Ахметова Елена, Бронза И Кость- библиотека РусЛит

Бронза и кость Елена Ахметова
        По мятежному Ньямарангу подобно пожару распространяется пророчество: грядет спаситель с руками из золота и кожей из алебастра, и сама земля содрогнется под его ногами, дабы сбросить недостойных!
        Марион Лат-Блайт - ведьма, и она точно знает: любое популярное предсказание на четверть состоит из лжи, на четверть - из гнусной лжи, а на оставшуюся долю приходится хорошо продуманная манипуляция. Иначе бы прорицательниц никто не слушал…
        Самостоятельная книга по Вайтонской Империи. Тридцать лет спустя после событий "Второго дна".
        Ахметова Елена. Бронза и кость
        Цикл: Вайтонская Империя
        По мятежному Ньямарангу подобно пожару распространяется пророчество: грядет спаситель с руками из золота и кожей из алебастра, и сама земля содрогнется под его ногами, дабы сбросить недостойных!
        Марион Лат-Блайт - ведьма, и она точно знает: любое популярное предсказание на четверть состоит из лжи, на четверть - из гнусной лжи, а на оставшуюся долю приходится хорошо продуманная манипуляция. Иначе бы прорицательниц никто не слушал…
        Самостоятельная книга по Вайтонской Империи. Тридцать лет спустя после событий "Второго дна".
        Часть I. Фанатизм
        За десять лет, что прошли с Каменной Смуты, Лонгтаун успел вытянуться вдоль всего западного побережья и завоевать славу самого крупного торгового центра всей колонии. Город все расползался и расползался, поглотив и прибрежные джунгли, и разбросанные по зарослям мелкие деревушки-общины, где все еще ютилось коренное население Ньямаранга, и только на северной окраине время словно застыло. Безжалостная машина прогресса, перемоловшая привычный быт, обошла болотистые трущобы стороной.
        Мошкара, увы, ее примеру не последовала. Разнообразный гнус запахи самого неблагополучного района Лонгтауна только привлекали.
        Местные жители давно приучились не обращать внимания ни на назойливый комариный писк, ни на басовитое гудение крупных мух с зеленоватыми брюшками. Должно быть, я выделялась среди аборигенов уже потому, что раздраженно отмахивалась от насекомых, - а потому ничуть не удивилась, когда обнаружила, что за мной неотступно следуют трое мужчин, по-ньямарангски жилистых и обманчиво узкокостных.
        Я прибавила шагу. Преследователи воодушевились, но несколько поотстали: прилично одетую чужачку надлежало напугать и промариновать в собственном соку, дабы она безропотно отсыпала «на бедность», - а как, позвольте, внушать ужас и трепет, если ты - низкорослый ньямарангец и вусмерть запыхался, пытаясь нагнать эту вайтонскую дылду? Нет уж, лучше позволить ей уйти вперед и самолично выяснить, что делает с северной окраиной хороший затяжной ливень!
        Покосившиеся домишки, облепившие единственную улочку, как колония мидий - прибрежную скалу, постепенно сменялись все более хлипкими и откровенно гнилыми хибарами. Тропка упиралась в разлившееся болото, прошитое дыхательными корнями расплодившихся мангров. Последние хижины в ряду утопали в грязи по самые провалы окон.
        Я замедлилась, отсчитывая домики, и преследователи приободрились. Самый тощий уже собрался было заговорить со мной, когда я решительно нырнула в третью с краю хижину, не удосужившись постучаться.
        Внутри пахло горьковатым травяным дымом, прокисшим вином и немытыми человеческими телами, и какая-то оборванная женщина вещала с маниакальным блеском в глазах:
        - …и руки его будут из золота, и лицо его будет из алебастра, и придет он по дороге из костей и ножей…
        Десяток человек внимал ей в экстатическом восторге. Предсказательница мерно раскачивалась, не умолкая ни на секунду. В уголках ее рта пузырилось что-то голубовато-белое, и я как никогда остро осознала, что если Сирил тоже попробовал это, на сей раз я его откачивать не стану. Но опасения оказались напрасными. Мой дражайший кузен обнаружился в единственном пятне света от окна: он был восхитительно трезв, абсолютно собран и невообразимо неуместен среди всей этой грязи и нищеты, что ничуть не мешало ему деловито конспектировать все, что несла шаманка.
        Что характерно, его присутствие воспринимали как само собой разумеющееся. Никого не смущали ни его волосы, платиново-светлые почти до белизны, ни характерно вайтонский овал лица, ни даже чистая рубашка и толстый блокнот с коллекционной шариковой ручкой на цепочке. Зато стоило мне переступить порог, как предсказательница умолкла, все взгляды обратились в мою сторону - одинаково разъяренные и отчаявшиеся.
        - Сирил, - коротко произнесла я, - ты увлекся. Пора идти.
        Взгляд прорицательницы на мгновение сфокусировался на гибком силуэте Сирила, со смущенной улыбкой поднимавшегося на ноги. Женщина покачнулась, повернулась ко мне - и яростно зашипела:
        - Он изгонит вас с нашей земли! Всех вас! Чужаки! Проклятые убийцы!
        В этом ее «Он» явственно слышалась большая буква, но задуматься об этом я не успела: злых слов предсказательнице показалось недостаточно, и она швырнула в меня еще и комком грязи, благо земляной пол по дождливому сезону раскис так, что мало чем отличался от болота снаружи. Шаманка промазала, но слушатели дружно наклонились, чтобы присоединиться к обстрелу чужачки, и я поспешно вылетела за дверь, не желая проверять, насколько плохо с прицелом и координацией у целой толпы.
        Увы, снаружи меня все еще поджидала жаждавшая наживы троица.
        Я едва успела остановиться, чтобы не угодить прямиком в их объятия. Они оказались слишком близко - но в данный момент это только играло мне на руку.
        Средний ньямарангский мужчина едва доставал мне до уха. Эти и до средних не доросли, что позволило мне высокомерно уставиться на них сверху вниз и на чистом моральном превосходстве дотянуть до того момента, пока из покосившейся хижины ньямарангской предсказательницы не выбрался Сирил Кантуэлл собственной персоной, абсолютно чистый и нетронутый, словно он тут чужаком не был вовсе.
        Его появление позволило быстро расставить акценты. Троицу словно ветром сдуло - я и моргнуть не успела, как они ввинтились в щель между домишками и растворились то ли в зарослях, то ли в закоулках.
        - Умеешь ты развлекаться, - так укоризненно заметил Сирил, будто не восседал только что в тесном кругу ориумных наркоманов, с интересом естествоиспытателя внимая нетрезвым пророчествам. - А если бы они поняли, что у тебя нет денег, и напали?
        - Пришлось бы назваться, - шепотом призналась я. - Или, того хуже, отложить собеседование. Идем? Нужно будет представить тебя дворецкому и управляющему.
        - Это если тебя наймут, - справедливо заметил Сирил, запихивая исписанный блокнот в портфель.
        Я одарила его снисходительным взглядом, но уверять в своем профессионализме не стала. Из хижины все еще доносились разъяренные крики, но наружу вроде бы никто не спешил: Сирил оказывал на местных поистине волшебное действие, мне такое и не снилось.
        - Что-то новое? - поинтересовалась я, кивнув на его записи.
        Кузен неопределенно пожал плечами.
        - Приход героя, который освободит Ньямаранг от вайтонского ига и изгонит чужаков со священных земель, предсказывали и раньше. Но сейчас Нарит начала описывать конкретные приметы, - он побарабанил пальцами по портфелю. - Я позвоню дяде Тао и расскажу, не переживай. Твое дело - устроиться на работу в Мангроув-парк.
        Наставительный тон в его исполнении звучал неописуемо. Сирил был старше меня почти на семь лет - но ростом недалеко ушел от среднего ньямарангца (скажем честно: немного не дошел до среднего ньямарангца), да и телосложением куда больше напоминал изящную тонкокостную мать, знаменитую певицу, нежели отца, статного вайтонского эсквайра. Когда дражайший кузен начинал читать нотации, меня непреодолимо тянуло лишить его сладкого и отправить спать.
        Но на сей раз я героически сдержалась и позволила чинно проводить меня до самого Мангроув-парка.
        Если болотистые трущобы Лонгтауна брезгливо обошёл стороной прогресс, то серую громаду Мангроув-парка по широкой дуге обогнуло само время. Массивное здание оставалось ровно таким, каким показывала мне его показывала мама: приземистое, квадратное строение, симметричное и строгое - если бы не вездесущие вьюнки и плющ, заботливо завернувшие стены в пушистую зелёную шаль. Под живым покровом суровое творение классической вайтонской архитектуры превращалось всего лишь в очередной камень, поглощенный вездесущими ньямарангскими джунглями, не покорившимися ни завоевателям, ни садовникам.
        Внутри царили старые порядки: словно кто-то заточил в стенах кусочек Вайтона до смуты, едва не прервавшей королевскую династию и лишившей империю изрядной части колоний. Наемному работнику нечего и мечтать попасть в такой дом через главные двери - нас с Сирилом ждали у чёрного входа, искусно спрятанного в пышных зарослях алламандры и бугенвиллеи.
        - Миз Марион Лат-Блайт? - оживилась пухленькая рыжеволосая горничная, не успела я открыть рот. - Новая компаньонка леди Линдсей Эванс?
        - Надеюсь получить это место, - осторожно подтвердила я.
        В глубине коридора хлопнула дверь, и из маленького холла для слуг выглянуло несколько любопытствующих девиц. Я предпочла сделать вид, что сосредоточена исключительно на своей собеседнице.
        - Я представлю вас дворецкому, он сообщит леди Изабель, что вы прибыли для собеседования, - бодро объявила она и протянула мне руку. - Я Грейс, старшая горничная. А миссис Вивиан Лат-Блайт не приходится тебе родственницей?
        Сирил подавился смешком, а я смиренно вздохнула:
        - Матерью.
        Грейс зарумянилась. Любопытствующие девицы в коридоре воодушевленно зашушукались.
        - А правда, что… - она запнулась, так и не сумев подобрать вежливого определения.
        - Все плохое, что вы слышали об этой семье, - неправда, - негромко объявил Сирил, выступив из-за моей спины, одарил окончательно смутившуюся горничную очаровательной улыбкой и нанес коронный удар в девичье сердце, поднеся ее руку к губам - по-ньямарангски мягким и вместе с тем четко очерченным. - Сирил Кантуэлл, эсквайр, к вашим услугам.
        Услышав титул, Грейс залилась мертвенной бледностью и, высвободив руку - натруженную, с широкой ладонью и жесткими мозолями, - поспешно сделала книксен. Любопытствующие девицы в коридоре разом затихли и теперь только диковато сверкали глазами, как мартовские кошки в кустах.
        Сирил и здесь умудрился произвести фурор, едва переступив порог.
        - Прошу прощения, сэр…
        - Не нужно, - мягко улыбнулся Сирил, чуть оттеснив меня в сторону. - Я двоюродный брат миз Марион, сопровождаю ее по Ньямарангу по просьбе миссис Лат-Блайт. Леди Элайза Сайрус собиралась упомянуть меня в рекомендательном письме миз Марион. Надеюсь, мой визит не станет сюрпризом.
        - О, конечно, вас ждали, - взяв себя в руки, бодро соврала горничная. - Прошу, следуйте за мной.
        Она развернулась и поспешила в куда-то полумрак коридора. Любопытствующие девицы втянулись обратно в комнатку для слуг, но дверь не прикрыли, по-прежнему провожая Сирила заинтересованными взглядами. Он не упустил случая сверкнуть улыбкой, и я устало вздохнула, но в присутствии посторонних ничего говорить не стала.
        Сердцеед и ловелас. Даром что ростом с садового гнома.
        Отчего-то на должности дворецкого я ожидала увидеть согбенного седого старика - но семье Эвансов, как выяснилось, служил подтянутый мужчина лет сорока, с идеальной осанкой и удивительно яркими голубыми глазами. Мистер Хантингтон явно привык быть первым красавцем и безраздельно властвующим монархом на черном этаже, и оттого на Сирила посматривал с ревнивой опаской: улыбчивый квартерон, по-ньямарангски смуглый и по-вайтонски сребровласый, моментально завладел вниманием всей женской половины персонала и ухитрился даже отвлечь внимание от меня.
        - Верно ли я понимаю, вы желаете, чтобы плату за ваш труд забирал этот молодой человек? - поинтересовался дворецкий, неохотно покидая свои владения, чтобы отвести меня на первый этаж.
        Весь облик мистера Хантингтона излучал чистейшее неодобрение, словно единственным правильным ответом на его вопрос было категорическое «нет». Увы, я никак не могла успокоить его мятущуюся душу.
        - Совершенно верно, мистер Хантингтон, - отозвалась я, поднимаясь следом за ним по черной лестнице. - Моя семья довольно старомодна в вопросах подобного рода. Женщине не следует брать в руки деньги.
        Он обернулся у самой двери кабинета, словно хотел что-то уточнить, но так и не решился. Вместо этого он чинно постучался и без промедления провел меня к хозяйке поместья.
        Пальцы леди Изабель отстучали нервную чечетку по столешнице. Я предпочла сделать вид, что ничего не заметила, и этим заработала дополнительное очко в свою пользу - во всяком случае, почтенная супруга губернатора отвлеклась от бумаг и наконец-то решилась:
        - Вы должны понимать, что моя дочь в трауре, - негромко произнесла она и переложила стопку документов на край, прикрывая крохотную царапину на дорогой коричневой коже столешницы. - Её лучшая подруга скоропостижно скончалась, и новая компаньонка должна быть деликатной и сдержанной, чтобы помочь леди Линдсей пережить эту ужасную утрату. В присутствии моей дочери не следует упоминать кинематограф, особенно этого вздорного Натана Райта, и семью Кроуфордов. Кроме того, из-за страшного потрясения леди Линдсей может быть несколько эксцентричной и излишне резкой, и от её компаньонки потребуются мягкость и терпение, пока леди не придёт в себя. Готовы ли вы к такой работе, миз Лат-Блайт?
        Признаться, после краткой характеристики потенциальной работодательницы больше всего захотелось схватить со стола письмо с рекомендациями и выскочить в окно, благо по жаре оно было открыто настежь, и солёный бриз призывно шелестел листвой, соблазняя вольными просторами. Но письмо леди Изабель многомудро придерживала нарочито расслабленной ладонью, без слов намекая, что так легко я не отделалась бы.
        Да и что бы я потом сказала папе?
        - Разумеется, миледи, - сдержанно отозвалась я, опустив очи долу.
        - Прекрасно, - приободрилась леди Изабель. - Детали вы можете обсудить с миссис Биддер - это наша экономка. Она представит вас остальным служащим Мангроув-парка и выделит комнату… - Леди вдруг сбилась с уверенного тона и продолжила с необычайной аккуратностью: - Вопросы оплаты обсудите с мистером Хантингтоном. Ваша почтенная матушка соблюдала необычайную осторожность в финансовых делах. Как её здоровье?
        Я заверила, что миссис Лат-Блайт пребывает в совершеннейшем здравии и передает миледи поздравления с помолвкой дочери и наилучшие пожелания. Поскольку никаких объявлений о счастливом событии ещё не было, а до материка новости и вовсе должны добраться не раньше следующей недели, леди Изабель моментально сделала нужные выводы, наградила меня неприятно острым взглядом и опустила светлые до полупрозрачности ресницы, отбросившие неожиданно густую тень на бледноватые щеки.
        - Надеюсь, ваш отец также пребывает в добром здравии, - ровным голосом сказала она.
        Я невольно подумала, что от самого губернатора, похоже, требуется только вовремя расписываться на документах, которые одобрила его почтенная супруга. Но вслух произнесла только нейтральное:
        - Разумеется. Благодарю вас, миледи.
        Леди Изабель кивнула и поднялась из-за стола.
        - Я представлю вас леди Линдсей.
        Мне не оставалось ничего, кроме как покорно проследовать за леди Изабель.
        Наследницу Эвансов мы нашли в оранжерее. Леди Линдсей оказалась квинтэссенцией всего самого вайтонского, что только можно было вообразить: невысокая, узкоплечая, с густыми волнистыми волосами льняного оттенка и бровями столь светлыми, что они терялись на белокожем лице. Ни капли косметики, длинное домашнее платье из тонкого серо-голубого хлопка в мелкую клетку - наследница лорда Эванса словно сбежала со страниц женского журнала довоенных лет, но я сделала вид, что вовсе не удивлена её старомодностью.
        Исконная Вайтонская аристократия. За стенами старого замка могло твориться что угодно: гудели новомодные горбатые автомобили, торговцы пытались пробиться в Парламент, женщины отбрасывали скромность и красили губы в ярко-алый цвет, - но настоящие леди из древних семей по-прежнему казались нарисованными нежной акварелью на белейшей рисовой бумаге. И уж конечно не позволяли себе ничего, что можно было бы посчитать вульгарным.
        Полный траур из-за погибшей подруги по какой-то причине считался перебором. Широкая чёрная лента на рукаве и отказ выходить в свет - нет. Потому леди Линдсей проводила время среди самых капризных и редких растений, поливая цветы из маленькой пластиковой леечки с длинным тонким носиком, и появлению своей матери удивилась совершенно искренне.
        - Мама, - молодая леди оглянулась и сделала быстрый книксен, даже дома соблюдая все требования высокого этикета.
        Он предписывал не замечать посторонних, пока их не назовут, и почтенная леди Изабель Эванс не стала затягивать.
        - Позволь представить миз Марион Лат-Блайт, - хорошо поставленным голосом произнесла она. - У неё великолепные рекомендации от самой младшей принцессы! Не так ли, дорогая?
        Последний вопрос относился ко мне: все тот же высокий этикет требовал немедленно обратиться за подтверждением сказанного, если о ком-то присутствующем заговорили в третьем лице.
        - Совершенно верно, Ваша Светлость, - кротко подтвердила я, принимая правила игры: если по какой-то причине мать и дочь общались, словно на светском рауте, компаньонке надлежало соответствовать.
        Мою новую госпожу известие о моей службе Ее Высочеству ничуть не заинтересовало. Должно быть, губернаторскую дочь успели представить ко двору, и для нее младшая принцесса была не сказочным персонажем, а фигурой реальной и предельно приземленной.
        - Моя дочь, леди Линдсей Мария Эванс, - чинно представила мать. - Линдсей, вы с миз Лат-Блайт будете сопровождать меня завтра на прогулке в Патмор-раунд. Я оставлю вас, чтобы вы познакомились ближе.
        Книксен у нас с леди Линдсей вышел удивительно синхронным, но я уже могла сказать, что наследница мне совершенно не рада. Я была второй по счету компаньонкой за неделю, и моя предшественница осталась без рекомендаций. Леди Линдсей явно не видела причин, почему со мной все должно пройти иначе. Она не возмущалась из-за навязанной компаньонки только потому, что это было бы непочтительно по отношению к леди Изабель - и, что не менее важно, к моим предыдущим работодателям.
        Поэтому леди Линдсей держала лицо - но облегчать мне жизнь все же не собиралась.
        - Полагаю, день был насыщенным, миз Лат-Блайт, и вы устали, - прохладным светским тоном изрекла она, снова взявшись за леечку. - Разбудите меня завтра в девять. Мы поговорим, пока я буду одеваться к завтраку. Вы ведь еще не обустроились в особняке?
        В ее тоне явственно слышалось нахальное «и не стоит». Я сделала ещё один книксен и безропотно вымелась из оранжереи.
        Навязываться, выводить на разговор - только раздражать. Нет уж, лучше повернуть так, чтобы она сама пришла ко мне за ответами. Но для этого сначала придется выяснить, какие вопросы ей хочется задать…
        В крошечном кабинете дворецкого никого не оказалось. Я прикрыла дверь и двинулась дальше по служебному коридору.
        - …глупости, - решительно отрезал женский голос, и я замедлила шаг, прислушиваясь. - Наверняка он был помолвлен, а то и тайно женат.
        Я заглянула в маленькую столовую для слуг. Грейс пила чай в компании суховатой женщины в униформе личной камеристки. Она сосредоточенно пришивала пуговку к тонкой белой блузке, и выражение лица у нее было такое, словно мысленно она уже изорвала ткань на мелкие-мелкие лоскуточки и сплясала на них джигу. Сирил куда-то запропастился, но сейчас это только играло мне на руку.
        - О! Миз Лат-Блайт! - подскочила Грейс, заметив меня в дверях, и кивнула на свободный стул за длинным общим столом. - Знакомься, это Эми Тансталл, камеристка леди Изабель. Как прошло собеседование?
        - Удачно, благодарю, - отозвалась я, приветственно кивнув камеристке, и с удовольствием заняла предложенное место. - А кто такой Натан Райт? Леди Изабель запретила упоминать его в присутствии леди Линдсей, а я даже не знаю, чем он так досадил госпоже.
        Эми неодобрительно поджала губы, а Грейс вытаращилась на меня так, словно я только что поинтересовалась, кто нынче правит Вайтоном и нельзя ли с ним выпить на брудершафт.
        - Ты не слышала? - она пулей вылетела из-за стола, метнулась куда-то к угловому шкафчику и чем-то деловито зашуршала. - Вот!
        На выскобленные доски стола шлепнулась газета почти двухнедельной давности. С первой же страницы с наигранной жизнерадостностью улыбался типичный кинематографический красавчик - белокожий брюнет с темными глазами и широкими бровями, будто подведенными углем. Лицо оставалось выразительным и не лишенным обаяния, несмотря на качество печати, и тем страшнее смотрелся крупный заголовок во всю полосу: «Натан Райт найден мертвым в своем номере».
        Я наскоро пробежала глазами текст. Натан Райт оказался звездой романтических мелодрам, и дата его смерти совпадала с тем временем, которое мы с Сирилом провели в общине коренного населения на южной границе Ньямаранга, - неудивительно, что мы ничего не слышали о нем. Актера нашли болтающимся в петле, и версия следствия была однозначной - самоубийство. От посмертных фотографий издательство благоразумно воздержалось.
        - Леди Саффрон Кроуфорд, подруга леди Линдсей, была горячей поклонницей Натана Райта, - суховато сообщила Эми, заметив, что я закончила читать. - Когда ее нашли мертвой, следователь предположил, что она покончила с собой из-за смерти своего идола. Но это наверняка вздор: не может быть, чтобы леди увлеклась кем-то подобным. Он ей не ровня.
        Грейс, не скрываясь, фыркнула.
        - Когда это останавливало влюбленных?
        - Влюбленных?! - Эми от возмущения даже отложила шитье. - Ты все-таки говоришь о покойной леди!
        Перепалка грозила набрать обороты, но меня гораздо больше интересовали события в доме Кроуфордов, нежели мнение Эми и Грейс о делах сердечных, и я поспешила вклиниться:
        - Вы знали леди Саффрон?
        Старшая горничная и камеристка замолчали, выжидательно уставившись на меня. И я сказала ровно то, что от меня ждали с того момента, как я переступила порог Мангроув-парка:
        - Я могу погадать на ее прошлое. Но мне нужно, чтобы вы рассказали о ней.
        Грейс и Эми неуверенно переглянулись, и я поняла, что все-таки поторопилась. Да, им хотелось услышать, что в Мангроув-парке снова появилась ведьма, да еще из знаменитого рода Блайт, - но обсуждать господ слуги пока опасались. Я для них еще была чужой, и прощупывать границы дозволенного не стоило.
        - Хотя… - я с показным смятением потеребила ремешок сумочки. - Думаю, расследованием гибели самой леди Саффрон занимаются лучшие люди. Было бы неуместно ставить под сомнение их работу. Мне не следовало предлагать.
        Грейс заметно расслабилась, но Эми по-прежнему выглядела настороженной, и я с показным смущением опустила взгляд.
        - А на чем ты гадаешь? - вполне дружелюбно спросила Грейс, и я с трудом сдержалась, чтобы не усмехнуться: рыбка-то все равно на крючке! - Кофейная гуща, карты?..
        - На символах, - обтекаемо сформулировала я и достала из сумочки плотный матерчатый мешочек. От движения внутри загремело - суховато, тихо и мелодично. - Хочешь попробовать?
        Эми поджала губы, но неосознанно подалась вперед, выдавая интерес. Грейс и вовсе превратилась в одно большое ухо, и я позволила себе улыбнуться уголками губ.
        - Загадай про себя один основной вопрос и два дополнительных, которые помогут разобраться с первым, - подсказала я, ослабив тонкий черный шнурок, продетый в горловину мешочка. - Например, если главный вопрос: «Кем будет мой суженый?» - то дополнительными могут быть: «Когда я его встречу?» и «Где мы познакомимся?». Но не говори ничего вслух. Готова?
        Грейс азартно кивнула и подвинула свой стул ближе. Я протянула ей мешочек.
        - Повтори про себя основной вопрос и вытяни один символ, - велела я.
        Старшая горничная послушно запустила руку в мешочек и едва заметно вздрогнула. Эми, пристально наблюдавшая за подругой, дернулась куда сильнее, словно это под ее пальцами вдруг оказалась теплая гладкость гадального глифа.
        В напряженной тишине Грейс выложила на выскобленные доски стола первый символ и поспешно отдернула руку.
        В кругу света от распахнутого окна гадальная фишка казалась розовато-бежевой. Она словно вбирала в себя солнечные лучи, но не просвечивала, как тонкий дорогой шелк или драгоценная кость, и одного этого контраста - жизнерадостного золотистого сияния и едва ощутимого дыхания ювелирно обработанной смерти - хватило бы, чтобы невольные зрители перестали сомневаться в моих способностях.
        Но я благосклонно кивнула и перевернула фишку, позволив во всех подробностях рассмотреть нанесенный на обратной стороне рисунок. Тонкие линии и глубокие насечки перекрывали друг друга, мельтешили перед глазами, и казалось, что никакого смысла в них нет, - но стоило только отвести взгляд, разочаровавшись в мистике, как боковое зрение улавливало движение. Хаотичные черточки вдруг складывались в общую картину: бугристая шкура, длинные челюсти, сплошь усеянные криво изогнутыми зубами, шипастый хвост, маскирующийся в густой болотной траве…
        - Имох, - прокомментировала я, выдержав паузу. - Охотящийся крокодил. Означает затаенную опасность, связанную, в первую очередь, со всем оккультным и потусторонним, либо с подавленными чувствами и сомнениями.
        - Я… - неуверенно начала Грейс, не отрывая взгляда от фишки, но я поспешила ее прервать:
        - Не говори мне, что загадала! Повтори про себя первый дополнительный вопрос и тяни следующий символ.
        Грейс заторможенно кивнула и снова запустила руку в мешочек, не рискуя отворачиваться от лежащей на столе фишки. Под прямым взглядом Имох снова затаился, рассеявшись в беспорядочные насечки, но ощущение назревающей опасности никуда не делось, и казалось, будто откуда-то из болотных зарослей за опрометчивой добычей наблюдают хищные желтовато-зеленые глаза с тонким вертикальным зрачком.
        После такого ошеломляющего начала следующая фишка особого впечатления не произвела. На ровной розовато-бежевой поверхности были хаотично нанесены мелкие неглубокие точки, и только под определенным углом они складывались в знакомые созвездия.
        - Акхабал, - расшифровала я. - Ночь. Означает связь с потусторонним, разговоры с мертвыми, внезапность и познание.
        Грейс неловко передернула плечами, словно хотела поскорее избавиться от мурашек, и на третий раз потянулась к мешочку без напоминаний.
        Последний символ лег на стол чуть в стороне от пятна солнечного света, и в тени острая собачья морда на фишке отчего-то показалась еще более зловещей и хищной, чем затаившийся в прибрежных зарослях Имох.
        - Т’зиль, - негромко произнесла я. - Желтая собака. Спутник, проводник и защитник, если отнестись к ней с почтением, и безжалостный зверь, способный отобрать все жизненные силы, если не выказать ей должного уважения.
        Я провела рукой над выложенными в ряд символами, не касаясь. В тени от ладони рисунки на фишках будто оживали: мелькнул костяной гребень в болотных зарослях, замерцали далекие звезды, оскалился тощий пес со слишком умными глазами, - и я на мгновение зажмурилась, собирая образы в единое целое.
        - Сюда собирается прийти кто-то, чьи вопросы несут опасность, но вместе с тем могут принести удачу тем, кто направит его интерес в правильное русло, - сформулировала я, опустив ладонь рядом с глифами, и подняла взгляд на отчего-то смутившуюся Грейс. - Ты загадала, будут ли сегодня гости, зачем они нанесут визит и с чем уйдут, не так ли?
        У Грейс оказалась такая живая мимика, что ответ уже по сути не требовался: по-вайтонски светлые глаза удивленно расширились, рот приоткрылся, и старшая горничная поспешила прикрыть его кончиками пальцев.
        - Как ты это?..
        - О, что-то вроде семейного хобби, - отмахнулась я с покровительственной улыбкой и повернулась к Эми.
        Она хранила молчание все время, пока Грейс тянула фишки, но в настороженном блеске ее глаз я чувствовала старательно подавляемое любопытство - и теперь нужно было как-то достучаться до него: чтобы о новой ведьме в Мангроув-парке услышали леди, подружиться в первую очередь следовало не со старшей горничной, а именно с камеристкой.
        - Эти твои символы, - Эми кивнула в сторону мешочка, - из чего они?
        Голос у нее нервно подрагивал. Грейс и вовсе украдкой вытерла руку о передник.
        Я догадывалась, о чем они думают. Мама уехала из Лонгтауна почти двадцать лет назад, и многие жители уже не помнили, как работает настоящая ведьма, - да что там, здесь почти никто в ведьм вовсе не верил! Зато сказки о злых колдуньях слышал каждый, а гадальные фишки были так похожи на костяные…
        - Кораллы с южного побережья, - улыбнулась я, задавив раздражение в зародыше. - Мои родители прожили там почти десять лет, пока отцу не предложили работу в Старом Кастле. Я успела подружиться с детьми из ближайшей общины коренных ньямарангцев, и они показали мне отмель, где росли белые кораллы. В Вайтоне такие называют «кожей ангела»…
        - Их используют в ювелирном деле, - неожиданно припомнила Эми и осторожно тронула пальцем Акхабал. - Но в украшениях они выглядят совсем по-другому.
        - Разная обработка, - я пожала плечами. - Мне не нужно было добиваться от символов идеального оттенка и ювелирной гладкости. Чем естественнее, тем лучше. Хочешь попробовать?..
        Уже через четверть часа к нам присоединились две горничные и посудомойка, привлеченные шумом и оживленными разговорами. Сирила все еще не было, где искать дворецкого, тоже никто не знал, и я махнула рукой, погрузившись в толкования и мистические символы. В конце концов, способность Сирила везде находить друзей давно стала притчей во языцех, и переживать за него стоило только в том случае, если его новые знакомые грешили сомнительными увлечениями и дурными привычками, - а такие уж точно не задержались бы в респектабельном Мангроув-парке.
        В маленькой столовой быстро воцарилась уютная атмосфера. Посудомойка сбегала на кухню и притащила сухие бисквиты к чаю, чем невольно привлекла в собравшуюся компанию еще и пожилую кухарку миссис Уайтглоу, только-только закончившую готовить обед для господ. Гадания пошли еще веселее, и лакеи, вынужденные накрывать стол, завистливо заглядывали через дверь, но отвлекаться не рисковали - пока что.
        Я не сомневалась, что сплетни о «семейном хобби» донесут до хозяев в кратчайшие сроки, и расслабилась. Не может быть, чтобы у леди Линдсей не было таких вопросов, на которые она не захотела получить немедленный ответ!
        Увлекшись гаданием о будущем (несомненно, блистательном и светлом) старшего внука миссис Уайтглоу, я не расслышала стук в дверь. И я не одна: об обещанном визитере вспомнили, только когда он потерял терпение и вошел сам, - и то потому, что пройти мимо оживленной женской стайки в столовой для слуг смог бы только глухой и слепой.
        - Ой, мистер Хайнс! - первой заметила визитера Грейс, подскочив от неожиданности на шатком стуле напротив меня, и поспешно поднялась на ноги.
        Остальные последовали ее примеру, зашуршав юбками. По залившимся нежным румянцем лицам - всем без исключения, клянусь, даже миссис Уайтглоу порозовела, как девчонка, и расправила юбку! - можно было заключить, что за моей спиной стоит первый красавец Лонгтауна, если не всего Ньямаранга, и обернулась я, не скрывая любопытства. Оттого скрыть недоумение оказалось вдвойне сложнее.
        Про людей с веснушками в Вайтоне говорили, что их поцеловало солнце. Но с гостем оно, похоже, не остановилось на первой базе и перешло к эротическим играм. Веснушки покрывали не только лицо, но еще и шею, руки и даже пальцы, необычайно длинные и тонкие. И если в этом еще можно было найти определенное очарование, то по-вайтонски вытянутое лицо, ссутуленные плечи и потертые брюки в каноны мужской красоты не вписывались категорически. Гость был необычайно высок - выше меня почти на голову, но и это его не красило; напротив, из-за слишком хрупкого для мужчины телосложения он больше всего напоминал огородное пугало, вышедшее на прогулку.
        Вдобавок брюки были не просто потертые, а еще и форменные. Обещанный Грейс гость работал в полицейском участке, но почему-то не удосужился надеть китель и щеголял в слишком свободной рубашке, обвисшей на нем, как на вешалке. Положение не спасали ни рыжевато-золотистые волосы, ни яркие голубые глаза. Парень был драматически некрасив, и реакцию женской половины прислуги Мангроув-парка я ничем не могла объяснить.
        Правда, ровно до тех пор, пока мистер Хайнс не одарил присутствующих очаровательной улыбкой и не заговорил:
        - Прошу прощения, дамы, я стучал, но никто не отозвался. - А вот голос оказался приятным: низким, с легкой хрипотцой и мягкими обертонами, к которым хотелось прислушиваться до бесконечности.
        - Что же вы не воспользовались парадной дверью? - пролепетала Эми, разом растерявшая всю свою неприступную суровость.
        А мистер Хайнс - о, отрада глаз моих - залился румянцем не хуже трепетных девиц и смущенно кашлянул:
        - Я с неофициальным визитом к мистеру Хантингтону. Могу я рассчитывать, что он уделит мне пару минут?
        - Я найду его и сообщу, что вы пришли, - немедленно пообещала Грейс и пулей вылетела из столовой, пламенея ушами, как факелом в ночи.
        - Не хотите чаю, пока мистер Хантингтон не пришел? - предложила миссис Уайтглоу и, не дожидаясь ответа, тут же достала из шкафчика чистую чайную пару.
        - Не откажусь, - вынужденно согласился гость, дисциплинированно занял место за столом и вдруг вперился в меня настолько тяжелым и проницательным взглядом, что я заподозрила у него ведьминские корни. - Кажется, мы не знакомы. Элиас Хайнс, помощник детектива из Департамента Охраны Правопорядка Лонгтауна.
        Закончив фразу, он недвусмысленно опустил взгляд на выложенные в ряд гадальные фишки. Увы, запал еще не прошел, и эффект это произвело прямо противоположный тому, на который он рассчитывал.
        - А, да, Марион, ты не договорила, что значит последний символ! - спохватилась миссис Уайтглоу и поставила чашку перед мистером Хайнсом так быстро, что едва не расплескала чай ему на рубашку. - Я чуть не забыла, какой вопрос загадала последним!
        - Кхат, - повторила я для нее, послав виноватую улыбку Элиасу. - Зрелый колос. Символ плодородия, достатка и приумножения. Вам не о чем беспокоиться, миссис Уайтглоу, пусть все идет так, как идет. Ваш внук - умный парень, у него все сложится. Может быть, не сразу, - я покосилась на первую фишку в ряду, и она оскалилась на меня змеиной пастью, - но сложится.
        - Мисс Марион, - кашлянул мистер Хайнс, едва пригубив чай, - могу я рассчитывать на пару минут вашего времени?
        - Разумеется, - кивнула я и машинально протянула ему мешочек с символами.
        Что под «парой минут» он имел в виду все-таки что-то другое, я поняла только тогда, когда миссис Уайтглоу по-девчоночьи хихикнула и ссыпала в горловину фишки со стола. К чести мистера Хайнса, ставить меня в неудобное положение он не стал и послушно вытянул первый попавшийся глиф.
        Вопреки всякой логике, это оказался не один из тех, что выпали кухарке и должны были лежать сверху. Один из немногих символов, вырезанный с реалистичной точностью, а не едва намеченный насечками, - крупная обезьяна, сидящая в позе лотоса, с отрешенной мордочкой и звездами в расслабленных лапах.
        - Т’Чуен, - растерянно назвала я. О чем он думал, когда тянул фишку? - Символ талантливого человека, мастера, способного вдыхать жизнь в свои творения и похищать сердца. Может трактоваться как эгоцентризм и лицемерие, желание оказаться в центре внимания за счет того, что не потребует особых усилий, но только при условии, что следующий символ, который вы вытянете, будет негативным.
        Что бы ни загадал Элиас Хайнс, дар не подвел, и Т’Чуен пришелся к месту - помощник детектива удивленно моргнул и замешкался, во все глаза уставившись на обезьяну, которой до него не было никакого дела.
        - Ну же, тяните! - подначила его посудомойка, снедаемая любопытством.
        Второй на стол легла фишка с стрелой. В тени под ладонью Элиаса она будто ожила, устремившись вверх - и тотчас застыла, стоило ему убрать руку.
        - Иб, - заинтригованно произнесла я. - Стремление, следование зову судьбы. Дорога жизни. Может быть как негативным, так и положительным символом.
        Кажется, это откровение мистера Хайнса разочаровало. Он позволил себе чуть кривоватую улыбку, которую человек с моим хобби расшифровывает мгновенно и безошибочно: «Ну конечно, разве могла ты сказать что-то конкретное, не выманив у меня какое-нибудь подтверждение своим словам?».
        - Может быть, вы согласитесь переговорить со мной с глазу на глаз, мисс Марион? - спросил он, так и не вытянув третью фишку.
        Казалось бы, что нового в такой реакции? Мало ли их было, сомневающихся, не верящих, насмехающихся? Но отчего-то именно в этот раз я почувствовала себя уязвленной.
        - Как пожелаете. - Я резко поднялась, вынудив его последовать моему примеру.
        - Вы можете поговорить в кабинете миссис Биддер, - предложила миссис Уайтглоу. - Я предупрежу ее.
        - Благодарю вас, - кивнул ей мистер Хайнс - куда вежливей и с куда большей теплотой, чем обращался ко мне. - Нет-нет, не провожайте, я помню, куда идти.
        Я вышла в коридор, прикрыла дверь в столовую и негромко заметила:
        - Надеюсь, это действительно так, потому что я в Мангроув-парке впервые и понятия не имею, куда идти.
        - Не беспокойтесь, - снисходительно отозвался мистер Хайнс и действительно направился к одной из узких дверей в конце коридора. - Я не хотел поднимать вопрос при прислуге, поскольку он может быть неудобным для вас. Вы ведь знаете, что Его Величество объявил гонения на шарлатанок, выдающих себя за ведьм и оракулов, чтобы нажиться на честных вайтонцах, попавших в трудную ситуацию? - он любезно придержал для меня дверь. - Как представитель закона я обязан…
        Я вошла и тут же развернулась к нему лицом. От неожиданности он осекся, и я воспользовалась паузой в его речи:
        - Меня приняли в качестве компаньонки леди Линдсей, - проинформировала я его, невоспитанно скрестив руки на груди. - Я гадала для миссис Уайтглоу, потому что это мое хобби. Я не беру за это деньги.
        - Что ж, - он моргнул, кажется, несколько удивленный моей резкостью, - в таком случае, я приношу свои извинения, мисс Марион, но должен предупредить, что вынужден буду следить за этим.
        Его вежливостью можно было выслать вместо войлока комнату для умалишенного - и быть уверенным, что тот не поранится ни об один угол. Но я все равно чувствовала себя задетой за живое.
        - Как пожелаете, - повторила я и по наитию протянула ему мешочек. - Вытянете третью фишку? Понимаю, что вы не верите во всю эту оккультную чушь, - я позволила себе усмехнуться, с подначкой уставившись ему в глаза. - Но вам любопытно, я же вижу. Профессиональная черта, вы ничего не можете с ней поделать.
        Мистер Хайнс хохотнул, ничего не отрицая, вытащил из мешочка последний символ - и нахмурился. Но смятение владело им недолго.
        - Думаю, я обойдусь без толкования, - решительно сказал он и протянул фишку мне. - Мистер Хантингтон, должно быть, уже ждет меня.
        Я перевернула кусочек коралла рисунком кверху. Схематичное изображение сложилось в пятнистого ягуара на ветке - заметного отнюдь не сразу; только если долго всматриваться, глаз начинает улавливать детали: длинный хвост, плавный изгиб хребта в тени густой листвы, изогнутые когти - и совершенно человеческий взгляд.
        Иих. Шаман в шкуре ягуара - провидец, способный видеть сокрытое в темноте.
        Я подбросила фишку, снова поймала - и спросила, уже когда мистер Хайнс стоял на пороге:
        - Вы думали о подозреваемом по своему последнему делу, когда тянули фишки, не так ли?
        Он обернулся, и удивление на поразительно некрасивом лице переплавилось в понимающую усмешку:
        - А вы хороши, мисс Марион. Думаю, мы с вами еще побеседуем.
        - Бегу и падаю, - пробормотала я и убрала фишку обратно в мешочек. - Только инициативных помощников мне не хватало…

* * *
        Вопреки ожиданиям, мне выделили комнату не на чердаке, где располагались спальни слуг, а прямо в господском крыле. Правда, угловую, маленькую и слишком светлую, отчего солнечным днем она представляла собой нечто среднее между тепличной оранжереей и шестым кругом преисподней. Но я подозревала, что комнаты под раскаленной крышей немногим лучше, и промолчала.
        А дражайший Сирил в итоге нашёлся только вечером, в лачуге садовника, но почему-то в компании младшего лакея и полупустой бутыли рисовой водки. Кузен пребывал в состоянии нежной братской любви и глубочайшего уважения к ближнему своему, всего в шаге от того, чтобы начать проверять глубину ответного уважения. Я поискала в себе любовь сестринскую, не нашла и удалилась, прихватив с собой пухлый блокнот из его сумки.
        Телефонов в Мангроув-парке было пять, и один из них даже располагался на служебном этаже, но о том, чтобы болтать со вторым заместителем главы Тайной Палаты в присутствии посторонних, и речи быть не могло. К счастью, до ближайшей деревушки со своим телефоном-автоматом было рукой подать.
        - Резиденция Лат-Блайт, Оливия у телефона, - смертельно серьёзно объявил по-девчачьи звонкий голос, когда я управилась с жетонами.
        - Лив? - невольно хихикнула я, прижав трубку к уху. Младшенькую я не видела уже пару лет, но голос так и не изменился, как бы она ни пыталась подражать маминым степенным интонациям. - Это Марион. Папа дома?
        Ответа я уже не удостоилась, но мелкая так громогласно заорала: "Папа, это тебя!", - что он уже и не потребовался.
        - Да?
        - Пап, - я вцепилась в трубку второй рукой, словно так могла хоть как-то приблизиться к семье.
        Сейчас их не хватало особенно. Но до завершения расследования мне никакой Старый Кастл не светил - да и не следовало мне надолго покидать Ньямаранг.
        - Марион, - интонации сразу изменились. В голосе папы зазвучало искреннее беспокойство и тихая тоска - зеркальное отражение моей. - Как ты? Обустроилась?
        Наверное, странно радоваться тому, что кто-то переживает и тоскует. Но от осознания, что не мне одной не хватает родных, на душе становилось светлее.
        - Да, все хорошо, - успокоила я его. - Кажется, маму тут помнит каждый пятый, включая дворецкого и саму леди Изабель. Мне даже напрягаться особо не пришлось, чтобы меня взяли в штат. К самой леди Линдсей я ещё не нашла подход, но по Лонгтауну пополз интересный слушок про предсказательницу…
        - Я в курсе, - как-то мрачновато поддакнул папа, - но разве слухи - это не по части Сирила?
        - У меня его записи, - заверила я, - просто сам он вряд ли позвонит тебе раньше завтрашнего полудня, а предсказания и правда интересные.
        На том конце повисла многозначительная тишина. Потом папа совладал с обуревающими его эмоциями и ровным голосом поинтересовался:
        - Сирил снова завёл "полезное" знакомство?
        Я припомнила лакея - слегка лопоухого, с узким подбородком и рыжим вихром над высоким лбом - и неопределённо хмыкнула.
        - Надеюсь, полезное.
        Папа тяжело вздохнул. Я могла бы биться об заклад, что сейчас он обречённо потирает висок и жмурится, чтобы не выдать выражением глаз все, что думает о дражайшем племяннике.
        - Допустим, - сказал он. - Так что за предсказание? Очередной спаситель Ньямаранга?
        Я фыркнула одновременно с ним: с момента завоевания Ньямаранга Вайтонской Империей явление спасителя в общинах коренного населения предсказывали раз десять, причём восемь из них пришлись на времена Каменной Смуты, когда прежний король вдруг слег с кровавым кашлем и сгорел в считанные дни, не оставив после себя прямых наследников. Трон отошёл его младшему брату, Его Величеству Ричарду Балдеру, но без бардака и массовых шествий не обошлось: одно из герцогских семейств вдруг взялось утверждать, что приютило незаконнорожденного сына покойного короля, и требовало передать корону ему.
        С тех пор в Вайтоне стало на одно герцогское семейство меньше. Но под шумок о независимости объявили сразу две бывшие колонии, а после внутренней смуты у Империи не было ресурсов, чтобы призвать их к порядку. Ньямаранг тогда едва не стал третьей потерей, но покойный ныне губернатор сумел подавить бунт и отправить за решётку восьмерых "спасителей" разом.
        Чего он так и не смог, так это заставить простой народ отказаться от идеи, что кто-то придёт и решит все политические проблемы за них. Предсказательницы по-прежнему пользовались нездоровым успехом.
        - Это снова Нарит Аволокорн, - наябедничала я, отыскивая нужную страницу в блокноте. - Та же, которая твердила, что Его Величество взошел на престол незаконно и что у покойного короля был сын от женщины из простого народа, который не допустил бы угнетения коренных ньямарангцев.
        - Помню её, - мрачно вставил папа. - Что на этот раз?
        Я прокашлялась и с чувством зачитала:
        - В день, когда солнце станет чёрным и землю покроет тьма, на западный берег ступит чужак, который станет своим. Ненависть людская не очернит его, злые слова не тронут его, змеиный яд не отравит его; и руки его будут из золота, и лицо его будет из алебастра, и придет он по дороге из костей и ножей к чужакам, и сами они станут костями… - я запнулась и пробежала взглядом несколько строчек. - Тут много самоповторов, но суть сводится к тому, что теперь спасителем называют вайтонца, который приедет сюда ко дню полного солнечного затмения. Это послезавтра, так что я подумала, что ты захочешь узнать как можно раньше.
        - Не вайтонца, - задумчиво поправил меня папа, - кожа из алебастра - белая, но это еще не значит, что речь об имперце. Да и с точки зрения ньямарангца даже ты - белая.
        И чужачка. Как и папа - хотя в нем ньямарангской крови ровно половина.
        - Ты прав, - вынужденно признала я. - Но списки прибывающих в Западный порт все равно нужно проверить… хотя кого я учу.
        - Вот именно, - поддакнул папа. - Спасибо за слушок. Я озадачу своих шалопаев, если что-то будет касаться тебя лично - Сирил передаст.
        - Хорошо, - вздохнула я и собрала волю в кулак: нужно было прощаться.
        - И, Марион… - папин голос вдруг зазвучал как-то неуверенно и до уязвимого нежно. - Береги себя.
        Уголки моих губ дрогнули в невольной улыбке.
        - Ты тоже.

* * *
        Спальня леди Линдсей, в отличие от моей, выходила окнами в тенистый сад. Поутру ее наполнял сладковатый аромат ночных цветов, журчание миниатюрного фонтанчика на клумбе и шелест воздушных занавесей, потревоженных морским бризом.
        Однако гарантией здорового сна это еще не являлось. Я пришла за несколько минут до назначенного времени, но леди Линдсей уже бессмысленно разглядывала полупрозрачный балдахин, машинально комкая пальцами и без того смятые простыни. Под ее глазами залегли синеватые тени, особенно заметные на белокожем лице: похоже, поспать ей вообще не удалось.
        - Миледи, - приветливо улыбнулась я и поставила на прикроватную тумбочку чашу с розовым льдом. - Ее Светлость пожелала спуститься к завтраку и ждет, что вы составите ей компанию перед прогулкой в Патмор-раунд.
        Леди Линдсей вздохнула и прикрыла глаза. Ресницы у нее были такими же светлыми и густыми, как и у матери, и тени под ними прорисовались еще контрастнее.
        - Скажите ей, что мне нездоровится, - тихо попросила она.
        - Ее Светлость догадывалась, что вы это скажете, и велела в этом случае немедленно вызвать доктора Кроули, - невозмутимо отозвалась я и достала из гардероба заранее заготовленное платье. - Желаете, чтобы я сообщила ему, что вы плохо спали?
        - Нет, - резковато отозвалась леди Линдсей и поднялась. - Не это. Приготовьте черное.
        Я с сомнением покосилась за окно. На небе сияло солнце - вопреки сезону, по-летнему яркое и по-ньямарангски безжалостное.
        - Вы уверены, миледи? Сегодня будет жарко.
        - Глупости, сейчас сезон дождей, - отрезала леди Линдсей и направилась в ванную. - А в Патмор-раунд слишком грязно для светлых платьев. Нет, подготовьте платье, мне не нужна ваша помощь в душе.
        Я пожала плечами и убрала вешалку с укороченным светло-голубым платьем обратно в шкаф. Черное - так черное, кто я такая, чтобы стоять между леди и ее возможностью наступить на грабли? Лишь бы от меня не ждали, что я буду соответствовать цветовой гамме!
        Выйдя из ванной, леди Линдсей какое-то время избегала встречаться со мной глазами, словно в душевой кабинке она перемывала мне косточки, а не мылась сама. Я невозмутимо взялась за бигуди и фен, предоставив госпоже самостоятельно разбираться с душевным раздраем. Зачем рисковать и лезть с вопросами, если, поварившись в собственном соку, прекрасная леди сама все выложит?..
        Так и вышло: поерзав под феном, Линдсей не выдержала и заговорила первой:
        - Мисс Тансталл тепло отзывалась о ваших талантах в предсказаниях.
        - Очень мило с ее стороны, - нейтрально отозвалась я, спрятав улыбку, и принялась снимать бигуди.
        Волосы у леди Линдсей были всем на зависть: густые, послушные и мягкие. Завивать их оказалось сплошным удовольствием.
        - Почему кораллы? - спросила она, не поднимая взгляда.
        Я неопределенно пожала плечами. Вещать о том, что ведьме придает сил ее земля, и потому все ее искусство зиждется на том, что она готова дать, определенно было преждевременно.
        - Меня всегда влекло море, - призналась я вместо этого, не сдержав мечтательную улыбку. Мама как-то пошутила, что я так спешила взглянуть на волны, что родилась на целый месяц раньше срока - прямо на корабле, заходившем в порт; и, как в любой ведьмовской шутке, в этой наверняка был чрезмерно большой процент правды. - Когда я училась гадать, то подумала, что если уж где и есть скрытые силы и ужасные тайны, то под водой, на самой глубине. Но так далеко нырять не пришлось. Знаете деревушку ювелиров под Трангтао? Там добывают лучшие кораллы, жемчуг и перламутр. Я стала нырять вместе с детьми из деревни, и мне позволили забирать часть улова. Весь жемчуг, разумеется, уходил ювелирам, зато из кораллов я постепенно собрала традиционную колоду в двадцать фишек-символов и с тех пор не расставалась с ней.
        Леди Линдсей бросила на меня острый взгляд. Я ожидала услышать что-нибудь протокольно-нейтральное, вроде комплимента кораллам или оригинальному способу гадания, а потому едва не испортила ей прическу, когда она вдруг резковато поинтересовалась:
        - Вы гадали Ее Высочеству? Те рекомендации, которые произвели такое впечатление на мама, получены благодаря вашим… фишкам?
        Я мстительно встряхнула баллончик с лаком для фиксации, но выпускать струю без предупреждения все-таки поостереглась.
        - Гадала, - не стала отпираться я, - но рекомендации получила благодаря тому, что пять лет проработала в Зимней королевской резиденции в Ньямаранге.
        Главное, как говорил папа, - не уточнять, кем именно.
        - Что же заставило вас уйти со столь престижной работы? - леди Линдсей обернулась и тут же зажмурилась, задержав дыхание.
        Я не упустила случая от души обрызгать ее волосы лаком.
        - Ее Высочество вошла в ту пору, когда ее присутствие требовалось на всех значимых приемах и встречах, - осторожно ответила я. - Разумеется, она не могла появляться без компаньонки.
        Линдсей опасливо открыла глаза, и выражение их было совсем не таким, какое я ожидала увидеть. Приличные леди жалеют жертв социальной несправедливости, а не пылают раздражением.
        - Тебя уволили, потому что твой отец - полукровка? Но это же дикость! Тао Лат служил короне последние тридцать лет, если не больше!
        - Нет, - я невольно усмехнулась: смотри-ка, а прекрасная леди не поленилась навести справки! - Меня уволили, потому что мой отец - бастард. Служить короне это не мешает, но на торжественные приемы его тоже не зовут. Впрочем, его это совершенно не расстраивает, а маму - и вовсе только радует: в противном случае ей пришлось бы изучить придворный этикет и сопровождать мужа. Надеюсь, тебя это не смущает?
        - Ничуть, - с жаром поддержала меня Линдсей и запнулась, только сейчас сообразив, что первой перешла на «ты».
        Я широко улыбнулась и вернула лак для волос на трюмо. Заводить беседу о покойной Саффрон Кроуфорд было рано, но мы определенно двигались в правильном направлении.

* * *
        Парк Патмор-раунд огибал полукольцом большое здание в старом колониальном стиле, перетекая в роскошные сады сразу за ним. Раньше здесь располагался ипподром (что немало способствовало росту всевозможной зелени на месте скакового круга и конюшен), но подступающий город диктовал свои правила. Южная половина Лонгтауна считалась наиболее респектабельной, и недвижимость здесь стоила баснословных денег - оттого застройщики особенно постарались, возводя ровные ряды жилых высоток с квартирами всех возможных размеров и форм. Соседство с лошадями и толпами игроков, сбегающихся на скачки так, что могли бы дать фору даже самым известным фаворитам, на репутации района могло сказаться не лучшим образом, и землю ипподрома выкупили. Новенький парк позволил акулам от бизнеса взвинтить цены еще больше, а покинутые постройки быстро стали приютом для всевозможных магазинчиков и ресторанов.
        Патмор-раунд так и остался местом развлечения привилегированной части лонгтаунцев, только теперь на публику здесь не смотрели свысока, как на мотов и азартных игроков. Прогулки по тенистым тропинкам роскошного цветущего сада стали признаком аристократического шика, хотя настоящие дворяне давным-давно прогуливались рядом с разбогатевшими торговцами и любителями пускать пыль в глаза, постепенно смешиваясь с ними.
        У самого входа цвела нежно-лиловая плюмерия, и возле нее увлеченно фотографировались две свадьбы разом - с разных сторон от дерева. Невесты позировали с соцветиями в волосах и были чем-то неуловимо похожи, даром что одна из них была смуглой ньямарангкой в алом платье с золотой вышивкой, а вторая - светлокожей вайтонкой под белоснежной фатой.
        Леди Изабель при виде этой картины качнула головой и отвернулась. Леди Линдсей, напротив, потратила почти минуту, разглядывала летящий алый шифон накидки ньямарангской красавицы, белозубо улыбающейся фотографу. Ее новоиспеченный супруг на фоне своей половинки, яркой, как тропический цветок, выглядел несколько блекло, что ничуть не мешало ему улыбаться еще шире и счастливей.
        - Пожалуй, церемонию твоей помолвки следует провести в Мангроув-парке или Кроуфорд-холле, - проследив взгляд дочери, заметила леди Изабель. - Здесь слишком много посторонних людей.
        Линдсей поправила шляпку, пряча выражение лица, и достала простенький деревянный веер. День становился все жарче, и это чувствовалось даже в тени деревьев.
        - Церемонию стоит обсудить с лордом и леди Кроуфорд, - отстраненно заметила Линдсей и на мгновение прижала сложенный веер к траурной ленте на рукаве, - и с самим мистером Старром. Возможно, они поддержат мою идею с Патмор-раунд.
        Я навострила уши. О родителях покойной леди Саффрон Кроуфорд, лучшей подруги Линдсей, я знала немногим больше, чем любой житель Ньямаранга. Смерть дочери выбила баронета из колеи, и на его фабрике и фермах начались проблемы, которыми некому было заняться: у самого лорда Кроуфорда все из рук валилось. Единственное благоразумное решение, на которое хватило его самообладания, - выписать с нагорья Пхум Ми На-Тааб следующего наследника титула и состояния, мистера Джейдена Старра. До гибели Саффрон Кроуфорд будущий баронет держал небольшую мастерскую, занимавшуюся изготовлением авторской мебели и предметов декора для интерьера; дела шли вполне успешно, но внимание папы Джейден Старр все-таки привлек - особенно когда стало известно, что в жены ему прочат саму Линдсей Эванс.
        - Лорд Кроуфорд не в состоянии что-либо обсуждать, - вздохнула леди Изабель, - а леди Кроуфорд не станет принимать решения без него. Миз Марион, как вы считаете, разве парковая аллея - подходящее место для торжественной помолвки? На мероприятии будут фотографы и журналисты, уместно ли… - она бросила быстрый взгляд на смуглую невесту, мимо которой мы как раз проходили.
        Счастливая девушка в ярком традиционном наряде привлекала внимание, но я предпочитала наблюдать за Линдсей - и потому заметила, что у нее ни один из вариантов свадьбы не вызвал никакого энтузиазма. Как и сам парк, если уж на то пошло.
        Тогда почему она настаивала на Патмор-раунд?..
        - Не имею чести быть знакомой с мистером Старром, но мне кажется, что точку зрения жениха стоит учесть, - нейтрально отозвалась я. - Он ведь приедет в Лонгтаун заранее?
        - Его корабль прибывает завтра, - кивнула леди Изабель с легким разочарованием: видимо, рассчитывала, что прислуга поддержит старшее поколение.
        - Завтра? - насторожилась я и тут же встряхнулась, засияв легкомысленной улыбкой. - Тогда это практически знак судьбы. До церемонии остается достаточно времени, чтобы обсудить все с мистером Старром и прийти к компромиссу. Кто знает, может быть, к тому моменту и лорд Кроуфорд придет в себя в достаточной степени, чтобы участвовать в приготовлениях?
        Линдсей сощурилась на меня поверх раскрытого веера. Я одарила ее улыбкой и поправила ярко-синее покрывало, которое несла поверх корзинки для пикника.
        - Кроме того, - невозмутимо продолжила я, - помолвка ведь назначена на конец следующего месяца, не так ли? Свадебный сезон к тому моменту пойдет на спад, и в парке будет куда меньше людей.
        Брови Линдсей удивленно изогнулись, но взгляд сделался острым и почти радостным. Вот оно что - прекрасная леди в принципе не жаждет заключать помолвку! Только почему не говорит об этом прямо? Вряд ли планы родителей стали для нее таким уж сюрпризом, да и с Джейденом она должна быть давно знакома - не против воли же ее заставили договориться с Кроуфордами!
        - Но ведь будет так жарко! - возразила леди Изабель.
        - В таком случае, имеет смысл отложить помолвку до весны? - с надеждой предложила леди Линдсей. - Все же лорд и леди Кроуфорд сейчас в глубоком трауре…
        - И он заканчивается через три недели, - отмела аргумент Изабель. - А неуважение к обязательствам запомнится на всю жизнь. Помни, что величайшая драгоценность леди - это ее репутация.
        Линдсей со стуком сложила веер, но ничего не сказала.
        - О, вижу свободное место на полянке под франжипани, - немедленно встряла я, не позволив повиснуть гнетущей тишине. - Ньямарангцы называют эти цветы «лелаваади», и верят, что после смерти душа честного человека расцветает - белым, если его помыслы были чисты, желтым, если он ушел, переживая за родных, и красным, если его терзала безответная любовь.
        Уголки губ Линдсей дрогнули в сдерживаемой усмешке. Сочувствием к доброй сотне «покойных ньямарангцев», терзаемых безответной любовью (по три штуки в соцветии), она явно не прониклась, и версию с внезапно вспыхнувшими чувствами к кому-то, помимо жениха, можно было если не отбросить, то, по крайней мере, рассматривать последней.
        - Суеверия, - пренебрежительно отозвалась леди Изабель. - Но пахнут цветы действительно волшебно. Остановимся здесь.
        Я покорно расстелила покрывало под деревом и принялась доставать из корзинки охлажденные сэндвичи, морально готовясь к худшей части пикника: теперь к отдыхающим леди выстроится очередь знакомых, которым нужно будет представить новую компаньонку в обмен на последние новости, просьбы и сплетни. Для меня это означало, что с этого момента я превращусь в мишень для сочувствующих взглядов и свежайшую тему для обсуждения в кулуарах.
        Да, бывшая компаньонка Ее Высочества. Да, с великолепными рекомендациями. Да, прекрасно воспитанная и обученная - в конце концов, чего еще ждать от дворцового персонала?..
        Но - старая дева и, о ужас, на четверть ньямарангка, дочь незаконнорожденного отца! А еще слишком высокая, со слишком смуглым лицом, угловатыми плечами и - вы видели, видели? - эти волосы, как проволока, черные и жесткие… все то, что придавало своеобразный шарм моему отцу, превратилось в недостатки, будучи воплощенным в дочери.
        Хорошо хоть почтенная публика не знала, что я не только похожа на папу внешне, но еще и пошла по его стопам!
        Я глубоко вздохнула, сосредоточилась, изгоняя из глаз затравленно-озлобленное выражение, и вежливо улыбнулась первым гостям - пухленькой даме в старомодном платье-чехле и ее сопровождающей, видимо, тоже компаньонке.
        По крайней мере, улыбка у меня красивая. И осанка.
        А с остальным можно научиться жить.

* * *
        К вечеру мне хотелось поставить сразу два памятника: один - своей сдержанности и второй - самообладанию леди Линдсей: со всеми гостями она была неизменно вежлива и несколько холодна, что бы они ни несли, и все накопившееся негодование выплеснула только тогда, когда за нами закрылась дверь ее гардеробной.
        - Это возмутительно! - воскликнула леди Линдсей, с нескрываемым облегчением выпутываясь из черного платья. - Недостойно леди! Они…
        Я методично сложила ее платье, чтобы отнести в чистку. Для повторного выхода после дня на жаре оно однозначно не годилось.
        - Они всего лишь наблюдательны, миледи.
        - Было ужасно невежливо с их стороны давать все эти советы, - поуспокоившись, выдохнула Линдсей и уселась на табуретку перед трельяжем. В зеркалах отразился ее затылок и ровная волна льняных волос, ничуть не потускневших, несмотря на долгие часы под палящим солнцем. - Мне жаль, что тебе пришлось это выслушивать.
        - Некоторые советы были вполне дельными, - заметила я и забрала ее туфельки. - А некоторые… - я не выдержала и по-девчоночьи хихикнула. - Теперь мне даже хочется опробовать совет мисс Браун в деле и со следующим симпатичным джентльменом разговаривать, согнув колени. Просто ради того, чтобы посмотреть на реакцию.
        Линдсей тоже не сдержала смешок и тут же деликатно прикрыла губы кончиками пальцев.
        - Тебя это не расстраивает?
        Я пожала плечами.
        - Расстраивает. Не то, что я высокая, а то, что любая сердобольная дама при виде меня начинает фонтанировать мудрыми наставлениями. Попробовал бы кто посоветовать тому же мистеру Хайнсу приседать для разговора с женщиной!
        Линдсей практически подбросило на табуретке. Я замерла на корточках, по плечи в обувном шкафу, и выглянула из-за дверцы.
        - Он и есть та причина, по которой ты хочешь отсрочить помолвку с Джейденом Старром? - недоверчиво уточнила я, воскресив в памяти образ помощника детектива - нескладного, вытянутого и тощего, как жердь.
        Хотя, конечно, мне ли возмущаться по этому поводу?
        - Ты тоже наблюдательна, - мрачно отметила Линдсей и повернулась к зеркалам, чтобы вынуть серьги из ушей, - но нет. Детектив, с которым работает мистер Хайнс, сейчас занят расследованием смерти леди Саффрон Кроуфорд, и мистер Хайнс обещал сообщить мне, как только станут известны какие-либо подробности.
        - Вот как, - вдумчиво покивала я и подошла, чтобы вытащить из ее прически невидимки.
        Линдсей только махнула рукой, отказываясь ввязываться в обсуждение помощника детектива, - и одним этим убедила меня куда быстрей и эффективней, чем мог бы любой длительный монолог. Возможно, по Элиасу Хайнсу и сходила с ума вся женская половина прислуги Мангроув-парка, но на господский этаж это поветрие не задувало.
        - Разве мистер Хайнс не обязан хранить тайну следствия? - спросила я, разбирая волосы Линдсей на пряди.
        Она слегка запрокинула голову, довольно щурясь, но даже в этой позе отчего-то казалась напряженной.
        - Обязан, разумеется. Но Саффрон и я… - она на мгновение нахмурилась и открыла глаза. - Мы были близкими подругами. Никто не сможет рассказать о ней столько, сколько знаю я, и мистеру Хайнсу приходится с этим считаться. Пока, к сожалению, он - единственный, кто сомневается в том, что Саффрон могла покончить с собой из-за смерти кумира. Даже детектив Чаннаронг спешит закрыть дело.
        Ньямарангская фамилия заставила меня вздрогнуть от неожиданности. Несмотря на то, что Ньямаранг был колонией Вайтона около шестидесяти лет, местные не спешили ассимилироваться и принимать чужие порядки. Они предпочитали жить обособленными общинами и хранить древние традиции, - которые частенько противоречили имперским законам. Были, конечно, и исключения (в основном, среди молодежи), но они только подтверждали правило. Да и снисходительно-высокомерное отношение вайтонцев к ньямарангцам редко кому позволяло дослужиться до уважаемой должности. И вдруг - детектив?
        - Чаннаронг? - недоверчиво переспросила я, поймав ее взгляд в зеркале.
        - Самородок, - с тщательно замаскированным презрением пояснила леди Линдсей. - Самый молодой детектив в департаменте, да еще с самым высоким процентом раскрытых дел - в основном, правда, среди преступлений коренного населения. Полагаю, ему помогает знание внутренних порядков в общинах. В прочих делах он не столь успешен, но поддерживает дружескую связь с Каллумом Кроуфордом, так что расследование гибели Саффрон поручили ему. Боюсь, детектив оказался не готов к столь ответственному случаю, и все эти глупые статьи в желтых газетенках выбивают его из колеи, не позволяя сосредоточиться и сопоставить факты.
        Я осознала, что замерла, так и не закончив заплетать Линдсей косу, и поспешно заработала пальцами.
        - Неудивительно. Давление общественного мнения - это тяжело, особенно для ньямарангцев. Они привыкли держаться вместе, и одобрение сотоварищей для них крайне важно.
        - Разве получит он одобрение, замяв дело? - слегка поморщилась леди Линдсей - и вдруг округлила глаза. - Разве что если это одобрение будет от сугубо определенных сотоварищей…
        Поскольку мои мысли шли примерно в том же направлении, я не удержалась и приподняла бровь.
        Благовоспитанную леди подобный жест срезал бы моментально. Право, не женское это дело - грязнуть в подобных догадках. Леди должны блистать красотой и приносить жизнь, а не интересоваться расследованием чьей-то смерти.
        Однако благовоспитанную леди от благовоспитанной леди из древнего рода, облеченного властью, отличала одна характерная черта: вторая понимала, что если спускать чью-то смерть на тормозах, то приносить жизнь бесполезно - и ее оборвут рано или поздно какие-нибудь озверевшие интриганы, почуявшие безнаказанность.
        - В руках Каллума Кроуфорда фактически треть голосов Парламента, - по-своему истолковав мой взгляд, пояснила Линдсей. - И он - один из главных противников поправки, которая могла бы позволить Ньямарангу самостоятельно устанавливать вывозные пошлины. Их, несомненно, подняли бы, чтобы изыскать средства на строительство дорог и портов. Лорду Кроуфорду это было бы крайне невыгодно: основной его доход составляет торговля слоновой костью. В Ньямаранге спрос на нее невысок: местное население почитает слонов за священное животное и никогда не станет поддерживать убийства ради декора, даже если слонов специально выращивают на фермах; а среди ассимилировавшихся вайтонцев немногие могут позволить себе подобную роскошь. Как следствие, лорд Кроуфорд экспортирует слоновую кость и поделки из нее в Вайтон, Амарийский Халифат и Бройденское княжество. Товар и без того недешев, но повышение пошлин и вовсе лишит его изрядной части покупателей. Зато Ньямарангу поправка пошла бы только на пользу, позволив развить торговлю рисом и пряностями. Парламент рассматривает ее уже месяц и никак не может прийти к общему мнению.
Но что, если вывести из игры лорда Кроуфорда?..
        Огонь азарта добавил красок обычно бледному лицу Линдсей, зажег румянец на щеках и окрасил кармином губы - губернаторская дочь в этот момент была так сказочно хороша, что я невольно залюбовалась, и она, заметив излишне пристальный взгляд, вдруг осеклась и опустила глаза.
        - Я увлеклась, - куда тише заметила она. - Должно быть, тебе вовсе не интересны парламентские склоки.
        Горячо уверять ее, что парламентские склоки - практически смысл моей жизни, я не стала. Аккуратно завязала ленту на длинной льняной косе и достала крем, стараясь ничем не выдать, что в голове у меня зазвенел тревожный звоночек.
        Джейден Старр, новый наследник лорда Кроуфорда и жених леди Линдсей, держал мастерскую и собственноручно изготовлял декоративные статуэтки из бронзы и слоновой кости. Но своего источника материалов у него не было - как и титула, как и власти. Как знать, что двигало этим «человеком искусства» и какие знакомства он водил?
        И как знать, не думает ли о том же самом леди Линдсей?..
        - Напротив, было занимательно узнать о сфере твоих интересов, - улыбнулась я и протянула ей баночку с кремом. - По-моему, леди слишком долго держали в стороне от политики, и сейчас международным отношениям точно не помешала бы женская рука.
        По крайней мере, так считал папа - но об этом я Линдсей точно была не готова сообщить.
        - У тебя чрезмерно радикальные взгляды для компаньонки, - заметила Линдсей - безо всякого, впрочем, осуждения. - Не вздумай озвучить это мисс Браун, не то ее советы начнут казаться благоразумными.
        Страшная угроза. Если бы Линдсей еще не хихикнула в конце, я бы точно прониклась.
        - Спать, - решительно объявила она, поднявшись. - Завтра - длинный и трудный день.
        Это точно.
        А перед ним еще нужно исхитриться и позвонить папе…

* * *
        К Большому Выходу готовиться начали с рассвета.
        Линдсей, может быть, с удовольствием бы вздремнула еще пару часиков, но леди Изабель была неумолима: «Лебедь-шипун», небольшой океанский лайнер с нагорья Пхум Ми На-Тааб, должен был прибыть в Западный порт еще до полудня, и все семейство в полном составе выдвигалось встретить будущего жениха своей наследницы. Предполагалось, что Джейден Старр остановится в Кроуфорд-холле, но торжественный ужин в честь его приезда планировался в Мангроув-парке, и приглашение требовалось передать лично.
        Разумеется, для Линдсей это прежде всего означало, что все утро она будет вынуждена провести у зеркала.
        Поднятая с первыми лучами солнца, прекрасная леди без лишних сантиментов залезла в теплую ванну, нанесла на лицо питательную маску и благополучно продрыхла еще полчаса, пока я, втайне по-черному завидуя, носилась между ее гардеробной и будуаром леди Изабель, которая и мысли не допускала о том, что ее дочь вполне способна собраться без дюжины наставлений и советов почтенной матушки, особенно - в части того, что касалось выбора бюстье.
        Беспокойство леди Изабель я понимала прекрасно, но, когда ее камеристка все-таки исхитрилась упечь свою госпожу в утреннюю ванну, вздохнула с облегчением.
        Сонная Линдсей подобранное матерью платье оглядела с нескрываемым скептицизмом, но спорить не стала и покорно нырнула под стационарный фен, пока я расставляла на трельяже пузырьки и баночки. Никакой яркой декоративной косметики леди себе не позволяла, но это только усложняло задачу: попробуй-ка, добейся здорового цвета лица и блеска в глазах, если и румяна, и тени для век под запретом! К счастью, у меня за плечами была долгая тренировка на младшей принцессе, и дело спорилось. Леди Линдсей была готова к выходу через каких-то три часа, и выглядела более чем достойно для наследницы древнего рода - даже безо всяких скидок на неискоренимую вайтонскую блеклость красок.
        Леди Изабель пришлось прождать еще полчаса. Лорд Эванс и Линдсей благополучно успели позавтракать и даже несколько притомиться в ожидании, а достойная наследница где-то раскопала еще одну траурную ленту (вчерашнюю я точно забирала в чистку!) и самостоятельно повязала ее на рукав, дивно оттенив закрытое утреннее платье нежного персикового цвета. Эта лента и стала звездой утра, стоило леди Изабель спуститься в столовую.
        Лорд Эванс спрятался за газетой и сделался совсем незаметным - куда там папиным шпикам!
        - Линдсей, - с усталой укоризной вздохнула леди Изабель, снизойдя до кофе, - Джейден не видел тебя два года. Уместно ли демонстрировать скорбь в первую встречу, когда так важно освежить впечатления? Кто знает, может быть, от сегодняшнего дня зависит вся твоя семейная жизнь!
        Судя по каменному лицу Линдсей, примерно на это она и рассчитывала, и будь ее воля - вовсе надела бы полный траур, не ограничившись ленточкой.
        - Погибла моя лучшая подруга, мама, - ровным голосом отозвалась она. - Помимо нас, встречать Джейдена будут лорд и леди Кроуфорд, и демонстрировать равнодушие к этой потере - неуместно в куда большей мере. Они ведь станут моей второй семьей, и от их отношения ко мне зависит многое.
        - Но не столь многое, как от мнения будущего супруга, - справедливо заметила леди Изабель.
        Линдсей беззвучно отставила свой чай. Что она сказала, я не расслышала - в закуток для слуг заглянула Грейс и, едва бросив взгляд на столовую, демонстративно закатила глаза.
        - Нашла коса на камень, - еле слышно прокомментировала старшая горничная. - Сейчас еще переругаются, чего доброго. Эта траурная лента у них вместо яблока раздора. Хорошо еще, мистера Хайнса никто пока не упомянул…
        - Тогда бы вовсе пошли клочки по закоулочкам, - согласно вздохнул младший лакей, чье имя я никак не могла запомнить.
        Линдсей тем временем остервенело сдирала «яблоко раздора» с рукава. Я потянулась было помочь, но вовремя спохватилась: пока прислугу никто не звал, в столовой показываться не следовало.
        - Надо будет сказать Эми, чтобы захватила капли для леди Изабель, - рассеянно отметила Грейс.
        - У леди Изабель шалят нервы? - удивилась я.
        По внешнему виду почтенной супруги губернатора скорее можно было заключить, что ее нервная система выточена из цельного куска алмаза и всяческим треволнениям подвержена примерно в той же степени, что бриллиант - морскому бризу. Впрочем, чему удивляться? Вайтонский этикет - одновременно и корсет, и броня для переживающих леди.
        - У леди Изабель шалит леди Линдсей, - глубокомысленно изрек лакей и осекся, когда в столовой обиженно и резко звякнула посуда.
        Линдсей дышала так тяжело, будто не пила чай в компании родителей, а пыталась вплавь оттащить «Лебедя-шипуна» от берега, дабы хоть как-то отсрочить помолвку. Леди Изабель сверлила ее взглядом. На белоснежной скатерти перед ней расплывалось неряшливое темно-коричневое пятно кофе.
        Лорд Эванс многомудро не высовывался из-за газеты.
        - Сбегаю за Эми, - выпалила Грейс и выскочила из закутка через черный ход.
        Младший лакей посмотрел ей вслед с нескрываемой завистью. Ему покидать закуток запрещалось до окончания завтрака.
        - …он - главный подозреваемый в убийстве Саффрон! Это он выиграл больше всех от ее смерти, пойми! - Воспитание не позволяло Линдсей повышать голос, но она прекрасно справлялась на одной экспрессии. - Как я могу радоваться встрече, если никто не может доказать его непричастность?!
        - Каком убийстве?! - возмутилась леди Изабель, и стало очевидно, у кого Линдсей училась выразительно орать, ни на децибел не отклоняясь от нормального уровня звука. - Саффрон покончила с собой, дело закрывают!
        Я начала догадываться, почему леди Изабель настаивала, чтобы ее дочь сопровождала компаньонка, готовая помочь с ее горем. Сама леди Изабель с этим явно не справлялась - в глазах Линдсей стояли непролившиеся слезы.
        - Она не могла просто покончить с собой, - дрогнувшим голосом возразила Линдсей. - Только не Саффрон. Да, ей нравился тот актер, но не до потери здравого смысла же!
        - Факты говорят обратное, - опрометчиво буркнул из-за газеты лорд Эванс.
        Эта ремарка заставила Линдсей выскочить из-за стола, обронив салфетку на пол.
        - Я не стану портить отношения из-за недоказанной вины, - твердо сказала она, сжав кулачки. - Но не ждите, что я буду с ним милой и брошу все силы, чтобы очаровать!
        - Линдсей! - впервые повысила голос Изабель.
        Но наследница непреклонно вышла из столовой, гордо подняв голову и звонко цокая каблуками. Я вздохнула - что ж, по крайней мере, аристократический скандал хорош тем, что вся посуда цела и ничья морда не набита - и тихо просочилась мимо младшего лакея на кухню: позавтракать толком Линдсей не успела, а бурчать животом на жениха - однозначно дурной тон.
        Леди Линдсей сидела перед трельяжем в своей гардеробной, ссутулившись и упершись локтями в полочку для косметики, и мрачно рассматривала отражение своего лица в рамке из холеных ладоней. Настроение у нее испортилось в достаточной степени, чтобы поднос с холодными сэндвичами с индейкой на травах и кофе со льдом не вызывал особого интереса, но прогонять меня она не спешила.
        - Марион, - хрипловато, будто едва не сорвала голос, произнесла она, обернувшись. - А эти твои гадания на кораллах… насколько они точны?
        - Еще никто не жаловался, - отозвалась я, пристроив поднос перед ней. - Но даже мистер Хайнс не станет рассматривать их как доказательство вины или невиновности, а мистер Чаннаронг и вовсе усомнится в здравомыслии тех, кто полагается в таких делах на гадания.
        - Само собой, - мрачно кивнула Линдсей, с легким отвращением покосившись на еду. - Я и сама в нем уже сомневаюсь. Но ведь так очевидно, что выгоднее всего смерть Саффрон была Джейдену! Будь я парламентарием из числа тех, кто готов на все, чтобы провести поправку о свободах для Ньямаранга, Джейден Старр был бы первым человеком, к которому я бы обратилась! А мистер Хайнс его даже не проверял, поскольку до сих пор он был вне его юрисдикции, а мистер Чаннаронг вовсе не рассматривал возможность, что Саффрон была убита, не сама вскрыла себе вены…
        Поразмыслив, она все-таки вцепилась в сэндвич, но съела только один кусочек - а потом ее осенило:
        - Но что, если погадать на что-то такое, что могло бы привести к убийце? Ведь какую-то ошибку он должен был совершить, невозможно продумать преступление подобного масштаба так, чтобы не осталось вовсе никаких следов! - Линдсей отложила сэндвич и с надеждой подалась вперед, словно после подобного предположения я уже должна была разложить по полочкам, кто же убил Саффрон Кроуфорд и как заставить его ответить за совершенное.
        Увы, если бы все было так просто, я вполне могла бы остаться на юге Ньямаранга и указать на виновного оттуда.
        - Логично, чтобы получить правильные ответы, нужно задать правильные вопросы, - вздохнула я, покосившись на позабытый сэндвич. - Но какие это будут вопросы? Боюсь, решать тебе. Я не знала Саффрон, а слуги не спешат обсуждать со мной покойную, поскольку дорожат своими местами и точно знают, чего делать не следует.
        Линдсей поникла, взяв высокий стакан с холодным кофе. Тонкая пленочка конденсата под ее пальцами смазалась, и к донышку скользнуло несколько капелек.
        - Я постараюсь уговорить мистера Хайнса снять копию с дела, - решительно объявила она, так и не отпив, и поставила стакан обратно на поднос. - Перед ужином у меня будет пара свободных часов, как раз позвоню в участок и расскажу тебе о Саффрон. Для начала любое гадание сойдет, знать бы, от чего отталкиваться… - она проследила мой взгляд и тяжело вздохнула. - Ты позавтракать не успела или беспокоишься, как бы я не упала в голодный обморок прямо в порту?
        - И то, и другое, - не стала кривить душой я.
        У меня был шанс заглянуть на кухню утром, но леди Изабель прислала за мной Эми, которая, казалось, вовсе не ложилась спать. А потом я как-то забегалась - но для меня это было вполне нормально, в Зимней королевской резиденции царили весьма похожие порядки.
        - Ешь, - Линдсей кивнула в сторону второго сэндвича. - Мне и этого довольно. Обедать наверняка будем в Кроуфорд-холле, а оттуда еще никто не выбрался до третьей перемены блюд.
        Я не заставила себя уговаривать.
        Лонгтаун вырос за мангровой рощей, и основным ресурсом здесь была древесина - но ровно до тех пор, пока город не вытянулся вдоль всего побережья, захватив окраинами старый военный порт. После завоевания Ньямаранга тот почти не использовался и содержался в относительном порядке, кажется, сугубо ради красивой отчетности. Разросшийся город вдохнул в него новую жизнь.
        Жители оправились от беспорядков и смуты, начали обзаводиться хозяйствами и обрастать жирком. Их уже не удовлетворяло местное производство. Им хотелось заморских диковинок, книг и журналов из Вайтона, легких, но сказочно прочных тканей из Амарийского Халифата, редкого кофе с южных плантаций, с мягким вкусом и кислинкой, какао-бобов из Фурминта и новеньких блестящих автомобилей из Дезервийского княжества. Везти товары через половину континента было невыгодно; новые дороги Ньямарангу и впрямь требовались позарез, но строились мучительно медленно. Ответом на скачок спроса на импортные товары стал разросшийся, подобно самому Лонгтауну, Западный порт.
        Обычно здесь было многолюдно и шумно настолько, что гомон толпы не перекрывали даже крики откормленных белых чаек, сколько бы они ни старались доораться до сородичей. Но в честь прибытия губернатора доки резко опустели, а матросы на двух солидных прогулочных катамаранах держались тихо и деликатно, будто на великосветском рауте. Попрошаек - и тех не было видно, только в щелях между неуклюжими морскими контейнерами временами проглядывали любопытные носы вездесущих чумазых мальчишек.
        «Лебедь-шипун» уже заходил в гавань, опережая расписание. Пахло в порту не слишком изысканно, и леди Изабель, не стесняясь, прижала к носу платочек. Линдсей держалась молодцом - только вздрогнула, когда на пирс вдруг набежал неожиданно холодный ветер, безжалостно согнувший прибрежные баррингтонии, вынудив их обронить в забеспокоившееся море несколько плотных кожистых листьев.
        Я придержала взметнувшуюся юбку и достала солнцезащитные очки для Линдсей. Та непонимающе нахмурилась, и я указала ей на небо.
        Поначалу ничего заметно не было; затем солнечный диск будто изогнулся, приняв престранную форму - и, наконец, начало темнеть. Полное затмение вступало в свои права, и крики чаек вдруг стихли.
        Их заменили крики человеческие.
        Выскакивали из своих укрытий мальчишки, несся куда-то служащий порта с фонариком и дикими глазами, зажигались огни на пристани. «Лебедь-шипун» сбросил ход, но уже было очевидно, что остановиться он не успеет и придется вставать на стоянку в густом полумраке, так внезапно опустившемся на порт.
        Какая-то сухонькая старушка в жутких лохмотьях, невесть как умудрившаяся затаиться вместе с малышней, выкатилась под ноги лорду Эвансу и взвыла в голос:
        - Дорога из костей, и сами вы станете костьми!
        Губернатор шарахнулся, едва не сбив с ног супругу. Наперерез блаженной бросился какой-то матрос, с криками и руганью потащивший старушку куда-то в сторону доков. Судя по полному отсутствию какого-либо удивления, этот номер она откалывала с завидной регулярностью, и ее считали безвредной.
        Мгла все расползалась, и под ее покровом сморщенная кожа старухи из карамельно-смуглой, как у всех ньямарангцев, вдруг превратилась в эбеново-черную. Матрос ругался на чем свет стоит, но не мог перекрыть воплей:
        - Придет, он придет! Прочь, вы, ходячие мертвецы! - старуха упиралась изо всех сил и грозила пальцем с распухшими суставами - почему-то именно нам, хотя матрос тоже был вайтонцем.
        Леди Изабель остолбенела и молча смотрела ей вслед, хлопая ресницами и по-прежнему прижимая к носу платок. Лорда Эванса она взяла под локоть, и было непонятно, кто там кого на самом деле поддерживает.
        Линдсей деликатно тронула меня за плечо, и я спохватилась - надо же, сама не заметила, когда успела задвинуть ее себе за спину!
        Но леди, как выяснилось, волновала вовсе не моя бесцеремонность из благих побуждений. Наползшая на пирс тень стала еще гуще; «Лебедь-шипун» подошел вплотную к причалу, и мы стояли как раз там, куда должны были бросить сходни. Я извинилась и отступила в сторону, увлекая за собой Линдсей - это-то нас и спасло.
        Отвлеченные старухой и ее сумасшедшими криками, мы не сразу обратили внимание, что лайнер не успел скинуть скорость в достаточной степени. На палубе кто-то закричал, и мы обернулись аккурат вовремя, чтобы своими глазами увидеть, как белоснежная громада «Лебедя-шипуна» налетела на причальный демпфер, и он лопнул, как воздушный шарик.
        Тонны бетона под нашими ногами содрогнулись, и пахучая морская вода поднялась сплошной волной, едва не перехлестывая через пирс. Брызги все-таки долетели, заляпав солью юбки, но это было меньшей из проблем.
        Лайнер качнулся на обратном токе и снова налетел на пирс. Мучительно застонала сталь обшивки, перекрывая крики с палубы, где уже столпились пассажиры. Чей-то чемодан перевалился через леер и грохнулся на бетон пирса, тотчас раскрывшись; из распахнутого нутра выглянули небрежно скомканные вещи, а какая-то странная проволочная конструкция в локоть длиной и вовсе вылетела наружу и подкатилась под ноги Линдсей.
        - В сторону, Ваша Светлость!
        Лорд Эванс заторможенно сморгнул, но так и не рассмотрел, кто это раскомандовался на пирсе: служащий порта выскочил с переносным фонарем, и неверный свет причудливо искажал лицо. За его спиной угадывались силуэты помощников, и леди Изабель решительно потянула мужа прочь с дороги, требовательно оглянувшись на нас с Линдсей.
        Но наследница смотрела не на мать.
        По корпусу лайнера протянулась длинная трещина, и судно черпало воду.
        - В сторону! - повторил служащий порта, и я потянула замешкавшуюся Линдсей прочь от лайнера.
        К пирсу с чудовищным шумом подъехала какая-то колымага на последнем издыхании. В ней тоже орали, громко, безостановочно и бестолково, и внимать отчего-то не тянуло. Я потащила Линдсей следом за ее родителями; благоразумия, чтобы вовсе убраться с причала, им не хватило, но, по крайней мере, они освободили дорогу для служащих порта и не маячили на проходе, дружно застыв чуть в стороне от въезда на причал.
        «Лебедя-шипуна» все качало и качало на волнах. Темнота на какое-то время стала почти непроглядной, и ритмичные удары корпуса о пирс отдавались дрожью бетона и мерзкой вибрацией в костях. Что-то звучно плюхнулось в воду, и рука Линдсей на моем локте окаменела от напряжения. Вопли на палубе приобрели оттенок паники, и я прижала пальцы к губам, подавив невольный возглас.
        Тени вздрогнули и задвигались. В воде засеребрилось отражение света фар, и на причал выкатилась еще одна машина. Ее водитель, в отличие от служб порта, к пирсу вовсе не спешил.
        - Что происходит?! - нервно воскликнула женщина, распахнув дверцу автомобиля, и только потом поспешно выскочила, едва не подвернув ногу в изящной туфельке на головокружительном каблуке.
        Ее спутник вышел с другой стороны и хранил похвальное молчание, даже когда «Лебедь-шипун» с совершенно не лебяжьей грацией напоследок чиркнул боком по пирсу.
        - Сибилла, - первым обернулся лорд Эванс. - Кажется, лайнер вошел в порт раньше времени и не смог правильно причалить в темноте. Сейчас пассажиров эвакуируют.
        Я удивилась было, как он сумел что-то разглядеть в полумраке и всеобщей суматохе, но быстро сообразила, что лорд Эванс просто счел своим долгом успокоить леди, хотя сам пребывал в таком же нервном неведении, как и все остальные. А спутник Сибиллы по-прежнему хранил какое-то нездорово отстраненное молчание, повернувшись в сторону стонущего всеми сочленениями корабля, и я поневоле присмотрелась.
        В полумраке первой бросалась в глаза какая-то безразличная обреченность в позе: ссутуленные плечи, безвольно повисшие руки, склоненная голова. Люди этого круга никогда не позволяли себе держаться подобным образом, но приличия и требования этикета мужчину не волновали ни капли.
        Что ж, вот, значит, каков Каллум Кроуфорд. Амбициозный выскочка из торговой гильдии, разбогатевший на поставках ньямарангского шелка в Вайтон, добившийся руки баронетессы Сибиллы Айден и превративший две заложенные фермы ее отца в финансовую империю, которой правил твердой рукой. Он заставил замолчать газетчиков, превративших выгодный брак в скандал на первой полосе, подмял под себя гордых лордов Парламента, зубами выгрыз себе место в совете объединенного торгового флота Ньямаранга… и сломался, когда умерла его единственная дочь.
        Сейчас это было болезненно очевидно. Он хорошо выглядел, дорого одевался, ездил на автомобиле последней модели - но стоило его супруге отвернуться, как он просто застывал, уйдя в себя и не проявляя абсолютно никакого интереса к происходящему.
        - А Джейден? - дрогнувшим голосом спросила Сибилла, стиснув в руках сложенный веер. К состоянию мужа она, кажется, притерпелась, но ей явно внушала ужас одна мысль о том, что ей все-таки придется справляться с его предприятиями самостоятельно.
        - Пока ничего не известно, - удрученно покачала головой Изабель и подхватила Сибиллу под руку, когда леди побелела и заметно пошатнулась. - Все решится в считанные минуты, вот увидишь. В конце концов, лайнер уже в порту, а не где-нибудь в открытом море.
        Я предпочла не тратить время на словесные утешения, а попросту запустила руку в сумочку и наощупь отыскала продолговатый флакончик с тремя насечками на колпачке. Стоило открыть его, как по причалу растекся резкий запах, перебивший даже привычную портовую вонь. Но, сунутый под нос Сибилле, флакончик оказал практически волшебное действие: леди мучительно скривилась, закашлялась - и тут же передумала падать в обморок.
        - Ужасно, - пожаловалась она, промокнув уголки глаз. - Что это было?
        - Маленькая женская хитрость, - я предпочла уклониться от ответа и скромно опустила глаза - и потому первой заметила, как ровную серебристую дорожку света на воде нарушила нехарактерная рябь: словно кто-то греб по диагонали относительно прибоя, уже несколько неритмично и суматошно.
        Следом за мной к гавани развернулась Линдсей, но у кого из нас первой вырвался неприличный возглас, я бы не поручилась.
        На свет фар из полумрака выплыл полностью одетый парень, наморщил лоб - и одарил всех присутствующих такой смущенной мальчишеской улыбкой, словно нырнул в мутную припортовую воду просто интереса ради, а теперь не знает, как оправдываться, но все еще считает затею забавной. До первой выволочки.
        - Джейден! - ахнула Сибилла и тряхнула супруга за плечо. - Помоги же ему!
        Каллум Кроуфорд на мгновение поднял глаза и неспешно потянул с себя пиджак, снова вернувшись к созерцанию бетона под ногами, благо из-за темного диска наконец-то выглянул первый солнечный луч. Он прочертил длинную золотистую дорожку на прибрежных водах, и в его свете насквозь мокрая макушка наследника финансовой империи Кроуфордов приобрела оттенок жженого сахара. Блики на волнах заставили Джейдена смешно зажмуриться, наморщив нос, и окрасили золотом поднятые на поверхность кисти рук - аристократически узкие, с длинными чувствительными пальцами.
        Словом, у меня не было решительно никакого объяснения холодку дурного предчувствия, сковавшему внезапно потяжелевший затылок.
        - Хватайся! - лорд Эванс бросил на воду невесть где раздобытый спасательный круг на веревке и теперь спешно приматывал ее конец к столбику защитного ограждения. - Как тебя угораздило?..
        Джейден отфыркался от окатившей его волны и с нескрываемым облегчением вцепился в спасательный круг.
        - Упал с палубы, когда корабль раскачало, - смущенно отозвался он. Я смерила взглядом расстояние от лайнера до нас и невольно прониклась уважением. - Сначала постарался отплыть подальше, чтобы под корпус не угодить, а потом заметил свет.
        - Какой ужас, - выдохнула Сибилла и, забывшись, сама бросилась вытягивать наследника на сушу.
        Джейден окончательно засмущался и вылез из воды почти самостоятельно. Благодарно кивнув, накинул на плечи пиджак лорда Кроуфорда и с облегчением улыбнулся, хотя по-прежнему заметно пошатывался после незапланированного заплыва через половину порта.
        Улыбка была светлой и неожиданно искренней. Выглянувшее солнце разом сбросило с его лица добрый пяток лет: никаких горизонтальных морщинок, прорезающих лоб, пока не было - просто за Джейденом водилась привычка приподнимать брови, будто в вечно детском удивлении от происходящего, и смотреть на собеседников в упор.
        И это - папин главный подозреваемый?!
        Примерно с меня ростом - на каблуках я даже возвышалась над ним на пару сантиметров, - в мокрых брюках, облепивших неожиданно стройные ноги, босой и продрогший, - Джейден совершенно не походил на человека, способного провернуть сложную многоходовку ради прибыли, выгодной партии и положения в обществе. Он терялся, смущался, и его явно распирало от смеха - то ли от нервов, то ли от приступа внезапной самоиронии; он героически сдержался, пулеметной очередью выдал все полагающиеся приветствия, комплименты и благодарности… а потом поднял взгляд на меня - и застыл.
        А я вдруг ощутила непреодолимое желание спрятаться за спиной у леди Линдсей.
        У милого паренька с улыбкой двенадцатилетнего мальчишки были глаза мясника, оценивающего, как бы поудобнее расчленить тушу. Жесткий, расчетливый взгляд пристально изучил меня снизу вверх: от строгих туфель на маленьком каблуке - к подолу темно-синей юбки и выше, к тонкому кожаному ремешку на талии; чуть задержался на груди и намертво застыл на линии шеи, заставив как никогда пожалеть о том, что влажная ньямарангская жара моментально поставила крест на вайтонской моде на высокие воротники.
        Выбившаяся из пучка прядка скользнула по щеке, моментально распрямившись и потянувшись вслед за полуденным бризом. Я вздрогнула и заправила ее за ухо. Джейден, словно древесный змей, привлеченный движением, уставился на руку и неприязненно сжатые губы - и только тогда соизволил вспомнить о манерах и вопросительно вскинул брови.
        - Моя компаньонка, миз Марион Лат-Блайт, - каким-то странно сдавленным голосом представила меня Линдсей. - Мистер Джейден Амброуз Старр, эсквайр, двоюродный племянник лорда Каллума Кроуфорда.
        Теперь его улыбка уже не казалась очаровательно мальчишеской. Я пробурчала все полагающиеся формы вежливости таким тоном, что, должно быть, Джейден счел меня прескверной компаньонкой, но это, по крайней мере, заставило его отвлечься и успокоить Сибиллу, которая никак не могла увериться, что с драгоценным наследником все в порядке. Я расслабила плечи - и только тогда поняла, как же была напряжена.
        - Боюсь, обед придется немного отложить, - все еще несколько нервно произнесла Сибилла. - Надеюсь, вы не обидитесь, Изабель, Бенджи, Линдсей… Джейдену нужно скорее домой и в горячую ванну. Где твой багаж, дорогой?
        Джейден смущенно улыбнулся.
        - Не знаю. Чемодан улетел с палубы куда-то в сторону пирса, и все перепугались, что это кто-то из пассажиров, бросились смотреть и оттеснили меня к противоположному борту. Я даже не успел увидеть, куда чемодан упал, - он чуть поежился и поплотнее запахнулся в пиджак с чужого плеча. - Там была заготовка для новой статуэтки… впрочем, неважно, все равно она была неудачной.
        Я вспомнила странную проволочную штуковину, вылетевшую из чемодана, свалившегося Линдсей под ноги, и невольно развеселилась.
        Если это прибытия Джейдена так ждали доморощенные опиумные пророки, то их долгожданный спаситель, увы, оказался с руками не из золота, а из задницы, и никакие солнечные затмения и грозные взгляды не могли окружить его подобающим случаю зловещим ореолом.
        - Поедем к нам, - предложил лорд Эванс, - если уж совместный обед придется отложить, то пусть состоится хотя бы воссоединительный ужин. Миз Марион, вас не затруднит разузнать, что случилось с чемоданом, и привезти его в Мангроув-парк? - он дождался, пока я не склонила голову, и продолжил: - Прекрасно. Тогда мы можем отправляться немедленно, пока никто не простыл. Я одолжу что-нибудь из своих вещей, пока не привезут твои, Джейден.
        Тут лорд Эванс себе несколько польстил: наследник Кроуфордов был заметно шире его в плечах и на пару сантиметров выше, но вежливость не позволила ему возражать. Безропотного Джейдена погрузили в машину Кроуфордов, и та, взревев двигателем, бодро покатила к выезду из порта, но мне еще долго мерещился тяжелый изучающий взгляд в спину - словно милый паренек примерялся, как бы посподручней вырезать из меня рибай и короткое филе.
        - Я вернусь на такси, - сообщила я Линдсей, неуверенно замявшейся у автомобиля Эвансов, - и сразу поднимусь.
        - Хорошо, - все еще с некоторым сомнением согласилась она, - я буду у себя в комнате.
        А я направилась обратно к пирсу, запустив руку в сумочку и перебирая флаконы в специальном отделении. Чемодан волновал меня в куда меньшей степени, нежели причины аварии (случайность или хорошо проплаченная постановка ради пущей мистики?), но в обоих случаях было никак не обойтись без хорошей порции бальче.

