Командировка Ольга Александровна Белова
        Герои коротеньких рассказов обитают повсеместно, образ жизни ведут обыкновенный, размножаются ивневоле. Для них каждое утро призывно звонит будильник. Они, распихивая конкурентов, карабкаются потой самой лестнице, жаждут премий иразом спускают всё напридуманных для них распродажах. Вечером - зависают впробках, дома - жуют котлеты, аиногда мчатся вкомандировку, неподозревая, что изнеё невсегда возможно вернуться.
        Командировка
        Сборник рассказов
        Ольга Александровна Белова
        Иллюстратор Галина Сергеевна Коржавина
        Редактор Татьяна Хайдеровна Валавина
        
                
        Сообщество покинувших раковины
        Стас засунул руки вкарманы ипринялся нервно перебирать монеты: для начала нужно было хотябы проштудировать статью омелком хулиганстве, апотом уже браться задело - нехватало еще влипнуть висторию… Молодой человек хотел было опять усесться между знойной, истекающей соком блондинкой ипохожим начернослив старичком, нотутже взял себя вруки: вконце концов, нужно оставить все сомнения - ивперед! Как говорит Иннокентий, считаем дотрех, вдох диафрагмой, медленный выдох и… навыдохе, отбросив все страхи, совершаем задуманное. Страх, как ибессмысленные сожаления, - нерациональное разбазаривание энергии, авусловиях её тотального дефицита допускать это категорически воспрещается!
        Стас сделал все поинструкции (то есть как говорил Иннокентий): вперил взгляд вмежсубъектное пространство, вытащил дрожащие руки изкармана, усилием воли растопырил пальцы, установил пятерню над головой исделал неуверенный шаг вперед. Дыхание перехватило (пословам Иннокентия, именно так даёт осебе знать потеря контроля), первым желанием было, конечно, зажмуриться или вообще провалиться сквозь землю (что частично было уже реализовано идаже нетребовало визуализации, Стас итак находился под землей).
        - Дышать! Дышать! Дышать! - загудел вушах грозный голос Иннокентия.
        Пытаясь справиться сситуаций, Стас вдохнул, выдохнул, вдохнул… поймал равновесие изавис всостоянии баланса. Справившись сволнением, молодой человек вспомнил, что первый шаг нетак сложен, как второй. (Обэтом, тоже, кстати, предупреждал Иннокентий, даже приводил статистику, опираясь напрыжки спарашютом, - желающих сигануть впервый раз всегда хватает, кто-то прыгает наспор, кто-то сбодуна, кто-то вчесть прекрасных дам, ну ате, кто находится наболее высокой ступени сознания, готовы превратиться влепешку ради о-щу-ще-ний! Совершив первый прыжок, навторой решаются немногие.)
        Вспомнив строгое наставление, Стас собрал остатки силы, воли иразума иединым, плотным сгустком толкнул себя внужное ему пространство вариантов - последовал второй шаг… Рука толи онемела, толи вовсе стала каменной, хотелось поскорее убрать её сголовы, ноСтас, вытянувшись вструну, держался… Третий ичетвертый шаг шли нето что как помаслу, нозаметно легче. Двигатель как будто завелся ипостепенно начал набирать обороты. Стас расправил плечи, добелых костяшек растопырил над головой пальцы исделал еще несколько осторожных, новерных шагов, стараясь ненаступать наноги окружающих. Рука словно приклеилась кмакушке, убери Стас её сейчас, смысл всего былбы сведен кнулю, усилия былибы потрачены впустую, он подвелбы Иннокентия, товарищей посообществу, ноглавное, он подвелбы себя - неоправдалбы свои собственные надежды изаложенный внем потенциал!
        Отступать некуда! Занами Москва!
        - Ку-ка-реку! - прокричал Стас и, задрав клюв, пошел вдоль прохода.
        Дама вжелтой беретке откликнулась первая, насекунду оторвала глаза откнижки, признала вСтасе петуха итутже опять ушла вКастанеду: то, чем сейчас занимался Стас, для нее было вчерашним днем. Впротивоположном конце вагона хихикнули два подростка, нотутже нырнули всоциальные сети, там еще инетакое увидишь. Снекоторым опозданием рядом сидящая тётя окинула молодого человека сног доголовы иопять ушла всебя.
        Происходило все именно так, как иговорил всезнающий Иннокентий: каждый находился внутри своей собственной раковины иему небыло никакого дела доокружающих, докакого-то там Стаса, пусть даже кукарекающего. Выходже израковины - процесс сложный имногоступенчатый (некаждому он позубам): прежде всего, нужно отыскать вэтой раковине самого себя (это только кажется, что сделать это просто); найдя себя, нужно взять себя зашкирку ипокинуть раковину; наэтом еще невсе, теперь нужно идти ипытаться достучаться дососедних раковин, и, когда другие начнут изних вылезать, нужно всем дружно взяться заруки ивместе начать строить сообщество покинувших раковины. Вместе всегда легче выходить нановый уровень сознания, поодному туда невсегда пускают.
        Стас сразу понял, что народ, находившийся ввагоне, вбольшинстве своем пока невстал напуть совершенства. Дойдя доконца вагона, молодой человек счистой совестью убрал гребешок, обмяк иопустился напервое попавшееся сидение. Нервное напряжение давало осебе знать. До«Тимирязевской» молодой человек дал себе отдохнуть: закрыл глаза, сконцентрировался наверхнем центре идал пройти через себя верхнему потоку. Почувствовав теплый прилив (вгруди как будто открылся клапан), Стас тутже вспомнил отехнике безопасности: сделал несколько коротких резких выдохов изупражнения «Собачка». Вовремя сделал, иначе резкий прилив энергии такбы шарахнул - мало непоказалосьбы. На«Савеловской» Стас пробудился, по-иному посмотрел навошедший поток народа. До«Менделеевской» оставалась одна остановка, там народ сменится, концентрация энергии усилится - иможно будет переходить кследующему этапу.
        Поэлектронному табло проехались светящиеся буквы. Поезд отъехал отстанции свытянутыми вдоль потолка гигантскими кристаллическими решетками. Стас залез вкенгурятник, достал новенькую щетку для обуви икрем сэкзотическим названием «Киви», мельком глянув наокружающих, нагнулся, выдавил жирную гусеницу крема себе намысок ботинка истал туда-сюда шуровать щеткой. Чистка ботинок оказалась ерундой посравнению с«Петухом», наней, можно сказать, Стас отдохнул.
        Покончив сботинками, Стас подтянул энергию теперь уже изнижнего центра, сбалансировал два потока: следующее задание было архисложным, изразряда упражнений созвездочкой, затакие берутся только уверенные ипродвинутые. Продвинутым он пока еще небыл, ностремился им стать, поэтому, уже без лишних колебаний, перешел кделу. Иннокентий говорил, что уверенность - это просто маска, иесли надевать её каждое утро, то вскоре она станет тобой, аты ею. Более продвинутые неснимают её даже наночь, такимже, как Стас, новичкам рекомендовалось пользоваться ею понеобходимости ипосле снимать. Молодой человек представил, как надел маску, грудь гармошкой расправилась, внимательно, без тени смущения, осмотрел ботинки сидящих врядок людей. Выбор остановил нагрязных, потертых ботинках, принадлежащих заспанному, помятому мужчине. Сдамами Стас пока несвязывался, дамы - это высший пилотаж, даже Иннокентий работает сними вкрайнем случае, тут нужна особенная подготовка. Молодой человек поднялся сосвоего места, сделал шаг кмужчине, опустился уего ног исвыражением, нетерпящим возражений, выдавил намысок его ботинка черную
загогулю. Мужик вытаращил глаза, зашлепал губами, нотак инепроизнес ни слова: уверенность Стаса вправильности содеянного передалась иему. Нетеряя ни секунды, Стас принялся заработу, щетка замелькала изстороны всторону. Мужик еще некоторое время пытался ловить глазами щетку, апотом плюнул идаже выставил вперед другой ботинок. Стас довольно ухмыльнулся, он сразу вычислил, что мужик изнепробужденных: муть вглазах, неспособность кконцентрации, хек после разморозки. Таких внаше время большинство. Рождаются, умирают, женятся, жрут, смотрят телевизор ипри этом все время спят. (Стас исам был недавно таким.) Доделав свое дело, Стас присел напротив обслуженного им мужика иизверхнего центра отправил ему благодарственный посыл. Закончив практику, партнера всегда нужно поблагодарить. Стас прикрыл глаза: из-за неопытности упражнение может отнимать много энергии, позже поток восстановится. Вэтом вся суть - энергия циркулирует, все кругом пульсирует, иты живешь, анеспишь. (Движение - это жизнь, как говорили древние греки, авслед заними Иннокентий.) Да, кстати, еслибы вдруг мужик вботинках недался, обругал Стаса или
даже применил поотношению кнему насилие - упражнение все равно считалосьбы выполненным. Мы живем нетолько вматериальном мире, нотакже ивмире намерений.
        Оставшиеся несколько станций до«Чертановской» Стас обдумывал задания наследующий день, атакже прикидывал, что нужно вписать вотчет занеделю. Иннокентий проверял записи еженедельно, вообще, наставник уних был грамотный, направление свое строил надревних практиках, насегодня оно вбирало всебя всю мудрость веков. Однако прогрессивный Иннокентий неограничивался одной древностью, незабывал он ипро последние достижения современности. Тайм-менеджмент, кпримеру, был его излюбленным коньком. Иннокентий говорил, что ни одна секунда недолжна быть утоплена впространстве без эффективного фидбэка[1 - Feedback (англ.) - отзыв, отклик, ответная реакция. (Примечание автора)], обращал внимание Иннокентий инато, что все показатели должны быть количественными, азначит, измеряемыми. Исамое последнее - ставить четкие цели. Стас так иделал, три задачи вдень, двадцать одно внеделю - иникаких выходных! Втайм-менеджменте выходных небывает.
        На«Чертановской» Стас вышел, офис недавно переехал изцентра вТмутаракань. Серенькое, неумытое здание находилось впятнадцати минутах ходьбы отметро. Дорога шла вдоль оживленной улицы. Понастоятельному совету Иннокентия, каждый должен был находить каждый день пятнадцать минут уединения. Кстати, эти пятнадцать минут можно провести где угодно - втолпе, намитинге: уединение заключено втебе самом инезависит отокружения. Молодой человек размашисто шагал потротуару. Падали редкие капли дождя вперемешку соснежинками. Одна изснежинок упала ему нанос и, став колом, нетаяла. Стас недовольно хмыкнул носом, снежинка нарушила уединение, дойдя доофиса, он внутренне улыбнулся - похоже, унего начало получаться параллелить несколько дел сразу (вматериальном мире он топал наработу, вментальном практически достиг уединения), аэто уже попахивало выходом нановый уровень. Остановившись перед входом, Стас, тряхнув плечами, смахнул ссебя капли и, пройдя под стеклянным куполом, приложил пропуск ксчитывателю. Система зафиксировала вход вздание. Вообще, система была очень умная. Датчики стояли повсюду ификсировали всё: время
прихода, ухода, перекуры, время, проведенное встоловке, просиженное вуборной. Если задень набиралось больше полутора часов простоя, сотрудник получал первое предупреждение. Еще полторашка - второе, вместо третьего - вызов кначальству. «Фикус Индастрис» совместно сновейшей системой давно приучил сотрудников все делать быстро. Носвободу можно обрести даже взастенках. Стас кивком поприветствовал коллег, снекоторыми поздоровался заруку. Рукопожатие усиливает обмен нетолько кишечными палочками, ноиэнергиями. Иннокентий особенно настаивал натом, что нужно здороваться стеми, укого ты хочешь что-то позаимствовать, имелось ввиду, конечно, личностное качество. Ты получаешь то, что нужно тебе, взамен предлагаешь что-то свое, при этом никто ничего нетеряет, авсе только приобретают. Аэто уже гармония.
        Дойдя дорабочего места, Стас включил комп, вживоте что-то неприятно булькнуло, как будто съел что-то несвежее. Зазвонил телефон, наэкране высветились ненавистные буквы - «К-У-В-А-Л-Д-И-Н». Выслушав собеседника, Стас залез вящик стола и, прихватив папку, потащился натретий. Кувалдин сейчас будет топать ногами, кидаться, как тигр… «Хотя почему тигр? - остановил сам себя молодой человек. - Тигром Кувалдин был впрошлый раз, вэтот раз будет… бульдогом…»
        Влифте Стас поправил галстук, зачем-то дыхнул назеркало, оставив нанем мутный след, ипредставил Кувалдина внаморднике исповодком нашее. Кувалдин продолжал кидаться, разбрасывал вокруг себя слюну, чуть было недотянулся доСтаса инепорвал ему штанину.
        Выйдя излифта, молодой человек взял себе заметку: «Спросить уИннокентия, как научиться игнорировать Кувалдина». Можно, конечно, попробовать «Водный поток». Техника безотказная, Стас уже нераз применял её дома - и, нужно сказать, небез успеха, хотя последнее время стена воды уже нетак надежно защищала его отСветки. Стас даже подозревал, что Светка тоже таскалась накакие-то тренинги.
        Кувалдин продолжал гавкать, даже когда Стас вышел излифта. Конечно, Кувалдин - неСветка, тут нужна защита помощнее. Подойдя ккабинету, Стас помялся, нотут снова вспомнил про своего учителя - уИннокентия ипротив Кувалдина найдется какая-нибудь методика, он её обязательно освоит истанет относиться кКувалдину ровно, аможет, даже покровительственно, доброжелательно, чем черт нешутит. Аоднажды… однажды вообще все будет по-другому: внешние раздражители, типа Кувалдина или Светки, просто перестанут для Стаса существовать, Стас окончательно пробудится, жизнь его станет совершеннее, он навсегда покинет свою раковину и, наконец, совершит восхождение наолимп совершенства.
        Там его, конечно, уже будет ждать Иннокентий, вместе они будут сидеть, курить бамбук иждать, когда кним подтянутся другие.
        Старушка-путешественница
        - Матерь Божья, агрохочет-то как! - Евдокия Михална выглянула изокна вагона иперекрестилась, сжав сморщенные, ссиними прожилками губы, посмотрела вниз железнодорожной насыпи инавсякий случай подоткнула кулачок под подбородок - уж очень волновалась зазубы, вернее, заих заместителя: раззяву поймаешь ивсё, пиши пропало, разлетится вдребезги, азанего уплочено! Хотя что уж теперь…
        Согнувшись над столиком, старушка нацарапала враскрытом блокноте четыре цифры - 5960.
        - Ох, много, много, - запричитала она. - Этож надо, втакую даль занесло… Дома-то что несидится…
        Ввагоне было шумно, пыльно, нокак-то по-домашнему. Проводница, толстая бабища, растопырив ноги иупершись плечом встенку вагона, копошилась вмешке сбельем. Новосибирск - большой узел, многие вышли, оставив ей грязные простыни иполотенца.
        Евдокия Михална занимала крайнюю полку возле туалета ибыла этому несказанно рада. Инабоковушку билет еле достала, азадержись она день-другой?.. Ох, иделовбы наделала… Носейчас, слава те, Господи, ехала… иехала аж пятые сутки.
        Наклочке бумаги, рядом столько что выведенными цифрами, столбиком стояли предыдущие вычисления. Сверху других было нарисовано «9260», старушка отмахнулась отэтого числа, как черт отладана, - шуткали, отмахать зараз столько килОметров! Только ибыло вэтом числе хорошего, что оно уних тут вкаждом вагоне настенке вывешено, авот дальше пришлось повозиться ей сэнтой арифметикой, кое-что проводница подсказала, поначалу-то она расторопней была, всё успевала: инавопросы ответить, ичай выдать, изадом, где надо, крутануть. Апотом осерчала начто-то, наЕвдокию Михалну шикнула, оттого ипришлось ей искать новые источники информации, потому как дозарезу ей нужны были эти цифры.
        Получив отказ отвагонной начальницы, слезы лить нестала, потому как тутже подфартило ей сакадемиком - портфельчик, лысина, маленькие ручки, подсел он кним вСлюдянке, занял верхнюю полку, как раз над ней. Окончательно убедило старушку втом, что попутчик её - человек ученый, то, каким макаром брался он заэту самую теорему Пифагора - пыхтел, морщился, серчал, ежели кто отвлекал его попусту. Методы уакадемика, однако, оказались шалопутные. Евдокия Михална итеперь ссодроганием вспоминала недавно пережитое. Такое увидишь разве что вдетективах, сосмертельным исходом. Дело было вечером, только они проехали пассажирскую-сортировочную, академик незаметно спустился сосвоей антресоли, тенью скользнул покоридору, подобрался кказенной схеме, вытащил откуда-то анструмент, открутил два болта и - фьють! - схему энту будто корова слизала. Евдокия Михална всё это время прикрывала его сзаду, ох, инатерпеласьже она тогда. Возвратившись, академик ивовсе удивил путешественницу - достал линейку и, применив науку, принялся что-то считать. Старушка тщательно все записала: ирезультат, ипогрешности, хотя, накой они нужны,
так инеразобрала, откель взялась линейка, также осталось зазанавесью - впоезде скорее встретишь жареного павлина, чем такую принадлежность. Пока счетовод считал цифирь, старушка ненаходила себе места - пропажу мог кто-нибудь обнаружить, тогда всёбы пошло прахом, все усилия псу под хвост… Кто его знает, дочегоб дело дошло? Аежелиб споезда ссадили?! Страшные мысли долго еще копошились, недавая ей покоя, Евдокия Михална итеперь, невзначай повернувшись, крестилась, апотом плевала накого-то сбоку.
        Да, хороший был человек, счетовод её перламутровый, жаль, сошел нонче.
        Прикрыв блокнот, старушка оглядела попутчиков. Нечаянно мазанула глазами помужчине изсоседнего закутка, пялиться-то было неудобно, тот, будто воробышек, сидел уног укутанной водеяло незнакомки, девушка скислым видом разглядывала мелькающие заокном сосны иберезы. Небудь ввагоне столько народу - икбабке ходить ненадо, былобы кино для взрослых. Поерзав наместе, Евдокия Михална нащупала ногой запрятанный под низОм костыль. Измужиков-то сейчас никто невступится, дохлые все, эпатенты, такому илезть нерезон…
        Еще дома она смотрела фильм про мафию. Там один шустрый старикашка вслучае заварушки костылем вовсех тыкал, аизкостыля лезвие выскакивало, вострющее-превострющее. Уних там, вЕвропах, тоже, видно, несахар, преступность разнузданная. Аунас итого хлеще… Веё время развеж так безобразничали?! Мужики при делах были, коммунизм строили, асейчас, стыдно сказать, такие извращенцы пошли, что инастарух заглядываются. Евдокия Михална навсякий случай подтянула резинку наубегшем чулке, чулки она носила неиз-за всяких там глупостей, стара она для этого, просто сними легче управиться, когда момент настанет. Движение это неосталось незамеченным, клянчащий мужик перевел взгляд ираздул ноздри.
        «Свят-свят-свят!» - Старушка уткнулась вокно, внутри, однакож, зашевелился червяк. Да развеб сидела она такой шляпой, будь сней этакий прибор! Да стаким прибором никакой элемент нестрашен! Перед глазами вдруг проплыла страшная сцена: дырка вбоку, кровища. Старушка охнула, обомлела. «Совсем изума выжила, старая дура! Человека чуть незарезала». Иэто после того, как её - тлю! - чести такой удостоили!
        Чтобы ненатворить ничего лишнего, старушка расстелила постель ипоскорее улеглась. Благо наступил вечер.
        ***
        Еще одно утро Евдокия Михална встретила под стук колес. Обстановка несколько изменилась. Клянчащий мужичонка, раскрыв рот, спал наместе красавицы, красавица тихонько, вроде как инебыло её здесь, сидела вуглу недоделанного купе, налице неосталось иследа отпрежней озабоченности. Нечто подобное Евдокия Михална уже видала врекламе йогурта. Страдаешь, мучаешься, апотом - бах! - облегчение! Ибудто заново насвет народился и… порхаешь!
        «Быстроже уних сладилось… Добился всеж таки своего, харя бандитская! - Старушка неуспела иморгнуть, как снова свернула сдорожки праведной, козломордый-то своего неупустит, нотутже пшикнула насебя: - Аты кто такая-то, осуждать?! Сама молодая небыла, чтоль!»
        Вытаращившись впотолок, Евдокия Михална долго еще лежала, думая уже освоём, прежде чем переключиться надела утренние, потом достала мыльницу, вафельное полотенчико и, увидав, что впротивоположном конце вагона народа нету, пошлёпала умываться.
        Подороге старуха перекрестилась, склонила голову, хотела было отвесить земной поклон, нонетут то было - неуспела она сложиться пополам, дверь втамбуре ухнула. «Ничего, ничего, - успокоила она себя, пропуская вперед мужчину сперекинутым через плечо полотенцем. - Дай только наземлю сойду, там уж вволю накланяюсь, иБогородице, исвятым угодникам».
        Закончив утренний марафет, Евдокия Михална позавтракала изаглянула всвою арифметику. Утро встретило недоброй вестью, поезд опаздывал. Поправде сказать, известно это было еще накануне, ноона поначалу отмахивалась, надеялась, что заночь поезд наверстает упущенное, такое нераз бывало: днем - каждому столбу кланяется, аночью несется, как ошалелый. Однако поезд опаздывал еще больше.
        Евдокия Михална охнула, пожалела, что рядом нет академика, всоставбы он, конечно, невпрягся, нохотябы растолковал ей, что кчему, может, незнала она чего про поезда эти окаянные! Хватанув ртом воздух, старушка поскорее достала укутанный вклетчатый платочек флакончик. Повагону галопом разнесся дух. Накопав себе лошадкину дозу, опрокинула мензурку, стало помаленьку отпускать. Припрятав пузырек, путешественница снова заглянула вблокнот.
        - Матерь Божья, это сколькож еще осталось? Мозги-то совсем усохли… Три тыщи, чтоль?
        - Две слишним, - кинула сбарского плеча проходящая мимо проводница.
        - Батюшки, - только иуспела ойкнуть старуха. - Этож далеко ещекак!
        - Да что далекого-то? - вскинула бровь вагонная начальница. - Непешком, чай, идешь, карета везет.
        Настроение упроводницы было хорошее, ясное дело, неспроста, вдругом случае Евдокия Михална, конечно, докопаласьбы доистины, носейчас недотого ей было.
        - Царица небесная! - Старуха чуть неплакала. - Этож куда занесло настарости лет?!
        Тыщи эти адским пламенем горели перед глазами, новответ тутже всплыл аргумент: ну какже сестру было непроведать?! Усестры-то её нет никого, одна Марья, как перст. Это её Господь родней необидел, два сына, невестки, внук Степушка.
        Евдокия Михална пожалела отом, что нет рядом никого издомашних, авособенности Степана. Степан вэтот год вшколу пошел, унего там арифметика, как винститутах, онбы сэтими цифрами нехуже академика расправился.
        «Да какже ж было неехать?!» - спорила сама ссобой старушка. Марья-то унеё дореволюционная, донеё точноб недоехала, подороге развалилась, аона, слава Богу, сама еще передвигается, да еще вон накакие расстояния. И, что немаловажно, всвоем уме пребывает, официанта кней приставлять ненадо…
        Какбы кто ни хорохорился, нодокоптить дотого момента, когда изума выживаешь исвоих неузнаешь, мало кого прельщает, горшки-то - это еще цветочки.
        Всвоих Евдокия Михална никогда несомневалась, хотя, как ивсе, меньше всего хотела быть обузой для своих родных. Вбогадельнюб её несдали, вэтом старушка была уверенна, невестки хоть ижужелицы, аЕго боятся. Исыны унее хорошие, хоть ипоглупели трошки забабьими юбками. «Ну ипусть! - резонно рассуждала Евдокия Михална. - Семейным-то человеком быть солиднее, да ией спокойнее… Бабы сейчас кого хошь вбараний рог скрутят, заним непропадешь!.. Эх, толькобы доехать без приключений, толькобы своим свинью неподложить…» - заерзала опять старуха. Как сон-то приснился, она сразу прямиком навокзал билет брать, тамже навсякий случай расценки узнала, сколько выйдет посылку переслать сеё рост, килограммов напятьдесят пять - шестьдесят, уж больше-то она точно неусохла, да чемодан впридачу. Как сумму объявили, аж перед глазами потемнело - старшего сына ползарплаты. «Но, слава богу, ибез посылки дело сладилось», - ухмыльнулась старуха. Едет вот собственной персоной, наодном матрасе лежит, другим прикрывается!
        Старушка хотела было опять отвесить земной поклон, ноограничилась степенным ознаменованием себя крестом. Доехатьбы только поскорее.
        ***
        Следующие два дня прошли взаботах, пока крутишься, ивремя бежит быстрее. Евдокия Михална вызвалась помогать вагонной стюардессе, сначала хотела чай носить, ноГалина, проводница, недоверила. Старуха необиделась, Галине-то свысоты своей должности виднее, что можно человеку доверить, ачего нет, зато спозволения начальницы стала собирать заприбывшими белье. Ичеловеку хорошо, допростынейли ему, тюки да баулы считает, иГалине приятно, умаялась она, бедная, изкрая вкрай страну паровозить, аей так лучше всех - при деле, неизводит себя километрами.
        Старушка хлопотала, апоезд все бежал ибежал, чертя линию свостока назапад. Поначалу ей казалось, чем ближе будет она подбираться кдому, тем ей будет покойнее, нокакой там… Впоследний день волновалась пуще прежнего - неспасали уже ни постельные обязанности, ни разглядывание новеньких, ни даже экскурсия ввагон-ресторан - сходила больше для галочки, случая-то такого больше непредвидится…
        Поезд громыхал все сильнее, наверстывая упущенное, настоле дребезжали стаканы, Галина шепнула, что приедут вовремя, без опоздания. Изредка мелькали маковки церквей, каждый раз, увидев золотые кресты, Евдокия Михална вздрагивала итутже вздыхала отом, что всё пронеслось так быстро. Жалела старушка только ободном - отом, что невзяла ссобой «Жития», какбы они сейчас пришлись, такая это была книга, что идругие ненужны. Принялась замолитвы, благо многие знала попамяти. Перво-наперво Матери Божьей, заступнице. Отнее весть пришла, сама Царица небесная восне кней явилась…
        ***
        Поезд уткнулся втупик, рельсы наконец кончились, наперроне Евдокию Михалну встречал старший сын иСтепушка. Вот радость-то! Степушка прихватил ссобой иФеникса. Феникс, поджав хвост, жался кмальчику, это только дома всякий герой. Домой ехали намашине, спарковкой вцентре сейчас такого нагородили, носын все равно встречал намашине. Всю дорогу пёс жался кЕвдокии Михалне, пару раз заглянул вглаза исмотрел долго-долго. Подъезжая кдому, старушку стало отпускать. «Ну, вот иприбыли… Что уж теперь-то волноваться… Дома… Ипоезд неподвел, испосылкой родственникам канителиться непришлось».
        Степушка что-то рассказывал ошколе, ноона слушала вполуха, припоминая, всели унее готово: одёжа, обувь - всё давно лежало вшкафу. Старушка хотела было подсказать сыну, нопередумала: вшкаф заглянут, всё инайдут, немаленькие.
        - Апятнадцатоеж когда? - невзначай спросила старушка.
        - Завтра, - как всегда, ответил завсех Степушка.
        Зайдя вподъезд, старушка, ни накого необращая внимания, перекрестилась иотвесила земной поклон.
        - Честь-то какая, - пробормотала вкоторый разона.
        «Аиздома лучше завтра уйти, чтобы Стёпушку ненапугать», - заходя вквартиру, взяла себе назаметочку Евдокия Михална.
