Сохранить .
Битвы волков Александр Афанасьев
        Спецназ. Группа Антитеррор В Грузии на выборах снова побеждают русофобы, которые немедленно открывают американским военным доступ к российской границе. Там под их покровительством начинают функционировать лагеря исламских боевиков. Ваххабиты устраивают налет на один из аулов российского Кавказа. Офицер ГРУ Александр, работающий в Дагестане, помогает местному амиру Хамзе отбить атаку наемников. Но на этой маленькой победе спецназовец не останавливается. У него рождается дерзкий замысел - натравить исламских боевиков на американцев…
        Александр Афанасьев
        Битвы волков
        Живые мишени, живые мишени,
        Готовы заряды на совесть и честь.
        Не будет прощения, не будет прощения -
        живые мишени,
        Живые мишени… - кровавая месть…
        Живые мишени, живые мишени,
        Любовь и отвага души доброта,
        Просят отмщения, просят отмщения -
        живые мишени…
        Живые мишени… - живые пока…
        Живые мишени, живые мишени,
        Все под прицелом, никто не забыт.
        Выходим как тени, выходим как тени, -
        живые мишени…
        Живые мишени… - живые…
        Живые мишени, живые мишени -
        Прицел одноглазый находит тебя,
        Приходит крещение, приходит крещение -
        живою мишенью…
        Живою мишенью… - без разрешения!..
        Живая мишень. Ирэна Кокрятская
        
        Дорога в Ахачаул
        Дагестан - это не Россия, не русская земля. Тот, кто утверждает обратное, вероятно, ничего не знает и ни разу там не был.
        Больше всего - Дагестан похож на Средний Восток. Пакистан, Афганистан до того, как там началась война, иранское Приэльбрусье, Ирак, немного Сирия. Та же самая земля, бедная, дающая мало урожая, те же самые террасы на склонах гор, на которые поколения крестьян натаскали земли из долин на вьючных животных и собственном горбу и сейчас посадили там сады и занимаются земледелием. Те же дома - по крайней мере в сельской местности.
        От вышеперечисленных стран Дагестан отличается огромными экранопланами на махачкалинском пляже (ни в указанных странах, ни в самом Дагестане даже не представляют, что такое экраноплан, не говоря о том, чтобы понимать, как он летает и для чего он нужен), типично советской застройкой во многих местах (на Востоке строят в основном из глиняных блоков и кирпичей, в Дагестане есть и панельное строительство, и кирпич, и современные шлакоблоки) и огромными вложениями в «капиталку», сделанными при предыдущих поколениях. Например, на Востоке нет ни таких тоннелей, ни таких дорог, если они не остались от англичан. Там просто не могут себе такое позволить, понимаете?
        Совершенно ничего не знает про Дагестан Юлия Латынина, которая опубликовала несколько романов про Кавказ. В ее романах у каждого уважающего себя горца есть «Порш Кайенн» или шестисотый «Мерседес», да еще и бронированный, они лихо летают по горным дорогам, расстреливают друг друга из автоматов, у них сейфы полны наличных денег и они готовы убивать друг друга из-за невпопад сказанного слова. Все не так.
        На самом деле Дагестан беден. Мы, русские, живущие в относительном благополучии, не можем себе даже представить, насколько Дагестан беден. Это не могут себе представить даже те люди, которые живут в провинции, не говоря уж о тех, кто живет в Москве. Я лично знаю человека, который живет в одном городе со мной - мы общаемся. Он татарин, как все татары - сметливый и прижимистый. Из простого водителя за восемь лет он превратился во владельца трех самосвалов, одной «Газели» и еще двух каких-то машин. Ему дали кредит в банке на покупку первого самосвала, он нашел работу, заказчики с ним расплачивались, никто не пытался вымогать с него деньги, налоги он платил очень и очень небольшие. Подобная история успеха в Дагестане практически невозможна, почему - поймете чуть позже.
        Когда ты приезжаешь в Дагестан, первое, что бросается в голову - это обилие старых, часто советских автомобилей на дорогах. «Порш Кайенны» и бронированные «Мерседесы» если и существуют, то в гомеопатических количествах. Основная машина махачкалинских пацанов, тех, у которых есть деньги, - это «Лада Приора», эту же машину в основном используют эскадроны смерти, которые в Дагестане существуют. Те, у кого денег меньше, - довольствуются старьем, в основном это «десятки» и «девятки». В отличие от Чечни, «Нива» распространена мало. Маршрутки - а в Махачкале не существует нормального автобусного сообщения - это либо старые-престарые, ушатанные «Газели», либо древние «рафики», выпуск которых прекратился с распадом Советского Союза. Нигде, кроме Кавказа, на таких машинах не разрешают перевозить людей. На междугородке - в основном «ПАЗы», тоже старые, про китайские автобусы и переделки из импортных грузовых фургонов, обычных для Москвы, там пока только слышали.
        В отличие от остальной России большая часть торговли идет через магазинчики на первых этажах и в пристроях и через ларьки, которые во многих городах России уже снесены. Строят в Дагестане мало - просто не рискуют, несмотря на то что прирост населения там большой, едва ли не больше, чем где-то по России. В Махачкале полно самостроя, каждый пристраивает себе что-то - на крыше, перестраивает балкон, если на первом этаже - могут целую комнату себе пристроить. Подобное - есть в Пакистане, есть в Азербайджане, но в России нигде, кроме Дагестана, такого нет.
        Работы в Дагестане нет. Дагестан и Кавказ в целом - едва ли не единственная территория в России, где реально существует проблема безработицы. Зарплаты там настолько невелики, что в России мало кто согласится работать за такие деньги, квалифицированный рабочий в России может получать в четыре-шесть раз больше, чем рабочий в Дагестане. Многие перебиваются на поденных работах, многие самозаняты. В отличие от остальной территории России здесь практически не произошло восстановления промышленного производства, остановившегося после крушения СССР.
        В отличие от России в Дагестане сохранился организованный рэкет. Есть там и терроризм, хотя все немного не так, как принято себе представлять.
        Дагестанское террористическое подполье делится на две неравные части. Они зависят друг от друга и не могут существовать друг без друга, хотя цели у них принципиально разные.
        Большая часть «исламского террористического подполья» - это и не подполье вовсе. Это бандиты, самые обыкновенные. Рэкетиры, но с местной спецификой. Дело в том, что в Дагестане очень сильны родственные и племенные связи, и просто так рэкетировать, вымогать деньги, поджигать ларьки нельзя - моментально нарвешься на разъяренных родственников и соплеменников. Поэтому вымогают на джихад. Неотъемлемой частью общественной жизни Дагестана является флешка (раньше видеокассета). На них - нужному человеку посылают записанное где-то видео, где человек в камуфляже и черной маске на фоне черного флага рассказывает «бизнеру» или чиновнику, разбогатевшему от воровства, о том, где живет его семья, в какую школу ходят его дети, и наконец - кому и сколько надо платить. Если не будешь платить - последствия самые разные: сожгут магазин, взорвут машину, расстреляют или зарежут самого. Разницы, правоверный ты или нет, никакой, просто правоверные платят закят, а неверные - джизью, предусмотренный в Коране налог на неверных на мусульманских землях. Ничем иным кроме бандитизма это не является, хотя все это преподносится
как терроризм.
        Есть серьезные основания полагать, что часть таких рэкетирских флешек посылают работники дагестанской полиции, скрыв масками лица, чтобы не было видно, чтобы их не опознали, не уволили из органов и не привлекли к уголовной ответственности. Так они подрабатывают.
        В банды идут оттого, что нет нормальной работы и нет законной возможности разбогатеть. Дагестан является едва ли не единственной территорией России, где «ревущие девяностые» не изжиты, они продолжаются, правда, под черным флагом джихада.
        Таких вот бандитов в «исламском сопротивлении» - восемьдесят - девяносто процентов. Обычно этих же бандитов берут штурмом, показывая эффектные кадры на ТВ, этими бандитами заполняется отчетность по искоренению терроризма в республике. Но терроризм почему-то не искореняется.
        Вторая категория - это идейные террористы. Самые опасные, их не так просто взять, хотя спецслужбы сильно продвинулись в этом деле за последние годы, мало какой назначенный на территории амир проживает больше года после назначения. Пополняется эта категория чаще всего за счет бандитов: когда человек делает что-то, за что предусмотрено пожизненное или серьезный срок (например, убил ментов), он уходит в горы и начинает жить жизнью террористического подполья. Эта категория также пополняется за счет забрасываемых на территорию России террористов и пришлых, искренне верящих отморозков с других регионов страны. Ярким примером последней категории являлся «Че Гевара джихада», шейх Саид Бурятский, в миру Александр Александрович Тихомиров. Можно вспомнить еще Виталия Раздобудько и Марию Хорошеву, Алексея Пашинцева… таких достаточно, больше, чем принято считать.
        Эти конкретно занимаются террором. Существуют они за счет части денег, которые им «отстегивают» рэкетиры, и за счет поступлений из-за рубежа, конкретно нацеленных на то, чтобы дестабилизировать обстановку в России и силой отторгнуть от нее Кавказ. Они тоже посылают флешки, но флешки совсем другого рода. Например, ты включаешь флешку и видишь, как твой сын или племянник сидит в окружении бородачей и называет тебя муртадом и мунафиком и говорит, что если ты не прекратишь преследовать мусульман, он сам тебя убьет. Террористы действительно верят в то, что делают, и действительно идут на смерть за свои убеждения.
        Отдельной категорией в Дагестане является полиция. Вообще… по всей России у полиции худо с соблюдением законности и прав граждан, но Дагестан - это что-то особенное, сильно выделяющееся на общем фоне. Обстановка «чрезвычайщины», «победы любой ценой» дает полицейским большие права, и они активно пользуются ими. Среди полицейских есть немало честных и порядочных людей, но есть и совсем другие, и о полиции судят как раз по этим, по другим. А такие полицейские сами занимаются вымогательством, только со штатным оружием, сами ставят «крыши». Похищают людей, объявляя их ваххабитами, и дают семье и роду время, чтобы собрать деньги на выкуп, угрожая в противном случае забить задержанного до смерти или провести по делу о терроризме и подвести под пожизненное. Сами записывают флешки, чтобы вымогать деньги у местных бизнесменов. Автор не раз слышал рассказы оперативников, ездящих туда в командировки для оказания практической помощи, которые вынуждены были пресекать противоправные действия местных коллег. Избитый, иногда и искалеченный таким образом в отделении невиновный человек с гарантией пополняет ряды
противников власти, а то и лесных братьев…
        Так что беспредел в Дагестане давно перешел в самоподдерживающийся режим, и для того, чтобы навести порядок, надо начинать с самих правоохранительных органов. Не раз слышал мнение побывавших там людей: для наведения порядка первым делом надо расстрелять перед строем пару подонков-полицейских, про которых все знают, но никто ничего не делает. Только после этого - бороться с терроризмом.
        Есть и еще одна проблема - и в Дагестане, и на Кавказе, и по всей необъятной Руси-матушке, которая не дает иссякнуть тем ручьям, которые вливаются в полноводную реку льющейся там крови.
        Я говорю про справедливость.
        Тема справедливости на Кавказе очень чувствительна, про нее там не забыли. В то же время из официального дискурса она там почти исключена.
        Для чего я привел здесь ниже небольшой рассказ «Если бы Пророк пришел к тебе». Я привел этот текст для того, чтобы мы все задумались. О корнях терроризма, а не о его ветвях. Почему молодые люди, которым только жить да жить, - идут в террор? Почему официальный ислам, какой сейчас разрешен, многих не устраивает, причем настолько, что они готовы и убивать, и умирать за другой ислам.
        Проблема - и во власти, и в Духовном управлении мусульман - в том, что там не действует режим самоочищения, зато прекрасно действует режим круговой поруки. Когда чиновник ворует деньги, предусмотренные для дагестанцев, для бедных людей, для того чтобы создавать им рабочие места, - это просто преступление. Все это видят, и послать такому чиновнику флешку с требованием платить, для многих людей это хоть какая-то справедливость, другой-то нет. Но это просто преступление. А вот круговая порука в Духовном управлении мусульман - это еще и мерзость. Мерзко, когда люди воспринимают веру, религию как способ наживы, когда за деньги, на которые они могли бы помочь бедным, они покупают себе «Тойоту Ланд Круизер», когда строят себе на эти деньги дом. Религия должна быть не от мира сего, она должна находиться на недосягаемой для обычного человека моральной высоте, и священнослужителями - не важно какой религии - должны быть люди не от мира сего. Скажите, кто из священников или имамов не пустил в церковь или мечеть чиновного вора? Хоть одного можете назвать? Лицемерие, цинизм, прислужничество - это видят те
молодые люди, которые уходят в лес. Хорошо видят…
        Проблема - и в отсутствии идеологии. Хоть какой-то, лишь бы такой, которая бы зажигала сердца людей. Красной - пусть красной. Белой - пусть белой. Но сейчас есть только одна действенная, живая идеология. Идеология, окрашенная в черный цвет джихада и алый цвет крови…
        И подводя итог, должны ли мы, русские, уйти из Дагестана и просто бросить эту землю?
        Ответ - нет, не должны. Если не хотим, чтобы через десять лет после нашего ухода Дагестан превратился в Афганистан, а еще лет через десять - в Афганистан превратилась бы большая часть нашей страны.
        Мы, русские, можем и должны навести порядок. Мы, русские, должны вспомнить про справедливость и одинаково строго карать как террористов, так и негодяев, творящих свои непотребства, прикрывшись милицейской и военной формой. Мы, русские, должны напомнить и самим себе и всему миру, что такое «каспийские монстры», экранопланы, и дать людям возможность зарабатывать на жизнь трудом, а не разбоем. Если русских не станет, Кавказ моментально свалится в средневековую дикость, с поисками колдунов, с беспределом, с резней одного села другим селом, с казнями на площадях, с эпидемиями, с кровной местью по триста - четыреста лет. И в конечном итоге не останется никакого решения, кроме как выбомбить эти горы и все их население. Пока другие варианты есть, и их немало.
        Мы, русские, никогда не уйдем с Кавказа. Вопрос в том, что мы туда несем. Справедливость и мир или…
        Начало

20 мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        Рынок «Восточный»
        И все-таки… не то… нет, совсем не то.
        Как это обычно и бывает в городах Востока, центром общественной жизни дагестанской столицы является рынок. Скажу честно, я не первый раз на восточном рынке и могу сравнивать. Я был на золотом рынке Дубая, в этой пещере Алладина, я был в Пешаваре, на Кархана-маркете, который занимает целый жилой район, я ждал осведомителя на рынке Машкуф в сирийском городе Хомсе и так и не дождался, и выбираться оттуда пришлось с боем, я торговался с афганскими таджиками за комплект пуштунской одежды на рынке в Хороге, столице таджикского вилайята Горный Бадахшан, чтобы не привлекать внимания на той стороне, за речкой. И сейчас я вам с уверенностью скажу, что Дагестан и его рынок - это совсем не то, не Восток. Это колхоз. Колхозный рынок. Пусть и с местным, непередаваемым колоритом…
        Просто колхоз…
        Толчея машин и людей на входе, куча рекламных плакатов - то, что Коран запрещает изображать живые существа - пофиг-нафиг, изображают, и еще как. На входе ларек, в нем есть даже старые магнитофонные кассеты на девяносто минут - тут магнитофоны еще в ходу, хотя во всей остальной России музыку уже покупают на дисках или скачивают. Попугайская пестрота обложек, в Дагестане несколько ходовых языков, и у каждого народа теперь есть хоть одна эстрадная знаменитость, которая поет на их языке - имя этой знаменитости за пределами Кавказа никому ничего не скажет, но здесь они популярны, их приглашают петь на свадьбах. Опять-таки никакого почтения к шариату, на обложках - указанные звезды, часто не совсем одетые, иначе продаваться не будет. Тут же менялы ноют: «Доллары, доллары берем», евро здесь почему-то не прижились, хотя в банках поменять могут, нищие с того берега Каспия бубнят - садаху, садаху давай ради Аллаха. Садаха или Саадака - это милостыня, положенная в исламе. Несмотря на чудовищную безработицу, своих нищих тут нет, каждый нищий - это позор для народа, а народов тут много и позориться нельзя.
Любому найдут место, любого пристроят - вкалывать на стройке, пасти овец в горах или оформят фиктивную инвалидность, по которой от куфарского государства будут приходить деньги просто так. Обычно фиктивную инвалидность оформляют в пополаме с врачом так что врачи здесь богатые люди. Это не говоря о других подработках, начиная с тайного лечения раненых боевиков и заканчивая такими щекотливыми услугами, как восстановление девственности.
        - Тебя ждать?
        Здесь все обращаются друг к другу на ты, если считают тебя своим. Меня считают, и это хорошо.
        - Нет, баркалла, брат. Вот, держи.
        Я передаю деньги.
        - Рахмат…
        Выбираюсь наружу. Солнце сегодня печет по-летнему, и видимость - как говорят авиаторы - на миллион. И люди. Толчея, шум машин… Дагестан очень населен, особенно его столица, и это хорошо видно. Хотя с тем же двадцатимиллионным Карачи не сравнить…
        Мне - внутрь.
        Недавно павильоны накрыли прозрачными куполами из какого-то оргалита, но стало только хуже, теперь дышать нечем, не проветривается совсем. Я прохожу через ворота, мимо голого по пояс сборщика дани, и окунаюсь в торговые ряды… многоголосый, на разных языках торг, непередаваемый аромат химии от тюков китайского шмотья, бесстыдно выставленные на витрине бюстгальтеры размера такого, что одну их чашку можно использовать, как подкладку под шлем. Тут же шмыгают пацаны, предлагают позвонить с левых мобил, разносят куски чуду[1 - Местная выпечка.] и горячий чай, если зазеваешься, могут и ограбить. Но меня не ограбят, я и не такое видал.
        Я работаю в одиночку, без прикрытия. Ставлю сеть. Еще год назад, ее не было. Но теперь, в связи с изменившимся характером угроз, секретным указом Президента вся территория СКФО приравнена к иностранным государствам, и теперь СВР и ГРУ могут работать здесь, налаживать агентурные сети, вести активную агентурную и радиоразведку. Решение, можно сказать, давно назрело. Местные правоохранители неэффективны и коррумпированы, а приезжие (точнее наезжие) эмвэдэшники и фээсбэшники озверели, спелись с местными и теперь творят такое… Я вам еще расскажу о том, что они творят. Все это приводит к обострению ситуации здесь и на Кавказе в целом, нарастанию негативных настроений, продолжающемуся оттоку людей в горы и на Ближний Восток, на джихад. Отъезд на Ближний Восток массовый - начался после того, как в Сирии началась гражданская, точнее гражданско-религиозная война и продолжается до сих пор. По данным местного ФСБ, только из Дагестана выехали на джихад несколько тысяч человек, эти цифры вам никто не подтвердит, но это так. Выезжают все, начиная от пацанов, которые нажили себе кровников или попали в розыск, и
заканчивая такими одиозными персонажами, как Абу Банат (в переводе - отец дочерей). Бывший сотрудник ГИБДД, он принял радикальный ислам и выехал на джихад, в Сирии сколотил группу из конченых отморозков. Их действия вызвали ненависть местного населения, и даже кураторы из «Аль-Каиды» вынесли им такфир, то есть обвинение в неверии и в том, что они действуют не по воле Аллаха. Абу Банат горевал недолго - присоединился к Исламскому государству, там с этим проблем нет, там таких отморозков полна коробочка…
        Сегодня на рынке у меня встреча с информатором. Ваха, связан с ваххабитами, его брат Хамзат, или Гамза, давно поднялся[2 - Ушел в горы, примкнул к бандформированиям.], но ему подниматься запретил, сказал, кто-то должен заботиться о семье. Но он поддерживает контакт с братом и является одним из связных бандподполья. Работает в Махачкале таксистом. Ну и… помогает, чем может. Покупает сотовые телефоны… их бандитам требуется много, это расходный материал, сдает обратно на рынок паленые, закупает жратву, передает кому надо флешки и забирает деньги. Понятно, что и сам не бедствует, даже наоборот - скромный таксист по данным, которые можно выловить в базе данных юридических лиц ЕГРЮЛ, является собственником семи фирм, приносящих доход. Это уже следующая стадия эволюции местного бандподполья, которое прошло все те же стадии, через какие прошли и наши бандиты в девяностые. Сначала воевали за идею, потом начали собирать закят. Потом закят стал важнее идеи, сейчас бандподполье - это на девяносто процентов рэкет и на десять процентов - джихад, причем теракты имеют целью в основном устрашение коммерсов, чтобы
платили. Все просто - приходит тебе флешка, там человек в черной маске и с автоматом на фоне черного флага джихада разъясняет тебе, что если ты торгуешь, то должен платить закят. А если ты не мусульманин, то ты должен платить джизью. Денег в республике не то что много, но больше, чем в прошлые годы, и поэтому платят. Какое-то время бандиты просто не знали, что делать с деньгами, с общаком - байтулмалом. Закапывали в землю, в тайники, носили с собой, однажды при разгроме банды у одного из боевиков обнаружили целый рюкзак наличных денег. Потом бандиты стали умнее, теперь деньги передаются родственникам, те на них открывают торговлю, заведения общепита, покупают недвижимость под сдачу в аренду. В Кызылюрте например, открылась сеть магазинов, которая так и называется «Байтулмал». Это чтобы всякие лохи соображали и лишнего не думали. Кто поглупее, покупает здесь, а кто поумнее, отправляет родственникам, и те покупают в российской провинции, а то и в Питере, в Москве. Деньги вкладываются, работают, приносят доход. Думаю, лет через десять трансформация окончательно завершится - слезут с гор, выйдут из леса,
наденут костюмы, купят «Мерседесы» и будут торговать, строить дома, разводить овец и кур и крайне нервно реагировать на упоминания о прошлом…
        Но до этого надо еще дожить…
        Всем. В том числе и мне.
        В такой толчее получить заточку в спину и отправиться, как говорят местные, в ахачаул[3 - Местное расхожее выражение, в оригинале означает «сорваться в пропасть», но теперь употребляется как общее обозначение больших неприятностей.] проще простого, но я туда не собираюсь. Куртка, которую я ношу, она немецкая, подбита изнутри кевларом, жарко, но делать нечего. На поясе в сумке-пидорке - пистолет с запасным магазином, который со мной еще с Пакистана. Это «СИГ226», но под патрон «ТТ», с четырнадцатиместным магазином[4 - Такие действительно существуют.]. Самое то, если учесть, что обычно киллеры здесь работают с машин. Если задержат… то будет плохо, но вряд ли задержат. Надо просто знать некоторые правила, чтобы не выделяться из толпы…
        Чистая психология…
        Точка один - это магазин религиозных товаров и принадлежностей. Он расположен в глубине торгового ряда, у него скромная вывеска, и здесь торгуют часами и телефонами, которые подают сигнал о намазе и даже умеют петь азан, ковриками для молитвы, религиозной литературой, например, «Крепостью мусульманина». Здесь мы должны увидеться с агентом и, не вступая в контакт, проверить друг друга - есть ли хвост…
        - Уважаемая, вот эти штаны покажите, да…
        Торговка - толстая, золотозубая - лыжной палкой снимает с витрины требуемое и протягивает мне, не переставая громогласно жаловаться кому-то на жизнь по сотовому телефону…
        - …Я ему сколько раз говорила… Сколько раз говорила, не бери эту проститутку, у них в народе все такие проститутки, да. Возьми нашу, сколько хороших девочек есть наших, да. И вот теперь что делать… вах… позор на весь род…
        Похоже, сын не послушался маму и женился по любви. И теперь ему это вышло боком.
        Сэ ля ви. Такова жизнь…
        - И вот теперь что делать… да что делать… Запись эта уже по всему городу есть… вай… стыд какой, на улицу не выйти…
        А вон и мой агент. Нервничает. Но это нормально, я бы на его месте тоже нервничал. У ваххабитов в Уголовном кодексе только одна мера наказания…
        Высшая.
        Идет к магазину. Сумка в левой руке - значит, есть послание, готов к контакту. Контакт у нас происходит, как в старые добрые времена - моменталкой. То есть мы встречаемся где-то и обмениваемся флешками при мимолетном контакте. Ни о каких разговорах, встречах в кафе и так далее не может быть и речи. Здесь даже у стен есть уши…
        Заходит.
        Хоп! А это что? Точнее - кто?
        Да… вон тот фрукт стоит. Он кто такой?! Явно не местный. И работает он… кто же так работает… что за хрень…
        - Хороший товар, дорогой, недорого отдаю, последнее. Брать будешь, скидку сделаю…
        Я бы, конечно, поспорил с тем, что этот китайский костюм так уж хорош. Но на безрыбье, как говорится…
        - Померить бы…
        - А вон, у Резиды! Резида!
        Примерочная кабинка здесь - это просто покрывала, вывешенные кругом. И вешалка. Но больше мне и не надо. Я захожу туда, начинаю раздеваться, краем глаза заметив, что тот козел говорит по телефону.
        И мне надо. Набираю номер.
        - Ле[5 - Распространенное в Дагестане обращение к взрослому мужчине, ставится первым в предложении.], салам Ваха, дорогой, это я.
        - Салам. - Голос испуганный.
        - К тебе родственники приехали, - не спрашиваю, а утверждаю я.


        - Сделаем так. Моя машина стоит во дворах, через дорогу. Белый джип «Паджеро», понял меня? Подтверди…
        С агентом надо сохранять контакт, постоянно держать его. Я представляю, как ему сейчас страшно…
        - Понял.
        - Подтверди машину.
        - Белый «Паджерик».
        - Точно. На мне - синий спортивный костюм, нулевый, меня заметишь. Сейчас я выхожу и встану на углу, там, где посудой торгуют. Ты отсчитываешь двести и идешь следом. Как только заметишь меня - сделай дозвон. Понял?
        - Понял. На созвоне.
        - Точно. Я иду к машине, завожу ее. Ты - за мной. Не дергайся, просто смотри машину. Сзади дверь будет открыта. Идешь рядом с машиной, открываешь дверь, падаешь в тачку, и мы уходим. Они не ожидают, что у тебя появятся колеса. Понял?
        - Да. - Голос напряженный, но в то же время заметно и облегчение. Куратор здесь, он не бросил и знает, что делать.
        - Ты знаешь, почему за тобой следят?
        - Знаю. Флешка в часах.
        - Понял тебя.
        - Вытащишь меня, станешь родным всему нашему роду.
        - Ле, Ваха, не надо мне это говорить. Просто делай, как я сказал. Удачи…
        Обрываю связь. Костюм оставляю на себе, он заметнее - сейчас это важно. Тольку куртку, пожалуй, наверх накину. Выхожу.
        - Сколько?
        - За полторы отдам. Вай, жених какой…
        Да уж…
        Чуреков уже двое, и что самое плохое, они не скрываются… стоят почти открыто, пялятся. Совсем оборзели. Может, это менты? Кувыркнуть, что ли, их? Зарубиться - это здесь легко, толкнул и все. Поднять скандал - тут же толпа сбежится со всех сторон.
        Нет, так не пойдет. Надо работать.
        Иду медленно - и тут замечаю, случайно, что их уже не двое, а трое. Один появился с той стороны, с которой пришел я, то есть перекрыл ряд с двух сторон.
        За мной? Да быть не может, я сколько крутился. Тем более что Ваха сказал - он знает, кто это, и знает, почему. Работать здесь они не посмеют - это базар, только рыпнутся, их тут на куски порвут. Тем более что Ваха свой, а они - нет. На улице работать тоже не посмеют - начнут во дворах.
        Падлы…
        Знал бы, не так бы машину поставил - поставил бы на улице. Даже рискуя тем, что на незнакомую машину вызовут взрывотехников. Но играть приходится теми картами, какие есть.
        Отдергиваю вниз молнию на пидорке, теперь рывок - и пистолет сам выскочит в руку. Достаю телефон. Телефон у меня хороший, по местным меркам, супер просто - «Йота» последней модели, у него две камеры - спереди и сзади. Спереди - это для селфи и чатов. Но можно, типа, говоря по телефону, на самом деле смотреть на экран и понимать, что происходит у тебя за спиной.
        Пойдут за мной или не пойдут?
        Не пошли. Значит, идут за Вахой, но то, с кем у него контакт, не знают и меня не опознали. Уже лучше.
        Выхожу. Сразу за цивилизованным рынком начинается рынок нецивилизованный, ранние овощи и фрукты лежат на постеленных прямо на земле картонках, тут же плакатики, на которых написано, откуда, из каких сел товар. На противоположной стороне улицы стоит ментовский луноход, около него мент ртом ворон ловит. Значит, скорее всего, не менты и не ФСБ. Если бы они - этих клоунов бы убрали отсюда…
        Б… а если прямо здесь перестрелка начнется? Это же звиздец!
        Может, они как раз и стоят тут, чтобы Ваху принять? Да нет, быть не может. Это не переодетые, зуб даю. Обычные патрульные. Двести пятьдесят тысяч, и ты получаешь ментовскую форму и с ней право решать вопросы и обирать торговцев. Менты - это тоже своего рода спина, как и род, как и туххум[6 - Спина - поддержка, крыша. Туххум - группа родов.]. Без спины тут нельзя, сожрут. Потому и стоит эта должность двести пятьдесят штук, большие деньги для местных…
        Прозвон срывает меня с места. Ваха выходит…
        Иду не торопясь, но и не медля, перехожу дорогу. Назад не смотрю - не дай Аллах, эти поймут. Прохожу мимо лунохода, убеждаясь, что это нет, это не волкодавы. Из машины, заглушая рацию, орет мусульманский рэп.
        Мое имя Нариман, моя религия ислам…
        Ослы конченые. Вот как сдюжить с преступностью и с бандитизмом с такими ослами - один стоит, ворон ртом ловит, на баб пялится, второй спит, может, и пьяный, рацию не слышно. Вот как…
        Моя машина стоит во дворах. Это «Мицубиси Паджеро» с мощным движком, три и пять, но подержанный, я его всего за пятьсот купил. По местным меркам машина что-то между дорогой и средней - богатые покупают новье, а у бедных нет денег и на такое. У нее дистанционный запуск от ключа и дистанционная разблокировка дверей - причем без сигнала, я попросил убрать это дебильное пиликанье, и снимается с охраны, и встает на нее она бесшумно, без пиликанья и мигания фарами. Это немаловажно. Есть в ней и другие сюрпризы…
        Ласточка моя белокрылая, стоит на месте и ждет меня, движок работает. Я ее купил по знакомству, она пришла из Саудовской Аравии, здесь такие машины не редкость, их можно отличить по белому цвету, полосам - принтам на боках, обязательному запасному колесу сзади, большому багажнику на крыше и лестнице туда - саудовские шейхи, когда ездят по пустыне, им надо место, чтобы сложить канистры с водой, топливом, палатку и дрова для костра - все это наверх идет, на багажник. Несмотря на относительную новизну - машина одиннадцатого года выпуска, - обошлась мне она совсем недорого. Значит, перегнали ее на пароме через Каспий, а растаможили по какой-то левой схеме. Но это нормально - раз все так живут, значит, и я так жить буду.
        С этой машиной я съездил в Волгоград и там, на оборонном заводе, мне взяли движок в титан со всех сторон, поставили вставки из титана в двери, в крышу и в спинки сидений, чтобы если вслед стрелять будут, титан остановит. Дал я за это дорого, но сделали качественно, и главное - в приемистости, в проходимости машина ничуть не потеряла…
        Рука на плече…
        Печать на крыле…
        В казарме проблем - банный день!
        Промокла тетрадь.
        Я знаю - зачем
        Иду по земле…
        Мне будет легко
        Улетать…
        Привычно настраиваю себя на работу… легко не будет, но легких путей мы и не ищем…
        Левой рукой - дверь, правой - передачу, я уже в машине. Поправляю зеркало заднего вида, чтобы видеть, что происходит сзади. Вижу Ваху - он идет быстро, но не бежит. Эти - за ним, расстояние метров двадцать, уже не скрываются…
        Кто они такие? Один еще может сойти за местного, но второй точно нет, несмотря на ваххабитскую бородку. И не похожи они на топтунов… вот хоть убей - непохожи. Особенно тот, первый. Ему за сорок, а здесь на Кавказе - культ старших никуда не делся. Если он имеет какое-то отношение к бандформированиям, он давно был бы амиром.
        Стоп. Что за идиотизм, какие бандформирования? Там нет никого практически, кто был бы за сорок, очень немного тех, кому за тридцать - боевики долго не живут. Ну какие это боевики…
        Тогда кто это?
        Перед самой машиной Ваха вдруг срывается на бег. Я едва успеваю разблокировать двери - их надо разблокировать в самый последний момент, ибо нехрен. Эти тоже бегут, я трогаю машину… пока медленно… Ваха каким-то чудом открывает дверь, падает… и тут я даю газ. Боевики не успевают самую малость…
        - Перебирайся вперед!
        Бросаю взгляд в зеркало… ни у одного не видно оружия, один что-то говорит то ли по рации, то ли по сотовому. Менты? Да и на ментов не похоже - у мента к этому времени подошла бы выслуга. Тогда кто они и какого хрена происходит?
        - Кто это?
        - С лагеря!
        - Какого лагеря?
        Мы поворачиваем… внутридворовая дорога через проезд ведет на улицу, и я неправдоподобно четко вижу в притемненном лобовом стекле (максимум пятнадцать процентов, все по закону) человека в куртке с капюшоном и сумке на плече - он стоит в стрелковой стойке и целится в машину из штурмовой винтовки.
        В меня. По водителю. Я даже вижу, как он держит винтовку - полным хватом за цевье, как учит Крис Коста[7 - Крис Коста - профессиональный стрелок, гансмиттер, занимается тюнингом оружия и снимает обучающие фильмы. В мире стрелков занимает примерно такое же место, как Майкл Джексон в музыке.].
        Пригнуться не успеваю - первые пули попадают в лобовое стекло, но я почему-то не чувствую боли, сознание мое не меркнет. Очередь проходится по всему стеклу а дальше мощный, 3,5-литровый двигатель проносит нас мимо стрелка - и мы каким то чудом оказываемся на улице. И каким-то чудом проскакиваем ее, только немного ударив кого-то. А менты сзади даже не пошевелились… хотя тут все ездят, как безумные…
        Лобовое стекло побито. Ветер и пыль рвутся в дыры, в салон машины, бьют по глазам, но мы живы, мы каким-то чудом целы.
        - Ваха? Цел?!
        Я поворачиваюсь и вижу, как Ваха, белый как мел, медленно клонится вперед…
        В Дагестане пулевое ранение - обычное дело, и способы вылечить его существуют самые разные…
        Врач «Скорой», которого я знал, жил тут совсем недалеко, в обычной квартире обычной пятиэтажки. Район был тоже самый обычный для Махачкалы - грязища, в хлам убитые «шестерки» и новые «Приоры» с «Вестами», шаркающие днищем по разбитым махачкалинским дорогам. Какая-то база, обнесенная забором, у подъезда на корточках, как уголовники, сидят местные «мэны», уткнулись в свои мобилы и что-то смотрят. На заборе надпись баллончиком - «Сестра, покройся ради Аллаха» - значит, и ваххабнутые тут есть. Покройся - это про ношение хиджаба, тема закрывать или нет свою жену, сестру, невесту - одна из самых популярных в местных соцсетях, срачу на эту тему уже несколько лет. Привычный для любого постсоветского человека облик пятиэтажки едва узнаваем из-за различных пристроев к ней, один вон - шестым этажом пристроил что-то вроде мансарды и крышу пробил, другой на первом этаже пристроил гараж и еще одну комнату. Короче, проблема нехватки жилплощади успешно решается собственными силами…
        Отморозки на машину мою посмотрели с любопытством, машина все-таки чужая, и лобовое прострелено, но подходить и начинать знакомиться (брат, какая у тя селуха?) не стали. И правильно сделали - я ни хрена не расположен к общению.
        Вспомнил телефон - у меня ни одной записи в мобиле, я все помню наизусть.
        Ответили.
        - Алимхан?
        - Кто это?
        - Салам, дорогой. Это Искандер. Помощь нужна.
        - Ты где?
        - Здесь, у тебя под окнами. На тачке…
        - Сейчас?
        - Сейчас, дорогой. Сейчас. Спускайся.
        Алимхан лечил и оперировал в своем гараже, переделанном под подпольную операционную. Гараж был неподалеку отсюда, двухэтажный. Он меня знал и знал хорошо - я ему помогал кое-что достать. Например, целокс - это такая штука, сыпанешь в рану, и тотчас формируется кровяной сгусток, кровь останавливается. Он американский и дорогой, зараза, но жизнь по-любому дороже. Еще я доставал для него другие ништяки типа армейских турникетов или израильских перевязочных пакетов. Так что Алимхан имел все основания считать себя мне обязанным, а здесь это немало.
        Пока Алимхан занимался Вахой, я осмотрел машину и себя, пытаясь понять, что нахрен произошло. Тот, кто стрелял, был профессионалом - первый выстрел по водителю, чтобы остановить машину, потом - по пассажиру. Но он просчитался, и вот где. У него был не Калашников - а короткий карабин «ar-15» калибра 5.56 и, скорее всего, с глушителем. И скорее всего, он стрелял тяжелыми гражданскими охотничьими патронами, потому что они тяжелые и лучше подходят для стрельбы с глушителем. Пять и пятьдесят шесть - по целям за препятствиями работает хуже советского «калаша», а тут столкнулось все вместе - короткий ствол, слабый и медленный патрон, глушитель (а у него был глушитель), наклоненное под углом закаленное и еще усиленное лобовое стекло - короче говоря, предназначенная мне пуля просто развалилась на осколки и особого вреда мне не принесла. А вот Вахе попало здорово… я засыпал раны целоксом, но мне сильно не нравилось, что он потерял сознание. Особо серьезных ранений у него не было - ранение в плечо, но я остановил кровь, и голову осколками порезало…
        И все-таки что за уроды это были? Совсем не похоже на местных архаровцев - как они так быстро успели перекрыть двор и поставить на выходе из него стрелка. Стрелка с автоматической винтовкой! Это могло значить только одно - они перекрыли целый район, пытаясь выследить Ваху и его контакт со мной. Делать такое в Махачкале, городе, где спецназ оказывается на месте за пятнадцать - двадцать минут, я бы постремался…
        И вообще что это за обострения такие?
        Вопрос - что делать дальше. То, что эти уроды не из бандподполья - это девяносто девять процентов. На ментов тоже не похожи. Тогда кто это, на хрен?
        - Саша…
        Здесь у меня два имени - Саша и Искандер. Зовите, как хотите…
        Я захожу. Ваха лежит на операционном столе, бледный как мел.
        - Что с ним?
        - Ему пуля в голову попала, - Алимхан моет руки, голова Вахи перебинтована полностью, - его в нейрохирургию надо. На коленке это не вылечишь.
        - Пуля в голову?!
        - Или осколок. Не знаю. Но он в коме. Надо смотреть.
        Твою же мать… Только этого не хватало.
        - Сам как?
        Скорее всего - осколок. Возможно… осколок пули. Пуля разлетелась на куски на стекле, но эти куски проникли в салон и один попал в голову. Такое тоже может быть. Просто не повезло. И если такой осколок попадает… можно и пропустить ранение… принять его за небольшую ранку на коже.
        А оно вон как.
        - Он в розыске?
        - Нет, насколько я знаю.
        - Тогда я звоню.
        Алимхан выходит на улицу, а я подхожу ближе к Вахе. Все-таки любому куратору не все равно, что происходит с его агентом. Но дело есть дело - и потому, пока Алимхан звонит, я обыскиваю Ваху, забираю телефон и часы. Больше вроде ничего нет…
        Алимхан возвращается.
        - Приедут. Что произошло?
        - Обстреляли нас.
        - Сам в порядке?
        Алимхан - аварец, а я - русский, но у нас дружеские отношения. В отличие от многих Алимхан свой диплом не купил, а заработал честно. И он отлично понимает, что будет, если верх здесь возьмут ваххабиты. Те самые, для которых лучшее лечение - это многократное повторение первой суры Корана…
        - Смотри на палец.
        - Да брось ты. Сколько у меня времени?
        - Минут пятнадцать - двадцать.
        - Он не умрет?
        - Кровопотери нет… давление туда сюда… Иншалла, будет жить. Надо смотреть на рентгене, насколько поврежден мозг.
        - Его брат поднялся. Так что лучше без огласки.
        - Понял…
        Я смотрю на улицу. Темнеет…
        - Мне бы машину загнать тут. За гараж заплачу, просто передержать несколько дней.
        Алимхан думает. Потом берется за телефон.
        Ночь на 21 мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        Возвращаться туда, где я живу в Махачкале, я не стал. Дал аварийный сигнал - и меня забрали прямо с улицы.
        Сейчас я сидел в помещении одной государственной конторы… а какой - не скажу, и просматривал банк данных по фотографиям. На фотографиях были члены бандподполья, подозреваемые в террористической деятельности, члены «Аль-Каиды». Но тех, кого я видел, там не было.
        После трех часов просмотра я понял, что это бесполезно, нашел свободный кабинет, накрылся пледом и заснул прямо на полу. Не самое худшее место - мне доводилось ночевать и в худших условиях…
        Разбудил меня уже мой курирующий офицер. У него необычное для нашей конторы звание - капитан первого ранга. Дело в том, что у флота теперь нет собственной разведки, все подчинено ГРУ. Андрей командовал разведпунктом в Тартусе, а начинал он на Черноморском флоте. Потому и звания у него идут не армейские, а флотские.
        - Ну как? - поприветствовал он меня. - Движения не движения?
        Последние слова были типичным дагестанским приветствием, хотя никто не мог объяснить их смысл.
        - Погано.
        - Что произошло? - спросил он, сбрасывая куртку и принимаясь за приготовление кофе.
        Я коротко доложил.
        - То есть данные удалось спасти, - уточнил он, когда я закончил доклад.
        - Вероятнее всего.
        - Уже хлеб.
        - Да, но мы остались без агента.
        - И то верно.
        Брат Вахи, Хамза - амир Цумадинского района. То есть фигура в бандподполье. К тому же этот район граничит с Грузией, а с той стороны движения в последнее время идут очень нездоровые. Так что источник информации стратегический. И мы обещали Вахе, что его брат будет живым, пока он будет давать информацию. Это правильно. Всегда надо чем-то жертвовать в поисках компромисса.
        - Он сказал, кто это был?
        - Нет. Сказал - из лагеря.
        - Оттуда?
        - Возможно, и оттуда…
        - А сам как думаешь?
        - Не менты это точно - по возрасту не проходят. Один - не кавказец, хотя и с бородой. Тот, кто стрелял, стрелял из «М4» или чего-то подобного - по мне. Выводы, как говорится…
        Да уж…
        Это началось тогда, когда к власти в Грузии вернулся Михаил Саакашвили. Вернулся он обычным образом, без майдана, просто люди разочаровались в Грузинской мечте[8 - Правящая партия на момент написания книги, точнее - правящая коалиция.] точно так же, как до этого разочаровались в Саакашвили. Вообще грузины, как оказалось, отличались инфантилизмом - я слышал от одного, они проголосовали за Грузинскую мечту, потому что кто-то в райцентре сказал, что ее основатель, миллиардер Бидзина Иванишвили, в случае победы всем грузинам по сто долларов раздаст (?!). Дикость, но ведь тот человек, с которым я разговаривал, он искренен был! В основном все произошло из-за того, что США в какой-то момент разочаровались в Саакашвили и не стали его активно поддерживать на выборах. И не стали вкладывать деньги в Грузию - надоело, да и сэкономить, наверное, хотели. Но после того, что произошло на Украине, ни о какой экономии не могло быть и речи. США выделили деньги на Грузию, и им опять нужен был свой сукин сын в Тбилиси. Дело могло дойти до Майдана, но не дошло, грузины проголосовали за новую власть, за блок        Сразу после победы Саакашвили обострил отношения с Россией, заявил о необходимости реинтеграции Абхазии и Южной Осетии, даже и силой, если потребуется, предсказуемо получил товарную блокаду и сам устроил блокаду Армении. Он направил на Украину грузинских военных советников и сам предложил свою страну под базы НАТО. Но это еще цветочки. Какое-то время спустя мы стали получать информацию о том, что в Грузии строятся лагеря для подготовки боевиков, в Тбилиси начались пресс-конференции, на которых начали выдвигать одну гениальную идею за другой. Например, как вам понравится идея о кавказской конфедерации - это притом, что христианские Грузия и Осетия должны будут в ней соседствовать с мусульманскими Дагестаном и Чечней. Или заявили, что Сочи несправедливо отобран у Грузии в 1918 году, несмотря на то что грузины в те годы были в Сочи всего несколько дней. Или прошел съезд полузабытой Конфедерации горских народов Кавказа - в начале девяностых у них были даже собственные боевые группы. Грузин не остановило даже то, что боевики КГНК во время войны в Абхазии воевали на стороне абхазов, Саакашвили, или Са,
как его называли, было на это плевать. Как и на то, что в Грузии открыто действует фонд Фетуллаха Гюлена, интересы которого в Грузии представляет… мать Саакашвили, Гиули Аласания. Что государственные школы закрываются, а вместо них фонд Гюлена открывает частные бесплатные интернаты, туда дверь открыта всем, надо только принять ислам. Удивительнее всего то, что грузины, христиане, готовы броситься в объятия столетьями угнетавшей их Турции, только бы быть подальше от России. А потом и появляются статьи с перепуганными заголовками: в Грузии есть «Аль-Каида»?
        Есть, есть…
        Едва только придя к власти, Миша согласился открыть в стране центры подготовки боевых отрядов сирийского сопротивления. Вероятно, не было еще ни одного случая, когда государство само приглашало на свою территорию исламских экстремистов. Впрочем, после того как он раздавал гражданство неграм, удивляться и вовсе нечему[9 - В последние дни своего президентства, видимо, чувствуя проигрыш, Саакашвили заявил о том, что готов предоставить гражданство Грузии немедленно всем, кто обратится. В результате перед президентским дворцом образовался настоящий табор, было много негров. Предоставил ли Саакашвили неграм гражданство Грузии, автору неизвестно.]. А потом, появилась информация о наличии в Тушетии, в Ардотском ущелье, лагерей для подготовки боевиков Имарата Кавказ, причем, по агентурным данным, подготовку вели белые англоязычные европейцы.
        - «М4».
        - Она самая. Причем с глушаком. Гости оттуда…
        Андрей снял трубку, перебросился словами:
        - Флешка заговорила…
        На экране большого телевизора - подрагивающее, неровное изображение. Снимают камерой телефона, причем не лучшего, причем из-за угла. Горы… не лысые, как в Афганистане, а покрытые зеленью. Черная точка, постепенно увеличивающаяся в размерах.
        Это вертолет… да, это вертолет.
        Американский «Блэк Хок», для таких мест штука очень редкая. «Блэк Хоки» есть в Турции и Польше, в Польше они производятся на заводе Сикорского. Эта птичка - на Западе так же хорошо известна, как «Ми17» у нас. Грузины еще во время правления Национальной мечты просили США дать им десять вертолетов… не продать, а дать, потому что денег у Грузии не было тогда, нет и сейчас. Им отказали… а сейчас возможно, что и дали. Или это американский вертолет. Скорее второе - идет уверенно, а это горы, на такую высоту не каждый вертолет поднимется. Скорее всего афганский вариант с более мощными турбинами.
        Вертолет завис и начал садиться…
        - Это Омало, - сказал Андрей, - там есть аэродром, единственный в этих краях.
        Омало - административный центр Тушетии. Именно про Тушетию Георгий Данелия снял фильм «Мимино», именно оттуда его главный герой. Когда все это было…
        Подъехали три внедорожника… все три «Ланд Крузеры Прадо», старые, выпуска еще… нулевых годов, им как минимум лет десять. В Грузии полно таких старых машин и стоят там машины сущие копейки, потому что правительство не берет пошлину за их ввоз. А машины хорошие, проходимые, комфортабельные…
        Из вертолета высадились люди, расселись по машинам, и вертолет сразу взлетел. Машины тронулись.
        Новые кадры. Лагерь… где-то в лесу, очень крутой спуск, установлены палатки. Крутизна спуска такая, что повсюду протянуты альпинистские веревки, чтобы держаться за них при передвижении и не улетать в пропасть. Сами палатки альпинистские.
        Съемка еще хуже. Я знаю, через что снимают - это гибкий эндоскоп, который подцепляется к работающему на Андроиде[10 - Операционная система Андроид.] любому телефону, стоит на «Амазоне» девяносто девять долларов и девяносто девять центов. Оператор медленно движется и поворачивается… скорее всего, объектив выведен где-то в районе шлема. Качество плохое… но все же можно рассмотреть происходящее. Группа мужчин, в военной форме…
        - Стоп!
        Я это выкрикнул. Не сдержался.
        - Назад! Где мужики!