* * *
        В Мангроув-парк я явилась гораздо позже, чем рассчитывала, и приторную жвачку с ударным количеством перечной мяты рискнула выбросить только у самого особняка, когда она уже потеряла всякий запах (к сожалению) и вкус (к счастью). Уже в служебном коридоре я замешкалась, прикидывая, насколько уместно будет принести чемодан лично, да еще после того, как мы с матросами с «Лебедя-шипуна» приговорили солидную бутыль контрабандного рома из Дезервийского княжества - пусть одну на шестерых, пусть ведьминский дар не позволял толком захмелеть, но все-таки с бальче мешать не стоило…
        - Марион!
        Точно, не стоило: реакция упала до критической отметки.
        - Добрый день, миссис Уайтглоу, - отозвалась я излишне четко.
        Обед, очевидно, уже был готов. Суматоха на кухне улеглась, и миссис Уайтглоу мирно попивала чай, пока лакеи носились между черным этажом и столовой, накрывая к обеду. У меня времени на чай не было (а жаль, не помешало бы), и я натянуто улыбнулась поварихе.
        - Я разыскала чемодан мистера Старра, - доложилась я и для наглядности приподняла тяжелый черный кофр с серебряной отделкой. - Кто будет выполнять обязанности его камердинера, пока он гостит в Мангроув-парке?
        Миссис Уайтглоу на мгновение неодобрительно поджала губы:
        - Мистер Старр отказался от помощи слуг, - сообщила она, - сказал, что не привык к подобному. Оставь чемодан у мистера Хантингтона, он пошлет кого-нибудь из лакеев… - повариха вдруг замолчала, уставившись куда-то мне за спину, и тотчас поднялась на ноги.
        Я оборачивалась медленно и неохотно, уже догадываясь, кого увижу.
        Джейден Амброуз, чтоб его, Старр стоял на нижней ступеньке черной лестницы, положив одну руку на перила, и сосредоточенно сверлил меня взглядом - почему-то вовсе не ту часть, которой обычно уделяют повышенное внимание джентльмены, подошедшие к даме сзади, а линию шеи и плеч. Утром я привычно убрала волосы в высокую объемную кубышку, и сейчас открытая шея ощущалась особенно уязвимой, хотя несколько прядок давно выбились из прически и теперь липли к разгоряченной коже.
        Джейден не отвел взгляд, даже когда я повернулась к нему лицом. О манерах он вспомнил только после того, как я кашлянула и поздоровалась, но зато тут же расцвел самой очаровательной улыбкой из всего своего арсенала:
        - Не стоит утруждать лакеев, кажется, они и без того заняты, - наследник гигантской финансовой империи смущенно покосился на снующих туда-обратно слуг в ливреях и посторонился, прижавшись бедром к перилам, а потом и вовсе соскочил со ступеньки и шагнул ко мне. - Я сам, спасибо. Вы настоящая волшебница, миз Марион, я уже и не чаял увидеть свои вещи, - он перехватил у меня ручку чемодана, мазнув горячими пальцами по моему запястью, и смущенно заулыбался за мгновение до того, как едва не выронил кофр. - Забыл, какой он тяжелый…
        Я отступила назад, но он уже успел принюхаться и едва заметно нахмурился и наконец-то поднял взгляд выше моей шеи.
        - К сожалению, чемодан раскрылся при падении, - отчиталась я и сделала еще один маленький шаг назад. - Вещи вывалились, и я не уверена, что удалось собрать все.
        - Ерунда, главное - сам чемодан, - доверительно сообщил Джейден, вежливо промолчав об унюханном. - Это работа моего учителя. - Он любовно провел пальцами по серебряной чеканке на боку чемодана и снова поднял взгляд на меня - такой же оценивающе-мясницкий, совершенно не сочетающийся со смущенной улыбкой и ямочкой на левой щеке. - Как я могу отблагодарить вас, миз Марион?
        Я сжала губы. Вариант «подписать чистосердечное признание и чинно удалиться в подвалы Тайной Палаты», к сожалению, не рассматривался, а малейшее изменение в моей мимике Джейден отслеживал с такой маниакальной внимательностью, словно выражение моего лица могло как-то помешать ему прокрасться ночью с ножом в комнаты слуг.
        - Это моя работа, мистер Старр, - сдержанно отозвалась я и повернулась на звон колокольчика на служебной доске: звонили из спальни Линдсей. - Прошу прощения, меня вызывает леди.
        Он посторонился, пропуская меня к лестнице. Я пулей взлетела по ступенькам, прижимая к боку изрядно полегчавшую, но прибавившую в объеме дамскую сумочку. Оборачиваться я не стала, но была готова биться об заклад, что Джейден по-прежнему смотрит мне вслед, неосознанно обрисовывая пальцем чеканные серебряные листики на чемодане.
        Не ошиблась ли я, вернув его владельцу?..

* * *
        Линдсей едва успела к обеду, а я влетела в закуток для слуг при столовой, так и не поправив прическу. Хозяева уже приступили к первому блюду, и младший лакей проскользнул мимо меня и незаметно прислонился к стене, давая хоть какой-то отдых ногам. На разговоры его не тянуло, чему я только порадовалась - так и не смогла вспомнить, как же его зовут, да и за столом велась чрезвычайно интересная беседа: оба семейства разом наседали на Джейдена, пытаясь выяснить, что он планирует делать с дальнейшей жизнью теперь, когда он стал наследником Кроуфорд-холла и потенциальным кандидатом в губернаторы. Вслух этого, разумеется, не произносили, но само собой подразумевалось, что его взгляды на будущее должны резко измениться. А Джейден…
        Терялся. Не мог подобрать слова. Смущался, как мальчишка, и пытался перевести тему на что-то более привычное: на грядущую выставку ар-деко в центральной галерее Лонгтауна, на визит какого-то именитого художника и (видимо, в край отчаявшись) на какую-то технику золочения декоративных панно. Во всем его поведении до болезненного ясно прослеживалось, что привык он совершенно к другой жизни, и ему чужды как традиции высокого застольного этикета, так и светские приемы и обязательные визиты к людям определенного круга.
        А ведь Кроуфорды обязаны представить своего наследника, и им придется вытесать из провинциального скульптора утонченного светского льва - как бы иронично это ни звучало.
        Или Джейден был гениальным актером, или тоже это понимал, и перспективы его не радовали. Слишком быстро все переменилось - и теперь от него ждали, что он так же стремительно перекроит всю свою жизнь.
        А она ему, кажется, нравилась: о скульптуре Джейден говорил с нескрываемым интересом и страстным блеском в глазах, и в конце концов гостеприимные хозяева смирились, позволив застольной беседе повернуть на искусство.
        - А над чем ты работаешь сейчас? - подала голос Линдсей - кажется, впервые с начала обеда.
        Джейден улыбнулся ей куда радостнее, чем потенциальной теще, которая еще не теряла надежды прощупать возможного зятя на предмет дальнейших планов, но все же как-то… без искры? Так улыбаются близким родственникам и лучшим друзьям, но никак не обожаемым невестам. Впрочем, чего я ждала от брака в высшем свете?..
        - Я думал о серии статуэток экзотических танцовщиц, - признался он несколько смущенно - догадывался, что тема вряд ли подходила для обсуждения при теще, пусть и помолвку официально еще и не заключили. - Но, признаться, столкнулся с некоторыми затруднениями. Мне нужна натурщица, а я никак не мог найти подходящую… - он запнулся, отложил вилку и поднял взгляд, вмиг преобразившись: из растерявшегося мальчишки - в хорошо знакомого мне мясника с маниакальными наклонностями, Линдсей даже вздрогнула от неожиданности. - Вообще-то, Линдсей, я хотел попросить об услуге твою компаньонку, если она и ее супруг не будут против.
        Я потеряла дар речи.
        - Марион? - пришла очередь Линдсей теряться.
        Воспитание не позволяло ей озвучить то, о чем она наверняка подумала: тощая дылда, классический синий чулок - в натурщицы для скульптора, который решил ваять экзотических танцовщиц?! Несоответствие типажей было столь очевидно, что младший лакей, не выдержав, фыркнул - и тут же опасливо покосился на меня, словно опасался, что я нашлю на него какую-нибудь порчу в отместку за насмешки. Но я и сама едва не рассмеялась, чего уж там.
        - Она практически идеально подходит для моей задумки, - кивнул Джейден, словно не заметив закаменевшее лицо леди Изабель и неодобрительно поджатые губы леди Сибиллы. - Наверное, это не сразу заметно для нетренированного взгляда, но когда я закончу, вы сами удивитесь, как не рассмотрели в ней внутреннюю искру.
        На этот раз мы с лакеем смешками давиться начали одновременно. Из столовой закуток для слуг не просматривался, а Джейден, должно быть, вовсе о нем не знал - иначе был бы куда осторожнее с выбором слов. Хотя… учитывая, что «нетренированный взгляд» и «внутреннюю искру» он умудрился упомянуть в присутствии потенциальной невесты и ее матери, подобный стиль изложения мыслей для него, похоже, не был чем-то из ряда вон. Подумал - сказал, в лоб и безо всякой задней мысли.
        И чем дольше я за ним наблюдала, тем меньше мне верилось, что он действительно может быть никак не вовлечен в закручивающийся заговор.
        Не бывает среди успешных дельцов таких людей: открытых, прямолинейных, неуклюжих и простых, безо всякого второго дна. Настоящие таланты - из тех, кто не способен видеть ничего, кроме своего искусства и своей страсти - куда чаще прозябают в нищете и неизвестности, потому что одного таланта мало, чтобы управиться с бухгалтерией, кадрами и договорами с фабриками и поставщиками.
        Разве что у Джейдена Старра имеются полезные связи? Нужно будет поинтересоваться, но…
        Я наблюдала за тем, как он с жаром расписывает ошеломленной Линдсей мои скрытые достоинства, и чувствовала странное ожесточение. Джейден нравился мне все меньше и меньше, хотя я не смогла бы объяснить почему, - но своему чутью привыкла доверять безоговорочно, а потому уже мысленно строила планы на вечер.
        Свою сумочку я оставила в гардеробной Линдсей - но оно и к лучшему: во внутреннем кармашке своего часа дожидались платок с монограммой и покореженная чьей-то неосторожной ногой проволочная заготовка для статуэтки, одинаково пригодные для успешного гадания. Линдсей наверняка захочет присутствовать, и я не видела причин ей отказывать.
        В конце концов, это и ее подозрения тоже. И, что куда важнее, ее жених!
        - Право, Джейден, - вклинилась леди Сибилла, не выдержав оды чужой прислуге, - скульптуры подождут. В конце концов, ты ведь не сможешь связываться с цехом литья на Пхум Ми На-Тааб отсюда! Нужно будет подыскать другую фабрику или открыть дополнительные цеха на Кроуфорд Мануфактори.
        - Об этом я еще не думал, - несколько помрачнел Джейден. Такие прозаические проблемы явно занимали его куда меньше вожделенной серии статуэток. - Да и к тому же, пока мне нечего передавать в обработку. Первый образец я всегда делаю сам, вручную.
        - Тебе следует обсудить все с самой Марион, - неожиданно тепло сказала Линдсей. - Я передам ей твою просьбу. У нее будет свободное время после ужина.
        - Правда? - Джейден расцвел такой счастливой улыбкой, что у меня сердце в пятки ушло. - Ты не против?
        - Главное, чтобы Марион не возражала, - с легкой неуверенностью отозвалась Линдсей - будто предчувствовала, как же сильно я буду возражать.
        - Сама подумай, второй такой шанс, может, вовсе не представится! - с горячностью убеждала меня Линдсей, выворачиваясь из-под моих рук, пока я непреклонно разбирала её причёску: к ужину все равно полагалось сделать новую, подходящую к вечернему платью. - Даже чтобы сделать несколько фотографий для будущих статуэток, понадобится несколько часов с Джейденом наедине!
        Это-то меня и напрягало.
        - Ты сможешь осторожно разговорить его, внушить доверие…
        - За несколько часов? - скептически уточнила я.
        Линдсей несколько стушевалась.
        - Ладно, пусть не сразу, - смирилась она, - но ведь не с первого же раза он сможет сделать именно то, что хочет видеть в своих статуэтках! Постепенно, осторожно…
        Я могла бы рассказать ей о паре-тройке характерных любительских "постепенно, осторожно", которые едва не стоили папе расследования, если не кресла. Но молчала, потому как за один из случаев была ответственна лично, и этого хватило, чтобы усвоить урок.
        Без подготовки и доклада рядом с подозреваемыми чихать нельзя, не то что на фото позировать!
        - Если он обидится из-за отказа, налаживать контакт придётся мне, - напомнила Линдсей.
        Я выпустила её волосы и отступила на шаг, выразительно изогнув бровь. Линдсей покосилась на моё отражение в трельяже и вздохнула с показным терпением.
        - Ты пришла наниматься на место моей компаньонки сразу после того, как стало ясно, что лорд Кроуфорд не отправится от смерти дочери, по крайней мере, в ближайшее время. Сразу подружилась со всей прислугой, даже мистер Хантингтон тепло отзывался о тебе в первый же вечер - а он исключительно недоверчив, когда дело касается новых людей в доме. А ещё у тебя высочайшие рекомендации из дворца - и это при том, что ты не носитель языка, не педагог и не психолог. Но на откровения меня вызвала моментально… продолжать?
        Бровь я не опустила, но мысленно поставила отделу подготовки минус два по десятибалльной шкале. Как это они прозевали столь наблюдательный объект в подотчетном доме?! Понадеялись, что давнего маминого знакомства с леди Изабель хватит, чтобы ко мне сразу отнеслись как к своей?..
        Ладно, справедливости ради, то, что мама долгое время жила рядом с Мангроув-парком и гадала для будущей супруги губернатора, тоже здорово помогло делу. По крайней мере, пока она управляет особняком, меня никто не уволит без согласования с папой, но халатной подготовки это никак не извиняет!
        - Очевидно, что у тебя гораздо лучше получится найти общий язык с Джейденом, - не сдавалась Линдсей, и не подозревая, что ее излишняя сметливость могла стоить кое-кому работы в Тайной Палате. - А я могу ненароком сказать что-нибудь не то или чем-то выдать свои подозрения…
        И не поспоришь ведь.
        - Пара вечеров, - мягко попросила она. - Просто присмотрись к нему. Не обязательно беседовать по душам, чтобы заприметить главное.
        Тут я бы поспорила. Но не с ней, пожалуй.
        - Тебе самой любопытно! - не выдержав моего выразительного молчания, заявила Линдсей обвиняющим тоном.
        С этим я тоже не стала спорить.
        - И ты наверняка стащила что-то у него из чемодана, - непреклонно заметила она.
        - Намерены шантажировать меня этим, миледи? - всё-таки не стерпела я.
        - Если придётся. - Линдсей обернулась. - Но вместо этого я предпочла бы присутствовать на гадании и знать, что происходит в мастерской моего будущего мужа.
        Пожалуй, я начинала догадываться, как ей удалось уболтать мистера Хайнса держать ее в курсе расследования - даром что фактически это было бы должностным преступлением.
        - Я выслушаю его, - твёрдым голосом пообещала я, - и попрошу время на раздумья.
        "Но прежде доложусь папе, и пусть у него голова болит - на то он и куратор операции", - так и не договорила я.
        Линдсей одобрительно кивнула:
        - Разумеется. Даме не подобает отвечать согласием, не обдумав предложение как следует.
        Я только укоризненно покачала головой.
        Разбойница и интриганка. Я заранее посочувствовала её будущему мужу, но потом вспомнила, кто им будет - и сопереживание быстро переродилось в самое обычное злорадство. Но столь вульгарное и подлое поведение приличной даме не подобало и подавно, а потому о своих мыслях пришлось промолчать, взамен скромно попросив разрешения воспользоваться телефоном в кабинете Линдсей.
        Открывшееся направление работы с Джейденом обрадовало папу как куратора операции и вызвало бурный протест - как у отца. Будь его воля, он бы попросту заменил меня кем-то и выдохнул с облегчением, но больше таких дылд в Тайной Палате не водилось. Агентам под прикрытием полагалось быть незаметными и не запоминающимися; строго говоря, если бы не мои "особые таланты" и гадальные глифы, я бы вовсе не попала на службу.
        Упускать шанс папа не имел права.
        - И что тебе мешало догадаться, что я скажу, и просто промолчать о таких-то перспективах? - проворчал он и страдальчески вздохнул в трубку. - Соглашайся. Насколько мне известно, все его прежние натурщицы вполне довольны сотрудничеством. Но это так себе показатель среди богемной молодежи, так что держи его в рамках, ладно? Хорошие отношения с Эвансами и Кроуфордами на этом этапе важнее, чем откровенность Старра. Он ведь может действительно оказаться ни при чем.
        - Не похоже, - искренне сказала я. - Он какой-то… слишком простой. Ни манер, ни обхождения, говорит в лоб и не задумывается о подтексте. Как по мне, переигрывает… - я осеклась: в трубке раздались какие-то странные придушенные звуки.
        Ну да, на посту господину заместителю гнусно ржать не полагалось. Даже над дочерью.
        - Что?
        - Ты только что проиллюстрировала общую проблему агентов под прикрытием и ведьм, - успокоившись и отдышавшись, торжественно сообщил мне папа. - Вы настолько привыкаете носить маски и играть роли, что и мысли не допускаете о том, что кто-то может обходиться и без них.
        - Почему? Я вполне допускаю, что люди без второго дна существуют, - возразила я, - просто они, как правило, пешком под стол ходят, а не управляют мастерскими и не задают веяния моды.
        А папа наглядно продемонстрировал, что отличает заслуженного чинушу от мужчины, много лет прожившего бок о бок с ведьмой: он попросту не стал спорить и коварно посоветовал:
        - Вот и относись к нему так, словно он пешком под стол ходит. Время покажет, кто из нас прав.
        Я пренебрежительно фыркнула, но трубку положила с неприятным чувством, что это буду вовсе не я.

* * *
        Линдсей, вопреки ожиданиям, обнаружилась вовсе не у дверей кабинета, а в гардеробной, где она с недовольным видом перебирала вечерние платья, прикладывая к себе то одно, то другое. Мне на ее месте точно не хватило бы выдержки, чтобы не подслушать разговор. Но на то Линдсей и леди - а мое повышенное любопытство, как ни крути, было профессиональной чертой, и сейчас оно никак не давало мне покоя.
        - Как думаешь? - Линдсей повернулась к зеркалам, приложив к себе атласное черное платье с вырезом-лодочкой и пышной юбкой длиной чуть ниже колена. - Если волосы завить и собрать «ракушкой», а на шею надеть нитку жемчуга?
        Приличной компаньонке и воспитанной камеристке полагалось немедля согласиться. С точки зрения этикета, наряд был подобран идеально: черный цвет и скромный крой подчеркнут уважение к покойной подруге, едва приоткрытые ключицы намекнут на скорое завершение периода траура, жемчуг оттенит фарфорово-светлую кожу, а высокая прическа привлечет внимание к изящной линии шеи. Но…
        В леди Линдсей не было никаких ярких красок, выразительных черт и акцентов. Светлые волосы, светлая кожа, светлые брови, серо-голубые глаза - надень на нее это безупречное платье, и на контрасте с атласом лицо превратится в белое пятно.
        - Черный - не твой цвет, - честно ответила я.
        Линдсей снова взглянула в зеркало. Повернула голову, позволив короткой толстой косе сползти с плеча на черный атлас.
        - Кто бы говорил, - пробурчала она и вернула платье на вешалку.
        Я позволила себе улыбнуться. Получилось невесело и кривовато. Даром что смуглая кожа делала любую улыбку светлее и выразительней.
        Черный был не просто моим цветом - моей сутью, пусть леди Линдсей пока этого и не видела.
        - Начальство еще раздумывает? - спросила она так сдержанно, что, казалось, ее сейчас разорвет от той силы, которая требовалась, чтобы не схватить меня за грудки и не вытрясти ответ немедленно.
        - Начальство дало карт-бланш, - вздохнула я, и Линдсей обернулась так резко, что едва не снесла стойку с платьями. - Но прежде, чем за что-либо браться, мне нужно знать больше о Саффрон и самом Джейдене.
        - Я расскажу, - с готовностью предложила Линдсей, подавшись вперед и скомкав подол домашнего платья.
        Я вздохнула и вытянула из строгого пучка на макушке первую шпильку - длинную, острую и черную, в тон волосам. Прическа держалась ровно на тринадцати, и потом, после гадания, ее придется собирать заново: сила ведьмы - в ее волосах, и окружающим совершенно не обязательно знать, шарлатанка перед ними или кто-то, ради кого пару веков назад собрали бы самый роскошный костер, какой только знавал Ньямаранг.
        - А это зачем? - скромно полюбопытствовала Линдсей, когда я вынула вторую шпильку - ничуть не менее убийственного вида, чем первая. - Последний бастион обороны благовоспитанной девицы?
        - Эх, не застала ты времена, когда приличные дамы зажимали в зубах булавку, прежде чем въехать на поезде в тоннель, - невольно усмехнулась я, доставая третью шпильку.
        Пучок ощутимо полегчал и начал потихоньку съезжать вниз с макушки.
        - Ты тоже не застала, - справедливости ради заметила Линдсей, но в голосе ее звучала некоторая неуверенность - я даже обиделась немного.
        Да, я старше. Но не настолько же!
        - Ты тоже распусти волосы, - решилась я.
        Линдсей пожала плечами и потянула за ленту. Короткая толстая коса легко распалась на отдельные пряди, светлые, как вычесанный лен. Я одобрительно улыбнулась и, вынув три шпильки разом, потянулась к своей сумочке. Пучок съехал на уровень плеч, несколько уменьшившись в объеме и болезненно натянув кожу головы. Я поморщилась и левой рукой нащупала еще две шпильки, не отрываясь от археологических раскопок в карманах сумочки.
        Мешочек с глифами. Простенький белый платок с монограммой - даже не инициалы, а упрощенный логотип мастерской. Проволочная заготовка, после падения на пирс вовсе ни на что не похожая, но все еще помнящая руку мастера.
        И две маленькие бутылочки с густой белесой жидкостью.
        - А это что? - опасливо уточнила Линдсей, когда я взболтала обе и, задумчиво изучив бутылочки на просвет, протянула одну ей.
        - Пульке, - честно ответила я и вытащила из прически последние шпильки.
        Линдсей тихо ахнула. А я только с облегчением вздохнула и помотала головой, помогая волосам скорее вернуться в естественное состояние. Жесткие и тяжелые, они быстро выпрямлялись. Не прошло и пары минут, как легкая волнистость, оставшаяся после тугого пучка, разгладилась, и стало видно, что волосы совсем немного не достают до колен.
        Я дернула себя за прядку - проволока, да и только - и залпом опустошила бутылочку. Во рту остался кисло-сладкий дрожжевой привкус - я поморщилась, но запивать не стала, и Линдсей, до того завороженно смотревшая на отражение моей спины в зеркале, опасливо покрутила в руках свою порцию.
        - Это вино из почек агавы, - пояснила я и потянулась за мешочком с глифами. - Чтобы приготовить пульке, из агавы высасывают все соки, и растение погибает. Для кого-то это может ничего не значить… - я заткнула пробку и хозяйственно прибрала пустой флакон обратно в сумочку. - Но мы собираемся говорить с мертвыми и о мертвых, и нам нужна ниточка к потустороннему миру. И как по мне, уж лучше ее даст агава, чем кто-нибудь другой.
        Линдсей нервно сглотнула и принюхалась к бутылочке, не проявляя особого желания приобщаться к потустороннему через алкоголь - пусть и совсем слабенький. Я вздохнула и, отведя взгляд, заговорила.
        …моя мама в молодости была рыжей. Она пекла песочное печенье, делала сладкие леденцы и варила умопомрачительное гамбо, а уж с рыбой вытворяла такое, что иной морской окунь сам норовил запрыгнуть к ней в руки, чтобы обрести шикарное посмертие с ароматом лимона и розмарина. Мама гадала на ракушках и бусинках, на чаинках и кофейной гуще. Она знала, как сделать простейшие фейерверки из подручных средств и какой отвар лучше всего поможет простывшему ребенку быстро встать на ноги.
        А вот ее старшая дочь, как показала практика, способна только на кривые бутерброды и подгоревшую яичницу. Что поделать, даже если ведовство - фамильное ремесло, дар у каждой из нас проявлялся по-своему, зачастую - самым неожиданным образом.
        Прабабушка плела цветочные венки, делала травяные амулеты и виртуозно составляла парфюмерные композиции. Бабушка делала кошмарно вонючие, но удивительно действенные мази. Мама творила чудеса, не выходя с кухни. А я…
        Я вздохнула и принялась доставать из сумочки разномастные пузырьки, флаконы и бутылочки.
        Белесые. Янтарно-золотистые. Совершенно прозрачные и иссиня-черные. Насыщенного коньячного оттенка и чуть зеленоватые.
        - Среди ведьм нет никого, кто не умел бы работать руками, - сказала я. - Наш дар - специфическая штука. Он не терпит лентяек и неумех, и алчных тоже не жалует. Ведьмы видят, слышат и знают больше, чем нормальные люди; это частенько мешает проникнуться симпатией к роду человеческому, но… мы живем на чужой милости. Если в окрестностях не найдется никого, кто был бы благодарен ведьме настолько, чтобы поделиться - едой, дровами, одеждой, неважно - или просто помочь с работой по дому, ведьма не выживет. Дар лишает иллюзий, но не позволяет озлобиться, заставляет работать и искать в себе скрытые таланты. Но мой, как выяснилось, - я хмыкнула и дополнила алкогольный ряд изящной стеклянной колбой с красной бузинной самбукой, - полностью исключает возможность построить доверительные отношения с детьми и беременными женщинами. У меня в руках все начинает бродить. Наверное, это потому, что я - первая черноволосая ведьма из семьи Блайт, и я ближе к смерти и разложению, чем кто бы то ни было. Маме и бабушке, чтобы пообщаться с призраком, понадобилось бы проводить целый ритуал с парой зеркал и свечкой. А мне
хватит пары глотков пульке… впрочем, если бы я была знакома с Саффрон лично, и того бы не потребовалось.
        Линдсей слушала завороженно, подавшись вперед и, кажется, позабыв и о волосах, и о том, что уж ей-то точно не обойтись без пульке (и хорошо еще, если хватит пары глотков и не придется бежать к Сирилу в погреб). А мне отчего-то подумалось, что из уж нее-то наверняка получилась бы превосходная ведьма - светлая, неравнодушная и справедливая, сосредоточенная на своем деле и своем даре.
        Было что-то категорически неправильное в том, что из нас двоих дар был у меня. А ведь я не стала бы переживать из-за самоубийства Саффрон, если бы не папин приказ…
        - Пей, - вздохнула я и распустила горловину гадального мешочка. - Рассказывай. И задавай вопросы.

* * *
        Семья Саффрон перебралась в Ньямаранг после того, как потеряла в колониальных войнах всю старшую ветвь. Младший брат покойного баронета оказался не готов к свалившейся на него ответственности и в рекордные сроки просадил остатки фамильного состояния на выпивку и опиум, оставив после себя заложенное поместье и дочь. На этом история древнего семейства могла бесславно закончиться, но юную наследницу выручил титул, позволивший выйти замуж за успешного торговца шелком. Получив в распоряжение солидный кусок земли в сердце жаркого Ньямаранга и феерические долги, Каллум Кроуфорд развернулся в полную мощь и постепенно, шаг за шагом, подмял под себя практически всю торговлю слоновой костью в колониях. Леди Саффрон Кроуфорд родилась, когда ее отца уже прозвали «костяным королем», и росла маленькой принцессой - единственной, обожаемой и лелеемой. Ей позволялось многое из того, что настоящий аристократ счел бы совершенно неуместным: леди умела стрелять, выезжала на экспедиции в дикие джунгли и даже участвовала в скачках - словом, занималась ровно тем, что леди Линдсей запрещали безоговорочно и безапеляционно.
Разумеется, категорическое неодобрение со стороны родителей только подстегнуло интерес, и девушки быстро подружились, а потом открыли для себя общее увлечение: кинематограф.
        Но если Линдсей, воспитанная в вайтонских традициях сдержанности и умеренности, к фильмам относилась с ровным любопытством, то порывистая и раскованная Саффрон с головой окунулась в волшебный мир по ту сторону экрана. Кинематограф превратился в ее страсть, а когда на горизонте зажглась звезда Натана Райта, наследница Кроуфордов, по мнению высшего света, вовсе потеряла голову. Она собирала газетные вырезки, журнальные статьи и открытки, а в девичьей спальне - неслыханная дерзость для юной аристократки - поселился красочный плакат с кумиром и сделанная на заказ статуэтка из бронзы и слоновой кости за авторством (кто бы сомневался?) Джейдена Старра. Саффрон даже хотела познакомиться с Натаном Райтом лично и, впервые не получив отцовского одобрения, начала самостоятельно откладывать деньги на путешествие в далекий Вайтон.
        А Натан Райт, властелин женских сердец и король экрана, не выдержал постоянного внимания толпы - и полез в петлю. После известия о его гибели по Вайтону прокатилась волна самоубийств среди юных девушек, которые не видели смысла в жизни без своей звезды, и смерть Саффрон на этом фоне не удивила никого - за исключением Линдсей.
        Она-то знала, что «безумная» страсть подруги имела вполне четкие границы. Саффрон хотела встретиться и держала коллекцию изображений, о да, но, в отличие от безумных поклонниц, не лелеяла потаенную мечту однажды выйти за него замуж и никогда не воображала себя на месте его экранных партнерш, охваченных внезапной любовью и окруженных кинематографично прекрасными ухаживаниями. Актер ей нравился, но она прекрасно видела грань между ним настоящим и его ролями.
        На экране Натан Райт неизменно представал мускулистым героем, которому были одинаково покорны морские волны, скоростные автомобили и тяжелые револьверы, а путь его устилали тела врагов и разбитые сердца красавиц. В жизни он выплачивал кредит за двухэтажный особняк на окраине столицы и долгие годы безуспешно добивался руки виконтессы Тарнитон, чей отец рассчитывал на куда более приличную партию для дочери - и в конце концов нашел именно то, что искал. Виконтесса вышла замуж за человека своего круга, а Натана, оставшегося с разбитым, как у экранной красотки, сердцем атаковали журналисты и фанатки, и это оказалось последней каплей.
        Что характерно, безумные поклонницы тоже предпочитали петлю. А Саффрон нашли со вскрытыми венами и заляпанной кровью до полной нечитаемости предсмертной запиской - с чего бы вдруг? К эпистолярному жанру покойная не тяготела совершенно, да и безголовая сентиментальность - не ее стиль. С горя Саффрон могла умчаться на ферму, кататься на слонах, или провести целый день в бутиках Лонгтауна, или интереса ради сунуться в порт и, подпоив главу таможни отцовским виски, порыться в конфискате… но уж точно не стала бы резать вены!
        - Если я спрошу, кто убил ее, гадание ведь не даст точного ответа? - помолчав, чтобы не расплакаться, спросила Линдсей.
        - Нет, - не стала обнадеживать ее я. - Глифы смотрят в будущее. Для прошлого у людей есть и свои глаза. Придумай другой вопрос и тяни фишку.
        Линдсей судорожно вздохнула и запустила руку в мешочек.
        - Адж, - немало удивилась я, когда она выложила передо мной фишку с короной из тростника, оскалившегося острыми срезами. - Знак поддержки от кого-то, облеченного реальной властью, силы, объединяющей единомышленников, но лишенной официальных регалий.
        Линдсей кивнула так невозмутимо, словно именно этого и ожидала, и снова потянулась к мешочку. На этот раз глиф она достала вверх ногами и нахмурилась, выложив его передо мной.
        - Тз’Икин, - озадаченно хмыкнула я. - Парящий орел. Перевернутый, он ассоциируется с закатом, окончанием чего-то светлого и доброго, нехваткой мудрости и лишением власти.
        Гадание нравилось мне все меньше, и я почему-то совершенно не удивилась, когда третьим глифом оказался творческий Т’Чуен, который теперь прочно ассоциировался у меня с Джейденом, чтоб его, Старром - и, как и в прошлый раз, я затруднялась сказать, считать этот знак добрым или нет, но все-таки попыталась собрать толкования в одно - и испытала непреодолимое желание еще разок позвонить папе и нажаловаться на жизнь и несознательных подозреваемых, которые ну как не пишут чистосердечное даже при виде замученной ведьмы.
        - Заговор, - обреченно констатировала я. - Кто-то из неофициальных лидеров Ньямаранга хочет пошатнуть Вайтонский престол. И выбрал для этого престранный инструмент… у мистера Старра ведь нет никаких связей с оппозицией?
        - Я бы тоже не отказалась это знать, - задумчиво сказала Линдсей и ссыпала фишки обратно в мешочек. - Видишь ли, я не загадывала ни одного вопроса о нем. Я хотела знать, кто выиграл от смерти Саффрон, кому она угрожает в первую очередь и на кого следует обратить внимание, чтобы минимизировать последствия. Так что, - она подняла взгляд и приложила все усилия, чтобы скрытое торжество таким и оставалось, - тебе действительно стоит вызвать на откровенность Джейдена. Если, конечно, ты уверена в своем гадании.
        - Гадание - на то и гадание, что уверенной на все сто в нем быть нельзя, - справедливости ради отозвалась я и обернула мешочек платком с монограммой. - Но я в любом случае пообещала, что попытаюсь, так? Загадывай вопросы про Джейдена.
        Линдсей с готовностью кивнула… и без промедления вытащила из мешочка Т’Чуен.
        Впервые за всю мою жизнь отстраненное выражение морды высеченной в коралле обезьяны показалось мне глумливым. Даже звезды в ее лапах подмигивали как-то злорадно: что, рассчитывала на прямой ответ и легкое решение поставленной задачи, ведьма? Как бы не так! Вот он, твой объект, творческий и противоречивый, не надейся на подсказки, пока сама не поймешь больше!
        - Глифы плохо перемешались? - с наигранной вежливостью удивилась Линдсей.
        - Нет, - я забрала у нее фишку, - просто они не скажут ничего нового, пока что-то новое не узнаешь ты или я сама. Повторяющиеся знаки означают, что мы не видим всей исходной картины и потому задаем неправильные вопросы. Боюсь, гадание на Джейдена придется отложить. Позвонишь мистеру Хайнсу? Я подожду здесь.
        Линдсей покосилась на стойки с нарядами и с показным равнодушием кивнула, тут же поднявшись на ноги. Воспитание не позволяло ей открыто демонстрировать разочарование, но огромный опыт светских игрищ давно научил транслировать свое настроение, ни на гран не отступая от правил этикета, и ее молчание рассказало куда больше, чем могли бы любые слова. Я с притворным смирением склонила голову и, когда за высокородной леди закрылась дверь, вдумчиво перебрала пузырьки и флакончики в ряду, выбрала еще одну маленькую бутылочку пульке и опустошила за один глоток.
        Хозяйственно прибрав платок Джейдена обратно в сумочку, я уселась прямо на пол, скрестила ноги и выдохнула и закрыла глаза.
        Мама и бабушка почему-то всегда воспринимали призраков как холод или тепло - ощутимое, невидимое и чрезвычайно назойливое. Прабабушка не чувствовала их вовсе; зато она лучше всех в семье принимала роды и выхаживала младенцев - меня к этому делу по понятным причинам старались не допускать.
        Но мертвые приходили ко мне, как старые друзья.
        Вот и неунывающая хохотушка Саффрон - сгусток энергии в юбке, а не женщина! - легкомысленно уселась на начищенный паркет рядом со мной, поджав под себя босые ноги, и мокрая ночная сорочка задралась, обнажая округлые коленки. На щеке отпечаталась подушка, темно-каштановые волосы на затылке спутались и торчали дыбом со сна, а на обескровленных синеватых губах сияла такая радостная улыбка, словно покойница только и ждала, когда же я позову ее поболтать посреди чужой гардеробной.
        Я протянула руку, и она с готовностью вложила в нее призрачные пальцы. Порезы шли от середины предплечья, заходя на ладонь; их было много, разной длины и глубины, словно Саффрон в истерике резала себя снова и снова… но она растерянно пожимала полупрозрачными плечами, и на ее лице расплывалось недоумение.
        Она не знала, что произошло. Надеялась, что я смогу внести хоть какую-то ясность, - а мне нечем было ее утешить.
        Порезы на руках и действительно располагались так, словно она ранила себя сама, это ни с чем не спутать. Но как можно распороть себе все предплечье - и не повредить сухожилия, чтобы потом повторить на другой руке! - и ничего из этого не запомнить?! А ведь до этого нужно было наполнить ванну, написать предсмертную записку, выбрать нож… и долго лежать в остывающей воде, которая окрашивается в алый, пока слабость не заставит закрыть глаза.
        Слишком много планирования и осмысленных действий для истерики. Больше похоже на затяжную беспросветность, когда лишенные смысла дни тянутся один за другим, неотличимые друг от друга, серые и пустые, и кажется, что смерть принесет облегчение, - только вот не вязалось это с Саффрон, которая даже в посмертии явилась к ведьме с широкой улыбкой на губах!
        - Тебя все-таки убили, - с сожалением сказала я ей, и Саффрон с сомнением нахмурила идеально очерченные брови. Кому она могла помешать, легкая и счастливая?.. - Наверное, даже не из-за тебя самой, а…
        Она сосредоточенно кивнула, и намертво закрученные кудряшки пружинисто подскочили от движения. «Папа», - беззвучно шевельнулись обескровленные губы, и Саффрон резко подалась вперед, хватая меня за протянутую руку.
        Прикосновение было холодным и мокрым.
        - Ему грустно, - сказала я, накрыв ее ладонь своей, - очень грустно. Но я не позволю навредить ему. Ты можешь спасть спокойно, Саффрон Кроуфорд, отпускаю тебя.
        Она еще пыталась донести что-то еще, сосредоточенно стискивала бесплотные пальцы, - как же, такое интересное дело - и без нее?! - и таяла, исчезала. Я с сожалением улыбнулась ей вслед.
        Неудивительно, что ее отец так убивается. Саффрон и сама стала для него путеводной звездой, и расчетливый и властный лорд Кроуфорд был готов весь мир бросить к ее ногам, лишь бы дочь была счастлива. Ему казалось, что без нее жизнь лишена смысла, сера и затянута, - но что делать с этим я, по счастью, примерно представляла.
        - Марион! - ахнула от дверей Линдсей, тут же прижав пальцы к губам. - Что случилось?!
        Я проследила за ее взглядом и тоже вздрогнула. На моих руках расплывались темно-алые пятна: смазанные отпечатки ладоней, суматошных касаний окровавленных пальцев и уродливых глубоких порезов, словно Саффрон побывала здесь во плоти, а не полупрозрачным видением, вырванным из объятий потустороннего ради короткой беседы.
        - Все в порядке, - солгала я и полезла в сумочку за платком Джейдена. - Что сказал мистер Хайнс?
        - Боюсь, пока он ничем не может помочь, - отмахнулась Линдсей, не позволив отвлечь себя от самой животрепещущей темы. - Это что, кровь?
        - Не моя, - честно призналась я, не слишком прояснив ситуацию, и протерла руки платком Джейдена, тут же хозяйственно прибрав его в сумку. - Еще пульке?..
        Окончания ужина я ждала с нетерпением. Неудавшееся гадание и туманные пророчества порядком действовали на нервы, и я здорово подозревала, что если Джейден вздумает стесняться, то сама подойду к нему с непристойным предложением, лишь бы поскорее вытрясти из него хоть какие-нибудь сведения. К счастью, он и сам ел торопливо, то и дело оглядываясь на закуток для слуг, - когда только успел выяснить его расположение? - и моему чувству собственного достоинства ничего не угрожало.
        Правда, ровно до того момента, как ко мне подскочила взволнованная Грейс и быстро зашептала:
        - Там мистер Хайнс спрашивает о тебе!
        Что характерно, первая мысль, которая пришла мне в голову, была вовсе не о гаданиях, не о Саффрон и не об интересе помощника детектива к мистеру Хантингтону. Богатая семейная история неприятностей и скелетов в шкафах привела к тому, что сначала я подумала о Сириле, - и опрометью бросилась вниз, на служебный этаж. Грейс побежала следом, прямо на ходу вещая, что миссис Уайтглоу наверняка усадила нежданного гостя в маленькой столовой, где прислуга обычно собиралась за завтраком.
        Она не ошиблась. Я, увы, тоже.
        - Миз Марион, мистер Сирил Кантуэлл - ваш кузен, если не ошибаюсь? - привстал из-за стола Элиас Хайнс, которого уже успели оделить чаем и булочками: должно быть, не мне одной он казался болезненно тощим. Впрочем, судя по полупустой корзинке для выпечки, ему все равно в прок не шло. - О, вижу, вам часто задают этот вопрос.
        Я выдохнула и вернула себе нормальное выражение лица. Вопрос я и впрямь слышала чрезмерно часто, причем, как правило, либо от сослуживцев Элиаса, либо ото всяких маргинальных личностей вроде той же Нарит - причем опиумная пророчица, если задуматься, была еще ничего. Ей-то от меня ничего не требовалось.
        - Сирил довольно популярен, - с чувством подтвердила я и достала из узкого углового шкафчика чистую чайную пару. - Надеюсь, он не попал в сферу ваших профессиональных интересов? Его родители сейчас где-то в Фурминте, если мне не изменяет память. Тетушка Ламаи находит какое-то особое удовольствие в гастролях, а ее муж во всем ей потакает.
        Мистер Хайнс задумчиво покачал полупустой чашечкой с чаем. Я вежливо подлила ему еще и помахала рукой миссис Уайтглоу, выглянувшей с кухни. Не прошло и минуты, как корзинку с булочками сменила миска с коричными улитками из сдобного теста, которые, кажется, вообще-то готовились на завтрак для господ, но мистер Хайнс обладал каким-то почти гипнотическим влиянием на кухарку и поистине бездонным желудком - чрезвычайно удачное для него сочетание, если задуматься.
        - Не знаю, как сказать… - вздохнул он и посмотрел на меня в упор.
        Мне стоило изрядных усилий не отвести взгляд. На усыпанном темно-рыжими веснушками лице светлые до полупрозрачности глаза отчего-то казались до неуместности жутковатыми - Джейден с его мясницкими замашками и рядом не стоял!
        - Говорите прямо, - посоветовала я и утащила коричную улитку. Последнюю. Как он вообще ухитряется оставаться таким тощим? - Меня не слишком легко шокировать.
        - Мистер Кантуэлл ввязался в драку в портовом пабе и сейчас сидит под стражей, - воспользовался советом мистер Хайнс.
        Я едва не подавилась.
        - Сирил? В драку?!
        - А говорили, что вас нелегко шокировать, - проворчал Элиас, поедая глазами половинку моей коричной улитки.
        Я демонстративно проигнорировала его безмолвную просьбу и откашлялась, выравнивая взвинтившийся голос.
        Самое смешное в Сириле - он всем нравился. Вот такой, как есть, коротышка и метис, слегка не от мира сего. По-моему, он даже в школе ни разу не дрался - все конфликты удавалось решать миром или сразу, или чуть попозже, с привлечением разнообразных «друзей» из самых неожиданных слоев общества. Друзьями Сирил обзаводился виртуозно - и виртуозно же распределял между ними удобные роли, да так, что никто не оставался в обиде или в накладе.
        Чтобы Сирил - да не нашел кого-нибудь, кто ввяжется в кабацкую драку вместо него, и полез марать руки лично?! В лесу что-то крупное сдохло, не иначе.
        - Сирил обычно находит способ-другой, - вынужденно призналась я Элиасу и отставила чай. Коричная улитка разом растеряла половину притягательности. - Я готова поручиться за него, но, к сожалению, еще не успела получить оплату за работу. Может быть, вас устроит…
        - Оплату? Я могу помочь? - мягко спросили от дверей, и на этот раз я все-таки подскочила от неожиданности, опрокинув полупустой заварник.
        Джейден как ни в чем не бывало поймал его на полпути к полу, но чайник отплатил ему черной неблагодарностью, щедро выплеснув остатки заварки на отутюженные брюки. Крышечка влепилась куда-то под колено, отскочила и со звоном разлетелась на три части. Джейден застыл в растерянности - в липнущих к ногам брюках, с опустевшим заварником в руке и непередаваемым выражением на лице. На его счастье, чай успел остыть и не доставил полной гаммы эмоций, но ситуацию менее неловкой это не делало.
        Воистину, руки из золота. Только растут не оттуда.
        Хотя кто бы говорил, конечно…
        - О, простите, мне так жаль! - подавив невольный смешок, воскликнула я и метнулась за полотенцем. - Вы в порядке?
        - Я как обычно, - страдальчески поморщился Джейден и отмахнулся от полотенца, по-свойски пожав руку Элиасу и тут же пристроившись на свободном стуле. - Нет-нет, чаю не нужно. Я только что сбежал с торжественного ужина, потому что еще одна перемена блюд - и я сделал бы его совершенно не торжественным, - сконфуженно признался он. - Я рассчитывал попросить вас об одолжении, миз Марион, и в моих же интересах сначала оказать услугу вам, чтобы потом вам было неловко мне отказывать. Что-то случилось?
        Мне совершенно не улыбалось оказаться у него в долгу, и я собиралась вежливо увильнуть от вопроса, но мистер Хайнс сдал меня с потрохами:
        - У кузена миз Марион неприятности.
        «Кузен миз Марион» сам по себе был той еще неприятностью, но я все равно возмущенно насупилась. Джейдена-то это точно никак не касалось!
        - Считайте, что уже нет, - пожал плечами Джейден и смущенно улыбнулся. - Мы же договоримся, Эл?
        Мистер Хайнс с готовностью кивнул и собрался ляпнуть что-то в той же мере неуместное и успокоительное, но я нахмурилась и качнула головой:
        - Мистер Старр, со всем уважением… - я осеклась. На движение Джейден среагировал уже знакомой манерой: резко повернулся, как охотящийся змей, и вперился взглядом куда-то мне в шею, на мгновение сбив с толку. - Я разберусь сама.
        Мистер Хайнс насмешливо сощурился, но ничего не сказал. А Джейден сморгнул, возвращая лицу нормальное выражение, и одарил меня очаровательной улыбкой:
        - Леди Линдсей наверняка уже рассказала вам, что я собираюсь попросить вас позировать для новой серии статуэток, - прозорливо заметил он. - Вы собираетесь отказаться, поэтому отвергаете помощь?
        - Нет, я собиралась согласиться, - сдуру ляпнула я, немало удивленная его прямолинейной простотой.
        Улыбка Джейдена немедленно сделалась еще шире и теперь сияла тысячей солнц.
        - Тогда в моих же интересах сразу заручиться заодно и одобрением вашего кузена, во избежание недопонимания, - сделал вывод он и подмигнул Элиасу, но тут же сменил тему - прежде, чем я успела возмутиться мужицким самоуправством: - Вы не представляете, как я рад, что вы согласились! Я почти три месяца не мог найти подходящую натурщицу, но вы словно созданы для ар-деко!
        Кажется, он собирался повторить другими словами всю ту оду, которую были вынуждены слушать Кроуфорды и Эвансы за обедом. Эта перспектива заставила меня в ужасе поднять руки:
        - Сдаюсь! Вы в праве выпустить под залог хоть весь участок, но оставьте мне хотя бы возможность оттаскать Сирила за уши!
        И заодно хотя бы выяснить, что же такого случилось в портовом пабе, что кузен не побоялся ввязаться в драку…

* * *
        Пункты предварительного заключения во всех городах Ньямаранга, где я успела побывать, неизменно оказывались до ужаса похожи друг на друга: квадратные приземистые здания, когда-то любовно побеленные, но в постоянной влажной жаре быстро покрывшиеся черной плесенью. Там, где все старались не задерживаться, плесень становилась постоянным жильцом, заползая во все углы и пропитывая строение специфическим затхлым запахом. Крохотные окошки только усугубляли положение.
        Для зоны ожидания исключений не делалось. Два мутных окошка, черные разводы на штукатурке под потолком, четыре деревянные скамейки вдоль стен и ощущение безнадежности, которое давило хуже влажной духоты. Вдобавок ждать пришлось долго: за администраторской стойкой сидела настоящая акула - во всяком случае, оскал наличествовал, печатала она как плавниками и двигалась с показной ленцой крупного хищника.
        В результате из камеры предварительного заключения дражайший кузен поднялся только через полчаса, о чем-то болтая с охранником. Грозного вида хранитель порядка - на полторы головы выше и в два раза шире субтильного Сирила - гулко расхохотался и душевно хлопнул его по спине, отчего «мистер Кантуэлл» последние два шага до администраторской стойки буквально пролетел, но все равно нашел время по-свойски попрощаться и тут же заулыбался акуле-регистраторше так, что вся ее суровая хищность утекла куда-то под печатную машинку.
        Джейден удивленно приподнял брови, наморщив лоб. На него-то регистраторша уже успела нарычать, посрамив всех окрестных тигров, вместе взятых, - не помогли ни улыбки, ни деньги, ни мое робкое заступничество. А с Сирилом она уже спустя полминуты щебетала, как птичка, и разве что «приходите еще!» на прощание не сказала.
        И если меня такое положение вещей ничуть не удивляло, то Джейден начал посматривать на моего кузена с каким-то нездоровым мальчишеским любопытством. Я мысленно записала его в жертвы Сирилового обаяния, но, как выяснилось, поторопилась с выводами.
        Получив свои бумаги и любезно распрощавшись с регистраторшей, дражайший кузен наконец выбрался из коридора в зону ожидания - и вместо того, чтобы поблагодарить за своевременное спасение, вдруг уставился на Джейдена, как ребенок - на облако розовой сахарной ваты.
        - Не может быть, - выдохнул он так, словно в последний момент обнаружил, что к сахарной вате прилагается вагон эскимо и безлимитный билет в парк аттракционов. - Вы?
        Джейден растерянно сморгнул, а Сирил, не теряя времени, выудил из своей сумки очередной блокнот с ручкой, но все-таки притормозил, неверяще уточнив:
        - Джейден Старр?
        Наследник Кроуфордов осторожно кивнул, кажется, засомневавшись, не упекут ли его сейчас на место Сирила. Я прикрыла лицо ладонью, догадавшись, что сейчас будет.
        - Можно автограф? - выпалил Сирил взволнованно, как девочка-фанатка, и протянул блокнот.
        Хорошо хоть не на груди попросил расписаться. Когда мы проходили инструктаж перед нынешним заданием, Сирил весь изошел на зависть, узнав, что у меня будет шанс лично познакомиться с тем самым Джейденом Старром, - и из его лекции по хрисоэлефантинной скульптуре я узнала больше, чем из материалов по делу. И больше, чем в принципе хотела знать, если уж на то пошло: идея пускать на декор чьи-то кости мне и раньше казалась не слишком здоровой, и подробности их обработки я бы уж точно предпочла оставить за скобками.
        Хотя следовало признать, что выбор материалов для скульптуры уже говорил о Джейдене многое. Как и искренний интерес Сирила - о нем самом.
        На этом я бы поставила жирный красный штамп «виновен» и закрыла дело, но, во-первых, если второй заместитель главы Тайной Палаты верит в ведьм и даже женат на одной, то ни за что в этом не признается и перед тем, как выдвигать обвинения, потребует доказательства попрочнее чьей-то обостренной интуиции; а во-вторых, глифы со мной были категорически не согласны. Оставалось только поумерить свою категоричность и старательно держать лицо, пока Сирил восторженно расписывал Джейдену достоинства его же художественной выставки в галерее Пхум Ми На-Тааб. В его интонациях угадывалось что-то знакомое; примерно в том же тоне сам Джейден вещал за столом, уверяя собеседников, что из меня выйдет отличная натурщица. Я искренне понадеялась, что теперь ему так же неловко, как было мне тогда, но затянуть представление не позволила.
        - Рада, что вы нашли общий язык, - вклинилась я, едва дождавшись паузы в непрерывных восторгах Сирила, - но очень хотела бы знать, как вышло, что ты очутился в участке. Право, я предпочла бы другое место, чтобы познакомить тебя с мистером Старром.
        Сирил моментально насупился и убрал блокнот, в котором уже успел набросать по памяти какую-то статуэтку, особенно впечатлившую его на выставке. Джейден проводил рисунок несколько удивленным взглядом.
        - Замешана честь дамы, - с пафосом известил меня Сирил, не поднимая глаз, - не могу распространяться.
        - С каких это пор ты защищаешь девичью честь, а не угрожаешь ей? - автоматически поинтересовалась я, не сдержав смешок, - и только потом спохватилась, что посторонним подобные пикировки выслушивать не обязательно.
        Но Джейден благовоспитанно сделал вид, что я ничего не говорила, а Сирил, угрюмо покосившись на очередного кумира, добил:
        - С тех самых пор, как это твоя честь.
        Не будь здесь Джейдена, я бы посмеялась. Девичья честь у ведьмы, да еще в том возрасте, когда собственно возраст уже не называют, - как спасательный круг у морского окуня: с социальной точки зрения - более чем приемлемо, с точки зрения здравого смысла - чистой воды самоубийство. Да и что нового обо мне могли сказать в портовом пабе?
        - Не смотри на меня, повторять не буду, - проворчал Сирил и одернул ремень сумки, страдальчески скривившись и как-то странно перекособочившись от резкого движения.
        После этого вопросы чести окончательно перестали меня волновать, и я вежливо распрощалась с обеспокоенным Джейденом и клятвенно пообещала вернуть деньги за залог. Кажется, он отказывался, но я уже не слушала, целеустремленно потащив пострадавшего кузена к нему домой.
        На время миссии в Лонгтауне Сирил временно занял бывшую хижину моей мамы. Она жила там давно, еще до знакомства с моим папой, и годы не прошли для домика даром: сваи на треть ушли во влажную почву, крыша прохудилась, а на чердаке поселились летучие мыши. Раньше сюда ежедневно приходили морские приливы, изменившие почву так, что хижину до сих пор окружали мангры с плотной листвой, тронутой серебряными капельками соли. Другие растения все никак не приживались, хотя болота и отступили дальше к северу. Наверное, не будь это ведьмина хижина, за прошедшие годы она бы вовсе сгнила и развалилась, но лонгтаунцы после маминого отъезда еще долго заглядывали и латали хиреющий дом, надеясь на возвращение хозяйки.
        Вместо нее приехал Сирил - но, кажется, его присутствие оказывало на окружающих примерно такое же гипнотическое воздействие. Во всяком случае, лестницу на открытую веранду кто-то заменил, и от нее до сих пор остро пахло пропиткой для дерева; кроме того, чья-то трудолюбивая рука добросовестно отдраила все окна, и я здорово сомневалась, что принадлежала она самому Сирилу. Кузен предпочитал беречь руки для более интеллектуальных занятий, благо он-то ведьмой не был и вполне мог себе позволить регулярно лодырничать. У Сирила отчего-то всегда находился кто-то, кто будет отдуваться вместо него.
        На этот раз, например, я.
        - У тебя вообще аптечка есть? - без особой надежды поинтересовалась я, оглядев любовно выдраенный, но совершенно пустой дом.
        - У меня есть ты, - хмыкнул Сирил и безо всякого стеснения выпутался из тонкой хлопковой рубахи, явив миру по-ньямарангски хрупкие ребра и внушительный синяк через половину спины, уже налившийся жутковатым багровым цветом. - Остальное - мелочи, само пройдет, но вот эта зараза саднит, как…
        Я догадывалась.
        Первые часы после удара, когда еще можно остановить синяк холодом, были безнадежно упущены, но, похоже, все дело ограничилось поверхностными повреждениями и ничем особо не грозило - разве что ближайшую неделю Сирил будет вынужден поменьше размахивать кулаками, даже если ему приспичит опять позащищать всякие абстрактные понятия с применением грубой силы. Была б она еще у него, эта грубая сила…
        - Ай!
        - А когда полез в драку - было не «ай»? - скептически хмыкнула я и запустила руку в сумочку, машинально скользя пальцами по насечкам на крышечках. Разумеется, по закону подлости, нашелся только уксус. Соли не было - я как-то не рассчитывала попасть в дом, где кухонные шкафы девственно чисты, как голова студента после экзамена.
        - Когда полез в драку, какой-то пьяный матрос как заведенный твердил, что ты пророчила пришествие этого их спасителя из воды и золота, - непривычно серьезно признался Сирил, обернувшись через плечо.
        - И ты серьезно решил избить его за это? - непритворно удивилась я.
        - Не за это, а за технические подробности, - пробурчал Сирил, снова отвернувшись. - Слишком уж они получились… технические. Не читай мне лекции, сам знаю, что по инструкции нужно высмеивать, а не бить, иначе будет только хуже! Просто вспылил. Откуда он, кстати, мог знать про шрамы от когтей?
        Я даже замерла с маленькой - на пару столовых ложек - бутылочкой уксуса в руке. Спину засаднило так, словно шрамам было не шестнадцать с лишним лет, а пара недель от силы.
        - В Лонгтауне о них никто не знает, - неуверенно сказала я, - кроме тебя, конечно.
        - Поверь, я ни с кем этой ценной информацией не делился, - все еще возмущенно хмыкнул Сирил. - Больше похоже, что кто-то целенаправленно копал именно под нас с тобой. Кто-то, кто знал, что ты бывала в порту, что у тебя шрамы на спине и что я, скорее всего, не выдержу, если начать со смаком расписывать, какие они на ощупь и до куда доходят.
        Мне стало совсем неуютно.
        А ведь скоро о шрамах узнает Джейден. И хорошо еще, если только он…
        - Думаешь, нас раскрыли?
        - Вряд ли. - Сирил спиной вверх вытянулся на выскобленной скамье, повернул голову набок и закрыл глаза. - Скорее всего, дело во мне. Вчера я поучаствовал в дискуссии с ребятами с северной окраине и, возможно, был несколько… резковат в своих суждениях о купленных пророчествах. Но слушатели были вдрабадан, я думал, они и не вспомнят ничего на следующий день!
        - То есть ты и сам был вдрабадан, - обреченно вздохнула я.
        Сирил приоткрыл один глаз, но спорить не стал. Я потерла ладонями лицо и поставила бутылочку с уксусом на скамейку.
        - В следующий раз смейся, - мрачно посоветовала я, - иначе посмеюсь я.
        Дражайший кузен немедленно заверил меня, что уж в следующий-то раз точно будет звездой комедии и с первой же фразы пробьется в телевизионное шоу с программой «Марион и пророчества». Я угрюмо скрестила руки на груди:
        - Папе об этом сам доложишь. Я за солью.
        Должна же быть хоть какая-то польза от проживания прямо в мангровой роще!
        Часть II. Руки из золота
        Оставив Сирила отдыхать под соленой уксусной примочкой и переваривать новости, я отправилась обратно в Мангроув-парк. От старого домика на сваях к основной дороге вела одна-единственная тропка, петляющая по мангровой роще, как удирающий заяц. Прокладывали ее, по всей видимости, еще в те года, когда неосторожный гость рисковал потонуть в болоте, да так и не спрямили с тех пор: приливы в сезон дождей по-прежнему преподносили сюрпризы - хоть жирный соленый ил и сменила нормальная почва, она была по-прежнему влажной и легко проминалась под ногами. Стремительный тропический закат отгорел, пока я пробиралась через заросли, и на асфальт я выбралась только полчаса спустя, взмокшая и уставшая, в зловещей темноте: в этакой глуши фонари никто не ставил.
        Городские огни остались далеко в стороне. Цикады смолкли; дорогу освещала только растущая луна в компании обманчиво близких звезд. Я запрокинула голову, полной грудью вдохнув тяжелый влажный воздух, никак не пропитывающийся ночной прохладой. С болот тянуло прелой сыростью, с залива - солью и рыбой. Шумел далекий прибой, пронзительно перекликались ночные птицы; дорога стелилась под ноги, и обманчивое одиночество заботливо укутывало плечи морским бризом - словом, свет фар во всей этой идиллии был до того неуместен, что я с трудом подавила желание спрятаться в кустах.
        Особенно - когда новенький автомобиль остановился прямо передо мной. Я уже догадывалась, кого увижу за рулем.
        - Миз Марион, хвала всем святым, - не разочаровал меня Джейден, выскочив из машины и с облегчением повиснув на распахнутой водительской двери. К услугам профессионального шофера он, похоже, не привык так же, как к помощи камердинера, и в салоне больше никого не было. - Уже так поздно, леди Линдсей забеспокоилась…
        И не нашла во всем Мангроув-парке ну вот ни одного лакея, которого можно было бы послать на поиски, как же. Вот с кого нужно статуи ваять - тиран, интриганка и диктатор, а не нежная юная девушка!
        - Прошу прощения, задержалась у кузена, - призналась я, старательно скрывая досаду. Надо же, такую волшебную ночь испортил!.. - Хотела удостовериться, что с ним все будет в порядке.
        А теперь вот не отказалась бы удостовериться, что все в порядке будет со мной. Взгляд Джейдена становился все более задумчивым и расчетливым с каждой секундой - словно на этот раз перевоплощение неуклюжего мальчика в маниакального мясника происходило плавно, позволяя различить малейшие изменения настроения.
        - Как он отнесся к тому, что вы согласились позировать для статуэток? - опасливо уточнил Джейден.
        - После того, как ввязался в драку, отстаивая мою девичью честь? - я невольно хмыкнула. - Ситуацию спасло только то, что автором статуэток будете именно вы.
        Вероятно, сформулировать следовало как-то по-другому, потому что моя фраза сработала как спусковой крючок: Джейден смерил меня даже не раздевающим, а именно расчленяющим взглядом и мечтательно прищурился, словно мысленно уже подобрал мясницкий топорик и теперь примеривался к моей шее.
        - Значит, никаких препятствий нет? - В машину, что характерно, Джейден меня не приглашал: то ли опасался заляпать кровью дизайнерские чехлы для сидений, то ли в принципе предпочитал расправляться с жертвами в придорожных кустах.
        Мне резко захотелось отговориться девичьей честью, и только накрепко вбитый профессиональный долг заставил вежливо улыбнуться в ответ:
        - Никаких. Но я никогда не позировала и не знаю, чего именно вы от меня ждете.
        Кусты, как назло, по дождливому сезону пушились густой темной зеленью. За ними никто не следил, и они потихоньку готовили наступление на дорожное полотно. А ведь вокруг ни души…
        От внезапного осознания меня продрало холодком, и влажная ньямарангская ночь растеряла все свое волшебное очарование. Что, если Джейден действительно?..
        - Сначала - несколько фотографий в образе, - с маниакальным предвкушением в резко осипшем голосе сказал Джейден. - Затем - серия набросков с натуры, если не возражаете; перерисовка с фотокарточек - совсем не то, да и может оказаться, что позу придется подкорректировать. На этом этапе вы меня проклянете, - чистосердечно признался он, - зато потом сможете без проблем заменить королевского гвардейца в почетном карауле - ну, знаете, когда нужно по нескольку часов стоять неподвижно и моргать только по команде.
        Джейден наклонил голову набок, не отрывая от меня взгляда, и вырвавшееся у меня хихиканье прозвучало исключительно нервно и по-идиотски. Куда только подевался вечно смущенный паренек с улыбкой мраморного херувима и грацией носорога?
        - По наброскам я сделаю заготовки и мелкие образцы из пластилина, выберу самые удачные - и уже по ним начну работу над серийными статуэтками, - размеренно продолжал он. - На этом этапе ваша помощь потребуется только в том случае, если подобранную ранее композицию не смогут адаптировать для заводского изготовления, но это крайне маловероятно. Разумеется, время мы согласуем с леди Линдсей, и оплата будет почасовой.
        - Денежными вопросами в семье занимается Сирил, - автоматически отозвалась я, завороженная уверенным звучанием его голоса, и тут же встрепенулась, приготовившись в очередной раз воодушевленно врать, что воспитана в строгих консервативных традициях и деньги в руки не беру исключительно по этой причине.
        Но Джейден только кивнул:
        - Хорошо, свяжусь с ним. Только… вы будете возражать, если я сделаю несколько снимков прямо сейчас?
        - Сейчас? - я настолько растерялась, что комок напряжения, в который скрутило все мои внутренности за последние минуты, наконец-то разжался, и я смогла осмотреться. Увы, первым, на что наткнулся взгляд, оказались злополучные кусты, и все разумные мысли в панике разбежались. - Разве не слишком темно? - нашлась я.
        - В этом весь смысл, - вдруг усмехнулся Джейден и сощурился, как сытый кот, который просто из интереса трогает мягкой лапкой полузадушенную мышь: а ну как очухается и можно будет погоняться развлечения ради? - Знаете, что отличает профессиональную натурщицу от случайной красивой женщины?
        - Судя по описанию предстоящей работы - каменные мышцы пресса, - логично предположила я.
        Уголки его губ дрогнули в улыбке.
        - И это тоже, - признал он, - но в первую очередь - привычка. В приличном обществе считается чем-то непристойным подолгу рассматривать женщину, если только она не нарисована и не вырезана из камня. Оттого приличные дамы теряются и зажимаются, если им кажется, что мужчина уделяет им слишком много внимания. Профессиональная натурщица привыкает к чужим взглядам и перестает стесняться, а вам понадобится некоторое время, чтобы войти в образ, и начинать лучше всего в полумраке. Так будет проще. - За разговорами он успел выудить откуда-то внушительную портативную фотокамеру и теперь целился в меня объективом, но дисциплинированно не жал на спуск без разрешения.
        А я как никогда ясно осознала, что макияжем привычно пренебрегла, а последние часы провела посреди мангровых зарослей. На мне было не слишком свежее платье, туфельки заляпаны грязью, а волосы растрепались, и выбившиеся из прически прядки липли к разгоряченной коже.
        Если Джейден всерьез считал, что мне понадобится некоторое время, а не прохладная ванна и тонна декоративной косметики, то он абсолютно ничего не понимал в женщинах.
        - Знаете, я ведь задумывал не просто экзотических танцовщиц, - Джейден облокотился о распахнутую дверцу автомобиля и потер пальцем бровь. - Будем честны, танцовщицы в национальных нарядах - самая ходовая тематика, но потому-то она и скучна. У любого скульптора, занятого стилизацией под ар-деко, найдется статуэтка-другая. Спрос не позволяет отойти далеко от банальных тем, но любой китч можно доработать так, что он будет казаться оригинальным. Например, если темой серии будут не просто танцовщицы, а… вам знакома история религии древнего Ньямаранга?
        Я начинала понимать, к чему он клонит, и окружающая темнота отчего-то стала восприниматься острее - до холодка по спине и гусиной кожи.
        - Вы о жрицах, которые совершали человеческие жертвоприношения в танце, чтобы призвать смену сезонов?
        - Жрицы-коломче, - с облегчением кивнул Джейден. - Звучит жутковато, поневоле радуешься, что эти темные века остались позади… но именно в этом и заключается вся прелесть, не правда ли? Когда-то появления жрицы ждали с благоговейным страхом, а сегодня мы можем смотреть на них как на часть истории и видеть в них что-то новое.
        - Эстетика ужасного, - нервно хмыкнула я. - Теперь понимаю, почему вы обратились именно ко мне.
        Палец Джейдена неспешно обвел по контуру круглую кнопку спуска.
        - Вы мне не верите, - спокойно констатировал он, - как не верите в собственную красоту, потому что мода диктует, что красивой может считаться женщина со строго определенными параметрами, накрашенная строго определенным образом, с прической, выбранной из перечня одобренных журналами, одетая в платье строго определенной выкройки… конвейерная женщина. Серийный образец.
        Джейден помолчал, и в движениях его пальца, снова и снова обрисовывающего контур кнопки, мне почудилось что-то на редкость непристойное.
        - Я не буду с вами спорить и пытаться разубедить, - сказал он наконец и небрежно бросил фотокамеру на сиденье, и я подавилась вздохом от возмущения. - Смена убеждений - это работа не на один год, а вера в себя не появится от слов едва знакомого человека. Лучше я приглашу вас в Национальный музей Ньямаранга, - неожиданно заулыбался Джейден, - и вы своими глазами посмотрите на изображения жриц-коломче. Когда-то они считались образцом красоты и силы, символом связи людей и их земли. Вам будет полезно взглянуть, да и мне не помешает освежить впечатления. Что скажете, миз Марион?
        Я собрала в кучку разбегающиеся мысли и мысленно обложила последними словами свою госпожу с ее гениальными идеями.
        - Пригласите леди Линдсей, - посоветовала я, - иначе это будет неуместно.
        Джейден повеселел и наконец-то спохватился, что вести длинные беседы о женской красоте посреди темной дороги в непосредственной близости от густых кустов - еще неуместнее, и меня наконец-то усадили в машину. Я устроилась на кожаном сиденье и обреченно подумала, что Линдсей примет приглашение раньше, чем Джейден его озвучит.
        Я не ошиблась в своих ожиданиях. Линдсей отнеслась к совместному походу в музей с таким энтузиазмом, словно Джейден пообещал ей не экскурсию по кровавым вехам истории Ньямаранга, а собственноручно написанное признание в злонамеренном убийстве Саффрон Кроуфорд, ограблении банка и оскорблении Его Величества - с вензелями, виньетками и красочными иллюстрациями.
        Меня после этого уже никто не спрашивал. Компаньонка шла бесплатным приложением к воодушевленной леди.
        А Линдсей не преминула потребовать экскурсию уже на следующий день. Будь ее воля, мы бы были в музее к его открытию, но правила приличия не позволяли леди устраивать выходы с утра пораньше, и пришлось ждать второй половины дня. За обедом Линдсей уже сидела как на иголках и не говорила ни о чем, кроме своего нетерпения, пока леди Изабель не сделала ей замечание. Это несколько охладило пыл, но приезду Джейдена Линдсей обрадовалась так, словно собиралась за него замуж по великой любви, а не изыскивала поводы, чтобы отложить помолвку, всего-то пару дней назад.
        У меня щегольской темно-синий автомобиль с белой крышей теперь вызывал какие-то на редкость нездоровые ассоциации, но я героически придержала их при себе и залезла на заднее сиденье без лишних комментариев - даже когда обнаружила там уже знакомую фотокамеру, любовно запрятанную в кожаный чехол.
        Джейден был сама любезность и взял развлечение леди на себя, уже в дороге выдав историческую справку о вожделенном музее, и на его порог мы прибыли относительно просвещенными: не удивлялись ни изогнутой островерхой крыше, ни экзотической резьбе на фронтонных свесах, ни стилизованным мраморным демонам-охранникам с выпуклыми лбами на входе. Утренняя толпа посетителей схлынула, и мы беспрепятственно отправились к началу экспозиции. Впрочем, в зале, посвященном зарождению страны, мы не задержались: от цели Джейдена это было далековато, и он явно спешил к религиозной части выставки.
        Линдсей несколько попортила ему малину, остановившись возле макета слона, нагруженного тюками. Возле серой колонноподобной ноги стоял манекен человека, отмеченного хрупкостью ньямарангского телосложения - на фоне мирного гиганта с запрокинутым для эффектности хоботом он казался карикатурно маленьким. Табличка возле экспозиции многословно и нудно вещала о важной роли слонов в развитии аграрной промышленности Ньямаранга.
        - Многие местные жители по-прежнему считают слонов священными животными, - вежливо просветил Джейден, заметив интерес Линдсей к макетам. - Во времена расцвета Ньямарангской империи закон защищал их наравне с людьми: за убийство слона полагалась смертная казнь, а постаревшие животные, уже не способные работать, должны были содержаться фермерами до естественной смерти.
        Линдсей кивнула, соорудив на лице на редкость невыразительную гримасу. Воспитание не позволяло ей сказать вслух, что Джейдену чрезвычайно повезло, что он не застал расцвет Ньямарангской империи, - но он, кажется, и так догадывался, почему его вынудили остановиться именно у этой экспозиции, и чувствовал себя не слишком уютно.
        - Пожалуй, к слонам закон был даже более милосерден, чем к людям, - предпочла вмешаться я. - Человека могли принести в жертву. Слона - никогда.
        - Пожалуй, - с облегчением согласился Джейден и повлек нас в следующий зал, резко сменив тему. - В древнем Ньямаранге религиозная власть была неотделима от светской. Главным божеством считался Праатхи, отец-солнце, который позволял прародителям семей оставаться на земле в качестве духов-охранителей.
        Отца-солнце изображали в виде обнаженного мужчины - и, разумеется, всячески старались подчеркнуть его необычность: у безупречно изящной статуи в центре новой экспозиции было лазурное лицо с неестественно большими глазами из золотистых топазов и такой густой слой позолоты на волосах и кистях рук, что оставалось только диву даваться, как это все расхитители гробниц и храмов ухитрились пройти мимо. Праатхи стоял за троном, покровительственно положив руки на спинку, и гордо взирал на зрителя поверх императорской головы.
        Император на его фоне смотрелся обыденно и даже скромно, хотя древний скульптор явно приложил все усилия, чтобы польстить ему. Дорогие одежды, пропорциональное до полной неестественности телосложение, экзотический разрез глаз - заметно уже, чем у современников - и гладкая, безупречно светлая кожа, какой никогда не было ни у одного ньямарангца.
        - Это же… - я остановилась у ярко-алой оградительной ленты перед статуями и недоверчиво сощурилась.
        - Слоновая кость, - охотно подтвердил Джейден. - Отец-солнце и император - единственные, в чьих изображениях допускалось ее использование. Разумеется, слонов для этого никто не убивал - статуи изготавливали из животных, ушедших естественным образом, и дарили каждому новому императору в день восшествия на престол. Такие статуи всегда изготавливались парой и означали пожелание дожить до глубокой старости и умереть своей смертью. Кроме того, они символизировали связь между императором и богом. Функции верховного жреца всегда выполнял император, и только его женщины могли претендовать на звание жриц.
        В голосе Джейдена звенело какое-то злое предвкушение. Мне стало не по себе.
        - «Его женщины»? - повторила Линдсей и сжала пальцы на моем предплечье.
        - Любые, - честно ответил Джейден и поманил нас к высокой стеклянной витрине у стены, декорированной фреской с каким-то чрезвычайно кровавым религиозным сюжетом. - Мать, сестры, жены, дочери, наложницы, случайные, гм… - он запнулся и заметно покраснел. - Главное - связь с императором, неважно, какая. Среди этих женщин выбирали особенный типаж. Жрица-коломче должна была быть сильной и ловкой, поскольку на них возлагалась обязанность не только выбрать жертву, но и сопроводить ее к алтарю, привязать и протанцевать со специальным религиозным оружием несколько часов, постепенно убивая несчастную. - Джейден небрежно взмахнул рукой, указывая в сторону витрины с длинными гибкими луками, украшенными витиеватой резьбой. Стрелы к ним оказались тонкими и легкими - такими и впрямь не убить сразу, даже если кто-то и пожелает милосердно оборвать страдания жертвы одним точным выстрелом. - Кроме того, жрица должна быть красивой, чтобы Праатхи пробудился, пожелав взглянуть на ее танец, и… - он запнулся, покосился на Линдсей и явно проглотил какую-то чрезвычайно соленую историческую справку. - Словом, отбор был
чрезвычайно строг, и жрицы всегда оставались малочисленными, сколько бы женщин ни оказывалось в императорском гареме.
        За рассказом мы наконец-то пересекли зал, уставленный, по большей части, разнообразными луками, копьями и зловещего вида перекрестьями - и остановились перед стеклянной витриной у самого окна.
        Там стояла всего одна статуэтка - высотой всего в половину человеческого роста, но отчего-то сначала показалось, будто она выше Праатхи и величественней императора. Тонкокостная белокожая женщина с умиротворенным спокойствием стояла на одной ноге, прижав правую стопу к левому колену. Руки она держала чуть ниже пупка, сложив пальцы треугольником, и в этом жесте отчего-то виделась подозрительная отсылка к так и не озвученному соленому историческому факту. Быть может, из-за того, что ее волосы были фривольно распущены - и, если уж начистоту, прикрывали куда больше, чем набедренная повязка, любовно инкрустированная мелкими полупрозрачными аметистами?..
        Безупречная осанка, длинная шея, гордо поднятая голова, словно внутри нее был идеально прямой стальной стержень, - она была похожа и не похожа на все изображения ньямарангских женщин, что я видела раньше. Хорошей жене в представлениях коренного населения полагалось, в первую очередь, быть скромной и покорной; всех известных красавиц рисовали с опущенным взглядом, аккуратно уложенными волосами, в многослойных ярких нарядах. Эта же…
        Жрица-коломче не просто смотрела зрителю в глаза - казалось, она провожала взглядом, и на ее лице светилось равнодушное осознание собственной силы и власти, ни в коем случае не переходящее в самолюбование и превосходство.
        В полном соответствии с ньямарангскими представлениями о красоте, она была черноволосой и белокожей, но отчего-то до ужаса напоминала мою собственную бабушку, рыжую и округлую, как переспелое садовое яблоко. Должно быть, как раз этим взглядом, слишком тяжелым и внимательным для такого обыкновенного лица.
        - Теперь вы видите, - не скрывая торжества, сказал Джейден. Вопросительной интонацией в его словах и не пахло, и мне отчего-то нестерпимо захотелось запустить в него драгоценной статуэткой.
        О да, я видела, что он хотел показать, - женщину, которая привыкла решать и вести. Сильную, мудрую, уверенную. Ведьму.
        Вот только ведьма никогда не станет делать из чьей-то смерти представление!
        - Вижу, - с отвращением подтвердила я.
        - И вам не нравится, - вдруг заулыбался Джейден. Позабытая Линдсей растерянно переводила взгляд с него на меня и многомудро молчала, опасаясь спугнуть момент истины. - Знаете, из чего сделано ее тело?
        Я присмотрелась. Тело было изжелта-белым, жутко похожим на слоновую кость, - но Джейден ведь говорил, что из нее делали только статуи бога и императоров?..
        - Это ивуарин, - сообщил Джейден, который, похоже, и не ждал от меня ответа. - Минеральная кость - замена слоновой. Вы знали, что именно эта жрица-коломче впустила вайтонскую армию в императорский дворец? Солада была рабыней, но привлекла взгляд императора. Став жрицей, она запретила класть на алтарь детей и потребовала, чтобы жертв стали выбирать не только из черни, но и из знатных семей. За это ее едва не убили, но император увидел в этом удобный способ избавиться от неугодных и объявил Соладу неприкосновенной.
        - Отчего же она решила предать императора, если он спас ей жизнь и поддержал ее идеи? - удивилась Линдсей.
        Джейден смущенно кашлянул и отвел взгляд.
        - Рабыню вряд ли спрашивали, желает ли она стать наложницей, - ответила я вместо него.
        - Летописи утверждают, что Солада своим требованием выбирать жертв и из знати тоже хотела постепенно подвести благородные семейства к мысли, что от жертвоприношений можно отказаться вовсе, - дипломатично заметил Джейден. - Правда, эти летописи вели вайтонские ученые, и они могут быть далеки от истины. Однако мать Солады родилась в Дезервийском княжестве, и ей эти идеи были куда ближе, чем коренным ньямарангцам, так что, полагаю, имело место сочетание всех факторов разом. Благодаря Соладе были спасены десятки невинных детей, а кровавый культ остался только в музеях и летописях. А эту статуэтку на самом деле изготовил вайтонец, ее современник, и выбор материала не случаен: он показывает, что знания и власть можно использовать по-разному, а фокус с волком в овечьей шкуре прекрасно работает и в обратную сторону.
        Ага. А еще этот ивуарин наверняка дешевле слоновой кости. Вряд ли вайтонец рассчитывал, что на статуэтку найдется богатый покупатель - идеи спасителя из народа никогда не пользовались особой популярностью у знати.
        - Ты хочешь сделать серию статуэток из ивуарина? - недоверчиво уточнила Линдсей, пока я переваривала свои впечатления.
        - По-моему, это идеальный материал для танцовщиц-коломче, - пожал плечами Джейден и уставился на статуэтку так влюбленно, как, кажется, никогда не смотрел на свою будущую невесту. - Представь: это женщина, которая могла отомстить, назвав жертвами сторонников императора, - да хоть его сыновей! - но предпочла тихо менять страну изнутри, без бурь и смут, пока не увидела выход, позволивший уничтожить культ полностью. Кому еще хватило бы мудрости и терпения?
        С такой точки зрения на кровавых жриц я еще не смотрела.
        - Что с ней стало? - не удержалась я.
        Энтузиазм Джейдена несколько поблек.
        - Ее выследили фанатики из религиозной общины, - сказал он, - и убили в тот день, когда Его Величество Ричард Аллистер был назван королем Ньямаранга.
        То есть плодов своего терпения и мудрости Солада все-таки не увидела, с сожалением поняла я, но вслух так ничего и не сказала. Ониксовые глаза статуи взирали на меня с добродушным спокойствием, словно женщина хотела напомнить, как много людей успели увидеть все вместо нее.
        - Какой ужас, - с тщательно выверенной долей страха и неодобрения в голосе произнесла Линдсей.
        Джейден смущенно пожал плечами.
        - Да, это не похоже на сказку со счастливым концом, - признал он, - но мне кажется, что роль Солады в истории Вайтонской империи куда важнее, чем говорится в учебниках, а сама она - куда больше, чем разряженный религиозный символ ушедшей эпохи. Я хочу сделать сюжетную серию статуэток: от появления Солады во дворце в качестве рабыни до того момента, когда она открыла ворота для вайтонской армии. - Джейден с надеждой повернулся ко мне.
        А я все молчала, отстраненно размышляя о том, что теперь, кажется, понимаю, отчего он так старался выяснить, не замужем ли я и что думают о его затее мои ближайшие родственники. Женщина из приличной семьи, бывшая компаньонка младшей принцессы, личная служанка дочери губернатора - и позировать полуголой?!
        Самое забавное, что с типажом Джейден угадал: судя по изображению, Солада была такой же высокой и нескладной, как и я, - разве что многочасовые танцы скруглили фигуру, спрятав торчащие косточки под упругой мускулатурой. Но у меня-то ее не было…
        - Нет, вы снова смотрите не так, - вдруг с неподдельным расстройством заметил он и отступил на шаг назад. - Дело не во внешности, миз Марион. Натурщицу с подходящим лицом я нашел бы за пару дней, но мне нужно не фотографическое сходство, и если вас смущает наряд Солады, то забудьте о нем - неважно, в чем вы будете позировать. Важно, что позировать будете вы.
        Это определенно добавило заданию пару очков, но энтузиазмом я все равно не прониклась.
        - Как скажете, мистер Старр, - сдержанно кивнула я. - Но, пожалуйста, помните, что я служу семье Эвансов, и мое поведение должно быть отражением достоинства моих господ. Кроме того, время…
        - Обсуждаемо, - перебила меня Линдсей, вдруг засветившись улыбкой и таким оптимизмом, что его хватило бы на двоих, не будь он наигранным. - Завтра нас ждут в Кроуфорд-холле на ужин, и вы сможете задержаться ненадолго. Для первого раза ведь не понадобится много времени?
        Судя по мечтательному виду Джейдена, времени ему потребовалось бы очень и очень много, но вежливость предписывала немедленно согласиться с великодушным предложением леди.
        Даже если ей вздумалось самым беспардонным образом продать свою компаньонку.
        - С тобой все будет в порядке, - таким твердым и спокойным голосом сказала Линдсей, что стало ясно: успокоить она хочет в первую очередь себя саму. - Даже если Джейден что-то заподозрит, у него будет полный дом гостей, и мы с родителями обязательно дождемся тебя. Он не рискнет.
        Я подготовила легкие домашние туфельки и поставила их рядом с кроватью. Линдсей неохотно откинулась на подушку и провела рукой по волосам, едва не разлохматив заплетенную на ночь косу.
        - Я попробую еще раз поговорить с мистером Хайнсом, - решительно заявила она. - Он наверняка сможет что-то посоветовать.
        - Не нужно, - отозвалась я и потянулась к завязкам противомоскитного балдахина. - Я знаю, как вести себя. А мистер Хайнс должен по-прежнему считать меня приличной компаньонкой, которая просто делает свою работу и никоим образом не вмешивается в дела господ.
        Линдсей одарила меня укоризненным взглядом.
        - Хочешь сказать, что я слишком давлю?
        - Мисс Саффрон Кроуфорд была твоей близкой подругой, - я пожала плечами и расправила балдахин, скрывая не то смущенное, не то сердитое лицо дражайшей нанимательницы за тонким слоем воздушной сетки. - Ты пытаешься добиться справедливости для нее - это естественно. Разумеется, было бы гораздо благоразумнее выбирать средства с большей осторожностью, но что уж теперь…
        Под балдахином Линдсей не усидела, тут же приподняв сетку.
        - Я думала, что ты и сама заинтересована в том, чтобы разобраться в том, что случилось с Саффрон, - заметила она, - иначе я бы ни за что не согласилась бы предоставить тебя в качестве натурщицы.
        - Я ценю это, - сдержанно кивнула я и задернула плотные прорезиненные шторы на окне. - Но все же правдоподобнее выглядело бы, если бы ты сомневалась, стоит ли допускать подобные вольности в отношении компаньонки леди, наследницы Мангроув-парка. Теперь, правда, Джейден скорее заподозрит неладное, если ты вдруг сменишь линию поведения.
        Если еще не заподозрил, когда сама леди Линдсей Эванс вдруг с таким энтузиазмом поддержала идею ваять кровавых жриц с ее компаньонки.
        Или не заподозрит вообще - если насчет него прав папа, а не я. Но это было совершенно не тем, что я хотела бы выяснять, по-глупому рискуя собственной шкурой.
        - Я бы хотела отлучиться этой ночью, - сообщила я, обернувшись, - если завтра утром не нужно разбудить тебя пораньше. Есть кое-что, что нужно сделать перед тем, как идти в мастерскую к мистеру Старру.
        - Хорошо, - заинтригованно кивнула Линдсей и выпустила балдахин, позволив ему закрыть постель. - Надеюсь только, что это твое «кое-что» не будет разить так же, как пульке.
        - Ничего не могу обещать, - с прискорбием признала я, пропустив прозрачный намек мимо ушей, и выключила свет.
        Сезон дождей словно решил отыграться за несколько погожих деньков, выпавших на приезд Джейдена Старра. Ливень стоял стеной. Маленький дворик перед служебным входом превратился в одну сплошную лужу, и вода стояла вровень с крыльцом, то и дело норовя перехлестнуть через порог. Рыжий младший лакей, чье имя я никак не могла запомнить, старательно отгонял ее шваброй - если бы меня спросили, как выглядит борьба с ветряными мельницами по-ньямарангски, то я без единого сомнения указала бы на него.
        - Неужто собрались прогуляться в такую-то ночку, миз Марион? - неподдельно удивился он, на мгновение отвлекшись от своего медитативного занятия.
        Я выглянула за порог, ничего не рассмотрела и испытала досадную неуверенность в своем решении. Убийца Джейден или нет, неясно, а вот вымокну я со стопроцентной гарантией!
        - Приплыву назад к утру, - неоптимистично пообещала я и поглубже надвинула капюшон дождевика.
        Ливень такая загадочность не устроила, и мелкие водяные брызги с любопытством заглянули под его сень. Я наморщила нос и непреклонно зашагала в ночь, до середины голени проваливаясь в лужи.
        Общаться с потенциальными убийцами я была согласна только при наличии заранее заготовленных оберегов и припасов на случай крайней необходимости, да и разговорить Джейдена хотела поскорее - а для этого определенно требовалось что-то посолиднее крохотных пузырьков в моей сумочке. Увы, в моем случае это равнялось необходимости навестить дражайшего кузена на краю мангровой рощи. Для более-менее серьезного колдовства мне нужен был фамилиар - и звать своего в Мангроув-парк я точно не рискнула бы.
        Окрестности бывшего ведьминого домика снова превратились в болото - разве что не такое соленое, как это бывало при маме, - и к лесенке на веранду я подобралась только два часа спустя. Ливень в полном соответствии со всеми законами подлости прекратился, едва я поднялась на первую ступеньку. В просвет между поредевшими облаками выглянула растущая луна, и в ее свете я, должно быть, походила на восставшую из воды утопленницу - во всяком случае, выглянувший на шум Сирил начал беседу с того, что схватился за сердце и грязно выругался.
        На третьей ступеньке я наконец-то различила, что смотрел он при этом куда-то мне за спину, и поспешно обернулась, но все равно пропустила момент, когда юркая тень пересекла полянку перед домом и метнулась мимо нас на веранду, скользнув мокрой шкурой по ногам и заставив пошатнуться - Сирила, но не меня. На веранде она проворно занырнула под скамью, благополучно заполнив все пространство под ней, и принялась с урчанием и хрустом дожевывать зажатую в пасти рыбину. В лунном свете чешуя блестела серебром да зеркальной зеленью отливали довольно сощуренные хищные глаза - все остальное словно растворилось в густых полуночных тенях.
        - Она меня когда-нибудь до инфаркта доведет! - отдышавшись, экспрессивно напророчил Сирил и привалился бедром к перилам.
        Рыбий хвост исчез в зубастой пасти. Прозрачной белизной сверкнули встопорщенные усы, и из-под скамьи раздалось самое натуральное гнусное хихиканье.
        Я не удержалась и присоединилась - к вящему негодованию Сирила.
        - Что вы здесь забыли среди ночи, поганки?! - возмутился кузен и отбросил назад челку, заодно пригладив волосы, но было поздно: я уже разглядела, что взъерошены они были весьма характерным образом.
        Да и криво наброшенный на одно плечо халат говорил сам за себя.
        - Ты не один?
        - Нет, - признался Сирил и оглянулся через плечо на распахнутую входную дверь.
        Я устало помассировала виски.
        - Я надеюсь, хотя бы на этот раз не придется прятать тебя от разъяренных отцов и братьев?
        - Нет, - неоригинально повторился Сирил и, спохватившись, поплотнее запахнулся в халат. - Нарит сама кого хочешь спрячет.
        От неожиданности я чуть не села где стояла, едва не наступив на торчащий из-под скамьи полосатый хвост с острым черным кончиком. Хвост недовольно вильнул и втянулся под скамью.
        - Нарит? - недоверчиво переспросила я. - Нарит Аволокорн?
        Даже если опустить тот факт, что коренной ньямарангец всегда обойдет ведьмину хижину по широкой дуге, а к самой ведьме по своей воле не приблизится и на пушечный выстрел… чтобы Нарит Аволокорн, так яростно и убедительно пророчившая прибытие очередного героя и спасителя Ньямаранга, что едва не натравила на меня негодующую толпу, вдруг решила провести ночь с метисом?! Кровным родственником ведьмы, верным подданным вайтонской короны? Которая, к слову, и приставила Сирила следить за излишне инициативной шаманкой…
        Сирил. Ключевое слово - «Сирил».
        - Ты хоть сам не принимал ту дрянь, которой она травит своих послушников? - подозрительно поинтересовалась я.
        Дражайший кузен насупился и отрицательно мотнул головой. Если бы еще он при этом не потянулся машинально проверить уголки губ, в которых ориум оставлял голубовато-белые следы, я бы даже прониклась его преданностью делу. А так…
        Сирил. Типичный Сирил.