        Месье, Ваш чемодан! Инезабудьте даму!
        Каких только невстретишь теперь такси. Раньше все было просто: если «Волга» сшашечками, да еще мужик вфуражке - всё, значит, такси. Двадцать копеек запосадку, дальше посчетчику. Пятнадцать минут - иты уже наАрбате, там наСмоленку, высотки, бульвары, кольцо. Асейчас… сейчас кто только забаранку нелезет. Асколько вариантов этой услуги? Пропасть! Есть, например, дамское такси, это когда баба зарулем. Вообще, запоследние лет двадцать наметился страшный эволюционный скачок. Бабьё куда только нелезет, вочто только неввязывается, чуть что - «Ясама!», тянут всё насебе, покуда пупок неразвяжется, парочка, может, исдохнет для отвода глаз, аостальные прут сеще большим энтузиазмом. Такси этим куклам тоже понадобилось. Обоснование подвели: дескать, для пассажирок женского пола безопасней, когда баба бабу везет, смужиком-то - водителем, глядишь, что ивыйдет. Бабы все-таки неблещут ни умом, ни сообразительностью, опять сами себя обхитрили. Сейчас ситуация встране знаете какая? Аховая… После сорока укаждого второго наполшестого, каждый второй - это страшная цифра… Сидячий образ жизни, стрессы ивсё такое. Берегите
себя, здоровье ни закакие деньги некупишь, хотя речь сейчас необэтом.
        Бывает ВИП-такси (три большие буквы непросто так пишут). Это такси недля всех, для определенной категории граждан. Внашей российской действительности явление это получило последнее время широкое распространение: вкинотеатрах, ресторанах, самолетах ипароходах - везде есть эти самые зоны. Очем это говорит? Отом, что унас много приличных людей развелось! Иэто хорошо, меньше шушеры всякой! Отношение кподобной публике тоже особое: внимательное, предупредительное… Вбольнице все хоть раз лежали, там любого выслушают, пожалеют, какойбы финт ни выкинул - необидятся. Так вот, кэтим примерно такоеже отношение. Может, конечно, посмеются, увиска покрутят, нонеобидятся. Всеже понимают, люди эти - особенные, очень нежные, промеж остальными существует даже некая негласная договоренность - «Нетронь его!». Ноедем дальше.
        Есть такси - обхохочешься - для собак. Ну, или других братьев наших меньших. Ачто, клиент есть клиент, хоть лохматый, хоть пернатый, твое дело - вези. Амы ивезем. Помимо собак, идругие экзотические клиенты попадаются. Я, кпримеру, раз попугаев перевозил. Умора! Ятогда еще без опыта был, согласился: думаю, птички хорошие, довез я их, значит, передал изрук вруки, всё понакладной, ни один клиент дорогой несдох, уодного только вроде как хвост пожиже стал, ноэто ничего, вдороге всякое может случиться, расплатились, всё чик-чирик, миссия выполнена. Вкузов сначала даже неглянул, апотом стал дверцы прикрывать - мама мия! - курицы зеленые, чтоб вы все облезли… машину потом полдня отмывал. Попугаев это я так, фигурально взял, потому как свиньи нетолько среди них встречаются. Хотя накаждой работе сюрпризов хватает, только вот неотвсякого сюрприза так просто отмыться можно…
        Продолжаю обзор. Есть внашем бизнесе иособое направление - «расширенный круг услуг» называется. Туда нетак легко попасть. Конкуренция аховая. Туда мальчики модельной внешности идут, если вдруг вклубе зацепиться неудается… сами понимаете, какие уэтих пионеров функции. Причем кого везёшь, бабу или мужика, неважно, - клиент должен быть обслужен. Деньги, говорят, лопатой гребут. Я, чтоб вы неподумали, незавидую, ноикамень небросаю - по-разному жизнь развернуть может. Эх, что там говорить, чуть было сам вих ряды неугодил. Данные уменя позволяют: бицепсы, трицепсы, атлетическое телосложение, всё всебя подобрать - так даже рельеф присутствует. Вышло всё из-за Сусанночки, супруги моей. Она уменя продавцом всю жизнь, ноги, как услона, вены, как уверблюда горбы, буграми вздымаются, смотреть больно. Проконсультировались, врачи говорят, случай запущенный, денег готовьте кучу, алучше две. Агде их взять-то, денег? Дачу продать? Сусанночка ни вкакую, столько лет собирали, последнюю шкурку ссебя сымали. Время идет, ей всё хуже, амы ни сместа. Яеё посвящать нестал, асам морально подготовился, взал тренажерный
абонемент взял, насобеседовании (меня уже проконсультировали) кубики показывать нужно, настроился. Непропадатьже Сусанночке. Хотя, конечно, настроение сильно испортилось. Так что дошел досамой черты (это квопросу окамне), даже средства защитные купил… Итут вдруг - трах-бах! - меня один останавливает: глаза выпучил, руками трясет, чуть непод колеса бросается. Шеф, всё пропало… Ну, знаете, как это бывает… Изнечленораздельного выудил то, что мне нужно: Домодедово, симпозиум, два часа довылета. Ясное дело, случай критический. Мужика подхватил ивтопил. Азарт, черт побери! Тут никакие штрафы неостановят. Гоним. Каширка, заМКАД вырвались. Педаль впол. Благо трассу расширили. Успели. Через турникеты, кцентральному входу ипотормозам. Мой козлик уже вокруг машины прыгает, благодарит, еслибы время неподжимало, наверно, нагрудьбы кинулся, атак только через плечо иуспел кинуть: «Обращайся!» - асам визитку впопыхах накапот уронил иунесся втерминал. Яглазами его проводил, вылез, визиточку взял, наней золотыми буквами выведено - «Сергей Александрович Синицын, профессор, член, корреспондент, доктор, эксперт…» Держу я
эту визиточку, аусамого мысль мелькает: может, он ипоСусанночкиной болезни специалист? Чуть обороты сбавил: дядя вроде взрослый, порабы научиться кподобным обещаниям относиться скептически. Золотые-то горы кто только необещал. Армянин один клялся каждую зиму поящику зелени презентовать: «Кинза, базилик, тархун, все будет, дарагой». Ага, держи карман шире. Нет, думаю, невыйдет ничего сдоктором иэкспертом! Авсе-таки внутри что-то зудит: позвони да позвони. Неделя прошла, вторая наисходе, Сусанночке ничего неговорю, чтоб зря необнадеживать… А-а-а, чем черт нешутит, звоню! Гудки, соединение, голос втрубке, опаньки, мужик меня вспомнил, чуть непять минут благодарил, симпозиум этот, оказывается, был для него делом всей жизни. Вот так вот! Удача смелым улыбается! Короче говоря, закончилось тем, что Сусанночке поего рекомендации операцию сделали - ипосамым демократическим расценкам. Дачу продавать непришлось, по-прежнему всех, кто неуспел спрятаться, кабачками снабжаем, ножки уСусанночки как убалеринки теперь, ну, ая честь свою сберег, между нами, девочками.
        Что-то я опять невту степь. Как говорят люди деловые, вернемся кбизнесу.
        Вовсяком деле - имы неисключение - есть своя внутренняя кухня, бэк-офис называется. Для тех, кто вбизнесе неориентируется, поясню: так называются трудящиеся, кклиентам доступа неимеющие: бухгалтерия, склад ипрочие. Такие, как я, - это фронт-офис, белая кость. Фронт-офисом быть престижно, бэк-офисом - неочень, хотя невезде так. Над всеми начальство, принцип тотже, что ивезде: я начальник - ты дурак… Хотя, справедливости ради нужно сказать, последнее время начальство онас заботится, работает над повышением нашего уровня, тренинги устраивают, учат быть клиентоориентированными - личность везешь, немешок картошки! Мы теперь непросто водилы, мы - лица, предоставляющие услугу. Окак! Раньше забезаварийность боролись, атеперь ккаждому клиенту свой ключик подобрать надо. Понятное дело, вгрязной машине, вшортах исланцах, без педикюра сделать это сложнее, чем напомаженному. Ятесты все напятерки сдаю, подход клюбому найду, хоть ежа ко мне посади. Акто кновым условиям неприспособился - отдыхает наобочине.
        Есть унас исвоя особая колонна - иностранный легион. Засчет фирмы накурсы поязыкам отправляют. Цель поставили: внужный момент нерастеряться, понеобходимости вставить «месье», «парле», «але». Накитайском так вообще всем выдали несколько фраз для заучивания. Начальство унас дальновидное, вкорень смотрит. Хотя ежели весь миллиард кнам припрет - мало непокажется, тут должна быть очень аккуратная политика, тут никакого парка нехватит, чтобы развезти всех…
        Поведение вконфликтных ситуациях, жесткие переговоры - всему этому тоже учат. Аодин раз был уменя случай ивовсе криминальный: осень, дождь льет, как изведра, тормозит меня один хмырь вплаще. Разговоры, то да сё, какбы невзначай вворачивает:
        - Хочешь, - говорит, - Семен, зарабатывать вдесять раз больше?
        Счего он меня Семеном назвал, я сперва непонял, апотом догнал, для конспирации.
        - Ктоже откажется? - Асам задорогой слежу, вроде как неочень меня это все интересует, иневзначай так спрашиваю: - Ачто делать-то надо?
        - Пустяки, - говорит. Изамолк, видно, интерес вомне подогревает.
        Интерес иправда присутствует.
        - Толком-то говори, что делать. Мурку неводи.
        Хмырь насветофор вытаращился ибросает небрежно:
        - Да так, посылочку одну раз вполгода отвезти… изпунктаВвпунктС.
        - Сколько?! - это уже я спрашиваю.
        Хмырь ответил. Ягорло прочистил.
        «Заманчиво, можно былобы Сусанночку наморе вывезти, лет двадцать уже небыла», - это я про себя рассуждаю, атак молчу, как рыба. Перестраховался - вдруг, думаю, мужик их органов, асам краем глаза его изучаю: нет, неизорганов, да икому я нужен, меня проверять: несостоял, неучаствовал, - да инаружность унего бандитская. Что они там перевозят? Оружие? Наркоту? Аможет, боеприпасы, тротил? Это уже другая статья, отерроризме, сейчас сэтим строго. Отказался я, короче. Нежили богато - инечего начинать. Сам потом аккуратненько поинтересовался: оказывается, бизнес этот унас пышным цветом… Да, Москва - город большой, дураков много…
        Да, чего сомной только надороге неслучалось: ипод колеса бросались (есть унас категория граждан, которая этим зарабатывает, инеплохо живет, кстати. Одна бабка-камикадзе вообще решила смоей помощью натот свет отправиться, еле затормозить успел), иначесть мою покушались! Ежелибы вы знали сколько раз, несчесть! Какие только бабы нашею невешались!
        Аодин раз случай ивовсе комический вышел. Парочку одну подвозил. Всю дорогу ругались, думал, машину разнесут. Догрызлись дотого, что он меня заплечо хватает инаполном серьезе:
        - Забирай её, сил моих больше нет! Забирай ивсё!
        Я чуть руль изрук невыпустил, куда она мне, уменя дома Сусанночка, она уменя хоть женщина имирная, нозачем будить зверя?
        Амужик наседает:
        - Хочешь, говорит, сто тысяч дам! Забери только дуру!
        Пассажирка вслезы, подвизгивает.
        Я молчу, боюсь, что нетак ляпну, тогда уже неотверчусь отподарочка.
        Аон глаза выпучил иголосом Левитана: «Двести… Триста… Четыреста…»
        Потом как кулаком поторпеде треснет - «Миллион!»
        Я забаранку вцепился, баба снова врёв, тушь потекла, нос расширился, страшилища, такую изадва ненадо…
        Холод поспине, асам думаю: чем это катавасия закончится? Мужик вдруг замолк, цену больше задирать нестал, сам, видно, понял, что инамиллион баба его нетянет, апотом вижу, потихоньку стал оттаивать. Да, бабьи слезы илёд растопят. Довез я их, значит, доместа назначения, выскакиваю, кбагажнику, чемодан хватаю, машину обегаю иперед мужиком ставлю, дорогу ему преграждая: чтоб несбёг! Вглаза смотрю, асам твердо, ноучтиво, как учили натренингах, говорю:
        - Месье, ваш чемодан!.. Инезабудьте даму!
        Баба сзаднего сидения выскочила, нашею кнему. Накал страстей. Тьфу, Санта-Барбара, сопли, слезы, я скорей вмашину - ивидали меня.
        Два квартала проехал, притормозил, выдохнул. Итут меня вдруг такой смех разобрал: надоже, итут вывернулся, такие деньжищи предлагали, ая некупился! Да-а-а, что там говорить: какиебы времена ни были, какиебы предложения вмой адресе ни поступали, я сгордость могу сказать - всегда оставался верен себе… исвоей Сусанночке.
        Асвинья грязь везде найдет, накакую работу её ни поставь.
        Эстафета
        - Авообще-то, он уменя покладистый. - Варвара Петровна приподнялась наподушке ибросила очередной пристальный взгляд насидящую перед ней женщину. Женщина ей все больше ибольше нравилась. Наврала про себя совсем немного, ктомуже, чего греха таить, окажись Варвара Петровна наеё месте, онабы, наверное, тоже скрыла подобные факты своей биографии. Эх, родственнички-родственнички, кого хочешь под монастырь подведёте…
        Намаленьком столике возле кровати, накоторой сейчас лежала Варвара Петровна, лицом вниз покоились несколько листов сподробной справкой огостье: недвижимость, собственность, все теже родственники, кредиты, судимости (таковых неимелось), трудовой стаж идаже автомобильные штрафы - короче, вся её подноготная. Внаши дни, имея связи, чего только недостанешь, ауВарвары Петровны руки были ещё какие длиннющие, если была втом нужда. Если теоретически предположить, что сидящая перед ней женщина вела скем-нибудь тайную переписку (электронную, конечно, возможно, даже любовного характера), Варвара Петровна нашлабы лазеечку икэтим сведениям. Для этого внаши дни ненужно быть семи пядей волбу идаже ненужно быть секретным агентом, рисующим всякие пакости навражеских сайтах, - нужно сделать всего лишь один звоночек, ився переписка влучшем (то бишь печатном) виде будет лежать нажурнальном столике. Эх, еслиб всё вжизни так просто решалось… Кимеющемуся секретному источнику Варвара Петровна обращалась крайне редко, вот исейчас повременила. Во-первых, уже имеющаяся справка давала более чем исчерпывающий ответ касательно
сидящей перед ней претендентки; во-вторых, нехотелось расширять круг лиц, посвященных веё тайну: человек слаб, знают двое - знает исвинья! Недай Бог, сболтнет лишнее, ислухи дойдут донего! Ктомуже хотелось что-то оставить идля себя: первое впечатление, личный контакт - вещи немаловажные.
        - Покладистый, порой даже слишком, - повторила Варвара Петровна.
        Претендентка утвердительно кивнула, так, как будто уже имела возможность убедиться втом, что Петр Андреич именно такой, каким его описывают.
        - Ох, устала… - Варвара Петровна натянула доподбородка одеяло, прикрыла глаза. Этот трюк она уже проделывала нераз, и, надо сказать, многие претендентки именно нанем исрезались.
        Претендентка еле слышно охнула истала пристально рассматривать лежащую перед ней женщину, та расслабила члены иприложила максимум усилий, чтобы левое веко недергалось. Гостья еще раз вздохнула иаккуратно поправила сползшее вниз одеяло. Пять минут, шесть, семь. Варвара Петровна, устав отнеподвижной позы, пошевелилась. «Этож надо, сидит, как мумия, нешелохнется!» Наконец, будто спящая красавица, она распахнула редкие ресницы и, как впервый раз, поглядела насидящую рядом женщину. «Ну наконец-то, наконец… - светилось веё глазах, нащеках заиграл лихорадочный румянец, она довольно зашуршала одеялом. - Вот инашлась… Подходящая! Достойная!»
        Стыдно сказать, чему она только нестала свидетельницей вовремя этого своего трюка. Восновном пожаловавшие кней претендентки занесколько минут её липового беспамятства успевали как следует осмотреть комнату, была итакая, что метнулась кшкафу и, пока Варвара Петровна, раззявившая для пущего эффекта рот, откинулась наподушке, перевернула там всё вверх дном, аодна, смешно сказать, залезла под матрас и, несмотря навозлежащую нанём хозяйку, обшарила всё итам. Люди нынче ничего небоятся… Сколькож она пересмотрела замесяц этих горе-претенденток?.. Ини одна никуда негодились… Оставь такую сПетром Андреевичем, онаже обчистит его как липку или, чего доброго, выгонит настарости лет издому. Итут этот клад. Жемчужина!
        Жемчужина, увидев, что Варвара Петровна открыла глаза, оживилась:
        - Да вы скажите… Может, нужночто?
        Варвара Петровна неопределенно махнула рукой:
        - Подушкубы повыше, под спину.
        Гостья засуетилась, подтянула Варвару Петровну иусадила, как куклу, прислонив кспинке кровати. Варвара Петровна глянула начасы, нужно поторопиться, вдруг раньше времени вернется.
        - Самое главное нужно обсудить. - Хозяйка угнездилась поудобнее. - Знакомство…
        Обе женщины насупились, вопрос, что ни говори, был деликатный.
        - Тут вам советчик нужен. - Варвара Петровна поджала губки, личико её еще больше заострилось. - Как ни крути, ая его лучше знаю. - Хозяйка как будтобы еще раз застолбила принадлежащую ей пока территорию.
        Гостья протянула кней руку, взяла её иссохшиеся пальцы инакрыла их своей теплой ладонью. Варвара Петровна притихла, нахмурилась ивсе-таки отдернула руку.
        - Авы очень даже… Вего вкусе… Голубоглазая… Пышная, - чтоб хоть как-то разрядить атмосферу, попыталась пошутитьона.
        - Да что вы! - Претендентка, как семнадцатка, смутилась иаккуратно поправила блузку надействительно пышной груди. Варваре Петровне это тоже понравилось. Еще одна её догадка подтвердилась. Претендентка была женщина скромная, изтого разряда, которые если изнают освоей красоте, то вроде как её инезамечают. Вмолодости она была безусловно хороша. Выцветшая, вылинявшая сейчас голубизна тогда еще изглаз неушла, кожа когда-то была фарфоровой, нежной, шея длинная, это осталось, волосы седые, белые, нерастрепанные, некрашеные. Сама-то Варвара Петровна была совсем нетакой, всю жизнь была тонкая, звонкая, как щепка… Икак он только её высмотрел? Варвара Петровна опять натянула насебя одеяло. Аведь заметил, иведь душа вдушу столько лет прожили… асейчас… сейчас нанее смотреть страшно: кожа икости, желтая… Варвара Петровна прикусила губу, недавая себе расчувствоваться.
        - Знакомство… знакомство… - пробубнила она, однако наум ничего нешло.
        - Может быть, вмагазине? - осторожно предложила претендентка.
        - Да что вы?! - Варвара Петровна тутже забраковала высказанную идею. - Сам он ни вжизнь неподойдет, ну, авыж навязываться нестанете?.. - Вопрос прозвучал утвердительно, гостья еле заметно кивнула.
        - Нет, тут нужно что-то другое. - Варвара Петровна, усиленно соображая, притихла, апотом натянуто улыбнулась: - Аможет, накладбище?
        Претендентка всплеснула руками, ничего несказала, только сукоризной поглядела нанее: «Да зачемже терзать себя? Мыслями такими мучить?»
        Варвара Петровна, будто специально необратив наэто внимание, стала размышлять вслух:
        - Ачто? Он будет часто меня навещать… Атут вы, посочувствуете, слово заслово… - Варвара Петровна наполуслове запнулась, нотутже опять нашлась - было веё характере что-то несокрушимое. - Неужто забыли? «Москва слезам неверит», неугомонная-то эта где только счастье свое неискала!
        Гостья промолчала, Варвара Петровна осеклась:
        - Ну, гдеже тогда? Может, консьержкой пойдете? Унас подъезд чистенький, жильцы хорошие, я исама одно время сидела…
        Женщина качнула головой.
        - Ах, ну, да… - Варвара Петровна вмиг сообразила (еще внедавнем прошлом гостья её была вон кем, атут консьержка…).
        Ивсе-таки нужно было что-то придумать. Обе женщины опять притихли.
        - Аможет быть, всё как-нибудь устроится, само собой. Ячто-нибудь придумаю… - наконец проговорила гостья.
        Встройной системе координат Варвары Петровны это было все равно что положиться наавось. Нелюбила она эту неочень красящую нас черту. Носейчас отсидящей перед ней женщины, отеё слов шло такое тепло, такая уверенность втом, что всё обязательно устроится, что уверенность эта передалась ией - иона неожиданно согласилась:
        - Да, иправда устроится…
        Гостья вытащила изсумочки толстую записную книжку иручку:
        - Может, я тогда запишу остальное? - Ей хотелось поскорее сменить щекотливую тему.
        Варвара Петровна кивнула и, стараясь ничего незабыть, начала диктовать.
        - Унего язва, лучше давать всё щадящее, ничего жареного, кислого, соленого, науговоры иногда опрокинуть рюмашечку ни зачто несоглашайтесь! - Хозяйка остановилась, передохнула, длинные предложения ей давались струдом. - Того, что Петр Андреевич потребляет тайком для рубцевания язвы, вполне достаточно, - закончила мысльона.
        Гостья, стараясь успевать, все старательно записывала.
        - Белье я ему «Аистенком» стираю. - Варвара Петровна глянула нагостью иизвиняющимся тоном добавила: - Отостального Петр Андреевич чешется. Курить - категорически нет, будет настаивать - сразу звоните доктору.
        Если будут звонить изинститута инадоедать, Петр Андреевичу неговорите, много развелось охотников свести дружбу состарым профессором. Одевать нужно тепло.
        Варвара Петровна лихорадочно перескакивала стемы натему, вэти моменты гостья отрывала глаза отбумаги исмотрела нанее чуть задумчивее, чуть печальнее.
        - Ботинки обязательно сушите. Итаблетки… сам невспомнит… непопросит. Характер такой, ничего никогда для себя непросил, хотя при его-то положении мог… - Варвара Петровна хотела было приподняться, нотолько протянула руку внаправлении стены. - Да вы поглядите, там, вшкафу, ифотографии есть. Какже это я про фотографии забыла…
        Гостья, чтобы только успокоить хозяйку, поскорее раскрыла дверцы шкафа.
        Наполке лежал старый семейный альбом, обшитый красным бархатом.
        Взяла альбом иопять подсела кВарваре Петровне.
        Раскрыла первую страницу. Петр Андреевич, такой молодой, юный, посмотрел наних орлиным взором.
        Варвара Петровна провела дрожащей рукой поего губам, волосам, глазам.
        - Хорош, - проговорила она. - Исейчас хорош, ауж вмолодости был какой… Только глянет, асердце уже заходится…
        Варвара Петровна перевернула страницу. Здесь они уже сидели рядом. Она внезамысловатом легком платьице, Петр Андреич вбелой широкополой шляпе.
        - Я-то так себе была, - махнула она рукой, глядя насвое старое фото. Девки заним такие увивались… нахалки ипосле свадьбы проходу недавали… аон как приклеился ко мне… Хотя незнаю, может, что ибыло когда… - перемахнула она еще страничку.
        Отстраницы кстранице Петр Андреевич взрослел, мужал, становился солиднее, ксередине альбома чуть поправился, кконцу вволосах появилась седина. Споследней страницы наколени гостьи сползла карточка.
        - Возьмите, - попросила хозяйка.
        Гостья глянула накарточку. Варвара Петровна бросила нанее… нет, неревнивый, скорее, чуть тревожный взгляд. Гостья аккуратно убрала фотографию мужа лежащей перед ней женщины всумочку изасобиралась.
        - Акакже задаток, яж вам задаток должна, - вдруг спохватилась Варвара Петровна.
        - Вследующий раз, я завтра приду…
        - Завтра так завтра, - кивнула хозяйка. - Новыже неоткажетесь, правда? - опять спохватиласьона.
        - Неоткажусь… - Гостья опять накрыла её руку своей ладонью итолько потом взяла сумочку, прошла вприхожую, накинула наплечи платок.
        ***
        Петр Андреевич сидел налавочке возле подъезда иждал, пока мимо него пройдет очередная претендентка. Расстраивать Вареньку лишний раз нехотелось. Если уж она так решила, то пусть так ибудет. Тяжелая железная дверь ухнула, иаккуратненькая, довольно миловидная женщина вышла изподъезда.
        - Эх, Варвара Петровна, издесь знаешь, как угодить… - Петр Андреевич зашел вподъезд.
        - Петенька, ты? - долетел донего угасающий голос супруги. - Холодно, шапку-то что ненадел?..
        - Надел, Варенька… - Петр Андреевич провел рукой поседым волосам, снял скрючка шапку, натянул её намакушку ипрямо вшапке прошел вкомнату.
        Варвара Петровна засуетилась, приподнялась налокте, но, выбившись изсил, снова опустилась наподушки.
        След настекле
        Влад неспеша вел машину. Основной пятничный поток уже схлынул, инавигатор вместо привычного для этого времени суток красного путь отофиса додома залил зеленым. Через каких-нибудь полчаса он окажется дома, асейчас самое время расслабиться - возможность побыть вне зоны доступа выпадает нетак часто. Всовременных условиях для того, чтобы все оставили тебя впокое, нужно проделать ряд магических действий: сменить часовой пояс, забраться нагорную вершину или дать поглотить себя морской пучине. Мир, неимея возможности дотянуться дотебя сигналом связи, перестает для тебя существовать, ну аты - А-а-аллилуйя! - перестаешь существовать для него! Некаждый может себе это позволить, подобное осуществимо только при условии уверенного финансового присутствия, ну аденьги обладают странной особенностью: вот они есть, носразу ихнет!
        Влад добавил звук, кто-то протяжно заскулил, моментально отреагировав, нажал накнопку, панель выплюнула диск, насветофоре дотянулся добардачка: под руку попались одноразовые салфетки сароматом ромашки, пластиковые стаканчики, термос наодин стакан иеще много ненужной ерунды, любимого диска вбардачке неоказалось.
        - Издесь похозяйничала. - Мужчина сраздражением захлопнул крышку. - Хотя почему похозяйничала? - тутже осклабился он. - Машина, вконце концов, тожееё.
        Старенький «Пежо» ушел сшоссе наповторитель, поправой стороне растянулся огромный строительный рынок, «пыжик» прошмыгнул мимо. Весь прошлый год прошел под эмблемой ремонта, все выходные уходили наизучение вариантов раковин иунитазов, штудирование талмудов собоями иплиткой, сравнение цен ипрочесывание рынков, неостался неохваченным ни один строительный развал врадиусе пятидесяти километров. Влад ипикнуть неуспел, как оказался всамом эпицентре. Она, вечная, как Ленин, сидела рядом - несопровождали его только наработу. Находящееся рядом сиденье сейчас пустовало, приятно побыть вмашине одному.
        Додома оставался квартал. Вдоль дороги замерцали украшенные разноцветными лампочками деревья, изгирлянд вырисовывались разные фигурки, одна напоминала бегущего подеревьям человека. Человеку нехватало вруке факела, тогдабы он стал похож наотважного Прометея, непобоявшегося самих богов, неговоря уже опростом смертном.
        Надорогу выскочила фигура, сильно размахивая руками, бросилась наперерез старенькому «Пежо». Влад ударил потормозам, лёг грудью наруль и, как внемом кино, одними губами что-то проговорил. Отскочив обратно натротуар, фигура снова кинулась кмашине, рванула дверь ибез приглашения плюхнулась рядом.