        - Еще!
        Да… так и есть.
        - Карлайл. Это Карлайл…
        Все-таки жив… гнида…
        Картинки из прошлого
        Сирийская Арабская республика
        Хомс, Старый город
        Машкуф-маркет

1 сентября 2013 года
        Первое сентября. Я всегда ненавидел этот день…
        Этот день означал, что я должен был идти в школу. Первый день был еще ничего - большую его часть занимало торжественное построение на стадионе за школой. Обычно было уже прохладно, выступали учителя, затем директор школы Ирина Михайловна. Затем - по традиции - давали первый звонок, и одиннадцатиклассники несли или вели первоклашек в школу. За ними за всеми шли уже мы, школа встречала нас покрашенными масляной краской стенами, покрашенными такой же масляной краской партами с хлябающими откидными частями столешницы - их откидывали, чтобы удобно сесть, и каждый уважающий себя чатланин должен был оставить на ней послание потомкам. Я был большим - и парта мне всегда была тесна…
        И все это - нудную рутину уроков, необходимость делать домашние задания, в то время как хочется погулять - мы воспринимали как наказание… думали - уж, когда мы станем взрослыми и не надо будет делать эти чертовы домашние задания. Мы радовались, если школу закрывали на карантин или по причине морозов. Но почему-то никогда не приходило в голову, а что будет, если школы действительно не будет? Школы не будет, и мира вокруг не будет - того самого мира, который не воспринимается как какая-то ценность. Мира, когда вокруг не стреляют, не рвутся ракеты и с вертолетов на город не сбрасываются бочки со взрывчаткой.
        Что ж, теперь я точно знаю, как это бывает - когда нет мира и школы нет. Потому что я вижу это своими собственными глазами.
        Сирия. Первое сентября. Дети не идут в школу.
        Дети прячутся от бомбежек…
        Мы сидим в одном из домов на границе Баба-Амра и старого, с невысокой застройкой города. Этот район, был местом жестоких боев, он напоминает Грозный на изломе тысячелетий. Высотная застройка здесь чередуется с малоэтажной, но разрушено все. Армия, не имеющая навыков городских боев, просто делала то же, что делали мы в Грозном, столкнувшись с сопротивлением, начинала работать артиллерия. Вертолетов тут тоже не было, точные удары не наносились. В результате нет такого дома, который бы не пострадал от артиллерийских ударов. В нашем - рухнул угол, но в остальном каркас здания еще держится.
        Под нашим домом - старая баррикада, и дальше по улице - точно такая же, брошенная отступающими боевиками - они отступили в Старый город, где есть подземные ходы. Отсюда мне хорошо видно старую баррикаду - в ее основе белый пикап «Иж», «пирожок». Словно напоминание о доме… в Сирии больше, чем в любой другой арабской стране, нашей техники, ее тут очень активно покупали. Но теперь ее вытесняет китайская, как тот джип, на котором нас подвезли до передовых позиций…
        Мы сидим. Пьем чай - крепкий, с кардамоном. Лениво слушаем звуки боя. Сейчас линия фронта пришла в какое-то оцепенение, боевики Свободной армии и экстремисты уже несколько дней неактивны. Ждут натовских авиаударов.
        Мы тоже ждем…
        Все началось здесь с того, что несколько пацанов - здесь в этом городе - написали на стенах что-то непотребное о главе государства. Их схватили и, видимо, запытали до смерти агенты разведки ВВС, основной разведывательной службы этого государства - Хафез Асад был генералом ВВС, и с тех пор разведка ВВС является основной. Пришедшим отцам сказали - забудьте этих детей и сделайте новых. Я сильно сомневаюсь, что Башар Асад, врач-офтальмолог с британским образованием и нынешний глава государства, одобрил бы такое или хотя бы знал об этом. Со времени смерти его отца в государстве произошло как бы некоторое разделение - Башар занимался экономикой, международными делами, а спецслужбы жили своей содержательной жизнью. Включающей в себя крышевание контрабанды и прочие фокусы. Башар с ними ничего сделать не мог, если бы попытался, они бы его наверняка свергли и поставили бы… да и хотя бы его сводного брата Махера, который известен тем, что при ссоре с одним из своих подчиненных выстрелил ему в живот. Махер сейчас возглавляет нечто вроде дивизии специального назначения, там только контрактники, и он один из
немногих, что не предал. Я лично его знаю, человек, конечно, несдержанный, но как друг готовый все для тебя сделать. Вот и найди правду в гражданской войне…
        Прошли похороны - подростков, которых убили агенты Службы авиационной разведки. На выходе из кладбища - внимание - по скорбящим открыли огонь неизвестные снайперы. Погибли еще люди, сколько - уже не помнит никто, но точно не меньше десятка. Их похороны уже вылились в вооруженный мятеж.
        Неизвестные снайперы. Деталь, повторяющаяся из раза в раз. Думаю, повторится еще не раз и не два…
        Надо сказать, что в Хомсе, в городе водяных колесниц, уже было такое. В восемьдесят втором. Тогда, брат Хафеза Асада сравнял мятежные кварталы с землей артиллерией, убив сорок тысяч человек. Мировое сообщество посмотрело на это и отвернулось… восемьдесят второй год, разгар «холодной войны». Ядерный пат. Никто не хотел вмешиваться. Но сейчас принято вмешиваться, и международное сообщество горячо одобрило вооруженный мятеж, ожидая, что будет что-то вроде Арабской весны. Только Арабская весна раз от раза становится все кровавее и кровавее. В Тунисе крови не было. В Египте погибли несколько десятков человек. В Ливии погибли уже тысячи, в стране началась гражданская война. А вот сколько погибнет здесь - неведомо никому. Но… много, очень много.
        По крайней мере число жертв этой войны давно перевалило за сорок тысяч, а нестабильность грозит перекинуться и на соседей.
        Мы сидим. Пьем чай. Смотрим на часы…
        Темнеет.
        Гражданская война развивалась по своим законам… но уже к осени прошлого года стало понятно, что силы примерно равны. Изначально правительственные силы были слабее, ослаблены дезертирством - так получилось, что у сирийской армии было много бронетехники и мало пехоты… ну и сама техника была довольно старой - в Сирии было немного нефти, и они последний раз крупно вкладывались в перевооружение в восьмидесятые. Но Башар сделал несколько точных и выверенных ходов - в частности, пообещал курдам на севере автономию и предоставил их ополчению охранять собственную землю, а они мятежников из Хомса в гробу видели. Помог и глава Ирака, премьер Нури аль-Малики - он пару месяцев выплачивал сирийским солдатам жалованье, как говорят, из своих собственных денег, и обеспечил те критические месяцы, которые были необходимы для перевода экономики на военные рельсы. В итоге, положение постепенно начало клониться в пользу Башара, но тут против него выступили все соседи, особенно активно - Турция. Именно на ее территории находятся лагеря беженцев и готовят боевиков. В Турции боевиков готовит турецкая армия, а вот в
Иордании - британские и американские инструкторы. 22 САС и ЦРУ.
        Маятник опять качнулся, но на этот раз победу не дали одержать уже мы. Этим летом крупная ударная группировка, первый выпуск подготовленных в Иордании боевиков, вместе с немногочисленными бойцами иорданского спецназа и группой инструкторов попали в засаду. Засада была целиком нашей идеей - операция почти в точности повторяла «охоту на волков», когда основные силы боевиков пытались прорваться из Грозного и Басаев именно там подорвался и потерял ногу. Мы подставили им агента, целого армейского полковника, который за большие деньги согласился помочь «прекратить братоубийственную войну», выведя отборные силы боевиков прямо в Дамаск. В Лондоне и Вашингтоне прикинули и согласились - расчет, видимо, был на то, что бои в столице создадут панику и сломят режим. Но получилось все совсем по-другому - на марше отряды боевиков накрыла артиллерия и «Град». Группировка была разбита и сломлена, а летнюю кампанию с этого момента следовало считать выигранной нами и проигранной боевиками. Но как показало время, боевики не останавливаются ни перед чем, и двадцать первого августа этого года мировые СМИ сообщили о
применении правительственными войсками химического оружия в Гуте. Это произошло почти сразу после того, как Барак Обама объявил о «красной черте» - применении режимом Асада химического оружия против собственных граждан. Будь я на месте Барака Обамы сейчас, я бы сильно задумался, а кому выгодно применение химического оружия почти сразу после заявления о «красной черте»? Уж точно не властям Сирии.
        Но я не на месте Барака Обамы. Я - на своем месте. Здесь, в Хомсе, на границе Баба-амра и Старого города. В сирийском Сталинграде.
        Я уже давно перестал искать правду на войне. Чечня, знаете ли, не способствует правдоисканиям. Есть свои и есть чужие. И все. Здесь я советничаю, пытаюсь передать сирийским войскам наш опыт боев в населенных пунктах и одновременно веду оперативную работу…
        Чеченцев здесь много. Их много и в Иордании, там вообще немало черкесов, как называют там всех жителей Кавказа (для чеченцев, впрочем, появилось собственное определение, «шишани», здесь почему-то считают, что все чеченцы очень бедные, прямо в нищете живут). Немало их прибыло сюда после второй чеченской - Сирия вообще закрытая, по современным меркам, страна, а Башар Асад на склоне лет слишком многих напускал в страну, частично это и послужило причиной сегодняшней войны[11 - Одна из причин войны в Сирии - перенаселенность. Сирия небольшая страна, а после вторжения американцев в Ирак в нее хлынули беженцы. Сначала - деятели режима Саддама, потом просто спасающиеся от резни люди. В результате резко выросли цены на жилье, на землю, начались конфликты местных и приезжих. Возросшая социальная напряженность стала одной из причин войны.]. И на многих у нас сохранились расписочки, сохранились конвертики. В хорошей спецслужбе вообще ничего не пропадает - ни одна бумажка, ни один человечек. Есть расписки о сотрудничестве, возможно, те кто их давал, а потом покинул Россию, уже давно забыли про них. И есть я,
чтобы им об этом напомнить. А если не вспомнят, то информацию можно и пустить в публичное обращение. Нравы здесь простые и жестокие, и разоблаченного шпиона ожидает зверское убийство, чаще всего - сжигают заживо. Различные спецслужбы, а их при Хафезе Асаде было то ли пятнадцать то ли восемнадцать, изрядно попортили жизнь жителям этой страны, и на сообщение о том, что такой-то и такой-то является агентом спецслужбы, реагируют соответственно. Тем более российской спецслужбы. Русских здесь кто боготворит, кто люто ненавидит. Китай тоже за нас, но держится в стороне. Мы идем ледоколом…
        Почти стемнело…
        Мы сидим на лоджии-террасе некогда обычного дома в Хомсе - терраса здесь больше, чем комнаты в некоторых наших хрущобах, это все потому, что арабы любят спать на свежем воздухе, это у них в крови. Мешки с песком, пробитые отверстия в стенах - старые, оставшиеся от снайперов Свободной Сирии - и новые, уже наши. Снайперы здесь - один из краеугольных камней войны, наряду с артиллерией. Снайперы есть и с той стороны, и с нашей, снайпером считает себя любой, у кого есть винтовка с оптическим прицелом. Я видел людей, которые пробивали бойницы в стенах собственной квартиры - тут же жили и тут же убивали. В стране идет противостояние между мусульманским суннитским большинством и меньшинствами, курдами, которые не пускают никого на свою землю, но и сами дальше не идут, шиитами, за которыми стоит Иран и алавитами - влиятельной сектой, к которой принадлежит и семья Асадов. Что такое алавиты, я и сам пока не могу понять, в некоторых вопросах они, как мусульмане, в некоторых, как христиане. Христианское учение здесь древнее, здесь есть до сих пор деревни, где сохранился арамейский язык - тот самый, на котором
в свое время разговаривал Иисус Христос.
        Нас немного - несколько человек. Контрактники, прикрывающие меня, человек из шабихи - местного христианского ополчения, которое обвиняют в пытках, похищениях и убийствах. Часто эти обвинения правдивы - правда, обвиняющие забывают добавить, что мусульмане отличаются ничуть не меньшей жестокостью. Начальник аванпоста Рашид - человек со сложной судьбой, он амнистированный. В самом начале перебежал на сторону ССА, Свободной сирийской армии, потом разочаровался и воспользовался амнистией. Амнистия - это тоже наш совет, даже несмотря на риск враждебного проникновения, надо объявлять амнистии, это дает возможность уйти из бандформирований тем, кто разочаровался и не хочет там быть. Он рассказал, что сопротивление сильно изменилось. Если раньше они не хотели ничего, кроме свободы, и сражались за свободу для всех, в том числе и христиан - алавитов, то теперь в сопротивлении все больше исламских экстремистов, говорящих о необходимости поголовного уничтожения всех, кто не уверует. Для Сирии, одной из самых мультиконфессиональных стран Востока (Бащар Асад, к примеру, алавит, а его супруга мусульманка) - это
означает полное уничтожение общества и самого духа страны, где когда-то проповедовали святые апостолы. Именно Рашид хорошо знает этот район и поможет мне пробраться на рынок. Туда, где у меня встреча с информатором…
        Еще с нами Аиша. Она немного выучила русский и часто сопровождает нас. Она православная христианка, что здесь редкость. Ее брата, бойца пятой мотострелковой дивизии, одного из самых боеспособных армейских подразделений, взяли в плен во время одной из операций. Зная, что он христианин, исламские боевики распяли его, приколотив к воротам дома, и сняли это на видео. Поскольку в семье больше не было мужчин, на фронт пошла она…
        Аиша - странно, но православную христианку зовут, как супругу Пророка Мухаммада - снайпер. В гражданской жизни она учитель математики, возможно, отсюда у нее терпение и умение считать в уме. Терпение нужно, чтобы справляться с учениками. Умение считать, чтобы быстро вычислять нужную поправку - девяносто процентов местных стрелков не знают слова «поправка». Она пользуется двумя типами оружия - либо это «РПК74 5,45» со снятыми сошками, оптическим прицелом и полностью убирающим вспышку пламегасителем, или «МЦ116 М». Последняя - довольно редкая винтовка, она создана на основе спортивной. Проиграла конкурс на снайперскую винтовку для Российской армии ижевской «СВ-98», но выпускается серийно. Ее приняли на вооружение несколько небольших стран, таких, как Белоруссия, Сирия и Йемен. В числе прочего она питается от магазина «СВД», что очень удобно, но она намного точнее «СВД», вполне может уверенно поражать цели на шестьсот - семьсот метров, а вести беспокоящий обстрел с высокой вероятностью попадания, а может и до тысячи. Аиша с нами, потому что мы ей доверяем и потому что я привез ей подарок - ночной
прицел новосибирского производства третьего поколения и глушитель. Этот прицел и глушитель должны позволить ей зачистить от снайперов прилегающую территорию и дать нам возможность перебраться через нейтралку - нейтральную зону, а потом вернуться назад.
        Аиша сидит напротив меня. Она сделала себе новую прическу каре, как у Мирей Матье, и утром она спрашивала, нравится ли мне. Я сказал, что нравится. На ней - не менее ста пораженных целей, включая девятнадцать вражеских снайперов. Или тех, кто тут считает себя снайперами. В основном это просто ублюдки, которые берут винтовку с оптическим прицелом, сидят на стуле перед дыркой в стене и тупо стреляют во все, что движется. Убить таких - оказать большую услугу человечеству…
        Аиша обычно прикрывает лицо куфией или надевает маску - она достаточно осторожна и не любит, когда кто-то видит ее лицо. Однажды ей удалось выбраться с позиции, надев мусульманскую одежду - комплект всегда лежит в ее рюкзаке. Она прекрасно знает, что с ней будет, если она попадется - боевики ненавидят снайперов, а если против них воюют женщины, они просто звереют. Будут долго насиловать, потом посадят на кол или разорвут машинами. А видео выложат в Ютьюб.
        Не лучшая участь ждет и меня, если я попадусь. Но я не попадусь. У меня с собой постоянно взрывное устройство, из-за этого сирийцы относятся ко мне с опаской и называют «шахид». Сдаваться в плен я точно не собираюсь.
        А пока мы сидим. И пьем чай. Утром я смотрел Интернет - бомбежки начнутся со дня на день, так обещают мировые лидеры. Что тогда будем делать? Не знаю. Наверное - выбираться отсюда. Или останемся с сирийцами до конца. Я еще сам не решил. По идее я должен буду вернуться. Но сердце подсказывает остаться. Если начнется наземное вторжение с Иордании, а экспедиционные силы морской пехоты уж там, то мне составит большое удовольствие погибнуть в бою с американцами, забрав нескольких из них. В конце концов я тоже снайпер, и очень неплохой.
        Нет, я не ненавижу американцев. В жизни это нормальные люди. Проблема в том, что они приходят туда, куда их не зовут, и делают то, о чем их не просят. Если их не остановить здесь, рано или поздно они придут и к нам. Просто потому, что могут прийти. Могут - значит, придут.
        Или пришлют отморозков отсюда. Улицы - в надписях баллончиком, много на русском. Русскоязычных боевиков здесь - несколько тысяч, здесь есть целые подразделения, в которых язык общения русский, а не арабский. Надписи на стенах - сегодня Дамаск, а завтра Русня[12 - Обычное на Кавказе слово. Россия - Русня, русский - русист.] - оптимизма не внушают…
        На столике - с него мы вытерли кирпичную пыль - звонит телефон. Рашид отвечает.
        - Проводник здесь…
        Аиша резко встает и привычно прикрывает лицо куфией.
        - Я пойду на позицию.
        - С богом.
        - С богом.
        Она никогда не остается в таких случаях.
        Я тоже встаю. Одно из правил выживания на войне - не выделяйся среди остальных - я соблюдаю: на мне либо форма сирийской армии, либо коммерческая форма, которую носят боевики - им ее подбрасывают в качестве гуманитарной помощи, форма еще с восьмидесятых, с европейских складов. Сейчас мне надо переодеться, у меня в рюкзаке - обычный бундесовский флектарн, дешевый и прочный. У него короткие и рукава и штанины, но это удобно, не путаешься в рукавах, и низ брюк не пачкаешь, и не цепляется ни за что…
        - Там чисто?
        - Да.
        Не веря, проверяю фонариком. Это совмещенный санузел - ванная и туалет. Метров шестнадцать… широко тут жили. Туалет тут арабский, без унитаза - просто углубление в полу. Вместо кувшина с изогнутым носиком смыв, но вода стекает прямо по желобу в стене, без трубы. Не знаю, почему так…
        Переодеваюсь. Оружие при мне обычное, армейское, «АКМ» с подствольником «ГП-25». Еще пистолет с глушителем - китайский «СИГ». Главное мое преимущество - ночные очки, пятидиапазонный лазер на цевье автомата и термооптика. Обычный поисковый монокуляр Flir Scout, стоит сто тысяч рублей, позволяет видеть человека до четырехсот метров. На термооптический прицел, выдерживающий отдачу винтовки у меня нет денег, но можно охотиться и с этим. Сначала монокуляром находишь позиции боевиков, затем включаешь лазер в инфракрасный режим и наводишь на цель. Дальше - или стреляешь сам, или наводишь снайпера…
        Бронежилет. Пояс - на нем четыре магазина. Фронт оставляю весь голый - придется поползать. На поясе - самый минимум. Основной запас снаряженных магазинов - шестнадцать штук - в дюффеле, удобной большой немецкой сумке, которую можно носить и как сумку, и как рюкзак. Если кто думает, что носить двадцать снаряженных магазинов, это слишком, добро пожаловать в Сирию. В свободную Сирию.
        Свободную от всего…
        Выхожу. Проводник уже здесь, худенький, щуплый парень. Солнце почти скрылось, и нет дураков зажигать здесь свет - потому он почти не видит меня, а я его. Меня можно принять за кого угодно с бородой - в том числе и за иранца. Иранских советников тут немало, Иран помогает Сирии, пытаясь создать шиитский коридор Иран - Ирак - Сирия - долина Бекаа, Ливан. А иранцы обычно выше ростом, чем арабы.
        - Выходим, - подытоживает Али, старший группы прикрытия, - Бисмилло рахмону рахим.
        - Омен. - Мы синхронно проводим ладонями по щекам.
        Али мусульманин, но нормальный. Я христианин. Но мы уже просекли, как повысить свои шансы остаться в живых. Тот, кто прошел Сирию, этим искусством владеет в совершенстве…
        Мертвая зона. Слева футбольный стадион - Рашид говорил, что его перестроили в две тысячи десятом, и он был заядлым футбольным болельщиком. До того как все началось. Из наших команд Рашид знает «Спартак» и «Зенит». Сейчас он сильно пострадал от обстрелов, а в его развалинах могут скрываться снайперы противника. Еще дальше - две одноподъездные свечки, предположительно, там боевики. Сплошной линии фронта тут нет - слоеный пирог.
        Бежать или ползти?
        Вечная дилемма для того, кто находится под прицелом снайпера. Если ползти - могут и не заметить, но тогда снайпер тебя подстрелит, если заметит, не торопясь, но со вкусом. Если бежать, то могут пристрелить на ходу, а могут и не пристрелить. По-разному.
        Бежим!
        Все вместе, как лоси. И вваливаемся в проулок, а вслед нам цокают по стенам запоздалые пули…
        Рынок Машкуф.
        Он - крытый, как старые торговые ряды. Сейчас в нем темно, свет дают только многочисленные дыры от осколков в листах жести, которыми крыта крыша. Лабиринт минотавра - выход знают только местные. Сейчас на улице день, но здесь темно, лишь лучики света, сочащиеся через крышу, недоверчиво щупающие закопченные стены, говорят о том, что сегодня не ночь, а день…
        Сюда мы добрались еще ночью. Заняли позицию в одном из заброшенных магазинчиков. Магазинчики здесь - это что-то вроде пещер, стены старые, но они закрываются современными, подъемными ставнями. Многие магазины выгорели, некоторые подожгли сами владельцы, чтобы не достался врагу. Тот, в котором мы прячемся - судя по записям в книге, которую мы подобрали на полу, - принадлежал армянину. Армян на Ближнем Востоке немало, и почти все заняты торговлей…
        В трех точках от нас на противоположной стороне торговой улицы горит магазин. Вяло так горит… догорает, можно сказать. Редкие прохожие равнодушно идут мимо, никто ничего не тушит. Прогорит само…
        Стоицизм местных поражает. Я видел людей, которые год жили на линии огня, под обстрелами, но не уезжали. Во дворах хоронили соседей - не уезжали. В дома попадали снаряды - как-то чинились, переходили в соседнюю квартиру и жили дальше…
        Человека, с которым я должен встретиться, зовут Адам. Это старый волк, он еще охранял Дудаева. Старые дела - Грозный, администрация президента на Чехова, восемь - довелось бывать, знаете ли. Живет здесь, официально он не в бандформированиях, но в чеченской общине он не последний человек. Здесь он взял себе двух жен, сыновья - в бандах. Так что знает он многое…
        И расписочка его у нас сохранилась. Хорошая расписочка такая…
        Время до контакта еще есть…
        Я лежу на полу, на боку, подстелив под себя каремат - еще Уинстон Черчилль говорил, что никогда не надо стоять, если можно сидеть, и никогда не надо сидеть, если можно лежать. Просматриваю налево темную, подсвеченную только сочащимся через дырявую крышу светом торговую галерею - она большая и высокая, может целая фура зайти. Или пикап с пулеметом. Здесь такие называются «техникал», техничка. Китайский пикап, вырезанный из трубы большого диаметра, щит и пулемет - обычно румынский «ДШК», которые сюда в большом количестве передают американцы, и заканчивая «КПВТ», снятый с подбитого БТРа. Точность у такой вот кракозябры почти никакая, но для беспокоящего обстрела позиций в цели размером с жилой дом или квартиру вполне подходит. Такие вот технички - кошмар для любого снайпера…
        Мысли плавно переползают на Аишу. У нее никого нет, и у меня тоже никого. Наш резидент в Дамаске, генерал Толстопятов ухмыляется - много лет назад он тоже был здесь советником. В восемьдесят втором. Из-за смешения кровей и господства здесь французов в межвоенный период - сирийки очень красивые, и считают своим долгом подарить ночь любви шурави, который уходит в бой за их страну. Но мне бы не хотелось думать, что у нас с Аишей все так.
        Я с самого начала сказал, что перспективы нет. Она сказала, что все понимает. Но все равно ни о чем не жалеет.
        Нет здесь места для жалости.
        - Справа. Один человек.
        Другое направление просматривает Муса, один из телохранителей…
        Он?
        Для встречи у нас здесь другой магазинчик, разбитый и выгоревший. Дальше по галерее.
        - Один?
        - Один…
        Надо идти.
        В дальней стене пролом в соседний магазин, там все выгорело. Выбрав момент, я выбираюсь перекатом. Привычная тяжесть дюффеля не давит на плечи, и без него я ощущаю себя голым. Под ногой хрустит битое, закопченное стекло.
        Иду по галерее, чуть сгорбившись. Люди, идущие навстречу, как сомнамбулы, они уже устали бояться и на автомат в мои руках не реагируют.
        Так…
        По договоренности, если контакт возможен, агент должен оставить отметку мелом на стене, на повороте. И все бы хорошо, да только ни хрена не видно тут в темноте! Вроде есть. Ну не будешь же фонарик включать. Это привлечет внимание…
        Старая точка встречи была ближе и лучше приспособлена для такого рода встреч. Но там уже сирийская армия…
        - Марша вог’ъила, - говорю я приветствие по-чеченски.
        - Салам…
        Агент - ждет меня в магазине, в руке - редкий здесь «Байкал», пистолет Ярыгина. Им только недавно начал вооружаться сирийский спецназ, самые элитарные части.
        - Где взял пистолет? - спрашиваю, чтобы завязать разговор.
        - Где взял, там уже нет. Принес?
        - Сначала - товар.
        Агент протягивает флешку.
        - Что там?
        - Записи.
        - Ты установил?
        - Мой человек.
        Записи, имеется в виду записи в штабе сопротивления. Адам туда допущен, с американцами он знаком еще с Чечни, когда американцы ставили в горах станции радиоразведки, работавшие по всему югу России.
        - По газовой атаке что знаешь?
        - Там есть…
        - А словами?
        - Джабраил был очень недоволен. Говорил, что он встал, чтобы защищать народ, а не убивать его. Муса сказал, что там в основном шииты подохли, потеря невелика.
        То, что и следовало ожидать.
        - Вот, держи.
        Я даю свою флешку.
        - Что это?
        - Там есть ноутбуки?
        Адам кивает.
        - Вставь флешку в любой компьютер и подержи секунд десять. Если захотят проверить, можешь отдать, не бойся. Там только видеозаписи.
        Наушник в ухе разражается трелью - сигнал тревоги.
        - Что там?
        - Несколько человек. Вошли в галерею. С оружием.
        - Сколько.
        - Семь… восемь.
        Хреново…
        - Ищут что-то?
        - Идут. Быстро.
        Я быстро прикидываю, что к чему.
        - Несколько человек идут с восточной галереи.
        Адам моментально вскидывается, пистолет направлен на меня.
        - Деньги давай!
        Я левой рукой бросаю пачку, правая - в кармане.
        - Уходи. Я тут останусь.
        Не прощаясь, Адам выскальзывает в галерею. Я остаюсь наедине с темнотой…
        Бежать в таких случаях - не самое правильное решение. Бежишь - значит, виноват. Остается шанс, что они не начнут проверять все подряд, и вряд ли они знают нужный магазин. Тогда они просто пройдут мимо. Если же не пройдут… в левой руке у меня длинная, болгарская граната, переделка из «ВОГ-17» - это «хаттабка», только фабричного изготовления. Катнуть такую в проход - хватит всем. Дальше очередь из автомата - и ходу…
        Треск, словно новогодний фейерверк. Перестрелка!
        Слоновий топот… бегут по переходу. Я выдергиваю чеку из гранаты…
        Мимо! Пробежали мимо. Ну, и что мне теперь делать с гранатой?
        Отправляю ее на проход и, дождавшись гулкого хлопка, из-за угла опорожняю магазин автомата. Можно было бы их пропустить? Можно. Но, во-первых, может, я подарю хоть какой-то шанс Адаму, во-вторых, вот эти уж точно никого не убьют. В-третьих, если это засада, то они окружили или окружают рынок…
        Бегу назад. На полпути вспоминаю, что так можно и пулю в грудь получить. Решение приходит мгновенно - я бегу и ору «Башар акбар! Башар акбар!» Может, и не пристрелят…
        Гвардейцы у магазина ждут меня. К счастью, не пристрелили.
        - Go! Go!
        Почему-то сирийцы отлично понимают простейшие команды на английском, видимо, это от видеоигр, в которые на Востоке почти что вторая религия…
        Выход из темноты торговых рядов - как печь. Вдруг мне приходит в голову, что, выскочив из темноты на свет, мы станем слепыми.
        - Стой! Занять оборону!
        Али лихорадочно кричит в сотовый, договариваясь о минометном ударе. Рашид рядом с нами, он никуда не сбежал. Держит автомат, готовый на все.
        - Есть другой выход?!
        Он отрицательно качает головой.
        - А с другой стороны?
        - Есть лаз…
        Я хлопаю по плечу Али, привлекая внимание - и в этот момент, с улицы начинает бить крупнокалиберный пулемет. Техничка! Под ударами пуль разлетается стена, все заволакивает кирпичной пылью.
        Кто-то громко, в голос, перекрикивая даже автомат, говорит молитву.
        - С другой стороны!
        Али кивает.
        Начинается минометный обстрел, который одинаково опасен и для нас, поскольку мина может пробить то, что осталось от крыши, и пошинковать в фарш нас. Мы отступаем - Али выбрасывает наружу самодельную гранату с минутной задержкой. Гвардейцы научились их мастерить сами - одна из трех не срабатывает, но сюрприз очень неприятный…
        За поворотом, оставляем группу прикрытия и с ходу нарываемся на боевиков, которые заскочили под крышу в поисках укрытия. Начинается перестрелка - дурная и бестолковая…
        Конец ей кладет мина! Срывая остатки крыши - она падает как раз там, где засели обстреливающие нас боевики - у самого входа. Сто двадцатая мина разрывается, по центру галереи, разбрасывая смертоносный металл. Мы лежим и падаем, а на нас падают обломки.
        Али что-то кричит, хотя слышно плохо. Надо идти…
        На улице стоят машины, кого-то заталкивают в микроавтобус… люди с оружием и в черных повязках. Кто-то уже бежит к месту взрыва… никто и подумать не может, что здесь, в Старом городе - бойцы республиканской гвардии. Наше появление становится полной неожиданностью.
        Желтые повязки! ССА! Свободная сирийская армия, у ваххабитов повязки зеленые и черные.
        Обе стороны открывают огонь почти в упор, падает кто-то из наших, но мы готовы были стрелять, а они - нет. Это и решает исход.
        Пикап! Пикап в стороне!
        Я отрываюсь от остальных, чтобы посмотреть, кто в микроавтобусе. Водитель на переднем лежит, на стекле - кровь. Еще один - у открытой двери.
        Так и есть. Адам.
        Быстро обшариваю карманы, забираю пачку денег и мобилу. Меня хватают и начинают тащить. Все правильно…
        Трогаемся…
        Нас всего несколько человек. И у нас всего одна машина. Чтобы вы понимали, дорога, по которой мы идем, - это зона свободного огня. К тому же машина трофейная. По нам могут стрелять все без исключения - ССА, боевики Исламского государства, снайперы Шабихи[13 - Народное ополчение алавитов, часто под командованием служивших в армии людей. Западное телевидение обвиняет Шабиху в жестоких расправах над мусульманами, но почему-то предпочитает молчать, когда боевики ИГ вешают за ноги двенадцать человек на автозаправке или украшают пулеметные технички отрезанными головами (и то, и другое доказано, есть фотографии).], наконец, наше собственное прикрытие. Здесь никто не разбирается, что к чему - стрелять начинают сразу. Все просто пытаются выжить, а правило для выживания одно: убей, пока не убили тебя.
        Впереди - что-то типа блокпоста. Сюда уже сообщили - по укрытиям разбегаются боевики. Скорее всего, там есть и крупнокалиберный пулемет…
        Рашид, который за рулем, направляет машину на скорости в какой-то проулок, и почти сразу мы встаем - обвал! Обстрел или бомбежка разрушили здание, и дальше не проехать - целая гора обломков перекрывает узкий проезд. Машина с ходу влетает в этот завал и останавливается, нас бросает вперед…
        - Из машины! Живо!
        Пулемета нет. В смысле - по нам не стреляют. Возможно, он у них есть, просто направлен в другую сторону, а чтобы развернуть крупнокалиберный пулемет на сто восемьдесят, нужно время, это не «ПКМ». Высота кузова пикапа и то, что осталось от здания, позволяют нам забраться сначала на кабину, потом на второй этаж - сразу. Это хорошо - на первом этаже обычно бывают растяжки, а разминировать некогда. Лезем в то, что осталось от окна…
        Я уже внутри, когда сзади гремит автоматная очередь…
        - Куда? - Али не пострадал, глаза сверкают.
        - Туда… - Рашид держится за грудь.
        - Ты точно знаешь?
        Вместо ответа Рашид кривится, он налетел на руль и, возможно, поломал ребра. Но сейчас не до этого.
        - Двинули!
        Идем вперед. Страшная картина - оставленный жильцами, пострадавший от бомбежек и обстрелов дом. Мы все выросли в Советском Союзе в таких вот многоквартирных домах. И их строили совсем не для того, чтобы вот так вот…
        Я иду третьим, и как раз мне-то и удается услышать и увидеть движение на лестничном марше этажом ниже. Думать некогда - дергаю чеку и бросаю хаттабку вниз. Взрыв, пыль, крики…
        - Аллах Акбар!
        - Башар Акбар! - с этим криком вниз отправляют еще одну хаттабку.
        Меня толкают в спину - прикрытие займется. Мы заходим в квартиру - я, Али, Рашид. На лестничной площадке все двери настежь - грабили…
        - Куда?
        - Надо с той стороны выйти.
        - Ты точно знаешь?
        Али педант. Этим он похож на немца. В бою ничего нельзя знать точно.
        - Идем, - говорю я, - здесь нельзя останавливаться…
        Идем вперед, втроем. Первый - Али. С той стороны, где нам надо выходить, здание внешне не повреждено. Али выставляет автомобильное зеркало на длинной ручке, смотрит какое-то время. Потом выдыхает - чисто!
        Первым выходит на балкон - и тут же раздается… хлопок… не хлопок, не знаю, что это. Мерзкий звук, короче. Верхняя часть Али - буквально взрывается в кровавом тумане, он падает - и мы падаем на пол вместе с ним.
        Снайпер. Скорее всего пятидесятый калибр.
        - Я-лла! Я-лла! - причитает Рашид.
        - Заткни пасть! - ору я.
        Не поднимаясь, затаскиваю Али внутрь. Помочь ему ничем нельзя - руку оторвало, точно пятидесятый калибр. Эта чертова война вообще война снайперов с пятидесятым калибром. Они везде. Исламисты в своих мастерских делают примитивные снайперские винтовки из запасных пулеметных стволов. Кучность ужасная, но им много и не надо, это не снайперские винтовки в обычном смысле этого слова. Это оружие поддержки для мелких групп, от него требуется всего лишь пробивать стену и броню БТР, разбивать бетонные блоки постов, пробивать мешки с песком и земляные брустверы. Дальше чем на четыреста метров из них не стреляют. Но на четыреста - живых не остается…
        - Ла иллахи… - с трудом говорит Али. - Илла Ллагъ…
        И умирает с шахадой на устах. Умирает, как мусульманин, от рук тех, кто также считает себя мусульманами, но их ислам имеет с истинной верой не больше общего, чем законный брак с изнасилованием. Еще пророк Мухаммад строго-настрого запрещал обращать в ислам насильно. Хадисы полны описаниями того, как люди принимали ислам, пораженные мужеством и в то же время великодушием воинов пророка. И век назад имам Шамиль, помня об Аллахе, не стал требовать от русских пленных солдат принять ислам под угрозой отрезать голову, а всего лишь сказал им выбрать себе попа и построить место для молитвы.
        Христианской молитвы.
        Мне бы тоже помолиться, но нет ни времени, ни сил, да и обстоятельства не те.
        В комнату кто-то вбегает - и тут же здание сотрясает страшный удар. Со стен сыплется бетонная пыль…
        - Али мертв!
        - Рашид тоже… - недовольно говорит гвардеец, - сын собаки…
        - Что произошло?
        - Пытался убежать…
        Вот и ищи правду на войне. Что произошло - то ли струсил, то ли он сознательно завел нас в ловушку - черт его знает. Здесь ничего и никого не разберешь, некоторые переходили с одной стороны на другую несколько раз. Другие дуют и нашим и вашим, потому что война рано или поздно закончится, а им еще тут жизнь жить…
        На улице хлопают минометные разрывы, это уже наши. Ставят заградительный огонь. Миномет не слишком большого калибра, восемьдесят два миллиметра, но для того, чтобы отбить у боевиков мысль перемещаться по улице, его хватит.
        - Надо дождаться танков…
        - Нет времени. Они начали нас крыть крупным калибром. Здание сейчас сложится…
        - Шайтан…
        Крупный калибр - это, скорее всего, самодельная осадная мортира. Либо катапульта, стреляющая очень распространенными здесь газовыми баллонами, набитыми вытопленной из неразорвавшихся снарядов взрывчаткой. Либо захваченная у иранцев осадная ракетная установка калибра триста миллиметров - в ее основе наши наработки еще времен ВОВ. Но это я так… говорю, чтобы сдержать липкий, берущий за горло ужас. Если здание сложится, то мне будет по фигу, чем именно в нас попали…
        Выходим в коридор. Я как-то обыденно принимаю командование - никто не против, Сирия - это одно из немногих мест на земле, где русских реально уважают…
        - Нужно прорываться! Здание сейчас сложится!
        Один из немногих минусов у крупнокалиберных осадных установок - они перезаряжаются долго, от нескольких минут до получаса. Так что время есть, но немного.
        - Можно пройти улицей… - выдвигает предложение один из бойцов.
        Улицей - это он хорошо сказал. Но и выхода особого у нас нет, в любой момент может прилететь новый «чемодан», а здание ранено смертельно, я это чувствую.
        - Идем!
        Пробиваемся вниз - боевики в подъезде уже подавлены хаттабками и сейчас выжидают, но проходя мимо них, каждый машинально стреляет. Живучие гады… один выжил, совсем обгорев, и подорвал гранату… было дело.
        - Дым и вперед.
        Дымовые шашки - летя на улицу, мы бросаем весь дым, какой у нас есть. Я достаю ракетницу, проверяю цвет - зеленый. Это чтобы обозначить наше местоположение и дать знать о готовящемся прорыве.
        - Пошли!
        Взлетает ракета - и тут же по стене начинают щелкать пули. Мы выстраиваемся в цепочку, густо стреляем на прикрытие. Но продвигаемся…
        За спиной глухо, утробно ахает, раздается грохот и треск - ни с чем не сравнимые звуки обвала здания. Но это нам в плюс - там пылища сейчас, от огня в спину мы на какое-то время полностью прикрыты…
        Ничейка! Ничейная земля, она совсем рядом, за забором с пробитыми дырами - забор знакомый, бетонный, совсем такой, как в воинских частях. Изрытая минами дорога, чуть подальше - горелая БМП. Интересно, как она тут оказалась, надо быть полным отморозком, чтобы пытаться прорваться по этой дороге.
        - Готовность!
        Шум моторов.
        - Технички справа!
        Пикапы. Чертовы пикапы, с пулеметами, часть - с боевиками, кустарно бронированные, здесь уже научились резать броню, вырезая куски из подбитых машин и усиливая гражданскую технику. Не один.
        Бум-бум-бум!
        Крупнокалиберный пулемет бьет точно по нам, но выше, раскалывая бетон своими огромными пулями, куски бетона и бетонная крошка валятся на нас. Они лишь немного не рассчитали - пулеметчик ведет огонь через кабину пикапа и не может опустить ствол так, чтобы реально достать нас. Но ему и не надо - запереть нас на месте, пока штурмовая группа пройдет к нам по развалинам и забросает гранатами…
        Пулемет внезапно смолкает. Через дыру в бетоне, подняв голову, я вижу, как машина стоит с разбитым лобовым, пулемет молчит, а рядом с машиной лежит еще один, не успевший добежать до спасительных развалин. И только треск автоматов говорит о том, что кто-то еще уцелел…
        - Сменить магазины! На прорыв! Вперед!
        Аиша. Она все-таки достала - сначала водителя, потом стрелка, несмотря на бронежилеты и кустарное бронирование. А бронежилеты там точно были - их полно у боевиков, с каждым месяцем становится все больше и больше. Нелетальные поставки, мать твою.
        Проскакиваем - и уже видим собственный пулемет, ведущий огонь на прикрытие со второго этажа здания.
        - Башар Акбар! - орет кто-то от радости.
        И в этот момент я слышу звук… непередаваемый звук раздираемого воздуха. Такой издает крупнокалиберный снаряд или самодельный фугас, запускаемый с помощью катапульты.
        - Ложись! - ору, и снаряд бьет совсем рядом, накрывая нас ударной волной. По сравнению с которой мы - букашки, подхваченные ураганом…
        Вы чье, боевичье…
        Я, кажется, уже говорил, что на войне не стоит искать правду - пойдешь за правдой, сотрешь ноги до задницы. Но иногда этой правды хочется. Хочется до жути, до боли, до зубовного скрежета…
        Хотя своим контуженным мозгом я понимаю - бесполезно. Бесполезно и бессмысленно. Это все равно, что говорить со стеной. Западный мир, когда ему надо, поразительно равнодушен. Он не видит, не слышит, не понимает. Западные СМИ - вовсе не образец правды и свободы, они рисуют картинку, которую должны усвоить зрители, и в этих картинках нет полутонов. Черное или белое. И если кто-то назначен черным, то вся информация подгоняется под шаблон, тем, кто назначен черным, отказано в каком-либо понимании вообще. Передовицы многих западных СМИ похожи на заголовки «Правды» сталинских времен, ни о каком «альтернативном мнении» не может быть и речи. Мне иногда кажется, что западные СМИ и околомедийная тусовка - это четвертая власть, по своей мощи не уступающая, а то и превосходящая три остальных. Я не верю, что вот этим корреспондентам, ведущим, экспертам платит правительство за пропаганду. Скорее наоборот - это они рисуют картинку, где надо, замалчивая неудобную правду, где надо, передергивая - для того чтобы создать нужное общественное мнение и, опираясь на него, заставлять политиков действовать.
        - Где это снято?
        - Провинция Мардин, скорее всего.
        На экране - люди в защитных костюмах и противогазах, клетки с кошками. Какие-то ходы и норы. Вентилятор. Потом - машина, «Лэнд Крузер 70» с красным крестом, люди с Калашниковыми около нее. Синие бронежилеты - такие использует пресса и некомбатанты.
        В общем-то материал качественный. Явно подготовка к пробному или боевому использованию химического оружия.
        - Вот этот…
        Изображение на планшете останавливается. Человек на экране, синий бронежилет и автомат, небрежно висящий на боку на длинном ремне.
        - Кто он?
        - Роберт Карлайл. Американец.
        Здорово.
        - Как опознали?
        - Очень просто. Он заявлен, как гуманитарщик, есть в базе данных ООН, она почти что в открытом доступе. Одновременно - если верить его налоговой декларации - он получает пенсию от правительства США за боевое ранение. Сложить два и два - и…
        - И?
        Сергей, официально занимающийся безопасностью российского посольства, снова тыкает в экран, запись идет далее.
        - И?
        - И что?
        - Я тебя спрашиваю - что?
        В палате военного госпиталя, где я лежу, - полутьма, я попросил не включать свет, да это и полезно, если перенес контузию - все внешние раздражители вредны. Лучи света пробиваются через щели в жалюзи…
        - Да ничего.
        Вот так вот… Ни-че-го.
        Это притом, что погибла Аиша и большинство бойцов, с которыми нам удалось добыть эту информацию. Это я уже знаю. Третий заряд осадного орудия лег точно по угловому зданию, где находилась основная опорная точка. Аиша погибла только потому, что нарушила основное правило снайпера - никогда не задерживайся в том месте, где тебя видят или ожидают.
        То есть она погибла ради меня, получается.
        - То есть все это слито и забыто.
        - Ну почему…
        Сергей отдергивает завесу жалюзи, солнечный свет заливает палату. Я морщусь.
        - Видишь?
        - Что?
        - Ничего. В том-то и дело. Войны не будет. Американцы отказались от идеи бомбить. И посоветовали французам сдать назад.
        Все сделают вид, что ничего не произошло. Мы и сирийцы - что американцы через свои спецслужбы тайно готовили газовую атаку, чтобы дать повод для гуманитарных бомбардировок и вторжения. И провели ее, и перетравили людей, только вот неувязочка вышла - засветились. Американцы и французы сделают вид, что не видят гибели и страданий людей, и продолжат делать то, что они делали - тайно поставлять оружие, готовить в лагерях боевиков - в Иордании, в Турции, в Иракском Курдистане…
        Я не испытываю никаких иллюзий - рано или поздно они достанут Асада. Потому что они террористы. Но это не остановит войну, она продолжится. И гибель нескольких человек это так…
        Статистическая погрешность.
        И итог всему - ничего.
        Нет решения. Нет…
        - Зачем ты мне это показал?
        - Просто так. Земля круглая. Может, еще свидетесь…
        Я закрываю глаза. Говорить ничего не хочу.
        Да и нечего говорить…
        Ночь на 21 мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        Продолжение
        - …Роберт Карлайл. Он работал через Турцию, но потом какое-то время находился на территории Сирии. Военный советник, занимался подготовкой и координацией отрядов сирийской вооруженной оппозиции. Причастен к газовой атаке, готовил эту провокацию. Говорили, что он погиб в южном Курдистане.
        - Американец?
        - Да…
        Андрей пометил в блокноте.
        - Давай дальше…
        - А что - дальше? Если Карлайл здесь, то что-то намечается. Что-то большое. Это человек с солидным боевым опытом, сотрудник Дивизиона специальной активности ЦРУ. Он одновременно и преподаватель боевой подготовки, и неплохой оперативник.
        - Еще кого-то знаешь из изображенных?
        Я покачал головой.
        - Нет.
        Андрей повернулся в другую сторону.
        - Что у нас по радиоперехватам? Есть что-то?
        - Никак нет.
        - Что-то необычное?
        - Нет. Если не считать резкого снижения террористической активности за последние три-четыре месяца. Местные ставят это себе в заслугу, требуют дополнительных ассигнований на программу реадаптации боевиков.
        - Ерунда все это, - сказал я, - снижение террористической активности происходит потому, что боевики получили возможность бесплатно пройти переподготовку и довооружиться. И ушли в Грузию. А программа реадаптации боевиков - это способ легализации. Думаю, если здесь появились Карлайл и ЦРУ, они кардинально сменят тактику. От действий в горах к городскому терроризму. Карлайл отлично видел, как это работает в Сирии, Ираке. Произошедшее сегодня - только первая ласточка. Кто проводит проверку спускающихся с гор боевиков? И почему их не отправляют по родным селам, а подыскивают работу здесь, в городах?
        - Может, потому что в селах работы нет, и они опять уйдут в горы?
        - Или для того. чтобы создать террористическую сеть в городах? - сказал я. - Понятно, что в собственном селе взрывать нечего, да и люди не поймут как то. Это тут можно. Зона свободного огня, мать твою…
        Андрей поднялся.
        - В мой кабинет. И заканчивайте тут. Доклад завтра до девяти утра должен быть у меня. И да… пошлите спецназ в больницу, где лежит выживший боевик. Пусть возьмут его под охрану. И надо переправить его в военный госпиталь. Как можно быстрее.

