Свидетель Ирина Владимировна Баранова
        Константин Иорданович Бенев
        Вселенная Метро 2033 #31
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского - культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж - полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают
«Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!
        В Северной Конфедерации, что образовалась на месте четырех станций метрополитена Санкт-Петербурга, всегда спокойно, как в Багдаде Гаруна аль-Рашида. Да и как может быть иначе? Ведь от всевидящего ока Алекса Грина не укрыться ни одному преступнику. Злоумышленник обязательно будет схвачен и понесет наказание в соответствии с тяжестью содеянного. Суд суров, но справедлив, ведь Грин - главный свидетель обвинения - никогда не ошибается. Никогда?..
        Ирина Баранова, Константин Бенев
        СВИДЕТЕЛЬ
        Посвящается нашим дорогим и любимым родителям
        Не ищите ад в другом мире.
        Он - в нас, и только мы способны его преодолеть.
        К/ф «Сонная Лощина»
        СО ЗНАНИЕМ ДЕЛА
        Объяснительная записка Дмитрия Глуховского
        Меня до сих пор пинают за то, что в «Метро 2033» люди разводят на станциях костры (по прикидкам критиков, они непременно должны были бы задохнуться от угарного газа), за то, что всего за 20 лет после ядерной войны флора и фауна у меня в романе мутировали до неузнаваемости, и даже появились новые виды разумной жизни, наконец, за то, что, как канючат самые занудные, в случае попадания современных ядерных боеголовок в цели в Москве, метро никого не спасет, а весь город превратится в озеро расплавленного стекла.

«Что это за фантастика?! - нудят до сих пор эти люди на форумах. - Так же не может быть!» Да, так быть не может. Но это потому, что «Метро» - никакая не фантастика, ребята.
        Не тщательный просчет времени вероятного времени возникновения мутаций делает книгу достоверной - я два раза в Чернобыле был, я сам знаю, что двухголовых телят там нет. Не объяснение в деталях системы вентиляции станций, которая позволит жечь на них костры. И не умение описать в деталях, как именно нужно вести стрельбу из АКСУ и чем он отличается от АК-47.
        Не детали автомата Калашникова важны, а психологические детали. «Калашников» - механизм, про него читайте специальные справочники. А в литературе - и в приключенческой, и в серьезной - дело-то в другом. В том, как себя герои ведут, - как живые люди, или как автору нужно. В этом достоверность.
        Но вот после этого спесивого выступления я хочу вам представить книгу, в которой учтены все детали. «Свидетель» - первый настоящий детектив в серии «Вселенная Метро 2033», и мы не хотели доверить такую ответственность абы кому.

«Свидетель» написан двумя самородками портала Metro2033.ru, финалистами нашего прошлогоднего конкурса рассказов, которых эта победа катапультировала в число издаваемых авторов (видите, с некоторыми все-таки происходят чудеса) - Ириной Барановой и Константином Беневым.
        Мало того, что они оба - талантливые, у Ирины есть еще и уникальный скилл: она двадцать лет проработала следователем в правоохранительных органах. Материала (материалов), думаю, у нее накопилось предостаточно. Со знанием дела (дел) тут тоже все в порядке. Опыт такой, что многим мужчинам его было бы через край. А женщина - как и ее героиня Кристи, - ничего, выдерживает. И делится. Кому, как не ей, писать детектив?

«Свидетель» будет достоверен на всех уровнях.
        После ядерной войны примерно так все и окажется. Дмитрий Глуховский
        ПРОЛОГ
        Где-то кони пляшут в такт,
        Нехотя и плавно.
        Вдоль дороги все не так,
        А в конце - подавно.
        И ни церковь, ни кабак -
        Ничего не свято!
        Нет, ребята, все не так!
        Все не так, ребята…
        В.Высоцкий

9 ноября. 0.45. Где-то в Городе
        Из арки полуразрушенной многоэтажки вышел человек, осмотрелся - необходимая предосторожность - и только тогда махнул рукой, словно приглашая кого-то проследовать за ним. Действительно, следом показались еще трое. Сталкеры. Группа медленно, стараясь держаться подальше от стены, прошла до угла, и тут один из них неожиданно остановился и предупреждающе поднял вверх руку. Повинуясь безмолвному приказу, люди тут же заняли оборонительную позицию. Но все было тихо.
        - Чего стоим? Кого ждем? - голос был недовольным, людям не терпелось поскорее миновать опасный участок.
        - Петрович, действительно, долго стоять будем?
        - Тихо вы! Совсем уже нюх потеряли! - цыкнул тот, кого называли Петровичем.
        - Да тут и так тихо, как у…
        Последние слова потонули в грохоте: стена дома напротив уступила напору времени и ветра, сложилась, рухнула вниз, подняв тучу пыли, перемешанной со снегом и сажей. Люди едва успели отскочить. Мгновение, и наступила пугающая тишина.
        - Что за чертовщина? Теперь обходить придется!
        - Да уж, домой приду, в Мурино, в церковь схожу. Не иначе Бог отвел.
        - Не Бог, а Петрович. У него нюх на такое.
        - Не нюх, а слух. Пошли обход искать. Жалко, хорошая дорога была, обжитая.
        Группа двинулась обратно. Район был знакомый, изученный, но обстановка менялась ежедневно, если не ежечасно: где-то, как сейчас, рухнет дом, где-то тварь себе лежку облюбует. Нос по ветру держать приходилось постоянно.
        Шли преимущественно молча: много ли наговоришь в противогазе, да и обстановочка к беседам не особо располагает. Но совсем молчать стремно, скучно.
        - Вот говорили тебе, Косой, не надо ныкаться по таким местам: и идем пустые, и ноги чуть унесли, - подал голос один из сталкеров.
        - Ты много чего говоришь, да только все не по делу.
        - Тише вы! - крикнул Петрович. - Слышите?
        - Вроде стонет кто, - произнес тот, кого назвали Косым.
        Стон раздавался со стороны разрушенного торгового павильона. Отряд быстрым шагом направился к месту обрушения. Пара вояк заняла круговую оборону, двое других принялись разгребать кирпичи. Еще немного, и из-под завала показалась рука.
        - Еще один! - крикнул сталкер, разгребающий завал с другого края.
        - Жмуры, оба. Один, видать, только что преставился. Царствие им небесное… Мужики, обыщите. Документы, какие есть, забирайте, потом сообщим, кому надо; хабар, тоже берем, не пропадать же добру. Да завалим их обратно.
        В этот момент один из разведчиков гадливо отскочил от трупа и плюнул в сторону, начисто забыв, что на нем противогаз:
        - Мама родная! Тфу, да то ж веганцы…
        Спустя три часа рапорт Петровича вместе с найденными у покойников бумагами лег на стол заместителя начальника службы безопасности Северной Конфедерации Андрея Мороза.
        Глава 1
        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
        Я устал быть в дороге и одинокий, как воробей под дождем…
        Я устал, что у меня никогда не было друга,
        с которым можно поговорить, куда мы идем, откуда и зачем?
        Я устал, что все люди жестоки и беспощадны.
        Я устал от боли, которую я чувствую и слышу в мире каждый день…
        Это слишком много…
        Здесь… в голове… как будто осколки стекла…
        Каждый день… Ты можешь понять?
        К/ф «Зеленая миля»

5 ноября, 15.25. Перегон между станциями Гражданский проспект и Девяткино, сторожка.
        Мазай с любопытством разглядывал неожиданного гостя: мужчина был худ, грязен и, по всей вероятности, очень слаб.
        - Что смотришь, дед? Ты уж решай скорее, что делать-то со мной… - голос человека дрогнул. Он действительно очень устал - переход по зараженному радиацией и полному тварей городу дался ему с трудом.
        - Дед… Хм… Хотя, для тебя, наверное, и вправду дед… А я ведь помню тебя. Андрей, кажется? Значит, жив еще, - последняя фраза прозвучала как констатация некоего, не совсем приятного, факта.
        Гость понял это по-своему, усмехнулся:
        - Угу. Живее не бывает. Дед, ты определяйся. Не, я и в самом деле без претензий, все равно хана. Посплю тут, ладно? Разморило. Тепло…
        Андрей ничуть не лукавил, ему действительно было сейчас все равно: внутри словно что-то сломалось, сдулось; то напряжение, которое питало его силы и благодаря которому он еще был жив, ушло. Из всех желаний остались только два - спать и есть. Причем спать, почему-то, хотелось сильнее.
        - Вон туда ложись, там за стеной печка. И не бойся, не выдам. Рванину свою скидовай и в печь суй сразу же. Топить буду - сожгу, вшей мне тут без надобности.
        - Не, вошиков у меня нету. За этим ТАМ, - гость невольно поежился, - следили строго.
        Впрочем, уговаривать его не пришлось: он, ничуть не смущаясь постороннего присутствия, стащил с себя все, включая трусы, и не лег - упал на скамейку, которую указал ему хозяин, даже не потрудившись укрыться. И тут же засопел.
        Прикрыв мужчину старой фуфайкой, Мазай еще немного постоял рядом, рассматривая спящего. Досталось парню, что и говорить. Не зря, видать, про «Дачу» рассказывают всякую жуть…

* * *
        Дача. Для многих поколений горожан это слово было связано с летом, рекой, лесом, сладостным отпускным бездельем. Стоило произнести его, как вспоминались смоляной дух соснового бора, сладка ягода земляника, «шашлычок под коньячок», что вкусный очень. Это раньше. Ну а теперь любого жителя Конфедерации, включая малолетних и стариков, от этого слова бросает в холодный пот и хочется то ли перекреститься, то ли сплюнуть через плечо, пробормотав: «Чур меня!». Сейчас уже и не скажет никто, благодаря чьей извращенной фантазии «Дачей» стали называть местную тюрьму, вернее, и не тюрьму даже, а скорее, лагерь, где за скудную пайку несли исправительно-трудовую повинность все те, кто так или иначе согрешил перед законом: воры, бездельники, не желающие работать добровольно, любители выпить без меры, пристрастившиеся к «веселым грибочкам». Была там и парочка таких, кто этими самыми грибочками промышлял, были и драчуны - дебоширы. И убийцы тоже там были: кто-то поругался с соседом да силушку не рассчитал, кто-то на жену по пьяни руку поднял… Страшное место. Выдержать там год - уже подвиг, поэтому сроки, как
правило, ограничивались неделями и месяцами. Три или пять лет были, пожалуй что, равносильны смертной казни, поэтому второй раз «на Дачу» попадать зарекались, и за всю историю ее существования не было ни одного случая рецидива. Как не было до этого ни одного побега. Андреем двигало отчаяние: он единственный, кто был осужден пожизненно. За убийство. Жестокое, немотивированное…

* * *
        Гостя напои, накорми, в баньке попарь да спать уложи. Потом разговоры говори. Прям как у Бабы-Яги. А этот, на топчане, что получается, Иван-царевич?
        Такое неожиданное сравнение развеселило Мазая. А что? Чем он не Баба-Яга? Такой же отшельник, пятидесяти нет, а уже дедом называют. Да и сторожка на сказочный дом вполне потянет: на двенадцати квадратах и печка, и «офис», и спальня с настоящей (!) кроватью. И даже банька. Чем не сказочное чудо? Сам не увидишь - не поверишь. И не важно, что «спальня» отгорожена от «офиса» занавеской, и стоит там только та самая кровать, а банька - закуток за печкой: полок да скамейка для ведер. Тазу там уже тесновато.
        Вообще-то тут раньше был блокпост. После Удара гермы в туннелях, как им и положено, закрылись. А вот когда их открыли потом, что-то там не сработало, и обратно закрыть до конца уже не смогли. Пришлось перекрывать перегон до Девяткино людьми. Хорошо, фонит не сильно. Блокпост «прожил» ровно десять лет. Расформировали его, когда стало ясно, что затея эта пустая: в то время, когда про остальной город рассказывали всякие страсти, тут, у Девяткино, за все время - ни одного нападения: ни человека, ни жутких тварей. Волки с собаками и прочая
«человеческая» живность не в счет. В чем тут причина, во многом осталось загадкой до сих пор.
        Правда, появилось потом одно чудо, прозвали чупакаброй. Странное имя, но прижилось. Эта «милая» зверушка, не иначе как помесь лисы со свиньей (или не помесь вовсе, кто тут разберет, но пушистый хвост и пятачок в наличии имеются) никого рядом с собой не терпела, однако, как выяснилось, быстро сообразила, что человек - существо опасное. Но с остальными представителями местной фауны за свою территорию дралась отчаянно. И пока побеждала с большим преимуществом. Умная, зараза, быстро про ловушки сообразила. Сторож поймал себя на мысли, что думает об этом порождении ада (ну не Бог же так пошутил?) почти с нежностью. Не, точно, забавный зверь. Можно сказать, помощник: не досаждает и других не пускает. Так что, своим положением Мазай ей, наверное, немного обязан.
        Незваный гость спутал охраннику все планы - до темноты он собирался проверить капканы, коими были перекрыты подходы к туннелю: чупакабра - чупакаброй, но и сам не плошай. Простая формальность, конечно, но правила есть правила, и пишутся они зачастую кровью. Вот и тут. Когда-то несоблюдение этого простейшего ритуала стоило его напарнику жизни, поэтому Мазай не рисковал. Надо, значит, надо. Да и в удовольствие было прогуляться вечером под небом. Зимой в этих краях светает поздно, а ночь наступает очень быстро: не успеешь насладиться неласковым зимним солнцем, как уже смеркается.
        Он уже собрался уходить, когда услышал за дверью какой-то шум. Реакция была мгновенной: Мазай весь подобрался и сразу же стал походить на огромного кота, охотящегося на мышь. На то, чтобы разобраться в природе шума и понять, откуда он идет, потребовались секунды.
        - Интересно, кого это там принесло?..
        И вот теперь это самое «принесло» спало на топчане, а он впервые за многие годы не вышел на вечерний осмотр. Да и ладно, утром пройдется.
        Андрей проспал до поздней ночи. Мазай не стал его будить, но и сам не лег: потихоньку сготовил ужин, натопил печь и нагрел воды, подобрал для гостя кое-какую одежду, собрал ему в дорогу «тормозок».
        Банька хоть и крохотная, неправская по обычным меркам, устроена была грамотно, и жар в ней был настоящий. Была даже каменка, а как иначе? Как по-другому с себя грязь смыть, если мыло в жутком дефиците? Правда, что сейчас не в дефиците?..
        Ужинали молча: каждый понимал, что главный разговор еще впереди, и всячески пытался отсрочить его. Мазай заговорил первым, заметив, что Андрей, разомлевший от бани и сытной еды, стал клевать носом прямо за столом:
        - Спать ляжешь тут же, на топчане, я постелил. Моя смена только началась. Теоретически, ты можешь прожить тут целый месяц - ни держать, ни гнать тебя я не буду. Уйдешь, когда захочешь. Теплые вещи я тебе дам. Продукты тоже собрал, - он кивнул в сторону «тормозка», - на первое время хватит.
        - Спасибо тебе, дед. Только можно уж не сейчас?..
        - Говорю же - не гоню. Живи. Сил набирайся.
        Они помолчали. Потом Мазай задал тот самый вопрос, что не давал покоя ему весь вечер:
        - Скажи, куда ты теперь?
        Парень потупил глаза.
        - Значит, в метро. Дело твое. Только послушай совета: брось. Если хочешь жить, забудь. Отомстить ты все равно не сможешь.
        - Что ты понимаешь, дед… Ты там не был. Никакая месть мне этого года не вернет. Я разобраться хочу. Мне интересно, за что все это? Кому я дорогу перешел?!
        - Но ведь Грин, говорят, никогда не ошибается? - Мазай невольно поежился: тьфу-тьфу, не к ночи будь помянут: страшный человек, этот Грин.
        - Не ошибается… Так что же ты меня тут кормишь-поишь? Если веришь, что я убийца?!
        - Кто сказал, что верю? Верить можно только себе, и то - через раз: захочешь чихнуть, а получится… Ладно, я не о том. Дорогу тебе выбирать, а пока - живи. Надеюсь, в случае чего, не выдашь, где харчами разжился? Ну что, давай спать? Утро вечера мудренее, завтра договорим…
        Когда Мазай скрылся за своей занавеской, гость прошептал ему в след:
        - Не беспокойся, дед, никто не узнает.
9 ноября, 02.57. Станция Гражданский проспект, блокпост в перегоне к Девяткино
        Блокпост был укреплен по всем правилам: шлагбаум, перегораживающий пути, баррикада по бокам, пулемет и даже прожектор. Туннель, за исключением небольшого пятачка у самой баррикады, не освещался, и яркий свет в случае чего мог на некоторое время парализовать возможного противника, давая защитникам станции существенную фору. Вот только от незваных гостей Бог пока миловал, караваны с Мурино приходили точно по расписанию, ну а другие обитатели верхнего мира обходили вход в туннель стороной. Дежурные скучали: Устав четко прописывал правила поведения и порядок несения дежурства, и попасть на пару месяцев на «Дачу» за его нарушение никому не хотелось, но и торчать тут за здорово живешь тоже порядком поднадоело. «Хоть бы случилось чего», - такая мысль хоть раз, но приходила в голову каждому из постовых.
        Гость появился глубоко за полночь, изрядно переполошив дежурную смену, в полном составе задремавшую во время несения службы. Убедившись, что человек один и никакого подвоха тут нет, запустили его на территорию блокпоста.
        - Имя, фамилия, цель визита, - оконфузившись в самом начале, старший смены старательно пытался напустить на себя максимум серьезности. Если учесть, что на вид было ему не больше двадцати, то смотрелось это забавно.
        - Векс, - поймав недоуменный взгляд охранника, тут же поправился: - Великанов, Кирилл Сергеевич. Векс, это я так, для удобства.
        - Паспорт есть?
        - А то как же! - Векс с готовностью протянул заранее приготовленный документ. - Держи! Ты такого, небось, и не видел никогда.
        Судя по реакции парня - точно, не видел. Да и откуда?
        Данные из паспорта были старательно переписаны в «гроссбух», Векс уже протянул за документом руку, как старший, сравнив в очередной раз фотографию с оригиналом, вдруг заявил:
        - На фотке - не ты!
        Векс опешил:
        - Как не я?! Ты посмотри внимательнее! Я это, но молодой! Тут мне сколько? Двадцать два! А сейчас? Посчитай - год рождения у меня какой? Ну а уж после две тысячи тринадцатого фотографы вымерли как класс. Вместе со своими аппаратами! Так что, звиняйте, другой сделать не удалось…
        - Паш, да он это, чего привязался. Похож же!
        Второй охранник тоже был очень молод, да и вообще весь наряд состоял из одних мальчишек. Несерьезно как-то…
        Паша еще немного повертел в руках документ, зачем-то попробовал оторвать фотографию, потом снисходительно произнес:
        - Ладно, вещи для досмотра приготовь… - и, вдруг, словно опомнившись, добавил: -… е.
        Вещей у Векса оказалось немного, и среди них не было ничего, что могло бы вызвать подозрение. Обычный набор: немного продуктов, фонарик - динамо, нож, веревка, старое охотничье ружье. Плащ-палатку и теплые ботинки, в которых он шел сюда, мужчина загодя снял и упаковал отдельно.
        - Цель визита?
        - Транзит.
        - А что за надобность такая была - ночью идти?
        - Так получилось. Наверху пурга, подзадержался.
        - А как там наш Мазай?
        Векс если и замешкался с ответом, то только на секунду:
        - Кто?
        - Смотритель в сторожке. Видели же, ее трудно не заметить. Или не заходили?
        - Поздно было, будить не стал.
        - Интересно, а что вот вас в метро потянуло? На поверхности, наверное, интереснее?
        Тот, кого напарник назвал Пашей, не удержался, фыркнул:
        - Макс, ты что, в безопасники решил податься?
        - Да нет, - парень смутился, - просто. Интересно же. Я вот там ни разу в жизни еще не был.
        - Какие твои годы, побываешь…
        Векс собрался было уходить, но старший караула остановил его.
        - Кирилл Сергеевич, вы, это, подождите, - от смущения парень покраснел и стал заикаться, но потом взял себя в руки. - Во-первых, оружие придется тут оставить, потом получите.
        - Когда потом-то? Я же сказал - транзит!
        - Все равно… Разрешение на проход через станции Конфедерации выдает начальник, а он сейчас спит, ночь же. Так что до утра придется задержаться. Тут гостиница есть, место всегда найдется. А грязное так или иначе обрабатывать нужно.
        Векс чертыхнулся про себя: задерживаться никак не входило в его планы. Но вслух произнес:
        - Ну и где тут у вас эта гостиница?
9 ноября, 04.00. Станция Гражданский проспект. Алекс
        Алекс открыл глаза. Он всегда просыпался очень рано. Дело было вовсе не в привычке или в бессоннице: у телефонного аппарата, используемого для внутренней связи, был жутко неприятный зуммер, заставлявший организм готовиться к звонку, а с ним - и к плохим новостям, заранее. Какое-то время он просто лежал с открытыми глазами. Как же тихо в утренние часы. Ни одного звука. Гробовая тишина. Наверное, схожие ощущения должен испытывать заживо погребенный. А чем, собственно, они от них отличаются? Лишь возможностью передвигаться в этой огромной братской могиле. Устанавливать законы, подчиняться правилам да еще продолжать убивать друг друга. Убивать, несмотря на то, что для человечества все уже закончилось…
        Алекс присел и посмотрел на часы. Оказывается, еще очень рано, можно и поспать.
        Кричаще-колючие звуки аппарата заставили его подскочить на постели.
        - Алекс Грин? - голос в трубке был неприятный, искаженный, с металлическими нотками. Неживой. Координатор…
        - Нет. Он вышел, - спокойствие давалось Алексу с трудом, но доставлять удовольствие звонившему ему никак не хотелось.
        - Неудачная шутка, Алекс. Сверхпунктуальный Грин никак не может проснуться? - яда в голосе говорившего было столько, что мужчина невольно подумал: как только тот в нем до сих пор не захлебнулся? Но вслух произнес:
        - Ничего подобного, я всю ночь сидел и ждал, когда меня кто-нибудь разбудит ни свет ни заря. Надо чего?
        Последний вопрос был лишним, Алекс уже и так понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Сердце сжалось. Неужели опять? Опять оборвалась чья-то жизнь, опять кто-то нарушил святую заповедь - не убий…
        - Вызывают. Срочно.
        - Вызывают… всех? - растягивая слова и стараясь скрыть дрожь в голосе, спросил Алекс.
        В вопросе не было ничего необычного: группу в полном составе - то есть его и Кристи - вызывали далеко не всегда. Но Координатор понял вопрос по-своему, и правильно, кстати, понял:
        - Кристи вызывают. Тебя же она интересует? - он вновь перешел на язвительный тон.
        Алекс разозлился. В первую очередь на себя, за то, что выдал волнение. Ну и на звонившего, который слишком много знал и даже не пытался скрыть этого.
        - И что же на сей раз сообщит нам глашатай Великого визиря?
        На том конце провода засмеялись:
        - У Алекса новая шутка?
        - Нет, Алекс битый час пытается выяснить, зачем его разбудили!
        - У нас убийство. В административном секторе.
        Вот те раз! Да… Тут ни бытовухой, ни банальным ограблением, пожалуй, и не пахнет. Вернее, как раз пахнет. Плохо пахнет!
        - И не задерживайся, ВСЕ уже на месте…
        Аппарат крякнул и затих.
        - Что ж ты, скотина, столько времени лясы-то со мной точил? - зло поинтересовался Алекс, бросая трубку.
        Разговор оставил неприятный осадок. Попытка отогнать дурные мысли ни к чему не привела, хороших, которые могли бы их вытеснить, просто не было.
        Алекс подошел к умывальнику (роскошь, доступная не всякому!). Внимательно посмотрелся в зеркало, сделал попытку улыбнуться. Отражение тоже улыбнулось ему.
        - Доброе утро, Саша…
        Саша. Человек из прошлой жизни. Слезы навернулась сами собой, отражение смазалось…

* * *
        Фотовспышки маленькими молниями разорвали темноту небольшого помещения.
        - Все! Снято!
        Тут же зажегся верхний свет, и толпа, до отказа заполнившая студию, загалдела. Смех, аплодисменты, стук собираемого студийного оборудования…
        Молодой человек в дорогом костюме вышел на середину зала, захлопал в ладоши, привлекая внимание:
        - Господа! Господа-а-а! Всех поздравляю с окончанием! И приглашаю во «Фрегат» - событие надо достойно отметить!
        Толпа в ответ дружно зааплодировала, а кто-то даже крикнул троекратное «Ура!».
        Приглашающий подошел к стоящему в стороне ото всех фотографу. Тот собирал свою технику.
        - Ну, старик, ты молоток! - хлопнул он его по плечу. - Раньше срока!
        - Я старался, - парень улыбнулся.
        - Бросай все здесь, и поехали, покутим на полную!
        - Сереж, я домой. Хочу к утру все Главному сдать, - смутился молодой человек.
        - Саш, да ты чего? - развел руками приглашающий. - У тебя еще три дня есть на это.
        - Вот из-за этих дней и стараюсь. Мы с Машкой хотели на озера съездить…
        Сергей рассмеялся:
        - Твоя Каменская победила организованную преступность?!
        - Вроде того. Только ты ее при встрече не называй так.
        - Что, не нравится?
        - Угу. Не называй, договорились?
        - Ладно…
        - Мальчики, что же вы? Мы уже заждались.
        Сергей приобнял сразу обеих подошедших к ним девушек:
        - Ох, красавицы!
        Чмокнув в щеку сначала одну, потом вторую, произнес:
        - Девочки, господин Гринев нас покидает.
        - У-у-у! Почему? - надула губки одна из них. - Мы так не играем! Вы же главный герой этого вечера…
        - Главный герой… Скажете еще, - Саша улыбнулся. - Вы, вы мои главные героини! Но… Дела. В следующий раз - обязательно!
        Сергей бросил взгляд на часы, хитро прищурил глаза:
        - А мосты-то сейчас уже разведут. Не успеешь…
        - А я по вантовому, - в тон ему ответил фотограф. - Долго, но наверняка. Не обижайся, Серег, в другой раз точно. Обещаю.
        - Давай, тогда хоть Вадим тебя отвезет?
        - Не, не надо. Идите гуляйте. Я пройдусь немного, подышу, а потом поймаю машину.
        - Ну, как хочешь, - парень потянул руку для прощания. - Давай, старик! Позвони на днях.
        Саша вышел из парадной. В лицо повеяло речным ветерком, после студийной духоты это было очень кстати. Лето в этом году выдалось неожиданно жарким. Для горожан это явилось приятным сюрпризом, но уже спустя месяц стало порядком надоедать. Народ ждал ночи, толпами вываливал на улицы, гуляя по набережным и наслаждаясь мимолетной прохладой. Закинув рюкзак с аппаратами на спину, Гринев двинулся домой, с удовольствием вдыхая запахи остывающего асфальта, зелени и водорослей. Все сегодня радовало и приятно удивляло его: и два старика, играющие в шахматы на скамейке в сквере, и влюбленная парочка, целующаяся прямо посередине тротуара, и рыбаки, пытающиеся что-то словить в мутной воде канала. Вдруг ночную тишину разорвало громогласное «Ура-а-а!», свист, хлопки сотен ладоней и канонада пробок, вылетающих из бутылок с шампанским.
        - Мосты развели! - улыбнулся Саша.
        Обычное дело: развести мосты и пропустить скопившиеся за день корабли. А какое событие! Несколько тысяч человек еженощно ждут этого. Едут со всей страны, стоят часами, занимают загодя место. И ради чего? А потом будут счастливые бродить по острову и ждать, пока их сведут снова. Да что далеко ходить: сами же с Машкой принимали участие в этом магическом ритуале. И не раз…
        Ну, вот, кажется, все выветрилось из головы, остыл, наконец. Можно и машину ловить. Домой…

* * *
        Картинка пропала так же неожиданно, как и появилась. Воспоминания отступили. Сердце бешено стучало. Видение, как и всегда, длилось несколько секунд, но вымотало его.
        Алекс наполнил сложенные ладони водой и выплеснул содержимое на лицо, потом еще, и еще. Посмотрелся в зеркало. По лицу человека, что был там, в Зазеркалье, стекала вода. Казалось, он плачет и что-то хочет сказать, просит о помощи…
        - Ну, Саш, ты чего? Все хорошо будет!
        - Как же ты изменился…
        Действительно, он сейчас мало напоминал того Сашу Гринева, мечтателя и романтика, который только что явился ему в видении. Лицо осунулось, глаза впали. Кожа стала бледной: сказывалось отсутствие солнечного света. Но дело не только в этом. И не в том, что между ними разница в двадцать лет. Нет, просто Саша Гринев умер тогда, в тот страшный день. Вместо него родился он, Алекс Грин, проклятый человек.
        Алекс уже хотел закончить умываться, как что-то вспомнил. Кристи… Его обдало жаром. Пошарив в тумбочке, он нашел расческу, кусок мыла. Повертел в руке видавшую виды бритву…
        Отражение в зеркале улыбнулось. Алекс улыбнулся в ответ:
        - Спасибо, что напомнил! Старею, брат, старею…
        Он опять улыбнулся. Кристи… Пожалуй, это единственное, что держало его на плаву. Единственное, ради чего он терпел эту жизнь все эти годы. Они не так часто виделись и практически никогда не оставались наедине. Почти не говорили друг с другом: ему никак не удавалось преодолеть волнение и заговорить про вещи, не касающиеся их профессиональной сферы, а она тоже молчала. Волнение… Алекс фыркнул: да он просто панически ее боялся! Поэтому только украдкой иногда глядел на нее. А потом долго ругал себя за бездействие и робость, обещая, что такое больше не повторится, но… Вот и сейчас Алекс чувствовал себя, как мальчишка перед первым свиданием.
        Ай! Надо же, порезался!..
        Ну вот он и готов:
        - Я пошел?
        Подмигнул отражению в зеркале:
        - Знаю! Все знаю! Я постараюсь. Обещаю!
9 ноября, 04.00. Станция Гражданский проспект. Кристи
        Она не любила свое имя. Оно казалось ей слишком вычурным, слишком красивым и совсем не подходящим к ее внешности. Кристина… Ну какая она, скажите на милость, Кристина? Ни кожи, ни, простите, рожи. Такое имя только для красавиц. Она мечтала: вот вырастет и обязательно сменит его! Но выросла, и проблема с именем ушла на второй план. А когда еще и узнала, что Кристина - это все равно, что смешное и нелепое Христина, вообще успокоилась: Христина - вот это - для нее. Христя. Или… Или Кристи.
        Она примерила новое имя, как новое платье: покрутилась у зеркала, повторяя его вслух и про себя, придирчиво оценила прическу и решила: подходит! Кристи… Нос
«уточкой», глаза, чуть раскосые, не поймешь, то ли карие, то ли зеленые. В довершение портрета: бледная кожа и волосы, на ее фоне смотревшиеся почти черными. Вот только… Она решительно взяла ножницы.
        Что изменилось с годами? Все. И ничего. Кристи так и не суждено было превратиться в Кристину. Из зеркала на нее по-прежнему смотрит та девчонка пятнадцати лет от роду, с вздернутым носом и широко расставленными глазами. Только вот ежик на голове поседел, ну и прибавились, конечно, «гусиные лапки» у глаз да горестные складки в уголках рта.
        Кому-то это покажется странным, но имя определило ее судьбу. В самом прямом смысле. Первую книжку Агаты Кристи она прочла исключительно из-за фамилии автора. Чтиво увлекло, захотелось продолжения. Потом мисс Марпл сменил Эркюль Пуаро, который, в свою очередь, был отправлен в отставку в угоду Шерлоку Холмсу (куда ж без него-то!). Потом были Чейз, Стаут, позднее - наши Вайнеры… К семнадцати годам она перечитала все, что смогла купить, взять в библиотеках, у друзей и знакомых. Что-то перечитывала по нескольку раз, что-то - откладывала «на потом» и возвращалась, когда «дорастала» до содержания. Родители не считали детектив за литературу вообще, и пристрастия дочери к этому жанру не разделяли. Но других проблем Кристина им не доставляла, и они рассудили вполне здраво: пусть уж лучше детективы, чем пиво или, упаси Бог, наркотики. Правда, такое увлечение не всех приводит на юрфак и тем более на работу в ментовку. Но ее вот привело. Когда Кристи объявила о своих намерениях, родители пришли в ужас. Мать прямо заявила, что желает видеть ее бухгалтером или экономистом: профессия и тихая, и хорошо
оплачиваемая. Для женщины - самое то. Дома был скандал: Кристи выдержала трехдневную осаду, но своего добилась. Известие о том, что дочь уезжает учиться в другой город, было воспринято уже спокойнее. На третьем курсе она выскочила замуж и домой к родителям больше уже не вернулась.
        За три года, прошедшие после окончания учебы, Кристи выбиралась к ним лишь дважды, в отпуск. И сейчас жутко жалела об этом. Живы ли они? Скорее всего, нет: в городе, где она родилась и выросла, не было метро, а в том, что Катастрофа накрыла и его, сомневаться не приходилось.
        Мечту свою - попасть на работу в милицию, Кристина осуществила. Правда, не на оперативную работу, как по глупости мечтала в начале, а в следствие. Она даже успела дослужиться со старшего лейтенанта и, на момент Катастрофы, была в своем отделе уже старожилом, считаясь достаточно перспективным следователем. Главным образом потому, что была неглупа, работоспособна и, что немаловажно, не стремилась сменить нелегкий ментовский труд на более престижный и высокооплачиваемый.
        Как оказалось, Рату этого вполне хватило, и он назначил ее начальником следственного отдела при Службе Безопасности Конфедерации. Прямо как в прежние времена: старший следователь СО СУ при… Громкое название. Особенно, если учесть, что очень скоро в отделе она осталась одна: сам себе начальник, сам себе следователь.
        Сегодня Кристи проснулась среди ночи: она опять плакала во сне. Сразу вспомнила, почему: сон. Когда-то давно он приснился ей как раз накануне Катастрофы. И вот теперь она увидела его опять: родители уходят от нее в кромешную тьму, она понимает, что это навсегда, но ничего сделать не может. Туда, куда они ушли, ей дороги нет. Пока нет.
        Было холодно. Она представила, какая сейчас вода в умывальнике. Бр-р-р… Ночью воду не подогревали, теплая будет только к утру: экономия. В душ бы. А лучше - в баню. Усмехнулась. Во, размечталась-то. Баня… Где ее теперь возьмешь?
        Хозблок в другом конце станции, но Кристи устроила свой миниумывальник по типу того, что у них был когда-то в саду: пластиковая бутылка с крышкой (ничто их не берет, даже радиация) и большая эмалированная миска. Если лить аккуратно, то очень даже хорошее приспособление. А Кристи лила аккуратно, она вообще была очень аккуратной…
        От холодной воды женщина раскраснелась. Взъерошила и пригладила волосы: ну вот, она готова. Теперь можно и почитать, а потом, если захочется, и поспать еще, до общей побудки. Ночью освещение - две лампочки, горевшие в полнакала - оставляли лишь на перроне и около туалета в туннеле, но у Кристи был стратегический запас - свечка. Вообще-то открытый огонь, мягко сказать, не приветствовался, но если очень хочется?..
        Читать не получалось - ночной кошмар никак не шел из головы. Комнатка крохотная, но в углах все равно клубится темнота, огоньку свечки ее никогда не разогнать. Почему-то подумалось: интересно, а какая комната у Алекса? Наверняка не такой закуток, как у нее.
        В этот момент телефон внутренней связи ожил.
        - Мадам Следователь?
        - Зачем так официально? Или имя мое забыл? - Координатора она терпеть не могла, а его издевательски-шутливую манеру изъясняться - еще больше. Сердце бешено забилось: в такую рань могут вызвать только на что-то чрезвычайное. - Случилось что?
        - Да, мадам, сегодня есть работа для вашего величества, - в трубке раздался каркающий смех. - Сегодня у вас свидание. В административном секторе.
        У Кристи засосало под ложечкой, а голос сорвался, когда она спросила:
        - Что - в административном секторе?
        - Убийство.
        Вот те на! Она некоторое время еще стояла с прижатой к уху телефонной трубкой, не замечая, что на другом конце провода ее собеседник давно уже положил свою. Убийство в административном секторе… Кого бы там ни убили, но за этим наверняка стоит нечто большее, чем просто смерть.
        Кристи взяла свою рабочую сумку, еще раз глянула в зеркало. Все. День начался…
        Глава 2
        ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ
        И запах крови, многих веселя…
        В.Высоцкий

9 ноября, 04.57. Станция Гражданский проспект, административный сектор
        До общей побудки оставался еще целый час, но народ, большей частью взрослые, уже проснулся и потянулся к умывальникам, а со стороны кухни повеяло теплом и запахло чем-то вкусненьким… Кристи сглотнула слюну: завтрак ей сегодня точно не светит. Ладно, переживет, не впервой! Зато никакой угрозы лишних килограммов, идеальная фигура без особого труда. Типа, как в старом анекдоте: гильотина - лучшее средство от головной боли…
        К административному сектору надо идти через всю платформу: Рат устроил его в служебных помещениях, скрывающихся за огромным панно в торце станции. Кристи давно подмывало спросить, что подвигло его сделать столицей Конфедерации именно
«Гражданку»? Ничего «столичного» - серенькая, обыкновенная. Лично она подозревала, что именно из-за этого панно - герба почившего в бозе огромного государства. Другие станции хоть были и красивее, но вот такого панно точно не имели. Рат же любил внешние эффекты, да и про государство это всегда вспоминал с теплотой, Кристи абсолютно непонятной. Откуда это у него? Разница в возрасте между ними всего лет восемь, можно сказать, что сейчас уже никакая. Но вот она про этот самый Советский Союз знала только из учебника да по рассказам, а Рат, оказывается, не только помнил, но и всегда подчеркивал, что Конфедерацию устроил по его образу и подобию. Что ж, не такое оно и плохое было, наверное. Лично ее эти «образ и подобие» вполне устраивали. Да и не только ее: люди тут не голодали, а за это что угодно потерпеть можно. Даже причуды Координатора, будь он неладен…
        Кто из простых смертных двадцать лет назад представлял себе точно, что такое на самом деле метрополитен? Пожалуй, только диггеры. Кристи знавала одного такого. Он-то первый и просветил ее: метро - это не только станции да туннели по бокам. Тут помимо платформы и вестибюля еще куча разных помещений, а туннелей - и того больше. Знала бы, как дело повернется, побольше с ним на эту тему общалась бы. Так что, кое-какое представление о метро к моменту Катастрофы у нее имелось. И все равно, попав сюда, Кристи поразилась: подсобок было столько, что с лихвой хватило на обустройство станции, в одночасье превратившейся в жилище для нескольких сотен несчастных. А что касается кухни и душевых с туалетами, так они вообще, оказывается, тут заранее устроены были, осталось только приспособить к местным условиям.
        Приспосабливать, правда, все пришлось. Это сейчас станция имела вполне обжитой вид, со сложившимся, относительно налаженным бытом. То, что было в самом начале, даже вспоминать не хотелось - кошмар. Но пережили, и живут. Вернее сказать, приспособились. Настоящая жизнь осталась там, на поверхности, в прошлом. Тут скорее эрзац…
        - Ну надо же, уже тут как тут! Развлекаемся?
        Как же ее раздражали эти любопытствующие! И ведь ничего их не берет, никакая Катастрофа! Вечные, как тараканы. Блин, испробовать проверенный способ?
        Кристи нарочито громко произнесла:
        - Так, уважаемые, мне нужны двое понятых. Потом надо будет все увиденное публично засвидетельствовать. Кто согласен? - и сама испугалась сказанному: что она мелет? Какое публичное засвидетельствование?
        Толпа, однако, рассосалась в миг: ноги сделали даже те, кто и слова-то такого - понятой - никогда не слышал. Вот и миленько. А то нашли развлекушку, театр бесплатный…
        Яркое пятно на фоне стены - вход, да уж, тут на освещении не экономят.
        - Рат? - признать в сидевшем на пороге пожилом человеке в халате и тапочках на босу ногу всесильного хозяина Конфедерации было сложно. И дело не только в домашнем одеянии: Рат как-то сник, усох, уменьшился в размерах. А когда заговорил
        - просительным, виноватым каким-то голосом, - это впечатление только усилилось.
        - Я всех выгнал, она… - Рат шумно вобрал в себя воздух, - она там одна… - и, не выдержав, он тихонько заскулил, но тут же уткнулся лицом в пушистый рукав.
        Страшное дело - мужские слезы. За все свои сорок с хвостиком Кристи всего второй раз в жизни видела, как плачет мужчина. Причем в первый раз она наблюдала это задолго до Катастрофы, еще в своем родном городе.
        - Рат… - Кристи вдруг захотелось погладить его, приласкать: она уже поняла, что произошло. - Как это случилось?
        - Не знаю. Я даже не знаю, надругались над ней или нет, - Кристи невольно отметила: неисправимый матерщинник и хам, Рат употребил абсолютно нехарактерное для него и вполне литературное слово - «надругались».
        - Нашел кто?
        - Я. Минут сорок назад. Или с полчаса. Не знаю…
        Кристи хотела уже задать следующий вопрос, но мужчина заговорил сам, не останавливаясь:
        - Вышел от себя, в туалет проснулся, - Кристи опять отметила: это «в туалет»… Еще вчера Рат выразился бы более определенно… - В коридоре полумрак, мы никогда свет не выключаем, мало ли что? Она перед дверью лежала, голенькая совсем. Я испугался, знаешь, - Кристи поразилась его взгляду: так смотрят дети, когда не понимают, за что их наказывают взрослые, - холодно же, она простудится. А потом понял все… Сразу понял. Только вот за что? Не понимаю…… - и Рат опять уткнулся в рукав.
        - Феликс…
        Рат встал, Кристи обратила внимание, что от его стати не осталось и следа, перед ней, казалось, был глубокий старик, сгорбленный и несчастный.
        - Я закричал. Я, наверное, так кричал, что вся эта кодла, - он мотнул головой в сторону, - повыскакивала!
        Кристи только сейчас обратила внимание, что в стороне жмутся полуодетые обитатели адмсектора.
        А Рат, между тем, все говорил, и говорил:
        - Я их выгнал и сам ушел. Боюсь. Не, не девочки моей. Просто если трону ее, то не выдержу: унесу к себе и никому не отдам. Я с ума схожу, Крис… А этим не верю. Она же кричала, она должна была звать на помощь… А они не слышали, дрыхли! И я не слышал… Крис, я… я проспал ее!..
        Собственно, с Ратом ясно. Пусть сбивчиво, но он рассказал все, что пока ей было необходимо, а остальное могло и подождать. Теперь надо собраться и - работать. Эмоции, слезы - это все потом.
        - Лень, - обратилась она к охраннику, - Мамбу поторопи, и скажи, чтоб с собой успокоительного захватил, что есть.
        С девочкой надо бы закончить побыстрее. Ну где же Алекс? Нет, у нее-то работа всегда найдется, но есть определенные и не ею писанные правила. Так что, Лоре придется дожидаться этих копуш.
        Придумал же Рат название - административный сектор! Длинно и казенно. Про себя Кристи называла это место Резиденцией. Она и Рату про него говорила, но тот отверг, а переубеждать его бесполезно, - упрямый, как баран. Хотя Резиденция подходит идеально: именно тут сильные мира сего и работали, и жили. В кабинетах Кристи бывала не раз, и у самого Рата, и у начальника станции, и даже в закутке у Координатора приходилось, но в жилых комнатах - никогда. Вряд ли они сильно отличаются от ее каморки, разве что размером побольше, но она, тем не менее, поймала себя на мысли: а любопытно… Что ж, любопытство - это не порок, а, как поговаривала ее старинная подруга Анечка Воронина, большое свинство. Только где вы встречали нелюбопытного следака? Так что, Кристи просто обязана сунуть свой нос в каждую щель. И с людьми поговорить, записать основное. Только вот зачем? Сейчас явится Алекс и назовет имя убийцы, или нарисует его портрет. И все! Расследование закончено, финита ля комедия. Но нет же! Нам надо, чтоб все было по закону: осмотр
        - допрос - доказательства. А Алекс, типа, просто главный свидетель обвинения.
        Хотя, наверное, Рат в чем-то прав: доказательства нужны. Никто не должен сомневаться в Сашиных способностях. Каждый должен помнить: в случае чего, Грин покажет именно на преступившего закон. Все происходящее - не игра и не подтасовка. Такая вот неотвратимость наказания…
        Кристи старалась не смотреть в сторону Лоры. Не то что бы она боялась трупов, нет, живые однозначно опаснее покойников. Просто тяжело осознавать: еще вчера это был человек, а сейчас - куча разлагающейся плоти. А Лору она еще и любила. А кто ее не любил? Удалась у Рата дочка, что и говорить, не в него, в мать-покойницу. Солнышко… Было, да зашло. У какой сволочи рука поднялась?! И Рата жалко, - как он теперь? Такая потеря, - и Алекса - Кристи прекрасно видела, что ему стоят эти
«свидетельские показания»… Так, стоп! Сказано же - плакать потом! Сейчас работа!
        Кристи решительно вытерла выступившие слезы и приступила к осмотру.

* * *
        Алекс с удивлением отметил: для столь раннего часа на станции необычно шумно и людно. Большинство граждан кучковалось неподалеку от входа в туннель. Происшедшее обсуждали не таясь, поэтому гул стоял, как в растревоженном улье.
        Он немного понаблюдал за толпой: счастливые люди, говорят друг с другом и не чураются, а потом решительно двинулся вперед.
        Кто-то сказал: «Грин идет», и народ моментально замолчал, расступился. Когда-то ему доставляла удовольствие подобная реакция, сейчас же, в очередной раз, стало горько: изгой, проклятый человек…
        Мужчина черной тенью проскользнул в туннель и шагнул в коридор Административного сектора.
        Это было, пожалуй, единственное место во всем метро, где бы Алекс хотел оказаться в самую последнюю очередь. Слишком много боли, слишком много воспоминаний, эту боль вызывавших. После полутени на платформе и темноты туннеля свет в помещении был ослепительным. Закружилась голова, Алекс зажмурился, прислонился к стене. Потихоньку, осторожно открыл глаза…
        Тьма оглушила практически сразу, в висках застучали молоточки, а сердце зашлось в бешеном ритме…
        Свет в коридоре притушен, у входа в кабинет Рата на корточках сидит человек. Он что-то делает с лежащим на полу телом. Потом резко встает, берет рюкзак и быстро уходит…
        Больно, как же больно… Голова раскалывается, сил больше нет терпеть. Алекс сжал виски и медленно сполз по стене…
        Боль ушла также резко, как и накатила. Яркий, режущий свет, лицо Координатора. Кажется, тот бьет его по щекам…
        - Все, хватит, да хватит же! - Алекс оттолкнул руки.
        - Ну ты и напугал! Как, видел?
        Алекс и сам был удивлен: никогда еще видения не вызывали у него столь сильную боль. Ну, кроме разве что того самого первого раза.
        - Бумагу!
        Карандаш забегал по листу, словно повинуясь какой-то неведомой силе, абсолютно не зависимой ни от Алекса, ни от его желаний. Линия за линией, черта за чертой, пара минут - и портрет готов. Устало протянул рисунок Координатору:
        - Все.
        - Найти! - Координатор передал листок одному из бойцов, потом, обращаясь к Рату, отметил: - Чужак, значит, на станции, скоро приведут. И, повернувшись в сторону Грина, добавил. - Свободен!
        Алекс презрительно посмотрел на него:
        - А вот давай я сам решу, что мне делать и когда свободным быть?! - не хватало еще, чтоб это ничтожество, Координатор, указывал ему, что и как делать!
        Мужчина устроился в сторонке, достал бумагу, карандаш. Удивительно, но способности к рисованию открылись у него вместе с появлением этого странного дара. Рисовал он с удовольствием, забывая в это время обо всех своих проблемах и бедах. Рат, зная об этой страсти Грина, включил в их договор соответствующий пункт и бесперебойно снабжал Алекса и бумагой, и карандашами. Правда, ему редко приходилось рисовать с натуры: люди, увидев его за работой, старались скрыться. Алекса и так боялись, а это занятие явно не добавляло ему популярности. А сегодня - такая возможность! Скажите, когда еще он увидит Рата в таком состоянии? Пожалуй, с него он и начнет. А потом на стенку повесит и будет любоваться.
        Алекс внимательно посмотрел на своего мучителя: да, сдал он резко. Но сочувствия к нему не было. Говорят, Бог наказывает родителей через детей. Вот и наказал. Но девочку жалко. Хорошая была, красавица. Она и сейчас красивая. Поза - как у спящей, ничего неестественного, волосы разметались… Если бы не эти багровые синяки на шее и на предплечье… Да… Вот Координатор - скотина неменьшая, и сыночек Марк ему под стать. А судьба выбрала Лору… Алекс внимательно посмотрел на парня: хм, плачет. Почему-то стало его жалко. Кажется, они с Лорой дружили? Может, и не такой Марик пропащий, как его отец?
        Координатор… Сидит рядом с Марком, обнял парня за плечи, что-то шепчет ему, успокаивает, наверное. Стоп! Может, Алексу показалось? Координатор, глядя в сторону Рата, улыбается? Слегка так, краешками губ? А ведь точно, улыбался: сейчас вот перехватил взгляд Алекса и стушевался. Надо же, ну и скотина! Чему радуется-то?!
        Взгляд упал на Председателя. Еще одно чудо-юдо. Алекс не понимал, зачем Рат держит его подле себя? Ведь ни для кого не секрет, что эта пародия на человека никакой не правитель. Так, ширма. Обрюзгший, вечно под кайфом, он и на людях-то появляется раз в год по обещанию. Как, интересно, сейчас-то удалось выгнать его из своей берлоги?
        Единственное светлое пятнышко тут - Кристи. Алексу всегда нравилось смотреть, как она работает. Хотя тоже иногда смешно: нельзя же настолько серьезно относиться к своим обязанностям, когда следователь все равно ничего не решает. Как скажет он, Алекс Грин, так и будет. А он никогда не ошибается. Зачем же вся эта суета?
        От размышлений отвлек Мамба.
        - Всем доброе утро! Привет, художник! Дай-ка, гляну? Слушай, прими заказ на портрет, а то вдруг внуки белыми родятся и не поверят, что дед был самый настоящий негр из далекой Африки!
        - Ты детей роди сначала, африканец!
        - Вот я и говорю: внуки родятся, а дед не доживет, - Мамба подошел к Лоре, вздохнул. - Крис, писать готова? Диктую…
        Мамба, а «в миру» просто Димка Галанин - чистокровный русский (или российский?) негр, черный и кудрявый при абсолютно белых родителях. Говорит, что в деда пошел. Что ж, наверное, бывает и такое. Алекс невольно улыбнулся: Мамба от мифического деда унаследовал не только внешность, но и легкость походки и какую-то звериную грацию. Черный, а в его присутствии становится светлее. Хороший человек.
        Заметив, что Кристи осуждающе посмотрела на него, Алекс сделал вид, что уронил на пол карандаш и занят его поисками…
        Впрочем, найти его он не успел.
        Дверь открылась, охранники втащили в коридор человека.
        - Вот он…
        Резкая боль - как обухом по голове.
        Темно и холодно. Под порывами ветра мечется дверь в сторожку. Неизвестный тащит за ноги человека. Тот мертв…
        В чувство Алекса привели крики:
        - Рат, прекрати, Рат! Ты же убьешь его!
        Алекс открыл глаза. Двое, Мамба и Координатор, с трудом оттаскивали хрипящего Рата от незнакомца. Тот даже не сопротивлялся, не пытался прикрыть руками окровавленное лицо.
        - Рат, Рат, хватит! Да хватит же! - Алекс силой развернул мужчину к себе, встряхнул. - Все, достаточно!
        Рат тяжело дышал, но приступ бешенства уже отступил:
        - Че лезешь?!
        - У нас еще труп. Мазай.
        Незнакомец в отчаянии застонал.
        Алекс кивнул в его сторону:
        - Он убил.
        Глава 3
        ПРЕЗУМПЦИЯ ВИНОВНОСТИ
        Но слово «невиновен» - не значит «непричастен»,
        Так на Руси ведется уже с давнишних пор
        В.Высоцкий

10 ноября, после полуночи. Станция Гражданский проспект.
        К себе Кристи вернулась уже заполночь, уставшая и злая. Ноги гудели, а глаза слипались сами собой. В изнеможении упала на постель, подумала, что не плохо бы и поплакать, снять напряжение, может, и полегче станет, но тут же четко осознала: нет, сил не хватит и на это. В этот момент желудок совсем некстати напомнил, что с утра там погостили лишь вода да пара сухарей. И замерзла она жутко, не хватало еще и простудиться. В общем, все нормально, поэтому - спать!
        Стащила надоевшие ботинки, куртку. Хотела было раздеться совсем, но желудок опять предательски заурчал. Вот зараза какая! По себе Кристи знала - если голодная, то уснуть будет проблематично. Про нормальную еду, конечно, и думать нечего, вряд ли сейчас что можно раздобыть - кипяток в бойлере, и тот только к утру будет. Но хоть корочку какую, червячка заморить: у ночного дежурного по кухне наверняка найдется чего-нибудь. Может, поделится? Хотя, это кто еще дежурит… Если Нинка Макарычева, то не только пошлет куда подальше, но потом еще и всем жаловаться будет, что не дали выспаться, разбудили раньше положенного. Но попытка - не пытка? Макарычева, вроде как, позавчера отдежурила? И помыться бы совсем не мешало, смыть с себя не только грязь естественную, но и тот страх, тот негатив, которого сегодня она повидала в избытке. Кристи почти физически ощущала все это на своем теле, и это чувство было невыносимым. Женщина прикинула, хватит ли у нее на все это сил, и все-таки решила, что нет, помывку придется совместить с завтраком. Утром, все утром. Но как есть-то хочется… Что за жизнь такая?
        И вот тут ее прорвало. Разом вспомнилось все: и мертвая Лора, и несчастный, раздавленный горем Рат, и изуродованный Мазай, и Кирька-скотина, угнавший дрезину:
«Меня тут ждать никто не уполномочивал!»… Из-за него Кристи пришлось топать обратно пешком - второй раз дрезину, конечно же, послать за ней не сочли нужным. А она не любила этот переход, там хоть и чисто все, но прямо посередке всегда тоска такая нападает, что жуть берет. Ничего ни с кем плохого не случалось, но про тоску почему-то все отмечали. И идти по шпалам в темноте - то еще удовольствие: ощущения
        - как у глиста в кишке. Да еще и споткнулась пару раз, фонарик чуть не разбила, коленку вот ушибла, саднит. И вообще замерзла она. И ноготь сломала. И…
        Что там, после этого «и», - уже неважно, всего перечисленного вполне хватило, чтоб в носу защипало, а слезы полились ручьем. Прорвало. Но и ладно, уснет быстрее…
        В этот момент в дверь постучали. Кристи быстренько вытерла глаза и нос: ну вот, даже пореветь в свое удовольствие не дали.
        - Крис, можно? - дверь приоткрылась.
        Алекс. Саша… Мысли лихорадочно заметались: в кои-то веки, а она носом хлюпает. И еще Кристи абсолютно не знала не только как себя с ним вести, но и что говорить!
        - Угу, так зашел же уже… Чего спрашивать-то? - от волнения голос сорвался, она откровенно «дала петуха».
        Попыталась улыбнуться, но вместо этого неожиданно для себя чихнула. И сразу успокоилась.
        - Извини…
        - Ничего, будь здорова.
        - Угу. Табуретка под столом, выдвигай, садись. Сейчас свечку зажгу, а то споткнешься еще, тут ботинки, осторожнее, - наклонилась, засунула обувь под топчан. - Только не выдавай. Координатор бурчать будет, а мне без свечки никак.
        - О чем речь? Я и Координатор - вещи несовместимые.
        Алекс улыбнулся: Кристи заговорила с ним так, будто продолжила прерванный вчера разговор. И это ему очень понравилось.
        Света вполне хватило, чтоб рассмотреть нехитрое убранство комнаты: к топчану, на котором сейчас сидела хозяйка, прилагались стол и шкафчик на стене - вот и все убранство. Ее гордость - старинный инкрустированный сундук, в котором женщина хранила все свое богатство, Алекс видеть не мог: Кристи задвинула его под топчан. Сундук она выменяла на настоящую кровать, и теперь спала на досках. Немного неудобно - верх приходилось поднимать, доставая вещи, но зато они всегда прибраны. И жалко, конечно, что не видит никто этой красоты: мало места. Хотя ей одной вполне хватает. Кристи заметила, что Алекс с любопытством вертит головой, отодвинулась подальше от света: не хватало еще, чтоб заметил ее опухшие глаза.
        Мужчина, между тем, словно что-то вспомнил.
        - Да, вот. Я тебе тут поесть принес. Голодная весь день, я же знаю, - он поставил на стол маленькую кастрюльку. - Поешь, теплое, я одеялом закутывал.
        Кристи ошарашенно переводила взгляд с Алекса на кастрюлю и обратно:
        - Это мне? - глупейший вопрос, но что-то же говорить надо. - Спасибо!
        Слезы опять полились, сами собой. Господи, да о ней тыщу лет так никто не заботился!
        Только в детстве, пожалуй…

* * *
        Алекс растерялся. Когда он вдруг обнаружил, что Кристи так и не вернулась домой до самого вечера, то, к стыду своему, даже обрадовался: повод зайти просто так, «на огонек», нарисовался сам собой - наверняка же приедет голодной. И наверняка будет ему благодарна. А тут вдруг эти неожиданные слезы… И как ему теперь себя вести? Попытаться успокоить? Но как воспримет это Кристи? Алекс запаниковал: он слишком хорошо помнил, как когда-то, еще в прошлой жизни, принес жене цветы. Просто так, захотелось вдруг сделать ей что-то приятное. А она, увидев протянутый букет, неожиданно разрыдалась. И все попытки успокоить ее встречала в штыки.
        - Ты ничего не понимаешь! Тебе важнее твои дела, а на меня совершенно наплевать. Что у меня, как у меня? Тебе все равно!
        Уже потом, проревевшись и придя в себя, Маша все рассказала ему. Это было лишь началом того кошмара, который привел-таки к их разрыву. Много позже выяснилось, кто за всем этим стоял: Феликс Ратников. Рат…
        Дежавю…
        Опять неожиданные слезы, опять он не знает, как реагировать, и опять рядом Рат…
        - Крис, ты чего?
        Вместо ответа - рыдания. С женой было проще: за два года совместной жизни он изучил ее, знал, как ее уговорить. А тут… Кристи он знает двадцать лет. И не знает, оказывается, совсем. Нет, можно, конечно, попытаться… Но лучше не рисковать, а то еще беды не оберешься. Пожалуй, надо ретироваться.
        - Я пойду тогда, ладно? А ты поешь, пока теплое…
        Кристи послушно открыла крышку. На всю крохотную комнатушку потянуло грибным духом. Женщина пару раз хлюпнула носом, слезы потекли с новой силой, но рыдания прекратились.
        - Тушеные грибы… И, кажись, с луком…
        Алекс удивленно посмотрел на нее: нашла, чему восхищаться. Уж чем-чем, а грибами-то всех их закормили по самые уши. И тушеными, и вареными, и жареными. Глаза бы на них не глядели…
        Наверное, Кристи заметила его изумление.
        - Ты «Властелина Колец» читал?
        - Кино смотрел.
        - Не, кино - туфта! - получилось «фуфта»: Кристи как раз засунула в рот очередную порцию ароматного варева. - Книжка лучше. Интереснее.
        - Да ничего вроде, мне нравилось. Ты ешь, не болтай, еще подавишься, - Кристи в этот момент чем-то напомнила ему Оленьку, дочку двоюродной сестры. Та тоже всегда болтала, когда жевала, и тоже смешно путала буквы.
        - Ем, я, ем. Спасибо, - высохшие было слезы, полились вновь, но она сдержалась. - Не, я не любила его. Не понравилось. В книге интереснее все. Так вот, там один из хоббитов грибы любил и воровать ходил. А потом они всей компашкой, после жути той с этими всадниками, попали в дом, где их тушеными грибами накормили. В фильме нету этого. А я, когда читала это, голодная как раз была. И потом пошла, купила шампиньонов да и натушила их. С тех пор люблю очень.
        - Хоббитов-то наверняка не шампиньонами кормили.
        - А! На безрыбье и рак - рыба! Вкуснотища. Ой, а давай со мной? У меня еще ложка есть, - Кристи было полезла рукой в шкафчик. - А то, смотри, я ведь все одна слопаю…
        - Да ты чего? Мне эти грибы - как Верещагину черная икра. Да и не голодный я. А ты ешь. Я пойду?
        Кристи отставила кастрюльку в сторону. Ну вот, своими слезами она умудрилась обидеть человека…
        - Саш, не уходи, а? И прости меня, дуру. Это нервы все, устала сегодня. Да и есть хотелось… Это я от благодарности ревела, чес-чес!
        Ну вот, женщины, оказывается, еще и из-за благодарности плачут…
        - «Прости меня, Васенька, дуру грешную!»? Помнишь?
        - «Мама, на прошлом допросе вы показали, что нас двое титьку просили!», - Кристи засмеялась. - «Ширли-мырли»! «И зачем мне эти Канары? Я белье замочила»… Шикарный фильм! Не отказалась бы посмотреть еще…
        - Ага, мы с Машкой тоже любили его. Воды принести?
        - Не, не надо. Кипятка все равно нет, а холодной не хочется. И так вымерзла вся: в сторожке ледник. Представляешь, даже вода в ведре сверху замерзла! Да потом еще пешком по туннелю обратно добиралась.
        - Что, неужели Рат дрезину зажал?
        - Координатор. Кирюха сказал, что он ждать не велел. Я потом звонила оттуда, из сторожки, мне сначала обещали, но так и не прислали. Вроде как из-за одного человека гонять… Я ждала еще, так-то бы, конечно, раньше ушла. А что труп там остался, это никого не волнует. Если с утра его не привезут - порву всех, как Тузик грелку.
        - Так ты что, одна там была?! И не страшно?
        - Ну так чего бояться-то? Да я и одна неплохо справилась. А Мамба не поехал: раз ножевые, то, вроде как, все для него ясно. Только какое там ясно? Похоже, что били его в начале-то… Саш, ты этого, Векса, так кажется его, помнишь?
        - И что?
        - Да там кровищи прорва, а он - чистый.
        - В строжке? Так и что? Аккуратный просто, или вытерся.
        - Да ты что? Там ее столько… Не, точно, хоть чуть-чуть, но осталось бы. Хоть на одежде, хоть на ботинках. Я вот в холод была, и времени сколько прошло, а башмаки в крови все равно попачкала. А если бы свежая была?
        - Я что-то не пойму, куда ты клонишь? - Алекс лукавил, все-то он прекрасно понимал: девочка решила в сыщика поиграть. Нашлась тоже, Агата Кристи! Это и злило его, и забавляло одновременно.
        Но Кристи даже не заметила его недовольного тона: на самом деле все то, что она сейчас высказывала Алексу, не давало ей покоя с самого начала, и она была рада, что хоть с кем-то может это обсудить. О том, как к этим ее домыслам может отнестись Алекс, она даже и не подумала.
        - Знаешь, не вяжется одно к другому. Проще говоря - мотив где? Что такого сделал сторож Вексу, если он выбил ему зубы, сломал нос, а потом еще и истыкал всего ножом?! После чего пошел и ни с того, ни с сего придушил девушку. Да еще раздел ее, а одежду припрятал, да так, что не нашли. Это на незнакомой-то станции!
        - Маньяк. А станции все равно одна на другую похожи.
        - Угу. Может, и маньяк, конечно. Только странный - Мазай его раза в полтора крупнее. И уж всяко - не слабее. Ты таких маньяков видел, которые на мужиков нападают? Да еще и на таких, которые их одним пальцем в порошок сотрут?!
        - Я вообще никаких не видел. А Векс впечатление беспомощного младенца тоже не производит, знаешь ли!
        Все-таки она его разозлила! «Какого черта? Какого черта она мне все это втирает?! Да какая разница, что сделал этому уроду Мазай! И что взбрело ему в голову, когда он увидел Лору! Я видел его! И этого достаточно!» - Алекс, казалось, уже забыл, что совсем недавно ради этой женщины готов был горы свернуть. Сейчас он рвал и метал.
        Кристи наконец-то заметила его состояние и испугалась: «Дура-дура, какая же я идиотка! Ведь даже мечтать не могла, что он вот так возьмет и придет. А наговорила черт знает чего! Обидела… Какое ему дело до моих умозаключений? Я ведь его, получается, обвинила в оговоре? В том, что он на самом-то деле ничего не значит? Но это же не так! Я же не виновата, что не вяжется тут одно к другому, я хочу только разобраться!».
        Не совсем отдавая себе отчета, не понимая, зачем она это делает (а, семь бед - один ответ!), Кристи произнесла:
        - Ответь мне на один вопрос.
        - Спрашивай, - буркнул Алекс. Разговор уже тяготил его.
        - Скажи, ты точно уверен, что Векс убийца?
        - А ты - нет?! - Грин встал, намереваясь уйти.
        - Бежишь? - Кристи устало усмехнулась, она все сама испортила, воистину: язык мой
        - враг мой.
        - Тебе пора спать. Завтра тяжелый день.
        Сказал - как отрезал.
        - Бежишь…
        - Ты грибы-то доешь. И ложись! - Алекс улыбнулся, пытаясь загладить невольную грубость. В конце концов, судьба этого подонка - не повод для ссоры. - На самом деле поздно уже. И я устал сегодня тоже…
        От табуретки до двери - пара шагов.
        - Ч-черт! Ты чего вещи-то свои разбрасываешь, где попало? Так и шею свернуть недолго. На, убери, - Алекс нагнулся и поднял с пола какой-то предмет.
        Боль резанула…
        Бетонные стены туннеля, кабель, длинный кабель по стене. Если держаться за него, то идти легче. Холодно, зуб на зуб не попадает. Хорошо, что он знает туннели, охране его не найти, не догнать. А если заблудится и не выберется отсюда? Сдохнет. Ну и что? Пусть и сдохнет, но свободным! А может, и повезет? Не-не, он выберется, обязан! Он должен еще разобраться, кто его упек туда, и почему он должен отвечать за чужие грехи?..
        - Саша, Саша, да очнись ты! - Кристи хлопает его по щекам. - Что, плохо? Может, Мамбу позвать?
        - Нет, не надо, прошло все. Подожди, ты это где взяла? - мужчина протянул ей нечто, похожее на башмак, сделанный из коры дерева.
        - В сторожке, на растопке лежало, у печурки. Выпал из сумки, надо же, а ты об него чуть шею не свернул.
        - А взяла зачем?
        - Да не знаю. Предмет странный! Лежит у печки, на дровах, на обувь похоже. Вопрос: а чья? И как попала туда? Вот и взяла, на всякий пожарный.
        - Точно, угадала. Обувь это, чуня называется. Дело годичной давности помнишь? Парень девчонку задушил в туннеле к Академической?
        - Такое забудешь… Он тогда так орал, что не виноват и что еще разберется, что и почем!