* * *
        - Дядя Тао, кстати, серьезно обеспокоен тем, что пророчество стали соотносить с твоим именем, - поспешил он сменить тему. - Пока эту ересь несут местные - это одно, а вот если ее повторяет благоразумная женщина из приличной семьи, с хорошей работой - это совсем другой уровень. Кто-то хочет не просто очернить твое имя, но и придать пророчеству достоверности. Значит, план этого «спасителя» все еще в действии, несмотря на усиление мер безопасности в Лонгтауне. Я, конечно, потом вернулся в тот же паб и старательно высмеял саму мысль о том, что радикально настроенные ньямарангцы могли бы пересказывать свои прорицания вайтонке, вдобавок ко всему служившей самой принцессе. А дядя Тао пришел к выводу, что утечка информации о твоих шрамах произошла где-то в Старом Кастле, из дворца, и инициировал тайную проверку. Но это, сама понимаешь, все равно что махать кулаками после драки. Будь осторожна со словами и действиями, Марион, под нас копают. И пока - весьма успешно, увы.
        Из-под скамьи донеслось выразительное фырканье. Я снова присоединилась, несмотря на всю серьезность ситуации.
        Нетрезвый Сирил и нравоучения, спешите видеть!
        - Я потому и пришла, что хочу предусмотреть кое-какие меры предосторожности, - заверила я его. - Как-то не рассчитывала, что ты приведешь любовницу в эту хибару!
        Сирил равнодушно пожал плечами.
        - Ты же видела, где живет сама Нарит. По сравнению с ее развалюхой домик тети Ви - королевские покои… в которых, к слову, совершенно свободен чердак.
        - Неслыханная щедрость, - проворчала я и выбралась из высоких резиновых сапог, чтобы на цыпочках пробраться мимо маленькой спальни с распахнутым окном к приставной лесенке на чердак.
        Юркая тень выскользнула из-под скамьи, на свету почти слившись с серыми от времени и сырости досками. По лесенке она взмыла с обманчивой легкостью, оставив в дереве глубокие следы от когтей, и тут же метнулась в дальний угол, где лежали старые полусгнившие стеллажи.
        Я выползла на пыльный чердак следом и укоризненно покачала головой.
        - Вылезай, - скомандовала я.
        Ответом мне была тишина. В глубокой тени под стеллажами диковато блеснули хищной зеленью две яркие точки, замершие в добром полуметре от пола, сузились - и погасли.
        - Давай, - мягко сказала я и поскребла пальцами по пыльным доскам.
        Светящиеся точки зажглись с новой силой и поднырнули ближе к полу. Я хмыкнула и достала из сумочки массивную пуходерку на короткой деревянной ручке. Тень под стеллажами вибрирующе мурлыкнула - и наконец-то выскользнула на открытое пространство, перевоплотившись в крупную кошку-рыболова с темными полосами и пятнами на серовато-коричневой шкуре.
        Она на мгновение застыла, красуясь и нерешительно подергивая кончиком хвоста, а потом лениво зевнула и ткнулась лбом под пуходерку. Тут же извернулась, подставляя шею и низко посаженные уши, и довольно сощурилась. Мурлыкала она, как трактор на дизельной тяге, а на мягко перебирающие когтями лапы я вовсе старалась не смотреть - шрамы на спине саднили от одного вида; шерсть под пуходеркой была жесткой, остевой, но между зубцами все равно быстро скопилась плотная меховая подушка, которую я бережно завернула в ветхую тряпицу.
        Кошка флегматично проводила ее взглядом и упрямо толкнула меня лбом под локоть: мол, ты-то своего добилась, а киса уже несколько дней внимания недополучала, чеши давай! Я покосилась на кошачьи аргументы, оставившие глубокие точечные следы в деревянных досках, смиренно вздохнула и продолжила орудовать пуходеркой.
        С «кисой» не поспоришь. Киса умеет доходчиво донести свою точку зрения. Потому-то за те семнадцать лет, что моим фамилиаром была виверровая кошка-рыболов, я научилась виртуозно вязать обережные узлы левой рукой, а Сирил смирился с тем, что в его жилье зачастую куда больше шерсти, чем пыли, и вдобавок частенько приходится таскать подушки для засидевшейся с пуходеркой кузины.
        - Ну, по крайней мере, на чердак никто не заглядывает, - вздохнул он, поднявшись через четверть часа и оглядев шерстяной развал. А потом все-таки заботливо подсунул мне диванную думку, от которой разило дешевыми женскими духами: несмотря на склонность к религиозному фанатизму, ничто человеческое Нарит было не чуждо.
        А жаль.
        Я пристроила думку под спину, и «киса» тут же залезла ко мне на колени, намертво перекрыв кровоток. Возмущаться я не спешила: на пуходерке как раз набрался мех на еще один оберег. Я привычно завязала хитрый узелок из тряпицы и на мгновение прижала его к губам, нашептывая заговор на удачу.
        - Вот, - я протянула Сирилу неприглядный узелок: баш на баш, думка тоже была не огонь. - Надолго не хватит, но хоть что-то.
        - Еще один на здравый смысл зашепчи, - вздохнул Сирил и устроился рядом, откинувшись на локти. - Кажется, у меня едет крыша. Как думаешь, что скажет папа, если я вздумаю жениться на ньямарангской пророчице?
        - Ты? Жениться? Он в это просто не поверит, - проворчала я, старательно начесывая довольную кошку за ушами, и только потом, кажется, в полной мере осознала сказанное. - Погоди. Ты собрался жениться?!
        Сирил помедлил, но потом понял, что я не издеваюсь, и с усталым вздохом запрокинул голову.
        - Ладно, реакция ясна, - проворчал он, не открывая глаз.
        - Нет, серьезно? - я все еще не могла уложить эту мысль у себя в голове. - Нарит Аволокорн? Твой объект?
        На его шее судорожно дернулся кадык.
        - Да знаю я, кто она! - страдальчески прошипел Сирил. - И что ей нельзя говорить, почему я за ней хожу хвостом, тоже знаю!
        - Тогда о каком браке может идти речь? - я пожала плечами. - Какова вероятность, что твоя супруга не догадается, кто ты? Или что она простит тебя, когда узнает, почему ты вообще был так настойчив? Пока что твой интерес легко объяснить чистой физиологией. А потом? Даже самый распрекрасный секс рано или поздно приестся. А женщина - останется рядом. Ты уверен, что сможешь найти с ней общие темы для разговоров, не затронув ни работу, ни семью?
        Сирил поднял голову и наградил меня долгим изучающим взглядом. Глаза у него были темные, как у матери, и в чердачном полумраке превращались в жутковатые провалы на гладком ухоженном лице.
        - Я понял, - с нажимом произнес он. - Ты не в восторге. Делай еще один оберег. Разберемся.
        Кошка-рыболов лениво повела ухом и перевернулась на другой бок. Я покорно заработала пуходеркой, чувствуя, как неотвратимо немеют пальцы ног.
        - Мне нужна будет бутылка розмаринового поша, - сказала я, методично вычесывая жесткую шерсть на пятнистом боку, вибрирующем от громового мурлыканья. - Я оставляла ящик на нижней полке буфета.
        Лицо дражайшего кузена стало настолько задумчивым, что мне сделалось не по себе.
        - Ящик, Сирил, - повторила я. - Что, весь ящик?!
        - Я посмотрю, - уклончиво пообещал он и поспешил смыться, пока я не начала проводить параллели между его внезапным желанием жениться и убылью моих алкогольных запасов.
        Одна бутылка все-таки нашлась, но вовсе не благодаря Сирилу. Ее бдительно придерживала за горлышко Нарит Аволокорн, смолящая самокрутку на веранде. Пош оставался на самом донышке, и я только махнула рукой, когда пророчица протянула бутылку мне.
        - Думаешь, ты лучше меня? - хмуро поинтересовалась Нарит, выпустив облако сизого дыма - такого густого и пахучего, что о содержимом самокрутки я постаралась не задумываться и просто остановилась с наветренной стороны.
        - Нарит, - страдальчески протянул взмыленный Сирил, перерывший всю кухоньку и обе кладовки. - Вернись в спальню, мы больше не будем шуметь.
        Пророчица досадливо отмахнулась от него и допила пош одним большим глотком, отчего ее голос стал еще более сиплым:
        - Я же вижу, что такие, как она, думают обо мне, - пьяно хмыкнула Нарит. - Даже ты думаешь, будто я одноразовая дурочка, которая будет рада просто поспать на чистой простыне и плотно пожрать, и уж за такую-то роскошь точно даст… - она икнула и запустила пустой бутылкой через перила. Под домом булькнуло: с прошлой нашей встречи метательные навыки Нарит не слишком улучшились. - А что грязная и опухшая, так это легко поправимо!..
        Одета она и впрямь была лучше, чем тогда, на северной окраине, но внимание на это я обратила только сейчас. Кажется, Сирил пожертвовал одной из своих летних рубашек - Нарит она пришлась почти впору, разве что плечевые швы оказались немного не на месте.
        - А я знала, что ты сегодня будешь здесь, - неожиданно четко произнесла Нарит и подняла на меня взгляд. - Ведьма… я знала, что ты будешь здесь и что посмеешься над нами. Я знала, что ты побоишься исполнить свое предназначение и придешь колдовать. Только вайтонка могла вырвать у себя часть дара, а потом звать ее на помощь!..
        Поначалу я собиралась уйти и позволить Сирилу самостоятельно привести подругу в чувство, но эта фраза заставила меня замолчать на полуслове.
        Никакой дар я у себя не вырывала, разумеется. Он сам выплеснулся с первой кровью, когда мы с мамой и папой уже отплывали с южного побережья в Старый Кастл, и обратил в фамилиара кошку-рыболова, охотившуюся в прибрежных зарослях. Забрать дикое животное в Вайтон я не могла, как и оставить часть себя самой за океаном - и потому осталась в Ньямаранге с Сирилом и его родителями. В кошке действительно заточен обрывок моего дара, что однажды должен будет достаться моей дочери, и вот об этом Нарит совершенно точно неоткуда было знать.
        Как и тем матросам из портового паба - о моих шрамах.
        - Молчишь? - Нарит зашипела, когда самокрутка обожгла ей пальцы, и уронила окурок на пол. - Молчи. Лучшее твое состояние, ведьма. И знаешь что? У меня для тебя есть подарок за твое хорошее поведение - небольшая подсказка. Тот, кого ты ищешь, на самом деле у тебя под носом, ты уже видела его золотые руки и путь из костей, крови и соли. Но ты не поймешь, кто это, до тех пор, пока не станет слишком поздно! - она истерически расхохоталась и раздавила окурок босой ногой.
        Я выразительно покосилась на Сирила, но он только растерянно развел руками. Самыми обыкновенными, насколько я могла судить, как и руки всех тех, кого я успела повстречать с момента прибытия в Лонгтаун.
        Тьфу ты, я же не думаю об этом всерьез?! Будущее нельзя предсказать, его можно только угадать - об этом скажет любая мало-мальски стоящая ведьма. А когда дело доходит до красивых пророчеств и пафосных речей, можно сразу начинать искать, кому они выгодны, потому что они суть не что иное, как банальная манипуляция общественным мнением. Толпа жадна до громких слов и сладких посулов, нужно только подыскать правильные, сказать именно то, что она хочет услышать, - и сердца людей у тебя в кармане.
        Ньямарангцы стали забывать, как им жилось до вайтонского вторжения; многие знали о тогдашних порядках только со слов прадедов, которые, разумеется, зачастую считали, что во времена их молодости трава была зеленее, нравы - благостней, а законы - справедливей. О социальном расслоении, отсутствии доступного образования, промышленности и дорог, а главное, о жертвоприношениях как-то забывали, и древний Ньямаранг в представлении жителей коммун начинал превращаться в сказку. Кто же не хочет жить в сказке?
        Нарит Аволокорн знала об этом. Знала нужные слова и нужных людей. Обещала им, что кто-то придет и решит проблемы за них, - кто же не был бы рад обманываться чудом?..
        - Думаю, я все же положусь на свою смекалку, - с каменным лицом отозвалась я и принялась обуваться: вода уходила слишком медленно, чтобы можно было выбраться с болот без резиновых сапог.
        - Попробуй, - со смешком согласилась Нарит и выпустила длинную струю пахучего дыма. - Попробуй… а еще - торопись. В особняке тебя уже обыскались.
        Этот выпад я оставила без внимания и, вежливо попрощавшись, удалилась в сторону Мангроув-парка. Юркая кошачья тень стелилась над тропой, порой полностью скрываясь в густой траве, но у дороги поотстала, и к особняку я пришла в гордом одиночестве.
        Небо затянула плотная серая пелена, и рассвет был таким же серым и невыразительным, но Мангроув-парк уже не спал. Из кухонных труб валил дым, окна черного этажа сияли уютным золотисто-желтым светом, а во дворике для слуг, спрятанном за пышными кустами бугенвиллеи, деловито орудовал метлой садовник. Движения его были мелкими и осторожными: во время Каменной Смуты ему выпало стоять в почетном карауле у Алого дворца, и в груди у мистера Уокера остались осколки от шальной пули: на выстрелы бунтующая толпа не скупилась. Ранение перечеркнуло успешную военную карьеру, и бывший гвардеец предпочел покинуть Старый Кастл, где слишком многое напоминало о несбывшихся мечтах.
        Я его понимала, но постоянная сырость и влажность нового места жительства определенно сказывались на нем не лучшим образом.
        - А, Марион, доброе утро, - при виде меня он немедленно расправил плечи, хотя для этого ему и пришлось опереться на метлу, и заулыбался, - ранняя пташка!
        Сиплый вдох перед фразой понравился мне еще меньше внезапно проснувшегося интереса к моему расписанию дня. При знакомстве мистер Уокер первым делом убедился, что Сирил действительно мой кузен и его и в самом деле волнует мой моральный облик, и быстро свел общение к обмену приветствиями - только еще ни разу на моей памяти так не хрипел.
        - Доброе утро, - нейтрально отозвалась я и собралась было проскользнуть мимо садовника к черному ходу, но все-таки остановилась. - Попали под вчерашний ливень?
        Мистер Уокер, кажется, собрался заверить меня в том, что крепок, как бык, и здоров, как коала, но набрал слишком много воздуха и надсадно раскашлялся. Я сочла это наилучшим ответом и, прислушавшись, запустила руку в сумочку, привычно скользя пальцами по крышкам бутылочек в органайзере.
        - Вот, - я выудила небольшую бутылочку с мутноватой жидкостью. - Это водка с медом, лимоном и имбирем, так что выпить лучше на ночь. Только подогрейте сначала и сразу ложитесь под одеяло.
        В сумочке, как назло, звякнула пустая тара из-под поша, которую я все-таки прибрала с собой (удобные бутылки - на вес золота!), и садовник диковато уставился на меня. Кажется, старые девы из консервативных семейств в его воображении плохо вязались с крепкой выпивкой с утра пораньше.
        Но что ж я сделаю, если водка с медом и лимоном - лучшее из моих средств от сухого кашля? Не всем везет решать любые проблемы печеньем, как моей маме…
        - Это поможет, - пообещала я и впихнула ему бутылочку.
        Мистер Уокер пробормотал слова благодарности, почти повиснув на метле, и что-то в его поникшей позе заставило меня насторожиться:
        - Вы не один под ливень угодили?
        - С Элом, - невнятно пробурчал садовник, - он в малом домике отсыпается.
        Я покосилась на небо. Рассвет вступил в свои права, но Линдсей сама позволила мне отлучиться утром - а мистер Хайнс мог еще пригодиться.
        - Ведите, - вздохнула я и уже нацелилась на хорошо замаскированную тропинку за разросшейся алламандрой, когда из черного хода выглянула Грейс и ахнула:
        - Марион, ты куда это собралась? Мистер Уокер не сказал, что тебя искала леди Изабель?
        Садовник ссутулился и спрятал бутылочку в карман штанов. Я остановилась, будто налетев на невидимую стену, и помассировала виски. Из-за бессонной ночи голова была тяжелой, словно ее набили отсыревшей ватой, и туда никак не помещалось нехорошее подозрение, что мистер Уокер счел мою мораль попранной из-за ночной прогулки на соленые болота и пытался завязать разговор вовсе не из-за одолевшего его кашля.
        И вряд ли его намерения были столь же серьезны, как у Сирила в отношении Нарит Аволокорн. А я-то тут начала целительские навыки тренировать…
        - Леди Изабель уже встала? - удивилась я, развернувшись к дому.
        - Все встали, - страдальчески поморщилась Грейс. - Леди Линдсей приснился кошмар, и она проснулась с криком. Слуги уже позавтракали, но миссис Уайтглоу припасла для тебя порцию. Загляни на кухню после того, как сходишь к леди Изабель.
        Я озадаченно кивнула и, поспешно переобувшись, метнулась на хозяйский этаж. Непривычно притихший и даже будто поблекший мистер Хантингтон постучался к леди Изабель, робко сообщил о моем прибытии и испарился с такой ловкостью, что я заподозрила его в некоем родстве с легендарными ньямарангскими ассасинами.
        В кабинете, вопреки этикету, терпко пахло кофе и свежей выпечкой, но даже аппетитные ароматы ничего не могли поделать с ранним подъемом и дождливым серым утром за окном. Хозяйка Мангроув-парка сидела в кресле, откинувшись на спинку. На столе перед ней лежал лист бумаги, на котором чернела всего одна строчка - и та какая-то неровная, обреченно сползающая вниз к концу фразы.
        Голос леди Изабель, тем не менее, звучал твердо и четко:
        - Миз Марион, - с ощутимой прохладцей кивнула она вместо приветствия, - могу я узнать, почему вас не оказалось в особняке, когда леди Линдсей понадобились ваши услуги?
        Я нахмурилась: слова Нарит вдруг колокольным звоном отдались в голове. Откуда самопровозглашенная пророчица могла узнать, что я действительно была нужна в особняке?..
        - Леди Линдсей позволила мне отлучиться ночью, миледи, - настороженно отозвалась я.
        Леди Изабель отмахнулась:
        - Вашим непосредственным управляющим является не леди Линдсей!
        Тут она была права как никогда. Не Линдсей и даже не сама леди Изабель, а кое-кто куда как более требовательный и бескомпромиссный - и папа уж точно не обрадуется, если я вылечу с ответственного задания из-за того, что не смогла должным образом выполнять обязанности компаньонки.
        Поэтому я покаянно опустила голову и позволила хозяйке Мангроув-парка метать громы и молнии в свое удовольствие, срывая на мне раздражение из-за недосыпа и беспокойства за дочь. Благо ранний подъем сделал свое дело: леди Изабель быстро выдохлась и наконец вспомнила, по чьей протекции я оказалась у нее в особняке - и почему не стоит торопиться увольнять проштрафившуюся прислугу.
        - После смерти подруги леди Линдсей часто снятся плохие сны, - хмуро сообщила леди Изабель, успокоившись, и снова откинулась на спинку кресла. Я все еще стояла перед ней навытяжку, и разговор как никогда напоминал мне очередную выволочку в папином ведомстве: сначала кнут, а потом пространные объяснения и инструктаж вместо пряника. - Полагаю, это как-то связано с тем, что она слишком много узнала об обстоятельствах трагедии. Как бы Линдсей ни храбрилась, она еще слишком юна и не готова к подобным потрясениям. Вы не должны покидать особняк ночью, миз Марион. Если вам так необходимо отлучиться, согласуйте время с мисс Тансталл или, в крайнем случае, с Грейс, чтобы вас могли подменить.
        В задумчивости я прикусила щеку изнутри, и, видимо, лицо у меня при этом выглядело достаточно странно, чтобы леди Изабель многозначительно протянула:
        - Или… у вас есть свои способы справиться с кошмарами, миз Марион?
        Я подавила улыбку. Работать на человека, который уже примерно представляет, на что способна ведьма - да что там, хотя бы просто верит в ведьм! - было до приятного легко.
        - Один или два, леди Изабель. - Или все три, но вряд ли графиня одобрила бы, вздумай я напоить ее наследницу чем-то настолько крепким. - Я что-нибудь придумаю, с вашего позволения, если леди Линдсей согласится.
        - Действуйте, - дала отмашку леди Изабель и, когда я уже думала, что сейчас меня отправят восвояси, неуверенно потеребила недописанное письмо и спросила: - Могу я рассчитывать, что вы обратите внимание также и на лорда Кроуфорда? Ваша почтенная матушка пекла такое замечательное печенье… порой одного кусочка было достаточно, чтобы увидеть просвет в своем горе.
        Я с сожалением развела руками. Увы и ах, печенье за моим авторством было способно подействовать таким специфическим образом, что единственным просветом в жизни становилось окно уборной. Не то чтобы лорда Кроуфорда это не взбодрило бы, но это определенно был бы не тот эффект, на который рассчитывала леди Изабель.
        - Боюсь, мои таланты лежат в несколько иной области, миледи, - округло сформулировала я, - но я приложу все усилия, чтобы лорду Кроуфорду стало легче.
        По крайней мере, пьяный лорд - это куда более ожидаемо и предсказуемо, нежели лорд, заедающий горе печеньками. Хотя мама не погнушалась бы подсунуть ему бисквиты, чего уж там, - но мама сейчас в Старом Кастле, наверняка уже подыскивает фамилиара для Ливи, чтобы не вышло очередной осечки с каким-нибудь крупным хищником или чрезмерно экзотическим зверьком, которого нельзя будет содержать в домашних условиях. Придется полагаться исключительно на свои силы.
        Но печенье я бы со счетов не стала сбрасывать, пожалуй…
        Прежде чем идти к Линдсей, я быстро выскочила на задний двор и забежала в домик садовника. Самого мистера Уокера видно не было - должно быть, ушел приводить в порядок «парадную», хозяйскую часть парка - зато на его постели спал, угловато свернувшись прямо поверх покрывала, помощник детектива Элиас Хайнс собственной персоной. Во сне он выводил носом столь занятные рулады, что уже безо всякого осмотра было ясно, что вчерашний ливень не прошел для него без последствий, как и для самого мистера Уокера.
        Органайзер в сумке опустел уже на две трети, и нужного снадобья под рукой не оказалось - последний пузырек достался садовнику, так что я попросту вытащила маленькую бутылочку бузинной самбуки и зашептала на здоровье: не так эффективно, как водка с лимоном и медом, но тоже должно помочь. Я оставила флакон на прикроватной тумбочке, черканула пару слов на подвернувшемся под руку клочке бумаги и заспешила обратно в господский дом.
        Линдсей тоже не спала и заседала в своем кабинете, но, в отличие от матери, вид имела бодрый, если не сказать азартный. Перед ней лежала раскрытая картонная папка на завязках, и ее скудное содержимое устилало всю столешницу: листы с машинописным текстом, заверенные синими подписями под каждым абзацем, заметки от руки, какие-то схемы. Я заинтересовалась и подошла ближе, но тут же заметила выглядывающие из-под бумаг фотографии и резко остановилась.
        Не то чтобы меня можно было так уж сильно шокировать изображениями порезов на руках, но конкретно эти я узнала мгновенно - хотя до сих пор видела их всего один раз, туманно-полупрозрачными и залитыми слишком реальной кровью.
        Нежная юная леди Линдсей, «не готовая к подобным потрясением» и страдающая ночными кошмарами, все-таки выманила у помощника детектива копию документов по делу об убийстве Саффрон Кроуфорд. Мистер Хайнс, должно быть, надеялся, что излишне графичные подробности вроде тех же фотографий раз и навсегда отучать совать нос не в свое дело, но явно просчитался. Линдсей была бледна и сосредоточена и в ужасе отворачиваться от бумаг определенно не собиралась.
        - Не переживай из-за выговора, - первым делом велела она мне, скользнув безразличным взглядом по комнате, и снова углубилась в чтение. - Мама просто слишком сильно беспокоится из-за меня. Я поговорю с ней за обедом и все объясню.
        Я благодарно кивнула и без приглашения уселась на стул для посетителей. Выговоры от леди Изабель меня мало трогали, но признаваться в этом явно не стоило.
        - Есть что-то стоящее? - поинтересовалась я, кивнув на россыпь бумаг.
        Линдсей потеребила свою косу - и без того, нужно признать, изрядно растрепанную - и неуверенно кивнула.
        - Не знаю, правда, как это расценивать, - вздохнула она и вытащила из-под какого-то протокола фотографию с инвентарным номером на обороте. - Это предсмертная записка Саффрон, но…
        Я понимающе хмыкнула. Выглядело так, словно Саффрон писала, уже изранив руки. Бумага пропиталась кровью и чернилами, и на смятом листке, попавшем в объектив фотоаппарата, понятными остались только отдельные слова: «безнадежность», «никогда больше не», «не могу», «не выдержу» - и еще десяток в том же духе. Бессильным отчаянием не разило разве что от подписи - летящей, уверенной и легкой, не единожды отрепетированной на светских письмах, приглашениях и визитках.
        - Это почерк леди Саффрон? - на всякий случай спросила я у Линдсей.
        - Да, - без колебаний подтвердила она и снова вцепилась в многострадальную косу. - Только писала она отнюдь не в трезвом уме. То есть… я понимаю, что человек, решившийся на подобное, в любом случае не в себе, его снедает горе и тоска, но здесь все по-другому. Саффрон получила то же воспитание, что и я, а наука составления и оформления писем - едва ли не первое, что осваивает леди, и это действительно один из самых востребованных навыков в светской жизни. Не может быть, чтобы у Саффрон строчка гуляла то вверх, то вниз, для этого она должна быть пьяна, как портовый грузчик! - с жаром закончила Линдсей и залилась краской - видимо, опасаясь, что я поинтересуюсь, ставили ли они с леди Саффрон соответствующий эксперимент.
        А лгать-то леди не положено…
        - Опьянение объяснило бы, как она смогла нанести себе столько ран и не выронить нож от боли, - согласилась я и задумчиво повертела в руках фотографию. - Но как же она не повредила себе сухожилия? Как раз для этого нужна филигранная точность! Ну-ка…
        Я положила перед собой фотографию предсмертной записки, достала чистый лист и сосредоточенно вывела: «Леди Саффрон Кроуфорд».
        - Похоже? - поинтересовалась я, предъявив результат Линдсей.
        Та сосредоточенно прищурилась.
        - И да, и нет, - задумчиво сказала она. - Вот здесь, в букве «Л», видишь? У нее эта завитушка выходит легкой и постепенно исчезающей, как если бы Саффрон постепенно ослабляла нажим на ручку. А у тебя вся буква примерно одной толщины. То же самое с буквой «у» и «д». И наклон немного не тот. Нас с Саффрон учили писать по старым прописям, и линовку для них мы чертили сами, оттого буквы клонятся несколько сильнее, чем у тех, кто работал с фабричными.
        Я кивнула и повторила попытку, учтя замечания, но теперь и сама видела, что натренированную долгими годами переписки руку не заменит ни острый взгляд, ни курсы по поддельным подписям для сотрудников Тайной Палаты. Скорее всего, записку действительно написала Саффрон. И сама же изранила себе руки… или сначала изранила, потом напилась и написала?
        Тогда кровь начала бы сворачиваться, и в ванне с телом наверняка нашли бы сгустки. Саффрон ведь обнаружили довольно быстро: не так-то просто покончить с собой в особняке, где полно прислуги, гостей и членов семьи… нет, что-то тут не вязалось.
        - Следователи заметили нестыковку с почерком? - поинтересовалась я.
        Линдсей развела руками:
        - Заметили, но мистер Чаннаронг склонен списывать все на истерический припадок.
        - Не на алкоголь? - заинтересовалась я.
        Линдсей порылась в бумагах и вытащила очередной отчет, где утверждалось, что леди Саффрон перед смертью не только ничего не пила, но еще и не ела почти сутки, запершись в спальне наедине со своим «горем».
        - По-моему, нужно иметь весьма крепкую конституцию, чтобы после дня без воды и еды еще быть способной на истерический припадок, - скептически заметила я, воскресив в памяти образ призрака: Саффрон напоминала девочку-подростка, несколько угловатую, игривую и очаровательную, но уж точно не двужильную.
        - Саффрон отличалась крепким здоровьем, - качнула головой Линдсей. - Она почти никогда не болела, а уж энергии у нее хватило бы на двоих леди. Выводом о припадке я, признаться, ничуть не удивлена. Если бы у кого и хватило сил, то у Саффрон.
        Я с сомнением окинула взглядом посмертные фотографии, но спорить не стала и принялась разбирать бумаги.
        К делу Саффрон подошли со всей ответственностью. Не поскупились на медицинскую экспертизу, частичное вскрытие и консультацию у семейного врача Кроуфордов, обследовали каждый сантиметр покоев погибшей леди, побеседовали со всем ее окружением, не обойдя вниманием даже младших горничных и помощника конюха - даром что тот был коренным ньямарангцем и по-вайтонски знал слова, преимущественно относящиеся к описанию лошадиных статей и нецензурной брани, и к его показаниям пришлось приложить лист с переводом.
        Близкие Саффрон как один утверждали, что уж она-то всегда видела жизнь в красках и как никто умела находить положительные стороны в любой ситуации. Разве что семейный врач как-то неоптимистично отметил, что это всего лишь один из механизмов защиты психики, но тут же добавил, что весьма действенный: чтобы пойти на столь отчаянный шаг, как самоубийство, должно было случиться что-то гораздо серьезнее, нежели смерть кумира. В конце концов, Саффрон была леди на выданье, а не оголтелой пятнадцатилетней фанаткой!
        Протоколы осмотра меж тем утверждали, что Саффрон повела себя как неуравновешенный подросток, склонный к самодеструкции. Предсмертная записка написана ее рукой, угол нанесения ран говорил сам за себя, на ванной и смесителе нашлись только ее отпечатки пальцев - четкие и кровавые…
        На основании этого мистер Чаннаронг сделал единственно возможный вывод: Саффрон настолько умело делала хорошую мину при плохой игре, что сумела провести даже родную мать, - а потом все-таки не выдержала и вскрыла вены. Теперь дело готовили к закрытию, а пара протоколов допроса лорда Кроуфорда оказалась погребена под валом информации, подтверждающей версию детектива. Да и что мог сказать раздавленный горем отец, который на момент беседы мистером Хайнсом, кажется, еще не до конца осознавал, что произошло? Тогда он меньше всего был склонен думать, у кого из его идейных противников в Парламенте имелась возможность подобраться поближе к единственной дочери Костяного короля…
        Протоколы беседы со скорбящим отцом я изучила особенно дотошно, но в результате только пришла к выводу, что нужно где-то раздобыть кальвадос - яблочный или, на худой конец, грушевый - и зашептать если не на смирение, то хотя бы на здоровую злость.
        Если бы я своими глазами не видела недоумевающий призрак Саффрон, я бы и сама поверила в версию детектива Чаннаронга; а пока что склонялась к мысли, что в этой истории не обошлось без того, что папа именовал дешевой мистикой, а мама - основательно продуманной диверсией. Лишить веса слово Костяного короля можно было десятком способов, начиная от подкупа членов парламента и заканчивая хорошей аргументацией своей позиции и отточенным ораторским искусством, но кто-то предпочел запачкать руки в крови. Почему?
        Из-под протокола вскрытия выпала фотография тела перед выдачей родственникам для похорон, и я машинально повертела ее в пальцах. До жути умелый посмертный макияж, строгое белое платье с высоким воротником, сложенные на груди руки, старательно покрытые слоем грима, - ничего из ряда вон, но я все же замерла, вдруг ощутив холодок в шрамах на спине.
        Отчего-то я была готова поклясться, что было проведено полное вскрытие. И столь строгое платье, скрадывающее очертания фигуры и закрывающее почти все тело, понадобилось именно из-за этого.
        Не то чтобы я была удивлена дотошностью экспертов - все же требовалось проверить, не была ли Саффрон пьяна или отравлена - но тогда почему в протоколе описывались только частичные исследования?
        - Миледи… - начала было я и тут же осеклась.
        Рассказывать юной девушке, недавно лишившейся лучшей подруги, различия между полным и частичным вскрытием, пожалуй, все-таки не стоило. Обсудить подобные тонкости можно было разве что с мистером Хайнсом, но если учесть, что за пузырек я оставила ему утром, то с беседой стоило подождать хотя бы до вечера.
        - Да? - Линдсей, не обратив внимания на мою заминку, азартно подалась вперед, и я начала судорожно подбирать слова - но меня спас удар гонга.
        - Пора переодеваться к обеду, - с облегчением сообщила я и поднялась на ноги.
        С легкой руки леди Изабель об ужине в Кроуфорд-холле стали говорить еще за обедом, а сразу из-за стола отправились в гардеробные. Подобная участь миновала разве что лорда Эванса - и то лишь потому, что он еще вчера велел своему камердинеру подготовить лучший смокинг и теперь мог с чистой совестью сообщить, что ему осталось только подобрать запонки, и дезертировать в библиотеку.
        А мы с Эми Тансталл приготовились к очередному раунду челночного бега между двумя гардеробными. Леди Изабель не разочаровала: ей всенепременно нужно было знать, что собирается надеть Линдсей, какая у нее будет прическа и подобраны ли аксессуары, и по каждому из пунктов у нее находилось альтернативное предложение, которое обязательно следовало обсудить.
        Я начинала догадываться, почему у Эми, чья работа не предполагала тяжелого физического труда, такие мускулистые ноги. Но заикнуться о том, что было бы гораздо проще собрать обеих леди в одной гардеробной, не рискнула. Линдсей и без того уже после третьего моего забега и второго визита Эми с очередным срочным посланием от леди Изабель устало прикрыла глаза и приказала просто подать тот наряд, который подготовили с вечера.
        - В противном случае к началу ужина в Кроуфорд-холле мы все еще будем заняты если не примеркой, то подбором броши, - заметила она и повернулась спиной, чтобы я помогла застегнуть длинную потайную «молнию» на скромном бледно-лиловом платье. - А ведь еще нужно подобрать что-нибудь тебе!
        Молнию немедленно заело.
        - Мне? - переспросила я в тщетной надежде, что ослышалась.
        Линдсей с энтузиазмом кивнула:
        - Обязательно. Джейден наверняка настоит, чтобы тебя пригласили за стол.
        "Ещё чего не хватало!" - едва не ляпнула я, но всё-таки сдержалась и позволила Линдсей поиграть в куклы в человеческий рост.
        Разумеется, её платья и юбки были мне безнадёжно коротки: кукла оказалась переразмеренной. Но белое атласное болеро пришлось впору и разом превратило излишне строгое темно-синее платье в вечерний наряд, а скромная брошь в виде голубой розы удачно довершила образ, и в Кроуфорд-холл я отправилась с обманчивым ощущением уверенности в себе.
        Джейдену хватило одного долгого оценивающего взгляда, чтобы напрочь лишить меня этой иллюзии, хотя обвинить его было абсолютно не в чем: он по-прежнему был безупречно вежлив и немного неуклюж - ровно настолько, чтобы его неловкость вызывала покровительственную улыбку, а не смех. В застольной беседе что он, что я участвовали постольку-поскольку: Джейден ушёл в себя и не то мысленно перебирал мясницкие ножи, не то представлял кровавые расправы, а я вспоминала инструкцию по работе под прикрытием. Это заставляло держать себя в руках, поскольку рекомендаций прятаться под стол от объекта слежки там совершенно точно не было.
        Каллум Кроуфорд в беседе не участвовал вовсе. Его супруга, безуспешно попытавшись втянуть мужа в разговор, быстро сдалась и переключилась на леди Изабель и Линдсей. Те охотно пришли на помощь, и застольная беседа тотчас стала неспешной и настолько благопристойной, что заикаться о самопальной выпивке для безразличного ко всему хозяина дома было как-то неловко - к тому же присоединиться к мужчинам в библиотеке на дижестив мне никто не предложил. А Джейден и вовсе начал рассказывать о своей мастерской, не дожидаясь десерта, и всем уже было ясно, куда я отправлюсь из-за стола: будущий хозяин Кроуфорд-холла не оставил мне никакой альтернативы.
        Я успокоила себя тем, что это не последняя встреча с Каллумом Кроуфордом и уж точно не последний мой визит сюда, и сдалась на милость победителя.
        Только по дороге будто бы невзначай задела краем юбки стул лорда, позволив мягкому кошачьему пуху осесть на идеально отутюженных брюках, да убедилась, что окно библиотеки беспечно открыто.
        Джейден так нагнетал атмосферу, что я ожидала увидеть, по меньшей мере, залитую кровью скотобойню и даже ощутила некоторое разочарование, когда выяснилось, что мастерская занимала небольшую комнату на первом этаже. Окна выходили не в сад, а на подъездную дорожку, и днем здесь, должно быть, было очень светло и солнечно, но поздний вечер диктовал свои порядки. Из-под потолка с любопытством выглядывала люстра - простенькая, почти без декора, но очень яркая; однако ее одной гению от скульптуры показалось маловато, и на дальней стене сиял ровный ряд ламп для макияжа. В центре комнаты стоял небольшой подиум, какой обычно использовали модистки для примерки, а один из углов отгораживала старомодная ширма для переодевания.
        Видимо, чтобы окончательно обмануть мои ожидания, из-за ширмы выглянула пожилая женщина в легком шелковом платье, выгодно оттеняющем по-ньямарангски смуглую кожу и черные волосы, уложенные бабеттой.
        - Наконец-то! - воскликнула она с легким акцентом и немедленно схватила меня за руку. - Вот, миз Марион, вставайте сюда, я на вас посмотрю!
        На подиуме, впрочем, я оказалась еще до того, как она закончила фразу: певучий ньямарангский акцент, вытягивающий последнюю гласную в слове, делал речь медлительной и плавной, - а терпения у этой женщины оказалось куда меньше, чем это было свойственно аборигенам.
        - Миссис Мали Ваен, моя незаменимая помощница, - запоздало представил Джейден и со зловещим щелчком закрыл дверь. - Она подготовит для вас костюмы и грим, если не возражаете, миз Марион.
        Возразить я не успела бы в любом случае, поскольку к тому моменту, когда гениальный скульптор договорил, миссис Ваен уже замеряла меня портняжной лентой и довольно цокала языком, занося цифры в пухлую тетрадку с цветастой обложкой. Казалось, что, когда я озвучу возможные претензии, костюмы будут готовы, а почтенная дама едва ли отвлечется от нанесения грима.
        - Рада знакомству, - сообщила я с достоинством - насколько это вообще возможно, когда собеседник копошится с портняжной лентой где-то у тебя подмышкой.
        Миссис Ваен пробормотала ответную форму вежливости и, довольно мурлыкнув что-то себе под нос, потянула меня за ширму, оставив Джейдена на полпути к подиуму.
        - Сегодня я бы хотел сделать несколько снимков для первой статуэтки, которая будет изображать Соладу до того, как она попала во дворец и привлекла внимание императора, - сообщил скульптор, чем-то активно шурша и щелкая за ширмой. - К счастью, для этого образа долгих примерок и тщательной подгонки не потребуется, и откладывать ничего не придется. Кроме того, я смогу показать снимки вам и леди Линдсей, чтобы вы приняли окончательное решение о допустимости позирования, и мы с вами подписали соответствующий договор.
        Ответить я ничего не успела: миссис Ваен вжикнула молнией на моем платье, и разговор вынужденно захлебнулся в пышном подъюбнике. А потом «незаменимая помощница» рассмотрела мою спину, громко ахнула и закричала:
        - Мастер Джейден, взгляните! - от волнения ее акцент стал еще сильнее, и я даже не сразу поняла, о чем она говорит, - а потом стало поздно, поскольку Джейден без единой задней мысли сунулся за ширму.
        Вниз по спине двинулся победный марш холодных мурашек, окончившийся ледяным узлом в животе. Я ссутулилась и машинально прикрылась руками, но Джейдена волновали отнюдь не мои угловатые прелести.
        - Марион, - сказал он странно севшим голосом, - да ты же идеальна! - и провел кончиками пальцев вдоль линии шрамов - сначала едва ощутимо, потом - с нажимом, в обратную сторону.
        Чувствительность рубцов была давным-давно нарушена, и прикосновение я то ощущала, то нет. Оно то превращалось в щекотку, то становилось почти болезненным, но ничего интимного в нем не было. Джейден словно пытался запомнить, каковы шрамы на ощупь, с чисто практической точки зрения: как бы это получше передать изъяны натурщицы в скульптуре?..
        - Что? - я не поверила своим ушам.
        Джейден отдернул руку и смущенно отступил на полшага, а потом и вовсе выскочил из-за ширмы, едва не своротив вешалку с заранее заготовленной робой, но показания не изменил:
        - Вы идеальны, миз Марион, - повторил он из-за ширмы - уже вполне нормальным голосом. - Вы - именно то, что я искал все эти месяцы.
        - Из-за шрамов? - недоверчиво переспросила я и дернулась, когда миссис Ваен из любопытства тоже коснулась рубцов.
        Она, впрочем, тут же пробормотала извинения и молниеносно нахлобучила на меня робу, видимо, спасая ее от драгоценного нанимателя и его неповторимой грации.
        - Знаете, чем именно Солада привлекла внимание императора Ньямаранга? - поинтересовался Джейден, который, кажется, теперь ни на шаг не отходил от ширмы, словно боялся, что я попытаюсь улепетнуть из мастерской.
        Будучи надетой на меня, роба выглядела точно так же, как и на вешалке: уныло обвисала с плеч, сборила на животе и подчеркивала слишком высокий рост. Если Солада в бытность рабыней и впрямь носила что-то подобное, то меня действительно занимал вопрос, чем же она могла очаровать императора, - потому как это определенно была не миловидная внешность.
        С чего бы единоличному властителю, который мог по щелчку пальцев заполучить любую красавицу, обращать внимание на нескладную полукровку в застиранных лохмотьях?..
        Вдобавок миссис Ваен, не удовлетворившись моим прискорбным видом, с любопытством потянулась к строгому пучку волос на моем затылке - и тотчас с шипением отдернула руку, уколовшись об острую шпильку. Видимо, вырядить меня в поношенный мешок из-под картошки показалось ей недостаточно, и для полноты картины следовало еще и испортить прическу.
        Я дернулась было, уворачиваясь, но заставила себя стоять неподвижно.
        Спокойно, Марион, папа дал на это добро, а уж он-то к этому моменту наверняка не преминул подослать шпика к каждой натурщице, когда-либо работавшей с Джейденом Старром, и сопоставить все их рассказы. Если до сих пор сюда не примчался взъерошенный Сирил с требованием немедленно прекратить позорить приличную девушку, значит, ничего неподобающего никогда не делал ни сам скульптор, ни его эксцентричная помощница.
        А что до их бесцеремонности… неприятно, непривычно - но Джейден нанимал преимущественно профессиональных натурщиц и наверняка привык, что их границы допустимого несколько отличаются от принятых в высшем свете.
        - Позвольте, лучше я сама, - быстро сказала я, пока переживающий за успех съемок скульптор не полез за ширму повторно, и принялась методично вынимать из пучка все тринадцать шпилек - одну за другой, бережно складывая рядом с парадно-выходным платьем, до которого теперь опасалась не добраться до самого утра. - Простите, мистер Старр, небольшая заминка. Так чем же Солада так прославилась?
        - Она принадлежала зажиточному фермеру, - с готовностью откликнулся Джейден, - и помогала ухаживать за его слонами. В одно необычайно засушливое лето Солада погнала слонов на дальний водопой и захотела искупаться, но плавать рядом с животными не решилась: те слишком обрадовались прохладной воде и расшалились. Солада отошла от слонов, не зная, что водопой пустовал из-за того, что ближайшая деревушка опустела из-за нападений тигра-людоеда. Он напал на нее и сильно ранил, но слоны бросились ей на выручку… - Джейден запнулся и неуверенно хмыкнул: - Подозреваю, что они не столько спешили на крики, сколько опасались, что тигр попытается напасть и на маленького слоненка, но факт остается фактом: Солада выжила после нападения, и о ее удачливости прослышал сам император.
        - Все еще звучит не слишком обнадеживающе, - заметила я, вынимая последнюю шпильку.
        Миссис Ваен восторженно ахнула и запустила пальцы мне в волосы, помогая им распрямиться. Я непреклонно отстранилась и принялась перебирать их сама.
        - Если вы о намерениях императора, то да, добрыми они не были. - Голос Джейдена зазвучал еще ближе: кажется, он едва сдержался, чтобы не заглянуть за ширму, выясняя причину возни. - Император хотел испить крови Солады, чтобы забрать ее удачу. Сама Солада в восторг, разумеется, не пришла, но ее хозяин был чрезвычайно польщен вниманием императора, а уж компенсация за «удачливую» рабыню и вовсе привела его в экстаз. Он приказал немедленно растопить купальни, пригласить лучших мастериц и привезти самые дорогие наряды, чтобы вид грязной рабыни не оскорбил взор императора. Соладу отмыли, откормили, одели в шелка и отправили ко двору. Император был так сражен ее красотой, что о кровавой жертве и думать забыл.
        Видимо, вырвавшийся у меня смешок оказался в достаточной мере скептическим, чтобы Джейден немедленно продолжил историческую справку:
        - По меркам Ньямаранга Солада действительно была сказочно красива. Среди местных до сих пор процветает культ светлой кожи, поскольку считается, что загар - это признак того, что человек проводит много времени в поле, за черной работой, и на жизнь себе зарабатывает ломовым трудом, тогда как богачи прячутся в тени. Собственно, отчасти из-за этого к вайтонцам так странно относятся: вроде бы и ненавидят из-за того, что мы завоевали их родину, и в то же время преклоняются и перенимают многие обычаи из исконно вайтонской культуры, потому как настолько белые люди не могут быть плохи во всем. Пожалуй, выше белокожего человека оценят только кого-нибудь с голубой кожей, как у Праатхи, бога-отца, - хмыкнул Джейден. - Солада же была полукровкой, высокой и тонкой, и, когда с нее смыли загар, стала отвечать главным требованиям к красавицам того времени.
        - Или императора потянуло на экзотику, что вероятней, - пробормотала я себе под нос и вышла из-за ширмы, пока ведомый любопытством скульптор ее не повалил.
        Кажется, Джейден собирался что-то возразить, но так и застыл с приоткрытым ртом. Фотоаппарат выскользнул у него из рук, звучно треснувшись о паркет, и миссис Ваен многоопытно подсунула ему другой - я даже не успела заметить, откуда она его вытащила.
        - Вы идеальны, миз Марион, - твердо повторил Джейден и кивнул в сторону подиума. - Я мог бы обойти весь Ньямаранг - и то не нашел бы кого-нибудь, кто лучше подходил бы на эту роль.
        Взгляд у него был шальной - счастливый и тяжёлый одновременно, и я чувствовала себя до крайности неловко, словно получила эту похвалу обманом. В самом-то деле, ну какая из меня муза?..
        - Погодите, ещё неизвестно, смогу ли я позировать достаточно долго, - заметила я, но Джейден только отмахнулся, всецело захваченный идеей.
        - Вот сейчас и выясним, - с энтузиазмом пообещал он и благосклонно кивнул миссис Ваен.
        Та немедленно нырнула за отодвигающийся сегмент стены, за которым скрывалась кладовка (так вот откуда появился запасной фотоаппарат!), и вытащила оттуда отрезок трубы весьма внушительного диаметра.
        - Представьте, что это слоновая нога, - предложил Джейден, настраивая камеру. - Слонов я буду снимать отдельно, их всё-таки в студию не загонишь…
        В его голосе звучало такое сожаление, что я уже не сомневалась: будь эта мастерская побольше - он бы действительно загнал сюда слона. Просто чтобы прикинуть, как я буду смотреться рядом.
        Я припомнила макеты в музее и смиренно вздохнула. Если я хоть что-то понимала в масштабах, то рядом со слоном я смотрелась бы чрезвычайно мелкой, но спорить с вошедшим в раж скульптором не стала: сам догадается рано или поздно, а сейчас он, казалось, не слышал и не воспринимал ничего, кроме собственной идеи.
        Поэтому я положила руку на трубу и честно постаралась подключить воображение. Слон так слон - с толстой серой шкурой, чуть пыльной, но тёплой; с длинным гибким хоботом, мудрыми глазами и терпеливым взглядом…
        Пальцы на мгновение ощутили живую шероховатость и покалывание щетины. Джейден с энтузиазмом защелкал фотоаппаратом, обходя меня по кругу. Миссис Ваен ненавязчиво маячила рядом - то с отражателями, то с водой, то с пуховкой от пудры; потом она отняла у меня трубу, с которой я почти сроднилась, и вытащила из кладовки пыльное чучело собаки: ему предстояло изображать того самого тигра, а мне - добросовестно пугаться и спасаться бегством.
        Чучело, справедливости ради, действительно выглядело жутковато, и пугалась я вполне правдоподобно. Только спастись бегством мне никто не дал - ни час, ни два спустя, когда я уже была как никогда близка к тому, чтобы попрать служебный долг и выскочить в окно. Джейден вошел в раж и так бодро скакал вокруг с фотоаппаратом, что мне становилось неловко за свое слабоволие и мягкотелость. Первой в итоге сдалась миссис Ваен: на требование вытащить из кладовки еще какой-то загадочный инвентарь она ответила твердым отказом и наглядной демонстрацией часов.
        Отказ Джейден явно был готов проигнорировать, но неумолимая полночь на часах привела его в чувство. Он наконец заметил, что обронил смокинг на ширму, и тот теперь фривольно свисает поверх моего платья; рубашка взмокла и липнет к спине, а я и вовсе выглядела так, словно и впрямь гоняла слонов на водопой и драпала от тигра. Шрамы на спине, выглянувшие из-под скудного «рабского» одеяния, только добавляли сходства.
        - Простите, миз Марион, я увлекся, - смущенно признал скульптор, опустив фотоаппарат, и покосился на коробку с использованной пленкой.
        Сил у меня хватило ровно на то, чтобы кивнуть, принимая извинения, и удалиться за ширму, не пошатнувшись. Мышцы подрагивали, ноги затекли от статичной позы, а спина прозрачно намекала, что компрессом я уже не отделаюсь. Работа натурщицы на поверку оказалась адским трудом - так меня даже на тренировках в родном ведомстве не загоняли!
        - В следующий раз сами требуйте перерыв, когда устанете, - запоздало посоветовала миссис Ваен, помогая мне выпутаться из грубой робы и влезть обратно в платье. - Мастер Джейден за работой забывает обо всем.
        - Я заметила, - обессиленно пробормотала я.
        Джейден за ширмой рассыпался в извинениях. Заверений, что это больше не повторится, не последовало: кажется, мы все понимали, что повторится, и не раз.
        Пошатываясь, я выбралась из мастерской. В особняке царила тишина: хозяева меня все-таки не дождались. Я вздохнула и спустилась вниз, на служебный этаж, но он тоже практически пустовал - только в столовой для слуг, еще более маленькой и тесной, чем в Мангроув-парке, одиноко клевал носом немолодой мужчина в униформе шофера. От звука моих шагов он встрепенулся и сообщил, что ему велено отвезти меня в Мангроув-парк. Судя по его сонному виду, у него были бы проблемы даже с транспортировкой самого себя до кровати, не то что с героическим вождением в ночи, и я предпочла вежливо откреститься от его услуг.
        Шофер попытался настаивать и даже вскочил на ноги для пущей убедительности, и в этом-то и заключался его главный просчет. Я задумчиво посмотрела на него сверху вниз и снова отказалась. Больше он не настаивал.
        А я уже на крыльце поняла, что не прогадала, уступив своему малообъяснимому желанию пройтись пешком. Дворик для слуг в Кроуфорд-холле тоже был меньше, чем в Мангроув-парке, но сюда умудрились вместить садовый столик со скамейками, потерявшими всякий цвет от постоянных дождей и палящего солнца. Там-то и сидел дорого одетый ньямарангец со здоровенной коричневой сигарой, словно украденной из прошлого столетия, и отстраненно наблюдал за мошкарой, вьющейся в золотистом шаре света от единственного фонаря. Мое появление с легкостью отвлекло его от столь занимательного действа, и он обернулся через плечо, тут же не то слишком резко выдохнув, не то кашлянув. Выражение его лица моментально скрылось в ночном полумраке и облаке сизого дыма, но я и так догадывалась, какое впечатление производила в длинном темно-синем платье, с распущенными волосами и запавшими от усталости черными глазами - в такие моменты мне только косы не хватало для полноты образа.
        Однако ньямарангец быстро взял себя в руки и продемонстрировал отменные манеры и отличную осведомленность:
        - Добрый вечер, - хрипло произнес он и все-таки откашлялся. - Миз Марион Лат-Блайт, я полагаю? Так и знал, что мастер Джейден продержит вас в мастерской, пока миссис Ваен не начнет падать с ног от усталости. Я Туантонг Раклон, управляющий, - спохватившись, представился он и протянул мне ладонь - узкую, с ухоженными ногтями и довольно светлой для ньямарангца кожей, насколько я могла судить при таком скудном освещении.
        - Рада знакомству, мистер Раклон, - невозмутимо отозвалась я и вместо того, чтобы вложить ладонь в его, деловито пожала ему руку. - Полагаю, мне нет смысла представляться.
        Управляющий негромко рассмеялся, сверкнув безупречно белыми зубами:
        - О вас уже наслышан всяк и каждый в Кроуфорд-холле. Мастер Джейден в своих восторгах бывает чрезвычайно многословен, но неизменно правдив. Признаюсь, я здесь из-за чистого любопытства; он так убедительно рассказывал, что сумел отыскать настоящее воплощение легендарной Солады, что я был просто обязан взглянуть своими глазами.
        Я моментально почувствовала себя не воплощением легендарной Солады, а цирковым слоном, но нашла в себе силы вежливо и вместе с тем прохладно улыбнуться, давая понять, что комплимент не пришелся мне по вкусу.
        - Простите, должно быть, я показался вам навязчивым, - безо всякого смущения заметил мистер Раклон, - но моя работа требует, чтобы я был в курсе всего, что происходит в Кроуфорд-холле и прилегающих территориях, а уж о внезапном увлечении мастера Джейдена я должен выяснить все, что только можно.
        В лицо мне бросилась краска. Отчего-то вспомнилось лицо Джейдена, сунувшегося за ширму, - растерянно-беспомощное, с расширившимися зрачками и пьяным взглядом, и вместе с тем - странно сосредоточенное.
        - Боюсь, вы не так поняли, - с прохладцей отозвалась я, внутренне собравшись. - Я позировала для мистера Старра с ведома и позволения моей госпожи, леди Линдсей Эванс, которая должна вот-вот официально назваться его невестой.
        Управляющий продолжал улыбаться - безмятежно, уголками губ, как делало большинство ньямарангцев, желая выказать расположение. Фоновая вежливая гримаса, но после долгих дней в условиях строгого вайтонского этикета это выглядело изысканнейшей из издевок.
        - О, разумеется, я имел в виду увлеченность мастера Джейдена историей Солады, - поправился он. - Должен признать, вы действительно очень похожи на сохранившиеся изображения прекрасной жрицы. Мастер Джейден умеет подбирать людей.
        Проникаться симпатией я не спешила. Уж чистокровный-то ньямарангец вряд ли считал героиней бывшую рабыню, которая открыла ворота врагу. Даже если этот ньямарангец сумел занять довольно высокое положение в современном обществе.
        - Впрочем, я слишком много говорю, - признал мистер Раклон, ничуть не смущенный моим многозначительным молчанием. - Я распоряжусь, чтобы мистер Джонс отвез вас до Мангроув-парка.
        - Не стоит, - чуть резче, чем следовало бы, отозвалась я и поспешила распрощаться.
        После такого знакомства уж точно стоило пройтись пешком, чтобы проветрить голову. По крайней мере, это гарантировало, что я хоть немного остыну, прежде чем докладывать папе о сегодняшних событиях - и о том, что управляющий Кроуфорд-холла вообще-то мог быть неслабо заинтересован в поправке к налоговому кодексу Ньямаранга. Просто из-за своего происхождения и обязанности быть в курсе всего, что происходит в Кроуфорд-холле и прилегающих территориях.
        Отчего-то безупречно вежливый Туантонг Раклон произвел на меня впечатление столь гнетущее, что Джейден Старр с его мясницкими повадками и рядом не стоял: теперь-то я понимала, что он машинально прикидывал пропорции, позабыв в мечтах об идеальной статуэтке о приличном выражении лица, а не выбирал подходящий тесак. А вот господин управляющий не просто так оговорился об увлечении мастера, и скидка на неродной язык ему явно не требовалась: акцента в его речи не было и в помине, предложения он строил правильно - да и родился, скорее всего, уже после принятия закона о всеобщем образовании в колониях Вайтонской Империи.
        Если я хоть что-то понимала в работе со слухами, под меня не просто копали, а уже вырыли солидный котлован, хоть бассейн заливай. А я по-прежнему понятия не имела, кому же это взбрело в голову!
        Да, звонить папе определенно было рановато. На его месте я бы первым делом отозвала некомпетентного сотрудника в Старый Кастл на переподготовку. Или сразу в отставку, чего уж там…
        Я закуталась в болеро (Линдсей оказалась предусмотрительней меня, когда заставила захватить его) и неспешно побрела вдоль обочины в сторону Мангроув-парка, предаваясь самым мрачным размышлениям: лучше уж оставить их на дороге, чем принести домой.
        Влажная ньямарангская ночь охотно поддержала меня, подсовывая на редкость удачные картины: кусты, удивительно похожие издалека на трубящего слона, одинокое облачко в форме треснувшего объектива и яркая луна, что изгибалась так легкомысленно, словно небеса решили посмеяться над незадачливой ведьмой. У ведьмы пока не хватало внутренних резервов, чтобы присоединиться, но гнусно ухмыльнуться в ответ я могла всегда.
        Намеки на возможный роман с Джейденом Старром вели только по одному пути: кто-то хотел, чтобы меня вышибли из Мангроув-парка без рекомендаций. В самом деле, как еще могла отреагировать леди Изабель, узнай она, что компаньонка дочери осмелилась завести интрижку с женихом госпожи? На леди Изабель же не написано, что она знакома с моими родителями и догадывается, что я нарисовалась в особняке сразу после смерти Саффрон Кроуфорд не просто так, и увольнять меня может оказаться себе дороже. Разумеется, границы терпения есть и у нее, но она достаточно умна, чтобы не рубить сплеча.
        А вот мистер Раклон, пожалуй, был слишком молод, чтобы водить знакомство с моей мамой - если только он не жил под Трангтао лет двадцать назад. Возможно ли, что своей оговоркой он пытался предупредить незадачливую компаньонку о нависшей над ней опасности, а вовсе не угрожал мне скорой расправой?
        Возможно. Но симпатии он по-прежнему не вызывал. Что, спрашивается, мешало сказать прямо?..
        Я споткнулась на ровном месте и подавилась нервным смехом.
        Смотри-ка ты, а папа, кажется, был прав насчет Джейдена. Мало того, что на уме и на языке у него, как у пьяного, одно и то же - так это ведь еще и заразно! Кто бы мне сказал неделю назад, что подобная манера общения окажется для меня предпочтительней, чем извечные вайтонские пляски вокруг да около!
        Но с ним невозможно было работать иначе. Вздумай он использовать многослойные формы вежливости, чтобы сообщить мне, что я встала как огородное пугало и имею шансы сама напугать «тигра», - и мы не вылезли бы из мастерской до утра. Или, что вероятней, просто ничего не успели бы до того момента, когда миссис Ваен взмолилась о пощаде…
        А так на меня попеременно лились то по-мальчишески бурные восторги, то такие же острые замечания о позе и актерском мастерстве - я не успевала ни возгордиться, ни по-настоящему расстроиться. Только смеялась вместе с ним и неслась на той же восходящей волне, что и он, напрочь забыв о времени. Наверное, потому-то все его натурщицы и оставались довольны сотрудничеством: его страсти, его увлеченности, его готовности посвятить всего себя одному делу хватало на всю команду. Вся моя усталость ограничивалась разве что напряжением в мышцах - и то на грани какой-то сладкой ночной истомы. Я не чувствовала себя опустошенной. Для такого безнадежного интроверта, как я, это было весьма показательно.
        Джейдена и в самом деле интересовала только скульптура. Пожалуй, для того, чтобы справиться с ведением дел в Кроуфорд-холле, ему потребовалась бы благоразумная и хорошо образованная жена - леди Линдсей подходила идеально. Я еще не была готова написать об этом в рапорте, но в голове словно прояснилось, и я машинально вытащила из сумочки первый попавшийся глиф.
        Белая поверхность обточенного коралла сверкнула устремленной ввысь стрелой. Иб - дорога жизни, которая не обещает удачное завершение всех дел и не грозит надвигающейся бедой - просто ложится под ноги и предлагает посмотреть, куда приведет выбранный путь. Гадальные глифы по-прежнему не могли дать мне однозначный совет, но я только хмыкнула и провернула фишку в пальцах.
        Что ж, посмотрим.
        Глиф блеснул в руке слишком уж ярко, ловя далекий еще отсвет, и я обернулась. За придорожными кустами мелькал свет фар, повергнувший меня в глубокие раздумья: позволить неизвестному водителю пережить несколько секунд первобытного ужаса, пока он не рассмотрит меня как следует и не убедится, что на обочине стоит не смерть с косой, а просто высокая нескладная девица, или спрятаться и надеяться, что бледную рожу в зарослях он не заметит вовсе? Потому как если заметит…
        Я предпочла остаться на месте. Из-под ног выскользнула длинная темная тень - и тут же переползла на обочину, гротескно вытягиваясь на отсыревшем песке, а потом вдруг застыла. Машина остановилась.
        - Миз Марион!
        …Джейден, кто бы сомневался. Сам сел за руль, помчался куда-то на ночь глядя, как обычно, позабыв о водителе, лакеях и телефоне в Мангроув-парке, и теперь обеспокоенно выглядывал из-за распахнутой дверцы щегольского автомобиля, словно самым страшным на темной дороге была не я сама, а что-то, что могло бы со мной случиться.
        - Куда же вы одна среди ночи? - выдохнул он и оббежал машину, чтобы открыть дверцу со стороны пассажира. - Садитесь, я…
        - А вы куда один среди ночи? - поинтересовалась я, не сдвинувшись с места.
        Джейден застыл и взглянул на меня с таким недоумением, словно для наследника титула и обширных угодий было чем-то совершенно нормальным шататься по темным ночным дорогам и подвозить страшноватых простоволосых девиц на голову выше любого хулигана, который мог бы теоретически затаиться в кустах - если бы сам не испугался торчать в густых зарослях с минимальным обзором.
        - За вами, - запросто отозвался Джейден.
        Точно. Что подумал - то и сказал, ни контекста, ни подтекста. Скрытые смыслы, тонкие намеки и туманные угрозы репутации - это не про него. Наверное, потому-то мистер Раклон пошел с предупреждениями ко мне, а не к Джейдену, что было бы гораздо логичнее, будь на его месте кто-то более…
        Я запнулась на этой мысли. Более умный? Джейден не был глуп. Каждая его идея неизменно оказывалась продумана до мелочей и изучена от корки до корки, а уж в плане эрудиции он заткнул бы за пояс музейного экскурсовода. Но вот какой-то житейской хитрости, изворотливой смекалки, без которой невозможно представить даже самого пустоголового и бесполезного светского щеголя, - у него не было.
        Кажется, я впервые осознала, что подразумевала прабабушка, когда называла кого-то диковинным словом «валенок».
        С ним бесполезно играть в куртуазность и подбирать изысканные эвфемизмы. Он решит, что я отказываюсь от его компании из вежливости, не желая беспокоить, - просто потому, что верит в людей куда больше, чем они того заслуживают. И, что самое смешное, его ожидания отчего-то нестерпимо хотелось оправдать.
        Но я его все-таки разочаровала.
        - Мистер Старр, боюсь, ваше стремление проводить меня до Мангроув-парка лично может быть неправильно понято и бросит тень на леди Линдсей, что усложнит жизнь всем троим, - прямо сказала я. - Вы и без того уделили мне слишком много внимания.
        Джейден сморгнул. У меня появилось смутное ощущение, что я только что с особым цинизмом отпинала его внутреннего щенка и уже приготовила холщовый мешок с увесистым камнем на дне.
        - Но я же просто…
        - После смерти леди Саффрон вы уже не просто скульптор и декоратор, - невежливо перебила я. - Вы будущий лорд Кроуфорд, которому прочат в жены старшую дочь губернатора, и для консервативно настроенной части высшего общества это приравнивает вас к наследнику Эвансов. На вас обращено слишком много взглядов, чтобы вы могли распоряжаться своим временем и связями так же свободно, как это было на Пхум Ми На-Тааб. От ваших действий и оценок отныне зависят не только дела вашей мастерской, мистер Старр, но и судьбы многих людей. Моя - в том числе.
        Он снова моргнул, и я поняла: нет, не достучалась. Джейден еще не похоронил прежнего мистера Старра и не готов примерить на себя шкуру лорда Кроуфорда - хотя уже и понимает, что пора.
        - Хорошо, но сегодня все же позвольте довезти вас до Мангроув-парка, - упрямо сказал он. - В конце концов, отправить девушку одну, пешком, ночью одинаково недопустимо и для скульптора, и для будущего лорда Кроуфорда. Если вас так беспокоит репутация, я оставлю визитку для леди Линдсей - мне нечего скрывать от нее. Кроме того, я абсолютно убежден, что она согласилась бы со мной по всем пунктам… - Джейден вдруг осекся и сощурился, всматриваясь в густые кусты вдоль дороги.
        Я обернулась - и еще успела заметить, как шевельнулись ветви с тяжелой сочной листвой, и в сумраке хищно мигнули зеленые кошачьи глаза. Что бы ни думал Джейден, в Мангроув-парк я шла вовсе не в одиночестве - меня провожали.
        - Там кто-то есть, - изменившимся голосом сказал Джейден и пошире открыл дверцу автомобиля. - Садитесь, миз Марион. Речи не может быть о том, чтобы вы добирались пешком.
        Искушение сообщить будущему лорду Кроуфорду, что этот виверровый рыболов в кустах - со мной, было велико, но я все-таки сдержалась и покорно забралась на пассажирское сиденье. В конце концов, уж лучше быстро доехать до Мангроув-парка и распрощаться, чем полночи препираться посреди дороги.
        Джейден быстрым шагом обогнул автомобиль и прыгнул за руль. В его движениях чувствовалась некоторая нервозность, и я машинально начала припоминать, что у меня с собой есть такого, что можно выдать водителю (выходило, что ничего), и пропустила тот момент, когда скульптор вдруг вдарил по тормозам, так и не набрав нормальную скорость.
        Я повисла на ремне безопасности и выругалась так, как никогда не позволила бы себе леди, но Джейден даже головы не повернул.
        В пятне света фар на дороге безмятежно сидела крупная полосатая кошка, состоявшая, казалось, целиком из мускулов и когтей, и насмешливо щурила зеленые глаза. За ней тянулась густая черная тень - приличествующая, пожалуй, разве что тому самому тигру, а никак не виверровому рыболову.
        Кошка принюхалась, распушив густые белые усы, раззявила пасть - и гнусаво расхохоталась.
        У меня похолодели кончики пальцев. Лонгтаун был сравнительно молодым городом, еще не отпугнувшим от своих окраин непролазные джунгли и мангровые болота, и всякий житель неизменно носил с собой охотничье ружье. Повстречав в ночи дикого хищника, местные первым делом хватались за огнестрел - а уж потом выслушивали, почему не стоило палить.
        А Джейден, ко всему прочему, раньше и вовсе жил в небольшом поселке посреди нагорья Пхум Ми На-Тааб, где жизнь была еще разнообразнее и жестче, - и потому, когда он отмер и потянулся к заднему сиденью, я не выдержала и крикнула:
        - Стой! - и только потом разглядела, что именно он схватил.
        Фотоаппарат. Тот самый, которым собирался снимать меня.
        - Что-то не так? - с недоумением спросил Джейден, косясь на дорогу. - Смотри, какая красавица. Обычно они людей избегают, их не так-то просто заснять.
        Это я и так знала и меньше всего ожидала подобной выходки от собственного фамилиара. Кошка не рисковала подходить даже к маме, и чтобы усесться посреди дороги, ей нужен был очень весомый повод.
        Что уж там, у всех моих поводов для беспокойства в последнее время было одно имя.
        - Мне срочно нужно заехать к кузену, - сказала я и сжала сумку - полупустую, как назло.
        - Сейчас? - Джейден так удивился, что даже опустил фотоаппарат, уже нацеленный на виверровую кошку в свете фар.
        Но я уже тянулась к ремню безопасности.
        - К нему не проехать на автомобиле, так что… я ценю вашу помощь, мистер Старр, но я должна…
        Отстегнуться я не успела: руки ни с того ни с сего начали подрагивать, и непослушный замок ремня безопасности никак не поддавался - а потом Джейден попросту схватил меня за запястье, не позволяя выскочить в ночь.
        - Что случилось? - нарочито мягким и спокойным голосом спросил Джейден.
        Я представила себе, как могло бы выглядеть честное объяснение, и резко мотнула головой. Признаться единственному мужчине, который говорил, что я идеальна, в том, что склонна регулярно общаться с кошкой? Не в этой жизни!
        - Где живёт твой кузен? - тем же невыносимо терпеливым тоном поинтересовался Джейден, выпустив мою руку. - Я провожу.
        - На машине можно доехать только до поворота на родник, - автоматически отозвалась я.
        Джейден с готовностью переключил передачу и уже собрался тронуться в путь, но виверровый рыболов по-прежнему сидел на дороге, щурясь от слишком яркого света фар, и всем своим видом намекал, что киса устала бегать на своих лапках, а у людей есть чудесная просторная машина, где наверняка найдётся место для маленькой кошечки. Мне не оставалось ничего, кроме как всё-таки выбраться из автомобиля, проигнорировав протестующий возглас Джейдена, и подхватить фамилиара на руки.
        "Маленькая кошечка" весила как годовалый ребёнок, а держать её было куда как неудобнее: обнимать за шею я её не приучала (с такими-то когтями!), да и к тесным объятиям привычки не выработала. На руках кошка моментально напряглась всем телом, готовясь в любой момент извернуться и спрыгнуть, и успокоилась только в машине, когда я позволила сползти на колени под ошарашенным взглядом Джейдена.
        - Это моя кошка, - вынужденно сообщила я под несогласный мяв: кошка полагала, что это я её ведьма, а никак не наоборот. - Нам лучше поторопиться.
        Джейден покорно нажал на газ, но коситься на кошку не прекратил, - а она лужицей растеклась по моим коленям, подставляя под пальцы лоб и жёсткую шерсть за ушами, и принялась лениво перебирать когтями от удовольствия, демонстрируя бледные кожистые перепонки на лапах.
        - Долгая история, - прокомментировала я, не дожидаясь наводящих вопросов. Наврать правдоподобно у меня все равно сейчас не вышло бы - все мысли занимал дражайший, чтоб его, кузен и его новая пассия с нездоровым пристрастием к ориуму.
        Чтобы Сирил да упустил шанс хоть ненадолго затуманить свои гениальные мозги и отдохнуть от гнета тяжёлых, без сомнения, мыслей и судьбоносных идей? После Каменной Смуты я такого не припоминала. Кузен тогда угодил на передовую, в Старый Кастл, и воспоминания об этом преследовали его до сих пор.
        А уж перед ориумом он бы точно не устоял… наркотик был сравнительно новым, и случаев передозировки ещё не было зарегистрировано, - но Сирил со своей любовью ко сну без сновидений вполне мог стать первопроходцем.
        Вот нужно же ему было связаться именно с Нарит, как будто пророчиц без наркозависимости в Ньямаранге мало!
        - Остановите здесь, - попросила я, увидев знакомую тропинку, сбегающую с обочины. - Благодарю, мистер Старр, дальше я сама.
        Джейден покорно затормозил, но, стоило мне выбраться из машины, как я поняла, что вторую часть фразы он молча проигнорировал - и, кажется, всерьёз собрался промаршировать через мангровую рощу в тонких летних брюках и легких тканевых лоферах. Остановить его на этом основании не получилось: стоило мне намекнуть, что его одежда несколько отличается от того, что следовало бы носить в болотистом лесу, как Джейден окинул меня выразительным взглядом и посоветовал заплести волосы.
        Про туфельки на устойчивом, но все же каблуке он вежливо промолчал, и я пристыженно соорудила на макушке кривую кубышку - прямо на ходу, уже не тратя время на протесты. Виверровая кошка серой тенью стелилась рядом, то и дело растворяясь в полночном сумраке. Джейден то и дело принимался высматривать ее в густых зарослях и, кажется, отчаянно жалел об оставленном в машине фотоаппарате, но принял мои правила игры и молчал всю дорогу - даже когда оступился и по щиколотку ушел в мягкую соленую грязь, едва не оставив в роще свои щегольские лоферы.
        Бывший домик моей мамы с тропы видно не было. Он скрывался в густой зелени, упрямо подступавшей к сваям и все пытавшейся отвоевать свою территорию: разлапистые кусты нипы забрались почти под самую веранду и высовывали наружу острые пики резных листьев; над крышей склонился старый эгицерас, всегда готовый поделиться солью, а вот второе дерево, чьи ветви откровенно покушались на кухонное окно, оказалось безжалостно спилено, - но даже это не умалило ощущения внезапного спокойствия и правильности, которое всегда накатывало на меня при виде старенькой хижины в мангровом лесу. Я родилась гораздо южнее, и здесь мы жили совсем недолго, всего несколько лет, пока папу не вынудили переехать из-за работы; но именно это место придавало мне сил - как обычно придает сил ведьме ее дом.
        - Сирил! - позвала я.
        Никто не откликнулся, и я вошла в дом.
        Рука нового хозяина чувствовалась во всем: и в скошенной поросли возле крыльца, и в замененных ступенях лестницы; с веранды исчезли стройные ряды банок и горшков, а в столовой поселился плакат с гастролей Ламаи Кантуэлл - мамы Сирила, которая, несмотря на почтенный возраст, продолжала петь и курировала фонд помощи жертвам домашнего насилия, наотрез отказываясь уйти на заслуженный отдых. Рядом с буфетом на кухне обнаружился пустой ящик из-под поша и два немытых стакана, а в спальне, куда я не сразу решилась войти, над кроватью покачивался свежий ловец снов с тремя длинными ярко-голубыми перышками. Постель была смята, но все запахи выветрились: оба окна оставили открытыми нараспашку, и мангровая роща не замедлила наполнить комнату своим непередаваемым амбре.
        Пока что все выглядело так, словно эти голубки, Сирил и Нарит, устроили себе вечер гедонизма и морального разложения, а когда кончилась выпивка, пошли куда-то за добавкой. Но не просто же так виверровая кошка выскочила на дорогу перед автомобилем, привлекая внимание? Она ведь и правда старалась избегать людей, Джейден не ошибся…
        - Марион!
        Я вздрогнула и выглянула из пустой спальни. Джейден неподвижно стоял на пороге второй комнаты, которой обычно не пользовались; при мне она была вовсе закрыта на засов, но Сирил, по всей видимости, все же нашел для нее применение.
        Затылок резко потяжелел, а ладони сделались влажными и холодными. Джейден ухитрялся всегда и во всем усмотреть что-то если не красивое, то хотя бы интересное, и вот такого выражения лица - опустошенно-мрачного - я у него еще не видела.
        - Не заходи туда, - резковато велел он, когда я двинулась в его сторону, и упер руку в дверной косяк, преграждая путь.
        Но я и сама остановилась - и сжала кулаки так сильно, что вогнала ногти себе же в ладонь.
        В свободной комнате Сирил оборудовал себе кабинет: поставил простенький деревянный стол, сколотил кособокую табуретку и даже где-то раздобыл стеллаж для книг - сейчас он лежал на боку, щедро рассыпав отсыревшие фолианты по полу. На подоконнике стоял чудом уцелевший закопченный кальян с растрескавшимся шлангом и мутной жижей в чаше. Угли в нем еще не остыли, и по комнате плыл тяжелый сладковатый аромат - настолько сильный, что перебивал и вонь мангровой рощи, и запах мертвого тела.
        Нарит Аволокорн лежала на полу, среди книг, раскинув руки. Чужая рубашка на ней была расстегнута, и пенистая голубовато-белая дорожка ориума тянулась от раскрытого рта до обнаженных грудей.
        Кажется, те слова, что у меня вырвались, не приличествовали не то что леди - не всякий матрос рискнул бы их повторить! - но Джейден с нездоровым хладнокровием отступил назад, оттесняя меня от распахнутой двери, и приобнял за плечо, непреклонно разворачивая в сторону выхода.
        - Ей уже ничем не поможешь. Мы должны сообщить в Департамент Охраны Правопорядка, - уже знакомым отвратительно мягким тоном начал увещевать Джейден, и я раздраженно сбросила его руку с плеча:
        - Это сделал не Сирил. Не нужно меня успокаивать. Скорее к машине, я должна как можно быстрее попасть в Лонгтаун.
        Джейден на мгновение застыл с рукой в воздухе, словно надеялся, что меня примагнитит обратно, удивленно сморгнул - и нахмурился:
        - Погоди. Откуда ты знала, что здесь что-то случилось?
        Я замерла на полушаге, и мимо нас обоих как ни в чем не бывало прошмыгнула кошка - и если я еще просто машинально отступила, давая ей дорогу, но Джейден невольно шарахнулся в сторону: при всей его любви к прекрасному виверровый рыболов, с когтями нараспашку направляющийся прямиком к нему, все-таки вызывал отнюдь не желание схватиться за фотоаппарат. Кошка же и ухом не повела, ввалившись в кабинет, как к себе в логово, деловито запрыгнула на стол и обернулась в нашу сторону.
        - Брысь оттуда! - так уверенно скомандовал Джейден, взяв себя в руки, что кошка даже пригнулась, готовясь спрыгнуть, а я автоматически отскочила на пару шагов - и только потом опомнилась.
        Джейден под изучающим взглядом неумолимо начал краснеть.
        - Я не тебе…
        Но кошка смотрела на него точно так же - задумчиво и несколько ошарашенно. Наверное, нам обеим как-то только сейчас вспомнилось, что Джейден все-таки был не робким учеником, а владельцем собственной мастерской, где на него работал добрый десяток человек. Ему было где отрабатывать командный тон, да и непредвиденные ситуации наверняка случались.
        Только вот с чего бы ему все же быть таким спокойным и собранным рядом со свежим трупом?
        - Она же там все улики попортит! - предпринял еще одну попытку Джейден, но снова шикать на кошку (и на меня) не рискнул.
        Рыболов презрительно фыркнул, подцепил когтем какую-то бумажку со стола и демонстративно сбросил на пол. Я проверила волосы - пучок вроде держался - и, шагнув в комнату под протестующий возглас Джейдена, подобрала листок.
        Он оказался вырван из блокнота Сирила; на обороте красовался профиль Нарит Аволокорн, набросанный простым карандашом, и сквозь него просвечивала надпись «сын от женщины из простого народа», трижды подчеркнутая красным.
        Я грязно выругалась. Единственный источник сведений, который когда-либо говорил что-то про незаконнорожденного сына покойного короля, лежал на полу. Безнадежно мертвый.
        Но в королевского бастарда мне все равно не верилось. У Его Величества законных-то детей не было ни в одном из трех браков, откуда бы взяться сыну от «женщины из простого народа»? Да еще чтобы об этом прознала оборванка с северной окраины Лонгтауна, и больше никто? Или…
        Нет, Нарит была слишком молода. И, судя по всему, вообще никогда не рожала.
        - Марион, - резковато произнес Джейден, и я вдруг осознала, что застыла посреди места преступления с бумажкой в руках. - Выйди оттуда. Едем в Лонгтаун. Немедленно. И верни листок на место! - под конец фразы он все-таки снова покраснел, как помидор, но непреклонно смотрел мне в глаза и не отводил взгляда - что уже говорило о многом.
        Я послушно положила бумагу на стол и вышла из комнаты. Кошка выскользнула следом и беззвучно ввинтилась под стол. Джейден проводил ее таким внимательным мясницким взглядом, что на месте рыболова я бы немедленно растворилась в ночи, но фамилиар только вильнул хвостом и упрямо провожал нас до самой дороги - хоть и не рисковал при этом вылезать из кустов.
        В участке Охраны Правопорядка предсказуемо оказался только дежурный офицер - совсем молодой парнишка, от новостей заметно побледневший и так испуганно хлопавший глазами, что я не выдержала и сама подсказала, что необходимо вызвонить кого-то из детективов, а там уж пусть они распоряжаются. Офицер просиял и повис на телефоне, но его облегчение было недолгим.
        - Детектив Чаннаронг не отвечает, - несчастным голосом поведал он, не отнимая трубку от уха. - И помощник детектива Хайнс тоже. А у детектива Уайта телефона нет, а мне нельзя покидать участок.
        - Позвоните на служебный телефон Мангроув-парка, - со вздохом посоветовала я, и уже через полчаса в участке объявился Элиас Хайнс.
        Похоже, времени даром он не терял: от него ощутимо пахло алкоголем, а угловатое скуластое лицо заметно скруглила характерная сонная одутловатость, и было очевидно, что одним только пузырьком бузинной самбуки они с мистером Уокером не ограничились. Заметно пошатываясь от слабости и недосыпа, Элиас первым делом вручил мне опустевшую склянку и клятвенно пообещал не спрашивать, откуда я ее взяла. Потом по-свойски пожал руку Джейдену, сонно сморгнул, уставившись на его ботинки, - и вдруг встрепенулся, одарил внимательным взглядом сначала скульптора, а потом - меня.
        Я почувствовала, что краснею не хуже Джейдена, и чудом подавила желание немедленно переплести растрепавшуюся кубышку. Зато сам наследник Кроуфорд-холла, не обращая внимания на двусмысленность ситуации, сходу объявил:
        - Эл, мы нашли труп! В хижине на болотах к востоку от родника, женщина лет двадцати пяти - двадцати семи, ньямарангка, средний рост, худощавое телосложение… - бодро оттарабанил он и, кажется, был готов сходу выдать все внешние приметы покойной Нарит Аволокорн, но Элиас еще раз перевел взгляд с меня на Джейдена и негромко спросил:
        - Что вы там делали?
        Джейден пожал плечами и как ни в чем не бывало признался:
        - Мы заработались допоздна, а Марион хотела навестить своего кузена. Он живет в той хижине. Я вызвался проводить - не ходить же девушке одной по болотам так поздно!
        Элиас задержал на нем взгляд, но ничего не добился. Джейден смотрел прямо, с ясной уверенностью человека, который в жизни не сделал ничего дурного, а о скрытом смысле разве что в книжках читал, и о том, что иногда нужно держать язык за зубами, способен догадаться исключительно постфактум.
        В такие моменты мне было мучительно стыдно за себя и за суровую реальность, но все равно нестерпимо хотелось настучать ему по голове.
        - Хижина на болотах лет двадцать как заброшена, - медленно произнес Элиас, не отводя взгляда, - там никто не живет.
        Я не выдержала и все-таки поправила шпильку в кубышке, но добилась только того, что она все-таки не выдержала и рассыпалась. Волосы окутали меня тяжелым черным плащом. Вторая шпилька со звоном упала на пол, подскочила и едва не вонзилась Джейдену в ногу. Тот нагнулся, подобрал ее и бережно протянул мне, немного хмурясь:
        - Нет, домик вполне ухожен, его недавно ремонтировали.
        Элиас устало провел рукой по лицу.
        - Джейд, я должен буду отразить в рапорте, что ты был там с девушкой. Ночью. Наедине. В ничейной хижине, где официально никто не живет. Ты точно хочешь, чтобы я написал, что вам приспичило в первом часу ночи нанести визит вежливости кузену на болотах, или все-таки хорошенько подумаешь?
        До Джейдена, наконец, дошло. Он окинул меня взглядом, наверняка подмечая все детали: и растрепанные волосы, и помятое платье, и то неуловимое, но все же заметное напряжение в теле, которое обычно проявляется после хорошей физической нагрузки. Или хорошего секса.
        А тут еще и он сам после нескольких часов в студии и двух марш-бросков через болота подряд - красавец, да и только!
        - Вообще-то все именно так и было, - растерянно признался Джейден. - На дорогу выскочила виверровая кошка-рыболов, я хотел заснять, а Марион…
        Я отчетливо осознала, что слухи и так было уже не остановить, а сейчас все станет еще сложнее.
        - Я имею право на звонок! - напомнила я и, плюнув на все приличия, уселась на колченогий стул для посетителей.
        И так было ясно, что в ближайшее время мы отсюда никуда не уйдем.
        Часть III. Дорога из костей и ножей
        Это был отнюдь не первый раз, когда я внезапно оказывалась в самой гуще событий и не могла дать никаких объяснений, но ночь все равно превратилась в кошмар наяву.
        Папа битый час не брал трубку, а потом, выслушав сумбурный пересказ случившегося, молчал так долго, что я на всякий случай проверила, не прервалась ли связь. Телефонные сети радовали отменной работой - в отличие от второго заместителя главы Тайной Палаты.
        - Следов борьбы не было? - спросил он ровным голосом.
        На посторонних папина выдержка всегда производила неизгладимое впечатление. В критической ситуации, когда кто-то другой давно бы бился в истерике, несравненный Тао Лат всегда оставался предельно собран, каменно спокоен и невыносимо вежлив - за это его особенно ценили в ведомстве. И только дома знали, что он вовсе не человек-скала и после таких вот встрясок долго сидит на кухне над остывшим чаем и никак не может уснуть.
        Поэтому тот самый тон «у меня все под контролем, действуем по инструкции» я узнала моментально, и лично мне он спокойствия не добавил ни капли.
        - Заметных невооруженным глазом - нет, - таким же ровным голосом ответила я, подобравшись.
        В трубке снова повисла напряженная тишина.
        - Дай-ка мне самого старшего, - попросил папа отстраненно-флегматичным голосом, словно обсуждал погоду за столом.
        Я подняла взгляд на Элиаса. К тому моменту он уже вытряс из Джейдена все, что смог, перебудил криминалистов и сорвал кого-то с патрулирования улиц, а теперь навязчиво маячил рядом с открытым блокнотом и всем видом намекал, что я могу даже не надеяться на папин авторитет, - все равно придется давать показания, и как можно подробней.
        Трубку я ему всучила с нескрываемым злорадством.
        Элиас попытался изобразить злобного служаку, но быстро сменил тон: на любую раздраженную тираду у папы всегда находилась порция нестерпимо ледяной вежливости, способной охладить самые горячие головы - а помощник детектива скорее рассчитывал запугать обывателя погонами и не позволить влиять на расследование, нежели действительно злился. Не прошло и минуты, как он смущенно кашлянул и в предельно корректных выражениях принялся объяснять, что не может принимать приказы по телефону и обязан получить соответствующие бумаги вкупе с указаниями сверху.
        Папа зловеще заверил, что все формальности будут соблюдены в кратчайшие сроки, и потребовал вернуть трубку мне. Это указание Элиас исполнил с нескрываемым облегчением, но обрадовалась я рано.
        - Марион, я вышлю пару человек в Лонгтаун, но мне нужно, во-первых, чтобы до их прибытия ты выяснила о Нарит все, что только можно.
        - Нарит? - растерялась я. - А как же…
        - А во-вторых, - тихо, но с нажимом произнес папа, заставив меня замолчать на полуслове, - никто не должен найти Сирила. Ты - в том числе.
        «Почему? - так и не спросила я. - Это же не он убил Нарит!»
        За годы службы под папиным начальством я даже слишком хорошо уяснила, что такое уровни доступа к секретной информации. И вот этот тон - «мотай на ус и делай, как я сказал» - тоже слышала неоднократно. Где и из-за чего бы ни скрывался Сирил, папа уже обо всем догадался, и мне этого знать не полагалось.
        Но Сирил и тайны - это сочетание крепко держится ровно до первой бутылки хорошего рома с лимонным соком, так что спорить не имело смысла.
        - Хорошо, пап, - смиренно согласилась я и положила трубку.
        Джейден проводил ее мечтательным взглядом и не к месту заявил:
        - Я хотел бы познакомиться с твоим отцом. Ты же на него похожа?
        Я обменялась понимающими взглядами с Элиасом. Пожалуй, только Джейден Старр мог без единой задней мысли захотеть познакомиться с отцом компаньонки его будущей невесты, когда по Лонгтауну уже пополз слушок про чрезмерный интерес к посторонней девушке. И объявить об этом с такой непринужденностью тоже мог только он.
        - Мистер Лат тебе все равно позировать не станет, - выбрал наиболее дипломатичный ответ Элиас. - Стань сначала баронетом, а уж потом замахивайся на бюсты государевых чиновников.
        От напоминания о грядущем титуловании Джейден несколько скис, и его безудержный творческий порыв был купирован - по крайней мере, на какое-то время.
        - К слову, о чиновниках. - Помощник детектива повернулся ко мне и окинул цепким взглядом. Я напряглась в ожидании какого-нибудь чудовищно неудобного вопроса про свою работу, но Элиас только покосился на Джейдена и тяжело вздохнул. - Облегчим им административную работу. Ты была знакома с покойной?
        - Можно сказать и так, - неохотно признала я. - Боюсь, я постаралась свести общение к минимуму и мало что могу рассказать. До знакомства с моим кузеном, Сирилом Кантуэллом, она жила на северной окраине Лонгтауна, в одной из хижин, что вот-вот уйдут на болотное дно. Насколько я знаю, ориум она принимала уже тогда, и под его воздействием изображала пророчицу… - я осеклась.
        Если задуматься, предсказания Нарит сбывались. Она знала, что часть моего дара заключена в виверровой кошке, знала, когда я приду к Сирилу и что Линдсей приснится кошмар, когда меня не будет в особняке… и если первое еще можно было как-то выведать у информаторов в Старом Кастле, второе - от слуг, то о снах наследницы Мангроув-парка ей некому было рассказать. К маминой хижине на болотах невозможно подобраться незамеченным: соленая болотная грязь не высыхала даже в самый жаркий сезон и так чавкала под ногами, что единственным способом подкрасться к домику и поделиться ценной информацией было прилететь по воздуху.
        Или Нарит действительно была пророчицей, или у нее самой имелся фамилиар. Притом летающий, иначе мы с Сирилом услышали бы незваных гостей даже с чердака!
        Но она сама же и утверждала, что только вайтонка могла вырвать у себя часть дара, чтобы заточить ее в ком-то…
        - Ей за это платили? - прервал затянувшуюся паузу Элиас.
        Я вспомнила замызганную северную окраину и неопределенно хмыкнула.
        - Чем бы? У аборигенов из гетто ничего нет. Разве что подкармливали за особо удачные пассажи.
        …ведьма никогда не взяла бы деньги в руки. Дар не терпит сребролюбия и покидает тех, кто осмелился брать плату за свои услуги. Только благодарность и добровольные подношения - или ничего.
        Плату за мою работу всегда забирал либо Сирил, либо папа. Они же и распоряжались средствами - мне, по совести, почти всегда хватало того, чем были готовы поделиться благодарные (и частенько поддатые) гости и соседи.
        Но в тех кругах, где вращалась Нарит, делиться было нечем. Она носила рубашку Сирила, курила самодельный ориум и питалась, судя по трупу, от случая к случаю, - что еще больше затрудняло выводы о природе ее знаний. Не просто так ведь ее хижина была переполнена вечерами, когда пророчица начинала вещать, и одним ориумом это не объяснить…
        - Что она делала в хижине твоего кузена? - не дал увлечься размышлениями Элиас.
        - Жила, - я пожала плечами. - Она была его любовницей.
        Элиас сосредоточенно посмотрел на меня поверх блокнота, и в его взгляде читалось что-то подозрительно похожее на то, как я сама наблюдала за незамутненным поведением Джейдена.
        - То есть я сейчас должен запротоколировать, что вайтонский эсквайр, кузен компаньонки леди Линдсей Эванс, непонятно по какому праву жил в заброшенной хижине посреди вонючих мангровых болот, да еще притащил туда содержанку с северной окраины Лонгтауна? - проникновенно уточнил он. - А тебе в первом часу ночи внезапно вздумалось навестить их? И напомнила об этом, видимо, кошка-рыболов.
        В таком изложении история звучала скорее анекдотически, чем зловеще и мистично. Пожалуй, меня это всецело устраивало.
        - Примерно так, - с бессовестно любезной улыбкой подтвердила я.
        Элиас тяжело вздохнул и отложил блокнот. Писать там такую ересь он явно не собирался, даром что она была чистейшей правдой.
        - И где же во время всего этого был твой кузен?
        - Понятия не имею, - предельно честно отозвалась я. - Сирил - этнограф и очень много путешествует. Вероятно, он предложил Нарит пожить у него, пока сам он в отъезде, - я помедлила, воскресив в памяти образ кабинета. - Нарит же, скорее всего, воспользовалась его отсутствием и наварила себе ориума, чтобы скурить его в свое удовольствие, ни с кем не делясь: в нищих кварталах ей вряд ли удалось бы скрыть свежую партию. Но ориум едва ли рассчитан на кальян…
        - И Нарит об этом не знала? - скептически уточнил Элиас.
        Я только развела руками.
        - Мы не настолько хорошо знакомы.
        - Она была не одна, - вдруг подал голос Джейден - удивительно некстати.
        Мы с Элиасом с одинаковым подозрением уставились на него, и под перекрестными взглядами гениальный скульптор уже как-то привычно залился краской.
        - То есть, я не очень уверен, - смущенно пробормотал он, - все-таки в комнату я не заходил и ничего не замерял. Но там кто-то обрушил книжную полку, и это была не эта девушка. Если бы у нее закружилась голова от отравления и она попыталась удержать равновесие, хватаясь за полку, и тогда-то ее и уронила, падая, то тело лежало бы немного не там. - Джейден заметно приободрился, как и всегда, когда речь заходила о композиции, пропорциях и глазомере, и быстро перестал запинаться и мучительно подбирать слова. - Вряд ли она смогла бы встать еще раз, подвинуться на небольшой угол и снова упасть в такой позе, словно за что-то цеплялась, пытаясь удержать равновесие.
        Элиас задумчиво побарабанил пальцами по столу и яростно застрочил в блокноте.
        Кажется, я уже догадывалась, кого он попытается обвинить первым делом - если не в непредумышленном убийстве, то в преступном бездействии - точно.
        - Миз Марион, - машинально сменив тон на протокольно-вежливый, окликнул помощник детектива, - а где ваш кузен в данный момент?..
        Пожалуй, это еще был самый безобидный вопрос внушительного списка тех, на которые я не могла ответить. Объявившийся рано утром детектив Чаннаронг - типичный сухонький ньямарангец, морщинистый и седой - додумал еще десяток, но ничего не добился. Со стандартной методикой допроса я тоже была знакома - она входила в курс подготовки агентов под прикрытием, хоть и рассматривалась с несколько специфической точки зрения, но именно благодаря этому я умела корчить из себя святую невинность - та еще задачка для ведьмы, если задуматься. Вдобавок вторые сутки на ногах не прошли бесследно, и вместо внятных ответов можно было с чистой совестью клевать носом и время от времени задремывать прямо на стуле - нечеловеческую усталость мне даже изображать не пришлось. Увы, жалостью никто из охранителей правопорядка проникаться не спешил.
        В результате первым не выдержал Джейден: в лоб оповестил детектива и его отвратительно бодрого помощника, что дама вообще-то провела вечер за позированием и не спала всю ночь, накинул на меня свой дождевик и отконвоировал к машине. Безудержный тропический ливень настойчиво барабанил по крыше и сплошным потоком стекал по всем стеклам, сводя видимость к нулю, несмотря на яростно машущие дворники, и к Мангроув-парку мы едва ползли.
        - Ты в порядке? - хрипловато спросил Джейден, не рискуя отворачиваться от дороги.
        Я встрепенулась - надо же, почти сморило! - и потянулась за сумкой.
        - Нет, - ответила я так же сипло: разговаривать пришлось так много, что голос сел.
        Хуже всего было то, что сейчас от меня требовались две совершенно противоположные вещи: изобразить приличную женщину, шокированную чудовищной сценой в хижине, и одновременно - ненавязчиво вклиниться в дела Чаннаронга и Хайнса, чтобы при необходимости пустить детективов по ложному следу. В Сириле я почти не сомневалась; если уж дошло до того, что он заикнулся о женитьбе, то уж точно не оставил бы Нарит умирать - не говоря уже о том, чтобы убить ее собственноручно!
        А что вообще происходит, я бы и сама не отказалась выяснить, - и потому без лишних раздумий полезла за мешочком с гадальными глифами. Самый простой ритуал, ответы на три вопроса: основной и два дополнительных, раскрывающих тему.
        Где сейчас Сирил? Что заставило его сбежать? Знает ли он, что случилось с Нарит?
        Я зажмурилась, вытащила из мешочка три глифа - один за другим - и выложила рядком у себя на коленях. И тут же вздрогнула, едва открыв глаза.
        С первой фишки на меня злорадно скалился человеческий череп. Каме-кими - символ смерти и трансформации через познание. Я прикусила губу, давя испуганный всхлип, - нет, только не Сирил, как же так! - и лишь потом сообразила, что первым вопросом было не «жив ли», а «где он». Глиф означал не конец пути, а чей-то склеп.
        Что ж, в отсутствии фантазии Сирила было сложно обвинить. А навестить его меня и так не тянуло - еще приведу ненароком хвост из желающих проводить даму на ночь глядя…
        Второй глиф распустился нежнейшим белым лотосом. Джунахау - главный из всех символов. Для себя я всегда интерпретировала его как связь с короной и теперь немало растерялась: с чего бы Вайтонскому престолу вынуждать Сирила бежать из дома, от женщины, которую он хотел назвать своей - кажется, вообще впервые в жизни?
        Зато третий глиф был понятен и однозначен. Пустая фишка, гладкая, как отшлифованное прибоем стекло. «Нет» - отрицание и пустота. Что бы ни вынудило Сирила скрываться, куда бы он ни подался - в смерти Нарит его вины не было. Хотя бы потому, что он вообще о ней не знал.
        Я выдохнула с облегчением, чем неосторожно привлекла внимание Джейдена.
        - «Кожа ангела», - моментально опознал он, на мгновение отвлекшись от дороги, и ударил по тормозам так, что я едва не рассыпала фишки. - Ньямарангские гадальные кости?
        А я-то думала, что самый неудобный вопрос мне задал Элиас…
        - Самодельные, - быстро призналась я, обуянная нехорошим предчувствием.
        Ведьмино чутье не обмануло: уж Джейден-то был знаком с историей ньямарангских гаданий не в пример лучше любопытных горничных и кухарок, и у него они ассоциировались отнюдь не с умиротворяющим ощущением власти над собственной судьбой.
        - Знаешь, когда миссис Ваен сказала, что я нашел воплощение Солады, я посмеялся, - задумчиво сообщил Джейден, потянувшись к крайнему глифу, и без единой задней мысли подхватил его с моих колен. - А сейчас мне уже почему-то жутковато, а не смешно. Хотя, наверное, еще интереснее вышло бы, если бы ты разложила глифы кругом на груди у той умершей девушки. Жрицы-коломче так гадали, прямо на остывшем теле жертвы, когда у императора рождался сын. Круг символизировал жизненный цикл и должен был предсказать судьбу ребенка. Из всех детей выбирали достойнейшего, а остальных приносили в жертву, когда новый император всходил на престол. - Он машинально нарисовал круг глифом «нет» у себя на ладони. - Считалось, что без жертвоприношения гадание не сработает, потому что боги равнодушны к повседневным вопросам и не делятся своей мудростью просто так. Плюс, опять же, личность гадальщицы тоже имела большое значение. - Джейден окинул меня тяжелым мясницким взглядом, явно представляя на месте меня ивуарин и шпиатр, и только потом наконец-то спохватился. - Прости, тебе, наверное, и без исторических справок страшно
после минувшей ночи.
        Я кивнула, обрадовавшись удобной отговорке. Страшно, непонятно, обидно, и вообще я тут приличная женщина, впервые увидевшая труп.
        - Но все же… - Джейден в глубокой задумчивости повертел фишку в пальцах. Я уже собиралась ее отобрать, но настороженно замерла, стоило ему снова подать голос. - Ты ведь не собиралась навещать кузена. Вспомнила о нем, когда на дорогу выскочила твоя кошка… а теперь вдруг решила погадать на костях?
        Кто-то другой постеснялся бы задавать подобные вопросы. Аккуратно выяснять у женщины, не слишком ли ее хобби смахивает на деятельность какой-то дурацкой секты? Нет, это занятие не для благовоспитанных вайтонских джентльменов. Этикет требует немедленно закрыть глаза на что-то настолько непристойное, как ведьмы, и сменить тему. Обсудить погоду, например, благо ливень бил все рекорды - еще немного, и вода начнет затекать в салон автомобиля!
        Но рядом со мной сидел не какой-нибудь лощеный джентльмен, а Джейден Старр собственной персоной, и его сезон дождей ничуть не трогал. Ливень нельзя было изваять, а вокруг дурной погоды сложновато накрутить мистически-романтическую историю, которая привлекла бы публику на выставку.
        А вот ньямарангские гадания, с другой стороны…
        - Нарит тоже гадала? - спросил Джейден прежде, чем я придумала какое-нибудь удобное оправдание.
        - Нет, - резковато ответила я, - она пророчила.
        - Есть разница? - Джейден подбросил глиф, и я поймала его на лету, не дав приземлиться обратно в мужскую ладонь.
        - Есть, - пробурчала я, собирая фишки обратно в мешочек. - Гадание никогда не бывает четким и однозначным. Оно показывает вероятности, развилки на жизненном пути, когда будет иметь значение свободный выбор. А пророчество утверждает, что определенное событие произойдет так или иначе, что бы ему ни предшествовало. Но так бывает только в мифах и легендах. Не в реальной жизни. Но люди любят определенность. Даже от гадалки ждут четкого алгоритма, чтобы она прямо сказала: сделай то-то и то-то, и тогда все твои мечты сбудутся, и все будет хорошо до конца дней. А, да, и конец дней настанет через месяц после твоего сотого юбилея, не забудь занять денег за неделю до и рвани в отпуск… - я поняла, что еще немного - и залью ядом весь салон, и замолчала.
        Поразительно, сколь многие были готовы лишиться свободы воли, чтобы не нести ответственность за свой выбор. Нарит давала людям то, что они хотели, и в Лонгтауне ее любили.
        И Сирил, наверное, любил.
        - Ты злишься? - неподдельно удивился Джейден.
        - Больной вопрос, - проворчала я и застегнула сумку. - Мы едем?
        Джейден молча отвернулся и снова придвинулся к рулю, силясь рассмотреть хоть что-то за сплошной стеной дождя. Лицо у него было непривычно серьезным и хмурым.
        Кажется, даже он понимал, что я слишком много умалчиваю. Но сил настаивать у него уже не оставалось - на мое счастье.
        Потому что после мучительно долгой ночи, наполненной злыми вопросами, постоянными увиливаниями, откровенной ложью и игрой в святую наивность, мне отчего-то больше всего на свете хотелось просто по-человечески выговориться. А Джейден, которому в святую наивность и играть-то не приходилось, казался наилучшей кандидатурой. Не поверит - так и скажет. А если поверит…
        Я хмыкнула себе под нос и отвернулась, бессмысленно уставившись на сероватые потоки воды за стеклом. Поверит он, как же! Держи карман шире, ведьма…
        Еще на подъездной дорожке перед Мангроув-парком стало ясно, что наша ночная отлучка не прошла незамеченной: перед парадным входом навытяжку стоял дворецкий и леди Изабель Эванс собственной персоной. Вряд ли столь официально и помпезно встречали меня; скорее всего, в первую очередь господ обеспокоило то, что Джейден не ночевал в Кроуфорд-холле.
        И то, что я отсутствовала одновременно с ним, определенно не добавляло мне очков.
        - Джейден! - с облегчением воскликнула леди Изабель, шагнув навстречу потенциальному зятю. - Мы так забеспокоились, когда Каллум позвонил и сказал, что ты не вернулся в особняк! С тобой все в порядке?
        - Со мной-то - да, - неловко признался Джейден и обернулся, чтобы открыть мне дверцу автомобиля - но я уже выбралась наружу самостоятельно и тут же попала под обстрел неодобрительными взглядами за авторством леди Изабель и мистера Хантингтона.
        У дворецкого получалось укоризненней, у хозяйки и нанимательницы - грознее.
        - Зайдите ко мне в кабинет, миз Марион, - с прохладцей в голосе потребовала леди Изабель, - я рассчитываю услышать ваши объяснения, отчего вы отсутствовали в Мангроув-парке вторую ночь подряд.
        Джейден уставился на меня с нескрываемым любопытством, но никаких каверзных вопросов задавать не стал: должно быть, даже он догадывался, что у леди Изабель их еще больше. А я прикусила щеку изнутри, чтобы не выдать нервный смешок: меня посетило подозрение, что прежние компаньонки Линдсей так быстро вылетели из Мангроув-парка отнюдь не из-за ее капризов и дурного настроения. Скорее уж сюда приложила руку сама леди Изабель и ее настоятельная потребность контролировать все, что происходит под этой крышей!
        К счастью, в данном случае я точно знала, что нужно сказать, чтобы хозяйка сменила гнев на милость.
        - Звонил сам лорд Кроуфорд? - скромно уточнила я.
        Леди Изабель хлопнула ресницами и растерянно кивнула - должно быть, тоже вспомнила, как Сибилла безуспешно пыталась втянуть мужа в разговор или добиться от него хоть каких-то действий. Чтобы он сам, по своей инициативе, проверил, в доме ли его наследник, и помчался звонить в Мангроув-парк… что ж, это определенно был прогресс.
        О котором леди Изабель сама и попросила меня позаботиться, не слишком интересуясь, что именно мне для этого придется сделать.
        - Да, он, - как-то неуверенно подтвердила хозяйка Мангроув-парка, словно теперь засомневалась, с кем же беседовала по телефону.
        Я спрятала улыбку. Это была еще не окончательная победа, Каллуму Кроуфорду еще предстоял долгий путь - не так-то просто свыкнуться с мыслью, что его чудо-девочки, девушки-пружинки, леди Саффрон, больше нет! - но, по крайней мере, он наконец-то сделал первый шаг. Пусть для этого и понадобилось провернуть небольшой трюк с кошачьей шерстью и оберегом в библиотеке.
        - Как бы то ни было, - сказала леди Изабель, справившись с неуверенностью в голосе, - зайдите ко мне в кабинет после завтрака, миз Марион. А сейчас ступайте к леди Линдсей и помогите ей одеться. Джейден, ты останешься в Мангроув-парке на завтрак, это не обсуждается! Нужно только позвонить в Кроуфорд-холл и сообщить, что ты нашелся. Что случилось, почему ты не вернулся домой вчера?
        Я уже успела вежливо поклониться и направиться к черному ходу, чтобы пройти по служебной лестнице на господский этаж, но последний вопрос заставил меня остановиться и обернуться - я уже догадывалась, что ляпнет Джейден.
        - У кузена миз Марион неприятности, - не разочаровал он меня и нахмурился. - Я был с ней в участке.
        Я обреченно зажмурилась, ожидая резкого оклика. Основной характеристикой хорошей компаньонки было удобство. У компаньонки не могло быть плохого настроения, она не должна уставать и находиться вне досягаемости, когда нанимательница нуждается в ней. Идеальная компаньонка - это круглая сирота, которой некуда податься.
        А уж такого развития поворота, как труп в доме кузена, в принципе быть не может, потому что не может быть никогда, иначе какая же из меня тогда компаньонка?!
        - У мистера Кантуэлла? - удивленно уточнила леди Изабель. - Что произошло?..
        Я мысленно попрощалась со своей работой, со своим прикрытием и доброй репутацией, но Джейден вдруг с непробиваемой уверенностью объявил:
        - Глупое недоразумение, леди Изабель. Уверен, мистер Чаннаронг вскорости во всем разберется и больше не станет отвлекать миз Марион от ее непосредственных обязанностей.
        Оставалось только гадать, в самом ли деле он так думает или все-таки догадался, что ночная отлучка может стоить мне места. Но отчего-то я была готова поставить все свои алкогольные запасы против сломанной оглобли, что первый вариант ближе к истине.
        Хоть мне так ни разу и не удалось вызвать Джейдена на откровенность, мне все меньше и меньше верилось, что он может быть замешан в убийстве Саффрон. Слишком сложный ход, слишком много нужно рассчитать - а за пределами своих интересов Джейден немедленно превращался в легендарный прабабушкин «валенок». На многослойные интриги он был способен разве что в том случае, если ему срочно требовалась натурщица, которая в иных обстоятельствах наотрез отказалась бы с ним работать…
        Но как объяснить это леди Линдсей, я пока не представляла.
        Да и подшить свои наблюдения к делу тоже возможным не представлялось.
        Кроме того, меня не оставляло ощущение, что все происходящее - словно крупные мазки на импрессионистском полотне: если концентрироваться на них по отдельности, кажется, что художник просто беспорядочно размахивал кистью, - но стоит только окинуть взглядом всю картину в целом, как она обретает глубину и объем, и изображение становится ясным и четким. Смерть наследницы «костяного короля», пророчества Нарит, приезд Джейдена, грязные слухи в портовых пабах и исчезновение Сирила - все это было частью общей мозаики. Просто я еще не догадалась, по какому паттерну надлежит ее сложить.
        Я куда лучше разбиралась в том, кому какой алкоголь подлить, чтобы добиться показаний, или на что погадать, чтобы вытянуть рассказ из неразговорчивого свидетеля. А вот общую картину, как правило, представлял Сирил: ему все эти интриги были на один зуб, и сейчас мне кузена отчаянно не хватало.
        К счастью, у меня по-прежнему имелся сообщник, которому можно было вывалить все свои наблюдения скопом. С чего это у меня одной голова должна болеть, если по ложному следу за убийцей Саффрон меня отправила именно леди Линдсей?..
        Наследница Мангроув-парка бесцельно возлежала на подушках. Ночью ей снова приснился кошмар (им-то и объяснялась утренняя резкость леди Изабель - выспаться не смог никто), и выглядела Линдсей неважно - как, подозреваю, и я сама. Но мне было не впервой проводить двое суток на ногах, а вот мою госпожу бессонница подкосила и наградила нездоровой бледностью, и с этим следовало что-то делать: на служебном этаже уже царила суматоха и спешно готовился торжественный завтрак в расчете на почетного гостя. Времени почти не оставалось, и я безжалостно потащила Линдсей в гардеробную, попутно рассказав ей о событиях минувшего вечера и ночи.
        Стоило отдать леди должное: на мою исповедь (кое в чем грешившую излишне честными пассажами в духе самого Джейдена) она отреагировала на удивление спокойно.
        - В твоем изложении Джейден кажется святым, - слегка озадаченно заметила она, мужественно выслушав весь поток моих мыслей, кое-как оформленный в связный рассказ. - Только, гм, святым недалекого ума.
        Я неопределенно пожала плечами и прилепила ей на лицо чайный компресс: выпускать ее с такими мешками под глазами было все равно что расписаться в собственном непрофессионализме - а этих ощущений мне и во время беседы с папой хватило с лихвой. Линдсей сморщилась и слегка запрокинула голову. Я воспользовалась моментом и принялась снимать с нее бигуди, и из-под компресса немедленно проглянула облегченная улыбка - отчего-то очень быстро сменившаяся озадаченной гримаской.
        - Вообще-то, - не очень уверенно начала Линдсей, - если рассматривать Джейдена именно в таком качестве, как творца слегка не от мира сего, то вырисовывается несколько иная картина, нежели борьба за наследство.
        - М-м? - я как раз держала в зубах шпильки-невидимки и временно не могла принимать полноценное участие в разговоре, но оно, по сути, пока и не требовалось.
        - Смотри. - Линдсей нахмурилась, и чайный компресс слегка съехал, заставив ее сильнее запрокинуть голову. - Смерть Саффрон выбивает из колеи «костяного короля», который держит в кулаке треть голосов Парламента и не пропускает поправку о самостоятельном регулировании налоговых ставок в Ньямаранге. Фабрика хиреет, фермы едва не разоряются без грамотного руководства, и присмотреть за ними просят, разумеется, следующего наследника - Джейдена Старра, который до сих пор управлял только маленькой мастерской и понятия не имеет, за что хвататься, но отказать не может из чувства долга. Я не оказываю ему поддержки, поскольку подозреваю в убийстве моей лучшей подруги. В Парламенте же сидят сплошные акулы: как только они поймут, что Джейден не разбирается в вопросе и вообще рассчитывает перейти на ивуарин вместо слоновой кости (а он ведь задаст моду и на материке - шутка ли, именитый мастер становится сначала баронетом, а потом, женившись, и вовсе графом!), налоговую поправку продавят моментально. А в самом Ньямаранге тем временем найдется какой-нибудь… - она запнулась и неопределенно взмахнула тонкой белой
рукой, - «сын от женщины из простого народа», который любезно подскажет «угнетенному» коренному населению, что куда выгодней не ограничиваться одной поправкой, а добиться собственной конституции. С суверенитетом и восстановлением ньямарангского престола заодно.
        - Звучит логично, - вынужденно признала я и подложила узкую диванную думку под шею Линдсей: снимать компресс пока было рано, а полноценная подушка испортила бы укладку. - Но как сюда вписываются слухи в пабах и убийство Нарит?
        - Слухи в пабах, - как-то цинично и по-взрослому хмыкнула Линдсей, - нужны, чтобы дискредитировать не тебя, а меня. Семью Эвансов, если точнее. Ты занимаешь довольно высокий пост в доме, приближена к наследнице и водишь дружбу с Департаментом Охраны Правопорядка, и если ты говоришь о бастарде покойного короля, это воспринимается как мои слова. Ведь женщина твоего положения и воспитания никогда не скажет ничего, что не сказали бы господа, не так ли?
        Вот это звучало уже не только логично, но и страшновато.
        - Что ж, значит, больше меня в порту видеть не должны, - мрачновато заключила я. - Во избежание подобных, гм, слухов.
        - А Нарит… - словно и не услышав меня, отстраненно продолжила Линдсей и нахмурилась еще сильнее. - Может быть, начала задавать слишком много вопросов своим покровителям? Или догадалась, что твой кузен не просто любопытный этнограф?
        - Или и то, и другое, - хмуро предположила я. - Если она доложила о своих подозрениях, то ее могли убить в хижине Сирила именно ради того, чтобы подставить еще и его и лишить покровителя меня. А потом продолжить распространять слухи якобы от моего лица…
        Пожалуй, папа был прав. Следовало как можно скорее выяснить всю подноготную Нарит и найти ее хозяев - все ниточки так или иначе вели к ним.
        - Меня смущает другое, - задумчиво призналась Линдсей. - Положим, найти кого-нибудь на роль незаконнорожденного королевского отпрыска несложно. Но ведь потребуются какие-то доказательства его родства с Его Величеством! Мы все-таки не живем в сказке, чтобы у наследника обнаружилось родимое пятно в форме короны и на основании этого все немедленно признали, что из него выйдет отличный правитель. Должны быть какие-нибудь записи, может быть, какая-нибудь фамильная драгоценность… даже среди самых фанатичных сторонников сепаратизма возникнут сомнения, если ньямарангец вздумает претендовать на престол, просто измазав руки в золотой краске и явившись с костями и ножом!
        - Нож, как правило, в значительной степени подкрепляет любые аргументы, а то и подменяет их, - отстраненно заметила я, вытаскивая из недр гардеробной аккуратное домашнее платье из серовато-голубой ткани с крупными цветами по подолу. - А в данном случае подменять придется много. Даже если у Его Величества и был бастард, то он не имеет никакого отношения к императорской династии Ньямаранга - она была уничтожена полностью. С чего бы обычным ньямарангцам признавать своим правителем сына «тирана и угнетателя»?
        Линдсей приподняла компресс, бросила взгляд на платье и, одобрительно кивнув, снова спряталась под примочкой.
        - Я могу только предполагать, - призналась она, - но ньямарангцы считали своих императоров приближенными к богу-праотцу. Может быть, планируется изобразить какое-нибудь божественное явление, чтобы впечатлить простой народ и внушить им веру, что кровь ньямарангской женщины, смешанная с кровью чужеземного правителя, дала нужный результат и бастард тоже находится под покровительством высших сил?..
        - Нарит пророчила, что он явится по дороге из соли и костей в темнейший из дней, - хмыкнула я. - Но в день солнечного затмения приплыл разве что мистер Старр. Его прибытие, безусловно, было весьма запоминающимся, но едва ли тянуло на божественное явление.
        Линдсей невольно хихикнула и снова посерьезнела.
        - Так, может быть, она говорила не о затмении?
        Я на мгновение замерла.
        - Тогда что она могла иметь в виду под «темнейшим из дней»? - скептически уточнила я и осторожно сняла компресс. Не сказать, чтобы он совершил чудо, но мешки под глазами Линдсей заметно уменьшились, и я удовлетворенно кивнула.
        - День может быть темнейшим не только в прямом смысле, - справедливо отметила Линдсей.
        Я вынужденно согласилась. Для Сирила вчерашний день однозначно стал бы темнейшим.
        - Я попробую расспросить Джейдена за завтраком, - сказала леди Линдсей, ныряя в расстегнутое платье. - Если кто и может устроить экскурс в историю и верования довоенного Ньямаранга, то это он.
        Я прикусила щеку изнутри и взялась за «молнию». Не признаваться же, что думала о том же?
        Пожалуй, я и без того уделяла ее жениху чрезмерно много внимания - и, что хуже всего, он отвечал мне полной взаимностью. Это был определенно не тот сорт проблем, с которыми я жаждала разобраться.
        - А что до мисс Нарит Аволокорн, - спокойно продолжала Линдсей, - то, полагаю, имеет смысл позвонить в Департамент и сообщить мистеру Хайнсу о возможной связи ее смерти с убийством Саффрон. Я попрошу его держать тебя в курсе, чтобы ты могла передавать мне новости.
        - Мистеру Хайнсу? - только и переспросила я.
        Линдсей скромно опустила ресницы, и я не сдержала нервный смешок.
        Что ж, может быть, моя госпожа и не разделяла всеобщей влюбленности в Элиаса Хайнса, - но ей хватало наблюдательности, чтобы заметить, что из-за одного только ее интереса помощник детектива готов на нарушение должностных инструкций. Линдсей же воспитывалась в лучших традициях аристократических семей и точно знала, когда и за какую ниточку нужно дернуть, чтобы получить желаемое.
        Это едва ли тянуло на благородное поведение, но, кажется, было необходимо нам обеим.
        В закуток для слуг при столовой я влетела взъерошенная и с набитым ртом: если бы леди Изабель потратила минутку, чтобы проведать подчиненных, я бы точно лишилась работы, невзирая на покровителей! Но хозяйка Мангроув-парка была занята тем, что давилась бройденскими тостами и изо всех сил делала вид, что ее ничуть не напрягает тема для застольной беседы, выбранная Линдсей, - иначе пришлось бы прервать диалог между дочерью и ее женихом. Я прислушалась - и прониклась невольным уважением и к манипуляторским талантам Линдсей, и к самообладанию леди Изабель, и к безразличной отстраненности лорда Эванса.
        - …массовым жертвоприношением в канун зимнего солнцестояния, - увлеченно вещал Джейден, позабыв о полной тарелке. - Это самый короткий день в году, когда в Ньямаранге солнце показывается над горизонтом всего на четыре часа, и его называют темнейшим. Древние ньямарангцы верили, что бог-праотец отворачивается от их земли, утратив интерес, и устраивают грандиозное религиозное действо, чтобы привлечь его внимание. К слову, некоторые исследователи считают, что потери вайтонской армии при захвате императорского дворца были бы гораздо значительнее, если бы атака не была назначена на утро после зимнего солнцестояния: Императорские Когти традиционно принимали участие в танце Длинной Ночи наравне с жрицами-коломче, и охраной императора временно занималась дворцовая стража, из-за чего в дозоре оказалось меньше людей, чем обычно. Солада смогла проскользнуть мимо постов и открыла ворота.
        Я подавила нервный смешок. Кажется, Джейден был способен вырулить к этой теме, даже если бы за столом принялись обсуждать финансовые сводки.
        - Потрясающая выносливость! - подлила масла в огонь Линдсей, широко распахнув глаза, отчего ее лицо казалось заинтересованным и несколько наивным, но однозначно очаровательным.
        Я поймала себя на мысли, что могла и поменьше усердствовать с компрессом от отеков, и немедленно устыдилась. Джейден, как ни крути, ее жених!
        - Да, и Марион похожа на Соладу и в этом тоже, - белозубо усмехнулся «ее жених», не замечая, как разом поскучнела леди Изабель и с подозрением выглянул из-за утренней газеты лорд Эванс.
        Вихрастый младший лакей с любопытством оглянулся на меня и едва не расхохотался. Я наградила его кислым взглядом и пожала плечами:
        - Ты бы справился не хуже. Твои повседневные обязанности куда сложнее, чем двухчасовое позирование для фото.
        Лакей повелся на комплимент и расцвел несколько кривоватой улыбкой, но я не обольщалась: забавляли его отнюдь не восторги по поводу моей выносливости, а то, что Джейден будто вовсе не понимал, насколько неуместны его слова, и отвлекать внимание от этого становилось все труднее.
        На мое счастье, у леди Линдсей был талант возвращать беседу в условно пристойное русло.
        - Планируешь сделать статуэтку Солады в темнейший день? - с великолепно сыгранным интересом спросила она.
        Джейден сокрушенно покачал головой:
        - Хотел бы, но едва ли статуэтка, изображающая кровавое жертвоприношение, будет пользоваться успехом у публики. Ты бы и сама не поставила такую у себя в гостиной, правда?
        На этот раз смешок я не сдержала. Старомодная гостиная Эвансов, где весь интерьер строился вокруг цветочных узоров, диванных подушечек и легчайших драпировок, не вязалась со стилем ар-деко категорически, а уж если представить где-нибудь на изящном столике с гнутыми ножками «окровавленную» ивуариновую девицу в неглиже… воплощенный кошмар приличной леди и хозяйки, да и только!
        - Но ты ведь делал как-то статуэтку раненного мужчины с мачете, - заметила Линдсей.
        - Это другое, - покачал головой Джейден, как-то разом потускнев. - Это была статуэтка Натана Райта в образе героя из одного фильма, выполненная на заказ. Единственная в своем роде. Я никогда не планировал пускать ее в серию.
        Я вскинулась и даже подобралась ближе к выходу в столовую. Линдсей ведь неспроста вспомнила эту статуэтку - ее делали специально для Саффрон Кроуфорд, в угоду ее легкомысленному увлечению кинематографом!..
        - Вероятно, это и добавило ей ценности, - вдруг криво усмехнулся Джейден. - Ты слышала, что ее украли?..
        - Украли? - переспросила Линдсей и неосознанно оглянулась на закуток для слуг - хотя из столовой он не просматривался, и уж она-то прекрасно об этом знала.
        - Прямо из хранилища улик при Департаменте, - кивнул Джейден. - И ведь умудрился же кто-то! Статуэтка с постаментом почти полметра высотой, и постамент вдобавок пришлось делать массивный и широкий, иначе центр тяжести смещался - тестовый образец все время падал мачете вперед… а ведь все равно вынесли, и ни один дежурный ничего не заметил.
        - Должно быть, в Департаменте нашелся истинный ценитель твоего таланта, - не без иронии заметил лорд Эванс, - раз уж не смог пройти мимо произведения искусства даже в хранилище улик.
        Но Джейден ни на какую иронию не обратил внимания.
        - Да какое там искусство? - искренне удивился он. - Простейшая поза, постамент без отделки. Всего ценного в статуэтке - материал, из которого она сделана.
        - Разве это был не ивуарин? - насторожилась Линдсей.
        Джейден со смущенной улыбкой покачал головой:
        - Тело и голова выточены из цельной слоновой кости, одежда отлита из бронзы, а постамент выполнен из черного дезервийского мрамора. Мне показалось, что это куда уместнее для подарка на совершеннолетие Саффрон, нежели ивуарин и шпиатр.
        Линдсей вынужденно согласилась. Дарить статуэтку из относительно дешевых заменителей - леди, чей отец держит в ежовых рукавицах всю торговлю слоновой костью в Ньямаранге? При всей социальной неловкости Джейдена даже он понимал, что это выглядело бы глупо.
        - Погоди, - вдруг нахмурилась Линдсей, - а что статуэтка вообще делала в хранилище улик?
        Я была вынуждена признать, что это чрезвычайно хороший вопрос. В той копии дела, что раздобыл для Линдсей мистер Хайнс, статуэтка не упоминалась ни словом, - а ведь все записи велись надлежащим образом, все улики были отсняты и описаны, а фотографии подшиты вместе с перечнем! Да еще та нестыковка с типом вскрытия и видом тела перед погребением…
        Кажется, в Департаменте тоже было что-то неладно, и теперь идея сообщать мистеру Хайнсу о возможной связи между гибелью Нарит Аволокорн и леди Саффрон Кроуфорд уже не казалась мне такой хорошей. Мне определенно следовало затаиться и собрать сведения для папы, как он просил, а не выступать тут с самодеятельностью, втягивая в расследование губернаторскую дочь!
        - Понятия не имею, - честно признался Джейден. - Элиас и про кражу-то проболтался только потому, что был слегка поддат, обычно из него и слова не вытянешь про работу.
        - Значит, обычно он отличается редкостным здравым смыслом, - жестковато отметила леди Изабель, не утерпев.
        Линдсей пристыженно опустила глаза, признавая за собой непозволительное отступление от застольного этикета, зато Джейден радостно подтвердил, что Элиас - ответственный малый, а потому всенепременно дослужится до детектива и еще заткнет за пояс своего занудного наставника.
        Леди Изабель благовоспитанно пропустила этот пассаж мимо ушей.
        - Должно быть, вы хорошие друзья с господином помощником детектива, - заметила она.
        - Скорее хорошие знакомые, - пожал плечами Джейден и взялся за вилку: теперь, когда животрепещущая тема статуэток и жертвоприношений была забыта, он стремительно терял интерес к разговору. - Признаться, мы стали более-менее часто общаться только после моего последнего приезда в Лонгтаун.
        То есть только тогда, когда Элиас послушал леди Линдсей и решил лично прощупать, не мог ли Джейден быть замешан в гибели Саффрон. Вероятно, мистер Хайнс быстро убедился в ошибочности теории, но отделаться от пышущего дружелюбием наследника Кроуфордов было не так-то просто - особенно если он видел какой-нибудь интересный типаж.
        - Но ты пригласишь его на помолвку с Линдсей? - не позволила сбить себя с мысли леди Изабель.
        Джейден отложил вилку и поднял глаза на невесту. Линдсей ответила ему таким же вымученным взглядом. Я прикусила щеку изнутри.
        - Мы еще не обсуждали детали, мама, - сдержанно отозвалась она вместо растерявшегося жениха.
        - Возможно, имеет смысл сделать это сейчас? - поинтересовалась леди Изабель. - Столько всего нужно спланировать и подготовить, а остался всего месяц! Ваш союз - чрезвычайно значимое событие для всего Ньямаранга, и к церемонии будут прикованы глаза миллионов зрителей. Давно пора составить списки гостей и разослать приглашения!
        - Списки, - хмуро повторил Джейден. - Признаться, я рассчитывал на гораздо более скромную домашнюю церемонию.
        Леди Изабель непреклонно покачала головой:
        - Ты станешь баронетом Кроуфордом, Джейден, и назовешь своей невестой дочь графов Эвансов. Это событие слишком высокого уровня, чтобы его можно было провести тихо и скромно. Однажды в ваших руках окажется власть над всем Ньямарангом, и люди должны знать, как выглядит их будущий губернатор.
        Джейден нахмурился еще сильнее, но промолчал. Я почти слышала отголоски баталии, развернувшейся у него в голове, - где страсть к искусству и привычка к свободным богемным нравам сражалась с чувством долга и привязанностью к семье.
        - Мама, мы это понимаем, - вмешалась Линдсей, видимо, тоже догадавшись, что ее жениха сейчас разорвет от внутренних противоречий. - Дай нам время хотя бы до вечера.
        Леди Изабель чуть неодобрительно качнула головой, но согласилась.
        А Джейден вышел из-за стола, так толком ничего и не съев.
        Я попыталась было увязаться за леди Линдсей, когда она покинула столовую, но госпожа в своей неизменно вежливой, но безапелляционной манере отослала меня отдыхать. Мотивация у нее была самая простая: с женихом она желала поговорить с глазу на глаз, без лишних свидетелей, - особенно если эти самые свидетели третьи сутки на ногах.
        Я попыталась было намекнуть, что компаньонки вообще-то для того и нужны, чтобы юные леди не общались с женихами наедине, но нарвалась на очередное напоминание, что на дворе двадцатый век, и была вынуждена ретироваться. Этак господа могут вспомнить, что в двадцатом веке принято обходиться не только без компаньонок, но и без многочисленной прислуги, - и что тогда прикажете делать?..
        Несмотря на явно затянувшееся бодрствование, отоспаться пока не хотелось, и я совершила варварский набег на вотчину мистера Уокера. В парковых зарослях быстро нашлась пара подходящих гибких веток, а в сарайчике возле лачуги садовника - моток тонкой, но прочной бечевки, которую мистер Уокер с легкостью разрешил позаимствовать. С цветными нитками вышло посложнее, но я раздобыла и их - Эми Тансталл не отказала в просьбе порыться в ее корзинке для рукоделия. Я собрала свою добычу в охапку и утащила в маленькую столовую для слуг на черном этаже, где тут же принялась плести ловец снов.
        Что-то подсказывало, что две минувшие ночи - отнюдь не последние, проведенные мной на ногах. Я все же предпочла бы, чтобы леди Изабель знала чуточку меньше о моих отлучках, - а для этого было жизненно необходимо оградить Линдсей от ночных кошмаров.
        Ловцы снов меня учили плести на далеком южном побережье Ньямаранга. Там это занятие отводилось младшим дочерям старейшин, и девочки со скуки поделились секретами мастерства с экзотичной метиской. Их ловцы делались из согнутой в кольцо ветви, обвитой шелковой нитью. Из этой же нити плели паутинку, заполнявшую пространство внутри кольца. Только в центре оставляли маленькое отверстие - считалось, что через него пробираются либо хорошие, либо вещие сны. В вещие сны я не верила, градацию «хороший - плохой» предпочитала оставлять на усмотрение сновидца, - и потому затягивала цветной паутинкой все кольцо.
        К тому же традиции ньямарангских мастериц никоим образом не подразумевали вымачивание нити в ароматном роме, но мою работу, по счастью, никто и не собирался представлять на суд старейшин общины. Кошачья шерсть на подвесках к ловцу, если уж на то пошло, справилась бы с оккультной составляющей даже лучше рома, но я извела все остатки на обереги и теперь выкручивалась с подручными материалами.
        Занятие было поистине медитативным, сродни вязанию или плетению гобеленов. Руки механически набрасывали петли, почти не задействуя мозг и предоставляя полную свободу мыслям. Тут-то бы и прикинуть, как можно подобраться к прошлому Нарит и выяснить, не нажила ли она недоброжелателей, но я то и дело косилась на доску с колокольчиками, которыми слуг обычно вызывали в ту или иную комнату, и никак не могла сосредоточиться.
        Линдсей ведь отправила меня спать. Она не станет звонить вниз. Да и зачем бы? Меня никак не касается список гостей. Меня и помолвка-то не касается никоим образом!..
        Но колокольчик с подписью «Сиреневый кабинет» упрямо притягивал взгляд, и я едва не испортила плетение, ожидая, когда же он зазвенит. Спохватилась, исправила последний круг петелек и заставила себя смотреть только на ловец, пока уплотнившееся плетение не заполнило центр кольца.
        Колокольчик по-прежнему безмолвствовал. Часы безжалостно отсчитывали минуты. Близился полдень.
        Я отложила заготовку в угловой шкафчик и наведалась на задний двор. Птичники давно вынесли в ближайшую деревню, предпочитая держать сельское хозяйство на приличном уровне, но подальше от господских носов; зато ощипывали кур и гусей по старинке, в темном закутке подальше от веревок для сушки белья. Я без труда отыскала несколько крупных хвостовых перьев и вернулась в столовую, взявшись за подвески к ловцу.
        Ньямарангские девчонки для утяжеления перьевых подвесок использовали кусочки кораллов и мелкие ракушки, а мне пришлось ограничиться синим стеклярусом, безнадежно вышедшим из моды еще во времена молодости леди Изабель, но по-прежнему занимавшим два коробка в корзинке для рукоделия ее камеристки. Стеклярус оказался слишком легким, и его пришлось нанизывать по всей длине подвески. Мелкая, нудная и кропотливая работа наконец заставила меня сосредоточиться, и следующий час я провела, не разгибая спины, пока в столовой не начали собираться к обеду слуги.
        - Ты все еще здесь? - удивилась Эми и заглянула мне за плечо. - Ничего себе!
        Миссис Биддер восхищаться не спешила, а миссис Уайтглоу и вовсе первым делом распахнула все окна, изгоняя стойкий алкогольный дух.
        - Миз Марион, - сдержанно произнесла экономка, присев рядом, - я понимаю, минувшая ночь была для вас тяжелейшим испытанием, но все же…
        Я горестно вздохнула и кивком указала на блюдечко с ромом, по-прежнему красующееся на столешнице.
        - Я не пила, миссис Биддер, это для нитей на ловце, - созналась я. - Минувшая ночь действительно была сущим кошмаром, но если к ней добавится еще и алкогольное отравление, лучше мне точно не станет.
        Экономка сочувственно покивала, но, кажется, не поверила ни единому слову. Из-за алкогольной направленности моего дара такое случалось сплошь и рядом, и я не стала тратить силы на то, чтобы переубедить ее.
        - Я выплесну, - пообещала Грейс и выпорхнула с блюдечком из столовой.
        На звон разбившейся посуды в коридоре выглянули все - и все еще скептически настроенная миссис Биддер, и несколько разочарованная миссис Уайтглоу, которая явно предпочла бы утилизовать ром сугубо биологическим методом, и Эми, едва отвлекшаяся от разглядывания узоров на ловце снов.
        Джейдена стройные ряды зрителей повергли в традиционное уже смятение. На его белой рубашке расплывалось золотисто-коричневое пятно с острым алкогольным запахом.
        Грейс съежилась от испуга и не рисковала поднимать глаза, и вопрос Джейдена едва не заставил ее подпрыгнуть на месте:
        - Вы в порядке, мисс?
        Грейс судорожно кивнула и принялась лепетать извинения, но Джейден, успокоившись, легкомысленно отмахнулся:
        - Бросьте, это я спешил и не смотрел по сторонам, впредь буду осторожнее…
        Судя по вырвавшемуся у миссис Уайтглоу нервному смешку, в это ей верилось с трудом. Джейден отыскал взглядом источник звука и покраснел, как мальчишка, - должно быть, тоже вспомнил, как ловил падающий заварник, - но надолго он его мысли не занял.
        - Марион!
        Я поймала себя на идиотской улыбке и поспешила вернуть лицу нормальное выражение. Услышав фамильярное обращение по имени вместо чопорного «миз Марион», слуги оборачивались один за другим. Джейден, как обычно, не обратил на них внимания.
        - Я договорился с Линдсей, чтобы она отпустила тебя сегодняшним вечером, - объявил он и широко улыбнулся, привычно расчленяя меня взглядом. - Заеду за тобой после ужина.
        Убеждать, что и сама прекрасно могу добраться до Кроуфорд-холла, я не стала и пытаться.
        - Не будет ли удобней прислать водителя? - сдержанно поинтересовалась я.
        - Водителя? - переспросил Джейден с таким видом, что стало очевидно: эта мысль ему в голову не приходила.
        Миссис Уайтглоу едва заметно нахмурилась и поспешила ретироваться обратно на кухню, откуда вскоре послышался ее голос, распекающий помощницу. Миссис Биддер поджала губы, но тоже покинула коридор. Следом за ней вернулась в столовую Эми Тансталл, и с нами осталась только Грейс, поспешно собирающая осколки блюдца в совок.
        - В Кроуфорд-холле ведь есть свой водитель? - уточнила я. - Такой немолодой мужчина с седыми висками, если мне не изменяет память. Он предлагал отвезти меня до Мангроув-парка вчера.
        - Да, это Билл, - растерянно подтвердил Джейден.
        Я покосилась на Грейс, старательно подметающую уже чистый пол, и не стала напоминать, что к водителю в домах вроде Кроуфорд-холла принято обращаться по фамилии.
        - Я могу задержаться вечером, если леди Линдсей понадобится моя помощь, - терпеливо объяснила я. - Будет удобнее, если дожидаться меня останется водитель, а не… - я запнулась, проглотив такое естественное «ты», уже просившееся на язык.
        Когда мы перешли на «ты», когда это вообще успело произойти? Я не помнила.
        - Чем удобнее? - резковато поинтересовался Джейден и обернулся через плечо. Грейс поймала его взгляд и испарилась моментально и беззвучно, как это умеют делать только прекрасно вышколенные горничные. - Если ты задержишься, мне так или иначе придется дожидаться - я не смогу начать работу без натурщицы. Какая разница, в машине я при этом буду или в мастерской?
        Я ощутила, как мне в спину уперлись сразу три любопытных взгляда, и сдалась.
        - Как угодно, мистер Старр.
        Он на мгновение замер. У меня в голове немедленно всплыла схема разделки свиной туши, и я почти представила, как именно эту схему можно переложить на одну разболтавшуюся девицу, которая отчего-то решила, что сможет загнать этого упрямого осла в рамки дозволенного.
        - Джейден, - твердо произнес он, и в его голосе появилась какая-то нездоровая сипота. - Просто Джейден, Марион.
        Я не сдержала нервный смешок. «Просто Джейденом» он перестал быть в тот момент, когда Саффрон Кроуфорд вскрыла себе вены, и, похоже, Линдсей придется изрядно постараться, чтобы ее жених это не только осознал, но и наконец принял. Не компаньонке же заниматься воспитанием будущего губернатора, в самом-то деле?
        Даже если у нее ужасно чешется язык.
        - Как угодно, мастер Джейден, - сдержанно отозвалась я и с показной покорностью склонила голову.
        Джейден издал какой-то нечленораздельный звук, махнул рукой - и вышел через черный ход. Я вздрогнула от звука захлопнувшейся двери и, покачав головой, вернулась в столовую для слуг, старательно следя за выражением лица.
        Умиленные улыбки приличной компаньонке пристали только в том случае, если рядом случился малолетний наследник господ. Но никак не разозленный будущий граф в испачканной ромом рубашке!..
        ***
        Готовый ловец снов я явила на суд Линдсей перед обедом, когда заглянула помочь ей подправить прическу. Леди, как выяснилось, меня вовсе не ждала, поскольку искренне полагала, что я отправилась отсыпаться, и собиралась обрадовать новостями о вечерней занятости не раньше, чем я проснусь. Я заверила ее, что хорошая компаньонка всегда в курсе дел в доме, и полезла с ловцом снов к противомоскитному балдахину.
        Линдсей проводила меня скептическим взглядом.
        - Я открою окна, пока ты будешь внизу, и запах выветрится, - пообещала я.
        Линдсей явно сомневалась, что это произойдет достаточно быстро, но спорить не стала - ее занимал совершенно другой вопрос.
        - Ты не против, что я позволила Джейдену увезти тебя вечером? - неуверенно поинтересовалась она. - Я имею в виду, ты ведь считаешь, что он не причастен к… - леди осеклась и взмахнула рукой, обозначив направление к собственному кабинету, где все еще хранилась копия дела об убийстве Саффрон.
        - Зато ты в этом не уверена, - не дожидаясь оправданий, понимающе кивнула я. - Нет, я не против. Тебе будет спокойнее, а мне нужен повод, чтобы отлучиться ночью.
        - Снова? - Линдсей, уже направившаяся к гардеробной, остановилась в дверях и обернулась, слегка нахмурившись. - Третью ночь подряд?
        - Сегодня тебе не будут сниться кошмары, - пообещала я, расправив подвески на ловце снов.
        По длинным хвостовым перьям скользнул золотистый отсвет, а стеклярус задорно блеснул в лучах яркого солнца: сезон дождей после ночного ливня словно взял передышку, и день раскалился, как старомодная вайтонская баня. От влажной духоты волосы леди Линдсей распушились и начали завиваться совершенно не так, как требовалось приличной леди, и я уже прикидывала, как бы призвать их к порядку.
        - Я не о том, - досадливо отмахнулась Линдсей и, проследив мой взгляд, машинально (и безуспешно) поправила распоясавшиеся кудряшки. - Третью ночь без сна… ты ведь не вздремнула днем, так?
        Я широко улыбнулась и заверила ее, что все под контролем.
        Уж лучше посвятить ночь прогулке по болотистой окраине Свамп Холлоу, чем бессоннице и мыслям о том, что случилось с Сирилом и кто же так отчаянно пытался его подставить. А то так недолго и начать гадать, где же дражайший кузен прячется, - а папа ведь требовал, чтобы его никто не нашел, даже не пытался искать!
        От извечного ведьминого любопытства я видела только одно спасение: работа. Очень, очень много работы, так, чтобы после рухнуть на жестковатую кровать в угловой комнатке и заснуть еще до того, как голова коснется отсыревшей во влажной жаре подушки…
        - Как прошел разговор с мистером Старром? - ненавязчиво поинтересовалась я, усадив Линдсей перед трельяжем в гардеробной и взявшись за густые светлые волосы.
        - О! Разговор! - Линдсей даже подскочила на расшитом пуфике. - Я же позвонила мистеру Хайнсу и рассказала ему о возможной связи между убийством мисс Нарит Аволокорн и леди Саффрон Кроуфорд!
        Я выразительно изогнула бровь и промолчала. Линдсей, изучавшая мое отражение в зеркалах трельяжа, заметно смутилась: леди не пристал даже простой интерес к расследованию, не то что построение теорий о связи между двумя смертями! Тем более что одну из них уже посчитали самоубийством и собирались со дня на день сдать дело в архив…
        - Я сказала, что это ты придумала, - смущенно призналась Линдсей, совершенно верно истолковав мой взгляд, - что ты была так взволновала и испугана событиями этой ночи, что не могла не поделиться своими мыслями, но излагать их детективу постеснялась, а мне они показались слишком дельными, чтобы умолчать.
        Я неопределенно хмыкнула, приводя в порядок старательно уложенные крупные локоны. На внятные комментарии моего самообладания пока не хватало - справиться бы с совершенно неуместным смехом!
        - А мистер Хайнс признался, что его эта мысль не посещала, - самодовольно отметила Линдсей и улыбнулась уголками губ, - и он обязательно передаст теорию мистеру Чаннаронгу, чтобы ее проверили.
        Я представила себе неизменно скептическую (хоть и несколько лошадиную) физиономию помощника детектива и вздохнула. Прошедшей ночью он пообщался со мной достаточно, чтобы понять, что на подобные многослойные интриги я склонна посматривать с брезгливым удивлением - надо же, на что люди горазды! - и невольным уважением, потому как сама я на них была способна примерно в той же степени, что Джейден - на строгое следование требованиям великосветского этикета. Скорее всего, Элиас сейчас и сам посмеивался над загнанной в рамки приличий леди, которая была вынуждена прикрываться компаньонкой, чтобы высказать собственные мысли.
        Неглупые, между прочим, мысли. Но все равно неподобающие.
        Современному Ньямарангу - да чего уж там, всему Вайтону! - точно не помешала бы женская рука. Хотя бы чтобы верно обозначить разницу между неподобающим и непристойным.
        - Хорошо, - сдержанно отозвалась я и прицелилась в Линдсей из баллончика с лаком для волос. - Хорошо, что есть профессионалы, на которых можно положиться.
        Должно быть, в моем голосе слишком явственно звучал сарказм, потому что Линдсей обернулась, чуть нахмурившись, и уточнила:
        - Тоже думаешь, детектив Чаннаронг недостаточно компетентен для такого масштабного расследования?
        Я неопределенно пожала плечами.
        - Допрос он вел весьма профессионально, да и с уликами работал грамотно.
        - Но?.. - подсказала Линдсей.
        Я вздохнула и отложила баллончик.
        - Это очень неприятная тема, - предупредила я, - но все же… помнишь посмертную фотографию леди Саффрон, когда ее уже приготовили к похоронам?
        Лицо Линдсей дрогнуло, и я уже подумала, что она откажется обсуждать мертвую подругу, но леди только сглотнула и коротко, отрывисто кивнула.
        Линдсей побелела, как простыня.
        - Прости, - поспешно произнесла я. - Я больше не затрону эту тему.
        - Нет. - Линдсей качнула головой и побледнела еще сильнее - так, что под глазами снова проступили синяки. - Это ведь важно… и есть одна вещь, о которой я никому не рассказывала.
        - Вот как, - нарочито ровным тоном проговорила я и, схватившись за баллончик, мстительно его встряхнула.
        Линдсей понятливо зажмурилась и задержала дыхание. Я убедилась, что теперь ее кудри могут прийти в беспорядок только вместе собственно с головой, и героическим усилием воли отставила лак для волос.
        - Это не то, что можно рассказать о лучшей подруге, - призналась Линдсей и опасливо приоткрыла один глаз. - Саффрон просила хранить все в секрете, потому что… - она вздохнула и сморщила нос, - потому что она была леди, и все ждали от нее только лучших результатов, только высших оценок, только побед… Ей могли простить некоторую эксцентричность в увлечениях: в конце концов, в женщине должна быть изюминка. Но мужа - о, мужа ей бы позволили выбрать только самого лучшего. С аристократическими корнями, придворным воспитанием и приличным состоянием, - он ведь стал бы следующим «костяным королем»!
        Я окинула ее оценивающим взглядом. Охваченная досадой и азартом, Линдсей снова слегка раскраснелась, и розовый лед ей, кажется, уже не требовался.
        А истории любви девушек из высшего общества частенько оказывались как под копирку.
        - Надо полагать, леди Саффрон не нашла «своего» мужчину среди тех, кто подходил под требования лорда Кроуфорда, - предположила я - и предсказуемо попала в яблочко.
        - Бенджамин сам бы убил обоих, если бы узнал, - невесело усмехнулась Линдсей и тут же спохватилась: - Образно говоря, разумеется. Саффрон всегда влекла экзотика, что правда, то правда, но этот ее роман перешел все границы. То есть, я понимаю, что многие давно перестали придавать значение этому, но она ведь была леди!..
        - История пестрит историями о леди, которые предпочитали конюхов лордам, - отметила я, нетерпеливо пожав плечами.
        Линдсей нервно дернула уголками губ.
        - Нет, до конюхов Саффрон не дошла, - сказала она. - Ее возлюбленный был управляющим Кроуфорд-холла.
        - Туантонг Раклон? - от неожиданности я даже вспомнила имя.
        Это ведь он первым предупредил меня, что лишние вольности, которые позволял в общении со мной Джейден, однажды могут выйти боком нам обоим. Говорил по своему опыту? Никто и нигде не вспоминал о романе покойной наследницы Кроуфордов, а уж такой-то мезальянс в чопорном вайтонском обществе точно обсуждали бы годами, даже если бы Саффрон одумалась и вышла замуж за кого-то, равного ей по положению и происхождению!
        - Да, он, - с легким удивлением подтвердила Линдсей. - Вы знакомы?
        - Доводилось встречаться, - сквозь зубы подтвердила я: впечатления о господине управляющем у меня по-прежнему оставались не самые радужные, - и тут же встряхнулась. - Постой, ты хочешь сказать, роман зашел достаточно далеко, чтобы?..
        Линдсей залилась краской не хуже Джейдена, заляпавшегося ромом.
        - Саффрон придерживалась мнения, что в наш век отношение к браку должно быть проще, - пробормотала она, опустив глаза.
        Не то чтобы я не поддерживала леди Саффрон, но, если она была беременна и полное вскрытие потребовалось именно по этой причине, вся картина разом менялась… и снова наводила на подозрения в отношении Джейдена: родись у «костяного короля» родной внук - и внучатый племянник лишился бы любого шанса хоть когда-нибудь увидеть наследство от «богатого дядюшки»!..
        Была ли у Джейдена возможность повлиять на расследование и устроить подлог, вот в чем вопрос…