23мая 2018 года
        Грузино-российская граница, Тушетия
        Ущелье Орицкали, перевал Хупра. Около трех тысяч метров над уровнем моря
        Горный район Тушети - один из самых красивых горных районов на Кавказе. Он почти необитаем - жители этого места, туши, живут здесь только летом, а с наступлением зимы в большинстве своем уходят ниже, в более теплые и обжитые места. Здесь немало заброшенных деревень и боевых башен. Туристических троп здесь почти нет, нет и автомобильной дороги - добираться сюда пешком надо пять дней, вертолеты со времен распада СССР не летают. Нет отелей, гестхаусов, магазинов. Но тот, у кого хватит упорства добраться сюда, будет вознагражден потрясающими видами суровой, почти нетронутой человеком природы. Покрытые изумрудным ковром луга обрываются в пропасти, на дне которых часто несутся бурные горные реки. На склонах некоторых гор растут высокогорные леса. О присутствии человека здесь говорят только дома из темного камня и многоэтажные боевые башни. Большинство поселений заброшено, туристических троп и даже путеводителей нет. Если ты сорвался в пропасть, искать никто не будет…
        - Можно, сэр…
        Майор Роберт Карлайл, зеленый берет в отставке, ныне работающий на SAD[14 - Дивизион специальной активности ЦРУ.], похлопал по плечу своего телохранителя и двинулся вперед. Телохранитель залег за одним из крупных валунов, держа тропу под прицелом снайперской винтовки «FN SCAR-CSASS» с оптическим прицелом «Найтфорс» и глушителем. С этой винтовки он уверенно попадал в цель на шестьсот - семьсот метров…
        Контактер появился как из-под земли - впрочем, майор не удивился, он уже имел дело с местными, и знал, как они могут выживать в горах. Контактер - коренастый, лет под пятьдесят человек, отличавшийся полосой седых волос в окладистой бороде - принадлежал к нелегальной группе «Гхори»[15 - Кабан.] грузинской службы разведки. В эту группу принимали офицеров, преимущественно с опытом службы в Советской армии, в двенадцатой группе спецназа в Лагодехи, ветеранов Афганистана, также были рады выходцам с российского Кавказа, бывшим боевикам КГНК[16 - Конфедерации горских народов Кавказа.] с боевым опытом. В каком-то смысле группа «Гхори» являлась грузинским аналогом SAD, в отношении их действовала стратегия «правдоподобного отрицания». Если кто-то из группы проваливался - Грузия не признавала, что он работал на нее.
        - Гамарджоба, дорогой.
        - Гамарджоба.
        Они обнялись - грузины были очень щепетильны во внешних проявлениях уважения.
        - Где Гуцул?
        - Держит тропу. Остальные в промежуточном лагере.
        Молчание.
        - И? - не выдержал Карлайл.
        - Все подтвердилось. Хамза нас предал.
        - Откуда ты знаешь?
        - Его брат. Мы следили за ним - все подтвердилось, он вышел на контакт с российской разведкой…
        - Откуда ты знаешь?
        - Он попытался уйти.
        - И ушел?
        - Он в больнице. В коме.
        - То есть он не мертв?
        Контактер скрипнул зубами.
        - Шустрый оказался. Мурад пытался пройти в больницу. Его переместили в спецблок, там постоянно охрана ОМОН.


        - Можно из «Шмеля» вдарить…
        Американец покачал головой - только этого не хватало. Конечно, они воюют, но надо знать предел. За ним тоже есть контроль, и если узнают, что он санкционировал удар термобарическим гранатометом по больнице…
        - Нет, не надо. Если он в коме, то это, скорее всего, надолго. Где Хамза?
        - Он и его люди в районе Цумады, в одном из заброшенных сел.
        - Уберите их.
        - Всех?
        - Хамзу обязательно.
        - Его род может начать мстить.
        - Нам?!
        Грузин ничего не ответил, хотя в душе подумал - американцы. Сколько их не клевал жареный петух, а так и не поняли ничего. Ни-че-го. Русские в этом вопросе гораздо быстрее соображают…
        - Алекс пойдет с вами.
        - Зачем?
        Американец разозлился, но вида не подал.
        - Надо заснять тропу, пробить маршрут по GPS, составить описание. У нас ничего нет по этому району.
        - Он будет нам обузой. Может провалить нас всех.
        - Не говори чушь! - разозлился американец. - Он из десятой горной, альпинист, инструктор! Еще вас поучит!
        Грузин смирился.
        - Хорошо, сэр.
        - Как обстоят дела с базовыми лагерями?
        - Два готовы. Делаем еще два.
        Американец протянул руку - и грузинский спецназовец вложил в нее флешку. На ней - все данные, координаты в GPS, видеосъемка, ориентиры.
        - Деньги получите, как обычно, на карточку. Работу надо ускорить.
        - Не все так просто, сэр. В горах спецназ.
        - Каждый решает свои проблемы. За Хамзу получите еще пятьдесят, если все сделаете чисто.
        - Понял, сэр.
        Американец смягчился.
        - Поняли, с кем контактировал брат Хамзы?
        - Нет, сэр. Съемку мы вели, как вы и приказывали. Вот…
        Из рук в руки перекочевала еще одна флешка, большая, на шестьдесят четыре гигабайта.
        - Мадлобт[17 - Спасибо (груз.).].
        Ночь на 21 мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        Продолжение-2
        - Что ты задумал…
        Перед тем как заговорить, я подумал, что кое-что, но все же меняется в лучшую сторону в наших органах. Выражение «Я начальник, ты дурак, ты начальник, я дурак», вместе с горькой правдой о том, как инициатива имеет своего инициатора, появилась в органах, видимо, с приходом туда партийных деятелей, и сразу старшими офицерами, когда партийный стаж засчитывали за выслугу лет и могли сразу дать генерала. Теперь такого нет, и кое-что, но все же меняется к лучшему. На руководящих постах появляются люди, начинавшие снизу и знающие, как идиотские приказы оборачивались потерями, а самодурство стоило человеческих жизней.
        Когда понимаешь это, рулишь совсем по-другому.
        - …все эти программы реадаптации и прочая дребедень - наполовину средство попила денег ДУМом[18 - Духовное управление мусульман.] и местным муфтиятом, частично - бред, частично - прикрытие для спускающихся с гор боевиков, которым нужно легальное прикрытие. Все это напоминает мне лечение алкоголика сварливой женой - с известным результатом. Много нервов, и ничего.
        - Ну?
        - Главная наша проблема - это появление по ту сторону границы лагерей подготовки боевиков. И действия грузин и американцев против нас. Особенно - американцев. У них слишком большие возможности, особенно по перехвату. Согласен?
        - Допустим.
        - Но американцы кое в чем ошибаются. Они думают, что они знают местное сопротивление и как с ним работать, а на деле они ни хрена не знают.
        - Поясни.
        - То сопротивление, которое я видел в Ираке и Сирии, - конкретные отморозки. Но у них есть одно очень существенное отличие от нас - они родились в исламском обществе, ходили в медресе, если вообще ходили, а вот наши родились в светском обществе. И плохо или хорошо - они ходили в светскую школу. Из этого и разница: там - верят. А для наших ваххабизм - это просто еще один из методов выживания. Совершил какое-то преступление, в тюрьму идти неохота - поднялся. Менты запрессовали - поднялся. Ваххабиты - это круто, они вымогают деньги, у них полные карманы денег, они заступаются друг за друга и никого не боятся. Вот почему здесь есть джихад. А не из-за Аллаха - Аллах тут и рядом не стоял. Конечно, есть и действительно верящие отморозки, но их очень немного. В основном у нас джихад - это писать флешки и зарабатывать деньги, те, кто действительно хочет воевать, выезжает на Ближний Восток. А американцы хотят действительно заставить этих боевиков воевать с нами, чего они не хотят. Это - первое.


        - Второе. В исламе существует понятие «асабия», национализм. Это тяжкий грех, караемый смертью. Сказано: предупредите их, а если не прекращают - убейте их. Но это для арабов, там многие мечтают о единой арабской нации и арабском государстве. А здесь национализм - это образ жизни. Каждый знает, из какой он семьи, рода, туххума, народа. Без этого здесь не выжить, даже боевикам. Тех, кто отрекся от семьи и рода, не поймут. И третье - дагестанцы все-таки выходцы из нашего общества, нашего пространства, русского. Со всеми нашими прибабахами. Американцы - даже если они им помогают - навсегда останутся врагами. Грузины - скорее всего тоже. На этом и надо играть.
        - Как?
        - Расколоть движение джихадистов. И первое, что надо сделать, - объявить всем, что Ваха мертв…
        - Зачем?
        - Первое - убийство брата наложит на Хамзу обязанность кровной мести, от которой он не сможет уклониться. Второе - он захочет разобраться в том, что произошло. А это автоматом приведет его людей ко мне.
        - И?
        - Дальше я скажу ему, что его брат на самом деле жив. И расскажу, что произошло. А дальше… дальше по обстановке.
        - Это мне не нравится. Нужно просчитать операцию до конца.
        - До конца? Я хочу повернуть по крайней мере часть местных джихадистов против тех, кто засел в лагерях в Грузии. Устроить шариатский суд и осудить на нем американцев и грузин. Если это получится, проблема баз будет снята надолго. Обжегшись, еще долго не сунутся…
        - Рискованно.
        - Тогда зачем Хамза послал нам эти видео? Что он нам хотел этим сказать, а?
        Зазвенел телефон, Андрей взял трубку, выслушал, сказал - ага, давайте.
        - Обработали данные с твоего регистратора. Говорят, есть кое-что интересное. Аналитик сейчас поднимется…
        Современные технологии позволяют обходиться без лабораторий и без техники, все что надо - это мощный комп и набор программ по обработке изображений. И технический специалист, способный это делать.
        Весь этот набор у нас был…
        - Значит, вот это - машины, которые за вами следили. Всего мы насчитали три машины, которые могли следить за вами в этот день.
        Мы просмотрели фото… номера почищенные, хорошо видны. Два местных, дагестанских, один осетинский. Осетинский можно сразу откидывать.
        - По базам пробили?
        - Так точно, все три номера реальные, в угоне не числятся, ничего на них нет.
        Конечно, за мной могут следить самые разные люди, в том числе и местное МВД или ФСБ - им контроль федерального центра совсем не нужен. Но ФСБ или МВД вряд ли станет в меня стрелять. А у боевиков вряд ли будет достаточно возможностей, чтобы вести меня тремя чистыми машинами…
        - Теперь вот этот момент.
        На экране - человек, которого я запомнил: тот самый, с бородой. Только тогда у него была непокрытая голова, а видеорегистратор в моей машине снял его с головой покрытой. На голове - не чеченский пяс и не кепка-аэродром, а черная флисовая шапочка. Я хорошо знаю, что это такое - ее носят и отдельно, и как утеплитель под шлем.
        Никак не «аллахакбар».
        И судя по дате снимка на видеорегистраторе, он уже был там, когда я парковал машину. Значит, они не следили за Вахой, а знали о месте встречи заранее. И появились там раньше Вахи и даже раньше меня.
        - Дальше.
        - Теперь - стрелок. Мы почистили, как смогли - но… сами понимаете. После первых же выстрелов через лобовое было не разглядеть ничего.
        Стрелок. Куртка - худи с капюшоном, наброшенным на голову, теперь уже видны детали - платок, прикрывающий нижнюю часть лица и очки, скорее всего - стрелковые. Видна винтовка, видны рука и хват за цевье, видна даже застежка на рукаве, регулируемая, с липучкой, позволяющая плотно затянуть рукав и чтобы одежда не болталась. Картинка - хоть сейчас на киноафишу.
        - Американцы, - сказал я, - его учили американцы. И учили неплохо. Совсем не наша школа и не пакистанские лагеря.
        - Похоже… - согласился Андрей.
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        ЕСТЬ НЕБОЛЬШОЙ РАССКАЗ «ЕСЛИ БЫ ПРОРОК ПРИШЕЛ К ТЕБЕ». МНОГИЕ ИЗ ВАС СТАЛИ БЫ ПРЯТАТЬ ФОТОГРАФИИ, ВЫКЛЮЧАТЬ МУЗЫКУ, УБИРАТЬ С ВИДУ ТО, ЧТО ЗАПРЕЩЕНО В ИСЛАМЕ.
        ЭТО, КОНЕЧНО, ПРАВИЛЬНО. МНЕ ПРЕДСТАВИЛОСЬ, ЧТО БЫЛО БЫ, ЕСЛИ ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ПРИШЕЛ В СЕГОДНЯШНИЙ ДАГЕСТАН.
        НА ПЕРВОМ ЖЕ ЮЖНОМ ПОСТУ МАХАЧКАЛЫ (ШАМИЛЬКАЛЫ) ЕГО ЗАДЕРЖАЛИ БЫ ЗА ВНЕШНИЙ ВИД: КРАСИВАЯ БОРОДА, КЪАМИС, ОДЕЖДА ВЫШЕ ЩИКОЛОТКИ. СЕГОДНЯ ТЕХ, КТО СЛЕДУЕТ ЭТОЙ СУННЕ ПОСЛАННИКА АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ), НАЗЫВАЮТ ПОЧЕМУ-ТО НЕ МУСУЛЬМАНАМИ, А ВАХАБИТАМИ.
        МЕНТЫ ОТ СТРАХА ПЕРЕДЕРНУЛИ БЫ ЗАТВОРАМИ АВТОМАТОВ И СПРЯТАЛИСЬ ЗА БЕТОННЫМИ ЗАГРАЖДЕНИЯМИ.
        ТУТ ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) УВИДЕЛ БЫ КАТЕГОРИЮ ЛЮДЕЙ С КОРОВЬИМИ ХВОСТАМИ (ДУБИНКАМИ), НАХОДЯЩИХСЯ ПОД ГНЕВОМ АЛЛАХА, КОТОРЫЕ ПОЯВЯТСЯ БЛИЖЕ К СУДНОМУ ДНЮ.
        ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) НЕ СЕЛ БЫ В МАРШРУТКУ, ПОЛНУЮ ПОЛУГОЛЫХ И ГОЛЫХ ЖЕНЩИН. ОН ОЧЕНЬ УДИВИЛСЯ БЫ ТОМУ, ЧТО ОНИ СЧИТАЮТ СЕБЯ МУСУЛЬМАНКАМИ, А ОДЕВАЮТСЯ КАК НЕВОЛЬНИЦЫ ИЛИ БЛУДНИЦЫ.
        ОН С УДИВЛЕНИЕМ СМОТРЕЛ НА ЛИЦА МУЖЧИН, КОТОРЫЕ, ПОДОБНО ЖЕНЩИНАМ, ВЫБРИВАЮТ МЕЛЬЧАЙШИЕ ВОЛОСЫ НА ЛИЦЕ И ОТРАЩИВАЮТ, ПОДОБНО МНОГОБОЖНИКАМ, УСЫ. ЕЩЕ БОЛЬШЕ ОН УДИВИЛСЯ БЫ ТОМУ, ЧТО ОНИ СЧИТАЮТ СЕБЯ МУЖЧИНАМИ И МУСУЛЬМАНАМИ.
        ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ПЕШКОМ ШЕЛ БЫ ПО УЛИЦАМ МАХАЧКАЛЫ, ОПУСКАЯ ГЛАЗА ОТ СТЕСНЕНИЯ ПЕРЕД МУЖЕПОДОБНЫМИ ЖЕНЩИНАМИ В УЗКИХ БРЮКАХ И ЖЕНОПОДОБНЫМИ БРИТЫМИ МУЖЧИНАМИ В НЕПОНЯТНЫХ, ОБЛЕГАЮЩИХ ОДЕЖДАХ ТИПА «УНИСЕКС».
        А НАРОД ОБОРАЧИВАЛСЯ НА МУЖЧИНУ В БЕЛОМ ПЛАТЬЕ, С КРАСИВОЙ ГУСТОЙ ЧЕРНОЙ БОРОДОЙ, С ПОДСТРИЖЕННЫМИ УСАМИ И ГУСТЫМИ ЧЕРНЫМИ ВОЛОСАМИ, НЕ ДОХОДЯЩИМИ ЕМУ ДО ПЛЕЧ. ОНИ ДИВИЛИСЬ ТОМУ, ЧТО «ВАХАБИТЫ» СПОКОЙНО РАЗГУЛИВАЮТ ПО УЛИЦАМ ГОРОДА.
        ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ОЧЕНЬ ОБРАДОВАЛСЯ БЫ, УВИДЕВ МИНАРЕТЫ ДЖУМА-МЕЧЕТИ. ОН БЫ ПОСПЕШИЛ ТУДА, ДУМАЯ, ЧТО ТАМ-ТО ЕГО ЗНАЮТ И ЖДУТ.
        ИМАМ МЕЧЕТИ, УВИДЕВ ПОСЛАННИКА АЛЛАХА, ЗАБЕЖАЛ БЫ В СВОЙ КАБИНЕТ, ПРЯЧА СВОЕ ЖЕНОПОДОБНОЕ ЛИЦО И ЖИВОТ, ВСПОМНИВ, ЧТО ПОСЛАННИК АЛЛАХА СТРОГО НАКАЗЫВАЛ НЕ УПОДОБЛЯТЬСЯ МУШРИКАМ И НИКОГДА ДОСЫТА НЕ НАЕДАТЬСЯ БЕЛОГО ХЛЕБА.
        ЗАЙДЯ ВО ДВОР МЕЧЕТИ И УВИДЕВ ПАМЯТНИК САИДУ АБУБАКАРОВУ С ПОВЯЗАННЫМИ НА НЕГО ТРЯПКАМИ, КАК ЭТО ДЕЛАЛИ МУШРИКИ АРАВИИ, ПОСЛАННИК АЛЛАХА ОЧЕНЬ РАЗГНЕВАЛСЯ БЫ. ОН СТРОГО НАКАЗЫВАЛ НЕ ПРЕВРАЩАТЬ МЕЧЕТИ В МОГИЛЫ.
        МУФТИЙ ВЫКЛЮЧИЛ БЫ ВСЕ ТЕЛЕФОНЫ, А СЕКРЕТАРЮ ПРИКАЗАЛ ГОВОРИТЬ, ЧТО В ОТЪЕЗДЕ.
        ПОЗВОНИЛИ БЫ САИД-АПАНДИ, КОТОРЫЙ БЫ БЫСТРО СЛИЛ ВЕСЬ ЗАПАС «СВЯТОЙ» ВОДЫ ПОСЛЕ СВОЕГО ОМОВЕНИЯ, А МЕШКИ С ЧЕТКАМИ И ТЮБЕТЕЙКАМИ БЫЛИ БЫ СПРЯТАНЫ В ПОДВАЛЫ, КНИГИ «ИСПОВЕДЬ АНГЛИЙСКОГО ШПИОНА» БЫЛИ БЫ СОЖЖЕНЫ, А САМ ОН С ГОРСТКОЙ ВЕРНЫХ МЮРИДОВ, КОТОРЫЕ ПРОСЛЕДУЮТ С НИМ В АД, ИНАШААЛЛАХ, ПОКА СПУСТИЛСЯ БЫ В БЕТОННЫЙ БУНКЕР.
        В ЭТО ВРЕМЯ НА ПУЛЬТ ДЕЖУРНОМУ МВД ПОСТУПИЛ ЗВОНОК С ПОСТА О ТОМ, ЧТО С ЮЖНОЙ СТОРОНЫ В ГОРОД ВОШЛО НЕУСТАНОВЛЕННОЕ ЛИЦО С ЯВНЫМИ ПРИЗНАКАМИ СТОРОННИКА ВАХХАБИТСКОГО ТЕЧЕНИЯ. ДОЛОЖИЛИ БЫ В ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ, ИНФОРМАЦИЯ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ПОСТУПИЛА БЫ В ФСБ. БЫЛО БЫ СОЗВАНО ЭКСТРЕННОЕ СОВЕЩАНИЕ. ПОКА БЫЛО РЕШЕНО УСТАНОВИТЬ НЕГЛАСНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ И ОСУЩЕСТВЛЯТЬ ОПЕРАТИВНУЮ ВИДЕОСЪЕМКУ. НА БАЗЕ ФСБ В РАЙОНЕ ПАНСИОНАТА «ДАГЕСТАН» ШТУРМОВАЯ ГРУППА «АЛЬФА» БЫЛА БЫ ПРИВЕДЕНА В ПОЛНУЮ БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ. ИЗ БУЙНАКСКА НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ ВЫДВИНУЛАСЬ БЫ КОЛОННА ТЯЖЕЛОЙ БРОНЕТЕХНИКИ. НАД НЕБОМ МАХАЧКАЛЫ БАРРАЖИРОВАЛИ БЫ ВЕРТОЛЕТЫ.
        О РЕЗКОМ «УХУДШЕНИИ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ» ДОЛОЖИЛИ БЫ МУХУ, В РЕЖИМЕ СЕЛЕКТОРНОГО СОВЕЩАНИЯ С ЧЛЕНАМИ СОВЕТА БЕЗОПАСНОСТИ ДАГЕСТАНА ДУМАЛИ БЫ, ЧТО ДЕЛАТЬ. НИЧЕГО НЕ ПРИДУМАВ, СООБЩИЛИ В МОСКВУ. МИД РФ СТАЛ БЫ СОЗВАНИВАТЬСЯ С ПОСОЛЬСТВОМ САУДОВСКОЙ АРАВИИ НА ПРЕДМЕТ ТОГО, КТО И КАКИМ ОБРАЗОМ ПРОНИК НА ТЕРРИТОРИЮ ДАГЕСТАНА БЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩЕГО РАЗРЕШЕНИЯ ВЛАСТЕЙ РФ.
        А В ЭТО ВРЕМЯ РАЗГНЕВАННЫЙ И ОГОРЧЕННЫЙ ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ВЫШЕЛ БЫ ИЗ ДЖУМА-МЕЧЕТИ И БРОДИЛ ПО УЛИЦАМ ГОРОДА, В КОТОРОМ ЖИВУТ МУСУЛЬМАНЕ.
        КРУГОМ ПИВНЫЕ ЛАРЬКИ, САУНЫ, ГДЕ ОТКРЫТО ПРЕДАЮТСЯ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУ, РЕСТОРАНЫ С ПЕВИЧКАМИ, КАЗИНО И ЗАЛЫ ИГРОВЫХ АВТОМАТОВ, МАГАЗИНЫ СО СПИРТНЫМ, СИГАРЕТАМИ И БАНКИ, ГДЕ ЗАНИМАЮТСЯ РОСТОВЩИЧЕСТВОМ.
        МИМО НЕГО ПРОЕЗЖАЛИ БЫ МАШИНЫ С ОГЛУШИТЕЛЬНОЙ МУЗЫКОЙ, КРИВО КОСИЛИСЬ БЫ НАКАЧЕННЫЕ «БЫКИ» В ТАКИХ ЖЕ КОРОТКИХ МАЙКАХ, КАК И ИХ УМ. СТАИ «ПАЦАНОВ» УХЛЕСТЫВАЛИ ЗА ПОЛУГОЛЫМИ ДЕВИЦАМИ С ВЕЧНО ТРЕЗВОНЯЩИМИ ТЕЛЕФОНАМИ. ЗЛОБНО СМОТРЕЛИ БЫ «МЮРИДЫ» В СВОИХ ДЕБИЛЬНЫХ ЗЕЛЕНЫХ ШАПОЧКАХ С ТАКОЙ ЖЕ КРИВОЙ ВОЛНОЙ НА НИХ, КАК И ИХ «СИРАТЛЬ МУСТАКЪИМ», ВИДЯ В ПОСЛАННИКЕ АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ЕЩЕ ОДНОГО «ВАХХАБИТА», ОТКРЫТО ПРОЯВЛЯЮЩЕГО СВОЮ РЕЛИГИЮ.
        ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) С УДИВЛЕНИЕМ СМОТРЕЛ БЫ НА ТОЛПУ КУРЯЩИХ МОЛОДЫХ РЕБЯТ, ЗАНИМАЮЩИХ СЕРЕДИНУ ДОРОГИ И ПОСТОЯННО СПЛЕВЫВАЮЩИХ НА ЗЕМЛЮ, КАК ВЕРБЛЮДЫ. ВОКРУГ НИХ БЫЛИ ЛУЖИ МОКРОТ, ТАК ЧТО МОЖНО БЫЛО ПОСКОЛЬЗНУТЬСЯ. ОН БЫ С НЕГОДОВАНИЕМ УВИДЕЛ, КАК ОНИ ПРИСТАВАЛИ БЫ КО ВСЕМ ПРОХОЖИМ ЖЕНЩИНАМ МОЛОЖЕ СОРОКА ЛЕТ, ПОСЫЛАЯ ИМ ВСЛЕД НЕПРИСТОЙНОСТИ. А ЖЕНЩИНЫ, В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ, К ЭТОМУ ОТНОСИЛИСЬ БЫ КАК К ПРИВЫЧНОМУ ЯВЛЕНИЮ, НО, ЗАБЫВАЯ О ТОМ, ЧТО ЭТО ОНИ СВОИМ НЕПРИСТОЙНЫМ ВИДОМ ПРОВОЦИРУЮТ ТАКОЕ ПОВЕДЕНИЕ.
        ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ОГОРЧЕННЫЙ ХОДИЛ БЫ ПО УЛИЦАМ ГОРОДА, КОТОРЫЙ СЧИТАЛСЯ «ИСЛАМСКИМ». МОЖЕТ БЫТЬ, ОН ПОМОЛИЛСЯ БЫ В МЕЧЕТИ НА КОТРОВА, ГДЕ ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛИ СТАРАЛИСЬ В МЕРУ СИЛ СОБЛЮДАТЬ СУННУ СВОЕГО ЛЮБИМОГО ПОСЛАННИКА. А ПОСЛАННИК ДУМАЛ БЫ О ТОМ, ЧТО ВОТ ОН ИСЛАМ, КОТОРЫЙ ПРИШЕЛ СТРАННЫМ И УХОДИТ СТРАННЫМ.
        ВО ВРЕМЯ ПРОГУЛКИ ПО ГОРОДУ ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ), УВИДЕЛ В ВИТРИНЕ ОДНОГО ИЗ ТОРГОВЫХ ДОМОВ РЕПОРТАЖ О БОЕСТОЛКНОВЕНИИ В ЛЕСУ ОДНОГО ИЗ ГОРНЫХ РАЙОНОВ ДАГЕСТАНА. ПОКАЗАЛИ ФОТОГРАФИИ МОЛОДЫХ, МУЖЕСТВЕННЫХ МУСУЛЬМАН С ГУСТОЙ БОРОДОЙ, СО ВЗОРОМ, КОТОРЫЙ НАПОМНИЛ БЫ ПРОРОКУ (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ГЛАЗА ЕГО САХАБОВ ПРАВДИВОГО АБУ БАКРА, СТЫДЛИВОГО УСМАНА, ЖЕСТКОГО УМАРА, МУЖЕСТВЕННОГО АЛИ.
        ЭТИ МОЛОДЫЕ МУСУЛЬМАНЕ УПОМИНАЛИ ЕГО ИМЯ С БЛАГОГОВЕНИЕМ И ЛЮБОВЬЮ И ГОВОРИЛИ О ТОМ, ЧТО НЕ ХОТЯТ НИЧЕГО ИНОГО, КРОМЕ КАК ЖИТЬ ПО ЗАКОНАМ АЛЛАХА. ОНИ ГОВОРИЛИ, ЧТО ЕДИНСТВЕННЫМ ЗАКОНОМ ДЛЯ НИХ ЯВЛЯЕТСЯ КОРАН И СУННА, ЧТО ОНИ ХОТЯТ ОСВОБОДИТЬ ЭТО ОБЩЕСТВО ОТ ПУТ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ, ЗЛА И ТИРАНИИ, ХОТЯТ УСТАНОВЛЕНИЯ ШАРИАТА.
        И ТУТ ПОСЛАННИК АЛЛАХА ШИРОКО УЛЫБНУЛСЯ, УВИДЕВ ТУ ПОБЕДОНОСНУЮ ОБЩИНУ, ТУ СПАСШУЮСЯ ГРУППУ, КОТОРАЯ БУДЕТ ВЕСТИ ДЖИХАД, КАК ОН И ГОВОРИЛ, ВПЛОТЬ ДО СУДНОГО ДНЯ. ИМЕННО О ТАКИХ СТОЙКИХ МУСУЛЬМАНАХ ОН ГОВОРИЛ СВОИМ САХАБАМ, ЧТО БЛИЖЕ К СУДНОМУ ДНЮ БУДУТ МУСУЛЬМАНЕ, КОТОРЫЕ БУДУТ КРЕПКИ ИМАНОМ, НЕСМОТРЯ НА ТО ЧТО ОНИ НЕ ВИДЕЛИ ЕГО, НО СЛЕДУЮТ ЕГО СУННЕ НЕУКОСНИТЕЛЬНО.
        ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ПОДНЯЛ РУКИ К НЕБУ И СДЕЛАЛ ДУА АЛЛАХУ ЗА ЭТИХ МУСУЛЬМАН.
        ПОСЛЕ НОЧНОГО НАМАЗА ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) РАСТВОРИЛСЯ В ТЕМНОТЕ НОЧНОГО ГОРОДА. ТУПЫЕ ОПЕРАТИВНИКИ ПОТЕРЯЛИ ИЗ ВИДА ПРОРОКА И НЕ МОГЛИ ПОНЯТЬ, КУДА ОН ИСЧЕЗ.
        А ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ШЕЛ ПО ЛЕСНОЙ ДОРОГЕ, И СВЕТ ЗВЕЗДЫ ОЗАРЯЛ ЕМУ ПУТЬ. ПРОРОК ШЕЛ ТУДА, ГДЕ В ТИШИ НОЧНОГО ЛЕСА МУДЖАХИДЫ СТОЯЛИ В НОЧНОМ НАМАЗЕ ТАХАДЖУТЕ, ПРОСЯ АЛЛАХА ДАРОВАТЬ ИМ ОДНО ИЗ ДВУХ: ПОБЕДУ ИЛИ РАЙ.
        ТАК БЫЛО БЫ, ЕСЛИ ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ПРИШЕЛ СЕГОДНЯ В ДАГЕСТАН…
        ГУРАБА

23мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        Махачкала
        План, который мы реализовывали, начинался с того, что Хамза обязан прислать людей, чтобы выяснить, что произошло с братом, а дальше - по обстановке. И этих людей мы обязаны были отследить и взять. Живыми.
        То есть в данном случае мы играли черными фигурами, отдавая первый ход противнику. Иногда это полезно - отдать первый ход и заставить сделать ошибку.
        У бандформирований в Махачкале было не так-то много возможностей, и я предполагал, что люди от Хамзы появятся в Махачкале сегодня. То есть приедут из горных сел на автомобиле или автобусом.
        Откуда они начнут? Скорее всего не с рынка, а если и с рынка, то там их не отследишь - слишком много народа, слишком большое движение. Поговорят с торговцами, возможно, кто-то сообщит им о движняке. А вот дальше они пойдут искать тех, кто оказывал Вахе медицинскую помощь, и одним из первых придут к Алимхану. Тут-то я их и выцеплю.
        С этой целью мы разместили несколько веб-камер около дома Алимхана и больницы, в которой он работает. Они замаскированы, их просто так не увидишь. И стоят недорого - вместе с дешевой симкой, сигнал от них можно хоть в Москве принимать. Но следить, помогает. Мы и хвост за Алимханом не пустили, потому что хвост могут отследить. А камеры - нет. Конечно, они могут Алимхана и в городе где-то выцепить, но это вряд ли. Если они с района или с гор - в городе они ориентироваться будут плохо и вообще лишний раз светиться не захотят. Пойдут либо к дому, либо к больничке…
        Скорее всего к дому. У больнички тоже будет стремно: движуха большая, и рядом скорее всего милиция.
        Я сижу в своем «Паджеро», я его вымыл, заменил лобовое, снял багажник и наклеил по бокам большие, яркие принты, ну и лобовое заменил, понятно. Машина теперь выглядит по-другому, вряд ли опознают. Стою на соседней улице, просто в припаркованной тачке. На трубе - дежурная группа спецназа, она появится здесь, только если будет что-то конкретное. А так - они просто дежурят в центре…
        Жарко. Пыльно. Девушка в платье, похожем на вечернее, и на каблуках идет, видимо, с рынка, в сумке несет овощи и мясо. Деревня…
        Можно вывезти девушку из деревни, но нельзя вывести деревню из девушки. Здесь вообще понты любят, как нигде больше - покупают часы «Роллекс» за пару тысяч не долларов, а рублей, сумки Гуччи на восточном базаре, понтуются телефонами - телефоны у молодежи такой же показатель статуса, как «Порш Кайенн» у деловиков. Недавно слышал историю - девица залезла в маршрутку, с понтом достала навороченный айфон, начала говорить - и тут он у нее зазвонил. Смех… сквозь слезы.
        Проблема дагестанского общества в том, что оно разорвано на части. Оно одновременно и светское, и религиозное. И современное, и архаичное. На молодежи это сказывается особенно остро - такие вопросы, как секс до брака или закрывать[19 - Паранджой.] жену или нет - споры насчет этого продолжаются годами. Ислам здесь очень своеобразный, он был на протяжении длительного времени оторван от общеисламского пространства и сильно разбавлен местными обычаями доисламского периода, так что уже не понять, где ислам, а где нет. В исламе под страхом смерти запрещены любые нововведения, поэтому одно из самых распространенных обвинений здесь - это бидаатчик, то есть тот, кто вносит нововведения в ислам. А как быть, если отцы и деды так молились? Что такое, например, зиярат, паломничество к святым местам или к каким-то святым предметам? Ислам признает только один вид паломничества - хадж, а тут в горах священных мест полно. Доходит до идиотизма - например, у какого-то пастуха родился ягненок, у которого кто-то на боку углядел написанную арабской вязью шахаду - нет Бога кроме Аллаха и Мухаммад Пророк его. И пастух и
ягненок стали местными знаменитостями, и люди стали делать зиярат к ягненку. Или как, например, совмещается запрет Корана на создание кумиров и поклонение кому-то, кроме Аллаха, - и местный обычай устазов. Устаз - это наставник и духовный лидер, при СССР устазом чаще всего становился тот, у кого остался Коран, и кто мог его читать (или думал, что может читать, иногда нужные фразы передавались от отца к сыну, заучивались наизусть и читались, без понимания смысла сказанного). А теперь Коран может купить любой, и есть ваххабиты, которые говорят, что человек, принимая устаза, придает Аллаху сотоварищей и тем самым выходит из ислама. Наиболее известного устаза, духовного лидера многих мусульман Дагестана Саида афанди Чиркейского подорвала смертница, Аминат Курбанова - на самом деле Алла Сапрыкина, русская, принявшая радикальный ислам. Порядка и спокойствия в республике это не добавило, а еще говорят, что некие духовные лидеры взяли в привычку заставлять своих последователей пить воду, в которой они мыли ноги, правда это или пускаемые ваххабитами слухи, никто не знает. Или, например, такой обычай, как
закалывать корову или теленка на угощение гостей при смерти кого-то в семье. Это местный обычай, а в хадисах, наоборот, написано, что надо помочь приготовить пищу для семьи, в которой кто-то умер. И вот в селах ваххабиты стоят около дома, где есть покойник, и разгоняют односельчан, пришедших за мясом, говорят, что это не по шариату. Или ваххабитский намаз - он делается в два ракаата вместо четырех-пяти, как положено - и после того, как прочитан второй ракаат, старики продолжают делать намаз, а молодежь встает и уходит. Или долгий спор о том, допустимо ли читать Коран на русском, аварском, даргинском или его можно читать только на арабском?
        Ко всему к этому добавляется и проблема отцов и детей - чаще всего в одной семье старики плохо понимают по-русски, родители говорят и на русском, и на своем языке, а дети русский знают плохо, а родной язык не знают совсем и трудятся учить только несколько десятков слов, нахватанных по улицам. Прибавить к этому беспредел чиновников, кумовщину, отсутствие работы и дурно проведенную приватизацию, при которой многие земли и даже некоторые промышленные объекты имеют неопределенный правовой статус, их невозможно нормально зарегистрировать и их принадлежность определяется не по закону, а по договоренности и по законам шариата, и вы получите картину Дагестана сегодня.
        И не забудьте прибавить больше десятка народностей. Обычно в СССР делали одну республику с двумя народами, а тут их как минимум двенадцать только крупных, не считая русского…
        В общем - котел на огне, и американцы с грузинами подкидывают дровишек.
        Я сижу. Жду. Слушаю радио. Сосу леденцы - помогают от жажды. И буду ждать, сколько надо…
        Они появились уже под вечер…

«Нива», грязная и старая - у нее еще фонари горизонтальные, а не вертикальные. Белая. Свернула с дороги - я ее видел, она шла в мою сторону, потом свернула. И я почему-то понял - они…
        Их было трое - обычно в джамаате больше людей, но на охоту отправляются обычно по трое. Салман, Ваха и Гази.
        Все трое принадлежали к так называемому «Дербентскому джамаату», еще именуемому «южный фронт», или «группировка Южная». Все трое братьев были «легальными», то есть они не шарахались по горам, уклоняясь от поисковых групп спецназа, а жили в городе, в своих квартирах, и вели джихад так, как они его разумеют.
        Гази, например, самый старший из них - вел «финансовый джихад» - по документам он числился инвалидом второй группы и получал из бюджета Русни пособие, которым делился с врачом, организовавшим ему липовую инвалидность. Немного, но на хлеб хватает. Остальные двое занимались тем же, чем обычно занимаются «легальные братья», - поднимали в горы продукты питания, покупали левые телефоны и предметы снаряжения, разносили флешки с угрозами и требованиями платить дань, принимали и отдавали на легализацию деньги, вели джихад против «колдунов, каратистов, борделей, торговцев харамом», то есть преследовали «народных целителей», к которым ходили из-за предрассудков и отсутствия денег на подношения настоящим врачам, бросали бутылки с зажигательной смесью в спортзалы, массажные салоны с массажистками, спортивные залы для занятий единоборствами, могли кого-то избить.
        Убийств они еще не совершали, но понимали, что рано или поздно им придется совершить убийство.
        Убийство в Дагестане - дело обычное. Убил - и все. Иногда за заказное убийство брали тысячу долларов, а лет десять назад бывало, что и за сто - двести баксов убивали. Ваххабитские джамааты поставляли дешевую киллерскую силу. Если совершил убийство и тебя начинала разыскивать полиция - ты поднимался, то есть уходил в горы и пополнял ряды боевиков, находящихся на нелегальном положении. Средний срок жизни рядового боевика - нелегала - несколько месяцев, амира джамаата - год-полтора, амира или валия более высокого уровня - два, три года. В последнее время модно стало выезжать на Ближний Восток для участия в джихаде уже там, в Интернете велись целые дискуссии на тему, может ли моджахед выехать на джихад в другую страну, если его собственная находится под пятой кяфиров. Правильный ответ напрашивался сам собой - может, жить-то хочется…
        Они приехали в Махачкалу втроем, легально, на Южном посту их проверили, но ничего не нашли - амир джамаата строго предупреждал их, чтобы они не занимались идиотизмом типа половинки бритвы в паспорте. В Махачкале их принял пособник боевиков, предоставил информацию о цели, машину и оружие. С оружием у бандформирований было откровенно плохо, потому на троих у них было два ножа, два отрезка арматуры и старый-престарый «ПМ», с самодельным глушителем, в магазине которого было всего шесть патронов. А больше - не было.
        Впрочем, для того, чтобы убить человека, этого хватало.
        Про цель они знали только то, что это пособник кяфиров и сам кяфир. Им не сказали о том, что это врач - если бы они знали, то, возможно, отказались бы, убийство врача было бы очень плохо воспринято даже в криминальной среде. Поэтому наводчик бандитов не сообщил о месте работы цели, и они поехали к ней домой. Дело простое - расстрелять в спину ничего не подозревающего человека и дать ходу…
        Когда они приехали, то увидели обычный махачкалинский двор, с сидящими на корточках и мающимися от безделья братьями, нелегальными пристройками и гаражами. Надпись на заборе «Сестра, покройся ради Аллаха» настроила их на лирический лад, и они заговорили об ухтишках. То есть о сестрах.
        О бандитских подстилках.
        Ухтишки в Дагестане - тоже тема особенная. Это девушки, которые сочетают показную набожность (глухая паранджа) и откровенную развратность. Ухтишка может принимать боевиков у себя или пойти ночью в лес, чтобы отдаться своему «любимому» на подстеленной мокрой клеенке. Некоторые на самом деле любят. Некоторые просто пошли по рукам. Некоторые начитались Корана и решили, что могут вести сексуальный джихад, хотя Пророк Мухаммед упоминал, что джихад для женщины - это достойное воспитание детей. Участь ухтишек незавидна - мало кто выходит замуж и обретает семейное счастье. Некоторые гибнут в одной квартире с боевиками, окруженные спецназом, или в лесу. Некоторых, таких как Аминат Курбанова (Алла Сапрыкина), делают черными вдовами и надевают пояс. Авторитетные мусульманские проповедники в Дагестане не раз осуждали практику «никаха» или временного брака с боевиками, но никакого воздействия на молодежь эти слова не возымели. В этом смысле дагестанские джихадисты мало чем отличались от революционеров в других странах: свободная любовь есть неотъемлемая часть революции.
        Были и другие. Русские. Началось это все с социальных сетей… в бандподполье были специалисты, которые рыскали по социальным сетям, просматривали профайлы пользователей небольших городков, искали профайлы девушек, обычно моложе двадцати, даже несовершеннолетних, некрасивых, неуверенных в себе. Таким начинал писать «кавказский принц», говорил, что любит, показывал свои фото рядом с «Гелендвагеном» или «Порш Кайенн», говорил, что влюбился, приглашал к себе. Потом говорил, что для того, чтобы им быть вместе, она должна принять ислам, побуждал купить и начать изучать Коран, потом давал ссылки на ваххабитские сайты, говорил о борьбе. Заканчивалось все это обычно либо визитом ФСБ (если успели отследить), либо побегом из дома, лесом, подпольем и обычно - поясом смертницы.
        Все это было темами, которые требовали обсуждения, потом - плавно перешли на тему, надо или нет покрывать жену, потом заговорили о некоей Эльвире, которая б… и дала какому-то менту, а мент все это снял и выложил в социальную сеть. У одного из «профессиональных убийц» оказалось пикантное видео в телефоне, которое просто нельзя было обойти вниманием, и во время просмотра пикантных подробностей б…ва Эльвиры в дверь машины постучали…
        - Посмотри, чо там? - сказал Гази.
        Ваха вылез из «Нивы» и оказался напротив молодого человека, с короткой бородкой и в спортивном костюме. Судя по шапочке и узору на ней, это был мюрид, то есть последователь какого-то местного устаза, авторитета. Между мюридами и ваххабитами была серьезная вражда, поскольку вааххабиты считали, что мюриды придают Аллаху сотоварища.
        - Че надо? - спросил Ваха.
        - Вы че тут стоите?
        - Тебя не спросили.
        - Слышь, не обостряй.
        - Че? Ты че-то сказать хочешь?
        - Не тебе. Старший твой где?
        - Тебе че надо, бидаатчик?
        - Джамаатовский? А ну дернул отсюда! Резко!
        - Ща я тебя выстегну…
        - Попробуй!
        Ваха замахнулся арматуриной, но вдруг, неожиданно сам для себя, мир вокруг него провернулся, и он оказался на земле, с арматуриной и гудящей головой. Неизвестно откуда выскочил еще один черт и начал пинать его ногами.
        Обернулся Салман.
        - Э, Ваху п…ят!
        Салман и Гази полезли из машины на помощь избиваемому товарищу - и тут неизвестные повалили со всех сторон, их конкретно приняли, Гази вывернули руку и забрали пистолет, забрали ножи. Рядом затормозили белый фургон и белая «Приора», боковая дверь фургона была уже открыта…
        Ваха пришел в себя уже ночью…
        Он не знал, где он находится и где все это происходит, потому что было темно и казалось, что они находятся где-то под водой. Летняя, черная ночь и фары машин безуспешно пытались пробить ночную тьму…
        Ваха попытался высвободить руки и понял, что они связаны веревкой. Салман был за рулем их «Нивы», Гази - рядом с ним, без сознания.
        Остро пахло бензином - сзади, из багажника.
        Молнией промелькнуло - ну, все. П…ц.
        Что будет дальше, он отлично понимал, такие истории передавались из уст в уста. Смертной казни в России нет - и потому в Дагестане ее ввели явочным порядком. Действовали отряды ликвидаторов, состоящие из русских фээсбэшников, и местных мстителей, у кого боевики убили родных. Действовали просто - выедут за город, посадят в машину несколько братьев, оставят взрывное устройство и в багажник - две-три канистры бензина. Чтобы горело лучше. Подорвут - следов не остается, веревка сгорает до конца, это не наручники. Потом МВД выступит, мол, везли взрывное устройство и подорвались на нем сами. Такие случаи уже были - не раз, не два…
        Он знал о том, что в этом случае он - шахид и ему рай, и он сможет попросить за семьдесят родственников. Что шахада[20 - Смерть на джихаде.] - лучшая награда для моджахеда. Что, если он станет шахидом на пути Аллаха - его имя будет навсегда вписано в историю освободительной борьбы его народа. Но все равно ему было страшно, во рту было что-то непонятное… кислое, а по штанам потекло что-то горячее и мокрое…
        Русисты возились около машины, это продолжалось несколько минут, и каждая минута только увеличивала ужас, который испытывал Салман на пути к своей шахаде. А потом правая передняя дверь открылась, и в машину сел кто-то…
        - Как твое имя… - спросил он.
        - Салман.
        - Салам тебе, Салман…
        - Салам…
        Молчание.
        - Кто ты? - осмелился спросить Салман.
        - Меня зовут Искандер, больше тебе знать ничего не надо. Зачем вы хотели убить Алимхана?
        - Мы… не хотели убивать.
        - А что вы хотели сделать?
        - Украсть… и поговорить.
        - Ты знаешь о том, что Алимхан врач и помогает всем, в том числе вашим. В каком Коране написано, что можно убивать врача?


