Сохранить .
На краю бездны Александр Афанасьев
        Бремя империи #10
        В результате двойной игры, которую затеял шеф британской разведки Джеффри Ровен, могли погибнуть миллионы. Но финал ее для старого лиса стал совершенно неожиданным и трагичным. Именно Англия поддерживала безудержный фанатизм исламских экстремистов, стремящихся к созданию всемирного Халифата и заливших кровью врагов Персию. Подстрекаемая британцами, полыхнула пожаром мятежа Польша. К счастью, в этом мире, где Россия была крупнейшей и могущественнейшей державой, нашлись здравомыслящие люди по обе стороны океана. Князь Александр Воронцов - давний противник британских секретных служб,- рискуя жизнью, предотвращает атомный апокалипсис в САСШ, целью которого было вовлечение Штатов в губительную войну с Российской империей.
        Александр Афанасьев
        На краю бездны
        Если что-то страшно - иди этому навстречу,
        Тогда не так страшно. А.В.Колчак
        11 АВГУСТА 2002 ГОДА
        РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, КАЗАНЬ.
        КАЗАНСКИЙ КРЕМЛЬ
        Кремль, крепость в центре города, его административный и политический центр, был в каждом городе России, построенном в Средние века или даже ранее. Где-то, как, например, в Новгороде, кремль был архитектурной достопримечательностью, объектом для привлечения туристов в город и не более того. Где-то, как в Москве, в Кремле жил губернатор какой-то области необъятной Империи. Особое место занимал Казанский кремль, кремль города, который по возрасту старше, чем Москва и Санкт-Петербург, который не является столичным, но занимает законное место в числе самых развитых и экономически значимых городов Империи. Города, в котором одновременно находятся штаб-квартиры компаний, контролирующих нефть Востока и значительную часть исламского финансового капитала страны, который известен тем, что входит в проекты не за проценты, а за долю в бизнесе, и поэтому на нем держится половина российских инновационных разработок. Город, единственный в мире, где пересекаются две ветки стратегической железной дороги, ведущие с севера на юг и с запада на восток,- это пересечение обслуживал железнодорожный терминал под Казанью,
столь огромный, что он сам был маленьким городом. В Казанском кремле располагался не только дом генерал-губернатора, но и резиденция мусульманского духовного управления, духовно окормляющего шестьдесят процентов населения страны[1 - В РИ мусульман было больше, чем православных, разрыв этот понемногу, но увеличивался.]. Казанский кремль был единственным, не считая Московского, который служил средоточием власти. И символом его были не только белые стены, высящиеся на крутом берегу, но и огромная мечеть с четырьмя минаретами, горделиво возвышающимися над Казанью и по вечерам подсвечиваемыми снизу прожекторами. Пять раз в день правоверные собирались здесь на намаз, повинуясь зову азанчи.
        Ближе к вечеру над Казанским кремлем, где имелась вертолетная площадка, завис вертолет. Это был обычный армейский тяжелый вертолет Сикорского, не машина особой авиаэскадрильи, а вертолет, принадлежащий шестьдесят шестой лейб-гвардии десантно-штурмовой дивизии. По вполне понятным причинам все самолеты и вертолеты Особой авиаэскадрильи были поставлены на прикол, а Цесаревич, теперь уже император Николай Третий, правда, еще не прошедший обряд помазания на царство, но уже принявший присягу гвардейских полков, пользовался вертолетом, приписанным к той дивизии, в которой он служил. По этой же причине его сейчас охраняли ее десантники. Уже три дня в стране действовал режим чрезвычайного положения.
        Опытный летчик ювелирно посадил машину на площадку, предназначенную для вертолетов, в полтора раза меньших по размеру, первыми из вертолета высыпали несколько десантников, организовав охраняемый периметр. Уже было известно о том, что исламские экстремисты после последних событий приговорили Августейшую семью к смерти, и рисковать никто не хотел, даже здесь. Императрица, которая была на поздних сроках беременности и у которой случилась истерика, сидела безвылазно в Екатеринбурге, куда была тайно перевезена из Царского Села, считавшегося уязвимой мишенью для террористов. Само Царское Село, помимо обычной охраны, охранял десантный полк. Все спецслужбы отрабатывали ранее не встречавшуюся в реальности ситуацию «Атом» - возможное террористическое нападение с применением ядерного оружия. К двум болевым точкам на карте Империи - югу (Персия) и западу (Польша) стягивались все новые части, они стояли не в городах, как обычно, а рассредоточившись на местности и принимая все меры к тому, чтобы снизить ущерб от возможного ядерного удара. В стране был объявлен семидневный траур по убитым в Берндер-Аббасе и на
Каспийском фронте.
        Когда десантники обеспечили периметр, из вертолета вышел и сам Николай, сильно осунувшийся, с нездоровым блеском в глазах. За последнее время он спал урывками, проводил совещание за совещанием, встречался с людьми. Мало кто знал, что он лично побывал в Басре, прилетев туда на несколько часов - ближе к месту трагедии его не подпустила охрана, даже эта поездка была предпринята вопреки категорическим возражениям военных.
        - Оставайтесь здесь,- сказал он вышедшим следом десантникам, каждый из которых был вооружен автоматом и получил приказ не отходить от Государя дальше чем на пять метров. Десантники отрицательно качнули головой - они имели приказ, и отменить его не мог сам Государь.
        Устало махнув рукой, Государь пошел навстречу маленькой группе встречающих его священнослужителей.
        Встреча состоялась в небольшой, причудливо для русского человека обставленной комнате, в одном из крыльев Казанского кремля. В комнате не было ни одного предмета мебели - только ковры и накрытый дастархан. Дастархан накрыли, не спрашивая Государя - он был гостем, а по местным традициям гостя следовало накормить, прежде чем приступать к делам,- и отказ преломить хлеб принимался здесь за оскорбление.
        Государь служил на Востоке - поэтому хоть и с трудом, но сумел расположиться перед дастарханом с должным удобством, так, чтобы не затекали и не болели ноги - непривычному человеку сделать это невозможно. Напротив него сидел среднего роста старик с длинной, седой бородой и черными, блестящими, как маслины, глазами. Несмотря на то что этот человек был стар, ни в его облике, ни в его поведении не было заметно ни единого признака увядания, в свои восемьдесят с лишним старик был бодр и деятелен. В жестах и взгляде проскальзывала властность и непререкаемость - это и неудивительно, старик был кади, судьей и входил в состав Совета Судей, в который входили известные и уважаемые всеми шариатские правоведы из Мекки, Медины, Багдада, Абу-Даби и Казани. Совет Судей был одним из высших органов уммы - мусульманской общины, он имел право судить правоверных и поступки их по нормам шариата, а решение его было прецедентом для нижестоящих кади. Каждый из кади был правоведом и специалистом по шариату, по меньшей мере, с тридцатилетней практикой. Этот старик был кади сорок с лишним лет и знал еще Александра Четвертого
Великого.
        Первым делом подали чай, молоко и хлеб, старик знал, что русские не едят пищу всухую, и поэтому приказал подать чай к традиционной лепешке. Лепешку преломили натрое (один из десантников был в комнате и как гость имел право на свою часть лепешки) и съели, запив очень крепким, почти дегтярной черноты чаем. Потом старик жестом приказал подавать плов - он не знал о вкусах гостя, но долг гостеприимства требовал накормить его досыта, и потому на стол подали самое распространенное и популярное блюдо.
        После того как плов съели - его брали руками из общего блюда в полном молчании,- снова принесли чай и сладости. Чай Государь выпил - при его усталости глоток чая был совсем не лишним,- а от сладостей отказался, сопроводив отказ традиционным поклоном, извиняясь и благодаря за еду. Старик поклонился в ответ.
        - Мне сказали, что во всей Империи нет человека более сведущего в вопросах веры, вот почему я хочу обратиться к вам за советами и разъяснением, Айрат-хаджи…- перешел к делу Государь.
        - Люди, которые сказали тебе это, весьма польстили мне,- заметил старик, обращаясь к Государю на «ты» по праву старшего по возрасту.- В сущности, я не более чем скромный ученик на пиру великих мудрецов, да простит мне Аллах. Но долг заставляет меня ответить любому человеку, который обратился ко мне за разъяснениями по вопросам веры, и потому я возьму на себя смелость сказать тебе то, что знаю сам. Пусть сам Аллах будет свидетелем сказанному.
        - Благодарю, Айрат-хаджи[2 - Обращение «хаджи» свидетельствует о том, что этот человек совершил хадж в Мекку.]. Вам известно то, что произошло и продолжает происходить в Персии?
        - Известно, и сердце мое переполняется скорбью и горечью, оттого что нашлись люди, которые обольстили правоверных лживыми речами и бросили умму навстречу гибели. Аллах жестоко покарает этих людей, которые уверяют правоверных, что действуют от его имени, но на самом деле они безбожники и действуют по воле самого шайтана. Горе, горе всем нам, если Аллах не остановит этих людей в их безумии.
        - Но кто эти люди, Айрат-хаджи? Откуда они взялись, и по чьей воле они действуют? Что от них ждать дальше? Я ничего не знаю об этом, я слеп и поэтому вынужден прибегать к помощи сведущих людей, чтобы предотвратить новую, возможно еще более страшную трагедию.
        - О том, по чьей воле действуют эти люди, я уже сказал - руку этих людей направляет сам шайтан, довольно смеющийся и наблюдающий за совершаемыми по его воле страшными злодеяниями и за страданием миллионов людей. Что же касается того, откуда взялись эти люди… и чего от них ждать… у тебя есть терпение, достаточное, чтобы выслушать и понять?
        - Увы, запасы моего терпения сильно истощились за последние дни, но полагаю, сегодня его хватит.
        - Тогда вы должны знать, молодой человек, что эта страшная ересь - ересь, связанная с Махди, идет через века, и только один Всевышний знает, сколько злодеяний еще совершат фанатики и отступники на пути своем.
        Старик посмотрел в глаза Его Величества и убедился, что тот его внимательно слушает.
        - Как ты считаешь, почему все кади выступили с осуждением Махди и махдизма и в поддержку тебе признали самозваных халифов действующими не по воле Аллаха?- вдруг спросил старик, совершенно изменив тему разговора.
        Для Государя вопрос был неожиданным.
        - Полагаю, чтобы не множилось зло?- осторожно предположил он.
        - И поэтому, но не только. Прежде чем я расскажу тебе про раскол, про ересь и про исмаилитов, я бы хотел предостеречь тебя от ошибок, как я предостерег в свое время еще отца твоего, да будет рай ему наградой за праведный путь его, пусть он и не был правоверным. Это было давно, очень давно, но твой отец прислушался к наставлениям, когда посетил нас здесь, и наставления эти, полагаю, были в пользу и ему, и всей умме. Потому-то мы и считаем власть - праведной.
        Старик отхлебнул чая, прежде чем продолжить.
        - Когда ты будешь занимать престол… к тебе придут люди и скажут, что им недостаточно свободы. Сначала это будет проявляться в мелочах, но потом - если ты уступишь первый раз - они придут и попросят еще свободы, а потом еще и еще. В сущности, в самой свободе нет ничего плохого, и каждый человек должен быть в определенной степени свободен. Но опасайся излишней свободы, потому что она ведет к анархии, и прежде чем покуситься своей рукой на установления твоего отца, деда и прадеда, подумай не семь, а семь раз по семь, к чему это все может привести. Свобода - это как задвижка в оросительном канале, если ее открыть слишком широко, то вода иссякнет, а местность, ранее бывшая прекрасным садом, превратится в мерзкое и зловонное болото.
        Эти люди прежде всего попросят у тебя свободы говорить и проповедовать, но опасайся этого, потому что многие из них будут говорить и проповедовать ереси и зло, отбивая людей от уммы точно так же, как волки отбивают от стада барана, чтобы зарезать его. Излишняя свобода приводит к греху.
        Старик помолчал, прежде чем продолжить.
        - Не далее как вчера я выпорол розгами своего правнука, потому что он принес в дом сигареты и солгал, когда я спросил, где он их взял. Пусть ему есть шестнадцать лет - но, принеся в дом сигареты и выкурив их, он совершил грех перед Аллахом, потому что в шариате существует хукм[3 - Запрет, высказанный авторитетным религиозным деятелем и обоснованный толкованием норм шариата.] на курение сигарет. Выкурив сигарету, он думал, что свободен, но никто из нас не свободен от Аллаха. Шариат запрещает сознательно причинять вред себе и другим людям, а выкурив сигарету, мой правнук, несомненно, причинил себе этим вред. Кроме розг, он в наказание держал пост в течение двух дней, чтобы очиститься от запретного и примириться с Аллахом. В Казани есть поговорка: «Москва умная, Питер властный, Казань сильная»[4 - Подобная поговорка и в самом деле существует.]. Если ты пройдешь по городу, то заметишь, что здесь нигде не продают спиртного и прочих хмельных напитков и открыто не продают сигарет, чтобы люди не причиняли себе вред. Так вот, когда к тебе придут люди требовать свободы - они будут требовать свободы
причинять вред себе и другим людям.
        Молодой Государь кивнул головой.
        - Я вас понял, Айрат-хаджи.
        - Хорошо. А теперь вернемся к исмаилитам, потому что за тем, что происходит на Востоке, стоят, несомненно, они. Я не сомневаюсь в том, что они получили помощь от других злоумышляющих, чтобы совершить то, что они совершили. Но да помилует Аллах тех, кто оказал им помощь, потому что исмаилиты исповедуют принцип такия, который позволяет им лгать, не испытывая стыда. Чтобы получить нусру, помощь, они, несомненно, солгали тем, у кого они надеялись ее получить и получили. Свои обещания они не выполнят, и более того - если они победят нас, то следующими будут те, кто в глупости своей оказал им помощь.
        Старик снова отхлебнул из чашки, которую ему наполнили из старинного медного чайника с длинным носиком, равно как и всем другим, находящимся в этой комнате.
        - Так вот, чтобы понять, кто такие исмаилиты, следует обратиться еще к тем временам, когда был жив сам Посланник Аллаха, саллаху алейхи уассалам. В его жизни он смог объединить под своей рукой самых разных людей, самые разные племена и направить их и их оружие на благие и угодные Аллаху дела. История говорит, что он взял себе девять жен, хотя это были исключительно династические браки и всю жизнь он любил только Фатиму. Когда же Аллах забрал своего Посланника к себе, между его последователями разразилась постыдная распря.
        Пророк Мухаммед, да пребудет он по правую руку от Аллаха, который был хатим ан-альбия, печатью пророков, не мог иметь в качестве преемника другого пророка. Однако умме был нужен кто-то, кто бы возглавил ее на тех или иных правах и продолжил святое дело. Получилось так, что группа предводителей правоверных избрала Абу Бакра преемником посланника Бога - так это называлось. В переводе на арабский это звучит как «халифат расул Аллах», поэтому государство стало называться халифат - дословно «преемничество», а его главу стали называть халифом, точно так же, как ты являешься наследным монархом. Три последующих халифа - Абу Бакр, Омар и Осман принадлежали к одному и тому же племени курайш, которое присоединилось к Посланнику Аллаха, но не было с ним в кровном родстве.
        Раскол случился во время выборов четвертого халифа - им стал Али Аби Талиб, который принадлежал не просто к племени курайш, а к клану Бану Хашим, из которого происходил и сам Посланник Аллаха, он был двоюродным братом Посланника Аллаха и мужем его дочери Фатимы. Однако он не пользовался поддержкой большинства правоверных, которые просто проигнорировали его назначение. Его же сторонники образовали партию Али, если перевести это на арабский - это будет звучать как «шиат Али». Эти люди говорили, что наследование халифата может вестись только по прямой восходящей линии родства Посланника Аллаха среди членов семьи Пророка «ахл-ал-байт», хотя сам Посланник Аллаха никогда не претендовал на то, чтобы утвердить свою власть как монархическую. Так возникла особая ветвь ислама - шиизм.
        В свою очередь, большинство в умме, считающее, что наследовать должен прежде всего достойный, не только из семьи Посланника Аллаха, но и из семей его верных последователей, объединились вокруг Муавии Аби Суфйана, который был опытен в государственных делах и авторитетен. Он не развязывал гражданскую войну и гибельный раскол в умме, это сделали остававшиеся в меньшинстве шииты, доказывающие права своего ставленника на халифат. Продолжительное и постыдное противостояние, когда, вопреки изложенному в Великой Книге запрету, правоверные гибли от рук правоверных, привело к тому, что появилось третье толкование Воли Всевышнего в вопросе наследования халифата - их называли хариджиты, и они полагали, что любой достойный и уважаемый мусульманин, вне зависимости от родства с Посланником Аллаха, мог стать халифом. Закончилось это противостояние жестоким убийством Али.
        На шестьдесят шестой год хиджры в Куфе последовало восстание аль Мухтара, впоследствии подавленное. Он предпринял выступление от имени третьего сына Али, единственного, который к тому времени оставался в живых, Ибн-аль-Ханафии, которому к фамилии впервые была дана приставка Махди, и он был провозглашен восставшими единственным законным имамом, способным восстановить справедливость на земле и избавить угнетенных от тирании. Однако это привело лишь к новому расколу в умме и потере части завоеванных ранее позиций. В те же самые времена шииты выработали понятие «имам» - покровитель и единственный правитель правоверных, единственный, кто может толковать Коран и шариат и его смысл. А при имаме Ас-Садике (правдивый) шииты окончательно установили свою концепцию, включающую в себя теологическую концепцию имама, который являлся худжжат Аллах, представителем Аллаха на земле, подлинным имамом времени, подчинение которому стало обязанностью всех правоверных. Имам мог и не править, то есть не быть халифом, но он обязательно должен быть из Алидов, потомков убитого народом Али. Таким образом, халифат был отделен
от имамата, а имам освобождался от непременной обязанности претендовать на трон халифа.
        Старик хитро взглянул на Императора, сидящего напротив.
        - Понимаешь что-нибудь?
        - Пока нет, Айрат-хаджи.
        - Сейчас поймешь. У Ас-Садыка был дядя, некий Заид. Когда разрабатывались эти концепции, по сути примиренческие, он выступил против них, публично провозгласил необходимость в справедливом имаме на троне и вменил общине в обязанность смещение несправедливого правителя, возможно и вооруженное. Заидиты - последователи Заида, а на его сторону встали тогда многие, создали два государства, одно - в йеменском королевстве, второе называлось Дайлам и располагалось в прикаспийских провинциях, примерно там, где находится сейчас Тегеран.
        Позже, после смерти Ас-Садыка, в общине шиитов снова произошел раскол, часть встала на сторону старшего сына, Ас-Садыка Исмаила, провозглашавшего позиции, близкие к позициям Абу-Хаттаба, а тот, в свою очередь, был близок к заидитам. Так сформировалось движение последователей Исмаила - исмаилиты, которые, по моему убеждению, и стоят за происходящим на Востоке.
        Старик перевел дух, прежде чем снова начать говорить.
        - Исмаилиты виновны во множестве вопиющих злодеяний, имевших место уже в те времена. Так, в триста семнадцатом году Хиджры объявившийся из числа исмаилитов человек, называющий себя персидским Махди, прославился тем, что грабил направлявшихся в Мекку для совершения святого хаджа паломников. Выступив во время хаджа, он захватил Мекку, ограбил и перебил многих, после чего осмелился выломать Черный Камень ал-хаджар ал-асвад из стен Каабы и увез его с собой в Ахсу, откуда он вернул его за огромное вознаграждение золотом. Он объявил грехом шариат и все виды богослужения, а также подверг поруганию всех имамов и пророков. Можно ли было придумать что-либо страшнее этого? И ведь история повторяется.
        Когда произошло то, что произошло, Совет Судей поручил мне, как человеку сведущему и беспристрастному, разобраться в происходящем, дабы можно было вынести свое суждение. В течение нескольких дней я читал книги и разговаривал с правоверными, которым волей Аллаха удалось спастись. В этой истории много символов, и символы эти вопиют о большой беде. Прежде всего - это сам таинственный Махди, человек, которого видели лишь избранные, и те, кого он допустил к себе - все они оказались не праведниками, но проливающими кровь ашрарами. Этот человек и поныне находится в дар аль-хиджра, тайном убежище, известном лишь избранным, и называет свое нахождение там сокрытием. В самом Тегеране зверствует, проливая кровь неверных и правоверных, не делая никакой разницы, высший совет, который исполняет роль халифа. Сам же Махди, по-видимому, претендует на роль имама и пользуется тем, что может находиться в сокрытии. Возможно, когда земля Персии и другие земли будут залиты кровью настолько, что не останется, куда поставить ногу, он выйдет из сокрытия и провозгласит свой имамат, соединив в себе роль халифа и имама, и
возможно, он даже покарает тех, кто проливал кровь. Его правление и станет последними днями, как в это верят шииты. Последними днями.
        - Но кто этот Махди? Вы можете хотя бы предположить, ведь этот человек не мог появиться ниоткуда?!
        - Увы, могу. Никто не может прийти и объявить себя Махди, не имея на то права - он должен совершить нечто, способное заставить всех поверить в то, что он является худжжат Аллах. Он должен, как минимум, происходить из Алидов, и это должно быть доказано для правоверных. Вы помните, как звали погибшего на трибуне шахиншаха?
        - Его звали Мохаммед, Айрат-хаджи.
        - А как звали его жену?
        - Шахиня Сорейя, Айрат-хаджи.
        - Нет, не эту. Первую, что подарила ему двух сыновей?
        Государь попытался вспомнить и не смог.
        - Увы, но в памяти моей нет ее имени, к моему стыду, Айрат-хаджи.
        - А в моей есть. Ее звали Фатима, точно так же, как единственную любимую супругу Посланника Аллаха! Вот тебе и первый символ.
        - Я по-прежнему ничего не понимаю, Айрат-хаджи.
        - Печально. Что ж, тогда поговорим о втором символе. Ты помнишь о заидитах, о которых я тебе рассказал? О потомках Заида, который ведет линию своего родства от Али, а следовательно, и от самого Пророка?
        - Да, помню, Айрат-хаджи.
        - Прекрасно. В свое время шахиншах Мохаммед, доказывая свое право на власть, потратил немало времени и сил на то, чтобы выяснить свою родословную. Ему важно было доказать собственную принадлежность к Алидам, потомкам Али, потому что в глазах шиитов это давало ему несомненную легитимность его пребывания на троне. И он ее доказал. Он провел линию своего родства прямиком от Ас-Садыка Исмаила, старшего сына Ас-Садыка и основателя исмаилизма. Тогда мы, осуждающие шиизм в целом и исмаилизм в частности за то, что они сделали в прошлом и продолжают делать сейчас, не придали этому факту большого значения, считая, что шахиншах Мохаммед просто пытается утвердиться на троне. Но последовавшие за этим события заставляют меня задуматься над тем, что шахиншах и впрямь мог быть исмаилитом и потомком Ас-Садыка. А это дает ему возможность и несомненное право быть главой, пиром ордена исмаилитов, тайной власти Востока, власти, принесшей немало горя и бед.
        - Но даже если это и так, шахиншах Мохаммед погиб, Айрат-хаджи.
        Старик наставительно поднял палец.
        - Да, погиб! Сначала я не верил в это, но потом, размышляя и ища истину, я понял, что он и в самом деле погиб. Скорее всего. У него мог быть двойник, которого он подставил вместо себя на параде, но тогда события развивались бы по-другому. Видите ли, Ваше Величество,- старик впервые назвал Государя этим титулом,- у нас есть собственные источники информации, и немало правоверных, устрашаясь того, чему они были свидетелями, и устрашаясь харама и ширка, рассказывают нам о тайнах. Махди существует, более того - он в течение длительного времени находился на территории западного и северного Афганистана, тайно встречаясь там со своими приверженцами. К нему неоднократно привозили полковников и генералов сил безопасности шаха, и они клялись ему в верности…
        Государь не спросил, почему Духовное управление не поделилось этими данными с МВД - такой вопрос был бы неуместным, глупым и оскорбительным для собеседника. Никто не обязан ничем делиться, и если МВД не имеет таких источников информации, какие имеет Духовное управление, то это проблема непрофессионализма МВД, а не Духовного управления.
        - И не только. Знающие люди говорят, что Махди не раз демонстрировал чудеса, которые не под силу простым смертным, и тем самым вызывал у правоверных веру в себя. Они уверяли, что его не раз видели в двух местах одновременно.
        - Айрат-хаджи, а вы не могли бы сказать, как ваши люди описывали Махди? Какова его внешность?
        - Совершенно не похожа на шахиншаха. Его описывают как молодого человека, не старше тридцати, роста чуть выше среднего, совершенно неприметного и одетого в типичную для афганских пуштунов одежду - широкие штаны, рубаха, теплая безрукавка. Этот человек по возрасту не старше тебя. Но дело даже не в этом. По словам знающих людей, в последний раз Махди собрал у себя главных ашраров меньше месяца назад. О чем там говорили на этом нечестивом сборище - останется навсегда тайной, но, по крайней мере, один из ашраров вернулся с этого нечестивого собрания с немалым количеством золота, как будто его одарил им сам Иблис, довольный совершаемыми по его воле злодеяниями, пролитой на землю этими людьми кровью. А потом, за день до того, как гнев Аллаха поразил нечестивых правителей Афганистана, обоих в один и тот же день, он собрал своих сторонников и рассказал им о том, что произойдет. И он сказал им, что это не единственные жертвы, которые будут принесены на алтарь гнева Его, и что скоро умрет еще один тиран. Получается, что он знал о том, что произойдет, но сам он никак не мог организовать это, иначе его
сторонники знали бы об этом. Он просто сказал, что это произойдет - и это будет сигналом ко всемирному джихаду. Он сказал это, чтобы люди поверили ему - и когда это произошло, люди убедились в том, что рука нечестивца направляема свыше. Рассказать ему о том, что произойдет, мог сам Махди, больше некому…
        - Получается, сам Махди организовал эти убийства?- недоверчиво спросил Государь.- Но этого не может быть, ведь…
        - Принц Акмаль,- коротко сказал старый кади, глядя в глаза Государю.
        И Государь не отвел взгляда, хотя сделать это было невероятно сложно, тем более под взглядом кади, одного из верховных судей. Но молодой Государь прямо смотрел в глаза человеку, который был вдвое старше его и неизмеримо опытнее, ведь кади разбирают самые разные споры, и разбирать их они должны в строгом соответствии с шариатским законом. Молчаливое испытание это закончилось тем, что старый мусульманский законник… улыбнулся.
        - Ты станешь хорошим правителем этого государства,- сказал он,- потому что веришь в то, что делаешь, даже если знаешь, что за сделанное кто-то осудит тебя. Это - хорошее качество, оно должно быть у истинного правителя, и люди с благодарностью вспомнят твое правление, как сейчас они вспоминают с благодарностью правление твоего отца и деда. Аллах улыбнулся, когда ты взошел на трон, при каких бы обстоятельствах это ни случилось.
        Государь кивнул, не зная, что сказать.
        - Принц Акмаль - гореть ему в аду вечно - был приговорен к смерти фетвой. Это был преступник, каких с трудом выносит земля, и все правоверные знали это. Он лгал, воровал, убивал, прелюбодействовал, он торговал наркотиками, оправдывая это джихадом, трудно даже сосчитать все злодеяния, которые совершил он сам или вместе со своим братом. Хоть ты и не следовал фетве, когда отдал приказ уничтожить злодея, ты сделал благое дело, сохранив множество душ от всяческого харама. Ты правильно поступил и даже не думай мучиться угрызениями совести.
        - Но откуда…
        - Откуда я все знаю? Правоверные тоже смотрят телевизор, Ваше Величество, и в этом нет никакого греха, как бы нас ни пытались убедить в обратном те, кого мы называем гулат[5 - ГУЛАТ - экстремисты, ед. число - гули.]. И никто не запрещал рабам Аллаха складывать в голове два и два, чтобы получить ответы на сокрытое тайной…
        - Я не о том хотел спросить, Айрат-хаджи. Откуда вам стало известно все это, и точно ли, что было сказано именно про двух правителей Афганистана, которые погибнут, пораженные гневом Аллаха, а не про одного?
        Кади нахмурился.
        - Я не могу ответить на вопросы, отвечать на которые мне запрещает мой долг и опасение за судьбу других людей. Но сказанное я передал точно - ими было сказано, что именно оба правителя Афганистана - и нечестивый Гази-Шах, и не менее преступный брат его, принц Акмаль - будут поражены гневом Всевышнего, а потом начнется переворот.
        Государь пытался осознать услышанное. Не складывалось. Пусть король Гази-Шах погиб при таинственных и до конца не выясненных обстоятельствах от рук фанатика, причем непонятно, как этот фанатик смог подобраться к королю и убить не только его, но и командующего британским экспедиционным корпусом в Афганистане. Пусть шахиншаха Мохаммеда убили либо собственные офицеры-заговорщики, либо фанатики-экстремисты, проникшие в армейские структуры. Но принц Акмаль погиб в результате бомбового удара, нанесенного по основным точкам Афганистана, где торговали наркотиками и рабами! Это планировал он сам… и…
        И посол Российской Империи Воронцов. Именно он обратился с предложением о проведении операции, которая должна была уничтожить врагов шахиншаха на границе…
        Но ведь именно он, лично он, развернул ее до масштабов, предполагающих нанесение удара даже по пакистанской территории! И знал об этом ограниченный круг лиц!
        Так что же получается, среди этих лиц - предатель, агент Махди?
        И выходит, что о последних минутах жизни самого шахиншаха и его сына, принца Хусейна, они знают только со слов одного человека, князя Воронцова!
        Нет, быть такого не может. Слова князя можно проверить, опросив эвакуированный из посольства персонал, тут все очень легко проверяется… Да и не может князь Воронцов быть предателем, просто не может. Это же Сашка, с которым они проводили лето в Одессе, с кем дрались лицом к лицу со шпаной и потом улепетывали от городовых. Если предаст он, значит, все, значит, пошатнулось что-то фундаментальное, что-то, на чем стоит Государство Российское, и это не красивые слова, это истина. Люди такого происхождения и таких титулов не могут предавать, не могут играть в двойную игру, потому что, если они это делают, если они предают Родину и Престол, значит, государство, держава превратилась в колосс на глиняных ногах, и при первом серьезном ударе оно рухнет, разрушившись на тысячу частей. Если предает потомственный аристократ и князь крови - значит, общество и страна больны настолько, что уже не могут существовать так, как существовали раньше.
        Но все равно - Сашку надо спросить и как можно быстрее, просто безотлагательно. Он может знать что-то, что позволит окончательно сложить картинку, понять, как могло произойти то, что произошло. И понять, как действовать дальше.
        - Так кем же все-таки может быть Махди, Айрат-хаджи?
        - А ты так этого не понял? Он может быть лишь тем, кто ведет свой род от Ас-Садыка и может предъявить доказательства тому. Он может быть лишь принцем крови и иерархом одного из тайных исламских орденов, иначе ему никто не поверит и за ним никто не пойдет. Скажи, как звали сыновей шахиншаха Хосейни?
        - Одного звали Хусейн, старшего, второго… Мохаммед, кажется.
        Старик наставительно поднял указательный палец.
        - Вот тебе и третий символ, самый страшный. По преданиям шиитов, вышедшего из сокрытия Махди будут звать так же, как звали Посланника Аллаха. Какова судьба юношей, которых ты только что мне назвал?
        - Один погиб при перевороте. Второй - в Санкт-Петербурге, учится в Академии Генерального штаба. Он никак не может быть там, где люди встречали Махди.
        - Второго зовут Мохаммед?
        - Да, Айрат-хаджи.
        - На твоем месте я бы не был в этом так уверен. Шииты верят, что у сокрытого имама должны быть помощники. А коварство восточных правителей может обмануть кого угодно, но не меня. И тебя оно тоже обманывать не должно…
        Государь окончательно понял, что хотел сказать ему старый кади. И ужаснулся.
        - Могу ли я сделать что-либо для вас, Айрат-хаджи? Благодарность моя велика.
        - Да, можешь. Огради людей от безумия, спаси, кого сможешь. Останови зло.
        - Я сделаю все, что смогу.
        - Тогда… Аллах с тобой. Пусть ты и неверный, кяффир, но делаешь праведное, и Аллах поможет тебе…
        Уже из вертолета Государь дал команду задержать - обязательно живым - младшего принца Хоссейни, учившегося в Академии Генерального штаба. В суете, в круговороте - так получилось, что никто и не вспомнил о нем, вначале хотели урегулировать кризис и только потом думать о преемственности власти. Но приказ был отдан и принят к исполнению слишком поздно…
        11 АВГУСТА 2002 ГОДА
        РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
        СУВОРОВСКИЙ ПРОСПЕКТ
        АКАДЕМИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА
        Занятий в Академии не было - обучение в Академии Генерального штаба происходило, как и в любых других учебных заведениях, с сентября по июнь, лето было отдано на практические работы по рекогносцировке местности и практику в воинских частях. Но Академия работала - потому что преподавательский состав из тех, кто не ушел в отпуск, занимался делами, которые невозможно сделать во время учебного процесса: кто обновлял лекционный фонд[6 - ЛЕКЦИОННЫЙ ФОНД - совокупность лекций на факультете, преподаватели берегут его как зеницу ока. Иногда его надо обновлять в соответствии с новыми веяниями в науке.], кто готовился к защите степеней в библиотеке, кто-то и книгу писал, потому что среди преподавателей было немало выдающихся военных теоретиков. Конечно же, как и в любом другом военном учебном заведении, там был дежурный офицер.
        Два экипажа Баварских моторных заводов пятой серии - их выпускали совсем близко, на заводе в Кенигсберге, и ими пользовалась СЕИВК (Собственная Его Императорского Величества Канцелярия),- с визгом затормозили около главного входа в здание, шесть человек выбежали из них и бросились в здание, то и дело переходя на бег, сопровождаемые недобрыми взглядами немногочисленных оказавшихся свидетелями этой сцены военных. Военные ненавидели и МВД, и СЕИВК и считали для себя низостью каким-либо образом сотрудничать с жандармами. Жандармам, впрочем, на это было совершенно наплевать.
        - Где дежурный офицер?!- накинулся один из ворвавшихся в вестибюль на часового.
        - На втором этаже,- струхнув немного, ответил поставленный сюда за провинность курсант,- вызвать, господин…
        - Не нужно.
        Жандармы сунулись через вертушку, хромированную, доходящую по грудь, но она была намертво закрыта.
        - В чем дело?
        - Господа, без пропуска нельзя.
        Жандарм достал пропуск в здание СЕИВК заодно с удостоверением.
        - Это пойдет?
        - Никак нет, это пропуск не к нам.
        - Он прав, господа!- раздалось за спиной.
        Жандармы повернулись - невысокий, белобрысый, молодо выглядящий полковник Генерального штаба с кожаным портфелем под мышкой смотрел на них.
        - Порядок есть порядок, господа,- сказал полковник,- у нас особый пропускной режим, это объект, охраняемый по Уложению о сохранности тайн государственных и иных. А вы кто такие?
        - Слово и дело государево!
        На полковника это не произвело никакого впечатления.
        - В таком случае вам нужно вызвать сюда начальника первого отдела, он имеет привилегию проводить по своему пропуску посетителей. А сейчас, господа, извольте посторониться, я спешу.
        Вызвали начальника первого отдела - старший группы уже с трудом мог сдерживать свое раздражение, но понимал, что спорить бессмысленно. Из Августейшей Семьи все мужчины здесь учились и alma mater поддержат.
        Спустился генерал Прокопенко, третий отдел, контрразведка. Китель накинут на плечи, да и сам виду… помятого. Видать, разморило на жаре-то…
        - Господа…- вопросительно уставился он на них.
        - Поговорим в кабинете,- отрезал старший.
        Кабинет генерала находился на втором этаже и обустроен был неряшливо и небрежно, видимо, хозяин достойной офицера аккуратности мало внимания уделял. Оно и понятно - всем известно, что сюда отправляют дослуживать до пенсии, благо должность генеральская, а работы почти никакой.
        - Татищев, третий отдел,- представился старший группы,- мы хотели бы узнать местонахождение курсанта Мохаммеда Хосейни. Это дело государственной важности.
        - Хосейни?- недоуменно уставился на них генерал.- У нас нет такого, если память меня не подводит.
        - Должен быть. Давайте проверим.
        Жандарм, теряя последние остатки терпения, десять минут наблюдал за тем, как генерал Прокопенко бестолково тычется в разные директории справочной системы, потом терпение у него кончилось…
        - Господин генерал, разрешите, я сам посмотрю.
        Компьютерные программы, которыми пользовались правительственные учреждения, делались на единой платформе, потому Татищев освоился в ней почти сразу и задал пофамильный поиск. Программа дала отрицательный результат дважды, после чего он тупо пялился в монитор минуты три, прежде чем сообразил, в чем дело.
        - Господин генерал, а у вас есть специальные списки? Ну, курсанты, которые записаны под другими фамилиями, чтобы сохранить инкогнито, так сказать.
        - М… есть несколько дел в моем сейфе.
        - Разрешите?
        Вскрыли сейф - старый, выкрашенный суриком бегемот с заедающим запорным механизмом. Дело принца Мохаммеда было на самой верхней полке, поверх стопки.
        - Али… Сафиуллин,- прочитал Татищев и, перенеся папку на стол, ввел в программу новую фамилию. Программа выдала результат, заставивший его похолодеть.
        Гатчина! Рядом - Царское Село!
        - Благодарим за содействие.
        - Э, а личное дело?!- крикнул вслед генерал.
        Жандармы уже не слышали его - они бежали к выходу…
        На выезде из города были пробки, поэтому до нужной им воинской части в Гатчине они добрались лишь через полтора часа. Место считалось «блатным», если использовать слова новояза, здесь проходили практику «приближенные особы», рядом - столица. Здесь их пропустили беспрепятственно, через пять минут они нашли заместителя командира части.
        - Да здесь был…- недоуменно произнес майор в ответ на вопрос о курсанте от Генштаба, практиканте.- Изволят работать с документами. Половину штабной переписки изволили забрать и работают.
        - Проживают где?
        - Туточки…- Майор показал на невысокое двухэтажное здание.- Для командированных выстроили, тут их у нас немало бывает.
        - Панов, Гоглидзе - окна!- распорядился Татищев.- Макарьян, останься на всякий случай здесь. Остальные - за мной!
        - Да что произошло-то?- удивился майор.
        - Как можете охарактеризовать?- коротко спросил Татищев, когда они вчетвером вошли в подъезд.
        - Как… черненький, тихий… по-русски хорошо говорит, даром что татарин. Вежливый… Работает много… из нумеров не показывается, разве что в штаб за документами и обратно. Он что - злоумышленник какой?
        - Нет, отец. Просто поговорить надо. Где?
        - Одиннадцатая…
        - Ключи есть?
        - Так у дежурного…
        - Иди, принеси.
        Когда они остались втроем, отпустив струхнувшего майора вниз, Татищев оглядел двоих своих подчиненных.
        - Стрелять только в ответ. Оружием вообще не махать. Приказ брать живым, поняли?
        - Так точно.
        - Я первый иду. Тараки за мной. Белых, остаешься у двери, страхуешь коридор.
        - Так точно.
        Вернулся с ключами майор, вид у него был несчастный - тоже до пенсии дослуживает, а тут на тебе…
        - Куда дверь открывается?
        - Наружу, ваше благородие.
        - Разрешите…
        Татищев перехватил связку ключей, расстегнул пиджак, чтобы при случае быстро достать пистолет. Тараки, чернявый крепкий носатый турок, вежливо оттеснил в сторону майора, чтобы не мешал, и встал следом, Белых встал еще дальше.
        Жало ключа вошло в хорошо смазанный новенький замок почти бесшумно. Татищев повернул его и почувствовал, как сработал механизм замка. Рывок на себя - и только в последний момент жандарм понял, что полотно двери изнутри что-то держит. Но додумать, что может держать эту дверь, он не успел, он не был военным и не привык думать, что за каждой дверью может быть растяжка. Он успел еще распахнуть дверь и даже на секунду увидел: комната, змеящаяся по полу леска с выдернутой чекой на конце и большой красный газовый баллон, к которому умело прилажен стандартный запал от гранаты. Больше он ничего увидеть и понять не успел.
        16 АВГУСТА 2002 ГОДА
        КОНСТАНТИНОПОЛЬ
        АЭРОПОРТ ИМ. ЕИВ АЛЕКСАНДРА ПЯТОГО
        Константинополь, русский форпост на «другом» берегу Черного моря, город и русский, и не русский одновременно, вторая столица Империи. Двухмиллионный город, столица чужой, некогда одной из сильнейших в мире Империи. Взят с моря в одна тысяча девятьсот двадцатом году адмиралом Колчаком - это была первая в мире комбинированная операция в современном ее понимании, с задействованием трех родов войск: флота, палубной, стратегической и морской авиации и морской пехоты. Город, который некогда был столицей Восточного Рима, город, несколько сот лет пребывавший под гнетом чужой веры и чужой религии. Город, взятие которого принесло русскому Императору титул Цезаря Рима[7 - С полным правом. История римских цезарей не обрывается на собственно Риме, и претензии германских варваров на наследство Рима малообоснованны. Рим, уже в виде Византии, просуществовал гораздо дольше, чем изначальный Рим, и после взятия Константинополя титул «Цезарь Рима» получил султан, который активно использовал его при обосновании своих прав на европейские земли. После взятия Константинополя русскими титул Римского Цезаря стал носить
русский Император - а это был очень опасный титул, потому что в свое время многие знатные дворы Европы принесли вассальную присягу Римскому Цезарю.], римского императора. Город, который снова стал христианским и более того - каждый год он на шесть месяцев становился столицей громадной Империи. Город, раскинувшийся по обоим берегам Босфора, помнящий свое прошлое, наслаждающийся настоящим и, в отличие от Багдада, не слишком-то заглядывающий в будущее. Город, ставший основной стоянкой сил Флота Индийского Океана, где у далеко выдающихся в море стенок военного причала ночуют крейсера, десантные суда и даже авианосцы. Истинно имперский, имеющий свое лицо город…
        В восьмидесятые годы, после того как два аэропорта, названные именами адмирала Колчака и Александра Четвертого, перестали справляться с наплывом желающих посетить «Южный Петербург», власти сделали решительный шаг. Аэропорт Александра Колчака стал военной базой, аэропорт имени Александра Четвертого был отдан под крупнейший в мире дирижабельный порт и терминал для особо важных персон. Новый аэропорт, названный именем недавно взошедшего на престол Александра Пятого, строили четыре года, но в результате получилось нечто колоссальное. Десятиэтажные автомобильные стоянки, пять двадцатичетырехэтажных гостиничных башен, шесть терминалов и несколько десятков самых разных полос, включая полосу для посадки военно-космических самолетов, в мирное время используемую для приема самых тяжелых транспортников и пассажирских аэробусов. Аэропорт был построен прямо на берегу Мраморного моря и включал в себя еще и средних размеров универсальный порт. Это позволяло, прилетев на Восток на самолете, тут же сесть на теплоход и отправиться дальше морем. Такое расположение аэропорта делало возможным и переваливать
контейнеры, прибывающие морем, на грузовые самолеты и дирижабли, которых отсюда отправлялось больше, чем пассажирских лайнеров…
        Семнадцатого августа - был День Константинополя, он так и назывался - День Константинополя, потому что именно в этот день русские морские пехотинцы подняли русский флаг над Долмабахче, султанским дворцом на берегу моря, высадившись ночью со штурмовых лодок. Кто-то этот праздник праздновал, кто-то нет, годов до тридцатых, до окончательного замирения в этот день обычно начинались поджоги и погромы. Сейчас это был просто праздник с театрализованным представлением. Константинополь, как и большая часть побережья, обрусел, и турки, в смысле интегрированности в русскую жизнь, теперь напоминали татар. Сегодня же, шестнадцатого августа, была пятница - в Константинополе, по традиции, это выходной день. Выходным обещало быть и воскресенье - перенесли с семнадцатого,- потому в аэропортах, на дорогах было не протолкнуться. Три дня отдыха в августе - кто-то с семьей едет в короткий круиз по Мраморному морю, кто-то - садится на дирижабль и отправляется на Черноморское побережье, ну а кто-то - в самолет, чтобы повидать семью в Санкт-Петербурге, Москве или Казани. Десятки тысяч людей считали время до отправки
самолета или дирижабля. Пять человек считали минуты, отделяющие их от встречи с Аллахом.
        В одном из множества вспомогательных помещений аэропорта, которое находилось на ремонте и поэтому пустовало, сидели пять человек. Это были молодые люди с курчавыми темными волосами и черными глазами, самому старшему из них минуло двадцать восемь, а самому младшему - восемнадцать. Они стояли на коленях, и их лица были обращены к кибле[8 - КИБЛА - отметка, указывающая направление на Мекку.], отметке, сделанной мелом на стене. Они творили молитву Аллаху, искренне ища его милости и бакакята[9 - Благословения.].
        Бисми Лляхи, таваккяльту ґаля Лляхи, ва ля хауля ва ля куввата илля би-Лляху. Аллахумма, ин-ни аґузу би-кя ан адилля ау удалля, ау азилля, ау узалля, ау азлима, ау узляма, ау аджхаля, ау йуджхаля ґаляййа. Аллахумма, ин-ни аґузу би-кя ан адилля ау удалля, ау азилля, ау узалля, ау азлима, ау узляма, ау аджхаля, ау йуджхаля ґаляййа…[10 - С именем Аллаха, я уповаю на Аллаха, нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха. О Аллах, поистине, я прибегаю к Тебе в защите от того, чтобы сбиться с пути или быть сбитым с него, от того, чтобы допустить ошибку самому, и от того, чтобы меня заставили ошибиться, от того, чтобы поступать несправедливо, и от того, чтобы со мной поступали несправедливо, от того, чтобы быть невежественным, и от того, чтобы меня держали в невежестве. (Читается при выходе из дома, также можно прочитать при начале какого-либо дела.)]
        Все они родились и выросли в Российской Империи и были полноправными подданными Его Величества, все они ходили не в медресе, а в светскую школу, все они получили должное образование, трое из пяти работали, еще двое учились. Ни один из них не подвергался насилию со стороны государственных структур, а отец одного из них даже был главным инженером на нефтеприисках и мог себе позволить виллу на берегу Мраморного моря. И тем не менее все пятеро были фанатиками, готовыми отдать, не раздумывая, свои жизни во имя торжества Халифата, принять шахаду и попасть в рай.
        Это было новое поколение джихадистов. Эти не помнили, что когда-то была независимая Османская Империя. Этих никто никогда не унижал, и они не вставали на джихад из потребности свершить кровную месть по отношению к русскому государству или к отдельным подданным. Эти не были нищими и не вставали на джихад из-за нищеты. Просто они верили в то, что делают, и считали, что поступают правильно…
        Когда они сотворили положенное ду’а, заговорил Ахмед. Он был самым старшим из них и являлся работником аэропорта. Благодаря ему и еще одному человеку удалось пройти в закрытую зону и всем остальным. Ахмед был самым опытным - и каждого из оставшихся четверых он лично привел в исламский комитет.
        - Братья мои…- сказал Ахмед,- сердце мое переполняется от любви к вам и ко всем моджахедам, что сейчас делают джихад против неверных. Время неверия, время покорности, время ширка и поклонения тагуту завершилось. Пришло время действовать. Мы все грешны, Аллах тяжело карает нас за наши грехи и грехи наших отцов. Наша земля, где мы когда-то были полноправными хозяевами, находится под пятой кяффиров, а мы все - для них рабы. Когда-то давно полумесяц властвовал от южных морей и до большого северного океана - теперь на нас плюют. Все это - расплата за асабию, за грех ширка, за трусость. Когда-то вся земля русистов была нашей - сейчас им принадлежит наша земля.
        Но время сокрытия закончилось! Каждый из нас должен внести свой вклад, каждый из нас должен пролить свою кровь за торжество таухида во всем мире, каждый абд’Аллах[11 - Раб Аллаха.] должен принести и положить свою душу перед Господом миров, доказывая серьезность своей веры. Нас мало, но от нашей решимости умереть во имя Аллаха содрогнутся сердца миллионов, то, что мы сделаем, будет лучшим из ибадатов[12 - АЛЬ ИБАДАТ - поклонение. Всеобъемлющее понятие, означающее жизнь по шариату, совершение должного и воздержание от запрещенного.], как лучшим из ибадатов, самым угодным из всех является газават[13 - ГАЗАВАТ - джихад меча, в данном случае подразумевается вооруженный мятеж, бандитизм и терроризм. Нигде, кроме как в ваххабитских книжках, не написано, что лучшим из ибадатов является газават.]. Я верю в вас, братья мои, в вашу силу и в вашу решительность, и верю в то, что рано или поздно я встречусь с вами в раю, где мы будем вместе с братьями, которых мы не знали и которые так же, как мы, вышли и погибли на пути джихада. Аллах Акбар!
        - Аллах Акбар!!!
        …Примерно через полчаса небольшой тягач подкатил к борту 1-1-4 Константинополь - Санкт-Петербург несколько больших контейнеров. В таких контейнерах, которые специально и формой, и размерами подходили под фюзеляж самолета, на борт доставили вещи пассажиров, питание, почту и некоторые другие грузы, владельцы которых оказались достаточно состоятельными, чтобы раскошелиться на перевозку их именно таким образом. Водитель тягача отцепил поезд с контейнерами и покатил по своим делам, а через несколько минут подоспевший погрузчик и несколько уставших рабочих аэропорта перегрузили контейнеры в готовящийся к отлету самолет. Контейнеры были запломбированы.
        - Алия! Алия!
        Алия, одетая в форму «Северо-западных линий» восхитительная брюнетка, немного не дотягивающая ростом до модельного стандарта, всего сто семьдесят, но компенсирующая это безупречной фигурой 92-59-92, обернулась на зов.
        - Да, Владимир Дмитриевич…
        Пожилой, в насыщенно-синей летчицкой форме первый пилот Владимир Дмитрухин недовольно смотрел на Алию.
        - Что с тобой сегодня?
        - Нет… ничего.
        - Трап уже убрали. Закрывайте, давайте быстрее, у нас «окно» десять минут.
        - Да, Владимир Дмитриевич, сейчас.
        Окинув в последний раз взглядом сверкающее стеклом и полированной сталью здание авиавокзала, Алия потянула за ручку, и толстенная дверь с легким шипением встала на место. Она повернула ручку, загерметизировав салон, и законтрила ее, потом посмотрела на панель индикаторов. Индикатор помигал, затем загорелся зеленым - герметичность обеспечена.
        Можно лететь.
        Алия вышла в салон огромного пассажирского двухпалубного экспресса, они летали между двумя столицами Империи каждые три часа, перевозя по четыреста десять пассажиров в трех классах: высшем, бизнес-классе и туристическом классе. Экономического класса на этом маршруте не было вовсе, экономическим летали другими самолетами, другими авиакомпаниями.
        Самолет был настолько большим и современным, что когда он находился на земле - не было понятно, они уже начали выруливать или все-таки стоят на месте, но по едва уловимым признакам она поняла, что самолет уже сдвинулся с места, они выруливали на взлетную.
        По рядам шли стюардессы, расспрашивали пассажиров, все ли в порядке, помогали пристегнуться, профессионально улыбались всем и каждому. Алия была старшей стюардессой, ей уже не нужно было этого делать. Одному Аллаху ведомо, сколько она шла к своей цели и сколько ей пришлось вынести ради этого.
        Лестница для стюардесс, которая вела с первого этажа самолета на второй, была по центру салона, там же располагалась самая настоящая кухня и салон отдыха для стюардесс - на этом самолете места хватало, не то что на старых моделях. Алия направилась туда, чтобы в последний раз вознести…
        - Извините, сударыня…
        Алия сбилась с мыслей, посмотрела на того, кто обратился к ней. Ну конечно… высший класс, как же иначе. Те, кто переплачивает за билеты впятеро, считают, что купили всех и вся, и ее в том числе. Но тут…
        Светловолосый мужчина, где-то между тридцатью и сорока - Алия отметила почти незаметные шрамы у бровей, чуть сплющенный нос, вероятно, занимался каким-то видом рукопашного боя - доброжелательно и с интересом смотрел на нее из того роскошного кожаного чудовища, которое в высшем классе называлось креслом.
        Мальчишеская улыбка. Пряжка ремня в руке.
        - Не поможете?
        Знакомая картина… с этого начинается.
        - Да, конечно…
        Алия наклонилась над креслом, застегнула ремень. Отметила, что в отличие от других приставал и донжуанов, которых в высшем классе всегда полно, от этого ничем не пахнет. Мужчины его типа предпочитают навязчивые, тяжелые, восточные ароматы, а от этого не пахло ничем, ни потом, ни чем-либо иным.
        - Благодарю, сударыня…
        Мужчина не стал звать ее «Алия», хотя это имя было написано на табличке, приколотой к форменному жакету слева. Но его взгляд был вполне даже красноречив. Равно как и визитка, которую он небрежным, но точным жестом засунул в кармашек ее жакета.
        - Сударыня, был бы очень рад увидеть вас в Санкт-Петербурге. Ваша улыбка лишила меня жизненного покоя раз и навсегда…
        Алия внутренне содрогнулась от омерзения, но по-прежнему продолжала улыбаться.
        - Я подумаю…
        За занавеской, отделяющей салон высшего класса от помещения для обслуживающего персонала, собрались уже почти все, самолет обслуживали двадцать две стюардессы, четырнадцать из них ублажали пассажиров салонов высшего и первого классов. Алия пристегнулась рядом с Тамарой, разведенной, яркой грузинкой лет тридцати. Та по-дружески подтолкнула ее плечом.
        - Красавчик…
        - Ты о чем?
        - О твоем блондинчике.
        Конечно же… через прозрачную занавеску было все видно, в другой раз Алия бы поддержала тему, пусть ей было бы и неприятно… но не сейчас.
        - Перестань нести чушь.
        Тамара хищно усмехнулась.
        - Марин, а Марин! Посадочный бюллетень у тебя? Ну-ка дай…
        - Прекрати…
        Не обращая внимания, Тамара вчитывалась в схему размещения пассажиров высшего класса.
        - Та-а-ак… высший класс, место…
        - Ну, прекрати…- почти со слезами попросила Алия.
        - Место Три Б. Заказано и оплачено с корпоративной скидкой, Нефтяное общество Тер-Акопова, представительство в Константинополе. А что, подруга, неплохо… Я бы и сама, но если уж такое дело…
        За спиной кто-то понимающе хихикнул.
        Алие было мерзко… так мерзко, будто она вляпалась в дерьмо, не просто наступила, а упала в него, вывалялась в нем с головы до ног. Она пошла на это потому, что так нужно было для уммы, но все равно было мерзко, отвратительно, постыдно. Как же они могут?! В авиакомпании на должности стюардесс подбирали, словно на конкурс красоты, помимо внешних данных требовались еще и не слишком твердые моральные устои… об этом никто не говорил вслух, но это было. Нельзя сказать, что кого-то заставляли… та же Тамара. Соблазнили, бросили, оставили с ребенком, а тут… высший класс, главноуправляющие, помощники управляющих, попадаются чиновники от четвертого класса и выше, потому что, только начиная с четвертого класса, положено летать высшим классом за казенный счет. Можно удачно выскочить замуж или немного подзаработать, подцепить богатенького прожигателя жизни, поработать гидессой по Санкт-Петербургу, переводчицей… или как там еще это можно назвать. А можно и просто - перемигнулись, пошли в туалет, которых в высшем классе аж целых четыре, и…
        Только все это так мерзко…
        Как же они так могут? Разве этого хочет Аллах? Разве так должна себя вести женщина? Распутничать, оголять ноги, руки, отдаваться то одному мужчине, то другому.
        Русские говорят, что дали женщинам свободу, но разве нужна такая свобода? Русские говорят, что избавили женщин от притеснения - но разве в исламе есть место притеснению женщины? Разве не сказано: наиболее совершенной верой обладает тот из верующих, кто отличается наилучшим нравом, а лучшими из вас являются те, кто лучше всех относится к своим женам[14 - Сахих ибн Хаббан, ч. 9, стр. 483, №4176.].
        Но ничего… Скоро все изменится.
        Когда самолет занял положенный коридор в девять тысяч метров, когда под крыльями «Юнкерса» было уже не море, а казачий юг России, Алия спустилась вниз, на третий уровень, туда, где находится почта и вещи пассажиров и все, что нужно для рейса. Взяла кусачки, скусила пломбу с одного из контейнеров…
        - Слава Аллаху… Мы тут чуть не околели от холода…- сказал один из молодых муджахеддинов, выбираясь из контейнера. Губы у него были синими.
        - Перестань стонать, Али. И веди себя, как подобает мужчине и воину.- Второй моджахед, самый старший из всех, передернул затвор автомата Калашникова.- Кто в салонах?
        - Никого. Сопровождения нет.
        - Ты уверена, сестра?
        - Уверена…
        - В кабине?
        - Я провожу. Надо, чтобы пошел кто-то один.
        - Я пойду.
        - Ну, тогда… во славу Аллаха…
        Один из моджахедов размахнулся, и ударил Алию по лицу…
        Воздушных маршалов, сотрудников службы безопасности авиакомпании, сопровождающих самолет, в салоне не было. В Российской Империи никто и никогда не угонял самолеты. Взрывать - взрывали, не раз и не два. Но угонять - не угоняли никогда. Потому, что предъявлять властям какие-то требования, угрожая убить заложников, было бесполезно, заканчивалось это всегда одинаково, разным было только количество погибших.
        - Что вы здесь… делаете?..
        Человек - имеется в виду неподготовленный человек,- сталкиваясь со смертельной опасностью, погибает обычно из-за того, что принимает неправильные решения. А неправильные решения он принимает из-за того, что перед тем, как принять решение, люди обычно обдумывают ситуацию, а тут их надо принимать мгновенно. Только профессионал, натренированный на уровне инстинктов, в подобной ситуации делает то, что нужно, потому что он не думает, реакция на все возможные ситуации им давно отработана и сто раз проиграна на тренировках.
        Тамара, спускаясь вниз, на третий уровень, чтобы взять еще шампанского, наткнулась на молодого человека, небритого, с короткой крысиной бородкой и плещущимся в глазах фанатичным безумием. За ним на второй уровень поднимался еще один - и когда Тамаре в живот ткнулось что-то твердое, она инстинктивно схватилась за это руками.
        Автомат бабахнул короткой очередью, и стюардессу отбросило на ступеньки. Террористы бросились по лестнице во второй салон; первый, кто выскочил, дал автоматную очередь в потолок, что-то заискрило.
        - Аллах Акбар! Аллах Акбар! Не вставать! Не вставать! Сидеть! Сидеть! Аллах Акбар! Аллах Акбар!
        Во втором ряду встал пожилой, лет под семьдесят, человек.
        - Как вы смеете?..
        Бабах!
        Старика отбросило пулями на сиденье, пассажиры закричали в голос.
        - Молчать! Молчать, молчать, убью!- Бесновавшийся террорист дал очередь в женщину, вышедшую из туалета в проход, просто потому, что испугался.- Убью! Сидеть, убью!
        - Дима, что там у нас?..
        Дверь из салона в кабину самолета не запирали, просто потому, что стюардесса принесет кофе, еду, обе руки будут заняты подносом…
        - Короткое замыкание на втором уровне!- резко ответил второй пилот, взглянув на загоревшуюся красным контрольную лампу.
        - Иди, посмотри…
        Дверь открылась с пинка, террорист с порога выстрелил из пистолета во второго пилота, вышедшего из кресла, и его отбросило назад. Взвыли турбины, самолет дернулся так, что террорист едва не полетел с ног.
        - Ты что…- Первый пилот выровнял самолет, не допустил его срыва только за счет своего опыта.- Ты что делаешь, дурак?!
        - Молчать! Во имя Аллаха, молчать, убью! Убью!
        - Дурак, кто самолет поведет? Кто самолет поведет?!
        - Я поведу! Я поведу, с именем Аллаха! Молчи и держи курс! Молчи!
        Алия выходила последней - ее ударили по лицу, под глазом наливался синяк - это, чтобы все поверили, что она тоже - жертва террористов, а не член исламской террористической ячейки. Поднимаясь по лестнице, она взглянула в глаза Тамаре, которая была еще жива.
        - Проститутка, тебя наказал сам Аллах!- Алия пнула умирающую Тамару ногой. Потом пошла дальше…
        Человека со светлыми волосами звали Грегор Гольц - хотя билет у него был на имя чиновника десятого класса Григория Олсуфьева,- и он был опасен. Он был опасен не меньше, чем алабай, среднеазиатская овчарка, разрывающая волков, или некоторые виды сибирских собак, останавливающих лосей и медведей, он был опаснее всех четверых террористов, вместе взятых. Сорок один год от роду, справлял службу сначала в войсках особого назначения, затем - в дворцовой полиции. После достижения срока выслуги - а он ее выслужил в тридцать один год - ушел в частную сферу и на данный момент занимал должность управляющего по вопросам безопасности «Нефтяного и Торгового дома Тер-Акопова». У него не было ни ножа, ни пистолета, ни автомата, ни снайперской винтовки, но сдаваться этот человек не собирался. Положив руки на затылок, как все, он хладнокровно просчитывал варианты.
        То, что кончится плохо - это несомненно. Лететь им некуда, они над Россией, это не трансатлантический лайнер, он предназначен для того, чтобы перевозить максимальное количество пассажиров за минимальную цену внутри страны. Стоит им где-то приземлиться для дозаправки, выдвинуть требования - и взлететь им уже не дадут, начнется штурм. Бандиты понимают, что им - конец, за террористический акт наказание может быть только одно - смерть. Империя не договаривается с террористами, тем более в таких обстоятельствах - на Востоке мятеж, в Висленском крае - мятеж… собственно, он как раз и выкроил день, чтобы слетать в Санкт-Петербург, найти старых друзей и кое о чем тет-а-тет переговорить. В составе жандармерии существуют группы «Волк» с территориальными отделами по стране, в Санкт-Петербурге их встретит отряд А - спецподразделение, подчиняющееся СЕИВК и занимающееся борьбой с терроризмом. Несмотря на то что у этих - огнестрельное оружие, шансов при штурме у них никаких, максимум, что они успеют сделать,- это пристрелят нескольких бедолаг, прежде чем сами отправятся к Аллаху… или куда там. Четверо - слишком
мало, чтобы надежно контролировать огромный двухпалубный лайнер, даже если с автоматами. Тогда какого черта им надо?
        Неужели…
        Услужливая память подсказала - да, вполне возможно…
        Тогда, десятого сентября прошлого года, последний самолет, который упал в Виргинии, САСШ,- вполне мог направляться к атомной электростанции. Неизвестно, что там произошло, то ли самолет сбили, то ли сами террористы не справились с управлением, то ли граждане попытались захватить управление… да и неважно это. Если бы самолет упал на атомную станцию - беженцами бы стали миллионы, погибшими - десятки тысяч.
        Атомная электростанция под Санкт-Петербургом - восемь атомных энергоблоков, четыре тысячника, два полуторатысячника, два двухтысячника - не только питает энергией Север, но и экспортирует ее в Пруссию. Город Сосновый Бор, рядом столица Империи и Красное Село. А ведь если они будут заходить на посадку на…
        Грегор Гольц исподлобья посмотрел на террориста с автоматом Калашникова, медленно идущего по рядам. Он был к нему спиной, до него было метров десять. Сейчас?
        Нет, не сейчас… Надо подождать. Пусть они понервничают, пусть они устанут и потеряют бдительность, пусть они расслабятся, стоя уже на пороге рая. Вот тогда…
        В кабине Владимир Дмитриевич незаметно для террориста нажал одну из кнопок. Она сообщала о том, что на борту чрезвычайная ситуация, на землю, во все ближайшие центры управления воздушным движением. Помимо этого - на земле теперь могли знать, что творится в кабине, потому что все разговоры в кабине пилотов теперь записывались и отправлялись вниз в режиме реального времени.
        - Зачем ты это делаешь?!- Летчик с трудом сдерживался, труп второго пилота, совсем молодого парня, лежал в проходе.- Тебя же убьют.
        - Я приму шахаду,- ответил молодой террорист,- и попаду в рай. А ты в рай не попадешь. У Аллаха для русских свиней нет рая…
        - Мне надо отлить.
        Террорист - молодой, с неаккуратной козлиной бородкой - остановился, уставился на сидящего в первом классе чиновника.
        - Что ты сказал?
        - Мне надо отлить… пожалуйста… мне надо в туалет.
        Террорист захохотал, ткнул кяффира стволом автомата.
        - Ссы в штаны, грязная свинья! Вы все грязные свиньи, все!
        - Как вы можете?!
        Террорист рассвирепел, ударил чиновника стволом автомата по лицу - раз, затем еще раз. В глазах его плескалось опасное, сумасшедшее пламя ненависти.
        - Ссы в штаны, кяффир, ну! Ты, сын шакала. Ба-бах!!!
        Последние слова террорист выкрикнул, чиновник вздрогнул - и на его светло-серых брюках начало расплываться темное пятно.
        - А-ха-ха… Свиньи! Вы все грязные свиньи, свиноеды! Среди вас нет ни одного воина, ни одного мужчины!
        - Али!
        Молодой террорист с автоматом и крысиной бородкой обернулся на зов. Брат Джавад махнул рукой. Али подошел.
        - Что ты делаешь?
        - А… тут один кяффир… они все трусы, он обоссался. Все в порядке, брат.
        - Не кричи. И не сквернословь. Воистину Аллах спросит с нас, и даже наша шахада не искупит все грехи. Разве ты хочешь предстать перед Ним со скверными словами на устах и нечистыми помыслами?
        Али испугался. Все-таки он был очень молод.
        - Аманту би-Лляхи ва русули-хи[15 - Уверовал я в Аллаха и в посланников Его.]. Да простит меня Всепрощающий.
        - Аллах да простит всех нас. Будь осторожен.
        Было просто омерзительно - чувствовать горячую, мокрую ткань, вдыхать омерзительную вонь, чувствовать нечистоту и унижение. Но это было необходимо. Теперь он для бандита - всего лишь обоссавшийся от страха кяффир.
        И пусть думает так.
        - Рахья! Рахья! Во имя Аллаха, посмотри!
        Рахья, которому было всего двадцать три года, подбежал к иллюминатору. Здесь, в первом классе, расстояния между сиденьями такие, что можно было спокойно ходить по салону и подходить к любому иллюминатору.
        В нескольких сотнях метров от самолета, держащего курс на северо-запад, висел остроносый, двухкилевой истребитель-перехватчик Гаккеля. Он был похож силуэтом на разъяренную кобру, его серый с хаотическими черными и голубыми пятнами окрас сливался с небом. Истребитель замер выше правого крыла «Юнкерса», будто подвешенный к нему невидимыми нитями. Под крыльями висели ракеты…
        - Они боятся нас…- сказал Рахья, стараясь унять, загнать как можно глубже в душу недостойный моджахеда страх, страх перед государственной машиной, перед Его Величеством и перед всеми его подданными, которым они, четверо, бросили открытый вызов,- да… они боятся нас. Аллах Акбар!
        - Аллах Акбар!- закричал Али, как будто пилот истребителя мог услышать его.
        …Человек по имени Грегор Гольц в последний раз взглянул на часы. Пора… до Санкт-Петербурга - тридцать минут, не больше. Ему понадобится десять… потом он перехватит управление… только бы эти ублюдки оставили в живых хоть одного пилота. У него имелась лицензия пилота легкомоторного самолета, но легкий «Аист» - это одно, а двухпалубный «Юнкерс» - совсем другое.
        Штаны отвратительно намокли в паху, его сосед - и в самом деле какой-то чиновник - старался смотреть в другую сторону. И то лучше… пусть не дергается.
        Пальцы правой руки коснулись массивных часов в стальном корпусе, поползли вправо, нащупали чуть заметный выступ и зацепили его ногтем. Потащили на себя. Крышка часов начала смещаться, превращаясь в нечто наподобие сюрикена, только необычного вида. Круглая пластина диаметром семь сантиметров с квадратным отверстием внутри, край заточен, как бритва, несмотря на маленькие размеры - очень тяжелая. Назарэм, японское метательное оружие ниндзя, в отличие от сюрикена его намного проще прятать.
        - Я хочу, чтобы эвакуация этого терминала была завершена через десять минут! Какого черта копаетесь?!
        Полковник Павел Расторгуев, командир дежурной смены спецотряда А, раздраженно смотрел на потеющего, слишком толстого для службы генерала МВД, стоящего перед ним навытяжку. Неофициально звания чинов, приписанных к Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, считались на три звания выше, чем по любому другому ведомству, поэтому полковничье звание Расторгуева приравнивалось сейчас к званию тайного советника по гражданскому ведомству, генерал-лейтенанта по военному, вице-адмирала по флотскому и егермейстра Его Императорского Величества по придворному. Полковник Расторгуев недавно вернулся с шестимесячной стажировки в Форт Брэгге, где подружился с Маленьким Биллом - так близкие звали бригадного генерала, командовавшего спецотрядом «Дельта». Маленький Билл сейчас по-доброму бы позавидовал тому, как его русский друг отчитывает старшего по званию генерала, начальника полицейского ведомства.
        Кстати, было бы лучше, если бы этим делом занимался Маленький Билл и его «Дельта»… последний раз реальный штурм самолета у них был… он тогда еще не служил. Это в Северной Америке постоянно пытаются угнать самолет в Латинскую Америку, а то и в Африку, в России терроризм иного рода, самолеты здесь не угоняют. Но делать нечего - это их задача, им ее и решать…
        - Но вещи…
        - Какого черта? Гоните всех, вещи пусть оставят здесь, не создавайте давку!
        - И-й-есть!- Генерал, вспомнив молодость в чинах подпоручика, ринулся накручивать хвоста своим подчиненным.
        Полковник Расторгуев подошел к стеклянной стене нового, четвертого терминала аэропорта, достал небольшой бинокль. Вдалеке, у самой кромки ВПП, параллельно ей, на высоте примерно метров пять над землей, шел тяжелый вертолет Сикорского с откинутой хвостовой аппарелью, из него через равные промежутки времени выпрыгивали люди со снайперскими винтовками, залегали на поле, занимая свое место в цепи. Люди со снайперскими винтовками занимали позиции на обеих диспетчерских башнях, на крышах ангаров, снайперов было так много, что на каждого террориста приходилось не меньше чем по десять снайперских винтовок. Полковник не увидел этого, но он знал, что вон за теми двумя ангарами стоят три грузовика, на каждом из которых вместо обычного кузова укреплены широкие стальные штурмовые трапы. Люди в черных огнеупорных костюмах и в титановых шлемах в последний раз проверяют оружие, занимают свои позиции - как только самолет приземлится, все эти машины выйдут на исходные, и люди на них будут ждать столько, сколько потребуется - минуту, час, день. А вон там, у трех желтых четырехосных пожарных машин, суетятся люди в
блестящих огнеупорных пожарных комбинезонах, и половина из них - отнюдь не пожарные. А у терминала, вон там, должны стоять несколько карет «Скорой помощи», и в трех из них сидят совсем не врачи, пусть и в белых халатах. А…
        Интересно - кто же все-таки это такие? И на что они рассчитывают?
        Али шагал по проходу между испуганными, жалкими свиньями, безбожниками и многобожниками, твердо помня о том, что войско муслимов всегда одерживает победу, потому что так сказал Пророк, а его устами так сказал Аллах. Он даже не понял - когда умер.
        Грегор Гольц хладнокровно пропустил Али рядом с собой и мгновенно, бесшумно поднялся из кресла. Правой рукой он зафиксировал автомат, левой - обхватил молодого террориста за шею и резко рванул на себя и влево. Шея с едва слышным хрустом сломалась.
        Чисто. И без крови.
        Опустив обмякшего террориста на пол, Гольц пошел вперед, подхватив автомат. К счастью, был четверг, самолет был полон, и террористы не заставили всех особо важных персон переместиться из салона высшего класса в первый или даже эконом, если бы заставили, было бы намного сложнее. Пройдя между креслами, он вышел в соседний проход, зажав в пальцах правой руки заточенный назарэм. Террористы допустили еще одну ошибку - им надо было бессистемно переходить из ряда в ряд, а они ходили, как часовые, один в салоне высшего класса, другой - в салоне первого. Между первым и высшим классами находилось помещение для стюардесс, Гольц проскользнул через него, дальше было что-то вроде тамбура. Автомат в левой руке - подстраховка, можно было выстрелить навскидку, зажав приклад локтем, но лучше бы не стрелять, черт его знает - сколько там еще этих, не может быть, чтобы не было еще двоих, а то и больше. Нужно все сделать тихо. Откинув стволом плотную штору, которая преграждала выход в салон первого класса, он увидел второго террориста, тоже с автоматом, тот стоял к нему лицом и был очень удивлен. Понять, что
происходит, террорист не успел - заточенный, как бритва, назарэм пролетел метров десять и выбил ему правый глаз, террорист взревел от дикой боли, инстинктивно схватившись за то, что осталось от глаза. Гольц бросился вперед; прежде чем террорист сориентировался, он повалил его на пол, а потом убил, ударив стволом автомата в горло…
        Кто-то истошно завизжал.
        - Молчать! Молчать!
        Второй автомат - оружие ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра - назад его, за спину, на всякий случай. Теперь быстро вниз… туда ведут две лестницы, в носу и посередине самолета, первая - для пассажиров, вторая - для обслуживающего персонала. Он сшиб с ног одну из стюардесс, выскочившую на крик из своего маленького салона, ссыпался вниз по лестнице и накоротке столкнулся с третьим террористом, тот бежал к лестнице, видимо, услышал, что наверху что-то неладное. Их автоматы смотрели друг на друга, но уровень подготовки был, конечно, разный. Дворовая шавка - пусть не раз битая, озлобленная на весь мир - и натасканный на кровавую добычу волкодав. Гольц успел упасть, грамотно упасть, на спину и лежа дважды выстрелить в террориста. Автоматная пуля в салоне летящего на высоте самолета смертельно опасна, разгерметизация не щадит никого, но если стрелять снизу вверх, пуле нужно будет преодолеть еще и прочный пол между первым и вторым уровнями, точнее, даже потолок второго уровня и пол первого и еще техническое пространство между ними с различными проводами. Террорист рухнул замертво. Гольц уже
бегом бросился в хвост самолета. Он не знал, сколько еще на борту террористов, и ему надо было обыскать туристический класс, чтобы не получить пулю в спину. Он ворвался в туристический класс, подобно торнадо.
        Никого!
        Назад, назад. Быстрее.
        По пути ему попалась стюардесса, та самая… с синяком, как пьяная… жаль девчонку… накрылся, можно сказать, плэнер[16 - От фр. en plein air - «на открытом воздухе». В данном контексте - уик-энд на открытом воздухе с прекрасной дамой, в кругах оных это так называлось.]. Рявкнув «Не вставать!», он двинулся дальше.
        Пилотская кабина в этой модели «Юнкерсов» находится как бы между первым и вторым уровнями, снизу и сверху на нее ведут лестницы, и перед собственно кабиной есть что-то типа холла, примерно два метра на пять. Держа автомат на изготовку, Гольц одним прыжком проскочил лестницу и…
        - Я его убью! Это пилот, я его убью!
        Дверь кабины открыта настежь, буквально в метре от него - первый пилот, за ним - террорист.
        - Бисми Ллахи!!![17 - Бисми Ллахи - во имя Аллаха.] - выкрикнул Гольц.
        Прежде чем ошеломленный террорист сумел осознать сказанное, грохнул автоматный выстрел, и на белую панель облицовки брызнуло красным. Первый пилот и террорист повалились одновременно.
        Только идиот ведет в таком случае переговоры. Или тот, кому надо увольняться и идти работать сторожем. С террористами бессмысленно о чем-либо разговаривать, и не только бессмысленно, но и вредно. А «Бисми Ллахи»… не раз и не два бойцам спецназа удавалось застать террористов врасплох вот таким вот простым способом и выиграть именно ту секунду, которая решает исход схватки. Военная хитрость, не более.
        Террорист мертв, Гольц был уверен в этом, потому что видел его мозги, стекающие по перегородке. Перескочив через загромоздившего проход пилота, Гольц сунулся в кабину - но все, что он там увидел,- это еще один труп.
        Пилот, шевелясь на полу, как раздавленная гусеница, пытался подняться. Самолет, судя по тому, что он еще не пикировал - был на автопилоте, но спикировать он мог в любой момент.
        - Вставайте!
        Пилот был мертвенно бледен… между сорока и пятьюдесятью… конечно, испытание не из приятных. Черт бы все побрал…
        Гольц рывком поднял пилота с пола, хлестнул его по лицу - раз, другой…
        - Что… что вы себе позволяете?!
        - Достаточно?
        Пилот потер горящую щеку.
        - Да… кажется…
        Внезапно он перегнулся пополам, и его вырвало, прямо на ноги, на брюки. Гольц молча протянул платок.
        - Вы сможете посадить самолет?
        - Не уверен…
        Черт…
        - Я проверю, что в салонах, потом приду и помогу вам. Мы сделаем это вместе, и все будет нормально. Их больше нет.
        - Больше нет…- тупо повторил пилот.
        Только бы не скатился в шок. Тогда - точно… земли нажремся.
        - Идите на свое место! Быстро!
        Первый пилот не сел, а рухнул в свое кресло, не пристегнувшись. Хорошо, что он включил автопилот, иначе бы…
        Соседнее кресло было занято. Гольц решил, что труп в кабине - не лучшее соседство для пилота, сажающего переполненный лайнер.
        - Я сейчас вернусь. Это он его убил?
        - Да… Митька…
        - Они мертвы. Все мертвы. Они мертвы, а мы - живы. Пока - живы. Я сейчас приду.
        Вытащив убитого пилота из кресла, Гольц повернул голову, чтобы посмотреть, куда поставить ногу, и…
        Алия стояла в дверях пилотской кабины. Плотно сжатые губы, дикая ненависть в глазах - и две осколочные гранаты в вытянутых, подрагивающих руках.
        У Гольца обе руки были заняты. Автомат был на груди, но его прижимало тело пилота. Они стояли и смотрели друг другу в глаза…
        - Ля иллахи илля Ллаху[18 - Ля иляхи илля Ллаху, инна ли-ль-маути ля-сакяратин.- Нет Бога кроме Аллаха, воистину смерти предшествуют беды. Заупокойная молитва.].
        Первый пилот обернулся, недоуменно посмотрел на старшую стюардессу.
        - Алия, ты?..
        Поняв, что происходит, понимая и то, что, скорее всего, не успеет, Гольц сильным рывком попытался толкнуть тело мертвого пилота на обезумевшую стюардессу и прыгнуть самому, чтобы сбить ее с ног, или хотя бы накрыть гранаты собой. Но лимит везения, отпущенный ему на сегодня, был безнадежно исчерпан.
        Он не успел…
        Во имя Аллаха!
        18 АВГУСТА 2002 ГОДА
        ЗАПАДНАЯ СИБИРЬ
        Вертолет появился тогда, когда я уже перестал надеяться. Когда я начал сходить с ума в этом медвежьем углу, окруженном тайгой, куда нет даже дороги. Когда появилась мысль добраться до экипажа очередного вертолета, завозящего сюда припасы и…
        И будь что будет.
        Вертолет я узнал сразу - Сикорский-89 «Салон», антрацитно-черный, с золотистым двуглавым орлом на фюзеляже. Понятно, кого он должен был возить, но я не хотел заранее знать, кого он привез. Задернув штору, я начал готовиться…
        Это был Цесаревич. Мой старый друг по детским играм, с которым мы вместе отдыхали летом, кадрили первых дам и дрались с хулиганами. Но я едва узнал его.
        - Ты мне нужен…- это было первое, что он сказал мне, когда переступил порог моих комфортабельных апартаментов.
        - Что произошло?- не обращая внимания на сказанное, спросил я.
        - Посуда есть?- вопросом на вопрос ответил Цесаревич.
        Я открыл шкафчик, достал два пластиковых стакана.
        - Извини, только такая. Фарфора тоже нет.
        Николай достал из внутреннего кармана своего старого, еще времен десанта, кителя плоский шкалик «Смирновской», разбулькал ее по стаканам. Один молча протянул мне.
        Выпили не чокаясь, я уже понял, что чокаться не стоит, что пьем за погибших. Осталось понять - за кого.
        - Что?- спросил я.
        - Отца больше нет,- глухим, надтреснутым голосом ответил Николай, теперь уже Николай Третий, Самодержец Российский.
        Ну и что тут сказать? А ничего и не надо говорить. Нет для этого слов. И утешения - тоже лишние. Утешения нужны дамам. Не русским офицерам.
        - Как?
        - В Варшаве. Самолет потерпел катастрофу при заходе на посадку. В стране мятеж.
        - Опять?
        - Да.
        Вот это - дела… Поверить сложно.
        - Что на Востоке?
        - Все хуже и хуже. Уже десятки тысяч убитых. Смертники подрываются каждый день. Ситуация выходит из-под контроля. Штанников застрелился.
        - Застрелился или застрелили?- уточнил я.
        - Застрелился. Из-за этого мы остались с разведкой, работающей наполовину, причем в самый тяжелый момент. Как думаешь - он был предателем?
        Я подумал.
        - Нет. Скорее всего - нет. Его просто переиграли. Заставили играть по чужой партитуре. Это - британцы.
        Цесаревич кивнул, мне показалось, что он меня не слушает.
        - Что еще?
        Николай помедлил, но потом все-таки ответил:
        - Два самолета. Один взорвался над Москвой. Второй потерпел катастрофу на подлете к атомной электростанции под Петербургом.
        - Дестабилизация,- кивнул я, уже ничему не удивляясь.- Чего ты хочешь от меня?
        - Я хочу, чтобы ты возглавил военную разведку. Больше мне доверять некому.
        Я покачал головой:
        - Это будет ошибкой, какую мы в такое время позволить себе не можем. Нарушится преемственность. Половина офицеров ГРУ, я уверен, считают меня предателем…
        - Какое мне дело до того, кем они тебя считают?!- вспылил Николай, но я поднял руку, прося дослушать до конца.
        - Эти люди должны сейчас работать с полной отдачей. В это время мы не можем себе позволить громить разведку, меняя весь персонал. Нужно обеспечить преемственность, разбираться будем потом. Пусть разведку возглавит кто-то из товарищей Штанникова, он лучше во всем этом разберется. И не забывай, что я действующий контр-адмирал флота. Для тех, кто работает в ГРУ, назначение контр-адмирала флота на должность директора будет воспринято как пощечина. Ты же помнишь, какие драки были между сухопутчиками и морскими, сами и дрались. В комендатурах места не хватало для всех задержанных!
        Николай помедлил, но потом кивнул, признавая мою правоту.
        - Что происходит? Мне сказали, что ты предупреждал о катастрофе.
        - Что происходит… Поздно, но все-таки. Принц Хусейн не был британским агентом. Он не имел никакого отношения к делишкам своего отца, к его контактам с заговорщиками, с радикальными шиитами, с отрядами Хезбалла, со смертниками. Он был националистом, но с ним можно было иметь дело. Когда мы потеряли его, шиитский фактор полностью вышел из-под контроля.
        Николай снова кивнул.
        - Почему они убили моего отца?
        - Я так полагаю - все это звенья одной цепи. Все неслучайно. Это - британцы, они затеяли игру и пока выигрывают. Их цель - сплотить всех против нас. Они играли в игру в Персии, чтобы восстановить против нас Североамериканские соединенные штаты. На стол их президенту ложились документы, подтверждающие то, что Персия готовит террористов-смертников, а Российская Империя передала ядерные технологии и курирует изготовление в Персии ядерного оружия, нарушая тем самым договор о нераспространении. Все это подсунули им британцы, поскольку они знали о том, что это правда, достоверно знали. Польша взорвалась, потому что это выгодно британцам. Война в Европе с перспективой втягивания в нее Австро-Венгрии, возможно, Италии и даже Священной Римской империи. Будут новые провокации с целью разжечь пожар - и мы должны быть к этому готовы. Но убийство твоего отца… это что-то новое. Оно имеет какую-то цель, вопрос в том, какую…
        А и в самом деле - какую? Когда убивают отца…
        Боже…
        - Кажется, я понял. Возможны два варианта дальнейшего развития событий, причем развиваться они могут одновременно. Вариант первый - британцы представят доказательства того, что Государь убит по твоему приказу… не перебивай! Второй… второй еще страшнее. Им надо было поставить тебя на трон. Знаешь, почему?