* * *
        С Элиасом он сдружился моментально, но сам мистер Чаннаронг на рассеянного скульптора посматривал без особой симпатии. Получить копию бумаг по делу Джейден мог (как смогла Линдсей), изменить что-то в оригинале - уже нет: въедливый детектив наверняка заметил бы вмешательство, да и помощник немедленно забил бы тревогу. Кроме того, такое развитие событий означало бы, что Джейден - искусный актер, способный безукоризненно и терпеливо, день за днем, отыгрывать роль наивного гения слегка не от мира сего и водить за нос не только меня, но и прочих натурщиц, литейщиков, штат помощников и, главное, папиных ищеек, уже кинувшихся по следу.
        Никаких подтверждений того, что он и в самом деле так прост, как кажется на первый взгляд, у меня по-прежнему не было, но в версию с затянувшимся представлением ради материальной выгоды и солидного титула с каждым днем верилось все меньше и меньше.
        Но что тогда? Кто еще потерял бы выгоду, если бы Саффрон Кроуфорд родила?
        - У леди Саффрон был жених? - автоматически спросила я, припоминая ее личное дело. - То есть, формально - нет, это я помню, но, может быть, у ее родителей был кто-то на примете, как мистер Старр - для тебя?
        Линдсей уверенно покачала головой.
        - Лорд Кроуфорд считал, что спешить некуда. Леди Сибилла была не вполне согласна, но не перечила, просто… - она замялась, но быстро махнула рукой на излишнюю деликатность. - Просто старалась почаще выводить Саффрон в свет, особенное внимание уделяя тем мероприятиям, на которых собирались холостые мужчины нашего круга.
        - Постоянные поклонники? - уточнила я.
        - У единственной дочери «костяного короля»? - невольно усмехнулась Линдсей. - По-моему, даже я лишалась половины ухажеров, едва она входила в зал! Но никого, кто счел бы смертельным оскорблением роман с кем-то другим, если ты об этом. Все понимали, что ее брак будет договорным, и понравиться нужно не столько Саффрон, сколько ее отцу. А лорд Кроуфорд, будем честны, предпочел бы, чтобы никто на пушечный выстрел не приблизился к его обожаемой дочери.
        - …а внуков принес аист, - понятливо поддакнула я.
        - По возможности, разумеется, аист с санитарной книжкой, - согласилась Линдсей и в глубокой задумчивости поменяла местами флакончики с духами на трельяже. - Нет, думаю, тут скорее важную роль играет то, что, узнав о деликатном положении Саффрон, лорд Кроуфорд немедленно выдал бы ее замуж. Одно дело - забраться в девичью спальню, одурманить жертву и оставить ее умирать. Инсценировать самоубийство замужней женщины куда сложнее: днем возле нее будут находиться компаньонки и подруги, ночью - супруг. Я бы предположила, что Саффрон собирались убрать в любом случае, а ее беременность просто заставила злоумышленников поторопиться. Куда интереснее, почему детектив Чаннаронг не позволил этому попасть в отчеты? Я бы предположила, что лорд Кроуфорд беспокоился о репутации дочери и не хотел, чтобы после ее смерти пошли слухи о внебрачном ребенке, но как раз лорд Кроуфорд ни о чем подобном заботиться не мог.
        - У него проблемы с тем, чтобы о самом себе заботиться, - вынужденно согласилась я. - Скажи-ка, а какого мнения о готовящейся поправке придерживается мистер Раклон?
        Линдсей озадаченно моргнула.
        - Понятия не имею. Не приходилось беседовать с ним на политические темы.
        - Разумеется, - вздохнула я.
        Если уж Линдсей даже с явно симпатизирующим ей Элиасом не решалась поднимать подобные вопросы и демонстрировать интерес к политике, то с чего бы рисковать с чужим управляющим? Кажется, мне придется рискнуть репутацией приличной дамы и в этот раз…
        Грейс поймала меня прямо на черной лестнице, когда я еще спускалась от леди Линдсей на служебный этаж. Ужин прошел без эксцессов (не считая трех или четырех попыток леди Изабель завести разговор об организации помолвки) - я освободилась даже раньше, чем рассчитывала, и теперь лелеяла алчные мечты в отношении остатков выпечки с господского стола, но по одному виду старшей горничной догадалась, что окажусь на вынужденной диете.
        - Тебя ждут! - выпалила Грейс и постаралась отдышаться, тяжело опираясь на перила. - Беги скорее в нижнюю столовую!
        - Как раз туда и направлялась, - обреченно призналась я. - Спасибо.
        Грейс утомленно махнула рукой и поспешила наверх: видимо, ей и без визитеров забот хватало. А я тяжело вздохнула и побрела вниз по лестнице с куда меньшим энтузиазмом, поскольку уже представляла, что может прийти в голову миссис Уайтглоу и миссис Биддер. Появление на служебном этаже будущего баронета само по себе не могло остаться незамеченным, а уж если учесть, что явился он ради меня, так и не приучившись озадачивать водителя из-за мелочей, картина вырисовывалась совсем безрадостная.
        Надеюсь, хоть поесть-то он мне позволит?
        Вопреки ожиданиям, миссис Уайтглоу поспешала по коридору, даже не взглянув в мою сторону. В руках она несла корзинку со свежей сдобой и внушительный заварник, а подмышкой зажимала бумажный пакет, источавший умопомрачительный сырный запах.
        Наверное, заподозрить что-то неладное мне следовало еще на этом этапе, но я только удивилась: что, в Кроуфорд-холле наследника ужином обделили, что ли?..
        …а могла бы и сообразить, что с таким рвением и энтузиазмом на служебном этаже обычно подкармливают совершенно другого человека.
        К тому моменту, когда я добралась до столовой, Элиас уже дожевывал сдобную булочку и с одобрением кивал поварихе, которая норовила собственноручно подлить гостю чай и как раз придумывала, с каким поручением отослать помощницу. Помощница не сдавалась и настоятельно рекомендовала мистеру Хайнсу попробовать новый сорт сыра.
        Будучи освобожденным из плотного пакета, сыр успешно представился и сам, но пробовать его отчего-то не хотелось. Это в промозглом Вайтоне остро пахнущие сорта с плесенью пользовались бешеным успехом у гурманов, а вот в жарком Ньямаранге таких деликатесов старались избегать. Кто ее знает, эту плесень, - съедобная она или на ней уже паразитирует какой-нибудь местный подвид? Еда и без того портилась с космической скоростью.
        Ухаживания кухонной помощницы предсказуемо остались без ответа. Элиас вежливо соглашался, что да, сорт интересный, запах запоминающийся, но все внимание уделял стремительно пустеющей корзинке со сдобой. При виде меня он тут же стащил оттуда еще одну булочку и демонстративно откусил, словно опасался, что я примусь отбирать ее с боем.
        Впрочем, я была не слишком далека от того, чтобы именно так и поступить: обед пришлось пропустить из-за возни с ловцом снов, а после него леди Изабель потребовала подготовить карточный стол и собрала за ним компаньонок и дочь, тщетно пытаясь выведать подробности разговора Линдсей с Джейденом. Теперь, когда надо мной нависла угроза остаться еще и без ужина, я плюнула на манеры и конфисковала из корзинки последнюю булочку, трогательно присыпанную сахарной пудрой. Да эти булочки даже на господский стол подавались безо всяких украшений, а для помощника детектива - смотри-ка ты, расстарались!..
        Элиас вздохнул так тяжело, словно я лишила его последней рубашки, и без лишних сантиментов хлопнул по столу тонкой картонной папкой на завязках.
        - Все, что у Департамента есть на Нарит Аволокорн, - пояснил он, пока я с недоумением рассматривала косую надпись с номером дела.
        Впрочем, его слова ситуацию понятнее не сделали. Что папа успел ему рассказать?..
        - Я подумал, что, раз уж ты смогла связать ее убийство со смертью леди Саффрон Кроуфорд, будет полезно предоставить тебе полную информацию, - иронично прищурился Элиас. - Вдруг заметишь что-то еще?
        Я бестрепетно встретила его взгляд и заставила себя улыбнуться.
        Он ведь понимал, что до связи додумалась вовсе не я. Но если бы он попытался прийти с информацией к Линдсей, благовоспитанная леди была бы вынуждена сделать вид, что ни при чем, и отослала бы ко мне. Элиас предпочел пропустить лишние шаги.
        Я ведь все равно приду с этой папкой к Линдсей. Передо мной-то ей не нужно изображать юную птичку, у которой всех мыслей - платья да цветы!..
        - Спасибо, - вежливо кивнула я и подтянула к себе папку.
        - Ты не хочешь открывать это в столовой, поверь мне, - с чувством сказал Элиас.
        - Почему? - делано удивилась я и потянула за завязки.
        Миссис Уайтглоу немедленно вспомнила про какое-то незаконченное дело на кухне. Помощница подорвалась за компанию, хотя до того, казалось, ее не заставил бы и прямой приказ леди Изабель.
        Убедившись, что мы остались вдвоем с Элиасом, я преспокойно отпустила завязки и отложила папку на стол.
        - Надо будет запомнить этот прием на будущее, - пробормотал помощник детектива и одним глотком допил чай. - Но, в общем-то, это все, что я хотел сделать. Твои показания касательно Сирила Кантуэлла уже подшиты к делу, а саму тебя ни в чем не обвиняют. Если появятся какие-либо дополнительные вопросы, с тобой свяжутся.
        Я покивала, а потом взяла и спросила прямо в лоб, в лучших традициях Джейдена Старра:
        - Почему в случае Саффрон Кроуфорд делали полное вскрытие?
        Элиас, ничуть не удивившись, подался вперед и понизил голос:
        - С чего ты взяла?
        Я раздраженно передернула плечами. Пересказывать в очередной раз свои смутные догадки не хотелось, словно с каждым повтором в них было все меньше и меньше правды.
        - Я настоял, - со вздохом признался Элиас, не дождавшись ответа, и уставился на свои руки, невоспитанно сложенные на столе.
        Логично. Если уж он подозревал, что у Саффрон и в мыслях не было покончить с собой, то мог сослаться на стандартную процедуру: любую жертву ждало полное вскрытие. Вероятно, результаты чрезвычайно заинтересовали и Элиаса, и мистера Чаннаронга, но в бумагах отчего-то зафиксировали только пустой желудок.
        - Значит, детектив в курсе, - с мрачным удовлетворением констатировала я. - Но все равно настаивает на версии с самоубийством?
        - Все указывает именно на него, - хмуро подтвердил Элиас. - Признаться, если бы не настойчивость Линд… леди Линдсей, я бы давно сдался.
        - И у тебя не вызвал никаких подозрений тот факт, что в отчеты попало только частичное вскрытие? - Я заинтересованно склонила голову к плечу.
        - С чего бы он вызывал у меня подозрения? - слегка удивился Элиас. - Это была личная просьба леди Сибиллы, чтобы никто не трепал имя ее дочери на похоронах!
        - Леди Сибилла попросила тебя подтасовать бумаги? - недоверчиво переспросила я. Недоеденная булочка внезапно показалась совершенно безвкусной.
        - Не меня, стала бы баронетесса со мной разговаривать, - раздосадованно отмахнулся он. - Нет, леди Сибилла обратилась напрямую к капитану, а тот уже надавил на детектива Чаннаронга. Мол, какая разница, леди Саффрон все равно покончила с собой, зачем еще и давать поводы для пересудов? В архиве иногда такие кадры попадаются, только и успевай увольнять за нарушение служебной этики, а тут - сама «костяная принцесса»…
        - Погоди, а предсмертная записка? - насторожилась я. - С чего бы леди Саффрон убиваться по Натану Райту, если она носила ребенка от кого-то другого? Вы не искали отца, не…
        - Марион, - раздраженно прервал меня Элиас, - ты правда полагаешь, что целый Департамент, вставший на уши из-за смерти наследницы одного из самых влиятельных людей Ньямаранга, не в состоянии грамотно провести расследование?
        - Грамотно подтасовать бумаги у вас не получилось, - огрызнулась я.
        - Мы специализируемся не на подлоге, знаешь ли, - сквозь зубы процедил Элиас и вдруг замолчал.
        Я замерла в ожидании продолжения - должен же он хоть что-то выболтать в запале, вон как злится! - и только несколько секунд спустя тоже расслышала обрывки разговора и торопливые шаги в коридоре.
        Джейден действительно явился сам, один и вдобавок к черному ходу. Чего я ждала, в самом-то деле?..
        - Эл! - неподдельно обрадовался он, заглянув в столовую, и тут же заметил развязанную папку рядом со мной.
        Улыбка сползла с его лица, оставив взамен только какое-то обиженное недоумение. До манер высшего света, который неизменно требовал носить маску каменного спокойствия и сдержанного достоинства, будущему баронету было ну очень далеко.
        - Секретничаете? - поинтересовался он, наклонив голову вбок, как любопытный щенок. На его лице крупным шрифтом обозначилось недосказанное: «И без меня!».
        - Секретничаем, - без обиняков подтвердил Элиас. - Я подбросил кое-какой материал для размышления для леди Линдсей.
        - Тогда почему не самой леди Линдсей? - спросил Джейден.
        Во всей его позе мне вдруг почудилось что-то недоброе, но заданный вопрос успешно отвлек от мыслей о том, что же в ней было не так.
        - Потому что помощнику детектива нечего делать рядом с леди, - отрезала я.
        Хватит с него и того, что все бумаги, которые он выдал Линдсей, по ценности примерно равнялись бульварным газетенкам. Вот почему ни одно гадание не давало результата, вот почему в истории было столько пробелов и торчащих отовсюду белых ниток!
        Саффрон Кроуфорд, может быть, действительно восхищалась актерским талантом Натана Райта, но как мужчина он ее не интересовал вовсе. «Костяная принцесса» и в страшном сне не представляла, что наложит на себя руки из-за его смерти! Скорее уж она стала бы стократ осторожней и осмотрительней, опасаясь за ребенка от любимого человека… и с чего бы беременной женщине резать себе вены?
        Образ Туантонга Раклона, и без того не слишком ясный и благожелательный, заиграл совсем мрачными красками. Почему он не поддержал Саффрон? Почему не сказал ни слова, когда ее стали выставлять инфантильной фанаткой? Почему позволил ей запереться в комнате без воды и еды? Неужели его ничего не насторожило в поведении любимой женщины?
        Или она все-таки была не такой уж и любимой?..
        - Я передам госпоже, - пообещала я Элиасу и только тогда заметила, что помощник детектива выглядит так, будто его огрели пыльным мешком. Кажется, предыдущая моя фраза изрядно выбила его из колеи, - словно до сих пор он изо всех сил старался не задумываться о том, какая пропасть лежит между госслужащим не самого высокого ранга и урожденной графиней. - Она будет благодарна, - поспешила добавить я.
        «После того, как простит за то, что поначалу ее посчитали скучающей самодуркой, которой и липовое дело сойдет», - ясно читалось на лице Элиаса.
        Я не стала давать ему ложных надежд и поспешила откланяться, пока Джейден не начал проявлять признаков нетерпения.
        Усадив меня в машину, Джейден вцепился в руль и так выразительно замолчал, что я начала терзаться угрызениями совести и уже подыскивала слова, чтобы объяснить, из-за чего Элиас явился в Мангроув-парк без приглашения, и при этом не выдать неподобающие интересы леди Линдсей. К счастью, с выбором выражений я провозилась достаточно долго, чтобы Джейден сдался первым.
        - Вы встречаетесь? - спросил он - в лоб, конечно же, и не подумав выведывать что-то обиняками и проявлять хоть какое-то подобие деликатности. - С Элом?
        Разумеется, я тут же поперхнулась воздухом и закашлялась, и до Джейдена внезапно дошло, что с темой для разговора наедине он не угадал.
        - В смысле… это не мое дело, конечно, - смущенно пробормотал он, не отрывая взгляда от дороги. - Просто вы выглядели так, словно вас объединяет какая-то старая тайна, даже похожи чем-то стали… повадками, что ли? Как супруги после двадцати лет в браке. Мне не стоит опасаться, что я получу от Эла по морде, если тебе придется позировать в традиционном костюме жрицы-коломче?
        - Не стоит, - нервно хихикнула я. - Мы не встречаемся. Кроме того, мистер Хайнс достаточно благоразумен, чтобы не грозить физической расправой наследнику лорда Кроуфорда.
        Очередное напоминание о границах традиционно сработало вовсе не так, как должно было. Вместо того, чтобы вспомнить о своем положении в обществе и действовать соответственно, Джейден стиснул зубы и так сжал руль, что на его руках побелели костяшки, а машина опасно вильнула на дороге, прежде чем выровняться. Я приготовилась услышать что-нибудь не слишком приятное. С таким лицом не о прекрасных дамах и искусстве рассуждают.
        Но Джейден резко мотнул головой, словно хотел вытрясти из нее какие-то мысли, и вдруг улыбнулся - широко и натянуто.
        - Я знаю, что мне так или иначе придется занять место Бенджи, - напряженным голосом сказал он, - и понимаю, что не готов настолько, что это очевидно всем вокруг. Я простоват, не отесан, ничего не смыслю в управлении и финансах, не говоря уже обо всех этих придворных реверансах. И ты, и Сибилла, и Изабель просто хотите мне помочь, но я не изменюсь за пару дней, как по мановению волшебной палочки. Даже если все вокруг будут старательно меня этой палочкой тыкать. Из самых благих побуждений, разумеется.
        Я опустила взгляд на свои ладони, сложенные на коленях, и пристыженно промолчала. Джейден воспользовался случаем и не замедлил наглядно продемонстрировать, что действительно ничего не смыслит во всех этих «придворных реверансах»:
        - Кроме того, если уж начистоту, то управление и финансы сейчас куда актуальнее этикета, - прямолинейно заявил он, - и я могу тебя заверить, что им я уделяю должное внимание и уже начал работать с наставником, раз уж Бенджи пока не готов взять бразды правления в свои руки.
        Я бросила на него косой взгляд и не удержалась:
        - И сколько же статуэток твоего наставника планируется в серии «Ньямарангская мудрость»? - хотя, справедливости ради, в том, что касалось работы с конфликтами, Джейден и так справлялся неплохо.
        - Он позировать не согласился, - проворчал он с неудовольствием. - Пришлось ограничить веселье бухгалтерскими книгами Кроуфорд-холла.
        Меня практически подбросило на сиденье.
        - Твой наставник - Туантонг Раклон?
        - Ну да, - с легким недоумением кивнул Джейден, покосившись на меня. - Мне показалось вполне логичным попросить о помощи человека, который принял на себя управление Кроуфорд-холлом.
        Логично. Настолько, что Туантонг Раклон должен был догадаться, что за уроками наследник придет к нему, куда раньше меня и самого Джейдена.
        - Вот! - вдруг воскликнул Джейден, нацелив на меня указательный палец. Каким только чудом автомобиль удержался на полосе?.. - У тебя сейчас выражение лица точь-в-точь как у Эла, когда ему подбрасывают какую-то задачку!
        Я замерла в ожидании не самого приятного продолжения разговора. А могла бы уже понять, что, когда дело касалось Джейдена, ожидания оправдывались крайне редко!
        - Посмотри в зеркало и запомни это лицо, - велел он, кивнув на бардачок. - Это именно то, что мне сегодня нужно!
        Подавив нервный смешок, я покорно залезла в бардачок и выудила оттуда маленькое квадратное зеркальце, слегка забрызганное пеной для бритья. Увы, отражение пялилось на меня в растерянности, а вовсе не в охотничьем азарте.
        - А что ты запланировал на сегодня? - с подозрением поинтересовалась я, машинально поправив волосы.
        На этот раз он улыбнулся гораздо искреннее.
        - Ну, традиционное женское платье по имперской моде миссис Ваен сшить не успела, - так смущенно признался он, словно лично простоял над душой у помощницы весь день, не давая ей закончить наряд, - зато, м-м, костюм жрицы-коломче особых усилий не требует, и я уже договорился об аренде украшений. Ты не будешь возражать? Если это тяжело, у миссис Ваен есть облегающий спортивный костюм. Традиционный наряд можно надеть поверх, но, честно говоря…
        Я и так догадывалась. Если средний ньямарангец доходил мне до уха, то женщина из коренного населения дышала в подмышку. Одалживать у миссис Ваен спортивный костюм - это было даже не смешно. Я с тем же успехом могла утащить с веревки какие-нибудь детские штанишки.
        Да и, в конце концов, чем таким невиданным я могла удивить Джейдена, раздевшись до набедренной повязки?
        - Леди Изабель должна пребывать в твердой уверенности, что я позировала в глухом комбинезоне, - с нажимом произнесла я.
        - Договорились, - широко улыбнулся Джейден, и в его лице мне в который раз померещилось что-то на редкость хищное и кровожадное.

* * *
        В маленькой мастерской Кроуфорд-холла я уже чувствовала себя как дома и без лишних напоминаний отправилась за старомодную ширму в углу. Только угодив в цепкие руки миссис Ваен, я поняла, что сильно переоценила свою уверенность в себе.
        В мгновение ока оставшись без платья, я невольно съежилась и всерьез задумалась о том, чтобы все-таки одолжить у шустрой ассистентки спортивный костюм. За тонкой ширмой чем-то сосредоточенно шуршал и щелкал Джейден - вот он отошел к кладовке, скрипнул дверцей и завозился, явно пытаясь что-то отыскать…
        Миссис Ваен сноровисто расстегивала крючки на бюстье. Я покрылась мурашками с ног до головы и нервно сглотнула.
        - Не могу найти краску! - приглушенно пожаловался Джейден из кладовки.
        - На третьей полке справа! - бодро отозвалась миссис Ваен и тут же досадливо цокнула языком. - И пудру прихватите, мастер Джейден!
        - А она где? - уже громче откликнулся он: должно быть, уже успел выбраться из кладовки.
        - Ладно, я сама найду, - вздохнула миссис Ваен и машинально провела пальцем поперек моей спины - там, где бюстье врезался в кожу, наверняка оставив красноватый след. - Или так оставим, как думаете, миз Марион? След глубокий, наверное, сойдет не раньше, чем через полчаса-час…
        - Лучше припудрить, - запнувшись, неуверенно отозвалась я.
        - Хорошо, - легко согласилась миссис Ваен и вручила мне какую-то яркую тряпочку, на скорую руку расшитую разноцветными бусинками и мелкими ракушками. - Вот, наденьте пока, я мигом!
        В этом я как раз не сомневалась. Миссис Ваен, казалось, могла перемешаться со скоростью звука и выполнять дюжину поручений одновременно, не отвлекаясь от успокаивающего воркования над «мастером Джейденом». Я только-только обмоталась набедренной повязкой и почувствовала себя еще более неуверенно, чем когда стояла нагишом, - а ассистентка как раз успела подлить масла в огонь, щедро обработав пуховкой мою голую спину, и подсунула мне маленький сундучок, открыв который, я едва не лишилась дара речи.
        Когда Джейден сказал, что договорился об аренде украшений, я подумала, что он заключил договор с какой-нибудь лавкой броской бижутерии в Лонгтауне, но именитый мастер, кажется, предпочел ограбить музей.
        - Это же… - я так и не рискнула притронуться к массивным золотым браслетам с грубо обработанными, но очевидно драгоценными камнями.
        - Наследие прабабушки мистера Чаннаронга, - с гордостью покивала миссис Ваен и, не дожидаясь, пока я справлюсь с собой, защелкнула один из браслетов у меня на щиколотке. - Надо же, впору!
        - К прабабушке мистера Чаннаронга-то вы когда успели подольститься? - только и спросила я, неловко переступив с ноги на ногу. Браслет оказался чудовищно тяжелым - должно быть, почтенная прабабушка в молодости была той еще оторвой, если умудрялась протанцевать с полным комплектом украшений всю ночь кряду!
        - Как раз к ней я подольститься не успел, - признался Джейден. Голос прозвучал неожиданно близко, словно он стоял прямо за ширмой. - Она умерла лет сорок назад. Но ее потомки очень гордились тем, что происходят от жрицы-коломче, и приняли решение хранить атрибутику в семье, а не передавать в музей. Мистер Чаннаронг был так любезен, что согласился одолжить украшения на вечер. Я пытался уговорить его на пару недель, чтобы я успел перейти к наброскам, но он напомнил, что я до сих пор не получил окончательного согласия леди Линдсей на то, чтобы мне позировала ее компаньонка.
        Пока Джейден говорил, миссис Ваен успела обвесить меня украшениями по кругу, как дерево на перекрестке - ленточками на удачу: браслеты на щиколотках и запястьях и тяжелое монисто, разом закрывшее и шею, и грудь. Драгоценный металл отогревался на коже медленно и неохотно, словно чуял чужую кровь, и я обхватила себя руками, но это не помогло, - а лишнее напоминание о том, что Линдсей так и не знает, в каком виде ее личная служанка торчит посреди мастерской чужого жениха, и вовсе пронзило нехорошим холодком.
        - Ты не показывал ей вчерашние фотографии? - не своим голосом спросила я и жестом остановила миссис Ваен, которая уже потянулась к шпилькам в моей прическе, видимо, позабыв о вчерашнем печальном опыте.
        - Проявить не успел, - смущенно признался Джейден. - Но она интересовалась, как все прошло, и я ответил, что ты показала себя наилучшим образом.
        «А сейчас и вовсе продемонстрирую со всех сторон», - мрачно подумала я, не спеша распускать волосы.
        - Мастер Джейден говорил, что леди Линдсей посещала с ним музей и видела статуэтку жрицы-коломче, - напомнила миссис Ваен, от которой не ускользнули ни перемена моего настроения, ни ее причины.
        Спокойнее мне отчего-то не стало, но тут двусмысленность ситуации все-таки дошла до самого Джейдена.
        - Я говорил с Линдсей насчет того, что натурщице, скорее всего, придется позировать полуобнаженной, - сообщил он. - Она не возражала. К счастью, ей не нужно объяснять, что такое профессиональная деформация.
        - Профессиональная деформация? - с подозрением уточнила я.
        Миссис Ваен, не выдержав затянувшегося бездействия, снова заколдовала с пуховкой вокруг моей спины, а потом осыпала пудрой и лицо - так щедро, что я едва не расчихалась.
        - Ну да, - смущенно отозвался Джейден. - Когда день ото дня работаешь с обнаженной натурой, она начинает восприниматься по-другому. Я вижу, что из нее может получиться, какой материал лучше использовать, какую позу выбрать… но меня не будет занимать ничего, кроме этого. Наверное, что-то вроде этого происходит с врачами, когда они видят не столько человека, сколько контейнер с болезнью, которую надо вытряхнуть. Линдсей прекрасно все понимает, Марион.
        - Понятно, - сухо отозвалась я и принялась вытаскивать шпильки из прически. - Но я все же хотела бы, чтобы ты окончательно оформил все бумаги, включая официальное согласие леди Линдсей.
        - Кстати, о бумагах! - спохватился Джейден. Ширма пошатнулась, словно он едва не облокотился на нее в порыве любопытства. - Ты говорила, что финансовыми вопросами занимался твой кузен Сирил. Но он в отъезде, неизвестно где и непонятно когда вернется. Кому мне отослать чек за твою работу?
        Я замерла, поудобнее перехватив острую шпильку. Это был очень хороший вопрос - просто из разряда тех, о которых я старалась не задумываться.
        - Я дам тебе адрес моего отца, - подумав, пообещала я. - Можешь отослать чек ему. Бумаги я подпишу сама.
        - Хорошо, - легко согласился Джейден. - Готова?
        Очевидно, нет. Но кого это волнует, в самом-то деле?..