        - НаСтуденую… Прошу вас! Очень нужно!
        - Сума сошла?! - рявкнул водитель, еще неуспев прийти всебя.
        - Извините, нодействительно очень нужно… - попросила еще раз женщина, голос слегка просел. Влад, ухватившись зачто-то винтонации, внимательно посмотрел нанечаянную пассажирку.
        - Светка… Светка?..Ты?
        Женщина непонимающим взглядом смотрела нанего.
        - Простите, - растерянно пролепетала она, догадка пробежала полицу, уступив место растерянной улыбке. - Влад? Ты? - неуверенно спросила женщина.
        - Бог ты мой, Светка! - Влад несводил глаз ссидящей рядом женщины, резкий звук клаксона слегка привел его вчувство.
        - Влад… - охнула женщина, щеки её залил румянец.
        Полицу Влада пробежала улыбка, беззаботная, открытая, такая появляется только при встрече старого, доброго друга. Светик-Семицветик!
        - Владок, - прошептала Светка. - Владок-холодок… - Женщина больше никуда неспешила. - Влад, - вдруг рассмеялась она, - откуда ты взялся?
        Влад дернул плечом, иправда, откуда он взялся наэтой дороге, втот самый момент, когда шальная Светка, скоторой они невиделись тысячу лет, чутьли небросилась под колеса его драндулета?
        - Мы… переехали сюда… впрошлом году, - споткнулся на«мы» Влад.
        - Значит, мы соседи. - Светка сделала вид, что незаметила эту маленькую заминку. - Соседи! Как вдетстве! Помнишь, побатареям перестукивались?
        - Один раз - жду водворе! Два - шухер, предки дома! - скороговоркой выпалил Влад, так, как будто использовал позывной только вчера.
        - Акого-нибудь изнаших видел? - Светка поправила воротник платья.
        - Да нет, растерял всех, аты?
        Светка отрицательно покачала головой.
        - Ну асама как? Какаяже ты была тогда… недосягаемая…
        - Ага, недосягаемая, - засмеялась Светка, как будто что-то вспомнив, посмотрела нанего долго, тягуче иопять стала серьезной.
        - Ну, асейчас как? - несводил снее глаз Влад. Бывают случаи, когда, задавая подобный вопрос, меньше всего хочешь услышать вответ что-то приятное.
        - Сейчас? Как увсех, - поняла его Светка. Надоже, столько лет прошло, аона, как прежде, его понимала. - Занудный быт… Скуко-ота-а-а… - протянула женщина, блеснув доневозможности синими глазами.
        Прозвенел телефон, Влад нехотя полез вкарман пиджака.
        - Да, - сухо ответил он. - Сегодня задержусь, прилетел заказчик изЧиты, - и, больше невдаваясь вподробности, отключился.
        Сидящая рядом Светка улыбнулась - «невсе впорядке вДатском королевстве».
        Влад закинул телефон вбардачок. Больше им никто немешал.
        ***
        Спустя неделю Влад съехал сшоссе наповторитель, неторопливо проехал мимо рынка. Рядом сидела она, ездить быстро она нелюбила. Все новости были напичканы авариями инесчастными случаями, зачем подвергать свою жизнь лишней опасности? Неразумно… Вообще, она была очень разумная иделовая, Влад стоской посмотрел намелькающие лица прохожих. Сейчас каждая вторая была такая. Деловая, уверенная, всезнающая…
        «Что это? Издержки времени? Аможет, мы сами делаем их такими?» - подумал Влад.
        - Что молчишь? - повысила голос она. - Влад, я стобой разговариваю!
        - Извини, - сухо ответил он. - Что ты сказала?
        - Я говорю обучастке, унаших увсех дачи… вближайшем Замкадье! - Напоследнем слове было сделано ударение.
        Влад прекрасно понимал, зачем она это делала, никакая дача им вближайшее время несветит, вовсяком случае - пока небудут окончательно зализаны раны отремонта, ией это известно, как никому.
        - Азачем? - после некоторой паузы спросил он. - Для кого? Детей унас нет… - Это был удар ниже пояса, ноВладу было нежаль сидящую рядом женщину, как ей было когда-то нежаль его иего семью, вкоторой только что родился ребенок, тогда, наверно, можно было еще что-то исправить, еслибы нееё железная хватка… ипотрясающая предприимчивость…
        - Подлец, - отвернувшись, ссилой выдохнула она. - Какойже ты подлец!
        Еле накрапывал дождь, редкие капли упали налобовое стекло, замелькали дворники. Дождь постепенно набирал силу, поасфальту текли бурлящие реки, прохожие разбегались впоисках укрытия, окна вмашине стали запотевать, Влад направил струи воздуха налобовое стекло. Настекле, сеё стороны, стал отчетливо виден след: два пятна, одно - почти идеально ровное, второе - чуть смазанное.
        «Ступня, - безошибочно определил Влад. - Светик-Семицветик».
        Неподвижная фигура так исидела отвернувшись, еще вчера онбы, наверно, испугался, стал судорожно перебирать вголове отмазки, строить версии, толькобы пустить следствие положному следу… Она ведь очень любила вести следствие. Влад вдруг подумал отом, что такие, как она, наверное, были незаменимы где-нибудь вГестапо или застенках НКВД…
        Влад стал набирать скорость, ему вдруг захотелось, чтобы она наконец повернулась ивсё увидела… Крутанув ручку магнитолы, он усилил звук.
        - Спятил?! - взвизгнула женщина, ястребиный профиль повернулся кнему изастыл, она заметила след. Влад окаменел.
        Женщина открыла рот, шипение вот-вот должно было сорваться стонкихгуб:
        - Останови умагазина, я забыла купить йогурт. - Губы сложились вузкую линию. Она ликовала!
        Надеревьях зажглись огни, бесстрашный Прометей уже добыл огонь ивозвращался клюдям, наперекрестке Влад перестроился иповернул кмагазину, купить йогурт…
        Весеннее обострение
        Котька метнулся вугол комнаты. Наверное, глупо вот так вот вздрагивать откаждого дребезжания исломя голову лететь напервый зов, тем более что заним последует второй, третий, четвертый… уж обэтом-то он позаботился. Вкомнате Котька был один, несчитая распластанной наковре Бетси, делать можно было всё что угодно, однако внутри почему-то всё равно сидела тревога. Пролетев два шага сзависанием, молодой человек едва незацепил рукой оставленную нажурнальном столике чашку, ловким маневром обошел угол шкафа, который уже нераз оставлял отметины наего жиденьком теле, впрыжке перемахнул через Бетси. Бетси - мягкое, мурлыкающее создание - задолгие годы своей бесконечной кошачьей жизни чего только неперевидала, живя бок обок сКотькой. Понаблюдениям Бетси, впоследнее время вдоме наметилась нездоровая тенденция, всё вокруг пронизывали электрические струны, дрожащие отснующего поним тока; отэтого напряжения Котька стал бегать чаще, иБетси приходилось то идело убирать сего пути свой загляденье-какой-пушистый хвост. Недовольство сквозило встальном взгляде кошки, ноедвали проникало вглубь бездонной кошачьей души.
Припрятав свое пушистое сокровище, Бетси перевернулась надругой бок - то, что Котька непервый год живет сней рядом, конечно, недавало ему права нарушать её личное пространство, беспокоить, когда ему вздумается, беспардонно вторгаться всладкие кошачьи сны… чтобы там ни происходило вего бестолковой человеческой жизни!
        - Заглядывалбы лучше почаще впаспорт! - недовольно мурлыкнула Бетси. Документ, подтверждающий её происхождение, хранился вворохе бумаг, наверхней полке шкафа. - Чтобы помнил, скакими кошками живет рядом!
        Молодой человек перемахнул через Бетси, непотревожив ни единого волоска наеё иправда чудесной шкурке, кошка закрыла глаза - дальнейшие действия сожителя её неинтересовали. Сутра ей вмиску положили «Куриные радости», следовательно, обэтом дне можно было небеспокоиться, отомже, что будет завтра, она подумает тоже завтра - Бетси всегда восхищалась Скарлетт, хотя идержала это втайне. Перед тем как сомкнуть глаза, кошка постаралась предать своей физиономии иусам еще более безмятежное выражение, получилось очень похоже нато, как это делала наэкране О’Хара.
        Сон, Нега, Блаженство - только красавицы могут себе это позволить, нато они икрасавицы!
        Завершив полет, Котька зацепился рукой закончик стола, встал, как вкопанный, свободной рукой схватил дребезжащее устройство ипоскорее приложил его куху. Надругом конце прозвучал мягкий, нослегка встревоженный голос.
        «Богиня», - тутже нарек невидимку Котька.
        Почувствовав соперницу, Бетси открыла глаза, ревниво зыркнула намолодого человека, но, оценив его еще раз, успокоилась. «Никуда неденется!» - прикинулаона.
        Бетси отвечала закаждое свое «мяу» иникогда неделала беспочвенных выводов.
        «Да, натакого врядли кто позарится», - вздохнула она, идаже непонятно, чего вэтом вздохе было больше: самодовольства или раздражения.
        Прищурив глаза, Бетси вдруг вспомнила дачного Мурзика, скоторым её свела судьба летом.
        «Если поставить соперников рядом, то…» - Один глаз пристально разглядывал Котьку.
        Уобоих её кавалеров было много общего: оба поджарые, жилистые, утого иудругого длинные лапы, вид уобоих благородно ободранный. Хотя нет, уКотьки - больше ободранный, ауМурзика - скорее благородный. Ободранность Мурзика была сродни мужественности иговорила опереизбытке событий вего бьющей фонтаном кошачьей жизни (Бетси ревниво вильнула хвостом, она нераз замечала, как этот пожиратель сердец таскается накрай дач кместной мымре). Ободранность Котьки, напротив, чем-то напоминала помятость, апомятость эта, как ни странно, происходила отнедостатка событий вего жизни. Отсюда ився эта суетность, эти нескончаемые «алло»…
        Да, Котька вомногом проигрывал Мурзику: прикид унего был вечно замызганный, джинсы, хоть ивытертые, нонемодные, кожа бледная, снеприятными пятнами, проступающими отмалейшего волнения. Этот срам, конечно, можно былобы прикрыть шерстью, ноубедного Котьки небыло даже шерсти.
        Однако - исэтим можно было смириться - одни лишь дурочки падки наусы, морду ихвост.
        «Вкоте куда важнее внутреннее содержание! - Бетси хотела было добавить - „внутренности“, - ноотэтого слова попахивало потрохами иэто несколько сбивало столку. - Врядли еще можно найти два настолько несхожих характера, - закрыла глаза Бетси. - Кремень! Мачо! Самец! - это, конечно, Мурзик и… Совсем неБельмондо - Котька!» (Для Бетси впоследнее время мало кто мог сравниться сМурзиком.)
        Если кто-то подумает, что Бетси заснула, то он мало знает женщин, она навсякий случай стала подслушивать.
        - Алло, - ответил Котька невидимой богине. Дальше пошел ряд неизвестных символов. - Тридцать семь, синий, нобольше зеленый, высокий… - Котька, стараясь нетараторить, растягивал слова, но, какбы он ни тянул, поток вопросов натом конце провода вскоре иссяк иневидимая собеседница положила трубку.
        Даже нераскрывая глаз, Бетси поняла, что Котьке хотелось, чтобы разговор продолжался вечно! Для того чтобы это понять, ненужно быть кошкой! Снова раздался звонок. Бежать уже было ненужно, иКотька ответил сбОльшим достоинством.
        Последовал тотже ответ, теже беспорядочно разбросанные цифры, уже другие цвета.
        «Что это зацифры? Что зацвета? - Бетси быстро дернула ухом, корябнула мысль отом, что иона может чего-то незнать, ноона быстро, как мышь, придушила нахалку иопять дернула ухом. - Красивой женщине ни кчему быть слишком умной! Для этого существуют мужчины, пусть они выводят свои алгоритмы, теоремы Пифагора, запускают спутники итарелки, которые толком никто неможет приземлить наМарсе… - Бетси самодовольно ухмыльнулась. - Чембы дитя ни тешилось… лишьбы только всякую дрянь домой неводило!» - стукнул обпол хвост.
        Бетси, конечно, была взбалмошной эгоистичной особой, исердцебы ее, наверное, разорвалось начасти, еслибы Котька пригрел нагруди какую-нибудь худосочную помоечную рвань, ноэто совсем незначит, что она нехотела для Котьки счастья, просто нетак давно произошел Инцидент.
        Бетси старалась забыть этот случай, ноон никак нешел изеё хорошенькой головки. Котька привел домой девицу. Напальчиках показались острые коготочки. Девица была дожути вульгарна, итолько такой болван, как Котька, мог этого невидеть! Бетси опять дернула хвостом. Ей тогда стоило огромных усилий сдержаться иневыпроводить эту шкуру тутже издома, ноона стерпела, ивсёбы, возможно, прошло без приключений, еслибы эта лахудра невымыла голову её бесценным шампунем…
        Кто-то думает, что этого недостаточно, чтобы между женщинами вспыхнула ненависть, тот никогда небыл кошкой.
        После непростительного прокола сшампунем Бетси ивсе остальное несмогла простить гостье. Её понесло. Отдевицы пахло какой-то цветочной дрянью, аналогов которой нет вприроде, она беспрестанно разбрызгивала вокруг себя мерзкую липкую гадость, наконец, разлила флакон состранной жидкостью, вкоторую Бетси, конечно, вляпалась. Естественно, она бросилась всё это вылизывать, иеё тутже стошнило. Последней каплей стало то, что Котька прыгал вокруг девицы (которая была даже непохожа накошку), как помешанный!
        «Накакие унижения может пойти человек, чтобы удовлетворить свои низменные потребности? - Бетси блеснула желтыми зрачками. - Да развеб Мурзик так опустился?! Да будь перед ним хоть сама Бордо!!!»
        Воспоминания отом дне всегда заканчивались глубоким вздохом: Бетси была чуть-чуть виновата перед Котькой.
        «Ноиони хороши!!! - вспыхнула она. - Выставить меня измоейже избушки! Икогда! Когда уних всё завертелось! - Бетси, всё ещё чувствуя засобой вину, пыталась хоть как-то себя оправдать. - Да развеб я помешала?! Сиделаб тихонечко, молчала втряпочку… Интересноже, как это происходит убратьев поразуму…»
        Дальнейшее поведение Бетси уже ничто немогло оправдать, ноитут она ненашла, вчем себе упрекнуть.
        «Ноиэтой лахудре можно было вести себя повежливее! Да её просто вынудили! Сыграли наеё инстинктах!» - Бетси только сейчас сообразила, что она, оказывается, нетолько невиновата вовсей этой истории, она еще ижертва! Ну, конечно, именно жертва, иименно поэтому она тогда затаилась, дождалась, пока уних там начнется вась-вась ииз-за дверей станет доноситься мышиная возня, - ипсык-псык-ля-ля всапог незваной мерзавке…
        «Ах, что потом было! - поежилась Бетси. - Крики, вопли, угрозы, полное нарушение прав кошек!» Попадись она им тогда вруки - Бетси вужасе зажмурилась, - местабы живого наней неосталось! Как она тогда носилась - как реактивная женщина-кошка! Иногда она всеже попадала вцепкие лапы Бэтмена, нотот быстро икакбы нечаянно её отпускал. Котька, милый Котька, онбы никогда вжизни недопустил, чтобы какая-то шелупонь задала трёпку его необузданной фурии!
        «Куда им было поймать ту, вчьих жилах течет кровь тигрицы!» - самодовольно мурлыкнула Бетси, тутже забыв отом, что избежала взбучки только благодаря благородному сердцу Котьки.
        Опять раздался звонок. Котька дернулся.
        - Пять тысяч. Итальянские… Буду ждать… - пригласилон.
        Раздался опять звонок, наэтот раз звонили вдверь. Котька подошел кдвери, посмотрел вглазок, потом метнулся вкомнату, рывком открыл шкаф изакинул телефон наверх, туда, где лежал паспорт Элизабет Бьютифул, для некоторых - просто Бетси, инесколько коробок сновенькими прелестными башмачками. Раскидывая, как цапля, ноги, молодой человек помчался обратно вприхожую.
        Ирина Алексеевна, мама Котьки, распахнула дверь. Всё вокруг стало маленьким инезначительным: однокомнатная квартирка, вкоторой жили Котька иБетси; прихожая, вкоторой струдом могло поместиться два человека; Котька, несмотря нато, что был длинный, как каланча.
        Была только одна сила, которая могла противостоять этой силе! Иэто была Бетси!!!
        Кошка неспешно встала сподушки, выгнула спину, потянулась, мягко ступая лапами, сделала шаг, ни больше ни меньше, ровно столько, сколько требовали приличия.
        Женщины переглянулись.
        «Обойдемся без нежностей», - промурлыкала нелюбившая фамильярностей кошка.
        «Обойдемся», - согласилась Ирина Алексеевна итутже переключилась насына.
        - Константин, - загудел голос Ирины Алексеевны.
        Котька вытянулся пострунке иприготовился слушать.
        Ирина Алексеевна завелась сполоборота:
        - Хотьбы пальто помог снять матери! - Сумки грохнулись под ноги, женщина внимательно всё ощупала своими цепкими глазками - следов девиц вроде небыло.
        Изглубокой пещеры шкафа раздался звонок.
        Котька обмер.
        Мать как будто только этого иждала.
        Бетси вздохнула: «Ну, докакойже степени нужно быть бестолковым, чтобы опять забыть выключить звук…»
        - Опять запрежнее принялся? Весеннее обострение?! - Ирина Алексеевна замахнулась, нобольше для эффекта. - Опять объявлений понадавал?! Опять кто ни попадя вдом таскаться будет?! - строчила мать.
        Котька так истоял нешелохнувшись.
        «Артистка», - ухмыльнулась кошка, присаживаясь наподушку.
        Ирине Алексеевне нужно было спустить пар, инезачем было отказывать ей вэтом удовольствии.
        Еще некоторое время женщина то идело срывалась накрик инаконец стала сбавлять децибелы.
        - Дурень! Скорейбы уж женился!
        - Аесли пока нехочется? - мурлыкнула вместо Котьки Бетси.
        - Ух тыж!!! Такаяже!!! - прикрикнула Ирина Сергеевна уже наБетси, видно припомнив, чем закончилась её прошлогодняя любовь сМурзиком.
        Бетси пропустила всё мимо ушей иудовлетворенно вздохнула, Ирина Алексеевна, похоже, закончила выступление.
        - Сумку разбери, - скомандовала она, уже хлопая дверью. - Наобратном пути зайду!
        Бетси проводила Ирину Алексеевну безмятежным взглядом, та исчезла также быстро, как появилась.
        «Осеннее обострение, - передразнила её кошка, когда дверь уже закрылась. - Фу! Как грубо! Женщина вроде неглупая, скошками разговаривает, аэлементарных вещей непонимает… - Перед глазами проплыл образ хулигана Мурзика. - Этоже просто расплескивающаяся через край нежность…»
        Спасатели
        Покомнате, разбрызгивая вовсе стороны звенящий размеренный звук, то падая вниз, то вновь набирая высоту, кружила муха. Уйдя наочередной круг, муха совсего маху снова бросилась наамбразуру стекла и, очумев, сползла вниз. Надежда разбилась. Вдребезги. Снизив обороты, муха присела наболтающийся под самым потолком тряпичный абажур изатихла. Размазанные струйки дыма, поднимаясь кжелтому прокуренному потолку, неспешно ползли кчуть приоткрытой форточке: дорога жизни проходила вкаких-нибудь трехстах взмахах крыла, номуха её невидела.
        Заквадратным столом, задвинутым всамый угол кухни, прилепившись друг кдругу, сидели двое: курили, щелкали семечки, по-хозяйски сплевывали шкурки напол. Шкурки кое-где прикрывали срам аляповатой скатерти, цеплялись заподол халатов, кучками, наманер Пизанской башни, ютились намысочках домашних тапочек. Внутри одного изхалатов сидела Валька, халат был явно несеё плеча: излегкомысленных крылышек рукавов торчали мясистые локти, розовые пуговицы струдом сдерживали натиск рвущегося наружу тела, подол едва прикрывал круглые колени. Валька заскочила кподруге наогонек иуже успела насебя что-то вылить.
        Валька, конечно, была некрасавица свеслом, ноиеё трудно было подогнать под стандарты, шаблоны иусловности - есть унас еще женщины нетрафаретные! Натакую глянешь - исердце радуется: видная, гладкая, красивая! Настоящая женщина!
        Профессия уВальки тоже была настоящая: она нецокала целыми днями сэтажа наэтаж, неклацала сутра довечера двумя пальчиками поклавиатуре, нелязгала языком. Валька была водителем, нонекакого-нибудь хлипенького «пыжика» или «енотика», Валентина была водителем самого настоящего железного трамвая. Профессия, чтобы там ни говорили, оставляет накаждом изнас отпечаток, двадцать слишним лет управления трамваем непрошли бесследно идля Валентины, сделали её несколько прямолинейной, возможно, неслишком маневренной идаже твердолобой. Новсё имеет иобратную сторону: если уж появлялась уВалентины цель, то неслась она кней, как порельсам, иничто немогло её остановить… Споров Валентина нелюбила, компромиссов нетерпела, науступки если ишла, то сбольшой неохотой, имела навсе свое собственное мнение, основываясь насобственном жизненном опыте, ивообще любила вовсем порядок.
        Сидящая рядом Лида была полная её противоположность, вовсем, начиная свнешности. ВЛиде, куда ни плюнь, вовсем был недовесок. Валя её давно называла своей половинкой, нонеиз-за всяких там сантиментов, апрямо указывая наеё неказистость ихудосочность. Идействительно, все вЛиде было жиденькое, щупленькое, хлипенькое. Характер уЛиды был тоже некрепкий, зато терпеливый. Изамужем она была какбы наполовину. Супруг Лиды Семен большую часть времени был выпимши. ОСемене плохого ничего говорить небудем - истоки пьянства доконца неизучены, механизмы действия несовсем ясны, жаль только вот чего: смотришь иной раз начеловека - дрянь! Червоточина начервоточине, анепьет - ивыходит вроде как приличненький! Адругой… эх… адругой пропадает… Золото! Апропадает…
        Муха, передохнув, оторвалась отабажура, зажужжала, приземлилась сначала наподоле одной подруги, потом наплече другой ивновь полетела навстречу окну. Неистребима втварях земных надежда! Ислава Богу! Валька хлопнула постеклу сложенной газетой: муха увернулась, Валька промахнулась!
        - Ивазу пропил, паразит проклятый! - Валька проводила воинственным взглядом муху.
        - Валь, аможет, я сама куда дела? - попыталась оправдать мужа Лида.
        - Сама?! - скрипнула табуреткой Валька. - Ты что буробишь-то? Сама! - недовольно поглядела она наподругу. - Дождешься, он иобои состен сдерет! Всё вынесет!
        Застенкой посапывал хмельной Семен, неподозревая отом, что намечается категорическая смена курса его жизни.
        - Будем спасать! - отрезала Валентина. - Другого выходанет!
        - Валь, да как спасать-то? - захлопала глазами Лида. - Чего только неделали… Ииздому непускали, чтобы даже изапаху небыло, идавали нахлебаться, так уж, чтоб доупору, икбабке водили, помнишь? Полгодаж тогда непил. - Нагубах Лиды запорхала улыбка, было ивеё жизни прекрасное. - Аможет, всанаторий? - встрепенулась Лида.
        Валя нахмурилась, нелюбила она все эти нововведения, невидела вних проку… Вот еще! Алканавтов, как героев соцтруда, всанатории вывозить! Невидела она будущего изавсякими тайными обществами, вкоторых друг дружке опьянке исповедуются. Валентина была сторонницей радикальных, нодейственных методов.
        - Мышь дохлую настаивала? - строго спросилаона.
        - Настаивала… - отчиталась Лида.
        - Аваниш? Добавляла?
        Лида часто заморгала.
        - Так изнала! - невыдержала Валентина. - Мне он трезвый нужен, чтоли?
        Лида, как школьница, опустила глаза.
        - Этож стопроцентное средство, - начала объяснять бестолковой подруге Валя. - Да унас полдепо…
        - Валь, ну, человек всеж таки, - замялась Лида. - Чтож мы его, как таракана, травим? Тыб еще дихлофос посоветовала…
        - Человек?! - Валентина царственно повела плечом всторону стены. - Самаже мне вножки кланяться будешь! Для тебяж стараюсь, чтоб хоть настарости лет пожила…
        Лида молча сопела, уставившись наподругу, выкатив свои большие влажные глаза, похоже, единственное, что ей было выдано даже сверх нормы. Глаза стали мокреть…
        - Да нетарасься! - Валька сплюнула напол семечку.
        Лида сдержалась иснадеждой взглянула наподругу. Валя, конечно, громкая, нодобрая и… справедливая, Валя обязательно что-нибудь придумает.
        - Будем кодировать, - безапелляционно объявила Валентина.
        - Как кодировать? - чуть невскрикнула Лида. - Валь, онже недастся, мыж его уже уговаривали!
        - Плохо уговаривали, - прервала её Валентина. - Надо подловить момент, когда ему совсем тошно станет, он уже сколько взапое?
        Лида зашевелила губами, подсчитываядни:
        - Неделя, - сообщила она подруге.
        - Значит, сейчас как раз нужный момент. Скоро выйдет. Ая тем временем препарат достану, - находу соображала Валя. - Умоей сменщицы дочка медик, как раз поэтой части, унее возьму. Сами иуколем.
        - Как сами? - ужаснулась Лида. - Мыж неврачи!
        - Я что, даром год сиделкой ишачила? Руку знаешь как набила, - развеяла Лидины сомнения Валька. - Взадницу сдесяти метров попаду! Будьте любезны!
        Валя вочередной раз открылась перед Лидой внеизвестном доселе амплуа. Лида неудивилась идоверилась подруге еще больше, хотя куда больше? Семен был самое ценное, что уЛиды вэтой жизни осталось.
        Подруги замолкли, молчали каждая освоем: Лида, как всегда, волновалась, нервничала, Валентина прикидывала, где раздобыть только что обещанный препарат.
        Два дня спустя Лида прошуршала ктелефону. Через пятнадцать минут вдверь позвонили. Вошла приятных размеров женщина вбелом халате, сярко-рыжими волосами, выглядывающими из-под белоснежной медицинской шапочки, саккуратными очочками наносу инапомаженными губами, вруках унее был ящик смедпрепаратами, точь-в-точь такойже, какие возят бригады скорой помощи. Женщина, отодвинув все еще чуточку сомневающуюся Лиду, прошла вкомнату. Надиване, завернувшись вплед, возлежал страдающий Семен.
        Мужчина поднял надоктора болезненный, трезвеющий взгляд.
        - Брысь! - отмахнул он рукой выросший образ.
        Подействовало только наЛидку, та моментально дрыснула вкоридор итеперь наблюдала запроисходящим, выглядывая из-за двери.
        Невозмутимая докторша подошла кжурнальному столику, поставила нанего свой ящик, открыла крышку. Ящик был утыкан всевозможными препаратами, шприцами, ампулами. Семен, вытянув шею, попытался заглянуть внутрь.
        - Таблетку какую дадите? - включился он впроцесс.
        - Укол, внутримышечно, - ответила врач.
        - Внутримышечно? - Семен неожиданно скинул плед, представив наобозрение мускулистую рельефную грудь. - Ану-ка! - поиграл грудью, другой, перешел напресс, что-что, амускулатуру он еще непропил.
        Докторша небез интереса посмотрела нахорошо развитую грудь, хорошие плечи. Аполлон Бельведерский, ни дать ни взять. Семен, необращая внимания наторчащую из-за двери Лидку, игриво подмигнул врачу.