«Так он и не виноват!» - подумал Алекс, но вслух произнес:
        - Сбежал он. Это его чуня.
        - Так что же, получается, он был у Мазая? Так это значит…
        - Ничего это не значит. Все, давай спать. Утро вечера мудренее. Завтра договорим. Пока!
        - Спокойной ночи…
        Интересное кино! Но Алекс прав: она подумает об этом завтра. А сейчас - спать!
        Перед тем как погасить свечку, Кристи сняла трубу с телефона. В конце концов, она имеет право выспаться…
        Глава 4

«ПО ВОЛНАМ МОЕЙ ПАМЯТИ…»
        Вы можете запереть двери. Вы можете закрыть окна.
        Но сможете ли вы пережить эту ночь?
        К/ф «Сонная лощина»

10 ноября. После полуночи и до утра. Станция Гражданский проспект
        Алекс брел по платформе. Ночь, никого, пусто. Можно сколько хочешь гулять по узкой полоске посередине между жильем и торговыми палатками. Полоска эта имела официальное название - «Проспект Надежды», но оно как-то не прижилось, и между собой обитатели «Гражданки» называли «главную улицу» по старинке, Невским.
        Утром станция проснется, и тут вновь закипит привычная жизнь: забегают дети, запахнет едой, народ потянется на кухню, в хозблок, на работы… Потом опять все утихнет до вечера. Днем тут, разве что, парочка совсем уж немощных стариков, что не годны ни для каких работ, выползут из своих нор пообщаться. Да еще мамочки с грудничками выйдут «погулять на улицу». Ну, неугомонные дошколята еще - от этих, если разойдутся, только треск стоит. Вечером… Вечером станция оживала вновь. Вот Эдик Ладыженко, если настроение есть, конечно, вытаскивает свой аккордеон и начинает тихонько наигрывать. Как бы для себя, но грустная мелодия проникает в самые дальние уголки станции. Кому-то это нравится, и они готовы слушать это, а кто-то раздраженно бурчит: опять тоску наводит! Вот умаявшиеся за день женщины собираются «на лавочке» посплетничать - как без этого? Влюбленные парочки, шумные подростки… И так - до девяти, когда тушат половину ламп. Это напоминание: вечер заканчивается, скоро огни погасят совсем, и на Невском опять воцарится тишина.
        Тогда наступит его, Алекса, время. Днем, а особенно вечером, он старался не появляться на платформе: его чурались, отворачивались при встрече, а потом разглядывали исподтишка, или того хуже - шептались вслед. Пожалуй, так относились только к жителям Мурино, к мутантам. Правда, муринцам не досталось той ненависти, что достается ему. При всем том, что некоторые готовы тратить огромные средства на его содержание. Эх, люди, люди… Хотя, за что их судить? Разве можно по-иному относиться к человеку, который в этом мире имеет все, что пожелает? Если исполняется любое его желание касаемо еды, одежды, удовольствий. Все самое лучшее. Любой каприз. Остальные работают, из кожи вон лезут, чтоб обеспечить достойное существование себе и остальным, а он получает все «безвозмездно, то есть даром»? Не ударив для этого палец о палец. По людским меркам он неплохо устроился, и просто обязан быть счастливым. Если бы они узнали, что это не так, то возненавидели бы Грина еще больше. Да, у него есть все. Но никому невдомек, что Алекс лишен того единственного, что на самом деле имеет значение и что есть практически у
каждого из них - свободы. Свободы передвижения. Свободы любить, кого любится. Свободы распоряжаться своей жизнью. Но пока он, Алекс Грин, распоряжается их жизнями. Их счастье, благополучие их семей в его руках. Стоит только захотеть… И они знают это.
        Только вот не захочет он никогда.
        Алекс сел на ступеньки трибуны, что устроил для себя Рат (хлебом не корми, дай перед народом покрасоваться). К себе идти не хотелось. Душно-то как! С остервенением рванул ворот свитера…
        Нет, такого не может быть! Он, Алекс Грин, не ошибается никогда! Он просто не может ошибиться! Или все-таки может? Ведь сейчас-то он точно знает - тогда, год назад, он показал на невиновного… Откуда пришло к нему это знание? Чуня… Вещь, которая принадлежала беглецу. Человек может лгать другим, но не себе, не в этом случае, по крайней мере. Брошенная беглецом обувка рассказала Алексу больше, чем, наверное, смог бы рассказать сам беглец: она впитала в себя все его отчаяние, недоумение, злость, а потом выплеснула все это на Алекса.
        Но как же так? Он же точно видел этого парня там, у трупа. Все было как обычно, но… Он ошибся! Судьба посмеялась над ним, жестоко посмеялась… Что ни говори, а за столько лет сложно не уверовать в собственную непогрешимость! Алекс Всемогущий! Господь Бог местного разлива!
        - Ч-черт!.. - Алекс не удержался, выругался вслух.
        Ведь что получается-то? Если ошибся один раз, где гарантия, что не ошибется и второй? Так, может, Кристи и права? Ч-черт!!! Одно дело - знать, что на «Дачу» отправляются по заслугам, и совсем другое: понимать, что твоими стараниями там оказываются те, кто этого ну никак не заслужил! Такого он себе позволить не может. Больше не может. Хватит с него! Пусть он пропащий человек, но не убийца!
        Алексу вдруг стало холодно, захотелось забраться под одеяло и просто уснуть.
        Дома он нарочито медленно, стараясь сосредоточиться на процессе и отвлечься от тяжелых мыслей, разделся, лег. Но одеяло не спасло от озноба: наверное, это уже просто нервы. В голове промелькнула неожиданная мысль, но тут же исчезла, и вспомнить, про что она, Алекс уже не смог. Что-то не так. Но что? Ответ, кажется, вот он, рядом… Но это только кажется. Ладно! Пусть так. Ясно одно - он должен с этим разобраться. Дело чести. А теперь - спать!
        Но сон не шел. Алекс попытался считать слонов, потом - от десяти до нуля и обратно… Не помогало ничего. Оставалось единственное, проверенное средство - вискарь. Заодно и согреется. Достал драгоценную бутылку: «Ну, будем здравы, бояре»…

* * *
        - Машка-а! Жена, - а я дома! И на завтра отпросился. Поедем в Петергоф, а? Позвоним твоему начальнику…
        Последнее время все у них идет наперекосяк. Казалось, что тут такого - проблемы на работе? Другие семьи они сплачивают, а вот у них… У них все наоборот. Когда все это началось, Маша стала отдаляться, замыкаться в себе. Сколько раз Саша просил ее отвлечься или хотя бы рассказать, что конкретно там случилось, но она только отмахивалась. Он обижался: почему муж не имеет право знать, что такого там произошло? Проблемы - вот весь ответ. Судя по ее виду и поведению - проблемищи!
        - Что, совсем худо?
        - Совсем. Поедем завтра в Петергоф. И звонить никому не надо, меня пока в отпуск отправили.
        - Может, расскажешь, что случилось-то? Хватит в себе держать.
        - Потом. Ужинать давай.
        Наутро был дождь, и о Петергофе можно было бы забыть. Но жена неожиданно для него заупрямилась и настояла: поедут. Не сахарные, не растают… Это была их последняя совместная поездка. И как же им было хорошо! Промокли, замерзли, но были безмерно счастливы. А по дороге домой купили бутылку виски. Водку Машка не переносила, коньяк - тоже не очень, а согреться-то надо? На вкус напиток показался ей той же водкой - фи, мерзость! - но она пила его, добавляла в горячий чай. И быстро напилась, смеялась и плакала… А потом вдруг, в одночасье, протрезвела и рассказала ему все.
        Как ни странно это было, но Саша воспринял новость почти с радостью. Только страх быть не понятым женой остановил его от того, чтоб высказать это ей напрямую. Сам же он ничего страшного не увидел: ну, подумаешь, уволят! Будет сидеть дома, ребенка заведут, в конце-то концов. Он зарабатывает достаточно, и на двоих, и на троих хватит. Да и кому она нужна, такая работа?! Ни выходных, ни проходных, сутки эти гребаные, после которых, поспав пару часов, опять бежать на работу…
        - Машк, а давай ты расстраиваться не будешь, а? Дома посидишь, ребеночка заведем?
        - Саш, ты дурак или ничего не понял?! Я не дома могу посидеть, а очень даже в Крестах!!! Ты что думаешь, пропажа арестантского дела вместе с вещдоком - это шуточки?
        - Я действительно в этих ваших делах понимаю мало. Но если порассуждать, то кому охота подставляться? Не, начальнику проще тебя втихую уволить, без скандала.
        - Не получится без скандала, Саш, дело арестантское - это одно. Плохо, конечно, но восстановить все равно можно. Наркота пропала. И тут я по уши виноватая - не сдала вовремя на хранение. Так что статью я уже заслужила…
        Обухом по голове. Да уж, влипла ты, Мария Павловна… Вслух он, однако, сказал:
        - От сумы да от тюрьмы… Машк, я тебе, честно, самые свежие сухари носить буду!
        Но жена попытки разрядить атмосферу не оценила. Это была их первая серьезная ссора…

* * *
        Грин с удивлением смотрел на бутылку: «Ого! Да ты Александр Иваныч, оказывается, алкач!». Сам того не замечая, он выпил почти половину. Просто так, без закуси. Точно, алкач. Вот бы Рат порадовался: сколько раз споить-то его пытался… Надо хоть водичкой запить да убрать бутыль подальше. Для другого случая. И спатеньки…
        Алекс огляделся: куда бы засунуть? Как назло, куда ни сунься - все под рукой! А, ладно, в шкаф. Вниз, в самый угол, чтоб лениво было наклоняться лишний раз…

* * *
        - Я провожу тебя сегодня. Можно?
        - Угу. Саш, я боюсь…
        Вообще-то отпуск Маша еще не отгуляла, отозвали. Оба понимали: ничего хорошего это не предвещает. Но, с другой стороны, все к одному концу! Скорей бы уж…
        Вместе они дошли до дверей райотдела; оба были на взводе, поэтому дорогой почти не разговаривали.
        - Ну, все. Я позвоню.
        - Маш, я так не могу. Я тут тебя дождусь.
        - Тогда лучше в кабинете.
        - Не прогонят?
        - Нет, нормально, у нас не пропускной режим. Пошли.
        - «Ну вот, я и в Хопре!» Сорри, в мусар… опять не то, в полицейском участке, вот!
        - Гринев, перестань ерничать! Люди же слышат.
        - Мань, это нервы, прости. И ты такая грустная, мне ж хоть чуток развеселить тебя охота.
        - Угу.
        - Маш, а что за амбре такое? - он поморщился. - Как вы все это выносите?
        - Это из-за дежурки, сюда же кого только не таскают - и пьянчуг, и бомжей.
        - Хоть бы проветривали!
        - Не помогает. Да это еще ничего, бывает и хуже.
        Пока шли коридорами, Саша с любопытством крутил головой: вот уж действительно, сколько раз не говори «халва», во рту слаще не будет. Ну стали теперь полицией. А здание как было мусарней, так и осталось. Хоть бы подремонтировали…
        - Вот тут я сижу, - жена усмехнулась нечаянному каламбуру, - пока.
        - Да, такую дверь с полпинка вышибить можно!
        - Глупостей не говори. Мой стол у окна, а я к начальнику, он тут уже.
        - А если зарестуют? Возьмут с поличным? Сосед твой по кабинету? Увидит и зарестует? И звездочку себе заработает!
        - Саш, ты опять? Звездочки у нас за такое не дают. А потом у меня соседка, но ее не будет. Все! Я ушла.
        Саша шагнул в кабинет.
        Голову сдавило точно железным обручем, он понял, что падает. Как в тумане Саша услышал крик жены, успел подумать: «Испугалась»…
        Тот же кабинет, только полумрак. Вечер, поздний. В кабинете мужчина, один. Как же так? Маша говорила, что у нее соседка? Мужчина стоит у раскрытого сейфа, роется там. Вот, нашел. Аккуратно вынул, положил в черную кожаную папку. Что-то достаточно увесистое, в корочках. Уголовное дело! Неизвестный хочет уже закрыть сейф, но вместо этого опять лезет внутрь. Секунда - и он вытаскивает оттуда конверт. Мужчина читает, что написано на нем, потом удовлетворенно кивает головой, и конверт присоединяется к делу…
        - Саша, Сашенька…
        Машка, плачет, гладит его по голове. Любимая… Кто-то сует под нос ватку. Фу, нашатырь!
        - Не надо, прошло все, - он отстраняет руку, поднимает глаза.
        - А, вы… - осекся. Черт, чуть не ляпнул. Надо выходить из положения. - Вы - Машин начальник?
        - Нет. Встать помочь? - мужчина протянул руку. - Испачкался, щетку надо? А то принесу?
        Когда мужчина закрыл за собой дверь, Саша тихонько спросил:
        - Маш, кто это?
        - Ратников, начальник розыска. А что шепотом-то?
        Саша присвистнул: значит, Машку подставил Ратников?
        Вот это дела в Датском королевстве…

* * *
        Открыв глаза, Алекс не сразу сообразил, где находится. А когда все понял, в сердцах чертыхнулся:
        - Да кончится это сегодня или нет?!
        Голова болела. Сколько раз сегодня у него были видения? Пять вроде? Не перебор? Наверное, он сходит с ума. Так, может, и к лучшему? Никаких забот тебе, никаких проблем. Будет спокойно жить в своем мире, с Машей, с Кристи… С Ратом. Нет, Рата, пожалуй, он с собой не возьмет. Это его женщины, и делиться он ни с кем не будет! Тем более - с Ратом.
        Господи, что за бред?! Да ты, батенька, пьян… Или уже сошел с ума?
        Алекс подошел к умывальнику и с наслаждением стал плескать ледяную воду себе в лицо. Уф… Вроде, отпустило. Надо же такому привидеться! Что на него нашло? Это все Крыська, точно… Она сподвигла. За все эти двадцать лет он ни разу не изменял жене (или памяти о ней?), случайные связи - не в счет, тут чистая физиология. А вот сегодня готов был. И с удовольствием. Дурак! Чего испугался?

«Эх, девоньки-девоньки, пинкертонши хреновы, что ж мне так-то на вас везет?». Сам он за жизнь ни одной детективной книжки не прочитал, а вот обе его женщины - вроде как детективы.
        Усмехнулся: «Собственник! Ты сначала у Крыськи спроси разрешения, а потом записывай ее в „свои женщины“!». Хотя почему-то Алекс был уверен: она бы не отказалась. «Его женщины», - а хорошо звучит-то! Хотя Маша, наверное, давно уже не его…
        Интересно, кстати, а были ли они знакомы? Вообще-то, не похоже, Крис бы сказала. Но, с другой стороны, вполне могли бы.
        Машка, где ты? Жива ли? Если что, пусть бы хоть смерть легкой была… Все эти годы он запрещал себе думать о своей «бывшей» как о мертвой. Для него Маша все равно всегда живая будет. И, почему, кстати, «бывшая»? Развестись-то они так и не успели…

«Машка, Машенька, хорошая моя», - как же он тогда обиделся-то на нее, дурень. А за что, спрашивается? За то, что не оценила его жертвы? Так и не приняла его - такого… Не простила, что стал работать с Ратом. Самовлюбленный индюк ты, Гринев! Даже не попытался вернуть ее тогда…

* * *
        - Знаешь, а не пошел бы ты!..
        - Ты не ори громко-то, а то я ведь пойду!
        Со стороны они оба, и Гринев, и Ратников, были похожи на двух петухов, готовых рвать друг друга до последнего.
        - Да вали! А я подмогну, пинком под задницу!
        - Нет, ты сначала меня послушай! Если уйду, кому лучше будет?! Ведь даже если не поверят, даже если в дурку меня упекут, тебе-то тоже - кранты!
        Эх, блефуешь, Сашенька, блефуешь. Хоть и профан в этих делах, но понимаешь - ничего ему не кранты! Вывернется ведь… Но и отступать тоже нельзя.
        Саша решительно уселся - не будет же Ратников его за шкирку выкидывать? Огласки он точно побоится.
        - Никуда я не пойду. А ты, мразь, или выслушаешь меня, или… - что «или» он и сам не знал. К удивлению, на Феликса это возымело действие: он побледнел, на скулах заходили желваки, а глаза стали белыми от ярости, но - сдержался, и сквозь зубы процедил:
        - За мразь, ты, скотина, отдельно ответишь. Но пока говори.
        - Вот и обменялись любезностями. А теперь - слушай. У меня есть к тебе предложение. Ты в курсе, что вчера материал на Машку в прокуратуру ушел?
        - Ближе к телу!
        Саша не обратил на реплику внимания.
        - Мне надо только одно: пусть ее оставят в покое. Пусть уволят, но только, чтоб никакого дела. Как ты это сделаешь, меня не касается. А я…
        - Что ты? Ты думаешь, я всесильный?!
        Саша отметил про себя это «всесильный», усмехнулся - клиент готов, торг пошел!
        - Не знаю. И знать не хочу, если честно. Но, думаю, тебя привлечет, как это там у вас… стопроцентная раскрываемость?
        - С чего ты взял? Да по барабану мне все это! Я и так нарисую в отчете что захочу.
        - И все-таки. Бумага - бумагой, а я в реале предлагаю.
        - И как ты это сделаешь?
        Вот это уже деловой разговор.
        - А как я узнал, что ты дело-то спер? И как все это было?
        - И как?
        - Честно? Увидел. Помнишь, в обморок тогда грохнулся? И не спрашивай подробности. Как работает, сказать все равно не смогу. Но работает, сам же убедился! Хочешь, проверим еще раз?
        - Поехали!

* * *
        Хитрый Ратников повез его туда, где жулик был не только известен, но и дал признательные показания, подробно рассказав и даже показав, что и как делал. После того, как Саша практически слово в слово повторил его рассказ, а потом еще и нарисовал портрет, Рат был согласен на любые условия.
        - Так, специфику нашей работы тебе знать не для чего. Но оформить кое-что придется. И чтоб не удивлялся, теперь ты у нас будешь числиться как… - Ратников задумался ровно на секунду. Или, может, это была театральная пауза? - Грин, Алекс Грин!..
        Маша восприняла его поступок как сделку с дьяволом: душу продал! Был скандал, потом примирение. Потом Маше сказали, что дело спустили на тормозах, но уволиться ей все-таки придется… Нет, жена не обвинила его во всех своих бедах, глупо было бы. Но она не смирилась с его второй сущностью. С Алексом. Хотя он и не рассказал ей всех подробностей. В ход пошли психологи-психиатры, потом бабки-экстрасенсы… Саша встречаться отказывался. В чем-то ведь жена была права: он действительно продал Рату свою душу.
        Нельзя сказать, что новые способности, а особенно - сопутствующие каждому трансу неприятные, болезненные ощущения не беспокоили его. Но была и другая сторона. Саша (или уже Алекс?) вдруг осознал, какую власть он имеет надо всеми. Ведь стоит только сказать слово! И это нравилось ему, это чувство возбуждало, пьянило. Он полюбил театральные эффекты: нравилось наблюдать за произведенным впечатлением. Завел себе черный кожаный плащ, шляпу с полями… Шпион Гадюкин… Все, что было с ним прежде, казалось теперь неважным, второстепенным, мелким. Настоящая жизнь - вот она, сейчас. Алекс придирчиво наблюдал за своим даром: как он меняется, в какую сторону развивается, можно ли контролировать видения, и как это сделать? Но как все это было объяснить Маше?
        Он честно пытался, и не раз. Ответом были слезы и новые скандалы. Кошмар тянулся целый год. Потом был выкидыш, депрессия, больница. Выйдя оттуда, Маша к нему не вернулась. А через полтора месяца мир перестал существовать…
        Интересно, а как бы повела себя на ее месте Кристи? Смогла бы она принять его? Поняла бы? Хотя… Странный вопрос, неуместный: ведь она уже приняла его. Таким, какой он есть. А может, просто выдумала его для себя? Как бы там ни было, но Крис никогда не знала Сашу Гринева. Только Алекса Грина, человека, которого все сторонятся, которого откровенно не любят. И, тем не менее, она упорно называет его Сашей. Странно… Вот он пришел к ней сегодня, и они говорили, будто только вчера прервали начатый ранее разговор. А ведь за все предыдущие без малого двадцать лет они не сказали друг другу столько, сколько наговорили сейчас. И она не боится, не презирает его. Ей не противно было взять из его рук эту кастрюльку. Из рук палача. Да-да, палача, именно так! А кто же он, если не палач?.. Всегда был палачом!
        Нет, так больше невозможно! «Допить, что ли, этот злосчастный вискарь? Может, тогда я усну, наконец? - Алекс посмотрел на бутылку. - Ладно, живи. Не усну - пойду в душ. Он холодный, говорят, помогает…»
        Но на сей раз он уснул, едва приняв горизонтальное положение.
        Глава 5
        ВЕКС ИЛИ ИГРЕК?
        Если бы это было так, это бы еще ничего. Если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Такова логика вещей.
        Л.Кэролл. «Алиса в Стране Чудес»

10 ноября. С 06.00 до 14.00. Станция Гражданский проспект
        Поспать Кристи не удалось. Виной тому - многолетняя привычка всегда просыпаться в одно и то же время. Вот и тут, стоило шуму с платформы проникнуть сквозь тонкую дверь, как женщина открыла глаза: организм, вернее, одна его часть, скомандовала:
«Пора вставать!». Правда, вторая его часть тут же этому воспротивилась и даже одержала небольшую победу, но крепко уснуть все равно не удалось. Кристи в полудреме полежала еще немножко, подождала, пока народ разойдется, потом встала. Состояние было ужасное: впечатление такое, будто вчера по ней проехался каток. Впридачу болела голова, подташнивало, в горле противно першило, а из носа постоянно лилась водичка. И знобило. Разболелась-таки!
        Работать не хотелось. Вообще ничего не хотелось, лечь бы и лежать вот так, весь день. Жалеть себя она не стала, ну если только совсем чуточку, как же без этого-то? А вообще сама виновата - знала, куда едет, могла бы и потеплее одеться. Так что нечего нюни распускать! Подъем, никто тебя заменить все равно не сможет! И плакаться нечего - Мамба пропасть не даст, придумает что-нибудь. Только сначала душ: без завтрака, положим, она обойдется, есть не хочется совсем, но вот помыться надо обязательно. Подумав немножко, Кристи присоединила к банно-туалетным принадлежностям и свои рабочие записи: возвращаться к себе просто не было сил.
        В утренние часы в душевой всегда было мало народа, а Кристи еще и пришла, когда большинство уже разошлось по рабочим местам. Хорошо, ждать никого не надо. Мысленно пропев «осанну» неизвестному проектировщику станции, предусмотревшему систему водоотведения, благодаря которой они не знали проблем с водой, и местным
«академикам», решившим проблему с электроэнергией, она с удовольствием подставила тело под горячие струи. Душ - не баня, конечно, так, мазня. Но на безрыбье и рак - рыба. Другие, может, и такого не имеют… Блаженство!
        Из душевой она вышла разомлевшая и с жутким желанием бросить все и просто отправиться спать. Возможно, другой на ее месте так бы и поступил, но Кристи слишком хорошо знала себя: ни уснуть, ни спокойно предаваться безделью она все равно не сможет. Так что сон откладывается: арбайтен! Запоздало подумала, что распаренная, а на станции прохладно. Поэтому в столовку придется-таки зайти - там тепло, обсохнет, и тогда уж - к Мамбе.

* * *
        Доктора на месте не оказалось, и Кристи едва не заплакала, обнаружив это: она прекрасно знала, где тот сейчас находится, но тащиться на другой конец станции!..
        - Теть Крысь, теть Крысь! Доброе утро! А можно к тебе вечером в гости?
        Маринка, девчонка соседская. На вид ей - не больше десяти, маленькая, худенькая. Даже по нынешним, скудным на богатырей и красавиц временам, она казалась дурнушкой: к маленькому росту и неестественной - до прозрачности - худобе прилагались жиденькие светлые волосенки, белесые ресницы над светло-голубыми глазами, бледная, синюшного оттенка, кожа. Правда, по части своей внешности Маринка не расстраивалась, была бойкой не по годам и вовсю верховодила местными шалопаями, в том числе и мальчишками. Да и что ей, в ее-то возрасте? Вот через годок-другой, когда невеститься начнет… Хотя… Может, она, как тот Гадкий утенок, возьмет, да и превратится в Лебедя?
        - Марин, что не в школе?
        - А у меня горло заболело, мамка идти не велела.
        Школу Маринка не любила - ну не шла у нее учеба!
        - Прогульщица… Ладно, доктора нашего нет сейчас, так что тебе за ним бежать. Знаешь, куда?
        Девочка засмеялась: кто же этого не знает? Все свободное время Мамба проводил в станционном детском саду: детей он обожал, и они платили ему той же монетой. Поэтому многие поначалу удивлялись, что доктор жил одиноко, без семьи, хотя на отсутствие претенденток на его руку и сердце пожаловаться Димка бы не мог. Причину, по которой Мамба так и остался холостяком, никто на станции, да, пожалуй, и за ее пределами, не знал. Сам он на эту тему не распространялся, в ответ на вопросы - отшучивался. Правду мог знать только Рат: закон, гласивший, что неженатых мужчин в Конфедерации быть не должно, на доктора, как бы, не распространялся. А это могло быть только с согласия всесильного владыки.
        Мамба вернулся один, без Маринки.
        - Привет, узнать пришла?
        - А эта где? Больная?
        - Она такая же больная, как я - белый человек. Прогульщица и притворщица!
        - Злой ты, - Кристи улыбнулась, показывая, что шутит.
        - Не злой, а справедливый! Что из нее вырастет, если с детства врать научится?
        - Не ту специальность ты выбрал.
        - Крис, ты меня обижаешь. Я что, плохой доктор? А мед - это судьба: и мамка с папкой, и бабуля, царствие им небесное, были врачами. Разве бы они мой пед пережили?
        - Тогда бы своих завел, и воспитывал!
        - Крис, брэк! Не подкатывайся, знаешь же, тема закрыта. Давай лучше разбираться в твоих покойниках.
        - Ага, только любопытно, сам знаешь… Мазая привезли, значит?
        - Угу. А куда они денутся? Я проконтролировал с утра. А с Лорой вчера еще закончил. С кого начнем?
        Кристи хотела ответить, что с Лоры, но закашлялась сухим, раздирающим грудь кашлем.
        - Ого! Может, ну их, покойников? Не сбегут, чай. Давай лучше тобой займемся?
        - Дим, так и я, вроде, бежать никуда не собираюсь. Как бы тоже сдаваться пришла, ты ж кудесник, все как надо сделаешь. Так что давай про покойников начнем? С ними возни меньше.
        - Как скажешь, начальник. Ты сама-то на них посмотришь?
        - Не, смотреть не буду, что я там не видала? Рассказывай давай.
        - Тогда с Лоры? Жалко девочку, хорошая была, славная… Ну, тут все ясно и, вроде как, понятно. Задушили. И точно могу сказать, если это имеет значение, - не насиловали. Ну, по крайней мере, не вчера.
        - Это как понять?!
        - Как-как? Девушка видная, половая зрелость давно наступила. Так что про секс она явно не из рассказов знала. Но вчера ни с кем и ничего у нее не было, ни добровольно, ни по принуждению. Вот так.
        Кристи, если честно, была сильно удивлена: жизнь на станции настолько прозрачна, ни про какие секреты и речи быть не могло. Кто чем дышит, кто кого любит и с кем встречается - все становилось известно в один момент. Про Лору тоже все знали: она с детства дружит с Марком, что и неудивительно, - росли вместе. Но детская дружба
        - это одно… По крайней мере, к Марку нужно присмотреться повнимательнее. Она вспомнила, как парень плакал вчера в коридоре. Может, он знает что-то такое, чего не рассказал ей? Но, с другой стороны, а что она успела спросить? И не только у него…
        - А когда?
        - Что когда? Если когда с мальчиком переспала, то это вопрос не ко мне, к мальчику. А если про когда смерть наступила, то это ориентировочно где-то за час - полтора, два, может, до того момента, как я ее в коридоре осмотрел. Вот, собственно, и все.
        - А почему она не кричала? Не звала на помощь?
        - Это опять не ко мне вопрос. Вот когда с этим убивцем разговаривать будешь, и спроси у него.
        - Да это так, мысли вслух…
        - Я посмотрел у нее повреждения, в смысле, может быть, он оглушил ее, а потом, без сознания уже, душить начал? Ничего. Но синяки на руках есть. Сопротивлялась, точно. А комнату осматривала? Может, там чего есть?
        - Нет, Рат не дал, угнал к Мазаю. И чего так торопился?! Скорей, скорей… Даже одеться по-нормальному не дали.
        - В психе он был, сама же видела. Сейчас, вот, запил, тоже проблема. Вместо него пока Координатор, а это тот еще бюрократ.
        - Точно, в психе. Еле от Векса оттащили. Поди теперь, разберись, чужая на нем кровь или своя? Только я Феликса понимаю. У него же теперь вообще никого не осталось, - Кристи невольно поежилась: да уж, судьба… - Ладно. По Мазаю давай.
        - Мазай… Давненько я таких «красавцев» не видел. Если без выводов, то примерно так: на спине семнадцать ножевых ран. Из них минимум десяток - смертельные. Кровопотеря… Ну, это ты сама, наверняка, заметила.
        - Да уж, ботинки еле отчистила потом.
        - При этом выбиты зубы, сломан нос и пара ребер тоже. Пинали его, однако, и обувь тяжелая была, массивная.
        - Тоже видела. При жизни? Или мертвого уже?
        - Ну, вопросик! Не скажу, тут уже осмотра маловато, лабораторные исследования нужны, сама понимаешь. Хотя, если честно, с трудом представляю, как его живого пинать по лицу могли. Крис, у него рост - метр восемьдесят, минимум. Так что, думаю, мертвого все-таки.
        - А умер когда?
        - Тоже сложно. Думаю, что от десяти-двенадцати часов до суток.
        - От какого времени? От сейчас?
        - Нет, конечно, от обнаружения. Точнее сказать не могу, сама говоришь - холод там собачий был.
        - Ну да, вода в кружке замерзла. А в ведре - здоровая такая корка.
        - Вот видишь. Лекцию по судебной медицине читать не буду, скажу только, что время появления трупного окоченения и прочих характерных признаков прямо пропорционально температуре окружающей среды, - поймав удивленный взгляд женщины, доктор понял, что загнул, и поправился. - По-русски это будет так: чем холоднее, тем дольше труп свежее, окоченевает, то есть, позднее. Для подробностей, опять же, возможностей не хватает.
        - Дим, и вот обоих их мог убить один и тот же человек?!
        - Ты это меня спрашиваешь? Сашка видел? Он, скажи, ошибался хоть раз? Нет? Вот именно, и от этого скакать надо.
        - Дим, ошибиться все могут.
        - Ну, девушка, это уже крамола! Грин не ошибается - это аксиома, - Мамба засмеялся. - Все, хватит про покойников! Рассказывай, что у тебя, и раздевайся, слушать буду.
        - Сопли, слабость, в горле першит. Вчера сильно взмерзла. Спала мало. Еще что?
        - Хрипы, - Мамба протянул ей старенький, неизвестно как выживший градусник, - меряй, да осторожнее, не разбей.
        - Доктор, я жить буду? - спросила она жалостливым писклявым голоском, скорчив плачущую рожицу.
        - Не ерничай, Крыська! Воспаление легких никакие катаклизмы не отменят. А в наших условиях это, фактически, приговор: с антибиотиками-то беда.
        - Так уж прямо… - надо сказать, Кристи немного испугалась.
        - Прямо, криво… А ты что думала, меня тут за красивые глаза держат? Или Рат просто так приказал всех соплястых прямым ходом на карантин? Тут один чих может всю станцию махом выкосить! И никакие высоколобые с Академической ничего не сделают. Пока, по крайней мере, большого толку я от них не вижу.
        Несмотря на то, что с Мамбой она общалась часто и даже немножко дружила с ним, Кристи как-то не задумывалась, отчего тот пользуется особым расположением Рата, получает все необходимое по первому требованию, а медблок занимает целых четыре помещения, два из которых - пресловутая карантинка и операционная - использовались не так уж и часто. Да и стационар - четыре койки - почти всегда был полупустой. Кстати, а где он покойников вскрывает?
        - Дим, а мертвые наши где? - спросила она неожиданно даже для самой себя.
        - Хм… - Мамба отчего-то смутился. Увидев же, что Кристи ждет от него ответа и не отстанет, махнул рукой и засмеялся. - А-а, ладно! В карантинке они. Два дня до похорон полежат. Я их формалинчиком обработал. И все, хватит об этом. Завтракала?
        - Не-а, не хочу.
        - Тогда терпи. Не по правилам, конечно, но больно мне твой кашель не нравится. Попробую перебдеть. Укол тяжелый. Будет плохо.
        Действительно было плохо: закружилась голова и затошнило. Наверное, и вырвало бы, да только нечем.
        - Надо было позавтракать, легче бы перенесла… Все. Свободна.
        - Не, а вердикт?!
        - Карантин, - увидев, как вытянулось лицо у женщины, Мамба поспешил успокоить, - шучу. Но по станции не особо шляйся, заразу не разноси. Завтра еще уколю, только поешь перед этим. Пить будешь вот это, - он протянул ей пакет с серым порошком. - Продукт «высоких технологий» от «академиков». Отрекламирован как антигриппин. Вот на тебе его и проверим. А вот это, - Мамба снял с полки большую жестяную банку, в каких раньше хозяйки хранили муку, пересыпал часть содержимого в матерчатый мешок,
        - тебе персонально от Дмитрия Анатольевича, то бишь, от меня. Котовник. Наши друзья, муринские мутанты разводят по моей нижайшей просьбе. Заваривать будешь от кашля.
        Уже уходя, она вдруг спросила:
        - Дим, а ту девушку, год назад, помнишь?
        - Наташу? Что Андрюха Креховец задушил? Как не помнить? До сих пор не могу понять, что нашло на него? Абсолютно адекватный парень был, я его знал хорошо. Казалось так, по крайней мере.
        - Так там тоже, вроде, никто ничего не слышал. А дело в туннеле было…
        - Ну, не знаю. Может, она сознание потеряла, там у нее на затылке гематома была. А что хочешь-то?
        - Да так, вторая задушенная…
        - Что бы изменилось, коль была бы зарезанная?
        - Ты прав, пожалуй. Ничего.
        - И не шляйся, ладно? Координатор увидит такую - и меня взгреет, и тебя точно запрет в карантинке вместе с покойниками.
        - Да уж, постараюсь не попадаться…

* * *
        Последнее предупреждение было излишним: Кристи и так уже решила немного отлежаться, хотя бы поспать, если получится. Да и проанализировать все не мешало бы. Информации много, а с Вексом надо беседовать предметно.
        Так что - домой, однозначно. Заварит чаю или котовника этого, устроится у себя на топчане, закутавшись в одеяло… От этих мыслей стало тепло и уютно, вспомнилось детство, когда она зимой, нагулявшись на морозе, пряталась потом в одеяло, а бабуля поила ее чаем. С медом, с конфетами, с вареньем… Правда, у Кристи всегда, по обыкновению, получалось ровно наоборот: конфеты, мед и прочие сладости исчезали у нее намного быстрее, чем вода в чашке. Получалось, вроде как, не чай с конфетами, а конфеты с чаем. Причем последний был нужен, как говорила бабуля, чтоб уж «там» совсем не слиплось. Что она имела в виду под «там», Кристи, почему-то, узнала уже взрослой и сильно смеялась. Хорошо, что бабуля умерла задолго до этого кошмара. Счастливая…
        Развесив на веревке в углу мокрое белье и полотенце, Кристи собралась в поход к бойлеру: уже в студенческую пору она научилась ценить просто чай, без конфет и даже без сахара, поэтому, как ни лениво было тащиться через всю станцию, но без кипятка - никак, никакого кайфа.
        На пороге она столкнулась с Маринкой.
        - Теть Крысь, я в гости…
        - Так и не пошла в школу-то?
        - Не, опоздала все равно. Можно к тебе?
        - Нельзя, Марин, работать я буду.
        - А я тихонечко в уголке посижу.
        - Ты? Тихонечко? Сама-то в это веришь?
        Маринка насупилась: делать ей было сейчас ровным счетом нечего, и она умирала со скуки.
        - Марин, книжку новую хочешь? Сказки.
        Надо отдать Маринке должное: при всей ее нелюбви к школе и урокам, она, тем не менее, очень любила читать. На этой почве они с Кристи, собственно, и подружились.
        - Ага! Когда вернуть?
        - Да оставишь себе. За небольшую услугу, - женщина протянула девочке термос, - кипятку принеси. Осторожней только.
        Наряду с сундуком термос - еще одно ее замечательное приобретение, предмет зависти многих тутошних хозяек. И, при ее неисправимом водохлебстве, вещь в хозяйстве просто необходимая: избавлял от постоянного шастанья к станционному бойлеру.
        - Кипятку или чаю?
        - Марин, просто кипятку.
        Заварка у нее была своя. И котовник еще.

* * *
        Кристи давно заметила про себя одну вещь: думается всегда лучше, когда руки чем-то заняты. Именно поэтому всегда, когда надо было что-то серьезно обдумать, она вязала. И себе, и другим, кто попросит. Слава Богу, и покойнице-бабуле, руки из того места росли.
        Давно уже ее основная работа не требовала постоянной занятости. Так, авралы. Отчаянных дураков, по которым «Дача» плачет, становилось все меньше и меньше. Кристи не раз уже просилась у Рата определить ее на какие-нибудь работы - очень не хотелось чувствовать себя бездельницей, и ловить вслед осуждающие взгляды, а то и слышать возмущенный шепот за спиной: «нахлебница!». Но тот был непреклонен: нельзя ронять авторитет карательных органов. Тогда она и придумала себе эту работу. Для себя вязала всегда, а тут сама предложила связать одному, второму… Вязаного старья было много, а из-под ее рук выходили вполне приличные и красивые свитера, кофты, шарфы. А один раз - даже платье. Со своих, станционных, за работу она не брала ничего. Ну а если забредал с заказом кто-то чужой, то платили кто и чем мог. Так вот и термос у нее появился, и спицы новые. И заварка настоящая, довоенная. Да и нитки иногда приносили, не только рванину.
        Сегодня она занималась свитером, распускала его. Потом свяжет из него два маленьких, на близнецов Вовку и Мишку. Орнамент уже придумала, и своих ниток добавит, чтоб понаряднее сделать. Вязка ручная, так что распускать не сложно. Руки работают, а голова - думает…
        Начнем с Лоры. Время убийства. Рат нашел ее около четырех утра. К этому времени она была мертва уже около часа или двух. Точнее Мамба сказать не может. Векс появился на станции около трех. То есть вполне мог убить. Вопрос: за что? Ни в какую логику это не влезает… Стоп! Эмоции потом. Сначала факты. Убил, раздел. Или она уже раздета была? Бр-р-р… Не насиловал - ни он, ни кто-то еще. Может, хотел, да не получилось? Убил случайно? Так, куда-то ты, дамочка, не туда полезла. Но спросить надо будет. И ботинки его посмотреть: кровь есть или нету. Одежду снимать бесполезно, там теперь его собственной кровищи прорва. Но, с другой стороны, дозорные на нем крови не заметили. И запасной одежды с собой не было. Снял и выкинул? А где? В сторожке ничего такого не было, рядом - тоже, она специально смотрела. В туннеле? В принципе, возможно. Только какой-то убийца предусмотрительный получается: первый раз сюда из Токсово пожаловал, и сразу взял с собой запаску… Что, думал - убивать придется? Или он не за того себя выдает? Но… Но тогда он наверняка мог слышать про Сашку, хоть и не распространялись про него, но
земля, метро, то бишь, слухами полнится…
        И совсем не понятно, на кой ляд он заявился сюда? Что забыл? Ладно, спросим… Интересно, а вот почему никто не слышал шума? Хорошо, стенки толстые, но через дверь-то крик бы услышали? Когда Рат закричал, все повыскакивали. И… Лежала девочка перед дверью его комнаты. Не перед своей, перед его! Уф… Нет, она про такое даже думать не будет, слишком получается жутко. Рат, конечно, скотинка еще та, но дочь любил очень. Жил для нее. И ради нее. Хотя… Почему Рат вчера не дал осмотреть ее комнату? Она все осмотрела, и его тоже, а вот к Лоре он не пустил? Прогнал в сторожку… Нет, дико это. Да и нервничал он, пока она там все осматривала. Торопил ее постоянно. Нет. Марк вот… Плакал… Наверное, влюблен был.
        Интересно, а какие на самом деле между ними были отношения? Что он знать может? Пока она сумела выяснить только одно: он, как и все остальные, ничего не слышал, спал. И… И с кем Лора спала? Интересно, имеет этот ухажер отношение к ее смерти? Вообще, кто он? Пожалуй, даже Рат не знает. Ну, конспираторша… Может, Марк? Почему бы и нет? Парень-то видный и возможностей для уединения у них прорва была - все-таки отдельная комната. И свой он, на чужака бы внимание обратили тут же… Вопросы, вопросы… Пока комнату Лоры не посмотрит, и на половину не ответит. И Векс… Только будет ли он с ней разговаривать-то? А если будет, то скажет ли правду?
        Векс… Сколько у него росту? Так, она сама - сто семьдесят, а он-то, пожалуй, пониже будет. Или такой же. А Мазай - сто восемьдесят? Правда, Векс, судя по всему, мужик крепкий, тренированный. И не старый. Мазай-то постарше будет. Не на много, но постарше, точно. Наверное, ровесник Рату. И ботинки у Векса подходящие, тяжелые, армейские… И за что его так? Ведь точно, мертвого били-то. Это же какая ненависть должна быть? У человека, с которым и не встречался никогда. Или встречался?..
        И еще беглец этот…
        Странно, кстати, а зачем она все это делает? Ведь от ее отчета не зависит ровно ничего, судьба Векса решена. Рат, правда, всегда требует подробного изложения доказательств. Правосудие, мать его ети… Одних показаний Саши ему якобы мало. Хотя, на самом-то деле, именно они и являются основными. Как же, главный свидетель обвинения. Очевидец, фактически. Надо бы спросить, что он в этот раз видел-то… Интересно, а что скажет Рат, когда я ему вот это все выложу? Как выкручиваться будет?
        Свитер кончился, вода в термосе - тоже. Интересно, а сколько сейчас времени? С другой стороны, какое сейчас время? Идеальная условность: сколько назначим, столько и будет. Но не вечер точно - с работы народ еще не потянулся.
        В животе требовательно заурчало. Кристи поняла, что жутко хочет есть. При всем при этом, идти никуда не хотелось. Комната неожиданно показалась ей такой родной и уютной, а остальное станционное пространство, наоборот, чужим, враждебным… Вот останется она тут, и никаких тяжких мыслей больше не будет. Ни убитой Лоры, ни Мазая, ни Векса… Ничего этого не будет. Дом укроет, дом спасет…
        Наваждение прошло так же быстро, как и появилось: ни страуса, ни улитки из нее не получится. И проблемы сами собой не рассосутся. Так что: обедать, потом - комната Лоры. И с Сашей поговорить обязательно. И Векс… И Марк еще. Но комната - в первую очередь. Осмотр - это первоочередное. Негоже недоделанным оставлять.
        Глава 6
        ФЕЛИКС РАТНИКОВ, КОРОЛЬ КРЫС
        Старухе Смерти взятку дали
        И погрузили в забытье,
        И напоили вдрызг ее,
        И даже косу отобрали…
        В.Высоцкий

9 ноября - утро 10 ноября. Станция Гражданский проспект
        Бульк… Бульк… Приятные звуки, ласкающие. Еще раз - бульк. Три булька - как раз, глоток. Теперь еще раз: бульк-бульк-бульк…
        - Димка! Азаров, мать твою! Эй, Координатор хренов! Кому сказал - сюда! Ик… С-свол-очь, прятать от меня мою же выпивку?! С-с-су-ик… - а… Вон! - кружка летит в дверь.
        Сколько прошло времени? Час? Десять? Или вечность? И разве это имеет значение теперь? Все… Нет ничего. И ничего не нужно. Умереть… Он хочет умереть. Какое блаженство: ничего не чувствовать, не видеть, не знать… Слез нет…

* * *
        - Лора, Лора, помидора,
        Мы в саду поймали вора.
        Стали думать и гадать,
        Как же вора наказать?!
        - Феликс! Ты ее замучаешь! - Марина пытается состроить хмурое лицо, но не выдерживает, хохочет.
        Маленькая девочка вырывается из рук мужчины и, смешно переваливаясь на пухленьких ножках, бежит в коридор.
        - Ай, сейчас догоню-догоню-догоню! - Рат хлопает в ладоши и смеется ей в след. Девочка визжит от удовольствия.
        Счастливая семья…
        - Папочка, папулечка, а расскажи, - получается смешно «вафказы», половину букв мы еще не выговариваем, - а расскажи, как люди раньше жили, как там, сверху? - Лора обняла его за шею, хитрюге пора спать, но она не хочет, тянет. Как все дети.
        - Так я же тебе рассказывал?
        - А ты еще расскажи!
        - А спать?
        - Ну-у, папулечка!
        - Лиса! Ладно, слушай…
        И он опять, в который раз уже, пересказывает ей одно и то же. Чудесную сказку о прошлом…
        Лора… Его Лорочка. Он больше всего боялся, что родится девочка. Там, наверху, остались два его сына, он заставил себя забыть их, похоронил раз и навсегда: шанс, что они выжили - один к тысяче. Так же, как и жена. Он заставил себя все начать сначала. Поэтому и хотел сына, наследника. Марина родила дочь.
        Нет, он обожал своих мальчишек, но такого приступа нежности не испытывал ни к одному из них. Девочка. Слово-то какое - нежное, ласковое. Крохотный, пищащий комочек. А выросла… В маму, в Маринку, в Мариночку. Красавица получилась. Но это лицом и статью. А характер - характер его, Ратникова, Рата. Марина Ангелиной назвать хотела. Но он настоял, чтоб Лорой. И прав оказался. Ангелина - это не для нее. Лора. Лариса Феликсовна Ратникова. Такая, пожалуй что, и на его месте смогла бы неплохо смотреться. Со временем, естественно. Любого мужика за пояс заткнет, в дугу согнет, и не смотри, что восемнадцати нет еще. Координатор, и тот ее побаивался. И правильно. Что, Марку в жены захотел?! Породниться, значит. Так это потрудиться еще надо. Марк, ха… Для нее ли? Не-ет, кишка тонковата! Зато амбиций-то сколько… Захочет верх взять… Ой, захочет. Да только она же его уроет в момент! Нет, Марк ее не потянет. Слабак.
        Но и не тот, залетный… А-а, шельма Лорка! Это ж надо, что удумала? У родного отца под боком?.. Эх, мало он тогда этому-то всыпал. Любитель клубнички… И Лорке надо бы порку задать. А как смотрела-смотрела-то на него! Хоть бы чуточку раскаяния! Нет, его же и обвинила сама во всем. Родного отца - в том, что чужого мужика за шкирку из ее кровати вытащил! «Ты, папочка, сам говоришь, что кровосмешение допускать нельзя. Детей лучше рожать от пришлых!» Вот же зараза! Слово-то какое -
«кровосмешение». И не поспоришь. Говорил. Только вот не думал, что дочка тоже, вот так, с кем попало. Не для нее говорил! Лорка-а-а… Плевать бы, что от кого попало. Но внук был бы. Или внучка…
        У-у-у-у-у!..
        Бульк, бульк, бульк… Три булька - глоток. Фу, мерзко! Маринка бы сейчас ругалась… Ой, и не любила она, когда муж выпивал. Всегда дулась, не разговаривала потом. А что он, пил, что ли? Но женщины… Счастливая! Раньше Лорки ушла. Бросила его, одного. А он и помочь не мог. Никто не смог бы. Как это Мамба сказал? Ан-фи-лак-ск… Нет. Анфи… Анфилак…тический, вот, шок. Да плевать ему, какой он там этот шок! Главное - один маленький укус, и - нет человека. Но почему именно ее? Почему?! А теперь Лора…
        Бульк, бульк, бульк… Три булька - глоток. Все, пусто…
        И в душе тоже - пусто. И темно. Черно. Навсегда…
        - Папа!
        - Лора, Лорочка!! Где, где ты? Лора-а?!
        Тишина… Мертвая.
        Сколько он уже так сидит? Плохо-то как… Нет, права была жена, что пить не давала… Фу, ик!.. Голова. Трещит. Лора…
        - Папа!
        - Лора! Лора-Лора-помидора, мы в саду поймали вора…
        Как же больно!.. Невыносимо больно. Что это? Нож. Лезвие холодное, приятно… А что, если?..
        Нет! Не сейчас. Рано. Пока жив этот ублюдок - рано. Он еще хочет насладиться его смертью!
        Больно… Больно!
        - А… З-з-араза! Азаров! К-ик-рдинатор! Мамбу давай! Да поторапливайся…

* * *
        Когда Мамба влетел к Рату, тот отрешенно смотрел, как кровь медленно капает с запястья на стол. Доктор облегченно вздохнул:
        - Ну, я думал, что-то страшное.
        Рат поднял на него мутные глаза:
        - А это что, не страшно? Больно…
        - До свадьбы заживет, однозначно.
        - Не заживет…
        Мамба запоздало понял, что Рат имеет в виду совсем не рану на руке, но решил не подавать виду.
        - Вот никогда бы не подумал, что всесильный начальник СБ уподобится истеричной барышне и начнет резать себе вены.
        Рат промолчал. Не потому, что он не услышал упрека - просто все, что происходило вокруг, абсолютно не заслуживало его внимания. Несмотря на пьяный угар, он четко осознавал - жизнь кончена. Она закончилась в тот момент, когда он увидел на пороге своей комнаты Лору. Мертвую.
        Тогда, двадцать лет назад, Рат, тогда еще просто - Феликс Ратников уже терял все, но пережил это достаточно легко: он просто приказал себе не думать о прошлом. Нет, конечно же, в первые дни после случившегося, Рат, как и остальные, ждал и надеялся, что все вот-вот закончится, и можно будет вернуться к прежней жизни. Когда же пришло понимание: прошлое утрачено навсегда, - не растерялся, не впал в депрессию. Первые дни и недели после Катастрофы были полны боли, отчаяния и бесконечной потерянности. Для всех. Кроме Рата. Ему не впервой было начинать все с чистого листа - он же из провинции, «никто и звать никак». Сам всего добился, сам. Еще майора получить не успел, а уже начальник розыска, через год - зам по оперативной работе. С перспективой или на начальника, или на переход в ГУВД. Да не простым опером, само собой. Ну, а чего это ему стоило - пусть все заткнутся и завидуют молча.
        Только, наверное, у всего есть предел. Или это уже возраст? Или теперь у него есть все, и больше ему действительно ничего не надо? Кроме счастья для своего ребенка? Для Лоры…
        При мысли о дочери Рат застонал и прокусил губу. Но не почувствовал боли, так же, как и не чувствовал ее, когда резал себе руку. То, что сжигало его изнутри, болело стократ сильнее…
        - А что мы пьем? - Мамба взял со стола пустую бутылку. - Ого, виски! Хорошо живем.
        - Налить? Давай, выпей со мной!
        С этими словами Ратников вытащил из стола еще одну, непочатую бутылку и стакан.
        - На свадьбу берег. Выпьешь? За упокой? Что смотришь? Это святое…
        - Наливай. Помяну.
        Рат хотел налить и по второй, но Мамба проворно выхватил у него бутылку:
        - Нет. Теперь все.
        - Отдай!.. А, - Рат устало махнул рукой. - Еще есть! Моду взяли - мою выпивку воровать… А я еще найду, - он попытался встать, но не удержался, грохнулся на пол.
        - Ч-черт! Эй, М-м-амба… Коор… Димка… Кто там? Встать… Надо… бы…
        - Ну вот, кажется, угомонился-таки.
        - А если опять? Может, укол какой?
        - И отправить его к дочке? Нет уж, увольте. Часа-то два точно проспит, а потом уже будем посмотреть. Вот еще мне забота, из болота тащить бегемота… - увидев, что Координатор недоуменно смотрит на него, Мамба пояснил: - Стишок, детский… Слушай, Дим, а ты с похмелья сам болел когда-нибудь?
        - Нет. Не пью. Вообще.
        Координатор врал: один раз он все-таки напился, и на следующий день жутко страдал. Но посторонним про это знать не полагалось.
        - Вот и я нет. - Мамба улыбнулся. - Хоть и не язвенник-трезвенник, как некоторые… Ладно, делать будешь так. Ты ведь сам все будешь делать? Никто ничего видеть не должен, не мне тебе объяснять… Как проснется - налить полстакана. Больше - ни-ни. Постараться накормить. Зиночке я скажу, сварит ему бульончика. Все спиртное спрятать. И позвать меня.

* * *
        Рат проспал ровно час.
        Ему снилась Лора. Такой, какой она была маленькая: смешной, кривоногенькой, ласковой… Он проснулся почти счастливым, и, когда открыл глаза, то не сразу понял, где находится и что произошло. А когда осознал - завыл. Кто он теперь? Опять, как и раньше - никто. Сирота. Один в этом прогнившем, больном мире. За что его так? За какие грехи? Другие больше грешили…
        Взгляд упал на крохотную, помутневшую от времени фотографию в рамке: Марина. Единственная память о жене. А вот о Лоре… О Лоре у него ничего не осталось. Он так и будет помнить ее такой, как увидел в ту жуткую минуту: изумленно и обижено смотрящую на него снизу вверх мертвыми глазами…
        Неожиданно его разобрал смех: как он раньше не догадался? Как мог забыть? Грин!.. Он сделает все, как надо! Лора, его Лора всегда будет с ним!
        Вместе со смехом пришли и долгожданные слезы. Легче, правда, не стало. «Поплачь, легче будет». Враки все это, враки…
        - Азаров, етитный дух! Сюда!
        Координатор осторожно заглянул за дверь, увидел на столе непочатую бутылку: «Ах, черт! Надо было сразу все обыскать! Допьется до „белочки“ - греха не оберешься. Или уже допился? Час от часу не легче…»
        - А, Диман, крадешься? - Рат зло хохотнул. - Ну что ты за человек такой! Ни украсть, ни покараулить. Ни слово сказать… И не выпить с тобой, - с этими словами Рат налил себе, а потом - и во второй стакан. Усмехнулся, увидев, как посмотрел на него Координатор. - Не боись, сегодня не заставлю. Грина позови. Сейчас же…

* * *
        - Рат! Рат! Феликс, да проснись же ты! Хватит спать, вставай уже!
        - Отвали… О-о-о… Ты кто?
        Рат непонимающе глядел на человека, посмевшего вырвать его из объятий спасительного забытья. Голова трещала, во рту - точно кошки нужду справляли.
        - Пить будешь? - Рат пошарил на столе бутылку, не нашел. - А нету… Погодь! Азар-ров!..
        И опять уронил голову на стол.
        Мужчина растерялся: уже минут десять, как он безуспешно пытался добудиться спящего.
        - Я предупреждал, начальник спит.
        Голос был неприятный, скрипучий. Мужчина от неожиданности вздрогнул: Координатор, чупакабру ему в печенку, всегда появляется, как привидение!
        - Дмитрий Николаевич, мне очень нужно его разбудить. Ну, сделай что-нибудь, а?
        Координатор равнодушно пожал плечами: вот еще, будет он решать чужие проблемы!
        - Ждите. Вы же сами видите, Рат сейчас неадекватен.
        - Не могу. Не могу я ждать! - мужчина скрипел зубами от ярости. Как бы ему хотелось сейчас двинуть хорошенько им обоим: и Рату, который напился, как свинья, и дрыхнет, и этому, прихлебателю. Но он знал, что никогда не сделает этого. Чревато.
        Координатор ушел так же бесшумно, как и появился. Сволочь!
        Гость плюхнулся на табурет, тот заскрипел под его массивной фигурой.
        - Черт, не хватало еще грохнуться тут! Начальник, а стула нормального нету!
        Вообще обстановка кабинета была спартанской, ничего лишнего. Правда, если присмотреться, то заметишь, что аскетизм касается лишь обстановки, но никак не качества мебели. И стол, и шкаф явно были не из магазина «Икея». Да и диванчик тот еще, эксклюзив… Так что, изломанная табуретка - это скорей исключение из правил. Мужчина пересел на диван. Ух, хорошо! С ортопедическим матрасом, не иначе. Может, действительно, ну его? Растянуться сейчас во весь рост и дать храпака, пока сам хозяин не разбудит? Он представил себе эту картину, усмехнулся: Рат, пожалуй, разбудит. Такого пинчища даст!..
        Да и недосуг ждать-то. Уж больно новость горячая, надо что-то решать, причем - не откладывая в долгий ящик. Зря что ли он прилетел ни свет ни заря с самого
«Мужества»? Чтоб посмотреть на пьяную рожу начальника? Ну уж нет!
        Мужчина собрался с духом.
        - Будем решать проблему кардинальным способом. Ох, прости меня, Господи! - с этими словами он размахнулся и со всей силы шлепнул Рату сначала по одной щеке, потом по второй. Повторил экзекуцию.
        Глаза Ратникова наконец-то приобрели осмысленное выражение.
        - Мороз… Приперся, падальщик? Порадоваться моему горю?
        Мужчина пропустил сказанное мимо ушей, вытащил из-за пазухи бутылку (хорошо, догадался, прихватил), плеснул в два стакана по глотку.
        - Выпей. Помянем дочку. И хватит.
        - Не могу. Голова раскалывается…
        - Через «не могу» давай. Надо. Ну, помяни, Господи! Царствие небесное, как там еще? Пей!
        Рат послушно выпил, тут же закашлялся. Ну и мерзость…
        В этот момент словно из воздуха материализовался Координатор, поставил на стол кастрюлю и так же тихо исчез.
        Запах из-под крышки шел такой, что начисто перебил перегарную вонь.
        Мороз решил не скромничать: как-никак, а закусить полагается.
        - И что тут у нас? Бульончик? Вот сейчас и позавтракаем.
        Рата от этого запаха вывернуло наизнанку. Зажав рот рукой он рванулся в угол, с трудом удержался на ногах… Но желудок изверг наружу только мерзко пахнущую слизь вперемешку с выпитым спиртным. Феликс тихо застонал и с трудом выговорил:
        - Андрюха… пошел вон! Я тебя звал? Вот и вали к себе на «Мужества». И не забывай, кто из нас начальник, а кто зам.
        Мороз смотрел на Рата и не узнавал его. Неужели горе может так изменить человека? Дело даже не в том, что вместо уверенного в себе, жестокого и жесткого Феликса Ратникова перед ним сейчас предстала старая развалина, мямля, опустившаяся за каких-то несколько часов. Рат изменился внешне: когда Мороз зашел в кабинет и увидел откинувшегося на спинку стула спящего человека, он не узнал в нем своего, начальника. Осознание, что это он, пришло позднее - после того, как Андрей сообразил: в кабинете Рата спать может только Рат. Но жалости к нему не было. Презрение - это да: расклеился, тряпка…
        - Феликс, я-то свалю. Но мне кажется, ты должен кое о чем знать. Именно потому, что начальник - ты. И решать все - тоже тебе.
        Мороз говорил и сам себе все больше и больше удивлялся. Рата он всегда побаивался. Когда тот разговаривал с ним, Андрея не покидало ощущение: начальник знает про него все, даже то, в чем он и сам себе боится признаться. Еще вчера он и дыхнуть в сторону без его разрешения не решился бы! А сейчас вот пьет с ним водку и запивает его же бульоном… Да еще и перечить смеет. Но дело и впрямь было из тех, что пахнет керосином. Ставки очень высоки, а принимать решения самостоятельно он боялся. Нет уж, пусть начальник думает. Голова у него большая. Да, в случае чего, и снимать ее некому. Не то что у него, у Мороза…
        - Рат, ты выслушаешь меня. Я не уйду, пока ты не сделаешь этого.
        Кинув на зловонную лужу полотенце (ничего, отстирают!) Мороз решительно налил в чашку дымящийся бульон:
        - Пей! Лучше будет, обещаю.
        Рат послушно выпил, с удивлением заметив, что действительно стало легче: революция в желудке унялась, голова стала гудеть чуть тише. Кажется…
        - Все, включай мозги.
        Мороз начал было говорить в своей обычной манере: издалека, задавая вопросы, и тут же отвечая на них сам:
        - Ну, кто такие вегане ты знаешь. А про их исследования, ну, что они пытаются новый вид человека создать…
        Но Рат перебил его:
        - Короче, Склифосовский! Это в метро каждая крыса знает. Суть давай!
        - Суть… Ладно, будет тебе ссуть. Ко мне поступила информация, что нашими исследованиями и муринцами заинтересовалась Империя.
        Рат, однако, сенсации не оценил.
        - И что? Пусть интересуется, сколько пожелает. У нас - ни коня, ни воза. Или ты от меня скрыл что, а? - Рат посмотрел так, что у Мороза по спине побежали мурашки. - А муринцы… Эти Вегану не по зубам. Да и до нас им не добраться, факт. Проблема в чем? Или, - Рат недобро усмехнулся, - ты мне сотрудничество от их имени предлагаешь?
        Мороз поперхнулся начатой было фразой: не хватало еще быть зачисленным в веганские шпионы.
        - Рат, ты что? И в мыслях не было. Я ж знаю, кто они… Нет, я про другое. Вот у тебя что сейчас на станции произошло?
        - Слушай, шел бы ты отсюда? - Рат не сказал, прошипел. Кулаки сжались, глаза побелели от ярости.
        Мороз испугался не на шутку: перед ним вдруг оказался прежний Ратников. Да, рано он его со счетов списал, рано…
        - Рат, да я…
        - Вон!
        Это «вон» вдруг разозлило Мороза. И даже не само слово, а тот презрительно-пренебрежительный тон, коим оно было произнесено. Да сколько, черт побери, можно? Сколько можно терпеть эти унижения?!
        - Не уйду! - Мороз решительно плюхнулся на табурет, забыв, что тот на ладан дышит. Табурет скрипнул, зашатался, и… развалился под его весом.
        В другое время Рат, глядя на то, как Мороз, чертыхаясь и потирая ушибленные места, пытается подняться, точно бы расхохотался. Сегодня было не до смеха. Но и злость на так некстати явившегося зама прошла.
        Мороз же, наоборот, от падения совсем слетел с катушек:
        - А, черт! Стулья нормальные заведи, ты… начальник! Думаешь, я уйду сейчас? Ни за что! И ты будешь меня слушать! Будешь!!!
        Ратников с удивлением посмотрел на своего зама: надо же, оказывается, он голос имеет? Может, стоит присмотреться к нему повнимательнее? Может, еще толк из него будет?
        - Харэ орать, не на базаре! Говори.
        - Мой источник сообщил, что Веган готовит проникновение на станции Конфедерации, - Мороз сделал паузу, ожидая реакции Рата, но тот молчал. Тогда он продолжил:
        - Да, напрямую до нас им не добраться. Спасибо Размыву. Это факт, но существует много возможностей. Дестабилизация обстановки, свой человек во главе Конфедерации… Не мне тебе объяснять. И…
        - Хватит воздух трясти. Ты намекнул, что инфа как-то связана с убийством Лоры? Рассказывай. Пока я ничего не вижу.
        - И Лоры, и Мазая. Только не перебивай меня, ладно?
        - Ну, валяй, попробую дослушать твою галиматью.
        Рат слушал Мороза с плохо скрываемым раздражением. Зачем? Зачем этот человек ходит по его кабинету и что-то говорит? В чем-то убеждает, доказывает ему что-то? Вот ему, Рату, оно сейчас надо? Лоры нет. Жизни нет. А этот… Что он хочет от него? Наградил Бог помощничками… Ни шагу самим без него, без Рата. Вот и получается, что надо ему… Как ни крути, но пока он отвечает тут за все. Он - глава. Не формальный, реальный. Сам себя назначил. А этот… Этот забудет все, что видел и слышал тут сегодня. Пусть только попробует не забыть!
        - Веган, как известно, давно исследования проводит, поверхность освоить хочет. Но, по слухам, воз и ныне там. А тут - муринцы. С виду и изнутри - обычные люди, не отличишь от нас. А живут наверху, и ничего их не берет.
        - Ты меня за советскую власть агитировать собрался? Я же сказал: короче!
        - И обещал не перебивать. Ладно… Так вот, есть мнение, что этот самый Векс - агент империи Веган.
        - Чаво-о-о? - Рат так и сказал, сознательно коверкая слово: «чаво». - Не бай шалей. «Есть мнение»… Фактуру давай, а не мнение. И побыстрее - голова раскалывается. Времени, кстати, сколько?
        - Я пришел полседьмого. Утра.
        - Хм… С самого с ранья заявился, значит… Что, не спится?
        На самом деле, то, что пытался донести до него Мороз, заинтересовало Рата. И дело наверняка серьезное. Иначе не помчался бы помощничек сюда с утра пораньше. И уж тем более не стал бы его, Рата, тревожить. Просто побоялся бы. Но эта его манера… Трепло! Вроде должность-то - не разболтаешься. Ан, нет! Оратор хренов!
        - Что замолк? Слова знакомые вспоминаешь?
        - Ну вот тебе фактура. Первое: Мазая перед смертью сильно избили. Возможно - пытали. Зачем? Тут ответ сам собой напрашивается: сведения получить хотели. А какие сведения, если не о Мурино и его обитателях? Ты не хуже меня знаешь, что Мазай со Штаром в друзьях. И живет он… жил, вернее, в пересменок где? На
«Гражданке», или, может где в другом месте? Не-ет, ты не хуже меня знаешь - в Мурино он жил. У него там свой угол имелся. Начхал он на радиацию, и жив до сих пор был, и здоров! Так что знал он немало. И не факт, что Векс этот один его убивал… Может, Грин только увидел его одного? А? Что скажешь? Вот так!
        - Положим, убедил. Принято. С Мазаем ясно. А Лора? - Рат невольно скрипнул зубами.
        - Про нее твой информатор, что рассказал? Она тут при чем?
        - Как при чем? «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать…»
        - Стишками заговорил?
        - От тебя научился. Чья она дочка? Вот и делай выводы, кому насолить хотели. Кого из равновесия вывести. Это объясняет многое. И что у твоей двери лежала, и что голая… Они тебя растоптать хотели. Нейтрализовать.
        - Угу. Положим, снова убедил. А доказуха где?
        - Векс все расскажет. И укажет, кто из наших Вегану сведения сливает.
        - Если сам знает. Говорить с ним будешь после Кристи.
        - Но…
        - После Кристи! Тебе не доверяю, не обессудь. Она поболе твоего вытащить из этого ублюдка сможет.
        - Но это же секретная инфа, Феликс! Ты чего?!
        - Ой, как мы испугались! Не бойся, из ума твой начальник не выжил. Мне надо знать, зачем он убил мою Лору. Все остальное - потом!
        Мороз чуть не взвыл: вот же старый идиот! Он битый час перед ним распинался, и - опять двадцать пять…
        - Да, еще. Этот скот должен быть вполне здоров после вашего с ним виз-а-ви. Ясно изъясняюсь?
        - Ясно…
        - Тогда свободен.
        - Рат, - Мороз замялся, - собственно, вот… Надо бы расследование провести. И по безопасности у меня кое-какие соображения… - он уже вынул из кармана листок, на котором предусмотрительно записал свои мысли, но Рат насмешливо прервал его:
        - А ты что, еще ничего не сделал? Тебе для этого нужны специальные полномочия? Или мое величайшее соизволение?
        - Нет, но…
        - Считай, полномочия ты получил. Доволен? Сам дотумкаешь, что делать, или тебе в няньки Координатора определить? Все, свободен! Зайдешь к Азарову, скажешь, что господин назначил тебя любимой женой…
        Мороз, собравшийся было ретироваться, в изумлении обернулся к Рату.
        - Что, не понял? Скажешь Координатору, что исполняешь мои обязанности. И что у тебя сейчас - чрезвычайные полномочия. Он что надо сам потом сделает. А ты поруководи, докажи, что способен… Если способен…
        Рат еще некоторое время смотрел на закрывшуюся за Морозом дверь. Руководитель, м-мать!.. Потом позвал Координатора. Тот явился без промедления.
        - Ты совсем не спишь, что ли? Вечно на посту? Ладно, за преданность и долготерпение получишь бонус. Позднее. Не сегодня…
        - Мороз правда остался за тебя?
        - А ты что, недоволен? Или, может, сам надеялся? Не по Сеньке шапка! Так что перетерпишь. Да, чрезвычайные полномочия его я подтверждаю. Что делать в этом случае, ты знаешь. С новым начальничком вас, Дмитрий Батькович! И скажи, чтоб тут прибрали. А я к Лоре…
        Глава 7
        СЕВЕРНАЯ КОНФЕДЕРАЦИЯ
        КРАТКИЙ КУРС ИСТОРИИ
        Переворот в мозгах из края в край
        В пространстве - масса трещин и смещений:
        В аду решили черти строить рай
        Для собственных грядущий поколений…
        В.Высоцкий
        В годы, предшествующие Последней войне, жизнь на планете менялась быстро, и чаще всего - в плохую сторону. То тут, то там вспыхивали локальные военные конфликты, свергались неугодные режимы, в одночасье с карты исчезали целые государства. Не отставали в этом списке предвестников апокалипсиса и различные виды вирусов, которые косили население планеты. Свиной, обезьяний, птичий грипп… СПИД… Каждая новая мутация уносила тысячи и тысячи жизней. Из передачи в передачу, из газеты в газету кочевали предсказания о скором конце света, и любой ребенок мог с легкостью рассказать, что говорится в гороскопе майя, и назвать дату приближающегося апокалипсиса. Мир, казалось, летел в пропасть, все набирая и набирая скорость. И ничто уже не могло его остановить.
        Но самым необычным событием, предшествующем грядущей катастрофе, была так называемая Война Ангелов…
        В то, последнее перед Катастрофой лето, жители сразу нескольких европейских стран могли наблюдать необычное представление, разыгравшееся в ночном небе: среди звездной россыпи вспыхивали мощные разряды молний, космическую пустоту рассекали десятки комет и… гремел гром. Это повторилось на следующую ночь, потом еще… Потом необычное явление смогли наблюдать и в Америке, а спустя несколько дней - и по всему земному шару. Поначалу все это забавляло. Тысячи фотографов и просто любителей сенсаций по всей планете выстраивались в очередь за тем, что бы запечатлеть происходящее. Но прошло еще немного времени, и раскаты грома при ясном небе стали слышны уже и днем. Ученые, конечно же, нашли этому объяснение. «Боги играют в боулинг» - заметка с таким шутливым названием и вполне серьезным содержанием появилась в одной из газет.
        Но это не остановило кликуш, которые на каждом шагу стали кричать о приближающемся Апокалипсисе, выводили народ на улицы, требовали покаяния за грехи… Они-то и дали явлению название - Война Ангелов. И оно прижилось.
        А спустя совсем немного времени случилась катастрофа, унесшая миллиарды жизней. Вина за нее лежит на человеке, хотя… Может, это ангелы решили уничтожить бракованный экземпляр, который стал выходить из-под контроля?
        Неизвестно…

* * *
        История Северной Конфедерации началась задолго до того момента, как она была создана, и даже задолго до крушения человеческой цивилизации.