* * *
        Все внутренние силы ушли на то, чтобы выйти из-за ширмы, не сгорбившись. Распущенные волосы странным образом добавляли уверенности - недаром, наверное, мама так часто повторяла, что сила ведьмы в ее волосах?.. А еще в них можно было закутаться, как в длинный черный плащ, но Джейден быстро разрушил мои надежды на укрытие, когда поставил меня на постамент в центре комнаты и вооружился банкой золотистой краски и толстой кистью.
        - Руки, - скомандовал он, и я вздрогнула от недоброго предчувствия.
        - «Руки из золота»? - вырвалось у меня. Джейден, уже воодушевленно нацелившийся кисточкой на тыльную сторону моей ладони, замер и поднял взгляд - непривычно тяжелый и задумчивый, и я вдруг отчетливо поняла, что сказала что-то не то и нужно срочно спасать положение. - Мне казалось, у статуэтки Солады из музея были самые обычные руки. Золочеными они были только у Праатхи за императорским троном, разве нет?
        - Да, потому что скульптор, изготовивший ту статуэтку, не слишком углублялся в тонкости ньямарангского изобразительного искусства, а император, чья статуя хранится в музее, ничем особенным не известен, - задумчиво кивнул Джейден и все-таки провел кисточкой по тыльной стороне моей ладони, оставив широкий золотистый след. - С золотыми руками традиционно изображали тех, кто имел большое влияние на человеческие судьбы. Верховное божество, само собой разумеется, императоров, выигрывавших войны, советников, проводивших крупные реформы… жриц, как правило, вниманием обходили. Но, если уж речь зашла о Соладе, было бы справедливо признать, что ее влияние на человеческие судьбы превзошло все, что делали императоры и советники.
        Я промолчала. Когда Нарит пророчила, что «спаситель» Ньямаранга будет с «руками из золота», не это ли она имела в виду? Было бы логично, если бы «спаситель» масштабно повлиял на судьбы…
        Краска ощутимо холодила. Джейден старательно нарисовал на мне золотые перчатки почти по самые браслеты и с довольным видом отступил, так и не заметив, как я поменялась в лице, и с каким-то затаенным благоговением преподнес длинный тонкий кинжал с неудобной золотой рукоятью.
        - У меня есть одна задумка, но она довольно сложна с чисто физиологической точки зрения, когда дело дойдет до позирования на эскизы, - признался он, пока я примеривалась к кинжалу. От оружия тянуло таким же неприятным холодком, как и от украшений, все никак не смирявшихся с тем, что их дозволили надеть чужачке. - Мне нужно, чтобы ты… э-э… видела когда-нибудь выступления гимнасток или циркачей? Знаешь, что такое «мостик»?
        Я знала, и от одной мысли об этом у меня болела спина.
        - Долго так не простоишь, тем более что мне нужен не полноценный «мостик», а что-то вроде… знаешь, наверное, давай лучше так, - сказал Джейден и положил руку мне между лопаток. - Отклоняйся назад, я придержу, не бойся.
        Ладонь попала точно на шрамы, давным-давно практически лишенные чувствительности, но отчего-то именно это прикосновение обожгло так, что холодок украшений перестал ощущаться вовсе. Я нервно сглотнула и покорно прогнулась. Рука опустилась ниже, разрывая контакт, и я подалась следом за ней еще до того, как в работу все-таки включилась голова.
        Кажется, меня действительно стоило немедленно снять с задания. Даже если Джейден и виновен в убийстве Саффрон, я буду последней, кто в это поверит, - просто потому, что о какой беспристрастности речи уже не шло.
        Но уйти из Мангроув-парка означало оставить без прикрытия Сирила и без источника сведений - папу: когда там еще его агенты доберутся до Лонгтауна, пока внедрятся, пройдет не одна неделя. А за неделю может измениться слишком многое…
        - Вот, - сипловато произнес Джейден. Ладонь под моими лопатками не двигалась. - Теперь запрокинь голову, возьми кинжал в правую руку и нацель его острием в потолок. Сможешь так простоять пару минут? Я сделаю снимки, потом прикинем, стоит ли переводить в эскиз.
        - Хорошо, - сдавленно отозвалась я.
        Теплая ладонь выскользнула из-под спины, и мне пришлось изо всех сил напрячь живот, чтобы не рухнуть головой вниз, - хотя, следовало признать, хороший удар по макушке имел все шансы вправить мне мозги.
        Увы, столь удачную возможность пришлось упустить ради того, чтобы увлеченный скульптор успел поймать несколько удачных кадров.
        Распущенные волосы ощутимо тянули голову вниз, черным водопадом спускаясь до пола и изгибались в кольца-водовороты на покрытии подиума. В какой-то миг мне показалось, что они и в самом деле движутся, неспешно и бесшумно, как сытые мангровые змеи, черные с золотисто-желтыми пятнами, - то ли из-за слишком яркой люстры, то ли из-за отблесков тяжелого варварского золота на моей шее. Я вздохнула поглубже, переставила левую ногу, отыскивая более устойчивое положение, и прикрыла глаза, пока Джейден кружил вокруг подиума, и незримая аура пылающего творческого энтузиазма струилась за ним, как хвост кометы.
        В красноватой темноте за прикрытыми веками все казалось проще. Что толку размышлять об этом мужчине? Интуиция вопила во весь голос, что, если он в чем-то и замешан, то сам об этом не знает, и лучше бы все так и оставить: кто знает, сможет ли увлеченный гений вынести подобные вести? А свои дурацкие девчачьи мечты и вовсе лучше держать при себе. Этак можно лишиться и работы, и рекомендаций, и, что куда весомей, самоуважения. Еще чужим женихам я глазки не строила, оправдываясь тем, что невеста не слишком-то хочет за него замуж!
        Я должна сосредоточиться на задании. Всего-то и нужно, что наведаться в Свамп Холлоу и отыскать хижину Нарит, раз уж у Сирила не сохранилось ее вещей. Жаль, пробраться в домик на болотах пока нельзя, там наверняка вовсю работают следователи, но погадать-то я могу где угодно! А призраку и вовсе нет особой разницы, куда являться на зов.
        К утру уже можно будет позвонить папе и доложить, что случилось с Нарит. К делу мои гадания не подошьешь, но это будет рабочая версия, - и в ходе ее проверки наверняка найдется что-то посущественнее показаний ведьмы: идеального преступления пока еще никто не совершал, убийца в чем-то ошибся, где-то наследил, и нужно только хорошенько поискать.
        Как же все легко и понятно на стадии составления плана действий! Словно ты сама превращаешься в кинжал с холодной золотой рукоятью и остро наточенным клинком, нацеленным точно в центр мишени. Словно у тебя и в самом деле золотые руки, способные вплетать чужие судьбы в канву эпохи. Словно тяжелые браслеты на твоих запястьях - не просто дорогие побрякушки, а пропуск к чему-то высшему, всевластному, недостижимому для остальных.
        Словно в странной, неудобной позе есть что-то из древних таинств, и то, что кажется сложным непосвященному, не самом деле естественно, как дыхание. Нужно только найти правильное положение стоп, отыскать свое равновесие - и для тела, и для души, - и вознести над центром тяжести ритуальный кинжал, который сам поведет руку. Ведь он так давно забыт, так давно не видел первого солнечного луча, скользящего по смуглой коже жрицы - от низа обнаженного живота до груди, чтобы рассыпаться мириадами бликов на холодном мертвом золоте и указать на того, кто должен стать мертвым следующим, чтобы будущее открылось тем, кто должен его знать…
        -…достаточно, - как-то совсем тихо и озадаченно произнес мужской голос совсем рядом.
        Я вздрогнула от неожиданности, выпутываясь из медитативного ритма мыслей, будто нашептанных извне, выронила кинжал и едва не рухнула сама, когда перенапряженные мышцы решили, что с них хватит. Джейден успел подставить руку, и я вцепилась в его предплечье, как утопающий - в спасательный круг. Под пальцами ощутимо напряглись мускулы - удерживать меня на весу, должно быть, было весьма непросто, и я поспешила утвердиться на ногах.
        Голова все еще слегка кружилась, как после долгого погружения под воду. Драгоценный кинжал торчал в подиуме, с такой легкостью войдя острием в податливое дерево, словно за минувшие годы не затупился ни на гран.
        - Хорошо хоть не в ногу, - пробормотала миссис Ваен и попыталась было его выдернуть, но не преуспела.
        Джейден покраснел так, словно музейные экспонаты уже не раз впивались ему в босую пятку, и поспешил ей на помощь. Кинжал сидел в дереве намертво.
        - Простите, сама не понимаю, как так вышло, - пробормотала я и присела на корточки, плотно сжав колени.
        Рукоять была теплой. Гладкое золото удобно легло в ладонь, и кинжал поддался с такой неожиданной легкостью, что я едва не засветила локтем в глаз Джейдену.
        - Попробуем с чем-нибудь другим? - поинтересовался он, все еще опасливо отклоняясь назад. - Ритуального лука у мистера Чаннаронга не сохранилось, но я одолжил обычный тисовый из оружейной…
        - Хорошо, - вздохнув с облегчением, согласилась я и поспешила спрятать кинжал в сундучок. - Однако у меня одна большая просьба, Джейден. Не надо меня больше так гнуть, ладно? Хотя бы сегодня.
        Судя по смущенной улыбке, немедленно расцветшей на его лице после последней ремарки, гнуть меня по-всякому Джейден планировал еще долго и упорно, и эта мысль отзывалась где-то внутри затаенным теплом. Таким уже дурацким и неуместным, как и вся моя внезапная симпатия к Джейдену.
        На сей раз я запросила о пощаде гораздо раньше. Джейден спрятал фотоаппарат безо всякого сопротивления, но с явным неудовольствием: хотя я отработала все задумки из списка, его то и дело озаряла новая, внеплановая, и за минувшие полтора часа я успела сотню раз проклясть свою пронырливость, наследственность и любопытство. И выносливость - не будь так очевидно, что я вполне способна торчать на подиуме полдня кряду, увлеченный скульптор наверняка смилостивился бы и без дополнительных просьб. Но тренированной компаньонке, очевидно, на такую милость рассчитывать не следовало, и за ширму я удалилась под угрозы продолжить завтра.
        Без ритуальных браслетов руки казались неестественно легкими, а ноги норовили пуститься в пляс, словно им не хватило нагрузки. Золотая краска намертво въелась в кожу - нездоровый блеск не поддавался ни воде, ни мылу, ни даже растворителю, хотя сам Джейден, разумеется, тоже заляпавший себе пальцы, отмыл их без труда; в конце концов я плюнула и просто влезла в строгое форменное платье как была. Миссис Ваен хлопотала вокруг, изобретая все новые способы счистить краску, - либо сложно осуществимые, либо опасные для жизни. Я заверила ее, что все в порядке, и скоро цвет сойдет и так, - а на крайний случай у меня есть перчатки.
        И, кажется, именно про них-то и следовало промолчать, потому как Джейден немедленно насторожился и пошел провожать меня до машины, не слушая никаких возражений.
        - Ты снова собралась куда-то, - безо всякой вопросительной интонации произнес он, когда я попыталась вежливо распрощаться с ним у лестницы на служебный этаж Кроуфорд-холла. - Это из-за твоего кузена? Я могу помочь?
        - С Сирилом все в порядке, спасибо, - твердо сказала я - скорее для себя, нежели для него. - Я собираюсь вернуться в Мангроув-парк.
        - После того, как еще раз сходишь на болота, - хмыкнул Джейден и скрестил руки на груди. - Ты никогда не носила перчатки просто так. Линдсей вот таскает их постоянно, а ты - нет. Боишься оставить отпечатки пальцев?
        Тут он меня подловил. Разумеется, вваливаться в хижину покойной, не приняв никаких мер предосторожности, я не рискнула бы.
        И, кажется, мне все-таки пора на покой, если уж даже Джейден способен раскусить мои маленькие хитрости.
        - Даме не возбраняется носить перчатки и просто так, - напомнила я. - Особенно если у нее руки в краске.
        - Но ты не знала, что сегодня я разрисую тебе руки, - заметно смутившись, пробурчал Джейден. - Однако перчатки захватила заранее. И кошка та, и кинжал… Марион, что вообще происходит?
        Хотела бы я сама знать.
        - Кинжал? - насторожилась я.
        Но Джейден только отмахнулся:
        - Как бы то ни было, я провожу тебя. Либо до Мангроув-парка, либо… куда ты там собралась.
        Я с трудом сдержалась, чтобы не прикусить губу.
        - Хорошо, - устало вздохнула я, - проводи меня до Мангроув-парка, если тебе так хочется. Но это и правда пустая трата времени. Я прекрасно доберусь сама. Здесь недалеко, а я…
        - А ты красивая одинокая женщина, которой не стоит ходить по темным дорогам в одиночку, - отрезал Джейден и вежливо придержал для меня дверь.
        Этот аргумент пришлось проглотить. Действительно, мало ли что одинокая женщина может сотворить со случайными прохожими на темных дорогах, если ее вовремя не обуздает какой-нибудь серебристый «валенок» с умопомрачительно джентльменскими замашками?..
        А от меня не убудет, если я сделаю крюк через Мангроув-парк для душевного спокойствия господина и отправлюсь к Свамп Холлоу через мангровую рощу, а не через центр Лонгтауна. Поэтому я забралась в машину Джейдена и пристегнулась, не тратя время на бесполезные протесты. Пусть его.
        В салоне автомобиля было ощутимо прохладнее, чем снаружи, и я вздохнула с облегчением. После полутора часов в статичных, временами ужасно неудобных позах ньямарангская жара ощущалась стократ сильнее, словно воздух превратился в отсыревшее пуховое одеяло, неумолимо льнущее к телу. Ночной ветерок, врывающийся через приоткрытое окно, приятно холодил шею, и я прикрыла глаза, расслабившись на мягком сиденье, - а проснулась уже от осторожного прикосновения к щеке, от которого меня подбросило, как от разряда электрошокера.
        - Приехали, - отрапортовал Джейден, быстро отдернув руку, словно током ударило и его тоже. - Ты так и не поспала прошлой ночью?
        Машина стояла на главной подъездной дорожке перед Мангроув-парком, у самого парадного входа, возле которого прислуге было решительно нечего делать, но я предпочла не заострять на этом внимание.
        - Сейчас и отосплюсь, - пообещала я и выбралась из машины, пока Джейден не дернулся открывать мне дверь.
        - Хорошо, - кивнул он и тоже вышел из машины. - Спокойной ночи, Марион.
        - Спокойной ночи, - откликнулась я и решительно направилась к черному ходу.
        Джейден упрямо маячил на подъездной дорожке, пока я не скрылась из виду, но и из служебного коридора я так и не услышала, чтобы он завел мотор.
        Поначалу я надеялась дождаться, пока он уедет, и со спокойной душой ускользнуть через парк, но вскоре стало ясно, что затея провалилась. Щегольской автомобиль как ни в чем не бывало сиял белой крышей сквозь прозрачные ньямарангские сумерки и удаляться в сторону Кроуфорд-холла не спешил: на слово мне Джейден явно не поверил.
        Я стиснула зубы и вернулась в маленькую столовую для слуг. Миссис Уайтглоу заботливо оставила мне мою порцию густого наваристого рагу, и я не упустила случая набить желудок, хоть и опасалась, что после еды меня начнет клонить в сон. Но нервозность и напряжение сделали свое дело: я сидела как на иголках и с трудом сдерживалась, чтобы не покусывать себя за ноготь. Мангроув-парк окутывала жаркая ньямарангская ночь, пронизанная тревожными птичьими вскриками и тихим стрекотанием в густой зелени сада. Мотор по-прежнему не было слышно.
        Часы на стене неуклонно вели отсчет. Свободного времени оставалось все меньше: на рассвете мне надлежало вернуться в Мангроув-парк - с результатами или без. Я допила остывший чай из заварника, задумчиво прикидывая, что скажет папа, если я и завтра не смогу сказать ничего вразумительного о покойной Нарит Аволокорн. Печально вздохнула, смиряясь с неизбежным, сполоснула посуду и вышла из особняка.
        Джейден улыбнулся и вежливо придержал дверцу автомобиля. Я угнездилась на пассажирском сиденье и прикрыла глаза, уже не пытаясь ничего отрицать.
        - Знаешь, как добраться до Свамп Холлоу? - спросила я, не глядя в его сторону.
        - Свамп Холлоу? - растерянно переспросил Джейден, заводя мотор. - Разве ты не собиралась к Сирилу домой?
        - Нет, - честно ответила я и не отказала себе в удовольствии хитро покоситься на своего невольного шофера. Джейден смотрел на меня прямо, и в его взгляде за завесой растерянности и удивления уже разгорался знакомый огонек безудержного любопытства, от которого у меня непривычно екнуло что-то внутри. - Хижина на болотах - место преступления, она наверняка опечатана, и просто так туда никого не пустят. Но я знаю, где жила Нарит до того, как познакомилась с Сирилом, и подозреваю, что у департамента этой информации нет.
        - А почему ты не сказала об этом Элу? - подозрительно осведомился Джейден, выруливая с подъездной дорожки. - Он наверняка бы… - он резко замолчал и ударил по тормозам так, что мне пришлось упереться рукой в приборную панель, чтобы не повиснуть на ремне безопасности.
        В пятне света от фар сидела крупная пятнистая кошка-рыболов. Она недовольно щурилась, всем своим видом намекая, что людям следует немедленно приглушить свет, подобрать кису на ручки и довезти до Свамп Холлоу со всем возможным комфортом и почтением, а не вынуждать ее бежать саму. У нее же лапки, в конце концов!
        На сей раз Джейден меня опередил. Я еще только открывала дверь - а он уже выскочил из машины и решительно направился к кошке.
        - Она же дикая! - напомнила я и собралась было броситься наперерез, но зацепилась пояском за рычажок на двери и дернулась, как собака на слишком коротком поводке. - Стой!
        Джейден даже не притормозил. А кошка - вот предательница! - вдруг громогласно мурлыкнула и сама потянулась ему навстречу, охотно позволив подхватить себя на руки, тут же принявшись тереться ухом о мужское плечо. Джейден вздрогнул, когда она начала перебирать когтями в порыве нежности, но стоически стерпел и понес ее к машине.
        - Ты же не боишься ездить на авто? - ласково спросил он у кошки, почесывая ее за вторым ухом, еще не обтертым о его рубашку. Рыболов отозвался громогласным мурлыканьем, переходящим в монотонное урчанье на одной ноте. - По-моему, я ей понравился, - смущенно улыбнулся Джейден, наконец-то обратив внимание на меня.
        Кошка бросила на меня кокетливый взгляд из-под мужского предплечья и извернулась у него на руках, подставляя под пальцы горло. Кончик ее хвоста подрагивал от экстаза.
        - По-моему, у нее течка, - невозмутимо сдала я ее и скрестила руки на груди.
        «Да ты просто завидуешь, что мне можно так делать, а тебе - нет!» - сверкнула на меня глазами кошка, продолжая урчать и сладострастно извиваться под умелыми ласками.
        - О? - Джейден заметно покраснел, но кошку не выпустил. - Ну, как бы то ни было, она ведь все равно собиралась сопровождать тебя, так?
        Я не стала отвечать на так и не прозвучавший вопрос. Кошка торжествующе косилась на меня, пока не оказалась в салоне автомобиля. Уже там выяснилось, что сидеть на коленях у водителя не так удобно, и она быстро перебралась ко мне, тут же ткнувшись лбом под руку. Я одарила ее укоризненным взглядом, но отказать не смогла.
        Кошка - она кошка и есть. Ни стыда, ни совести, зато мягкая шерстка и потрясающий талант в любой ситуации урвать свое.
        И вовсе мне не завидно!
        - Почему ты сказала, что она дикая? - полюбопытствовал Джейден, выруливая на широкую трассу к Лонгтауну.
        - Потому что до сих пор она не давалась на руки никому, кроме меня, - честно призналась я и тут же с подозрением покосилась вниз.
        Действительно, с чего бы это такие милости Джейдену? Сирилу и то позволялось максимум почесать за ушком, если кошка была в подходящем настроении, течка там или нет! Или это просто отражение моего отношения?..
        Я залилась краской не хуже самого Джейдена и отвернулась к окну.
        Зря я позволила подвезти себя. От него следовало держаться как можно дальше… но почему-то не получалось.
        - Это действительно виверровый рыболов, а не домашняя кошка, и я прикормила ее уже взрослой, а не воспитывала с младых когтей, - из принципа пробурчала я, стараясь не обращать внимания на прервавшееся вдруг мурлыканье. - Будь осторожнее, у нее не всегда такое хорошее настроение.
        - Хорошо, - покорно кивнул Джейден, не переставая коситься на кошку, уютно свернувшуюся клубком у меня на коленях. Целиком она не помещалась, и задние лапы свисали в опасной близости от рычага коробки передач. Из мягкой шерстки выглядывали облупленные желтовато-серые когти, не втягивающиеся до конца. - Те шрамы у тебя на спине, - вдруг сообразил он. - Это?..
        - Да, это она оставила, - вздохнула я.
        - И ты все равно продолжаешь ее прикармливать? - удивленно уточнил Джейден. - Она должна быть очень особенной кошкой. - Он машинально скользнул ладонью по рулевому колесу, задержав кончики пальцев на грубоватом шве оплетки. Меня отчего-то бросило в дрожь. - Не уверен, что я смог бы простить и забыть что-то подобное, будь я на твоем месте.
        Полосатый кошачий хвост выразительно вильнул и снова обвис.
        - Это не ее вина, - вынужденно признала я. - Проблема была скорее в моем любопытстве.
        Тогда я только-только начинала понимать, какая связь установилась между мной и фамилиаром. В кошке действительно оказалась заключена часть моего дара, что однажды должна будет перейти к моей дочери, и мама сказала, что при необходимости рыболов может даже принимать ее облик и помогать мне в особо сложных ритуалах, - достаточно капельки моей крови и зова, чтобы узнать, на кого будет похож мой ребенок.
        Будь я капельку осмотрительнее, приготовила бы иглу или, на худой конец, перочинный ножик. И сначала добыла бы кровь, а уж потом звала.
        Я так и не увидела, на кого будет похожа моя дочь, потому как банально потеряла сознание от боли. Но с удивлением узнала, что папа, оказывается, умеет повышать голос.
        И совершенно ни к чему сейчас снова начинать терзаться любопытством!
        В сам район Свамп Холлоу автомобильную дорогу даже не пылись проложить: в сезон дождей северная окраина стабильно уходила под воду, и все, на что хватило средств администрации, - это десяток узких бетонных плит, брошенных на пешеходную тропу, чтобы она не заросла с концами. Машину пришлось оставить на стоянке у небольшого магазинчика, который, словно стела, отмечал границу между более-менее респектабельными кварталами и гетто, где жили неблагополучные семьи. Джейден заметно нервничал, запирая свою щегольскую хромированную красотку, и я, не сдержав смешок, бросила под колеса оберег из кошачьей шерсти, скатанной в комочек.
        - Что это? - моментально насторожился глазастый скульптор и едва не шарахнулся, когда виверровый рыболов решил одарить «оберегом» еще и его штаны, щедро мазнув пятнистым боком по его ногам.
        - Кошка линяет, - с непроницаемым лицом отозвалась я и решительно направилась к нестройным рядам маленьких тростниковых хижин.
        Те, что стояли ближе к магазинчику, выглядели еще более-менее пристойно, но чем больше мы удалялись, тем страшнее становились постройки. Покосившиеся, подгнившие, постепенно уходящие под землю, откровенно заброшенные… бетонные плиты быстро закончились, и под ногами бодро зачавкала соленая болотная грязь, сквозь которую то здесь, то там проглядывали острые пики пневматофоров: мангровая роща спешила отвоевать территорию, и жалкие попытки людей сохранить свою землю проваливались раз за разом. Иногда - вместе с людьми: оступившийся Джейден с нецензурным возгласом ушел по колено в зеленовато-коричневое месиво в стороне от тропинки. Я проглотила с десяток острот, но кошка была отнюдь не так великодушна и громогласно захохотала - и именно это, кажется, и спасло нас от повышенного внимания местных жителей. Пощипать наивных чужаков, сунувшихся в гетто, было святым делом, - но не когда их сопровождает виверровый рыболов с когтями нараспашку!
        Джейден выкарабкался из бочага и горестно вздохнул: густая болотная грязь украсила его высокими зеленовато-коричневыми «сапогами» и теперь чавкала в ботинках, а спасти тонкие льняные брюки уже не представлялось возможным. Я не прониклась сочувствием только потому, что как раз отыскала хижину Нарит, - пустую, отсыревшую и, очевидно, не первый день заброшенную.
        Запах ориума выветрился, и теперь внутри царило специфическое амбре мангровых болот: гниение, отсыревшее дерево, соль и рыба так шибали в нос, что сперва слезы наворачивались, а потом обоняние капитулировало вовсе. Зато в игру вступало зрение, свыкшееся с неуютной темнотой, и становилось ясно, что Нарит жила, пожалуй, даже беднее, чем все остальные обитатели северной окраины Лонгтауна.
        Из всей обстановки - низкий деревянный столик, колченогий и вздувшийся от сырости, да ворох тряпок, служивший постелью. Земляной пол, щели в стенах, пустые провалы окон. Больше ничего.
        - Она жила здесь?.. - потрясенно выдохнул Джейден и шагнул вперед. Под ногами чавкнуло - то ли грязь в ботинке, то ли сам пол. - Как здесь вообще можно жить?
        Я пожала плечами.
        - Это традиционная ньямарангская хижина, - сообщила я, осматриваясь. - В таких жило большинство крестьян, благо здешний климат не требует капитальных утепленных построек. Обычно в ньямарангских хижинах гораздо уютнее, просто… мангры.
        А еще - не бедность даже, а нищета. Когда у хозяев опускаются руки и уже не верится, что что-то можно исправить, приложив усилия. Ведь вязанки ароматных трав, которые обычно развешивали по углам женщины в общинах коренного населения, не стоили ничего, а циновки на земляной пол умели плести даже дети - причем из подручных материалов, которые, опять же, не нужно было покупать. Простенькие шторы-скатки из тонких веточек, хорошая стирка для «постели» - и здесь было бы уже не так уныло, но Нарит, похоже, предпочитала иные способы не замечать окружающую серость.
        Закопченные колбы для варки ориума валялись прямо под ветхой простыней. Ими пользовались очень часто.
        - А это что? - Джейден бесстрашно сунулся в самый темный угол и протянул руку к балке.
        Балка отозвалась разъяренным шипением. В темноте что-то задвигалось.
        - Замри!
        Мы с кошкой бросились наперерез. Я успела первой - и еще успела разглядеть длинное черное тело, обвившееся вокруг балки, прежде чем змея совершила молниеносный бросок.
        - Марион!
        Массивная голова с раззявленной пастью ударилась о расправленную перед моим носом простыню. Изогнутые клыки с легкостью пробили ветхую ткань, оставив на ней пару едва заметных пятнышек яда, но змея на этом не успокоилась, мгновенно приняв стойку. А Джейден вдобавок не придумал ничего лучше, чем запоздало задвинуть меня себе за спину - вместе с простыней, разумеется!
        - Не двигайся, - сквозь зубы велела я, - никаких резких движений!
        Змея оказалась огромной: приплюснутое с боков тело свернулось кольцами, но даже так ее голова, поднятая в оборонительной стойке, очутилась на уровне середины бедра Джейдена. Кроме того, она была очень старой: узкие желтые полоски, обычно выдающие молодых мангровых бойг, выцвели, и чешуя стала почти равномерно черной. Серо-зеленые глаза неотрывно следили за Джейденом - и потому, должно быть, пропустили тот момент, когда вперед уверенно вышла кошка-рыболов.
        Я первой нарушила собственное требование, в испуге зажав рукой рот.
        Змея покачнула головой, выстрелила трепещущим языком в воздух и гибко обернулась петлей вокруг кошки, не отрывая от нее гипнотизирующего взгляда. Джейден потянул у меня из рук простыню. Я не стала возражать. Что угодно, только уберите эту тварь от моей кошки!
        - Как думаешь, это Нарит ее запустила? - поинтересовался Джейден, примериваясь, - и застыл.
        Потому что в тот момент, когда прозвучало имя покойной предсказательницы, змея вдруг резко обернулась, позабыв про бесстрашного фамилиара, замерла на мгновение - и деловито поползла к нам, извиваясь всем телом. Щекастая голова приподнималась медленно, то и дело выстреливая в воздух раздвоенным языком. Джейден невольно подался назад, словно еще надеялся уклониться от любопытствующей змеи, но так и не позволил мне загородить его собой.
        А змея плавно подалась вперед и обернулась петлей вокруг его талии, сминая легкомысленно тонкую рубашку. Джейден дернулся всем телом, попытался ухватиться за этот импровизированный живой пояс, но змея гибко выскользнула из его пальцев, взобралась по плечу - и уставилась глаза в глаза, неподвижная и бесшумная, словно изваянная из морского базальта.
        А потом вдруг потеряла интерес и, оставив обездвиженного шоком мужчину в покое, переползла на меня.
        Массивное черное тело оказалось вовсе не скользким и не таким уж и холодным, как можно было подумать. Зато взгляд… наверное, я подсознательно ожидала чего-то в этом роде с того самого момента, когда познакомилась с Нарит поближе.
        У покойной предсказательницы глаза были черными, как у большинства ньямарангцев. У змеи - серо-зелеными, как выцветшая болотная поросль. Но вот взгляд у них был одинаковым - чуть помутненным, устремленным куда-то сквозь визави, словно они обе видели больше, чем просто утомленную и испуганную женщину, впутавшуюся в большие игры власть имущих.
        Фамилиар. Просто еще один фамилиар - только вот оставшийся без хозяйки. Но разве Нарит не возмущалась, что только вайтонка может вырвать у себя часть дара?
        Или же ей кто-то «помог» против ее воли, и потому-то она была так зла на меня - видела во мне отражение чуждой силы, которая оказалась больше, чем ее собственная? Я могла только гадать, - а заниматься нужно было вовсе не этим.
        Джейден уже примерялся к змее простыней. Кошка ревниво дергала кончиком хвоста, словно хотела его подзадорить.
        - Стой, - тихо сказала я, не двигаясь. - Она нас не тронет.
        Джейден одарил нас со змеей скептическим взглядом. Гибкое черное тело обвивалось вокруг меня живым кольцом, длинный хвост плавно подтягивался к коленям, наматываясь во второй оборот, - а голова упрямо держалась на уровне моего лица. Темно-серый язык трепетал в воздухе, чудом не задевая мой нос.
        Я протянула руку и осторожно почесала кончиком пальца змеиную макушку. Бойга недоверчиво застыла, не столько принимая, сколько терпеливо снося ласку, и неспешно потянулась вверх, к потолочной балке, используя мое плечо вместо лестницы. На балку она намоталась доброй дюжиной петель, свесив с нее кончик хвоста, и расслабленно опустила голову.
        Джейден потрясенно молчал, комкая в руках остатки простыни. Кошка неодобрительно щурилась.
        - Она полиняет через несколько дней, - негромко сообщила я, одергивая смятое змеиным телом платье. - Зрение уже начало ухудшаться, иначе бы она не напала, а предпочла просто переждать, пока мы не уйдем.
        Фамилиары умнее обычных животных. Змея знала, что ведьма ее не тронет без крайней необходимости, - только вот рассмотреть меня не смогла. Тонкая прозрачная чешуйка, заменявшая бойге веко, уже начала отслаиваться - разве что цвет не успела сменить.
        - Ага. - Джейден дышал медленно и размеренно, и только побелевшие костяшки пальцев выдавали, насколько же ему не по себе. - Это именно то, что я хотел узнать, - полиняет эта тварь в скором времени или нет. Марион, что тут происходит?!
        Ветхая простыня у него в руках затрещала - и порвалась на два неровных куска. Я машинально залезла в сумочку, перебирая остатки пузырьков в органайзере, и без лишних комментариев вытащила остатки рома, - того самого, что пошел на пропитку нитей для ловца снов.
        Интересно, как чувствовала себя мама, когда ей пришлось объяснять папе, что тот связался с ведьмой?
        Хотя нет, если начистоту, меня вдруг гораздо больше заинтересовало, какими именно словами она до него это ухитрилась донести. Я бы иногда цитировала, пожалуй, - но не сейчас.
        - Ты не свихнулся, - сообщила я самое главное и подсунула Джейдену пузырек с ромом.
        Привычный к богемным нравам скульптор допил его залпом, даже не поморщившись.
        - Готов поклясться в обратном, - задумчиво признался он, возвращая мне пустую бутылочку. - Что это сейчас было?.. Только не говори, что ром, - попросил он и зевнул - кажется, неожиданно даже для себя самого.
        Он еще успел с возмущенным видом поднять глаза и что-то невнятно пробормотать, - а потом мирно свалился прямиком на разворошенную постель Нарит. Я деловито стащила с него ботинки и укрыла его остатками простыни. Змея лениво наблюдала за нами с потолочной балки, не проявляя никакого интереса, пока я не выпрямилась.
        Тогда она неспешно кивнула куда-то в угол, и я, припомнив, что туда-то Джейден и тянулся, когда привлек внимание чужого фамилиара, подошла ближе.
        В углу висел ловец снов, отсыревший и потрепанный, с черными лоскутками змеиной кожи на подвесках - и широким отверстием в центре.
        Как раз такие плели в общине коренного населения на южном побережье Ньямаранга - разве что украшали их там куда как менее экстравагантно, да и от влаги берегли.
        Но здесь скрыться от сырости было негде. Да и не мешала она зачарованной змеиной коже.
        В старом мамином домике на болотах тоже висел ловец снов - новехонький, с тремя голубыми перышками. Его, должно быть, сплел сам Сирил: Нарит выбирала другой узор для паутинки, да и сердцевину ловца - для хороших и вещих снов - оставляла свободной.
        Выходит, ей постоянно снились кошмары? Впрочем, в подобной обстановке (и с таким соседом) - немудрено. Странно, что мне самой до сих пор не понадобился ловец снов…
        Виверровая кошка гнусно хохотнула, словно решив напомнить, что для того, чтобы увидеть кошмар-другой, сначала все-таки нужно заснуть, - а я не предавалась этому дивному занятию уже третьи сутки, и неплохо бы поторопиться, пока не пришлось провести на ногах и четвертые. Я была вынуждена признать ее правоту - и выставила на колченогий столик три закопченные колбы из-под ориума, еще помнящие руку хозяйки.
        Она пришла по первому зову, хмурая и раздраженная, какой была при жизни, - но смерть запечатала ее губы бело-голубой пеной, залила лицо синеватой бледностью и наградила руки мелкой дрожью, не прекращавшейся ни на секунду. Полупрозрачный призрак взлохмаченной женщины в чужой рубашке, фривольно распахнутой на груди, привычно уселся за столик, подобрав под себя ноги, и сложил трясущиеся ладони на коленях, сквозь которые просвечивал земляной пол.
        Как и Саффрон, она ничего не могла мне сказать, - только тревожно всматривалась в мое лицо и все хмурилась, надеясь, что я и сама догадаюсь, что может волновать призрака настолько, чтобы он и после смерти об этом не забыл.
        - Сирил жив, - со вздохом сообщила я ей. - Прячется. Он покинуть домик до того, как туда пришел твой убийца.
        Нарит заметно расслабилась и ссутулилась, опустив взгляд на свои руки, сложенные на коленях. Болезненная дрожь никак не проходила. Так умирали от передозировки ориумом - в мелких непрекращающихся судорогах, с пеной у рта и холодной испариной на коже. И все-таки…
        - Тебя ведь и в самом деле убили, - произнесла я. - Этот чудак, Джейден Старр, может быть, и не понимает ничего, когда дело доходит до великосветских игр и застольного этикета, но глазомер у него отменный.
        Призрак молча кивнул и провел трясущейся рукой по губам, стирая бело-голубую ориумную пену. Несколько капелек стекло на пол - и испарилось, так и не впитавшись в солоноватую землю, а на столе звонко лопнула первая колба, щедро осыпав крупными осколками отсыревшую древесину.
        - Ты его знала? - спросила я, заторопившись. - Того, кто тебя убил? Поэтому в доме не было следов борьбы?
        Еще один кивок. В уголках губ Нарит снова запузырилась ориумная отрава, и призрака затрясло еще сильнее. Но, в отличие от большинства людей, умерших мучительной смертью, отчетливо осознавая, что с ними происходит, пророчица не спешила уйти и отыскать свой покой. Кто бы ни добрался до нее, она жаждала если не справедливости, то мести. И, кажется, искренне хотела, чтобы у Сирила все было хорошо.
        Тут я ее горячо поддерживала.
        - Значит, ты сама впустила убийцу в дом, - констатировала я. - Он должен быть местным, раз уж знал дорогу к домику на мангровых болотах и сумел найти общий язык с тобой. Ньямарангец?
        Снова кивок. Ориумная пена заструилась к подбородку, но Нарит не обращала на нее внимания, азартно подавшись вперед, - только тревожно нахмурилась, когда по второй колбе поползла извилистая трещина.
        - Значит, ньямарангец, - повторила я, судорожно перебирая в памяти всех ньямарангцев, которые могли бы быть причастны к смерти Нарит. Список выходил прискорбно длинным. - Отсюда, из Свамп Холлоу?
        Нарит покачала головой, и вторая колба рассыпалась с тихим звоном. По хижине поплыл тяжелый ориумный аромат, отнюдь не способствующий остроте смекалки, и я прикусила щеку изнутри - в слепой надежде, что боль прояснит мысли. Помогало плохо.
        По папиным данным, Нарит не путешествовала - она родилась и выросла здесь, на северной окраине Лонгтауна, и едва ли могла завести достаточно близких друзей где-то за пределами городка. Да и много ли было коренных ньямарангцев в округе?..
        - Раклон? - озарило меня вдруг. - Туантонг Раклон?
        Пророчица досадливо мотнула головой и подалась вперед, беззвучно шевеля губами, - но в этот миг третья колба разлетелась на мелкие осколки. Один из них больно оцарапал мне щеку, и я с шипением схватилась за лицо, позабыв, что это не самая лучшая идея - лезть руками в свежую ранку, когда ты битый час торчишь посреди заброшенной хижины на болотистой окраине и успела пообниматься со змеей. Когда я спохватилась и полезла в сумочку за спиртом, призрак уже истаял, - а я так и не успела ничего прочитать по губам.
        Да и много бы я сумела разобрать в этой отвратительной ядовитой пене?..
        В органайзере осталось ровно три пузырька: с нашатырным спиртом, тягучим вишневым ликером и имбирным элем. Для обработки царапин они подходили одинаково плохо, и я безнадежно выругалась. Все мои запасы хранились в хижине у Сирила, а оборудование и готовые бочки вовсе остались на южном побережье - я не рассчитывала, что алкоголь закончится так быстро!
        - Не могу не согласиться, - вдруг глухо отозвался мужской голос из угла. - Полный …!
        Я вздрогнула и подняла взгляд.
        Долгие споры с упертым скульптором, кошка в течке, чрезмерно близкое знакомство с чужим фамилиаром, призрак, исчезнувший раньше, чем я получила ответы, - разумеется, эта ночь просто не могла остановиться на достигнутом!
        Джейден сидел на разворошенной постели, откинувшись спиной на стену и согнув одну ногу в колене. Во всей позе ясно читалась нездоровая, обреченная расслабленность, какая бывает разве что у вусмерть пьяных да смертельно больных, уже смирившихся с невозможностью отсрочить кончину.
        Наверное, уже не имело смысла спрашивать, как много он успел увидеть. Явно гораздо больше, чем требовалось для уверенности в своем рассудке.
        Виверровая кошка-рыболов устроилась в сгибе его колена и сосредоточенно вылизывалась, порой будто бы случайно задевая шершавым языком мужское бедро. Сквозь тонкий колючий лен брюк это, должно быть, доставляло непередаваемые ощущения, но Джейден не выказывал никакого неудовольствия - только машинально перебирал пальцами короткую жесткую шерсть на кошачьем боку. Увы, рыболов тоже едва ли мог хоть как-то успокоить его и вернуть на место пошатнувшуюся картину мира.
        Но кошка, по крайней мере, умиротворяюще мурлыкала. От меня проку было куда как меньше.
        - Джейден… - начала было я и в растерянности замолчала.
        Будь на его месте кто-то другой, я бы, пожалуй, сделала вид, что призрак ему приснился. Последние дни выдались напряженными, а Джейден не давал себе отдыха точно так же, как и я. Что удивительного в том, чтобы уснуть после хорошего глотка рома? Нормальный человек моментально вцепился бы в удобную отговорку и успокоился.
        Только вот в это объяснение не впишутся ни гадальные глифы из «кожи ангела», ни поведение виверровой кошки, ни внезапное знакомство с мангровой змеей. При всех его очевидных недостатках (вроде той же безоглядной веры в людей) Джейден слишком наблюдателен и гибок, чтобы упустить это из виду.
        Основная проблема заключалась в том, что в наш прогрессивный век даже в людей поверить было проще, чем в ведьм.
        - Знаешь, а я ведь тебе соврал, - вдруг усмехнулся Джейден с отсутствующим видом - словно смеяться его тянуло над самим собой. - Я проявил твои фотографии с предыдущих съемок. Только никому не показал. Они… странные. Я-то опасался показаться сумасшедшим… - он все-таки рассмеялся - нервно и невесело. - Это что, здесь действительно была та девушка, которую мы нашли мертвой?..
        Я покаянно кивнула, но все-таки не удержалась и попыталась увести разговор в сторону:
        - А что странного было в фотографиях?
        - А ты ни разу не видела, как получаешься на снимках? - Джейден наконец-то сфокусировал взгляд на мне, но в нем отчего-то не было того маниакального мясницкого огня, к которому я, оказывается, успела привыкнуть. Вместе с этим пламенем вдруг поугасло и все обаяние увлеченного скульптора, и он впервые стал выглядеть именно тем, кем на самом деле являлся, - просто усталым молодым парнем, на которого слишком много свалилось. - Все тени на фотографиях лежат так, словно источником света была ты, а не лампы и не люстра. Я думал, что испортил пленку при проявке, но с ней ведь все было в порядке, не так ли?
        Я смущенно пожала плечами. Не то чтобы фотография была таким уж дорогим удовольствием, - но когда живешь за счет чужой милости, на продолжительные съемки рассчитывать не приходится. Единственным моим снимком, который я видела, была фотография в личном деле. Она действительно выглядела как-то странно и даже не слишком-то похоже на меня, но в отделе кадров это никого не волновало. А я посчитала, что просто плохо получаюсь на снимках. Да и чем там любоваться-то?..
        - Я решил, что нужно попробовать сфотографировать тебя еще раз, прежде чем о чем-либо судить, - отстраненно сообщил Джейден. - Но уже готов биться об заклад, что ты точно так же светишься и на сегодняшних фотографиях. Вся, кроме… - он машинально повторил жест статуэтки Солады из музея: сложил руки чуть ниже пупка, изобразив треугольник большими и указательными пальцами. Кошка отвлеклась от своей шубки и проводила жест недовольным взглядом, всем своим видом намекая, что есть занятия поважнее выяснения отношений: гладить кису, например. Увы, Джейден даже не посмотрел в ее сторону. - Кто ты такая, Марион?
        Весь мой жизненный опыт говорил, что это именно тот вопрос, на который ни в коем случае нельзя отвечать правдиво. До сих пор я встретила всего одного мужчину, который смог с достоинством перенести известие, что проявил личный интерес к самой настоящей ведьме.
        Но папа всегда так реагировал на плохие новости: чем хуже они были, тем спокойнее и собранней он становился. Полагаю, когда он понял, что его теща - тоже ведьма, то являл собой воплощенное пособие из книг по этикету. А Джейден, будем честны, книги по этикету игнорировал с упорством, достойным лучшего применения.
        И что самое страшное - рядом с ним мне тоже хотелось отбросить реверансы и говорить прямо. Уж лучше сказать правду и разобраться с последствиями, чем долго и старательно выплясывать вокруг чьего-то священного неведения. В конце концов, он всегда так и делал, - почему я не могу?..
        Я глубоко вздохнула и заставила себя вежливо улыбнуться. Правда или нет, а разговор определенно будет сложным.
        Расцарапанная щека все еще саднила, но я все равно прижала трубку плечом, обхватив себя руками, и бессмысленно зажмурилась, отсчитывая длинные гудки. Дождь молотил по телефонной будке с таким остервенением, что почти заглушал шум на линии. Я промокла до нитки; потяжелевшие волосы болезненно тянули голову назад, а юбка липла к ногам, холодя кожу, - несмотря на душную ньямарангскую ночь, у меня зуб на зуб не попадал, а к телефону все никто не подходил.
        Я потянула за рычаг и набрала домашний номер.
        - Лат-Блайт, - моментально откликнулся женский голос - такой теплый и веселый, что уголки моих губ невольно дрогнули в улыбке, для которой, казалось бы, у меня не было никакого повода.
        - Привет, мам, - отозвалась я, теснее прижав трубку. - А куда Ливи запропастилась? Обычно она к телефону первой бежит…
        - А у нее появился большой секрет, о котором нам с папой знать еще рано, - весело призналась мама. - Секрет зовут Джош, ему пятнадцать, и его старший брат работает охранником в опере, поэтому у меня не должно быть никаких догадок, где же Ливи проводит этот вечер. Во всяком случае, пока папа не успокоится и не прекратит искать ружье.
        - Главное, чтобы она там не обратила в фамилиара какую-нибудь крысу из подвала, - заметила я.
        В трубке повисла настороженная тишина. Мама уже думала об этом, но пока и сама не успокоилась в достаточной мере, чтобы шутить на эту тему. Ей хватило и старшей дочери, изрядно отличившейся при выборе фамилиара, и для младшей столь специфической судьбы она не хотела.
        - Лишь бы не декоративную болонку какой-нибудь почтенной дамы, - вздохнула мама. - Впрочем, дару виднее… лучше расскажи, как ты. Как тебе Лонгтаун? Освоилась?
        Я все-таки улыбнулась, не обращая внимания на саднящую боль в щеке. Сколько бы лет мне ни было, чем бы я ни занималась и где ни пропадала, маму всегда волновало, освоилась ли я, нашла ли друзей и хорошо ли покушала.
        - Завела весьма специфическое знакомство, - призналась я.
        Выжидательная тишина в трубке приобрела ту особую многозначительность, которую я привычно расшифровала в том духе, что лучше бы моему специфическому знакомству не пересекаться с папой раньше времени, - по крайней мере, пока он не успокоится и не прекратит искать ружье. Увы, на этом фронте я хороших новостей для мамы не припасла.
        - Ты когда-нибудь видела фамилиара покойной ведьмы? - поинтересовалась я.
        - Нет, - озадаченно отозвалась мама. - Откуда в Лонгтауне взялась еще одна ведьма? И что с ней случилось?
        - Я надеялась, что ты мне расскажешь, - призналась я и коротко пересказала трагически недолгую историю знакомства с покойной Нарит Аволокорн, отдельно упомянув ее специфическое отношение к вайтонской традиции передачи дара от матери к дочери через фамилиара. - Я-то думала, это ты ей помогла с отделением части дара, больше ведь некому…
        - Не я, - настороженно окрестилась мама, - коренные ньямарангцы ведьм боятся, а то и откровенно ненавидят, никто из них не пришел бы ко мне за помощью, даже если бы дело касалось дара. Да и как я бы помогла? Мы ведь всегда обращали фамилиаров неосознанно, кто попался под руку в подходящий момент - тот и принимал в себя частичку дара.
        - Логично, - приуныла я.
        - Но Блайты - старая семья, - вдруг с энтузиазмом сказала мама, - мы копили знания о своем даре годами и передавали из поколения в поколение. Но кто-то ведь был первым, так? Вряд ли первая ведьма в роду так же хорошо осознавала, что происходит, когда проснулся ее дар. Скорее всего, она тоже боялась сама себя и уходила в глухое отрицание, пока не начала мало-мальски разбираться в происходящем. Что, если Нарит - такая же, первая в роду? Ты знаешь, кем были ее родители?
        Я сомневалась, что об этом знала сама Нарит, не говоря уже о залетной чужачке, но все-таки сделала себе пометку связаться с Элиасом и попытаться выяснить подноготную покойной. В словах мамы была определенная логика.
        Если Нарит была первой в роду и сама до конца не понимала, чем одарила ее природа, это многое объясняло. Сбывающиеся пророчества, например, - она ведь могла попросту вложить в слова частичку дара, заставляя их стать правдой. Обученная ведьма никогда не рискнула бы так грубо вмешиваться в историю, - кто знает, чем может обернуться неосторожное обещание? - но Нарит было некому обучать.
        Зато нашелся тот, кто вложил ей в голову ядовитые мысли, сотворил очередное пророчество о спасителе Ньямаранга, а потом, когда оно начало претворяться в жизнь, убил предсказательницу. За ненадобностью или из опасений, что она, как и все ведьмы, постепенно накопит жизненный опыт, обретет понимание и начнет задавать неудобные вопросы, - какие еще могли быть причины?
        - А фамилиара прикорми, - вдруг велела мама. - Не сейчас, в линьке змеи не едят, но через несколько дней она сбросит старую кожу, и ей пригодятся силы. Твоя кровь должна подойти. Только, ради всего святого, нацеди ее сама!
        - Я помню, - вздохнула я, - урок с виверровым рыболовом вышел весьма наглядным. Кстати, мам, почему фамилиар иногда перестает бояться чужих людей?
        - А он перестал? - снова повеселела мама.
        - Совсем страх потерял, - пожаловалась я. - Остался с чужаком и отправил меня одну!
        - Отлично, - со странным удовлетворением отозвалась мама. - Держись этого «чужака», и все будет хорошо. У фамилиаров особое чутье. Они не ошибаются в людях.
        - Зато я ошибаюсь с завидным постоянством, - невесело хмыкнула я. - Ты уверена, что в фамилиара переходит только частичка дара, а не трезвый взгляд на мир?
        Мама весело отметила, что в моем случае трезвый взгляд на мир скорее мешает, чем помогает, и настоятельно рекомендовала заглянуть в ресторанчик при Патмор-раунд, дабы встряхнуть старые связи и добыть бутылочку коллекционного фруктового вина. Я заинтересовалась и, старательно запомнив контакты, повесила трубку.
        Тропический ливень и не думал затихать. Я приоткрыла будку и с тоской смерила взглядом расстояние до щегольского темно-синего автомобиля с белой крышей. Сквозь окно на водительской двери просвечивал отстраненный профиль Джейдена, трудолюбиво начесывающего за ушами крупную пятнистую кошку. С него тоже капало - ливень застал нас еще в Свамп Холлоу и не пощадил никого, - но рыболов и не думал слезать с колен. Заметив, что я закончила разговор, Джейден молча открыл пассажирскую дверь, не вставая с сиденья.
        Расстояние от будки до машины я преодолела в три прыжка, но все равно снова промокла и оставила грязные следы в идеально-бежевом салоне. Джейден, не сказав ни слова, завел двигатель, и кошка с недовольным прищуром переползла на колени ко мне, тут же принявшись вылизывать пятнистый бок. Намокшая шерсть пахла сыростью и рыбой, но я все-таки запустила в нее пальцы и почесала охотно подставленное горлышко, успокаиваясь. Автомобиль вырулил на дорогу и крадучись направился к Мангроув-парку: в свете фар виднелась только сплошная стена воды, и обзора хватало разве что на пару метров вперед. Из плюсов подобного передвижения имелись разве что крыша да печка: идти пешком, пожалуй, было бы даже быстрее, но куда как неприятней, - зато куда как легче с моральной точки зрения.
        Джейден не позволил мне ни уйти в Мангроув-парк в одиночестве, ни самой открыть себе дверцу автомобиля. Даже любезно оплатил звонок в Старый Кастл, когда выяснилось, что у меня закончились жетоны. Он молчал, но ощущение какой-то детской обиды витало в воздухе и с каждой секундой становилось все более гнетущим.
        Я определенно перестаралась, когда демонстративно заставила его заснуть и проснуться по щелчку пальцев. Но иначе-то он мне не верил!..
        Хотя я по-прежнему затруднялась сказать, зачем мне вообще понадобилось его доверие. Папу Джейден больше не интересовал. Линдсей в нем по-прежнему сомневалась, но, по-моему, уже просто из принципа, чтобы не признавать свою неправоту, - иначе она бы не стала мирно обсуждать с ним грядущую помолвку. Бунтарского духа в благородной леди, воспитанной в традициях смирения и послушания, оказалось куда больше, чем во мне, - даром что от меня никто и никогда не требовал соответствовать чьим-то ожиданиям. Я сама посчитала, что великосветские стандарты позволят мне лучше вписаться в высшее общество и упростят работу.
        Тем больнее оказалось чужое разочарование. Хотя, опять же, что мне за дело до мнения Джейдена Старра? Он хотел ответов - он их получил. Я же не обещала, что ему понравится!
        Но совесть все не умолкала, словно мне было впервой опаивать кого-то заговоренным ромом, не предупреждая, чем опасно брать что-либо из рук у ведьмы. Пусть я не могла заставить Джейдена сделать что-либо, прямо противоречащее его воле, но ведь человек частенько не осознает своих желаний или попросту подавляет их, - а уж играть на чужих стремлениях ведьмы из семьи Блайт умели виртуозно, и доверчивый невыспавшийся скульптор уже успел ощутить это на своей шкуре.
        Наверное, было бы легче, если бы он рассердился - накричал на меня, бросил в Свамп Холлоу и разорвал все предварительные договоренности. Но Джейден…
        Джейден был самим собой. И я сидела на пассажирском сиденье его машины, точно под струей горячего воздуха из печки, бессмысленно всматривалась в беспросветно-дождливую ньямарангскую ночь и размышляла о том, что все, что ни делается, - все к лучшему.
        Он отвлекал меня от работы, таскался хвостом и вынуждал постоянно действовать с оглядкой. Без него будет гораздо проще найти подходы и к Бенджамину Кроуфорду и его несвоевременной (хоть и легко объяснимой) депрессии, и к Элиасу Хайнсу и делу об убийстве Нарит Аволокорн и леди Саффрон Кроуфорд. С мистером Чаннаронгом придется попотеть, зато «костяной король» носил на себе мой оберег, а помощник детектива пил мою бузинную самбуку, - что уже здорово упростило бы задачу, если бы мне не приходилось ежеминутно проверять, не увязался ли за мной любопытный скульптор и не услышит ли он что-нибудь лишнее.
        Прямота и искренность действительно упрощали жизнь. Но не делали ее хоть сколько-нибудь радостной.
        - Доброй ночи, Марион, - деревянным голосом сказал Джейден, когда фары выхватили из дождливого сумрака серые стены Мангроув-парка, и машина мягко остановилась на подъездной дорожке у главного входа.
        Я сделала вид, что не заметила ни оговорки, ни очевидной ошибки при парковке.
        - Доброй ночи, мистер Старр. Благодарю за помощь, это было очень своевременно.
        Даже хорошо, что мне придется обогнуть особняк, чтобы добраться до черного хода. Ливень освежал - и милосердно вымывал из головы тяжелые мысли, оставляя взамен только желание немедленно принять горячую ванну и переодеться в сухое. Именно то, что нужно, если задуматься.
        - Доброе утро, - бодро сказала я, отдергивая плотные верхние шторы. - Как спалось?
        Ливень закончился пару часов назад, и яркий солнечный луч, радостно заглянувший в спальню, заставил леди Линдсей зажмуриться и сладко зевнуть, зарываясь обратно в подушки. Снаружи осталась торчать только толстая льняная коса, за которую отчего-то иррационально хотелось подергать.
        Я героически сдержалась.
        - Леди Изабель решила спуститься к общему завтраку и попросила, чтобы ты составила ей компанию, - сообщила я вместо этого. - Полагаю, она не успокоится, пока не услышит о результатах вашей с Джейденом беседы.
        - Она и потом не успокоится, - проворчала Линдсей из-под подушки и тут же, спохватившись, рывком села. - А как прошел твой вечер? Все в порядке? - Она сонно сощурилась, словно ответы на ее вопросы могли быть написаны у меня на лбу или, на худой конец, зашифрованы в скромной черной вышивке на платье.
        - Все в порядке, - отозвалась я и отошла к прикроватному столику, чтобы смешать ароматную воду для умывания. - Вечер прошел, как и в прошлый раз, мастера Джейдена интересовали исключительно фотографии. Зато мистер Хайнс передал кое-что любопытное с заверениями в своем глубочайшем почтении.
        Если так можно расценивать раздосадованную физиономию при упоминании пропасти, которая лежала между помощником провинциального детектива и владетельной леди. Но об этом я предпочла милосердно промолчать.
        Хватит духу - признается сам. Это однозначно выставит его в куда более выгодном свете, нежели чрезмерно тонкие намеки, переданные через компаньонку.
        - Ты уже смотрела? - Вид тонкой папки на завязках заставил Линдсей моментально стряхнуть остатки сонливости.
        Я воспользовалась моментом и вместо бумаг подсунула ей чашу для умывания.
        - Нет. Возможно, после завтрака? Леди Изабель очень настаивала.
        - Разумеется, она настаивала, - обреченно вздохнула Линдсей и побрызгала водой себе в лицо.
        - Вы с Джейденом ни до чего не договорились? - насторожилась я. - Боюсь, я больше не смогу следить за ним по вечерам в мастерской. Если тебе нужна еще какая-то информация о нем, придется искать другие подходы.
        - Почему? - Линдсей замерла над чашей для умывания, выжидательно уставившись на меня. Маленькие капельки розоватой воды стекали по ее лицу, словно слезы феи.
        Спохватившись, я протянула ей мягкое махровое полотенце.
        - Думаю, он больше не захочет работать со мной, - обтекаемо сформулировала я. - Оказалось, что я очень плохо получаюсь на снимках. Кроме того, у нас уже не первый раз возникли некоторые разногласия по поводу методов работы.
        Если, опять же, так можно назвать короткий, но весьма разрушительный скандал в хижине покойной прорицательницы, прервавшийся насланным сном.
        - Поверь мне, - сдержанно хихикнула Линдсей, - если Джейден нашел себе подходящую натурщицу, ее не спасут ни разногласия, ни плохие снимки. Он очень упрямый и всегда найдет подход.
        Этого я и опасалась.
        И на это я и надеялась - хотя определенно не следовало.
        - В этот раз все несколько сложнее, - призналась я.
        Мужчины в отношении ведьм всегда были куда более твердолобыми, нежели женщины. А уж если учесть, что я не придумала ничего умнее, кроме как продемонстрировать свою силу наглядно, на личном примере, то логично было бы ожидать, что Джейден уйдет в глухое отрицание и оборвет все контакты.
        Впрочем, его желание подвезти меня до Мангроув-парка в эту логику уже не укладывалось…
        - Без сложностей любые задачи рано или поздно становятся рутинными и неинтересными, - многомудро заметила Линдсей и соскочила с постели. - А с разногласиями Джейден работает на удивление хорошо. Думаю, вы найдете компромисс, который устроит обоих. Не расстраивайся.
        - И не собиралась, - заверила я, с напускным равнодушием пожав плечами. - Какое платье подготовить?
        - Фисташковое, с рукавом на три четверти, - подумав, отозвалась Линдсей и привычно исчезла за дверью уборной, не дожидаясь помощи.
        Я дождалась, пока не щелкнул замок, и только тогда вернулась к незастеленной кровати.
        Ловец снов над балдахином заискивающе поблескивал синим стеклярусом на солнечном свету. Нити «паутинки» за ночь высохли окончательно, приняв благородный темно-янтарный оттенок, и на их фоне тонкая птичья косточка, запутавшаяся в переплетении нитей, особенно бросалась в глаза. Я вынула ее со всей осторожностью, но, стоило ей оказаться в моих руках, как косточка рассыпалась прахом, оставив после себя острый запах гниения.
        Кошмары Линдсей оказались насланными. Нарит была не единственной неучтенной ведьмой в окрестностях.
        А главное - почему птичья кость?
        До сих пор я была единственной ведьмой, которая насылала чары смертью, разложением и костями. Причем маму это сильно беспокоило поначалу, но никаких толковых объяснений от нее я не добилась. Кое-как выяснила, что ее опасения родом из тех времен, когда меня еще и в проекте не было: что-то нехорошее случилось с ее тогдашним фамилиаром, смешливой мангровой альционой, - то ли она попалась какому-то сумасшедшему колдуну, то ли ее сохранность едва не стоила жизни Сирилу (который как раз был в проекте, то есть досталось, скорее, его матери, блистательной певице, знаменитой на всю империю). Вспоминать об этом не хотел никто: мама болезненно морщилась и отшучивалась, папа становился невыносимо вежлив, а несравненная Ламаи Кантуэлл замыкалась в себе - и поднять ей настроение мог разве что дядя Кристиан, ее муж.
        Когда я вступила в пору и стало ясно, что все мои таланты вращаются вокруг разнообразных средств для помутнения рассудка, на семейном совете среди женщин рода Блайт даже подняли вопрос о том, чтобы лишить меня дара. Ни одна ведьма не покусится на чужую волю, не поработит чье-то сознание: все наше ремесло - игра на чужих слабостях. Стоит заколдованному человеку действительно захотеть - и спадут любые, даже самые сильные, самые искусные и отчаянные чары. Потому-то, вероятно, Джейден и проснулся раньше времени тогда, в хижине Нарит: ему было слишком любопытно, что происходит…
        Именно то, что, несмотря на все мои особенности, в вопросах чар я действовала по классической схеме, и уберегло меня в юности. Прабабушке хватило мудрости и куража позволить мне попробовать себя в семейном ремесле, а нехитрые наблюдения наглядно продемонстрировали, что ведьма из меня, может быть, весьма специфическая, но все же вполне укладывающаяся в рамки профессиональной этики.
        Я здорово сомневалась, что неизвестная ведьма, наславшая кошмары на Линдсей, беспокоилась из-за подобных вопросов. Больше походило на то, что кто-то хотел с гарантией подкосить наиболее влиятельные вайтонские семьи Ньямаранга, ударив по самому больному месту: по их наследникам.
        По детям.
        Что хуже, если бы мне, скажем, вдруг понадобилось наслать какой-нибудь сон, в ловце оказалась бы не кость, а комочек серой кошачьей шерсти. Отделенный от меня дар всегда принимал одну и ту же форму, маскируясь под фамилиара.
        Но фамилиаром может быть только живое существо. Чтобы из него кости сыпались - про такое я еще не слышала.
        С другой стороны, что я знала о ведьминских традициях Ньямаранга? Женщины из семьи Блайт фактически создали образ ведьмы в головах вайтонцев. Никакие другие туда не допускались: если кто-то из мастериц переступал черту, с ней разговор был весьма короток.
        На ведьм Ньямаранга влияния не было ни у кого. Едва ли они сами осознавали, что за дар им достался, - ньямарангцы слишком боялись потустороннего и необъяснимого, чтобы где-то успела сформироваться семейная династия со своими обычаями, ограничениями и секретами мастерства.
        Что, впрочем, не спасало от гениальных самоучек.
        - Что-то случилось? - настороженно спросила Линдсей, выглянув из душевой. - Ты побледнела.
        Я покачала головой и вытряхнула птичий прах в распахнутое окно.
        Единственный человек, который действительно разбирался в суевериях простых ньямарангцев, ошивался где-то рядом со смертью, скрываясь по приказу Короны, и мне было запрещено его разыскивать. Это было ужасно некстати. Кто еще мог порасспрашивать аборигенов про колдовство на костях так, чтобы не оказаться посреди Свамп Холлоу с заточкой в печени?
        Самое смешное, что я, кажется, уже знала. Но легче от этого не становилось.
        События развивались в полнейшем соответствии с законом подлости. Леди Изабель весь завтрак просидела, как кошка в засаде у мышиной норки, но Линдсей предпочитала всячески увиливать от прямых ответов и к себе поднялась выжатая и обессилевшая, словно мышь, чудом ускользнувшая от погони. Затянувшееся противостояние с матерью стоило ей остатков душевного равновесия, и на бумаги от Элиаса Линдсей смотрела без особого энтузиазма, но все же - вот оно где, аристократическое воспитание! - пересилила себя и велела подать документы в кабинет.
        Я протащила туда контрабандой еще и какао со льдом, но ситуации оно не исправило.
        Вдобавок в биографии Нарит не нашлось ничего такого, за что можно было бы зацепиться и отложить назревающий разговор с Джейденом.
        Пророчица оказалась ровесницей Сирила (выглядела она малость старше - должно быть, ориум не прошел для нее даром), но на этом неожиданности заканчивались. Своего отца она не знала; ее мать клялась, что тот был вайтонцем, пропавшим без вести спустя пару месяцев после знакомства, но доказать ничего не могла. К записи о Файлин Аволокорн прилагался черно-белый снимок весьма фривольного толка, мигом объяснивший, почему никто и не пытался организовать поиски счастливого папаши: на фотографии по-ньямарангски тонкая девушка со сложной прической, украшенной франжипани, кокетливо улыбалась и прикрывала обнаженную грудь цветочной гирляндой. На заднем плане виднелся старый дом, типичный для ранних колониальных построек, - узкий, трехэтажный, с балкончиками на двух верхних этажах, с которых зазывно махали руками другие красавицы, одетые ничуть не скромнее, чем первая леди борделя. «Лелаваади», - гласила крупная вывеска над входом.
        История Файлин Аволокорн была печальна и предсказуема. Забеременев от клиента, она мигом потеряла позицию самой востребованной девушки в борделе, а потом и вовсе вылетела из заведения: гости приходили в «Лелаваади» развлекаться, и детский плач изрядно портил атмосферу. Его дражайшие гости и дома могли послушать.
        Файлин с маленькой дочерью была вынуждена вернуться в общину коренного населения в деревушке Ратана под Мангроув-парком, где и сгинула в ориумной горячке. Кого бы бывшая «прима» ни называла отцом Нарит, девочка выглядела как чистокровная ньямарангка, что и позволило ей прижиться в консервативной общине. Спасли обычаи: среди коренного населения дети считались благословением - а благословение никто не бросит помирать от голода. Нарит воспитывали всей общиной.
        И всей общиной отвернулись от нее, едва девочке сравнялось двенадцать.
        Я догадывалась, почему. Первая кровь - и первый фамилиар - мигом выдали в ней ведьму. А уж ведьм в Ньямаранге благословением точно никто не считал.
        Нарит оказалась на улице, и повторить бы ей судьбу матери, но дар, к счастью, открывал перед ней другую дорогу. В Свамп Холлоу жил народ попроще; здесь никого не волновала природа пророчеств, если они сбывались и позволяли элементарно не проигрывать в карты и кости. Кое-кто даже умудрялся сколотить небольшой капитал и с радостью покинуть болотистые трущобы, - но Нарит оставалась на месте, хотя наверняка могла последовать за благодетелями.
        Наверное, она все же заметила, что становится сильнее у себя дома, и пользовалась этим.
        Постепенно в разваливающейся хижине на окраине Свамп Холлоу стало собираться все больше людей. Администрация даже была вынуждена прислать наряд охранников правопорядка, но те быстро убедились, что единственной угрозой спокойствию горожан оказалась болтовня да ориум. Увы, ни за то, ни за другое уголовного преследования законом не предусматривалось. С Нарит провели профилактическую беседу, но что она из нее вынесла, так и осталось загадкой.
        Близких друзей у ведьмы не было. Народ в хижине постоянно менялся: кому-то начинало везти, кто-то разочаровывался и больше не приходил. Сирил оказался самым стойким - его даже пометили в деле как наиболее приближенное лицо, но назвать вайтонского эсквайра женихом ньямарангской нищенки у машинистки не хватило духа.
        Как бы то ни было, связаться с Сирилом у следователей не вышло, а другие посетители хижины не могли рассказать ничего значимого. Недоброжелателей у Нарит не было, обожателей - тоже. Она жила в четырех стенах, никому не переходила дорогу, общаться предпочитала исключительно с ньямарангцами, - а те не забывали рассказать друзьям о «настоящей пророчице». В последние месяцы в хижину даже заходили жители «чистой» половины Лонгтауна. Элиас не поленился навестить всех их, но ничего подозрительного не обнаружил: ни связей с правящей верхушкой, ни причин ненавидеть Нарит настолько, чтобы выставить ее обезумевшей наркоманкой, да еще посмертно.
        Результаты вскрытия и вовсе заставили меня болезненно прикусить щеку изнутри. Анализы однозначно показывали, что Нарит пыталась отказаться от своей губительной привычки и даже умудрилась продержаться без наркотиков целую неделю, - а потом вдруг взяла и выкурила дозу, втрое превышающую смертельную.
        Едва ли добровольно.
        - Ужасная судьба, - тихо сказала Линдсей и печально покачала головой. - Кажется, я начинаю понимать, почему мисс Аволокорн так надеялась на явление спасителя. Должно быть, она чувствовала себя совершенно беспомощной и беззащитной.
        Я вдруг вспомнила ловец снов в бывшем мамином домике на болотах и покрылась холодными мурашками.
        Сирил плел узор так же, как и я, не оставляя отверстий. Нарит делала ловцы совершенно по-другому - с ходом для «вещих» снов. Только вот она была ведьмой, и ее сны действительно могли быть вещими - если она не позволяла своему дару проявляться иначе…
        А в доме Сирила Нарит никаких снов не видела. И осталась беззащитной.
        Если до этого я переживала, как будет чувствовать себя Сирил, с таким опозданием узнав о кончине единственной женщины, на которой ему действительно захотелось жениться, то теперь думала только о том, как бы скрыть от него подробности. Он-то ведь наверняка сплел ловец, чтобы порадовать Нарит!..
        Вдобавок все заключения были оформлены на скорую руку, словно криминалисты спешили закрыть дело как безнадежное, дружно проклиная идеальный глазомер Джейдена и бульдожью хватку Элиаса: если бы не они, этот случай никто не стал бы рассматривать как убийство. В глазах «чистой» публики Лонгтауна Нарит Аволокорн была не более чем полусумасшедшей наркоманкой, и ее судьба никого не волновала.
        А от дела, между тем, все отчетливее разило самым паршивым из возможных сочетаний: большая политика - и мелкое, пакостное ведовство. И если на первую часть я могла смело нажаловаться папе и действовать строго по его указаниям, то по поводу второй мне никто поблажек не даст.
        Мужчины и ведовство сочетаются плохо. Они жаждут великих свершений и громких подвигов, а рутинная, нудная и бескорыстная забота о ближних их интересует мало. Боюсь, даже папа, получив в руки ведьмовской дар, в первую очередь озаботился бы глобальными переменами в Тайной Палате и Департаменте Безопасности, а мысли о насланных кошмарах у юной девушки или о задвинутых на дальнюю полку делах об убийстве наркоманки его не посетили бы вовсе.
        Я сделала себе мысленную пометку все же доложить в Старый Кастл о последних событиях и своих подозрениях, но заранее смирилась с тем, что отныне я, кажется, сама по себе. При всем своем авторитете папа не может подшить в папку с делом историю о птичьей косточке в ловце снов, - а значит, мне придется наступить на горло собственной гордости и рискнуть своей репутацией, чтобы этого не пришлось делать ему.
        - Мастер Джейден не звонил сегодня? - осторожно спросила я, заметив, что Линдсей смотрит в какую-то из записей остановившимся и слегка остекленевшим взглядом.
        - Нет, - встрепенувшись, отозвалась она и отложила бумаги. - А что? Ты ведь говорила, что у вас возникли сложности и он, скорее всего, откажется от твоих услуг.
        - Признаться, я рассчитывала попросить его об ответной услуге, - смущенно сообщила я. - Мастер Джейден хорошо разбирается в верованиях древнего Ньямаранга, а мне не помешала бы консультация.
        Линдсей озадаченно уставилась на меня поверх рассыпанных по всему столу протоколов и рапортов.
        - Тебе не помешала бы консультация о чем-то потустороннем?
        Я нервно хмыкнула.
        - К сожалению, к дару не прилагаются точные инструкции по использованию. Каждая ведьма составляет для себя свой собственный вариант, и, боюсь, ньямарангские мастерицы в этом плане могли отличиться совершенно неожиданным образом хотя бы потому, что им приходилось постоянно маскироваться… - я осеклась, озаренная нездоровой догадкой.
        Что может быть проще, чем замаскироваться среди людей, от которых в любом случае ждут чего-то необычного, необъяснимого? Например, среди жриц, отмеченных самим Императором, благословленных богом-праотцом?..
        Словно в ответ на эту мысль, где-то под рассыпанными бумагами настойчиво зазвонил телефон. Линдсей машинально переложила какой-то отчет с телефонного аппарата мне под нос и подняла трубку.
        - Мангроув-парк, леди Линдсей у аппарата, - мелодичным голосом представилась она и замолкла, выслушивая собеседника. Трубка в ответ разразилась неразборчивым басовитым гулом, и я замерла, как мышь перед удавом, моментально опознав смущенные интонации и затяжные паузы, когда невидимый собеседник Линдсей подыскивал уместные слова. - Да, конечно, я могу отпустить ее вечером, но не больше, чем на пару часов. По-моему, Марион не высыпается всю неделю, так что… хорошо, я передам. Или, может быть, ты сам зайдешь к нам на ужин? Мама будет рада, а ты как раз потренируешься в светских увертках. Фотографии? Чудесно, я очень хотела бы на них взглянуть! - Линдсей наконец заметила, что с каждым ее словом я непроизвольно съеживаюсь все сильнее, и милостиво махнула рукой, позволяя мне отойти. - Неважно, мне все равно интересно.
        Я не упустила шанса сгрести со стола подсунутые мне под нос бумаги, на поверку оказавшиеся отчетом о содержимом желудка покойной, и испарилась, стараясь не вспоминать, как именно описывал мои фотографии Джейден. Впрочем, позаимствованный отчет быстро помог мне отвлечься.
        В желудке Нарит оказалась птичья кость - при том, что перед смертью пророчица ужинала рыбой.
        - Похоже, ваши с Джейденом разногласия кажутся неразрешимыми только тебе, - лукаво сощурилась Линдсей, выглянув из кабинета. Должно быть, у меня сделалось очень специфическое выражение лица, потому что леди тотчас посерьезнела и спросила: - Нашла что-то важное?
        - Важное, но я до сих пор не могу разобраться, как это истолковать, - с сожалением призналась я. - Во всей этой неразберихе так или иначе фигурируют кости. Началось все с пошлины на вывоз, потом украденная у Саффрон статуэтка и птичья кость в желудке Нарит… - я поспешно прикусила язык, едва не проболтавшись про наведенные кошмары.
        Не хватало еще, чтобы она обзавелась своими собственными.
        - Это мало похоже на события одного порядка, - скептически заметила Линдсей. - Пошлины - вопрос глобальный. Статуэтку могли украсть просто из-за ее стоимости. А птичья кость… мало ли чем питаются жители Свамп Холлоу? - она пренебрежительно дернула плечом.
        - Рыбой, - уверенно ответила я. - Домашняя птица там не приживается. Куры тонут, а гуси вырастают слишком крупными, чтобы комфортно чувствовать себя среди дыхательных корней. Да и змей там немеряно, оглянуться не успеешь - весь выводок уже сцапали! А на диких птиц охотиться слишком сложно. Можно попробовать подстрелить, конечно, но как ее потом из болота достать? Собак там тоже никто не держит, по тем же причинам, что и гусей… словом, я согласна, что события однозначно не одного порядка, - я неуверенно хмыкнула, - но полакомиться птицей Нарит было негде.
        - А твой кузен не мог ее угостить? - логично предположила Линдсей.
        - Он проводил время среди коренного населения, ему нужно было закончить исследование. Пару раз заглянул в Мангроув-парк, но здесь ему ничего в дорогу не давали. Да и я не о том, - смутилась я. - Это скорее тонкости ведьминского ремесла. Мама рассказывала мне в детстве какую-то страшилку про то, что можно сделать на костях, но я, признаться, не воспринимала ее всерьез и толком ничего не запомнила. А сам метод, между тем, мама узнала здесь, в Ньямаранге. Поэтому я и хотела проконсультироваться с Джейденом, он наверняка слышал какую-нибудь адаптированную легенду или вроде того…
        Линдсей одарила меня странным взглядом, чересчур задумчивым и расчетливым, - такой я видела разве что у леди Изабель, когда она прикидывала, как бы выудить из дочери необходимые сведения о помолвке.
        - Воспользуйся телефоном у меня в кабинете и позвони миссис Лат-Блайт, - велела Линдсей.
        Я обескураженно кивнула и залилась краской.
        - Джейден согласился прийти к нам на ужин, - вежливо не обратив внимания на мое смятение, продолжила Линдсей. - Он хотел показать тебе фотографии с последних съемок, сказал, там что-то невероятное, что тебе всенепременно нужно увидеть. А, разумеется, мне он тоже позволит взглянуть. - Леди сощурилась и смерила меня изучающим взглядом, под которым я стала равномерно красной с головы до пят. Кажется, произведенным эффектом она искренне наслаждалась. - Есть что-то, к чему мне надлежит быть готовой, Марион?
        - О да, - мрачно подтвердила я. - Могу я позволить себе выразить искреннюю надежду, что леди Изабель фотографии не увидит? В противном случае, боюсь, тебе придется искать новую компаньонку, а королевские рекомендации в глазах почтенной графини резко потеряют свою ценность.
        Линдсей заинтригованно изогнула бровь, а я вдруг почувствовала себя нашкодившей девчонкой перед строгой гувернанткой.
        - В таком случае подожди, я позвоню в Кроуфорд-холл и предупрежу Джейдена, чтобы он не говорил о фотографиях за столом, - скомандовала Линдсей. «Гувернантка» оказалась своим человеком. - Потом ты сможешь позвонить миссис Лат-Блайт, а затем мне понадобится твоя помощь в выборе наряда к вечеру. Заодно и тебе что-нибудь подберем.
        Я заставила себя проглотить тысячу и один идиотский вопрос - и только так же выразительно выгнула бровь. Правую. Левая, как у Линдсей, у меня не поднималась, - но в гляделки, тем не менее, проиграла она.
        - Брось, - сдалась Линдсей, поняв, что я взяла себя в руки и подтрунивать надо мной уже не так забавно. - Вы же нравитесь друг другу, это заметно любому, кто не лишен хоть какой-нибудь наблюдательности!
        По моей спине пробежал холодок - совершенно неожиданный в неизбывной ньямарангской жаре.
        - Мастер Джейден - твой жених.
        - Пока нет, - посерьезнев, отозвалась Линдсей, - и я бы предпочла, чтобы так и оставалось. Это, несомненно, чрезвычайно выгодный союз, но я все же надеюсь, что смогу позволить себе брак не только ради выгоды. К сожалению, в этом доме такое возможно только в том случае, если Джейден тоже откажется от помолвки и мама будет вынуждена отступить.
        - Не то чтобы я не поддерживаю тебя в твоем стремлении выйти замуж по любви, - нервно хмыкнула я, - но твои методы меня несколько пугают. Леди Изабель меня живьем съест, если я вклинюсь между тобой и мастером Джейденом! И это еще не говоря о том, что сам он тоже должен согласиться. Вдруг он влюблен в тебя без памяти и слышать ни о чем не захочет?
        - Он как раз согласен, - огорошила меня Линдсей, ничуть не смутившись. - Мы обсудили с ним наше положение и пришли к выводу, что нужно хотя бы потянуть время, пока не подвернется подходящий случай отказаться от помолвки. На него ведь тоже давят, ты знаешь? Леди Сибилла настаивает на том, чтобы он озаботился наследниками до того, как получит титул, и его это тоже совершенно не радует.
        - Полагаю, он едва ли обрадуется и в том случае, если узнает, что ты взяла на себя обязанности свахи, - заметила я и сжала губы, чтобы не позволить раздражению прорваться наружу.
        Но Линдсей недаром воспитывалась в лучших традициях высшего света. Перемену моего настроения она уловила моментально и безошибочно - и едва заметно подалась назад.
        - Я всего лишь хотела, чтобы ты знала, что Джейден свободен, - мягко сказала она, - и я впервые видела, чтобы он так заинтересовался живым человеком, а не какой-нибудь легендой. Если тебе неприятна эта тема, мы всегда можем вернуться к содержимому желудка Нарит Аволокорн.
        Я не сдержала смешок.
        - Прекрасно. Его и обсудим.
        Линдсей одарила меня ласковой улыбкой и исчезла за дверью кабинета, оставив меня стоять в гостиной, стиснув в руке измятый отчет. Я была не настолько плохой компаньонкой, чтобы не понимать, что госпожа отступила только для того, чтобы перегруппировать войска и снова пойти в наступление, добиваясь своего.
        На этот раз я не смогла дозвониться домой, зато стоило набрать рабочий номер папы, как он моментально снял трубку и поздоровался так вежливо, что у меня сердце в пятки ушло.
        - Что-то случилось? - дрогнувшим голосом спросила я, прижав трубку плечом и привычно обхватив себя руками. - Дома никто не подошел к телефону…
        - Случилось, - похоронным тоном откликнулся папа и тяжело вздохнул. - У Оливии появился фамилиар. Мама сейчас с ней, успокаивает.
        В животе у меня неприятно екнуло, а шрамы под лопатками засаднило так сильно, что я не выдержала и откинулась на спинку кресла Линдсей, плюнув на все правила этикета, которые требовали, чтобы леди сидела на краешке стула, старательно расправив плечи.
        - Кто? - коротко спросила я, перебирая в уме худшие из возможных вариантов.
        Все-таки крыса из театрального подвала? Или чья-то декоративная болонка? Хотя нет, тогда Ливи с мамой были бы дома, и к телефону хоть кто-нибудь да подошел. Кто-то покрупнее? Но что за крупное животное могло оказаться в современном мегаполисе ближе, чем крысы и декоративные болонки?! Лошади в Старом Кастле остались только на королевском ипподроме, а прочий скот давно отселили в пригород…
        - Боюсь, ты утратила первенство в оригинальности, - скорбно сообщил папа, явно подавив нервный смешок. - Этот балбес, парень Оливии, решил отличиться и сводить ее на выставку тропических аквариумов. А она, не иначе от великой любви, взяла и пошла.
        Да простит меня Ливи, но я сложилась пополам от хохота и едва не расшибла лоб о стол.
        А бабушка-то так надеялась, что хотя бы младшенькая внучка наконец-то не притащит домой невесть что и остановится на какой-нибудь пушистой серой мурлыке, которыми так и кишит Старый Кастл!
        - Да, в аквариумах мы фамилиаров еще не держали! - выдавила я сквозь смех и вытерла выступившие слезы.
        - Каких аквариумах, - ровным-ровным голосом отозвался папа, - она зацепила пиранью наттерера! Я ума не приложу, как выкупить ее у владельца. А они еще и стайные!
        Слезы я все-таки вытерла рановато. Повременила бы - не пришлось бы трудиться дважды.
        - Словом, я уже запросил перевод обратно в Ньямаранг, - сообщил папа, и в его голосе снова проклюнусь человеческие интонации. - Если не дадут, уволюсь, и мы осядем где-нибудь у русла крупной реки… как только я придумаю, под каким предлогом выманить пиранью у хозяина выставки, - тоскливо вздохнул он, - а Ливи перестанет рыдать над загубленной любовью. С тобой в юности никогда таких проблем не было.
        На этот раз я предпочла тактично промолчать, давая отцу время взять себя в руки: разговоры об увольнении я слышала, наверное, уже раз пять, и они всякий раз заканчивались тем, что на папу сваливалось очередное повышение и еще большая ответственность.
        А со мной в юности проблем не было, потому что я ни с кем всерьез не встречалась. Титул королевы красоты в нашей семье безоговорочно принадлежал Оливии: хоть ей и не достались рыжие волосы и белая кожа, как у мамы, но папины черты в ней проявились в куда более выигрышной комбинации, нежели во мне. Во всяком случае, она в свои пятнадцать не смотрела на потенциальных поклонников сверху вниз и уж точно не напоминала напольную подставку для шляп, в отличие от некоторых.
        Мысли свернули на единственного мужчину, который искренне считал меня красивой, и настроение стремительно испортилось. Весьма кстати - папа как раз совладал с собой и поинтересовался:
        - Удалось выяснить что-то о Нарит Аволокорн?
        Я встряхнулась и честно выложила все, что удалось нарыть: от личных наблюдений, включая знакомство с мангровой змеей и общение с призраком, до бумаг из департамента. Папу предсказуемо заинтересовали отчеты: в ведовстве он понимал ровно столько, чтобы вовремя отступить в сторону, и всяческие тонкости с фамилиарами и вызовом духов предпочитал сразу отдать на откуп нам с мамой.
        К счастью, все бумаги так и остались в кабинете Линдсей, и я послушно зачитала отдельные выдержки, - а потом спохватилась:
        - Есть еще кое-что, - я зарылась в стопку отчетов и вытащила протокол вскрытия. - У нее откуда-то птичья кость в желудке. А еще сегодня утром я нашла косточку в ловце снов у Линдсей…
        Папа не дал мне договорить.
        - Убирайся оттуда, - таким мягким и флегматичным голосом произнес он, словно строчку из древней поэмы на литературном вечере в светском салоне. - Позвони в порт, закажи билет на лайнер до Старого Кастла и беги на причал. Я оплачу чеки.
        Кажется, дело было и правда дрянь, но я все-таки спросила:
        - Почему?
        В трубке зашелестело: папа глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
        - Потому что женские чары никогда не материализуются в виде костей. Мертвый фамилиар может быть только у колдуна.
        Я сморгнула. Не то чтобы мне не доводилось слышать о колдунах, но в основном это были детские страшилки, в которых злодеев неизменно сжигали на костре.
        - И чем он может быть опасен для меня? - скептически уточнила я. - Не то чтобы я ставила под сомнение твой авторитет, но что-то подсказывает, что обученная ведьма из старой династии…
        - …понятия не имеет, на что способен одаренный человек, не скованный профессиональной этикой, - ровным голосом перебил меня папа. - Последний раз, когда я сталкивался с колдуном, он вынудил меня обогнуть весь Лонгтаун со сломанными ребрами, а тетю Ламаи едва не заставил утопиться. Убирайся оттуда. Одна ты с ним не справишься, а мы с мамой что-нибудь придумаем.
        - Прекрасно, - прохладно отозвалась я, - придумывайте. Можете включить меня в план, потому что я не оставлю Линдсей без присмотра. Ньямаранг уже лишился одного из важнейших политических деятелей потому, что тот недоглядел за дочерью. Если с арены пропадет еще и губернатор, дела с этим дурацким пророчеством примут скверный оборот.
        - Марион! - негромко, но выразительно прервал меня папа: он, должно быть, просчитал последствия куда быстрее меня. И уже был готов смириться с ними. - Марш в порт. Это приказ!
        Я прикрыла глаза.
        - Я тебя тоже люблю, пап, - тихо призналась я и повесила трубку.
        Телефон немедленно зазвонил снова. Переупрямить папу было немногим легче, чем ведьму, но тут у меня имелась пара очков форы.
        Я дважды нажала на рычаг и положила трубку рядом с аппаратом.
        Колдун, очевидно, имел доступ к последним слухам и из Кроуфорд-холла, и из Мангроув-парка, и из Свамп Холлоу. К сожалению, это ничуть не сужало круг поисков.
        Об увлечении Саффрон Натаном Райтом не болтал только ленивый. О том, что Линдсей страдает ночными кошмарами, знал всякий, кто хоть раз просыпался от ее криков, - а это включает в себя и домочадцев, и прислугу, и даже гостей губернатора, который отнюдь не славился отшельническим нравом. А в Свамп Холлоу в принципе не было закрытых дверей.
        Но это все-таки был ньямарангец, и его присутствие не вызывало вопросов ни в одном из домов. Много ли таких я знала?
        В Мангроув-парке все слуги были вайтонцами. В Кроуфорд-холле придерживались более прогрессивных взглядов: ньямарангцы затесались и среди персонала, и среди гостей. В Свамп Холлоу чужаков не терпели в принципе, но представить посреди тамошних болот кого-то из высокопоставленных гостей «костяного короля» я тоже не могла. Озлобленные из-за нищеты и отчаяния люди не испытывали особого удовольствия от лицезрения «чистой» публики вне зависимости от национальной принадлежности последней. Может быть, я еще поставила бы на управляющего Кроуфорд-холла, но призрак Нарит на счет Туантонга Раклона был весьма однозначен: он ни при чем.
        Значит, слуга? Или вовсе кто-то со стороны, но вхожий и в вайтонские особняки, и в ньямарангские хижины бедняков?
        Мысль упорно пробуксовывала, и в закуток для слуг я зашла, погруженная в раздумья, как мушка в янтарь, - а потому не сразу обратила внимание на напряженную обстановку за господским столом. Нет, светская беседа велась в полном соответствии с требованиями этикета: нейтрально, вежливо, понемногу затрагивая всех и каждого за столом, но при этом позволяя и отвлечься, дабы воздать должное мастерству кухарки.
        Но Джейден паузами не пользовался. Он сидел прямо, словно штык проглотил, участвовал в беседе ровно столько, сколько было необходимо, чтобы не показаться невежливым, и явно с нетерпением ждал, когда же можно будет выйти из-за стола, не оскорбив хозяев.
        Хозяева вечера были достаточно проницательны, чтобы оскорбиться заранее, но воспитание не позволяло им сделать гостю замечание открыто. А завуалированные намеки Джейден пропускал мимо ушей - то ли нарочно, то ли просто не понимал, что это были именно они. Леди Изабель постепенно закипала, и все попытки Линдсей перевести тему разговора неизменно проваливались, угнетенные предгрозовым молчанием хозяйки дома, - пока положение не спас Бенджамин Эванс, внезапно решивший (от отчаяния, видимо) обсудить фаворитов на завтрашних скачках.
        Ни одного из фаворитов Джейден, очевидно, не знал, но сама идея заставила его встрепенуться и наконец-то поднять глаза от нетронутой тарелки.
        - Скачки? Завтра? - скептически уточнил он. - Разве завтра не самый короткий день в году? Лошади ведь не побегут по темноте!
        - Зато люди и в темноте превосходно проведут всю подготовку, а сам забег пройдет на рассвете, пока нет жары, - с облегчением отозвался лорд Эванс, обрадовавшись, что наконец-то сумел втянуть потенциального зятя в разговор. - Солнце все равно встанет ближе к середине дня, публика успеет проснуться и собраться. К слову, Каллум выставляет на скачки своего Шафрана.
        - Каллум? - леди Изабель так удивилась, что забыла о своей роли закипающего чайника. - Сам Каллум Кроуфорд, не Сибилла?
        Лорд Эванс кивнул, не сдержав широкой улыбки.
        - Кажется, ему лучше. По крайней мере, он впервые сделал что-то по своей инициативе после смерти Саффрон.
        По всем правилам этикета после упоминания столь трагического события должна была воцариться недолгая тишина в честь погибшей. Но Джейден, разумеется, плевать хотел на этикет.
        - Как раз после того, как он получил выговор от Сибиллы за кошачью шерсть на брюках…
        Я скромно потупилась, хотя Джейден этого видеть не мог.
        - Что, прости? - моментально насторожилась леди Изабель, но Линдсей предпочла поскорее перехватить инициативу в разговоре:
        - Мы должны пойти на скачки, - безапелляционно заявила она, не дав Джейдену и слова вставить, - и поддержать его. Кто знает, может быть, немного дружеского участия - это именно то, чего ему не хватает для скорейшего выздоровления?
        - Может быть, - вынужденно согласилась леди Изабель и покосилась на закуток для слуг.
        - Пожалуй, - тут же поддакнул лорд Эванс. - Что скажешь, Джейден? Твоя поддержка тоже важна для старика.
        Скульптор снова уставился в тарелку - с таким отчаянием и надеждой, словно до сих пор правильные реплики для разговора он брал оттуда.
        - Да, разумеется, - уныло пробурчал он и, не выдержав, поднялся. - Прошу прощения, я должен отлучиться.
        Это этикет еще допускал: если человек за столом только и делал, что ерзал и страдал, он мог покинуть компанию, дабы посетить определенные удобства. Не слишком вежливо, но приемлемо в тесном семейном кругу.
        Джейдену все сошло бы с рук, если бы он не пошел прямой наводкой в закуток для слуг.
        - Что ты творишь?! - прошипела я, когда он ввалился в душную комнатушку, где, помимо меня, теснилось еще человек пять прислуги, без которых никак не мог обойтись ужин в приличной семье.
        Джейден проигнорировал мое возмущение точно так же, как все туманные намеки леди Изабель. И вдобавок заулыбался - с каким-то затаенным облегчением, словно опасался, что я вовсе не стану с ним разговаривать.
        По-хорошему, именно так и следовало поступить, но, кажется, в этом противостоянии характеров я проиграла заранее.
        - На пару слов, - сказал он и так ловко перехватил мою руку, что со стороны, наверное, казалось, будто я сама положила кисть ему на локоть.
        Выскакивать из закутка для слуг на черную лестницу господам тоже возбранялось. Джейден плевать хотел и на это тоже - и протащил меня мимо шокированных горничных и неодобрительно поджавшего губы младшего лакея прямиком к служебке мистера Хантингтона: дворецкий дежурил в столовой на случай, если хозяевам что-то понадобится, и его кабинет предсказуемо пустовал.
        - Постой, я хотя бы попрошу миссис Уайтглоу подать сюда чай и сэндвичи, - обреченно пробормотала я и дернулась обратно, в узкий коридор служебного этажа.
        Не тут-то было: увлеченный Джейден и не заметил моей попытки высвободить руку.
        - Смотри!
        Я глубоко вздохнула, собирая воедино скудные запасы смирения, и покорно взяла тяжелый вощеный конверт. Внутри оказались фотографии. Голова странно полегчала и закружилась, и первые секунды я смотрела на них, не до конца осознавая, что именно вижу.
        Женщина на снимках на меня не походила ни капли. Она вообще ни на кого не походила.
        И ни на одном из снимков не была одна.
        Чьи-то полупрозрачные пальцы хватались за запястья, кто-то выглядывал из-за плеча, какая-то болезненно истонченная девочка уворачивалась от вытянутого вверх ритуального ножа; незнакомый мужчина, до странности похожий на Сирила, один в один повторял позу, отчасти сливаясь - и оттого почти теряясь в общем водовороте мазков. Женщина на снимке была почти раздета - и вместе с тем так укутана в чужие призрачные тела, что едва угадывалась за ними. Наверное, она и вовсе не была бы видна, если бы не светилась изнутри, словно где-то под разгоряченной кожей зажглись золотисто-рыжие фонарики.
        Кинжал светился точно так же.
        - Нет, не то, - возбужденно проворчал Джейден и отобрал у меня стопку фотографий, оставив только самый первый снимок.
        Женщина на нем выгибалась дугой, запрокидывая голову; кончики волос танцевали по полу, и среди длинных прядей то тут, то там мелькали гибкие чешуйчатые тела мангровых бойг. Поднятый над солнечным сплетением кинжал сверкал путеводной звездой, и все тот же мужчина - светловолосый, как Сирил, но светлокожий - тянулся к свету, опираясь полупрозрачной рукой на обнаженный живот. В его позе было что-то отчаянное, неприглядное; ниже пояса он словно растворялся, да в призрачной груди зияла огромная дыра, сквозь которую виднелся кто-то другой - то ли в маске из чьего-то вытянутого черепа, то ли просто не вышедший лицом.
        - Вот! - Джейден вытащил из огромного веера снимков одну фотографию и протянул мне - гордо, как кот - задушенную мышь. Смотри, хозяйка, недаром кормишь!
        Мне непреодолимо захотелось посадить его на диету.
        Снимок был с первых съемок, без украшений и кинжала, и я на фотографии даже походила на себя настоящую - только вот отбрасывала десяток теней разом, и ни одна из них не совпадала с той, которую теоретически могла бы дать фигура стоящей женщины в грубой робе.
        - Видишь? - азартно спросил Джейден и постучал пальцем по одной из теней.
        Я присмотрелась, но для себя ничего не прояснила. Тень принадлежала невысокому мужчине, который будто бы тянулся куда-то мне за спину, цепляясь за мое плечо. В позе было что-то знакомое, но опознать его по одному искаженному силуэту я все равно не могла.
        - Это Каллум Кроуфорд, - уверенно заявил Джейден, видя мое замешательство. - В детстве у него был сложный перелом, за которым не ухаживали должным образом, и поэтому он до сих пор немного клонится вбок, когда поднимает правую руку. К тому же телосложение, волосы и одежда… это он. Но на фотографиях со следующей сессии его уже нет. Понимаешь? Он был не в себе, но его призрак пропал со снимков сразу после того, как ты протащила в Кроуфорд-холл шерсть своего фамилиара, а потом Каллум вдруг приглашает Бенджамина на скачки. Может быть, на этом снимке он тянется за призраком Саффрон?
        Меня продрало холодком.
        Призраки. Мертвые.
        Я всегда знала, что стою ближе к смерти, чем кто-либо другой из семьи Блайт, но видеть это воочию мне еще не приходилось.
        Вот почему призраки так легко откликались. Вот почему приходили по первому зову, охотно отвечали на вопросы и рвались помочь.
        Они просто всегда были рядом. Куда ближе, чем я думала.
        - Но почему тогда… - я помахала фотографией с последней съемки.
        Женщина на снимке отбрасывала всего одну тень. Но призраки вокруг вдруг обрели краски, силуэты и черты лица, и от этого почему-то только стали еще более жуткими.
        - Может, из-за того, что здесь на тебе настоящая религиозная атрибутика? - пожал плечами Джейден. - Узнаешь кого-нибудь из призраков?
        - За мной не водится привычки держать призраков при себе, - ворчливо отозвалась я. - Если я кого-то зову, то потом отпускаю. Может быть, это те, кого случайно зацепило? В любом случае, если бы я знала, сколько их вокруг меня, то давно бы упокоила всех! И чему ты так радуешься?!
        Джейден смутился, но улыбаться не прекратил.
        - Ну, по крайней мере, я не свихнулся, - сообщил он с таким облегчением, что его слова невольно вызвали некоторое сомнение. - А это была первая мысль, когда я увидел на фотографии покойного короля. Но раз уж ты тоже все это видишь…
        - Покойного короля? - я недоверчиво повертела снимок в руках, но никакого благообразного старца на нем не обнаружила.
        - Да вот же! - Джейден уверенно указал на того самого мужчину, который тянулся к острию кинжала. - Тут он ему, правда, лет двадцать - двадцать пять, но представь его седым и с оплывшим от возраста лицом. У мужчин из этой династии всегда опускаются щеки и заостряется нос… узнаешь?
        Я всмотрелась - и тотчас пожалела, что Джейден такой наблюдательный.
        Фантазия мне упорно отказывала. Зато память отозвалась охотно, подсказывая, что у Сирила точно такая же форма лица и бровей, очень похожий оттенок волос и манера тянуться куда-то вверх, опираясь на раскрытую ладонь.
        - Было бы забавно, если бы оказалось, что жрицы-коломче на самом деле такие же, как ты, - увлеченно вещал Джейден, не замечая моего смятения, - и поэтому кинжал и браслеты позволили всем этим людям проявиться. Ты не чувствовала ничего странного, когда…
        Я протянула руку и без лишних церемоний зажала ему рот ладонью - потому как странностей хватало и без жриц-коломче.
        Нарит пророчила прибытие спасителя Ньямаранга - королевского сына от женщины из простого народа - и погибла, стоило ей сблизиться с Сирилом. Сам Сирил сбежал и спрятался, а папа, едва узнав об этом, велел мне даже не пытаться искать его. Если приплюсовать сюда очевидное портретное сходство с покойным королем, картина вырисовывается на редкость неприглядная.
        Но ведь дядя Кристиан женился на тете Ламаи до рождения Сирила. Правда, мама говорила, что он родился раньше срока…
        А если нет?
        Если блистательная певица Ламаи Кантуэлл - которой, к слову, приходилось выступать и в королевском дворце! - на самом деле просто забеременела за пару месяцев до свадьбы? И знал ли об этом дядя Кристиан?..
        Наверняка. Иначе бы не реагировал так флегматично на все нападки, когда кто-то в шутку (а то и всерьез) отмечал, что Сирил похож исключительно на мать, что-то да заподозрил бы.
        Сам Сирил, очевидно, тоже в курсе. Потому-то и скрылся, как только запахло паленым, - побоялся, что Каменная Смута повторится в Ньямаранге.
        Я вспомнила, что Сирил был в Старом Кастле, когда начались беспорядки из-за смерти Его Величества Ричарда Аллистера, и до крови прикусила щеку изнутри. Каково ему знать, что у короля действительно был прямой наследник? Что смута началась не просто так, а из-за утечки информации, - и только чудом не стало известно, кто именно должен был взойти на престол вместо Ричарда Балдера?..
        Немудрено, что после этого Сирил сбежал в Ньямаранг и с тех пор ни разу не покидал колонии. И что пил - тоже неудивительно…
        Удивительно, что все это хранили в тайне даже от меня.
        - Эй, - глухо промычал Джейден, обдав мою ладонь горячим дыханием, и перехватил меня за запястье. - Что я такого сказал?
        Я сморгнула, судорожно соображая, что же он такого сказал. Сообщать ему о своих подозрениях однозначно не стоило: если я права и Сирил - действительно внебрачный сын Его Величества Ричарда Аллистера, то на него сейчас ведут охоту все сторонники поправок в налоговом кодексе Ньямаранга, и впутывать в это Джейдена я точно не собиралась. Он и без того уже знал слишком много - хорошо еще, что не догадался все сопоставить!
        - Браслеты никак не отогревались, - вспомнила я наконец. - Кинжал поначалу тоже, но потом, когда я доставала его из подиума, рукоять была теплой. Не знаю, Джейден. Если украшения коломче и правда имеют отношение к ведовству, то это какое-то местное умение, которому меня никто не обучал.
        На середине фразы Джейден отчего-то перестал улыбаться и вдруг уставился на меня так внимательно и удивленно, словно я была страничкой из книги по истории древнего Ньямаранга, и скульптора только что озарила очередная гениальная идея. Разве что прикидывать пропорции не понадобилось - в этом случае он смотрел так, что хотелось спрятать все колюще-режущие предметы на версту вокруг.
        - Что? - не выдержала я.
        - Ничего, - как-то растерянно и совсем беспомощно отозвался он. - Ты никогда раньше не называла меня просто по имени.
        Я прикусила язык, но было поздно.
        - Марион, - прошептал на выдохе Джейден и тронул кончиками пальцев мою щеку - так осторожно, словно опасался, что я окажусь призрачной, нематериальной, как тени мертвецов на фотографии.
        Я подалась назад, уклоняясь от прикосновения, - и ровно этот момент леди Изабель и выбрала, чтобы рывком распахнуть дверь кабинета. Под испепеляющим взглядом потенциальной тещи Джейден так и замер - одна рука протянута к моему лицу, вторая по-прежнему сжимает мое запястье.
        - Сибилла предупреждала, - слабым голосом сказала ему леди Изабель, - но я отказывалась верить. А ты, выходит…
        - Мама! - страдальчески протянула Линдсей откуда-то с лестницы. - Оставь их в покое! - приближавшиеся шаги резко остановились. Раздался треск ткани - похоже, Линдсей за что-то зацепилась по дороге.
        Леди Изабель пошатнулась, смертельно побледнев, и вцепилась в дверной косяк. Кажется, именно он и придал ей сил.
        - Оставь в покое?! Я оставляла всех в покое почти неделю, и что в результате?! - ее голос креп с каждым словом - и под конец начал уверенно повышаться. - Этот безродный выскочка изменяет моей дочери! И с кем?! С прислугой! Которая своих обязанностей выполнить не может!
        Джейден крепче сжал пальцы на моем запястье, будто и не заметив попытки отстраниться, и выпрямился - с неожиданно спокойным, почти умиротворенным лицом.
        - Да, Изабель, я безродный выскочка, - подтвердил он. - Правда, твоей дочери не изменял, но, полагаю, это уже не имеет значения. Уверен, Линдз найдет кого-нибудь получше, как и собиралась с самого начала. Хорошо, что мы не торопили события и не объявили о приеме в честь заключения помолвки, не так ли?
        Леди Изабель сделалась совсем белой. Я машинально потянулась за пузырьком с нашатырным спиртом, но увы - сумочка осталась в комнате Линдсей. Да и не так уж несгибаемая леди нуждалась в нюхательных солях.
        - А ты, - прошипела она мне, словно не заметив ответ Джейдена, - уволена! Вон из моего дома!
        - Мама! - Линдсей наконец-то появилась в коридоре и тут же повисла на плече у матери. - Марион - моя компаньонка! Ты не можешь…
        - Вот именно, она твоя компаньонка! - вспылила леди Изабель. - Как я могу позволить, чтобы мою дочь сопровождала какая-то падшая женщина?! Нам сказочно повезет, если об этом не станут болтать!
        Я стиснула зубы.
        Можно было бы начать спорить и отстаивать свою честь, но, если откровенно… Джейден принес полный конверт подтверждений правоты леди Изабель. Хорошая компаньонка едва ли может ассоциироваться с позированием нагишом в окружении призраков.
        Кроме того, я подозревала, что леди Изабель ничего не станет слушать, - что, в общем-то, только играло мне на руку.
        Темнейший день - завтра. И я была готова биться об заклад, что именно завтра заговорщики доберутся до Сирила.
        Я должна была найти его раньше них.
        - Все в порядке, Линдсей, - негромко сказала я, даже не пытаясь перекричать леди Изабель. Сейчас для этого понадобился бы хороший рупор. - Боюсь, я в любом случае покинула бы Лонгтаун в течение нескольких дней. Главное - не трогай ловец. Он еще пригодится.
        Кажется, мое напускное спокойствие сработало даже лучше рупора. Леди Изабель резко замолчала, сделала пару судорожных вздохов - и припечатала:
        - Никаких рекомендаций! Вон отсюда!
        Я чуть склонила голову, сделала книксен, как подобало хорошей прислуге - и без лишних споров вышла из кабинета мистера Хантингтона.
        Над Мангроув-парком прошел ливень, и в маленьком дворике у черного хода одурительно пахло влажной листвой и цветущими алламандрами. Я остановилась на пороге, полной грудью вдохнув теплый ночной воздух, и прикрыла глаза, приводя в порядок мысли, - но с полной отдачей предаться этому занятию мне, разумеется, не позволили.
        - Марион! - Джейден вылетел на крыльцо почти сразу следом за мной. Хлопнувшая дверь отрезала звуки из дома, заглушая разговор на повышенных тонах: Линдсей еще надеялась отстоять свое право на компаньонку, но, кажется, безуспешно. - Марион, постой, я… это все из-за меня, и… мне все еще нужна натурщица! - выпалил он, вмиг растеряв все остатки робости, и уже каким-то привычным движением схватил меня за запястье - хотя я и не думала убегать. - Ты сможешь остановиться в Кроуфорд-холле. Все образуется.
        На мгновение я ему даже позавидовала. Хотелось бы мне иметь такую уверенность, что все образуется, была бы работа да крыша над головой!
        Увы, для этого нужно было понятия не иметь о готовящемся мятеже.
        - Спасибо, - искренне поблагодарила я, - но сейчас я бы хотела побыть одна, если не возражаешь.
        А он возражал. Еще как - весь растерянный испуг, с которым он дожидался (ха-ха!) предсказуемой женской истерики в моем исполнении, вмиг переплавился в острую внимательность, какой до сих пор удостаивались разве что драгоценные статуэтки.
        - Ты снова собралась на болота, - уверенно сказал он, по-прежнему не выпуская моего запястья. - Одна. Ночью.
        Я подавила тяжелый вздох, но напомнить ему, чем для него закончилась предыдущая прогулка по болотам ночью, не успела. Дверь снова хлопнула, выпустив во дворик разъяренный оклик - и леди Линдсей с моей сумкой.
        - Вот, - со смятением сказала леди, протягивая мне свою добычу, - я приказала Грейс собрать твои вещи, раз уж мама не способна на вменяемый диалог… мне очень жаль, Марион. Я сама напишу тебе рекомендации и, если хочешь, свяжусь с парой семей в Лонгтауне, наверняка кому-то нужна компаньонка.
        - Благодарю, но не стоит, - невольно улыбнулась я.
        - Марион собралась геройствовать в одиночку, - ядовито пробурчал Джейден.
        Линдсей, в отличие от него, хватило пары мгновений, чтобы понять куда больше, чем следовало…
        - Ты все-таки разобралась, кто убил Саффрон?
        …и немедленно выболтать.
        - Саффрон? - переспросил Джейден и сильнее стиснул пальцы на моем многострадальном запястье. - Разве она не?..
        Линдсей сконфуженно покачала головой - ее отношения с несостоявшимся женихом определенно были не настолько доверительными, чтобы делиться историей о беременности покойной подруги, - и перевела взгляд на меня.
        Я не стала ни успокаивать Джейдена, ни обнадеживать ее.
        - Нет. Но я знаю, что ему нужно. Этого должно быть достаточно.
        - Так. - Джейден сжал пальцами переносицу и глухо поинтересовался из-под своей ладони: - Марион, у тебя еще остался ром?
        - Нет, - с сожалением призналась я.
        - Отлично. Тогда я иду с тобой.
        Я улучила момент и выдернула-таки свою руку из его хватки. На запястье остались следы, и я искренне постаралась сконцентрироваться на покалывании в пальцах, а не на озорном блеске в глазах Линдсей - похоже, чрезвычайно довольной своими успехами в качестве свахи.
        - Ты правда полагаешь, что это был единственный способ тебя остановить? - возмущенно поинтересовалась я.
        - Кошками затравишь? - предположил он, и не подумав испугаться, как приличный мещанин.
        - А хоть бы и так!
        Кажется, вся моя выдержка ушла на леди Изабель. Хотя, пожалуй, следовало признать, что Джейден с первой минуты знакомства ухитрялся с поразительной легкостью выбивать меня из колеи, и никакие ведовские приемы для этого не требовались - неизвестно, до чего довел бы нас этот разговор, но тут из служебного коридора раздался такой яростный возглас, что его не сдержала даже плотно прикрытая дверь.
        - Фотографии! - спохватился Джейден, машинально хлопнув себя по пустым карманам.
        - Фотографии?! - встрепенулась Линдсей, которой, казалось, и так разве что попкорна не хватало. - Я же еще не видела!.. - она с сожалением махнула рукой и устремилась обратно в дом.
        Джейден тут же утратил интерес к снимкам и повернулся ко мне.
        - Не знаю, как это донести еще доходчивее, - смиренно вздохнул он и снова прикрыл дверь: Линдсей оставила небольшую щелку, сквозь которую доносились звуки сердитого спора. - Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Не из-за серии статуэток, - с нажимом добавил он, заставив меня проглотить тысячу и одно язвительное замечание, но потом выдержал такую паузу, что я едва не подавилась еще сотней. - Ладно, и из-за нее тоже, но… ты ведь уже давно поняла, что интересуешь меня не только как натурщица, - сдался Джейден.
        - Ну да, - мрачно подтвердила я. - Еще я интересую тебя как ведьма.
        - Как ведьма, - охотно согласился Джейден. - Как загадка, ответ на которую нашелся не сразу и заставил изрядно поломать голову. Как глоток свежего воздуха, как причина адреналинового выброса… как женщина. - Он улыбнулся как-то совсем беспомощно и ранимо и провел кончиком пальца вдоль моей шеи к ключице. Осторожно, как будто я могла исчезнуть в любой момент.
        На этот раз я не стала отстраняться.
        Прикосновение ощущалось неожиданно остро. Он убрал руку, не настаивая ни на чем, - а тонкая линия, прочерченная от шеи до впадины над ключицей, все еще рассылала волны колких мурашек по всему телу.
        - Прости, - тихо вздохнул Джейден, не дождавшись от меня вменяемой реакции. - Я должен был сказать. И пойму, если ты откажешься позировать… но не отпущу тебя одну, что бы ты ни задумала.
        Я прижала ладонь к шее. Помогло: пальцы были ледяными.
        - Хорошо, - решилась я. - Отвези меня в Патмор-раунд.
        - Парк Патмор-раунд? - скептически переспросил Джейден. - Тебе туда действительно нужно или это еще одна попытка от меня отделаться, как в тот раз, когда ты просила отвезти тебя до Мангроув-парка? Потому что в этом случае мы можем сэкономить кучу времени, если мне не придется снова соревноваться с тобой в упрямстве.
        Я смущенно кашлянула. Что ж, пальму первенства в этой области я определенно уступила.
        - Мне действительно туда нужно, - призналась я. - В винный погреб ресторанчика в центре парка, если быть точной. Моя мама должна была договориться, чтобы мне уступили бутылочку-другую.
        Джейден недоверчиво приподнял брови, наморщив лоб, но потом до него все-таки дошло.
        - А! Вместо рома? - хмыкнул он и достал ключи от машины. - Мне начинать опасаться?
        - А у тебя вообще есть такая опция? - мрачно уточнила я и направилась к гаражу следом за ним.
        Джейден обернулся через плечо.
        - Есть, но тебе о ней знать не положено. Я все еще надеюсь произвести хорошее впечатление.
        Судя по тому, что я успела за ним заметить, главным страхом Джейдена вполне могла оказаться фобия оказаться перед интересной натурой без фотопленки. Во всяком случае, до сих пор мне не приходилось встречать людей, способных бултыхнуться с палубы лайнера в воду, переплыть половину порта, а потом переодеться и за милую душу отправиться на обед с дядей и тетей - без малейшего признака стресса и надвигающейся истерики. Да и интерес к кровавым вехам истории древнего Ньямаранга едва ли тянул на приличное хобби для обывателя…
        Не говоря уже об интересе к ведьме - но об этом я себе думать запретила строго-настрого.
        Не время. И, пожалуй, не место.
        В ресторанчике нас встретили с распростертыми объятиями. Здесь маму не просто помнили - знали лично: пожилая повариха моментально опознала во мне дочь Вивиан Блайт, и спастись от позднего ужина стало решительно невозможно. Джейден, впрочем, ничуть не возражал: в гостях ему кусок в горло не шел, зато поездка по ночному Лонгтауну (или все-таки откровенный разговор) все-таки разбудила аппетит. Повариху это только умилило, и на оголодавшего скульптора пролился дождь из рога изобилия, - что невольно напомнило мне об Элиасе Хайнсе, которого точно так же норовили откормить на кухне Мангроув-парка.
        Пожалуй, его тоже следовало поставить в известность. Хотя бы потому, что моим конкурентом в поисках Сирила станет убийца Саффрон, а в Свамп Холлоу наверняка начнутся беспорядки: колдуну понадобится отвлечь внимание от основного действа, а нищая северная окраина давно готова вспыхнуть от неосторожного слова.
        Но прежде всего я выпросила на кухне старую миску со щербинкой на краю и старый нож, столько раз заточенный, что лезвие истончилось и гнулось, как пластиковое. Такое дополнение к двум бутылкам коллекционного фруктового вина наверняка выглядело странновато, но - вот оно, преимущество личного знакомства с ведьмами: вопросов никто задавать не стал. Нас с Джейденом заверили в том, что в Патмор-раунд нам всегда будут рады, и отпустили с миром.
        Я задержалась, чтобы зашептать на удачу длинные плети алламандры у служебного входа ресторанчика и углубилась в сплетение парковых тропинок. Самая южная часть парка плавно перетекала в неухоженные заросли вокруг недавно начатой стройки: разлапистые деревца с плотными кожистыми листьями подступали вплотную к ограждению и с любопытством заглядывали через него, а с запада тянуло солью и йодом - элитное жилье предпочитали возводить как можно ближе к воде.
        Джейден молча следовал за мной, с любопытством оглядываясь, и только у самых густых кустов не выдержал и поинтересовался:
        - Не хочешь поделиться дальнейшими планами?
        Я не хотела, но первый пункт дальнейших планов как раз диковато сверкнул глазами из кустов. Джейден сначала напрягся, а потом невесть как опознал кошку-рыболова и с невольной улыбкой присел на корточки. Кошка насторожила уши и вышла из кустов - уверенно, как к старому знакомому, да еще тут же требовательно ткнулась лбом под расслабленную ладонь.
        - Надеюсь, ты не задумала кровавое жертвоприношение? - с натянутым смешком поинтересовался Джейден, почесывая моего фамилиара за ухом. Кошка с урчанием извернулась, клонясь теснее к его руке.
        - Задумала, - с каменным лицом подтвердила я и поставила миску на землю.
        Кошка моментально потеряла интерес к Джейдену и подошла ближе. Недоверчиво мяукнула: что, неужели снова решилась, ведьма? Столько лет спустя?
        Я и сама себе не доверяла. Нож в руке дрожал еще сильнее, чем сама рука.
        - Эй, погоди! - занервничал Джейден. - Может…
        Так и не дослушав, я полоснула себя ножом по запястью и тут же зашипела: больно!
        - По-моему, у тебя какие-то неправильные представления о ведьмах, - пробормотала я, смаргивая выступившие слезы, и вытянула пораненную руку над миской. - Может быть, у жриц-коломче и были какие-то сходные силы, но к их ритуалам мы точно никакого отношения не имеем. Убивать ради силы - это как-то… слишком по-мужски.
        А вот платить своей кровью за все перемены в жизни - это чрезвычайно по-женски. Кровь - за становление девушкой, женщиной, матерью… ведьмой.
        Ведьма никогда не пойдет против естественного порядка вещей. Зачем, если можно удобно выехать на нем, как на лодке по течению?
        Кошка все еще диковато сверкала глазами и нервно мурлыкала, не решаясь. Я скользнула пальцами по жесткой остевой шерсти на ее спине и выдавила из себя ободряющую улыбку.
        Да, в прошлый раз было больно и страшно нам обеим. Но деваться некуда.
        - Явись, обещанная, нерожденная! - негромко произнесла я и протянула пораненную руку к кошке. - Явись, кость от моей кости, плоть от моей плоти!
        Кровь уже сворачивалась, и на полосатую макушку упала всего одна капля. Кошка недовольно зажмурилась, прижав уши и встопорщив усы, - а в следующее мгновение во все стороны полетели клочья шерсти.
        Джейден издал какой-то странный звук, но бросился, как ни странно, не прочь от чудовищного шерстяного «фонтана», а к кошке, словно еще мог на что-то повлиять. Громогласно чихнул - и замер, потому как к тому моменту, когда он открыл глаза, никакой кошки уже не было.
        На ее месте сидела маленькая девочка с совсем не детским взглядом, настолько тяжелым, что он казался почти осязаемым. Джейден, во всяком случае, дернулся так, будто напоролся на него, как на колья в оборонительном рве.
        Девочка, впрочем, почти сразу отвернулась и протянула ко мне ручки. Кошкой она больше не выглядела, но привычки остались те же - вместе с твердой уверенностью, что я существую исключительно для ее удобства. А я спасовала перед ней, как и перед кошкой: послушно подхватила ее на руки, позволив вцепиться в воротник платья, и машинально скользнула пальцами по ее спине.
        Под тонкой тканью летней рубашки прощупывался каждый позвонок. Детское тельце казалась странно, неправильно легким и угловатым. Значит, вот какой будет моя дочь?
        Кажется, от отца она не унаследует ни единой черточки. Такая же нескладная и слишком высокая, как и я сама в ее возрасте, такая же черноволосая и темноглазая. Разве что оттенок кожи заметно светлее моего, но я-то последние недели провела под безжалостным ньямарангским солнцем, а она - в кошачьей шкуре. На этом отличия будто бы вовсе заканчивались, словно кто-то взял меня в детстве и слегка осветлил. Мои надежды хотя бы примерно представить, каким мог бы быть ее отец, можно было считать благополучно похороненными.
        В отличие от вопросов Джейдена, разумеется.
        - Ты по-прежнему в своем уме, - сообщила я ему. Девочка обернулась через плечо, одарив ошалевшего скульптора скептическим взглядом, всем своим видом намекая, что я прямо-таки напрашиваюсь, чтобы мои слова подвергли сомнению. - Это все еще мой фамилиар. Просто мне очень нужна ее помощь, и, если честно…
        - Ты будешь мешать, - отрезала девочка. Говорила она слишком чисто и правильно для ребенка, и это только добавило Джейдену причин сомневаться в своем рассудке.
        Но сдаваться так легко определенно было не в его характере.
        - Буду, - подтвердил он севшим голосом и склонил голову к плечу, рассматривая ребенка с таким нездоровым мясницким интересом, что я невольно прижала девочку теснее, хотя уже и понимала, что на самом деле Джейден просто прикидывает что-то в уме для новой статуэтки. - Вы так похожи…
        - Это нормально, - вздохнула я и обреченно уткнулась носом в черноволосую макушку. От девочки пахло тиной и шерстью, как от кошки: запахи дар не менял. - Джейден… не заставляй меня от тебя отделываться.
        Джейден поднял глаза и вымученно заломил брови:
        - Ты и правда хочешь, чтобы я оставил тебя одну здесь? Ночью?
        Я молча кивнула, и он тяжело вздохнул и потер ладонью наморщенный лоб.
        - Слушай, я понимаю, что не дотянул до мужчины твоей мечты, и не собираюсь навязываться. Но бросить красивую женщину с ребенком ночью посреди стройки - это перебор даже для такого неотесанного чурбана, как я. Давай я хотя бы провожу тебя до гостиницы.
        Я прикрыла глаза, мысленно перебирая варианты.
        Нельзя, чтобы Джейден узнал о происхождении Сирила. Но заставить его выпить вина у меня сейчас точно не выйдет, а из вещей, которые можно было бы заговорить, у меня имелся только платок с монограммой да неудачная заготовка для статуэтки - как назло, не с собой. Да и он однажды уже продемонстрировал торжество любопытства над сонными чарами - что помешает ему повторить трюк на бис?..
        - Джейден, правда… - начала было я - и осеклась, когда девочка вдруг ни с того ни с сего начала решительно выкручиваться у меня из рук.
        Я сморгнула и послушно поставила ее на ноги, а она тут же подбежала к Джейдену и требовательно дернула его за штанину.
        Он поддался ей точно так же, как поддавался наглой кошке, - наклонился и поднял на руки, кажется, вовсе не задумываясь, зачем ей это понадобилось. Просто не смог отказать пушистой нахалке, в каком бы обличье она ни пребывала.
        Девочка прижалась щекой к его шее и зашептала:
        - Ты забудешь Марион Лат-Блайт. Ты забудешь, что нашел натурщицу для серии статуэток и начнешь все заново. Не вернешься в Мангроув-парк за фотографиями, не вспомнишь, какими они были.
        Девочка шептала тихо-тихо, на грани слышимости, заставляя напрягаться, чтобы разобрать хоть что-то, и от этого казалось, что она говорит на два разных голоса - детский, тараторящий слова с заметным южным акцентом, и мой, с правильным столичным прононсом. Джейден застыл, вслушиваясь и слепо глядя перед собой.
        Словно уже не видел меня.
        - Ты поставишь меня на землю, пойдешь к машине и отправишься в Кроуфорд-холл. Извинишься перед леди Сибиллой и лордом Кроуфордом и скажешь, что расторг помолвку по договоренности с самой Линдсей и что тебе нужно побыть одному. Ты проспишь до утра, а когда проснешься, - она улыбнулась, жутковато и отстраненно, - не вспомнишь ни слова из того, что я говорила, и ничего из того, что видел.
        Джейден молча ссадил ее на траву и развернулся. Девочка провожала его тяжелым изучающим взглядом. В какое-то мгновение мне показалось, что черты ее лица словно поплыли, неуловимо меняясь, - но, когда она обернулась, все было по-прежнему.
        - Прекрати дрожать, - велел фамилиар. - Он подчинится. Я его оцарапала, а заговоры на крови - самые надежные.
        Я и так видела. Джейден уходил. Спокойно, размеренно, обычной своей походкой: чуть наклоняя корпус вперед и явно с головой окунувшись в собственные мысли - несомненно, гениальные и всецело посвященные какой-нибудь невероятной исторической личности.
        Я обхватила себя руками, бессознательно глядя ему вслед.
        Ладони действительно тряслись, мелко и противно.
        Фамилиар сам открыл бутылку с вином и без лишних слов протянул мне, а я сделала несколько больших судорожных глотков и закашлялась, смаргивая выступившие слезы: вино оказалось гораздо крепче, чем можно было ожидать. Когда я отдышалась, Джейден уже скрылся из виду.
        В голове, вопреки всякой логике, прояснилось. Фамилиар не сделал ничего неправильного или непоправимого: внушения хватит ровно на то, чтобы Джейден вернулся в Кроуфорд-парк, поговорил с хозяевами и спокойно выспался. Уже утром к нему придет миссис Ваен, которая про меня все еще помнит, а к полудню в особняк наверняка позвонит Линдсей с вопросом, куда же девать мой багаж. У Джейдена просто нет шансов забыть обо мне насовсем.
        Другой вопрос, захочет ли он после этого снова иметь со мной дело. Но у него, по крайней мере, будет возможность иметь хоть какие-то дела - у мертвецов-то обычно с этим не складывается.
        А потому прежде чем переживать о несостоявшемся романе и оборвавшейся карьере, определенно следовало разобраться с неизвестным колдуном, пока он не добрался до тех, кто мне дорог.
        Я уселась на траву, посадила девочку к себе на колени и прикрыла глаза, воскрешая в памяти единожды увиденный образ.
        Не слишком высокая, гармонично сложенная фигура, по-юношески гибкая и пластичная. Платиново-светлые, почти серебристые волосы. Типичный для Вайтона овал лица, чуть более пухлые, чем положено канонами красоты, губы. Длинные-длинные густые ресницы, такие светлые, что на снимке гораздо четче видна тень от них, чем они сами…
        И тот особый постав головы, который говорит о том, что человек не привык кланяться ни перед кем, - но на наш с кошкой зов покойный король отозвался сразу и смиренно уселся на траву напротив меня. В его груди и вправду зияла дыра, как мне и запомнилось, но отчего-то не на уровне легких, а у самой шеи, словно сгубил его вовсе не кровавый кашель, и от этого мне отчего-то стало особенно жутко.
        - Ваше Величество, - мрачно выдохнула я и сжала пальцами переносицу, - мне нужно найти вашего сына.
        Он оскалился, как, наверное, никогда не позволил бы себе при жизни, и беззвучно расхохотался. Сквозь него просвечивали пышные кусты с плотными кожистыми листьями, и в прореху в груди с любопытством заглядывал темно-бордовый ночной цветок с крупными черно-желтыми тычинками - будто из смертельной раны никто не потрудился убрать осколки зачарованной пули.
        - Понимаю, при жизни вы не особенно интересовались его судьбой, - кивнула я и осеклась: мертвый король уставился на меня с таким недоумением, что его немота уже не показалась препятствием. - Что, интересовались?..
        Призрак криво усмехнулся и запустил полупрозрачные пальцы в дыру в груди, словно хотел стянуть ее края. Попытался что-то сказать, но весь его успех ограничился только неожиданно холодным ветерком, зашелестевшим листьями в зарослях, - и я предпочла снова перехватить инициативу в разговоре:
        - Его хотят использовать, чтобы добиться отделения Ньямаранга от Вайтонской Империи. Едва ли он согласится пойти на что-то подобное добровольно, особенно после того, как кто-то убил его девушку.
        Мертвый король все скреб и скреб сквозную дыру в своей груди, и в какой-то момент мне показалось, что в ней промелькнул чей-то вытянутый череп, выбеленный временем и солнцем. Я сощурилась, всматриваясь, но в темноте снова виднелся только темно-бордовый цветок.
        - Сирил спрятался где-то, как только понял, что из него хотят сделать знамя гражданской войны, - настойчиво продолжила я. - Но завтра его найдут. Я должна опередить заговорщиков.
        Его Величество замер и широко ухмыльнулся. Блеснули в лунном свете зубы - слишком острые, чтобы принадлежать человеку.
        - Проводите меня, - попросила я. - Сирил - ваша плоть и кровь, единственный сын. Вы ведь должны чувствовать, где он, Ваше Величество. Или я не права?..
        Вместо ответа призрак запрокинул голову, давясь беззвучным хохотом. Дыра в его груди будто бы вытянулась, заползая на горло, и в ней снова проступили контуры крокодильего черепа.
        Только на этот раз в пустых глазницах зажглись холодные синие огоньки, и пропадать он определенно не собирался. Напротив, рванулся вперед и будто бы потянул за собой призрака, словно это череп был настоящей головой короля.
        Я шарахнулась, но было поздно. Призрак мерзко оскалился и рывком вплыл в хрупкое детское тельце у меня на коленях. Фамилиар зажмурился, испуганно взвизгнув, - и снова открыл глаза.
        Они горели тем же холодным синим светом, что и огоньки в пустых глазницах крокодильего черепа.
        - Мой сын?! - прошипела девочка не своим голосом - слишком низким и хриплым для ребенка, слишком мягким и манерным для молодого мужчины. Я невольно поморщилась: каждое произнесенное слово отдавалось в голове странным шепчущим эхом, которое будто застревало в ушах и никак не желало смолкать. - Почему я должен доверить безопасность моего сына тебе, плоть от плоти моей убийцы?
        Придворный этикет одинаково не одобрял и сморщенные гримасы, и вытянувшееся от удивления лицо, но тут я с собой ничего поделать не могла.
        - Убийцы?
        Фамилиар замер, запрокинув голову, и криво ухмыльнулся.
        - А ты ведь и правда не знала, - хохотнул он, и синие огоньки в его глазах мигнули коротко и злорадно. - Она даже тебе ничего не сказала. Ни про магатамы, ни про моего сына, вот тварь!
        Я так растерялась, что не нашлась, что на это сказать. Любой, кто знал мою маму достаточно близко, чтобы попасть к ней на застолье (а для этого, в общем-то, никаких особых усилий не требовалось - в отличие от попытки покинуть столовую не в шарообразном от переедания состоянии), сейчас бы животики надорвал. Мама была из той категории женщин, которые способны одним своим присутствием поднять настроение и сделать дом уютнее, а к старости превращаются в неоспоримых матриархов клана, неизменно собирающих всю родню на праздники под своей крышей. Впрочем, с последним мама справлялась и сейчас, умудряясь даже выдергивать с гастролей тетю Ламаи… в общем, в том, что мама знала пару-тройку государственных тайн и самых темных секретов, включая историю происхождения Сирила, я не сомневалась ни секунды. На то она и ведьма, в конце концов.
        Магатамы, амулеты-судьи, тоже были вполне в ее стиле. Одарить кого-нибудь оберегом, который сам беспристрастно решает, достоин ли человек того, чтобы приносить ему удачу, или же заслуживает, чтобы капризная леди Случай повернулась к нему спиной, - это однозначно поступок ведьмы. Даже папа носил магатаму из темного непрозрачного янтаря; рыбаки из Трангтао называли такой сорт камня «бастардным», и его это почему-то смешило. Я не сомневалась, что амулет сделала мама, - пожалуй, только ей было под силу уговорить удачу и случай прийти на помощь.
        Но чтобы она имела какое-то отношение к смерти короля?! Мы точно об одном и том же человеке говорим?..
        Мертвого короля мое замешательство развеселило еще больше.
        - Ведьма, которая не ведает, - это что-то новенькое, - злорадно рассмеялся он. - Кто бы мог подумать! Вот интересно: она промолчала потому, что побоялась, что в тебе осталось слишком много от меня, или же из-за того, что посчитала тебя слишком болтливой и бестолковой?
        Бестолковой я себя уже ощутила на все сто, хотя и подозревала, что о происхождении Сирила мне не рассказали в надежде на то, что чем меньше людей знает о тайне, тем меньше вероятность внезапного разоблачения. Такой козырь, как незаконнорожденный сын короля, который не оставил других прямых наследников и передал трон младшему брату, - о, да вся аристократия передралась бы за благосклонность принца и возможность назваться его покровителями!..
        Только вот первым, кто попытался бы заполучить Сирила в свое распоряжение, был бы сам король. И если уж он винит в своей смерти магатамы…
        - Возможно, мама побоялась, что я никогда не пройду проверку на лояльность в Тайной Палате, если буду знать, что король пытался насильно забрать Сирила у тети Ламаи и дяди Кристиана, - нарочито ровным голосом сказала я, - и поплатился собственной удачей.
        Говорила я наугад, но отчего-то совсем не удивилась, когда веселиться мертвому королю резко расхотелось. Синие огоньки в глазах вспыхнули ярче, расчертив детское личико мертвенными бликами и слишком густыми тенями. Фамилиар оскалился - чужая, жуткая гримаса, какой я никогда не видела ни у девочки, ни у короля.
        - Вы ведь прекрасно знали, Ваше Величество, что амулет не потерпит подлости и несправедливости, - продолжила я. Выдерживать спокойный тон становилось все сложнее, но я чувствовала: если сейчас не переломить упрямство и предубеждение призрака, помощи я не дождусь. - И уж тем более не позволит разрушить чужие жизни.
        - Твоей матери позволил, - прошипел призрак. - Твоя мать разрушила мою жизнь. А я мог дать мальчишке все! Власть, богатство, поклонение!
        Самое смешное, что Сирил, наверное, справился бы. Виртуозно привязывать к окружающим ниточки и дергать за них, заставляя весь мир вокруг плясать под его дудку, дражайший кузен научился, когда меня еще в планах не было, и с возрастом изрядно отточил свои таланты. Возжелай он власти - ему бы и корона не понадобилась.
        - Все, чего он не хотел, - задумчиво кивнула я, предпочтя пропустить очередные нападки на маму мимо ушей. - И отобрать у него семью. А теперь вот - желаете, чтобы до него добрались заговорщики, и «осчастливили» тем же самым. Разве что реальной власти в этом случае ему не светит: у аборигенов свои планы…
        - У всех свои планы, - презрительно отрезал призрак. - Их - провалятся. А твои мне не по душе, ведьма. Мальчишка рожден для короны, хочет он того или нет!
        Я досадливо поморщилась:
        - Ваша смерть вас ничему не научила, Ваше Величество.
        А значит, едва ли что-то еще справится. Похоже, он и явился-то только ради того, чтобы посмеяться над незадачливой ведьмой, которая не смогла справиться с поисками ни самостоятельно, ни с помощью фамилиара, и я ничего от него не добьюсь. Разве что потеряю последние остатки веры в себя и начну подозревать родную мать невесть в чем - даром убеждения Сирил явно пошел в отца.
        - Покойтесь с миром, Ваше Величество, - сказала я, - хоть вы его так и не заслужили.
        Он хотел сказать что-то еще, открыл рот, вцепившись не по-детски сильными ручонками в подол моего платья, - но пересилить пожелание ведьмы не смог: с лица фамилиара словно соскользнула тень, и мгновение спустя рядом со мной снова сидела маленькая девочка с таким же опустошенным и бессильным взглядом, как и у меня самой.
        Блестяще, Марион. Что дальше?..
        Миска, выпрошенная на кухне ресторанчика, снова была пуста. Внутри остался только кровавый отпечаток мужской ладони, аристократически изящной и узкой. Щербинка с краю обернулась длинной извилистой трещиной - даже решись я на вызов другого призрака, набрать для него крови уже не удалось бы. Кроме того, все остальные родственники Сирила, которых я знала, были живы.
        Значит, на помощь призраков рассчитывать больше не стоило. Что еще имелось у меня в распоряжении?
        Я хлопнула себя ладонью по лбу и выхватила из сумки мешочек с гадальными глифами. В прошлый раз они показывали какую-то несуразицу про то, что дражайший кузен скрывается где-то рядом со смертью по воле короны и знать не знает о смерти Нарит, но с тех пор прошло несколько дней - а еще теперь у меня появился козырь.
        Я распустила горловину мешочка и протянула его девочке. Та уставилась на меня сосредоточенным немигающим взглядом - и первым делом вытащила глиф с оскалившимся человеческим черепом. Что ж, по всей видимости, Сирил полагал, что спрятался хорошо, и перебегать с места на место даже не пытался.
        Задачу это, увы, не облегчало ничуть.
        Следующим глифом предсказуемо оказался распустившийся лотос, снежно-белый и невыносимо совершенный. Джунахау - высшая власть. Причины для игры в прятки, разумеется, у Сирила тоже не изменились.
        Третьим вопросом было: «Знает ли он о смерти Нарит?» - и я, уже несколько успокоенная столь похвальной стабильностью в первых двух случаях, ожидала увидеть пустую фишку. Но законы подлости сработали на все сто: с последнего глифа сверкнули глаза затаившегося ягуара. Иих - шаман-провидец.
        Сирил успел выяснить, что Нарит убита. И я, кажется, уже догадывалась, на чем он попадется заговорщикам, если я не вмешаюсь.
        Нарит ждала обещанного принца, предсказывала его появление и все мечтала, что ему не будет плевать на ньямарангскую нищету и отчаяние людей, загнанных в угол и неспособных даже уйти с болота, что медленно, но верно проглатывало их дома - один за другим. Их нигде не ждали. Им некуда было пойти. Нарит обещала им спасение, и их безысходная вера подпитывала ее слова, их слепая надежда укрепляла ее ведьминский дар, привлекая все больше и больше последователей - и те снова делали ее сильнее.