        - Переворачиваемся, - проигнорировав заигрывание, скомандовала доктор.
        Семен тутже сдулся, обиделся, перевернулся набок иприспустил штаны. Лиде даже стало обидно засопящего вподушку Семена, втаком ракурсе он смотрелся нетак выигрышно.
        Врач, вскрыв ампулу, аккуратно набрала препарат вшприц, мазанула ваткой потощей ягодице и… всадила иголку!
        - О-ой! - вскрикнул Семен, нобыло уже поздно, доктор, надавив пятерней между лопаток, быстро ввела все содержимое шприца.
        Лида ойкнула насекунду позже. Нобыло опятьже поздно, препарат уже несся повенам исосудам ичерез некоторое время должен был добраться докаждой клеточки страдающего организма Семена. Лида сложила две ладошки иподнесла их корту…
        Семен тем временем потер уколотое место, перевернулся, справился сосмущением итеперь говорил сдоктором, как специалист соспециалистом.
        - Ичто, тянуть небудет? - сиронией спросил Семен.
        - Совершенно! - ответила врач.
        - Да ну? - неповерил Семен.
        - Последняя разработка бразильских медиков. Воснове специальный фермент, выделяемый красноухой лягушкой вовремя брачного периода. Полностью блокирует тягу кспиртному. Препарат запатентован, аналогов нет, - отчеканила доктор, сразу было видно, что подобный вопрос задавался ей часто.
        - Ачто если все-таки неполностью заблокирует ия это… того?.. - игриво поинтересовался Семен.
        - Моментальная парализация… всего нижнего отдела, - невозмутимо объявила доктор.
        Семен замер, поспине пробежал холодок.
        - Всего?.. - только исмог выговоритьон.
        - Всего… - Мужчину пришпилил презрительный взгляд.
        Семен обомлел. Лида притихла задверью, округлив отужаса глаза.
        - Ябы несоветовала шутить сэтим делом! - Необращая внимания наонемевшего Семена, доктор взяла использованную ампулу, убрала её обратно всвой сундук инаправилась вприхожую.
        - Простите, доктор… - Семен вскочил скровати, подпрыгнув, подтянул налету штаны. - Ичтоже? Такие случаи уже бывали?.. Снижним отделом…
        - Хм-м! - хмыкнула вответ докторша.
        Семен остолбенел, сообразив, сколько ужаса скрывается вэтом докторском «хм-м!».
        Дверь задоктором захлопнулась. Притихшая Лида дотащилась додивана иобессиленно нанего рухнула. Семен, как воробышек, приземлился рядом!
        Валька остановилась зазахлопнувшейся заспиной дверью, стянула ссебя рыжий парик, натянула плащик и, недожидаясь лифта, потопала вниз. Домой Валентина вернулась поздно, выпотрошила позаимствованный под самое честное слово сундучок, сложила всё его содержимое обратно втумбочку, квечеру сундучок нужно было вернуть кровь износа. Использованная ампула ишприц полетели введро, Валька отнечего делать еще раз перечитала аннотацию квитамину В6 иненашла вней ничего, из-за чегобы стоило так охать!
        Юлькиндень
        Invino veritas[2 - Invino veritas (лат.) - Истина ввине. (Примечание автора)].
        Стоять вот так уподъезда сбукетиком исчитать мгновения - вэтом что-то было. Андрей поежился отлениво моросящего дождя, как пёс, тряхнув всем телом, сбросил спиджака только что упавшие капли. «Ботиночки натонкой подошве, - промелькнуло вголове, - того игляди промокнут». Незнаешь, куда деваться отщедрот погоды: то сыро, то зябко, то промозгло, то холодно, апотом ветер… теплый. Циклон прилетел, улетел, тучи согнал втабуны, они понебу мечутся, аты тут внизу мелкими перебежками отдома домашины, отмашины дометро, отметро доофиса. Иветер гонит всех поганой метлой, как дворник опавшие листья. Зимой снега нет итравка хорохорится. Непогода, анасмешка какая-то…
        Андрей отнечего делать засунул нос вбукет меленьких роз: скромненько, носовкусом, подмосковная, кустовая, вариант совсех сторон выигрышный: Юлька - баба непривередливая. Жалобно посмотрел надверь подъезда, перевел кислый взгляд насвои ботиночки, спрятатьсяб, погреться. «Ну гдеже Юлька? Договаривались наполовину, уже тридцать пять, аеё всё нет». Вкармане дрогнул телефон: упало письмо. Андрей смотреть нестал, ничего срочного, иначебы уже раз десять позвонили, содна морского досталибы. Мужчина перепрыгнул поближе кстене, где посуше.
        «Интересно, что сейчас делает Юлька? Марафетится? Cколько они невиделись? Год, два? Нет, кажется, три, аживут вроде как рядом, новсё как-то недотого… Время, конечно, самая большая подлость, скоторой приходится иметь дело человеку».
        Затолстой дверью подъезда что-то ухнуло, послышались шаги. Андрей непроизвольно вытянулся солдатиком, как мальчик, впервый раз затащивший девчонку насвидание. «Надоже, всё ещё ёкает…» - Кончики губ дернулись, ноулыбка так инепоявилась.
        Шаги приближались, чья-то рука уперлась вдверь, толкнула.
        «Юлька!» - чуть незажмурился Андрей. Внутри все запело изаиграло, разом ухнул неизвестно откуда взявшийся оркестр. Свиристели, скрипки, фуги! Всё поёт исотрясается, аты стоишь, как ошалелый. Мужчина стоял недыша, эх, давненько, давненько такого сним неслучалось! Бытовуха - она ведь всех, как псов шелудивых, заела, заботы сутра доночи, всё галопом, всё впопыхах, командировки, встречи, отчеты, спонедельника попятницу насвоем горбу кому-то деньги таскаешь итолько имечтаешь, какбы накровать поскорее брякнуться. Спишь, акругом круговерть продолжается, письма вящик падают, апрекрасное, вечное где-то рядом… Эх, молодец все-таки Виталий…
        Дверь заходила ходуном - собратной стороны кто-то бился, - наконец распахнулась, изподъезда вывалилось что-то неожиданное, огромное, часто задышало, почти уткнувшись Андрею влицо, букет сплюснуло.
        - Фу-у-у… - Чудище снедоумением глянуло нарозы и, разгребая перед собой пространство, поплыло дальше. Непройдя ипары шагов, дало крен и, неостанавливаясь, вошло вдрифт. Скорость пришлось сбросить, новобщем вышло очень эффектно.
        - Иди-иди, - отмахнулся Андрей. Мужчина шагнул, дуло живота примяло еще раз цветы иприжало Андрея кстенке.
        Андрей поморщился.
        - Кбабе? - ухмыльнулся мужик.
        - Да, - сдержанно ответил Андрей, нехватало еще нарваться надраку, аесли порвет пиджак? Что тогда? Возвращаться домой? Атам допрос… спристрастием… иголки под ногти…
        - Натретий? - поинтересовался мужик.
        - Напятый, - соврал Андрей, он непомнил, накаком этаже живет Юлька.
        - Смотри уменя! - погрозил грязным пальцем мужик.
        Андрей вытянулся пострунке.
        - Аона тебя… необижает?
        - Да вроде… нет, - ответил Андрей.
        Мужик сзавистью посмотрел наАндрея:
        - Сколько стоит? - ткнул он вбукет.
        - Пятьсот рэ… супаковкой, - поделился информацией Андрей.
        - Чтоб тебя!!! - Мужик отшатнулся ипоплыл дальше.
        Андрей тряханул букетиком, слегка оживил примятые розы, посмотрел начасы. Юлька задерживалась уже напятнадцать минут. «Эх, Юлька, Юлька… Опять без подарочка останешься…»
        Мужчина уже хотел было достать телефон, чтобы позвонить замешкавшейся деве, нонапороге вдруг выросла Юлька.
        Андрей ахнул.
        Внутри что-то застучало изавибрировало, как холодильник, который насильно выдернули изполюбившейся розетки, секунда - ивсё оборвалось. Юлька, почувствовав насебе тот самый взгляд, будто догадавшись, каким вибрациям она послужила причиною, расцвела - что поделать, натура нежная, нервная, изчисла дур, которые, даже отцветая иосыпаясь, упрямо верят влюбовь. Вэтом их главная слабость! Пока другие деятельные натуры нетеряются, подсекают итащат добычу вберлогу, некоторые чего-то ждут уморя. Наивность первозданная! Андреюли было метать перед кем-либо икру? Занего самого бабы дрались, как наринге. Онже, как честная Мальвина, сидел встороночке иждал, чем закончится спарринг. Стратегия эта сплошь ирядом выходила ему боком - приз уже нераз доставался совсем нетой, итогда оставалось одно: вечер, сигара, приятель ибутылка рома.
        Былбы ивовсе полнейший абзац, еслибы неудавалось потихонечку подпольничать…
        Юлька стояла сдрожащими коленками, стало вдруг неважно, что Андрей незвонил три года, что когда-то… да ивообще, кчему все эти «когда-то»? Главное то, что сейчас он приехал кней! «Счастье»же ведь отслова «сейчас». Юлька готова была броситься кАндрею нашею. Оточередной глупости её спас протянутый букет.
        - Это всё мне? - Юлька спрятала нос вцветах изасмеялась, повторяя слова изстарого мультика.
        - Тебе! - ответил Андрей.
        Дверь распахнулась ихлопнула, вышли Юлькины соседи, косо, слюбопытством посмотрели нажавшихся под козырьком. Дальше торчать уподъезда было неудобно, нужно было или туда, наверхотуру, вмаленькую холостяцкую Юлькину квартирку, или вмашину Андрея, припаркованную где-то поблизости.
        Юлька, конечно, очень-очень хотела туда, наверхотуру, носдержалась: ненабрасыватьсяже прям сразу наколбасные обрезки! Ктомуже три года - срок немаленький. Юлька иАндрей мелкими перебежками поскакали кстоящей зауглом машине.
        Вмашине было тепло иуютно. Постеклам стекал дождь. Кругом вода. Сидишь как будто вглубоководном аппарате, мимо мелькают редкие стайки прохожих, смешно разевают рты, хлопают губами иплывут дальше. Юлька сидела, как завороженная. Столько всего хотелось рассказать, хотя ирассказывать было нечего… АуАндрея все хорошо, это сразу видно… Дотого хорошо, что тянет начто-то новенькое… Андрей что-то бубнил, Юлька смеялась, слушала, вскользь поглядывая начасы. Уйти нужно первой. Невыклянчиватьже поминуте дополнительное время, это нефутбол, асвидание… Глянула насвое все еще хорохорившееся пальтишко, наненовые сапожки, вмашине их даже испрятать негде… Коленки торчат… Как-то всё глупо…
        - Ну ладно, тебе пора. - Юлька потянулась кдвери. Андрей бросил взгляд напанель. Двадцать минут пролетели, как одно мгновение, ивсе-таки сЮлькой хорошо, хотя ижаль, что непригласила…
        - Позвоню, - нестал останавливать Андрей.
        Юлька вышла измашины инаправилась кподъезду. Она необернулась, итак было ясно, что он смотрит вслед. Нотолько несколько секунд, небольше. Адальше дела, встречи, звонки, клиенты…
        ***
        Начиная соследующей недели, ссамого понедельника, Юлька жила как наиголках, хотя знала, что впонедельник он точно неприедет. Впонедельник сутра совещание, начальство нагружает каждому тачку… Бери больше, кидай дальше! Хотя, кажется, теперь Андрей сам маленький начальник, значит, теперь он накидывает кому-то тачку - икто-то другой толкает её вперед сперерывами наперекуры иобеды. Вторник тоже занят, встречи сзаказчиком. Андрей прикатил всреду.
        Апотом еще две среды, как штык, ждал её уподъезда.
        После третьей среды Андрей исчез. Юлька удивилась, хотела было трезвонить повсем телефонам, ноневтом она была статусе. Потом вновь появился. Всего лишь командировка, две недели вКитае. УЮльки накухне наподоконнике теперь стоял килограммовый брикет улуна. Потом были еще две среды. Юлька сообразила, что среда теперь её день. Хорошо это или плохо?.. Да кто его знает! Среда - середина недели, середина жизни, авсередине может произойти всё, что угодно. Да что там всередине - ивконце жизни солнце еще может выкатиться из-за туч, издевательство, конечно, зачем оно тогда нужно?
        Юлька по-прежнему начинала готовиться ксреде спонедельника. Ну ипусть, что всего лишь двадцать минут, ну ипусть, что один раз внеделю…
        ***
        Вочередную среду Андрей, выйдя изподъезда, несразу сел вмашину, заскочил вспортивный клуб, всоседний подъезд. Вклубе он надеялся пересечься сВиталием, своим персональным тренером. Виталий был настоящим кладом, профессиональный спортсмен, да еще иврач, скаждым клиентов вошкался, как сродным, для каждого составлял индивидуальную программу. Динамическая нагрузка сменяет статическую, все мышцы задействованы, работают поочередно, выделяются гормоны, открываются-закрываются клапаны, кислород снабжает все ткани; белки, жиры, углеводы - всё учтено, всё сбалансировано. Система! Это нецелыми днями штанги тягать ипозвоночные диски срывать. Повторникам ипятницам Андрей занимался сВиталием вклубе, среду оставили под встрясочку, кардионагрузочку…
        Андрей заглянул втренажерный, вбассейн, Виталия нигде небыло, уже выходя изклуба, посмотрел врасписание: всреду сутра там, где раньше зияла дыра, появилось что-то новенькое. Мужчина синтересом прочел описание, глянул начасы - сегодня уже неуспевает, авот соследующей среды, пожалуй…
        Выйдя изклуба, Андрей сел вмашину, завел двигатель, доехав доЮлькиного дома, вроде притормозил, нопередумал ипроскочил мимо, остановился только наследующем светофоре. «Эх, Юлька… Опять осталась без сладенького!»
        ***
        Впервую пропущенную среду Юлька была несколько удивлена, вовторую - чуточку обижена, потом подумала, что снова командировка, прождала еще две среды, ноАндрей больше непоявился.
        Жизнь покатилась дальше, Юлька, ухватившись покрепче заборта, хмыкнула носом - прожилаже она без него три года, значит, проживет еще тридцатьтри…
        Теория Саспенса[Саспенс - suspense (англ.) - неопределенность, приостановка. (Примечание автора)]
        Всему свое время, ивремя всякой вещи под небом…
        Книга Екклезиаста
        Подчиненные задолгие годы работы спрофессором привыкли ктому, что доктору Труневу довсего есть дело ион может находиться внескольких местах одновременно - это иотличало профессора отмногих его коллег иподчиненных. Пробегая покоридору, профессор сделал замечание поповоду запаздывающей дезинфекции, указал наслед пятерни, оставленной кем-то настеклянной перегородке, дал указание помощникам перенести летучку, гаркнул надвоих сотрудников, тащащих бочок сэкзотической пальмой. Слушались доктора беспрекословно. Сотрудники тутже схватились зажелтый баллон-дезинфектор, пятно бесследно исчезло состекла, собрание переместилось нановое время, кариота[4 - Кариота - разновидность пальм (внешний вид напоминает рыбий хвост). (Примечание автора)], тряхнув рыбьим хвостом, возвратилась наместо. Любивший вовсем порядок профессор придерживался принципа «доверяй, нопроверяй», иесли уж его колючие глазки останавливались наком-то изподчиненных, то буравили его дотех пор, пока всё небыло сделано надлежащим образом.
        Заведение, вкотором трудились вот уже несколько поколений предшественников профессора, небыло уникальным, аналоги были ивстране, изарубежом. Тем неменее технология всилу ряда причин всё еще держалась всекрете, для ведения подобной деятельности нужна была лицензия, ктомуже аналог бессмертия был удовольствием неиздешевых. Манил, естественно, многих, нопозволить себе его могли нето что единицы, аизбранные единицы.
        Попытки обойти препоны совершались сзавидной регулярностью, нопока все они терпели фиаско, некоторые лаборатории ушли, как когда-то казино, вподполье, газеты время отвремени пестрили заголовками опотугах разного рода алхимиков. Наслуху одно время была история онекой пациентке, очнувшейся водной изтаких подпольных лабораторий. Придя всебя, женщина утверждала, что она прибыла из80-х, невероятно точно описывала события данного периода, ловко отвечала накаверзные вопросы, вконце концов сразила всех наповал, выставив навсеобщее обозрение своё тёмно-шоколадное, ничуть непострадавшее откриопроцедуры плечико ипопросив желающих его лизнуть. Женщина была уверена, что она эскимо, ипришла внедоумение, так иненайдя усебя палочку. Покопавшись вхрониках, было установлено, что вуказанный исторический период действительно наблюдался нетипичный для северной страны демографический всплеск, нераз фиксировавшийся после проведения разного рода международных мероприятий - олимпиад ифестивалей. Вероятно, женщина была одной изтех самых детишек.
        Каждый день влаборатории доктора укладывался встрогий график, изобщей массы выделялись только дни, традиционно называемые «банкетами». Описываемый здесь день был одним изтаких. Ранее существовавшая практика отличалась оттого, как все проходило теперь: спришедшим всебя проводилась вступительная беседа, делался коротенький экскурс попрошедшим запериод «отключки» событиям, лаборатория превращалась вдемонстрационный полигон - изближайших торговых центров стаскивались неопылесосы, телефоны иутюги последних поколений. Однако вскоре выяснилось, что весь этот технохлам никого особо неинтересует, демолавочку пришлось свернуть, нужно было искать что-то другое. Придумывались новые развлекалочки, ивот тут кто-то ради хохмы ипредложил банкет. Профессору, как ни странно, идея понравилась: какиебы корабли ни бороздили просторы вселенной, кудабы ни ступала нога прогресса, человек оставался человеком - исамые элементарные потребности оказались самыми трудновыветриваемыми. Человек любил пожрать! Доктор ухватился заэту маленькую человеческую слабость.
        Последние часы перед «пробуждением» обычно были самыми суетными. Мимо Элизы, правой руки иверной помощницы профессора, пролетел сотрудник, водрузив наголову поднос сжареным гусем, втомже направлении проплыла ваза сфруктами-экзотами, выращенными влабораторной оранжерее, занею тарелка ссыром, без которой необходилось ни одно торжество вначале 2000-х - «замороженные» были как раз изэтого периода.
        Группы «путешествующих» традиционно формировались определенным образом. Вгруппе присутствовали имужчины, иженщины, вравном количестве (целесообразности вэтом никакой небыло, профессор называл это «поддержанием приятного эмоционального фона», неболее, если, конечно, несчитать того, что вприсутствии противоположного пола люди вели себя приличнее, соответственно, было меньше жалоб, нареканий, недовольств). Учитывался также возраст иеще некоторые критерии.
        Для банкетов был отведен специальный зал. Проходили они всегда весело, непринужденно имузыкально. (Профессор потакому случаю раздобыл где-то рояль, играла верная Элиза.) Только что прибывшие, безусловно, отличались отсовременников доктора иЭлизы, идело было даже неввыданном им историческом платье. Дамы прихорашивались, наголове крутили какие-то немыслимые букли, разрисовывали лицо, как древние эль-моло, иочень возмущались, если почьему-нибудь головотяпству им небыл выдан комплект красок икисточек. Кавалеры, будтобы пытаясь проверить, неутеряныли завремя «отключки» навыки, - суетились, ухаживали. Правда, выражалось это вкакой-то странной манере: рыцари наперегонки сваливали втарелку рядом сидящей фифы салаты, паштеты, жульены - словом, всё, что подворачивалось под руку. Затем были танцы, это ипонятно - людям хотелось размяться. Затем каким-то чудесным образом у«путешественников» появлялся спирт, добытое моментально разбавлялось апельсиновым соком, распределялось между своими ипо-быренькому (чтобы никто неуспел спохватиться иконфисковать) выпивалось. Дамы лакали наравне смужчинами. Профессор, видя
всё это, разумеется, метал гром имолнии, понимал, что замешан кто-то изего «образцовых» сотрудников, но… непойман - невор, иТрунев никогдабы нерешился обидеть кого-либо подозрением. Заканчивался каждый банкет неизменно одним итемже. Одна изособей мужского пола отделялась отприсутствующих, подходила ккадке спальмой, стоящей вуглу, игубила растение. Что только профессор ни предпринимал, чтобы искоренить это зло, всё оказалось напрасным. Три финика были безвозвратно загублены, рапис чах наглазах, аодна предприимчивая драцена накатала пятую запоследние три месяца кляузу вкомитет позащите растений. После банкета участникам давали еще некоторое время отдохнуть - музыка, фрукты, конфеты… Ну, апотом прощание, неизменная клизма - иснова бултых вкриоджакузи!
        Лаборатория после таких встреч еще долго гудела: сотрудники расставляли стулья, подъедали остатки с«исторического» стола, обменивались впечатлениями.
        Доктор, убедившись втом, что все снова аккуратненько разложены поячейкам, пользуясь суматохой, скрылся всвоем кабинете. Закрывшись наключ, профессор долго ходил изугла вугол, прежде чем сесть вкресло. Ктолстосумым патрициям, погрязшим внаслаждениях иотскуки слоняющимся вовремени, он давно привык, как свыкся истем, что заведения, подобные его лаборатории, давно стали сугубо коммерческими. Всё чаще доктор задумывался совсем одругом. То, что раствор досих пор небыл синтезирован каким-нибудь доморощенным самоучкой, являлось ввысшей степени благоприятным стечением обстоятельств. Рано или поздно все будет поставлено напоток, итогда ворота распахнутся икним повалит тот самый средний класс. Поток несможет сдержать даже извечная претензия богачей насвою исключительность. Те высокие идеалы, ради которых трудились его предшественники, так близко подобравшиеся кэликсиру бессмертия, давно превратились впрах. Сейчас казалось невероятным, что когда-то любой, имеющий веские причины на«отсрочку», мог ею воспользоваться, причем прибегал кэтой возможности крайне редко - прежний человек старался жить здесь исейчас,
ничего неоткладывая вдолгий ящик. Нечастые прошения были связаны сневозможностью завершить начатое из-за стремительно развивающейся болезни, отсрочка могла означать излечение вбудущем. Смерть оставалась постулатом незыблемым инеминуемым, новзять тайм-аут оказалось возможным. Впоследствии право это было узурпировано - ився идея превратилась врастянутый настолетия развлекательный балаган. Теперьже наподступах стоял великий, могучий, долгое время культивируемый средний класс.
        Профессор боялся этого средненького, никчёмного человечка. Удачей было, если он был занят хотябы своим мелкокалиберным, местечковым счастьем. Вмассе своей средний человек был примитивен, зол изавистлив, жизнь вел тараканью, оттого ибоялся потерять её еще больше, чем толстобрюхий.
        ***
        Профессор вышел изкабинета, никто незаметил, когда он снова вернулся. Впервый раз занесколько дней доктор расслабился, он инезаметил, как задремал. Вдверь постучали. Доктор глянул начасы, нахмурился, было уже почти утро, напороге стояла Элиза. Отпрофессора неускользнула её чрезвычайная бледность. Доктор иассистентка вышли изкабинета инаправились водин измногочисленных блоков, вкотором хранились клиенты. Двери закрылись завошедшими. Двести тел изблока №15заночь превратились внечто студенистое. Ассистентка подошла книше встене инащупала рычаг. Лаборатория тутже превратилась внечто похожее наплавучий корабль: никто немог внеё войти иеё покинуть. Посвященных вслучившееся так иосталось всего лишь двое: профессор иверная ему Элиза, подготовившая резервуар скислотой. Наследующий день, постранному стечению обстоятельств, аналогичное происшествие случилось в17-мблоке. Через неделю влаборатории неосталось ни одного тела.
        Тело доктора Трунева нашли через несколько дней после случившегося: оно было доведено докритической точки, когда замороженные ткани невозможно вернуть кжизни. Верная Элиза осталась верна своему профессору доконца иассистировала ему вовремя его собственной заморозки. Еще через несколько дней Элиза выплатила вознаграждение сотрудникам иисчезла.
        Полгода спустя некая миссис Менделькрафт, домохозяйка изпредместья Питтсбурга, синтезировала криораствор насобственной кухне.
        Мухи настекле, или отЗябликова степлом…
        Обычно жизнь в«Блумс-Продакшнс» протекала тихо. Сотрудники преуспевающей компании, существующей нарынке уже более тридцати лет, были похожи насонных объевшихся мух: неспешно летали изодного департамента вдругой, вальяжно проводили встречи, вразвалочку составляли отчеты, залетая влифт, переносились надругие этажи инеспешно вырисовывали траекторию полета уже там. Рабочий день прерывался частыми кофе- итии[5 - Тии - teа (англ.) - чай. (Примечание автора)]-брейками. Накаждом этаже было специальное чайно-кофейное пространство, где утомленный перелетами изотдела вотдел мог наконец отдохнуть. Постоянно, без отпусков иперекуров, вофисе работал только кофейный агрегат - сгрохотом перемалывая зерна, он то выдавал исходящее легкой струйкой капучино, то, сотрясаясь, взбивал пышную пенку, ато ивовсе изразводов вырисовывал диковинный цветок. Кукис (ничего общего скукишем - по-заграничному это обыкновенное печенье) лежало намелких блюдечках и, сколькобы его ни ели, никогда незаканчивалось.
        Всё изменилось водин день. Тихое, милое сообщество, словно поволшебству, превратилось внечто несусветное.
        Началось всё стого, что Кирилл Андреевич Корзинкин, гендиректор вышеупомянутой компании, однажды утром, когда город, пробуждаясь, сбрасывал ссебя предрассветную дымку, сел всвой автомобиль икуда-то отправился. Вофисе его появления ожидали без малого тысяча пятьсот сотрудников. Корзинкин должен был вернуться сбольшущим заказом. Кто работал хоть день вкоммерческой структуре, знает, что значит для организации большой заказ! Если он только случился, можно опять неспеша перелетать изкабинета вкабинет, жужжать над цветочком намолочной пенке капучино, время отвремени выполнять свои задолбленные функции имучительно думать отом, куда отправиться вгрядущий отпуск: наКурилы или наСейшелы?
        Вернувшись, Кирилл Андреевич, вместо того чтобы, как обычно, балагурить, строить планы, рисовать такие перспективы, откоторых учеловека неподготовленного дух захватывает, прошел всвой кабинет, уселся сычом застеклом иуткнулся вкомп. Покаким-то причинам Корзинкин заказ непривез!
        Раз уж речь зашла остекле, уделим некоторое внимание устройству офиса.