8 апреля 1974 года забой строящегося перегона от станции «Лесной» до будущей
«Площади Мужества» стал стремительно заполняться водой. Плывун наступал так быстро, что не удалось полностью закрыть аварийные затворы, и только чудом удалось избежать жертв. Тоннели были затоплены. Потом, конечно же, воду откачали, плывун заморозили жидким азотом, а сами туннели укрепили так, что, казалось, никакая вода им теперь не страшна. Защита продержалась ровно двадцать лет. 4 декабря 1995 года в перегон между двумя станциями вновь ворвалась вода вперемешку с песком… Старые туннели так и остались затопленными, а проложенной вместо них резиновой «гусенице» дали гарантию - двадцать лет. Теперь уже никто не узнает, насколько точен был этот прогноз. Где тонко - там и рвется: в момент удара грунт в этом месте просел, туннели обвалились, отрезав от «Большого метро» четыре конечные станции Кировско-Выборгской линии. То, что вода не ворвалась в подземку, было воистину чудом.
        Сложно представить, что чувствовали в те дни люди, запертые в темных туннелях или на станциях, мало приспособленных для длительного пребывания там большого количества народа - метро строилось как бомбоубежище, но никто, ни строители, ни проектировщики, не предполагали, что люди в одночасье переберутся туда на ПМЖ. Сначала еще надеялись: вот-вот наладится, вот еще немного, и можно будет выйти, вернуться домой, узнать о судьбе родных, оставшихся там, на поверхности… Осознание того, что это надолго, навсегда, пришло очень быстро. И больно ударило по всем, без исключения. Страшное время. Скорее, безвременье. Кто-то сошел с ума, кто-то - ударился во все тяжкие, а кто-то решил, что жизнь больше не имеет смысла. Одни уходили из жизни добровольно, убивали детей, потом кончали собой. Другие погибали из-за куска хлеба, ограбленные и убитые неизвестными татями. Возможно, так было везде. Но на четырех отрезанных станциях трагедия ощущалась острее: люди тут были не просто навечно заперты под землей, они словно оказались на необитаемом острове, отрезанные от остального мира, без надежды на чью-нибудь помощь.
Одиночество и отчаяние…
        Кровавую вакханалию прекратил Рат.
        В те дни он, казалось, был везде одновременно, вникал во все проблемы, решал все вопросы. И где бы он ни появлялся, тенью за ним следовал высокий светловолосый парень в черном плаще. Алекс Грин, его всевидящее око. Скоро стало ясно, что от этого ока не укроется ни одно преступление. Так Рат быстро дал понять: ни один поправший законы не сможет уйти безнаказанным. Благодаря этому на станциях как-то быстро установился относительный порядок. Теперь люди ложились спать без страха проснуться ограбленными или, хуже того, не проснуться вовсе. Противники были, куда же без них, но они или соглашались с Ратом, или отправлялись на «Дачу». Естественно, не просто так, а за совершенные ими преступления. С «Дачи» никто из них не вернулся. Но тот, кто поддерживал Ратникова, в накладе не оставался - он умел быть благодарным. И умел повести за собой людей.
        Судьба вообще была милостива к Феликсу, сведя в одном месте людей, которые стали его союзниками, его глашатаями. Грин, Кристи, Азаров, Черный… Все они знали Ратникова еще в той, прошлой жизни. И все они, каждый в свое время, пошли за ним, подчинились ему. Собственно, а был ли у них выбор?
        Никто не заметил, как Ратников прибрал к рукам власть на всех четырех станциях, от
«Площади Мужества» до «Гражданки». Новое государство получило название Северная Конфедерация. Объединение прошло на удивление легко. Простым обывателям, правда, было неведомо, что за этой легкостью стояли ложь, заказные убийства, подтасовка доказательств, подлость и предательство. Но какое им до этого дело, если в результате они получили безопасность и гарантированный «кусок хлеба»? А иногда даже и «с маслом»…
        К удивлению многих, Ратников не стал во главе Конфедерации, оставив за собой должность начальника службы безопасности. Председателем, а именно так стала называться главная должность в новом государстве, стал никому доселе не известный Евгений Черных. Когда же его явили публике, она ахнула, узнав в нем Жеку Черного, наркомана и бандита, с друзьями которого Рат же в свое время и расправился. Впрочем, сам Черный всегда был к нему лоялен. Надо сказать, все быстро поняли, что никакой власти новоявленный глава государства не имел, да и не стремился заиметь. Тем не менее у многих, кто в свое время читал про похождения принца Флоризеля, упоминание о Председателе вызывало вполне определенные эмоции.
        Истинным, единоличным правителем был Рат, и это тоже ни для кого не стало секретом. Председателю же было достаточно того, что «веселые грибы», запрещенные на территории всей Конфедерации, теперь доставляются ему бесперебойно и вполне официально: хитрый Ратников всем объявил, что Черный давно болен, а грибы - это единственный способ заглушить боль. Феликс не особо озаботился, поверили ему или нет: среди приближенных его решения не обсуждались, а мнением толпы он интересовался в последнюю очередь.
        Понимание того, что обособленность - это не трагедия, пришло не сразу. Да, они не могут под землей попасть на другие станции. Но ведь и к ним тоже можно попасть, только пройдя не один километр по зараженной поверхности разрушенного города. И не только пройти, но еще и попасть внутрь. Опасный путь. Вряд ли кто-то решится посылать на завоевание окраинных станций армию - дороговато получится, овчинка выделки не стоит. Поэтому «конфедераты» могут спокойно жить без оглядки на соседей, существенно сэкономив на обороне станций и пустив основные силы на обеспечение жителей необходимым - продуктами, электроэнергией, жильем и одеждой.
        Правда, насчет обороны Рат немного лукавил: помимо того, что в Конфедерации существовал пусть и небольшой, но хорошо обученный отряд профессионалов, «под ружье» было поставлено все мужское население, начиная с четырнадцати лет. И не только оно: что поделать, у войны лицо уже давно стало в том числе и женским. Дружинники подчинялись начальнику станции и по графику, в свободное от основной работы время, несли дежурство по станции и на блокпосту в Девяткино…
        Профи обосновались на Площади Мужества. Станция эта была выбрана не случайно, из-за оборотных путей, построенных во времена Размыва. Тут, в этих туннелях, и разместили тренировочную базу, оружейный склад, тир. Здесь же была и страшная
«Дача»… Потом, с течением времени, сюда переместили и сталкеров, хотя эти формально продолжали числиться каждый на своей станции. Да и семьи их тоже на
«Мужества» не переселялись, в отличие от семей тех же военных.
        Надо сказать, «конфедератам» вообще повезло: пожалуй, ни в одном районе города до войны не было столько НИИ, начиная от ВНИИ Целлюлозно-бумажной промышленности, и заканчивая ЦНИИ Робототехники и Технической Кибернетики. И это не считая того, что прямо над Политехнической находилась Военная академия связи. Стоит ли говорить, что на станциях достаточно быстро, еще до того, как вышли из строя аварийные генераторы, появилось электричество, связь, что жители не испытывали острого дефицита в лекарствах и в медицинской помощи. Но только немногим из них было известно, чего все это на самом деле стоило, и сколько людей, - далеко не худших людей, - погибло раньше времени, доставляя из отравленного города все эти необходимые приборы, материалы, медикаменты…
        Вот только с продовольствием была беда. Ближайшие к станциям магазины и магазинчики выпотрошили до основания очень быстро. Разумеется, к «кормушке» первыми пробивались те, кто был сильнее или у кого в загашнике оказалось то, что можно выменять на кусок черствого хлеба или банку тушенки. Остальные голодали…
        Рат нашел единственно верное, как ему казалось, решение: все граждане Конфедерации должны получать еду из общего котла. Все, что добывается на поверхности, делится между жителями. Но не просто так. Пайку нужно заработать.
        От работ освобождались только немощные, больные, старики да кормящие мамочки. И дети до одиннадцати лет. После чего - пожалуйте на «работушку тук-тук», детство закончилось. Начинали с уборки платформ, близлежащих туннелей и «цехов» после окончания работы, да няньками в яслях. Лет с тринадцати дежурили по кухне - мыли посуду, таскали воду, да мало ли какая найдется черновая работа. Ну а с четырнадцати, а кто-то и раньше - уже на самом производстве. Это при том, что от обязательного посещения школы никто не освобождался…
        Кто не работает - тот не ест. И не просто не ест. Не хочешь работать добровольно - будешь из-под палки. На «Даче». После того, как оттуда, по отбытии срока, вернулись первые «сидельцы», желающих отлынивать от трудовой повинности резко поубавилось.
        Но проблемы это все равно не решило. Пытались, и не безуспешно, что-то выращивать сами. Лучше всего, ожидаемо, росли грибы. Но они хоть и носили гордое название трюфель, от голода не спасали. Кролики и куры, чудом пережившие всеобщий трындец и отловленные в Мурино и окрестных поселках, как-то решали проблему с мясом, но все равно основным источником белка оставались несчастные крысы, поголовье которых в первые годы после заселения метро резко сократилось… Люди не жили, скорее - выживали. Скудный рацион, отсутствие дневного света, витаминов. Прошло всего несколько лет, и стало ясно - станции вымирают. И спасти их может только чудо.
        Таким чудом для Конфедерации явились муринцы.

* * *
        Муринцы… Никто толком и не помнит, когда они стали неотъемлемой частью Конфедерации. То ли невероятная везучесть Рата в очередной раз спасла его детище от верной гибели, то ли Бог решил дать человечеству еще один шанс.
        Рядовые «конфедераты» знали про них не так много - внутри метро они показывались редко, и про себя, свою жизнь особо не распространялись. Всегда молчаливые, они лишь следовали установленному в протоколе встреч маршруту, не пытаясь пойти на контакт с местными жителями. И если на них смотрели кто с любопытством, а кто и со страхом (не иначе слуги дьявола - только они и могли спокойно жить на поверхности), то сами муринцы отвечали лишь холодным презрением: со времени Катастрофы прошло двадцать лет, но события тех дней в память впечатались навечно. И, похоже, рассказы о них «передавались по наследству»: воспоминания о предательстве не так-то просто изжить…

* * *
        На станции было шумно. Народ собрался у разделительной черты на платформе и с интересом наблюдал за необычными гостями. Слухи о том, что наверху живет не только всякая нечисть, ходили по метро давно. Сталкеры - народ молчаливый и неразговорчивый, но когда после тяжелого похода немного расслабятся, такое порой выдадут. Как говорится - чупакабра рядом не валялась! Они-то и рассказали, что не раз видели и в городе, и в Мурино странных существ. Внешне они ничем не отличались от людей, но людьми однозначно не были. Иначе как объяснить, что они свободно расхаживали по зараженной поверхности без каких-либо, даже примитивных средств защиты. И ладно бы еще по Мурино, там фон низкий, но ведь их видели и у
«Мужества», а там уже фонит серьезно. Рассмотреть их близко не удавалось - увидев сталкеров, они быстро исчезали. Михей с Рыбаком однажды попытались засаду устроить, поймать одного такого, да только без толку: тот, как почуял неладное, ушел. Многие вообще считали их за привидения-фантомы - мало ли чего неожиданного и таинственного можно было встретить в разрушенном городе? Не нападают - и то ладно.
        И вот теперь эти самые фантомы прибыли на «Гражданку»…

* * *
        Наверное, примерно так же должен был выглядеть первый контакт с канувшими в Лету пришельцами из других миров.
        Из подкатившей к перрону дрезины вышли два человека. Высокие, крепкие, они ничем не отличались по виду от окружавшей их толпы. Те же руки-ноги-голова. Два глаза, пять пальцев. И одеждой мало чем отличались. Разве вот только кожанки… Было видно, что самодельные, кожа выделана не очень, поэтому и запах от них шел специфический. А вот лица - смуглые, загоревшие, обветренные. Возможно, поэтому большинство из собравшихся тут мужчин по сравнению с гостями казались бледной немочью. У одного из прибывших за плечами был огромный брезентовый рюкзак, из тех, что были в ходу аж в прошлом тысячелетии. Уже накануне Катастрофы раритет, а эти вот откопали где-то…
        Гости внимательно оглядели толпу, один из них, тот, что был постарше, не удержался, хмыкнул, и процессия двинулась вслед за Координатором…
        В тот день Ратникову принесли короткую записку от Мороза, что с ними ищут контакт, и что Мазай, один из сталкеров с «Мужества», доставивший послание, все сам расскажет в подробностях.
        Как оказалось, один из фантомов (на которых, к слову, в то время уже практически перестали обращать внимание), вдруг напал на Мазая, когда тот немножко отстал от своего напарника. Он не успел даже опомниться, как оказался спеленатым по рукам и ногам. Потом его перетащили в подвал какого-то разрушенного дома, где стащили противогаз. Несчастный уже приготовился к самому худшему, но вдруг фантом заговорил. И, для начала, просто извинился, объяснив, что такое похищение - самый действенный способ заставить себя выслушать. Фантом назвался Штаром. И попросил только одного - свести его со своим начальником. С самым главным. Он готов был идти один, естественно, без оружия. И у него есть что предложить подземным жителям. В первую очередь - продовольствие.
        У Рата, когда до него дошел смысл полученной информации, от возбуждения зачесались руки. Невероятно, но фортуна вновь, в который уже раз, оказалась на его стороне! Еще вчера вот на этом самом столе лежал отчета Азарова, из которого следовало: ничего хорошего в ближайшем будущем Конфедерацию не ждет. На одних грибах далеко не уедешь… Народ сильно истощен и уже не верит во всесилие Рата. И вот теперь продовольствие, нужное, как воздух, продовольствие, само шло ему в руки! Конечно, неизвестно, что там конкретно могут предложить чужаки, но это реальное решение проблемы. Теперь, он уверен, точно будет по-другому, надо только все сделать четко и без ошибок… И не показать, как сильно на самом деле они нуждаются.
        Ай да Мазай! Надо будет его премировать за такую находку…
        Посмотрим, что это за птица такая важная, этот Штар. Давным-давно Феликсу приходилось иметь дело с одним Штаром, вернее, Аштаром. Аштаром Оганесовичем. Довольно-таки вредный тип был. Хотя почему «был»? Чем черт не шутит! Феликс довольно улыбнулся: ему еще никогда так не везло. Вот уж действительно: кому война, а кому - мать родна… Все козыри в руках. Алекс, Азаров, Черный… Теперь, вот Штар, если это тот Штар, конечно. А ведь за Оганесычем должок остался… У Ратникова засосало под ложечкой, верный знак - к удаче!
        В тот момент он меньше всего думал о том, кто такие муринцы и откуда у них взялись излишки продовольствия.
        Понимание того, что ему придется иметь дело не с человеком, ну или не совсем с человеком, пришло чуточку позднее. И Рат испугался…
        - Можно?
        - Заходите! - как можно спокойнее, стараясь не выдать внезапно накатившего волнения, произнес Рат.
        Дверь распахнулась. Азаров посторонился, пропуская вперед парламентеров. Один из них снял с плеч рюкзак и тут же вышел за дверь. Координатор был явно недоволен, что ему поручили сопровождать гостей: демонстративно старался не соприкасаться с ними и даже не смотрел в их сторону. Ишь, цаца!..
        - Ждем, ждем! - Феликс был сама учтивость. Он встал из-за стола, протянул руку для приветствия, но в последний момент одумался. Впрочем, выход из щекотливой ситуации нашелся сам собой - Рат «дружески» хлопнул по плечу Координатора:
        - Ты нам, Дима, собери что-нибудь на стол. И водочки…
        Правда, этот финт для незнакомца незамеченным не прошел. Он так же, как и прежде, стоял в дверном проеме, почти полностью занимая его собой, и внимательно разглядывал хозяина кабинета. Феликсу от этого взгляда стало как-то не по себе. Но он решил виду не подавать.
        - Ну-с-с… - Рат кивнул в строну стула, - присаживайтесь…
        Гость наконец-то прошел в комнату и сел. Ратников повернулся к нему спиной и сделал вид, что что-то ищет в шкафу. «Не будь тряпкой! Успокойся! Это обыкновенный человек!» - повторял он себе.
        - А ты совсем не изменился, Феликс, - произнес гость знакомым, с хрипотцой, голосом.
        - Извини, но того же о тебе я сказать не могу… Аштар Оганесович! - Рат возликовал: он не ошибся, это был тот самый Аштар, постаревший и поседевший, но все же он! А это значит - у него все получится!
        Рат резко повернулся и наконец-то решился взглянуть в глаза гостю.
        - А ты все хорошеешь, Оганесыч! Не знал, что и ты в Питер перебрался, - рассмеялся Феликс.

* * *
        Когда объявили тревогу, до спасительной подземки успели добежать далеко не все. Кому-то повезло, и он погиб сразу, но были и такие, кто пережил тот, первый ужас…
        Поняв, что путь в метро закрыт и на их крики о помощи никто не хочет отвечать, оставшиеся на поверхности невольно потянулись друг к другу, пытаясь совместно укрыться в подвалах, канализационных коллекторах. И готовились к худшему.
        Смерть была повсюду. Болезни, вызванные радиацией, выкашивали переживших удар. Люди буквально сгорали за несколько дней.
        Сначала трупы еще пытались хоронить. Родители - детей, дети - родителей. И никто не знал, кого смерть заберет первым.
        Тогда еще было невдомек, что летопись нового мира начала писаться именно в эти страшные дни. Кто-то из брошенных умирать на поверхности, «переболев» в первые недели, вдруг понял, что смерть по какой-то причине обошла его стороной. И таких было не один, и не два… Много! Ослабленные болезнью, они, тем не менее, могли двигаться, дышать… Жить. Господь услышал их молитвы! Может быть…
        Они выжили в том аду. И им ничего не оставалось, кроме как смириться с этим. Смириться с потерей самых близких, с тем, что каждый день приходится видеть город, который когда-то так любили, разрушенным, мертвым, жутким. Таким, что называть его прежним именем уже не поворачивается язык. Лучше просто Город. Тем более что выяснить, остался ли на планете еще хотя бы один город, возможности не было…
        Но это было лишь началом. Свято место пусто не бывает… Этот Город менялся. Пережив агонию и воскреснув, он выпустил на волю свои кошмары: его постепенно стали заселять новые обитатели больного мира. И им было не по пути с Выжившими.
        Понимая все это, люди устремились за город. Конечной остановкой для них стала деревня Мурино, новый форпост человечества.
        Среди них были и военные, и ученые, и инженеры, так что обустроить свое поселение им не составило труда.
        Муринцы жили в относительном достатке. Хватало и лекарств, и одежды, и еды, благо, всего этого было намного больше, чем оставшихся в живых представителей человеческого рода, а невосприимчивость к радиации позволила им особо не заморачиваться относительно «чистоты» того, что выращивали сами. Производство незараженной продукции было продиктовано скорее любопытством - а получится ли такое? - чем жизненной необходимостью. И получилось.
        Но недавно случилась беда: погиб доктор. Сначала они не оценили масштаба трагедии: старую российскую традицию, по которой каждый - сам себе врач, не смогла изжить даже ядерная катастрофа. Но когда от банального аппендицита погиб ребенок, стало ясно, что самим им с этой проблемой не справиться. Поэтому придется идти на поклон в метро. К тем, кого они презирали (а некоторые, не скрываясь, и ненавидели) за то, что обрекли на смерть их близких, навсегда запечатав двери в спасительное подземелье.
        Когда Аштар распечатал огромный рюкзак и вывалил на стол его содержимое, Рат потерял дар речи.
        - Это…
        - Ага, тыква. А вот это - кабачки. Извини, но больше ничего не поместилось, - хитрые огоньки в глазах парламентария так и играли - он прекрасно помнил, как Рат относился ко всему этому раньше.
        - Ну, ты, брат, даешь! Тыква! - он с любовью погладил пузатый бок, потом, услышав хихиканье, спросил. - Чего ржешь?
        - Да вспоминаю, как ты возмущался, что жена тебе на обед кабачков натушила…
        - Ага, когда это было! Вот ты поживи пару лет на «крысиной диете» - тоже на любую траву кидаться будешь!..
        - Это тебе в знак дружбы, а заодно - показать, что у нас расти может. Ну, а коль поможете с электричеством, построим еще оранжерей. И нам хорошо, и вам больше достанется…
        - Хм… Дайте попить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде? Ты, Оганесыч, как был торгашом, так торгашом и остался. Не за это ли из ментовки поперли?
        Аштар засмеялся:
        - Так Феликс, ты же мою родословную знаешь, я по крови торгаш. А из ментовки я сам ушел. Хотя, хорошее время было… Молодость, наверное.
        - Точно. А помнишь, как тогда на заявку в Неклюдово ездили? На убийство? Перед тем как раз, как я сюда перевелся?
        - Не, тут ты путаешь, не я это был. Когда ты перевелся, я как раз ногу сломал. Не я… А что там?
        - Сейчас, давай тост!
        - Давай. Тост!
        - Да ну тебя! Что мы, алкаши какие, без тоста?
        - А что? Поллитру уговорили - не алкаши, а теперь вдруг стали? Наливай! И рассказывай, давай.
        - Так вот. В дежурку мужик позвонил. Чувствуется по голосу, что пьяный. Жену у него то ли убили, то ли пропала, а он подумал, что убили… В общем, не суть. Группу сразу собирать не стали: мало ли что, прокурорских еще беспокоить, себе же дороже. Послали меня и водилу - дежурный сказал, хватит. Приехали. А дом на самом краю, дальше только поле. Ночь, мороз, снег под ногами поскрипывает тихонько, и фонарь на столбе тоже так противненько - скрип-скрип… И тишина…
        - И мертвые с косами стоять…
        - Оганесыч, погодь с мертвыми! - Рат зашелся от смеха. - Дальше слушай. Фонарь этот как раз во двор светит. Мы подошли, калитку открыли… Мамочки! Волосы на голове дыбом встали, вот ей-ей, не вру! Там снег аж черный от крови. А через стекло в терраске - ребра оголенные… Убили и освежевали…
        - Что, правда?Ик… Ой…
        - Не, ты слушай. И в этот момент слышим: снег скрипит, словно крадется кто-то. Я чуть в штаны не наложил. Водила, чую, тоже. И тут голос: «Мужики, а мужики! Вы где? Я же вашу машину-то видел. Не, вы мне жену найдите, а то бычка-то я забил, а кто завтра с мясом на базар-то поедет»…
        - Ну, дает мужик! А я вот что еще расскажу…
        Словом, сделка состоялась. Ратникову даже не пришлось особо торговаться - Аштар был готов выполнить все условия, если, конечно же, выполнить это было в его силах. Правда, оговорился: если бы не этот форс-мажор, муринцы вряд ли бы пошли на контакт. А так - за возможность пользоваться врачебной помощью в случае необходимости, и за электричество, Аштар пообещал то, чего запертые под землей люди не видели давно и что никогда не надеялись попробовать вновь: овощи, зелень, за чистоту которых муринцы ручались, и даже фрукты (если, конечно, не побоятся попробовать, посчитав зараженными). Вдобавок муринцы взяли на себя охрану территории станции в Девяткино, после чего блокпост оттуда был окончательно убран. А когда необычным феноменом заинтересовались ученые лбы с Академической, мутанты согласились и на участие в исследованиях.
        Как оказалось, всем им когда-то сделали прививку. От СПИДа. Вакцину эту запустили в производство как раз в год Катастрофы. В принципе, знающим людям механизм ее действия был понятен: на рост патогенных клеток организм гарантированно реагировал ростом клеток иммунных. Но оставались вопросы: почему выжили не все вакцинированные? Что такое было в этой вакцине, что она сделала человека неуязвимым для действия агрессивной среды? Как повлияло на это ее свойство радиоактивное излучение? И самый главный вопрос: можно ли получить эту вакцину вновь, в заданных условиях?
        Работы на всякий случай засекретили, назначив куратором проекта Мороза. Для непосвященных в новой лаборатории, якобы, пытались производить простейшие лекарственные средства. Рат исправно получал отчеты о результатах, но пока ничего особо интересного в них не было.
        И вот каким-то образом обо всем этом стало известно Вегану. Какая может быть выгода империи от их исследований, Рат не знал. Но от Вегана он всегда старался держаться подальше и никаких дел с ними иметь не хотел.
        Глава 8
        В ГОСТЯХ У…

«Следствием установлено…»
        Шаблонная фраза из обвинительного заключения

10 ноября. После полудня. Станция Гражданский проспект. Кристи
        Настоящая жизнь в Резиденции начиналась вечером, после того, как народ возвращался с работы. Тогда тут не протолкнуться: по коридору туда-сюда снуют бригадиры с отчетами для Координатора, дежурные, старшие с блокпостов - эти уже к начальнику станции - с рапортами о том, что произошло за смену. А раз в неделю еще и общая оперативка с участием всего начальствующего состава. Сейчас же, среди дня, тут тихо, как и на платформе.
        Кристи сунула ключ в замочную скважину, собралась с духом… Ну, с Богом! «Сим-Сим, открой дверь… Открой свои секреты». Обычная комната обычной девушки сейчас и впрямь могла стать сказочной пещерой, где вместо сокровищ - ответы на мучающие Кристину вопросы. Хотя вполне возможно, что она уйдет отсюда ни с чем. Или с новой порцией загадок. Как карта ляжет…
        Ключ в замке повернулся легко, а дверь открылась без скрипа. Нашарив на стене выключатель, Кристи щелкнула им. К ее удивлению, зажглась только одна лампочка из трех, и большая часть помещения осталось в полумраке. Правда, этого вполне хватило для того, чтобы понять - эта комната много больше, чем другие даже тут, в Резиденции. Огромная, по нынешним-то меркам, особенно, если учесть, что после того, как Рат съехал к себе в кабинет, Лора жила одна.
        Прежде чем пройти от порога, Кристи внимательно осмотрелась: стол у стены, аккуратно застеленный скатертью - видно, что не новой, но чистой, без единого пятнышка; в шкафу - несколько безделушек из тех, что ставятся обычно на полки; коврик на полу… Уютно. Не хватает только окна с белыми кружевными занавесками да цветущих фиалок на подоконнике. Кристи включила настольную лампу, и света сразу добавилось. А вместе с этим стало заметнее, что дверки шкафа в царапинах, пол обшарпан, а статуэтка была разбита, но потом заботливо склеена. Однако если вырубить «верхний свет», то эти досадные мелочи не так будут бросаться в глаза и, вместе с тем, можно спокойно что-то делать. Или читать. Кристи взяла со стола книгу: «Барышня-крестьянка», А.С.Пушкин…
        Со светом наверняка еще Марина придумала, хорошей хозяйкой была. Да и матерью замечательной. Жаль, что так нелепо погибла. Не везет Рату…
        Кристи помедлила, прежде чем откинуть занавеску, перегораживающую комнату - ее вдруг охватило странное чувство, что она подглядывает за чужой жизнью. Тайком, в замочную скважину. Нельзя сказать, чтобы ощущение это было совсем уж новым: ей и раньше не раз приходилось испытывать аналогичное, когда осматривала квартиры после посещения домушников. Вкупе с негодованием в отношении тех, кто перевернул, разбил, раскидал все, что было заботливо уложено хозяевами: эти неизвестные вторглись в чужое пространство, испоганили его, заставили и ее, следователя, незваным гостем заглянуть в самые потаенные, интимные его уголки. Правда, бывали и забавные моменты: Кристи невольно фыркнула, вспомнив, как однажды при осмотре квартиры она всюду, даже в кухонном шкафу, натыкалась на упаковки с «изделием
№2». Долго старалась не обращать на это внимание, и все же не выдержала и до колик хохотала, когда очередная пачка свалилась на нее с верхней полки холодильника…
        Сейчас негодования не было, и чувство неловкости от этого только усиливалось.
        За занавеской была кровать. Самая настоящая, аккуратно застеленная коричневым в крупную зеленую клетку пледом. Над ней - выцветшая фотография из какого-то журнала
        - морской берег, лунная дорожка на темной воде. Постель заправлена, на покрывале - ни складочки. Кристи осторожно присела на краешек: мягко. Не то что ее доски… Потянуло тут же лечь и уснуть. И виной тому были не только недосып и усталость пополам с болезнью, нет. Она включила светильник на тумбочке - красивая вещь на фигурной ножке, изображающей вазу. Наверное, абажур был задуман в виде цветка, но теперь его заменяло простое полотно, собранное поверху и перевязанное бантом из той же ткани. В углу небольшой комод, над ним зеркало - надо же, целое! - в красивой резной рамке. Кристи вдруг подумала: бронза. Почему-то ей очень захотелось, чтобы эта рамка оказалась именно бронзовой. В этом было что-то совсем уж из прошлой, довоенной жизни, и это успокаивало, создавало иллюзию настоящего дома. Она вздохнула: по сравнению с ее норкой тут просто боярские хоромы. Вернее - княжеские, если учесть, какую власть имел Ратников на самом деле.
        Эта мысль вернула Кристи в реальный мир. Очень четко вдруг вспомнилась мертвая Лора. Вспомнилась такой, какой Кристи увидела ее тут, в коридоре: худенькое, почти детское тельце, раскинутые в стороны руки, светлые, чуть вьющиеся волосы, упавшие на лицо, огромные глаза… За эти два дня Кристи успела сродниться с ней: девушка, которую она едва знала, с которой общалась на уровне «здрассте - до свидания», стала вдруг очень близкой. И от этого на душе было еще горше…
        Аккуратно, вещичку по вещичке, женщина перебрала вещи в комоде. Как и полагается, там - только чистое. Аккуратно переписала всю одежду: надо с Ратом посмотреть, что именно пропало. Вещей было немного, и Кристи надеялась - вычислить, в чем была девушка в ту злополучную ночь, труда не составит. Хотя уже сейчас ясно - той одежды тут нет. Ношенного вообще ничего нет. Видимо, Лора только-только все перестирала - часть бельишка, вон, еще досушивается на веревке. Около двери в углу
        - теплая куртка на вбитом в стену огромном гвозде, тут же, у двери, на коврике аккуратно приставлена и обувь. Кристи повертела в руках домашние тапки - забавные, в виде котят, шили такие когда-то. Только эти были самодельные, грубее, но все равно очень уютные.
        Ну вот и все. Она закончила. И вопросов меньше не стало. Больше - да, но никак не меньше. Вот, к примеру: почему такой стерильный порядок? В любом жилом помещении все равно хоть что-то, но немножко сдвинуто, где-то складочка, где-то чуть-чуть смято. Даже после генеральной уборки. А тут… Если бы не брошенная на комоде расческа с парой светлых волос, вполне можно подумать, что это не жилье, а музей постъядерного быта, экспозиция «Комната знатного человека»…
        Искушение выспаться в человеческих условиях на мягком, без комков и шишек, матрасе, было настолько велико, что Кристи решила держаться от кровати подальше. Но не удержалась, села-таки, разложила на коленях свои записи, чтоб перечитать еще раз, проверить, все ли учла. Подумать, проанализировать увиденное. Хотя что тут анализировать-то?
        Кристи перечитала свои заметки, еще раз внимательно окинула взглядом комнату: да, все так, не упущено ничего, и достаточно подробно. Целых пять листов. И - впустую…
        Как так получилось, что, вставая с кровати, она смахнула с колен свои записи? Вот неуклюжая… Странички разлетелись по всему полу. Кристи бросилась за ними - последний улетел аж к двери. Нагнулась, чтобы поднять, и тут увидела нечто, не замеченное раньше: у самого порога, на рыжем, напоминающем опавшую листву коврике, лежал кулон. Кусочек янтаря на черном шнурке, концы которого были оборваны… Вот она - зацепка!
        Кулон был необычной формы - в виде березового листа, и редкого для этого камня зеленого цвета. Красивый и, наверное, дорогой.
        Кристи испытывала слабость к янтарю, особенно такому, необычному. Да и вообще любила камушки. Не важно, какого они были цвета, подходили ей по знаку зодиака (вот еще глупость выдумали!) или нет, каким металлом были оправлены: всеобщей привязанности к золоту, равно как и к «лучшим друзьям девушек», сиречь, бриллиантам, она не разделяла. Правда, особенно любила изумруды - опять-таки потому, что зеленые. Но эти были не по карману. Каждый раз Кристи при виде очередной побрякушки с драгоценным камнем исходила слюной и обещала себе, что обязательно накопит денег и купит. Не накопила… От мужа тоже ждать такого подарка не приходилось: его зарплата была ничуть не больше, чем у нее. Поэтому она, чтоб не ставить Коленьку в неприятное положение, никогда даже не намекала свою любовь к этому редкому камню. Тем более что вполне искренне считала - нефрит или тот же малахит - ничуть не хуже. Или янтарь вот зеленый. Для того, чтобы подчеркнуть их красоту, нужен только мастер, и тогда они заиграют так, что никакие бриллианты с золотом не сравнятся!..
        Женщина вздохнула: летом она не носила украшений из-за жары, и все они остались там, наверху. Хотя, может, какой-нибудь ушлый сталкер давно нашел их, и сейчас в ее сережках или браслетиках уже щеголяет кто-то в большом метро? Хорошо бы. Она ничуть не возражает. Хуже, если так и лежат, забытые и никому ненужные…
        В Лориной шкатулке тоже хватало добра на любой вкус - от совсем простеньких
«гвоздиков» с фианитом до массивного, совсем не девичьего кольца-печатки из золота с черным опалом. Баловал Рат дочку. И девушка любила пощеголять, похвастаться папкиными подарками: все эти украшения Кристи в разное время на ней видела. Все, кроме этого кулона.
        Получается, янтарик новый, появившийся совсем недавно. Может, его сорвали с Лоры, когда убивали? Иначе как объяснить этот разорванный шнурок? Или убили потому, что девушка сорвала кулон в сердцах и бросила в лицо своему палачу? Если так, то вот оно, настоящее место преступления. Не коридор - комната! И тогда это точно был не Векс. Хотя почему? Чуйка, интуиция, назови, как хочешь. У каждого такое имеется, и объяснению, как правило, не поддается. Да и зачем что-то растолковывать - себе ли, кому ли еще? Чуйка, и все этим сказано.
        Вот и с кулоном тоже: Кристи печенкой чувствовала - тут что-то не так. Что же, теперь у нее есть, с чего начать. Про украшение надо обязательно выяснить, у Рата
        - в первую очередь. И кстати, выяснить у него про личную жизнь девушки. Не может он не знать. Взбесится, правда, наверняка. Ну да ничего, переживет! Конечно же, надо показать находку и Алексу. А вдруг и кулон «заговорит», как когда-то чуня?..
        Женщина еще раз полюбовалась камнем: нет, ну до чего же красив!.. У нее сережки с такими же были, самые первые, из тех, что она сама себе купила. Кристи с сожалением положила украшение в карман и почему-то подумала: надо будет куда-нибудь его припрятать, а то мало ли что?..

* * *
        В коридоре по-прежнему было тихо и пусто. Кристи ткнулась в кабинет Рата, он оказался не заперт и тоже пуст. Вообще запирались у них редко. И дело даже не в том, что воровать было нечего - все жили одинаково скудно и бедно, и не в том, что чревато: от Алекса подобное скрыть невозможно, а это - прямой путь на «Дачу», грехи замаливать. На самом деле, все намного проще - не было замков! На ночь - да, по привычке запирались или на задвижку, или на вертушок. Днем же многие, по старой деревенской привычке, просто подпирали дверь снаружи обыкновенной палкой. Такое не сразу появилось, конечно, но стоило одному приспособить, как к местным сталкерам посыпались заказы. Некоторые, правда, до сих пор вертушком запирают, но это неудобно - вдруг закроется нечаянно или пошутит кто? Палка лучше - подставил к ручке, и сразу видно - дома никого.
        Кристи вспомнила, как они обустраивались, как тяжело было. Нет, что ни говори, а иметь свой, пусть крохотный закуток - великое дело! Не на платформе спать… А ведь сначала так и было. Почувствуйте себя бомжом, называется. Но ведь они пережили это. С трудом, но пережили. Если все вместе посчитать, лет пять обустраивались, не меньше… Зато теперь у каждой семьи хоть крохотная, но своя каморка, и расширяться есть куда - вторые этажи стали надстраивать: благо, кирпича в округе прорва - только успевай разбирать гаражи. И фон сносный, но это уже просто везение какое-то нереальное. Они тогда сразу один путь засыпали - все равно с той стороны герму заклинило - и на этом месте строиться начали, а потом и напротив, на самой платформе. Кристи поежилась - воспоминания были не из самых приятных. Их теперешнее житье по сравнению с тем, что было, - просто райское, а сама, надо сказать, изрядно изуродованная станция для ее жителей - ничуть не хуже, чем райские кущи. Как там в свое время говорили? «Только бы не было войны»? Вот и тут
        - только бы было где голову приклонить. А у них, слава богу, было…
        Кристи решила не дожидаться Рата: она догадалась, где тот мог сейчас быть, и в каком состоянии вернется. Ее вопросы подождут, а вот доставать человека после того, как он простился с единственным ребенком, однозначно было бы верхом бестактности. Поэтому она займется Вексом…
        В дверях Резиденции Кристи нос к носу столкнулась с Марком. Парень неприязненно взглянул на нее и собрался проскользнуть мимо, но женщина остановила его. Марк! Как же она забыла про него? Может, он сможет ей помочь. Если, конечно, хоть что-то про этот кулон знает.
        - Марк, подожди…
        Тот остановился и, не поворачиваясь к Кристи лицом, буркнул:
        - Чего?
        Со стороны такая его реакция могла показаться странной, но женщину это ничуть не смутило: высокомерие Азарова-младшего ни для кого не было секретом. По этой причине парень мало с кем общался, только в случае крайней необходимости, а друзей не имел вовсе. О том, что истинной причиной такого поведения был стресс, полученный еще в детстве, почти никто не знал. Кристи была в числе посвященных - Рат не считал нужным хранить чужие секреты и с радостью «слил» ей информацию. Но в целом Марк был вполне адекватным. Ну нелюдим, так что с того? Поэтому она сразу решила, что не будет обращать внимания на его выпады.
        - Марк, глянь сюда, - с этими словами она вынула из кармана украшение.
        Парень нехотя повернулся, увидел у Кристи кулон, с жадностью потянулся было за ним, но тут же отдернул руку. Как обжегся. Жест этот не остался незамеченным.
        - Ты видел его, да? Это из комнаты Лоры, - женщина пристально смотрела на Марка, ожидая ответа или хотя бы какой-то реакции.
        - С чего бы? - он насупился, во взгляде читалось плохо скрываемое раздражение.
        - Вы же дружили, и ты мог бы…
        - Не мог! С чего вы все взяли, что я что-то бы мог?! При чем тут вообще я?! - голос парня неожиданно сорвался на крик, а в глазах блеснули слезы.
        Ей вдруг стало стыдно: действительно, Марк вполне мог подумать, что Кристи его в чем-то подозревает. Захотелось тут же объяснить - это не так, просто ей нужна информация об украшении, найденном в комнате убитой девушки.
        - Марк, послушай, если ты любил Лору…
        Какое тут! Казалось, последняя произнесенная ею фраза совсем вывела парня из себя. Теперь он уже не скрывал своих слез, а голос стал больше походить на истеричное визжание:
        - Отстань, отвали, пошла вон отсюда, ищейка! Что тебе от меня надо?! - он разрыдался, по-детски хлюпая носом, и растирая глаза кулаками.
        Кристи невольно отметила, что руки у Марка изящные, почти женские, с длинными тонкими пальцами.
        Ну вот, только истерики ей тут и не хватало! И что теперь? Успокаивать? Точно, не поможет… Ситуация разрядилась сама собой: Марк, одарив ее напоследок ненавидящим взглядом, повернулся и убежал к себе.
        Ладно, сейчас от него все равно ничего не добьешься, придется разговор отложить. И попытать его в присутствии папаши: тот наверняка сможет убедить любимого сыночка, что ничего страшного в ее вопросах нет.
        Но все равно обидно, когда тебя называют ищейкой, «тыкают» и прогоняют вон! И кто? Сопливый малец, который сам из себя представляет пустое место!..

* * *
        Тюрьмы как таковой на станции не было: больше двух, максимум - трех дней ни один из преступивших закон тут не задерживался. Но камера все-таки имелась - под нее приспособили одну из подсобок в тупиковом туннеле, недалеко от заклинившей гермы. Чтоб не тратиться на лишнюю охрану, тут же устроили и оружейку. Правда, арсенал был невелик, но количество вооружения с лихвой компенсировалось качеством, и можно было не сомневаться - гарнизон станции не только легко сможет продержаться до подхода основных сил с Площади Мужества, но и дать хороший отлуп незваным гостям.
        Кристи потрепала по плечу дремавшего дежурного. В другой раз она бы не преминула напугать соню, но сегодня было не до шуток. Да парень и сам струхнул: вскочил, завертел головой, не понимая, видимо, что с ним и где находится. Зрелище было забавным. Но это - если только не знать, что на дежурство он заступил вчера вечером, отработав смену где-нибудь в мастерской, а завтра с утра - опять на работу. Что поделать - лишних людей у них не было, а воинская повинность касалась всех.
        Кристи попросила отпереть замок. Раньше она никогда не заходила внутрь, ограничиваясь беседой через решетку. Но тут был случай особый, и на быстрое окончание разговора рассчитывать не приходилось. В последний момент подумалось: вдруг она ошибается, и перед ней - не жертва невольного оговора, а маньяк, от которого можно ожидать чего угодно? Но было уже поздно: дверь открылась, и Кристи ничего не оставалось, как зайти в помещение.
        Все убранство камеры составляло отхожее ведро в углу и засаленный матрас, на котором, поджав ноги к животу и натянув на голову воротник свитера, спал Векс. Кристи поежилась: в подсобке было более чем прохладно. Да и амбре стояло еще то…

* * *
        За эти два дня Векс отоспался на всю жизнь. Сначала все его существо восстало против чудовищных обвинений. Дай ему тогда слово, спроси, что и как, - он бы, захлебываясь слюной, выложил все в надежде на оправдание. Но, попав в камеру и поразмыслив, понял - оправдания ни к чему не приведут, он обречен. Да, если сказать по совести, окажись он на месте этих людей, тоже вряд ли поверил в его историю. Все складывалось одно к одному, и все - против него. И кому надо разбираться, когда убийца - вот он, бери тепленького. К тому же - чужак, пришлый. Одно только было непонятно: каким образом они так быстро вышли на него? Но дежурный в прошлую смену попался словоохотливый, он-то и рассказал Вексу про Грина с его необычными способностями. И про то, что тот никогда не ошибается… Глупо как-то все получилось. Но что теперь жалеть? Знать, судьба такая… Чтоб не доводить себя мрачными мыслями до исступления (попробуйте-ка не думать о смерти в ожидании казни!), Векс решил: буду спать. Правда, исполнить задуманное удалось не сразу - мешал холод и мерзкий запах. Но усталость взяла свое - утром он даже не отреагировал,
когда принесли скудный завтрак.
        На этот раз его разбудил скрип несмазанных петель. Мгновение спустя зажглась лампочка, тусклый свет которой после кромешной темноты последних дней показался узнику нестерпимо ярким. Векс равнодушно подумал: ну вот все, отбегался, пришли… Сейчас приговор зачитают - и в расход. Или куда там еще у них? Хотя с чего он взял, что ему будут что-то зачитывать? Не в кино, чай…
        Против его ожидания в камеру вошли не дюжие амбалы и даже не тот парень с поста, а женщина. Коротко стриженная, в мешковатом свитере и старых, видавших виды джинсах. Векс на ее появление никак не отреагировал - так и остался лежать, наблюдая за неожиданной посетительницей сквозь полуопущенные веки. Вот она оглядела его пристанище, наверное, искала, куда бы присесть. Не нашла, но в коридор за стулом почему-то не вышла, а так и осталась стоять на пороге, прислонившись к косяку. Зябко повела плечами, шмыгнула носом, натужно закашляла. Болеет… Вексу стало вдруг жаль женщину. Как там, бишь, ее? Кристи, кажется. Кристина, значит. Да-а, ей бы лежать сейчас, ан нет, надо тащиться к нему. Только за тем, чтобы получить показания, которые все равно никому не нужны и ничего не изменят. Зачем? Или она не за этим пришла? Интересно, а как к ней обращаться: по имени или по должности? Так званий тут, вроде как, нет?
        Кристи наконец-то заметила его взгляд. Буркнула:
        - Не надо меня глазами сверлить, мне и без дырок неплохо…
        Что же, неплохое начало. Векс сел на матрасе, улыбнулся:
        - Так что же мне делать? Вы молчите… Можно, вставать не буду? Вам присесть не предлагаю по причинам вполне определенным.
        Векс говорил быстро, напористо, сознательно не давая Кристи вставить и слово. Странное чувство: с одной стороны - желание выговориться, все объяснить, с другой
        - осознание того, что все это напрасно. Пересказывать все еще раз, убеждать в своей невиновности - только тешить себя зряшными надеждами. Может, ну его? Может, просто поговорить «за жисть» напоследок? С женщиной - Векс оценивающе посмотрел в сторону Кристи, - и весьма даже симпатичной. Конечно же, он и от чего другого не отказался бы. Но это уж слишком…
        Кристи его откровенно оценивающий мужской взгляд разозлил: нашел время!
        - Скажите, а почему - Векс?
        - Мы с вами вроде как ровесники? Давайте на «ты»? Чего уж тут разводить вежливости? Согласны? - Кристи еще не успела ничего ответить, как мужчина удовлетворенно кивнув, произнес. - Вот и ладненько.

«Так, значит, зубы заговаривать будем? Ну-ну, мы тоже не лыком шиты». Только вот почему? Почему он воспринял ее появление в штыки? Хотя… Собственно, а как он должен был воспринять? Встретить с распростертыми объятиями? «Ладно, по ходу пьесы разберемся…». По-любому уходить отсюда, не выяснив всего, что считала нужным, она не планировала. Утвердительно кивнула: что ж, не разводить, так не разводить.
        - По паспорту я - Великанов Кирилл Сергеевич. Сокращенно - Векс. И подпись такая же. А вы, ты то есть, Кристи? Кристина если полностью? Или Крис? Наверняка тебя так и зовут - Крис. А в детстве Крыськой, поди, дразнили. Или Крысой? Не обижалась?
        Ответить - значит вступить в его игру. Значит, так и уйти отсюда ни с чем. Поэтому
        - вопрос второй:
        - А откуда ты?
        - Я-то? Токсово. Тут, не так далеко, по железной дороге. А ты не Питерская. Угадал? Не удивляйся, говор другой. Кстати, всегда хотелось узнать, почему среди следаков так много женщин? До Катастрофы приходилось общаться… Не подумай чего, я ни-ни, закон не нарушал, наоборот даже… Так вот, как придешь в отдел, в следствии
        - одни девушки. Почему так?
        Кристи уже открыла рот, чтоб ответить: мужикам такая работа просто не по плечу, но вовремя опомнилась: нет, отвечать нельзя. Она сделала вид, что последних слов просто не услышала, но не удержалась, ответила в тон:
        - И зачем сюда пожаловал? Или в Токсове твоем так плохо?
        Векс хмыкнул: женщина удар держала и продолжала свою линию гнуть. Похоже, на свободную тему поговорить не получится. Сначала - «зачем сюда пожаловал?», потом -
«почему убил?»… Конечно, если бы была хоть какая-то надежда выйти живым из этой передряги… Он вздохнул:
        - Не плохо. Только зачем тебе все эти подробности? Спрашивай, что к делу отношение имеет.
        Кристи уловила перемену в настроении. «Спрашивай…». И спросит, как без этого? Только бы не ошибиться с вопросом-то. Но времени на рассуждение не было, а
«домашние заготовки» вылетели из головы еще в самом начале, от этого
«раздевающего» взгляда, будь он неладен. И…
        - Тогда так: зачем пришел в метро и почему убил Мазая и Лору? - выпалила она. А что еще спрашивать? Именно за этим ведь и пришла.
        - Серьезно веришь, что это я?
        Да не верит она, не верит! Но сказать этого не может. Сказать - дать надежду. Бессмысленную, напрасную, скорее всего, надежду.
        - А ты как думаешь? - хотел пустого трепа - получи! Только треп этот будет под ее контролем. И не пустопорожний, а как раз такой, какой ей нужен.
        Векс задумался. Совсем не о том, что сказать на заданный вопрос: он не ребенок и не дурачок, прекрасно понял, какого ответа от него ждет эта женщина. Только вот стоит ли отвечать?.. Может, «включить дурака»?
        Кристи словно подслушала его мысли.
        - Нет, ты, конечно, можешь мне ничего не говорить. Даже можешь послать куда подальше. Только кому от этого станет лучше? Не мне тебе объяснять, Кирилл Сергеевич, что положение - хуже некуда. Но пока еще никто не отменял чудо… - Ну вот она и сказала то, чего меньше всего хотела говорить. Но Векс понял ее.
        - Ты предлагаешь мне поверить в то, во что не веришь сама? Чудо в нашем мире - вещь не просто дорогая. Невозможная.
        - Я не предлагаю верить. И даже надеяться не предлагаю. Просто помоги мне…
        Более смешной и абсурдной ситуации придумать было сложно. Она, представитель карающего органа, «государева служка», просит помощи у смертника, у предполагаемого убийцы! У того, кто единственный в этот момент может ей помочь.
        - А вдруг я все-таки тот самый убивец? Что тогда?
        - А вдруг ты не тот самый убивец? Тогда как?
        - Что ж, надежда умирает последней? Записывай…
        Глава 9
        ВЕКС
        Незваный гость хуже татарина.
        Поговорка
        Векс стоял на небольшом пригорке, какие иногда встречаются по краям железных дорог. Само железнодорожное полотно, разрезавшее холм ровно напополам, находилось где-то внизу. Мужчина специально потратил драгоценное время и немало сил - склон был достаточно крут, чтоб подняться сюда: город, конечная точка его пути, был уже близко, и Вексу хотелось рассмотреть его получше. Не то чтобы он никогда не был в Питере, нет. Просто он никогда не был тут после…
        Город… Несмотря на стремительно сгущающиеся сумерки, он был виден как на ладони: вот полуразрушенные высотки спального района, а дальше - купол Собора с погнутым крестом… Величественный и прекрасный в пору своего расцвета, он и сейчас, мертвый, лежащий в руинах, вызывал восхищение. У Города было имя. Но путник вдруг поймал себя на мысли, что не может назвать то, что он видел перед собой ЭТИМ именем: города, носившего его, больше не было. А мертвым не нужны имена. «Поэтому, - подумал Векс, - пусть будет просто Город». Разрушенный и пустой, как и десятки других поселений, что встретились на его пути.
        Неприятный холодок в груди. Интуиция. Она еще никогда не подводила его. Векс поймал себя на мысли: заветная цель уже не кажется ему столь желанной. Что ждет его там, впереди? Слухи, ходившие среди поселенцев, были противоречивы: кто-то говорил, что все жители превратились в монстров, не имеющих ничего общего с людьми, кто-то - что все они спаслись, переселившись в метро. Векс мало верил и тем и другим: сочинять небылицы многие мастаки, а из самого Питера к ним никто не заглядывал. Правда, одна легенда покорила-таки его, позвала в путь, и вот он тут, у ворот Города, Которого Нет…
        И обратной дороги тоже нет. Он сам сознательно оборвал все связи, «хлопнул дверью», ушел, несмотря на прямой приказ остаться. Поэтому вернуться сейчас для него значило предать себя. «Не давши слово - крепись, а давши - держись» - любимая поговорка отца, царствие ему небесное.
        Налетевший внезапно порывистый ветер заставил путника поторопиться. Погода портилась на глазах: только что на небе не было ни облачка, а тут, откуда ни возьмись, - огромная сизая туча заволокла полнеба.
        Па-па-па-па, погода злится,
        Па-па-па-па, гроза грозится,
        Па-па-па-па, гроза грозится,
        Как говорится, быть беде…
        Несмотря на мрачное пророчество, песенка из далекого детства подняла ему настроение. Напевая, человек спустился к железнодорожной насыпи. Вперед! Хорошо, что есть дорога: он не собьется с пути, не заблудится, даже если все черти преисподней ополчатся против него!..
        До Мурино оставалось совсем немного. Успеть бы добежать до метрошного павильона, пока погода не разгулялась. Правда, путь туда лежит через территорию, когда-то носившую название «Железнодорожная станция Девяткино». Векс представления не имел, как он будет пробираться через это нагромождение вагонов, разбираться в хитросплетении путей. Это и раньше-то было сложной задачей, а уж теперь, когда Девяткино наверняка, как тысячи других ему подобных, представляет собой огромный догнивающий организм, - и подавно. И какие «червячки» водятся в нем - одному богу известно. Или дьяволу?
        Векс не боялся зверей. Отчего-то верил - они, если не голодные, человека не тронут. Тем более, если тот с ружьем. Просто побоятся. Многие считали, что к современной фауне это уже не относится, но лично он был другого мнения, и на рассказы о том, как «невидана зверушка» нападала ни с того ни с сего на незадачливого путника, относился скептически: просто так даже кошки не родятся. Что касается его самого, то Векс был уверен: как бы не пошутила природа-мать над своими детьми, генетическая память никуда не делась, и человек для них как был, так и остался бифштексом несколько неудобным, несварение желудка можно получить. Несмотря на это, провоцировать на неразумные действия он никого не собирался, предпочитая обходить опасные места стороной. Но станцию обойти было просто невозможно…
        Люди появились как раз в тот момент, когда он соображал, каким образом пробраться через нагромождение ржавых вагонов, при этом не заблудившись и не попав на ужин какой-нибудь оголодавшей зверушке. Или нескольким зверушкам, что, собственно, сути не меняло. «С неба, что ли, свалились?» Только что никого не было, и вот - на тебе, он уже окружен. Хвататься за оружие было поздно, да и бесполезно: что бы он смог сделать со своим ружьишком против пятерых автоматчиков? «Прям как в сорок первом… С кавалерией на танки…».
        Странные люди… В чем эта странность заключается, Векс, правда, понял не сразу. И только когда у самого вдруг зачесался под респиратором нос и захотелось чихнуть, сообразил - одежда! Мало того, что одеты они были в обычные теплые куртки, а на одном так и вообще - видавшая виды, латанная-перелатанная древняя фуфайка, на незнакомцах не было ни противогазов, ни респираторов, ни даже пресловутых ватно-марлевых повязок! А ведь тут фонило… Не вот, чтобы уж… Но фонило! У них, в Токсово, фон был на порядок меньше, но и то без защиты и с открытыми лицами из помещений выходить было запрещено. А эти?! Ему стало жутко: что же это за монстры такие, и чего от них ждать? Может, правы были рассказчики, и все люди в городе действительно превратились в нежить? Хотя, если следовать классическим представлениям об этой самой нежити, те оружия с собой не носили, холода не боялись, а цвета были бледного или зеленоватого. В зависимости от того, к какому роду-племени относились. Перед ним же стояли крепко сбитые мужики, тепло, в соответствии со временем года и погодой одетые, со следами летнего загара на лицах. И сожрать
его прямо тут, вместе с вещмешком и ботинками никто из них явно не намеревался.
        Векса провели в один из вагончиков, оборудованных, как оказалось, под некое подобие блокпоста. Он удивился: внутри было столь же светло, сколь и тепло, и только потом заметил в углу генератор, питавший и лампы, и явно самодельный обогреватель. Окна были тщательно зашторены, так, что Векс бы мог спокойно пройти мимо, ничего не заметив. Но вот миновать вагончик он бы не смог. Умно…
        Есть его и вправду не стали. Но вот досмотрели и допросили как следует. Векс попытался, было, выяснить у хозяев вагончика, кто они сами, и откуда, но все вопросы остались без ответа - их попросту игнорировали. Ну да он не в претензии: не схарчили, и то хорошо. Убедившись, что никакой опасности Векс не представляет, его отпустили с миром, посоветовав напоследок заглянуть в сторожку. Отметиться, так сказать. Что же, в сторожку, так в сторожку, может, оттуда его не погонят сразу, дадут отдохнуть? Не мешало бы, кстати. За вагончиком, на путях, он заметил дрезину. Вот он, путь, по которому точно не заблудишься… Даже в пургу, которая готова была вот-вот накрыть и станцию, и все вокруг… Пусть идти было недалеко, поторопиться все же стоило.
        Ноги вдруг стали ватными - Векс понял, насколько он устал. Дело даже не в физической усталости, за день он иногда нахаживал и больше, правда, так далеко, да еще в одиночку, не забирался никогда. Теперь же, когда до цели осталось всего-ничего, и напряжение, питавшее его силы, спало, как-то сразу сник.
        - Не останавливаться! - крикнул он сам себе, стараясь перекрыть завывания ветра.
        Что что-то не так, он понял, лишь подойдя к сторожке почти вплотную: входная дверь беспомощно билась на ветру, в единственном окошке было темно. Заходить внутрь резко расхотелось. Но в этот момент снег повалил сплошной стеной, и Вексу ничего не оставалось, как ускорить шаг. Последние пару метров мужчина продвигался вперед, ориентируясь исключительно на скрип двери.
        Он не зашел - ввалился в домик, и тут же в изнеможении привалился спиной к косяку. Уф… Прислушался: тихо, только завывания ветра снаружи. Сделал пару шагов вперед… и чуть не упал, споткнувшись.
        - Черт! - Векс вытащил фонарик, посветил себе под ноги. - Блин горелый!..
        На полу, лицом вниз, лежал человек. Вексу послышалось - он застонал. Или это буря за дверью беснуется? Отпихнув в строну лежащее рядом с мужчиной ружье, Векс наклонился, намереваясь перевернуть того на спину…
        - Черт!!! - руки коснулись чего-то мокрого, липкого. Холодного. Кровь…
        Хозяин - Векс отчего-то был уверен, что это именно хозяин домика - был мертв. И уже давно.
        Мужчина внимательно осмотрел труп.
        - Ого! Это кто ж тебя так? - Векс не заметил, что произнес это вслух.
        Удивиться было чему: куртка убитого, насквозь пропитанная на спине кровью, выглядела так, словно ее пытались разрезать тупым ножом на маленькие кусочки, а лицо превратилось в сплошной кровоподтек. То, что такое мог сотворить только человек, сомнений не вызывало.
        Отправляясь в путь, Векс был готов к любым встречам и, тем не менее, старательно обходил стороной все поселения, даже если там не было видимых признаков того, что они обитаемы. До этого ему везло. И вот теперь, в самом конце пути, наткнулся-таки… «Ну, Шарик, ты и попал!»…
        Векс решительно запер дверь на засов и чисто машинально провел рукой по стене. Неожиданно там обнаружился выключатель. Свет от единственной лампочки был тусклым и неровным, но все-таки это был свет. И только тогда он увидел, что стоит в луже загустевшей крови. Этого еще не хватало!
        Интуиция подсказывала: про труп надо молчать. Пусть разбираются без него. Он тут чужак, а значит - первый кандидат на виселицу. Хорошо что тут были не только его следы: убийцы (или убийца?) истоптали весь пол. И, тем не менее, лишних следов он оставлять был не намерен.
        Перед тем, как выбраться на чистое место, Векс осторожно, стараясь не перепачкаться, поверил внутренние карманы куртки. Как он и предполагал, в одном из них лежало удостоверение.
        - Ну, будем знакомы, Захар Петрович по фамилии Мазаев. Ты уж прости, но я похозяйничаю тут у тебя чуток.
        В сторожке было холодно. Хорошо бы закрыть вторую дверь, из «предбанника», да подтопить немножко. Сделать это, не передвинув покойника, было невозможно: смерть застигла его на пороге, так что, ноги Мазаева находились как раз в этом самом
«предбаннике». По-хорошему, надо бы его вытащить из комнаты. Нет, покойников Векс давно уже не боялся, повидал на своем веку. И все-таки перспектива провести несколько часов в компании зверски убиенного его не радовала.
        На вид они с убитым были ровесниками, но покойник оказался и выше, и крупнее, поэтому Векс не сразу смог сдвинуть его с места. А когда труп поддался, вдруг опомнился: что же он делает-то?Вот дурак. Нет уж, пусть все останется так, как и было. Кажется, это называется «следы преступления»? Впрочем, неважно. Главное, трогать труп нельзя: все равно когда-никогда, а убиенного обнаружат, будет следствие, и лишние вопросы там не нужны. Векс еще раз взглянул на Мазая: да, здоров. Это же надо постараться - такого завалить…
        Прежде, чем затопить печурку, Векс тщательно обтер подошвы хозяйским полотенцем. Ничего, потом выкинет. В снег закопает.
        Наконец-то можно оглядеться. Хотя, что тут смотреть? Стол, пара табуреток, топчан да кровать за занавеской. Ведро с водой… Векс взял со стола жестяную кружку, разбил сверху лед, зачерпнул воду и с удовольствием отхлебнул пару глотков. Зубы заломило.
        На столе - пара грязных тарелок и еще одна кружка. Что же получается, перед смертью дедушка Мазай был не один? Может, это его особо благодарный заяц прихлопнул? А что? Векса бы это ничуть не удивило…
        Тут же - старый, видавший виды дисковый телефон. Раскопали же где-то такой раритет! И - как же без этого - выцветшая от времени фотография в самодельной рамке: женское лицо, молодое, счастливое, смеющееся. Сколько Векс за эти годы видел таких… Все, что осталось от любимых, детей, родителей. Сердце сжалось: а вот ему и такого счастья не выпало, не было тогда у него с собой фотографии молодой жены, не оказалось…
        Рядом с входной дверью - еще одна, не такая массивная. Векс толкнул ее…
        - Да ты тут, брат, не голодал!
        За дверью оказалась кладовка. Даже кладовочка - помещение метр на метр, но зато сколько было тут всякой снеди! Несколько кусков сала, вяленое мясо, пузатые тыквы и…
        - Картошка?! Да, Захар Петрович, если б не дела, я бы с удовольствием пожил тут. Поделишься провиантом? Не думай, я быковать не буду, совсем чуток возьму.
        Векс срезал с веревки кусок сала, набрал немного мяса. Чайник на плите тихонько засвистел, словно напоминая: не пора ли отужинать? Под ложечкой засосало: определенно пора.
        От резкого звонка Векс проснулся, а, открыв глаза, не сразу сообразил, где находится. Телефон… Откуда у них телефон?

«Господи, и сколько же времени я проспал? Печка, вон, погасла давно… Опять холодно. И этот звонок. Что делать? Ответить?»
        Он поднял трубку, медленно поднес к уху… Сквозь шум и треск, с того конца провода донесся слабый, едва различимый сквозь помехи, голос:
        - Алло, алло, Мазай! Ты что, уснул там? Ответь!
        Хриплым от волнения голосом, Векс произнес:
        - Вздремнул. А время сейчас сколько?
        - Как сколько? Час доходит! Контрольный звонок, как обычно. Как там, на улице?
        - Пуржит… Связь плохая, не слышу вас, - и положил трубку.
        Час доходит… А все этот самогон!
        Канистру он обнаружил случайно. Вернее, увидел-то сразу, но вот заглянул только из любопытства. И был несказанно удивлен.
        - Захар Петрович, ты, случаем, не местный король? И спотыкач тебе тут, и картошечка… Огурчиков только солененьких не хватает да капустки квашеной… И за что же такое тебя убили-то? Явно не из-за этих редких вкусностей… Да, а ты, Кирюша, попал. Как кур в ощип!
        Самогон оказался отменным: пился легко и вырубил напрочь на целых шесть часов… За это время Векса сто раз могли тепленьким повязать. И тогда: прощай жизнь молодая! Законы военного времени - поди доказывай, что не верблюд.
        Собрался он споро. Внимательно оглядел напоследок сторожку - не оставил ли каких следов? Ничего. И даже вода в ведре вновь покрылась тонкой корочкой льда.
        - Ну, прощай, Захар Петрович, не поминай меня лихом!
        Дверь за собой он тщательно прикрыл…
        Непогода постепенно отступала, и до входа в метро Векс добрался без приключений. Туннели одновременно манили и пугали его. Совсем некстати вспомнились байки про разные ужасы: призрачных рыцарей, скачущих по туннелям (встретить такого - верная смерть), огромных, прожорливых крыс… Векс собрался с духом, отбросил страхи и сделал-таки первый шаг…
        На улице была кромешная тьма - ночь все-таки, но что та темнота по сравнению с темнотой туннельной? Те, кто жил под землей, уже давно привыкли к ней, научились не замечать, как она душит, как выдавливает из тебя все человеческое, превращая в животное, от ужаса потерявшее рассудок. Вот и Векс с трудом сдерживал себя, чтоб не бросить все и не побежать обратно. Но фонарик («динамка», шикарная штука) жужжал мерно, успокаивающе, других звуков не было слышно, и Кирилл постепенно взял себя в руки. Все идет по плану. Все хорошо. Самое главное - уйти подальше от сторожки, чтоб уже никто и никогда не связал его появление в метро и это загадочное убийство…

* * *
        - Всего хорошего, Кирилл Сергеевич!
        - И вам не хворать…
        Какая же незадача… Ждать разрешения на транзит! Вот не повезло, так не повезло. Остается надеяться - до утра покойника не обнаружат, а там… Бог не выдаст, свинья не съест.
        Векс усмехнулся: Кирилл Сергеевич… Лет двадцать уже его так никто не называл. Для всех он был просто Вексом. Детское прозвище в одночасье превратилось и в имя, и в фамилию. Даже Юля - не жена, нет, так, подруга, и то, Кириллом называла, лишь когда злилась. А злилась она редко. Вообще золотой, если подумать, человек, и что ему не хватало? И ведь за столько лет ни разу не попрекнула его, что так и не позвал замуж, что думать о ребенке запретил - какие дети в такое-то время? И что все эти двадцать лет помнил и не смог забыть молодую свою жену. Хотя, вполне возможно, что и не стоила она того. Но что он знал-то о ней, если прожили они вместе всего неделю? Ничего… Еще узнает. Он обязательно найдет свой запасной путь, сядет в поезд, который увезет его обратно… И, может, там он еще будет вспоминать Юльку…
        После блокпоста в туннеле было относительно светло - расположение фонарей было таковым, что при быстром шаге граница между светом и мраком оставалась практически незаметной.
        Уже поднимаясь на станционную платформу, Векс случайно заметил, как в другом конце туннеля мелькнула тень. И тут же исчезла. Растворилась. Непонятно! После Катастрофы слова «неизвестный», «непонятный» и «опасный» постепенно стали синонимами. По крайней мере - у них, в Токсово. Но Векс не без основания полагал, что подобные метаморфозы имели место и тут, в метро, а потому растерялся: он был тут чужаком, и как действовать в таких случаях, не имел никакого представления. Позвать дежурного? А если ему это просто показалось? Оставить все как есть? И поставить под удар жизнь целой станции? Правда, был еще один путь: посмотреть все самому и действовать по обстановке. Именно его он и выбрал.
        Спускаться на пути Векс не стал - по платформе идти было намного легче и быстрее. Да и любопытно, какой теперь стала «Гражданка».
        Станция поразила его. Нет, конечно же, по меркам двадцатилетней давности она была изуродована до неузнаваемости. Но после землянок Токсово «Гражданка» показалась Вексу восьмым чудом света. Сотворили же такое… И как умно это - засыпать один путь и построить над ним жилища. Да еще и в два этажа. Деревянный настил сверху и белье, сохнущее на веревках, протянутых от одной стороны «улицы» до другой, «дома» которой находились уже на платформе, создавали иллюзию уютного одесского дворика. Не хватало только теплого южного солнца. Да и пахло тут далеко не прогретым кирпичом и не морской свежестью. Сами «дома» были живописны: первый этаж из кирпича (как же иначе, если немалый вес удержать надо), а вот второй… Тут фантазия строителей не знала границ: дерево, куски шифера, профнастила, пластика… В ход шло все, что так или иначе могло пригодиться.
        Но, главное, что поразило Векса, - освещение. По всему было видно: электричество тут экономили, но все-таки его было в достатке…
        В том месте, где предположительно пропал фантом, была дверь. Векс приоткрыл створку, осторожно заглянул… и в этот момент услышал тихий то ли стон, то ли плач.
        - Кто здесь?
        Молчание… Он открыл дверь пошире.
        - Да что же это за денек такой?!!
        В глубине коридора на полу лежала женщина. Голая. Векс бросился к ней. Два пальца под челюсть - мертва… Его помощь опоздала. На полчаса минимум. А может, и на час.
        А теперь - скорее отсюда. И хорошо, что его никто не видел…
        На перроне было пусто, и, тем не менее, Векс постарался не показать, что он очень волнуется. Хотя какое там «волнуется»! Он был в панике!
        Гостиница отыскалась без труда.
        - Номерок, девочку, выпить? - заспанный дежурный (или сам хозяин, кто тут чего разберет?) проговорил все это скорее по привычке - вряд ли ему среди ночи хотелось организовывать гостю девочек и выпивку. И, тем не менее, когда тот отказался от всего, вполне искренне обиделся.
        - Что, и девочку не надо?
        Видимо, на девочек тут были падки все залетные гости.
        Векс настойчиво повторил: все, что ему нужно, это кровать, и быть разбуженным вовремя, чтоб поспеть к станционному начальству с самого с ранья… Парень обиженно надул губы: облом. Для любого барыги такое начало дня - плохая примета…
        Мужчина с удовольствием растянулся на постели. Сон не шел, и Векс какое-то время перебирал в голове события последних суток. Ничего хорошего. Единственный выход - поскорее сделать отсюда ноги… За этими мыслями он не заметил, как задремал…

* * *
        Он уже сидел в дрезине, когда понял - что-то случилось: слишком шумно вдруг стало для такого раннего часа. Холодок в груди… Взглянул на часы: до отправления еще пять минут…
        Между тем напряжение нарастало. Постройки частично заслоняли собой перрон, но по голосам, доносившимся оттуда, было понятно - всеобщий шмон, ищут душегуба. Его ищут… Векс кожей чувствовал это. Скорей бы! Как же медленно движутся стрелки!
        Волнение Векса, казалось, передалось и остальным пассажирам: они нервно переглядывались, поправляли свои баулы…

«Минута, осталась всего минута. Может, я слишком накручиваю? Я же ни в чем не виноват! Может, убийца один из его соседей?»
        Шум приближался… Шаги, много шагов… Первым из-за колонны появился парень, несколько часов назад предлагавший ему хорошо провести время.

«Все, конечная», - подумал Векс…
        И проснулся.
        Почти сразу же полог, заменяющий дверь, открылся, и два дюжих молодца быстро и со знанием дела скрутили его, заломив руки за спину…
        Глава 10
        ДМИТРИЙ АЗАРОВ, КООРДИНАТОР
        Сказку, миф, фантасмагорию
        Пропою вам с хором ли, один ли.
        Слушайте забавную историю
        Некоего мистера Мак-Кинли.
        В.Высоцкий
        Координатор… Это так величественно звучит! Так значительно и вместе с тем таинственно. Всезнающий и вездесущий Координатор… Многие даже не задумываются, что у него, вообще-то, имя есть, и вполне благозвучное - Дмитрий Азаров. А зачем? Кому это имя нужно?
        Но кем бы он, Дмитрий Азаров, был сейчас, не появись в тот день на Площади Мужества Ратников со своей кодлой? Кем? Да просто отбросом, который на помойке трясется за свою никчемную жизнь! Кому, скажите, в новом мире пригодилась бы его профессия? Ну, кому?
        Журналистика… Он отдал ей всю сознательную жизнь. Свою тему Азаров нашел без труда и, спустя пару лет, уже был самым удачливым из всех, пишущих на криминальные темы. Благо в Питере было где разгуляться: вполне определенная слава за городом закрепилась еще в бурных девяностых. Что, времена изменились? Да не смешите… Тема больно скользкая? Скажете тоже! Тут главное, палку не перегнуть, чтоб по судам не затаскали. А уж как сенсацию-то раздобыть - этому его учить не надо. Было…
        И дома тоже все как у людей: жена Алиса, умница и красавица, сын. Квартиру купили, машину сменил… Что и говорить, жизнь удалась. И дальше все должно быть только лучше!
        Но все карты спутала Катастрофа…

* * *
        Он с женой и маленьким сыном зажат в давке в метро… Тьма и отчаяние… Марк потерялся, и только чудо помогло его найти в этой неразберихе. До сих пор стоит в ушах крик Алисы: «Сделай же что-нибудь!!!»