        Разумеется, это не могло не привлечь внимание спецслужб, и в Лонгтаун вызвали единственного человека, способного найти общий язык хоть с обозленными местными, хоть со смертью на коне. Куда же в таком деле без Сирила Кантуэлла и его шикарного этнографического прикрытия?
        Нарит поддалась его обаянию, как поддавались, казалось, абсолютно все. Позволила слушать ее пророчества, смотреть на своих последователей, заходить в ее хижину, как к себе домой. Может быть, надеялась, что хорошо одетый чужак проникнется ее идеями или хотя бы посочувствует бедствующим семьям, а может быть, ей просто приказали терпеть его присутствие, но ровно с этого момента все пошло не по плану.
        Зато в полном соответствии с предсказанием.
        Кто же мог предположить, что Сирил, убежденный холостяк Сирил, менявший любовниц чаще, чем постельное белье, действительно привяжется к ориумной шаманке? Да так, что впервые в жизни задумается о браке, - хотя ведь он-то прекрасно понимал, что каждый его ребенок станет угрозой вайтонскому престолу! Насколько сильно нужно любить, чтобы забыть об этом?..
        И в какое же отчаяние Сирила должно привести известие об убийстве Нарит в его собственном доме?! После этого достаточно будет самого тонкого намека на личность убийцы, чтобы Сирил потерял голову и пошел мстить…
        Пророчество Нарит сбывалось. Извращенным, жестоким способом, который наверняка и в голову ей не приходил, но - сбывалось.
        Ведь покровители Нарит должны были сидеть достаточно высоко, чтобы ворочать законами и знать, что у покойного короля действительно был сын. Только вот едва ли они догадывались, что незаконнорожденный принц имеет все шансы и впрямь оказаться с «золотыми руками» - потому как убийство настолько высокопоставленных лиц никак не может не повлиять на людские судьбы…
        - Пророчество сбудется, - сочувственно сказала девочка и потянулась - совсем по-кошачьи. - Но сейчас ты решаешь, как именно. Ведь его рукам вовсе не обязательно быть по локоть в крови, чтобы стать «золотыми».
        - Конечно, - дрогнувшим голосом согласилась я. - Только вот это никак не поможет найти Сирила первой.
        Но, если задуматься, есть тот, кто мог бы помочь. И мне, как ни странно, не хватало его язвительной рассудительности и постоянного подтрунивания.
        Не прошло и получаса, как я уже торчала в телефонной будке возле входа в парк, и с каким-то странным облегчением выслушивала, как сонный помощник детектива на редкость вежливо здоровается и изображает такой сочувствующий тон, слово не проклял мысленно неурочного собеседника, свой график дежурств, работу и весь мир в целом.
        - Доброй ночи, мистер Хайнс, - сладким голосом поздоровалась я в ответ, - а не подскажете ли, какие кладбища есть возле западного порта?..
        К чести Элиаса, он помолчал с полминуты и только потом, переварив вопрос и поуспокоившись, осторожно поинтересовался:
        - Ты же не собираешься притащить туда Линдсей?
        - Разумеется, нет, - с точно выверенной пропорцией чопорности и возмущения ответила я. - Леди нечего делать в подобных местах.
        - Как и их компаньонкам, - моментально отбрил Элиас. - Что ты выяснила?
        Я могла поклясться, что в этот момент он слегка закатил глаза и качнул головой, без лишних слов демонстрируя свое мнение о моей догадливости и способности строить собственные теории. Пожалуй, я начинала понимать, за что его любили в Мангроув-парке: так безобидно и остро подтрунивать над светскими условностями, с которыми остальные были вынуждены просто мириться, нужно уметь. Должно быть, слуги это особенно ценили.
        А мне просто нужно было отвлечься от странного чувства, что сегодня я потеряла что-то незаметное, но очень важное. И возможность подурачиться, изображая чопорную светскую даму, снизошедшую до разговора с помощником детектива и игрищ с расследованием, была как нельзя кстати.
        - Кое-что, - уклончиво отозвалась я. - Так как, есть ли возле западного порта какое-нибудь кладбище или фамильный склеп?
        - Нет, - совсем другим тоном ответил Элиас, и я буквально печенкой почувствовала, что сейчас услышу. - Не вздумай идти в порт одна среди ночи!
        - Начинаю понимать, почему ты так легко нашёл общий язык с Джейденом, - пробормотала я и обречённо поморщилась. - Послушай, мне нужно срочно узнать, что связанное со смертью есть возле порта. Я могу уверить тебя, что Линдсей будет в безопасности, но только если ты мне поможешь. У меня нет времени, чтобы искать карту или оббежать весь район. Счет пошел на часы.
        На этот раз молчание в трубке было не в пример более долгим: детектив отважно сражался с желанием учинить допрос прямо по телефону. Я успела испугаться, что профессиональное любопытство перевесит здравый смысл, но Элиас только страдальчески вздохнул и постановил:
        - Я подберу тебя возле круглосуточной закусочной на углу возле въезда в порт через полчаса.
        У меня вырвался нервный смешок. Стоило положить столько сил на то, чтобы отделаться от первого непрошенного сопровождающего, как тут же нарисовался другой!
        И, как назло, тоже приученный несколько настороженно относиться к выпивке - особенно в рабочее время.
        - Твое присутствие будет очень некстати, - честно призналась я и покосилась вниз.
        Фамилиар обернул хвостом передние лапки и лениво облизнулся, всем своим видом намекая, что совсем не прочь повторить фокус с превращением в ребенка - особенно если ради этого удастся полакомиться кровью. А уж перед беспощадной маленькой девочкой предлагалось трепетать что увлеченному скульптору, что помощнику детектива, что вдруг решил вспомнить про манеры и приличия.
        - Напротив, - уверенно возразил Элиас, - без моего присутствия все твои таинственные планы потерпят немедленный крах.
        - Это еще почему? - даже несколько оскорбилась я.
        - Потому что возле западного порта нет ни кладбищ, ни склепов, - хмыкнул он. - В Лонгтауне с ними вообще неважно, климат не тот, да и джунгли слишком близко. Зато возле западного порта расположен шикарный новенький крематорий, куда этим вечером как раз отправили партию невостребованных тел из следственного морга - Нарит Аволокорн в том числе. И тут по странному стечению обстоятельств мне звонишь ты.
        Кажется, Элиас был крайне доволен своей догадливостью, но я на подколку не ответила - только обреченно зажмурилась и уткнулась лбом в телефонный аппарат. Внутри обиженно тренькнуло.
        - В крематории работает кто-то из родственников прислуги из Мангроув-парка? - поинтересовалась я севшим голосом.
        - Да, - после паузы отозвался Элиас, не поспев за полетом моей мысли. - Брат какого-то из лакеев, если мне не изменяет память. А что?
        Я едва справилась с желанием постучаться головой еще разок. Могла ведь догадаться, Сирил всегда находил друзей - а с тем лопоухим рыжим лакеем он и напиться успел! Естественно, когда понадобилось спрятаться, он пришел за помощью к тому, о ком следствие вспомнило бы в последнюю очередь!
        А крематорий - практически идеальное место. Туда мало кто рвался, посторонние могли зайти разве что в офис или в переднюю, а уж кто там опускал гробы в печь - кого это волновало? Сирилу всего-то и требовалось, что прийти с рекомендациями от проверенных людей и попросить разрешения работать без официального трудоустройства и спать где-нибудь в подсобке. В нелюдимого буку он тоже играл превосходно, а руководство наверняка только порадовалось возможности сэкономить на налогах, а то и на плате. Все шло гладко, Сирил собирался переждать шумиху и выбраться, когда папа разберется с его очередными поклонниками, но вот вчера вечером в числе невостребованных тел оказалась Нарит.
        Едва ли Сирил после этого не пересмотрел свои взгляды на политику.
        - У закусочной через полчаса, - обреченно сказала я и повесила трубку.
        Он примчался даже раньше - и, когда я наконец выбралась из парка, уже нарезал круги возле крыльца. То ли назойливо мигающая вывеска, то ли прихваченный из закусочной стаканчик дешевого кофе наградил его нервным тиком, и первое, что я сделала, - это молча протянула ему уже несколько полегчавшую бутылку с фруктовым вином. Едва ли это могло хоть сколько-то повысить ценность моих показаний или убедить в адекватности действий, но Элиасу, похоже, уже было плевать.
        Он молча обменял стаканчик кофе на бутылку и выразительно спрятал ее за спиной.
        - А теперь по порядку, - потребовал он и выразительно кивнул в сторону какой-то скорбной колымаги, припаркованной чуть поотдаль от перекрестка. - Что тебе понадобилось возле западного порта?
        Я в красках представила себе, как сейчас придется доказывать еще одному человеку, что ведьмы - не такая уж и выдумка, и покрылась холодной испариной. Нет уж, мне и Джейдена хватило с головой!
        Кроме того, именно на Элиаса, по счастью, у меня имелся безотказный рычаг давления. Полномочий правда, не хватало, но кто же станет судить победителей?..
        А если победить не удастся - так мертвых человеческий суд едва ли взволнует.
        - По порядку, - бодро сказала я и опрометчиво отхлебнула из стаканчика, после чего пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы не выплюнуть чудовищно пережаренный кофе Элиасу в лицо. - Тьфу, где ты взял эту дрянь?!
        Элиас насупился и отобрал стаканчик.
        - Не нравится - не пей, - посоветовал он и демонстративно сделал большой глоток. Реакции я ждала с замиранием сердца, но он как ни в чем не бывало вскинул брови. - Так что там по порядку?
        - Мне удалось выяснить, что нужно убийце Нарит, - сообщила я. - Вернее, кто. Нет, лучше не спрашивай, как именно я это узнала, - попросила я, выставив вперед ладонь, и выразительно изогнула бровь. - Профессиональная этика все равно не позволит мне ответить честно.
        Элиас беспомощно дернул уголком рта, пряча невольную усмешку, но я уже видела: теперь, после намека на Линдсей, он сделает что угодно.
        - И кто же? - покорно озвучил он ожидаемый вопрос.
        Я скромно улыбнулась и уселась в его машину, не дожидаясь, пока он откроет дверцу.
        Колымага Элиаса не шла ни в какое сравнение со щегольской красоткой Джейдена, но свое дело делала: не прошло и четверти часа, как из-за поворота заманчиво сверкнул в лунном свете сумрачный океан, рассеченный длинными дорожками пирсов. У дальнего причала угадывался силуэт достопамятного «Лебедя-шипуна», заставившего меня до крови прикусить щеку изнутри, а Элиаса, несомненно, заметившего и перемену моего настроения, и его причину, - криво и невесело усмехнуться.
        Хороши мы, если задуматься. Оба. Не могли найти кого попроще… или хотя бы не связанного обязательствами и долгом перед обществом по рукам и ногам.
        - Значит, здесь? - с напускным сомнением уточнил Элиас, пока машина неспешно катилась вдоль высокой ограды неказистого здания в стороне от всех построек.
        Я кивнула, не потрудившись скрыть неуместную благодарность за эту попытку отвлечь меня от грустных мыслей, и вымученно улыбнулась. Впрочем, надолго моего наигранного жизнелюбия не хватило.
        - Тормози!
        Сирил стоял у служебной калитки, привалившись спиной к ограде, и слепо всматривался в беспокойные волны. У его ног валялась кучка непогашенных окурков; сероватый дым расплывался вокруг ссутулившейся фигуры острыми лепестками распустившегося лотоса и невесомым плащом ложился на плечи, заставляя незаконнорожденного принца казаться выше и сильнее, чем он был на самом деле.
        Незнакомую машину Сирил едва удостоил взглядом и тотчас обернулся к зданию крематория - должно быть, на звук шагов: из-за калитки показался дюжий вайтонец в несколько грязноватом рабочем комбинезоне. При виде него Элиас ударил по тормозам так, что я повисла на ремне безопасности и еще несколько мучительно долгих секунд не могла вздохнуть.
        - Прости, - скороговоркой пробормотал горе-водитель, - но это ж Лысый Ник!
        Имя не говорило ни о чем, кроме, разве что, сомнительного чувства юмора у того, кто наградил несчастного Ника кличкой: вайтонец был космат, с кустистыми бровями, едва ли не сросшимися на переносице, и такой густой и длинной бородой, что при желании мог обернуть ее вокруг шеи, как колючий, но чрезвычайно теплый шарф. В Ньямаранге это смотрелось дико: влажная жара, не спадающая даже по ночам, диктовала свои условия, и все мужчины, которых мне приходилось видеть, волей-неволей регулярно брились. На фоне изящного, тонкокостного Сирила бедняга Ник казался настоящим медведем.
        Но его это ничуть не смущало: к моему дражайшему кузену он подошел, как к старому другу, и тут же стрельнул у него сигарету, исподлобья уставившись на остановившуюся машину.
        - У него добрая дюжина приводов за драку в общественном месте и отсидка за попытку убийства, - предупредил Элиас, нащупывая кобуру на поясе. Я невесело усмехнулась: некоторые привычки у Сирила с годами не менялись ни на йоту. Например, жар загребать он всегда предпочитал чужими руками. - Не высовывайся, я…
        Конец фразы я не расслышала, потому как, разумеется, немедленно высунулась из машины.
        - Сирил! - с каким-то нездоровым облегчением выдохнула я, повиснув на распахнутой дверце.
        Вопреки ожиданиям, кузен встрече ничуть не обрадовался - и наградил меня точно таким же хмурым взглядом, как его коллега - машину парой секунд ранее.
        - Тао не приказал тебе держаться подальше? - сухо поинтересовался он и бросил окурок себе под ноги.
        На моей памяти это был первый раз, когда он не назвал Тао дядей, и непривычное сочетание слов прозвучало так чуждо и дико, что я застыла от неожиданности, вдруг в полной мере осознав, что этот мужчина напротив - никакой мне не кузен. У нас нет общей крови. Он, бездна его забери, действительно принц, у него и правда есть право на вайтонский престол. А что память растерянно и уже как-то неуверенно подсказывает, что вот этот хмурый мужчина ростом мне по ухо, побаивается моей кошки и хронически страдает то с похмелья, то с недопоя, - так это ей лучше помолчать.
        - Сирил Кантуэлл?! - возмутился из машины Элиас и тоже выскочил наружу. - Да ты издеваешься!
        Сирил и его наградил по-ведьмински тяжелым взглядом, таким выразительным, что помощник детектива тоже замер на мгновение, но потом все-таки наглядно продемонстрировал, что его пронять все-таки куда сложнее, чем экзальтированную девицу, и хлопнул дверцей автомобиля.
        - Значит, вы скрывались здесь, мистер Кантуэлл, пока вас искал весь департамент? - убийственно спокойным тоном уточнил он, не убирая руку с кобуры.
        Лысый Ник набычился так, что я уже испугалась, что Элиасу действительно понадобится его оружие, но Сирил коротко покачал головой и достал еще одну сигарету, - а жуткий косматый «медведь» мигом охолонул и отступил назад, словно…
        Словно он и сам побаивался Сирила Кантуэлла, как не боялся даже вооруженного сотрудника департамента.
        - Я скрывался не от департамента, - на удивление миролюбиво отозвался Сирил, которого у меня теперь даже в мыслях не получалось называть кузеном. - Но вы, похоже, не в курсе, что происходит, да, детектив?
        - Помощник детектива, - сквозь зубы поправил его Элиас.
        - Если послушаетесь и сделаете, как я скажу, - то детектив, - спокойно пообещал Сирил. - А там, глядишь, и до капитана доберетесь. Вам ведь сейчас это нужно, не так ли? Положение в обществе? - он чуть склонил голову к плечу и без особого энтузиазма затянулся.
        Элиас покосился в мою сторону с такой детской обидой, что я не выдержала и фыркнула вместо того, чтобы тут же отпереться ото всех показаний, но Сирил, по счастью, сделал все за меня.
        - Марион ничего мне не говорила, - сообщил он и выдохнул струйку дыма, неспешно переплавившуюся в полупрозрачный лепесток королевского лотоса. - Добровольно делиться сведениями с посторонними - это не в ее стиле. Вы ведь и сюда приехали, толком не зная, зачем.
        С этим было сложно поспорить, но я ощутила, что еще немного - и у меня зубы заноют от переизбытка сурового тестостерона в воздухе.
        - Во-первых, я честно сказала, что мы едем за следующим человеком, за которым будет охотиться убийца Нарит Аволокорн, - доложила я, - а во-вторых, ты явно собираешься сыграть убийце на руку, как по нотам отыграв пророчество про «спасителя» Ньямаранга.
        - И что? - флегматично поинтересовался Сирил.
        - Пророчество? - одновременно с ним скептически переспросил Элиас.
        Мы с Сирилом дружно покосились на него, но тратить время, чтобы ввести его в курс, не стали, - а Лысый Ник, наученный горьким опытом, даже голос подавать не стал, хотя ему наверняка тоже было любопытно.
        - Заказчик убийства рассчитывает, что пророчество воплотит в жизнь преисполненный праведного гнева лопух в состоянии тяжелого подпития, - с пугающим спокойствием напомнил Сирил, - который пафосно отомстит за любимую на глазах воодушевленной публики и не будет знать, что делать дальше, а потому с благодарностью воспримет пару-тройку «дельных» советов. У него нет причин думать обо мне иначе. Кстати… у тебя их тоже быть не должно, - задумчиво заметил он.
        - Маскироваться нужно было лучше, - проворчала я, не желая выдавать Джейдена с его непрошенной внимательностью к деталям.
        Сирил пожал плечами - мол, ладно, у тебя так и так договор о неразглашении - и окинул Элиаса оценивающим взглядом. Я мотнула головой, и помощник детектива, и без того дослушивавший наш диалог на остатках терпения, все-таки не выдержал:
        - Значит, так, - твердо произнес он, - или вы сейчас подробно рассказываете, о чем тут вообще речь, или я арестовываю вас, мистер Кантуэлл, по подозрению в убийстве мисс Нарит Аволокорн!
        Наверное, в его практике это тоже был первый случай, когда подобное заявление встречали широкой улыбкой - пусть даже невеселой и злой.
        - А знаете, мистер Хайнс, - задумчиво сказал Сирил, - я, пожалуй, действительно вам все расскажу. А вы с Марион, в качестве ответного жеста доброй воли, сообщите мне, что удалось выяснить вам двоим… Ник, ты не прикроешь меня перед начальником смены?
        Косматый «медведь» скупо кивнул, бросил недокуренную сигарету и вразвалку удалился к зданию крематория, ничем не выдав своего отношения к чужим тайнам, а я нервно сглотнула: кажется, к вопросам мести Сирил подошел весьма и весьма обстоятельно.
        - Прекрасно. - Сирил проводил его взглядом и глубоко затянулся. - Итак, подробно…
        …в общем-то, все начиналось, как обычно.
        Ничем не выделяющееся исследование. Просто еще одна сумасшедшая пророчица, которая несет околесицу про волшебную палочку в надежде, что та вмиг решит все ее проблемы, стоит только поверить. И, разумеется, толпа слушателей, притащившихся в поисках простых ответов на слишком сложные вопросы. Сколько таких наивных он видел?..
        Случайный разговор. Ничего не значащий, ни к чему не обязывающий. Но у этой женщины какая-то ведьмовщинка в глазах, безумная искорка, которую не погасили ни озлобленные нищетой люди, ни болотный смрад, ни ориум.
        И в ее словах есть что-то, что заставляет слушать. Верить. Ждать.
        Хотеть увидеть ее снова. И ведь было бы хоть на что смотреть!..
        А она снова и снова твердит про какого-то чудака, который должен явиться в желтых перчатках, вымазанный мелом, или еще что-то такое. Ах да, и по ножам, конечно же, как сказочная русалочка! Послушать, так ему самому бы спасение не помешало… или хотя бы ботинки.
        Ее слушают: бедняки, обожженные солнцем до темной бронзы, трудяги с узловатыми пальцами, согбенные и уставшие женщины, которые с рождения ни разу не надевали этих самых ботинок, зато, наверное, собрали больше риса, чем иной богач способен съесть за всю свою жизнь; дети, которым еще повезло, если они успели закончить хотя бы начальную школу, прежде чем им пришлось работать наравне со взрослыми. На этих детей страшно смотреть. У них в глазах искры уже нет.
        Но слова пророчицы - пустые и такие желанные - заставляют их верить, что однажды все будет хорошо, и они цепляются за эту веру из последних сил.
        Только сил остается все меньше. И она называет дату.
        Еще ни одна пророчица на памяти Сирила не рисковала делать предсказания конкретными и точными. Эта, казалось, не боялась ничего, и интерес, поначалу смутный и необъяснимый, поневоле разгорался все ярче.
        Заставлял не просто слушать - вслушиваться. Задавать вопросы.
        И как-то вдруг выяснилось, что отнюдь не все слушатели Нарит жили в трущобах. Кое-кто сумел вырваться: открыть свое дело, найти достойную работу, нежданно-негаданно выйти замуж или вовсе выиграть в лотерею. Впитанная с молоком матери ньямарангская суеверность не давала им поддерживать прочные связи с бедняками из Свамп Холлоу (а ну как украдут удачу?), но о них говорили - непротиворечиво и подробно, так что проверить истории не составило никакого труда. Пророчества Нарит действительно сбывались - даже такие мелкие и дурацкие, как совет купить лотерейный билетик на последние гроши.
        Но это были единичные случаи. Ни одна лотерея не вытащит из нищеты целый район.
        - …чем ближе был «темнейший из дней», тем больше деталей всплывало в рассказах Нарит, - с нездоровой отстраненностью рассказывал Сирил, глядя поверх наших голов куда-то на беспокойный океан. - И чем больше я слушал, тем отчетливее понимал, кого она на самом деле ждет. Те люди в трущобах, - им действительно нужна помощь. Она пророчила не для себя. Ей нужна была надежда для них, но… я слишком хорошо помнил, чем закончились такие надежды десять лет назад. Его Величество тогда вдруг решил, что его младший брат недостоин короны, зато незаконнорожденный сын вполне сойдет.
        Элиас подавился каким-то странным звуком, но промолчал - только сильнее стиснул кобуру. Сирил скользнул по нему безразличным взглядом и снова отвернулся.
        - Наверное, он все еще мечтал о том, чтобы наследование пошло по основной линии, и никто не посмел назвать короля бесплодным, несмотря на неудачные браки, - продолжил он. - Не знаю. Поговорить со мной он не удосужился. Меня тогда зазвало в гости одно несуществующее ныне герцогское семейство, пользовавшееся безграничным доверием короны… сбежать из их особняка мне удалось только на третьи сутки. Его Величество к тому моменту был мертв, а герцог решил, что лучший выход из ситуации - это женить меня на его дочери. К ее чести, она тоже не пришла в восторг. - Сирил невесело дернул уголком рта. Про сигарету он, казалось, забыл, и она тихо тлела в его пальцах. - Тайную Палату это не остановило. К герцогу прислушивалось слишком много людей, и нужно было пресечь слухи о принце как можно скорее… они и так слишком затянули, не решаясь отдать последний приказ. Чьи-то моральные терзания стоили столице трех дней кровопролитных боев на Каменном мосту и десятка казней. Мою несостоявшуюся невесту повесили последней. Я не возражал.
        Он осекся и молчал, пока сигарета не обожгла ему пальцы, но и тогда только вздрогнул и бросил ее под ноги.
        - Значит, мама действительно?.. - я так и не решилась закончить вопрос.
        - Сделала Его Величеству амулет-магатаму? - невесело усмехнулся Сирил и запрокинул голову, уткнувшись затылком в глухую ограду. - Да. Еще до моего рождения. Вивиан не сошлась с Его Величеством во взглядах на то, как надлежит обращаться с забеременевшими любовницами, и предпочла подстраховаться. Не зря.
        Сирил покосился на Элиаса, но тот словно язык проглотил.
        - Я испугался, что все повторится здесь, - продолжил Сирил, так и не дождавшись от него вопроса, в ответ на который можно было бы окрыситься и сменить неприятную тему. - Было слишком очевидно, что на самом деле воду мутит не Нарит. Пророчества - это, конечно, важная часть подготовки, но на них не заработаешь, и реальной власти они не дадут. Будь дело только в них, в столице никто бы и не почесался. Но кто-то убил Саффрон Кроуфорд и планомерно довел ее отца до ручки… каким образом, кстати?
        Пришлось напрягать память и заводить ответный рассказ: про беременность Саффрон, сокрытие реального отчета о полном вскрытии, пропажу драгоценной статуэтки и птичьи кости в ловце снов Линдсей. Я спешила и перескакивала с факта на факт, с события на событие, и оставалось только удивляться, как Сирил выслушал весь этот сумбур, ни разу не перебив, - только под конец начал как-то совсем нехорошо улыбаться.
        - Достаточно подробно, мистер Хайнс? - поинтересовался он, невесть с чего воспрянув духом. - Уже поняли, где расследование пошло не так, или все еще считаете Марион сумасшедшей девицей с уклоном в какую-то мистическую муть?
        - Не только миз Марион, - чистосердечно признался Элиас - и, к его чести, замолчал.
        Сирил улыбнулся шире.
        - Не верите, что я незаконнорожденный сын? Хорошо. Чем меньше людей верит, тем лучше. Что до остального, - он хмыкнул и лениво потянулся, чем-то неуловимо напомнив виверрового рыболова перед охотой, - напомните-ка, кто попросил скрыть бумаги о беременности леди Саффрон Кроуфорд?
        - Леди Сибилла, - без запинки отозвался явно сбитый с толку Элиас.
        - Вот прямо сама леди Сибилла? - сощурился Сирил. - Или все же вы слышали только капитана участка, потребовавшего уничтожить настоящий отчет?
        - Приказ был передан по обычной цепочке командования, - сказал Элиас и вдруг нахмурился. - Да нет, не может быть!
        Сирил издал противный смешок.
        - Ну да, конечно, не может, потому-то следующим номером у вас улика из хранилища испарилась.
        - Намекаешь, что в департаменте завелась «крыса»? - насторожилась я.
        Элиас раздраженно передернул плечами, уйдя в размышления, а Сирил так снисходительно дернул плечом, что мне нестерпимо захотелось забыть о его королевской крови и настучать по лбу, как в старые добрые времена. Но он, разумеется, уже держал наготове ответ, который мигом заставил меня выбросить из головы любые насильственные действия:
        - «Крыса» с детектива размером, - кивнул Сирил. - Твой зловещий колдун - мистер Винай Чаннаронг.
        Кто мог явиться и в Свамп Холлоу, и в Кроуфорд-холл, не вызвав неудобных вопросов? Кого без проблем впустят в хранилище улик? Кому бед единого сомнения могла открыть дверь даже по-звериному подозрительная Нарит?..
        Кроме того, должность старшего детектива позволяла успешно обвести вокруг пальца и помощника, и капитана. Когда Чаннаронг пришел с требованием спрятать отчет о полном вскрытии по просьбе леди Сибиллы, Элиас, скорее всего, просто не стал задавать лишних вопросов: дело Саффрон и без того заставляло чувствовать себя чрезвычайно неловко, а титулы (особенно подкрепленные деньгами), несмотря ни на что, все еще имели изрядный вес в обществе. Капитан же мог вовсе не знать о первоначальном варианте рапорта. А что леди Сибиллу никто не видел в участке - так кто же будет ждать, что баронетесса явится лично, пусть и с такой просьбой?..
        А если добавить сюда религиозную атрибутику, доставшуюся от прабабушки-жрицы…
        - Возможность у него была, - вынужденно согласилась я, машинально потерев запястья, потяжелевшие от одного воспоминания о золотых браслетах коломче. - Но зачем ему это?
        Элиас с надеждой вскинулся: должно быть, ему тоже не грела душу мысль, что убийца Саффрон и Нарит все это время торчал у него под носом - и терпеливо обучал, заботился, готовил… но Сирил был настроен крайне немилосердно.
        - Самое забавное, - без тени улыбки сказал он, - что они с Нарит, скорее всего, хотели одного и того же: исправить ситуацию с обнищанием коренного населения. И если сначала Чаннаронг пытался пробиться и провернуть все законным путем, то в последние годы понял, что у него ничего не выйдет. Да, с должности старшего детектива можно подняться до капитана участка, а оттуда уже перебраться в городской совет, который откроет многие двери. Но только если ты не ньямарангец.
        Я дернулась, подавившись возмущениями, но промолчала. Сирил был оскорбительно, нестерпимо прав.
        Формально, конечно, все граждане Империи были равны. Ни в одном законодательном акте не было указано, что ньямарангцы не могут занимать руководящие должности или быть членом Парламента, владеть землей или открывать собственные предприятия. Но рано или поздно каждый предприимчивый абориген упирался в стеклянный потолок.
        Вайтонские детективы едва ли проникнутся уважением к капитану, чья прабабушка ночи напролет истязала людей в кровавых ритуалах, и никакая субординация не спасет от молчаливой забастовки. А длинная певучая фамилия на вывеске разом отвернет от заведения всю приличную публику. Даже половина вайтонской крови не спасет - ты можешь дослужиться до второго заместителя главы Тайной Палаты, но тебе никогда ее не возглавить.
        Задумывался ли папа о причинах такого отношения?..
        - В общем-то, они правы, кое-что нуждается в переменах, - задумчиво признал Сирил, вежливо не заметив заминки. - Но Чаннаронг переступил черту, и он этих перемен уже не увидит.
        Прозвучало с таким уверенным спокойствием, что меня продрал противный холодок.
        - Что ты собираешься?..
        - Вспомнить папенькино наследие, - хмыкнул Сирил и скрестил руки на груди, словно все еще хотел отгородиться от происходящего.
        - Магатамы? - не поняла я.
        Элиас повернул голову и вопросительно вскинул брови, но я только отмахнулась: потом, все потом. Сирил же досадливо поморщился:
        - Ты не умеешь их делать, а у меня их нет. Но почему, ты думаешь, магатамы вообще понадобились? - он выдержал паузу, но слишком короткую, давая понять, что правильного ответа от меня никто не ждет. - Его Величество тоже был колдуном. Весьма паршивеньким, но…
        Я вспомнила дыру в королевской груди и крокодилий череп, скалящийся на фотографа, и вздрогнула.
        - Не вздумай!
        К мужчинам дар не переходит. Он не терпит насилия и слишком привязан к миру, чтобы позволить кому-то менять его, делая удобным для себя одного.
        Поэтому мужчины, как это частенько бывает, берут его сами, по капельке вытягивая жизнь: из чужих фамилиаров, из обычных животных (а то и людей), и под конец - из самих себя, потому что, однажды ощутив привкус обманчивого всесилия, уже не могут от него отказаться.
        Ведьмы колдунов предсказуемо не переносят. Помнится, с полвека назад их еще и убивать пытались, просто на всяких случай…
        Мама, если задуматься, поступила с королем так гуманно, как могла. Но хватит ли ее терпения еще и на Сирила?..
        - Так, - твердо произнес Элиас и все-таки достал пистолет из кобуры. - Пожалуй, я выслушал достаточно пьяного бреда. Бюро внутренних расследований я поставлю в известность о ваших подозрениях по поводу детектива Чаннаронга, но и дальше выслушивать оскорбления в адрес особы королевской крови не намерен. Руки над головой, оба!
        Сирил ухитрился подчиниться с таким видом, словно делал помощнику детектива огромное одолжение.
        - О благосклонности прекрасной леди вы уже позабыли, мистер Хайнс?
        Элиас не дрогнул.
        - Оскорбление Его Величества является преступлением вне зависимости от моих привязанностей. Руки, миз Марион!
        Я тяжело вздохнула и неспешно подняла руки. В общем-то, из участка Сирил не сможет натворить дел, так что позволить арестовать нас, пожалуй, тоже выход…
        Да кого я обманываю? Из участка он натворит еще больше, потому как там-то Чаннаронг покажется гарантированно!
        Я дождалась, пока Элиас не подошел ко мне с наручниками, и, когда он коснулся моих запястий, негромко произнесла:
        - Дай мне ключ, - и обернулась, не встретив никакого сопротивления.
        Помощник детектива осоловело сморгнул - и вытащил маленький серебристый ключик от наручников, тут же уставившись на меня с собачьей преданностью. Сирил уважительно присвистнул:
        - Чем ты его?
        - Он пил со мной из одного стакана, - пробормотала я, расстегивая браслеты его наручников, - и, на твое счастье, поверил в предательство Чаннаронга и не слишком-то хотел нас арестовывать, иначе бы чары не сработали вовсе. Так зачем, говоришь, тебе нужен помощник детектива?..
        - Я навел справки, - так туманно сообщил Сирил, что я невольно заподозрила его в связях куда хуже Лысого Ника, - и выяснил, что на сегодняшний день детектив Чаннаронг взял выходной. Вот совпадение-то, правда? Но дома его нет, и в участке тоже. У меня два варианта: либо вынудить Ника сотворить что-нибудь такое, ради чего старшего детектива немедленно выдернут на работу, - он выдержал эффектную паузу, позволив мне самой вспомнить, что Чаннаронг работал в убойном отделе, - либо вежливо попросить колдуна приехать ко мне. Правда, полагаю, телефонному звонку от меня он не обрадуется. А вот от своего протеже… - Сирил наградил задумчивым взглядом Элиаса, который так и стоял столбом, преданно заглядывая мне в глаза.
        Я прикусила себя за щеку изнутри и дернулась от боли: кажется, в последнее время я делала это слишком уж часто.
        - Хорошо, я могу приказать ему позвонить Чаннаронгу. Чар должно хватить еще на какое-то время, пока его желания не начнут расходиться с моими словами. Но что дальше? - я обхватила себя руками, пытаясь унять нервную дрожь. - Убить офицера при исполнении? Папа будет вынужден своими руками упрятать тебя за решетку. Я буду вынуждена упрятать тебя за решетку. Не говоря уже о твоих шансах самостоятельно справиться с опытным колдуном на его территории! Чаннаронг ведь знает, что ты придешь, он не мог не подготовиться! Особенно если ему нужна послушная марионетка… - я осеклась и планомерно осмотрела Сирила: от запыленных ботинок и черного комбинезона до легкомысленного серебристо-светлого вихра на макушке.
        Обувь была старая, купленная еще в Трангтао: сбитые носы и стоптанные подошвы говорили сами за себя. Комбинезон, похоже, был частью униформы, которую выдавал работникам крематорий: присмотревшись, я заметила мрачноватый логотип возле левой лямки - черное пламя на черной ткани, сразу и не разглядишь. Мягкую футболку, потемневшую от долгой носки, я с некоторым трудом опознала как прошлогодний подарок от проходной девицы, в отношениях с которой Сирил продержался рекордные три месяца.
        Но должно же быть что-то новое! Не может быть, чтобы колдун пустил в расход Нарит, не подстраховавшись и не подсунув Сирилу что-то якобы от нее, чтобы в случае необходимости перехватить контроль! Будь я на его месте, всенепременно вручила бы какую-нибудь безделушку или, на худой конец, подпоила заговоренным вином…
        - Знаешь, я вообще-то вырос под присмотром потомственной ведьмы, - уязвленно напомнил Сирил, совершенно верно поняв причины затянувшейся паузы, - и в компании еще одной. Разумеется, я сжег все, с помощью чего меня можно было заколдовать!
        Звучало внушительно, но я предсказуемо не прониклась: так уж сложилось, что сама я выросла под присмотром потомственной ведьмы - и в компании преизрядного лоботряса. Хоть и королевских кровей.
        А еще у всей этой драматической эпопеи был какой-то сомнительный душок. Как будто… я выругалась и обреченно прикрыла глаза.
        - Выкладывай, - потребовала я.
        Сирил вопросительно изогнул бровь, но я только отмахнулась:
        - Ты нарочно начал излагать откровенно самоубийственный план, чтобы я захотела вмешаться, - мрачно заметила я. - Значит, уже успел придумать что-то более действенное, чем атака в лоб, которая вдобавок подставит твоего нового друга, - я выразительно кивнула в сторону крематория, куда удалился Лысый Ник. - Выкладывай.
        Сирил вздохнул и прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а я снова выругалась так, что, услышь это Линдсей, я бы точно осталась без рекомендаций.
        Сирил. Типичный Сирил.
        Лоботряс. И манипулятор. Но, как обычно, с планом - даже если на первый взгляд он выглядит так, словно его кто-то выкурил…
        Часть IV. Кожа из алебастра
        …Сирил. Ключевое слово - Сирил.
        Справедливости ради, именно ему я была обязана большей частью ярких (местами даже чрезмерно) детских впечатлений. Сама я была домашним, очень спокойным ребенком, который отцеплялся от маминой юбки исключительно ради того, чтобы влезть на плечи папе, и никаких приключений не искала. Мне нравились запахи на маминой кухне, стройные ряды баночек с мазями и отварами, за которыми всенепременно скрывались (уж я-то знала!) самодельные леденцы на палочках и коробка с песочным печеньем. Пусть помощница из меня была аховая, но вытащить меня из дома было непосильной задачей - для всех, кроме Сирила.
        Первая попытка плавать, первый нырок за жемчугом, первый собственноручно разведенный костер, первые чары - неуклюжие, без ограничительного условия, продлившиеся каких-то несколько секунд… которых, впрочем, как раз хватило, чтобы воплотить в жизнь очередную сумасбродную задумку Сирила. Да что там, первое вино - и то я ставила бродить под его неусыпным руководством!
        Мама, помнится, тогда голову сломала, куда девать столько паршивого уксуса. В любой затее за авторством дражайшего кузена всегда находились пострадавшие - в выигрыше неизменно оставались только мы двое.
        А сегодня - и вовсе он один.
        Кроуфорд-холл уже не спал: окна на служебном этаже радостно сияли золотистым светом, из кухонных труб валил дым, такой густой, что его было видно даже на фоне по-ночному темного неба. Рассвет не спешил вступать в свои права, словно все боги действительно разом отвернулись - если не от Ньямаранга, то от меня.
        В мастерской тоже горел свет.
        - Давай, Марион, - велела я себе, - рано или поздно все равно пришлось бы.
        Уговоры не помогали. Вернуться в Кроуфорд-холл за своими вещами, которые уже должна была прислать добросердечная Линдсей, и вернуться в Кроуфорд-холл, чтобы просить о помощи, - две большие разницы. За кофром-то можно было бы просто шмыгнуть на кухню и тут же выскочить!..
        Но Сирил, разумеется, не искал легких путей. Для меня, во всяком случае, - сам-то он сейчас, должно быть, уже обнимается со своим кальяном, пока мы с Элиасом отдуваемся за троих!
        И ведь к распределению ролей не придерешься. Я точно не способна обеспечить порядок и спокойствие в Свамп Холлоу, а Элиаса к наследнику Кроуфордов так просто никто не пустит - да и убедить Джейдена участвовать в чужой афере у него едва ли выйдет. Самому же Сирилу высовываться попросту опасно: если уж «спасителя» ждут именно сегодня, то нужно убедиться, что сей достойный отпрыск королевской крови смирно сидит в хижине и приканчивает бутылку славного фруктового вина, а не маячит перед воодушевленной толпой, как изначально собирался.
        Увы, это возвращало меня к необходимости наступить на горло не только гордости, но и инстинкту самосохранения и постучаться в дверь черного хода Кроуфорд-холла.
        Слуги как раз закончили завтракать и расходились по особняку, и в их числе я с некоторым удивлением заметила миссис Ваен - такую понурую и сонную, что я невольно потянулась к органайзеру, отыскивая только-только наполненные пузырьки.
        - Вот, выпейте, должно полегчать, - сказала я и вручила помощнице гениального скульптора флакончик с резной крышкой. - Что случилось?
        Флакон миссис Ваен молниеносно опрокинула залпом, не принюхиваясь и даже не напомнив мне, что на дворе раннее утро, но смотреть менее укоризненно не стала.
        - Мастер Джейден всю ночь проработал, - хмуро сообщила она, возвращая мне пустой флакон. - Пришел мрачнее тучи, сразу схватился за проволоку и клещи, а из самого и слова не вытянешь, разве что теми же клещами… пришлось ассистировать.
        Я сочувственно покачала головой, но тут же подскочила:
        - Погодите, то есть он не поговорил с лордом и леди Кроуфорд перед тем, как взяться за работу?..
        Миссис Ваен надулась так, словно это перед ней не извинились за разорванную помолвку.
        - Какое там! Он там словно одержимый, я только и успевала пластилин из кладовой таскать!
        Я нервно сглотнула. В каком же настроении должен быть Джейден, если даже миссис Ваен не успевала, с ее-то способностью находиться в десяти местах одновременно и делать в каждом по три дела сразу?!
        А еще, выходит, заговор на подчинение с него слетел уже по дороге к особняку, и в Кроуфорд-холл он пришел по собственной воле. Ну, «киса», оцарапала она его, самые надежные чары на крови, видите ли!
        Я попыталась вспомнить, что мама говорила про людей, способных сопротивляться даже кровным заговорам, не преуспела и совсем пала духом. Джейден же всю ночь проварился в собственном соку, и вряд ли беспросветно-темное утро сделало его мысли сколько-нибудь веселее!
        - Сходила бы ты к нему, - помолчав, посоветовала миссис Ваен и, не вытерпев, подтолкнула меня в спину. - Ну же!
        С тем же успехом можно было толкать меня в пасть к голодному льву, но я только угрюмо кивнула и поплелась к лестнице на господский этаж.
        Мастерская выглядела совсем не так, как мне запомнилось. Ради фотосъемок из комнаты вынесли всю мебель, и единственными предметами интерьера оставались ширма да подиум. Сейчас, видимо, все вернулось на свои места, и в центре внимания оказывалась не модель, а высокий круглый стол на одной ножке и барный стул. Джейден сидел спиной ко входу, сгорбившись и нависнув над чем-то, как дракон над древним золотом; на нем была та же тонкая льняная рубашка, что и вчера, и я была готова поклясться, что ей пришел конец. Увлеченного творца едва ли волновали такие приземленные штуки, как невыводимые пятна на дорогой ткани.
        - Миссис Ваен, где моя стека с деревянной ручкой? - рассеянно спросил Джейден, не отрываясь от работы.
        Голос звучал хрипловато, словно это были первые слова за очень и очень долгое время. Я привычно прикусила щеку изнутри, вздрогнула от стрельнувшей в скулу боли и с опозданием постучала о дверной косяк.
        Джейден выпрямился и медленно, неохотно, будто уже знал, кого увидит, обернулся через плечо. Окинул меня взглядом, глубоко вздохнул - и отвернулся, ссутулившись и опершись локтями о стол.
        - Не надо усложнять, Марион, - глухо сказал Джейден, массируя себе виски. - Я все понял.
        Судя по уровню драматизма в голосе, понял он даже немного лишнего, а что не понял - то додумал, и если позволить ему и дальше тонуть в тихом омуте собственных мыслей, дальше будет только хуже.
        - То есть Сирил зря целый час убивался над записями? - негромко поинтересовалась я.
        - Сирил? - Джейден все-таки обернулся. - Ты его все-таки нашла?.. Погоди, какими записями?
        Я выразительно взмахнула тремя вырванными из блокнота листами и все-таки переступила порог, не дожидаясь приглашения. Джейден вспомнил о воспитании и поспешно слез со стула, звучно треснувшись коленом о маленький сервировочный столик, запрятанный под рабочую поверхность. Сваленные на нем обрезки проволоки, кусачки и куски темного скульптурного пластилина исполнили короткую варварскую мелодию, удачно сопровождаемую сдавленным ругательством. Джейден обреченно потер отбитое колено и выпрямился.
        Я промолчала. Из головы вдруг куда-то исчезли все мысли и слова, оставив после себя гулкую пустоту.
        На высоком столе, конечно же, оказалась пластилиновая статуэтка - плод бессонной ночи. Только она не имела отношения ни к Соладе в частности, ни к истории вообще, и даже в стиль ар-деко вписывалась исключительно с натяжкой. Просто женщина - немного нескладная, угловатая и слегка встрепанная; она сидела, скрестив ноги, держала за руки совсем маленькую - годик, не больше - девочку, помогая ей стоять, и так умиротворенно улыбалась, что в груди щемило от одного взгляда на это незамутненное материнское счастье.
        - Это… - начала было я и осеклась, так и не подобрав подходящих слов.
        Джейден залился краской и тоже промолчал - как-то обреченно. Я шагнула ближе - и с некоторым удивлением обнаружила, что детей на самом деле двое: вторая девочка с умилительной сосредоточенностью на личике цеплялась за складки платья на спине женщины и пыталась встать самостоятельно.
        Ни на одном из рассыпанных вокруг эскизов не было ничего похожего.
        - Это я? - все еще не слишком осмысленно спросила я.
        Джейден кивнул и поспешно добавил:
        - Она еще не закончена. У меня не было подходящего референса, и позы несколько… - он тряхнул головой и резко изменил тон на деловой: - Ты говорила о записях?..
        - Да, - спохватившись, я подошла к нему и протянула листы, все еще не в силах оторвать взгляд от статуэтки. - Боюсь, это будет очень долгий и неприятный разговор. Мы можем где-нибудь присесть?
        Джейден пробежал взглядом первые строчки и нахмурился.
        - Идем, миссис Ваен держит в кладовой чай на случай, если я совсем потеряю берега.
        Тоже, должно быть, привычка из той, прошлой, жизни: сейчас-то Джейден жил в особняке, полном слуг, и мог потребовать себе чаю в любой час дня и ночи. Но сейчас это только играло мне на руку.
        В кладовой обнаружился не только чай, но еще и маленький столик и пара колченогих табуреток, заляпанных золотой краской. Она давно высохла, но я все равно провела рукой по сиденью, прежде чем устраиваиться на нем.
        - Сирил выяснил, кто убил Саффрон и Нарит, - в лоб сообщила я, - и даже знает, что убийцей двигало. Я отправила сообщение в Старый Кастл, и помощь уже в пути, но проблема в том, что нужно время, которого у нас нет. А сами мы до убийцы не доберемся.
        - И ты хочешь, чтобы я выиграл время, - Джейден опустил взгляд на записи, - созвав неочередное заседание Парламента?!
        В его устах это прозвучало куда бредовее, чем я рассчитывала. А когда Сирил излагал план, все казалось таким логичным и последовательным!
        - Не совсем, - так же растерянно отозвалась я.
        - Уже хорошо, - обреченно вздохнул Джейден, - а то я даже не член Парламента и не имею права его созывать. Тогда чего ты от меня хочешь и как твой кузен связан с… - он снова пробежал взглядом верхние строчки, словно никак не мог до конца поверить в прочитанное, - поправками к таможенному кодексу Ньямаранга?
        Хороший вопрос. Жаль только, что манипулировать Джейденом, как Элиасом, обещая ему благосклонность недоступной прекрасной леди, не получится!
        - Погоди, - вдруг медленно произнес Джейден и встал из-за стола.
        Мне оставалось только с недоумением проводить его взглядом. Впрочем, далеко он не ушел - зашуршал чем-то в высоком стеллаже, за которым скрывался чайный столик. Что-то уронил, привычно, без энтузиазма, выругался - и вернулся к столу, перебирая фотографии с последних съемок.
        - Когда ты успел забрать их из Мангроув-парка? - удивилась я.
        - Я и не успел, - отмахнулся Джейден, продолжая быстро-быстро перебирать снимки, - это второй комплект, на случай, если что-нибудь случится с первым. Я всегда так делаю, а то бывали прецеденты… ага!
        На столик легла та самая фотография, где я стояла, изогнувшись дугой, и острием вверх поднимала кинжал от солнечного сплетения к потолку, оплетенная призрачными телами, как жутковатой потусторонней вуалью. Джейден безошибочно нашел среди полупрозрачных силуэтов один-единственный, что опирался на мой живот и отчаянно тянулся вверх, к клинку, - и выразительно постучал пальцем по запрокинутой голове призрака.
        - Это то, о чем я думаю?
        - Лучше бы ты ни о чем не думал в данный момент, - с досадой отозвалась я, мигом забыв о «прецедентах» и поднявшем было голову любопытстве. - Твой наметанный глазомер временами бывает удивительно некстати!
        Джейден с обидой сгреб фотографии обратно, но к стеллажу не понес - уселся напротив и скрестил руки на груди. Выглядело бы грозно и многообещающе, если бы он не прижимал снимки к сердцу, как самое дорогое, что у него осталось.
        - Значит, ты хотела использовать меня втемную? Опять?
        Я обреченно прикрыла глаза, не пытаясь ничего отрицать. Если бы я была хорошим командным игроком, то входила бы в состав какой-нибудь диверсионной группы: и папе спокойнее, и толку больше, чем когда большую часть зацепок в официальном деле даже упомянуть нельзя!
        Увы, ведьмы крайне плохо сочетаются с протоколом и субординацией. Как и Сирил, чтоб ему икалось!
        - Что ж не околдовала снова? - хмуро поинтересовался Джейден, так стиснув пальцы, что первая фотография в стопке смялась под его рукой. - Глядишь, получила бы послушную марионетку, удобную, не задающую никаких вопросов… - Джейден не повышал голос, не сверкал глазами, не порывался карать и миловать, но каждое слово горчило такой безнадежностью, что я вжалась в спинку стула и виновато съежилась. - А еще можно было продать рецептик-другой Сибилле и Изабель - и вовсе до конца дней своих горя не знать!
        - Я предпочла бы, чтобы его не знал ты, - не выдержала я. - Ты же не знаешь даже, о чем речь!
        - Именно, - с неожиданным спокойствием согласился Джейден. - И ты, и Изабель, и Сибилла - все вы хотите видеть во мне наследника огромной финансовой империи, без двух минут губернатора одной из крупнейших провинций Вайтона, и вместе с тем дружно отказываете мне в возможности думать своей головой и иметь собственное мнение! А вокруг, между тем, творится что-то крайне недоброе, раз уж ты не обошлась помощью одного только Элиаса, и в этом свете то, как твой кузен похож на покойного короля, нравится мне еще меньше, чем твое молчание.
        Я пристыженно промолчала.
        Кое в чем колдун просчитался. Он убил Саффрон, чтобы устранить Каллума Кроуфорда, чьи возможности и связи позволяли держать треть Парламента в ежовых рукавицах, и выдернуть на его место Джейдена Старра - известного простака и растяпу, годного только для высокого искусства, но никак не для рутинной политической грязищи и подковерных интриг.
        Только вот «простак» - вовсе не синоним внушаемого идиота. Джейден намеренно отказывался играть по правилам, воротить многоходовки и манипулировать чужими симпатиями, но это не делало его дураком.
        А вот я себя дурой чувствовала уже не впервые.
        - По уму, сейчас мне бы следовало рассчитаться с тобой за услуги, поблагодарить и указать на дверь, - вздохнул Джейден, - просто чтобы сохранить хоть какие-то остатки достоинства. Но, кажется, в этом случае проиграю не только я, не так ли?
        Я кивнула, не в силах сделать что-либо с горячим румянцем.
        - Так что происходит, Марион? - терпеливо поинтересовался Джейден.
        Спохватившись, он сложил фотографии на стол и горестно вздохнул над испорченным снимком (по закону подлости, им оказался тот самый, с Его Величеством и крокодильим черепом). Я воспользовалась заминкой, чтобы собраться с мыслями.
        Пожалуй, было всего лишь вопросом времени, когда же Джейден заметит фамильное сходство между Сирилом и покойным королем. Не будь скульптор таким рассеянным и увлеченным, додумался бы до всего куда раньше меня самой. Папа, конечно, все равно устроит мне выволочку, но после разгромного увольнения из Мангроув-парка все равно не получится как ни в чем не бывало продолжить карьеру под прикрытием. Рекомендации рекомендациями, а слухи все равно опередят любые письма и заверения.
        Значит, мне все равно придется начинать новую жизнь. Так почему бы не начать ее с честности?
        Тем более что в данный момент куда важнее получить помощь, чем сохранить спокойствие родного ведомства на тему утечек информации.
        - Сирил - внебрачный сын Его Величества Ричарда Аллистера Вайтонского и миз Ламаи Кантуэлл, коренной ньямарангки, - в лоб сообщила я Джейдену, - и его хотят использовать, чтобы устроить в провинции переворот. Все уже подготовлено: аборигенам рассказали туманное пророчество о спасителе с руками из золота и кожей из алебастра, парламентариям - о необходимости внести поправки к налоговому и таможенному кодексам Ньямаранга, а самого рьяного противника временно устранили от дел, убив его единственную дочь. Предполагалось, что губернатору тоже будет не до того, но помочь Линдсей я все-таки успела.
        - Линдз тоже хотели убить? - насторожился Джейден. - Почему ты не пошла в департамент?
        - Не убить, - справедливости ради отметила я, - скорее свести с ума постоянными кошмарами и недосыпом. А департамент… видишь ли, детектив Чаннаронг - один из заговорщиков. Возможно, самый опасный из них. И пока мы не знаем, кто остальные и на что они способны, единственное, что остается, - испортить им планы и надеяться, что помощь от Тайной Палаты прибудет вовремя. Заговорщики хотят посадить на трон Ньямаранга Сирила и дергать за ниточки, но до этого он и сам не дурак, так что… - я развела руками.
        Джейден хлопал глазами с таким растерянным видом, что я уже заранее смирилась с необходимостью разложить все по полочкам еще раз, но растерянность, как оказалось, относилась вовсе не к моему рассказу.
        - Значит, вы хотите сделать этого «спасителя» ньямарангцев из меня?
        Я одарила его самой невинной из всего арсенала моих улыбок.
        - По-моему, из тебя выйдет отличный народный герой, - заверила я его.
        Джейден с тяжелым вздохом поворошил листы с записями от Сирила. Прочитанное явно не внушало ему энтузиазма, и уж кто-кто, а я точно не могла его в этом винить.
        Строго говоря, у Сирила было два варианта, как отвлечь внимание толпы от обещанного «сына от женщины из простого народа»: либо вложить ожидаемые слова о переменах в уста кого-то, кто и без помощи заговорщиков облечен властью, либо сделать страшилку из меня, благо суеверность ньямарангцев давно стала притчей во языцех. Но страх слишком легко переплавить в ненависть, а ненависть - в агрессию. Сирил не хотел давать колдуну такой удобный инструмент.
        Вместо этого дражайший кузен поставил целью уничтожить Чаннаронга, не пролив ни капли крови - ни своей, ни чьей-либо еще.
        Задачу это, разумеется, не упрощало. Даже чисто с моральной точки зрения.
        Потому что ради того, чтобы наши руки не оказались по локоть в крови, Джейдена придется утопить в грязи.
        - Значит, Сирил хочет, чтобы я пригласил в Кроуфорд-холл крупного поставщика ивуарина и представил его как можно большему количеству высокопоставленных людей, которые время от времени навещают лорда Кроуфорда, поскольку сейчас от его душевного здоровья фактически зависит, поменяется курс Парламента или нет, - задумчиво констатировал Джейден, складывая записи по порядку, и тяжело вздохнул. - Каллум меня убьет.
        Такой вывод заставил меня удивленно моргнуть и осознать, что за все время, проведенное рядом с Джейденом, пока он кружил вокруг да около, целился в меня фотоаппаратом, вещал какую-то невероятную мистическую чушь пополам с историческими справками и (успешно!) будил мою совесть, я так и не догадалась задать ему самый очевидный вопрос.
        - А ты?.. - под его взглядом я запнулась и поспешно переформулировала: - Что думаешь об использовании слоновой кости ты сам? Без оглядки на политику лорда Кроуфорда и мнение ньямарангцев о священных животных?
        Улыбка у него вышла какой-то на редкость беззащитной.
        - Думаю, что уже не имею права думать без оглядки, - честно ответил он и отвел взгляд. - Помимо мнения ньямарангцев, есть еще банальная статистика о сокращении численности слонов: фермы фермами, но Кроуфорд Мануфактори никогда не покроет весь спрос на слоновую кость. Пока не пройдет мода на ее использование, не исчезнут и браконьеры, забивающие диких слонов. С другой стороны, на фермах и фабриках Кроуфорда сейчас трудится треть населения Лонгтауна и еще пары окрестных деревушек. Попробуй я бездумно подыграть Сирилу и сходу отказаться от «костяных денег» - и все эти люди останутся без работы и, чего доброго, примкнут к аборигенам из Свамп Холлоу. При таком раскладе сам я думать могу что угодно. Но делать придется то, что нужно.
        Кажется, в моем молчании ясно ощущался некоторый оттенок ошарашенности, потому что Джейден смущенно пожал плечами и добавил:
        - Зато серию статуэток, посвященную Соладе, можно будет использовать как часть плана. Не могу сказать, что я настолько именитый мастер, чтобы десятком статуэток задать новую моду в декоре интерьера, но кое-какое влияние на нее все же имею, а для изготовления дубликатов так или иначе пришлось бы создавать новую производственную линию на фабрике. Отчего бы не отправить на нее моих же сотрудников?
        Увы, восстановить душевное равновесие этот пассаж не помог.
        - Сирил об этом даже не задумывался, - призналась я, когда пауза стала затягиваться.
        - У него над душой не стоял Туантонг Раклон и не требовал, чтобы любая ситуация рассматривалась с точки зрения всех вовлеченных участников одновременно, - страдальчески проворчал Джейден и ссутулился. - Для самоучки Сирил в роли кукловода весьма и весьма неплох. Лучше меня.
        Я помолчала, давая ему время подумать и дать задний ход, но, судя по отстраненному лицу, Джейден уже продумывал, как бы ухитриться вывести ивуариновые статуэтки на пик популярности, а то и поставщиков в уме перебирал.
        - Знаешь, а это ведь идеальный выход, - тихо сказал он. - Переоборудовать фабрику - появятся рабочие места на замену тем, что есть сейчас. Ввести моду на ивуарин и шпиатр - тогда слонам будет грозить куда меньше опасности, чем сейчас, и постепенно можно будет пересмотреть назначение ферм и снизить градус недовольства коренного населения. Повысить вывозные пошлины на предметы роскоши - появятся средства на инфраструктуру и меры социальной поддержки…
        «…только Кроуфорды потеряют половину своего состояния и связей, лишатся прежнего влияния, а ты окажешься по уши в политике, в которую так не хотел лезть», - мысленно закончила я за него. Кажется, он думал о том же самом, но так и не произнес вслух - просто сидел, рассматривая собственные руки, словно ожидал с минуты на минуту увидеть мифическое золото Праатхи на коже, и смешно морщил лоб.
        Я не выдержала и провела пальцем по его бровям, вынуждая их вернуться на приличествующее место. И поспешно отдернула руку, пряча в сжатом кулаке отголосок чужого тепла.
        «Не надо усложнять, Марион».
        Но все и так было сложнее некуда.
        - А ты? - спросил Джейден, застыв под прикосновением и даже не подняв глаз.
        - Что я думаю об использовании слоновой кости? - недопоняла я.
        - Нет, - он все-таки улыбнулся. - Об этом я и так догадываюсь: убитых слонов тебе жалко больше, чем безработных людей. Слонам некуда деваться с фермы, а вот люди вполне способны помочь себе сами. Я имею в виду, какую роль во всем этом играешь ты? Не может же быть, чтобы Сирил не снабдил тебя такими же вот инструкциями. - Джейден выразительно покачал вырванными из блокнота листами.
        Я заставила себя улыбнуться в ответ.
        - Не снабдил. Он ничего не понимает в том, что мне нужно будет сделать.
        Джейден выразительно приподнял брови, снова наморщив лоб, и я надавила подушечкой пальца ему на переносицу, заставляя его держать лицо. Но отвлекающий маневр не сработал: скульптор по-прежнему серьезно смотрел на меня из-под моей же ладони, ожидая пояснений.
        - Ты же не думаешь, что заговорщики просто позволят тебе беспрепятственно растоптать все их планы и расчеты? - обреченно вздохнула я и попыталась было убрать руку, но Джейден успел перехватить мою ладонь и крепко переплести пальцы.
        - Значит, ты останешься здесь?..
        - Еще не знаю, - честно ответила я, не скрывая сожаления. - Но сначала мне в любом случае нужно будет кое-куда отлучиться.
        Джейден с тяжелым вздохом расслабил руку, позволяя мне высвободиться, и замер в растерянности, когда я не воспользовалась предоставленной возможностью.
        На фоне моей по-ньямарангски смуглой кожи его ладонь и впрямь казалась будто выточенной из белейшего алебастра, и на какой-то миг мне показалось, что в этом заключено какое-то недоброе предзнаменование. Потом я рассмотрела забившийся под ноготь пластилин, - и наваждение развеялось.
        А странная тяжесть где-то за грудной клеткой - так и осталась.
        - От меня мало проку, когда дело доходит до политики и подковерных игрищ, - призналась я. - Но я - единственная ведьма на многие мили окрест. Вам с Сирилом не обойтись без меня, а мне - без моих амулетов и бутылочек. Но все, что не вписывалось в легенду личной компаньонки леди Линдсей, осталось в хижине под Трангтао, и едва ли кто-то из местных рискнет сунуться в домик ведьмы и упаковать пару ящиков для почтовой пересылки. Боюсь, придется выкручиваться самостоятельно.
        - А мне снова предлагается сидеть в чистеньком светленьком особняке и молча наблюдать, как ты уходишь одна в ночь? - обескураженно хмыкнул Джейден.
        - Тебе будет не до наблюдений, - напомнила я. - У тебя сегодня с утра по плану визит на фабрику и выделение площадей под новую производственную линию, в обед - объяснения с леди Сибиллой, а к ужину ты ждешь гостей из числа поставщиков ивуарина. Кроме того, ты все равно на метлу не влезешь.
        Если в начале моей тирады он только страдальчески морщился, признавая мою правоту, то окончание фразы заставило его наконец-то забыть и о политической подоплеке, и о моральных терзаниях.
        - Я не ослышался? - озадаченно переспросил Джейден, неосознанно снова сжав пальцы: любопытство предсказуемо победило здравый смысл и осторожность.
        - Нет, - широко улыбнулась я. - Автомобильная дорога до Трангтао петляет по всему нагорью, железная - еще не достроена. По воздуху я доберусь гораздо быстрее.
        - Я думал, это байки, - растерянно признался он. - Про ведьм и метлы. То есть я так думал и про ведьм в целом, но тут ты меня быстро переубедила… могу я?.. - он завертелся и быстро нашел взглядом фотоаппарат на одной из полок кладовой.
        - Нет! - выпалила я быстрее, чем успела обмозговать вопрос, - так яростно, что Джейден отпрянул и с какой-то удивленной обидой склонил голову к плечу. - То есть… - я страдальчески поморщилась. - Это будет вовсе не так эстетично, как ты себе представляешь, и на статуэтки все равно не сгодится - их же нужно на что-то опирать. Если хочешь, после всей этой неразберихи я попозирую тебе на серию про ведьм, но это… - я осеклась.
        Джейден выгнул бровь и усмехнулся - неожиданно понимающе.
        - То есть про нагих ведьм на метлах - тоже не байки?
        Я поперхнулась воздухом. Залилась краской. Глубоко вздохнула, мысленно перебирая варианты ответа. Отвергла их один за другим.
        И молча кивнула.
        - Я все-таки очень хочу познакомиться с твоим отцом, - невпопад сообщил Джейден и тоже покраснел. - Непробиваемый должен быть человек.
        - Ты не представляешь, - с чувством подтвердила я.
        Хотя одержимого творческой эйфорией скульптора может и не выдержать. Такие испытания на папину долю еще не выпадали.
        «А ведь выпадут», - сообразила я. Если я хоть что-то знала о своем отце, то к этому моменту моя семья полным составом (включая пиранью!) наверняка уже садилась на лайнер до Ньямаранга. А крупный порт под Лонгтауном только один, у родителей просто не будет шансов не пересечься с Джейденом!
        Понять бы еще, почему меня это так пугает. Папа ведь прекрасно знал, что я позировала для статуэток!
        - Я вернусь так быстро, как только смогу, - пообещала я и заставила себя все-таки высвободить руку, чтобы вытащить из сумочки неказистый оберег из кошачьей шерсти и маленький пузырек с густым темно-алым вином, на которое Джейден уставился с нескрываемым подозрением. - Оно заговорено не на сон, - сразу созналась я, не дожидаясь наводящих вопросов, - а на удачу. А оберег надень на шею и не снимай. Кошка останется здесь, но не сможет постоянно быть рядом, так что защита от чужих чар тебе нужна своя.
        Для мужчины, напялившего на себя тряпичный узелок с кошачьей шерстью, Джейден выглядел до странного серьезным.
        - Ты подготовилась.
        Я виновато пожала плечами. Амулет и пузырек много места не занимали, так что проще было сразу взять их с собой.
        Тем более что Сирил не ошибся: Джейден действительно и думать не стал об отказе.
        - Кое-что я подготовить не успела, - призналась я и обезоруживающе улыбнулась. - Можно одолжить у тебя метлу?..
        Увы, в Кроуфорд-холл успел прийти беспощадный прогресс: в особняке балом правили пылесосы, а на кухне держали исключительно маленькие пластмассовые веники, которые, несомненно, прекрасно справлялись с традиционными задачами, но едва ли демонстрировали достаточные аэродинамические свойства. Я успела смириться с мыслью, что придется потерять несколько часов, собирая подходящие прутики со всех окрестных кустов, когда выяснилось, что местный садовник консервативен в той же степени, что и ведовские чары: для уборки извилистых тропинок он использовал старомодную самодельную метлу, расстаться с которой согласился только по прямому приказу наследника поместья. Последний пузырек заговоренного на удачу вина заметно снизил градус недовольства садовника, и я с нескрываемой радостью вцепилась в черенок метлы.
        Тот отзывался неохотно. Метла была старой, и он успел забыть, что когда-то был стволом молодого деревца, - просоленного, как и все мангры, с трепещущими на ветру кожистыми листьями с серебристым отблеском. Но его корни остались здесь, в болотной грязи Свамп Холлоу, а сам он лежал у меня в руке, словно выточенный под мою ладонь, - и это была вся связь, которая мне требовалась.
        - Возвращайся, - с каким-то болезненным, отчаянным беспокойством сказал Джейден, положив ладонь поверх моей, словно я могла взмыть в небо прямо с маленького дворика для слуг, на глазах у изумленного садовника и стайки горничных, которые не отходили от окон с того самого мгновения, когда мы вышли из особняка. Джейден их тоже заметил и несколько напрягся, но все-таки закончил: - Здесь для тебя всегда найдется крыша над головой и работа, если захочешь.
        - Спасибо, - улыбнулась я, не скрывая облегчения: признаться, тема работы занимала мои мысли куда сильнее, чем стоило бы, - во всяком случае, сейчас. - Это и правда для меня многое значит.
        Джейден повеселел, но надолго его не хватило. Мне нужно было мчаться в Трангтао, ему - скорее вызванивать гостей и поставщиков, и весь этот простой и понятный план действий не вызывал ничего, кроме яростного отторжения.
        Оставить его сейчас? Одного? Утопить во всех этих мелочных интригах, матримониальных планах, великосветских играх?..
        - Ты можешь попросить помощи у леди Линдсей, - пересилив себя, сказала я. - Она гораздо лучше разбирается во всех тонкостях, касающихся правильного преподнесения щекотливых тем, и наверняка не откажется отомстить тем, кто причастен к смерти ее лучшей подруги.
        Джейден с потерянным видом кивнул, но убирать руку не спешил, словно чувствовал неладное.
        И я выскользнула из его захвата сама, тут же уверенным шагом направившись по узкой тропинке для слуг к потайной калитке в глубине сада, которая вела прямиком на дорогу к Лонгтауну.
        - Погоди! Может, тебя подвезти?..
        Я помахала рукой, не оборачиваясь. Мимо меня серой тенью метнулась к особняку кошка-рыболов и, судя по сдавленному возгласу Джейдена, весьма успешно отвлекла его от попыток проследить, куда же я направлюсь из Кроуфорд-холла.
        Я покрепче стиснула черенок метлы и, стоило всем строениям поместья скрыться за густыми зарослями, обернулась, чтобы одним взмахом смазать свои следы в пыли. Дерево под пальцами отозвалось волной исчезающего тепла.
        - Никакая беда по этим следам не пройдет, - пробормотала я себе под нос и шаркнула метлой в другую сторону. Взмахом я смазала всего два ближайших следа, но остальные исчезли сами по себе: растворились, словно по тропинке никто и не проходил. - Никакая беда по этим следам не выйдет. Кто со злыми мыслями приблизится - гнать того метлой!
        Темные парковые заросли в едином порыве зашелестели листвой, словно ответом на простенький заговор могли быть только бурные зеленые овации. Впрочем, учитывая, с каким настроем уходила я сама, убираться следовало в темпе, пока я сама не попала под собственные чары.
        По Свамп Холлоу уже сновали бодрые стажеры Департамента Охраны Правопорядка Лонгтауна: одетые строго по форме, с однотипными темно-синими блокнотами-опросниками в руках и одинаково наигранным вежливым вниманием на лице. На каждых двух стажеров приходился наставник из числа патрульных - с разрешением на ношение оружия, которое они, разумеется, по чистой случайности держали на виду.
        Местные открывали им неохотно, но табельные пистолеты изрядно способствовали налаживанию диалога. Элиас, засевший в патрульном автомобиле на окраине гетто, уже соорудил на пассажирском сиденье солидную стопку из заполненных опросных листов и как раз читал один из них - с исключительно постной физиономией.
        - Сработало? - спросила я его вместо приветствия.
        В качестве ответной любезности Элиас продемонстрировал мне опросный лист, выразительно ткнув пальцем в строчку, где под машинным текстом: «Что бы Вы хотели изменить в своем районе?» - красовалась кривая, но весьма жирная надпись: «Район!».
        - Это еще конструктивное предложение, - заверил меня помощник детектива. - Один столетний дед посетовал, что без ночных плясок в честь бога солнца никакого веселья не стало. А когда стажер уточил, не имеются ли в виду те пляски, во время которых приносили в жертву молодых мужчин, дедок радостно сообщил, что приносили вообще-то и женщин тоже, но способы разделки отличаются. Так живописно обрисовал, что, пожалуй, надо бы проверить его на причастность, а то мало ли…
        - Пока он обрисовывает на словах, а не носится с ножом, все идет по плану, - заметила я. - И не делай вид, что не рад сотрудничеству с Линдз.
        Краснел Элиас, как и многие рыжие, сразу и весь: шея, уши, лицо - разом. Но это никак не влияло на его здравый смысл.
        - Леди Линдсей здесь делать нечего, - твердо сказал он, - что бы она по этому поводу ни думала. Достаточно того, что ее влияния хватило, чтобы инициировать опрос Свамп Холлоу с благотворительными целями. Пока люди сливают раздражение и злость на бумагу, ничего страшного не произойдет, а кое-какие идеи можно и воплотить в жизнь. От ремонта дороги, - он помахал другим листочком, из куцей кипы на приборной панели, - точно никому худо не станет.
        - Представь ей отчет лично, - посоветовала я и порылась в сумочке. - Раз уж все равно взялся разбирать бумаги.
        - Пустят меня к ней, как же, - пробурчал помощник, отводя глаза.
        Я спохватилась, что последний пузырек с вином достался садовнику, и попросту хлопнула Элиаса по плечу, посадив на форменную рубашку несколько тонких серовато-коричневых шерстинок.
        - Все будет хорошо, - пообещала я ему, - продолжай в том же духе.
        Элиас раздраженно отмахнулся: он и без моих советов собирался продолжать в том же духе, да и к моим словам и действиям теперь относился с опаской. Но какой у него был выбор, если из дома губернатора спустили указание провести опрос жителей Свамп Холлоу с целью выяснения первоочередных проблем, которые надлежало решить?..
        Объяснять ему, что кошачья шерсть - сама по себе амулет для уверенности, я не стала (хватит с него острых впечатлений на сегодня!) - просто забрала у него заранее приготовленную миску и нож и без лишних комментариев пошла вниз по улочке, отсчитывая хижины. Вот, кстати, что же им мешало прикрутить нормальные таблички с адресами?!.
        Хижина Нарит встретила меня затхлостью, застоявшимся воздухом и предостерегающим шипением откуда-то из-под потолка. Я остановилась на пороге, плотно прикрыв за собой дверь.
        Предплечье не успело зажить, и я безжалостно резанула по тому же самому месту: если уж будет шрам, то, по крайней мере, один. В миску потек тонкий темно-алый ручеек, и змеиное шипение неуловимо изменило тональность. Я терпеливо постояла над посудиной, позволяя крови остановиться самой. Отставила миску, когда ручеек превратился в редкие капли, и протерла руку чистой тряпицей. Бинтоваться, увы, не имело смысла.
        Вместо этого я аккуратно сложила платье на пороге, переступила с ноги на ногу, оставив там же изрядно испачканные туфельки, распустила волосы и зачерпнула полной горстью жидкую грязь с отсыревшего пола. От нее остро пахло солью и разложением, и меня передернуло от отвращения, но деваться было некуда. Я задержала дыхание (это не помогло) и щедро размазала грязь по груди и животу. А потом зачерпнула еще и еще.
        Темнейший день, конечно, играл мне на руку, но устраивать шоу сначала для стажеров, а потом еще и для жителей Трангтао я все равно не горела желанием. Что бы там ни думал Джейден про мою «красоту» и «внутреннюю искру», костлявая дылда в чем мать родила мало у кого вызывала позитивные ассоциации, а уж манера летать на метле за парой-тройкой бутылок и связкой амулетов едва ли добавляла мне очарования.
        Хотя Джейден, наверное, поспорил бы.
        Проверять, есть ли у него единомышленники среди сотрудников Департамента Охраны Правопорядка, я не стала и попросту вылезла через окошко, сразу провалившись в жидкую соленую грязь. Она сыто чавкнула, и я оглянуться не успела, как ушла в нее почти по колено, но тут же зажала себе рот, подавив испуганный возглас: нельзя, чтобы стажеры заинтересовались подозрительным шумом. Я и без того не смогла бы отойти от Свамп Холлоу достаточно далеко, чтобы не бояться случайных взглядов: болото давно покушалось на гетто, медленно, но верно поглощая брошенные хижины. Нечего было и надеяться пересечь Свамп Холлоу на своих двоих.
        Но я и не собиралась.
        Садовник делал метлу без особых изысков: просто взял пучок тонких веточек и примотал куском проволоки к едва обработанному стволу молодого мангра. Но это были ветви с деревьев, выросших на этой земле, и мангр, еще помнящий соль и смерть под корнями, а значит, они была в моей власти.
        - Я зову от корней ввысь, - прошептала я, почти прижимаясь губами к черенку метлы, - я зову шелест ветра в листве, зову шум птичьих крыльев и стрекозиный гул…
        Старый наговор, которому научила меня прабабушка, наполнял воздух странной вибрацией, напружиненным ощущением перед взлетом, и метла задрожала у меня в руке, словно вспоминала, каково это - стремиться ввысь, к солнцу, к звездам, прочь от грязи и соли. Я поспешно примотала сумку к черенку и оседлала метлу, тут же страдальчески поморщившись.
        Н-да, не автомобильное кресло. И даже не колченогая табуретка в кладовой.
        Зато метла тут же рванулась вперед, заставив меня судорожно стиснуть колени и изо всех сил вцепиться в черенок. Я направила ее прямиком в заросли; пришлось изрядно попотеть, уворачиваясь от изогнутых ходульных корней и хищно вытянутых веток, но Свамп Холлоу быстро остался позади - и я смогла взмыть над верхушками деревьев.
        Заодно поняла, почему же мама так не одобряла полеты: одетой на метле не покатаешься, а голой - холодно! Маскировочная грязь только усугубляла проблему, высыхая на коже. И вина, как назло, не осталось…
        Я обреченно поежилась и, сориентировавшись, погнала метлу на юг.
        Лонгтаун вырос из маленькой рыбацкой деревушки, больше полувека назад облюбованной солдатами вайтонской армии: войска прошли с нагорья Пхум Ми На-Тааб мимо болотистых мангровых рощ, и людям требовался отдых, еда и развлечения - хоть какой-то просвет в бесконечном наступлении на яростно сопротивляющийся Ньямаранг. Рыбаки встали на сторону побеждающих, и вокруг их хижин быстро расцвел палаточный городок, потом, через пару лет, - воздвиглась целая колониальная улочка с заведениями первой необходимости (то есть пивнушками и борделями), а уж от нее вытянулись ровные линии жилых домов. За каких-то десять лет деревушка стала поселком, за двадцать - городом, а за тридцать - сердцем провинции, свергнувшим с пьедестала древнюю столицу.
        Трангтао же, напротив, до последнего сопротивлялся завоевателям. Это чувствовалось: даже сейчас, спустя долгие десятилетия после присоединения Ньямаранга к Вайтонской Империи, на чужаков здесь посматривали недобро, а центральная улочка с тростниковыми хижинами так и осталась единственной. Деревушку спасали только жемчужные отмели и коралловый риф, отгородивший жилье от высоких волн залива: ради экзотических драгоценностей вайтонские господа расщедрились на нормальную дорогу, и стабильный доход от ювелирного дела удерживал молодежь от переезда в крупные города.
        С высоты дорога казалась тонкой серой нитью, петляющей по джунглям. Неохотно занявшийся рассвет рассекал ее ажурными тенями, и казалось, что деревья стремятся растерзать безликое асфальтовое полотно, поглотить и уничтожить чужеродный элемент; зато традиционные хижины с кровлей из пальмовых листьев вписывались в пейзаж так гармонично, словно веками были его частью.
        Единственный домик с металлической крышей стоял на отшибе, ближе к дороге и заброшенному медицинскому посту, который местные наотрез отказывались посещать даже в минуту крайней нужды. В конце концов его закрыли, и покинутое здание немедленно покрылось плесенью и мхом, а на стены с энтузиазмом полезли ядовитые лозы.
        Здесь не изменилось ровным счетом ничего. Трангтао не менялся ни на йоту, сколько бы лет ни прошло; мои детские воспоминания о деревушке не слишком-то отличались от воспоминаний недавних. Только ведьмин домик чуть покосился на невысоких сваях, да старая пальма теперь наклонялась к самой крыше, с любопытством заглядывая в слуховое окно. Все еще ежась от холода, я покружила под прикрытием пышных крон и осторожно приземлилась в кустах позади хижины.
        Стон я все-таки не сдержала: влажная духота обняла тело, словно укутав отсыревшим ватным одеялом, но даже она не могла ничего поделать с затекшими ногами и отяжелевшими от многочасового напряжения руками. Я укусила себя за щеку изнутри - рот привычно наполнился солоновато-металлическим привкусом, но больше я не издала ни звука.
        Деревушка уже не спала. В прибое с гиканьем носились дети, над центральной (и единственной) площадью курился дымок, и вереница сонных женщин несла вязанки фруктов к самому большому дому с открытой террасой. Я с тоской посмотрела на заколоченное окошко на заднем фасаде старой хижины, прислонила метлу к пальме и, крадучись, приблизилась к крыльцу.
        Увы, скрытности мне еще предстояло долго и упорно учиться.
        Первыми меня заметили, разумеется, вездесущие мальчишки, обозначившие находку истошным чаячьим воплем: «Демон! Демон!». Услышав его, я бросила таиться и быстро шмыгнула на веранду, пока «демона» не рассмотрели и не опознали.
        К счастью, дверь я заколачивать не стала - просто заговорила от чужаков, и передо мной она с готовностью распахнулась, выпустив волну застоявшегося воздуха с легким плесневелым душком. Поморщившись, я нырнула в спасительный полумрак покинутого домика. Заговоренная дверь услужливо закрылась за моей спиной, но детские крики не стихли: мальчишкам, конечно же, позарез требовалось проверить, действительно ли они видели демона и как он пробрался в ведьмину хижину. Что делать, если вдруг глаза их не обманули, маленькие ныряльщики еще не задумывались, и я на всякий случай присовокупила пару шепотков на дверной косяк - для устойчивости.
        Не прошло и минуты, как по веранде затопотала галдящая ватага. Заводила орал по-ньямарангски, и я понимала только каждое второе слово - и из-за неважного знания языка, и из-за специфического произношения, свидетельствующего об отсутствии нескольких зубов; но и того, что я смогла разобрать, хватило, чтобы спрятать лицо в ладонях, давя нервный смех.
        Чтобы мальчишке удалось проделать все запланированное, ему понадобилось бы как минимум три демона, одинаково связанных по рукам и ногам, с кляпом во рту и священным кругом под ногами (иначе «избавитель» сам бы попросту не уцелел).
        К его вящему разочарованию, «демон» проявил неслыханную черствость и дверь не открыл. Это ничуть не помешало малолетним разбойникам пинать створку, отчаянно дергать за ручку и даже пытаться высадить ставни; судя по продолжительности каждого действа, занимались этим все по очереди, а потом еще и зашли на второй круг. Я затаилась в прихожей, пережидая осаду: доски пола слишком сильно скрипели, чтобы не привлечь внимание и не поддержать мальчишечий энтузиазм.
        Я успела снова затечь и начала подумывать о том, чтобы плюнуть на маскировку и открыто забрать свои запасы из кладовой, - но ведь потом нужно будет как-то добраться обратно в Лонгтаун, а альтернативы метле у меня нет! - когда нездоровый ажиотаж заметили в деревушке, и ликующие вопли мальчишек перекрыл раздраженный женский возглас:
        - А ну пошли оттуда, обалдуи! Это же ведьмино место!
        С такой интонацией вайтонки обычно поминали места отхожие, но в тот момент я только порадовалась.
        Разумеется, преждевременно.
        - Там кто-то есть! - обиженно возвестил заводила, но все-таки слез с веранды, уводя свою ватагу.
        - Так это ему отвечать перед Праатхи за пятно на душе, - невозмутимо отрезала моя спасительница, заставив меня в очередной раз устыдиться: словосочетание «пятно на душе» явно было устойчивым и переводилось отнюдь не дословно, но правильного значения я не знала. - Марш в общинный дом, помогите готовить, а то гости вот-вот проснутся!
        - Это женская работа! - праведно вознегодовали сразу трое мальчишек.
        Остальные тут же притихли в ожидании близкой бури, но всех спас четвертый.
        - Метла! - завопил он и, судя по шуму, помчался к старой пальме, путаясь в собственных ногах. - Смотрите, метла!
        Я мысленно застонала. Ну чего мне стоило спрятать ее получше?! Не то чтобы я была так уж склонна раздумывать о сохранности метлы, пока скакала нагишом по кустам… а ведь стоило бы!
        - Брось! - категорически потребовала женщина таким резким голосом, что мальчишка выронил метлу (судя по возгласу, себе на ногу). - Ну-ка, все в общинный дом, сейчас же!
        - Но ведь демон… - пронзительно заныл заводила.
        К счастью, нервы этой женщины оказались выкованы из прочнейшей стали, а барабанные перепонки, не иначе, отлиты из чугуна.
        - Какой тебе еще демон на метле?! Это ведьма! - кажется, незнакомка гораздо больше обрадовалась бы визиту демона, но выбирать не приходилось. - Дэнг, бегом к старейшине, скажи, что проклятый дом уже не пустует! А вы трое - помогать Нок, сейчас же!
        Дети, что характерно, ведьмы тоже боялись больше, чем неизвестного демона, и тут же порскнули со всех ног к деревушке. Я вздохнула с облегчением, но тут же сообразила, что женщина едва ли припустила наравне с ними, а вот размеренных шагов, удаляющихся от домика, я не слышала.
        Она осталась? Зачем?
        - Сирил? Это ты? - совсем другим тоном тихо спросила женщина, перейдя на вайтонский язык.
        Я потеряла дар речи. За последние двадцать лет мы с Сирилом пробыли здесь всего один день - и тот перед тем, как отправиться в Лонгтаун: мне были нужны хоть какие-то запасы, а протащить в домик на соленых болотах что-то посерьезнее ящика поша представлялось весьма затруднительным. Зато в небольшом городке к западу от Трангтао была единственная на многие мили вокруг вертолетная площадка, поэтому сюда доставили кое-что из моего оборудования и две бочки с весьма пристойным вайтонским коньяком. Тогда я угробила весь день, подыскивая в дышащем влажным жаром домике подходящее место для хранения капризного алкоголя и хрупкой аппаратуры, и не обращала внимания, чем там занимался дражайший кузен.
        А Сирил, выходит, занимался тем же, чем обычно.
        Типичный, в общем, Сирил…
        - Сирил! - женщина не рисковала повышать голос, словно опасалась, что мальчишки услышат, но требовательно постучать по стене это ей не помешало.
        Я с мученическим вздохом провела ладонью по лицу и брезгливо встряхнулась: соленая грязь засохла и теперь осыпалась крупными хлопьями. Женщина насторожилась и помолчала с полминуты, явно прислушиваясь к происходящему в доме. Открыть дверь она даже не пыталась: должно быть, знала, что чужаку она не поддастся. Я совершенно не хотела думать, откуда ей это могло быть известно.
        - Сирил, они ушли! - пронзительным шепотом сообщила она и снова постучала по стене. - Да хватит делать вид, что тебя здесь нет, можно подумать, метла тут сама собой появилась!
        Я сжала пальцами переносицу.
        - Он не умеет летать на метле.
        Снаружи раздался сдавленный возглас, и что-то крупное с шумом сверзилось в песок.
        - Вы в порядке? - обеспокоенно спросила я, но реакцию получила вполне ожидаемую.
        - Ведьма! - взвыла женщина и припустила к деревушке.
        Пожалуй, мальчишкам она могла дать сто очков форы что по части истошных воплей, что по части забега на средние дистанции, но в тот момент я была способна только с недоумением прислушиваться к удаляющимся шагам.
        Значит, ведьмовским трюкам в исполнении Сирила она бы не удивилась, а вот я - уже нечистая сила, спасайся кто может?
        И с чего она взяла, что Сирил вообще свяжется с колдовством?..
        Нет, он собирался, но это же был план «Б»! На самый крайний, безнадежный и маловероятный случай, если все до единого друзья и знакомые откажутся ему помогать!
        Я со сдавленным ругательством помассировала себе виски, словно это могло помочь разложить мысли по полочкам, но предсказуемо не преуспела. Хуже всего в Сириловых аферах было то, что участники зачастую до последнего не видели полную картину происходящего и знать не знали, насколько важная роль им отведена. Исключений дражайший кузен не делал даже для меня, хоть и сам понятия не имел, что я способна наворотить с перепугу. То ли переоценивал мою выдержку, то ли просто воспринимал меня как обычную пешку на шахматной доске - одну из многих, безликую и легко предсказуемую.
        Я опасалась, что выяснять, какой из вариантов верен, придется на практике, и тихой деревушке это совершенно не понравится… не говоря уже о том, как сильно все это не понравится мне.
        Но раз уж я сдуру согласилась играть по его правилам, оставалось только одно: действовать так, как Сирил рассчитывал. Иначе весь замысел грозился развалиться на начальном этапе.
        Осиротевший домик оживал, словно приветствуя хозяйку - пением дощатого пола, скрипом дверных петель и чердачным шелестом. Я прошлась по комнатам, касаясь стен и дверных откосов, чтобы обновить и подпитать старые наговоры. На стене в спальной обнаружился новый жилец - пятнистый геккон со смешно растопыренными пальцами на лапах; визиту он явно не обрадовался, но я только тронула заколоченные оконные ставни и вышла.
        Местные верили, что гекконы приносят счастье. Зачем выгонять его из дома, в котором я не собиралась жить?
        Старый наговор на бочках показал себя наилучшим образом: несмотря на не лучшие условия хранения, коньяк оказался выше всяких похвал. Проморгавшись, я вытерла выступившие слезы (на пустой желудок пробовать определенно не стоило!) и педантично наполнила все флакончики и пузырьки. Аккуратно переложила их в органайзер в привычном порядке, достала из тайника в кладовой мамины обереги, огляделась… и досадливо прикусила щеку изнутри.
        Уйти, не выяснив, почему та женщина вдруг решила, что Сирил вернется в заброшенную хижину в Трангтао, да еще на метле, я не могла. Хоть и затруднялась сказать, что мной двигало - обострившееся чутье или отменный коньяк.
        Не мог же Сирил еще тогда, перед отъездом в Лонгтаун, во всех деталях продумать план по мирному перевороту в Ньямаранге и включить в него незнакомую мне женщину из глухой деревни ювелиров! Он ведь не знал, что встретит Нарит и потеряет голову, а следом за ней - и сердце.
        Вот сама пророчица, возможно, знала. Но, опять же, едва ли успела сообщить подробности аборигенам из Трангтао. Да и зачем бы? По большому счету, сейчас мы все сообща делали ровно то, чего она добивалась при жизни: пытались изменить судьбы всех бедняков Ньямаранга, не проливая лишней крови и не устраивая очередную смуту. Ей не нужно было вносить корректировки в наши действия, особенно - вот так, полагаясь на нетрезвое ведьмино любопытство.
        Я недовольно побарабанила пальцами по оконным ставням. В щель между ними виднелась метла, упавшая в песок, и кусочек пальмового ствола, изогнутого упрямым морским бризом.
        Я могла бы улететь прямо сейчас, но только выругалась и полезла по приставной лесенке на чердак.
        Он встретил меня жаркой духотой и тяжелой влажной пылью, сбивающейся в комки под ногами. Здесь хранилось не так уж много вещей: несколько горшков разной степени щербатости, посеревшая от сырости прялка, остов детской кроватки и - о, как же мало женщине нужно для счастья порой! - сундук с покосившейся крышкой, из-под которой интригующе выглядывала желтовато-белая ткань домашнего платья. Приличный вид оно потеряло еще до моего приезда в Трангтао, а возни с бочками и тайниками вовсе не пережило, но сейчас меня меньше всего волновал оторванный рукав и золотисто-коричневое пятно на подоле. В конце концов, чистотой - и рукавами! - я и так похвастаться не могла, а в отрезанной от цивилизации деревушке едва ли регулярно проходили модные показы.
        Зато в этом платье можно было выскользнуть из дома, ополоснуться в прибое и заглянуть в общинный дом. Мне там не обрадуются, но, мечтая поскорее отделаться, ответят на любые вопросы: лгать ведьмам местные суеверно не рисковали.
        От платья пахло сыростью и лежалой тканью, и я брезгливо встряхнула его у слухового окна, прежде чем надеть, да так и осталась стоять - с не одернутым подолом и перекосившимся рядом мелких пуговичек на животе.
        Слуховое окошко было затянуто мелкой сеткой, от постоянного морского приза порыжевшей и грозившейся в любой момент рассыпаться в труху; но через нее было прекрасно видно, что от деревушки к домику выдвинулась целая толпа. Детей и женщин в ней я не заметила.
        А вот багры и топорики в руках у мужчин не заметить было крайне сложно.
        Сдавленное ругательство застряло у меня в горле. Так и не одернув платье, я вцепилась в сумку, судорожно перебирая весь свой нехитрый арсенал. По всему выходило, что лучшее, что я могла сделать в данный момент, - это отсидеться в хижине, пока они не успокоятся. Высовываться за метлой было слишком опасно: что, если кто-нибудь догадался обойти домик, и вокруг него выстраивается оцепление? Я уже почти смирилась с мыслью о долгом бездействии, когда увидела, какая красавица замыкает шествие. Миниатюрная и тонкая, как тростинка, с золотисто-шоколадной кожей и длинными черными волосами, густыми и жесткими; ей удивительно шел традиционный ньямарангский наряд с узкой прямой юбкой из ярко-розового шелка и гирляндой желтых лелаваади на груди.
        Увы, все впечатление безвозвратно портил факел в руке.
        - Выходи, ведьма! - нервно потребовала красавица, и я узнала голос: это она решила, что в Трангтао вернулся Сирил. - Выходи, или я подожгу эту лачугу!
        Что ж, я была вынуждена признать, что у дражайшего кузена губа не дура, но мое положение это ничуть не улучшило. Как, впрочем, и положение всей остальной деревеньки.
        - М-да? - я рискнула выглянуть в слуховое окно. - Ветер в сторону домов, а дождя здесь явно не было достаточно давно, чтобы следом за моей «лачугой» полыхнула вся деревня.
        Видимо, это им тоже приходило в голову, потому что вместо ответа в слуховое окно прилетел багор. Я шарахнулась, запнулась о перекрученный подол и грохнулась на пол, больно ударившись копчиком и ладонями, но от шока даже не ойкнув.
        Шип пробил ржавую сетку, багор зацепился крюком и теперь висел на окне. От него мощно пахло сырой рыбой. Острие мягко поблескивало в чердачном полумраке, и на мгновение мне почудилось, что оно следит за мной… а потом раздался характерный треск, и кусок сетки вывалился наружу вместе с багром: рукоять предсказуемо перевесила.
        На чердак с любопытством заглянул робкий солнечный луч. Я оторопело смотрела, как в нем вихрятся пылинки, а внизу тем временем разыгрывалась нешуточная драма.
        - Ты с ума сошел?! А если она сейчас…
        - Топором надо было, он бы сразу пробил и сетку, и…
        - Сам бросай, раз такой умный!
        Кажется, «умный» едва ли заслуживал столь громкий эпитет, потому что за фразой последовала короткая потасовка, которую прервал раздраженный женский голос:
        - Прекратить!
        Прозвучало так властно и решительно, что снаружи на долгие полминуты воцарилась блаженная тишина, нарушаемая разве что близким прибоем да шелестящим дыханием джунглей. Я заподозрила, что Сирил, как это с ним обычно бывало, исхитрился в рекордные сроки закрутить шашни с девицей из весьма влиятельной семьи - именитой мастерицей-ювелиром или, того хуже, дочерью старосты. Неспроста же ее так безоговорочно слушают?..
        - Эй, ведьма! - повысила голос кузенова пассия. - Выходи, и никто не пострадает!
        Копчик определенно считал, что без пострадавших уже не обошлось и дальше будет только хуже. Я была склонна с ним согласиться.
        - У нас твоя метла! - настаивала красавица, разом потерявшая в моих глазах все свое очарование.
        Я даже рискнула снова приблизиться к слуховому окошку, держась в тени остатков сетки. Внизу двое мужчин предусмотрительно скрутили третьего и даже вырвали у него багор, на котором я с некоторым трудом рассмотрела следы ржавчины и непроизвольно сощурилась на владельца. Тот немедленно сбледнул и перестал вырываться, а меня внезапно озарило: да они же боятся меня сильнее, чем я - их! Оттуда эта показная агрессия, оттуда крики и оружие - уж какое нашлось! - и угрозы, которые, осуществившись, нанесли бы им самим не меньший урон, чем мне.
        И что-то я сомневалась, что всю эту перепуганную толпу сюда согнали по приказу красотки с факелом. Она трусила точно так же, как и крепкие мужчины с оружием в руках, и явно мечтала убраться подальше.
        Но того, кто велел выкурить ведьму из дома, ньямарангцы боялись больше, чем ведьминых козней, и мне это решительно не нравилось.
        - Не трогать метлу! - подражая приказному тону красавицы с факелом, рявкнула я.
        Судя по тому, как все отскочили от домика, но никто так ничего и не выронил, прикоснуться к метле и без того не рискнули, но результат проверки меня вполне устроил. Все эти люди были здесь не по своей воле, и испытывать на прочность их нервы не стоило: от страха перед неизвестностью зачастую творят куда более разрушительные глупости, чем от злости, - а они были перепуганы до колик.
        - Я сейчас выйду, - пообещала я и развернулась к лестнице, на ходу поправляя платье и пытаясь пригладить волосы пятерней.
        Разумеется, все мои попытки хоть как-то привести себя в порядок были заранее обречены на провал. Засохший болотный ил отваливался кусками, оставляя на коже серовато-белые разводы, платье было безнадежно испорчено, а распущенные волосы в многочасовом полете спутались и теперь ощутимо тянули голову назад. Никаких иллюзий я не питала: после утренних приключений я больше всего напоминала свеженький труп, самостоятельно выкопавшийся из могилы.
        Но, справедливости ради, на местных благоприятное впечатление я бы и так не произвела, а потому к посеревшим лицам и нацеленным на меня баграм отнеслась философски.
        - Ну, я вышла, - иронично выгнув бровь, сообщила я с веранды. - Что дальше?
        - Иди за мной, - буркнула красавица в шелковой юбке, до побелевших костяшек стиснув пальцы на рукояти факела.
        Я спустилась с веранды, на ходу поправив ремешок сумки, сползающий с плеча. Острия багров проследовали за мной, как зачарованные. Из-за домика показался одинокий парень с глазами-плошками. Метлу он держал в вытянутой руке, как можно дальше от себя, и ко мне не приближался. Я скользнула по нему взглядом, но настаивать на немедленном возвращении своей собственности не стала.
        Практика показала, что быть храброй на чердаке гораздо проще, нежели в непосредственном окружении вооруженных мужчин. Пусть даже они боялись меня не меньше, чем я их.
        Женщина повела меня - и весь конвой - обратно к деревушке, мимо добротных хижин в тени пальмовых листьев и маленьких придомовых святилищ, отделанных куда роскошней настоящих домов. У каждого «домика духов» стояли чаши со сладкой водой и курились самодельные благовония, отчего над деревушкой вился дурманящий дымок и носились одуревшие пчелы, а у мужчин в окружении нехорошо стекленели глаза.
        Я прибавила шагу, без труда догнав проводницу. Она скосила глаза и тоже попыталась ускориться, но узкая юбка и низкий рост так и не позволили ей оторваться от меня, не потеряв достоинства.
        - Это ваши гости приказали привести меня? - без обиняков спросила я. - Кто они?
        Женщина передернула плечами, будто мои слова были осязаемыми и осыпались на нее, как древесная труха. Собравшиеся у костра перед общинным домом жители деревни провожали ее сочувственными взглядами, а на меня старались вовсе не смотреть - опускали головы и делали вид, что поглощены рутинной повседневной работой. Получалось неубедительно: тощая девчонка мела двор едва ли не под ногами у моего конвоя, загорелая до черноты старуха скребла ножом ни в чем не повинный кокос, а плетельщик путался в узоре циновки, но все равно косился - не то на меня, не то на мою проводницу.
        - Увидишь, - сквозь зубы процедила красавица и указала подбородком на вход общинного дома, - хоть и не тебе, ведьма, оскорблять взор правнука Праатхи… но раз он пожелал - иди!
        Меня продрало холодком, и я едва не запнулась о порог, но успела вцепиться в дверной косяк и выровняться. За мной никто не пошел.
        В общинном доме царил полумрак: ньямарангское солнце безжалостно выжигало всю прохладу, и местные старались не впускать его в жилище лишний раз, притеняя окна и двери; а сегодня, должно быть, в честь темнейшего дня, всюду курились благовония, и под потолком собирался сизый дымок.
        Но человека, сидящего на почетном месте и расслабленно попивающего какую-то дрянь из запотевшей фляги, я узнала мгновенно.
        - Добрый день, мистер Чаннаронг, - процедила я сквозь зубы. - Я должна была догадаться…
        Детектив мою вежливость не оценил и демонстрировать ответную не спешил. Даже встать в присутствии женщины не потрудился: так и продолжал сидеть, подобрав под себя ноги. У меня в таком положении все моментально затекало, но местные могли не шевелиться часами, - чем Винай Чаннаронг и воспользовался, чтобы неспешно окинуть меня взглядом - с босых ног с тонкой корочкой пыли и обнаженных щиколоток до всклокоченной макушки. Он был чистокровным ньямарангцем, до невозможности типичным для своей национальности, и даже традиционное возвышение для почетного гостя не могло сгладить разницу в росте - детектив смотрел на меня снизу вверх.
        Но униженной себя отчего-то почувствовала я.
        На нем был светлый льняной костюм-двойка, дивно сочетающийся с цветочной гирляндой на шее и загорелым лицом, испещренным сеткой сухих морщин, - насколько я могла судить, сшитый по заказу, едва ли не более дорогой и стильный, чем те, что носил Джейден. Флягу украшал чеканный узор, и, когда детектив поднял ее, чтобы глотнуть свое пойло, в рукаве тяжело сверкнуло варварское золото.
        Я подавилась фразой, узнав те самые браслеты, в которых я позировала в мастерской в далеком Лонгтауне - не то пару дней, не то целую вечность назад.
        Украшения жрицы-коломче, легендарной прабабки Чаннаронга. Сегодня, в темнейший из дней, когда культ Праатхи требовал кровавую жертву, чтобы вернуть благосклонность заскучавшего бога. Здесь, в деревушке, которая яростно отвергала все блага прогресса и просвещения.
        Прохладный полумрак общинного дома резко перестал казаться уютным. В ароматном дыму затанцевали густые бесформенные тени.
        А мне вдруг вспомнилось, что к браслетам прилагался кинжал. Едва ли им Чаннаронг пренебрег так же, как монистом?..
        Я нервно вцепилась в ремешок сумки и едва не сунулась проверять содержимое, но вовремя остановилась. Чаннаронг мог и не знать, что его раскрыли, и в самом деле ждать Сирила, - может быть, даже потрудился оставить «спасителю Ньямаранга» какие-нибудь подсказки, чтобы он примчался в Трангтао на всех парах. Ни к чему сразу раскрывать все карты.
        - Признаться, я порядком испугалась, когда местные пришли к домику, что называется, с вилами и факелами, - светским тоном сообщила я, усаживаясь напротив детектива. - Прискорбно, что они до сих пор верят в детские страшилки.
        Пришлось подогнуть под себя ноги, как это обычно делали ньямарангцы, и я сразу ощутила нарастающее напряжение в коленях и лодыжках из-за непривычной позы, но держаться старалась непринужденно.
        - Весьма прискорбно, - задумчиво согласился Винай Чаннаронг и отставил фляжку, даже не подумав предложить мне - хотя бы приличия ради. - Это всегда усложняет даже простейшие задачи. Где ваш кузен, миз Марион?
        Я неопределенно пожала плечами. Предполагалось, что Сирил вернется в домик на болотах, но, насколько я знала дражайшего кузена, даже в столь тривиальной задаче, как отсидеться в безопасности, он наверняка измыслил какой-нибудь подвох.
        - Разве обвинения с него не сняты? - поинтересовалась я.
        Детектив покачал головой.
        - Бросьте, миз Марион, - с отеческой укоризной сказал он. - Вы прекрасно понимаете, почему я здесь и с какой целью поджидаю Сирила Кантуэлла или, вернее будет сказать, Сирила Аллистера. Вы ведь узнали браслеты… хоть так и не догадались, зачем они на самом деле нужны. Впрочем, чего еще ждать от ведьмы?
        Я застыла, занеся руку над ровным рядком пузырьков в органайзере, так и не предложив детективу выпивку, как собиралась изначально.
        Пожалуй, наивно было надеяться, что он выяснил подноготную Сирила, но не поинтересовался моей.
        - Вам вечно кажется, что, раз все идет так, как заведено, то больше ничего и не нужно - ни знать, ни делать, - так тяжко вздохнул Чаннаронг, словно всей душой болел за ведьм и их просвещение. - Не трудитесь искать свое дурное пойло. Этими потугами на колдовство можно пронять разве что какого-нибудь вайтонского деревенщину, который ничего сложнее фокусов на ярмарке не видел.
        Я вытащила руку из сумки и задумчиво склонила голову к плечу.
        - И чем же вы намерены пронять меня, мистер Чаннаронг? - поинтересовалась я. - Эта толпа за порогом ничем вам не поможет - они боятся меня не меньше, чем вас. А я моложе, крепче и гибче…
        Он расхохотался - так искренне и внезапно, что я осеклась на середине фразы.
        - Ведьмы! - простонал сквозь смех детектив. - Как решат, что метод правильный, так на другие и не смотрят!
        Я оскорбленно вскинула голову, но тут Чаннаронг вытащил из потайной кобуры столь весомый аргумент, что пришлось невольно признать его правоту.
        - Колдовство и амулеты - это, конечно, хорошо, - с кривоватой улыбкой признал детектив и взвел курок, - но кое с чем им не тягаться. Руки вверх!
        Я обреченно подумала, что где-то это уже видела. И покорно подняла безоружные ладони.
        Общинный дом оказался полон сюрпризов. Сразу за огромной общей комнатой, где все жители деревни обычно собирались по праздникам, обнаружилась маленькая темная каморка без окон, зато с какой-то подозрительной лавкой неприятно алтарного вида. К ней-то меня и примотали в четыре руки - достопамятная красотка и чрезмерно удачливый метатель багров. Сам Чаннаронг предпочел наблюдать с безопасного расстояния, не опуская оружия. Единственное, что он соизволил сделать лично, так это всунуть мне кляп из какой-то цветастой тряпки, кошмарно пахнущей рыбой, - и то потому, что недобровольные помощники перетрусили.
        Если детектив рассчитывал, что я начну биться в истерике, умолять отпустить меня и обещать все блага мира в обмен на свободу, то знатно просчитался. Не то чтобы мне не хотелось, но реакция организма на стресс после нескольких ночей без сна была однозначной. Стоило низенькой двери захлопнуться за спинами негостеприимных хозяев, как я подергала руками, привязанными к ножкам «алтаря», убедилась в безнадежности своего положения… и попросту отрубилась.
        А проснулась от тишины.
        Главной особенностью ньямарангской архитектуры были смехотворно тонкие стены и щели в перегородках. В тростниковых хижинах свободно гулял ветер - и звуки, которые он приносил: разговоры с улицы, музыка от общего костра, чей-нибудь храп, тяжелое дыхание танцоров, топот ног и взрывы смеха. Тишины не было никогда и быть не могло, но сейчас я слышала только близкий прибой - и тот приглушенно, слабо: коралловый риф не подпускал к деревушке ни высокие волны, ни глубинные течения.
        На мое невнятное мычание сквозь кляп никто не откликнулся, и вот тогда мне стало по-настоящему страшно.
        Темнота не позволяла определить, сколько времени прошло, но в общинном доме все еще тяжело пахло благовониями и поджаренным на костре мясом, значит, на дворе все еще темнейший из дней. Но куда все подевались?
        От страха меня затошнило, и пить захотелось еще сильнее. Я попыталась сжать зубами язык, чтобы вызвать хотя бы приток слюны, но из-за кляпа толком ничего не вышло. Зато от движения очнулись руки, уже несколько часов привязанные над головой, и плечи отозвались такой чудовищной болью, что у меня слезы навернулись.
        Блестяще, Марион. Что дальше?
        Привязывали меня на совесть: туго, не жалея крепкой веревки. Стоило пошевелить запястьями - и она, казалось, затянулась еще туже, оставив на коже болезненно-жгучие следы, но на мой сдавленный стон никто не отозвался так же, как и на первый зов. Лишенная возможности осмотреться, я вся обратилась в слух, но ничего утешительного не услышала. Только шумели волны, да ветер заигрывал с листвой в джунглях, опасно подступающих к самой деревушке.
        В голове зазвенело, и я зажмурилась до цветных кругов перед глазами.
        Паника не поможет. Особенно если деревня действительно опустела за один день - на крики скорее зверье сбежится, и мне еще очень повезет, если оно окажется пуганым или недостаточно настойчивым, чтобы ломиться за добычей во внутренние помещения прокуренного дома. Я заставила себя замолчать и дышать ровно.
        Давай, Марион, включай голову. Помощи ждать неоткуда.
        Телефона в деревушке нет. Был один на медицинском посту, но его отключили, когда пост закрыли. Значит, Чаннаронг не мог получать информацию оперативно и действовал, исходя из того, что знал.
        А знал он ровно то, что Сирил не явился в Трангтао, одержимый идеей о мести, а вместо него прилетела я - и попыталась изобразить святую невинность, но явно просчиталась. Чаннаронг мог оставить меня в заложниках, и рано или поздно дражайший кузен примчался бы выручать меня: отправлять подручных на разборки с колдуном он бы точно не стал. А у детектива появился бы шанс заграбастать Сирила, что бы он там для этого ни планировал сделать.
        В пользу этой версии говорило то, что я все еще была жива. Против - то, что Чаннаронг тоже куда-то запропастился.
        Ладно, кто-то должен был дать знать Сирилу, что у меня неприятности. Но не всей же деревней телефон искать пошли!
        Я снова подергала за веревки. Они непреклонно впились в запястья и щиколотки, а я поняла, что не только хочу пить, но еще и в обратном процессе весьма заинтересована. Долгое отсутствие тюремщиков теперь вызывало не тревогу, а злую, отчаянную досаду: нашли момент устраивать тут фокусы с исчезновением!
        Веревки многообещающе потрескивали, но держались крепко, а кожа под ними теперь горела, как обваренная. О жреческом кинжале я вспоминала даже с некоторой нежностью - вот бы мне его сейчас!
        Я глухо и невнятно выругалась в кляп и дернулась всем телом. Лавка стояла, как вкопанная, словно была не выточена из цельного куска ствола, а отлита из камня. Уже посещавшие меня алтарные ассоциации заиграли новыми красками, и я, не выдержав, протяжно застонала и рванулась набок.
        Лавка все-таки была деревянной и продемонстрировала свою гнусную натуру, внезапно поддавшись. На мгновение я застыла на самом краю, едва не плача из-за тянущего ощущения в плече и жуткого чувства потерянного равновесия за секунду до падения, - а потом все-таки грохнулась набок. Вместе с лавкой.
        Каморкой, по всей видимости, не пользовались давно, и на полу скопилась пыль и вездесущий мелкий песок, от падения взвившийся в воздух. У меня засвербело в носу, и, едва я успела оклематься от боли в руках и ушибленном бедре и подумать, что все это не к добру, как расчихалась, едва не задохнувшись, но наконец-то смогла выплюнуть кляп.
        Избавиться от мерзкого привкуса во рту оказалось гораздо сложнее. Я все-таки тяпнула себя за язык и тут же сплюнула, но помогло это только отчасти. Пить хотелось все сильнее, в ушах шумело, а низ живота закрутило вовсе нестерпимо.
        Зато веревка с левого запястья теперь уходила прямиком в тесную щель между лавкой и полом. Я подергала рукой и услышала самый сладкий звук на свете: тихий шелест и треск перетирающихся волокон.
        Оставалось надеяться, что веревка перетрется раньше, чем моя рука.
        …рука сдалась первой.
        Проклятая веревка оказалась такой волокнистой и жесткой, что кожа на запястье уже на пятой минуте превратилась в какое-то кошмарное темно-бордовое месиво. Вдобавок кровь моментально пропитала веревку, и та начала скользить между лавкой и полом с издевательской легкостью.
        Я сжала пальцы в кулак - даже это было больно - и все-таки позорно разревелась, уткнувшись себе в плечо и давясь всхлипами.
        Не то чтобы я не знала, чем чревата работа под прикрытием и участие в больших играх. Но до сих пор как-то выходило, что действительно серьезные неприятности обходили меня стороной, куда бы я ни лезла.
        Может быть, потому, что это был первый раз, когда я ослушалась прямого приказа и пошла наперекор отцу?
        Поклялась бы, что больше так не буду, но, справедливости ради, будь у меня возможность отмотать время назад и подчиниться, я бы все равно этого не сделала. Что такое мое раскроенное запястье против рассудка Линдсей, безопасности Сирила и Джейдена и благополучия всех тех бедолаг, чья главная ошибка в жизни заключалась в том, что они родились в Свамп Холлоу?
        Потому что, будем честны, пока что все мои повреждения ограничивались кожей под веревками. Гордость - и та пострадала сильнее.
        Оставалось только приложить все усилия, чтобы так и оставалось.
        Дергать левой рукой я больше не стала и обернулась к правой, но быстро оставила эту идею. Если уж не удалось перетереть веревку об две поверхности разом, нечего надеяться справиться с помощью одной лавки - только второе запястье добью. Нужно искать другие варианты.
        Я сощурилась, силясь рассмотреть хоть что-то вокруг себя, но тоже не слишком преуспела. Похоже, треклятая лавка была единственным предметом обстановки. Кроме нее, имелся разве что дощатый пол да вязанки ароматных трав под потолком.
        - Да чтоб тебя!.. - простонала я - и тут же умолкла.
        Неестественную тишину наконец-то нарушил звук шагов.
        Они прошелестели по мелкому песку перед общинным домом, протяжно скрипнули старыми досками на веранде и, наконец, невыносимо медленно приблизились к каморке. Я извернула шею, чтобы рассмотреть хоть что-то, но тут визитер распахнул дверцу, и солнечный свет, пусть даже и приглушенный близким закатом, заставил меня зажмуриться. Увидеть я успела только мужской силуэт, по-ньямарангски узкокостный и невысокий, и опознавать его пришлось по голосу.
        Благо при виде опрокинутой лавки и залитых кровью досок пола визитер не смолчал.
        - Мастер Чаннаронг! - истошно завопил мужчина - тот самый меткий метатель багров, чтоб ему икалось! - и, когда ему тоже никто не откликнулся, бросился бежать. Судя по топоту - куда-то за общинный дом, где, по моим воспоминаниям, не было ничего, кроме глубокого оврага, в сезон дождей вечно заполненного цветущей зеленой водой.
        Я с недоумением покрутила головой, едва подавив разочарованный стон: хоть кто-то живой, и того спугнула!
        Парня можно было понять: в скупом свете, сочащемся через приоткрытую дверь, лужа крови на полу смотрелась жутко. На самом деле ее было не так много, но я размазала ее по доскам, пытаясь перетереть веревку, а некрашеная древесина с готовностью впитала все, что на нее пролилось. А лицо у меня наверняка опухло от слез…
        Что ни говори, производить впечатление на представителей противоположного пола я умела. Только совершенно не то, которое обычно требовалось.
        - Мастер Чаннаронг! - донесся до меня приглушенный расстоянием вопль.
        Я еще разобрала недовольный отклик, а потом все снова стихло, словно перепуганный парень с багром мне примерещился. В обратном убеждала разве что приоткрытая дверь в большую комнату общинного дома, все еще освещенную закатным солнцем. Я помедитировала на кружащие в одиноком луче пылинки: ничего толкового в голову все равно не шло, - пока за домом не раздался звук шагов. Куда более тяжелых, чем у молодого парня - пусть и с багром.
        «Мастер Чаннаронг» изволил явиться на зов. Как был, в дорогом льняном костюме с какими-то темными пятнышками на груди, с засученными рукавами, из-под которых заговорщически подмигивало варварское золото жреческих браслетов, и кинжалом в руке.
        Лезвие было испачкано в алом.
        Я запоздало осознала, что за пятнышки усеяли щегольской светлый пиджак, и в ужасе вжалась в треклятую пыточную лавку, как в нежнейшую из перин.
        - Только дернись еще раз, - сквозь зубы процедил детектив, небрежно вонзив кинжал в дверной косяк, и принялся выпутываться из безнадежно испорченного пиджака. - Издай хоть звук - и ему конец.
        - Кому ему? - искренне удивилась я.
        И только умолкнув, услышала далекий гул автомобильного двигателя.
        Опознавать моторы по звуку я еще не научилась, но первая мысль, посетившая меня, была такой глупой и притягательной одновременно, что я зажмурилась и до крови прикусила себя за щеку, отгоняя неуместные надежды.
        Джейден сейчас должен вести многозначительные беседы с поставщиками ивуарина и всячески демонстрировать проньямарангскую позицию. Он никак не может быть здесь, это значило бы, что он еще днем не выдержал и уехал из Кроуфорд-холла, не сделав и половины из задуманного!
        Чаннаронг, разумеется, не потрудился внести хоть какую-нибудь ясность - попросту захлопнул дверцу, даже о кляпе не вспомнив. Снова очутившись в кромешной темноте, я отчаянно заморгала в надежде, что глаза привыкнут, но законы подлости снова вступили в свои права. Пришлось опять изо всех сил напрягать слух, чтобы не пропустить что-нибудь жизненно важное.
        Колеса шуршали по асфальту. Цивильная дорога обрывалась у заброшенного медицинского поста, а дальше начинался мелкий песок, в котором недолго было и увязнуть, - так что водитель подъехал так близко, как смог, и заглушил двигатель. Хлопнула дверца автомобиля.
        Подспудно я ожидала услышать мужскую поступь: чуть шаркающую, неравномерную, когда Джейден замирал, заметив что-нибудь любопытное, или, напротив, медитативно ровную, когда он брел, погрузившись в свои мысли.
        Но вместо этого по асфальту деликатно стукнула пара каблучков, и уверенный женский голос велел:
        - Подождите здесь, мистер Браун. Это ненадолго.
        Я беспомощно вытаращилась в темноту. Линдсей-то сюда каким ветром принесло? И куда, ради всего святого, смотрел Элиас?!
        Каблучки выстучали неспешный ритм по асфальту и, судя по всему, безнадёжно утонули в песке. Впрочем, я была готова поклясться, что даже это не помешало Линдсей уверенно двигаться вперёд с таким видом, словно она всю жизнь прогуливалась по пляжу на шпильках и не находит это сложным или неудобным, - отчего сложно и неудобно становилось всем окружающим. Хотя бы потому, что не потрудились должным образом встретить леди или, на худой конец, достроить дорогу.
        - Есть здесь кто-нибудь? Я хотела бы поговорить со старостой! - чуть повысив голос, возвестила Линдсей и тотчас же вернулась к обычной громкости. - О, детектив Чаннаронг, какой приятный сюрприз!
        Хамить наследнице губернатора, что характерно, колдун не стал.
        - Я здесь по просьбе моего жениха, - как ни в чем не бывало прощебетала Линдсей. - Джейден задумался об использовании драгоценных кораллов в скульптуре, и попросил меня взглянуть на «кожу ангела» из Трангтао. К сожалению, никто не знал, кому звонить, чтобы предупредить о моем визите. Я не вовремя?
        «Еще как!» - обреченно подумала я, но не издала ни звука: перед глазами у меня потемнело еще сильнее - если это вообще было возможно.
        «Жениха»? Но они же… она же сама пыталась аккуратно донести до меня, что никакой ей Джейден не жених!
        - Мне очень жаль, что вы проделали весь этот путь впустую, леди Линдсей, но староста сейчас в море, - ровным голосом ответил Чаннаронг. - Слишком короткий световой день, он не желает терять ни минуты. Но он мой давний знакомый, так что, если пожелаете, я попрошу его прислать образцы в Мангроув-парк.
        - Правда? - обрадовалась Линдсей. - Это было бы очень любезно с вашей стороны, детектив! Может быть, вы присоединитесь к нам за чаем завтра? Джейден тоже будет. Вы просто обязаны рассказать ему об этом месте, здесь так живописно!
        Я окончательно перестала улавливать суть происходящего. Что она творит?! Зачем ей понадобилось зазывать колдуна к себе в дом, неужели Джейден не рассказал, что происходит?..
        Щебетала Линдсей так, словно и в самом деле понятия не имела, кто и зачем убил её лучшую подругу: в считанные минуты уговорила детектива заглянуть в Мангроув-парк, осыпала комплиментами национальный колорит отрезанной от цивилизации деревушки, добилась клятвенных заверений, что Джейдену доставят лучшие образцы драгоценных кораллов, перламутр и жемчуг, и… вежливо откланялась.
        Чаннаронг попрощался, и в его голосе звучала какая-то подозрительная задумчивость. А я так и осталась не то висеть на лавке, не то лежать на боку - в глубоком шоке и разочаровании.
        Что это сейчас было?!
        Если она приезжала не за мной, то почему ссылалась на Джейдена? А если за мной, то почему умчалась, даже не попытавшись завести разговор о пропавшей компаньонке?.. Впрочем, в растерянности я пребывала недолго. Ровно до тех пор, пока не услышала негромкий треск, шелест и - змеиное шипение.
        Меня резко перестали волновать судьбы влиятельных леди и их отношения с богатыми наследниками фабрик и ферм. Зато традиционную ньямарангскую архитектуру со щелями во всех стенах и полах я немедленно помянула недобрым словом, но на помощь мне, разумеется, никто не пришел: судя по звукам, Чаннаронг вообще предпочел куда-то уйти, оставив драгоценный кинжал издевательски торчать из дверного косяка рукоятью внутрь. Мол, что же пленница сможет с ним сделать, привязанная по рукам и ногам?
        У пленницы был ряд фантазий на этот счет, но с жестокой реальностью они соотносились плохо.
        Шипение стихло. Сколько бы я ни прислушивалась, больше ничего различить не удавалось, и я уже понадеялась было, что змея убралась восвояси, но законы подлости еще не отыгрались на мне.
        Прикосновение к ноге было шершавым, холодным и сухим. Длинное тело неспешно обвилось вокруг щиколотки и двинулось вверх по ноге, обвивая ее тугими кольцами, и тогда я все-таки закричала.
        Змея будто бы отозвалась, но намерений не изменила: переползла к туловищу, плотно обхватив талию, напитываясь моим теплом с каждым пройденным сантиметром, переместилась ближе к лицу. На мои крики никто не отзывался, и тогда она обвилась вокруг руки, еле слышно зашипела - и, наконец, добралась до растертого в кровь запястья.
        В темноте послышался характерный хлопок, и я резко замолчала. Полетевшие во все стороны клочки змеиной кожи весьма способствовали тому, чтобы держать рот закрытым, а глаза - зажмуренными.
        - Так и виси, - хладнокровно посоветовал знакомый голосок - вроде бы детский, но с серьезными, совершенно взрослыми интонациями. Я кивнула, и в самом деле не рискнув хотя бы приоткрыть глаза, - не столько из-за согласия, сколько от шока.
        Кровь ведьмы способна на время придать ее фамилиару облик нерожденного ребенка. Но мой фамилиар - это пятнистая кошка-рыболов, а вовсе не змея!
        Или мама на то и рассчитывала, когда советовала прикормить мангровую бойгу Нарит? Но что теперь будет с моим настоящим фамилиаром?..
        Саму змею такие тонкости волновали мало. Мягкие ручонки схватились за веревку на правом запястье и потянули. Узлы не поддавались, а вожделенный кинжал, воткнутый в дверной косяк, был слишком высоко для маленького ребенка.
        Девочка попыталась еще раз, с путами на обеих ногах и - с превеликой осторожностью - на многострадальном левом запястье, но там дело оказалось и вовсе безнадежным: веревка пропиталась кровью, и теперь отделаться от нее можно было разве что вместе с рукой.
        - Постой, - решившись, растерянно произнесла я, - а где?..
        - Не пролезла, - лаконично отозвалась девочка, - но мысль дельная.
        Я расслышала детский топоток, смешной и немного неуклюжий, и все-таки рискнула открыть глаза, но это мне не слишком помогло. Зрение протестовало против плохой освещенности и позволило разглядеть только нескладный силуэт в темном платьице, пробежавший мимо меня куда-то к дальней стене. Что фамилиар Нарит (или все-таки теперь мой?) намеревался сделать, я уже не видела, но характерный треск и тусклый солнечный луч, прочертивший расширяющийся клин на серых досках пола, говорили сами за себя.
        Мангровую кошку в таком освещении заметить практически невозможно. Она стелется над полом, сливается с тенями, беззвучная и быстрая, словно маленькая смерть в уютной пятнистой шубке. Только раз блеснул хищный зеленый отсвет от кошачьих глаз, жалобно скрипнуло отсыревшее дерево, - и на пол со стуком упал кинжал с драгоценной золотой рукоятью.
        Девочка подхватила его так проворно, что скользнувшая к луже крови кошка едва не напоролась на острие, ревниво зашипела и скорее мазнула боком по раскроенному запястью, не то запасаясь силой, не то метя территорию. Я предсказуемо взвыла от боли и даже не успела захлопнуть рот, когда во все стороны ударил чудовищный шерстяной фонтан, и на месте рыболова очутилась маленькая девочка.
        Нескладная, слишком высокая для ее возраста, в темном платьице. Похожая на первую, как две капли воды.
        Как близнецы с последней статуэтки Джейдена.
        - Что?.. - пролепетала я, уже ничего не соображая от шока и боли.
        Но девочки переглянулись и, не тратя времени на объяснения, дружно метнулись к веревкам. За сосредоточенным сопением, по-детски громким и частым, я до последнего не слышала приближающиеся шаги - пока они не загремели над самым ухом, приближаясь к каморке.
        Я все-таки докричалась. Только теперь меня это совершенно не радовало.
        Первой девочки перерезали веревку на правом запястье, явно рассчитывая, что дальше я смогу справиться сама, но затекшее тело слушалось плохо. Лишенная поддержки рука безвольно ударилась об пол, и я беспомощно застонала от боли - не столько в отшибленной ладони, сколько в занывшем плече.
        Фамилиары еще успели подсунуть кинжал мне под онемевшие пальцы и метнуться за алтарную лавку, а в следующее мгновение дверь каморки распахнулась во всю ширь, являя моему взору Виная Чаннаронга - уже почему-то без браслетов, зато с отчаянно чадящей масляной лампой, которая не столько разгоняла сгущающиеся сумерки, сколько плодила танцующие тени в углах.
        Пальцы сами собой сомкнулись вокруг рукояти кинжала. Чаннаронг от неожиданности застыл, явно не зная, куда девать лампу: урони ее - и хижина полыхнет, отвлекись, чтобы поставить куда-нибудь, - так и вооруженная пленница времени даром терять не станет!
        Я тоже замерла. Терять времени даром и правда не хотелось, но левая рука и обе ноги все еще были примотаны к лавке и уже напрочь потеряли чувствительность (что, впрочем, в случае левой руки только радовало), и всерьез угрожать чем-либо детективу я смогла бы только в том случае, если бы решила метнуть в него кинжал. Но метать свое единственное оружение из настолько неустойчивой позиции я не рискнула. Промахнусь - останусь безоружной, попаду - Чаннаронг выронит масляную лампу, и никто не сможет гарантировать, что я успею рассечь путы и удрать прежде, чем задохнусь в дыму - или еще что похуже.
        - Как ты его взяла?! - неприятно резким голосом спросил Чаннаронг и потянулся свободной рукой за спину.
        Я вспомнила про пистолет и стиснула зубы. Стоит ему выхватить оружие - и все мои призрачные преимущества перестанут что-либо значить.
        Идея метнуть кинжал вдруг стала казаться невероятно, до идиотизма притягательной, и я едва так и не сделала, - но в этот момент на детектива все-таки рухнула огромная черная змея, тихо прокравшаяся вдоль потолочной балки.
        Масляная лампа со звоном упала на пол. Детектив пошатнулся под весом змеи и все-таки пальнул куда-то в потолок. Вниз посыпалась соломенная труха, припорошившая осколки мутноватого стекла. В них уже отражалось рыжеватое пламя, бодро растянувшееся по всей масляной лужице, и в воздухе пряно запахло травяным дымом.
        Счет пошел на секунды. Я судорожно принялась перепиливать веревку на левой руке, чтобы согнуться и освободить ноги. Детектив наконец отбросил идею пристрелить повисшую на нем змею и теперь пытался схватить ее за голову, избегая укуса: для человека яд мангровой бойги смертельной опасности не представлял, но ничего приятного не сулил в любом случае, - да и едва ли Чаннаронг успел педантично определить, к какому виду относилась свалившаяся на него тварь.
        Кинжал сорвался с узла и больно оцарапал лодыжку. Я с остервенением ругнулась и наконец-то высвободила ноги, но встать смогла только со второй попытки, когда из-за алтарной лавки выскочила маленькая девочка и с недетской силой подперла меня под плечо.
        Чаннаронг при виде нее на мгновение замер - и навел на фамилиара пистолет, позабыв о змее на плечах. Я дернулась всем телом, инстинктивно задвигая ребенка себе за спину… и впервые увидела призраков, не проводя никаких ритуалов, никого не вызвав и даже не применив пару зеркал.
        Они вились вокруг Чаннаронга - сонмы полупрозрачных тел, истаивающих под прямым взглядом, но неизменно проявляющихся, стоило только чуть повернуть голову. Ньямарангцы, вайтонцы, дезервийцы, мужчины и женщины, седые старики и угловатые подростки - их было так много, что на мгновение за трепещущим нагромождением призрачных силуэтов я перестала видеть самого детектива.
        Зато рассмотрела, что все привидения были словно привязаны к карманам брюк. И каким-то подспудным, необъяснимым чутьем поняла, куда же исчезли тяжелые золотые браслеты.
        Змея приподнял голову и зашипела детективу прямо в ухо. Тот шарахнулся, ударившись плечом в дверной косяк и осоловело хлопнул глазами.
        Кинжал в руке вдруг показался мне лёгким, как перышко. Я стиснула пальцы на рукояти - и высоко прыгнула через огонь, поджимая ноги, сама не до конца понимая, что делаю и зачем. Это было чем-то сродни тому трансу, в который я погружалась, когда позировала Джейдену в его студии в далёком Кроуфорд-холле. Все вдруг стало предельно простым и кристально ясным, словно кто-то вёл мою руку и нашептывал на ушко правильные решения.
        И клинок вспорол призрачные нити привязей с обманчивой легкостью, - кажется, ещё до того, как я осознала, куда указывает острие кинжала.
        Полупрозрачные тени на мгновение замерли, а потом вдруг разом рванулись прочь, - будто в сгущающемся дыму распустилась жутковатая белесая хризантема. Я нырнула прямо в неё, отсекая нити от второго браслета, и на меня благодарно сиганула мангровая змея.
        Под её весом я пошатнулась куда сильнее Чаннаронга и вылетела в общую комнату, но тут же остановилась и беспомощности обернулась: бросить оглушенного человека в пылающем доме я не могла, что бы этот человек ни натворил. Вдобавок в каморке осталась кошка… но она-то выскользнет в ту же щель, через которую пробралась внутрь, а с Чаннаронгом-то что делать?!
        Я обречённо ругнулась и, схватив детектива за рукав, потянула к выходу. Чаннаронг как-то подозрительно легко подчинился, судорожно хватая ртом воздух. Я проволокла его до погасшего кострища на песчаной площади перед общинным домом, выпустила - и снова обернулась, ругаясь сквозь зубы.
        Здесь и правда не было дождя. Оставь все как есть - деревня исчезнет в считанные часы.
        Я до крови прикусила щеку.
        Здесь жили люди, способные привязать беззащитную женщину к алтарю, потому что им так велел сделать мужчина с правильной кровью в жилах. Зачем он водил их в джунгли в темнейший из дней, когда древние ньямарангцы приносили кровавые жертвы? Все ли жители деревни вернутся домой к утру, и не окажется ли, что где-то возле деревни пропадают путники?
        Эти люди грозились сжечь мой дом, один из них метнул в меня багор, а их дорогой гость едва не пристрелил фамилиара и неизвестно чего хотел от меня самой, но…
        Уйти было бы неправильно.
        Я подхватила грязный подол платья и переставила ноги, отыскивая правильную позицию. А потом затянула пронзительную мелодию, вырисовывая стопами волнистые линии в сухом песке.
        Увидь это кто-то из деревни, и больше бы со мной никто не заговорил. У местных было весьма специфическое представление о ведьмах, а меня было трудно спутать с приличной вайтонкой, чудом вырвавшейся из плена.
        Я пела и рисовала воду на песке, и песок отзывался: линии шелестели и множились, как беспокойные волны, чистые до кристальной прозрачности, тёплые и безжалостные, как вечерний прилив. Джунгли грозно потрясали тёмными ветвями, плодя шорохи и заглушая птичьи крики. Ласково терся о берег близкий прибой, и в его размеренных движениях чудилось что-то сродни моему танцу.
        Ветер поменял направление и хлестнул по воздуху моими распущенными волосами. Они взметнулись ещё одной волной, густой и чёрной, закрывая звезды - одну за другой.
        Примчавшаяся с востока огромная туча охотно приняла участие - и тут же обрушилась на деревушки колоссальным ливнем. Я вымокла моментально, крупные капли молотили по голове с таким отчаянием, словно ещё надеялись достучаться до здравого смысла, - но не преуспели.
        Я выпустила отяжелевший от воды подол, влажно шлепнувший по обнаженным ногам, и огляделась в поисках Чаннаронга: он стоял рядом, когда я начинала танцевать, но потом словно сквозь землю провалился, оставив меня терзаться вопросами, что же я такого сделала с браслетами.
        Как бы то ни было, терзаться я предпочла на бегу, но далеко уйти не успела.
        Дождь моментально пропитал песок и разлил по деревенской тропе цепочку мутных луж, беспокойно плещущихся под падающими каплями. Редкие обломки ракушек и мелкие камешки под ногами стало невозможно разглядеть, и я сначала сильно ссадила стопу, - а потом вовсе запнулась обо что-то холодное и гладкое и растянулась во весь рост, выронив кинжал и только чудом не придавив мангровую бойгу. Мокрый песок смягчил удар, но змея все равно предпочла поспешно сползти с моих плеч, а я с досадой дрыгнула ногой, стряхивая налипший сор… и сдавленно ахнула, когда в ответ на резкое движение из лужи вдруг выкатился знакомый золотой браслет.
        Куда же Чаннаронг так спешил, что обронил бесценное прабабкино наследство?
        Как бы то ни было, раз к браслету были привязаны мертвые, значит, он тоже часть ритуала, и колдун без него ослабнет. Не говоря уже о том, как будет счастлив Джейден, заполучив образец подлинного ювелирного искусства жриц-коломче!
        Я подхватила браслет и уже как-то привычно защелкнула его на лодыжке. Спохватившись, обернулась и обшарила ближайшие лужи, по запястье всаживая руку в мутную воду; но вместо потерянного клинка почему-то нашла второй браслет, на этот раз - на руку, и вздрогнула, когда приглушенное эхо вдруг выкатило из близких джунглей отчаянный вопль: разлитое масло вода затушить не смогла, и, хоть жилые хижины остались невредимыми, над общинным домом поднимался дым.
        Раз его заметили, скоро здесь будет вся деревня. Мне совершенно не хотелось вести с ее «чудесными» жителями разъяснительные беседы, и я снова принялась шарить под водой, обдирая распаренную кожу о ракушки. Крики приближались. Я уже отчаялась и поднялась на четвереньки, собираясь сбежать хотя бы безоружной, но кинжал словно сам нырнул в руку. Я сжала теплую рукоять и бросилась к дороге: оббегать старый ведьмин домик на отшибе и шептать над метлой не было времени, зато кое-какое впечатление о манере Линдсей работать с людьми у меня уже сложилось.
        Я не ошиблась: в густых зарослях чуть в стороне от деревни стоял новенький ярко-красный автомобиль с круглыми фарами. Из заднего окна с неизбывной тоской выглядывала мокрая насквозь кошка-рыболов и сама леди Линдсей в безнадежно мокром платье. Шофер сохранял профессиональную невозмутимость, но по нему уже было видно, как тяжело она ему дается: мангровая бойга облюбовала спинку пассажирского сиденья рядом с водительским креслом и всем видом демонстрировала, что ей-то как раз хорошо.
        - Ох, слава всем святым! - с облегчением выдохнула Линдсей, самолично открывая мне дверь. - Садись скорее! Я уже боялась, что ты не догадаешься…
        Я с сомнением покосилась на светло-бежевую обивку сиденья, но уговаривать себя не заставила: дождь и не думал стихать, словно решив отыграться за все солнечные дни разом. Деревушке это было только на пользу, а вот автомобильному салону, увы, нет, и шофер покосился на меня с точно таким же выражением лица, с каким смотрел на змею. Я машинально потянулась к сумке - и с досадой вспомнила, что ее-то у меня как раз и отобрали.
        Слетала пополнить запасы, называется!
        - Как ты здесь оказалась? - спросила я, забившись в самый угол, чтобы не испортить Линдсей платье. - Я думала, Джейден обратится к тебе за помощью…
        - Именно так он и поступил, - подтвердила Линдсей, - когда к нему в мастерскую примчалась какая-то девочка и сказала, что ты в беде и ему всенепременно нужно отвезти к тебе змею и дикую кошку, иначе тебе несдобровать. Сам Джейден уехать не мог, у него весь день по минутам расписан, но он клятвенно заверил меня, что звери никому не повредят.
        Судя по лицу шофера, он до сих пор сохранял некоторое недоверие к словам наследника Кроуфорд-холла, но возражать госпоже не решался. Я была воспитана несколько посвободнее.
        - Какая-то девочка? - переспросила я.
        Кошка-рыболов раздраженно мявкнула и ткнулась лбом мне под руку, выпрашивая ласку за отлично организованную спасательную операцию, и тогда-то я и заподозрила неладное.
        Сами фамилиары могут говорить только со мной. Чтобы донести что-то до других людей, им нужно сменить форму, превратившись в нерожденных детей, - а для этого необходима ведьмина кровь. Подходящей ни в Мангроув-парке, ни в Кроуфорд-холле ни у кого не было.
        Если только треклятая кошка и в самом деле не нашла будущего отца. Но если бы им был Джейден, она сменила бы форму еще тогда, в парке Дейзи-раунд, когда оцарапала его, чтобы отправить домой! Или… потому-то он и отошел от чар так легко, что на самом деле никакого заговора на крови не было?