        Все стены в«Блумс-Продакшнс», втом числе стены кабинета Корзинкина, были сделаны неизстекла, как это могло показаться напервый взгляд, аизнанопластика. Благодаря этому удивительному материалу вофисе было тихо, сухо иуютно. (Поговаривали, что стены кабинета директора особенные, сделаны неизобычного, аизпуленепробиваемого пластика, - неберусь утверждать, знаю только, что некоторые, проходя покоридору, нет-нет да иналетали настенку плечом, какбы проверяя её напрочность. Чего только невзбредет вголову отбезделья.) Материал этот имел исимволичное значение. Компания «Блумс-Продакшнс», её руководство, сотрудники, включая кофе-леди Тамару, были прозрачны для клиентов, поставщиков ипартнеров побизнесу (конечно, невтом смысле, как прозрачен стеклянный сом или медуза, плавающие, кстати, вуглу офиса ваквариуме), речь идет одругого рода прозрачности, очем-то вроде честности инадежности… Прозрачность, всвою очередь, какбы намекала надоступность, влучшем понимании этого слова. Любой сотрудник мог влюбой момент подойти кСамому иразрешить интересующий его вопрос. Если генеральный был занят ипринять немог, его
можно было подождать, расхаживая сдымящейся кружкой вдоль прозрачной стены кабинета хоть допотери пульса. (Человек, укоторого электричество между нейронами бегает чуть быстрее, сразу догадается, что если уж такая птица, как генеральный, целый день, как муха настекле, могутли обычные сотрудники рассчитывать хотяб накакую-то privacy[6 - Privacy (англ.) - частная жизнь, секретность. (Примечание автора)]? Конечноже нет…)
        Корзинкин, посидев вкабинете чутьли недовечера инесколько раз отказавшись откофе изрук самой Мариночки, своей новой ассистентки, наночь глядя решил собрать совещание. Для привыкших кразмеренному запланированному будущему сотрудников внеурочное совещание могло означать только стресс. Ну ато, что проходило оно ввечернее время, когда рабочий день закончен, анавечер умногих уже было что-то запланировано, только усиливало эффект. Сотрудники приготовились кхудшему - люди вокруг были образованные, неглупые, каждый, прежде чем стать сотрудником «Блумс-Продакшнс», прошел неодин круг тестов исобеседований (отдел персонала без устали придумывал ребусы изагадки, наначальном этапе отсекая тех, укого IQ ниже плинтуса). Итут вдруг опять неожиданный Корзинкин всё переиграл: совещание проходило зазакрытыми дверьми иопущенными жалюзи, позвали только членов правления всоставе десяти человек. Нознают двое - знает исвинья (народная мудрость). Спустя полчаса после совещания все сотрудники, включая кофе-леди Тамару, знали - дела нето что плохи, акатастрофически плохи! Покаким-то там показателям они неприносят прибыли,
итаких, как они, неприносящих прибыли, никто кормить несобирается, следовательно: какой-то процент оставят, аостальных, как котят, наулицу! Компенсация, конечно, будет, новкаком объеме, непонятно. Ичто такое какая-то там компенсация всравнении скурицей, два раза вмесяц несущей золотые яйца… Адальше? Адальше идумать страшно: не«Блумс-Продакшнс», акакое-нибудь ООО «Ромашки» - ножки забудут дорожку в«Рандеву», девушкам неначто будет даже уколоться, контингент в«Ромашках» понятно какой, большинство нелетало даже взанюханную Паттайю, и, конечно, ни обедов тебе пожетончикам, ни назавтрак сырочков!
        Стого самого злополучного вечера компания «Блумс-Продакшнс» жила как напороховой бочке. Спекуляции рождались и, как мыльные пузыри, тутже лопались. Одна была чуднее другой. Кто-то пустил слух, что их незакроют, апереведут вКукуевск, город заграницей Полярного круга. Желающие должны будут переехать туда вместе ссемьями. Народ сначала расширил отужаса глаза, апотом выяснилось, что даже вКукуевск возьмут невсех. Потом оказалось, что это вовсе неКукуевск, амаленький поселок наостровах вакватории Индийского океана, там планируют открыть производство - кто-то обрадовался, нонашлись иболее трезвомыслящие - жарко, мухи размером сблюдце, две недели пузо погреть еще можно, новсю жизнь куковать - удовольствие изсомнительных. Нафоне всей этой ерунды как-то особенно вел себя Травкин - нечаянно проговорился, что никаких переводов итем более островов небудет, всё как-то юлил, всем сразу стало ясно, что Травкин что-то знает, нонедоговаривает. Скользкого Травкина взяли зажабры, хотя он ибез того готов был расколоться. Выяснилось, что увольнять все-таки будут, ноневсех инепрям сейчас, авдва этапа - первый
закончится кбуржуйскому Новому году, то есть к1октября, авторой - кнашему. Вот тебе иподарочки. Какбы между прочим Травкин также сболтнул, что существует что-то вроде списка Шиндлера: весь офис давно поделен надве части, инепросто надве части, аразбит напары. Всё это вызвало недоумение: Зачем? Почему напары? Опять стали терзать Травкина, нотот клялся-божился, что больше ничего незнает. Народ верил, нонедоконца. Чтоб все отнего наконец отвязались, Травкин согласился достать этот самый списочек…
        Наследующий день распечатка была увсех 1496сотрудников (четверо было вдекрете, декретные - неприкасаемые, их увольняют впоследнюю очередь. Невижу смысла приводить здесь список полностью, впервую очередь из-за его внушительного объема, для наглядности будет достаточно нескольких строк).
        Вотони:
        ТаранкинаИ.П. - КлюквинаВ.С.
        ВороноваС.В. - Зацепкин О.А
        СковородкинаЛ.К. - БочкинЛ.А.
        Ит.д.
        Когда вруки тебе попадает подобный список, возникает вполне естественное желание узнать: скем тебя поставили впару?
        Итаки кчему всеэто?
        Кинулись снова кТравкину.
        Травкин молчок, как рыба.
        Попробовали аккуратненько поинтересоваться уруководства. Нотех как корова языком слизала… Народ пооборотистей ипосообразительнее, еще неуспевший доконца растечься в«Блумс-Продакшнс», потихоньку занялся поиском нового местечка. Кто-то (очевидно, иззавистников) едко заметил, что крысы бегут скорабля. Снова догадки, предположения… Итут - бах! - нашелся соображалистый, разъяснил суть головоломки (незряже работали кадры). Идея оказалась проста, ибыло даже удивительно, как это она досих пор непришла никому вголову.
        Напервый-второй рассчитайсь! Первый (или второй?)… Кру-у-угом! Имарш навыход!
        Народ сначала опешил: такого подвоха никто неожидал! Вкакой-то степени это было инеэтично инеприлично, некоторые обиделись, складывалось впечатление, что при формировании этих пар неучитывался ни опыт, ни профессионализм, ни заслуги перед компанией. Офис затих, ночто это было зазатишье! Штиль перед бурей. Сотрудники внимательнейшим образом начали изучать… соперника! Кулачки сжались, глазки сузились, каждый приготовился собрать все силы, чтобы нанести единственный, носокрушительный удар. Такой удар, чтобы соперника вышибло затурникет «Блумс-Продакшнс» ион больше никогда непосмел кнему подползти!
        Началось…
        Сковородкина выяснила, что уБочкина купленный диплом (куда смотрели кадры?), по-настоящему высшего унего небыло ион неимел права нетолько наповышение, которое выклянчивал последние полгода, нодаже инасвое нынешнее место. Раскопав всё это, Сковородкина соблегчением вздохнула, её личные шансы остаться увеличивались. Бочкин нерастерялся икаким-то образом узнал, что Сковородкина покупает больничные, вышел наврача, услугами которого пользовалась коллега, раскрыл всю преступную схему, причем развел вокруг этого вопроса такую деятельность, что нанего стали косо посматривать идругие члены коллектива.
        Таранкина узнала, что уБровкина иКлюквиной почему-то всегда наслаиваются отпуска икомандировки. Весь офис уже давно обэтом знал, уТаранкиной непонятно где были глаза раньше. Офису было также известно отом, что сама Таранкина неровно дышит кБровкину, нотот её покаким-то причинам игнорирует. Таранкина приготовилась, решила убить двух зайцев: избавиться отКлюквиной, азаодно иосвободить место для себя возле Бровкина.
        Вылезли иеще черт знает какие подробности. Сотрудник ИТ Глазкин, воспользовавшись служебным положением, насовал камер нетолько там, где ему было тайком поручено, ноивсовсем неподходящих местах. Здесь пошли ивовсе неприличности, которым неместо вприличном рассказе. Битва развернулась даже встоловке, которой раньше, какиебы бури вокруг ни бушевали, всегда удавалось сохранять нейтралитет. Раскрылись некоторые махинации ссупами: вегетарианский борщ, оказывается, готовился намясном кубике, аэто уже попахивало оскорблением чувств вегетарианцев. Вегетарианцы всколыхнулись, объединились ивыдвинули предложение уволить всех работников столовой, нооставить вполном составе вегетарианцев. Назащиту столовой поднялись другие! Такая каша заварилась…
        Воронова всем сообщила, что Зацепкин наночь морду мажет кремом. Дура - она ивАфрике дура. Зацепкина она неутопила - оказывается, все начальство уже давно омоложением занимается, ктомуже мужику всё прощается, авот свою репутацию она подмочила. Откуда ей, девушке приличной (аименно так Воронова себя позиционировала), было знать онекоторых привычках, прямо скажем, интимного характера начальника отдела поработе снедвижимостью?
        Утопающие закакую только соломинку нехватались, чего только наружу неповылезало. Поначалу было страшно покоридору пройти, апотом ничего, пообвыклись.
        Увольнение пугало все новыми страшилками, новсё что-то задерживалось. Народ уже свыкся стой мыслью, что каждый второй (первый) должен покинуть поле боя. Прошел буржуйский Новый год, потом наш. Никого опять неуволили. Последняя волна компроматов пришлась накорпоратив, тут прошло без сюрпризов, все как обычно, больше всех отличился Толкачев: допился дотого, что обжимался враздевалке сЛидией Михайловной, экономистом изпланового, спрятавшись под шубой Любочки сресепшен. Потом все тотже Толкачев, как бешеный, тряс шампанское (конечно, нарочно), облил всю бухгалтерию ибегал ссалфетками, промокая капельки сбухгалтерских бюстов. Вообще, заТолкачевым водилось много грешков: вотчетах он уже несколько раз путал тысячи смиллионами, азимой только Толкачев неудосуживался переобуваться иходил вгрязных башмаках понежному светло-серому брюшку ковролина.
        Кстати, Толкачев достался впару Дужкину - вот уж кому повезло так повезло! Ясно, кого изних выпрут первым! Однако Дужкин все равно подстраховался, описал все подвиги Толкачева, которые ибез того были известны каждой собаке, иотправил письмо куда следует.
        Письма, письма, письма…
        Извсего офиса неписал писем один только Зябликов. Странный Зябликов нетолько непредпринял ни одной попытки вытурить доставшегося ему впару Барашкова, нодаже продолжал приглашать его наперекур (Барашков, конечно, отказывался). Странности заЗябликовым водились ираньше. Его собственная персона тем неменее неосталась без внимания. Электрическое письмо ему посвятил некий Мымрин (кчему лез? Он был все равно невпаре сЗябликовым), вписьме намекалось нато, что Зябликов вовсе неЗябликов, апереодетая женщина… Мымрин хоть иписал письмо для вышестоящих, дал информации ювелирно утечь. Слух расползся поофису, уЗябликова стали появляться поклонники… Все эти гадости Мымрин распространял даже скаким-то сладострастием, что тоже неосталось незамеченным.
        Напряжение достигло своего апогея, народу надоело ждать ибояться, даже кляузничать - надоело, все хотели, чтобы всё наконец закончилось…
        Итут - бах! - опять новость. Никого несокращают. «Блумс-Продакшнс» получает-таки крупный заказ! Народ опешил ивовсе перестал что-либо соображать… Как? Почему? Такая работа проделана! Всем стало ясно, кто кого вышибет! Остающиеся даже придумали, кого иззнакомых подтянуть наосвободившиеся тепленькие места.
        Страсти несразу, нопотихоньку улеглись, жизнь постепенно вернулась впрежнее русло, народ вновь стал гадать поглобусу: Сейшелы или Курилы?.. Офис зажужжал ипотихоньку превратился впрежнее сонное, сытое царство. Одно маленькое событие, поставившее точку впередрягах, осталось незамеченным. Как-то впятницу, ближе квечеру, кначальству вызвали Зябликова ивмягкой форме сообщили об… увольнении! Все прошло незаметно (кто-то потом, конечно, спохватился, говорил, что впоследнее время Зябликов ходил как вводу опущенный, лица нанем небыло, что он всё чувствовал…). Зябликов несопротивлялся, рогом неупирался, заявление написал сразу (отделу кадров даже непришлось показать мастер-класс натему «Как вытурить неугодного сотрудника»).
        ***
        Заканчивая описывать эту довольно странную катавасию, должен сообщить еще некоторые подробности.
        Что касается заказа, сним действительно вышла проволочка, Корзинкин, конечноже, знал, что заказ будет, только попозже (нато он игендиректор).
        Зябликов… Зябликов вскоре нашел другую работу, конечно, нетакую, как в«Блумс», новсе-таки, однако исэтой работы его вскоре поперли…
        Кстати, своих бывших коллег Зябликов всегда вспоминает степлом…
        Конкурентное преимущество
        - Яна, солнышко, последний разочек, - сквозь зубы процедил Семен Андреевич истиснул пальцы девушки. Улыбка, нарисованная наего лице, совершенно несоответствовала приложенному при этом усилию. Семен Андреевич готов был распилить стоявшую перед ним девушку намаленькие аккуратные кусочки и, если понадобится, вынести её прекрасное тело нанескольких тарелочках ожидающему клиенту.
        Девушка нешелохнулась, черты её лица заострились.
        - Яна… - Семен Андреевич попробовал сменить тактику, несмотря наявное раздражение, чувствовалось, что мужчина старается неналомать дров. Конечно, таких, как Яна, вагон ималенькая тележка, особенно сейчас, когда Украину захлестнул кризис ивстолицу хлынул очередной транш пышногрудых девочек, ноЯна выполняла свою работу отлично иеще ни разу его неподвела - сэтим тоже нужно было считаться… Ктомуже было вэтой девочке что-то такое…
        - Яна, - вдруг невыдержал директор исорвался наугрозу. - Тыже понимаешь…
        Брови девушки дернулись. О, она-то всё прекрасно, прекрасно понимала! Щеки девушки вспыхнули. Авот унего память, похоже, была короткая! Взгляд девушки был красноречивее слов: «Забыл, как салон чуть незакрыли?! Как продажи упали ниже клиренса?!»
        - Ян, ну хватит! - Семену Андреевичу наконец надоело уламывать подчиненную. - Даже смешно, ну посмотри, какой заяц. - Мужчина глянул наодин измониторов насвоем столе. - Как раз втвоем вкусе, - попробовал пошутитьон.
        Яна скривила тщательно обведенные губки, шутка Семена Андреевича ей явно непонравилась.
        - Ну хватит строить изсебя целочку, - всё-таки надавил начальник.
        Яна неожиданно отреагировала нагрубость, высвободила руку инежно провела пальцем пощеке начальника:
        - Впоследний раз, Семен Андреевич.
        - Давай, давай, давай! Клиент неждет! - поторопил её начальник, хлопая чуть пониже талии.
        Семен Андреевич чуть невыпихнул девушку вдемозону автосалона, быстро вытер солба мелкие капельки пота ивдва-три шага догнал девушку.
        Яна озарила всё вокруг лучезарной улыбкой, скоторой немогло сравниться даже пробивающееся через витраж солнце. Семен Андреевич чуть обогнал её ишел теперь чуть впереди, какбы прокладывая девушке дорогу. Впечатление создавалось приятное. Под прозрачным колпаком автосалона вряд стояло несколько автомобилей. Укаждого под капотом было несколько табунов лошадей. Намаленькой возвышенности пьедестала стояла девятая модель, утопающая впотоке падающего нанее света. Ночью, когда салон был закрыт, пьедестал приподнимался надва метра иначинал медленное вращение. Наэтом финт незаканчивался: время отвремени платформа, накоторой стояло авто, давала сильный крен, итогда автомобилю, цепляясь шинами, приходилось поней карабкаться; пару раз заночь вокруг автомобиля вырастали прозрачные стены, всё заполнялось водой, амашина продолжала вращать колесами… Две стихии - земля ивода - были уже вовласти компании-производителя. Вконце комбинации над автомобилем пролетала снеясными контурами птица. Хоть чуть-чуть соображающий вмаркетинге должен был догадаться, что птица символизируется небо, то есть направление, вкотором
производитель развивает свою деятельность.
        Яна, проплывая пошоу-руму, уже успела спрятать ядовитое жало ипреобразиться, девочка была смозгами, иначебы так долго непродержалась возле Семена Андреевича… Директор, отстав отнее напару шагов, небез удовольствия оглядел её фигуру. Тонкий шелк блузки струился поплечам, ни единого намека навульгарность, юбка чуть ниже колен, линия разреза впределах допустимого, ни один дресс-код неподкопается. Ипри этом при всем так ихочется запустить…
        Вдевочке чувствовался класс, любой мужик чуял это заверсту…
        Семен Андреевич, кстати, выглядел нехуже. Нанем был безупречный костюм, неожиданного оранжевого цвета рубашка, щеголеватые ботинки; салонная стрижка иненавязчивый парфюм завершали картину. Управляющий автосалона должен быть безупречен, как Джеймс Бонд; предупредителен, как джентльмен; мил идобродушен, как Белоснежка, ноглавное, он должен обладать способностью эргономичного кресла - молниеносно подстроиться под любого клиента. Семен Андреевич владел этим искусством всовершенстве. Ноон врядли бы удержался вкресле управляющего, еслибы неего потрясающее коммерческое чутье.
        Семен Андреевич иЯна подошли кдевятой модели, возле которой уже счетверть часа крутился «топтыжка», потенциальный клиент. Клиент был уже почти готов, нолюбой хороший менеджер знает, что «почти» - это всё равно что «ничто», выдохнуть можно, только когда подписан договор икинули хоть какой-то аванс (идаже тут могут быть нюансы). Семен Андреевич ссожалением вспомнил те времена, когда машины продавали сами себя, он тогда ивсалоне-то был наездами, асейчас… сейчас он пахал, как папа Карло…
        Менеджер Илья Свистулькин успел открыть капот исейчас что-то втолковывал клиенту про систему связи автомобиля сединым центром, расположенным где-то назависшем над Ямалом спутнике, осистеме безопасности, встроенном массажере мочек ушей исистеме отгона насекомых отрадиатора. Ещебы чуть-чуть - иИлья выпрыгнулбы изворотничка своей белоснежной рубашки. Завидев подоспевшую подмогу, Свистулькин вздохнул соблегчением, его партия близилась кзавершению. Наигравшись ссалонным компьютером, довольный клиент вылез изавто инос кносу столкнулся столько что подошедшими Семеном Андреевичем иЯной.
        - Отличный зверек, - проговорил мужчина, задержав взгляд надевушке.
        - Аможет, тест-драйв? - тутже схватила быка зарогаЯна.
        Семен Андреевич вочередной раз признал достоинства девушки.
        - Мо-о-ожно, - согласился мужчина. - Аможно наэтом красавчике?
        - Конечно, - мягко улыбнувшись, кивнула Яна, хотя для тест-драйва была предусмотрена совсем другая лошадка.
        - Может, пока кафе? Машину сейчас подготовят, - улыбнувшись, предложила девушка.
        Шустрый Свистулькин уже кинулся готовить машину.
        Продемонстрировав чудеса пит-стопа, Илья выгнал машину, клиент занял место водителя, Яна села рядом. Машина покинула салон и, уйдя собычного маршрута, поехала всторону центра. Яна невозражала.
        Возвратившись вкабинет, Семен Андреевич плюхнулся вглубокое кожаное кресло ипотер руки. Если клиент несорвется, то это будет уже десятая - юбилейная! - продажа, кому сказать, занеделю!
        Вот вам икризис! Батенька!
        Яна вернулась часа через три. Все прошло как помаслу. Клиент ускоренными темпами дозрел, выложил несколько лимонов, наследующий день ласточка укатила. Вместе сней исчезла иЯна. Официально девушка находилась вотпуске.
        Всалоне она появилась через пару недель, сболтнувший что-то поглупости Свистулькин был ктому времени уже уволен.
        Вернувшись, Яна стрелой прошла вкабинет управляющего, судя порешительному выражению лица, уступать она больше несобиралась.
        - Семен, я больше НЕ-ПО-Е-ДУ, - закидывая ногу наногу, отчеканилаона.
        Семен внимательно смотрел надевушку, губы её скривились.
        - Пум! Пу-рум! Пурум-пум-пум! Будет квартальная, - попробовал ещё раз оттянуть время управляющий.
        - Нет! - недала ему договорить девушка. - НЕ-Е-ЕТ!
        Семен Андреевич постучал кончиком карандаша постолу.
        - Руководитель отдела поразвитию. Устроит? - наконец послышались заветные слова.
        - Иникаких разъездов!!! - Птичка вспорхнула иподлетела кшефу.
        - Ну, ичто планируешь делать нановой должности? - дослушав хвалебную песнь, спросил Семен Андреевич.
        - Есть напримете две девочки, - щебетала девушка, еще невступившая вдолжность начальника отдела развития бизнеса.
        Семен Андреевич еле заметно прищурился, пытаясь просчитать варианты.
        - Нехуже… - мягко произнесла девушка, рука стала пересчитывать пуговицы нарубашке шефа.
        Дело вшляпе
        Маленький домик затрясло, как влихорадке. Тряслась железная кровать, пружины которой терлись друг одруга, постукивали друг одруга чашки отразных сервизов, наодной мелко тряс хвостом павлин, надругой дрожали сочные ягоды, приземистый фужер топтался возле стройняшки-рюмки. Марина, спустив ноги скровати, попала втеплую мякоть галош, прислушалась кшуму, бросила тревожный взгляд наприкрытое занавеской окно: «Неужто скорый? Да нет, рано… Скорый промчится, как спичка чиркнет, аэтот качается, вразвалочку…» Марина помнила расписание всех проходящих наеё участке составов ипоуханью, скрежету, лязгу могла определить, идетли порожняком товарный, мчитсяли экспресс или тащится дырявая электричка.
        Женщина, неглянув нависевшие настене часы, влезла вфуфайку ивышла накрыльцо. Лето, аутром холод такой, что докостей пробирает. Товарняк, тряхнув последним вагоном, стал удаляться. Марина, прихватив инструмент, пошла вдоль рельсов: после катастрофы состоличным пути обходить приходилось чаще. Из-за поворота показалась голова другого поезда. Женщина отошла отнасыпи, больше попривычке, чем излюбопытства, приложила руку ко лбу. Налетела волна, зачастили вагоны, замелькали окна состава. Марина успела выхватить сонную физиономию мужика, промелькнула пятка, припечатанная кстеклу, иаккуратное личико женщины, как будто случайно оказавшейся вокружении серого, несвежего белья искомканных одеял… Марина больше невидела таращащихся нанее глаз, вспомнилась незнакомка… когда-то она вот также стояла нанасыпи, также вслед засолнцем мчался поезд, взгляд её выхватил женщину - незнакомка сидела уокна, напротив пил чай мужчина, настене висела шляпа. Яркая лента. Затейливый букет. Марине понравился этот букет, иэта шляпа, исама незнакомка…
        ***
        Вагоны продолжали мелькать. Мужик, выглянув вокно, поправил лямку засаленной майки. Заокном оголтело неслись деревья, распущенные космы берез напомнили овчерашней проводнице, одребезжащем нечаянном счастье, проводница теперь генералом ходила попроходу, незамечая вчерашнего своего обожателя. Вокне тоже нарисовалась баба, втелогрейке иярком жилете, баба стояла возле маленького приземистого домика. Так себе бабочка, будто припозднившаяся, неуспевшая вызреть ягода, ни сока, ни сладости.
        ***
        Наследующий день Марина засобиралась вцентр, надела платье вцветочек, туфли-галоши - вдругих непролезешь. Наавтобусную остановку вышла заранее, Лёнька, местный водитель, личность свободная, никаким графикам неподвластная, мог наполчаса опоздать, амог ираньше приехать. Марина терпеливо ждала. Автобус выкатился из-за бугра, стал приближаться костановке, подхватил Марину, хлопнул дверцами ипокатил дальше.
        НаМарину словно вихрь налетела Люська, продавщица изВасильково.
        - Маринка, вот повезло так повезло, - затараторила Люська. - Садись, подруга, я тебе уже иместечко нагрела. - Люська плюхнулась поближе кокошку, освободив место для Марины. - Тоже вцентр? - Попутчица захлопала большими глазами, будто незнала, что наавтобусе можно доехать только врайцентр иникуда больше.
        - ВРио-де-Жанейро, - ответила Марина.
        - Куда? ВРио-де-Жанейро? - прыснула Люська. - Рехнулась, чтоли?
        Марина глянула насоседку, Люська как будто сошла сполотна. Было вней всего много, ивсё было такое яркое, выразительное. Губы - бутон, щеки - персик, грудь - два арбуза, ився такая, что пальчики оближешь, ткни внеё пальцем - ибудешь потом, будто мармелад, целый день Люську слизывать. Люська обо всем этом, конечно, знала, да икак незнать, когда всю дорогу взеркало нанеё, как Зульфия, таращился Лёнька.
        - Да ты надорогу, надорогу гляди! - поймала взгляд женщина.
        Лёнька был неизпугливых, глаза хоть иотвел, нотутже снова заблымкал.
        - Набазар? - поглядев наМаринино платье вцветочек, догадалась Люська. - КИбрагиму неходи. Яунего халат брала, после стирки разлезся.
        Марина нарынок выезжала раза три вгод и, конечно, незнала никакого Ибрагима.
        Люська без умолку трещала, километров запять доцентра вытащила сумочку истала обводить ибез того краснючие губы. Лёнька даже ехать стал тише…
        Марина как-то странно глянула наЛюську: «Умеютже бабы…»
        Автобус притормозил.
        - Эх, жаль, три конторы обежать нужно, чтоб они провалились, - сиганув соступеньки, кинула напрощанье Люська.
        Люська исчезла, ибез неё стало тоскливо. Лёнька смотрел пообочинам, всалон неглядел, накого?
        ***
        Нарынке было шумно, пыльно, грязно. Толчея, нохочешь нехочешь - иди, сама поизносилась, да инакухню купить кое-что нужно. Продираясь через толчею, Марина чуть замешкалась возле натянутых наманекены купальников итутже попала влапы того самого Ибрагима. Толстые пальцы ухватились заМарину, Ибрагим - продавец опытный, прямо поверх платья начал натягивать леопардовый купальник.
        Марина насилу вырвалась, оправила платье.
        - Ашляпки увас есть? Соломенные? - вспомнилаона.
        - Какие шляпа, красавица? - развел руками продавец. - Ты где была? Сезон кончился…
        - Акакже купальники? - спросила Марина.
        - Акупальник изимой купальник, - уверенно ответил Ибрагим. - Сейчас везде бассейн есть. Утебя бассейн есть? - Ибрагим вдруг стал слаще, чем лукум. - Да как такая женщина ибез бассейн… Быть такое неможет!
        - Нет, нет. Купальник ненужен, - поспешно отказалась Марина.
        - Как ненужен?! - обиделся Ибрагим. - Покупай тогда шапочку! Нонетакую!!! - Ибрагим задрал вверх палец, покрутил им ввоздухе, видимо, изображая нечто легкомысленное слентой ицветами. - Забудь такую! Резиновую дам! Ивдождь, ивснег носить будешь!
        Из-под прилавка наземлю полетели свертки схалатами, рейтузами идругими необходимыми принадлежностями. Когда Ибрагим вынырнул, держа шапку срезиновыми розами, Марины уже небыло.
        Наобратном пути Марина опять встретила свою знакомую. Люська целый день промоталась поконторам, так инепопала нарынок, злая была, как сто чертей. Едва завидев Марину, чуть несилком выхватила сумку и, расстегнув молнию, стала копаться вМарининых покупках.
        - Это колготы, это ночнушка теплая, халат… - поспешно отчитывалась Марина, всё ещё надеясь, что Люська небудет прямо вавтобусе вытряхивать все её покупки, норука Люськи уже нащупала бюстгальтер, Марина охнула, хотела было обратно запихнуть его всумку, ношустрая Люська уже вытянула находку залямку истала рассматривать.
        - Сейчас такие неносят, - вынесла безжалостный вердикт Люська. - Засколько взяла?
        Врать Люське было бесполезно, всё равно докопается.