        - Почему?!
        - Потому, что ты нажмешь кнопку.
        …Несмотря на отличную звукоизоляцию салона вертолета, говорить шепотом все-таки было нельзя - работа двигателей была слышна,- это было приглушенное гудение на высокой ноте. Зеленое море тайги плыло в иллюминаторах…
        - Им нужен ты, потому что ты десантник и патриот! Они все просчитали! Психотипы, понимаешь! Твой отец закончил службу командиром экипажа стратегического бомбардировщика, они это знают! Его основные черты характера - это хладнокровие и расчетливость, он флегматик. Ты - не такой! Ты служил в десанте, твой девиз - «Никто кроме нас!». Ты кто угодно, но не флегматик! Поэтому ты нажмешь кнопку!
        - Какого дьявола мне ее нажимать?- Николай так пока и не понял.
        - Потому что другого выхода не будет. Мы же с тобой военные, учились войне - и мы оба знаем, что такое теория гарантированного взаимоуничтожения. У тебя есть ядерное оружие в количестве, достаточном, чтобы сотню раз уничтожить все живое на земле - и у меня оно есть. Поэтому любые телодвижения чреваты. Северной Америкой руководит идиот! Возможно - алкоголик и психопат. Основное воздействие будет идти на него, и североамериканские спецслужбы не предпримут контрмер, они не считают британцев врагами.
        - Я так пока ничего и не понял.
        - Сейчас поймешь. Британцы убедили Меллона в том, что у Персии есть ядерное оружие и это ядерное оружие дали ей русские! Они убедили его в том, что мы передали шахиншаху ядерные взрывные устройства, что мы несем за это ответственность. Я думаю, что в Северную Америку уже ввезли ядерные фугасы. Возможно, один, а возможно - и больше! Надо провести ревизию, узнать, что именно могло быть у шахиншаха. После того как эти устройства взорвутся, Северная Америка нанесет по России ядерный удар! А мы - нанесем удар по ним! Ты нужен потому, что, увидев ситуацию, без колебаний отдашь приказ о полномасштабном ответном ударе.
        - Но кому это надо?
        - Тем, кто уверен в том, что ракеты не полетят в их сторону! Британцам! Они сдают свою бывшую колонию, стравливают нас, чтобы добиться взаимного уничтожения самых опасных своих конкурентов. Они делали это, и уже не раз! Они ненавидят североамериканцев так же, как нас, просто они не говорят об этом вслух.
        - Но почему Меллон должен отдавать приказ об ударе по России?! Десятого сентября этого не произошло!
        - Десятое сентября произошло не случайно. Меллон окончательно свихнулся, он думает, что он мессия. Он открыто говорит о том, что общается с Богом. Он просто не может не ответить, если подобное произойдет второй раз. НОРАД - система раннего предупреждения о ракетном нападении - имеет ряд ключевых элементов на территории Британии, они имеют доступ к ее базам данных. Если они скажут североамериканцам, что на них идет стая русских ракет - Меллон, не задумываясь, отдаст приказ об ответном ударе! Тем более после ядерного теракта. А потом ударим и мы - уже по-настоящему! Останутся только британцы!
        Цесаревич посидел молча, видимо, размышляя над сказанным, потом кивнул в знак согласия.
        - Что ты собираешься делать?
        - Надо остановить процесс в Северной Америке. Британцы не ожидают противодействия там, в этом - их слабое место. Мне придется обратиться к людям, из-за контактов с которыми меня сочли предателем! Мне придется воспользоваться помощью североамериканских спецслужб - иначе никак! Ты веришь мне?
        - Да.
        - Это самое главное! Можно приниматься за работу.
        18 АВГУСТА 2002 ГОДА
        САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
        ТРЕТИЙ ОТДЕЛ СЕИВК
        - Рад вас видеть в добром здравии, сударь…
        И ведь в самом деле рад. Что же это за люди такие, откуда они берутся? Люди ли это?
        - Я тоже рад, господин тайный советник.
        Путилов улыбнулся - тонкой, острой, как бритва, улыбкой.
        - Действительный тайный советник. Звание присвоено позавчера.
        - Вот как? За какие такие заслуги, позвольте полюбопытствовать?
        - За заслуги в деле обеспечения безопасности Государства Российского, я так полагаю. У вас есть другое мнение?
        Интересно, он и в самом деле такой придурок или просто притворяется?
        - Хороши заслуги. Повторение «десятого сентября» менее чем через год после событий в Северной Америке. Гибель Государя от рук просочившегося в состав охраны фанатика, который там работал несколько лет, и никто его не разоблачил.
        Путилов покачал головой.
        - Сударь, вы ищете ссоры?
        - Ссоры? Помилуй бог.
        - И тем не менее я требую объяснений. Вами сказано слишком много, князь, и одновременно слишком мало.
        - Мною сказано достаточно. После всего случившегося любой руководитель разведслужбы войдет с прошением на Высочайшее имя об отставке.
        - Не мне вам объяснять, как это произошло. Военная разведка заигралась в игры. Под ее крылом и при прямом руководстве руководителя службы готовились террористы-смертники, незаконно передавались ядерные технологии, разрабатывались никем не санкционированные боевые операции. Вы сами, князь, едва не погибли из-за этих игр военных. Штанников застрелился, думаю, этого более чем достаточно.
        И в самом деле, не понимает.
        - Господин Путилов. Я намекну - только намекну. Известные вам персоны в Багдаде, а скорее всего и не только в Багдаде, ведут деятельность, о которой вы не можете не знать. Более того - вы ее прямо контролируете и направляете. Это - позор для русского офицерства. Все то, что произошло, произошло из-за вашей схватки с военной разведкой, из-за борьбы за власть, за влияние, за бюджетные ассигнования. Британская и австро-венгерская разведки прекрасно воспользовались этим, они сидят на трибунах Колизея и хлопают в ладоши, пока мы рвем друг друга на куски, как дикие звери. Я не могу осуждать ни вас, ни людей из Багдада, поскольку и сам когда-то занимался тем же самым, но отношение высказать могу. Мы с вами - вы, я, они - в дерьме по самые уши, и кровавые пятна на наших мундирах уже не отстирать. Разница между вами и мной в том, что я понимаю, какое зло творим мы все, а вы это злом не считаете. Разница между нами и генералом Штанниковым - в том, что у него хватило духу застрелиться. Теперь давайте работать.
        ОПЕРАТИВНОЕ ВРЕМЯ
        ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ СОРОК ОДНА МИНУТА
        19 АВГУСТА 2002 ГОДА
        ГДЕ-ТО ПОД САНКТ-ПЕТЕРБУРГОМ
        Это тоже был бункер. В России, долгие годы готовившейся к войне, их вообще было много, этих бункеров, их строили до начала девяностых, пока не решили, что достаточно. Тогда, в начале девяностых, призрак войны, призрак безумного ядерного апокалипсиса, когда сотни миллионов, даже миллиарды людей жили в постоянном страхе - отступил.
        Но теперь призрак вернулся, и безумная ухмылка его преследовала каждого из тех, кто собрался сейчас в этом бункере, расположенном под действующим цементным заводом в окрестностях столицы Российской Империи. Призраку нравилось питаться страхом людей, это была его пища, и сейчас он напитался впервые - впервые за много лет. Но ему этого было мало, ибо сейчас боялись отдельные люди, а ему требовалось, чтобы боялись, как раньше, сотни миллионов. И процесс уже пошел…
        - Господа, приступим.
        Государю Российскому, получается, что еще новоизбранному Царю Польскому и Шаху Персидскому, Николаю еще трудно давалась роль самодержца, он не привык к ней. Он честно готовился, постигая самые разные науки, которые следовало знать самодержцу. Но он был молод - моложе почти всех тех, кто собрался сейчас под землей, чтобы решить, возможно, самую большую проблему, встающую перед страной и перед престолом за последние пятьдесят лет. Он не был готов и ждал, что судьба подарит ему еще лет десять нормальной жизни, позволит пережить любовную горячку и воспитать сына, чтобы потом со спокойной совестью и холодной головой окунуться в дела государственные. Но судьба редко проявляет благосклонность - и сейчас Государь Николай находился во главе старого, покрытого пылью стола, за его спиной красовался потускневшей позолотой двуглавый орел, а на него смотрели люди, сидевшие по обе стороны стола. Они смотрели на него как на человека, который знает все и может решить любую проблему,- и Государь не мог, не имел права признаться им, что не знает, что делать, и что он напуган. Да, да, он - русский офицер-разведчик,
смело шедший навстречу смерти и ведший за собой людей, был по-настоящему напуган, возможно, впервые в жизни. Потому что он был честным человеком, он понимал и осознавал меру ответственности, возложенную на его плечи. Тогда он рисковал своей жизнью и жизнями солдат его роты, а сейчас на нем лежала ответственность за все огромное государство, за Империю. И, наверное,- за все человечество и за его дальнейшую судьбу - тоже. При обмене ядерными ударами, спровоцированными безумцами, не выживет никто. Победителей не будет.
        - Прежде всего, господа, хочу предупредить всех о том, что все, что здесь будет сказано и вами услышано, является государственной тайной и не может быть разглашено ни при каких обстоятельствах. Каждый должен понимать, какую ответственность принимаем на себя мы все. Обет вечного молчания - вот наиболее точное определение того, что мы должны принять на себя. Если кто-то не готов к этому, если кто-то не уверен в себе, тот может сейчас встать и выйти из-за этого стола, и никто его не осудит ни сейчас, ни в будущем. Итак, господа?
        Все остались на своих местах, только пожилой человек, в плохо сидящем, обсыпанном пеплом костюме, в очках с толстыми линзами, нервно сглотнул слюну.
        - Хорошо. В таком случае давайте представимся друг другу. Некоторые из нас незнакомы, а это недопустимо. Начнем с вас, сударь.
        Невысокий человек, одетый в военную форму без наград, погон и знаков различия, довольно молодой, но уже с сединой в волосах встал со своего места.
        - Генерал от авиации Вавилов Константин Юрьевич, командование специальных операций, командующий.
        - Спасибо, генерал, дальше.
        Хорошо всем известный человек, среднего роста, начавший лысеть.
        - Путилов Владимир Владимирович, Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.
        Третий - высокий, худощавый, с татарской короткой бородкой, без усов, с пристальным, липким взглядом.
        - Тайный советник Ахметов Фикрет Факирович, несменяемый товарищ министра внутренних дел.
        Тот самый профессор - он вскочил на ноги, словно боялся опоздать.
        - Доктор физики, глава кафедры ядерной физики Санкт-Петербургского университета, профессор Вахрамеев Владимир Витольдович.
        В голосе ученого слышалось такое волнение, что счел необходимым вмешаться государь.
        - Спокойнее, Владимир Витольдович, спокойнее. Здесь все свои, и мы делаем одно дело. Ваш вклад не менее важен, чем вклад, который вносим мы все. Присядьте и успокойтесь.
        - Благодарю, Ваше Величество…
        Не было никого от ГРУ. ГРУ было ослаблено и находилось в опале. По моему мнению - напрасно, виновны всегда отдельные люди, но не ведомство в целом.
        - Генрих Григорьевич Вольке, генерал-полковник, начальник штаба ракетных войск стратегического назначения,- представился, не вставая, немец, сидевший рядом со мной и писавший что-то в блокноте. Я умудрился заглянуть мельком в блокнот и с удивлением увидел, что мой сосед решает какой-то шахматный дебют, расписывает ходы.
        Настало и мое время. И что мне говорить?
        - Александр Воронцов, контр-адмирал Российского Флота.
        Надеюсь, звание у меня не забрали, в принципе и не могли забрать, это не так-то просто.
        Государь поднял руку, требуя тишины.
        - Высочайшим повелением, с сего дня контр-адмирал Воронцов назначается министром без портфеля моего кабинета и координатором оперативной деятельности всех специальных служб. Такова моя воля, господа!
        Молчание. Стремительно белеющее лицо действительного тайного советника Путилова - вот он-то как раз не ожидал. Любопытствующий взгляд профессора - он тоже заметил и сейчас переводит взор с меня на Путилова, стремясь понять, что происходит. Скрип карандаша Вольке - ему до этого нет никакого дела, он придумывает ходы на шахматной доске, чтобы изначально, уже в дебюте, поставить противника в заведомо проигрышное положение. И все бы ничего - да только в проигрышном положении оказываемся сейчас мы. Нам сейчас надо рассчитывать не на то, чтобы выиграть эту партию, господин Вольке, нам надо просто ее не проиграть.
        - Ваше Величество?- официально обратился я к Николаю.
        - Князь?
        - Нижайше прошу простить меня, но я не могу принять это назначение, по крайней мере, до завершения операции.
        - Почему же?- По голосу Николая не было понятно, раздражен он или просто удивлен.- В моей воле было назначить вас на эту должность, и я сделал это, считая, что так будет лучше для России, и вы самый достойный кандидат из всех мне известных.
        - Ваше Величество, я полагаю, мне следует принять более активное участие в операции, чем это виделось раньше. При этом мне придется находиться за пределами России, во враждебном окружении, и исполнять возложенные на меня Вашим назначением обязанности я не смогу.
        Теперь Николай был точно удивлен.
        - Вы полагаете, что вам непременно следует лично принимать участие в происходящем? Исполнить работу могут и другие.
        - Ваше Величество, увы. Никто другой не справится, нам нужны союзники, и у меня есть человек, который может стать таким союзником. Ни с кем другим, кроме меня, на контакт он не пойдет…
        - Вы предлагаете назначить другого человека?
        - Нет, Ваше Величество. Я полагаю, что собравшихся здесь людей и принимаемых здесь решений вполне хватит для успешной координации действий различных служб в ходе проведения операции «Самум». После ее успешного завершения мы сможем вернуться к вопросу о моем назначении, если вы соизволите к нему вернуться, Ваше Величество. В случае же, если операция закончится провалом, ничего уже не будет иметь значения.
        Николай помолчал, обдумывая ситуацию.
        - Воля ваша, князь. Приступаем.
        Первым открыл папку, лежащую перед ним, тайный советник Путилов.
        - Господа, ситуация в Персии до сих пор остается крайне сложной и взрывоопасной. На сей момент специальными поисковыми группами исследован ядерный центр в Исфахане, который, как мы полагаем, был основным объектом, на котором, при попустительстве и прямом содействии некоторых должностных лиц из Атомэкспорта, аппарата военного советника и Главного разведывательного управления Генерального…
        Государь снова поднял руку.
        - Не время для выяснения, кто и в чем виноват, Владимир Владимирович. Этим займемся потом, сейчас главное - исправить то, что произошло. Продолжайте по фактам.
        - Да, Ваше Величество. При обследовании территории ядерного центра было установлено, что общая мощность станции занижалась, подписанный приемо-сдаточный акт не соответствовал действительности. Один из реакторов станции частично работал на центр по обогащению урана, расположенный прямо на территории станции, в подземных укреплениях. Эта работа велась совершенно незаконно, при работе этого цеха нарушались все мыслимые нормы безопасности. Сейчас группа военных инженеров обследует всю станцию, решается вопрос о том, может ли она работать в дальнейшем.
        - Что, все так серьезно?- поинтересовался Император.
        - Более чем, Ваше Величество. Персы умудрились разместить подземные объекты чуть ли не под реакторными залами станции, это совершенно недопустимо ни по каким меркам и может привести к обрушению и чудовищной катастрофе со значительным выбросом радиоактивных веществ. Как рабочий вариант предлагается демонтировать установленное в подземных залах оборудование и залить все бетоном, чтобы не осталось пустот в земле. Исходное сырье - уран со значительным содержанием урана-238, как мы полагаем, незаконно поставлялся из Афганистана и обогащался на одной из пятидесяти центрифуг обогащения до чистоты оружейного урана.
        Император улыбнулся.
        - Владимир Владимирович, я позволил себе немного изучить вопрос. Обогащение урана - процесс сложный, трудо- и энергозатратный. Всего пятьдесят центрифуг? Если верить книгам, нужно больше, по крайней мере, в десять раз.
        - Позвольте, я выскажусь,- поднял руку профессор Вахрамеев и, не ожидая разрешения, продолжил: - Ваше Величество, в книгах дается общая информация, не учитывающая специфики. Я лично побывал на этом подземном объекте. Там стоят новейшие, сверхскоростные центрифуги, продавать которые строжайше запрещено, и тем не менее они там стоят. Их особенность в том, что для вращения используется магнитное поле, и поэтому процесс разделения урана на таких центрифугах проходит максимально быстро, требуя в пять раз меньше энергии, чем обычная центрифуга. Только благодаря таким энергосберегающим центрифугам мы конкурентоспособны на мировом рынке продаж, обогащения и очистки реакторного топлива. Второй фактор - это исходное сырье из Афганистана. Ваше Величество, Афганистан - единственная страна в мире, где есть залежи обогащенного урана, чья степень обогащения уже после извлечения из земли равна трем и даже пяти процентам. Обычный желтый кек[19 - ЖЕЛТЫЙ КЕК - урановая руда.], который имеется на рынке, имеет степень обогащения от 0,5 до 0,8 процентов. Использование афганского желтого кека и наших сверхсовременных
обогатительных центрифуг позволило сократить время процесса и трудоемкость, по меньшей мере, в тридцать раз.
        - Как же они достали афганский э…- с любопытством спросил Николай,- что, британцы это так просто продают?!
        - Нет, Ваше Величество,- ответил Вахрамеев,- британцы никому не продают желтый кек с афганских месторождений. Только благодаря ему им до сих пор удается при падающей добыче нефти и газа сохранять энергоэффективность и довольно низкую себестоимость электроэнергии. Их военная ядерная программа, как и наша, давно базируется на плутонии, а не на уране, и поэтому весь свой желтый кек они перерабатывают в таблетки окиси-закиси урана и используют на своих объектах атомной генерации. Я просто не представляю, каким образом можно получить желтый кек с афганских месторождений без ведома британского правительства.
        - Зато мы представляем,- мрачно произнес Путилов.- Шахиншах Мохаммед просто продался британцам и получил за это в качестве платы ту желтую дрянь, которая была ему очень нужна. Нужна, чтобы превратиться из просто маньяка - в атомного маньяка, приставить нож к горлу всего человечества.
        - Какой интерес во всем в этом был у британцев?- поинтересовался Ахметов.
        - Самый простой, господин советник! Я не знаю точно, где искать ушедшие из Персии неизвестно куда подпольно изготовленные ядерные заряды, но точно знаю, где их искать смысла нет! Ни в Лондоне, ни в Дели, ни в Сиднее, ни в Торонто их нет!
        - Что?!
        - Фикрет Факирович!- сказал Государь.- Эту тему мы еще обсудим. Давайте не будем забегать вперед. Владимир Владимирович, вы считаете, что больше подпольных мощностей по обогащению урана в Персии нет?
        - Я считаю, что они есть, Ваше Величество. Точно такой же подземный завод обнаружили под Тегераном, сейчас специальная группа специалистов РВСН и гражданских физиков-ядерщиков проводит сплошную проверку всех более-менее подозрительных объектов, на которых имеются энергомощности, достаточные для обеспечения процесса.
        - Так точно,- не отрываясь от своих умственных упражнений, подтвердил Вольке.
        - Хорошо,- согласился Император,- как по-вашему, сколько может быть таких тайных заводов, о которых мы ничего не знаем?
        - Их может быть сколько угодно, Ваше Величество,- ответил Путилов.- Работа по Персии и Польше, по сути, завалена. За внутренние дела отвечают МВД и Третье отделение, за внешние - ГРУ и отдел специальной документации. Польша и Персия оказались в подвешенном состоянии, поэтому и произошло то, что произошло.
        - Это уже исправлено,- устало произнес молодой Государь.- И Польша, и Персия являются русскими землями, на них живет много русских людей и еще больше людей желали бы жить в стране, где есть порядок и достаток. То есть - в России. Те ошибки, что допустили еще наши деды, мы исправим и не допустим больше; там, где поднялся русский флаг, он не будет никогда спущен, и я об этом прямо заявил. Продолжайте.
        Про себя Николай подумал, что главу Третьего отделения придется менять. Пока не на кого, да и опасно менять коней на переправе, но все равно о замене следовало подумать. Когда человек, даже в такой ситуации, когда у всех над головами висит топор, то и дело срывается на то, чтобы обвинить кого-то в чем-то… Когда человек не может сдержаться и делает это, даже если Самодержец прямо сказал, что с виновными разбираться будет потом… Этот человек всегда будет оказывать деструктивное воздействие на общее дело и на команду людей, его выполняющих. Он идеально бы вписался в североамериканскую систему власти, где повсюду действует система сдержек и противовесов, но в Российской Империи такого быть не может. Страна постоянно должна двигаться вперед, она слишком велика, чтобы стоять на месте - и такие люди станут тормозить движение.
        - Окончательно удалось установить, Ваше Величество, что весь оружейный уран, полученный на подпольных установках по обогащению, свозился в одно место, а именно - в сильно защищенный подземный ядерный центр в Натанце. Это был замаскированный ядерный центр военного назначения, никакие работы по гражданской тематике там не велись. Центр был защищен с земли и с воздуха, там имелась очень сильная, многоэшелонированная система ПВО, прорвать которую удалось со значительными потерями. С еще большими потерями удалось захватить подземную часть комплекса, при штурме часть оборудования была выведена из строя, не удалось избежать радиационного заражения местности, но поскольку объект расположен на удалении от…
        - Владимир Владимирович, короче, пожалуйста.
        - Нашими специалистами были обнаружены пять готовых ядерных взрывных устройств. Сейчас они вывезены в Дубну, наши специалисты их изучают, об этом подробнее скажет профессор Вахрамеев. Объект в настоящее время полностью под нашим контролем, проводится дезактивация местности.
        Император кивком головы поблагодарил за доклад.
        - Профессор, вы готовы нам что-то сказать.
        - Возможно, господа…- профессор говорил совсем по-граждански, неопределенно, что военных сильно раздражало,- про объект в Исфахане Владимир Владимирович уже рассказал, не буду повторяться. Объект в Натанце. Там сейчас есть выбросы радиации, мероприятия по дезактивации силами военных, конечно, ведутся, но… несколько пятен с опасным для здоровья фоном пока остаются, и это печально. Военной спецгруппой обнаружены и вывезены пять готовых к применению изделий, два изделия на стадии сборки, в том числе одно - с загруженным веществом, примерно двести килограммов готового вещества оружейной чистоты. Еще примерно три-пять килограммов вещества уничтожено, собственно говоря, из-за этого и предпринимаются меры по дезактивации территории. Но не только. Вчера я вел подобное совещание в Дубне, мы рассмотрели карту радиационного заражения местности, сделанную военными, и данные по самым последним промерам радиации. Мы считаем, что там было что-то еще.
        - Что же?
        - Картина радиоактивного загрязнения не соответствует тем материалам, которые там находились. Даже обогащенный до оружейной чистоты уран такого загрязнения не даст. Мы считаем, что там, на объекте, могли храниться незаконно туда доставленные топливные сборки, отработавшие свой срок в реакторе и поэтому крайне радиоактивные. Есть там и следы графита. На объекте пока работают только роботы, мы смотрели данные оперативной съемки и считаем, что нам повезло. Даже очень. Основное хранилище радиоактивных материалов выдержало взрыв и осталось герметичным, наружу выбросило только то, что было в сборочном цехе. Если бы нарушилась целостность основного хранилища - скорее всего, пришлось бы эвакуировать Багдад, Баку и Константинополь - таким был бы радиус заражения местности.
        Государь попытался себе это представить - и не смог. Это просто не укладывалось в голове, на каком краю пропасти они стояли и продолжают стоять сейчас.
        - Хранилище вскрывали?
        - Нет, Ваше Величество, и не будем этого делать до тех пор, пока не завершатся работы по дезактивации. Возможно, мы вообще не станем вскрывать это хранилище, а просто проведем зондирование и запечатаем его навсегда. Возможно, придется строить что-то типа укрытия от радиации и постоянно охранять его солдатами.
        - Профессор, я полагаю, что там готовили грязные бомбы?- спросил я.
        - Именно, сударь, именно!- просиял профессор.- Вы понимаете, что это такое.
        - Я имел дело с терроризмом, думаю, что и господа Путилов и Ахметов понимают, что такое грязная бомба. Бомба, которая при взрыве разбрасывает мельчайшие частицы сильнорадиоактивного вещества, делающего пораженную местность негодной для жизни на годы.
        - На десятилетия, сударь! На десятилетия! Вы должны знать, что у ядерного оружия есть несколько поражающих факторов, из них основной - ударная волна. На проникающую радиацию приходится примерно десять процентов от суммарного веса поражающих факторов ядерного взрыва, а радиоактивное загрязнение местности и его продолжительность вообще учитываются слабо, хотя за последние годы мы сделали огромный шаг вперед в создании сверхчистых ядерных боеприпасов. Но это - оружие богатых, а «грязная бомба» - оружие бедных. У нее совсем другое предназначение. В то время как великие державы воюют за территорию и территория, загрязненная долгоживущими изотопами, им просто не нужна - террористам и мстителям нужна именно такая территория. Зоны отчуждения. Хаос. Непригодная для жизни земля, зараженная навеки,- вот что нужно этим выродкам!
        - Профессор, вы хотите сказать, что нам придется иметь дело не только с кустарно изготовленными ядерными боеприпасами, но и с грязными бомбами?
        - Я думаю, что нет, сударь.
        - Почему же?- заинтересовался и Император.
        - Видите ли, господа… В отличие от обычного ядерного боеприпаса, «грязную бомбу» очень сложно утаить. Она излучает радиацию даже в спокойном состоянии, причем фон будет такой, что его невозможно скрыть, и он опасен для здоровья. Для обнаружения такой бомбы достаточно даже армейских систем дистанционного зондирования местности, а обычный дозиметр рядом с такой бомбой просто взбесится. Ее слишком легко обнаружить, вот почему до сих пор не зарегистрировано ни одного успешного террористического акта с подобного рода бомбами.
        - Сплюньте,- недовольно произнес генерал Вавилов,- еще накликаете…
        - Мы немного уклонились от темы. Профессор, что еще вы хотите нам сказать?
        - Да, господа. Наша научная группа, изучив все предоставленные нам материалы, считает, что на указанном заводе было изготовлено, помимо тех, что были там изъяты, еще от двух до пяти ядерных взрывных устройств.
        Новость для нас не была неожиданной - в сущности, мы все уже предполагали, что произошло нечто подобное. Но все равно, не знаю, как у других, но у меня пробежал по спине холодок.
        - На чем основываются ваши предположения, профессор?
        - Мы проанализировали, по имеющимся данным, мощность сборочного завода, количество изготовленного обогащенного до оружейной чистоты изотопа урана, мощность обогатительных установок…
        - Но мы же не знаем, сколько еще может быть таких установок!
        - Поэтому столь неточна цифра. От двух до пяти - но, как минимум, два устройства мы не смогли найти, исходя из тех данных, что у нас были.
        - То есть, после установления точного местонахождения и мощности других обогатительных заводов, эта цифра может и вырасти?!
        - Может, Ваше Величество.
        В бункере повисла тишина - все переваривали новость и пытались представить, сколько еще бесхозных ядерных устройств могло разойтись по планете и в чьи руки они могли попасть. Желающих было немало, увы, новый век не принес ничего, кроме обострения существующих проблем и появления новых. Наркомафиози, анархисты, исламские радикалы. Террористические акты 9/10 в Североамериканских соединенных штатах были памятны всем, а рана, которую нанесли нам на днях, все еще кровоточила. Но это все, все то, что мы считаем воплощением ада на земле,- детская забава по сравнению с тем, что будет, если в руках террористов появится ядерное оружие.
        - Советник Ахметов, что делается для обеспечения безопасности Империи?
        - Многое, Ваше Величество. На всей территории страны реализуется план «Поиск», введен усиленный режим досмотра грузов на пограничных постах. Ограничены полеты авиации, все это мотивируется необходимостью усиления мер безопасности после произошедших недавно террористических актов. Задействованы армейские системы сканирования местности на предмет радиационной, химической и биологической угроз, во всех крупных городах полиция переведена на усиленный режим несения службы, привлекаются подразделения казаков. Записано обращение к населению страны о необходимости усиления бдительности. Все ручные дозиметры, какие только есть на армейских складах, изъяты и сейчас выдаются личному составу полиции и казачьих сотен, проводится обучение по их использованию. Готовится закупка современных дозиметров за рубежом, мы сейчас скупаем все дозиметры, какие только можно найти на свободном рынке.
        - Профессор, этих мер достаточно?
        Профессор раздражающе неопределенно пожал плечами:
        - Возможно, Ваше Величество. А возможно, и нет. Все зависит от удачливости - может быть, кто-то с дозиметром и пройдет рядом с местом закладки. Но есть еще одно обстоятельство, осложняющее поиск, Ваше Величество. Помимо самих устройств мы нашли на видеозаписях еще кое-что, что нас сильно озадачило. Пришлось даже попросить находящихся в Натанце военных инженеров послать робот на исследования. Мы считаем, что изготовленные в Натанце ядерные взрывные устройства для транспортировки грузились в герметичные контейнеры, выложенные изнутри толстым слоем специального материала, включающего в себя свинец, для обеспечения безопасности транспортировки и невозможности обнаружения ядерного устройства системами сканирования. Сам по себе контейнер выглядит снаружи как стандартный морской двадцатифутовый. По нашим предположениям, он способен защищать устройство и обеспечивать невозможность утечки радиации в течение, как минимум, пяти лет.
        - Разрешите, Ваше Величество?- привстал с места Ахметов.
        - Прошу.
        - Специальная группа департамента полиции в настоящее время проводит проверку всех подрядчиков, работающих на Атомстрой и занимающихся проблемами обеспечения безопасности транспортировки опасных грузов. Также мы проверяем бухгалтерию самого Атомстроя. Мы считаем, что эти контейнеры были заказаны и оплачены вполне легально специально для транспортировки опасных отходов. Есть возможность, что они были заказаны отдельной партией, поскольку заказ нестандартный. Если мы найдем эти данные, то сможем узнать, сколько всего контейнеров было заказано и сколько из них отсутствует. Таким образом, мы сумеем установить, сколько именно ядерных взрывных устройств нам не удалось перехватить, и будем иметь зацепки для дальнейших поисков.
        - Хорошо. Имеете что-то сказать, сударь?
        Государь повернулся ко мне.
        - Да, Ваше Величество. Я считаю, что опасность нам грозит совсем не оттуда, откуда мы предполагаем.
        Путилов и Ахметов недоуменно переглянулись.
        - Поясните.
        - Я считаю, что вся эта операция ведется под прямым контролем Британской секретной разведывательной службы и основной ее целью являются Североамериканские соединенные штаты. Британцы, как всегда, собираются воевать чужими руками, они хотят сделать так, чтобы Североамериканские соединенные штаты напали на нас, а мы - на них. Под их контролем, правда, опосредованным, находился и шахиншах Хосейни, они знали и о подпольных фабриках по обогащению урана, и об изготовлении ядерных взрывных устройств. Я считаю, что именно они подкинули шахиншаху идею о доставке ядерных устройств на территорию противника. Покойный шахиншах не был террористом, он был политическим деятелем с экстремистскими взглядами, он примерял на себя роль вождя всех мусульман и вышедшего из сокрытия двенадцатого пророка. Он понимал, что даже если он изготовит ядерные взрывные устройства, у него не будет современных средств доставки, и он не сможет их тайно получить. Тогда-то он, видимо, и решил доставить устройства в страны, которые он считал вероятными противниками, заблаговременно, чтобы потом иметь возможность шантажировать и
угрожать. В эту картину хорошо вписываются и вскрытые лаборатории по экспериментам над сознанием - шахиншаху нужны были преданные агенты. Такие, которые по получении условного сигнала, не колеблясь, взорвут ядерные заряды, даже понимая, что при этом не уцелеть и им самим. Я уверен, что одно или несколько устройств находятся на территории нашей страны - но время у нас еще есть, поскольку они не готовы к немедленному подрыву, ибо сейчас некому отдать соответствующий приказ. А вот те устройства, что были ввезены на территорию Североамериканских соединенных штатов, наверняка под контролем британской агентуры и будут взорваны в самое ближайшее время.
        Николай, ни слова не говоря, обвел взглядом стол, приглашая высказываться.
        - Ваше Величество, я считаю, что это не более чем домыслы,- на грани допустимого сразу же высказался потерявший осторожность Путилов.- Все эти слова не подкреплены ни единым вещественным доказательством. Что вы предлагаете, сударь, вместо того, чтобы защищать свою страну, защищать чужую?! Для чего шахиншаху понадобилось шантажировать Северную Америку, какой у него там интерес?! Он собирался предъявить ультиматум нам, требуя независимости и вывода наших войск. Возможно, британцы ему помогли бы в этом, даже наверняка помогли бы. Но при чем тут Северная Америка?!
        - Сударь, вы слышали о проекте «Пламя»?
        - Что еще за проект?!
        Я повернулся к Вольке:
        - Генрих Григорьевич, вы должны знать…
        Вольке покачал головой:
        - Они не посмеют. Не те времена. Это страшилка и не более того, таким образом Фолсом пытался сломить нашу волю, и у него ничего не получилось.
        - Господин Вольке, мы слушаем вас, поясните,- сказал Николай.
        - Хорошо… Это началось в восьмидесятом, как только Фолсом пришел к власти. Вы знаете, Ваше Величество… у нас в РВСН есть специальная лаборатория, занимающаяся психологическими проблемами. Понимаете… когда человек длительное время контактирует с боевыми ядерными зарядами и с их носителями… это не может не вызвать изменений в психике. Я сам сталкивался с этим во время службы - сидишь в бункере контроля старта, над головой метров тридцать, а то и больше… и вдруг тебе кажется, что в комнате мышь. Или изделие с тобой разговаривает. Неприятно и очень опасно. Подрывает готовность к немедленному ответу, только представьте, что получится, если оператор контроля старта сойдет с ума. Так вот - эти же ученые, которые нам помогали, проанализировали психическое состояние Фолсома - разумеется, дистанционно, вызвать его на психологический осмотр было нереально,- и заключили, что Фолсом психически неуравновешенный человек с зачатками мании преследования. Кроме того, нам уже тогда было достоверно известно, что Фолсом принадлежит к раскольнической секте «христиан последнего дня» и вполне допускает возможность
ядерной конфронтации.
        В восемьдесят втором мы узнали о проекте «Пламя». Это затеяли несколько человек в окружении Фолсома, такие же раскольники и фанатики, скорее всего к проработке вопроса подключили и РЭНД - корпорацию. Суть проекта заключалась в кардинальном изменении приоритетности целей для ядерного удара. Классическая схема распределения целей выглядит так: целями первого приоритета являются шахты баллистических ракет, аэродромы стратегической авиации, порты, где базируется флот. Оно и понятно - необходимо максимально снизить возможности противника по ведению боевых действий и по нанесению ответного удара. Только целями второго уровня являются гражданские объекты, причем среди них приоритет отдается не городам, а опять-таки плотинам ГЭС, крупным территориально-производственным комплексам и тому подобным объектам. Те, кто разработал проект «Пламя», изменили приоритетность целей. Теперь основными целями стали все крупные города. Фолсом и его люди заявили нам, что в случае, если на территории САСШ взорвется хотя бы один ядерный заряд, они сожгут наши города. Они знали, что в ответ мы сожжем их страну, что мощности
неподавленных средств ответного удара хватит, чтобы сжечь весь мир и привести к концу человеческую цивилизацию. Они знали о теории ядерной зимы, но им было все равно, поскольку они были фанатиками, искренне верящими в то, что Страшный суд - это не что иное, как ядерная катастрофа. Но ваш отец, Ваше Величество, узнав об этом плане, не сломался и не запросил пощады. Мы максимально ускорили работы по созданию высокоскоростных средств доставки, а также замаскированных платформ-носителей. В восемьдесят третьем на рельсы встал первый БЖРК - боевой железнодорожный ракетный комплекс, который на вид почти не отличишь от обычного поезда. В восемьдесят шестом был проведен первый пуск БРВБ - баллистической ракеты воздушного базирования, запускаемой из контейнера, сбрасываемого с обычного транспортного самолета, не обязательно даже военного. В девяносто втором состоялся первый успешный запуск «Метеорита» - гиперзвуковой крылатой ракеты воздушного базирования, развивающей в полете скорость в пять звуковых. Мы нацелили несколько таких ракет на Вашингтон и ответили им, что они могут сгореть в ядерном пламени через
десять минут после того, как будет принято решение их уничтожить. После этого янки заткнулись и больше никогда не заговаривали о проекте «Пламя». Не думаю, что они осмелятся заговорить в таком тоне с нами сейчас.
        - Вот теперь как раз и осмелятся,- возразил я.- Во главе Североамериканских соединенных штатов - бывший алкоголик и психопат. Он тоже вовлечен в деятельность какой-то секты, благодаря чему и бросил пить. Не исключено, что это та же самая секта, которая в свое время пригрела Фолсома, североамериканцы вообще очень уязвимы для таких дьявольских сект. Совсем недавно у них произошли беспрецедентные террористические акты, в Нью-Йорке рухнули башни-близнецы Всемирного торгового центра. После этого Меллон стал еще больше одержим идеей мессианства, он в открытую говорит, что разговаривает с Господом и внимает его советам. Если в стране произойдет ядерный террористический акт, ему придется либо уходить в отставку, либо нажимать кнопку. Что из этого, как думаете, он выберет?
        - Почему он будет обвинять в произошедшем нас?- спросил Ахметов.- Североамериканские соединенные штаты ведут войну в Мексике с наркокартелями и анархистами. Каким образом они смогут установить происхождение взорвавшегося ядерного устройства?
        - Они уже знают об этом, сударь.
        - То есть?- не понял Ахметов.
        - Досье на ядерный комплекс в Натанце положили на стол Меллону несколько месяцев назад. И все наши игры, с участием Штанникова и Атомстроя, давно известны как британцам, так и североамериканцам.
        И снова наступила тишина. Такая, что было слышно, как падает пылинка на поверхность стола.
        - Вы понимаете, о чем говорите, сударь?- тихо спросил Путилов.
        - Да, сударь.
        - Откуда у вас эта информация?
        - Не могу сказать. Все, что я мог сказать, я уже сказал.
        - Князь, вам известны правила?- спросил Путилов.- Отказ сообщить источники получения информации для ее перепроверки делает вас подозреваемым в государственной измене. Таковы правила, и не я их устанавливал.
        - Я это знаю.
        Хлопок ладонью Государя по столу был не слишком громким, но все вздрогнули.
        - Господа,- сказал Император,- прошу вас запомнить мои слова и не возвращаться к этому вопросу более. Князь Воронцов - один из немногих людей, которым я доверяю безоговорочно. Безоговорочно! И если он не желает сообщать источник, откуда получена информация,- я уверен, на то есть веская причина. Попросил бы раз и навсегда прекратить охоту на ведьм в нашем кругу и забыть все свои подозрения и злоумышления по отношению друг к другу. Если кто-то не желает подчиниться этим правилам, он может встать и выйти отсюда прямо сейчас.
        Молчание. Было слышно, как тикают чьи-то наручные часы. Почему-то Павел Буре делал модели часов с громким ходом, если клиенты не просили иного. Все тайком переглядываются - если честно, на это тошно смотреть. Даже после сказанного каждый ищет ответ в лице другого и безмолвно согласовывает позиции, вместо того чтобы просто сказать то, что думает лично он.
        - Господа, продолжаем,- взял на себя ответственность первым высказаться Путилов,- в таком случае, Ваше Высокопревосходительство, как вы сами оцениваете надежность своих тайных источников информации?
        - Как среднюю. Эти люди имеют доступ на самый верх. Но у них есть собственные интересы, и они их не скрывают.
        - В чем же эти интересы заключаются?
        - В скандале. Вы помните, как рухнуло правительство Меллона-отца? То же самое планируется сделать и сейчас - вывесить все грязное белье перед окнами.
        Император скривился.
        - Увы, но такова политическая система Северной Америки, Ваше Величество. Кто кого подставит.
        - Я знаю,- согласился Николай,- не понаслышке. Но все равно - это отвратительно.
        - Осмелюсь заметить, Ваше Величество,- сказал Ахметов,- что сейчас не те времена, чтобы следовать заветам вашего пращура, Александра Третьего[20 - Александр Третий любил повторять: «Доносчику - первый кнут».]. Не мы выдумали эти правила, но мы вынуждены по ним играть.
        Наши взгляды встретились, и я понял, что у меня есть, по крайней мере, один союзник в этой комнате. Ахметов, видимо, ведет игру против Путилова, как в свое время играл против него Цакая. Министерство внутренних дел было, как и тогда, против какой-либо координирующей надстройки над спецслужбами, которую строил Путилов.
        - Какими силами предлагается работать по североамериканской версии?- спросил Путилов.
        - Североамериканскими,- ответил я.
        - Поясните.
        - Все очень просто. Если мы задействуем свои силы, чего мы добьемся? Мы рассекретим собственную агентуру, уничтожим сеть, над которой работали немало лет. И при этом нас запросто могут обвинить в подрывной деятельности. Гораздо лучше привлечь к делу работников ФБР, СРС или Секретной службы. Они находятся на легальном положении, они имеют право входить в дома, задавать вопросы и производить аресты.
        - Но в этом случае нам придется отдать им в руки и устройство, и террористов!
        - А нам они нужны? Пусть судят.
        В своем кресле пошевелился Ахметов.
        - Господин Воронцов… Стоит ли так понимать, что вы готовы взять на себя североамериканскую миссию?
        - Вы совершенно правы, сударь. Именно так.
        - Но вы же не специалист по этому региону. Вы никого там не знаете.
        - Именно поэтому я и собираюсь взять это на себя. Как бы меня ни спрашивали, я не смогу выдать агентурные сети в Северной Америке просто потому, что не знаю их.
        - А как быть с тем…- не отставал Ахметов,- что у меня лежит запрос от британской стороны по вашему аресту, князь, и экстрадиции на территорию Соединенного королевства по обвинению в терроризме и убийствах? Здесь-то я могу сказать, что не знаю никакого… Кросса, а как поступят Североамериканские соединенные штаты? У них с Британской империей есть договор об экстрадиции.
        - Господин Ахметов… Я полагаюсь на две вещи. Даже три. Первая - дипломатический паспорт. Вторая - мои навыки. И третья - одна очаровательная дама, которой я в свое время оказал немалую услугу.
        Открыв свою папку, я выложил на стол фотографию, которая была сделана примерно шесть месяцев назад. Более свежей у меня не было. Подтолкнул ее Государю… черт, как непривычно осознавать, что твой товарищ по детским играм теперь Государь всея Руси. Николай с интересом всмотрелся, многозначительно хмыкнул и передал дальше.
        - Эту информацию я сообщаю вам, чтобы вы знали, с чего начинать мои поиски, если я вдруг не выйду на связь. Это Марианна Эрнандес. Гражданка САСШ. Работала в Секретной службе, при предыдущей администрации была руководителем группы охраны Президента. Затем, после смены власти, ушла из Секретной службы, работала какое-то время в ФБР, занималась трансграничной организованной преступностью. В настоящее время работает во вновь созданном Министерстве безопасности Родины, резидент в Сальвадоре. Отслеживает активность анархистских группировок, их контакты с силами наркомафии, маршруты доставки кокаина в Штаты, консультирует местные силы безопасности. У нее есть контакты и друзья сразу в нескольких спецслужбах, она лично знает меня и понимает - не всему, что говорят по телевизору, следует верить. Думаю, она мне поможет.
        - Она вас сдаст,- задумчиво произнес Ахметов.- Я бы на ее месте сдал, если тут нет никаких… особых обстоятельств.
        Последний намек я проигнорировал.
        - Дипломатический паспорт на свое настоящее имя у меня есть, вымышленными я пользоваться не собираюсь. Время играть в открытую. Связь буду держать по тому же каналу, который установили мне вы, Владимир Владимирович. Как вы считаете, он не скомпрометирован?
        Путилов покачал головой. Он был профессионалом и оставался им до тех пор, пока не решал поиграть в бюрократические игры. Подтолкни падающего, пни упавшего. Мерзость.
        - Не думаю, сударь. В крайнем случае, можете обратиться в посольство, мы предупредим все посольства региона. Там связь, которую невозможно перехватить. А вы не задумывались, что британцы могут вас просто убрать? Вы играли с ними без правил - почему вы ожидаете, что они будут соблюдать правила сейчас?
        - В таком случае - прошу считать меня погибшим в бою.
        - Скверные слова,- подытожил Государь.
        22 АВГУСТА 2002 ГОДА
        БУЭНОС-АЙРЕС, АРГЕНТИНА
        ПОСОЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
        Город Сан-Сальвадор…
        История этого города, в котором в начале века жили сто тысяч жителей, а к концу - полтора миллиона, и история всей Центральной Америки - они неотделимы друг от друга. Ужас, который мы испытываем, включая телевизор и узнавая новости из региона, новости о взрывах в городах, о расстрелянных монахинях и массовых повешениях на площадях,- все это кажется дикостью и безумием только для нас, жителей просвещенной Европы, которые, однако, в один день Бородинского сражения в Первой Отечественной, положили едва ли не столько же, сколько во всех войнах в Латинской Америке, вместе взятых. Просто люди там живут совсем по-другому. История у них другая. Чтобы понять латиноамериканцев, нужно хотя бы почитать биографии их освободителей: Симона Боливара, Миранды, Сан-Мартина, О’Хиггинса, Итурбиде. Тогда что-то можно уяснить…
        В двадцатом веке Латинская Америка была принесена в жертву. Основная геополитическая игра развернулась в Европе и на Востоке, затронула Африку, карту мира перекроили настолько, что вряд ли кто-то, живя году в пятнадцатом, мог себе представить политическую карту мира тридцатого года. Выпавшая из игры Франция, оставшаяся только в своих африканских колониях, территориальные приобретения Германии на западе и в Африке, на которые она не рассчитывала даже в самых смелых своих притязаниях. Наконец, полная капитуляция Османской империи перед Российской, занятие русскими войсками Константинополя - все эти героические и страшные события, происходившие на очень коротком историческом отрезке, не оставили Латинской Америке места в летописях.
        Боевые действия на Кубе и в Мексике, происходившие в период с 1899 по 1921 год, ознаменовали практическую реализацию доктрины американского госсекретаря Монро, провозглашавшей весь Новый Свет зоной интересов только одной страны - Североамериканских соединенных штатов. Надо сказать - что Российская Империя помогла Североамериканским соединенным штатам трижды за их историю - и каждый раз эта помощь оказывалась как нельзя кстати. Первый раз - в шестидесятые годы девятнадцатого века. Возможно, именно жесткая позиция России стала тем препятствием, которое не позволило Британии и Франции нанести удар по американскому Северу, защищая интересы Юга, откуда они получали хлопок и с которым вели интенсивный торговый обмен. В десятые-двадцатые, когда ожидание войны на Европейском континенте холодило кровь, именно быстрый и жестокий разгром части британского флота, тяжелое поражение и деморализация армии и всего правящего британского класса не позволили Британии вмешаться в свару на Южноамериканском континенте и приобрести там себе колонии, хотя Британия не раз озвучивала желание и поддерживала освободительную
борьбу южноамериканцев против колониальных войск испанского короля - надо сказать, колониальных войск самого худшего пошиба - именно в расчете на это. А с конца тридцатых до начала пятидесятых именно Антикоммунистический фронт, в который вошли Российская Империя, Священная римская империя германской нации и Австро-венгерская империя, провозгласивший неотвратимость вторжения в любую страну, где победят анархисты, большевики, троцкисты, помог САСШ не только не подхватить заразу большевизма самой, но и выстоять против Мексики, где долгие годы хозяйничали сторонники Троцкого.
        Кстати, в те времена мы помогли против коммунизма не только таким образом, но это… отдельная тема для разговора.
        На Латиноамериканском континенте, довольно бедном и со стойкими традициями сопротивления, большевистская зараза укоренилась глубоко, и вытравить ее не удавалось никакими силами. Единственная страна, самостоятельно справившаяся с большевизмом и троцкизмом и теперь играющая немалую роль даже в европейских делах, была Аргентина, кусочек Европы на Южноамериканском континенте. Там просто повезло - полковник Перон вмешался раньше, чем стала очевидна насущная необходимость международной помощи. Во всех остальных случаях - похожих друг на друга как две капли воды: правое меньшинство, правительство, армия, буржуазия, полиция, и левые, а то и крайне левые низы - вмешивались Североамериканские соединенные штаты спецслужбами, ФБР, военной помощью, а то и армией. Без этого не обошлась ни одна страна, пришлось вмешиваться даже в Бразилии, одной из крупнейших стран мира. Почти все страны Южной Америки не рекомендовались русским туристам для посещений, а единственное в этом регионе посольство, даже не посольство, а генеральное представительство, было в Буэнос-Айресе, почти европейском городе, где жило немало
русских. Во всех остальных странах были либо неофициальные представительства, если работала какая-то крупная русская компания, либо наши интересы представляло посольство какой-либо нейтральной страны, чаще всего датское. Нагрузка, ложившаяся на генеральное представительство в Аргентине, была столь высока, что в нем работали более тысячи дипломатических чинов, обслуживая наши интересы на всем континенте…
        В Буэнос-Айрес я прибыл рейсом из Берна, Швейцарская конфедерация, потому что именно оттуда предпочитали начинать свой путь путешественники, желающие сохранить инкогнито и не выслушивать лишних вопросов. Трансконтинентальный «Юнкерс» компании Swiss Air перенес меня через океан со всем почтением, мне даже удалось поспать во время этого долгого перелета. Больше мне не перепадет нормального сна на протяжении долгого, очень долгого времени.
        В Буэнос-Айресе, пройдя зеленым коридором как человек, имеющий дипломатический паспорт (настоящий, кстати, выписанный на мою фамилию), я вышел на улицу, застыл в раздумьях - насколько мне было известно, здесь разговаривали на испанском, а по-испански я не знал ничего, кроме te amo и espera, voy a disparar[21 - Я люблю тебя. Стой, стрелять буду.]. Но водители такси сориентировались быстрее меня - оказывается, вторым, почти официальным языком здесь был французский, а русские дворяне французский[22 - После разгрома Франции часть французов уехала в Алжир, часть - в Аргентину. В нашем мире по тем же самым причинам в Аргентине распространен немецкий.] знали не хуже русского. Расплатившись североамериканскими долларами, которые в этой части света имели свободное хождение в любой стране, я назвал русское посольство. Пробившись через поток беспорядочно двигающихся машин, мы выехали на трассу.
        Пока ехали до посольства, немного посмотрел город. Город типично европейской архитектуры и застройки, крупнейший порт региона, множество очаровательных женщин - результат многовекового смешения кровей. Автомобилей на улицах полно, движение беспорядочное, все много сигналят, правила соблюдают только тогда, когда смотрит полицейский. Полицейских немного, они на бело-синих машинах и вооружены автоматами, которые находятся не в машине, а на плече, на ремне. Въезжали в город мы через район частных домов, не слишком шикарных, причем все отгорожены от мира заборами из железобетонных плит выше человеческого роста, расписанными граффити. Много рисунков на тему боевых действий, перестрелок - это мне напомнило Белфаст. Есть и надписи. Что значит militares - assassinos[23 - Военные - убийцы.], я разобрался самостоятельно, что такое queremos tener - спросил у водителя. Он ответил - мы хотим есть.
        Невесело. Напоминает уже Тегеран, только с европейской спецификой. Лава под тонкой коркой - и никогда не знаешь, когда рванет.
        Российское посольство в Буэнос-Айресе разделено на две части - представительскую и для посетителей. Представительская находилась у самой набережной, между проспектом Корриентас и авеню Кордоба, в небольшом, тщательно отреставрированном трехэтажном особняке колониального стиля. Здание охраняли казаки и аргентинская полиция. Для посетителей - визовый отдел, отдел содействия, занимающийся продвижением наших товаров в регионе,- в новом районе Президенте Перон, на окраине Буэнос-Айреса, в девятиэтажном офисном здании нового стиля, снизу доверху укрытом зеркальными панелями и с большой, трехэтажной автостоянкой. В МИДе меня, естественно, никто не предупредил, куда именно обращаться, поэтому я потерял целый час, а водитель такси неплохо заработал. Этим обстоятельством он был так доволен, что сунул мне напоследок визитку и по-немецки, как смог, объяснил, что самые лучшие chicas[24 - Девушки.] будут к моим услугам, стоит только вызвать его ближе к вечеру, никакого СПИДа и совсем недорого. Расстались, довольные друг другом, заодно я узнал, откуда пошло в русском языке жуткое слово из новояза - чикса.
Оказывается - вот откуда, из испанского.
        На входе в посольство дважды проверили документы, первый раз казаки, второй - сотрудники службы безопасности, им я предъявил визитную карточку, которой обзавелся в Санкт-Петербурге. По ней меня немедленно препроводили на девятый этаж. Чтобы подняться на него, рядом с кнопкой в лифте существовала прорезь для ключа, сам этаж целиком занимала Служба специальной документации. Возглавлял ее - ни много ни мало по происхождению ровня мне, князь Вахтанг Асатиани, которому я представлен до того не был.
        Князь Асатиани - осанистый, лет пятидесяти, увы, с подозрительного цвета носом (то есть красным), принял меня вполне радушно, первым делом выставил на стол два бокала красного вина «собственного сочинения». Для вежливости отпив немного из одного, дальше я пить отказался. Тут и трезвому-то - дай боже уцелеть…
        - Говорили, будто вы вообще погибли, сударь…- Асатиани молодецки допил свой бокал, размером если и не с пивную кружку, то близко к этому,- повторили судьбу господина Грибоедова…
        - Не везет русским посланникам в Персии, это верно. Но нет, меня успели вывезти живым. Только подлататься все же пришлось. А что тут у вас происходит? После мятежа Carapintadas[25 - Люди с зелеными лицами, парашютисты и спецназ. В нашем мире в 1988 году предприняли попытку государственного переворота, возглавляемую полковником Мохаммедом Али Сейнелдином, которую так и назвали - мятеж людей с зелеными лицами. В этом мире попытка была поддержана североамериканцами и удалась, в Аргентине установилась террористическая диктатура, наподобие чилийской.] про вас и не слышно ничего.
        Князь Асатиани огляделся, прежде чем говорить - хотя кабинет проверяли на подслушивающие устройства каждый день.
        - Потому что некому говорить. На Рио-Гранде из столицы каждую неделю вылетает военно-транспортный самолет. Полный пассажиров. А прилетает - пустой. Около берегов в последнее время стало много касаток и даже акул, они никогда не заплывали в столь холодные воды. Вам понятно?
        Да как тут не понять. Собственно, и переворот начался, когда президент с большой глупости решил начать расследование по делам эскадронов смерти, тайных офицерских организаций, которые похищали и убивали людей. Интересно - что страшнее, коммунизм или это? Наверное, все-таки коммунизм…
        - А как тут относятся к нам?
        - С опаской. Президент вообще-то из арабов, бежавших после того, как мы пришли на Восток, но он стопроцентный католик, фанатичный в вере.
        - Нет большего праведника, чем раскаявшийся грешник.
        - Вот именно. Они боятся американцев, боятся британцев, особенно после фолклендской кампании[26 - Была и в этом мире и закончилась крайне тяжело, британцы потеряли два авианосца и линкор, удары наносились и по самой Аргентине. Все дело было в том, что Аргентину тайно поддерживали САСШ, чтобы выгнать британцев отсюда. Закончилось перемирием под гарантии Антикоммунистического союза.]. Больше делают ставку на Священную Римскую империю, но понимают, что если придут германцы, то больше уже никогда не уйдут. Хотя немцев тут и так полно, и в армии, и в… Британия имеет тайные интересы в Бразилии, там работают их инструкторы и немало, а у Аргентины и Бразилии есть чего делить. Поэтому el presidente мечется, а не так давно одна дамочка, ее здесь никто не воспринимает всерьез, подкинула нам идею о том, что в устье Ла Платы найдется место для парочки русских крейсеров.
        - Интересная идея.
        - Более чем. Но я так понимаю, что ваш интерес направлен не на Аргентину?
        - На Аргентину тоже - но из чистого любопытства. Никогда не был в Латинской Америке. Мой интерес направлен на Сальвадор.
        Князь Асатиани причмокнул губами.
        - Говорите, вы никогда не были в Латинской Америке?
        - Совершенно верно, сударь.
        - Сальвадор - не лучшее место, чтобы начинать знакомство с ней, поверьте. Нет, господин Воронцов, не лучшее.
        - У меня нет выбора. Я намерен там побывать транзитом.
        - Одного дня достаточно, чтобы бесследно пропасть.
        Я пожал плечами:
        - Профессиональный риск.
        - Дело ваше. Тогда слушайте. Сальвадор - это страна смерти, страна террора. Если здесь приходят ночью, то там приходят днем, никого не стесняясь. Если здесь людей выбрасывают из транспортного самолета, то там вешают и расстреливают прямо на улицах. Президент Дуарте - подставной, двадцать с лишним лет назад его чуть не убили военные. Он шел к выигрышу на первых своих выборах - за это военные его схватили прямо в студии национального телевидения, отрезали три пальца, раздробили остальные, пытались вырезать глаз. Потом его назначили североамериканцы - никого из военных-мясников ставить главой государства было нельзя. На самом деле - в стране правил и правит генерал Роберто Д’Обюссон, его поддерживает армия. Все они крайне экстремистски настроенные католики, но ярые антикоммунисты, и поэтому никто слова не говорит. Принадлежность к коммунистической партии там - основание для немедленного расстрела, никто даже не проверяет доносы, людей убивают тысячами. В стране идет гражданская война, стреляют средь бела дня на улицах, больше половины территории страны контролируют повстанцы, левые, троцкисты и
наркомафиози. Есть пять антитеррористических батальонов, они подготовлены североамериканскими инструкторами и неплохо оснащены - обычно североамериканцы спихивают сюда устаревшую и снятую у них с вооружения дрянь, а в данном случае их снабдили вполне нормально. Но не помогает и это. Три года назад один из этих батальонов попал в засаду на лесной дороге и потерял враз больше тридцати человек. Тогда они вырезали ближайшее к месту засады село, больше четырехсот человек покрошили. Скрыть не смогли. В прошлом году парашютисты прикладами забили до смерти священника, это тоже попало в газеты - но это десятая часть от того, что там происходит на самом деле. Генерал Д’Обюссон лично участвует в допросах, любимый инструмент у него паяльная лампа. Этот генерал - убийца-маньяк, сами североамериканцы неофициально признают это, но сделать ничего не могут. Других военных там нет.
        Асатиани так и сказал - убийца-маньяк, вместо обычного маньяк-убийца.
        - А почему президент это покрывает?
        - Он говорит, что если генерал уйдет, будет еще хуже. Местных военных не остановить, там кровь льется чуть ли не полтора столетия.
        - А почему продолжается сопротивление?
        - Наркомафия. Вам известен человек по имени Мануэль Альварадо?
        - Лично не знаком.
        Князь Асатиани улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.
        - Мануэль Альварадо - некоронованный правитель Центральной Америки, в его армии прямо или косвенно - как минимум, два миллиона бойцов. Североамериканцы ищут его, чтобы убить, от идеи судить его они давно отказались, но найти не могут.
        - Чем-то напоминает коллизию с Панчо-Вильей, не находите?
        - Есть некоторое сходство, согласен. Но Альварадо опаснее любого Панчо-Вильи. Он провозгласил себя реинкарнацией Боливара-спасителя - и местные, индейцы, бывшие майя, этому верят. Ему верят даже некоторые представители церкви - она здесь тоже расколота и почти не подчиняется Риму. Здесь одни благословляют убийц, другие умирают под ударами штыков и прикладов. Тем более что политические программы у Альварадо и Боливара схожи - создание Югоамериканских соединенных штатов. Их идея такова: если будут созданы ЮАСШ - никто не посмеет больше тронуть простых людей. И люди этому верят.
        - А на деле не так?
        - Не так. Альварадо хитер. В Бразилии, например, он не воюет против властей, он их поддерживает. В Колумбии, стоило только Верховному суду начать рассматривать дело об экстрадиции нескольких наркобаронов в САСШ для суда, как троцкисты совершили нападение на здание Верховного суда и убили пять судей из двенадцати - это в самом центре миллионного города при исключительных мерах безопасности. Теперь Альварадо там народный герой, освободитель, хотя он всего-то спасал денежки, которые эти парни были ему должны. Он воюет только против тех властей, кто твердо стоит на стороне САСШ - а Д’Обюссон слишком много должен североамериканцам, он учился в Школе Америк[27 - ШКОЛА АМЕРИК - существует и в нашем мире. Находится в Форт Беннинг в штате Джорджия, там учат пытать, убивать, подавлять партизанское движение. Немало диктаторов Латинской Америки прошли через эту школу.]. Или может быть - он слишком тупой, чтобы переметнуться - возможно, и это. Альварадо собирается строить наркокоммунизм - на этой почве он неплохо снюхался с троцкистами, которым надоела идейная борьба, и взял их под свое крыло. Но он понимает,
что в Южной Америке власть можно удержать только на штыках военных. Военные, троцкисты, террористы, наркобароны - вот такая каша здесь творится, милорд.
        - Меня интересует конкретный человек в Сальвадоре.
        - Кто именно?
        - Резидент СРС.
        Асатиани кивнул, застучал по клавишам ноутбука, запрашивая информацию. Интересоваться, зачем мне резидент СРС в Сальвадоре, не стал.
        - Вот… так… Ого. Я должен был помнить ее наизусть, а не запрашивать поиском. Весьма интересная особа, сейчас распечатаем…
        - Не стоит. Мне только прочитать.
        - Как пожелаете.
        Князь подвинул мне ноутбук, я углубился в чтение. Ничего особенного, за исключением того, что, по данным русской дипломатической разведки, Марианну дважды предлагали заменить на кого-то другого, причем инициатива исходила от военных.
        - Не разъясните мне некую… коллизию.
        - Если смогу.
        - Здесь сказано, что эту даму дважды предлагали выслать. С чем это связано?
        Князь пожал плечами:
        - Всякое бывает. В Сальвадоре главный военный советник считает, что он главнее всех, а посол там - законченный экстремист, его туда сослали, чтобы он не мелькал в Вашингтоне и, не дай бог, не высказался перед объективами телекамер. Но, по идее, это заграница, а значит, главным здесь должен быть резидент СРС, и борьбой с преступностью должен заниматься он. В данном случае - она. Простая дележка полномочий.
        - А что еще могло быть?
        - Ну… она могла просто не понравиться местным военным. Или наоборот - слишком понравиться, а военные там не привыкли к отказам. Всякое может быть.
        То есть - князь Асатиани этого не знал.
        - Как туда можно добраться?
        - Вы все-таки решились?
        - Это мой долг и мое задание.
        - Дело ваше. Не берите с собой оружия и будьте крайне осторожны - там могут расстрелять на месте. Туда есть два пути. Первый - арендовать машину и ехать по Каррера панамерикана[28 - Дорога через оба континента в этом мире поддерживается в куда лучшем состоянии, чем в нашем.], она поддерживается в нормальном состоянии. Второй - самолетом, приземление в аэропорту Кускальтан, дальше на машине. Этот аэропорт находится в тридцати милях от столицы, а в самом Сан-Сальвадоре есть только две посадочные площадки для вертолетов, одна - в районе президентского дворца, другая - у банка Агриколь. Если поспешите в аэропорт - я даже могу дать вам машину,- то попадете как раз к вечернему рейсу «ПанАм» и еще немного перекусить в аэропорту успеете.
        - Благодарю, авто не нужно. Только еще немного информации.
        Князь покачал головой:
        - Дело ваше…
        23 АВГУСТА 2002 ГОДА
        САН-САЛЬВАДОР, САЛЬВАДОР
        КОЛОНИЯ АЛЬКАТАТЛЬ
        Резидент Секретной разведывательной службы в республике Сальвадор Марианна Эрнандес вскочила в три часа ночи в холодном поту. Первым делом схватилась за оружие - револьвер калибра 357 лежал у нее под подушкой, так делали любые оперативники в Южной Америке - те, кто хотел жить.
        Показалось, что в дом проникли убийцы…
        Держа в руках револьвер - это был полноразмерный восьмизарядник с лазерным прицелом, наверное, лучший полноразмерный револьвер в мире, она осторожно, стараясь не нашуметь, встала, сунула ноги в лежащие у кровати тапочки. Потом, держа револьвер наготове, отправилась осматривать квартиру, не включая свет. В квартире было всего две комнаты и небольшая кухня, в ней не было балкона, потому что убийцы не раз и не два заставали свою жертву врасплох, проникая через балкон. Это могло выглядеть смешно - женщина в пижаме, с револьвером в руках осматривает квартиру, не включая света и двигаясь так, как будто она на тренировке в доме убийств - но это было смешно только для тех, кто не был в Сан-Сальвадоре и не знает, что здесь творится. После провала наступления-89[29 - В нашем мире известно как «Сальвадорский тет».], когда в уличных боях в Сан-Сальвадоре погибли несколько тысяч человек, а бои шли внутри периметра североамериканского посольства и за этажи отеля «Шератон», где находилась североамериканская резидентура СРС, боевики Фронта национального освобождения объявили о переходе к тактике городского
террора, а также о необходимости индивидуального террора против североамериканцев. Хоть у Марианны - стальная дверь, запираемая не на замок, а на засов, отсутствует балкон, а все стекла обклеены специальной пленкой, которая тонирует и повышает пулестойкость, все равно могло случиться все, что угодно. Поэтому револьвер в руках не был лишней предосторожностью. Красная точка, бегущая по темным стенам, заметно дрожала.
        В квартире никого не было.
        Присев на кухне и положив револьвер на кухонный стол, она налила молока из пакета. Молоко здесь было просто великолепное, если его удавалось достать - боевики расстреливали машины с продовольствием, идущие в сторону столицы. А вот покоя не было…
        - Ты полная дура…- сказала она сама себе в пустоту и выпила залпом все молоко.
        Снова нахлынуло - вот она сидит с револьвером в руке в три часа ночи на съемной квартире в чужом и враждебном городе, в чужой и враждебной стране. В этой стране ей не рады ни свои, ни чужие - одни считают ее едва ли не коммунисткой, вторые - просто североамериканкой, резидентом спецслужб, подлежащим уничтожению…
        А ей-то самой зачем нужна вся эта война?
        Все началось с уходом El Presidente - она привычно назвала его по-испански. Уходя, он предложил выйти на выборы своему вице-президенту, многодетному отцу, бывшему военному и вообще в высшей степени положительному человеку. Республиканцы выставили против него Джона Меллона-младшего (сына запачкавшегося Джона Меллона-старшего), бывшего алкоголика (хотя бывших алкоголиков не бывает), человека, который бравировал своей тупостью, развалил собственную нефтяную компанию, любителя смертной казни, повадками схожего со слоном в посудной лавке. Эта кампания, тяжелая и грязная, завершилась совершенно омерзительным образом - в штате Флорида, где губернатором был младший брат претендента, коррумпированный Джек Меллон, начался пересчет голосов. Меллон победил просто каким-то чудом - иногда она считала, что это произошло по воле Сатаны. Победу решили несколько сот голосов - и это при том, что во Флориде, грубо нарушив закон, лишили права голоса, например, заключенных в тюрьмах, которые в большинстве своем поддерживали демократов. Как бы то ни было - скрытый психопат, лично общающийся с богом, встал у руля        Ее, конечно же, выслали - и из Секретной службы, и из страны, она была слишком знаковой фигурой при прежней администрации, чтобы ее оставлять в Вашингтоне. Министерство финансов, которому подчиняется Секретная служба, договорилось с Министерством юстиции, где она раньше работала на ДЕА, и она перешла почти что на прежнюю работу. Почти что - ее засунули сюда, на эту маленькую грязную войну, где человек теряет если не жизнь, то уважение к самому себе и право называться человеком.
        Хоть она и была мексиканкой, но все же с полным правом считала себя североамериканкой, а не латиноамериканкой. Здесь же была Латинская Америка во всей ее красе - с мачизмом[30 - Machismo - специфическая латиноамериканская культура мужчин, macho. Нечто вроде кодекса чести, никем не прописанного. Верность, честь, непреклонность, жестокость.], с немыслимой жестокостью, с набожностью - самые страшные убийцы шли каждую субботу в церковь, причащались, исповедовались. С поклонением футболу, с какой-то беззаботностью, с красивыми женщинами, с рвущейся изо всех щелей веселой музыкой. Чтобы не забыть, как это делается, она ходила в самом начале, пока ее здесь не знали, в Универсидад д’Эль-Сальвадор, немного послушать музыку и развлечься. Университет был рассадником коммунизма, здесь читали Маркса, Троцкого, русского большевика Ленина, книги передавались друг другу из-под полы. Местная молодежь - в этом-то и было самое страшное - искренне хотела сделать лучше для своей страны и своего народа, они не видели ничего хорошего от североамериканцев, и стоит ли удивляться тому, что они их убивали? Североамериканцев
ненавидели даже крестьяне - чтобы прокормить себя, они выращивали коку, потому что кока - это сорняк, она прекрасно растет именно при местном климате и на местной почве, и ничто не дает такого дохода, как кока - а североамериканцы содержали целый флот самолетов-опылителей, которые поливали поля коки гербицидами, а заодно попадало и на поля с другими сельхозкультурами. Полиция и батальоны контргерильи отвечали на теракты чудовищными, немыслимыми для цивилизованных стран зверствами - одну девушку, у которой в сумочке нашли взрывчатку и карманный томик Ленина, распяли на воротах, а томик Ленина прибили гвоздями к груди. Партизаны отвечали не меньшими зверствами - когда в сельской местности упал самолет, спасательная команда не смогла вовремя прибыть из-за сильного тумана, а когда прибыла - обнаружила ужасающую картину. Тех, кто остался в живых - а это был военный рейс,- кастрировали, вешали, одного из офицеров даже четвертовали. Вот так шла эта война…
        Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели…
        Марианна считалась в местном североамериканском посольстве коммунисткой, потому что выступала с «мягкой линией», которой придерживались некоторые североамериканские дипломаты и против которой резко выступали военные, как сальвадорские, так и североамериканские, назначенные советниками. Она считала, что, отвечая на насилие еще более жутким насилием, ничего не добьешься, нужно твердо вставать на путь верховенства закона и идти по нему, как бы трудно это ни было. Было необходимо либо распустить скомпрометировавшие себя отряды контргерильи, либо отдать их командиров под суд и показательно наказать, а в дальнейшем не допускать омерзительных расправ. Бороться же с герильей нужно было агентурным проникновением, точечными ликвидациями наиболее известных вожаков и подрывом базы сопротивления. Но это было сложно, дорого, а для военных и непривычно - у них не было проблемы, которую не могла бы решить пулеметная очередь. Не нравились ее предложения и местным военным - для них было совершенно неприемлемым допустить суд над одним из них, это была каста, связанная и спаянная круговой порукой и клятвой, данной на
крови собственного народа. Только безусловной поддержкой друг друга они могли держаться в безбрежном море ненависти, окружавшем их. Если бы они допустили суд над контр-герильерос, они перестали бы быть самими собой…
        Марианна вдруг вспомнила Лондон. Венец ее карьеры, пусть данные о нем и скрываются в закрытых архивах Секретной службы. Она предотвратила покушение на El Presidente… и встретила человека, забыть которого, увы, не могла.
        Хоть и пыталась…
        - Дура ты…- сказала она сама себе, закрыла холодильник и направилась досыпать.
        Нормально поспать ей, конечно же, не дали. Звонок прозвенел с самого утра, спросонья она столкнула мерзкий, дребезжащий на туалетном столике аппарат на пол, потом достала, посмотрела на определитель номера. Эстадо Майор, армейская штаб-квартира…
        - Я слушаю…
        - Мисс Эрнандес, это вы?
        Марианна узнала звонившего. Армейский майор, прошедший обучение в САСШ на курсах ФБР. Один из немногих ее единомышленников, считающих, что скальпель лучше меча. Delegado из числа военных в спецслужбы - для взаимодействия. Грубую силу вообще применяют только те, кто не видит иного выхода.
        - Да, это я, Виктор. Ты думаешь, я сменила ориентацию и это моя подружка?
        Майору Рохасу было не до шуток.
        - Эль Бухо нашли.
        - То есть?- не поняла Марианна.
        - Мертвым!- крикнул Роха.- Его нашли мертвым! Сидел в машине в районе Сесилио де Вале, там, где закусочная Энрике, в башке - пуля!
        Марианна выпрямилась. Это был удар, которого она не ожидала. Почти год работы по внедрению пошел прахом.
        El Buho[31 - Филин (исп.).] был русским, хотя на родине его ждал ордер на арест и скорее всего смертный приговор за антигосударственную и террористическую деятельность. Он бежал из России с немалыми капиталами, осел в Рио-де-Жанейро, был связан с организованной преступностью, наркомафией и троцкистами. Была доказана его связь с Primero Comando do Capital[32 - Существует и в нашем мире. Высокоорганизованное бандформирование, настолько серьезное, что совершает нападения на целые города - от нескольких сотен до нескольких тысяч человек с автоматическим оружием, на бронемашинах врываются в небольшой город, убивают полицейских и грабят всех, кого можно ограбить в городе. В любом крупном городе Бразилии есть районы, не контролируемые властями вообще, любая попытка полицейских действовать там оканчивается многодневными уличными боями.], одним из крупнейших бандитских объединений мира, насчитывающим в своих рядах больше ста тысяч боевиков и контролирующим целые городские районы. Его взяли на крючок как раз в Сальвадоре и заставили подписать бумажку о сотрудничестве. Он должен был начать внедрение в
террористическую иерархию Сальвадора издалека, и не под легендой, а со своим настоящим прошлым. Но кто-то раскрыл его, прежде чем он успел сделать даже первые шаги.
        El Buho, черт…
        - Я выезжаю. Кто там сейчас?
        - Пока полиция.
        - Хорошо. Еду.
        Наскоро одевшись, не успев даже перекусить, но не забыв сунуть в сумочку револьвер, она вихрем промчалась по лестницам дома, где жили в основном североамериканцы и который охранялся, спустилась в гараж. Ее машина - здесь она пересела с «Субурбана» на более короткий «Тахо» - приветственно мигнула фарами.
        El Buho, как же так…
        Внедрением El Buho она занималась сама, о нем никто не ставился в известность, тем более местные. Данные ушли в Лэнгли, там сейчас располагалось СРС, переехав из суматошного, задыхающегося от смога Вашингтона в еловый лес[33 - В этом мире СРС сидело в казармах ВМФ примерно до восьмидесятых. Но потом переехали.]. Неужели утечка идет на уровне Центрального аппарата?
        Убийство было демонстративным. Если бы его просто убили, то его бы не нашли. Здесь, в Латинской Америке, в каждом крупном городе работали предприятия, растворяющие людей в серной кислоте, нету тела, нету дела. Их услугами пользовались не только местные гангстеры, но и труженики плахи и топора, работающие на государство, когда нужно было что-то надежно скрыть. Если же Бухо оставили убитым в дорогом районе, сидящим в машине, значит, это вызов им всем, в том числе и ей.
        Лично.
        Рохас не сказал - есть ли на теле следы пыток. Хотя сейчас, если применять электрошок, следов почти не остается. Если есть следы пыток - значит, он сдал куратора, ее саму. Не мог не сдать. El Buho не из тех, кто стал бы молчать.
        На улицах города, сильно разросшегося и суматошного, машин пока было немного и людей тоже - и поэтому «Тахо» проскакивал перекрестки с ходу, иногда разражаясь густым басом гудка, похожего на корабельный - она сама его поставила, в этой стране от тональности гудка в час пик многое зависело. Она жила не так далеко от места убийства, в колонии (районе) Алькататль, но добираться придется через центр, так удобнее. Ветра в городе не было - здесь почти никогда не бывает ветра,- и только всходящее солнце уже задрапировала мутнеющая вуаль смога. Про экологию здесь мало что знали, и заводы - а Североамериканские соединенные штаты выносили сюда грязные и трудозатратные производства - дымили вовсю…
        El Buho, верней, то, что от него осталось, сидел в машине марки «Бьюик», довольно дорогой, припаркованной прямо напротив только открывающегося уличного кафе. Там же стояли несколько полицейских машин, они перемигивались мигалками, но сирены были отключены. Беда уже случилась…
        Марианна припарковалась с нарушением правил, сунула под стекло специальную карточку, означающую, что владелец машины полицейский, пошла к столпившимся у машины стражам порядка. Ее заметили - довольно молодой человек пошел ей навстречу.
        - Виктор…
        - Привет.
        - Привет. Что тут у нас?
        - Сама посмотри.
        Они протолкались к машине. Первое, что она отметила - стекло со стороны пассажира чистое, а сам Рохас сидел не на месте водителя, а на месте переднего пассажира.
        - Стекло чистое.
        - Я заметил. Его убили не здесь, в машине слишком мало крови. Просто подвезли его сюда и бросили машину.
        Это каким же хладнокровием надо обладать, чтобы ехать по городу с мертвецом, пристегнутым ремнем на пассажирском сиденье…
        - Кто и когда нашел?
        - Мальчишка. Решил, что возможно владельцу машины требуется помыть стекла.
        Или магнитолу решил спереть. Пацаны здесь были хваткие - оружие имели уже в семь-восемь лет, сбивались в банды. Примерно с десяти лет мафия начинала набирать из них исполнителей заказных убийств - к четырнадцати, возрасту уголовной ответственности, некоторые уже имели за плечами по нескольку десятков трупов.
        - Оружие?
        - Опять то же самое. Дерьмо…- выругался Рохас.
        - Тендер-пять?
        - Оно…
        Тендер-пять[34 - Был и в нашем мире, но серийно не выпускался.], револьвер под патрон четыреста десятого калибра, был гладкоствольным, а потому криминалистическая экспертиза не могла установить причастность того или иного ствола к тому или иному убийству. В джунглях он был очень удобен - компактен, в отличие от ружья, и позволял защититься от змей, если зарядить патронами с мелкой дробью. Для таких вот криминальных дел существовал патрон с тремя большими свинцовыми дробинами-пулями, оставляющими чудовищные раны.
        Марианна открыла дверь - и отпрянула. Зрелище было омерзительное, хотя она повидала многое. Слишком многое.
        - Выстрел в голову, почти в упор,- прокомментировал Рохас,- мелкая дробь.
        Уже собирались мухи…
        - Ты заметил, выстрел не в лицо, а сбоку?
        - Да… как будто он хотел покончить с собой.
        - Или сидел в машине, но в другой. Револьвер нашли?
        - Нет…
        - Может, мальчишка решил, не пропадать добру?
        - Нет. Машина была закрыта.
        - Как же он увидел труп?
        - Протирал стекла, разглядел.
        - Понятно. Пусть убирают его отсюда. Надо делать вскрытие…
        Рохас отдал распоряжение полицейским, и те стали открывать машину со стороны пассажира, чтобы переложить тело El Buho в мешок для перевозки трупов.
        - Мы теряем инициативу…- устало проронила Марианна. Когда пошевелили труп - вонь стала сильнее, от этого разболелась голова.
        - У нас ее никогда и не было.
        - Когда-то была. Но мы ее потеряли. Кому ты докладывал про El Buho?
        - Никому. Да я и не знал многого…
        - Ну… кличку-то ты знал.
        - И более ничего.
        Без помощи Рохаса она не могла обойтись. У Рохаса, единственного из сальвадорцев, был список агентов и ее телефон, никаких подробностей работы агентов он и на самом деле не знал. В его задачу было сообщать Марианне всякий раз, когда один из агентов мелькнет в дневной сводке происшествий.
        - Мне нужно выпить кофе…
        Кофейня - это только так называлось, на самом деле здесь основным напитком был матэ, травяной настой, отлично утоляющий жажду и снимающий усталость. Но в кофейне можно было выпить и кофе, благо она только открылась, и кофе должен быть свежим…
        Она устало плюхнулась на стул, Виктор ушел заказывать кофе. Первым подозреваемым был он сам, хотя Рохас был одним из немногих сальвадорцев, который имел степень допуска ФБР. Семейство Рохасов, довольно богатых землевладельцев, пострадало от партизан, и вряд ли Виктор стал бы стучать им. Но есть еще и Альварадо. Альварадо… козырь, пятый туз в колоде, переворачивающий всю игру. Альварадо работал не с низовыми слоями, с боевиками и троцкистами - за ним стояла олигархия. Не только наркомафиози - богатые землевладельцы, промышленники, которые здесь остались. Землевладельцам нужно было, чтобы над ними не летали североамериканские самолеты с гербицидами, а им самим разрешали засаживать поля кокой. Промышленникам надо было, чтобы на месте разрозненной Южной Америки появилась конфедерация или даже федерация и закрыла рынки для чужих, прежде всего североамериканских, товаров. Многие еще помнили уровень жизни здесь до того, как североамериканцы начали экономическую экспансию, и идеи второй Реконкисты[35 - Освободительной войны.] находили отклик в самых разных сердцах.
        Что сделали североамериканцы, избавившись от витающего над страной призрака коммунизма и став ядерной державой? Идея проста. Во-первых - заставить южноамериканские страны открыть рынки. За счет искусственного ослабления доллара в семидесятые североамериканские товары стали дешевыми, настолько дешевыми, что они вытесняли с рынка местные товары. Вдобавок покупать североамериканское было престижно, этим ты как бы приобщался к среднему классу - а деньги имелись, ведь слабый доллар сделал ранее недоступное доступным. Подогреваемая дешевым кредитованием потребительская лихорадка продлилась около двух десятилетий, пока не стало понятно, что кредиты надо возвращать, а платить нечем. Заводов нет! Почему-то многие страны в последнее время забыли о том, что экономику нельзя мерить только денежными измерителями, имеют смысл и натуральные показатели, а именно - объем произведенного экономикой продукта в килограммах, штуках, метрах, литрах. Не все измеряется в деньгах, у людей должна быть работа, а у страны - безопасность. Чтобы погасить задолженности, правительства Южной Америки принялись печатать деньги,
вызвав гиперинфляцию и обесценив собственную валюту. После этого было принято еще одно ошибочное решение - привязать собственную валюту к имеющемуся в стране запасу валюты североамериканской, непонятно как посчитанному. Но экономика тем самым лишилась денег - и их дали североамериканцы, за счет своей валюты, которую они печатали, скупивши все на корню. Как только предприятия переходили в руки североамериканцев, они моментально начинали работать, потому что североамериканцы давали оборотный капитал, сами, в свою очередь, пользуясь низкими издержками на производство, отсутствием экологических ограничений, дешевой рабочей силой. Они переносили сюда самые грязные и трудозатратные производства, забирая большую часть прибыли себе. Простые южноамериканские рабочие и крестьяне знать не знали про макроэкономику, они не знали про то, что теперь маятник шел обратным ходом и уже работу теряли североамериканцы. Они просто видели по телевизору, как живут в Северной Америке, и слушали агитаторов, которые говорили им, что североамериканцы жируют за их счет. В каком-то смысле так все и было. А потом те же агитаторы
подсказали идею - возьми автомат и убей. Освободишь свою страну - а потом пойдешь войной на чужую. Все по Троцкому и Ленину…
        А она и ее коллеги здесь просто пытались что-то с этим сделать…
        Чашка кофе на блюдце опустилась перед ней с легким стуком, черная жидкость исходила ароматным парком.
        - Спасибо, Виктор, я…
        Человек из Лондона, тот самый, которого она вспоминала только сегодня ночью, стоял перед ней.