        Я с подозрением покосилась на пушистого фамилиара, взглядом обещая ему долгий и обстоятельный разговор. Но фамилиар был в первую очередь кошкой, а потому на безмолвные угрозы не реагировал и бессовестно ластился то ко мне, то к Линдсей всю дорогу до Мангроув-парка.
        Линдсей заметно нервничала, но я так замерзла и устала, что не нашла в себе сил выяснять, из-за чего, и попросту отключилась на заднем сиденье на несколько часов. Благо ответ на мой вопрос нашелся сам собой, когда из-за деревьев показалась каменная громада особняка, закрывшая собой пушистые тропические звезды. В окнах парадной гостиной горел свет, а возле кухни и вовсе царила такая суета, словно Мангроув-парк почтил своим присутствием сам король, не меньше.
        - У вас гости?
        Линдсей отрывисто кивнула.
        - Мама в ярости из-за моей разорванной помолвки, - вздохнула она. - Кажется, у нас под крышей собрались все холостые мужчины Лонгтауна от восемнадцати и до восьмидесяти, и мама рассчитывала, что я найду себе нового жениха сегодня же. Мне пришлось сказаться больной, чтобы ускользнуть, и то не обошлось без помощи Элиаса.
        Я не без иронии отметила, что как-то пропустила тот момент, когда неизменный «мистер Хайнс» для Линдсей превратился в просто Элиаса, но тактично промолчала.
        - Марион, мне очень жаль, но если мама узнает, что я привезла тебя домой… - Линдсей запнулась и подавленно умолкла.
        - Ничего страшного, - быстро заверила я ее - и в этот момент свет фар выхватил из ночного сумрака щегольской темно-синий автомобиль с белой крышей, припаркованный у обочины чуть поодаль от подъездной дорожки к особняку.
        Внутри у меня все перевернулось.
        Джейден стоял, скрестив руки на груди и прислонившись к водительской дверце, и выбивал носком ботинка нервный ритм на асфальте. Свет фар заставил его резко выпрямиться и неосознанно податься вперед - и тут же назад, прочь с дороги.
        - Кажется, вопрос уже решен, - не своим голосом констатировала я.
        Шофер, ни о чем не спрашивая, остановил машину прямо на подъездной дорожке. Меня еще хватило на то, чтобы вежливо поблагодарить его и Линдсей за спасение, а потом голова все-таки благополучно отключилась, и я выскочила из автомобиля, так и не дождавшись, когда же он припаркуется как следует.
        Пассажирская дверца коротко хлопнула за моей спиной. Джейден шагнул было навстречу, но резко остановился и переступил с ноги на ногу, явно с трудом подбирая слова, - а потом раздраженно махнул рукой и, так ничего и не сказав, попросту схватил меня за плечи и притиснул к себе.
        А я еще как-то отстраненно подумала, что в машине позади сидит его бывшая невеста, которой совершенно ни к чему видеть подобные сцены; что платье на мне так и не высохло, а выполаскивать песок из волос я теперь буду до скончания века… их было много, этих чудовищно благоразумных, правильных и совершенно несвоевременных мыслей, которым я так и не придала должного значения.
        Зато как-то само собой получилось, что я прижалась щекой к его щеке, комкая тонкую ткань рубашки на его спине, жадно прислушиваясь к чужому дыханию и биению сердца, чуть не плача от всеобъемлющего облегчения. Всем существом понимая: это ведь именно то, чего мне не хватало весь этот невыносимо долгий день.
        Мне нужно было знать, что с ним все в порядке. И мне нужна была его поддержка. Он был нужен мне рядом - и где-то в сотнях километров, в безопасности, подальше от треклятых интриг, погруженный в свои книги и истории, скульптуры и инкрустации. Счастливый. Необъяснимо, непередаваемо родной…
        Хотя это, конечно, ничего не объясняло и уж точно не упрощало.
        - Как ты здесь?.. - невнятно всхлипнула я и только тогда поняла, что и в самом деле расплакалась от облегчения.
        Джейден благовоспитанно не обратил внимания на срывающийся голос.
        - В панике и ужасе, - доверительно сообщил он мне на ушко, прижимаясь еще теснее, - и еще - в глубоком недоумении. Как раз подумывал вызвать тебя на откровенный разговор, но, кажется, забыл, о чем хотел расспросить.
        У меня вырвался нервный смешок.
        - Что ж, по крайней мере, это обоюдное желание.
        Он обрисовал кончиком пальца густую тень под моей ключицей и горячо выдохнул куда-то в основание шеи, и до меня стало с опозданием доходить, что обоюдным желанием может быть не только откровенный разговор, а мокрое платье наверняка не оставляет никакого простора для фантазии - даже такой развитой и нездоровой, как у Джейдена.
        - Что тут произошло? - поспешно спросила я и отстранилась.
        Джейден на мгновение напрягся, не выпуская меня из объятий, но потом все-таки смирился с неизбежным и разжал руки. Я тут же поежилась от ночного ветерка, и Линдсей, явно устав делать вид, что ее здесь нет, многомудро предложила:
        - Может быть, обменяемся новостями в Кроуфорд-холле? Твои вещи уже там, а меня хватятся не раньше утра.
        Это предложение я приняла прямо-таки с недостойным энтузиазмом.
        Но каким-то образом все равно очутилась в машине у Джейдена.
        Сначала он опасливо косился на меня через плечо, явно переживая, как бы я не начала оправдываться за внезапные объятия и утверждать, что это ничего не значит, но никаких вразумительных комментариев по этому поводу не дождался (были бы они еще у меня, вразумительные-то!) и душевно вдавил педаль газа в пол. Автомобиль выразительно рыкнул двигателем и сорвался с места, быстро оставив позади красную машинку Линдсей: ее шофер, напротив, осторожничал и никуда не спешил.
        Молчание в салоне становилось все более напряженным. Джейден стискивал руль и выбивал какой-то ритмичный мотивчик большим пальцем по кожаной оплетке, а потом вдруг как-то между делом признался, не отрывая взгляда от дороги:
        - Марион, кажется, я в тебя влюбился.
        И прибавил газу, словно надеялся улепетнуть от собственных слов. Машина вильнула на мокрой дороге, но быстро выровнялась.
        В отличие от моего сердцебиения.
        - Кошка, - с мрачной уверенностью сказала я. - Ты говорил с кошкой. Поэтому у той статуэтки, которую ты сваял прошлой ночью, две дочери - вчера даже я не знала, что у меня вдруг окажется два фамилиара вместо одного, но кошка-то чуяла! И от чар ты отошел так легко, и… она к тебе приходила!
        - А что, мне следовало сделать вид, что я ничего не понял и не заметил? - так тихо спросил Джейден, что я едва расслышала его за оскорбленным ревом двигателя. - Она же похожа на меня, как две капли воды! Они обе похожи, - исправился он - и говорил при этом с такой убежденностью, что я на мгновение потеряла дар речи.
        На него-то они каким местом похожи? Обе - копии меня в самом нежном возрасте, разве что кожа светлее!
        - Это, наверное, не сразу заметно для неподготовленного взгляда, - смущенно признал он. - Да я и сам сначала не поверил, хотя бы потому, что до сих пор полагал кошек не самыми надежными источниками информации, и о детях еще не задумывался, но… по совести, достоверные сведения о ведьмах я в принципе получал только от тебя и твоего фамилиара. Так почему бы не проверить? Я попытался изобразить ту девочку, и… может, я не слишком проницателен, но зрительная память у меня хорошая. Форма черепа, уши, кисти рук… они и правда на меня похожи, Марион.
        Он помолчал: кажется, сам до сих пор еще не переварил новости до конца - и добавил:
        - Но влюбился я раньше, чем понял, в кого на самом деле превращаются твои фамилиары, - сказал он с такой спокойной и ясной уверенностью, что меня пробрало холодком и необъяснимой завистью: хотела бы я говорить о своих переживаниях так легко и честно! - Наверное, еще в первый же день, на причале, в первых лучах солнца после затмения. - Джейден мечтательно сощурился - как мясник перед особенно роскошной тушей, которую предстояло разделать, - и расслабленно скользнул руками по рулю, словно уже представлял на его месте податливый разогретый пластилин. - До меня не слишком быстро доходят такие вещи, - нехотя признал он, покосился на меня и горестно вздохнул: - А ты мне еще и не поверила.
        Я неопределенно хмыкнула.
        Верить, конечно, хотелось. Чтобы известный скульптор с золотыми руками и гениальной головой, наследник гигантского состояния, перед которым открыты все двери, - из всех женщин на свете вдруг выбрал меня. Нескладную, практически с него же ростом, старше него на несколько лет - и, самое главное, ведьму!
        Держи карман шире…
        - Помнишь, что я говорил тебе про шаблонную красоту? - вкрадчиво поинтересовался Джейден, и машина начала подозрительно замедляться. - Про то, что ты почему-то веришь, что красивой может быть только женщина с обложки журнала, пусть даже издалека ты одну от другой не отличишь, потому что они одинаково одеты, накрашены и даже волосы уложили по единому образцу? Звучит уже глуповато и притянуто за уши, правда? Ты привыкла к высшему обществу и тому, что вокруг тебя вращаются такие вот идеальные и одобренные экспертами по моде, и сравниваешь себя с ними, хотя уж ты-то прекрасно знаешь, как они выглядят с утра пораньше.
        - Пожалуй, хочу знать, откуда это знаешь ты, - не удержалась я.
        Джейден одарил меня укоризненным взглядом и просвещать насчет своих источников благородно не стал.
        - А теперь скажи мне, - велел он, - с чего ты взяла, что любить можно только глянцевую картинку?
        - Я такого не говорила, - справедливости ради заметила я.
        - Но ты в это веришь, - пожал плечами Джейден и остановил машину. - Вспомни-ка мою вчерашнюю статуэтку. Женщина на ней - какая она?
        Я послушно попыталась воскресить в памяти единожды увиденный образ и почувствовала странный комок в горле.
        Первым, что я вспомнила, была улыбка - спокойная и умиротворенная, какой, кажется, у меня отродясь не бывало. Бережные руки. Чуть напряженная спина, немного отклоненная в сторону, - чтобы второй девочке было удобнее хвататься за платье на спине…
        Она была похожа на мою маму. Не внешне - а вот этим всепоглощающим умиротворением и спокойной женской мудростью.
        - Счастливая, - наконец сформулировала я.
        Мимо нас с подозрительной скоростью пролетела красная машинка Линдсей. Высокородная пассажирка даже голову в нашу сторону не повернула - что значит воспитание леди! Джейден все-таки покосился на нее и едва заметно усмехнулся.
        - Любимая, - подсказал он и легонько коснулся пальцем моего подбородка, заставляя приподнять голову. - Любящая. И уверенная в этом. А кто скажет, что это не делает ее красивой, пусть первый бросит в меня камень.
        Меня немедленно потянуло демонстративно заозираться в поисках подходящего камня. Остановило только отчетливое понимание, что это было бы несправедливо по отношению к Джейдену и его работе.
        Она и правда была красивой. Странной, непривычной красотой, цепляющей с первого взгляда и надолго поселяющейся в памяти, совсем не похожей на то, что так старательно транслировали по телевизорам и в модных журналах.
        И уж точно не имеющей никакого отношения ко мне.
        - Все еще не веришь, - понимающе усмехнулся Джейден и нарисовал большим пальцем теплый круг на моей щеке. - Наверное, и не поверишь до конца, пока… - он осекся.
        Красноречие ему отказало, как это обычно и бывало в те моменты, когда разговор заходил не о скульптуре и истории. К счастью, решимость все еще была при нем, потому что самой мне бы храбрости не хватило, - а так вышло убедительнее любых слов.
        Губы оказались жестче, чем мне думалось, а сам Джейден - куда напористей и требовательней, чем я ожидала. Если поначалу он целовал осторожно, почти робко, словно ожидал, что я оттолкну его в любой момент, то потом, не встретив никакого сопротивления, быстро осмелел и практически затащил меня к себе на колени и сжал в объятиях, жадно скользя ладонями от затылка к основанию шеи, от лопаток - по изгибу спины вниз; стискивал в пальцах ветхую ткань старого платья - и снова возвращался к линии плеч и талии. Будто хотел отпечатать в памяти каждое прикосновение, каждое ощущение и каждый вздох.
        Ключицы особенно не давали ему покоя, и я запрокинула голову, плавясь под его руками, как пластилин. Джейден не упустил возможности прижаться губами к чувствительной точке на стыке плеча и шеи, горячо выдохнул и так стиснул платье на моей спине, что напряженную тишину в машине прервал выразительный треск старой ткани.
        Блаженная, томная темнота в моей голове развеялась моментально. Я вздрогнула и подалась назад, но уперлась спиной в руль и так и осталась сидеть на коленях у Джейдена, который смотрел виновато и нахально одновременно, как нашкодивший кот. Вовсе не в глаза: мокрое и ветхое, платье и раньше являло миру несколько больше, чем я была готова показать, а теперь оно вовсе разошлось по швам и благополучно съехало почти до пояса.
        - Прости, я не хотел, - хрипловато выдохнул Джейден и уткнулся лбом мне в плечо. Видимо, вид оттуда открывался еще лучше, потому что, несмотря на показное раскаяние, он все-таки прижался губами к разгоряченной коже и признался: - Ладно, хотел. Все еще хочу. Но… наверное, не в сложившихся обстоятельствах.
        Тут он мог и не распинаться. Некоторые обстоятельства было очень сложно назвать сложившимися, и они до того выразительно упирались мне в бедро, что желания Джейдена ни в каких разъяснениях не нуждались.
        - Нас ждет Линдсей, - понимающе кивнула я и поспешно откашлялась: голос был будто вовсе не мой. - Даже у ее благовоспитанности и терпения есть предел. Нам лучше поторопиться в Кроуфорд-холл.
        Мысль была здравая, но в моей голове она металась в плотном окружении куда менее благоразумных идей, и, хоть я и перебралась обратно на пассажирское сиденье, все-таки не удержалась и пробурчала себе под нос:
        - Профессиональная деформация, как же!
        Джейден, увлеченно наблюдавший за моими попытками хоть как-то набросить платье обратно на плечи, поперхнулся воздухом, покраснел… и отвернулся, пламенея ушами.
        - Это правда профессиональная деформация, - упрямо пробормотал он, неосознанно и до того выразительно оглаживая кожаную оплетку руля, что меня снова бросило в жар. - Просто, кажется, с тобой она не работает. Как и моя голова, - самокритично признал он, уткнулся лбом в руль и героически просидел, зажмурившись, все то время, которое мне потребовалось, чтобы хоть как-то прикрыться.
        Но потом - все равно косился всю дорогу.
        В Кроуфорд-холл мы приехали одновременно с Линдсей, и все вчетвером прокрались в особняк с черного хода: я и шофер - потому, что того требовали правила поведения для хорошей прислуги, Линдсей - потому что не могла позволить себе попасться на глаза Сибилле и Каллуму, а Джейден - то ли по привычке, то ли просто за компанию. Разумеется, столь разношерстная компания не могла позволить себе собраться ни в парадной гостиной, ни в маленькой столовой для слуг, но мастерская Джейдена волшебным образом устроила всех, кроме разве что шофера - тот предпочел подремать в закутке для гостевых слуг. Я еще позволила себе совершить захватнический набег на кладовую при кухне и в лучших традициях придворной компаньонки снабдить всех холодными сэндвичами с сыром и зеленью - и на этом «лучшие традиции» благополучно закончились, потому что в еду я вцепилась первой и всем своим видом протранслировала готовность внимательно слушать, но никак не делиться новостями первой.
        Удар на себя предсказуемо принял Джейден.
        - На Кроуфорд Мануфактори паника, - с какой-то нездоровой отстраненностью сообщил он. - Я был там утром, выдвинул идею новой производственной линии и переобучении персонала. Люди боятся, что не справятся с новыми веяниями и лишатся работы, так что я нанял Сирила…
        - Ты - что? - поперхнулась я.
        - Нанял Сирила, - покаянно повторил Джейден и повертел чайную чашку за ручку, пряча взгляд. - Рядовым разнорабочим. Он сказал, что сможет задать нужное настроение остальным работникам, и проблем на фабрике не будет.
        Я обреченно спрятала лицо в руках, так и не дожевав сэндвич. Нет, в умениях Сирила работать с людьми и их настроениями я не сомневалась ни секунды, но что же ему мешало сидеть тихо, как предполагал первоначальный план?!
        Впрочем, тут у меня были свои догадки. После Каменной Смуты дражайший кузен панически боялся бунтов и стычек, не желая брать лишний груз на совесть, и я могла его понять. Но задачу это ничуть не упрощало.
        А если Чаннаронг догадается проверить фабрику?!
        - Я склонен довериться ему, - смущенно пожал плечами Джейден. - У Сирила чутье на нужных людей и правильные слова, и он действительно гораздо полезнее на производстве, чем взаперти. Сейчас мне особенно важна поддержка от рабочих Кроуфорд Мануфактори, потому что леди Сибилла… - он страдальчески поморщился, а Линдсей сочувственно вздохнула, не дожидаясь завершения фразы. - Сибилла в ярости из-за того, что я не стал советоваться с ней и по поводу расторжения помолвки, и насчет переоборудования фабрики, и даже касательно гостей за ужином. Каллум пока все еще не способен вести дела, но судьба Кроуфорд Мануфактори его все же встревожила, и с поставщиками ивуарина, которых я пригласил на ужин, он был не слишком любезен. Не уверен, что мне удалось сгладить все острые углы.
        - Будь уверен, специалиста по сглаживанию острых углов ты уже нанял, - мрачно заметила я, отложив недоеденный сэндвич.
        Джейден тяжело вздохнул и поморщился:
        - Сирила пока больше волнует, чтобы все прошло бескровно и тихо, и занят он скорее работой со слухами и шепотками за спиной. Ему не важно, насколько жизнеспособной окажется моя затея с вытеснением слоновой кости с рынка. Но в долгосрочной перспективе значение имеет только успех ивуариновых статуэток, а для этого нужно очаровать поставщиков и рекламщиков. Причем с последними я еще даже не виделся - показывать нечего.
        - По одной проблеме за раз, - посоветовала Линдсей и успокаивающе похлопала его по предплечью. - Сначала - работа над самими статуэтками и переоборудование производственной линии. С поставщиками я постараюсь помочь, а касательно популярности… думаю, я выберусь на одно из салонных чтений в городе и оброню пару-тройку нужных слов в разговоре. Думаю, влияние дочери губернатора на вкусы лонгтаунских леди тоже пригодится в деле бескровных перемен, - она тонко улыбнулась, а меня отчего-то затопило черной, неуместной и совершенно недостойной ревностью.
        Кроуфорды и Эвансы знали, что делали, когда договоривались о помолвке. Линдсей ведь действительно была бы идеальной женой для Джейдена. Умной, предусмотрительной, влиятельной и прекрасной, как и положено супруге одного из самых влиятельных людей Ньямаранга. Может быть, с ней Джейден не терял голову и не забывал о «профессиональной деформации», но уж в том, что он будет уважать свою будущую жену и приложит все усилия, чтобы соответствовать ей, я не сомневалась.
        Так куда же я, ради всего святого, лезу?!
        - Это было бы очень кстати, - бесхитростно обрадовался Джейден. - Я, конечно, попытался вести разговоры на нужные темы с поставщиками и гостями леди Сибиллы, и слухи о переменах на Кроуфорд Мануфактори наверняка уже пошли, но не уверен, что в нужном ключе.
        Я куснула себя за щеку и заставила говорить ровным, спокойным голосом:
        - Не волнуйся, главное, что они пошли. Раз уж Сирил взялся за дело, то и со слухами поработает. Все равно большая часть господ узнает их не от гостей леди Сибиллы, а от собственных слуг. Кстати, было бы неплохо обсудить с управляющим смету на переоборудование фабрики - тогда разговоры пойдут и среди мастеровых.
        - Сирил то же самое сказал, - обезоруживающе улыбнулся Джейден. - Я велел начать подсчеты.
        Я скупо кивнула. Ну да, могла вообще промолчать - чтобы Сирил да не начал палить изо всех пушек просто перестраховки ради…
        А в вопросах перестраховок он всегда был обстоятельнее и предусмотрительнее меня.
        - А вот что случилось с тобой? - не выдержала Линдсей, которая, похоже, уже была в курсе событий в Кроуфорд-холле и теперь изнывала от любопытства по совершенно другому поводу.
        Я машинально потерла ритуальный браслет на запястье и нащупала босой стопой второй браслет на лодыжке. Они отчего-то уже не казались ни тяжелыми, ни холодными - и вообще никак не ощущались, словно я всю жизнь проходила в музейном золоте с ног до головы и скорее заметила бы, если бы его с меня сняли.
        - Долгая история, - призналась я, собираясь с мыслями, и в этот момент надсадно зазвонил телефон в мастерской.
        Господа в такую рань спали, и Джейден моментально подорвался с места, явно опасаясь, что на фабрике могло что-нибудь случиться, - и поменялся в лице, едва поздоровавшись в ответ.
        - Эл? В смысле - что я сделал с Чаннаронгом?..
        Джейден моргнул и поднял на меня такой растерянный взгляд, что я поспешила отпереться ото всего разом:
        - Я его пальцем не тронула!
        Скульптор с недоумением дернул плечом и велел:
        - Приезжай в Кроуфорд-холл. У нас здесь незапланированное совещание, и думается мне, что твои новости тоже придутся ко двору, - после чего повесил трубку и тяжело оперся на телефонный столик. Тот опасно накренился, но Джейден не обратил внимания. - Элиасу позвонила приходящая домработница Чаннаронга и поинтересовалась, не оставлял ли детектив ему ключи. Она приносит горячий завтрак в одно и то же время, но сегодня ей никто не открыл. Домработница забеспокоилась, потому что детектив всегда предупреждал, если в его расписании что-то менялось, но о сегодняшнем дне ничего не говорил.
        - Может быть, забыл? - неуверенно предположила я, уже подспудно ощущая, что эта версия едва ли жизнеспособна. - Вчера был очень напряженный день, он не смог найти Сирила и утвердить всех в вере в пророчества Нарит - до завтрака ли тут?
        Джейден снова пожал плечами, а вот Линдсей нахмурилась:
        - Не думаю, что человек, который зарабатывает на жизнь тем, что подмечает детали и цепляется за полунамеки, способен забыть о чем-то подобном. Если бы Чаннаронг позволял себе отвлекаться и ошибаться, он никогда не дослужился бы до старшего детектива. Не с его происхождением. Ньямарангцу слишком трудно заработать авторитет в правоохранительных органах.
        Я вынужденно согласилась. Когда дело касалось карьеры - особенно такой серьезной, - ньямарангцы действительно упирались в стеклянный потолок. Причем большинство - гораздо раньше, чем Чаннаронг. Он и правда должен быть выдающимся детективом, чтобы обойти вайтонцев, к которым начальство было по умолчанию куда снисходительней.
        - Что он делал в той деревушке? - спросила Линдсей.
        - Устроил что-то вроде богослужения, кажется, - не слишком уверенно отозвалась я. - То есть… я не видела. Все жители вдруг куда-то собрались и ушли, а потом он вернулся весь в крови. Но Чаннаронг же не коломче! Он не мог провести полноценное жертвоприношение, как того требовали традиции Древнего Ньямаранга в темнейший из дней?
        - Вообще-то мог, - возразил Джейден. - При условии, что рядом больше не было ни одной жрицы, которая приняла бы ритуальное оружие и украшения. Так иногда делали в отдаленных деревнях, где нет своего храма: старший мужчина из уважаемого рода проводил упрощенную церемонию за пределами селения, после чего нес окровавленный кинжал в общинный дом и оставлял вонзенным в стену. Ньямарангцы полагали, что ритуальные предметы способны передавать божественную волю. Считалось, что если Праатхи доволен служением, то оружие сможет вытащить только тот же человек, который принес жертву. Если кинжал давался в руки кому-то другому, то в следующую церемонию убивали предыдущего служителя.
        - Прелестно, - пробормотала я и спрятала лицо в ладонях.
        - Речь случайно не о том кинжале, который остался у меня в машине? - с тщательно выверенной пропорцией брезгливости и уважения к чужой культуре поинтересовалась Линдсей.
        Я пристыженно кивнула. Джейден промолчал.
        Должно быть, тоже вспоминал бесчисленных призраков на фотографиях со мной - и тот момент, когда я уронила кинжал в мастерской и он вонзился в подиум, а вытащить клинок получилось только у меня.
        - Не хочешь рассказать, как он у тебя оказался? - осторожно поинтересовалась Линдсей.
        Разумеется, я не хотела. Но спрашивали меня только вежливости ради.
        - Чаннаронг воткнул его в дверной косяк, - обреченно призналась я, - и ушел, потому что ему нужно было встретить тебя. А я… - я запнулась. Линдсей с возможностями фамилиаров знакома не была, и я подозревала, что границу ее долготерпения в вопросах ведьминского искусства экспериментальным путем лучше не искать. - Мне удалось добраться до клинка, а с его помощью - выбраться из общинного дома. Кстати! - я подскочила. - Как вам вообще пришло в голову лично отправить тебя в Трангтао, если вы знали, что даже я попала там в неприятности?!
        Джейден покаянно спрятал глаза. Линдсей, напротив, беспечно отмахнулась:
        - Мне с самого начала ничего не угрожало.
        - Потому-то мне пришлось плести ловец снов? - скептически уточнила я.
        Линдсей невесело покачала головой:
        - Кошмары и затяжная бессонница - это, конечно, страшно, но подумай: почему Саффрон убили, чтобы вывести из игры Каллума, а меня - губернаторскую дочь! - никто и пальцем не тронул? - она беззвучно отставила чашку и сцепила пальцы в замок. - Чаннаронг хочет получить реальное влияние. Реальную власть. Допустим, он нашел, кого усадить на престол, и ньямарангцы поверят его кандидату. Но как насчет вайтонцев? Империя так просто не откажется от влияния на колонии. Стоит заговорщикам объявить своего ставленника королем Ньямаранга, как Вайтон тотчас назовет его узурпатором и начнет кампанию по свержению. Военной мощи Империи хватит, чтобы подавить восстание, но после этого в упадок придет и Ньямаранг, и Вайтон - в первом и без войн не так-то много боеспособных мужчин, а во втором - вечная нехватка средств. Вооруженный конфликт недопустим. А еще его можно легко предотвратить, если объявить ставленника не королем, а всего-навсего новым губернатором. Чаннаронг благоразумен и осторожен, и я ему нужна. Он не сделал бы ничего опрометчивого.
        Я прикусила щеку. Джейден все еще не рисковал встречаться со мной глазами, но все-таки добавил:
        - Брак в высшем свете - это вопрос, не терпящий спешки. Заговорщики знали, что до темнейшего дня я не то что не женюсь на Линдз - еще помолвку официально заключить не успею, зато дел уже наворочу: вряд ли кто-то рассчитывал, что я пойду за помощью к Туантонгу. А в темнейший день должен был явиться «спаситель» с руками из золота, и мои потуги стали бы не так уж и важны. Я подумал, что версия Линдз не лишена смысла. Если бы она не была нужна заговорщикам, ее убили бы так же, как Саффрон, чтобы Эвансам стало не до политики.
        Я не стала никого отчитывать, возражать и искать дыры в теории - просто кивнула и коварно поинтересовалась:
        - Элиас об этом знает?
        Линдсей заметно порозовела и потупилась, а Джейден развел руками:
        - Нет. Иначе бы я с тобой не разговаривал.
        - Конспиррраторы, - вырвалось у меня обреченно.
        - А ты переводишь тему, - нашлась Линдсей. - Что все-таки случилось в Трангтао?..
        Я досадливо поморщилась и снова вцепилась в сэндвич, просто чтобы потянуть время. Я и сама не отказалась бы разобраться, что же все-таки случилось в Трангтао.
        Почему Чаннаронг не боялся оставлять меня наедине с кинжалом? Почему вообще дал его для фотосессии, если знал, что драгоценности могут и отозваться? Он же был так осторожен, так предусмотрителен… пока не пропал невесть куда, побросав древнее наследие в мокрый песок.
        Сколько бы я ни прокручивала эти мысли в голове, яснее не становилось. Линдсей терпеливо ждала, а Джейден нервно вертел чашку, пока не уронил ее на пол. Чай он к тому моменту, к счастью, уже выпил, но чашка восстановлению уже не подлежала - и достойный наследник гигантской финансовой империи без единой задней мысли сам схватился за веник.
        С этим-то веником в руке его и застал пожилой дворецкий Кроуфорд-холла, заглянувший в мастерскую доложить о прибытии некоего мистера Элиаса Хайнса, который всенепременно желал увидеть молодого господина немедля. Следовало отдать опытному слуге должное: на его лице не дрогнул ни единый мускул. Дворецкий подчеркнуто не заметил мое разорванное платье, неподобающе ранний визит леди Линдсей и даже самоуправство с сэндвичами. Только глубоко вздохнул и ровным голосом поинтересовался, действительно ли «мастер Джейден» желает видеть помощника детектива в столь ранний час.
        - Да, мы его ждали, - смущенно кивнул Джейден и все-таки смел черепки в совок, так и не догадавшись, что же значил подчеркнуто невыразительный взгляд дворецкого, направленный на ленту для вызова прислуги. - Пусть идет сюда. Весьма кстати. Иначе Марион пришлось бы повторять рассказ.
        - Следует ли подать чай? - уточнил дворецкий.
        - Будьте так добры, - поспешно согласилась Линдсей, уже понимая, что сам Джейден сейчас, скорее всего, брякнет что-нибудь в духе «да ладно, мы сами тут заварим», и воспитанный в строгих вайтонских традициях дворецкий получит неизлечимую моральную травму.
        Дворецкий сдержанно склонил голову и удалился, не позволив себе ни единого лишнего комментария. Джейден ссыпал осколки в корзину для неудачных образцов и преспокойно достал с полки еще две чашки: судя по всему, миссис Ваен предусмотрительно закупала сервизы оптом и держала солидный запас посуды на случай, если гений от скульптуры что-нибудь своротит в творческом порыве.
        Элиас появился в мастерской одновременно с лакеем, с нескрываемым одобрением косясь на поднос с чаем и утренней выпечкой. Незапланированное заседание в кладовой все-таки отвлекло его от еды, но ненадолго - ровно настолько, чтобы вдумчиво оценить размеры столика (крошечные), расстояние между собравшимися гостями (на грани приличий) и тут же воткнуть колченогую табуретку между мной и Линдсей, вынудив меня отсесть поближе к Джейдену.
        Скульптор, впрочем, ничуть не возражал. А вот мне собраться с мыслями оказалось неожиданно сложно, и я предпочла просто рассказать обо всем по порядку.
        Про толпу, науськанную выкурить нежданную ведьму из ее домика на отшибе - пусть даже ценой благополучия всей деревни. Про почетного гостя Трангтао, восседавшего в варварском золоте посреди общинного дома - выходит, на правах старшего мужчины из уважаемого рода, восходящего к настоящей жрице? - и его подручных, без единого сомнения прикрутивших безоружную женщину к какой-то лавке и заперших каморку на долгие часы. Про давящую тишину и беспомощность. Про неожиданную помощь (тут пришлось взять паузу: Элиас был возмущен тем, что Линдсей так рисковала, а Линдсей расстроилась, что ей о подлинном обличье фамилиаров никто не рассказал) и теплую рукоять кинжала. Про призраков, привязанных к браслетам детектива, разбитую масляную лампу и штормовой ливень - и исчезновение Чаннаронга, которое до сих пор не укладывалось у меня в голове.
        Пока я говорила, выражение лица у Линдсей становилось все более сложным. Элиас косился на нее с опаской - и только горестно вздохнул, когда губернаторская дочка, дослушав рассказ, прохладным тоном констатировала:
        - Я так понимаю, ставленника Чаннаронга вы уже нашли. А мне сообщать не стали, потому как побоялись, что во всех этих слухах о королевском бастарде есть зерно истины, и мне оно может дорого обойтись - уже хотя бы потому, что в планах заговорщиков было выдать меня замуж за будущего императора.
        Элиас подавился протестами. Я приготовилась делать честное лицо и ото всего отпираться, но игру моментально испортил Джейден, так покаянно опустивший взгляд, что даже говорить ничего не пришлось.
        - Господа, если вы рассчитываете на мою помощь, вам придется рассказать все, - с нажимом произнесла Линдсей. - Хотя бы потому, что из всех нас искусству политических интриг обучали только меня, и вы можете недооценивать как противника, так и его ходы. Я понимаю, что вы хотели защитить меня, но в этой ситуации в защите нуждаюсь не столько я, сколько вы.
        - Прости, - вздохнула я.
        Линдсей изобразила на лице подчеркнуто отстраненную и терпеливую гримасу, подобающую разгневанной леди. На мне сработало неважно (у принцессы в свое время получалось выразительней), а вот Элиас заметно побледнел под своими бесчисленными веснушками.
        - Линдз…
        Она только отмахнулась и повернулась к Джейдену:
        - Напомни, пожалуйста, как выбирались жрицы-коломче?
        - Главный храм Праатхи каждый год проводил что-то вроде отбора среди женщин, так или иначе связанных с императором: теток, сестер, жен, наложниц и дочерей, - покорно отозвался Джейден, сбитый с толку резкой сменой темы. - Из их числа выбирались самые сильные, ловкие и красивые. Им предстояло надеть ритуальные наряды и несколько часов протанцевать в храме перед статуей божества. Тех, кто выдержал танец, приглашали к верховному жрецу, и он выбирал из всех кандидаток одну… по личным, гм, мотивам. Тогда ритуальные наряды и оружие в ее руках якобы обретали полную силу.
        Линдсей кивнула - с таким видом, словно услышала ровно то, что ждала. А Элиас вдруг вытаращил глаза и громко фыркнул:
        - Погоди, хочешь сказать, что Марион прошла ритуал посвящения в жрицы?
        Линдсей неопределенно повела плечом, не желая признаваться вслух в размышлениях, совершенно не подобающих уважающей себя леди. А Элиас вдруг посерьезнел и задумчиво добавил:
        - А вообще это объяснило бы, почему мистеру Чаннаронгу пришлось бежать. Если уж жители деревни докатились до того, чтобы действительно приносить кого-то в жертву, то с самозваным жрецом, потерявшим кинжал, у них разговор должен быть короткий.
        - Возможно, - неуверенно кивнула я, - но почему он тогда стал тратить время на то, чтобы снять драгоценности? Я бы на его месте удрала прямо в них. Зачем оставлять что-то подобное противнику?
        Элиас заметно приуныл: других версий у него, похоже, не было. Линдсей тоже слегка нахмурилась и деловито посоветовала:
        - Направь в Трангтао патрульных. Официальному делу об исчезновении еще рано давать ход, но проверить показания свидетельницы о возможном жертвоприношении в Трангтао уже можно. Запротоколируй рассказ Марион, и на основании него потребуй отправить патрульных в деревню.
        - Можно поднять дела об исчезновении людей в окрестностях Трангтао перед темнейшим днем, - несколько воспрял духом Элиас. - Если там и в самом деле тайно проводили человеческие жертвоприношения, должны были остаться какие-нибудь следы.
        Линдсей снисходительно кивнула:
        - Только действовать нужно быстро, жители наверняка приложат все усилия, чтобы замести следы, - и им, судя по всему, уже не впервой.
        Элиас тяжело вздохнул: уходить так быстро ему явно не хотелось - то ли из-за свежей выпечки, то ли из-за общества Линдсей. Леди, впрочем, быстро разрешила все его моральные терзания, попросту отставив чашечку и поднявшись на ноги.
        - Мне тоже следует уехать, - деловито сообщила она. - Думаю, мама всенепременно захочет навестить меня утром, чтобы обменяться впечатлениями о вчерашнем приеме.
        Судя по тому, как посмурнел Элиас, о причинах внезапной вечеринки в Мангроув-парке он был осведомлен несколько лучше, чем требовалось для душевного равновесия. Джейден заморачивался поменьше, но все равно благовоспитанно встал и вызвался проводить даму хотя бы до автомобиля. Я не возражала: меня дожидалась заранее подготовленная комната в Кроуфорд-холле и долгожданная возможность наконец-то вымыть голову.
        Правда, я полагала, что для натурщицы и бывшей компаньонки без рекомендаций от приличной семьи выделят одну из пустующих спален прислуги на мансардном этаже. Но горничная дисциплинированно проводила меня до гостевых покоев на самой границе женского крыла и твердо сказала, что никакой ошибки тут нет: распоряжение мастера Джейдена. Следовало отдать должное леди Сибилле, прислуга в доме была вышколена отлично и не позволяла себе никаких выпадов и намеков, но чувствовалось, что о моих отношениях с наследником здесь думали что-то не то.
        Или как раз то?
        Пожалуй, ответить на этот вопрос я затруднялась - а потому легкомысленно отложила его на лучшие времена.
        Мои вещи чья-то заботливая рука уже развесила в гардеробной, и в этом даже чудилась тончайшая из издевок - в лучших вайтонских традициях. Комната была рассчитана на визит высокородной леди, которая никак не могла приехать в гости всего с одним чемоданом. Мои платья занимали половину одной-единственной стойки с вешалками в углу - а вся остальная гардеробная демонстративно пустовала. По-хорошему, для этих вещей хватило бы и шкафа в спальной, но кто-то решил напомнить мне мое место.
        В других обстоятельствах я бы, пожалуй, по достоинству оценила ход и не поленилась бы выяснить, кто же так «позаботился» о недостаточно родовитой гостье. Но сейчас меня волновала только ванная.
        Кроуфорд-холл держал марку: вода была горячей, от пены тонко пахло чем-то нежным и цветочным, а на низком столике дожидалась своей очереди стопка полотенец, таких белоснежных, что вытираться ими казалось кощунством. Я не спешила и с облегчением залезла в ванну.
        В Мангроув-парке такое мне бы точно не светило. Пусть Джейден и не подумал, как прислуга расценит приказ поселить натурщицу в гостевом крыле, он все-таки определенно заботился обо мне - трогательно и наивно, как, наверное, не смог бы никто другой. И это все еще больше осложняло.
        Меня сожрут живьем, если я попытаюсь занять место возле него. Оно по умолчанию должно достаться дочери уважаемого семейства - если не столь же влиятельного, как Эвансы, то хотя бы богатого, как Кроуфорды. Долг перед обществом не позволит Джейдену жениться без оглядки на выгоду. Он ведь уже начал осваивать нужный тип мышления и прокручивать любую ситуацию с точки зрения всех вовлеченных сторон, и правильная спутница жизни позволит закрепить этот навык - и помочь, если это окажется слишком сложно.
        А Джейден и любовницы… я фыркнула. Дыхание сорвало клок белоснежной пены и легкомысленно покрутило ее в воздухе, прежде чем вернуть вниз.
        Скрывать измены - это искусство, доступное весьма ограниченному кругу людей. Сирил вот мог. А Джейден, скорее всего, и мысли не допускает о том, чтобы не хранить верность жене - даже если ее выберут Кроуфорды, а не он сам. И это еще если опустить вопрос, как к супружеским изменам отношусь я сама…
        Единственный способ сохранить достоинство и самоуважение, который я видела, - это вовремя исчезнуть. Но пока меня держали здесь работа и расследование. До прибытия подмоги оставалось еще несколько мучительно долгих дней, и я обреченно сползла по спинке ванны в медленно остывающую воду.
        Смотри правде в глаза, Марион. Ты уже по уши, и твои нерожденные дочери похожи на достойного наследника Кроуфордов как две капли воды - если верить самому наследнику, конечно, потому что сама я сходства не замечала. Но его-то глазомеру можно верить…
        Нерешительность и мечущиеся мысли испортили все удовольствие от купания. Из ванны я вылезла злая, как бойга в линьке, и мстительно вытерлась нестерпимо белоснежным полотенцем. Полупустая гардеробная тоже не способствовала восстановлению душевного равновесия. Я подхватила с вешалки самое строгое черное платье, какое только было в моем распоряжении, и уложила в тугой узел на макушке еще влажные волосы.
        Зеркало не отразило ничего утешительного. Черный цвет требователен; тени под глазами он подчеркивает с безжалостностью королевского палача, и малейшие признаки усталости становятся столь очевидными, что проще сменить наряд, чем замаскировать их.
        Я переодеваться не стала. Краситься - тоже.
        Но все равно зачем-то вышла в маленькую гостиную при спальных покоях - и толкнула дверь в коридор.
        Джейден вздрогнул и поднял глаза. Кажется, он даже стучаться не собирался - просто стоял, подперев собой противоположную стену, и сверлил невидящим взглядом дверь, пока я ее не открыла.
        Я выглянула в коридор и убедилась, что у неловкой сцены не было никаких свидетелей. А потом взяла Джейдена за рукав и втащила в гостиную.
        - Это женское крыло, - строго напомнила я ему и щелкнула дверным замком. - А леди Сибилла вот-вот должна проснуться и вызвать камеристку.
        Джейден с явным недоумением сморгнул, но потом все-таки догадался взглянуть на ситуацию с точки зрения чопорной вайтонской леди, а не свободного богемного художника, и мучительно покраснел.
        - Прости, - пробормотал он, - меня просто все никак не отпускала мысль о жреческой атрибутике, но я не знал, занята ли ты, и не решился зайти.
        Я подавила тяжелый вздох и повелительно кивнула в сторону маленького чайного столика у распахнутого окна. Солнце еще не встало, но из приусадебного парка уже веяло обещанием жаркого дня, и теплый ветерок заигрывал с газовыми занавесками; вести долгие разговоры о кровавых культах в таких условиях не тянуло совершенно, но если уж Джейдена посетила какая-то идея, ее, по крайней мере, следовало выслушать.
        - О жреческой атрибутике? - напомнила я, опустившись в мягкое кресло у столика, и тщательно расправила юбку.
        Джейден отчего-то замешкался, рассматривая мои пальцы на фоне тонкой черной ткани, но потом тряхнул головой и достал пару фотографий с достопамятных съемок в полном облачении жрицы-коломче. Этих снимков я еще не видела, но они мало чем отличались от прочих: просто женская фигура с кинжалом, оплетенная призрачными тенями и будто бы подсвеченная изнутри, словно под ее кожей зажглись мириады свечей.
        - Призраки, - неуверенно кивнул на снимки Джейден. - Видишь? Они все тянутся к острию кинжала. И покойный король на испорченном снимке тоже пытался подобраться к клинку… я подумал, зачем им это? Чего призраки могут хотеть? А потом вспомнил, как ты говорила, что всегда отпускаешь мертвых, с которыми тебе нужно было поговорить. Может быть, кинжал делает то же самое, только ему для этого не нужна воля ведьмы?
        Я вздрогнула и опустила взгляд.
        Женщина на снимках держала кинжал над головой - и призраки взмывали следом, открывая обнаженные ноги с тяжелыми браслетами на тонких щиколотках. Отводила руку в сторону - и из-под сонма потусторонних теней выглядывало противоположное плечо и бедро, едва прикрытое расшитой повязкой.
        Мертвые следовали за кинжалом, как мотыльки за переносной лампой.
        Что же я натворила, когда размахалась клинком возле ритуальных браслетов Чаннаронга?..
        - Может быть, ведьмы - вовсе не монополисты на разговоры с мертвыми? - предположил Джейден и беспомощно дернул уголками рта, сам не зная, смеяться ли над своими словами или все же прислушаться, что бы ни твердил здравый смысл.
        Увы, я не могла дать ему простых ответов. Я бы и сама от них не отказалась.
        - Не знаю, - медленно сказала я и, не выдержав, надавила пальцами на виски. - Вся эта история - сборник суеверий, зашоренности и недомолвок. Мы с Сирилом не верили, что пророчества Нарит могут быть настоящими, - и ошиблись. Я считала, что те пути ведовства, которым меня обучали, единственно правильные и возможные, и тоже ошиблась. Чаннаронг не верил, что добиться справедливости для обнищавших ньямарангцев можно законными методами; я полагала, что он просто еще один колдун, тянущий силу из окружающих, но он обращался к древним ритуалам - и они, похоже, работали… я не знаю, на что способен этот кинжал. После всех ошибок, что я наделала, не рискну даже предполагать. Нужно поднять архивы по ньямарангским верованиям и проштудировать все записи, касающиеся атрибутики коломче.
        - Хорошо, - с каким-то подозрительно сложным выражением лица кивнул Джейден, но ни за какими архивами не пошел. - Как скажешь.
        По коридору деловито пробежал кто-то из прислуги. Мы затаились, как застигнутые врасплох подростки, и долго вслушивались в воцарившуюся тишину.
        - Тебя, наверное, будут ждать за завтраком, - вздохнула я.
        Джейден страдальчески поморщился.
        - Боюсь, после вчерашнего так оно и будет, - признал он безо всякого энтузиазма. - Сибилла прямо-таки жаждет обсудить со мной, почему Эвансы расторгли помолвку и даже на скачки не явились, хотя до того собирались поддержать Каллума в первый выход в свет после смерти Саффрон. Я, конечно, составил Каллуму и Сибилле компанию, но… - он беспомощно развел руками.
        - Погоди, на скачки-то ты когда успел? - растерялась я.
        - Сразу после фабрики, - честно признался Джейден. - Где бы я еще нашел достаточно влиятельных гостей, чтобы превратить ужин в кампанию по продвижению ивуариновых статуэток? У меня самого совершенно не тот круг знакомств, но к Каллуму многие подходили выразить сочувствие, и я воспользовался его связями. Полагаю, это Сибилле тоже не слишком понравилось.
        Еще бы. Она-то ждала славного послушного мальчика, который просто продолжит дело Каллума и не станет рисковать состоянием семьи - даже ради благополучия Свамп Холлоу. Особенно ради благополучия Свамп Холлоу!
        А «славный мальчик» вдруг взял и во всеуслышание заявил о себе как о крупном игроке на политической арене. И ведь не голословно, а в считанные часы развернув полноценную кампанию сразу на нескольких уровнях!
        - Ты… - я осеклась, впервые заметив, каким усталым он выглядел на фоне издевательски цветочной гостиной в традиционном вайтонском стиле.
        Но как-то тянул все на своих плечах. Справлялся. И даже после невыносимо долгого дня и бессонной ночи отчего-то сидел здесь, со мной, и пытался рассуждать о природе ритуальных кинжалов, а не рухнул спать.
        - Я перед ней извинюсь, - вздохнул Джейден, по-своему расценив мое молчание. - Не думаю, что это что-то исправит, но то, что я сейчас делаю, - правильно. Может быть, отказ от слоновой кости и будет стоить Кроуфордам части состояния, но закрыть глаза на подлинные причины смерти Саффрон и на голод в Свамп Холлоу я все равно не смогу. И постараюсь, чтобы Сибилла и Каллум тоже не смогли.
        Я прикусила губу. Хотелось бы мне когда-нибудь испытывать такую же непоколебимую уверенность в правильности своих действий… ха, да я даже для себя одной не могла решить, что правильно и достойно! А он - вот, полюбуйтесь, без единого сомнения взвалил на себя ответственность за половину Ньямаранга…
        А я - тоже мне, могущественная ведьма из тех самых Блайтов! - ничем не могла ему помочь. Фамилиары не рисковали соваться в господский дом, а заготовок для амулетов и зелий у меня больше не было. Да что там, метла - и та осталась в Трангтао!
        - Ты невероятный, - тихо сказала я, не поднимая глаз. - Не понимаю, как у тебя на все это хватает силы воли.
        - А мне и не хватает, - чистосердечно признался Джейден и встал. Я недоуменно уставилась на него снизу вверх, и он с беспомощной улыбкой развел руками. - Ты ведь уже и так догадываешься, что кинжал - это просто предлог. Лжецом я всегда был препаршивейшим.
        Тут я не могла с ним не согласиться, хоть и догадывалась не только о предлогах заглянуть в гостевые покои в женском крыле.
        «Все будет очень сложно», - с ошеломляющей ясностью осознала я и принялась неспешно вынимать острые шпильки из прически - одну за другой. Джейден следил, как завороженный: за движениями рук и длинными прядями, все еще завивающимися от влаги, за линией шеи и ключиц, пока не выдержал и все-таки не впился поцелуем в губы, впечатывая меня в спинку кресла. Я купалась в его неподдельном восхищении и чувствовала себя прекраснейшей из женщин.
        Счастливой. Любящей.
        И, может быть, и вправду любимой.
        Я не помнила, что заставило меня закрыть дверь, но это было самое мудрое решение за утро. Джейден предсказуемо оказался натурой увлекающейся (и способной увлечь своей страстью и запалом даже мраморную статую), и первой ласточкой, хоть как-то напомнившей нам о мире где-то за пределами тесных объятий, стала горничная, которую послали за молодым господином.
        На вежливый стук в дверь мы не среагировали - а вот проигнорировать крики в коридоре было невозможно. Я замерла и все-таки прислушалась: горничная честно пыталась предупредить, что Джейдена не нашли ни в мастерской, ни в спальне, и леди Сибилла подняла на поиски чуть ли не весь особняк, поскольку завтрак мы таки пропустили, и теперь драгоценный наследник опаздывал на чай с леди Изабель.
        - Ни на какой чай я не подписывался! - повысив голос, откликнулся Джейден и уткнулся лбом мне в плечо.
        - Думаю, тебе придется объяснить это самой леди Изабель, - заметила я и с наслаждением запустила пальцы в его волосы, - причем, вероятно, как раз за чаем. Иначе сюда придут с запасным ключом.
        - Не придут, - уверенно заявил он и чуть повернул голову, чтобы жарко прижаться губами к тени под ключицей. - Запасной ключ у меня.
        - И что же это ты собирался с ним делать? - не на шутку заинтересовалась я.
        Джейден неопределенно пожал плечами и снова навис надо мной, опершись на предплечье.
        - Ничего, - признался он и принялся увлеченно скользить пальцами вдоль линии шеи вниз, к груди и ребрам, пока не обрисовал изгиб талии - и остановился, встретившись со мной взглядом. - Нет, правда ничего. Я бы не вошел сюда без твоего приглашения. Просто… считай временным помутнением. Я не хотел, чтобы у кого-то еще был ключ к этим комнатам.
        Я со скептическим видом выгнула бровь, но Джейден не дрогнул и даже не покраснел - словно признание в безотчетной и совершенно необоснованной ревности было для него чем-то само собой разумеющимся.
        - Я еще посмеюсь надо всеми идиотами, которые не рассмотрели в тебе талант, силу и красоту, - со спокойной уверенностью напророчил он, словно не замечая моей реакции. - Но тебя - настоящую - я хочу спрятать только для себя одного.
        Я слабо улыбнулась и потянулась за поцелуем. Джейден тотчас же прильнул всем телом, вжимая меня в кушетку: до спальни мы так и не добрались, и в этом мне виделось чудовищное по своей несправедливости упущение.
        Мне тоже хотелось спрятать Джейдена ото всего мира, скрыть от жадных до власти лап Парламента, ото всех интриг и обязанностей. Чтобы он был со мной - вот такой, расслабленный, довольный и умиротворенный; и думал только обо мне - а вовсе не о светских завтраках, поставщиках ивуарина и обо всем Свамп Холлоу разом.
        Проблема была в пропасти, которая, как обычно, лежала между тем, что мы должны были делать, и тем, чего нам обоим хотелось.
        - Не получится, - невесело усмехнулась я. - К этому моменту вся прислуга Кроуфорд-холла знает, где ты провел утро. А твое положение гарантирует, что через неделю-другую весь Ньямаранг будет знать, что наследник Кроуфордов завел любовницу, и журналисты костьми полягут, чтобы выяснить, кто эта счастливица. А когда выяснят… о, что же начнется тогда!
        Джейден нахмурился и приподнялся на локте.
        - Любовницу? Марион, я…
        На этот раз стук в дверь был куда менее деликатным. Я вздрогнула и рефлекторно спряталась за плечом Джейдена, хотя и понимала, что войти немедленно никто не рискнет - даже если где-то в особняке нашлись еще одни запасные ключи.
        - Мастер Джейден, встреча с мистером Реном через четверть часа! - сдержанно напомнил смутно знакомый мужской голос. - Я задержу его, насколько смогу, но он все равно потребует лично вас.
        Джейден сдавленно ругнулся, почти заглушив звук удаляющихся шагов.
        - Кто такой мистер Рен? - заинтересовалась я.
        - Директор компании, которую Туантонг посоветовал нанять для переоборудования производственной линии на Кроуфорд Мануфактори, - страдальчески поморщился Джейден. - Боюсь, мне действительно нужно с ним встретиться.
        Я понятливо кивнула и разомкнула руки, позволяя ему отстраниться и встать, но Джейден не торопился воспользоваться предоставленной свободой.
        - Нам нужно поговорить, - как-то нервно сказал он и на мгновение напряг пальцы у меня на талии. - Ты присоединишься к семье за обедом?
        - К семье? - несколько растерялась я. - Не думаю, что это хорошая идея, Джейден. Я все-таки…
        - Спасла Каллуму рассудок? - предположил Джейден, по-щенячьи наклонив голову набок. - Не позволила сумасшедшему колдуну узурпировать губернаторское кресло? Подбросила идею, как решить проблему с безработицей в Свамп Холлоу?
        - Переоборудование фабрики - твоя идея, - справедливости ради возразила я.
        Он только отмахнулся.
        - Как бы то ни было, нет ни единой причины, по которой ты должна обедать с прислугой, - твердо сказал Джейден. - Ты моя гостья. И нам действительно нужно поговорить. Дождись меня.
        И я вынужденно согласилась. Хотя вот эта идея, в отличие от переоборудования фабрики, не нравилась мне совершенно.
        На служебном этаже Кроуфорд-холла мне предсказуемо не обрадовались. У слуг было довольно простое видение мира: были они, трудяги на пожизненном контракте, и господа, в чьи обязанности входило обеспечивать слуг крышей над головой, честно заработанными деньгами и минимумом забот.
        Натурщица в господских покоях привносила неприятный диссонанс в эту идиллически черно-белую картинку. Я не была одной из слуг, но до господ, очевидно, тоже не дотягивала, и как относиться ко мне, никто не знал.
        Вероятно, я ещё больше осложнила задачу, когда поинтересовалась обеденным меню и несказанно обрадовалась, узнав, что к первой перемене блюд планировалось подать белое дезервийское вино. Чопорный дворецкий оборонял бутыли, как дракон свои сокровища, но в итоге всё-таки сдался, выманив из меня клятвенное обещание не выпивать все залпом.
        Некоторое время ушло на то, чтобы справиться с искушением немедленно обещание нарушить, но я все же стоически сдержалась и ограничилась тем, что сняла пробу и убедилась: вино попало в дом ещё до прибытия Джейдена и помнило, как всем распоряжался прежний господин. Проблему со внезапной инициативностью Джейдена это не решило бы, но я всё-таки потратила с четверть часа, чтобы заговорить бутылки, и снова поднялась наверх.
        А там обнаружилось, что разобраться со всем можно было гораздо проще. В моей гостиной обнаружилась леди Сибилла, занятая вышивкой. Судя по размеру полотнища, хозяйка Кроуфорд-холла поставила целью просидеть здесь хоть до конца света, но дождаться незваную гостью и как следует поговорить по душам.
        Чего она точно не ожидала, так это что я обрадуюсь ей, как родной матери.
        - Миледи, - с облегчением выдохнула я и сделала книксен в лучших традициях вайтонского этикета.
        Тот же этикет запрещал начинать разговор, пока более высокопоставленный и старший собеседник сам не изъявит желание пообщаться, и я замолчала - благо понимала, что леди Сибиллу волнует ровно то же, что и меня. Хозяйка Кроуфорд-холла не разочаровала.
        - Присаживайся, - прохладным тоном велела она и указала на низенький пуфик у дивана.
        Увы, расчёт провалился: разница в росте свела на нет все попытки смотреть на меня свысока. Мне только и требовалось, что выпрямиться и поднять голову.
        - Сегодня мне нанесла визит леди Изабель, - недовольным тоном сообщила Сибилла. - Она сожалеет, что вспылила, и в знак примирения написала хорошие рекомендации. С ними ты сможешь устроиться в любой дом Вайтона.
        "Кроме Мангроув-парка, - мысленно закончила я, - и Кроуфорд-холла, само собой".
        Это было вполне в духе Изабель - одним жестом и выгнать неугодную служанку, и выказать почтение. Не мне, разумеется, а Тайной Палате, на которую я формально все ещё работала.
        - Думаю, я даже могла бы поспособствовать и устроить тебя к Браунам, - щедро предложила леди Сибилла, - при условии, что ты покинешь Кроуфорд-холл как можно скорее и сведешь к минимуму общение с моим племянником.
        Я смотрела на иглу. Острие раз за разом пробивало гладкую ткань основы, хищно поблескивая на свету, и тянуло за собой толстую черную нить.
        Я не стала спрашивать, посоветовалась ли Сибилла с Джейденом, прежде чем идти ко мне.
        - Ты достаточно благоразумная женщина, судя по тому, что я слышала, - отстранённо продолжала Сибилла, не поднимая взгляда от вышивки. - И должна понимать, что возможность снова заняться карьерой - куда более надёжный задел на будущее, нежели место в постели моего племянника. Он не может дать тебе больше, чем сомнительную славу натурщицы, переспавшей со скульптором. Но сама ты вполне способна добиться достойного положения в обществе.
        - Вы правы, леди Сибилла, - отозвалась я - почему-то вовсе не так легко и спокойно, как собиралась. - Благодарю за щедрое предложение. Если вы позволите, я покину Кроуфорд-холл сразу же, как только в Ньямаранг прибудет мой отец. Я ещё не знаю, где он намерен остановиться, но буду рада представиться Браунам, когда станет известно, где станет жить моя семья. А до тех пор прошу позволения остаться и закончить работу над статуэтками. Джейден возлагает большие надежды на новую серию.
        - И напрасно, - безапелляционно отрезала Сибилла, явно покоробленная таким лёгким согласием. - Но если для него это так важно… пусть работает. Боюсь, скоро у него уже не будет времени на декор.
        Я задумчиво кивнула. Строго говоря, времени у него не было уже сейчас, но что-то подсказывало, что Джейден скорее пожертвует сном ради своей ивуариновой жрицы, чем откажется от своей идеи. Но это пока только играло мне на руку, и я не стала ничего говорить.
        ЧАСТЬ V. Спаситель
        В общую гостиную я вошла со смутным ощущением, что сюда нужно было подниматься, как на эшафот. Действительность внесла свои коррективы: спальни располагались на втором этаже, и в моем появлении явно недоставало драматизма. Впрочем, следовало отдать леди Сибилле должное: она сумела одним взглядом расставить все акценты так, что я почти физически ощутила нависшую над головой петлю и досадную неуверенность в собственных ногах.
        Джейден опаздывал.
        Я уже предчувствовала изрядно неловкую ситуацию, когда лорд Кроуфорд вдруг отвернулся от пустующего камина и поздоровался со мной, как со старой знакомой. Мне оставалось только взять себя в руки, наскрести где-то под ведьмовским настроением остатки манер и сделать более-менее приличный книксен.
        Лорд Кроуфорд проводил движение задумчивым взглядом - вниз и снова вверх.
        - Присаживайтесь, - рассеянно велел он и указал на уютный диванчик с россыпью расшитых подушечек. - Джейден весь изошел на дифирамбы, миз Марион, и мне, признаться, интересно…
        - Интересно? - с приятным удивлением переспросила я, когда пауза стала затягиваться, и неуверенно покосилась на Сибиллу.
        Хозяйка Кроуфорд-холла переводила растерянный взгляд с меня на мужа и, кажется, не знала, как реагировать. Повышенное внимание ко мне ей не нравилось совершенно, но, с другой стороны, лорд Кроуфорд и без того редко проявлял интерес к чему бы то ни было. Ее радовало уже то, что он сам начал разговор, и прерывать его она не решалась.
        - Джейден никому не показывает свою работу, - пожал плечами Каллум и умолк.
        Я вспомнила единственную статуэтку, которую успела увидеть, и с трудом сглотнула ком в горле. Кажется, я тоже не хотела, чтобы кто-то еще ее видел.
        Не потому, что она была не закончена или не слишком удачна - скорее уж наоборот. Этот момент незамутненного счастья, пойманный в проволоке и пластилине, хотелось спрятать и сохранить для себя одной. Может быть, потому, что я не верила в его реальность?
        История Золушки хорошо заканчивается только в сказке. В реальной жизни концепция «долго и счастливо» работает из рук вон плохо.
        - Мастеру Джейдену свойственен некоторый перфекционизм, - виновато улыбнулась я. - Боюсь, мы увидим статуэтку не раньше, чем она дойдет до серии.
        - До серии, - эхом повторил Каллум и вдруг нахмурился, но так ничего и не сказал: в гостиную наконец-то спустился сам Джейден, и на нем лица не было.
        - Что-то случилось? - встревожилась я, и леди Сибилла с обеспокоенным видом отложила незаконченную вышивку.
        А Джейден улыбнулся в ответ так светло и искренне, что у меня защемило в груди. Улыбка разом сбросила с него десяток лет, но спрятать последствия бессонных ночей и измотанных нервов не смогла - только обрисовала ранние морщинки в уголках глаз и ямочку на левой щеке.
        - Я боялся, что ты не придешь, - чистосердечно признался он, - раз уж я не успел поговорить с тобой перед обедом. Но так даже лучше. Пойдем? - спросил он и предложил мне опереться на его руку, словно не заметив негодование леди Сибиллы.
        Я сделала вид, что тоже ничего не видела.
        В конце концов мне придется исчезнуть из его жизни, чтобы уступить место другой женщине - с правильным воспитанием, мировоззрением и образованием; способной помочь ему с чудовищным бременем ответственности, которая неизбежно свалится на наследника финансовой империи, вздумавшего влезть во внутреннюю политику Ньямаранга. Но пока что Джейден принадлежал мне безраздельно - и я не собиралась терять ни одной секунды из отмеренного мне времени.
        После столь занимательного утра мне кусок в горло не лез. Безо всякого энтузиазма попробовав охлажденный суп, я отложила ложку. Джейден, напротив, демонстрировал здоровый мужской аппетит и от тарелки оторвался, только когда она опустела. Зато на перемену блюд он уже не отвлекался, и всем быстро стало не до еды.
        - Я поговорил с леди Изабель, - сообщил Джейден будто бы между делом, - и извинился за расторжение помолвки.
        Я окончательно потеряла аппетит. Сибилла - наоборот, воспряла духом и впервые за весь день улыбнулась совершенно искренне. Каллум дернул бровью и продолжил механически зачерпывать суп, который определенно заслуживал большего внимания, чем мы могли дать.
        - Замечательно, дорогой, - подбодрила племянника леди Сибилла. - Давно следовало разрешить это недоразумение.
        - Боюсь, я ничего не разрешил, - чистосердечно признался Джейден и одарил всех присутствующих обезоруживающей улыбкой нашкодившего мальчишки, - и вообще сделал только хуже. Кажется, леди Изабель ожидала от меня раскаяния за само расторжение, а не то, в какой форме оно было преподнесено. Ну и, возможно, не стоило говорить, с кем ее дочь сейчас и что она сама думает о договорном браке.
        Пока опешившая леди Сибилла подбирала слова, я подскочила и немыслимым образом нарушила этикет: заговорила раньше хозяйки - и о женщине, которая не присутствовала при беседе и не могла сказать ничего в свою защиту.
        - А с кем леди Линдсей сейчас? - с подозрением уточнила я, уже нутром чуя, каким будет ответ.
        - С утра была с Элом, но потом собиралась в редакцию местной газеты, - безо всякой задней мысли отозвался Джейден. - Вроде бы они еще что-то раскопали касательно последнего дела, но так торопились, что ничего толком не объяснили.
        Кажется, мы с леди Сибиллой побледнели совершенно одинаково, потому что встревожился даже безразличный ко всему Каллум:
        - Какое общее дело может быть у дочери губернатора и помощника детектива?
        Джейден осиял дядю такой улыбкой, что мне стало совсем не по себе.
        - Полагаю, это как-то связано с перестройкой фабрики, - в лоб сообщил он. - Леди Линдсей горячо поддержала мою идею с ивуариновой линией, но опасалась, что найдутся желающие совать палки в колеса. Кажется, не всех устраивает снижение уровня безработицы в Лонгтауне. Кому-то выгодно недовольство ньямарангцев текущим положением дел, а это чревато беспорядками и погромами. Может быть, Линдз хотела повлиять на общественное мнение, заказав статью в газете? - Джейден неопределенно пожал плечами.
        Каллум Кроуфорд нахмурился и наконец-то отпил из своего бокала. Дезервийское вино заговорщически подмигнуло заговоренным золотом, и я вздохнула с облегчением.
        Разумеется, рановато.
        Хозяин дома как-то заторможенно сморгнул, отставил бокал и глубоко вздохнул, выразительно нахмурившись, а потом задумчиво изрек:
        - На ньямарангцев бесполезно влиять через газетные статьи. Они читать-то умеют через одного, и Линдз об этом прекрасно осведомлена. Здесь что-то другое. Ты уже отдал в разработку чертежи новой линии?
        - Я нашел фирму, которая готова взяться за проектирование и строительство, - удивленно отозвался Джейден, - но мы застряли на обсуждении деталей и решили отложить все до завтра, пока я не прикину требуемую производительность линии. Может быть, ты взглянешь на расчеты? Помощь была бы весьма кстати.
        Каллум неспешно кивнул, и Сибилла, которая уже собиралась встрять с возражениями, осеклась на полуслове. А Джейден, поначалу просиявший счастливой мальчишеской улыбкой, вдруг с подозрением уставился на вино - и на свой бокал тоже.
        И не притронулся к нему даже пальцем.
        - Собственно, я собирался поговорить совершенно о другом, - сообщил Джейден и заметно напряг плечи. - Раз уж мы так удачно собрались за одним столом, и минимальное количество свидетелей уже имеется… наверное, даже не минимальное, за нами ведь сейчас и лакеи присматривают, как обычно?
        Суп коварно запросился обратно. Я нервно сглотнула, сосредоточившись на внутренних ощущениях, и пропустила тот момент, когда Джейден успел встать из-за стола, подойти ко мне - и опуститься на одно колено.
        - Марион Лат-Блайт, ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете? - смертельно серьезным тоном поинтересовался Джейден и приподнял открытую ювелирную коробочку.
        Перед глазами у меня поплыло, и тонкое колечко из белого золота на зеленой бархатной подушечке я рассмотрела не сразу - зато потом моментально сравнялась цветом с подушечкой. Бабочек в животе, положенных взволнованным дамам, у меня так и не появилось, а вот суп настаивал на своем.
        Первое предложение руки и сердца за всю мою жизнь. Красивое, продуманное, в полном соответствии с традициями высшего света. От человека, в которого я, кажется, была влюблена как кошка.
        И сейчас ему ответят вместо меня.
        - Джейден, об этом и речи быть не может! - не разочаровала леди Сибилла.
        Джейден не шелохнулся, словно и не слышал ничего. Даже не вздрогнул - и взгляд не отвел, темный и требовательный, как самая восхищенная на свете бездна.
        - Миз Марион! - с нажимом произнесла леди Сибилла, явно рассчитывая напомнить мне об утренних договоренностях, которые вдруг разом перестали иметь какой-либо смысл.
        Быть любовницей - бесперспективно, скандально и глупо. Но брак заткнет рты всем сплетникам разом… и додуматься до того, чтобы сделать предложение на семейном обеде, мог разве что Джейден. Кому еще пришло бы в голову спасать мою репутацию подобным образом?
        Я не умею манипулировать, как Сирил, или выстраивать виртуозные, тонкие интриги, как Линдсей, или даже просто нравиться всем, как Саффрон. У меня нет талантов в области управления, строительства или политики. Я не гожусь в некоронованные королевы.
        Даже забавно, что Джейдена это не волновало ни капли.
        - Ты обдумал это предложение, как учил мистер Раклон? - деликатно поинтересовалась я, взяв себя в руки, и едва обозначила затылком движение в сторону возмущенной леди Сибиллы. - С точки зрения всех вовлеченных сторон?
        Джейден забавно наморщил лоб.
        - Да. А ты?
        - Подловил, - задумчиво признала я.
        Да, я думала только о том, что не справлюсь, и тут леди Сибилла определенно была со мной согласна. Моя же семья, напротив, наверняка встала бы на сторону Джейдена: на свете не так много мужчин, которые не побоятся сделать предложение потомственной ведьме - и вдобавок настаивать на своем решении наперекор покровителям. Этим Джейден невыносимо напоминал мне папу - но главная проблема заключалась в том, что вопрос женитьбы наследника Кроуфордов никогда не был чисто семейным.
        Фабрика. Фермы. Инвестиции. Кресло в Парламенте. Что я в этом понимала?..
        Разве что смутно надеялась на то, что в высшем свете перед обсуждением действительно важных решений партнеры частенько встречаются и выпивают в неформальной обстановке - просто чтобы понять, будет ли комфортно вести дела вместе. А когда дело касалось выпивки, я могла дать сто очков вперед любому манипулятору… только понятия не имела, что и кому нужно внушать.
        Еще была моя работа в Тайной Палате и полтора десятка лет, положенных на то, чтобы создать репутацию безупречной компаньонки, которую не стыдно приставить и к принцессе, и к дочери влиятельного чиновника. Ни любовник, ни муж в легенду не вписывались категорически. Кто же в здравом уме наймет для своей дочери порченую или, того хуже, несвободную девицу?
        Правда, в родном ведомстве уже не раз заговаривали о том, что от старых традиций в воспитании юного поколения отказывается все больше семей, а в числе влиятельных лиц все чаще оказываются те, кто и в страшном сне не задумывался о том, что их дочери нужна компаньонка. За обычаи прошлого века цеплялись разве что самые древние рода вроде тех же Эвансов, но много ли из них сохранило реальную власть, чтобы попасть в поле внимания Тайной Палаты?
        Выходило, что о моей семье и работе можно было не переживать. Не бросят, поддержат, что бы я ни натворила.
        Оставались негодующая леди Сибилла, мой страх не справиться и чудовищная ответственность перед всем Ньямарангом разом.
        - Я уже по выражению твоего лица понимаю, что обдумываешь ты не то, - вздохнул Джейден, так и не соизволивший подняться.
        - О чем здесь вообще думать?! - не выдержала леди Сибилла. - Тебе нужна жена из одного из старших семейств, чтобы помочь тебе влиться в высшие круги! Ты не можешь просто…
        Джейден наконец-то обернулся - через плечо, по-прежнему протягивая мне коробочку с кольцом.
        - Говоришь по своему опыту? - неожиданно жестко осведомился он. - Мне не нужны высшие круги. Это им нужны деньги и влияние Кроуфордов - даже не титул: он за последние полвека изрядно обесценился. Половина кресел в Парламенте принадлежат сыновьям лавочников и мастеровых, сумевших выбиться в люди своими силами, а не опираясь на благородных предков. И чем дальше, тем больше сообразительных работяг будет оказываться у власти. Только им почему-то дозволено выбирать свою судьбу самим и быть счастливыми, а я должен соответствовать. Кому, Сибилла? Если я недостоин жить в твоем доме и носить фамилию главной ветви рода, то так и скажи, и я с радостью вернусь на Пхум Ми На-Тааб. Но Марион заберу с собой, потому что она для меня важнее твоих денег.
        Леди Сибилла замолчала, и только вдолбленное с младых ногтей придворное воспитание не позволило ей изумленно приоткрыть рот.
        Не позволило и мне.
        А ведь мы с ней из одного теста, вдруг подумалось мне. Обе принялись просчитывать брак так, словно речь шла о договорных отношениях, и ни одна не спросила, чего бы на самом деле хотелось Джейдену - и мне.
        К счастью, Джейден как раз был воспитан так, что об этом подумал в первую очередь, и для него все было предельно просто и понятно. Как всегда.
        В повисшем молчании вдруг стало слышно, как безуспешно пытается подавить хохот Каллум Кроуфорд, и мне не к месту вспомнилось, что сам он когда-то был всего-навсего предприимчивым торговцем тканями, которому несказанно повезло с партией. С его точки зрения, должно быть, ситуация выглядела ироничнее некуда, и в конце концов он все-таки не выдержал и расхохотался в голос, заставив супругу вздрогнуть и обернуться.
        - Молодец, парень, - отсмеявшись, постановил Каллум. - Не забудь показать чертежи. А пока обговорите все с миз Марион с глазу на глаз: кажется, к сюрпризам она относится точно так же, как Сибилла. Пойдем, дорогая, я устал.
        Воспитание сыграло свою роль и тут: Сибилла подчинилась без единого возражения, и в столовой мы с Джейденом остались вдвоем - не считая слуг в отдельном закутке, который, наверное, сейчас целиком и полностью превратился в слух.
        Джейден об этом, конечно же, не подумал и устало заметил:
        - Ты что-то сделала с вином. Каллум за одну перемену блюд сказал больше слов, чем за всю предыдущую неделю. На что ты рассчитывала?
        Я пристыженно отвела взгляд. Рассчитывала, что прежний хозяин вспомнит, как все в доме решал он один? Снова захочет оказаться на коне и вершить людские судьбы?
        Ну, так именно это он и сделал. Просто результат получился далек от ожидаемого - но куда ближе к запретному, сладостному и желаемому.
        - Так и будешь стоять? - не выдержала я его испытующего взгляда.
        - Ну, колено затекло, - задумчиво признался Джейден, прислушавшись к ощущениям, - и рука, пожалуй, устала, но ты в студии и не то терпела, так что я уж как-нибудь подожду ответа. Ты хочешь выйти за меня замуж?
        Правильная формулировка - половина дела. Спроси он меня, пойду ли я за него или что об этом вообще думаю… но так - я вздрогнула, беспомощно улыбнулась и созналась:
        - Хочу.
        Джейден просиял улыбкой и, напрочь позабыв о кольце, потянулся за поцелуем - разумеется, прежде, чем я успела вспомнить о здравом смысле и добавить сакраментальное «но».
        А потом уже язык не повернулся.
        Джейден увлеченно обрисовывал линию моих скул и шеи, словно пытался запомнить их наощупь и воспроизвести в ивуарине и шпиатре - вот так же, с закрытыми глазами и умиротворенным блаженством на лице. К счастью, о лакеях в закутке для слуг он все-таки вспомнил раньше, чем я успела окончательно смутиться, и наконец-то надел кольцо мне на палец - так уверенно и твердо, будто завершал отделку своего очередного шедевра.
        Я пошевелила пальцами, привыкая к новому ощущению. Носить драгоценности мне еще не доводилось: компаньонке кольца не полагались, а ведьме они были просто ни к чему.
        - Теперь я точно обязан познакомиться с твоим отцом, - усмехнулся Джейден с таким довольным видом, что я невольно заподозрила, что предложение мне он сделал исключительно ради того, чтобы заполучить в натурщики заместителя Главы Тайной Палаты. - Когда, говоришь, он будет здесь?
        Я сглотнула и малодушно пожала плечами.
        Скоро. Очень скоро. Гораздо быстрее, чем я подберу слова и смогу более-менее внятно объяснить, что тут произошло и как я дошла до жизни такой.
        - Теперь-то ты встанешь? - не выдержала я.
        Джейден хитро сощурился и, кажется, опять забыв про лакеев, обрисовал пальцем выступающую косточку на моей щиколотке. Я вспыхнула, но сказать по этому поводу ничего не успела: двери столовой распахнулись, и на пороге возник взъерошенный Элиас, потрясающий какой-то смятой бумажкой. За его спиной маячил бледный от волнения дворецкий.
        - Прошу прощения, мастер Джейден, я пытался остановить его и сказать, что момент не лучший, но… - начал было дворецкий, но Джейден с тяжелым вздохом прервал его:
        - Все в порядке, не думаю, что Эла кто-то сумел бы остановить. Что случилось?
        - У меня тот же вопрос, даже два раза подряд, - после небольшой паузы сознался Элиас и, должно быть, рассмотрел кольцо. - Вам уже можно посочувствовать?
        Поскольку Джейден именно в этот момент решил все-таки встать и распрямить затекшую ногу, физиономия у него была в достаточной мере страдальческой, чтобы принять соболезнования немедленно, но на подколку он отреагировал совершенно искренним возмущением, и я поспешила вклиниться:
        - А почему вопрос два раза?
        Элиас спохватился и взмахнул смятым листком, как оберегом от неравных браков.
        - Результаты экспертизы места исчезновения детектива Чаннаронга, - известил он таким тоном, словно это объясняло все разом, и даже честно их предъявил, но понятнее не стало ни мне, ни Джейдену. Элиас убедился, что так ничего не добьется, и тяжело вздохнул: - В песке обнаружены парные браслеты, представляющие собой историческую ценность, и следы пепла, очень похожего на тот, что остается после кремации усопших. Установить точно, кому именно он принадлежит, уже не представляется возможным, но я готов биться об заклад, что это как раз останки Виная Чаннаронга. Не хочешь объяснить, что там все-таки случилось, Марион? И как это связано с предыдущим местом работы твоего кузена?..
        Я вздрогнула и недоверчиво уставилась в отчет. Сухие казенные слова складывались в невыразительные предложения, и в сумме они не давали никакого смысла. Тем не менее, я произнесла именно то, что чаще всего приходилось повторять, когда в дело оказывался вовлечен мой дражайший кузен.
        - Сирил тут ни при чем, - сообщила я и не к месту подумала, что это, кажется, был едва ли не первый раз, когда эти слова оказались чистейшей правдой.
        - Тогда что там произошло? - устало поинтересовался Элиас, даже не попытавшись оспорить столь сомнительное утверждение.
        Я неопределенно пожала плечами и снова покосилась на отчет, но он был неумолим. В песке и на браслетах действительно нашлись частички пепла, и это не вписывалось ни в какие представления о ньямарангских жертвоприношениях и удаленных деревушках.
        Тогда я обреченно вздохнула и, нащупав чей-то бокал, выпила его залпом. Вино кольнуло язык наведенными чарами и переплавилось в твердую решимость.
        - Хочешь сказать, что без пол-литра здесь не разберешься? - нервно хохотнул Элиас.
        Джейден, наученный горьким опытом, следил только за вином.
        - Именно, - смертельно серьезным тоном подтвердила я и кивнула в сторону графина. - Выпей-ка тоже. И ты, Джейден. Поговорим с призраками, раз уж от живых людей никаких толковых объяснений не дождешься.
        Предложение энтузиазма предсказуемо не вызвало, но особого выбора у нас не было: я понятия не имела, как превратить человека в пепел за долю секунды, да еще под тропическим дождем; а в теорию Элиаса о вовлеченности моего дражайшего кузена не вписывался банальный географический фактор - в день исчезновения Чаннаронга Сирил по поручению Джейдена ошивался на фабрике Кроуфордов, где успел потрепаться с таким количеством народа, что вопрос об алиби можно было сразу считать закрытым.
        Поэтому я стащила с обеденного стола декоративный подсвечник с тремя незажженными свечами, ощутимо полегчавший графин с вином и начищенное медное блюдо - и беспрепятственно унесла в свои комнаты, сопровождаемая ни много ни мало наследником поместья и помощником детектива из местного управления.
        - Думать не хочу, как указывать в официальном рапорте свой источник информации, - уныло пробурчал Элиас, когда я завела всех в полупустую гардеробную.
        Я снова пожала плечами, поставила на трельяж блюдо и щедро облила вином, а в получившуюся лужу водрузила подсвечник.
        - Возможно, у тебя и источника никакого не будет, - не стала никого обнадеживать я. - Лучше расскажи, с чего вас с Линдз понесло в редакцию газеты.
        Несмотря на пессимистичный прогноз, Элиас несколько повеселел.
        - Повязали главного редактора, - сообщил он. - Линдз задумалась, почему вообще детектив Чаннаронг рискнул одолжить кому-то семейные реликвии. Он ведь не мог не понимать, насколько они важны и как опасно передавать их из рук в руки, но все же вручил их Джейдену и позволил напялить их на тебя. Зачем ему это могло понадобиться?
        - А действительно, зачем? - озадачился Джейден и тут же поник. - А, конечно…
        Я поймала его погасший взгляд в зеркале и сочувственно сморщила губы.
        В связке с арестом главного редактора поступок Чаннаронга приобретал смысл: невозможно совершить полноценный переворот, не подготовив к нему людей. Это в Свамп Холлоу все были готовы взорваться, и хватило бы малейшего толчка, чтобы коренные жители Лонгтауна похватали вилы и факелы и пошли брать штурмом администрацию города. Но изрядная часть населения была вполне довольна своей жизнью и полагала ее если не идеально благополучной, то вполне пристойной. Обыватели думать не думали о Ньямаранге и его древних обычаях, и Чаннаронгу нужен был кто-то, кто напомнил бы о них. И не просто напомнил - а выставил в наилучшем свете, деликатно умолчав о темной стороне веры в вечно скучающего бога.
        Например, известный скульптор, увлеченный историей о жрице, которая решила предать своего императора во имя лучшей участи для всех.
        Но одной работы Джейдена, при всей его взлетевшей после смерти Саффрон популярности, было бы недостаточно. Кто-то должен был осветить вопрос в печатных изданиях, а в идеале - и по телевидению. Своего канала у Лонгтауна не было, а вот газета издавалась уже добрый десяток лет, и слово главного редактора имело определенный вес.
        - Линдз подняла выпуски газеты за последний месяц и обнаружила в них рекламу услуг некой Нарит Аволокорн, две статьи о пророчествах и три - об экспозиции в Национальном музее Ньямаранга, - сочувственно кивнул Элиас, без труда отследив мою логическую цепочку. - А я отправил запрос в банк и обнаружил, что мисс Аволокорн регулярно платила главному редактору и одному из журналистов. Очевидно, что сама она этого делать не могла: у нее просто отродясь не было таких сумм, чтобы проплатить несколько газетных публикаций подряд. Кто-то действовал от ее имени, и я практически на сто процентов уверен, что следы снова приведут к Чаннаронгу - либо к кому-то еще из заговорщиков.
        - И что теперь? - с потерянным видом спросил Джейден. - Не буду же я отказываться от серии статуэток, ради которой уже начал разработку новой производственной линии на фабрике! На ней же держится половина программы действий!
        - Не отказывайся, - невольно улыбнулась я и зажгла свечи. - Просто постарайся не приукрашивать. Солада - вовсе не ангел во плоти, и ее поступок сложно оценивать исключительно с положительной точки зрения.
        - Но она… - начал было Джейден возмущенно - и тотчас затих, по новообретенной привычке рассматривая ситуацию с разных сторон.
        Я похлопала его по руке, но, кажется, ни капли не успокоила: его воображаемый идеал, женщина, которая предпочла окончание войны справедливой мести, дал огромную и уродливую трещину. Солада все-таки получила свое - и отомстила насильнику куда изощреннее и масштабнее, чем можно было ожидать. Но не предусмотрела реакции ньямарангской знати, которая в одно мгновение оказалась смешана с простолюдинами в общую массу дикарей: вайтонцы не делали различий между рыбаками и князьями - впрочем, ровно до тех пор, пока последние не начинали заикаться о дальнем родстве с императором и праве на престол: тогда войска захватчиков реагировали молниеносно.
        Одна обиженная женщина стоила Ньямарангу суверенитета, свободы выбора религии и целого фамильного древа древнейшей династии на континенте. Не говоря уже о последовавшем тотальном обнищании нации.
        Я не могла осуждать Соладу, но жалеть ее тоже что-то не тянуло.
        Как, впрочем, и пропавшего детектива.
        - Если пепел принадлежит кому-то другому, на зов Чаннаронг не явится, - предупредила я, не став дожидаться, когда же Джейден обмозгует новую концепцию серии статуэток (и примется подробно излагать, чем она будет грозить мне лично). - Смотрите в зеркала! - велела я и повернула две подвижные створки трельяжа так, чтобы все три зеркала отражали друг друга, множа подрагивающие от дыхания огоньки свечей.
        Вызывать дух кого-то, определенно настроенного против меня, мне еще не доводилось. Но ритуал, по логике, не должен был отличаться - разве что теперь непреодолимо тянуло допить графин, прежде чем браться за дело.
        Не без труда преодолев этот недостойный порыв, я негромко произнесла:
        - Явись, мертвый, призванный!
        Вопреки опасениям, он пришел почти сразу, но об этом я пожалела в первую же секунду.
        Призрак отразился во всех трех зеркалах одновременно, и в каждом из них виднелись странные разрывы, словно он состоял из огромного числа маленьких-маленьких кусочков, сложенных в человеческий силуэт подобно объемной мозаике. Когда Чаннаронг раскрыл рот в беззвучном крике и протянул ко мне нематериальные руки, будто в нестерпимом порыве придушить на месте, кусочки рассыпались от резкого движения - и снова собрались в кисти и скрюченные в гневе пальцы.
        - По-моему, он тебе не рад, - потрясенно пробормотал Элиас, в первое мгновение шарахнувшийся от зеркал так, что едва не снес с ног Джейдена.
        - Это взаимно, - призналась я от неожиданности и едва не потратила первую свечу на какой-нибудь идиотский вопрос в духе: «Тебя что, разорвали на части?!». - Кто убил тебя, Винай Чаннаронг?
        Поскольку мы имели дело с немым призраком, вопрос был ненамного умнее того, что едва не вырвался у меня в первую секунду, но детектив умудрился спасти мою репутацию - и безнадежно испортить ее одновременно.
        Он молча ткнул прозрачным пальцем мне в грудь. Пламя на левой свече пригнулось, словно под сильным ветром, и погасло.
        В гардеробной стало заметно темнее.
        Элиас не поленился обойти меня по неширокой дуге и даже слегка сдвинуть в сторону, но палец призрака упорно указывал точно мне в грудь. Несмотря на вынужденные поправки на направление, вызванные тем, что палец состоял из четырёх полупрозрачных обрывков.
        - Ерунда какая-то, - раздражённо пробурчал себе под нос Джейден и тоже обошёл меня полукругом.
        Призрак настаивал на своём.
        - Ничего не хочешь объяснить, Марион? - с нескрываемым азартом поинтересовался Элиас. - Мне же не предстоит выяснить, что ты способна испепелить ни в чем не повинного человека на месте и скрыться с его драгоценностями и прабабкиным ножом?
        Если в начале обличительной тирады я была готова задохнуться от возмущения и выдать на-гора краткое описание границ дозволенного, то к концу мы дружно забыли, о чём вообще шла речь.
        Призрак вдруг дернулся и рассыпался на тысячу обрывков, чтобы тут же собраться снова - почему-то только в одном зеркале, поближе к Элиасу, и будто бы с надеждой уставился на него. Помощник детектива нервно сглотнул и замер, словно надеясь, что неподвижная добыча Чаннаронга уже не заинтересует.
        - Марион, - негромко окликнул Джейден и тронул меня за плечо. - Кажется, ему действительно нужен кинжал. Может… - он запнулся: теперь призрак маячил в противоположной зеркальной створке и с надеждой тянул руки (по крайней мере, большую их часть) к скульптору. - Может, он и вправду имеет какую-то власть над мёртвыми?
        Я обречённо пожала плечами. Утверждать, что власти над мёртвыми нет ни у кого, я бы уже не рискнула.
        Привязал же как-то Чаннаронг призраков к браслетам! А я - отсекла их тем самым кинжалом…
        - Погодите-ка, - медленно сказала я, ловя за хвост ускользающую мысль. - Те призраки, что были прикованы к браслетам коломче… Винай Чаннаронг, ты черпал силу и колдовской дар из них? Тянул из мёртвых?..
        Полупрозрачный детектив инфернально ощерился и снова рассыпался по всем трём зеркалам, прежде чем раздосадованно кивнуть. Огонёк второй свечи отчего-то прижался и хлынул в стороны, прежде чем погаснуть. В зеркалах отразилась тонкая струйка сероватого дыма.
        - А они не могли отомстить после того, как освободились? - деловито спросил Элиас прежде, чем я успела его заткнуть.
        Чаннаронг запрокинул голову и беззвучно расхохотался, хватаясь за растрепанные волосы, - а потом все в той же кошмарной тишине истаял по частям: первыми исчезли кусочки из груди и живота, следом за ними - лицо и шея. Дольше всего в зеркалах отражались запястья и лодыжки, и в призрачном мельтешении мне на мгновение почудились очертания тяжёлых браслетов - в таком освещении куда больше напоминающих кандалы, а не драгоценности.
        - То есть это его призраки растерзали? - растерянно переспросил Джейден, словно кто-то из нас мог дать чёткий и однозначный ответ. - Чтобы отомстить за заключение в браслетах?
        - Не знаю, похоже на то, но в отчёт я это точно не впишу, - мрачно отозвался Элиас и сжал себе виски. - Зачем я вообще сюда пошёл, можно подумать, эта ведьмовщина годится в рапорт!.. Почему он указал на тебя, Марион, если ты его и пальцем не тронула?!
        - Потому что винит во всем меня, - задумчиво ответила я и потерла запястье, будто наяву ощутив тяжёлое тепло варварского золота. - Что до отчёта, точно могу сказать только одно: вы действительно нашли прах Виная Чаннаронга, и теперь нужно обыскать джунгли за деревней - найдёте алтарь, и смерть детектива можно будет списать на религиозных фанатиков. Тогда, по крайней мере, не пострадает репутация Департамента Охраны Правопорядка, а вот по заговорщикам это ударит знатно.
        - Прекрасно, - пробурчал Элиас таким тоном, что лучше бы обложил последними словами. - А джунгли-то я каким образом в отчёт включу?! А, что с вас взять… - он горестно махнул рукой. - Уберите от меня свои отвратительно счастливые рожи, я поехал обратно к Линдсей!
        Я сосредоточенно кивнула и, поскольку у него рожа была отвратительно несчастной, несмотря на перспективу вернуться к Линдз, придержала его за локоть.
        - Тайная Палата узнает о твоих стараниях, - негромко пообещала я. - Не могу сказать точно, что она предпримет: шум вокруг ситуации в Ньямаранге сейчас крайне невыгоден Короне. Но Тайная Палата не склонна оставлять тех, кто помог ей.
        Элиас молча кивнул, не поднимая взгляда, и вывернулся из моей хватки, не позволив слепой надежде взять верх над профессиональным пессимизмом. Я послушно разжала пальцы, не став заверять его в непременной счастливой концовке: у истории влюбленности помощника детектива в единственную дочь губернатора было маловато шансов на классическое "долго и счастливо".
        Наверное, ещё меньше, чем у истории дурацкой влюбленности агента под прикрытием в наследника гигантской финансовой империи - будь она хоть тысячу раз взаимной.
        - Не думай о грустном, - вдруг потребовал Джейден и притянул меня к себе, ненавязчиво разворачивая спиной к зеркалам - даром что сейчас в них отражалась только изможденная до крайности женщина. - У нас все получится.
        Я молча прижалась виском к его щеке. Мне отчаянно не хватало маминой поддержки и папиного совета - хотя вслух я, пожалуй, не призналась бы в этом ни за какие коврижки.
        Хороша спасительница. Бросилась, называется, на выручку беззащитной леди Линдсей… и что бы я сейчас без нее, такой беззащитной, делала?..
        - Получится? - мрачно переспросила я и зажмурилась. - Кажется, я только что угробила ключевую фигуру в заговоре. Без Чаннаронга и его связи со жрицами-коломче все его сторонники залягут на дно, и выйти на них станет сложнее в разы! Он ведь хорошо страховался, и все его действия по отдельности выглядели совершенно безобидно, если не знать подоплеки каждого шага. Наверняка и остальные заговорщики поступали точно так же. Один редактор лонгтаунской газеты чего стоит! А ведь наверняка есть и другие, о ком мы ещё банально не слышали…
        Папа мне голову оторвет. Возможно, как раз воспользуется оказией, чтобы наполнить её хоть чем-нибудь, помимо вольного ветра.
        - Ну, в Лонгтауне есть свое радио, - рассудительно заметил Джейден, не подозревая о масштабах нависшей надо мной опасности, - но о нем наверняка уже вспомнила Линдз, и теперь они с Элиасом будут долго и основательно слушать пластинки с записями эфира. Кто ещё может быть вовлечен? - задумчиво спросил он - кажется, сам себя, но я все же ответила вслух:
        - Любой, кому выгодно падение империи Кроуфордов. Даже деревушка Трангтао выиграла бы: пропажа слоновой кости с рынка заставит ювелиров искать другие материалы для инкрустации, и спрос на "кожу ангела" увеличится - вместе с ценой. Конкуренты Кроуфордов тоже окажутся в выигрыше: уход такого крупного игрока вызовет дефицит слоновой кости и, опять же, взвинтит цены на неё.
        - Конкурентов семьи Кроуфорд Чаннаронг едва ли считал союзниками, - рассеянно покачал головой Джейден. - Он ратовал за возрождение старых традиций, а значит, за признание слонов неприкосновенными священными животными. Чаннаронг мог использовать моих конкурентов на начальных этапах, но впоследствии наверняка планировал от них избавиться. Они не могут быть больше, чем просто мелкими сошками. А вот кто действительно по-крупному выиграл бы от поправки к кодексу, так это строители дорог и таможенники, и их и впрямь стоит перетряхнуть. Придумать бы только, под каким предлогом… - Джейден говорил так задумчиво и нарочито спокойно, что меня продрало холодком - до того знакомо звучали эти интонации.
        - А хотя бы в рамках инвентаризации перед повторным рассмотрением поправки, - машинально брякнула я, вытянувшись, как перед начальством. - Всё равно необходимость изменения таможенных пошлин и налогов на предметы роскоши придётся оценивать с точки зрения вливания новых средств в бюджет - так почему бы не прикинуть, сколько конкретно нужно?
        Джейден нервно хохотнул и уткнулся носом мне в плечо, в одно мгновение превратившись из расчетливого воротилы в рассеянного скульптора, которого заметно пугала свалившаяся на него ответственность.
        - М-да, - пробормотал он, защекотав дыханием кожу в вырезе платья, - сказал бы мне кто месяцем раньше, что однажды я останусь наедине с умопомрачительно желанной женщиной, только что согласившейся выйти за меня замуж, и буду на полном серьёзе обсуждать с ней заговор имперского масштаба… и она вдобавок будет разбираться в нем лучше, чем я… - он помолчал, задумчиво скользя ладонями вдоль моей спины, и тяжело вздохнул. - Впрочем, нет, вот последнее меня не удивило бы ни капли.
        - По-моему, ты скромничаешь и напрашиваешься на комплименты, - заметила я ошарашенно, переварив это заявление.
        - Напрашиваюсь, - охотно признал Джейден и поднял голову. - Ты ничего не сказала про дату. Если согласишься немедленно, это, пожалуй, сойдёт за отличный комплимент, - так убедительно мурлыкнул он мне на ушко, что я едва не согласилась выйти замуж хоть сию секунду.
        - Или за изрядную дурость, которая настроила бы против тебя всю местную знать, - пересилив себя, заметила я негромко и тут же сжала его в объятиях, не позволив отстраниться. - Нет, Джейден, я правда хочу. Но не будет ли благоразумнее не предпринимать столь решительных действий, пока тебе нужна поддержка власть имущих?
        - В пекло благоразумие! - раздражённо пробурчал Джейден - и благополучно туда его и отправил, впившись поцелуем мне в шею.
        До библиотеки я добралась только после ужина, прошедшего, справедливости ради, весьма быстро и скомканно: леди Сибилла все еще не могла смириться с тем, что ее супруг встал на сторону неожиданно взбунтовавшегося племянника, а какая-то выскочка из прислуги вдруг взяла и села за один стол с титулованной семьей. Однако аристократическое воспитание не позволяло ей показывать, что между леди и ее мужем возникли разногласия, а потому все недовольство баронетессы выливалось в крайне скупом участии в застольной беседе. Справедливости ради, воспитательная мера наверняка возымела бы больше действия, если бы лорд Кроуфорд не углубился в обсуждение строительных планов.
        Джейден с ужина ушел озадаченный и окрыленный в равной степени, и его тут же взял в оборот управляющий - а я тихо ускользнула на первый этаж, в святая святых Кроуфорд-холла.
        Нужная мне секция обнаружилась сразу, и в ней царил легкий беспорядок: захваченный идеей скульптор был не слишком-то дотошен, когда возвращал книги на полку. Я поменяла местами несколько увесистых томов, описывающих ход колонизации Ньямаранга, и двинулась дальше, машинально скользя пальцами по слегка запыленным корешкам.
        Большую часть книг писали современники моей бабушки - не иначе, под впечатлением от тропической экзотики и бирюзовых вод залива. Исторические факты перемежались откровенным вымыслом и попытками сделать рассказ несколько более приемлемым для чопорной вайтонской публики; интересующие меня подробности либо вовсе отсутствовали, либо описывались столь иносказательно и туманно, что трактовать их можно было как угодно. Книг исключительно на религиозную тематику нашлось ровно две: одну, под редакцией духовного лица вайтонской церкви, я сразу отложила в сторону, а вторую - утащила с собой к уютному креслу у пустующего камина.
        Имя автора мне ни о чем не говорило, но хрупкие желтоватые страницы и год издания - за пару лет до начала колонизации - оказались достаточно весомыми аргументами, чтобы счесть найденный томик ценным источником информации. До завоевания Ньямаранга историю страны преподносили совершенно иначе, стремясь подчеркнуть различия и выставить Вайтон более цивилизованным и развитым обществом, и сейчас это только играло мне на руку.
        Краткую теологическую справку я прочитала по диагонали, едва увидев иллюстрацию: по-ньямарангски худощавый мужчина с печатью мудрости (или несварения - нездоровый бело-желтый цвет лица тоже говорил в пользу этой версии) на челе восседал на троне, и за его спиной высился праотец-солнце с лазурной кожей и золотыми глазами. Его взгляд был устремлен куда-то за зрителя, а расслабленные руки лежали на спинке трона; это настолько точно напоминало статуи императора и бога в Национальном музее Ньямаранга, что подробное перечисление материалов и приемов, традиционно используемых для изображения высших чинов и божеств, в моей голове отчего-то зачитывал голос Джейдена - восторженный и немного потусторонний, как обычно, когда разговор заходил о его увлечении.
        Нужный мне раздел именовался «Храмовые порядки и дикарские обряды». Иллюстратор превзошел сам себя, то ли желая подчеркнуть, насколько «обряды» были дикарскими, то ли просто тяготея к определенному жанру; во всяком случае, смуглая жрица, облаченная лишь в варварское золото и собственное высокомерие, удалась на славу.
        Я поиграла с ней в гляделки, предсказуемо продула и перелистнула страницу, но тут же вернулась назад. Жрица-коломче многоопытно нацелила на меня острие ритуального кинжала, но на сей раз я удостоила пристальным вниманием не столько ее, сколько украшения.
        Монисто скрывало грудь почти полностью и было тяжелым даже на вид. Я рассеянно скользнула по нему пальцем, ощущая одновременно хрупкую шероховатость старой бумаги - и неприятный холодок от ключиц и до ребер, словно сама все еще была одета в варварское золото.
        Чаннаронг в Трангтао носил только браслеты и кинжал. Куда он дел монисто? И, главное, почему?
        Ответов у меня не было - только смутное ощущение холодной тяжести на груди и иллюзорный перезвон золотых монеток в ушах. Пришлось все-таки вернуться к тексту.
        Автора, до сих пор не стеснявшегося ввернуть нелестную характеристику или кровавую подробность, при описании жриц словно подменили. Куда-то вдруг пропала снисходительность, испарились язвительная манера изложения и стремление во всем превознести Вайтон. О «женщинах императора» автор рассказывал с опасливым восхищением, то ли впечатлившись многочасовым жертвоприношением, то ли просто со всей широтой души сопереживая иллюстратору.
        Об отборах и церемониях посвящения я уже слышала от Джейдена, но не отказала себе в удовольствии прочитать подробности. В книге ритуальные танцы описывались с таким пристрастием, словно автор присутствовал на них лично, и я отчего-то без особого удивления обнаружила еще одну иллюстрацию - все та же жрица, прогнувшаяся назад так сильно, что длинные черные волосы подметали землю, вздымала над солнечным сплетением драгоценный кинжал; острый клинок целился в нависающий над картинкой текст, и кровь, стекающая с оружия неправдоподобно густым потоком, выступала в роли цензуры - потому как монисто, несмотря на всю свою массивность, в такой позе явно пасовало.
        На развороте нашлась простенькая бумажная закладка, на которой стоял жирный восклицательный знак. А вот дальше страницы перелистывались уже не так легко: похоже, Джейден, тоже добравшийся до книги, намертво вцепился в кровавую коломче - и что там было после нее, не смотрел, полностью погрузившись в планирование.
        Я прижала ладони к вспыхнувшим щекам. Значит, вот какой он хотел меня увидеть? В блеске и крови, разгоряченную - и ни на секунду не сомневающуюся ни в себе, ни в своей силе?..
        А может быть, и видел. Откуда-то же взялась его непоколебимая уверенность в моей неотразимости? Это мне достались только фотографии, где было гораздо больше призраков и мистики, чем одной тощей ведьмы… я тряхнула головой, выгоняя неуместные мысли, и вернулась к тексту.
        Мне наконец-то улыбнулась удача: после описания второго этапа отбора (Джейден округло обрисовал его как «выбор по личным мотивам», и теперь я понимала, почему) автор перешел непосредственно к посвящению в жрицы. Удачливой кандидатке доставались щедрые дары - и, вдобавок, все украшения омывались ее кровью и «обретали благословение»: браслеты отныне даровали силу, кинжал - власть (я глумливо хихикнула, прикинув, что умелое владение оружием даровало ее во все времена), а монисто, если верить автору, становилось защитой от злых умыслов и проклятий недоброжелателей.
        Я отложила книгу и сосредоточенно потерла переносицу.
        Положим, ньямарангцы не были первыми, кто верил, что монисто может служить оберегом. На женщин часто вешали шумные украшения, которые звенели, шуршали или бряцали при каждом движении; у многих народностей существовали поверья, что шум отпугивает злых духов, - основанные зачастую на банальном факте, что дикое зверье часто опасалось громких звуков. Но со жрицами-коломче едва ли все было так просто.
        Судя по тому, что случилось с детективом, злые духи действительно сопровождали жриц повсюду, и поводов для проклятий у них хватало. Колдун тянул из них силу, потому что своего дара у него не было; да и едва ли все «женщины императора» поголовно были ведьмами - выходит, они нуждались в браслетах так же, как и Чаннаронг. Но на всех изображениях, что я успела найти, коломче не пренебрегали «защитой», - как я теперь подозревала, вовсе не из-за стремления художников пощадить целомудренность читателей.
        А Чаннаронг, который должен был знать об истинном назначении монист лучше, чем кто-либо другой, вдруг взял и провел жертвоприношение без него. Возможно, все обошлось бы, если бы не шальное озарение, снизошедшее на меня в тесной каморке общинного дома, и не кинжал, который вдруг предал многолетнее служение древнему семейству ради ведьмы, кто знает? Но едва ли осторожный и расчетливый детектив стал бы рисковать просто так. Куда более вероятной казалась версия, что он предпочел защитить кого-то.
        Кого-то очень важного если не для всего заговора в целом, то для Чаннаронга лично. Кого-то, кому «злые духи» жаждали отомстить едва ли не больше, чем самому колдуну, лишившему их вечного покоя.
        Я покосилась на «господский» телефон на отдельном столике. Старомодный, с отделкой золотом и слоновой костью, разительно отличавшийся от пластиковых дешевок, которые обычно устанавливали на служебных этажах и домах с историей куда короче, нежели Кроуфорд-холл… но потом все-таки пересилила себя и набрала номер Департамент Охраны Правопорядка.
        Элиас незамедлительно рявкнул в трубку что-то категорически недружелюбное, и я добавила ему поводов для нелюбви ко всему человеческому, просто поинтересовавшись:
        - Эл, а у Чаннаронга есть дети?
        Увы, первый пришедший на ум вариант в гордом звании самого верного не продержался ни секунды.
        - Откуда? - даже хохотнул от неожиданности Элиас и чем-то зашуршал рядом с трубкой. - Да чтобы выбиться в старшие детективы в его-то годы, и вайтонцу пришлось бы сочетаться браком исключительно с работой! Что ж о ньямарангце говорить?
        Я несколько приуныла. Дети в теорию вписывались прекрасно: ради кого ещё стоило рисковать собой в кровавом ритуале, ввязываться в самоубийственную авантюру по переделу власти и лелеять планы о глобальных переменах к лучшему? Не ради себя одного же Чаннаронг так старательно строил светлое будущее, не в том он возрасте, чтобы безоглядно полагаться на максималистские воззрения и юношеские порывы!
        - Ты уверен? - на всякий случай переспросила я. - Может быть, был ребёнок, рождённый вне брака? Или бывшая жена?
        - Не уверен, - честно ответил Элиас, - я уже ни в чем не уверен. В его личном деле не указаны ни дети, ни жены, но я бы тоже скрывал всех близких, если бы планировал поучаствовать в государственном заговоре. С другой стороны, не с самого же поступления на службу он это планировал!
        - А личное дело не могли подменить? - с надеждой спросила я, не желая расставаться с удобной гипотезой.
        Вот сейчас бы обнаружить какую-нибудь незаконнорожденную дочку с монистом во всю грудь! Это разом облегчило бы поиски соратников Чаннаронга: едва ли он сумел бы убедить молодую девушку постоянно таскать на себе несколько килограммов золота, не объяснив, что происходит и почему это нужно! Со смертью детектива все ниточки оборвались, и вычислить заговорщиков можно было, разве что прикинув, кому выгоден заговор, да выстроив длинную логическую цепочку. Проблема заключалась в том, что люди частенько руководствуются своими представлениями о чести, о порядке вещей, о том, что должно и как следует действовать, - словом, чем угодно, только не логикой. Дедукция помогала, но ей было не под силу вывести нас на всех заговорщиков, и кто-то всенепременно ускользнул бы. Чаннаронг наверняка на что-то подобное и рассчитывал, выдавая всем действующим лицам ровно столько информации, сколько требовалось для выполнения конкретной задачи. Сирил поступал точно так же.
        Нам отчаянно не хватало ключевого свидетеля. Кого-то, кем Чаннаронг действительно дорожил бы.
        - Личное дело - то самое, на которое я пролил кофе в день назначения в помощники детектива, - ворчливо признался Элиас. - Поверь, это пятно я ни с чем не перепутал бы, оно слишком долго преследовало меня в кошмарах. Нет, детектив жил один, и у него никогда на моей памяти не было ничего серьёзнее отношений на пару ночей. Мне даже некому позвонить, чтобы открыть официальное дело раньше срока. А человеческий пепел из отчёта уже не выкинешь! - уныло пробурчал Элиас, по-прежнему чем-то шурша, как мышь в кладовке. - И вообще, почему тебя это так заинтересовало? - спохватился он.
        Пришлось честно обрисовать ситуацию с монистом - без особой, признаться, надежды на помощь. Что мог сделать помощник детектива, кроме как ещё раз прошерстить все бумаги?
        Оказалось, кое-что всё-таки мог.
        - Приезжай сюда, - поколебавшись, предложил он. - Твою сумку тоже нашли в Трангтао и забрали на склад вещественных доказательств. У меня не хватает полномочий, чтобы вытащить её оттуда до официального закрытия дела о язычниках, но, может быть, дежурный согласится отдать тебе гадальные кости на пару минут.
        Меня подбросило на месте. Пальцы как наяву ощутили плотное плетение заветного мешочка.
        - Сейчас буду! - с энтузиазмом пообещала я и отсоединилась.
        Участок Департамента Охраны Правопорядка снаружи мало чем отличался от пункта предварительного задержания. Такое же кубическое здание без единого архитектурного изыска, любовно отмеченное вездесущей черной плесенью, - сначала я даже засомневалась, не перепутала ли адреса, но карта была непреклонна: условия содержания служителей закона оказались лучше разве что в плане отсутствия решеток на окнах - и то начиная со второго этажа.
        Кабинет Элиаса и Чаннаронга предсказуемо располагался на первом. Из-за решетки открыть окно открывалось только на четверть, и в крохотной каморке царил сильный запах плесени и бумаг. Рабочее пространство состояло из двух конторских столов, составленных рядом так, что люди сидели за ними лицом к лицу - и боком ко входу. Я представила, каково было сидеть в этой духоте вдвоем, и, кажется, заметно побледнела, потому что Элиас поднял голову от своих записей и сочувственно поморщился:
        - Да, с непривычки тяжеловато. Вытерпишь или застолбить комнату для допросов? - без особого энтузиазма предложил он: отрываться от рапорта ему явно не хотелось.
        - Вытерплю, - не слишком уверенно пообещала я и прикрыла за собой дверь.
        Слабый сквозняк, кое-как продувший каморку, мгновенно стих. Влажная жара стала практически невыносимой, но я здорово сомневалась, что Элиас позволил бы кому-то подсмотреть, зачем ему понадобилась пухлая женская сумка из хранилища.
        Рыться в ней помощник детектива не стал - просто выставил на стол Чаннаронга, прямо поверх какой-то папки и амбарной книги с множеством закладок. Впрочем, нетронутой сумку назвать было сложно: разгул стихии и чье-то любопытство - то ли ньямарангцев из Трангтао, то ли криминалистов из департамента - оставили на ней несмываемые следы. Пузырьки в органайзере оказались перепутаны местами; я обнаружила, что флакончик с насечкой «осторожно!» досадно опустел, и злорадно усмехнулась. Вот проспит кто-то на работу - будет урок, как шарить по чужим сумочкам!
        Мешочек с глифами нашелся не в том отделении, куда я его клала, но, к счастью, все фишки были на месте, хотя чья-то рука не поленилась перетряхнуть и их. Я привычно потянула за ленточку на горловине и зажмурилась.
        Кем Чаннаронг мог дорожить настолько, что предпочел рискнуть собственной шеей? Вовлечен ли этот человек в заговор? Как его найти?
        Первая фишка легла изображением вниз - не то скругленная запятая, не то неровная спираль, высеченная единым твердым движением рукой. Эмбрион, младенец, бесконечный цикл. Традиционно глиф трактовался в лоб - «ребенок», но детей у Чаннаронга не было.
        Вторая ощерилась зарослями болотного тростника, такими густыми и частыми, что каждый ствол, казалось, был зажат между соседними - и держался скорее на них, чем на собственных корнях. Знак безоговорочной поддержки: кем бы ни был искомый человек, стремления Чаннаронга он поддерживал всецело - если вообще не сам их внушил.
        Третья выпала стрелой вверх - Иб, дорога жизни, зов судьбы, - так ничего и не прояснив толком.
        - Ну как? - с любопытством поинтересовался Элиас, все-таки отвлекшись от своего художественного сочинения.
        Я уныло помассировала виски.
        - Кажется, нынешнего владельца мониста мы уже встречали, - уныло призналась я, поворошив безучастные ко всему глифы, - во всяком случае, я. С Чаннаронгом его связывают кровные узы и общие взгляды на необходимые меры в отношении политики Ньямаранга… - я опустила взгляд на стол, но озарение меня так и не посетило.
        За последние недели я видела немало ньямарангцев - но либо в Свамп Холлоу, либо в Трангтао. Едва ли детектив оставил бы кровного родственника гнить в болотистых трущобах - но с куда меньшей вероятностью он оставил бы его там с парой-тройкой килограммов золота на шее: каким бы авторитетом ни обладал колдун, как бы сильна ни была вера в жриц, на фоне всеобщего голода и повальной нищеты это однозначно равнялось смертному приговору. А в Трангтао Чаннаронга принимали в общинном доме - будь у него семья в деревне, его всенепременно затащили бы в их хижину, и все празднование бы попросту переехало вниз по улице, наверняка упростив дело с незапланированной пленницей.
        А, и еще был Туантонг Раклон, но я с трудом представляла, как можно дорожить кем-то больше собственной жизни - и при этом инсценировать самоубийство его беременной любовницы. Даже со скидкой на пунктик с чистотой крови это тянуло скорее на месть злейшему врагу, и то чересчур жестокую…
        - И все? - выдержав паузу, разочарованно уточнил Элиас. - Но у Чаннаронга и правда нет детей.
        Я мрачно кивнула и обличительно ткнула пальцем в глиф со спиралью:
        - Тем не менее… - от резкого тычка фишка перевернулась, спрятав рисунок, и я осеклась.
        - Что?.. - мгновенно насторожился Элиас.
        Я постучала ногтем по безупречно гладкой обратной стороне фишки.
        - Наоборот! - воодушевленно воскликнула я. - Не ребенок! Кто-то из родителей!
        Правда, надолго моего энтузиазма не хватило.
        Допустим, действительно кто-то из родителей. И что? Не оставил же Чаннаронг своего родителя в Свамп Холлоу! А в Трангтао, очевидно, его родни не было.
        И от того, что я этого родителя где-то успела увидеть, легче не становилось. Мало ли, вдруг просто где-то на улице разминулись - и внимания друг на друга не обратили?..
        Хотя тогда, наверное, глифы и не стали бы указывать на эту встречу.
        - В личном деле никого из родителей нет, - задумчиво отметил Элиас - и вдруг так широко и недобро усмехнулся, что меня продрало холодком. - А ведь это все упрощает!
        Я скептически изогнула бровь, и помощник детектива уставился на меня с немым укором.
        - Подумай сама, - вздохнул он, - с чего бы Чаннаронгу рисковать, не сообщая о себе полную информацию в отдел кадров? Всех кандидатов проверяют от и до: у служителей закона должна быть безупречная репутация. Любое жульничество в бумагах - прямая дорога к увольнению. А уж ньямарангца, будь уверена, обследовали со всей дотошностью - в те времена, когда Чаннаронг поступал на службу, на местных в принципе смотрели косо, и отдел кадров наверняка искал хоть какую-нибудь зацепку, чтобы не принимать аборигена на работу даже в патруль. Но ничего не нашел.
        - Хочешь сказать, что у родителей Чаннаронга какое-то криминальное прошлое? - нахмурилась я. - Поэтому их пришлось скрывать?
        Элиас развел руками:
        - Я бы вообще поставил на то, что они сами решили скрыть свое существование от департамента. У самого Чаннаронга едва ли вышло бы так гладко - он поступал на службу еще совсем безусым юнцом, где ему было водить за нос профессионалов? Но тут важнее другое. Какой родитель не только позволит своему ребенку (сколько бы лет ему ни было) ввязаться в самоубийственный заговор против короны, но еще и горячо поддержит его в этом начинании?
        Психически нездоровый.
        Или уверенный, что дитятко продолжает правое дело, начатое еще предками. Идейный вдохновитель, просчитавший все еще в ту пору, когда Чаннаронг только-только поступал на службу…
        Что, впрочем, лишний раз подтверждает первый вариант, пришедший в голову. Станут ли нормальные родители рассказывать сыну, как правильно приносить человеческие жертвы и проводить кровавые обряды на радость целой деревне сумасшедших дикарей? Поставят ли под угрозу безопасность собственного ребенка в угоду чужим людям?..
        - Кажется, я уже не горю желанием найти этого родителя, - задумчиво призналась я.
        - Боюсь, тебе и не придется его искать, - хмуро отозвался Элиас. - Чаннаронг должен был вернуться из Трангтао еще вчера. Едва ли его отец или мать до сих пор не выяснили, что произошло, - а если и не выяснили, то все их сомнения наверняка развеет один визит в Трангтао. И едва ли жители деревушки не укажут на тебя.
        Я прикрыла глаза.
        Прекрасно. Еще один безумный колдун - или ведьма - на мою голову, только на сей раз - с монистом и неизвестными техниками зачарования, унаследованными от кровавых жриц-коломче. Что может быть лучше?
        - У меня недостаточно полномочий, чтобы приставить к тебе круглосуточную охрану, - помолчав, признался Элиас. - Так что с твоей стороны было бы чрезвычайно благоразумно сейчас улизнуть через черный ход, прокрасться обратно в Кроуфорд-холл и не отсвечивать, пока этот зловещий родитель сам себя не выдаст. Подожди пару минут, пока я не пригоню машину со стоянки, и выходи из кабинета. Запасной выход в конце коридора, я шепну дежурному, чтобы тебя выпустили. Только сумку здесь оставь!
        Я растерянно кивнула, и он ушел, плотно прикрыв за собой дверь. Поднявшийся было сквозняк быстро улегся, не принеся никакого облегчения: с улицы сильно пахло выхлопными газами и раскаленным асфальтом. Жирную мушку, увивавшуюся вокруг приоткрытого окна, вдруг схватила на лету огромная летучая лисица, но я отчего-то даже не удивилась - ни ее появлению в городе, ни тому, как она сноровисто протиснулась за решетку и повисла на деревянном карнизе, скромно прикрывшись кожистыми крыльями.
        Только безразлично отложила гадальные фишки, поднялась на ноги - они ощущались, словно ватные, и будто бы повиновались вовсе не мне - и уверенно пошла по коридору к главному входу, оставив дверь кабинета нараспашку.
        Дежурный офицер, ничуть не удивившись краткости моего визита (видимо, нежно и преданно Элиаса Хайнса любили разве что в Мангроув-парке), коротко черканул что-то в журнале регистрации посетителей и отвернулся, гипнотизируя взглядом спрятанную под стойкой газету. Я прошла мимо, вежливо посоветовав обратить внимание на заметку на третьей странице, которую, кажется, в глаза не видела.
        Солнце давно село, но снаружи по-прежнему царила оглушающая предгрозовая жара. Пожалуй, я предпочла бы переждать эту ночь где-нибудь под крышей, но непослушные ноги влекли меня вниз по узкой улочке, прочь от оживленного центра города. Власть фонарей заканчивалась в паре кварталов от участка; новенькие многоэтажные дома постепенно сменялись узкими колониальными постройками со скупо освещенными окнами и черными отметинами плесени под балконами. Я отстраненно наблюдала за сменой декораций, не останавливаясь ни на секунду.
        Жилые кварталы постепенно утонули в густой зелени. Неухоженная обочина ложилась под ноги слежавшейся от постоянной сырости пылью; в воздухе остро запахло солью, машинным маслом и гарью, и я словно очнулась ото сна.
        Лонгтаун остался позади. Из-за придорожных зарослей показались стройные ряды морских контейнеров, огороженных высоким сетчатым забором. За ними не было видно ни кораблей, ни большой воды, но сомнений не оставалось: я пересекла весь город пешком и вышла к открытому грузовому складу возле западного порта - одно это должно было заставить меня остановиться и дать отдых ноющим от долгой ходьбы ногам.
        Но не заставило.
        Я по-прежнему шагала вперед, словно телом управлял кто-то другой. Кто-то, кто знал, что в сетке ограждения есть солидная дыра, прикрытая с одной стороны пушистой зеленью, а с другой - разъеденным ржавчиной контейнером, который, кажется, не двигали с места уже несколько лет - и теперь едва ли рискнут вообще. Я пролезла на территорию склада, с треском порвав ткань юбки о торчащие обломки проволоки, и направилась вглубь, в самый старый и почти заброшенный угол, к которому так и не подвели ни рельсы, ни крановые пути.
        Между облупившихся контейнеров то и дело мелькали чьи-то тени: вездесущие мальчишки, загорелые до черноты, кто-то заметно крупнее - я съежилась, но свернуть с маршрута не смогла. К счастью, обитателей порта я отчего-то совершенно не интересовала - они будто бы сами спешили убраться куда подальше, и это совершенно не внушало оптимизма.
        Сквозь бетон покрытия то здесь, то там стали проглядывать упорные зеленые ростки. За этой частью склада, похоже, уже никто не следил - внимание владельцев сосредоточилось на новых площадках, которые с энтузиазмом арендовали заморские компании, а старые участки, оставшиеся еще с тех времен, когда порт был военным, постепенно поглощались подступающими джунглями: Лонгтаун больше не был аванпостом в наступательной кампании, и следы колониальных войн тихо ржавели и гнили в постоянной сырости.
        Но если возгордившиеся победители высокомерно забросили ненужные земли, то ньямарангцы себе такой роскоши позволить не могли.
        В застоявшихся контейнерах чьи-то хозяйственные руки пробили окна и занавесили распахнутые створки ворот цветастыми тряпками. Гнилые бочки превратились в высокие костры, изгоняющие темноту и хоть немного подсушивающие безумно влажный воздух, и заброшенный сектор получил вторую жизнь.
        Не совсем легальную и совершенно не такую, на которую могли надеяться беспечные владельцы, но все же - жизнь.
        Меня провожали диковатыми взглядами. Я шла мимо чужих домов и поражалась тому, как все это похоже - и не похоже одновременно - на Свамп Холлоу: безоговорочная открытость жилищ, вездесущие полуголые дети и усталые взрослые, согбенные и покрытые ранними морщинами. Только пахло здесь иначе: не гниением и безнадегой, а гарью и отчаянной злостью.
        Чрезвычайно неприятное сочетание, если ты - светлокожая полукровка в господском платье.
        Но меня не трогали, даже когда я пересекла небольшую «деревенскую площадь», стихийно образовавшуюся на бывшем перекрестке. Сидевшие у костра мужчины только недобро покосились и бросили мне в спину что-то вроде «поделом!». Я не смогла даже обернуться, хоть уже и понимала, что, кажется, нашла самое сердце заговора: не исполнителей и даже не важных ключевых игроков - идейных вдохновителей.
        Только порадоваться этому не получалось.
        Ноги несли меня к самому большому морскому контейнеру с целым рядом самодельных окошек, любовно завешенных травами, отгоняющими мелкий гнус. Ярко-алая занавесь на входе шелохнулась, и мне навстречу вышла сухонькая седая старушка в расшитом шелковом платье с традиционной прямой юбкой. Тяжелое золотое монисто в сочетании с ним смотрелось до того гротескно, что на мгновение мне показалось, что это оно тащит женщину за собой, не позволяя остановиться, как чужие чары - мне за мгновение до этого.
        Летучая лисица хлопнула кожистыми крыльями у старушки за плечом - и осыпалась тонкими косточками, выбеленными ветром и морем до полупрозрачного состояния. Женщина брезгливо отряхнула рукав и подняла взгляд.
        И ее лицо показалось мне до странности знакомым - но отчего-то плохо вязалось с дорогим нарядом и бесценными украшениями. Память норовила подсунуть совсем другой образ - нарочито неряшливый, с оборванными лохмотьями и слишком темной даже для ньямарангки кожей, какая бывает разве что у людей, постоянно живущих на улице.
        «Дорога из костей, и сами вы станете костьми!» - провыл у меня в голове бесплотный голос, и я наконец вспомнила.
        Я действительно видела ее - один раз, в порту, в день солнечного затмения, аккурат перед прибытием Джейдена; тогда авария, в которую попал пассажирский лайнер, и феерическое явление наследника Кроуфордов с легкостью заняли все внимание, и о старухе я забыла еще до того, как потеряла ее из виду.
        Напрасно. Теперь все складывалось в единую картину.
        Матросы совершенно спокойно относились к «блаженной» и даже не пытались прогнать ее из порта. Из портового паба пошел слух, будто я верила в сумасшедшие пророчества Нарит Аволокорн и поддерживала ее взгляды. В порту Сирил ввязался в драку, отстаивая «девичью честь», попранную с излишними физиологическими подробностями, о которых в Ньямаранге никто не мог знать. Никто, кроме «крысы» из Тайной Палаты, устроившей утечку информации еще из Старого Кастла…
        Мы с самого начала искали не того и не там. Детектив Чаннаронг, казавшийся самой страшной угрозой из-за своей карьеры в госструктуре, на самом деле был одним из исполнителей. Возможно, самым важным, но - исполнителем.
        Впрочем, это не значило, что настоящая глава заговора не винила меня в смерти Чаннаронга. И уж точно не значило, что она позволит мне объясниться и уйти с миром.
        Ей было плевать, почему я сделала то, что сделала. Плевать, что я понятия не имела, к чему приведут два неосторожных взмаха кинжалом, и не желала детективу смерти. И что я в страшном сне не могла представить себя в роли самовольно провозглашенной жрицы - тоже.
        Сейчас на меня смотрела не глава огромного заговора, не паучиха, чьи сети оплели всю колонию, и даже не колдунья. На пороге старого морского контейнера стояло воплощенное горе. И беспомощная, отчаянная злость.
        Оттого все жители коммуны были так тихи и смиренны. Они уже знали, что я не уйду отсюда живой.
        - Ну и уродина, - с каким-то болезненным разочарованием вымолвила старуха, - словно ей было бы хоть сколько-нибудь легче, если бы в смерти её сына оказалась виновна писаная красавица. - А шуму-то, шуму…
        Как раз шуму не было. Даже мужчины, сидевшие у костра, куда-то испарились - я чувствовала движение за спиной, но обернуться не могла, и от этого было ещё страшнее.
        - И, конечно, умудрилась где-то оставить и браслеты, и кинжал, - досадливо покачала головой старуха и принялась неспешно обходить меня кругом. Мне оставалось только провожать её взглядом, пока она не скрылась у меня за спиной.
        В спину первый удар и пришёлся. Невыносимо кольнуло где-то под лопаткой, и строгое платье вдруг стало ощущаться гораздо свободнее - и по пояснице пробежала тонкая тёплая струйка. От боли у меня вырвался вскрик - но пошевелиться я по-прежнему не могла.
        - Тихо, - раздражённо пробурчала старуха у меня за спиной, и я почувствовала, как каменеют непослушные челюсти. - А то до утра с тобой тут оглохнуть можно будет… Винай, небось, не вопил!.. - под конец фразы голос у неё сорвался, и что-то сильно оцарапало мне плечо, распоров рукав.
        Крик застрял у меня в горле.
        Я стояла неподвижно, среди внезапно опустевшей площади, под аккомпанемент треска костра и чужого дыхания, такого тяжёлого, словно старуха бежала через все складские участки, чтобы ткнуть мне в спину ножом. Но её это не останавливало - напротив, она, кажется, решила на старости лет проверить свою выносливость и повторить ритуальный танец коломче, которой никогда не была!
        А о моём местонахождении, как назло, никто знать не знал…
        Вот, значит, через что прошла несчастная Саффрон Кроуфорд. С поправкой разве что на отсутствие дара, который мог оказывать хоть какое-то сопротивление чужому колдовству, - потому, вероятно, Саффрон не поняла, что с ней случилось. Ко мне мироздание определенно не собиралось быть настолько милосердно.
        Старуха кружила где-то у меня за спиной, нанося точечные удары. Острие то рассекало платье, то касалось кожи, оставляя царапины и ранки, но я уже слышала, что долго так продолжаться не будет: разъяренная мать дышала все тяжелее, срываясь в хрипы и плач.
        Не то чтобы я не могла ее понять, но явно не настолько прониклась сочувствием, чтобы позволить себя убить!
        Увы, подвластен мне оставался только разум. Тело вздрагивало от ударов, боль стреляла из спины в грудь, но пошевелиться я по-прежнему не могла. Оставалось разве что сконцентрироваться на том, что было в моих силах.
        Я зажмурилась и попыталась сосредоточиться на монисте. В конце концов, я ведь как-то чувствовала браслеты, даже когда их на мне не было, - должна же быть связь!
        Сначала ничего не выходило. Боль не позволяла сконцентрироваться, я дергалась от ударов, пока не начала беззвучно плакать от бессилия и страха, - и тогда-то вдруг ощутила знакомую тяжесть.
        Холодное золото на щиколотках, закрывающее почти треть голени, словно часть боевого доспеха; на запястьях - от основания кисти до середины предплечья, и грубоватое кольцо на всю фалангу среднего пальца, соединенное с браслетами двумя массивными цепочками. Сейчас варварские драгоценности ощущались совсем по-другому - словно исчезло что-то темное, потустороннее и недоброе, выглядывавшее из каждой грани и отсвета.
        …монисто тоже было тяжелым. Оно давило на шею и грудь, царапало кожу грубо обработанными стыками и постоянно норовило съехать набок - я помнила, как трудно было позировать, сохраняя хоть какое-то достоинство; а еще золотые звенья никак не согревались, хотя казалось, что они постоянно тянули тепло. Не потому ли, что сила мониста на самом деле тоже принадлежала вовсе не колдуну и не жрице - а сотням жертв, погибших в кровавых ритуалах и так и не получивших вожделенного покоя?
        Что ж, если так, то я, пожалуй, жалела, что Чаннаронг оказался таким заботливым сыном. Следовало отрезать духов и от мониста тоже - это было бы самым справедливым и честным, что еще можно для них сделать.
        Стоило подумать об этом, как в ладонь вдруг сама собой ткнулась иллюзорная, но от этого не менее тяжелая рукоять. Я машинально сжала пальцы - и тут же остановилась.
        Призраки в гневе разорвут старуху так же, как разорвали ее сына. А она была нужна живой - она и ее связи с остальными заговорщиками.
        Поэтому я взмахнула кинжалом не над монистом - а над своей головой, обрезая нити чужого колдовства, превратившие меня в безвольную марионетку. Старуха испустила какой-то совсем нечеловеческий вопль и бросилась на меня с жутковатым мясницким ножом, уже залитым моей кровью, и я едва успела отскочить в сторону - но тут же едва не угодила в лапы какому-то аборигену, поспешившего на помощь внучке жрицы. Ему я без лишних сантиментов зарядила в челюсть, но это меня не спасло. Услышав крик миссис Чаннаронг, к площади перед костром стали стягиваться люди.
        - Она моя! - яростно заорала старуха, потрясая ножом.
        Вид у нее был точно как в религиозном экстазе. Безумный взгляд, всклокоченные седые волосы, пятна крови на дорогом наряде и бесценном древнем монисте; не хватало разве что варварских барабанных ритмов да ритуального вина.
        Впрочем, от последнего я бы точно не отказалась.
        К площади вышел десяток человек. Женщин и детей среди них не было, а мужчины застыли в нерешительности, пока негласная хозяйка коммуны ярилась, неспособная поймать слишком шуструю добычу.
        Пока - слишком шуструю. Надолго ли меня хватит с израненной спиной, после всех этих бессонных ночей? И надолго ли хватит миссис Чаннаронг?
        Хотя ее смерть едва ли означала бы мое спасение. Как бы не вышло наоборот: старуха, по крайней мере, еще была настроена на долгую игру в кровавую месть. Остальные обитатели коммуны - едва ли.
        Они не понимали, как мне удалось избавиться от чужого колдовства, на которое все так привыкли полагаться, и это пугало их еще больше, чем все ритуалы и темные истории из довоенного Ньямаранга, вместе взятые. И разговаривать с ними было так же бесполезно, как с убитой горем матерью: та не помнила себя от гнева, а они - от потустороннего ужаса.
        Я могла продержаться еще немного, уворачиваясь от ударов и убегая от атак. Но потом…
        В подступающей толпе мелькнуло знакомое лицо, и я запнулась от неожиданности. Старуха тут же воспользовалась моментом, чтобы нанести еще один удар - я едва успела повернуться боком, чтобы нож чиркнул по плечу, а не угодил в живот, и бросилась в сторону, потеряв Туантонга Раклона из виду. Вместо него на глаза мне попался помощник конюха из Кроуфорд-холла - кажется, даже не переодевшийся после работы, - и эта заминка стоила мне распоротого подола.
        Если старуха рассчитывала морально уничтожить меня безнадежно испорченным платьем, то здорово просчиталась. Распоротая юбка только добавила мне прыти, но задуматься о том, что вообще забыл на складе управляющий Кроуфорд-холла - да еще в компании помощника конюха! - на ходу я все равно не успевала. Весь мир сжался до пятна щербатого бетона под ногами и шумного, нездорово тяжелого дыхания за спиной, - ровно до тех пор, пока я сама не запыхалась и бездарно споткнулась на ровном месте, упав и раскроив себе колено.
        Я поднялась на четвереньки, уже понимая, что не успеваю, не успею, - и все равно не в силах остановиться. Колени ныли - и целое, и раскроенное; нестерпимо болели отбитые при падении ладони и израненная спина, тяжесть варварских украшений - ненастоящая, но от этого не менее ощутимая - тянула вниз, к выщербленному, серому бетону, уже покрывшемуся мелкими темными капельками крови. Но сдаться? Принять, что это и есть моя судьба?
        Ну уж нет.
        Я по-звериному рванулась вперед, так и не поднявшись на ноги. Снова запнулась, едва не перекувырнувшись через собственную голову, - и застыла, когда позади раздался тяжелый удар, приглушенный звон и звук падающего тела.
        Над площадью вдруг воцарилась такая напряженная тишина, что мое дыхание показалось оглушительно громким.
        Туантонг Раклон стоял возле костра, сжимая в руке здоровенный сук. У его ног, безвольно запрокинув голову, лежала старуха в безумно дорогом наряде: против дрына древняя защитная магия спасовала безоговорочно, и собравшиеся вокруг ньямарангцы, кажется, еще сами не могли в это поверить.
        - Склад окружен полицейскими, - негромко, но очень четко произнес Туантонг и выразительно перехватил дрын, пока никто не опомнился и не бросился мстить за поверженную предводительницу. Будто в подтверждение его слов, где-то взвыли сирены - вовсе не так близко, как хотелось бы, и управляющий стиснул зубы, готовясь к нападению.
        Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, понимая, что хватит одного смельчака, чтобы подмоги мы уже не дождались. Толпе достаточно малейшего толчка, чтобы растерзать нас на месте - а все свои возможности потянуть время Туантонг растратил в тот момент, когда ударил негласную хозяйку коммуны. Что бы им ни двигало, я должна была как-то выиграть несколько минут, чтобы полицейские успели добраться до склада.
        Поэтому я все-таки поднялась на ноги и даже умудрилась ни разу не пошатнуться. Сжала пальцы, едва ощутив иллюзорную твердость драгоценной рукояти в ладони, и шагнула в пятно света у костра, вынудив Туантонга отступить в тень.
        У меня не было ни свечей, ни зеркал, ни заговоренного вина - ничего, что могло бы заставить нормальных людей увидеть призраков. По-хорошему, у меня и оружия-то не было, что бы ни подсказывали мне обманчиво реальные ощущения. Но я видела сонм призрачных тел, отчаянно тянущихся к моей руке, и пролила достаточно крови, чтобы присутствие чего-то потустороннего заметили все - включая тех, кто этого отчаянно не хотел.
        Костер вспыхнул ярче, и в пляшущих отсветах на мгновение мелькнули неестественно густые и темные тени. Моя вытянулась дальше всех остальных, и в ее руке был кинжал.
        Я подняла раскрытую ладонь - пустую, но в ней что-то блеснуло настолько отчетливо и кровожадно, что назад шарахнулись даже самые невнимательные. По толпе прокатился нарастающий шепоток, и с каждым повторением он звучал все более и более нервным.
        Коломче.
        Жрица.
        Женщина Императора.
        Я молчала, позволяя суеверному ужасу сделать все за меня. Они думали, что поддержали покушение на то, что их предки полагали святым, и разубеждать их было определенно не в моих интересах.
        Коломче, которая не танцевала, а позировала на камеру? Жрица, которая напоила клинок своей кровью, не пролив ни капли чужой, - случайно порезавшись? Женщина Императора - который сознательно и последовательно отказывался от места, положенного ему по праву рождения, и предпочитал скрываться в ориумном дурмане?
        Это была правда, но совершенно не та, которая им требовалась. И я, стиснув в кулаке иллюзорную рукоять, потянула из растрепанной прически шпильки - одну за другой, пока волосы не окутали меня непроглядно-черным плащом, как поддельную статуэтку в музее.
        Зрители молчали, и в воцарившейся тишине почти осязаемо витал благоговейный ужас - пока дрожащий от страха помощник конюха в первом ряду не опустился на колени, уткнувшись лбом в грязный бетон. Тогда площадь наполнили шорохи и шелесты: люди склонялись один за другим и застывали, кажется, почти не дыша. Где-то вдалеке плакал ребенок, и сирены звенели у самой ограды, наполняя ночь синими отсветами.
        Я нагнулась - волосы свернулись тяжелыми кольцами на бетоне - и одним движением срезала монисто с шеи старухи.