… - Ваш возраст, род занятий, что можете делать помимо основной профессии?
        Вопросы, один за другим, убивали его…
        - Журналист? Двадцать пять процентов пайки. Следующий!
        - Двадцать пять? Но у меня жена, сын маленький!..
        - Следующий!!!
        Все изменилось в тот день, когда на станцию прибыло новое руководство…
        - Всем построиться на платформе! Всем вспомнить, кто и что умеет, подумать, чем сможет помочь, - неслось из самодельных рупоров.
        Азаров вслед за всеми медленно выполз на середину платформы. Помочь? Чем он может помочь? Он шурупа за свою жизнь не завинтил, гвоздя не забил… А Марк постоянно плачет от голода! Господи, хоть бы умереть! Всем сдохнуть, и сразу!
        Люди выстраиваются в шеренгу… Такие же, как и он - ни к чему не годные, обреченные на медленную смерть. Отчаявшиеся. Нахлебники, захребетники…
        Человек, как видимо, самый главный из прибывших, внимательно осматривает их всех, медленно прохаживаясь вдоль строя. Выражение на лице - смесь брезгливости с надменностью. Азарову происходящее почему-то напомнило сцену из фильма про войну: они - пленные солдаты, а мужик этот - фашистский офицер. И сейчас их или расстреляют, или… Что еще может сделать с ними этот незнакомец, Азаров додумать не успел - тот заговорил. И уже с первых слов стало понятно - глумится, издевается. Да что говорить, он даже представиться не подумал. И то верно - кто они тут такие?
        - Ну что, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы! Сегодня разнарядки на ликеро-водочный завод не поступало. Так что придется довольствоваться тем, что есть. Да хоть вот уборкой вашей засранной станции, для начала. Сейчас вас всех перепишут, а потом - немедленно! - каждый пойдет заниматься делом! И предупреждаю: отлынивать бесполезно! Мне плевать, что у некоторых и руки и ноги из одного места растут! Так вот, будете трудиться - будет пайка. Откажетесь - будет палка! - мужчина рассмеялся неожиданному каламбуру.
        Говоривший был смутно знаком Азарову. Где-то он его видел.
        Все послушно выстраиваются в очередь. Да и посмели бы ослушаться: платформа окружена пришлыми. «Шаг влево, шаг в право - побег, прыжок на месте - провокация».
        - Азаров Дмитрий Николаевич, журналист…
        - Ну-ка, ну-ка! Азаров, говоришь? Журналист, значит?

«Ну вот… Опять. Сейчас скажут, что ни на что не годен! Да я готов хоть дерьмо подбирать, только…»
        - Коллеги и единомышленники! Друзья! Представляю вам грозу питерской мафии, неподкупного Азарова Дэ Эн! - и, уже обращаясь к нему. - Какая встреча! Вот уж не ожидал, так не ожидал!
        Азаров похолодел: он узнал, вспомнил, где мог видеть этого «фашистского офицера» - Ратников, Феликс Ратников, герой его последнего очерка, там было его фото. А это, рядом с ним, ухмыляется… Черный! Бандит Жека Черный! Господи! Спаси и сохрани… Марк! Успеть его спрятать! И жену!
        Ратников, между тем, привстал, схватил Азарова за ухо (словно кота нашкодившего), подтащил к себе и прошептал:
        - А ты рад встрече, писарчук? Ну?!
        - Р-рад, - а что он еще мог сказать?
        - Так крикни об этом, гнида ты журналистская. Да погромче!
        Фу, кажется, понесло…

* * *
        Ратников нашел Азарова вечером того же дня, сразу же после того, как тот вернулся с работ.
        - Как самочувствие, боец невидимого фронта? Фу, как от тебя воняет-то! - он оглядел убогое «жилище» - пара матрасов, брошенных на краю платформы, фыркнул. - Я думал, вы, журналюги, мужики, а оказывается, только врать горазды. Тонка кишка-то! Держи, малыш! - Ратников протянул Марку шоколадку.
        Плитку взяла Алиса: ребенок забился под руку матери и тихо поскуливал - с некоторых пор он боялся чужих. Жена сидела и не понимала, что происходит. Кто этот человек? Что ему нужно от них?
        - Не оставите нас наедине с драгоценным мужем?
        - Да, да. Конечно, - Алиса подхватила Марка и отошла в глубь платформы.
        - Ну, когда приступишь к своей работе, писарчук? - Ратников глядел Азарову прямо в глаза, но тому казалось - заглядывает в душу.
        - Феликс… Какой?.. А что надо делать?
        Он и в самом деле не знал, чем мог быть полезен Ратникову. Разве что в качестве шныря, уборщика, раба. Или в качестве жертвы для показательной казни. Ох, знать бы тогда, что так все обернется!..
        Ратников, увидев его замешательство, рассмеялся:
        - Да не боись ты, журналюга! Ничего особенного! Просто врать! За деньги и по заказу. То, что ты и раньше делал.
        От этих слов Азарова бросило в жар: откуда Ратников знает про заказные статьи? Но тут же успокоился: какое кому сейчас дело до того, что было в прошлом? Все сгорело, вместе с тем миром провалилось в тартарары!..
        Ратников на его замешательство даже внимания не обратил:
        - Ну а если без смеха, то мне нужен помощник. Зам по пропаганде. Как, пойдешь моим рупором? - спросил, и тут же сам ответил. - Пойде-ешь, куда ты денешься! Это привычнее, чем сортиры чистить! Да и жрачка не в пример сытнее будет. Ты ведь пожрать вкусно любишь? Или отвык уже? Ничего, опять привыкнешь. Тебе полагается, ты же теперь у нас визирь при падишахе. Верховный глашатай. Или нет, не то, - Ратников на секунду задумался, - вот как: Координатор аппарата управления. Координатор! А он должен быть гладким и сладким. Как, доволен?.. На сборы пять минут. Жду тебя на «Гражданке».
        Брезгливо пнув грязный матрас и покачав напоследок головой, Ратников ушел. Алиса вернулась, как только тот отошел от мужа.
        - Чего он?
        - Назначил меня Координатором…
        - Кем?
        - Замом своим, помощником! Визирем! Глашатаем! - он выкрикивал эти слова так, словно Алиса была виновата в чем-то.
        - Почему ты кричишь на меня? Хватит истерить! В руки себя возьми, а то смотреть противно!
        - Ты не понимаешь. Он унизил меня, дважды за день унизил! Растоптал! - Азаров готов был расплакаться.
        - Ты идиот, Димасик. Унижение - это подыхать тут от голода. От того, что ты ни на что оказался не способен, кроме как заделаться золотарем! Ты пойдешь и согласишься.
        Ах, каким тоном она это говорила! Как гвозди в крышку гроба вколачивала. И ведь не поспоришь… Она-то чем виновата, или Марк?..
        - Думаешь, он спрашивает согласия? Собирайся. Идем на Гражданский проспект.

* * *
        - А-а, какие люди! Ничуть не сомневался, что ты появишься.
        Ратников развалился на стуле, положив ноги на стол перед собой. Чувствовалось, он в превосходнейшем настроении. И это было действительно так: пожалуй, еще никогда в жизни Феликс не взлетал так высоко. Причем без всякой опасности больно упасть. На столе - бутылка водки, открытая банка балтийской кильки и хлеб, вкус и запах которого Азаров уже успел забыть. Дмитрий судорожно сглотнул слюну, попытался отвести глаза, но так и не смог, поэтому густо покраснел. Благо в полумраке этого было не видно.
        - Ну что скажешь, писарчук?
        - Не помешал? - голос хрипел от волнения.
        Азаров в этот момент сам себе был противен. Нет, ему и раньше приходилось хаживать
«на поклон», но то было совсем другое - тогда это было не так унизительно. Скорее просто необходимость напомнить о себе нужному человечку. Алиса всегда за этим строго следила, сама подсказывала, к кому, когда и с чем надо подойти. Вот и сейчас - послала поблагодарить.
        - Как устроился? Жена-то довольна? - и Ратников, не дожидаясь ответа, хохотнул. - Надеюсь, теперь-то ты не будешь поганить мой светлый образ?!
        Господи, еще бы не довольна! После всего того, что они пережили - отдельная комната, чистые матрасы, нормальная еда. И душ… У них на «Мужества» тоже сначала был душ, но быстро вышел из строя. А починить оказалось некому. Сколько же они не мылись? Азаров почувствовал, что еще немного, и он разрыдается. Нет, они действительно благодарны Ратникову! И Алиса, и он сам. Да, если честно, он ноги Феликсу сейчас готов целовать! Но почему же, при всем при этом, ему так противно?!
        Между тем Ратников вытащил вторую кружку и налил в нее водки. До краев.
        - Пей за здравие твоего благодетеля!
        Азаров взял кружку дрожащими руками, и уже собрался выпить, как тот остановил его.
        - А тост? Где твое хваленое красноречие? Или ты уже все забыл?
        Тост?.. Дмитрию стало невыносимо плохо. От постоянного страха и отчаяния он, наверное, отупел, в голову ничего, кроме канцелярского оборота «благодарю за…» не лезло. Да и какой тост, когда так мерзко на душе… И еще этот запах теплой водки. А он голодный…
        Азарова затошнило. Боясь вызвать недовольство нового начальника, он попытался-таки что-то сказать, но Ратников оборвал:
        - Видимо, без суфлеров, вы, писаки, не можете и пары слов связать.
        С этими словами Феликс встал со стула и громко произнес:
        - За наш новый союз! - и приказал. - Пей!
        Как только Дмитрий допил и поставил кружку на стол, Ратников вновь наполнил ее до краев. Он куражился… Приятно, черт возьми, заиметь собственного «мальчика для битья», который еще к тому же будет не просто благодарен за оказанные милости, но и отработает их с лихвой. И ему хорошо - есть на ком злость сорвать, пар выпустить. Ратников подвинул Азарову кружку.
        - А теперь, гнида, пей за своего нового босса! И молись, чтоб я долго жил.
        Азаров послушно выпил и вторую…
        Что было потом, он уже не помнил. Очнулся в санузле: холод, идущий от бетонного пола, и невыносимая вонь привели его в чувство. И без того мятый и грязный костюм превратился в половую тряпку. Во рту - словно кошки побывали: противно, мерзко. Дмитрий попытался встать, но попытка была неудачна и закончилась новым приступом рвоты…
        Дмитрий Азаров, Координатор, приступил к исполнению своих обязанностей…

* * *

«Молись, чтобы я долго жил»… Он и молится. Каждый день. Молится и проклинает. Сколько унижения, сколько насмешек! Кто бы только знал… Мальчик для битья. Рат даже не скрывал, что считает его таковым. Сначала Азаров психовал, и не известно, чем бы все это закончилось, если бы не Алиса - стоило психануть после очередной выходки начальства, как она быстро вправляла ему мозги.
        - Димасик, ты идиот?! Тебе что, плохо живется? А обо мне с Марком ты подумал?
        Плохо ли ему живется? Да черт его разберет… Это смотря что под этим «плохо» понимать. Пока Рат жив, наверное, даже хорошо. Эх, прав был Ратников, миллион раз прав! Тонка у него, у Азарова, кишка… Иначе бы давно придушил начальничка и сам стал на его место. И никто бы не заметил перемены: весь порядок держится на нем, на Координаторе.
        Кто придумал проводить переписи активов два раза в год? Он, Координатор! Не было бы этого, как бы узнали о надвигающемся голоде и о грядущем вымирании?
        Или вот эта его, Координатора, идея с легализацией проституции? Как там Рат это обозвал? «Программа воспроизводства народонаселения»… Фу, придумает же, язык сломаешь! Сразу видно - бывший мент. Да только как ни обзывай все это, все равно суть одна. И какими бы целями ни прикрывались, все равно это - проституция! Правда, Координатору это его нововведение нравилось больше всех. Не скучно. В отдельной тетради он учитывал всех переженившихся, их степени родства и детей, родившихся от этих браков. И внебрачных детей тоже. И пары тоже он подбирал. А еще внимательно следил, чтоб какая дамочка от повинности не сбежала - повадились некоторые возраст свой скрывать…
        А кто настоял, чтоб все без исключения учились, и не только по школьной программе? Правда, лично ему, Координатору, это на фиг не нужно. Какое ему дело, учеными они помрут или неучами? Но это надо Рату - тот возомнил себя отцом-основателем нового мира, этаким Джорджем Вашингтоном!
        Да ладно, пусть тешится. На их век хватит. И Марку еще достанется. А потом все равно все сдохнут. Наверху с каждым годом все хуже, им тут просто несказанно повезло, но годок-другой - и твари сюда тоже доберутся. И сколько они тогда продержатся, с заклинившей-то гермой? Про муринцев вообще речи не идет. Сдохнут, все сдохнут. Или Веган доберется. Все сказки Рата, что их не достать, - все равно сказки. Надо - зададутся целью, - и ничто их не остановит…
        Нет, все-таки Рат прав… Тонка у него кишка. Поэтому он будет терпеть Рата! Когда-то он согласился на все это ради Алисы с сыном. Жены давно нет, но остался Марк. И мальчик очень в нем нуждается, очень…
        Координатор никогда не думал, что ему будет так сложно с ним. Сын, наследник! Он любил его больше жизни. Но Марк тянулся к матери. Немудрено, после того, что с ним произошло тогда. Правда, баловала его Алиса, ой, баловала. Маменькин сынок, и внешне - тоже ее копия. Красавчик. Плохо стало, когда Алиса умерла. Марку тогда тринадцать было, самый сложный возраст. После этого сын вообще как с цепи сорвался. Координатору иногда казалось, что он за что-то мстит ему: Марк внимательно наблюдал за отцом и бил по самым больным местам.
        Азаров гнал его на станцию, хотел, чтоб друзей там завел, таскал с собой на
«Мужества», просил тамошних вояк позаниматься с парнем… Но все зря. Друзей Марик так и не заимел, военное дело не увлекло… С учебой, вот, тоже не заладилось.
        Так и получилось - велика фигура, да дура. Ни к чему сынок не способен - ни украсть, ни покараулить. Пришлось на поклон к Рату идти, выклянчивать Марку синекуру. Под предлогом того, что ему, Координатору, трудно за всем стало уследить, и помощник нужен.
        - Что, халявки для сыночка хочешь? - Рат прекрасно понимал, что на самом деле стоит за просьбой Координатора. - Ладно. Пусть будет так. Но узнаю, что отлынивает, - пару месяцев «Дачи» обеспечено. Да, и еще: сутки-трое график знаешь?
        - не дожидаясь ответа, тут же продолжил. - Не дергайся, отпрыска твоего мучить не буду. Но раз в трое суток он на блокпост ходить будет. К Девяткино. В ночную смену. Ну и на подмену. Вне графика.
        Координатор спорить не стал. Наоборот, обрадовался - сын при деле будет. Только вот парень был не в восторге…
        Эх, скорей бы женить его. Координатор строил планы на Лору. А что? Хорошая пара, дети красивые пойдут. И Лора бы муженька в руках держала. Эта как раз для него. А Марк? Его не поймешь: то он липнет к девчонке, то бежит от нее. Теперь, вот, облом. Ну да ничего. Ему двадцать два, как раз жениться, а уж папочка подберет ему невесту, постарается…

* * *
        Хлопнула входная дверь. Марк вернулся. Опять, небось, шлялся по своим туннелям, что за любовь такая странная? Или?.. Нет, такого быть не может!
        - Марк, зайди сюда.
        Молчание. Потом занавеска-ширма колыхнулась.
        - Ну?
        - Тебе сегодня на дежурство.
        - С какого это?.. Только отдежурил.
        - Марк, ты должен, ты же знаешь… - тьфу, ну почему он с собственным сыном разговаривает так, будто виноват перед ним?
        - Кому я должен - всем прощаю! - засмеялся тот. - А ты, папочка, отрабатывай!
        - Марк!
        - Что такое, папочка?
        - Перестань язвить. Ты что, забыл, в каком положении находишься?
        - А в каком положении я нахожусь? - Марка понесло.
        - Тебе повторить? Ты что, забыл, чего Рат от тебя требует? Или на «Дачу» захотел?!
        - Рат требует… Вот пусть он и дежурит!
        - Марк!
        - Да что ты заладил - Марк, Марк. Я что, имя свое не помню? Все! Я ушел!
        - Куда-а?!
        - На кудыкины горы! Пока-пока, папочка.
        Координатор застыл в растерянности: скандалы перед дежурством случались и раньше, но еще никогда Марк так себя не вел. Мало ему, что Рат запил, так еще и этот концерты устраивает! И куда он пошел? Что ему там делать?..
        Вот что за день такой… Одни проблемы! Еще Грин этот. Все ему! Кто лучше всех ест-пьет? Грин! Только ему по заказу Зиночка готовит. Ах, видите ли, он не любит кроликов… Забыл, как крысятинку лопал? Главное - за что? Бездельник, нахлебник! Контракт, видите ли… Так Грин его с Ратом заключал, почему исполнять-то ему, Координатору? Еще и помнить, что и когда их величеству полагается. Сегодня - девочка, завтра - еще что-нибудь! Девочка… Да не просто девочка, а помоложе, да посмазливей. Ну и сливки снимать - это тоже Грину. Рат все потомства от него ждет. Хрен ему с маслом, а не потомство!..
        Ну куда же все-таки пошел Марк?..
        Кого бы Грину сегодня подсунуть?
        Азаров поднял трубку коммуникатора:
        - Мамочку найдите. Срочно.
        Та явилась без промедления, словно ждала - сейчас позовут. Улыбнулась щербатым ртом:
        - Звал, голубчик?
        Платье «а-ля Пугачиха», седой начес, яркий макияж (где только краску взяла?). Мамочка была, пожалуй, единственной на всех четырех станциях «профессионалкой», зарабатывала проституцией на жизнь еще до Катастрофы. Сейчас она, конечно, «вышла в тираж», но без дела не осталась - надо же кому-то опыт передавать? Настоящего имени ее никто не помнил, просто - Мамочка.
        - Ну кого тебе? Самому захотелось или отпрыска подучить? На любой вкус найду, - оскалилась она.
        - Заткнись, курва!
        - Но-но, поосторожней на поворотах! Так кого?
        - Слушай. Помнишь, ты жаловалась на одну, что несговорчивая?
        - Есть такая. Динамщица. Только это не проблема уже. Любители понасильничать всегда найдутся. Я ее им и подсовываю - пусть делают что хотят, только товар не портят. Правда, я ее все-таки предупредила, так, на всякий случай: будет кочевряжиться, на «Дачу» пойдет.
        - Ну этот насильничать не будет… Грину ее подготовь!
        - Грину, так Грину. Мне без разницы. Скоро надо? А то она кухонная, Зиночка гундеть будет. А как насчет чтоб самому, а?..
        - Пошла вон! Не до этого. А Петровне скажи, что в следующий раз вместо нее пойдет!
        - Как хочешь. А то, может, свежачка? Я новеньких пока никому не давала. Берегу, вдруг начальство захочет? - Мамочка засмеялась, потом зашлась кашлем старого курильщика.
        - Да сказал же, вон!
        Ну почему ему всегда хочется вымыться после общения с этой «дамой»? Ведь сам ее нашел, сам к делу приставил. И не зря, свою работу она знает «на пять». И услугами ее пользовался, когда Алиса умерла, как же иначе? Но вот противно, и все тут.
        Как же он устал за эти сутки! По-хорошему поспать так и не удалось - нянькался с Ратом. Завтра, вот, похороны. Опять все на нем. И вот за что ему все это? Можно подумать, Рат оценит. Да еще и Марк… Надо с ним что-то делать…

* * *
        Сын появился ближе к вечеру.
        - Где ты шлялся?
        - Да тебе какое дело? Нет там меня уже! - парень засмеялся.
        - Слушай, ты, наглец! Даже покойница Лора, и то от работы не отлынивала! А ты кто такой? Ты забыл, что по краю ходишь? Все забыл?
        - Ха-ха-ха! Ну, конечно, старалась ради ратного дела! Только вот не спину она гнула, а ноги раздвигала! Что уставился? Или не знал?
        Действительно, шила в мешке не утаишь. Рат наверняка уверен, что про шашни его дочки с этим торговцем никто не знает. Ан нет… Марк понял молчание отца по-своему.
        - Надо же! Всезнайка Координатор не видел, что у него под носом творится. И не смотри на меня так, не пойду я дежурить!
        Нет, это уже слишком. Координатор размахнулся и со всей силы въехал отпрыску по наглой физиономии. Тот не удержался, свалится на пол и сразу заскулил:
        - Ты чего?! Больно!
        - Запомни. Щенок. Я.На.Любое. Преступление. Пойду. Ради. Тебя. И.Ты.Знаешь. Это! И.Поэтому. Ты.Будешь. Делать. Так. Как. Я.Тебе. Говорю!
        - Пап, ты чего?
        Марк испугался - отец до этого никогда не бил его. Даже когда узнал про увлечение
«веселыми грибами». Чертовы дежурства! Достало! Скорее все это бы закончилось…
        - Я пошутил, пап. Я не буду больше.
        Сколько их было таких «пап, я пошутил, пап извини»? Нет, с этим пора что-то делать!
        - Похороны пройдут - женишься. Невеста с Политехнической. И жить будешь там.
        - Ты чего? Я не хочу!
        - А кто тебя спрашивает? Все. Я к Рату. Вернусь, чтоб дома был!
        Глава 11
        ШЕПОТ ЯНТАРЯ
        Да и по сути - пусты все обиды,
        В этой жизни никто нам не должен,
        Только дышать без перерывов
        С каждым разом все более сложно.
        Алена Малиновских

10 ноября. Вечер. Станция Гражданский проспект
        Какой все-таки это противный звук - скрип давно не смазанных петель вкупе с лязгом ключа в замке и стуком железа о железо! Режет слух, и мурашки по коже, а ощущения
        - словно гвозди в крышку гроба. Странное сравнение, конечно. Но если учесть, что за дверью остался дожидаться своей участи смертник, то ничего странного в этом уже не видится.
        Только выйдя из камеры, Кристи поняла, как она вымоталась. И голодная - аж до тошноты. И не мешало бы выпить волшебного порошка. И… И вообще, просто надо немножко отдохнуть. Бывает такое: очень хочется плюнуть на все, забыть о проблемах хотя бы на время. Но нельзя, ни в коем случае нельзя! Поэтому вместо отдыха ты идешь работать, работать и работать… Но результат получается как раз обратный ожидаемому: все валится из рук, портится, забывается… Другими словами, эффективность такого насилия над собой равна нулю. Запоздало понимаешь, что надо отдохнуть, однако к этому моменту все, что можно испортить, - уже испорчено. А от этого становится еще хуже… Ты даешь себе слово впредь быть умнее, и… И опять наступаешь на те же грабли!
        Хотя отдыхать действительно нельзя. Не до этого. Но вот поесть и выпить «порошок целебный» было сейчас жизненно необходимо. И пусть обед Кристи уже пропустила, а до ужина еще далековато, умница Зиночка обязательно найдет, чем накормить таких вот, как она, нерадивых.
        Однако, как оказалось, она чуть не опоздала и на вечернюю кормежку.
        В столовой почти никого не было. Вечером всегда так: народ просто забирает полагающуюся ему пайку и идет ужинать домой. Это было единственное время, когда семья могла собраться за одним столом: утром не до того, в обед все на работе. Поэтому вечером в столовой собирались такие же, как Кристи, одиночки либо чужаки, оказавшиеся на «Гражданке» по делам служебным или торговым. Остальной народ подтягивался попозднее, и уже не для того, чтобы поесть, а просто посидеть, пообщаться. Для таких посиделок у Зиночки всегда был готов «чай», а с некоторых пор, когда стало понятно, что без расслабушки все равно не получится, тут стали продавать «монопольку» - местную бражку, по крепости напоминающую пиво.
        Сегодня кормили гороховой кашей, ну, или пюре по-другому. Кристи любила его еще с детства, с морковкой, с луком. И с подсолнечным или, как говорила бабушка, постным, маслом. А если при варке добавить еще немножко сахарку, совсем чуть-чуть… Да, тут о таком приходилось только мечтать. Морковка, спасибо муринцам, была, а вот сахару, как и постного масла, не видели уже давно. Зиночка (а сегодня на раздатке была именно она), уже приготовилась заправить пюре шкварками, но Кристи остановила ее. Не то, чтобы она их не любила, скорее наоборот, но не с горохом. Женя, раздатчица, знала это. Странно, что ее нет.
        - Зинаида Петровна, а Женя где? Не заболела? - сама больная Кристи теперь и остальных готова была записать в болящие.
        - Женька? А! - Зиночка досадливо махнула рукой. - Чего с ней сделается! Координатору понадобилась. Только ничего у него с ней не получится. Если только силком…
        Кристи поморщилась. Ну не могла она смириться с этими порядками. Хотя и понимала - наверное, по-другому действительно нельзя.

* * *
        Кто впервые попадал на территорию Северной Конфедерации, были, мягко говоря, удивлены здешними нравами. Пришедшим, независимо от цели их появления, тут же предлагали на выбор «девочку». Причем - вполне легально и за весьма символическую плату. Однако если какой залетный пытался проявить в этих отношениях самостоятельность, ему мягко, но весьма настойчиво давали понять: инициатива тут не только неуместна, но и наказуема.
        Такая неожиданная легализация проституции там, где во всем остальном строжайшим образом соблюдались законы, которые имели хождение еще в довоенное время, объяснялась просто.
        В первые годы после Катастрофы население Конфедерации сократилось больше чем в два раза, причем, что вполне естественно в тех условиях, за счет мужского населения и детей, которые первыми гибли от голода и болезней. Пока были трудности с продовольствием, на это внимания не обращали: меньше ртов - больше пайка. Но вот эту проблему решили, и… Дотошный Координатор после очередной переписи населения, все подсчитав, выдал: если ситуацию с рождаемостью не исправить, станции в скором будущем вымрут. Только вот где мужиков на всех баб набраться? И тут же нарисовалась вторая проблема. Правда, пока ее проблемой назвать еще нельзя, опасность была не сегодняшняя и даже не завтрашнего дня. Но она была, о чем Координатор также не преминул доложить Рату. И предложить выход.
        Рат, выслушав соображения своего визиря, произнес:
        - Ну ты и сволочь, Азаров. Кроме тебя до такой мерзости никто бы не додумался. А ведь с виду - нормальный мужик…
        И, тем не менее, предложение принял. Наверное, потому, что иного способа избежать в будущем кровосмешения, а именно в этом состояла проблема, тоже не видел.
        Предложенный Координатором план был прост: ни на одной станции Северной Конфедерации не должно быть холостых мужчин и незамужних женщин. Предпочтение отдавалось бракам между жителями разных поселений, но тут ни Рат, ни Азаров не рискнули на введение прямого запрета, понимая, что предложенные ими методы и так вызовут возмущение. Ранние браки приветствовались, а благосостояние семьи напрямую зависело от количества детей. Для заключения брака устанавливался предельный возраст - девятнадцать лет для девушек и двадцать два для парней. Не женился до этого срока добровольно? Не обижайся, но жену тебе подберет администрация. По ее усмотрению. Ну а коль не повезло обзавестись семьей особе женского пола, то это действительно - не повезло: красна девица попадала в распоряжение Координатора и Мамочки. Именно таких бедолаг и предлагали гостям «на сладкое»… Повинность прекращалась после рождения второго ребенка. В «девочки» попадали также жены осужденных, молодые вдовы и замужние женщины, которые не могли родить в браке. На заведение ребенка, кстати, семье отводился ровно год.
        Как и предполагалось, после обнародования плана народ заволновался: кому понравится, когда дочерей и жен определяют в проститутки? Но дальше глухого ропота, «кухонного недовольства», дело не пошло. Отчасти потому, что Рат недвусмысленно намекнул - противиться нововведениям себе дороже, а отчасти потому, что пропаганда сработала грамотно, да и гарантии этим несчастным и их детям давались нешуточные. «Девочки» поступали под охрану государства, и под страхом наказания никто не имел права не только сказать им что-то обидное, но и просто косо глянуть в их сторону. Не говоря уже о том, что им полагался дополнительный паек, а содержание детей полностью брала на себя Конфедерация…
        Естественно, все эти правила никоим образом не распространялись на администрацию. Отчасти потому, что ни Рат, ни Координатор в тот момент не попадали под его действие, а Мороз прямо заявил, что от него, холостого, пользы в этом деле много больше, чем от любого женатика. Рат посмеялся, но настаивать на его женитьбе не стал: любвеобильность его зама уже давно была притчей во языцех. Что касается Кристи и Грина, то про них речь не шла изначально: нет ничего смешнее и нелепее, чем представитель карательного органа в роли проститутки, ну а Грину Ратников уготовил совсем другую роль…

* * *
        К гороху полагался капустный салат, но Кристи отказалась: уж больно взрывная смесь получалась: горох, да еще и капуста… Вот если бы соленого огурца…
«Губозакатывательную машинку не надо случаем? Огурца ей подавай», - Кристи вздохнула: соль была в дефиците, и страшно предположить, что будет, когда ее запасы совсем истощатся. Бессолевая диета. Все дружно берегут почки и борются с гипертонией. Хорошо муринцы петрушку и укроп поставляют немерено, а травки эти, как известно, немножко солененькие. Огурцы, конечно, ими не посолишь, но в остальном вполне сойдет.
        Вообще в другое время она бы харчи не перебирала, съела б все и тарелку вылизала. Но сегодня еда казалась пресной, невкусной, и Кристи едва затолкала в себя порцию. Болезнь… Днем она как-то не обращала на нее внимания, но сейчас, сидя в тепле, отдыхая, вдруг поняла, что едва держится на ногах. Горючее кончилось. Полежать бы сейчас. Может, уснуть. И что за жизнь такая поганая: как ни тяжело они жили, но на работу больных никто не гонял! А ее вот и гонять не надо - сама, по собственной инициативе, точнее, дурости, пойдет. А идти не сможет - поползет. Потому что надо, потому что даже тут, в тепле и уюте, куда народ ходит пообщаться и отдохнуть после трудового дня, думает о деле, и благодарит бога, что к ней за столик не сел никто и не отрывает ее от этих мыслей. Еще бы потом желудок не болел. Хотя про желудок - это она зря. Кристи и раньше на него почти не жаловалась, а сейчас и вовсе забыла о его существовании. «Ты лучше голодай, чем, что попало, есть…». Она и голодала. Хотя, наверное, голод был не такой сильный, и Кристи просто не дошла до того, чтоб совать в рот что попало…
        Ну да ладно. Все это «рилические отступления», а ей надо решать, что дальше делать. И вот почему она верит этому Вексу? Может, просто в первый раз за всю жизнь поняла - именно от нее сейчас зависит и судьба человека, и его жизнь? Или это просто дурь? Желание показать свою значимость?
        Ну уж нет! Только не это! Свое место она и так знает, и доказывать ей ничего и никому не надо. Просто уверена - все не так просто, как это увиделось Алексу.
        Кстати, а КАК это ему увиделось?
        Обычно таких вопросов не возникало. Потом, в ходе судебного разбирательства, после оглашения Ратом составленного ею отчета, заслушивались показания Алекса, который рассказывал об обстоятельствах преступления. А сейчас Кристи вдруг подумала: ей надо непременно узнать сейчас, до суда, что именно увидел Алекс. Возможно, тогда все встанет на свои места?
        И еще муринцы. Это тоже обязательно: Векс встречался с ними. Наверняка у них зафиксировано, когда это случилось. И пусть время смерти Мазая точно не определить, все равно надо проверить рассказ пришельца. Если Рат не даст дрезину, она пойдет пешком. Хотя все равно сообщить Феликсу надо: все выходы за пределы метро - только с его разрешения. Вот сейчас она допьет чай, примет волшебный Димкин порошок и пойдет к Рату. Наверняка он уже вернулся от Лоры. А по дороге зайдет к Алексу. И выпытает у него все подробности. От последней мысли сердце екнуло, а на душе потеплело.

* * *
        Черт! Да кто же это так барабанит в дверь?
        - Иду, иду!
        Глаза никак не хотели открываться. Да и зачем? Все равно темно, как у негра в том самом месте, а свет включать он не намерен. Еще чего! Вот сейчас он выскажет этому хаму все, что про него думает, и опять спать! И пошли они все!
        Ух-х! И где эти шлепки?.. Ладно, плевать! А то сейчас дверь вышибут. Но за холодный пол эта скотина получит отдельно.
        - О-па! Сам Координатор соблаговолил нас посетить? Чем обязаны? А уж позвонить-то никак?
        Алекс хотел еще что-то добавить, но Азаров перебил его:
        - Хватит ерничать! Штаны надень, и к Рату. Вызывает. И трубку на место положи. Тогда дверь высаживать не придется.
        Грин, наконец-то, разлепил глаза. Подслеповато щурясь, он оглядел Координатора: да видать, досталось тому - морда помятая, глаза красные… Издержки профессии - сложно быть визирем при падишахе. Хотел схамить ему по привычке, но Алекс промолчал - пусть живет. В конце концов, сейчас он не по собственной инициативе его будит. Да и смирный какой-то…
        Но торопиться он все равно не стал. Подождут.

* * *
        Душок в кабинете начальника Службы Безопасности был еще тот. Алекс аж закашлялся, как вошел.
        - Фу, ты бы хоть дверь открыл, проветрил, - он по-хозяйски отодвинул стул, сел.
        - Потом, - Рат протянул ему кружку, - пей, помяни. Знаю, меня ты ненавидишь. Но дочка тут ни при чем. Помяни.
        - Дочка ни при чем. Но пить я не буду, уж извини. Не хочу.
        - Пригуби хоть! Нельзя не помянуть.
        Саша хотел сказать, что поминают не водкой, но понял - Рат его просто не услышит. На конфликт идти не хотелось, и он молча пригубил. Спиртное обожгло, но ни запить, ни закусить на столе не было. Ну, Ратников, дает!
        Из своей чашки Рат выпил все. Одним большим глотком.
        - Лору нарисуешь.
        Алекс не понял, просит его начальник нарисовать покойную дочь, или приказывает? Соблазн отказать был велик: Ратников был прав - Грин его ненавидел. Но не тот сейчас момент, чтоб сводить счеты. Да и если уж быть до конца честным, он обрадовался неожиданному заказу. Наблюдать, как оживает простой лист бумаги, как линии, наносимые его (да и его ли?) рукой, складываются в образ - для него это было счастьем. Саша знал, что стоит начать работу - и усталость отступит, мрачные мысли уйдут…
        - Бумага с тебя. И карандаши мне нужны. Считай, что это будет платой за работу.
        - Как скоро?
        - Как только. Спать я хочу, а ты не даешь. Время знаешь сколько? - и сам ответил.
        - Четыре тридцать. Так что - гони бумагу, и я пошел. И до обеда меня не трогать. Порву.

…Портрет был готов через три часа. Полюбовавшись на свое творение, Алекс наконец-то уснул. Как потом оказалось, он проспал до самого вечера.

* * *
        Проснулся Грин от грохота - упала табуретка. Рывком сел на кровати, сообразив, что забыл запереть дверь, и ругая себя за рассеянность. А когда поднял глаза… Испуганно жавшуюся у стены девушку он спросонья не узнал.
        - Ты кто?
        Потом смекнул, что сморозил глупость: девчонка работала на кухне, на раздатке.
        - Фу, извини! Женя, кажется? Ты чего тут?
        Девушка ничего не ответила. Стояла, опустив голову так, что виден был стриженый затылок. Худющая до прозрачности. Из-за этой неестественной худобы Женьку нельзя было назвать ни красивой, ни даже симпатичной. Серая мышка. Но было в ней нечто трогательное, что выделяло девушку из многих вокруг.
        Он, наконец-то, обратил внимание на ее одежду. Вон оно что! Блин… Не сообразил сразу - сегодня же «его день». Секс по расписанию. Ратников расплачивается с ним за неоценимые услуги, попутно надеясь получить от него потомство. Тфу, противно! Словно он бык-производитель какой-то…
        Сначала Саша как-то не задумывался надо всем этим, а уж моральный аспект и вовсе интересовал его в самую последнюю очередь: контракт есть контракт, да и он, Алекс, ничуть не хуже любого другого мужика. И не лучше. Но потом что-то в нем сломалось. Возможно, как раз после того, как в порыве пьяной откровенности Рат заявил, что хотел бы увидеть его детей. И заодно узнать, не передается ли его странный дар по наследству. Вот этого-то Грин как раз знать не хотел. Но дело было даже и не в этом: он себя со стороны увидел - этакий паук сидит в своем логове, и ждет, когда к нему приведут очередную невинную жертву. Дракон средневековый! Мерзко… Сколько их таких было, невинных? Он и не задумывался: а что они чувствуют, как жить потом будут? Закон есть закон. И он просто ему подчиняется. Или пользуется для удовлетворения своей похоти?
        Алекса передернуло.
        Он открыл дверь:
        - Уходи.
        Девчонка не сдвинулась с места, только сжалась еще больше.
        - Я сказал, уходи.
        Вместо этого она разрыдалась:
        - Не прогоняйте меня! Пожалуйста, не прогоняйте! Мамочка сказала, что больше со мной валандаться не будет. И что «Дача» по мне плачет… Я согласна. На все согласна, - девчонка трясущимися от волнения руками стала расстегивать пуговицы на полупрозрачной кофточке.
        Алекс закрыл дверь. А-а, черт, только этого еще не хватало!
        - Реветь прекрати.
        Девушка его словно не услышала, пуговицы не давались, тогда она с остервенением стянула одежку через голову, кинула ее на пол, куда тут же отправилась и юбка. Теперь она стояла перед ним голенькая. И такая беззащитная. Руками пытается прикрыть наготу, вся трясется…
        Алекс стащил с кровати одеяло, кинул ей:
        - Прикройся!
        Дважды уговаривать девчонку не пришлось.
        - За что тебя? - спросил он, заранее зная ответ: кто же на такую «красоту» позарится?
        Однако ошибся.
        - У меня мужа посадили год назад. Андрея Креховца.
        На Грина словно ушат ледяной воды вылили. Андрей Креховец, беглец. Человек, которого он обрек на смерть и мучения и который был невиновен… А теперь и его жена в придачу. Это что, совпадение такое? Или наказание за лжесвидетельство?
        - Знаешь что, Женя Креховец? Пожалуй, мы с тобой сейчас пообедаем. Ты голодная? Нет? А вот я - даже очень! Сейчас позвоню, и нам сообразят что-нибудь.
        Он уже протянул руку к коммуникатору, когда в дверь постучали, а, в след за этим, в комнату вошла Кристи.
        - Можно?..

* * *
        Кристи перевела дух только в Резиденции. На ее счастье, в коридоре в тот момент никого не было. Но, пожалуй, на станции еще долго будут обсуждать, как она мчалась куда-то, не обращая ни на кого внимания и не отвечая на приветствия.
        Да уж вляпалась, так вляпалась. Ну и поделом! Дожидаться надо, когда пригласят. А то - рванулась. Можно подумать, что там ее ждали… В носу защекотало. Хватит притворяться и лгать самой себе: очень хотелось, чтобы ждали. Перед глазами опять возникла картина: растерянный Сашка в «семейных» трусах по колено, девушка, испуганно глядящая на нее. Женька? Точно, Женька. Вздохнула: конечно, сколько ей? Девятнадцать? Или двадцать? Не важно. Главное, что молодая, хорошенькая. Не то что она, грымза старая…

«Ой, дорогая моя, куда-то тебя не туда понесло! - Кристи фыркнула. - Или ревнуешь? . И сама себе тут же ответила: «Ревнуешь!».
        Но, если подумать, ситуация - смешнее придумать сложно. И как теперь они встречаться будут? А ведь этого не избежать. Ну ладно, она за себя отвечает, постарается не рассмеяться, когда ту же Женьку увидит. Но вот бедная девчонка наверняка умрет от одного ее вида. И Саша еще. Но и тут она справится. Обязательно справится…
        Ладно, что случилось, то случилось. Возможно, придя к себе домой, она и поревет немножко - надо дурь-то выплакать. Но пока не до этого. Сейчас надо договориться с Ратом на завтра, уломать его, убедить, что с муринцами ей встретиться просто необходимо.
        Кристи постучала в дверь, подождала, пока кто-то ответит. Потом тихонько приоткрыла ее: никого. Да что это такое? Придется тащиться позднее или завтра с утра пораньше. Непруха какая-то…
        Интересно, сколько сейчас времени? Часов девять, не больше. А спать уже жутко хочется. Ну и денек был! Хорошо, что закончился. Все, решено: ждать Рата она не будет, пора баиньки, сил набираться. А порошок-то действительно волшебный. Или это адреналин бурлит, болезнь гонит?
        С этими мыслями Кристи решительно двинулась вон из Резиденции.
        Но уйти не успела: невольно остановилась у комнаты, которую занимали Координатор с Марком. Ай, нехорошо подслушивать чужие ссоры, но что поделать, если эти двое орали так, что в коридоре было слышно. Вернее, орал один Марк:
        - …И не смотри на меня так, не пойду я дежурить!
        Что ответил ему Азаров, Кристи не разобрала, только недовольное бурчание. Потом раздался грохот: что-то (или кто-то?) упало, и опять скулеж Марка:
        - Ты чего?! Больно!
        - Запомни, щенок: я на любое преступление пойду ради тебя, и ты знаешь это! И поэтому ты будешь делать так, как я тебе говорю!
        На этот раз фраза была произнесена четко и достаточно громко, поэтому Кристи смогла ее расслышать. И оценить по достоинству: сколько лет она знала Координатора, но даже подумать не могла, что он может так разговаривать! Слова не произносились - впечатывались, вколачивались: «Запомни. Щенок… На.Любое. Преступление…». Если бы не голос, в жизни бы не сказала, что это говорил Азаров. Совершенно другой человек. На преступление пойдет… Интересно, что он в виду имел?
        Господи, она, наверное, уже с ума сходит! Как это там называется? Паранойя? Или что-то другое? Ну сказал мужик слово такое, а она невесть что выдумывать начала! Все, сматываться отсюда надо поскорее. На сегодня ее попа лимит приключений выбрала, не хватало еще и тут оконфузиться…

* * *
        Дом, милый дом! Пусть ты неказист, пусть по размерам чуть больше могилы, но ты родной, твои стены защитят, успокоят…
        Кристи открыла дверь: как и у всех, у нее не было замка, но вместо палки она использовала вертушок, который одновременно открывался с обеих сторон. Ну еще крючок изнутри был. Привычно протянула руку к выключателю…
        - Крис…
        Сумка выпала у нее из рук: вот это визит. И что теперь делать?
        - Крис… Ты извини, но я не мог не объясниться. Ты не так все поняла, эта девочка…
        Господи, зачем он это говорит? Кристи душил смех: почему-то вспомнился анекдот про мужа, некстати вернувшегося из командировки. Она, конечно, не муж, но все равно, ситуация на поверку оказалась достаточно комичной. И еще эти труселя в нелепый цветочек… Нет, конечно, не до жиру - быть бы живу, но все равно… Она не выдержала, расхохоталась.
        Алекс был ошарашен такой реакцией: он ожидал всего - слез, ледяного равнодушия, скандала… Что тут смешного?!
        - Саш, проехали, - Кристи вытерла слезы, хохотнула в последний раз. - Просто ты такой смешной был, в этих… - она опять фыркнула, но тут же успокоилась и продолжила уже совсем серьезно. - И вообще, это моя вина - зашла не вовремя. Стоило бы сообразить, что ты можешь быть занят. Извини. И за смех извини, и за то, что кайф обломала…
        Лучше бы она ударила его! Закатила сцену, выгнала. Да что угодно, только не это. Только не такое вот: «кайф обломала»… Он беспокоился, боялся, как она все это восприняла, что переживает, боялся. А тут… Оказывается, это просто смешно.
        Алекс пошел было к двери, но Кристи остановила его:
        - Не уходи. Смотри, что у меня есть.
        Женщина протянула ему зеленый листок - кусок янтаря на оборванном шнурке…

* * *
        Молодой мужчина (Алекс с трудом узнал в нем Мазая) покупает кулон. Он выбрал его среди многих других за необычную форму и редкий зеленый цвет. Это жене… Сегодня он забирает ее из роддома. С дочкой…
        Вот крохотная ручка теребит зеленоватую каплю на шее матери, хватает в кулачок, тянет на себя, тонкая цепочка обрывается. Мать смеется и слегка журит маленькую проказницу: ничего страшного, цепочку можно отремонтировать…
        Вот опять Мазай, он рвется наружу из переполненного метро навстречу толпе. В кармане - тот самый кулон с починенной цепочкой… Цепочка потом куда-то исчезает (об этом кулон промолчал), на ее месте оказывается обыкновенный черный шнурок, а сам кулон перемещается на грудь Мазаю, глубоко под одежду. Мазай греет его своим телом, а маленький кусочек солнечного камня согревает его, даря воспоминания о погибшем счастье…

* * *
        - Саша, Саша, очнись! - Кристи треплет его плечу. - Господи, как ты меня напугал!
        - Что такое? Ты же знаешь - все нормально, сам отойду!
        - Да ты в отключке минут пять был… Я испугалась.
        Глаза у нее мокрые, плакала.
        - Ничего… Затылок только болит.
        - Да ты заваливаться стал, я не успела тебя подхватить. Вот… И ударился, - Кристи хлюпнула носом.
        Алекс подумал, что сейчас она похожа на нашкодившую отличницу: натворила дел и испугалась, что ругать будут.
        - А потом еще так долго. Обычно же несколько секунд. Такое впечатление, что ты там
«Рабыню Изауру» от начала и до конца смотрел.
        Ах, ты, хитруля! Нет бы прямо спросить: а что ты там увидел?
        - Где ты нашла кулон?
        - У Лоры. В комнате. А что?
        - Его у Мазая взяли. С шеи сорвали.
        - Кто? Убийца?
        - А кто же еще?!
        - А к Лоре он попал как? Блин… Дурацкий вопрос! Что же получается, что Лору и Мазая убил один человек?
        - Хорошо соображаешь, быстро. А еще варианты?
        - Ну… Лора убила Мазая…
        - …и потом убилась сама!
        На сей раз засмеялись они оба.
        - Циники! Все менты и медики - циники. Но ты-то вот чего хохочешь?
        - Да не знаю. Наверное, от тебя заразился.
        - Ладно, проехали. В любом случае, как вариант: тот, кто сорвал кулон с Мазая, побывал в комнате Лоры, то есть знает ее и вхож в дом. И, предположительно, он и убийца. И… Господи, да ты прав, тут куча вариантов!
        - Нет, Крис. На самом деле, вариант тут один: кто кулон с Мазая снял, тот убил Лору.
        - А кто снял?
        - А ты подумай?
        - Тот, кто убил. И тот, кто был в сторожке после убийства. То есть… Векс? Саш, не катит. С Лорой не катит.
        Все-таки Кристи - умница. Этой готового ответа не надо, сама обо всем догадается. Тот, кто убил Лору, однозначно знал ее хорошо. И кулон этот подарить хотел не просто так. Только вот девчонке он оказался не нужен…
        - Саш, а вот скажи, что ты увидел тогда, как их убивали? Лору и Мазая?
        Ох, какой вопрос-то интересный… А ведь не видел он, КАК их убивали. Вот Векса около трупов видел, а как он (ну, или не он) убил их - нет. Как же он сразу-то об этом не подумал! И что теперь? Интересно девки пляшут…
        - Крис, я только Векса видел. И все.
        - Но…
        - Крис, только Векса у трупов. Над Лорой он наклонился. А Мазая за ноги вроде как тащил. Ты завтра как?
        - Не было там следов волочения… К муринцам собралась. А что?
        - Да ничего. Просто.

«Вот и замечательно, езжай к муринцам, а я постараюсь узнать, что же это такое со мной творится. Как же я так прокололся-то? Второй раз за год прокололся».
        - Саш, я тебя попросить хочу, можно?
        - О чем речь, конечно! Что такое?
        - Ты бы у себя чуню и кулон не подержал, пока я в Мурино буду. Не хочу тут оставлять. И с собой тащить - тоже. Я их заверну, чтоб не касался.
        - Угу, давай. Во сколько едешь?
        - Да не знаю, Рата весь день не было, а разрешение…
        В этот момент зазвонил коммуникатор…
        - Ну вот. Рат, наконец-то, нашелся. Вызывает. Так и не удастся выспаться…
        Глава 12
        КОРОЛЬ УМЕР? ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!
        Змей Горыныч взмыл на древо, ну раскачивать его:
        «Выводи, Разбойник, девок - пусть покажут кой чего!
        Пусть нам лешие попляшут,
        Попоют!
        А не то я, матерь вашу, всех сгною!»
        В.Высоцкий

10-11 ноября. Утро. Станция Гражданский проспект. Рат
        Запах дезинфекции и еле уловимый пока еще запах разлагающейся плоти. Темно и холодно.
        Щелкнул выключатель. Рат от неожиданности зажмурился - свет резанул по глазам. Открыл их не сразу, уже боясь не боли, а того, что предстояло увидеть: деревянный помост посередине, два тела, укрытые с головой…
        - Рат, на куртку, - Мамба протянул ему видавший виды армейский бушлат, - простынешь.
        - Обойдусь, - Феликс не ощущал холода. Казалось, выйди он сейчас голым на мороз - все равно бы ничего не почувствовал.
        Мамба пожал плечами: хозяин - барин.
        - Если что, я у себя, крикнешь.
        Скрипнула, закрываясь, дверь. Рат остался один. Немного поколебался, прежде чем откинуть ткань с лица дочери: страх, охвативший его в первые мгновения, так никуда и не исчез. Нет, он не боялся покойников, за свою жизнь, слава богу, навидался разных. И близких хоронить тоже приходилось: сначала отца, потом, тут уже, Марину… Но это были совсем другие смерти. Он принял их, смирился, понимая, что такова судьба. А Лора… Ее смерть он не примет никогда, не смирится и не простит себя. Наверное, от того, что он спал, когда ее убивали. Совсем рядом, в каких-то пяти шагах!
        Рат собрался с духом, отдернул покрывало… Ему вдруг показалось, что девушка просто спит, настолько умиротворенно и спокойно было ее лицо. Но наваждение рассеялось так же быстро, как и возникло: просто в тусклом свете единственной лампочки не сразу разглядишь характерную снежность лица…
        Какая же она все-таки красивая. Даже мертвая, даже с синими губами. Рат с нежностью погладил холодную руку, поправил сбившуюся прядь. И не выдержал - рухнул на колени, уткнувшись лицом в грязную ткань. Сдерживать слезы не имело смысла…
        Лора, Лора, сможешь ли ты простить меня? За то, что не уберег, недосмотрел? Лора…
        Может, и вправду бог наказал меня за грехи? Пусть я грешен! Я очень грешен, Господи! Но разве другие меньше грешили?
        Сколько их там у бога? Десять? Не убий. Не укради. Не прелюбодействуй… Что еще? Что-то про лжесвидетельство. И все, больше я не помню. Да и незачем: и этих хватит. И прелюбодействовал, и лжесвидетельствовал, и убивал. Хоть и не своими руками, но все равно чужой крови на мне в избытке. Только разве не для блага других делал я это? Или у меня был другой выход? Не было, не было у меня другого выхода, и ты, Господи, знаешь это не хуже! И каяться мне тут не за что: убиенные были еще большими грешниками. Все. Или почти все. Скажешь, не о людях думал, о себе беспокоился? Власти возжелал? И возжелал! И все сделал, чтоб получить ее. И не раскаиваюсь. Потому что о них заботился: сначала - о Мариночке, потом Лорка родилась. Все для них, все для любимых. Чтоб им было хорошо, чтоб не нуждались, чтоб было у них будущее. У них и у внуков моих. И кому от этого стало хуже, а? Никому. За что же ты так наказал меня, Господи, за что?..
        Рат не заметил, как забылся тревожным сном.

* * *
        Проснулся он от холода. С трудом поднялся - ноги затекли, а спину нещадно ломило. Но зато голова была ясная. Рат неожиданно для себя отметил, что к нему, кажется, возвращается возможность трезво рассуждать. Может, слезы действительно лечат?
        Лора, его девочка, его счастье… Придет время, и он с удовольствием ляжет в могилу рядом с ней. С радостью. Но не сейчас. Рат прижался губами к холодному лбу. Воспоминания опять нахлынули на него: так же он целовал ее маленькую… Но он сдержал слезы - нет, все, хватит. Он - Рат. И он не имеет права быть слабым.
        Рат. Многие поначалу думали, что это сокращенное от фамилии всесильного начальника Службы Безопасности: Ратников - Рат. Сам же Феликс любил подчеркивать, что Рат - это от немецкого Rat, крыса. Самое умное и хитрое животное. Выносливое и живучее. Как и он, Ратников, Рат. Повелитель крыс.
        В нем и на самом деле было что-то крысиное. Не во внешности, нет - в повадках, в поведении. Так же, как и крыса, он умел появляться и исчезать неожиданно и бесшумно. Как и крыса в минуты опасности, или загнанный в угол, он боролся до последнего, и, при необходимости, мог первым напасть даже на врага, превосходящего его и по силе, и по влиянию. Так же, как и для крысы, для него важнее всего была стая - в первую очередь, его семья, потом - все остальные, с кем он вынужден был жить и общаться. И так же, как и крыса, Рат без слов и раздумий мог броситься на защиту своего собрата в минуту опасности, а потом хладнокровно сожрать его же, если тот стал чем-то неугоден.
        Рат любил крыс. Но не тех, домашних, а диких, серых пасюков, которые не были изнежены цивилизацией и не влачили на потеху своих хозяев жалкое, по его мнению, существование в клетках и аквариумах. То, что вечные спутники подземелий, крысы особо не надоедали обитателям отрезанных станций, он считал мистическим совпадением: крысы признали в нем своего, члена СВОЕЙ стаи.
        Он умел обернуть поражение в победу. Даже тот день, когда мир рухнул, стал трагедией для всех, но только не для Феликса Ратникова. Тогда он, оставив жену и мальчишек на даче, проклиная начальника, вздумавшего отозвать его из отпуска, и себя, за то, что не отключил ко всем чертям сотовый, ехал домой и, когда все началось, находился в метро. Как все остальные, он надеялся, что вот-вот все закончится, переживал за семью, ждал… А когда надежды рухнули, вдруг понял: судьба, отняв у него все, дала ему шанс.
        Так, смахнув пыль с барельефа на станции Гражданский Проспект, Рат приступил к реализации давно забытой мечты - строить свой Союз нерушимый…
        Так разве мог он сейчас сломаться? Чтоб другие сожрали его? Выкинули из памяти? Разрушили все то, что он с таким трудом создавал? Рано обрадовались, рано списали со счетов. Не дождетесь!

* * *
        Как оказалось, Рат проспал у трупа Лоры почти до вечера. Боль, терзавшая его душу, никуда не ушла, просто теперь она стала другой. У него было такое чувство, что каждая клеточка, каждый нерв буквально вопят от того, что вот-вот взорвутся, расколются на мелкие кусочки… Это была не боль даже. Не физическая боль, по крайней мере. Ему было плохо. Просто плохо, и все. Хотелось рвать и крушить все вокруг. Стукнул кулаком в стенку, костяшки пальцев противно засаднило. Но проблему это не решило. Выпить? Нет, хватит. Он Рат. Он сможет пережить и это. Ну, если только немножко. А сейчас он пойдет и приведет себя в порядок. Завтра похороны, и все должны увидеть на них прежнего Рата. Если Мороз прав, и за всем этим стоят веганцы, то пусть знают - его не так-то просто сломить. Сейчас сбреет с лица щетину, примет душ… И, может, хоть чуть-чуть станет легче.
        Горячая вода согрела его тело, но внутреннее напряжение не ослабло. Рата по-прежнему ломало. «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать…». Воистину, попадись кто ему сейчас, порвал бы. За что? Да хоть за то, что челка не на ту сторону зачесана. А на самом деле просто потому, что надо отвести душу, выпустить пар… В свое время он называл подобное - полечиться адреналином.
        Когда Рат вернулся к себе после душа, то с удивлением обнаружил на столе ужин. С раздражением подумал: «Координатор расстарался. Выслуживается». В голову пришла шальная мысль: не иначе отравить хочет. Он фыркнул: с этого станется, был бы яд, давно отравил бы. Ратников не строил иллюзий в отношении Азарова, и о том, что тот ненавидит его, знал прекрасно. Что ж, есть из-за чего. Он бы на месте Координатора тоже ненавидел. Но, в отличие от него, отравил бы. А у этого кишка тонка, не сможет, нет. Пока, по крайней мере.
        Так, если гора не идет к Магомету… Координатор, вот кто ему сейчас поможет. Рат снял трубку коммуникатора:
        - Азаров, к начальнику! Бе-е-гом!
        Когда Координатор зашел, то на столе было накрыто на двоих. И Рат как раз разливал по кружкам водку. Координатор побледнел. Рат, не скрывая злорадного любопытства, наблюдал за его реакцией.
        - Что ты, Димочка, не весел, что ты голову повесил? Съешь березовой коры и взбодришься до поры, чай, не химия какая, чай, природные дары…
        - Рат…
        Но тот не дал ему договорить.
        - Что - Рат? Начальник тебя приглашает трапезу с ним разделить, дочку помянуть, а ты отказываешься, значит? Ой, на нехорошие мысли наводит… - Ратников откровенно глумился. - Садись. Ручки помыл?
        Координатор машинально кивнул, и Рат подумал с презрением: телок!
        - Вот и славненько, хороший мальчик.
        Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы Координатор возмутился, отказался пить, взбунтовался… Ведь он, Рат, всегда над ним издевается. С того самого первого дня. Так возмутись! Кинь в меня кружкой! Закричи! Накинься с кулаками, в конце концов! Будь мужиком! Давай же!.. Ну не бить же тебе морду просто так…
        - Ну что, выпьем за упокой души Лоры? Помянем дочку? - с этими словами Ратников протянул Азарову кружку.
        Координатор давно приучился скрывать свои эмоции. Вот и сейчас никто бы не сказал, что он с трудом сдерживает себя: как же хотелось ему сейчас выплеснуть содержимое кружки в эту наглую, самодовольную физиономию! А потом душить, душить. Пока не захрипит, пока не посинеет. Пусть бы отправился за отродьем своим! Но он никогда этого не сделает. Никогда. Пусть Рат издевается, пусть глумится, от него не убудет… Координатор послушно протянул руку за кружкой.
        - Димк, а ты бы точно выпил? - в голосе Рата не было привычной уже издевки, только усталость. - Ты же, вроде, не переносишь?
        - Выпил бы. За упокой - выпил бы, раз ты требуешь.
        Рату вдруг сделалось противно от этой его покорности.
        Один вид Координатора, этого всегда правильного и послушного его раба, вызывал сейчас омерзение. И было обидно: идея не сработала.
        - Ладно. Иди, - увидев, что Азаров непонимающе на него смотрит, крикнул: - Вон! - Но тут же остановил его: - Погоди, Крыську вызови. И вот еще что: как придет, запри снаружи. И, - Рат усмехнулся, - нас не тревожить ни под каким предлогом.
        Координатор понимающе кивнул.
        Крыська, вот кто сейчас ему нужен! Тут он получит все, чего ему сейчас так не хватает. И хорошую порцию ненависти, и сопротивление, и то, в чем она ему когда-то отказала. Надо же, сам думал, что забыл, ан, нет, помнит, оказывается! Ох, и обидела она тогда его, унизила. Ну ничего, сегодня он наверстает. В том, что все будет по его воле, Рат нисколечко не сомневался. Если все пойдет, как он и думает, то хорошая порция адреналина ему обеспечена! Крыська, она же правильная, она же кочевряжиться будет, а это как раз то, что надо. Ратников потянулся, как сытый кот, представив, что и как он будет проделывать с этой непокорной бабой.
        Теоретически он мог бы воспользоваться услугами «девочки». Хотя бы вот той, строптивенькой, что вечно всех обламывает. Тут тоже пришлось бы напрячься. И внешне она, конечно, много приятнее Крыськи - молодость, как-никак. Но эту сломать интереснее, сложнее. Так что, «девочка» как-нибудь в другой раз. А сегодня ему нужна Кристи, и только она. Заодно и напомнит, кто в доме хозяин. Чтоб не думалось
        - раз у Рата горе, то он расклеился и сопли распустил. Он - Рат, и этим сказано все. А заодно и Грина приструнить. Плановая постановка на место, так сказать… Чтоб помнил, где оно, и не рыпался. Ах, а как же он взбесится, узнав все! И ведь он узнает. И во всех в подробностях… Вот славненько-то. Пусть посмотрит. Кино бесплатное. Порнушка, пли-и-из. Уж он, Рат, постарается…

* * *
        В дверь постучали.
        - Вызывал? Что так поздно? Я к тебе весь день пробиться не могла.
        - Вот и славненько. Значит, сейчас все проблемы и решим. Ты присаживайся, разговор не быстрый.
        С этими словами он достал пузатую бутылку и две кружки. Кристи поморщилась: пьяный Ратников - тот еще подарок.
        - Так может, до утра? У меня терпит.
        - А у меня - нет! - Рат рассмеялся. - Сядь.
        Кристи подчинилась. А что еще оставалось?
        Рат плеснул в чашке по глотку.
        - Помянем? На свадьбу берег, - голос у него дрогнул. - Коньяк. Настоящий. Ну, помяни, Господи, душу рабы Божьей Ларисы. Пей, чокаться не будем…
        Коньяк приятно обжег горло, на губах остался лишь четко выраженный привкус винограда. Хорошее вино!
        Кристи вдруг стало ужасно жалко Рата. Почему-то подумалось: а ведь он очень одинок. Сначала жену похоронил, давно уже. И так не женился, из-за Лоры - не хотел мачеху в дом приводить. А вот теперь еще и дочь. Каково это - найти свое чадо мертвым, самому найти? Жуть…
        Рат словно услышал ее мысли:
        - Ты прости меня. Но мне сейчас даже и поговорить не с кем. А ты, получается, самый близкий теперь человек, Крис.
        Он опять налил, выпил.
        - А ты что не пьешь? За упокой души… Выпей, прошу…
        - Рат…
        - Ты можешь меня сегодня так не называть? Не забыла еще - Феликс я, Феликс Ратников!
        Кристи подумала, что он сам когда-то окрестил себя Ратом и сам настаивал на этом имени, но вслух говорить ничего не стала.
        - Хорошо. Феликс, но я как-то без закуски не того…
        - Кристи! Какая закуска! Это - коньяк. Пей! Отличный коньяк, ты же знаешь, других я никогда не держал!
        - Знаю. Только мне, наверное, хватит. Завтра еще работать. Я вот как раз поговорить хотела…
        - Крис. Стоп! Вот завтра и поговорим про работу. Сейчас я тебя за другим позвал. Выпей… Пожалуйста. Помяни. А то Азаров не пьет… Даже Сашка помянул!
        - Мне кажется, ты не очень удачного собутыльника нашел, Феликс.
        - Крис, не обижай. Поминки - это святое. Выпей…
        Рат покрутил в руках свою чашку и выпил содержимое одним большим глотком. Кристи пригубила, мужчина заметил это и рассмеялся:
        - Женщины! Всегда стремятся обмануть. Кристи, а вот скажи, почему ты не замужем?
        Кристи от вопроса лишилась дара речи: что это на него нашло? И что ему ответить?
        - Ну, знаешь… Для твоей программы воспроизводства народонаселения я немного старовата.
        Рат засмеялся шутке - алкоголь брал свое:
        - А что, хорошая программа! Ну из возраста вышла, это да. Не родишь уже, пожалуй. Но ведь, - Ратников плотоядно посмотрел на женщину, - это не самоцель.
        Кристи друг почувствовала себя голой. Пожалуй, надо делать ноги - что-то начальника не туда понесло. Никогда бы не подумала, что после той отповеди, что он получил когда-то, Ратников вновь решится приударить за ней. Вот похотливая скотина!
        - У меня товарный вид не тот! Ну пошла я, спокойной ночи.
        Она встала и даже успела сделать пару шагов к двери, прежде чем Рат перегородил ей дорогу.
        - Стоять! - он улыбался, но глаза были холодными и злыми. - Сядь.
        Она, конечно же, и не подумала садиться, но и пробиваться к двери не стала.
        - Феликс, с тобой все в порядке?
        - Более чем! Ты никуда не пойдешь!
        Кристи на секунду смешалась. Сердце бешено застучало: кажется, дело принимало серьезный оборот. Она слишком хорошо знала, каким иногда может быть Ратников. Только не показать ему, что она испугалась, только не показать!
        - Феликс, я не очень хорошо себя чувствую. И хочу спать.
        - О, женщины, в своем репертуаре! «Я устала, и у меня болит голова». Анекдот хочешь?
        - Не хочу. Я знаю его. И ситуация не та. Пусти…
        - И не подумаю. Сядь.
        Кристи не двинулась с места. Тогда Рат с силой толкнул ее на диван…
        - Рат, ты крыса, ненавижу…
        Ратников отпустил Кристи лишь рано утром.

* * *
        Она долго стояла под душем. Вода была холодная, но женщина не чувствовала этого, не думала, что может простудиться. Как же она ненавидела себя в тот момент! За слабость, за то, что Рат получил что хотел. За то, что получил благодаря ей! Ненавидела, ненавидела, ненавидела! Себя. Ратникова. Свое тело, которое откликнулось ему… Противно. Терла, скребла себя, пытаясь вымыть ощущение мерзости из своей души… Бесполезно. Она выкинула одежду - без нее проживет, но носить то, что будет постоянно напоминать ей о пережитом унижении, она не станет! Но и это не помогло. Душа продолжала болеть так же, как ломило и болело ее истерзанное тело, как искусанные до синевы губы… Господи, на кого же она похожа!

