняющих икру, отложенную на глиняный горшок, в соседнем аквариуме хищно шныряли бирюзовые акары, стайки ярко-оранжевых суматранских барбосов пугливо метались рядом. Остроконечные плавники плихтов торчали на дне, словно застрявшие в песке коряги. Тупорылые, мощноголовые пираньи скалились в ожидании живого корма. Скалярии величественно несли за собой шлейфы длинных плавников. Круглосуточно шипел компрессор, подавая воздух в аквариумные фильтры, которые очищали воду от примесей.
        В соседнем помещении стояли аквариумы поменьше, в которых подращивался молодняк и более прозаические виды рыбок вроде моллинезий или неонов. Стрелкову все это разнообразие было давно знакомо, поэтому он устроился за столом на старом потрепанном диване и решительно свернул с бутылки пробку. «А-а, черт»,- он вспомнил, что не «купил» хлеб и не взял с кухни стакан. Поднявшись с дивана, жалобно скрипнувшего пружинами, Петрович прошел на кухню. Сполоснув холодной водой пыльный граненый стакан, которым давно не пользовались, он отыскал заодно нож и открыл небольшой холодильник. Среди ванночек с живым кормом нашел ломоть подсохшего черного хлеба. «Пойдет»,- выдохнул он и вернулся в большую комнату. По дороге он ненадолго задержался у зеркала, висевшего в прихожей, и несколько минут вглядывался в стену позади себя. Как-будто его, Стрелкова и не было вовсе.
«Хреновина какая-то»,- пробормотал он, наливая водку в стакан. Для начала Петрович принял на грудь граммов сто пятьдесят и, захрустев огурчиком, откинулся на спинку дивана.
        Когда алкоголь начал действовать, и по желудку волнами стало расходиться тепло, Стрелков поднялся, подошел к аквариуму с барбусами и решительно опустил туда руку. Стайка рыбок метнулась в дальний угол, а Петрович с удивлением, смешанным со странной радостью, смотрел, как от невидимой руки на водной поверхности расходятся круги, а кисть проявилась серебристым контуром, словно материализующийся Терминатор. «Я есть»,- утвердительно произнес Стрелков, видя как шевелятся под водой его пальцы. Петрович вынул руку из воды, продолжая внимательно наблюдать, что же будет теперь. В течении нескольких секунд, пока капли воды держались на ней, руку, вернее ее сверкающую поверхность, можно было различать. Но по мере испарения водной пленки, рука постепенно растворялась в воздухе и наконец совсем пропала, будто ее никогда и не было. Петрович проделал эксперимент еще несколько раз и каждый раз с одинаковым результатом. После этого он со вздохом опустился на диван и выпил еще.
        То ли на него подействовала водка, то ли проделанные опыты, то ли убаюкивающий шум компрессора, наполнявшего равномерным гудением весь дом, то ли накопившаяся за день усталость, а скорее всего, все вместе взятое, только через несколько минут, Стрелков, свернувшись калачиком, посапывал на диване. Ему приснилось, что он, большой и солидный, в путном костюме, ходит по магазинам, покупает все что ему заблагорассудится, разговаривает с людьми, которые видят его, такого красавца, и совершенно ничему не удивляются.

* * *
        День был не особенно удачным, но все же принес некоторый доход, позволивший Данилычу затариться пивом, купить внучке шоколадку, а жене - бутылку подсолнечного масла. Вчера Данилыч был на рыбалке, привез много рыбы, вот масла и не хватило. Он не баловал жену, изменял ей, если подворачивалась особа привлекательная и при этом не очень щепетильная, не больно-то заботясь об «алиби», как он называл уместный повод не ночевать дома. Жена его привыкла к этим отлучкам, впрочем, не частым, даже внутренне приветствовала их, потому что, стараясь загладить вину, Данилыч становился щедрым и по-особому ласковым. Он страшно любил свою внучку, в которой видел высший смысл своей жизни, и трогательная забота о которая служила отличной возможностью оправдаться перед собой за небольшой разврат, скрашивающий его полухолостяцкий досуг.
        Невысокий рост Данилыч компенсировал живым искристым обаянием. Иногда, правда, его шутки носили уж совсем скабрезный характер, а вечный смех бывал излишне громким и натянутянуто-судорожным. Крепко сбитый, похожий на Карлсона, он имел успех у определенного типа женщин, которых задабривал водкой, пивом, мясными и рыбными деликатесами. Ходили слухи о его могучем темпераменте. Квартира, в которой он выращивал своих экзотических рыбок, пестрела плакатами голых и полуголых девиц, на которые жена, раз в неделю приходившая убирать помещение, смотрела сквозь пальцы.
        Его короткая толстая шея и лицо пылали и рдели, что являлось несомненным признаком того, что Данилыч уже принял несколько бутылок пива. Красный цвет кожи, можно сказать, был перманентным, ибо перманентным было насыщение организма пивом. Он поглощал этот напиток в немеренных количествах, а потому всегда был весел и полон задиристого юмора. Вот и сейчас, идя домой, то бишь в рыбную лабораторию, Данилыч невесть чему улыбался. Открыв калитку, а следом дверь, он прошел в помещение, по пути поздоровавшись с ветхой одинокой бабулькой, живущей по соседству. Бутылки в сумке, которую он осторожно поставил на застеленный старой, поизносившейся клеенкой стол, приветливо и звучно громыхнули, словно подмигнули хозяину. Данилыч осклабился, достал из другой сумки вяленную воблу, ссыпал на лежавший здесь же на столе кусок газеты семечки, которые вечно таскал в карманах, составил со стола на пол почти пустую бутылку водки и с легким недоумением уставился на запотевший стакан, початую банку маринованных огурцов и нарезанную большими, неаккуратными кусками колбасу. Он особенно не удивился, ибо частенько давал ключ
своим друзьям, когда те имели желание уединиться в его лаборатории с любовницами. Но обычно такому событию предшествовала договоренность, ибо Данилыч несмотря на всю свою отзывчивую доброту полагал, что чем жестче регламент, тем больше уважения и меньше повода держать его за простофилю. В его голове тут же нарисовался вопрос: «кто бы это мог быть и почему за собой не убрали?» Однажды он нашел на столе чьи-то огромные семейные трусы не первой свежести, а на полу - несколько использованных презервативов. Неведомо, что больше потрясло Данилыча - хамство тех, кто навестил его жилье, или резинки, число которых указывало на то, что у Данилыча в среде его друзей и знакомых есть конкуренты в сфере сексуальной потенции. Он долго вычислял нахала, а когда вычислил, отказал от дома.
        Бутылка водки, которую Данилыч механически составил на пол, и прочие остатки таинственного пиршества на миг вызвали в его памяти тот неприятный момент, когда он обнаружил трусы и резинки, а потому он наморщил низкий лоб и прищурил маленькие голубенькие глазки, постоянно влажные и по-младенчески доверчивые. Все это неприятно удивило его и даже насторожило. Полный недоумения и подозрения, он медленно опустился на скрипучий, покрытый вылинявшим одеялом диван. И тут его словно что-то подбросило вверх. Он вскочил и, не удержавшись на ногах, грохнулся на пол.
        - Твою мать!- услышал он возмущенный возглас Стрелкова.
        - Какого хрена?

* * *
        Полковник Магомедов, вернувшись с места взрыва, устроился в своем кабинете, расположенном на последнем этаже трехэтажного здания областного Управления. В большие начальники Мамед Мамедович выбрался из самых низов, и только он один знал, чего ему это стоило. Не блеща ни умом, ни усердием, Магомедов умел так подлизать зад вышестоящему начальству, что оно, хоть и посмеиваясь над тупостью Магомедова, давало ему очередные звания и, соответственно, продвижение по службе. Сидя на различных совещаниях в администрации области, полковник обычно рисовал в блокноте большие женские сиськи, к которым был очень неравнодушен. Своим показным усердием, полковник создавал впечатление работящего и исполнительного человека. Доклады и отчеты за него готовил заместитель - подполковник Граблин, которого он тащил за собой с тех пор, как служил еще старшим участковым инспектором. Граблин был умным и проницательным человеком, но расстилаться перед начальством не умел, да и не хотел. Он понимал, что всем, чего он добился в жизни, обязан себе и Магомедову, но тем не менее относился к тому с большой долей иронии и даже
пренебрежения.
        Магомедов долго сидел перед огромным столом, заваленном бумагами, прежде чем нажал кнопку селектора.
        - Маша,- властно произнес он в микрофон,- Граблина ко мне и чаю с лимоном.
        - Сию минуту, Мамед Мамедович,- проворковала секретарша.
        - Ну что,- спросил полковник, когда Граблин появился в кабинете,- есть какие мысли?
        Не дожидаясь приглашения, подполковник опустился на стул, стоявший по другую сторону стола. Это был высокий подтянутый мужчина, со светло-русыми волосами и такими же ресницами.
        - Мыслей много, товарищ полковник,- слегка улыбнулся Граблин,- вы то сами что хотите услышать?
        Юрий Антонович знал, о чем спрашивает начальник, и после возвращения с места трагедии успел проделать кое-какую работу, но не торопился выкладывать все сразу.
        Секретарша вошла в кабинет и поставила перед Магомедовым стакан чая.
        - Еще один,- Мамед Мамедович покосился на Граблина, и секретарша отправилась за другим стаканом.
        Пару минут Магомедов звенел ложкой по стакану, потом зыркнул на подполковника.
        - Ты, мать твою, знаешь, что я хочу от тебя услышать,- со злостью проговорил он. - Кто это сделал?
        - Это мы выясним,- не обращая внимания на грубость Магомедова, мягко произнес Граблин,- но я бы начал не с этого.
        - С чего, с чего бы ты начал?- полковник отшвырнул чайную ложку, которая застряла в бумагах, лежащих на столе.
        - Сначала нужно узнать, чем занимались в этой лаборатории, кто арендатор, давно ли заключен договор, на каких условиях?- спокойно перечислял Юрий Антонович.- Кстати,- добавил он, хитро сощурив глаза,- кажется, Петр Сидорович не поддерживает вашей активности?
        Граблин присутствовал на месте взрыва и слышал разговор своего начальника с представителем федералов, но также знал о трениях между исполнительной властью и спецслужбами. И вопрос он этот задал своему начальнику неспроста. Ему хотелось разобраться, с какой это стати Магомедов вдруг пытается рыть землю рогом, вешая на себя это дело, когда ему четко заявили, чтобы он не высовывался. Если полковник просто собирался обставить федералов на повороте, это было одно дело, и совсем другое - если у него были какие-то другие причины. Это-то между делом и собирался выяснить Юрий Антонович.
        - Он мне не указ,- поморщился Магомедов, делая глоток чая,- губернатор будет спрашивать с меня. И если мы раскроем это убийство, думаю это будет большой плюс для нас. Понимаешь?
        - Понимаю,- кивнул Граблин.
        В это время в кабинет вошла секретарша и поставила перед ним стакан чая. Он подождал, пока она снова скрылась за дверью, и добавил:
        - Я уже кое-что предпринял в этом направлении.
        - Ну-ну?- Магомедов с интересом наклонился в его сторону.
        - Пока еще удалось выяснить немного,- Граблин не спеша размешал сахар в стакане, осторожно поднес ко рту горячий чай, сделал маленький глоточек и только потом продолжил: - помещение лаборатории было арендовано несколько лет назад у сельхозинститута неким ЗАО «Актив-плюс». Проректор по хозчасти, с которым заключался договор аренды, никаких претензий к арендаторам не имел, так как арендная плата вносилась регулярно в начале каждого календарного года.
        Юрий Антонович замолчал, наблюдая за реакцией начальника.
        - И это все?- высокомерно и разочарованно спросил тот.- А что это за
«Актив-плюс», кому принадлежит?
        - Это я как раз сейчас выясняю,- кивнул Граблин,- нужно пройти всю цепочку до конца, а на это понадобится время.
        Дело в том, что акции ЗАО «Актив-плюс» принадлежат двум юридическим лицам: ЗАО
«Ариэль» и частной фирме «ЭВА». Поиском владельцев этих компаний мы сейчас и занимаемся.
        - Молодец, подполковник,- похвалил его Магомедов, блеснув черными глазами из-под лохматых бровей,- только делать это нужно быстрее, быстрее. Как думаешь действовать дальше?
        - Есть обычная схема, Мамед Мамедович,- Граблин с улыбкой пожал плечами,- только нужно ли мне сейчас все вам объяснять?
        Граблин, почти не этого скрывая, подсмеивался над полковником, а тот или действительно этого не замечал в силу своей тупости, или просто не показывал вида.
        - Ладно, не надо ничего объяснять,- согласился Магомедов, залпом допивая остывший чай.- Только чтобы завтра утром был у меня с докладом. Понятно?
        - Как не понять,- облегченно вздохнул Граблин.- Вы, Мамед Мамедович, всегда так доходчиво объясняете.
        - Ага, правильно,- удовлетворенно кивнул Магомедов.- Так что давай, действуй.
        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
        Бранный возглас Стрелкова, казалось, привел Данилыча в чувство. Он узнал голос приятеля, но никого не видел в гостиной. Он почувствовал кого-то на диване, но списал это на свое не вполне трезвое состояние.
        - Стрелков?- полушепотом спросил Штерн и медленно направился в другую комнату, думая, что его разыгрывают.
        Петрович тоже еще не вполне отошел от водочных паров, поэтому не сразу и вспомнил о своем новом состоянии.
        - Данилыч, ты куда?- чуть приоткрыв заплывшие глаза, поинтересовался он.
        Данилыч вздрогнул всем телом и резко обернулся. Снова никого не заметив, двинулся дальше.
        - Ну и черт с тобой,- пробормотал Петрович, опустил голову вниз и, не увидев своего тела, вспомнил все, что с ним приключилось.
        - Эй, стой,- он вскочил с дивана, едва не опрокинув стол, и кинулся за Данилычем.
        Ему просто необходимо было с кем-то поделиться своим горем, объяснить, добиться сочувствия. А кто еще, если не Данилыч, мог бы ему в этом помочь? В плане сочувствия, естественно. Петрович догнал его уже в другой комнате, схватил за плечи и легко развернул лицом к себе.
        К выражению сочувствия, даже элементарного понимания Данилыч оказался не готов. Он попытался вырваться из цепких объятий, но силенок у него не хватило.
        - Да я это, Данилыч, я,- убеждал его Стрелков, обдавая крутым перегаром,- неужели не узнаешь?
        - Вижу, что ты,- Данилыч слегка помотал головой, на всякий случай согласившись с призраком. Где-то он слышал, что с призраками лучше не спорить, тогда и они ничего плохого не сделают. Только вот он не знал, что призраки употребляют спиртное.
        - В том-то все и дело, Витя,- с грустью в голосе произнес Стрелков,- что не видно меня теперь. Все есть как и было: руки, ноги, голова, только не видно их.
        Стрелков слегка ослабил хватку.
        - Теперь-то ты понимаешь?- вопросил он Данилыча.
        - Теперь-то, конечно,- согласился Данилыч, все естество которого отказывалось верить в то, чего не видно.
        - Да ты пощупай меня, пощупай,- настойчиво говорил Стрелков.
        - Че ты баба что ли, щупать тебя?- пожал плечами Данилыч, но все же осторожно провел рукой по руке Стрелкова, который все еще придерживал его за плечи.
        - Ну, черт старый, понял теперь?
        - Чего ж тут непонятного?- пожал плечами Данилыч, опуская руку.
        - Да ты морду потрогай, морду,- уже более радостно приказал Петрович.
        - А чего ее трогать, морду-то?- криво улыбнулся хозяин, но руку поднял и начал ощупывать свое лицо.
        - Какого хрена, Данилыч,- обиженно произнес Стрелков,- чего ты ваньку-то валяешь?
        - А чего?- не понял Данилыч.
        - Да ты меня трогай-то, а не себя,- Стрелков снова повысил голос.
        Штерн еще осторожнее, чем раньше протянул руку в то место, где, по его расчетам, должна была находиться голова. Пальцы действительно уперлись во что-то, напоминавшее опухшую кожу, натянутую на череп. Он пропальпировал всю черепушку, начиная с подбородка и заканчивая волосами. Это было нечто, напоминавшее голову, но Данилыч бы не поставил и бутылки пива за то, что она действительно принадлежит Стрелкову. Нет, голос-то был похож. Просто один в один. А вот с остальным…
        - Ну что?- Стрелков застыл в нетерпеливом ожидании.
        - Пойдем-ка сперва пивка хлебнем,- ушел от прямого ответа Штерн,- что-то у меня в горле пересохло.
        - Можно,- согласился Петрович и, отпустив Данилыча, снова вернулся на диван.
        Данилыч устроился на табурете, покосившись на появившуюся в диванном сиденье вмятину, и открыл две бутылки пива из тех, что принес с собой. Сделав пару глотков, он стал ошарашенно наблюдать, как вторая бутылка поднялась в воздух, наклонилась и из нее стало вытекать содержимое. Причем на одна капля пива не попала на диван или на пол. Под характерные глотательные движения полбутылки пива просто-напросто куда-то испарились.
        - Вот такие дела, Данилыч,- изрек Стрелков, поставив ополовиненную бутылку на стол.
        - И как же это получилось?- спросил Штерн, чтобы как-то поддержать разговор.
        - Я сам еще до конца не разобрался,- принялся объяснять Петрович.- Какие-то мудаки взорвали лабораторию. Все вдребезги, всех сотрудников замочили наглухо, а я стал невидимкой.
        - Не веришь, мать твою, думаешь, Стрелков врет!- обиженно и гневно крикнул Сергей моле небольшой паузы, видя, что Данилыч глупо улыбается, пребывая в некой рассеянной задумчивости,- иди-ка сюда,- он схватил онемевшего от ужаса Данилыча и повлек к аквариумам.
        Стрелков был до того зол и необуздан, что в запале сунул руку к пираньям.
        - Не сюда, дурак!- испуганно взвизгнул Данилыч, увидев заволновавшуюся в аквариуме воду и «проявившуюся» руку,- отгрызут!
        - А-а-а!- с издевательски торжествующим смешком воскликнул Стрелков, вынимая руку из аквариума - слава Богу, что пираньи от резкого движения Сергей вначале шарахнулись в сторону, прячась за зеленый клуб аквариумной растительности,- признал друга? А чего ж тогда прикидываешься?
        Данилычу показалось, что он слышит, как призрак скрежещет зубами.
        - Вот, смотри,- Стрелков с удовлетворением наблюдал за реакцией Данилыча.
        Тот, увидев в воздухе проступающие серебристые контуры руки, призадумался, затаив дыхание.
        - Видишь, идиот?!- взревел Стрелков,- думаешь, я тут перед тобой ваньку валяю?
        Задумчивость Данилыча испарилась также быстро, как и мифическая рука, ставшая снова абсолютно невидимой. Он впал в уныние. Волнение немного улеглось, а вожделенная ясность сознания не наступила. Настал черед глубокой прострации. Серебрящаяся в аквариуме рука не убедила Данилыча в существовании невидимого Стрелкова. Он по-прежнему считал голос Сергея продуктом воспаленного воображения. Но противоречить или сопротивляться бросил, в глубине души чуя, что это не даст желаемого результата. Интерпретировать голос или призрачные очертания руки в качестве бреда он еще мог, а вот левитацию бутылки, тычки, рывки и швыряние - нет. Последние действия будили в нем несоизмеримый ни с чем ужас, они словно были показателями запущенности болезни. Если уж он не может дать сколько-нибудь разумное объяснение тому, что вместо полной бутылки перед ним стоит половина, при том, что он не пил, это означает, что дела его плохи. Он читал в популярных книжках о прорицателях и чудесах загробной жизни о разных священных нелепицах и бредовых парадоксах, знал, что умерщвлявшие плоть отшельники слышали голоса, видели Богородицу и
прочих святых. И то, что это явление представляет собой, так сказать, частный случай подобной духовной практики - это еще он имел мужество допустить.
        Хотя его и смущал его духовный статус, несомненно более низкий, нежели тот, который позволял блаженным видеть, например, Христа, идущего по ковру, сотканному из золотистых лучей.
        - Заснул что ли?- бесцеремонно толкнул его в плечо Петрович, чем прервал его возвышенные размышления.
        Сергей тоже ломал голову над тем, каким способом он может доказать свое бытие в качестве невидимки, что еще может продемонстрировать этому неверующему Фоме.
        - А-а-а?- Данилыча накрыла нервная зевота.
        Он медленно, отрешенно даже, прошел к топчану и уселся на него.
        - Так ты мне веришь или нет?- не унимался возмущенный Стрелков.
        Данилыч подавленно молчал, мысленно вороша факты из своей биографии. Так, жену зовут Люся, внучку - Оля, сам я, думал Данилыч, Штерн Виктор Данилович, немец Поволжья, занимаюсь рыбками, вчера был на рыбалке, привез два мешка рыбы, Люська изжарила четыре леща, десяток я повесил сушиться, сегодня получил двести сорок три рубля, ко мне должна прийти Сашка, у меня с ней стрелка… Данилыч чуть не ударил себя по лбу и не подпрыгнул. Он поглядел на часы, кожаный истертый ремешок которых сдавливал его запястье. Как же я ей все объясню? А если этот призрак и не призрак вовсе, если это настоящий Сергей?.. Бр-р-р… ну, вдруг… Он узнает, что мы с Сашкой… Данилыч смущенно кашлянул и хмуро посмотрел в окно. До назначенной встречи оставалось чуть больше часа.
        - Чего-то я тебя не узнаю,- недружелюбно хмыкнул Стрелков.
        - Я тебя тоже,- мрачно усмехнулся Данилыч, отчего у него болезненно сжалось сердце.
        Он вдруг подумал об их общем со Стрелковым приятеле, Виталике. Тот работал психоаналитиком, пока не запил.
        Потерял работу, но сердобольная мама, занимавшая высокую врачебную должность в городском наркологическом диспансере, вылечила сына, а потом устроила его к себе на работу. И это преображение иначе, как чудом назвать было нельзя. Алкоголик запойного типа превратился во врача, лечащего от алкогольной зависимости. Данилыч, не склонный к рефлексии, посмеивался над эрудицией Виталика. То обстоятельство, что они вместе пили, уравнивало Виталика с ним в его глазах. Все ученые выкладки целителя, которыми он, находясь под газом, любил похвастаться перед друзьями, Данилыч считал ерундой. Но теперь он вспомнил о Виталике. Как-то Виталик привел к Данилычу в лабораторию молоденькую депрессивную девушку, так как у него дома его ждала чудесно исцеленная им и постоянно игнорируемая, но по уши влюбленная в него студентка мехмата. Данилыч выделил им для «занятий» комнату поменьше, а сам колготился с барбусами. И вот слышит он из комнаты тихий, но убедительный голос Виталика: «А ты не беги от нее, покорми свою депрессию мороженым, поиграй с ней…»

«Беляк - это ж тоже психическое расстройство,- соображал Данилыч,- с ним можно, значит, как с депрессией… Поговорить… прикинуться - авось и пройдет». От этой мысли на его душу снизошел покой, в котором была некоторая, тем не менее, безысходность, охарактеризованная однажды Виталием как важная составляющая посталкогольного состояния.
        - Да-а,- тяжело вздохнул Стрелков, усаживаясь на табурет,- меня узнать трудно. Нет, ну ты хорош! Не думал, что ты такой дремучий.
        Данилыч услышал стук, слышимый обычно когда человек стучит костяшками пальцев по лбу.
        - Я чуть не озверел,- устало продолжал успокоившийся немного Стрелков,- сколько, думаю, талдычить можно? Мы ж в космическую эру, мать твою, живем, каких только экспериментов не проводят! Лекарство от СПИДа ищут, генетикой не хило занимаются, свиней клонируют. Вот и меня клонировали,- после небольшой паузы с горькой усмешкой добавил он.- Я ж тебе сказал, как это случилось.
        Он натянуто рассмеялся. Данилыч опасливо посмотрел в пустоту, под которой шевелилась табуретка, и растерянно пожал плечами.
        - Я, конечно, понимаю,- вел неспешный разговор Стрелков,- в это трудно поверить, но и меня понять можно! В этой засекреченной лаборатории даже двери по отпечаткам пальцев открываются. Всех там покоцали, а я в живых просто чудом остался,- бутылка пива взлетела вверх и раздалось знакомое бульканье,- благодаря тому, что невидимым стал. О! Хочешь фокус покажу?
        Стрелков снял пиджак и накрыл им маленькую кривую настольную лампу, стоявшую на подоконнике. Лампа исчезла.
        - В цирк записываться можно,- надсадно засмеялся Сергей, отчего у Данилыча по телу забегали мурашки.- А профессора я этого видел, он жив остался. Уж я-то спрошу с него по полной программе, можешь мне поверить!- мстительно процедил он.
        - И что же теперь будет?- выдавил из себя Данилыч в рамках плана «игры с расстройством».
        - А хрен его знает!- с деланной беззаботностью ответил Стрелков,- Жить будем, пиво-водку пить… А вот с бабами…- он призадумался.
        - Да-а-а,- сочувственно вздохнул Данилыч,- доказать будет трудно.
        - А и доказывать нечего!- вскипел Стрелков,- ежели я есть, ну, тело - просто его не видно - значит, и хрен на месте,- он опробовал названное место и остался доволен,- им что, сучкам надо?- просиял он,- чтобы их трахали.
        Иной мужик видим, даже очень видим,- злорадно хихикнул он, отчего Данилыч совсем упал духом, ибо был уверен, что происходящее - плод его расторможенного сознания, - а инструмент не работает. Вот и мыкаются по любовникам, разводятся, отношения выясняют, морду друг другу бьют! У нас с Галькой все в порядке, слава Богу! А все почему?- ораторствовал Стрелков,- потому что в постели все путем и потому что я ее в строгости семейной держу!
        Семейной строгостью Стрелков называл патриархальное устройство семьи, в которое верил как католик в мессу.
        - Разберемся,- воодушевленно продолжал Сергей,- я их всех на чистую воду выведу. Жаль, конечно, что не в Америке живем, а то бы я солидные деньги еще получил - заставил бы в судебном порядке выплатить мне компенсацию. Но ты знаешь, Данилыч,- мечтательно вздохнул он,- ни одна компенсация не сравниться с этим счастьем,- Стрелков на минуту задумался,- вот так просто жить в теле, быть видимым. Ведь что получается,- почувствовал он вкус к философствованию,- ежели ты невидимка, так тебе грош цена! Даже лучшие друзья отказываются тебя признавать за полноценного члена общества,- его голос обогатился нотками обиды и упрека,- чураются, как прокаженного. Вот ты, ты же все еще, сдается мне, не веришь, что это я, Стрелков, только невидимый…- оговорился он.
        Данилыч испустил многозначительный вздох, в котором можно было расслышать сожаление, досаду, извинение, недоверие, несогласие, боязнь.
        - Ну, пришел в себя? Деру не дашь?- снисходительно обратился Стрелков к приятелю.
        - А что же Галка?- боязливо полюбопытствовал Штерн.
        - Сам думаю,- понуро произнес Стрелков,- эта, блин, невидимость ведь может семью порушить!
        Стрелков снова вскипел. Перспектива утраты влияния на супругу и дочь от предыдущего брака пугала его и одновременно возмущала. Он уже все настроил и построил, распределил роли и функции, заботясь преимущественно о своем душевном комфорте, ибо повелевать для него значило жить. На работе он смирялся с тем, что скромно выполнял заказы, хотя и гордился тем, что он - единственный в своем роде специалист. Эта его уникальность, которую он неустанно словом и делом доказывал, пропагандировал в кругу собутыльников, давало ему силы пережить свою неудачу, свою развалившуюся карьеру, страховало его от бессознательных всплесков, от бурного истечения отрицательной энергии, позволяла думать о себе, как о человеке, ничего не проигравшем, а, даже, наоборот, выигравшем. Но в глубине души таилось недовольство, горечь утраты, ибо как он ни крутил в уме всякие «за» и «против», он знал, что не реализовался до конца, знал, что примирился с чем-то унизительным, сжился с потерей самого себя.
        У Стрелкова, человека коммуникабельного и активного, с поразительной полнотой воплощавшего аристотелевский тезис, согласно которому человек - социальное животное, социальный неуспех отождествлялся с личной неудачей. Свобода для него была абстрактной категорией, он вообще не думал о ней, смысл жизни для него был сконденсирован в понятии преуспевания. Семье тоже отводилась определенная ниша в его понимании счастья, поэтому-то упоминание Данилыча о Галине больно резануло по натянутым нервам.
        - Надо что-нибудь придумать,- продолжал он,- с Галькой же инфаркт случится!
        Данилыч тупо пялился в пол. Ему казалось, что он бредит. Обращение к простым житейским думам, как то размышления о жене Стрелкова, не приносили облегчения. Голос Стрелкова преследовал Данилыча, как Эринии - Ореста. В голове была свинцовая тяжесть, мысли еле шевелились. Чудилось, начни они убыстрять темп, и он сойдет с ума. И тут его посетило наитие. Он медленно, с нотой обреченности сказал:
        - Пойду молодняк погляжу.
        - Она ж тронется,- не обращая на него внимания вслух размышлял Стрелков,- она ж глупая… Не пойме-е-от,- с горечью протянул он,- да я бы и сам, если б мне кто-то сказал, что в невидимку превратился, подумал бы что у него болтов не хватает.
        Ключ для открывания бутылок приподнялся, приблизился к пробке и та с металлическим позвякиванием слетела с бутылки. Данилычу сделалось дурно. Бульканье добило его. Он поднялся и пошатываясь вышел в коридор. Но вместо того, чтобы идти в соседнюю комнату, выбежал во двор.
        - Баб Шур,- скороговоркой прокричал он,- подь сюда! Ну подь, подь, дело есть!- раздраженно позвал он, видя, что соседка не торопится откликнуться на его призыв.
        Бабка кормила приблудных котов килькой. Добавив в консервную банку горсть серебристо-пахучих рыбок, она все же посмотрела на Данилыча.
        - Пьян что ль?- подслеповато пялилась она на него,- чего орешь? Кошек распугаешь!
        - Да иди что ль,- нетерпеливо замахал рукой Данилыч,- мне твое мнение нужно!
        - Мнение,- подозрительно прошамкала беззубым ртом старуха,- какое мнение?
        - Твое, блин!- взревел Данилыч,- давай сюда.
        Старушка нехотя засеменила, шурша своими многочисленными засаленными юбками, которые носила на цыганский манер - по нескольку сразу. На голове у нее несмотря на теплую погоду был шерстяной платок, слезящиеся глаза смотрели цепко и проницательно. Данилыч знал, у старухи завидный здравый ум, которому старость, казалось, не нанесла ощутимого ущерба.
        - Чего тебе?- спросила бабка.
        Вместо ответа Данилыч взял ее под руку и потащил в дом. Она вначале было запротестовала, но потом смирилась. Ручка у нее была хиленькая, по-детски хрупкая, да и сама она, такая обширная и пышная в своих платках и юбках, оказалась легкой как перышко. От бабки потягивало какой-то кислятиной, но Данилычу было наплевать.
        - Сергей,- позвал Данилыч, едва они переступили с бабкой порог комнаты, где он оставил Стрелкова.
        - Че тебе?- недовольно бросил Стрелков,- ты зачем бабку притащил?
        - Ой-ой, чур-чур меня,- истово стала креститься старуха,- духи, духи… Ой, силы небесные…
        Если бы Данилыч не поддерживал старушонку, она бы рухнула на колени.
        - Ну,- с небывалым облегчением спросил Данилыч,- слышишь ты его?
        - Слышу-слышу, милок,- боязливо заговорила баба Шура,- ой, что же это делается?
        - Значит, не беляк,- удовлетворенно хмыкнул Данилыч.
        - Ах ты, сука, не верил, свидетеля притащил! Да у нее не мозги, а куриная жопа!- разгневался Стрелков,- а ты ее в качестве эксперта притащил!
        Бабка таращила глаза от ужаса. Ее губы бесшумно шевелились - она шептала молитву.
        - Узнаешь Сережкин голос?- начал допытываться Данилыч, тряхнув обомлевшую бабку.
        - Я твоих друзей упомнить всех не могу,- назидательно ответила бабка, как видно, справившаяся с волнением,- у тебя их вона сколько!
        - Так Сережка - самый первый дружан, мы ж с ним каждую пятницу тут сидим. Ты не прикидывайся, слышь, Лексевна!
        - Ну, вроде да, вроде он,- запинаясь сказала бабка, словно оправдывалась за свою забывчивость - ее настроение менялось очень быстро,- Сергей… Только не видно его, а так он… Кому ж еще быть?- уверенным голосом добавила она, чем привела Стрелкова в неописуемый восторг.
        - О! Старая, а сразу поняла!- засмеялся он, встал с табуретки и прошелся по комнате.
        Подойдя к бабке, он опустил свою лапищу на ее тощее плечо.
        - Чуешь силу?- заглянул он в ее сухое морщинистое лицо.
        - Ой!- вздрогнула бабка,- ой, какой тяжелый!
        Ее заметно потрясывало, но она, похоже, решила, что для нее же будет лучше, если она выдержит роль до конца.
        - О-па, опа, Америка-Европа,- с этими словами Стрелков подхватил бабку на руки, отчего та зашлась в хриплом визге.
        - Ну ты, ну ты,- ошарашенно бормотал Данилыч в то время как бабка порхала в воздухе,- отпусти старушку, поставь на место.
        - Да она по разумению тебя за пояс заткнет, шваль неверящая!- весело кричал Стрелков, продолжая вертеть бабку.
        Ее пышные юбки, пыля, развевались в воздухе, словно лоскуты ветхих парусов.
        - Пусти, черт,- бабка шлепнула рукой по воздуху и, попав Стрелкову по макушке, отдернула свою сухонькую ручонку.
        - О-о-о-па,- с этим возгласом Петрович опустил пошатнувшуюся и упавшую в объятия к Данилычу бабку.
        Она была не жива-ни мертва. Часто дышала и приговаривала: «Уморил, уморил…»
        - Ежели б знала,- осерчала бабка, пришедшая немного в себя,- не пошла бы! Я ж старенькая,- жалобно протянула она,- этак вы бабку раньше времени на тот свет проводите…
        А в этот время Стрелков затеял фейерверк из отверток, камешков, каких-то железок, клочков пожелтевшей бумаги, газет. Бабка и Данилыч с боязливым удивлением наблюдали за всеми этими цирковыми номерами. Потом дошла очередь до табуреток, подушек, одеяла - их Стрелков не подбрасывал, а передвигал туда-сюда, кидал на диван, подбирал, свертывал-развертывал.
        - Я есть, есть, есть!- возбужденно восклицал он.
        - Чудеса-а-а!- подивилась старушка,- что же это с ним стало?
        - Невидимым стал!- гордо заявил Стрелков,- так что, убедился?
        Данилыч подавленно кивнул. В тайне он надеялся, что голос исчезнет, а предметы застынут на своих обычных местах. Он даже был согласен на беляк, но принять разумом новое качество своего друга отказывался, несмотря на коловращение отверток и подушек.
        ГЛАВА ПЯТАЯ
        - Дудин, ну сколько можно?- Макс выбросил в приоткрытое окно окурок и в упор посмотрел на своего шефа.- Почти сутки здесь торчим, а толку - ноль. Делать нам что ли больше нечего?
        Было видно, что он заметно устал и немного нервничает.
        - Это и есть дело, Макс,- спокойно ответил Игорь Васильевич.
        Он взял полупустую бутылку минералки, стоявшую между сиденьями и, отвернув пластиковую пробку, сделал несколько глотков. Дудин и сам начал было подумывать, что они теряют время, поджидая этого Стрелкова, но тут в дальнем конце дома появилась крепко сбитая шатенка лет тридцати в широкополой шляпе. Соблазнительно покачивая чересчур широкими бедрами, обтянутыми пестрыми сине-белыми бриджами, она приближалась к подъезду. На лице у нее были большие солнцезащитные очки, через плечо перекинута плоская сумка из соломки, а огромный бюст стягивала майка такого же как и бриджи цвета.
        - Глянь-ка, расфуфыренная фуфырка,- кивнул в сторону дамочки Игорь Васильевич.
        - Ага,- усмехнулся Макс, облизываясь,- с такой бы покувыркаться на сеновале.
        - Козел ты, Макс,- осадил его шеф,- при чем здесь сеновал?
        - Ты думаешь, это его жена?- Макс встрепенулся.- С чего это ты взял?
        - С того самого, дурень, ты только стрелять классно можешь, а мозгами шевелить не хочешь,- поддел его Игорь Васильевич.- За сутки она здесь появилась первый раз, идет уверенно, значит, возвращается домой. Одета…- он на секунду задумался,- словно отдыхала на природе. Дома не ночевала, поэтому можно предположить, что ездила за город куда-нибудь. И потом, должен же кто-то появиться у них в квартире. Всех остальных жильцов подъезда за эти сутки я уже сфотографировал.
        - Круто задвинул, Василич,- уважительно произнес Макс.- Ну и что будем делать? Надо бы ее расспросить о муженьке.
        - Надо,- согласился Дудин,- только удостоверимся, что это именно она. Оставайся в машине,- приказал он,- я сам ею займусь.
        - Как скажешь, начальник,- вздохнул Макс, довольный, что ему не придется молоть языком, выясняя подробности.
        Он достал из пачки сигарету и задымил. Игорь Васильевич подождал, пока за дамочкой не закроется дверь, вышел из машины, разминая затекшие от долгого сидения члены, и направился к подъезду. Набрав код, он открыл дверь и вошел в прохладный полумрак. Дамочку он догнал возле лифта.
        - Простите,- он улыбнулся и поправил узел галстука,- вы случайно не жена Сергея Петровича Стрелкова?
        - Да, а в чем, собственно, дело?- резко поинтересовалась она, еще толком не отойдя от случившегося на квартире Виталика.
        Она повернулась к Дудину лицом и, увидев довольно импозантного мужчину, несколько сбавила обороты.
        - С ним что-нибудь случилось?- с осторожной улыбкой проворковала она.
        - Надеюсь, что нет,- Игорь Васильевич шагнул вперед,- только я не могу его найти со вчерашнего дня.
        - Проблемы с холодильником?- полюбопытствовала Галина, привыкшая, что к Стрелкову частенько обращались частным образом, минуя мастерскую.
        Он шагнула в спустившийся лифт и вопросительно посмотрела на Дудина. Он двинулся следом и встал почти вплотную к ней.
        - Да,- кивнул Игорь Васильевич, нажимая кнопку с цифрой «шесть».- Вы случайно не знаете, где он может быть?
        - На работе, наверное,- равнодушно пожала плечами Галина,- где же еще? Я только что с дачи, так что ничего определенного сообщить вам не могу.
        Удовлетворенно хмыкнув - его догадка оказалась правильной - Игорь Васильевич все же попытался выяснить кое-что еще.
        - Сергей Петрович не был с вами на даче?
        - Нет,- зычно хохотнула Галина,- у него свои способы снять стресс: рыбалка, карты, водка…
        - Понятно,- кивнул Дудин,- а когда он обычно возвращается домой после работы?
        - Если не загуляет где-то с друзьями,- ответила Галина,- то около семи вечера.
        - И часто у него бывают загулы?
        - Не часто,- покачала она головой,- но периодически. А почему бы вам не поискать его на работе?- спросила она, когда лифт остановился на шестом этаже.
        - Я звонил,- ответил Игорь Васильевич,- Сергей Петрович сегодня там не появлялся.
        - Вот как?- Галина бросила в сумку очки, которые держала в руках с тех пор как вошла в подъезд и загремела ключами, отпирая входную дверь.- Где же он может быть?
        - Это я и хотел узнать у вас,- Игорь Васильевич упорно стоял рядом.
        - Понятия не имею,- пожала она плечами, входя в прихожую.
        - У вашего мужа есть друзья?
        - Полно,- с пренебрежением ответила Галина,- но где они живут, я не знаю, если вы это имеете в виду. Я за Сергеем не бегаю, как некоторые,- с вызовом добавила она.
        - А если с ним что-то случилось?- не унимался Дудин.
        - Надеюсь, что нет,- Галина собиралась захлопнуть дверь перед носом Игоря Васильевича, но он придержал ее рукой и сунул в щель картонный прямоугольничек с номером своего сотового.
        - Позвоните мне, пожалуйста, когда Сергей появится. Это очень срочно.
        - Позвоню,- пообещала Галина.
        - Вот черт,- пробормотал Дудин, оставшись на лестничной площадке один.
        Он постоял немного, задумчиво почесывая кончик носа, а потом спустился на первый этаж.
        - Ну что?- поинтересовался Макс, как только шеф забрался в салон «девятки».
        - Эта дура, как я и предполагал, оттягивалась на даче. Дай-ка закурить,- Игорь Васильевич протянул руку за сигаретой.- Где ее муженек, не знает,- добавил он, глубоко затянувшись,- но я так думаю, что никуда он не денется.
        - Значит, будем куковать дальше?
        - Не куковать, а работать,- раздраженно поправил его Дудин,- нам за это деньги платят.
        - Работать, так работать,- не стал спорить Макс,- только пожрать бы надо чего-нибудь. Может, я сгоняю?
        - Давай, только быстро,- разрешил Игорь Васильевич,- и не покупай мне больше этих хот-догов, у меня от них изжога!