        - О чем ты хотел поговорить с Алимханом?
        - Я не знаю.
        - А кто знает?
        - Вот он. - Сулейман трусливо показал на Гази.
        - Он старший?
        - Да.
        Русский усмехнулся в темноте.
        - Я тоже знаю. Вы хотели поговорить с ним о смерти Вахи, верно? Вас послал Хамза.
        - Нет, не он.
        - Не важно. Все равно, интересуется братом он. Вот, смотри.
        Русский положил между сиденьями какой-то сверток.
        - Здесь телефон. Аккумулятора в нем нет, он положен отдельно. В его памяти есть запись. Запись того, как убивали Ваху. Меня зовут Искандер, по-русски Александр, и я знаю, кто и почему убил Ваху, брата Хамзы. Все остальное я скажу Хамзе только при личной встрече, ясно? Чтобы встретиться со мной, он должен позвонить по телефону, номер в памяти этой трубки, под номером один. Все запомнил? Повтори.
        Пересохшим ртом Салман кое-как повторил сказанное. Русский терпеливо поправлял, когда было нужно.
        - Я жду звонка. И передай Хамзе на словах - враг со спины опаснее любого другого врага.
        - Враг со спины опаснее любого другого врага.
        - Все правильно. Я жду звонка десять дней. Аллах Акбар.
        Сказав это, русский вылез из машины и хлопнул дверью. Взревели моторы сразу нескольких машин, темноту полоснули фары. Машины с кяфирами ушли в ночь, и они остались одни в старой «Ниве», неизвестно где.
        Рядом застонал, приходя в себя, Гази…

23мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        П. г. т. Мамедкала, Дербентский район
        Поселок городского типа Мамедкала расположен недалеко от азербайджанской границы и является одним из центров виноделия Дагестана. Вообще Дербентский район отличается тем, что в нем б?льшую часть жителей составляют азербайджанцы, переименованные здесь в терекеменцев, их почти шестьдесят процентов. Аварцы же, составляющие большинство населения Дагестана, здесь почти не селятся, и между народами сохраняется межнациональная напряженность. Ее добавляют и виноградники - виноград здесь возделывали издревле, но пришедшие в республику ваххабиты говорят, что вино - это харам, и угрожают взорвать виноградники. Тем не менее именно здесь состоялась встреча вернувшейся из Махачкалы несолоно хлебавши троицы «профессиональных убийц» и амира Хамзы, прибывшего сюда со своим личным джамаатом.
        Место встречи было на виноградниках, в темноте - высокие заросли хорошо защищают, и тут сам черт ногу сломит, не пройдут федеральные БТРы, и вообще - здесь тихо, так что место для встречи самое то.
        Для подсветки поставили аккумуляторный фонарь. Мужчин было полтора десятка, все с оружием. Еще сколько-то скрывалось в зарослях виноградника…
        Местный амир, по совместительству сторож, передал Хамзе телефон.
        - Маяка нет? - сразу спросил он.
        - Нет. Симки тоже нет.
        Хамза включил телефон, со звуком. С каменным лицом просмотрел видео, снятое автомобильным видеорегистратором.
        - Кто это принес?
        Сулеймана толкнули вперед, и он оказался перед военным амиром.
        - Это ты принес?
        - Да, эфенди.
        - Как к тебе это попало?
        - Русские дали. Они схватили нас.
        - Как это произошло?
        Сулейман начал рассказывать. Хамза слушал внимательно, по его лицу нельзя было сказать ничего.
        - Что произошло потом?
        - Русский дал мне телефон. Сказал, что на телефоне есть запись, как казнили Ваху.
        - А потом?
        - Потом он вышел из нашей машины, и они уехали…
        Сулейман повернулся к местному.
        - Где телефон?
        Местный амир достал телефон и протянул ему.
        - Аккумулятора там нет. Симки тоже, - предупредил он.
        - Что там, ты смотрел?
        - Нет, эфенди…
        Амир достал карту памяти, снова протянул руку - в нее вложили телефон. Чистый, не паленый - хотя и на нем не было симки. Разговоры о том, как прослушивают телефоны, как на сигнал прилетает ракета, или как кто-то купил на базаре телефон, а он оказался паленым и его тут же свинтили кяфиры, передавались из уст в уста.
        Амир вставил карту и убавил звук. Просмотрел запись до конца. Потом - достал пистолет и выстрелил в голову сначала одному стоящему на коленях человеку, потом другому.
        - Пусть будут прокляты ваши отцы! - сказал он. - Вы позор своих родов! Вас схватили кяфиры, а вы даже не смогли умереть, как подобает мужчинам!
        Амир перевел взгляд на третьего, оставшегося в живых незадачливого бандита - и глаза его были хуже пистолетного ствола.
        - Пойдешь с моими людьми. Будешь с ними и покажешь им этого человека, который с тобой говорил. Если найдете его, ты будешь жить. Если нет - ты умрешь…
        Амир Хамза сел в джип, в котором он приехал сюда. Хрипло приказал:
        - Выйдите все…
        И снова запустил запись, посмотрел ее раз, потом запустил еще раз и остановил на том месте, где был стрелок, который стрелял по машине.
        Этого стрелка он знал.

23мая 2018 года
        Аджария, Батуми
        Корабль «AS Venice»
        Этот корабль в далеком прошлом навещал этот порт совсем под другим флагом. Да и страна тогда была совсем другой, и порт сильно отличался. Тогда этот сухогруз назывался «Комсомолец Одессы», он был построен на верфях в Любеке, ГДР, как головной в серии контейнеровозов для Черноморского морского пароходства, на тот момент крупнейшего в мире. Вступил в строй он в восемьдесят седьмом году и успел пару раз посетить Батуми под своим старым, советским флагом. Потом Советского Союза не стало, и на нем подняли новый флаг, жовто-блакытный, но его он носил по морям-океанам недолго, потому что Черноморское морское пароходство, отлично оснащенное, укомплектованное квалифицированным персоналом, смачно так разворовали буквально за пару лет, оставив с парой ржавых посудин на балансе. «Комсомолец Одессы» сменил свое название на «Venice», «Венецию» и еще три года плавал от имени какой-то кипрской компании, в учредителях которой были очень знакомые фамилии. Правда, плавал он недолго, потому что эти люди получили корабли за бесценок, не ремонтировали их и считали, что чем меньше они заплатят за портовые и прочие
услуги, тем лучше. Потому что были такие времена, и каждый, кто занимался бизнесом, не знал, будет ли он жив завтра, и значение имело только то, что есть здесь и сейчас. В конце концов корабль арестовали в одном из африканских портов за долги вместе с командой. Команду через пару месяцев отправили на родину просто так, поняв, что судовладельцу на людей наплевать, корабль конфисковали. Потом он сменил еще несколько владельцев, которые покупали его все дешевле и дешевле и старались выжать из него хоть что-то, перед тем как дальше перепродать. И наверное, его судьба закончилась бы на свалке, где разделывают старые корабли, если бы не счастливое стечение обстоятельств. Для многих оно было несчастливым, но кораблю откровенно повезло, как, наверное, никогда не везло за его просоленную морем жизнь. Произошли события 9/11, США объявили войну исламскому терроризму, тюрьма в Гуантанамо мгновенно заполнилась, и встал вопрос, где содержать заключенных. Какие-то юристы подсказали, что законы того или иного государства теряют силу за пределами двенадцатимильной зоны, и ЦРУ США ринулось скупать крупнотоннажные,
просторные суда, те, которые подешевле. Так «Комсомолец Одессы» был куплен зарегистрированной в Панаме офшорной компанией, и ему впервые за всю его жизнь сделали ремонт, потому что денег у дяди Сэма было много, он их не зарабатывал, а печатал. Отремонтированный корабль стоял то в Таллине, то в Клайпеде, то в Мемеле, переходя из порта в порт, на нем были контейнеры, но это были не контейнеры, стены контейнеров скрывали новые надстройки, где были оборудованы камеры для содержания заключенных и места для пыток. Была какая-то злая ирония в том, что корабль с именем «Комсомолец» использовался ЦРУ под тюрьму и для пыток… но это было не самое безумное в построенном новом мире. Потом войны в Ираке и Афганистане официально завершились, и теперь США не воевали с моджахедами, а готовили их… не всех, правда, были и те, с которыми воевали… Короче, разобрать, где плохие ваххабиты, а где хорошие, было непросто, да никто и не пытался. Бывшего «Комсомольца» немного переоборудовали и теперь использовали в качестве плавучего штаба-казармы и для перевозок. Конкретно в этом случае он пришвартовался в Батуми, доставив
более тысячи тонн военного снаряжения, предназначенного для организации и снабжения лагерей боевиков в горах, и несколько десятков инструкторов. Кроме того, на борту были аппаратура и небольшой штаб, предназначенный для координации развертывания. Сейчас штаб был активен, в него поступала информация с беспилотника, летающего где-то у российско-грузинской границы. Помимо сбора информации он использовался как ретранслятор, потому что в горах не пробивала нормальная связь.
        - Дрозд три над точкой Индия.
        - Принял, Дрозд три над точкой Индия.
        - Стабилизирую аппарат. Активирую передачу информации.
        - Передача активирована.
        - Есть, сэр, передача пошла, канал пока стабилен.
        Отставной сержант-майор армии США Тим МакНил ждал, пока оператор наберет номер.
        - Самбука, Самбука…
        - Есть, Самбука, слышу тебя, - отозвался эфир.
        - Запрашиваю идентификацию.
        - Идентификация - большая рыба, большая рыба.
        - Код идентификации принят, спасибо. Сэр, канал установлен. Идентичность Самбуки подтверждена.
        - Принял, спасибо. Самбука, как там у тебя.
        - Сержант, докладываю о катастрофе, докладываю о катастрофе. Группа «Индеец» разгромлена русскими. У нас убитый, повторяю - у нас есть убитый.
        Сержант выругался про себя. По званию сержант-майор примерно равен бригадному генералу, сержантская вертикаль званий отличается от офицерской и идет параллельно ей. Иногда у офицера и сержанта устанавливается отличное взаимопонимание и даже дружба, но чаще всего нет. Вот и МакНил, шотландец, недолюбливал армейского офицера Карлайла, который к тому же и облажался…
        Но он был и профессионалом.
        - Самбука, как это произошло? Есть угроза лагерю и персоналу?
        - Отрицательно, сэр, угрозы нет. Я не хочу докладывать по этой линии.
        Сержант-майор понял, что подчиненный прав.
        - Принято. Явитесь с докладом, как только это будет возможно. И привезите тело, надо будет отправить его на родину.
        - Тела нет, сэр. Группа попала под удар вертолетов.
        Возможно, для офицера на это было плевать, но не для сержанта. Это офицеры сидят в офицерском клубе или в командирском блиндаже и попивают виски. А сержант всегда на передке, со своими людьми. Надо быть полным идиотом, чтобы вот так вот взять и шагнуть навстречу пулеметному огню. И чтобы такие идиоты находились, армия держится на традициях, одна из которых - не оставлять своих. Из боя возвращаются все, что живые, что мертвые.
        И если офицерам плевать, то ему нет.
        - Черт возьми, Самбука! - не сдержался сержант-майор. - Наведите у себя там порядок!
        - Принял.
        - Вам нужна помощь?
        - Пока нет, сэр. Справляемся.
        - Вижу, - буркнул МакНил. - Я направлю вам замену, как только она у меня будет.
        - Принято.
        - Тогда отбой…

24мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        Дербент, Верхний рынок
        На здешних базарах все производится и продается. Три самых великолепных базара, какие я когда-либо видел, - дербентский, бакинский и нухинский. Делают и продают все - ковры, оружие, скатерти, папахи, черкески, обувь всякого рода… И все это блестит, отсвечивает, шевелится, спорит, дерется, вынимает ножи, хлопает плетью, кричит, угрожает, бранится, сложа руки на груди, обнимаясь, живя между спором и смертью, между пистолетом и кинжалом…
        Александр Дюма (Старший) Кавказ
        Базар в Дербенте, одном из самых старых городов мира и самом старом городе России, мало чем отличался от махачкалинского…
        Низенькие, разномастные, изуродованные пластиковыми стеклопакетами и назойливой рекламой дома, улица, на которой мирно соседствуют автомобили, маршрутки, мотороллеры, на которых тут возят и грузы, и людей, пешеходы, ослы и велосипеды. Назойливые гудки клаксонов, покупатели у торговых рядов, солидный, обстоятельный шум торга. Домам не скажешь - несколько десятков лет или несколько сотен, но реклама и пластиковые окна есть на всех - это не туристический город, люди здесь живут, и живут уже две с половиной тысяч лет как минимум. Вывеска «Дагпотребсоюз» из старых-престарых времен, оставшаяся здесь, как часть непередаваемого местного колорита и соседствующая в одном городе с развалинами древней крепости Нарын-кала и могилами ансаров Пророка на кладбище. Самодельные, разномастные торговые места, торг и контрабанда, питьевые фонтанчики и назойливые пацаны, предлагающие «мобилу, не паленую». Фрукты всех родов и видов, хна, басма и корень дерева арак - тут этим чистят зубы. Несмотря на то что санинспекции тут нет и не было, наверное, с советских времен, на базаре удивительно чисто для такого места, как
базар. Это тебе не Кызыл-юрт какой-нибудь, где крысы под ногами шастают…
        В Дербент я прибыл на машине, обычной «чистой» «десятке», бросил ее недалеко от рынка. Пошел своими ногами… даже особо не проверяя - идут, не идут. Дербент расположен на берегу и как бы спускается к морю, крепость Нарын-Кала - точнее то, что от нее осталось - видна из любой части города. К сожалению, если посмотреть вниз, то видны крыши домов времен развитого соцреализма. Как я уже говорил, люди тут не задумываются об истории, а просто живут…
        Зашел на рынок. Пошел по рядам - обычное громкоголосье, кто-то дискантом кричит: «Мясо берем, мясо берем»…
        Две тысячи шестьсот лет истории. Поверить трудно.
        Просто так по базару шляться не принято, только привлекаешь к себе внимание. Купил вяленого овечьего сыра, урбеча[21 - Урбеч - смесь семян конопли, льна, подсолнуха и косточек абрикоса, размолотая и перемешанная вместе. Подается так или смешивается с медом в пропорции 1:1. Это сверхъеда, воины имама Шамиля неделями сохраняли боеспособность и передвигались по горам, питаясь только урбечем и водой.], настоящего, а не того, что в упаковке, как шоколадные батончики, продают… в Дагестане много такого, чего не встретишь нигде в мире, и стоит это копейки, а могло бы стоить миллионы. У меня не было никаких указаний, что делать после того, как я появлюсь на рынке, и потому я просто ходил, глазел на ряды и отламывал кусочки овечьего сыра, пока в кармане куртки не зазвонил телефон.
        Не мой телефон. У меня телефона не было.
        Кто-то положил мне его в карман, причем так, что я ничего не заметил. А это не так-то просто сделать…
        - Алло.
        - Ты один?
        - Салам. Да, один.
        Голос знакомый.
        Мусульмане не должны давать салам неверным, и не должны отвечать на данный неверным салам. Тем не менее в разговоре я всегда даю салам, если это уместно.
        - Ты один?
        - Я сказал, что да.
        - Выходи с рынка. Иди к крепости.
        Ага… проверяют.
        - Там - куда?
        - Иди к крепости…
        Ну, что же. Пойдем к крепости…
        Вышел с рынка. Посмотрел на крепость… базар наверху, крепость недалеко. По дороге явно будут следить…
        Иду вверх. Тротуар так разбит, что кажется, что это и не тротуар вовсе, а брусчатка. На тротуар напирают построенные в нарушение всяческих норм дома, с другой стороны - припаркованные кое-как машины. Здесь строят, кто как хочет, некоторые строят в городе башни по шесть этажей. Удивительно, как все не рухнуло еще.
        Крепость Нарын-кала возвышается над городом подобно бастиону, построенному армией завоевателей. Лучше всего ее рассматривать на картинках или с вертолета. Тогда все нормально - трава зеленая, стены цвета песчаника, и история, кажется, сочится здесь, подобно песку, через узкое горлышко песочных часов. В реале не все так благопристойно - валяются сигаретные пачки, самодеятельные гиды предлагают экскурсию не задорого, а рядом с машинами и микроавтобусами туристов сидят погруженные в думы джигиты, и можно поскользнуться от зеленых харчков, которыми густо уделаны все площадки и ступеньки. Это насвай. Смесь табачной пыли, масла, куриного помета, иногда гашиша. Куриный помет нужен для раздражения и разъедания слизистой рта - тогда вся эта дрянь всасывается прямо в кровь. Появившись совсем недавно из Средней Азии, насвай стал настоящим бедствием, и не только на Кавказе, но и по всей России. Слабое наркотическое действие он оказывает, а запретить куриный помет в рот совать нельзя. Харчки насвая лежат на ступеньках, как свидетельство прискорбного падения нравов, которого эти стены, наверное, еще не видали.
Тут же валяются пустые бутылки из-под воды, пачки из-под сигарет и шоколадок…
        Для туристической экскурсии - самое то.
        Поднялся наверх. К крепости. Почти сразу же заметил Салмана, он кивнул мне и пошел в сторону.
        Спускаемся вниз. Ступеньки новые, тут совсем недавно сделали ремонт, вроде как развивают туристический кластер и потому сделали стоянку и туристические тропы, на которых даже поставили таблички со штрихкодами, чтобы можно было сканировать их телефоном и получать информацию о том, чем знамениты эти места и конкретно то, что находится перед тобой. Но местные уже навалили здесь мусора, что как нельзя лучше подтверждало тезис профессора Преображенского - разруха, она все-таки в головах…
        Снизу - еще одна стоянка. У «Нивы» ждут двое, невысокие, одетые, как местные селяне, с настороженными, зыркающими глазами. На ногах резиновые сапоги.
        - Салам.
        Молчание. Потом один достает прибор, который определяет наличие левых источников радиосигналов…
        - Телефон давай, русский…
        Я даю один телефон, потом второй. Бандит подносит сканер, кивает, видя, что реакции никакой. Обе трубки выключены.
        Затем он обходит меня со своим прибором. Реакции нет никакой. Ее и не может быть - передатчик пассивный, он сам не дает никаких сигналов, он лишь отвечает на сигнал, который посылает активная часть системы с вертолета, самолета-беспилотника или автомобиля. Один из беспилотников сейчас надо мной - пятитонный «Дозор», взлетевший с авиабазы в Кореневске, аналог «MQ9 Reaper», вооруженный управляемыми противотанковыми ракетами. Боевики его не боятся, потому что тут не привыкли бояться беспилотников.
        - Лъикх буго[22 - Хорошо (аварск.).].
        - Садись в машину, русский.
        - Только без шуток, бичичъана?[23 - Понял? (аварск.)]
        Боевики мрачно переглядываются.
        - Говори на своем языке, русский. И садись в машину. Амир тебя ждет…

25мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        Карамахи
        Дагестан…
        Это очень необычная и очень разная земля. В составе Дагестана есть такие города, как Дербент, несмотря на наличие там могил ансаров Пророка Мухаммада, Дербент это каспийская Одесса, там многонациональное общество, основу которого составляют терекеменцы, так называют тут азербайджанцев, много также евреев, спустившихся с гор еще в восемнадцатом-девятнадцатом веках. В горах Кавказа евреев, кстати, было полно, об этом вспоминали еще русские офицеры генерала Ермолова, называли их «дада» и, скорее всего, именно от этого слова происходит фамилия Дудаев. Совсем не просто так отставной советский генерал призывал своих соотечественников почитать не пятницу, а субботу и делать не пять намазов в день, а три. В Дербенте есть все для того, чтобы быть каспийской Одессой - история, местные базары как вариант Привоза, шикарные местные пляжи и культура отдыха у воды. Только спокойствия нет.
        Еще один город на побережье - это Махачкала, но с Дербентом у Махачкалы мало общего. Махачкала - это муравейник, город, рассчитанный на триста тысяч жителей, а живет там больше миллиона, и это только легально. Город, в котором нет традиции, в котором приезжие, спустившиеся с гор, принесли в город свои обычаи и традиции, свои агрессивные культурные коды, свой вариант ислама. В этом городе нет единого общества, все разбиты по селам и районам, откуда приехали, по народам - достаточно сказать, что у любой мало-мальски влиятельной группы в Махачкале свое кладбище, а многих покойников они вовсе не хоронят в городе, а увозят в горы, на «родную землю», то есть Махачкала им место чужое, которого не жалко.
        А так Махачкала город откровенно стремный. Грязный, забитый мусором, с дорогами как после бомбежки. Но дело даже не в этом. В Махачкале очень много лицемеров. Это люди, которые выстаивают намазы, держат Уразу, и в то же время пьянствуют, б…ствуют, дают деньги в рост и делают другое, что запрещено в исламе. Как метко сказал один махачкалинец - мы все против вторых жен по шариату, но в массажный салон сходить только дай[24 - Сказано это было автору.]…
        Есть Буйнакск и города на административной границе с Чечней, там какое-то время граница была совсем не административная, и от тех времен там осталась специализация - рыночная. Громадные рынки, на которых в свое время закупалась целая республика, потому что надо было быть полным психом, чтобы торговать в Чечне. Эти рынки остались сейчас, только они намного меньше. Время идет, кто поднялся, тот уже уехал или остался здесь и отстроил трехэтажные кафе или торговые центры - на рынке, с палатки сейчас торговать не фонтан. Да и цены уже не те, чтобы идти покупать на рынок.
        И есть горный Дагестан. Это села, которые лепятся к склонам гор, подобно ласточкиным гнездам, к некоторым из них не проехать на машине, даже на надежном и неприхотливом «козле»[25 - «УАЗ-469».]. Это места, где облака порой садятся на землю, накрывают дома, а хозяйство ведут, как в Афганистане - натаскивая землю с равнины на горные террасы на ослах, а то и на своих спинах. Здесь до сих пор сохранились традиции, которые на равнине уже забыли, если деды в основном говорят на языке предков. Отцы двуязычны, дети говорят на русском. И дело тут не в неуважении к традициям, а в банальной лени выучить родной язык.
        Мы ехали в горный Дагестан. Ехали на «Ниве» - верткой и неприхотливой машине, единственный минус которой - сзади дверей нет и при обстреле быстро выскочить из нее не получится. Еще в нее часто вваривают раму в багажник и устанавливают вместо задних сидений «АГС-17». Подскочил ночью, развернулся задом, короб выпустил - и ходу…
        Я уже понял, куда мы ехали.
        Карамахи. Шаланды полные арбузов. В свое время у каждого жителя этого села около дома стоял грузовик «КамАЗ». Ну или почти у каждого. Я не шучу. Потому что видел это своими собственными глазами, эти грузовики. В Дагестане часто бывает так, что в каком-то селе есть своя специализация. Так вот Карамахи было селом водителей. Именно они доставляли астраханские арбузы в Москву на своих «КамАЗах». А еще - они были ваххабитами. И собирали закят. И похищали людей. И чаще всего именно в этих машинах обратно ехали украденные в Москве люди. А когда Карамахи взяли, то оказалось, что все село соединено между собой ходами, представляющими собой нефтяные и бетонные трубы, закопанные вглубь на два-три метра. И такую линию обороны нельзя взять без применения осадной артиллерии и массированных бомбежек. А еще там были две винтовки «ОСВ-96», которых на тот момент было выпущено что-то около ста штук. Калибр 12.7.
        И именно туда шел с гор Басаев. Да не дошел…
        Сейчас Карамахи мирное село. Наверное…
        А пока мы ехали горными дорогами, разбитыми, и совсем бездорожьем. Ехали мимо людей, машин и ослов. И населенных пунктов, в которых наша машина не останавливалась. Боевики знали, что по дагестанским традициям любого гостя накормят лучшим, что есть в доме, но они проезжали мимо. Потому что знали, вряд ли найдется много домов, где им будут рады.
        Знали. Но все равно вели джихад.
        Итак, Карамахи. Крупное село, расположенное в Кодорской долине, пригодной для земледелия. Россыпь белых домов посреди моря зелени - дома здесь нормальные, как на равнинной местности, а не уступами, как в горах, когда крыша одного дома - это двор для другого. Бетонные заборы и крик азанчи с одной из мечетей.
        Их здесь не одна, несколько…
        Хамза (Гамза), военный амир южного фронта виляйята Дагестан, сидел на корточках во дворике одного из домов, в тени чинары. Одет, как обычный дагестанец, даже селянин - засаленные брюки и резиновые сапоги. Взгляд настороженный, острый. В глазах видна желтинка… это от почек, посаженных ночевками на холодных камнях. Нефрит - одна из профессиональных болезней боевиков, наряду с передозировкой свинца.
        - Салам тебе, Хамза, - поприветствовал я его.
        Один из бандитов, сопровождавших меня, пихнул меня по почкам, но не сильно, для порядка скорее.
        - Молчи кяфир. Говорить будешь, когда спросит амир.
        Осмелели. Почувствовали себя дома. Они все смелеют, когда находятся среди своих. В одиночку смелых очень мало, и это еще одно отличие горцев от русских. У нас решение как жить и как умирать каждый принимает сам для себя.
        Хамза сидел на корточках, рассматривая меня своими колючими, с желтинкой глазами. Потом встал и подошел ко мне. Он был ниже меня на голову, передвигался плавно, как рысь. Я знал, что он в свое время серьезно занимался боевыми искусствами, имел черный пояс в каратэ и еще в каких-то там искусствах, даже участвовал в боях без правил. В Москве. Именно после Москвы он и поднялся - сразу как вернулся.
        - Как твое имя?
        - Я Искандер.
        - А на русском?
        - Александр.
        - Как умер мой брат? - спросил Хамза.
        - От пули.
        - Ты был рядом с моим братом, когда он умер?
        - Нет. Он умер в больнице. Меня рядом с ним не было.
        - Ты видел, кто его убил?
        - Плохо. Он был в капюшоне и очках. Это видно на видео.
        - Тогда зачем оставлять тебя в живых?
        - Я плохо видел, кто в него стрелял. Но я хорошо видел, кто за ним гнался.
        - Говори.
        - Один приметный. Лет сорок, даже больше, наверное. Коренастый, ростом с тебя, голова с проседью. У него борода приметная - черная, а посреди белая полоска. Знаешь его?
        Ахмед помертвел лицом.
        - Еще кого видел, говори.
        - Еще один. Ростом выше первого, от тридцати до сорока, во всяком случае, младше первого. Вытянутое лицо, бородка, как у муджахеда, усов нет… и он с виду как пришибленный. Не знаю почему, но так кажется.
        - А… гады… я их маму делал.
        - Кто это, Ахмед?
        Он отошел от меня, стал ходить по узенькому, наклонному каменному дворику, быстро и нервно, как зверь в клетке. Потом махнул рукой.
        - Забираем его. Поедет с нами…
        Беспилотник последовал за нами. По крайней мере, я на это надеюсь…

26мая 2018 года
        Дагестан, Россия
        Цумада, недалеко от грузинской границы
        Хитиатли, мертвое село ниже Цумады…
        Южный фронт Дагестанского вилайета Имарата Кавказ.
        Джихад.
        Здесь, в горах, очень много мертвых сел, люди покидали дома, в которых жили, и начинали строить новые после какого-либо стихийного бедствия, например, потопа или эпидемии. Но так как дома, построенные пятьсот лет назад, и дома, чье строительство закончилось только вчера, здесь несильно отличаются друг от друга, то и кажется, что село живое, что оно покинуто только вчера. И только заросли какой-то травы, прорастающей на крышах домов, говорят о том, что селение покинули давно…
        В Цумаду мы въехали тремя машинами. «Нива», «уазик» - буханка с медицинским крестом и старый «Мицубиси Паджеро».
        Машины остановили, не въезжая в село - даже «УАЗ» вряд ли мог пробраться по местным улочкам - узким, извилистым, похожим на русла рек, они были сделаны так для того, чтобы в дождь лучше спускалась вниз вода и не было селей. Это место так далеко от побережья, что сюда, наверное, даже российский спецназ забредал очень редко, а что уж говорить об участковом, который мог здесь выжить, только работая на обе стороны. Но Хамза все равно соблюдал осторожность. Вперед пошел не он, а те двое боевиков из головной «Нивы», которые и забирали меня из Дербента. Хамза остался сидеть на месте, а еще один боевик, вооруженный винтовкой «Вепрь» с оптическим прицелом, сноровисто выбрался из машины, подтянулся, и исчез на одной из крыш.
        - Чего мы ждем, - спросил я.
        - Малчи, да… - лениво бросил один их боевиков.
        Хоть не было никакого приказа, но я заметил, как ко мне изменилось отношение. Подать сигнал тревоги? Нет, пока рано.
        Вернулся один из боевиков, переговорил с Хамзой, тот, кстати, был в «буханке», а не в «Паджеро». Результата переговоров я не знал, но из машин начали вылезать боевики, оружие держали открыто. Приехали, значит…
        Ствол автомата уткнулся мне в спину.
        - Пошел…
        - Что ты хочешь, Хамза…
        Хамза, нервный, дерганый, как еще говорят, на гоне, ходил в промежутке между домами, в котором под прицелом автомата держали меня. Его пальцы постоянно находились в движении, они то мяли что-то невидимое, то играли какие-то гаммы.
        - Заткнись…
        - Малчи, да… - подкрепил слова амира боевик на охране, лениво пихнув меня ногой.
        - Сдать меня хочешь? Этим уродам с той стороны границы? И тем самым вымолить себе прощение?


        - Хамза…


        - А как же честь? Я твоего брата спас от смерти, вез до больнички. А ты меня сейчас сдашь? Это так в горах благодарят?
        Хамза дико смотрел на меня, а потом ударил со всей силы кулаком по каменной кладке кошары и глухо и обреченно то ли завыл, то ли застонал, как волк…
        Смотреть на это было страшно даже мне…
        Безумие прервал вызов рации. Хамза моментально прекратил истерику, дотянулся до рации. Неужели так играет?
        - У. У[26 - Да, Да (аварск.). Нет по-аварски - йох.]… - сказал он по-аварски. - Бегъула[27 - Хорошо (аварск.).]. Бегъула.
        И, уже обращаясь к моему охраннику, сказал:
        - Давай туда.
        Охранник пихнул меня ногой.
        - Иди, да…
        Мы зашли в один из домов… примерно четыре на шесть, каменная кладка, крыши нет, окна-бойницы… готовое оборонительное сооружение, только без крыши. Боевик показал мне мое место. Я пошел туда, сопровождаемый черным зрачком автоматного ствола.
        Тем временем у Хамзы зазвонил телефон, он снял его и начал быстро говорить на аварском, так быстро, что я не успевал понимать, о чем речь. Проскакивали отдельные слова… кажется, он говорил о каком-то хараме и не доверял собеседнику. Потом подала сигнал вызова рация, Хамза выслушал рацию и снова заговорил в телефон, уже более резким, обвиняющим тоном. Потом трижды тоном отработала рация, и неподалеку прогремела автоматная очередь…
        - Балагъе ха гъелда![28 - Смотри за ним! (аварск.)] - выкрикнул Хамза и исчез, нырнув в какую-то дыру в стене. Очевидно, здесь все было готово для обороны.
        Похоже, приехали. Едва слышные хлопки - это снайперка триста восьмого калибра, глушеная, «Ремингтон-700» или что-то в этом роде. Да нет, не Рем - полуавтомат, судя по темпу. Отрывистый, похожий на хлопок кнута щелчок - это мосинка, глухой грохот - это «калашниковы». И скорее всего, снайпер не один работает, просто я не слышу чего-то. Скорее всего, еще есть несколько стволов, тоже глушеных, просто не слышно.
        Я сидел у стены и смотрел на боевика, охранявшего меня, а он смотрел на меня. Рисковать не было смысла.
        Сейчас…
        - Сиди тихо!
        Как я и подозревал, присматривавший за мной джигит не смог удержаться от того, чтобы не поучаствовать в баттле. Сначала он встал на колено и начал стрелять через одну из бойниц, потом перешел к другой.
        - Ты хоть видишь, куда стреляешь?
        - Малчи, да!
        И тем не менее мои слова запали боевику в душу, и он решил пострелять с дверного проема - благо там обзор лучше. И как я и предполагал, тем самым привлек внимание снайпера… того самого, с бесшумкой. Все происходило на моих глазах… от головы боевика откололся кусок… никакой театральщины в виду фонтана крови - просто откололся кусок, и он рухнул, где лежал, и застыл.
        Туше.
        Не высовываясь, подполз к дверному проему и затащил тело внутрь. Снайпер что-то просек, наблюдал, попытался отработать, но пули бессмысленно ударили в каменную кладку стены и с визгом рикошета ушли влево. Мертвый боевик одарил меня автоматом «АКМ», двумя полными магазинами и одним початым, но немного, двумя гранатами, флягой с водой и завернутой в тряпку кое-какой жратвой. Где-то семьдесят патронов - это притом, что как минимум половина «АКМов», работающих с нашей стороны, уже молчала, и только снайпер время от времени хлесткими щелчками кнута, напоминал о себе.
        Аллах Акбар.
        Стрелять, пытаясь поймать снайпера, бессмысленно и глупо. Держа автомат наготове, я скользнул в тот же лаз, что и Хамза до меня. Он, как оказалось, вел в соседний дом на склоне, пол которого был на полметра ниже и порос травой…
        В следующем доме я нашел Хамзу. Он истерически кричал что-то в телефон, придерживая автомат, а рядом с ним находился боевик, он отстреливался из неудобного для боя в застройке «РПК». То ли я нашумел, то ли Хамза обладал чутьем, но он развернулся, едва мои ноги коснулись пола. Увидев автомат в моих руках - застыл.
        - Салам тебе, Хамза, - сказал я.


        - Помощь нужна? Могу помочь.
        - Это дело не для тебя, русский. Ты ничем не поможешь.
        - Мой телефон у тебя. Дай его мне и увидишь.
        Хамза, глядя мне в глаза, медленно достал из кармана и протянул телефон.
        - Не так быстро, Хамза. Вставь аккумулятор, включи. Номер в памяти - двойка. Давай, делай, я жду…
        Хамза покачал головой.
        - Нехорошо делаешь.
        - Делай!
        Мой автомат не был нацелен на него, но он понимал, что я буду быстрее.
        Хамза сделал телефон, и в этот момент снайпер достал пулеметчика с «РПК». Достал, как я понял, просто методично простреливая бойницы. Пулеметчик кувыркнулся, выронил пулемет и то ли заныл, то ли застонал…
        - Дай телефон. Окажи ему помощь…


        - Давай, а то следующий - ты!
        Хамза протянул телефон, я прижал приклад локтем, поднес телефон к уху.
        - Зенит, я Искандер.
        - Искандер плюс, слушаю тебя, прием…
        - Вопрос - видите меня?
        - Плюс, мы видим тебя… Птичка прямо над тобой.
        Вот и отлично. Мы поймали их на их обычной процедуре - первое, что они делают, когда им в руки попадает телефон, вытаскивают аккумулятор и сим-карту. И считают, что он безопасен. То, что в телефоне есть еще одна батарейка, и в режиме маяка он может работать очень долго, тем более если покопаться во внутренностях, они не соображают.
        - Искандер, вопрос, помощь нужна?
        - Плюс, цели по периметру, на запад и север от меня. Вопрос - птичка вооружена?
        - Плюс, на птичке четыре термобарических, как понял?
        - Плюс, понял, четыре термобарических. Работай по целям, немедленно.
        - Искандер, запрашиваю пароль, как понял.
        - Плюс, пароль Восход двадцать три, повторяю - Восход двадцать три. Работай по целям.
        - Искандер, пароль принят, начинаю работать. Укройся…
        - Принял! Беспилотник! - заорал я. - Все вниз!
        Мы упали на землю.
        Сначала ничего не происходило, несколько секунд, только еще раз хлестнул плеткой снайпер. Потом что-то со свистом пронеслось прямо у нас над головами - и землю сотряс первый разрыв. Термобарическая ракета, ударила совсем рядом, оглушила нас, пошла пыль и посыпались обломки. Через несколько секунд раздался второй удар, подальше…
        - Зенит, я Искандер.
        - Искандер плюс, слушаю тебя, прием…
        - Вопрос - все цели подавлены? Что наблюдаешь?
        - Искандер, цели в опасной близости подавлены, несколько возможных целей отходят на запад, наблюдаю оружие. Повторяю - нулевая активность в опасной близости.
        - Принял, благодарю. Вопрос: возможность повторного удара имеется?
        - Искандер, боезапас исчерпан. Но мы останемся рядом и присмотрим, пока не подойдет вторая птичка.
        - Зенит, плюс.
        Дело сделано. Понятно, что те, кто осаждал нас, не рискнули оставаться под ударами БПЛА. Наверняка прикинули и то, что следом за БПЛА сюда направят пару штурмовиков и окончательно все проутюжат.
        Хамза снова мрачно смотрел на меня.
        - Ты Магомеда убил?
        - Нет, - качнул я головой, - снайпер. Этот жив?
        - Иншалла выживет. В село надо.
        - Тащи его. Я прикрою.
        Хамза подумал, потом, очевидно, решил, что у него нет выбора…
        Удар БОПЛа развалил дом на самой окраине мертвого села, там было не пройти - месиво. Мы пошли каким-то кружным путем, я подобрал «РПК» на всякий случай, а «АКМ» закинул за спину. Хамза шел впереди и нес на руках раненого.
        Село виднелось впереди на склоне, оно было совсем рядом. Левее что-то вяло горело - место, куда пришлась одна из ракет…
        На полпути нас встретил пацаненок лет десяти, он спросил Хамзу и тот ему ответил на том же резком, гортанном языке. Пацаненок повернулся и замахал руками, делая их крестом.
        - Что он спросил?
        - Леча послал его, - усмехнулся Хамза, - мой снайпер. Спросил, можно ли в тебя стрелять.
        - А ты что сказал?
        - Сказал - нельзя, я должен этому кяфиру жизнь…
        Темнело…
        Местный лекарь сейчас лечил раненого, лечил, как принято тут - закачивал в раны шприцем чистый мед. Это происходило в соседнем строении, стоны раненого доносились и до нас. А мы - я, Хамза, несколько местных мужиков - суровых, в резиновых сапогах, со старенькими винтовками и новыми «АКМами» - стояли во дворике одного из домов перед разложенными на большом куске брезента трупами. Это было все, что местные нашли после ударов беспилотников.
        В кошаре рядом испуганно блеяли овцы, да где-то выла, чувствуя смерть, собака…
        Не наши - это я видел и так. Наши обычно в горках ходят, самых разных, а тут какой-то вариант натовского снаряжения. Ботинки тоже не наши.
        - Знаешь кого? - спросил я Хамзу.
        - Двоих. Этого, - он ткнул ногой одного, - зовут Ислам.
        - Кто он?
        - Русский. Один из ваших. Из Сирии приехал. Делать джихад.
        - Понятно. Еще кого?
        - Второй - вот этот. Бандера. Кликуха его, имени не знаю. Говорил, что гуцул, если украинцем назвать - в драку бросался. По-русски плохо говорил. Говорят, что снайпером был, в Донецком аэропорту, там контузило, с тех пор и пришибленный. Его даже свои, хохлы, стороной обходили, но снайпер хороший, хорошо учил.
        - А остальные?
        - Шайтан их знает…
        Я поднял винтовку, почти неповрежденную. Румынская «Дракула», но на стволе вместо пламегаса какой-то… не то глушак, не то компенсатор. Нетипичное здесь оружие - Румыния сюда не продает, а кому нужна снайперка, берут «СВД».
        - А это откуда?
        - С той стороны добра хватает.
        - Дорого?
        - Не дороже слов…
        Ясно…
        - Мы получили твое крайнее послание, Хамза. Рахмат тебе за предупреждение. Но надо действовать дальше. Жизнь не стоит на месте…
        Про брата больше не говорили. Ситуация напоминала старую игру, когда двое держат друг друга за бороды. Кто первый моргнет - получает пощечину. Ваха был нашим агентом, но если об этом узнают, Хамзе хана, никто не поверит, что он тоже не стукач. Впрочем, Хамзе и так хана, но есть выход. Если он уничтожит тех, кто против него, примут его правду, какой бы она ни была. Исламский мир похож на криминальный, здесь важно не то, что ты говоришь, а то, как ты говоришь, и что готов сделать за свои слова. Если ты готов рвать и резать - никто против тебя не пойдет. Скорее всего. А если пойдет, то надо убить. И тогда скажут, что фитна преодолена, и смирятся…
        Чтобы понять Дагестан и вообще Кавказ, надо здесь жить. Мне как-то раз рассказали такую притчу - один воин поссорился с соседями насчет земель. Дело дошло до крови, погибли люди и с той, и с другой стороны. Собрали шариатский суд. Шариатский судья спросил воина - ты по-прежнему утверждаешь, что земля, из-за которой весь этот сыр-бор, принадлежит тебе? Поклянись Аллахом. Воин уверенно ответил - клянусь Аллахом, что я стою на своей земле. Землю отдали ему. Когда они возвращались домой, один из братьев воина спросил его - брат, как же ты теперь, ведь это не наша земля, а ты поклялся Аллахом. В ответ воин снял сапоги и высыпал из каждого сколько-то земли - отправляясь на шариатский суд, он набрал земли у порога дома и всыпал ее в свои сапоги.
        Вот так тут живут…
        - Птица все еще здесь?
        Хотя о какой именно птице говорилось, из контекста беседы не следовало, но мы оба понимали, о какой птице речь.
        - Да.
        - Вы не выиграете эту войну, русский.
        - Почему?
        - Потому что вы слабые. Вы не можете выйти против нас. Вы присылаете птицу, которая убивает сверху. Которую не достать.