        - Триста, - виновато ответила Марина.
        Люська остолбенела.
        - Азатрусы? - спросила Люська.
        - Семьдесят…
        Люська сжалостью посмотрела наМарину: «Дур больше, чем медведей!»
        Люська еще некоторое время покопалась всумке, нони начто больше непозарилась. Марина поспешно затолкала покупки обратно всумку, запихнула её под сиденье итолько тогда соблегчением вздохнула.
        Люська продолжала тараторить.
        - Ашляпку? Купила? - ляпнула она, невинно сложив губки бантиком.
        Марина едва скрыла досаду. Сколько раз она себя бранила, что когда-то поглупости сболтнула Люське осамом сокровенном: онезнакомке, ошляпке иотом, что она когда-нибудь отних возьмет иукатит… Дело-то осталось замалым - купить шляпку! Только вот шляпка все никак непопадалась: то поля были нете, то розы какие-то блеклые, ато ивовсе нерозы… ИМарина всё непокупала, всё надеялась однажды найти ту, незнакомкину шляпу.
        Заметив, что Марина замолчала, Люська опять затараторила:
        - Ахочешь я Ибрагима попрошу? Он тебе любую шляпу привезёт, ты только скажи какую! - Люська, загоревшись отсобственной идеи, засуетилась. - Алучше нарисуй! Хочешь, я сама нарисую?! - Люська уже нырнула всумку, нашла клочок бумаги икарандаш итеперь увлеченно водила карандашом побумаге. Через пару минут несколько шляп, одна чуднее другой, были готовы.
        - Выбирай! - толкнула она вбок Марину.
        Марина ткнула впервую попавшуюся.
        - Имне эта нравится! - вспыхнула отудовольствия Люська ипринялась жирно обводить контуры шляпки.
        Заокном мелькали березы, над ухом всё ещё жужжала Люська, автобус выскочил напригорок, Марина всё глядела вокно идаже незаметила хвост удаляющегося поезда…
        Напарницы
        Лизавета Николаевна встала спозаранку, ноназвать себя жаворонком язык уже неповорачивался, какой там! Старость - нерадость, всю ночь что спала, что неспала, авпять утра хоть глаз коли. Всю свою жизнь старушка мечтала спать меньше, Наполеон, говорят, спал почетыре часа, потом влезал насвоего Маренго ивраз пол-Европы истаптывал, ичто её три горы белья всравнении сего походами?! Нотеперь даже горы остались впрошлом, Лизавета Николаевна вела жизнь почти незаметную.
        Недала ей завянуть новая приятельница Евдокия Семеновна Косточкина. Женщины знали друг дружку неочень давно, лет пять как: схлестнулись поделам подъездным. Снезапамятный времен Лизавета Николаевна занимала пост главной поподъезду, пост этот, надо сказать, её тяготил, требовал качеств, ей неприсущих: уверенности, напористости, решительности - так, чтоб тебе слово, аты десять! Тебе вбровь, аты вглаз! Лизавета Николаевна еле-еле тянула лямку, итолько изуверенности, что больше некому: народ вдоме сплошь занятой, таким недолампочек вподъезде. Вскоре она начала выбиваться изсил, несколько раз слезно просила снять её сзанимаемой должности, итут, как поволшебству, нарисовалась Евдокия Семеновна, которая переехала кним изМытищ.
        Лёд ипламень! Такова вдвух словах была эта парочка. Евдокия Семеновна как-то разом выбила пять ведер краски, выкрасила взелёненький цвет подъезд, вмиг приструнила шпану, и, кажется, даже подъездные кошки теперь невыходили напрогулку без её ведома. Лизавета Николаевна соблегчением выдохнула, норано! Моглоли ей тогда прийти вголову, что введение Евдокии Семеновны попадут нетолько двенадцать этажей подъезда, холл, консьержка, два лифта имусоропровод, ноиона - собственной персоной. Евдокия Семеновна была изтех женщин, которые любили иумели брать насебя ответственность, вособенности если видели, что кто-то вэтом нуждается. Лизавета Николаевна ктакому повороту была неготова, ноеё никто инеспрашивал, ей осталось одно - довериться судьбе, как щепке, попавшей впучину… Нокакиебы испытания ни выпали надолю щепки, сейчас, после пяти лет знакомства, Лизавета Николаевна должна была признаться - именно споявлением Евдокии Семеновны унее началась самая настоящая жизнь, анеоткинутая через марлечку кашица, когда изразвлечений остается только поход вполиклинику ивыклянчивание пятого загодУЗИ.
        ***
        Лизавета Николаевна натянула намакушку вязаную беретку, влезла вчистенькое пальтишко. Вообще, когда они шли надело, Евдокия Семеновна требовала, чтобы подруга одевалась сособой тщательностью, важно было создать впечатление благонадежных, анекаких-нибудь сИрот, выкинутых детьми наулицу. Кстати, между старушками был также уговор: если заметут одну, другую засобой нетянуть. Одна должна остаться наволе - будет кому передачки носить, письма писать, всё недетей просить, уних ибез того дел погорло. Лизавета Николаевна повесила наплечо маленькую сумочку сблестящим ремешком идвинулась впуть. Подруга жила этажом ниже, ностарушки друг задругом незаходили иуподъезда невстречались, каждая следовала доместа посвоему маршруту.
        Супермаркет «Продуктовый рай» находился втрех остановках отдома.
        Для ясности уделим несколько строк иэтому торговому заведению, тем более что старушкам вовремя холостых (иными словами, разведывательных) походов удалось кое-что онём разнюхать. Позалу супермаркета было развешено несколько камер, Евдокия Семеновна утверждала, что все они были фуфлом, Лизавета Николаевна подруге неверила (хотя вслух инеговорила), она знала, что камеры настоящие, аЕвдокия Семеновна просто её успокаивает. Персонала навесь супермаркет было всего человек десять, новзале показывались только трое. Понаблюдениям Евдокии Семеновны, эти трое были край какие бестолковые и, еслибы уних из-под носа стянули слона, онибы иэтого незаметили. Наохране стояли двое: Геннадий или Колька. Геннадий имел внушительный вид иотличия послужбе, его физиономия красовалась настенде рядом скнигой жалоб, иэто было особенно неприятно. (Сним решили несвязываться.) Колька был совсем другой фрукт. Запару месяцев он успел поработать всупермаркете «25-й чулок», вовощном «Всё пучком» идаже засветился в3D-кинотеатре «Семь ведер попкорна»… иотовсюду его выгоняли… запьянку… Колька был как раз то что надо.
        Лизавета Николаевна прибывала наместо первая, наней лежала подготовительная часть операции, старушка прошла через турникет, схватила красную наколесиках тележку - Колька проводил её осоловелым взглядом. Подруги давно разгадали хитрость администрации: Колька, конечно, ничегобы непредотвратил, нозате копейки, которые ему платили, получить живое пугало было очень заманчиво. Колька моргнул, Лизавета Николаевна задрала кверху подбородок ипрошла дальше. Проходя мимо полок ссобачьей едой, Лизавета Николаевна глянула начасики скожаным ремешком: Евдокия Семеновна должна была подтянуться минут через пятнадцать. Нетеряя времени, Лизавета Николаевна приступила коперации, чуть сгорбившись, засеменила вовощной отдел.
        Наскошенном прилавке были навалены груши изПеру, яблоки изПольши, морковка изИзраиля. Вгруди Лизаветы Николаевны кольнуло отболи заотечественного производителя, ноона непозволила себе раскиснуть. Старушка остановилась возле прилавка, залезла всумку, нацепила очки ибочком подошла кгрушам, тем, что прибыли изПеру. Женщина испытала нечто вроде зависти: краснобокие полсвета облетели, аона дальше Тулы невыезжала, ауж про самолет иговорить нечего… Зато цены кусались. Рядом лежали занюханные соотечественницы. Старушка выбрала три перуанских красотки, сдрожью вколенках подошла квесам иткнула пальцем. Накнопке была нарисована скромная груша изкраев поближе. Вовсяком деле есть свои тонкости. Главное - ненаглеть, невыдавать яблоки закартошку… Безопаснее всего мухлевать согурцами, все зеленые, пупырчатые, попробуй разбери, откуда прибыли, изПодмосковья или Узбекистана, аразница аж пятьдесят рубликов. Откуда-то вывезли тележку скартошкой, налетевшие совсех сторон люди спугнули старушку, создался ажиотаж, Лизавета Николаевна заглянула втележку ичуть непрослезилась, да развеж это картошка?! Горох! Потянулась
ккартошке, под шумиху накидала впакет киви, сверху снова накидала картошки, провернула еще несколько махинаций, загрузила последний пакет ипокатила всторону касс. Навстречу ей топала Евдокия Семеновна. Веё тележке лежали легальные товары, старушки, неморгнув, обменялись тележками иуже Евдокия Семеновна покатилась ккассам совзрывоопасным грузом.
        Началась вторая основная часть операции. Лизавета Николаевна, замерев, проводила подругу тревожным взглядом инанекотором расстоянии поехала следом. Вочередь Лизавета Николаевна встала всоседнюю кассу, случись что, помочь она, конечно, немогла, задача её была стоять, хладнокровно наблюдать, аесли напарницу все-таки заметут - сообщить обо всём родственникам, чтобы те некинулись её искать поморгам ибольницам.
        Переминаясь сноги наногу ивыглядывая из-за веера чупа-чупсов, Лизавета Николаевна сопаской поглядывала наподругу. Помере приближения ккассе Евдокия Семеновна принимала всё более непринужденный вид, вто время как сама она всё больше деревенела. Кужасу Лизаветы Николаевны, подруга даже лихачила: нечаянно роняла жвачки, привлекала ксебе внимание. Наконец донеё дошла очередь. Бодренькая улыбчивая кассирша бросила дежурное приветствие, которое кто-то наклеил наоткидывающуюся крышку кассы под самым её носом, иначала отпускать товар. Евдокия Семеновна затрещала, как трещотка, подруга, рассчитывающаяся затовар насоседней кассе, уже успела закинуть под язык таблетку. Кассирша начала кидать пакеты навесы. Евдокия Семеновна была само спокойствие. Наслучай прокола унее было приготовлено несколько вариантов отступления: всумке, впрозрачном шелудивом пакете, Евдокия Семеновна держала несколько пар очков, еслибы что-то пошло нетак, онабы вытащила их все разом и, цепляя поочереди нанос, сталабы перебирать фрукты, рассматривать ценники инедоумевать. Делалабы она это как можно дольше, чтобы вызвать недовольство
окружающих, сзадибы, конечно, быстро вышли изкраев, народ-то унас какой, началибы подгонять, аей того инадо… Еслибы это покаким-то причинам непрокатило, уЕвдокии Семеновны был взапасе ещё один трюк - свыпавшей челюстью. Ноэто уж совсем накрайний случай.
        Всё прошло как помаслу. Кассирша назвала финальную цифру, Евдокия Семеновна расплатилась, скользнула взглядом понапарнице, старушки затарили каждая свою сумку ивышли из«Продуктового рая». Встретились напарницы зауглом ивместе потащили награбленное.
        Всю дорогу Евдокия Семеновна находилась вкакой-то эйфории! Прикидывала экономию.
        Поеё подсчетам, зарейд они сэкономили рублей триста - триста пятьдесят, аэто аж посто пятьдесят рэ нанос!
        Лизавета Николаевна, натура сомневающаяся, подвластная всем ветрам, всё больше отмалчивалась, нопорой иона позволяла себе вступить вдиалог, усомниться вправильности содеянного. Евдокия Семеновна тутже ершилась, выдвигала кучу контраргументов, говорила много, жарко, уверенно. Заканчивался спор всегда одним итемже - разгоряченная Евдокия Семеновна, испепеляя взглядом итак хлебнувшую задень Лизавету Николаевну, бросала:
        - Утебя молодость отняли?
        - Отняли, - несмело кивала Лизавета Николаевна, ивправду вышедшая наработу счетырнадцатилет.
        - Здоровье отняли?
        - Отняли, - тихонько соглашалась Лизавета Николаевна.
        - Жизнь отняли?!
        Лизавета Николаевна хотела было возразить, потому как жизнь-то покуда принадлежала ей самой, нопод грозным взглядом подруги опять соглашалась.
        - Вот исиди!!! - ставила точку вспоре Евдокия Семеновна.
        Остаток пути подруги шли молча.
        Толи еще будет!
        Иркина жизнь перевернулась месяц назад! Раньше унее было всё как увсех, апотом - трамс-блямс-бух! - ився жизнь раскололась надва этапа: дознакомства сЭльвирой ипосле! Эльвира была само чудо! Она, как циркачка, жонглировала энергиями, потоками, сущностями, которые отодного её взгляда готовы были тявкать, как дрессированные пудели! Она давно решила проблемы, над которыми только билось человечество. Ей было подвластно время, пространство, материя! Она управляла сновидениями, общалась сдухами, ныряла вразные времена и, как кролика изшляп, выуживала оттуда нужные её сведения!
        Именно Эльвира сообщила Ирке, что та впрошлой жизни работала набутылочной фабрике. Разумеется, впроцессе работы Ирка часто касалась стеклянных сосудов, это запечатлелось веё сознании, потом перешло вматерию ичерез материю - уже вдругое сознание. Аллей-уп! - иполучилась Ирка - хрупкая, красивая, грациозная! Акакие унее формы! Кстати, унеё там, впрошлой жизни, неочень складывались отношения сначальством. Эльвира сказала, что Ирка неуспела отработать этот вопрос впрошлой жизни итеперь её бывший начальник Силантий Парфеныч преследует её вэтой жизни, только уже вобразе Андрея Андреевича, её нынешнего начальника, и, если она нерешит этот вопрос здесь исейчас, весь этот негатив так ипотащится заней дальше, портя ей карму.
        Эльвира растолковала Ирке, что такое эмоциональный заряд, ноглавное, она научила им - пиф-паф! - выстреливать. Аеще составила карту индивидуальной цикличности. Оказывается, есть разные циклы - ивсе эти циклы, всё равно что зверюшки, скачут кто вочто горазд, но, если утебя вжизни намечается что-то важное, тут главное - подловить момент, оседлать их наподъеме и - ёхо-хо! - осуществить задуманное!
        Аеще Эльвира помогла Ирке избавиться отсуеверности. Раньше ведь доходило доабсурда. Забудешь что-нибудь дома, возвращаешься - показываешь зеркалу козью морду. Или вот еще… кошки… перейдет кошка дорогу - ивсё! - весь день под хвост, будто инет никакой возможности защититься откошки… АЭльвира всё объяснила. Кошки - это, оказывается, еще нереализовавшиеся сущности. Они действительно опасны, нотолько для тех, укого разбит энергетический кокон. Были случаи, когда кошки тырили чью-то жизнь, вгазетах ивинтернете статей обэтом полно, однако вбольшинстве случаев уних ничего невыходит, поэтому они так жалобно имяучат. Но, вообще, скошками лучше несвязываться… Вообще, жизнь - это сплошной лабиринт, пересечение вероятностей, иоттого, какое решение ты примешь сейчас, будет зависеть, сломаетли конь ногу, увязнешьли пошею вболоте или вырастет вконце пути замок, авнём - принцесса (прынц, взависимости отпола). Сказки вэтом отношении неврут, атолько подтверждают мудрость Эльвиры.
        Ирка верила вовсе, даже вговорящего ежа, ини насекунду несомневалась всловах Эльвиры, да икак можно было сомневаться, если Эльвира могла даже заглядывать вбудущее ипредостерегать! Ирка-то думала, что она здоровая, как лось, аЭльвира посоветовала ей быть поосторожнее сосквозняками исъездить наморе, указала страну идаже конкретный отель - Villa Itallia Villa Dolce Blums.
        Кстати… укаждого места, оказывается, своя энергетика.
        Есть, конечно, места абсолютные - это те, которые подходят всем. Или наоборот - гиблые! Которые сосут извас энергию, как 1001пьявка, инеуспокоятся, пока всю невысосут. Еслиже место ТВОЕ - чувствуешь себя прекрасно, как хорошо удобренная капуста.
        УИрки было нетак много вариантов: среди них - точка напересечении тридцати девяти градусов северной широты, восемнадцати градусов восточной долготы итехже самых глубины ивысоты, - выходила всё таже Италия! Эльвира как будтобы знала, что унее скоро отпуск!
        Носамое главное, Эльвира ей предсказала, что очень скоро должно произойти пересечение Её линии иЕго линии! Ичтобы приблизить это событие, нужно расчистить возле себя пространство. Унеё, оказывается, инеклеится всё из-за того, что Ему возле нее негде даже ногой ступить - так всё захламлено! Расчищать, оказывается, надо сфизического уровня, нужно всё кардинально поменять всвоей жизни, избавиться отхлама! Апотом, когда всё будет расчищено, образуется энергетический вихрь, обстоятельства так сложатся, что произойдет слияние двух эфиров! Сакральное торжество!.. Детям лучше отойти отэкранов телевизоров!
        Ирка, само собой, немогла ктакому неприслушаться! Каждый - кузнец своего счастья. Иважно отмыслей переходить кделу. Час пробил!
        Ирка сзамиранием сердца взялась заручки ираспахнула дверцы шкафа.
        Носком тапка спомпончиком пододвинула мусорное ведро и… снаслаждением стала срывать свешалок все это однотипное, серое, безликое, все эти воланчики, рюшечки, оборочки, которые только усугубляли ситуацию. Где были её глаза раньше?!
        Введро полетела последняя юбка, иИрка счувством глубокого удовлетворения смотрела впустой шкаф.
        Излетнего уИрки осталось только то, что было наней сейчас, - телесного цвета кофточка итигровые лосины. Ирка умела быть рискованной.
        Зимнее пока трогать нестала. Пока нестала! УИрки все чесалось - так хотелось рассказать обо всем Эльвире. Для неё, конечно, провернуть такое дело было все равно что чихнуть, авот уИрки дрожали поджилки, несмотря навнешнюю браваду. Нонеостанавливатьсяже наполпути… Девушка глянула начасы, доочередного пятиминутного сеанса связи сЭльвирой оставалось три часа.
        Сеанс будет, как всегда, короткий, пять минут инесекундой больше. Ноинатом спасибо, уЭльвиры запись чутьли ненаполгода вперед, оно ипонятно, её уникальные способности касаются нетолько управления энергиями икошками, она может щупать геополитическую обстановку, колебать курсы валют, ноей интереснее работать науровне индивидов. Эльвира ей как-то намекнула, что те, кто работает наверхах, плохо кончают. Ирка все поняла, недура!
        Кстати, отом, чтобы попасть кней наличный прием, даже мечтать нестоило.
        Эльвира, оказывается, живет уединенно, отшельницей. «Чтобы видеть ближе, нужно отойти дальше…» - кажется, так она говорит.
        Ну, атеперь… Ирка натянула кроссовки ивышла издома. Теперь нужно начинать заполнять расчищенное пространство. Предстояло купить кучу всего нового, Эльвира даже назвала конкретные марки ипопросила Ирку уделить особое внимание вечерним туалетам! О-ля-ля! Она даже знала почему!
        Через пару часов Ирка, навьюченная, как верблюд, вернулась измагазина. Боже мой, чего теперь унеё только небыло! Все такие вблестках джинсы, пиджак, блузка… три: красная, желтая, фиолетовая… шелковая, вгорох искружавчиками, юбка выше колен, юбка ниже колен ивсё такое изсебя платье… Ирка выудила изпакета новую кофточку ипоскорее нацепила насебя, очень хотелось похвастаться перед Эльвирой.
        Эльвира вышла насвязь точно всрок. Наэкране появилось бледное, чуть вытянутое лицо, умные, всевидящие глаза, толстый пук волос, цыганские серьги. Ирка затараторила, ей хотелось поделиться сЭльвирой всем-всем-всем, рассказать отом, что она успела сделать, показать всё, что успела купить, рассказать про работу, про Андрея Андреевича, скоторым уже налаживался контакт, ноизкоторого все еще иногда вылезал Силантий Парфеныч. Эльвира, как голодная птица, ловила каждое слово иотвечала навсе вопросы, давала советы, все мотала наус и, конечно, успевала выдать новые рекомендации. Ирка едва незабыла спросить про энергетический вихрь, последующее заним слияние, Он… Она… Одна судьба… Пять минут пролетели безжалостно быстро. Эльвира испарилась сэкрана, незабыв, однако, назначить время следующего сеанса инадавать кучу заданий.
        Ирка сплясала танец сбубнами вокруг потухшего оракула.
        ***
        Эльвира, клацнув мышкой, оборвала связь, похлопала рукой покарману иотправилась напятиминутный перекур. Накрылечке колл-центра стояли три другие Эльвиры, вточно такихже серьгах, скольцом уложенных волос. Над образом, надо сказать, немало потрудились, да ивообще, впроект, который так иназывался - «Эльвира», - фирма-разработчик вбухала немалые средства, была скуплена неодна база данных, различными способами получен доступ кличным данным, информация выуживалась извсевозможных источников, удалось даже пощипать служебную информацию некоторых организаций. Фирма-разработчик вышла суникальным предложением нарынок всего полгода назад, иизначально предполагалось, что кней проявят интерес компании, занимающиеся продажей одежды, обуви иаксессуаров, но, почуяв перспективу, подтянулась исфера туризма - итоли еще будет… Разработчики были уверены, что наэтом круг заинтересованных сфер икомпаний увеличится, хотя поначалу никто непредвидел подобный выхлоп. Заодин только последний месяц тысяча пятнадцать клиентов полностью избавились отсвоего гардероба, первый урожай сняла исфера туризма.
        Эльвира потушила сигарету остену здания ипошла дальше окучивать.
        Надругом конце города Ирка аккуратно повесила наплечики платье истала забивать осиротевший было шкаф.
        Кто неснами, тот верблюд!
        Почкин покопался вбагажнике и, ксвоему сожалению, ничего ненашел.
        - Неужели Инка, зараза, итут руку приложила, чтоб её! - несмог сдержаться Иван Сергеевич.
        - Ну что? - донесся донего голос коллеги поцеху. - Нашел?
        - Ага, аж два раза, - буркнул Почкин через плечо изахлопнул багажник.
        Иван Сергеевич был явно расстроен, идело невтом, что он подвел товарищей, хотя иэто было неприятно, хуже всего было то, что Инка запустила свои бабьи царапки всвятая святых, вто, куда раньше ни одна баба влезть несмела, иотчего шарахалась, как отящика снадписью «Невлезай! Убьет!».
        - Вот стерва, - всё сильнее волновался Иван Сергеевич. - Уже идобагажника добралась!.. - Почкин сплюнул наасфальт длинную гирлянду повисших нагубах шкурок отсемечек. - Дожил!
        - Да-с, - причмокнул только что подошедший Пёрышкин, старинный товарищ Почкина. - Картина маслом, через десять минут выдвигаться, аунас… как всегда… Ну, ичто будем делать? - развел руками Пёрышкин.
        - Да я почем знаю?! - вспылил Почкин. - Этож она специально, гадюка подколодная, сделала назло, чтоб я неехал! Ая возьму ипоеду! Вот тебе! - Иван Сергеевич молниеносно выкинул руку вперед ипоказал окружающему его пространству, вкотором, конечно, где-то сидела иего Инка, быстро скрученный кукиш.
        Пёрышкин тоже довольно шустро среагировал игрудью заслонил скрученную изпальцев фигуру.
        - Сгоряча-с, простите! - глупо заморгал он тоже кому-то впространство, всем своим видом показывая, что ему очень неудобно засвоего нерадивого товарища.
        - Матросов нашелся! - огрызнулся Почкин, даже неподумав поблагодарить напарника. - Тыб еще присел - «Ку!». Ты чё их, боишься, чтоли?!
        Действия товарища тем неменее имели эффект: Почкин, хоть инехотя, нокак-то сразу подобрался, как будтобы ивправду боялся, что прямо сейчас перед ним из-под земли вырастет какой-нибудь блюститель порядка искажет ему: «Ай-ай-ай!»
        - У-у-у! Ироды! Чтоб вы провалились сосвоими нововведениями, - сквозь зубы, стараясь повозможности даже нешевелить губами, процедил Почкин.
        - Несвязывайся, - похлопал его поплечу Пёрышкин. - Помашинам! - скомандовалон.
        - Нет, ну я только одного непойму, - кинул Почкин уже удаляющемуся товарищу. - Бабы-то что взбеленились?!
        - Волнуются, - бросил находу нешибко темпераментный Пёрышкин. - Предыдущих участников акции загребли, аунекоторых даже развалюхи их поотнимали, апотом еще заявили, что они буянили. Врут! - буркнул он. - Мужики тогда вели себя прилично… как барыня сзонтиком…
        - Э-э-эх! - Пёрышкин очём-то задумался. Положа руку насердце, он исейчас доконца неверил вуспех предстоящего мероприятия, пошел только так, чтоб ребят неподвести ичтоб своиже потом пальцем нетыкали. Ностоилали игра свеч? Бороться спрогрессом - вещь, посути дела, нелепая. Всех он, конечно, под себя подомнет, какбы ни хотелось некоторым напоследок повыбрыкиваться.
        Почкин втиснулся вузкое сиденьице своего старенького зелененького «мерса». Такси вгороде уже давно было желтого цвета, ноПочкин упрямо нехотел перекрашивать своего крокодильчика, хотя его уже порядком потрепали поэтому поводу разные заинтересованные инстанции.
        - Красный-синий-голубой! Выбирай себе любой! - опять начал набирать обороны неугомонный Почкин. Сначала перекрасили всех вжелтый, атеперь ивовсе запахло жареным: желтые мыльницы такси вместе сих раритетными клячами могли ивовсе исчезнуть сулиц иплощадей городов иселений.
        - Ну уж нет! - Волна негодования вновь накрыла Почкина. - Нас мало, номы втельняшках, - почти выкрикнулон.
        Старый «мерсик» пристроился затакойже старенькой «бэхой». Два ветерана автомобилестроения попыхтели подороге. Когда-то эти два зубра представляли собой гордость чутьли невсей индустрии: воплощение всех завоеваний человечества, кропотливого труда инженеров, дизайнеров, механиков, работников конвейера идаже буфетчицы тети Клавы, одно время работающей где-то назаводе вБаварии. Тогда каждый дядька мечтал отакой вот ляльке. Атеперь… неэкономично, нецелесообразно, неэкологично идаже нелогично: кчему столько затрат, когда появился дешевый, быстрый, непыльный способ передвижения?
        - Вы всё здесь? Амы уж тут! Там итут! Итам итут! Кто неснами, тот верблюд! - передразнил Почкин свежую, сразмахом идущую повсем каналам рекламную кампанию. Смазливая девчонка, мелькающая врекламном ролике, белоснежно улыбалась, инакаждое произнесенное ею «тут» заеё спиной вырастали то шапки ипики Гималаев, то выплывали ржавые разводы Большого Каньона, то взатылок ей дышала Сахара.
        Закончив кривляться, Почкин еще раз чертыхнулся.
        - Ну уж нет!! - погрозил опять кому-то кулаком Почкин.
        - Да успокойся ты. - Всалоне раздался голос Пёрышкина. - Разошелся, как баба.
        Почкин сделал погромче звук радиосвязи, нужно было обсудить предстоящее мероприятие.
        - Вить, - обратился он ктоварищу. - Аможет, бесполезно всёэто?
        - Конечно, бесполезно, - невозмутимо проговорил Пёрышкин. - Всё равно они нас прижмут…
        - Ачтож мы тогда нарожон лезем?
        - Аты просто так сдаться хочешь? - возмутился всегда спокойный Пёрышкин. - Да мы стобой представляем мнение общественности! - затрещал вприемнике Витек.