* * *
        - Приехали,- брюнет остановил машину не стоянке, возле двенадцатиэтажного здания
«Тарасовневтегаза».
        Выйдя сам, он подождал, пока из салона выберется Спирягин, и молча кивнув ему головой, направился к парадному входу.
        Вадим Михайлович торопливо засеменил следом за ним.
        - Это со мной,- брюнет покосился на Спирягина, предъявив охраннику в камуфляже какое-то удостоверение.
        - Проходи давай,- удовлетворенно согласился охранник - детина, ростом не уступавший сопровождающему профессора парню, а телесами превосходящий.
        - Иди,- брюнет легонько подтолкнул доктора в спину.
        Спирягин зашаркал по мраморному полу, совершенно не обращая внимания на роскошную отделку вестибюля «Тарасовнефтегаза». Единственное, что он успел рассмотреть, это живые пальмы высотой не менее трех метров каждая, растущие в огромных кадках. В сопровождении брюнета они поднялись в блистающем хромом и зеркалами скоростном лифте на последний этаж и пошли по мягкой ковровой дорожке в дальний конец коридора. Брюнет отворил перед Спирягиным полупрозрачную дверь, подождал, пока тот войдет и шагнул следом.
        В большой приемной, не считая брюнета и Спирягина, была только секретарша - смазливая молодая блондинка с большими голубыми глазами. У ней была такая огромная грудь, что Спирягину показалось, что тонкая кофточка при первом же неосторожном движении лопнет по швам, и колыхающиеся полушария вывалятся на всеобщее обозрение. Секретарша поднялась со своего места, и профессор зажмурился, но кофточка выдержала.
        - Вадим Михайлович?- сверкнув ослепительными зубами, поинтересовалась секретарша. - Проходите, вас ждут.
        Она показала на огромную дубовую дверь, за которой, как думал Спирягин, притаилась его судьба. На полусогнутых от нервного напряжения ногах, профессор подошел к двери и потянул за бронзовую ручку. Он очутился на пороге вытянутого кабинета, стены которого были отделаны дубовыми панелями. От благородного дерева исходила какая-то особая аура, строгая и в тоже время мягкая, благодаря которой Вадим Михайлович немного успокоился. Колени перестали подгибаться, и Спирягин, подняв голову, смело посмотрел в глубь кабинета.
        В конце длинного, почти во весь кабинет, стола, восседал хозяин. Даже с расстояния в два десятка метров, он показался Спирягину очень большим. Вообще-то доктор видел его пару раз, но это было несколько лет назад, когда Вадим Михайлович объяснял ему суть своей разработки, а после они общались только по телефону. С тех пор босс стал еще массивнее. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, положив тяжелые руки на подлокотники. На безымянном пальце правой руки сверкал золотой перстень с каким-то темным камнем, который тоже искрился как бы сам по себе.
        - Ну, иди сюда,- раздался суровый баритон босса,- чего застыл как три тополя на Плющихе?
        Спирягин приблизился, стараясь не глядеть в бесцветные глаза, смотрящие на него в упор. Они были как два бурава, старающиеся просверлить Вадима Михайловича насквозь.
        - Садись,- грубо приказал босс.
        Вадим Михайлович с трудом выдвинул из-за стола показавшийся ему непреподъемным стул и с облегчением плюхнулся на него. Он снова посмотрел на человека с перстнем. Тот почесал огромной ручищей сивую трехдневную щетину на мясистых щеках, вставил между влажных губ коричневую сигару и долго прикуривал, щелкнув золотой зажигалкой.
        - Ну что?- рявкнул он, вопросительно глядя на Спирягина.
        - Вз-зр-ы-ыв в ла-а-бо-о-рато-о-рии,- заикаясь произнес Спирягин, утирая пятерней лоб,- нашей вины нет… нет тут нашей вины,- запинаясь повторил он.
        Спирягин, обычно такой красноречивый оратор, был поражен и устыжен приступом косноязычия.
        - Слышал уже,- недовольно буркнул флегматичный увалень,- конкретнее.
        - Налет,- косноязычие не оставляло Спирягина.
        - Кто такие?- выдвинув нижнюю челюсть, поинтересовался босс.
        - Не знаю, но ясно, что нашей вины…- промямлил Спирягин.
        - Говоришь, пять трупов?- проигнорировал робкое оправдание профессора хозяин.
        Спирягин кивнул.
        - Странно,- хозяин уставился на Спирягина своими лягушачьими глазами, отчего у последнего по спине забегали мурашки.
        - Это происки конкурентов… врагов…- торопливо проговорил Спирягин,- никакой утечки быть не могло!
        - Значит, была утечка,- зловеще процедил хозяин,- кто мог узнать, чем мы занимаемся?
        Он не переставал изучать бледное взволнованное лицо профессора.
        - Я абсолютно уверен в своих коллегах,- немного овладев собой и стараясь придать голосу как можно больше убедительности, сказал Вадим Михайлович.
        - Коллеги твои,- криво усмехнулся босс,- уже в раю… или в аду,- мрачно добавил он,- а мы пока здесь паримся и чую, проблем у нас прибавилось.
        - Нельзя ли водички?- с неловким смирением улыбнулся Спирягин.
        - Может, хочешь чего-нибудь покрепче?- поинтересовался босс.
        Спирягин отрицательно покачал головой.
        - Пей, хрен с тобой,- босс легким движением волосатой лапищи пододвинул графин к Спирягину,- только нужно разобраться, что там у вас приключилось?
        - Чего приключилось,- пробормотал профессор, наполняя свой стакан,- кто-то нас решил того… ликвидировать.
        Сам не замечая этого, доктор перешел на неформальную лексику.
        - Всех перестреляли, гады,- продолжил он, сделав несколько больших глотков,- а потом еще лабораторию подожгли. Хорошо, что пожарные вовремя приехали.
        - Оттого, что приехали пожарные,- с хрипотцой в голосе заметил босс,- твои приятели не стали себя лучше чувствовать. Если я правильно понял,- добавил он,- в живых никого не осталось?
        - Никого - Спирягин отрицательно покачал головой.
        - Ты хоть знаешь, сколько я бабок на вас ухлопал?- раздраженно вопросил хозяин кабинета и, не дожидаясь когда профессор что-нибудь скажет, ответил сам: - Немерено! Ты таких денег даже представить себе не можешь, хоть и профессор. Я бы на них мог пару самолетов прикупить или поместье на берегу Средиземного моря… А потратил все на тебя, поддавшись уговорам.
        Вадим Михайлович не помнил, чтобы его кто-то уговаривал продолжить свои исследования, которые он начал еще будучи доцентом одной из кафедр сельхозинститута, но перечить не стал. Да, этот человек с перстнем поинтересовался, чем он занимается и, выслушав его выкладки, с ходу предложил финансирование проекта, не считаясь с расходами. Было арендовано помещение, закуплено необходимое оборудование, охрану предоставил сам босс. Работа продвигалась довольно быстро, учитывая специфику предприятия. И вот теперь, когда они подошли к заключительной стадии эксперимента, произошло такое…
        - У нас все было почти готово,- простонал Спирягин, закашлявшись.
        - Ты, Вадим Михалыч,- босс нещадно дымил сигарой, не сводя прищуренных глаз с профессора,- не знаешь, сколько заинтересованные люди готовы была выложить мне за твое открытие! Представляешь, какие возможности открывались передо мной?! Не представляешь. Я ведь проделал огромную работу, пока ты копался в своей лаборатории, связался с нужными людьми, вышел на солидные организации, не один раз побывал за границей.
        - Так ведь…- пробормотал профессор, но босс не дал ему слова.
        - Молчи, чмо,- выпустив пахучую струю дыма ему в лицо, произнес он,- тебе слова не давали. Я говорю… Я бы на этом открытии смог заработать не меньше двух миллиардов зеленых. Ты даже представить не можешь такую кучу зелени. Может тебе объяснить более доступно? Это два на десять в девятой степени, если так тебе будет яснее.
        Хозяин кабинета сам обладал кое-какими познаниями и в математике, и в биологии, и, даже немного в физике, поэтому и смог выдать свою версию количества валюты, которую рассчитывал получить с иностранных инвесторов. Может, она была несколько завышенной, но его целью было произвести впечатление на этого замухрышку в оливковом костюме и сочно-зеленой сорочке, под которого он уже отвалил столько бабок. Видно, затея его оправдалась, потому что профессор сперва позеленел как его рубашка, а потом сделался бледным словно накрахмаленный больничный халат медицинской сестры.
        - Ну что, Вадимыч,- босс вынул изо рта сигару и растянул в улыбке слюнявые губы, - осознал?
        - Конечно, конечно,- ошарашенно согласился доктор, почти ничего кроме цифр не понимая,- только мы были на самом подходе, так сказать…
        - Сколько мне еще ждать?- повысил голос босс.
        - Первый эксперимент можно провести через месяц, при условии, конечно, если я смогу набрать других сотрудников, что будет не так просто. Знаете, очень много молодых ученых едут зарабатывать на Запад… Поэтому…
        Босс не дал ему договорить, снова окатив клубами сигарного дыма.
        - Слушай сюда, профессор,- безапелляционно заявил он,- отсидишься недельку у меня на даче, под охраной, пока я не найду этих беспредельщиков. Потом получишь сроку две недели. Если результата не будет - пеняй на себя.
        - Результат будет в любом случае,- уже смелее ответил Спирягин, поняв, что с ним лично ничего страшного пока не случится,- только вот каким он будет…
        - Чего-чего?- босс от такой наглости даже привстал с кресла, во всяком случае так показалось Спирягину.- Если ты, моллюск двустворчатый, не дашь мне положительный результат, мать твою, я тебя в царской водке постепенно растворю, гнида! Ты пожалеешь, что на свет появился, урод недоделанный! Как только тебя мама родила?! Ты чью жрачку хаваешь, паскуда? Чей хлеб жрешь, я тебя спрашиваю?- взревел под конец хозяин кабинета.
        - Так мы же уже… того…- профессор от страха забыл как формулируются элементарные фразы.- Я приложу все усилия…- попытался он успокоить босса.
        - Да в этом я не сомневаюсь, Вадим Михайлович,- уже более спокойно произнес толстяк,- только мне результат нужен как можно быстрее. Ре-зуль-тат,- раздельно произнес он, откинувшись в кресле.- Ты понял меня?
        - Чего ж непонятного?- профессор попытался улыбнуться, чтобы не показаться совсем уж затюканным, но получилось у него это плохо.- Я же не дремучий какой… Только…
        Не потерять лицо, как выражаются японцы, у Вадима Михайловича не получилось, но он был рад, что его оставили в живых, кроме того, пообещав, что дадут возможность заниматься любимым делом.
        - Ладно, хватит болтать, работать надо,- снова закашлявшись, босс вынул сигару изо рта.
        Он вызвал по селектору секретаршу и приказал пригласить к нему в кабинет Алика. Вошел тот самый мужик, который конвоировал профессора в кабинет босса. Замерев на пороге, он вытянулся по струнке, ожидая приказаний.
        - Отвезешь его ко мне на дачу,- заявил хозяин кабинета, сверкнув перстнем.- Дай ему все, что потребует. Оставь ему сотовый, чтобы я мог с ним связаться в любое время. Все.
        - Мне бы домой заехать…- попытался вставить Вадим Михайлович.
        - Ты что, профессор,- растянул влажные губы в улыбке босс,- хочешь, чтобы из тебя как из твоих коллег, пульки выковыривали? Знаешь во сколько мне твои фокусы обошлись? То-то же. Так что не вякай. Родственникам твоим сообщишь все по телефону, скажешь, что срочно уехал в заграничную командировку. Все остальные связи тоже только по телефону. Если понадобится куда выехать - только после консультации со мной. Алик, забери его,- устало добавил хозяин.
        - Слушаюсь, босс,- Алик едва не щелкнул каблуками, как показалось Вадиму Михайловичу.- Пошли, зеленый,- с усмешкой посмотрел он на профессора.
        ГЛАВА ШЕСТАЯ
        Пропьянствовав с Данилычем до четырех часов утра - Сашка, которую ждал Данилыч, не пришла - Стрелков заснул только под утро. Но сон его не был крепким. Он погрузился в тревожное забытье, населенное чудищами и кошмарами. Ему снилось, что все вокруг стали невидимками и он не может никого найти. Пропали не только люди, но и вещи. Окружающие сделались ко всему прочему и немыми. Стрелков щупал воздух, стараясь нашарить очертания людских тел и когда это ему удавалось, из прозрачной материи выступали мраморные статуи, ехидно усмехавшиеся и неподвижные. Стрелков «нашел» Данилыча, тот окаменело замер на постаменте и смотрел на него пустыми глазницами. Потом Стрелков «обнаружил» и «материализовал» касанием руки фигуру жены. Ее рот язвила все та же издевательская усмешка. Стрелков вздрогнул и проснулся. Первое, что больно ударило по голове - мысль о том, что с ним приключилось. Так узник просыпается в тюрьме, не находя в себе достаточно мужества поверить в свое нынешнее положение. Так попавший на необитаемый остров матрос затонувшего судна не в состоянии четко представить себе что его ждет и что он будет
теперь делать. В висках пенилась кровь. Сергей приложил ладонь ко лбу, думая почему-то, что у него температура. Убедившись, что лоб ни на градус не стал горячее обычного, он облегченно вздохнул и с трудом сел на диване. Данилыча и след простыл. На столе стояла недопитая бутылка пива. Сергей протянул руку, жадно схватил ее и припал к ней сухими невидимыми губами.
        Потом медленно встал и побрел к умывальнику. С надеждой взглянул в кривое маленькое зеркало, висевшее над ним. Пустота. Ухмыльнувшись, он открыл кран. Холодная вода привела его в чувство. Он с любопытством разглядывал свои бесплотные руки, проявившиеся в воздухе тонким серебристым контуром. Как только основной слой воды стекал с них, они вновь становились невидимыми. «И бриться не надо»,- с грустной иронией подумал он, погладив шершавую щеку. Голова по-прежнему болела, меньше, конечно, но все же… Он не помнил что вчера, то есть, уже сегодня говорил осоловевшему Данилычу, клюющему носом над стаканом, но с упорством обреченного качающего головой - в такт признаниям Сергея. Внезапно он вспомнил: с дачи должна возвращаться Галина. Он закрыл кран, прополоскав зубы, вытерся ветхим, не первой свежести полотенцем, болтавшимся здесь же на крючке, и пошел в комнату. Раздолбанный будильник Данилыча показывал без четверти девять. Стрелков допил пиво и призадумался.
        Что он скажет жене, как покажется перед ней? Женщина она простая, сразу все ей не объяснишь… В обморок ляснется или поднимет на смех? Впервые Стрелков не мог предсказать реакцию жены. Это бессилие, вдруг открывшееся его недоумевающему рассудку, озадачило его и смутило. Он чесал затылок и вяло соображал, как ей все рассказать, как представить себя и свое новое качество в выгодном свете. Ничего позитивного в голову не приходило. Он был по горло сыт спектаклем, в который вылилась их вчерашняя встреча с Данилычем и внутренне содрогался перед перспективой его повтора в присутствии Галины. Не найдя никакого решения, он стал шарить по комнатам, разыскивая спиртное. На подоконнике в самой дальней комнате он нашел вожделенный предмет - початую бутылку водки. Водрузив ее на стол, он протер снятым с крючка полотенцем стакан, не доверяя тому, что говорил Данилыч о строго соблюдаемых им мерах гигиены, и налил ровно половину. Закуской Стрелков решил пренебречь - по дому бегали большие и поменьше тараканы, а Сергей был довольно брезглив и разборчив. Он осушил стакан, понюхал невидимый рукав рубашки и тут
вспомнил, что в горячке бросил куда-то пиджак. Пиджак, вместе со всей другой одеждой, которая была на Стрелкове в лаборатории, тоже стал невидимым, а как, скажите, человеку найти невидимую вещь?
        Стрелков поступил логично - стал напрягать память, стараясь воскресить обстоятельства раздевания. «Слава Богу, что рубашку с брюками не скинул»,- мелькнуло в голове. Обследовав диван и стул и не обнаружив искомого предмета, Стрелков встал на карачки и облазил пол. Потом заглянул под металлический стеллаж с инструментами и… Его рука наткнулась на что-то плотное, но невидимое, знакомое, матерчатое нечто, что не могло быть ничем другим, как пиджаком. Сергей схватил находку и попробовал надеть. Это оказалось не таким уж простым делом! С невидимыми рукавами дела обстояли из рук вон плохо. Убедившись в недостаточности чисто тактильных ощущений, он ужасно раздражился и хотел было уже послать непокорную одежку к чертям собачьим - парень он был горячий - но тут его осенило. Он понес пиджак к раковине, открыл воду и побрызгал на него. Нет,- разочарованно вздохнул Стрелков,- что бы что-нибудь увидеть надо было обильно смочить вещь. Стрелков, напоминая самому себе пьяного фокусника, стал «осваивать» пиджак «методом тыка».
        Наконец, у него получилось. Он ощупал швы, чтобы убедиться, что надел пиджак правильно, не наизнанку. Хотя кого это могло волновать? Кто мог засвидетельствовать его неряшливость или рассеянность? От этой мысли Стрелкову стало тоскливо на душе. Он снова вспомнил о Гале. И снова рухнул в бездну отчаяния.
        И все же, будучи натурой предприимчивой, активной, Стрелков справился с накатившей на него печалью достаточно быстро. Он решил отдаться действию, не ударяясь больше в мрачные думы.
        Закрыв за собой дверь, Сергей вышел на улицу. Баба Шура сделала вид, что не заметила, как калитка, уныло скрипнув, сама собой открылась и закрылась. А может, просто не испытывала интереса, или действительно страдала расстройством зрения, хотя Стрелков никогда не видел, чтобы она носила очки.
        Но еще более опечалило и раздосадовало Стрелкова, если не сказать убило, то обстоятельство, что добраться до вокзала - он решил встретить жену у электрички - было непросто. Принимая во внимание то, что троллейбусы были битком. Он простоял минут пятнадцать на остановке, потом, взглянув на часы, понял, что опаздывает. Он тупо прошел полквартала и тут у киоска с печатью увидел изрядно набравшегося, прилично одетого мужика. Мужик был в костюме, с кейсом и было просто удивительно, что может такой благообразный дядечка праздновать в утренний час. Мужик еле держался на ногах, привлекая всеобщее внимание полной апраксией. Его мотало, отбрасывало от ларька, потом вдруг снова кидало на стену, точно он был игрушкой какой-то невидимой волны. Порой ему удавалось ухватиться на небольшой выступ у самого окошечка киоска, и тогда продавщица, пожилая сухопарая грымза в очках, начинала вопить и требовать, чтобы он немедленно отошел. Стрелков приблизился к мужику. Тот как раз «отдыхал», прижавшись спиной к стенке киоска и опустив голову на грудь.
        Через пару минут, собрав, видимо, последние силы, бедолага, вдруг обретя ускорение, задвигал ногами. Причем шел пьяный боком, семеня, как марионетка. Это напоминало выход балерины, исполняющей «умирающего лебедя». Дотащившись до обочины, он поднял руку, «голосуя». Шансов, что кто-то остановится, было немного, принимая во внимание состояние мужчины. Но Стрелков решил использовать этот случай, и он встал рядом. Минут через десять возле них остановилась красная
«шестерка».
        - Куда?- осторожно полюбопытствовал водитель, небритый коротко стриженный парень с хищный выражением лица и бегающими глазками, прельстившись, видимо, представительным видом пьяницы.
        - К вокзалу,- буркнул нечетко пьяный,- пятьдесят.
        - Садись, ладно,- водитель потянулся, чтобы открыть переднюю дверцу.
        Но мужик, работая руками, сделал пренебрежительно-указательный жест, показывая, что желает сесть на заднее сиденье. Парень пожал плечами и открыл заднюю дверцу. Стрелков, желая помочь, втолкнул мужика, который при этом ударился головой о кузов машины и вырубился полностью. Уселся сам, пристроив кейс алкашу на колени. «Слава Богу»,- подумал Стрелков, устраиваясь поудобнее.
        До вокзала оставалось не больше двух кварталов, когда машина вдруг сбавила скорость и остановилась, не доезжая несколько метров до перекрестка. «Чего это?- насторожился Петрович.- Какого черта он здесь собирается делать?» Вскоре он понял, чем вызвана непредвиденная задержка. Видя состояние своего пассажира, водила решил прошмонать его на предмет лишних денег. Он перегнулся через спинку сиденья и потрепал пьяного за лицо, проверяя его состояние. Убедившись, что тот в совершенной отключке, парень полез ему во внутренний карман пиджака. Вытащив портмоне из коричневой кожи, он открыл его и принялся исследовать содержимое. Стрелков, глядя из-за его спины, внимательно наблюдал и думал, что бы ему такое предпринять. Когда водитель вынул из бумажника солидную пачку сотенных купюр, Петрович не выдержал. Он двумя руками взял руку соседа и, как следует размахнувшись, залепил водиле оглушительную затрещину. Она вышла тем более звонкой, что рука была расслабленной и висела плетью.
        - Чего надо?!- заорал он в ухо водителю, наклонив голову мужика вперед.
        - Ты это… того…- забормотал водитель, суетливо складывая банкноты обратно в кармашек бумажника.- Я просто хотел посмотреть…
        - Я те посмотрю, урод,- выкрикнул Стрелков, воспользовавшись тем, что водитель не смотрит назад,- я те клешни-то поотшибаю, дятел!
        Он даже позабыл, что должен говорить с «пьяным» акцентом, но водитель в страхе не обратил на это внимания.
        - Возьми,- потупив взор, водитель протянул назад портмоне.
        Возбужденный наглостью водителя, Стрелков выхватил у него портмоне своей рукой и сунул мужику во внутренний карман пиджака.
        Водитель смотрел куда-то в сторону-вниз и не заметил, что бумажник сам собой отправился на место, откуда он его только что выудил.
        - Двигай, я опаздываю,- воспользовавшись этим, заявил Петрович.- И не оборачивайся,- добавил он,- от тебя перегаром разит, как от извозчика.
        Возможно, водитель вечером и принял на грудь граммов двести, как это обычно делает шоферская братия, но чтобы от него разило, Стрелков, конечно, не заметил. Тем не менее, парень запустил двигатель и быстро проделал почти весь оставшийся до вокзала путь, не встревая ни с какими вопросами. Пока он ехал, Петрович достал из портмоне пьяницы сотню и зажал ее между его пальцами.
        - Вот под эту арку во дворик заезжай и останови,- приказал Стрелков, когда до вокзала оставалось уже совсем недалеко,- Сколько я тебе должен?
        - Нисколько,- виновато ответил водитель.
        Сергей открыл дверь, стараясь сделать так, будто ее открывает пассажир. Выбравшись потихоньку на улицу, он вытащил мужика из салона и, дождавшись, пока такси тронется с места, повел его, едва перебирающего ногами, в стоящюю неподалеку беседку. Там «клиент» будет находиться в относительной безопасности, решил Стрелков, устроил мужика почивать на лавочке и отправился на вокзал.

* * *
        Стрелкову повезло: электричка с Анисовки еще не прибыла. В противном случае ему было бы весьма проблематично пройти по запруженному чумным дачным народом тоннелю. Стрелков хорошо знал как это - пробираться сквозь толпу, несущуюся по узкой бетонной кишке к троллейбусной остановке, особенно неудобно было бы это сделать, будучи невидимым. Совершенного дикие особи обоего пола, не заботясь о том, что лопаты, грабли и ведра мешают гражданам-урбанистам двигаться в нужном им направлении, быстрым, агрессивным шагом форсировали тоннель, окликая друг друга гортанными криками, мечась из стороны в сторону, как только достигали более широкого пространства, ибо тоннель выплескивался в вокзальные залы.
        Но Стрелкову повезло. Он быстро преодолел расстояние, отделявшее его от третьей платформы, куда обычно прибывала электричка, и, поднявшись по ступеням, вышел на воздух. Громкоговоритель объявил о том, что электропоезд «Анисовка-Жасминная» прибывает через пять минут. Стрелков поздравил себя с удачей. Случай с нахалом-водилой вообще благотворно сказался на его измотанных нервах. Этот инцидент придал ему уверенности, он почувствовал себя полноценным членом общества, а его новое качество, которое до сего момента казалось ему то незаслуженной карой, то тяжким испытанием, оказалось мощным рычагом воздействия на окружающих. Стрелков довольно усмехнулся. Надо же, пьяному помог. Святое дело для русского человека!
        Но его надежда и дальше способствовать общественному порядку, процветанию, а также воспитанию граждан в духе христианских заповедей быстро уступило новому приступу отчаяния, как только электропоезд, огласив воздух мощной предупреждающей сиреной, остановился, и из него стали вываливаться краснолицые, озабоченные дачники. Никто - и это естественно - его не замечал. Стрелкову стоило немалых усилий увертываться от бегущих по направлению к тоннелю людей. Он стоял у входя, прижавшись к стене и судорожно отскакивая всякий раз, как какой-нибудь чересчур активный землефил теснился к нему. И тут он увидел Галину. Не обращая внимание на суетливую беготню отдельных индивидов, не подчиняясь общему направлению движения, она гордо ступала вдоль перрона, несколько в стороне от бесноватого потока двуногих. Ее пышное тело, обтянутое сине-белыми легинсами и маечкой, воплощало неспешную грацию знающей себе цену женщины. Стрелков, позабыв о давке и опасности быть сбитым с ног спешащими огородниками, залюбовался женой. Его сердце сначала высоко подпрыгнуло от счастья, что он обладает такой женщиной, а потом упало: он с
новой остротой почувствовал свое одиночество, свою непригодность в качестве видимого объекта, свою отчужденность.
        Но как ни странно, это промозглое осеннее чувство отступило так же быстро, как и нахлынуло, едва Стрелков заметил семенящего за Галиной Виталия. Это обстоятельство, каким бы плачевным и душераздирающим оно ни было, заставило его собраться и сделать попытку проанализировать ситуацию. Хотя именно то, что анализировать было нечего - все и так было предельно ясно - и не позволило изболевшемуся сердцу Сергея не погружаться в холод и слякоть неприкаянности. Он осознал себя обманутым, преданным в своих лучших чувствах и с присущим ему грубоватым представлением о дружбе и верности решил спросить с жены за ее измену. Никаких сомнений у Стрелкова не было: на даче имело место прелюбодеяние. «И это тогда,- в запальчивости подумал он,- когда я зарабатываю на жизнь, чтобы эта блядь имела все необходимое и сверх необходимого!» Тщедушное тело Виталика настроило его и вовсе на кровожадный лад. Он не мог простить жене, что она предпочла худосочного психиатра-нарколога ему, солидному мужчине в расцвете сил, как говорили подружки Данилыча. Сколько у него было возможностей изменить жене! Сколько женщин, пришедших к
Данилычу, хотели потом провести время с ним! А он в первую очередь думал о жене. Нет, его не смущала близость чужого тела, он прилично выпивал, а в состоянии алкогольного опьянения можно удовольствоваться практически любым телом и душой.
        В данном случае срабатывал не инстинкт самосохранения (на дворе СПИД) и даже не эстетический рефлекс, а моральное представление о том, что можно и чего нельзя. Стрелков был в этой области возвышенным ретроградом, несмотря на свой мужицкий цинизм, который бил из него фонтаном в мужской компании. Итак, Стрелков почувствовал себя оскорбленным в глубине души и, созерцая победное шествие жены и жалкую, торопливую походку приятеля, понял, что так это дело не оставит. Вскипевшая кровь требовала решительных действий, но память о том, что с ним приключилось, остудила на время жар Сергея. Преданный женой и другом, полный сознания безысходности - он был невидимкой и, похоже, останется ей до скончания века - он испытывал странное, извращенное удовольствие, думая о себе, как о прокаженном, как об изгое, как о демоне, как о карающей деснице. Люциферов пафос пронзил его гордую душу, превратив гордость в гордыню. «Ну, я им покажу!» - мстительно усмехнулся он про себя.
        Пока же Сергей просто смотрел на жену и Виталика. Они приблизились ко входу в тоннель, поравнялись с Сергеем и стали спускаться. Он отклеился от стены и, петляя между гражданами - толпа заметно поредела - пошел следом за парочкой. «Вот она, значит, как огурцы поливает! Говорил ей: подожди выходного, вместе поедем, но нет, она рвалась как бешенная на дачу. Потрахаться захотелось! И кого выбрала - хлюпика-алкаша! Чего, спрашивается, ей не хватало? Денег? Деньги были. Внимания? Он, Стрелков не обделял ее вниманием. Нарядов? Она покупала себе все, ну, почти все что хотела! Вот сука! А этот хлыщ, психоаналитик хренов, губенки раскатал! Да-а, не дурак, знает, как полакомей кусок отхватить! А еще возмущался, как это Данилыч трахает жену своего друга! Лицемер!» - все эти мысли кипели в голове Стрелкова, как вода в медном котле. Он чувствовал попеременно слабость и дикое желание кинуться на Виталика и задушить его. Потом его многострадальную душу обожгла досада: как он мог быть таким доверчивым!