        - Теперь ты понимаешь, почему мы так ненавидим вас?
        - Вы ненавидели нас и до того, как появились эти птицы. Кроме того, ты что-то попутал, Хамза. Это не мы бегаем от вас, а вы от нас в горах. Где расположены воинские части ты знаешь. Почему бы тебе не выйти к ним со своими людьми?
        Хамза ничего не ответил.
        - Считай, что птица охраняет тебя. Они могут прийти сюда еще раз, ночью. Окружить село.
        Хамза заскрежетал зубами, в темноте - это было по-настоящему страшно.
        - Они не придут.
        - Почему ты так думаешь?
        - Грузины напали на дагестанскую землю. Через несколько дней об этом будет знать весь Дагестан, а кровь, которую с них возьмут, затопит ущелья.
        - Этого не будет. И ты это знаешь. Потому что за ними американцы.


        - Скажи, Хамза, если бы ты мог выбирать - мы или американцы?
        - Вы кяфиры. И те и другие. Разницы нет.
        - И все же.
        - Зачем глупые вопросы задаешь?!
        - Они не глупые. Будь мужчиной, ответь.
        Хамза долго молчал, почесывая бороду.
        - Хитрый ты, - сказал он, - сразу и не скажешь. Конечно, у пиндосов денег много, это есть. Можно и просто так получить… хотя и вы просто так часто даете. Не знаю. Пиндосы говорят красиво. Тут в лагерь приезжала одна… че-то про демократию втирала, что, мол, Пророк Мухаммед по сути своей был демократом, что общество Мекки при Пророке - один из первых примеров демократии в мире, а я посмотрел… видно, трусы не носит, б… конченая. И эта шалава без трусов будет мне рассказывать, каким был Пророк Мухаммад, свят Он и велик? И среди пиндосов п…ров полно, всякий харам. Какие-то таблетки предлагали.
        - Таблетки? - насторожился я.
        - Ну да. Говорили - можно будет три дня воевать, не спать, усталости не будет. Я отказался и людям запретил - харам. Тот, кто идет по пути Аллаха, не должен осквернять свое тело запретным, таблетками всякими.
        - Умно поступил…
        - Грузинам они деньги дают, но я людей слушал, не очень хорошо там живут. И думаю, они нашу нефть хотят, каспийскую.
        - Наверняка.
        - Нефть все равно вы добываете, но Русня привычнее что ли. Вот я с тобой на русском говорю, а если не будет Русни, как говорить? Английский учить? Зачем мне это? А американцы такие же кяфиры, тоже с братьями воюют, много крови мусульман на их руках.
        Я молчал. И Хамза тоже.
        - Зачем спрашивал, русский? - первым не выдержал он.
        - Потому что надо принимать решение, Хамза. Американцы уже здесь, они не уйдут. Мы тоже никуда не уйдем. Ты знаешь, между нами и американцами - кровная вражда. Вражда на века.
        Здесь это понимали. Как нигде.
        - Странные вы какие-то, - пробурчал Хамза, - вам Аллах глаза закрыл за ваше неверие и то, что сделали мусульманам. Он наказывает вас друг другом. Как рафидитов. Рафидиты[29 - Шииты. Описывается праздник Ашура - день гибели имама Али.] один раз в год выходят на улицу, кричат и наносят себе раны по воле Аллаха, так Аллах наказывает их за то, что они извратили веру, придают ему сотоварища и делают много других мерзостей. А вас Аллах наказывает друг другом. И пока вы не примете ислам, Аллах не уберет вражды между вами.
        - Может быть, и так. Но мы не можем позволить, чтобы американцы хозяйничали в Грузии. Сегодня они хозяйничают в Грузии. А завтра будут хозяйничать и здесь. Сегодня Грузия - часть Кавказа, а завтра там будет гей-парад.
        - Грузины христиане, - сказал Хамза, - с них станется.
        - А Ирак. Посмотри, что сделали с Ираком.
        - Зачем меня агитируешь?
        - Затем, что этому надо положить конец.
        - Тогда почему бы тебе не сделать это самому?
        - Как сделать? Мы можем приказать - и самолеты будут бомбить лагеря. В лагерях - люди с этой стороны границы, и так мы получим еще кровников. Но это ничего не решит, совсем ничего. Американцы просто построят новые лагеря, придут новые люди - и все начнется сначала.
        - Чего ты хочешь?
        - Чтобы с американцами разобрался ты сам. Ты и твои люди. И вообще - мусульмане. Спроси, должны ли правоверные мусульмане получать образование там, где преподают американские инструкторы, пришедшие из Ирака, Афганистана, других стран, где проливалась кровь мусульман, где умма вопиет от боли и унижения.
        - Хватит…
        - Правда глаза колет?
        - Ты-то сам чем лучше? - спросил Хамза.
        - Я? Да ничем. За исключением того, что сижу сейчас и говорю с тобой здесь. На одном языке. А когда пришлось сражаться - я стал сражаться. Скажи, хоть об одном американце ты можешь сказать хорошее? Хоть один поговорил с тобой, как с человеком?


        - Или ты для него - зверь, которого можно натравить на врага?


        - Или, может, вы все - звери, которые нужны американцам, чтобы они напали на русских. Весь ваш народ? Вся умма?
        И молчание было лучшим ответом…

28мая 2018 года
        Россия - Грузия
        Пограничная зона
        Мерцал закат, как блеск клинка.
        Свою добычу смерть считала.
        Бой будет завтра, а пока
        Взвод зарывался в облака
        И уходил по перевалу.
        Отставить разговоры,
        Вперед и вверх, а там…
        Ведь это наши горы,
        Они помогут нам!
        В. Высоцкий
        Через два дня я вернулся в Махачкалу живым и здоровым, чтобы представить свой гениальный план…
        План, который я в общих чертах согласовал с Хамзой, заключался в долговременной дестабилизации обстановки в самой горной Грузии за счет лагерей, которые там поставили американцы, и разрушения отношений между американцами и боевиками. У боевиков это называлось фитна, что означало - смута, раскол. Вопрос в том, что кто-то послал грузин и американцев убить моджахедов на территории Дагестана, при этом не было даже приговора шариатского суда. То есть американцы и грузины проявили себя как враги, враги и ислама, и Дагестана, они вторглись на дагестанскую землю и начали убивать дагестанцев. То есть они как минимум не лучше русских, а то и хуже. Эти обстоятельства не надо недооценивать - в девяносто четвертом и пятом годах дагестанцы помогали воюющим против нас чеченцам, а в девяносто девятом чеченцы пришли на землю Дагестана с оружием, и дружба кончилась, быстро и капитально. Кроме того, если кто-то в Имарате использовал руки американцев и грузин, то есть кяфиров, для того, чтобы устранить моджахедов, причем не простого моджахеда, а амира фронта, то это не просто харам. Это трындец, какого еще тут не
было. Это полномасштабный раскол в Имарате, который и так крайне неоднозначно подходит к вопросу сотрудничества с главными из кяфиров - американцами, на руках которых кровь миллионов мусульман, которые напали на исламские земли Афганистана, Ливии, Сирии, Ирака. Это намного серьезнее, чем сомнительные обвинения в предательстве - даже если ты подозреваешь кого-то в предательстве, то он должен сообщить кадию[30 - Кадий - исламский судья, судящий по шариату. Верховный кадий Имарата предположительно находится в Турции, дела разбирает по скайпу.], вызвать подозреваемого на шариатский суд, а не убивать его руками американцев. Обвинения должны были посеять вражду между группировками Имарата и подорвать доверие к американцам. Хамза кровно заинтересован в том, чтобы обвинить американцев и проамериканские силы в сопротивлении, иначе они обвинят его самого. А для того чтобы обвинения Хамзы были убедительнее, мы можем и помочь. Технически.
        Кстати, ситуацией в Имарате я владею, и что самое удивительное, за сотрудничество с американцами в основном выступает та группа, которая вернулась из Сирии, из Ливии, из Египта, кто не захотел весь джихад на родной земле, уехал и теперь вернулся. Местные не доверяют американцам, а вот те, кто джихадил против них, почему-то испытывают к ним необъяснимую слабость. Интересно, а почему так?
        Плюс этого плана в том, что он, как я иногда говорю, отлично ложится на рельеф местности. Хамза работает не за деньги - у него есть свой собственный интерес, и мы ему просто помогаем. Вражда и недоверие между различными группами существуют, равно как и глубокие противоречия, и обиды, которые не залечить словами из Корана. И надо совсем немного для того, чтобы дать этим подозрениям и обидам ход. Враждебность и обиды между грузинами и дагестанцами тоже существуют, счеты там давние и кровавые.
        Так что нам надо только немного помочь. Бросить спичку. А загорится само.
        Минус в том, что придется идти в Грузию. И среди тех, кто пойдет, должен быть я лично. Потому что Хамзу нельзя оставлять без контроля и присмотра, он, как и любой горец, живет эмоциями и может сто раз передумать. Потому что надо на месте контролировать ситуацию, и это не может сделать никакая система «Дозор»[31 - Система наблюдения ГРУ «Дозор» - урезанный вариант аэнбэшного «Эшелона», глобальная система слежения, чьи возможности сдерживаются только мощностями существующей в России вычислительной техники. Систему «Дозор» начал строить генерал Валентин Корабельников, директор ГРУ в девяностые и начале нулевых, технический специалист очень высокого уровня.], только человек. Потому что боевики будут увереннее, зная, что с ними русский, который может вызвать подмогу, и она не отбомбится по ним же.
        Это недопустимо, сотрудничать с террористами, у которых руки по локоть в крови? О да, расскажите это американцам, которые развернули базы подготовки террористов в Грузии, в Турции, может, еще где, и не испытывают ни малейших угрызений совести. В свое время была такая веселая организация - Конфедерация горских народов Кавказа. В которой офицеры ГРУ ГШ учили многих, в том числе молодого Шамиля Басаева. И не наша вина в том, что все вышло из-под контроля. Конфедерация горских народов Кавказа - это был проект еще советского КГБ, направленный на сохранение контроля над Кавказом. И инструмент, который можно было применять даже в зарубежных операциях. Потому что, когда Звиад Гамсахурдиа мутил воду, его надо было как-то останавливать. И ничего не справится с национализмом лучше, чем другой национализм.
        Вот только потом инструмент вышел из-под контроля и зажил своей, самостоятельной и содержательной жизнью…
        И все-таки надо идти.
        Я один лично знаю Карлайла, а он знает меня. И может заговорить. Далеко не факт, что нам удастся дотащить его до границы, возможно, придется потрошить его там. Потрошить, то есть допрашивать, хотя, может, и резать придется. И если он будет видеть меня - это дает еще один шанс на то, что он заговорит.
        И Хамза - он и его группа вряд ли доверяют Российской Федерации или ФСБ или СВР или ГРУ, но они хоть немного, но доверяют мне. Точнее, Хамза доверяет. Я пытался спасти его брата. И это делает его обязанным мне.
        Только при моем возрасте - только и дела, что ходить в горы…
        Начал собираться. Все необходимое было на нашей базе, там держат личное имущество те, кто работает нелегально в городе. В моем случае все просто. Термобелье, поверх - горка. Конечно, было бы хорошо иметь все семь слоев американского комплекта для гор, он есть у спецназовцев, но у меня его нет. Рюкзак от «Группы-99» и часть снаряги от нее же - это мне одолжили спецназовцы. Рюкзак хорош чем - он состоит из собственно мешка и грузовой платформы, одно не зависит от другого. Можно к одной грузовой платформе купить несколько мешков, а саму грузовую платформу использовать в самих целях, например, для переноски раненого, вязанки дров, надувной лодки.
        Оружие. Понятно, что у ваххабитов оно есть, но его не так и много. Сейчас не первая и не вторая чеченская, трофеев нет. И времени кого-то и чему то учить тоже нет. А идти с ослабленной группой - себе дороже… В конце концов, берут же откуда-то вахи себе стволы. В конечном итоге я попросил патроны, взрывчатку, два «ПК» с боеприпасами и два карабина «КО-91-30 МС» - спортивные перестволенные винтовки Мосина. На «АК-74» и «АКМ» я также взял глушители, с ними сейчас не так сложно, как раньше. И три «АК-74» с оптическими прицелами невысокой кратности «Тюльпан» и ночными прицелами 1П93 - этим оружием будут вооружены «точные стрелки». Кроме того, я взял ночные очки на всех, включая и себя самого…
        Про себя подумал - хорошо, что все это у нас делается нелегально, без отчетности, большая часть оружия - вообще трофеи. В противном случае, пришлось бы списывать, и свое оружие я получил бы недели через две в лучшем случае.
        Что касается меня, то я взял свое, испытанное оружие.
        У меня был охотничий «Вепрь-128», у него очень интересный калибр - 6.5 Grendel. Один в один наш новый армейский 6.5. Как в Новосибирске начали под него патрон выпускать недорогой, так здесь эта винтовка влет расходится. Патрон очень хорош - габариты автоматного, а скоростной, в горах бьет не хуже «Тигра», до пятисот метров очень настильный и при этом позволяет вести беглый огонь, отдача небольшая. Американцы считают этот патрон баллистическим идеалом. Типичную местную дичь - волка, горного козла - только так бьет. Причем зверь падает «тряпкой», то есть поражающая способность отличная. И боезапас не мосинский, раза в полтора больше можно унести. А к карабину у меня есть шесть американских тюнинговых магазинов, на двадцать пять патронов каждый, и столько же своих, на десять. До пятисот метров только так бьет, я в горах винтовку пристреливал, все превышения на память запомнил и еще записал. К винтовке у меня есть прицел 3 - 10 от «Шепард» и глушитель, специально для меня сделанный под этот калибр мастером в Ростове. Прицел тоже примечательный - японское стекло, и у него у единственного в мире есть
возможность видеть вносимую тобой поправку - в нем две независимые прицельные сетки, и когда ты пристреливаешь оружие, ты не просто крутишь барабанчики, а видишь в поле зрения те поправки, которые ты вносишь. Эту особенность прицела можно использовать и выставив его для стрельбы по движущимся мишеням. Удобная штука…
        Все это - снарягу, патроны, стволы - загрузили в старый, одышливый «Урал-Покемон», который ждал меня в огороженном бетонными блоками дворе базы спецназа близ Махачкалы. Это была настоящая военная база, сильно похожая на базу сирийской армии под Дамаском - со своей, конечно, спецификой. Нагромождение бетонных блоков, выложенная ими же «змейка» на подъезде, большие плакаты с надписями «Стой! Огонь открывается без предупреждения!». Линейка бронированных машин - старых, еще чеченской войны «Покемонов[32 - Покемон - правильное название «Урал-Звезда», первый, крайне несовершенный тип защищенных машин, использовавшийся в первую и вторую чеченские. Не хватало и их - и солдаты при перевозке в зоне боев были защищены лишь брезентом кузова.]» и новых тяжело бронированных «Тайфунов», бронетранспортеры и «Тигры». Ремонтные ангары, там же - быстровозводимые домики для личного состава. Невысокое здание, больше похожее на здание сельсовета, укреплено, все оконные проемы заложены кирпичом и мешками с песком. Здесь когда-то был завод, что-то ремонтировавший, но это было очень давно, и в другой стране…
        - Владимир. Будет прикрывать тебя, но дальше границы не пойдет. Его и его группу забрасывают вертолетами, уже после прохода вами границы. Саша.
        - Саша.
        - Влад.
        Парень совсем молодой. Это не очень хорошо.
        - Товарищ полковник, разрешите?
        - Говори.
        - Может, их на обратном пути… того. А вы от них оторветесь… - Это он сказал, глядя на меня.
        Андрей отрицательно покачал головой.
        - Запрещаю. Категорически. У нас есть договоренность и мы должны ее исполнить. Кто бы они ни были, и сколько бы нашей крови не было на руках того же Хамзы. Нашему слову должны доверять. Это не раз сыграет за нас в будущем.
        - Есть, - разочарованно сказал спецназовец. Его можно понять - сам по себе факт, что мы сотрудничаем с одним из наиболее одиозных главарей бандподполья, с точки зрения морали неоднозначен. А мы ему и оружие передаем, и прикрываем. Но в будущем… да, в будущем это может сыграть. Если нам удастся внести раскол между местным подпольем и теми, кто строит лагеря по ту сторону границы, это будет уже огромный плюс…
        - Доложи план прикрытия…
        - Две группы. По шестнадцать человек в каждой. - Спецназовец положил на стол свой планшет, открыл карту местности. - Первая группа располагается здесь…
        Одышливый, с явно нуждающимся в капремонте двигателем «Урал-Покемон» медленно преодолевал дорогу, ведущую с побережья в горы. Его сейчас никто не прикрывал, если не считать беспилотника, парящего над нами, но если боевики откроют огонь, никто и ничего сделать не успеет. В кабине «Урала» было двое - я и местный милиционер, группа спецназа на трех таких же «Уралах» осталась у здания РОВД. Милиционер был выбран на роль водителя, потому что умел, потому что знал местные дороги и потому что боевики вряд ли будут его убивать. У милиционера есть род, есть туххум, он тоже живет здесь и работает на две стороны - потому что только так и можно выжить в горах. Но просто так убить его, даже с учетом того, что он мент, нельзя, люди не поймут, а бандитам и ваххабитам очень важно понимание людей. Это не Махачкала. Вообще иногда мне кажется, что все беды идут от Махачкалы. Это зона свободного огня, место, где не уважают стариков, где все смешалось, где нет никаких традиций и где можно творить все, что угодно. Если бы не было Махачкалы, этот край жил бы хоть и в нищете, но тоже в мире…
        - Али… - сказал я, перекрикивая рокот мотора.
        - А? - Милиционер белозубо улыбнулся.
        - У тебя дети есть?
        - А как же! Четверо!
        - Здесь живут?
        - Старшая в Махачкалу поехала. Всем туххумом деньги на ВУЗ собирали![33 - То есть на взятку. Без взятки - поступить невозможно.]
        Ну вот. Видите?
        - Али…
        - А?
        - Останемся живы, найдешь меня. Я помогу другим твоим детям поступить в Москве. Без всяких денег…
        Люди Хамзы ждали нас на дороге раньше, чем было оговорено. Два человека - один высокий, другой - среднего роста, похоже, что отец и сын - около белой «Нивы». Легкая и прыгучая, как горный козел, и недорогая, «Нива» до сих пор была королевой дорог Кавказа.
        - Стой…
        Я выбрался из машины, огляделся. Видимость сто на сто, на миллион, как говорят авиаторы. На горизонте - село, коричневые каменные постройки льнут к огромному телу горы. Правее пасутся коровы, овец не видно - они уже все выше, на летних пастбищах…
        - Салам алейкум…
        Я подошел ближе.
        - Дорогу до Ахач-аула не подскажете…
        Младший усмехнулся.
        - Юморист, да? - сказал старший. - Хамза передает салам.
        - Салам и ему.
        Он пристально присматривался ко мне, не понимая, мусульманин я или нет. Но в лоб спросить не решался - у тех, кому Хамза посылает салам, лучше вообще ничем не интересоваться…
        - Дорога дальше плохая, - сказал старший, - оползень был. Этот не пройдет.
        Он ткнул пальцем в «Покемона».
        - А что пройдет?
        - Осел разве только.
        - Тогда надо много ослов. Я привез много груза…
        Ослы в селе нашлись. Здесь осел использовался, как обычное вьючное животное, на нем ездили сами, перевозили грузы, даже поднимали снизу землю для того, чтобы высыпать ее на террасы и создать террасные поля. Афганцы делали также, а иракцы делали поля в сухих склонах вади - оврагов в пустыне, которые только раз в год наполняются водой. Теперь «Покемон» давно уехал, мешки и ящики лежали под навесом, а мы сидели вокруг стола и вкушали чуду и жижиган-чорпа, густой мясной суп из баранины и томатов - барана зарезали только что. Похоже, что ради меня эти люди выставили на стол самое лучшее, что у них было, и мне было стыдно, что у меня не было никаких подарков для них. Не думал, что нужны подарки, я-то собирался в банду…
        Света не было - здесь была керосиновая лампа, даже советская власть не смогла обеспечить этих людей электричеством и дорогами, их здесь просто нет смысла строить, нет смысла тянуть электричество - все снесет, да и не нужно оно им. Это были граждане Российской Федерации, но я сильно сомневаюсь в том, что они хоть раз голосовали на выборах, хотя за них наверняка кто-то крестики ставил, и потому Дагестан всегда давал более девяноста процентов поддержки правящей партии. Они не могли отказать в крове и пище бандитам, шастающим тут по горам, потому что таковы были традиции, и потому что среди бандитов были и их родственники.
        Что мы здесь делаем? Что я здесь делаю с грузом оружия? Может, проще уйти и оставить этих людей в покое? Пусть дальше живут, как жили сотни лет до этого?
        Ответа не было…
        Перед ужином мы встали на намаз. Я сделал намаз вместе со всеми, потому что научился этому в Сирии…
        Проблема в том, что свято место пусто не бывает. Уйдем мы - придут другие. Уже приходят. И покоя этим людям все равно не будет…
        Спать меня положили на топчан, укрыли овчиной.
        Утром, ни свет ни заря мы снарядили ослов. С крыш, а крыши здесь - такое же пространство, как и пол, часто крыша одного здания является двориком для другого, за нами наблюдали дети. Я достал из рюкзака и собрал свою винтовку, чем вызвал массу любопытства и перешептывания. Видимо, таких здесь еще не видели.
        Втроем - и караван ослов из восьми животных - мы вышли из села. Улицы села узкие, по ним буквально приходится карабкаться. На стенах домов явно заметны следы когда-то прошедшего селя - он был очень мощным, на треть стен затопило. Мои провожатые оделись, как для гор, у пожилого был карабин «СКС», у молодого - автомат «АКМ». Ничего подобного горной одежде у них не было, да им и не нужно было…
        Село осталось позади, потянулись тропы. Тропы едва заметные, их знали только местные. Природа тут, конечно, была потрясающая. Особенно обрывов нет - просто массивные скалы, каменные осыпи, изумрудно-зеленая трава. Бегущие вниз ручьи - дальше они превратятся в шумливые горные реки…
        - Пить можно? - спросил я, показывая на очередной ручей.
        Пожилой кивнул, я наполнил флягу. Удушливой жары побережья тут не было и в помине, температура чуть выше двадцати по Цельсию…
        - Куда мы идем? - спросил я.
        - На ту сторону, - ответил молодой. - Хамза там.
        - А пограничники?
        - Пропустят…
        Пограничники - или «рейнджеры» на американский манер - нас и в самом деле пропустили…
        Мы увидели их на перевале. Три человека в старой, американской форме - я хорошо ее знаю по Сирии, там ее с Ирака полно. Они ждали у расщелины, явно ничего не опасаясь. Три автомата «АКМ» - совсем не подходящее для гор оружие, но у грузин, наверное, ничего другого нет.
        - Стойте здесь, - сказал пожилой и направился к рейнджерам.
        Я примерно прикинул… сместился за осла… на нем груз оружия, не патроны, если пуля и попадет, не сдетонирует. Двоих я снимаю с гарантией. Третьего…
        - Ибрагим…


        - Снимаешь самого правого, я остальных, понял?
        - Мы давно тут ходим. Им нужны деньги, только и всего.
        - Делай, что я говорю, обиженный Аллахом! - прошипел я.
        - Слушаюсь, эфенди…
        Всегда надо, уловив момент, ставить себя на место амира, вождя, начальника. Только делать это надо с умом…
        Вернулся пожилой.
        - Надо восемьсот долларов, по сто за каждого осла.
        Я достал одну из заначек, отсчитал четыреста.
        - Скажи, что они будут получать только половину, пока не уверуют и не примут истинную веру. Кяфирам полная цена не полагается. Как только они уверуют, получат остальное…
        Пропустили…
        Хамза со своими людьми ждал в своем временном лагере у самой границы. Лагерь располагался в горном лесу… кстати, со стороны Дагестана деревьев почти не было, а вот в Грузии почему-то были. Это была Тушетия, национальный парк Тушети, а если пройти дальше, будет Хевсуретия и печально знаменитая Чеченская тропа, ведущая в Панкисскую долину, убежище чеченцев-кистинцев. Немало русских рабов и пленных прошли по ней совсем недавно.
        Хамза обнялся с проводниками - уже начали снимать груз с ослов, раскрывать мешки, радовались как дети. Потом Хамза подошел ко мне.
        - Становишься горцем, Саша…
        - Я кем был, тем и остаюсь.
        - Нет. Я говорил с Исмаилом - он рассказал, как ты дал четыреста долларов тем кяфирским собакам…
        - Большего они не стоили.
        Хамза поцокал языком.
        - У меня был друг, русский. Он родился и вырос здесь, в наших дворах, и в нем не было ни капли нашей крови. Он пошел в русскую армию, и там его попытались унизить деды. Он искалечил несколько из них и несколько месяцев провел в дисбате, но вернулся уже дедом. Когда он вернулся, он сказал - там, в Русне, все слабые какие-то. И ты тоже становишься сильным…
        - Что нового? - спросил я.
        Хамза достал телефон, начал искать нужный ролик.
        - Мне вынесли такфир. Знаешь, что это?
        - Обвинение в неверии.
        - Да, в том, что ты вышел из ислама, действуешь не по воле Аллаха. Это сделал Абу Исмаил, он давно у них на прикорме…
        Я смотрел на экран - на нем какой-то бородач, сидя на фоне натянутого где-то между деревьями черного полотнища. Рядом был Али-Магомед, нынешний валий вилайята Дагестан имарата Кавказ. Он сидел и молчал, говорил бородатый.
        - Второй - Али-Магомед.
        - Он самый, собака. Он ушел в Грузию и боится возвращаться назад…
        - Тогда надо идти за ним, верно?

29мая 2018 года
        Грузия, Тбилиси

«Биргартен». Ресторан и социальный клуб
        Тбилиси, столица небольшого кавказского государства Грузия, которое пишется так же, как и название одного из штатов США, было не таким уж плохим местом для службы. Резкий контраст - горы, которые для американского военного всегда обозначали опасность, и прозападное, дружелюбно настроенное население. Здесь было приятно жить, были даже те, кто планировал сюда переехать после окончания службы. Качественное вино, невысокий уровень жизни и оттого невысокие цены, красивые и доступные для иностранцев женщины, но главным было не это. Это было одно из немногих мест на земле, где американцев по-настоящему рады были видеть. В последнее время таких мест осталось не так-то много - в Европе встречали с холодной любезностью, дающей понять, что им здесь не очень рады, в Латинской Америке - с откровенной враждебностью, в Азии - с вежливым указанием на неуместность их присутствия, а на Ближнем Востоке и в Африке их просто убивали. И только тут, на пороге громадной и враждебной России, маленькие народы типа грузин или украинцев искренне верили в миссию США и искренне были рады их видеть…
        Грузия вообще представляла собой уникальное явление. Уникальное в том смысле, что на европейском континенте было очень немного мест, где за образец брали США. Обычно за образец брали европейские страны, Евросоюз расширялся, но президент Грузии, долгое время учившийся и работавший в США, прозападный политик, взял за основу именно США, копируя их во многом как во время первых двух сроков, так и во время нынешнего третьего. Взять хотя бы структуру армии… да даже и полицейского на перехватчике «Форд», который оштрафовал его по дороге. Теперь грузинские полицейские носили форму американской полиции и ездили в американских автомобилях.
        Покончив с обычными делами в посольстве, Карлайл отправился в «Биргартен», место, где можно было посидеть, где подавали пиво и мясо. Откровенно говоря, он хотел найти кого-то из знакомых, чтобы не снимать номер в отеле, а перекантоваться ночку бесплатно, и еще у него была здесь встреча. Но, зайдя в клуб, он услышал приветственный возглас и понял, что надежды его провалились. Скорее это его заставят раскошелиться.
        - Боб…
        - Сколь лет, сколь зим!
        Низенький белобрысый поляк совсем не был похож на того, кем в действительности являлся - одним из наиболее опасных польских стрелков, выходцем из оперативной группы «Гром».
        - Как ты?
        - Ничего. А ты?
        - Пока жив. Ты уже заказал?
        - Нет. Как раз ты появился.
        - А ты не меняешься…
        Поляк был известен своими удивительными способностями столоваться и вообще жить на халяву. Это было его хобби, на него мало кто обижался.
        - Но на сей раз даже и не думай.
        - Жадина.
        - Нет, просто я жду кое-кого.
        - Тогда он и заплатит. Пошли…
        Поляк увлек его за столик, они заказали мясо и бутылку киндзмараули - отличного автохтонного вина.
        - Я слышал, что ты здесь, но не верил. Думал, ты еще в Сирии.
        - Нет, Сирии хватит, - сказал Карлайл, - а ты откуда?
        - Оперативная бригада немедленного реагирования.
        - Что это?
        - Совместная бригада. Польша, Литва, Украина.
        - И на чьи деньги?
        - Как сказать. В основном на ваши…
        - Да… у вас все такие…
        - Мы и в Америку пролезли на шару, верно?
        Поляк вдруг посерьезнел.
        - Но если честно, как меня это все задолбало…
        - Что именно?
        Поляк доверительно понизил голос:
        - Мы дислоцируемся в Карпатах… только тс-с-с… это секрет, официально нас там быть не должно. Но на деле мы есть даже во Львове. Природа там отличная, но все остальное…
        Поляк сделал нервное движение плечами.
        - Я ведь сам оттуда. Мой дед был из города Станислав, мечтал вернуться туда. Но они его переименовали. Нет больше Станислава, а есть Ивано-Франковск. Там грязь, ничего не работает. И ты представь, я ездил на своей машине, и меня девять раз останавливали!
        - То есть?
        - Взятки, - махнул рукой поляк, - взятки. Там берут все. И за все. Если ты поляк - будут тормозить на каждом повороте, потому что у тебя есть деньги. Оберут до нитки. Потом я ездил уже на украинский машине и с эмблемой Львивской брамы[34 - Объединение неонацистов - участников АТО. Брама - украшенная входная дверь, очень популярное во Львове украшение дома.], как бы это не было противно. Тут не приставали.
        - Что такое Львивская брама?
        - Объединение ветеранов. Полиция боится их, потому что они могут убить. Они считают себя крутыми вояками, а на деле недисциплинированное ссыкло все как один.
        - По крайней мере, в кой-то раз ты заплатил за себя.
        - Да, только в этом нет ничего смешного, - серьезно пояснил поляк. - Они убивали поляков и не раскаиваются в этом. А наше правительство не хочет этого видеть. А ты зачем здесь?
        Вопрос был бестактным.
        - Обучаю грузинскую армию.
        - Да? - Поляк сделал вид, что поверил. - И как?
        - По крайней мере, они хотят чему-то научиться.
        Карлайл заметил нужного ему человека.
        - Подожди. Я сейчас…
        С генералом грузинской разведки Леваном Сигуа Карлайл был знаком еще с тех времен, когда группа грузинских офицеров прошла обучение в святая святых американской разведки - на Ферме. Потом они пересекались в Афганистане.
        Сигуа понял намек, увидев идущего американца. Он просто прошел, заказал столик и вышел во двор клуба. Карлайл был уже там.
        - Гамарджоба.
        - Гамарджоба, друг мой.
        - Как поживаешь, как здоровье?
        Карлайл едва не ответил «Хвала Аллаху, хорошо», но сдержался. Здесь приходилось постоянно помнить, что тут христианская страна, хотя воинственностью многие грузины могли дать фору исламским боевикам.
        - Хорошо, благодарю.


        - Вы что-то нашли?
        Генерал достал платок, высморкался. Сигнал?
        - Есть кое-что, дорогой. С той стороны границы - на российской земле - есть люди, которые о вас уже знают.
        - О нас, господин генерал.
        Генерал не отреагировал.
        К грузинской разведке можно было бы относиться с юмором, учитывая размеры страны и ее бюджет, но возможности в России у них были, и немалые. Нельзя было забывать, что до 1991 года они были единой страной, и до сих пор в Российских вооруженных силах служило немало тех, кто родился и вырос здесь, на грузинской земле. И если они и не были предателями, то держать язык за зубами в разговорах с родственниками и друзьями тоже не могли. Часто не могли отказать и в просьбе. Конечно, в больших масштабах информация, приносимая грузинами, - это зачастую крохи, но действительно большая и важная информация так по крохам и собирается. Часть тут, часть там. Так что связи со странами бывшего СССР и их спецслужбами были очень важны.
        - Кто конкретно?
        Генерал улыбнулся.
        - Я не знаю. И тот, кто рассказывал мне об этом, тоже не знает. Но он сказал, что знают в Кремле. И посоветовал отказать вам в гостеприимстве. Пока не вышло большой беды.
        - Ясно. Еще что-то?
        - Больше ничего. За исключением того, что вы предприняли операцию на той стороне границы, не посоветовавшись со мной.
        Карлайл агрессивно выпятил подбородок.
        - Это было необходимо, господин генерал.
        - Да, только погибли мои люди.
        - Они за это ответят.
        - Не важно, кто и за что ответит. Вы находитесь здесь в гостях, а нам тут жить. Жить рядом с родственниками тех, кого вы убили на той стороне границы. Они могут отомстить.


        - Гость, мистер Карлайл, - это тот, кто у тебя дома. А не бродит по горам.
        Не дожидаясь ответа, генерал развернулся и пошел прочь. Карлайл понял, что произошедшее придется улаживать. Иначе он может остаться в этих горах без прикрытия.
        И тогда вполне вероятно, что он останется в этих горах навсегда…
        Воспользоваться грузинским гостеприимством Карлайлу так и не удалось - пришлось идти в гостиницу и снимать номер. Небольшой, но неприятный облом. А утром ему позвонил и назначил встречу некий Джо Мингрел - официально представитель гуманитарной организации, а неофициально - местный координатор нелегальной работы, то есть такой, к которой официальная разведка не имеет и не должна иметь никакого отношения.
        С Джо Мингрелом - его фамилия (точнее, псевдоним) соответствовали названию одной из народностей, населявших Грузию - он встретился в кафе напротив его базы. На базе кипела работа, подъезжали и уезжали машины, груженные непонятно чем. Вчера приняли борт, прилетевший из США - целый «Боинг-747», компании «Эвергрин», бывшей «Эйр Америка». Теперь прибывший груз раскидывали получателям, и что там было, то ли гуманитарные пайки на пределе срока годности, то ли стволы и патроны, - знал один лишь Мингрел и какие-то люди в Вашингтоне…
        - Я слышал, у вас был провал… - Мингрел со вкусом пил черный, как деготь, кофе, они сидели на летней, каменной террасе рядом. По узкому тротуару шли нарядные, по-летнему одетые люди, катили машины…
        - Если это можно так назвать. У нас, кажется, утечка… - Карлайл невидящими глазами смотрел куда-то на другую сторону улицы. - Ублюдок начал сливать информацию. А о его прикрытии позаботился спецназ.
        - Это плохо…
        - Мы работаем вслепую. Русские здесь были триста лет, а мы. Три года…
        - Это не оправдание.
        - Я не ищу оправданий! - резко ответил Карлайл.
        Мингрел пожал плечами и снова отхлебнул кофе.
        - Новая информация, о которой вы должны знать. Русские начали активные действия в регионе… включая заброску ударных групп.
        - Это я знал еще вчера.
        - Это не все. Реальная их цель - полное уничтожение грузинской государственности путем дестабилизации страны и насаждения сепаратизма. Грузия - это лоскутное одеяло. Здесь проживает много народов и народностей, и многие готовы мутить воду. Для того чтобы получить от правительства какие-то субсидии, льготы. Мы должны быть к этому готовы.
        - Здесь все сложнее, чем в Сирии или Ираке, - ответил Карлайл, - никогда не встречал такого предательства. Люди меняют личины как перчатки. Даже те, кто говорит, что уверовали, что они на джихаде - могут переметнуться в любой момент. Никогда не знаешь, что ждать от каждого из них. Просто кошмар какой-то…
        - Коммунистический режим, - отозвался Мингрел, - искалечил их. Кстати, про Сирию. Сегодня в Алексеевку прибывает спецборт. На нем люди, которые должны вам помочь и восполнить потери. Там же вас ждут две новенькие «Тойоты»…
        - Благодарю, сэр.
        Мингрел махнул рукой.
        - Наступают тяжелые времена… - сказал он. - Русские освоили наши приемы и еще усовершенствовали их. Под угрозой наши союзники… и уже мы сами. Если так… то кроме открытой войны нам больше ничего не остается…
        Бортом, прибывающим на Алексеевку, оказался «Эмбрайер», принадлежащий какой-то левой чартерной компании, кажется, польской. До этого Карлайл получил в одном из ангаров Алексеевки, который охраняли не грузины, а наемники ЧВК, две «Тойоты-70» южноафриканского производства, одну пятидверную и одну - в модификации «труп кэрриер», транспортер взвода, на девять человек. В машины он забросил несколько мешков с оружием и снаряжением - все приходило из горячих точек, но здесь перебиралось, приводилось в порядок, ремонтировалось.
        Первого же человека, появившегося из совершившего посадку «Эмбрайера», он узнал. Это он, воюя в Сирии, как-то придумал, как брать селения - они просто ловили несколько детей из этого селения, обливали их бензином и говорили - выгоните из селения шабиху и правительственных солдат, а то сожжем детей. Его звали Абу Валид…
        - Коммандер…
        Они обнялись. От бородачей, спустившихся на грузинскую землю, пахло порохом и кровью. Самолет, не глушивший двигатели, тут же начал двигаться - эта посадка в полетном плане вообще не была предусмотрена…
        - Как вы, коммандер…
        Американских советников в Сирии обычно так и называли. Просто из-за удобства…
        - Хвала Аллаху. Хвала Аллаху…
        - Эта земля мусульманская?
        Абу Валид хищно осматривался по сторонам, пока они ехали по новенькой, ведущей к горам трассе.
        - Нет. Христианская. Но здесь есть муслимы. В Аджарии…
        Абу Валид сказал несколько слов на каркающем, горном наречье, и боевики, которые сидели сзади, заржали, перебрасываясь словами, как отрезанной головой где-нибудь близ Алеппо. И Карлайл в который раз тоскливо подумал о том, что они ни хрена не контролируют ситуацию. Нет, в противостоянии с русскими они вступили в бурный поток истории, и этот поток грязи и крови, сбил их с ног. И теперь они барахтаются, пытаясь не захлебнуться, и это у них пока получается. Но течение несет и несет их, и что впереди - не знает, наверное, даже сам Аллах.
        Хотя он и знающий…

1июня 2018 года
        Грузия, регион Тушети
        А здесь, в Тушети, было намного интереснее, чем в Цумадинском районе Дагестана.
        Во-первых, рельеф. Если в Дагестане он еще был как-то пригоден для сельского хозяйства, то тут непригоден абсолютно. Глубокие, словно прорубленные гигантским колуном ущелья сменялись ярко-зелеными альпийскими лугами с потрясающе зеленой травой. В ущельях шуршали, срывались водопадами реки. Еще горные леса - я впервые видел такое: лес, причем с довольно высокими деревьями, и вниз уходит стометровый обрыв. Интересно, за счет чего выживают деревья на такой высоте, чем питаются.
        Во-вторых, люди. Если в Дагестане в Цумадинском районе жили люди, то тут людей практически нет, селения стоят заброшенные или полуразрушенные. Частично, это связано с нищетой: это при СССР в Тушети был даже аэродром… кстати, про Тушети Георгий Данелия снял фильм «Мимино», съемки происходили именно здесь. А теперь нет ничего, ни аэродрома, ни школы, ни детского сада, ни больницы, только свежепостроенные отели пять звезд в деревне Омало, административном центре Тушети, к тому же большей частью пустующие. Частично это связано с принятием закона о «защищенных рельефах» или как там это переводится на грузинский - этот закон запрещает в таких местах, как Тушети, практически любую деятельность, кроме туристической, чтобы не менять рельеф местности и не трогать достопримечательности. Так что местные давно ушли с овцами вниз, ближе к людям. Видимо, сыграл свою роль в опустении этой местности и тот факт, что совсем рядом чеченская тропа, дорога, построенная русскими пленными и ведущая в Панкисское ущелье Грузии. По этой дороге ходили самые разные люди, с оружием, и оставаться с ними один на один в горах
местные жители вряд ли хотели.
        А теперь здесь с оружием, на чужой земле - я.
        Я занял позицию в полуразрушенном доме, давно покинутом местными, на стене здесь я нашел плакат семьдесят шестого года. Разумнее было бы занять позицию левее, в высотной, пятиэтажной башне, торчащей из здешней неприютной земли, подобно пальцу сгнившего трупа. Но именно потому, что это разумнее всего, меня там и нет. У той стороны тоже есть свои снайперы. И наверняка не один…
        - Салам алейкум, брат…
        - Ва алейкум ас салам…
        Два человека, встретившиеся у серо-черного, ноздреватого, крошащегося от старости валуна, который лежал здесь несколько сотен лет и пролежит еще несколько сотен, внимательно и недоверчиво рассматривали друг друга. Оба они были неплохо одеты, правда, на ногах у одного были натовские горные вибрамы, а у другого - необычные резиновые сапоги с мощной, крепкой подошвой. Один из них нес автомат «АКМС», а другой - карабин «М4» с недорогим китайским оптическим прицелом небольшой кратности. Оба они исповедовали одну и ту же религию - в новостях она называлась «нетрадиционный ислам», а на деле - салафизм. Составной частью этой религии был непрекращающийся джихад, который следовало вести до полной победы ислама во всем мире. Ислам, джизья или смерть - такой выбор они предлагали всему остальному миру. И казалось невероятным, что оба окончили русскую школу, один служил в армии, а другой отучился в техникуме и получил специальность «экономист-бухгалтер». Сейчас оба были в федеральном розыске…
        - Ничего не хочешь мне сказать?
        - Абу Исмаил вынес тебе такфир. Он сказал, что ты давно стучишь кяфирам.
        - А почему Абу Исмаил не вынес мне это обвинение, когда я был рядом? Вы не подумали об этом, нет?
        Человек в резиновых сапогах, он был старше Хамзы, по виду ему было лет сорок, без стеснения почесал бороду.
        - Мы люди маленькие…
        Хамза нехорошо усмехнулся.
        - А ты изменился, Валид. Слова, которые ты сейчас сказал, мог бы сказать любой русист. Но не горец. Когда это горцы стали такими? Или вы тут, посреди Дар аль-Харб[35 - Земля войны, то есть территория, где не установлен исламский халифат.], забыли, как должен жить настоящий мужчина?
        Хамза достал телефон и протянул его пожилому.
        - На, послушай.
        Телефон содержал запись разговора, сфабрикованного нами. В нем Абу Исмаил договаривается якобы с куратором из ФСБ о том, что он должен слить Хамзу и самому занять пост амира. Куратор из ФСБ обещает поспособствовать и открытым текстом говорит, как именно убить брата Хамзы, выманить его самого в Дагестан на похороны ради мести и там прикончить. После чего Абу Исмаил займет место амира и будет шпионить.
        Пленка была, конечно, подделкой, но подделкой хорошей. Голос Абу Исмаила узнал бы любой, кто его слышит. Просто особенностью этой пленки было то, что говорил в основном куратор, Абу Исмаил отделывался отдельными словами и короткими фразами. И это было правильно, вписывалось в канву разговора. В общем, пленка содержала достаточно доказательств, чтобы обеспечить раскол в бандформированиях и резню. Мы над этим потрудились.
        - Вот шайтан! - выругался Валид. - Какой шайтан, ты скажи. Он сказал нам, что ты работаешь на ФСБ! Что ты давно кяфир и держишь связь с харбиями через своего брата. И пошел, чтобы разобраться с тобой и привезти тебя на шариатский суд.
        Хамза нехорошо улыбался.
        - И что? Привез?
        - Какое там… Пришел… с ним еще двое, а остальные неизвестно где. Сказал, что остальные теперь шахида инша’Аллагъ. Что они напоролись на пограничников, а потом по ним ударили вертолеты…
        - Этот шакал Абу Исмаил, пусть провалится в ад он сам и все его предки, сын свиньи, напал на меня в Цумадах на кладбище, когда я приехал к брату. А когда из-за стрельбы появились русские вертолеты, он бросился бежать, обгадив штаны. Мои моджахеды отступили в село, и вертолеты не видели их, а его остались там лежать, пусть их едят шакалы.
        - Какой подлец, ва…
        - Абу Исмаил не подлец, он уже труп, я лично перережу ему горло. А как вы, муджахеды, повелись на эту фитну[36 - Склоки, непонимание, смута, раскол.]…
        Историю всего этого мы делали вместе с Хамзой, и она хорошо выглядела даже для шариатского суда. Погиб у Хамзы брат? Погиб. Его убили? Убили. Абу Исмаил ходил на нашу сторону со своими людьми? Ходил. Понесли они потери? Понесли. Были вертолеты? Были. Хамза ездил по Дагестану? Ездил. Зачем? Разобраться, кто убил брата и отомстить. Все сходится.
        И если даже Абу Исмаил будет на суде и будет орать, что Хамза предатель, против него будет играть пленка, ведь на Хамзу пленки, где он договаривается с ФСБ, нет. И кто будет проводить экспертизу подлинности пленки в горах? К тому же Хамза запросто обвинит Абу Исмаила в том, что он вносит фитну в стройные ряды моджахедов, и это обвинение будет воспринято с пониманием…
        Хамза достал карту памяти и протянул ее тому, с кем он встречался.
        - Вот. Пусть братья послушают.
        Пожилой забрал карту.
        - А если они спросят, откуда она? Американцы тоже могут спросить.
        - Американцы на стороне Абу Исмаила, потому что они неверные. Они радуются, когда видят, как кто-то вышел из ислама. Они радуются, когда кто-то сбивается с истинного пути и встает на тропу шайтана. Но планы шайтана ущербны, усилия кяфиров тщетны. Религию Аллаха невозможно остановить…
        - Аллах Акбар.
        - Скажи братьям, тем, кто это просмотрит, я позвоню и скажу, что делать. И ты… прослушай эту пленку… а если ты узнаешь, где Абу Исмаил, позвони и скажи мне. У меня будет включен телефон - на пять минут, каждый раз после полуночи.
        - Аллах Акбар…

