Черно-белое биение жизни Леонид Ашкинази
        #
        Леонид Ашкинази
        Черно-белое биение жизни
        Он посмотрел на меня задумчиво и сказал Ч ну, вообще-то я знаю способ помочь вам, друг мой… но это потребует от Вас некоторой работы. Я изобразил на лице готовность
        Ч а что мне еще оставалось делать? Ч сам же напросился. Вот вы говорите Ч продолжил мой доброжелательный собеседник Ч что ваша девушка Ч я иронически улыбнулся, мой собеседник заметил это и поправился Ч объект ваших чувств, скажем так… скептически относится к вашим чувствам… вот вы даже цитируете Ч не терплю, когда меня обнимают дрожащими руками… а знаете, почему? Нет? Ну, стыдно вам… задачка-то из простых. Им нужен высокостатусный самец Ч чтобы обеспечивал безопасность потомства. Это биология. Против природы Ч то есть против меня, друг мой, не попрешь. А ваша… виноват… ваш объект Ч она же вам битым словом говорила Ч
«что я дам ребенку?» Поймите, голубчик, она нормальный человек. Конечно, она умна, сверх нормы работоспособна, сверх нормы контактна Ч но это все интеллект или воспитание. Вот вы и окосели, фигурально выражаясь… А в своей биологической основе она изумительно нормальна. Только вот трусишки… Ч я посмотрел на собеседника в упор и напрягся Ч ладно, ладно, это я шучу, ну и подумайте Ч будь у нее размер поменьше, может вы и не обратили бы на нее внимания? А высокостатусный самец Ч это что? Для самых глупых Ч деньги, для тех, что поумнее Ч хам и грубиян, для умных Ч невозмутимость. А она у вас умная. Понятно? Я кивнул Ч а что мне еще оставалось делать? Она же вам, голубчик, битым словом сказала Ч ну помолчи ты хоть две встречи о твоих чувствах, дай мне Ч понимаете подтекст? Ч дай мне обмануться, представить тебя этим… невозмутимым. Она же это просто в лоб тебе говорит, а ты как тетерев или этот, глухарь… Пою и пою. Ну и кончишь в бульоне. Тоже мне, Галина Бланка…

* * *
        Описание событий, следующих одно за другим, при всей наивности этого жанра, имеет некоторый смысл. Если человек вообще живет Ч читает, общается, работает, пишет, думает, то событиями в цепочке становятся те, которые на самом деле совершенно не случайны. Например, человек А. думает о человеке Л., мысленно с ним разговаривает и мотается по делам работы по городу.
        Пробегая мимо книжных прилавков, он на очередном замечает книжку автора, от которого Л. балдеет. Ч Ага! Ч произносит А. и вцепляется в. Далее все понятно Ч он читает эту, видит в ней какое-то интересное утверждение, начинает его комментировать и опять все не случайно. Человек, думающий о чем-то одном, неминуемо извлекает из мира то, что имеет к этому какое-то Ч не всегда очевидное Ч отношение. Поэтому события не случайны. Вот вы говорите, голубчик, что она вам что-то о вас, о ваших действиях говорила…
        Да? Я кивнул Ч а что еще я мог сделать? Ну и что, ведь не слушались, наверное? Ч продолжил мой собеседник с соболезнующей улыбкой. И что странно Ч продолжил он, положив ногу на ногу Ч если в кровати девушка ласково так скажет тебе «ниже» или движением руки даст понять, что ей хватит… я не выдержал Ч да! Конечно, да! Ч Ах,
«да», Ч издевательски протянул собеседник. Конечно, да… а когда женщина до кровати подсказывает тебе, как за ней ухаживать, почему не слушаешься, засранец?! Повисла нехорошая тишина.

* * *
        Так что вас в книге Фрая задело? Ч То, что он про «власть несбывшегося» пишет, Ч ответил я. Мой собеседник показал пальцем на стол и посреди него сконденсировалась книга, уже раскрытая на 262 странице.