«Ненавижу!»…

* * *
        - Крис, что-то случилось? В такую рань, - Мамба зябко ежился на пороге своей комнаты.
        - Дим, у тебя, кажется, есть бритва? - Кристи, не спрашивая разрешения, прошла внутрь.
        - Ну… Ты чего?
        - Дим, не спрашивай. Просто дай мне ее.
        Он и не спросил, не в его манере.
        Когда через полчаса Кристи возвращала инструмент, ее голова была абсолютно лысая…

* * *
        В своих ожиданиях Рат не ошибся: все получилось именно так, как и задумывалось, - и слезы, и ненависть, и неистовый, яростный отпор, сломить который было отдельным удовольствием. К месту оказалась даже неожиданная покорность в конце. И пара синяков тоже. Кошка показала когти… Ничего, зато потом громко урчала от наслаждения.
        Блаженство… Напряжение, так мучавшее его, отпустило, ушло. Тоска отступила на задний план, прочно, на долгие годы, обосновываясь в глубинах его памяти, обживая позиции и готовясь вновь и вновь напоминать ему о себе. Как застарелый ревматизм.
        Рат попытался уснуть: как-никак, ночь была бурной, а он далеко не мальчик. Но то ли он слишком много спал до этого, то ли, наоборот, был слишком возбужден - сон не шел. Голова трезвая, ясная. И мысли в нее… Стройными колоннами. Хм… Задал Мороз задачку!
        Векс… Агент Вегана, говоришь? Получается, пытал Мазая, чтоб у него про Мурино выспросить. А потом пошел и Лору убил? Неувязочка тут, однако. Если он получил информацию от Мазая, зачем ему на станцию идти и себя подставлять? Коль Вегану про муринцев известно, то и про Грина они знать должны. Другие, вот, знают - сколько раз подкатывали, просили уступить… Это же самоубийство верное. Или действительно, Векс не один был? Нет, такого быть не может. Алекс на всех бы показал, проверено. Что-то тут не то… Может, это Лоркин ухажер новый? А она его бортанула, отказала? Но тогда он в Конфедерацию вхож был и тоже про Грина знать должен. Да и староват для нее. Хотя с молодыми ей и неинтересно было - что с них возьмешь, только коленки тискать умеют…
        Веган, это, конечно, проблема - сильные они, черт побери. Кто знает, на что способны. Хотя и сюда, хвала Размыву, так просто не попасть. Но «пятую колонну» еще никто не отменял. Ведь слили же им инфу про исследования? С другой стороны, там пока тупик, никаких результатов. Если Мороз не врал. А зачем ему врать? Только если сам и продался Вегану и все им рассказал: и про лабораторию, и про муринцев, и кто знает, про что еще. Может, и про Лору, чтоб его, Рата, убрать с дороги. Но ведь логичнее было бы тогда его просто убить? К чему такие сложности? Так или иначе, но Мороз прав: Векс, все знает Векс, и он на все должен дать ответ. Пожалуй что, он сам с ним и поговорит. Так-то лучше будет. Но - завтра, после похорон. Сейчас не до того…
        Вопросы, вопросы… И так мало информации. Ну ничего, он наверстает.
        Ратников вдруг почувствовал голод. А этот значит, что теперь он точно уже не уснет. Пожалуй, у Зиночки уже готово что-нибудь перекусить.
        Обычно он столовался у себя в кабинете. Раньше, когда Марина была жива и они обедали все вместе, семьей, это было хоть как-то оправдано. Когда жена умерла, Рат старался сохранить то, что было заведено при ней. И совместные трапезы - тоже. Да и как не сохранить при маленькой-то дочке? Но потом Лора выросла, он оставил ей комнату, переселившись жить в кабинет… И совместные обеды, завтраки и ужины как-то сами собой сошли на нет. Еда в одиночку не доставляла Рату удовольствия. Но идти в общую столовую он тоже не мог: начальство, как-никак. Другое дело - кухня: тут тепло, тут с раннего утра что-то скворчит, булькает, распространяя умопомрачительные ароматы. Тут Зиночка, уютная, ласковая, безотказная.
        - Зиночка, покормишь?
        - Так не готово еще! Подождать придется, с полчасика. Как?
        Что ж, полчасика так полчасика. Рат устроился на своем любимом месте, у стола, прислонившись спиной к стенке. От плиты шло тепло, и мужчину разморило. Незаметно для себя он задремал.
        Проснулся от запаха - это Зиночка поставила на стол плошку. Тыква, жареная. Хорошо!
        Кто бы сказал ему раньше, что тыква наряду с кабачками и прочей недостойной мужского внимания «травой» станет его любимым лакомством? Ни за что бы не поверил. Но вот ведь как жизнь-то повернулась…
        - Зиночка, сегодня похороны, не забыла?
        - Что вы, как можно. И Дмитрий Николаевич предупредил, что с других станций придут. И с Мурино, скорей всего, тоже. Не беспокойтесь, все ко времени готово будет, помянем, как положено.
        Рат покачал головой: надо же, Координатор и тут успел. Что ж, хлеб свой он отрабатывает. За двоих пашет. Нужность свою показывает. Умел он быть необходимым, умел, и Рат не зря хвалил себя за предусмотрительность, благодаря которой он приблизил к себе Азарова, обласкал его, заставив себя забыть про зло, что тот сделал ему. Хотя тут Рат лукавил: он прекрасно знал, из-за чего его тогда отозвали из отпуска - из-за поганенькой статейки этого борзописца. Так что, как ни крути, а именно Координатору он в конце-то концов и обязан своим спасением…
        - Феликс Эдуардович, - Зиночка всегда обращалась к нему, равно как и ко всем остальным, только так, по имени-отчеству, и другого обращения не признавала, - девочку бы одеть надо. Светланку я пошлю, только в комнату как пройти, за одеждой? Ключик дадите?
        - Пусть зайдет, я дам во что одеть.
        Сердце защемило - не для этого случая берег он его, настоящее свадебное платье. С кружевами, розами, с белыми до локтя перчатками. Лора и не видела его, думал, ей сюрпризом будет. Вот пусть в нем и положат. Жалко, туфелек подходящих не успел припасти. Только как они ее одевать-то будут, окоченевшую? Ну ладно, это не его проблемы. Справятся.
        Глава 13
        АНДРЕЙ МОРОЗ, ЗАМЕСТИТЕЛЬ
        Циник - это тот, кто всему знает цену, но ничего не ценит.
        Оскар Уайльд

9 ноября, утро, день. Станции Площадь Мужества - Гражданский проспект
        Заместитель начальника Службы Безопасности Северной Конфедерации Мороз любил, когда его величали по имени-отчеству - Андрей Николаевич. Впрочем, совсем не возражал, если называли и по прозвищу - Атаман. Знакомым он представлялся как потомственный донской казак, но было это правдой или досужей выдумкой Мороза, не знал никто. Да, собственно, и не стремился узнать даже в былые времена, а сейчас - и тем более. Веселый, заводной, душа любой компании, выпить и погулять он любил с размахом, как он сам говорил, «по-казацки». Когда количество выпитого превышало меру (а было это почти каждый раз), Мороз начинал рассказывать. Фантазия его не знала пределов, и, конечно же, главным героем всех приключений был он, Андрей Мороз. Вот он, лихой всадник, удалой казак, защищает станицу от пришлых чеченов, вот под Назранью ведет в атаку отряд, вот его представляют к награде, вот… Под рюмочку-другую все это шло «на ура», тем более что рассказчиком Мороз был отличным. Но, увлекшись, он порой не замечал, что начинал нести ахинею. Тогда его поднимали на смех, он обижался, спорил, и очень часто весомым аргументом этом в
споре становился его здоровый кулак. Протрезвев, Мороз сначала скрывался ото всех, потом вылавливал кого-нибудь из слушателей, расспрашивал, что и как было, ужасался и давал зарок никогда больше не пить. Хватало его на месяц-полтора, а потом история повторялась.
        Но, несмотря ни на что, Мороз был везунчиком. Он рано понял, что на малой своей родине ловить ему нечего. Особыми талантами Мороз не обладал, а в роли передового механизатора представлял себя слабо. Выход нашелся сам собой: отслужив, как и положено, срочную, он остался в армии уже по контракту, и целых семь лет тянул лямку на непыльной должности в одной из частей недалеко от северной столицы. Служба шла своим чередом, судьба уберегала от командировок в «горячие точки». Андрей раздобрел, заматерел, и в свои двадцать шесть выглядел лет на десять старше. На личном фронте тоже все было в полном порядке: молодые «сикушки», как он их сам называл, его не привлекали - что с них возьмешь? Сами еще за твой счет поживиться норовят. Другое дело - женщины взрослые, умудренные опытом и, очень желательно, обремененные недвижимостью. Но - и это было обязательным условием - не обремененные второй половиной: оказавшись один раз в роли незадачливого любовника из анекдота, Андрейка-Казачок (тогда его звали еще так) раз и навсегда зарекся от подобных связей. Но на его жизнь вполне хватало молодых вдовушек, брошенных и
прочих неустроенных по жизни дам. Так что жильем и любовью он был обеспечен.

«Военная карьера» Казачка закончилась в двадцать семь, когда ему повезло встретить вполне себе обеспеченную молодую вдову, пусть и с двумя ребятишками, но зато с квартирой в центре и небольшим, прибыльным делом. В активе у него была молодость, приятная внешность, хорошее здоровье и руки, которые росли как раз из того места, из которого им расти и полагалось. Союз, к удовольствию обеих сторон, состоялся, и полная грусти казацкая слеза, прочертившая гладковыбритую щеку, поставила жирную черту под прошлым Мороза.
        Казачок расслабился… Жизнь удалась: квартира, хорошая машина, хорошо оплачиваемая работа начальником охраны, куда по своим связям пристроила его жена, которая хоть и постарше его, но еще вполне привлекательная и моложавая. И дети уже готовы, не надо с пеленками-распашонками бегать. Теперь, глядя на этого вальяжного, ухоженного молодого человека, никто бы не решился назвать его старым прозвищем Казачок. Скорее уж, Атаман. Ну, или - Андрей Николаевич. Но… Счастье было недолгим.
        Как оказалось, Морозу очень скоро стало не хватать свободы. Его «казацкие» истории и пьяные выходки быстро всем поднадоели. Дома тоже назревал скандал: жена оказалась ревнива и, надо сказать, совсем не безосновательно подозревала, что его задержки на работе вызваны отнюдь не производственной необходимостью. Впереди замаячил развод со всеми вытекающими отсюда последствиями: чемоданы готовыми стояли в коридоре, и «последнее китайское предупреждение» было уже получено, а идти ему, как оказалось, было некуда. Казачок затосковал…
        Случившаяся Катастрофа изменила все.
        Морозу повезло дважды: он остался жив и без порядком надоевшей жены. А так как с прошлой жизнью его особо ничего не связывало, Андрейка очень быстро пришел в себя и всеобщему упадническому настроению не поддался. Он уцелел, это главное. А уж выжить, пристроиться где получше и посытнее - это он сумеет. Не дожидаясь пока кто-то позовет его в свой клан или, чего доброго, просто прихлопнет в борьбе за кусок хлеба, Мороз сам стал собирать вокруг себя народ, бравируя своим «казацким» прошлым. Атаман… Он вновь оказался в центре внимания, его слушали, раскрыв рты, ловили каждое слово. Сколотить вокруг себя небольшую, но вполне боевую бригаду ему удалось быстро и без труда. И… И на этом его фантазия иссякла, что дальше делать, он не знал. Появление на станции Ратникова Мороз воспринял как подарок судьбы и с удовольствием ему подчинился.

* * *
        В дверь постучали.
        Мороз, уже начавший было засыпать, мгновенно очнулся.
        - Какого черта…
        Из-за бессонницы, мучившей его, он уже давно не высыпался по-нормальному, днем ходил вялый, мрачный и злой. Сегодня же, на удивление, сон пришел к нему почти сразу, как только голова коснулась подушки. И вот… Скоты! Ничего без него решить не могут!
        Опять постучали, на сей раз более настойчиво. Да кого там еще черти принесли?
        - Хватит дверь выламывать! Чего надо?
        - Андрей Николаевич, я это, Переверзев, Иван, дежурный. Там Петрович со сталкерами вернулся…
        - Да вы что, все там сбрендили, что ли?! Время сколько?!
        - Полтретьего. Они требуют, что-то срочное! - дежурный явно мандражировал. Он и не хотел идти, но Петрович настоял. «Вот сам бы и шел», - парень чуть не плакал, ожидая, что начальственный гнев обрушится именно на его ни в чем не повинную голову.
        - Да пошел он!..
        И Мороз опять провалился в дрему…
        Опять стук.
        - Николаич, это я, Бекетов. Не ругайся, дело срочное. Подходи, давай. Мы у себя. Ждем.
        - У-у-у… Пошел к черту!.. Буду сейчас, - Мороз нехотя вылез из-под одеяла. Пару секунд он еще сидел на кровати с закрытыми глазами - ни желания, ни сил открыть их не было, но потом понял, что опять засыпает и, наконец-то, встал. Натянул брюки, джемпер… Хотел было прогуляться до сталкерской каморки налегке, но вернулся, только высунув нос на платформу: прохладно. Пришлось напяливать куртку. Немного подумав, Мороз надел и ботинки.
        Последнее время его беспокоило весьма неприятное чувство приближающейся опасности. На первый взгляд, тревожиться было не из-за чего, но Казачок привык доверять своей интуиции. Никогда еще она не подводила его, позволяя не только вовремя улизнуть «с тонущего корабля», но и прихватить с собой ценности. Сейчас же бежать, в случае чего, было некуда.
        На станции было тихо, народ уже наверняка досматривал десятый сон. Мороз в который раз уже выругался про себя: ну надо же! Вытащили из теплой кровати! Теперь вот тащись на другой конец платформы.
        Тут царил полумрак - подсвечивался лишь участок перрона, где стояла всегда готовая к отправке дрезина, местная ночлежка, да забегаловка для транзитников, откуда пахло чем-то съестным. В животе у Казачка очень некстати заурчало. Проклятая диета! Это все из-за нее, и бессонница - тоже из-за нее! Но, как ни крути, с десяток килограммов ему скинуть надо… Тяжеловато стало.
        Площадь Мужества… Ненавистное место! Что он, Андрей Мороз, не заслужил отдельного кабинета на «Гражданке»? Или он мало сделал для Ратникова? Так нет, его сюда сослали. Видите ли, все основные силы тут, и он, Мороз, должен ими руководить. Так он и поверил! Сослал, просто сослал! Чтоб видом своим не напоминал Рату про кое-какие его делишки. И вот это вся благодарность за верную службу! А почести - как всегда Рату. Крысиный Король… Тфу! Можно подумать, что он, Мороз, не заслужил их! Эх… Поспать, и то вот не дают нормально!..
        Сталкерская каптерка располагалась в бывшей подсобке, рядом с оружейкой. Дежурный вскочил при его приближении и вытянулся в струнку. Мороз хмыкнул: что ж, приучил-таки он их к субординации. А то - сталкеры, свободный народ… Анархисты!
        В комнате было сильно накурено. Бекетов и трое его бойцов сидели вокруг стола и о чем-то бурно спорили. Увидев Мороза, разом замолчали и стали отмахиваться от дыма: начальник, сам не курящий, терпеть не мог, когда курили в его присутствии.
        - Николаич, ты это, не сердись, - виновато произнес Бекетов, - мы тут подымили немножко. Не думали, что так быстро появишься.
        - Зубы не заговаривай. Говори, что у тебя, - Мороз уселся на край стола.
        - Держи, - Бекетов вытащил из-за пазухи мятые листы бумаги и подал начальнику. - Думаю, поймешь, почему будили.
        Мороз развернул листы.
        Дыханье перехватило: перед ним была карта с детальным описанием всех объектов, со всеми известными (и неизвестными!) ему техническими туннелями, с местами возможных входов-выходов, блокпостов и вентиляционными шахтами. Подробная карта, такой не было ни у Рата, ни у кого другого! Да имей кто такую карту - проберется к ним на раз-два, и никто ничего не узнает. Не успеет узнать. Кожа покрылась мурашками… Что дальше? Час от часу не легче! Подробнейший список всех ресурсов Конфедерации: оружие, боеприпасы, количество людей на каждой станции, численность вооруженных сил… Результаты недавно проведенной переписи.
        Стало вдруг нестерпимо жарко. Мороз потянул ворот джемпера, потом соскочил со стола и сбросил куртку.
        - Откуда?! - голос сорвался на хрип.
        - У двух жмуриков нашли, - Бекетов выдержал театральную паузу, - у зеленых.
        Мороз сначала не понял, что сталкер имеет в виду, и с удивлением переспросил:
        - Кого?
        - Зеленые. Империя, то есть.
        - Веган?!
        Вот это дела! Получается, их сам Господь Бог оберегает, не иначе.
        - Далеко?
        - Метров пятьсот от павильона, - ответил молчавший до этого сталкер.
        Мороз даже не посмотрел в сторону говорившего - новость ошеломила его. Два тетрадных листа в клеточку… Судьба целого государства. Точно такой же список на почти таких (или таких же) листах хранился у него (Господи, проверить надо, на месте ли?), а также на каждой из четырех станций Конфедерации. Карты, правда, такой не было. Карта - это уже чистый эксклюзив. Талантливый крот попался! Старательный. Повезло им, ой, как повезло! Только вот что ему со всем этим делать?
        - Кто их?..
        - Завалило. Стена рухнула, - перебил Мороза Бекетов.
        - Кому еще говорили? - он обвел всех тяжелым взглядом.
        - Никак нет, мы же не желторотики и не бабы болтливые. Тут дело государственное.
        - Хорошо, что понимаете. Надеюсь, что от вас инфа не уйдет, - он еще раз оглядел всех. - Теперь свободны.
        - Николаич, ты рапорт забери. Тут все подробности. И мы - могила, будь спокоен.

* * *
        Дрезина, постукивая колесами на стыках, медленно двигалась в сторону «Гражданки». Мороз сидел в углу, прислонившись к стенке, и проигрывал в голове предстоящую встречу с начальством. Как же ему поступить? А вдруг Ратников замешан в этом? А он сам ему в руки сейчас и попадет, как зверушка в капкан. Ну нет, быть такого не может. Глупо это даже допускать. Он, Рат, тут царь и бог. Да и для связей с Веганом у него есть другие каналы, легальные. Тогда кто? Эх, знать бы… Может, Грин? А что, неплохая мысль. Надоело мальчику быть у барина на побегушках, свободы захотелось. Вот и решил метнуться к зелененьким. Отомстить сразу и за все. Хотя вряд ли… Грин всегда под присмотром, Рат его пуще глаза бережет. Не было у него возможности с Веганом снюхаться. Азаров? Вообще-то, его бы на первое место поставить надо - он за перепись отвечает. И наверняка зол на хозяина. Он, Мороз прекрасно помнит тот день, когда Ратников буквально за уши вытащил Азарова из толпы. Хотя, и тут, скорее всего, мимо: Координатор верен, как цепной пес. Тогда, может, сарацинское отродье?.. Простой докторишка, а лезет во все дыры… Стоп,
Андрей Николаевич, не туда ты уже поехал. И, вообще, у Ратникова голова большая, пусть он и думает, а Андрей Мороз будет спать! Сейчас ему главное - доложить.
        С этой мыслью Мороз задремал.
        - «Гражданка», Андрей Николаевич.
        Мороз открыл глаза. Час был явно неурочный, до общей побудки еще далеко, но свет тут уже горел на полную мощность. Да и людей на платформе было слишком много, все еще спать должны.
        - Что за ночь такая? Сплошные сюрпризы. Тут-то хоть чего случилось?
        То, что ничего хорошего произойти не могло, было ясно и так, но, тем не менее, увиденное им в Резиденции превзошло все его ожидания.
        Убийство… И где? В самом сердце Конфедерации. И кого?! Дочку самого Рата. Да, дела. Картина маслом… Надо же, все в один день. Какое-то странное совпадение! И что бы это значило?
        Мороз стоял в дверях адмсектора, почти полностью загораживая проход. Явился для доклада, называется… С первого взгляда ему стало ясно: Ратников сейчас ничего воспринимать не в состоянии, а Координатору Андрей ничего сообщать не собирается - рожей не вышел. И что? Разбираться с этим дерьмом, получается, ему, Морозу? А на лаврах почивать, как всегда, будет Ратников! А он, Мороз, - отвечать за промахи. Все как всегда. Или… А что, если это шанс?
        Его размышления прервал Координатор:
        - Ты-то чего приперся?
        - Стреляли…
        - Глупая шутка. Исчезни, начальнику не до тебя сейчас.
        А то он сам не знает, что не до него. Начальник… Мороз усмехнулся. То, что он видел сейчас, никак не вязалось у него с Ратом. Червяк раздавленный, ни больше, ни меньше. А Координатор, как всегда, на страже. Верный раб, понимает, что хозяина нельзя показывать в таком виде. Авторитет страдает. Мороз развернулся и пошел прочь…
        Узнать подробности произошедшего не составило труда. Да, чудны дела твои, Господи. Может, это действительно шанс?
        - Прибавь-ка ходу! - крикнул он машинисту.

* * *
        Мороз уже два часа мерял шагами свой кабинет. Возбуждение, охватившее его по дороге от «Гражданки», не спадало. Оно мешало сосредоточиться, но поделать с собой Казачок ничего не мог. Власть, долгожданная власть сама шла ему в руки! Черт, неужели?.. Неужели конец унижениям? Он преданно служил Рату двадцать лет. И попытался бы не служить! Эта крыса обо всем позаботилась, для каждого - свой стимул, попробуй только откажись. А уж Грин найдет, в чем обвинить, не впервой. Сволочь… Прибить бы его, да не получится. И ничего не получится, пока эта ищейка жива!.. Убить, уничтожить Грина, а потом расправиться с Ратом… Только так. Правда, вот легко сказать… Сколько лет он мечтал об этом? Мечтал, но не мог решиться? И правильно, что не мог. Всему свое время. Вот сейчас - его. Он кожей чувствует - его! Ах, как же хорошо все сложилось! И эти бумаги, и убийства. И то, что убийца - какой-то пришлый, как его… Векс! Кличка собачья, а не имя… И только он, Мороз, про бумаги знает! Люди Петровича не в счет. Пока разберутся что и к чему, он с ними сам разберется.
        Но доложить про бумажки-то все равно надо будет. Только вот ведь как доложить, как подать информацию! Как там говорится? Кто владеет информацией - владеет миром?
        А, да не все ли ровно, кто и как там сбрехал!.. Ладно. Сегодня пусть Рат пьет. То, что напьется, это к гадалке не ходи. Да и сам он, наверное, напился бы: шутка ли, ребенка потерять? Вот поэтому он, Мороз, и не хочет себя ни к кому привязывать. И для Ратникова отговорку нашел, что старается, мол, ни одну юбку не пропускает. Собственно, так и было, девочек он любил. Причем с возрастом приоритеты поменялись, теперь для него - чем моложе, тем лучше. Не разгуляешься, правда, с этим гребаным возрастным цензом… Но и его можно обойти, было бы желание. И влияние. А дети… Может, они и есть у него, да только он про них не знает и знать не желает.
        Решено, к Рату он пойдет завтра, пораньше с утра. Надо все как сенсацию подать. Но про крота он говорить не будет! И про находку, пожалуй, тоже. Для начальника у него есть другая история. А потом… Потом будем посмотреть.
        Идти к Рату… Настроение сразу испортилось. Ну да ладно, скоро все это закончится.
        Но пока задача номер один - вычислить «крота». И если скот думал, что это невозможно, то здорово ошибался!..

* * *
        - Ромашов, зайди.
        Мороз наконец-то успокоился, на место возбуждению пришла сонливость. Он с трудом подавил в себе желание улечься спать тут же, в кабинете, сдвинув стулья. Нет, так не годится! Он не спал уже больше суток, а голова сейчас ему нужна ясная. Рата даже в таком состоянии не так просто провести, а придуманная Андреем легенда хоть и была по-своему хороша, но при ближайшем рассмотрении не выдерживала никакой критики. Поэтому надо было торопиться.
        - Ромашов!
        На сей раз адъютант не заставил себя ждать.
        - Где шатался? - и, не слушая извинений, Мороз тут же продолжил. - Соберешь мне все «гроссбухи», где выходы записываются. Скажешь, плановая проверка. Дрезина в твоем распоряжении. Я - спать. Через три, нет, четыре часа разбудишь.
        Парень собрался убегать, когда Мороз остановил его:
        - Да, найди Нюшу. Скажи, что я велел у меня в комнате убраться. И постель перестелить.
        Пусть девочка привыкает…
        Адъютант понимающе кивнул и убежал. Дурак. Ну да это его проблемы, что он там подумал. Тем более что все равно этим кончится. Но не сегодня, сегодня он слишком устал.
        Когда Мороз проснулся, все необходимые документы лежали у него в кабинете.

* * *

«Крот», собравший и передавший Империи сведения о Конфедерации, даже не предполагал, что вычислить его будет проще простого. Правда, он надеялся, что эти бумаги никогда не попадут не по назначению. Его величество случай…
        Мороз рассчитал все верно: предателя надо было искать среди тех, кто имел возможность контактировать с веганами, а, поскольку ни один из них не переступал границы Конфедерации, то встреча могла произойти только в Большом метро.
        Формально прогуляться «За Размыв» мог любой: ни у Рата, ни у кого другого даже в мыслях не возникло вводить запрет на свободу передвижения. И то правда - зачем запрещать то, что и так выполнить нереально? Хотите сходить до Большого метро? Сколько угодно. Надевайте костюмы, берите противогазы и дуйте, куда душа желает. Что? Непривычно по городу ходить? Отвыкли от больших пространств и высокого неба? Фон зашкаливает и солнце слишком яркое? Так, а чего вы хотели? Легких путей в этом мире не бывает. И не забудьте: человек теперь - звено в пищевой цепочке. Вкусное такое звено. Да, и еще… Не забыли, что на работу завтра?
        Нет, конечно, в Большое метро ходили. Как без этого? Но больше - по делам торговым и дипломатическим. Или когда уж возникала совсем острая необходимость. Каждый случай тогда рассматривался отдельно, в полном соответствии со всеми бюрократическими заморочками: заявление на имя начальника станции, результат - Координатору, а уж тот передавал информацию Морозу, который, в свою очередь, должен был обеспечить сопровождение. А что вы хотели? Кто гражданского без охраны в город выпустит?
        Так что, хоть Большое метро и манило, звало к себе, словно далекий материк - жителя затерянного в океане острова, позволить себе подобную «экскурсию» мог далеко не каждый. Да и что там было делать-то? Поэтому список покидавших когда-либо Конфедерацию был весьма ограничен. Другое дело, что все приходы-уходы тщательно фиксировались. В «гроссбухи» записывались не только фамилия и имя, но и время убытия, цель визита, маршрут и время возвращения с отметкой об оном. Такая схема учета действовала в отношении всех без исключения. На каждой станции был свой «гроссбух», куда вписывались выходы сталкеров. Но вот в Большое метро выходили только через Площадь мужества. И именно эти записи интересовали Мороза в первую очередь.
        Была тут, правда, одна закавыка - нелегальный выход. Но Мороз сразу откинул такую возможность: паспорта выдавались только на одно посещение, а потом отбирались и хранились у начстанций. Да и выходы все перекрыты. По крайней мере, до сегодняшнего утра он был в этом твердо уверен.
        Изучению документов Мороз посвятил остаток дня. В составленном им списке оказалось двадцать человек. Но лишь один из них идеально подходил под заданные условия. Теперь Казачок точно знал, как будет действовать.
        Приказав дежурному разбудить его в три, Мороз отправился спать. Сегодня он будет спать спокойно. Немного подумав, Казачок приказал прислать к нему Нюшу. Все, сейчас, пожалуй уже, можно…
        Глава 14
        МЫСЛИ ВСЛУХ
        Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы,
        Ехал поезд запоздалый
        Из последнего вагона вдруг посыпался горох…
        Детская считалка

10 ноября, около полуночи - 11 ноября, утро. Станция Гражданский проспект, сторожка, перегон Гражданский проспект - Девяткино. Алекс
        Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы… А еще тюбинги, не видные в темноте, попискивание вездесущих крыс, неровный свет фонарика (батарейка садится, надо менять). И мысли, надоедливые мысли.
        Уже в который раз Алекс прокручивал в голове события того рокового утра. Вот надо же, кто думал тогда, что все так вот разом перевернется! Кто предполагал…
        Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы…
        Лора лежит на полу, Векс, избитый, сидит, прислонившись к стене… Рат… Сам на себя не похож, истерит, как институтка, потерявшая невинность (хм, а как бы вы вели себя, потеряв единственного ребенка?). Азаров… Координатор, как всегда, рядом, трясется над шефом, и ведь не поймешь, то ли в припадке радости, то ли действительно переживает.
        Вот Мороз. Прилетел, куда же без него? Стреляет глазами в разные стороны. Руки… Руки трясутся. Что, тяжелая ночь? Или тоже рад горю начальника? Координатор зло шипит на него - чего приперся? Поглазеть? Делать нечего? Видать, и в правду, нечего - пяти минут не пробыл, убежал…
        Марк. Плачет. Вроде женихом у девчонки был? Ну да, жениться время, двадцать два… Теперь папашка другую подберет, а тут рядом, своя, привычная. Да и партия хорошая…
        Странно, а ведь он даже не предположил обычное: Марку просто жалко несчастную или он был действительно влюблен в нее. Нет, не может Азаровское отродье быть таким вот чувствительным.
        Мамба. Мало ему возни с Ратом, так еще и этого Марка успокаивает. Что поделать - доктор до мозга костей, хоть диплом и не успел получить. Да только при чем тут эта бумажка? Что бы изменилось, случись Катастрофа двумя месяцами позднее, когда диплом был бы у него в кармане? Вот именно. У Мамбы талант не от диплома, от бога.
        Охранники. Уводят Векса в камеру…
        Кристи… Тут ей не позавидуешь. В этом аду она еще и поработать умудрилась, всех опросить, со всеми поговорить. Еще два дня назад он думал - на кой ляд? «Грин никогда не ошибается»… Ошибается, да еще как! И исправлять ошибки - тоже ему. Никто больше не справится.

* * *
        Вот как оно получается…
        Поначалу эти бесконечные трансы Алекса напрягали. Хотя и были они не такие изматывающие, как сейчас. По крайней мере, тогда его не мучали картины прошлой жизни. Машка гнала его лечиться, но как объяснишь ей, что нельзя, что он обещал.
«Продал душу дьяволу». Потом привык, и стало любопытно. Нет, конечно, про экстрасенсов, Вангу и прочее он слышал. А когда сам стал рыться по «инету», то был удивлен, насколько распространено это явление. Но вот «своего» случая не нашел и успокоился, приняв все как данное. И даже возгордился!
        А жизнь опять ткнула мордой в дерьмо… Где же сбой был? Дважды причем.
        Собственно, думать много не пришлось - отгадку ему подсказала Кристи, спросив, какой он видел картину преступления. А вот никакой! Не видел он, ни как Лору убивали, ни как Мазая. Не видел, как убивали ту девочку год назад. Векса - видел, Креховца - видел. Как убивали - нет.
        Вывод из этого напрашивался сам собой: картинка не является ему иначе, как только там, где произошло преступление. И самый простой способ проверить догадку - прогуляться до сторожки.
        Алекс решил не дожидаться утра - спать все равно не хотелось.

* * *
        - Ребят, а вы ничего тут не напутали? С каких пор туда, - Алекс кивнул в сторону Девяткино, - пускать перестали?
        - Да нет, мы пропустим. Только нужно, чтобы начальник разрешил, - старший дозора, молодой парень, видимо, не с «Гражданки» - Грин видел его впервые - виновато бубнил под нос, боясь поднять глаза.
        Спорить с ними? Нет, можно, конечно. В другое время, Алекс, возможно, так бы и поступил. Просто для того, чтоб немножко пощекотать нервы бюрократам. Но не сейчас. Надо вам разрешение - да ради бога!
        - А с чего это вдруг такие сложности?
        - Да кто знает? Но Мороз приказал…
        - А… Ну, если Мороз! - Саша не выдержал, хохотнул: вот, значит, кого Рат вместо себя оставил, пока в ауте. Не обрыбилось Координатору ничего. Но и Мороз - тот еще придурок…
        - Ладно, будет вам разрешение.
        Легко сказать… Вот где он его возьмет, это разрешение, в двенадцать-то ночи? Будить кого? А что, если и будить? Да и не спят они. Ну Ратников-то точно не спит, Кристи у него еще, или ушла только что. Не успел удрыхнуться. И ему не надо будет ничего объяснять, в отличие от того же Координатора.
        Однако никогда не закрывающаяся дверь Резиденции в этот раз была заперта. Первое, что пришло в голову Алексу: боятся. Испугались, что объявится еще один убивец?
        И что вот теперь?! Он в сердцах стукнул по двери кулаком. На его удивление дверь открылась, и из коридора вышел Координатор. Не обращая внимания на Алекса, он спокойно стал запирать ее за собой.
        - Эгей, визирь его величества, я, вообще-то, на аудиенцию.
        - Рат спит, велел не беспокоить, - Координатор закончил ковыряться в замке, повернулся, и, не глядя на Алекса, попытался уйти.
        - Тогда ты решишь мою проблему, - Грин преградил Азарову дорогу. - Разрешение. На проход в Девяткино.
        - Не в моей компетенции, - Азаров все-таки отодвинул Алекса с дороги.
        Тот зло сплюнул, передразнил ему вслед:
        - Не в моей компетенции, не в моей компетенции… Зачем же тогда тебя держат?
        Координатор с удовольствием сказал бы ему сейчас, зачем его тут держат. Но не время. Узнает еще. Он довольно улыбнулся.
        У Алекса остался один выход - разбудить Карлу, начальника станции. Не хотелось бы, конечно, вопросы еще задавать будет, да и жена наверняка ворчать начнет… Тфу, что значит - не везет! Подождать до завтра?
        Карлу, Валерия Михайловича Карлова, Алекс встретил на пути домой: тот как раз выходил от Мамбы.
        - На ловца и зверь бежит. Михалыч, а Михалыч…
        - У-у…
        - Ты чего?
        - Фуб.
        - Чего-чего?
        - Да зуб у него разболелся. Привет! - Мамба кивнул Алексу, и продолжил, обращаясь уже к Карле. - Валер, полоскать надо обязательно, не будешь - я за результат не ручаюсь, - и опять к Алексу. - А с тобой чего?
        - Да ничего. Мне как раз Михалыч нужен. Хочу в Девяткино сходить. Пропуск нужен.
        - В снежки поиграть, значит, собрался?
        - Угу, типа того. Михалыч, нарисуешь мандат?
        - Фам пвовофу. Пофли. Фам фменилифь фифяф.
        - Ну, пофли, - Алекс удивился такой покладистости: обычно Карла душу вынет, пока согласится на что-то. Хвала больному зубу?
        За те полчаса, что его не было, на пост успела заступить новая смена. Теперь это были свои, с «Гражданки», среди которых Грин увидел и Марка. Карла пробурчал:
«Пфопуфтить», и семенящей походкой побежал прочь.

* * *
        Алексу не единожды приходилось ходить этой дорогой: формально запрета на выход наружу со стороны Девяткино не было, и туда, по желанию, мог прогуляться каждый, тем более, что туннель был абсолютно безопасный, чистый и сухой. Только вот не всякий пользовался этой возможностью. Наверное, у каждого была своя причина: кому-то не хотелось тащиться пешком эти три километра, у кого-то не было защитного костюма, а кто-то просто не испытывал желания, отвык или же никогда не видел неба, солнца. Но те, кто хоть раз выходил на поверхность, отмечали одно - необъяснимую тревогу, которую испытывали путники в самом конце дороги. При этом ни разу ни с кем ничего не случилось, а местные храбрецы обследовали все вокруг этого места, но источник этой тревоги обнаружить так и не удалось.
        Тоска накатила на него, когда Алекс дошел до вентиляционной шахты, и не отпускала до самого выхода из туннеля. Опомнился он только тогда, когда впереди забрезжил слабый свет, а в лицо ударил показавшийся ледяным ветер.
        На поверхности была глубокая ночь, слегка вьюжило. Алекс поежился: да, отвык он от русского мороза. Но как же тут красиво! Снег, белый, девственный, укрыл все вокруг. Он налип на ветки деревьев, превратил кусты, те, что пониже, в огромные снежки. Великий иллюзионист - снегопад, он даже развалины сумел превратить в сказочные терема: вот они, стоят, заметенные по самую крышу, ждут-не дождутся своих хозяев… Темно? Ну и пусть! Что эта темнота по сравнению с темнотой их подземелья? Даже дождливой осенней ночью тут светлее, чем там, под землей. Что уж говорить про зиму?
        Впереди, совсем недалеко, - развалины павильона станции. Постройка уцелела во время удара, но время и люди сделали то, что не удалось рукотворной стихии. Сторожка - чуть в стороне, занесена снегом по самую крышу, только дымок из трубы.
        Алекс сделал пару шагов по заботливо расчищенной тропинке…
        Нет, в этот раз он не потерял сознания, как это бывало с ним обычно. Он по-прежнему чувствовал, как мороз щиплет его щеки, а ветер задувает холод под короткую, не по сезону, куртку. Где-то, каким-то кусочком своего разума он понимал, что снег наверняка фонит, а он не позаботился надеть плащ. Что он ни в коем случае не должен упасть, но куртку и остальное все равно надо будет стирать - снегопад. И в то же время - прекрасно видел и слышал все, что происходило в сторожке всего двое суток назад…
        Дверь сторожки открылась, на пороге - двое. Третьего не видать, но он, Алекс, знает, чувствует: этот третий тут, рядом, внимательно наблюдает за происходящим.
        - Ну, парень, удачи тебе! Я бы все-таки советовал остаться у них. Но это уж твое дело…
        Мужчина - Алекс без труда узнает в нем Мазая - обнимает второго, поменьше ростом и посубтильнее.
        Вот тот, второй, поворачивается к Мазаю спиной. Креховец! Точно, это он! Похудевший, постаревший, но он. Креховец уходит по направлению к Мурино, Мазай крестит его вслед и закрывает дверь…
        И все? Алекс в недоумении. Но всего лишь несколько мгновений.
        Не успевает Креховец скрыться, как на пороге возникает тот, третий. Он требовательно стучит в дверь. Мазай открывает. На лице удивление: охранник определенно знает его. Но вот увидеть тут не ожидал.
        - Я зайду? - говорит пришедший.
        Ах, как жалко, что он слышит голоса не ушами, а мозгом!
        - Время позднее, я спать собирался. Что тебе надо? - Мазай спокоен, но пускать незваного гостя не торопится.
        - Шоколада! У тебя же есть шоколад? - короткий, нервный смешок. - Пусти, я замерз. Или тут принимают только преступников?
        Сторож едва заметно дернулся, но голос его оставался спокойным.
        - Иди своей дорогой. Не тебе меня судить. И не тебе указывать, что и как мне делать. Мал еще…
        Мазай отступает в глубь тамбура и прикрывает за собой дверь.
        Алексу сразу стало ясно, что произойдет в следующие мгновения, и захотелось крикнуть Мазаю: «Запри ее!». Если бы можно было так влиять на прошлое…
        Волна ярости, охватившая в тот момент неизвестного пришельца, была столь сильна, что даже теперь, спустя столько времени, больно ударила по Алексу.
        Парень пинает дверь, та открывается, и в проеме становится виден Мазай, так и не успевший зайти в комнаты. Все происходит в считанные секунды…
        - С-су-у-ка! На тебе, на, на!..
        В один прыжок неизвестный преодолевает расстояние, отделявшее его от Мазая, один удар, второй, третий. Мужчина падает, но убийца не может остановиться, начинает с остервенением пинать его. Господи… За свою «карьеру» Алекс повидал всякого! Но такого - никогда.
        Вот убийца насытился. Наклоняется над мертвым телом. Что, проверяет, жив ли еще убиенный? Еще сомневается… Вот он срывает с Мазая кулон, вот поворачивается, наконец-то, лицом к Алексу и… Ничего. Изображение двоится, расплывается, словно не человек, а фантом был перед внутренним взором Грина.
        А потом «фантом» убегает, оставив дверь приоткрытой…

* * *
        Все-таки он упал. Снег забился под воротник, талая вода ручейком стекает между лопатками. Брр! Холодно и мокро. Возвращаться сейчас? Или, все-таки, зайти в сторожку? Пожалуй, надо согреться.
        Дверь открыл молодой парень, лет двадцать, не больше. Короткая стрижка, вытянутое лицо, большие глаза. Он временами поправлял спадающие к носу очки. Про таких раньше бы сказали: «из интеллигентной ленинградской семьи». Что он тут делает? Автомат в его руках выглядел столь нелепо, что Алекс улыбнулся:
        - Зайти можно? Я не трону, не бойся.
        Вот она какая, сторожка…
        - …Богдан.
        - Что? - Алекс все никак не мог отойти от увиденного, поэтому пропустил мимо ушей добрую половину из того, что рассказал ему новый хозяин.
        - Богдан - Богом данный. Я один у родителей, поздний ребенок. А вас как называть?
        - Сашей зови. Не страшно тут?
        - Тоскливо. Я поболтать люблю, а вот не с кем.
        - Так что же согласился-то сюда?
        - Андрей Николаевич пристроил.
        - Мороз? - Алекс удивился: чтобы Казачок что-то там сделал просто так?
        - Ну да. Я же с «Мужества». Ну, он Нюше, девушке моей, обещал из меня бойца сделать, - парень вытянулся в струнку. - Смешно, правда? - рассмеялся он.
        - А родители как к этому отнеслись?
        - Так нет родителей. Умерли один за другим, давно уже. Так что у меня теперь только Нюша. Ну и Андрей Николаевич. Он с папой моим дружил.
        - Лет-то Нюше сколько?
        - Девятнадцать через два месяца. Красивая она у меня. И добрая.
        Нет, интересно, откуда такие вот идиоты на земле (вернее, под землей) берутся? Похоже, этот блаженный даже не понимает - Мороз его просто сослал, чтоб под ногами не мешался, а сам наверняка на Нюшу эту уже глаз положил. Вот скотина! Вряд ли она за эту пару месяцев себе нового жениха сыщет… Разве что только сама сюда сбежит.
        - Так чего не женился-то?
        - Мы поженимся. Обязательно. Просто Андрей Николаевич сказал, что мне надо самостоятельным стать. Он сказал, я тут всего на полгода. А Нюшу он от повинности освободит. С Ратом договорится.
        Ага, наиграется с девчонкой вдоволь, а потом скажет, что Рат не согласился… И ведь вот какая незадача: пока та двоих не родит, так и будет под каждого, кого ей укажут, ложиться. Даже если вот с этим Богданчиком жить будет… Если он с ней, конечно, согласится жить после этого…
        - А вы зачем сюда, на поверхность? Я вот ни за что бы не пошел сам, по доброй воле.
        - Снежную бабу решил слепить.
        - Что? Как это - «бабу слепить»? - Богдан был неподдельно удивлен.
        - А вот так…
        Парень, несмотря на непробиваемый идиотизм, был Грину симпатичен, с ним оказалось легко, хорошо. Возможно, потому, что тот не узнал в Саше «страшного Грина», а, возможно, потому, что такие вот, наивные, чистые мальчики в этом мире давно уже стали экземплярами штучными, эксклюзивными.
        Они проболтали до самого утра. Саша отдыхал душой, он уже давно ни с кем вот так не болтал. Именно - болтал, а не обсуждал проблемы, не сканировал мысли обвиняемых, просто болтал. Он рассказал своему новому другу и про снежную бабу, и про зимние баталии со взятием крепостей, про хоккей, лыжи, катание с ледяной горки… Парень слушал, раскрыв рот и начисто позабыв, для чего он тут находится…
        Потом, уходя, Алекс сказал:
        - Ты вот что: сменишься - женись на своей Нюше. Может, она с тобой сюда пойти согласится?
        На то, что парень услышит его, он, впрочем, не надеялся.

* * *
        И вот теперь он идет назад. Строжка не раскрыла своего секрета. Да, он убедился - картинка «показывается» ему только на месте. Но вот убийцу… Убийцу он так и не увидел. Фантастика? Мистика? Не все ли равно. Ему, Алексу, брошен вызов. И он его принял. Поэтому вновь и вновь крутит воображаемую пленку. Рат, Координатор, Марк… Что же его так напрягает? Почему он вновь и вновь вспоминает все это? Что такое беспокоит его?
        Рельсы, рельсы, шпалы, шп… Стоп!
        Тогда он сидел на полу, рисовал. Вернее, уже закончил рисовать, и ему жутко хотелось встать и уйти. И в этот момент - тапочки, шлепки, пара стоптанных сандалий и… ботинки. Мокрые ботинки! Откуда там ботинки? Ранним утром? Может, это показалось ему? Или он сам себе это придумал? Нет, он точно помнит: были ботинки! Но у кого?
        Векс? Нет, его ноги он помнит, там тоже ботинки, но другие, легкие и сухие. Еще у Мороза. Но ему по штату положено. Да и не было Мороза в тот момент, точно, не было. Он ушел раньше. Тогда кто? Не факт, что тот, с мокрой обувью, - убийца, не факт. Но вот что врал он, это уже точно.
        Как-то неуютно от этих мыслей. Так… Начнем сначала?
        Спереди послышался шум, по сводам туннеля замелькали сполохи. Дрезина… Скорее всего, Кристи удалось-таки уломать Рата, и она теперь едет в Мурино. Составить ей компанию? Нет, пожалуй, надо домой. Может, эти ботинки клятые у него на рисунках есть? А что? Это мысль. Надо будет посмотреть по приходу.
        Саша прижался к стенке туннеля, готовясь пропустить дрезину и уперся спиной в дверь. Подсобка. Весьма кстати - пусть его изыскания останутся для Кристи тайной. Если он что-то нароет, то это будет хорошим сюрпризом!
        Дрезина прокатила мимо него и скрылась в темноте. Холодок в груди… Нехорошо как-то, а ведь «плохое» место он уже миновал. Надо спешить. Алекс включил фонарь и двинулся вперед.
        - Ч-черт!!!
        Все произошло одновременно: Саша споткнулся, выронил фонарик, который тут же погас, и в это же мгновение что-то обожгло ему руку. Приглушенный звук выстрела он услышал позднее…

* * *
        Иногда сидишь в лесу и смотришь, как гудит муравейник. Все четко, как часы. Стабильно! А если кинуть туда камешек - наверняка сразу пойдет инфа о катастрофе… Или водички польешь. Потоп! Спасайся, кто может! А если вдруг ботинком вдавить? Наверняка вся муравьиная пресса и горе-предсказатели будут кричать на каждом углу необъятного леса об Апокалипсисе…
        Алекс улыбнулся…
        Вообще, прикольно. Мы наверняка, как микроорганизмы, живущие на куске какой-то фигни, плавающей в пробирке у Некто. Он нас смешивает, подогревает, морозит, ток электрический пропускает… А мы - любовь! Счастье! Мир! Война… Глупо.
        Только сейчас вот, видно, пробирка треснула от перегрева, и мы слились в отстойник, а там - и вовсе просочились до самого гнойного дна. И нет бы взять, да и успокоиться! Наконец ощутить себя теми самыми микробами, ползающими по отравленной поверхности. Но не получается. Опять смерть, надежды, любовь…
        Алекс попытался встать. Не вышло: тело ныло, левой руки словно и не было, лоб покрылся испариной, знобило.
        - Нет, все-таки, микроб не в состоянии чувствовать боль, - выдохнул он.
        Кто-то пробежал рядом. Видимо, крысу спугнул.
        - Ты тоже микроб! Такой же, как я! Как все мы! - Алекс захохотал в глубину туннеля. - Эх, раз, - он сделал еще одну попытку. - Да что ты… - силы уходили. - Все не так, ребята… Глупо как-то - взять и сдохнуть!
        Кристи, Маша, Векс… Откуда они тут? Все разом? Машка что-то рассказывает, смеется.
        Здоровой рукой Алекс пытается дотянуться до нее, но женщина отскочила, залилась смехом. Изображение поплыло… И вот уже Векс склоняется над Лорой, потом встает, уходит. Но что это? Алекс стоит за спиной кого-то неизвестного, и этот неизвестный наблюдает за Вексом. Алекс пытается дотронутся до него, но не может двинуться с места… Боль. И опять Маша. Она пытается что-то ему показать, куда-то тянет руку…
        Алекс очнулся. Бред… Надо перевязать руку, перетянуть. Но чем? Господи, он так совсем истечет кровью… Надо что-то делать. Идти.
        - Эх… Еще ра-а-а-ззз, - собрав остатки сил, он вскидывает здоровую руку вперед и… Край ладони ударяется обо что-то мокрое и холодное. Грин запоздало понимает, что это его кровь.
        - Нет, так не пойдет, надо, надо вставать!
        Алекс пошарил рукой в темноте. Так, есть ступенька. Лестница, торчащая из тюбинга. Отлично! Он ухватился за нее рукой и…
        Глава 15
        ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ
        Да, правда, тот, кто хочет, тот и может.
        Да, правда, сам виновен.
        Бог со мной.
        Да, правда, но одно меня тревожит:
        Кому сказать спасибо, что живой?
        В.Высоцкий

11 ноября. День. Перегон Гражданский проспект - Девяткино. Станция Гражданский проспект. Алекс

«Не спать! Не спать!» - сколько времени он повторяет про себя это заклинание? В темноте, наверное, не только человеку трудно передвигаться, но и время не бежит, а плетется. Рука болела, ныло ушибленное колено, но, в принципе, ему жутко повезло. Обо что он там споткнулся? Какому кирпичу спасибо говорить? Вот фонарик жалко, но и то сказать - свет погас, и его не видно стало. Может, поэтому убийца не стал больше стрелять? Просто не видел, куда? А еще интересней, почему он, Алекс, не
«видит» его? Ведь по всем статьям, должен был «увидеть»…
        Бр-р-р, холодно! И знобит. Это от потери крови, наверное. И от того, что жутко хочется спать.
        Не спать! Не спать!
        Сначала он попробовал идти. Однако после того, как пару раз споткнулся, казалось, на ровном месте и чуть не упал на раненую руку, отказался от этой мысли. В конце концов, та дрезина не навечно застряла в Девяткино? Вот и подхватит его на обратном пути. Осталось дождаться. Теперь он сидел на рельсине, как петух на насесте, и старался не уснуть. Время от времени, когда чувствовал, что реальность начинала плыть, вставал, делал несколько шагов вперед и вновь садился. Движения причиняли ему боль, но прогоняли сонливость. На время.
        Нет, а, все-таки интересно, почему он не «увидел» стрелявшего? Ведь все сошлось в одной точке: и место преступления, и жертва, и даже злоумышленник был тут, недалеко? Скорее всего, этого ему никогда наверняка не узнать. Да и ладно. Вычислить татя все равно не составит труда. Ну кому, скажите, интересно его убивать?.. Вообще-то, это не совсем так - пришибить-то его многие мечтают. Не зря Рат так охраняет своего «главного свидетеля». Вот попробуй он вчера у Ратникова спросить разрешение - точно бы не пустил. Или приставил кого-нибудь. Только вот не все желающие знали, куда он, Алекс, отправился. А кто знал?.. Два наряда на блокпосту, Мамба, Азаров… Кто еще? Карла. Одиннадцать человек? Не хило… Из них четверо - с другой станции, и он, Алекс, даже представления не имеет, с какой. А кипеж поднимать ему никак нельзя: Рат узнает - точно запрет, посадит под замок. Хорошо, что ясно одно: кто в него стрелял, тот и Мазая убил. И Лору, конечно же. И, кажется, этот неизвестный знает про его дар несколько больше, чем сам Алекс. Иначе, что бы ему беспокоиться из-за сторожки? И это, по-любому, не Векс. Но тогда
почему он дважды видел у трупов именно его? И как быть теперь ему, Алексу? Прилюдно признаться, что он ошибся? Ай, как мерзко все складывается… И что из этого получится, сложно даже представить. Рат не простит…
        Ну вот и дрезина, дождался…
        Кристи внутри не было.

* * *
        Саша медленно отходил ото сна. Сначала включилось обоняние: к неистребимому запаху лекарств добавился едва уловимый аромат чего-то очень приятного. Потом пришла боль.
        Он открыл глаза. Мамба колдовал за столом, тихонько напевая. Алекс прислушался:
«Доктор едет, едет сквозь снежную равнину. Порошок целебный людям он везет…».
        Алекс попытался встать, но тут же застонал. Мамба оторвался от своего занятия, посмотрел на него поверх очков.
        - Рановато проснулся. По моим расчетам, часа на два.
        - Никогда тебя в очках не видел.
        - Ты много чего еще не видел. Лежи, не вставай. И, на-ка, выпей.
        Алекс послушно глотнул питье, поморщился - горько.
        - А пахнет приятно…
        - Реальность обманчива, се ля ви. Сладким бывает только яд. Правда, я бы с удовольствием кусочком сахарку отравился. А теперь, спи, давай. А у меня дела.
        Саша послушно закрыл глаза, вернее даже сказать - они сами собой закрылись. Интересно, сколько он вообще проспал? Хотя, неважно…
        Тело вдруг сделалось невесомым, а голова «побежала»… Потом что-то яркое полыхнуло посреди комнаты. Огонь?.. Послышалось легкое потрескивание, стало вдруг нестерпимо жарко.
        - Вам плохо? - услышал он чей-то голос.
        - Жарко… Кто здесь?
        - Богдан - Богом данный. Я один у родителей, поздний ребенок. А вас как называть?
        Бред! Где-то он уже это слышал…
        Точно, в сторожке. Богдан, Богом данный. Новый смотритель.
        Алекс у него в гостях, пьет чай. Настоящий, из старого, раритетного самовара.
        - Саша, а вы слышали легенду про мальчика с вороном?
        - Нет. А что за легенда?
        Богдан заметно оживился. Ему было приятно, что он хоть чем-то заинтересовал своего нового знакомого. Добавив в кружку кипятку, парень придвинулся поближе.
        - Если хотите, я расскажу вам.
        - Расскажи, конечно, - Алекс понимал, что ему уже пора уходить, заболтался, но отказаться не мог - слишком искренним было желание паренька угодить ему. Да и чай был вкусный.
        - Только я не очень рассказчик, сразу предупреждаю.
        - Да ничего, ты рассказывай.
        - У нас часто караванщики из Большого метро задерживаются, ну и рассказывают много чего интересного. Мы же тут как в космосе живем. Ну, вернее, Большое метро - это космос, а мы тут - как на отдельной планете. Про космос, это я из учебника знаю. Из астрономии. Глупая мысль, да?
        Вопрос застал Алекса врасплох. Да, с астрономией парень явно замудрил. Но ведь точное наблюдение какое, удивительно точное.
        - Да нет, почему же… Мы ведь и действительно словно одинокая планета.
        Грин осторожно отхлебнул из кружки - горячо!
        - Ой, сейчас я вам что-то дам! - Богдан открыл ящик у стола и вытащил крохотный сверток: нечто, упакованное в кусок ткани.
        - Это сахар, мне так сказали. Берите! Очень вкусно! - с этими словами он развернул ткань. Там действительно лежали три ослепительно белых куска рафинада.
        Рот Алекса наполнился слюной! Сахар… Сколько лет они уже его не видели. Этот парень, Богдан, он просто не знает ценности этих трех кусочков. Царский подарок.
        - Нет, спасибо. Сам ешь, - и, увидев удивленно-обиженное выражение лица смотрителя, добавил, - ешь, не смотри на меня. Я не люблю сахар. А ты ешь, рассказывай, и ешь.
        - Ладно. Так вот, караванщики однажды рассказали, что на одной станции случилась какая-то беда. Люди болели, умирали, убивали друг друга. Ничего им не помогало. И вот как-то утром на блокпост пришел мальчик. С вороном. Тот у него на плече сидел, огромный такой, черный. Люди подумали, что это смерть пришла. Ворон по станции полетал, ко всем больным залетел. Они думали, что умрут… Только наоборот получилось - все выздоровели и помирились. Этот мальчик смерть прогоняет.
        - А потом что?
        - Ничего. На станции все хорошо стало. А мальчик и ворон… Ушли они, - Богдан вздохнул. - Красивая такая легенда, длинная. Только я рассказал плохо. Вам бы караванщика того послушать.
        Богдан замолчал. Молчал и Саша. Легенда, даже в таком неказистом исполнении, задевала за живое. Как это похоже на людей - продолжать гнобить друг друга в любое время и в любом состоянии. Отчего вот они такие? Или это плата за интеллект, которым наградила их природа? И опять: надежда на волшебство, на чудесное исцеление. Только смогут ли исцелить пришлые волшебники, если сами они порой не хотят этого?
        Богдан вдруг задумчиво произнес:
        - Знаете, мне бы хотелось, чтобы они и к нам пришли.
        Грин не знал, что ему ответить. Но вдруг понял, что и ему этого тоже хочется.

* * *
        И опять его разбудил запах. На сей раз резкий, неприятный.
        - Проснулся? Сейчас перевязку сделаем.
        - А время сколько?
        - Да часа три, наверное.
        - Я думал, ночь уже.
        - Как, болит?
        Алекс осторожно двинул рукой.
        - Терпимо. Только знобит.
        - Это нормально. Пройдет. Руку давай…
        - Ай!.. Осторожнее!
        - Извини, придется чуток потерпеть, присохло. Вот так… А теперь приложим салфеточку, - кусок ткани, которой Мамба прикрыл рану, был вымазан в чем-то зеленом, источавшем тот самый мерзкий аромат, что разбудил Алекса.
        - Пахнет неприятно.
        - Зато эффект хороший. Собственного изобретения и собственного же производства, эксклюзив. Эх, в прежние времена за такое мне бы Нобелевскую премию дали, без шуток!.. Есть будешь?
        - Не, не лезет.
        - Значит, потом. И скажи мне, коль не секрет, конечно, что там на самом деле произошло, в туннеле?
        Грин открыл было рот, чтоб по новой пересказать заготовленную историю про арматуру, на которую случайно наткнулся, но Мамба его перебил:
        - Саш, правду давай. Про железный штырь я уже слышал сегодня. Это ты Кирюхе мог лапши на уши навешать да постовым. Хотя, если не хочешь…
        - Да ничего! Просто кто-то в меня выстрелил!
        - Ну, это я и сам понял уже. Мне интересно - кто?
        Саша задумался. Сказать, что не знает? Странный будет ответ… Но тогда что отвечать? Мамба понял это молчание по-своему.
        - Секрет? Тогда не настаиваю.
        - А что это так тебя заинтересовало?
        - Да понимаешь… Я же доктор… Ко мне со всеми бедами приходят. Эти два дня человек пять успокоительного просили. Боится народ. Шутка ли, два таких убийства. А теперь еще и в тебя стреляли.
        - Не говори никому.
        - Да понял я, зачем ты эту историю со штырем придумал.
        - Странно, что на посту не слышали выстрела.
        - Ты как вчера родился, Саш! Что, про глушаки не слышал никогда?
        - Да слышал… В том-то и дело, что глушитель - вещь дорогая и редкая.
        Мамба закончил перевязывать.
        - Ну, вот. Завязали твою царапину, завтра будешь как новенький. В смысле, гарантирую, что никакого воспаления не будет, и через пару недель забудешь, что и где у тебя болело.
        Алекс изумленно посмотрел на него.
        - Что, сомневаешься?
        - Да нет, ты сказал - царапина?
        - А что еще? Кость не задета, пуля прошла навылет. Ну мышцы повреждены. Но сосуды крупные, хвала Господу, целы.
        - Да больно очень. Было.
        - Больно! Палец порежешь - и то больно. Так что нормально все. Больно ему, хм…
        - Не знаешь, Крис вернулась?
        - Если честно, не интересовался. Была у меня утром, странная какая-то. Колено как?
        - Да ничего колено. Повязку бы только чуток ослабить, если можно, конечно.
        - Не можно.
        - Дим… Спрошу тебя, ладно?
        - Ну…
        - Посоветуй, что от головы попить. Видения… Достали уже!
        - Лучшее средство от головной боли - гильотина! Шучу. Это часть твоей профессии. Терпи!
        - Да я не про это. Мне постоянно прошлое видится. Не могу уже…
        - Бывает. Всякое в жизни бывает. Мне знаешь, что дед однажды рассказывал? Это во время войны было, ну, той еще, с фашиками, он на улице бегал. Вдруг видит - отец, прадед мой то есть, у дома летает. Он бежит домой, кричит матери, прабабке, моей, что отца видел. А она ему отвечает: «Я знаю, он тут был». И плачет. А после войны они узнали, что он погиб примерно в это время. Вот так. В жизни много интересного, что мы объяснить не можем. Так что, то, что с тобой происходит, еще не самое необычное.
        - Ну да, про ясновидцев я начитан. Только я не будущее вижу, а прошлое. И то как-то странно.
        - Мне тут вот что попалось. Как специально для тебя. Слушай…
        Мамба вытащил из ящика старый газетный лист. И начал читать. «Видения - не самый приятный из подарков судьбы. Видения могут постигать людей в абсолютно разных местах, но главная задача состоит в расшифровке их. Также очень сложно определить, когда увиденное сбудется: вы можете увидеть смерть и причислить это видение к своей смерти, а на самом деле это была смерть вашего друга. Складывается впечатление, что видения даны не для предостережения. Они как отрывки из жизни, и абсолютно не понятно, к какому времени и персоне они относятся. В любом случае судьбу изменить нельзя».
        - Вот. Ерунда какая-то, конечно. Но, знаешь, ты про Вернадского слышал?
        - Ну, так… Ничего существенного. Ученый был такой…
        - У него теория была, про ноосферу. Я тоже в этом не силен, объясню, как сам понял. Так вот. Ноосфера - это вроде как единое информационное пространство. Каждое событие оставляет след. Эмоции там разные… Ну, получается, что надо только уметь информацию эту читать. Ты вот умеешь, получается.
        Грин задумался. Ноосфера… Что ж, может так оно и есть. Убийца оставляет эмоции, а он, Саша, потом их «читает». Или жертва оставляет. Или оба… Наверное, об этом стоит подумать. Но попозже, когда он оклемается окончательно.
        - Дим, скажи… Девушку ту помнишь, что в прошлом году убили?
        - И что вас она так заинтересовала? Крыська вот тоже про нее спрашивала.
        - Ее ведь задушили, правильно помню?
        - Ну да. И тоже никто и ничего не слышал… Вы с Крыськой сговорились, что ли? Я уже сказал ей - на затылке гематома была, сознание девочка могла потерять перед смертью.
        - А…
        - А у Лоры гематомы не было, если ты про это. И с мальчиками она спала задолго до смерти. А та девочка вообще ни разу еще. Не была с мальчиком, в смысле. И Лору тоже задушили. И ничего необычного я в этом не вижу: самый бесшумный и чистый способ отправить в мир иной… На все вопросы ответил? Тогда я пошел, а ты отдыхай. Поспи. Настоечки еще накапать? Для гарантированного результата?
        - Нет уж, я к себе. Дома и стены греют…
        - Хозяин - барин. Не возражаю. Но на перевязку завтра обязательно зайди. А я на панихиду. Надо проститься…

* * *
        Священник был ненастоящий. В том смысле, что на должность его никто не рукополагал и никаких духовных семинарий он не заканчивал. Но и самозванцем его назвать тоже было нельзя.
        Если бы несведущий в вопросах религиоведения человек попробовал перечислить, сколько различных официальных и неофициальных церквей да сект появилось и размножилось на территории России в постперестроечное время, то запутался бы очень быстро. Тут и свидетели Иеговы, и субботники-пятидесятники-адвентисты, и сайентологи, и каким-то образом залетевшие с берегов Соленого озера совсем уж экзотичные для России мормоны, последователи «великого Муна» и разные там «в харю Кришне», неоязычники и белые братья… Они слетелись сюда, вербуя адептов из всех, у кого в одночасье отобрали веру в светлое коммунистическое будущее.
        После Катастрофы ситуация в чем-то повторилась: пережившие ужас первых месяцев, осознавшие, что пути наверх нет и они застряли тут навсегда, люди потянулись за новоявленными гуру, проповедовавшими в лучших традициях своих предшественников близкий конец света (как будто то, что случилось, само по себе концом света уже и не было), приход Антихриста, отказ от мирских забот и, конечно же, слепое поклонение себе, любимому. Секты и секточки стали плодиться, как червяки в навозе.
        Надо ли говорить, что ни то, ни другое, ни тем более третье не устраивало Рата. Прибавьте к этому его старинную неприязнь ко всем без исключения религиям и, тем паче, сектам. Ратников решил проблему кардинально и жестоко. Для начала были изолированы новоявленные гуру. В один прекрасный момент они просто исчезли, все и сразу. А вслед за этим последовал специальный указ, который быстро окрестили
«Декретом о свободе совести». Впрочем, этим вся критика и ограничилась. Суть
«церковной реформы» сводилась к тому, что отныне и навсегда в Конфедерации провозглашались две официальные религии - православная - для тех, кто верил в Христа, и ислам - для последователей Мухаммеда. Все остальные церкви упразднялись, богослужения и собрания их членов приравнивались к преступлениям против государства, а присутствовавшие на них отправлялись на «Дачу» без различия полов и возраста. Исключение делалось лишь для самых маленьких, в возрасте до четырнадцати лет. После того, как власть исполнила свои угрозы, и население «Дачи» пополнилось за счет особо фанатичных последователей своих культов, продолжавших тайно собираться и молиться «не по уставу», остальные утихли и смирились. Рат мог праздновать еще одну победу. Нет, конечно, ему был нужен не Бог, не церковь. Он просто терпеть не мог конкуренции. А тот Бог, которого он допустил до людей, этой конкуренции ему не создавал.
        Среди выживших оказался диакон из Муринской церкви, которого Рат и произвел в сан, поручив заодно подготовить себе преемников.
        Диакон давно уже отправился в мир иной, и теперь всех без исключения жителей Конфедерации отпевали, крестили и венчали его ученики.
        Пахло ладаном. Священник, помахивая кадилом, ходил вокруг помоста, на котором лежали два тела, и что-то бормотал. Алекс попытался прислушаться, но толпа тихо гудела, и слов разобрать было невозможно. На панихиду, судя по всему, пришли не только жители «Гражданки». В толпе Алекс увидел и «академиков», и «политехников», и даже парочку военных с Площади Мужества. Отдельной группой стояли власть имущие
        - начальники станций, Мороз, Координатор… Да, с таким размахом еще никого не хоронили…
        Кто-то шептал за священником слова молитвы, крестился по команде отпевающего.
        Саша никогда не ходил в церковь. Бог был где-то далеко, да и был ли вообще? И уж точно, он не такой милосердный, как его пытаются представить. Иначе, как объяснить то, что творилось и творится вокруг? Тут, в метро, он тоже не ходил на обязательные для всех богослужения, выбив себе такую привилегию. А сейчас вдруг пожалел об этом - бормотание священнослужителя не раздражало, а скорее успокаивало. Только вот голова немного кружилась. И было на удивление душно…

* * *
        Ему не удавалось нормально поесть уже три дня. Да и не только ему, голод подбирался ко всем, медленно, но неумолимо. Еще чуть-чуть, и они начнут рвать друг друга из-за пайки. Что тогда будет с ним, с Сашей? Его передернуло. За то время, что прошло с момента Катастрофы, он видел многое, его дар не только не пропал, а наоборот, обострился, и теперь любая, даже мелкая кража отправляла его в транс. Он видел и знал каждого воришку, но молчал… Пусть уж лучше презрительно называют припадочным, пусть… Это лучше, чем быть зарезанным ночью. Но сколько еще он выдержит так?..
        - Сашка? Грин?
        Он вздрогнул. Голос показался знакомым, а, когда поднял глаза, то неподдельно обрадовался:
        - Ратников…
        - Ратников, как видишь. И очень рад видеть тебя.
        - Взаимно…
        - Что-то плохо выглядишь, тяжко? Да не дергайся! Я же не враг тебе… Слушай, есть предложение. Уверен - не откажешься.
        - Дьявол явился за душой?
        - Сообразительный! Хотя совсем не ожидал тебя тут встретить. Так что? Созрел для новой сделки?
        Алекс ликовал. Ратников, этот пройдоха, это беспринципное чудовище, наверняка что-то уже придумал! Хотя, возможно, это была просто радость от того, что он, Алекс, теперь не один… Саша кивнул.
        - Мудрое решение. Без меня, Сашок, тебе тут не выжить. Так что - руки в ноги, и со мной. Переезжаешь на «Гражданку», там все подробнее обговорим. Наедине. По рукам?
        - По рукам…

* * *
        - Эй, брат, что с тобой такое? «Увидел» чего?
        С этими словами Мамба сунул ему под нос кусок ткани, пропитанный все тем же вонючим составом.
        - Да убери ты свою пакость! - скривился Грин. - Все уже в порядке.
        - Ну, ты и напугал… Стоял-стоял, и вдруг заваливаться начал. Хорошо, подхватил вовремя. Потом люди добрые помогли сюда дотащить. Что хоть это было-то? Я, если честно, не понял. Что болит? Или от голода? Давай, принесу перекусить?..
        Мамба выпалил все это без остановки, одной длиннющей тирадой. Было видно, что доктор действительно напуган - неужели что-то недосмотрел? Если, конечно, это не издержки профессии, и этот уникум опять кого-то не вычислил. Тогда неизвестно, что хуже… Мамба хотел еще что-то сказать, но Алекс остановил его:
        - Нет, не надо пока. Все в норме. Мутит только.
        - Эх, вот не хотел же тебя выпускать! Слушай, а ты головой случайно не ударялся? Дай-ка гляну.
        - Да нет же, все это тут ни при чем, Дим. Не суетись. Это как раз то, про что говорил тебе.
        - Видения?
        - Ну да… Они самые.
        - И часто… такое?
        - Всяко… В последний месяц - почти каждый день. Падаю, вот, правда, не всегда, - Саша грустно улыбнулся, - иногда прокатывает.
        - И что видишь?
        - Прошлое. Всю жизнь свою. Как заново проживаю. Вот что это, по-твоему?
        - Психиатрия - не мой профиль.
        - Что, так серьезно?
        - А я знаю? Может, серьезно. А, может, так и должно быть. Ты же у нас феномен. Вот с ума сойдешь, и узнаем.
        - И я тебя люблю… Хотя, знаешь, не отказался бы. Все дураки - счастливые люди… Пойду я? Там, - Алекс кивнул в сторону двери, - кончилось?
        - Вроде как да. Народ шумел, значит, расходится. Может, тут полежишь? Я тебе настоечки дам? Поспишь?
        - Не надо. Сколько можно?!
        - Тогда провожу.
        - Как хочешь.
        Алекс встал с кушетки и сделал пару шагов к двери…

* * *
        - Просыпайся, скотина!
        Пинок по ребрам, потом - под дых.
        - А-а-а, - он согнулся от боли, дыхание перехватило.
        Еще один удар, на сей раз - по почкам, потом еще… В глазах потемнело…
        - Слышь, ты не перестарался? Вдруг загнется?
        - Не загнется… От такого еще никто не подыхал.
        Саша закашлялся, открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света, направленного прямо в лицо.
        - Вот видишь, очнулся. Ну что, пошли?
        - Куда? - прохрипел он и опять надсадно закашлял.
        - На Кудыкины горы, воровать помидоры, - опять пинок. - Вставай, падаль!
        Господи, за что его?! И где он сейчас?..
        - Вы кто?
        - Смотри-ка, не узнает…
        Голос был знакомый, но рассмотреть своих мучителей Алекс не мог. Все тело ломило, и в придачу ко всему жутко хотелось пить. Сушняк…
        - Воды дайте…
        - Воды? И где мы тебе возьмем? Перетерпишь… Руки назад!
        Саша послушно свел запястья за спиной, и их тут же перетянула веревка.
        - Ребят, вы ничего не перепутали?
        - Это ты все перепутал, падаль. Пошли.
        Говоривший толкнул его, Саша споткнулся, упал коленями на что-то твердое и только тогда сообразил, что находится в туннеле. Как он тут оказался? Попытался вспомнить, но голова ни в какую не хотела хоть что-то соображать.
        Его подняли на ноги и долго гнали перед собой по туннелю, а он все гадал, куда именно. Конвоиры больше ничего не говорили, и вместо ответов на свои вопросы он получал очередные тычки и короткое: «Пшел!»
        Наконец-то впереди забрезжил свет. Станция. С изумлением он догадался - Гражданский проспект…
        - Рат, мы нашли его. В туннеле дрых.
        Света на станции было достаточно, и теперь Алекс мог рассмотреть своих сопровождающих. Голоса не зря показались ему знакомы: Мороз и его ближайший подручный, Паша Сальников. Только как они с «Мужества» тут оказались? И как он сам оказался в туннеле?!
        - А второй?
        - Удрал. Ну да это ненадолго. Мы свободны?
        - Далеко не уходите.
        Ратников некоторое время сидел молча, рассматривая Алекса… От этого взгляда хотелось съежиться, раствориться в пространстве…
        - Ну что врать будешь? - голос у начальника был скорее усталый, чем гневный.
        - Что? - вопрос обескуражил.
        Алекс хотел было возмутиться - за что?.. Но Рат опередил: вынул из стола сверток. Обычный, газетный. Потом медленно, глядя своему виз-а-ви прямо в глаза, развернул его.
        - Что это?
        Саша сделал пару шагов к столу. Потом взял одну из ампул…
        - Ну?! Что молчишь-то? Или читать разучился? Тогда я помогу. Промедол. Слыхал про такое?
        - Рат… - Саша был в панике. Он ничего не понимал, ничего не мог вспомнить… - Дай попить…
        - Что, сушняк? Так пить надо меньше. Давно ты под моим носом этим промышляешь?
        - Рат… Я ничего не понимаю! Я… - Саша вдруг похолодел: все бесполезно… - Рат, меня кто-то подставил! Ты можешь не верить мне, но я ни при чем!
        Его колотило. Если бы он хоть что-то мог вспомнить! Ни-че-го… Единственное, в чем он был твердо уверен - к наркотикам он не имел никакого отношения.
        - Ты предал меня, - Рат горестно покачал головой, - предал…
        - Рат, нет!.. Поверь мне! Меня кто-то подставил! И… И я ничего не помню!
        - Зато все помнят другие!
        Ратников медленно завернул в газету ампулы, убрал сверток в стол… Все это время он продолжал, не отрываясь, разглядывать Алекса, словно размышляя - а что такое бы с ним сотворить? Хотя что тут было размышлять?..
        - Знаешь, я решил. Все-таки, мы с тобой не первый год знакомы, и добра ты мне сделал немало. А «Дача» - жуткое место, медленная смерть. Я не садист. Тебя просто расстреляют. Быстро и легко… Увести!