        Самолет, на котором я летел из Буэнос-Айреса - кстати, какой то шутник назвал город «Хорошим воздухом», на деле же воняло премерзко,- был старым «Дугласом» ДС-6, четырехмоторным, компании «Эйр Сальвадор» - на «Пан Ам» билетов не было. Как эта рухлядь не развалилась в воздухе, удивляюсь сам, самолету было не меньше сорока лет. Но такие здесь были не редкостью, на перевозках внутри стран вообще работали «ДС-3» с современными двигателями, и это при том, что «ДС-3» был разработан в 1938-м, если мне не изменяет память…
        Аэропорт был чистеньким, недавно отстроенным, намного большим по размерам, чем я ожидал - почти трансконтинентальный узел, заполненный лишь наполовину, если не меньше. Самолеты - по крайней мере, те, которые я видел на летном поле,- принадлежали либо «Эль-Сальвадор», самым новым из которых был «Боинг-717», либо «Пан Ам», крупнейшей авиакомпании мира, либо «Люфтганзе»,- привычные германские «Юнкерсы». Уже одно это говорило о раскладе в этой части света - Священная Римская империя германской нации смотрела за океан. Рано или поздно это закончится недобрым.
        В аэропорту я взял такси, назвал «Шератон» - знаменитый отель, прогремевший во всех мировых новостях в свое время и полностью отреставрированный после событий восемьдесят девятого года. Говорят - там одну стену специально сохранили как достопримечательность для туристов. Североамериканцы стали умнее - резидентура СРС больше в отелях не квартировала, сейчас они занимали новое, отдельно стоящее здание рядом с казармами специальной полиции.
        Этот город был еще больше похож на Белфаст, но в чем-то даже страшнее. Не было следов взрывов - здесь почему-то взрывы не приживались,- зато то тут, то там на стенах следы от пуль, где наспех замазанные, где и вовсе все брошено как есть. В одном месте я увидел пробитую пулями витрину магазина - она была обклеена специальной пленкой, и пули не разбили ее, а только проделали несколько отверстий. Следы от пуль были и на машинах в окружающем потоке.
        Полицейских - намного больше, чем в Буэнос-Айресе, больше даже, чем в Белфасте, и уж точно больше, чем в обычном, нормальном городе, где не идет гражданская война. Есть обычные полицейские автомобили, а есть бронетранспортеры, североамериканские М8, закрытые сплошным самодельным кузовом из брони, и даже бурские противоминные уродцы, которые за пределами бурской конфедерации вообще редко можно где встретить. На бурских машинах - не предусмотренные изготовителем спарки пулеметов калибра 30. Есть североамериканские «хаммеры», часто тоже с самодельным бронированием и со спарками пулеметов «браунинг М1917» - такими в тридцатые-сороковые оснащались стратегические бомбардировщики, и видимо, североамериканцы сбагрили сюда свои запасы по дешевке. Все эти машины окрашены в однотонный темно-голубой цвет и на них надпись «Dinoes» - динозавры. Потом я узнал, что это машины армейского антиповстанческого батальона с таким названием, который нес службу в столице, в полной готовности к уличным боям.
        На улицах много рекламы, но почти нет кафе, где столики выставлены на тротуар, не торгуют ни мороженым, ни газированными водами, хотя на улице жарко, не торгуют цветами. Зато прямо на улице что-то жарят, дым столбом, но не шашлыки, а что-то другое… может быть, паэлью, типичную для любой испаноязычной страны? В потоке машин - уже позабытые во многих странах мира троллейбусы. Люди идут быстро, нельзя увидеть тех, кто просто прогуливается, заметно, что все хотят как можно меньше находиться на улице…
        Весело…
        С водителем я кое-как объяснился на английском - кроме английского, испанского и, вероятно, каких-то местных индейских диалектов, он не знал языков, а вот в «Шератоне» меня, к удивлению, встретили хорошим русским. Один из портье оказался русским - уехал из страны в семидесятые, решил поискать свободы. Поискал…
        - Страшно здесь?- спросил я, пока портье старательно переписывал данные моего паспорта в книгу постояльцев (первый раз вижу, чтобы переписывались абсолютно все данные, до последней буквы).
        - Да как сказать… Есть немного.
        - Стреляют?
        - И это есть.
        Портье огляделся по сторонам, видимо опасаясь, что его могут услышать.
        - А что не вернетесь?
        - Свобода…- неопределенно ответил этот пожилой уже человек.
        Да…
        Люди, конечно, бывают разные, и каждый идет по жизни своей дорогой. Я не отрицаю это право, просто иногда не понимаю некоторых людей. Свобода чего? Свобода получить пулю в лоб в случайной перестрелке? Свобода попасть в полицию, роль которой здесь выполняют настоящие мясники и преступники, и быть запытанным насмерть? Свобода жить в стране, которой помыкают, как марионеткой?
        Нет уж, увольте, милостивые господа.
        Как будто подтверждая мои мрачные мысли, где-то недалеко один за другим стукнули два выстрела - судя по звуку, пистолетные. Никто даже не обратил внимания, кроме одного немца, что оформлялся рядом со мной и заполошно оглянулся.
        Портье протянул мне ключи от моего номера вместе с паспортом. Снял на две ночи, сказал, что в случае необходимости доплачу.
        - Ах, да…- хлопнул себя по лбу я.- Говорят, здесь сохранилась стена после штурма. Хотелось бы увидеть…
        - Да…- портье снова чего-то испугался,- второй этаж.
        - Спасибо…
        Номер был одноместным, в типично североамериканском стиле - преимущество международных сетей отелей заключается в том, что в каждой стране - одно и то же. Однако здесь на окнах - непривычные плотные черные шторы, горячей воды нет. Сняв ботинки, я подставил стул, встал на него и менее чем через минуту нашел в люстре микрофон. Еще один - в трубке телефонного аппарата… как все банально, никакой выдумки. Номера для иностранцев, понятное дело. Проверять розетки я уже не стал, чтобы не пачкаться.
        Бросив вещи в номере - все равно единственную ценность, небольшой ноутбук с некоторыми дополнительными функциями, и телефон я забираю с собой, а если кто-то позарится на сменную сорочку, то это его дело,- я спустился по лестнице вниз, попутно заглянув на второй этаж. Стена, возле которой толпились туристы и мелькали вспышки блицев, меня совершенно не впечатлила - в Бейруте я видал и покруче. Разница лишь в том, что в Бейруте все прекратилось, а здесь не прекращается уже не один десяток лет.
        Ключи портье я сдавать не стал, просто прошел на выход. Выйдя, огляделся, почти сразу увидел то, что хотел. Официальный обмен валюты связан с довольно серьезными проблемами, в частности с необходимостью предъявлять документы, а вот у уличных менял можно поменять без проблем. Как раз вот у такого пацана я и поменял двести североамериканских долларов на местные песеты. Среди песет мне попытались подсунуть фальшивки, но я это пресек и вытребовал себе настоящие. Кстати, если вы думаете, что в банке этого бы не было, то ошибаетесь.
        С карманами, набитыми песетами - здесь свирепствовала инфляция, и деньги были сильно обесценены,- я, не торопясь, прогулочным шагом пошел по улицам, присматриваясь к происходящему. Похоже, единственное, что здесь есть стоящее - это женщины. Как и во всей Латинской Америке… впрочем…
        Достал мобильный телефон, сделал несколько снимков - улицы, здания, автомобили. Людей снимать не стал - неизвестно, как к этому отнесутся.
        Примерно в полукилометре от отеля я нашел интернет-кафе, зашел. Интернет здесь стоил дороже, чем в России, едва ли не на порядок, вдобавок и тормозил. Отправляясь сюда, я узнал, что весь трафик здесь под постоянным контролем.
        Эзоповым языком набрав сообщение, я зашифровал его методом стеганографии[36 - СТЕГАНОГРАФИЯ - метод шифрования, при котором зашифрованное сообщение выглядит словно картина или рисунок.], перед этим скинув получившиеся фотографии в ноутбук, наложил сообщения на фотографии и скинул их на общедоступное хранилище, находящееся в Священной Римской империи. Вот и пусть расшифровывают… мудрецы, пальцем деланые.
        Оттуда же я достал несколько фотографий кантона Женева, расшифровал их. Программа шифрования была разработана в России и маскировалась под программу обработки изображений «Семицвет». Ничего особо нового мне не сообщили… но я поставил сторожевик на систему «Невод», ориентировав ее на активность в Сальвадоре. Если что-то будет, придет в виде сообщения на телефон в лучшем виде.
        На обратном пути из отеля я арендовал машину, старый добрый джип «Рэнглер», еще пятой серии, разукрашенный аэрографом во все цвета радуги и с самодельным жестким верхом. Зачем в такую жару жесткий верх, я так и не понял, но других не было.
        Остаток дня катался по городу, на всякий случай купил карту на английском и проехался по всем основным магистралям, увидел блокпосты на выездах из города, но фотографировать их не стал во избежание неприятностей. Ничего нового от этих поездок я не узнал, просто стал лучше ориентироваться в городе.
        Вечером вернулся в отель. Вещи мои стояли не так, как я их поставил, да и нитка, которую я оставил около защелки на чемодане, исчезла. Но ждать другого - что дежурящие в гостинице полицейские не обыщут вещи подозрительного иностранца - было бы глупо. Поэтому я не стал ни с кем выяснять отношения. Просто подставил стул под дверь, положил на прикроватной тумбочке телефон и заснул…
        Телефон разбудил меня примерно в шесть по местному - от смены часовых поясов дико болела голова. Телефон разбудил оттого, что на него пришло сообщение с одного из «нейтральных» серверов «Невода», само по себе ничего не значащее. Североамериканцы его, конечно, отследят, но, как минимум, три часа у меня в запасе будет.
        Из сообщения, которое мне прислали - а компьютер перевел его из голосового режима в текстовый,- я ничего не понял, кроме адреса. Посмотрел на карте: где Сесилия дель Вега - знаю, а вот про закусочную Энрике карта умалчивала. Решил, что съездить и покататься по району - особого труда не составит. Только голова не прекращала болеть.
        Повесив на всякий случай на бок сумку с ноутбуком и телефоном, я вышел из отеля. Ключи сдал портье…
        Место, где произошла трагедия, я нашел почти сразу - улица была перекрыта, худой усатый полицейский остервенело махал жезлом, направляя машины по объездному маршруту. Подчинился - поворачивая, увидел, что дальше по улице стоит большой черный внедорожник североамериканского производства. Надо было только где-то припарковаться.
        Припарковавшись, я решил искать путь не по основным дорогам, а где-то внутри квартала. Это было опасно - могли ограбить и убить. Все туристические путеводители настоятельно не рекомендовали туристам отклоняться от больших многолюдных улиц и заходить внутрь кварталов, но опасно было и на большой улице. Дело было в том, что я, в европейском костюме и с сумкой через плечо, походил на журналиста, а представители властей эту профессию не сильно уважали. Журналисты - как североамериканские, так и из других стран - всюду совали свой нос, раскапывали дурнопахнущие истории, в том числе историю с расстрелом целого села и с забитым прикладами до смерти священником, и вообще мешали бороться с мировым коммунизмом. Поэтому назойливого журналиста могло ждать все, что угодно,- от удара дубинкой или прикладом по голове до тайного расстрела. Тело нашли бы потом где-нибудь на дороге в провинции, естественно, в произошедшем обвинили бы коммунистов. Журналисты это знали и в основном теперь не сами совали свой нос в пекло, а сидели в отелях и скупали «жареные» материалы и видеозаписи у местных, тем более что с
распространением сотовых телефонов со встроенными фотоаппаратами и даже видеокамерами количество «сам себе режиссеров» увеличилось на порядок. Кстати, часто такие материалы «сливали в прессу» сами полицейские или военные, желая подставить друг друга и занять освободившееся кресло.
        Квартал был самым обычным для Сальвадора, довольно бестолково застроенным и грязненьким. Здесь не было нормальной канализации, и помои во многих домах просто выплескивали на улицу, оттого омерзительно пахло, и у стен домов открыто копошились крысы. Зелени здесь почти нет, на веревках прямо через улицу висит белье, как в старых итальянских городках. Везде лестницы - на второй этаж заходят по внешней лестнице, а не по внутренней. Людей почти нет, еще утро, рано. Если бы были, скорее всего, я отсюда не вышел бы живым. В подобных местах европейский костюм - призыв к насилию…
        Наткнувшись на перегораживающий путь заборчик из сетки-рабицы, я повернулся, чтобы поискать другой путь, и в это время меня кто-то окликнул. Я поднял голову - на балкончике второго этажа стояла молодая синьорита в одном халатике, курила сигарету.
        - Зайдешь, мачо?- улыбнулась она.
        Халатик как бы случайно распахнулся.
        - Но, сеньорита…- сказал я на жалком испанском, который я вечером учил по туристическому путеводителю от нечего делать,- грацие.
        Сеньорита пробормотала что-то, судя по тону, не очень приятное, какой-то pendeho… Что это означало, я не знал.
        Путь через лабиринт я все же нашел, причем вышел как раз напротив заведения с ковбоем и надписью на английском «Enrice’s place», именно так, привожу дословно. Поскольку я оказался внутри периметра бестолково поставленного полицейского оцепления, я сразу к этому «Энрике», в его «место», и нырнул, чтобы не отсвечивать на улице. А то и прикладом по голове можно получить за наглость. Спросил кофе, пару больших чашек, сел, где потемнее,- свет в кафе не горел, то ли не было, то ли хозяин экономил…
        Марианна вошла в кафе с каким-то местным, в военной, а не полицейской форме. Не огляделась по сторонам - а это минус, и большой минус, начинают забываться навыки, полученные в Секретной Службе, просто плюхнулась за столик. Деквалификация - вот как это называется. Когда разведчик высокого уровня начинает играть в грязные и кровавые игры с примитивным, но жестоким противником, именно она и происходит. Деквалификация. Чтобы поддерживать свою квалификацию, надо играть с противниками, равными себе или сильнее[37 - Правило это универсальное. Осмелюсь предположить, что сейчас в нашем мире американская армия 2010 года слабее и намного, чем американская армия - 1980-го. Потому что у армии восьмидесятого года был противником Советский Союз, а у современной - бывшие пастухи. И уровень технической оснащенности тут ни при чем, все техническое оснащение не позволяет победить в Афганистане.].
        Местный офицер задержался в разговоре с хозяином бара, и я понял, что надо действовать. Сейчас, или никогда…
        - Что здесь происходит?- раздалось у меня за спиной.
        Я повернулся. Офицер стоял рядом, но обе руки у него были заняты чашками с кофе. Избавиться от них он не успеет в случае чего, но и мне кровавая перестрелка не нужна.
        - Я просто принес даме кофе. Нельзя?
        - Ты как прошел оцепление, козел?- спросил офицер.
        - Виктор, прекрати…- вступилась за меня Марианна, немного пришедшая в себя от неожиданности.
        - Ты знаешь этого борзописца?- удивленно произнес офицер, кстати, неплохо говорящий по-английски.
        Так вот в чем дело. Как я и думал, меня приняли за журналиста.
        - Да… Это Алекс. Алекс, это Виктор, офицер сил безопасности.
        - Очень приятно,- сказал я.
        - А мне - нет. Покиньте оцепленную зону, господин журналист Алекс, и немедленно. Получите полицейский пресс-релиз, и будьте довольны.
        - Прекрати…- Забыв про кофе, которого ей принесли сразу две чашки, Марианна поднялась со стула, взяла меня за руку,- пошли, немедленно!
        Офицер, так и оставшийся стоять, как дурак со своими двумя чашками кофе, смотрел нам вслед. Таким взглядом можно сверлить металл…
        - Ты как здесь оказался?
        - Соскучился по тебе и прилетел.
        - Прекрати паясничать!- Судя по тону, Марианне было не до шуток.- Ты хоть знаешь, что здесь происходит?
        - По-моему, гражданская война.
        - Я не об этом. Только что убили моего осведомителя. Это твоя работа?
        - Невиновен, ваша честь.
        Мы как раз дошли до машины, Марианна облокотилась на высокий запыленный капот.
        - Ты можешь хоть минуту побыть серьезным?
        - Минуту - могу.
        - Этого хватит. У меня убили осведомителя, ты что-нибудь знаешь об этом?
        - Нет.
        - Точно?- Она испытующе смотрела на меня.
        - Точно. Я прилетел вчера днем. Можешь проверить.
        Марианна устало выдохнула.
        - Я хочу кофе…
        - Один момент…
        За кофе я снова сбегал к Энрике, заказал свежего - с пылу с жару, как говорится - на вынос. Если на вынос - там не чашки, а такие пластиковые стаканчики с крышечкой. Виктор сидел за столом и пил кофе, стараясь не смотреть на меня.
        С кофе я вернулся к машине…
        - Прошу, мэм.
        Я поставил свой стаканчик на капот в ожидании, пока он охладится. Марианна начала пить свой сразу. Понять не могу людей, которые пьют такой горячий кофе, что он обжигает рот - вкус же не чувствуется совершенно, просто горячее варево.
        Впрочем - дурной кофе только так и пить, если он немного остывает, то превращается в откровенные помои.
        - Для чего ты приехал в страну?
        - Передать тебе привет. От посла Пикеринга.
        - Ах, это…- Марианна поморщилась.- Давай сядем в машину.
        Сели. Кофе я так и оставил на капоте.
        - Я слышала, в Тегеране была большая беда…
        - Больше, чем ты можешь себе представить. И шахиншах, и наследник мертвы, обоих убили на моих глазах. Меня самого эвакуировали вертолетом с двумя пулями в спине.
        - Я смотрела новости по BBC[38 - ВВС - ведущая новостная телекомпания, как в нашем мире, так и в том. В том мире в Российской Империи транслировать ВВС по телевидению было запрещено, хотя в Интернете передачи можно было смотреть без ограничений. Кому надо, тот смотрел…]. Бойня на параде… они немного успели отснять, прежде чем началась паника…
        - Просто удивительно. В BBC работают настолько хорошие репортеры, что они всякий раз оказываются на пожаре за десять минут до его начала. Настораживает, не правда ли?
        - О чем ты?
        - Да все о том. Помнишь Лондон?
        - Это все в прошлом.
        Я отрицательно покачал головой:
        - Ты так ничего и не поняла. Этот бой - вечен. Британская разведка, пока существует она и пока существует Британия, не остановится. У Британии нет друзей - есть только интересы, и они открыто говорят об этом.
        Марианна с решительным видом допила кофе.
        - Вернемся к нашим баранам. Что ты здесь делаешь?
        - Мне нужен выход на ваши спецслужбы. Другого у меня нет, последнего представителя вашей разведки я видел в вертолете, последнем, который взлетал из Тегерана.
        - Ты про кого?
        - Про Пикеринга. Пошла новая мода - разведкой занимается лично посол.
        - Ты ошибаешься…- сказала Марианна после недолгого колебания,- он не разведчик.
        - Вот как? А кто?
        - Вы, русские, многие вещи воспринимаете буквально. Точно так же и немцы. У нас человек либо разведчик, либо нет.
        - А что, это не так?
        - Нет. Пикеринг не работает на государство, он не связан с СРС, АНБ или ФБР. Просто у него есть свои взгляды и свои друзья, и он помогает им, а они ему.
        - Напоминает описание мафии. Знаешь, как сами они себя называют? Друзья друзей…
        - Ты просто кладезь премудрости.
        - Есть немного. А ты? Тоже никогда не забываешь о дружбе?
        - Вот именно. Если бы не друзья, я бы сейчас работала где-нибудь в гражданском секторе. А я там работать не могу. Так что ты хотел сообщить североамериканским спецслужбам в моем лице?
        - А то, что мы вышли на международную террористическую организацию. Знаешь о том, что произошло в Бендер-Аббасе? Так вот - в распоряжении этой террористической организации есть ядерные взрывные устройства. Мы считаем - и у нас есть веские основания так считать,- что следующий атомный взрыв произойдет в одном из городов вашей страны.
        24 АВГУСТА 2002 ГОДА
        ФЕДЕРАЛ-ПЛАЗА, НЬЮ-ЙОРК
        АТОГ ШТАБ-КВАРТИРА
        На экране была зловещая красная заставка. Лично я, будь здесь руководителем, первым делом убрал бы ее, дабы не подвергать лишним испытаниям и без того измотанные нервы нижних чинов. Но я здесь руководителем не был, и заставка - здесь висела.
        ВНИМАНИЕ! УРОВЕНЬ УГРОЗЫ КРАСНЫЙ!
        Как напоминание того, что может в любую минуту произойти непоправимое.
        За прошедшее время мне, наконец, придумали статус, позволяющий пользоваться некоторыми благами и находиться под охраной. Даже два статуса - «лицо, являющееся свидетелем по делу об организованной преступности», и «лицо, добровольно оказывающее помощь». Эти два статуса, в сочетании с дипломатическим паспортом, делали меня как бы экстерриториальным, а статус особо ценного свидетеля давал иммунитет против судебного преследования, позволяя действовать и оказывать помощь в широких пределах.
        С самого начала мы расставили все точки над «i». Это только в дурном синематографе главный герой - одинокий волк, знающий все и вся, эффектно расправляется со злодеями, делая то, что порой не может сделать целое государство. А в жизни системе может противостоять только система. Террористы вели игру, пока банковали они. Они первыми создали систему, пусть небольшую, но это была система, террористическая сеть, нацеленная только на одно - убить как можно большее количество людей. Вполне вероятно, что у них уже есть один или несколько ядерных зарядов, может быть, они еще в пути. Как бы то ни было, пока мы отставали от них, и возможность их догнать не просматривалась.
        На совещание собрались с самого утра, на Федерал-Плаза. Несколько уставших замотанных копов, Марианна - не слишком уставшая, потому что мы совсем недавно прилетели из других мест,- и я. Как бесплатное дополнение.
        Совещание проходило в специальной переговорной комнате. В САСШ, в отличие от России, совещания проводятся не в кабинете начальствующего лица, которому для этого придают помещение соответствующих размеров, а в переговорной комнате, считающейся общей. Переговорная комната, которую открыли для нас, была довольно большой и оборудованной стандартно для таких целей. Больше всего мне не понравились окна, одна стена кабинета была сплошь стеклянной, от пола до потолка. Русские так никогда не строят, потому что климат у нас холодный, и через подобное окно будет теряться слишком много тепла, а тут это самый архитектурный шик. Стол был самым обычным, из дешевых, но большой и чистый, без единой бумаги, стулья - тоже дешевые, конторские, неудобные. В углу техника - копировальный аппарат, прибор для демонстрации слайдов и большой общественный кофейный аппарат. Все, даже Марианна, не преминули налить себе кофе, я же от «общественного кофе» воздержался, опасаясь изжоги. Кофе из общественного аппарата редко бывает хорошим…
        Перед тем как занять место за столом, я совершил ошибку - загляделся на великолепный вид из окна. В итоге, когда я обернулся, то увидел, что место мне оставили самое худшее: если сидеть на нем, восходящее солнце будет светить в спину, а лето еще не прошло, и солнце светило - будь здоров. Остальные разобрали места получше, либо в тени, либо поближе к кофейному аппарату. Вздохнув, я занял то, что мне осталось.
        Совещание вел начальник временной оперативной группы - он же, как я понял, шеф сего богоугодного заведения. Выше среднего роста, лысоватый, даже в помещении не снимающий черные очки и имеющий обыкновение нервно перебирать пальцами по столу. Из всех присутствующих я знал только троих - Марианну и тех двух копов из антитеррористической группы, которые участвовали в этом деле с самого начала. Остальные были мне незнакомы.
        - Итак, приступим, господа…- на правах начальствующего сказал тип в черных очках.- Я Питер де Соуза, руководитель антитеррористической оперативной группы центрального отделения. Остальных прошу представиться самостоятельно.
        - Доктор Рей Коэн, руководитель антитеррористического центра, оперативный директорат СРС,- сказал аккуратный бородатый человек средних лет, носящий старомодные очки в золотой оправе. Мне почему-то он показался французом, не знаю, почему такая мысль пришла в голову. Позже я узнал, что его родители и в самом деле переехали в САСШ из франкоговорящего Квебека.
        - Лейтенант Томас Бонверит, полиция Нью-Йорка.- Следующим представился не самым лучшим образом одетый здоровяк, он и в самом деле безошибочно опознавался как коп, что было не самым лучшим в его профессии. Фамилия и гнусавый акцент безошибочно выдавали его происхождение - человек с юга, скорее всего Джорджия или Луизиана.
        Настало время представиться и мне:
        - Александр Воронцов,- я умышленно не назвал своего титула,- посланник Морского генерального штаба Российской Империи.
        Коэн, услышав это, ничуть не удивился, а вот по лицу Бонверита было понятно, что услышанное произвело на него впечатление. Интересно узнать - какое?
        - Спасибо, господа.- Де Соуза взял нить совещания в свои руки, недовольно посмотрел на Бонверита, отправившегося за новой порцией кофе.- Теперь мы все знаем друг друга по именам, но есть еще одна небольшая проблема, которая может помешать нам в работе. Каждый из нас знает свой небольшой кусок информации, который является всего лишь частью мозаики. Сама по себе часть мозаики не представляет никакой ценности - ценность имеет лишь полная картина, и только она и нужна нам. Поэтому, джентльмены, я хочу, чтобы сейчас каждый из вас выложил на стол все, что ему известно на данный момент. Если вы что-то скрывали или утаивали, самое время прекратить делать это. Ставки предельно высоки, на карту, возможно, поставлены жизни жителей целого города. Мы стоим перед угрозой максимального уровня за все время существования нашей службы - и от того, как мы справимся с ней, зависит наше будущее. Еще раз настоятельно прошу ничего не скрывать. Начнем с вас, господин Воронцов. Можете не вставать.
        Да я, собственно, и не собирался.
        - Господа, специальными службами Российской Империи было установлено, что в течение ряда последних лет в вассальном государстве Персия, с ведома и согласия местных властей, проводились активные работы по обогащению урана и созданию ядерных взрывных устройств. С целью маскировки программы создания ядерного оружия необходимое оборудование либо производилось на месте, либо заказывалось в разных странах под видом оборудования, предназначенного для других целей. Материалы - прежде всего желтый кек, исходное вещество для обогащения - незаконно поставлялись из Афганистана. Как известно, афганский желтый кек содержит аномально высокое количество изотопа «уран-238» - его массовая доля в общем веществе доходит до пяти процентов, против десятых долей процента в веществе, обычно предлагаемом на рынке для производства ТВЭЛ[39 - ТВЭЛ - топливные стержни, содержащие топливо для ядерных реакторов.]. Таким образом, ныне уже покойному шахиншаху Хоссейни удалось замаскировать свою ядерную программу, получив на не самом совершенном и производительном оборудовании материала достаточно, чтобы изготовить несколько
примитивных ядерных взрывных устройств мощностью сто - сто пятьдесят килотонн каждое. После свержения шахиншаха и установления на территории Персии исламской революционной диктатуры ядерные устройства попали в руки исламских экстремистов. После чего они предъявили ультиматум нашему государству, требуя невмешательства в свои внутренние дела. У наших спецслужб, господа, есть все основания считать, что одно или несколько ядерных устройств находится либо на пути в САСШ, либо уже оказалось в стране. Предполагаемая цель - требовать невмешательства правительства САСШ в события на Востоке, угрожая в противном случае подорвать устройства на вашей территории. Бандформирования, возглавляемые Махди, по-видимому, ощущают угрозу от отправленных вами к нашим берегам авианосцев и десантных судов и делают все, чтобы высадка не состоялась.
        Спецслужбисты Коэн и де Соуза как-то странно, понимающе переглянулись, и мне это не понравилось.
        - У вас все, сэр?- подчеркнуто вежливо спросил Коэн.
        - Полагаю, что да, сэр.
        - В таком случае разрешите задать вам вопрос, сэр?
        - Хоть несколько, господин Коэн, но боюсь, что не на все вопросы у меня есть ответы.
        - Хорошо. Начнем с такого. Как правительство Российской Империи и Правящий Монарх относятся к терроризму?
        - Сэр, политика Российской Империи в этом вопросе остается неизменной на протяжении многих десятилетий. Российская Империя категорически отвергает терроризм как способ решения тех или иных проблем человеческого существования. Российская Империя не предоставляет террористам помощи либо укрытия и не вступает с ними в переговоры. Наша страна не раз и не два несла серьезный ущерб от террористических проявлений, и поэтому мы не оказывали и не оказываем никакой поддержки террористам.
        - Хорошо, сэр. Предположим, что часть должностных лиц вашей страны поступает иначе. Что произойдет с ними, если такая информация будет вам предоставлена?
        - Сэр, эти люди будут отстранены от должности и преданы суду. Указанные действия граничат с изменой.
        - Сэр, что, если эти действия причинят ущерб Североамериканским соединенным штатам? Если генеральный атторней САСШ потребует выдачи указанных лиц?
        - Сэр, это также исключено. Подданный Его Величества не может быть выдан под юрисдикцию другого государства для свершения суда над ним. Вы можете предоставить имеющиеся у вас материалы, и если наш суд сочтет их достаточными, виновные понесут наказание по Уголовному уложению Российской Империи.
        - Но что, если эти лица будут неподсудны вашему правосудию?
        - Сэр, это исключено. У нас нет ни одного человека, который по своему положению стоит выше правосудия и выше закона. Даже Государь обязан подчиняться законам, пока они действуют и не изданы новые.
        Спецслужбисты снова переглянулись…
        - Рей, покажи ему,- сказал де Соуза.
        - А допуск?
        - Покажи…
        Неуклюже поднявшись из-за стола, доктор Коэн стал подключать аппаратуру. Де Соуза достал пульт, нажал на кнопку, и стекла кабинета вдруг начали темнеть. Просто фантастика, хотя не понимаю, почему он до сих пор не сделал этого. Жарко ведь… хотя он-то как раз сидит в тени, начальственное место расположено так, что находится в тени колонны, прямой свет туда не падает.
        Одна из стен была сделана полностью белой… понятно, для чего, для демонстрационных показов.
        - Господа. Прежде всего, хочу предупредить - материал, который будет вам показан, является государственной тайной, лицам, виновным в его разглашении, будут предъявлены уголовные обвинения. Итак, начинаем…
        Луч света ударил по белой стене, проявляясь на ней чуть смазанным изображением. Снимали явно на любительскую камеру, внизу бежали цифры счетчика времени. Снято два дня назад.
        Какое-то здание. Темное. Луч света от мощного фонаря, скорее даже охотничьего прожектора, выхватывает такое, от чего у меня перехватывает дыхание. Оператор медленно обходит вокруг высвеченного изделия, крупным планом выбирая детали.
        - Позиция номер один!- Закадровый голос, говорят по-русски.
        Новое изображение - какой-то склад или что-то в этом роде, промышленное помещение. Голые стены… да, промышленный блок. У нас тоже есть такие - специальные, очень большие здания, разделенные на блоки. Их строят в промышленных зонах, со всеми коммуникациями, со складами, а потом сдают в аренду фирмам, желающим открыть какое-то промышленное производство. Здесь - голый бетон стен, плавающие в лучах света, бьющих откуда-то сверху, пылинки и снова - что-то типа поддона, а на поддоне…
        - Позиция номер два!
        Новая картинка - какая-то квартира… скорее всего сдаваемая напрокат, потому что мебель уж очень стандартная и дешевая. Снова лучи света, но они светят откуда-то сбоку.
        - Позиция номер три!
        Следующая картинка - человек в черном костюме, который используют специальные подразделения МВД, и в маске. Он сидит на стуле, на коленях - автомат Калашникова с длинным, на сорок патронов магазином. За спиной развернут российский, бело-черно-желтый стяг с нашим гербом - двуглавым орлом.
        - Это последнее предупреждение, других не будет. Мы, народ Российской Империи, требуем от Североамериканских соединенных штатов не вмешиваться в наши внутренние дела. Армада кораблей с морскими пехотинцами, с североамериканскими боевыми самолетами приближается к нашим берегам - и у нас не остается другого выхода, как предпринять ответные действия. На территории вашей страны находятся три ядерных взрывных устройства большой мощности, все они размещены в указанных точках. Не пытайтесь их найти и обезвредить, эти устройства связаны между собой, и выход из строя одного из них приведет к немедленному взрыву двух других. В случае, если Североамериканские соединенные штаты не откажутся от намерения напасть на Российскую Империю с целью отторжения принадлежащих нам по праву земель Востока, двадцать восьмого числа сего месяца мы взорвем один из зарядов. Этот заряд находится в местности, в которой нет большого количества людей, но его взрыв причинит катастрофический материальный ущерб. Если и первый взрыв не заставит вас отступить, ровно через два дня мы взорвем еще один заряд, а через три дня - еще один.
Позиции номер два и номер три находятся в густонаселенных городских районах, количество жертв будет исчисляться сотнями тысяч, а возможно, и миллионами. Если же и это не заставит вас выполнить наши требования, мы продолжим атаковать североамериканскую собственность и североамериканские города с использованием оружия массового поражения, в том числе и ядерных зарядов. Они у нас имеются в достаточном количестве…
        Новая картинка - и я кое-что узнал, потому что сам был в одном из таких мест. Это было хранилище ядерных зарядов фугасного типа, засекреченный и особо охраняемый объект. Снимать там категорически запрещено…
        - Никто и ничто нас не остановит, мы готовы сделать все, чтобы защитить Россию и русский народ от североамериканских агрессоров, изготовившихся ко вторжению. Мы в полном праве, и мы требуем - вернуть все боевые корабли шестого и седьмого флотов САСШ в порты их приписки. Мы также оставляем за собой право после первого взрыва выйти с публичным обращением к народам всего мира, дабы изложить нашу позицию и обосновать вынужденность наших действий. Мы готовы убить миллионы ради того, чтобы спасти от гибели миллиарды людей. Мы не отступим, господа! С нами Бог, за нами Россия!
        От последних слов меня передернуло. Такое ощущение, что измазался в дерьме, в самом прямом смысле этого слова. Самое плохое, что в этом участвовал кто-то из армейских кругов, поскольку я вспомнил, где взяли пленку с изображением хранилища. Это был совершенно секретный учебный фильм о применении ранцевых ядерных зарядов диверсионными группами в глубоком тылу врага. Просто так его было не достать.
        Включили свет…
        - Вы можете дать какие-либо пояснения, сэр?- спросил Коэн, присаживаясь на свое место.
        - Сэр, я не могу дать никаких пояснений, потому что показанной пленки - совершенно недостаточно, чтобы делать какие-то выводы. Это могло быть снято и не в вашей стране, а пленку послали просто, чтобы шантажировать вас. Тем более, что ваши корабли и в самом деле приблизились к нашим берегам в неподходящий момент.
        - Можно ли расценивать ваши слова как оправдание действий террористов?
        - Нет, нельзя, сэр. Я не могу высказываться от имени Государя по этому вопросу, но как действующий контр-адмирал Российского флота могу твердо заявить: попытка вторжения на нашу территорию не будет оставлена без ответа. Российский флот, вне всякого сомнения, вступит в бой с частями вторжения и уничтожит их. Мы никому не позволим отторгнуть от нас часть территории, под каким бы предлогом это ни делалось.
        - Но, сэр, Персия - не часть территории России.
        - Российский престол имеет явные и неоспоримые права на эту землю, эти права мы будем отстаивать всеми возможными способами, включая военный, сэр! Я не поддерживаю людей, которые угрожают жителям в мирных городах, но ваши корабли, господа, в случае каких-либо агрессивных действий могут быть потоплены.
        Теперь Коэн замолчал, заговорил де Соуза:
        - Сэр, вы понимаете, что мы не можем вам доверять?
        - Понимаю. И тем не менее я считаю, что могу вам помочь. Тот, кто силен, не наносит удар в спину - он выходит на бой. В спину бьют трусы и слабаки. Надеюсь, вы не считаете трусом и слабаком меня, милостивый государь?
        Де Соуза думал какое-то время. Потом все же решился:
        - Вы можете подписать обязательство о неразглашении, сэр, и контракт на исполнение обязанностей нашего гражданского консультанта-эксперта. В этом качестве, сэр, вы обязаны подчиняться законам САСШ в той же степени, в какой им обязаны подчиняться все мы.
        - Я готов это сделать, сэр.
        - И вам придется принести присягу.
        - А вот этого я сделать не готов. Ни один русский офицер не может присягать иностранному государству в какой-либо форме, извините, сэр…
        - Рей?- де Соуза повернулся к начальнику антитеррористического департамента СРС.
        - Думаю, письменного обязательства будет достаточно,- с неохотой произнес Коэн.- Если нужно, я могу провести его по своему ведомству, мы привлекаем экспертов без принесения присяги.
        - Думаю, так будет лучше. Теперь что касается оперативного плана…
        Пока докладывали план первоочередных действий - типично полицейский, работа с осведомителями, привлечение технических средств в виде людей со счетчиками Гейгера, перетряска подозрительных,- меня не покидала мысль, что здесь что-то не так. Я ожидал, что заряды попали в руки исламских экстремистов, людей Махди, поскольку все говорило за это. Теперь же оказывалось, что придется действовать против Черной гвардии, против патриотов, которые своим пониманием патриотизма убивают страну. И все-таки у меня были сомнения. Я просто не мог смоделировать ситуацию, при которой ядерные заряды могли попасть в руки черногвардейцев. Тем более, что внезапная ревизия всех хранилищ в стране дала отрицательный результат, все изделия находились на своих местах. Это могли быть только заряды шахиншаха Хосейни.
        Неужели и правду говорят, что противоположные полюса притягиваются? Неужели и впрямь черногвардейцы могут иметь контакты с агрессивными исламистами и даже получать помощь от них? Да какую… Ведь если объективно судить - происходящее выгодно как раз Махди, он и его сторонники тянут время, все больше и больше укрепляя свою государственность. Дураку ясно, что если оставить в покое Махди и его людей, они-то как раз не оставят других людей в покое. Это фанатики, фанатики самого худшего пошиба, я смотрел оперативные съемки его выступлений. Когда его спросили - можно ли взорвать бомбу на улице и убить ни в чем не повинных мирных жителей, правильно ли они поступают, если даже исламские правоведы в ужасе отшатнулись от них и от их кровавых деяний,- он ответил…
        - Хвала Аллаху, мир и благословение его Посланнику,- а затем: - Воистину, сражение с кафирами теми средствами, действие которых объединяет в поражении (уничтожении), и ведет к убийству их женщин и детей, без намерения на убийство именно женщин и детей со стороны мусульман, при невозможности отделить женщин и детей - указало на разрешенность этого слова Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, когда спросили его о детях мушриков, когда атакуют мусульмане многобожников ночью, и он ответил - «ОНИ - ИЗ ЧИСЛА ИХ ОТЦОВ» (Бухари, Муслим 3283, Ахмад 16471 и др.).
        И не приказал он ни одному из сподвижников, кто атаковал их, выплатить дия, или кафира, и предостерег Посланник Аллаха от убийства женщин и детей в том случае, когда возможно разделить между ними и мужчинами. И также от стремления убить их, и при возможности избежать этого[40 - Автор приводит реальный документ - ответ шейха Ясира Бурхами относительно допустимости террористических актов на примере терактов в Московском метро 2010 года. Из ответа (приведен не полностью, дальше там рассуждения о сохранении мусульман и о том, что можно отказываться от совершенных ошибок, но не отказываться от джихада в целом) явно видно, что исламские экстремисты готовы убивать всех, в том числе женщин и детей, и считают это оправданным. В таком случае автор, руководствуясь принципом справедливого возмездия, также считает возможным и оправданным нанесение ударов по исламским экстремистам, даже если они прячутся… к примеру, в госпитале, как это было в Газе. Риск уничтожения мирных жителей в данном случае несущественен. Кровь - за кровь, смерть - за смерть.].
        Если мы оставим в покое Махди и его самопровозглашенную исламскую республику, халифат, рано или поздно ядовитое варево выплеснется из этого котла, отравляя все вокруг. Исламская республика - само название говорит о том, что ее формирование не закончено, да и Махди, согласно верованиям, придет на Землю для того, чтобы объединить под зеленым знаменем весь мир. Пока еще не поздно прекратить все это, прекратить относительно малой кровью, но в том-то и дело, что наличие в оперативной зоне британского и североамериканского флотов, а также подобные этой пленки с угрозами не позволяют нам сделать то, что мы должны сделать.
        Все-таки никак не вписываются в картину черногвардейцы, никак не вписываются…
        Кое-что не давало мне покоя - пленка! Пленка, снятая в окрестностях Багдада и предназначенная для того, чтобы дискредитировать меня. Если пленка у черногвардейцев, то они рано или поздно козырнут ею. То, что записано на ней, в САСШ не поймут, да я и сам бы не понял, случись мне увидеть такое.
        Пока я после совещания сидел в мрачных думах в офисе АТОГ, принесли кипу документов. Контракт, из которого я узнал, что дядя Сэм согласен заплатить мне за работу двадцать одну тысячу четыреста долларов в год[41 - Доллар в этом мире не так девальвирован, как в нашем, поэтому такое жалованье - приличная сумма.] и застраховать меня на триста тысяч долларов САСШ от рисков гибели или утраты здоровья на работе. Право носить оружие мне не полагалось, зато накладывалась обязанность хранить молчание в течение тридцати лет обо всем, что мне станет известно на службе дяде Сэму. Отдельно - напоминание о том, что выплачиваемые мне суммы по контракту не освобождаются от налогов, а за уклонение от их уплаты полагается уголовная ответственность. В САСШ налоги - это святое, по сравнению с Российской Империей здесь они просто огромны, а сама налоговая система - ужасающе громоздкая и со множеством лазеек. Здесь нет деления на гильдии, и это плохо - есть миллионеры, которые платят налогов меньше, чем рабочие. Отдельно пакет… медицинская страховка… памятка, еще одна…
        Кажется, все. Бюрократия неистребима.
        Отодвинув от себя гору подписанных бумаг, я стал ждать остальных…
        - Нам нужно с чего-то начать,- сказал один из офицеров (агентов, офицерами называю по привычке, в Российской Империи подобными делами занимаются военизированные организации, где все - офицеры того или иного чина) по имени Мантино. Толковый человек, кажется, из полицейских. С тех пор как я и сам четыре года отработал полицейским констеблем в антитеррористической группе, я научился различать полицейских, а также понимать, чего они хотят, подозревают ли тебя. Полицейские смотрят не так, как все обычные люди - они постоянно настороже, постоянно поглядывают по сторонам, фильтруя получаемую информацию. Если подойти к полицейскому и обратиться к нему с чем-то, то он пару секунд будет пялиться на тебя очень пристально - сверяет с картотекой опасных типов, которая в голове у каждого копа, а потом взгляд скучнеет - полицейский убедился, что опасности ты не представляешь, и теперь старается отделаться от тебя побыстрее. А вот если взгляд остается заинтересованным, тогда берегись. Мантино и в самом деле был копом, причем опытным копом - таких опознаешь по глазам.
        - Предлагаю начать с обычной полицейской работы!- громко сказал я, опережая остальных. Все члены группы уставились на меня - только Марианна знает, что я когда-то и сам выполнял именно такую работу.
        - Что вы имеете в виду, сэр?- подчеркнуто вежливо спросил второй коп, по имени Джек МакДугал. Этот более вежливый и умеет носить костюм, правда, подбирать его не умеет, купил самый дешевый по каталогу посылторга. Значит - ФБР.
        - Я имею в виду то, что мы не можем бежать неизвестно куда, нужно с чего-то начать. Что-то должно было произойти, что-то такое, что не имеет объяснения и на что мы не обратили внимания. Это что-то должно быть связано с Россией или с исламским миром. Или - и с тем, и с другим. Возможно - это выбросили в мусорную корзину или положили в архив, потому что не знали, куда деть еще. В любом случае - пока не поступило никакой новой информации, это все, что мы сможем сделать. Конечно, есть еще работа с агентурой, надо прочесать порты и аэропорты, но этим пусть займутся полиция Нью-Йорка и ФБР. Мы же должны поднять архивы… скажем, за полгода и вытрясти из них все, что покажется нам интересным или подозрительным. А потом понять - имеет ли это отношение к нам и нашему делу. Можно и больше, чем за полгода, но тогда нам потребуется дополнительный персонал.
        - Мерзкая идея…- сказала Марианна.
        И вот тут я заметил, как задумался Мантино. О чем?!
        - Надо попытаться тряхнуть СРС, эти подонки явно что-то припрятали в загашнике…- сказал МакДугал.
        - Латиф…- задумчиво проговорил Мантино под нос.
        - Что, сэр?- поймал его я.
        - Латиф… Рахья Латиф…
        - Да брось…- сказал МакДугал,- это-то тут при чем? Обычный нелегальный мигрант.
        - С фальшивками? Да и такого качества? К тому же он имеет отношение и к России, и к исламу?
        - А Михельсон? Кто-то же его нанял?
        - Господа, о чем мы говорим?- вмешался Збораван, до этого он благоразумно сидел молча, несмотря на то что был руководителем группы.
        - Дело Рахьи Латифа, сэр. Мы ведь так и не смогли в нем разобраться, оно открыто.
        - Но какое отношение это имеет к возможному теракту?
        - Это возможный кандидат в смертники. И защищать его наняли Михельсона. Кто?
        - При чем тут смертники?
        - А кто еще может взорвать бомбу?
        - Господа, о чем мы говорим?- На сей раз спросила Марианна, ее это тоже заинтересовало.
        - Дело Рахьи Латифа,- вместо подчиненных ответил сам Збораван.- Парень прилетел рейсом из Бейрута с персидским паспортом, произошло это в прошлом месяце, э…
        - Девятнадцатого, сэр,- подсказал Мантино, было заметно, что дело это его задевало.
        - Девятнадцатого. В Джиэфкей его задержали. При нем была обнаружена крупная сумма налички в чемодане - это привлекло подозрение таможенников, они отдали его нам, но оснований для ареста на тот момент не имелось. Мы решили его отпустить, затем проследить, куда он пойдет. Ушел он недалеко, его убили у станции метро - пырнули ножом в толпе, буквально на глазах у Мантино и МакДугала. Потом, через несколько дней, пришли результаты экспертизы - деньги оказались подделкой, стодолларовые купюры, предельно высокое качество, пришлось отправлять в Кентукки, на монетный двор, чтобы дали окончательную экспертизу. Основания для ареста появились - вот только слишком поздно.
        Сказанное мне не понравилось - кое-что было до боли знакомым.
        - Господа, я могу посмотреть дело?
        Полицейские переглянулись между собой, потом Збораван едва заметно кивнул. Мантино отправился за делом - интересно, значит, он здесь самый младший по должности.
        - Что вас так заинтересовало, сэр?
        Я молча смотрел на Зборавана, тот нахмурился.
        - Господа, я предполагаю, что в команде все играют в открытую, иначе команда недееспособна. Если у вас есть что-то сказать, прошу сделать это сейчас, иначе в команде вы работать не будете,- заявил он.
        Возможно, Збораван и прав.
        - Фальшивые купюры.
        - Что с ними?
        - Высокое качество подделок. Я кое-что прочитал перед тем, как сюда ехать. Есть предположение, что двор Хосейни был замешан в фальшивомонетничестве. Это не более чем предположение, предупреждаю сразу. Кроме того, он просто мог получить где-то фальшивые купюры.
        - Тридцать с лишним тысяч сразу?- сказал МакДугал.
        - У него их было именно столько?
        - Да.
        - Он мог получить их в банке. Где-то же эти купюры пускались в оборот, правильно?
        - В таком случае дело русской полиции - прекратить все это.
        - Сэр, вы смеетесь? Вам известно, что происходит в Персии?
        - Известно. Но почему вы не работали по этой теме раньше?
        - Сэр, мы говорим про отдельное государство, пусть вассальное, но… И я не могу отвечать относительно работы полиции.
        Принесли дело. На то, чтобы пролистать его, мне потребовалось десять минут.
        - Нужно навестить Михельсона.
        - Почему?
        - Он что-то знает. И немало. Вы заметили, какое оружие использовалось?
        - Нож?
        - Нет, чтобы разбить камеру.
        - Пневматика?
        - Именно. Иногда ее используют. Ограниченные размеры и не остается гильз. Человека ею вряд ли убьешь, если только постараться, а вот разбить камеру можно запросто. В этом деле не все чисто, надо выяснить, кто нанял Михельсона. Вы этим не занимались?
        Полицейские снова переглянулись.
        - Сэр, если вы возьмете эту работу на себя, мы будем несказанно благодарны.
        - В чем дело? Разве вы не можете узнать, кто заплатил ему - по счетам и налоговым декларациям?
        - Нет, сэр. Чтобы раскрыть налоговую тайну, требуется решение суда, его вряд ли дадут. Но даже если его и дадут, мы никогда не узнаем, кто ему заплатил.
        - Почему же?
        - Борух Михельсон - очень хитрый человек…- осторожно проговорил Збораван.- Это наша головная боль. Он обслуживает мафию и получает деньги наличными.
        - Но почему? Ведь с адвокатом можно расплачиваться даже с заблокированных счетов, согласно вашим законам?
        - Это так, сэр. Но он не платит налоги.
        - Так возьмите его за это. У вас же нет налоговой презумпции невиновности?
        - Борух Михельсон очень хитер,- повторил Збораван.- Он живет скромно, ровно по тем средствам, какие показывает в декларации. Деньги хранит в офшорах.
        - Понятно. Тяжелый случай. Если я с ним поговорю - это будет считаться нарушением законов САСШ?
        - Сэр, вас кто-то должен сопровождать.
        - Это сделаю я,- решительно заявила Марианна.- Я поеду.
        Збораван облегченно вздохнул - его люди оставались при нем.
        - Тогда вам - четыре часа на все про все. А мы… займемся, как это вы изволили выразиться, банальной полицейской работой.
        Нам не доверяли и старались выпроводить отсюда. Но в том-то и дело, что нас это как нельзя лучше устраивало.
        В машине ни я, ни Марианна ни о чем не говорили - просто мы без слов чувствовали, что не стоит, так мы сделаем только больно друг другу. Лучше молчать и быть просто друзьями, пока не изменятся обстоятельства. Возможно, они не изменятся никогда, а возможно…
        Кто знает?
        Вырвавшись из удушающего спрута нью-йоркских пробок, которые стояли на выезде из города в любое время дня и ночи, мы покатили на запад по одному из второстепенных шоссе, наслаждаясь американским летом и американскими дорогами. Северная Америка - поразительно живая и деловитая страна. Каждый, кто приезжал сюда, замечал это. Ни в Европе, ни в России - нигде не чувствуешь такой свободы, которая разлита прямо в воздухе. Да, в России есть свобода, но не такая, как здесь, какая-то бесшабашная, абсолютная. Здесь буквально культ свободы и индивидуализма, и если русские предпочитают селиться хоть в шикарных, но все-таки квартирах или в деревнях, то здесь дома часто стоят в одиночестве, посреди принадлежащей хозяину земли. Этот индивидуализм пришел сюда из Британии - там в старых домах строят у каждой квартиры отдельный вход, пусть они и находятся рядом друг с другом - все равно отдельный. Америка…
        - Проезжай!
        Марианна даже дернулась. Чуть не упустил.
        - Что?!
        - Проезжай. Не снижай скорость, не верти головой. Просто езжай вперед.
        - Нам сворачивать.
        - Я знаю. Проезжай…
        Я огляделся по сторонам - «Бургер Кинг»! Туда нам и надо. Дальше, по дороге, на противоположной стороне. А с нашей стороны дороги мотель! Идеально!
        - Сворачивай к «Бургер Кингу».
        - Да что произошло?!
        - Сворачивай! Потом объясню.
        Марианна хоть и сделала недовольное и обиженное лицо, но свернула, как я сказал. Развернувшись, наш «Форд» подкатил к навесу «Бургер Кинга». Остановился.
        - Что…
        - Слушай сюда. Там машина - у самого поворота. Белый «Эконолайн», от какой-то прачечной, стоит у самого поворота.
        - И что?!
        - Антенна. Там антенна. Я видел такие, их нельзя полностью замаскировать. Антенна SATCOM, армейской системы спутниковой связи. Связь через спутник.
        - Ты уверен?- с сомнением в голосе проронила Марианна.
        - Уверен. Забыла, кто я? Нас готовили для работы в тылу.
        - Поверю тебе, мистер шпион. И что будем делать?
        - А вот что. Нас заметили - на машине правительственные номера. Возможно, здесь есть еще одна такая же. Или не одна. Сейчас я зайду в «Бургер Кинг», куплю что-нибудь. Потом мы поедем в мотель.
        - Где ваши манеры, господин аристократ? В мотель меня приглашаете…
        - Снимем номер,- продолжил я,- угловой. Пойдем туда, запремся, повесим табличку «Не беспокоить». Потом откроем окно и вылезем через него. И навестим мистера Михельсона. У тебя есть оружие?
        - Да, пистолет.
        - А еще?
        - Нету…- Кажется, до Марианны только сейчас стало доходить.- А ты не преувеличиваешь? Может, вызовем подкрепление?
        - Не надо, сделаем сами. За время моего обучения я понял только одно - от армии надо держаться подальше, это еще те ребята…
        - А я думала, что ты из армии.
        - Я офицер флота. Армейским я бил морду в переулках у Невского проспекта. Картина ясна? Мы - федеральные служащие, приехали перепихнуться по-быстрому в рабочее время. Сиди здесь и думай о чем-нибудь хорошем…
        В «Бургер Кинге» было все, как бывает в «Бургер Кинге» - покрытые дешевым пластиком столы, меню с заламинированными страницами, молодежь за стойкой. Неистребимый запах горелого масла. Единственно, что здесь хорошо,- здесь пристойно и не наливают спиртное. У нас в такого рода заведениях - наливают.
        - На вынос. Два бургера, самых дорогих, какие только есть (согласно меню - с мясом техасского бычка, сыром и еще чем-то). И колы. Две больших, самых больших, какие только есть.
        - Да, сэр. Но только придется немного подождать…
        На это я и рассчитывал.
        - Подожду. Обязательно. И дайте обычный бургер, пока я ожидаю…
        Сел в углу, так, чтобы видеть вход - неистребимая привычка. Прикинул, как махнуть через стойку, чтобы в случае чего оказаться на кухне. Тоже неистребимая привычка, оставшаяся после Белфаста,- этот город чертовски меняет взгляды на жизнь, после него ты уже не станешь прежним. После Белфаста ты уже никогда не перестанешь воевать.
        Пока готовили для меня эти многоэтажные бургеры (господи, как их есть-то, по частям, что ли?), в зал никто не заходил. Марианна ждала на улице в машине, тоже должна была просечь, что происходит.
        Заплатив (четыре девяносто девять за каждый, по меркам общепита - огромная сумма), я получил два больших, теплых фирменных пакета, два стакана «Кинг-сайз» с крышкой и соломинкой и вышел обратно. С широкой улыбкой вернулся к машине.
        - Это тебе, дорогая…
        - Это обернется для меня двумя днями голодания.
        - Да брось. Надо иногда порадовать себя. Кого-нибудь видела?
        Марианна задумалась…
        - Какая-то машина… проехала по трассе, сюда не заезжала. Я ни в чем не уверена.
        - Тогда поехали. Постараемся вместе обрести уверенность на той стороне улицы, в объятиях друг друга.
        - Очень смешно…- фыркнула она и резче, чем следовало, приняла с места.
        Мотель на той стороне улицы был не сетевой, какое-то странное, незнакомое название. Как обычно - два этажа, на втором - терраса. Стоянка для машин, занимающая большую часть территории. Машин довольно много - видимо, не одни мы решили съехать с дороги и предаться телесным радостям. А может быть, кто-то в этом мотеле снял номер на несколько дней, оставил в нем большой ящик и уехал. Совершенно обычный тип на пикапе, расплатился наличными. Обычный ящик с надписью «Не вскрывать» - и тридцать с лишним килограммов обогащенного урана внутри. Это я так шучу - замогильный, но вполне уместный по нынешним временам юмор.
        Зарулив на стоянку, Марианна решила прояснить ситуацию.
        - Если ты рассчитываешь воспользоваться…
        - Рассчитываю. Я рассчитываю воспользоваться, прежде всего, твоим умом и твоей честностью. И твоим весьма высоким статусом в этой стране - без него нам не справиться. А возможно, и не выжить. Это не шутки. И если ты обнимешь меня так, что это будет выглядеть правдоподобно, я буду тебе безмерно благодарен.
        - Пошли… Герой девичьих грез.
        Обнять она меня все-таки обняла - и весьма правдоподобно.
        За стойкой стоял мексиканец - типичный молодой крысеныш в рваной майке с длинными, сальными, собранными в хвост волосами, с дешевой золотой цепочкой на шее и наглыми глазами. От него шибало одеколоном и травкой, причем даже нельзя сказать, чем пахло больше. Увидев нас, он сначала уставился на Марианну, начал осмотр снизу… потом заметил мою руку на ее талии и улыбнулся. Может быть, ему капает процент от сдаваемых номеров?
        - Да, сэр…
        По крайней мере, вежливо.
        - Нам нужен номер. На двадцать четыре часа.
        - На двадцать четыре часа…
        - И там, где соседи не будут жаловаться на шум,- добавила Марианна.
        - Конечно…- Крысеныш передвинул нам засаленный гроссбух, куда записывали клиентов,- распишитесь здесь, сэр…
        Если верить записям, то всего за два последних дня тут останавливались Эндрю Джексон и Авраам Линкольн. Интересное заведение.
        Я записался как «Эндрю Ллойд», все-таки воображение у меня более богатое. Потом достал из кармана пятидолларовую банкноту, подтолкнул ее парню. Тот жадно сцапал ее.
        - Полагаю, мою спутницу вписывать необязательно?
        - Конечно, сэр. Номер ваш, а кто в нем живет - это меня мало интересует. Пятнадцать долларов.
        Я отсчитал еще пятнадцать долларов.
        - И двадцатка в залог, сэр.
        - Зачем?
        - За мебель, сэр. Вдруг вы что-то сломаете… кровать, к примеру.
        - Купите водяные, не будут ломаться…- посоветовал я, отсчитывая еще двадцатку,- и клиентов будет больше.
        - Непременно, сэр.- Поверх журнала лег ключ, старомодный, со старомодным круглым брелком.- Номер пятнадцать, он на самом краю комплекса, первый этаж. Приятно провести время в нашем мотеле, сэр.
        - Благодарю…- сказал я, забирая ключ.- И не беспокойте нас.
        - Конечно, сэр. Никто вас не побеспокоит…
        Дверь в контору захлопнулась за нами под воздействием пружины.
        - Кажется, он принял меня за шлюху…- негромко сказала Марианна.
        - Это не так плохо. Если он тебя принял за шлюху, значит, ты еще котируешься в этом забеге…
        Шутка моя обошлась мне дорого - Марианна наступила мне каблуком на ногу, и я чуть не взвыл от боли.
        - Шутник…
        - Это истинная правда. Ищи во всем хорошее.
        - Ищу. Белый «Таурус» позади нас - кажется, эту машину я уже видела.
        - Не обращай внимания.
        Номер был обычным - не слишком большой, с кроватью-двуспалкой, которую здесь называют «Кинг-сайз», с ночником, который дает приглушенный свет, с душевой, в которой можно поместиться вдвоем… если постараться. Когда-то давно, много лет назад, мы были бы несказанно рады такому номеру, мы, гардемарины Флота Его Величества, которым иногда давали увольнительные. И мы шли на Невский проспект, где искали себе спутниц. Денежного содержания почти ни на что не хватало, но мы все равно искали любви. Увы - время это давно прошло, и у меня до сих пор болят ноги и подозрительно покалывает в груди - началось после ранения в Тегеране. Я был гардемарином, а стал жестким и циничным типом… и кажется, уже старым.
        Да, старым…
        Мельком осмотрев душевую, я вернулся в комнату.
        - Отойди!
        Марианна повиновалась. Табличку «Не беспокоить» я нашел на шкафчике, куда можно повесить одежду, если вы не собираетесь разбрасывать ее по всей комнате. Выглянул в светлый и пустой коридор, потом повесил табличку на дверную ручку и запер дверь. Для верности - привалил ее шкафом.
        - Дай нож.
        Раскладным ножом, который есть у каждого полицейского, я поддел фрамугу окна и открыл его так, чтобы можно было вылезти.
        - У тебя неподходящая обувь для прогулки.
        - Черт, я забыла, что с тобой - одно сумасшествие!
        - Шагай потише… На цыпочках,- сказал я и полез в окно.
        За окном располагался задний двор мотеля - с большими ящиками для мусора, которые и были его главной достопримечательностью. Хорошо хоть не воняло по жаре - у американцев принято выбрасывать мусор в мешках, но все равно приятного мало. Оглядевшись, я увидел, что шанс выбраться отсюда незамеченными у нас есть…
        - Дай пистолет.
        - Размечтался.
        - Тогда сними его с предохранителя. И будь наготове. Пошли…
        …Борух Михельсон - не знаю, правду или нет сказала полиция о его богатстве,- жил в районе, типичном для миддл-класса, не богатом, но и не бедном. Это могло иметь два объяснения - либо у него не так много денег, как думают копы, либо он не хочет отбиваться от уголовного обвинения в неуплате налогов. В САСШ это одна из самых распространенных фелоний[42 - ФЕЛОНИЯ - юридический термин. Преступление, за которое полагается лишение свободы на срок от одного года. До года - считается правонарушением (misdiminor). У нас срок за правонарушение ограничен 15 сутками.], на нем и на законе RICO попалось немало мафиози. Иезуитская хитрость этой системы в том, что в САСШ полагается платить налоги со всех доходов, даже незаконных, к примеру, от торговли наркотиками - и поэтому, скрывая одно преступление, ты автоматически совершаешь второе. А закон RICO у нас, скорее всего, был бы отменен Священным Синодом[43 - На этот момент исполнял роль конституционного суда.] как противоречащий основам права и допускающий лишение собственности лиц, чья вина не доказана. Но… американцы жили, как жили, и не мне лезть со своим
уставом в их огород. Хотя нет… в огород все же залезть придется…
        - Дамы вперед.
        Марианна смотрела на меня.
        - Ты с ума сошел? Это же чужая собственность, огороженная земля.
        - Но я не собираюсь ничего красть, я просто пройду там. Это незаконно?
        - Незаконно. Есть улица.
        - Тогда стой здесь, размышляй о законах.
        К моему счастью, те, кто выехал из этого дома на уик-энд или в отпуск, забрали с собой собаку; судя по размерам конуры, она была немалого размера. А если бы и малого - лаем она предупредила бы и хозяев дома, и всех, кто пожелал бы ее услышать. Но собаки не было, а был обычный задний дворик обычного американского дома - зеленая подстриженная трава, надувной бассейн, который почему-то не убрали, кострище для барбекю, маленький сарайчик, куда складывают все ненужное…
        Парня этого я увидел сразу, стоило только высунуться из-за забора. Среднего роста, в светлой, не по нынешней жаре куртке, он просто прогуливался по дорожке, мимо припаркованных машин, ничего не делая. Если бы он сидел, к примеру, в машине - тут ничего особенного не было бы, может, он просто кого-то ждет. А вот так ходить по улочке субурба[44 - СУБУРБ - пригородный район с домами на одного-двух хозяев.] в САСШ не принято, значит, он делает это не просто так. И куртка… тоже не просто так.
        Парень развернулся и двинулся в обратную сторону, я едва успел убраться с его глаз. Не мешало бы узнать, кто он такой и чего здесь делает…
        И все-таки я постарел… решил сделать то, что мне уже не по силам и чем я заниматься был не должен. Или чутье у этого парня было превосходное. Когда он прошел мимо, я махнул через низкий, по грудь, зеленый забор, тут же перешел в атаку, но он, даже не поворачиваясь, почти сумел уклониться от нее.
        Атакуя его со спины, я добился только того, что напоролся на локоть, выставленный на уровне груди, да так, что в глазах потемнело. Сила инерции и удара повалила меня на землю, но и мой противник, не успевший принять устойчивую стойку, тоже упал на раскаленный солнцем асфальт. В следующую секунду я едва увернулся от удара ногой, летевшего мне в голову. Оба мы успели вскочить, разворачиваясь друг к другу лицом и вставая в боевую стойку. Что-то подсказало мне, что этого противника я могу и не одолеть.
        Противник мой был совершенно обычным типом, с гладко выбритым лицом, только кожа для конца лета бледная, совсем не загоревшая. Он не пытался вызвать помощь, не пытался достать пистолет, хотя я был уверен, что оружие у него есть. Он просто стоял и ждал моего нападения, смотрел на меня бледно-голубыми, как выцветшее от солнца небо на Востоке, глазами… а потом глаза его закатились, и он упал на землю, словно кукла-марионетка, у которой разом подрезали все нити… прямо под себя упал, такое не сыграешь…
        За его спиной стояла Марианна. Все же сунулась на улицу.
        Только подойдя ближе, я увидел, чем она его так приголубила. Это был металлический шарик, очень тяжелый, тяжелее того, что используют для тренировки запястья, видимо, она попала ему этим шариком в затылок.
        - Нужна помощь?- ехидно спросила она.
        - Где ты этому научилась?
        - Один парень научил… В Сан-Сальвадоре. Он так убивал людей. Не думала, что тебе понадобится помощь.
        - Я старый, уставший от жизни человек. Не так давно меня вывезли из Тегерана на носилках, учитывай это.
        - Немудрено, ты же ввязываешься во все тяжкие.
        Первым делом я обшарил моего потерявшего сознание противника и нашел то, что искал,- пистолет. Он и парился в куртке потому, что ему надо было скрыть оружие. Он носил его без кобуры, заткнутым за ремень. Обычный, «тактический» «кольт» калибра девять миллиметров, стандартное оружие североамериканского военнослужащего.
        - Дай наручники.
        На улице обшаривать потерявшего сознание человека как-то не годится, поэтому я надел на него наручники и только потом перебросил в сад через живую изгородь. Затем перелез сам - это вызвало новую вспышку боли. Я остановился, прислушался к себе - вроде ничего не сломано, но болит зверски.
        - Лезь сюда.
        - Как ты это себе представляешь?
        - Господи, ну обойди, зайди через калитку!
        Пока Марианна искала обходной путь, я обыскал незнакомца более тщательно и все понял. Документов нет, но есть небольшая рация без гарнитуры hands-free, есть раскладная пружинная дубинка и есть пропуск в виде карточки, но на нем не написано ни имени владельца, ни куда он помогает пройти. Дешевые противоударные часы, кроссовки, немудреная, но прочная одежда.
        Я похлопал поверженного противника по щекам, чтобы быстрее приходил в себя, и придавил коленом к давно не стриженному газону, а чтобы не думал лишнего, сунул ему под нос его же собственный пистолет.
        - Я спрашиваю, ты отвечаешь. Имя, должность, воинское звание!
        Парень молчал, уставившись на меня полными ненависти глазами.
        - Тогда скажу я - военная полиция, Форт-Драм, так? За кем ты здесь присматриваешь?
        - Кто ты такой?
        - Не важно. Ты готов к сотрудничеству?
        - Кто ты такой?- повторил парень, будто кукла с микросхемой внутри.
        - Я русский,- перешел я на родной язык.
        И по глазам, по мелькнувшему осознанию я понял - в цель.
        - Русские идут,- обнадежил я его и повторно вырубил.
        - Что за спектакль? Кто это?- осведомилась появившаяся у меня за спиной Марианна.
        - Военный полицейский, из Форт-Драма. Он ничего не скажет.
        Я осмотрелся - одна из колонн, на которой держался навес для парковки машины, показалась мне довольно прочной. Туда я и подтащил вторично потерявшего сознание пленника, после чего расковал его руки и снова сковал, но так, чтобы он как бы обнимал эту колонну и не мог от нее никуда деться. Найденное добро - пистолет, дубинка, рация - я рассовал по собственным карманам, пропуск сунул обратно в карман пленнику. Я не знал, от чего он, а вот у парня могли быть проблемы из-за его утери. Не следует создавать людям проблемы без необходимости: пропуск был мне не нужен - значит, пусть останется у него.
        - Что здесь происходит?
        - Здесь как-то замешаны военные,- начал объяснять я,- этот парень военный полицейский из Форт-Драма. Внешний круг обороны. Думаю, остальные в доме у Михельсона.
        - Как ты это понял?
        - По многим причинам. Армейское оружие плюс дубинка - никто, кроме военных копов в армии, не носит такие. Рация тоже из тех, что закупает ваше министерство обороны. Этот парень прошел специальную подготовку по рукопашному бою, потому что военные полицейские работают с особыми клиентами. С морпехами, десантниками, спецназовцами, которых государство научило убивать. Чтобы работать с ними, они должны быть подготовлены лучше их, вот почему я не смог с ним справиться. Из Форт-Драма - потому что вряд ли они дернули кого-то не пойми откуда, позаимствовав персонал на ближайшей военной базе. У него не было подходящей гражданской машины - у сотрудника полиции или ФБР она обязательно была бы, и он сидел бы в машине. А вот за этим парнем явно закреплен «Хаммер» или «Интернэшнл», и он просто не мог приехать сюда на такой машине, а денег, чтобы нанять гражданскую в прокате, ему не выдали. Вот он и стоял тут…
        - Кажется, мы вляпались в дерьмо… если ты прав.
        - Пока еще нет,- обнадежил я,- но скоро вляпаемся. Возвращайся. Выжди какое-то время, минут двадцать, потом возьми машину и подъезжай прямо к дому Михельсона. Ты - агент ФБР, хочешь задать ему пару вопросов.
        - А что будешь делать ты? Я вообще-то глаз не должна с тебя спускать.
        - Придется. Мне надо провести разведку. А у тебя слишком шумные туфли, и ты не умеешь лазать через забор.
        Второго я обнаружил прямо на заднем дворе дома Михельсона, который был хоть ненамного, но больше и лучше соседских, к тому же здесь был сооружен самый настоящий, выложенный кафельной плиткой бассейн. Пространства было маловато, поэтому прямо к бассейну с небольшим промежутком примыкал аккуратный домик - сарай, где должно было храниться что-то, по размерам напоминающее моторную лодку. А вот между бассейном и сараем стоял шезлонг, и в шезлонге, развалившись, сидел парень, одетый примерно так же, как тот, у которого я позаимствовал пистолет и рацию. Но больше всего меня привлек не сам парень, а то оружие, что он небрежно приставил к шезлонгу справа, под рабочую руку. Автоматический карабин «М4А1», устаревший, но смертоносный.
        Перелезть через забор мне удалось чисто, но в последний момент парень что-то заподозрил - наверняка увидел мою тень на воде или на кафельной плитке бассейна. Сделать я ему ничего не позволил - хлесткий удар дубинки пришелся прямо по затылку…
        Не мешкая, я подхватил трофейный автомат, повесил его на шею, потом затащил парня в тень, в пространство между забором и эллингом. Связать мне его было нечем, поэтому я снял с трофея ремень и связал им руки заодно с ногами, быстро освободиться невозможно. Напоследок я обшарил его - дубинки не было, но был точно такой же армейский «кольт», два запасных магазина - к автомату и пистолету - и рация. Рацию я включил, не меняя частоту - обмена не было.
        И времени тоже не было. Рано или поздно они начнут перекличку. Эти парни знают, что такое безопасность, и они ее начнут.
        С автоматом на изготовку я перебежал к задней двери дома - все окна плотно зашторены, и невозможно было понять - видит меня кто-то или нет, наблюдать можно и из-за штор. Дверь, ведущая на задний двор, была деревянной с окном и замком, и я уже думал, как и чем ее бесшумно вскрыть. Но вскрывать не пришлось - пальцами я толкнул дверь, просто проверяя - а она вдруг неожиданно поддалась…
        С улицы я попал, как ни странно, в бильярдную - с большим, покрытым зеленым сукном столом, с лампами над ним, с киями в подставках у стен, с наборами шаров в застекленной витрине. На стене висели две фотографии, обе, видимо, изображали хозяина дома в процессе игры в бильярд, с кием в руках и еще с каким-то человеком рядом. Были тут два или три диплома.
        Осторожно обогнув бильярдный стол, я подошел к ведущей в другие комнаты двери. Рискнуть или не рискнуть? А выхода-то и нет…
        Коридор. Темный, освещение погашено, в доме тихо, но ощущение опасности не покидает меня. Это не надо видеть - это надо чувствовать.
        Шаг, еще шаг. Ствол автомата нацелен в конец коридора, но если там кто-то появится, я не знаю, что буду делать. И возможно, погибну - потому что одно из правил ближнего боя гласит: если ты взял в руки оружие, то будь готов немедленно выстрелить из него, а если не готов, то нечего и брать. В таком коридоре невозможно промахнуться, и задержка с выстрелом на секунду может стать роковой. К тому же - темно, а на автомате не установлен фонарь.
        Как раз в это время с улицы - едва слышный шорох шин и скрип тормозов. Я прижался к стене, дожидаясь звонка в дверь - резкого, громкого, неприятного тембра…
        Шаги! Тяжелые и в то же время негромкие, это сложно передать словами, это шаги людей, которые привыкли ходить тихо, даже если обстановка не требует этого - просто по-другому они ходить не умеют. Как минимум, двое, они прошли прямо над моей головой, потом начали спускаться по лестнице, по левую руку от меня.
        Двое…
        Затишье - и вдруг щелчок. Едва слышный металлический щелчок, добавивший мне в кровь целое ведро адреналина, так может звучать щелчок предохранителя. Надо двигаться вперед, поскольку на уме у этих - черт знает.
        Стараясь не шуметь, шаг за шагом я пошел вперед.
        - Да, мэм?
        - ФБР, сэр. Вы мистер Михельсон?
        Замер у угла коридора, у поворота, на мгновение, чтобы прислушаться. Угол - одно из самых опасных мест при зачистке помещения, мало кто умеет проходить его правильно. Выходя из-за угла, может получить пулю даже очень опытный боец, потому что у противника, заранее держащего угол под прицелом, изначальное преимущество.
        - Нет, мэм, я не мистер Михельсон. Мистер Михельсон в настоящее время уехал.
        - Тогда кто вы? Предъявите документы, сэр.
        Согнувшись в три погибели - так, чтобы моя голова была на уровне пояса и в то же время можно было нырнуть обратно, спасаясь от пуль, я на мгновение выглянул из-за угла. Тут же спрятался обратно.
        За углом был холл - довольно большой, хорошо обставленный, с лестницей, ведущей на второй этаж. У «венецианской» двери, которая больше сделана из стекла, чем из дерева,- здоровенный негр, просто огромный, ростом выше меня. Прилично одетый, в костюме и в очках, именно он и разговаривает с Марианной. А спиной ко мне стоит коренастый парень, в такой же «спортивной одежде», что и предыдущие двое, с которыми я имел дело. И этот самый парень целится в дверь из длинного «моссберг-590» армейской модели. Такая штука с патронами, снаряженными крупной картечью, в ближнем бою опаснее автомата…
        Интересно, страхует ли их кто-то с верхнего этажа? Если да, то близко к ним лучше не подходить, схлопочешь пулю. Но и оставлять это так нельзя.
        - Мэм, вы уверены, что имеете право находиться здесь?
        Вынырнув из-за угла, держа на изготовку автомат, я сделал три шага вперед и остановился, целясь в спину бойцу с ружьем.
        - Эй, парни!- негромко позвал я.
        Они отреагировали так, как и должны были отреагировать в такой ситуации. Тот, что с ружьем, весь напрягся, но не сделал и попытки повернуться, потому что знал - не успеет, получит несколько пуль в спину. Негр остался стоять на месте, но повернулся ко мне. Судя по его виду, он не так уж сильно испугался.
        - Что происходит?- спросил он.
        - Силы безопасности, не двигаться, стреляю на поражение!- выдал я заученную фразу, потому что именно это должны были говорить королевские констебли Белфаста, перед тем как начать стрелять.- Вы, сэр, в очках - сделайте три шага назад и остановитесь! Не пытайтесь достать оружие, не пытайтесь сопротивляться.
        - Это не ваша юрисдикция! Мы сотрудники правоохранительных органов.
        - Я так не думаю, сэр! Марианна, осторожно заходи в дом, внимание наверх!
        Большему риску сейчас подвергалась она, потому что входила с освещенной улицы в дом, зрение ее должно было адаптироваться к недостаточной освещенности, на это могло потребоваться несколько секунд. Я не мог ее прикрыть от того, кто сверху, ее мог частично прикрыть только негр своим телом. Возможно, если наверху кто-то и есть, то он не посмеет стрелять, опасаясь задеть своих. Возможно, и нет.
        Марианна шагнула в комнату, держа наготове свой «зиг зауэр», правильно держа, у бока, чтобы стрелять в случае чего накоротке, почти в упор.
        - Ты, что с ружьем, медленно наклонись и положи оружие на пол. Потом подтолкни его ногой вперед, исполняй!
        Стрелок так и сделал.
        - Теперь вы, сэр. У вас есть оружие?
        - Да.
        - Достаньте его левой рукой и бросьте на пол! Не пытайтесь хитрить.
        У негра оказался такой же «кольт», какие были заткнуты у меня за пояс в количестве двух штук, справа и слева. Он гулко бухнулся об пол прямо у ног Марианны.
        - Наверху есть вооруженные люди?
        - Нет.
        - Если это не так, сэр, я буду стрелять на поражение.
        - Сядете в тюрьму,- сказал негр, у него был красивый, баритонистый голос, словно у певца,- вы не имеете права вмешиваться в нашу деятельность.
        - У вас есть удостоверение? Если да, передайте его моей напарнице, левой рукой.
        - Сэр, мое удостоверение находится у меня в офисе. Вы вмешиваетесь в дело, имеющее отношение к национальной безопасности.
        - Я так не думаю,- сказала Марианна,- пока что я агент ФБР и передо мной двое, проникшие в чужой дом. Вы арестованы, сэр, и вы тоже. Вы имеете право…
        Если бы это было так… Марианна не была агентом ФБР и я не был, но мы работали на ФБР и, наверное, все же имели право задержать этих типов.
        Пока Марианна зачитывала обязательную «Миранду», я держал обоих под прицелом. Похоже, мы действительно столкнулись с чем-то серьезным, но пока у нас оружие, а они не могут предъявить нам ни единого документа, подтверждающего их привилегии. Этим надо пользоваться по полной программе, чтобы узнать информацию, которую нам знать не положено. Военные не слишком склонны к сотрудничеству, и никакое 9/10 это не изменит. Свои проблемы они, по обыкновению, решают сами.
        - У тебя есть наручники?
        - Нет. Единственную пару мы надели на того парня, я же не думала, что придется производить массовый арест.
        Я, собственно, так и думал.
        - Сэр, вы будете хорошо себя вести? Предупреждаю - у меня есть пистолет помимо этой винтовки, и я умею им пользоваться. Возможно, мы и на одной стороне, но вы не предъявили никаких документов, и мы вынуждены считать вас грабителями.
        - Не говорите глупостей.- Негр повернулся, внимательно посмотрел на меня.- Откуда ты, парень? Ты не из ФБР. Мы знакомы?
        - Флот,- коротко проронил я, не уточняя, какой именно.
        - Я так и думал. Чертовы земноводные…- выругался негр.
        Армия. Только они могут сказать подобное про флот.
        - Сэр, пока автомат не у вас, а у меня - извольте относиться к флоту с должным уважением.
        - Парень, по праву старшего по званию я могу относиться к флоту так, как сочту нужным. Ты с Литтл-Крик? С Коронадо?[45 - И там, и там находятся базы амфибийных сил САСШ, где базируются отряды SEAL - боевые пловцы.] Что ты сделал с нашими парнями?
        - Они еще поживут. Правда, с головной болью.
        - Ты напал на военных полицейских при исполнении.
        - Переживу. Я хочу подняться наверх.
        Негр покачал головой.
        - Парень, не знаю, что наплели тебе фэбээровцы, но не забывай, что ты подчиняешься Единому кодексу военной юстиции. То, что ты собираешься сделать,- это государственное преступление, ты можешь оказаться в военной тюрьме и провести там остаток жизни. Ты уже совершил достаточно глупостей, не усугубляй.
        - Сэр, я так не думаю. Я не подчиняюсь Единому кодексу военной юстиции, потому что я не североамериканский гражданин и не североамериканский военнослужащий. И полагаю, что не вы старше меня по званию, а я старше вас. Я офицер флота Его Императорского Величества Николая Третьего, Государя Императора Российского в звании контр-адмирала. Извольте идти наверх, медленно и без глупостей. И вы тоже, сэр.
        Видели, что бывает с неграми, когда они в шоке? Если белые в этом случае бледнеют, то негры - сереют. Вот именно так и посерел этот хорошо одетый негр, посерел так, что я начал опасаться за его сердце. Но рискнуть он не рискнул.
        Адвокат Борух Михельсон находился в комнате, которую я определил как спальню. Одну из спален - в таком доме спальня явно не одна. Он сидел на стуле, жирный, поросший густым черным волосом, и пучил на нас глаза. Сказать он ничего не мог, потому что рот его был заклеен широкой полосой серого канцелярского скотча, и встать со стула он тоже не мог, потому что кто-то его к нему привязал, и привязал очень хорошо, я бы лучше не привязал, с минимальным расходом веревки и максимальным эффектом. В комнате был разгром - кто-то что-то искал, сильно воняло мочевиной.
        - Нормально…- оценил я.
        Те двое, которые поднялись с нами, угрюмо молчали, они уже поняли, как влипли. Надеюсь, что глупостей делать не будут.
        Не мешало бы еще раз напомнить, кто в этой комнате альфа-самец[46 - АЛЬФА-САМЕЦ - термин из психологии, вожак стаи.]. Пока и впрямь не забыли и не наделали глупостей.
        - Вы двое! Идете вон в тот угол комнаты, становитесь на колени! Лицом к стене! Нет, ты, в очках, отдерни шторы, открой окно - тут дышать нечем от вони. Не пытайся смыться - убью! Не дергаться!
        - Я вызову подмогу…- решила Марианна.
        Телефон стоял на столике у кровати - не работал. Было бы глупо предполагать иное. Я бы удивился, если бы было не так.
        - Как отсюда позвонить?- спросила Марианна.
        Я достал трофейную рацию и бросил ей.
        - Воспользуйся этим, найди полицейскую волну. Или позвони из соседнего дома.
        Когда моя напарница в этом дурно пахнущем (в прямом смысле слова) деле отправилась на поиски средства связи, я подошел к Михельсону, одним движением сорвал с него скотч, а если бы делал медленно, было бы еще больнее. Адвокат завизжал, как резаный, на губах, там, где был прилеплен скотч, моментально появились алые точки крови.
        - Не кричи!- сказал я по-английски.
        Михельсон продолжал орать и ругаться на языке, который я определил как идиш, разговорный язык евреев. Увы, этим языком я не владел.
        - Да не ори ты!- сказал я по-русски и для закрепления хлестнул жирняка по щеке. Подействовало - замолчал, ошеломленно пялясь на меня.
        - Ты Борух Михельсон!- продолжал давить я.- Так?
        - Так…- и снова посыпались ругательства, уже на русском.
        - А это кто?
        Кроме слова «поц» я ничего не разобрал, но понял, что Михельсон этих людей недолюбливает…
        - Ты что, должен им деньги?
        - Развяжите, я этих…
        - Сейчас развяжу. Отвечай. Кто это?!
        - Я их не знаю! Они ворвались ко мне, требовали денег!
        - Денег? И ты не дал?
        - У меня их нет!
        - Заметно…
        - Развяжите! Вы русский?
        - Русский, русский. А ты - нет. И у меня к тебе есть парочка вопросов. Кто такой Рахья Латиф, отвечай?!
        По метнувшемуся в глазах испугу понял - знает. Помнит о нем, это не обычный клиент с улицы.
        - Отвечай! Иначе я уйду!
        По багровой роже адвоката я понял, что с ним делали эти заплечных дел мастера из армии. Рядом валялся пакет из прочной пленки, его надевают на голову и душат, пока ты не заговоришь. Не остается никаких следов, идеальная пытка - не то что электроток или простое избиение. Так можно свести человека с ума - нужно знать меру и продержать пакет на голове ровно столько, чтобы от недостатка кислорода начали погибать клетки мозга, но человек при этом был бы жив. Есть и такие мастера.
        - Ты не можешь бросить меня! Это бандиты!- Михельсон снова перешел на «ты».
        - Не думаю. Они из армии, и у них есть к тебе вопросы. Если не ответишь на мои, вопросы будут задавать они.