«Ну ничего,- успокаивал он себя, сворачивая налево,- я отомщу, мало не покажется! Мне теперь многое дозволено!» Стрелкова не удивило, что парочка свернула не направо, к вокзалу, а к автовокзалу: Виталик жил в одноподъездной девятиэтажке, возвышавшейся прямо на выходе из тоннеля, стоило свернуть в первый двор. Хотя это и неприятно задело Стрелкова, недоумевающего по поводу страстной привязанности любовников друг к другу. «Не натрахались что ли?» - зло подумал он, поднимаясь по ступеням.
        - Сейчас душик примем,- ворковал подобострастно улыбающийся Виталик, заглядывая в холеное, немного хмурое лицо Галины,- время еще есть…
        - Есть, но немного,- бросила она через губу и поправила темные очки, которые, сняв в тоннеле, снова нацепила на нос.
        - Похоже, ты переживаешь,- с неодобрительной осторожностью заметил Виталик,- но вспомни, как он с тобой обращается - это ж чудовищно!
        У Стрелкова чесались руки, но, помня, что он невидимый, он сдерживался, хоть это и стоило ему гигантских усилий. Виталик, с которым он собирался проконсультироваться по поводу своей проблемы, в один миг стал ему ненавистен и отвратителен. Сергей криво ухмылялся, видя, как тот порхает вокруг Галины, с каким лакейским самоуничижением заглядывает ей в лицо.
        Они уже свернули во двор, поднялись по крыльцу. Оказавшись в подъезде, Виталик стал еще развязнее. Он ухватился за пышный зад Галины, пока они ждали лифт, и жадно массировал его. Галина не останавливала его, но видно было, что общение с психоаналитиком ей наскучило и она принимает ласки по инерции. Потом Виталик прижался к ней. Стрелкову хотелось рвать и метать. Не сдерживая ненависти, он подскочил к Виталию и врезал ему промеж глаз. Тот отлетел на пару метров, плюхнулся мягким местом на метлахскую плитку, которой был выложен пол в подъезде и взвыл от боли и неожиданности.
        - Ты чего-о?- он выкатил глаза из орбит и изумленно уставился на обомлевшую Галину.- Тебе ж это нравилось!
        - Это тебя ноги не держат!- возмущенно воскликнула Галя, удивленная не меньше него.
        В этот момент приехал лифт, а в нем - пожилая семейная пара. Благовидно-вредные пенсионеры смущенно и подозрительно покосились на сидящего на полу Виталика. Он сделал вид, что поскользнулся, игриво заулыбался, быстро встав и суетливо отряхивая задницу.
        - Надо же, какие полы скользкие!
        Галина судорожно усмехнулась и, тряхнув головой, шагнула в лифт. Она не испытывала никакого смущения и это почему-то огорчило Стрелкова, он заподозрил в ней шлюху.
«Может, этот пидор - не единственный, с кем она мне изменяет, может, он сам не догадывается, что один из многих!» Стрелкову стало муторно и первое злорадное веселье, блеснувшее в его душе языками демонического пламени, уступило место гиблому унынию. Он не стал заходить в лифт, решив подняться пешком. Трехкомнатная квартира Виталика находилась на пятом этаже. Когда он взобрался на пятый этаж, лифт еще не подъехал. Наконец послышалось тихое механическое урчание, лифт остановился, зашуршала резина - двери разъехались, выпуская любовников. Виталик начал колготиться с ключами. Он запирал дверь на несколько замков, боялся ограбления. Справившись с замками, он пропустил вперед ставшую уже подавать признаки нетерпения Галину, и вошел сам. Стрелков хотел изловчиться и проскользнуть в квартиру, но не смог. Дверь захлопнулась у него перед самым носом. Тогда, нимало не стесняясь, он надавил на кнопку звонка. Дверь открылась, на пороге стоял Виталик.
        - Фу ты черт!- ругнулся он и захлопнул дверь.
        Стрелков снова позвонил. Виталик распахнул дверь, вышел за порог и стал осматриваться. Потом пожал плечами с недоумевающим видом и вернулся в квартиру. Стрелков шустро и бесшумно «просочился» в прихожую, а потом и дальше. Каково было его возмущение, когда он застал жену, переодевающуюся в шелковый халат с небрежной неспешностью хозяйки. Халат был ей впору, что заставило Стрелкова подумать, что она здесь частая гостья, гостья, становящаяся на глазах хозяйкой. Он провалился в глубоком плющевом кресле и с тоской наблюдал за действиями жены. На кресле осталась вмятина от тела Петровича, но сейчас он об этом не думал, а Галина не обратила внимания. Вернувшийся Виталик - он для чего-то заскочил на кухню, после того, как открыл Стрелкову дверь - танцующей походкой приблизился к Галине и, нежно обняв ее за талию, закружился с ней по комнате. Галине это не очень понравилось, она лениво высвободилась и, вздохнув, пошла в спальню. Виталик, а вслед за ним и Стрелков последовали за ней.
        - Тра-та-та,- с веселым видом напевал Виталик, фиглярствую и строя елейные рожи, - тра-та-та… «Как прекрасен этот мир…»
        Он бесцеремонно повалил Галину на незастеленную кровать и хотел уже взгромоздиться на нее, но Стрелков, неусыпно следивший за любовниками, потянул его за ворот так, что одежка едва не треснула. Виталик вскочил, беспокойно огляделся и изумленно уставился на Галину. Та не брыкалась, не сопротивлялась, но было видно, что торопливость Виталика производит на нее плохое впечатление.
        - Что с тобой?- удивленно спросила она у Виталика, который напряженно крутил головой.
        - Показалось что ли…- Виталик пожал костлявыми плечами и снова накинулся на Галину.
        Ее лицо исказила гримаса неудовольствия. И тут подлетевший Стрелков оторвал Виталика от жены так, что тот свалился на пол.
        - Че брыкаешься?!- распахнув карие глаза, заорал он.
        Галина непонимающе смотрела на него.
        - У тебя что, не все дома?- огрызнулась она.- Я и пальцем не пошевелила, а у тебя налицо психическое расстройство.
        - Знаешь, душечка,- снисходительно взглянул на любовницу Виталик,- рассуждать о тонких материях - моя прерогатива.
        - Не пойму тогда,- рассердилась Галина,- что ты на меня кидаешься, как кобель изголодавшийся. Мы же решили сперва душ принять, перекусить…
        - Примем, перекусим…- повеселел Виталик,- я ветчинки нарежу, а потом тебе спинку потру.- Он присел на край кровати, словно опасаясь, что таинственная левитация повторится, и принялся поглаживать голени Галины.- А потом массажик… ты же у меня любишь эротические штучки. Петрович-то, видно, тебя не балует этим…- он хитро сощурил глаза.
        Стрелков сдержался, чтобы не дать ему по роже. Он с отвращением смотрел на развалившуюся в бесстыдной позе жену, кипя гневом и ненавистью.
        - Ну так иди приготавливай жрачку, воду включай,- скомандовала Галя, шутливо уворачиваясь от губ Виталика - он приник ртом к ее ногам.
        Стрелков бесшумно подошел и снова оттолкнул Виталика. Тот, сидевший на краю кровати, потерял равновесие и грохнулся на пол.
        - Черт, Галя, что происходит?- ошарашенно вскрикнул он.
        Галина резко поднялась с постели и с недоуменным видом посмотрела на любовника.
        - Это ты у меня спрашиваешь?- напряглась она,- или тебе солнце голову напекло, или ты поиграть решил… Только я таких шуток не люблю!- резко закончила она.- Мы будем есть и купаться?
        Виталику ничего не оставалось, как подчиниться ее требованию. Галя присела на кровать. Потом легла, задрав подол и игриво обнажив ноги и бедра. Под халатом у нее ничего не было, так что зрелище открылось волнующее и трепетное. Поморщившись, Стрелков легким движением опустил подол, взяв халат за нижний край. Легкая ткань скользнула по телу как порыв ветерка. Галина приподнялась на локте и, покрутив головой, снова улеглась. Ленивым жестом развязала пояс на халате и обнажила на этот раз грудь. Тяжелые полушария, увенчанные розовыми сосками, выкатились наружу. Она тихонько сдавила соски, откинулась, застонала. «Ага»,- ядовито ухмыльнулся Стрелков.
        Между тем рука Галины подобралась к паху, она сжала рукой покрытое темными волосами пространство между ног, потом заработала пальцем. Стрелков осторожно приблизился, прилег и, раздвинув ноги жены - захваченная мастурбацией, она не обратила на это никакого внимания - просунул руку между ее ягодиц. Она застонала, толком не понимая что происходит. Стрелков стал лихорадочно расстегивать брюки. Это оказалось делом более трудным, чем он себе представлял - брюки-то были невидимыми. Наконец, справившись, он, сгорая от страстного желания, навалился на Галину и вошел в нее.
        Почувствовав странную тяжесть, точно на нее кто-то лег, Галина сперва было метнулась, лягнула пустоту, которая, тем не менее обладала плотностью человеческого тела, но, ощутив в глубине своего лона приближающуюся волну наслаждения, замерла, крутя задом и тихо постанывая.
        - Витали-и-к,- протянула она, ерзая под Сергеем с закрытыми глазами, широко раскинув руки.
        Она не знала, спит или бодрствует - так хорошо ей было. Не увидев над собой лица Виталика, она хотела было приподняться, но неумолимая сила придавила ее к кровати. Это Стрелков уложил ее для вящего удобства обоих. Она покорилась, удивление растаяло как дым, и она отдалась на волю искушения. Достигнув высшей точки, соитие подарило ей дикое наслаждение. Стрелков стонал с беззвучно открытым ртом. Не давая жене опомниться, он быстро поднялся и стал застегивать брюки. Ничего не понимающая Галина села в постели и, сунув руку в свою клокочущую топку, закричала. У нее было такое ощущение, что по руке струится влага, но она ничего не видела. Виталика не было - она не могла поверить своим глазам. Он что, появился и снова исчез? Он прибежал позже, услышав ее крик. Галина быстро справилась со своим волнением и сделала невинное лицо. Виталик многозначительно посмотрел на любовницу и покачал головой.
        - Это все твое неумение строить отношения,- укоризненно усмехнулся он,- не можешь подождать, боишься, не доверяешь…
        - Чушь,- улыбнулась Галина, пойдем,- она запахнула халат, встала и продефилировала в коридор.- Ты поесть приготовил?- с капризно-неприступным видом осведомилась она.
        Виталик кивнул и побежал за ней. Он затормозил у туалета, потому что Галина вошла в кабину и заперлась. Тогда Виталик вернулся в гостиную. Стрелков прошел на кухню. При взгляде на тонко нарезанную ветчину, сыр и салат из помидоры он сглотнул слюну и, присев на диванчик, потянулся рукой к розовому мясному куску. Другой рукой он схватил бутылку белого вина, которая стояла тут же, с двумя фужерами и закусками, и принялся пить из горлышка холодную, кисловато-сладкую жидкость. Потом вернулся к еде, лихорадочно стал глотать куски ветчины и сыра, заедая салатом. На него вдруг напал такой отчаянный жор, что он, казалось, мог бы проглотить целого быка. Тут он услышал гул спускаемой из смывного бачка воды и, сделав еще несколько быстрых глотков, отошел к подоконнику. Из туалета вышла Галина и прямехнько направилась на кухню. Виталик, заслышав ее шаги, поспешил присоединиться к ней.
        - Ну ты и сволочь,- с презрением сказала Галя,- глядя на жалкие кусочки сыра, ополовиненную тарелку с ветчиной и опорожненную на две трети бутылку вина,- что, меня не мог подождать?
        Виталик растерянно таращился на остатки еды, не понимая что происходит.
        - Я все приготовил…- качал он бестолково головой из стороны в сторону,- я не ел…
        Потом он вдруг состроил хитрую гримасу и шаловливо скосил глаза на возмущенную Галину.
        - Ты, наверное, меня разыграть хочешь, сама схавала, а передо мною комедию ломаешь! А, я угадал?
        Он широко улыбался, как бы говоря, что прощает, но Галина не ответила на эту шутливую улыбку так, как он предполагал или хотел. Она встала руки в боки и, приблизив палец к виску, покрутила им, красноречиво показывая, что Виталик не в себе.
        - Ну, признайся,- осторожно и как-то надрывно хихикнул Виталик - в этом смешке была мольба и робкая надежда, что он все же прав, но в нервной быстроте вылетевшего звука слышалось также трагическое недоумение - он сомневался, что Галина так долго сохраняла бы серьезный, даже сердитый вид, если бы она и вправду решила его разыграть.
        - Это что, у тебя такая нынче манера шутить?- Галина бешено вращала глазами.- Ладно, черт с тобой, пошли купаться. Придется отложить «пикник». Радуйся, что у меня хорошее настроение.
        Она смотрела на него все также недоверчиво, словно хотела пристыдить его, но в ее глазах уже не было холодной злобы, от которой у чувствительного Виталика забегали по спине мурашки. Стрелков беззвучно хохотал. Ему второй раз улыбнулось сегодня счастье опередить Виталика. Было в этой радости что-то по-детски наивное, что-то убогое, с намеком на мелочное злопыхательство, но и самому Сергею от шалостей Виталика и жены было не сладко.
        И вот любовники залезли в ванну, наполненную пахнущей клубникой пеной.
        - Горячая,- попробовала ногой Галина - она стояла в ванне обнаженная, в то время, как Виталик сидел и с плотоядной улыбкой наблюдал за любовницей.
        - Нужно привыкнуть, в холодной воде тело не расслабляется…- назидательно сказал он.
        - Сделай похолоднее,- капризно попросила Галина.
        Виталик вздохнул и включил холодную воду. Стрелков отвернул кран с горячей водой, так что через пару минут от воды в ванной шел пар. Галина заголосила и неуклюже вылезла из ванной. Виталик тоже стало жарко, он протянул палец, чтобы попробовать воду, льющуюся из крана и, тряхнув рукой, закрыл вентиль с горячей водой.
        - Ничего не понимаю,- растерянно пробормотал он,- я же холодную открыл!
        - У тебя в квартире барабашки,- усмехнулась Галина,- пойду-ка я лучше домой.
        - У нас же есть еще время!- скуксился Виталик.- Сейчас…
        Он открыл пробку, чтобы спустить воду и на полную катушку включил холодную воду. Потом прижался к Галине. В этот момент Стрелков, испытывающий глупую детскую радость от сознания того, что овладел женой раньше любовника, больно ущипнул ее за грудь. Галина взвизгнула, отталкивая от себя Виталика. Тот налетел тощей задницей на край ванной, отчего дико взвыл.
        - Ты чего пихаешься?- вытаращился он на Галину.
        - Кретин! Чтоб тебя…- с этими словами Галина, гордо подняв голову, покинула банное помещение.
        Она быстро прошла в зал, где на кресле была разбросана ее одежда, и стала торопливо одеваться. У нее на глазах выступили слезы, лицо полыхало румянцем.
        - Сволочь! Я тебе не девка какая-нибудь,- закричала она на всю квартиру,- и не студентка зачуханная! Может, ты белены объелся или вообразил себя невесть кем… только мне все равно, я такого отношения к себе не потерплю!
        - Галя,- взмолился прибежавший на шум Виталик,- я не знаю, что происходит,- он бешено вращал глазами,- я сам ничего не понимаю… У меня такое чувство, что мы не одни…
        Он подошел к Галине, приложив палец к губам и таинственно сверкая глазами. Она засмеялась.
        - У тебя совсем крыша поехала!
        - Так ты ж сама о барабашках говорила!- с упреком посмотрел он на любовницу.
        - Говорила,- передразнила его Галина, сев на стул и натягивая легинсы,- Сережка себе такого никогда не позволял!

«Вещие слова»,- беззвучно усмехнулся Стрелков.
        Виталик хотел больше всего на свете исправить ситуацию - связь с этой зрелой, полнокровной женщиной, в которой он находил сходство с моделями Ренуара, льстила его тщеславию и позволяло расширить свой сексуальный опыт. К тому же Галина была замужем, в деньгах не нуждалась, что больше всего впечатлило прижимистого психиатра. У них все шло хорошо, в постельных делах наметился сдвиг в сторону полной раскомплексации, полного доверия и понимания. Порой, правда, Галина забавлялась сама с собой, что было неприятно Виталику, ибо в этом он усматривал лесбийско-феминистский протест. Эти забавы били по его самолюбию опытного любовника, каковы он себя мнил, ибо служили доказательством того, что вышеупомянутый позитивный сдвиг находился под вопросом. Виталик с жадным, плотоядным любопытством выпытывал у Галины смачные подробности их со Стрелковым сексуальной жизни. Выпытывал на правах мудрого психолога, так сказать. Они и сошлись-то на почве ее недовольства мужем. Ей хотелось от него больше и Виталик вызвался оказать посильную психотерапевтическую помощь и… оказал, так сказать.
        И вот теперь по нелепой случайности все могло рухнуть. У Галины был довольно крутой норов, Виталик никогда не ссорился с ней, стараясь подладиться под ее требования и запросы. Лишь исподволь руководил ею, ее хаотическими порывами и невысказанными желаниями. Он не на шутку испугался, его тревожило не только ее поведение, но и нечто, чье присутствие он ощущал, но не мог связно подумать об этом. Боялся. Ибо был рационалистом до мозга костей и во всякую чушь вроде духов и барабашек не верил.
        - Галя,- проникновенно возвысил он голос,- я всегда уважал тебя и сейчас не понимаю что происходит. Ты мне веришь?
        Галина замерла в нерешительности.
        - Я устала, мне пора. Увидимся в конце недели… Позвони мне на работу, хорошо?
        Она устремилась в прихожую, где стояли ее босоножки. Виталик галантно встал на одно колено, заботливо взял ее ногу и сунул под переплетенные ремешки. С большим удовольствием Стрелков треснул ему ногой по заднице, и Виталик в который раз полетел на пол. При этом но ударился головой о выступ трельяжа.
        - Че-е-е-рт!- сдавленно прохрипел он,- что это такое?
        Он сидел на полу и со звериной тупостью смотрел на Галю. Она нервно хихикала, переминаясь с ноги на ногу.
        - Нет, ты видела?- не унимался Виталик, потирая ушибленное место.
        Его черные усы, казалось, шевелятся сами собой, глаза лезут из орбит, а руки хотят найти точку опоры.
        - Ты думаешь, что это я?- возмущенно спросила Галя.
        - Ох,- вздохнул раздраженный Виталик, потирая рукой многострадальный зад,- это какое-то наваждение!
        - У тебя что-то с координацией,- пренебрежительно заметила она.- Я пошла,- Галина согнулась, застегнула ремешки и, грубым жестом отстранив скулящего Виталика, вышла из квартиры. Стрелков выскользнул следом.
        ГЛАВА СЕДЬМАЯ
        Магомедов сидел за столом в своем кабинете, допивая третий стакан чая с лимоном, который ему подавала секретарша. Ворот форменной рубашки был расстегнут, и он поминутно лазил в карман за носовым платком, которым то и дело вытирал потный лоб и складки мясистой шеи. Время шло к полудню, а подполковник, которому он назначил явиться утром, все еще где-то пропадал. Он уже хотел было приказать секретарше, чтобы та разыскала Граблина, когда она сама вошла в кабинет и доложила, что подполковник ждет в приемной.
        - Зови,- махнул он короткопалой рукой, снова вытирая пот со лба.
        - Я немного задержался,- с порога рапортовал Граблин,- пришлось кое-что уточнять.
        Он прошел к столу и, не дожидаясь приглашения, опустился на стул, неподалеку от начальника. На колени положил папку, которую до этого держал в руках.
        - Ну, давай-давай,- поторопил его Магомедов, шевеля пальцами-сардельками,- выкладывай, что раскопал.
        - В общем-то, немного,- покачал головой Граблин,- времени было мало, но все-таки кое-что есть.
        - Ну, чего ты тянешь?- нетерпеливо поморщился полковник.- Давай, что есть.
        - По владельцу лаборатории из реестра акционеров удалось установить следующее: акции фирмы «Актив-плюс», которая арендовала помещение, принадлежат на паритетных началах фирмам «Ариэль» и «ЭВА».
        Юрий Антонович, не надеясь, что его начальник помнит все подробности, решил повторить и вчерашнюю информацию, но Магомедов, оказывается, не забыл.
        - Ну, это нам уже вчера было известно,- махнул он рукой.- Еще что?
        - Восемьюдесятью процентами акций ЗАО «Ариэль» владеет некая Вероника Максимовская,- не открывая папки, спокойно продолжил Граблин,- фирма «ЭВА» полностью принадлежит Эдуарду Васильевичу Азарову…
        - Екарный бабай!- Магомедов наморщил лоб и почесал себе затылок.- Это не тот Азаров, который…
        - …председатель совета директоров «Тарасовнефтегаза»,- закончил за него Граблин, - а Вероника Максимовская - его жена. Так что получается, Мамед Мамедович, что фактически, владельцем лаборатории является именно Эдуард Васильевич. Исходя из полученной информации, товарищ полковник, у меня возник вопрос, стоит ли и дальше раскручивать это дело, тем более, что его передали городской прокуратуре?
        - Что значит, стоит-не стоит?- возмутился полковник.- Кажется, я ясно сказал - это наша территория.
        - Территория-то наша,- мягко согласился Юрий Антонович,- только, учитывая, какой вес имеет Азаров в деловых кругах города, плюс его неплохие связи с губернатором, я бы хорошенько подумал над этим вопросом.
        - Нечего здесь думать,- Магомедов залпом допил чай и снова полез в карман за платком,- этих олигархов пора ставить на место. Знаешь, что такое вертикаль власти?- вопросил он, со значением посмотрев на своего подчиненного.- То-то же, теперь будут командовать те, у кого сила, а не те, кто денег больше нахапал.
        Он вытер потное лицо и шею и уставился на Граблина. Тот, поняв, что полковник отступать не собирается, решил выложить ему дополнительную информацию.
        - Я отправлял людей поговорить с родственниками погибших вчера в лаборатории,- сказал он,- есть кое-что интересное. Во-первых, все работы, проводимые там, окутаны завесой таинственности. Все сотрудники давали подписку о неразглашении… Но вы знаете, Мамед Мамедович, все же кое-что выяснить удалось. Судя по всему, профессор Спирягин, который до организации лаборатории работал в одном из научно-исследовательских институтов, разрабатывал теорию…
        - Ну, чего он там разрабатывал?- нетерпеливо произнес Магомедов, видя, что Граблин замялся.
        Граблин же просто не хотел загружать мозги начальника трудно произносимыми научными терминами, в которых и сам-то не очень разбирался, поэтому размышлял, как бы изложить все попроще.
        - Короче говоря,- продолжил он,- Спирягин работал над проблемой невидимости.
        - Человек-невидимка что ли?- недоверчиво поднял брови Магомедов.- Что-то слишком на сказку смахивает…
        - Я сперва тоже так подумал, товарищ полковник,- кивнул Граблин,- но, кажется, не такая уж это и сказка. Не кажется ли вам, что спецслужба отобрала у нас расследование этого взрыва и последующего расстрела сотрудников лаборатории только потому, что не хотела рассекречивать информацию?
        - Думаешь, Петр Сидорович в курсе?
        - Не исключаю такой возможности,- кивнул подполковник.- Кстати, самого Спирягина в момент взрыва в лаборатории не было.
        - Нужно его найти,- заявил Магомедов,- тогда можно будет вычислить тех, кто совершил налет на лабораторию.
        - Уже ищем,- вздохнул Граблин,- только профессор со вчерашнего дня дома не появлялся.
        - Лучше надо искать,- настойчиво повторил Магомедов.
        - Это еще не все, Мамед Мамедович,- самое главное Граблин оставило на сладкое,- в лаборатории в момент взрыва был человек, так сказать, со стороны - некто Стрелков Сергей Петрович. Работает техником по ремонту холодильных установок в фирме «Фриз».
        - Значит, не повезло мужику,- издевательски сочувствующим тоном изрек Магомедов, полагая, что Стрелков погиб вместе с другими.
        - В том-то и дело, что здесь какая-то неувязочка получается. Охранник отметил его в журнале только на входе, а его трупа в лаборатории не оказалось.
        - Ты откуда про журнал знаешь?- удивился полковник,- Петр Сидорович ведь его себе захапал.
        - Захапал,- хитро улыбнулся Граблин,- а потом вынужден был передать его в прокуратуру - не может же он скрывать вещественные доказательства. А в прокуратуре у меня свой человечек работает - дал мне этот журнальчик полистать по большому секрету.
        - Ну и жук ты, Антоныч,- улыбнувшись, Магомедов встал и снял китель.- Только что это доказывает?
        - По-моему,- пожал плечами Граблин,- есть два варианта. Во-первых, те, кто совершили налет на лабораторию Спирягина, забрали тело Стрелкова с собой, что крайне проблематично, да и на кой черт оно им может понадобится? А во-вторых, Стрелков мог просто ускользнуть из лаборатории живым и невредимым.
        - Верится с трудом,- усмехнулся Магомедов, меряя кабинет своими коротенькими шагами,- киллеры свое дело знают и…- он потряс в воздухе рукой, сжатой в кулак, не в силах сформулировать окончание фразы.
        - Я только что просматривал рапорты,- сказал Граблин, не отреагировав на замечание начальника,- там есть интересные вещи. Вскоре после взрыва на площади взяли одну старуху, которая собирала бутылки, так вот, она, похоже, свихнулась, твердит все время про какой-то голос из поднебесья. Еще один гражданин,- он все-таки заглянул в свою папку, но тут же ее снова закрыл,- некто Трофимов, заявил, что примерно в это же время его сбил на улице прохожий, которого он не видел.
        - Да мало ли каких идиотов нет!- пренебрежительно бросил полковник.- Если на всех обращать внимание… Ты что же,- спохватился Магомедов,- думаешь, что этот… как его там…- он сделал жест, каким обычно в ресторанах подзывают официантов.
        - Стрелков,- подсказал Граблин.
        - Да, Стрелков,- кивнул Магомедов,- невидимым стал?
        Он рассмеялся коротким судорожным смехом, недоверчиво качнув головой.
        - В рынке наряд задержал двоих граждан, один из которых утверждает, что другой его чуть не сшиб с ног, другой же утверждает, что даже не двигался с места, когда тот его ударил,- спокойно продолжал Граблин.- И еще, продавщица того же рынка утверждает, что у нее сама собой слетела на пол банка с маринованными огурцами.
        - Да это же просто… это…- полковник вспомнил слово, которое слышал недавно по телевизору,- полутора… гейст.
        - Похоже на полтергейт,- согласился Граблин,- если бы это был единичный случай. А если собрать все вместе?
        - Ну и что?- ничего не понимая, пожал плечами озадаченный полковник.
        - Ладно, Мамед Мамедович,- про себя Граблин проклинал полковника за его тупость, - значит, будем работать дальше в том же направлении?
        - Да,- согласился Магомедов, устав от такого количества информации,- иди. И найди мне этого… профессора побыстрее. Он может знать, кто расправился с его лабораторией.

* * *
        Визит незнакомца в костюме и его непонятные объяснения несколько встревожили Галину. Поэтому, приняв ванну, наскоро перекусив и сменив одежду на легкий хлопчатобумажный костюм с приталенным жакетом, она решила навестить мать, чтобы обсудить с ней таинственное исчезновение Сергея и в который раз поплакаться на свою судьбу. Галина спустилась на первый этаж, вышла на улицу и направилась к троллейбусной остановке.
        - Смотри, Игорь,- Макс ткнул пальцем в сторону Галины,- куда это она?
        - Вот ты и посмотри, куда она намылилась,- улыбнулся Дудин,- тебя она не видела, так что… Если приведет тебя к этому кренделю, сам знаешь, что нужно делать.
        - Не первый год замужем,- выбираясь из машины, сказал Макс, в глубине души довольный, что представилась возможность размяться.
        Больше Игорь Васильевич ничего говорить не стал, так как подразумевалось само собой, что Макс в любом случае вернется обратно или отзвонится на сотовый, если с
«клиентом» все будет улажено. Он тоже ненадолго вышел на улицу - размять затекшие от долгого сидения ноги. Но даже двигаясь, он не на секунду не сводил взгляда с подъезда. Потом он снова устроился в салоне автомобиля, сделал несколько глотков минералки и закурил. Потихоньку начали надвигаться поздние летние сумерки, и Игорю Васильевичу приходилось еще больше напрягать зрение, так как фонари пока не зажглись. В какой-то момент ему показалось, что он видит, как открывается тяжелая металлическая дверь подъезда, и он ждал, что кто-то из жильцов сейчас выйдет из дома, но дверь снова сама собой закрылась. То есть, Дудину так показалось, потому что площадка перед домом оставалась пустой. Он со вздохом провел ладонью по лицу, пытаясь снять накопившуюся усталость, взял бутылку с минералкой и допил остатки воды. Промаявшись еще около полутора часов, Игорь Васильевич вдруг заметил, что одно из окон шестого этажа, где располагалась квартира Стрелкова, светится. Это был очень слабый свет, как-будто кто-то включил ночник или торшер в дальнем углу комнаты. Дудин был уверен, что ни жена Стрелкова, ни он сам домой не
возвращались, поэтому решил, что свет забыла выключить Галина. «Только вот какого черта она его включала днем?» - сам себя спросил Игорь Васильевич. Когда же окна квартиры загорелись полным светом, он совсем растерялся. Такого с ним давно уже не было. «Я не мог его пропустить,- сам себя успокаивал он,- этот придурок ростом под метр восемьдесят». Но сомнения Игоря Васильевича продолжались не долго. Он привык действовать по обстоятельствам, когда невозможно было приготовиться к чему-то заранее. Он вынул из наплечной кобуры пистолет с глушителем, передернул затворную раму, досылая патрон в ствол и, привычным движением опустив оружие на место, вышел из машины. Кто бы ни был в квартире, а там наверняка кто-то был, это нужно было проверить.
        Он не стал пользоваться домофоном, а, набрав известный ему код, быстро дошел до лифта и поднялся на шестой этаж. На площадке было тихо, и Дудин, прижавшись ухом к металлической двери, прислушался. Теперь уже не оставалось даже малейших сомнений, что в квартире кто-то обитает. До Игоря Васильевича донесся приглушенный звук шагов, кроме того, ему даже удалось уловить мужской голос, который напевал какую-то песенку. Слов разобрать Дудин не смог, да это и не было его главной задачей. Ему необходимо было ликвидировать Стрелкова и сделать это нужно было быстро: он и так уже потерял кучу времени с этим холодильщиком, а оставался еще профессор, который почему-то не явился вчера на работу.
        Игорь Васильевич вытащил пистолет, опустил флажок предохранителя и взвел курок. Спрятав руку с оружием за спину, он надавил на кнопку звонка, который заливистой трелью отозвался внутри квартиры. «Веселенький звоночек,- усмехнулся Дудин,- под такую музыку и умирать не страшно». Он сделал глубокий вдох, медленно выпустил из себя воздух, чтобы взбодриться, и услышал в прихожей неуверенные шаги.
        - Кто?- спросил из-за двери мужской голос, в котором не было ни грана доброжелательности.
        - Да я это, я,- тоном старого знакомого произнес Дудин,- открывай.
        Он повернул голову немного в бок, прямо-таки кожей ощущая, как его разглядывают через дверной глазок. Он был готов к такому повороту событий, но все-таки надеялся, что все получится немного проще. Если бы он мог со стопроцентной уверенностью сказать, что за дверью был именно его «клиент», то не медля не секунды выстрелил бы через глазок. Ему уже доводилось так действовать, когда проникнуть в квартиру было проблематично. Сейчас же он не мог себе этого позволить. Один раз они уже лопухнулись с этим мужиком, и второго «прокола» шеф ему не простит. Нужно было работать наверняка, следовательно, перед тем как произвести выстрел, Игорь Васильевич должен был убедиться, что перед ним именно холодильщик. Голоса Стрелкова Дудин ни разу в жизни не слышал, поэтому на слух определить «клиента» не мог. За дверью повисло тягостное молчание. Нужно было как-то выходить из положения, не ждать же еще сутки, пока этот придурок снова выйдет из дома!
        - Меня Иван Васильевич направил,- схитрил Дудин, несколько раз звонивший Стрелкову на работу,- калым есть.
        За дверью еще немного помолчали, а потом Игорь Васильевич услышал звук отодвигаемых задвижек, и стальная дверь распахнулась. Заученным движением Дудин достал пистолет из-за спины и упер его длинное дуло в грудь стоявшего перед ним человека. Игорь Васильевич задержал дыхание, как всегда делал перед выстрелом, даже если стрелять приходилось в упор. Рукоятка пистолета плотно лежала в ладони, указательный палец, нежно обхватывающий спусковой крючок, напрягся, но выстрела не последовало. Игорь Васильевич взглянул в лицо стоящему перед ним человеку, пытаясь его идентифицировать, и не смог. Не смог сразу определить, что перед ним Стрелков Сергей Петрович. «Того» Сергея Петровича, которого Дудин видел входящим в лабораторию, он, обладающий цепкой памятью профессионала, узнал бы из миллиона похожих на него людей. Этот же был какой-то не такой. Рост был такой же, телосложение тоже, в этом киллер был абсолютно уверен, а вот лицо… Оно походило на маску клоуна, перед выходом на арену. Какие-то не по-мужски яркие губы, неестественного цвета нос и румяные щеки. К тому же, мужчина был в синей бейсболке и больших
солнцезащитных очках, скрывавших большую часть его рожи. Дудин не хотел и в этот раз «потерять лицо», как говорят самураи, поэтому, чтобы быть полностью уверенным, что не совершает ошибку, ткнул дулом пистолета мужчину в грудь.
        - Не рыпайся, убью,- сквозь зубы процедил он и шагнул вперед, ожидая, что мужчина начнет отступать.
        Только тот поступил почему-то вопреки всякой логике. Вернее, вопреки логике обывателя - каковым он в сущности и являлся - находящегося перед лицом смерти. Он схватил одной рукой пистолет за глушитель, а другой с силой толкнул тяжелую стальную дверь, которая ударила Игоря Васильевича по ноге. Содрав с голени кожу и чуть не сломав кость, она прижала ногу к металлическому косяку. Взвыв от страшной боли, Игорь Васильевич упал, но все же не выпустил из рук оружие. Оттолкнув корпусом дверь, которую теперь никто не держал, он посидел несколько секунд на пороге, пытаясь прийти в себя. Погладив больное место, он с трудом поднялся на ноги и осмотрелся, стараясь уловить в квартире хоть какое-то движение.
        Прямо, отделенная узким коридорчиком, находилась кухня, слева было несколько дверей, две из которых с картинками душа и писающего мальчика вели в ванную и туалет. Кухня была ближе, и Дудин решил начать с нее. Тем более, что дверь туда была открыта, и он мог видеть огромный, салатового цвета холодильник, из-за которого торчала часть стола. Ничего не услышав, он еще раз огладил поврежденную дверью голень, поднял пистолет на уровень головы дулом вверх и, прихрамывая, двинулся прямо. Шел он совершенно бесшумно, прислушиваясь к каждому шороху и, не считая боли в ноге, чувствовал себя прекрасно. В нем проснулся охотничий азарт, как это часто бывало раньше, когда он часами выслеживал очередного «клиента». Сейчас он приблизился к завершающей стадии операции, и был уверен, что несмотря ни на что, выполнит ее успешно. Оставалось только обнаружить этого придурка и всадить ему пулю в лоб. Теперь он уже не сомневался, что этот клоун и есть Стрелков, хотя, по каким-то неведомым причинам, и не похожий на самого себя. «Краской он что ли себе рожу намазал?» - размышлял Игорь Васильевич, заглядывая на кухню. Он не
стал искать ответ на этот вопрос, посчитав его несущественным. Превозмогая сильную боль, он присел, заглядывая под стол, и услышал позади осторожные шаги. Быстро обернувшись, он увидел Стрелкова, крадущегося к выходу. Сделав резкое движение, Дудин вскрикнул от боли и, не удержавшись на ногах, упал. Он все же успел два раза надавить на курок, вслед убегавшему, но пули попали в закрывающуюся за ним стальную дверь. Отрикошетив от металла, пули взвизгнули, как взбесившиеся осы, и застряли в стене.
        Не обращая внимания на боль, Дудин кинулся следом за Сергеем. Выскочив на лестничную площадку, он услышал, как делая огромные прыжки, его «клиент» скатывается вниз.
        - Ах ты, сволочь, все равно не уйдешь, паскуда,- Дудин метнулся к лифту, который на его счастье оказался на месте.
        Он вскочил в кабину и нажал на кнопку с цифрой «один». Как ни быстро спускался лифт, но Стрелков оказался быстрее.
        Когда Дудин выбежал на первый этаж, он услышал как хлопнула, закрываясь, входная дверь. Выскочив на улицу, Дудин увидел серую тень, скрывшуюся за кустами, росшими по краю оврага. Игорь Васильевич кинулся в погоню. Неожиданно подоспела помощь в лице Макса, который только что вошел во двор и двигался по направлению к машине. Он без слов понял своего напарника и, доставая на ходу оружие, побежал в сторону покачивающихся кустов. Они одновременно достигли места, где Сергей Петрович спустился в овраг, и остановились.
        - Что это?- Дудин поднял дулом пистолет пиджак, который был на Стрелкове.
        - Думает, так легче будет,- усмехнулся Макс,- все равно никуда не денется. Как же ты его упустил, Игорь?
        - Потом,- отмахнулся Дудин,- давай за ним. Стреляй только тогда, когда будешь полностью уверен, что это он. Я ведь знаю, ты в бутылку попадаешь с закрытыми глазами, если ее за веревку тащить по гравию. Здесь не балуй, а то меня еще зацепишь. Иди, я ногу подвернул,- толкнул он Макса в спину.
        Макс быстро сбежал по тропинке, ведущей на дно оврага, и замер, прислушиваясь. Свет фонарей, которые высились вдоль дороги, едва достигал места, где он остановился. Но уже взошла луна, полное лицо которой висело над ночным городом, поэтому видимость была не совсем нулевой. Перестав прислушиваться - Игорь Васильевич начал спускаться вниз - Макс, не пропуская ни одного потаенного места, двинул вперед. Тут он заметил силуэт мужчины в бейсболке, прижавшегося к стволу старого сухого дерева.
        - Ага,- прошептал Макс, делая несколько осторожных шагов.
        То, что произошло потом с мужчиной, заставило Макса похолодеть и застыть с отвалившейся нижней челюстью. Сперва Макс подумал, что мужик просто решил пристроиться в укромном местечке по большому, потому, что тот торопливо расстегивал пояс и начал спускать штаны. Было не особенно хорошо видно, но Максу показалось, что под штанами у мужика ничего нет. То есть, не просто там трусов или еще чего, а совершенно ничего. Штаны упали вниз и рубашка осталась висеть в воздухе, хотя под нею ощущались очертания человеческого тела. Макс ходил изредка в церковь, особенно часто после очередного «заказа», поэтому, переложив оружие в левую руку, несколько раз осенил себя крестным знаменем. Пока же он стоял с разинутым ртом. Рубаха тоже упала на землю и только бейсболка парила на уровне головы. Голова вроде бы тоже была, бейсболка вдруг начала совершать круговые движения, словно ластиком с листа бумаги, стирая бледное лицо.
        - Стоять, сука,- Макс услышал голос подкравшегося сзади Дудина, который, видя последние движения бейсболки, поднял пистолет и несколько раз пальнул в ее сторону.
        Пробитая пулей, бейсболка упала, словно подстреленная птица.
        ГЛАВА ВОСЬМАЯ
        Стрелков не пошел за женой - он был еще морально не готов предстать перед нею в своем новом качестве. Он решил все обдумать (его волновало, как он найдет Спирягина), а потому пришел в тот самый парк, где он стращал бабку-синюху, мстя ей за алчность и жестокость. На лавках почти никого не было, так что, удобно устроившись на одной из них, стоявшей на отшибе, Стрелков принялся размышлять. Он провел за этим занятием около получаса, когда его глаза, отдыхавшие после вчерашнего солнца в рассеянно-пасмурном свете высокого, выстеленного сплошным облачным покровом неба, уловили вдали знакомый силуэт. Слегка вихляющаяся походка, выдававшая в человеке отсутствие того, что обыватели гордо именуют здравым смыслом, со сквозящей в ней некой инфантильной расхлябанностью и беззаботностью, которыми отличаются тихопомешанные, показалась Стрелкову странно знакомой. Когда силуэт приблизился, Сергей признал в женщине вчерашнюю молодуху, спроваженную старой «коброй».
        Он мечтательно, сам не зная чему улыбнулся. Женщина была все также густо накрашена. Она прошла мимо, ища, очевидно, пустые пивные бутылки. Опасаясь задерживаться в скверике как в прошлый раз, она направилась к противоположной стороне площади. Стрелков, не долго думая, нагнал ее и пошел сзади. На этот раз женщина не стала шляться по магазинам, разглядывать витрины. Что-то тихо напевая себе под нос, она брела по широкой улице, пока не свернула на менее широкую, более витиеватую и «пахучую». Потом, подобно тому как толстый кишечник переходит в тонкий, относительно приличная улица вывела ее в шагаловский мир. Выщербленный тротуар, нафаршированный колдобинами и рытвинами, принялся петлять с сатанинской скоростью, запах помоев бил в нос, клумбы заросли причудливо-пыльными джунглями вредных трав и лопухов, старые, покосившиеся домишки как-будто играли ставнями - те вихлялись на кривых окнах, давно некрашенные, раздолбанные, изобилующие трещинами и дырами. Стрелков с удивлением - ему редко приходилось скитаться по таким местам - наблюдал за торчащей из стены ветхого строения трубой, по которой
канализационные отходы стекали прямо на землю.
        У него в горле стоял ком, но он продолжал «преследовать» женщину. Она казалась ему повелительницей некой сказочной страны, где вместо роскошных палат предлагалось поселиться в трущобах, в этих гнездах нищеты, пропахших помоями и мочой, где жизнь странно балансировала на грани медленного угасания и окончательного распада.
        Женщина дошла до еще добротного двухэтажного дома, с трудом открыла тяжелую, с тугой пружиной дверь, обитую выкрашенными в красно-коричневую краску железными листами, и вошла в тихий тенистый дворик. Стрелкову не удалось войти вместе с ней, он хлопнул дверью и замер, следя за реакцией женщины на шум. Но та как-будто не удивилась тому, что дверь сама собой открылась и закрылась. Это окончательно убедило Стрелкова, что гражданка не в себе. Она подошла к форточке в покосившейся раме, сунула туда руку и достала ключ. Потом подошла к двери, находящейся в трех шагах от форточки, в торце дома, сунула ключ в замочную скважину и, повернув, вошла внутрь. Стрелков держался как можно ближе к ней. На этот раз ему удалось проникнуть в дом вместе с хозяйкой. Он очутился в сумрачном и полупустом помещении, напоминающим сени. До его ноздрей донесся запах кошачьей мочи, он почесал нос, стараясь не думать о такой мелочи, как этот аммиачный аромат. Открыв обитую драным войлоком дверь, минуя комод доисторических времен, женщина прошла в кухню-туалет. Рядом с двухконфорочной газовой плитой, поблескивая чистотой,
пристроился унитаз. Это неожиданное соседство, как, впрочем, и стерильность, находившемуся по грязным улицам Стрелкову казались вещью странной, почти несбыточной. Не задерживаясь тут, женщина продефилировала в комнату.
        Круглый стол, обшарпанный диван, несколько стульев и массивный шифоньер из светлого дерева составляли ее скудную, почти отшельническую обстановку. В углу белела газовая печка, придавая дому что-то интимное и простодушно-сельское. В комнате было чисто, деревянные полы - вымыты, занавески - недавно постираны. Зато в так называемой спальне, куда проследовала женщина, царил настоящий кавардак. На небольшом столике валялись бумага, старые газеты, книги, брошюры, косметика - пузырьки, тюбики, куски ваты, карандаши. На кровати лежали какие-то тряпки, одежда, подушки без наволочек.
        Женщина устало опустилась на застеленную грязным матрацем железную кровать, взяла со стоявшей по соседству этажерки зеркальце в пластмассовой оправе и принялась разглядывать свое наштукатуренное лицо. Потом, достав вату и смочив ее в какой-то жидкости, принялась его вытирать. Лишаясь краски, лицо ее преображалось, становилось моложе, светлее, привлекательнее. Словно Стрелков впервые видел этот вздернутый нос, пухлые мягкие губы, голубые глаза, чей отсутствующий взгляд казался ему теперь добрым, благожелательным, нежным. Низкий лоб чуть хмурился, но это придавало лицу женщины что-то детское, неловко-простодушное. Стрелкову страсть как захотелось заговорить с этой странной особой, в квартиру которой он проник, не спросясь ее согласия. Он кашлянул - она сделала слегка недоумевающую гримасу, рассеянно улыбнулась и продолжила счищать макияж.
        - Не пугайтесь,- осмелился заговорить Стрелков,- меня просто невидно, а так, я совершенно нормальный…
        В горле у него от волнения пересохло, он застыл, пристально вглядываясь в женское лицо.
        - Сергей… меня зовут…
        Он снова замолчал, слыша, как больно стучит сердце в груди и чувствуя как предательски дрожат ноги. Неуловимая тень прошла по лицу женщины, словно она размышляла о чем-то. Она еще больше нахмурилась, потом ее брови приняли исходное положение, она выпятила нижнюю губу, снова втянула и глуповато усмехнулась.
        - А меня Ната…- просто ответила она и даже кокетливо улыбнулась.
        - Очень приятно,- улыбнулся в ответ Стрелков широкой невидимой улыбкой.- Я видел вас на площади…
        - Ты всегда меня видишь,- усмехнулась Ната,- не сидится тебе на месте… И зовут тебя не Сергей… Не знаю я никакого Сергея,- с упрямым видом добавила она, став вдруг серьезной и сосредоточенной.

