Печать богини Нюйвы Екатерина Рысь
        Людмила Викторовна Астахова
        Яна Александровна Горшкова
        Время - этозмей, который сам себя кусает захвост. Саша Сян, девушка изТайбэя, получает внаследство отсвоей русской бабушки загадочный дневник, ивее жизни начинают происходить странные имистические события. Чтобы спастись, онадолжна распутать клубок изтайн, всердцевине которого - история двух русских барышень, поволе древней богини попавших издвадцатого века вжестокий мир воюющих династий. Можетли так быть, чтосквозь времена иэпохи любовь красной нитью связала Сашу смужчиной изпрошлого? Ичто случится, когда прочитана будет последняя страница легенды, вкоторой смерть истрасть сплелись воедино, какинь иян?
        Глава1
        Изогня да вполымя
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        Когда самолет зашел напосадку ваэропорту Тайбэя, Саша впоследний раз перечитала письмо изадвокатской конторы ипоморщилась. Ктобы мог подумать, чтонесколько строчек, напечатанных надорогой плотной бумаге, способны так кардинально изменить привычное течение ее жизни!
        Девушка откинулась наспинку кресла, рассматривая виллюминатор пушистые, подсвеченные утренним солнцем облака. Напальцеее, поймав блик, сверкнуло тонкое золотое кольцо - символ недавней помолвки. Пока еще несвадьбы. Мысль эта отчего-то успокаивала, иСаша невольно улыбнулась, изумляясь своей нерешительности вэтом вобщем-то важном вопросе.
        Причин медлить сосвадьбой унее небыло. ОнисЛи знали друг друга достаточно долго ихорошо, чтобы понимать - союз их будет гармоничным иудобным. Девушка прикрыла глаза, представляя себе будущее: домвСан-Франциско, совместные завтраки… дети, такиеже улыбчивые икареглазые, какиее будущий муж. Картина, нарисованная вее воображении, казалась поистине идеальной, ивсеже чего-то вней нехватало.
        Александра виновато глянула нааккуратный конверт, лежащий наее коленях. Нужно было признаться себе - получив неожиданную итревожную весть изТайбэя, онавоспользовалась ситуацией исбежала. Отокончательного решения, отсобственных сомнений. ОтЛи.
        - Добро пожаловать вТайбэй, - произнес вдинамиках ровный женский голос. - Температура воздуха забортом…
        Девушка вздохнула ипостаралась сосредоточиться, номысли, юркие исуетливые, какпчелы, упрямо жужжали вголове. Сходя страпа, забирая свой багаж, улыбаясь икланяясь сотрудникам аэропорта, онавсе равно думала ободном: чтоже понадобилось самым уважаемым адвокатам Тайбэя отнее так срочно ибезотлагательно?
        Потелефону законники говорить непожелали: нет-нет, никак невозможно, совершенно исключено, дело слишком важное, слишком конфиденциальное. Саша, привыкшая запоследние годы кнекоторой американской бесцеремонности, конечно, посоветовалабы им самим прилететь кней вСан-Франциско: вамнадо, выистарайтесь, почтенные. Номягкий ивежливый голос назвал заветное имя изпрошлого, самое любимое идорогое, - идевушка попалась накрючок.
        - Госпожа Сян Александра Джи, мыспочтением приветствуемвас. - Так, свкрадчивой осторожной вежливостью, присущей тем, ктопривык говорить отайнах, было ей сказано всего два дня назад. - Адвокатская компания «МинСа исыновья», Тайбэй, квашим услугам. Позвольте передать вам сердечный подарок ипривет отвашей покойной бабушки, достопочтенной Сян Тьян Ню. Вприватной обстановке илично, если вы невозражаете.
        Саша поправила сумочку наплече, тряхнула головой. Чтоже, оназдесь - иготова, пожалуй, ковсему. Бабушка была личностью незаурядной, немного эксцентричной ивполне могла оставить своей любимой внучке наследство, окотором непоставила визвестность семью. Ноесли это какой-то обман…

«О,вы пожалеете», - приветливо кивнув таксисту, пообещала себе девушка.
        Вкабинете господина Мин Са, старшего партнера адвокатской компании «МинСа исыновья», было просторно ипрохладно. Кондиционер счуть слышным гудением изгонял извоздуха присущие Тайбэю запахи цветов, акации, влажной земли ибензина. Светлые стены стонко подобранными картинами, диваны, распахнувшие свои кожаные пасти будто длятого, чтобы проглотить любого, ктоосмелиться присесть натакую роскошь, - всевокруг говорило оденьгах.