        - Они бандиты.
        Я отступил на шаг, потом еще.
        - Господа, можете приступать. Этот парень не желает сотрудничать.
        Негр глянул на меня, а я на него - и мы поняли друг друга без слов. Мы теперь временные, но союзники, ему тоже нужна эта информация, равно как мне. Когда мы ее получим, начнем разбираться друг с другом, но пока надо разобраться с этой жирной тушей.
        Негр сделал шаг вперед. Я - шаг назад.
        - Скажу!!! Скажу! Скажу, будьте вы все прокляты!
        - Так говори!
        - Это… Это…
        - Кто заплатил?! Кто?!
        Михельсон заговорил.
        ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
        НЬЮ-ЙОРК, ОФИС АТОГ
        Збораван, мрачнее тучи, зашел в зал для совещаний, где мы все собрались в ожидании результатов, шваркнул папкой по столу. Мантино подтолкнул в сторону своего начальника кружку с кофе, тот подхватил ее и выпил - одним глотком.
        - Михельсон подал жалобу…- ни к кому конкретно не обращаясь, сказал он.
        - Это в субботу, что ли?- недоверчиво спросил МакДугал.
        - В субботу, в субботу… Снял побои в госпитале и…
        - Сэр, мы его пальцем не касались…- вставила Марианна.
        - В Михельсоне дерьма хватит на всех, и это всем известно. Он сказал, что сотрудники ФБР, которые ворвались в дом, чтобы освободить его, подвергли его психологическим пыткам и угрожали сделать женщиной, если он не заговорит.
        Пресвятой Господь…
        - Сэр, клянусь честью, этого не было,- заверил я.
        - Да верю, верю…- досадливо проронил Збораван,- полгорода знает этого жирдяя как диспетчера. Он лучший друг всех судей, оказывает им услуги, каким-то образом передает подношения. Без него суды Нью-Йорка перестанут работать. Этого сукина сына избили? Избили. Был там сотрудник ФБР? Был. Вот и все, что интересует публику - завтра все это дерьмо польется в газеты.
        - Там были и другие типы,- заметил я.
        - Пнут ту задницу, до которой легче дотянуться,- отмахнулся Збораван,- а эта задница наша, господа. Правозащитники и так нас любят, как крыса - яд. Хорошо, работаем с тем, что есть, все равно - не исправишь. Компания, которую назвал Михельсон,- это почтовый ящик, не более. За ней ничего нет. Мы уже получили разрешение ознакомиться с ее документацией и завтра будем на месте с самого утра. Уверен, что этот след приведет нас в конечном итоге - к офшору. Все, господа…
        - А полицейская работа,- спросила Марианна,- как продвигается она?
        - Хреново,- ответил за начальника МакДугал,- есть несколько зацепок, мы проверили сегодня три. За двумя - пустота, за третьим - гараж с крадеными тачками и кучей нелегальных стволов. Все!
        Бомба могла быть уже здесь.
        - Сэр, что с теми парнями, которых мы доставили?- спросил я.
        - Оба молчат. Один - совсем, другой дважды повторил, что ему нужен телефон. На этом - все.
        - Основание для их задержания есть?
        - Теперь мы имеем право задерживать по своему усмотрению…- вздохнул Збораван,- вот только толку от этого… Думаю, завтра их придется выпускать.
        Я был удивлен, что их не вытащили сегодня. Видимо, что-то нарушилось в цепочке, по которой передавалась информация. Около здания должны были находиться их люди, они не могли не видеть машины и надписи ФБР на них.
        - Сэр, разрешите мне поговорить с ними?
        Збораван уставился на меня.
        - Зачем?
        - Отличная идея,- вдруг сказал Коэн, потирая красные от усталости глаза. До этого момента он сидел молча. Бонверит вообще отсутствовал.
        - Что это даст?
        - Не узнаем, пока не попробуем,- ответил разведчик,- хуже все равно не будет.
        Типично русский стиль мышления. Все-таки здесь разведку хорошо готовят. АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ центр, чтоб его… не удивлюсь, если этот парень несколько лет проработал в посольстве у нас.
        Комнаты для допросов в АТОГ уже оборудовали - высокотехнологичные, новенькие. Три камеры в ряд, в каждой - стол, три стула, все привинчено к полу. Стены из какого-то мягкого, пружинящего материала, гасящего звук. Столы большие, массивные - и я предполагал, что где-то в столешницу вделана потайная кнопка, и если ее нажать - происходящее здесь начнет транслироваться в любой из кабинетов или в соседнюю камеру. Очень удобно, если нужно расколоть группу подозреваемых.
        Негр сидел в средней, его не приковали наручниками к стулу, потому что в этом не было нужды, у него даже не отняли очки, хотя по правилам должны были это сделать. Он не ерзал на стуле, не изучал камеру - я какое-то время смотрел на него через прозрачную стену. Он просто сидел и ждал…
        - Принес…
        Я обернулся. Мантино стоял рядом, протягивая мне большую коробку, в которой должна была находиться продукция близлежащей пиццерии.
        Протягивая мне коробку, Мантино понимающе ухмыльнулся.
        - Старый трюк. Не думаю, что он на него купится.
        Я взял коробку, вместе с ней вошел в камеру. Дверь бесшумно закрылась за мной - здесь замки приводились в действие электричеством.
        Улыбнувшись, я поставил коробку на стол и открыл ее. Пицца была уже разрезана на восемь аккуратных частей, от нее исходил аромат грибов и специй. Еще горячая…
        - Угощайся…- сказал я, сев на стул напротив.
        Негр посмотрел на меня, усмехнулся, но к пицце не притронулся. Глупо было бы ждать обратное.
        - Как знаешь.
        Я взял кусок пиццы и откусил от него. В Санкт-Петербурге тоже есть пиццерии, но они считаются заведениями более высокого пошиба, чем здесь, и пиццу там готовят не коробочную на вынос, а настоящую, на дровяной печи. Но и эта - хороша, испортить пиццу почти невозможно, если только не остудить.
        Вкусно, в общем.
        - Тебе нужен телефонный звонок?- спросил я, вытирая пальцы салфеткой.
        Негр снова посмотрел на меня.
        - Да, сэр.
        - Хорошо.- Я достал мобильный телефон и положил перед ним.- Один звонок за мой счет в обмен на ответ на один мой вопрос. Как твое имя? Мне без разницы, можешь назвать любое, хоть вымышленное.
        - Дункан, сэр. Мое имя - Дункан.
        - Хорошо, Дункан. Звони.
        Дункан покосился на лежащий перед ним аппарат, в то время как я взялся за второй кусок пиццы.
        - Тайна переговоров соблюдается?- спросил он.
        - А сам как думаешь?- вопросом на вопрос ответил я.
        Телефон остался лежать на столе.
        - Дункан, ты можешь съесть всю оставшуюся пиццу и при этом не ответить ни на один мой вопрос,- сказал я.- Что тебе мешает это сделать? Это всего лишь пицца. Я голоден и решил подкрепиться. А ты что - не голоден?
        Помедлив, Дункан все-таки взял кусок и себе, потом еще один. Пока я не торопясь доедал второй, он съел три, видимо, и в самом деле проголодался.
        - Думаю, остатки стоит отослать твоему молчаливому напарнику,- сказал я,- ему тоже приходится несладко. Вы и в самом деле начали бы в нас стрелять? Или это была просто неудачная шутка?
        Дункан мрачно посмотрел на меня.
        - Парень, это не шутки. Я не знаю, кто ты и как здесь оказался, но это совсем не шутки, и вы можете сильно пожалеть о том, что сейчас делаете.
        - Кто я? То имя, которое я назвал,- мое настоящее. Я направлен сюда правительством Российской Империи, чтобы предотвратить взрыв ядерного взрывного устройства у вас в стране. Это я и собираюсь сделать.
        - Если ты и впрямь хочешь это сделать, парень, освободи меня и моих людей.
        - Ты знаешь, куда тебя привезли?- снова вопросом на вопрос ответил я.- Это АТОГ. Антитеррористическая оперативная группа. Здесь собрались гражданские, которые, как только начинает припекать задницу, начинают громко орать и звать таких, как ты и я, чтобы их защитили. А потом они обвиняют нас во всех смертных грехах. Так?
        Негр помедлил с ответом.
        - Ты русский?
        - Да.
        - С флота?
        - Да.
        - Я тебе не верю.
        Я достал паспорт, положил перед ним. На обложке гордо красовался двуглавый орел, тисненный золотом.
        - Открой, посмотри.
        - Пальцы жирные…
        Я убрал паспорт обратно в карман.
        - Я знаю правила. Какое бы дерьмо ни происходило - это наше дерьмо, и с ним должны разобраться мы сами. У нас - так же. Ты можешь сидеть здесь до скончания века, потому что PATRIOT Act теперь разрешает держать людей в камере сколь угодно долго, без предъявления обвинений, по одним лишь подозрениям. Только боюсь, что скончание века наступит быстрее, чем мы рассчитываем. И своим молчанием ты докажешь только одно - что ты полный, законченный идиот.
        Я закрыл коробку с пиццей, взял ее под мышку.
        - Счастливо оставаться. Надумаешь заговорить или захочешь еще пиццы - зови!
        - Стой!- раздалось у меня за спиной, когда уже щелкнул электрозамок.
        Я махнул рукой, чтобы закрыли снова, вернулся за стол.
        - Поговорим?
        - Поговорим,- спокойно сказал Дункан,- я майор армии САСШ. Спецподразделение.
        - Какое именно?
        - На данный момент приписан к штабной роте семьдесят пятого полка.
        - Рейнджеры.
        - Они самые.
        - А остальные кто?
        - Военные полицейские. Из моих здесь только Джим, остальных мы взяли в Форт-Драме, когда прибыли сюда.
        - Почему вы прибыли к Михельсону? Вы понимаете, что совершенное вами - уголовно наказуемо?
        - Бога ради… Эту работу нельзя делать в белых перчатках.
        - Закон написан не для того, чтобы каждый толковал его по своему личному усмотрению,- сказал я, рассчитывая нащупать здесь болевую точку. И нащупал. Глаза негра сузились, он заговорил отрывисто и зло:
        - Два года назад несколько моих парней в Мексике попали в засаду. Это произошло потому, что проклятое СРС не выполнило свою домашнюю работу. Знаешь, что с ними сделали? Жаркое. Берется бочка, туда сажают связанного человека и подливают дизельного топлива. Немного, чтобы горело кое-как. Потом еще и еще. Понял? Когда достаешь человека из такой бочки, то чаще всего остается только часть торса и голова, остальное превращается в уголь.
        - Тогда послушай меня, сукин ты сын. Несколько лет назад я оказался в городе, который называется Бейрут. И который вы, на пару с проклятыми британцами, решили у нас отнять. Знаешь, как это бывает? Ползешь по коридору и чувствуешь что-то мягкое. Смотришь - рука. Тянешь ее на себя, она поддается и видишь, что здесь только одна рука, а больше ничего нет. Или дети. Аллахакбары проклятые убивали детей, им нравилось убивать детей, потому что те не могли оказать сопротивления. Они убивали детей, чтобы мы устрашились и больше никогда сюда не вернулись. А иногда и мы их убивали, потому что, когда обстрел начинается, там не разберешь, целые дома рушатся. Got it, mother fucker?[47 - Дословно: дошло, сукин сын?]
        Негр покачал головой.
        - Парень, я хотел бы тебе поверить, но не имею права.
        - Пока мы здесь сидим, где-то тикают часы. Ты это понимаешь?
        За спиной щелкнул замок - почему-то у меня этот звук вызвал такие же ощущения, как звук передернутого автоматного затвора. В кабинет сунулся Збораван.
        - На минуточку…
        Я вышел, захлопнул за собой дверь.
        - Новости?
        - Еще какие. К нам прибыли люди, у них на руках предписание федерального судьи об освобождении этих двух типов.
        - Что за судья?- спросил я, хотя не знал лично ни одного федерального судью в радиусе тысячи миль отсюда.
        - Федеральный судья Джек А.Стоувер. Между нами - именно к этому судье частенько попадают самые щекотливые дела.
        Я лихорадочно думал.
        - Мы обязаны их освободить?
        - Немедленно.
        - А на кого выписано постановление?
        - Некие Дункан Тигер и Джим Донахью.
        - Первое имя больше похоже на кличку или оперативный псевдоним.
        - Да, но мы все равно должны их освободить.
        Я усмехнулся. Иногда нужно немного цинизма, и как раз в этот момент я придумал, как его проявить.
        - Сэр, а кто такие Дункан Тигер и Джим Донахью? Вы их знаете? Лично я - нет. Они не представились, мы сняли с них отпечатки, пока на них, как я предполагаю, ничего не пришло, что помогло бы опознать их. Пока что у нас два Джона Доу. Документов нет - значит, мы выпустим их только тогда, когда федеральный судья Стоувер выпишет предписание на двух Джонов Доу, не так ли, сэр?
        Збораван подозрительно смотрел на меня.
        - Ты чертовски хитрый русский сукин сын,- наконец сказал он,- а я могу получить весьма неприятную запись в личное дело. Но черт меня возьми, если я позволю этим дружным с судьями ублюдкам поиметь меня. Так и сделаем…
        24 АВГУСТА 2002 ГОДА
        ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
        950 ПЕНСИЛЬВАНИЯ-АВЕНЮ, ФЕДЕРАЛЬНОЕ ЗДАНИЕ
        ОФИС ГЕНЕРАЛЬНОГО АТТОРНЕЯ САСШ
        Все-таки в Североамериканских соединенных штатах есть закон. И это радует…
        Почти два дня «активной» работы не принесли ничего, кроме дурацкого противостояния перед стенами АТОГ - не знаю, как остальные, но лично я чувствовал себя не в своей тарелке. Все дело было в том, что пока мы мерились… силой бюрократического влияния, где-то вполне могли тикать часы. Это самое страшное, этого боятся все спецслужбы мира. Большой транспортный контейнер, отправленный в другую часть света, арендованный бокс или гараж на окраине крупного города, большой трейлер или фура.
        И города нет…
        Собственно говоря, задействовав свое влияние, немалое влияние антитеррористического центра, который выходил, по сути, на министра безопасности Родины и советника президента САСШ по вопросам национальной безопасности, мы попытались понять, кого наш противник выложит на стол в противовес. Вместо этого из офиса министра безопасности Родины пришло категорическое требование передать наших пленников прибывшим за ними лицам. Тогда был задействован вариант номер два - хорошо, что в АТОГ собраны самые разные люди и у них со времен оных остались старые связи. Сделали мы вот что - отдав пленников, мы «дали ход» делу по нападению на адвоката Михельсона, потребовав разбирательства - в нашем понимании, те, кто забрал у нас пленников, меньше всего этого хотели, и именно поэтому мы должны были играть против них, причинять неудобства и беспокойство. Результатом стало требование немедленно прибыть в Вашингтон, в министерство юстиции САСШ, играющее в САСШ примерно такую же роль, как Генеральная прокуратура у нас.
        До Вашингтона добрались на вертолете, благо в распоряжение АТОГ были выделены вертолеты национальной гвардии, старые добрые «Белл-412». Добираться на них было куда приятнее, чем париться на выезде в пробках, в которых можно провести и по нескольку часов. Когда летели, как раз такие пробки мы и видели, длина их была не менее шести-семи миль.
        Министерство (правильнее, департамент, но я буду называть привычнее - а так в САСШ в основном департаменты вместо министерств и секретари вместо министров) юстиции САСШ располагалось в старом квадратном здании на углу Пенсильвания-авеню, в нем не было подземной стоянки, как в новых федеральных зданиях, и припарковать рядом с ним машину было почти невозможно: пришлось оставить машину чуть ли не за полмили и идти пешком. Здание с виду было обычным - стены светло-желтого оттенка, длинный ряд окон - необычно выглядели только четыре колонны на фасаде, да еще не симметричные, сдвинутые в сторону от центра фасада и начинающиеся примерно на уровне второго этажа - или первого, потому что здесь первый этаж это ground floor, земляной этаж. В Вашингтоне, в роли туриста, я никогда не был, если не считать мое пребывание в Бетезде, в госпитале ВМФ, в качестве пациента, это совсем близко от Вашингтона, но из того, что я увидел, пока мы добирались до минюста, сделал вывод, что Вашингтону далеко в архитектурном плане до любого европейского города, не говоря уж о столичном. Архитектурный стиль здесь примитивный и
неопределенный, этакая эклектика.
        В здание минюста мы входили через боковую дверь, там есть такая - само здание не квадратное, а видимо, подстроено под очертания улицы, там несколько дверей, и одна из них как бы в торце, массивная, высотой футов восемь. Как я понял - служебный вход, через него мы и вошли…
        Внутри - длинные, застеленные ковровыми дорожками коридоры, бесконечные ряды дверей, жуткая духота. Здание старое, поэтому систем вентиляции нет и лестниц, по которым можно подняться с этажа на этаж, мало, а на них - постоянное столпотворение. Озабоченный взгляд и костюмы за пятьсот долларов минимум - значит, лоббисты и адвокаты. Самый загруженный - конечно же, антимонопольный отдел, там буквально косяками стоят, потеют, с ноги на ногу переминаются, но стоят…
        Меня завели в какую-то небольшую, прилично обставленную комнатушку и оставили наедине со своими мыслями и старым кофейным аппаратом. Кофе к вашим услугам, сэр, если вы настолько сошли с ума, чтобы пить этот кофе, больше похожий на грязную воду, и зарабатывать себе язву желудка. Я наскоро огляделся - по виду камер здесь не было, но микрофоны наверняка есть, да и камеры сейчас такие, что сразу и не опознаешь. Картины еще тут, одна какое-то сражение изображает, вероятно, времен гражданской войны. Последняя война, которая протекала на территории САСШ, этим они сильно отличаются от Европы, которая, за исключением последнего времени, просто утопала в крови. Если бы не было ядерного оружия, весь мир давно бы взорвался, потому что нерешенных проблем очень много. И нас слишком много на этой проклятой планете, нам просто не хватает места - и мы воюем.
        Стоп…
        А разве во времена Рима нас было столько же? Целые континенты были не открыты и полупусты - и все равно воевали, лили кровь. А теперь пришло новое время - время безумцев с атомной бомбой, которые могут достать тебя даже из могилы…
        Эх, шахиншах Хосейни, как же вас все недооценили… И я в том числе. Самое главное - ради чего все это было? Ради того, чтобы погибнуть на площади, разорванным осколочно-фугасным танковым снарядом? Ради чего вы вскармливали и лелеяли новую орду - ради того, чтобы стать ее первой жертвой? Неужели вы и в самом деле верили в грозные пророчества и надеялись завоевать весь мир?
        Бог вам судья. Аллах… или как бы он ни назывался…
        А у меня ничего нет. Только следы, ведущие в никуда. Только обрывки информации и отчетливое понимание, что ничего еще не закончилось, что все - только начинается. Странно, мы спасаем, по сути, недругов, если и не врагов, то точно недругов - ради того, чтобы сохранить мир на земле, тот самый мир, который многих не устраивает. Мы спасаем недругов ради самих себя.
        Погруженный в свои невеселые мысли, я сразу не заметил и не отреагировал на то, как дверь открылась…
        Вошли двое, одного из них я где-то видел. Первый - лет пятидесяти, ростом примерно с меня, проницательные глаза много повидавшего человека. Второй - моего возраста, лысый, невысокий, рукава пиджака, протершиеся от бюрократических баталий за столом. Раньше для таких людей выпускали нарукавники, но сейчас это не принято.
        Не зная, что делать, я встал.
        - Присаживайтесь…- устало проронил первый,- времени у нас немного. Я генеральный атторней САСШ Гай Дэвидсон, рядом со мной начальник управления внутреннего взаимодействия Август Фрей. Мы хотели бы провести с вами некоторую… беседу. Прежде всего, вас не затруднит назвать ваше имя?
        - Александр Воронцов,- представился я так, как было принято представляться здесь, без отчества.
        - Это ваше настоящее имя?
        - Сударь, вы полагаете, что мне есть смысл представляться ненастоящим?- Я полез в карман за документами, генеральный атторней махнул рукой.
        - Не нужно. Просто я обязан задать этот вопрос для протокола, это необходимо. Я прошу у вас разрешения использовать в нашей беседе звукозаписывающую аппаратуру, вы не против?
        - Нет, не против.
        Фрей, пристроившийся с угла стола - типичный прием полицейского,- выложил на стол небольшой диктофон.
        - Для начала давайте определим характер нашей беседы. Вы не являетесь североамериканским гражданином, однако являетесь совершеннолетним и дееспособным лицом и согласно законодательству нашей страны можете свидетельствовать в суде. Вы готовы принести присягу в том, что будете говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?
        - Нет, сэр. Я офицер флота и в этом качестве давал присягу Его Императорскому Величеству. Никакой другой присяги, тем более представителю иностранного государства, я давать не имею права…
        Генеральный атторней поморщился.
        - Но вы же можете свидетельствовать в российском суде? Разве там не дают подобную присягу, садясь на место свидетеля?
        - Сэр, если вы желаете, чтобы я дал присягу, вам следует обратиться с запросом в российское посольство. Учитывая мой статус, разрешение на то, чтобы свидетельствовать под присягой, должны дать военный министр и министр иностранных дел, а при даче официальных показаний должны присутствовать, как минимум, сотрудник российского посольства и офицер флота, отвечающий за безопасность и неразглашение информации. Скорее всего - при допросе должен присутствовать еще и адвокат, сэр.
        При слове «адвокат» Дэвидсон скривился еще больше.
        - Хорошо. Но, по крайней мере, вы можете просто пообещать говорить правду?
        - Да, сэр, могу. Но в таком случае я требую передать мне копию записи, которая будет сделана здесь, и оставляю за собой право отказаться от ответа на любой заданный мне вопрос без объяснения причин отказа.
        Генеральный атторней кивнул, соглашаясь с условиями, передвинул диктофон так, чтобы он лежал на равном расстоянии между ним и мной.
        - Итак, сегодня двадцать четвертое августа две тысячи второго года, четырнадцать часов одиннадцать минут по восточному поясному времени, офис триста одиннадцать, здание департамента юстиции по адресу Пенсильвания-авеню, 950, Вашингтон, округ Колумбия. Я, генеральный атторней САСШ Гай Дэвидсон, в присутствии начальника управления внутреннего взаимодействия Августа Фрея веду опрос контр-адмирала Российского флота Воронцова Александра с целью установления фактов, имеющих отношение к угрозе национальной безопасности САСШ. С целью контроля разговор записывается на цифровой диктофон. Прежде всего, давайте повторим на диктофон - ваше имя, сэр - Александр Воронцов и вы контр-адмирал Российского флота?
        - Правильнее будет - Флота его Императорского Величества Николая Третьего. В остальном все верно.
        - Сэр, это ваши настоящее имя и должность?
        - Да…- Я начал раздражаться.
        - Вы обещаете говорить правду?
        - Да, сэр, с теми оговорками, которые были сделаны мною ранее.
        - Хорошо. Вы въехали в САСШ легально?
        - Полагаю, что да, у меня дипломатический паспорт, и я могу проходить через зеленый коридор таможни, не ставя никаких отметок.
        - Вы являетесь представителем Российской Империи?
        - Сэр, любой дипломат является представителем Российской Империи.
        - В настоящее время вы находитесь на дипломатической службе?
        Интересный вопрос.
        - Полагаю, что да.
        - Сэр, вы не могли бы уточнить свой ответ на последний вопрос?
        - До недавнего времени я являлся послом Его Императорского Величества при дворе шахиншаха Персидского. Потом я вместе с иными лицами был эвакуирован из Тегерана в связи с известными событиями, но от исполнения обязанностей посла меня никто не освобождал, и следовательно, я могу считать себя лицом, находящимся на дипломатической службе.
        - Хорошо, сэр, мы вас поняли. Могу ли я утверждать, сэр, что вы являетесь посланником Императора России Николая Третьего?
        - Нет, сэр, потому что никто не давал мне таких полномочий.
        - Хорошо. Каким образом вы въехали в САСШ?
        - Через Сальвадор.
        - Откуда вы прибыли в Сальвадор?
        - Из Берна, в Берн я прибыл из Санкт-Петербурга.
        - В Сальвадоре вы пытались установить контакт с сотрудниками североамериканских правительственных структур?
        - Да.
        - С кем именно?
        - Марианна Эрнандес, сотрудник посольства САСШ, советник.
        - Почему именно с ней, сэр?
        - Мы знакомы лично.
        - Уточните, когда и при каких обстоятельствах произошло знакомство.
        - В Лондоне, в девяносто шестом году. На тот момент мисс Эрнандес работала в Секретной службе САСШ и занималась охраной президента.
        - В каком качестве там находились вы?
        - Сэр, я не могу ответить на этот вопрос.
        - Нам известно, что вы в тот момент были сотрудником российской разведки. Вы по-прежнему им являетесь?- резко спросил Фрей.
        Добрый полицейский - злой полицейский. Знакомая картина.
        - Сэр, я не могу ответить на этот вопрос. Могу сказать только то, что с моей помощью мисс Эрнандес удалось предотвратить убийство вашего президента.
        - Сэр…
        Взмахом руки генеральный атторней САСШ остановил своего не в меру разошедшегося подчиненного.
        - Господин Воронцов, нам известно, что вы приняли немалое участие в судьбе нашего президента, были тяжело ранены при задержании покушавшегося на жизнь президента террориста и долгое время проходили лечение в Бетезде. Мне даже известно, что вы отказались от награды. Только это заставляет меня воздерживаться от предъявления вам уголовных обвинений. Потому что закон вы нарушили - будучи российским агентом, вы обязаны были зарегистрироваться в таком качестве в министерстве юстиции.
        - Сэр, позвольте заметить, что у меня имеется в наличии дипломатический паспорт, а я что-то не знаю о том, что сотрудники посольства обязаны регистрироваться в минюсте.
        - Сэр, вы хотите сказать, что вы прибыли сюда в качестве сотрудника российского посольства?
        - Именно это я скажу в суде.
        Генеральный атторней какое-то время раздумывал молча, потом кивнул, признавая во мне достойного противника.
        - Хорошо. Вы имеете какое-либо отношение к российской разведке сейчас?
        - Сэр, на этот вопрос я так же не могу ответить.
        Потому что не знаю ответа - достойный повод не отвечать.
        - Вы прибыли сюда с намерением нанести вред Североамериканским соединенным штатам?- в лоб спросил меня Фрей.
        - Нет.
        - Вы владеете информацией, имеющей отношение к национальной безопасности Североамериканских соединенных штатов?
        - Да.
        - Вы вышли на контакт с лицами, работающими на правительство САСШ с тем, чтобы передать эту информацию?
        - Да.
        - Вы можете сообщить ее нам?
        - Да, сэр, могу. Если вы те, за кого себя выдаете.
        Генеральный прокурор уже с явным раздражением достал свое удостоверение - оно у него выглядело как пластиковая карточка,- перебросил его мне.
        - Мы вас слушаем, господин Воронцов.
        - Информация заключается в том, господа, что у нас есть серьезные основания полагать, что лица, имеющие отношение к террористическим организациям, проповедующим агрессивный ислам, ввезли на территорию Североамериканских соединенных штатов одно или несколько ядерных взрывных устройств с намерением совершить с их помощью террористические акты на территории САСШ. Это все, что мы имеем вам сообщить.
        - Мы - это кто?- сразу спросил Фрей.
        - Мы - это Морской Генеральный штаб Российской Империи,- отговорился я,- получилось так, что эта информация попала к нам.
        - Передача нам этой информации санкционирована властями Российской Империи?
        - Да, иначе бы меня здесь не было.
        - Почему именно вам поручили передать эту информацию?
        - Я вызвался добровольцем.
        - Эти ядерные взрывные устройства были похищены с ваших складов? Они принадлежали вам, военным структурам Российской Империи?
        - Нет, это самодельные устройства.
        - Каким образом вам стала известна эта информация?
        - Сэр, на этот вопрос я также не могу ответить.
        Генеральный атторней покачал головой, пододвинул к себе диктофон.
        - Запись прерывается по техническим причинам, четырнадцать двадцать одна. Вы понимаете, сэр, что у нас нет ни малейшего основания вам верить?
        Еще бы…
        - Да, я это понимаю.
        - Поставьте себя на мое место, заметьте - именно на мое, я не буду говорить в целом. Только что я едва ли не час был вынужден выслушивать густо пересыпанные ложью препирательства двух организаций, у каждой из которых в обязанности входит борьба с террористическими проявлениями - это при том, что дело очень скользкое. Некий Борух Михельсон, адвокат из Нью-Йорка, подал жалобу на то, что неизвестные лица ворвались к нему в дом, ударили по голове, пытали его электротоком, угрожали утопить. Потом в дом опять-таки без приглашения вошли сотрудники ФБР, но вместо того, чтобы освободить его и арестовать злодеев, стали угрожать ему оружием и требовать информации, при этом также пригрозив изнасиловать его. Один из сотрудников ФБР по его описанию, подозрительно похож на вас…
        Мне это надоело.
        - Разрешите, сэр. Что касается Боруха Михельсона - позвольте отметить, что я был в том доме, и не только был, но и помог мисс Эрнандес произвести арест вломившихся к нему в дом неизвестных. Эти неизвестные пробыли в офисе АТОГ около двух суток, а потом их увезли согласно предписанию, выданному федеральным судьей. Я не знаю, что написал в жалобе Михельсон, но сотрудники ФБР и АТОГ не только не угрожали сделать его женщиной, но и спасли от настоящих преступников, чему я был свидетелем.
        - Что вы делали десятого сентября прошлого года?- внезапно спросил Дэвидсон.
        - Не помню.
        Я и правда не помнил. Тогда в Санкт-Петербурге был полный бардак, все готовились к переезду двора в Константинополь, шумели последние летние балы, и мало кто из дворян смог бы точно вспомнить, что он делал в этот день год назад.
        - А я помню… Это было чертовски хорошее утро, господин Воронцов. Я проснулся, позавтракал диетическими хлопьями и молоком с пониженной жирностью, потому что проклятые врачи больше не разрешают мне есть нормальные хлопья и пить нормальное молоко, а не эту крашеную водицу. Потом я взял документы - с утра было несколько совещаний, а документы я всегда к ним готовлю с вечера - и поехал на работу, стараясь успеть, пока пробки не закупорят кольцевую. Приехав в министерство, я собрал специалистов, и мы начали думать относительно того, нельзя ли предъявить уголовные обвинения нескольким не чистым на руку дельцам, изрядно нагревшим руки на лихорадке доткомов[48 - ЛИХОРАДКА ДОТКОМОВ - была и в нашем мире на рубеже тысячелетий. В конце девяностых на биржу полезли тучи высокотехнологичных компаний, связанных прежде всего с Интернетом. Спекулянты начали раскручивать брэнд «новая экономика», а люди стали вкладывать деньги, даже не замечая того факта, что биржевая стоимость некоторых компаний равна их столетней прибыли. Потом все это рухнуло, а индекс высокотехнологичных компаний NASDAQ за год упал в цене в пять
раз. В том мире в России эта биржевая лихорадка тоже была отмечена, но в гораздо меньших масштабах, чем в САСШ, в связи с ограничениями на дробление контрольного пакета акций предприятия.]. А потом ко мне в кабинет ворвались полицейские, охранявшие меня, и заявили, что по Нью-Йорку нанесен удар. Помню, я тогда сильно разозлился и сказал - какой еще, ко всем чертям, удар, а они ответили - сэр, включите телевизор, и вы все увидите! Я включил - и мы увидели, как от «близнецов»[49 - БЛИЗНЕЦЫ - здания ВТЦ.] поднимаются столбы дыма, черт, это были такие столбы дыма, что они поднимались до самого неба. А потом сказали, что горит Пентагон и надо эвакуироваться ко всем чертям, пока террористы не нанесли удар по Белому дому, по Капитолию или, чего доброго, по атомной электростанции. Мы начали сматывать удочки на машинах, а многие в Нью-Йорке сматывались пешком. Это был настоящий исход, мистер Воронцов, исход из подвергшегося внезапной, жестокой и ничем не спровоцированной атаке города. Если вы думаете, что я выложил все это вам, чтобы вызвать в вас чувство стыда и желание сотрудничать, вы ошибаетесь. Кто-то
сказал, что после 9/10 мы никогда не станем такими, как были прежде - и это так. Мы перерождаемся, господин Воронцов, и я вижу это своими собственными глазами, и не только вижу, но и перерождаюсь сам. Когда я учился в Гарвардской школе права, я думал, что права человека, права личности священны, и никакая государственная необходимость не может оправдать их нарушения. Сегодня я выслушиваю историю о том, как известного адвоката привязали к стулу и пытали током, чтобы получить ответ на заданные вопросы - и странным образом, во мне это не вызывает гнева и желания наказать негодяев. Мне не нравится то, во что я превратился, господин Воронцов, и мне не нравится то, во что превратилась наша страна. Но она, по моему мнению, все же имеет свои хорошие стороны, североамериканцы остаются североамериканцами. И одна из наших хороших сторон заключается в том, что мы не любим играть в тайные игры. Мы осуждаем тайные игры и тайную политику, и хотя есть люди, для которых это - жизнь, большинство североамериканцев не таковы, нам нужны простые, честные и понятные правила игры. Если вы действительно хотите нам помочь,
господин Воронцов, я бы попросил вас выложить карты на стол. Если же нет - боюсь, я буду вынужден попросить вас немедленно покинуть мою страну. Справимся сами.
        Как ни странно, когда я отправлялся сюда, никто не оговаривал, какую информацию я могу раскрывать, а какую - нет. Я просто дал в свое время стандартную подписку о неразглашении, и когда меня «принимали» в МИД, в числе прочего я дал еще одну расписку, более подробную. Но любое элитарное государство строится на том, что элита знает, что нужно делать, и делает это, и брать на каждый случай расписку о неразглашении - значит серьезно оскорбить дворянина. Теперь решение предстояло принять мне - какую часть информации следует выдать, какую приберечь и чем это может закончиться. Самый главный риск - я не был уверен в том, кто сидит передо мной и на какой стороне он играет. Наивные люди думают, что разведка знает все и про всех, но на самом деле это не так. Ни одной из российских разведслужб, например, так и не удалось точно установить, кто на самом деле был организатором событий 9/10 и что хотели этим сказать террористы, направляя огромный самолет на переполненное людьми здание. Любой террористический акт - это, прежде всего, вызов, и совершающий теракт террорист хочет что-то поведать всему миру. События
9/10 были страшны тем, что как раз мотив-то и не удалось установить. Что же касается версии, что это подстроили сами североамериканские власти, она не выдерживала никакой критики. За редким исключением американцы органически неспособны к тайной деятельности, и если кто-нибудь задумал бы такое, никакие расписки, никакое ограничение круга посвященных лиц не защитило бы информацию, как мешок не может защитить шило. Единственно, что мы знали точно - мы это не делали.
        - Сэр, я бы хотел, чтобы диктофон оставался выключенным.
        - Это возможно.
        - Тогда я расскажу вам интересную и занимательную сказку. Есть такой сборник восточных сказок - «Тысяча и одна ночь», так вот эта сказка туда не вошла, потому что если рассказать ее даже взрослому человеку, он потом не сможет уснуть. Итак, в одном восточном государстве правил жестокий и коварный правитель, назовем его… ну, скажем, Халифом. И было у него два сына - старший и младший. Халиф не просто был жестоким - он залил страну кровью во время своего правления, и люди ненавидели его. Но Халиф был не только очень жестоким человеком, он был хитрым, циничным и дальновидным правителем. Так получилось, что в его государстве основой режима была армия, она его привела к власти - и она же его могла сбросить в любой момент, как он сам сбросил с трона своего предшественника. Он знал, что положение его весьма шаткое, он был вынужден поддерживать некое равновесие между армией, которая угнетает, и народом, который многочислен, но угнетен. В его стране было немало всякого добра, да и внешний враг ему не угрожал, потому что он вовремя заключил вассальный договор с могущественным и огромным, в десять раз
большим, чем его страна, государством, и теперь мог быть спокоен за сохранность границ. Но вот в чем дело - он хотел лично решать судьбы мира, он не хотел просто жить и царствовать в той стране, которую милостиво дал ему Аллах, он хотел царствовать над половиной мира, а возможно, и над всем миром. И он хотел уцелеть сам и передать трон своему сыну, а это было сложно сделать, в его стране за последние сто лет ни один халиф не умер своей смертью, да и он сам восседал на троне, залитом кровью предыдущего тирана. К тому же он был умным человеком и понимал, что нельзя отправляться в поход, желая захватить мир, с армией, которая спаяна круговой порукой злодеяний, и народом, который ненавидит его. Ему нужна была опора. Ему нужно было, чтобы его не боялись, а боготворили, считали живым богом и шли за ним не по велению страха, а по голосу веры, веры искренней, мистической. Он понимал и то, что люди никогда не простят ему содеянного, а армия никогда не выступит в завоевательный поход, ибо грабить собственный народ сытнее и безопаснее, чем воевать с чужим. Он долго искал выход из ситуации и наконец нашел его.
        В арабском мире существует легенда. Это легенда о Махди, сокрытом двенадцатом имаме, который придет на землю - и на ней воцарится справедливость и равенство. Корни этой легенды следует искать в положении аравийских крестьян, ибо за исключением последнего времени Восток грабили все, кто только мог, и мечта о Махди, передаваемая из уст в уста, помогала верить в лучшее, когда больше верить было не во что. В Махди верили шииты, их число составляет примерно десять процентов от численности исламской общины, уммы, но эти десять процентов постоянно подвергались унижениям и гонениям со стороны самих мусульман. Раскол в умме произошел, начиная с четвертого ее главы, имама Али, который был зверски убит в Кербеле, а вместе с ним было убито немало его сторонников. Шииты живут во всех странах, где живут мусульмане - и везде они составляют меньшинство, кроме тех мест, где правил Халиф, и соседних с ним. Долгие годы гонений заставили шиитов жить совершенно особенной жизнью - они живут сплоченными общинами, в которые не допускаются посторонние, религия разрешает им солгать любому, кто не является шиитом, и эти
люди верят в Махди, сокрытого, двенадцатого имама, эта вера сильнее всего для этих людей. На этом-то и решил сыграть халиф.
        Самого халифа звали Мохаммед, так же, как звали пророка, а его первую супругу, родившую ему двух сыновей, звали Фатима, точно так же, как звали любимую супругу пророка Мухаммеда. Своего младшего сына - неизвестно, почему именно младшего, возможно, он готовился к двум вариантам: старшего, чтобы тот занял трон, а младшего, чтобы разрушить свое государство и полмира заодно с ним, он нарек Мохаммедом, как и себя. Шииты верили в то, что восставшего из сокрытия двенадцатого имама будут звать так же, как звали пророка. Халиф также позаботился о том, чтобы обосновать претензии на трон - не свои, как считалось ранее, а своего сына, проведя линию своего родства от Алидов, потомков того самого Али, зверски убитого четвертого имама, святого для шиитов. Пока старший сын готовился принять трон - младшего сына он отослал вместе с некоторыми верными людьми в глухие места, в пограничную с соседним государством зону, чтобы там он медленно, не сразу, но целенаправленно проповедовал, обличал режим в стране и во всем мире и становился тем самым Махди, которого все так ждали. Он ставил сразу на обоих боксеров, говоря
понятными западному человеку терминами,- и не мог проиграть.
        Понимая, что кроме сакральной нужна еще самая обыкновенная военная мощь, халиф начал искать себе союзников. Мощных, готовых бросить немалые силы на его спасение союзников, а таких немало. Он понимал, что является всего лишь вассалом могущественного господина, и этот господин не потерпит разжигаемого им пожара, а сил противостоять ему в стране, где Халиф правил,- нет. И он нашел этих союзников - далеко от его страны стоял омываемый холодными водами остров. Жившие на нем люди считали себя просвещенными мореплавателями, у них почти не было армии, но был огромный, внушающий уважение флот, были колонии, во много раз превосходившие по площади и по численности населения тот небольшой остров, и была ненависть. Лютая ненависть к стране - сеньору того халифа, ведь очень давно, во время последней большой войны, эта страна воевала против людей с острова, победила их, унизила и отняла богатые колонии. До сих пор это не давало островитянам покоя, и они готовы были сделать все что угодно, только бы причинить вред этой большой и сильной стране. Естественно, они дали приют сыну халифа в соседней стране, которая не
была их колонией, но находилась под их контролем, предоставили ему свои наработки в области контроля над сознанием людей и стали всемерно помогать Халифу в его грязных делах. Например, они тайно стали поставлять Халифу из этой соседней страны уран, это был очень хороший уран, с большим содержанием того элемента, который позволяет сделать из урана атомную бомбу. А Халиф тайно принимал этот уран, дообогащал его и делал из него оружие возмездия; оружие способно если и не установить халифат во всем мире, то защитить создаваемый им очаг заразы от того, чтобы его выжгли каленым железом. Кроме самих атомных бомб требовались еще средства их доставки к противнику, ибо никакое оружие не имеет смысла, если оно не может достичь противника - у халифа не было таких средств доставки, но у него было то, чего не было ни у кого. Армия фанатиков, готовых умереть за халифат, нажать на кнопку активации атомного детонатора и отправиться в ад вместе с десятками тысяч людей.
        Но Халиф, в неизменной хитрости и подлости своей, проиграл, он не рассчитывал, что мореплаватели поведут себя еще более подло. Он ошибался, и сильно. Чтобы привлечь мореплавателей, он пообещал им нефть, отчетливо понимая, что если сбудется все, что он задумал, то ни нефть, ни что-либо иное уже не будет иметь значения. Но и островитяне это поняли и решили сыграть в красивую и жестокую игру, принеся и Халифа, и его сыновей в жертву своим долгосрочным интересам. А интересы эти заключались в полном уничтожении страны-сеньора этого халифа, чтобы отомстить за унижения прошлого и не допустить унижений в будущем.
        Мореплаватели сказали сыну: зачем тебе отец, если есть мы? Зачем тебе брат, если есть мы? Убей их - и начинай, а мы тебе поможем. Пролей кровь, ведь ты обличаешь словами власть - так порази ее в самое сердце. Ради этого они дали ему в подчинение тысячи тысяч жестоких боевиков, которых готовили годами, чтобы бросить против ненавистной им страны, ради этого они помогли младшему сыну убить брата и отца. И кровь полилась…
        Генеральный атторней САСШ молча смотрел на меня, требуя продолжения.
        - Это вся сказка, сэр,- сказал я.
        Сложнее всего было решить - говорить ли им или не говорить, что Махди и младший принц Мохаммед - одно и то же лицо. Дело было в том, что тем самым я ослаблял свои позиции - давал североамериканцам возможность заявить, что Мохаммед является легитимным наследником престола и играть эту игру дальше. Это ослабляло наши позиции, но только на первый взгляд. Российский Император, имеющий законные сеньориальные права по отношению к персидскому престолу, теоретически имел право посадить на трон в Персии любого человека. Это никогда не практиковалось в действительности, но право такое было, и оно составляло одну из основных и неотъемлемых привилегий сеньората. Участие Мохаммеда в вооруженном мятеже и убийстве отца было вполне достаточным предлогом для того, чтобы отказать ему в наследовании престола.
        А вот североамериканцы должны будут сейчас задуматься. Нет сомнений, что они знают, по крайней мере, часть правды о происходящем, и они знали ее заранее - их корабли составляют основу десантной группировки в Индийском океане. Но разрази меня гром, если британцы сказали им всю правду. Для североамериканцев - готов поставить сторублевую ассигнацию против медяшки - будет большим сюрпризом узнать, что британцы настолько плотно контролируют вероятного наследника престола, а заодно и новоявленного пророка. Британцы вообще хитрее и североамериканцев, и мусульман-шиитов и вертят ими, как хотят, в этой игре, даже само понятие «панисламизма», принесшее столько зла в этот мир,- детище британской разведки[50 - Это так. Концепцию агрессивного панисламизма первым предложил в своих работах Уилфред Блант, один из руководителей британской разведки в 70-е годы XIX века. А британская разведка, в лице ее агента Арминиуса Вамбери, втершегося в доверие к турецким султанам, придумала концепцию «пантюркизма». Впоследствии Вамбери пробрался на Кавказ, к тому времени уже наш, и пытался создать там мюридисские
группировки.]. Но американцы, пусть они в чем-то наивны - одновременно с этим они не станут терпеть ложь. Если они узнают, что британцы им солгали и солгали по-крупному - это породит серьезное недоверие в коалиции и, возможно, даже сорвет планы совместных действий против нас.
        Остается надеяться, что слова, сказанные в этом кабинете, дойдут до нужных ушей.
        - Это весьма… яркая сказка. Яркая… В нее сложно поверить.
        - Сэр, эта сказка так же правдива, как сказка про утенка Дональда Дака. Вы же бывали в Диснейленде и видели там Дональда Дака?
        Генеральный атторней улыбнулся.
        - Увы, увы… я рос шестым ребенком в семье, и у моего отца не хватало денег на поездки в Диснейленд. Возможно, поэтому я стал самым суровым федеральным прокурором в истории этой страны. Я ни разу не здоровался в детстве с утенком Дональдом Даком.
        - Печально.
        - Да, сэр, весьма печально. Запись продолжается четырнадцать сорок одна. Российская Империя готова оказать помощь Североамериканским соединенным штатам в поиске взрывных устройств, которые, согласно вашему утверждению, переброшены на нашу территорию?
        - Да, сэр.
        - Российская Империя готова оказать помощь Североамериканским соединенным штатам в привлечении виновных к ответственности, если таковые будут найдены?
        - Сэр, на этот вопрос у меня нет ответа. Я не юрист, а такое дело, скорее всего, должен будет рассматривать непосредственно Генеральный прокурор. Могу только заметить, что Российская Империя не может выдать любого подданного его Величества для суда в другое государство, каково бы ни было обвинение. Однако, если вы передадите нам достаточные улики, свидетельствующие о виновности подданного Его Величества в каком бы то ни было преступлении, мы, вероятно, будем судить его сами вне зависимости от того, где именно произошло преступление. Хочу отметить, что все террористические преступления относятся у нас к категории особо тяжких и наказываются смертной казнью.
        - А если это будет гражданин другого государства, и он будет находиться на вашей территории?
        - Сэр, повторяю, что я не юрист и могу не разбираться в тонкостях. Если это гражданин САСШ, то мы, вероятно, выдадим его вам. Если это гражданин третьей страны - вероятно, мы выдадим его только стране, гражданином или подданным которой он является.
        - Хорошо. Перейдем ближе к делу. Вам известно, где именно находятся устройства, о которых вы говорите?
        - Нет, сэр, неизвестно.
        - Вам известно их точное число?
        - Нет, сэр, неизвестно.
        - Вам известны имена, какие-либо приметы подозреваемых?
        - Нет, сэр, неизвестны,- в третий раз ответил я.
        - Запись прерывается по техническим причинам, четырнадцать пятьдесят,- раздраженно произнес Генеральный атторней.
        Вообще-то, причину его раздражения я хорошо понимал.
        - Сказать, что я обо всем этом думаю?- спросил он, глядя на меня.
        - Прошу прощения, сэр… наверное, что-то вроде этого: «Какого хрена я сижу здесь уже битый час и трачу время на подозрительного придурка, который ничего не знает, притом что мое время стоит двести долларов в час».
        - Удивительно точное наблюдение. Только мое время, увы, не стоит и пятидесяти долларов в час, вы спутали меня с адвокатом. А в остальном - все верно. Поставьте себя на мое место. Вот я - должен разбираться во всем этом дерьме и, возможно, что-то доложить в Белый дом. Что я могу доложить? Что, по словам подозрительного русского дипломата, который совсем не выглядит как дипломат, зато чертовски похож на провокатора, кто-то, когда-то ввез в страну одно или несколько взрывных устройств. Ядерных взрывных устройств. Как думаете, что меня ждет после такого доклада?
        - Сэр, вам известно, что произошло в Бендер-Аббасе?
        - Страшная трагедия. Но я могу вам лишь посочувствовать. Тем более что Россия жестко и недвусмысленно отказалась от международной помощи и от международного урегулирования. Тон вашего отказа, озвученного МИДом, насколько мне известно, сильно напоминал, если выражаться профессиональными терминами, «угрозу, адресованную неопределенному кругу лиц».
        - Спасибо за сочувствие, сэр,- сказал я,- вы не могли бы в таком случае отпустить меня побыстрее? Или у вас еще есть вопросы?
        - Вы куда-то торопитесь, сэр?- поднял брови Фрей.
        - Тороплюсь, сэр. Тороплюсь унести ноги из этой страны, извините, сэр.
        Мне задали еще несколько вопросов, не менее глупых и неуместных в данной ситуации, потом начали оформлять протокол опроса. Оказалось, что все это время, помимо диктофона, в комнате работала специальная система, она распознавала сказанное и переносила все это в память компьютера, и не просто в память, а в форму протокола, который оставалось только распечатать и подписать. Через пару часов я убедился в том, что программа эта делала кое-что еще, о чем, по всей вероятности, в Минюсте даже не подозревали. Протокол распечатали, причем только на английском языке, я начал его читать и отмечать ошибки - все-таки машинное распознание речи пока не безупречно. Потом распечатали еще раз, я расписался, расписались все присутствующие.
        Пленку мне, естественно, забыли выдать. А я взял да и напомнил, перед тем как расписываться. Выдали.
        Остальные уже ждали в узком, совсем не приспособленном для ожидания коридорчике. Держались двумя примерно равными по численности группами, друг на друга не смотрели и не разговаривали.
        Кто там говорил про улучшение взаимодействия?
        - Все нормально?- подойдя к первой группе, где все-таки были знакомые мне люди, спросил я.
        - Более чем.- Из тона начальника отдела АТОГ я заключил, что все было более чем ненормально.
        Из Вашингтона нас должны были отправить вертолетом, он совершил посадку в Титерборо, небольшом аэропорту, в основном обслуживающем чартерные рейсы. Но до Титерборо надо было добраться, служебный транспорт нам, естественно, никто в Вашингтоне предоставлять не собирался, и оставалось поймать такси и доехать. Или спуститься в метро. Мы выбрали первое, в вашингтонском метро чего только не случается с людьми, но стоило только нам встать у края тротуара - любой североамериканский таксист на это реагирует моментально,- как возле нас затормозил совсем новый «Субурбан» черного цвета и с широкими подножками, какие обычно бывают на машинах Секретной службы.
        Поползло вниз стекло, в машине на заднем сиденье двое, с нашей стороны сидел тот, кто представился как Дункан.
        - Сэр, я попросил бы вас проехать со мной.
        Дункан обращался конкретно ко мне, и машина затормозила так, что я стоял прямо напротив ее задней дверцы.
        - Ради всего святого, вам что, недостаточно?- заговорил де Соуза, заводясь.
        Не обращая на него внимания, Дункан протянул мне визитную карточку, выглядящую очень скромно. Такие заказывают за государственный счет.
        - Вот этот джентльмен желает переговорить с вами.
        Я посмотрел на карточку. Весьма интересно. Если они не врут.
        - Я думаю, что мне стоит поехать с этими людьми,- объявил я своим собратьям по обрушившимся на мир несчастьям.- Вернусь в Нью-Йорк самостоятельно.
        Оперативники АТОГ мрачно переглянулись.
        - Все в порядке?- обеспокоенно спросила Марианна. Каждый раз, когда она так смотрела, я чувствовал себя не в своей тарелке.
        - Пока да. Запиши номер этой машины, чтобы было в порядке и впредь…
        На заднем ряду сидений «Субурбана» - хотя здесь правильнее было бы говорить не «заднем», а «среднем», потому что в «Субурбане» три ряда вполне полноценных сидений,- находились два человека, хотя могли поместиться и четыре, если без претензий. Еще двое сидели впереди, один за рулем, один развалился на переднем пассажирском. Переднее пассажирское сиденье было королевской ширины, раньше американцы вообще делали машины со сплошным диваном впереди, и там могли ехать сразу четверо.
        Тот, кто сидел на переднем пассажирском, дешевый черный костюм, витой шнур наушника, нормальная, не армейская стрижка, черные очки, сложенные и зацепленные за дужку на нагрудный карман рубашки, повернулся ко мне.
        - Сэр, у вас есть оружие?
        Я ответить не успел - вмешался Дункан:
        - Нет у него оружия. Рик, остынь!
        - Сэр, я должен проверить…
        - Нет у него оружия, сказано! Он только недавно прилетел в страну, а сейчас вышел из Минюста! Оставь его в покое.
        Пожав плечами, телохранитель отвернулся.
        Какое-то время - полчаса, не меньше - мы колесили по вашингтонским улицам. Протискиваться по ним на «Субурбане» было непростым занятием, это тебе не Нью-Йорк, где все улицы прочерчены как по линейке, но водитель был опытным и привык именно к этой машине. Потом мы съехали с дороги, по моим прикидкам - совсем недалеко от Пентагона, в городе этом я не жил, но карту запомнил и примерно представлял. Там был большой гараж, несколько этажей вверх и еще несколько вниз, такие часто строят в крупных городах САСШ, это называется «перехватывающие» гаражи, и от них, по задумке, надо было ехать общественным транспортом. Сейчас в нем было полно машин и ни одной живой души. Мы поехали по спирали вниз, на нижние этажи, я незаметно (надеюсь) посмотрел в сторону, чтобы видеть, как сидят в машине остальные. Мало ли…
        Внизу, в проезде между рядами машин, что категорически запрещено правилами парковки, стоял «Кадиллак Брогэм Лимузин» в правительственном варианте, в гражданских машинах делают фальшивые или настоящие стекла на удлиняющей машину вставке, а тут вставка глухая. Сама машина для лимузина короткая, вставка длиной всего двадцать дюймов, сам «Кадиллак» явно бронированный, за решеткой радиатора - синие и красные проблесковые фонари, на лобовом стекле - какие-то голограммы, которые сейчас используются в автоматических пропускных системах, луч лазера сканирует их и решает, перед какой машиной поднимать шлагбаум. Судя по всему - лицо, пригласившее меня на тайную встречу, решило явиться сюда лично.
        В полном молчании я толкнул дверь «Субурбана» - вышел, пошел к «Кадиллаку». Там с переднего пассажирского сиденья вылез охранник, почти точная копия того, что собирался меня обыскивать в «Субурбане», заступил мне дорогу. Я поднял руки, он обвел вокруг меня небольшим сканером, размером с два сотовых телефона, потом отступил, открыл дверцу пассажирского отсека лимузина. Я заглянул туда, прежде чем сесть,- там действительно сидел тот человек, который прислал мне визитную карточку.
        Джон Уайт. Министр безопасности Родины. Царь разведки - североамериканцы использовали русский титул «царь», чтобы подчеркнуть обширность прав и полномочий по новой должности. Один из самых опасных и осведомленных людей в САСШ.
        Что мы знали о нем? Много - и в то же время ничего. Получил образование, работал в нескольких странах - в атташате, послом. Сильно замарался в Сальвадоре. Побывал и в Мексике. Крайний республиканец. Отличное образование, работал в нефтяной отрасли. Во время президентства Фолсома-отца на дипломатической работе. Дружен с Мисли, вице-президентом страны - поэтому попал в команду, видимо, его изначально прочили на высший пост в разведке. Выборы Меллон-младший выиграл с помощью чудовищных махинаций, впервые эти махинации проводились так открыто, и впервые получилась ситуация, что североамериканским президентом стал человек, за которого отдали голосов меньше сограждан, чем за его конкурента. Все дело в коллегии выборщиков - в Североамериканских соединенных штатах люди выбирают не президента, а выборщиков, относящихся к той или иной политической партии, а выборщики уже выбирают президента. Поговаривали, что лучше бы президентом сразу выбрали Мисли, а не дурачка Фолсома.
        Но это - надводная часть айсберга. А подводная - Джон Уайт, как и Джек Мисли, относился к чрезвычайно опасной группке неоконсерваторов, многие из которых являлись сионистами, а некоторые в молодости относились к троцкистам! Крайне левые, ставшие со временем крайне правыми, как по мне, опаснее людей нет. Троцкизм - смертельно опасная идеология, зовущая к мировой революции, к бесчинствам, к мировому пожару, она еще опаснее большевизма. В тридцатые-сороковые годы троцкисты в этой стране часто просто пропадали без вести, и никто, ни один человек не посмел потом плюнуть на могилу Гувера за это. Джон Эдгар Гувер и Хьюго Лонг - вот те люди, благодаря которым эта страна в те годы не рухнула в пучину второй гражданской войны и коммунистической революции, за которой неминуемо последовало бы вторжение. Троцкизм был религией молодежи, взрослея, они приходили во власть и меняли убеждения - но не методы! Саботаж, террор, диверсии - вот методы троцкистов и коммунистов.
        Вот поэтому Россия снова с тревогой смотрела за океан. Каждое заседание Совета национальной безопасности САСШ теперь начиналось с еврейской молитвы, агрессивные сионисты проникли в американское правительство, и теперь САСШ, сами того не желая, могли играть на стороне запрещенных сионистских организаций. А требуют они ни много ни мало - воссоздания государства Израиль на землях, отторгнутых у России! Для сиониста людьми являются только евреи, другие для него не люди, а гои. Изгой, то есть - из гоев, не человек, его можно обмануть, ограбить, убить. Чаще всего обманывают, но случается всякое. Самое страшное может случиться, если сионисты придут к власти в какой-то крупной стране - ради Израиля, нового Сиона, они бросят всю эту страну в пучину бедствий.
        - Я знаю, вы говорите по-английски, это так?- спросил меня царь разведки.
        - Да, сэр, это так. Я владею английским,- ответил я на его языке.
        - В таком случае вы не будете возражать, если мы станем общаться на моем языке? Я не знаю русского, только несколько слов.
        Одно из них, наверное, водка, еще одно - валенки. Почему-то Россия обычному североамериканцу представлялась пустым и злым местом, где двенадцать месяцев в году метут метели, люди постоянно пьют водку и ходят в валенках. Увы, туристический и прочий обмен между нашими странами был не так велик, как бы нам хотелось, а большая часть североамериканцев ехала к нам туда, где нефть - на Восточные территории. С нами активно работала довольно небольшая в рамках всего североамериканского общества группа людей, в основном бизнесмены. Те подолгу жили в нашей стране и знали, что Россия - предельно развитая технократическая держава с удобными условиями для всяческого вида коммерческих предприятий. Остальные России просто боялись, не в последнюю очередь за счет волн медийной истерии, поднимавшихся в североамериканских СМИ с завидной регулярностью.
        - Ничуть, сэр. Я буду рад языковой практике.
        - Отлично.- Североамериканцы любят это слово.- В таком случае вы не будете возражать, если мы при общении станем использовать такой аппарат? Поверьте, это для нашей же безопасности.
        Аппарат меня потряс - никогда не видел подобного. Нечто напоминающее два противогаза, соединенных толстым гофрированным шлангом. Аж оторопь пробирает.
        - Сэр, я рад, что в североамериканских секс-шопах столь богатый выбор…
        Больше мне ничего и в голову не пришло - похоже было на некое орудие пыток для извращенцев, получающих удовольствие от боли, удушения и тому подобного.
        Уайт улыбнулся, но как-то невесело.
        - Не думал, что у русских есть чувство юмора. Этот прибор родом из семидесятых, если разговариваешь по нему - не берет никакой жучок, лазерный луч тоже бессилен, и с мембраны сотового ничего не снимешь. Старое - не всегда плохое…
        - У вас нет скэллера?[51 - СКЭЛЛЕР - прибор, «срезающий» диапазон звуков, соответствующих человеческой речи. Один из приборов, применяемых в разведке.]
        - У меня он есть, и скрэмблер[52 - Прибор, генерирующий помехи, т.н. белый шум.] тоже. Но против людей, которые будут интересоваться сказанным на нашей встрече, это не поможет.
        Не знал, что главный разведчик страны болен примитивной шпиономанией.
        - Сэр, разговор состоится на моих условиях или не состоится вовсе,- твердо заявил Уайт, видя мои колебания.
        - Надеюсь, здесь продезинфицировано?- ответил я, протягивая руку за «противогазом».
        Противогазом нас учили пользоваться на первом курсе Нахимовского. Бег в противогазах являлся одним из видов коллективного наказания, равно как и отжимание в противогазах. Вот поэтому я питал к противогазу столь недобрые чувства. Этот противогаз был сделан из резины белого, а не зеленого цвета, как принято у нас, и не имел своеобразного рога вверху, чтобы протирать запотевшие стекла, не снимая противогаза. От него и в самом деле пахло какой-то дезинфицирующей жидкостью, слабо, но противно.
        - Проверка связи. Раз-раз…- сказал я, нацепив на себя эту резиновую камеру пыток.
        - Перестаньте дурачиться!- раздраженно произнес Уайт, слышимость была отличная.- Дело слишком серьезное, не до шуток.
        - Сэр, если бы нас кто-нибудь сфотографировал в таком виде, и вы, и я стали бы объектом для самых мерзких шуток до конца жизни. Как вам такое - Россия и Америка, мазохисты forever! Или такое…
        Подобным поведением я привычно сбивал противника - а Уайт был именно противником, иначе я его не воспринимал - с мысли, не давая ему сконцентрироваться и повести беседу по выбранному им самим рисунку. Когда один человек приглашает другого для того, чтобы поговорить - хозяин всегда имеет преимущество перед гостем, тем более если они встречаются в выбранном хозяином месте и на его условиях. Но главное преимущество в том, что хозяин знает, что он собирается сказать и как он собирается это сказать, он продумал речь, контраргументы и возражения и ответы на них - а гость ничего этого не знает и вынужден реагировать по факту. Но если гость сумеет вывести хозяина на эмоции в самом начале игры, то они будут на равных, поскольку раздраженный человек чаще всего забывает все, что он готовил, и начинает импровизировать. Кто-то добивается своего юмором, кто-то грубостью и откровенным хамством. Мне как аристократу и потомственному дворянину второе было омерзительно, и я чаще прибегал к первому.
        - Все сказали?- жестко перебил меня царь разведки.- Теперь послушайте меня. Как я понимаю, вы являетесь посланником нового российского Императора, хотя и не признались в этом. Мне нужен прямой выход на вашего Императора.
        Похоже, наш разговор с Генеральным атторнеем прослушивали гораздо больше ушей, чем это предполагалось обеими сторонами. Интересно, как ему это удалось. Ах, да, запись…
        - Сэр, любой дипломатический посланник является в какой-то степени посланником Его Величества.
        - Перестаньте. Я не Дэвидсон, со мной не надо юлить! Вы - князь Александр Воронцов, потомственный дворянин из высшей военной аристократии, с новым Государем вы погодки, с детства близки к царской семье. Вы проводили лето в Ливадии, а наследник иногда жил в Воронцовском дворце в Одессе. Все это давно известно, не считайте нас дураками. Меня интересует другое. Угроза ядерных устройств серьезна?
        - Полагаю, что да, сэр, более чем. Инцидент в Бендер-Аббасе это наглядно продемонстрировал. У террористов есть ядерное оружие и есть желание его применить.
        В ответ раздалось то ли мычание, что ли еще что… какой-то странный звук.
        - Сэр?- забеспокоился я.
        - Все нормально…- сказал царь разведки, хотя по голосу было заметно, что совсем ненормально,- проклятые кузены, они в своем репертуаре![53 - Сейчас, когда Великобритания сократилась до размера метрополии, мало кто помнит, насколько сложные отношения были у Британии и САСШ в тридцатые. САСШ, для того чтобы уверенно выйти из кризиса, нужны были рынки сбыта товаров, но рынки находились под прямым контролем Британии, поскольку это были ее либо союзники, либо вассалы. Отношения стали настолько негативными, что дело запросто могло дойти до войны. И потом, когда рушилась колониальная система - США ничего не сделали для того, чтобы предотвратить это, потому что это им было выгодно в исторической перспективе.] От них можно ждать любой подлости и низости.
        - Полагаю, что это так, сэр.
        - Я хочу, чтобы вы кое-что передали Императору, это возможно?
        - Полагаю, что да, сэр, хоть и не сразу. Но здесь, в городе, есть посольство Российской Империи, и если кто-то потрудится меня туда подвезти, дело можно будет ускорить. Что бы вы хотели передать?
        - Я бы хотел передать вот что: не далее как два месяца назад Британская секретная разведывательная служба обратилась к нам, конкретно - контакт шел через меня, с предложением поучаствовать в плане по уничтожению влияния России на Востоке. Первый этап плана - возбуждение масштабного мятежа на Востоке, при том, что о применении ядерного оружия в этом мятеже нам никто не сообщил. Второй этап плана - ввод на Восточные территории, на Кавказ и в Среднюю Азию многонационального миротворческого контингента, преимущественно состоящего из сил морской пехоты САСШ и Великобритании. Опасаясь за поставки нефтепродуктов, мы согласились предоставить свои силы и создать объединенную эскадру, состоящую в значительной степени из десантных судов. После того как на Восточных территориях было применено ядерное оружие - всем командирам военных судов, принадлежащих САСШ, было послано закрытой связью условное сообщение, означающее их выход из подчинения Второго морского лорда и переход под командование оперативного штаба Седьмого флота. Судя по всему, британцы решили наказать нас за это решение, а заодно спровоцировать
мировую бойню. Я бы хотел договориться с российским Императором о безусловном неприменении в отношении друг друга оружия массового уничтожения в ближайшее время.
        Почему Джон Уайт, а через него - явно сам Джек Мисли, вице-президент САСШ, окончательно сменил тактику и жестко отмежевался от Британии? По многим причинам, но главное, размышляя по вечерам на верхнем этаже военно-морской обсерватории, под звездным небом, он пришел к одному очень существенному выводу: интересы Североамериканских соединенных штатов и Британской империи в отношении России и Европы диаметрально противоположны. Если Британская империя хочет уничтожить Россию, уничтожить единую, по сути, Европу, расчленить эти крупные и ненавидимые британцами страны на мелкие куски, чтобы потом управлять и манипулировать ими, то идея САСШ заключается в том, чтобы захватить весь мир! Для этого совершенно необязательно расчленять какие-то страны и наносить им военное поражение, для этого нужно добиваться демократизации этих стран! Оружие САСШ - это североамериканский доллар, свобода экономики, отсутствие торговых барьеров, Голливуд, североамериканская мечта, когда тот, кто был никем, может стать всем и не важно, какой у него цвет кожи и какая национальность. Что может предложить Британия? Свои
национальные интересы, с пафосом продвигаемые? Свой образ жизни, чопорный, тупой и совершенно омерзительный? Свои товары, довольно скверные, надо сказать - традиции так и не позволили им выпустить нормальный кран со смесителем, а расположение руля на машине не дает возможность экспортировать их технику в другие страны. Может быть, массовую содомию?
        Видимо, Джек Мисли, главный неокон, опытный менеджер и политик, понял кое-что, что не поняла надменная и тупая Британия. В двадцать первом веке войну следует вести не за земли. Ее следует вести за кошельки и души людей. Не важно, как называется страна, сколько у нее территорий - если ее люди каждый день садятся перед экраном, смотрят очередной голливудский фильм, так хорошо снятый, что хочется прыгнуть в экран, в какой-то степени они уже подконтрольны САСШ. Если молодежь носит североамериканские джинсы и слушает североамериканский тюремный рэп, в какой-то степени они уже североамериканцы. Наконец, если люди хранят деньги в североамериканских долларах - они уже почти североамериканцы.
        А далеко ходить не надо. Наследник престола выбрал супругу не где-нибудь, а в Голливуде, он жил в САСШ и не мог не пропитаться североамериканской культурой. И это значит - рано или поздно Россия будет принадлежать им!
        А вот с Британией и участием в ее интригах надо решительно заканчивать. Решительно! Потому что для британцев ценность имеет только их маленький остров, ради него они принесут в жертву всех и вся. Нужно не только прекратить эту далеко зашедшую интригу, но и налаживать отношения с новым, только что прошедшим… как это там называется, ну, в общем, взошедшим на трон императором России. Сначала нужно наладить с ним дружеские отношения. Потом аккуратно предложить помощь и советников, тем более что Россия положительно относится к привлечению талантливых иностранцев. Потом добиться того, чтобы русские вступили в валютный союз с САСШ и разрешили прямой и неограниченный обмен русских рублей на североамериканские доллары. Затем надо добиваться смягчения русской, предельно консервативной экономической политики, чтобы русские разрешили действовать на своей территории североамериканским банкам, чтобы сняли ограничения на спекулятивные игры на бирже, чтобы сняли запрет на продажу контрольного пакета акций в разные руки. Вот тогда-то Россия и будет по-настоящему завоевана.
        Того, что это не североамериканский капитал скупит Россию, а русский скупит все в Северной Америке, они ничуть не боялись. В вопросах спекуляций русские были наивны и беспомощны, и один североамериканский рейдер, скупающий предприятия, чтобы расчленить и продать по частям, или для того, чтобы добраться до пакета ценных бумаг в пенсионном фонде предприятия, стоил всех русских спекулянтов, вместе взятых.
        За несколько дней Министерство безопасности Родины и лично Джон Уайт произвели ревизию британских планов и составили список того, что можно сдать русским в расчете на ответную любезность и сближение, и то, чего сдавать ни в коем случае нельзя. Сдать - первый, «восточный» этап интриги, уже пошедший вразнос, он сейчас мог уподобиться гире на ногах пловца, и его следовало отстегнуть, чтобы он их не утопил. Тем более что события решительно вышли из-под контроля САСШ и развивались по неведомым, подготовленным британцами траекториям, которые Британия раскрывать отнюдь не собиралась. А вот планы демократических реформ, то, что стало известно от британцев, и то, что наработали сами североамериканцы, следовало не только сохранить и не сдавать русским, но и всемерно развивать. Следовало оставить в тайне и план расчленения самой России - на него были завязаны люди в самой России, которых следовало сохранить и перекупить, просто немного переориентировать. Самое главное на первом этапе - втереться к русским в доверие, а для этого можно было чем-то и пожертвовать.
        - Полагаю, Российская Империя не собирается применять в ближайшее время ядерное оружие против кого бы то ни было,- сказал я, раздумывая, что все это означает,- значение имеет только ваше обещание не предпринимать подобное. Восточные проблемы мы решим при помощи обычных вооружений.
        - Британцы могут затеять двойную провокацию. Вам не кажется, что история с ядерным зарядом - это один из ходов провокации?
        - Кажется. Но достаточно ли его?
        - Просто угрозы - недостаточно. Но если заряд взорвется, будет более чем достаточно. После событий годичной давности североамериканцы потребуют возмездия. На врага, которого покажут, обрушится вся мощь нашего гнева, мы просто ничего не сможем сделать.
        - Вы же, по сути, контролируете главу государства. Или я не прав?
        Господи, как мешает эта дрянная, пахнущая резиной штука! Не видно глаз собеседника, а микрофон и провода искажают интонацию.
        - У нас глава государства один - это народ. Если мы ничего не предпримем в ответ - это будет означать провал на выборах, к власти придут популисты, и они-то уж точно натворят дел.
        И кто-то пытается утверждать, что демократия - это хорошо, это благо…
        - В таком случае, сэр,- я решил перейти в наступление,- вы можете предпринять несколько действий, которые сведут риски к минимуму.
        - Какие?
        - Первое - убрать из объединенной эскадры ваши суда. Второе - оказать всю возможную помощь в поиске устройства. Сэр, я уверен, что оно существует, это не миф.
        - Первое - я могу только пообещать, что североамериканские суда не предпримут враждебных действий против Российской Империи. Второе - человек, которого вы столь эффектно задержали и который привез вас сюда, будет связующим звеном вашей группы со мной. Это мой человек, он подчиняется мне. Все ресурсы, какие есть в распоряжении Североамериканских соединенных штатов, вы получите.
        - Сэр, по первому вопросу - этого мало. Мы не можем полагаться на обещания, когда чужие корабли находятся у наших берегов.
        Уайт немного подумал.
        - Большего я сделать не смогу. В конце концов, у нас есть долгосрочные договоренности, и мы не можем демонстративно их рвать. Но я могу пообещать, что мы открыто переподчиним наши корабли командованию Седьмого флота. Это вас устроит?
        - Сэр, я не могу дать ответ на этот вопрос. Устроит или нет - это должен решать Главморштаб…
        - Хорошо, хорошо… Я пошел на уступки, могу я рассчитывать на ответную?
        - Какую именно?
        - Мы о ней говорили. Передать все это новому Императору. Если вы сможете договориться о встрече на нейтральной территории, это будет вообще прекрасно.
        Додавить?
        - Сэр, я передам сказанное вами в Санкт-Петербург, но прошу учесть, что это только слова. Учитывая напряженную обстановку, их могут расценить как провокацию.
        - Так чего же вы от меня хотите?!
        - Спокойно, сэр. Мы хотим некие документы. Записи. Что-то, что связано с британской разведкой, с ее предложениями вам - я не поверю, если вы заявите, что у вас ничего нет. Такие вещи всегда записываются. Я уверен, что и нашу встречу вы тоже записываете.
        - Хотите верьте, хотите нет,- сказал царь разведки,- но запись не ведется. Большая часть утечек информации случается тогда, когда люди записывают что-то для себя, а потом все это попадает не в те руки.
        Да, как в Минюсте. Это же надо было придумать - установить во всех кабинетах, где проводятся встречи, опросы и допросы, микрофоны, подключенные к системе автоматического протоколирования! Вот с этих микрофонов беседа наша и ушла не в те уши. Напрямую.
        - Верю. Так как расчет документов?
        Уайт выдержал паузу, скорее всего, наигранную.
        - Дункан передаст. На пороге вашего посольства. Не в те руки они попасть не должны.
        - Будьте спокойны, сэр, они попадут только в руки дипкурьера. И через день окажутся в Санкт-Петербурге.
        - Я вынужден верить вам на слово?
        - Равно как и я вам.
        Уайт замолчал, видимо, что-то обдумывая.
        - Сэр…
        - Да?
        - Один вопрос.
        - Отвечу, если смогу.
        - Думаю, сможете. Что делал человек, представляющийся как Дункан Тигер в доме адвоката Михельсона. Какого черта он там искал?
        - Какого черта?.. Думаю, мистер Тигер, как вы его называете, сам ответит на этот вопрос. Если вы его спросите и если он сочтет нужным ответить.
        Царь разведки стал стаскивать с себя эту чертову душегубку, лицо его было красное и распаренное, я, наверное, выглядел не лучше.
        Мы вышли из машины, Уайт отошел куда-то с Тигером и о чем-то с ним разговаривал минут десять - хорошо, что не через эту душегубную штуку, которую я уже успел окрестить «секс в эпицентре». Потом они вместе направились к машине, Уайт сам открыл багажник «Кадиллака», достал оттуда небольшой стальной кейс и передал его Дункану, тот закрепил его на запястье стальным тросом с замком. Знакомая штука - сильный рывок, и в чемоданчике включается механизм самоуничтожения.
        Потом Уайт сел в машину, и «Кадиллак» начал отъезжать назад, светя фарами. Я предположил, что делать здесь больше нечего, и направился к «Субурбану».
        - Ты куда?- окликнул меня Дункан.
        - У нас здесь есть еще дела?
        - Нет. Но поедем мы на моей машине.
        «Субурбан» Секретной службы тоже дал задний ход, я машинально запомнил номера обеих машин…
        Оказалось, что у Дункана Тигера машина стоит в этом же гараже, только этажом выше. Когда мы подошли к ней - тоже «Шевроле», только «Тахо» и без красно-синих фонарей под решеткой радиатора,- я заметил, что на машине, на кузове, на стеклах лежал тонкий слой пыли.
        - Держишь ее здесь во время командировок?
        - А вы наблюдательны…- констатировал Дункан, машина пиликнула, приветствуя его, мигнула фарами.- Это ближайший гараж от места службы, где можно оставить машину. Владелец дает нашему брату скидку, если оставляем надолго.
        - Здесь умеют делать бизнес…
        - Еще бы…
        Дункан начал осторожно подавать своего мастодонта назад.
        - К посольству?
        - К нему самому. Только сначала поговорим.
        Словно отзываясь на мои слова, недовольно заверещал парктроник.
        - О чем?
        - Об адвокате Борухе Михельсоне.
        - О ком?
        - Не прикидывайтесь. Человек, с которым я только что говорил, дал добро на то, чтобы допустить меня в святая святых.
        Тигер покачал головой:
        - Сэр, он сказал не это.
        - Смысл этот. Пора открыть карты. Иначе дальше не играем.
        Автомобиль покатился к серпантину. Несмотря на скверное освещение, Дункан Тигер не зажигал фар.
        - Михельсон кое-что знал. Должен был знать.
        - Что именно?
        - Данные о некоторых фирмах, которые мы не можем запросить официально. Офшоры. Знаете, что это такое?
        - Да. Но давай с самого начала. Какой интерес имеет североамериканская разведслужба к офшорам и что она хотела найти?
        - Об этом лучше расскажет другой человек.
        - Кто именно?
        - Тот, кто знает эту ситуацию от начала и до конца. Думаю, вы проголодались…
        - Это так.
        - В таком случае - я знаю место, где нас накормят и не возьмут за это лишних денег…
        Вообще-то, лучше было бы сразу ехать в посольство, тем более с тем чемоданчиком, что был у Тигера. Но есть я и в самом деле хотел.
        Местом этим оказался отель «Уотергейт», здоровая бетонно-стеклянная махина на побережье Потомака. Ресторан назывался «600» и считался одним из лучших мест Вашингтона, где можно пообедать и, возможно, встретить при этом весьма примечательных личностей.
        По моему разумению, в таких местах нужно заранее заказывать столик, однако же нас пустили без проблем. А вот дальнейшее оказалось сюрпризом - за одним из столиков в глубине зала, рядом со стеной, сидел человек по имени Джеффри Пикеринг, бывший посол Североамериканских соединенных штатов при дворе покойного шахиншаха Мохаммеда. Выглядел он в своей родной «среде обитания», так сказать, не в пример лучше, чем в Тегеране - никакого пепла на пиджаке, великолепно подобранный в тон галстук. Я, признаться, выглядел намного хуже после всех перипетий…
        - Рад вас видеть…- Мистер Пикеринг приподнялся со своего стула, мою руку пожал двумя руками, как принято на Востоке.- Не ожидал вас увидеть так скоро…
        - Да… последний раз мы виделись при не самых лучших обстоятельствах.
        Дункан осмотрелся по сторонам.
        - Пойду, выясню, что там с официантом…
        Когда майор ушел, я испытующе посмотрел на Пикеринга.
        - Мне казалось, что вы голосуете за демократов.
        Бывший посол махнул рукой.
        - Пустое… Вам не кажется, что разделение на демократов и республиканцев потеряло всяческий смысл? Я недавно узнал о том, что за двадцатый век партийное распределение по штатам поменялось более чем на восемьдесят процентов, то есть четыре пятых населения страны в корне изменили политические предпочтения. И программы тоже сблизились - и предпоследний президент, и последний использовали центристскую программу. Сейчас речь идет только о том, есть ли у тебя достаточно мужества открыть глаза и осмотреться, или ты предпочитаешь жить в темноте.
        - В темноте уютнее.
        - Да, но дело не в этом. В университете я был леваком, даже Троцкого почитывал. Сейчас я остаюсь левым, но уже не леваком. И с удивлением вижу, что и левые и правые говорят об одном и том же, только разными словами. Разве не забавно?
        Я улыбнулся.
        - Забавно?- испытующе посмотрел на меня Пикеринг.
        - Мне только что вспомнилось определение неоконсерватора. Сказать?
        - Давайте.
        - Неоконсерватор - это либерал, которого реальность схватила за глотку. Вы уверены, что находитесь по ту сторону баррикад?
        - Уверен. Просто мы трезво смотрим на вещи и понимаем, где друзья, а где враги.
        - И где же находятся ваши враги?
        - За океаном. Но не там, где мы их привыкли искать. Наши враги - на небольшом острове, который вообразил, что в его власти руководить всем миром.
        - Интересно…
        Вернулся майор Тигер, следом шел официант. Заказали table d’hote[54 - Дежурное блюдо.], потому что времени сидеть и ждать не было.
        - Мистер Воронцов хотел бы узнать причины нашего интереса к мистеру Михельсону,- негромко сказал Тигер, обращаясь к Пикерингу.
        - Разумно…- Пикеринг утвердительно кивнул головой,- я бы тоже задал подобный вопрос. Интерес наш заключается в том, что мы подозреваем его в прямой причастности к контрабандным поставкам запрещенных технологий и материалов, в том числе ядерных, в третьи страны. Он финансирует и организовывает нелегальные сделки, обслуживая их прежде всего с финансовой и юридической точек зрения. Мы так полагаем, что он имеет прямое касательство к факту ввоза в нашу страну известных вам изделий.
        Я недоуменно посмотрел на Пикеринга.
        - То есть… вы знаете об этом?
        - Да, знаем. А вы считаете, что североамериканское посольство в Тегеране ни черта не делало?
        - Тогда почему же вы не предотвратили это?
        - По нескольким причинам. Они очень хитро поступили - использовали канал, который в свое время использовали мы сами. Например, для определенных поставок во Францию, в обход международных договоренностей[55 - Напомню, что Франция находится на территории нынешнего Алжира.]. Мы не можем официально вести расследование, потому что всплывут на поверхность и наши прежние дела.
        - А неофициально?
        - А неофициально, господин Воронцов, задать господину Михельсону парочку вопросов помешали вы. Вы знаете, где сейчас Михельсон?
        - Нет.
        - На Кайманах.
        Так и есть… Каймановы острова. Офшор, рай для всяких дельцов, банков больше, чем в Швейцарии. Британская территория.
        - Так что вы нам здорово помешали, очень здорово помешали…
        Извиняться было глупо…
        - Господин Пикеринг, я приведу вам строку из Библии: «Путь же беззаконных, как тьма, они не знают, обо что споткнутся». Подходит к нашей ситуации, не правда ли? Я слушаю.
        - Михельсон был финансовым центром, они решили использовать его, чтобы дополнительно подставить нас. Те, кто этим занимался до нас, ничего не имели против этого. Часть североамериканцев искренне считают британцев друзьями только потому, что мы говорим на одном языке. Известному вам лицу, ныне покойному, был нужен обогащенный уран, он добывался в Афганистане, но просто так украсть его было невозможно. В конце концов, это частное предприятие, там есть учет и контроль, и за свой товар они в любом случае хотели получить деньги. Тем более - если этот товар шел в виде желтого кека[56 - ЖЕЛТЫЙ КЕК - исходный, природный уран, в афганском желтом кеке содержится чрезвычайно большое количество урана-235. Таблетки окиси-закиси урана - стандартный биржевой товар, топливо для ядерных реакторов.], а не таблеток окиси-закиси урана. Михельсон создал несколько компаний, одну в Швейцарии, три на Британских Виргинских островах, одну на Кайманах, опять-таки британских. Желтый кек закупался на несуществующий обогатительный комплекс в САСШ, на самом же деле он оказывался в Иране. Финансировал Михельсон, в его руках
содержалось такое количество денежных потоков, грязных, чистых, что найти финансирование для любого, самого грязного предприятия ему не составляло никакого труда. Мы знали о том, что под прикрытием Атомстройэкспорта работает комплекс по обогащению урана до оружейного качества. У них не было возможности получить плутоний, но уран они обогащали. Кстати, если вы по-прежнему хотите найти вашу супругу, поищите ее как раз там, где находится город под названием Екатеринбург-1000…
        - Спасибо, учту.
        - Это разумный совет. Слишком часто мы сталкивались с ней, чтобы это было простым совпадением. Потом, когда произошли взрывы в Бендер-Аббасе, мы поняли, что лошадь понесла, и попытались перехватить вожжи. Теперь мы отчетливо понимаем, что британская разведка играет против нас, и ищем контактов с вами, чтобы получить дополнительную информацию.
        - Пытать Михельсона было не самым лучшим решением.
        - Предложите другое.
        - Вам неизвестно, кто представляет здесь британские интересы? Спросите с этих людей, да пожестче.
        - Они неприкасаемы.
        - Тогда чем я могу вам помочь?
        - Информацией,- Пикеринг испытующе смотрел на меня,- я уверен, что вы сказали не все, что знаете.