«Власть литературы над читателем Ч это и есть власть несбывшегося. Власть вашего личного несбывшегося над вами Ч абсолютная, беспощадная и бесконечно желанная. Пока вы лежите на диване, скрючившись в позе зародыша, с книгой в руках, с вами случается то, чего с вами никогда не случалось Ч и не случится! Ч НА САМОМ ДЕЛЕ, но разница между „самым делом“ и „не самым делом“ не так уж велика для очарованного бумажного странника. Пока он там Ч он ТАМ, все остальное не имеет значения. Но трагедия читателя в том, что писатель Ч не маг. (…) Чуда не будет. Вообще ничего не будет, никогда, потому что чудо должно быть Настоящим, а на Настоящее с большой буквы в жизни читателя почти не остается ни времени, ни сил…
        Ч Ну и что, продолжил мой собеседник, убедившись, что я прочел, Ч ну и что? Чем же это вас, голубчик, задело? Только не надо про деревянную фразу в конце и высокопарие в начале, редактор недоделанный…
        Более чем достойный противник приглашал меня к барьеру. Во-первых, власть несбывшегося не абсолютна, Ч ответил я. Пока он там Ч он там; но он возвращается оттуда с каким-то чувством, или с опытом, а это толкает его на действие. Опять же…
        Ч Спокойно, Ч перебил меня собеседник. Ч Не заводитесь, друг мой. В 95% случаев все так, как написано. Ты счастливое исключение. С твоей уверенностью, что жизнь удивительна и прекрасна, что работа, женщины, ученики, горы, шорох занавески и свет звезд стоят того, чтобы жить, с твоей смешной уверенностью, что человек может столько чуда сделать сам и так верить в него, что я Ч сам Я дрогну, кину на весы последнее перышко и ЧУДО НАСТАНЕТ… знаешь, даже я смотрю на тебя с интересом. Ты вот недавно читал Пелевина? И в моем сознании немедленно всплыло: «Ты выходишь из человеческого мира, и если бы ты понимал, сколько невидимых глаз смотрит на тебя в этот момент, ты бы никогда этого не делал.
        А если бы ты увидел хоть малую часть тех, кто на тебя при этом смотрит, ты бы умер со страху. Этим действием ты заявляешь, что тебе мало быть человеком и ты хочешь быть кем-то другим. Во-первых, чтобы перестать быть человеком, надо умереть. Ты хочешь умереть?» Ч Да, мне мало, Ч ответил я. Ч Но почему «умер со страху», Ч начал я фразу и понял, что лучше бы мне ее не договаривать, но было уже поздно Ч ты не выглядишь страшным, о мой собеседник. Собеседник нехорошо улыбнулся. Ч Хочешь, чтобы сирруф показал тебе «биение жизни»? Или так, на слово поверишь… Для меня, Ч продолжил я осторожно, понимая, что еще одно неосторожное слово Ч и я получу полным ковшом Ч важно, что будет, когда я стану кем-то другим. Ты понимаешь меня, о Всесильный и Грозный? Он бросил на меня мимолетный взгляд, как огонь Тофета на героя Пелевина, и я понял, что как тому был послан ответ, так мне послан вопрос. Однако Ч мелькнула мысль Ч это еще почетнее! Ч и я ответил на вопрос Ч мне важно, встречу ли я там ее. И уже произнеся это, я ужаснулся Ч зачем? Зачем он, который читает в сердцах, задал вопрос? Он хотел знать, осмелюсь ли
я ответить?

* * *
        Тора написана черным огнем по белому огню Ч Платон был прав, сучий потрох, проклятый родоначальник тоталитаризма Ч но видимый мир Ч это действительно тени на стене пещеры, а истинный мир написан черным огнем по белому огню, это мир любви. И если бы не было черного огня, мы бы не умирали от того… от того, что не все секунды времени твой белый огонь со мной… Но тогда мы бы мгновенно сгорели: мы живем только потому, что страдаем.