«Ну, точно не в себе!» - подумал Стрелков и продолжил беседу, заинтригованный не меньше практикующего психиатра.
        - А как меня зовут?
        - Пронька,- тихо сказала Ната,- и живешь ты под раковиной…
        - Пронька?- озадаченно переспросил Сергей,- что это за имя?
        - Веселое… Ведь ты же веселый…- Ната растянула губы в наивной улыбке.
        - Был веселый,- вздохнул Сергей,- да вышел. А ты чем занимаешься, Ната?
        - Ты знаешь…- загадочно улыбнулась она и приложила палец к губам.

«Дурит что-то баба. Она же как совершенно нормальная с той старой грымзой разговаривала, а сейчас о каком-то Проньке плетет»,- недоверчиво подумал Стрелков.
        - И все-таки напомни, я забыл,- решил Стрелков подыграть сумасшедшей.
        - Не болтай,- упрямо сказала Ната,- знаешь.
        - Ладно, знаю,- уныло согласился Стрелков,- а свободное время как проводишь? Я, например, рыбалку люблю, охоту…
        - Не болтай,- сдвинув брови, капризно повторила Ната,- ты же паук, а пауки на рыбалку не ходят!
        Стрелков обомлел от неожиданности. Через минуту, правда, он справился с растерянностью и продолжил разговор.
        - Ну, того, что пауки охотятся, ты же не будешь отрицать?
        - Не буду,- пожала плечами Ната,- но и это ни к чему,- вздохнула она,- ты ведь не голоден - еды у тебя полно…
        К удивлению Стрелкова, Ната стала снова красить глаза. Теперь она использовала синий карандаш и такие же тени. «Решила сменить цвета»,- с недоумением подумал он. Макияж Ната накладывать правильно не умела. Ее руки дрожали, так что стрелки получались кривыми, чудовищно большими, какими-то размазанными.
        - Ты куда-нибудь собираешься?- спросил Стрелков.
        Ната кивнула.
        - В магазин…
        - А зачем ты опять красишься?
        - Ты раньше не задавал таких вопросов,- озадаченно посмотрела Ната в угол комнаты.
        - Я не паук, Ната, я человек…
        - Все так говорят,- недоверчиво усмехнулась она,- но это обман…
        Она как-то горестно вздохнула. Стрелков, хотя и не был психиатром, понял, что женщина живет в вымышленном мире, где отношения мира реального стоят мало, если не стоят вообще.
        - Когда я крашу глаза синим, в магазине мне всегда дают «колу» и пиццу. А когда в черный - почти ничего…
        Для Наты, понял Стрелков, «боевая раскраска» является чем-то вроде заклинания - поэтому она и пришла домой сменить макияж. Словно в подтверждение его догадки зазвучал ее спокойный, сонный голос:
        - Черным можно красить когда есть деньги, тогда мне ни к чему синий…
        - Значит, ты сейчас уйдешь?
        - Да,- кивнула Ната, дорисовав правый глаз.
        Стрелков вздохнул и с надеждой посмотрел на Нату.
        - А мне можно у тебя остаться?- спросил он.
        - Так ты же здесь живешь,- усмехнулась она и покачала головой, словно упрекая его за забывчивость.
        - Под раковиной?- уточнил Стрелков, который несмотря на то, что хоть какой-то диалог с душевнобольной состоялся, все же находился в подавленном состоянии.
        - Угу,- Ната красила губы в розовый цвет.
        Потом наложила какие-то невообразимые сиреневые румяна и, удовлетворенно хмыкнув, бросила зеркало на кровать. Заболтала ногами как ребенок, растянув рот в широкой любящей улыбке. Видимо, сделанный макияж настроил ее на радостный лад. «Уж конечно,- с издевкой подумал Стрелков,- теперь ей дадут пиццы!»
        Ната легко спрыгнула с кровати, скинула платье-сарафан, обнажив грудь. Стрелков спокойно наблюдал за ней. Грудь была небольшая, но упругая и приятной формы. Он улыбнулся. Женщина подошла к шкафу с зеркалом, открыла его. На нее в страшном беспорядке посыпалась мятая одежда. Она стала копаться в куче платьев, сшитых словно для старухи, не модных, с полувыцветшим рисунком. Наконец ей удалось раскопать сине-зеленое платье, ушитое в талии и колоколом распускающее подол книзу. Она подержала его в вытянутых руках, а потом принялась вальсировать. Стрелков вжался в стену, чтобы не столкнуться с Натой. Она смеялась заливисто, как могут смеяться только дети и сумасшедшие. Потом натянула платье на свое по-юношески худосочное тело и завертелась перед зеркалом. Проведя в трансе минут десять, безмолвно разглядывая себе в зеркале, точно ища возможности самоотождествить себя и понять, Ната пошла в гостиную, которая была смежной со спальней. Стрелков понял, что она уходит. Вскоре хлопнула входная дверь и в дом хлынула оглушительная тишина.
        Стрелков сел на кровать, покачался на растянутых металлических пружинах, потом встал и, путаясь ногами в разбросанном на полу барахле, подошел к большому, вделанному между двух дверцей старомодного шифоньера зеркалу. Он открыл левую дверцу и на него в более быстром темпе, чем одежда на Нату, посыпалась разнообразная бумажная продукция. Это были тетради, толстые и тонкие, учебники по русскому языку и литературе, пособия для учителей, еще тетради, теперь уже похожие на длинные регистрационные журналы, копирки, карандаши, ручки. Он изумился обилию и скученности предметов, для которых явно не хватало места в шифоньере. У него шевельнулась догадка, что его новая знакомая - бывшая школьная учительница. Обнаружив пакет с документами, он мог убедиться в верности своего предположения. Непомнящая Наталия Алексеевна закончила Тарасовский университет в девяностом году, поступила на работу в седьмую школу, уволилась - все это он прочел в дипломе и трудовой книжке. Стрелков нашел также справку об инвалидности. Наталия Алексеевна страдала неврозом навязчивых состояний, а проще говоря - шизофренией. Стрелков
поморщился. Одно дело догадываться, что твой собеседник - шизофреник, и совсем другое читать об этом в официальном документе. В его душе шевельнулась брезгливая жалость, в которой было и трусливое малодушие, и горечь от сознания того, насколько хрупок внутренний мир человека.

«А чем я в нынешнем моем положении лучше шизофреника?» - грустно подумал Стрелков, сев на корточки и собирая учебники. Он попробовал запихать их и тетради в левый отсек шифоньера, но у него ничего не получилось. Плюнув на это гиблое дело, Стрелков захлопнул дверцу и снова посмотрел на себя в зеркало. На него веяло отчаянием. Пустота была полной и неизбывной. И тут его осенило. Он сгреб на столе предметы косметики, подвинул его поближе к зеркалу и взял тюбик с тональный кремом. Нанес немного на лоб, растер и ахнул - в зеркале повисло неровное бледное бежево-розовое пятно. Стрелков нахмурил лоб - под пятном проступили борозды морщин. Стрелков чуть не подпрыгнул от радости. Он покрыл все лицо кремом, помазал даже веки. Посмотрел на себя в зеркало. Радость сменилась тоскливым недоумением и досадой - вместо глаз зияли две дырки, а вместо губ - темный длинный провал. Стрелков взял с подоконника темные очки, примерил, потом подкрасил губы розовой помадой. Она была чересчур ярка и ядовита для обычно цвета ненакрашенных губ, но это пока не смущало Сергея. Далее встал вопрос о головной уборе. В ворохе платьев,
белья, кофт и прочего он раскопал шляпу из искусственного меха с небольшими полями и довольно глубокой тульей. Серо-коричневый мех смешно топорщился, с правой стороны Стрелков заметил приколотую октябрятскую звездочку с золоченным малышом-Ильичом в центре. Он криво усмехнулся - вид у него был, мягко говоря, странный.
        Шею Стрелков тоже вымазал кремом. Потом, заглянув в пахнувшую нафталином глубину шифоньера, снял с вешалки ярко-красное пальто с воротником из вылезшей нутрии. Надел. Пальто было ему тесновато, рукава - коротковаты. Кистей рук видно не было, но Стрелков не стал мазать их кремом. Основной принцип «экипировки» был им понят и он уже хотел снять пальто, как кто-то с улицы стукнул в окно. Стрелков метнулся было по инерции к занавешенному тюлем окну, но вовремя передумал. Тут в дверь постучали. Он затаился. Обводя комнату растерянным лихорадочном взглядом, он стоял, прикрывшись открытой дверцей шкафа, словно в комнату мог кто-то войти. И тут кто-то на самом деле вошел в дом - приглушенно хлопнула входная дверь. Стрелков задрожал.
        - Ната-а,- услышал он аукающий голос, принадлежавшей, по всей видимости, пожилой женщине,- я тебя видела…
        Шаги неумолимо приближались.
        - Ната!- голос зазвучал требовательнее.
        В узком проходе между комнатами выросла тучная фигура одышливой старухи. Ее короткие седые пряди были заправлены под коричневую капроновую косынку. Громоздкая и неповоротливая, она закрыла весь проем, удивленно глядя под дверцу шкафа, из-под которой справа торчал край красного подола. Потом старуха прошла к окну и повалилась на кровать - выскочивший из-за дверцы Стрелков сбил ее с ног. Та дико завизжала, опускаясь тучным телом на дребезжащие пружины кровати - ей удалось сделать пару шагов задом, в противном случае она бы рухнула прямо на пол. От растерянности Сергей встал как вкопанный, не зная что предпринять. Старуха очумело таращилась на Стрелкова, из ее открытого рта вырывались крики вперемешку со стонами.
        - А-а-а-а!- крик застрял у нее в горле.
        - Молчи, дура!- раздраженно скомандовал Стрелков и механически стал стягивать с себя пальто.
        Его голос поверг старуху в еще большую панику. Она протяжно и речитативно вопила. Ее вопли напоминали рев вьюги, переходящий в вой пилорамы. Когда же ее испуганным взорам, как только Стрелков сбросил с себя пальто, предстала кромешная пустота под ним, бабка издала задушенный звук, почувствовала дурноту, качнула своей огромной шарообразной головой и потеряла сознание. Стрелков рассудительно не стал бить ее по мясистым, морщинистым щекам, а ринулся к умывальнику. Над ним тускло мерцал узкий кусок зеркала. Внизу, на деревянной полочке, в пластмассовой мыльнице покоился большой кусок хозяйственного мыла. Стрелков быстро открыл воду, намылил лицо, шею и стал смывать макияж. На миг в зеркале он увидел воздушно-капельные очертания своего лица. Не став ждать, когда оно полностью высохнет, он выбежал из квартиры.

* * *
        Телефонный звонок прервал бурный речевой поток Екатерины Николаевны. Она машинально вздрогнула, встала и подошла к стоявшему в углу комнаты на тумбочке телефону. Галина с нескрываемой досадой посмотрела на нее. Она пришла к матери выплакать душу, а та, в который раз демонстрируя свою мизантропическую властность, принялась поливать зятя помоями. Галина не знала, где находится муж, и это тревожило ее. Она звонила к нему на работу, заходила к Данилычу, но все безрезультатно.
        - Это тебя,- неодобрительно посмотрела на дочь Екатерина Николаевна и, положив трубку на тумбочку, села на диван.
        Она была до глубины души возмущена поведением зятя, которого считала неподходящей партией для своей дочери. Ее тонкие губы, с притянутыми словно на невидимых булавках к подбородку уголками, сложились в презрительно-недоверчивую гримасу. Она незаметно косилась на дочь, словно прямой открытый взгляд мог как-то унизить ее, засвидетельствовать ее интерес к жизни других людей. В оценке чужого поведения Екатерина Николаевна претендовала на бесстрастие, которого на самом деле в ней не было. Было лишь ядовитое, презрительное недовольство всем и вся.
        - Да, слушаю,- протянула Галина, приложив трубку к уху.
        - Стрелкова Галина Валентиновна?- уточнил сухой бесцветный голос.
        - Да, в чем дело?- Галина не любила официального тона, он действовал на нее угнетающе, поэтому зябко передернула плечами и, посмотрев на мать, сделала кислую мину.
        - Дело в вашем муже,- холодно отозвалась трубка.- Когда вы его видели в последний раз?
        - Вы хоть представьтесь…- растерялась она от такого напора.
        - Я еще успею сделать это. Вы сейчас находитесь по адресу Колхозная семьдесят четыре, квартира тридцать семь?- быстро и заученно произнес мужчина.
        - Да-а,- чувствуя, как больно сжалось сердце, подтвердила Галина.
        - Мы подъедем,- кинул мужчина,- никуда не уходите.
        - Кто вы?- изумилась еще больше Галина, но в ответ ей в уши из трубки полетели короткие гудки.
        Мать смотрела на Галину с нескрываемым раздражением.
        - Кто это?- жестко спросила она.
        - Не представились, сказали, что подъедут,- пожала плечами Галина,- Сережкой интересовались.
        - Что он еще натворил?- подозрительно спросила Екатерина Николаевна.
        - Откуда мне знать? Ты же знаешь,- испустила Галя нетерпеливый вздох - отрицательная энергетика матери превращала последнюю из союзницы, которой можно пожаловаться на нерадивого мужа, во врага,- он сейчас не пьет…
        - Давно ли?- едко спросила Екатерина Николаевна.- Ты из-за него с карьерой распрощалась, посвятила ему всю себя, а он на тебя плюет, таскается неведомо где! Вот опять что-то натворил!
        Один раз Стрелков попал в ментовку за участие в пьяной драке. Этот случай сослужил Екатерине Николаевне неоценимую службу - с того момента у нее была возможность упоминать об инциденте всякий раз, когда она кипела против зятя возмущением. А кипела она почти всегда. Поэтому, откровенно говоря, эта ее цитата набила оскомину. В тот миг, когда она заикалась об этой драке, да еще о том, что Сергей, непутевый, жестокий нахал бросил жену и дочь от первого брака, ибо почувствовал зуд в штанах (так Екатерина Николаевна презрительно именовала сексуальную страсть), Галя ее терпеть не могла и еле сдерживалась, чтобы не закричать на нее. Порой Екатерина Николаевна пыталась завуалировать свое негативное отношение к Сергею, напуская на себя подчеркнуто любезный вид. Ее гримасы и ужимки, также как и ласковые слова выглядели фальшиво и топорно, оскорбляли самолюбие Гали. Галина чувствовала, что мать лицемерит, и впадала по этому поводу в депрессию, следовавшую за приступом жуткого раздражения на весь мир.
        - Ничего он не натворил,- махнула рукой Галина, злясь на мать за ее нелюбовь к Сергею,- мало ли кто ему может звонить. Может, заказчик.
        В глубине души она не верила, что это заказчик. Слишком сухо с ней разговаривали, слишком официально. На сердце у нее навалился камень.
        - А ты откуда знаешь, если со вчерашнего утра его не видела?- усмехнулась Екатерина Николаевна, седлающая своего любимого конька.
        Галина хотела было встать и, наскоро распрощавшись с матушкой, уйти, но вспомнила о мужчине, разговаривавшем с ней по телефону. И тут раздался звонок в дверь. Галина дернулась, побежала открывать. На пороге стояли два хмурых субъекта, которых Галина никогда раньше не видела. Один, среднего роста, тощий, с большими, но бесцветными глазами, глядящими с цепкой холодностью и скрытой насмешкой, ткнул ей в лицо удостоверением. От неожиданности Галина зажмурилась. Другой, более приземистый, с широкой залысиной надо лбом, с туповато-непроницаемым лицом и темными, бегающими глазками, окинул Галину коротким профессиональным взглядом, точно хотел составить ее психологический портрет.
        - Здравствуйте,- неприязненно процедил тощий,- меня зовут Петр Сидорович,- а это мой помощник Илья Александрович. Вы нас впустите?
        Реплика прозвучала не как просьба, а как приказ. Галина растерянно посторонилась, давая мужчинам пройти. В прихожей стояла Екатерина Николаевна. Она не могла остаться в стороне от столь грандиозного события в жизни своей дочери - для нее открывалась блестящая перспектива последующих комментариев, изматывающих вопросов к дочери, нового очернения образа зятя.
        В тонкогубом лице Петра Сидоровича была почти трупная неподвижность. Он походил на забальзамированного покойника, который приводится в движением благодаря воздействию магнетизма или какому-нибудь алхимическому вмешательству. Галине еще пришло в голову сравнение со злой марионеткой, которую дергает за веревочки кукловод.
        - Пойдемте сюда,- Галина не нашла ничего лучшего, чем пригласить гостей на кухню.
        Она перехватила долгий подозрительный взгляд, которым ее мать смотрела на вошедших и ей сделалось нехорошо от того, что ее Екатерина Николаевна могла подумать о Сергее. Петр Сидорович был не против пройти на кухню. Его аскетический вид словно говорил: «Да мне вообще все равно где разговаривать». Мужчины двинулись следом за Галиной. Они разместились на узком диванчике, вокруг покрытого клетчатой бело-красной клеенкой стола.
        - Может, чаю?- робко спросила Галина.
        Субъекты непонимающе переглянулись. И вскоре по губам Петра Сидоровича расползлась змеиная усмешечка. Словно этим своим невинным предложением Галина просила его о пощаде, которой он не мог или не хотел ей даровать.
        - У нас к вам короткий деловой разговор,- глухо кашлянув произнес он,- предмет разговора - ваш муж.
        Екатерина Николаевна, снедаемая любопытством и мизантропией, просочилась на кухню. Галина сделала ей знак глазами, мол, выйди, пришли-то ко мне. Но Екатерина Николаевна, напустив на себя неприступный вид, игнорировала раздраженные дочерние взоры. И тогда уже Петр Сидорович, блюдущий принцип общения без свидетелей, если только это не свидетель из того же ведомства что и он, строгим тоном попросил Екатерину Николаевну удалиться, заверив, что разговор не займет много времени. Екатерина Николаевна сделала обиженное лицо, пожала плечами, демонстрируя свою беззащитность перед наглостью непрошенных гостей и покинула кухню.
        - Вы давно его видели?- спросил Петр Сидорович.
        - Вчера утром, когда уезжала на дачу,- Галина стояла у раковины, не решаясь сесть рядом с мужчинами - они казались ей почти инопланетянами.
        - Вы знаете, что он обслуживал холодильники в одной секретной лаборатории?- холодно продолжил расспросы Петр Сидорович.
        - Не-е-ет,- растерянно протянула Галина,- а что, что-нибудь случилось?
        - Случилось,- зловеще процедил Петр Сидорович,- и в ваших интересах нам помочь. Иначе мы не можем ручаться за жизнь вашего мужа.
        Огорошенная таким мрачным заявлением, Галина на пару минут погрузилась в некое подобие транса. Она смотрела в окно тупым безразличным взглядом в то время, как у нее в мозгу прокручивались варианты дальнейшего развития событий - один страшнее другого. «День пошел наперекосяк,- печально констатировала она,- вначале с Виталиком, теперь вот с Сережкой творятся странные вещи!»
        - Но он ничего не делал!- наконец пришла она в себя,- он честный человек и хороший работник!
        Она выпучила глаза и с вызовом глядела на Петра Сидоровича. На мгновение она стала Галей, какой ее знали ее подруги и любовники - гордой, всегда сознающей свою правоту, неуступчиво-капризной.
        - Вы, пожалуйста, успокойтесь,- с издевательски-елейной усмешечкой осадил ее Петр Сидорович, словно был психиатром, а Галина - очередной душевнобольной, требующей, чтобы ее считали Марией-Антуанеттой.- Я хочу попросить вас о пустяковой услуге: как только он появится, незаметно от него сообщите нам. Я оставлю вам телефоны.
        Петр Сидорович достал из кармана пиджака авторучку, крохотный блокнотик и, вырвав из него страницу, черкнул на ней два ряда цифр.
        - Не забудете?- с холодным блеском в глазах взглянул он на Галину.
        - Да что он такого сделал-то? И кто вы такие, чтобы я сообщала вам о муже?- возмущение не утихало в Галином сердце.
        - Я же показывал вам удостоверение,- неодобрительно качнул головой Петр Сидорович,- мы те, кто заботится о безопасности граждан.
        Если бы Галина читала Кафку, она бы мигом сопоставила свое щекотливо-безнадежное положение с беспросветным существованием героя «Замка». Но она была далека от литературы, а потому просто подумала об открывшейся ее глазам бездне тоскливых дней, где не будет уже места для ее спокойной жизни, полной праздных услад и мелких житейских дел. Она чуяла, что жизнь ее сдвинулась с этого обкатанного полюса и теперь поплывет к иным берегам. И берега эти выглядели не райским пристанищем, а скалистым, лишенным растительности островом, где все грозит раздавить человека, посеять в нем ужас и смерть. Галя тряхнула головой, отгоняя тяжкие фантомы и решила максимально прояснить ситуацию.
        - И чем мой муж нагрешил против этой самой безопасности?- Галина попробовала придать своему голосу максимум гордой незаинтересованности.
        - Пока ничем, но в дальнейшем он может поставить под удар себя и свою семью,- загадочно ответил Петр Сидорович,- видите ли, мы подозреваем, что он стал несколько иным, не таким как раньше.
        Галина с недоумением посмотрела на Петра Сидоровича, потом перевела испуганно-недоверчивый взгляд на его коллегу. Ее задело последнее замечание Петра Сидоровича. Она тешила себя тщеславной мыслью, что только она по-настоящему знает Сергея. А тут появляются люди, которых она видит в первый раз и которых Сергей, судя по всему, вообще не знает, и утверждают, что он стал другим, не таким как раньше. Они что, жили с ним, спали?
        - Что вы имеете в виду?- всполошилась Галя,- он что, шпион или злодей?
        - Нет, тут нет его вины… в том, что с ним произошло,- снисходительно уточнил Петр Сидорович.- Никто не ждал такой драматической развязки. Да мы и сами пока не на сто процентов уверены, что все вышло именно так, как должно было случиться согласно нашим предположениям…
        Галине стало дурно от такой иезуитской уклончивости. Она казалась ей ширмой, за которой прячется темный провал ее испепеленного будущего.
        - Вы можете объяснить?- с требовательной интонацией спросила она.
        - Просто позвоните нам и ничего не бойтесь. Так будет лучше для всех. Если вы не сделаете этого, помните, жизнь вашего мужа и ваша собственная - в опасности. Мы поможем ему и вам справиться с нестандартной ситуацией. Вам понятно?
        Петр Сидорович шлифовал слова, как ювелир - алмазы. Галя кивнула с подавленным видом. Она понимала, что этот чопорный аскет больше ничего ей не скажет. Мякоть ее души, сочная и упоительно-покорная, когда речь шла о наслаждении, и неподатливая как орех, если ей угрожала вторжением какая-нибудь горькая истина, болезненно сжалась, сморщилась, высохла и одревенела под железной ладонью отчаяния. На грудь навалилась могильная плита, а под ней притаилась сосущая кровь и соки пустота.

* * *
        За два часа до визита к Галине Стрелковой Петр Сидорович в сопровождении Ильи Александровича посетил дом-лабораторию Штерна Виктора Данилыча. Обратив внимание на аквариумы, Петр Сидорович холодно намекнул хозяину рыбного питомника, что его лабораторию ждут не лучшие времена, если, встретившись со Стрелковым, он не сообщит о появлении приятеля по оставленным ему на бумажке телефонным номерам. Штерн струхнул. Рыбное хозяйство давало ему средства к существованию. Но Петр Сидорович ему не понравился, а потому в нем наряду с трезвой покорностью заговорила жажда противоречия и бунта. Он решил ничего не сообщать, а при встрече сказать Стрелкову, что пока им видеться не надо, так как за ним, Данилычем, следят. Таким образом он защитит и себя и друга.
        - И не думайте обманывать нас,- усмехнулся напоследок Петр Сидорович,- мы сумеем вас проконтролировать.
        Эта реплика еще больше укрепила Данилыча в принятом решении. Петр Сидорович был ему несказанно противен, он различал в нем угрозу для своего вольного житья, и, будучи от природы человеком смекалистым, нашел мудрый компромисс, который не затрагивал ни его гордости, ни его его интересов. Он улыбнулся Петру Сидоровичу, закрывая за ним дверь, а про себя послал его на три буквы.
        Благодаря визиту Петра Сидоровича вокруг Стрелкова-невидимки, плавающего на поверхности сознания Штерна подобно осколку кораблекрушения, образовался новый ореол. Это была аура некой сказочной реальности, которая несмотря на всю ее неукорененность в житейском распорядке имела все же статус действительности. И Данилыч чувствовал, что нужно было быть ребенком, вот как его внучка, чтобы сочетая в представлении две эти взаимоисключающие категории, не сомневаться в своем психическом здоровье, либо в том, что попал в причудливый мир детских вымыслов. Невидимый Стрелков словно стал материализоваться и Данилыч набрел на странное открытие: оказывается, что чем больше людей верят в существование отдельного человека, тем больше у того шансов считаться существующим. Таким образом, сам того не зная, Данилыч стал думать в унисон Юму, сказавшему однажды, что «существовать - значит быть воспринимаемым». Этот афоризм подвергался всегда оголтелой марксистской критике и Данилыч, конечно, слушал в школе всю эту тарабарщину вроде доктрины о независимом от сознания бытии окружающего мира. И если бы только он был
способен удерживать в мысли две линии (два философских положения), вместо одной, он бы поразился масштабам до сих пор царящего в умах предрассудка.
        ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
        - Он испарился, шеф,- пытаясь скрыть недоумение, сказал в трубку Игорь Васильевич.
        Стоявший рядом Макс все еще находился под впечатлением увиденного «исчезновения» Стрелкова.
        - Что за порожняк ты мне гонишь?- раздраженно буркнул глухой, сипловатый голос.
        - Он стал невидимым… Я выстрелил в него, бейсболка слетела у него с головы, а под ней - пусто,- Игорь Васильевич, хладнокровный прагматик и материалист, чувствовал, что попал в некую ловушку - ему самому меньше всего хотелось трепаться о какой-то там невидимке,- без базара…
        - Ты аванс получил?- разгневанно спросил абонент Игоря.
        - Шеф, ты же знаешь, я работаю без проколов…
        - Так докажи! Че ты мне пургу несешь?- рявкнул собеседник.
        - Он - невидимка…- с тревогой в голосе произнес Игорь Васильевич,- если бы не так, мы бы с Максом его раз десять уже уложили.
        Макс встретился взглядом с Игорем и отвел глаза. Ему было не по себе видеть своего начальника таким растерянным, кипящим досадой и бессильной злобой.
        - Ну все,- презрительно бросил абонент,- чтоб завтра я о нем забыл. Ты меня понял?
        - Понял, но…
        - Никаких но!- трубка отключилась.
        Пару минут Игорь Васильевич стоял с мобильником в руках, молчаливо, словно что-то обдумывая.
        - Хрен с ней, с невидимкой,- пренебрежительно сказал он,- и на нее можно сеть накинуть…
        - Ты о чем?- удивился Макс.
        - Будем следить,- вздохнул Игорь Васильевич,- а если ничего не получится, скажем, что грохнули этого Стрелка…
        Он мрачно усмехнулся.
        - Если он и вправду невидимка,- ответил Игорь на немой вопросительный взгляд Макса,- то пусть себя бродит…
        - А он невидимка?- раскрыл широко глаза Макс.
        - Выясним,- уверенным тоном закончил диспут Игорь Васильевич, снова зауважав себя - его ошеломленная растерянность уступила место твердому решению.
        - А по башке нам не настучат, если мы его упустим?
        - Не упустим… Чудес в природе не бывает,- ухмыльнулся Игорь Васильевич, стараясь смыть из памяти неприятный холодок «очевидного-невероятного».

* * *
        Покинув жилище своей новой знакомой, Стрелков медленно брел по улицам, стараясь не столкнуться ни с кем из прохожих. На душе было ощущение пустоты, словно и там, внутри все стало вдруг невидимым. Он пытался думать о своем новом состоянии, о связанном с этим состоянием отношением к нему других людей, но мысли путались и рвались, как клубки ниток у столетней старухи с трясущимися руками, вздумавшей вдруг заняться вязанием. Да собственно и отношений-то никаких не было, если не считать вчерашнего вечера у Данилыча, который так до конца и не поверил своему приятелю, и сегодняшнего общения с Натой, вообще принявшей его за паука. Нужно было идти домой и как-то объясняться с женой. Вспомнив о Галине и ее шашнях с Виталиком, Петрович вздохнул и едва не столкнулся с толстым мужиком, вперевалку двигающимся навстречу. Он отшатнулся в сторону, чтобы избежать ненужного инцидента, но толстяк все-таки зацепил его портфелем. Стрелков ехидно усмехнулся и, не обращая на недоумевающего толстяка внимания, двинулся дальше. Ноги сами несли его к дому, хотя мысль о том, что он скажет Галине все никак не хотела
складываться.
        Сергей пробовал поставить себя на место жены и представить, что она может подумать о муже-невидимке, но получалось у него это плохо. Он и сам-то, пребывая в этом новом для себя качестве, никак не мог понять, что же все-таки с ним произошло. Нет, тот факт, что каким-то старанным образом он стал невидимым для окружающих, да и для самого себя, он воспринимал, но вот понять каким образом это произошло, не мог никак. Даже пытаясь припомнить что-то из области физики, которой когда-то серьезно занимался. В конце концов,- решил Петрович,- есть же в жизни такие вещи, которых человеческий разум не в состоянии не только объяснить, но и понять. Например, все мы как-будто знаем, что такое электрический ток, но вот представить себе это в виде какого-то наглядного процесса не может никто. Да, электроны вроде бы колеблются в проводах, передавая энергию друг другу, но почему они это делают? Ни один физик никогда еще этого не растолковал, хотя все делают вид, что прекрасно понимают как это происходит.
        Стрелков пытался понять, что же должно было случиться, чтобы человек стал невидимым? Человеческий глаз воспринимает световую волну определенной длины, отраженную от поверхности предмета. Если меня не видно,- пытался он мыслить логически,- значит, поверхность моего тела не отражает свет? Возможность такого явления даже в качестве предположения не укладывалась в его практическом мозгу. Я же материален, в конце-то концов!- твердил он себе, в который раз ощупывая руками свое тело. Эти спецы из засекреченной лаборатории изобрели что-то такое,- размышлял Петрович, на ходу,- но их всех покоцали, поэтому помочь ему вернуть свое первоначальное состояние они не могли. Оставался профессор Спирягин, который скрылся вчера прямо у него из-под носа. Нужно найти его и заставить вернуть мне человеческий облик,- определился наконец Стрелков,- но сначала нужно предпринять еще кое-что. Он ускорил шаг и, думая, что же он все-таки скажет жене, подошел к дому.
        Здесь он снова пошел медленнее, решая, как ему проникнуть в дом. Можно было, конечно, подождать, пока кто-нибудь не откроет дверь подъезда и прошмыгнуть следом, но Петровичу было невтерпеж. Он набрал код, оглянулся, чтобы убедиться, что никто не видит, как сама по себе открывается и закрывается дверь подъезда и быстро скользнул внутрь. На лифте он подниматься не стал, боясь столкнуться с кем-нибудь из соседей при выходе из него. Поднявшись на свой этаж пешком, он нащупал в кармане пиджака связку ключей и, выбрав нужный, сунул его в замочную скважину. Почти бесшумно лязгнул хорошо смазанный механизм, отодвигая засовы, и дверь открылась.
        Заперев за собой, Стрелков прислушался - кажется, в квартире он был один. Это было немного странным, ведь Галина, насколько помнил Петрович, собиралась домой. Он обошел все комнаты и кухню, проверил туалет с ванной и даже заглянул в кладовку.
«Ну и черт с тобой»,- вслух произнес он, устало опускаясь на диван, стоявший в гостиной. Посидев пару минут, снова встал и подошел к бару. Достав оттуда бутылку
«Столичной», прямо из горлышка сделал несколько глотков. Водка приятно обожгла полость рта и, раздражая по пути каждую жилку, легко легла на желудок.
        - Путная штука,- удовлетворенно крякнул Петрович, держа бутылку за горлышко.
        Голова почти сразу прояснилась и Сергей вспомнил, чем он собирался заняться - поисками Спирягина. Но сначала нужно привести себя в порядок. Он снял с себя невидимую одежду и, бросив ее на диван, отправился в ванную. Полежав немного в теплой воде, Петрович как следует намылил мочалку и принялся скрести ей свое невидимое тело. «Вот блин, умора!» - рассмеялся он, посмотрев в большое зеркало, вделанное в стену над ванной. На него смотрел, если так можно выразиться, большой кусок белой пены, очертаниями напоминающий фигуру человека. Белая вата лохмотьями капала с рук и лица, которые, как впрочем и остальные части тела, как бы читались под ее слоем. Это было даже похлеще Терминатора, пролезавшего сквозь металлическую решетку.
        - Я есть, я есть,- уже в который раз произнес Петрович и быстренько закончил водные процедуры.
        Вытеревшись насухо большим банным полотенцем, он вышел из ванной комнаты и направился в спальню, по дороге сделав еще пару глотков водки.
        Устроившись перед туалетным столиком жены, Стрелков стал наносить на лицо грим, делая это более аккуратно, чем в доме Наты. Он не стал замазывать тональным кремом все лицо, а наложил его только на нижнюю часть. Глаза он закрыл большими темными очками, а на голову нацепил бейсболку с длинным козырьком. Получилось не так аляписто, как в первый раз, но узнать в этом лице Стрелкова можно было только при большой доле воображения. Впрочем, сейчас это беспокоило Петровича не так сильно, нужно было лишь, чтобы его видели.
        Закончив с макияжем, он надел новую белую рубашку, брюки и пиджак, а на ноги нацепил летние туфли. Включив свет, он встал перед зеркалом и начал придирчиво себя осматривать.
        - Сойдет,- подытожил он, надев на руки тонкие хлопчатобумажные перчатки, которые иногда использовал при ремонте холодильников.
        Когда его воплощение была завершено, Петрович принес из прихожей телефонный справочник и принялся разыскивать телефонный номер Спирягина. Ему повезло: людей с такой фамилией в Тарасове было всего двое. Одного из них - с инициалами Н.Г.- он отбросил, а номер Спирягина В.М. набрал.
        - Да,- ответил на том конце провода глубокий женский голос, владелица которого показалась Стрелкову чем-то расстроенной.
        - Мне бы Вадима Михайловича услышать,- попросил Сергей, еще не до конца уверенный, что попал именно туда куда нужно.
        - Его нет дома, а кто его спрашивает?
        - Я работал с профессором,- уже более уверенно произнес Петрович.
        - Я вам не верю,- ответила женщина с дрожью в голосе,- все кто работал с моим мужем, погибли вчера в результате несчастного случая.
        - Знаю, знаю,- торопливо сказал Стрелков, боясь, что абонент положит трубку,- я, как бы это сказать, был приходящим работником, ремонтировал холодильное оборудование. У меня высшая квалификация, поэтому ваш муж и обращался при необходимости ко мне.
        - Вот как?- ноток недоверия в голосе жены Спирягина несколько поубавилось.- И что же вы хотите от моего мужа?
        - Со мной, знаете ли, приключилось нечто необычное,- начал объяснять Стрелков, не зная как бы ему подобраться к сути проблемы,- если бы я смог встретиться с Вадимом Михайловичем, думаю, он помог бы мне.
        - Боюсь, что в данный момент это невозможно,- ответили на том конце провода.
        - Но почему?!- едва не вскричал Сергей Петрович.- Поймите, это очень важно!
        - Я все понимаю,- вздохнула жена профессора,- но Вадима Михайловича дома нет.
        - Тогда я приду к вам и подожду его,- предложил Петрович.
        - Не уверена, что вы его дождетесь.
        - То есть как?- в голосе Стрелкова было столько недоумения и мольбы, что женщина сжалилась над ним.
        - Хорошо,- сказала она,- перезвоните мне попозже,- возможно, я что-нибудь придумаю.
        Стрелков собирался еще о многом расспросить ее, но в это время в прихожей раздался звонок.
        - Я скоро вам перезвоню,- пообещал Петрович и опустил трубку.

«Кого еще там черт несет?» - с неудовольствием подумал он, выходя в прихожую.
        - Кто?- раздраженно спросил Петрович, пытаясь рассмотреть что-нибудь через дверной глазок.
        Козырек бейсболки мешал это сделать, да еще эти темные очки… Впрочем, чем-то стоявший за дверью мужчина показался Стрелкову знакомым. Кроме того, он сказал, что от Ивана Васильевича. Вполне возможно, что шеф прислал заказчика к нему домой, что не раз делал и раньше. Но обычно, все приходившие к Петровичу люди набирали номер квартиры и общались с ним через переговорное устройство, этот же каким-то образом попал в подъезд. Это обстоятельство показалось Петровичу странным. Его начальник дома у Стрелкова ни разу не был и код, которым отпиралась входная дверь, не знал. Но Стрелкову за последние два дня столько уже приходилось удивляться, да и потом, он был немного не в себе, так что не стал разговаривать через дверь, а решил отпереть и спустить всех собак на непрошенного визитера. Не успел он распахнуть дверь, как в грудь ему уперся длинный пистолетный ствол.
        В это самое мгновение словно молния пронзила мозг Петровича - в незваном госте он узнал того самого человека, который расстреливал оставшихся в живых после взрыва сотрудников лаборатории. Петрович действовал скорее интуитивно, чем подчиняясь разуму. Левой рукой он отвел ствол пистолета от своей груди, а правой что было сил толкнул стальную дверь и бросился в гостиную.
        Он слышал, как вскрикнув от боли, упал киллер и принялся лихорадочно соображать, что же можно предпринять в данной ситуации. «Бежать, бежать!» - решил он, мгновенно перебрав несколько вариантов. У него не было ни тени сомнения, зачем этот человек пришел в его дом - чтобы укокошить его (Стрелкова), как ненужного свидетеля. «Как только они узнали про меня?» - мелькнула еще одна мысль. «Может быть,- успел подумать Петрович о своей невидимости,- мне стоит быстренько раздеться?..» Но на это не оставалось времени, сейчас он не может рисковать. Пока это он скинет пиджак, брюки, рубашку!.. Бесшумно сделать это не удастся, а этот парень, видно, не первый раз берется за такую «работу». Да еще этот чертов макияж!
«Нет, нужно бежать!»
        Петрович осторожно выглянул в прихожую и увидел, что гость прихрамывая направился на кухню. Петрович на цыпочках прокрался к выходу и, уже не осторожничая, бросился вниз по лестнице. Все происходило так быстро, что опомнился он только на дне оврага, рядом с подгнившим тополем и принялся торопливо стягивать с себя брюки и рубашку. Вспомнив про накрашенное лицо, стянул с головы бейсболку и начал ожесточенно тереть лицо.
        - Стоять, сука!- от этого окрика, который раздался так неожиданно, Петрович вздрогнул всем телом и машинально поднял руки вверх.
        Бейсболка вдруг вылетела у него из руки, и только миг спустя, Сергей уловил несколько почти неслышных щелчков. Одна из пуль обожгла ему палец. Петрович пригнулся и бросился за ствол дерева. Теперь его было не видно, нужно только притаиться и его никто не найдет. Даже если на лице и осталось небольшое количество крема, в такой темноте это не имело никакого значения.