2июня 2018 года
        Грузия, регион Тушети
        Утром позвонил Андрей. Сказал, что системой ГРУ «Дозор» засечена активизация переговоров противника в нашем районе, причем не закрытых, а открытых, по сотовой и гражданской спутниковой связи. Это значит, первые семена недоверия и вражды упали в унавоженную самими же американцами почву, и информация, принесенная нами, начала расходиться.
        Сейчас Хамза с двумя личными телохранителями проводил очередную встречу. В том районе, где она была назначена, не было никаких развалин и укрыться было негде - голяк. Потому мы сделали лучшее из возможного, залегли на дороге, чтобы заблокировать возможное движение по ней. Ибо если и попытаются вмешаться в ход встречи, то идти они будут вынуждены по дороге, другого пути тут нет. И мы их встретим…
        Мы залегли на повороте для того, чтобы нас невозможно было видеть с дороги, и тот, кто проходил этот поворот, внезапно попадал под огонь. Я лег крайним в цепочке и чуть на отдалении - как оказалось, это было ошибкой…
        Машина!
        И даже не одна, судя по звуку.
        Будь это Чечня или Дагестан, проблем не было бы, мы бы успели укрыться. Там все горы поросли лесом, орешником, высокой зеленкой, папоротником - в некоторых местах там на три метра не просматривается. Но в Тушети горы голые, до укрытий - полкилометра, не меньше, и мы тут как на ладони…
        Мамедали - амир джамаата и телохранитель Хамзы - подал команду «к бою». Мы залегли неровной цепочкой, я - предпоследним. Примерно прикинул возможное расстояние контакта - не больше двухсот метров, а накоротке метров пятьдесят. То есть почти в упор. Выкрутил прицел на единицу, выставил на сошки и замер.
        Так и есть. Машины. Судя по звуку - дизели, две штуки.
        Главное в такой ситуации - успокоиться. Не психовать.
        Машины показались из-за поворота дороги. Две «Тойоты Ланд Круизер», белые, с эмблемами, только какими - не разберу. Семидесятая модель, но современная с квадратными, плоскими фарами. Японский «уазик», не ломается совсем, в опытных руках миллион километров пройдет. Движок - безнаддувный дизель, эти модели до сих пор производят в ЮАР для Африки, все PH - профессиональные охотники - давно перешли с британских «Ландроверов» на такие вот «Тойоты».
        Дистанцию держат приличную, как военные. Метров двадцать пять. Оружия не видно…
        Машины были все ближе.
        - Аллах Акбар! - заорал кто-то рядом.
        Придурки!!!
        Я не знаю, то ли я выкрикнул это вслух, то ли нет, но значения это не имело уже никакого…
        С нашей позиции по головной машине упороли из гранатомета. Промахнулись, но не совсем - попало в хвостовую часть - там, где багажник. Вспышка, дым, потом полыхнуло мутное, чадное пламя. Соляра, твою мать. Или в бочке везли, или там дополнительный бак был. Тут все так делают, потому что заправок в горах нет…
        Остальные боевики открыли огонь по обеим машинам, но вторая вдруг начала резко сдавать назад, и пули ее не брали. Бронированная!
        Я открыл огонь по лобовому стеклу второй машины, по тому месту, где должен был быть водитель. Лобовое стекло тоже было бронированным, оно покрылось сплошной пеленой мутных разводов, но пока держало. Я стрелял и стрелял в быстром темпе, потому что знал - если второй машине удастся уйти назад, в мертвую зону, за поворот, и сидящие в ней люди перегруппируются и займут позиции, будет плохо…
        Винтовка лязгнула, посылая последний патрон, и в этот момент хвостовая машина дернулась в сторону, качнулась и встала.
        Есть!
        Я повернулся на бок, выдернул из крепления длинный, на двадцать пять, магазин. Сбросил отработанный, вставил, передернул затвор…
        Тем временем от обездвиженной хвостовой машины открыли огонь - какой-то стрелок, упорол по нашим позициям длинной очередью, да так, что чуть в меня не попал. Видел или нет - не знаю, я поймал его в прицел и стрелял, пока тот не упал.
        Тем временем на нашей позиции перезарядили гранатомет и ударили уже по второй машине. То же самое - вспышка и дым, правда что поменьше, чем в первой. Открылась задняя дверь, из нее выпал человек - и я выстрелил в него трижды. Тот упал у машины и больше не шевелился.
        Бронированная машина! Видимо, у них по правилам в случае нападения надо было оставаться в машине, под прикрытием брони, до конца.
        Перестрелка стихла так же неожиданно, как и началась. Больше никто не стрелял, слышно было только шум и потрескивание огня, жадно жрущего все, до чего он сумел добраться.
        - Х’ъала! - заорал кто-то.
        Мне надо было к машинам…
        Спускаясь вниз, я материл (про себя) людей Хамзы, материл Мамедали - какого хрена начали стрелять?! Козлы, б…
        Машины уже и тушили, и шмонали, вторая после попадания гранатомета не загорелась. В салоне - на лобовом месиво, сзади пустота…
        - Э, этот жив!
        - Не трогать!
        Черт…
        Жив был тот, кто сидел за рулем в первой машине, я не сразу сообразил, что это и есть главный. Такое может быть в случае, когда водителя нет, а кого-то надо встречать, и они не знают дорогу. Мы перевернули его и начали шмонать, пытаясь заодно понять, насколько серьезно он ранен. Бронежилет. Хороший, дорогой бронежилет, какой-то новый. Настолько хороший, что 7.62 мосинский, пулеметный, хоть и без сердечника он остановил.
        Похоже, не местный. Белый европеец, дорогой бронежилет, не плейт-кэрриер с минимальной площадью защиты, а именно что бронежилет. Причем мягкий… это что - рыбья чешуя?[37 - Рыбья чешуя - инновационный бронежилет для британской армии, сейчас есть только опытные образцы.] Ничего себе. Где у него документы.
        Документы я нашел во внутреннем кармане. Пластиковая карточка - пропуск, фотография. Роберт Карлайл, Госдепартамент США. Еще одна карточка - тут на грузинском.
        Твою мать…
        Сходили, называется, на разведку.
        Я никогда не видел Карлайла в лицо, все, что у меня было - это фоторобот, составленный сирийцами по показаниям пленных. Надо сказать, что на фоторобот он был не сильно похож. Он пострадал при взрыве гранаты «РПГ» - сильно побило осколками… возможно, даже глаз поврежден. И контузило сильно. Но мои пули, кажется, особого вреда не причинили, если не считать возможного повреждения внутренних органов и перелома ребер. Все-таки физику никуда не денешь, и легкий бронежилет - это опасность таких вот внутренних травм и контузий. Которые без медицинской помощи могут стать такой же причиной смерти, как попавшая пуля.
        Подошел Мамедали.
        - Что тут? - спросил он.
        Один из боевиков показал трофейный пулемет.
        - Ле, Мамедали, какого хрена начали стрелять? А? Мы так не договаривались!
        Мамедали мрачно глянул на меня.
        - Ладно, не ори, русский. Джихад, он и есть джихад, пойдем дальше.
        - Джихад?! Вот, глянь, - я перебросил ему карточку, - этот урод - офицер армии США, теперь нам надо сваливать отсюда всем и как можно быстрее. Пока не подняли беспилотники и не накрыли нас ракетами!
        Мамедали пихнул ногой лежащего американца, тот не пошевелился. В общем-то кавказцы, что мирные, что вахи, они прислушиваются к голосу разума, просто надо знать дозировку возможного давления и давать спасти лицо.
        - Если мы тут под беспилотником подохнем, какой джихад?
        - Абдалла, связать этого и уходим. Потащишь его.
        Ночь на 3 июня 2018 года
        Грузия
        Несмотря на нелегальный характер работы «инсталляций» ЦРУ в горных регионах Грузии и проблемы со связью, информацию о нападении на военный конвой с американскими военными советниками оперативный центр в Тбилиси получил почти сразу. Все машины были оснащены маяками и тревожными кнопками - это было необходимо по стандартам оснащения машин Госдепа США в кризисных регионах. И первое, что сделал Карлайл, когда понял, что идет нападение, - это нажал тревожную кнопку…
        Уже через тридцать минут - отличное время реагирования даже для стран - членов НАТО - по тревоге был поднят сто одиннадцатый, телавский батальон горной пехоты, наряду со сто тринадцатым, «Шавнабад» - это были лучшие части Грузии для ведения боев в горной местности…
        - Внимание, две минуты до цели! На экране - чисто, движения нет!
        Первый лейтенант грузинской армии Тенгиз Ткебучава поднял руку, показав своим людям - две минуты до высадки, готовность…
        Сто одиннадцатый был частью, испытанной в боях, его солдаты участвовали в миссии в Афганистане, а сам Ткебучава проходил стажировку в десятой легкой горной бригаде армии США. Они были отлично вооружены и имели натовское снаряжение, подаренное американцами в знак благодарности за участие Грузии в афганской миссии. Наконец они и «Шавнабад» были первыми частями грузинской армии, которые прошли полный тренировочный курс с транспортными вертолетами «Блэк Хок». В грузинской армии таких было всего десять, они были также поставлены США подержанными по остаточной цене, в знак благодарности за Афганистан и для поддержки нынешнего грузинского президента. Два из них сейчас везли группу лейтенанта Ткебучавы на задание…
        Конечно, все познается в сравнении, и тот же грузинский спецназ до сих пор предпочитал старые «Ми-8», правда, модернизированные с установкой новых украинских двигателей, с которыми эти вертолеты установили мировой рекорд по высоте полета вертолета. И до сих пор грузинский спецназ использовал Калашниковы, правда, постепенно меняя их на «Галил АСЕ» - тот же «АК», только глубоко модернизированный. Как «АК» превосходил «М4» во всем, так и ремоторизированные советские вертолеты превосходили подержанные «Блэк Хоки» по всем статьям - по грузоподъемности, скороподъемности, скорости, потолку, живучести. Но для солдата немалое значение имеет еще и уверенность в себе и своей технике. Так что для лейтенанта Ткебучавы и его людей не было вертолета лучше «Блэк Хока», которые вывозили их на миссии в Афганистане и которые уже стали символами свободы, и не было оружия лучше их «М4» с болгарскими подствольными гранатометами, которыми они были вооружены.
        - Визуальный контакт! - заорал вертолетчик. - Вижу цель! Две машины, горят!
        Дальнейшие действия вертолетной пары были хорошо отработаны. Американские вертолеты плохо подходили для совместных рейдов с «Ми-24», да и дорого это было для небезразмерного грузинского военного бюджета. Не было у них и блоков «НУРС», как на «Ми-8». Зато у них были отдельные места для пулеметчиков и два пулемета «ПКМ» польского производства, переделанных для стрельбы с вертолета. Американская доктрина использования вертолетов гласила, что каждый вертолет должен быть защищен пулеметным огнем с бортов. А Грузия приняла американскую доктрину.
        Один из вертолетов поднялся выше, почти на предел своих возможностей, и встал на позицию прикрытия. Второй устремился к горному склону, где было подходящее место для зависания.
        - Тридцать секунд!
        - Тридцать секунд! Веревки!
        Высаживаться с «Блэк Хока» было, конечно, удобнее, чем с «Ми-8». Две широченные сдвижные двери по обе стороны десантного отсека. В нужный момент грузинские мобильные пехотинцы сбросили тросы и соскользнули вниз.
        - Десант на земле!
        Вертолет пошел вверх, освобождая место второму.
        - Занять позицию прикрытия! - командовал Ткебучава. - Доложить по секторам!
        - Восток чисто!
        - Запад чисто!
        - Досмотровую группу к машинам! Опасаться мин!
        Над головой уже грохотал второй вертолет, высаживая вторую группу…
        - Господин генерал. - Ткебучава докладывал непосредственно в Тбилиси, это был первый случай, когда его доклад принимал лично начальник штаба сухопутных сил. - На месте обнаружены две машины, сильно обгоревшие, со следами огневого поражения из стрелкового оружия и «РПГ». Обнаружено пять трупов, они сильно обгорели, визуальная идентификация затруднительна. Нападавших было девять человек, со стрелковым оружием и «РПГ», после боя они отступили в восточном направлении. Потерь среди них, судя по всему, нет - на их позициях нет ни крови, ни пакетов, ни следов волочения, ничего. Оружие российское. Старший лейтенант Ткебучава доклад закончил.
        - Принято, - зарокотал бас генерала. - Вы нашли американца? У него должен был быть жетон и документы на имя Карлайла, по буквам К-А-Р-Л-А-Й-Л.
        - Отрицательно, господин генерал, такого жетона нет.
        - Вы уверены, лейтенант?
        - Так точно, господин генерал!
        Генерал замолчал, лейтенант даже подумал, что связь отключилась. Но тут он заговорил вновь.
        - Лейтенант, вы на связи?
        - Так точно.
        - Лейтенант, судя по вашему докладу, русские захватили и, возможно, живым американского военного советника. Мы зафиксировали активность средств связи в районе Тушети и предполагаем, что это спецназ. Они сейчас движутся к границе, если они смогут пересечь границу, для каждого грузина это будет позором. Вы знаете наши традиции гостеприимства - хозяин должен защищать гостя до последнего.
        - Так точно, господин генерал.
        - От того, сумеем ли мы вернуть американца, зависит многое в дальнейшей судьбе нашей страны. Поэтому я приказываю вам - сейчас же выступайте по следу русских. Если обнаружите, вы должны сковать их боем, запросить помощи и продержаться до подхода подкреплений. Как поняли приказ, лейтенант?
        - Приказ понял, господин генерал.
        - С богом, лейтенант. Грузия смотрит на тебя. Сегодня ты и есть Грузия.
        - Грузия и свобода!
        - С богом, - повторил генерал, - докладывай каждый час.
        Лейтенант закончил связь, подозвал своего сержанта, менгрела по фамилии Эсакия.
        - Что у тебя?
        - Девять человек в натовских ботинках. Ушли на восток. - Менгрел показал в горы.
        - Приготовиться к преследованию. Головной дозор - пять человек и пулемет.
        - Есть. И еще…
        Сержант положил на ладонь своего лейтенанта блестящий цилиндрик стреляной гильзы. Лейтенант покрутил ее в руках - не пять пятьдесят шесть и не семь шестьдесят два. Гильза русская, но не семь и шестьдесят два, как обычный патрон «АК».
        - Нашел на склоне. Похоже, шесть и пять.
        Про патрон шесть и пять русский как основной давно ходили слухи, но вживую его никто не видел. Говорили, что русские поступили так же, как американцы в конце семидесятых, - они хотели переходить на калибр шесть миллиметров, но вместо этого приняли тяжелую, бельгийскую пулю в том же калибре пять и пятьдесят шесть.
        - Много?
        - Несколько штук. И следы от сошек. Похоже, снайпер, и непростой.
        Лейтенант сунул гильзу в карман.
        - Нет времени, выдвигаемся…
        Собственно, никаких иллюзий насчет дальнейшей нашей судьбы я не питал - сейчас не сорок второй год и не восемьдесят второй. То, что нас найдут, - это несомненно, может, уже нашли. Со спутника или с беспилотника, тот, кто считает, что от них можно укрыться, очень наивный человек. Наши плюсы - это наличие заложника, вряд ли осмелятся долбануть по нам ракетой, зная, что среди нас гражданин США. Плюс до границы относительно недалеко, хотя в горах понятия «недалеко» нету, тут дорога меряется часами пути. Они обнаружат нас, затем им будет жизненно важно отрезать нас от границы и окружить. Что будут дальше делать - не знаю, может, и на переговоры пойдут, а может, и нет. В любом случае всем нам точно не выбраться.
        Мы уходили в горы, тропой. Несмотря на то что моджахеды отлично знали местность, я в любой момент ждал одного из двух - взрыва ракеты либо свиста пуль. В любом месте могла быть засада. Но ничего этого не произошло - мы дошли до гнезда, и Хамза с его людьми уже был там.
        Пока моджахеды, воссоединившись с основной группой, рассказывали в красках о проведенной засаде, я отошел в сторону. Достав спутниковый телефон, включил защищенный режим, набрал номер Андрея. Он ответил сразу - понятно, что на месте. Возможно, даже он видит картинку со спутника и нас на ней.
        - Опознание, Графит три.
        - Принято, говори.
        - У нас чрезвычайная ситуация. Вынуждены отступать, у нас американец. Карлайл. Жив, но имеет ранение.
        - Черт… без этого нельзя было?
        Чтобы вы понимали, сейчас не сорок второй год, и языки никому не нужны. Тем более такие стремные, как американские. Американский пленный - это повод для чудовищного давления, американцы своих не оставляют и на попытки захвата реагируют со свирепой яростью. Понятно, что пленного придется вернуть, но американцы, скорее всего, не захотят огласки и пойдут на какие-то уступки - может, кого-то из наших отпустят. А могут поступить просто и грубо - задержать за границей кого-то из родственников, жен, детей наших первых и сказать - меняемся? Законы? Плевать на законы - в США понятие «закон» очень растяжимое, Бута приземлили на тридцать лет за то, что он обсуждал с секретным агентом ФБР возможные поставки оружия в Колумбию, которое могло привести к гибели американских граждан. Ни в одной другой стране, кроме США, тут и состава преступления не было бы. Придется пленного отдавать - и потом американцы будут мстить.
        Впрочем, они в любом случае мстить будут.
        - Не получилось.
        - Что с Горцем?
        - Жив и здоров, в нескольких шагах от меня.
        - Твои планы?
        - Выходить по основному маршруту. Мы ничего не добьемся больше.
        Никакого другого разумного решения и впрямь не было. И любой, кто имел дело со специальными операциями, это понимал. В Афганистане десятки разведвыходов сорвались из-за того, что группу обнаруживали при высадке. И спецназ снимался и улетал. Все понимали, что ничего, кроме потерь, такой разведвыход не даст.
        - Принято.
        - Ты сможешь обеспечить отход?
        - Пограничники займут позиции через три часа, через двенадцать там будет спецназ. Но через границу они не пойдут.
        В общем-то на другое я и не рассчитывал.
        - Понял. Я отзвоню.
        Отключив телефон, вернулся к боевикам.
        - Что с этим?
        - Нехорошо. Контузило сильно. Осколки еще…
        Ясно…
        - Хамза. На пару минут.
        Мы отошли.
        - Ты понял, что произошло?
        - Понял…
        - Нас ищут беспилотники. Если уже не нашли. Надо уходить и как можно быстрее.
        Хамза скрипнул зубами.
        - Знаю.
        - Как думаешь дальше?
        - Уйти по тропе. Или выйти на трассу, захватить автобус. До границы недалеко.
        Собственно, я сам об этом думал. Но отмел эту мысль по трем причинам. Первая - тут не так-то много автобусов. Вторая - я не думаю, что грузины нас выпустят в Россию, даже под прикрытием заложников… им проще расстрелять автобус и уронить его в пропасть. Третья - я не считаю себя террористом, чтобы захватывать автобус с гражданскими и выходить под прикрытием заложников. Может, Хамза и террорист, но я - нет.
        По крайней мере, мне хочется так думать.
        - Ты думаешь, грузины выпустят с таким грузом, даже под прикрытием заложников?
        - Ай, шайтан!
        - У меня мысль, Хамза.
        Горец уставился на меня.
        - Они нас видят. Они перекроют границу. Это так. Они намного сильнее нас и будут ждать нас на всех маршрутах отхода. Но знаешь, чего они не ждут?


        - Того, что мы рассыплемся на мелкие группы. Рассыплемся и будем уходить разными тропами. Пусть ищут.


        - Выхода у нас все равно другого нет.
        - Подождем до ночи. Ночью выйдем. И группу я разбивать не буду. Вместе мы сильнее. Как кулак…
        - Надо идти сейчас. Беспилотники видят ночью, как днем.
        - Шайтаны…
        - Нет, друг. Просто люди, с которыми вы связались…
        Первый лейтенант Ткебучава пустил вперед, по следу неизвестных, самых своих опытных людей во главе с сержантом Саркавой.
        Сам он держался в хвосте основного ядра колонны, рядом со снайпером группы, сержантом Гогоберидзе. Рации у него не было - как и все грузинские горные стрелки, он носил вместо нее портативный спутниковый телефон - в грузинских горах было полно мест, где не брала никакая радиостанция.
        Звонок раздался, когда они переправлялись через ущелье. Не ответить было нельзя.
        - Ткебучава.
        - Ткебучава, здесь майор…
        Дальше он ничего сказать не успел - впереди грохнул взрыв, и тотчас же из ущелья ударил пулемет.
        - К бою! Залечь!
        Сам лейтенант рванулся вперед по мосту, молясь всем богам, чтобы пулеметчик не догадался дать очередь и срубить мост к чертовой матери…
        Накаркал! Длинная очередь - моментально ослаб трос в правой руке… черт, мост совсем новый, для туристов поставлен, так их. Он едва не перевернулся… но каким-то чудом удержался и добежал до земли, залег…
        - Вано сорвался! - заорал кто-то.
        Холодом обожгла мысль - старший сержант Лесадзе Вано. Снайпер. Он упал молча, даже не закричав…
        Пулемет внезапно умолк, стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась. Он обернулся… мост был сорван пулями.
        Винтовки кашляли одиночными.
        - Огонь только по цели! - заорал он. - Только по цели!
        Винтовки замолчали.
        - Перекличка!
        Зазвучали доклады. У них - двое раненых, оба легко. И старший сержант Лесадзе сорвался. И четыре человека… нет, пять остались на той стороне ущелья. Это все равно что на той стороне Луны они остались.
        Три раза черт!
        Минус шесть человек. Двое раненых - и при них надо человека оставлять. Минус девять. Это треть группы! Больше!
        Хотелось выть…
        Он набрал номер Саркавы.
        - Леван! Какого черта! Какого, б…, черта?!
        Леван не отвечал, и в душе захолодело еще сильнее.
        - Трое за мной, с пулеметом. Остальным держать оборону!
        Они пошли по тропе, выстроившись в цепочку и не опасаясь мин, какого черта, только что по этой тропе прошли. Головной дозор они нашли выше, за поворотом - троих. Двоих не было, видимо, уже в пропасти…
        Ткебучава дополз до убитого Саркавы и потащил его за поворот. Затащив, закрыл другу глаза и с силой ударил кулаком по камню. Потом еще раз. И еще. И, крича что-то обидное в равнодушное к страданиям небо, заплакал…
        Стрельбу мы услышали сразу и тут же остановились на маршруте движения и заняли позиции для отражения атаки. Конечно, силы у нас невелики, но и взять нас не так-то просто. В горах чаще всего к какой-то точке можно дойти только по одной тропе, и один опытный снайпер может сдерживать роту, если у той нет миномета.
        Через некоторое время на тропе появились люди… четыре человека, я хорошо видел в прицел. У одного винторез. Еще у одного «ПКМ». Они догоняли нас. Это арьергард, Хамза оставлял его на тропе, но своеобразно - они не шли за нами, а занимали позиции в любом удобном месте и оставались там какое-то время. Потом догоняли нас…
        - Не стрелять, свои! - крикнул кто-то по-русски.
        Я снял палец со спускового крючка и мрачно подумал - какого хрена? Какого хрена они сражаются с нами, с русскими, при этом все говорят по-русски. Ну вот какого хрена…
        Я подошел к группе боевиков, которые радостно обсуждали итоги засады. Судя по их заявлениям, завалили человек тридцать грузин. То есть от трех до пяти на самом деле. Но что самое главное, они взорвали мост, как они сказали, и это правда. В этих местах разрушение инфраструктуры может остановить погоню на сутки. Даже вертолет не поможет - погода часто нелетная и не везде есть площадки для приземления.
        - Хамза, надо поговорить.
        - Говори здесь.
        - Я уже говорил, надо разделиться на несколько групп. Прорываться к границе. Если будем вместе, они нас выследят и накроют.
        - Если мне понадобится твое мнение, кяфир, я у тебя спрошу…
        Ну да. Конечно.
        Самолеты!
        Два штурмовика, «СУ-25», скорее всего, в модификации «Скорпион», появились с юга, они шли по ущелью, наполняя его грохотом турбин.
        Мы залегли. Если это немодернизированные штурмовики - нас не заметят, у пилота в ущелье дел хватает, а камуфляж у нас хороший. Но если это «Скорпионы», то нам кранты, потому что там стоит израильский прицел с термоканалом, и людей на горном склоне он прекрасно видит…
        Самолеты прошли над нами на бреющем, так близко, что качнуло воздухом, и ушли дальше в горы…
        - Аллах Акбар! - заорал кто-то.
        - Мухаммад расуль Аллах…
        Что касается меня, я бы так не радовался. Грузины знают, что у нас есть американский заложник, и вряд ли осмелятся обстреливать или сбрасывать бомбы. Но нас они засекли и знают, где мы. Теперь они попытаются создать впереди барьер для нас, высадить стоп-группу, а вторую группу, загонщиков, высадят нам за спину…
        - Идем! - пронеслось по колонне.
        Когда остановились для намаза, я подошел к Хамзе.
        - Видел самолеты?
        - Да.
        - Что думаешь?
        - Аллах хранит нас.
        - Тогда посмотри вон туда.
        Хамза всмотрелся, приложив ладонь козырьком ко лбу.
        - Что это?
        - Беспилотник. Они знают, где мы. И ждут момент.


        - Скоро будут вертолеты…
        В конечном итоге сделали так, как я сказал. Разбились на мелкие группы и начали выходить самостоятельно. Ночью.
        Нас осталось пятеро, считая американца. Двое братьев Датоевых, Хамза и я. И американец. Почему Хамза пошел со мной? Потому что мозгами понимал - если кого-то и будут вытаскивать, то это меня. А он очень хотел выжить…
        Один из братьев Датоевых тащил американца в большом заплечном мешке, переделанном под транспортировку раненого, как он сказал, это ему было совсем нетрудно, потому что раньше он был браконьером и таскал туши подстреленных им животных. Второй шел впереди с винтовкой с оптическим прицелом и мог сойти за браконьера. Они вдвоем браконьерили.
        Тропа когда-то была такой, что по ней мог пройти грузовик, но сейчас в нескольких местах она была перекрыта завалами и не использовалась. Места красивейшие, дорога уходила в горы, а здесь лесистые участки перемежались безлесыми.
        И когда-то здесь умирали русские пленные, которые пробивали дорогу или которых гнали в Кистинское ущелье.
        В рабство.
        Это было совсем недавно. Всего-то лишь четверть века назад. А кажется, что в другой жизни…
        Я иногда задумывался. Нет, не о том, как мы дошли до жизни такой - это я хорошо помнил. А о том, как мы изменились. Сейчас мы снова можем выставить в бой тысячи, десятки тысяч бойцов, хорошо экипированных, вооруженных, с боевым опытом. Да, раньше мы сражались на Кубе и в джунглях Никарагуа, валили «Фантомы» во Вьетнаме, а сейчас рвем жилы на самой своей границе, но мы есть. И мы победим. Знаете, почему? А потому, что американцы хапнули слишком большой кусок. И теперь он им встал поперек горла. Они и в Афганистане, и на Ближнем Востоке, и в Украине, и в Прибалтике. И везде они должны вкладывать, вкладывать, вкладывать. А мы - только здесь. Наша линия фронта ужата до минимума, это у американцев она растянута. И мы можем постоянными булавочными уколами, то тут-то там, не давать им покоя, раздергивать внимание, заставлять их тратить и тратить деньги. Как там, в Коране - они будут расходовать, чтобы отвратить вас с истинного пути, и они израсходуют, потом они потерпят убыток, потом они будут повержены. Кажется, что тот, кто писал эти строки, видел на пятнадцать веков вперед.
        Вопрос в том, что будет, когда они откатятся назад? Что нам делать с Грузией? С Польшей? С Прибалтикой?
        - Русский…
        Один из Датоевых. Такую тяжесть тащит и еще говорит.
        Я не ответил.
        - Я тут вспоминаю… Мой отец ходил по этой дороге не раз. Здесь ходили лошади, а в горах лошади пройти не могли, и потому весь груз возили на рабах. У нас было много рабов после первой войны, мы даже не знали, куда их девать.
        - А после второй?
        - А после второй мы уже воевали не за свою землю. Мы воевали за шариат Аллаха, мы делаем джихад. Рабы нам не нужны, даже русские. Теперь у нас есть русские братья, которые делают джихад против Русни.
        - А как насчет грузин, Аслан?
        - У нас и такие братья есть.
        - Да, но большинство берет деньги у американцев, верно?
        Аслан скрипнул зубами.
        - Аллах скор в расчете.
        - Не сомневаюсь. Стоило бы подумать и тебе о том, почему твой отец ходил тут, но это не твоя земля. И почему я иду с оружием, а ты идешь, как ишак.
        - Ах ты…
        - Аслан… - негромко сказал Хамза.
        Аслан мгновенно замолчал.
        - За шум на переходе полагается десять палок по заднице. Клянусь Аллахом, ты заработал сегодня столько палок, что не хватит всей твоей задницы для них…
        В грузинском генеральном штабе тем временем царила плохо скрываемая паника…
        Дело было не в том, что не было информации - информация-то как раз была. Ее было более чем достаточно - беспилотниками и со спутников удалось вскрыть маршрут движения террористической группы, захватившей американского полковника. Теперь вопрос был в принятии решения и действии. А с этим-то как раз были проблемы. Потому что грузинский генералитет, несмотря на все подготовки и переподготовки по стандартам НАТО, остался слегка модернизированным советским генералитетом. Еще усугубляло ситуацию то, что в Грузии на должности назначали по знакомству, за уважение или банально за деньги. Если раньше информации не было, можно было имитировать бурную деятельность по выслеживанию террористов, а потом развести руками: ну ушли, что тут поделаешь. Ушли. Теперь информация была, и надо было что-то делать. А делать не хотелось. Хотя бы и потому, что не хотелось вставать против России. Все понимали, что американцы сегодня здесь, а завтра - нет. А Россия - она всегда здесь.
        Рядом…
        - Господин генерал.
        - Э…
        - Вот новые данные.
        Порученец положил распечатку на стол - господин генерал не терпел читать информацию с электронной карты.
        - Благодарю за службу…
        - Служу Грузии!
        Генерал поворошил снимки, зачем-то приложил к одному из них линейку. Несколько пар глаз смотрели на него и ждали ответа.
        Генерал полез за таблетками…
        - Господин генерал… - настойчиво сказал американский советник. - Террористы разделились на четыре группы и идут к границе. Я бы нанес ракетно-бомбовые удары здесь, здесь и здесь. Это задержало бы их и дало возможность нам высадить…
        - Шена дедо, я сам знаю, что делать!
        Ситуацию спас порученец.
        - Господин генерал-лейтенант, президент на линии.
        Генерал кивнул. Наконец-то.
        - Иду…


        - А вы… проработайте план действий.
        Когда генерал вышел, Американец переглянулся с одним из офицеров. Затем американец встал и вышел, набрал номер телефона, который помнил наизусть.
        - Посольство США, слушаю вас…


        - Посольство США…
        - Спутник Сатурна на сегодня…
        - Пароль принят, с кем вас соединить, сэр?
        - С Алленом.
        - Минутку…
        Бригадный генерал Коста Аллен был главным военным советником от США в Грузии, главой военной миссии.
        - Сэр, генерал Аллен на линии, соединение установлено.
        - Сэр… полковник Бриджвуд на линии.
        - Полковник, что нового…
        - Сэр, террористы разделились на группы, четыре группы и идут к границе по разным направлениям. Сэр, генерал Кунишвили утратил контроль над ситуацией и просто тянет время, он не собирается ничего предпринимать.
        - Ясно. У вас есть надежный человек рядом с вами?
        - Есть, сэр. Полковник Алеви, он возглавлял военную миссию в Афганистане. Сейчас он командует специальными силами.
        - Ясно, поговорите с ним. Кавалерия уже летит сюда, спасательный отряд будет ближе к вечеру. Они смогут работать автономно, но надо будет установить взаимодействие с грузинскими группами в горах.
        - Понял, сэр.
        - Техника у нас будет своя. Просто взаимодействие.
        - Да, сэр.
        - Я надеюсь на вас. Поговорите с полковником.
        - Принято, сэр…
        Ночь на 4 июня 2018 года
        Грузия
        Снова штурм, на Реском,
        окружен он врагом.
        Мрак ночной осветит
        танк горящий, он подбит…
        Тимур Муцураев
        Ближе к следующей ночи мы набрели на пещеру, которая использовалась еще в те давние времена, и расположились в ней, не зажигая огня. Ночью мы идти не могли.
        Удивительно, но нас так и не перехватили… Видимо, не было вертолетов, или не смогли поднять, или еще что. Как бы то ни было, мы еще были живы…
        У входа в пещеру лежал истлевший комок, за лохмотья ткани зацепились кости, они были обглоданы временем, животными и птицами до белого. Судя по тому, что труп не закопали, - это был русский раб, обессилевший или просто убитый здесь.
        Американец был плох и без сознания. Ему сменили повязку.
        - Русский… - сказал Хамза. - Иди, помоги мне. Надо светить.
        Мы пошли в глубь пещеры. Хотя в нее надо было вползать на коленях, свод был метра три-четыре высотой, идти можно было, не пригибаясь.
        - Русский… - сказал Хамза, когда мы отошли дальше.
        - Что?
        - Аьрга стом санна муьста ма хила - церг тоьхтоьхначо д’атосур ву хьо. Не будь кислым, как незрелый плод, кто откусит, выплюнет. Мы идем на смерть. И пулю можно получить не только спереди, ты понял?
        - Понял. А какую пулю получил тот, кто лежит у входа, кого вы даже не похоронили?
        - Я все сказал.
        - А я услышал…
        Хамза хмыкнул.
        - Ты странный человек, русский.
        - Чем.
        - Ведешь себя, как горец. Если бы вы все были такие, мы бы вас уважали…


        - Посвети здесь…
        Хамза начал ковырять стену ножом. Потом часть стены осыпалась, и я увидел ящики…
        - Ты уверен, что это сработает. Сколько это здесь пролежало?
        Хамза тем временем собирал гранаты к «РПГ». Сам «РПГ» лежал рядом - с оптическим прицелом, тысяча девятьсот девяностого года выпуска.
        - Иншалла сработает, - сказал он.
        Возразить мне было нечего, поэтому я отошел к американцу. Один из братьев Датоевых сидел рядом с ним.
        - Пришел в себя?
        - Нет…
        Я пощупал лоб американца. Плохо…
        На кой черт мы его тащим? На кой черт вообще все это…
        А хрен его знает.
        На карачках выбрался к выходу из пещеры. Горная долина, которой мы шли, была залита светом луны, она висела в небе тонким, унылым серпом. Ветер гнал по небу тучи, то открывавшие луну, то закрывавшие ее.
        Достал лазерный дальномер и пробил расстояния и углы - на всякий случай, в горах это надо делать постоянно, когда есть возможность, а не когда жареный петух клюнул. Серп луны - символ ислама, может, она нам поможет…
        Надо выйти на связь. Достал спутниковый… раньше связь считалась роскошью, теперь - обычное дело. Но раньше не было беспилотников, а теперь есть. И от них не скрыться.
        - Алло.
        - Андрей.
        - Салам тебе, Искандер.
        - Салам. Как у тебя дела?
        - Пока нормально. Идем самым южным маршрутом. Остальные пошли на север, важный груз у них…
        - Понял.
        - Встреть их…
        Надо сказать, что у нас были свои заморочки, например, когда мы хотели сказать «юг» мы говорили «север» и наоборот. Даже несмотря на криптографическую прошивку на наших телефонах, нельзя было гарантировать, что американцы не отследят переговоры. Но вот к таким вот примитивным трюкам, обыденной лжи, они не будут готовы.
        Да, и еще, если меня назвали в разговоре Искандер - значит, надо понимать направления и кое-какие другие точные данные строго противоположным образом. Если Александр - то так, как они и сказаны. Еще один прием, призванный запутать дешифровщиков.
        - Уже.
        - Сколько времени понадобится, чтобы выйти?
        - Два-три дня, думаю.
        - Хорошо. Удачи.
        - И тебе.
        Отключил телефон. Поспать надо, на таблетках все время нельзя.
        - Что в долине…
        - Ничего, чисто… - ответил я.
        И тут послышался гул самолета…
        Ночь, 4 июня 2018 года
        Грузия, аэродром Алексеевка
        Триста двадцать первый специальный тактический эскадрон ВВС США, расквартированный в Великобритании, на базе ВВС Милденхолл, и входящий в состав группировки ВВС США в Европе. Он стал первым тактическим спасательным эскадроном ВВС, который был перевооружен с «МН53 Pawe Low» на спасательный вариант «Оспри - MV22», он же первым получил усовершенствованные варианты «Сопри», заказанные для специальных операций. Это была одна из наиболее активных частей ВВС США, они были в состоянии боевого применения все время. Они обеспечивали самые разные миссии - например, они летали в Прибалтике и над Украиной, когда шла война с русскими, обеспечивали спасательные миссии пилотов НАТО. Они летали вместе с израильтянами, обучали их тактике применения «MV22» и даже вывозили на задания их спецподразделение «Шальдаг» (Зимородок). Они летали над Ливией, Сирией, Ливаном, Северной Африкой, обеспечивая самые разные миссии, и не только спасательные - они доставляли и эвакуировали группы спецназа, доставляли продовольствие и снаряжение во время гуманитарных и снабженческих миссий. В Великобритании они практически не
находились, там была только ремонтная база и часть штаба, а сам эскадрон находился в самых разных местах большого и уже откровенно дымящегося континента, занимаясь тем, что они умели делать лучше всего - спасая людей. В том числе и тех, кто недостоин спасения.
        Когда прошла информация о том, что в горах Грузии похищен американский военнослужащий, причем в звании полковника, перед командованием EUCOMа, а равно и перед командованием USSOCOMа[38 - EUCOM - командование вооруженных сил США в Европе. USSOCOM - командование специальных операций США.] встал вопрос о наличии сил, которые можно быстро перебросить в этот район. Ситуацию усугубляло то, что Грузия хоть и находится на побережье Черного моря, но практически недоступна, потому что у США нет баз в Черном море, и его правовой режим не позволяет нечерноморским государствам держать там постоянные базы. Ближайшим подразделением, способным выполнять поисково-спасательные операции, был как раз триста двадцать первый эскадрон, часть из которого находилась в Турции на базе Инжирлик. Их задачей было обеспечение поддержки специальных операций в Иракском Курдистане и в северной Сирии. Им приказали перебазироваться на базу ВВС Грузии в поселке Алексеевка под Тбилиси в состоянии немедленной готовности к операциям.
        Передовая группа состояла всего из трех машин: два «MV22» и один «C130J», используемый для перевозки имущества, но при необходимости становящийся ударным. Этот «С130» помимо прочего имел подвески на крыльях для восьми ракет «Hellfire» или управляемых бомб и набор для превращения его в ганшип - быстро монтируемая стойка с оборудованием на двух операторов, быстро монтируемая на фюзеляже система наблюдения и «паллетная» тридцатимиллиметровая пушка АТК «Бушмастер», устанавливая для стрельбы через боковой люк в хвосте. Подобное оборудование теперь закупали и USSOCOM и ВВС США для всех самолетов специального назначения, выполняющих миссии в горячих точках…
        Позывные были для конвертопланов - Папа Джулиетт Альфа и Браво соответственно, для тяжелого самолета - Папа Беар.
        Вместе с летным составом в Грузию прибыли около тридцати оперативников триста пятьдесят второго специального крыла ВВС США.
        На то, чтобы подготовить вылет, ушло чуть больше часа. Они привыкли к тому, что их услуги бывают нужны еще «вчера». Поисковая операция уже шла: грузинский спецназ и горные стрелки перекрывали горные тропы. А их направили на самый дальний заградительный барьер, недалеко от границы с Чечней. Просто потому, что «MV22» подходили для такого броска как нельзя лучше - грузинские вертолеты туда вряд ли дотянули бы, тем более в ночных условиях.
        При этом не было оговорено взаимодействие и прикрытие, пилоты «Оспри» получили только примерную точку высадки и информацию о том, что в том районе «кого-то видели». Кто это были - туристы, контрабандисты, боевики, - неизвестно.
        Прогноз погоды также оказался ложным…