* * *
        ЧХорошо Ч помолчав, произнес мой собеседник. Такое чистое и ясное сатори Ч это редкость. Это удовольствие. Помнишь, что сказал Малыш Стругацких? Я кивнул Ч сил отвечать не было. Ч Ну хорошо, Ч после паузы продолжил мой следователь, Ч у меня есть еще вопрос. Я кивнул Ч а что мне еще оставалось делать?
        ЧВот ты, Ч назидательно продолжил мой собеседник, Ч вот ты читаешь запоем, музыку слушаешь, работаешь, пишешь, со мной вот беседуешь, хотя это-то вне времени… ну, в целом очень уж жить пытаешься. И, надо признать, получается. Про седьмую заповедь уж не будем, спасибо, что десятую соблюдаешь. (Все, все знает Ч подумал я со стыдливым восхищением, Ч и то, что я прелюбодеяю Ч как же это сказать-то правильно, блин! Ч и то, что стараюсь не отбивать…). Он помолчал Ч уж не давая ли мне время на эту мысль, хитрюга? Ч и продолжил Ч жить, одним словом, стараешься экстремально активно, а вот в конце что будет? Как функция рваться будет, представляешь?
        Мне страшно думать об этом, Ч честно признался я. Но уклониться от вопроса я себе позволить не могу, Ч добавил я и замолчал. Собеседник ждал.
        ЧТрудно при моем характере и ментальности плавно вписаться в смерть… Ч осторожно начал я, Ч мне кажется иногда, что я Ч кочегар в «Желтой стреле» Пелевина, идущей к разрушенному мосту, но что я не хочу сойти с поезда, как его герой, а в чудовищной своей нелогичностью надежде на чудо кидаю лопату за лопатой уголь в зев топки и летящий туда уголь видится мне черным огнем по белому огню… а на шее у меня на пропотевшем шнурке мотается диктофон и я спешу рассказать, что вижу… и верю Ч набрав скорость, проскочить. Не знаю, куда… Может, старуха не успеет, может быть, отшатнется от огня, бьющего из распахнутой топки, а может быть Ч совсем уж нелепо думаю я Ч все ж лопата, добрая древесина, да железка, а что, если… чего там коса Ч лопата в крепких руках, чай, пострашнее будет… А ежели что, так не жалко, запись услышат, и в других поездах, что рвут воздух и летят к мостам, глядишь, покрепче у топки встанут, ловчее лопатой взмахнут… кто знает… а если что… всяко случается… был такой Аристид Майоль, великий скульптор, совершенства достиг, не захотел вниз с вершины, а «спустился ночью в гараж, сел в машину и
повел ее к берегу океана… к любимому месту около Этрета, где суша обрывалась в воду отвесной скалистой стеной…» это у Паустовского описано… а еще у Лема… загадочный конец
«Возвращения со звезд», когда он решил покончить с собой… думают Ч потому что она его не поняла, потому что получилось, что он добился своего шантажом Ч нет! Не в этом же дело! Просто не захотел, не захотел обратно, обратно с вершины… и только она спасла его… она вернула его в жизнь, считайте, вернула уже из оттуда; мужчина, он решил Ч все Ч и, значит, все, уже был там; так что она, считайте, в те минуты на летящем из ночи шоссе стала женщиной Ч она родила его, родила из суицида.

* * *
        ЧКогда я еду с ней в метро, освобождается два места, она садится и делает свой жест Ч прикасается ладонью к сиденью рядом Ч «сядь» Ч меня захлестывает такая волна ледяного восторга… если бы ты, о Всемогущий и Грозный, знал это… Мой собеседник скептически улыбнулся. Ч Я-то что, я знаю, я могу… Ч ответил он, Ч дело же не во мне… дело в тебе… ты же хочешь, чтобы она пошла тебе навстречу сама, чтобы не я за сценой ручки крутил, а чтобы честно, чтобы твои мысли, твои слова, чувства, тексты, короче Ч ты сам, чтобы она к тебе только сама и только из-за тебя на шею бросилась! Что я мог на это ответить? Ведь Он сказал правду.

* * *
        В одном из старых фильмов была такая сцена Ч трое решили остановить машину. Вышли на шоссе, встали в ряд, взялись за руки, а страшнее всего среднему, он извивается, пытается вырваться, а двое средних держат его со свирепыми лицами. Трудно вытаскивать свое подсознание на шоссе… Да и что летит по этому шоссе навстречу троим, этим либидо, эго и суперэго? Жизнь или смерть? Чей сияющий белым огнем бампер расцветает на черном огне ночи?