* * *
        - Макс, мать твою, какого черта ты не стрелял?- прошипел Дудин и, припадая на одну ногу, подошел к месту, где только что стоял Стрелков.
        Стараясь не дышать, Петрович просто врос в шершавый ствол тополя. Он не видел как Игорь Васильевич поднял бейсболку дулом пистолета и, расправив ее, посмотрел сквозь отверстия от пуль на луну.
        - Чего это с ним, Игорь, а?- выдавил из себя, молчавший до этого Макс.
        - Не видишь что ли,- пожал плечами Дудин, бросая бейсболку в сторону.
        - Вот именно, не вижу,- кивнул Макс, перекладывая оружие в правую руку.
        - Ты лучше послушай,- недовольно поморщился Игорь Васильевич, замерев на месте,- может он шуметь будет. Тогда бей наверняка эту падлу.
        - Да кого бить-то?- Макс сделал несколько шагов вперед.
        - Это прямо телепортация какая-то…
        - Не мели чепуху, Макс,- Игорь Васильевич начинал нервничать, что с ним бывало крайне редко,- говорю тебе, послушай.
        Макс навострил уши, но ничего подозрительного не услышал.
        - Ничего,- он спрятал пистолет в кобуру.- Что будем делать?
        Потирая время от времени ушибленную ногу, Дудин сделал полтора десятка шагов по дну оврага и вернулся назад.
        - Нужно звонить Полкану,- вздохнул он,- предполагаю, что он будет очень недоволен.

* * *
        - Мамед Мамедович,- раздался в поднятой трубке исколотый визгливыми нотками голос секретарши,- Кушнарь Олег Николаевич, соединить?
        - Валяй,- с оттенком обреченности произнес Магомедов, мешая сахар в чашке.- Слушаю, Олег Николаевич.
        - Привет, Мамед,- раздался в трубке звучный густой баритон,- у меня к тебе просьба есть.
        Кушнарь не любил говорить обиняками, как, впрочем, не любил и разного рода преамбулы.
        - Чем могу, как говорится…- замешкался от неожиданности Магомедов.
        Его короткопалая рука беспокойно заерзала по листкам бумаги.
        - Разговор есть…
        - Мне подъехать, Олег Николаевич?- с восточным подобострастием спросил Магомедов.
        - Не беспокойся. Я тут в трех шагах от тебя, так что сам заеду.
        - Хорошо.
        Магомедов повесил трубку и, тяжело вздохнув, встал с кресла. Его рассеянный взгляд скользнул по портрету Путина, как показалось сейчас Мамеду Мамедовичу, смотрящему на него с некоторой ехидцей и затаенным неодобрением. Магомедов принялся ходить по кабинету взад-вперед, пытаясь одолеть неприятное волнение, вызванное ожиданием визита Кушнаря. Он не симпатизировал этому резковатому и прямолинейному человеку, привыкшему называть вещи своими именами. Магомедов диву давался, как будучи лишенным склонности угождать и идти на компромисс, можно достичь высокого чина. «А может, он в тайне и прислуживает кому?» - закралась у него мерзкая мыслишка. От этого на душе у него стало спокойней. Сознание того, что присущее ему угодничество и лицемерие могут быть свойственны и другим людям, приятно согревало Мамеда Мамедовича. Ничто так не ранит душу самовлюбленного человека, как чужое моральное превосходство.
        Магомедову нелегко пришлось в жизни. Маленького роста, полный, похожий на шарик, с неуклюжими движениями и неловкой походкой, обделенный чувством юмора, плохо усваивавший школьные дисциплины, он не внушал бы людям ничего, кроме жалости или брезгливого отвращения, если бы не перешагнул через свое происхождение, не позаботился о себе и не сделал карьеры. Теперь он волен был распоряжаться судьбами многих людей, но это завоеванное могущество не избавило его от застарелых комплексов и обид. А тут этот несгибаемый, улыбчивый красавец!
        Кушнарь в свои пятьдесят с небольшим был мужчиной хоть куда. Он коротко стриг свои густые, начавшие седеть волосы, но ничто не властно было над упрямством его волнистых прядей. Орлиный профиль, жесткая линия подбородка, светлые проницательные глаза, глядевшие с иронией на собеседника, высокий рост и ладная фигура, а главное, чин Кушнаря, его профессиональные успехи - все это больно било по самолюбию Магомедова.
        Мамед Мамедович кашлянул, пробуя отогнать от себя неприятные мысли. Он догадывался, что Кушнарь будет что-то требовать от него, вернее, просить. Просьба всегда была приказом, мягким, но настойчивым призывом к повиновению. И это тоже не нравилось честолюбивому полковнику.
        В этот момент заскрипел селектор. Магомедов поспешил нажать кнопку.
        - Мамед Мамедович,- проклюнулся в селекторе голос Маши,- к вам Олег Николаевич.
        - Ага,- он сел за стол, взял в руки ручку и стал озабоченно постукивать ею о стол.
        Обитая черной кожей высокая дверь распахнулась и в кабинет стремительной размашистой походкой вошел статный мужчина в штатском. На его губах была улыбка.
        - Ну и жарища,- Кушнарь без приглашения сел в кресло.- Как жизнь?- без особого интереса спросил он.
        Магомедов ограничился пожиманием плеч и выпячиванием нижней губы, на которой блестела слюна.
        - А ты хорошо выглядишь,- скрепя сердце произнес Магомедов,- можно подумать, что целый день на воздухе.
        - На воздухе,- усмехнулся, качнув крупной головой Кушнарь,- нет, брат, я все больше по кабинетам.
        - Хочешь чего-нибудь выпить?- предложил Магомедов, пытаясь понять, что же привело к нему начальника местной спецслужбы.
        - Можно,- согласился Олег Николаевич,- только я ведь ненадолго. Мне сообщили, что ты все-таки ищешь организаторов вчерашнего взрыва.
        Магомедов внутренне напрягся. Он, конечно, мог бы предположить нечто подобное, но то, что это произойдет так быстро…
        - Я должен, Олег Николаевич,- чтобы не выдать своего раздражения, Мамед Мамедович поднялся и подошел к шкафу, в котором стояла бутылка армянского коньяка.
        Разлив его по рюмкам, Магомедов поставил одну перед подполковником.
        - Не думаю, что ты кому-то что-то должен,- Кушнарь поднял рюмку и принялся согревать ее в ладонях.
        Было видно, что он разбирается в качественных напитках. Он покрутил коньяк в рюмке, понюхал его и сделал небольшой глоток. Так как Магомедов молчал, а Кушнарю хотелось поскорее покончить с этим разговором, он продолжил:
        - В Москве считают, что милиции необязательно лезть в это расследование, тем более, что у вас все равно нет никаких наработок. Да и на кой черт тебе это нужно, Мамед Мамедыч?
        Магомедов тяжело вздохнул, давая понять, что несмотря на чин, человек он подневольный.
        - Я не получал никакого распоряжения,- все же решил он посопротивляться, дабы придать себе значительности,- никакого письменного или устного приказа.
        - Да и здешние чиновники… высокие чиновники,- Кушнарь выразительно взглянул на полковника,- не хотят, чтобы этим занималась милиция.
        - Намек понял,- усмехнулся Магомедов,- но у меня есть свое начальство.
        - С твоим начальством все будет улажено,- не обращая внимание на гримасы и вздохи Магомедова, лукаво улыбнулся Кушнарь,- так что я, можно сказать, избавляю тебя от необходимости взваливать расследование на себя. Разве тебе больше нечем заняться?
        - Мы все же кое-что узнали,- не унимался Магомедов,- еще немного и выйдем на след преступников.
        - Ты о взрыве?- вяло поинтересовался Кушнарь.- Думаю, это конкуренты Азарова. Да, ты бы мог заняться сбором информации, поиском доказательств, но мы решили сами во всем разобраться. И люди там,- Кушнарь ткнул оттопыренным большим пальцем вверх,- заинтересованы в том, чтобы именно наша структура этим занялась.
        Последняя реплика прозвучала сухо и отрывисто.

«Значит, и он все же кому-то задницу лижет,- злорадно усмехнулся про себя Магомедов,- шишке какой-нибудь московской. Что-то он говорил о здешних чинушах… Да, и тут кого-нибудь обхаживает». Это предположение наполнило легко уязвимую душу полковника гаденьким ликованием. Не такой он чистый, этот Кушнарь. Да и как можно оставаться незапятнанным, когда занимаешься такой работой?
        - Уголовщиной?- недоверчиво посмотрел на Кушнаря Магомедов.
        - Речь идет о взрыве в секретной лаборатории,- подчеркнул Кушнарь, сделав очередной глоток коньяка,- а все что секретно - дело секретных служб.
        Он громко рассмеялся. Последняя фраза вызвала в полковнике подозрение, что, возможно, спецслужбы имели в работе этой секретной лаборатории свой интерес. Это заставило Магомедова еще больше усомниться в легендарной порядочности сидящего перед ним человека.
        - Насколько я понял,- хитро, с оттенком подобострастия, улыбнулся Магомедов,- там производились наркотики. У меня тоже были кое-какие наводки.
        - Что ж ты раньше этими наркодельцами не занялся?- с веселым упреком глянул на Магомедова Кушнарь.
        - Мы хотели поглядеть, как все это будет развиваться,- Магомедов хлебнул коньяку и зажмурился, пытаясь такой гримасой стереть с лица напряженное выражение,- выявить связи, поставщиков, участников, организаторов процесса… И потом, мы же не камикадзе! Если такое дело кто-то начал, прямо под носом у администрации, значит, это выгодно кому-то из верхов. Надо было сначала все уточнить, чтобы действовать наверняка.
        Пока Магомедов упражнялся в уклончивом восточном красноречии, Кушнарь со спокойным интересом разглядывал его. Он платил Магомедову за его нелюбовь стойкой антипатией, наслышанный о продажности и угодничестве полковника. Кушнарь тоже был не без греха, но полагал, что и в пороках, и в рабском служении нужно знать меру.
        - Понятно, Мамед Мамедович,- снисходительно улыбнулся он, устав слушать,- в любом случае это теперь не твоя компетенция. Нас интересует местонахождение Спирягина, начальника лаборатории. Как ты думаешь, где он может быть?
        Значит, не наркотики производили в лаборатории Азарова, а что-то такое, что имело важное стратегическое значение. Невидимки? А почему бы и нет? Мы живем в эпоху генной инженерии, невиданных научных перспектив и открытий. Лазер, ядерное топливо, ядерное и химическое оружие, ракеты, космические аппараты-челноки…- Магомедов мысленно перечислял приметы эпохи, стараясь заставить себя поверить в то, что в лаборатории Азарова могли заниматься разработкой модели нового человека. В голове Магомедова созрел тщеславный и смелый план. На первое место в нем вышло не разоблачения преступников, взорвавших лабораторию, а поимка невидимки.
        - А что, дома его нет?
        - Перестать,- раздраженно качнул головой Кушнарь,- думаешь, я поверю, что вы не побывали дома у профессора?
        Кушнарь пронзил недовольного полковника острым как игла взглядом.
        - Значит, у Азарова,- стараясь напустить на себя беспечный вид, ответил Магомедов.
        - Проверяли. Там его нет,- коротко сказал Кушнарь.
        - Тогда не знаю,- пожал плечами Магомедов.
        - Ну вот,- раздраженно повысил голос Кушнарь,- не знаешь и не лезь!
        - Ладно,- пошел на попятную Магомедов,- договорились.
        Кушнарь довольно крякнул, допив коньяк и, не протягивая руки, простился.
        - Маша,- Магомедов нажал кнопку на селекторе,- давай ко мне Граблина.
        Через минуту в кабинет вошел Юрий Антонович.
        - Садись,- бросил Магомедов, сведя на переносице свои кустистые черные брови.
        Граблин сел на стул и приготовился слушать.
        - Взрывом в лаборатории заниматься будут спецслужбы,- Мамед Мамедович сурово глянул на Граблина,- но ты это дело не бросай. Только давай поконспиративней. Меня интересует любая информация о невидимке. Похоже, он на самом деле существует, если к расследованию подключились люди Кушнаря.
        - Вам предложили заморозить расследование?- проницательно спросил Граблин.
        - Предложили,- сердито буркнул Магомедов.
        - А если они пронюхают?
        - А ты сделай так, чтоб не пронюхали,- ядовито усмехнулся Магомедов,- думаю, трех-четырех человек в штатском будет достаточно. Мне нужен этот невидимка!
        - Зачем нам невидимка?- заморгал пушистыми светлыми ресницами Граблин.
        - Там видно будет…
        Визит Кушнаря многое прояснил для Магомедова. Не отличаясь особой сообразительностью, он имел нюх на деньги. Он чувствовал, что дело о взрыве, если его правильно повести, если учесть все нюансы, если не вляпаться в дерьмо, может принести ему колоссальную выгоду. И он не хотел упускать такого шанса. Что, если поймав невидимку, он предложит ее магнату Азарову? От волнения, вызванного этой блистательной перспективой, у Магомедова пересохло горло. Он вернулся за стол, взял чашку чая и сделал несколько быстрых глотков. Напиток остыл, но Магомедов меньше всего сейчас обращал на это внимание, хотя в жару предпочитал пить исключительно горячий чай.
        - Разузнай все об этом Стрелкове,- приказал он Граблину,- только аккуратно, мне он срочно нужен,- многозначительно добавил он.

* * *
        Белая «Нива» остановилась у трехэтажного особняка, стоявшего на отшибе, у самого леса. Крутой склон горы, поросшей густым ельником, закрывал дачу с юго-востока, дальше простиралась широкая равнина, усеянная коттеджами разной высоты и размеров. В самой дали, вдоль вонючей речки ютились мелкие дачки и частные дома, наседая друг на друга, теснясь к горизонту. Вечер не принес ожидаемой прохлады, он лишь напитал духоту дополнительной влагой, сотворив из нее удушливый полог, накрывший дремотно расслабленный город. Петру Сидоровичу казалось, что он - единственный, кто сохраняет бодрость и энергию.
        Он окинул профессиональным взором второй и третий этажи особняка, сторожевую вышку с парившимся на ней охранником, который внимательно наблюдал за «Нивой», высокий забор, стальные ворота. Основательно, ничего не скажешь! На его узких змеиных губах заиграла хитрая усмешка. Он посигналил. Из двери, находящейся с правой стороны ворот, вышел высокий плечистый парень в белой майке и широких спортивных штанах. Он узнал Петра Сидоровича и, кивнув, стал открывать ворота. «Нива» въехала во двор.
        Петр Сидорович различил темный прямоугольник бассейна, спокойная поверхность воды загадочно светилась в летних сумерках, будя думы о морской прохладе средиземноморских вилл и флоридских особняков американского бомонда. Тени пальм, росших в огромных керамических кадках, усиливали это впечатление. Их листва мерно раскачивалась, обдаваемая легким ветерком, и было как-то нелепо и странно знать, что за пределами этого роскошного жилища в простых совдеповских постройках живет трудовой народ. Окна дома приветливо светились - гостя ждали. Открывший ворота парень предложил загнать «Ниву» в гараж, но Петр Сидорович заверил его, что прибыл с коротким визитом. Парень пожал плечами и исчез в темной глубине двора. У стены дома Петра Сидоровича поджидал другой шкафообразный субъект, выступивший провожатым. Петр Сидорович небрежно поздоровался с детиной и вслед за ним поднялся по одной из двух парадных лестниц в дом.
        В отделанном натуральным дубом холле, на широком диване из коричневой кожи его ждал хозяин. Седоволосый, со впалыми щеками и кривоватым острым носом, с плотно сжатыми губами, он казался всегда серьезным и сосредоточенным. Его татарские глаза с узкими веками и редкими ресницами изучали собеседника с каким-то хищным вниманием, в котором было что-то неодобрительно-насмешливое и жадное. На нем была черная рубашка, освещенные тусклыми бра, зачесанные назад волосы отливали бледным золотом пляжного песка.
        - С чем пожаловал?- со скрытым внутренним напряжением осведомился он.
        Петр Сидорович не спеша устроился в кожаном кресле и, скрестив ноги, в упор посмотрел на седоволосого.
        - То, что мы с тобой намечали… придется это доделать,- холодно сказал Петр Сидорович.- Времени в обрез.
        - Я так не считаю,- ухмыльнулся мужчина,- торопиться некуда. И потом, я тебе ничего не обещал.
        - Ошибаешься,- усмехнулся Петр Сидорович,- ты также как я заинтересован в быстрой развязке. Это к прямой твоей выгоде.
        - И к твоей,- желчно произнес седоволосый,- даже больше к твоей, чем к моей. Мне нужны гарантии, что никто из моих людей, а главное, мой бизнес не пострадает.
        - Кто в наше время может дать тебе такие гарантии?- недоверчиво усмехнулся Петр Сидорович.- Не забывай, Геннадий Иванович, информация может дойти до Азарова и тогда…
        - Интересно,- усмехнулся Геннадий Иванович,- как она может до него дойти? Разве что кто-нибудь накапает…
        Он не стал называть конкретного имени, но Петр Сидорович и так все прекрасно понял.
        - Какой мне смысл?- Мячиков прищурился и устремил на своего собеседника долгий пронизывающий взгляд, от которого Полкану стало не по себе.
        Он хоть и разговаривал с майором почти на равных, но никогда не забывал, с кем имеет дело. У него была кое-какая информация на Петра Сидоровича, которую он в самом крайнем случае готов был подсунуть начальству Мячикова, но такой случай еще не настал. Впрочем, майор был тоже далеко не глуп и хорошо представлял себе натуру Геннадия Ивановича.
        - Действительно,- заговорил наконец Полкан,- какой тебе смысл? Не хочешь чего-нибудь выпить?- предложил он, чтобы немного разрядить обстановку.
        - Минералки,- согласился майор.
        Наклонившись к низкому стеклянному столу, он наполнил стоявший на нем фужер шипящей прозрачной жидкостью и с удовольствием сделал несколько глотков.
        - Я догадываюсь,- сказал Полкан, когда Мячиков поставил фужер на стол,- что со мной может сделать Азаров, если узнает, что мои люди разгромили его лабораторию. Но ведь он может узнать, что сделал я это с твоей подачи,- растянул рот в ехидной усмешке хозяин дома,- думаешь, он тебя не замочит?
        - Пусть попробует,- неприязненно поглядел в пустой темный угол Петр Сидорович.
        - Ты что-то скрываешь от меня,- приковал к нему изучающий взгляд Геннадий Иванович,- хочешь свинью мне подложить? Не знаю, налаживал ли Азаров в лаборатории производство новой «дури», как ты мне сказал, но вот то, что там занимались кое-чем другим, я догадываюсь…
        Его узкие глаза блеснули как два турецких ятагана.
        - Давай лучше условимся о времени…- не обратил на выпад в свой адрес внимания Мячиков.
        - Гарантии-и-и,- Полкан многозначительно посмотрел на Петра Сидоровича.
        - Гарантией в этой ситуации может служить выполнение того, что мы наметили,- упрямо сказал Петр Сидорович.- Ты же понимаешь, что если этот человек останется в живых, то рано или поздно до него доберется Азаров. Может быть, уже добрался…
        - Не добрался,- покачал головой Полкан.
        - А как быть с профессором?- продолжал давить Петр Сидорович.- Он ведь мозговой центр. Азаров вобьет в него бабки, и лаборатория снова заработает. Тогда твоему бизнесу наверняка будет крышка.
        - Ладно, не пугай,- махнул рукой Полкан,- профессор не иголка, не потеряется. Сейчас мои люди пытаются его найти. Кстати, ты бы тоже мог принять в этом участие, это как раз по вашему профилю.
        - Не могу же я заниматься этим официально,- сжал и без того узкие губы Мячиков,- придется тебе самому все закончить. Если у меня случайно появится какая-нибудь информация, можешь на меня рассчитывать. Ну, мне пора.
        Петр Сидорович поднялся, мягким кошачьим движением поправил полу пиджака, под которой покоился табельный «макаров», и на секунду замер, словно о чем-то вспоминая.
        - Кстати,- сказал он,- через два дня к нам приезжает московская комиссия. Предупреди своих распространителей, чтобы пока не высовывались.
        - Хоть какая-то польза от тебя есть,- Полкан тоже встал, вышел ненадолго в соседнюю комнату и вернулся назад с пачкой стодолларовых банкнот, которую протянул Мячикову.- Держи, здесь как обычно.
        Петр Сидорович молча сунул деньги во внутренний карман пиджака и направился к выходу.
        Полкан посмотрел в окно, дождался, пока «Нива» майора выедет со двора и вернулся к дивану, на котором недавно сидел. Достав из-под стопки газет диктофон, он выключил его, вынул кассету и запер ее в сейфе.
        ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
        Стрелков еще несколько минут стоял неподвижно, вжимаясь в ствол дерева. Его преследователи, переговорив с кем-то по телефону, ретировались. Петрович поежился от вечерней прохлады и сырости, которой был пропитан воздух на дне оврага и двинулся вверх по склону. Он старался двигаться как можно тише, опасаясь, что убийцы все еще где-то недалеко. Но на площадке перед домом никого не было. Дверь в подъезд оставалась распахнутой настежь видимо с тех пор, как оттуда выбежал Стрелков, преследуемый Игорем Васильевичем. Сергей начал подниматься вверх, ступая босыми ногами по прохладной каменной плитке. Он спокойно добрался до шестого этажа и вошел в квартиру, дверь которой так же была не заперта. Тщательно закрыв ее за собой, Петрович внимательно осмотрел все комнаты и, только убедившись, что в доме никого нет, принялся искать свою одежду, в которой он находился в лаборатории в момент взрыва. Сделать это оказалось не так-то просто, ведь она тоже была невидимой. Он вспомнил, что, кажется, оставил ее на диване, перед тем как идти в ванную. Похлопав руками по дивану, Петрович отыскал джинсы, пиджак и рубашку, а
вот с носками дело обстояло сложнее. Облазив на четвереньках все вокруг, он обнаружил один носок на полу, а второй нашел почти случайно, засунув руку между спинкой дивана и сиденьем.
        Собственно говоря, если бы не некоторый температурный дискомфорт, Стрелков мог бы вообще не одеваться - видно-то его не было. Но даже невидимый он испытывал какую-то странную неловкость, не ощущая на теле одежды. Теперь можно было спокойно обдумать ситуацию. Честно говоря, покоя-то как раз на душе Стрелкова не было. Мало того, что он стал невидимкой, к тому же его собираются шлепнуть, как ненужного свидетеля. Нужно было срочно что-то предпринимать. Он вспомнил, что собирался еще раз позвонить жене профессора. Устроившись на диване, Петрович пододвинул к себе телефон и набрал нужный номер.
        - Это опять я,- торопливо произнес он.- Вы что-нибудь узнали?
        - Оставьте ваш номер,- сказала жена профессора,- Вадим Михайлович вам позвонит.
        - Это очень срочно,- Стрелков попытался взять ситуацию под контроль,- со мной произошло нечто невообразимое.
        - Так вы дадите свой номер?- настойчиво сказала она.
        - Да, да,- Петрович продиктовал номер своего телефона и на том конце провода повесили трубку.
        Он швырнул трубку на рычаг, выругался и пошел искать сигареты. Найдя их на кухне, закурил, думая, что же ему теперь делать. Он не знал, сколько ему предстоит ждать, но телефон вдруг огласил вечернюю тишину мелодичным перезвоном.
        - Да,- Петрович схватил трубку.
        - Сергей Петрович?- узнал Стрелков голос профессора.
        - Вадим Михайлович,- едва не закричал Петрович,- вы меня помните? Я ремонтировал ваши холодильники.
        - Кажется, помню,- неуверенно ответил профессор.- Чего вы от меня хотите?
        - Я был в лаборатории, когда там произошел взрыв,- принялся объяснять Стрелков,- я думал это из-за меня, думал, баллон с газом рвануло, а потом появились эти типы и перестреляли там всех, кто остался в живых. А сегодня они и меня чуть не грохнули.
        - Сергей Петрович, милочка,- как-то растяжно проговорил профессор,- наверное, вы обратились не по адресу. Вам нужно идти в милицию, а я, знаете ли…
        - В милицию?!- возопил Стрелков, не дав ему закончить.- Да как я туда пойду в таком виде?
        - И какой же у вас вид?
        - Какой, какой,- повторил вопрос Петрович.- Никакого у меня нет вида.
        - То есть как, «нет вида»?- в голосе профессора промелькнула настороженность, а может быть, и догадка.
        - Да очень просто,- огрызнулся Стрелков,- когда тебя не видно, какой может быть вид?
        - Вы хотите сказать,- спросил профессор тоном человека, которому удалось сделать мировое открытие,- что вы стали невидимым?
        - Я вам битый час уже об этом толкую, профессор,- обрадованно, что его наконец-то поняли, заявил Стрелков.- Думаю, это по вашей части. Сделайте меня снова нормальным человеком и все, больше мне от вас ничего не нужно.
        - Так, так, так, замечательно, но ведь это…- что-то бормотал Вадим Михайлович.- Так, так, так, батенька… Очень интересно…
        - Что вы там говорите, профессор?- не разобрал Стрелков.
        - А вы уверены, Сергей, Петрович, что в самом деле стали невидимым?- чуть ли не обрадованно произнес профессор.
        - То есть как это?- не выдержал Стрелков, снова повысив голос.- Если меня ни хрена не видно, значит ли это что я стал невидимым? Может, ты думаешь, что я с катушек съехал?- от волнения он даже перешел на «ты», но потом снова опомнился.
        - Нет, нет, Сергей Петрович,- успокоил его профессор,- ничего такого я не думаю. Нам просто необходимо с вами встретиться.
        - Вот именно, необходимо,- согласился Стрелков.- Где и когда?
        - Знаете, батенька, я сейчас на даче у одного знакомого. Мне нужно с ним кое-что уточнить, а вы пока подъезжайте ко мне домой и ждите меня там, жену я предупрежу.
        Он быстро продиктовал адрес и, попрощавшись, отключил связь.

«Как-нибудь доберусь»,- подумал Стрелков, прикидывая, как ему лучше доехать до дома профессора. Пешком было далековато, а ехать общественным транспортом он не решился. Поэтому, положив в карман ключи от гаража и от машины, он наскоро перекусил и вышел во двор. Гараж был в какой-то сотне метров от дома и встретить там кого-нибудь в такое время было бы проблематично.
        Отперев ворота, он вывел свою новенькую красную «пятерку», на которой почти не ездил и отправился к Спирягину. Машин на дороге было немного, а Петровичу не терпелось поскорее увидеться с профессором, поэтому он гнал под девяносто, снижая скорость только на перекрестках. Он уже почти добрался до места, как вдруг словно из-под земли на дороге появился «гибэдэдэшник» со светящимся жезлом. И это почти в двенадцать часов ночи! Притормозив, он заметил и милицейский «Форд», на капоте которого был укреплен радар. «И надо было тебе, скотине, здесь объявиться!» - Стрелков усиленно размышлял, что ему делать. Будь он «нормальным», видимым человеком, ну отдал бы он этому кренделю его законный полтинник и поехал бы дальше. А теперь что? Не будешь же объяснять этому придурку, почему он тебя не видит. Да его просто удар хватит. Чего доброго еще палить начнет, неизвестно куда, а Петровичу в последнее время это почему-то не нравилось.
        Нет, он любил пялиться в «ящик», потягивая пиво и глядя как крутые парни с квадратными подбородками расправляются с не слишком крутыми, а потом суперкрутые полицейские с такими же квадратными челюстями всаживают по целой обойме свинца в этих крутых… Но одно дело смотреть на это со стороны, да еще через экран телевизора, и совсем другое, видеть, как на тебя направляют дуло всамделишнего пистолета с навинченным на ствол глушителем.
        Короче говоря, Петрович не стал останавливаться, а снова надавил на педаль газа. Была у него слабая надежда, что патрульные не бросятся за ним в погоню, хотя бы просто из лени. Ведь для этого им нужно было бы убрать радар, забраться в машину, сниматься с насиженного места, а потом еще устраивать гонки с преследованием. Но Стрелков ошибся в своем предположении. Видно «гибэдэдэшникам» надоело вылавливать редких превышателей скорости и стричь с них купоны. Уже через несколько секунд, сверкая бортовыми огнями и проблесковыми маячками, подвывая сиреной, милицейский
«Форд» стартанул с места и кинулся следом за «пятеркой» Стрелкова.
        Почему-то на этот раз Петрович не испугался. «Ну, подойдут они к пустой машине, ну, отправят на штрафную стоянку. Что они еще могут сделать?- размышлял Сергей, почти добравшись до дома Спирягина.- В случае чего заявлю об угоне».

«Форд» поравнялся с ним и пытался прижать к обочине, но Стрелков уже приехал и свернул направо во двор. «Гибэдэдэшники», не успев сбавить скорость, проскочили мимо. Петрович резко затормозил и, не дожидаясь, пока менты подкатят на своей крутой тачке, выбрался из машины. Специально не став забирать ключи из замка зажигания, Стрелков просто заглушил двигатель и никуда не побежал, а остался стоять неподалеку, глядя, как на полном ходу во двор влетел «Форд» и из него выскочили двое постовых. Один был с погонами лейтенанта, у другого Стрелков в слабом свете фонарей рассмотрел сержантские лычки. Лейтенант, расстегивая на ходу кобуру, тут же кинулся к «пятерке» и замер, изумленно глядя на распахнутую дверцу.
        - Вот, черт, куда он делся-то?- ни к кому не обращаясь пробормотал он, оглядывая двор, в дальнем конце которого чернели хилые кусты сирени и стояли несколько легковушек.- Ну-ка, посмотри,- приказал он сержанту, придерживавшему на боку автомат с укороченным прикладом, а сам принялся осматривать салон.
        - Никого,- сержант вернулся минут через пять, обойдя двор по периметру.
        - Ключи в замке,- констатировал лейтенант,- на угон не похоже. Ну-ка, свяжись с отделом, пусть пробьют номер по компьютеру.
        - Да налакался, наверное,- флегматично заметил сержант,- не захотел прав лишаться, вот и сдернул.
        Он не спеша пошел к патрульной машине и, достав трубку, принялся вызывать кого-то по рации.
        Стрелков видел и слышал, как он о чем-то переговаривается с абонентом и что-то записывает в блокнот. Покамест сержант общался с отделом, лейтенант тщательно осмотрел всю машину, не забыв заглянуть в багажник и под капот - благо, ключи были на месте. Потом он вернулся к «Форду».
        - Ну что там у тебя?- спросил он, останавливаясь рядом с машиной.
        Сержант ответить не успел. Дверка одной из машин, стоявших во дворе, распахнулась, из нее выбрался человек в костюме, даже в свете фонарей отливавшего серым цветом, и подошел к «Форду». Узнав в нем тонкогубого мужчину, которого видел возле лаборатории после взрыва, Петрович почему-то напрягся, но подошел поближе, чтобы лучше слышать.
        - Майор Мячиков,- представился мужчина лейтенанту и ткнул ему под нос какое-то удостоверение.- Что вы здесь делаете, лейтенант?
        Голос у него был недовольный, но говорил он очень тихо и внушительно. Поняв, что имеет дело с представителем спецслужб, которым сотрудники УВД напрямую не подчинялись, но предпочитали лишний раз не связываться, лейтенант пожал плечами.
        - Вот,- кивнул он в сторону «пятерки»,- водитель пытался скрыться и, похоже, ему это удалось. Сейчас пытаемся выяснить, на кого она зарегистрирована.
        - И на кого же?- майор смотрел лейтенанту прямо в глаза.
        Тот отвел взгляд и взглянул на сержанта.
        - Покажи.
        Сержант протянул ему блокнот с записями.
        - Машина принадлежит Стрелкову Сергею Петровичу, год рождения - одна тысяча девятьсот пятьде…
        - Кому, кому?- не дав ему договорить, майор выхватил у него блокнот.- Где водитель?- прошипел он, схватив лейтенанта за отвороты форменной рубашки.
        - Я же сказал, не знаю,- лейтенант осторожно высвободил ворот.
        - Он все-таки приехал сюда,- раздался за спинами у говорящих низкий мужской голос.- Мы ведь видели как открылась дверь этой пятерки.
        Стрелков вздрогнул от неожиданности и обернулся. Буквально в двух шагах от него стоял мужчина, похожий на Мячикова выправкой и холодным блеском глаз, но немного повыше того. Похоже было, что он работает вместе с майором. Чтобы тот не задел его, Стрелков сделал шаг в сторону и у него под ногой хрустнул камешек. Этот звук услышали все стоящие рядом с «Фордом», но определенные выводы сделал Мячиков.
        - Он здесь,- прошептал майор своему подчиненному.- Нужно перекрыть все выходы.
        - Поступаете в наше распоряжение, лейтенант,- приказал тот «гибэдэдэшнику».- Перекрыть все выходы со двора. Ты, сержант, к той арке, лейтенант к этому проезду. Мы с майором действуем по обстоятельствам. Быстро.
        - Вообще-то нам нужно сообщить начальству,- попытался возразить лейтенант.
        - Товарища Магомедова я поставлю в известность,- четко произнес Мячиков.- А теперь делайте то, что вам говорят.
        Стрелков стоял ни жив, ни мертв, поняв, что его застукали. И они знают, что он невидимый. Что им вообще от него нужно? Ответа на этот вопрос тут же ожидать не приходилось, поэтому, не обращая внимания на шум, он рванул в сторону дальней арки.
        - Стоять, Стрелков,- вытащив из-под пиджака пистолет, Петр Сидорович бросился за ним.- Не бойся, ничего с тобой не случится,- кричал он на ходу.- Мы хотим помочь тебе.
        Патрульные, переглянувшись, посмотрели на Мячикова как на ненормального. Отбежав немного в сторону, Петрович остановился, быстро снял туфли и, сунув их в карманы пидждака, остался в одних носках. Так можно было незаметно улизнуть, не производя большого шума.
        - Сергей Петрович, где вы?- майор тоже остановился, поводя головой из стороны в сторону.- Пойдемте с нами, мы отведем вас к профессору, он снова сделает из вас человека. Вы мне верите?
        Стрелков не знал, верит ли он этому человеку, но предложение выглядело вполне разумным.
        - Только не подходите ближе,- сказал он,- а то я не буду с вами разговаривать.
        - Хорошо, хорошо,- сразу же согласился Мячиков, делая маленький шаг в том направлении, откуда раздался голос Стрелкова,- к вам у нас нет никаких претензий. Вы оказались на месте взрыва совершенно случайно. Вы сами являетесь пострадавшим. Мы собираемся помочь вам, а вы от нас скрываетесь. Если у вас есть какие-то просьбы или требования, я готов сделать все от меня зависящее. Вы меня слышите, Сергей Петрович?
        - Слышу,- кивнул Стрелков, словно забыв, что его не видно.- Мне нужно подумать.
        - Конечно, сколько угодно можете думать,- согласился Мячиков.- Кстати, меня зовут Петр Сидорович, вы можете даже посмотреть мое удостоверение.
        Он еще несколько раз шагнул вперед, вслушиваясь в тишину.
        - Не подходите ближе,- предупредил Стрелков, заметив его движение,- а то я уйду.
        - Нет, пожалуйста, не уходите,- голос Мячикова тек, как церковный елей,- вы не сможете жить в таком состоянии. Мы должны спасти вас, и мы сделаем это, если вы отправитесь с нами. Поживете в хорошей гостинице, пока профессор не приведет вас в норму. Вы слышите меня?..
        - Да слышу, слышу,- ответил Петрович и уперся во что-то спиной.
        Он удивленно оглянулся, чтобы посмотреть, в чем там дело, и в тоже мгновение две сильных руки обхватили его за плечи.
        - Он здесь, голубчик,- услышал он у себя над ухом радостный голос помощника Мячикова.
        - Молодец, Илья,- удовлетворенно хмыкнул Петр Сидорович,- убирая пистолет под пиджак, и доставая откуда-то от пояса наручники,- держи этого козла крепче. Если будет рыпаться, приложи по репе.
        Только теперь Стрелков понял весь смысл разговора с Мячиковым - тот просто-напросто отвлекал его, пока Илья обходил его сзади. Петрович что было сил рванулся из цепких объятий Ильи, но тот сжал их еще сильнее.
        - Вырывается,- хохотнул тот,- давай быстрее, Петр Сидорович, надевай на него браслеты.
        Мячиков быстро приближался, и тут Петрович оторвал ноги от земли и подтянул их к груди. Илья держал его крепко, он даже не понял, что Стрелков собирается сделать, только еще больше усилил давление своих рук и, кряхтя, держал тяжелого Петровича в воздухе. Когда Мячиков был совсем рядом, Сергей разогнул ноги и с силой вонзил их в грудь Петра Сидоровича. Тот отлетел на несколько метров и повалился на землю. Илья тоже не выдержал удара и, все еще сжимая в руках Стрелкова, упал на спину. Петрович, падая ударил его затылком в лицо и, почувствовав, что он ослабил хватку, вырвался на свободу. Но Илья каким-то чудом, шаря руками в воздухе, успел схватить Петровича за лодыжку.
        - Не уйдешь, козлина вонючая,- кряхтел он, держа того за штанину.- Здесь он, здесь,- кричал он Мячикову, который уже стоял на ногах,- давай быстрее, он мне нос разбил, гнида!
        Пытаясь уползти от Ильи на карачках, Стрелков понял, что из этого ничего не получится. Тогда он вывернулся и лег на спину. Ненавистная рожа Ильи, который постепенно перехватывал ногу Петровича все выше и выше, была уже совсем близко. Тщательно прицелившись другой ногой, Сергей пяткой ударил в эту тонкогубую харю. Руки Ильи разжались, но теперь уже Мячиков навалился на Петровича всем телом. Он не видел где тот находится, но нащупав, вцепился в него мертвой хваткой.
        - Лейтенант, на помощь!- завопил Петр Сидорович, обращаясь к «гибэдэдэшникам», замершим возле «Форда» с разинутыми ртами.
        К счастью, Стрелкову под руку попалась рукоятка пистолета Мячикова, торчащая из наплечной кобуры. Вытащив оружие, Петрович, который был охотником, приставил ствол к виску Петра Сидоровича и взвел курок.
        - Ну что, Пидор Сидорович,- злобно прошептал Стрелков ему на ухо,- скажи им, чтобы убирались отсюда к японой матери. Машину и ключи пусть оставят.