        - Если это даже и так: пока у вас в стране есть неприкасаемые - это не поможет.
        - Не умничайте, господин Воронцов! Как будто в вашей стране не так?!
        - Не так. У нас есть грань, ступить за которую нельзя. Можно воровать, это преступление, если найдут - накажут. Но нельзя предавать - повесят. Что же касается информации - увы, все, что я знал, я сказал.
        - Вы уверены?
        - Черт возьми, да! Пошевелите немного мозгами, Пикеринг! Если бы у нас были концы, стал бы я обращаться к вам?! Мы просто тихо перехватили бы груз, подмели за собой, и все. Не находите? Вместо этого я рискую жизнью, обращаясь к вам!
        Пикеринг какое-то время молча думал.
        - Это плохо…- наконец сказал он,- очень плохо.
        Судя по тону - поверил.
        - Еще бы не плохо! Но мы еще можем кое-что сделать. Обычная полицейская работа, вдумчивая и внимательная - она должна дать результат. Условие только одно - чтобы никто нам не мешал.
        28 АВГУСТА 2002 ГОДА
        ПУСТЫНЯ ДАШТ-И-КЕВИР
        СЕВЕРНЕЕ ДЖАНДАТА
        Все происходящее им порядком надоело. Казалось, что их бросили здесь, в этой гребаной соляной пустыне, где днем можно умереть от жары, а ночью без свитера околеваешь от холода…
        Они сидели здесь почти три недели и все это время маялись от безделья. Несколько раз им сбрасывали с самолетов припасы - все ночью. Кроме припасов, сбросили и немного дополнительного снаряжения и вооружения. От нечего делать они пристреляли бесшумное оружие и ходили на охоту. Офицеры определили, где может быть вода, выкопали колодец, и теперь самостоятельно добывали воду. Получалось около десяти литров в день - не так много, но не так уж и мало. Сначала ее пропускали через самодельный фильтр, потом выпаривали в специальной самодельной установке, сделанной из полиэтиленовой пленки. Хоть с водой проблем особых и не возникало, но все равно было приятно знать, что если самолет не прилетит, какое-то количество воды у них все же будет.
        Их не обнаружили, не пытались напасть, преследовать, уничтожить - только две ложные тревоги за все время, ни одна из них не закончилась перестрелкой. Они просто умирали от скуки в этой пустыне и уже шутили, что ждать придется сорок лет, как евреям, которых по такой же раскаленной пустыне водил Моисей.
        Срочная радиопередача пришла рано утром, принимал ее лично подполковник Тихонов, дежуривший на рации. Сейчас прием информации занимает одну тысячную долю секунды - именно такой продолжительности информационный пакет, в котором сжаты все необходимые сведения, идет с вращающегося на околоземной орбите спутника на наземную антенну. Не надо расшифровывать по таблице, на что раньше уходило по нескольку часов. Принятая информация загружается в полевой ноутбук и расшифровывается автоматически, появляясь на экране в виде формализованного приказа. Подполковника, читавшего с ноутбука книгу, привлек внимание негромкий звуковой сигнал, он свернул книгу, прочел текст появившегося на экране приказа и ощутил знакомое покалывающее возбуждение. Как в самолете перед…надцатым прыжком - до того, как ты напрыгаешь «…надцать» прыжков - перед прыжком ты не чувствуешь ничего, кроме страха.
        Подполковник постучал по крыше машины, открылась дверь.
        - Кто там?
        - Я, господин подполковник.- Из машины вылез мгновенно проснувшийся Бес.
        - Собирай офицеров.
        - Государь принял решение об общем наступлении, господа…
        Сказав это, подполковник Тихонов прервался, осмотрел офицеров. Кто-то привычно мрачен, кто-то, наоборот, улыбается. Голощапов, известный матерщинник, сказал - давно, б…, пора.
        Оно так, пора…
        - Наша задача, господа, провести доразведку аэродромов Варамин и Карчак, захватить их, не допустить разрушения ВПП, а если она уже будет разрушена - сообщить в штаб операции. Мы должны обеспечить десантирование на эти аэродромы сорок четвертой десантно-штурмовой дивизии со всем личным составом и всей техникой. Вместе с десантниками прибудут вертолеты для нас и локальный штаб сил специальных операций. После выполнения задания первого этапа мы поступаем в распоряжение штаба. Вопросы?
        - Нас же на заложников натаскивали?
        - Приказ есть приказ. Вероятно, наверху что-то знают про заложников, чего не знаем мы. В любом случае приказ не обсуждается.
        - Как захватывать? А если там танки?
        - Танки будем уничтожать. Но все - по сигналу.
        - Авиация?
        - По запросу. Но только после сигнала «общий». Определить цели мы должны сами, и никто нам не поможет, если мы вляпаемся с самого начала.
        Никто и не ожидал иного. Все они не раз бывали «на холоде» и прекрасно осознавали свой статус - расходный материал. Если ты вляпался, выполняя приказ,- сам выкручивайся, как можешь, помогут только в том случае, если это не ставит под угрозу основную операцию. А ставить под угрозу вторжение ради того, чтобы помочь передовой группе,- никто не будет.
        Суровый закон войны.
        - Правила огня?
        - Свободный огонь. Все, кого вы видите и кто не принадлежит к русской армии,- противники. Но только тихо.
        - Технические средства разведки?
        - Разрешено все.
        Это редко бывает, когда разрешено все. И, черт возьми, это приятно - действовать, когда все разрешено…
        Подполковник Тихонов посмотрел на часы - он был старшим по званию и решения принимать ему.
        - Восемь часов на отдых, господа. Еще два - на сборы. Всем перекраситься под местных. Через десять часов - готовность. С нами Бог!
        - С нами Бог, за нами Россия!
        Первый раз Араб слышал, что эти слова, которые знает любой русский солдат, не проорали, а проговорили почти шепотом.
        …Перекраска…
        Спецназ очень редко действует в форме, он вообще вне закона, и жизнь спецназовца на поле боя не защищают никакие конвенции, любой спецназовец, взятый в плен на поле боя, может быть расстрелян на месте. Но ты попробуй, возьми…
        А здесь, в этой обезумевшей стране, расстрел на месте - почти синоним милосердия.
        Обувь. Обувь здесь, в отличие от не слишком богатых стран Африки, откровенно нищего Афганистана и бедной Индии,- не роскошь, здесь она есть у всех, и вполне добротная. Это в Афганистане и Индии самая распространенная обувь - резиновые калоши. Поэтому обувь можно оставить ту, которая есть - ботинки с массивной подошвой, в них имеются стальные вставки, в них почти невозможно сломать голеностоп или вывихнуть ногу. Они достаточно легкие, чтобы в них можно было прошагать не один десяток километров, они не горят, даже если пройти по горящему бензину, в грунтозацепы подошвы ничего не набивается, но и подошва такая, что не поскользнешься. Короче говоря - это как раз те ботинки, которые нужны в данной ситуации.
        Все остальное долой, в том числе трусы. Исламские экстремисты не носят трусов, потому что в Коране ничего не сказано про трусы[57 - В Коране также ничего не сказано про автомат Калашникова, пулемет ДШК и взрывчатку. Но моджахедов это не сильно беспокоит.] - значит, и им трусы оставлять нельзя. Вряд ли на посту им прикажут снять штаны, но если ты маскируешься, то маскируйся до конца.
        Прямо на голое тело - просторные черные штаны из прочной ткани наподобие парашютной. Штанины не европейские, закрывающие ноги чуть ли не до земли, а короткие, на резинке, примерно до середины голени. Почему-то приверженцы агрессивного ислама предпочитают именно такие.
        Рубашка… не черная, слишком много черного - это перебор. Но и светлую тоже нельзя, тем более белую - не исключено, что придется действовать ночью. Поэтому рубашка будет темно-зеленая, не цвета ислама, а именно темно-зеленая, почти хаки.
        Поверх этого безрукавка - здесь все носят безрукавки. Ее можно и черную.
        На голову - чалму. Намотать чалму - это целое искусство, значение имеет вид чалмы на голове, ее цвет и дополнительные повязки другого цвета. Араб повязал чалму так, как это принято делать в северном и восточном Афганистане, там есть выходцы из Средней Азии, и туда они принесли свою чалму. Не белого цвета, а антрацитно-черного. Черную чалму надевают те, кто встал на путь джихада…
        Можно надеть перчатки, велосипедные, кожаные, пошитые по специальному заказу, по мерке, но это будет слишком. Можно надеть и потом. Нельзя надевать и привычные стрелковые очки - у душманов это не принято.
        Теперь оружие. Старый «АК» с деревянным цевьем и прикладом, на нем - такой же старый подствольный гранатомет. Дульный тормоз-компенсатор нового образца, наподобие того, что надевают при стрельбе холостыми - а если его скрутить со ствола, то вместо него можно навернуть глушитель, который дожидается своего часа в вещах. Зато с прикладом надо поработать.
        Подумав, Араб взял флакончик зеленой краски - настоящей, светло-зеленой, и выкрасил весь приклад, а цевье трогать не стал, чтобы к рукам не липло. Краска быстро высохла, и поверх нее он прикрутил двумя небольшими шурупами медную табличку с шахадой, сделав оружие наподобие подарочного или наградного.
        «Ля иллахи илля Ляху Мухаммед расуль Аллах!» - вот что было написано на медной табличке. Клич священного джихада.
        Часы… часы он сдал, когда вылетал на задание, те были наградные. А эти - Casio G-shock, обычные для наемников, солдат удачи всех мастей, простые, прочные, не боящиеся самых жестоких ударов. Наверное, сойдет…
        Разгрузка… Той, которой обычно пользуется спецназ, здесь не место. Придется пользоваться дешевой, самодельной из бурой брезентовой ткани, довольно примитивной, но в нее умещаются шесть магазинов и гранаты, впереди у нее ничего нет, и с нею можно ползти по земле. Еще четыре магазина и несколько патронов в пачках - в сумки, которые по бокам на поясе.
        Пистолет… Пистолетов у него сразу три… мало у кого из боевых офицеров было меньше. Привычный «браунинг» в кобуре, еще один, короткий и с небольшим глушителем,- в специально удлиненном для таких целей кармане. Последний - совсем маленький - в специальную кобуру на безрукавке, сзади, на уровне шеи - пистолет этот оказывается под рукой именно в тот момент, когда ты выполняешь команду «Руки вверх!».
        Ножи… один нож в ножнах в левый карман, еще один - под разгрузку, в пришитую там кобуру. Этот пойдет и как метательный.
        Ну и по мелочи… Гранаты, аптечка. Снаряжаясь, Араб подумал, что их можно «срисовать» хотя бы по аптечке. У моджахедов, за редким исключением, не бывает ни аптечек, ни санитаров, потому что им наплевать - жить им или умереть. О Аллах, даруй нам по своему выбору одно из двух, победу или шахаду!- одна из ду’а, коротких молитв муджахеддина. По их поверьям, павшие на пути джихада попадают в рай, а там лучше, чем на опостылевшей земле.
        А вот мы - еще поживем… До самой смерти не помрем!
        Все? Кажется - все…
        Араб подошел к Тихонову, который раздумывал, как бы прикрепить к машине черный флаг с шахадой.
        - Готов, господин подполковник!- доложил он.
        - Красавец…- оценил подполковник с ударением на последний слог.- Как думаешь, если флаг в окно так вот высунуть и прижать стеклом, мешать не будет?
        - Думаю, нормально…
        - Тогда так и сделаем.
        …Отрезанные от мира в бесплодной пустыне, они возвращались в него, возвращались в мир, жутко изменившийся после взрывов в Бендер-Аббасе и в пустыне, юго-восточнее Каспия. Они возвращались, чтобы нести смерть в этот мир, в котором и так ее было более чем достаточно, но зло иначе не победить. Зло невозможно победить добром, его можно победить только таким же злом…
        Вопреки ожиданиям, дороги были переполнены…
        Сотни тысяч, даже миллионы беженцев, в панике бегущих из страны, из зараженных областей юго-запада и северо-востока, толпы беженцев, которыми никто не занимается, потому что мысль у всех одна - джихад, священная война с неверными. Беженцы в основном гуртовались возле дорог, границы везде были перекрыты, и не таможнями, а фронтами. Кто мог - уходил в Афганистан,- но и там уже создавали «завесу» - местные племена, совсем не обрадовавшиеся нашествию соседей, грабили и убивали их, мужчин в основном расстреливали, а женщин и детей брали в рабство. В Афганистане тоже бушевал мятеж, анархия, мутное, кровавое варево выхлестывало во все стороны, банды боевиков прорывались в Индию. Неспокойно было в зоне племен, которая по соглашению Дюранда должна была вернуться к Афганистану в девяносто четвертом, но так и не вернулась, и даже британцам уже становилось понятно, что, посеяв ветер, они теперь пожинают бурю. Афганистан постоянно бомбили, воинские части Ее Величества перекрыли Хайберский проход, пытались взять под контроль пустыню и Пандшер, в них стреляли, в том числе и в спину. А здесь, на дорогах к
Тегерану, люди просто жили, сорванные безумием атомного маньяка с обжитых мест. Жили - и умирали…
        По обе стороны дороги - автомобили, давно сожравшие последний бензин, тряпье, палатки из подручных материалов, просто навесы от солнца. Бегают дети, шум, вонь, загаженные испражнениями и гнильем придорожные канавы. Там же лежат расстрелянные - революционные гвардейцы не церемонятся.
        Взгляды… Эти взгляды могли бы убивать, и так эти люди смотрели на них, воинов Аллаха, продвигавшихся под черным знаменем к эпицентру беды. Воины Аллаха, чтобы убить неверных, взорвали страну, сожгли ее атомным пламенем, уничтожили весь нехитрый быт, создававшийся этими людьми для себя, они сорвали их с насиженных мест и бросили умирать в пустыне. Вопреки устоявшемуся мнению - далеко не все готовы поддержать ислам, далеко не все готовы лишиться нажитого во имя торжества истинной веры - и это вызывает безудержную ненависть фанатиков, готовых положить на бесовский алтарь веры свои жизни и требующих от других того же…
        Машины, на которых разъезжали боевики, отличались флагами - только не черными, а зелеными. Обычно это были большие, тяжелые машины, грузовики и самосвалы, не всегда военные, в кузовах которых стояли вооруженные до зубов люди, иногда эти люди стреляли в воздух. Была у боевиков и бронетехника, но не так много. Спецназовцы знали, что до сих пор держится крупнейший, узловой аэропорт региона, как военная, так и гражданская авиационная база - Мехрабад, хотя потери там составляли до девяноста процентов личного состава. Тем не менее Мехрабад, поддерживаемый с воздуха налетами бомбардировщиков и штурмовиков, держался, удалось наладить доставку туда боеприпасов, подкреплений и даже боевой техники. А вот база в Бушере была частично эвакуирована, потому что рядом море, и держать объект почему-то сочли нецелесообразным. В поддержке эвакуации участвовал линкор «Александр Первый», его шестнадцатидюймовые орудия главного калибра буквально смешали осаждавших с землей. На берегу остался только небольшой плацдарм, который успели подготовить в инженерном отношении - его держали для обеспечения будущей высадки.
        Тем не менее Тихонов, да и Араб тоже, ехавшие в головной машине, начали ощущать беспокойство. Флагов с шахадой почти не было - только зеленые, с надписью «Аллах Акбар, Махди Рахбар», «Аллах велик», «Махди вождь». Это были шииты, а они были суннитами, многие говорили не на фарси, а на арабском. Они вполне могли сойти за воинов джихада из Афганистана, тем более что в русском спецназе специалистов по Афганистану тоже хватало, «легенда» прошла бы. Но в любой момент их могли остановить, мог начаться религиозный спор, а здесь такие споры обычно оканчиваются стрельбой.
        Накаркали! Две машины, бортовая и самосвал, перегораживали дорогу, чуть в стороне стоял расстрелянный и обгоревший пикап, видимо, пытался прорваться на скорости, и их покосили из пулеметов. Пулеметы здесь тоже были, Араб насчитал целых три. И как назло один из боевиков вышел на дорогу, за неимением жезла махнул автоматом, приказывая остановиться.
        Араб, сидевший за рулем, положил руку на рычаг коробки передач.
        - Спокойно…- сквозь зубы процедил Тихонов,- останавливайся, мотор не глуши. Подъезжай ближе к грузовикам.
        Боевик, держа руки на автомате, неспешно шел к ним. Араб видел, что, по крайней мере, двое из троих пулеметчиков целятся в них, третий, кажется, обкурился и ему все до лампочки.
        Тихонов опустил стекло. Едва слышно щелкнул замок водительской дверцы.
        - Салам…- подойдя, поздоровался боевик.
        - Ассаляму алейкум уа РахматуЛлаху уа Баракятуху!- поздоровался полным приветствием подполковник Тихонов.- Разве не сказал пророк, саллаЛлаху ‘аляйхи ва саллям: приветствуй своего брата всякий раз, как встретишь его, и воистину, в день Суда ты не окажешься среди потерпевших ущерб? Или тебя не пугает сказанное?
        Боевик мрачно и подозрительно смотрел на неизвестного. Его звали Вахид, он был темен и груб, мало чего знал, кроме того, что ему преподали в медресе. Он был шиитом, и ему говорили, что сунниты его враги, потому что они подло убили Али, четвертого имама, да пребудет он по правую руку от Аллаха. Содеянное заслуживает расстрела. Но он знал также и то, что нельзя убивать тех, кто идет по пути джихада, потому что это - страшный харам, и за это с него могут снять живьем кожу или повесить, и он умрет страшной, позорной смертью, никогда не попав в высшее общество.
        - Я плохо понимаю твой язык, брат…- сказал Вахид,- ты говоришь на языке арабов, а я почти не знаю его, ведь я из персов.
        Сказанное имело свою подоплеку, и весьма серьезную. Персы были не такими, как арабы, они считали себя нацией более высокого уровня, они считали себя потомками ариев - и не случайно, именно на территории современной Персии творил Заратустра. Сказав такое, Вахид тонко оскорбил человека, который даже не пожелал выйти из машины и у которого на голове была черная чалма, подвязанная повязкой с арабскими письменами.
        - Аллах поможет нам понять друг друга, ведь мы братья в джихаде, и пока не повержен последний из неверных, пока на земле существует ширк, пока все народы не слились в совершенстве таухида[58 - Единобожия. Кстати, оцените уровень подготовки войск специального назначения. Офицеры на южном операционном направлении свободно знали, как минимум, арабский, а многие фарси и бедуинские диалекты, могли совершать намаз, помнили наизусть многое из Корана и могли вести богословские споры.] - какое может быть между нами непонимание? Что же касается твоих слов о том, что ты перс, а я араб - признаюсь, мне неприятно слышать их, ведь мы оба сражаемся на пути Аллаха и встретимся в раю, когда он дарует нам шахаду. Разве не пала Великая Османская империя от фитны национализма, разве смогли бы русисты поработить мою землю, да и твою тоже, будь между нашими отцами единство? Но нет, сам шайтан пожаловал к моему отцу и сказал: «Зачем тебе турки и их власть и их Халиф? Когда у вашего народа есть свои валии, амиры и вилаяты, к вашему народу пришёл Мухаммад, вы завоевали турков, а сейчас они правят среди вас». А к туркам
пришел такой же шайтан и сказал: «Зачем вам арабы, вы турки, у вас есть свой Халиф, Султан, власть, вы лучше, чем они, отделитесь от них, ведь вы не нуждаетесь в них, а они нуждаются в вас». Посетил шайтан и твоего отца, потому что нечистый скор на злые дела, и не зря мы прибегаем ко Всевышнему, когда ищем защиты от козней и злых наущений врага правоверных. И сказал шайтан: «Вы персы, у вас есть своя земля и свой шах, вы верите не так, как верят арабы и турки, зачем вам проливать за них кровь, живите и верьте в своей вере, а о братьях забудьте». Но разве не сказано Посланником: «Не наш человек тот, кто призывает к асабийе[59 - Национализму.], не наш человек тот, кто сражается ради асабийа, и не наш человек тот, кто проявляет гнев из-за асабийи». Воистину слова эти верны, ибо сказаны самим пророком, а переданы Муслимом, да пребудет он по правую руку его, и вправе ли мы ставить переданное пророком под сомнение? Аллах тяжко покарал наших отцов за их раздоры и асабийю, позволив безбожникам взять над ними верх и осквернить Два Святых Места, разве вправе мы сомневаться, что это произошло по воле Аллаха,
ведь Аллах над всякой вещью мощен, а за ширк и поклонение тагутам, в которое впали наши отцы - мучительное наказание. Может ли быть наказание мучительнее, чем пребывать под пятой кяффиров, смотреть, как своим присутствием они оскверняют Два Святых Места, как делают безбожниками наших детей, поклоняться тагуту и принимать его суд. Вы восстали и убили тагута, а мы пришли на твою землю, чтобы искупить грех наших отцов и помочь вам сбросить с плеч камень ширка и безбожной тирании, и мы рассчитываем на то, что как только на многострадальной персидской земле установится таухид, вы придете на нашу землю и поможете освободить ее от кяффиров, во имя Аллаха. Разве имеет значение то, что ты перс, а я араб на пути джихада? И разве ты не знаешь о том, что пророк сказал, а Муслим передал следующее: «Если кто-либо придет к вам, тогда как ваше дело будет единым, вокруг одного человека, и он пожелает вас расколоть и разделить ваш джама’ат, то отрубите ему голову!»[60 - Муслим 3/1479.] Имам ан-Науауи, да пребудет с ним милость Аллаха, сказал: «В этом хадисе повеление убить того, кто вышел против правителя и желает
разделить мусульман, и если он после предостережения не прекращает, то следует его убить»[61 - Шарху сахихи Муслим 12/241.]. А Имам ас-Сан’ани, да пребудет с ним милость Аллаха, сказал: «Эти слова указывают на то, что того, кто вышел против правителя, вокруг которого собрались мусульмане, дозволено убить, для избавления от вреда рабов Аллаха»[62 - Субулю-Ссалям 3/506.].
        Вахид скосил глаза и увидел, что один из муджахеддинов на заднем сиденье большой русской машины держит пулемет так, что его дуло смотрит прямо в живот Вахида. Он видел, как из пулеметов расстреляли инженеров, строивших оросительные каналы, и совсем не желал оказаться на их месте. Тем более что намек, который последними словами дал командир муджахеддинов, был более чем ясен - того, кто вносит раскол и смуту в ряды муджахеддинов, дозволяется убить.
        - Я вовсе не хотел вносить раскол между теми, кто идет по прямому пути,- миролюбиво произнес Вахид.- Скажи мне, кто ты и куда едешь?
        - Меня зовут амир Аслан, а среди моих людей есть люди, пришедшие из многострадальной Индии, с гор Афганистана, из пустынь Туркестана и из угнетаемого русистами Междуречья. Мне все равно, откуда они пришли, я принимаю всех, кто сведущ в военном искусстве и желает спастись на Страшном суде. Что же касается того, куда мы следуем - мы следуем туда, где находятся русисты, чтобы вступить в бой с ними ради одного из двух, победы или шахады. Признаться, и тебе стоило бы воевать с неверными, а не стоять здесь и не допрашивать брата своего, подозревая в нем дурные намерения.
        Вахид решил не связываться с ними - тем более что арабских муджахеддинов было не меньше сорока.
        - Аллах да укрепит твои стопы на пути твоем,- пожелал Вахид, отпуская дверь машины.
        - Крепко держитесь за вервь Аллаха все вместе и не распадайтесь. Помните о милости, которую Аллах оказал вам, когда вы были врагами, а Он сплотил ваши сердца, и по Его милости вы стали братьями. Вы были на краю огненной пропасти, и Он спас вас от нее. Так Аллах разъясняет вам свои знамения, быть может, вы последуете прямым путем[63 - Коран (3:103).],- ответил фразой из Корана подполковник Тихонов.
        Группа продолжила движение.
        АЭРОПОРТ «ВАРАМИН»
        ВЕЧЕР
        Аэропорт «Варамин» был занят боевиками одним из первых, потому что здесь стоял запасной самолет шахиншаха - четырехдвигательный германский «Юнкерс», вроде бы военно-транспортный, но с VIP-салоном. Захватив аэропорт, боевики расстреляли диспетчеров и немногочисленный персонал - тех, кто не успел разбежаться, а потом от избытка чувств открыли огонь по ни в чем не повинной крылатой машине, вымещая на ней всю свою злобу. Сейчас самолет стоял в особом ангаре, он не загорелся, но пострадал изрядно и требовал серьезного ремонта.
        После этого началась вакханалия грабежа - больше ни на что у боевиков не хватило ума. Вскрыв все, что только можно вскрыть - а аэропорт использовался в основном для срочных грузовых перевозок по воздуху,- они взяли то немногое, что им показалось ценным, а все остальное подожгли. Ценное они стащили в небольшое здание аэровокзала, создав там своего рода штаб-склад награбленного, туда же стащили все компьютеры с вырванными проводами и прочую технику. Разгромили оборудование в диспетчерской вышке. Они нашли туалет, но тот был со смывом, а они так и не научились им пользоваться. Когда начало переваливаться через край, стали испражняться на пол в туалете, а когда там не осталось места, загадили и другие комнаты…
        Иногда ученые задаются вопросом - какая форма правления лучше для страны? По этому поводу разгораются жаркие дебаты, эмоции перехлестывают через край, пишутся статьи в газеты. Почему-то принято думать, что самая лучшая форма правления для страны - демократия. Демос кратос - правление народа, по-гречески. Почему-то, когда люди говорят про демократию и про ее исторические корни, они забывают, что в той же Древней Греции избирательными правами пользовались, по разным оценкам, от одного процента населения до десяти. То есть это никак нельзя называть властью большинства - это власть меньшинства или даже абсолютного меньшинства. Просто правитель здесь получался не единоличный - царь, король, шах, а коллективный, маленький правящий класс, и, наверное, это было правильно. Видимо, древние греки понимали, что правление, исходящее из воли народа, приводит к большой беде. Очень большой беде…
        На часах - если это можно было так назвать - стоял молодой часовой по имени Муртаза, ему было всего девятнадцать лет. Он был из Тегерана… верней, не из Тегерана, а из Захедана, персидского захолустья. Так получилось, что строящейся персидской промышленности понадобились рабочие руки, особенно на простые, тяжелые работы типа рытья оросительных каналов. Причем зарплатой привлечь людей было нельзя - в Персии люди очень немобильны, привязаны к родным местам. Шахиншах никогда не отличался деликатностью в решении подобных проблем - молодых людей просто отнимали из семей, перебрасывали в столицу, где были ремесленные училища, или сразу направляли на работы. Платили минимум, но предоставляли для жилья что-то типа казарм и кормили. Кстати, не так плохо кормили, в том числе мясными блюдами, которые в нищем Захедане многие только по праздникам и видывали.
        Вот в этой среде - оторванных от дома, брошенных в совершенно непонятную и чуждую им, враждебную среду молодых людей - и находили себе богатый улов ловцы человеческих душ, посланные Махди. Тем более что они владели некоторыми запрещенными психотехниками и гипнозом, а молодые люди были в массе своей очень религиозны, потому что окраины любой страны всегда богобоязненнее центра. Мастера, сами вышедшие из таких же слоев, жестоко издевались над пацанами, ибо нет более злобного хозяина, чем бывший раб, а на Востоке жестокость - вообще изощренна и безгранична. А посланцы Махди объясняли, что как только Махди выйдет из сокрытия - все будет общим, и все будут молиться Аллаху, и никто не посмеет надсмехаться и издеваться над братьями своими. Когда началось - а началось без них, это был успешно завершившийся, но очень тщательно подготовленный военный заговор,- они тоже выступили. Им дали оружие, они столкнули в оросительные каналы и перебили всех мастеров и инженеров, пусть среди инженеров были и русские, и вели себя инженеры не так, как мастера, они были образованными и не унижали рабочих. Просто в
пацанах, за время их пребывания вне семьи, взрастили одновременно и коллективизм, потому что работу надо делать вместе, они трудились каждый день и становились единым организмом,- и ненависть. Ненависть ко всем, кто выше их, ненависть к тому, чему их не научили, к тому, что они не могут освоить. Вот этим пацанам, необразованным, темным и страшным в своей тупой злобе, дали оружие и сказали - можно! И они пошли убивать.
        Их нельзя осуждать. Нельзя осуждать собаку, которая не прошла курс дрессировки, не послушалась хозяина и кого-то укусила. Нельзя осуждать пацанов, оторванных от семьи, которых ничему не научили, даже не попытались дать какое-то образование, а просто заставили их работать, подобно рабам. Стоит ли осуждать их за то, что они ворвались в город Тегеран, довольно европеизированный, и принялись… даже не грабить, больше поджигать. Они строили водоводы, канализацию и оросительные каналы для жителей этого города, и получалось, что жители этого города эксплуатировали их. А теперь им дали оружие и волю, и они убивали жителей этого города по праву сильного и вооруженного, и уничтожали все, что не могли понять и что могли использовать потом против них. Именно они приняли основной удар окруженных в городе частей Гвардии Бессмертных и погибали, отдавая за гвардейца по пять, десять, даже двадцать своих жизней. Они поверили Махди, и Махди не солгал - он вернул им свободу и страну, в которой они жили. Теперь Махди сказал, что на севере и западе лежат богатейшие земли, и если они пойдут туда, эти земли покорятся им.
        Они не знали ничего о русских, о том, что русские сильны и не привыкли отступать. Махди это знал и планировал использовать их, как таран, бросив потом на обессиленных русских перешедшие на его сторону полицейские и жандармские части, нанося при необходимости и ядерные удары по обороняющимся. Махди лгал, но он лгал умело, искусно - и ему верили…
        Муртаза с автоматом, из которого он знал только один вид огня - длинными очередями,- стоял у башни диспетчерского центра в наказание - что-то не понравилось эмиру, и он отправил его сюда на всю ночь. Он был таким же, как все, ничем не отличался, он даже не знал, почему вместо того, чтобы воевать, они находятся здесь, он знал только то, что все неверные враги и их надо убивать. Вот и все…
        Но те, кто выступил ему навстречу из темноты, не были неверными.
        Этих двоих - они шли от ангаров - он заметил тогда, когда они пошли совсем близко, потому что одежда на них была черной. Это была одежда мусульман, он видел такую. На каждом из спокойно идущих к нему - они не бежали, не пытались на него напасть - людей была черная чалма. У одного из них за спиной висела длинная винтовка.
        - Аллах Акбар!- крикнул один из них, когда Муртаза задергался, попытался взять на изготовку автомат.
        Красная точка замерла на лбу молодого боевика.
        - Кто вы?
        Почти неслышно хлопнул выстрел.
        - Йархамукя-Ллаху…[64 - Да помилует тебя Аллах.] - сказал Бес.
        Двое спецназовцев моментально оказались у двери диспетчерского центра, Бес схватил сползшего по стене боевика за ноги и потащил в темноту. Араб страховал его.
        - Чисто!
        - Чисто!- отозвался Араб.
        Серьезного сопротивления не ожидалось - на закате поле облетел небольшой беспилотник, размером с птицу, и спецназовцы выяснили, что противник на сей раз им попался совершенно несведущий в военном искусстве, просто вооруженная банда грабителей и мародеров. Бандиты ничего не знали о том, что надо выставлять посты, проводить их периодические переклички и проверки, что надо, чтобы посты страховали друг друга. Увы, они не выяснили и то, что ВПП заминирована…
        Араб, соблюдая осторожность, повернул ручку двери и открыл ее, Бес вскинул пистолет-пулемет «ПП-71К»[65 - Примерно соответствует ПП «Клин», но здесь рукоятка управления огнем перенесена вперед, и получилось что-то типа «узи». Глушитель постоянный, он делает п/п хорошо сбалансированным. В нашем мире это «Кедр-4».] с глушителем и лазерным прицелом, красная точка прицела побежала по загаженным стенам. Оба они опасались растяжки, но ее не было.
        - Двигаемся!
        Прикрывая друг друга, они двинулись по винтовой лестнице, не успели дойти до половины, как сверху послышался топот шагов. Бес поднял один палец.
        Сверху спускался еще один боевик, по пояс голый, с длинной бородой и короткоствольным автоматом. Увидев в темноте двоих, но, заметив, что на них чалмы, он промедлил долю секунды… но потом все же понял.
        - Аллах Акбар!
        Пуля бросила боевика на ступени, он тяжело упал, как подрубленное лесорубом дерево, и замер.
        Воистину Акбар…
        Больше сопротивления не было. Дверь в диспетчерский зал распахнута - видимо, боевик очень торопился. В самом зале - засохшая кровь на полу, осколки стекла, гильзы, разбитые прикладами мониторы. Посреди всего этого сюром смотрелась большая, неизвестно откуда взявшаяся кровать. Омерзительно воняло…
        - Чисто.
        - Один-одиннадцать, задачу выполнил, потерь не имею. У противника минус два,- доложил по рации Бес.
        - Один-одиннадцать, принято. Вопрос, вы на позиции?- отозвалась рация.
        - Положительно, позицию занял,- отозвался Бес.
        - Принял, один-одиннадцать, начинайте работать. Группы пойдут по вашему сигналу.
        - Так точно.
        Араб снял с плеча старую, добротно сделанную «СВД» с устаревшим ТГП-В на стволе и ночным прицелом, подошел к разбитому остеклению, осмотрелся. Задача захвата диспетчерской вышки была приоритетной, потому что вышка господствовала над местностью, с нее можно было простреливать все поле. Они должны были максимально облегчить задачу тем, кто пойдет за ними. Выбить, прежде всего, расчеты группового оружия, самые опасные. Они видели две скорострельные зенитки, способные «работать» и по наземным целям, и три расчета крупнокалиберных пулеметов. Со своей позиции Араб мог подавить обе зенитки и два пулемета и намеревался именно этим сейчас и заняться.
        Бес тем временем обеспечил тыл - поставил растяжку на лестнице, да не простую, а хитрую с двумя гранатами, потом перевернул кровать и завалил ею дверь, чтобы никто неожиданно не вошел. Потом он нашел место и привязал там длинный, способный выдержать триста килограммов нагрузки канат со стальным сердечником. Это их запасной выход. Если их прижмут, а лестница сюда ведет единственная, то они выбросят канат в окно и спустятся по нему.
        После этого Бес достал из рюкзака прибор наблюдения, представлявший собой ночной прицел с лазерным дальномером и четырехкратной увеличивающей насадкой. Араб уже прошелся по кругу, отпихивая осколки стекла и гильзы и осторожно вынимая остатки остекления из рам, чтобы не мешали.
        - Все…
        - Давай справа.
        - Почему справа?
        - Потому что не слева…
        Типичное препирательство перед началом, чтобы немного сбросить напряжение.
        Бес положил довольно массивную наблюдательную систему на остаток рамы, сам встал на колено. Араб пристроился рядом. Мир, состоящий из разных оттенков черного и серого, исчез, залитый зеленым светом…
        Зенитка располагалась на позиции, обнесенная мешками с песком и неизвестно откуда взявшимися валунами.
        Электронно-оптический преобразователь чуть искажал картинку, а увеличивающая насадка это искажение увеличивала. Зеленую муть на мгновение прорезала яркая линия лазера и тут же погасла…
        - Зенитная установка. Стволами на север. Наблюдаю одного, курит. Дальность шестьсот десять. Других членов расчета не наблюдаю…
        Араб скрипнул зубами. Так стрелять нельзя.
        - Оставим. Дальше.
        Оба они перешли на новую позицию, словно танцуя какой-то сложный танец.
        - Две цели. Первая - дальность семьсот, ДШК. Два члена расчета. Спят, наблюдаю обоих. Вторая - идущий человек, дальность пятьсот… семнадцать.
        - Человек. Наведи.
        - Дальность пятьсот двадцать. Четыре деления влево от ДШК.
        - Вижу.
        Винтовка лязгнула - именно так, лязг сработавшей системы перезарядки был слышнее, чем звук подавленного глушителем выстрела. Человек, шедший к пулемету, вместо очередного шага упал с размаху вперед и больше не шевелился.
        - Есть. Цель ДШК, левее две цели, спят.
        - Вижу.
        Винтовка лязгнула.
        - Есть. Второй зашевелился.
        Винтовка снова лязгнула.
        - Есть. Не двигается. Больше целей нет.
        Перешли к следующему сектору.
        - Цель - ДШК, два члена расчета. Две цели, стоят. Семьсот.
        Это был не ДШК - скорее зенитная установка на базе ДШК.
        - Засек. Делаю.
        - Подстраховать?
        На всякий случай у Беса кроме личного оружия был и автомат - с глушителем ТГП-А и ночным прицелом, правда, без увеличивающей насадки.
        - Нет. Наблюдай.
        Винтовка лязгнула - раз, второй, третий, четвертый…
        - Двое упали. Третий на сиденье наводчика левее!
        - Вижу…
        Винтовка снова лязгнула - дважды. Боевик на сиденье наводчика был первым, кто понял, что происходит что-то не то, но выстрелить он не успел, хотя надо было всего-то давануть на педаль спуска.
        - Все цели сектора поражены. Целей нет.
        Переместились к соседнему.
        - Автомобиль «АМО», в кузове зенитная установка. Расчет не наблюдаю… Триста одиннадцать, у ангаров.
        Араб выругался. Обе ЗУ получается - живы.
        - Выйди на связь. Пусть они берут эту установку. Мы ее сделать не можем.
        По установленным правилам снайпер сам никогда не сидел на связи, чтобы не отвлекаться. Если снайпер отвлекается на радиообмен - задача, скорее всего, выполнена не будет.
        Бес вышел на связь.
        - Один-одиннадцать. Подавили пулеметы два и три. Золушки[66 - ЗОЛУШКИ - название легких скорострельных зенитных орудий и в нашем мире. В войсках их любят - потому что они прекрасно работают по наземным целям.] подавить не можем, не видим расчеты. Предлагаем взять установку два, она мобильная.
        - Мы прикроем…- негромко подсказал Араб.
        - Главный, мы прикроем группы захвата, как понял?
        - Вас понял,- Тихонов решил, что как бы дальше ни складывались события, неповрежденная ЗУ на автомобильном шасси может им сильно пригодиться.- Дайте нам десять минут и прикрывайте.
        - Вас понял…
        Араб примерно прикинул ситуацию.
        - Берись за автомат, прикрой штурмовую группу. Я возьму на себя ЗУ, сниму их, когда они засуетятся.
        - Один?
        - Один. Справлюсь. Исполняй.
        Бес начал готовить автомат. Араб сменил магазин в винтовке, аккуратно убрал порожний - пара патронов там все-таки осталась.
        Тот, кто живет по законам беспредела, может и сам в любой момент стать жертвой беспредела. Революции не делаются в белых перчатках. А контрреволюции - тем более.
        В зеленой мути прицела мелькнули тени, кто-то вскочил в кузов, где ждала своей минуты зенитная установка, кто-то открыл дверь машины. Ни звука, ни крика, ни выстрела - кто был в машине, умер от ножа. Не самая худшая смерть для муджахеддина, каждый из них говорит, что победа и шахада для них равны. Значит, и в этой стычке каждый получил то, что хотел, экстремисты шахаду, русские - целую, неповрежденную пулями зенитную установку.
        Кого-то выбросили на бетонку из кабины, заработал двигатель. Темные тени бежали по бетонке.
        Машина тронулась с места, покатилась от ангаров…
        Араб выстрелил, целясь по какому-то ящику, пуля громко ударила по нему - и над бруствером из мешков с песком появилась голова ничего не понимающего моджахеда. Араб нажал на спуск второй раз, а потом и третий. Брызнуло, голова разлетелась…
        Еще один муджахеддин решил, что дело плохо, и с низкого старта рванулся удирать - первый выстрел Араб смазал, второй перевернул моджахеда, он покатился по земле и затих. Араб на всякий случай выстрелил еще раз.
        Экстремисты, сидевшие у третьего и последнего пулемета, увидели едущую в их сторону машину, но эту машину они видели и раньше, это была их машина, и они не задали себе вопроса, а кто-то и с чего решил ездить по бетонке ночью. Не доезжая до них, машина резко развернулась, и два ствола зенитной установки, способной делать несколько выстрелов в секунду, глянули на моджахедов…
        Аллах Акбар!
        Позиция третьего пулемета разлетелась в огненных брызгах…
        Два человека упали на колено напротив основного здания аэропорта, где были сконцентрированы боевики, многие из которых сейчас спали. У каждого на плече был спаренный огнемет «Шмель» весом двадцать два килограмма.
        - Бойся!
        Шаровые молнии одна за другой ударили в здание, до которого было метров восемьдесят, и оно взорвалось пламенем изнутри. Выжить в аду, где температура две тысячи градусов, в эпицентре невозможно - никто не пошел проверять, есть ли живые. Живых после «Шмеля» не бывает.
        Аллах Акбар!
        Пост на въезде в аэропорт был уничтожен точным выстрелом «Шмеля», после чего несколько автомобилей, подержанных внедорожников русского и германского производства въехали на территорию аэропорта. Над головным, почти невидимый ночью, развевался на ветру флаг джихада - шахада…
        - Господин подполковник, территория аэропорта зачищена, сопротивление противника подавлено. Потерь нет.
        Подполковник Тихонов на мгновение включил подсветку в часах. На полчаса дольше, чем он рассчитывал.
        - Диспетчерская в каком состоянии?
        - Разгромлена. Как Мамай прошел.
        - Приступайте к разминированию. На полосе выложить дорожку из ХИС для самолетов, после того как закончите разминирование. Вы назначаетесь командиром группы охраны, приказываю обеспечить периметр, не допустить подхода сюда новых сил боевиков.
        - Есть!
        - Всем, кто свободен, ищите тягачи. Нужно столкнуть неисправную технику и самолеты с площадок. Приступаем!
        Через полчаса небо на севере уже полыхало - над Тегераном шел бой, оборона ПВО пыталась противостоять массированному налету. Русские избрали опасную, но действенную тактику - группы спецназа вырезали передовые посты ВНОС и оседлали перевалы Эльбруса. После чего русские штурмовики и бомбардировщики над Каспием переходили на сверхзвуковой полет и, словно ангелы ада, врывались в воздушное пространство Тегерана, мгновенно нанося удары. Заранее обнаружить их не могли, потому что мешал Эльбрус, а когда самолеты отбомбились, сбивать их было уже поздно.
        В ту же ночь три эскадрильи стратегических бомбардировщиков и столько же штурмовиков обрушили сокрушительный удар на пограничную зону Персии и часть Междуречья, захваченные боевиками Махди, за одну ночь высыпав на их головы несколько тысяч тонн бомбового груза. На шестом шоссе - Багдад - Басра, ставшем рокадным[67 - РОКАДНАЯ ДОРОГА - дорога, идущая параллельно линии фронта.], крупная группировка Русской армии, включавшая в себя до полутора тысяч единиц бронетехники, ждала приказа об общем наступлении. Полки штурмовой авиации, базирующиеся на севере Междуречья, и восемь самолетов «Громовержец» готовы были их поддержать с воздуха, добивая уцелевших боевиков. Одновременно с самолетами действовала артиллерия. Специально для этого в Междуречье доставили шести- и восьмидюймовые прицепные гаубицы - непосредственно поддерживать огнем наступающие войска они не могли, но если их поставить на стационарные позиции, да еще вдоль железной дороги на Басру, по которой можно подвозить боеприпасы…
        …Темно-серый самолет, не зажигая огней и ориентируясь исключительно на цепочку химических источников света, выложенную по обеим сторонам только что разминированной полосы, тяжело плюхнулся на бетон, двигатели взревели на реверс, поднимая тучи пыли. У самого конца ВПП его ждала машина, в кузове которой стоял солдат, держащий в руках две палочки, светящиеся мутно-желтым светом. Солдат приглашающе помахал палочками, и темно-серый гигант послушно последовал за ним.
        У здания аэропорта, где что-то еще тлело, самолет остановился, постоял немного, потом дрогнула, пошла вниз хвостовая аппарель. В едва освещенном десантном отсеке самолета, способном вместить железнодорожный вагон, ждала своего часа самоходная саперная гаубица, с шестидюймовым главным калибром.
        На полосу садился второй самолет…
        27 АВГУСТА 2002 ГОДА
        ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
        МОТЕЛЬ У ОКРУЖНОЙ ДОРОГИ
        Последней всегда умирает надежда.
        По всей стране был активирован комплекс мероприятий по «красному» плану - угроза нападения с использованием оружия массового поражения. Это означало, прежде всего, контроль портов и грузовых терминалов, задействование Национальной гвардии, которая подчинялась не федеральному центру, а правительствам штатов и ими же активировалась. Мало кому известно, что в САСШ имеется негласная организация волонтеров, прежде всего из полицейских и военных кругов, они постоянно носят при себе счетчики Гейгера в надежде обнаружить заметные отклонения уровня радиоактивности. Сейчас счетчики Гейгера стали раздавать и простым полицейским, наскоро обучая ими пользоваться. Судя по тому, как все это делалось - несмотря на огромные истраченные деньги,- нормального плана гражданской обороны в стране не было.
        Близкая дружба с военными помогла нам раздобыть несколько ударных беспилотных летательных аппаратов MQ-1 Predator, действующих с базы ВВС САСШ «Эндрюс» и два вертолета «Боинг МН-47», в каждом из которых ждала своего выхода на сцену специальная группа Министерства энергетики САСШ. Именно этим группам предстояло иметь дело с террористами и ядерным устройством, если нам удастся локализовать его местонахождение. Что же касается нас, то мы, разбившись на группы по два человека, ждали своего часа, две группы в Нью-Йорке и две - в Вашингтоне. Такой была последняя линия обороны Североамериканских соединенных штатов от ядерной террористической угрозы.
        Хотите, скажу, в кого нам пришлось переодеться? Будете смеяться - в байкеров.
        Байки мы взяли напрокат, большие, массивные чопперы - так называют машины с двухцилиндровыми двигателями буквой V и очень удобным кожаным сиденьем: мне достался старый добрый «Харлей-Дэвидсон», а вот моему напарнику на сегодня, бывшему полицейскому из Вашингтона Мантино, приглянулся более дорогой «Индиан»[68 - В этом мире, на радость байкерам, выпуск «Индиан» не прерывался.]. Одежду мы купили - жаркую, но удобную, под ней легко прятать оружие. Байкеры носят сапоги, наподобие ковбойских, джинсы из очень плотной ткани, иногда с кожаными вставками, и кожаные куртки, часто расписанные и проклепанные стальными заклепками. Еще они носят неопрятные бороды, но бород у нас не было и отращивать их времени тоже не было, поэтому мы купили шлемы с глухим забралом и разноцветные платки-шемахи, которые надо повязывать, закрывая лицо до глаз, как пираты и бандиты. Купили по «цепуре» - это такая цепь, в России подобной привязывают быков, а здесь ее байкеры носят на шее в качестве украшения, а когда надо - используют в роли кастета. Татуировок у нас тоже не было, но в этом нам помогли переводные картинки.
Приклеиваешь такую к коже, ждешь полчаса - и у тебя на теле татуировка, почти как настоящая, которая будет держаться несколько суток. Напоследок мы купили пива, жидкого и не слишком крепкого, да еще и пастеризованного, типично американского пива.
        Оружие у моего напарника уже было, я же обзавелся нелегальным, выдать легальное оружие возможному агенту иностранной державы - никто не взял на себя такую смелость, а выходить на дежурство без оружия нельзя, и в этом мой новый напарник меня поддержал. Получилось, что мой напарник показал мне, куда надо сходить и к кому обратиться, а я сходил и стал обладателем полупластикового «смит-вессона» и «моссберга-500» с пистолетной рукоятью и магазином на пять патронов - такие имеются у каждого второго байкера, если не удастся раздобыть что-то покруче. Напарник мой вооружен был примерно так же, только вместо «кольта» - австро-венгерский «штайр», а вместо «моссберга» - «итака-37». Такие ружья очень удобно прятать в седельные сумы, которые имеются у чопперов.
        Итак, мы сидели около одной из байкерских забегаловок, рядом с которой был знак «Парковка только для мотоциклов американского производства. Все остальные будут разбиты», жарились на солнышке и слушали плейеры. Вместо Джима Хендрикса в наушниках была оперативная обстановка. На другом конце города, где-то на такой же байкерской стоянке, жарились Марианна Эрнандес, оперативный сотрудник СРС и Дункан Тигер (он так и не сказал нам, имя это у него такое или оперативный псевдоним), офицер какой-то армейской спецгруппы. Компания, кстати, подобралась очень представительная - русский шпион, вашингтонский полицейский, военный из спецгруппы и североамериканская шпионка. Или разведчица… наверное, все же разведчица, она в своей стране, а я в чужой, значит, я шпион, а она разведчица. Правильно говорят, что САСШ - это перекресток миров, и кого тут только не встретишь.
        Расположенный на базе «Эндрюс» штаб держал в воздухе два беспилотника - один из них контролировал обстановку в городе, второй - вел совершенно незаконную слежку за неким Барди Лотфменом, сорока семи лет, партнером в «Ройсевич и Лофтмен», крупной адвокатской и лоббистской компании. Недалеко от здания, где держал свою контору этот британский нелегал, АТОГ сняли офис и установили мощную видеокамеру, двадцать четыре часа в сутки снимающую всех, кто по каким-либо делам посещает «Ройсевич и Лофтмен». Чтобы потом все это не обернулось против нас же, по документам эту контору и эту видеокамеру пристегнули к одному из расследований RICO[69 - Закон RICO - закон о коррумпированных и находящихся под рэкетирским влиянием организациях, позволяет закрывать такие организации и конфисковывать их имущество. В САСШ этот закон активно используется и в нашем мире, благодаря ему в САСШ удалось победить мафию; но если такой закон принять в нашей России, начнется криминальный передел собственности.], полеты же беспилотника никак в документах не указывались, а армейцы представляли их как тренировочные.
        Связь с нами поддерживать было сложно, поскольку мы находились не в помещении с Интернетом, а на мотоциклах, но все же можно. Каждому из нас выдали портативное устройство связи «Blackberry», оно могло работать как сотовый телефон, позволяло принимать и отправлять короткие текстовые сообщения, в том числе зашифрованные, и еще нам присылали на него картинки с беспилотника и с камеры напротив «Ройсевич и Лофтмен». Пока ничего интересного не было, и нам оставалось поджариваться на солнышке и думать невеселые думы. Утром я купил бутылку пива, отлил из нее половину, а недопитую поставил рядом с откинутой подножкой мотоцикла - мол, не допил и поставил. Сейчас мне так хотелось пить, что я раздумывал о том, не допить ли мне остаток…
        Откуда я умею водить мотоцикл? А в России мало кто не умеет, права-то на него дают с четырнадцати лет, а на авто с восемнадцати. Весь мой опыт ограничивался легкими мотоциклами, но для управления мотоциклом нужно только уметь отщелкивать передачи ногой и нажимать на ручку газа на руле рукой, а и то и другое я умел. «Харлей» я опробовал, мотоцикл очень удобный, с тяговитым движком, правда, в повороты заваливается не очень-то охотно, но с его весом…
        Ага, пришло сообщение.
        Я уже изжарилась до хрустящей корочки и получила немало непристойных предложений. Какого хрена мы тут делаем?
        Что бы такое написать… остроумное. Как это говорят байкеры… помня о том, что в легенду надо вживаться, я купил еще и краткий справочник байкерского сленга и прочитал его на досуге. Забавные там есть словечки.
        Не трави, чувиха, все будет путем. Закрой глаза и думай о Родине.
        А вы думали - как? Отслужив четыре года полицейским в Белфасте, я понял одну вещь. В работе полицейского только один процент времени - это погони, перестрелки и прочая романтика. Остальное время, примерно двадцать процентов - это попытки получить какую-то информацию от людей, не склонных к сотрудничеству, еще двадцать - это оформление бумаг. И последнее - ожидание. Нудное и скучное ожидание непонятно чего - у нас на руках такие карты, какие выпали, и мы вынуждены ими играть.
        Почти сразу же пришли два сообщения.
        Первое…
        Пошел в жопу!
        Невежливо…
        Второе…
        Данные нам сбрасывали каждые полчаса всем - как бы по рассылке. Просто фотографии, хоть и сделанные с помощью новейшей аппаратуры, но не слишком четкие. Люди, которым по какой-то причине вздумалось зайти в контору Ройсевича и Лофтмена, чтобы попытаться решить там свои проблемы. Самые разные - Министерство юстиции уже работало по этой конторе, подозрительным было то, что Ройсевич и Лофтмен, в отличие от других юридических контор в Вашингтоне такого уровня, охотно брались за бесплатные дела, вернее, не то чтобы охотно, но безропотно. Получалось так, что каждый адвокат, вступая в профессиональную ассоциацию и получая право выступать в суде, брал на себя обязанность какую-то часть своего времени посвящать «бесплатным» делам. Точнее, бесплатными они не были, они оплачивались из бюджета штата по твердым ставкам, но эти деньги не сравнить с теми, что можно поиметь, скажем, от защиты наркомафиози. Если начинающие адвокаты, стремящиеся сделать имя на громких делах, как раз охотятся за такими вот делами, то конторы типа «Ройсевич и Лофтмен» должны всеми силами от них отбрыкиваться. А они брались. На них
спихивали даже больше, чем обязательный минимум, а они все равно брались. Когда я услышал это, то сразу разгадал подоплеку, впрочем, догадаться было несложно. Ройсевичу и Лофтмену нужен был постоянный поток клиентов в офис, чтобы усложнить задачу тем, кто, возможно, будет за ними следить.
        Первая фотография… Дама в черном, типичная дама из Вашингтона, «штучка с восточного побережья». Какой-то курьер… Еще…
        Пресвятой Иисус!
        От волнения сбиваясь с нужных клавиш на незнакомом телефоне, я отстучал номер оперативного штаба на базе «Эндрюс».
        - На приеме,- отозвался оператор.
        - Это Переменный-три, Вашингтон! Последняя рассылка, фотография номер три! Человек в одежде священника!
        - Минутку… да, я его вижу. Мы считаем, что это местный падре, собирает благотворительные пожертвования…
        - Это никакой не местный падре! Это тот, кто нам нужен! Установить его местонахождение, немедленно!
        - Сэр, он отъехал… минут десять назад.
        - Установите его машину, у вас же непрерывный поток данных. Делайте что-нибудь, это тот, кто нам нужен!
        Человек, заказавший билеты на имя преподобного Иеремии Джонса, прибыл на Североамериканский континент рейсом в Онтарио из Ливерпуля, небольшой авиакомпании «Canada Star». При нем не было ни оружия, ни взрывчатых веществ - только небольшой чемодан со сменой белья, складной зубной щеткой, расческой, пакетом с одноразовыми бритвами, кремом для бритья, помазком и старой, в дешевом переплете, испещренной пометками и закладками Библией. При себе у него было две кредитные карточки, одна из них - Банка Ватикана, и примерно двести фунтов стерлингов наличными, купюрами и монетами. Поскольку Канада входила в Британское содружество наций и являлась опорой Британии на Североамериканском континенте, никакой таможни прилетающим проходить не требовалось, а если бы и потребовалось, то лишь самый тщательный и придирчивый досмотр, проводимый людьми, имеющими степень по ядерной физике, смог бы выявить неладное.
        Прямо в аэропорту преподобный Джонс подошел к стойке вездесущей Hertz rent a car и нанял для себя небольшой, устаревший, но надежный и с полным приводом фургончик «Шевроле-Астро», в котором при необходимости можно было бы и ночевать, разложив сиденья. На этом фургончике он выехал с аэропортовской стоянки и неспешно покатил к североамериканской границе. По пути он остановился у большого супермаркета на выезде из города и купил там сухие галеты, похожие на армейские, и два баллона с водой, емкостью по галлону каждый. На всякий случай, так-то до места назначения вполне можно питаться в придорожных забегаловках, благо их тут по нескольку штук на милю.
        В двух стальных авторучках дожидалось своего часа то, что он привез сюда, то, ради чего он сюда приехал. Апокалипсис не свершится без этого.
        Выезжая на трассу, человек покрутил настройку имевшегося в машине радиоприемника, пока не нашел волну, передававшую классическую музыку. Найдя, он подкрутил другую ручку, сделав погромче.
        Сэр Джеффри был доволен.
        Все прошло как нельзя лучше - и никто, даже шахиншах Мохаммед, не догадался ни о чем. Каждый выполнил свою роль в этом спектакле - и нужные фигуры остались на доске, в то время как лишние оказались битыми.
        Каждый выполнил свою роль.
        Придурок, жуир, мужеложец, «царь Польши» Борис и его не в меру жадный первый министр всерьез вообразили, что не только Австро-Венгрия, но и Великобритания придут им на помощь, когда они поднимут рокош против Российской Империи. Почему-то они решили, что их Польша и они сами имеют для всего мира какое-то определяющее значение, и стоит им только восстать, все кинутся им на выручку.
        Господь с вами! Польша, или Висленский край, как его называют русские,- это всего лишь точка напряжения, точка геополитического разлома между Австро-Венгрией, Россией и Священной Римской империей. Британии она была нужна только как инструмент для поддержания напряженности, и не более того. Нужно быть полным идиотом, чтобы мечтать о возрождении Речи Посполитой. Если бы даже русские уступили и дали Польше независимость - что бы получилось? Маленький кусочек суши без единого выхода к морю, зажатый с трех сторон недружественно настроенными великими державами. Сэру Джеффри Польша и рокош в ней нужны были только для того, чтобы оттянуть туда наиболее боеготовые части Российской Империи и все внимание Генерального штаба, Министерства внутренних дел и Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, заставив их прозевать приготовления ко второму акту драмы.
        Больше надежд у сэра Джеффри было на этот акт - восстание на Востоке. Это готовилось годами, и подготовка началась еще тогда, когда он был директором Службы, а сэр Колин был его заместителем. Завершать подготовку и приводить план в действие, по странному стечению обстоятельств, пришлось тоже ему. Сэр Джеффри рассчитывал хотя бы на то, что восстание превратится в длящуюся годами партизанскую войну, расколет общество и государство, внесет смятение в души военных, вынужденных стрелять в народ. Но прямо сейчас сэру Джеффри нужно было только одно - заставить русскую армию завязнуть в этом кровавом болоте, заставить перебросить туда из Польши боеспособные части, оставив лишь резерв, и максимально, насколько это возможно, снизить боеготовность Русской армии перед третьим и заключительным актом драмы. Необходимо было также, чтобы все в мире поверили, будто в Персии при не то что попустительстве, а прямом содействии русских производилось ядерное оружие. А что может быть убедительнее, чем атомные взрывы в Бендер-Аббасе и в Прикаспии?
        Никто, ни шахиншах Мохаммед, ни его честолюбивый сын-психопат, не смог понять, что их страна, их восстание нужны лишь для одного - для реализации третьего акта геополитической драмы. И этот акт он, сэр Джеффри Ровен, разыграет сейчас.
        Завтра он передаст человеку Махди два детонатора к уже доставленным в САСШ ядерным взрывным устройствам, а сам покинет страну. После этого в Интернете появится обращение русских террористов, содержащее угрозы всему цивилизованному человечеству. Обращение, копия которого была передана североамериканской разведке, изначально контролировалось британцами и могло попасть в сеть сразу, как только началась бы паника. В руках британцев были и атомные детонаторы, изделия, которые по сложности не уступают самой бомбе и не могут быть произведены кустарно. Сэр Джеффри до последнего момента не собирался отдавать террористам детонаторы, понимая, что как только он их отдаст, ситуация выйдет из-под контроля. Доставленные в САСШ бомбы - это только куски обогащенного урана, обложенные пластинами со взрывчаткой и проводами, но в сочетании с детонаторами они перевернут весь мир.
        На следующий день после ядерной атаки на Америку правительство Ее Величества выступит с дипломатической нотой. Правительство Российской Империи не в состоянии взять регион под контроль, произошла чудовищная террористическая вылазка, закончившаяся гибелью сотен тысяч людей, русские националисты вышли из-под контроля, Восточные территории являются камнем преткновения. В строгом соответствии с решениями Берлинского мирного конгресса, британское правительство - один из гегемонов и гарантов всеобщего мира - потребует международного трибунала над русскими патриотами, взорвавшими бомбу. В качестве дополнительного условия оно потребует передать все Восточные территории, на которых полыхает пламя бунта и террора, под контроль международного миротворческого контингента, состоящего из войск Британского содружества наций, Австро-Венгерской империи и Североамериканских соединенных штатов. Священная Римская империя германской нации, с вероятностью более девяноста процентов, останется в стороне от разворачивающейся трагедии - на севере Африки количество исламских экстремистов растет с каждым годом, ислам
проникает в Африку, заменяя исчерпавший себя национализм и трайбализм. Никто не будет защищать Россию, допустившую на своих землях такое. Даже в самой Российской Империи люди отшатнутся от патриотов и националистов, виновных в массовом убийстве людей.
        Любое государство вправе владеть землей и плодами ее, и людьми, населяющими ее, до тех пор, пока оно своим разумным и некорыстным управлением ведет эту землю и этих людей к процветанию и пока из этих земель не исходит угроза цивилизованным странам.
        У России будет лишь два пути - на выбор. Первый - добровольно согласиться на все требования. На международное расследование деятельности русских национал-патриотических и радикально-монархических организаций и международный трибунал. На введение на часть своей территории миротворческих сил - то есть иностранных войск - с фактической потерей суверенитета над этой территорией. Все арабы, в том числе и ранее лояльные к России, увидят, что Россия ослабла и больше не может их защитить. Арабы любят силу и всегда на стороне тех, за кем сила. После того как миротворцы войдут на Восток, возникнет вопрос о предоставлении Востоку независимости и о передаче власти местным выборным органам. И о введении в России международно спонсируемой программы повышения толерантности русских, а возможно, и о смене формы правления. И у русских опять не останется выхода, кроме как согласиться.
        Второй выход - это война.
        Воевать с раздерганной армией, с самыми боеспособными частями, уже втянутыми в бои на Востоке и в замирение Польши, воевать против коалиции Британского содружества, Австро-Венгрии и Североамериканских соединенных штатов, притом что десантные соединения и авианосцы уже подошли к их берегам. Но самое главное - сэр Джеффри не испытывал никаких иллюзий - воевать при расколотом обществе. Он хорошо знал русских, потому что долгие годы прожил в России и понимал, что русские могут воевать только за правду. Ни для одного народа слово «правда» не имеет такого значения, как для русского! Если для британца, например, понятие true - это просто адекватное отображение действительности вербальными средствами, то для русского правда - это нечто сакральное, это правильное устройство мира вокруг себя, правильное устройство жизни, в котором можно находиться в гармонии с самим собой. Понятие «жить по правде» имеется только в русском языке, ни в одном другом его нет.
        Если русские - а их много, очень много - поймут, что то, что происходит, не по правде - поднимутся все. Сэр Джеффри понимал, что у русских не отнять Восток силовой агрессией, именно потому, что русские это воспримут как грабеж, как неправду - поднимутся на защиту. Только кадровая армия и находящееся на действительной и на сверхсрочной казачество - это уже от шести до семи миллионов бойцов. Мобилизация даст России еще не менее тридцати миллионов штыков. Во многих местах в России оружие для человека столь же привычно, как ложка за обедом - и если эти люди поднимутся на защиту своей земли… их не сломить даже коалиционными силами. По опыту Великой Войны[70 - Обычное для Великобритании название 1МВ.] сэр Джеффри знал, что русские зарекомендовали себя чрезвычайно устойчивыми и упорными в обороне воинами, военные части оставалась боеспособными, даже потеряв половину личного состава, в то время как итальянцы, к примеру, потеряв каждого десятого, превращались в охваченный паникой вооруженный сброд. Нечего даже думать, чтобы отнять у русских силой часть территории; были те, кто уже пробовал…
        Но вот если большая часть русских будет думать, что не по правде живет их правительство, что не по правде живет их Государь, допустивший рождение на свет атомного монстра, что не по правде живут патриоты и монархисты, убивающие людей,- вот тогда русских можно будет брать голыми руками. Никто из них не сдвинется с места, чтобы защищать неправду - разве что кадровая армия, но и то… Уже были готовы целые океаны грязного, отвратительного, воняющего компромата о том, что происходило на Востоке и в Персии, о том, как брали взятки, как продавали запрещенные технологии, о том, как дворяне расстреливали людей, про годами творившееся чернейшее беззаконие - причем были не только бумаги, но и свидетели, живые, известные всем свидетели, готовые выступить и подтвердить. И вся эта Ниагара должна была обрушиться на русских по мановению руки из Лондона, лишая их воли к сопротивлению.
        Сэр Джеффри не знал, удастся ли таким образом свалить монархию и поставить в России новое правительство, которым можно будет манипулировать. Сам он оценивал шансы как пятьдесят на пятьдесят… но даже если молодой и не имеющий авторитета отца монарх удержится на троне - это будет уже не тот монарх. В боксе есть такое понятие - «пробитый боксер». Это боксер, который уже получил сокрушительный удар, помнит его и подсознательно боится получить еще один такой же. Вот Николай Третий и станет таким же неуверенным в себе, пробитым боксером, он будет помнить о своем поражении, и народ будет помнить о его поражении. А в России не уважают и не любят слабых, тем более - слабых во власти.
        И если даже не сейчас, то через какое-то время русский трон падет.
        Был наготове и еще один вариант, на случай, если этого окажется недостаточно. Долгие годы Россия имела на своих восточных границах сильного, жестокого и коварного врага. Япония, дальневосточная Британия, еще один остров просвещенных воинов, волею судьбы покоривших пространства, в разы, да что там в разы - в десятки раз превышающие размером их историческую родину. Стечением обстоятельств, частично подстроенным британцами, Япония вышла победителем из войны с Российской Империей, но страх перед гигантом у японцев остался, сильный, непреходящий страх. Они были самураями и знали, что обязанность самурая, которому нанесена обида,- месть. Обида - как шрам на дереве, с годами он становится лишь больше и уродливее. Они знали, что только нежелание Российской Империи затевать передел существующего миропорядка сохранило за ними половину острова Сахалин, который они десятилетиями работы превратили в сплошную бетонную крепость, в сухопутный авианосец - кое-кто даже утверждал, что японцы вырыли тоннель от Сахалина ко всем островам Курильской гряды - и до острова Хоккайдо. Никто не знал, правда ли это, но такое
вполне могло быть, потому что подобные тоннели существовали между всеми четырьмя крупнейшими островами собственно Японии. Испытываемый долгими годами страх перед новой войной естественным образом трансформировался в ненависть - и сэр Джеффри знал, что Япония немедленно кинется на Россию, как только увидит, что та ослабла и не может защитить себя, свои земли. Японцам нужна территория для расселения своего многочисленного народа и вассальных народов, им нужны ресурсы и земля, и потому-то на некоторых японских картах территория России до Урала называлась «территорией северных ресурсов». Если начнется война, Япония ринется на Россию, как гиена, желая отхватить кусок побольше, и окажет тем самым услугу Великобритании и всей международной коалиции. По крайней мере, именно об этом - не раскрывая, конечно, подробностей - сэр Джеффри говорил во время встречи с шефом японской разведки «Кемпетай» Ёшики Иосидой во время их личной встречи. Он просто попросил быть наготове на севере, и генерал это понял и оценил, поблагодарив британского собеседника сдержанным кивком головы. Если Британия преподнесет Японии часть
территории России, Япония этого никогда не забудет, у японцев очень сильно развито чувство благодарности.
        Таким образом, он, сэр Джеффри Ровен, переделает мир. И для этого понадобятся всего лишь две стальные авторучки, которые он везет с собой. В них альфа и омега, живая и мертвая вода, конец старого мира и начало нового.
        Жаль только вот чего… Ни один человек в мире не знает всего этого полностью. Каждый знает лишь то, что должен знать, лишь свою партию в этом спектакле - и лишь он знает все. Знает, но не скажет. Как жаль, что с его смертью все это канет в Лету, и никто и никогда не узнает о человеке, который лишь своим умом и волей победил величайшую в мире империю зла.
        Он был обречен на победу…
        А за несколько дней до этого в Чикаго - там расположен один из крупнейших в САСШ аэродромных узлов - хабов, частным самолетом, зафрахтованным в Париже, прибыл еще один человек. Человек, не имеющий ни прошлого, ни будущего - только настоящее. Человек, не оглядывающийся назад, опасаясь превратиться в камень, ибо за его спиной были только горящие города, ужас и кровь. Много крови…
        В этой стране его ждал брат. А больше у него в этой жизни, кроме брата и Всевышнего, никого и не было…
        - Ты готов, Джабраил?
        - Да, брат…
        - Исправность цепи проверил?
        - Исправность механизма инициации. Цепь сделана так, что если какой-то провод и порвется, на все остальные участки цепи это не повлияет. К тому же три провода ведут к каждой закладке из трех - соответственно, достигается тройное резервирование. Сработает.
        - Аллах с нами, брат.
        - Да, Аллах с нами.
        Бейрут. Госпиталь ВМФ. Продолжение кошмара…
        Когда-то один североамериканский генерал сказал - опасайся гнева терпеливого человека. Только Аллах знает, как он был прав.
        Его звали Джабраил - Гавриил, если по-русски, а его младшего брата звали Муса, и они оба были родом из Персии. Они оба были шиитами и давно были мертвы изнутри. Их души уже давно у Аллаха, на земле оставались лишь их тела, чтобы отомстить и присоединиться к родителям, которых они убили.
        В Персии, среди множества жутких и изуверских обычаев, о которых мало кто знал, существовал и такой: за предательство отвечаешь не только лично ты, но и вся твоя семья. Шахиншах Мохаммед знал, каким народом он правит, знал он и то, что среди шиитов всегда найдется человек, готовый пожертвовать своей жизнью ради благополучия уммы, ради всех мусульман. Среди шиитов жертвенность очень высока. Поэтому он ввел правило: за покушение на его жизнь и государство, которое он создал, уничтожались не только покушавшиеся, но и все члены семьи до третьего колена. Чтобы не было мстителей.
        Наверное, каждый выгребает по делам своим, и все, что происходит, справедливо. И пролитая русскими людьми, тысячами и десятками тысяч русских людей кровь, и смерть Государя - возможно, это тоже справедливо. Это - за то, что видели зло и не сражались с ним. Это - за то, что решили, будто со злом можно существовать в одном мире. Это - за то, что взялись взвешивать пользу зла - вместо того, чтобы без колебаний уничтожить его.
        Каждый выгребает по делам своим…
        Они были обычными детьми, самыми обычными и даже счастливыми. Их отец был генерал-майором и командиром дивизии, их мать сидела дома с ними, потому что жалованья отца хватало на все - на квартиру в роскошном районе Тегерана, на дом на побережье Каспия, на прислугу и на несколько автомобилей. Старший - Джабраил - уже был юнкером в военном училище, младший - Муса - готовился пойти по стопам отца и старшего брата. Они были семьей, они жили счастливо и верили в мудрость Светлейшего. В то, что он не может быть не прав.
        Они оба - между ними до сих пор сохранялась незримая связь, типичная для братьев,- отчетливо помнили тот самый день. Они всей семьей выехали на Каспий - там, у рыбацкой деревушки, их отец построил дом. Большой и уютный дом, в котором умещались они все. В то утро мать разбудила их пораньше, как братья просили, и они, наскоро проглотив завтрак, пошли на берег. Им обоим нравился Каспий, его соленые валы накатывались на песчаный берег и выбрасывали на него гальку, красивые ракушки, а иногда и рыбу. Рыбаки с почтительного расстояния рассматривали резвящихся на берегу сыновей генерала, а они, наоборот, часто подбегали к ним, интересовались, как дела у них, и иногда рыбаки дарили им рыбу, еще живую. А они выпускали ее в море.
        Тогда, в тот самый день, Муса, подвернув штаны, смело бросился в воду и вдруг почувствовал, как песчаное дно ушло из-под ног. Волна отступала и тащила его за собой. Конечно же, брат успел подхватить его - он был юнкером и не из худших, он готовился тоже стать генералом, а вот Мусе до генеральских эполет было далеко. Зато до хорошего подзатыльника как нельзя близко…
        И тогда Муса, сидя на песке и просушивая на себе одежду, спросил брата - а что будет, если рядом не станет тебя? И брат подумал и сказал - ничего. Я всегда буду рядом…
        А потом прилетел вертолет. Заметив заходящую со стороны Эльбруса черную точку, стремительно превращающуюся в страшно шумящую винтокрылую птицу, они вперегонки припустили к дому. Припустили, чтобы у входа столкнуться с отцом. Отец был необычайно серьезен, он надевал свой полевой мундир, а мать пыталась ему помочь. Когда они подбежали к нему и спросили - а можно, они полетят на вертолете с ним,- отец коротко улыбнулся и сказал - не сегодня. Полетаем потом. Скоро. Когда я вернусь.
        И пошел к вертолету.
        Но вертолет больше не прилетел, он не привез отца назад. Ни в этот день, ни на следующий…
        Через два дня мать решила ехать. Она собрала их, и они поехали на автобусе, машина была, но мать не умела ее водить. Она вообще мало что умела, если не считать домашнего хозяйства, но она любила их и отца, а это было самое главное. Вот только защитить их от внезапно сошедшего с ума мира она не могла. Никто был не в силах это сделать.
        На въезде в Тегеран их остановил военный патруль - это были несколько солдат, большой внедорожник, такой же, в каком возили папу, но не белый, а серо-пятнистый, и бронетранспортер. Никто из них не ждал ничего плохого от солдат - ведь отец часто брал братьев в дивизию, и все солдаты любили их, маленьких сыновей генерала, а порученец отца майор Фарбуб даже тайком от отца разрешил Мусе сесть за руль того самого большого белого внедорожника и сделать несколько кругов по стоянке. Конечно, он сидел рядом, но ведь Муса был за рулем. Только Аллах знает, как был счастлив в тот момент этот семилетний мальчишка, оседлавший стального коня.
        Солдаты поднялись в салон автобуса и пошли между сиденьями, проверяя у каждого документы. Это делалось быстро, потому что солдат было немного, а машин много, и за постом уже образовался большой хвост машин, в которых сидели истекающие потом водители. Раскрыл-посмотрел-вернул, раскрыл-посмотрел-вернул, раскрыл-посмотрел…
        Когда мать протянула свои документы, солдат почему-то запнулся, перелистал коричневую книжечку паспорта еще раз, и мать обеспокоенно спросила его - все ли в порядке? Солдат ответил, что да, но нужно показать эту книжечку начальнику, он должен ее посмотреть, и вышел из автобуса. А потом в салон автобуса вошли уже трое, в том числе майор САВАК, и сказали, что они должны пройти с ними. Сопровождаемые взглядами других пассажиров автобуса они вышли из него и сели в уже стоящий рядом и заведенный внедорожник - там позади два ряда сидений, и люди садятся друг напротив друга. Они сели на одну длинную скамейку, а напротив них сели майор и солдаты, и Муса потянулся к автомату одного из них, он всегда интересовался оружием и у отца в дивизии всегда бежал «инспектировать» оружейку. А солдат крикнул: «Нельзя!» - и ударил его по руке, Джабраил возмутился и крикнул: «Как вы смеете, я юнкер и сын генерала?!» Тогда майор ударил его…
        А потом они узнали. Их отец предал Светлейшего и попытался убить его, поднять мятеж и бросить дивизию на один из дворцов Светлейшего. Наказание за это - смерть, смерть всем, в том числе и им. Но Светлейший, в бесконечной мудрости и человеколюбии, предлагает им доказать, что они - не из рода предателя. Просто нужно было выйти и крикнуть: «Ты мне не отец! Ты мне не мать! Отрекаюсь от вас, гореть вам в геене огненной!» Вот и все, что нужно сделать, и тогда Светлейший поверит вам, что вы - не предатели, и окружит вас заботой и вниманием, как сирот, оставшихся без родителей.
        Потом их привезли в какое-то место на большом грузовике - они стояли в кузове, а рядом с ними стояли еще несколько детей, детей других офицеров части. За все время поездки, когда их нещадно трясло и колотило о стенки кузова, ни один из них не заговорил с другим, и ни один из них не посмел поднять на другого взгляд. Потом грузовик приехал, их выгрузили из кузова, и оказалось, что это безлюдное предгорье, оцепленное войсками, там стоят несколько машин, а вдалеке ждут своего часа одичавшие собаки и шакалы - тела казненных всегда не хоронили, а отдавали диким зверям на растерзание. Еще там были виселицы - добротные такие виселицы, сделанные из дерева, которого в безлесной Персии никогда не хватало. Не хватало на все, кроме виселиц.
        Процедура была простой. Из одной из машин выводили одного за другим офицеров, из других - их семьи, у кого они были, и везло тем, у кого их не было. Вели всегда под руки - никто не мог идти своими ногами. Судья - или тот, кто был здесь за судью - читал приговор, потом к офицеру подводили членов его семьи, и они должны были отречься от него, осыпая его проклятьями. Потом приговоренного волокли вешать.
        Их отца вывели восьмым, так же как всех, его вели под руки - не потому, что боялись, что сбежит, а потому, что он не мог идти от побоев. Потом, уже будучи взрослыми, они узнают, что на заговорщиках натаскивают молодежь, львят из Гвардии Бессмертных, верней тех, кого только собираются принять туда. Нет ничего страшнее, чем двенадцатилетний пацан из нищего захолустья, которому дают в руки полицейскую дубинку, подводят к связанному офицеру и говорят - бей. Он превращается не в льва, он превращается в озверевшего от крови и вседозволенности пса, которого уже нельзя переучить, которого можно только застрелить. Раису нужны были те, кто будет рвать зубами его армию, если та вздумает посягнуть на него, и так они воспитывались.
        Потом вывели мать - она не была избита, но ей связали руки, и она шла неровно, спотыкаясь и едва не падая…
        - Говори! Кто перед тобой?!- потребовал саваковец.
        - Муж мой…
        - Говори! Перед тобой грязный шакал, укусивший кормящую его руку!
        Мать посмотрела на них, потом на саваковца.
        - Это муж мой!!!
        Пустыня дрогнула от крика, и несколько молодых львят по сигналу офицера набросились на их мать, оттащили ее в сторону и начали пинать ее и прыгать на ней, пока она не замерла на земле в неподвижности смерти. А братья на все на это смотрели.
        Саваковец сделал знак и к отцу подвели Джабраила.
        - Говори! Кто перед тобой?!
        Джабраил с мольбой посмотрел в лицо избитого ими отца.
        - Отрекись…- шевельнулись окровавленные губы,- отрекись.
        Саваковец ударил отца дубинкой по спине, и тот закашлялся, выхаркивая в пыль темные сгустки из разбитого рта.
        Отрекись…
        - Передо мной не отец, а грязный шакал, укусивший кормящую его руку, будь ты проклят на земле и на небесах, у меня нет отца, я сирота…
        После этого то же самое сказал и Муса. А потом его отца повели вешать и когда повесили, один из львят, видя, что предатель не умирает, прыгнул и уцепился за ноги, чтобы приговоренный умер побыстрее.
        В тот день умерли они все. Просто кто-то умер на виселице, кто-то - забитый палками озверевших нукеров Светлейшего, а кто-то остался существовать на Земле, имея только одну цель в жизни - отомстить…
        На следующий день их обоих привезли в специальное юнкерское училище, особо привилегированное, из которого выходили старшие офицеры Гвардии и САВАК.
        Такова была страшная милость шанхиншаха. Те, кто отрекся от казненных по его воле родителей, обретал нового отца. Раиса. Светлейшего. Отца всей персидской нации.
        ОТ АВТОРА
        КТО-ТО КОГДА-ТО СКАЗАЛ: «ИСТОРИЯ ВСЕГДА БЕЗЖАЛОСТНА К ОТДЕЛЬНОМУ ИНДИВИДУ». ЭТО ТАК. НО ТОЧНО ТАК ЖЕ К ИСТОРИИ МОЖЕТ БЫТЬ БЕЗЖАЛОСТЕН И ОТДЕЛЬНЫЙ ИНДИВИД. И НИКТО МЕНЯ НЕ УБЕДИТ В ТОМ, ЧТО ЭТО - НЕСПРАВЕДЛИВО!
        НЕ ТАК УЖ ДАВНО В ОДНОЙ ИЗ НЕСУЩЕСТВУЮЩИХ НЫНЕ СТРАН ПРАВИЛ ТИРАН. ЭТО БЫЛ ОЧЕНЬ ЖЕСТОКИЙ И ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК, РОДИВШИЙСЯ В НИЩЕЙ СЕМЬЕ В ГОРАХ, НО СУДЬБА ВОЗНЕСЛА ЕГО К САМЫМ ВЕРШИНАМ ВЛАСТИ. ЭТОТ ЧЕЛОВЕК - Я НЕ ЗНАЮ, БОЯЛСЯ ЛИ ОН ЗА СВОЮ ЛИЧНУЮ ВЛАСТЬ ИЛИ ЗА СТРАНУ, КОТОРУЮ ОН СОЗДАЛ, А ОНА БЫЛА ВЕЛИКА И МОГУЧА - ЭТОТ ЧЕЛОВЕК КАЗНИЛ. ОН КАЗНИЛ, КОГДА НАДО БЫЛО КАЗНИТЬ, И КОГДА НАДО БЫЛО МИЛОВАТЬ - ОН ТОЖЕ КАЗНИЛ. ПРИ НЕМ ЛЮДЕЙ УБИРАЛИ НЕ ТЫСЯЧАМИ - ДЕСЯТКАМИ, СОТНЯМИ ТЫСЯЧ, РАСПРАВЛЯЛИСЬ С ЦЕЛЫМИ СЕМЬЯМИ. ОТЦУ - ДЕСЯТЬ ЛЕТ БЕЗ ПРАВА ПЕРЕПИСКИ, МАТЕРИ - ПРОСТО ДЕСЯТЬ ЛЕТ ЛАГЕРЕЙ. ДЕТЯМ - В СПЕЦИАЛЬНЫЙ ИНТЕРНАТ ДЛЯ ДЕТЕЙ ВРАГОВ НАРОДА, ГДЕ ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА МОГЛА БРОСИТЬ ИМ В ЛИЦО: «ВОТ ЕЩЕ, ВОЗИТЬСЯ С ВАМИ, ЗМЕЕНЫШАМИ». ЗАМЕТЬТЕ - ДАЖЕ ДЕТЕЙ ПОМЕЩАЛИ В ОТДЕЛЬНЫЙ ИНТЕРНАТ, НЕ ВМЕСТЕ С ДРУГИМИ ДЕТЬМИ.
        УДИВИТЕЛЬНО, НО ИСТОРИЯ НЕ ЗАФИКСИРОВАЛА ПОЧТИ НИ ОДНОГО СЛУЧАЯ, КОГДА КТО-ТО ОКАЗАЛ БЫ СОПРОТИВЛЕНИЕ ПОДРУЧНЫМ ТИРАНА. КОГДА НОЧЬЮ СТУЧАЛИ В ДВЕРЬ, ХОЗЯИН КВАРТИРЫ СТРЕЛЯЛ СЕБЕ В ВИСОК, А НЕ В ДВЕРЬ, НЕ В ПОДРУЧНЫХ ТИРАНА. НИКТО НЕ ПОПЫТАЛСЯ УБИТЬ САМОГО ТИРАНА, ДАЖЕ ЗНАЯ, ЧТО СКОРО ПРИДЕТ ЕГО ОЧЕРЕДЬ, ЧТО ОТТУДА НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ - НЕ ПОПЫТАЛСЯ. ОНИ ПРОСТО МОЛЧА И БЕЗРОПОТНО УМИРАЛИ, А НЕКОТОРЫЕ ДАЖЕ УСПЕВАЛИ ПРОКРИЧАТЬ СЛАВИЦУ ПАЛАЧАМ. ЖЕРТВЫ ВОЗНОСЯТ ХВАЛУ ПАЛАЧАМ - НАВЕРНОЕ, ЭТО И В САМОМ ДЕЛЕ СТРАШНО.