        - Гондолы в посадочном! Отказов нет!
        - Посадка!
        - Всем бортам - холод.
        - Левый холодный.
        - Правый холодный[39 - Cold-hot - система обозначения возможности ведения огня из бортового оружия, принята в ВВС США. Бортовое оружие в ВВС США ставится на специальных кронштейнах, если дана команда cold (безопасно), оно поворачивается на девяносто градусов и приводится в безопасное положение, станок размыкается и в таком положении невозможен даже случайный выстрел.].
        - На шесть холодный. Отсчет! Двадцать футов! Десять футов! Пять! Три! Касание!
        Два боевых конвертоплана «Оспри» быстро перебросили двадцать четыре оператора спецназа ВВС США из Турции в Грузию - намного быстрее, чем это было возможно сделать еще пять лет назад. Дело в том, что ранее сами спецназовцы использовали вертолеты, а основное оборудование перебрасывалось на транспортных самолетах: таким образом, либо «С130» приходилось лететь со скоростью вертолета, либо вертолеты приходилось перебрасывать на транспортных самолетах и на месте приводить в готовность - для группы спецназа ВВС немедленного развертывания даже закупили флотские «Ястребы» H70, которые были приспособлены для быстрого развертывания на палубе и хранения со сложенным несущим винтом. Но теперь «Оспри» решили эту проблему, и спецназовцы ВВС прибыли на базу в Алексеевке, одну из секретных баз ВВС США, выполненных по программе «листья кувшинки»[40 - Новая стратегия развертывания ВВС США, предусматривающая создание вместо постоянных баз за рубежом временных, готовых принять самолеты и вертолеты ВВС в минимально возможное время, но активируемых, только когда в том есть надобность. Обычно в мирное время такая база не
существует вовсе, есть только полное описание базы военными инженерами, план-график развертывания, соглашение (часто секретное) с правительством принимающей стороны о возможности использования базы США по необходимости, ну и время от времени выделяемые деньги на какой-то ремонт.], в максимально короткое время, когда ситуация была еще «в прогрессе» и можно было что-то сделать.
        Спецназ ВВС США, одно из самых засекреченных и мало известных прессе американских военных подразделений, долгое время считалось, что ВВС не имеет спецназа вообще. Он делится на две части - спасение сбитых летчиков (Pararescue jumper или PJ) и охрана военных аэродромов. И то и другое получило развитие во время войны во Вьетнаме, когда спасатели, получили в свое распоряжение уникальные на тот момент большие вертолеты Сикорского «Н-53», позволяющие проводить дозаправку в воздухе и выполнять длительные и сложные поисковые операции над Вьетнамом. Обычно эти вертолеты работали в паре со штурмовиками А1 «Скайрейдер», последними военными поршневыми самолетами, пока штурмовики наносили удар напалмом, вертолеты находили и поднимали на борт американских военных летчиков. О необходимости иметь специально подготовленные подразделения по охране аэродромов, а не просто батальоны аэродромной охраны с тактической подготовкой обычной пехоты американцы задумались после нескольких удачных налетов партизан на американские военные базы, в том числе на главную - в Танг Сон Нате. Самолет может стоить миллионы долларов,
но партизан, прорвавшись к нему, может уничтожить его простой гранатой - и никаких боевых возможностей у самолета на земле нет, защитить себя он не может. Тогда в числе аэродромных батальонов охраны начали появляться снайперы - часовые по периметру нередко уничтожались боевиками Дак Конга[41 - Дак Конг - партизанский спецназ во Вьетнаме.], а снайпер с хорошей винтовкой может располагаться не на сторожевой вышке, а в глубине позиций, и уничтожить его, скажем, стрелой из арбалета почти невозможно. Поскольку ВВС США всегда получали приоритетное финансирование, они могли себе позволить экспериментировать - например, они одними из первых начали эксперименты с крупнокалиберными, дальнобойными винтовками, используя однозарядные «Рюгер №1» с оптикой и матчевыми патронами. А после начала глобальной войны с террором, спецназ ВВС США постепенно начал превращаться в особый подвид спецназа, не менее важный, чем армейский или флотский спецназ. Дело в том, что ВВС США несли огромную нагрузку во время войны с террором, а там, где есть самолеты ВВС США, должны быть и отряды прикрытия баз ВВС, и парашютисты-спасатели.
И чаще всего, когда происходит какая-то экстренная ситуация, как сейчас, армейский спецназ (CAT, или по-старому Дельта) или флотский (US NAVY SEAL) надо перебрасывать через половину земного шара, а спецназ ВВС уже на месте, у него достаточная степень ситуационной и тактической осведомленности, отработанное взаимодействие с вертолетчиками и он готов к заброске прямо сейчас, а не через двадцать четыре часа, когда будет поздно. Были у спецназа ВВС и другие особенности - например, каждый парашютист-спасатель одновременно имел квалификацию армейского санитара. В ситуациях с заложниками это могло быть очень важно.
        Первым из десантного отсека «Оспри» выбрался капитан Кениг, как положено, осмотрелся, убедился, что роторы остановлены и не представляют опасности, махнул рукой с зажатым в ней фонариком - можно. Из десантного отсека начали выбираться и другие бойцы, на взлетную полосу с шумом садился «MV130», их «Папа Медведь» - так называли самолет, везущий все необходимое для нескольких дней автономной работы, включая тактического дрона с постом управления, пару палаток и оборудование мобильной операционной.
        - Черт, сэр… где мы? - спросил кто-то из темноты.
        - Грузия. Это Грузия. Только не наша[42 - В английском языке Грузия произносится как Georgia, так же, как и название одного из южных штатов США.].
        - Чертовы мародеры…
        Американцы знали грузин еще по Афганистану. Там, где они стояли, была постоянная проблема с мародерством - набранные в нищих грузинских селах парни видели афганские базары, караваны и не могли удержаться. Для американцев, да даже и для самих афганцев, которые привыкли, что у международных сил можно что-то выклянчить, - это было дико…
        - Эй, заткнулись все! Слышите! Я не потерплю этой хрени!
        - Ясно, сэр…
        Из темноты появился пикап, какие-то люди были и в кузове. Капитан узнал пикап - старый, списанный «Шевроле» гражданской модели, и армия, и ВВС использовали эти машины в качестве разъездных. Значит, спихнули сюда…
        - Беспилотник поднимаем?
        - Нет, уже есть один…
        Быстро реагировать на ситуацию американцам было не привыкать, ведь их группа и была создана как группа кризисного реагирования, способная работать при минимальной поддержке. Сразу после того, как «MV130» приземлился, операторы вынесли на бетон и активировали станцию дальней связи, а также натянули тент прямо над задней частью самолета и быстро организовали там три рабочих места - три защищенных ноутбука и складная туристическая мебель. Тут же поставили и штабное оборудование - экран и проектор. Этакое место для брифингов, только мест для сидения нет.
        Прибыли грузинские офицеры. Американцы уже поняли, что толка от них очень мало, но они должны были знать местность, и у них были «инсталлированы» несколько групп на местности. Надо было получить информацию об этом, потому что от таких не входящих в общую командную цепочку групп до blue on blue[43 - Голубое на голубом - удар по своим или союзникам, весьма распространенная вещь как в Ираке, так и в Афганистане. Так, самая большая единовременная потеря морской пехоты США в Ираке была связана с тем, что штурмовик «А10» нанес удар по колонне морской пехоты. Название это произошло от голубого цвета обозначения союзников на тактическом электронном планшете, который есть у каждого американского офицера. Частично с этим же связаны и удары по своим - дело в том, что офицеры имеют возможность сами обозначать свои и чужие позиции на планшете, но обмена между планшетами нет, и таким образом, у одного офицера может быть одно представление о поле боя, а у другого - совершенно другое.] рукой подать…
        - Сэр, нам точно надо знать, где находятся ваши люди…
        - Примерно вот здесь…
        - Примерно, сэр? У вас есть с ними связь?
        - Время от времени.
        - Что значит, время от времени, сэр?
        - В горах плохая связь.
        - Хорошо, сэр. У них есть маяки? Как нам опознать их?
        - Ну… по связи…
        Капитан Дана Моретти (а в спецназе ВВС служили и женщины) терпеливо допрашивала грузинского подполковника.
        - А фонари? Они могут обозначить свое местонахождение…
        - Какой фонарь, да…
        - Фонари для опознания, мы их вам передавали.
        - Нет никакой фонарь, в горах и так тяжело, зачем фонарь…
        Закончив с допросом, капитан Моретти подошла к полковнику Нилу, старшему офицеру на месте, не отдавая честь (в спецназе почти никогда не отдавали честь, только на протокольных мероприятиях), устало сказала:
        - На пару слов, сэр…
        Они отошли ближе к двигателям, от которых все еще несло жаром…
        - Ну?
        - Ужасно, сэр. У них несколько групп на местности, предположительно семь, но он не уверен, может, и больше. Он не поддерживает с ними постоянную связь и не может точно указать их местонахождение. Одна из групп докладывала о боестолкновении и потерях.
        - Где это произошло?
        Они подошли к проектору, который отражал карту местности на спешно повешенный белый лист…
        - Примерно здесь, сэр. Он сказал, что отдал приказ всем группам перекрыть границу с Россией на этом направлении.
        - Он может конкретно назвать точки?
        - Не думаю, сэр.
        - Господи…
        - И еще, сэр. У групп на местности нет маяков, нет вообще средств опознания.
        - Это как? А те маяки, которые мы давали им?
        Дана Моретти красноречиво пожала плечами.
        - Попробуй переговорить с ними. Пусть он найдет способ связаться с группами. Пусть они сообщат свое местоположение и статус, в конце концов позиционирование GPS у них должно быть, или и этого нет?
        - Попробую, сэр.
        Подошел капитан Кениг.
        - Сэр, группы готовы. Дозаправка закончена.
        - Не сейчас, Эд.
        - Да, сэр. Какую готовность поддерживать?
        - Десять минут.
        Это означало, что можно было достать каремат и поспать, но у конвертоплана и в полной экипировке.
        - Есть, сэр.
        - Сэр, генерал Аллен на линии, соединение установлено.
        - Сэр… полковник Нил на линии.
        - Вы прибыли, доложите?
        - Да, сэр, мы уже в Алексеевке.
        - Доложите готовность к летным операциям.
        - Сэр, техника и люди готовы на сто, но есть проблема с разведывательной информацией. У грузин есть группы в горах. Мы не знаем, где они, и не поддерживаем с ними связь. И мы можем принять их за врагов при высадке.
        - Полковник…
        - Да, сэр.
        - Перезвоните через двадцать минут, мне лично по спутнику. И за эти двадцать минут попробуйте получить хоть какую-то информацию.
        - Да, сэр…
        Ровно через двадцать минут полковник набрал номер генерала Аллена на своем спутниковом…
        - Генерал, сэр?
        - Удалось что-то новое узнать?
        - Немного, сэр. Судя по всему, террористы разбились на мелкие группы и отходят к границе. Одна из грузинских групп сидит на хвосте у террористов, но настоящая ли это группа, в которой наш человек, или это отвлекающий маневр, они сказать не могут. Маневрирование и доставка подкреплений в горах сильно затруднены, вертолеты смогут подняться только к утру.
        - Ясно. Теперь послушайте меня, полковник. Все еще хуже, чем мы предполагали. ЦРУ готовило в этих горах антироссийских наемников - кавказцев, там есть несколько лагерей. Как минимум с одним лагерем пропала связь, и мы не знаем, что там происходит. Но ЦРУ предполагает, что настоящей целью террористической группы, заброшенной из России, является не похищение нашего человека, а дестабилизация обстановки в горной Грузии с помощью внедренных агентов и инициация исламского антигосударственного мятежа. Наш пропавший полковник давно работает на ЦРУ и готовил в лагерях боевиков.
        Полковник не мог поверить своим ушам.
        - Сэр… вы хотите сказать, что в горах… находятся лагеря «Аль-Каиды»?
        - Не совсем так. В основном это местные боевики… они антироссийски настроены, но да… они исламисты.


        - ЦРУ не дает никакой информации, но можно предположить, что эти силы оно контролирует слабо или не контролирует вовсе. Они категорически против полномасштабной воздушной спасательной операции.
        - Сэр… если там «Аль-Каида», то любая операция…
        - Черт, полковник, это не «Аль-Каида»! Местные чеченцы в основном!
        Полковник подумал, что разница между местными чеченцами и «Аль-Каидой» вряд ли очень велика. Они работали в Сирии и знали, что такое чеченцы и черкесы.
        - Короче говоря, есть только одна возможность для вас. На север, к границе с Россией, тоже идет дорога. Тропа, которая используется местными жителями. Грузины не могут ее перекрыть, потому что у них нет ресурсов и техники. Слишком высоко, темно, опасно. Вы можете там высадить группу и вернуться. Они перекроют тропу.
        - Ясно, сэр.
        - В том районе нет грузинских групп. Любое движение рассматривайте как потенциально враждебное.
        - Ясно, сэр…
        Генерал положил трубку. Полковник несколько секунд пытался уложить все это в голове, потом подал сигнал.
        - Общий сбор! У нас есть работа!
        Ночь, 4 июня 2018 года
        Грузия, чеченская тропа
        - Что это?
        - Вертолет.
        Я вспоминал… я знал, как шумит «Ми-8», рабочая лошадка половины армий мира, но это явно не он. И кажется… это что - самолет?
        Ветер усилился.
        - Они нас не видят. Пролетят мимо.
        Не знаю, для кого я это говорил - для себя, или…
        Но вообще хреново. Если они высадят дальше в долине десант, то это будет очень и очень хреново…
        Я выбрался еще дальше, потом понял, что с того места, где я нахожусь, долину мне не увидеть - выбрался совсем. Перебежал к валуну… оттуда видно. Винтовку я старался держать так, чтобы не было видно оружия - в большинстве ПВБ[44 - Правила ведения боевых действий.] записано, что нельзя стрелять, если определенно не видишь оружие…
        И увидел их. «Оспри» я впервые видел вживую, один крался самым дном долины, второй был выше его. У обоих гондолы в вертолетном режиме, режиме висения. Ищут место для посадки или, скорее всего, сброса десанта.
        Значит, американцы. Попались…
        Рядом тяжело задышал Хамза, я заметил у него гранатомет и еще гранату в снаряжении, на рюкзаке. Гранатомет был заряжен.
        - Кто это?
        - Американцы. Спецназ.
        - Шайтан…
        - Может, пройдут…
        Один из них явно искал зону высадки. Хамза встал на колено и прицелился из «РПГ».
        - Бисмилло рахмону раджим… - проговорил он.
        До «Оспри» было метров сто, может, чуть побольше. Даже отсюда было видно, как его мотает в воздушных потоках.
        Нет… Не попадет. А если и попадет, то ни хрена граната не сработает, сколько она тут в пещере пролежала? Еще подорвемся сейчас, на хрен…
        - Аллах Акбар! - вдруг изо всей силы заорал Хамза.
        И выстрелил.
        Два конвертоплана взлетели с базы Алексеевка примерно в два тридцать по местному, самый разгар ночи. В каждом было по восемь бойцов, остальных пришлось оставить - слишком плохие условия полета, слишком высоко, плюс с бойцами забрасывались ресурсы на несколько дней автономки - продовольствие, вода, патроны…
        Почти сразу стало понятно, что с погодой промахнулись: если близ Тбилиси был просто ветер, то тут горы исполняли роль аэродинамической трубы, и ветер был опасным, почти на пределе допустимого…
        - Лидер, я Папа Джулиетт Альфа, приближаюсь к точке Фокстрот. Видимость почти нулевая, иду по приборам, как понял.
        - Папа Джулиетт Альфа, принял, мы видим вашу отметку. По последним данным, танго два находятся справа от вас, расстояние менее клика. Высаживайте группу как можно быстрее.
        - Лидер, вас понял. Снижаюсь!
        Подполковник ВВС США Герберт Бранч кивнул своему напарнику.
        - Беру управление. Ищем площадку.
        - Второй пилот, управление сдал.
        - Первый пилот, управление принял.
        Подполковник Бранч не мог припомнить такой плохой погоды… хотя он летал в горах Монтаны зимой, спасал заблудившихся туристов и эвакуировал группы спецназа из горных районов Нангархара и Хоста. Но тут… Гребаный ветер, как в аэродинамической трубе. Даже «Оспри» с его разнесенными моторами шатает…
        Еще десять лет назад он вообще бы не полетел на эту миссию. Но сейчас он пилотировал самую современную версию этой птички - «стеклянная кабина» давала ему возможность на очках видеть обработанную картинку на все триста шестьдесят, причем картинка получалась в результате компьютерной обработки изображения с нескольких низкоуровневых телекамер и системы FLIR, совмещалась на компьютере и подавалась в четкой, черно-белой гамме, как в компьютерной игре. Он смотрел вниз под ноги - и видел не пол, а что там внизу, под брюхом.
        Так… рельеф, конечно, аховый. Вот тут можно попробовать - тут что-то вроде котловины, не должно так сильно шатать.
        Аккуратненько…
        - Правый борт чисто!
        - Левый борт чисто!
        - Хвост…
        - Ракета! Ракета! - вдруг взорвался эфир.
        - Входящий! «РПГ» слева! Слева!
        Подполковник ничего не успел предпринять: удар - и приборная панель вспыхнула красным…
        - Попадание! Левый двигатель. Теряем мощность!
        Конвертоплан начало разворачивать.
        - Мощность на правый! Мощность на правый!
        - Передаю, передаю!

«Оспри» был спроектирован так, что при полном отказе одного из двигателей можно было передать мощность с другого на винт отказавшего. Но не в горах на такой высоте и не при таком сильном ветре.
        - Гидравлика отказывает! Утечка в гидравлике! Потеря мощности!
        - Мы теряем стабильность!
        - Лидер, я Альфа, терпим крушение, терпим крушение! В полутора милях от…
        Вертолет развернуло - и полковник в беснующейся темноте увидел надвигающуюся скальную стенку.
        - Приготовиться к удару!
        И удар не заставил себя ждать…
        Второму «MV22» удалось уклониться, и он проскочил дальше, едва не зацепив брюхом гребень скалы.
        - Папа Альфа подбит, он подбит! Папа Альфа подбит, обстрел из «РПГ»!
        - Папа Браво, это Медведь, что ты видишь, что ты видишь?
        Струя трассеров разорвала ночь, прошла в опасной близости от кабины.
        - Обстрел, обстрел!
        - Принято, вопрос - что с Папой Альфа?
        - Мощность! Мощность!
        Конвертоплан дав двигателям чрезвычайную мощность, перевалил через хребет и ушел из долины.
        - Папа Альфа подбит, выстрелом из ракетной установки. Папа Альфа подбит и совершил аварийную посадку!
        - Принято… всем позывным Папа, у нас падший ангел, падший ангел. Папа Альфа подбит и упал в горах…
        Несмотря на повреждение двигателя, спасательному конвертоплану удалось-таки совершить пусть жесткую, но контролируемую посадку. Машина ударилась брюхом о камни, но крылья и гондолы двигателей удержали ее на месте и не дали начать кувыркаться…
        Командир группы спасателей ВВС, капитан ВВС Кениг, первым пришел в себя. В десантном отсеке была полутьма, только сполохи красной, аварийной лампочки говорили о том, что они еще живы.
        Пахло горючим, но пожара, слава богу, не было.
        - Все целы?
        Капитан Кениг приготовил к бою свой «СКАР-47»[45 - «SCAR-47» - FN SCAR под патрон 7.62*39 и магазин «АК-47». Уже существует в опытных экземплярах.]. Машинально он прикинул, что в группе нет пулемета. Это может им здорово аукнуться…
        Но стрельбы, щелчков по борту, по камням - не было. Только потрескивание, и пахло горелой проводкой.
        - Сэр, кабина пострадала.
        - Оказать помощь. Я - наружу…
        - Я с вами, сэр…
        Они выбрались и залегли. Никакой стрельбы.
        - Справа чисто.
        - Слева чисто…
        Капитан достал зеленый файер и бросил от себя. Он с шипением загорелся, разбрасывая зеленые искры…
        - Браво - на связь. Браво - на связь…
        - Сэр, генерал Аллен на линии, соединение установлено.
        - Сэр… полковник Нил на линии.
        - Полковник, докладывайте…
        - Сэр, у нас чрезвычайная ситуация. Папа Альфа подбит и упал в труднодоступном горном районе…
        - Как это произошло?
        - Сэр, они искали точку сброса десанта. Последнее, что им удалось сообщить, у них входящий огонь с земли, ракета «РПГ».
        - Черт… только этого нам не хватало.
        - Сэр, я отдал приказ Папе - Браво высадить десант в этом районе. У нас нет никакой иной возможности поддержать Папу Альфа до утра.
        - Принято, полковник. Чем я могу помочь.
        - Сэр, вы могли бы связаться с местным генеральным штабом и договориться о содействии? Нам будет нужна поддержка во время спасательной операции. Не помешает и танкер с Инжирлика[46 - То есть - самолет-топливозаправщик.].
        - Сделаю все, что смогу, полковник.
        - О’кей, сэр.
        - Докладывайте мне, как только будут изменения. Попробуйте связаться с экипажем Папа Альфа.
        - Да, сэр, это уже делается, сэр…
        - Чертовы горы. До связи, полковник. Удачи вам…
        Полковник прервал связь.
        - Сколько до спутника?
        - Семь минут, сэр…
        - Черт, это долго…
        - Сэр, сообщение от Папа Браво. Он сбросил десант.
        - Отлично. Хоть что-то хорошее…
        Ночь, 4 июня 2018 года
        Грузия, горы
        Примерно в двадцати пяти километрах от точки крушения Папа Альфа
        Поисковые группы грузинских частей спецназначения состояли из четырех человек и назывались так же, как это было принято в американском спецназе, - Alpha team.
        В отличие от идиотов американцев они прекрасно знали свои горы, прекрасно знали, какой путь в них правильный, а какой - ошибочный, и как можно добраться до той или иной точки их гористой Родины наиболее быстрым и при этом безопасным способом. Поэтому они использовали вертолеты в минимальной степени - большая часть групп, выйди из ППД, добралась до точек заброски горными дорогами на своих пикапах, после чего либо бросили машины, либо отпустили их назад, если был отдельный водитель, и ушли в горы, дабы перекрыть Интойское и Ардотское ущелья, выставить наблюдательные посты и не дать чужакам уйти…
        Одну из поисковых групп возглавлял капитан Зураб Хешилава, и в ней были люди, происходившие из этих мест - в грузинской армии вообще было много бойцов из горной сельской местности, потому что никакой работы там не было. Вооружение группы было стандартным - «ПКМ», снайперская винтовка «Галил» и два «АКМ». В данном случае один из АКМ представлял собой переделанную на базе отряда «Сайгу» со стволом пятьсот пятьдесят пять миллиметров и оптическим прицелом. Получалось что-то вроде иракской снайперской винтовки «Табук» - грузины воевали в Ираке и научились там кое-каким тактическим приемам, неизвестным Советской армии. «Выделенный стрелок» был нужен…
        Они шли редкой, волчьей цепочкой, состав группы был таким, что никаких дозоров выделить было невозможно - и потому они шли группами по двое, держа пулемет в хвосте на случай необходимости прикрытия отступления. Выделенный стрелок, Гиви Сандроба, был также следопытом, и он взял след, но чей это был след, боевиков, туристов или даже еще одной поисковой группы, прошедшей здесь перед ними, было непонятно. Это можно было понять, только догнав группу и опознав…
        Было темно, но они все же рискнули идти - они были местные, и потому горы были для них привычны. Они не знали, что к северу от них сбит боевой конвертоплан ВВС США и разворачивается спасательная операция, потому что радиосвязь экранировали горы, а спутниковый телефон капитан берег на случай, если они наткнутся на боевиков и придется вызывать подмогу…
        Все произошло внезапно - как обычно и бывает в горах. Они шли по тропе, Сандроба, видимо, что-то заметил, гортанно крикнул - в ответ сразу с двух точек открыли огонь…
        - Выставляемся!
        Капитан хлопнул по плечу пулеметчика, старшего сержанта Гелы Васадзе, пропуская его вперед, и сам побежал по тропе. У него были все основания ждать победы в этом бою - и ее должен был обеспечить пулеметчик. У него был не обычный пулемет - в основе это был болгарский «MG1M» калибра 7.62 NATO, но его переделали по «армянскому» варианту, поставили глушитель, титановый переходник на прицел натовского стандарта - и американцы им подарили (за Афганистан) великолепные комплекты, состоящие из пулеметных ACOG5.5X с широким полем зрения, постоянной подсветкой и баллистической таблицей, и устанавливаемой тандемом ночного прицела ATN третьего поколения. Никогда Грузия с ее скудным военным бюджетом не могла себе позволить такого богатого оснащения для своих бойцов, но теперь, благодаря подарку американцев, у них было мощное и точное основное огневое средство группы. Глушитель рассеивал звук и не давал засвечивать позицию пулеметчика, а прицел давал возможность вести очень точный прицельный огонь. По данным разведки, на сей раз противник - бандиты… кистинцы, кажется, чтобы им пусто было, и у них такого
оснащения для действий ночью нет…
        Капитан плюхнулся на землю… никаких команд он не отдавал, каждый и сам прекрасно знал, что надо делать. У него тоже был солидный ночной прицел на его «АКМ», ему повезло выменять его у немцев за несколько огромных бутылок грузинского вина. Спиртным немцев не снабжали, а прицел они списали на боевые потери. И все довольны.
        Впереди матерился почему-то по-русски (Я твой мама делал!) и стрелял Сандроба. Значит, он жив, и это уже хорошо…
        Пулемет уже работал короткими, злыми очередями - капитан их хорошо слышал, а вот на противоположном склоне не услышат и не поймут, где позиция. Пули щелкали по камням, но он хладнокровно достал спутниковый, полагая, что его люди справятся с ситуацией и сами.
        - Аллах Акбар! - заорали с той стороны.
        О, это они удачно зашли.
        - Сокол, я Альфа три, Сокол, я Альфа три, срочно…
        - Сокол, слушаю…
        - Я Альфа три, у меня контакт с неизвестной боевой группой на входе в Интойское ущелье. Включаю геокоординаты…
        - Шени деда могитхани! - заорал Сандроба, видимо, отвечая на «Аллах Акбар». - Шени Магомет могитхани![47 - Переводится как - я такого-то е..л. Деда - это мать, а Магомет - догадайтесь сами.]
        Словно отвечая на крик, слева ударил пулемет, и Сандроба заорал уже другим голосом…
        - А… пирши шевеци[48 - Рот порву.]…
        Бросив телефон, капитан прицелился с рук… пулемет был расположен очень удачно, накрывал их почти что фланговым огнем. Это плохо…
        Хорошо, что вспышки пулемета были отчетливо видны, он начал всаживать туда пулю за пулей, желая, чтобы пулемет заткнулся на хрен. Тем временем трубка сползла вниз на несколько метров, и отчаянный голос из штаба спецназа взывал:
        - Зураб, что с тобой?


        - Зураб, тебе помощь нужна?! Зураб, ответь…
        Так и не получив ответа, координатор операции в штабе спецназа понял, что одна из его групп попала в засаду, ведет бой с превосходящими силами противника, а командир поисковой группы скорее всего погиб. Он поднял на ноги всех в Тбилиси и потребовал, чтобы группе была немедленно оказана помощь с воздуха…
        В этот момент второй конвертоплан, сбросив свою группу, кружил совсем рядом с местом падения первого и вел наблюдение. У него кончалось топливо, надо было возвращаться. Никаких следов боя вокруг подбитого конвертоплана не было, они вышли на прямую связь - погибших при падении не было, «Оспри» проявил себя на удивление крепкой штукой и спас десант - даже пилоты были живы. Сейчас американцы заняли оборону и оказывали помощь раненым, о продолжении спасательной операции не могло быть и речи. Конвертоплан с позывным Папа Джулиетт Браво получил приказ возвращаться, но перед этим его попросили оказать помощь попавшей совсем рядом в беду группе грузинского спецназа, поскольку они были единственным боевым летательным аппаратом в этом районе…
        Конвертоплан миссию принял и пошел в указанный район.
        Пулемет удалось подавить, но стрелки оказались на удивление живучими. Их было двое… или даже один, постоянно перемещающийся по горному склону и стреляющий из-за деревьев. Но подловить его никак не удавалось…
        Он выстрелил из подствольника и спрятался за валун. Словно в насмешку послышался одиночный выстрел.
        Капитан подумал, что надо перебраться дальше по склону и неожиданно открыть огонь. И в этот момент он услышал вертолет.
        Вертолет - его шум - был совершенно незнакомым для него. Он насторожился и подумал, а что, если это русские. Они действовали в горах и слышали, а то и видели всякое - начиная с того, что у русских в горах происходят испытания прототипов скоростных вертолетов, и заканчивая тем, что у русских есть американские «Блэк Хоки» для спецопераций. Все это могло бы быть простым трепом, если бы один из его сослуживцев, ходивший на ту сторону, в горную Чечню, не показывал ему снятое на телефон в горах видео, как американский «Блэк Хок летит в хвосте совсем какого-то странного вертолета[49 - Это, скорее всего, был «Z20», китайский, возможно, купленный для спецопераций российского спецназа. А второй вертолет мог быть или действительно вертолетом с толкающим винтом Камова, или конвертопланом, российским («Сталкер») или китайским.]…
        Что-то быстро прислали подмогу, пронеслось в голове, а что, если это русские? Что, если там не бандиты, а группа спецназа, и их прилетели забирать?
        Он моментально вспомнил - русский вертолет «Ми-171», который обычно используется для таких целей, вооружен курсовым пулеметом «ПКТ» и двумя или четырьмя блоками «НАР». Для них четверых нескольких «НУРСов» хватит, чтобы их тут с землей перемешали…
        И потому он сделал последнюю на этот день ошибку - не обозначил свое местоположение так, как этого требуют стандарты НАТО, - лазером или фонариком.
        С другой стороны, американцы, только что потерявшие машину от ракетной атаки с земли, меньше всего были настроены разбираться, кто тут есть кто…
        Кто-то из грузин выстрелил - и с перевалившего горный хребет конвертоплана заработал «Миниган» его оборонительной установки. Струя огня накрыла горный склон, прочертив по нему огромную борозду…
        - Нет… - заорал по-русски капитан.
        Огневой налет завершился так же внезапно, как и начался. Капитана Хешилаву не зацепило, он оказался выше. И он перевернулся на спину и открыл по гудящему в темноте вертолету огонь из своего автомата…
        Ночь, 4 июня 2018 года
        Грузия, чеченская тропа
        - Андрей, слышишь меня?
        - Плюс.
        - Слушай меня внимательно. Вы разворошили осиное гнездо. Американцы перебросили в Грузию спецназ ВВС, спасательный отряд с базы Инжирлик. Подняты по тревоге грузинские горные стрелки, возможно, в охоте примут участие и турки. Мы отслеживаем переговоры - в эфире настоящее бешенство. Мы отследили одиннадцать новых абонентов только в вашем районе.
        - У нас нет выхода! Нам надо выйти, и точка.
        - Понял! Спецназ будет ждать вас, но на нашей стороне! Выслать помощь я не могу.
        - Плюс…
        Я отключился. Боевики смотрели на меня.
        - Они нас бросают, да? - спросил Хамза.
        - Нет.
        - Бросают. Можешь не врать, русский. Все равно умирать будем все вместе.
        - Нас будут ждать на той стороне границы…
        - До нее еще надо дойти…
        - Тогда пошли.
        - Подожди, - сказал Хамза, - надо разведку сделать.
        - Я пойду… - сказал один из братьев.
        - Я тоже… - сказал я. - Будем держать связь с вами по рации…
        Надо признать, что Датоев шел и быстрее, и тише меня. Но он моложе, и у него больше опыта, как браконьерского, так и в качестве боевика…
        Где поисковые группы?
        Судя по тому, что я слышал, американский конвертоплан ушел за гору. Чтобы я сделал на месте того, кто командует спасательной операцией? Приказал бы высадить десант и возвращаться. В конце концов запасы топлива не бесконечны. Не помню, сколько человек может перевозить такая штука, но двенадцать-пятнадцать точно сможет. Это целый джамаат или усиленный взвод. Если это американский спецназ, то у них есть и снайперы, и термооптика, и все что нужно, причем самое лучшее. Они могут как выдвинуться к месту падения первого конвертоплана пешком, так и рассыпаться, залечь, приготовиться к бою и ждать, пока мы пойдем на них…
        Чертова тьма… в горах очень мало того, от чего может отражаться свет, и потому очень темно. Черная тень под ногами может оказаться трещиной глубиной метров сто.
        Внезапно из-за туч выглянула луна - и тут мы увидели их. И хорошо, что мы лежали, иначе бы они увидели нас.
        Трое.
        Три человека… Шли по тропе, и шли грамотно… один впереди, двое немного на отшибе, кроме как прикрывают. Они должны были пройти от нас так близко, что при желании мы могли бы коснуться их рукой…
        Я замер. Датоев тоже…
        Американцы!
        Они прошли совсем рядом, сначала один, потом еще два. Так близко, что я услышал гарнитуру рации у одного из них. Опытные… у двоих на лице приборы ночного видения у одного нет - обходится своим зрением. У двоих автоматические винтовки, у одного ничего в руках нет, совсем, только большой чехол за спиной.
        Датоев схватил меня за рукав, показал два пальца и ткнул в меня. Три - и в себя. Я - кивнул…
        Горец ловко и бесшумно - ни камешек не свалился, ни веточка не хрустнула - скользнул на тропу. Пошел за американцами, пригнувшись… если бы я не видел это собственными глазами, я бы в жизнь не подумал, что человек может так перемещаться.
        Сколько их? Есть еще?
        Винтовка лязгнула раз и второй раз. Двое упали, и тут в прицеле мелькнула быстрая тень, полностью заслонив поле зрения. Хамза бросился на третьего, уцелевшего…
        Я развернулся в другую сторону. Движения нет…
        Когда я добрался до американцев, все было кончено. Хамза обтирал нож.
        - Хорошо сделал, русский.
        - Ты тоже…
        Американцы были в камуфляже, который в темноте казался черным. Я поднял винтовку одного из них… SCAR, но под калашниковский магазин, если обычные SCAR в ЦСН[50 - Центр специального назначения ФСБ РФ.] есть и купленные, и трофейные, то такие видели только в журналах. В свободной продаже их нет…
        Лица полностью закрыты - шлемы с защитой подбородка и приборы ночного видения PVS GPNVG-18 - четырехглазые, с увеличенным полем зрения. Интересно, может, это US Navy Seal пожаловали?[51 - Спецназ ВМФ США. PVS GPNVG-18 - единственные в мире очки ночного видения, не с одним или двумя, а с целыми четырьмя окулярами. Тем самым достигается неразрывное поле зрения в 140 градусов.]
        - Снимай все с них…
        - Что?
        - Что слышал. Снимай… да не срезай!
        Я снял шлем, посмотрел… ага, вот он! Маяк! Американцы носят специальные, очень небольшие проблесковые маяки, работающие в невидимом невооруженным глазом спектре света. Они и сами их носят, и ставят на технику. Нас все равно заметят, но если есть маяк, то нанести удар не смогут, будут долго разбираться. После того как американцы нахватались с ударами по своим в Ираке и Афганистане, для воздушной поддержки были установлены очень жесткие правила. Нарушить их они не посмеют, американские военные - бюрократы…
        Десантный конвертоплан «Оспри» завис над обратной стороной горного склона. Спецназовцы по двум тросам быстро спустились вниз, заняли оборону…
        У них не было пулемета, они рассчитывали на поддержку пулеметов «Оспри», но теперь «Оспри» должен был уходить, воздушного танкера, чтобы быстро дозаправится, не было, и теперь это стало для них проблемой…
        Нормальной карты местности у них тоже не было. Грузия толком не картографировалась…
        - Так, собрались… - капитан Ороско, невысокий, но крепкий, жилистый и выносливый, как афганский ослик собрал вокруг себя десантников, - Папа Альфа упал в миле с четвертью на юго-восток, за гребнем. Кто что думает?
        - Сэр, надо выдвигаться туда.
        - Да, но там явно есть «РПГ».
        - Если они идут по гребню, то мы выйдем им в лоб.
        - Да, причем будем снизу…
        - Что если разделиться? Основная группа и отвлекающая?
        - Поясни.
        - Сэр, если это те, кого мы ищем, они попробуют уйти. Возможно, они уже пытаются это сделать. Нам надо остановить их. Надо занять позицию дальше по ущелью и попробовать остановить их.
        - Мы не можем разбивать группу.
        - Сэр, мне надо будет всего лишь Нэта, мое обычное прикрытие, - заявил сержант Бески, снайпер группы.
        Ороско прикинул - и так плохо, и так. Им надо и вытащить людей с Папы Альфа, и попытаться остановить боевиков, которые это сделали.
        - Подулски.
        - Я, сэр…
        - Идешь с сержантом и Нэтом.
        - Есть, сэр!
        - Всем остальным - идем к Папе Альфа. Смотрите по сторонам и смотрите под ноги, чтобы не сорваться. Если увидите кого-то - опознание, и только потом стрельба. Или если он начнет стрелять. Имейте в виду, здесь могут быть и люди с Альфы, и местные дружественные войска. Всем все понятно? Хуа?[52 - Этот клич был изобретен в морской пехоте США.]
        - Хуа!
        Капитан достал спутниковый, чтобы отзвониться и доложить - уже на ходу…
        Капитан Кениг со своим «СКАР-47» лежал у вертолета. Рядом лежал техник ВВС Ник Вурр, у него была винтовка «SCAR» - но под патрон 7.62 НАТО и с тяжелым стволом в двадцать четыре дюйма. С прицелом «Trijicon 1-3-9»[53 - Уникальный и дорогой даже для США прицел. Если прицелы, которые могут рычажком переключаться из режима оптики в режим коллиматора, сейчас выпустили и Россия, и Турция, то этот прицел уникален. Он может быть и коллиматором, и трехкратным прицелом, и девятикратным, перекрывая практически все мыслимые потребности стрелка на дистанциях от нуля до тысячи метров.] и барабанными магазинами - он мог исполнять роль и пулеметчика, и оборонительного снайпера. Сейчас он исполнял роль оборонительного снайпера, направив винтовку в сторону угрозы…
        - Сэр… - в наушнике раздался голос одного из спасателей. - Оба пилота живы, но ранены. Оказываем помощь.
        - Принял.
        - Сэр, вижу движение, - доложил Вурр.
        - Где?
        - На одиннадцать…
        Капитан попытался посмотреть, но у него не было термооптической насадки, как на прицеле Вурра, и увидеть противника он не сумел.
        - Что видишь?
        - Движение. Кажется, двое.
        - Оружие есть?
        - Похоже на то, сэр. Один несет что-то или кого-то. Несет на спине.
        - Точнее… Что он несет.
        Термооптический прицел позволял видеть тепло, излучаемое живыми существами, и потому можно было понять, человек в прицеле или нет. Но он не знал, что заложник обернут в термоодеяло, и потому его термоотпечаток неопределенный.
        - Похоже, человек.
        - Похоже, или человек.
        - Не уверен, сэр.
        Надо было принимать решение. Еще не хватало, чтобы заложник погиб от американской пули. Далеко не факт, что это дойдет до прессы, но клякса в личном деле будет большая и жирная. После которой ни о каком продвижении не может быть и речи…
        - Ты можешь остановить их?
        - Остановить, сэр?
        - Убрать того, кто с оружием, и не дать подняться тому, кто несет?
        - Думаю, да, сэр.
        - О’кей. Сосредоточься и действуй. Я тебе не мешаю[54 - В этом, кстати, разница между американским и нашим офицером. Наш будет отдавать приказы, требовать докладов, и в конце концов станет причиной промаха. Американцев учат доверять своим людям. Есть, конечно, исключения и с той, и с другой стороны…]?
        Винтовка хлопнула. Еще раз. Глушитель скрал большую часть звука.
        - Упал. Тот, что с оружием, он упал. Второй…
        Винтовка еще раз дернулась.
        - Залег. Кажется, залег.
        В этот момент по камням защелкали пули.
        - Вот… черт…
        Капитан примерно определил - стреляют с глушителем, немного левее. У него тоже был глушитель, и он начал стрелять в ту сторону, пытаясь заставить стрелка противника замолчать или сменить позицию и обнаружить себя. Про себя он подумал, что глушители у противника - не то что можно пожелать себе на выходной…
        - Вижу… на десять…
        Винтовка хлопнула. Еще раз и еще - несколько раз.
        - Упал. Он готов, сэр.
        - Тормози второго. Он не должен уйти…
        В кармане зазвонил телефон, капитан чертыхнулся.
        - Сэр, совсем не вовремя… У нас тут…
        - С какой поры ты начал звать меня сэр? Я что-то пропустил?
        - Тако… черт тебя дери, где ты?
        - На другой стороне холма. У тебя проблемы?
        - Тако, слушай меня. Пока речь не о проблемах. Мы остановили троих, один что-то нес, возможно, он нес человека. Двоих завалили, третий сейчас примерно на час от меня.
        - Понял. Если я сейчас посвечу, ты мне подскажешь?
        - Давай. Тако…
        Капитан уставился на горный склон. Сначала ничего не происходило, но потом яркий лазерный луч разрезал ночь, светя вертикально в небо. Луч этот был виден только через прибор ночного видения…
        - Усек?
        - Тако, слушай внимательно. Он ниже по склону. В шести тысячных правее тебя, понял?
        - Понял. Я сейчас поднимусь на склон и сделаю его.
        - Тако, будь осторожен. Возможна ситуация с заложником.
        - Принял. Я с этим справлюсь.
        Специальный курс освобождения заложников парашютисты-спасатели проходили в специальном подразделении британских ВВС 22SAS, место дислокации полка просто было ближе всего к их основной базе. А двадцать второй полк специального назначения, или САС, был лучшей антитеррористической группой в западном мире.
        - О'кей. Я прекращаю огонь в твоем направлении.
        - Принял. Удачи, брат.
        Капитан прервал связь.
        - На двенадцать не стрелять, - сказал он. - На двенадцать не стрелять, там наши…
        Снайперская винтовка, которую я раздобыл, была такой, что в нее нельзя было не влюбиться…
        Полуавтоматика триста винчестер магнум, модель petra от si-defense, с длинным стволом. Видимо, закуплена в индивидуальном порядке. Я понимал, почему именно эта модель - триста винчестер магнум теперь основной патрон американских снайперов, с тяжелой пулей на двести пятьдесят гран он пробивает до полутора тысяч метров, и в то же время он позволяет сделать легкую, в пределах пяти, пяти с половиной килограммов винтовку. А полуавтоматика потому, что позволяет стрелять беглым огнем по движущейся цели, стандартная снайперская винтовка с ручным затвором, этого не позволяет. Сама винтовка - с глушителем, прицел - само совершенство, от «Найтфорс» с установленной впереди термооптической насадкой от Raytheon, позволяющей видеть цели до тысячи пятисот метров. К винтовке было пять магазинов на десять патронов, считая тот, что был в ней, и в рюкзаке две пачки патронов. Этого было достаточно для того, чтобы устроить небольшой Армагеддон для оборзевших в предел козлов. Или апокалипсис сегодня…
        В минус было только то, что я не помнил баллистику патрона калибра.300 и сейчас пытался ее вспомнить…
        Под цевье я подложил рюкзак. А чего вспоминать…
        До конвертоплана, а он мне отлично виден, примерно тысяча двести. Врубил прицел, заодно вспомнил плакат: «Воюй так, что не патрон, то немец». Был такой в свое время.
        Двое у конвертоплана были хорошо видны. Пусть и частично, примерно по грудь, но вон, головы фонарями светят.
        Аллах Акбар.
        Щелчок, винтовка отдает в плечо - не совсем акбар, промах. Выше. Выстрел сверхзвуковым патроном раздается как громкий щелчок, его невозможно не слышать, по ушам бьет. Но так как звуковая волна в воздухе гасится пропорционально кубу расстояния - на тысячу метров не будет слышно вообще ничего.
        Аллах Акбар.
        Есть. Я увидел, как один из стрелков как бы провалился вперед. Второй дернулся.
        - Аллах Акбар.
        Есть. Второй упал.
        Я вдруг понял, что Аллах Акбар я сказал вслух.
        - Что надо? Какого…
        Датоев уставился на меня.
        - Брата нет. Я иду за братом…
        Дисциплинка…
        - Про шлем помнишь? Шлем всегда при тебе, там маяк.
        - Понял.
        - Храни тебя Аллах.
        - И тебя, русский.
        Датоев исчез в темноте. Я подумал, что либо я веду себя как-то не так, либо мы все ведем себя как-то не так. Но думать было некогда, надо было стрелять дальше. Убивай или убьют тебя. Единственный закон войны.
        - Так, внимание, стоп!
        Группа Браво снова остановилась, образовав периметр безопасности.
        - Кто последним квалифицировался в Герефорде?[55 - В Герефорде, Великобритания, расквартирован полк 22 САС.]
        - Я, сэр.
        - О'кей, внимание сюда. У нас возможна ситуация с заложником. От одного до трех танго и заложник, скорее всего, в мешке у одного из них. Они примерно на двенадцать от нас на гребне холма. Сделаем так: Томми и трое с ним с легким вооружением спускаются вниз и пытаются обнаружить заложника. Альфа вышел на связь, они подстрелили одного или двоих танго и сами, кажется, целы.
        - Отличная новость, сэр.
        - Праздновать будем потом. Нам надо освободить заложника. Томми и его парни идут вниз, мы прикрываем. Мы не знаем, сколько там внизу танго и чем они вооружены. Но они сбили наш вертолет, и мы не должны недооценивать их. Всем ясно?
        - Хуа, сэр.
        - За дело. Мы должны освободить нашего человека.
        Четыре человека, спускавшиеся вниз, оставили все свои тяжелые вещи товарищам. Оставили и часть снаряжения, оставив при себе только рюкзаки-однодневки. В отличие от армейских и флотских спецподразделений они были вооружены стандартными «MP45»[56 - «Смит-Вессон МР45», на тот момент внедрялся, как новый стандартный пистолет на замену «М9».] с глушителями, лазерными прицелами и увеличенными магазинами на двадцать один патрон. Небольшие приклады и прицелы «Trijicon RMR» превращали их в подобие небольших карабинов, но прикладами они не пользовались. Перевалив через гребень, они начали спускаться в парах, прикрывая друг друга.
        Спускаться было откровенно проблемно. Мало того что горный склон, причем довольно крутой, а это камни. Так еще и кустарники, растущие то тут, то там. И страховки нет…
        Плохо…
        - Тройка… - прозвучало в наушнике.
        - На приеме.
        - На девять от тебя движение…
        Сержант Том Хиллфингер (типично британская, кстати, фамилия, то есть идиотская) моментально подал сигнал опасности, присел и развернулся в сторону источника угрозы. Напарник присел, прикрывая противоположное направление…
        Ночной, в разных оттенках серого пейзаж отпечатался негативом в поле зрения «ПНВ» четвертого поколения[57 - «ПНВ» поколения 4 (многие считали это 3+) отличались тем, что картинка в них была не в зеленом фоне, как в трех предыдущих поколениях, а в черно-белом, как в термооптических приборах. Плюс неохлаждаемая, с увеличенным сроком службы матрица.]…
        Пятьдесят оттенков серого, твою мать. Только шлюхи, готовой тебе отдаться, нет…
        Сержант начал медленно поворачиваться… ага, есть. Вот он…
        Человек на склоне. Он увидел вспышки, на экране отображающиеся черным, - система опознала их, как слишком яркие, и автоматически трансформировала цвет в черный.
        - Отбой, это свои.
        - Тройка, ты уверен?
        - У него маяк. Я вижу маяк.
        Сержанту было не до того, чтобы разбираться… впереди была опасность, и каждая минута на склоне - опасность сама по себе. Только что из «РПГ» сбили вертолет. Организация операции хреновая, местность - еще хреновее. Он не верил, что впереди только трое боевиков, потому что знал, как это бывает. В Афганистане существовали специальные противовертолетные группы, в них включали до двадцати стрелков с «РПГ», и они создавали сплошную зону разрывов, как при стрельбе из зенитной установки. Боевики по трое не ходят, тут как минимум джамаат. И идти против него с одним пистолетом…
        - Двигаюсь…
        Впереди грохнули выстрелы. Калашников.
        - Черт!
        - Четверка, у меня стрелок прямо передо мной! Козел!
        Калашников продолжал стрелять.
        - Вижу вспышки! На час! - выкрикнул сержант.
        Гребаный заложник… угораздило же этого полковнику. Если бы не заложник - этого стрелка давно подавили бы сосредоточенным огнем с гребня.
        - Захожу справа!
        - Черт, я ранен! Ранен!
        - Я тройка, выхожу справа! Справа!
        - У нас проблемы!
        - Шестерка, иду вниз!
        Кто-то из прикрытия решил присоединиться…
        - Вижу вспышки! Еще один стрелок!
        - У нас еще один! Правее!
        Сержант споткнулся, упал, моментально распластался, чтобы задержаться, по Афганистану он знал, как опасно потерять контроль на склоне.
        Нормально…
        Он посмотрел вправо и вверх, чтобы увидеть, где шестерка… и кто там еще к ним пошел. Сначала ничего не увидел, потом мелькнул силуэт, еще один… и тут упал вперед… споткнулся? Нет, споткнувшись, так не падают…
        - Тройка, кто меня слышит?
        - Альфа - всем, у нас входящий снайперский огонь, входящий снайперский огонь!
        А это еще что такое…
        - Альфа - всем, входящий снайперский огонь!
        Он увидел совсем рядом человека… у него было такое же оружие, как и у всех, «SCAR-47». И шлем с маяком.
        - Ложись! - крикнул он. - Ложись!
        Но человек вместо этого выстрелил в него…
        Если пристрелялся, то вести точный огонь особых проблем не составляет. Тем более с такой винтовкой и с такой позиции…
        Около конвертоплана движения больше не было, но меня привлекли выстрелы из Калашникова. Ущелье тут идет как бы впадиной, так что мне все прекрасно было видно…
        Люди с маяками - это противник. Судя по всему, укрепились на гребне и послали вниз группу захвата. Зер гут, я бы и сам так сделал. Единственное, где они зевнули - это со снайпером. Со снайпером они зевнули…
        Пристрелка та же. Дальность - примерно девятьсот. Первым я выбрал того, кто подобрался ближе всего к стрелкам. Снял его, подождал, пока напарник отреагирует, потом и этого. Вторая двойка залегла…
        Ага, они Датоева увидели. И наверное, маяк увидели.
        Сюрпрайз…
        Ага, еще двое с холма идут, уже с автоматами. Выбить? Или попробовать проредить тех, кто на гребне?
        Сначала этих. Они идут в паре, потом разбегутся… хрен их выцелишь.
        Сколько там в магазине осталось. Два, по-моему. Еще один - рядом. Перезаряжу сейчас, похоже, дело предстоит…
        - Сэр, у Альфы и Браво происходит что-то неладное.
        - То есть? - Полковник Нил оторвался от карты, потер виски.
        - Они сообщают о входящем снайперском огне…
        Этого только не хватало.
        - Дайте сюда Альфу. Альфа… Альфа, здесь Папа. Альфа, здесь Папа, ответьте!
        - Папа, здесь Альфа! Мы под снайперским огнем!
        - Папа, уточните направление.
        - С севера. Входящий снайперский огонь с севера!
        - Вопрос, пострадавшие есть?
        Полковник, задавая этот вопрос, не слишком переживал об этом. В Афганистане снайперский огонь - это норма. Талибы пользуются тем, что основным оружием НАТО являются 5.56 автоматические винтовки, и начинают обстрел минимум с пятисот метров с использованием 7.62 снайперских винтовок Драгунова, пулеметов Калашникова и автоматических винтовок G3 пакистанского производства. Настоящим снайперским огнем это назвать нельзя, они просто ведут огонь в сторону цели, пытаясь в кого-то попасть по закону математической вероятности. Один-два раненых их вполне устраивают. Как только их обнаруживают и открывают огонь с бронетехники или появляется вертолет, они не принимают бой и уходят, прячут оружие и растворяются в кружеве глинобитных дувалов афганских кишлаков. На классический снайперский огонь, когда один выстрел - один труп, - это мало похоже…
        - Подтверждаю, у нас есть пострадавшие. Капитан Кениг убит, он убит. У нас двое убитых!
        Полковник с силой выдохнул. Полный п…ц.
        - Вопрос, вы в укрытии?
        - Подтверждаем, мы используем вертолет как укрытие.
        - Сидите там и не высовывайтесь. Дайте мне Браво.
        - Сэр, с группой Браво связи нет.
        - То есть как нет?
        - Сэр, группа Браво ведет бой. Они сообщают о восьми пострадавших…
        Хамза уже смирился с тем, что вот-вот станет шахидом на пути Аллаха…
        Он сам выбрал этот путь. И не сказать, что по своей воле, но шел по нему до конца, как и подобает мужчине. Его замешали… знаете, что это такое? Нет, не знаете…
        Он был из довольно богатой семьи, его отец был начальником налоговой в районе. То есть человеком по определению небедным. Семья была большая - у Хамзы было шесть братьев и сестер. Когда Хамза стал амиром, одного из братьев, Магомеда, власть заставила выступить по местному, дагестанскому телевидению с проклятьями в адрес ушедшего в лес брата, он сказал, что семья отрекается от Хамзы и туххум тоже отрекается. Хамза был не в обиде на брата. Он знал, как власть может делать подобные вещи…
        Он занимался каратэ и с удивлением узнавал, что японский кодекс чести бусидо весьма схож с тем, что в горах называется намус, честь. В каратэ он стал кандидатом в мастера спорта, получил третий дан, но дальше не пошел. Отец отправил его учиться в Москву, чтобы тот не попадал под влияние… и лучше бы он этого не делал.
        Дело в том, что то, что началось в Дагестане, потом перекинулось и в Москву. В полиции, в ФСБ создавались отделы по борьбе с терроризмом. Нет лучшего способа сделать какую-то проблему вечной, чем создать ведомство или организацию по борьбе с ней. Потому что, если проблема решена, то и организация не нужна, верно? Поэтому в наши дни врачи заинтересованы в том, чтобы больше болели, управления по борьбе с наркотиками - чтобы больше кололись, учителям все по фигу, кроме ЕГЭ, и так далее, и тому подобное. Раньше управление по борьбе с терроризмом считалось «отстоем», это не экономика и не наркотики, с террористов и с «русских фошиздов» денег много не соберешь. Но потом московские борцы с терроризмом помотались по командировкам на Кавказ, и тут до них дошло, как «монетизировать» свою профессию. Очень кстати хорошее слово появилось - «монетизировать». Сейчас все монетизировано.
        Хамза в Москве не знал никого, ему было одиноко, и тут у него появился друг, который в Москве жил уже три года, тоже аварец. Звали его Али-Магомед. Туда-сюда. Сначала просто ходили по дискотекам, снимали девчонок - это в Махачкале нельзя, у каждой телки брат. А тут… Тем более что у нового друга была квартира, куда можно было их приводить.
        Потом Хамза один раз нашел книги, которые были у Али-Магомеда. Первая книга называлась «Демократия», и ее написал Чарльз Тилли. Вторая книга - не книга, а брошюра даже - правила пикапа, к ней прилагался диск. Третья книга называлась «Китаб аль-Таухид» (книга единобожия) и написал ее Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб…
        Хамза попросил почитать книги, и Али-Магомед дал ему почитать. Потом они начали встречаться небольшой группой и говорить про демократию, про джихад, про то, что происходит с Дагестаном. А потом его арестовало ФСБ…
        Его сильно били, но он не сломался и ничего не сказал, в конце концов занятия каратэ научили его терпеть боль. Спрашивали, откуда он взял те или иные книги, но он не говорил. Ничего он не рассказал и про Али-Магомеда. Потом в Москву приехал отец и выкупил его за полмиллиона долларов…
        Из университета пришлось уйти - ваххабитам там не место. Он вернулся в Махачкалу и попытался продолжить обучение, но его арестовали еще раз, и опять отцу пришлось его выкупать. Потом отца уволили, потому что в республику пришло новое, поставленное Москвой руководство, и они стали зачищать органы власти от тех, кто подозревается в связях с ваххабитами. А как оставить на должности, да еще такой лакомой, как начальник налоговой, человека, сын которого, по оперативной информации ФСБ, входил в ваххабитскую ячейку в Москве.
        Отца уволили, он скоро умер. Местное ФСБ не оставляло Хамзу, он плюнул на все и поднялся. То есть ушел в лес.
        Только потом, будучи уже воином джихада, он узнал, что на самом деле произошло - бывалые бородачи со смехом «просветили» неофита. Али-Магомед был агентом ФСБ в Москве. В его задачу входило знакомиться с такими вот лохами, как Хамза, у которого богатый папа, и втягивать их в «движение». Но не настоящее, а подментованное. Сначала такие вот встречи на съемной квартире - естественно, там все просматривается и прослушивается. Потом - арест. Потом предлагают богатому папе выкупить своего непутевого сыночка за кругленькую сумму. Если хоть раз заплатить этим гиенам, они больше тебя не оставят, будут с рук на руки передавать, поскольку кяфир кяфиру всегда друг. Сначала полмиллиона получили москвичи, потом сообщили в Махачкалу, чтобы и коллеги тоже получили. Так людей и доят, пока не выдоят досуха. Так делали сначала в Махачкале, а потом московские сообразили, что у них под боком учатся тысячи и тысячи юношей и девушек с Кавказа, причем все они богатые раз родители смогли себе позволить обучение в Москве. И втянуть их проще - семьи рядом нет, посоветоваться не с кем. А потом мало того, что они деньги от
отца получат, так они еще деньги на оплату труда агента получат и поделят, а также проведут по документам все это как раскрытие ваххабитской ячейки, готовившей теракты, и получат премию и новое звание за это. И такое везде и всюду…
        Хамза разозлился и решил, что будет бороться за свободу своей земли, своего Дагестана, от Русни. Потому что если не прогнать русистов, то со всеми ментами и фээсбэшниками, которые делают такое, ничего не сделать. Русисты защищают их.
        Он был удачливым моджахедом, каратэ и полученная при занятиях каратэ закалка позволяли ему выжить в страшной войне, которая шла в горах. Он стал амиром джамаата, потом сектора, потом фронта - благо вакансии освобождались быстро. Но постепенно он все больше и больше разочаровывался в джихаде.
        Началу разочарования послужил гомосексуализм. В хадисах черным по белому написано - убейте того, кто делает, и убейте того, с кем делают[58 - Ат-Тирмизи 1456.]. Это воля Аллаха, явно выраженная в шариате. А моджахеды, которые воевали за торжество таухида на своей земле, часто делали это, и амиры делали это со своими подчиненными, и никто не говорил, что надо судить таких нечестивцев шариатским судом. Конечно, были ухтишки, то есть сестры, которые готовы были ночью пойти в лес и отдаться на подстеленной клеенке или спальнике и часто не одному. Но когда ухтишек не было, то это делали друг с другом.
        А потом они жгли и взрывали массажные салоны, снимали видео и выкладывали в Youtube, говоря, что там был бордель и таково наказание за грехи. А как наказывать их за те грехи, что они совершали?
        Хамза замечал это, но не пытался возмутиться и что-то исправить. На него и так смотрели косо из-за того, что по джахилии он был каратистом[59 - По джахилии, то есть до принятия ислама, джахилия - это невежество. После того как человек принимает ислам, все его грехи обнуляются и за них он спрошен не будет. Был каратистом - радикальные исламисты ненавидят каратистов и вообще специалистов по рукопашному бою, считая это грехом.].
        Потом он начал замечать и денежные дела, тоже очень нечистые. Джамааты не столько сражались за Аллаха, сколько писали флешки и отправляли их чиновникам и бизнесменам, чтобы те платили. Что показательно, они ни разу не отправили флешку фээсбэшнику. Деньги, которые платили с флешек, амиры вкладывали в дело, никто уже не носил полные мешки денег. Хамза не раз сопровождал своего амира на встречу с его дядей - тот передавал ему очень большие деньги, чтобы дядя вложил их. И вся республика знает, что дядя в своих магазинах из-под полы торгует паленым алкоголем из грузинского спирта.
        И это было чем угодно, но только не джихадом на пути Аллаха.
        Потом собирали группу, чтобы ехать на джихад в Сирию, и он поехал вместе со всеми. Чтобы не видеть всего этого. Он думал, что там какой-то другой джихад, чистый. Но оказалось, что там все еще хуже.
        Его и его группу сначала отправили в Иорданию. Это потому, что те, кто с Кавказа, все поголовно грамотные, окончили хоть какую-то школу, а у некоторых есть и высшее образование, законченное или нет. Джихадисты из зоны племен Пакистана, например, чаще всего окончили медресе - это один или два класса образования. А те, кто из Африки, многие вообще неграмотные…
        В Иордании их учили британские и иорданские спецназовцы. Учили стрелять, действовать в горах, изготавливать взрывные устройства. Хамза выучился на наводчика ракет «Тоу» дополнительно к своему образованию амира. Потом их забросили в Сирию, свергать Башара Асада. Там он увидел, как местные амиры торгуют женщинами и детьми, как скотом, требуют от людей прикрывать половые органы скота при продаже его на базаре, а сами пьют харам, употребляют наркотики, падают в долю к алавитским военачальникам и вместе с ними продают контрабандную нефть, вывозят награбленное. Единственные, кто с ними сражался по-настоящему, - это курды и рафидиты, иранские и ливанские[60 - Рафидиты - от «рафада», отвергаю - сленговое название шиитов.]. Он как-то поговорил с пленным курдом до того, как его заживо сожгли, тот сказал, что они сражаются за свою землю и готовы умереть за нее все как один, когда они умрут, оружие возьмут их женщины, а когда умрут женщины, оружие возьмут старики и дети. Хамза понимал, что это не пустые слова - курдки воевали наравне с мужчинами, среди них было много отличных, намного выше среднего снайперов.
Понимал он и этого курда - он сам был кавказцем и сам ответил бы точно так же схватившему его врагу. Он вдруг вспомнил, что Пророк Мухаммад, строго запретил обращать людей в ислам насильно, а его ансары (последователи) были образцами чести и добродетели, а не продавали награбленное кяфирам…
        Потом его перебросили в Ирак, он был уже военным амиром, и там было еще хуже. Если амиру звонят на спутниковый и говорят, чтобы он уходил с такого-то места, а через полчаса американские тяжелые бомбардировщики вываливают на это место тонны бомб - это как? Это джихад? Или это что-то другое…
        Он видел все это с изнанки. Видел, как грабили. Видел, как убивали просто так, ради развлечения - в Ираке очень хорошие дороги, и братья выезжали на них, чтобы расстреливать из автоматов проезжающие машины. Видел, как устраивали разборки за рынки, за нефтяные скважины - сначала выносили друг другу такфир[61 - Обвинение в неверии.], потом просили американцев по спутниковым нанести по своему врагу авиаудар, потом забивали друг другу стрелки - от того, что говорилось на этих стрелках вяли уши. Кто кого подставил, кто кого кинул, у кого какая вилла в Анатолии, в Абу-Даби, в Дубаи, в Брунее, на какие деньги все это построено. Хамза уже немного понимал по-арабски. И с каждым таким случаем разочаровывался все сильнее.
        Потом он встретился с людьми из Панкиссии, и они сказали, что надо возвращаться обратно, в Грузию, что там теперь будет новый фронт джихада. Хамза даже не удивился, когда машины, полные самых отъявленных боевиков Исламского государства, иракские курды пропустили до своей столицы, а там их ждал американский военный самолет, на котором они добрались до Тбилиси.
        В полете он решил для себя все окончательно. Да, он встал на джихад, но джихад ли это? Есть ли в джихаде место силам ада? Есть ли на его родной дагестанской земле условия для джихада? Хочет ли он, чтобы и на его родной земле было бы так же, как в Сирии или Ираке.
        В Грузии, в лагере, открытом американцами, он и его люди прошли переподготовку и ушли на российскую территорию. Но на его территории были его законы, и он связался со своим младшим братом, чтобы передать кое-что русским. Только и американцы оказались не лыком шиты - как-то они все узнали и послали ликвидаторов…
        Дорога мести привела его сюда, на чеченскую тропу. На горный склон…
        Он был ранен, но остановил кровь благодаря тому, что у него была современная американская аптечка и навыки самопомощи, преподанные в американском лагере. Смешно… американцы научили его, а теперь стреляют в него. Впрочем, смешного мало, и в первую очередь не смешно должно быть самим американцам - сбитый конвертоплан - это не смешно. Он никогда не видел такого вертолета - самолета с разнесенными винтами, но подозревал, что он стоит дорого, и в ад там отправились многие…
        Аллах Акбар…
        Позицию он выбрал грамотно и не высовывался. Для себя и для этого американца, который, видимо, важная птица, он припас гранату - живым он не дастся. Чтобы успокоиться и придать своей душе мужества, Хамза негромко читал сайидуль истигфар.
        Аллахумма анта Рабби, ля иляха илля анта, халяктани ва ана абдук, ва ана а’ля а’хдике ва ва’дике мастата’ту. А’узу бикямин шарри ма санат’у, абуу лякя би-ни’метикя ‘алейя ва абу бизан-би фагфир лии фа-иннаху ля йагфируз-зунуба илля анте…
        Он уже понял, как действуют американцы - они простреливают пространство вокруг них одиночными, не пытаясь в него попасть, но пытаясь напугать и не давая двигаться с места. А в это время небольшая группа подойдет почти вплотную и нанесет удар с близкого расстояния, уже четко видя, кто есть кто…
        Истерическая, из нескольких стволов стрельба вспыхнула справа. А это что еще такое…
        Он подумал - надо вмешиваться или нет. Решил вмешаться, поднялся, и увидел бегущего прямо на него человека. Вскинуть автомат он не успел - человек упал и ловко пополз к нему.
        - Эфенди…
        - Кто это?
        - Исрапил…
        - Машалла, эфенди, вы живы…
        - Груз грехов не дает мне подняться над землей. Аллаху я не нужен…
        - Уныние - грех, тем более на джихаде.
        - Маазаллах[62 - Прибегаю к защите Аллаха.]… Кто еще жив?
        - Кяфир жив. У него снайперская винтовка. Он сказал, что прикроет нас.
        - Иншалла. Надо двигаться.
        - Где мой брат?
        - Он мертв. Снайпер его убил. Посмотри сам…