* * *

«Гибэдэдэшники» совершенно ничего не понимали. Со стороны это действительно выглядело, мягко говоря, странно. Двое мужчин в хороших костюмах разговаривают то ли сами с собой, то ли с каким-то невидимкой. Такое лейтенант видел только в кино, а сержант читал что-то об этом в одной старой книжке. После того, как один из нападавших схватил нечто невидимое, а другой вынул наручники, опять случилось что-то необъяснимое. Оба мужчины разлетелись в разные стороны. Теперь Мячиков звал на помощь, но что конкретно он, лейтенант, должен был делать, было непонятно. Он все-таки подошел ближе и увидел, что у виска Мячикова сам по себе висит табельный
«макаров».
        - Давайте,- махнул рукой Мячиков, сидя на траве с приклеенным ко лбу пистолетом, - валите отсюда. Ключи от «пятерки» вставьте в замок зажигания.
        - Пошли,- озадаченный лейтенант пожал плечами и подтолкнул сержанта к машине.

«Форд» развернулся и быстро выехал со двора.
        - Не делай глупостей, Сергей Петрович,- сказал Мячиков, когда задние габаритные огни милицейской машины скрылись за углом дома.- Лучше пошли с нами. Обещаю, что наручники одевать не буду.
        - Нет уж, хренушки,- Стрелков оттолкнул от себя Мячикова и поднялся,- с вами я в эти игры больше не играю.
        - Ты все равно никуда не денешься, дурень,- Мячиков тоже встал,- за тобой гоняется вся милиция города, спецслужбы и еще черт знает кто. Подумай, что с тобой будет.
        - Проживу как-нибудь,- гордо ответил Стрелков, устраиваясь за рулем «пятерки».
        - Пистолет-то оставь,- упрашивающим голосом произнес Мячиков,- мне ж за него знаешь, что будет…
        - Как-нибудь потом,- Стрелков запустил двигатель и положил оружие на соседнее сиденье.
        Илья Александрович очнулся и, придерживая рукой разбитый нос, принял сидячее положение. Он непонимающе смотрел на своего начальника, стоящего рядом с пустой машиной. Та вдруг сама по себе тронулась с места и поехала.
        Сергей Петрович вырулил к выезду со двора, когда в глаза ему ударил мощный свет фар. Он остановился, сдал назад и немного вправо, пропуская во двор огромный черный джип «Линкольн-Навигатор». Плавно покачиваясь, словно вагон на резиновом ходу, джип проехал мимо, и фары машины Стрелкова выхватили профиль Спирягина, сидящего на заднем сиденье «Линкольна». Тут только Петрович вспомнил, зачем он вообще сюда приехал: профессор назначил ему встречу.
        Пропустив джип, Сергей Петрович выехал на улицу, припарковал машину неподалеку и, выключив огни, пешком вернулся во двор. Зачем-то он прихватил с собой пистолет Мячикова, который спрятал во внутреннем кармане пиджака. Невзрачного вида
«шестерка», за рулем которой сидел помощник Мячикова - Илья, ровно урча сильным двигателем, пролетела мимо него, ослепив фарами. Похоже было, что ребята со спецотдела бросились за ним в погоню. «Пока, парни»,- махнул им невидимой рукой Петрович.

«Навигатор» стоял у подъезда, в котором жил профессор. Рядом с машиной высились два качка с короткими стрижками, одетые в темные костюмы. «Двое из ларца»,- определил их для себя Стрелков, подходя ближе. Он до сих пор был босиком, поэтому шел, не опасаясь, что его услышат. Эти двое, похоже, сопровождали профессора до его дома, но его самого видно не было. «Наверное, поднялся в квартиру»,- решил Петрович, увидев, что дверь подъезда распахнута настежь. Он собирался было пройти мимо этих громил, чтобы последовать за Спирягиным, но что-то его насторожило в их негромкой беседе. Он остановился и стал слушать.
        - Слышь, Толян,- говорил тот, что стоял ближе к дверке водителя,- думаешь, это и вправду может быть?
        - Невидимка что ли?- пожал плечами второй, который держался ближе к подъезду.- Сейчас все может быть.
        - Босс приказал доставить его к нему вместе с профессором,- снова сказал первый.
        - Знаю, ну?- лаконично вопросил второй.
        - Как же мы его будем брать, если его не видно?
        - Профессор сам нам его доставит,- усмехнулся Толян, повернув голову и прислушиваясь,- кажись, топает, дурик.
        - И что босс с ним будет делать?
        - С невидимкой?
        - Угу.
        - А хрен его знает,- пожал плечами Толян.
        - А если он не придет?
        - Кто, невидимый?
        - Ну.
        - А куда он денется?
        - Ну, не знаю. Ты у нас здесь главный.
        - Тихо, он уже идет,- Толян приложил палец к толстым губам,- будем действовать по обстановке.
        - Его еще нет, странно…- профессор появился в освещенном дверном проеме.- Я разговаривал с ним больше часа назад…
        На нем был тот же фисташковый костюм, в котором Стрелков видел его в день, когда взорвали лабораторию, на носу поблескивали очки в тонкой золотой оправе.
        - Садись, профессор, будем ждать,- Толян открыл перед ним заднюю дверку
«Линкольна», но Спирягин остался стоять на месте.
        - Я лучше на воздухе побуду,- сказал он и принялся прохаживаться взад-вперед вдоль дома.
        - Профессор,- шепнул ему на ухо Петрович, когда тот отошел довольно далеко от машины, рядом с которой куковали охранники,- это я - Стрелков. Смотрите прямо перед собой, я не хочу, чтобы эти мордовороты меня вычислили.
        Спирягин сперва вздрогнул от неожиданности, но потом быстро сообразил в чем дело и продолжал прогуливаться вдоль дома как ни в чем не бывало. Стрелков приноровился к его шагу и двигался рядом, склонив голову к уху профессора.
        - Сейчас мы избавимся от этих придурков,- шептал он,- которые привезли вас сюда, и поедем куда-нибудь в тихое местечко. Сколько вам нужно времени, чтобы снова сделать меня нормальным человеком?
        - Трудно сказать, батенька,- профессор старался не показать вида, что он и сам не знает, сколько это может занять времени, и возможно ли это в принципе,- дело в том, что без определенного оборудования, реактивов, помощников, сделать это будет довольно проблематично. Я не хочу сказать, что невозможно,- добавил он,- но…
        - Все равно, Вадим Михайлович,- горячо проговорил Петрович,- вы сейчас поедете со мной.
        - Но Эдуард Васильевич настаивает, чтобы мы приехали к нему,- пролепетал Спирягин,- он, знаете ли, не из тех, кто бросается словами. Эти молодчики… Как вы с ними собираетесь поступить, Сергей Петрович?
        - Это мое дело,- отрезал Стрелков.
        - Неужели и вправду получилось?..- восторженно выдавил из себя Спирягин, не выдержав и все-таки посмотрев туда, откуда раздавался голос Стрелкова.
        - Получилось, получилось,- осадил его Петрович,- теперь нужно сделать так, чтобы получилось все наоборот.
        - Ну, батенька…- начал было профессор, но не договорил.
        - Эй, профессор,- окликнул вдруг Спирягина Толян, которому движения Вадима Михайловича показались подозрительными,- ну-ка, иди сюда.
        - Делайте, как он говорит,- проговорил ему в самое ухо Стрелков,- идите.
        Профессор послушно двинулся в сторону «Линкольна», а Стрелков принялся на ходу соображать, как ему избавиться от этих шкафов в костюмах, пока они не забрались в свою крутую тачку; оттуда выкурить их будет не так-то просто. Он не успел придумать ничего лучше, как зарядить Толяну прямой правой в голову, когда тот почти вплотную приблизился к Спирягину.
        - Ты че, придурок, охамел что ли?!- он затряс здоровенной головой на бычьей шее и схватил Спирягина за лацканы пиджака.
        - В чем, собственно, дело?- возопил Спирягин, не ожидавший таких действий с его стороны. Профессор даже не понял, что Толян только что схлопотал по лбу.
        - Щас ты поймешь!
        Толян, держа одной рукой Спирягина за грудки, другой размахнулся для удара. Этого как раз и ждал Петрович.
        Когда-то занимавшийся борьбой и немного боксом, он перехватил руку Толяна, вывернул ее за спину и толкнул верзилу вперед и вниз, сопроводив толчок сильнейшим пинком под зад. Хорошего пинка, впрочем, не получилось, так как Стрелков все еще не приспособился как следует рассчитывать свои движения, не видя конечностей. Тем не менее, и того, что было сделано, хватило, чтобы Толян упал на асфальт, пропахав его головой и мощной грудью. Он едва не сбил с ног профессора, но тому удалось удержаться на ногах.
        Водитель, не понимая, что творится с его приятелем, но видя, что тот как-то странно себя ведет, бросился ему на помощь.
        На этот раз Петрович рассчитал все точно. Водитель с разбега нарвался на подножку и тяжело свалился на землю, снова увлекая за собой поднявшегося было на ноги Толяна.
        Жильцы дома, разбуженные непонятной возней на улице, стали включать свет в квартирах и выглядывать в открытые окна.
        Во двор медленно вкатилась серая «девятка», фары которой осветили стоявшего истуканом, не знавшего что ему предпринять Спирягина.
        - В машину, быстро,- скомандовал ему Стрелков, бросившись к «Линкольну».
        Но тут он увидел, что из въехавшей во двор «девятки» выскочили двое и направили пистолеты с глушителями на профессора. Стрелков сразу же узнал их, хотя свет падал на них со спины. Он толкнул Спирягина в бок, повалив его на землю, и как раз во время. Несколько пуль впились в стену дома, разбрызгивая осколки кирпича. Телохранители Азарова, которые к тому моменту уже сидели на земле, увидев, что их подопечному угрожает опасность, выхватили свои стволы и открыли беглый огонь по нападавшим. Дудин и Макс принялись палить в ответ, вернее, стрелял только Игорь Васильевич, так как Макс замертво свалился наземь словно подкошенный. Дудин стрелял лучше охранников Азарова. Он завалил водителя с первого выстрела, а Толяна ранил в правое плечо, из которого фонтаном брызнула черная кровь. Игорь Васильевич даже не оглянулся на поверженного Макса, которому пуля Толяна попала в голову, а двинулся к лежавшему Спирягину, ставшему теперь его мишенью. Он почти уже праздновал победу, когда услышал позади незнакомый голос.
        - Стоять, брось оружие, спецслужба.
        Не глядя выстрелив несколько раз в сторону этого неприятного голоса, Дудин кинулся к арке с противоположной стороны двора. Два человека в бронежилетах и касках, с короткоствольными автоматами бросились следом за ним, но у него было преимущество - он был налегке. Два других спецназовца, одетые точно также, направились к охранникам Азарова, а к Спирягину подошел Мячиков со своим помощником.
        - Вставайте, профессор,- произнес Мячиков, защелкивая на нем наручники,- поедете с нами. И вам, Стрелков,- Петр Сидорович повысил голос, обращаясь куда-то в пустоту,- предлагаю сделать тоже самое. Вы меня слышите?
        Петрович ничего не ответил. С такой кучей народа ему не справиться, даже в невидимом состоянии. Не убивать же их всех в конце-то концов! Хотя и это у него вряд ли бы получилось. Оставив профессора с Мячиковым, он быстренько ретировался через арку, в которую выбежал Игорь Васильевич. Спецназовцы, попавшиеся ему навстречу, были одни, и он понял, что Дудину удалось от них скрыться. Не попытавшись даже уехать на своей машине, подозревая, что успевший вызвать подкрепление Мячиков мог и там устроить какую-нибудь ловушку, Стрелков вынул из карманов туфли, обул их, отряхнув носки от пыли, и устало поплелся по ночному городу, который только на первый взгляд казался в этот час таким тихим и спокойным.
        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
        Потягивая пиво, Данилыч тупо пялился в телевизор. Рядом с ним, в одних трусах, сидела мясистая молодая особа с курчавящимися светлыми волосами и непроницаемым коровьим взглядом. Она зевала, чесала комариный укус меж гигантских обмякших грудей и тоже рассеянно следила за экраном. Данилыч уже поведал Сашке о приключившемся со Стрелковым. Она вначале не могла поверить, потом перестала думать об этом, как-будто свыклась. На самом деле она не утруждала себя размышлениями на незнакомые сызмальства для ее сознания темы. Сашка обладала крепкой нервной системой и напоминала Данилычу спокойное жвачное животное. То, что могло бы оттолкнуть другого мужчину - отсутствие женственности, тупость и равнодушие к жизни, за исключением чисто животных и хозяйских надобностей, наоборот, восхищало Данилыча. Сашка была в его глазах совершенством, ибо на свой лад воплощала его идеал женщины - тихой покорной рабыни, услаждающей своего господина. Несмотря на свою раннюю тучность и дрябловатость Сашка лихо кувыркалась в постели, чем окончательно сразила Данилыча.
        За пивом и в постели они посмеялись над новым качеством Стрелкова с точки зрения сексуальной жизни, разбирая вопрос «как же это он теперь трахаться будет?» и это событие - превращение нормального человека в невидимку - добавило огонька в их ласки, послужило острой приправой к раз и навсегда заведенному распорядку еженедельных встреч.
        После седьмой бутылки пива Данилыч откинулся на подушку и задремал, экран под его взглядом сначала расплылся в светлое искрящееся пятно, потом и вовсе перестал существовать. Он погрузился в самую сладкую стадию забытья - стадию засыпания, когда человеку кажется, что он все еще бодр и действует в реальной жизни, а на самом деле уже тихо и неуклонно проваливается в мягкую вату сна. И тут, выгоняя его сонную мысль на поверхность, в доме зазвучала острая, как комариное жужжание, жалоба дверного звонка.
        - Твою мать!- выругался Данилыч, метнув беспокойный взгляд своих осоловелых глаз на Сашку.
        Та тоже напряглась, машинально схватила желтую футболку и, быстро напялив ее, подобрала под себя свои слоновьи ноги.
        - Кто это?- спросила она, особенно не испугавшись - она знала, что муж на дежурстве.
        - Сиди тихо,- скомандовал поднимающийся Данилыч,- я гостя спроважу.
        Он немного нервничал, обратясь мысленно к жене. Но потом отбросил эту мысль, его Люська в такое время уже спала. Да если бы она и застукала его здесь сейчас, чтобы она сделала? Он ухмыльнулся, представив напускную растерянность жены. Она наверняка догадывалась, что он порой коротает вечера в своей лаборатории с бабами, но, приведись ей увидеть воочию мужнину измену, стала бы поначалу удивляться, дуться, ругаться - этого требуют приличия. Устроила бы, может быть, скандал, но дальше этого дело бы не пошло. Он кормил все семейство, а потому никто из его домашних не стал бы резко осуждать его, не стал бы вообще показывать, что ему что-либо известно об его шашнях на стороне. «Он свое отработал, оттрубил, так дайте,- восклицал мысленно Данилыч, подходя к входной двери,- спокойно пожить под старость!»
        Тот, кто стоял за дверью, видимо, не хотел оставить его в покое и сжалиться над его годами, он упорно звонил, демонстрируя наглое нетерпение. Данилыч окликнул:
«Кто там?» Звонок повторился, но никто ничего не сказал в ответ. Это удивило и немного обеспокоило Данилыча. Он повторил вопрос и, не дождавшись снова ответа, отпер замок и открыл дверь.
        Прежде чем Данилыч успел что-то понять, он оказался втолкнутым в маленькую сумрачную прихожую, едва не упав со ступенек, которые вели к двери. Два темных молчаливых силуэта надвинулись на него и Данилыч услышал звучный агрессивный голос:
        - Где Стрелков?
        - Не знаю,- заикаясь, сказал Данилыч,- испуганно глядя на того, кто говорил.
        - Пошли в комнату,- пихнул он Данилыча в плечо.
        Второй субъект проследовал за ними в тускло освещенную залу, где в аквариумах затаились испуганные рыбы, наблюдая из клочков водной растительности за незнакомцами.
        - Чем это ты тут занимаешься?- с ядовитой усмешкой спросил высокий жилистый мужчина в серых брюках и коричневой, в желтую полоску рубашке, первым из вошедших обратившийся к Данилычу.
        - Рыбок разводит,- чуть более добродушно усмехнулся второй, тоже высокий, похожий на каланчу.
        - Садись, Виктор Данилыч,- наплевательским тоном произнес первый,- поговорим о твоем дружке.
        - А вы, собственно, кто?- захлопал глазами опускающийся на драный диван Данилыч.
        - Это тебе знать не обязательно,- грубо ответил мужик в коричневой рубашке,- та-а-а-к,- он прогулочный шагом, достав из кобуры «ПМ» и, крутя его в руке, подошел к аквариуму с барбусами.- Значит, снабжаешь рыбками зажравшихся буржуев?
        Он метнул в Данилыча обезоруживающе враждебный взгляд, чем поселил в душе последнего панику. Штерн не понимал, чем он не угодил этому поигрывающему пистолетом нахалу, но он четко понял, что тот прямо-таки ненавидит его и если что… Нутро Данилыча окатила волна ледяного холода, хоть он и был не особенно труслив и многое в жизни повидал.
        - Я ничего противозаконного…- запинаясь, проговорил он.
        - Молчи, придурок,- язвительно рассмеялся мужик в коричневой рубашке,- ты один?
        Данилыч отрицательно покачал головой, чувствуя, что только правдивые ответы могут его спасти.
        - С бабой?- проницательно спросил мужик.
        Данилыч машинально кивнул.
        - Скажи, пусть вытряхивается, ясно?- судорожно вскрикнул тот.
        Данилыч задрожал всем телом, встал на подгибающихся ногах и поплелся в соседнюю комнату. Сашка по-прежнему сидела на кровати, поджав под себя ноги. Ее глаза метали искры животного страха.
        - Кто это?- упавшим голосом спросила она, когда Данилыч, приблизившись к кровати, доверительно нагнулся к ней.
        - Собирай вещи и сматываяся,- прошептал он,- потом все объясню.
        - Я мигом,- Сашка вскочила и стала хватать разбросанное по постели белье.
        Данилыч вернулся в гостиную-лабораторию.
        - Где же твой друг, Виктор Данилыч?- ухмыльнулся мужик в коричневой рубашке.
        - А мне как к вам обращаться?- обрел наконец способность соображать Данилыч,- и на каком основании…
        - Основание мы найдем,- угрожающе усмехнулся мужик, и принялся лениво слоняться вдоль стойки с аквариумами,- что ж, зови меня Михаилом Игнатьевичем, а моего начальника - Юрием Антоновичем.
        - Очень приятно,- Штерн опасливо посмотрел на Юрия Антоновича, с небрежным спокойствием наблюдавшего за происходящим, и если бы не напряженная обстановка, позволил бы себе горькую усмешку припертого к стенке человека.
        - Виктор Данилович,- взял голос Юрий Антонович, казавшийся более выдержанным и вежливым, чем его напарник,- нас интересует ваш приятель. Как его найти?
        - Вы за этим ко мне пришли?- у Данилыча немного отлегло от души и как только он ощутил относительное успокоение, его пронзило жгучее чувство несправедливости.
        - Когда вы его видели в последний раз?
        - Так меня же уже спрашивали и предупреждали,- с укоризной взглянул на Михаила Игнатьевича Данилыч, но увидев его вытаращенные, горевшие какой-то адской ненавистью глаза, умолк.
        - Кто, когда?- рявкнул он, кругля зенки.
        - Из органов, сегодня, вечерело уже,- озадаченно пожал плечами Данилыч,- а Петрович вчера в обед забегал…
        - А сегодня?- сурово взглянул на Данилыча Михаил Игнатьевич.
        - Нет.
        В этот момент из спаленки вынырнула спешащая к выходу Сашка. Она испуганно покосилась на стоявшего у порога Юрия Антоновича.
        - Здрасьте,- глухо произнесла она,- я пошла.
        - Ага,- ответил Данилыч, снова подняв глаза на Михаила Игнатьевича.
        Тот гаденько ухмыльнулся, изобразив на лице отвратительно-скользкую догадку.
        - Грешим помаленьку?- посмотрел он с садистской игривостью на Данилыча, смерив его наглым изобличающим взглядом.
        Данилыч промолчал. Его возмущение уступило место страху.
        - Если он появится, я вас предупрежу, оставьте телефон или…
        - Ты уже кому-то обещал сообщить о приятеле?- усмехнулся Михаил Игнатьевич.- Так вот, никому кроме нас. Так, сколько сейчас…
        Он озабоченно посмотрел на часы.
        - А мы ведь можем подождать,- на губах Михаила Игнатьевича застыла ядовитая усмешка,- а, Юрий Антонович, спешить нам некуда.
        Перспектива провести с этими людьми остаток ночи нагнала ужас на Данилыча.
        - Да-а,- продолжил Михаил Игнатьевич, разглядывая аквариумы,- значит, пока Володька мой в Чечне парится, ты тут рыб разводишь и всяким мудакам с толстыми кошельками продаешь?
        - Так семью же кормить надо,- взмолился Данилыч,- я ж не по прихоти…
        - Развелось вас, бизнесменов, выше крыши,- злобно усмехнулся Михаил Игнатьевич.
        - Не имеете права,- возроптал вдруг Данилыч,- я тут не при чем…
        - Я вот щас тебя тут пришибу,- Михаил Игнатьевич помахал ТТ под носом Данилыча,- и мне ничего не будет, понял?
        Данилыч вытаращил глаза. Такой жестокости он не ожидал.
        - Думаю, мы тут зря теряем время,- вздохнул Юрий Антонович,- полагаю, Виктор Данилыч известит нас, если господин Стрелков вдруг объявится, ведь так?
        Граблин поднял на притихшего Данилыча глаза. В них таилась добродушная ирония. Приободренный этим взглядом, почти благодарный за отсутствие свирепости в нем, Штерн с готовностью кивнул.
        - Обязательно,- выдавил он из себя.
        Юрий Антонович достал из кармана легкого светлого пиджака блокнот, вырвал лист, и черкнув на нем номера телефонов, положил на стол.
        - Пошли?- вяло посмотрел он на своего кровожадного напарника.
        Тот молча встал с табурета и направился к выходу. Когда Юрий Антонович, первый прошедший в прихожую, уже открывал дверь, Михаил Игнатьевич, выхватив ловким движением положенный было в кобуру пистолет, ударил его рукояткой по стоявшему у самого окна аквариуму. Толстое, почти сантиметровой толщины оргстекло выдержало удар и не раскололось. Тогда вышедший из себя мент в штатском начал с остервенением колошматить по стеклу еще и еще. Стекло дрожало, вода в аквариуме вибрировала, рыбки бешено метались от стенки к стенке.
        - Какого черта, капитан?- удивленно и недовольно крикнул вбежавший на шум Граблин.
        Но капитан, казалось, не слышал его. Поняв наконец бесплодность своих попыток, Михаил Игнатьевич осмотрел комнату свирепым взглядом и схватил валявшийся в углу молоток. Данилычу показалось, что прозвучал взрыв. Разбитое стекло с оглушительным грохотом рухнуло на пол, освобожденная вода подобно вышедшей из берегов реке, хлынула в комнату, заливая помещение. Выброшенные с нею рыбы брякнулись на пол золотисто-серебристыми звездами и, хватая ртом воздух, принялись биться среди уходящей сквозь щели в полу воды. Данилыч дико взвыл, услышав в ответ издевательский смех капитана.
        - Вот что будет с твоим бизнесом, если не сдашь своего приятеля!
        - Ты с ума…
        Горло Данилыча забил комок слез и криков. Он кинулся к рыбам, наступая на осколки, скользя и судорожно матерясь. Хлопнула входная дверь, хлопнула еще и еще, и в прихожей снова зазвучал смурной голос Михаила Игнатьевича. Истерически высокий женский голос перехлестывался с ним. До уха растерявшегося вконец Данилыча, потрясенного зрелищем невиданного варварства и остервенелой злобы, донеслись сдавленные крики, стоны и причитания.
        - Ничего не случилось,- долетел до Штерна принуждено ровный голос Граблина,- успокойтесь.
        - Что с моим мужем?- Галина плакала навзрыд.- Что-о-о с ним?
        Ее протяжные всхлипы раскачивали тишину, хлюпающую утекающей под пол водой. С улицы донесся шум хрустящего под ногами щебня, голоса собравшихся в доме Данилыча заглушили его.
        - Эй ты,- небрежно окликнул Данилыча Михаил Игнатьевич,- дай ей воды, успокой.
        В данных обстоятельствах, когда пол был затоплен аквариумной водой, этот совет звучал довольно забавно. Хотя Штерн менее всего был способен сейчас оценить красоту черного юмора, которым так и сочилась эта ситуация.
        - Пошли,- скомандовал Граблин.
        Они не успели открыть дверь, как во дворе хлобыстнула калитка и через минуту напряженное безмолвие ночи разорвало хищное жужжание звонка.
        - Тихо!- шепотом сказал Граблин, прикладывая палец к губам.- Штерн, откройте дверь.
        Стоявший позади Галины Михаил Игнатьевич плотно зажал ей рот ладонью, прижав к себе словно клещами. Граблин быстро выхватил пистолет из висящей под пиджаком кобуры и прислушался. Звонок повторился. Данилыч поспешил в прихожую.
        - Данилыч, мать твою!- донеслось со двора.
        Галина было дернулась, но Михаил Игнатьевич был начеку - он больно сдавил ей горло, перекрывая крик. Граблин пистолетом сделал знак Данилычу открыть дверь. Как только дверь распахнулась, а Данилыч отпрянул назад, отброшенный стремительным натиском Граблина, Михаил Игнатьевич отшвырнул от себя Галину, не заботясь о том, что она могла грохнуться на пол, и на бешеной скорости подлетел к двери.

* * *
        Стрелков шел, выбирая самые темные улицы, самые неосвещенные тротуары. Атавистическая привычка брала верх. Он был невидимым, но волнение и страх вытеснили память о его новом качестве, и он то и дело шарахался от фонарей, казавшихся ему теперь несносными соглядатаями. Он шел так, как смертельно пьяный - на автопилоте. Внутри него включился некий моторчик, работающий как отлаженный часовой механизм. Вначале и страха-то не было, было лишь ощущение, что выпал в какое-то другое измерение, где его, Стрелкова, благонадежного гражданина и прекрасного семьянина, ждали опасные испытания. Он не удивлялся, а только с замирающим дыханием констатировал мысленно факт этого внезапного выпадения. Все, что он обрел, став невидимым, все навыки, за которые он заплатил дорогой ценой, все его маленькие победы, одержанные над собой в том положении, в котором он оказался, теперь были сведены на нет. Из черной воды устрашающе поднялась ледяная гора айсберга, отуманенную верхушку которого он видел до сих пор.
        Его смешные, как теперь ему виделось, беды, связанные, например, с плохой ориентировкой, неловкостью, невозможностью поездки в набитом общественном транспорте, его растерянность при мысли, как он предстанет перед женой, все эти бесчисленные мгновения раздражения, досады и наитий, комичных и драматичных недоразумений рухнули в пропасть, смешались с мглистым прахом, витающим в ней. За ним гонялись, но он, больше всего на свете дороживший вниманием других, своей репутацией и общественным статусом, был напуган таким проявлением людской заинтересованности. Заинтересованность преследующих его людей открыла ему нечто новое, а именно, возможность смотреть на него, на Стрелкова, как на вещь, как на мишень. В этой заинтересованности сквозило жестокое безразличие к его индивидуальной судьбе.
        Он превратился в кролика, загнанного ошалелыми собаками, в таракана, которого всем не терпится раздавить.
        А почему? Потому что случился взрыв, потому что какие-то мерзкие ублюдки решили ликвидировать лабораторию. И вот теперь он стал разменной монетой…
        Сердце Стрелкова сжалось от боли. Что он такого сделал в своей жизни, что именно ему послано это испытание?
        Эта мысль, заряженная возмущением и гневом, вскоре померкла в его усталом сознании, и, прибивая его к земле, в его душу холодной волной хлынуло отчаяние. Потом и оно ушло, и его многострадальная душа, убаюканная анестезией угрюмого смирения, перестала сопротивляться, вопрошать и плакать. Тупое безразличие, словно инстинкт самосохранения, спасал Сергея от бесполезных взрывов негодования, от обид и проклятий, уберегая его от ненужной траты сил, от сумасшествия.
        Ему вдруг ужасно, невыносимо захотелось пить. Даже не выпить, а просто глотнуть холодненького пивка, впрочем, от ста пятидесяти граммов водки он бы тоже не стал отказываться. С этим теперь было не так-то просто. Будучи видимым, он всегда мог взять необходимое количество, если не самых дорогих, то, по крайней мере, вполне приличных напитков. Сейчас же нужно было искать место, где можно было без труда стянуть пару бутылок пива, желательно похолоднее. Он с тоской проходил мимо закрытых магазинов, ожидая, когда же на его пути попадется круглосуточный минимаркет или какой-нибудь ночной бар. Вскоре он наткнулся на маленький магазинчик, работающий в режиме нон-стоп. Продавщица - толстая баба с тройным подбородком - раскрыла двери, впуская внутрь свежий ночной воздух: видимо, хозяин магазина не раскошелился на кондишен. Она дремала, сидя на стуле и вытянув вперед окорокообразные ноги.
        Петрович осторожно зашел внутрь, стараясь не разбудить незадачливую торговку и потихоньку открыл холодильник, стоявший рядом с кассой. Вытащил пару бутылок
«Балтики». Закрыв холодильник, он так же тихо вышел, стараясь не греметь бутылками. Только очутившись на улице, он открыл одну при помощи другой и залпом опустошил ее. Холодное пиво протекло по жилкам, будто пробежал маленький божок босыми ножками. Откупорив другую при помощи ключа, который нашарил в кармане, Петрович стал пить ее не слишком быстро. Он не особенно заботился о том, что его, а вернее бутылку, кто-нибудь сейчас заметит. Ну и что? Летит себе бутылка сама по себе, то и дело переворачиваясь, подумаешь! Если какой загулявший прохожий и обратит на нее внимание, то все равно потом никто ему не поверит. Сам бы Стрелков ни за что не поверил, если бы ему рассказали про летающую бутылку.
        Ноги сами собой принесли его к домику Данилыча. К его удивлению, сквозь занавешенные плотной белой бумагой окна пробивался свет. «Возможно, дома,- предположил Петрович,- а может, кому-нибудь ключи оставил». В любом случае, Стрелкову нужно было где-то провести остаток ночи, поэтому обогнув дом со двора, он хлопнул калиткой и подошел к двери. Она была заперта. Пошарив в известном ему месте в поисках ключа и не найдя его, Сергей принялся барабанить в дверь.
        - Данилыч, мать твою,- возбужденно крикнул он.
        Изнутри послышался какой-то непонятный шум, а потом Стрелков узнал неуверенные шаги Штерна.

«Нализался, небось, со шлеп-компанией, так что свет забыл потушить»,- решил Стрелков, слыша как дрожащими руками Данилыч отпирает замок.
        Дверь открывалась вовнутрь. Стрелков уже наклонил голову, чтобы не удариться о низкий косяк, как на него налетел кто-то, пахнущий кожей и кирзой. Петрович хоть и не ожидал от Данилыча ничего подобного, но привыкший за последние дни, что на него постоянно кто-то нападает и кто-то гоняется за ним, машинально оттолкнул нападавшего от себя и отпрянул в сторону. И тут раздался женский визг. Он узнал голос Галины.
        - Стоять, Стрелков, милиция,- тот, от кого пахло кирзой и кожей, стоял, освещенный тусклой лампой из прихожей, неподалеку от Петровича и пытался поймать его руками, но сделать это было не так-то просто,- наша жена у вас… Тьфу, ваша жена у нас, так что сдавайтесь. Тем более, что ничего вам за это не будет.
        - Вы че, все с ума посходили что ли?!- Петрович отошел на безопасное расстояние, но из палисадника не вышел.- На кой черт я вам всем понадобился?
        - Спокойно, Сергей Петрович, спокойно,- Граблин отстранил своего напарника, прикинул как ему лучше броситься на этого невидимку, и понял, что стоит он слишком далеко,- хотите поговорить с женой?- пошел он на хитрость.
        - Что с ней?- Петрович был зол на нее за измену, но все-таки пять лет он с ней прожил и так вот сразу плюнуть на нее не мог.
        - С ней все в порядке, давай ее сюда, Михаил Игнатьевич,- приказал Граблин.- Но, Сергей Петрович, может, вы зайдете все-таки в дом?
        - Нет уж,- отказался Стрелков,- лучше я здесь постою и посмотрю на вас издалека.
        - Как хотите,- Юрий Антонович пожал плечами и посмотрел на жену Стрелкова, которую придерживал за талию Михаил Игнатьевич.- Галина Валентиновна, хоть вы ему объясните.
        - Да, объясни мне,- при виде жены, да еще в объятьях постороннего мужчины, в Стрелкове снова взыграло чувство ревности,- с кем ты на дачу ездила?
        - Ты что, Сергей,- Галина напряженно всматривалась в темноту, словно хотела разрезать ее своим взглядом, но не видела ничего, даже отдаленно напоминающее человеческую фигуру,- на что ты намекаешь?
        - Я не намекаю, сука,- у Петровича чесались руки засадить ей промеж глаз, но он сдержался,- я у тебя спрашиваю, с кем ты трахалась на даче?
        - Нет, что ты,- чуть не заголосила Галина,- ничего такого не было.
        Она лихорадочно пыталась сообразить, что про нее и Виталика знает Сергей, а чего - нет, но это были только догадки. Поэтому она решила сначала все отрицать, а потом действовать в соответствии с тем, что выяснится.
        - Как же, не было,- заорал Стрелков так, что залаяли соседские собаки,- а почему на вокзале ты оказалась вместе с этим тараканом усатым, а? Я те башку-то отвинчу, потаскуха хренова… Дай только в себя вот приду…- добавил он гораздо тише.
        - Ой, Сереженька,- заголосила Галина, зная крутой нрав мужа,- не было ничегошеньки у меня с этим психоаналитиком. А на вокзале он меня просто встречал… Встречал чтобы провести очередной сеанс… как мы договаривались…
        - Знаю я ваши сеансы, шалава,- Петрович развернулся и перемахнул через низкий штакетник.
        Менты стояли и, переглядываясь, слушали разборку супругов. Данилыч не слушал ничего. Как только у него появилась возможность, он кинулся в комнату спасать рыбок, которые еще трепыхались на мокром полу. Он осторожно, но быстро поддевал каждую сачком и выпускал в другие аквариумы, следя за тем, чтобы не посадить травоядных вместе с хищниками.
        - Погоди-ка, Стрелков,- Граблин выбрался через калитку и остановился, не зная в какую сторону податься,- почему ты не хочешь пойти с нами?
        - Не хочу, и - баста,- рявкнул Петрович почти с улицы.
        - Тогда мы вынуждены будем арестовать вашу жену,- кинулся за ним Юрий Антонович.
        - И за что же это?- резко обернулся Стрелков.
        - За что прикажут, за то и арестуем,- Граблин сбавил обороты, поняв, что перегнул палку.
        - Ну и черт с ней,- немного подумав, выпалил Петрович и зашагал прочь от дома Данилыча, где его встретили так негостеприимно.
        ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
        Примерно за полтора часа до случившегося во дворе дома Спирягина Дудин остановил машину у бара «Седьмая верста». Игорь Васильевич не любил шумных развлечений. Досуг он коротал за картами или у своей постоянной любовницы, для которой снимал однокомнатную квартиру в районе набережной. Вот и теперь, приняв ванну и разомлев от ласк Людмилы, в прошлом проститутки, он мог бы вольготно устроиться на тахте. Рядом на тумбочке стояла бы бутылка коньяка, две пузатые рюмки и тарелка с нарезанным тонкими дольками лимоном. Он подражал своему шефу, а потому перестал с некоторых пор употреблять водку и переключился на более благородные напитки. Впрочем, в данный момент все обстояло несколько иначе. Покончив с едой, Игорь Васильевич и его напарник загрузились в машину. Шел первый час ночи, Дудин машинально вел машину, зевая от странных нехороших предчувствий. Рядом, откинувшись на спинку сиденья, дремал Макс, и Игорь Васильевич завидовал этой способности молодых людей спать когда угодно и где угодно.
        Случай с испарившимся Стрелковым неприятно подействовал на Игоря Васильевича, словно пробил дыру в его привычном понимании мира и своего места в нем. Вещи, которых он не понимал, беспокоили его, будили в нем первобытную тревогу. Он любил аккуратность, точный расчет, а случай с исчезнувшим Стрелковым опрокидывал любую математику.
        Дудин не надеялся, что Стрелков, после того, как они раскрыли себя, вернется домой, поэтому и позволил себе и Максу немного расслабиться. Они уже заканчивали поздний ужин, когда запиликал лежавший в его кармане сотовый. Игорь Васильевич, догадываясь, кто может звонить в такое время, даже обрадовался. Все не так тоскливо. Хотя последний разговор с шефом немного огорчил его.
        - Игорь,- голос Полкана был спокоен, хотя и звучал внушительно,- помнишь, о чем мы с тобой говорили?
        - О Стрелкове?
        - Да нет,- немного раздраженно произнес босс,- это пока подождет, раз уж так вышло. Об Азарове. Сделай это завтра. Место тебе известно, так что действуй. А сейчас займись профессором.
        - Геннадий Иванович,- не уверенно произнес Дудин,- мы собирались немного отдохнуть.
        - Чего?!- рявкнул Полкан.- Вы почти сутки проспали, карауля этого холодильщика, а теперь ты еще отдыхать собираешься? Да я тебе, гнида, устрою такой отдых!..- Сделаешь дело,- немного сбавил он тон,- потом будешь отдыхать, понятно?
        - Понятно.
        Трубка отключилась.
        Игорь Васильевич удовлетворенно вздохнул. Он любил конкретные дела, а не какую-то там погоню за призраком. И, хотя шеф и наорал на него, но все-таки, теперь у него есть конкретное задание. Ясное и понятное. У него завтра будет шанс угодить патрону, может быть, это изгладит из памяти последнего неприятный эпизод со Стрелковым. Игорь Васильевич не испытывал никакого дискомфорта, когда выполнял подобные миссии. Никакого раскаяния или даже сожаления. Он был хладнокровным исполнителем, и люди, которых нужно было убрать, были для него не более, чем статистическими единицами.