* * *
        Я не помнила, как очутилась на подъездной дорожке Кроуфорд-холла. Не помнила, кто (и зачем?!) дал мне теплый шерстяной плед, и куда подевалось монисто. Все расплывалось, словно в тумане, и прошло не меньше получаса, прежде чем я поняла, что вокруг действительно туман - густой и белый. Протяни руку - и уже не увидишь кончики пальцев. Огни большого дома едва пробивались сквозь белесую пелену.
        Сирены справлялись с этой задачей гораздо лучше, и к тому моменту, когда патрульная машина выписала полукруг на подъездной дорожке, на крыльцо уже выскочил Джейден. Я неуверенно сморгнула, но змея с его плеча никуда не делась - и вид у нее менее самодовольным тоже не стал. Патрульный, выскочивший открыть мне дверцу автомобиля, даже замер от неожиданности.
        Бойга выстрелила языком в воздух и безразлично отвернулась, воспользовавшись моментом, чтобы обернуться второй петлей вокруг шеи наследника Кроуфорд-холла.
        - С вами все в порядке? - осторожно поинтересовался патрульный, непроизвольно потянувшись к кобуре.
        Джейден наградил его совершенно безумным взглядом и распахнул дверцу машины сам.
        Я вцепилась в него едва ли не сильнее, чем он в меня. Под ладонями скользила горячая влажная кожа, тонкий лен, змеиная чешуя; дыхание щекотало шею, и в этом было что-то необъяснимо, неописуемо правильное, настолько нужное, что я расплакалась от облегчения.
        Он замер, притиснув меня к себе и позабыв, кажется, обо всем на свете. Отдышался, закрыв глаза, и обреченно поинтересовался не своим голосом:
        - Как так выходит, что всякий раз, когда я упускаю тебя из виду, ты умудряешься влипнуть так, что без привлечения всего Департамента Охраны Правопорядка не вытащить?
        Я собралась было возразить, что в прошлый раз оказалось достаточно одного Элиаса, но только смущенно кашлянула и уткнулась носом в теплое плечо. Змея невозмутимо набросила кольцо из собственного тела и на мою шею и, кажется, будь ее воля, вообще бы завязалась бантиком, чтобы я больше ни на шаг не отходила от потенциального отца своих близняшек.
        К счастью, прибытие второй машины остановило ее от этого опрометчивого поступка.
        Колымагу Элиаса я узнала просто по надрывному звуку двигателя и скрипу тормозов, еще даже не увидев. Вдобавок помощник детектива немедленно обозначил свое присутствие безо всяких вспомогательных средств, просто выскочив из машины и громогласно поинтересовавшись:
        - Вы там живые?
        - Яд мангровых бойг для человека не опасен, - машинально отозвалась я, и змея насмешливо обернулась: что, ведьма, хочешь проверить?
        Я уже собиралась уточнить, что ничего приятного, конечно, укус не принесет (на случай, если господин помощник детектива продолжит испытывать змеиное терпение), когда расслышала, что из старой колымаги вышли два человека, а не один, и настороженно умолкла. Правильно сделала, как выяснилось: из тумана вынырнул Элиас - и Туантонг Раклон собственной персоной.
        При виде меня (и змеи) управляющий Кроуфорд-холла остановился, так и не дойдя до крыльца, и медленно поднял руки.
        - По-моему, - произнес он, - нам всем нужно сесть, выпить чаю и поговорить.
        Лично я бы определенно предпочла что-нибудь покрепче чая, но, едва взглянув на сочувственно-понимающую физиономию Элиаса, отказалась от этой мысли и просто кивнула.
        Не прошло и четверти часа, как в мастерской Джейдена собрался импровизированный совет: присутствие Линдсей возле Элиаса и Сирила - около Джейдена уже воспринималось настолько органично, что я даже не задумалась, как они успели примчаться сюда. На этот раз в крошечную кладовую при мастерской все не поместились, но Туантонг с блеском вышел из положения, приказав притащить чайный столик из запасников Кроуфорд-холла - и тут же стушевался, когда на него обратились все взоры. Особенно с толку сбивала змея, но ни у кого духу не хватило попросить меня ее убрать.
        - Наверное, стоит начать с самого главного, - обреченно вздохнул Туантонг, явно жалея о невозможности раскурить какую-нибудь огромную вонючую сигару, и уныло помассировал себе переносицу. - Да, я был участником заговора. Это было условием, при котором мне обеспечили протекцию в Кроуфорд-холле и позволили занять мое нынешнее место. Я изрядно разочаровался в методах Чаннаронгов, когда… - он запнулся, откашлялся и продолжил резко осипшим голосом: - Мне нечем гордиться. Я не смог защитить ни Сафф, ни нашего ребенка, и даже потом не решался вмешиваться напрямую, потому что своими глазами видел, на что способна колдунья. Ей ничего не стоило бы внушить мысль о самоубийстве мне самому, и тогда я бы вовсе ничего не смог поделать. Я решился действовать только тогда, когда понял, что в игре появилась фигура, способная справиться с наследием коломче, и ее вот-вот сбросят с доски.
        Я прижалась к плечу Джейдена и зябко поежилась, но смолчала - а вот Линдсей не смогла.
        - Значит, ты знал, что Саффрон обречена? - тихо-тихо спросила она. - Знал - и даже не предупредил?..
        Туантонг повертел в руках изящную фарфоровую чашечку с чаем - явно тоже из запасников Кроуфорд-холла: миссис Ваен (не иначе, наученная горьким опытом) держала в кладовой только дешевую фабричную керамику, зато - несколько сервизов сразу. В смуглых пальцах ньямарангца тонкий до полупрозрачности фарфор выглядел еще более хрупким, чем был на самом деле.
        - Что бы я сейчас ни сказал, это будет звучать жалким оправданием, - ровным голосом ответил Туантонг, - потому что я должен был сберечь ее, несмотря ни на что. Хоть она этого и не ждала - и, кажется, в принципе гораздо больше полагалась на лорда Кроуфорда, а не на меня. Кто бы стал ее в этом винить?.. Но моей задачей было вовсе не закрутить роман с дочерью хозяина. От меня ждали, что я сумею втереться в доверие к самому лорду Кроуфорду и передам сведения о его слабостях нужным людям, чтобы они, в свою очередь, смогли… эффективно влиять на итоги голосования в Парламенте. И я передал. Сведения о не совсем легальных сделках, махинациях на бирже, каких-то новых антибиотиках на фермах, даже кличку любимой собаки!.. Только вот меня держали рядом с лордом вовсе не ради этого. Я понял слишком поздно. Колдунье не нужен был еще один шпион - их хватало и так. Ей нужны были глаза и руки рядом с самым важным сокровищем Кроуфордов, и я стал ими. А потом… - он с отвращением отставил чашку, так и не притронувшись к чаю.
        - А потом ты остался на весьма неплохой должности с жалованием выше среднего, нашел выходы на следующего лорда Кроуфорда и сумел упрочить свое положение, несмотря на то, что заговорщикам больше не был нужен, - так же тихо заметила Линдсей.
        - О да, миледи, - управляющий впервые за весь разговор поднял взгляд и криво, зло усмехнулся, - а еще я остался живым, и вы ненавидите меня за это. Как я посмел выжить, когда ее не стало?! Как я посмел переметнуться на другую сторону и помогать выстроить планы против тех, кто убил мою Саффрон? Как посмел проявить осторожность, о которой следовало вспомнить годом раньше, и присмотреться к новым союзникам, прежде чем очертя голову бросаться кого-то спасать? Как я посмел иметь цель в жизни и не опускать руки, когда должен был вскрыть вены вслед за матерью моего нерожденного ребенка… и позволить Чаннаронгам и дальше строить свои козни на чужих трупах?! - он все повышал и повышал голос, и, стоило ему замолчать, как тишина наполнилась ощущением надвигающейся грозы.
        - Ты все-таки оправдываешься, - цинично заметил Элиас, до сих пор не спешивший вмешиваться в беседу.
        Сирил сидел рядом с ним и всячески делал вид, что попал на этот стихийный совет случайно, но, кажется, на его счет не обманывался даже лакей, принесший новый чайник. Поэтому кузен дождался, пока прислуга скроется за дверью, и устало заговорил:
        - Значит, планы заговорщиков рассчитаны на достаточно долгий период времени, чтобы успеть провести через Парламент поправку, которая могла бы стать началом сепарации Ньямаранга, усадить в губернаторское кресло удобную для всех марионетку и начать постепенно готовить почву для того, чтобы губернатор однажды стал королем, - констатировал он и помассировал себе виски. - Положим, работа с местным населением - выше всяких похвал, даже я бы не настропалил ньямарангцев против нынешних порядков так быстро и качественно, как это сделали обещания Нарит и попытка возрождения старых традиций в Трангтао и доках. В высших слоях давно наметились брожения из-за того, что старый лорд Кроуфорд никак не соглашался переделить сферы влияния, и одно его исчезновение с арены означало бы качественную такую смуту… если бы все пошло гладко.
        Он тоже скривил губы - и на мгновение стал до ужаса похож на Туантонга.
        Если бы все пошло гладко, производственных секретов Каллума Кроуфорда должно было хватить, чтобы шантажировать его и повлиять на результаты голосования, и никому не понадобилось бы древнее колдовство на костях - и смерть Саффрон. Если бы все прошло гладко, Сирил остался бы равнодушен к сумасшедшей пророчице, которая предвидела появление спасителя, и в страшном сне не задумался бы о женитьбе - пока нужные люди (надо полагать, сразу с нужной дозой ориума) не подсказали бы ему правильную невесту. Если бы все прошло гладко, я бы не застала день жертвоприношения в Трангтао, и Винай Чаннаронг остался бы жив - а его мать не слетела с катушек, пожертвовав собственным замыслом ради мести за сына.
        Их было много, этих «если бы», и они вели к совершенно неприглядной действительности, в которой не было непричастных и невинных.
        Зато в ней по-прежнему хватало людей, которым нужна была помощь, - и следовало проследить, чтобы их ненароком не стало еще больше.
        - Я не могу говорить за всю Тайную Палату и обещать королевское помилование, - честно предупредила я, - но ее наверняка заинтересует точный список людей, которые собирались - как вы выразились, мистер Раклон? - «эффективно влиять на итоги голосования в Парламенте». А, и тех, кто предоставил тебе рекомендации для работы в Кроуфорд-холле. И…
        - И тех, кто не был на складе этой ночью, но прекрасно осведомлен о существовании коммуны, - с кривой усмешкой подсказал Туантонг. - Мне не нужно помилование, миз Марион. Я просто хочу, чтобы эта сумасшедшая старуха захлебнулась собственной кровью, раз уж не видит ничего ценнее ее.
        Линдсей отпрянула от него, почти вжавшись в спинку стула, но промолчала. Я тоже.
        Я и правда ничего не могла обещать. Но сделала себе зарубку на память - узнать у мамы, как делать амулеты-магатамы.
        Кое о чем я не решалась судить сама. И не была уверена, что смогла бы доверить судить кому-либо еще.
        Эпилог
        Дверь была настолько маленькой и непритязательной, что Элиасу пришлось пригнуться на выходе, чтобы не вписаться лбом в косяк. Вид у него, тем не менее, был ошарашенный и благоговейный - словно за скромной деревянной дверью скрывался какой-нибудь тайный алтарь, озаренный божественным светом, а вовсе не обычный рабочий кабинет, каких в этой части дворца было гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд.
        Но эту особенность дворцовой планировки Элиасу еще только предстояло для себя открыть - а пока он просто привалился к стене и закрыл глаза.
        - Мои поздравления с повышением, детектив Хайнс, - все-таки не сдержалась я.
        - Ерничай сколько влезет, я знаю, что ты подслушивала под дверью не только потому, что обещала Линдз новости из первых уст, - не открывая глаз, пробурчал новоиспеченный детектив под прикрытием. - Ты переживала, как бы мистер Лат не сожрал меня живьем за то, что подверг его драгоценную девочку опасности.
        Я пожала плечами, не собираясь оправдываться.
        Очередная папина угроза уволиться из Тайной Палаты закончилась тем, что теперь он был первым заместителем - и, соответственно, возглавлял подразделение, отвечающее за порядок в Ньямаранге. Одного этого было достаточно, чтобы ему немедленно захотелось сожрать живьем Элиаса за рискованные методы, меня - за неосторожность, Оливию с ее новым фамилиаром (пусть даже он норовил ответить полной и безоговорочной взаимностью) - за семейное наследие, и Джейдена - за то, что подвернулся под руку именно в тот момент, когда у папы не было при себе ружья.
        Разумеется, на деле все это означало, что папа был предельно сдержан, собран и невыносимо вежлив.
        - И ни тебе государственной награды, ни личного знакомства с королем… - разочарованно пробормотал Элиас, тихо сползая по стенке. - Спас Империю - отлично, вот тебе еще работенка!
        - А чего ты ждал? - хмыкнула я. - Это же Тайная Палата. Если ты хотел красивую медальку и большой парад со стрельбой из пушек, то тебе следовало соглашаться на чин в действующей армии.
        Несостоявшийся военный чин бросил на меня хмурый взгляд исподлобья. Мы оба понимали, что он мог согласиться и на армию - но тогда никакой речи не шло бы о возможном титуле, который позволил бы войти в те двери, которые остались бы закрыты для мистера Элиаса Хайнса. У сэра Элиаса Хайнса было чуточку больше перспектив, и одна из них включала губернаторскую дочь - разумеется, после того, как одна из фрейлин младшей принцессы побеседует с леди Изабель и обронит пару-тройку аккуратных намеков.
        Его Величество Ричард Балдер был щедрым королем. Особенно когда дело касалось того, чтобы нагрузить кого-то работой на благо империи, подвесив перед носом сочную рыжую морковку.
        Кроме того, Его Величество очень любил, когда потенциальный труженик вешал перед собой морковку самостоятельно - а с этим Элиас, чего греха таить, справился великолепно. Он и сам понимал, в каком положении оказался, а потому уже приготовился срезать меня какой-нибудь остротой - но его прервали.
        - Марион, - раздалось из-за двери кабинета, - загляни-ка ко мне.
        Элиас закрыл рот и посмотрел на меня с нескрываемым злорадством. Я показала ему язык, но задорного настроя хватило ровно на то, чтобы войти в кабинет с гордо поднятой головой, ежесекундно напоминая себе, что за неповиновение приказам меня уже пропесочили. Трижды.
        Не помогало.
        Папа стоял у окна, заложив руки за спину. Беспроигрышная поза, не раз опробованная на подчиненных: высокая фигура с безупречной осанкой моментально приковывала к себе взгляд, заставляя упустить из виду и тесный кабинет, и окно, которое выходило в световой колодец на заднем дворе, и вечно заваленный бумагами стол. Работа в Тайной Палате не предполагала ни почестей, ни удобств, а вот трепет внушать как-то нужно было.
        Увы, на сей раз прием сработал неважно. На краю письменного стола, придавленная миской с домашним печеньем, валялась кипа небрежных карандашных набросков высокого мужчины с тростью - и на каждом последующем наброске выражение лица у него становилось все более сложным.
        - Вижу, ты нашел минутку, чтобы познакомиться с Джейденом поближе, - невинно заметила я.
        Выражение лица у папы мгновенно стало точь-в-точь как на последнем наброске.
        - Скорее это он нашел минутку, чтобы познакомиться со мной поближе, - проворчал папа. - Ты знала, что этот прохвост успел добиться аудиенции у старшего принца и утащить его на экскурсию по своей фабрике?
        Я постаралась сделать лицо еще более невинным. Не сработало. У папы был огромный опыт общения с ведьмами, и при виде невинного лица он сразу начинал подозревать худшее - причем, как правило, оказывался прав.
        - Знала, - констатировал он и устало прикрыл глаза. - Не то чтобы я не одобрял, Его Высочеству действительно не помешала бы хорошая встряска, а личное знакомство с незаконнорожденным кузеном подходит для этого как нельзя лучше. Но что, ради всего святого, мешало вам троим сначала согласовать визит со службой охраны?!
        Я старалась не смотреть в сторону миски с печеньем, и это от папиного внимания тоже не ускользнуло.
        - Мама посоветовала, - вздохнул он и отвернулся от окна. - Уволюсь. Я все-таки отсюда уволюсь, все равно все решения почему-то принимаются за моей спиной!
        Я пристыженно кивнула, но признаваться, что мама давно мечтала о таком раскладе, не стала - только порылась в сумочке и достала оттуда грушевый кальвадос. Солнечный луч, пробравшийся сквозь световой колодец, заговорщически подмигнул темным янтарем на округлом боку бутыли.
        - Вообще-то, - осторожно сказала я, водрузив бутыль на край стола рядом с печеньем, - я очень надеялась, что ты возьмешь небольшой отпуск и поможешь организовать охрану на нашей с Джейденом свадьбе. Сирил сказал, что на фабрике не все рады переменам, потому как некоторые должности все-таки пришлось сократить…
        А еще местные не слишком обрадовались внезапной популяризации Солады, которую по-прежнему считали предательницей, - хотя использование ивуарина вместо слоновой кости ньямарангцев как раз устраивало всецело. Но запуск новой линии статуэток, вдобавок ко всему, создал шумиху и вокруг меня самой - как будто мало было гнусных шепотков вокруг того, что скульптор решил жениться на натурщице! Не говоря уже о слухах в высшем обществе, которые крутились вокруг истории о прислуге-полукровке, которая привязала к себе наследника огромного состояния…
        Словом, моя супружеская жизнь обещала стать ежедневной битвой, и единственное, что заставляло меня мириться с этим, - так это то, что в этой бой я ввязывалась не одна.
        - Сирил, конечно, поработает со сплетнями, но перестраховаться не помешает, - закончила я.
        Папа одарил бутыль тяжелым взглядом, обреченно вздохнув, достал два стеклянных стакана.
        - Вы назначили дату?
        - Пришлось, - виновато кивнула я и накрыла один из стаканов ладонью, не позволив налить ни капли.
        Папа потер переносицу и отставил кальвадос обратно на край стола. Кажется, он как никогда жалел о том, что ружье было надежно заперто в сейфе, а не лежало под рукой, но вслух сказал только:
        - Я позвоню в Старый Кастл.
        Я просияла улыбкой и, не сдержавшись, чмокнула его в щеку. Папа обнял меня в ответ и горестно вздохнул:
        - Иди, наушничай леди Линдсей. Мне тут нужно пару гор свернуть, чтобы получить отпуск.
        К этому моменту все новости леди Линдсей наверняка рассказали и без меня, но я все-таки послушно вымелась из отцовского кабинета. Элиаса в коридоре уже не было, так что я беспрепятственно поднялась на этаж выше и пересекла открытую галерею, соединяющую печально известное Восточное крыло Ньямарангского дворца с центральной частью комплекса.
        По случаю годовщины присоединения Ньямаранга к Вайтонской Империи столицу колонии посетили принц и принцесса, и в честь их визита был организован пышный бал. Над дворцовыми башнями помпезно реяли флаги, из служебных помещений умопомрачительно пахло экзотическими сладостями, в городе готовились запускать фейерверки - а из огромного зала для приемов доносилась чарующая мелодия, оплетенная самым волшебным голосом, какой мне только доводилось слышать.
        Пела несравненная Ламаи Кантуэлл, и дворец застыл в благоговейном внимании.
        Ведомая неистребимой привычкой, я подкралась к залу со служебного входа. Здесь уже собрался почти весь дворцовый персонал: в темноте ниши затаились посудомойки, чья работа еще не началась, несколько горничных старательно делали вид, что черная лестница срочно нуждается в генеральной уборке, а чья-то гувернантка - сухопарая женщина в идеально выглаженной форме - стояла у самой двери с таким уверенным видом, что подвинуть ее никто не решался. В углах зала вытянулись в струнку ливрейные лакеи - и остекленевшими взглядами пялились перед собой, потому как пожирать глазами почетных гостей все-таки возбранялось. Хоть и хотелось. Сирила я безо всякого удивления обнаружила среди гостей, но не в первом ряду, где отводились места для высшей знати, а позади, в толпе крупных дельцов и успешных торговцев.
        Сирила я безо всякого удивления обнаружила среди гостей, но не в первом ряду, где отводились места для высшей знати, а позади, в стоящей толпе крупных дельцов и успешных торговцев. Кузен вписывался в их общество так успешно, что никто не заподозрил бы в нем сына самой эффектной женщины, которую я когда-либо встречала.
        Ламаи Кантуэлл было хорошо за пятьдесят. Это ничего не значило и ничего не меняло.
        Она стояла, облокотившись о рояль, - невозможно хрупкая и маленькая даже для ньямарангки, облаченная в простое платье из жемчужно-серого шелка, и уложенные небрежной волной волосы подчеркивали изящную линию шеи и безупречную осанку, какой могла бы позавидовать королева. Ламаи несла себя с таким достоинством и уверенностью, что все остальное терялось и забывалось, оставляя в памяти лишь образ воплощенного искусства, запертого в нестерпимо прекрасной оболочке.
        Она пела старую балладу из тех, что исполняли, казалось, исключительно при дворе и больше нигде и не слушали; это тоже не имело значения, потому что волшебный голос делал прекрасным все, что исполнял. Я застыла у черной двери, подглядывая в щелку, но в зале моментально нашелся наблюдатель повнимательнее.
        И куда как бесцеремонней.
        У Джейдена еще не было титула, но ему отвели место среди пэров - огромная честь, которой он пренебрег с такой аристократической небрежностью, что прочим дворянам оставалось разве что сделать вид, что так и было задумано: чтобы наследник гигантской финансовой империи и титула вдруг встал посреди концерта и вышел в черную дверь. К счастью, принц и принцесса покинули зал еще раньше, иначе вышло бы совсем неловко, - а так дело ограничилось тем, что прислуга из холла порскнула во все стороны, как вспугнутая стайка мальков.
        Джейден едва удостоил их вниманием.
        - Как ты? - он требовательно обхватил ладонями мое лицо, вынуждая чуть приподнять голову.
        - Все еще беременна, а не больна, - усмехнулась я. - А ты?
        Джейден неопределенно пожал одним плечом и стал чем-то неуловимо напоминать папу с последних набросков - должно быть, чрезмерно сложным выражением лица.
        - Познакомился с твоей сестрой.
        - Мы не слишком похожи, - понимающе улыбнулась я. - Она - настоящая красавица.
        Джейден укоризненно покачал головой.
        - Вы очень похожи. И я не о том. Ее фамилиар…
        - Пиранья, - подтвердила я, проглотив свои возражения: к глазомеру Джейдена и его манере оценивать сходство по ушам и подбородку я так и не привыкла.
        - У тебя тоже появится новый? - наконец сформулировал он.
        - Еще нескоро, - подавив смешок, ответила я. - Сперва дочери должны повзрослеть. Тогда кошка и змея переплавятся в их дар, а у меня может появиться новый фамилиар - если, конечно, у меня будут еще дочери после двойняшек.
        - А может не быть? - настороженно уточнил Джейден, явно все еще обдумывая что-то не слишком успокаивающее.
        - Могут быть сыновья, - напомнила я, - а они дар не наследуют. Что случилось, Джейден?
        - Пока - ничего, - невнятно отозвался он и уткнулся лбом в мой лоб. - Как ты смотришь на переезд в Старый Кастл лет через десять-двенадцать? Во избежание пираний в доме. И под домом.
        - Наивный, - печально вздохнула я - и не стала возражать.
        Конец