        ПОТОМ, МНОГО ПОЗЖЕ, КОГДА РУХНУЛА ВЕЛИКАЯ СТРАНА, КОГДА РАССЫПАЛОСЬ В ПЫЛЬ, В ТЛЕН ВСЕ, ЧТО СОЗДАВАЛОСЬ И СОБИРАЛОСЬ ПОКОЛЕНИЯМИ, ОДИН МЫСЛИТЕЛЬ НАПИСАЛ КНИГУ. ЕГО РОДСТВЕННИК ВОЕВАЛ ЗА ТИРАНА, ЕГО РОДСТВЕННИК БЫЛ АРЕСТОВАН ПОДРУЧНЫМИ ТИРАНА, НО ОН ВЫЖИЛ И ВЕРНУЛСЯ В МИР ЖИВЫХ. И МЫСЛИТЕЛЬ СКАЗАЛ ПРО ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА, ЧТО ОН, ХОТЬ И БЫЛ РАСТОПТАН ТИРАНОМ И ЕГО ПОДРУЧНЫМИ, ХОТЬ ОН И ИМЕЛ ПРАВО ОБИДЫ - ОН И В ЖИЗНИ НЕ ПОДУМАЛ БЫ МСТИТЬ, ВРЕДИТЬ, СЫПАТЬ ПЕСОК В ОТЛАЖЕННЫЙ МЕХАНИЗМ ТИРАНИИ.
        ПРАВИЛЬНО ЛИ ЭТО? НЕ ЗНАЮ. ЗНАЮ ТОЛЬКО ТВЕРДО - НЕ МОЕ. МНЕ ОТМЩЕНИЕ И АЗ ВОЗДАМ. ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ.
        Но новый пророк безумной религии, созданной им самим, все же ошибся. Среди тех, кому он стал новым отцом, убив родных, нашлись-таки двое, которые сделали целью всей своей жизни месть. И Муса, и Джабраил поклялись друг другу в одном - кровь можно смыть только кровью. Рано или поздно настанет момент, когда рухнет и безумное государство, и кровавый тиран на его троне, и польется по улицам кровь убийц, а народ произнесет им свой страшный приговор. Расплатятся все, придет только время. Но до этого…
        Им повезло - младший сын тирана был одного возраста с ними, и конечно же, отец отдал его учиться именно сюда, ему были нужны львята, из которых он потом рассчитывал вскормить свирепых львов - даже в собственном доме. И старший и младший сыновья прошли через это юнкерское училище, через кадетский корпус, приобретая себе друзей, тех, кто потом будет исполнять их приказы не за страх, а за совесть. Джабраил, приняв другое имя, потому что имя, которым его нарекли при рождении, было именем предателя, стал другом старшего сына Светлейшего, Хусейна. Младший, Муса, подружился с младшим, Мохаммедом.
        Как ни странно - дружба была искренней, по крайней мере, с одной стороны. И Хусейн и Мохаммед страдали от того, что вокруг них была прозрачная, непроницаемая стена, они были сыновьями Светлейшего, родившимися во дворце, но в то же время они были обычными пацанами, нуждающимися в компании, в друзьях. А друзей не было, кроме Джабраила и Мусы.
        Ни Джабраил, ни Муса никогда не испытывали зла к своим друзьям, готовя их смерть. Просто сказано - «они - из числа их отцов»[71 - Бухари, Муслим 3283, Ахмад 16471 и др.], и этого достаточно. Для того чтобы отомстить, следовало искоренить весь род Светлейшего до последнего человека, сделав невозможным ответную месть и восстановление династии. Насаждая изуверские обычаи, Светлейший забыл о том, что палка - всегда о двух концах.
        Так получилось, что Джабраил стал начальником охраны и не просто начальником охраны, а ближайшим другом и конфидентом Хусейна. Муса стал ближайшим другом и соратником Мохаммеда, более того - они были похожи если и не как близнецы, то во внешности Мусы не было ничего такого, что нельзя было бы подправить простой косметической операцией. Так Муса стал не просто другом, а двойником и дублером новоявленного пророка Махди, нося при обычных обстоятельствах грим и позволяя при необходимости Мохаммеду быть в двух местах одновременно, подтверждая свою божественную сущность.
        Именно Джабраил устроил так, что в вертолет принца Хусейна попало некондиционное топливо, и тот едва не погиб. Сделал Джабраил это для того, чтобы расчистить дорогу младшему сыну Светлейшего Мохаммеду, на которого они делали ставку, но Хусейн остался жив. Вместе с ним чуть не погиб новый русский посол, оказавшийся чрезвычайно опасным противником. Джабраил навел справки о нем и узнал, что новый русский посол никогда не работал до этого послом, что он морской офицер, выходец из сил специального назначения, близкий к русскому двору, более того - сам потомственный аристократ и князь. Появление такого человека рядом с принцем Хусейном свидетельствовало о том, что русские делают на него ставку и более того - русские что-то пронюхали и забеспокоились.
        Решить проблему Джабраилу удалось довольно просто - именно он подсказал Хусейну идею пригласить нового посла на казнь врагов, людей, которых он же и подставил. По иронии судьбы, это были честные люди, они не были связаны с братством и никогда не злоумышляли против Светлейшего и власти.
        Потом Муса передал Джабраилу, чтобы тот оставил нового посла России в покое, им займутся британцы. У британцев была связь с Мохаммедом, они прикрывали его и помогали стать Махди - а значит, выход на британцев имел и Муса.
        Джабраила не оказалось на трибуне в тот день, когда был казнен тиран,- сказался больным. На самом деле Джабраил был здоров как бык - просто участвовал вместе с Мусой в переправке изделий в известное место. Не всех - только тех, что должны быть использованы позже. За время работы установки было наработано много, очень много изделий. Но не все нужны прямо сейчас, достаточно лишь нескольких. Остальные надо спрятать до лучших времен.
        То, что произошло на параде, было делом рук Мусы и преданных Махди людей. Ведь он был настолько похож на Махди, что многие его и воспринимали как Махди, а учитывая, сколько вокруг было шиитов-фанатиков, и то, каким психотехникам его научили британцы, отдать приказ было совсем не трудно. Принц Мохаммед, младший сын Светлейшего и пророк Махди, даже представить себе не мог, что это он отдал приказ убить своего отца. Единственные свидетели этого приказа, они же его исполнители, погибли в танке на параде. Конечно же, принц Мохаммед не собирался убивать своего отца - по плану, Светлейший должен был погибнуть только для вида, а на самом деле - исчезнуть, чтобы с безопасного расстояния наблюдать за развитием событий. И если что-то пойдет не так - миру мог быть явлен чудесно спасшийся Светлейший, а русские сочли бы за лучшее не ворошить там, где может быть осиное гнездо.
        Но у братьев были другие планы на этот счет, и они блестяще воплотили их в жизнь.
        Потом человек Джабраила, полковника САВАК к тому времени сделал свое дело, убил принца Хусейна, теперь уже шахиншаха Хусейна. Когда принц Хусейн приехал в русское посольство, чтобы затем отправиться на аэродром, где его ждал неисправный вертолет, он с любопытством взглянул на водителя русского посла, и посол, кажется, это даже заметил. Но посол не заметил того, что после этого он взглянул на своего начальника службы безопасности и своего старого друга - ведь, подъезжая к русскому посольству, Джабраил поделился с принцем тем, что водитель посла Вали - его давний и проверенный осведомитель. Как жизнь показала - не только осведомитель, Вали был шиитом-фанатиком, готовым умереть, но исполнить приказ.
        Потом, когда страна оказалась во власти разбушевавшихся фанатиков, и Мохаммед, и Джабраил, и Муса выехали из страны, место же Махди занял второй его двойник, тот самый, который учился в России, в Академии Генерального штаба под видом принца Мохаммеда. Все дело было в том, что братья убедили принца - вождь нового ислама должен лично нажать на кнопку, чтобы получившее свободу ядерное пламя провозвестило всему миру о появлении нового пророка…
        Заодно нужно было в последний раз встретиться со своим куратором, с секретным главой британской разведки сэром Джеффри Ровеном, встретиться с ним следовало именно на североамериканской земле. Мудрый и осторожный сэр Джеффри никогда не открывал исполнителям то, что они не должны знать, и даже то, что они знать должны, открывал не сразу. Сам сэр Джеффри, когда они обсуждали план, открыл им детали только первого и второго этапов плана, которые, хоть и с накладками, были реализованы. Относительно остального он сказал только о том, что Британия поможет им удержать независимость, и то, что они должны будут делать, они узнают после того, как будет реализован первый и второй этапы плана. Махди видел, что крупные силы британской и североамериканской морской пехоты сконцентрированы недалеко от входа в Персидский залив, и не доверять директору СИС у него не было оснований.
        Но у братьев были другие планы и на этот счет…
        Муса и Мохаммед прибыли в САСШ кружным путем, тоже чартерным рейсом, зафрахтовав самолет в Цюрихе до Буэнос-Айреса, а там, сменив самолет,- до Лос-Анджелеса, откуда в Чикаго они переправились на машине. Изделия уже были ввезены в Штаты и ждали своего часа на Восточном побережье САСШ - нужны были только детонаторы. Сам по себе детонатор ядерного взрывного устройства - чертовски сложная штука, и необходимое их количество должен был передать им сэр Джеффри Ровен.
        На автомобиле, взятом напрокат - это был черный «Кадиллак Брогем», довольно заметная машина,- они прибыли в аэропорт, принц Мохаммед, он же Махди, остался в машине, Муса поспешил в VIP-терминал. Самолет с братом опаздывал, и Муса не находил себе места от волнения, однако юнкерская выучка заставляла его сдерживать себя. И лишь увидев подруливший к терминалу белый «Джет» и сходящего по трапу брата - исхудавшего, с короткой бородкой, в темном костюме, Муса не смог сдержаться и бросился к выходу из терминала.
        - Ну-ну… Как видишь, я прилетел…- сказал брат.
        - Я опасался за тебя.
        - Если даже миру останется всего один день, Аллах сделает этот день достаточно длинным, чтобы свершилось задуманное[72 - Перевранная фраза из Корана.]. Ля Илляхи Илля Ллаху!
        - Мохаммед Расуль Аллах!- сказал Муса, сдерживая слезы.
        Интересно… Как несколько простых слов могут поддержать человека, напомнить ему о том, кем он является, и напомнить о долге. Только эти слова, да слова клятвы, данной еще давным-давно, делали их теми, кем они были, и позволяли существовать на этом свете.
        Ни у кого из них не было ничего запрещенного - ни оружия, ни лишних денег, ни даже еды, которую запрещено ввозить в САСШ. Что касается оружия, его можно добыть и здесь, в любом городе им торгуют. На заключительном - для них, для всех остальных участников этой драмы, а возможно, и для всего мира - этапе операции оно может им понадобиться. Как всегда, у братьев имелся собственный план, и они собирались его реализовать. Как реализовали свои планы до этого.
        Верили ли они на самом деле в Аллаха? Не знаю…
        - Добрый день, сэр…
        Привлекательная женщина в форме пограничной стражи САСШ, произнеся привычную фразу приветствия, взглянула на водителя в машине и обомлела - за рулем был святой отец.
        - Добрый день, преподобный…
        Сэр Джеффри улыбнулся - какая же все-таки хорошая маскировка одеяние священника - сразу настраивает людей на нужный лад. Тем более, если кто-то решит проверить, есть ли среди служителей Господа такой священник, он узнает, что такой священник есть.
        - Да благословит тебя Господь, дочь моя…- ответил сэр Джеффри.
        Женщина смущенно улыбнулась, как бы показывая этим - извините, преподобный, но у меня своя работа, и я должна ее делать. Улыбнулся в ответ и сэр Джеффри - делай свою работу и да поможет тебе Господь.
        Да поможет нам всем Господь…
        - Извините, сэр, с какой целью вы въезжаете в САСШ?
        - Общины нескольких городов на Среднем Западе пригласили меня, чтобы я прочитал у них курс лекций, и мы вместе восславили Господа. А ты веруешь в Господа нашего, дочь моя?
        Женщина снова смутилась. Она уже поняла, с кем имеет дело,- бродячий проповедник, «делающий кассу» на богомольном Среднем Западе на пожертвованиях. Русская православная церковь назвала бы этого человека расстригой, но офицер пограничной стражи родилась в довольно богобоязненной семье и с детства привыкла почитать священнослужителей.
        - Да, но…
        - Только вера спасет нас!- наставительно поднял палец сэр Джеффри.- Воистину, вся наша сила в могуществе Господа нашего, которого восхваляем и которому поклоняемся.
        - Да, сэр… Вы везете что-либо, подлежащее обложению пошлиной?
        - Дочь моя, я взял напрокат этот автомобиль и купил еды и воды в супермаркете. У меня есть и немного денег. Если это подлежит обложению пошлиной, то я готов ее заплатить.
        - Нет… Не подлежит.- Женщина отпустила дверцу автомобиля.- Счастливого пути, падре.
        - Да благословит тебя Господь, дочь моя…
        Следующие двадцать миль сэр Джеффри преодолел по отличной автостраде, не спеша и вглядываясь в вывески мотелей рядом с дорогой - он не хотел пропустить нужный, фотографию вывески которого он запомнил еще в Лондоне. Вывеска была необычной для этих мест - ковбой с сигаретой, такие обычно встречаются на юге, особенно в Техасе. Его заверили, что на пятьдесят миль в округе другой такой вывески нет, а размеры ее таковы, что он не сможет ошибиться.
        Вот, наконец, и она.
        Сбавив скорость, сэр Джеффри зарулил на стоянку. Вышел, потянулся, оглядываясь… Похоже, ничего подозрительного - чисто. Он был старым и опытным волком и красные флажки заметил бы. Неспешно, чуть прихрамывая - его ноги были вполне здоровыми, но он часто так прихрамывал, чтобы вызвать у возможного противника ложную иллюзию беспомощности жертвы,- направился в гудящий техасской музыкой кантри ресторан-забегаловку.
        В ресторане до сэра Джеффри, как и до любого другого посетителя, никому не было никакого дела - даже официантам. У североамериканцев вообще не принято лезть с чем бы то ни было к посторонним людям. Протолкавшись к барной стойке, сэр Джеффри попросил меню и, изучив его, заказал полтора десятка диетических гамбургеров с зеленью и тунцом, а также диетической колы, самую большую бутылку, все - на вынос. Как и в любом техасском ресторане, основным блюдом здесь было мясо, и заказу сэра Джеффри удивились, но пообещали выполнить его. В ожидании, пока заказ приготовят, сэр Джеффри уселся на крайнюю скамью у окна и еще раз осмотрелся, что делается на стоянке. И снова не увидел ничего подозрительного.
        Расплатившись североамериканскими долларами, сэр Джеффри получил свой заказ и с двумя большими пакетами, в одном гамбургеры, в другом двухлитровая бутылка диетической колы, вышел на стоянку и направился к машинам. Потом вдруг развернулся и пошел к домикам, будто забыл чего-то. Нужный ему должен быть особым образом отмечен - когда готовились к операции, британская разведка не могла знать, какой домик будет свободен в небольшом мотеле в американо-канадском приграничье.
        Ага, вот и он… Мазок белым на окне, и не простой - напоминает кельтский крест.
        В этот момент сэр Джеффри почувствовал за собой наблюдение. Но так и должно быть - он и сам бы отрядил одного человека наблюдать за ситуацией со стороны. А при необходимости - он может и ударить атакующим в спину, сорвав все их планы.
        Пройдя по вымощенной дешевой плиткой дорожке, сэр Джеффри подошел к домику, перехватил пакеты одной рукой, второй постучался. Ответа не было.
        - Сюда нас вера привела,- выждав десять секунд, громко и четко произнес он.
        Дверь открылась.
        - Прошу, сэр.
        Это был обычный номер в мотеле, который группа, ранее прибывшая в Штаты, сняла, чтобы дождаться его. Четыре человека - правда, сейчас их было только трое, правильно, значит, один где-то в засаде неподалеку. Сэр Джеффри одобрительно осмотрел маскарад боевиков группы «Пагода» - самое главное в этом случае не быть похожими друг на друга. Идиоты выдают весь реквизит на базе, да еще и спарывают метки с рубашек - глупее и придумать ничего нельзя, всю одежду надо покупать в стране временного пребывания после прилета и переодеваться, благо ни в одной стране мира покупка одежды и обуви не является преступлением. Те трое, что были в номере, одеты по-разному, верней - под два типа одежды. Один - работяга, прочные и дешевые ботинки, джинсы, рубаха и легкая куртка, купленная явно в магазине рабочей одежды. А вот остальные двое… понятно, почему им удалось снять номер, и понятно, как избежали они внимания к себе. Оба одеты в кожу, в обтягивающее, у одного в носу кольцо, еще у одного - собачий ошейник на шее. Муж и жена, и никто даже не подумает, что эти двое гомосексуалистов являются бойцами САС. Никто не
подумает, что модные сумочки - «пидорки» на поясе скрывают оружие.
        - Как долетели?- спросил сэр Джеффри.
        - Все в норме, сэр,- ответил работяга, видимо, главный из них,- вот только Дик никак не мог избавиться от поклонников.
        - Да пошел ты!- отозвался «жена» в ошейнике.- В следующий раз напялим все это дерьмо на тебя, вот я и посмотрю, сколько будет желающих попробовать твою задницу.
        Сэр Джеффри покачал головой.
        - Сын мой, Господь наш учит нас смирению, и на твоем месте я бы не выражался так в присутствии лица духовного звания.
        - Да, святой отец,- потупился «жена».
        - Так-то лучше. Вы голодны?
        - Не откажемся, сэр…- ответил за всех работяга,- спасибо, сэр.
        Сэр Джеффри свалил оба мешка на кровать, на которой, очевидно, сасовцы спали по очереди, приглашающе махнул рукой. Пока парни подкреплялись, сэр Джеффри достал из рясы Библию карманного формата, а из-под кожаной суперобложки выудил три фотографии. Бросил их на кровать, рядом с пакетом гамбургеров. Все фотографии были помечены номерами.
        - Запоминайте.
        Сасовцы взяли фотографии и начали просматривать их.
        - Номер один - тот, кто нам нужен. Его обязательно следует взять живым. Под номерами два и три можете уничтожить. Даже желательно их уничтожить.
        - Сэр, как мы отличим номера один и два?- спросил «работяга».- Они же на одно лицо…
        - Отличия все же есть.
        - Да, сэр, но не такие, которые можно различить, глядя через прицел.
        - Тогда берите обоих. Третьего уничтожить.
        Работяга взял прошедшие по кругу фотографии, задумчиво перетасовал их, словно карты.
        - Сэр, я должен вам задать несколько вопросов. Они прошли специальную подготовку?
        - Да.
        - Какую именно, сэр?
        - На уровне армейских десантников. Морской пехоты. Вот почему вызвали вас.
        - Они ждут нападения, сэр?
        - Нет. Даже скорее всего - нет. Подозревать могут, но не ждать.
        - У них есть оружие, сэр?
        - Вероятно, есть. Они его купят здесь, это не их личное оружие. Нелегальное.
        - Каким образом все будет происходить?
        - Номер один и номер два - или только номер один - должны будут встретиться со мной, точку встречи выбираю я. У вас должны быть две машины, вы их взяли?
        - Да, сэр.
        - Я передам им или ему маяк. Он работает на стандартной частоте, поисковое устройство я передам вам, оно придет в Вашингтон дипломатической почтой. Вы доведете контактера до остальных двоих, они будут где-то поблизости. Остальное - на ваше усмотрение. Постарайтесь излишне не шуметь.
        - Сэр, мы можем применить насилие к номерам один и два при захвате?
        - Да. Только такое, для лечения которого может потребоваться не более двух недель госпиталя. Можете ранить в любую конечность.
        - Понятно, сэр…
        У каждого из оперативников «Пагоды» был «браунинг» с удлиненным пятнадцатиместным магазином и дистанционный электрошокер «Taser», выбрасывающий провода на несколько метров. Они продавались без лицензии, и сасовцы купили их уже в САСШ.
        - Что потом, сэр?
        - Возвращаетесь с добычей в здание компании «Ройсевич и Лофтмен», там вас встретят. Первый запасной вариант - посольство Великобритании. Второй - забиваетесь в любую дыру и даете нам знать, вас заберут при первой возможности.
        - Сэр, за ними может следить полиция или кто-то еще? Ну, за этими людьми?
        - Нет. Однозначно - нет…
        Прибыв в Вашингтон, сэр Джеффри первым делом привычно направился в контору Барди Лофтмена, своего старого друга и давнего внедренного в САСШ крота. Воистину - не стоит отправлять детей учиться в Великобританию, это очень опасная мода среди аристократов и богатых людей всего мира, которые почему-то считают британское образование лучшим. Мало того, что ваш сын может вернуться с островов, извините, мужеложцем, что не редкость в британских школах для мальчиков, он может вернуться оттуда и предателем…
        Барди Лофтмен, когда к нему вошел сэр Джеффри, занимался нужным и благородным делом - заметал следы. Вывернув на стол содержимое своего шкафа, он открывал папки с документами одну за одной, просматривал бумаги, потом какие-то клал обратно, какие-то скармливал довольно урчащему большому офисному шредеру[73 - Машинка для уничтожения бумаг.]. Мешок в шредере, наполненный бумажной пылью, уже раздулся до невозможности…
        - Смазываешь пятки салом?- насмешливо спросил сэр Джеффри.
        - Не хочу влипнуть в историю…- сказал североамериканский лоббист, продолжая уничтожать документы.
        - Историю пишут победители.
        - Да, но я предпочитаю понаблюдать за развитием событий со стороны. Я пять лет не был в отпуске - и сейчас самое время.
        - Ты сделал?
        Лофтмен усмехнулся.
        - Тут и делать ничего не нужно. После десятого сентября здесь многие зарядили свои револьверы да только и ждут шанса пальнуть.
        - Это хорошо.
        - Хорошо,- согласился лоббист,- только смотри, как бы не пальнули в тебя…
        Через час «работяга» в условленном месте вытащил из мусорного бака завернутый в тряпку пеленгатор, настроенный на определенную частоту. Все должно решиться скоро. Но время еще было…
        Примерно через час - уже начало темнеть - сэр Джеффри Ровен остановил свой «Шевроле» на стоянке рядом с ничем не примечательным мотелем на кольцевой автодороге. Выходя, он забыл поднять до конца боковое стекло со стороны водителя в машине - весьма распространенное явление, из-за него не снижается статистика угонов. Это был знак для тех, кто следил за всем этим,- чисто, готов к встрече.
        Чуть дальше по дороге, примерно в полумиле от мотеля, на стоянке припарковался черный «Кадиллак Брогем». На сей раз все трое, сидевшие в машине, были вооружены, даже принц Мохаммед, он же Махди. Остановившись на одной из улиц «черного» вашингтонского пригорода, они стали обладателями трех пистолетов, пистолета-пулемета и автоматической винтовки «FN», заплатив за все это нелегальное богатство полторы тысячи североамериканских долларов. Потом они подготовили план предстоящего побега и отрыва от погони - кое-что купили и кое-где поставили. Теперь, если бы кто-то остановил их машину и тщательно обыскал, возникли бы основания для ареста - нелегальное оружие. Но североамериканская полиция не останавливала и не обыскивала машины просто так.
        - Я пошел…- сказал Муса, вытаскивая из-за ремня пистолет «кольт-милитари» и передавая его брату.
        - Аллах с тобой, брат…- отозвался принц Мохаммед.
        - Аллах Акбар Махди Рахбар…
        Сидевший за рулем Джабраил прикрыл глаза, чтобы не выдать своих истинных чувств ко всему этому. Скоро, очень скоро все закончится, и последний из проклятого Аллахом и людьми рода тиранов получит по заслугам.
        Воистину палка всегда бывает о двух концах…
        По североамериканским дорогам не принято ходить пешком, и потому Муса, перемахнув через отбойник, защищающий автомобили на трассе от вылета с дороги, побежал трусцой по придорожному лесу, не выпуская из вида дорогу…
        Услышав стук в окно, сэр Джеффри подошел к нему, вгляделся - за окном был человек. Щелкнул замок…
        - Заходи…
        Муса залез в домик мотеля через окно.
        - Ты один?
        - Да,- коротко ответил Муса.
        - Где он?
        - Неподалеку…
        - Он должен был прийти лично.
        - Махди везде и нигде,- насмешливо улыбнулся Муса,- разве вы не знали об этом, святой отец?
        - Перестань нести чушь!- разозлился сэр Джеффри.- Где он?
        Вместо ответа Муса прошел в комнату, огляделся, потом выложил на столик что-то вроде небольшого диктофона. Первоначально, когда продумывалась операция, захват планировали прямо в номере, но сэр Джеффри категорически отверг этот план и теперь видел, что поступил правильно. Спрятать в номере группу захвата было просто невозможно…
        - Говорите, святой отец, и Махди услышит ваши слова так, как если бы он находился здесь.
        - Хорошо…- внезапно успокоился сэр Джеффри,- я доволен тем, что уже сделано. Пусть не все прошло по плану, но, может, так и лучше. Теперь пришла пора сделать большой «Бум!».
        Муса довольно улыбнулся.
        - Для этого нам кое-чего не хватает, святой отец.
        - Но остальное у вас есть?
        - Есть и даже воля Господа Нашего.
        Сэр Джеффри нахмурился:
        - Не богохульствуй.
        - Я и не думал. Но я бы хотел получить инструкции относительно того, что предстоит сделать нам в будущем.
        - А вот что…
        Сэр Джеффри Ровен полез в карман и вытащил две большие авторучки. Развернул их и вытащил два стержня, как будто выточенных из прутка светлого металла и обработанных с высочайшим классом точности. Их он положил на стол перед собой.
        - После этого…
        Сэр Джеффри осекся, увидев, как Муса достал из кармана небольшой канцелярский нож для резки картона - с помощью такого, по свежему преданию, захватили самолеты десятого сентября.
        - Что ты делаешь?
        Муса улыбнулся еще шире.
        - Бисмилляхи![74 - «Во имя Аллаха» - это надо произнести, если режешь животное, чтобы употребить его в пищу, иначе пища не будет разрешенной (халяль).]
        Проклятый мотоцикл был настолько тяжелым, что хоть на нем и можно было протискиваться через безумие вашингтонских вечерних пробок, но для того, чтобы ворочать тяжеленный, с довольно длинной вилкой руль, следовало быть культуристом, не меньше. Может, я и чуть преувеличиваю, но по сравнению с «макакой» - небольшим мотоциклом для подростков, на который не нужны права и который производится в год сотнями тысяч, руль очень тяжелый. На той же «макаке» я бы проехал в два раза быстрее, а на автомобиле просто стоял бы, вдыхая выхлопные газы и зарабатывая себе на старость рак легких.
        Удерживая руль одной рукой, я остановился, не глуша двигатель, прямо в давно и плотно стоящем потоке - достал «Blackberry», набрал номер, потому что эта штука могла работать и как обычный телефон.
        - Переменный-три, прошу наведения.
        - Четверть мили вперед и влево. Мотель.
        - Принято.
        По противоположной стороне дороги продвигался мой напарник, у него дела обстояли не лучше…
        …Мотоцикл пришлось оставить - пересечь непрерывно движущийся поток машин было совершенно невозможно. У моего напарника обстояли дела еще хуже - он застрял. Посмотрев на мотоцикл, потом на поток машин, потом снова на мотоцикл, я открыл седельную сумку и взял ружье, потому что любое оружие полезно только тогда, когда ты способен до него дотянуться. По привычке я и взял ружье… чего его тут оставлять. Потом это спасло мне жизнь… а пока я ринулся через ползущий со скоростью черепахи транспортный поток. Это напоминало прохождение лабиринта на полосе препятствий, где-то я просто пробегал, где-то перемахивал через капот под негодующий рев клаксонов. Как бы то ни было - мне удалось добраться до мотеля одновременно с моим напарником, который почел за лучшее так же бросить мотоцикл и взять ружье. Сейчас он разговаривал по своему коммуникатору.
        - Где?
        - Вон там машина! «Шеви-Астро», напротив. У тебя есть полицейская подготовка?
        Ну, если считать Белфаст…
        - Думаю, что есть…
        - Тогда я иду первым. Ты прикрываешь спину. Пошли…
        Стараясь не светиться, пригибаясь, мы побежали к домику. Тревожно затрепетал поставленный на вибровызов коммуникатор, как потом оказалось, не только у меня, но и у Мантино, но нам было не до этого, и это стало нашей ошибкой. Когда до двери оставалось совсем немного, в спину нам ударили выстрелы…
        Сасовцы разместились у соседнего мотеля, рассчитывая при случае оказаться рядом, и тут же поняли, что это ошибка. Дело в том, что при проработке операции аналитики не учли фактор вашингтонских пробок. В Лондоне пробок не было из-за введенных недавно драконовских мер: огромной платы за парковку в городе и правил въезда в город - по четным дням на машинах с четными номерами, по нечетным - с нечетными, отчего у богатых людей появилась мода покупать по две одинаковые машины враз. Из-за этих правил британцы возмущались, кто-то даже подал на мэрию в суд, не желая трястись в автобусах и метро, но дело было сделано, в Лондоне даже в часы пик и в помине не было таких пробок, какие есть в Нью-Йорке и Вашингтоне. Они прибыли к месту, откуда должны были осуществлять прикрытие, без запаса по времени и, только прибыв, поняли, что попали.
        «Работяга», старший лейтенант Уиллоугби, оценив происходящее, принял единственно возможное в такой ситуации решение. Ему нужна была машина, он не мог просто бросить тут обе машины, но он понимал, что быстро на машине до нужной точки не добраться.
        - Бой,- сказал он самому молодому члену группы, которого все так и звали,- берешь одну из машин и попробуй пробиться туда, как пробьешься - припаркуешься. Остальные - за мной!
        Втроем, растянувшись цепочкой, они побежали параллельно дороге, держа курс на нужный им мотель. Бежать было сложно - малоэтажная застройка, прерываемая рядами чахлых деревьев,- но они бегали в куда худших условиях, в том числе с горы на гору в северном Уэльсе, предельно мерзком месте. И поэтому они бежали бесшумно и быстро, как волки, пока еще не вынимая оружие…
        А вот и стоянка… У североамериканских мотелей всегда большую часть площади занимает стоянка для машин, североамериканцы вообще автомобильная нация, без автомобиля не могут… даже в булочную сходить. Старший лейтенант достал из кармана навигатор, посмотрел на него - точка на месте, охраняемое лицо здесь.
        - Уилл!- внезапно сказал один из сасовцев, вынужденный по долгу задания носить костюм гомика-мужа.- А это что за хрень делается?
        Лейтенант глянул и обомлел: к одному из домиков, тому самому, напротив которого был припаркован нужный им «Астро», пригибаясь, бежали двое мужчин, и у каждого в руке было что-то типа короткоствольного ружья.
        Это что - полиция?!
        И в этот момент в кармане у старшего лейтенанта задергался телефон - человек, которого они должны были прикрывать, сдавил брелок в кармане, что-то типа одноразового сигнального устройства, работающего в формате GSM и настроенного на один или несколько конкретных мобильных телефонов. Он одноразовый, если его сжать, он подаст сигнал тревоги или отправит заранее запрограммированное сообщение и все, больше он ни на что не годится. Но свою единственную задачу он выполнит.
        Старший лейтенант не колебался - задание предусматривало защиту любой ценой.
        - Огонь на поражение!
        Хлестнули выстрелы, но для пистолетов все же было далековато, а ни пистолетов-пулеметов, ни винтовок у британцев не было. Тем более что они сосредоточили весь свой огонь на том противнике, что был ближе всего к двери и представлял собой максимальную угрозу для охраняемого лица. Он упал, а вот второй повел себя настолько нетипично и быстро, что британцы просто не успели отреагировать. Он не попытался ни помочь напарнику, ни пробиться к двери - вместо этого он просто всем телом ударил в находящееся на уровне человеческого роста большое, закрытое жалюзи окно мотельного домика и провалился внутрь, а через секунду внутри оглушительно бухнул дробовик, и сверкнула вспышка, плохо видимая из-за жалюзи, но все же видимая. Помня, что у их охраняемого лица нет оружия, тем более дробовика, и уже осознавая, что они вляпались по полной, не сумев выполнить задание, лейтенант бросился вперед, но в этот момент в окне сверкнула еще одна вспышка. Уиллоугби еще успел ее увидеть… а потом он понял, что лежит на асфальте. Он еще успел удивиться, что упал, но понять, почему, он уже не успел, время, ему отведенное,
кончилось…
        Напарника бросило вперед под ударами пуль, я видел, как сразу несколько пробили куртку, и понимая, что мы, я и он, сейчас как жестяные утки в тире, сделал то, что можно было сделать в такой ситуации быстро, прямо сейчас. Самое главное сейчас - выжить самому, потому что, если я потеряю время, пытаясь помочь, просто лягу рядом, и все. Совсем рядом было окно, большое, закрытое жалюзи, и я со всей силы ломанулся в него, искренне надеясь, что оно не новомодное, антивандальное[75 - То есть небьющееся.]. Повезло - мотель был довольно старым, и я вместе с прозрачным стеклянным водопадом от разбитого окна ввалился в комнату, как медведь в берлогу.
        Первое, что я понял,- это то, что здесь пролилась кровь, по запаху - медному такому, кто хоть раз бывал в месте, где пролилось много человеческой крови, тот никогда не забудет этот запах. У журнального столика стоял молодой человек, в одной руке у него было что-то… я даже не понял сначала, что именно, другую он прятал в карман. Но самое главное… в комнате был полумрак, с улицы не поступало достаточно света, а все окна были закрыты жалюзи… но я все равно понял, кто это.
        - Стоять!
        Произнесенная по-русски команда подействовала, как щелчок бича,- парень повернулся и бросился в дверь, ловко, будто акробат, перепрыгнув через перевернутый стул. Я не успел - не вставая, я повернулся и выстрелил ему вслед из ружья, надеясь зацепить - и не зацепил. «Моссберг» бабахнул так, что я чуть не оглох, сверкнула вспышка, а отдача едва не вырвала оружие из рук. Сноп дроби прошел чуть левее и вывалил целый кусок внутренней перегородки, но ни одна дробина убийцу не задела, и он скрылся.
        Вскочив на ноги - по острой боли я понял, что все-таки порезался, и куртка не спасла, я хотел броситься следом и тут увидел того, кто лежал, опрокинувшись на кровать и заливая дешевое «под шотландский плед» покрывало своей кровью. От осознания того, кто это был, мне стало еще дурнее, я не понимал, что происходит, но понимал другое - мы все не просто вляпались в дерьмо, мы тонем в нем.
        Они идут…
        Не зная, насколько прочны стены, я занял позицию у разбитого окна и, увидев бегущего к домику мотеля человека, дважды выстрелил в него из пистолета. Человек рухнул как подрубленный, «под себя» - живые так не падают. Уходя от ответных пуль, я упал на пол, прямо в битое стекло и остатки жалюзи, пули полетели буквально градом, врезаясь в стены домика, а потом я услышал, как на улице затрещал автомат и забухало еще одно ружье.
        Это что еще за хрень?..
        Как бы то ни было - следовало действовать.
        Появившись на секунду в окне, я свалил тремя выстрелами еще одного - реагируя на новую опасность, он занял позицию за машиной, забыв о том, что тем самым подставляет мне бок. Чем я и воспользовался - любую ошибку противника надо использовать в свою пользу. Не желая получить пулю в ответ, я снова упал на пол, но в ответ по мне больше никто не стрелял, смолкли и автомат и ружье.
        Зато вместо этого в кармане затрясся, как припадочный, телефон. Я даже не понял, что это - подумал сперва, что зацепило.
        Перевернулся на спину, не выпуская из измазанной своей же кровью от мелких порезов руки пистолет, достал второй коммуникатор.
        - Переменный-три на связи.
        - Алекс.- Голос Марианны, она не соблюдала дисциплину связи, говорила, как по обычному телефону.- Мы на улице, я и Дункан. Не стреляй, здесь все мертвы.
        Господи…
        - Я сейчас выйду. Не стреляйте.
        Вышел из домика через окно, как и вошел, присел перед лежащим навзничь у двери домика Мантино, попытался нащупать пульс. Пульса не было, зато было много крови. Попытался делать искусственное дыхание, хотя понимал, что бесполезно. В него разом попали пять или шесть пуль, ни на ком из нас не было бронежилетов.
        - Алекс…
        - Помоги…
        Подошли Марианна и Дункан, у Дункана был короткоствольный «М4» «коммандо», то ли штатный, то ли заныканный до лучших времен. Если бы такой же автомат удалось достать здесь мне, все пошло бы по-другому, этот ублюдок от меня не ушел бы…
        - Открой дверь. Давай перетащим его на кровать и попытаемся что-то сделать. Вызовите «Скорую».
        - Уже едет…
        Дверь не поддавалась, Дункан вышиб ее пинком.
        - Пресвятой господь…
        Вместе с Дунканом мы перетащили Мантино на кровать, благо она была двуспальной. Крови было столько, что она залила не только половину кровати, но и забрызгала стену, так бывает, если перерезать артерию. Дункан сразу оттеснил меня, достал из кармана небольшую аптечку - единственный из нас он догадался взять ее с собой. Придурки.
        - Отойди, мужик,- проронил он в чисто нигерском духе,- я попробую кое-что сделать… Займись чем-нибудь полезным…
        Первым делом я прошел туда, куда смылся принц-убийца. Так и есть - маленькая душевая, в ней - замазанное белым окно - настежь, красные мазки на раме. У него - фора минут пять, преследовать его без собаки, безо всего, не зная, куда он мог рвануть,- почти бесполезно, лучше заняться оздоровительным бегом. Джоггингом, чтоб его.
        - Ты ранен?
        Я обернулся.
        - Пустяки.
        - Да какие пустяки?! Дай посмотрю.
        - Пустяки,- настойчиво возразил я, уклоняясь от осмотра и открывая кран в душе,- лучше скажи, что за чертовщина была на улице?
        - Мы прибыли как смогли. Их двое было… одного грохнули сразу, второго…
        - Второго грохнул я. Кто это был?
        - Понятия не имею.
        Холодная вода из душа принесла облегчение, я протянул под нее руки… да, великолепно. В одной руке осколок, прямо в кисти, другая тоже порезана. От других ранений уберегла куртка, рокерская, она сделана из толстой кожи, чуть ли не воловьей, и рассчитана на падения с мотоцикла, причем частые. В голове тоже стекло, в волосах…
        Выдернул осколок, сморщился. Бледно-розовая вода с шумом бежала, проваливалась в сток…
        - Кто там?- спросила Марианна.- Кого здесь убили?
        - Директора британской разведки. «К», как его называют свои. Пошли, посмотрим…
        Где-то рядом шумел вертолет, такой тяжелый, давящий гул…
        Сэр Джеффри был мертв - кто-то рассек обе артерии чем-то острым как бритва. Привычка ходить без оружия и обходиться лишь своим умом и познаниями в человеческой душе, которые, как известно, лишь умножают скорбь, на сей раз вышла боком. Нашелся человек, который не стал играть с ним в шахматы, а просто схватил шахматную доску и дал ею ему по башке. Верней, не по башке, а по горлу.
        Машинально я провел рукой по лицу старого британского разведчика, закрывая ему глаза. Потом обратил внимание на то, что лежало рядом с ним, на пропитанном кровью пледе. Поднял, посмотрел - что-то типа контейнера, то, что в нем могло находиться, было размером с небольшую сигару. Что это - не хочу даже думать, но уж точно не понюшка кокаина.
        Снова забился в истерике вызова коммуникатор.
        - Переменный-три,- устало ответил я, чувствуя, как саднят руки.
        - Переменный-три, доложите.
        - Нахожусь на точке… включите пеленгатор, в общем, на этой точке и нахожусь. Передачу сорвать не удалось, обстреляны неизвестными, Переменный-четыре погиб. Нужно немедленно задержать того, кто скрылся с точки, вы должны были провести его.
        В ответ раздалось такое, отчего я похолодел.
        - Переменный-три, птица потеряла объект…
        Муса не успел даже понять, что происходит. Отправляясь на встречу, он не взял оружие. Его оружием была внезапность - все те, кто хорошо играет в шахматы, начинают думать исключительно логическими категориями и не рассчитывают, что кто-то придет и грубой силой и вероломством опрокинет все его расчеты к чертовой матери.
        Зачем они с братом решили убить сэра Джеффри? Нет, не потому, что он им не был нужен. Потому что теперь он стал для них двоих опасен, на этом этапе он был единственным человеком в мире, который контролировал процесс и мог дергать за ниточки. Он понимал, что происходит - а значит, мог по необходимости все это быстро прекратить. Братьям же не нужно было, чтобы поезд, путем сложных манипуляций, перешел на другой путь, они просто хотели пустить его под откос и не более того.
        А поездом этим был весь мир.
        Но и плану Мусы спокойно уйти после содеянного не суждено было сбыться: на улице бичом грохнули выстрелы, и только он успел вскочить на ноги, как вывалилось стекло, и с грохотом и звоном в комнату ввалился человек. Человек повернул голову в его сторону, взглянул, и по взгляду Муса понял, что он его узнал и что этот человек пришел за ним. Спасаясь, Муса бросился обратно в ванную, за спиной оглушительно громыхнуло, дробь хлестнула по стене, но его не задела. Толчком распахнув окно, через которое он пролез внутрь, Муса вывалился из домика мотеля и бросился в сгущающиеся сумерки…
        За спиной снова застучали выстрелы. Хвала Аллаху, детонаторы уже у него…
        Джабраил и Махди ждали его у машины, в руке у Джабраила был пистолет, который он прятал под полой легкой куртки.
        - Ну?
        - Они у меня!
        - Аллах Акбар, брат!
        - Надо уходить!- озабоченно произнес Махди. Он не был бесстрашным воином Аллаха, как все о нем говорили, он боялся, и братья это знали, как никто другой.
        Джабраил взглянул на дорогу - основной поток автомобилей уже схлынул, но движение все равно было медленным.
        - Побежали! Быстрее!- Он кое-что вспомнил.
        Им повезло - совсем рядом со стоянкой был бар для мотоциклистов - про него-то и вспомнил Джабраил. Добежав до него, они увидели вспышки горящего неона, рокот моторов - и несколько «Харлеев», самых настоящих, с хромированными рулями и двухцилиндровыми моторами. Это, конечно, не скоростные немецкие мотоциклы, но и на них можно было резать поток машин, как нож - масло.
        Полцарства за коня, как говорится.
        Когда они уже оседлали мотоциклы - благо угнать их было просто, только два проводка соединить, из забегаловки выгребся здоровенный пузатый детина в какой-то каске и с истыканной шипами дубинкой.
        - Эй, какого…
        Ни слова не говоря, Джабраил вскинул пистолет. Один за другим сухо треснули выстрелы, и детина начал валиться на землю…
        А в это время, пока «Предатор» вел их, бесстрастно наблюдая за происходящим с высоты в милю,- штаб антитеррористической операции пытался заставить вашингтонских полицейских оторвать задницы от стульев и бросить на перехват убийц вертолеты. Когда же это удалось сделать, «Предатор» след потерял.
        Как был бардак до 9/10, так он и остался…
        «Харлеи» им были нужны только для того, чтобы доехать до одного из виадуков, которых в автомобильной Америке великое множество. Там они оставили - прямо под виадуком, замаскировав, старый-престарый пикап, который они купили у торговца подержанными машинами за пятьдесят североамериканских долларов,- и это была хорошая цена за развалюху. Чуть дальше жгли свои костры в бочках бездомные, и они заплатили им сто североамериканских долларов за то, чтобы те посторожили машину. Конечно, был риск, что бездомные попытаются ее угнать, но небольшой, потому что машина стоила пятьдесят долларов, а им заплатили за парковку сто. На этой машине, оставив бомжам три мотоцикла в хорошем состоянии, они выехали на трассу, предварительно сломав секцию ограждения.
        …Кавалерия появилась на огромном «Боинге МН-47», основном тяжелом вертолете специального назначения армии САСШ, который опустился прямо на стоянку, благо там нашлось свободное место. В вертолете находился мобильный центр связи и группа из двенадцати хорошо вооруженных бойцов, одетых в специальные костюмы, напоминающие костюмы пожарных, только черного цвета. Нас перехватили, когда мы были на стоянке, один из бойцов достал какой-то прибор и подержал его сначала около меня, потом около Марианны, потом утвердительно кивнул и пошел в домик.
        - Значит, будем жить,- прокомментировала Марианна.
        - Я бы не был в этом так уверен,- мрачно проронил я, обуреваемый самыми мерзкими предчувствиями.
        - Спасибо, ты как никто другой умеешь поддержать человека в трудную минуту. Как думаешь, что здесь произошло?
        - Знать бы… Но ситуация вышла из-под контроля, это точно. Я думал, что у нас есть, по меньшей мере, двадцать четыре часа, пока они доберутся до устройства, вставят заряд и отъедут подальше. Может получиться так, что у нас нет и этого времени.
        - Ты что-то говорил про К.
        - К… Первого легального директора Британской секретной разведывательной службы, имя которого стало известно более-менее широким массам публики, звали сэр Мансфилд Каммингс, первая буква фамилии «К». В честь его британцы в переписке, чтобы не называть имя директора Секретной службы, просто пишут К - и всем известно, о ком идет речь. Тот старик в рясе, которого зарезали, как свинью,- это сэр Джеффри Ровен. Если ничего не изменилось, он и есть действующий К.
        Марианна поежилась, будто от холодного ветра.
        - Я его помню. Тогда, по Лондону, он встречался с ПОТУСом[76 - President Of The United States, POTUS.]. Мне он показался весьма милым старикашкой. Он что, священник?
        - Мы считаем, что да. Он какое-то время был вне игры, но такие люди из игры не уходят, для них жизнь и есть игра. Он вернулся, чтобы закончить вот так.
        - Какого черта он здесь оказался?
        - Спроси что полегче. Но теперь представь, какой важности должна быть операция, чтобы в ней участвовал лично директор Секретной разведывательной службы?
        - А эти парни - они кто?- Марианна указала на пробитую пулями машину, за которой лежал один из стрелков. На них пока никто не обращал внимания, полицейских сюда еще не пускали, они стояли у оцепления, на своих перемигивающихся синим машинах.
        - Давай посмотрим…
        Первым я, конечно же, начал обыскивать того, которого первым и пристрелил через окно домика. На вид лет тридцать - тридцать пять, правильные черты лица, европеец. Одет в джинсы и грубую рабочую куртку. Рядом с ним - пистолет, я немного подумал, потом решил - что ничего страшного не будет, если я разживусь дополнительным пистолетом. Тем более что пистолет и впрямь был хорош - привычный для России «браунинг», но не двойного, а одинарного действия, перед стрельбой нужно взводить курок вручную. Кто-то неслабо потрудился над этим пистолетом, в нем была масса полезных усовершенствований - от трехточечного ночного прицела до рукоятки, которую кто-то старательно в нескольких местах перетянул изолентой для лучшего хвата. Посмотрев магазин - в нем было одиннадцать патронов, двенадцатый, вероятно, в стволе,- я сунул этот пистолет в свой карман.
        В карманах у неизвестного было немного чего. Тонкая пачка ассигнаций и несколько мелких монет - все американские. Пачка жевательной резинки, початая. Новенький электрошокер дистанционного действия, черно-желый, по виду напоминающий фонарик - его я тоже сунул в карман, не знаю зачем. В другом кармане я нашел еще немного денег, квитанцию от фирмы, занимающейся прокатом машин…
        В нагрудном нащупал что-то, достал - небольшой навигатор GPS и три фотографии. Начал разглядывать их и кое-что понял…
        - Что нашел?
        Я молча передал фотографии Марианне, та принялась их разглядывать, подсвечивая себе небольшим фонариком, который как сотрудник правоохранительных органов привыкла всегда носить с собой. К нам подошел и Дункан, протянул руку за фотографиями.
        - Мантино умер,- сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
        Я промолчал - а что тут скажешь. Доля вины есть и моя - сколько нас, бакланов, салаг, учили - когда ты на задании, раз в тридцать секунд оборачиваешься и смотришь, что у тебя за спиной, как летчик или карманник. Пусть мы с агентом Мантино не были ни друзьями, ни особо даже знакомыми, все равно он был моим напарником, и я отвечал за него, равно как он - за меня. У него была подготовка полицейского, у меня же - флотского диверсанта, и львиная доля ответственности лежит на мне. Вот и еще один грех, за который мне отвечать перед собственной совестью.
        - Кто это?
        - Это атомные террористы,- не конкретизируя, сказал я,- все трое. Одного из них я чуть не пристрелил из ружья в домике.
        На самом деле двоих я ожидал увидеть на фото - третий же стал для меня откровением. Но я его узнал, хоть и видел в Персии пару раз и мельком. И кое-что понял…
        Дункан молча пошел к вертолету - передавать фотографии в розыск.
        К нам подошел один из выгрузившихся из вертолета «инопланетян», забрало шлема он откинул, и это внушало некоторую надежду, что от лучевой болезни мы не загнемся во цвете лет.
        - Хоть я тебя и не так хорошо знаю, мне кажется, ты что-то задумал,- сказала Марианна, и это было истинной правдой.
        - Оружие раздобудешь?
        - У меня уже есть,- она показала пистолет.
        - Что-нибудь посерьезнее. Стащи у Дункана или у кого-нибудь из этих автомат. На противоположной стороне дороги стоит мотоцикл, я его там оставил. Иди туда и не привлекай к себе внимания.
        - Что нам за это будет?
        - Ничего. Если это то, что я думаю, мы сохраним себе жизнь. И не только себе, но и паре миллионов бедолаг.
        Чем дальше, тем больше мне нравился этот «Харлей» с двигателем один и шесть, будто у малолитражки. Вернусь домой - закажу себе такой же и буду на нем кататься. В России мотоциклов по причине холодной, не слишком подходящей для них погоды почти не производили, но это же не мотоцикл! Это боевой конь!
        Сыто урча мотором, «Харлей» с немалой скоростью тащил нас по четыреста девяносто пятой в сторону авиабазы «Эндрюс». Я держался за руль - не управлял мотоциклом, а именно держался за руль, пытаясь не слететь с мотоцикла на такой скорости и не врезаться во что-нибудь. Для такого неопытного рокера, как я, мотоцикл был подобен необузданному быку. За спиной у меня сидела агент Эрнандес, пытаясь не свалиться с мотоцикла и при этом смотреть на пеленгатор. Тот самый пеленгатор, который я нашел в кармане убитого - он не был отключен или запаролен, и на нем имелась отметка. Если это то, что я думаю, мы сорвали джекпот, если же нет - хуже все равно не будет. Где-то здесь, рядом с нами, несколько маньяков вздумали сжечь целый город.
        Иногда я раздумывал об этом, пытался понять террористов - и не мог. Не мог понять я и тех, кто говорит, что террористы и военные одинаковы, просто военные имеют возможность уничтожить здание управляемой ракетой, а террористы подгоняют к нему грузовик, набитый азотными удобрениями, щедро политыми соляркой. Один правозащитник тире адвокат недавно прислал гневное письмо в «Русский Инвалид»[77 - Понятие «инвалид» в начале века обозначало не тех, кто получил инвалидность в ходе боевых действий, а вообще всех участников боевых действий, даже не раненых - все они назывались инвалидами. То есть и князь Воронцов, и, например, наследник престола Николай считались инвалидами. «Русский Инвалид» - такое издание действительно существовало, по тематике оно походило на журнал «Братишка» в нашем мире.], по случаю ознакомился. Его даже напечатали, это письмо, в откликах читателей…
        Господа! Если не видите разницы - откройте глаза! Возьмем хотя бы эту несвятую троицу - кстати, интересно, зачем они приперлись сюда все трое - может быть, сейчас эти уроды уже добрались до устройства и вставляют в него детонатор. А потом взорвут. Америка ничего не сделала этим людям, более того - она в чем-то поддерживала их стремление к независимости и немало содействовала им в этом. В благодарность они хотят взорвать целый город, чтобы началась война. Большинство террористов, когда они выходят на тропу войны, они отчего-то взрывают не военные объекты. Детский садик, остановка общественного транспорта, гимназия - вот любимые их цели! Потому что там не ответят смертью на смерть, там беззащитные. Военный, начиная боевые действия, отчетливо осознает, что против него также будет применена сила, и он может погибнуть, но все равно он делает то, что заставляют его делать приказ, присяга и чувство долга. Террористы - по крайней мере, большинство из них - наносят удар там, где нет защиты, и зачастую делают все, чтобы уцелеть.
        А вот я - против того, чтобы они уцелели. Потому-то я и решил - не сообщать никому. Сегодня я сделаю все - по многим причинам,- чтобы ни один из этих ублюдков не остался в живых.
        Проскочили мост - он был освещен, и под ним лениво нес свои воды в Атлантику Потомак.
        - Сворачивай! Налево!
        Вашингтонские холмы - неужели там?
        И тут я понял - станция! Железнодорожная станция! Контейнер с зарядом - там!
        Мы съехали с двести девяносто пятой дороги и остановились. Я слез с мотоцикла, взял у Марианны навигатор.
        ТОЧКА БОЛЬШЕ НЕ ДВИГАЛАСЬ…
        Самое удивительное, что они не могли получить груз. Ни у одного из них не было при себе документов, подтверждающих их право собственности на груз, пришедший в порт Сан-Франциско и любезно доставленный в Вашингтон компанией АмТрак[78 - АмТрак - оператор североамериканской железнодорожной сети, аналог РЖД в нашем мире.]. Еще один такой же контейнер ждет своего часа на грузовой станции рядом с Нью-Йорком, но это уже не имеет значения - пусть ждет. Правосудие свершится здесь.
        Станция охранялась, но охранялась хреново, только забор из сетки-рабицы с пущенной поверху колючкой и телекамеры, и то самые дешевые, ночью полуслепые. Были, конечно, и обходы, но, сэкономив на персонале, охранная компания наняла мексиканцев. Стоило ли говорить, что никаких обходов и в помине не было, а вместо обходов мексиканцы дрыхли себе в караулке рядом с тревожной кнопкой.
        Станция работала днем и ночью, ночью даже интенсивнее, чем днем, потому что водители большегрузов ночью, когда машин почти нет, стремились сделать все свои дела и до утра, до пробок, вырваться на прямики интерстейтов, чтобы не терять времени. Да и железная дорога ночью работала на полную мощность - североамериканцы, несмотря на все разговоры, так и не построили у себя аналог нашей «стратегической колеи», и путей для обеспечения перевозок все возрастающего потока грузов не хватало. Поезда ходили длиной в полторы мили и по два сорокафутовых контейнера на одной платформе, один на другом. Поэтому территория станции была ярко освещена, и в свете прожекторов были отчетливо видны снующие по залитым бетоном контейнерным площадкам огромные вилочные погрузчики, из числа тех, что могут взять разом два контейнера, и большие козловые краны, перегружающие контейнеры на стоящие в очереди грузовики.
        Первым на них внимание обратил, конечно же, не охранник, охранники дрыхли. Первым на них обратил внимание менеджер участка. Замотанный вдрызг реднек[79 - Красная шея, синоним нашего «работяга».] с личным транспортом - небольшим электрокаром, как на площадках для гольфа, с постоянно трезвонящей вызовом рацией и гарнитурой на голове, с большим термосом с кофе, который он наполнял дважды за ночь, и с тремя детьми, одному из которых надо платить за университет уже сейчас, а еще двое потребуют этих расходов позже. Он катил на своем каре между выстроенными в пять рядов штабелями огромных контейнеров, привычно ругал в рацию своих подчиненных, как вдруг кто-то шагнул навстречу его машине из темноты. Он не подумал ничего плохого, вор бы так не сделал, наоборот - он постарался бы спрятаться, но он увидел, что неизвестный был без каски. В САСШ существовало обязательное страхование работников от несчастного случая, страховые компании внезапно посылали на объекты своих представителей - страховых агентов, и те проверяли условия труда. Последний был несколько дней назад и как назло заметил двоих новеньких,
которые находились на территории терминала без касок. В итоге компания - логистический оператор, арендовавшая эту станцию на сорок девять лет, получила замечание, влекущее за собой рост стоимости страховки, а сам он - выговор и штраф в пятьдесят долларов из зарплаты. Поэтому он уже поговорил со всеми своими, объяснил пока по-хорошему, что и с кем будет, если он застанет бедолагу на погрузочном дворе без каски - и вот, пожалуйста!
        Предчувствуя расправу, старший смены тормознул свой кар и рявкнул:
        - Почему без каски?!
        Вместо ответа неизвестный сделал два шага вперед, навстречу ему, и ударил его рукояткой пистолета в лицо…
        Реднек пришел в себя в каком-то закоулке между двумя рядами контейнеров - стоящий в проходе кар закрывал происходящее от возможных свидетелей, было темно и страшно…
        Яркий луч света ударил ему в лицо, выжимая слезы из глаз.
        - Какого черта?
        Реднек выругался и попытался встать, но обнаружил, что связан.
        - Какого черта вам надо? У меня нет денег, проваливайте!
        Он не знал, сколько человек на него напало - лица нападавших скрывала тьма. Только тьма, луч фонаря, выжигающий глаза, да прилетевший из темноты ботинок. Удар был такой силы, что работяга задохнулся от боли.
        - Какого…
        - Нам нужен контейнер. Номер…
        Голос с каким-то странным акцентом, но твердый и властный, продиктовал номер. Услышав это, менеджер смены удивился - если они знают номер контейнера, а он двадцатизначный - значит, скорее всего, это владельцы. Тогда какого черта им просто не прийти в контору и не получить этот проклятый контейнер?!
        - Какой контейнер, вы понимаете, что творите?
        Тот же самый голос сухо и без малейших эмоций приказал:
        - Муса, отрежь ему палец.
        Только после того, как Муса и впрямь начал отрезать ему палец по сухожилию, до реднека дошло, что все на самом деле серьезно. Каждый контейнер был оснащен специальной радиочастотной меткой для учета, и потребовалось всего лишь несколько секунд работы на стоящем на каре ноутбуке «Toshiba Heavy Duty», чтобы найти его. Отправляя груз, террористы сделали пометку «не штабелировать», и контейнер стоял на земле, не было никаких проблем с тем, чтобы до него добраться.
        После этого Муса тем же самым канцелярским ножом перерезал работяге горло, и они, напялив на себя его вещи: Джабраил - каску, Муса - жилет со световозвращающими полосами - пешком направились к тому месту, где их ждала смерть. Кар бросили, тело работяги оставили чуть подальше, нашли место, где между контейнерами был зазор, и затолкали его туда.
        Я достал из кармана аккумулятор и вставил его в коммуникатор, тут же противно задрожавший в руках. Дам добрый совет: если пытаетесь скрыться, не выключайте телефон, а доставайте из него аккумулятор. А то и вовсе выбрасывайте, потому что сейчас есть метки, которые некоторое время работают в автономном режиме. Телефон, даже выключенный, время от времени подает сигнал о том, где он находится. А мембрана может быть использована спецслужбами для того, чтобы подключиться к вашему даже выключенному телефону и прослушивать ваши разговоры - существует сейчас и такая техника. Так что не хотите рисковать - не рискуйте.
        - Переменный-три.
        - Переменный-три, ты охренел? Что вы задумали?!- зло и даже чуть испуганно прокричал в трубку Дункан.
        - Они здесь. Пеленгуй и гони сюда спецназ. Лучше флотский или армейский, не полицию. Если ты прибудешь с фанфарами, они просто взорвут устройство.
        - Ты там?
        - Да.
        - Оставайся на месте и жди кавалерию. Не смей туда соваться! Тебя могут подстрелить наши же!
        Кстати, да, я об этом не подумал. В таких обстоятельствах любой нормальный солдат сначала жмет на спуск, а потом задает вопросы: операция по обезвреживанию.
        - Конец связи,- просто сказал я.
        У меня два пистолета - «кольт», к которому было двадцать шесть патронов, и «браунинг» - с двенадцатью. Думать тут нечего - «кольт», я достоверно знаю, что он работает. «Браунинг» я сунул за пояс, за ремень, кобуры у меня к нему не было - надеюсь, не выпадет. Марианна, помимо «беретты», раздобыла пистолет-пулемет «кольт» у одного из тех ребят, что сходят с неба и косят при этом под пришельцев. Такого я еще не видел - сорок пятый калибр, интегрированный глушитель, барабанный магазин на пятьдесят, лазер и самое главное - термооптический прицел. Первый раз вижу термооптический прицел на пистолете-пулемете, но, наверное, спецназу Министерства энергетики виднее. Попросив у моей напарницы трофей, я достал из магазина несколько патронов и зарядил в свой «кольт». Как я и предполагал - спеченный порошок, какой-то сплав меди. Такие патроны придумали для воздушных маршалов, сопровождающих самолеты,- ими можно стрелять в салоне летящего на большой высоте самолета, не опасаясь при этом, что пуля пробьет обшивку фюзеляжа и вызовет разгерметизацию пассажирского салона. Логично - если предстоит стрелять рядом с
атомной бомбой, я бы тоже взял такие патроны, чтобы не схватить случайно несколько сотен бэр[80 - БЭР - единица измерения накопленной в организме дозы радиации. Несколько сотен бэр - верная смерть, причем не из лучших.] перед самым концом жизни. Пистолет-пулемет я вернул Марианне.
        - Пошли, старуха.- Я назвал свою напарницу и пассажирку моего мотоцикла так, как обычно называют своих дам байкеры.- Стреляй на поражение, если хоть один останется в живых, тут будет большой крематорий на весь город.
        - Знаю…- дрогнувшим голосом отозвалась Марианна.
        На мою подначку насчет «старухи» она никак не отреагировала - значит, испугана до смерти. Скажу только одно - аналогично…
        На контейнере, внешне таком же, как любой другой, не было даже замка - он открывался рычагом, а рукоятки были обмотаны проволокой и поверх положена пластиковая таможенная пломба. Русская таможенная пломба - портом отправления был Умм-Каср…
        Джабраил сломал пломбу, тихо хрустнувшую, затем навалился на чуть приржавевший от соленого морского воздуха механизм запора. Наконец механизм поддался, и он со скрипом отодвинул воротину. Метнувшийся внутрь луч света высветил положенные на пол бетонные блоки - для веса, пленку и свинцовые пластины, которыми был выложен контейнер для предотвращения неприятностей, если произойдет утечка радиации. И само устройство, прикрепленное растяжками и больше похожее на диковинный паровой котел.
        - Аллах Акбар!- восторженно воскликнул Махди.
        Он повернулся к Мусе - и Муса изо всех сил ударил его прикладом в лицо…
        В этот момент с авиабазы «Эндрюс», едва не снеся шлагбаум, выехали один за другим шесть гражданских автомобилей - это были личные машины тех, кто служил на этой базе. В каждой из них сидели по нескольку до зубов вооруженных бойцов, от обычного спецназа они отличались лишь комбинезонами, имевшими в своей основе рабочие комбинезоны летно-технического персонала ВВС. Это были бойцы двадцать третьей группы особого назначения ВВС САСШ, в чьи задачи входила эвакуация североамериканских летчиков, сбитых за линией фронта, и охрана авиационных баз от проникновения туда диверсантов. На базе «Эндрюс» стояли самолеты восемьдесят девятой, правительственной авиаэскадрильи, в том числе самолет Президента САСШ. Президент постоянно бывал на этой базе, прибывая на нее и вылетая из нее с международными визитами - и поэтому бойцы двадцать третьего отряда ВВС прошли антитеррористический курс вместе с сотрудниками Секретной службы и имели лучшее, чем у других подобных отрядов, оружие. Их было двадцать семь человек - все, что смогли найти в вечернее время на базе, но и это была значительная сила.
        - Велик и милостив Аллах, сегодня по воле его свершится правосудие, и сгинет в геенне последний из рода тиранов и убийц, проливавший кровь последователей пророка. Истинно сказано: да сгинут собравшиеся у рва огненного, поддерживаемого растопкой. Вот они уселись возле него, будучи свидетелями того, что творят с верующими. Они вымещали им только за то, что те уверовали в Аллаха Могущественного, Достохвального, Которому принадлежит власть над небесами и землей. Аллах - Свидетель всякой вещи! Тем, которые подвергли искушению верующих мужчин и женщин и не раскаялись, уготованы мучения в геенне, мучения от обжигающего Огня[81 - (85:1 - 11).]. Долгие годы истинно верующие в Аллаха терпели убыток и козни от убийц, поправших веру ногами, но пришел час расплаты. Последний из рода тиранов должен умереть, чтобы истинно верующие стали, наконец, свободны.
        О, Аллах, спаси верующих в тебя! О, Аллах, спаси наших братьев в Багдаде и Тегеране, в Кабуле и Самарре, везде, где с благоговением произносят имя твое. О, Аллах, даруй твоим рабам победу над муртадами и мунафиками, над кяфирами и угнетающими нас тагутами! О, Аллах, исцели наших больных и раненых, вызволи пленных, утешь печали, накорми голодных, одень тех, кто наг! О, Аллах, объедини наши ряды, сделай точными наши выстрелы и дай шахаду тем из нас, кому пожелаешь! О, Аллах, ниспославший Книгу и скорый в расчете, нанеси поражение Иттихад-и-руси и бесчисленным войскам русов. О, Аллах, победи их и потряси их! О, Аллах, уничтожь их и сделай их уничтожение делом их же рук, оберни их козни против них самих! О, Аллах, повергни в прах тиранов и их войска из жидов, христиан и их приспешников! О, Аллах, не поднимай их знамен и не оправдывай их надежд! О, Аллах, сделай их мучения и смерть знамением для следующих поколений! О, Аллах, разгони их сборища, всели смуту в их ряды, убей их всех и не оставляй никого из них! И сделай то, чем они обладают, трофеями истинно верующих в тебя. О, Аллах, возвысь знамя
Единобожия и опусти все остальные знамена! О, Аллах, даруй правление над мусульманами наилучшим из них, а не наихудшим! О, Аллах, не наказывай нас за то, что делают глупцы из нас, и удали от нас Свой гнев! О, Аллах, даруй умме группу, которая возвысила бы Твоих друзей и унизила бы Твоих врагов, призывала бы к одобряемому и запрещала порицаемое и практиковала бы Твое Писание. О, Аллах, благослови и приветствуй Своего пророка Мухаммеда, его сподвижников и его семейство!
        О Аллах, во славу твою мы зажжем сегодня эту неугасимую свечу, и в пламени ее сгинет последний из рода тиранов, принесенный тебе на скорый суд. Низринь же его в геенну, как его отца и брата, и других тиранов, что понесли кару волей Твоей, и пусть они остаются там вечно, и жизнь их будет мучительна каждый час и каждую минуту. О Аллах, даруй нам победу и вознеси высоко знамя Халифата!
        Махди, он же принц Мохаммед Хосейни, не мог понять, что происходит, это просто не укладывалось у него в голове. Это же он - Махди, это он поднял зеленое знамя пророка и черное знамя всемирного джихада над родным городом и над многими другими, это он заставил неверных устрашиться Аллаха и гнева его, это он разгромил русистов и сжег их войска. Это его имя, имя Махди, произносится миллионами уст во всем мире! Что делают эти несчастные?!
        - Аллах свидетель, этот человек понесет сегодня достойную кару, потому что он - из рода убийц и тиранов, да будет ему прибежищем геенна огненная, где он встретится с другими нечестивыми…
        Один из тех, кто еще несколько минут назад был ближайшим другом принца Мохаммеда, вернейшим из его нукеров, заметил, что тот пошевелился, подскочил к нему и с размаха ударил ногой в бок. Второй склонился над устройством, выставляя таймер. Детонатор был уже установлен, таймер они собирались поставить на шесть часов, этого вполне хватит, чтобы улизнуть из страны. По ночной полупустой автостраде они доберутся до Нью-Йорка, там в укромном месте их ждет еще одно ядерное взрывное устройство, после того, как и его активируют - в Нью-Йорке они арендуют или угонят яхту и уйдут к родным берегам. А здесь все сгорит - и нечестивец, смеющий называть себя Махди, и миллионы людей вместе с ним. Да, они возьмут океанскую яхту и уйдут на ней в плавание, чтобы не приставать к берегам, пока старый мир не умрет и не явится новый. Такой, в котором будет место им.
        А если Аллах сочтет нужным даровать им шахаду - что ж, на то воля его.
        - Долгими годами мы ждали этого, ох как долго мы этого ждали. С каким бы удовольствием я убил тебя собственными руками. Вскрыл бы вену, как вскрывают верблюду, и смотрел бы, как медленно вытекает из тебя твоя гнилая кровь. Или сжег бы заживо, но даже это слишком малая кара для такого, как ты, посмевшего выдать себя за Махди!
        - Я и есть Махди, несчастный.
        Муса рассмеялся.
        - Ты трус и слабак, рожденный во дворце. Махди - это я, и я возглавлю правоверных в великом походе. Страна за страной - все падут к нашим ногам и устрашатся, когда огненный шторм прокатится по земле, сметая лживых и лицемерных. Воистину, Аллах не оставит нас, истинных воинов джихада, и даст нам кров, убежище и пищу в горах, куда мы отступим. А потом мы пойдем в поход, во имя совершенного таухида на всей земле, но тебе не суждено этого увидеть.
        - Британцы… они знают, что ты не Махди. Они тебя уничтожат.
        - Британцев уничтожат русские. А североамериканцы и британцы уничтожат русских. Все это уже не важно. Только когда великие государства рухнут, как подрубленное мечом дерево, только когда народы их нечестивые превратятся в пепел и тлен, мы построим Всемирный Халифат, где не останется ни единого человека, кто не славил бы Аллаха молитвой и делами.
        - Британцы разоблачат тебя…
        Муса ударил принца по лицу.
        - Разве не сказано: О вы, которые уверовали! Не берите иудеев и христиан друзьями: они - друзья один другому. А если кто из вас берет их себе в друзья, тот и сам из них. Поистине, Аллах не ведет людей неправедных[82 - (5:51).]! Раз ты говоришь про британцев и надеешься на них, значит, ты сам один из них, враг уммы и враг Аллаха! И значит, я не совершаю греха, принося тебя Аллаху, ибо это не грех - заколоть больную овцу в стаде, чтобы от нее не заразились другие.
        К ним подошел Джабраил и тоже ударил принца ногой.
        - Все готово, уходим.
        - Таймер?
        - На шесть часов.
        - Тогда лежи и жди, пока пламя испепелит тебя. Подумай о тех людях, которые пали от руки твоей, и вознеси молитву Аллаху, пока можешь, ашрар!
        О Аллах, уничтожь Россию! О Аллах, уничтожь Америку! О Аллах, уничтожь Германию! О Аллах, уничтожь Британию! О Аллах, сделай так, чтобы все многобожники мира пали во имя совершенства таухида[83 - Однобожие, то есть поклонение одному лишь Аллаху.].
        Потом принцу Мохаммеду в рот воткнули кляп, а братья вышли и заперли за собой дверь, чтобы бомбу не обнаружили раньше времени. Этот контейнер - один из тысяч здесь стоящих, даже десятков тысяч. Если даже каким-то образом его и найдут, будет слишком поздно…
        Несколько автомобилей остановились у обочины двести девяносто пятой дороги. Внимание бойцов спецназа привлек мотоцикл. Без команды двое побежали вперед, остальные начали быстро надевать свое снаряжение. Двое вернулись.
        - Чисто, сэр. Просто брошенный мотоцикл.
        Командир группы описал рукой круг над головой - общий сбор. Спецназовцы подошли ближе, продолжая снаряжаться.
        - Задача - где-то на территории этой базы находятся террористы, у них оружие массового поражения, и они в любой момент могут применить его. Наша задача - локализовать террористов и уничтожить. Мы должны любой ценой не допустить подрыва устройства.
        - Сэр, что делать с гражданскими?- спросил один из бойцов группы, вооруженный легким пулеметом Стоунера.
        - Если вы уверены, что это гражданские, отправлять вон отсюда, пусть сматываются. Но так, джентльмены, нам дано право свободного огня. Обезвредить террористов - задача исключительной важности. Снайперы, позиции занимаете самостоятельно. Там есть двое наших людей, осторожнее с этим.
        - Как выглядят эти двое?
        - Неизвестно (в бардаке никто не передал описание). Но не спешите стрелять, только если будете уверены, что это террористы.
        - Сколько там террористов, сэр?
        - Трое.
        Двадцать семь человек, до зубов вооруженных, стояли на дороге и смотрели на гигантский железнодорожный логистический комплекс перед ними. Больше они в этот момент походили на ковбоев, а перед ними был город, который им надлежало покорить.
        Та же самая проблема встала и перед нами - только нас было всего двое. Двое - против этого огромного, заставленного великанскими прямоугольниками контейнеров пространства, где можно спрятать целую армию.
        - Если бы я был атомной бомбой, где бы я спрятался?- спросил я, когда мы нашли, где можно преодолеть заграждение - просто пройти по железнодорожным путям, держась в тени.
        - Там, где меня не найдут.
        - Это верно, но где такое место? Давай, ты же лучше меня знаешь Америку. Здесь легко заказать контейнер и отправить его куда-то.
        - Проще простого. Наверное, там, где стоят контейнеры, прибывшие из-за границы…
        - Давай спросим об этом охрану, у меня есть значок.
        Охрана нашлась быстрее, чем мы думали - в виде двоих мексиканцев, которые ослепили нас подствольными фонарями на своих ружьях.
        - Стой! Не двигаться!
        Второй крикнул что-то на испанском, видимо, то же самое. Латиноамериканские преступные группировки в последнее время теснили негритянские даже здесь, на северо-востоке. Итальянская мафия - и та не могла справиться с латиносами.
        - Федеральные агенты!- крикнула Марианна.
        Возможно, этого и не стоило кричать, у мексиканцев, с их вечными проблемами с грин-кард, слова «федеральные агенты» могут вызвать неадекватную реакцию. Но эти в нас стрелять не стали, по крайней мере, пока.
        - Документы! Так, чтобы мы их видели!
        Марианна, умница, взяла жетон, хотя приказ был жетонов не брать, а у меня и вовсе никогда жетона не было. Мексиканцы расслабились, опустили оружие.
        - Мэм, что вы здесь делаете? Есть ворота.
        - Мы преследуем преступника. Он побежал сюда.
        Мы подошли ближе к мексиканцам, и они настороженно уставились на пистолет-пулемет, выглядящий, будто космический бластер. Ну… похоже, в общем. А в САСШ полицию финансируют не сказать чтобы хорошо.
        - Мэм, мы никого не видели.
        - Не видели? Или проспали?
        Мексиканцы переглянулись, и я понял, что Марианна попала в яблочко.
        - У вас есть система наблюдения?- спросил я.
        - Да, но не везде, сэр.
        - Давайте посмотрим.
        То, что я и предполагал,- дешевые камеры, это даже не камеры, они делают один кадр в несколько секунд, чтобы экономить. Такие устанавливают по требованию страховых компаний. Валяющееся прямо на стуле короткое помповое ружье - никто и слова не сказал, когда я встал рядом с этим стулом. Продавленный топчан.
        - Здесь есть еще караульные посты?
        - Да, мэм, еще в основном здании,- ответил мексиканец, героически стараясь не зевнуть.
        - А картинки с камер выводятся сюда все, или вы контролируете только один какой-то сектор?- спросил я.
        - Вообще-то мы контролируем сектор, сэр, но можем запросить картинку с любой камеры.
        Пульт наблюдения тоже был хреновый - шесть дешевых черно-белых мониторов, тоже мексиканской сборки. Везде одни мексиканцы.
        - Просматривайте камеру за камерой, и если увидите что-то непонятное, не вписывающееся в общую картину, скажите нам.
        - Хорошо, сэр…- Героически борясь с желанием продолжить отдых, мексиканец сел за пульт, забарабанил по клавишам.- А вы можете сказать, сэр, кого мы ищем?
        - Нескольких парней,- ответила Марианна,- рокеров. Они только что совершили убийство, убили человека.
        - Вот как…
        Перед глазами мелькали картинки, видно было плохо - сильный контраст между освещенными и неосвещенными участками и дерьмовое качество аппаратуры делали свое дело.
        - А это что?..- вдруг произнес мексиканец.
        - Где?
        Он отмотал назад. На дорожке между контейнерами, достаточно широкой, чтобы по ней мог пройти вилочный погрузчик с контейнером, стоял тот самый погрузчик. Без контейнера.
        - Что это?
        - Он не должен здесь стоять, сэр. Он может загородить путь другому погрузчику. Если он сломался, он должен был вызвать техническую поддержку…
        - Где это?
        - Пятый сектор, сэр. Вон туда,- мексиканец указал направление рукой.
        - Понятно. А где твой напарник?
        Судя по отсутствию ответа, где-то прохлаждался. Ну и охрана…
        Заметив на столике две рации, вставленные в зарядное устройство, я нагло захапал одну из них, проверил заряд - полная. Моторола, СБ-диапазон, гражданский, но на территории склада должно хватить.
        - Какой канал?
        - Седьмой, сэр.
        - Просматривай все время всю территорию склада, у меня рация будет на приеме, если увидишь что-либо подозрительное, немедленно сообщай. Мы будем искать этих козлов. Если все сделаешь как надо - мы забудем о том, что твоего напарника на месте не было.
        - Все сделаю, амиго,- повеселел мексиканец,- может быть, сообщить на другой пост? Они могут выйти и помочь вам.
        Этого не хватало.
        - Не нужно. Только проблемы создаст. Делай, что я сказал, и все.
        До того места, где стоял погрузчик, мы добежали минут за десять - и там их было уже два. Как раз, когда мы подбегали, кто-то закричал. Марианна попыталась обогнать меня, я ее притормозил.
        - Осторожно посмотри, что там?
        В конце концов тепловизор - не самая худшая штука. Если он у нас есть, надо пользовать по полной.
        Марианна, встав на колено, осторожно высунулась из-за угла.
        - Еще одна машина. И несколько рабочих. Там чисто.
        - Хорошо, пошли.
        В кармане запиликала рация, я не поставил ее на вибровызов и даже не оговорил процедуру связи толком, хотя и некогда было.
        - На приеме.
        - Амиго, здесь вооруженные люди. Много!
        Похоже, спецназ. Времени нет совсем.
        - Я понял, что еще?
        - Два парня, севернее тебя. Закрывают контейнер, они его вскрыли.
        - Я понял, объявляй тревогу, и пусть все гражданские покидают территорию. Сейчас тут начнется…
        Не уточняя, что именно начнется, я выключил рацию. Еще не хватало, чтобы она выдала меня этим пиликаньем.
        - Алекс!
        Марианна уже успела разобраться с работягами, я подошел к ней.
        - Тут труп. Они убили менеджера!
        - Пусть сваливают отсюда! Быстрее! Они на северной стороне!
        - Сэр, если вы про убийц, мы пойдем с вами,- сказал кто-то из работяг,- у Майка было…
        - Валите отсюда и не оглядывайтесь. Сейчас здесь начнется ад кромешный!
        Снайпер отряда особого назначения ВВС САСШ, оставшийся сегодня без напарника и играющий как «снайпер-соло», решил, что впереди безопасно и, согнувшись, перебежал железнодорожное полотно, прижался к вагону, слился с темнотой. Темнота - твой друг, так учили его. Темнота тебя не выдаст.
        Техник-сержант ВВС САСШ Глен Салливан был одним из тех, на ком держится Америка. Парнишка из «ржавого пояса», из вымирающих городов Среднего запада, потому что в семидесятые годы началась революция в металлургии и огромные сталеплавильные монстры старой эпохи сменили небольшие заводы, работающие на электричестве и способные быстро подстраивать выплавляемую номенклатуру под требования рынка. В тридцатые годы городов «ржавого пояса» тоже коснулась Великая депрессия, но не так, потому что сразу стали строить, и строить много, а большая стройка - это бетон и сталь. А сейчас… унылые умирающие города, пьянство и безнадега, навсегда отравленная природа, потому что в сороковые годы промышленники не очень-то задумывались об экологии. Выход для тех, кто желал убежать из этого болота, был один - армия.
        Надо сказать, что и армия была рада таким новобранцам. В отличие от беззаботных калифорнийцев, у этих мальчишек с детства была привита трудовая этика, у них не было пляжей и не было постоянных тусовок. Они видели, что отцы уходят на работу с утра и возвращаются за полночь, и все это изо дня в день и из месяца в месяц, они оставались старшими в доме и воспитывались как-то сами, на том, что видели вокруг себя, они привыкли к тяжелой работе без фанфар и знамен. Потому-то сержант-вербовщик без единого вопроса зачислил паренька в ряды ВВС и направил его в летно-техническую школу, пусть у него было только среднее образование и больше ничего.
        Вторую путевку в жизнь ему тоже дал сержант, который занимался стрелковой подготовкой. В ВВС главным оружием являются ракеты и бомбы, к стрелковому оружию относятся пренебрежительно и почти не закупают его. Но поскольку оружие все же необходимо и охране авиабаз, и самим летчикам, на случай, если собьют, ВВС получают из армии вышедшие из строя винтовки, и лучшие в мире авиационные техники в своих мастерских разбирают их. То, что уже не восстановить, утилизируют, а то, что еще годно, используют, собирая из нескольких винтовок одну. Таким образом, собранные из нескольких винтовки носят свое название GAU-5, точно таким же шифром обозначаются все используемые ВВС авиационные пулеметы и пушки. Вот, на тренировке по использованию стрелкового оружия, их вывели к освобожденному от самолета капониру, сержант принес две такие винтовки, и они по очереди выходили на огневой рубеж и дырявили прицепленные к земляной обвалке капонира мишени, отпечатанные утром на принтере. Он стрелял, казалось бы, точно так же, как другие, выпустил двадцать патронов одиночными и короткими очередями и даже не смотрел на
результаты, но сержант, сняв мишень, чему-то удивился и после стрельб оставил его и двоих парней и заставил их выпустить еще несколько магазинов. А через несколько дней Глен уже занимал место в самолете, летящем на Херлберт-филд, базу ВВС, служащую центром подготовки и основным местом базирования сил особого назначения ВВС САСШ.
        Сейчас техник-сержант первого класса Глен Салливан был вооружен, конечно же, не старой GAU-5, которая у него и у коллег вызывала лишь усмешку. В руках у него был карабин SR-25K, Найт-Стоунер, который ВВС закупали без конкурса на гражданском рынке. Короткий и удобный, он стрелял пулями Винчестер-308 и стрелял очень точно, а его конструкция позволяла при необходимости быстро сменить upper[84 - Upper - термин американских стрелков. Американские карабины серии М16/М4 при разборке делятся на две части, причем эти части взаимозаменяемы. Upper - это ствольная коробка винтовки с цевьем, стволом и прицелом. Она заменяется в сборе, и поэтому пристрелка не сбивается.] на более длинный или использовать короткий для ближнего боя. Сейчас Глен поставил короткий upper, потому что ему его хватало на дистанциях до пятисот метров, и ситуация была такова, что мог быть ближний бой в ограниченном пространстве, между этими проклятыми контейнерами. Все, как в проклятом киллхаусе[85 - Киллхаус, дом убийств. Применяется для подготовки спецназа, дом, где бетонные стены и легкие перегородки, чтобы, переставляя их, изменять
обстановку. В киллхаусе отрабатывается ближний бой.], только киллхаус этот был для великана, не меньше…
        Еще раз оглядевшись, техник-сержант пробежал несколько метров, и в этот момент, проклятый кран, который он и присмотрел себе в качестве позиции, поехал. Выругавшись, он успел схватиться за поручни лестницы, подтянулся, полез наверх, держа наготове автоматический пистолет с глушителем.
        Крановщик - лысый, опытный реднек, растящий троих детей и почти выплативший банку за дом - услышал, что на площадке перед застекленной кабиной кто-то возится.
        - Какого черта?..
        Он повернулся и обомлел - черное, словно из преисподней, лицо и едва не светящиеся в темноте белки глаз. И оружие.
        - Э…
        - Кран - вперед до упора!- сказал неизвестный на хорошем английском.- Быстро!
        Пораженный крановщик сделал то, что он делал несколько миллионов раз в жизни - двинул ручку, и кран медленно и плавно покатился вперед по рельсам, пока не стукнулся об ограничитель.
        - Э… Вы…
        - Пошел вон отсюда! Быстро!