* * *
        Стрелков бежал по улицам, как затравленный зверь, доверяя не зрению, а интуиции. Он на запах вычислил ту витиеватую, замызганную улицу, которая должна была привести его к Нате. Так случилось, что не оказалась у него теперь нигде пристанища, как только в ее доме. Ноги его, казалось, парили, точно у его лодыжек выросли крылышки, как у Гермеса. Мысли стучали в голове, подобно молоту, бьющего по наковальне, но если бы нашелся кто-нибудь, кто захотел бы его расспросить о чем он думал, он ничего бы не смог ответить. Его мысли превратились в сгустки неодушевленной материи, без передышки ворочающиеся и пульсирующие между висками.
        Наконец вдали, наставив на него свои стекленеющие глаза-окна, возник знакомый двухэтажный дом. Стрелков что было силы рванул к нему. Тяжелая, сколоченная из листов железа дверь, ведущая во двор, превратилась под его рукой в пушинку. Он громко ударил по ней и затарабанил в дверь Натиной квартиры, нимало не заботясь о том, как хозяйка воспримет его поздний визит - визит того, кого нельзя отличить от тьмы, залившей город болотной тишиной. Он стучал и стучал, пока внутри что-то не загремело и из сонной одури окутанной безмолвием квартиры до него не донесся знакомый голос:
        - Кто там?
        - Это я, Стрелков,- задыхающимся голосом сказал Сергей,- то есть Пронька.
        Он вспомнил причудливое имя, данное ему Натой.
        - Пронька?- она, похоже, размышляла.
        Потом он услышал сухой металлический скрежет отпираемого замка. Через секунду он увидел на пороге светлый силуэт - Ната была облачена в длинную, до пят, ночную рубашку. Стрелков бесцеремонно отодвинул женщину и вошел в квартиру. Она приглушенно вскрикнула, не ожидая, видимо, от паука такой мощи, и захлопнула дверь.
        - Не бойся,- Стрелков чуть приобнял Нату,- я тебе все завтра объясню. А сейчас давай спать.
        Ната сдавленно стонала и дрожала. Стрелков погладил ее хрупкое плечо. От этого ее затрясло еще больше.
        - Иди,- он повернул ее и открыл ведущую из сеней на кухню дверь.
        Она сделала робкий шаг, потом вдруг дико закричала. Стрелков зажал ей рот рукою, которую она больно укусила, отчего он взвыл, но тут же умолк, испугавшись, что поднимет на ноги спящих за стенами соседей. Ему удалось протолкнуть ее в гостиную, где горел свет. Как только Ната очутилась там, она отпрянула от Стрелкова, как от чумы и принялась бешено вращаться, что-то стряхивая с себя.
        - Да не суетись ты. Я - Пронька,- улыбнулся через силу Стрелков.
        - Нет, нет,- повторяла Ната, которую голос Стрелкова заставил шарахнуться к окну так, что она чуть не упала, запутавшись в занавеске, но сумела удержаться на ногах.
        - Осторожно,- подскочил к ней Стрелков, чем посеял в ней новую панику.
        Она закрыла лицо руками и, тряся головой, опустилась на диван.
        - Ладно, хочешь, я тебе покажусь?
        - Нет, нет, нет,- тупо бубнила Ната.
        - Обожди минуту,- Стрелков встал, направился в спальню.
        Там он включил свет и, взяв тюбик с тональным кремом, подошел к зеркалу. Он быстро нанес макияж. Оглянувшись, он увидел наблюдавшую за его превращениями Нату. Он улыбнулся ей темным провалом рта - губы он накрасить еще не успел - и Ната чуть не ляснулась в обморок.
        - Я стал невидимкой, понимаешь? Эксперимент не удался,- Стрелков от досады прикусил невидимую губу, потом схватил губную помаду и стал лихорадочно красить рот,- вот, видишь? Я ничего плохого тебе не сделаю! Меня все ищут, я словно преступник какой!
        Бессмысленное выражение в глазах Наты стало понемногу рассеиваться. Она уже с интересом следила за действиями Стрелкова.
        - Нет,- вдруг произнесла она, улыбнувшись, словно нашла ответ на мучивший ее вопрос,- ты не Пронька.
        Она качала головой из стороны в сторону в то время, как на устах ее застыла блаженная улыбка.
        - Ты - человек, только невидимый,- Ната сделала учительский жест, выставив указательный палец и помахав им в воздухе,- такое бывает.
        Теперь настала очередь Стрелкова удивляться. Он изумлялся понятливости этой блаженно-наивной шизофренички.
        - И тебе тоже нужно краситься,- еще шире улыбнулась Ната, в голосе которой забрезжили заговорщические нотки.
        - Как и тебе,- просветлел Стрелков,- чтобы нас не узнали.
        Сам того не зная, Стрелков верно нащупал суть навязчивой идеи Наты, а именно - мании преследования. Поэтому она и прибегала к макияжу, прячась за ним, как за ширмой, выставляя миру маску, защищаясь от происков тех, кто, накрась она глаза синим, например, не даст ей пиццы и колы. У Стрелкова шевельнулась мысль, что он теперь тоже вынужден будет скрывать свою пустоту под маской румян и губной помады, под очками и головным убором. Пока не найдет Спирягина, и тот не вернет ему нормальный человеческий облик. Сергей нашел очки и, нацепив их, обернулся к Нате. Она как зачарованная смотрела на него - теперь он казался ей сказочным героем. Страх сменился трепетным восхищением.
        - Как я тебе?- улыбнулась накрашенными губами голова Стрелкова.
        - Ты красивый,- с наивным простодушием ответила Ната.
        - Правда?- удивился Стрелков, полный искренней признательности за такое доверие и любование.
        - Ага,- Ната непринужденно засмеялась.
        - Ты позволишь мне переночевать у тебя?
        - Да,- просто кивнула Ната,- оставайся.
        - А если я все смою с себя и ты снова не будешь меня видеть, ты не будешь меня бояться?
        - Нет,- покрутила головой Ната.
        - Я лягу на диване, я сегодня чертовски устал. Спасибо тебе, ты меня здорово выручила. Завтра у тебя будет и пицца, и кола.
        Эти слова подействовали на Нату как папское благословение - на истого католика. Ее бледное лицо озарила счастливая детская улыбка.

* * *
        На следующее утро Стрелков проснулся рано. Его разбудил шум посуды и воды на кухне. Он потер глаза, сел в постели и взглянул на циферблат старого будильника. Восемь ноль три.
        Он зевнул, закряхтел и, сбросив одеяло, встал на ноги.
        Раннее летнее солнце уже во всю полосовало пол, пробираясь в комнату разрозненными лучами-диверсантами и от этой солнечной улыбки, подобно цветку, разобранного на сотни лепестков, на душе у Сергея стало тепло и уютно.
        Но ненадолго. Память подобно отрикошетившей пуле вернулась и пробила тихую блаженную уверенность в том, что все будет как обычно, сладкую уверенность, ласкающую душу проснувшегося человека, бесценную и предательски шаткую. Стрелков поморщился и пошел на кухню.
        Сидя на опущенной крышке унитаза, Ната как ни в чем ни бывало что-то мешала в кастрюльке, стоявшей на маленькой плите.
        - Привет,- поздоровался Стрелков.
        - Привет,- непринужденно улыбнулась Ната, в сторону его голоса,- я варю кашу.
        - Манную? Стрелков заводил ноздрями.
        - Овсяную. На манную нужно молоко, а у меня нет.
        - Овсянка, сэ-э-эр,- игриво сказал Стрелков и включил воду.
        В зеркале над полочкой снова была пустота. Он смочил лицо и обернулся к рассеянно мешавшей овсянку Нате.
        - Видишь?
        - Это так красиво… Как ангел!- восторженно воскликнула она после небольшой паузы, в течение которой завороженно глядела на проступившие в воздухе серебристо-воздушные очертания лица Сергея.
        - Теперь ты мне веришь?
        - Да,- просто ответили она,- а Проньку я уже покормила,- перевела она разговор на другую тему.- Он там…
        Она встала с унитаза и нагнулась под раковину. Стрелков тоже посмотрел под раковину и увидел большого темного паука на огромных ногах, замершего в правом полукружии паутины. Стрелков сел на корточки и подул на тонкие липкие нити. Это вывело насекомое из забытья. Паук лихо заработал лапками, сорвался со своего хитросплетенного «батута» и исчез за водопроводной трубой.
        - Ты его напугал,- укоризненно проговорила Ната, но тут же взахлеб рассмеялась.
        - Вот что, Ната,- Стрелков порылся в карманах невидимого пиджака и достал смятую, но видимую купюру. Это была одна из тех банкнот, которые Петрович машинально сунул в карман, выходя из дома.
        Увидев, как бумажка достоинством в пятьдесят рублей самостоятельно кружиться в воздухе, Ната ахнула, но потом, справившись с удивлением, заулыбалась.
        - Фокус-покус,- Стрелков схватил Натину ладонь, которую она попыталась отдернуть, но не могла - хватка у Сергея была цепкая,- это тебе на пиццу.
        Он отпустил ее руку. В ее глазах испуг мешался с благодарностью.
        - А я пошел. Завтракать не буду, дела…
        Он чмокнул зачарованную Нату в щеку и выскочил в сени. Ната так и осталась стоять, гладя рукой место, куда ее поцеловал Стрелков.
        На самом деле Сергей не знал что ему делать. Он хотел, по-прежнему хотел найти Спирягина, но не знал, с чего начать. Вчера профессор исчез. Вернее, не исчез, а сел в машину к тому фраеру, который охотился на Сергея. А фраер этот из спецслужбы. В первый раз Стрелков увидел его у разгромленной лаборатории, он шептался с низеньким толстеньким ментом-азером. Значит, Спирягин сейчас в руках спецслужб,- заключил Стрелков и от этого ему сделалось скверно. Как же он встретится с профессором?
        Он был так углублен в свои думы, что не знал, сколько времени прошло с того момента, как он вышел от Наты, и едва не столкнулся с невысоким коренастым человеком в серых джинсах и зеленоватой рубашке, выходящим из машины, остановленной у обочины. Стрелков машинально дернулся, чуть не налетев на тополь, и застыл с открытым ртом.
        Парень обошел «белую шестерку», открыл багажник, достал синюю спортивную сумку и направился в сторону набережной. Стрелков узнал его. Это был тот самый хмырь, который хотел его убить в его собственной квартире, преследовал его в компании еще с одним чернявым недоноском с «хвостом», стрелял в него, вчера участвовал в перестрелке у дома Спирягина и скрылся от преследования спецназовцев. Стрелков пошел за ним. Он был рад, что невидим. Никогда еще выгода, принесенная ему его новым качеством, не была так очевидна, так возбуждающе плодотворна! Да его невидимость вообще казалась ему карой, наказанием. А теперь он ликовал. Ликование его было острым и злым, словно где-то у него внутри разорвался пакет с миллионом ослепительных игл и они колющей радугой вонзились в мягкость его души. Сергей злорадствовал. Он мог запросто приблизиться к своему обидчику и шарахнуть его, например, по голове рукояткой «пээма», взятого напрокат у Петра Сидоровича. Сергей ощущал бедром и поясом твердые контуры пистолета и это являлось для него дополнительным источником возбуждения.
        Игорь Васильевич ускорил шаг, не доходя до улицы Комсомольской, свернул направо и углубился в жилой массив, состоящий из четырех - и пятиэтажных домов. Это была так называемый культурно-историческая зона. Колонны, лепнина, пилястры, задумчиво-безразличные статуи в нишах, мраморная облицовка, тяжелые двери…

«Интересно, куда это он?» - размышлял Стрелков, еще не решив, что он сделает со своим обидчиком. А то, что он должен ему как-то отомстить за все причиненные неприятности, в этом Петрович был абсолютно уверен.
        Дудин взглянул на часы на своем запястье и свернул налево к четырехэтажной сталинке. «Может быть, сдать его ментам?» - спрашивал себя Стрелков, следуя за ним на предельно короткой дистанции. Сейчас Петрович был очень рад своей невидимости, которая позволяла ему вести так называемое наружное наблюдение, не прибегая ни к каким специальным приемам. «Нет,- сам себе ответил Петрович,- это было бы для него слишком простым наказанием».
        Тем временем Игорь Васильевич приблизился к одному из подъездов набрал несколько цифр на кодовом замке и вошел внутрь. Стрелков не успел рассмотреть код, поэтому ему пришлось немного прибавить скорость, чтобы успеть проскользнуть в дверь следом за киллером. Он немного придержал ее носком ноги, скользнул следом и захлопнул за собой. Дудин оглянулся, почувствовав, что дверь хлопнула с некоторым запозданием, но никого не увидев, двинулся вверх по лестнице.

«А что если он здесь живет?- Петрович крался следом за ним, стараясь не создавать шума.- Расправлюсь с ним в его квартире, предварительно узнав, на кого он работает». Но Игорь Васильевич не остановился на последнем этаже, а поднялся к двери, ведущей на чердак. Она оказалась закрытой на замок. Но у Дудина, видимо, все было спланировано заранее. Он поставил сумку на пол, достал из нее связку каких-то приспособлений и, быстро справившись с замком, повесил его на ручку двери.
        Сергей подкрался к двери, за которой скрылся Дудин, и приложил ухо к холодной металлической поверхности. Ничего не услышав, он бесшумно открыл дверь, петли которой были прекрасно смазаны, и огляделся. Не увидев Дудина, шагнул на пыльный бетонный пол и услышал какой-то шум с противоположной стороны чердака. Он пошел в ту сторону, тщательно перешагивая через валявшиеся всюду обрезки старых досок, куски кирпичей и другой мусор.
        Игорь Васильевич устроился на специальном раскладном стульчике перед слуховым окном, выходящим на похожий дом, в первом этаже которого расположился ресторан
«Рыцарский орден». Данное заведение навело Стрелкова на мысль, что неплохо было бы что-нибудь забросить в топку, но он тут же отказался от от этой затеи. Игорь Васильевич вынув из сумки длинный футляр, обтянутый черной кожей, аккуратно поставил его на деревянный ящик из-под вина и раскрыл его. В футляре, обитом изнутри красным бархатом, оказались детали винтовки со снайперским прицелом. «Ого, - оценил оружие Петрович, взглянув на самый конец ствола,- тоже с глушителем».
        Владелец винтовки быстро собрал все ее части воедино и, откинув крышечку, посмотрел сквозь прицел на вход в ресторан. «Во гад,- прокомментировал про себя Стрелков,- еще кого-то кокнуть собрался. Ну, я тебе кокну!» Он продолжал наблюдать за Дудиным, который почему-то заерзал на своем стуле и оглянулся. Петрович чуть было не бросился прятаться, забыв о своей невидимости.
        Тут к ресторану подкатил «Линкольн-Навигатор» черного цвета, в котором Стрелков опознал вчерашний джип, на котором привезли профессора Спирягина. Дудин поднялся со стула, вскинул винтовку и приник к окуляру оптического прицела.
        Не долго раздумывая, Петрович достал из кармана пистолет и, сделав два шага вперед, с силой опустил рукоятку на темечко Игоря Васильевича. Дудин удивленно вскрикнул, пошатнулся и начал заваливаться набок, с винтовкой в руках. Оставив неподвижного киллера там, где он упал, Стрелков быстро спустился с чердака и подошел к высокому толстяку с черным перстнем. Тот вышел из «Линкольна» и почти дошел до дверей ресторана в сопровождении двоих здоровенных охранников, которые все же были мельче своего шефа.
        - Тихо, у меня пистолет,- ткнув ствол «макарова» в спину толстяка, сказал Стрелков.
        Здоровяк остановился, пытаясь посмотреть через плечо, но вроде бы не удивился.
«Телки» тоже замерли, не решаясь узнать у шефа почему он остановился.
        - Сегодня ночью в этой машине привозили домой профессора Спирягина. Вы его знаете?
        - Ну,- буркнул толстяк.
        - Как вас зовут?
        - Эдуард Васильевич.
        - А я - Стрелков Сергей Петрович. На чердаке противоположного дома - киллер, который собирался вас убить, Эдуард Васильевич. Он же охотится и за мной и, кажется, за профессором.
        - Алик,- Азаров кивнул одному из своих охранников,- проверь-ка тот чердак, быстро. Может, мы обсудим все в ресторане?- предложил Стрелкову Эдуард Васильевич.
        - Ладно,- согласился Петрович,- только предупредите своих людей, что пистолет у меня настоящий, а сам я в последнее время очень нервный. Вот, можете убедиться.
        Он на несколько секунд вынул оружие из кармана и помахал им перед носом Эдуарда Васильевича. Похоже, на него эта демонстрация произвела впечатление. У «телка» вообще отвисла челюсть.
        - Пошли,- кивнул ему Эдуард Васильевич,- и не дергайся.
        Тот только мотнул головой и торопливо отворил дверь ресторана.
        Они вошли и сели за большим круглым столом, в отдельном зале. Стол был накрыт на одного человека. В отдалении стоял еще один, сервированный на две персоны. Азаров сел к столу и приказал официанту принести еще один прибор. Когда тот ушел, Петрович взял стул и сел к столу Эдуарда Васильевича, так чтобы видеть входную дверь и держать в поле зрения стол телохранителей.
        - Ну и что же ты от меня хочешь?- поинтересовался Азаров, глядя на пустой стул.
        - Помогите мне найти Спирягина,- ответил Петрович,- сегодня ночью его забрали какие-то люди, которые охотились и за мной.
        - Почему ты думаешь, что я знаю, где его искать?
        - Если и не знаете, то сможете узнать,- Петрович замолчал, пока официант накрывал перед ним стол.
        - Пока нас не беспокойте,- сделал небрежный жест Азаров, спроваживая удивленного официанта.
        Он принялся за еду, но в это время через другую дверь в зал вошел Алик, подталкивая перед собой Дудина. У того были связаны руки и шел он еле передвигая ноги. Вообще, вид у него был неважнецкий. Алик приказал ему остановиться перед боссом и поставил на пол сумку, которую нес в другой руке.
        Он вынул из нее автоматическую винтовку с оптическим прицелом и показал Азарову.
        - Кто такой?- зычно спросил Азаров.
        - Я его знаю,- Алик пихнул Дудина в бок,- это киллер Полкана.
        - Значит, все-таки Полкан, сука…- задумчиво произнес Эдуард Васильевич.- Лаборатория - тоже его рук дело?- спросил он немного погодя, глядя на Дудина.
        Видя, что его шефу не отвечают, Алик чувствительно двинул Игоря Васильевича по ребрам.
        - Да,- лаконично ответил тот, стараясь не глядеть в глаза Азарову.
        - Он пытался убить и профессора,- подсказал Азарову Стрелков.
        Дудин, услышав голос, который раздавался с пустого места, стал тревожно озираться.
        - Где профессор?- спросил его Азаров.
        - Не знаю,- замотал головой Дудин,- его Мячиков забрал с собой.
        - Вот как?- Азаров почему-то улыбнулся и достал из кармана мобильник.- Алло,- пробасил он в трубку,- здравствуй, Петр Сидорович, дорогой… Я слышал, мой профессор оказался у тебя, какая удача!.. То есть как, нет? Чего ты мне уши трешь? Я тебе деньги за что плачу, а?
        Некоторое время Азаров выслушивал ответ абонента.
        - Вот что,- угрожающе проурчал Эдуард Васильевич,- если хочешь, чтобы наше сотрудничество продолжалось, тогда найди мне его, понял?
        Он сложил трубку и спрятал ее в карман.
        - Мячиков говорит, что его люди упустили профессора,- Азаров пристально посмотрел на Дудина.
        - Он врет,- чуть помедлив, ответил Игорь Васильевич,- Петр Сидорович отвез Спирягина на конспиративную квартиру.
        - Адрес,- возопил Азаров.
        - Если скажу, оставите меня в живых?
        - Обещаю,- кивнул Азаров.
        Игорь Васильевич продиктовал адрес. Это было совсем недалеко от ресторана. Азаров тут же отправил туда Алика. Второй охранник схватил Дудина в охапку и посадил на стул неподалеку от своего стола. Сумку и винтовку он засунул под стол.
        - Давай пока пожрем, что Бог послал,- Азаров налил себе вина и посмотрел на пустой стул.- Ты еще здесь, Сергей Петрович?
        - Здесь, здесь,- Стрелков тоже наполнил свой бокал.
        Они выпили и принялись за еду. Азаров удивленно и даже радостно смотрел как двигаются над столом различные приборы.
        - Представляешь,- сказал немного насытившись Азаров,- сколько бы ты мог заработать денег?
        - Зачем они мне?- угрюмо спросил Стрелков,- что я на них куплю?
        - Дурень,- усмехнулся Азаров,- да ты мог бы стать одним из самых богатых людей мира! Ты можешь проникнуть туда, где принимают важные решения. Господи!..- Эдуард Васильевич поднял руки с ножом и вилкой вверх и потряс ими.
        - Ты должен поехать со мной, Сергей Петрович,- добавил он, переварив сказанное.- Нужно хорошенько подумать, стоит ли тебе принимать первоначальное состояние…
        - То есть как это «не нужно»?!- вспылил Стрелков.- Именно этого я и хочу больше всего. А на жизнь я как-нибудь себе заработаю. У меня есть профессия: я - холодильщик.
        Честно говоря, последние слова Эдуарда Васильевича не понравились Петровичу. Он продолжал есть, но уже без аппетита.
        - Холодильщик, морозильщик,- с презрительной насмешкой в голосе изрек Азаров,- мы из тебя великого человека сделаем.
        - Да не хочу я быть великим,- отрезал Стрелков.- Сделайте меня нормальным видимым человеком.
        - Ладно, ладно,- сверкнув перстнем, Азаров отправил в рот кусочек золотистого прозрачного балыка,- мы еще это обсудим.
        В это время охранник, сидевший за другим столом, поднялся и не слова не говоря двинул в сторону двери, из которой появлялся официант.
        - Куда это он?- настороженно спросил Стрелков.
        - На горшок, наверное, куда же еще?- хохотнул Азаров.
        - Он оставит нас одних?
        - Не волнуйся,- снисходительно улыбнулся Азаров,- здесь мы в безопасности.
        Но Стрелков почему-то волновался. Машинально он продолжал есть, не чувствуя вкуса изысканных блюд, и постоянно оглядывался по сторонам. Потом положил руку с пистолетом на стол.
        Официант появился со своей стороны, неся очередную смену блюд на серебряном подносе. Он поставил поднос на стол, косясь на пустующее место и на оружие, и принялся выставлять новые приборы, собирая использованные. Стрелков и отвлекся-то на какую-то долю секунды, наблюдая за ловкими руками официанта, но тут на него навалилась какая-то неимоверная тяжесть весом с полтонны. Его рука, держащая пистолет, оказалась прижатой к столу, а тело зажато будто клещами.
        - Есть, Эдуард Васильевич,- прошипел охранник ему в ухо.
        Петрович просто задыхался в этих объятьях, прижимаемый все ниже к столу. В какой-то момент ему удалось немного высвободится и он, не раздумывая, всадил острую вилку в руку охранника, пронзив ее насквозь и пришпилив к столу, как бабочку - иголкой.
        От истошного крика детины у него чуть не лопнули барабанные перепонки, но теперь он уже мог действовать. Он ужом вывернулся из ослабевших объятий и свалился под стол. Тут же откатился в сторону и спрятал пистолет в карман, чтобы не могли определить его местоположение. Застыл на мягком ковре, стараясь сдерживать дыхание. Телок продолжал вопить, но вилку из руки все-таки выдернул. Пока он орал, Петрович на карачках подполз ближе к входной двери. Как раз в это время она открылась и на пороге появился Алик.
        - Закрыть, быстро!- заорал на него Азаров, но Стрелков уже был за дверью.
        - Сволочи, гады, придурки,- шептал он, выбираясь через общий зал на улицу,- вот и спасай им жизнь, этим жирным свиньям!
        ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
        Потратив почти час на прочесывание банкетного зала, где обедал Азаров, его люди пришли к заключению, что упустили Стрелкова. В это время сам Эдуард Васильевич пересел к столу охранника с Аликом, который пододвинул поближе и Дудина.
        - Ну что,- Азаров достал толстенную гаванскую сигару, срезал кончик и долго раскуривал ее от золотой зажигалки,- где Спирягин?
        - Он там,- неуверенно произнес Алик, не зная что ожидать от босса, если он сразу ему все выложит.
        - Почему там, а не здесь?- Азаров даже не повысил голос, но в нем было столько металла, что можно было отлить сотню плугов для вспашки.
        - Я подумал, что нам, то есть вам, он нужен живой…- намекнул Алик.
        - Конечно, живой, а какой же еще?- не понял намека Эдуард Васильевич.
        - Кто-то там побывал раньше нас,- продолжал Алик.
        - Меня это не интересует,- отмахнулся Азаров, блеснув своим огромным перстнем,- где доктор?
        - Его кто-то пристрелил,- выпалил наконец телок,- уже давно. Тело совсем остыло.
        - Что-о-о?!- взревел Азаров, приподнимая толстые ягодицы со стула.
        - Кто-о?- Эдуард Васильевич подозрительно посмотрел на Дудина.
        - Нет,- тот отрицательно покачал головой,- это не я.
        Игорь Васильевич, конечно же, врал. Когда ему удалось ускользнуть от людей Мячикова, он поймал неподалеку старенький «Москвич», пристрелил водителя, который выехал подкалымить, и, вернувшись к дому Спирягина, проследил, как Мячиков оставил его на конспиративной квартире. Потом он спокойно проник туда, используя отмычки, и застрелил ничего не подозревавшего профессора прямо в постели. Дудину все равно бы пришлось этим заниматься, выполняя указание Полкана, и он решил, что чем раньше он это сделает, тем будет лучше. Потом он с сознанием выполненного долга отправился домой, где поспал несколько часов. К определенному часу он был уже на точке, куда обычно Азаров приезжал обедать. Но Дудину страсть как не хотелось говорить всего этого сидящему напротив него толстяку. Он понимал, что может выкрутиться сейчас только благодаря какой-то случайности. А пока ему приходилось врать Азарову.
        - Кто кроме тебя мог знать, где находится Спирягин?- продолжал допрос Эдуард Васильевич.
        - Мало ли?- пожал плечами Дудин.
        - На,- Азаров, не поверивший последним словам киллера, протянул ему мобильник,- звони Полкану, скажи, что тебе нужно срочно с ним встретиться.
        - Алик,- Эдуард Васильевич повернулся к телку,- заканчивайте эти бесполезные поиски, все равно этот невидимка никуда от нас не денется. Сделай вот что. Скажи Кривому… есть у меня одна задумка…- он что-то энергично зашептал на ухо подошедшему и склонившемуся к нему Алику.
        - Ну?- он снова всей тушей повернулся к Дудину.
        - Шеф дома. Ждет меня.
        - Поехали.

* * *

«Навигатор», качнувшись всей массой, затормозил у ворот особняка Полкана. Ворота откатились в сторону и джип въехал внутрь двора. Проинструктированный по дороге Дудин вышел первым, за ним Алик, который держал его на мушке пистолета, спрятанного в кармане пиджака. Следом, поддерживая перебинтованную руку, вылез второй телок и уж потом, пыхтя, выбрался Азаров.
        - Это со мной,- кивнул Дудин охранникам, и их проводили в холл, где на диване полулежал Полкан.
        Они зашли все вчетвером, оставив охранника Геннадия Ивановича за дверью. Увидев Азарова, Полкан сразу понял, что дело приняло серьезный оборот. Он вскочил, но сделать ничего не успел: в грудь ему уперлось дуло пистолета с глушителем, который держал Алик.
        - Погоди, Эдик,- торопливо произнес Полкан,- я тебе все объясню.
        - Давай,- криво усмехнулся Азаров.
        - Мячиков сказал, что у тебя в лаборатории идет производство нового синтетического наркотика,- Полкан переводил взгляд то на пистолет, то на Азарова.
        - Все-таки Мячиков,- крякнул Азаров.- Когда ты мне рассказал,- чуть повернулся он к хмурому бугаю,- о том пижоне, что за невидимкой бегал во дворе Спирягинской хаты, я все же сомневался. А напрасно… Подумать-то подумал, но сомневался,- качнув головой, процедил он.- Та-а-ак…- Азаров на мгновение умолк, глядя в пол. - Чей это пистолет?- подошел он к Алику.
        - Этого,- Алик кивнул на Дудина.
        - Дай сюда,- Азаров чуть не вырвал у него из рук оружие и, почти не целясь несколько раз выстрелил в голову Полкану, превратив ее в сплошное кровавое месиво.
        Дудин попытался было сделать ноги, но второй телок выпустил в него очередь из
«УЗИ». Стрелял он с левой руки, так как правую ему поранил Петрович, но пули попали точно в цель. Дудин на ходу перекувыркнулся через голову и застыл, истекая кровью. Алик не спеша поднял его и перетащил поближе к Полкану. В руку Дудина он вложил его пистолет, а ладонью Полкана зажал рукоятку «УЗИ».
        - Позови сюда этих,- кивнул Азаров на дверь, но она уже открылась.
        На пороге стояли телки Полкана, тупо взирая на своего поверженного шефа.
        - Если хотите,- идя прямо на них небрежно произнес Азаров,- можете теперь работать на меня.
        Они расступились, опустив свои автоматы.
        - Знаешь, что, Алик,- довольный только что проделанной работой намекающе улыбнулся Азаров, забираясь в «Линкольн»,- Мячиков ведь приедет на квартиру, в которой он оставил профессора…

* * *
        К вечеру Стрелкову стало особенно тоскливо. Домой он идти боялся. Да и что бы это дало, если бы даже никто не караулил его у подъезда или в квартире? Он слышал душераздирающий крик Галины, когда двое сидевших в засаде на квартире у Данилыча набросились на него как на дикого зверя. Этот возглас, полный страха и отчаяния, пронзил его сердце. Тогда у него не было времени раздумывать, ему нужно было бежать, опять бежать… Вспышка голоса, визг обезумевшей от страха жены поднялся из глубин сознания навязчивым, томящим и гнетущим воспоминанием. Этот голосовой взрыв стал для Стрелкова продолжением взрыва, прогремевшего в лаборатории. Память Стрелкова бежала назад, бежала витками, путаясь в хронологии, устанавливая свои связи, прокладывая свои тропы, сплетая прихотливые узоры ассоциаций. Петляние, петляние…
        А потом этот киллер… И еще толстяк с перстнем, которому наплевать на все, кроме своей выгоды! Мерзкий жирный ублюдок, которого Стрелков собственноручно отправил бы на тот свет с превеликим удовольствием. Ему теперь все можно, он же невидимка, к тому же его прямо к этому вынуждают!
        Обессиленный, Сергей присел на лавочку. Это был сквер неподалеку от его дома. Несколько лавок, выкрашенных в зеленый цвет. Несколько человек, сидящих на них. Он старался ни на кого не смотреть - так горько ему было осознавать себя не таким как эти беззаботно болтающие юнцы, эти жалующиеся на свои болячки друг дружке старички, эти мамаши, выгуливавшие крикливых детей.
        И тут он услышал мерное постукивание палки об асфальт. Он поднял глаза. На соседнюю лавочку опустилась привлекательная девушка в голубых брюках и белой блузке. Ее темно-каштановые волосы падали на плечи крупными кольцами, она смотрела в пустоту. «Слепая»,- подумал Стрелков. «Интересно,- подумал он еще,- какого цвета у нее глаза. Почему они всегда носят очки?»
        Сергей вдруг поймал себя на мысли, что сегодня уже видел слепую женщину, молодую и привлекательную. Она переходила дорогу, и он хотел было кинуться, чтобы помочь ей перейти на другую сторону дороги. Но передумал, вспомнив о своей невидимости. Потом вдруг до него дошло, что женщина не испугалась бы, ведь она же не могла знать, что он - невидимка. Это открытие удивило и обрадовало Стрелкова. От неожиданности Сергей застыл на месте. У него в голове шевельнулась шальная мысль, а что, если познакомиться с этой женщиной? У женщин он предпочитал обычные пряди и локоны, и был падок на брюнеток. И вот эта, сидевшая к нему в профиль, была ничего. Худовата, правда, а так… Он тихонько подсел к девушке.

«И пахнет от нее приятно»,- довольно усмехнулся он.
        Тонкие, воздушные очертания носа и губ девушки, конечно, Стрелков в силу своего чрезмерно земного вкуса не оценил, но отметил, что у девушки высокая пышная грудь и красивая осанка.
        - Кха, кха,- смущенно кашлянул Стрелков.
        Девушка заметно вздрогнула. Она инстинктивно повернула голову к Стрелкову.
        - Хорошая погодка,- пробормотал он,- наконец-то лето наступило.
        Стрелков усмехнулся про себя этой банальной фразе.
        - Приятная погода,- подхватила девушка своим мелодичным голоском, чем доставила Стрелкову несказанное удовольствие.
        - Я, извините, увидев вас, не мог пройти мимо - такая симпатичная девушка. Меня зовут Сергей,- он тихо рассмеялся.- А вас?
        - Марина,- девушка улыбнулась,- странно, что вы решили со мною познакомиться, обычно люди избегают калек.
        - Ну, это не про вас, руки и ноги у вас на месте,- с пафосом сказал Стрелков.
        Девушка усмехнулась такой прямой до неуклюжести фразе, ее по-крестьянски наивной формулировке. Стрелков почувствовал, что сморозил глупость, но не стал отступать.
        - Я имею в виду, что вы - нормальная женщина…
        Он замялся.
        - С чего вы взяли, что я нормальная женщина,- рассмеялась Марина,- вы же меня не знаете.
        Стрелков растерялся. Он стал застенчивым и боязливым. По правде говоря, ему приходилось общаться с особами попроще, от этой загадочной девушки веяло чем-то, что он и сам не мог определить, какой-то интеллигентностью, что ли, мечтательным спокойствием души, привыкшей к самоуглубленным размышлениям.
        - Я слепая,- грустно проговорила она,- но цвета знаю.
        - Значит, раньше вы были зрячей?- с интересом спросил Стрелков.
        - В детстве,- вздохнула Марина,- если бы не тот ужасный случай…
        - Какой, расскажите?
        - Мне тяжело об этом говорить,- слегка нахмурилась девушка,- не сегодня.
        - Извините, конечно,- снова смутился Стрелков,- сегодня слишком хороший день, чтобы говорить о таких вещах. И вообще, слепота - это не то что, например, лишиться руки или…
        Стрелков, забыв, что он невидимый, рассмеялся в полный голос. Потом спохватился, боязливо огляделся по сторонам. Сидевшая чуть поодаль старушка удивленно покосилась на слепую девушку. Стрелков развеселился. Следом за старушкой на его смех обратили внимания два сухопарых старичка, зато влюбленная парочка, занимавшая скамейку напротив, по ту сторону круглой клумбы, не обратили на него никакого внимания - молодые люди были слишком заняты собой.
        - У вас красивые волосы,- сделал Стрелков осторожный комплимент.
        - Я знаю,- простодушно улыбнулась девушка,- я знаю, как выгляжу - зрение мне заменяют слух, обоняние, тактильные ощущения.
        - Интересно,- с детским восторгом воскликнул Стрелков и тут же снова опасливо посмотрел по сторонам.
        Бегающие дети визжали так, что возглас Сергея потонул в их суматошных криках. Они напоминали суетливый лет ласточек перед дождем, пронзающих воздух визгливым беспокойством ожидания.
        - Это же какая-то другая жизнь,- продолжил он и с горечью подумал, что для него тоже началась другая жизнь,- необыкновенная…
        - Эта та же самая жизнь, просто ощущаемая немного по-другому, то есть, я как бы вижу ее, но со своей площадки.
        - Но так ведь можно сказать, что любой человек видит жизнь со своей площадки,- сделал открытие Стрелков.
        - Совершенно верно,- засмеялась девушка.
        В ее смехе звучало радостное одобрение, хотя смеялась она как-то застенчиво, прикрыв рот ладонью, как-то несмело, словно боялась, что и ее услышат.
        - У меня тоже есть один секрет, может быть, я поделюсь им с вами,- печально сказал он,- если вы, конечно, захотите.
        - Вы женаты?- неожиданно спросила девушка.
        - Женат,- уныло ответил Стрелков,- но…
        - Понятно, понятно,- не дала она ему договорить,- разочарование?
        - Частичное,- машинально кивнул головой Сергей,- да это и не удивительно. Когда люди живут вместе - это совсем не то, что встречаться время от времени.
        - Да,- согласилась Марина,- не унывайте, все образуется.
        - Боюсь, что ничего уже не образуется,- с дрожью в голосе ответил Стрелков.
        - Почему вы так говорите?- удивилась Марина.
        - Потому что со мной случилось нечто такое, что словами не передать…- Стрелков тяжело вздохнул,- ты, то есть вы,- быстро поправился он,- этого не поймете. Вернее, вам это знать ни к чему, потому что вы не видите…
        Сергей подавленно умолк.
        - Давай на «ты»,- улыбнулась девушка,- с «вы» много канители. Но почему, объясни, мне это знать ни к чему?
        - Потом,- махнул невидимой рукой Стрелков,- давай не будем портить этот день.