* * *
        - Ну ты даешь! Может, тебя к военным медикам отправить? Из наших-то, пожалуй, никто с тобой не справится.
        - Не надо. Все равно Рат не выпустит.
        - Так мы под легендой…
        Эх, если бы ему могли помочь эти медики…
        - Водка у тебя есть?
        Мамба с удивлением посмотрел на него и полез в шкафчик.
        - Спирт, как и полагается. Что, налить?
        - Плесни…
        - Учти, закусить нечем. И много не налью, не рассчитывай.
        - Переживу…
        Вообще-то он бы сейчас напился. Сколько лет он забывал все это? Вычеркивал, вытравливал из памяти события тех дней. Конечно, никаких наркотиков не было… Это он потом уже догадался, когда пришел в себя, когда появилась способность рассуждать. Рат все рассчитал точно… И точно выгадал время.
        - Налей еще!
        - Хватит.
        - Налей… Пожалуйста!

* * *
        - Ты, верно, подумал, что поведут в туннели? Садись.
        Алекс послушно трюкнулся на указанную табуретку. Зачем его привели сюда? Скорее бы уж действительно в туннели…
        - Ты рано простился с жизнью, Алекс… Я передумал.
        Грин встрепенулся. Что он говорит?..
        - Короче, ты мне нужен. Вернее, твои способности. У нас тут произошло ЧП… Сейчас ты приведешь себя в порядок, потом мы сходим в одно место. И ты там скажешь, кто убил нашего друга. Нет, твои способности не нужны. Ты просто назовешь вот эту фамилию, - Ратников протянул ему записку. - Это чтоб не перепутал. Усек? Просто назовешь фамилию, и все!
        Саша с ужасом смотрел на начальника.
        - Что зенки вылупил? Или лучше в туннель? Да не расстраивайся, это мразь еще та… Иди, тебя проводят.
        Рат даже не спросил, согласен ли он. Словно знал - согласен. А кто бы на его месте не согласился?..
        Сколько раз потом повторялось такое? Ратников попытался подсластить пилюлю… Теперь он, Алекс Грин, имел все, что пожелает. Единственное, что не мог дать ему всесильный Рат - возможность забыть все это.
        У-у-у…

* * *
        - Что, больно? Где болит, спрашиваю!
        - А?.. Нет, просто задумался. Пойду, ладно? За спирт спасибо.
        - Дойдешь? А то давай, оставайся. Я ужин принесу.
        - Дим, домой… Вот чудо-настойки накапай… И не будет сегодня больше, не беспокойся.
        Он и сам не знал, откуда к нему пришла эта уверенность: на сегодня с воспоминаниями закончено. Хватит. Всего хватит! Еще одна смерть на его совести? Нет уж, увольте, с этим и так перебор.
        - Времени сколько?
        - Около пяти.
        - Кристи вернулась?
        - Да откуда я знаю? С тобой тут проваландался…
        - Ну, до завтра тогда. На перевязку зайду…

«С Вексом бы поговорить. Только куда я сейчас, пьяный? Да и хреновато мне, если уж честно. Завтра, завтра с утра. Пока Крис не составит отчет, суда не будет. Интересно, вернулась ли она?»
        Алекс толкнул дверь…
        Матрас скинут с топчана, сундук раскрыт и его содержимое валяется тут же, на полу, истерзанное и истоптанное… Неизвестный, побывавший в комнате, даже не побеспокоился скрыть свои следы… Но ничего не взял. Не нашел? Поэтому и остался невидимым для него, Алекса. А искал-то - убийца, и искал кулон, больше нечего… Черт! Крис! Он же убьет и ее!
        Глава 16
        ТЕРРА НОВА
        Есть всегда и стол, и кров
        В этом лучшем из миров,
        Слишком много топоров
        В этом лучшем из миров,
        Предостаточно шнуров
        В этом лучшем из миров…
        Не хватает доноров и докторов.
        В.Высоцкий

11 ноября. Станция Гражданский проспект - Мурино. Кристи
        Уснуть Кристи даже не пыталась - просто одетая лежала, свернувшись калачиком, на неразобранной кровати. Ее била крупная дрожь, но вставать, чтоб укрыться одеялом, не было ни сил, ни желания. Плакать тоже не могла - глаза были абсолютно сухими. И в голове пусто… Временами она словно выпадала из реальности, и тогда в ее каморку приходили какие-то незнакомые люди, что-то говорили ей, что-то спрашивали. Потом также неожиданно исчезали, и перед глазами оказывалась все та же непроглядная темнота, и было непонятно: привиделось это ей или происходило на самом деле…
        Один раз Кристи не выдержала, встала и вышла на платформу посмотреть, что там происходит. Но было тихо, никаких шумных компаний. И только когда она вдруг обнаружила себя лежащей, как ни в чем не бывало, на кровати, то поняла: все это - и шумная компания, и прогулки по ночной станции - ей просто снилось…
        Из забытья ее вырвал резкий, тявкающий звонок коммуникатора. Кристи нехотя поднялась, и тело отозвалось на движение тянущей болью…
        - Зайди!
        Рат… Сердце бешено застучало, к горлу подкатил ком, а на лбу выступила испарина. Да что это с ней? Неужели страх? Кристи грустно усмехнулась: нет, это не страх. Ужас! Животный ужас! Ужас от того, что ей предстоит общаться с человеком, который растоптал ее, ужас от того, что она теперь знает: он в любой момент повторит все, что проделывал с ней вчера. И у нее не будет сил сопротивляться. Но самый большой ужас - от того, что ей надо сейчас встать и пройти по платформе на глазах у всех… Одна мысль об этом вызывала приступ дурноты. Умом Кристи понимала: никто ничего не знает, уговаривала себя, но…
        Опять звонок, и опять Ратников:
        - Тебя долго жать?! - и бросил трубку.

* * *
        - Ты вчера что-то хотела мне рассказать?
        Вот так, ни здрассти, ни… Сесть, конечно же, тоже не предложил. Обычная манера. То есть, надо полагать, перед ней сейчас прежний Рат. Что же, с одной стороны, это и неплохо.
        - Дрезину до Мурина. И разрешение на встречу.
        - Ты не сдурела? - Ратников вскочил со своего места.
        - Мне надо там провести следственные действия.
        - Ты сама-то понимаешь, что несешь? - голос начальника стал вдруг приторно-ласков.
        - Какие, к черту, следственные действия?
        Ага, проняло! Этот тон мог означать только одно: Рат в бешенстве. Пустячок, а приятно!
        Кристи едва помнила, как дошла до Резиденции: ей слышались шепот и смешки за спиной, казалось, что встречные прохожие показывают на нее пальцем. Но как только переступила порог начальственного кабинета… Все тут, казалось, вопило, напоминая о том унижении, которое женщина перенесла всего несколько часов назад. И еще эта улыбающаяся, довольная физиономия… Страх и стыд исчезли, уступив место ненависти.
        - Ты, наверное, забыла, что у тебя сейчас нет ни твоего кабинета в конторе, нет района, за который отвечала! У тебя всего лишь четыре убогие подземные станции. Четыре!
        - Мне надо. Без этого ты отчета не получишь.
        Знала она, куда бить больно, знала. Рат был помешан на законности: никто не должен сомневаться в справедливости его власти. С самого начала - закон: наказание назначает только суд, и только в ходе открытых слушаний. И пусть судья сам Ратников, а все заседание - лишь прочтение ее отчета и выступление главного свидетеля обвинения, Алекса… Но это все равно - суд.
        Вот! Проняло-таки: Рат одним движением резко смахнул со стола пепельницу. Ну, побесись, побесись…
        - Убита моя дочь! Грин указал ублюдка! Что тебе еще надо?!! - теперь он уже орал. Кристи же любовалась: Рат больше не напоминал объевшегося сметаной кота, он покраснел, а глаза налились кровью.
        А Ратников, меж тем, решил сменить тактику:
        - Не дашь заключение - я его и без тебя уничтожу!
        - Ты не сделаешь этого. И сам знаешь, почему.
        Молчание. И уже спокойно:
        - Сука! Какая же ты сука! - по тону было не разобрать, хочет Рат ее оскорбить или же говорит комплимент.
        - Так я пошла за верительной грамотой?
        - У тебя два дня. Завтра вечером отчет должен лежать у меня на столе. Координатору я позвоню.
        Кристи повернулась было, чтоб уйти.
        - Стой! Знаешь, что надо сделать, чтоб заставить человека посмеяться над собой? Обрить его наголо!
        - Все? Я ушла.
        - А я тебя еще не отпустил…
        Кристи внутренне сжалась: очень уж похожа была эта фраза на ту, вчерашнюю… Резко повернулась к нему. Только бы не заплакать!
        - Ого, сколько ненависти! Может, повторим? - Ратников засмеялся, увидев, как дернулась женщина. - А что? Или ты мной осталась недовольна? А? Ну, ответь!
        Кристи повернулась, чтобы уйти, но Рат, схватил ее и силой развернул на себя.
        - Отстань! - только не расплакаться, только не расплакаться!
        - Слушай, а я ведь знаю, на что ты надеешься? Рассказать? Ты ведь думаешь сейчас: вот Сашка Гринев придет и за меня заступится… Так ведь? Что молчишь? Так? Разочарую… Этому тихому наркоше абсолютно наплевать на все, кроме очередной дозы.
        Кристи отшатнулась, как от удара: такого быть не может!
        - Удивлена? Так вот. Это было за номером раз. А за номером два… Сама не догадаешься? Ну? Подсказываю: коль я об этом знаю, то… Правильно, я ему «грибочки» и поставляю. Но и это не все.
        - Я. Тебе. Не верю!
        - Это твои проблемы. Мое дело предупредить, чтоб зря не надеялась. Так я продолжу?
        - Пусти, я не хочу это слушать! - она попыталась вырваться, но Рат держал крепко.
        - Думаешь, я не понимаю, зачем ты мне все это говоришь?
        - Уверен, что не понимаешь. Не из-за тупости - просто всего не знаешь. Поэтому продолжу. И буду краток. Когда-то, лет этак двадцать назад, твой милой попался у меня на сбыте наркоты. Так что он мне по гроб жизни обязан. И делать будет все, что я прикажу. И, чтоб ты в этом не сомневалась, открою маленькую тайну: делал уже. И не единожды.
        Кристи побледнела… То, что сейчас выдал ей Рат, было невероятным, не укладывалось в голову. Алекс… Ее Саша… Так вот почему…
        - Это тебе информация к размышлению, - он наконец-то ослабил хватку, а потом и вовсе убрал руки. - А знаешь… Пожалуй, тебе идет эта лысинка. Возбуждает! - и Рат захохотал.
        Женщина выскочила из кабинета, услышав в след:
        - К Координатору не забудь, мимо не пробеги!
        И опять хохот.
        Скотина!
        Ратников был доволен: он тоже знал, куда и как бить больно.

* * *
        Дрезина заглохла, не доехав до выхода из туннеля каких-то метров сто.
        - Кирюх, стоять долго будем? - мороз уже тут пробирал до костей, хотелось поскорее попасть в тепло.
        - Так кто ж его знает? Бум посмотреть, что там такое.
        Через пять минут терпеть холод стало невыносимо.
        - Слышь, ты, водитель кобылы, я пойду пешком. Немного осталось.
        - Как скажете, госпожа начальник. Буду ждать на конечной.
        Кристи решительно взяла сумку и двинулась вперед, бросив через плечо:
        - Пока-пока, догоняй.
        Идти по шпалам - то еще удовольствие: шаг постоянно сбивается, не угадаешь, куда ногу ставить. Кристи быстро устала - сказывалось и отсутствие тренировки, и общее болезненное состояние. Но зато стало почти жарко. Ничего, дойдет до места, отдохнет. Она закашлялась. Кашель был противный, сухой, выворачивал наизнанку все внутренности. Прокашлявшись, не сразу пришла в себя - в глазах было темно.
        Да, Шарик, ты попал. Как бы действительно пневмонию не схватить. Захотелось горячего, даже не чаю, просто - кипятка, грудь согреть; почему-то показалось, что от этого станет легче. «Надеюсь, гостеприимство входит в число их добродетелей? Кипяточку-то нальют…». И Кристи решительно двинулась дальше.
        По-хорошему, сюда бы надо к вечеру приезжать. Или утром рано. Очень рано, затемно. Но и сейчас сойдет - ноябрь, светает поздно. Но на такой случай у нее очки приготовлены. Правда, какие очки… Так, самоделка из темного бутылочного стекла. Но от режущего солнечного света берегут, проверено.
        Как оказалось, сегодня солнце скрывалось за тяжелыми, серыми облаками. Все легче. Только бы пурга опять не разыгралась, а то ищи тут в снегу дорогу…
        Тропинка начиналась от самого станционного павильона и была хорошо утоптана. Видно было - следят. И как не следить - сами пользуются. Эх, хорошо-то как тут! Пусть занесено все, пусть прямо по курсу - разрушенный, мертвый поселок… Но хорошо! Захотелось снять респиратор и вдохнуть свежий морозный воздух. Кристи почему-то подумала, что вот вдохни она его, и сразу всю мерзость из души выдует, морозом выморозит.
        Обидно, жутко обидно, что жизнь вот так проходит мимо, лишая ее самого простого - возможности дышать свежим воздухом, валяться в снегу, любоваться ночным небом. Как же меняются приоритеты… Раньше, в прошлой жизни, она сама себе ставила в укор неудачное замужество, маленькую зарплату, из-за которой не могла себе позволить ежегодные отпуска на теплом море… Как запоздало она поняла, чего ей действительно не хватает!
        Кристи вдруг почувствовала, что из глаз текут слезы. Сдерживаться она не стала. Жалко было себя, жалко было Сашку. И непонятно, кого больше. Всю дорогу она гнала от себя мысли об Алексе, а теперь вот прорвало. Бедный он, бедный! Как же тяжко жить с таким грузом… И она еще его обижала.
        Чем и как она его могла обидеть, Кристи не знала. Но это, в конце концов, сейчас было и неважно…
        Незапланированный приступ жалости прервал сильный толчок под коленки.
        - Ай!
        Кристи свалилась в сугроб. Снег был пушистый, рыхлый, он забился за шиворот и тут же стал таять. Брр! Холодно и щекотно. Ну вот и схватила дозу… А, плевать! Зато как здорово: на какой-то момент она почувствовала себя как в детстве, дома. Страха почему-то не было: неизвестный больше не нападал и вообще никак не проявлял себя. Она долго возилась в сугробе, пытаясь выбраться - бушлат был ей великоват, а тут еще и плащ защитный сверху (дура, капюшон не надела!), а когда наконец-то встала, кто-то опять сбил ее с ног. Резко повернулась посмотреть, кто там так с ней шутит, и не удержалась, заверещала:
        - Мамочка!
        Такого она еще не видела: в паре шагов от нее сидела на задних лапах «неведома зверушка» и с любопытством смотрела хитрым зеленым глазом. Крик испугал животное, оно вскочило, отпрыгнуло назад. Выражение глаз при этом сменилось: теперь зверюга выглядела обиженной…
        - Васька, Васька, паршивец, брысь!
        Васька радостно завилял пушистым хвостом и бросился в сторону кричавшего. Кристи села, посмотрела вслед убежавшему Ваське и обалдела второй раз за несколько последних минут: человек летел над сугробами, едва касаясь ногами снега…
        - Я Анна, можно Аня, - девушка подала руку. - Держи, давай помогу.
        Только теперь Кристи заметила, что на ногах у той легкие лыжи. Уф-ф, а она уж подумала, что сходит с ума!
        - Кристина, Кристи, - представилась она в свою очередь. - А я почему-то думала, что у вас у всех имена странные…
        - Это ты про Штара? - Анна улыбнулась. - Так он не русский, вот и имя у него такое. - Заметив, что Кристи смотрит на нее с плохо скрываемым любопытством, она произнесла: - Что, неужели никогда никого из нас не встречала?
        - Не-а, близко - никогда. Ваши ведь не очень-то метро жалуют.
        - И правильно, чего мы там забыли? Да и чем про нас знают меньше, тем лучше, - и, увидев, что странное существо прилаживается к сумке, оставленной Кристи на снегу, закричала, - Василий! Порку получишь!
        - Что-то этот Василий не больно на домашнего кота похож! - Кристи уже успокоилась, поняв, что зверь не опасен.
        - Так это и не кот. Про чупакабру слышала, небось? Ну так это ее щенок. Или котенок, кто их тут разберет?
        - Или поросенок, - произнесла Кристи, намекая на вполне даже свиной пятачок, украшавший лохматую морду, - вернее, целый кабанище.
        - Ну, ты еще взрослого не видела.
        - Так они что, ручные, что ли?
        - Нет, конечно! - Анна удивилась вполне искренне. - У Васьки, видать, мамашка погибла, а свои его не приняли, он и приполз к нам, подраненный. Вот ведь чудеса,
        - девушка почесала за ухом у животного, - времена сменились, а зверь раненый все равно у человека спасения ищет. Правда, Васенька?
        Васенька довольно заурчал, а потом вдруг встал на задние лапы и лизнул Анну в щеку.
        - Господи, да кто ж его так изуродовал-то?
        - Почему изуродовал? Очень даже симпатишная мордашка.
        - Ага, рожки сверху приставь - и в ад, чертям в компанию! - Кристи рассмеялась: с рожками Васька уже не казался ей таким страшным. Скорее забавным.
        Анна подхватила шутливый тон:
        - Не прокатит, чупакабр черных не бывает. Да и какой черт без копыт? А у нашего Васеньки не копытца - коготочки-бритовки…
        За разговорами они не заметили, как дошли до места. Васька все это время крутился под ногами, словно понимая, что речь идет про него.

* * *
        В Мурино было много хорошо сохранившихся построек, но переселившиеся сюда будущие колонисты облюбовали территорию бывшей муринской усадьбы.
        Когда-то тут было не только большое процветающее хозяйство, но и модное предместье северной столицы. А еще раньше - заболоченные пустоши и леса по берегам реки Охты. Потом болота осушили, насыпали валы, на которых построили большой господский дом, хозяйственные постройки, подъездные аллеи, а позднее разбили английский и фруктовый сады. На территории усадьбы в оранжереях и теплицах зрели экзотические плоды и овощи. Напротив дома вырыли пруд, дно и берега которого выложили мрамором, а в воды запустили карпов. Тут же бил из-под земли «святой источник», «коего вода по чистоте бристольской воде совершенно сходствует»…
        Тогда, в восемнадцатом веке, здесь царил дух процветания. И никто не предполагал, что спустя всего два столетия от былого великолепия останутся лишь пруд с серебристыми ивами по берегам, да тот самый источник. И еще церковь…
        Кристи была тут впервые. Да, собственно говоря, из жителей Конфедерации сюда заглядывал, пожалуй, лишь Рат со своей свитой да еще Мазай, который жизни в подземелье предпочел пусть и небезопасное, но зато более приятное пребывание на поверхности. Ну да, это был его выбор. Возможно, что и не самый худший.
        Территорию усадьбы огораживал частокол.
        - Серьезно тут в вас, - Кристи была удивлена: как-то не так представляла она себе легендарное поселение.
        - Серьезно. Кто знает, чего ждать снаружи?
        - Что, беспокоят?
        Анна пожала плечами:
        - Не то чтобы. Чупакабра пока только. Еще волки и собаки забредают иногда. Но их она тоже гоняет, как и любых мутантов.
        - Она - кто?
        - Чупакабра. Не терпит никого, а по размерам… Ну, ты Васеньку нашего видела.
        - Ань, а что за название такое, откуда?
        - Так кто ж знает? Смешная она на вид, нелепая. И слово тоже - нелепое.
        - Ага, особенно я смеялась, - Кристи фыркнула, вспомнив, как увидела перед собой свиноподобную морду.
        - Это с непривычки. А у нас они постоянные гости.
        - Нападают?
        - Рыло у них видела? Подрывают. Теплицы, сараи, где животные содержатся. Вредители, короче говоря.
        - А на человека?
        - Бывает. Но это у молодняка. Как первый раз пугнем, так стороной обходит. Умная зверушка… Ну вот. Довела.
        - Так ты про меня знала, что ли?
        - С чего?
        - Ну, сказала, что довела. Вроде как встречала.
        - А, это? Не, таких способностей у нас нет ни у кого. Просто дрезину видела, а ты по тропке шла. Не чужая, значит. А тут Васька выскочил. Все просто… Ну иди в дом, я Штара позову.
        Дом был бревенчатый, огромный, почти по самую крышу засыпанный снегом. Глядя на него, Кристи вспомнила про описания Большого дома у скандинавских племен: такой же длинный, похожий на вытянувшуюся змею. Правда, у этой змеи была своя особенность - она проглотила хвост: посмотрев в окошко во внутренний двор, женщина с удивлением обнаружила, что дом круглый.
        Комната, где она находилась, была небольшой, но жарко натопленной. Кристи поискала источник тепла - ни печки, ни труб центрального отопления тут видно не было. Потом сообразила - стена. Тепло шло от нее, видимо, там и находилась печка.
        Попав в тепло, женщина опять закашляла тем же натужным, сухим кашлем. Так, кашляющей, ее и застал Штар.
        - Нехороший кашель. Простыли?
        - Угу.
        - Если правильно, то я Аштар Оганесович, но можно просто - Штар. Так привычнее. Вы, судя по бумагам, Кристина Голубева. Лицо государственное и уполномоченное.
        - Можно тоже - Кристи, так привычнее.
        - Можно, - Штар улыбнулся. - Итак, чем обязаны?
        - Мне надо поговорить с вашими, что дежурили на посту девятого. Это по убийствам.
        - В курсе. Девятого? Позавчера то есть? Время?
        - Думаю, что после шести и до полуночи.
        - Сейчас выясним. Пока подождите.
        В ожидании Штара Кристи задремала - сказывалась и бессонная ночь, и усталость после пешего перехода. Слабость накатила такая, что она не выдержала и легла прямо на пол, прижавшись спиной к теплой стене. Было тихо, некрашеные половицы приятно холодили… Для полноты ощущений не хватало какого-нибудь сверчка. И все. И будто не было этих двадцати лет в подземелье, не было и того, что всех их загнало туда… Все-таки, Мазай, наверное, был прав: за такое и умереть не жалко…
        Штар вернулся через пятнадцать минут.
        Кристи, услышав, как хлопнула дверь, нехотя поднялась, села, прислонившись спиной к теплу.
        - Хорошо тут у нас?
        - Ага… Как раньше. Вы извините, - Кристи позевнула, - не могу, засыпаю. Что там?
        - Они в шесть вечера сменяются. Ждать будете?
        - Буду. Где можно?
        - Остановиться? Да тут и оставайтесь. Стол-стул есть, накормить мы вас накормим, отваром напоим, чтоб не кашляли, матрас принесем, выспитесь. Книжку почитать, если что… Ждите. Не беспокойтесь.
        - Штар…
        - Весь внимание.
        - Мне бы…
        - А, - мужчина засмеялся, - конечно. Сейчас вас проводят и все покажут. Да, хочу сразу предупредить, и чтоб недомолвок не было. Договоримся: вы из этой комнаты дальше туалета не выходите.
        - Почему? - Кристи расстроилась: такая удача - целый день пробыть в этом необычном месте, и вот, оказывается, она под домашним арестом!
        - Не обижайтесь. Наши, особенно старички, не очень вас видеть хотят. Все той, давнишней, обиды не забудут.
        - Понимаю…
        - Да ни черта вы не понимаете! - Штар вдруг заговорил с раздражением. - Когда тот ужас творился, вы под землей сидели, а мы все это видели. Как небо горело - видели, дождь черный - видели, детей своих хоронили… Вы когда-нибудь наверх выходили не тут, через Девяткино, а в городе? Сходите! Увидите, сколько скелетов и скелетиков по вестибюлям валяется… И все они к вам просились. А вы не пустили… А-а!
        Он махнул рукой и отвернулся. Кристи показалось, что он заплакал.
        - Вы так говорите, будто я во всем этом виновата…
        - Извините меня, не сдержался. Но теперь-то вы, надеюсь, не будете рваться туда, где вас никто не ждет и не рады?
        - Не буду.
        - Я к вам Аню пришлю, вы, вроде как, нашли общий язык. Она и любопытство удовлетворит, если что. Говорливая девушка. Ну все. Удачи. Рата я на похоронах сегодня увижу, передам, что вы до ночи задержитесь, а дрезину уже отправил.
        Аня появилась с плетеной корзинкой, укрытой сверху куском ткани.
        - Сейчас есть будем. И я с тобой, чтоб не скучно. Тебе отдельно приготовили, да только, думаю, не удержишься, нашего попробуешь, поэтому я побольше захватила. Вот, смотри, что тут…
        - Не надо пока, не хочу. Вот чаю бы…
        - Чай будет. Но и поесть бы надо. Уверена: увидишь - не откажешься…
        Аромат от корзинки действительно шел умопомрачительный. У Кристи помимо ее воли рот наполнился слюной. И действительно, что это она? Ведь утром едва успела перекусить.
        - Давай, что у тебя там?
        - Не испугаешься? А то я могу и «чистым» накормить. Только это уже совсем не то.
        Девушка хитро посматривала в ее сторону, одновременно продолжая освобождать корзину. На столе одно за другим появились кастрюлька с вареной картошкой, квашеная капуста, творог, молоко в неизвестно каким образом выжившей во время всех этих передряг кринке и еще что-то, удивительно вкусно пахнущее. Это, впрочем, она отодвинула в сторону.
        - Грибы тушеные. Но это лесные. Мы едим, а для вас - кто знает, что будет. Это же все-таки лес. Там совсем уж грязно. Ну, с чего начнем?
        - Со всего. И плевать мне на радиацию! Не каждый день такое попробуешь.
        - Вот и я подумала, что если часто есть, то да, ничего хорошего не будет. Ну, а один-то раз? Мазай, вот, частенько «диету» нарушал. И - ничего.
        Кристи подумала, что неизвестно, что было бы с ним, если бы не эта трагедия, но вслух ничего не сказала. Тем более что для себя все уже решила.
        - Ты картошку с молоком любишь? Козье это, полезное, - и Аня засмеялась, поняв, что сморозила глупость.
        Кристи засмеялась вместе с ней:
        - И с молоком, и с капустой, и с грибами. И жареную, и пюре… И вообще не мешай, я есть буду!
        Они опять засмеялись.
        Ели молча. Кристи смаковала каждый кусок.
        - Все, ешьте мои глазоньки, а я не хочу. Спасибо!
        - Что-то не больно много ты съела. Давай творожку еще?
        - «Ну, скушай же еще тарелочку, мой милой!». Не, Ань я и так обожралась, как кутенок.
        - Не поняла, собака тут причем?
        - Кутенок. Они меры не знают, когда наедятся, пузико аж по полу волочится.
        - А-а-а! - девушка вновь засмеялась. - Знаешь, а у нас тут кот был…
        - Кот?!
        - Ну да. А что такого? Их тут прорва. Они же как: если есть человек - всегда к нему тянутся.
        - Анна, извини, тебе сколько лет?
        Девушка разом посерьезнела.
        - Удивляешься, что столько всего знаю? Так я же не в лесу выросла, с людьми. И книги у нас есть. И школа, какая ни какая. А так… Двадцать мне. Летом исполнилось.
        - Так что?..
        - Все верно. Я как раз в тот день и родилась. Утром. А вот как выжить повезло, так это к родителям. Они рассказывали, но тебе эта история вряд ли интересна будет.
        - Мама-папа живы?
        - Оба. И брат еще есть. Но из детей я - самая старшая. Потом долго не рождались. Почти все уже тут, в Мурино.
        - Детей много?
        - Не очень. У нас семей не так много. И совсем старики есть, и пожилые, которые детей уже не могут иметь. Вообще в этом проблема большая.
        Кристи пришло на ум, что вот Рат не задумывался, как решить аналогичную проблему. Но, видимо, с этими людьми такое не пройдет. Не согласятся.
        - Знаешь, мы же и в исследованиях ваших согласились участвовать поэтому…
        - В каких исследованиях?
        - Ой, а ты не знаешь? Тогда я тебе ничего не говорила.
        - Нет уж, продолжай! Я же тоже из Евиного племени, любопытная.
        - Про племя ничего не поняла, но ладно, слушай! Только, не выдашь?
        - Да могила!
        - Ну, ваши предложили узнать, что такое с нами, почему не умерли после удара. Наши согласились не сразу. Сначала ругались долго. Они же все помнят, как это было, и обижены очень. Но Штар уговорил, сказал, что иначе вымрем все. Из-за того, что в конце концов все будут родными, родственниками. Значит, надо будет жен и мужей со стороны брать. А дети тогда как? Если они в ваших пойдут? А тут, может, уколы какие изобретут. Лекарство, в смысле.
        - Так если про детей, это проще всего на практике проверить.
        - Ты что? А если он в ваших?! И умрет?!
        - Прости, не то сболтнула, точно.
        - Мне вот уже среди наших пары нет, все маленькие еще. Или уже старенькие, - Анна грустно улыбнулась. - Но за вашего я бы и сама ни за кого не пошла - не смогу в метро жить. Жутко там.
        Действительно ведь, жуть. Это они привыкли уже, смирились. Дети, так те вообще, что такое солнце, только по рассказам и по книжкам знают. А тут как рай. Для нее, по крайней мере. Чтоб перевести разговор на более приятную тему, Кристи спросила:
        - Ань, а расскажи, как вы тут вообще живете?
        - Как живем?.. Да что рассказывать-то? Тебе не интересно будет. Работаем. Много. Теплицы, оранжерея… Скотину держим. Коз, птицу. Кого подобрать сумели, когда сюда переселялись. Так что с мясом у нас не очень. Не часто на столе бывает. Картошку вот едим. Тыкву, капусту. Ну сама знаешь, вам это же даем. Пробовали зерно растить, но невыгодно. Все, что в теплицах, - чистое. А вот остальное чистым не получается, хоть мы каждый год землю и чистим.
        - В смысле?
        - Ну… Как объяснить?.. Вот, смотри. Мы выращиваем траву, потом выдергиваем ее с корнями, собираем и сжигаем подальше от усадьбы. Трава всю гадость из земли выбирает, главное, чтоб дым потом на наши участки не шел. Золу зарываем поглубже, в ней самая отрава. Потом, если участок такой закрыть сверху, теплицу там поставить, то земля чистая останется. Не закроешь - с дождем опять нальет. А для полива воду очищаем. Просто все. Ладно, давай чаю?
        - Давай.
        Чай был в большом керамическом чайнике и пах летними травами и медом.
        - Не бойся, пей. Он точно «чистый».
        - Вкусный, и медом пахнет.
        - Не, меда у нас нет. А это травки. Мы их тоже в закрытом грунте растим, в оранжерее. Вместо заварки хорошо и как лекарства. Пей, вот увидишь, кашлять меньше станешь.
        - Жалко, что посмотреть мне у вас ничего нельзя, Штар не разрешил.
        - Жалко. А то бы я тебе дом показала… Тут у нас все, и жилье, и мастерские.
        - А круглый, почему?
        Анна уже открыла рот, что бы ответить, но тут как раз вошел Штар.
        - Внутренний периметр, если что-то говорит это название. Пока все спокойно. Но кто знает, что нас в будущем ждет? Аннушка, погуляй, нам тут поговорить надо.
        Анна послушно вышла, и только после этого Штар снова заговорил:
        - У нас тут человек живет, узнал, что вы пришли, рвется на свидание. Говорит, старый знакомый.
        Беглец… Кристи сразу поняла, что это он. Что ж, на такую удачу она даже и не рассчитывала.
        - Я согласна. Жду.
        - И даже не спрашиваете, кто?
        Кристи пожала плечами:
        - Не спрашиваю. Знаю.
        - Тогда предупреждаю. Помните такое: «С Дона выдачи нет»? Так от нас тоже - выдачи нет. Зову? Не боитесь?
        Боялась ли она? Вряд ли. Штар вернул ее в реальность, сказка закончилась - вот это было грустно. И голова болела.
        - Не боюсь…

* * *
        Парень сидел напротив и молча разглядывал Кристи. Она в конце концов не выдержала:
        - Ты же, кажется, поговорить хотел?
        - Это Штар так сказал?
        - Да.
        - А если я пришел убить тебя?
        От этого «тебя» Кристи поежилась, абсолютно не обратив внимания на «убить».
        - Не убьешь.
        - Это почему еще? Я - маньяк, убийца, мразь, которая не заслуживает жизни! - парень явно накручивал себя. - Так ты считаешь? И что, не убью?!
        - Ты хотел мне что-то рассказать. Рассказывай.
        - А я разве не рассказывал тогда, год назад? Разве я не кричал, что не убивал девочку? Кто услышал меня? Я не рассказать хочу, спросить: за что? Кому я что сделал плохого?
        Кристи хотела ответить, но он перебил:
        - Ты сама на «Даче» была? Да что я спрашиваю, конечно же, нет! Если бы тебя туда… На месяц, только на месяц. Там сыро, холодно, там всегда темно, и люди, люди! В этой темноте, как черви… И целый день ты что-то делаешь: расчищаешь, убираешь… Самое вонючее, самое тяжелое, самое опасное - тебе. Кого вечером недосчитаются надсмотрщики? А им все равно. А тебе, тебе даже хорошо. Та ложка баланды, что полагалась ему, достанется тебе… Знаешь, почему я не умер? Я права не имел! Мазай мне не советовал мстить. Его убили? Может, ты опять думаешь, что это я? Я же ушел от него в тот вечер! И он был жив! Жив!
        Кристи наконец-то сумела вставить слово:
        - Во сколько ты ушел?
        - Разве я знаю? Разве я смотрел на часы? На закате. Я не смог бы уйти раньше, просто бы выжгло глаза…
        Парень замолчал. Выговорился?
        - Он ничего не говорил тебе, может, ждал кого?
        - Не ждал он никого. И когда меня провожал, никого рядом не было. Я бы заметил, пурга не началась еще.
        - А когда она началась? Ну, в смысле, через сколько времени после твоего ухода?
        - Не знаю. Часа через два или полтора. Не знаю.
        Получается, Мазая убили, когда Векс подходил к Девяткино. Скажем так, это уже следствием установлено. Вот только незадача какая: слова этого парня она никуда не пришьет. Она даже упомянуть его имя не сможет. А если упомянет, то все равно никто не поверит… убийце.
        - Зачем тебе все это?
        - Ищу убийцу.
        - Она ищет убийцу?! А что, разве Грин не показал на него? А почему ты не искала убийцу той девочки?!
        - Искала, - черт, ни фига ты, Кристи, не искала! Алекс показал, и ты довольна. - И нашла. Тебя.
        - А если ты ошиблась? Если этот ваш хваленый Грин тоже облажался? А? Как тебе такое? Вот бы кто узнал: Грин облажался!
        Только истерики тут не хватало!
        - Грин не ошибается.
        Ой, ли? А Векс?
        - И там же был еще один свидетель. Он видел, как ты ссорился с девушкой перед убийством.
        - Ссорился? Бред! Этот мелкий Азаров все что угодно про меня наговорить мог! Он же просто чокнутый, ваш Марик!
        - В смысле?
        - В прямом. А то ты не знала, что он не в себе? Ладно бы еще только папочкой своим хвастался, но ведь и сам в дамки лез! «Вы меня слушаться должны! У меня папа - большой человек!». Ну и получал за это. По мне, если хочешь быть первым, - заслужи это, а не прикрывайся родительским авторитетом. Так что он что хочешь наговорить мог. Он же всех нас ненавидел.
        - Вот ты его чокнутым назвал. А в чем это проявилось? Я как-то не заметила у него ничего. Ну, избалованный, ну, нервный, но не сумасшедший.
        - Я и не говорю, что сумасшедший. Ну да, избалованный, нервный. Чокнутый, короче говоря.
        - Все с тобой ясно… Только вот не верить ему у меня оснований нет. И ты это должен понимать.
        - Я и не надеялся, что ты поверишь мне… Ладно! Дело уже прошлое, и не вернешь ничего. И этого года не вернешь. Но у меня просьба есть. Я ведь именно поэтому поговорить с тобой хотел. Скажи, выполнишь?
        - Смотря что попросишь.
        - Отцу передай, что я жив. И что сбежал, поэтому жить буду! Сделаешь?
        - Ладно. Это - передам.
        - Тогда я пошел.
        Как же ее вымотала эта беседа! И как хотелось верить этому парню… Что это с ней? Ведь там, в том деле, все было нормально, все сошлось! Никаких сомнений, никаких нестыковок… Они только сейчас появились. Но ведь появились же! Осталось ответить на вопрос - почему?
        Но это все потом, сейчас ей еще с бойцами беседовать. И она уже знает, что они ей расскажут…
        В своих ожиданиях Кристи не ошиблась: да, они видели Векса, да, он из шел из Токсово, да, пурга началась сразу после его ухода.
        Теперь у нее для отчета готово все. Только на вопрос «Кто убил?» ответа она так и не получила.
        Глава 17
        РАЗГОВОРЫ С ПРИСТРАСТИЕМ
        …Пооставил, свет, печальных нас головушек,
        Сложил рученьки ко белой груди,
        Телеса придал ко матушке - сырой земли!
        Пошла на убыль любимая семеюшка,
        В раззореньицо крестьянска пошла жирушка;
        Нонь торговы эты лавки запираются…
        Причитания

11 ноября. Ближе к вечеру - ночь. Мурино, Гражданский проспект
        О ком мы горюем, когда уходят наши близкие? Плачем, надеваем траур, устраиваем пышные поминки? О покойнике? Или все-таки о себе? Наверное, о себе. Мы не представляем жизни без близкого, любимого человека. Вот он, только что был рядом, и вдруг… Нет его. Он не поговорит больше с тобой, ты не сможешь погладить его по волосам… Ему, лежащему в гробу, уже все равно. Плохо - тебе, и ты оплакиваешь не его, себя. Себя без него.
        Исключения бывают, когда умирает, гибнет тот, кому бы еще жить и жить, чья смерть нелепа и несвоевременна. Хотя разве смерть может быть своевременной или умной? Тогда да, мы жалеем не только себя, но и того, кто так рано ушел. Но себя все равно жалеем больше.
        И, чтоб загладить чувство вины за это проявление эгоизма, превращаем похороны в пышное театральное действо, не задумываясь: а надо ли это покойнику?
        Похоронный ритуал в Конфедерации сложился давно, практически сразу после того, как были открыты гермы на перегоне в Девяткино и стало понятно, что там относительно безопасно. С этого момента всех усопших сносили на старое муринское кладбище. В последний путь их провожала похоронная команда, состоящая из заключенных с «Дачи» и пары охранников. Для Лоры и Мазая Рат сделал исключение, заявив, что поедет на кладбище сам.
        Координатор попытался было его отговорить. Результат этой у попытки оказался очень неожиданным…
        - Слушай, а что это ты так проникся заботой о моей безопасности? Тебе-то с этого что? Наоборот, сдох бы я - и тебе свобода? Что? Вот! Раз боишься за меня, то сам и охранять будешь! Это приказ. Не обсуждается. А чтоб не скучно было, к тебе присоединится весь наш «бомонд»… Марш распоряжение готовить. И не забудь пригласить. Явка обязательна!
        - Рат, ты сдурел?! Обезглавить станции хочешь?..
        - Тебе-то что беспокоиться? Ты и так безголовый. Пшел!
        Ослушаться начальника никто не посмел.
        Было очень холодно, а им, отвыкшим от свежего воздуха, тем более.
        - Что жметесь? Непривычно? Отвыкли, разжирели, мхом обросли… Ничего, вот введу обязательную физподготовку, будете по утрам бегать до Мурина и обратно!
        Рат злился. Вот они, никчемные, пустые людишки. Сейчас смотрят ему в рот, а при случае с удовольствием ножичком в спину… Морды постные, сочувствие изображают. А сами, небось, рады - не нарадуются, что у него, у Рата, горе. И зачем он только их с собой потащил? Прогнать? Пожалуй, нет. Пусть помучаются.
        Вот и кладбище…
        Процессия остановилась. Бойцы сопровождения аккуратно опустили в могилу тело Мазая, все, как и полагается, кинули вниз по пригоршне стылой земли…
        - Упокой, Господи, душу раба твоего…
        Все. Был человек, а остался - небольшой холмик земли с неказистым крестом и датами рождения - смерти на деревянной табличке…
        Три одиночных из автоматов… Прощальный салют.
        Вторая могила. Лора… Рат застонал, не выдержал, упал перед телом на колени, раздвинул ткань, закрывавшую лицо, прижался к нему:
        - Лорочка, милая моя…
        Он плакал, не стесняясь своих слез и не обращая внимания на окружающих. И имел на это полное право.
        Один, он опять один… Одиночество, преследовавшее его всю жизнь, догнало, пристроилось рядом. Ждет, когда Рат обратит на него внимание. И тогда все… Тогда оно завладеет им, завоюет, поселит в душе Страх, Отчаяние, Безысходность. И от него, Феликса Ратникова, Рата, ничего не останется. Он перестанет существовать.
        Сколько Рат помнит себя, он панически боялся остаться один. Феликс Ратников был активистом в школе, душой любой компании, его обожали девушки… Но мало кто знал, что все это - и компании, и женщины, и друзья - нужны ему лишь для того, чтоб спрятаться от преследовавшего его кошмара - боязни остаться одному. Он почти убежал, почти спрятался, он даже тогда, после Катастрофы, не допустил Одиночество до себя.
        Но все оказалось тщетно. Оно сначала забрало Маришку, как когда-то забрало его первую жену и сыновей. А вот теперь добралось и до Лоры.

«Уйди, пойди прочь! Я никогда не поддамся тебе! Пусть ты рядом со мной, но я обману тебя. Ты и я - и нас уже двое! А двое - это уже не одиночество!».
        Рат поднялся с колен.
        - Закапывайте!
        И опять… Глухой стук тела о дно могилы, комья стылой земли, холмик с неказистым крестом…
        Ратникова Лариса Феликсовна.

07.12.2015 - 09.11.2033.
        Трагически погибла…
        Все…

* * *
        Пожалуй, вчера он все-таки перебрал. Хотя и не пил, вроде, совсем. Наверное, это от напряжения. Давление, возраст… Куда от этого денешься? «Старпер ты, Ратников, старпер!» Хотя… Он вспомнил Кристи, ухмыльнулся… Ничего еще так, старпер. Нет, жениться он больше не будет, это уже давно решено. Он же тогда, после Маришкиной смерти, не только из-за Лоры не женился. Ради чего тащить в дом чужую бабу? Секса он и так получит в достатке, по первому желанию… Нет, Маришку ему никто не заменит. А вот наследника он себе родит, точно. Выберет девку поздоровее и покрасивше, и родит!
        Но как же болит голова…
        - Азаров, Мамбу позови…
        А вот, интересно, почему он сам не может Мамбе позвонить? Может же ведь. Но зачем же тогда ему нужен будет Координатор? Нет, уж. Пусть хлеб отрабатывает.
        - Что, дружок, похмелье?
        - Мамба, если тебя до начальственного тела допускают, то это не означает, что ты можешь ему хамить!
        - Так не допускай. Я не в претензии, работы и без тебя прорва.
        - Хватит зубы скалить! Голова у меня раскалывается. Сделай что-нибудь.
        - А я тебе сколько раз говорил, что пить надо меньше? В твоем возрасте уже сухой закон пора соблюдать. И тонометр заказывал. Этот уже на ладан дышит.
        - Что все сегодня про возраст привязались! Пятьдесят два, какой это возраст для мужика?!
        - Эх, Феликс Эдуардович, Феликс Эдуардович… Ты забыл, в какое время живешь и где? Да до такого возраста у нас просто дотянуть - само по себе уже счастье… Давление у тебя. Не то чтобы, но. Вот, выпьешь. И - баиньки! Часа на два. А то сам не спишь и добрым людям не даешь!
        - Спать не буду! Дела!
        - Да по мне как хочешь! - Мамба вспылил. - Сдохнешь - это еще одно, а если карачун хлопнет? Кто из-под тебя дерьмо таскать будет?! Все, я ушел.
        Карачун хлопнет… О такой перспективе он как-то не задумывался. А вдруг и впрямь? Рат представил себя, беспомощного, грязного и вонючего, будто воочию увидел червяков, копошащихся в его дерьме… На нем… Его замутило. Нет! Так он жить не будет. Он выдвинул ящик стола: вот оно, его спасение. Всегда заряженный, всегда с патроном в патроннике. А уж нажать спусковой крючок у него мужества хватит. А если уж совсем худо… Координатор? Нет, этот только радоваться будет, от этого такой милости не дождешься. Карла? Тфу, этот вообще слизняк! Мороз? Этот, пожалуй, выстрелит. Только рад будет. Но радости доставлять ему что-то не хочется… Грин? Этот убьет. Попрошу, и убьет. Но и пожалеет. Как раз то, что надо. Решено. При случае он поговорит с ним. А сейчас - дела! Потом ладно, он будет и режим соблюдать, и себя беречь. Как-никак, но наследника ему вырастить надо! Но это - потом.
        - Азаров, позвони в «иваси», пусть мне приведут ублюдка.
        Он бросил трубку, но Координатор перезвонил практически сразу:
        - Рат, куда позвонить? Я не понял, а ты…
        - В ИВС! Тфу на тебя, на пост к камере! Тоже мне, криминальный журналист, а «по фене не ботаешь».
        Рат не раз пытался представить себе эту встречу. И не мог. Ублюдок, лишивший его самого дорогого… Вот сейчас его приведут. Почему нельзя было убить эту тварь сразу? Позволил ему жить еще несколько дней. Ради чего?! Глупые формальности, выдуманные им же самим. Законность, суд… Да разве бы посмел кто осуждать его? Заткнулись бы, и все. Но - нельзя. Нельзя! А ведь как хочется!
        Феликс схватил со стола чашку и со всей силы бросил ее в стену. Вид разлетающихся во все стороны осколков немного отрезвил: что это он? Не психовать! Убить ублюдка он успеет. Сам. Лично казнь придумает, чтоб у бога смерти просил. И сам ее исполнит. Сам! Только даже этим Лору не вернешь…
        В коридоре послышался шум. Наконец-то!
        Векса усадили на стул, связали руки за спиной.
        Рат сморщился: кусок дерьма!
        Когда охрана ушла, он шагнул к убийце, замахнулся, чтобы ударить, но потом опустил руку: нет, пожалуй, еще покалечит, а ему нужны показания, очень нужны. Но все-таки удержаться не смог. От удара голова Векса дернулась в сторону, тогда Рат за волосы повернул его лицо к себе. Убийца застонал.
        - Больно? А ведь и Лоре больно было. Она кричала, наверное, вырывалась. А ты не пожалел ее, - и он слова не удержался, ударил наотмашь, со всей силой. - Падаль!
        Векс не шевелился. Что, неужели убил? Перестарался… Не может быть! Надо подождать, очухается.
        Феликс взял стул и сел напротив Векса.
        Долго ждать не пришлось: спустя пару минут арестованный замотал головой и сплюнул кровавую слюну.
        Рат удовлетворенно хмыкнул: в порядке, живой.
        - А теперь поговорим с тобой по душам…
        Векс с трудом поднял голову.
        - Рука у тебя тяжелая, начальник.
        Говорить было больно: губы, разбитые Ратом, покрылись, было, коркой, но от последних ударов закровоточили вновь. Узник потрогал языком зубы: вроде, все на месте. А вот голова трещит, наверняка сотрясение. И лицо опухло.
        - Раз понимаешь это, тем лучше. Молчать не будешь, расскажешь все без силового воздействия.
        - Да я бы и без прелюдии рассказал, мне скрывать нечего.
        - А это тебе от любящего отца! Рассказывай!
        - Спрашивай. Раз тебе недостаточно того, что я уже рассказал, спрашивай еще.

«А что, ты рассказывал уже? Крыська, она побывала. Оперативно работает…»
        - А ты мне опять расскажи все.
        - Долго это, да и зачем? Лучше вопросы задавай. На все отвечу.
        Долго… Нет, долго его не устроит. Слушать эту ахинею, даже если подонок будет говорить чистую правду, нет никакого желания. Ему надо узнать про одно: Веган. Спросить напрямую? Пожалуй. Но не сейчас.
        - Хорошо. Давай вопросы. Первое: откуда явился и с какой целью?
        - Токсово. Двадцать километров отсюда. Пришел по личным делам. По каким, рассказывать?
        - Эх, как шпаришь! Рассказывать, только попозднее. В Токсово что делал?
        - Как что? Жил.
        - Ты, верно, за идиота меня принимаешь? Ну, поверю я тебе, что жил…
        - Можешь не верить. Можешь проверить. Поселок там. Ты что, думаешь, только тут у вас жизнь есть? Да по области таких, как наше, поселений куча. Там фон ниже. Жить, правда, хуже… Но - живем. Вымираем тихо, но живем! Пока…
        Векс закашлялся - тирада далась ему тяжело. Вот, в придачу ко всему, в этой сырости он еще, кажись, простудился. Ну да, недолго осталось… Недолго…
        - Допустим. А дошел как?
        - Так. По железке…
        - Ах, по железке! - Ратников рассмеялся. - Первым классом, небось?!
        - Пешком, по насыпи. Не заблудишься…
        Рат не удержался:
        - Да что ты мне лапшу вешаешь? Ну, я предупреждал…
        Удар вновь оправил Векса в нокаут.
        - Черт! Так, пожалуй, я тебя раньше времени ухлопаю. Эй!
        Ратников налил в кружку воды и плеснул в лицо арестованному.
        - Ну, очнулся? Так как ты добрался?
        - П-пешком…
        - Да там лесом все заросло мезозойским! И болота вокруг!
        - Бог не выдаст… свинья не съест, - Векс опять закашлялся. - Начальник, ты бы не на меня воду лил, а попить дал.
        У Рата и у самого пересохло в горле. Он потряс кувшин: пусто. Поднял трубку коммуникатора - гудки. «Координатор, скотина, никогда его на месте нет!» Позвонил дежурному - опять молчок! «Да что это такое!» Выглянул в коридор, охранник у двери вытянулся по струнке. А этот что тут делает? Уши греет?
        - Тебя сюда кто поставил? Во-он!
        Парень сорвался с места, но Рат остановил:
        - Стоп! Воду принесешь. И чтоб ноги твоей тут больше не было.
        Он вернулся в кабинет и продолжил допрос:
        - Так как, говоришь, ты через лес-то прошел?
        - А выгорело все там. Газопровод рвануло, и все выгорело.
        Ну да, был там газопровод. И пожар был, муринцы рассказывали.
        - И что, спокойно дошел, никого и ничего не встретил? Я смотрю вы из Токсово прямо как в старые добрые времена туда-сюда ходите.
        - Почему не встретил? Встретил. Чайки в Градирне живут на Северке.
        - И как же они тебя пропустили? - не унимался Ратников.
        - Не знаю. Пропустили… Может, потому, что зима.
        - Складно поешь… Давай ко второй части вопроса. Что у тебя тут за личные дела? Зазноба завелась? Или торговать приспичило? Или, может, ты шпион какой?
        - Шпион… Конечно! Захотел вот разведать, как нашей общине в две сотни человек, из которой половина - бабы да детишки, вас тут завоевать… Легенду мне одну рассказали. Вот и пошел.
        - Я, по-твоему, идиот? Нет, не понимаешь ты хорошего! Видимо, моих кулаков тебе мало. Что ж, будем действовать по-другому, - Рат снял трубку коммуникатора.
        Векс побледнел.
        - Не надо по-другому. Я все равно ничего другого не скажу… Чистая правда. Меня в Токсово не держало ничего, совсем! Так что все равно, как жизнь кончать. А тут залетные от вас…
        - От нас к вам никто не был!
        - Ну, не от вас. И не к нам! - Векс говорил торопливо, боясь, что Рат прервет его, и тогда мучения продолжатся. Со скорой смертью он уже смирился, но к пыткам был не готов.
        Ему и без этого было очень плохо. Руки за спиной затекли, голова кружилась, он не всегда четко слышал, что говорил ему мучитель. Саднили разбитые губы и больно было дышать - наверное, сломано ребро. Но как ни странно, ненависти к Рату Векс не испытывал. Скорее жалость. Самому ему так и не удалось понянчить собственных детей, и он только предполагать мог - каково это, потерять ребенка…
        - Послушай, я говорю правду. Нас в области действительно много, и мы общаемся друг с другом, иначе не выжить. Эту легенду рассказал кто-то из пришлых, а им, наверное, кто-то из метро. Я не знаю… В конце концов, они и сами могли это придумать! Если пересказать все небылицы, что про вас ходят!..
        Рат «встал в стойку». Пожалуй, он бы не объяснил, откуда у него появилась уверенность, что сейчас он услышит нечто интересное. И важное.
        - Ну-ну, и какие же? - трубку он, на всякий случай, не положил.
        - Да всякие… Что вы тут уже не люди вовсе, а нормальных людей живьем на удобрения используете; что радиации не боитесь. Или что у вас рай земной…
        - И что, пытались тебя живьем на удобрения использовать?
        - Смешно. Но мы обитаем, как в каменном веке, любая информация хороша. И люди верят. Правда, дыма без огня не бывает.
        - И где же тот огонь? - интересно, что он скажет. Люди - совсем не люди, это про веганцев, похоже… Ну давай про них поподробнее! Давай же!
        - Когда сюда шел, то встретил тех, кто радиации не боится. На станции в Девяткино, они меня остановили.
        Так вот зачем Крыське в Мурино загорелось! Узнать, откуда этот притащился. Нет, не зря он ее тогда за собой позвал. Неглупая баба, не курица безмозглая. Интересно, что она там накопает?
        - А про людей-нелюдей? Что у вас там еще говорили? - эх, не удержался, сам спросил. Тогда будем посмотреть на реакцию.
        - А эти, с Девяткино, люди разве? Правда, есть они меня не собирались и на удобрения не пустили. Очень даже доброжелательные оказались. Про Мазая рассказали, велели к нему зайти обязательно. Вот и зашел.
        - А убил его зачем? Что он сделал-то тебе?
        - Ничего не сделал. Мертвый он был, когда я пришел. И дочку твою я уже мертвой видел. Так что, не тут ищешь, начальник.
        - Мразь ты. Явился неизвестно откуда, людей порешил, а смелости признаться в этом не хватает! Мразь!
        У Рата потемнело в глазах: зачем, зачем этот упомянул про Мазая? Лора… Он замахнулся на Векса, но не ударил. Нет, подождем. Пока. «Ты еще не все мне спел, соловушка. Соловей-разбойник…»
        - А про Веган что у вас там говорят? - опять смотрим на реакцию…
        - А что это? Веганами, я знаю, раньше жестких вегетарианцев называли.
        Спокоен, только остатки страха в глазах после того, как Рат ударить хотел, да передумал.
        - Вегане вегетарианцы? Хм… А ты грамотный, значит… Ничего, в аду грамотеи тоже нужны.
        Ратников поднял трубку коммуникатора, Векс весь сжался от накатившего ужаса. Но Рат произнес всего-навсего:
        - Уведите!
        Вот и все. Векс и не надеялся на то, что Рат поймет его. Доказать свою невиновность он не может. И все против него. Одна только ниточка: женщина-следователь. Почему ему показалось, что она поверила? Только что она может? Правда, умирать, зная, что хоть один человек поверил тебе, все равно будет легче…

* * *
        Или Мороз что-то темнит, или этот Векс хороший актер. Или его подготовили хорошо. Только кто? Империя? Не похоже. Захватить все метро и прибрать к рукам Конфедерацию - это да, а искать себе агентов в пригородах… Сомнительно, что бы кто-то пошел на контакт с ними. Но, кроме Вегана, вряд ли кто покусится на них. Да и полноте… А был ли мальчик-то? А не придумал ли все это Мороз, чтоб в начальственном кресле посидеть? А Векс? Да просто попался удачно. И он решил его им прикрыть свои делишки.
        Феликс достал из шкафчика бутылку с водкой и сделал несколько глотков прямо из горла. Закуски не было, да и ладно, кулаком занюхаем. Хотя Мамба прав, бросать надо…
        Он вышел на перрон. Тишина. Все на работе. С кухни пахнет чем-то вкусным - скоро обед. Зайти к Зиночке? Нет, потом, не сейчас. Дежурный на платформе мирно дремал за столом. В любое другое время Феликс наорал бы на проштрафившегося бойца за нарушение устава, но только не сейчас. Да и зачем он, этот пост? Лору это все равно не спасло… «Ничего не видел, ничего не слышал»! Он даже не видел, как туда прошел Векс! И когда прошел! Надо вообще упразднить этот пост к чертям собачьим, пусть лучше работают!
        Настроение было ужасное, на душе мерзко. А после беседы с Вексом стало еще мерзее. Постояв немного, Феликс вернулся в кабинет.
        Ратников перестал бы себя уважать, если хоть на капельку доверял своим заместителям. Поэтому к каждому из них был приставлен человечек, регулярно докладывающий Рату обо всем, что происходит на станции и чем дышит ее начальство. За человечком присматривал еще один, о котором тот, первый, даже и не догадывался.
        Встреча с «человечком» Мороза должна была состояться через три дня. Очень долго.
        Рат подошел к телефону и снял трубку.
        Долгие протяжные гудки…
        - Что они все, офонарели?! То он дрыхнет без задних ног, то шатается, неизвестно где!
        - У телефона, - прошипела трубка.
        - И как далеко ты у телефона, дружок? - еле сдерживаясь, чтоб не наорать, произнес Рат.
        - Виноват! Отлучался… По нужде.
        - Считай, что поверил. В последний раз. Звони на «Мужества». Мне нужны бойцы из второго отряда. Срочно. На сборы - полчаса.

* * *
        Ему доложили о прибытии отряда через два часа.
        Мороз лично поинтересовался, не случилось ли чего и хватит ли Рату одного отряда? Такая заботливость заместителя показалась Ратникову подозрительной. Получается, он прав в отношении Казачка?..
        Ратников вышел на перрон. Четверо бойцов сгружали с дрезины свой нехитрый багаж. Они были так увлечены делом, что и не заметили стоящего рядом Рата.
        - Видать, совсем худо у них тут, раз без нас справиться не могут, - сказал один из них.
        - Да, уж. Андрей Николаевич не зря говорил… - начал второй, но Ратников не дал ему закончить:
        - Так что там Андрей Николаевич говорил?
        Парень побледнел, попытался что-то сказать, но Рат не обратил на это внимания:
        - Командир кто?
        Второй боец сделал шаг вперед.
        - Пойдешь со мной.

* * *
        Павел Сальников, он же «Промокашка», вальяжно расположился в кресле и даже попытался положить ноги на стол, но, поймав взгляд Рата, резко передумал и ограничился лишь закидыванием ноги на ногу.
        - Ну, ты артист, Феликс! А я-то думаю, зачем нас на «Гражданку» потащили?
        Ратникова такое поведение коробило, но «Промокашка» был неисправим, и заниматься его воспитанием означало лишь пустую трату времени.
        - Это не я артист, а ты мудак. У тебя есть конкретное задание, а ты словоблудием занимаешься, идиотов на благонадежность проверяешь!

«Промокашку» Рату порекомендовал Черных как человека надежного, «своего в доску». Правда, сам Черный, как и многие другие, даже не подозревал об истинном лице Павла Сальникова. Первую свою судимость тот получил за сбыт наркотиков. Получил по малолетке немного, и всю оставшуюся жизнь благодарил бога, что уберег его тогда. Если бы не зона, кончил бы Паша свою жизнь в подворотне, сдохнув от передоза. Или от СПИДа. Тогда же он понял, что с «хозяином» лучше дружить, и сливал операм своих друзей пачками и россыпью. Выйдя на волю, он потом не раз выкупал себе свободу,
«сотрудничая со следствием», а попросту - стуча на всех, на кого было можно. Как он не попался, уму было непостижимо! Но агент из него получился первоклассный. Только бы наглости поубавить чуток. Рат приставил Сальникова к Морозу еще давно, увидев, что эти двое тянутся друг к другу. Купить «Промокашку» было не сложно, он с удовольствием принял предложение шпионить за бывшим другом. Не бесплатно, правда. Но хлеб свой он ел не зря…
        - Что выпить не предлагаешь? Или действительно все так плохо? - скорчил рожу
«Промокашка».
        - Пасть закрой!
        - Ладно, начальник, ты чего? Что хотел-то?..
        Через полчаса Рат в подробностях знал обо всем, что произошло в последние трое суток на Площади Мужества. Ах, Мороз… Ну что, пора поставить тебя на место.
        - Азаров! Мороза ко мне. Срочно!
        Глава 18
        СКАЗКА ЛОЖЬ, ДА В НЕЙ НАМЕК…
        Всю туманную серую краску -
        В решето!
        Расскажи мне красивую сказку
        Ни про что!
        В.Высоцкий

12 ноября. С утра до вечера. Станция Гражданский проспект. Алекс
        Это был самый обычный летний день. Жаркий в меру, тихий и безветренный. Они с Машей до самого вечера прогуляли по Петергофу, а теперь голодные и счастливые возвращались домой.
        Солнце пропало как-то вдруг, и мир разом стал однородно серым. И никаких звуков, лишь урчание мотора и плеск воды. А потом берег накрыла иссиня-черная клубящаяся туча, поползла дальше, догоняя «Метеор», нависая над ним, намереваясь проглотить, как проглотила только что парк, дворцы и фонтаны. Кто-то вскрикнул, но тут же замолчал. Вот туча догнала их, и сразу потемнело так, что невозможно было рассмотреть не только то, что делается вокруг, но и кончик собственного носа. Ко всему пошел дождь - мелкий, противный, холодный.
        Так, в полной темноте, они добрались до Питера. Но что это?! Вместо города - плоский берег без строений и без растительности. Только люди. Много людей. И все куда-то идут и идут под дождем. Не разговаривая, не обращая внимания друг на друга. Они с Машей тоже пошли. Жена испуганно жмется к нему, дрожит, непонятно, от холода или от страха. Но потом теряется в этой толпе. Алекс в ужасе, пытается ее разыскать… но вдруг оказывается перед шлагбаумом. Тот опущен. Рядом с ним - охранник: черный человек в надвинутом на глаза капюшоне. Люди из толпы подходят к человеку, он поднимает преграду и пропускает их по одному. Или не пропускает. И тогда не попавший на ту сторону отходит в сторону, в беседку, которая мало спасает от ледяного дождя и ветра. Алекс тоже не попадает за преграду. Вместе с остальными он пристраивается на лавку. Ждет, не понимая, впрочем, чего именно… В беседке тихо, людей много, но все по отдельности, никаких разговоров, вопросов, эмоций. Обреченность…
        Кончилось все так же неожиданно, как и началось. Темноту и сырость сменило яркое утро. Солнце жарит вовсю, душно, как после проливного дождя. Да и точно - после дождя, вон лужи кругом, все чистое, умытое. Вокруг парк, буйство красок, листья ярко-зеленые, как в начале лета, цветы на клумбах, запах - аж голова кружится, птички поют. Где-то жарят шашлыки. Вокруг люди, радостные, смеющиеся. Как же хорошо жить, как ярко и тепло светит солнце, как щебечут птицы!
        Что-то слишком усердно щебечут. Скорее даже каркают…
        Алекс открыл глаза. Черт, приснится же такое! На столе вовсю надрывался коммуникатор. Кому там не спится?
        - Слушаю.
        - Саш, Дмитрий это. Узнал? С тобой все нормально? На перевязку не забыл? Прямо сейчас давай.
        Мамба. Проверяет.
        - Ты чем меня напоил?
        - Что, не проснешься никак? - в трубке послышался довольный смешок. - Ничего, поспать тебе полезно.
        - Сон дурной приснился.
        - Ну какая голова - такие и сны, - опять смешок. - Шучу, не обижайся. И извини, если разбудил.
        Положил трубку.
        - Не обижаюсь, - прошептал Алекс.
        А что обижаться, если голова и вправду дурная.
        Рука болела, но это была уже не вчерашняя изматывающая боль: так болит зуб, который уже подлечили. Озноб тоже прошел, осталась только слабость. Больше неудобства доставляло амбре, идущее от повязки: масса, которую Мамба положил Алексу на рану, пропитала ткань, и воняла еще хуже, чем вчера, когда была свежей. Саша подумал, что доктор мог ему не напоминать про перевязку, он и сам побежал бы к нему только из-за этого мерзопакостного аромата.

* * *
        - Чем заниматься думаешь сегодня? - Мамба закончил перевязывать и протянул Алексу кружку с жидкостью.
        - Вчерашнее? Опять спать? Пить не буду, Дим, не обижайся. Хватит.
        Алекс ничего не сказал, когда доктор опять вымазал его руку дурно пахнущей субстанцией - надо, так надо, но вот улечься в постель на целый день в его планы никак не входило.
        - Вы что сегодня, сговорились?! Один морду воротит, второй…
        Алекс впервые видел Мамбу таким сердитым: это же что такое должно было произойти? Сказать ему, объяснить, почему у него, у Саши Гринева, нет сейчас возможности ни спать, ни лечиться?..
        - Дим, да ладно тебе. Вечером выпью, договорились?
        - Да пошли вы все!..
        И ладненько. Ничего, Мамба отходчивый, долго дуться не сможет.
        Алекс вышел на платформу. «Есть ли у вас план, мистер Фикс?». Был, всего несколько минут назад был. Векс - вот его план. Поговорить, узнать от него, что там произошло. Он бы еще вчера к нему побежал. И надо было вчера, пока вгорячах. Сейчас же вся его решимость куда-то испарилась.
        Грин присел на лавку у колонны, прислонился спиной к прохладному мрамору. Как хорошо, что сейчас тут никого нет! Народ разошелся по мастерским, шумные детсадовцы пока еще не выбежали «на прогулку», открыв рот, слушают, как Мамба им про Африку заливает. Во дает!..
        Все, надо идти! Саша встал и даже сделал несколько шагов, но опять остановился. А что он скажет ему? А если Векс окажется говорить с ним? Вот он, Саша Гринев, согласился бы беседовать с человеком, который его оговорил, послал на смерть,? И вообще, а что он хочет узнать у него? Конкретно что? Ладно, по ходу пьесы разберемся…
        - Александр Иванович…
        Алекс вздрогнул: его никто и никогда так не называл. Даже двадцать лет назад, не дорос еще, авторитета не набрал.
        - Александр Иванович, вы что-то второй день к нам не заходите. Часом, не заболели?
        Зиночка, Зинаида Петровна. Вот ведь, проныра, отчество откуда-то узнала.
        - Пойдемте, я вас накормлю.
        Вот и причина оттянуть неприятный визит. Тем более, что вчера поесть он так и не удосужился. Желудок тотчас напомнил о себе, заурчал. Одновременно вспомнилась Женя и та курьезная ситуация. Он улыбнулся: а ведь Кристи была права, смешнее придумать сложно. Анекдот: муж вернулся из командировки, а там…
        Зиночка поняла его улыбку по-своему:
        - Вот и отлично. Вы же знаете, у меня всегда есть чего-нибудь, на всякий такой случай.
        Алекс послушно пошел за ней: он поест, надо. Но дальше откладывать разговор не будет. Все, решено!
        По дороге до кухни Зиночка что-то щебетала, рассказывала о своих проблемах, но Алекс плохо слушал ее, думая о своем.
        - …Векс этот…
        - Что вы сказали?
        - Векс этот тоже человек, а Феликс Эдуардович его забрал, даже поесть не дал.
        - Не понял? Кто у кого чего забрал?
        - Рат. Вексу поесть не дал. Женьку опять мымра эта потребовала себе, никак от девчонки не отстанет, мне самой пришлось ему еду нести. Выходит - зря ходила…
        До Алекса наконец-то дошло: Ратников забрал Векса к себе. Получается что, облом?
        Как это состояние называется, когда ты чего-то очень ждешь, готовишься, переживаешь, а потом узнаешь, что ничего не будет, или будет, но позднее, причем неизвестно когда? Неприкаянность… Неприкаянный. Вот и он, Саша, сейчас именно неприкаянный. Он ждал этого разговора и боялся его. Тянул время. Наконец решился. Настроился. А теперь все, и вообще неясно, сможет ли теперь Векс разговаривать после встречи с Ратом?..
        Можно спокойно позавтракать - торопиться все равно больше некуда. Можно даже вернуться к Мамбе и выпить его отвар. И уснуть…
        Он вспомнил доктора, и раненая рука отозвалась тупой болью…
        А ведь он еще не выяснил, откуда в него стреляли, и куда испарился этот неудавшийся киллер? Наверняка ведь там есть какой-нибудь проход, туннель, никем ранее не замеченный. Ну или он, Саша, просто про него не знает. Вот и славненько: сейчас он отправится в туннель, поищет, куда этот гад дематериализовался…
        - Дим, у тебя фонарик есть, я знаю.
        - Ну есть.
        - Давай! Я свой разбил.
        Мамба удивленно посмотрел на него, но спрашивать ничего не стал, просто достал из шкафа фонарь и протянул его Алексу.
        - Этот не разбей.
        - Спасибо! Будь спок!.. Да, кстати, складно врать умеешь!
        Мамба недоуменно посмотрел на него.
        - Да про Африку. Мне понравилось.
        - Про перевязку не забудь.
        Интересно, потребуют у него сегодня разрешение на выход?