        Крановщика долго уговаривать не пришлось - с опаской протиснувшись мимо вооруженного неизвестного, он не спустился - слетел вниз по лесенкам и бросился бежать со всех ног.
        Оставшись в одиночестве, Салливан огляделся. Он был не таким идиотом, чтобы занимать позицию в кабине крановщика - это первое, что проверит вражеский снайпер, когда будет искать его. Оглядевшись, он увидел приваренные к телу крана скобы - они использовались ремонтниками - и полез по ним.
        Залег он на самом верху, на перемычке крана, на всякий случай - как раз над контейнером, чтобы при обстреле спрыгнуть туда. Прицепил себя страховкой - веревкой со стальным сердечником, развернул и набросил на себя сеть наподобие рыбачьей, чтобы скрыть очертания человеческого тела, превратившись в темную бесформенную груду. Поправил гарнитуру микрофона.
        - Оверлорд, я три-один, как принимаешь?
        - Принимаю чисто и громко.
        - Занял позицию, противника не наблюдаю. Предлагаю погасить свет.
        - Три-один, положительно. Всем группам - готовность, после того как погаснет свет, применить приборы ночного видения.
        У всех у них были эти приборы, у кого-то в виде прицелов, у кого-то в виде монокуляров на касках. Самолеты и вертолеты падают в тылу врага и ночью, а если и днем, то спасательные операции все равно лучше проводить ночью, и потому большую часть тренировок спецназ ВВС проводил именно ночью. В оптическом прицеле свет был совершенно невыносим для глаза, поэтому техник-сержант навел винтовку на прожектор лишь приблизительно и дважды нажал на спуск. Прожектор погас. Второй прожектор был на большом столбе… проклятый свет, как на футбольном матче. Он прицелился… аж глаз заслезился, привычно дожал спуск, винтовка кашлянула… свет погас, и в этот момент где-то впереди загремели выстрелы…
        А вот нам «гашение огней» обошлось дорого.
        Мы уже взяли их… просто мы их ждали, а они нас нет, потеряли бдительность. Они выскочили буквально на нас, и у них имелись винтовки, но они не были готовы. Просто я увидел их в одном из проходов, они бежали, направляясь в сторону дороги, и я выскочил из-за контейнера и заорал по-русски «Стоять!».
        Они оба замерли - просекли, что происходит, и что просто так говорящий по-русски человек здесь не окажется.
        Два сорокафутовых контейнера, восемьдесят футов, это двадцать четыре метра. Многовато для незнакомого, только что купленного пистолета, но все равно. Светил прожектор, безжалостно светил - и они и контейнеры отбрасывали на землю длинные тени. Черные полосы тьмы перемежались отвоеванным у нее слепящим светом пространством.
        - Бросить оружие! На землю.
        Они не пошевелились.
        И тут с каким-то хлопком свет погас…
        Первым делом, инстинктивно, я выстрелил, понимая, что все идущее до сих пор так великолепно вдруг превратилось в полное дерьмо, и едва успел убраться от града пуль, ударивших по контейнерам. Если бы хоть один из них стоял ко мне лицом, а не спиной, если бы ему не пришлось оборачиваться - скорее всего, он бы в меня попал.
        Пули летели градом, били по контейнерам, рикошетили с противным визгом - прикрывающий огонь. Потом стрельба прекратилась…
        - Ты цел?- крикнула Марианна.
        - Да… Кажется, я в одного попал. Дай автомат.
        Высовываться снова в проход там, где ты только что был,- смерти подобно. Может быть, этот парень сменил магазин в автомате и ждет, нацелившись на угол и держа палец на спусковом крючке. Можно продвинуться или вперед, или назад, гранат у нас нет, ни одной - если бы были, бросил бы. Контейнеры стоят так: пять контейнеров - и проход между ними, еще пять - и проход. Значит, надо двигаться вперед, попытаться блокировать их…
        Самое плохое, что ночного зрения нет как нет. Проклятый яркий свет посреди ночи сделал свое дело - перед глазами какие-то круги.
        - Значит, так. Сиди здесь, держи проход. Как только покажется кто - стреляй. У тебя ружье, попадешь. Я обойду с той стороны и попытаюсь их запереть между контейнерами.
        - Мне это не нравится.
        - Мне тоже. Но надо. Удачи…
        Пригибаясь, я побежал мимо контейнеров - уже когда почти добежал, что-то щелкнуло, противно так ударило по контейнеру совсем рядом, и я повалился прямо на землю, туда где и стоял.
        Снайпер… Снайперская пуля, не может быть, чтобы промахнулся. Или может? Какого хрена, они же уйдут…
        - Оверлорд, я Три-один, неопознанная цель, вооружена, полклика от меня!
        - Принято. Прижми его, группа-два на подходе.
        - Принял.
        Снайпер прицелился и выстрелил. Цель упала так быстро, что он не понял - то ли попал, то ли нет. Приказ «прижми» означал, что надо сделать так, чтобы противник понял, что по нему работает снайпер, и залег. Это поможет второй группе разобраться с ним.
        - Группа-два, цель залегла, я ее не наблюдаю.
        - Принято.
        Ругаясь последними словами на смеси русского и английского, я прополз последние несколько метров, лег на бок и, оттолкнувшись ногами, высунулся в проезд между блоками контейнеров, держа наготове пистолет-пулемет. Термооптический прицел делал все пространство вокруг серо-черным, а человек на этом фоне казался ярко-белым, даже светящимся. Но людей не было.
        И снова - удар пули о контейнер, ниже,- но это снайпер просто напоминает о том, что он здесь, приказывает лежать. Козел, будь у меня время и винтовка…
        Там, откуда я ушел, бухнул дробовик, и тут же застучал автомат, снова длинная, злая очередь на полрожка. Да что за?..
        По земле можно передвигаться двумя способами: по-пластунски и перекатываясь. Второй - намного быстрее, подходит не всегда. Но тут - ровная бетонная широкая площадка, лучше и придумать нельзя. Перекатываясь, я вышел из сектора обстрела снайпера - по крайней мере, надеюсь, что вышел, и вскочил, побежал вперед.
        В проходе между контейнерами, естественно, никого не было. Ищи дурака… пока я на земле корячился по милости какого-то идиота - они уже ушли.
        Интересно… один из них ранен или нет?
        Вернувшись назад и прижимаясь к контейнерам по левую сторону, чтобы оставаться вне поля зрения снайпера, я увидел через термооптический прицел перебегающих от контейнера к контейнеру спецназовцев. Оказав им ответную любезность, я опустил ствол пониже, несколько раз выстрелил им под ноги и, не дожидаясь, пока меня достанут ответным огнем, ушел обратно в лабиринт…
        - Стоять!
        Оба они остановились, почти инстинктивно, ибо язык, на котором была отдана эта команда, был им хорошо знаком. Русские офицеры-преподаватели в юнкерском училище гоняли их по плацу под палящим летним солнцем, добиваясь, чтобы команды, отдаваемые офицерами, выполнялись на автоматическом уровне, без малейшего размышления. Теперь это обернулось против них - они не видели противника, а он целился им в спину.
        - Бросить оружие! На землю.
        Хоть один, но должен уйти.
        Свет погас внезапно для них, и тут же грохнул выстрел, но больше их враг ничего не смог сделать. Муса развернулся, и автомат в его руках забился, выплевывая пулю за пулей, он не отпускал спусковой крючок, пока не выпустил все, что было в магазине.
        Джабраил стоял рядом, он как-то странно опустился на колено и изо всех сил старался не упасть на бок.
        - Брат!- Муса бросился к нему.
        - Брось… меня. Уходи!
        - Нет!
        В голове у Мусы все смешалось - он понял, что брат ранен, и тяжело. Его брат, единственный, кто остался у него в жизни, кто растил его и дрался со взрослыми мальчишками-юнкерами, которые обижали его, а нравы в юнкерском училище были строгие, особенно доставалось шакалятам, тем, чьи отцы предали Светлейшего. Потом он подрос, и сдачи смог давать уже сам. Спиной к спине они встречали все превратности судьбы, и теперь…
        Если Аллах так пожелал - смерть они встретят тоже вместе!
        Муса перезарядил винтовку - у него оставался еще один магазин, примотанный скотчем к первому, и больше патронов в винтовке не было. Перезарядив винтовку, Муса привычно, как когда-то учили их в юнкерском, закинул руку брата к себе на плечо, поднял его…
        - Брось меня.- Брат попытался вырваться.
        - Твоими устами говорит сейчас шайтан. Если мы умрем, то умрем вместе! И заберем на тот свет того, кто стрелял в тебя.
        Муса понял, даже не понял, а почувствовал каким-то звериным чутьем, что их обложили со всех сторон и уйти уже не удастся. Загонщики сжимают кольцо… точно так же они охотились на шакалов в пустыне. И есть только один выход - пробиться обратно к бомбе и забрать с собой всех тех, кто охотится на них. И несколько сотен тысяч человек - в придачу.
        Он вытащил брата в проход, они прошли два ряда контейнеров и свернули налево - к бомбе, по ним больше никто не стрелял. Надрываясь, запаленно дыша, Муса тащил брата - тяжелого, как два мешка с мукой,- держа в правой руке автомат и прижимая приклад локтем к боку.
        В проходе - они не могли преодолеть его быстро - кто-то выследил их. Бухнуло ружье, хлестнуло дробью, но Джабраил, которого он тащил слева от себя, снова спас его, приняв всю дробь в себя. Брат вскрикнул, а Муса повернулся и полил свинцовым градом проход, не видя, попадает он или нет. В конце концов ад был совсем близко. В восьмидесяти футах от него…
        Спецназовцы ВВС, попавшие под огонь, заставивший их залечь, потратили целую минуту на перекличку и выяснение, откуда стреляли и кто видит стрелка. Все были целы - ни одного раненого, но и стрелка никто не видел.
        Поднимался ветер - рукотворный, рожденный огромными лопастями небесной колесницы, вмещающей в себя сорок снаряженных десантников. Грохоча винтами «МН-47» завис над контейнерной площадкой, сбросил тросы - и вниз, скользя по тросам, пошли одетые в странные, похожие на космические комбинезоны бойцы специального отряда Министерства энергетики САСШ. Их было одиннадцать. Один остался в вертолете, двенадцатым по тросу спустился Дункан. Он уже твердо решил поймать этого отмороженного на всю голову русского и эту штучку из СРС, у которой какие-то странные, даже подозрительные отношения с этим русским, и надрать им обоим задницы. Будь это все в армии - они бы чистили туалеты на военной базе, где служат, до конца жизни.
        Муса был ниже высокого и худощавого Джабраила и слабее, но сейчас он должен был отомкнуть эту поганую дверь. Ярость придавала ему силы…
        - Положи меня… здесь.
        Муса так и сделал - с висящим на нем братом он не смог бы открыть дверь.
        - Полежи… Я сейчас…
        Он положил брата у контейнера, прислонив его спиной, чтобы тот мог сидеть, сорвал наспех наложенную имитацию пломбы, навалился на рычаг, открывающий дверь. Рычаг со скрипом поддался, Муса толкнул на себя неподатливую дверь стального контейнера, и в этот момент за спиной хлопнул выстрел.
        Не веря, он обернулся.
        - Джабраил?
        Было темно, но он видел, как брат улыбается ему. Даже мертвый…
        И тут он закричал. То был крик не человека, даже не живого существа - ни одно живое существо не сможет так закричать. Это была воплощенная боль, крик, донесшийся из самых глубин ада. Или джаханнама…[86 - Название ада в исламе.] да какая разница…
        В следующее мгновение пуля ударила Мусу в грудь, отшвыривая его назад, прямо к контейнеру. Любого другого человека попавшая в грудь пуля сорок пятого калибра убила бы, но она отрикошетила от лежавшего у Мусы в нагрудном кармане телефона со стальным корпусом и только ранила его. Физически ощущая ужас, разлитый в душной тесноте контейнера, и понимая, что времени уже нет, он пополз по бетонным блокам к стоящему на постаменте ядерному взрывному устройству. Кнопки немедленной активации там не было, но никто не мешал ему задать новое время на таймере. Окровавленными пальцами, чувствуя, как его стремительно покидают силы и туманится разум, он сбросил время и набрал новое - пять секунд. В этот момент стальная дверь контейнера с шумом распахнулась, и Муса еще успел повернуться лицом к смерти.
        - Аллах Акбар!
        Когда у одного из противников термооптический прицел, а у другого его нет - получается не честный поединок, а профессиональное убийство. Но в данном случае было не до чести и дуэльного кодекса - уроды, на которых я охотился, пролили столько крови, что ничего другого, кроме пули, они не заслуживали. Иногда для решения проблемы нужна именно пуля - и если мне не удастся ее решить, на несколько миль в округе останется радиоактивная пустыня.
        Его я нашел и увидел почти сразу, он стоял у контейнера с открытой дверью. Только один, но рассуждать было некогда. Оружие было совсем незнакомым, а если оружие незнакомо - стреляй в центр мишени, не пытайся выцелить голову, можешь промахнуться. Так я и сделал - выстрелил и увидел, что человек пошатнулся, шагнул назад и упал прямиком в контейнер. А потом начала закрываться дверь. Больше я стрелять не стал, понимая, что находится в контейнере и что может случиться, если хоть одна пуля попадет туда, куда ей лучше не попадать.
        Забыв про снайперов, про наступающий спецназ, про возможность быть подстреленным самому, я побежал вперед так быстро, как только мог. Разницы, подстрелят меня сейчас или мы все здесь сваримся в радиоактивном котле через минуту, не было.
        У контейнера, привалившись спиной к стене, сидел человек, я не знал, кто это, не знал, жив он или мертв, и потому дважды выстрелил в него, мертвым можно считать только того, кого ты убил лично, да еще и убедился в том, что он мертв. Убеждаться времени не было, я рванул на себя дверь контейнера, прекрасно сознавая, что меня там может встретить выстрел в лицо. Но какая теперь разница - подохнуть сейчас или чуть позже от ядерного взрыва. Если этот парень доберется до кнопки и нажмет…
        Он лежал у самого взрывного устройства, опираясь на него. И даже не пытался выстрелить в меня, видимо, уже сделал свое дело.
        - Аллах Акбар!
        Я выстрелил - и террорист повалился на бетонные блоки, словно кукла. Готов.
        А рядом с ним лежал кто-то еще, кто-то связанный, и я даже понял кто. Времени не было совсем - по левой ноге хватило, как будто колуном, закружилась голова, но дело я сделал. Уже падая, я нажал на спуск автомата и перерезал лежащего пополам длинной очередью.
        Просьбу Государя Императора Российского Николая, моего старого друга еще по Крыму, я выполнил. А теперь - на все наплевать…
        Падая, цепляясь свободной рукой за дверь контейнера, я видел, что ко мне бежит вооруженный до зубов североамериканский спецназовец.
        Вторая группа, состоящая из нескольких человек, наконец достигла линии контейнеров. Разбившись на пары, они рванули в лабиринт, прикрывая друг друга.
        Нервы, конечно же, у всех были на взводе - свет, а потом темнота, непонятный обстрел, которому они подверглись - и при этом никого не зацепило, доклады снайперов о наличии посторонних, да еще и возможное присутствие гражданских делало предстоящую задачу архисложной. И потому, когда двое бойцов спецотряда увидели около открытого контейнера вооруженного и стреляющего человека, долго размышлять они не стали. Один из стрелков вскинул автомат и выстрелил неизвестному в ногу, после чего один остался на месте, держа неизвестного под прицелом и готовый выстрелить уже на поражение, а второй побежал вперед, подбежав, отбросил ногой автомат неизвестного. Но дело было уже сделано…
        - Какого черта здесь произошло, лейтенант?
        - Сэр, мы увидели этого человека, у него был автомат, направленный в сторону контейнера, и я принял решение обезвредить его, но без максимального ущерба, сэр.
        - А остальные?
        - Остальные были уже мертвы, сэр, когда мы подошли…
        Обутые в ковбойские сапоги ноги у моего лица сдвинулись с места.
        - У вас в отряде есть медик?
        - Да, сэр, капрал Каро.
        - Пусть он поможет этому человеку. Он нам еще пригодится живым.
        - Так точно, сэр!
        Конечно, мне есть за что благодарить этого лейтенанта. Мог бы выстрелить в колено, попал бы - и я всю оставшуюся жизнь ходил бы с палочкой. Тут хоть и была задета кость, но нет ничего такого, чего не может вылечить медицина. Даже полевая.
        Капрал Каро оказался высоким тощим негром, комично смотревшимся с большой сумкой полевого медика поверх обычного снаряжения - хорошо, что взять не забыл, врач остается врачом. Первым делом он попытался положить меня поудобнее и так, чтобы не мешать тем, кто желал взглянуть на происходящее в контейнере. Мне это обошлось в еще одну волну боли.
        - How are you, sir?- спросил он меня, перетягивая ногу жгутом выше колена.
        - Fine, thank you.- Я решил не отставать в хороших манерах. Хотя… этот парень здорово меня подстрелил, нерв, что ли, задел. Зубы сейчас осколками посыплются.
        Майор Дункан Тигер вышел из контейнера, присел рядом со мной на корточки.
        - Какого хрена ты все это сделал?- спросил он.
        - У меня своя служба, у тебя своя. Могу я рассчитывать на кусок пиццы, когда мы поменяемся местами?
        - Ты можешь рассчитывать, что я тебя не пришибу сразу. Какого черта ты их убил, хоть одного надо было оставить в живых. Где нам теперь искать устройство?
        - Ищите… Рано или поздно оно найдется, не поднимайте шума и ищите. У одного из этих парней в кармане наверняка лежит еще один детонатор. Без детонатора у этих ублюдков есть просто кусок обогащенного урана, обмотанный проводами. И все. Максимум, что они могут сделать,- это привязать к устройству большой кусок пластита и взорвать его в центре города, чтобы несколько районов оказались заражены радиацией.
        - Спасибо, я буду иметь это в виду.
        Из контейнера вышел один из бойцов спецотряда министерства энергетики, на сей раз забрало его шлема было опущено, и он говорил через микрофон и внешний динамик. Все это выглядело бы смешно, если бы в паре метров от нас не лежал упакованный в десятки килограммов урана апокалипсис.
        - Сэр, нужно немедленно убираться отсюда, выводите всех. Этот парень активировал устройство, таймер на нуле. Оно почему-то не взорвалось, но может взорваться в любой момент. Убирайтесь отсюда, живо, мы попытаемся его обезвредить.
        - Оно не взорвется…
        - Что?
        - Оно не взорвется,- повторил я,- не взорвется…
        - Столько готов поставить?
        - Все, что у меня есть. Мистер К все-таки выиграл свою последнюю в жизни партию…
        Тигер поднялся в полный рост.
        - Носилки и поскорей! Давайте убираться отсюда!
        05 СЕНТЯБРЯ 2002 ГОДА
        ОКРУГ КОЛУМБИЯ
        ЧАСТНОЕ КЛАДБИЩЕ
        Офицер Генерального штаба не имеет имени…
        Для нас, тех, кто играет в игры со смертью, такие похороны - не самые плохие. Большинству из нас суждено упокоиться в безымянной могиле, а то и вовсе тело бросят в кювет, на радость крысам или псам. И такая смерть - почти мгновенная - тоже милость Господа. Попавшись, можно умирать целую неделю.
        Возможно, настанет время, и кто-то так же позаботится обо мне. Все в этой жизни возвращается, и может быть, то, что я делаю сейчас, когда-нибудь вернется и ко мне.
        Благом ли? Не знаю.
        Длинный черный лимузин, сопровождающий катафалк, остановился на холме, на аккуратной асфальтовой дорожке. По левую руку высились тополя с раскидистой кроной, а земля была покрыта аккуратно подстриженным живым зеленым ковром. Земля здесь была холмистая, и в нее на равных промежутках были воткнуты одинаковые светло-серые прямоугольные куски мрамора. Вот и все, что остается от нас, когда мы покидаем сию юдоль слез по воле Господа или других людей. Это неправда, что жизнь и смерть всецело в руках Господа. Неправда, по крайней мере, в отношении смерти.
        - Помочь, сэр?
        - Не нужно…
        Водитель - выделенный мне в Бетезде опекун, молодой энсин, одетый по такому случаю сегодня в парадную форму североамериканских ВМФ,- подскочил, попытался помочь.
        - Не нужно…- Я утвердил палку на земле, сделал пробный шаг - получилось. Вот так нормально…
        Пуля все же задела кость, и в Россию я отправлюсь только через неделю - от более срочной отправки я отказался по своим соображениям. Хотя бы потому, что мне нужно было участвовать в похоронах. На них меня отпустили вопреки мнению врача и под присмотром проходящего практику энсина. Человек хочет стать военным врачом на авианосце - похвальное стремление.
        - Энсин, если вы хотите мне помочь, лучше сходите и выясните, где волынщики.
        - Да, сэр, сейчас.
        Пока выясняли вопрос с волынщиками - в Америке было полно волынщиков, с волынкой хоронили и военных и полицейских, подъехала еще одна машина, черный «Субурбан» с пропуском под стеклом. Все-таки решили приехать.
        Марианна - пол-лица замотано, правая рука на перевязи. Дункан Тигер - с черным беретом, значит, и впрямь из рейнджеров. Вот и все, кто пришел проводить в последний путь директора Британской секретной службы. Собственная страна от него отказалась, равно как и от тех, кто пришел сюда с ним. Немудрено - иначе бы пришлось объяснять и про детонаторы.
        - Как ты?
        - Жив. А ты?
        - Одна косметическая операция - и все в норме. Правда, придется учиться стрелять с левой руки…
        - Если хочешь, могу устроить тебе поездку в Палестину. Там лучшие косметические хирурги в мире, не то что местные коновалы.
        - Смеешься? Меня лишат допуска. Не беспокойся за меня, я работаю на федеральное правительство.
        - То-то и оно.
        Я повернулся к Дункану:
        - Нашли?
        - Нашли…
        - Где?
        - Нью-Йорк. Грузовой порт. Пробили контейнеры - они отправлялись из одного и того же порта. Отправитель - компания, которую Михельсон зарегистрировал на Британских Виргинских островах. Офшор.
        - Это хорошо…
        Прибыли волынщики на каком-то старом драндулете, энсин зло отчитывал их, они оправдывались. По виду - мексиканцы. Господи, здесь даже волынщики теперь - мексиканцы. Надеюсь, священник будет не негром. Нет, я не расист - просто как-то в голове не укладывается: священник римской католической церкви - негр.
        - Какого хрена они это сделали?- задумчиво произнес Дункан.
        - Что именно?
        - Какого хрена они ввезли бомбы, но он дал им фуфло вместо детонаторов? Зачем тогда вообще было творить все это дерьмо?
        Мистер К все же выиграл очередную и последнюю для него партию, пусть даже ценой собственной жизни. Как показала экспертиза - оба детонатора, которые он дал Махди для того, чтобы взорвать устройства, были фальшивками, не неисправными, а именно фальшивками. При всем желании они не могли инициировать ядерную реакцию в устройствах. Самого факта наличия бесхозных ядерных устройств и попытки их подрыва должно было хватить для геополитического Апокалипсиса.
        В этом-то и заключался замысел британской разведки. Все это время она водила исламистов на поводке. Если бы шахиншах остался жив, она точно так же водила бы и шахиншаха. У него были устройства, но не было детонаторов к ним! И британцы это точно знали, потому что разработать детонатор на самом деле не проще, чем саму бомбу! Одна ошибка - и вместо цепной реакции обогащенный уран просто разлетится от взрыва по окрестностям. Будет «грязная» бомба, способная навеки заразить территорию в несколько городских кварталов, но атомный взрыв не произойдет. Самое главное - у шахиншаха не было возможности провести испытания этих самоделок, мы бы об этом сразу узнали, а без испытаний не сделаешь детонатор. Детонаторы же выдавались террористам только тогда, когда нужно, и ровно столько, сколько нужно. Сэр Джеффри отчетливо понимал, что если выпустить этот процесс из-под контроля, одна из бомб может рвануть и в Лондоне. Исламские экстремисты ненавидят всех, согласно их заповедям.
        Кто скажет, что я обладаю одним из свойств Аллаха, есть тагут. Тот, кто не отвергнет его и не удалится от него, есть многобожник. Так, например, правительства, парламенты, судьи есть тагуты, если они имеют претензию издавать законы, не опираясь на доказательства от Аллаха; кто идет на выборы (такого правительства), в такой суд, хочет решения, суждения, или издавания законов со стороны тагута, есть многобожник.
        Кто утверждает, что я обладатель силы, могу спасать, кормить, лечить, убивать, растить и не причисляет это к Аллаху - то есть не говорит, что это я не своими силами, а говорит: все это благодаря мне - тот тагут. Так же тагут и тот, кто хоть и причисляет эти деяния Аллаху, говоря, что это Аллах мне дал такую способность знать сокровенное или слышать издалека зов молящихся и приходить им на помощь - все они тагуты. Так же любой, кто думает, что Аллах сообщает кому-нибудь законы для людей, кроме посланников, есть многобожник. Философы тагуты, так как считают возможным найти истину или установить законы, опираясь на разум.
        Сэр Джеффри Ровен, безусловно, знал все это и наверняка ненавидел мусульман, потому что не только принадлежал к Римской католической церкви, но и являлся ее священнослужителем. Они ему были нужны, но он их держал на коротком поводке, и даже умерев - обыграл.
        Наконец-то похоронная процессия построилась - волынщики, нервно оглядывающиеся, вероятно, у кого-то из них проблемы с грин-картой, и они нервничают при виде любых сотрудников спецслужб, затем шестеро носильщиков с дорогим гробом. Затем мы, раненые, но не сдающиеся, я еще и под постоянным присмотром будущего доктора медицины. Потом несли венки - их было всего два, и шагал священник. Волынки гнусаво вывели первые ноты заунывной похоронной мелодии, и мы тронулись, провожая директора Британской секретной службы в последний путь.
        - Тебе не понравится ответ, Дункан,- сказал я.
        - А ты его знаешь?
        - Возможно. По крайней мере - я могу высказать свое мнение.
        - Так выскажи.
        - Выскажу. Этот человек мог дать детонаторы настоящие, чтобы произошла беда, которую ни один североамериканец никогда не забудет ни в каких поколениях после этого. Наверное, так даже было бы правильнее сделать или дать хотя бы один настоящий детонатор. Сейчас вы заметаете следы и можете это сделать, но если бы на территории САСШ произошел ядерный взрыв, этот мусор уже никак не получилось бы замести под ковер. Но сэр Джеффри не сделал это, потому что он был британцем. Нет, он не пожалел вас, в нем не было жалости ни на грамм, он приказал убить своего предшественника, он убил лучшего из Императоров, которые когда-либо правили в России, и его сына он тоже убил. Сэр Джеффри, да и британская разведка в целом, никогда не останавливался перед необходимостью убить, будь это один человек или целый народ. Но есть пределы, за которые они не рискнут шагнуть никогда, и ядерный взрыв в крупном городе Запада - как раз такой предел. Москву или Санкт-Петербург они взорвали бы, не задумываясь. Дело в том, Дункан, что эти люди принадлежат к некоей межнациональной элитной прослойке, о которой мы очень мало знаем. В
этой прослойке господствуют англичане, английские аристократы, потому что первая в истории революция произошла в Великобритании, и британским аристократам на протяжении целого поколения приходилось жить в крайне враждебной среде, изобретая способы, как остаться в живых и взять под контроль обезумевшую страну. Они это сделали, потом к ним присоединились французы - те, кто выжил в бойне Великой французской революции и которые сейчас разбросаны по всему свету, потому что Франции больше нет. Есть там даже немцы, хотя германская контрразведка свирепо преследует всех, кто вступает в тайные атлантические сообщества, понимая всю опасность этого, всю опасность дружбы аристократов через Па-де-Кале. Эти люди почему-то считают себя и круг своих стран, стран, в которых они живут,- наследниками великой римской традиции, наследниками римской цивилизации - это несмотря на то, что титул Цезаря Рима принадлежит по праву Российскому Государю, и добыт он силой оружия. Все они ненавидят Россию, потому что считают нас неправильными, согласно их расчетам - мы варвары и просто не имеем права владеть тем, чем владеем. Нас они
бы взорвали, не задумываясь, и ты это знаешь. САСШ - а зачем гадить в доме, где живешь? Тем более что и у вас в стране проживают те, кто принадлежит к касте тайных власти-телей мира. Сами себя они не взорвут.
        Дункан покачал головой:
        - Это была самая идиотская чушь, которую я слышал в жизни.
        - Вот как? Бендер-Аббас - это чушь?
        - Это террористы. Обычные исламские экстремисты. Да, это мразь, но не надо приплетать к этому нас. Чтобы ты знал, парень, у нас в армии просто за то, что ты назвал человека не по имени, званию или кличке, а по национальности, можно просто загреметь под трибунал. Никто здесь не пылает ненавистью к твоей стране.
        - Пылает. Наверху другие правила, там все вещи называются своими именами, и кто какой национальности - все знают и помнят очень хорошо. А вот внизу - да. Почему-то в последнее время в странах Запада людей пытаются сделать этакими гражданами мира. Оторвать от корней. Чтобы вы чувствовали себя не американцами, а непонятно кем. Как ты думаешь - для чего им это нужно?
        - Чушь…
        - Пришли,- сказала Марианна,- прекращайте болтать. Завтра договорите.
        Завтра должны состояться похороны оперативного сотрудника АТОГ Мантино. Его похоронят на маленьком кладбище на самом севере САСШ, на границе с Канадой - и туда я тоже намеревался поехать.
        Потом было все, как обычно. Гроб установили на специальные подставки, священник что-то начал читать про «злачные пажити». Мы молча стояли у гроба. Потом, когда молитва была закончена, гроб опустили в выкопанную в зеленом, аккуратно подстриженном газоне яму на специальных устройствах, которые вынут, перед тем как закапывать. Церемония похорон сильно отличалась от православной и была какой-то неживой и казенной.
        Бросили в яму по горсти земли - эта традиция совпадала. Носильщики и волынщики ушли, а мы остались. Остались и два человека с лопатами - они будут ждать, пока мы уйдем.
        С причудами нынче смерть. С причудами.
        Я подошел к венкам, стоящим у соседнего надгробья, потому что ставить было некуда, едва не упал. Отстранил энсина, готового меня поддержать, поправил черные траурные ленты. Венки были дорогие, с настоящими, а не пластиковыми цветами.
        Один венок был от меня. Второй - от Кахи Несторовича. Это была единственная форма мести в отношении человека, сделавшего для России столько зла, которую я позволил себе. Кахи Несторовича больше не было. Но дело его - живо.
        - От кого это?- Марианна неслышно подошла и встала рядом.- Один от тебя, я вижу, а второй от кого?
        Надписи на венках были на английском языке - на русском просто не смогли сделать.
        - Да так… Был один хороший человек…
        27 АВГУСТА 2002 ГОДА
        РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, МЕЖДУРЕЧЬЕ
        ВОСТОЧНЕЕ ГОРОДА АЛЬ-КУТ
        Я - русский…
        Говорят, что судьба сильнее отдельных людей. Но не всегда. Есть люди, которые сами пишут свою судьбу. И не обязательно это русские, говорят, что тот, кто долго живет в России, поневоле становится русским, кем бы он ни был до этого.
        Старый казачий бронетранспортер, сильно побитый пулями и осколками за последние дни - дни отступления, один из немногих, что еще остался на ходу, свернул с проложенной несколько дней назад утоптанной рокадной дороги, затрясся на ухабах. Еще несколько дней назад здесь были фермы - процветающие русские и арабские фермы, которым благодатный ил и вода Тигра дают возможность снимать по три урожая в год. Сейчас это было страшное, изрытое минами, иссеченное осколками, дышащее смертью место. Некогда ровные ряды плодовых деревьев были разломаны в щепу, и щепа эта, вперемешку с грязью, засыпала землю неровным, хрустким ковром. Оросительная система - трубы, проложенные в земле - была разбита попаданиями снарядов. Теперь это не было местом, где жили, растили урожай и детей,- было местом, где выживали. Не более того…
        Вдалеке уверенно рокотал пулемет, короткими очередями пулеметчик сдерживал натиск фанатиков, наступающих от границы, от Керманшаха. Танков и бронемашин у них уже давно не было - пожгли с воздуха, но вот ненависти и неукротимой ярости было более чем достаточно.
        Похоже, приехали…
        Словно отвечая на мысли наказного атамана, слева застучал пулемет, по броне злобно хлестанули пули. Пулемет под прикрытием брони еще не страшен, но если врежут из РПГ, потом только отпевать останется.
        Казак-водитель, дважды раненный за последние дни и усекший до печенки, что к чему, мгновенно включил заднюю, рванул машину назад…
        - Отходи к городу, выполняй приказ!- крикнул ему атаман. В машине из-за опущенных бронешторок было темно, грохотал и ревел мотор, и что там, за броней, кто взял их на прицел - никто не знал.
        - А…
        Прежде чем водитель успел что-то сказать, атаман Серков, прижав рукой старенький «калашников», открыл бортовой люк и вывалился наружу из бронемашины…
        Это были евреи…
        Почему-то при слове «еврей» в сознании русского человека возникает этакий пузатый купчик в хорошем костюме, сшитом обязательно в ателье дяди Мойши, но из ткани новозеландских мериносов и с могендовидом[87 - МОГЕНДОВИД - шестиконечная звезда, символ евреев.] в перстне. Этот парень невоздержанно богат, сумеет продать снег эскимосам, ездит обязательно на машине римского производства и является купцом не менее, чем первой гильдии. Да, таких и в самом деле было немало.
        Но тот, кто так думает, никогда не видел восточных евреев.
        Засевшие на первом этаже своей коммуны - кибуца, они вели жестокий и почти безнадежный бой, отстреливаясь из нескольких пулеметов от наседающих исламских фанатиков. Их было несколько человек, а нападавших не меньше сотни, но никто из евреев и не подумал бежать. Это была их земля, и они были готовы за нее умереть.
        Атаман завалился в воронку, оставленную миной от тяжелого миномета и наполовину заполненную грязной водой из разбитой системы орошения, воды было по пояс, но ничего, не сахарный, да и дважды снаряд в одну и ту же воронку не попадает. Положив автомат на край воронки, он сунул в ухо небольшой наушник, начал крутить верньер настройки небольшой, закрепленной на плече рации, прослушивая каналы. Весь обмен шел на русском - его знали с обеих сторон.
        …кяфиры отошли до канала, кяфиры отошли до канала! Переносите огонь туда! Бейте их, во имя Аллаха!
        …Аллах Акбар!
        …иншалла, если что, брат, своих уводи, остальных кончай…
        …я не пройду дальше! У кяфиров зенитка, у меня уже половина джамаата стали шахидами! Мне нужна помощь от братьев, иначе мы не пройдем!
        …русист, который в укрытии у апельсиновой рощи сидит, ты слышишь меня?! Клянусь Аллахом, я Ахмед, приду и сам отрежу тебе голову! Клянусь Аллахом, я никого не оставлю в живых, ни тебя самого, ни твоих выродков, понял меня?!
        …да пошел ты, муслим недобитый! Трусы сначала надень!
        …Всем Медведям отойти на рубеж два, всем Медведям отойти на рубеж два! По отходу доложить потери и боекомплект, как поняли? Прием!
        …Алим! Алим!
        …Алим стал шахидом!
        …Я Медведь-главный, всем Медведям доложить остатки термобарических и осколочных боеприпасов. Пункт боепитания развернут на отметке сто восемнадцать, через час он будет перенесен, как поняли? Прием!
        …Главный, я Волк-три! Колонна попала под удар, наступать не могу!
        …мы залегли у деревни, нас обстреливают! Из деревни по нас ведется огонь, там в домах засели кяфиры и жиды!
        …Во имя Аллаха, вперед!
        …никого в живых не оставлять!
        …группам, работающим восточнее линии-два, приказ отступать на северо-восток. Повторяю, группам, работающим восточнее линии-два, приказ отступать на север-восток. При отступлении соблюдать радиомолчание, противник слушает частоту.
        Ничего интересного из обмена атаман не почерпнул, кроме последнего - всем группам, действующим восточнее линии-два, отступать на северо-восток. Линия-два - это большой, выложенный бетоном оросительный канал, семью километрами севернее от них. Значит, линию-один удержать уже невозможно, и оборона будет строиться по этому каналу. Потом, скорее всего, придется опять отступать.
        Атаману было непонятно - почему Россия не оказывает им помощь, почему здесь нет подкреплений, почему они вынуждены сдерживать всю эту озверелую орду теми силами, которые у них есть. Или ядерный взрыв в Бендер-Аббасе уничтожил все, что создавалось десятилетиями? Неужели новый император трусит? Вчера из-за этого состоялась драка между казаками и десантниками, казаки обвинили императора в трусости, а десантники, особо не разбираясь, пошли бить морды.
        Но даже если Россия и бросила их - пока останется жив хоть один человек, они будут сражаться. Потому что это их земля, и они с нее никуда не уйдут.
        Но прежде всего ему надо добраться до пункта обороны здесь, на линии-один, и при этом чтобы его не убили.
        Атаман хотел уже вылезти из вонючей лужи и ползти дальше, но нарастающий рев мотора заставил его оставаться на месте. Про себя он решил, что если надо будет, он нырнет в эту вонючую жижу с головой или прикинется мертвым.
        Автомобиль остановился совсем недалеко, гортанный голос, выкрикивающий команды, был слышен даже через равномерное бухтение крупнокалиберного пулемета.
        Серков решился вылезти на самый край воронки. Примерно в двадцати шагах от него остановился легкий грузовик, в кузове его было нечто, напоминающее безоткатное орудие Б10. Двое заряжали его, верней, один заряжал, второй прямо во время заряжания пытался навести. Еще один командовал, а последний сидел за рулем, машина была римская, «Унимог», старый - она и машина, она и трактор. Хорошая машина, в общем.
        Закончив заряжать, один из террористов прицелился, второй поднял руку, готовясь дать отмашку. Прицелился и атаман.
        - Аллах Акбар!
        Серков четырежды, раз за разом выстрелил одиночными.
        Воистину Акбар…
        Оскальзываясь на размокшей земле, атаман побежал вперед к машине. Один из этих, тот, кто командовал, в незнакомой военной форме, был еще жив, на губах лопались кровавые пузыри, а сам он пытался выдернуть чеку из гранаты. Атаман выстрелил еще раз.
        По нему никто не стрелял - эти не успели выстрелить по зданию, иначе бы грузовик уже пытались нащупать из крупнокалиберного. Атаман взялся за рацию, настроился на рабочую частоту, на которой работали ополченцы.
        - Вызываю Шестого, вызываю Шестого,- сказал он.
        - Киш мир тохес,- раздалось в ответ по связи.
        - Смотри на север и не стреляй.
        Тяжелое безоткатное орудие калибра 106 миллиметров было уже заряжено, атаману оставалось только повернуть его, прицелиться по скоплению духов у крупнокалиберного пулемета, которое хорошо было видно с высоты кабины грузовика.
        Безоткатка тяжело бухнула - и духов не стало, на том месте, где они были, поднялся черный столб артиллерийского разрыва. Пулемета тоже не стало.
        - Шестой, видел?- спросил атаман по связи.
        - Ты кто?
        - Серков.
        В рации было молчание, атаман начал перезаряжать безоткатку. Духи пока ничего не поняли - по нему никто не стрелял.
        - Сколько ты мне должен?- спросила рация.
        - Пошел на… это ты мне должен!- ответил атаман, добавив еще несколько крепких выражений.
        - Чего надо?
        - Подъехать хочу.
        - Подъезжай. Прикроем.
        Атаман врезал еще по одному скоплению духов, на сей раз его заметили, засвистели пули, защелкали по металлу. Заведя мотор - тот отозвался на поворот ключа солидным тракторным урчанием, атаман резко вывернул руль и пошел напролом, переваливаясь на своей каракатице на высоких внедорожных колесах через поваленные деревья, рытвины, продираясь через то, что когда-то было фруктовым садом. Пулемет бил ему навстречу, но не в него, а прикрывая и не давая стрелять духам.
        Развернув внедорожник-грузовик у самой двери, стальной, из корабельной брони, атаман соскочил на землю, пули щелкали совсем рядом. Дверь открылась, в лицо - ствол автомата.
        - Я один!
        Рука протянулась и втащила его внутрь…
        Внутри человек десять, шестеро мужчин, три женщины и пацан лет десяти. Было темно, по камням то и дело щелкали пули, но евреи построились так предусмотрительно, что первый этаж кибуцного правления у них был с полуметровыми стенами, какие не всякая пушка возьмет, узкими окнами-бойницами и со складированным здесь запасом. Евреи были людьми предусмотрительными, долгими столетиями они жили в постоянном страхе перед резней, побоищем, погромом, а потому, когда им разрешили переселяться на Восток и тут покупать оружие по своему усмотрению, а не так, как в России, они переселялись. И покупали. Получилось так, что на шестерых мужчин здесь было целых пять пулеметов, из них три станковых, два ДШК и чешский пятнадцатимиллиметровый ZB-60 на колесном станке, который можно перевести в положение для зенитного огня, и так он великолепно подкатывается к любой бойнице на колесиках. Еще имелись два обычных пулемета - ПК и MG-42, и много другого оружия, часть которого была свалена в углу, а часть аккуратно расставлена вокруг стен, на случай штурма. Женщины и пацан то набивали ленты патронами, то помогали мужчинам
перемещать с места на место тяжелые пулеметы и ленты в коробках. Вентиляции не было совсем, и порохового дыма накопилось столько, что глаза резало, как ножом, и дышать - не вздохнешь. Про такие ситуации говорят - хоть колун вешай. Все мужчины были голыми по пояс, и все это - гарь, грохот, будто отбойными молотками, только намного громче, полуголые фигуры в дыму - все это походило на преддверие ада, чистилище.
        - Ерик!- сказал атаман.
        Полуголый человек, что-то сосредоточенно выцеливающий у бойницы, не ответил.
        - Ерик!!!
        Человек, давно оглохший и наверняка контуженный всем этим грохотом, повернулся.
        - А?
        - Сваливать надо!- заорал атаман.- Все уже отошли!
        Ерик, которого на деле звали Ершалаим, то есть Иерусалим, отвернулся, прицелился и дал очередь. По полу запрыгали три свежие гильзы, звуковая волна ударила по ушам.
        - Отходить надо!- заорал атаман.- Всех касается! Приказ командования!
        - Какая разница, где подыхать?!- проорал в ответ Ерик.- Что здесь, что там. Все равно подохнем!
        - У меня машина есть! Отойдем!
        Как назло, именно в этот момент что-то свистнуло, и тоненький пацанский голос крикнул по-русски:
        - Дядя Ершалаим, в машину попали!
        - Вот видишь! Нет машины!
        Атаману хотелось материться последними словами, хотелось дать этому… лучше не говорить кому, чтобы с копыт и юшка по всему лицу, но в этот момент по стене горохом сыпанули пули, и стало не до разборок.
        - Патронов надолго хватит?!
        - Надолго! Хорошо запаслись, на всех хватит!
        - Вот смотрю я, Серков… и думаю… вот зачем ты сюда влез? А? Зачем ты, казак, за жидами вернулся?
        - Какой ты жид? Если бы ты был жид, не ты мне, а я тебе был бы должен!
        - Плохой из меня жид.
        - Зато пулеметчик хороший!
        Вечером, пережив три штурма и потеряв двоих - обоих на совершенно дурацкой попытке пострелять еще раз из Б-10, которую сожгли после пятого выстрела (но эти пять выстрелов неплохо проредили атакующих),- решили все же отходить.
        - Во время намаза надо!- Атаман Серков пытался протереть грязным платком слезящиеся от пота, грязи и порохового дыма глаза.- Когда намаз, они вообще не соображают, ракаты свои читают и все. Только как выйти…
        - В ночь выйдем…- Ерик стоял над флагом с могендовидом, какие тайно были у всех кибуцников (открыто не разрешалось). Этим флагом были накрыты лежащие в углу просторного убежища несколько тел.
        - Что так мало вас?..
        - Кто раньше ушел. Кто тут лег. Мы ведь держаться пытались… Вон там дядю Есю сожгли… А фронт-то где?
        - Какой фронт,- устало махнул рукой атаман,- линия обороны. Пока по каналу.
        - Казаков-то отвел?
        - Отвел… Кто остался.
        Ерик посмотрел на часы.
        - Через второй этаж отходить будем. Полчаса еще есть…
        Второй этаж был разрушен и выгорел полностью: компьютеры, мебель, все. Только проломы окон в стенах, через которые мягко светит полумесяц, символ удачи, символ ислама - и все.
        Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, Господу всех миров…
        Через ночной прицел наметили, где идти. Договорились - если кто-то ранен, то так и остается. Никто его не вытаскивает и группу не тормозит. Главная задача - прорвать кольцо. Прорваться хоть кому-то - они сделали все, что могли, и даже больше.
        А последняя граната есть у каждого. Даже у пацана.
        След в след, пригибаясь - несколько черных теней, еще несколько черных теней в черном мире. Черным этот мир сделала ночь, опустившись в положенное время на землю и укрыв черным покрывалом тьмы все совершенное за день людьми безумие.
        То тут, то там - бормотание, правоверные молятся, усердно отдают Аллаху свои ракаты. Кто убил неверного на пути джихада, тот гарантированно попадает в рай. По крайней мере, так говорят те муллы, которые их послали сюда. Трупы - они везде, то и дело наступают в мягкое, упруго пружинящее под ногой. Трупами буквально завалены подходы к правлению кибуца, и они, как незримые стражи, охраняют это место, держат периметр. Кто-то где-то надрывно стонет, и это действует на нервы. Хочется повернуться, дать длинную, злую очередь, чтобы прекратить все это.
        И все-таки вышли. Растворились в ночи - блуждать по обезумевшему миру, как библейские евреи по Синайской пустыне.
        - Ну, что? Так и будешь водить нас сорок лет, как Моисей?
        - Сейчас выйдем. Вон канал, кажется…
        Каналы тут были особенными - закрытыми, чтобы не испарялась драгоценная, подаваемая туда вода, это квадратные бетонные желоба, примерно два на два. Во многих местах эти желоба были сейчас разрушены, и следовало быть очень осторожным, чтобы не провалиться.
        Атаман прислушался.
        - В канал! Ложись!!!- дико заорал он и бросился в грязную, вонючую, застойную воду, которая была здесь глубиной метра под два, чтобы скрыться от неминуемой смерти. Следом плюхнулся еще кто-то.
        Он ушел под воду с головой - и в этот момент мир вдребезги раскололся…
        Современные артиллерийские системы позволяют вести огонь с расстояния шестьдесят-семьдесят километров, ты не видишь сами установки, не слышишь, как эти орудия стреляют. Просто где-то вдалеке они задирают стволы в зенит - и в пятидесяти километрах от этого места мир раскалывается на части.
        Били осколочными, с воздушным подрывом - они разрывались на высоте в паре десятков метров от земли по команде взрывателя и разлетались стальными осколками, пробивая человека насквозь. Это как стальная метла, такие снаряды используют против противника, находящегося на открытой местности. После него остаться в живых почти невозможно…
        После того как артиллеристы перенесли огонь дальше, атаман, кашляя и отплевываясь вонючей, заразной водой, с трудом выполз наружу из оросительной системы, подтянулся и перевалил свое тело через край желоба. Все каналы были чем-то забиты, он даже не хотел знать чем, хотя с ужасом догадывался. Замер, отдыхая.
        Потом почувствовал, что кто-то рядом, хватанулся за автомат.
        - Я,- сказала темнота.
        - Ерик?
        - Помоги…
        Их осталось четверо: он сам, атаман Серков, Ерик, женщина и тяжело раненный осколком пацан. Еще одна женщина догадалась прыгнуть за ним в оросительную систему, но захлебнулась. Остальных посекло осколками.
        Артиллерия продолжала налет, небо разрезали алые трассы - шлейф от снарядов систем залпового огня, били ими непрерывно. Рация вышла из строя, понять, что происходит, было невозможно.
        Хотя чего гадать - понятно, общее наступление…
        Похоже, все-таки новый император оказался не трусом - дал ввязаться основным силам противника в сражение, хладнокровно пожертвовал первой линией, позволил бандитам, прикрывающимся исламскими лозунгами, несколько небольших побед, сконцентрировал за линией фронта резервы - и в решающий момент обрушил на врага всю артиллерию, какая была. Вон как бьют… не переставая, накрывают сплошным ковром. Только бы бомбардировщики не прошлись повторно - иначе сожгут дотла. Хотя нет - наверное, у бомбардировщиков цели дальше, в самой захваченной исламистами Персии.
        Они же, те, кто остался,- даже не пешки. Статистически не значимые единицы в разыгрывающемся сражении. О них не знают ни в одном штабе, их никто не принимает в расчет. Надо сказать, что сыграли честно - предупредили по связи, что нужно отходить. Не выполнил приказ - сам и виноват.
        - Ерик…
        - Надо идти.
        Так и не похоронив своих мертвых, они выступили в путь - первым Серков, потом женщина, потом Ерик с кое-как перевязанным пацаном на руках. Атаман машинально взглянул на часы - два часа до рассвета.
        К каналу они вышли, когда начало светать. Сам канал был огромен - пять метров в ширину, настоящее втрое устье Тигра, закованное в бетон берегов. На той стороне сплошной стеной стояла бронетехника, готовая наступать,- ее было так много, что машины стояли без малейшего промежутка между ними. За спиной продолжал бушевать ад - артиллерия била уже второй час, не умолкая, перенося огонь на все новые и новые цели.
        Луч прожектора с того берега пригвоздил их к земле. Отлично понимая, что сейчас по ним могут запросто открыть огонь, атаман шагнул вперед - смертельно уставший, грязный, промокший, держа в качестве жеста миролюбия автомат за ремень, в высоко поднятых руках.
        - Не стреляйте!- крикнул атаман что было мочи.- Я русский! Я - русский!
        28 АВГУСТА 2002 ГОДА
        ТЕГЕРАН
        Мне страшно никогда так не будет уже,
        Я - раненое сердце на рваной душе.
        Изломанная жизнь - бесконечный сюжет.
        Я так хочу забыть свою смерть в парандже…
        Кукрыниксы
        Сильно побитая гранатометными выстрелами саперная гаубица, проделав еще несколько метров по отличной бетонной автостраде, проложенной прямо через город, остановилась. Слева решетка, предохраняющая от гранатных попаданий, висела на одной точке крепления из четырех, справа ее вообще сорвало. Вся гаубица была как бы закопченной, для повышения бронестойкости по бокам на нее навесили тридцатимиллиметровые экраны из керамической брони, закрывающие до середины гусеницы, а спереди ее прикрывали еще и блоки активной брони, взрывающиеся и разбивающие кумулятивную струю. Впереди был прицеплен саперный трал. Гаубица походила на такие же машины, сороковых-пятидесятых годов, только с более мощным бронированием и коробом для десанта сзади. Этот короб был изобретением саперного капитана Федотова. Его впервые применили в пятидесятые, когда массово появились гранатометы и гранатометчики, способные сжечь танк. Идея проста - если не можешь защитить танк от гранатомета - защити его от гранатометчиков. Большой короб из брони, быстросъемный, с крышей, чтобы гранату не закинули, и четыре пулемета калибра 12,7 или 14,5 со
щитами - по углам. Можно вести огонь во все стороны, прикрывая гаубицу, а броня и щиты защитят от пуль стрелков. Только вентиляцию моторного отделения пришлось переделывать, да и ремонтникам лишняя проблема - ведь этот здоровенный короб надо снимать, если ты хочешь добраться до моторного отсека. Но зато этот короб нашел потом себе множество видов применения - его можно было поставить в кузов любой грузовой машины, на спину гусеничного артиллерийского тягача, да просто в чистом поле как центр обороны! Русская армия изо всех цивилизованных стран обладала наибольшим опытом городских боев, и потому таких приспособлений у нее было немало.
        Следом, колонной, развернув «елочкой» стволы скорострельных пушек, одна за другой остановились несколько боевых машин пехоты. В отличие от машин Священной Римской империи и САСШ у этих выход десанта был не сзади через люк, а сверху, но зато и здесь стояли четыре пулемета, смотрящие в разные стороны и готовые стрелять на ходу. Принцип выживания бронетехники в городе прост - как можно больше огня по всем направлениям, нужно укрытие от пуль для десанта, но такое, чтобы можно было видеть противника и отвечать ему огнем. Техника поддерживает десант быстрым маневром и укрытием от пуль, десант технику - наблюдением и огнем.
        Боевые машины пехоты тоже на вид пострадали от гранатометов, одна из них даже дымила поврежденным двигателем, но шла.
        Эта бронеколонна, потеряв три машины и с полтора десятка бойцов убитыми, сделала на первый взгляд невозможное - как таран, проломилась через две линии обороны противника, снесла огнем саперной гаубицы несколько сильно укрепленных опорных пунктов и вышла в самый центр города. Несмотря на подавляющее численное превосходство боевиков, наличие у них большого количества гранатометов - гранатометчиком был каждый третий!- безоткатных орудий, противотанковых пушек и даже ПТРК,- остановить бронированный таран они не смогли. Дорогу для идущих за бронеколонной частей резерва помогли пробить вертолеты, а потом и «Громовержцы», вышедшие на работу, когда окончательно добили ПВО.
        Силы ПВО уже не стреляли, над головой ободряюще стрекотали вертолеты. Когда воздух за тобой, это и в самом деле ободряет.
        Пулеметчики настороженно следили за обстановкой, готовые ответить огнем на любой выстрел в сторону их колонны. Патронов у них почти не осталось, последний раз они были у пункта боепитания три часа назад, еще только рассветало. По меркам городского боя - прошла вечность. К двум пулеметам ДШК 14,5 патронов не было совсем, потому что эти пули пробивают стены домов, а вот 12,7 - уже нет. Двенадцать и семь - еще было сколько-то…
        Ничего, прорвемся…
        В углу бронекороба заверещала вызовом рация, но командир[88 - Командир саперной гаубицы находился в бронекорпусе, а не под броней, под броней был мехвод, заряжающий и еще один пулеметчик. Все дело в том, что из бронекороба куда лучше видна обстановка.] - в титановом шлеме, тяжелом бронежилете, с покрытыми засохшей кровью руками и совершенно оглохший - этого не заметил. Обратил внимание только тогда, когда сосед толкнул его в бок и показал на рацию пальцем. Рация была старая, но надежная, пинай ее - ничего не будет. В стальном корпусе.
        - Папа-Медведь на приеме!- проорал он, как обычно кричат контуженые, они не слышат сами себя.
        - Папа-Медведь, я Небо-четыре, мы прямо над вами! Доложите, почему остановились? У вас проблемы?
        Командир с раздражением взглянул на стрекочущий над головой вертолет - даже от звука ровно пыхтящего дизеля болела голова.
        - Небо, у нас никаких проблем! За исключением того, что выстрелов осталось то ли четыре, то ли пять, патронов тоже почти не осталось, есть раненые и все оглохли на хрен. Никаких проблем нет! Прошу сообщить, есть ли в окрестностях противник.
        - Папа-Медведь, противник бежит, сопротивление сломлено. Ближайшие - на час от вас, там Носорог разберется. Вы на седьмом шоссе, левее от вас Парк шахидов!
        Командир посмотрел в сторону - там было проломлено ограждение и виднелись следы гусениц, как будто кто-то выехал из парка на чем-то гусеничном прямо на дорогу. Дальше по дороге, у ограждения стоял мертвый танк с откинутыми люками, он сильно выделялся на фоне брошенных, раздавленных, разграбленных автомобилей.
        Парк шахидов…
        - Небо, вопрос - а сами шахиды там имеются? Прием…
        - Никак нет, Папа-Медведь, шахидов не наблюдаю. За парком шахидов - Площадь парадов, там до пятидесяти единиц бронетехники. Даже больше!
        Командиру показалось, что он ослышался.
        - Небо, не слышу тебя, повтори.
        - Понял, повторяю - левее от тебя, примерно километр, Площадь парадов. Там больше пятидесяти единиц бронетехники, брошенной. Приказываю выдвигаться туда и проверить обстановку, а мы что-нибудь решим с боеприпасами и помощью для вас. Было бы неплохо, если бы вы расчистили там посадочную площадку, прием.
        - Небо, понял тебя, выдвигаемся!
        Парк шахидов, мать твою…
        Командир оставил в покое рацию…
        - Мишка!
        - А?!- так же громко раздалось в наушнике.
        У каждого на этой гаубице была система связи hands-free, раньше приходилось общаться через стандартное ТПУ[89 - Танковое переговорное устройство.], притом что проводок был непрочным и иногда рвался. Или фишка выскакивала из гнезда. Связь каждого с каждым и опыт позволяли штурмовым саперам работать, как настоящей сыгранной футбольной команде, защищаясь и нанося мгновенные ответные удары[90 - Теперь сравните с Грозным 94-го. Бронеколонны вошли в город, видимость из-под брони - ноль. Потом с верхних этажей ударили сотни гранатометов и всю технику пожгли. Представьте, если бы вместо танков были вот такие штурмовые саперные гаубицы с четырьмя-пятью пулеметами на каждой…].
        - Ты жив там еще?
        - Жив… только салюты в голове до сих пор бабахают!
        Оно и понятно - всю ночь под броней, ревет дизель и бухает шестидюймовка. Командир как-то раз ради интереса проехался на учениях под броней, пострелял из гаубицы, понюхал пороховых газов - и решил, что ну его на хрен. Лучше уж в коробе, на свежем воздухе, под пулями.
        - Сейчас отдохнем. Давай налево! Пролом видишь?
        По броне защелкали пули, с колонны ответили два или три пулемета. Сейчас эти… после того, как сплошной фронт обороны рассыпался, будут действовать мелкими группами… не одну неделю вылавливать придется…
        Но все равно - мы победили.
        - Сейчас…
        Открылся люк, в люке появился чумазый закопченный мехвод. Глянул туда, куда указывал рукой командир, и нырнул под броню обратно.
        - Вижу…
        - Давай туда, говорят, в километре - танки брошенные. Надо посмотреть…
        Дизель под ногами забормотал на более высокой ноте, обдал клубами солярного дыма, неуклюжая бронемашина поползла вперед. Один из стрелков, что стоял у кормового пулемета, сделал условный знак рукой идущей за ними БМП - «Следовать за мной». Там дальше повторят по цепочке, рацией для этого пользоваться совсем не обязательно…
        …Уральская техника, громыхая гусеницами и плюясь дымом, быстро донесла их до площади, кем-то тут уже был сделан пролом, и они просто протиснулись в него, чуть расширив. Следом ползли боевые машины пехоты…
        Пресвятой Господь…
        - Медведь, стоп.
        Гаубица встала, отъехав от пролома, следом из пролома пошли боевые машины пехоты, они без команд разъезжались по площади, обеспечивая периметр. Стволы пулеметов и пушек развернулись в разные стороны, готовые встретить опасность.
        Командир снова взялся за рацию.
        - Папа-Медведь всем Медведям, доложить об опасности.
        Привычно зазвучали доклады - опасности никто не наблюдал. Только крысы, но крысы не могли навредить стальным коробкам на гусеницах и вооруженным до зубов людям.
        Площадь парадов превратилась в площадь крыс. Испуганные ревом моторов и грохотом траков по брусчатке, они бежали в Парк шахидов, во все стороны - в некоторых местах это напоминало шевелящийся серый ковер…
        Крысы появляются там, где есть еда. Аллах свидетель, еды здесь было больше, чем предостаточно.
        Все здесь было так, как в тот день. День Парада. Технику частично сумели завести, а частично нет - экипажи выводили ее из строя, когда все началось, а отремонтировать потом не смогли. На стволах пушек висели люди, точней, даже не люди, а скелеты в лохмотьях офицерской формы, потому что плоть объели крысы. Кости - то, что осталось от людей - были везде, на опаленных и иссеченных пулями главных трибунах, на брусчатке - везде. Никто даже не подумал хоронить погибших на этой площади, смерть как пришла сюда, так и поселилась здесь. Как будто сам нечистый развлекался здесь доступными ему способами.
        Почти не пахло - все съедобное подчистую сожрали крысы. Крысиное пиршество.
        Мне страшно никогда так не будет уже.
        Я - раненое сердце на рваной душе.
        Изломанная жизнь - бесконечный сюжет.
        Я так хочу забыть свою смерть в парандже…
        Это была не Площадь парадов. Теперь это была Площадь смерти…
        Веселый, разухабистый и страшненький, если внимательно вслушаться, мотивчик песни не отставал, его гнали из головы, а он возвращался, вертелся на языке, лез в уши…
        Папа-Медведь отпустил рукоятки пулемета, за которые привычно держался в дороге, даже когда не было патронов, размашисто перекрестился, его примеру последовали и остальные. Что бы ни происходило в этой стране, такого не должно быть нигде и никогда. Ничто не является оправданием такому…
        Сколько же ненависти в этой стране? Сколько же здесь зла…
        Папа-Медведь откашлялся, и кашель этот прокатился эхом по площади.
        - Я пойду и посмотрю, есть ли какие-то документы, еще что-то. Обеспечивать периметр, с машин не сходить. Грицалюк, вызови Небо, скажи, что мы заняли площадь.
        - Есть!
        Автомат привычно толкал под бок - у саперов он был у каждого, пулемет мог выйти из строя, могли кончиться боеприпасы, и отбиваться пришлось бы из автоматов. Под ногами омерзительно хрустели кости - просто некуда было ступить, чтобы не наступить на них.
        Папа-Медведь подошел к головному танку, стоящему с развернутой пушкой. Тут уже пахло - он достал одеколон, смочил носовой платок, приложил его к носу. Закружилась голова, затошнило, но он справился с собой.
        Труп - скелет в лохмотьях, кажется, парадной формы - висел перед ним, Папа-Медведь тронул его, и из лохмотьев с визгом выскочила крыса, упала на брусчатку, но не убежала - отбежала на несколько шагов и остановилась, уставившись на русского офицера, посмевшего лишить ее жилья. Крыса не боялась людей - слишком многих из них она сожрала.
        Папа-Медведь топнул ногой, и крыса отбежала еще на несколько шагов, но опять не убежала совсем.
        Прикасаться к трупу было страшно - в конце концов, там могла быть еще одна крыса. Преодолев отвращение, Папа-Медведь распахнул парадный китель, пошарил в кармане - сшит он был по тому же образцу, что и русский. Посмотрел на офицерское удостоверение личности - оно дублировалось на русском, в стране были русские военные советники. Полковник Мохаммед, артиллерист. Чуть погрызено крысами, но это пластик, ничего. С цветной фотографии самодовольно улыбался усач в парадном мундире.
        От Парка шахидов стукнули один за другим два выстрела, кто-то страшно заорал и долбанул короткой ДШК. Потом все стихло. Папа-Медведь побежал туда…
        У трибуны стояли несколько человек, кто-то на коленях, кто-то прикрывал, направив стволы автоматов в парк. За спиной, тяжело пыхтя, разворачивалась гаубица…
        Папа-Медведь растолкал офицеров, едва не расшвыряв их, упал на колени…
        Мишка…
        Его младший брат.
        Который пошел в армию вопреки запрету родителей.
        Который добился-таки своего, службы в штурмовиках-саперах, вместе со своим старшим братом.
        Благодаря которому он и получил кличку Папа-Медведь. А Мишка… Мишка был просто Мишкой. Стихи в отпуске писал.
        Убит…
        Папа-Медведь сам не знал, сколько он так стоял на коленях рядом с Мишкой. Потом провел ладонью по лицу брата, закрывая глаза, встал.
        - Как?- просто спросил он.
        - Сказал, по-маленькому отойдет. Очень хочет. Говорили, не ходи - пошел. А тут этот щенок… откуда только взялся…
        Мишка… никогда не надевал бронежилет, говорил, что в гаубице и так тесно, а если пробьет броню, то бронежилет точно не поможет.
        Мишка…
        Папа-Медведь подошел к стрелку, которого чуть ли не напополам разорвало очередью из крупнокалиберного пулемета. Стоявшие рядом с ним отступились, он присел на корточки, глядя на убийцу своего брата и пытаясь понять - за что?
        Это был пацан…
        Пацан лет двенадцати… бедно одетый, с голыми ногами. Непонятно, как он выжил здесь, что он вообще здесь делал… тут же повсюду крысы. Все ноги, руки - в покусах, какого черта он?..
        Ведь они пришли сюда, чтобы защитить этого пацана и таких, как он…
        Папа-Медведь поднял пистолет, валяющийся рядом, достал из него магазин. Пусто. Патронов не было - у этого пацана было только два патрона, и он выпустил их в русского солдата, пришедшего, чтобы его спасти.
        Мишка, Мишка…
        Папа-Медведь провел рукой по лицу пацана, закрывая глаза и ему, потом отошел, привалился к бетону трибуны, стараясь не упасть.
        За что?..
        Папа-Медведь, как и все русские офицеры, получил серьезное образование, и не только по военной специальности. Он любил читать. Прошлый раз, когда во время отпуска они выехали всей семьей на Байкал, он взял с собой несколько книг североамериканских фантастов. Очень любил фантастику.
        И там была книга - «Стальная крыса идет в армию». Он прочитал ее с удовольствием, потому что они, саперы-штурмовики, и были этими стальными крысами, прогрызающимися через усиленную оборону противника, через города, через укрепленные районы, взрывая, снося, сжигая, подавляя сопротивление огнем главного калибра и пулеметов. И там была такая фраза: «Мы должны спасти туземцев… от них самих». Эта книга была про армию и про колонизацию.
        Спасти туземцев от них же самих…
        Спасти туземцев от них самих - может, они зря сюда пришли? Может, туземцам нужна именно такая, заваленная костями площадь? Может, они просто хотят так жить, им это нравится, и любой, даже вот этот пацан, не задумываясь готов умереть за свое право так жить, приносить жертвы на стадионах и площади?
        Может, их просто оставить в покое?
        Но если их оставить в покое… если они будут делать то, что хотят… то как русским жить по соседству со страной, где есть заваленная костями площадь?
        - Господин майор…
        Где же правда?
        - Господин майор?
        Папа-Медведь открыл глаза:
        - Что?
        - Небо нашло для нас транспортный вертолет, он доставит боеприпасы, его надо посадить и разгрузить. Он же заберет раненых. У нас есть еще небольшой резерв… что прикажете ответить, господин майор?
        - Пусть присылают немедленно. Передавай - Площадь парадов зачищена, у нас один убитый. Конец.
        ТОТ ЖЕ ДЕНЬ.
        ЕКАТЕРИНБУРГ-1000
        Аллах Акбар!- раздался крик,
        И взрыв фугаса в тот же миг…
        - Сдавайтесь! Шансов нет, обещаем, что оставим в живых! Освободите гражданских, они ничего не значат сейчас! Слово русского офицера, что…
        В ответ раздался выстрел, по броне противно цвикнула пуля. Неточная пуля…
        Офицер, в титановом шлеме, похожем на шлем мотоциклиста, юркнул обратно за броню, прячась, добежал до штабной бронемашины.
        - Ну?
        - Бесполезно… Надо все это дерьмо снести к бениной маме. Они не сдадутся…
        - Там заложники…
        - Их уже расстреляли, господин полковник.
        Подполковник, сменивший арабскую одежду на черную униформу спецназа, внимательно посмотрел на армейского офицера, вынужденно исполняющего роль переговорщика, похлопывая об ладонь черным беретом. На берете тусклым серебром отсвечивал символ спецназа, батальонов смерти, как их раньше называли,- череп и кости.
        - Если бы там были твои, так же бы говорил?- поинтересовался он.
        Армейский офицер махнул рукой.
        - Делайте, что считаете нужным. Но их не взять без тяжелой техники.
        - Жизнь покажет…
        Если бы не уважение к старшему по званию, армейский офицер точно бы покрутил пальцем у виска.
        Подполковник достал рацию, настроил на нужный канал.
        - Всем Глазам, прошу доложить, что видите?
        - Глаз-один, наблюдаю пулеметный расчет. Левее двести и выше от ориентира один.
        - Глаз-два, наблюдаю машину между ангарами! На машине пулемет… похоже на «Мк44»[91 - Наземный вариант вертолетного «Минигана».]. Расчет наготове, пулемет направлен в нашу сторону…
        Подполковник помечал для себя расположение целей на карте объекта.
        - Глаз-восемь, наблюдаю снайпера на крыше… левее на два деления от ориентира-три. У снайпера крупнокалиберная винтовка… кажется, британская «AW-50», сам снайпер в маске. Рядом корректировщик и пулеметный расчет… господин подполковник… в пулеметном расчете все тоже в масках.
        - Понял тебя, Глаз-восемь.
        Пошли следующие доклады.
        - А вот сейчас, как подорвут хранилища с ОЯТ[92 - Отработанное ядерное топливо.],- потом жена домой не пустит…- с веселой лихостью заявил еще один офицер в форме генерала русской армии.
        - Можно будет лампой по ночам работать,- поддержал шутку кто-то.
        Генерал недобро глянул, и шутки прекратились.
        Подполковник выслушал доклады всех снайперов, подвел итог, хлопнув ладонью по броне. Офицеры повернулись к нему.
        - Там до сорока рыл только наверху, внизу - неизвестно, но наверняка вдвое больше. Бывшая охрана комплекса, наемники. Вероятно, те, кто хотел уйти, уже ушли, эти остались. Как минимум, что у них есть - три тяжелые снайперские винтовки, четыре пулемета крупнокалиберных, столько же ротных станковых, а сколько обычных ротных - бес его знает. Гранатометы автоматические - два, одноразовые реактивные гранаты у всех - плюс на автомобилях, которых мы видели только два, но, возможно, есть еще - североамериканские скорострельные пулеметы типа «Миниган». Шесть тысяч выстрелов в минуту. Не исключено, что есть и мины, и много чего другого, чего мы не знаем. Такая вот обстановка, господа офицеры.
        - Это работа для десантного полка,- сказал один из офицеров, в голубом берете. Он, да еще подполковник - единственные, кто отказался от титановой каски.
        - Сто миллионов рублей, из них десять в золотых червонцах, остальные ассигнациями, упакованные и принайтовленные к парашютным платформам для десантирования,- задумчиво проговорил генерал,- нехилые аппетиты.
        - Меня больше интересует другое…- сказал подполковник.- Зачем им «Летучая мышь»? Почему именно этот самолет?
        - Он может действовать в экстремальных условиях.
        - Почему не взять самолет потяжелее? Почему именно этот? Куда они собираются лететь?
        - В Афганистан, куда же еще…
        - Но они собираются сбрасывать груз, если потребовали парашютные платформы. Неужели они рискнут сбросить такие деньги над Афганистаном? Они же больше никогда их не увидят.
        - Может, в Индию?
        - Деньги заберут британцы. Вряд ли вернут. Они сейчас не в духе.
        - Господа, а почему они потребовали именно рубли? Будут же сложности. Почему не фунты или доллары?
        - Боятся, что не наберем.
        - Это нам надо бояться этого, а не им. Они выдвигают требования…
        - Какой размах крыльев у «Летучей мыши»?- вдруг спросил подполковник.
        Офицеры переглянулись.
        Времена были новые, даже на поле боя сейчас существовал Интернет. С мобильного терминала вышли в сеть, набрали запрос в гражданской поисковой сети - она была намного удобнее и информативнее военной.
        - Тридцать два метра.
        Подполковник повернулся и показал:
        - Вон, смотрите. Как построен этот комплекс. Два ряда производственных зданий, они образуют как бы улицу. Улица эта заканчивается зданием правления, небоскребом. Сколько надо «Летучей мыши» для взлета и посадки?
        Все снова обратились к Интернету.
        - Пятьсот двадцать метров с загрузкой.
        - Пятьсот двадцать метров. Теперь взгляните на улицу в бинокль и оцените - есть ли там эти величины.
        Бинокль у офицеров был один на всех, даже не бинокль, а подзорная труба. Смотреть приходилось, передавая ее друг другу. Увеличение шестьдесят раз, меньше нельзя, потому что техника стояла в двух с половиной километрах от комплекса. Дальше шло интенсивное снайперское воздействие, двоих уже потеряли, а в ответ стрелять нельзя. Снайперы, которые были там, до полутора километров попадали в грудную, а порой и в головную фигуру[93 - Типы мишеней.].
        - Кажется, совпадает,- вынес вердикт генерал.- Вы хотите сказать, что они собираются загнать самолет туда?
        - Не только туда. Видите производственные здания? Посмотрите на их ширину, а самое главное - на тип дверей. Они распахиваются настежь - там есть тридцать два метра?
        Генерал на сей раз посмотрел на здания один.
        - Похоже, что есть.
        - А они ведь просят самолет именно к ночи, так?
        - Говорите яснее, подполковник,- начал злиться генерал.
        - Яснее некуда, господин генерал. Как только «Летучая мышь» приземлится, они загонят ее в один из ангаров. Они не просто хотят погрузиться туда сами и загнать часть заложников. Они хотят загрузить в самолет что-то еще.
        Подполковник сделал паузу.
        - И я полагаю, что они хотят загрузить готовые ядерные взрывные устройства. Они хотят забрать их с собой и продать. Или - взорвать.
        Офицеры мрачно молчали, рядом работали вспомогательные моторы машин, чтобы дать ток в систему бортового питания, за броней машин прятались штурмовики и снайперы. Размышления отцов-командиров прервал топот - кто-то бежал, быстро бежал, даже не опасаясь выстрела снайпера, которые вели беспокоящий огонь и на такую дальность.
        - Господин подполковник… Господин генерал, разрешите обратиться к господину подполковнику,- поправился посыльный, увидев старшего по званию офицера.
        Старший по званию офицер в ответ махнул рукой, показывая, что не до подобных тонкостей.
        - Господин подполковник, у канала взяли «языка». Живым!
        - Что?- нахмурился Тихонов.- Что значит взяли «языка»?
        - Скрытая группа наблюдения захватила живым одного из террористов.
        - А кто разрешил?
        Посыльный стушевался:
        - Так, господин подполковник, он же мимо шел. Бежать решил, вот они его… Сообщили условным кодом.
        - Кто?
        Посыльный замялся, вспоминая таблицу позывных.
        - Бес и Араб, господин подполковник.
        - Архаровцы…
        Связанного британца транспортировали больше часа - нельзя было показать террористам, что в распоряжение контртеррористического отряда попал один из боевиков, решивших бежать пока не поздно. Пустили по кругу патруль, его обстреляли, но пленного они забрали.
        Пленный был похож не то на британца, не то на германца, не то на русского - светловолосый, среднего роста. Взяли его с оружием, которое само по себе показало, с чем придется столкнуться внутри, при штурме здания - Ar-20[94 - MASADA или Remington ACR (Ремингтон занимался выпуском этой автоматической винтовки), принятая на вооружение армии САСШ, в этом мире куда быстрее, чем в нашем.], русский подствольный гранатомет и британский термооптический прицел, бесшумный пистолет типа 5-7, еще один - австро-венгерский «глок», гранаты, в том числе светошумовые, которые до этого вообще не встречались у террористов. Засевшие в здании были не просто хорошо вооружены и экипированы - они превосходили в этом русский спецназ, которому предстояло освобождать заложников. Следовало предположить, что и подготовкой они, по меньшей мере, не уступают. На стороне русских тяжелая техника и несколько больший реальный боевой опыт, но это было все. Ни разу операции по освобождению заложников не проводились со столь минимальным преимуществом штурмовой группы.
        Пленный на удивление легко пошел на контакт, попросил сигарету. Он не выглядел подавленным или пришибленным, с виду казался вполне адекватным. Допрос проводили офицеры, которые его захватили, присутствовал и Тихонов.
        - Вы понимаете русский язык?- спросил капитан Неклюдов, который здесь выполнял функции контрразведчика. Он был самым спокойным и уравновешенным из всех присутствующих и знал три иностранных языка, что могло пригодиться.
        - Да… Я работал у вас довольно давно.
        Тихонов стоял правее, у самой бронемашины. На всякий случай, с целью проведения допроса, прямо к бронемашине поставили палатку, чтобы не было ни лишних глаз, ни лишних ушей.
        - Тогда назовите ваше имя.
        - Мое имя… меня зовут Джон. Джон, да…
        - Я прошу назвать ваше полное имя.
        - Джон Тимоти Корнфилд.
        - Вы являетесь военнослужащим?
        - Нет… сейчас уже нет.
        - Ранее являлись военнослужащим?
        - Да… я раньше служил в британской армии.
        - Где именно, когда?
        - До… девяносто восьмого. Полк герцога Йоркского, потом в десанте.
        - Почему вы ушли из армии?
        - Меня… изгнали.
        - За что?
        - Случайно убил… гражданского. Случайно.
        - Гражданином или подданным какой страны вы являетесь?
        - Подданным Ее Величества Королевы Английской.
        - Хорошо. Я являюсь капитаном русской армии, вы задержаны с оружием в зоне вооруженного мятежа и явно принадлежите к числу мятежников. По законам Российской Империи командующий части, задержавшей вас, имеет право судить вас за вооруженный мятеж против Его Величества своей властью и приговорить к смертной казни с немедленным приведением приговора в исполнение[95 - Теперь понятно, почему в Российской Империи редкостью были вооруженные мятежи, несмотря на огромный контингент мусульман и постоянно засылаемые из-за рубежа диверсионные и террористические группы?]. Однако, если вы окажете нам помощь, то можете быть помилованы, на основании Уголовного уложения Российской Империи, где сказано, что лицо, добровольно или по требованию властей отказавшееся от доведения преступного умысла до исполнения и сдавшееся властям, имеет право быть помиловано, если в уже совершенных им действиях не содержится состав преступления. Поскольку вы отказались от участия в захвате заложников и вооруженном мятеже и покинули по своей воле группу преступно злоумышляющих - это положение вполне может быть применено к вам. Вы также
можете быть выданы своему монарху в обмен на других лиц, в чьей выдаче заинтересовано Его Величество. Итак, вы согласны помочь нам, Джон Тимоти Корнфилд?
        - Да, я вам помогу…
        Тихонов слушал, и ему это не нравилось все больше и больше. Он начинал служить с самых низов, не раз участвовал в «потрошении» - допросе с применением физического насилия в полевых условиях. Последний раз это было в Таджикистане - наркоторговец, захваченный с мешком «дури» за плечами, рассказал все после того, как к нему подключили телефонный аппарат старой модели и дали ток. Информацию, которую дал наркоторговец, передали для реализации, а самого наркоторговца сбросили в пропасть. Это было незаконно, его следовало доставить для суда в расположение части, но командиры стоящих здесь частей уже давно раскусили, что к чему, и особо не разбирались по таким случаям. Шел человек с мешком героина, упал в пропасть - туда ему, как говорится, и дорога, горы опасные. Сам Тихонов тоже не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести - примерно за неделю до этого он, как зам командира части, опознавал молодого дурака, который завел себе подружку из местных и ночью вышел за ворота части. Его нашли к утру - половые органы были прибиты ко лбу гвоздем, а в рот воткнули бумажку с запиской. В записке было
написано «Это слон». Как там поется… «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели»… Вот и тут так же - никто никого не жалел - да и сам не ожидал жалости.
        А тут… человек шпарил, как по писаному, как будто он на приеме в каком-то чертовом клубе. Там, у них, в Лондоне. Возникало ощущение, что не его поймали с оружием, не он до этого участвовал в захвате заложников, не он готовился к отражению штурма. Черт…
        Разозлившись, подполковник отодвинул полог палатки, вышел. Солнце садилось, по земле поползли тени…
        - Иван Степанович!
        Араб подошел откуда-то со стороны столовой, если это можно было так назвать - еще одна палатка, там на одном столе стоят рационы самых разных видов, сгущенка, тушенка, на другом - бутыли с водой. Рядом два костра горят: над одним - чай, над другим - кофе, подходи, кружкой зачерпывай прямо с огня и пей. Горячие чай и кофе были нарасхват - понимающие люди не пили холодное в жару, а непонимающих здесь не было.
        - Колется?
        - Пойдем, чаю выпьем…- не ответил Тихонов.
        Подошли, протерли песком «общественные кружки», ополоснули, зачерпнули горячего чая - кружка стала жечь руки, но у обоих кожа была дубленая, привычная. Сахара не было, а портить чай сгущом не хотелось. Чай с костра хорош сам по себе.
        Тихонов скосил взгляд на своего воспитанника - он его очень хорошо понимал. Самый возраст для службы - опыт уже есть, а цинизма, то есть слишком большого опыта,- нет. Взял живьем террориста - конечно, хочется узнать, что он поет.
        - Помнишь, что такое Иван?
        - Иван? Это мешок, который сбрасывают перед учебным десантированием, чтобы силу ветра узнать.
        - А еще?
        - Манекен для отработки приемов штыкового боя и навыков обыска.
        За этими словами скрывалось вот что - брали магазинный полый манекен, обряжали его в форму военнослужащего, а внутрь - пару ведер крови, дерьма и требухов с бойни. И какую-нибудь плату сгоревшую, электронную. Потом каждый новобранец должен покопаться во всем в этом и найти плату. Потом задание посложнее - то же самое, только «Ваню» оставляют на пару дней под палящим азиатским солнцем. Кого не стошнит при обыске, тот сдал экзамен.
        - Молодец, помнишь. А еще?
        - Есть и третье значение этого слова. Иваном называют человека, солдата, которого, без его ведома, накачивают дезинформацией, а потом сознательно делают так, чтобы он попал в плен. «Иван», сам того не зная, выдает информацию, которая на самом деле является дезинформацией, и даже детектор лжи не покажет, что это ложь - ведь сам «Иван» считает, что это правда! Но если поверить этому «Ивану», то, скорее всего, подчиненные тебе войска погибнут. Так вот - ты каким-то образом подцепил такого «Ивана».
        Араб конкретно приуныл.
        - И что?
        - То, что ты молодец.
        - Не понял, господин подполковник.
        - Если мы знаем, что Иван - это «Иван» - значит, это уже не «Иван». Если мы знаем, что все, что он выкладывает, ложь - значит, правдой является противоположное. Если он говорит нам, куда идти, то идти туда не стоит. Вот и вся игра.
        Подполковник выругался от души.
        - Говенная игра! Думал, уж не буду в такие играть, а пришлось.
        - Значит, еще раз, с самого начала. Сколько подземных уровней у комплекса?
        - Пять.
        При этих словах - мало у кого по спине морозцем не продернуло, и дело было не только в наступающей ночи, холодной, как все ночи в пустыне. Пять уровней! Пять подземных этажей! Чтобы держать это все под контролем, чтобы действительно провести операцию по освобождению - а не лихую ковбойскую атаку на ядерном объекте,- нужны были силы вдвое большие, чем у них, и это по самым скромным подсчетам.
        - Чем они заняты? Они жилые?
        - Первые три… На первых трех есть жилые отсеки. Последние два - склады и жизнеобеспечение.
        - Где находятся заложники?
        - Второй и третий уровни. В основном третий, там подземная тюрьма.
        - Сколько там заложников?
        - Сложно сказать…
        - А примерно?
        - Более пятисот.
        Святой Господь…
        - Как можно попасть на нижние этажи? Сколько существует путей?
        - Три. Грузовой, пассажирский лифт и лестница.
        - Какова их грузоподъемность?
        - Пассажирский лифт берет до тридцати человек. Грузовой - груз, размером и весом с железнодорожный вагон.
        - Они заминированы?
        - Да, заминированы, под наблюдением и охраняются. Приводные механизмы лифтов, пролеты лестниц - все подготовлено к подрыву.
        - Сколько всего ваших коллег прикрывают нижний уровень?
        - Примерно восемьдесят человек.
        - Кто они?
        Пленный пожал плечами:
        - Разные… Что вы имеете в виду?
        - Мусульмане? Христиане? Служили или нет?
        - Все отслужившие. В основном, в специальных подразделениях разных стран. В большинстве христиане.
        Сборная команда… Русские против всего мира - как всегда…
        - Сколько мусульман в составе, хотя бы примерно?
        - Один из четырех.
        - Вернемся к заложникам. В цехах они есть?
        - Нет, но цеха подготовлены к подрыву. Емкости с ОЯТ - тоже.
        - Сколько радиоактивных материалов там находится?