        - Ну и? - плюнул семечки вкоробок из-под гамбургера Почкин.
        - Ну иесли сейчас выйдем, снами хоть считаться будут, может, еще какое-то время протянем, прежде чем нас выкинут напомойку цивилизации, - растолковывал Витек. - Может, еще годик-другой порулим… Дети наши, внуки, конечно, шиш все это увидят, вмузеях разве только… Аты знаешь, - хмыкнул Пёрышкин, - мы ведь сейчас стобой вроде как динозавры. Помнишь, вдетстве - сидишь вкинотеатре, бежит натебя эдакий слон вчешуе иперьях, рот раззявит, атам зубы впять рядов, смотришь наэту детину идумаешь - неужто такие поземле бродили?.. Вот инатебя, Почкин, тоже потом будут смотреть иудивляться: Этож надо, какой человек дремучий был! Передвигался соскоростью двести миль вчас: черепахи, едрит-мадрид, ито быстрее скачут!
        Почкин надругом конце аудиосвязи вздохнул: превращаться вдинозавра нехотелось.
        - Да, дожили, - ответил ему такимже вздохом Пёрышкин.
        ***
        Наместо проведения акции, или, как некоторые участники назвали её настарый манер, демонстрации, Пёрышкин иПочкин прибыли одними изпервых. Наоткрытой площадке внесколько сот квадратных метров стояло уже машин пятьдесят. Планировалось, что вакции будет участвовать пятьсот машин: цифра для уличной демонстрации огромная. Впоследнее время подобные мероприятия восновном проходили онлайн. Выкладывается воткрытый доступ какой-нибудь тезис, иваляй, голосуй все кому нелень. Десять лет стукнуло, перья выросли, ветер сзади поддувает - пришло время голосовать, граждане игражданки! Однако предстоящая демонстрация небыла каким-нибудь онлайн-фуфлом, это была самая настоящая демонстрация встарых традициях!
        Между уже приехавшими машинами бегал маленький человечек вфуражке, идеально отглаженном костюме иновых армейских ботинках. Вруках человечек держал маленький флажок, обращались кнему все уважительно - Ефим Ефимыч. Ефим Ефимыч был представителем официальной власти. Еще внедавнем прошлом то, что представитель власти участвует воппозиционном митинге, да еще инепосредственно его организует (абегание Ефим Ефимыча являлось нечем иным, как участием иорганизацией), было совершенно немыслимо. Теперь - пожалуйста, иЕфим Ефимыч представлял собой шустро бегающее тому подтверждение.
        Кое-где над машинами торчали молодчики вполицейский мундирах. Конечно, никомубы ивголову непришло, что полицейские всвоих белоснежных мундирах будут, кпримеру, пулять вдемонстрантов избрандспойтов или еще каким-нибудь образом их обижать - полицейские были скорее наблюдателями, аесли им иприходилось тушить пожар, то только врядах самих бастующий, когда они между собой немогли договориться. Вообще, еслибы кто-нибудь изучастников акции себя нечаянно покалечил, всембы представителям власти, включая даже Ефим Ефимыча, нешуточно потом влетелобы. Нообычно вовремя акции была, что называется, тишь, да гладь, да божья благодать: воевать бастующим было нескем, все согласные снововведениями (и, соответственно, несогласные сучастниками акции) сидели дома иакцией вообще неинтересовались.
        Чтобы уж больше невозвращаться кскользкому вопросу взаимоотношений Человека игосударства, отметим, что одно время ходили ивовсе дурные слухи, будто все эти очажки оппозиции были делом рук самой власти, таким способом якобы способствующей поддержке норм демократии; власть, так сказать, вовремя снимала крышку, чтобы её укое-кого несорвало; массы имеют право кипеть, лишьбы через край кастрюли невыскакивали. Три раза ха-ха! Вчем уж точно можно было быть уверенным, так это втом, что иПочкин, иПёрышкин набаррикады шли самостоятельно, никто их неподзюськивал, видеалы они свои искренне верили, хотя изнали, что идеалы их вскором времени лопнут, как большой радужный мыльный пузырь.
        Ефим Ефимыч уже подскочил квновь прибывшим машинам Пёрышкина иПочкина.
        Махнув флажком перед мордой «мерса», организатор тыкнул флажком васфальт, указав таким образом место, которое должен занять вобщей колонне «мерс». Место «бэхи» было рядом.
        Почкин хотел было высунуться изокна исказать, что они без растяжки, нонеуспел: Ефим Ефимыч уже унесся встречать новые машины.
        - Может, стрельнём укого? - протрещал всалоне голос Пёрышкина.
        - Может, - ответил неслишком наэто рассчитывающий Почкин.
        Почкин иПёрышкин пристроились застарым «роллс-ройсом» ирозовым «кадиллаком». Почкину досталось место за«роллс-ройсом». Накапоте элегантного автомобиля возвышалась фигурка Spirit ofEcstasy[7 - Spirit ofEcstasy (англ.) - «Дух Экстаза» или «Дух Восторга» - символическое изображение богини Ники, украшающее капот автомобилей марки Rolls-Royce.(Примечание автора)] - восторженный Почкин пристроился сбоку, чтобы получше её разглядеть. Летящая фигура женщины, скорость, грация, красота ини капли вульгарности. Это уже неавтомобиль! Это легенда! Иотказаться отэтого?
        УПочкина сжалось сердце. Ну ладно его «мерс» или пёрышкинская ржавая «бэха», понты ибольше ничего, их даже исравнивать нельзя стаким автомобилем. Этоже целый мир, целая философия!
        - Шикарно, - вернулся наместо Почкин.
        - Шикарно?! - послышалось ехидное хихиканье Пёрышкина. - Да ты издеваешься?! Ты вот это называешь шикарным?! - Пёрышкин несводил глаз срозового «кадиллака», закоторым ему велел пристроиться Ефим Ефимыч. (Пёрышкин, конечно, говорил именно онём.) - Да я вообще непредставляю, какой уважающий себя мужик может сесть заруль вот этого розового дерьма, этож машина для гномиков…
        Он недоговорил, всистеме послышалось какое-то урчание, потом шипение итреск, ивконце концов вобеих машинах издинамиков разом полилась веселая рождественская мелодия:
        Jingle bells, jingle bells,
        jingle all theway!
        Owhat fun it is toride
        Inaone-horse open sleigh[8 - Jingle bells, jingle bells, jingle all the way!Owhat fun it is torideInaone-horse open sleigh. (Англ.) - Динь-дилень, динь-дилень - Всю дорогу звон!Как чудесно быстро мчатьВсанях, где слышен он! (Примечание автора)].
        Товарищи подождали, пока связь будет восстановлена.
        Критиковать находящееся вподавляющем большинстве население считалось актом неэтичным. Вообще, сдемократией впоследние годы происходили какие-то странные метаморфозы, она была какая-то очень противоречивая, создавалось такое впечатление, что она старалась понравиться всем, анад ней все взяли инадругались… Однако, пока она видоизменялась, народ тоже недремал ипришел кодному простому выводу (древнему, как мир): нужно поменьше рассуждать ирадоваться тому, что есть, ато иэто отнимут. Почкин иПёрышкин, например, радовались ибыли благодарны зато, что им было позволено жить вмалюсенькой резервации, вкоторой были разрешены разнополые браки игде бабы имужики даже могли свободно общаться наулицах. Кбабам уПочкина иПёрышкина было, конечно, особое отношение (иначебы они врезервацию непопали): бабу они считали существом несовершенным иввысшей степени недоделанным, ноиногда покаким-то странным причинам перед ними благоговели идаже трепетали; авот отом, чтобы вести хозяйство смужиком, таким заскорузлым, непрогрессивным мамонтам, как Почкин иПёрышкин, немогло присниться даже встрашном сне. Более мягкий инежный
Пёрышкин считал себя даже бабским ценителем.
        Ккорме машин товарищей пристраивались две машины.
        - Нет, ну ты видел? - глянув взеркало заднего вида, крякнул Почкин. - Этим-то что здесь надо?
        - Да ты что! - чуть незашелся отвосторга Пёрышкин. - Да твой прапрапрадед считалбы засчастье натакой прокатиться! Такие только ветеранам после Второй мировой давали, да ито невсем. Ауж простой смертный даже имечтать немог подержаться забаранку такого авто. Хороша, - продолжал разглагольствовать Пёрышкин, несводя глаз спристроившейся кнему вхвост «Победы». - Азаней, заней, смотри! - Пёрышкин разглядел пыхтящую за«Победой» «копейку». - Топором деланная, - захлебывался Пёрышкин. - Ручная коробка передач, никакой тебе голосовой подачи сигналов, аконструктор какой! День ездишь - неделю ремонтируешь! Ласточка! Да лет сто пятьдесят назад половина мужиков нашей страны полжизнибы затакую отдали! Заглядение!!! - как наиголках ёрзал Пёрышкин. - Да такую машину еще жальче, чем твой «роллс-ройс»!!!
        Почкин нестал дальше развивать эту тему. Если уж суждено, то и«роллс-ройс», и«копейка» вместе останутся надорогах, аесли иканут, то тоже вместе.
        Вокруг товарищей сейчас, куда ни плюнь, накаждой пяди земли была своя история, философия илегенда.
        - Эх, - чуть непрослезился Пёрышкин. - Из-за какой-то там экономической целесообразности, сокращения затрат… Обидно, черт побери!
        ***
        Хвост колонны все больше удлинялся. Теперь машины Почкина иПёрышкина оказались чутьли невпервых рядах.
        Всвязь вклинился Ефим Ефимыч:
        - Всем растянуть транспаранты! - скомандовалон.
        Товарищи переглянулись, вышли насвязь сближайшими машинами, нони укого, как назло, лишнего транспаранта неоказалось.
        - Всем, неимеющим лозунгов, срочно перестроиться вконец колонны, - проорал Ефим Ефимыч, увидев, что неизвсех машин показались ленты. - Транспаранты вам будут выданы там, - рявкнул организатор.
        - Да чтоб тебя! - ругнулся Почкин. - Теперь тащиться вконец колонны!
        - Ненужно! - Что-то запищало, инасиденье рядом сводительским появилась женщина.
        - Тьфу ты, - чуть ненабросился нанеё Почкин. - Доинфаркта доведешь!.. Ну что, активно пользуешься нововведениями? - после некоторой паузы ехидно проговорил Почкин.
        - Пользуюсь! - неоставшись вдолгу, съехидничала Инка.
        - Иты тудаже?! - рявкнул Почкин. - Заодно сними?!
        - Ну, этоже удобно, котик, - надула губки Инесса итутже растворилась ввоздухе.
        - Ты куда?! - едва успел крикнуть Почкин.
        Инка снова нарисовалась:
        - Жарю котлеты, - объяснила она, - ктвоему возвращению.
        - Ух… - выдохнул Почкин.
        Инесса, пока муж собирался смыслями, залезла всумочку ивытащила длинную ленту транспаранта, которую она стащила утром избагажника:
        - Держи, - протянула она мужу.
        Почкин, надувшись, забрал транспарант. Инка тутже исчезла. Осталось растянуть транспарант между машинами. Вконец колонны переезжать теперь было незачем, он открыл окно икинул конец длинной ленты Пёрышкину. Тот лихо поймал.
        Между «бэхой» и«мерсом» повис растянутый лозунг: «Долой телепортацию! Сохраним работу труженикам руля!»
        Часть текста шла встихах:
        Таксист, водитель ипилот!
        Дорог покинутых народ!
        Хоть ты инебыл полиглот!
        Неуступай свой бутерброд!
        Между другими машинами уже развевались транспаранты саналогичными призывами.
        - Вот ипойми этих баб, - вышел опять насвязь Почкин. - Сначала, значит, умыкнула растяжку, апотом самаже явилась: «Возьмите, пожалуйста». Да хотьбы подумала, куда я без этой работы? - чуть непростонал Почкин. - Иведь самаже пользуется всей этой ерундистикой! (Использование телепортации Почкин теперь, конечно, считал самым большим Инкиным грехом.)
        - Эх! - Почкин сразмаху саданул кулаком поторпеде. - Парадокс напарадоксе! Ёксель-моксель!
        - Да, баба - область доконца неизученная, - долетел изприемника спокойный голос Пёрышкина.
        Машины двинулась. Буквы колыхались наветру. Колонна нескоро скрылась извида.
        Командировка
        Глава 1
        Знакомство
        Мари окончательно заблудилась иуже нераз попрекнула себя засобственное любопытство - попробуй разберись вовсех этих коридорах, уровнях, хитросплетениях, оставалось надеяться только наслучай, нато, что, вочередной раз куда-нибудь свернув, она снова набредет насвоих.
        Мари была далеко неединственной среди местных, отважившихся нарешительный шаг. Хуже некуда оказаться вбезвестности, сидишь все равно что вчулане, вголову лезет незнамо что, идожути интересно сунуть свой нос куда неследует. Таинственность похлеще, чем кожный зуд, неопределенность мучительна. Взять хотябы Ехидну. Ехидна появилась уних совсем недавно итолько напервый взгляд была тихонькой, анаделе оказалась той еще штучкой - поначалу неверила, что попала кним, потом чуть ненаколенях ползала ипросилась обратно, акогда поняла, что застряла уних, покрайней мере, наэнное количество времени, совсем скатушек слетела - билась вистерике, кляла всех начем свет стоит, угрожала (нашла кому!), дошла дотого, что стала открыто вынюхивать ивыспрашивать, какбы ей поскорее отних свинтить. Совсем сбрендила!
        История сЕхидной закончилась печально. Водно прекрасное утро она исчезла. Висчезновении, впрочем, небыло ничего удивительного, все они рано или поздно куда-то испарялись, однако, испарившись, никто больше непоявлялся. Ехидна вернулась. Ночто это была заЕхидна! Слезы, анеЕхидна! Ни накого небросалась, никуда нервалась, все доединой мысли покинули её пустенькую головку. Поуглам стали шушукаться отом, что унеё отшибло память, акто-то (вродебы изстарожилов) проболтался: якобы подобные случаи уже бывали, особо буйные товарищи куда-то исчезали, апотом возвращались - белые ипушистые. Ехидну было жаль! Однако, даже искренне сожалея ослучившемся, Мари немогла удержаться оттого, чтобы неразнести подругу впух ипрах! Ну разве можно было действовать так открыто, так неосмотрительно!
        Мари сделала еще несколько осторожных шажков иобернулась - заней простиралось ровное, залитое светом пространство, потревоженное лишь её непредвиденным присутствием. Некоторое время она стояла, вглядываясь вдлинную нору коридора, ей показалось, что вдалеке замаячили фигуры, два амбала словно нешли, аплыли, приближаясь кней… Иплыли все быстрее. Девушка вздрогнула, заметалась, сорвалась сместа и, ничего несоображая, понеслась полабиринту. Заспиной завыли сирены, вокруг замигали лампы, кто-то заорал врупор, приказывая остановиться, Мари продолжала бежать! Неожиданно все оборвалось: сирены, мигалки, рупоры - всё исчезло, она слышала только свое неровное дыхание, тяжелые шаги идыхание преследователей. Они приближались. Мгновение - инанеё что-то навалилось, схватило вохапку, Мари магнитом прилипла кчему-то влажному ихолодному, чья-то рука накрыла её рот. Два охранника медленно проплыли мимо. Никто ни закем негнался. Двое исчезли заповоротом.
        - Чокнутая! Орать будешь? - Стоящий заспиной еще сильнее её стиснул ислегка тряханул.
        Мари, струдом соображая, мотнула головой.
        - Вот иславненько! - Ладонь оторвалась отлица, дышать стало свободней.
        Мари тутже попыталась вывернутьшею.
        - Полегче, детка! Или нетерпится познакомиться? - хмыкнул инкогнито ипрошептал ей всамое ухо: - Даешь честное пионерское, что неполезешь сослюнявыми поцелуями?
        - Нахал! - вспыхнула девушка.
        Спаситель (или похититель, кем он там являлся?) необратил ни малейшего внимания навыскочившие слова - сейчас его меньше всего интересовали реакции Мари итем более впечатление, которое он нанее произвел, - нужно было отсюда выбираться, ипоскорее. Молодой человек отодвинул Мари всторону, клюнул носом, намгновение высунувшись иззакутка, и, убедившись, что коридор свободен, схватил девушку заруку изашагал покоридору. Мари, как напривязи, засеменила рядом.
        - Мы возвращаемся ксвоим? - чтобы хоть как-то возобновить разговор, спросилаона.
        - Ага, - кивнул молодой человек. - Асвои - это кто? Пингвины, забинтованные впростыни? - кинул через плечо инкогнито.
        Девушка, поджав губки, поправила свое одеяние. «Ну да, простыни, анекакое-нибудь там фильдеперсовое платье, ноим здесь другого невыдают, никаких магазинов здесь тоже нет, так что взять что-то поприличнее просто негде! Насебябы посмотрел, леденец обсосанный!» - Девушка уже приготовилась выпалить всю эту тираду похитителю, нонеуспела ирта раскрыть.
        - Есть предложения, как отсюда выбраться? - бросил находу мужчина.
        Мари пожала плечами.
        - Понятно, - ответил инкогнито. - Ая уж обрадовался, думал, ты здесь даром времени нетеряла… навела мосты, вышла нанужных людей…
        Мари насупилась, поправде говоря, это была её первая и, похоже, неочень удачная вылазка.
        Похититель снова как будто оней забыл, хотя ипродолжал тянуть засобой. Подороге попадались двери, лестницы илифты, вразные стороны бежали рукава коридоров, узкие, никуда неведущие, неожиданно обрывающиеся галереи, все это было похоже нагигантский лабиринт, выбраться изкоторого можно было, только беспрестанно совершая многочисленные повороты, повороты, повороты.
        - Ну кто так строит? - срасстановкой проговорил молодой человек. - Кстати, непомнишь откудаэто?
        - Нет, - ответила Мари.
        - Ия. Имне это очень ненравится!
        Проходя мимо очередного лифта, похититель, отпустив Мари, заскочил враскрывшиеся двери изамер. Лифт, как будто переваривая поступившую информацию, тоже задумался, нопосле недолгого колебания стал закрывать двери, молодой человек впоследний момент успел втащить девушку. Влифте он прижал Мари кстенке, недавая ей шелохнуться… совершенно необоснованно - вокруг было достаточно места для двоих.
        Мари заерзала.
        - Цыц! - приструнил её похититель. Девушка хотела что-то спросить, нотот жестом приказал молчать. Пол дрогнул инаконец пришел вдвижение.
        - Ишь ты! - хмыкнул мужчина. - Ты непомнишь, сколько весишь?
        - Сто двадцать фунтов… стерлингов, - подумав, ответила Мари.
        - Вона как, - кивнул мужчина.
        Лифт тем временем продолжал движение - непадал вниз, невзмывал вверх, акрабом пятился вбок. Через некоторое время створки раскрылись, вперед убегал язык узкого длинного коридора. Два одинаковых мужчины будто прилипли кконцу «языка», который постепенно затягивал их впасть лифта. Мари иеё спутник застыли. Двери лифта захлопнулись, скрывая их отпосторонних глаз, лифт долго полз, прежде чем двери снова открылись. Наэтот раз путь был свободен.
        - Ну, наконец-то! - Молодой человек выскочил вкоридор, Мари показалось, что он нашел, что искал. Пробегая мимо очередной, наверное, сотой двери, Мари почувствовала, как похититель подхватил её - иона, словно мячик, влетела вдверь, которая тутже занею захлопнулась. Её спутник бесследно исчез. Перед Мари был её отсек.
        Глава 2
        Компот… Перекличка… Компот
        Мысли вихрем пронеслись вголове девушки: «Молодой! Обворожительный! Дерзкий! Скакой горы спустился этот джигит? - Мари окинула беспокойным взглядом свою обитель. - Лучшее мыло варят, как известно, вБразилии, ивжизни каждой женщины должен быть хотябы раз Дон Педро». Ноей сейчас было недоэтого. Нужно было выяснить: заметилли кто-нибудь её отсутствие? Если она пропустила перекличку - все пропало, её уже ищут ссобаками итеперь она точно неотмоется, аесли нет - тогда, может, все обойдется. Единственный способ это узнать - разнюхать, появилсяли новенький.
        Прямо навстречу ей размашистым шагом двигалась фигура впросторной тоге. «Ини вкакой невпростыне!» - возмущенно подумала Мари. Мужчина никого незамечал, смотрел сквозь людей ипредметы.
        - Привет, Бородавочник! - выросла наего пути Мари.
        Мужчина часто заморгал, попривычке поправил отсутствующие очки идернул носом, отчего растущая нанем бородавка стала еще заметнее.
        Мари знала Бородавочника дольше всех, вернее, он был самым долгим её воспоминанием, они ипопали сюда вместе, автех необычных (если несказать - ненормальных) условиях, вкоторых все они здесь зависли, уже одно это могло служить поводом если недля дружеских, то, вовсяком случае, приятельских отношений. Кроме того, Мари была приятной девушкой и, судя повзглядам, которые она насебе иногда ловила, это неосталось незамеченным Бородавочником. Бородавочник, конечно, немог ни начто рассчитывать, смужчиной стакой красотой наносу можно разве что дружить! Да ипотом длительными отношениями здесь старались себя несвязывать, уж очень все здесь было неопределенно, зыбко. Да ивремени раскочегариться настоящему роману всё равнобы нехватило.
        - Как новенький? Удалось что-нибудь раздобыть? - начала прощупывать почву Мари.
        Ввопросе Мари небыло ничего странного, новенькие всложившейся обстановке представляли чутьли неединственный интерес. Изих головы еще невсе выветрилось, даже просто рассматривать их было занимательно, хотя вбольшинстве своем они были изрядно помяты, вотличие отчистеньких, аккуратненьких стареньких.
        Бородавочник сделал вид, что непонял вопроса. Излюбленный приём. Вывод напрашивался сам собой: улов есть, только Бородавочник, как всегда, нехочет делиться. Мари хитро улыбнулась ивдруг стала холодной иотрешенной, как поплавок дрейфующего айсберга, - ключик кБородавочнику был давно найден: стоило оставить его один наодин смаленьким секретом, ион сам был готов бегать заМари - толькобы ей все разболтать. Что толку вбогатстве, которого никто невидит иокотором никто незнает?!
        Бородавочник замялся.
        - Жаль, что ничего, Бородавочка… - нажала еще наодну кнопочку Мари. Доброе слово икошке приятно, нето что влюбленному втебя мужчине.
        - Да Мокрого всего перетрясли… - замялся Бородавочник, аМари больше его неслышала. «Мокрый», - звенело унее вушах, она незнала никакого Мокрого, неужели она пропустила перекличку? Мари очнулась, только когда Бородавочник дернул её заруку.
        - Ты что, старушка?
        - Ичто? Ничего? - заставила себя раскрыть рот Мари.
        - Совершенно, - нехотя соврал Бородавочник. - Представляешь, снего текло, как сдырявой галоши. Шприц тыкнул пальцем, аизнего фонтан, вот экземплярчик…
        Мари попыталась осмыслить только что услышанное. Втом, что Бородавочник незаметил её отсутствия, небыло ничего удивительного: вовремя переклички всё внимание нацелено нановеньких, натоварищей никто необращает внимания. Когда перекличка заканчивается, все снова хвостом ходят зановенькими внадежде что-нибудь раздобыть, тут опять недостарых товарищей. Народ как только неизворачивается, чтобы выклянчить для себя что-нибудь эдакое, нобольшинство вещиц, как ни странно, оседает вкарманах скромняги Бородавочника. Как уж он умасливает вновь прибывших, никому неизвестно. Кое-что, правда, перепадает иМари, как его единственному товарищу, ноэто поистине крохи.
        - Жаль, - вздохнула Мари.
        - Ну, несовсем, - покраснел Бородавочник, врать единственному другу было все-таки неочень приятно. - Кое-что нашли. Да ктоже знает, что это заштука? Палочка вроде какая-то… - Лёд тронулся, Бородавочник сэнтузиазмом начал описывать свою находку, навсякий случай вплотную приблизившись кМари. - Маленькая такая, как палец, обернутая втонюсенькую бумажку, авнутри труха, похожая начай, который нам назавтрак дают. Яэто дело, конечно, раскурочил, - довольно хмыкнул Бородавочник. - Купился, думал, ивправду чай… Аэто вовсе нечай… - загадочно развел рукамион.
        - Ачто? - спросила Мари.
        - Ашут его знает, нопахнет вкусно. - Бородавочник оглянулся и, убедившись, что заними никто неподсматривает, запустил пятерню вкарман, вытащил крупинки чего-то действительно похожего начаинки. Мари потянулась кним, ноБородавочник быстро закрыл ладонь.
        - Э, не… Самому мало. Да ипотом, это недля баб-с, - серьезно добавил Бородавочник. - Для мужиков какая-то развлекуха. Тянет прямо!
        Мари посмотрела напожелтевшие кончики пальцев Бородавочника, может, он иправ, новсе-таки хотелось пощупать. Бородавочник, поглядев накислую физиономию Мари, сжалился, отобрал несколько чаинок, остальное припрятал вкарман, зажал между ладонями ипотер. Отладоней пошел терпкий, горьковатый дух. Бородавочник сунул ладони под нос Мари. Девушка дохнула, вносу защекотало.
        - Самое оно, - довольно ухмыльнулся Бородавочник. - Эх, жалко, этот олух непомнит, для чего ему раньше нужны были эти палочки, - небез досады проговорил Бородавочник.
        - Да, жаль, - согласилась Мари. - Ичто? Больше ничего? - навсякий случай спросила она, Бородавочник был тот еще бобёр.
        Товарищ поджал губы. Налице изобразились борьба иволнение. Это ипонятно - расскажи он Мари оеще одной своей находке, она снова начнет клянчить исней опять придется делиться.
        Какие-никакие, ачувства все-таки перетянули, Бородавочник насупился иопять полез вкарман. Через некоторое время изкармана показалось что-то длинное, скользкое, чем-то попахивающее.
        - Вот, - вздохнул Бородавочник. - Это тоже было наМокром. - Бородавочник окончательно капитулировал ивыложил все недавно добытые сокровища.
        «Итак, Мокрый действительно существовал, как существовали ивсе эти подарочки, - вихрем пронеслось вголове Мари. - Аэто значит, что она пропустила перекличку? Что сней теперь будет? Тоже, что исЕхидной? Аможет, хуже? Хотя, куда хуже?!.. Ну ичто теперь, трястись? Как дуб или осина? Что там трясется? Ненату напали! Она сейчасже разыщет этого Мокрого, выведает все, что еще неуспело выветриться изего башки, иобязательно придумает, как ей отсюда выбраться!»
        - Ну хоть что-то хорошее засегодняшний день. - Мари, необращая внимания натрепетный взгляд, которым Бородавочник проводил скользкий ошметок, запихнула его ксебе вкарман. - Ну-ну-ну! - успокоила она товарища. - Утебяже остались чаинки! - подбодрила онаего.
        Бородавочник чуть повеселел, поднес ладони кносу изамер, закатив глаза, для Мари он больше непредставлял интереса, вовсяком случае наданный момент. Поболтавшись посвоему отсеку итак иненайдя никакого Мокрого, Мари направилась ксебе.
        «Ну ичто дальше?! - вдруг разозлилась Мари. - Сколько все это будет продолжаться?! Компот, перекличка, компот… неужели это ивсё?! Насколько мы здесь зависли? Сума ведь можно сойти отскукотищи!»