* * *
        Блокпост метров за сто пятьдесят от станции. Туннель хорошо освещается только в самом начале, остальная его часть, в том числе и сам пост, тонет в полумраке. Интересно, кто там сегодня? Конечно, хорошо бы с «Гражданки». Ну или кто другой, знакомый. Чтоб не напороться опять на какого-нибудь дурака-бюрократа. И России-то нет давно, а ее извечная беда - ну одна из них по крайней мере, - осталась.
        Старший дозора был незнаком Алексу, опять кто-то чужой, но теперь хоть не желторотик, который чиха своего боится, а взрослый мужик. И остальные подобрались ему под стать, кроме, пожалуй, одного.
        Дозорный мельком оглядел его, что-то отметил в «гроссбухе» и открыл шлагбаум. Надо же!..
        - А что, сегодня пропуска не требуют? - воистину: «Язык мой - враг мой»…
        - А у тебя есть? - постовой даже не посмотрел в его сторону.
        - Нет.
        - Тогда чего спрашиваешь? Иди, давай, не мешайся.
        И все? Даже обидно…
        Алекс шагнул в темноту туннеля. За спиной зычно захохотали: кто-то закончил рассказывать анекдот.
        Смеются… Счастливые люди. Ему бы так.

* * *
        Это был даже не туннель, а узкий штрек, сначала забиравший круто вверх, а потом идущий параллельно основному туннелю. Алексу ни за что бы не найти его, не знай он, что и где надо искать. Чувствовалось, что штреком пользовались, причем не единожды: паутина по верху была оборвана, а посередине прохода в пыли протоптана дорожка. По одной из стен на уровне его глаз тянулся кабель. Для чего это все? Еще одна тайна метро, вопрос без ответа.
        Алекс сделал шаг внутрь…
        - А-а-а! Черт!
        На ногах он удержался только чудом: пластиковая бутылка-«полторашка» звонко крякнула, сминаясь под его весом, и Алекс закачался, теряя равновесие. Опомнившись от испуга, он в сердцах пнул ее. И тут же пожалел об этом: бутылка сделала кульбит и шлепнулась, подняв тучу пыли.
        - А-а-а-пчхи!
        Луч фонаря дернулся, выхватив из темноты злосчастную «полторашку». Ну-ка, ну-ка… Так вот почему выстрел показался ему приглушенным! Горло бутылки было чуть-чуть обрезано, а на донышке, прямо посередине, красовалась дыра с оплавленными краями. Глушитель. Из этой бутылки убийца соорудил примитивный глушитель. В другое время он, Саша, и внимания бы на нее не обратил или гадал бы, зачем такое с ней сотворили. Но не сегодня и не сейчас. Интересно, сам убивец догадался про такое, или посоветовал ему кто?..
        Одна тайна раскрыта. Хотя, какая это тайна? Что глушитель был - козлу понятно, а теперь он просто узнал - какой. И, тем не менее, начало обнадеживающее. Посмотрим, что будет дальше.
        Но дальше ничего, кроме парочки мумифицированных крыс, Грин ничего не нашел.
        По его подсчетам, он прошел уже больше километра, когда туннель раздвоился: одна его часть шла прямо, в то время как боковое ответвление уходило влево и вниз.
        Да уж. «Направо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь - жизнь потеряешь. Прямо пойдешь - о камень на… Стукнешься, короче». Оба туннеля одинаковы, оба хожены… Правда, если присмотреться, по левому ответвлению ходили совсем недавно. Значит, сначала - туда.
        Находка ждала его в самом конце прохода.
        Скомканное, оно лежало у стены, небрежно присыпанное мелким мусором и камешками. Платье. Женское платье.
        Сердце забилось: неужели?.. Вот сейчас он возьмет его в руки, и…
        Легкое головокружение, темнота в глазах…
        Приглушенный женский крик: «Дурак, пусти, больно! Сорочку разорвал!».
        И все…
        Черт, черт, черт!!! Как там Мамба говорил? Ноосфера? Информация в пространстве, эмоции. Вещи тоже впитывают эмоции. Но вот кулон рассказал про целую жизнь. Чуня - про жизнь после смерти. А это платье, сорочка то есть? Вот, поди, разберись тут… Но он обязательно разберется. Только не сейчас и не тут.
        Алекс аккуратно свернул находку и спрятал под ремень.
        Штрек выходил в технический туннель.
        Грин огляделся: ну вот, приехали. И куда теперь идти? Везде одинаково темно. Если, конечно, рассуждать логически… Саша улыбнулся, вспомнив шуточную песенку. Чисто теоретически, идти надо налево. А бешеной собаке семь верст не крюк! Если метров через десять главного туннеля не будет, значит, у него топографический кретинизм.
        Главный туннель оказался намного ближе. И до станции, как оказалось, было рукой подать.
        Саша как раз подходил к платформе, когда из дверей Резиденции конвойный вывел Векса.

* * *
        Сколько ему осталось жить? Сутки? Или несколько часов? И что делает человек перед казнью? Интересно, а у них тут последнее желание полагается? Что бы пожелать тогда такого? Да ничего ему не надо. То, что он действительно хочет, они дать не смогут. Если есть загробный мир, тогда он встретится там с ней, со своей молодой женой. Вот и будет ему запасной путь. Каются еще, исповедуются. Интересно, а у них поп тут предусмотрен?
        - Эй, парень, скажи, а у вас священник есть? Эй, не слышишь, что ли?
        Хорошо, что дверь не закрыли, только решетку - хоть пообщаться можно. Мальчишке на посту тоже скучно. Порядки тут у них… Этот же вот совсем молоденький, а уже службу несет.
        - Ау, слышишь ли?
        Постовой дернулся. Спал.
        - Прости, разбудил.
        - Угу… Проехали. Нормально все. На посту спать нельзя.
        Совсем малец. Был бы повзрослее, знал бы, что на посту иногда спать просто нужно. Чтоб не проспать потом действительно важное. И опять парадокс. Вот его убийцей объявили, казалось, все ненавидеть должны. Ан, нет. Голодом не морят. Не жирно, но подкармливают. И охрана не чурается, разговаривает с ним, байки рассказывает. Конечно, им тоже скучно.
        Только судьбу его это все не изменит…
        - Чего спрашивал-то?
        - Священник, говорю, у вас тут полагается?
        - Отца Андрея позвать?
        - Андрея, Алексея… Позови. Исповедуюсь хоть раз в жизни.
        - Ага, ладно. Только он на Академической, нескоро будет.
        - Ну уж когда будет…
        - Я дверь закрою, ладно? Отойду на пару минут.
        - Да, конечно, иди…
        Векс закрыл глаза. Плохо, все болит. Умыться бы тоже не мешало. И нога… Как некстати разболелось это колено. Сырость. И возраст уже…
        Интересно, а сколько бы он еще протянул?..
        Дверь заскрипела, открываясь. Векс открыл глаза: надо же, задремал, кажется… Вот этого гостя он тут увидеть никак не ожидал.

* * *
        Дежурный хотел предложить ему табурет, но Алекс отказался: лучше стоять, чем сидеть, как на допросе, не имея возможности облокотиться на спинку и спрятать вечно мешающие в такие моменты руки. А они будут мешать, точно. Так что он лучше постоит. Тут хоть на груди сложить их можно и к стене прислониться.
        С минуту они изучающе смотрели друг на друга.
        Первым заговорил Векс. Ему очень хотелось задать один единственный вопрос: «Зачем приперся?». Но вместо этого он почему-то вежливо произнес:
        - Как мне к вам обращаться? - черт, губы опять треснули, больно. - Вас же Алексом все зовут? Алексей, то есть? Или Саша?
        Алекс машинально кивнул:
        - Александр, Саша.
        Не заговори сейчас с ним Векс, он бы, наверное, взял и ушел. Он даже опять не сразу решился зайти сюда. Просто испугался. Нет, конечно, совсем не потому, что Векс был больно уж страшен, хотя с распухшим лицом, синяками, разбитыми, кровоточащим губами тот был похож на зомби из ужастиков. По его, Алекса Грина, вине. Он просто до последнего момента не был уверен, что сможет теперь смотреть Вексу в глаза. Поэтому и ждал он сейчас от него чего угодно, но только не этого вежливого: «Как мне к вам обращаться?».
        - Можно я так вас и буду звать? И еще. Предлагаю на «ты», без сантиментов и миндальничания. Так будет лучше.
        Грин опять кивнул: на «ты», так на «ты». Потом, чтоб только больше не молчать, спросил:
        - Векс - это как будет?
        - Великанов Кирилл Сергеевич. Только Кириллом звать меня не надо. Просто - Векс.
        Вот и познакомились, Кирилл Сергеевич.
        Они опять замолчали. Алекса эта молчанка стала тяготить. А еще ему показалось, что Векс потешается над ним. Он собрался с духом:
        - Почему вы… ты убил Лору?
        Вот и задал вопрос. Самый глупый из всех, что можно придумать. Ведь не убивал Векс, не убивал! Не он это…
        - Лору? Эту девочку звали Ларисой? Красивое имя. Чайка означает. По каковски-то там… Я не убивал. Только кто в это поверит?
        - Почему? - вопрос сорвался сам собой.
        Векс усмехнулся:
        - Потому что Грин не ошибается. За эти четыре дня мне тут все уши этим прожужжали. Да я и сам убедился, что в чем-то ты действительно не ошибаешься.
        - И в чем же? - надо же, одолжение делает: «в чем-то»!
        - Второй, вернее, первый труп. Ты так точно на него указал, когда меня увидел. Так что… Нету у меня шансов из этого выпутаться, нету. Я же не маленький, понимаю.
        Да, не маленький… Можно подумать, что только маленькие до последнего надеются на чудо! Вот и он лукавит сейчас: на что неизвестно, но надеется.
        - Хочешь сказать, что не убивал?
        - Не хочу - говорю. И до последнего так говорить буду, - Векс улыбнулся и тут же скривился от боли: проклятые губы, опять кровят.
        - Но «Грин никогда не ошибается»! Как же я тогда там тебя увидел?
        - Меня спрашиваешь?! Я за твои видения не отвечаю. А что хоть ты видел-то? Не расскажешь?
        - Тебя видел. Над Лорой. Ты склонился, а руки вроде как у шеи.
        - Было такое. Я же подумал, что живая она, может, пьяная, или еще что. Хотел проверить, ну тут, под челюстью, жилка бьется. Волосы отодвинул, а там синяки. Но я все равно потрогал - вдруг… Мне же послышалось, что застонала она. А про мужика этого, в сторожке, про Мазая?
        - За ноги ты его тащишь.
        - Интересное кино получается! То есть, как ему юшку пустили, ты не видел, а как я его за ноги трогал - усмотрел и быстренько вывод сделал, что это я убил? Пинкертон!!! - Векс сплюнул. Возмущение его было таково, что он перестал обращать внимание и на боль, и на кровь, сочащуюся из разбитых губ. - А почему ты только это видел? Я же там его всего обыскал, паспорт нашел, прочитал, обратно положил. А ты только ноги! И не тащил я его, кстати. Хотел, но передумал потом. Чтоб не запутать того, кто убийцу искать будет.
        - Я бы и сам хотел узнать, почему видел только это.
        Алекс был ошарашен: а ведь действительно, почему? Он же видел только этот момент. Уже потом, в сторожке, увидел, как Мазая убивали, но не разглядел лица! И, тем не менее, объявил во всеуслышание, что убийца - Векс. «Грин не ошибается»… Неужели он так поверил в свою непогрешимость, что начисто отключил мозги?
        - Хорошенькое дельце. А ты не знаешь?
        - Вот не поверишь - нет!
        - И он еще спрашивает, почему у меня нет ни одного шанса. «Грин не ошибается»…
        Векс замолчал. За эти дни он многое передумал, пытаясь понять, почему именно он был обвинен Грином в убийстве. Не кто-то другой - не Рат, к примеру, который нашел мертвую девушку уже после него, - а именно он. Если бы его не задержали по описанию Алекса, он был бы уверен - на него, чужака, просто свалили чью-то вину. А ответа, оказывается, и нет.
        - Векс…
        - Ну…
        - А как ты в Резиденции оказался?
        - Стреляли…
        - Что? Не понял?!
        - Я что-то непонятное увидел в туннеле, когда от поста шел. Как тень быстро так промелькнула, а потом исчезла. Я решил проверить. Все.
        - Что за тень? И делась куда?
        - Сказал же: не знаю. Пропала она как раз там, где вход в коридор этот. Но не было там никого, кроме трупа. В коридоре, в смысле. Да я все это рассказывал уже следователю вашему. Что, спросить у нее трудно?
        Трудно, конечно трудно, если он, Алекс, Кристи так и не видел с позавчерашнего дня. Но про тень - это интересно. С учетом этого платьица, что он сегодня нашел.
        - Получается, если тень эта в коридор зашла и труп увидела, то должна была крик поднять на всю Ивановскую?
        - Если это человек. Только я вот крик не поднял же? Сбежать хотел, как знал, что на меня все повесят. Может, и этот такой же, как и я, умный?
        - Может, все может…
        Только у него подозрение, что тут причина совсем другая.
        - Или это убийца был. Или знает, кто убийца.
        Получается, что вся эта кодла дружно врала Кристи? «Ничего не видели, ничего не слышали…».
        - Вы даете! Там же, вроде, бомонд обитает? Это что же получается? И эти люди будут выносить приговор?..
        - Там душевая есть в конце коридора и туалет. Мог и туда забежать.

«Алекс, Алекс… Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Хотя, а почему нет? Может быть все!». Четыре человека: Марк, Координатор, Рат, Черных. И пятый - Векс. Принесла же его нелегкая!
        - Скажи, ты ведь не из метро, из области. Так с чего вдруг сюда потянуло? Жизнь тут не сахар, да и кому ты тут нужен?
        - Запасной путь.
        - Опять загадки?
        - Не загадка. Легенда. Может - правда, может - нет. Тут в метро, говорят, есть туннель, где время от времени ходит поезд. Он увозит людей в прошлое.
        Алекс с удивлением посмотрел на узника: неужели взрослый человек может верить в сказки? Да ладно, каждый по-своему с ума сходит…
        Векс заметил его взгляд.
        - Понимаю: сказки, взрослый мужик… Только все уж так безнадежно на самом деле, что хоть во что-то верить хочется. В хорошее. Люди, вот, Атлантиду искали, философский камень. Чем запасной путь и поезд этот хуже? Вот ты же в мальчика с вороном веришь?
        Алекс вздрогнул: откуда он может знать про это? Свидетелей его разговора с Богданчиком не было. Откуда? Потом сообразил, что это был вопрос, а не утверждение. Верит ли он? А кто его знает? Хотел бы верить. Хотел бы услышать эту историю не в том неказистом исполнении, а из уст настоящего рассказчика. Хотел бы увидеть этих героев на их станциях: пусть тут жизнь хоть чуточку станет лучше…
        - Да я не против, поезд так поезд. Просто сидел бы дома, был бы жив.
        И всю жизнь, до самой смерти, корил бы себя, что не бросил все и не ушел искать этот запасной путь.
        Словно подслушав его мысли, Векс продолжил:
        - Да что это за жизнь? Выживание! Такую не жалко. А потом, кто знает, что есть на самом деле? Говорят, говорили, вернее, что Вселенная многомерна. И мы одновременно живем во многих мирах.
        - И что у нас есть девять тел. Но только нет, как у кошки, девяти жизней.
        - Почему? - Векс улыбнулся. Улыбка вышла косой, на одну не поврежденную кулаками Ратникова, сторону. - Раз девять тел, значит, и девять жизней, по одной на каждое тело.
        - Наиглавнейший математик сказочного королевства…
        Они опять замолчали. Потом Векс произнес:
        - Совет хочешь? Даю абсолютно бесплатно, хотя в тайне и надеюсь, что ты успеешь, найдешь. Напиши все знаковые события за эти три дня. И кто в них участие принимал. Вот тот, который везде мелькает, он и будет убийцей.
        - Какие события?
        - Я знаю? Я тут сидел, гулять только один раз выводили, и то, чтоб навалять как следует. Но какие-то должны были происходить? Руку вот тебе кто-то подранил, правильно? Вот их и пиши.
        - Умный ты…
        - Умный. Детективы запоем читал в свое время, пока в училище военное не попал. Там уже не до этого стало. А про руку - так это тоже легко догадаться, бережешь ты ее. Так что, пиши! Искать убийцу все равно придется. Убил этих двоих, убьет и еще. Может, и мне удастся еще пожить.
        Прав он. Этому ублюдку теперь все равно. И ведь рядом эта скотина, рядом! Он, Алекс, видел его. И даже знает, кто может быть следующим.
        Воспоминание о Кристи резануло: он так и не успел предупредить ее. Хорошо, если не приехала до сих пор…
        Глава 13

«ЭЛЕМЕНТАРНО, ВАТСОН!»
        Как нас дома ни грей,
        Не хватает всегда
        Новых встреч нам и новых друзей,
        Будто с нами беда,
        Будто с ними теплей…
        В.Высоцкий

12 ноября. Вторая половина дня. Станция Гражданский проспект. Кристи, Алекс
        - На новом месте приснись жених невесте! Спокойной ночи.
        Анна, постелившая ей, ушла, и Кристи наконец-то осталась одна. Она устала. Хотя нагрузка за весь день - пройтись по снегу пару километров. Но все то, что произошло с ней за последние сутки, давило, держало в напряжении, и в результате ощущения были такие, будто она с утра до вечера таскала мешки. Правда, весь день таскать мешки ей так ни разу и не пришлось, и как после такого устают, она не имела представления, но именно так говорила Кристи бабушка, а потом и мама, когда она жаловалась, что устала: «Подумаешь, не мешки весь день таскала». Вот и сейчас она их не таскала. Но измучилась. До конца расслабиться не удалось даже здесь, в Мурино. Да и какая тут расслабуха: сначала парень этот, Андрей, беглец, весь мозг ей вынес, потом троица с поста полвосьмого пришла, и она часа полтора, наверное, с ними по-отдельности с каждым беседовала. А они оказались жуть какие неразговорчивые. Как клещами каждое слово тащила.
        Но все равно, она как в сказке побывала.
        Да, в сущности, Мурино - это и есть сказка. Наверняка, даже точно, жизнь здесь совсем иная, не такая, как ей показали. (Хотя, что и показали-то? Ничего.) Не зря у Анны в ее двадцать лет такие руки: шершавые, с мозолями. Рабочие руки. Какие были у Кристининой бабушки, каждый год, с весны до поздней осени, возившейся на огороде. Но тут было небо, солнце, чистый (для муринцев, конечно, не для нее, Кристи) воздух. Который, после запахов родной станции всегда казался ей амброзией. Сказка. С елкой и Дедом Морозом на Новый год, с крашеными яйцами на Пасху, с купаниями в местном пруду летом… Идиллия. Вернее - иллюзия, обман. Если подумать, муринцы и сами себя обманывают, стараясь жить, как жили прежде, отказываясь замечать, что мир тут совсем другой, больше не ласковый к ним и к людям вообще, и теплый дождик, который щедро поливает теперь землю, несет с собой медленную смерть для всего живого, что не смогло приспособиться к этой жизни. Наверное, для них это защитная реакция, способ не сойти с ума после всего того, что они видели и пережили…
        Кристи попыталась поработать, перечитала свои записки, делая пометки и подчеркивая важное. Интересно, а как они будут выходить из положения, когда закончится вся бумага? Совсем-совсем вся? На коре писать? Нет, о таком даже лучше не думать. Они что-нибудь придумают. Человек - не таракан, его так просто не выведешь. Хотелось бы верить, что не выведешь, что они спаслись не для того, чтоб спустя каких-нибудь тридцать-сорок лет деградировать, вернуться обратно в каменный век. Может, действительно что-нибудь и получится с этим экспериментом? Как бы проще тогда все было…
        Мыслей было много, как и информации. По делу, все бы сейчас записать, чтобы не заспать до утра. Но Кристи больше не могла. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что смотрит на бумагу, но ничего не видит перед собой. «Гляжу в книгу - вижу фигу», - так вот как это бывает. Тогда все, конец рабочего дня, все остальное
        - на завтра.
        Спала она, несмотря на усталость, а может быть, как раз благодаря ей (бывает и такое), очень плохо. К тому же, кашель, мучавший ее днем, ночью распоясался совсем, и Кристи то и дело просыпалась, пила маленькими глотками воду, потом забывалась, чтоб вскорости вновь проснуться. И так до самого утра. Ближе к рассвету она, измученная, все-таки уснула и проспала чуть ли не до полудня. Узнав, сколько времени, перепугалась было, но потом быстро успокоилась: подождет Рат, не переломится. А беситься будет - его проблемы. Она же пока отчет напишет.

* * *
        Обед давно закончился, но на станции было по-прежнему многолюдно. Школьники, только что вернувшиеся с Академической, повысыпали на платформу: их час, законный перерыв между учебой и работой, когда можно вспомнить, что они пока еще дети. Час детства. Потом все, кроме самых маленьких, разойдутся по своим участкам, и оно закончится. Зато вечером, вернувшись вместе с взрослыми к ужину, они будут важничать, хвастаться друг перед другом выполненной работой, но даже не досидят до общестанционного отбоя, разбредутся по своим каморкам. Спать. Останутся лишь самые стойкие, те, кто уже невеститься - женихаться начал… Для всех это - нормальная жизнь, другой они не знали. И ведь даже сачкануть никому в голову не приходит! Призрак «Дачи» - вот он, рядом. Поэтому все игры, беготня и хулиганство - только сейчас, пока есть для этого возможность…
        - Маришка, с тобой чего?
        Девчонка сидела у входа в туннель прямо на бетонном полу и тихо всхлипывала. Такого в жизни не бывало! Обычно она сама кого хочешь до слез доведет. Кристи присела перед ней на корточки.
        - Ну чего ты? Болит что? Или обидели?
        - Наташка обзывается.
        Наташкой звали вечную Маришкину соперницу. В отличие от нее, та была хорошенькой, с миловидным ангелоподобным личиком и белокурыми, чуть вьющимися волосиками. Кристи ее не любила. Правда, знала она про нее лишь по Маринкиным рассказам, из которых следовало, что та девчонке почему-то завидовала и делала всяческие пакости, за что бывала нещадно луплена. Маринка потом тоже свое получала, но уже от матери, а это не так обидно. Кристи словами Маринку никогда не поддерживала, но была на ее стороне. Почему-то она ей верила. Наверное, из-за того, что достаточно хорошо знала Аллу, Наташкину мать, вздорную и заносчивую особу.
        И, вот теперь Маринку задели, да так, что она не бросилась с кулаками на свою обидчицу, а спряталась тут, чтобы выплакаться.
        - Рассказывай, что она тебе такого наговорила.
        - Она меня, - Маринка зашлась в рыданиях, - она меня… Про… Проституткой назвала. Потаскушко-ой…
        Ничего себе!
        - Ну назвала, подумаешь. Дала бы ей пинка, и дело с концом.
        - Она сказала, что меня замуж никто не возьмет. Я каркодилица и дура. И я пойду в проститутки.
        Вот тут какие дела… Это уже наверняка Аллочка язычком своим поганеньким поработала. Вот стерва!
        - Мариш, помнишь сказку по гадкого утенка? Он в лебедя превратился, когда вырос. А ты еще не выросла, так что погоди немножко, будешь еще у нас королевой Марго!
        Девчонка плакать не перестала. Маришка, Маришка… Привыкай, готовься ко вступлению во взрослую жизнь.
        - Давай, нос вытри, а то не хватало еще в таком виде Наташке показаться. Вот-то она обрадуется. А с ней я сама поговорю. Договорились?
        Нет, с Наташкой она говорить, конечно же, не будет. А вот Аллочку приструнить надо.
        Ратникова на месте не оказалось, зато, как всегда, был Координатор. Вот кто уж точно осведомлен в подробностях о ее позоре. И не просто осведомлен, соучастник. До чего мерзкий человек… Даже разговаривать с ним не хочется, а ведь надо бы. Про Марка расспросить. Про его болезнь… Да полноте, болеет ли он? Психу Рат бы оружие доверить не разрешил. Но спросить надо. Только вот не у Координатора, а у Мамбы.
        Рат появился через четверть часа. И чего, спрашивается, он так орал на нее в трубку? Недоволен, что задержалась, а сам шляется неизвестно где!
        - Чего встала? Проходь. Или боишься?
        Опять сам расселся, а ей даже не подумал предложить. Вежливый наш.
        - Выпьешь со мной? Да не дергайся ты, - он рассмеялся. - Сейчас не трону, в другой раз как-нибудь зайдешь.
        Рат вытащил бутылку, плеснул чуть-чуть в кружку, потом вопросительно посмотрел в ее сторону.
        - Ну так как? Налить?
        - Не надо.
        Интересно, что это он вдруг пить начал? Неужели так Лорина смерть подкосила? Или это было всегда, а она просто не замечала?
        - Как хочешь. А я выпью. Для пищеварения. И для прочистки мозгов. Ты же наша, ментовская, должна знать: пятьдесят граммов - это не пьянство, а горючее. Так точно не будешь? Последний раз спрашиваю.
        Увидев, как Кристи отрицательно покачала головой, он выпил, поморщился, с шумом вдохнул в себя воздух:
        - Ух-хх… Ну, валяй, докладай.
        На самом деле, Рату жуть как хотелось поскорее услышать, что такого наскребла Кристи в Мурино: с минуты на минуту он ждал Мороза. И если Векс не врал (а он не врал, ой, не врал!), то сведения эти будут последним гвоздем в крышке гроба этого мерзавца. Казачка, в смысле.
        - Рат, я подготовила заключение. Почти.
        - Ну, прекрасно. И что? Инфу-то гони или думаешь, я ждать буду, пока ты растележишься и мне готовое принесешь? Чего там у тебя?
        - Я не буду писать, что Векс виноват.
        - И не пиши. Читать-то его все равно я буду. Что, рот мне заткнешь?
        Ратников плеснул еще, выпил. Чертова баба! Мало ей было? Что же такого еще нужно сделать, чтоб гонору поубавилось?!
        - Тогда ты его вообще не получишь.
        Кристи заранее прокрутила в голове все, что хотела бы сказать Рату, и уже тогда поняла: бесполезно, он не будет слушать ее доводов. Что же, и она может быть упрямой. Не мытьем, так катаньем, но она достучится до него. И попытается убедить.
        - Дура ты. Думаешь, я без тебя не обойдусь?
        - Да ты хоть выслушай…
        Рат скривил лицо, передразнивая Кристи:
        - Выслуша-ай… - он повысил голос. - Да я битый час только и делаю, что пытаюсь от тебя чего-то вразумительного добиться! Что тебе муринцы сказали, те, что с поста? Видели они Векса?
        - Видели. До начала снегопада. За полчаса где-то…
        Вот и ладно… Все остальное можно уже и пропустить. Самое главное она ему уже сказала.
        - Все, свободна.
        - Ратников, ты хоть слышал, что я тебе сейчас говорила?! Когда Векс встречался с муринцами, Мазай был мертвый! Уже мертвый!
        - И что?
        - Что он не убивал его! И Лору он не убивал, Ратников. Я тебе все это написала! Подробно расписала!
        - Написала? Тогда давай. И - свободна!
        - Рат, последний вопрос. Какой будет приговор?
        - За двойное убийство? Смертный. И никакой «Дачи».
        Почему-то она была уверена, что Рат примерно так и ответит. Он все решил, он давно уже все решил. И пофигу ему все. Процедура соблюдена, Алекс скажет все, что надо. И никто даже внимания не обратит, если она попытается что-то сказать. Да и не дадут ей. Не зря на перроне военные с «Мужества».
        Рат словно подслушал ее мысли.
        - Ты что же, думаешь я освобожу его, этого твоего Векса, только потому, что он не виноват? Меня народ не поймет. По-твоему, Грин может ошибаться? Запомни, дурья башка, на носу себе заруби: это не Грин не может, а я. Я не могу! Улавливаешь? Или тебе лекцию по теории государства и права прочитать? Поэтому все. Будет, как я сказал. А если Векс этот невиновен, то можешь считать, что он пал смертью храбрых ради спокойствия и процветания Северной Конфедерации.
        - Ратников, а как быть с настоящим убийцей?
        - Так и он попадется когда-нибудь. И свое получит. Все, иди.
        - Ну ты и сволочь, Ратников…
        - Не возражаю. Все, свалила!
        Кристи пулей выскочила в коридор.

* * *
        Марк, Координатор, Рат, Черный, Векс. Векс, Марк, Рат, Координатор… Сколько можно! Ничего не получается. Так, попробовать снова? Рат. Даже мысль об этом кощунственна… Он псих, конечно, в бешенстве все может. Но Лору обожал… Хотя Иван Грозный, говорят, сына вот тоже обожал. Нет, все равно, этот - самый последний из всех.
        Марк? Слизняк. Хм… А ведь, пожалуй, это единственное, что он, Алекс, знает про него. И то только потому, что его так Рат называл. Не работает, придумал ему папаша отмазку какую-то, только ведь это ничего не значит: глупо не воспользоваться такими связями. Тихий, незаметный. В тихом омуте черти водятся? Вполне возможно, конечно. Но больше ничего на него нету, ничего…
        Черный. Исключено! Он два шага ступить не может, задыхается. А тут по туннелю полазить надо…
        И если Лора у них у всех под боком, то вот с Мазаем вообще ничего не вяжется.
        Алекс представил Ратникова с ножом, пробирающегося по туннелю, и усмехнулся: забавная картинка. Да и зачем ему это? Тысячи вполне легальных способов избавиться от человека, и все - в его распоряжении. И в него, в Алекса, он стрелять бы не стал. Захотел бы расправиться, и киллера нанимать не надо. Только он бы не захотел. Алекс нужен ему. Пока еще нужен. И что тогда?
        Штирлиц, блин: Геббельс, Гиммлер, Борман… Может, он просто пошел не тем путем? Поэтому и запутался, заблудился?
        - Дверь за мной закрой.
        Дежурный послушно выполнил приказание.
        Алекс вошел в камеру, на сей раз он был с табуреткой, на которую тут же и уселся.
        - Это опять ты? Что еще?
        Векс ждал священника, и визит Грина был для него совсем некстати.
        - Поможешь?
        Векс задумался только на мгновение:
        - Да.
        - Ты даже не спросил, чего я хочу.
        - Угу. Да и так ясно.
        - У каждого Холмса был свой доктор Ватсон. Побудь моим. Правда, Холмс из меня никакой. Но кроме тебя некому.
        Эта длинная и красивая фраза была «домашней заготовкой» Алекса. Она показалась ему очень удачной, точно выражающей именно то, чего он хотел от Векса. Но вот он выдавил ее из себя. И понял, насколько глупо и нелепо все это звучит.
        - Короче, одна голова хорошо, а две - лучше. У тебя ведь тоже вопросы есть.
        - Угу.
        Есть ли у него вопросы?! Да их столько, что, пожалуй, придется меняться ролями. Доктор Ватсон, хм…
        - Только что меня-то выбрал? Или действительно больше пойти не к кому?
        - Честно?
        Честно, тут надо только честно, без недомолвок. Иначе ничего не получится.
        - Действительно, не к кому.
        Это была чистейшая правда. Алексу нужно было поговорить, поделиться своими сомнениями, и, может быть, услышать ответы на вопросы, вот уже третий день не дававшие ему покоя. Но с кем? Выбор был невелик: Кристи. Алекс метнулся к ней, но только для того, чтобы убедиться - не приехала. Мамба? Выслушать он выслушает. И не расскажет никому. Но вот будет ли вникать в его проблемы? Не будет. Таблетку посоветовать - это он пожалуйста, посочувствовать опять же. Но Алексу сейчас не такая помощь нужна. Так и получилось, что единственным человеком, который мог ему по-настоящему сейчас помочь, оказался именно Векс.
        - Понятно. Я бы тоже так поступил: отсюда информация уйдет только в могилу.
        И, увидев реакцию Алекса, добавил:
        - Да все в порядке, не надо оправдываться. Еще неизвестно, кто кому помогать будет. Смотрю, бумагу принес. Это правильно, так легче. С чего начнем?
        - Давай с тебя, с твоих вопросов. Если я что знаю, то сразу отвечу. Тебе тут сложнее.
        - Попробуем. Тогда вот: ты всегда такой был, со странностями?
        - Как бы к делу не относится. Но ладно. Не всегда. Двадцать один год.
        Векс присвистнул:
        - Как ты с ума-то не сошел? Это же такой груз! Неприподъемный.
        - Не сошел, вот. Я же не всегда вижу. Правда, тут не совсем еще разобрался… Ну, я подробности вижу только там, где все произошло. На месте преступления.
        - А как же с Мазаем получилось?
        - Так говорю, не совсем разобрался. Да и сам знаешь: тогда, с тобой, я само убийство не увидел. Вот потом в сторожку попал, тогда и нагляделся. Во всех подробностях. Только лица этого гада я не видел. Твое лицо видел, а убийцы - нет.
        - В сторожке?
        - Да нет же, там я вообще лица не видел. Только что-то бесформенное.
        - А почему?
        - А я знаю? Мысли есть, конечно. Только все это за уши притянуто.
        - Давай тогда вместе рассуждать.
        - Мамба, это доктор наш, рассказал мне про ноосферу. Ну, это вроде как информационное пространство, где каждый свой след оставляет. Эмоции там…
        - Понятно, слышал про такое, дальше давай.
        - Дальше… Сейчас попробую поточнее. Короче, получается так: я лица не видел потому, что на этом месте уже ты побывал. А я, как бы, самое последнее вижу, свежее.
        - Не получается. Как же ты тогда потом увидел все, что произошло?
        - Не путай меня, сам запутаюсь. Сначала там, в коридоре, я увидел, как ты труп тащишь…
        - Говорил же, не тащил я его, собирался только.
        - Да какая сейчас разница! Неважно это. Я вот что думаю: предположим, что у трупа, ну когда его убивали…
        Векс неожиданно рассмеялся:
        - На кровати лежал труп и тихо стонал, трупова жена сидела в кресле и плакала, а по полу бегали труповы дети!
        Алекс с недоумением посмотрел на него, а потом тоже рассмеялся.
        - Извини, старая шутка, не думал, что ты не слышал.
        - Да ладно, все правильно. Убитый труп… Ты поправляй меня, я не совсем соображаю сейчас.

«Не совсем соображаю»… Плохо ему, откровенно плохо. Рука опять болеть начала, да и знобит. Но тянуть нельзя, тут жизнь на кону. И его, Алекса, в том числе.
        - У Мазая и у его убийцы были очень сильные эмоции, когда все это случилось. Так? Они и остались, ну в ноосфере. Блин, как-то все получается… Ладно. А потом там появляешься ты. И очень «радуешься», когда все это видишь?
        - Еще как! До сих пор от радости не отойду.
        - Вот, и ты тоже наследил. Поверх того, что было. Ну как капуста, одно над другим. Потом ты свое притащил еще и на станцию. А если Мазай мертвый был, так я его мертвого и увидел потом. Получается, в коридоре я твое считал. Потом я был в сторожке. И там уже увидел, как все происходило. Но там уже много людей побывало, и информация пошла неточная, лица я не увидел… Надо было мне тогда сразу с Кристи ехать!
        - Не поехал, так и жалеть нечего. А вообще складно получается. Хотя я вот что подумал: это тебе на будущее урок, ну чтоб в себе разобраться. А вот почему ты около Лоры не Рата увидел, а меня? Ее, ведь Рат нашел?
        - Не знаю.
        - Тогда давай порассуждаем опять.
        - Порассуждаем. Только давай ты уже. Я что-то плыву.
        - Рука? Это кто тебя?
        - Не знаю. Пока не знаю. Думаю тот, кто настоящий. Убийца. Я и тебе поверил только после того, как это случилось. Ты-то стрелять точно не мог. Да и не знал тогда ничего про мои способности, что место преступления… Стоп!
        - Чего случилось?
        - Подожди! Я, кажется, все понял. Это он убил тогда эту девочку в туннеле! А я также ошибся, как и сейчас!
        Вот он и сказал это слово: «ошибся». Признался. «Грин никогда не ошибается». Это верно. Но, как оказалось, этим тоже можно манипулировать.
        - Кто он? Давай поподробнее.
        - Год назад девчонку задушили, прямо в туннеле. Вернее, нашли ее в туннеле. Парень, что ее обнаружил, тревогу поднял. И я тогда тоже его увидел. Только его, а как он убивал - не видел совсем. Так же, как и с Лорой. Но тогда вообще не обратил на это внимание, я же просто так не вижу никого, это проверено. Не видел, в смысле…
        - Да ладно, не суетись, понятно все.
        - Парню пожизненное дали. Это хуже, чем просто смерть, поверь. А ведь он не убивал. Я теперь точно знаю: не убивал. Но раз я его тогда не увидел, то он знал, что и не увижу, если труп перетащить в другое место. То есть, если я попаду в комнату Лоры, то я его увижу! - Грин вскочил с табурета.
        - Стой, не суетись. Сядь.
        Алекс сел.
        - Не тараторь теперь, спокойно повтори: кто кого не увидел? Кто чего знал? При чем тут комната Лоры?
        - Сейчас. Я не узнал, кто убил девочку, не увидел. Теперь думаю: потому, что убийство не там произошло. И убийца все понял. Он перепугался, наверное, но очень быстро успокоился. И Лору потом убил в комнате, а перетащил в коридор. Чтоб запутать всех.
        - С чего ты взял?
        - Просто сам порассуждай: тащить ее мертвую откуда-то? Зачем?
        - А зачем ее раздевать надо было? Или она сама с себя все сняла?
        - Ну да, сорочка еще же. Когда ее убили, на ней сорочка была, ночнушка. Как до меня это раньше все не дошло, на поверхности же лежало!
        - Откуда ты подробности такие знаешь? Не сам грохнул, случаем? Извини. Просто у Агаты Кристи рассказ есть, «Убийство в доме викария», вроде бы. Там как раз убийца все и расследует, а Пуаро очень так активно помогает.
        - Не читал. Потом про сорочку и остальное расскажу, не сейчас. Но это так: ее убили в сорочке и спрятали одежду в техническом туннеле. А я ее нашел. Надо просто пойти в комнату, на место убийства, и я узнаю, кто убил!
        - Одежда точно Лорина?
        - Точно, точно, не сомневайся.
        - Тогда да. А если не увидишь в комнате ничего? Все-таки четыре дня прошло.
        - Увижу! Хоть что-то да увижу, туда никто не ходил.
        - Только давай тут разберемся до конца? Не рвись. Успеешь, десять минут не спасут.
        - Давай. На чем остановились?
        - Дай бог вспомнить… Ты рассказал, что в тебя стрелял настоящий убийца, что он думал, ты его в сторожке увидишь… Потом про эту девочку. Что он и ее убил тоже.
        - И тогда он узнал, как меня можно обмануть… Если его сейчас не остановить, он будет убивать, а я его не вычислю. Три трупа. Он не перестанет.
        - С чего взял?
        - Из личного опыта. Подруга жены рассказывала. А ей - подследственный ее, убийца. Ну, что после первого убийства море по колено.
        - Подруги у жены…
        - Нормальные подруги. Она следователем была.
        - Ну вот, а ты еще детективы не любишь!
        - Мне и дома этого хватало… Ладно, мы опять не туда поехали. До этого что было, до того, как мы на мою руку отвлеклись?
        - Ммм… Почему ты увидел меня, а не Рата, хотя тот был позднее?
        - Не знаю я. Наверняка объяснение есть. К примеру, ты труп трогал, а Рат - нет. Пойдет?
        - А он что, не трогал?
        - Не знаю. Это у Кристи спросить надо.
        - Как-то нелогично: дочка убитая, а он не бросился к ней…
        - Он мент бывший. У них же там на этот счет свои заморочки. Поэтому вполне возможно, что и так.
        - Итоги подведем?
        - Давай попробуем. Что мы имеем…
        - Ты записывай лучше. Первое что?
        - Первое: меня можно обмануть, если перенести труп на другое место… Стоп! Мы опять с тобой кое-что упустили.
        - Что?
        - Тут не только место преступления важно. Если про Рата мы верно догадались, то с убитым, с трупом, в смысле, у него должен быть физический контакт. Ну как у тебя с Мазаем и Лорой. У парня этого.
        - Подожди, откуда он мог знать про меня?! И зачем ему это?!
        - А он и не знал. Но про одного человека он знал. Думал, что знал.
        - Рат. Если бы не его ментовское прошлое…
        - Он бы стал убиваться над трупом любимой дочки. Тогда бы я увидел его, и именно его бы я, по его разумению, обвинил в убийстве. Наивный…
        - Почему наивный? Что, не сказал бы никому?
        - Не сказал бы. И не осуждай. Ты в моей шкуре не был. Только вот убийца этого не знает.
        - То есть мы имеем пункт второй: убийца ненавидит Рата и очень хочет его подставить. Вот это уже теплее. У тебя кандидаты в подозреваемые есть?
        - Я.
        - Что - ты?
        - Я его ненавижу. Только подставлять бы не стал. И вообще, если честно, он на своем месте.
        - Допустим. Но охотников до его кресла наверняка прорва.
        - Да весь бомонд, как ты выразился. Спят и видят, как его погонят. Только не они это: слабаки, ничего из себя не представляют и боятся друг друга и Рата. Тот их чморит, издевается, а они терпят. Никто никогда не возмущался даже. Стадо. Не могут они, ни вместе, ни поодиночке.
        - Ладно, поверю. Ты тут живешь, тебе знать лучше. Тогда кто?
        - Не знаю.
        - Оставим. Тогда третье? Что там еще?
        - Третье… Сейчас соображу, - Саша перевернул листок, на котором делал пометки.
        - Что у тебя тут такое? - заинтересовался Векс.
        - Где? В альбоме?
        - Ну да, на бумаге. Ты рисуешь, что ли? Дай глянуть.
        - Рисую…
        Как же он забыл? Как мог он это забыть?! Сейчас… Вот! Вот они, ботинки! Ботинки, которых быть не должно. Неужели…
        - Я сейчас. На, посмотри пока, - Алекс протянул Вексу альбом. - Потом все расскажу, некогда. Не обижайся, но правда некогда. Слишком долго рассказывать теперь, когда все встало на свои места…
        Вернее, совсем не встало. Сейчас еще непонятнее, чем раньше. Но… Ботинки. Мокрые и грязные ботинки. Теперь ему надо в комнату Лоры… И поговорить с Кристи. Уточнить все. Убедиться, что вот теперь-то он точно не ошибается.

* * *
        Кристи выскочила в коридор.
        Она проиграла. Все было зря, все. Рат все сделает, как выгодно ему, а то, чем занимается она, - фикция, игра в правосудие. И ведь она давно знала об этом. Еще до этого случая знала. И все равно пыталась что-то сделать. Почему же на душе так погано? Из-за того, что Рат второй раз за эти несколько дней унизил ее? Или от того, что завтра умрет человек, который не заслужил смерти? А она так и не смогла ему помочь? «Многие из живых заслуживают смерти, а многие из мертвых - жизни. Но не нам решать, кому жить, а кому - умереть». Гэндальф, сказочный герой. Цитата на все времена…
        - Крис, привет. Ты от Рата, он у себя?
        Саша… Сейчас он зайдет к Ратникову и через секунду будет знать все. Во всех этих мерзких подробностях. «Покажем Сашке порнушку»… Все к одному! Хоть бы уж попозднее, хоть бы уж не сейчас! Жить не хочу!..
        - Крис, ты дождись меня тут, ладно? Только не уходи, мне поговорить надо. Это про Векса. Ты только дождись!
        Про Векса… Поздно говорить про Векса. Все уже решено и ничего не исправить.
        - Дождусь…
        Это ему вслед. На самом деле ждать она не будет. Надо кое-что доделать, уточнить. И отчет на завтра готов. Никому не нужный отчет. Но она все равно доделает работу. Просто для себя, просто потому, что так хочет. Потому, что нужно чем-то заняться.
        - О, Крис, привет! Как там Мурино? Как кашель? Дозу не схватила?
        Хорошо бы, если да. И побольше!
        - Поживем - увидим. От кашля дай чего-нибудь?
        - А послушаться? Раздевайся.
        Раздеться?! Чтоб Мамба увидел у нее синяки? Чтоб догадался, как такие могли появиться?!
        - Дим, давай потом? Просто дай от кашля. Я же честно признаюсь - дохаю. Что еще надо-то?
        - Вы меня все сегодня с утра достали!
        - Не сердись, пожалуйста. Лучше поговори со мной.
        - Только потому, что это ты. Другому бы в жизнь не простил такого неуважения к собственной персоне. Но! Хуже будет, температура там или еще что, - бегом ко мне. А от кашля дам. Понравилась травка-то?
        - Хорошая.
        - Что там у тебя, пытай.
        - Ты про Марка что рассказать можешь? Насколько у него все серьезно?
        - А ты откуда знаешь? Заметно уже? Я тезку предупреждал, чтоб следил за парнем… Узнать бы еще, как он эту гадость достает.
        - Ты о чем?
        - А ты?
        - Я? Про то, что Марк болен. Психически ненормален.
        - А-а-а, я понял тебя. Как бы тут поточнее ответить? Скажем так: он психически не совсем нормален. Но не по той причине, по какой думаешь ты. Вот так.
        - А по какой?
        - Ты меня на куски-то не режь. Врачебная тайна, вообще-то.
        - Которую ты мне только что выдал.
        - Ага, - Мамба заулыбался, - выдал.
        - Так уж продолжай тогда.
        - Марк - наркоман. Гадость эту уже где-то с год потребляет. Вроде и недолго, но он и раньше долбанутый был на всю голову, ну без патологии, правда. Вот и сложилось два плюс два. Пока вроде ничего, держится. Я уж подумал, что ты заметила чего.
        - Нет, особенного ничего. Спасибо.
        - Только не говори никому, не надо. Жалко парня, может еще выкарабкается. Да и если до Рата дойдет, то, сама понимаешь, хорошего мало.
        - Ладно, Дим. Спасибо.
        Спросить - не спросить?
        - Дим, а Алекс?..
        - Утром заходил, перевязал его. А вот как сейчас, не знаю. Любой огнестрел - это инфекция. Так что, полагаю, хреново ему сейчас.
        - В него что, стреляли?! Кто?!
        - Так, сообщаю, что известно: огнестрельное ранение в руку, легкое, жить будет, если станет слушать доктора. Стреляли вчера. Кто - я не знаю. Все. Вопросы есть?
        - Нет. Сильно его задели?
        - Крысь… Легкое, жить будет. Не сильно!
        - Угу. Не кричи так. Слышу. Только я не про это. Алекс давно наркоман?
        - Сашка?! С чего ты взяла? Нет. И это окончательный диагноз. Было бы что, я бы знал.
        Рат врал. Она так и думала! Какая скотина… А, да что тут вообще говорить…
        - Дим, я пошла, спасибо.
        - Заходи на огонек!
        - Угу, пока…

* * *
        Боль… Господи, как же противно! Когда все это кончится? Когда это ненасытное чудовище отстанет от нее…
        - Будь ты проклят!
        - Тебе нравится, сучка? Нравится же! Да? Скажи - «да»! Ну, отвечай!
        - Не-е-ет!
        - Нравится…
        Больно. Противно. Мерзко…
        Саша хватал губами воздух: дышать было нечем, горло словно сдавило гароттой. Руками он старался разорвать невидимые тиски, но все было тщетно. Но вот, наконец-то, стало отпускать, чернота перед глазами рассеялась, Грин вернулся в реальный мир.
        - Очнулся, выродок? - Ратников сидел, откинувшись на спинку стула, руки были закинуты за голову. Он спокойно наблюдал, как Алекс приходит в себя, как поднимается с пола…
        - Убью! - Саша рванулся было к нему, но тут же остановился: в руках у Рата оказался пистолет.
        - Успокоился? А теперь идешь к двери и закрываешь ее с обратной стороны.
        - Что ты сделал с ней? За что? - Алекс захлебывался от ненависти: если бы, если бы не этот чертов пистолет!..
        - Тоже захотелось? А что, тебе она не дает?
        Алекс опять дернулся, но Рат вновь вскинул оружие:
        - Стоять! Или ты забыл, что живешь только потому, что этого хочу я? Ты же неудачник, который полностью зависит от воли своего начальника! Вон отсюда! Понял? Или Кристи узнает подробности нашего с тобой сотрудничества.
        Саша был уничтожен. В изнеможении он прислонился к стене. Рат прав: он неудачник, он даже отомстить за оскорбление не в состоянии. Потому… Потому, что просто трус!
        Ратников праздновал победу: он добился, чего хотел, завтра закончит с Вексом и все опять успокоится, пойдет своим чередом. И эти двое, сладкая парочка, долго еще голову не поднимут. А потом он опять найдет повод напомнить всем, кто в доме хозяин.
        Остался только Мороз. Ну, с этим он решит быстро…
        - Ну что стоишь-то? Милостыню не подаю, свободен.
        Алекс повернулся было, чтоб уйти, но Рат остановил:
        - Постой-ка, вот чего. Ты заходи завтра, часиков так в девять. Вечера, конечно. Крыська будет, поделюсь.
        И он заржал.
        - Мразь!
        Алекс толкнул дверь, но тут же отступил назад.
        - Куда это ты разбежался, голубок?..
        Глава 20
        ФИНИТА ЛЯ КОМЕДИЯ
        Самый опасный враг - это тот, кому нечего терять.
        К/ф «Секретные материалы»

10-12 ноября. Станции Площадь Мужества, Гражданский проспект. Мороз
        Морозу не спалось. Но это была совсем не та изматывающая бессонница, что мучила его совсем недавно. Сегодня ему было хорошо: скоро, еще совсем чуть-чуть, и в его жизни все изменится. Наконец-то он получит то, чего так страстно желал все эти годы. Ах, благодать! Хорошо-то как!
        Рядом посапывала, закинув ногу ему на бедро, Нюша. И это тоже его маленькая победа, совсем уж неожиданная. Тут он ждал всего, чего угодно, и даже немножко, чего уж греха таить, побаивался: вдруг девка жаловаться побежит? Нет, не побежала, ему и уговаривать ее особо не пришлось. Так, поломалась для виду, куда без этого. Хороший знак, значит, и в остальном у него все получится. А девчонка молодец, соображает выгоду. Да и мать сильно не возмущалась - дочка ей, по слухам, сама быстро рот заткнула. И то сказать, что им от Богданчика этого недоделанного? А тут
        - перспективы. К гадалке не ходи, напридумывали уже себе там золотые горы. Пусть, пусть придумывают. Может, и решится он на наследника. А что? Она справная, здоровая, а что неопытная, так это дело наживное. Можно, в конце концов, к Мамочке послать, та и обучит всему. Ну, а надоест - другую найдет, а эту замуж выдаст за кого-нибудь. Да хоть за того же Богданчика: идиот, ведь еще и рад будет - любимую ему вернули. Мороз слегка пощекотал Нюшу, та что-то промычала и сильнее прижалась к нему. Хорошо!
        А ведь он гений! И случай тут ни при чем. Ну окажись на его месте хоть тот же Карла… Или Смирнов с «Политеха»? Им бы и в голову не пришло такого. А он додумался. Правда, повозиться пришлось чуть-чуть. Но это что… Результат важен. Завтра, завтра решится все. Рат, идиот, сам ему карт-бланш вручил. Этим он все и прикрыл. Нет, он точно гений…
        С этими мыслями Мороз наконец-то захрапел…
        План, который он придумал, действительно был гениальным по своей сути. И прост, как все гениальное. Он, Мороз, миллион раз мог бы отправить Ратникова на тот свет! Сколько раз он представлял, поигрывал у себя в голове, как он это делает, сочинял свою прощальную речь и придумывал, что скажет в ответ ему Рат. Вот он стреляет (наливает ему в водку яд, втыкает в сердце нож), Рат падает замертво, Мороз торжествует… И в этот момент появляется Грин… Чертов цепной пес! Не подкупить, не запугать - все уже до него, до Мороза сделано! Убить, убить Грина, это - единственный выход! Он даже придумал, как это можно сделать, и уже выяснил у Мамочки, в какие дни ему подкладывают этих потаскушек. Но в последний момент испугался. Слишком много промежуточных звеньев, слишком многие будут об этом знать. Убрать потом и их? Нет, все слишком сложно, а значит, и ненадежно. И еще Рат. Как он поведет себя? Чутье, звериное чутье Андрейки-Казачка подсказало ему: Рат все поймет, сразу. И тогда до него не доберешься. А попробуешь - шею сломаешь.
        Временами Мороз был готов выть от отчаяния! Или уже смириться и ждать: никто не вечен.
        И вот судьба подарила ему шанс, и грешно было его не использовать. План родился в тот самый момент, когда в станционном «гроссбухе» он увидел фамилию этого человека. Оставалось только проверить свою догадку.

* * *
        - Ромашов! Ромашов!!!
        Адъютант не отзывался. Опять с девочками на кухне любезничает. В другой момент Мороз бы не рассердился: парню двадцать, пора невесту искать. Только вот какая за него пойдет? Неказист больно. Да и умом не блещет. Хотя, это как еще посмотреть. Приспичит, и не то что пойдет - побежит.
        - Ромашов!
        Парень, запыхавшись, влетел в кабинет, на ходу поправляя брюки.
        - Ты что, в рабочее время по девкам бегать вздумал?!
        Ромашов под гневным взглядом своего начальника съежился, покраснел, стыдливо опустил глаза. Помялся, потом тихо произнес:
        - Нет… Живот у меня прихватило.
        Мороз не выдержал, рассмеялся:
        - Эх, Ромашов, ни на что-то ты не годен. Я уж понадеялся, что на свадьбе погуляю, а он, оказывается, обосрался!
        Ромашов покраснел еще больше.
        - Марш в медпункт!
        Незадача. Этот хоть и умом не блистал, зато преданным был. И неболтливым. А к его делам абы кого подпускать никак нельзя. Особенно шибко умных: он, Мороз, хоть и подстраховался со всех сторон, да только кто захочет, мигом просчитает. А помощник ему сейчас понадобится.
        Он уже заранее ненавидел всех тех, кого ему придется опрашивать. Шляются туда-сюда! Было бы хоть их поменьше. Или хоть бы все с одной станции, а то собирай… Плюс сопровождающие. А они еще и не все на месте. Плюнуть бы на все на это, выдернуть только своего, «крота», да никак нельзя. Только в общей массе. Хорошо Ратников сейчас не у дел. Но кто знает, что с ним будет завтра, и тогда надо будет держать ухо востро… Тут лучше перебдеть, чем недобдеть, иначе как бы себе дороже не вышло.
        Пойти, что ли, перекусить это дело? Или… А! Да ну ее, эту диету! Мужика должно быть много.
        В столовой было многолюдно. Народ, привлеченный запахами готовой еды, все прибывал и прибывал. На «Мужества» в отличие от других станций Конфедерации фиксированного времени для кормежки не выделялось: производства тут не было никакого, а со стакерами и военными разве угадаешь, когда им поесть приспичит? Так что поварам тут доставалось по полной программе: кухня работала и ночью, кормили опоздавших, транзитников, челноков.
        - Веруня, не жадничай, клади по максимуму!
        - Андрей Николаевич, сам же мне велел следить за тобой. Твое распоряжение, что полпорции и не больше?
        - Да? Считай, что отменил на сегодня. Клади, проголодался я.
        - Ну, смотри, как хочешь… Девки любить такого пузана не будут, - но, увидев гневный взгляд начальника, тут же пошла на попятную. - Шучу, шучу я… Есть тут будешь или на кухню пошли? Там потеплее, и аперитивчика пять капель налью.
        - Вера! Опять? Смотри!
        - Андрей Николаевич, так это слабенькое, собственного производства, и не бурда какая-нибудь. Да и помаленьку я. Сам посуди…
        - Кончай тараторить. На кухне накрывай. И где там у тебя «аперитивчик»? Налей на двоих, подойду сейчас.
        - Ой, да я же на работе ни-ни.
        - Да не тебе, дура!
        Пашу Сальникова он приметил давно: тот стоял недалеко от столиков, разговаривал с кем-то из своих подопечных. Вот хороший кандидат в помощники, лучше и не придумаешь. И верный, и не великого ума, но исполнительный и шустрый. Давно бы надо его к себе забрать. Правда, в отряде он за главного, а при нем, при Морозе, все равно на побегушках. Как бы не обиделся… В падлу ему, Морозу, послужить не посчитал. Ну да ладно, укалякает его как-нибудь.
        - Пал Ильич, разговор есть. Пойдем, пропустим по стаканчику…
        Через пятнадцать минут Павел Ильич Сальников согласился-таки немного, всего пару деньков, поработать у своего старого товарища «при штабе». Как-никак, дело государственной важности.
        Всех секретов Мороз старому другу, конечно же, не открыл, и при нем был предельно осторожен.
        Помощником тот оказался незаменимым. Работу поделили поровну, но Мороз схитрил. Ему вовсе не улыбалось выслушивать бесконечные истории, кто, когда и куда ходил, с кем и где встречался. Зачем ему вся эта муть? Это пусть Паша переваривает, ему полезно. Казачок специально работал медленно, и в результате друг Паша трудился практически в одиночку. Мороз же только изображал кипучую деятельность: все, что он хотел узнать, он выяснил уже к исходу первого дня. Ему осталось только поговорить с «кротом». Казачку было тоскливо, он не находил себе места… Действительно, хуже нет, чем ждать и догонять. Тем более, когда ждать приходится событий, должных все изменить, перевернуть. Судьбоносных… Скорее бы все закончилось! Опостылела эта «Площадь»… Глаза бы не глядели! Вот на «Гражданке» он развернется. Кабинет Рата себе оставит. Там только ремонт сделать надо, мебелишку заменить, а то стыд, начальник все-таки. В Лоркину квартиру сам въедет, Нюшку с собой возьмет. Вот девка! Ну и бесстыжая! Сама к нему пришла во второй раз, хоть приказа явиться не было. И ненасытная… Как с таким темпераментом убереглась-то? Ну да
там Богданчик под ногами мешался, и сам не ам, и другому не дам. Тютя-матютя…
        Координатора он выгонит. Или нет? Ладно, пожалуй что, пусть будет. Служил Рату, послужит и ему. Не Ромашова же с собой тащить? Много тому чести! Мал еще. А на
«Мужества» он Сальникова поставит. Это как бонус за то, что помог ему сейчас. Ведь помог, как ни крути, а помог, все дерьмо, сам того не ведая, на себя оттянул. Не убудет от него. Но отблагодарить надо, заслужил. И свой человек, опять же, благодарен будет, верен…
        Эх, скорее бы, скорее…
        К вечеру второго дня Сальников выполнил большую часть работы. Теперь его надо было мягко отстранить, чтоб не понял ничего. А уже потом взять быка за рога и, наконец-то, исполнить то, из-за чего он, Мороз, всю эту бодягу затеял.
        - Паш, ты вот чего. Завтра с утра выйди, меня дождись, а то опять просплю.
        Сальников понимающе хихикнул:
        - Мешает спать-то? Горяча? А?
        На приглашение пообсуждать его ночные подвиги Мороз не отреагировал:
        - Я приду - пойдешь в отгул. На сутки. Потом к себе заступишь, как обычно. А я тут сам доделаю, а то тебе досталось. Да, и потом еще чего-нибудь подгоню. В благодарность.
        - Лучше кого-нибудь. Могу даже подсказать и показать. Есть тут одна, с зелеными глазами.
        - Тебе чего, потаскух не хватает? Или жена отказывает?
        - Ой, кто бы говорил… Может, и мне тоже новых впечатлений захотелось?
        - Подумаем…
        С зелеными, так с зелеными… Будет ему с зелеными. Заслужил. Послезавтра будет. А завтра… Завтра у него, Мороза, решающий день. Завтра он встречается с «кротом».
        А потом…
        Лишь бы «крот» не подвел. Но он не подведет: Мороз, знает, чем того и купить, и прижать. Завтра, уже завтра. Сначала напугает, потом пообещает. Сделает предложение, от которого тот не сможет отказаться! Наобещает вагон и маленькую тележку. Чего? Да чего угодно, хоть в святые произвести! Главное, чтоб он миссию свою выполнил… А потом он, Мороз, выполнит свою. И Конфедерация получит не только нового руководителя, но и героя, который очень старался, но совсем чуть-чуть не успел предотвратить теракт. Можно будет, для пущей правдоподобности, прострелить себе руку. Или ногу. Бр-рр… Нет, стрелять в себя он, пожалуй, не будет…
        Убить врага чужими руками. И после этого убрать исполнителя. Классика жанра. И никакой Грин ни в чем его не заподозрит…
        Кстати, надо будет подумать, что делать с Грином? Нужен ли он ему? Но об этом потом. В конце концов, и на этого урода найдется поводок. Будет молчать, как миленький. И лизать ему зад, как сейчас Рату лижет.

«Каким ты был, таким остался»… А дома сейчас Нюша ждет, пришла уже, небось. Ох, и бесстыжая девка! Но хороша! «…Орел степной, казак лихой»…

* * *

«Человек предполагает, а Бог - располагает». Мороз начисто забыл эту поговорку, а зря. Помнил бы - бросил все, и не оставлял «крота» на последний день. И черт с ним, с Сальниковым! Не плохо бы было в нужный момент припомнить также и про то, что иногда близок локоток, да не укусишь, и что сопливых вовремя целуют…
        Ночь Андрей провозился с Нюшей, девка совсем его измучила, и утром он, соответственно, проспал. Паша был уже на месте, но не работал, развалился в уютном морозовском кресле, закинув ноги на стол. Мороз даже не успел ничего сказать наглецу, как раздался звонок.
        - Паш, свободен, как и обещал. На службу завтра с утра. А я на «Гражданку». Похороны.
        Как же он упустил это! Просчитался… Чертова работа! Теперь встречу надо откладывать: от Рата так просто не отвяжешься, заставит повинность отбыть по полной программе: сперва панихида, затем поминки. А на них наверняка пить заставит немеряно. Бурды какой-нибудь, свои запасы-то вряд ли выставит, жмот. Придется все переносить на вечер. Ничего, тогда он и наверстает. Может, это и к лучшему…
        В действительности же все оказалось совсем не так, как Мороз планировал. Неприятный сюрприз ждал его сразу по прибытии на «Гражданку»: все они, включая Рата, пойдут провожать покойников до кладбища…
        Мороз был в бешенстве: мало того, что ему придется тащиться по снегу пешком, теперь еще и о том, чтобы попасть к себе раньше ночи можно вообще забыть! Но главный удар ждал его, когда он увидел Ратникова: не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять - прежний Рат вернулся.
        Что там читал поп во время панихиды, Мороз не слушал, машинально крестил лоб, когда видел, что крестят остальные, что-то повторял за священником, когда повторяли другие. Потом был поход на кладбище, стылый ветер, от которого не спасала плащ-палатка, полученная им на «Гражданке». Но он и этого, казалось, уже не замечал. В голове, вытесняя все другие мысли, билась одна: завтра, он должен сделать это завтра. Пока Рат не до конца опомнился, пока окончательно не стал прежним: хитрым, расчетливым, жестоким. Видящим всех насквозь и, казалось, читающим мысли. Надо торопиться, форсировать события. Время еще есть, но очень, очень мало…
        Потом были поминки, на которых, к неудовольствию Мороза, Ратников пил в меру и спать ушел раньше всех, оставив Координатора проследить, чтоб помянули, как положено. Хоть бы кондратий его ночью стукнул!..
        К себе, на «Мужества», Казачок едва приполз только ближе к полуночи.
        Нюша уже ждала его в кровати. Мороз было буркнул: «Не до тебя!», но хитрая девка и не подумала уходить… И правильно сделала…
        Завтра, завтра все решится. И у него обязательно все получится…

* * *
        Утром Мороз проснулся бодрым и в отличнейшем настроении. Проспал, правда, но ничего страшного, он сам себе тут и хозяин, и подчиненный. Разобрался с текучкой, которую никак нельзя было отложить «на потом», отдал необходимые распоряжения. Все, он готов, теперь ничего не мешает, и можно заняться тем, что действительно важно.
        Но сначала это дело надо перекусить…
        Поесть Мороз любил. Хорошо поесть, много и со вкусом. А стоило немного понервничать, так вообще готов был сожрать быка «без хлеба и соли», как говаривала когда-то его наверняка уже давно покойная мамаша, царствие ей небесное. Что он только ни делал, как ни убеждал себя, что обжорство до добра не доведет, что скоро заработает «зеркальную болезнь» - ничего поделать с собой не мог. Вот и сейчас, плотно позавтракав с утра, Андрей через каких-то пару часов опять почувствовал себя голодным.
        Сообщение о том, что Ратников требует к себе отряд с «Мужества», застало его за едой. Мороз разнервничался: зачем? Этот чертов крысиный король никогда и ничего не делает просто так! За невеселыми думами Казачок не заметил, как съел дополнительную порцию…
        Придя к себе в кабинет, он не выдержал - перезвонил Ратникову, поинтересовался, зачем ему нужны бойцы и сколько человек нужно. И потом жалел: зачем, зачем сунулся? Невинные вопросы? Невинные. Но ведь это Рат! Его знать надо! Этот запросто что-нибудь учует, крыса! Под ложечкой засосало. Нехорошие предчувствия, ой, нехорошие! А если это просто паранойя уже? Может, пока не поздно?..
        Казачок вдруг разозлился: что, отказаться захотел? Сейчас, в самый последний момент, когда все «на мази»? Это что получается, прав был Ратников, значит? И он, Андрей Мороз, не Атаман, а дерьмо? Подкаблучник и слизняк? Нет уж, дудки! Он все доведет до конца. И у него все обязательно получится!
        - Ромашов!
        Оправившийся после неожиданной болезни, бледный и похудевший адъютант появился на пороге.
        - Чего хоть тебе доктор-то сказал?
        - Не знаю… Сказал, что сала меньше есть надо.
        - Хм, - Мороз оглядел субтильную фигуру Ромашова. - По твоему виду никак не скажешь, что любитель. Ладно. Сальникова ко мне. И срочно.
        Паша себя ждать не заставил.
        - Как там моя зеленоглазенькая поживает?
        - Хорошо поживает. Завтра вернешься с «Гражданки» и можешь брать ее к себе. Я разрешаю.
        - А ну как кочевряжиться начнет? Скажу, что ты приказал?
        - Скажи. И пригрози, что к Мамочке отправлю, если что.
        - Славно. Только ей туда рановато, лучше скажу, что свою брошу, а на ней женюсь. Она глупая еще, чего там, всего пятнадцать. Поверит. Уломаю. А что на
«Гражданке»-то? Командировочка образовалась?
        - Типа того. Ратников вызывает второй отряд. Так что готовь своих. А вот этих, - Мороз передал ему список-предписание, - этих мне потом обратно с дрезиной отправишь…
        Ну вот. Как это там? Рубикон перейден…
        Э-эх… Опять ждать. Сходить, что ли, на кухню?..
        Но дрезина вернулась пустая, а сразу после ее прихода Морозу сообщили, что его вызывает Рат.
        Казачок лихорадочно перебирал в голове причины, но которым он так неожиданно мог понадобиться начальству. Рат прознал про его планы? Исключено!.. Недоволен, что он проводит расследование? Вообще не то, сам же велел… Хочет спросить с него за исполнение обязанностей? Что сделал и как? Вот это теплее. И тут он отговориться сможет. Как-никак, расследованием занят был. Результаты? Будут результаты, просто не готов сейчас… Чего-чего, а «включать дурака» Мороз умел мастерски. Выкрутится…
        Но ехать все равно не хотелось. Еще беспокоило то, что совсем непонятно было, по какой причине не явились вызванные им люди. А с другой стороны, вроде и неплохо… Хотя… Запер он бы их сейчас где-нибудь в подсобке, дождались бы, не переломились. Но время! Время поджимает!
        Перед отъездом он зашел на кухню.
        - Вера, аперитивчик остался?
        - Ой, конечно. Пять капель?
        - Стакан лей!
        Вот так-то будет лучше. Хорошая «бормотушка»!

* * *
        - Убью!
        Мороз, уже поднявший руку, чтобы постучаться к начальнику, отшатнулся от двери. Заявочки… Чего это там у него?! Ясно одно: входить пока не надо.
        В коридор на шум выглянул Координатор. Убедившись, что тут все спокойно, кивнул Морозу и вновь закрыл дверь.
        - Успокоился? А теперь идешь к двери и закрываешь ее с обратной стороны.
        Ну-ка, ну-ка… Ай, как нехорошо подслушивать! Тем более у двери собственного начальника. Но как полезно! Мороз ликовал: о таком он, Андрейка-Казачок, даже и мечтать не смел - с обоими одним махом! Давай, давай Алекс Грин, кричи громче, угрожай своему патрону!.. Чтобы все слышали и знали!
        - … Крыська будет, поделюсь.
        Дверь в кабинет открылась. Мороз щелкнул предохранителем.
        - Куда это ты разбежался, голубок?..

* * *
        - Извини, начальник, что я вот так, без стука.
        Мороз расположился у двери так, что и Алекс, и Рат были в поле его зрения.
        - Ты не спятил, Казачок? Или, может, до белой горячки допился? Дуру-то свою опусти. Она еще и стреляет иногда.
        Рат сразу, как только увидел в руках у своего заместителя оружие, понял, что тот задумал. Вот так Мороз! Недооценил он его, оказывается. Или переборщил где-то, надо бы поласковее с ним? Только кто же знал-то…
        - Ратников, ты ручки-то на столе держи, и не дергайся. Вот так. Подожди, пока еще не время, я еще не все тебе сказал! - и, увидев, что Алекс поменял положение, уже ему. - Стоять, где стоишь!