        Александра сложила руки наколенях ичуть приподняла подбородок. Напротив нее сабсолютно непроницаемым выражением лица сидел господин Мин Са собственной персоной. Губы его изгибались вулыбке, ноглаза, темные ивнимательные, были холодны.
        - Госпожа Сян, - выдержав приличествующую случаю паузу, наконец произнесон. - Приношу вам свои глубочайшие извинения зато, чтонаша контора так грубо инесвоевременно побеспокоилавас.
        Девушка сжала зубы. ВСан-Франциско она отвыкла носить маску - тамлюди улыбались, горевали игневались открыто, нестесняясь. Тайбэйже…

«Держи лицо», - приказала она себе иедва заметно кивнула господину Мин Са.
        - Чтовы, - слегка охрипшим голосом сказалаона, - этоя должна извиниться перед вами засвою первоначальную недоверчивость.
        - Ах. - Адвокат, внезапно напомнивший ей старинные изображения Будды, сдержанно рассмеялся. - Японимаю, чтопричина, побудившая нас связаться свами, очень необычна.
        Девушка сглотнула. Да. Онправ. Подарок отбабушки. Отбабушки, которая умерла почти десять лет назад. Если это ненеобычно, точто тогда? Глубоко вздохнув, онараспрямила плечи. Пора было переходить кделу - тратить время инервы набессмысленную ритуальную вежливость сейчас небыло нинастроения, нисил.
        - Потелефону вы сказали, чтобабушка что-то мне оставила, - решительно заявила Александра иотчего-то почувствовала удовлетворение, увидев, какчуть приподнялись брови адвоката, пораженного ее прямолинейностью.
        - Этотак, - согласился Мин Са. - Ваша почтенная родственница всю жизнь пользовалась услугами нашей конторы ипоследнее свое волеизъявление вэтом мире тоже доверила исполнитьнам. Имы его конечноже исполним. Только проявите еще немного благорасположения кнашей скромной компании, молодая госпожа, иответьте наодин вопрос.
        Девушка нахмурилась было, нопотом, помедлив, кивнула.
        - Скажите, правильноли я осведомлен: напрошлой неделе, пятнадцатого числа, вамисполнилось тридцать лет?
        Саша напряглась. Откуда ипочему адвокат вТайбэе знает дату ее рождения? Онауже почти двенадцать лет неживет здесь, вТайване.
        - Всетак, - решив пока повременить свопросами, отозваласьона.
        - Васже незатруднит подтвердить этот факт документально? - вкрадчиво поинтересовался адвокат.
        Девушка, всебольше ибольше настораживаясь, показала ему паспорт, отчего-то исама недоверчиво взглянув надату. Ейдосих пор неверилось, чтотридцатилетний рубеж перейден. Казалось, недавно она совсем еще девчонкой уезжала - убегала! - изТайбэя вСан-Франциско. Новремя пролетело, некоторые мечты сбылись, другие… другие - нет.
        Господин Мин Са, лично удостоверившись вее правдивости, вдруг глубоко поклонился иобеими руками подвинул кнаследнице небольшой ларец.
        - Позавещанию госпожи Сян Тьян Ню, - тихо произнесон, - нампредписано вручить вам эту шкатулку сразуже после того, какминует тридцатый день вашего рождения.
        Саша непомнила, какдобралась домой, непомнила возгласов матери исдержанного отцовского приветствия - ейказалось, чтомир вокруг вдруг изменился, превратился взыбкий туман. Оставшись одна всвоей старой комнате-студии, онаподошла кбалетному станку. Танцы всегда помогали ей обуздать собственный характер.
        Едва рука ее коснулась поручня, девушка закрыла глаза, застыла, расслабила плечи испину. Вдох, другой, третий, молчание, плавно перетекающее вдвижение, - иона расслабилась, позволив себе секундную передышку.
        Ейнужно было обрести внутреннее спокойствие, стать деревом, чтогнется подпорывами ветра, неломаясь, стать небом, чтосмотрится взеркало океана. Потому что всего несколько часов назад ее привычная, размеренная жизнь вдруг превратилась вбурную реку инеумолимо повлекла свою хозяйку вперед, внеизвестность.
        Движение запястьем - едва заметное, мягкое. Наклон. Вдох. Саша повернула голову и, охнув, сбилась сритма. Настолике удвери посверкивал полированными боками привезенный отгосподина Мин Са бабушкин дар - ларец изперсикового дерева. Наследство, которое нашло свою новую владелицу спустя почти десять лет. Девушка прижала ладонь кглазам.