«Хотя он уже испорчен»,- безнадежно подумал Стрелков. И все же в нем родилось что-то теплое, похожее на желтый комочек вылупившегося из яйца цыпленка. И это благодаря этой слепой девушке.
        - Тебе, наверное пора, жена ждет,- без особой убедительности проговорила Марина.
        - Нет,- угрюмо произнес Стрелков,- ничто меня держит, никто меня не ждет.
        - Ты работаешь?
        - Чинил когда-то холодильники, а теперь временно не работаю,- сказал через силу Стрелков.
        В горле у него застрял удушающий комок. Ему показалось, что с того дня, когда он работал мастером по холодильникам, когда жил обычной непритязательной жизнью, прошла целая вечность. И от того, что время это нормальной жизни виделось теперь ему далеким и почти-что утраченным, словно все происходящее в ней происходило не с ним, а с кем-то другим, только внешне на него похожим, он испытал такую грусть, что все у него внутри задрожало мелкой дрожью готовой к падению звезды. Условия его жизни, сама материя его существования так резко изменились, что это мгновенное изменение вызвало в нем шок и его сознание с присущей ему уравновешенной медлительностью, не поспевало за этой жизненной коллизией. Он утратил теперь даже способность сомневаться в окончательности приговора, утратил надежду на то, что когда-нибудь станет видимым. И в нем наряду с тихим кропотливым отчаянием поселилась стойкая ненависть ко всем нормальным людям, не сознающим ценность того, что они имеют, того, что другие их просто видят и оттого делают их существующими. Эта слепая девушка не принадлежала к их числу, ибо и ей довелось изведать
что значит быть не такой как все. Он понимал, с чем ей пришлось столкнуться, когда она из зрячей превратилась в слепую и это глубокое и сострадательное понимание облагораживало его душу и будило в нем признательность. Он был благодарен Марине за те чувства, которые она заставила его испытать.
        - Да какое это имеет значение?- бодро сказал он, имея в виду, что людям, прошедшим нелегкие испытания, ни к чему вообще все эти разговоры о работе, семье, обо всем, что так ценится обычными людьми.
        - Я живу тут недалеко, может, зайдем ко мне?- предложила девушка.
        Стрелков молчал.
        - Не думай, я не хочу сделать из тебя собаку-поводыря,- с едкой горечью произнесла Марина,- просто посидим, а потом ты вернешься к жене.
        Он подумал о том, что девушка чертовски одинока, если вот так сходу предлагает проводить ее домой и посидеть с ней. Горячая жалость хлынула в его душу, растопив ее как воск.
        - Пошли,- он поднялся с лавки.
        Девушка тоже встала и, барабаня палкой об асфальт, пошла к дороге. Там Стрелков взял ее под руку. Он ощущал исходящее от нее тепло и поймал себя на мысли, что в первый раз с момента его превращения в невидимку так безбоязненно и непринужденно прижимается к человеческому телу. «Так и влюбиться не долго»,- добродушно усмехнулся он.
        ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
        Марина жила в девятиэтажном, оборудованным лифтом доме, в малогабаритной квартире, где прихожая занимала площадь в один квадратный метр, а две комнаты - в двадцать два, вместе взятые. Они были смежными и стена между ними скорее напоминала ширму. Два китайских веера, висевшие на стене, усиливали это впечатление. Стрелков ощутил себя страшно громоздким в этой аккуратной, но такой маленькой квартирке. Пока Марина хлопотала на кухне - от помощи она отказалась, Стрелков осматривал корешки книг, которыми был забит книжный шкаф. Несколько фамилий авторов показались ему знакомыми, не говоря, конечно, о Пушкине, Толстом и Чехове. Он уселся в добротное, но старомодное кресло, вытянув свои длинные ноги, которые доставали до самого стола, хотя кресло стояло у самой стены, а стол - посреди комнаты. Потом встал и заглянул в спальню. Широкая, покрытая клетчатым сине-черным пледом кровать занимала почти всю комнату. На маленьком трельяже стоял оранжевый, овальной формы телефон, на крючке, вбитом в выкрашенную обычной краской стену, висели бусы, кулоны, брелоки, прочие побрякушки. Застекленная полка с книгами,
казалось, вот-вот рухнет на пол - так низко она была прибита. Стрелков пожал плечами и вернулся в гостиную, где на столе уже стояла ваза с фруктами.
        - А вот и чай,- облачившаяся в шелковый халатик Марина внесла поднос с чайником и чашками. Потом достала из серванта тарелочку с конфетами.- Может, покрепче чего?
        - Да-да, что у тебя есть?- довольно бесцеремонно полюбопытствовал Стрелков.
        - Коньяк, бренди, водка…
        - А ты что будешь?
        - Я не пью,- засмеялась Марина и, достав из серванта две рюмки, быстрой походкой, не ударяясь о мебель и стены, вышла из комнаты.
        - А-а, для гостей держишь?- сказал Стрелков, когда снова услышал ее торопливые шаги, приближавшиеся со стороны кухни.
        - Угадал,- улыбнулась Марина.- Так что ты пьешь?
        - Давай коньяк,- засмеялся Стрелков.
        На ее плече висело кипельно-белое полотенце, краешком которого она вытирала рюмки. Поставив их на стол, она отперла бар и водрузила на стол бутылку «Дагестанского». Бутылка была открыта, но отпито из нее не было ни капли. Ну, может быть, самая крохотная капелька. Это удивило Стрелкова.
        - Зачем открыла, если не пьешь? Выдыхается же!- назидательно сказал он.
        - Это одна моя подруга открыла, а пить не стала. Предпочла вино.
        - Гнать таких подруг надо!- грубовато пошутил Стрелков.
        - Ты так и будешь, в очках?
        Марина застенчиво улыбнулась и кивнула.
        - Как хочешь,- беззаботно улыбнулся Стрелков.- Давай, присаживайся.
        Выпив и закусив, они стали общаться еще более непринужденно. Потом Марина, стремясь угодить Сергею, выключила верхний свет и включила бра.
        - Не люблю яркий свет,- сказала она, поморщившись.
        - А ты что, видишь его?- удивился Стрелков.
        - Когда очень яркий, то да,- заинтриговала его Марина.
        - А все эти книги,- сделал он широкий жест рукой,- кто их читает?
        - Я,- засмеялась Марина.
        - Но ты же…
        Стрелков округлил от удивления глаза.
        - Мама читала, я хотела сказать,- немного растерянно улыбнулась Марина,- читала мне, когда я была еще маленькой. Конечно, не «Войну и мир» и не «Дворянское гнездо», а сказки Пушкина, Гофмана…
        - А специальные книги для слепых у тебя есть? Так чудно - читать руками! Я по телику видел…
        - Есть, но давай в другой раз. Я все тебе покажу,- Марина нащупала руку Сергея и погладила, словно усмиряла расшалившегося ребенка.
        После двух рюмок у них появилось желание выпить еще. Марина пила маленькими осторожными глотками, Стрелков же налегал на коньяк, желая расслабиться и отдохнуть. Когда спиртное сделало свое дело, он начал оглаживать Маринины колени - они с ней давно уже переместились на диван. Она не противилась, даже, наоборот, стала задирать халатик. Тогда Стрелков деликатно снял с нее очки. Он увидел лишь два мерцающих белка. Это зрелище показалось ему не таким уж приятным и он, стараясь думать о ногах, груди и локонах девушки, перешел в решительное наступление.
        Сергей развязал поясок на халате и стал ласкать Марине грудь. Ее темные соски напряглись и сжались, обретая каменную твердость. Вдруг она сменила позу. Усадила Стрелкова на диван и, быстро сняв узкие трусики, плюхнулась к нему на колени, широко разведя ноги. Стрелков был не против заняться сексом здесь, тут и сейчас, но привык брать инициативу в интимных делах на себя. Активность слепой девушки его немного удивила и позабавила. Марина нащупала и бесстрашно расстегнула ширинку на его штанах и принялась ерзать. Она как перчатка «наделась» на его член, мягко и скользко, как будто это движение было запрограммировано - таким оно было точным и искусным. Марина запрокинула голову, из ее груди рвались страстные вздохи и стоны. Стрелков справился с застенчивостью и, взяв девушку за предплечья, стал поднимать и опускать ее, приходя все в большее возбуждение. Этим дело не закончилось. Они перешли в спаленку и там, на кровати, их бурные ласки продолжились. Изнемогший и удовлетворенный, Стрелков тихо уснул.

* * *
        Его разбудило робкое позвякивание телефона. Видимо, где-то еще в квартире был аппарат, и кто-то набирал на нем номер.
        Не кто-то, а Марина. Стрелков сладко зевнул, потянулся. Его невидимая одежда валялась на полу - это он помнил. Он снял штаны, пиджак и рубашку и бросил все на коврик, чтобы сразу найти. Его память тут же зажгла перед ним рампу. В ее немного сумрачном свете он увидел запрокинутое Маринино лицо, ее шарящие по кровати и по его телу руки, жадные губы, поначалу неловко целующие его, но постепенно обретающие быстроту и сноровку. Сколько сейчас, интересно, времени? Сергей хотел повернуться на другой бок, но услышал приглушенный голос Марины. Разобрать о чем она говорит он не мог. Тогда он встал и, пошатываясь, пошел на кухню. Он заглянул за косяк. Марина сидела за столом и действительно разговаривала по телефону. Очень тихо. Это продолжалось недолго. Она повесила трубку и уткнулась в журнал. На столе стояла фирменная кружка «Нескафе». Она читала не руками, как представлялось Стрелкову, должна была читать слепая, а глазами.
        Сердце подскочило и бултыхнулось в омут страшной догадки. Он рванул в спальню за одеждой. Пробежал на цыпочках, но пол скрипнул и Марина окликнула его. Он не ответил. Нашарив на полу штаны, сунул в них ноги. Руки не слушались, он с трудом застегнул ремень и стал искать рубашку.
        Почему она села на лавку именно в этом сквере, который находился недалеко от его дома? Совпадение? Почему пригласила его к себе? Ему казалось, что слепые должны быть более осмотрительными и осторожными, ведь их слабостью могут воспользоваться. И еще в голове Стрелкова почему-то не укладывалось, как слепая может так неистово и опытно трахаться. Это было, конечно, предрассудком, но Стрелков разделял многие распространенные предрассудки. Слепые люди вовсе не должны поститься, но то, как эта хрупкая особа трахалась, сейчас насторожило Стрелкова. Пила она мало, а ему подливала. И потом, эта открытая словно специальная бутылка коньяка. Вообще, весь набор: бренди, водка, коньяк. Так она ждала его? А потом оставила ночевать. Сколько прошло времени?
        Нацепив рубашку, он замер.
        - Сережа-а!- снова позвала Марина.
        Он услышал ее шаги. Не застегивая рубашки, он схватил пиджак, но надеть не успел - запутался в рукавах. И тут на него налетела Марина. Она отскочила, вскрикнула.
        - Ты здесь?
        Стрелкову все-таки удалось просунуть руки в рукава пиджака и это приободрило его.
        - А ведь ты не слепая,- злобно усмехнулся он, отталкивая ее и бросаясь в прихожую.
        - Дурак,- презрительно крикнула Марина,- все, тебе крышка!
        Она побежала за ним, хватая руками воздух.
        - Мне пора домой,- рассмеялся он истерическим смехом заново преданного человека.
        Замок не поддавался. Он открывался ключом, а ключа не было. В отчаянии, чуя западню, Сергей стал расшатывать дверь, но не так-то легко было сломить ее сопротивление.
        - Убью, шлюха базарная!- кинулся он на Марину,- открой дверь, или придушу! Дай ключи!
        Его руки сомкнулись на ее тонкой шее. Ноги Марины оторвались от пола, она барахталась в воздухе и хрипела.
        - Где ключи?- Стрелков ослабил немного хватку, но по-прежнему крепко держал ее.
        - В сумочке,- прохрипела она.
        Он отпустил девушку, схватил сумочку и вытряхнул содержимое прямо на пол. Помада, тушь, пудра, другие женские мелочи. А вот и ключи. Он схватил связку и подбежал к двери.
        Вздрогнул от раздавшегося над ухом резкого звонка.
        - Он здесь, здесь,- заорала из комнаты Марина.
        Стрелков обозлился на нее окончательно. Неслышно ступая, он вернулся в гостиную, схватил Марину одной рукой за халат в районе груди, а другой залепил сильную затрещину. Голова ее откинулась и ударилась о стену. Он выпустил ее из рук и осторожно опустил безмолвное тело на диван. А звонок все надрывался.
        Петрович выглянул в окно - пятый этаж - спрыгнуть не получится. В этой комнатенке они зажмут его как птичку в клетке. Прочешут все основательно, перекрыв выход. Но не сдаваться же им, кто бы это ни был! «Ладно,- решился все же он, вспомнив про пистолет,- раз вы стучите, я вам открою».
        Подойдя к двери, он вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Сам отошел в сторону кухни, давая возможность двери открыться. Первым в прихожую протиснулся Алик. Именно протиснулся, а не вошел, чтобы не дать возможность Стрелкову выбраться. Перед лицом он держал пистолет, водя им из стороны в сторону.
        - Знаешь, как моя фамилия, кретин?- пробормотал со злостью Петрович, спуская курок пистолета.
        Пуля пробила Алику запястье, и его пистолет грохнулся на пол, а сам он исчез за дверью.
        - Он мне руку прострелил, сука,- услышал Петрович из-за двери его голос.
        Рожа второго тоже оказалась Стрелкову знакомой. Это был Толян. Он действовал прямолинейно и не слишком умно. Распахнув дверь ударом плеча, он, не задерживаясь в прихожей, пролетел сразу в гостиную, где напоролся на стол. Не обращая на него внимания, Сергей прошмыгнул в дверь, рядом с которой на корточках сидел Алик, зажимая поврежденную руку. Долбанув его для порядка рукояткой пистолета по затылку, Сергей стал бесшумно спускаться по лестнице. Действовал он хладнокровно. Внизу его тоже могли поджидать, поэтому он сперва огляделся. Но там никого не было.
        Когда он, спрятав пистолет в карман, вышел на улицу, у него уже созрело решение.
        ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
        Стрелков понимал, что затеял рискованное предприятие, но иного выхода у него не было. Мячиков служил в местной спецслужбе, а потому, решил Стрелков, придется посетить это заведение. Если у Мячикова есть какое-то начальство, нужно пойти непосредственно к нему и потребовать - Стрелков был не в том настроении, чтобы просить - чтобы его отвезли к Спирягину. Он во что бы то ни стало хотел обрести нормальный человеческий облик и знал, что ничто его не остановит и не смутит. До тех пор, пока он будет оставаться невидимым, преследователи не прекратят своей гонки. Следовательно, он не сможет жить спокойно, той жизнью, какой жил до всей этой белиберды.
        Время едва перевалило за полдень, когда Стрелков появился у парадного входа в здание, где располагалась местная спецслужба. Облицованное мрамором, помпезно-гнетущее и фальшиво-целомудренное, оно могло произвести впечатление на кого угодно, только не на нынешнего Стрелкова. Он дождался, когда тяжелая дверь выпустит двух мужчин непримечательной внешности и вошел в вестибюль. Красная ковровая дорожка, пробегала между застекленной будкой и столом, за которым парился охранник, к массивной и тоже отделанной мрамором лестнице и поднималась на второй этаж. Длинная такая дорожка. Стрелков мысленно усмехнулся, взирая на сереьзное лицо охранника и вытянутую физиономию что-то сосредоточенно записывающего в журнал дежурного, который сидел в будке. Он тихо прошмыгнул между ними и поднялся на второй этаж. Широкий коридор, в прохладную и гулкую тишину которого окунулся Стрелков, тоже был устлан дорожкой.
        Задрав голову - двери были солидными и высокими - он двинулся вглубь коридора, читая развешанные на дверях таблички. Не размениваясь по пустякам, Сергей решил пойти к самому главному, плюнув на Мячикова, которому не доверял. В самом конце коридора он нашел кабинет главного - полковника Кушнаря. Слабо посверкивающая дубовая дверь казалась жутко тяжелой и почти неоткрывабельной. Он легонько постучал в нее. Ни ответа, ни привета. Повторив попытку, услышал громкое «Да-а, войдите!» Скорее всего секретарша. Он постучал еще раз, снова до него донеслось это вибрирующее звучное «да-а». Потом дверь медленно открылась и на пороге возникла подтянутая моложавая женщина с твердым и ясным взглядом широко посаженных голубых глаз и собранными в пучок светлыми волосами. Она была несколько удивлена, не обнаружив никого за дверью. Ее фигура заслоняла весь проход - узкий проем между косяком и приоткрытой дверью. Протиснуться, не задев ее, не было никакой возможности. Она уже собралась закрывать дверь, когда ринувшийся в приемную Стрелков, оттолкнув, едва не сбил ее с ног. Она вскрикнула, хватаясь за косяк, потом стала
беспокойно озираться и щупать лоб. Так она и стояла, крутя головой и морщась, не понимая, что за сила втиснула ее в комнату и чуть не уронила. Покружившись, она уселась за свой стол и прижала руку к груди, словно пыталась успокоить учащенно забившееся сердце.
        - Людмила Сергеевна,- скрипнул селектор,- занесите мне материалы по делу Павлова.
        Секретарша все еще не могла прийти в себя.
        - Да-да,- нажала она кнопку на селекторе.
        Ее гладкое, с выпирающими скулами лицо было озадаченным. Но не долго. Она справилась с растерянностью и, взяв со стола громоздкую папку, направилась к двери, ведущей в кабинет начальника. Стрелков неслышно приблизился к двери. Он воспользовался ее визитом, чтобы проскочить в кабинет Кушнаря. Чего-то опасаясь, секретарша на этот раз довольно широко открыла дверь. И шла она размеренно-осторожно, точно боялась поскользнуться.
        За большим столом, в глубине кабинета сидел приятной наружности, средних лет человек в штатском. Он поднял глаза на вошедшую секретаршу и Стрелков увидел в них равнодушное спокойствие привыкшего к кабинетной работе и своим регалиям человека. В данной обстановке это безразличие представлялось Стрелкову едва ли не щедрым обещанием понимания и вдумчивого анализа. Едва ли не великодушной готовностью терпеливо выслушать его, измученного погоней и прятками Стрелкова, и дать ему разумный совет или оказать посильную помощь. Секретарша положила перед начальником папку, он скупо поблагодарил ее и открыл. Женщина вышла из кабинета, снова не доверяя двери. Она медленно и широко открыла ее и осторожно прошла между ней и косяком, потом затворила. Стрелков приблизился к столу, придвинутому перпендикулярно к столу полковника. Тот сидел, опустив взгляд в папку, неторопливо листая ее. Потом оторвался от документов, рассеянно посмотрел в окно. Глаза у полковника были светлые, пронзительные и все-таки добрые. Так показалось Стрелкову. Сквозил в них, правда, некий холод, некая кристаллическая твердость, но Сергей был
верен первому впечатлению. Он решил, что человек этот лучше Мячикова, а потому поможет ему.
        Ему даже пришлось несколько подождать, чтобы собраться с духом и на время отогнать от себя образ этакого внимательного, прямо-таки милосердного полковника. Просто он жаждал положительного ответа и по обыкновению доверчивых людей выдавал желаемое за действительное. Он пришел не просить, а требовать. А потому - прочь добрый дядечка! Стрелков чувствовал, что если он сразу доверится полковнику, сразу отдастся ему в руки, то ничего не выиграет. Поэтому он мысленно поставил полковника на определенную ступень закостенелой общественной иерархии и Кушнарь тут же превратился в чиновника, облеченного властью, отправляющего функции с точностью отлаженного механизма и в глубине своей враждебного любым проявлениям человеческих чувств.
        - День добрый, товарищ полковник,- сказал Стрелков.
        Кушнарь вздрогнул.
        - Я - тот Стрелков, за которым все гоняются. Вы, наверное, знаете о взрыве в лаборатории при сельхозинституте?
        На породистом лице полковника отразилось вначале недоумение, плавно перетекшее в догадку, потом - интерес.
        - Вы - Стрелков?- переспросил он,- как вы сюда попали?
        - Вас не удивляет каким я стал, вас удивляет как я сюда попал,- разочарованно усмехнулся Стрелков,- вы забыли, я невидимый, а это значит, меня не видят. Прошел через главный вход, поднялся на второй этаж…
        - Довольно!- полковник привстал было.
        - Оставайтесь на месте,- Стрелков достал из кармана пистолет Мячикова, и он материализовался перед полковником, направленный прямо на него,- этот пистолет достался мне от Петра Сидоровича, знаете такого?
        - Допустим,- снова сел на свое место Кушнарь,- что вы хотите?
        Его рука поползла к кнопке, находящейся с внутренней стороны стола.
        - Еще одно движение, и я стреляю,- зло предупредил Стрелков, он был недоволен поведением полковника.
        - Тихо-тихо,- принужденно улыбнулся Кушнарь, но руку убрал.
        - Положите руки на стол, так нам будет спокойнее общаться,- Стрелков не сводил пистолета с полковника,- я к вам пришел с миром, так сказать. Мне чертовски надоело, что за мною гоняются. Я хочу найти профессора Спирягина, он знает, как сделать меня нормальным, должен знать,- акцентируя на слове «должен», произнес он,- но его похитили.
        Кушнарь положил руки на стол.
        - Так чем же я могу вам помочь?- он удивленно приподнял брови.
        - Похитил его Мячиков,- ухмыльнулся Стрелков,- тот, который и меня чуть не похитил. Товарищ полковник, выслушайте меня,- более миролюбивым тоном сказал Сергей,- за мной гоняются бандиты, менты, спецслужбы. И все почему? Потому что я случайно стал невидимым!
        - А вы уверены, что Спирягин вернет вам обычный облик?- недоверчиво спросил Кушнарь.
        - Но вы ведь можете ему приказать,- наивно выпалил Стрелков,- вы тут главный… в городе…
        Сергей с робкой надеждой посмотрел на Кушнаря. Тот задергался в молчаливом хохоте.
        - Ну, вы меня уморили!- почти весело сказал он,- вы - занятный тип, Стрелков.
        Постепенно его губы сомкнулись, в глазах появилась непримиримая твердость. Это остудило пыл Сергея.
        - Я не могу приказать Спирягину. Во-первых, я не знаю где он, а во-вторых, он и сам, догадываюсь, не сможет этого сделать,- Кушнарь с презрительной жалостью посмотрел туда, где в воздухе висел пистолет.
        - Как это не сможет?- начал кипятиться Стрелков,- он же что-то там изобретал, в этой проклятой лаборатории! Что он, ничего не смыслит?
        - Послушайте,- более мягко произнес Кушнарь,- он и сам, думаю, не ожидал такого эффекта, а если и ожидал, то все равно, все произошло слишком быстро. Лаборатории больше нет…
        - Так все же можно исправить, лабораторию восстановить!- не сдавался Стрелков,- главное, чтоб был человек, который во всем бы этом разбирался. А Спирягин разбирается!- убежденно закончил он.
        - Слышал бы вас Спирягин,- насмешливо процедил Кушнарь,- он проникся бы к вам дружеской симпатией и признательностью. Боюсь, что ваш оптимизм не имеет под собой сколько-нибудь прочного основания.
        Раздался чудовищный грохот. Это разгневанный Стрелков стукнул кулаком по столу со всей дури и тут же дико взвыл.
        В дверь постучали. Потом в проем просунулась голова секретарши.
        - Все нормально,- с оттенком раздражения махнул ей Кушнарь, и голова исчезла так же быстро, как появилась.- Не унывайте, Стрелков,- ободряюще улыбнулся он,- вы не представляете, какие перед вами открываются возможности.
        - Перед вами…- огрызнулся Сергей,- знаю-знаю, хотите меня завербовать.- Он с едким недоверием и обидой посмотрел на Кушнаря, который не мог, конечно, видеть этого выражения на лице Сергея, но который слышал его недовольный раздраженный голос.
        - Перед нами,- снисходительно поправился Кушнарь,- вы сможете оказать нам ряд услуг, а мы в обмен на ваше старание могли бы рассмотреть вопрос о вашем перевоплощении или, лучше сказать, о воплощении.
        В его голосе не чувствовалось ни убедительности, ни поддержки.
        - Я вам не верю,- мрачно произнес Стрелков,- вы ничем не лучше других! Мне здесь делать нечего.
        - Постойте!- воскликнул обеспокоившийся полковник,- все еще можно исправить.
        Он задумался. Стрелков, сраженный своим фиаско, молчал. Даже если бы он захотел тут же встать и уйти, то не смог бы. Он чувствовал предательскую дрожь в коленях, руку, в которой он держал «ПМ», словно парализовало, сердце, казалось, и вовсе остановилось - такими редкими и неритмичными были его удары. Он слышал тусклый замедляющийся стук как-будто сквозь завесу из войлока.
        - Как исправить?- выдавил он из себя.
        Кушнарь о чем-то напряженно размышлял. И было о чем! Сегодня утром ему звонили из Москвы. Звонил его человек, заместитель начальника федеральной спецслужбы Никоненко Семен Николаевич. Кушнарь, опасаясь, как бы информация не просочилась в Москву по другим каналам - Олег Николаевич знал, что его заместитель Мячиков
«копает под него» - не мог не доложить Никоненко, что в городе появился человек-невидимка. Семен Федорович сказал, что нужно действовать решительно и без промедления. Приказ означал: схватить невидимку и ждать дальнейших распоряжений. То есть высшее московское начальство должно было обдумать что лучше - использовать невидимку в военно-шпионских целях или ликвидировать его. Кушнарю Никоненко дал понять, что Главному он пока ничего докладывать не будет. Надо выждать некоторое время, посмотреть, как дело обернется. Кушнарь, не будучи кровожадным, но будучи практичным и не хватающим с неба звезд человеком, предложил просто убрать невидимку. Так будет спокойнее. И Никоненко намекнул, что ладно, хорошо, если не получится задействовать невидимку, если Кушнарь убедится, что план использования невидимки не состоятелен, то, пожалуйста, путь он его уничтожит.
        Такая относительная свобода действий, которую Никоненко предоставлял Кушнарю, обрадовала последнего. А объяснялась она тем, что симпатизирующий Мячикову генерал-майор Проскурин был смещен со своего поста по высшему распоряжению. Нынешний Главный хранил нейтралитет по отношению к чиновникам местных служб, и по сведениям Никоненко Мячиков искал человека в московском ведомстве, который бы отнесся к нему с пониманием. Один из сподручных Мячикова проболтался, вернее, спасая свою шкуру, сообщил Кушнарю, что Мячиков вместе с известным предпринимателем Азаровым организовали лабораторию, сотрудники которой во главе с профессором Спирягиным изобретали «невидимок», точнее говоря, способ, позволявший человеку стать невидимым. Этот же человек сказал полковнику, что Мячиков сдал своего компаньона, обеспечивавшему лаборатории «законную» «крышу», промышляющему наркоторговлей бизнесмену Полкану, сбросив последнему дезу, что якобы в лаборатории задумано производство нового синтетического наркотика, изготовление которого поставит под вопрос первенство Полкана в сфере наркоторговли в регионе. Таким образом, Кушнарь
уже знал, что разгром лаборатории - дело рук Полкана. Но он не спешил брать того, выжидая и присматриваясь, ибо знал, что месть Азарова не заставит себя ждать. А ему, Кушнарю и его ведомству в который раз удастся сохранить, выражаясь словами знаменитого теоретика их дела «чистые руки» и одновременно держать на крючке Азарова.
        Кушнарь был страшно зол на Мячикова. Он попросил Людмилу Сергеевну пригласить Мячикова к себе. Но Мячикова уже не было на месте. Это еще больше разозлило Кушнаря. Значит, этот щенок продался Азарову, а потом, спасая свою задницу - ибо боялся, что с уходом Проскурина никто в Москве не будет покрывать его грязных делишек и входить с ним в долю - подставил своего партнера. У Кушнаря сегодня было плохое настроение. И возникший Стрелков был совсем некстати, если бы не одно но…
        Ему, Кушнарю просто необходимо плюнуть в морду этому Мячикову! Да, он его накажет, по-своему, но каково будет знать этому подонку, что невидимка находится в его, Кушнаря, ведении! Хорошо смеется тот, кто…
        - У меня ведь есть приказ о твоей ликвидации…- посмотрел он чуть выше по-прежнему висящего в воздухе пистолета.
        - Ага, давайте,- с угрозой выкрикнул Стрелков, в котором опять забурлила обида,- посмотрим, как у вас это получится! Я ведь без дела сидеть не буду, пару заводиков взорву, десятка два крупных деятелей завалю, да всю контору на уши поставлю! А спросят потом с вас, за безопасность людей, за покой и мир в городе, за все ответите! Мне ведь все теперь позволено!- с ницшеановским пафосом закончил он.
        - Ну, это ты брось. Если мы захотим тебя щелкнуть, мы это сделаем,- со снисходительным недоверием усмехнулся Кушнарь.
        - А вы можете пойти хоть раз против приказа, хоть раз быть просто человеком, сделать что-то путное? Я что, по своей воле что ли таким сделался?
        - Да никого это не интересует,- пожал плечами полковник.
        - Ну конечно,- неистовствовал оскорбленный равнодушным тоном Кушнаря до глубины души, Стрелков,- вас никогда человек не интересовал, для вас превыше всего благо государство! А что это такое, ваше хваленое государство? Я кормлю ваше государство, таких как вы! Вы на моей спине едете, все ваше государство! На хрен мне оно сдалось, когда оно меня защитить не может?!
        Воспользовавшись экстатичностью Стрелкова, Кушнарь вновь потянулся к секретной кнопке. Но Сергей был начеку.
        - Положь руки на стол, я кому сказал!- заорал он,- жить надоело?
        - Это тебе жить надоело,- поморщился Кушнарь.
        В этот момент раздался телефонный звонок.
        - Да, Илья Александрович, да…- говорил Кушнарь в трубку,- что-о? Когда? Понял…- со вздохом добавил он и положил трубку на аппарат.- Должен вас огорчить, Стрелков, Спирягин мертв.
        - Как так мертв?- вскричал Сергей.- Вы врете!
        - Да нет же,- с легким раздражением возразил Кушнарь,- видите, все так складывается, чтобы вы приняли и смирились со своим новым качеством.
        - И стал работать на вас,- передразнил полковника Стрелков.
        Илья Александрович сообщил Кушнарю не только о смерти Спирягина, но и о дорожно-транспортной аварии, жертвой которой стал Мячиков. У машины, на которой Петр Сидорович заехал на конспиративную квартиру, почему-то отказали тормоза. Кушнарь испытал радостное чувство удовлетворения, но будучи человеком не злобным и относительно порядочным, тут же устыдился этого своего чувства и постарался смыть его следы, переходя к конкретным действиям. Он отважился в душе на оригинальное и милосердное решение проблемы, тем более, что Мячиков навредить теперь ему не мог.
        - Что ж,- более оживленно сказал Кушнарь,- не хотите, как хотите. Вы должны просто дать себе отчет, что это навсегда. Вы останетесь невидимкой…
        - …до гробовой доски?
        - Послушайте,- начал снова выказывать признаки нетерпения Кушнарь,- у меня для вас есть два варианта. Либо я должен избавить город от вашего присутствия, либо заставить вас сотрудничать с нами.
        - Второе исключено,- гордо заявил Стрелков,- а первое… Как хотите, ловите, ищите, только я вас предупредил: я буду действовать, я такое устрою!
        - Я вот о чем подумал,- спокойно сказал Кушнарь - видимо, угрозы Стрелкова на него не действовали,- даже если я вас отпущу с миром, спокойно вам не жить. Город полон слухов, вас будут преследовать до тех пор, пока не поймают. Отпустить я вас не могу…
        Кушнарь замолчал, раздумывая о чем-то.
        - Я могу уехать,- предложил Стрелков, хотя предложил как-то неуверенно.
        - Куда?- вздохнул Кушнарь.- В любом городе вас вычислят, рано или поздно.
        - Что же мне тогда делать?- в отчаянии воскликнул Стрелков.
        - А что мне делать? У меня есть четкий приказ…
        - Но будьте человеком, помогите мне из всей этой каши выбраться!- умоляюще сказал Стрелков.
        - Я думаю,- невозмутимо осадил его Кушнарь,- погодите… А что если…
        Его лицо озарила некая таинственная мысль. Он не спешил делиться ею со Стрелковым и это нервировало последнего.
        - Соображаете, как лучше заманить меня в ловушку?- агрессивно вскричал он.
        - Если бы вам были предоставлены гарантии безопасности, вы поехали бы на Север?
        - На Север?- удивился Стрелков - такого он не ожидал.- На какой такой Север?
        - В Якутию?
        - Алмазы добывать?- горько пошутил Сергей.
        - Вы еще способны иронизировать, значит, не все потеряно,- миролюбиво улыбнулся Кушнарь,- нет, не алмазы добывать, а жить, скажем, в экзотических условиях.
        - Что это значит?- насторожился Сергей.
        - Это значит жить там, где вас никто не найдет,- размыто сформулировал Кушнарь,- есть у меня один агент, шаман…
        - Да вы в своем уме?
        - Слушайте, мне неприятности не нужны!- повысил неожиданно голос Кушнарь, которого раздражало упрямство Стрелкова,- вы не в том положении, чтобы канючить!
        - Да пошел ты!- огрызнулся Стрелков.
        - Стойте,- Кушнарь увидел, как пистолет поднялся в воздухе - значит, Стрелков встал со стула,- это отличный вариант. Вас никто не будет беспокоить, можете и жену взять.
        - Не жена она мне больше,- резко заявил Стрелков,- она меня предала, нехай теперь сама о себе заботится.
        - Так вы поедите? В покое, повторяю, здесь вас не оставят,- решительно произнес Кушнарь.
        Стрелков задумался. Он снова сел и положил «ПМ» на стол. Он устал, в перспективе - блуждания, погони, прятки, безнадежная жизнь. Словно он беглый каторжник! От сознания несправедливости защемило сердце. Но и то, что предлагал этот благообразный с виду начальник он принять не мог, жизнь в какой-то там Якутии не укладывалась у него в голове.

«А почему бы нет?» - подумал он минуту спустя,- люди его раздражают, он их терпеть не может, он не вынесет пребывания в их удушливой гущине, он измотан… И это еще только цветики! На жену ему начхать. Пусть слезы льет, пусть волосы рвет… Да не будет она плакать, с первым встречным утешится. А что, если действительно, махнуть на все рукой и уехать в Якутию?
        - Ну так что?- напряженно спросил Кушнарь.
        - И как мы все это обставим?
        - Положитесь на меня,- многозначительно улыбнулся Кушнарь.
        Он, конечно, не был настолько добр и человеколюбив, чтобы руководствоваться одним лишь гуманистическим императивом. Он хотел приберечь невидимку для себя - на всякий случай. Сегодня он свяжется со своим человеком в аппарате президента республики Саха-Якутия и попросит его об одолжении. Кушнарь ликовал - он, как ему казалось, решил проблему с максимальной выгодой для себя. Ему приятно было думать о себе, как о человеке добром и в то же время хитром. Олегу Николаевичу казалось, что это и есть мудрость, та о которой люди только добрые или только хитрые представления не имеют.
        ВМЕСТО ЭПИЛОГА
        - В Агде холоднее,- старый Богайбо смотрел в ледянистый туман, окутавший побережье, щуря свои и без того узкие глаза.
        Кожа на его острых скулах была туго натянута, щеки розовели младенческим румянцем. Богайбо был похож на состарившегося ребенка, хотя разумение имел далеко не детское.
        - Перезимуем как-нибудь,- вторил ему Стрелков, потягивая «Балтику» номер девять, ставшую в Якутии народным напитком.
        Он как и шаман был одет в оленью парку. На голове Богайбо возвышалась ритуальная шапка из собачьей шкуры, отделанная длинными собольими хвостами. Головной убор Стрелкова был попроще - обычная лисья ушанка. Глаза защищали от солнца и снега большие очки с темными стеклами, которые Петрович снимал только в помещении. Богайбо знал, что Стрелков стал невидимкой в результате «несчастного случая», но выдавал его за духа, счастливо дезинформируя таким образом аборигенов.
        Аборигены безоговорочно верили шаману, глубоко почитая Стрелкова как духа, к которому можно при случае обратиться с житейской просьбой. Но это обстоятельство, такое приятное и согревающее изболевшуюся душу Стрелкова, вытолкнутого из социума, через месяц-другой стало его раздражать. Спокойное приятие его в качестве невидимки словно лишало его уникальности. Так бывает, когда, например, наш человек едет на сытый Запад и его обычные представления о том, кого считать богатым, рассыпаются в пыль. Он-то считал, что пары машин и двухэтажной дачи достаточно для подобной репутации, но тут ему открывается такая роскошь, такой изощренный шик, что он чувствует себя потерянным и понимает, что до настоящих богачей ему далеко.
        Вот и Стрелкову казалось, что он потерял свое отличие, он был недоволен, но скрывал досаду в тайниках сердца. Последней каплей в этом его раздражении было интимное общением с приведенной к нему Богайбо женщиной, которую вовсе не удивила невидимость Стрелкова. Когда он снял свои теплые «доспехи», она ощупала его, как некий плод, и принялась за дело. Ее вовсе не удивило, что дух обладает нормальной человеческой потенцией, она даже заявила, при этом счастливо улыбаясь, что «это» всем нужно. И в этой ее невозмутимой констатации сквозила некая насмешливая мудрость привыкшего к экстремальному климату народа, и эта-то невозмутимость сначала удивила Сергея, а потом, твердея в его памяти, превратилась в железный стержень, пронизывающий его благодарное смирение острой болью. Негодовать все же было не на кого, кроме тех обстоятельств, которые сперва способствовали его превращению в невидимку, а потом привели сюда, где никто не выказывал по поводу его невидимости ни удивления, ни тревоги.
        Единственный, кто скрашивал это «обыкновенное чудо», был Богайбо, который уверял Стрелкова, что видит его ауру, а потому тот от Богайбо никуда не спрячется. Стрелков ухмылялся, но был признателен Богайбо и тесно сдружился с ним. Богайбо как бы говорил, что Стрелков все же отличается чем-то от образов той мифологической парадигмы, которая определяла миропонимание якутских аборигенов. Но когда Стрелков поинтересовался, как насчет других духов и Богайбо, сузив свои глаза-щелки, сказал, что и их ауры доступны его восприятию, Стрелков скис.
        Аборигены, поселение которых находилось под Аяном, жили не так уж плохо. В Аяне продавалось много японских товаров, в том числе и электронных, не было только холодильников. За ненадобностью. Стрелков даже хотел послать жене цветистый японский платок и черкнуть пару строк, но почему-то передумал. Его прежняя жизнь закончилась, теперь он это хорошо понимал, и здесь, в краю снегов и льдов, на берегу Охотского моря, началась его новая жизнь, полная монотонного покоя, мелких радостей и бесконечной ностальгии. Он ел рыбу, помогал разделывать тюленьи туши, добытые контрабандой, потому что местному населению охотиться на тюленей не разрешалось. Богайбо часто жаловался на падающую продолжительность жизни.
        - Раньше тюлень ели - долго-долго жили,- вздыхал он,- теперь тюлень нет - быстро смерть приходит.
        Стрелков, сочувствуя, кивал головой и думал о своем. Скоро зима, а зима в эти краях зверски жестокая. Первая зима, которую он проведет вместе с Богайбо и его соплеменниками. Знал ли он когда-нибудь, думал ли, что попадет сюда, на эти седые пустынные берега, гадал ли, что развлекать его будут парализующе однообразный бой барабана и зычно-прерывистый шаманский голос, всхлипывающий и ревущий как ураган, проходящий над закованным в ледяные доспехи морем?
        Но в глубине его сознания зрело некое решение. Он жаждал активной жизни. Здесь, думал он, его уникальность, его скрытые возможности никогда не найдут себе достойного применения. Он и сам не знал, насколько зависим от людей, насколько крепко засело в нем убеждение о непременной пользе, которую должен приносить индивид обществу. Аборигены «растворяли» его в местном пейзаже, делая его частью бесконечных заснеженных пустырей, где он, Стрелков, наряду с другими духами вел то существование, которым и наделяли его одетые в оленьи парки люди. Он жаждал стать самостоятельным и теперь это понятие самостоятельности и самоценности заключалось для него в его необычном облике и в возможностях, которые открывала перед ним его невидимость, тогда как раньше свою подлинность Стрелков видел как раз в отсутствии сколько-нибудь значимых различий от рядовых граждан.
        У него было не так уж много времени, чтобы - за изгибом изгиб - проследить это изменение сознания, но ему казалось, что прошла целая вечность с того момента, когда люди Полкана взорвали лабораторию. И монотонная белизна пейзажа, окружавшая его завесой похожих один на другой дней, только усиливала эту иллюзию.
        notes
        Notes

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к