        - Не знаю. Много…
        Судя по виду, и в самом деле не знал.
        - В каком они виде? Жидкие, твердые?
        - В основном жидкие.
        - Как планируется их подорвать?
        - Так, чтобы они попали в реку. Мало не покажется.
        Да уж… Екатеринбург на Карахчае.
        - Сколько всего ваших коллег держат оборону в комплексе?
        - Примерно сто пятьдесят.
        - Тогда почему они заказали такой самолет?- резко вклинился в разговор подполковник Тихонов.
        Пленный посмотрел на него равнодушным взглядом.
        - О чем вы, сэр?
        - «Летучая мышь»? Самолет, который они заказали. Он не может вместить больше ста двадцати, а ведь еще вы хотите кое-что забрать, не так ли?
        - О чем вы?
        - Кто командует?- даванул сильнее Тихонов.- Говори, кто командует.
        - Полковник…
        - Врешь! Это гражданский! Кто командует?! Кто вами командует?
        - О чем вы, сэр…
        Голос пленного неуловимо менялся, в нем появилась какая-то дребезжащая нотка - словно струна, поющая не в лад.
        - Кто вами командует?! Это русский? Каков план побега?
        - Нет, сэр.
        - Врешь! Я знаю, это русский! Кто командует?
        - Нет…
        - Кто командует!!!
        То, что случилось после этого, не мог представить себе никто.
        Пленный прыгнул. Он прыгнул со связанными руками и из сидячего положения, не встал и прыгнул, а прыгнул сразу. Ни один человек не смог бы так прыгнуть, как разжавшаяся пружина, а он прыгнул. Но и подполковник Тихонов не был бы самим собой, если бы не ожидал этого - шагнув вправо, он ушел с линии атаки и сбил нападающего на землю. Нападающий упал, офицеры бросились на него.
        - Держите!
        - Ноги ему вяжи!
        - Голову держи, голову!
        Внезапно возня прекратилась - как-то сразу. Потом офицеры начали подниматься, переглядываясь между собой. А пленный остался лежать.
        - Он что… умер?!
        - Санитара, быстро!- приказал генерал, который также присутствовал в палатке и наблюдал за происходящим.
        Один из офицеров побежал за санитаром, второй, первым опомнившийся, приложил пальцы к артерии, затем начал делать искусственное дыхание.
        Прибежал санитар, точнее, даже не санитар, а настоящий полевой врач из мобильного госпиталя. Вколол что-то, потом попытался делать искусственное дыхание сам, совместно с массажем сердца. Потом, минут через десять, понял - бесполезно.
        - Зачем вы его убили?- спросил врач.
        Врачи к армии не относились, были выведены за штат и поэтому субординации не подчинялись, говорили все, что считали нужным.
        Подполковник резким движением руки отодвинул брезентовый полог - при этом вся конструкция чуть не рухнула,- вышел на улицу, где совсем стемнело. Следом вышли остальные офицеры.
        - Подполковник?- требовательно произнес генерал.
        - Плохо дело…
        - Извольте объясниться. Ваши действия привели к такому результату…
        - Ваши - не ваши… Результат будет один, господин генерал, мы не знаем почти ничего, как не знали до этого. Это «Иван», кукла. Его набили дезой по самые уши. Хуже того - это зомби. Живой мертвец.
        - Что за бред…- презрительно проговорил генерал,- не ожидал от вас, Тихонов. Зомби не существуют.
        - Зомби… это просто название. Название из фильмов, как-то же надо их называть, так? Почему бы не зомби? Но дело не в этом. На границе брали таких.
        - Брали? Почему же я ни одного из них не видел?
        - Потому что их не взять живыми. Они могут покончить с собой, просто остановив сердце, я это видел сам. А сам не видел, но слышал, как один гость с того берега Амударьи, как только им занялись, сам себе сломал шею, причем без рук. Вот и этот… из таких же, как только он понял, что я ему не верю - он сначала попытался меня убить, а потом покончил с собой.
        - Вы считаете, что то, что он нам сказал, недостоверно?- спросил генерал и тут же сам понял, что сморозил глупость.
        - От первого до последнего слова - ложь. Скорее всего, он не один такой, часть из них скрывается среди заложников. Но тот путь, который он нам указал,- это ловушка. Они что-то задумали, им надо отвлечь нас, заманить туда, в сточный коллектор, и уничтожить. После чего они пойдут на прорыв. А если мы им не поверим, они все равно пойдут на прорыв. И не далее как сегодня ночью…
        Генерал примерно прикинул. Все специальные группы, задействованные в этой операции, были заняты, он полчаса говорил со штабом и получил в подкрепление только роту десантников и несколько вертолетов, боевых, транспортных и охранения - все, что смогли собрать. Ему однозначно дали понять, что на более серьезные подкрепления ему не стоит рассчитывать, как минимум, до конца завтрашнего дня, а может быть, и на более длительное время.
        - Командному составу собраться у меня через десять минут.
        НОЧЬ НА 28 АВГУСТА 2002 ГОДА
        ЕКАТЕРИНБУРГ-1000
        ШТУРМ
        Вертолеты типа «Коршун» появились в семидесятые годы. Как обычно - инициаторы были снизу, вообще, наиболее ценные и остроумные изобретения, как правило, делают не коллективы маститых ученых, а самоучки-изобретатели. Эти люди всю жизнь имеют дело с чем-то, знают это от и до, и мысль об улучшении рождается как бы сама собой, но на деле это продукт обширного опыта и досконального знания предмета.
        Вот так и тут. Первые вертолеты появились в сороковых. Они еле-еле поднимали себя и пилота. В пятидесятые уже были машины, способные поднять от четырех до двенадцати человек с оружием, тогда же на них начали устанавливать вооружение - сначала это были стреляющие по курсу пулеметы, потом - неуправляемые ракеты и первые ПТУР. Германцы, озабоченные проблемами своих африканских владений, первыми установили на вертолет двадцатимиллиметровую пушку, стреляющую вбок[96 - В нашем мире вертолет огневой поддержки создали не американцы, как считается, а французы в алжирскую кампанию. Вообще, тем, кто интересуется историей войн, советую изучить эту кампанию. В ней впервые произошло все то, что сейчас происходит в Ираке, Афганистане, Сомали, Палестине и других местах.]. Так появился первый в мире вертолет огневой поддержки.
        В России вертолетостроение развивал Игорь Игоревич Сикорский. Уже к середине шестидесятых у нас была машина, способная перенести до двух отделений с вооружением и прикрыть их огнем из бортовых пулеметов - первый транспортно-десантный вертолет, остальные лишь копировали Гения - именно так, с большой буквы Гения. Почти одновременно с САСШ у нас появился и боевой вертолет в чистом виде, правда, мы сначала сделали его большим и способным не только наносить удары, но и транспортировать десант, в отличие от североамериканцев, которые сразу сделали штурмовик. Но все равно оставалась одна проблема - огонь бортовых пулеметов на транспортно-десантном вертолете был не столь эффективен, как хотелось бы, причем с набором высоты эффективность уменьшалась. В начале семидесятых появились первые ПЗРК, зенитные самозаводящиеся ракеты, запускаемые с плеча, если применяемые до этого средства были эффективны только против зависших вертолетов[97 - В этом мире получили жизнь те устройства, которые не нашли места в нашем. Германский «Флюгфауст» и русский «Колос» - несколько неуправляемых ракет, выстреливаемых с плеча
залпом, отлично действовали против зависших вертолетов при стрельбе из засад. Североамериканцы использовали для этого винтовку калибра 12,7, стреляющую с плеча.], то ПЗРК стали их злейшим врагом и впервые поставили под сомнение аксиому: кто господствует в воздухе, тот господствует везде. Теперь один партизан с установкой ПЗРК мог уничтожить дорогостоящий вертолет, его экипаж, на подготовку которого ушел не один год, и два десятка солдат, при этом не приближаясь к вертолету.
        Вот тогда-то и пришла в голову полковника Буракова, выслужившегося от второго пилота до командира вертолетной эскадры, и все это на неспокойном Востоке, идея. На вертолетах делали люк в полу - чтобы можно было десантировать личный состав или транспортировать груз на подвесной системе. Когда полковник наблюдал, как вертолет, выполняющий роль транспортного, зацеплял упавший в пустыне вертолет, а отвечавший за процесс офицер был вынужден чуть ли не наполовину высунуться в этот люк, чтобы давать «целеуказания» пилоту, Буракова осенило.
        Если вертолет в таком положении точно наводится, чтобы захватить тросами объект - что, если вместо тросовой системы будет бронированная, с бронестеклами кабина и пулемет? Ведь тогда у стрелка появится обзор почти на триста шестьдесят градусов - только голову повернуть, и гораздо более высокая точность стрельбы, чем при применении курсовых и бортовых пулеметов[98 - У этого устройства есть реальный прототип: подобный вертолет был создан авиаторами-энтузиастами в Афганистане в 1988 году. В одном из вариантов в нем было установлено четыре (!!!) многоствольных ГШГ. Этот вертолет уже был испытан, один раз оператор шквальным огнем сбил подлетавший «Стингер»! Но государству подобные машины были уже не нужны.].
        Первые образцы были сделаны «на коленке», энтузиастами, как вертолетчиками, так и аэродромными техниками, а через год «Коршун» - так называлась новая пулеметно-пушечная установка - проходил испытания. Сейчас «Коршун» существовал в десяти вариантах, в одном из них оператор управлял тридцатимиллиметровой пушкой, в другом - двумя четырехствольными пулеметами калибра 12,7. Обычно «Коршуны» выпускались в двух видах: либо с четырьмя многоствольными и пулеметами калибра 7,62 - для сопровождения десанта, охраны от ракет и ракетчиков, либо с длинноствольным пулеметом калибра 14,5 - ствол длиной больше метра, почти пушечный дульный тормоз и прицельный комплекс с максимальным увеличением дневного канала 40Х. Такой пулемет использовался для отслеживания и уничтожения одиночных целей - типа снайпера, стреляющего по расположению, бандита, лезущего по горам с мешком героина за плечами, для остановки машин - одной пули в моторный отсек всегда хватало. Следовало предполагать, что пришлют оба типа машин - и каждому находилось свое место в плане операции. Их и прислали - по два каждого. Еще два вертолета были
боевыми типа В-50, отобранными у моряков, и оставшиеся два - транспортными, вооруженными только бортовыми пулеметами. Больше вертолетов не было, ну и… усиленную роту десантников прислали, не обманули. Вот и все.
        А, да… еще техника, всего двенадцать единиц, из них восемь - грузовые автомобили с навесным комплектом брони. Теперь - точно все.
        Ограниченные в средствах - для успешного проведения операции нужен был, как минимум, еще бронекавалерийский полк - офицеры на оперативном совещании приняли единственно верное в таком случае решение - отказаться от оцепления. Вообще. Формируются две группы - штурмовая и резерва. В задачу штурмовой группы входит собственно штурм и освобождение заложников, в задачу резерва - прийти им на помощь или, что более вероятно, вступить в бой при попытке прорыва. А то, что эта попытка последует - шесть шансов из десяти.
        На наблюдение выделили два вертолета, еще два - под мобильный резерв. Бронетехника тоже была нужна резерву.
        План был такой - атака одновременно с воздуха и с земли. Восемь специальных бронированных грузовиков, на каждом - дополнительно комплект защиты, должен держать 14,5, если не в упор. Эти восемь грузовиков проскакивают дорогой, ведущей к комплексу, и останавливаются примерно в полутора километрах от него. Прикинули, что фугас - а не быть его не могло - расположен где-то на километровой отметке. Скорее всего, дорогу к комплексу спешно готовили к подрыву, должны были остаться следы работ. У грузовиков в резерве снайперы, часть штурмовой группы, вторая часть штурмовиков и саперы пойдут вперед. Штурмовики должны прикрыть саперов, саперы - пройти дорогу целиком и обезвредить фугас, который найдут. Далее - вторая часть группы на грузовиках, догоняет первую, и вместе они делают последний бросок к комплексу, после чего вступают в бой, имея основной целью подземные этажи комплекса.
        В это время вторая, меньшая по размеру, группа атакует с воздуха. Каждый транспортный вертолет, снабженный оружейной системой «Коршун», может переносить двадцать человек, прикрывая их огнем. Две установки, по четыре пулемета каждая, прикроют от «Стингеров» и «Блоупайпов», которые здесь, вне всякого сомнения, имеются. Два вертолета «В50», способные наносить удары с расстояния десять километров, должны «зачистить» наиболее опасные цели, но не термобарическими ракетами, а при помощи автоматических пушек и универсальных пушечных контейнеров. Таким образом и они подвергались риску быть сбитыми ПЗРК, но от применения ракет могло случиться все, что угодно. Например, здание может (и даже наверняка) рухнет, завалив ход на нижние этажи. Боевые машины пехоты в начале боя должны были огнем пушек подавлять все выявленные цели, особенно важным было подавить мобильные огневые точки с вертолетными пулеметами на вооружении[99 - По меркам современного антитеррора, план выглядит достаточно диким, но в этом мире другие правила. В свое время террористы попытались захватывать заложников, чтобы прорываться к русским
частям, прикрываясь ими. В этом случае инструкция предписывала открывать огонь, жизнь заложников не имела ценности. Многое зависело от совести офицеров и солдат, направо-налево не валили, старались все же сохранить жизнь заложника, но террористы знали, что заложниками особо не прикроешься. Потому и захватывать их перестали.].
        В бой шли все. Десантники, спецназовцы, отставники, оказавшиеся здесь потому, что людей не хватало,- все. Согласно расчетам погибнуть в этой операции должен был каждый третий, и это в лучшем случае…
        В десантном вертолете с простым позывным «Первый» были погашены все огни, двадцать человек, вооруженных с головы до ног,- каждый нес на себе килограммов по пятьдесят - сидели по обоим бортам. Десантироваться они должны были по «аллее», то есть на единственную улицу Екатеринбурга-1000 - под огнем с трех сторон, от ангаров и от головной башни. Смертельно опасно, но другого выхода не было. Надеялись только на флотских вертолетчиков - им следовало подавить пушечным огнем цели в главном здании, так называемой «свечке», да еще на системы постановки помех на каждом вертолете. В «свечке» же, если верить строительным планам, имелся пассажирский лифт и лестница вниз, на подземные этажи. Где находился грузовой лифт - никто не знал. Кроме «свечки», все строилось по не требующим архитектора проектам.
        Штурм начался неожиданно, никакого сигнала не было вообще - противник явно мог слушать частоту, и если даже у него нет приставки ЗАС, любой всплеск активности в радиоэфире отследить довольно легко. Просто ночь - а была уже кромешная, темная ночь - внезапно расчертили трассы автоматических пушек, и это стало сигналом к началу операции.
        - С Богом!- прозвучало в наушниках у всех, это были слова пилота.
        И сразу стало как-то легче. С Богом - с этими словами русские солдаты не первую сотню лет шли на войну и на смерть. И какая разница, что в руках - шашка или автомат…
        Вертолеты рванулись вперед, небольшой квартал, словно вырванный из какого-то современного города и перенесенный волей Аллаха в безжизненные пустынные места Персии, оказался в перекрестье огненных трасс, но трассы летели не только в одну сторону, но и в другую.
        Вертолетам предстояло преодолеть десять километров, в то время как грузовикам - только четыре,- и поэтому пилоты отлично увидели то, что произошло внизу. Чтобы не потерять ориентацию, они шли параллельно трассе, и как раз там, когда они настигли идущую без огней колонну грузовиков, просверкнуло, грохнуло, и оба вертолета подбросило вверх ударом невидимого кулака, затрясло. Двигатели взвыли, летчики старались удержать машины в воздухе, преодолеть этот последний проклятый километр.
        - Утечка в гидравлике!- заорал второй пилот, в то время как первый пытался совладать с педалями. Приборная панель вспыхнула желтым, а в нескольких местах и красным.
        - Шунтируй!
        Второй пилот уже делал это, но видел, что дело дрянь.
        - У меня педали здорово трясутся!
        - Что-то не то с хвостовым ротором!
        Вторая машина чувствовала себя не лучше - взрыв ударил и по ней, за нею тянулся дымный след, невидимый в темноте.
        - Готовимся к аварийной!
        - Держи!
        - Десанту готовиться к экстренной!
        Бортстрелок, который должен был управлять установкой «Коршун», бросил ее, все равно смысла в ней уже нет, на четвереньках, потому что трясло, кинулся на свое место, чтобы успеть пристегнуться. Аппарель была в нижнем положении, и десант с ужасом смотрел на то, что произошло. Кто-то отлично просчитал возможные планы штурмующих и заложил взрывчатку под дорогу гораздо дальше от комплекса, чем это предполагали. Судя по силе взрыва, из наземной группы вообще могло не остаться в живых никого.
        Навстречу вертолетам летели трассеры, подавить все огневые установки не удавалось. Вертолет уже разворачивало - отказывал хвостовой ротор.
        - Держитесь!
        Вертолет снижался с шумом и тряской. Надрывалась криком рация, но до нее никому не было дела…
        Тяжелая машина плюхнулась, с шумом, грохотом, подняв тучу пыли и песка, проехала немного по жесткой песочно-соляной корке и ткнулась носом в крайний ангар, пробив по пути декоративный забор. Этот ангар на какое-то время прикрыл их от огня противника, самого страшного - с высотной башни.
        Второму вертолету повезло меньше. Он был не так сильно поврежден, пилот принял решение все же дотянуть до места десантирования и там посадить машину. Это было ошибкой - вырвавшаяся из-за одного из зданий машина остановилась, и пульсирующий алый луч распорол кабину вертолета, который был уже в паре десятков метров. Вертолет шел на минимальной высоте и рухнул прямо в начале единственной улицы Екатеринбурга-1000. Хрястнули о бетон лопасти, вертолет заваливался набок, несущий ротор бешено вращал огрызки лопастей, а сами лопасти полетели во все стороны. Одна пропорола стену ангара и влетела внутрь, вторая улетела куда-то в небо. Третья ударила по не успевшей убраться машине, и осколок лопасти, как гильотина, снес голову пулеметчику.
        Небо то тут, то там перекрещивалось мутными дымными следами, вспышками рвались самоликвидаторы реактивных гранат.
        Один из вертолетов «В50», которые могли держать обстрел из двадцатитрех- и даже тридцатимиллиметровой пушки, задымил, пошел на снижение - только Бог, или скорее Сатана, знает, как это удалось бандитам. Второй ударил по высотке неуправляемыми реактивными снарядами…
        Сильно, даже кружилась голова, пахло дымом. Где-то что-то горело, грохотало…
        Вставай…
        Их спасли кресла - специальные десантные кресла, частично компенсирующие удар, но все равно удар был силен. Так силен, что на несколько секунд погасил сознание, а надетая на них броня не спасла, но только усугубила положение.
        Араб окончательно пришел в себя, закашлялся - гарь лезла в глотку, першило. Рядом возился еще кто-то…
        Вставай, иначе ляжешь…
        Отстегнулся, благо привязная система не была повреждена. Вертолет, слава богу, упал не набок, не перевернулся - он так и проехал брюхом по земле. Посадочную аппарель оторвало, Араб как раз и выбрался через дыру, зияющую на ее месте…
        Целы…
        Спецназовцы выбирались из вертолета один за другим. Бой затихал, высотка замолкла, подавленная пулеметно-пушечным огнем и ракетами. Вдалеке в пустыне что-то горело…
        Машины, которые должны были доставить к цели основную группу, не появились.
        - Обеспечить посадочный периметр!- хрипло проорал Терещенко, майор и командир их отдельной группы.
        Привычная команда привела в чувство - кто бросился вправо, кто влево. Было непонятно, что происходит - похоже, террористы отступили на нижние этажи, под землю, готовясь дать последний бой. В любой момент могло быть активировано ядерное устройство, или еще какое, подложенное под емкости с ОЯТ, или графитом, или еще чем-то в этом роде.
        Из вертолета вытащили пилотов. Отделались легким испугом - у первого два перелома, у второго - вообще ничего. Приказ в такой ситуации мог быть только один - второму пилоту приказали оттащить первого подальше от комплекса, в пустыню, и ждать помощи. Оружие выживания - пистолеты-пулеметы с глушителями, гранаты имелись у каждого, и больше ничего сделать было нельзя…
        Разделились на две группы. Перед тем как выйти из прикрывающего их ангара - один из штурмовиков снял свой шлем, в котором он был похож на водолаза, на стволе автомата выставил его из-за угла. Выстрел - пуля солидно, увесисто ударила по титановому сплаву и пробила его насквозь, вырвав автомат из рук.
        - Твою мать!..- в голос выругался экспериментатор.
        Ночной прицел, или еще хуже - термооптика.
        Рецепты борьбы и с тем, и с другим были - сначала на улицу полетела одна шашка, затем - вторая. Первая давала плотный, густой дым, вторая плевалась чем-то ярким, только горело все это у самой земли и горело очень ослепляюще. В любом термооптическом приборе это выглядело как фейерверк.
        Вертолетчик разобрался в ситуации, открыл прикрывающий огонь по зданию - снаряды в пушечных контейнерах у него были, но немного.
        Араб бежал в мутной, освещаемой вспышками термоловушек тьме, бросаясь то в одну сторону, то в другую, целясь на вертолет, который лежал посреди улицы. Он должен был послужить хоть каким-то укрытием, и проверить, есть ли кто выживший в группе-два, тоже нужно. Все, что они сделают той численностью, какая у них есть,- это займут первый этаж высотки и обезопасят подходы к грузовому лифту и лестнице. Большего сделать невозможно…
        Добежал. И не только он. Пока одни пытались выцелить неизвестно откуда бьющего снайпера, Араб полез в вертолет через разбитую вдребезги пилотскую кабину. Первым делом - проверил, отключено ли питание, машина могла и взорваться.
        - Живые есть?- спросил он.
        Вместо ответа лязгнул затвор.
        Живыми были почти все, все-таки вертолеты строят довольно прочно, тем более такие - десантно-штурмовые. Вдобавок все успели пристегнуться к своим креслам, а кресла смягчили удар. Но «Миниган» сделал свое дело - погибли оба пилота, погиб и один из спецназовцев, сидевший первым в ряду и случайно попавший под очередь. Еще пятеро были небоеспособны.
        Словно напоминание - четкий удар по вертолету, по его искореженному фюзеляжу. Тот же самый снайпер, гад…
        - Сука!..- выругался кто-то в голос.
        - Цел?
        - Да цел…
        Дым добрался и сюда, кто-то бросил шашку вперед, чтобы обезопасить себя, все было в мутной мгле.
        - Ты кто?- спросил один из бойцов, сидевших в вертолете.
        - Араб. А ты?
        - Дух. С третьего, про тебя слышал…
        - Что не воюете?
        - Повоюешь тут, выход один - вперед, на пули. Как раз собирались - сначала за ангары, потом вперед. С вами что?
        - Бог миловал…
        - Целы?
        - Всё. Надо выходить.
        Араб не успел договорить - кто-то за вертолетом закричал на русском, ругаясь последними словами. Ударила очередь.
        - Что за?..
        Ответом был удар. Вертолет лежал на боку - в днище и ударило. Да ударило с такой силой, что вертолет просто перевернулся и встал на крышу, окончательно искорежив ротор. С криками и руганью все повалились друг на друга, кто-то даже совершил неслыханное для спецназовца - выпустил из рук оружие.
        Араб с трудом повернул голову - на него что-то навалилось или кто-то, по весу не меньше тонны. Перед его лицом была зубастая внедорожная автомобильная покрышка. Внезапно полыхнул прожектор, где-то вверху, но света хватило до самой земли.
        Это были машины. Машины второй группы, пять из них все же остались на ходу. Собрав всех, кого можно было, кто способен был держать в руках оружие, они рванули вперед, не по дороге, а рядом с ней, оставив при раненых лишь одного человека. Жестоко, но по-иному нельзя.
        - Назад! Назад сдай!
        - Стой! Их там раздавит!
        Снайпер в этот момент совершил ошибку - он выстрелил. Выстрелил и выдал себя, а каждая из бронированных машин имела средства самообороны - крупнокалиберный пулемет и ряд противозасадных приспособлений, в том числе пеленгатор снайперов[100 - Чтобы легче было представить - это тот же MRAP. Шасси гражданского тяжелого грузовика, кузов с V-образным днищем. Как можно больше брони - вот и весь рецепт. Получается, кстати, он не дороже БТР, потому что шасси гражданское, плавать не надо. Но в нашем мире русской армии это и не требуется.]. С головной машины оглушительно долбанул пулемет - и на третьем этаже здания только искры полетели.
        Но и пуля снайпера свою добычу нашла.
        Бронированные машины остановились, подъехав к самому зданию - ожидать можно было всякого. Системы подавления работали на полную мощность - но если внутри города оборону планировали такие же умники, как те, кто подложил взрывчатку на втором километре дороги, можно было ждать сюрпризов и тут.
        Но сюрпризов не было. Взрыва еще одного или нескольких фугасов не последовало.
        - Начали!
        Последние метры до здания они ехали под броней, набившись в тесные стальные коробки, как сельди в бочку,- многим не нашлось места на сиденьях, и они ехали на полу, что категорически запрещалось - при подрыве это повлекло бы, как минимум, несколько переломов, а то и смерть. Но выбора сейчас не было.
        Первый этаж был чем-то завален, какие-то баррикады в сочетании с кусками стен и колонн, мебелью, тем, что осталось от дверей, от холла. Все готовы были открыть огонь, прицелы жадно шарили по выщербленным стенам и колоннам, пробивали пыльный сумрак, но стрелять было просто не по кому…
        Араб, держа автомат на изготовку, осторожно подошел к стене - она не была несущей, и сейчас в ней зияла огромная дыра. Странно, но эта дыра очертаниями походила на Россию.
        Прикрывающий его Бес встал рядом, толкнул в плечо. Араб двинулся дальше…
        Здесь находилось что-то типа офисных помещений, причем сделанных на североамериканский манер - большая комната, перегородки высотой в полтора метра,- когда сидишь, ты как бы в уединении, а когда встаешь, то можешь видеть коллег. Дальше пошли отдельные кабинеты, когда-то в них были стеклянные стены, но сейчас от них мало что осталось.
        Пахло горелым, паленой проводкой. Везде горы пепла - черного, бумажного. Что-то жгли.
        И что-то здесь было не так.
        Пройдя еще немного вперед, Араб занял позицию, и вперед пошел уже Бес. Прошел дальше, осмотрелся, подал знак. Чисто…
        Нигде нет заложников. Почему нигде нет заложников? Почему они вообще решили, что здесь есть заложники? Да, террористы прислали пленку и выдвинули требования. Но кто сказал, что она - не постановочная?
        Теперь первым пошел Араб, и он-то увидел труп. Первый труп, который он увидел здесь - до этого можно было подумать, что в них стреляли призраки.
        Не военный. Гражданский. В деловом костюме, средних лет. Даже непонятно, отчего он умер,- как живой.
        Продвинулись еще немного дальше, нашли то, что явно свидетельствовало о подготовке к обороне здания. Пробит потолок, и свисает длинный трос - чтобы передвигаться между этажами, минуя лестницы. Обошли стороной - через эту дыру могут бросить гранату.
        Дальше шел коридор. В коридоре - несколько десантников и боевая пара спецназа. Все стояли и на что-то смотрели.
        Араб протиснулся посмотреть - это была открытая дверь. За дверью - тьма.
        Лестница взорвана. Сразу на несколько пролетов. Мрачная пропасть смотрела на офицеров, а они смотрели на нее.
        Подполковник Тихонов, оставшийся в живых и даже относительно не пострадавший от взрыва - он ехал в третьей машине,- не пошел в здание. Сам не понял почему, но не пошел. Вместо этого с группой зачистки он принялся за осмотр других зданий, стоящих по обе стороны улицы. Единственной улицы атомного города.
        Здесь было еще опасно. Вертолет их уже не поддерживал, но боевые машины пехоты все еще оставались на позициях, не расстреляв до конца свой боекомплект. Выйдя с КП на связь, подполковник попросил не стрелять.
        Здесь, в зданиях, еще стреляли, но это было уже не то, что до этого. Сопротивлялись отдельные точки, спецназовцы их подавляли своими силами. В промежутке между зданиями горел бронированный внедорожник с «Миниганом» - отрадное зрелище, осознание того, что оба этих дьявольских пулемета выведены из строя и не обрушат огонь на тебя, как-то грело душу. Следом за ними продвигалась вторая группа.
        - Заходим!- решил подполковник, когда они были у стоящего вторым по улице производственного здания.
        Дверь открыли, дернули веревкой, внутрь засунули камеру с волоконно-оптическим световодом, осмотрелись.
        - Чисто.
        Здесь и впрямь когда-то было чисто. Это было так называемое «чистое», сертифицированное здание, их сертифицирует особая служба, и сертификат гарантирует максимальное количество пылинок на квадратный куб воздуха, находящегося внутри здания. Это обеспечивается системой фильтров, спецодеждой персонала, шлюзами. Сейчас это здание не подойдет ни под один сертификат - только проломы в крыше от вертолетных снарядов чего стоят.
        - Всем внимательно!- сказал подполковник, хотя мог бы этого не говорить. В его группе половина была такими же опытными, стреляными волками, как он, ими вообще можно было не командовать.
        - Здесь чисто,- доложил один из бойцов.
        - Чисто, движения нет,- подтвердил и второй.
        - Выходим. Все выходим.
        Все внутри подполковника буквально кричало об опасности - только он не мог понять ее сути. Пока не мог.
        Сюрприз ожидал их у третьего по улице здания. По пути к нему их обстреляли, но автоматчика быстро подавили огнем двух пулеметов. Тихонов направил в лицо убитому луч фонаря - араб. Перс или араб… здесь одни персы и арабы. Господи, единственный европеец, которого они здесь видели,- это сдавшийся пленный. И еще… те, что были на кассете, на кассете, переданной в оперативный штаб. Больше они не видели европейцев здесь… ни одного не видели, все в масках…
        Персы… Арабы…
        - Чисто! Заходим!
        Дверь отлетела в сторону, луч фонарей метнулся по исполненному гулкой пустоты сумраку.
        - Здесь чисто!
        Подполковник достал большой аккумуляторный фонарь, включил его. Луч света пробил тьму насквозь и уперся в стену.
        - Ангар пуст.
        Что-то не то…
        - Что здесь было?- спросил подполковник.- Кто мне ответит, что здесь было? Для чего этот ангар? Ищите! Полный обыск!
        Искать здесь было нечего.
        - Господин подполковник!- подозвал один из молодых, находящихся на действительной спецов.
        Тихонов подошел.
        - Смотрите.
        Луч фонаря упал на бетон.
        - Смазка, господин подполковник. Здесь что-то стояло. И вон там - тоже.
        - Что это могло быть?
        - Скорее всего, самолет, господин подполковник. Расстояние - как между стойками шасси. Наверное, даже десантный самолет.
        - «Летучая мышь»?
        - Может быть, господин подполковник. Видно, что стойки не от гражданского самолета, от военного, для посадки на необорудованных площадках.
        «Летучая мышь»… То, что они хотели получить, у них уже было.
        - Третий на связи, группа Четыре, вы слышите меня?
        - Положительно, Третий. Принимаем громко и четко.
        - Четвертый, вопрос - вы что-то нашли?
        - Отрицательно, Третий, мы ничего не нашли. В некоторых зданиях повышенная радиоактивность, но фоновая, источников нет.
        - Вас понял, Четвертый.
        Подполковник оторвался от рации:
        - Кто-нибудь замерьте радиоактивность.
        Один из спецназовцев достал прибор, бесшумный, в отличие от обычных научных приборов, повел им вокруг себя, шагнул в темноту. Потом вернулся.
        - Фон немного повышенный, господин подполковник, но опасности для жизни нет. Источников нет, фон равномерный.
        «Летучая мышь». Арабы. Атомная бомба. Пленный, взявшийся неизвестно откуда. И запись, запись…
        Подполковник все понял.
        - Второй, Первый, это Третий - где вы, доложите!
        - Первый, мы в здании, поднялись на восьмой этаж. Сопротивление слабое, здесь вертолет поработал.
        - Второй, отправил вниз группу, лестница взорвана, пассажирский лифт выведен из строя. Группа докладывает - внизу работает аварийное освещение, наличие противника не подтверждается, повторяю - наличие противника не подтверждается.
        - Третий, приказываю всем группам…- Подполковник не имел права отдавать такой приказ, он был главным здесь, как самый опытный и старший по званию. Такие вопросы должен был решать штаб, расположенный на КП, но времени не было, и он решил все сам, и для себя, и для всех остальных.
        - …Приказываю отступать немедленно, повторяю - отступать немедленно. Угроза ядерного взрыва, повторяю - угроза ядерного взрыва!
        - Третий, здесь Центр, проясните!
        - Центр, они уже вывезли изделия, здесь оставили только арьергард, смертников! Когда все взорвется, не останется никаких следов, надо уходить, и немедленно! Немедленно, вы слышите меня, иначе все здесь поджаримся!
        - Третий, здесь Второй, отдельная группа!- Подполковник узнал голос Араба.- Мы здесь кое-что нашли. У нас внизу заложник! Живой!
        - Нет времени! Сматывайтесь оттуда, это приказ! Араб, приказываю подниматься немедленно! Приказываю уходить, подтверди!
        - Подтверждаю, мы выходим!
        - Уходи оттуда! Конец связи!
        Подполковник опустил рацию.
        - Всем к машинам! Бегом!
        Продвигаться вниз решили не через взорванную лестничную шахту, а через лифтовую. Пусть она и ?же, но решили все же идти через нее, потому что внизу была кабина, и, достигая дна шахты, ты опускался на нее, а не на пол, прямо под выстрел.
        Араб спустился третьим, лифт был размером со стандартный сорокафутовый морской контейнер и больше походил на грузовой, а не на пассажирский. Освещения не было, но им это и не требовалось. Темнота - твой друг.
        Рядом, почти бесшумно, опустился четвертый спецназовец - теперь их было четверо, стандартный экипаж. Остальные должны идти за ними.
        Вскрыли люк, который имеется в каждом лифте - он используется для обслуживания лифтового хозяйства, сначала посмотрели через прибор наблюдения, потом один за другим спрыгнули вниз. Лифт был в крайнем нижнем положении, на уровне «-5», двери лифта закрыты.
        Коротким титановым ломиком один из спецов чуть отжал в сторону одну из дверей, второй - это был Бес - сунул туда световод камеры. Начал осматривать все, что было перед лифтом. Все напряженно ждали.
        - Группа Два-один, здесь Главный, доложите! Вы видите противника?
        Араб взглянул на Беса, тот покачал головой.
        - Два-один - Второму и Главному, отрицательно, повторяю - отрицательно. У нас нет контакта с противником.
        - Второй, я отправляю вниз еще одну группу.
        - Два-один, понял, мы идем внутрь.
        Дверцу отжали окончательно, ломик оставили в ней в виде распорки. Один за другим четверо спецназовцев вышли на платформу перед лифтом.
        Ничего. Ни визуальный осмотр, ни термооптические датчики ничего не давали, голая, пустая площадка, мертвая тишина. Почему-то горит аварийное освещение, свет хоть тусклый, но есть, а больше ничего нет. Чуть в стороне рядком стоят три ярко-желтых вилочных погрузчика, сама площадка из бетона и размечена.
        - Два-два, мы внизу,- сообщил командир группы, отправленной следом.
        - Два-один, мы идем вперед.
        Пятый уровень, похоже, был складским, непонятно, что здесь было, но боя точно не было, ни единого следа от пуль, ни гильз, ни крови, ничего. Все выглядело так, как будто люди ушли с работы, не бросили все и бежали, а ушли с работы и потом придут. Было жутковато.
        Один из спецов, шедший в группе, подал сигнал опасности:
        - Движение. Где-то впереди.
        Все замерли, готовые стрелять.
        - Где?- тихо спросил Араб.
        - Рядом. Совсем рядом. Одиночное движение.
        В числе прочих приборов у спецназовцев был и небольшой локатор, отслеживающий движение. По его характеристикам можно было понять, кто двигается, животное или человек. Примерно такие приборы используются в автоматических системах охраны.
        - Бес…
        Двое - Бес и Араб - пошли вперед, двое отстали, прикрывая их, готовые прийти на помощь.
        - Рядом…
        Араб рискнул - кувырком прошел поворот, пришел на колено, вскинул автомат…
        В тусклом свете аварийного освещения метрах в двадцати от него была женщина. Она шла в его сторону. Европейка, в каком-то платье… Господи, в платье!!!
        - Стоять! Руки за голову! Стрелять буду!- прокричал Араб и добавил на всякий случай: - Вакеф, ална батуха!
        Женщина послушно остановилась, ее держал на прицеле и Бес, целясь из-за угла.
        - Прикрой. Я проверю ее.
        - Не стоит.
        - Я иду, прикрой,- повторил Араб и осторожно двинулся вперед.
        - Движение?
        - Отрицательно. Ничего нет, только ты.
        Да что же это?..
        Женщина и в самом деле была европейкой, лет тридцати… нет, меньше. Она спокойно стояла и ждала, пока вооруженный до зубов человек подойдет к ней. На ней не было пояса шахида - слишком легкое платье, к тому же белое. Шахидки надевают никабу[101 - НИКАБА - мусульманское одеяние для женщин.].
        Араб остановился в трех метрах от нее.
        - Я из русской армии. Вы понимаете русский язык?
        - Да.
        Араб взглянул в ее глаза - и морозом продрало по коже. В них не было выражения, никакого. Ни страха, ни злости - вообще никакого. Она смотрела на него так, как будто впервые видела человеческое существо.
        - Как вы здесь оказались?
        - Не знаю.
        Накачали наркотиками? Не похоже - голос ровный, ответы адекватные. Да и для чего… если нет пояса шахида.
        - Как вас зовут? У вас есть имя?
        - Марина. Меня зовут Марина.
        В этот момент на связь по всем абонентам вышел Тихонов, Араб поправил наушник, чтобы слышать, женщина спокойно ждала… все это напоминало какую-то картину из фильма ужасов про зомби… да, про зомби.
        То, что сказал Тихонов, не радовало. Араб привык верить подполковнику на слово. Еще никогда он не видел, чтобы подполковник предложил глупость.
        - Третий, здесь Второй, отдельная группа!- сказал он, когда обмен чуть стих.- Мы здесь кое-что нашли. У нас внизу заложник! Живой!
        - Нет времени! Сматывайтесь оттуда, это приказ! Араб, приказываю подниматься немедленно! Приказываю уходить, подтверди!
        - Подтверждаю, мы выходим!
        - Уходи оттуда! Конец связи!
        Рассуждать было некогда, Араб просто подхватил женщину, перекинул через плечо, удивившись ее легкости, побежал назад. К лифту.
        - Второй, здесь Два-один. Мы отступаем, у нас один заложник!
        - Положительно, Два-один, Два-два уже поднимается. Мы спустим вам лестницу, поспешите!
        Подполковник Тихонов ждал у бронемашины - единственной, которая еще оставалась у здания. Их было восемь человек - две группы, та, что поднялась вверх сейчас, и та, что прикрывала их отход. Остальные уже отошли.
        - Что произошло?
        - Долго объяснять, поехали.
        Тихонов дождался их, не смог бросить, остался до самого конца, даже рискуя собственной жизнью. Он отпустил даже водителя машины, не заставляя его рисковать жизнью своей.
        Машина приняла с места, резко развернулась, так что в кузове всех бросило на борт, пристегнуться никто не успел. Трехсотсильный дизель с тягой, словно у легкого локомотива, уверенно начал разгонять машину. Дорога летела под колеса, проклятая башня оставалась позади, уходя в ночь, в темноту, в безвестность.
        Несколько километров сумасшедшей гонки все молчали. Дорога шла к автостраде, из пустыни к нагорью, к жизни. Проскочили место подрыва - там подполковник бросил машину с трассы, тряхнуло так, что чуть не повылетали зубы, а кое-кто ударился головой о броню потолка. Машина чуть не застряла, но выехала, объехала место подрыва, отмеченное лежащими на боку грузовиками и воронкой, поехала дальше. Пролетели капитальный бетонный мост через Карахчай, дальше уже шла орошаемая территория - бетонные желоба и пожелтевшая под солнцем зелень. Здесь, на этой земле, в этом году не будет урожая…
        Дорога была перекрыта отведенной бронетехникой, там же в ряд стояли несколько машин. Подполковник едва успел затормозить…
        - Ну и?
        - Господин генерал?
        - Какого черта мы сюда приехали?
        Генерал переводил взгляд то с заложницы - странной, надо сказать, заложницы - на своего подчиненного. Угроза атомного взрыва - слова, на которые сейчас реагировали сразу, и очень серьезно, ведь с тех пор прошло меньше месяца. Но взрыва не было, и генерал был зол. Очень зол, так зол, как, наверное, никогда в жизни не был зол. Идиотом-то выставили его.
        - Они покинули комплекс. Взяли самолет и улетели.
        - Самолет? Какой самолет?
        - Мы нашли следы в ангаре, там стоял самолет, предположительно - «Летучая мышь». Все это - кассета, пленный - им нужно было потянуть время. Вот и все.
        - Следы в ангаре? Вы в своем уме?
        - Там никого не было. Внизу вообще никого не было, мы всех положили вверху. Самый лучший способ замести следы, это…
        - Да я вас…- перебил генерал.
        Ощутимо дрогнула земля под ногами - каждому, кто был на полигонах, это знакомо.
        - Не смотреть! Не смотреть на взрыв! Приготовиться к прохождению ударной волны!
        В десяти километрах от них вспышка озарила горизонт, разгоняя ночную тьму. Екатеринбург-1000, чужой город на чужой земле, начал медленно оседать, все здания разом. Этот город был чужд этой земле - и она поглотила его.
        Навсегда.
        18 НОЯБРЯ 2002 ГОДА
        БЕРЛИН, ТИРГАРТЕН-ПАРК
        Никак не могу привыкнуть…
        Проклятая палка, так ее мать - она постоянно занимает руку, в то время, как я привык, чтобы обе руки постоянно были свободными. А эта дрянь, пусть и сделана из какого-то там африканского черного дерева, даже с какой-то мордой собачьей из золота, все равно весит аж килограмм. Потаскайте такую - не обрадуетесь…
        Подарок, что тут поделаешь.
        Больше всего меня забавляет эта морда. Что-то вроде собаки, но какой-то странной породы, и глаза не собачьи. Это и впрямь не собака, это какое-то божество, древнеегипетское. Сейчас такая мода пошла, на Древний Египет, причем одновременно во всех крупных странах: маски посмертные фараоновские скупают, у пирамид не протолкнешься. Интересно, что будет в моде в следующем году?
        Знать бы…
        В качестве таксомоторов в Берлине, столице великой Священной Римской империи германской нации, использовались дешевые дизельные «Бенцы» молочно-лунного цвета. Они накатывали здесь до полумиллиона километров по отличным берлинским дорогам, а потом их продавали в Африку, причем за машину с полумиллионами на одометре цену брали довольно приличную. Рационализм и практичность германской нации проявились и здесь, в Берне, откуда я прилетел ночью, таксомоторами служат черные «S500», по крайней мере, у аэропорта были в основном такие. Швейцарцы вообще странная нация, в чем-то скупые, в чем-то шикуют. Немцы если скупые, так скупые во всем: вчера заселился в «Крилон», отель высшего класса,- так в комнате холодно, совсем не топят.
        Беда…
        Нужного мне человека я нашел сразу же, он особо и не скрывался. Политический беженец. Интересно, почему он выбрал Берлин, ведь не просто так? Возможно, потому, что в Лондоне его не ждут, не нужен он там. Да и кому он вообще теперь нужен…
        Убивать я его не собирался, нет. По крайней мере, в том смысле, в каком вы подумали. Знаете почему? Если ты убил человека - ты просто его убил, его не будет, и все. Это не наказание, это устрашение для других и месть для себя, больше ничего. Но наказать его было просто необходимо - так, чтобы он помнил до конца жизни. Он должен был жить долго, очень долго и помнить все это. Вот это будет действительно наказанием, именно таким, какого достоин этот гнилой и негодный человек. Вчера почти месячные усилия всех русских разведслужб, работающих за рубежом, наконец-то завершились успехом. А мне поручили сообщить об этом - потому-то я и вылетел из Швейцарской конфедерации сюда.
        Вчера Государь прислал мне сообщение - SMS, которое меня несказанно обрадовало. Готовясь лететь сюда, я всеми силами пытался побороть омерзительную хандру, охватившую меня, и никак не мог. А сообщение, пришедшее буквально тогда, когда я выходил к самолету через терминал, словно вдохнуло в меня новую жизнь. Среди всей мерзости последнего времени - хотя бы того, что сотворили с Мариной, я и вызвался на это задание, чтобы быть подальше, не видеть и не вспоминать - хоть что-то, безусловно, радостное, чему должны и могут радоваться все, радоваться чисто и искренне.
        Петропавловская и Кронштадт, наверное, сотрясаются в грохоте орудийных залпов. Хотел бы я это слышать…
        В парке уже убрали листья с дорожек. Снега не было, это не Россия - и парк замер в безвременье ноября. Стылые глаза луж на безупречном, без единой трещинки, как все в Берлине, асфальте. Мокрые черные стволы деревьев, уже потерявших свою листву, в безмолвном крике тянутся к серому, унылому, без единого просвета небу. На часах - девять ноль-ноль по местному времени, и в парке сейчас не найдешь ни души: немцы любят и умеют работать и сейчас все уже находятся на службе. Сегодня понедельник…
        А вот кое-кто не работает…
        Опираясь на свою палку - все-таки без нее долго ходить пока тяжело,- я приковылял к нужному мне месту. Там на одинокой скамейке сидел пожилой, завернувшийся в длинный черный плащ-дождевик мужчина и читал газету. Я мельком посмотрел - «Берлинер айнцайтунг». Как все-таки прихотлива жизнь, когда-то я «работал» несколько дней на эту газету. В Лондоне было.
        Да, прихотливая штука жизнь…
        - Доброе утро, профессор…- поприветствовал я эмигранта из России, присаживаясь рядом на скамейку, отряхнув перед этим с нее скопившуюся за ночь воду.
        Профессор оторвался от чтения газеты.
        - Не ожидал вас здесь увидеть, сударь.
        - И я вас не ожидал. Решили сменить климат? Восток сменить на Берлин? Так, профессор Вахрамеев?
        - Что вам нужно?!- резко произнес профессор.- Я свободный человек. Куда хочу, туда еду. Меня давно приглашали сюда читать лекции. Русское государство никак не желает отстать от своих подданных?
        - Да кому нужны такие подданные? И даром не нужны. Просто я оказался проездом в Берлине и решил навестить вас. Поговорить.
        Профессор сложил газету на коленях, но встать так и не решился.
        - Нам с вами не о чем говорить. Все, что происходило там и тогда, я стараюсь забыть, как страшный сон.
        - Удается?
        - Нет, не удается. К чему этот разговор? Мы не найдем общий язык, можете и не пытаться. Мы с вами по-разному мыслим.
        - Это так,- согласился я,- по-разному. Собственно говоря, в этом и заключается мой интерес к вам. Видите ли, профессор, у меня в последнее время появились странные мысли и странные увлечения. Жизнь заставляет. Вот, представьте,- там, на дорожке, сложно представить это в Берлине, но все же попробуйте,- лежит куча дерьма. Солидная такая куча. Иной человек вступит в нее, поморщится. Оботрет ботинок о поребрик, да и дальше пойдет, не забывая смотреть под ноги. А мне становится интересно. Откуда здесь эта куча? Почему она здесь? Как сделать так, чтобы куч таких больше не было и люди в них не вляпывались?
        - Бред.
        - Это так. Бред. Но осмысленный. Я просто хочу понять, профессор, ради чего люди предают. Ну, допустим - кого-то обидели, по должности не продвинули, наказали незаслуженно. Он от обиды и предал. Или кто в пульку проигрался. Или там на водах, в казино деньги спустил и еще должен остался. А почему предателем стали вы, профессор? Мы очень долго изучали ваше дело, опрашивали всех, кто вас знал. И так и не поняли, что произошло. Почему, профессор?
        - Не докажете. Это домыслы.
        - Не докажу,- согласился я.- У меня нет ни одного доказательства, которое прошло бы в суде. Но когда все это произошло - я знаю. Как - не знаю. Почему - не знаю. Но когда - знаю. Рассказать, господин Вахрамеев?
        На лице профессора, высохшем и каком-то больном, отразился интерес.
        - Сделайте милость.
        - Москва. Конец семидесятых. Вы закончили кафедру права МГУ, и вас оставили на кафедре, поскольку вы были лучшим на курсе. В это время резидентом, начальником московской станции СИС был небезызвестный сэр Джеффри Ровен. Тогда он еще не был возведен в рыцарское достоинство. Он-то вас и завербовал. Доказать я это не могу, но знаю. Вы были кротом, агентом глубокого залегания, одним из козырей сэра Джеффри. Он дал вам задание, в какую сторону двигаться, и оставил вас в покое. Вы никак себя не проявляли, и поэтому вас так и не смогла разоблачить контрразведка. Любой агент сыплется на проявлении интереса и на передаче информации - на одном из двух. Вы же не делали ни того, ни другого. Сэр Джеффри приказал вам внедриться в националистические круги и ждать сигнала. Совсем недавно - сигнал был дан.
        - Богатое воображение,- вздохнул профессор,- вам бы детективные повествования писать, сударь. Имели бы успех у дам.
        - Возможно. Возможно, я и напишу об этом когда-нибудь - когда будет разрешено. Но дело не в этом. Если честно, профессор, я восхищаюсь британской разведкой, нам не достичь ее высот, пусть наши контрразведчики и оставляют ее регулярно с носом. У них нет друзей, они готовы устроить атомный взрыв в Североамериканских соединенных штатах, чтобы вызвать войну. У них нет совести, нет чести. У них единственный идеал - их маленький, стоящий в Северном море остров, который когда-нибудь накроют ракетно-ядерным ударом, потому что больше нет сил это терпеть. Когда идет игра, они ухитряются играть по обе стороны стола - и не проигрывают. Вот и здесь - персидский гамбит они разыгрывали одновременно с двух сторон. Шахиншах Мохаммед купился на обещание поддержать независимую Персию, а возможно, и на обещание поддержать великую Персию, включающую в себя некоторые районы Афганистана и нашего Междуречья. Его сын, ставший Махди, купился на саму идею стать Махди, воителем исламского мира, который объединит Восток и Запад своим мечом. И если для этого надо будет убить родного отца - ну, что же, невелика жертва ради
Всемирного Халифата, не так ли? Кстати, злодейски убитый принц Хусейн хоть и учился в Британии, но почему-то стал сторонником России, странно, правда? Вы, профессор, будучи резидентом британской разведки в зоне Междуречья, посланником Британской империи в стане крайне правых антигосударственных националистических организаций, должны были дискредитировать раз и навсегда Россию и ее патриотов, устроив в САСШ бойню. Такую бойню, что России пришлось бы воевать, были бы убиты миллионы, а возможно, десятки миллионов русских людей, а само слово «русский патриот» навеки воспринималось бы как проклятие. Знаете, больше всего я не понимаю, как можно жить в такой стране, как Россия, и не быть ее патриотом. Это самая большая страна в мире. У нас есть все, что нужно для жизни, мы можем жить там, где минус пятьдесят, а можем там, где плюс пятьдесят. У нас в стране - порядок, на нас никто не осмеливается напасть в открытую, у нас в стране закон - не пустой звук. Кстати, Его Величество Николай Третий недавно объявил себя шахиншахом Персидским, а территорию искалеченной, по вине таких, как вы, Персии - частью
Российской Империи, подчиняющейся ее законам. Это было сделано не потому, что ему не хватало земель во владении, а для того, чтобы и персы могли жить, не опасаясь ночного стука в дверь. Чтобы они стали людьми и жили по человеческим, а не по волчьим законам. Знаете, жить без страха - для нас это нормально, для них же - роскошь. Наш Государь правит нами сообразно требованиям чести и повелениям совести, он задумывается о будущем, а не о выборах через четыре года. Вот я и думаю - как можно жить в России, не будучи ее патриотом? И почему надо ее предавать, когда можно просто уехать и жить там, где нет нужды лгать и предавать? Не подскажете, профессор?
        - Вы не поймете,- устало произнес Вахрамеев,- с вами невозможно разговаривать. Вы твердите то, что в вас заложили с детства.
        - Поверьте, я пойму. Ну же, профессор, откройте душу. Если честно - я восхищаюсь вами. Использовать в своих целях Абашидзе и Аль-Бакра, манипулировать ими - притом что они вас ни в грош не ставили. Использовали в качестве адвоката на своих омерзительных судилищах и презирали вас. Каким-то образом скомпрометировали Белова - я не знаю как, но это вы сделали, что он переродился и встал на путь экстремизма. Любой творец жаждет возгордиться своим творением, это же - ваше. Клянусь честью, что я попытаюсь вас понять. И клянусь честью, что когда вы мне все расскажете, я встану и уйду, а вы останетесь живы. Вы знаете, что такое, когда дворянин клянется своей честью, профессор, не так ли? Знаете…
        Какое-то время профессор боролся сам с собой. Это нормально, любой человек и впрямь полон гордыни, любой человек жаждет славы. Почти любой - я знал только одного, который не жаждал. Он не победил своего врага, и я его тоже победить не смог. Он просто заигрался и погиб, и сейчас был похоронен на частном кладбище в штате Мэриленд. Интересно, те венки, которые я возложил на его могилу от своего имени и от имени Кахи Несторовича, все еще там? Надо бы позвонить и распорядиться, чтобы обновили.
        Но все-таки профессор решился:
        - Это сложно будет понять, сударь.
        - По крайней мере, попытаюсь. Клянусь.
        - Хорошо. Тогда построим разговор в форме вопросов и ответов. Вы, кстати, тоже можете задавать свои вопросы мне, только не перебивайте.
        - Договорились.
        - Хорошо. Тогда ответьте мне - что такое Россия?
        - Интересный вопрос. Для меня это Родина.
        - Ожидаемо. А если подумать еще? Если мыслить в территориальных рамках - что такое Россия?
        - Вы хотите сказать - самое большое государство на планете?
        - Почти. Но дело не в этом. Хорошо, зайдем с другой стороны. Вы ненавидите Британию?
        - Да,- не задумываясь, ответил я.
        - Честно. За что?
        - Она наш враг.
        - Снова честно. А почему?
        Интересный вопрос…
        - Я сам много раз задумывался - почему? Когда начиналось это все - я говорю еще про Вторую Отечественную,- можно было бы разрешить все проблемы куда меньшей кровью. А Россию и вовсе можно было не трогать, ведь Россия ничем не угрожала Великобритании и не испытывала к ней враждебных чувств. Но нет, они начали действовать. Возьмем только события новой и новейшей истории. Первым делом они попытались спровоцировать войну, когда мы к ней не были готовы, попытались вбить клин между Россией и Германией, хотя мы две родственные страны, даже наши престолы связаны родственными узами. Когда Япония напала на нас и отняла часть русской земли, британцы всеми силами помогали Японии. Когда в стране появилась революционная зараза, британцы всеми силами культивировали ее, как доктор культивирует в пробирках смертоносные микроорганизмы, чтобы потом выпустить их на волю, в мир, чтобы люди болели и умирали. Тысячи русских людей пролили кровь в братоубийственной бойне шестнадцатого года - в этом немалая роль Британии, это они растили в пробирке большевистскую заразу. В войне Британия сколотила коалицию всех стран
против нас и была позорно бита, а мой прадед геройски погиб при прорыве флота к британским берегам. Потом, все эти годы, британцы только и делали, что старались нанести России вред, несколько раз едва не спровоцировав войну. Когда появилось ядерное оружие, британцы сразу придумали план «Чариотир», Колесничий, а их премьер Черчилль, седьмой из рода герцогов Мальборо, открыто призвал весь мир воевать против России. Если бы Германия не помогла нам тогда, исключительно из-за понимания, что, разобравшись с нами, Британия возьмется и за нее, если бы у нас не появилась собственная атомная бомба, не было бы ни меня, ни вас. Мы бы просто не разговаривали здесь, потому что нас всех, нашу страну сожгли бы в атомном пламени. В Бейруте меня чуть не убили - и все это тоже устроили британцы. Целый город погиб из-за них, а моя…
        Я вовремя прикусил язык.
        - Но я слышал, вы им отомстили?- сказал профессор.
        - Да, отомстил. Отомстил я, отомстят и другие. Игра не будет идти в одни ворота, профессор. Каждый день, проведенный мною в Британии, я знал, что меня могут убить или повесить по приговору суда. Это была честная, черт побери, игра, я не прятался ни за чьими спинами. И если я совершил преступление, то это преступление ничуть не тяжелее того, что совершили британцы в Бейруте. Помните, сколько британцев было схвачено там, их потом меняли? Есть очень хорошая поговорка: «Народ жив, пока жив хоть один человек, готовый отдать свою жизнь за жизнь и процветание своего народа». Я тогда ошибался, профессор, говоря, что Каху Несторовича убили крайне правые, не желая разоблачения. Теперь мне кажется, что руками крайне правых его убили вы, и убили потому, что он вас либо уже разоблачил, как предателя, либо вы боялись разоблачения. А может, сэр Джеффри приказал убить своего давнего врага, а вы исполнили его приказ. Ирония судьбы - одного из величайших патриотов России, которых я знал, причем грузина по национальности, убили люди, которые смеют себя величать патриотами России. И сделали они это по приказу
британской разведки. Б?льшую мерзость придумать сложно.
        - Браво…- похлопал профессор.- Браво.
        - Но я по-прежнему не понимаю.
        - Чтобы это понять, нужно углубиться в историю и отречься от затертых штампов,- задумчиво произнес профессор Вахрамеев,- только тогда вы сможете по-настоящему понять, за что я ненавижу Россию и почему я помогаю британцам в стремлении ее сокрушить. Вы знаете такой город - Полоцк, господин Воронцов?
        - Не бывал.
        - Это не важно. Когда-то давно было такое государство - Великое княжество Литовское, в Полоцке была его столица. Это был самый настоящий европейский город, довольно большой по тем временам, он не уступал по численности населения Москве, а Санкт-Петербурга тогда в помине не было. Сейчас эти земли зовутся «Белой Русью», но они никогда не были русскими, русские их завоевали и разорили, а Полоцк теперь заштатный городишко…
        Я вспомнил - в Полоцке стоял крупный нефтехимический комплекс на четыре стадии переработки, там перерабатывали нефть, газ и отправляли продукты переработки в Священную Римскую империю. Комплекс этот, как и многие другие, давал работу людям и позволял зарабатывать стране в целом.
        - Но ведь есть… кажется, Лифляндия, Ревель, к примеру…
        - Это всего лишь захудалые окраины Великого княжества Литовского, их постоянно разоряли тевтоны, и там очень сильно немецкое влияние, тем более что рядом Пруссия - цитадель германского имперства. Раньше это было государство, но потом пришли русские, и государства не стало. Это, вы считаете, нормально?
        - А в чем проблема?- недоуменно спросил я.- Раньше была Священная Римская империя со столицей в Риме, теперь ее не стало, и что дальше? Прикажете головой о стену биться? Это исторический процесс - сильные поглощают слабых. Кстати, наш Государь считается Римским Цезарем, по сути, все европейские дома являются его вассалами - он же не требует восстановить Римскую империю?
        - Вы так ничего и не поняли.
        - Так объясните, сделайте милость.
        - Ну, хорошо. Британия - и сэр Джеффри Ровен, которого вы ненавидите и который являлся одним из умнейших людей своего времени, мне это объяснил - является империей вынужденно, только потому, что иначе - нельзя. Британия всегда последовательно выступала и последовательно боролась против самой сильной державы на континенте в квартете со слабыми. Сначала она боролась против Испании, потом - против Голландии, потом - против Германии. Знаете… я иногда думаю, а что, если наш мир не единственный? А что, если существует еще один мир, где не произошло этого чудовищного сговора двух империалистических хищников? Мир, где Британии удалось отстоять континент, вызвав войну Германии и России? Где существует независимая европейская Франция, которая в двадцатые годы была разорвана на куски по сговору. Где есть османское государство, растоптанное и поглощенное Россией. Где есть свобода на Аравийском полуострове и в Междуречье. Где свободен Кавказ, который веками терзали русские. Где существует Польша, веками оккупированная Россией. Британия воевала и воюет именно за такой мир, где есть место малым нациям и малым
народам, где нет унизительных вассальных договоров, где люди - люди, князь!- решают, как им жить, а не несколько владетельных монархов в столицах огромных империй. Может, наш мир - это всего лишь какое-то безумное и уродливое ответвление от нормального пути развития…
        Я попытался представить себе такой мир, мир, описанный профессором Вахрамеевым, и не смог. В моем понимании такой мир представлял бы собой непрерывную цепь больших и малых войн, пограничных споров, конфликтов по сущим мелочам. В нашем мире многие страны стояли не раз на опасной грани, взять хотя бы нас и Британию. Но каждый раз нам удавалось отступить от этой грани именно потому, что каждому были понятны катастрофические последствия войны между двумя примерно равными и очень сильными соперниками. Да, войны в нашем мире тоже были, но в основном эти войны были внутренним делом одной из великих держав, и не более того. А что было бы, если бы на месте… скажем, России были десятки малых государств, каждое со своими амбициями, неспособное себя защитить. А если и на месте других держав - то же самое? Это же непрекращающаяся война!
        А власть? Каждое государство - своя система власти. Если на месте России будет тридцать государств - значит, в каждом придется выстраивать свою систему власти. И в какие деньги это обойдется обществу? А как быть с границами? Со свободой торговли? Что делать с валютой и ее обеспечением?..
        Страшно даже представить тот клубок проблем, который непременно придется как-то разматывать, если не будет единой России.
        Но больше всего меня поразило, что профессор, умный, в общем-то, человек, доктор права, купился на бред Ровена насчет «вынужденной империи». Господи, вынужденная империя - комедийные актеры в синематографе такого не выдумают. Это Британия-то вынужденная империя? Помилуйте…
        - Вы бывали в Британии, профессор?
        - Не бывал. По вполне понятым причинам - у нас на каждого побывавшего там смотрят как на предателя.
        - Ну, на меня не смотрят. Но дело не в этом. Так вы вредили России, чтобы она распалась на множество частей, дала свободу Польше, Кавказу, Аравии. Так?
        - Примерно так. Я знаю, что вы не примете это, и не жду вашего одобрения.
        - И не получите. А вы спросили у людей, профессор? У простых, обычных людей - спросили? Хоть у одного человека, кроме себя самого, спросили - желают ли они жить в огрызке страны вместо настоящей страны?
        - О… знакомый аргумент. Знаю, что при всенародном опросе вы победите, и даже не пытаюсь об этом спорить. В этом и заключается иезуитская хитрость вашей подлой и кровавой политики. Каждый хочет быть свободным сам, но никто не хочет давать свободу другим людям. Россия, князь, это тюрьма народов, перемалывающая их и превращающая в «русских людей». Кто такой - русский человек? Это человек, которому наплевать на малое, ему подавай большое, и ради этого он готов идти и растоптать других людей. Это человек, который не желает уважать и не уважает чувства и потребности слабых, в этой стране культивируется сила. Сила, которая идет напролом, которая всегда готова дать в зубы, да так, чтобы оппонент умылся кровью,- вот это и есть Россия. Россия - это страна, где все - рабы и надсмотрщики одновременно, рабы в душе и надсмотрщики друг за другом. Только немногие по-настоящему свободны, и только немногие готовы говорить и действовать. А остальным наплевать, что они рабы - главное, что они надсмотрщики.
        - А Британия, по-вашему, другая?
        - Британцы несут свет знаний туда, где его никогда не было. Британцы…
        - Британцы сбросили атомную бомбу на свою подмандатную территорию несколько лет назад - не помните? Британцы вешают людей в Индии, порой казни продолжаются с утра до вечера. Это так они несут свет знаний?
        - Это вынужденно! Вы же, вы и такие, как вы, подбиваете людей на бунт!
        - А они - бедные овечки! Британия - самая страшная и самая кровавая держава в истории человечества. Не счесть злодеяний, которые совершили жители Туманного Альбиона в принадлежащих им землях и в других землях, которые им никогда не принадлежали и не будут принадлежать! Не счесть злодеяний, которые они совершили в России - они отравили ртутью Ивана Грозного, убили Павла, убили Александра Первого, убили Александра Второго, пытались устроить у нас революцию. Не счесть крови, ими пролитой, мы агнцы Божии по сравнению с ними. Британцы всегда навязывали свою культуру покоренным ими людям, они считали себя высшей расой, а других не считали даже за людей - в то время как русские жили одной жизнью и с арабами, и с кавказцами, и с турками, и с поляками. И русская культура вбирала в себя черты всех других культур, мы никогда не считали себя посланцами неба.
        - Заметно. Особенно когда вы называете себя богоизбранным народом.
        - Мы и в самом деле - богоизбранный народ. Потому что мы пришли туда, где была нищета и отсталость, теперь там - заводы и города. Мы не вели войну против других народов - мы оставили им право жить на своей земле и молиться своим богам. Вы можете отстаивать право самому жить в хижинах и лечиться у знахарей, но не смейте говорить так от имени других людей, не спросив их мнения. Вот теперь я кое-что понял о вас, профессор. Каким-то образом получилось так, что вы решили, будто имеете право говорить и действовать от имени неразумного народа, хотя никто не давал вам такого права. Никто, профессор, и вы сами это понимаете. Вы говорите от имени народа, но считаете его быдлом, рабами и надсмотрщиками одновременно, в то время как даже Государь не позволяет себе такого мнения. Почему-то так получилось, что вы сочли себя и таких, как вы, выше народа, решили гнать его в какое-то безумное будущее. Такой человек уже был в нашей истории и звали его Владимир Ильич Ульянов. Помните, чем закончилось?
        - Вы обещали…- напомнил профессор.
        - Да и черт с вами…- досадливо проронил я.- Не сравнивайте себя с Ульяновым, вы люди разного калибра. За Ульяновым была какая-никакая, а организация, была идея. Вы же - просто провалившийся и никому не нужный британский агент, скрывающийся в чужой столице. Вы никому не нужны, вас никто не послушает, за вами никто не пойдет. Вы банкрот, сударь, политический и моральный, вот что!
        Я поднялся со скамьи. В прорехи несущихся по небу туч выглядывало любопытное, не по-осеннему теплое солнце. К обеду должно распогодиться…
        - Нас больше, чем вы думаете!- сказал профессор.
        - Ошибаетесь. Вас мало. Такие, как вы,- выродки, только так вас можно назвать, потому вас и мало, что вы - не норма, вы аномалия. Кстати, вчера у Государя родился сын, наследник престола. Три шестьсот. Можете поздравить. И на вашем месте я бы устроился на работу. Иначе сойдете с ума…
        Совет устроиться на работу был как нельзя кстати, только профессор этого не знал. Целый месяц мы неутомимо искали счета, на которые британская разведка перечисляла свои тридцать сребреников этому иудушке. Нашлось не тридцать сребреников - триста восемьдесят тысяч золотых соверенов. По правилам - деньги, которые мы обманом выгребли со швейцарского номерного счета Вахрамеева, должны были пойти в бюджет МВД и СЕИВК поровну, но и то, и другое ведомства от них отказались. Новый Государь повелел отдать все эти деньги на благотворительность, также не желая их касаться.
        Вот это и есть достойное наказание для предателя. Потому что, судя по состоянию счета профессора,- весь треп о «немытой, злонамеренной России» прикрывал обычную алчность. Ровен дал ему почувствовать, что Вахрамеев борется со злом. В то время как на деле он просто купил этого урода. С потрохами.
        Предательство можно прикрывать и оправдывать разными словами. Среди них есть красивые и убедительные. Но от этого оно не перестанет быть предательством. Нужно просто любить свою Родину, землю, где тебе была дана жизнь. Любить свой народ, а не считать его быдлом, а себя - погонщиком этого быдла. Не бить ножом в спину, даже если ты в чем-то не согласен со своей Родиной,- ведь если ты убьешь ее, другой у тебя не будет. И стараться делать добро, насколько это в твоих возможностях и в твоей власти.
        Вот и все…
        notes
        Примечания
        1
        В РИ мусульман было больше, чем православных, разрыв этот понемногу, но увеличивался.
        2
        Обращение «хаджи» свидетельствует о том, что этот человек совершил хадж в Мекку.
        3
        Запрет, высказанный авторитетным религиозным деятелем и обоснованный толкованием норм шариата.
        4
        Подобная поговорка и в самом деле существует.
        5
        ГУЛАТ - экстремисты, ед. число - гули.
        6
        ЛЕКЦИОННЫЙ ФОНД - совокупность лекций на факультете, преподаватели берегут его как зеницу ока. Иногда его надо обновлять в соответствии с новыми веяниями в науке.
        7
        С полным правом. История римских цезарей не обрывается на собственно Риме, и претензии германских варваров на наследство Рима малообоснованны. Рим, уже в виде Византии, просуществовал гораздо дольше, чем изначальный Рим, и после взятия Константинополя титул «Цезарь Рима» получил султан, который активно использовал его при обосновании своих прав на европейские земли. После взятия Константинополя русскими титул Римского Цезаря стал носить русский Император - а это был очень опасный титул, потому что в свое время многие знатные дворы Европы принесли вассальную присягу Римскому Цезарю.
        8
        КИБЛА - отметка, указывающая направление на Мекку.
        9
        Благословения.
        10
        С именем Аллаха, я уповаю на Аллаха, нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха. О Аллах, поистине, я прибегаю к Тебе в защите от того, чтобы сбиться с пути или быть сбитым с него, от того, чтобы допустить ошибку самому, и от того, чтобы меня заставили ошибиться, от того, чтобы поступать несправедливо, и от того, чтобы со мной поступали несправедливо, от того, чтобы быть невежественным, и от того, чтобы меня держали в невежестве. (Читается при выходе из дома, также можно прочитать при начале какого-либо дела.)
        11
        Раб Аллаха.
        12
        АЛЬ ИБАДАТ - поклонение. Всеобъемлющее понятие, означающее жизнь по шариату, совершение должного и воздержание от запрещенного.
        13
        ГАЗАВАТ - джихад меча, в данном случае подразумевается вооруженный мятеж, бандитизм и терроризм. Нигде, кроме как в ваххабитских книжках, не написано, что лучшим из ибадатов является газават.
        14
        Сахих ибн Хаббан, ч. 9, стр. 483, №4176.
        15
        Уверовал я в Аллаха и в посланников Его.
        16
        От фр. en plein air - «на открытом воздухе». В данном контексте - уик-энд на открытом воздухе с прекрасной дамой, в кругах оных это так называлось.
        17
        Бисми Ллахи - во имя Аллаха.
        18
        Ля иляхи илля Ллаху, инна ли-ль-маути ля-сакяратин.- Нет Бога кроме Аллаха, воистину смерти предшествуют беды. Заупокойная молитва.
        19
        ЖЕЛТЫЙ КЕК - урановая руда.
        20
        Александр Третий любил повторять: «Доносчику - первый кнут».
        21
        Я люблю тебя. Стой, стрелять буду.
        22
        После разгрома Франции часть французов уехала в Алжир, часть - в Аргентину. В нашем мире по тем же самым причинам в Аргентине распространен немецкий.
        23
        Военные - убийцы.
        24
        Девушки.
        25
        Люди с зелеными лицами, парашютисты и спецназ. В нашем мире в 1988 году предприняли попытку государственного переворота, возглавляемую полковником Мохаммедом Али Сейнелдином, которую так и назвали - мятеж людей с зелеными лицами. В этом мире попытка была поддержана североамериканцами и удалась, в Аргентине установилась террористическая диктатура, наподобие чилийской.
        26
        Была и в этом мире и закончилась крайне тяжело, британцы потеряли два авианосца и линкор, удары наносились и по самой Аргентине. Все дело было в том, что Аргентину тайно поддерживали САСШ, чтобы выгнать британцев отсюда. Закончилось перемирием под гарантии Антикоммунистического союза.
        27
        ШКОЛА АМЕРИК - существует и в нашем мире. Находится в Форт Беннинг в штате Джорджия, там учат пытать, убивать, подавлять партизанское движение. Немало диктаторов Латинской Америки прошли через эту школу.
        28
        Дорога через оба континента в этом мире поддерживается в куда лучшем состоянии, чем в нашем.
        29
        В нашем мире известно как «Сальвадорский тет».
        30
        Machismo - специфическая латиноамериканская культура мужчин, macho. Нечто вроде кодекса чести, никем не прописанного. Верность, честь, непреклонность, жестокость.
        31
        Филин (исп.).
        32
        Существует и в нашем мире. Высокоорганизованное бандформирование, настолько серьезное, что совершает нападения на целые города - от нескольких сотен до нескольких тысяч человек с автоматическим оружием, на бронемашинах врываются в небольшой город, убивают полицейских и грабят всех, кого можно ограбить в городе. В любом крупном городе Бразилии есть районы, не контролируемые властями вообще, любая попытка полицейских действовать там оканчивается многодневными уличными боями.
        33
        В этом мире СРС сидело в казармах ВМФ примерно до восьмидесятых. Но потом переехали.
        34
        Был и в нашем мире, но серийно не выпускался.
        35
        Освободительной войны.
        36
        СТЕГАНОГРАФИЯ - метод шифрования, при котором зашифрованное сообщение выглядит словно картина или рисунок.
        37
        Правило это универсальное. Осмелюсь предположить, что сейчас в нашем мире американская армия 2010 года слабее и намного, чем американская армия - 1980-го. Потому что у армии восьмидесятого года был противником Советский Союз, а у современной - бывшие пастухи. И уровень технической оснащенности тут ни при чем, все техническое оснащение не позволяет победить в Афганистане.
        38
        ВВС - ведущая новостная телекомпания, как в нашем мире, так и в том. В том мире в Российской Империи транслировать ВВС по телевидению было запрещено, хотя в Интернете передачи можно было смотреть без ограничений. Кому надо, тот смотрел…
        39
        ТВЭЛ - топливные стержни, содержащие топливо для ядерных реакторов.
        40
        Автор приводит реальный документ - ответ шейха Ясира Бурхами относительно допустимости террористических актов на примере терактов в Московском метро 2010 года. Из ответа (приведен не полностью, дальше там рассуждения о сохранении мусульман и о том, что можно отказываться от совершенных ошибок, но не отказываться от джихада в целом) явно видно, что исламские экстремисты готовы убивать всех, в том числе женщин и детей, и считают это оправданным. В таком случае автор, руководствуясь принципом справедливого возмездия, также считает возможным и оправданным нанесение ударов по исламским экстремистам, даже если они прячутся… к примеру, в госпитале, как это было в Газе. Риск уничтожения мирных жителей в данном случае несущественен. Кровь - за кровь, смерть - за смерть.
        41
        Доллар в этом мире не так девальвирован, как в нашем, поэтому такое жалованье - приличная сумма.
        42
        ФЕЛОНИЯ - юридический термин. Преступление, за которое полагается лишение свободы на срок от одного года. До года - считается правонарушением (misdiminor). У нас срок за правонарушение ограничен 15 сутками.
        43
        На этот момент исполнял роль конституционного суда.
        44
        СУБУРБ - пригородный район с домами на одного-двух хозяев.
        45
        И там, и там находятся базы амфибийных сил САСШ, где базируются отряды SEAL - боевые пловцы.
        46
        АЛЬФА-САМЕЦ - термин из психологии, вожак стаи.
        47
        Дословно: дошло, сукин сын?
        48
        ЛИХОРАДКА ДОТКОМОВ - была и в нашем мире на рубеже тысячелетий. В конце девяностых на биржу полезли тучи высокотехнологичных компаний, связанных прежде всего с Интернетом. Спекулянты начали раскручивать брэнд «новая экономика», а люди стали вкладывать деньги, даже не замечая того факта, что биржевая стоимость некоторых компаний равна их столетней прибыли. Потом все это рухнуло, а индекс высокотехнологичных компаний NASDAQ за год упал в цене в пять раз. В том мире в России эта биржевая лихорадка тоже была отмечена, но в гораздо меньших масштабах, чем в САСШ, в связи с ограничениями на дробление контрольного пакета акций предприятия.
        49
        БЛИЗНЕЦЫ - здания ВТЦ.
        50
        Это так. Концепцию агрессивного панисламизма первым предложил в своих работах Уилфред Блант, один из руководителей британской разведки в 70-е годы XIX века. А британская разведка, в лице ее агента Арминиуса Вамбери, втершегося в доверие к турецким султанам, придумала концепцию «пантюркизма». Впоследствии Вамбери пробрался на Кавказ, к тому времени уже наш, и пытался создать там мюридисские группировки.
        51
        СКЭЛЛЕР - прибор, «срезающий» диапазон звуков, соответствующих человеческой речи. Один из приборов, применяемых в разведке.
        52
        Прибор, генерирующий помехи, т.н. белый шум.
        53
        Сейчас, когда Великобритания сократилась до размера метрополии, мало кто помнит, насколько сложные отношения были у Британии и САСШ в тридцатые. САСШ, для того чтобы уверенно выйти из кризиса, нужны были рынки сбыта товаров, но рынки находились под прямым контролем Британии, поскольку это были ее либо союзники, либо вассалы. Отношения стали настолько негативными, что дело запросто могло дойти до войны. И потом, когда рушилась колониальная система - США ничего не сделали для того, чтобы предотвратить это, потому что это им было выгодно в исторической перспективе.
        54
        Дежурное блюдо.
        55
        Напомню, что Франция находится на территории нынешнего Алжира.
        56
        ЖЕЛТЫЙ КЕК - исходный, природный уран, в афганском желтом кеке содержится чрезвычайно большое количество урана-235. Таблетки окиси-закиси урана - стандартный биржевой товар, топливо для ядерных реакторов.
        57
        В Коране также ничего не сказано про автомат Калашникова, пулемет ДШК и взрывчатку. Но моджахедов это не сильно беспокоит.
        58
        Единобожия. Кстати, оцените уровень подготовки войск специального назначения. Офицеры на южном операционном направлении свободно знали, как минимум, арабский, а многие фарси и бедуинские диалекты, могли совершать намаз, помнили наизусть многое из Корана и могли вести богословские споры.
        59
        Национализму.
        60
        Муслим 3/1479.
        61
        Шарху сахихи Муслим 12/241.
        62
        Субулю-Ссалям 3/506.
        63
        Коран (3:103).
        64
        Да помилует тебя Аллах.
        65
        Примерно соответствует ПП «Клин», но здесь рукоятка управления огнем перенесена вперед, и получилось что-то типа «узи». Глушитель постоянный, он делает п/п хорошо сбалансированным. В нашем мире это «Кедр-4».
        66
        ЗОЛУШКИ - название легких скорострельных зенитных орудий и в нашем мире. В войсках их любят - потому что они прекрасно работают по наземным целям.
        67
        РОКАДНАЯ ДОРОГА - дорога, идущая параллельно линии фронта.
        68
        В этом мире, на радость байкерам, выпуск «Индиан» не прерывался.
        69
        Закон RICO - закон о коррумпированных и находящихся под рэкетирским влиянием организациях, позволяет закрывать такие организации и конфисковывать их имущество. В САСШ этот закон активно используется и в нашем мире, благодаря ему в САСШ удалось победить мафию; но если такой закон принять в нашей России, начнется криминальный передел собственности.
        70
        Обычное для Великобритании название 1МВ.
        71
        Бухари, Муслим 3283, Ахмад 16471 и др.
        72
        Перевранная фраза из Корана.
        73
        Машинка для уничтожения бумаг.
        74
        «Во имя Аллаха» - это надо произнести, если режешь животное, чтобы употребить его в пищу, иначе пища не будет разрешенной (халяль).
        75
        То есть небьющееся.
        76
        President Of The United States, POTUS.
        77
        Понятие «инвалид» в начале века обозначало не тех, кто получил инвалидность в ходе боевых действий, а вообще всех участников боевых действий, даже не раненых - все они назывались инвалидами. То есть и князь Воронцов, и, например, наследник престола Николай считались инвалидами. «Русский Инвалид» - такое издание действительно существовало, по тематике оно походило на журнал «Братишка» в нашем мире.
        78
        АмТрак - оператор североамериканской железнодорожной сети, аналог РЖД в нашем мире.
        79
        Красная шея, синоним нашего «работяга».
        80
        БЭР - единица измерения накопленной в организме дозы радиации. Несколько сотен бэр - верная смерть, причем не из лучших.
        81
        (85:1 - 11).
        82
        (5:51).
        83
        Однобожие, то есть поклонение одному лишь Аллаху.
        84
        Upper - термин американских стрелков. Американские карабины серии М16/М4 при разборке делятся на две части, причем эти части взаимозаменяемы. Upper - это ствольная коробка винтовки с цевьем, стволом и прицелом. Она заменяется в сборе, и поэтому пристрелка не сбивается.
        85
        Киллхаус, дом убийств. Применяется для подготовки спецназа, дом, где бетонные стены и легкие перегородки, чтобы, переставляя их, изменять обстановку. В киллхаусе отрабатывается ближний бой.
        86
        Название ада в исламе.
        87
        МОГЕНДОВИД - шестиконечная звезда, символ евреев.
        88
        Командир саперной гаубицы находился в бронекорпусе, а не под броней, под броней был мехвод, заряжающий и еще один пулеметчик. Все дело в том, что из бронекороба куда лучше видна обстановка.
        89
        Танковое переговорное устройство.
        90
        Теперь сравните с Грозным 94-го. Бронеколонны вошли в город, видимость из-под брони - ноль. Потом с верхних этажей ударили сотни гранатометов и всю технику пожгли. Представьте, если бы вместо танков были вот такие штурмовые саперные гаубицы с четырьмя-пятью пулеметами на каждой…
        91
        Наземный вариант вертолетного «Минигана».
        92
        Отработанное ядерное топливо.
        93
        Типы мишеней.
        94
        MASADA или Remington ACR (Ремингтон занимался выпуском этой автоматической винтовки), принятая на вооружение армии САСШ, в этом мире куда быстрее, чем в нашем.
        95
        Теперь понятно, почему в Российской Империи редкостью были вооруженные мятежи, несмотря на огромный контингент мусульман и постоянно засылаемые из-за рубежа диверсионные и террористические группы?
        96
        В нашем мире вертолет огневой поддержки создали не американцы, как считается, а французы в алжирскую кампанию. Вообще, тем, кто интересуется историей войн, советую изучить эту кампанию. В ней впервые произошло все то, что сейчас происходит в Ираке, Афганистане, Сомали, Палестине и других местах.
        97
        В этом мире получили жизнь те устройства, которые не нашли места в нашем. Германский «Флюгфауст» и русский «Колос» - несколько неуправляемых ракет, выстреливаемых с плеча залпом, отлично действовали против зависших вертолетов при стрельбе из засад. Североамериканцы использовали для этого винтовку калибра 12,7, стреляющую с плеча.
        98
        У этого устройства есть реальный прототип: подобный вертолет был создан авиаторами-энтузиастами в Афганистане в 1988 году. В одном из вариантов в нем было установлено четыре (!!!) многоствольных ГШГ. Этот вертолет уже был испытан, один раз оператор шквальным огнем сбил подлетавший «Стингер»! Но государству подобные машины были уже не нужны.
        99
        По меркам современного антитеррора, план выглядит достаточно диким, но в этом мире другие правила. В свое время террористы попытались захватывать заложников, чтобы прорываться к русским частям, прикрываясь ими. В этом случае инструкция предписывала открывать огонь, жизнь заложников не имела ценности. Многое зависело от совести офицеров и солдат, направо-налево не валили, старались все же сохранить жизнь заложника, но террористы знали, что заложниками особо не прикроешься. Потому и захватывать их перестали.
        100
        Чтобы легче было представить - это тот же MRAP. Шасси гражданского тяжелого грузовика, кузов с V-образным днищем. Как можно больше брони - вот и весь рецепт. Получается, кстати, он не дороже БТР, потому что шасси гражданское, плавать не надо. Но в нашем мире русской армии это и не требуется.
        101
        НИКАБА - мусульманское одеяние для женщин.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к