        Большая золотая шпилька бу-яо снефритовыми подвесками, серая терракотовая рыбка итолстая, откорки докорки исписанная тетрадь - вотчто хранилось взаветной шкатулке. Прощальная весточка отженщины, которая вырастилаее, дала сил иупорства последовать засвоей мечтой. Александра сжала губы.
        Разговор садвокатом стал кинжалом, который рассек ее жизнь напополам, отделил прошлое отбудущего, оназнала это. Оначувствовала. Инеошиблась.
        Потому что бабушка завещала ей куда больше, чемсчет вбанке илинедвижимость, - онадоверила ей свою жизнь: слова, написанные кириллицей напожелтевших отвремени страницах, годы, полные любви иборьбы. Саша поняла это сразуже, открыв дневник иувидев первые строки. Бабушка будто протянула кней руку издалека, изтемноты, заговорила сосвоей младшей внучкой строго ивтоже время ласково.

«Иногда я думаю, почему все вообще случилось так, анеиначе? Ичто сталобы снами, еслибы… Еслибы мы неоказались вШанхае? - Вотчто писала Тьян Ню. - Еслибы неумер папа? Еслибы уменя небыло сестры? Еслибы вРоссии неслучилось большевистского переворота? Чтоесть первопричина всему? Ибылли вообще тот миг, когда колесо времени могло остановиться?»
        Еевнучка тряхнула головой, снова положила руку набалетный станок иизовсех сил стиснула пальцами прохладный гладкий поручень. Себе она могла признаться втом, чтобоится - нет, неопасных откровений илизапретных секретов, носамой судьбы. Ссуеверным ужасом девушка вдруг подумала: что, если вся жизнь ее была лишь подготовкой кэтому дню? Сюжеты старинных преданий пропереселение душ, предназначения, проклятия вдруг показались ей нетакими уж сказочными изабавными.
        Иэта шкатулка, которая, словно русская игрушка матрешка, скрывала всебе куда больше, чемказалось спервого взгляда. Саша нахмурилась. Можно былобы, конечно, закрыть ларец, отложить потрепанную тетрадь всторону, нечитать, сбежать. Но…
        Бабушка родилась вРоссии, ивсеже никого, кроме нее, дорогой Alexandrine, вих семье незаставили учить певучий северный язык. УСян Тьян Ню было много внуков - родих насчитывал почти полсотни человек - нотолькоей, младшей, онавдобавок ккитайскому дала ирусское имя, апотом ивовсе забрала «маленькую Alexandrine» ксебе навоспитание. Итрадициям старая госпожа никогда непротивилась… кроме того единственного случая, когда Саша непожелала выходить замуж поотцовскому приказу. Тогда-то бабушка ипоказала свой характер, запретила неволить. Спасла.
        Нет. Девушка немогла непрочитать дневника. Этобылобы предательством, даже хуже - отречением. Если бабушка Татьяна хотела, чтобыона, еевнучка, знала, тотак тому ибыть.
        Вздохнув, Александра Джи опустила голову ипостояла так несколько секунд. Сейчас, когда решение было принято, нанее снизошло то самое успокоение, которого она так отчаянно искала втанце. «Проведи меня своей дорогой, бабушка, - мысленно попросилаона, вспоминая властное морщинистое лицо, сдержанную улыбку, теплые руки. - Чтобы ниждало меня напути, япойду доконца».
        И,вскинув голову, девушка решительно пересекла комнату, открыла ларец ивзяла вруки заветный дневник.

«Илижевсе, чтопроисходит слюдьми игосударствами, предопределено заранее, апотому история инезнает никакого сослагательного наклонения? - словно наяву донесся донее размеренный бабушкин голос, иСаша улыбнулась. - Скорее всего, верно последнее, инет нужды терзаться этими вопросами, ибочеловек всего лишь предполагает, аГосподь всегда располагает.
        Мыневластны надтакими страшными вещами, какреволюция иливойна. Номы властны надсобственной волей ивыбором. Поэтому я часто спрашиваю себя: моглили мы быть другими - более осторожными, более прозорливыми? Исама себе отвечаю - нетиеще раз нет! МысЛюсей были вотчаянии, имы были отчаянными.
        Акакже иначе, если весь мир рушится прямо натвоих глазах, гибнет стремительно инеотвратимо, аглавное - навсегда. Нашпривычный мир разваливался, погибал вкрови истрашных корчах, итогда, ввосемнадцатом, мнемнилось, чтоеще чуть-чуть - истены домов начнут крошиться, акуски кирпича - отваливаться иулетать впространство. Чудилось, чтоеще немного - ирассыплются впрах сфинксы наУниверситетской набережной, ирасколется Александрийский столп, ивысохнут невские воды, обнажив речное дно. Апотом умер папа, ибеспросветная тьма сомкнулась надо мной.