«„Стоять, где стоишь“… Стою. Эх, чтобы придумать, как бы отвлечь его? У Рата оружие, но этот выстрелит быстрее…».
        - Казачок, а Казачок?
        - Говори, начальник, говори.
        - Ты что же, думаешь, живым потом уйдешь отсюда?
        - Героем! Ратников, героем! Жаль, вот только тебя не уберег, не успел. Только ты уж тут сам виноват, не надо было девку сильничать. Вот мужик-то ее и осерчал. Не удержался. А я не успел. Но его, гада такого, - Мороз кивнул в сторону Грина, - хлопнул все-таки. Не беспокойся, тебя мы с почестями похороним. Рядом с дочкой. А вот Грина придется собакам на прокорм…
        - Радужные перспективы, - Ратников ухмыльнулся. - Думаешь, поверят?
        Заговорить его, заговорить, а там он что-нибудь придумает. Нет, надо же! Так бездарно попасться! Эх… И оружие рядом, а не успеет. Казачок, скотина, раньше среагирует.
        - Поверят! У меня ведь и свидетель есть! И какой свидетель! Козырный! Крепче двери-то закрывать надо, коль ругаться собрались!
        - А ты гнида, оказывается, Казачок.
        - А учитель хороший был!.. Все, хватит! Заболтались! Ну, молиться будем? Или в грехах покаемся?
        Оказывается, это только в мыслях легко нажать на спусковой крючок… Сколько раз Мороз представлял себе этот момент, но вот дошло до дела, и он спасовал…
        - Да, кстати! Раз патрон наш не кается… Думаю, перед смертью тебе, Алекс Грин, он же Сашка Гринев, он же Гоша, он же Гога, - Мороз рассмеялся над своей шуткой, - будет полезно узнать, что это мы с дружком моим, Пашей Сальниковым тогда тебе в водку наркоты подлили. Потом в тот туннель отволокли, где с толстым удовольствием и отпинали! А придумал все это Ратников! Придумал и приказал! Для чего, как считаешь? Ладно, так и быть, скажу: чтоб ты покладистым стал, чтоб не хорохорился лишний раз! А то, боялись, чистоплюйничать начнешь. Но ты молоток, быстро тогда свою выгоду понял, не подвел! Сколько на тебе невинной крови? Не считал? А ты у Рата спроси, он всех хорошо помнит.
        И он, Алекс, всех до одного помнит. И про наркоту догадался, только поздно, кровью его уже повязали. А вот что тут и Мороз постарался - не знал. Что же, лишние подробности не повредят. Даже вот сейчас, перед смертью, приятно узнать, за кого потом перед чертями в аду походатайствовать отдельно.
        - Ну, все! Аллилуйя! До встречи в преисподней!..
        То, что случилось потом, иначе как чудом назвать было нельзя. Хотя любые чудеса бывают, как правило, или результатом чьих-то добрых дел, или, наоборот, просчетов.
        Мороз же как раз и допустил просчет. Самый крупный просчет в своей жизни. Ошалев от радости, он просто не подумал, что в кабинет к Рату кто-то может зайти…
        Обстановка поменялась в одно мгновение.
        Координатор, привлеченный непонятным шумом в кабинете начальника, приоткрыл дверь. Мороз на секунду отвлекся, и этого хватило для того, чтобы Саша бросился ему под ноги, стараясь уронить на пол. Вслед за этим раздался выстрел. Но стрелял уже не Мороз, а Рат…

* * *
        Феликс вытащил из стола бутылку, налил стакан. Вопросительно посмотрел на Грина:
        - Будешь?
        Тот молча кивнул.
        Они выпили, не чокаясь и не закусывая, и все так же продолжая молчать.
        - Что дальше делать будем?
        Ратников налил еще, кивнул Грину: наливать, мол? Тот отрицательно покачал головой: хватит. Рат выпил, поморщился: бурда.
        Мороз в углу тихо застонал.
        - Очухался. Жаль, не пристрелил его сразу. Теперь вот возись…
        Зашел Мамба, увидев раненого, присвистнул, хотел подойти, но Ратников остановил:
        - Погодь, сядь сюда.
        - Кровью истечет.
        - Жить захочет - не истечет.
        Мороз наконец-то открыл глаза, мутным взглядом обвел всех, потом прохрипел:
        - Помогите…
        - Хм… Глядите-ка, помощи он просит. А скажи-ка, Андрейка, что нам за это будет?
        - Скажу… Скажу кто «крот»… Я знаю.
        - Вот это уже интересно. Валяй.
        Мороз еще раз обвел взглядом присутствующих, словно ища кого-то. Потом посмотрел на дверь.
        - Плотнее… Прикрой плотнее.
        Рат кивнул Мамбе, который сидел с краю. Доктор послушно встал, проверил дверь.
        - Закрыто.
        - Ну, все? Готов?
        - Марк… Марк Азаров…
        - Тебе что, пуля не в брюшину попала, а мозги вышибла?
        - Я… правду…
        - Мамба, давай.
        Рат молчал, пока доктор возился с Морозом. Когда закончил, осторожно, чтоб раненый не видел, помотал головой: не жилец.
        - Кровопотеря большая, и, думаю, тут печень задета.
        - Что хочешь, делай, но чтоб он не гикнулся, пока все не расскажет.
        Мороз, услышав это, попытался засмеяться, потом закашлялся:
        - Что, Рат, боишься, замолчу раньше времени?
        - Да уж, ты постарайся. Про карту с запиской я в курсе, кстати…
        Мороз с удивлением посмотрел на него: кто?!
        - А вот этого, я тебе, братец, даже сейчас не скажу. А то вдруг да выкарабкаешься?
        - А меняет это что?
        - А я добрый, может быть. Знаешь, я вот даже зауважал тебя. Смог! Решился! Даже жаль стало, что подыхаешь. Ну, что еще скажешь?
        - Марк… Он с Веганом снюхался, когда за границу ходил. Он не лечился… Я проверил. Сразу с Выборгской… уходил. И чаще… чаще, еще… чаще всех туда ходил.
        - И что тут такого? Не, ты чего-то не туда полез.
        - Туда… Кроме него такую карту составить никто не мог… Никто. Все остальные туннелей не знают, я специально спрашивал. А Марк… Тогда… Маленьким был, мне все рассказывал, что и где… И перепись… Координатор… Все в одно. Рат, я устал… Сам у него спроси. Он скажет, я знаю, он сам все скажет…
        - А Векс?
        - Я придумал…
        Мороз потерял сознание.
        - Черт. А ведь он, похоже, прав.
        Рат снял трубку с телефона, переключил номер.
        - Вот и пригодились твои бойцы, Казачок… Сальникова ко мне! - Потом, словно впервые увидев Грина и Мамбу. - А вы чего расселись? Этого в медпункт, заслужил подохнуть в цивильном месте, и все. Свободны. Думаю, предупреждать, что молчание золото, вас не нужно?
        Ратников нагнулся, в тумбочке у стола что-то загремело…
        Ушел только Мамба. В дверях задержался, вопросительно поглядев на Алекса, который так и не встал с места, и, поняв, что уходить тот не собирается, вышел.
        - А тебе отдельный пинок нужен? - Ратников наконец-то поднялся. В руках у него была полупустая бутылка с фирменной наклейкой.
        - Рат…
        - Что еще-то?
        - Ключ от Лориной комнаты.
        - А что не от квартиры, где деньги лежат?
        - Рат, Лору убил тоже Марк!
        - Отстань… Не смешно даже.
        - Рат, Лору, Мазая и ту девочку год назад убил Марк!
        До Ратникова наконец-то дошло, что именно ему пытается втолковать Алекс.
        - Ты же… Ты же мне сам втирал про Векса! Ты… - от ярости он забыл, что хотел сказать.
        - Я ошибался! И если ты сейчас не будешь делать, как я скажу, то завтра на суде об этом узнают все.
        - Пристрелю!..
        - Спокойно!
        Вытащить оружие, благополучно убранное им обратно в стол, Ратников не успел.
        - Ты что, думаешь, только один стрелять умеешь?
        Как же он проворонил! А этот пащенок ловок, быстро Морозовский пистолетик-то оприходовал! Он, Рат, в суете и внимания не обратил…
        - Что-то сегодня много желающих меня пристрелить. В очередь, сукины дети, в очередь!
        - Отвали! Ключи от Лориной комнаты - и живи себе в свое удовольствие. Сам сдохнешь. Сопьешься и сдохнешь!
        - Вы все сегодня сошли с ума! Марк, этот слизняк, этот недоносок! И вот один уверяет меня, что тот шпионит в пользу Вегана, второй - что он маньяк-убийца!
        - Рат, ты сам у него все и спросишь. А мне нужен ключ!
        - Зачем? Зачем тебе ключ, если ты и так все знаешь?
        - Господи, ключ! А все остальное тебе расскажет сам Марк.
        - Подавись…

«Как же ты быстро захмелел-то, господин начальник»…

* * *
        Тук-тук, тук-тук. Тук-тук, тук-тук. Условный сигнал. Легкие шаги.
        - Марик, тебе чего? Ты хоть знаешь, который час?
        Это Лора. Лицо заспанное, волосы растрепаны.
        - Счастливые часов не наблюдают. Пустишь?
        - Нет, я сплю уже.
        - Не хочешь, чтобы я вошел? - выражение лица у Марка меняется, чувствуется, что он злится.
        - Потом, Марк, потом. Не сегодня. Утром приходи.
        Марк не двигается с места, пытается заглянуть за плечо девушки.
        - Марик, иди спать! Да нет у меня никого, осел ревнивый!
        Она пытается закрыть дверь, но парень предусмотрительно ставит ногу в проем.
        - Лора, а у меня для тебя подарок. Смотри!
        Перед глазами, бликуя, закачался кусочек янтаря…
        - Марк! Давай утром!
        Глаза у девушки загораются, но она упрямится: сказала же, что не пустит!
        - Тебе же нравятся побрякушки? Надень! Смотри, какой красивый!
        Лора уступает и протягивает руку к кулону. Парень время зря не теряет: один момент, и он уже в комнате.
        - Уходи! Ты грязный, убирайся!
        - Тс-с-с… Разбудим папочку.
        Марк прикладывает свой палец к Лориным губам.
        - Тс-с-с… Надень… А потом я тебе дам еще кое-что. Тебе понравится…
        Он протягивает ей пакетик.
        - Смотри! Это надо просто понюхать…
        Лора отталкивает его руку, пакет падает, по полу рассыпается белый порошок, но она не видит этого. Она смотрит на руки.
        - Что это у тебя?.. Кровь?! - девушка испуганно отшатнулась. - Уходи, убирайся отсюда сейчас же…
        Боль… Боль тисками сдавливает голову. Воздух! Дайте воздуха!
        Все. Темно. И только кусок зеленого янтаря на шнурке раскачивается перед глазами, вгоняя Алекса в сон…
        Последнее, что он услышал, прежде чем провалился в небытие:
        - Азаров-старший повесился…
        Глава 21
        МАРК, ИЛИ ИГРЫ РАЗУМА
        Ты поймешь, что узнал,
        Отличил, отыскал
        По оскалу забрал -
        Это смерти оскал!
        Ложь и зло - погляди,
        Как их лица грубы,
        И всегда позади
        Воронье и гробы!
        В.Высоцкий
        По туннелю он не шел - бежал. Скорее, скорее от этого места! Его там не было, это не он… Иногда оглядывался, и тогда ему чудилось, что в вязкой темноте кто-то преследует его. И он знал, кто.
        - Уйдите, отстаньте! Я не хотел, я не виноват! Вы сами…
        А темнота шептала ему в ответ: «Виноват… Хотел… Хотел»…
        - Не-ет!
        - Да-а…

* * *
        - А Марик сегодня будет с папой строить шалаш? А Марика, наверное, уже ждут Жужа и Дик. А скоро к нам сюда сядет папа…
        Марик ерзает на руках у мамы. Сидеть неудобно, он постоянно сползает на пол, капризничает. Ему кажется, что они едут уже целую вечность, постоянное мелькание людей перед глазами, надоело, и он вот-вот расплачется, но мама шепчет ему что-то ласковое, рассказывает, спрашивает, пытаясь отвлечь внимание и успокоить.
        - А Марик поспит немножко?
        И вот уже он послушно засыпает, и открывает глаза, только когда объявляют станцию. Сонно оглядывает вагон, спрашивает: «А папа где?», и опять засыпает. Ему хорошо, он спокоен: мама защитит, она тут, рядом.
        - Станция «Площадь Муж…»…
        Объявление прервалось на полуслове, вслед за этим погас свет, а потом из глубины туннеля послышался нарастающий гул; немного, и он догнал поезд, превратившись в оглушительный грохот. Вагон дернулся, люди стали падать, заваливаясь друг на друга. Послышался звон разбитого стекла, кто-то закричал… А потом погас свет.
        Навалившаяся темнота была густой, вязкой, забивалась в нос, горло, мешая дышать… Марик закричал, забился на руках у матери. И мгновение спустя, беснующаяся в панике толпа вырвала его из ее рук, вынесла за собой.
        - Марк!!!
        То, что его не затоптали, было поистине чудом, Марик упал под вагон и поэтому отделался лишь царапинами и синяками. Кто-то бежал мимо, спотыкался об него, но никто не пытался поднять и помочь.
        - Мама-а!
        Вот он ухватился за чью-то руку…
        - Отцепись!
        Толчок был такой сильный, что малыш отлетел в сторону, упал, больно ударившись о шпалу. Тогда он встал на колени и пополз. Он точно знал, куда надо уползти, чтобы выжить в этой давке…
        Охрипшего от крика, грязного, зареванного, мать разыскала его, забившегося под поезд, когда толпа схлынула и включилось аварийное освещение.
        Помнил ли он все это в подробностях? И да, и нет. Нет, потому что тогда он был слишком мал и не понимал до конца, что происходит вокруг. И да, потому что практически каждую ночь вновь и вновь переживал этот ужас. Теперь уже во сне.
        И еще. Наверное, уже тогда он понял, что мир вокруг него не такой, как ему казалось совсем недавно. Может, это родители тщательно скрывали от него всю правду? И судьба бросила его в этот адский водоворот именно с той целью, с которой бросают маленьких детей в открытую воду - научить ориентироваться на месте раз и навсегда. Его детство скоропостижно скончалось в тот день, уступив место жестокому миру взрослых. Миру, где он был один и где можно надеяться только на себя. И доверять можно только себе, только себе и никому другому. Остальные - враги!
        Родители не в счет. Они обязаны любить и защищать его, только потому, что он их единственный, их радость.
        Они и любили его, каждый по-своему. Мать жалела и баловала, потакала всем его капризам. И всегда корила себя за то, что не смогла удержать ребенка на руках, когда потерявшая человеческий облик толпа хлынула прочь из остановившегося поезда. Отец же, наоборот, был с ним чрезмерно строг - мальчик растет, мужчина… И все равно, любил его безмерно, в конце концов прощая Марику все его проделки. А тот очень рано понял, что любая выходка сойдет ему с рук, и вовсю пользовался этим.
        Отношения со сверстниками не сложились: Азаров-младший вину за свои неудачи сваливал на других, и, не раздумывая, тут же наказывал обидчика. Вернее, пытался, потому что ни физической силой, ни авторитетом не обладал, из-за чего бывал нещадно бит. Так жизнь в очередной раз убедила его в том, что вокруг только враги…
        Тогда Марк стал убегать в туннели. Поначалу ему было очень страшно: он прекрасно помнил, какой может быть темнота, как она душит, убивает. Но она же и спасла его тогда, укрыла, позволила спрятаться. И еще - там, в туннелях, Марк был один, ему никто не мешал, никто за ним не следил, не ругался и не угрожал ему. Это была своеобразная игра: кто кого? И Марк вышел из нее победителем. Он больше не боялся вечной ночи подземелья. Темнота стала его другом и открыла ему свои тайны. К тринадцати годам он знал все окрестные туннели так, как не знал никто…
        Тогда же он лишился матери: единственного своего друга, единственного человека, который его понимал и по-настоящему любил. После ее смерти Марк практически переселился в туннели, проводя там все свободное время. Он нещадно пропускал уроки и обязательные работы, все, что требовало от него какого-никакого общения со сверстниками. Азаров-старший пытался воспитывать его. Бесполезно… К этому времени Марк прекрасно разобрался во взаимоотношениях Рата и своего папаши, и иначе, как тряпкой, про себя его не называл. Стоит ли говорить, что вконец распоясавшийся сынуля на все требования отца плевать хотел, и отвечал на них откровенными насмешками.
        Отчаявшись приструнить зарвавшегося отпрыска, Координатор отправил его на Площадь Мужества. На что он тогда надеялся? Что Марку понравится военное дело? Что он подчинится строгим правилам? Или сталкерская романтика начисто выбьет из него туннельную дурь? Не получилось ни того, ни другого, ни третьего. Он пробыл там две недели. Парень неожиданно оказался способным учеником и сумел за столь короткий срок, пока это было ему еще интересно, нахвататься кое-каких приемов рукопашного боя, обращения с ножом и прочих хитростей. Но все это очень быстро наскучило Марку, и он сбежал, пешком пройдя весь путь до родной станции…
        Координатор махнул на него рукой: пусть живет, как хочется. Непутевый…
        Все изменилось в один день.

* * *
        Наташку Марк приметил, когда она принесла ужин дежурным на блокпост. Бойкая, не по годам развитая, симпатичная девчонка, она невольно обращала на себя внимание. Марк был старше ее, и намного, поэтому она ничего не знала о тех баталиях, которые проходили между ним и сверстниками несколько лет назад, и с удовольствием приняла его ухаживания. Девочке льстило внимание взрослого красивого парня. К тому же - сына самого Координатора. Только льстило, не более того. Но Марку и этого оказалось достаточно. Тогда ему на какое-то время показалось, что он, наконец-то, не один, что появился человек, который понимает его. Любит. И она так была похожа на его мать…
        Наивный…
        Все это оказалось очередным обманом.
        Мерзкая девчонка! Простить предательства он не смог.

* * *
        - Марк, ты дома? Тебе сегодня на смену. Ты не забыл? Марк?!
        Он сидел на полу, держа на коленях голову девочки, гладил ее волосы и что-то шептал. На слова отца он, казалось, не отреагировал.
        - Марк!..
        Сын не пошевелился, не обратил на него внимания. Координатору на миг показалось, что он спугнул влюбленную парочку, и вот теперь сын закатит ему скандал. А он так устал от скандалов… Но нет. Что-то неестественное было в позе лежащей. Азаров неожиданно понял, что. И похолодел…
        - Что ты сделал? Что ты с ней сделал?!
        Марк поднял на него заплаканные глаза:
        - Она обманула меня. Почему?.. Что я ей сделал плохого? - он говорил, не переставая при этом гладить ее по голове. - Папа… - И вдруг сорвался на крик: - Зачем ты это сделала, с-сука?!
        Координатор среагировал мгновенно: подскочил к сыну, рывком поднял его на ноги и толкнул на стул.
        - Заткнись!
        Марк с удивлением посмотрел на отца, но на время затих. Координатор, между тем, вытащил из шкафа бутылку (как хорошо, что пригодилась), махом откупорил ее.
        - Пей!
        Парень замотал головой.
        Координатор с силой сжал Марку голову, откинул ее назад и влил спиртное в приоткрывшийся рот.
        - Пей, кому говорят!
        Марк закашлялся, стал вырываться, но отец не ослабил хватку.
        - Пе-ей, не хватало еще из-за тебя все потерять!
        Он уже знал, как будет действовать. Надо только немного выиграть время.
        Координатор успокоился только тогда, когда Марк отключился.
        Вот теперь он не будет мешаться. Азаров перекрестился: «Господи, помоги!». Потом вытащил кусок ткани (Алиса для себя берегла, что-то сшить хотела), быстро завернул в него тело. Неплохой саван получился… Теперь осталось только незаметно дотащить труп до технического туннеля. Он вновь поблагодарил бога, на сей раз за то, что дверь в Резиденцию выходит не на платформу, а в туннель, и что сейчас слишком поздно для праздного шатания по станции. Он спрячет тело, он знает, где его до времени укрыть, а потом просто перетащит подальше. И никто не найдет ее, никто. А утром отправит Марка на Выборгскую. Пропуск сделает сейчас же, и Мороза предупредит, чтоб к утру готовил провожатых. Даже причина есть: Мамба давно к нему приставал, что надо бы по-хорошему пролечить сына. А там… А там «бог не выдаст, свинья не съест», будем посмотреть… Выбирать все равно не приходится.
        Про себя он в этот момент не думал.
        Координатору повезло: в коридоре было пусто, с платформы выход тоже не просматривался, и он спокойно двинулся по направлению к Академической. Черт, маленькая, а какая тяжелая! И нести неудобно. Он споткнулся о шпалу, уронил свой страшный груз. А когда поднял глаза, то увидел вдалеке крохотную светящуюся точку. Фонарик. Кого там несет? Вторая смена? Но ведь еще рано! Моментально сориентировался: донести тело до технического туннеля точно не успеет. Вернуться? Только так… Это лучше, чем быть застигнутым с трупом на руках. Координатор перетащил мертвую девушку поближе к стенке туннеля. Авось…
        Марк спал. Что-то будет… Но помочь ему сейчас он уже ничем не мог.
        Координатор разделся, и тоже лег, не надеясь, что сможет заснуть.
        В дверь постучали уже через пару минут…
        То, что Грин показал на того парня, обнаружившего убитую девушку, и ничего не сказал про Марка, стало для Координатора шоком…
        - Я никого не убивал!!! Это ошибка!!! - кричал парень.
        Но его никто не слушал. «Грин никогда не ошибается!».
        Соломки, однако, подстелить все-таки следовало…

* * *
        - Марк, сегодня ты пойдешь к Кристи и расскажешь ей вот это.
        С этими словами Координатор протянул парню лист бумаги - шпаргалку, заготовленную им заранее.
        Марк даже не взглянул в его сторону: после выпитого вчера голова гудела, он плохо соображал и злился на отца. Просто так. Он всегда на него злился. Чего вот, скажите на милость, он к нему привязался? Все же закончилось хорошо, и он, Марк, тут, оказывается, совсем и ни при чем…
        - Марк! Ты меня слышишь?!
        - Какого черта?.. Отвали…
        - Идиот! Сейчас ты встанешь, приведешь себя в порядок, выучишь все и перескажешь этой бабе!
        - Отстань! Ну отстань же ты от меня! Я не хочу больше этого касаться… Ты слышишь: не хо-чу!!
        Апатия неожиданно сменилась возбуждением. Марк вскочил и заметался по комнате. Глаза его лихорадочно горели, чувствовалось, что еще немного и он сорвется на крик…
        Координатор размахнулся и со всей силой ударил сына по лицу.
        - Ты чего?! - Марк ошалело смотрел на отца, но истерика прекратилась, так и не начавшись.
        - Все?! Ты уже этого коснулся! Хочешь или не хочешь. Так что теперь будешь дышать так, как я тебе скажу! Слушай внимательно: ты пойдешь и рассказываешь Кристи, что видел ссору этих двоих. Случайно видел. И слышал, как парень грозился убить девчонку. Тут все написано. Учи! И завтра уходишь на Выборгскую. Пропуск уже готов. Полечишься, а то с катушек вот-вот слетишь. Ну? Как тебе такое?! Марк? Большое метро? А?

* * *

«Большое Метро»… Мечта.
        Марк, правда, не сразу проникся любовью к этому месту. Но только из-за того, что в свой первый визит сюда он и видел-то одни госпитальные стены да докторов. Да еще девушку, которую он убил: каждую ночь Наташа вновь и вновь приходила к нему… А он ее вновь и вновь убивал. Избавить его от этих еженощных кошмаров так и не смогли.
        Возвращение на «Гражданку» тоже стало кошмаром: Марк каждую минуту ждал, что ошибка раскроется и его отправят на «Дачу» вместо того несчастного. И Координатор вновь вынужден был отправить его на Выборгскую…
        Только на сей раз парень там не задержался. Тут, вдалеке от жуткой «Дачи», он успокоился и по истечении нескольких дней просто сбежал. Патронов у него было в достатке, паспорт на руках. Так отчего бы и не познакомиться поближе с другой жизнью? К тому же тут его никто не знает и он может врать сколько угодно, добавляя себе значимости…
        Марку повезло. Его не сожрали в туннелях, не ограбили и он благополучно вернулся домой в условленное время. Но уже совсем другим человеком.
        Именно тут, в Большом метро, он нашел, наконец-то, истинных друзей, которые ценят его и любят. Они научили его радоваться жизни! «Веселые грибы» - какая прелесть! Чудо, которое в Конфедерации доступно лишь избранному, лишь Председателю! Попробуешь их - и забудешь про страшную «Дачу». А девушка, та самая девушка, придет к тебе ночью, но уже совсем не за тем, чтоб он ее потом убил… Марк был счастлив: вот она - настоящая жизнь!
        Но тот запас грибов, который он принес с собой, закончился быстро; а курьер, доставлявший их Председателю, отказался с ним даже беседовать: тому, под страхом отправиться прямиком на «Дачу», было запрещено продавать свой товар тут, на территории Конфедерации, и рисковать всем ради нескольких патронов он не хотел.
        Оставалось придумать, как вновь и вновь сбегать от всевидящего папашки на свободу. В Большое метро.
        И Марк придумал: оказывается, достаточно всего лишь только намекнуть родителю, что он готов покаяться, что жить с таким грузом он больше не может, как тот тут же побежит хлопотать о пропуске. Полечить сыночка.
        Позднее, узнав о пагубном увлечении Марка, Координатор попытался остановить его, запереть дома, но было уже поздно. И бесполезно…

* * *
        - Здорово, старичок! - услышал Марк сквозь пелену дурмана. - Старичо-ок, с тобой все в порядке? - кто-то тормошит его за плечо.
        Марк с трудом разлепил глаза. Где он? Все в дыму, накурено. А почему он один? Где Боба?
        - Эй, человек, сообрази-ка, нам чего-нибудь выпить! И закусить. Да смотри, не дрянь какую.
        Опять этот голос. Марк обернулся.
        - Очнулся? Будем знакомиться?
        Двое мужчин и явно не завсегдатаев этой третьесортной забегаловки.
        - А вы кто? Местом, часом, не ошиблись?
        - Мы-то нет…
        - Ты Марк? Марк Азаров? Из Конфедерации? - у говорившего сверкнул на руке зеленым камушком массивный перстень.
        - А надо че?
        - Дельце есть.
        Дельце было пустяковое, так, ничего особенного. Но плату обещали достойную. Правда, для Марка важным оказалось не это: эти странные люди приняли его за равного. А ведь они - это не какой-нибудь там Боба… Это - ого-го! Веган!
        Сговорились быстро. От Марка требовалось просто передать представителям Империи кое-какие сведения. Веганцев интересовали планы станций, ну и, конечно, боеспособность Конфедерации. Да легко! Обратились как раз по адресу, он вам не только станции нарисует, но и все туннели, о которых кроме него никто не знает! А что касается остального - тоже проще простого! Все будет! Только вот прийти за этим надо будет самим.
        Тут он, конечно, загрубил… Но что поделать? Хлеб за брюхом не ходит!..

* * *
        Веганцы не обманули. Неизвестно как, - да его и мало это волновало, - но они пришли туда, куда он им и указал.
        - Ну, что, Марк? - старший постоянно озирался по сторонам. - Принес?
        - А то! - парень усмехнулся: он чувствовал себя хозяином положения. Хозяином!
        - Хотелось бы взглянуть, - сказал второй спутник.
        - А что я получу взамен? Вы говорили о чем-то невероятно дорогом.
        Старший вынул из-за пазухи небольшой пакет и протянул Марку.
        - Что за фигня?
        - Эта фигня на вес золота.
        - Я попробую, - Марк раскрыл пакет.
        Белоснежный песок…
        - Может, ты поторопишься? Тут небезопасно.
        - Что? Страшно вам? - Марк засмеялся.
        Интересно, что с ним делать? Лизнул… Язык немного защипало.
        - Из чего это?
        - А тебе не все равно?
        Марк поднес ладонь к лицу, вдохнул. В носу защекотало.
        - А-а-а-пчхи!
        Вдохнул еще раз, уже осторожнее. Теперь защипало в носу. И почти сразу же стало легко и свободно. Он засмеялся: какие же, все-таки, смешные, эти… Как жуки!
        Бумаги перекочевали к веганам, а Марк повернулся, чтоб уйти. Вентиляционная шахта, через которую он поднялся на поверхность, находилась в каких-то десяти шагах…
        Как же хорошо! Марку захотелось разбежаться и улететь. А, собственно, почему он должен возвращаться через шахту? Что ему стоит пройти вполне легально, через туннель? Ведь веганы обещали и еще кое-что, нечто большее, чем простой порошок… И когда-нибудь, совсем скоро, он станет хозяином и всего этого!
        Марк набрал воздуха и побежал…
        - Ну, бывай, сынок! В Мурино тебя хорошо встретят, за это не беспокойся.
        - Спасибо, дед! Ты уж, не забудь, передай моим, что жив. И что не убивал я ее.
        - Передам, все передам. И предупрежу, кого надо, что настоящий злодей где-то рядом. Ну, все! Иди, а то пурга скоро.
        - Да вроде чисто пока?
        - А у меня свой барометр. Иди!..
        Заскрипел снег…
        Что-то знакомое было в голосе, в интонации одного из собеседников. Заныло в груди…

«Я не убивал ее!»
        Марк зажал уши: не-ет!
        - Ах ты, мерзкая тварь! - Марк сжал кулаки. - Ты ответишь, ты за все ответишь!
        Он нащупал в кармане рукоять ножа. Хорошо, догадался захватить…
        - Ничего страшного, он сам виноват. Нечего было соваться не в свое дело. «Шепну, кому следует»… Не шепнешь!
        Марк судорожно глотал морозный воздух. Страшно… Но он должен это сделать.
        Сердце было готово вырваться наружу. Марк засунул руку в карман.
        - Нож! Где нож? Черт… Вот же он!

«Я не убивал ее!»
        Марк споткнулся и упал. «Заткнитесь все! - Он зажал уши. - Так, а теперь спокойно…
        - Кто тут?..

* * *
        Марк с удивлением оглядел свои руки. Что это? Кровь? И на ботинках кровь… И на полу. И еще этот запах. Его замутило. Согнулся пополам, с трудом сдерживая приступ рвоты. Желудок выворачивало наизнанку, но там было пусто… В изнеможении он упал на колени.
        Встать! И прочь, прочь отсюда!..
        Что это? Около мертвой головы что-то бликнуло. Зеленый листок. Вывалился на пол из-за ворота рубашки. Красивый. Он подарит это Лоре…
        Марк пулей выскочил из сторожки, на пороге споткнулся, упал в снег… Бежать, бежать! Скорее. К Лоре. Она поймет, она успокоит и пожалеет. Она должна…

* * *
        Как хорошо, что он тогда обнаружил этот лаз! Теперь, вот, спокойно может обходить блокпост, путешествовать по всем станциям, оставаясь незамеченным.
        Марк тихо, чтоб ненароком не разбудить кого, зашел в коридор Резиденции. Еще немного… Вот ее дверь. Он собрался с духом… Нет, сначала порошок. Одна маленькая щепотка, для храбрости, для хорошего настроения. Кстати, надо предложить это и Лоре!
        Тук-тук, тук-тук…

* * *
        - Что ты сделала, сука?!..

* * *
        - Марк, еще долго?
        Они плутают по туннелям уже давно. Только он, Марк, знает, где они сейчас. Потому что надо, чтоб наверняка! Вот если бы у него был нож…
        Все, все против него! Он потерял нож, револьвер отобрал отец… «Марк, что это?!» А то он не знает и не видел! Надоел! Слизняк, подонок, мразь!.. «Ненавижу!»
        Ну ничего, тут, в туннелях, много чего валяется. Главное, подобрать подходящий камушек… А крысы закончат.
        Марк словно воочию увидел, как эти юркие серые существа облепили тело женщины. Она дергается, кричит. А они, пища, кусают и рвут зубами ее тело…
        Его замутило.
        - Марк, что с тобой? Тебе плохо?
        - Нет! Все хорошо! Что-то не то съел.

«Плохо ли мне? Не-ет! Мне хорошо! Мне будет хорошо»… И опять эта картина. И новый приступ дурноты.
        - Может, вернемся?
        - Нет! Уже пришли!
        Она сама виновата! Эта гадина во всем виновата сама. Зачем она вечно лезет не в свои дела?! Все же так хорошо было…
        А он, Марк, все-таки умный. И хитрый. Как он догадался про Грина? Никто не знает, а он знает, как его обмануть… А сюда никто никогда не доберется, и ничего не узнает. Грин не всемогущий! И это знает только он, Марк! А, может, Грин просто молчит до поры до времени? А сам уже знает, кто убил Мазая и кто стрелял в него самого? Проклятье!.. Как так получилось? Он же отлично стреляет! И Грин был как на ладони… Нет! Иначе он бы не стал молчать… А если он к Рату бежал, чтоб рассказать все? «Крис, ты дождись меня тут, ладно? Только не уходи, мне поговорить надо. Это про Векса. Ты только дождись!» Про Векса… Не про него, не про Марка. А что про Векса?
        Да что ему Векс! Жалко, конечно, что попался не Рат. А то бы все давно решилось. Рат - убийца! Собственную дочку придушил! А что? Вполне реально… Эта потаскушка, Лора, никого мимо себя не пропускала, вот папашка и взбесился… Хорошо было бы: двух мух - одним ударом! Кто такие мухи? Почему двух?.. А, неважно…
        Он же все предусмотрел! Он обманул Грина! Если бы не эта сучка, не Кристи… Крыська. Почти как крыса. Вот и отправится к ним. Самое место. Проклятая побрякушка… Куда она ее запрятала? Ну ничего, скоро, очень скоро он все узнает. И тогда…
        - Вот, мы пришли, это тут, смотри!..

* * *

…Вы? Зачем вы тут? Уходите!!! Убирайтесь!!! А-а-а…
        Глава 22
        НАПЕРЕГОНКИ СО СМЕРТЬЮ
        Темнота не может разогнать темноту: на это способен только свет.
        Ненависть не может уничтожить ненависть: только любовь способна на это.
        Мартин Лютер Кинг

12 ноября, вечер. Станция Гражданский проспект, туннели. Кристи, Алекс
        Голова раскалывается… Темно. Где она? Как она тут оказалась? Ничего не помнит…
        Ой! Что это? Писк… Крыса! Ткнулась холодным носом прямо ей в щеку. Пошла вон! Рано еще…
        Кристи попыталась встать, приподнялась на руках и даже подтянула колени… Дурнота накатила неожиданно, ее вырвало. В последний момент она чудом увернулась, чтоб не упасть прямо в вонючую лужу…
        И опять противный писк, топанье крошечных лапок… Сколько она теперь пролежала в отключке? Нет, так дело не пойдет. Надо выбираться, надо двигаться. Пока есть силы, пока еще может. Только куда? Если она упала лицом вниз, то идти надо назад, туда, где сейчас ее ноги.
        Есть силы… Идти… Женщина усмехнулась. Да она и встать-то не смогла… Надо найти стену. Ощупала руками пространство вокруг себя - пустота, никакого намека на вертикальную поверхность. Если бы глаза могли привыкнуть к этой темноте… Но нет, такое возможно, если есть хоть какой-то свет. А тут его не было. Никогда. Как в могиле. Кристи вдруг стало страшно, сердце бешено забилось, несмотря на холод, она покрылась липким потом: ей никогда не выбраться отсюда, ни за что! Слезы навернулись сами собой, а воображение услужливо подсунуло картинку: вот она, мертвая, лежит тут, а ее раздувшийся, безобразный труп объедают крысы… Жуткое видение отрезвило, не дало панике полностью овладеть ей. Нет, про раздувшийся, это она загнула. Ее раньше сожрут. Если не будет двигаться, не уползет отсюда, то и ждать не будут, пока сдохнет!
        Кристи сдернула с головы косынку. Мокрая. Осторожно ощупала голову, наткнулась на рану, и только потом до нее дошло, что руки неимоверно грязные. Ничего, если она отсюда не выберется, то заражение для нее уже не страшно, она просто не доживет до этого. А выберется… Там Мамба, он волшебник, он что-нибудь придумает.
        Женщина осторожно, бочком, стала двигаться в сторону: где-то же должна быть эта проклятая стена… Только бы не вырубиться опять. Так, не шевелить головой… Вот она! Теперь попробовать сесть, прислонившись. Вот, потихонечку… Опять замутило, а перед глазами завертелись разноцветные круги. Осторожнее, тише… Не паниковать, не дергаться! Надо вспомнить, как она сюда попала, вспомнить дорогу. Вспомнить!

* * *
        - А, Марк, привет. Ты ко мне? А что не заходишь?
        - Я потом.
        - Ну, как хочешь.
        Мамба закрыл дверь.
        Кристи с жалостью взглянула на младшего Азарова: высокий, красивый парень, не в ее вкусе, но такие обычно женщинам нравятся. И вот ведь как… Наркоман.
        Хотела обойти, но Марк остановил ее:
        - Кристи…
        Женщина с удивлением подняла на него глаза.
        - Ты меня?
        Она слишком хорошо помнила ту сцену в коридоре, гримасу ненависти на лице, горящие, почти сумасшедшие глаза. Они и сейчас были с безуминкой, но ненависти в них она не увидела. Скорее это была мольба.
        - Кристи… Пойдем, я покажу, где нашел платье Лоры.
        Марк еще что-то ей говорил, много и взахлеб, попутно увлекая ее в сторону туннеля. Кристи его почти не слушала…
        Шли долго (или это ей показалось, что долго?): сначала рабочим, основным туннелем, потом свернули куда-то в технический, потом уж вообще в какую-то дыру - не туннель, к каким она привыкла, а узкий штрек, где два человека уже не разойдутся. Марк шел впереди, изредка оборачивался, проверяя, не отстала ли она. Один раз он споткнулся и чуть не упал. Кристи хотела ему помочь, но он остановил ее: не надо, все в порядке. Это был единственный случай, когда он прервал свой бесконечный рассказ. Наверное, все это было интересно: про туннели, про то, что можно найти в них, и про места, куда он, Марк иногда забредал. Чувствовалось, парень знает, о чем рассказывает. Кристи попыталась заставить себя прислушаться, но ничего не удавалась: голова была занята совсем другим: Векс, завтрашний суд, Алекс… Он уже все знает, все видел. Женщина представила себе его реакцию… Нет! И как ей с этим жить?!
        - Вот, мы пришли, это тут, смотри!..
        Марк отошел, пропуская ее вперед, хотя особой надобности в этом не было: из узкого штрека они уже давно выбрались опять в нормальный, широкий туннель.
        Кристи шагнула вперед, и…

* * *
        Марк. Как же она купилась? Получается, что он специально завел ее сюда? И бросил, думая, что она мертва, или надеясь, что, так или иначе, погибнет. Но зачем? Почему? Что такого она сделала ему?.. Или… Нет, не вяжется ничего. Ну ладно, Лора. Тут еще можно предположить, что он приревновал ее или еще что-то. Но Мазай? За что, а, главное, как Марк мог убить его? Не вяжется… А, может, она просто чего-то не знает? Наверняка объяснение найдется. Если, конечно, убийца действительно он. Но вот она-то, Кристи, за что в эту компанию угодила? Надо будет спросить. Если выберется…
        Глупо все как-то получилось. Конечно, в другое время она бы сто раз подумала, выспросила Марка обо всем поподробнее. Или нет? И парень просто точно угадал, чем можно ее соблазнить, и она, по-любому бы, рванулась за ним? Курица… Одно слово - курица!
        Но и он тоже хорош! Кто же так убивает? Тут уж наверняка надо, ножичком, к примеру: чик, и готово. Стрелять он боялся, и это понятно, но вот с ножом просчитался. Хотя, почему просчитался? Попади он сантиметров на пять правее, в висок - и все, кирдык ей… Да ей, вообще-то, и так кирдык, если останется тут. Нет… Она выберется, она попытается это сделать. Еще надо спросить Марка за Мазая, за Лору!
        Но как же кружится голова… И эта радуга перед глазами. Интересно, а почему на свету в глазах темнеет, а тут, вдруг, радуга? Темнеть больше некуда?
        Опять дурнота накатила, опять рвет. Сколько же можно? В желудке уже нет ничего, а его все выворачивает и выворачивает наизнанку. Хороша же она сейчас, наверное: грязь, кровь, рвотные массы… Все туннельные призраки разбегутся.
        Некстати вспомнила… Кто знает, как все на самом деле? И что сейчас поджидает ее там, в темноте? Вот оно, совсем рядом, дышит ей в ухо, и она даже чувствует мерзкий запах, идущий у него изо рта…
        Сердце сжалось от ужаса:
        - А-а-а, мамоч..! - последний слог Кристи проглотила.
        Зачем она кричит? Хочет позвать на помощь? Кого? Туннельных всадников? «Чур, чур меня!» Кричать бесполезно. От этого еще страшнее. Кричать надо, когда кто-то есть рядом. А тут никого нет, поэтому надо молчать, молчать и даже дышать стараться потише. И ползти, ползти, ползти…
        Она рассмеялась: а ведь у нее уже было такое! Давно, так давно, что она и думать про это забыла. Сейчас уже и не верится, что такое вообще могло быть. Как она хохотала тогда, про себя, не в голос. Смеяться, как и кричать, было не для кого… Получается, все это делается для других? Для публики? Наверное, да, так. Но как же ей, Кристи, повезло: то, что увидела она в то утро, мало кто наблюдал. Если вообще кому довелось: за какой-то час из глубокой осени, хмурой, с проливным дождем, она попала в зиму. С морозным хрустким снегом, с инеем на ветках, с ярким, ослепительным солнцем, какое бывает только в ясный, морозный день. А как журчал тогда ручей из дождевой воды, который сливался в овраг с горки! Совсем по-весеннему. И метель. Вода журчит, а метель кружит. И все это в один момент. Завораживающе…
        Воспоминание согрело душу, успокоило.
        Но тревога моментально вернулась: что если она ошиблась с направлением?
        От этой мысли Кристи похолодела. Ну уж нет! Она не будет даже думать об этом. Надо просто ползти, ползти, пока есть силы…

* * *
        - Ну, и что ты рассмотрел там?
        Ратников. Склонился над ним, хлопает по щекам.
        - Все, все… Руки убери. В норме я.
        Алекс поднялся. Голова кружилась.
        - Ну!
        Да что это он! Сбрендил совсем?
        - Тебе в подробностях рассказать?! Или…
        - Ты прав… Лучше молчи. Молчи…
        - Нашли его?
        - Нет нигде. И у папашки теперь не спросишь, повесился. Всегда догадывался, что он подслушивает, скотина. Ну хоть один мужской поступок…
        Вот тебе, Рат, и еще одно доказательство… Координатор, значит, поверил ему, Грину. И Морозу поверил. Иначе зачем ему было в петлю лезть? Если только, конечно, не сыночек сам его туда запихнул. Фу, нет! Это уже слишком. Слишком мерзко. Даже для этого мерзкого мира.
        Алекс хотел спросить Рата про Кристи. Но не стал. Что тот может знать про нее? Догадываться, что она в опасности? Откуда?
        Саша почувствовал, что начинает злиться. Нет, стоп! Не время. Не до выяснения отношений. Сейчас, в первую очередь, надо понять, куда она пошла. Убедиться, что ей ничего не угрожает. Успокоить… Господи, а захочет ли она вообще видеть его? Или закроется в себе, как улитка, свернется ежиком, к которому не подступишься… Как погладить дикобраза? Да легко! Надо просто повалить его на спину и почесать пузико…
        А сам он, Алекс? А что - Алекс? Где-то там, в глубине его души, заворочался, поднял голову гадкий, дерьмовый червячок: «Как что? Так вот уж и не вспомнишь никогда о том, что видел? Забудешь, что она выделывала тогда? Как думаешь, почему Крис сбежала? Не стала ждать? Может быть ей…»

«Уйди прочь, падаль! Заткни свою вонючую пасть»… Нет, он, Алекс Грин, Александр Гринев, никогда не забудет этого. Ни того, что видел, ни того, что слышал. Не забудет и не простит. Но при чем тут Кристина?!
        - Я пойду… Векса выпустишь? Теперь-то чего его держать?
        - Черт с вами. Прикажу! - и Рат с силой стукнул по косяку…

* * *
        К себе Кристи не заходила, факт. И догадаться об этом было несложно: какая женщина, увидев такой разгром, не попытается тут же привести все в порядок? Хотя бы чуть-чуть… Но нет, тут, в комнате, все было точно так же, как Алекс видел… Когда? Вчера? Или позавчера?
        Сколько же дней всего прошло?.. Сегодня двенадцатое. Что, неужели всего четыре? Четыре дня? Невероятно…
        Куда же она запропастилась? Господи, он же совсем ничего о ней не знает! Столько лет рядом с человеком, а вот даже не знает, где ее можно отыскать. Спросить у кого? Людей на платформе много, только вот будут ли с ним разговаривать? Вот именно… И то ли еще будет, когда узнают, что Грин, оказывается, может ошибаться… Скольких он отправил на «Дачу»? И теперь каждый сможет ткнуть в него пальцем и заявить, что он, Алекс, ошибся и тогда тоже. Но это все потом. Сейчас надо найти Кристи… Предупредить.
        Мамочка, как же ему хреново-то… Знобит. Надо бы к Мамбе. Но некогда. Потом, вот найдет ее и зайдет.
        Стоп, что это он? Совсем худо, видать. И с головой тоже.
        - Дим, ты Крис не видел?
        Алекс в изнеможении плюхнулся на кушетку. Только бы Мамба ничего не заметил…
        - Была. Лечиться начисто отказалась. Хоть и дохала, как тот чахоточник. Раздевайся!
        Заметил. Ну некогда ему, некогда! Как же он не понимает-то?!
        - Зачем?
        Мамба с удивлением воззрился на Алекса:
        - Ты это серьезно? Еще будешь спрашивать?!
        - Дим, времени совсем нет. Потом, а? Ты только скажи, куда она пошла? От тебя, куда она от тебя ушла? Не знаешь?
        - Что, на тот свет заспешил? Не пущу, пока хоть не перевяжу! И не скажу ничего!
        На пушку берет? Он что, совсем, что ли, сбрендил? Не доходит?!
        - Ну и черт с тобой!
        Алекс уже повернулся, чтобы уйти. Потом остановился на полпути:
        - Да ты хоть знаешь, что ее тоже, в любую минуту… А!
        Он сделал шаг к двери…
        - Саш, я действительно ничего не знаю. Только… Блин, как же я упустил!
        - Чего?!
        - Да Марк. Он, вроде как, ко мне шел. Ну показалось мне.
        - Что - Марк? Ты кота-то за хвост не тяни!
        - Да не тяну я. Просто они встретились, когда Крис выходила от меня.
        - Так что же ты…
        Алекс выскочил из кабинета.
        Они встретились. Подкараулил все-таки!
        Что же делать? «Думай, Сашка, думай! Куда он мог ее увести?» Куда-куда… Да хоть в ту дыру, что он тогда нашел! По крайней мере, других вариантов у него нет…
        Черт! Достала уже эта рука!.. Забыть про нее, не думать…
        Появившегося на платформе Марка он поначалу принял за свой бред…
        - Марк, где она?!
        Алекс схватил парня за плечо, развернул на себя.
        - Ну?! Где?!

«Ну не молчи же ты! Скажи, скажи, и я обещаю: сделаю все, чтобы ты остался жив!»
        - Саш, отстань от него. Ты что не видишь - не в себе он.
        Мамба… Тут как тут. И народу прорва. Как же, бесплатное зрелище. Но этот вроде действительно не в себе. Алекс словно впервые увидел Марка: в грязи, штаны разорваны. И глаза… Интересно, он хоть видит кого сейчас?
        - Марк! Марк, где Кристи?!
        Вот почему он должен сейчас уговаривать эту мразь?! Почему должен любезничать, в то время когда так хочется придушить? Свернуть эту тощенькую шеечку! У-у-у!!!
        - Где Кристи?! - не удержался, отвесил-таки гаденышу затрещину.
        Ага, обратил внимание! Ну что ты шипишь? Говори же, говори!
        - Пустите меня!
        Рат… Только его тут не хватало!
        - Феликс, стой! Не забывайся!
        Ратников остановился. Да, Мамба действительно прав: нельзя. Нельзя вот так вот просто броситься на этого ублюдка и разорвать его… Ну почему? Почему?! Потому что он - Рат? Потому, что вокруг куча народу? Потому, что…
        - Сальникова ко мне! А этого - в камеру! Завтра поговорим…
        Завтра… Когда он успокоится, он много чего с этого мозгляка спросит. Рат повернулся было, чтобы уйти…
        В этот момент Марк, казалось, очнулся ото сна, взгляд его стал осмысленнее. Он оглядел собравшихся, а потом задержался взглядом на Ратникове и… засмеялся. Жутким, неживым смехом. Рат остановился.
        - Марик, уйди, папочка услышит… Марик, ты ничтожество… Марик… Потаскуха! Сладкая сучка!
        Рат рванулся к нему.
        - Что ты сказал? Молокосос!
        Мамба преградил ему дорогу.
        - Вот, гляди, твоей дочке нес, - парень протянул Рату пустую ладонь. - На, это твое теперь. - И вдруг изменился в лице. - Потерял… Нес и потерял… Нет, это Кристи! Это она, она украла его! Подлая воровка, ищейка!
        И опять это жуткий смех, потом кашель… Потом Марк вдруг изогнулся, и его вырвало.
        - Да уведите же вы его!
        Это кто-то из толпы. Дежурный, молоденький парнишка, едва ли старше Марка, словно опомнившись, потянул того за руку.
        - Пошли, давай.
        Все остальное произошло в одну секунду: вот Марк с удивлением смотрит на парня, вот вырывает у него руку, потом толкает Алекса, вот, в два прыжка оказывается на краю платформы…
        Сухой щелчок одиночного выстрела…
        - Не-ет!

* * *
        Алекс сидел на корточках возле Марка. Тот лежал поперек путей, из-под головы медленно растекалась темная лужица. У него не было ни одного шанса. Даже в случае неудачи стрелявшего… Грин готов был разрыдаться.
        Паша Сальников, тот самый стрелок, наоборот, выглядел весьма довольным:
        - Хороший выстрел! В яблочко!
        - Хороший выстрел?! Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Зачем надо было стрелять?! Куда бы он делся?! - ярости в словах Алекса было столько, что Сальников невольно попятился.
        - Не, ты чего? Жалеешь, что ли? Нашел кого!
        Он смачно сплюнул, повернулся и ушел.
        - Саш, пошли, - Мамба потянул его за руку. - Идем. Перевяжу тебя. Потом подумаем, что и как.
        Он послушно поднялся и пошел за доктором.
        Как теперь быть? Он даже не знает, жива ли она. То, что Марк попытался ее убить, это факт. А вдруг?.. Вдруг она сейчас там, где-то в туннелях, истекает кровью? Если она жива, все-таки?
        - Дим, подожди…
        Алекс заметил Ратникова; тот сидел на пороге, у входа в Резиденцию и курил.
        - Рат, мне нужны люди.
        Тот затушил окурок. Алекс поморщился: что за дрянь?
        - Зачем?
        Ратников устал. Все эти дни он жил в страшном напряжении и только сейчас осознал, в каком. И вот все закончилось… Все! Пустота. Пустота и страшная усталость. За эти несколько дней он прожил жизнь и теперь ощущал себя древним стариком. Таким древним, что хочется взять тросточку и ходить, опираясь только на нее. Но он - Рат, он все-таки Рат! Даже с тросточкой.
        - Зачем тебе люди?
        - Крис. Надо найти Кристи.
        - Не дам.
        Алекс застыл, пораженный этим бесцветным, равнодушным: «Не дам».
        - Ты чего?! Ты сам себя слышишь?!
        - Кого ты собираешься искать? Труп? Рисковать людьми из-за покойницы я не собираюсь.
        Сказал и поднял наконец-то глаза на Алекса… Вот и все. Грин понял, что уговаривать, просить Рата о чем-то бесполезно. Он мог бы его сейчас даже убить. Но людей Рат не даст.
        - И черт с тобой! Тогда я пойду один!
        - Ты в своем праве. Но никто больше с тобой не пойдет.
        И глава Службы Безопасности отвернулся.

* * *
        Взять фонарь - хорошо, не отдал его Мамбе. Зайти к нему на перевязку?.. На пять минут? Нет, это очень много. А он выдержит. Подумаешь! Пустяк, царапина…
        Алекс шел по платформе. Толпа уже рассосалась: бесплатный концерт закончен. Люди, увидев его, по привычке отворачивались…

«Мы гордые… Мы просить не будем! Черт знает что! Ведь стоило бы попробовать…»
        Алекс собрался с духом: он попробует. Вот прямо сейчас. Он решительно направился к трибуне, но с каждым шагом, приближающим его туда, таяла надежда, испарялась решительность. «Они не пойдут за мной. Даже из-за Кристи не пойдут». И, тем не менее, он шел… Как во сне поднялся на несколько ступенек…
        Алекс никогда в жизни не выступал перед людьми. Единственный подобного рода опыт: ответ у доски в школе. То есть - давно и неправда. Голова кружилась, сердце усиленно готовилось в автономное плавание, а воздух вдруг оказался горячим и жестким…
        - Мне нужны добровольцы…
        Он бы не смог повторить свою речь, не помнил ее. Но он сказал все, что хотел. Теперь дело за ними, за этими людьми.
        Тишина. Что же, он другого и не ожидал… Алекс тяжело спустился по ступенькам.
        - Погоди, брат. Не спеши.
        Он повернулся на голос: прихрамывая, к нему приближался Векс.
        - Я помогу. Только фонарик бы.
        - Будет фонарик, решим.
        - И я пойду с тобой, Саш.
        Мамба. И уже собран, как надо. И с фонарем. Где взял-то?
        - Я бы и без этого пламенного спича за тобой увязался.
        И в своем репертуаре. А Рат говорил, что никто не пойдет.
        - Веди, Сусанин…

* * *

«Какая же ты тяжелая, Крыська… А вроде ведь кожа да кости. Как же мне дотащить-то тебя? Хотя бы до той развилки?»
        Они сидели, прислонившись к тюбингу. Вернее, Алекс сидел, а Кристи полулежала у него на коленях. Без сознания.

«Мешок с картошкой»… Это когда человек своим телом управлять не может, отец так ему маленькому объяснял: мешок с картошкой в пятьдесят килограммов тяжелее, чем человек в шестьдесят… По какому поводу был разговор, Алекс уже и забыл, а вот сравнение вдруг пришло в голову.
        Оставить ее здесь, а самому вернуться за помощью? Ну нет. Это уже в самый последний момент, когда поймет, что больше не может, не в состоянии. Пока же… Пока он еще он в силах поднять ее на руки и пронести. Хотя бы несколько метров… А потом
        - вновь перекур.

* * *
        Шахты, тупики, щитовки… Ни сам Алекс, ни Мамба, ни тем более Векс даже не представляли, что этого добра тут в таком количестве. Немеряно! Сколько они их пересмотрели? Сколько времени плутали тут: сначала по основному туннелю, потом по техническому? Потом обследовали этот хитрый штрек, пройдя по нему сначала в одну сторону, потом в другую. Все в грязи, паутине, чихая и кашляя от пыли. Они почти не разговаривали, боясь пропустить, не услышать стон. Если, конечно, она еще могла стонать. Алекс уже пожалел, что подписал на это Мамбу и, тем паче, Векса, который едва плелся сзади. Соваться сюда, не зная ничего об этих переходах и туннелях, было чистым безумием. Но он должен. Должен найти ее. Пусть даже мертвой. Иначе просто не сможет жить.
        А надежда таяла… Векс все чаще останавливался передохнуть, да и сам Алекс тоже едва держался на ногах. Мамба с тревогой поглядывал на него.
        - Эх, Сашка, говорил же тебе!..
        - Не гунди, и без тебя тошно! Вернемся - наверстаешь еще.
        - Все, ребят, давайте сядем? Нога совсем идти отказывается.
        Они остановились и тут же плюхнулись в изнеможении прямо в пыль.
        - Лабиринт Минотавра какой-то! Сейчас сами уже заплутаем, - Мамба закашлялся. - Фу, и пыль во все щели лезет, не отмоемся потом.
        - Не заплутаем. Я заметки делал. На всякий случай.
        Эх, мужики… Как же он благодарен им! У одного нога больная, а пошел. И Мамба… «Я бы за тобой и без этого пламенного спича увязался»… А те, что на платформе остались? Струсили? Или просто им на все глубоко наплевать? Уж лучше бы струсили…
        - Догадливый ты, Кирилл Сергеевич…
        - Не, просто сказки люблю. Про нить Ариадны, к примеру.
        - Так это же вроде не сказка, миф?
        - Да какая разница? Главное - камушком стену поцарапать, чтоб видно было.
        - Тогда что мы друг за другом ходим? Разделимся. Контрольное время - полчаса. Или час? Встречаемся тут.
        Опять Мамба… Сам бы Алекс никогда не предложил такое. Не посмел бы.
        - Только уж давайте посидим. Хоть минут пятнадцать.
        - Посидим…
        Они помолчали. Но тишина давила.
        - Мамба, может признаешься, почему ты так и не женился?
        - Тебе интересно?
        - Да так… Просто подумалось. Да ты и сам виноват, завертел интригу…
        - Я перед Катастрофой анализы сдал, а получить не успел. На СПИД.
        Саша присвистнул:
        - Ничего себе! И как?..
        - А так. Сказал же - не получил. И не знаю ничего.
        - Но живой же до сих пор?!
        - А это ничего не значит. Поверь.
        - И как Рат допустил тебя?..
        - А никак. Он тоже этого не знает. Я его убедил, что гомик.
        Все трое прыснули, а потом не выдержали и расхохотались в голос. Но быстро прекратили смеяться: уж больно неестественно и жутко звучал тут, в этом месте, смех.
        - А убеждал как?
        - Словами, успокойтесь. Он только сказал, чтоб я не приставал ни к кому, и все.
        - Как, встали?
        - Встали…
        И они разошлись.
        И опять какие-то подсобки, закутки, боковые ответвления… Паутина и пыль… И непонятно, ходил тут кто или нет…
        На косынку, валяющуюся у стены, он сначала не обратил внимания: Крис никогда не закрывала голову, и этот кусок ткани у него никаким образом с ней не ассоциировался. Саша уже прошел было мимо, когда вспомнил: там, в коридоре Резиденции, у нее на голове был платок!..
        Присмотревшись повнимательнее, он увидел, что тут, у стены кто-то прополз, а потом свернул в боковое ответвление. Крис… Она неподвижно сидела тут, рядом, прислонившись к стене. Живая… Живая!
        Саша облегченно вздохнул…

* * *

«Как же мне дотащить-то тебя, Крис? Хотя бы до мужиков?» Ничего… Дотащит. Справится!
        ЭПИЛОГ
        Дорога без конца,
        Она когда-то выбрала тебя,
        Твои шаги, твою печаль и песню.
        Только вот идти по ней
        С каждым шагом все больней,
        С каждой ночью все светлее,
        С каждым словом все смертельней,
        С каждой песней все трудней!
        Татьяна Калинина
        Дрезина плавно подкатила к перрону Площади Мужества. Сегодня в ней было только два пассажира.
        Первым вышел из нее светловолосый мужчина в старом, когда-то бывшим черным кожаном плаще. Он подал руку и помог сойти своему спутнику - тот явно прихрамывал на одну ногу. Машинист скинул им вслед внушительных размеров рюкзак и палку.
        - Ну вот и все. Будем прощаться?
        - Бывай, Кирилл Сергеевич! Не поминай лихом…
        - Не помяну. Ты езжай.
        - Провожу до гермы, а там, если что, и пешком обратно прогуляюсь.
        - Сальников сказал, не задержит. Группа собралась, и сопровождение уже готово. Успеешь и на дрезину.
        - Вот и ладно. Пошли?
        Они медленно двинулись по платформе.
        Тут, на Площади Мужества, как и на Гражданском проспекте, ничего не изменилось. Запахи кухни все так же смешивались с запахами оружейного масла, пороха и пота; на веревках, протянутых вдоль «квартир», все так же сушилось белье, со стороны тира слышались одиночные выстрелы, а из детского сада - гомон малышни. Словно ничего и не произошло. О событиях последних дней напоминал лишь большой, составленный из нескольких стандартных листов портрет Казачка с траурной черной полосой внизу. Да Паша Сальников, теперь - Павел Ильич, прочно обосновавшийся в кабинете Мороза. Выбор не ахти какой, и сам Ратников понимал это, но других кандидатур на должность своего зама у него просто не было. Портрет рисовал Алекс, точно такой же висит сейчас и на «Гражданке». Всем официально было объявлено, что Мороз умер от сердечного приступа. Его, как положено, отпели, а потом с почестями похоронили в отдельной могиле на Старом Муринском кладбище под прощальный оружейный салют. Как и Координатора, кстати. Все чин по чину. И Саша считал, что Ратников был в этом абсолютно прав; для чего, кому нужны разоблачения, громкие
скандалы? Народ, конечно, пошепчется, посудачит «на кухнях», но уже через несколько дней все забудется, и на первый план, как и прежде, выйдут заботы о хлебе насущном, о детях, о завтрашнем дне…
        У гермы было людно: сталкеры, челноки. Одни только что появились и теперь проходили «таможенный контроль», другие готовились к выходу.
        Алекс помог другу натянуть химзу: фон тут был серьезный, и старый плащ, в котором Векс появился на «Гражданке», совсем не годился. Правда, и этот костюм только условно можно было назвать «костюмом химической защиты»: пошитый тут, в метро, он имел с ним только одно общее сходство: надев его, можно было не беспокоиться, что за шиворот или в обувку завалится снег. Но на безрыбье и рак - рыба.
        - Миллион лет не поднимался по эскалатору…
        - Не тяжело будет? Проводить может, до верха?
        - Нет, вдруг дозу схватишь. Дойду. Грош мне цена, если уже тут сломаюсь.
        Да, а впереди еще и город. Что там ждет? Ничего, он доберется!
        Они помолчали, думая каждый о своем.
        - Мужики, прощайтесь. Пора.
        Герма задрожала, приоткрываясь.
        - Ну вот теперь и все. Прощай, Сашок!
        Они обнялись.
        - Ты мне так толком про запасной путь и не рассказал.
        - А что там рассказывать? Все говорено уже. Теперь только найти и на месте разобраться.
        - Веришь?
        - А как же. Что же еще остается? Вера, Надежда, Любовь. Этим, ведь, и живы до сих пор. Или не так? Прощай!
        Векс последним шагнул на эскалатор.
        Саша, неожиданно для себя, шагнул за ним.
        - Куда, идиот?!
        - Я только до верха!
        За пятнадцать минут ничего с ним не случится!
        Подъем показался бесконечным. Там, в разрушенном вестибюле станции, караван задержался: людям необходимо было перевести дух.
        Векс стащил противогаз - говорить в нем было невозможно.
        - Привет тебе передать, если встречу? Ну, Гриневу, в смысле?
        - Не надо, - Алекс улыбнулся. - Не надо! Пусть у него будет… как будет. Как получится! Или нет. Скажи, пусть на Машку не обижается. И постарается вернуть. Он поймет. Должен понять…
        Отряд ушел. Саша еще какое-то время смотрел ему вслед. Он вдруг почувствовал: ему будет не хватать Векса. А еще потянуло туда, в неизвестность. Но нет… Запасной путь, он у каждого свой. У него, у Алекса, он оказался на «Гражданке». Там, где Крис… Она пока так и не приходила в сознание, и неизвестно, что дальше с ней будет. Но есть Вера и Надежда. И еще Любовь. Этим и живы до сих пор. И иначе нельзя…
        На улице мело. Иногда ветер менял направление, белая муть на мгновение рассеивалась, и тогда становилось видно, как среди развалин пробираются люди. Вот один из них, прихрамывающий на одну ногу, повернулся и помахал рукой.
        - Бывай, Кирилл Сергеич, и - удачи. Удачи всем нам…
        Если хочешь идти - иди,
        Если хочешь забыть - забудь.
        Только знай, что в конце пути
        Ничего уже не вернуть…
        От авторов
        Константин Бенев:
        Как много в жизни человека играет Его Величество Случай! Обычно не задумываешься над этим и не заостряешь внимание на всяких мелочах, и лишь потом, когда проходит какое-то время, вспоминаешь и удивляешься необычным совпадениям или диковинным предзнаменованиям. Так произошло и со мной. Это случилось в прекрасный майский день, когда солнце наконец-то выглянуло из-за облаков и ласково улыбнулось всем нам. В этот день автопогрузчик случайно повредил пачку с упакованной книжной продукцией, и к моим ногам упала книга… Я поднял, прочитал название: «Метро 2034». Убедившись, что ни у кого нет желания заниматься возвратом книги, я взял ее себе.
        С того дня все в моей жизни начало меняться. И это не высокие слова, не преувеличение и не выдумка. С каждой новой главой я погружался в удивительный мир постъядерного мира. Переживал вместе с героями, радовался победам и скорбил в минуты потерь и неудач. Потом было «Метро 2033».
        Артем и Хантер привели меня в святая святых Вселенной - на портал www.metro2033. u. Именно здесь я встретил интересных людей, ставших моими верными друзьями. Именно тут я выложил свою первую работу. Мир постъядерного метро у каждого свой. Он жесток, это так, но мне почему-то кажется, что доброта, вера, надежда и любовь нас никогда не покинут. Только благодаря им человечество сможет выжить, сможет спастись. Оказалось, что не я один такой. Так я встретил своего самого дорогого друга и соавтора Ирину. Свое сотрудничество мы начали с написания нескольких небольших рассказов. А потом появился «Свидетель». Идея его родилась неожиданно: просто я вдруг явственно увидел человека, стоящего на пригорке и рассматривающего город, в который ему надо обязательно попасть. Я записал увиденное, переслал это Ирине… Из этих нескольких строчек родилась книга.
        Немного о себе. Русский болгарин, бакинец с питерской душой. Низкий поклон Городу на Неве, который воспитал меня, вдохнул в меня жизнь, Любовь и Веру в лучшее! Его каналы и мосты, проспекты и переулки, площади и дворы, теплые солнечные дни и
«проливные осенние будни» - как я люблю вас и ценю! Спасибо тебе Питер за эту книгу!
        Ирина Баранова:
        Мне остается только присоединиться к словам Константина. Действительно, случай играет в нашей жизни огромную роль. Правда, в отличие от него, книгу я все-таки купила. Как раз в этот момент я испытывала этакий «литературный голод» - хотелось почитать чего-нибудь необычного. «Метро 2033» как раз было по моему тогдашнему настроению. Купила, не раздумывая долго. А на следующий день побежала (успеть бы!) покупать «Метро 2034»… Мир постъядера захватил, увлек. Я вдруг явственно увидела, как хрупко все то, что окружает нас, поняла, что уничтожить это проще простого. Испугалась, не скрою. Потом, как и у всех, был портал. Мне несказанно повезло: я познакомилась тут с массой интересных, талантливых людей, встретила удивительного человека, замечательного друга - Костю… Когда я прочитала его «Аленку», а потом
«Сашку», то поняла: мне так никогда не написать - настолько добрыми и светлыми были эти рассказы. Тогда я даже представить не могла, что мне выпадет такая удача
        - творить вместе с их автором.
        Немного о себе.
        Родилась и живу в небольшом городке на левом берегу Волги, прямо напротив Нижнего Новгорода, люблю его так же, как и «большого» соседа. Умудрилась получить два
«верхних» образования, поработать в школе учителем истории и большую часть жизни - следователем. Об этом не жалею, работу очень любила, да и полученный опыт пригодился очень. Но настоящая жизнь, в этом я успела убедиться, началась только сейчас…
        По старой доброй традиции мы хотим поблагодарить тех, кто все это время поддерживал нас, помогал и подсказывал. Так здорово, что вы не остались в стороне, откликнулись, и наша книга она теперь и чуточку ваша тоже. Спасибо! Сергей Кузнецов, учитель и советник, Вам спасибо за участие и веру в нас. Оля Швецова, Игорь Осипов - за ценные советы, подсказки. Андрей Гребенщиков, Игорь Вардунас, Анна Калинкина, Сергей Зайцев, Дмитрий Бобров, Гриша Эльбекян, Юрий Лобков, Элио Рио, Ваня Аэропортнов, Светлана, Павел Старовойтов - за поддержку, за добрые слова. Дмитрий Ермаков, Анастасия Осипова - за фотографии Девяткино, сделанные во время поездки в Питер, они очень помогли в работе. Анна Ватсон, мисс Корзина - за то, что не давали повесить нос, поддерживали и вдохновляли. Спасибо, девчонки! Татьяна Чухутова, Марина Разина, Wolf - ваша критика и дружеское попинывание держали нас в тонусе, и в то же время отзывы на прочитанное вселяли уверенность: у нас все должно получиться! Спасибо! Леонид Добкач - спасибо за искренний интерес к нашей работе, за помощь: карта и эмблема Конфедерации - это твое. Спасибо
говорим также Насте Барановой и ее бабушке Ларисе Александровне Искаковой - за подробный отчет о питерских станциях Площадь Мужества, Политехническая, Академическая, Гражданский проспект, Девяткино, эта информация очень пригодилась. Благодарим вас всех! Безумно приятно, что вас так много!
        И, конечно же, отдельная благодарность: Дмитрию Глуховскому, за то, что подарили нам такой интересный и полный жизни мир, Вячеславу Бакулину за то, что дали возможность открыть в этом мире свою страничку! Спасибо, спасибо всем! Искренне Ваши, 2Б