        Глава 3
        Мешок под кроватью иожившая тумбочка
        Комната Мари мало чем отличалась отдругих: кровать, одеяло, наполненная воздухом подушка, маленькая тумбочка между стеной икроватью. Коробка, вкоторой струдом помещалась сама Мари. Теснотища! Напротив двери - окно, выходящее взал, здесь проходила перекличка ивыдавали троекратный компот. Оставшись одна, Мари подошла кокну. Пообщей зоне неспеша прогуливались несколько обитателей, здесь всегда кто-то был, это ипонятно, вкомнатах сидеть тоскливо, а, кроме центральной зоны, комнат идлинного коридора, идущего попериметру, больше ипошататься было негде. Отойдя отокна, Мари пододвинула кдвери тумбочку (никаких замков надверях, разумеется, небыло), легла напол и, перебирая лопатками, заползла вузкую щель между кроватью иполом. Под кроватью Мари затихла. Собратной стороны матраса набулавке висел мешок, вкотором хранились все её сокровища! Мари расстегнула булавку: мягкий треугольник ткани, порванный ремешок стремя дырочками, ложка, которую удалось стащить заобедом, набойка, отвалившаяся откого-то вкоридоре - это были её собственные приобретения, окоторых незнал даже Бородавочник. Вотдельном кармашке лежало
выклянченное утоварища. Девушка припрятала только что добытое, приколола мешочек обратно кматрасу и, перевернувшись напузо, перебирая лапками, вылезла из-под кровати. Неуспела она встать наноги, как вдвери появилась щелочка итумбочка осторожно поехала пополу.
        - Началось! - пробормотала Мари.
        Напороге стоял тот самый молодой иинтересный.
        - Мокрый, - вполголоса представился молодой человек, прикрыв засобой дверь. - Ну, игде мы шлялись? - сместа вкарьер началон.
        Мари сглотнула инеожиданно даже для самой себя решила ни вчем несознаваться, навсякий случай: кругом могли быть шпиёны.
        - Я сегодня… дежурная, - ухватилась заединственную мысль девушка. - Носила Дохлому обед.
        Конечно, Мари небыла никакой дежурной иненосила никому обед, она выпалила первое, что пришло вголову.
        - Значит, обед? - подмигнул Мокрый. - Ая, знаешь, так иподумал, тыж скастрюлями покоридорам шлялась!
        - Да, то есть нет… - Мари прикусила язык. - Яникуда неходила… - окончательно запутавшись, проговорила девушка. - Явас… незнаю…
        - Незнаешь, говоришь? - Молодой человек почесал затылок, приблизился кМари. - Ичто, даже непомнишь, как мы стобой налифте катались? Как крохотная птичка билась вчьих-то объятьях? Времени, конечно, было мало, ничего толком неуспели, но… - Мокрый подошел кМари вплотную, вглазах молодого человека прыгали чертики.
        Мари отчаянно завертела головой:
        - Нет! Яникуда невыходила! Ивообще непокидала пределы своего отсека! Янеделала этого, честное слово!
        - Врать тебя тоже здесь научили? - подавив вздох, произнес Мокрый.
        Мари плотно сжала губы инаэтот раз решила вообще ничего неговорить.
        - Ну, хорошо, я понимаю, ты напугана, - попробовал сдругого боку Мокрый. - Любой натвоем месте велбы себя также. Похоже, это была твоя первая вылазка? - включив все свое обаяние, продолжал добиваться своего молодой человек. - Кстати, чем утебя здесь воняет? - Осмотревшись вокруг себя, Мокрый принюхался: - Неужто итебе перепало? Представляешь, меня ваши чуть назапчасти неразобрали, последний кусок тины чуть несмясом содрали!
        Мари вскинула нанего удивленные глаза, ноопять промолчала.
        - Аты была вцентральном блоке? - переключился Мокрый. - Видела там всю кухню?
        - У-у, - замотала головой девушка.
        - Вот ия, ахотелосьбы…
        - Тут, внашем отсеке, полно всего непонятного, - открыла рот Мари.
        Мокрый широко улыбнулся - лед тронулся, девочка, покрайней мере, идет наконтакт, аэто ведь хорошо, когда тебе доверяют такие цыпочки!
        - Завтра я туда, - какбы между делом вклинил он. - Ты сомной? Наперекличке сядь напервой ряд скраю…
        Недожидаясь ответа, молодой человек выскользнул изкомнаты. Мари уставилась надверь, как баран нановые ворота - кажется, так это называется. Чем дальше, тем больше она все путала ивсе забывала.
        Глава 4
        Шляпа надвери иночнушка вцветочек
        Наследующее утро Мари сидела наперекличке напервом ряду скраю и, болтая сБородавочником, краем глаза наблюдала задверью, изкоторой должен был вот-вот появиться Мокрый. Молодой человек неопоздал, перед самым началом он, как римский император, зашел взал и, неудостоив Мари ни единого взгляда, присел вовтором ряду. Некоторые ивпростыни умудрялись выглядеть, как конфетка. Перекличка прошла бодренько, все назвали явки ипароли иждали представления новеньких. Сновенькими тоже все прошло довольно скоренько. Их было всего двое. Мокрый внимательно их изучил и, вотличие отостальных, довольно быстро догадался, почему эти двое здесь оказались. Для всехже остальных поведение вновь прибывших было донеобъяснимости странным. Один ловил летающих унего перед глазами воображаемых мушек. Мушки оказались нешибко шустрые, потому как то идело попадали вруки ловца, ловец, зажав пленницу вкулачке, очем-то долго иобстоятельно сней беседовал. (Беседовать скем-то другим он наотрез отказался.) Другой был еще страннее. Парень испугался висящей под потолком лампочки, залез под стол исогласился вылезти, только когда лампочку
чем-то прикрыли. Чем чуднее - тем моднее.
        «Да, чего здесь только неувидишь!» - Мокрый, стараясь ничего непропустить, наблюдал запроисходящим.
        Перекличка закончилась, все начали расходиться, Мари встала вместе совсеми, вкоридоре заспиной унее кто-то вырос итихонечко подтолкнул кдвери снарисованной шляпкой.
        - Ты? - удивленно спросила Мари, снова оказавшись тет-а-тет сМокрым.
        - Нет, тётя Рая изСаратова. - Молодой человек сунул ей вруку штаны ирубаху, точь-в-точь как те, которые носили охранники, итихо буркнул: - Живо одевайся! Иперестань, вконце концов, наменя пялиться!!!
        Мари замялась, переодеваться перед незнакомым мужчиной было несовсем удобно. (Или удобно? Мари точно непомнила.) Чтобы уж слишком долго нераздумывать, дева схватила одежду искинула ссебя простынь.
        Чайного цвета соски почти упёрлись вМокрого.
        - Цвет точь-в-точь… как учая, - обомлел Мокрый ивдруг обрадовался иприсвистнул: «Жизненно важные функции поддерживаются нанормальном уровне!»
        Мари тем временем возилась спуговицами иневидела особого повода для веселья. Мокрый впрыгнул вштаны изастегнул рубаху, комплект для себя он тоже где-то раздобыл.
        Спустя пару минут двое вформе местной охраны вышли изтуалета иуверенно направились квыходу. Навстречу покоридору, бурча что-то себе под нос, шел Бородавочник. Увидев его, Мари насекунду стушевалась, ноМокрый подтолкнул её вперед. Бородавочник, незамечая их, продефилировал мимо.
        - Мы что, невидимки? - таинственно прошептала Мари, когда Бородавочник оказался позади.
        - Совсем сбрендила? - поглядел нанеё, как наполоумную, Мокрый.
        Мари обиженно засопела.
        - Да ладно тебе, - толкнул её локтем Мокрый. - Когда что-то постоянно маячит перед глазами, естественным образом перестаешь это замечать, поэтому этот крендель никак инепрореагировал наохранников итем более непытался узнать вохраннике свою подружку. Аеслибы даже иузнал, подумал, что всё это ему мерещится. Люди, знаешьли, скорее верят привычному, чем собственным глазам.
        - А… - Мари спониманием кивнула, хотела еще что-то спросить, ноМокрый больше нанее нереагировал. Молодой человек остановился возле лифта.
        Ждать лифта можно было добесконечности, ноМокрый был явно изпороды везунчиков: непрошло ипары минут, как дверцы распахнулись.
        Мокрый вошел влифт, прислушался, потом втащил засобой Мари, тутже выпихнул её обратно. Мари ждала вкоридоре, как всегда, ничего непонимая. Мокрый начал чудить, вообще, Мокрый был мастер выкидывать разные штучки.
        Наглазах изумленной Мари молодой человек вытащил изкармана маленькую чайную ложку, выкинул её задвери лифта, опять полез вкарман, вытащил осколок чашки (наднях кто-то разбил заобедом чашку), заосколком последовал коробок, шнурок отботинка икрышка отпластиковой бутылки (где все это можно было раздобыть - уму непостижимо). Походу дела Мокрый еще несколько раз выпихивал иснова затаскивал Мари влифт. Хлам теперь кучкой лежал впроходе. Наконец Мокрый вытащил маленький пакетик, наполненный белым порошком, икинул его наверх кучи.
        - Ничего незаконного, хлористый натрий, соль обыкновенная, - прокомментировал Мокрый.
        Мари дернула плечами, она ни очем таком инедумала.
        Двери лифта начали плавно закрываться, впоследний момент Мокрый затащил Мари, двери захлопнулись, лифт начал пятиться всторону.
        «Чокнутый, - последний раз глянув накучу, подумала Мари. - Теперь нас точно засекут…»
        - Анельзя было поаккуратнее? - все-таки неудержалась отзамечания девушка.
        - Ачто? - спросил Мокрый. - Уже осикалась? Улики… Погони… - зловеще прошепталон.
        Мари неответила.
        - Небоись! Нас здесь уже небудет! - подбодрил её Мокрый.
        - Как небудет? - встрепенулась Мари.
        - Да так, - отмахнулся отнее Мокрый.
        - Ивсе-таки… - заупрямилась девушка. - Вконце концов, я тоже имею право хоть что-то знать. Хотябы потому, что согласилась навсю эту авантюру!
        Мокрый посмотрел наМари: глазки девочки превратились вколючки, ротик собрался вточечку. Мокрый даже неудосужился сдержать смешок. Хороша!!!
        Колючка вспыхнула.
        - Ну, так ибыть, расскажу, что знаю, - уважительно глянув наеё негодование, начал Мокрый. Удевчонки есть характер, уже заодно это стоит уважать человека. Кроме того, вданном случае она ведь ему что-то вроде напарницы. - Ты видела всех этих амбалов-сторожей? - спросил Мокрый. Мари кивнула, ясное дело, видела.
        - Я сначала несообразил, что сними нетак, апотом доменя дошло. Ониже все… - Мокрый сделал паузу, посмотрел наМари, нодевушка недогадалась. Мокрый чуть разочарованно хмыкнул: - …одинаковые. Ноги, руки, габариты - все одинаковое, короче, сплошная унификация. Ну, имасса уних, как ты понимаешь, тоже одинаковая. Наэтом, кстати, держится вся их система безопасности, или охраны подопечных кроликов. Таких, как ты… - Мокрый довольно нелюбезно тыкнул пальцем вМари. - Этоже отличное решение! Можешь мотаться покоридорам сколько тебе влезет, но, если утебя нетот вес… никуда ты, голубчик, сподводной лодки неденешься! - Мокрый тыкнул еще раз вМари. Девушка забыла, что такое подводная лодка, ноотвыяснений воздержалась. Нехотелось выглядеть вочередной раз дурой, тем более что общий смысл был понятен.
        - Номыже тогда… как-то ехали, - задала вполне резонный вопрос Мари.
        - Правильный вопрос, - похвалил её Мокрый. - Представляешь, тогда мне каким-то чудом удалось попасть внужное значение. Чудеса! Я - супер-пупер-кибер-бой! - Мокрого опять понесло.
        - Тогда зачем понадобилось все это сейчас? - все еще докопывалась досути Мари.
        - Обожрался, - виновато повесил голову Мокрый. - Вас тут, оказывается, отлично кормят! Да еще этот компот… Потом пришлось вообще ничего неесть. Короче, сбил вес, как последний индюк, вот ипришлось ловить нужное значение спомощью всяческих ухищрений.
        Мари чутьли несзавистью смотрела наМокрого: «Да… есть женщины врусских селеньях!» Лифт все также пятился вбок, аМари была уверена, что, если вот сейчас раскроются дверцы иих застукают два амбала, Мокрый опять что-нибудь придумает ивывернется.
        Лифт все парил ипарил.
        - Ивсе-таки куда мы едем? - плавно покачиваясь, спросила Мари.
        - Попробуем попасть вте места, где ни ты, ни я еще небыли, - подмигнул ей Мокрый.
        «Издевается, - подумала Мари ини стого ни ссего подарила ему свою обворожительную улыбку: - Навсякий случай», - убедила себя девушка.
        Лифт остановился, дверцы поползли встороны, едва Мари иМокрый приготовились выйти, перед ними выросли две фигуры. Ввытянутых руках фигуры держали пирамидкой громоздящиеся друг надруге коробки, двое что-то обсуждали, увидев Мари иеё спутника, они скинули возвышающиеся коробочные пирамиды наних. Мари иМокрый еле успели подставить руки, ещебы чуть-чуть - ивсе это коробочное хозяйство грохнулосьбы напол. Потом втиснулись исами, Мари округлила отужаса глаза инесводила их сМокрого. Мокрый был сама безмятежность и, казалось, даже незамечал её ужаса.
        Доехав донужно этажа, смотрители вышли излифта, Мокрый быстро перекинул им свою часть коробок, помог Мари избавиться отеё порции. Дверь засмотрителями закрылась.
        - Отлично, - выдохнул Мокрый, - похоже, наобслуживающем персонале издесь экономят, они что, настроены только напожар иземлетрясение? Всё остальное им побубну?! - Мари прислонилась кстене, переводя дух, ей было недошуток.
        Двери лифта снова разъехались, появились теже двое, ноуже сновой партией коробок. Мари опять вжалась встену.
        - Чтоб их! - чертыхнулся Мокрый. Двое опять еле протиснулись влифт иснова нагрузили коробками Мокрого иМари.
        Лифт наэтот раз долго петлял пошахтам, прежде чем остановиться. Смотрители перекинулись между собой парой ничего незначащих для Мари иМокрого фраз, потом один изних обратился кМари - струйка влаги побежала поспине девушки. Мари остолбенела, пауза затягивалась иприобретала угрожающий размер. Чувствительный пинок вывел девушку изоцепенения, Мокрый, вытянув подбородок вперед, глазами указал надверь: «Ну,же!»
        «Ну, конечно, - наконец сообразила девушка. - Нужно помочь товарищам дотащить эти чертовы коробки доместа назначения… Куда они их там тащат?»
        Мари вышла излифта иосторожно, так, чтобы неразвалить свою пирамиду, зашагала засмотрителями.
        Мокрый последовал заней. Процессия направилась покоридору.
        «Можно отстать, - переставляя ватные ноги, подумала Мари. - Бросить коробки, вернуться обратно клифту или удрать вдругой рукав коридора». - Варианты спасения, как подводные бульбы, нехотя всплывали веё голове. Скем поведешься…
        Мари слышала усебя заспиной монотонное пыхтение Мокрого. Вдруг коробки изпирамиды её спутника одна заодной стали перекочевывать кМари, делая Пизанскую башню унее вруках катастрофически высокой. Мари распахнула глаза отвозмущения. Мокрый, необращая нанее внимания, продолжал шагать, время отвремени подталкивая Мари вспину. Вруках его осталась единственная коробка.
        ДоМари донеслось шуршание.
        - Так изнал, - недовольно пропыхтел он, закрыл крышку ибыстренько забрал унее свою часть коробок.
        - Что там? - шепнула через плечо Мари.
        - Да так, - откликнулся Мокрый иопять замолк.
        - Ну! - рассердилась Мари.
        - Да все тоже самое, что утебя под матрасом, - прошептал Мокрый. - Всякая дрянь: часы, трусы, папиросы, короче, всякая ерунда, которую каким-то образом удается зацепить ссобой вновь прибывшим. Здесь они больше никому ненужны, вот их иутилизируют.
        - Ути… что? - спросила Мари (даже неудивившись тому, что Мокрый успел исследовать её конуру).
        - Избавляются, - пояснил Мокрый. - Кстати, они здесь нетак уж хорошо выполняют свою работу, если кое-что оседает вкое-чьих карманах. - Мокрый подмигнул Мари иподтолкнул её вперед - нестоило отставать отамбалов.
        Процессия продолжала двигаться покоридорам, двери открывались, закрывались, хлопали лифты. Очередная дверь распахнулась, ворвался яркий свет, намгновение ослепив спутников. Всё вокруг постепенно стало приобретать четкие очертания.
        Кто-то подошел, забрал уМари иМокрого коробки иоставил их стоять устены. Первым сообразил, что нужно перестать маячить увсех навиду ипоскорее спрятаться, конечно, Мокрый. Схватив Мари, он забрался впервый попавшийся закуток. Лучшего наблюдательного пункта было непридумать.
        Перед ними раскинулся гигантский пункт передачи. Извиваясь, лентой тянулась гигантская полоса транспортера, наней были грудой навалены… тела. Руки, ноги, торчащие волосы, пальцы - все перемешано.
        - Одного непонимаю, зачем им здесь весь этот хлам? - прошептал Мокрый наухо Мари. - Яраньше думал, что все это остается унас.
        Мари бросила нанего полный негодования взгляд.
        - Сорри, Сорри, - пробубнил Мокрый, конечноже, без всякого сожаления вголосе.
        - Значит, вот здесь изастревают такие, которым еще непонятно, туда или сюда, - продолжал разглагольствовать молодой человек.
        Мари вопросительно посмотрела нанего.
        - Потом объясню, - отмахнулся отдевушки Мокрый. - Боже мой, да этоже сенсация! - Молодой человек стиснул руку Мари. - Мне, конечно, никто неповерит, но… этоже сенса…
        Мокрый недоговорил, стены, вкоторых они находились, вдруг затряслись, Мари уперлась вочто-то руками, потом вцепилась вМокрого - их временное пристанище взмыло вверх ипоплыло повоздуху. Мокрый, вертя головой вовсе стороны, казалось, был ошеломлен неменьше Мари, новего глазах, помимо страха, светился еще инеподдельный восторг! Они оказались надне чего-то похожего нагигантский ковш. Ковш некоторое время поболтался над конвейером, какбы прицеливаясь, потом раскрылся - иони полетели… Вниз! Навстречу ленте конвейера! Приземлились они, что называется, мягко. Мари лежала, боясь пошевелиться. Конвейер внушал ей ужас. Мокрый был, как всегда, всвоем репертуаре, вел себя неожиданно ибеспардонно. Оправившись отполета, молодой человек синтересом лазил потелам, все осматривал, шевелил, ощупывал. Наконец, подполз кбездыханному телу Мари.
        - Ты что, сдохла? - Мокрый похлопал её пощекам. - Спящая красавица?!
        - Отстань, - простонала Мари. - Я нехочу! Янебуду вовсем этом участвовать! Ябоюсь! Я, вконце концов, женщина!
        - Нашла когда вспомнить! - прокудахтал Мокрый. - Может, ты ею когда-то ибыла… нонесейчас, подруга. Лучше смотри, сколько здесь всего интересненького! - Мокрый опять отполз отнее истал осматривать очередное тело. - Ты гляди-ка, какая чистенькая, аккуратненькая, ночнушечка вмелкий цветочек. - Мокрый разглядывал какую-то бабушку. - Ая думал, утаких сразу экспресс водну сторону!
        Мари возмущенно посмотрела наМокрого.
        - Ивсе-таки можно хоть чуть-чуть поуважительнее относиться ко всем этим… людям!
        - Ага, - кивнул головой молодой человек.
        - Иможно потише, - прошипела Мари. - Мыже здесь неодни!
        Предупреждение, если иподействовало, было сделано слишком поздно: лампы над их головами ярко заморгали. Мокрый упал, растянулся нателах, принимая неподвижно-дурацкую позу. Мари последовала его примеру. Тотже самый ковш, который скинул их наленту, направился кМокрому, подцепил его зашиворот, молодой человек снова взмыл, поболтался ввоздухе, после чего ковш опустил его напол. Мари нешевелилась. Хотя, конечно, притворяться было бесполезно. Если вычислили его, значит, доберутся идонее. Ктомуже это было непо-товарищески. Девушка, собравшись сдухом, подгребла ккраю ленты истала наблюдать.
        Мокрый, широко расставив ноги ипо-деловому подбоченясь, стоял перед двумя охранниками итыкал им внос какую-то красную книжечку, которую Мари раньше невидела. Молодой человек что-то доказывал. Донее долетали скудные обрывки фраз: «Свобода… пресса…» - иеще какая-то белиберда.
        Мокрый сражался, как тигр, нонаамбалов, похоже, ничего недействовало - ему заломили руки. Мари вужасе закрыла глаза иуткнулась вчье-то плечо, замерев впозе страуса, - недыша ибоясь даже шелохнуться, она ожидала, что будет дальше. Мокрый тем временем вывернулся, рванул кконтейнеру, вскарабкался наверх истащил плохо соображающую Мари вниз.
        - Окей, окей, - поднял руки Мокрый. - Я - ваш! Только она пойдет сомной! - Вголосе его звучал металл.
        Ошеломленная Мари неверила своим ушам - даже сейчас Мокрый умудрялся диктовать свои условия!!
        Смотрители переглянулись, очем-то посовещались, вытащили что-то типа пейджера, скем-то переговорили иутвердительно кивнули головой. Одним больше, одним меньше. Похоже, им тоже нетерпелось поскорее избавиться отшебутных нарушителей.
        Все, что было после, Мари помнила плохо. Их куда-то отвели. Бородавочник, лабиринты икоридоры - все осталось позади иисчезло. Она очнулась накровати всовершенно незнакомом помещении. Мокрого поблизости небыло. Настоле рядом скроватью она нашла записку довольного странного содержания:
        «Ушел вредакцию, буду вечером.
        Надеюсь, простишь, что пришлось тебя похитить!
        P. S.Чмок!
        Твой похититель,
        Мокрый».
        Глава 5
        Финишная
        - Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! - Стены редакторского кабинета сотрясались, стекла вокнах гудели. Все сотрудники редакции «Ой-Ли-Дейли» притихли, словно мыши, как только спецкор Виталий Мокрый, только что вернувшийся изкомандировки, был вызван вкабинет главного редактора.
        - Ты что зацирк устроил?! - взвизгнул редактор. - Ты хоть понимаешь, накакой риск я пошел, отправляя тебя вэту… командировку?! Сколько мне пришлось инстанций пройти, сколько всяких разрешений получить. - Петр Тимофеевич, как второсортная актриска, вотчаянии заломил руки.
        Виталий Мокрый был невозмутим - как всегда, невозмутим. Он был лучшим - имногое этим объяснялось: его уверенность, авантюризм, готовность лезть туда, куда другой неполезет. То, что он лучший, знал, несомненно, он сам, знала вся редакция изнал его шеф - Петр Тимофеевич Оглоблин, иначе неотправилбы именно его вэту командировку, непрошелбы все инстанции, недобилсябы всех разрешений, непридумалбы легенду сутопленником ит. д., ит.п.
        - Петр Тимофеевич, - пропустив мимо ушей поток слов, начал Мокрый. - Недалее как неделю назад, сидя наэтом самом месте, вы, Петр Тимофеевич… - Виталий сделал многозначительную паузу: - …горячо жали мне руку идаже просили, чтобы я вочтобы то ни стало возвращался. Впасть вкому - это, знаетели, некофейком побаловаться…
        - Да знаю, знаю! - взвыл редактор. - Ивсе-таки, яже просил - непривлекая внимания, осторожно, только собираем информацию итихонечко - понимаешь, тихонечко - сматываемся! - Натишайшем слове «тихонечко» шеф хрястнул кулаком постолу.
        Виталий наивно захлопал глазами:
        - Петр Тимофеевич, так яже тихонечко, только собрал информацию иобратно…
        - Ты?! Тихонечко?! - зарычал редактор, вырастая изкресла. - Абабу, бабу кто ссобой притащил? - схватился заголову Оглоблин.
        Виталий замялся, рыльце было действительно впушку.
        - Да еслиб я знал! Еслиб я знал!!! - Петр Тимофеевич, сотрясая кулаками воздух, выглядел даже внекотором смысле комично.
        Виталий уже знал, что последует заэтим, обычно вподобных ситуациях шеф прибегал ксамой крайней исамой свирепой угрозе, накоторую он был способен.
        - Да еслиб я знал! Да я тебя… после этого… доконца дней загороскопы усажу! Ты уменя допенсии для козлов ибаранов будешь будущее придумывать!!! - обрушился вкресло редактор.
        Виталий поморщился, превратиться изспецкора вписаку для последней страницы - вэтом было действительно что-то жуткое.
        Видя, что шеф ненашутку рассержен, Мокрый решил сделать подкоп сдругого боку.
        - Петр Тимофеевич, - начал по-деловому Виталий. - Выже сами дотого, как занять вот это… - Мокрый бровями показал накресло редактора. - Выже сами двадцать лет спецкором оттарабанили, - начал обработку Виталий. - Выже знаете, чем отличается работа настоящая, полевая отофисной рутины. - Напоследнем слове Виталий сделал паузу.
        Петр Тимофеевич незаметно для себя мотнул головой - Виталий, кажется, нащупал нужную жилку.
        - Спецкор - онже как космонавт, он должен действовать пообстоятельствам, ЦУП далеко, сидящие запультами мужи могут необладать полной информацией, итогда нужно… принимать решение самому…
        - Самому?! - снова вспыхнул, как спичка, Петр Тимофеевич.
        - Более того, я уверен, - опять перехватил инициативу Виталий, - что, окажись намоем месте вы, Петр Тимофеевич, выбы тоже… - Виталий предпочел оставить фразу незаконченной…
        Расчет оказался верен. Окажись Петр Тимофеевич наместе Виталия, он, конечнобы, спас даму, конечно, получилбы нагоняй отсобственного начальства и, может быть, заварилбы еще инетакую кашу! Носейчас он был насвоем редакторском месте иему предстояли объяснения сего собственным начальством!!!
        Петр Тимофеевич вновь схватился заголову.
        - Уйди! Сглаз моих!!! - махнул он рукой наВиталия. Новголосе что-то дрогнуло. - Она хоть хорошенькая? - неожиданно спросил редактор, когда Виталий был уже вдверях.
        Молодой человек поднес сложенные пальцы кгубам исмачно, отвсей души чмокнул:
        - Розан!!!
        - Иди, - опять махнул рукой Петр Тимофеевич… ивсотый раз пожалел отом, что он давно уже нетак девственно юн имолод, как спецкор Виталий Мокрый.
        notes
        Примечания
        1
        Feedback (англ.) - отзыв, отклик, ответная реакция. (Примечание автора)
        2
        Invino veritas (лат.) - Истина ввине. (Примечание автора)
        3
        Саспенс - suspense (англ.) - неопределенность, приостановка. (Примечание автора)
        4
        Кариота - разновидность пальм (внешний вид напоминает рыбий хвост). (Примечание автора)
        5
        Тии - teа (англ.) - чай. (Примечание автора)
        6
        Privacy (англ.) - частная жизнь, секретность. (Примечание автора)
        7
        Spirit ofEcstasy (англ.) - «Дух Экстаза» или «Дух Восторга» - символическое изображение богини Ники, украшающее капот автомобилей марки Rolls-Royce.
        (Примечание автора)
        8
        Jingle bells, jingle bells, jingle all the way!
        Owhat fun it is toride
        Inaone-horse open sleigh. (Англ.) - Динь-дилень, динь-дилень - Всю дорогу звон!
        Как чудесно быстро мчать
        Всанях, где слышен он! (Примечание автора)