        - Ты сам говорил, что уныние - грех, Исрапил, не впадай в грех, от которого предостерег меня. Такбир.
        - Аллах Акбар…
        - Сэр, генерал Аллен на линии, соединение установлено.
        - Сэр… полковник Нил на линии.
        - Полковник… доложите, что происходит?
        - Сэр, у нас проблемы. Обе группы, и Альфа, и Браво, вошли в контакт с целью. Но они попали под снайперский огонь и вынуждены были отступить.
        - То есть - как отступить? - не понял генерал. Он не помнил Вьетнама и просто не мог себе представить, как американская армия может отступать.
        - Сэр, обе группы под снайперским огнем, черт возьми! - сорвался полковник Нил. - Они сообщают как минимум о десяти убитых! Там российский спецназ, они нарвались на засаду спецназа…
        - Полковник, возьмите себя в руки!
        Если бы генерал был здесь, полковник, наверное, выстрелил бы в него.
        - Да, сэр. Извините, сэр.
        - Что у нас с обзором?
        - Сэр, спутник сейчас подойдет. Нам нужен ударный беспилотник или вооруженный вертолет, чтобы с этим разобраться.
        - Отрицательно, нам запрещено наносить удары в Грузии.
        - Сэр, мои люди попали в засаду!
        - Так вытаскивайте их, черт возьми!
        Оба офицера помолчали. Потом генерал сказал:
        - Отводите людей в безопасное место. Безопасное, насколько это возможно. Прикажите им прекратить огонь и отступить.
        - Принято, сэр.
        - Спасательную операцию начнем с рассветом. У местных нет ни опыта, ни техники, чтобы проводить ночные операции.
        - Принято, сэр.
        - Конец связи…
        Мы уходили дальше по тропе, втроем. Американцы нас не преследовали…
        Нас было трое - я, Исрапил и Хамза, еще двое были убиты там, на склоне, в том числе и брат Исрапила Датоева. Сам Исрапил Датоев был ранен легко, а у Хамзы было ранение средней тяжести, но состояние и того и другого удалось стабилизировать благодаря тому, что у нас была новейшая американская армейская аптечка с целоксом и израильскими компрессионными повязками, лучшими в мире. Хамза не мог нормально идти, но шел, опираясь на тут же подобранную палку, и нес в другой руке автомат. Исрапил нес американца, у него из оружия был только пистолет. Я, единственный, кто не получил ранения, - нес основной груз группы, в том числе четыре ствола - трофейные автомат, снайперскую винтовку, пистолет и собственное оружие. Нес я и тяжеленный рюкзак, в который мы собрали из трофеев все, что попало под руку и показалось нам полезным в нашем походе. В числе прочего был и продвинутый навигатор, какой-то армейский, с выходом на Eagle View[63 - Американская армейская технология, что-то похожее на Google View, только в большем разрешении и постоянно обновляемое.]. Он был в милях и показывал, что до границы около
четырнадцати миль.
        - Привал… - прохрипел я.
        Рюкзак снимать не стал - если сниму, то больше не надену. Просто сел, оперся рюкзаком на землю, примостил винтовку, посмотрел через прицел тропу, по которой мы шли. Если за нами хвост, то я залягу здесь и буду стрелять, давая Хамзе и Исрапилу оторваться от преследования.
        У американцев были батончики «Пауэрбар», много - это почти как «Сникерс», только лучше. Я достал один, откусил половину…
        - Русский…
        - Что?
        - Ты знаешь историю нашего села, Цумады?
        - Нет.
        - В переводе с аварского Цумада означает орел. Земля орлов. Здесь жили очень гордые люди, русский…


        - Давным-давно эта земля также не имела свободы, только владел ею не русский царь, а грузинский. Когда он послал сборщиков дани к нашим прадедам, они прогнали их и оскорбили. Тогда грузинский царь пришел со своим войском и осадил наши села. Много раз его воины бросались на штурм укрепленных башен, но неизменно отступали, неся большие потери. Тогда царь в отчаянии вызвал на поединок лучшего нашего смельчака. Грузинский царь был большим мастером боя на мечах[64 - В той части Грузии, откуда пришел царь, владевший селами в Цумадинском районе, распространено грузинское боевое искусство боя на мечах парикаоба. Искусство это почти умерло, но сейчас возрождается благодаря энтузиастам в Грузии. Ходит легенда, что во время войны с Японией 1905 года группа японских солдат попыталась взять в плен грузинского солдата, владеющего парикаобой. Их было больше десяти человек, но все они погибли. Тогда офицер, потомственный самурай, выразил желание сразиться со смельчаком, но погиб через несколько секунд после начала боя. Японские солдаты расстреляли смельчака из винтовок, поняв, что живым его не взять, а
командующий дивизией, тоже самурай, узнав об этом, пришел в ярость, потому что солдаты лишили его возможности познакомиться с мастером неизвестного боевого искусства и записать его приемы.], но против него вышел наш боец - и грузинский царь погиб. Видя это, наши мужчины бросились на врага, дико крича, и спаслись только те грузины, которые быстро бежали.
        Грузинскому царю наследовал его сын, который помнил, как погиб отец, и понимал, что никто не будет его уважать, если он не отомстит. Но он понимал и то, что если пойдет, то погибнет, как погиб его отец. Тогда он пошел на хитрость…


        - …в один из дней к нашему селу подошли женщины в черных платках. Когда их спросили, кто они, они ответили, что их мужья погибли здесь, и больше им деваться некуда, они просят наших мужчин взять их в жены, так как у мусульман разрешено иметь до четырех жен. Наши мужчины открыли им ворота. Ночью, когда все выпили и утомились, грузинские женщины перерезали стражу и открыли ворота врагу…
        Хамза замолчал.
        - А что было потом? - спросил я.
        Хамза тяжело вздохнул.
        - А ничего. Потом пришли вы. Русские…
        - Сэр, Дрозд три входит в зону. Контакт устойчивый…
        Полковник Нил стоял перед экраном, скрестив на груди руки… он уже понимал, что генералом ему не стать никогда. Только что пришел окончательный рапорт о потерях, он превышал самые мрачные прогнозы, и скорее всего, это крупнейшие одномоментные потери в ВВС со времен Вьетнама. Четырнадцать убитых! Большинство убиты снайперскими выстрелами, найдено только два тела - оба оказались исламскими боевиками. Поверить, что исламские боевики выиграли у спецназа ВВС со счетом четырнадцать - два, было невозможно, голова отказывалась принимать это. Безумие какое-то. Как это могло произойти?
        Теперь наконец-то подошел вооруженный беспилотник ЦРУ, и можно посмотреть, что там вообще за нахрен…
        - Сэр, точка падения Папы Альфа…
        Полковник мрачно смотрел на конвертоплан… в целом он не так сильно пострадал, как и докладывали - сказался и опыт пилотов, и то, что высота в момент развития неконтролируемой ситуации была очень небольшой. Тогда как они смогли потерять четырнадцать человек, ради всего святого - как?!
        - Сэр, генерал Аллен на линии.
        Нил взял трубку.
        - Генерал?
        - Полковник… у нас новая директива. Мы сворачиваемся.
        - Простите, что?
        - Что слышали. Это приказ из штаба CENTCOM. Нельзя допустить новых потерь.
        - Сэр, эти люди убили американских военных.
        - Полковник, это уже не наша проблема. Грузины перекроют границу… пусть разбираются сами.
        - Грузины? Сэр, да эти ребята с трудом ширинку на штанах находят. Те люди пройдут сквозь них, как нож сквозь масло! Они убрали четырнадцать моих людей.
        - Полковник, это приказ! Мы не можем устраивать Третью мировую!
        - А как насчет заложника? Черт возьми, это наш человек!
        - Полковник.
        - Да пошли вы все!
        - Сэр, у нас положительный контакт!
        Полковник отключил связь и уставился на экран. Когда спутниковый зазвонил снова, он, не глядя, отколупнул заднюю крышку и достал аккумулятор.
        - Сэр, четыре контакта. Три положительных и один отрицательный.
        - Три ковбоя, один индеец. Подтверждаю…
        - Никакие это не ковбои, мать их, - сказал полковник, - ублюдки забрали трофейные шлемы. Это четыре индейца. Или три и один ковбой.
        - Отстройка… стабилизация.
        - Сэр, - вдруг сказал оператор, - беспилотник начал наведение на цель.
        - Что? - не понял полковник.
        - Самотестирование… - прокомментировал оператор. - Отказов нет. Наведение! Лазерное прицеливание.
        Полковник моментально вспотевшими пальцами начал заталкивать аккумулятор обратно, чтобы позвонить в Тбилиси и выяснить, что, ко всем чертям, происходит.
        - Прицеливание! Мастер-арм включен. Выбор оружия!
        Полковник видел, что беспилотник целится как раз в единственного индейца… с ним был ковбой, но это ничего не значило. Господи…
        - Малый боеприпас![65 - Скорее всего, Raytheon Pyros Small Tactical Munition, принятый на вооружение ВВС США. Этот боеприпас был предназначен для использования на средних беспилотниках и поражения целей размером с небронированный джип или одиночного человека с минимальным побочным ущербом. Размер - примерно с семнадцатилитровую бутыль для воды.] Оружие выбрано! Вероятная зона поражения!
        Телефон… телефон…
        - Ракета пошла! Ракета пошла!
        Телефон… соединение.
        - Прекратите все это! - заорал полковник Нил. - Ложная идентификация! Ложная идентификация, черт вас возьми!
        - Попадание! Ракета попала в цель.
        Полковник опустил руки, уставившись на экран.
        - Ложная идентификация, ублюдки…
        На экране медленно рассеивался дым…

4июня 2018 года
        Грузино-российская граница
        - Вижу цель. Групповая, пять единиц. Примерно на час.
        - Погранцы?
        - Подтверждаю.
        - Наблюдать.
        - Есть…
        Оперативные группы специального назначения погранвойск ФСБ России имели долгую и сложную историю. Ее современный отрезок начинается в восьмидесятых, когда на советско-афганской границе была невероятная ситуация - границу с обеих сторон охраняли пограничники одной и той же страны. Переброшенные за речку пограничники, а они и тогда относились к спецслужбам, к КГБ, столкнулись с жестокой, вялотекущей пограничной войной. С восемьдесят пятого гола ЦРУ США ставило перед бандами душманов задачи совсем другого порядка, теперь они должны были проникать на территорию с СССР, совершать диверсии и теракты, распространять Коран, исследовать возможность возрождения басмачества в Средней Азии, то есть переноса боевых действий на территорию СССР. Об этом даже написал Томас Клэнси в одном из своих романов - правда, действительность была куда суровее. Действительно, существовал герой-афганец, который был обучен работе со «Стингерами» и который вместе с несколькими другими афганцами был заброшен в Советский Союз. Они прошли всего несколько километров, встретились с местными жителями и подарили им запас Коранов,
которые им дали специально для этого случая. К аэродрому, где они должны были совершить диверсию, они не дошли, появились советские вертолеты. Видимо, получившие Кораны местные тут же позвонили, куда следует. Группа начала отходить к границе, вертолеты производили воздушное минирование местности, на одну мину наступил командир и потерял ногу. Тем не менее ему удалось переправиться обратно в Афганистан, а потом и в Пакистан, он пользовался большим уважением среди моджахедов, как боец, побывавший на земле шурави, но в бой больше не ходил, а открыл сапожную лавку и стал работать сапожником. Вот и вся история, никакого уничтоженного антиспутникового лазера, как у Клэнси. Еще один раз, в восемьдесят шестом году, несколько мин упали на территорию СССР, были ранены работающие на поле декхане советского колхоза. В ответ СССР начал масштабную операцию в приграничных районах «Осень-86», она продолжалась два с лишним месяца и дала понять моджахедам, что к чему. Еще в восемьдесят седьмом году ЦРУ совместно с банддвижнием удалось отправить в Москву несколько молодых афганцев под видом студентов, они ненавидели нас
и планировали теракты в местах массового скопления людей в ноябрьские праздники. Но теракты не состоялись - КГБ задержало террористов, и их дальнейшая судьба неизвестна. Дело засекречено до сих пор.
        Но все это лирика.
        Восьмидесятые, Афганистан стал самой настоящей лабораторией для Советской армии и в том числе для погранвойск. Жестокая необходимость выживать во враждебном окружении, в совершенно невыносимых горных условиях, выполнять задачи силами призывников (хотя в погранвойска отбирали сразу после спецназа, но призывник есть призывник) заставляли экспериментировать, вспоминать приемы, которые в последний раз применялись в двадцатые против басмачей. Создавались ММГ (мотоманевренные группы), ВПБС (взводы повышенной боевой стойкости), ДШМГ (десантно-штурмовые маневренные группы). Генерал армии Матросов Вадим Александрович, такая же легенда у пограничников, как у десантников Маргелов, разрешал экспериментировать, решались задачи прикрытия границы в таких местах, где не то что машина не пройдет, и человеку, то неподготовленному трудно пройти. Потом все это пригодилось при охране таджикско-афганской границы в девяностые, эти же офицеры принимали участие в прекращении гражданской войны в Таджикистане, которая по жестокости не имела себе равных.
        В девяносто четвертом - девяносто пятом годах генерал Андрей Николаев, назначенный командующим погранвойсками, создал управление С, или «Сигма», спецназ погранвойск. Толчком к этому послужило нападение отряда боевиков и уничтожение двенадцатой погранзаставы на границе с Афганистаном. Первый состав «Сигмы» - это офицеры-афганцы и те, кто уходил из подразделения А - «Альфа». Задачи - активные действия на границе, разведка и усиление, в том числе и разведывательные действия в приграничной полосе чужих государств, направленные на обеспечение безопасности границы. В 1996 -1997 годах, когда мы проиграли первую войну в Чечне, началось формирование ОГСР - отдельных групп специальной разведки. Их задачи в основном были связаны с Чечней, обеспечение безопасности никем не признанных границ, борьба с контрабандой, наркоторговлей, скотокрадством и похищениями людей. Тогда же было расформировано подразделение «Сигма», вначале краснодарское, затем и московское отделение. Поводом к этому, видимо, послужила опала генерала Николаева - пустили слухи, что он готовит в стране государственный переворот и спецназ ему
нужен для свержения власти. Тем более такой спецназ.
        Спецназ в погранвойсках начали воссоздавать уже в нулевых в виде ОГСПН - отдельных групп специального назначения и ОГСПР - отдельных групп специальной разведки. Задачи все те же - разведка в приграничной полосе, по обе стороны границы, усиление, ликвидация бандгрупп, борьба с особо опасными видами трансграничной преступности. Спецназу регионального пограничного управления Южного федерального округа, самому крупному и хорошо подготовленному из всех, присвоили легендарное название «Сигма».
        Сейчас бойцы «Сигмы» занимали позиции по государственной границе Чеченской Республики и Дагестана, готовясь к боевым действиям. Точной информации о том, что делать, им не сообщили, но они должны были быть готовы ко всему. Именно поэтому отряд капитана Юрьева занял позицию на наиболее опасной, Чеченской тропе на самой границе. Вместе с капитаном было двадцать человек, включая средства усиления - две дополнительные снайперские группы, вооруженные винтовками калибра.338. Один из снайперов лежал сейчас так близко от него, что они могли переговариваться голосом…
        Капитан осторожно, стараясь не сдвинуть и не потревожить большое одеяло, которое он засыпал галькой и землей, поставил на согнутую руку прибор наблюдения, начал осматривать сектор.
        Да, точно. Вон они…
        В принципе никто не запрещает им делать что угодно на их территории. Но они ставят пулемет.
        Он примерно прикинул - грузинский таможенный пост, от него есть дорога, но такая, что и врагу не пожелаешь. Ей одно время пользовались чеченцы, потом дыру прикрыли. Контрики едут напрямую, проплачивают на посту и едут по дороге.
        От поста взлетела ракета. Зеленая. А это еще что такое…
        Капитан, конечно же, не верил, что начинается нападение на Россию - все это бред собачий. Но вот устроить «экзамен», попытаться силой прорваться на территорию России и дать джазу - это могут. С той стороны появились лагеря подготовки моджахедов, они, кажется, американцами финансируются. Готовят сирийских боевиков, курдских боевиков - они видели данные с БПЛА. И чеченцев там тоже хватает…
        Заработала рация.
        - Каскад - Змее три. Каскад - Змее три.
        Это его.
        - Змея три на трубе, слышимость хорошая.
        - Змея три, в вашу сторону движется группа от трех до пяти человек, позывной Искандер. Ваша задача обеспечить ее проход, как поняли?
        Этого только не хватало.
        - Змея три - Каскаду, наблюдаю грузинских пограничников, занимают позиции по линии нитки, запрашиваю указаний, прием.
        - Каскад - Змее три, обеспечить проход любой ценой, как понял?
        - Змея три - Каскаду, вас понял.
        - Змея три, отбой.
        Капитан выругался. Приказы так и отдают - их можно толковать и так, и так, как угодно. А тебе отвечать. А пацанам здесь служить, как они уйдут. И как они будут служить рядом с сослуживцами тех, кого они расстреляют с другой стороны границы?
        Не исполнять приказ тоже нельзя.
        - Змея три - всем Змеям - готовность. Снайперам разобрать цели…
        Стравили людей, гады. Раньше в одной стране жили, а теперь убивать друг друга будем. В военной учебке лучший друг - грузин. Как ему теперь в глаза смотреть? Что говорить? Прости, Шота, что я грузин убивал?
        Гады…
        - Вижу движение… - доложил снайпер.
        - Что там?
        - Движение на позиции противника.
        - Конкретнее.
        - Уходят… кажется.
        Капитан, рискуя выдать позицию, активировал прибор наблюдения. Да… уходят. На самом деле… вон, пулемет уносят.
        Неужели…
        - Змея три - всем Змеям, отбой готовности… Ждать приказа, сохранять скрытность, продолжать наблюдение…
        Уходят. Надолго ли? Может, произошло что?
        Может, беспилотник запросить? Ага, как же… дадут. Рядом с границей… от осла уши…
        - Я Змея пять, движение в пределе видимости, на тропе.
        - Доложи.
        - Два человека. Кажись, пришибленные… - совсем не по-уставному доложил наблюдатель. - Идут со стороны Грузии.
        Капитан навел прибор наблюдения на тропу, почти сразу нашел, выкрутил увеличение до максимума. Ага… идут. Похоже… то ли раненые, то ли контуженные - один другого поддерживает. Но идут. Бородатые, шкура, похоже, натовская, ствол вон - тоже, один его, как посох, использует. Интересно, где их так приложило…
        Но идут…
        - Змея три - Каскаду, Змея три - Каскаду.
        - На приеме.
        - Наблюдаю два человека, на тропе, идут в сторону нитки. По виду духи.
        - Понял тебя, вопрос - они что-то несут, что-то несут?
        - Отрицательно, они даже рюкзаков не несут. Похоже… контуженные какие-то.
        - Тебя понял. Примешь их на нашей стороне.
        - Как принимать, Каскад?
        - Ласково, как. Как на родине.
        - Каскад, тебя понял.
        - Отбой.
        Ну, что же, как на родине, так как на родине.
        - Змея три - всем Змеям. Возможные нарушители границы на тропе. Пропускаем их за нитку и пакуем…
        Капитан усмехнулся.
        - Ласково пакуем. Без травм. Как на родине…
        notes
        Примечания

1
        Местная выпечка.

2
        Ушел в горы, примкнул к бандформированиям.

3
        Местное расхожее выражение, в оригинале означает «сорваться в пропасть», но теперь употребляется как общее обозначение больших неприятностей.

4
        Такие действительно существуют.

5
        Распространенное в Дагестане обращение к взрослому мужчине, ставится первым в предложении.

6
        Спина - поддержка, крыша. Туххум - группа родов.

7
        Крис Коста - профессиональный стрелок, гансмиттер, занимается тюнингом оружия и снимает обучающие фильмы. В мире стрелков занимает примерно такое же место, как Майкл Джексон в музыке.

8
        Правящая партия на момент написания книги, точнее - правящая коалиция.

9
        В последние дни своего президентства, видимо, чувствуя проигрыш, Саакашвили заявил о том, что готов предоставить гражданство Грузии немедленно всем, кто обратится. В результате перед президентским дворцом образовался настоящий табор, было много негров. Предоставил ли Саакашвили неграм гражданство Грузии, автору неизвестно.

10
        Операционная система Андроид.

11
        Одна из причин войны в Сирии - перенаселенность. Сирия небольшая страна, а после вторжения американцев в Ирак в нее хлынули беженцы. Сначала - деятели режима Саддама, потом просто спасающиеся от резни люди. В результате резко выросли цены на жилье, на землю, начались конфликты местных и приезжих. Возросшая социальная напряженность стала одной из причин войны.

12
        Обычное на Кавказе слово. Россия - Русня, русский - русист.

13
        Народное ополчение алавитов, часто под командованием служивших в армии людей. Западное телевидение обвиняет Шабиху в жестоких расправах над мусульманами, но почему-то предпочитает молчать, когда боевики ИГ вешают за ноги двенадцать человек на автозаправке или украшают пулеметные технички отрезанными головами (и то, и другое доказано, есть фотографии).

14
        Дивизион специальной активности ЦРУ.

15
        Кабан.

16
        Конфедерации горских народов Кавказа.

17
        Спасибо (груз.).

18
        Духовное управление мусульман.

19
        Паранджой.

20
        Смерть на джихаде.

21
        Урбеч - смесь семян конопли, льна, подсолнуха и косточек абрикоса, размолотая и перемешанная вместе. Подается так или смешивается с медом в пропорции 1:1. Это сверхъеда, воины имама Шамиля неделями сохраняли боеспособность и передвигались по горам, питаясь только урбечем и водой.

22
        Хорошо (аварск.).

23
        Понял? (аварск.)

24
        Сказано это было автору.

25

«УАЗ-469».

26
        Да, Да (аварск.). Нет по-аварски - йох.

27
        Хорошо (аварск.).

28
        Смотри за ним! (аварск.)

29
        Шииты. Описывается праздник Ашура - день гибели имама Али.

30
        Кадий - исламский судья, судящий по шариату. Верховный кадий Имарата предположительно находится в Турции, дела разбирает по скайпу.

31
        Система наблюдения ГРУ «Дозор» - урезанный вариант аэнбэшного «Эшелона», глобальная система слежения, чьи возможности сдерживаются только мощностями существующей в России вычислительной техники. Систему «Дозор» начал строить генерал Валентин Корабельников, директор ГРУ в девяностые и начале нулевых, технический специалист очень высокого уровня.

32
        Покемон - правильное название «Урал-Звезда», первый, крайне несовершенный тип защищенных машин, использовавшийся в первую и вторую чеченские. Не хватало и их - и солдаты при перевозке в зоне боев были защищены лишь брезентом кузова.

33
        То есть на взятку. Без взятки - поступить невозможно.

34
        Объединение неонацистов - участников АТО. Брама - украшенная входная дверь, очень популярное во Львове украшение дома.

35
        Земля войны, то есть территория, где не установлен исламский халифат.

36
        Склоки, непонимание, смута, раскол.

37
        Рыбья чешуя - инновационный бронежилет для британской армии, сейчас есть только опытные образцы.

38
        EUCOM - командование вооруженных сил США в Европе. USSOCOM - командование специальных операций США.

39
        Cold-hot - система обозначения возможности ведения огня из бортового оружия, принята в ВВС США. Бортовое оружие в ВВС США ставится на специальных кронштейнах, если дана команда cold (безопасно), оно поворачивается на девяносто градусов и приводится в безопасное положение, станок размыкается и в таком положении невозможен даже случайный выстрел.

40
        Новая стратегия развертывания ВВС США, предусматривающая создание вместо постоянных баз за рубежом временных, готовых принять самолеты и вертолеты ВВС в минимально возможное время, но активируемых, только когда в том есть надобность. Обычно в мирное время такая база не существует вовсе, есть только полное описание базы военными инженерами, план-график развертывания, соглашение (часто секретное) с правительством принимающей стороны о возможности использования базы США по необходимости, ну и время от времени выделяемые деньги на какой-то ремонт.

41
        Дак Конг - партизанский спецназ во Вьетнаме.

42
        В английском языке Грузия произносится как Georgia, так же, как и название одного из южных штатов США.

43
        Голубое на голубом - удар по своим или союзникам, весьма распространенная вещь как в Ираке, так и в Афганистане. Так, самая большая единовременная потеря морской пехоты США в Ираке была связана с тем, что штурмовик «А10» нанес удар по колонне морской пехоты. Название это произошло от голубого цвета обозначения союзников на тактическом электронном планшете, который есть у каждого американского офицера. Частично с этим же связаны и удары по своим - дело в том, что офицеры имеют возможность сами обозначать свои и чужие позиции на планшете, но обмена между планшетами нет, и таким образом, у одного офицера может быть одно представление о поле боя, а у другого - совершенно другое.

44
        Правила ведения боевых действий.

45

«SCAR-47» - FN SCAR под патрон 7.62*39 и магазин «АК-47». Уже существует в опытных экземплярах.

46
        То есть - самолет-топливозаправщик.

47
        Переводится как - я такого-то е..л. Деда - это мать, а Магомет - догадайтесь сами.

48
        Рот порву.

49
        Это, скорее всего, был «Z20», китайский, возможно, купленный для спецопераций российского спецназа. А второй вертолет мог быть или действительно вертолетом с толкающим винтом Камова, или конвертопланом, российским («Сталкер») или китайским.

50
        Центр специального назначения ФСБ РФ.

51
        Спецназ ВМФ США. PVS GPNVG-18 - единственные в мире очки ночного видения, не с одним или двумя, а с целыми четырьмя окулярами. Тем самым достигается неразрывное поле зрения в 140 градусов.

52
        Этот клич был изобретен в морской пехоте США.

53
        Уникальный и дорогой даже для США прицел. Если прицелы, которые могут рычажком переключаться из режима оптики в режим коллиматора, сейчас выпустили и Россия, и Турция, то этот прицел уникален. Он может быть и коллиматором, и трехкратным прицелом, и девятикратным, перекрывая практически все мыслимые потребности стрелка на дистанциях от нуля до тысячи метров.

54
        В этом, кстати, разница между американским и нашим офицером. Наш будет отдавать приказы, требовать докладов, и в конце концов станет причиной промаха. Американцев учат доверять своим людям. Есть, конечно, исключения и с той, и с другой стороны…

55
        В Герефорде, Великобритания, расквартирован полк 22 САС.

56

«Смит-Вессон МР45», на тот момент внедрялся, как новый стандартный пистолет на замену «М9».

57

«ПНВ» поколения 4 (многие считали это 3+) отличались тем, что картинка в них была не в зеленом фоне, как в трех предыдущих поколениях, а в черно-белом, как в термооптических приборах. Плюс неохлаждаемая, с увеличенным сроком службы матрица.

58
        Ат-Тирмизи 1456.

59
        По джахилии, то есть до принятия ислама, джахилия - это невежество. После того как человек принимает ислам, все его грехи обнуляются и за них он спрошен не будет. Был каратистом - радикальные исламисты ненавидят каратистов и вообще специалистов по рукопашному бою, считая это грехом.

60
        Рафидиты - от «рафада», отвергаю - сленговое название шиитов.

61
        Обвинение в неверии.

62
        Прибегаю к защите Аллаха.

63
        Американская армейская технология, что-то похожее на Google View, только в большем разрешении и постоянно обновляемое.

64
        В той части Грузии, откуда пришел царь, владевший селами в Цумадинском районе, распространено грузинское боевое искусство боя на мечах парикаоба. Искусство это почти умерло, но сейчас возрождается благодаря энтузиастам в Грузии. Ходит легенда, что во время войны с Японией 1905 года группа японских солдат попыталась взять в плен грузинского солдата, владеющего парикаобой. Их было больше десяти человек, но все они погибли. Тогда офицер, потомственный самурай, выразил желание сразиться со смельчаком, но погиб через несколько секунд после начала боя. Японские солдаты расстреляли смельчака из винтовок, поняв, что живым его не взять, а командующий дивизией, тоже самурай, узнав об этом, пришел в ярость, потому что солдаты лишили его возможности познакомиться с мастером неизвестного боевого искусства и записать его приемы.

65
        Скорее всего, Raytheon Pyros Small Tactical Munition, принятый на вооружение ВВС США. Этот боеприпас был предназначен для использования на средних беспилотниках и поражения целей размером с небронированный джип или одиночного человека с минимальным побочным ущербом. Размер - примерно с семнадцатилитровую бутыль для воды.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к