        Итогда вмою жизнь явилась Люся. Онабыла еще более отчаянная, чемлюбой извсех, кого я вто время знала. Досих пор помню, какона молча сгребала всаквояж папины китайские находки, мешая водну кучу древние артефакты идешевые сувениры, распихивала покарманам пальтовсе, чтоимело хоть малейший шанс быть проданным, икак, чертыхаясь, зашвырнула вканал ключ отнашей петроградской квартиры.
        Да,мы были отчаянными. Икогда сошли накитайский берег вдвадцать втором, мыуже ничего иникого небоялись. Мытак думали тогда. Мыже незнали, чтоШанхай, какиМосква, неверит слезам, неслышит мольбы инеценит клятвы. Именно оно, этострашное отчаяние, сделало нас такими, именно оно подтолкнуло нас рискнуть, какговорила Люся, всамый последний раз. Имы рискнули.
        Втот вечер я ждала, когда вернется сестра, ивпоследний раз держала владонях терракотовых рыбок. Все, чтоосталось нам напамять отпапы. Онибыли теплые, такие приятные наощупь, исними нехотелось расставаться. Даже задва билета вСан-Франциско.
        Итут налестнице раздались торопливые шаги…»
        КИТАЙСКАЯ РЕСПУБЛИКА, ШАНХАЙ, 1923Г.
        ТАТЬЯНА
        Налестнице раздались торопливые шаги, потом дверь распахнулась, и… Привиде сестры Татьяна ахнула, едва неуронив глиняных рыбок напол.
        - Боже мой! Чтоэто натебе?
        Ответный взгляд Людмилы был более чем красноречив. Мол, асама-то вочто вырядилась? Чтоподелать, если перешить китайское ципао[1 - Иличеонгсам («длинное платье») - традиционное китайское платье, чьяформа была осовременена вдвадцатых годах двадцатого века вШанхае.] наевропейскую фигуру безпримерки нет никакой возможности? Однако шелковое узкое платье всяко лучше Люсиного наряда, состоящего изодних только блесток, перьев, лоскутков шелка ипесцовых хвостов. Даже уличная девка постыдиласьбы такое насебя нацепить, ей-богу. Губная помада пощекам иподбородку размазалась, тушь растеклась, волосы дыбом стоят. Какой стыд!
        - Тывтаком виде поулице шла?! - успела воскликнуть девушка, прежде чем сестра решительно закрыла ей рот ладонью.
        - Тихо, - сказалаона, угрожающе вытаращив глаза. - Только неори, Христа ради. Паспорта, деньги бери - иходу. Понимаешь?
        Сестрица обладала силой недюжинной. Изее захвата так просто невырвешься.
        - Танечка, миленькая, поверь, всеочень плохо, - пояснилаона, перейдя насвистящий шепот. - Намноги надо уносить.
        - П-почему?
        - Сейчас нас придут убивать.
        ИТатьяна сразу поверила. Люсе надо верить, Люся чувствует опасность, какзверь лесной чует, гдескрытно тлеет торфяник. Ужсколько раз это звериное чутье сберегало им жизни. Бессчетно!
        - Всеиз-за статуэток? - догадалась Таня, чувствуя, какдрожат ислабеют ноги вколенях.
        - Угу, - деловито кивнула Людмила. - Поторопись, душенька. Умоляю!
        Больше всего Тане сейчас хотелось заломить руки ипо-старушечьи запричитать, проклиная тот день ичас, когда она поддалась науговоры исогласилась продать папино наследство. Непо-людски это было, видит бог.
        Ноничего такого Татьяна Орловская делать нестала. Напротив, четко ибезистерики, темпаче упреков, поступила так, какпросила сестра, - достала из-под матраса нансеновские[2 - НАНСЕНОВСКИЙ ПАСПОРТ - документ, выдававшийся Лигой Наций беженцам изРоссии.] паспорта итощую пачку ассигнаций. Люся тоже несидела бездела. Онанаскоро увязывала вскатерть все самое необходимое - несколько платьев, нижнее белье, мыло, свечки. Какбудто их это спасет.
        Навсе провсе ушло самое большее минут пять. Сестры знали толк впобегах, когда нельзя терять нисекунды навсякие там сожаления илираздумья. Живостается лишь тот, ктобежит быстрее инеоглядывается назад.
        - Одну рыбку тебе, другую - мне. - Люся, недожидаясь ответа, поделила единственную их драгоценность поровну, сунув свою часть влифчик, апотом схватила Таню заруку иповолокла засобой.
        - Даты хоть по-человечески скажи, чтослучилось? - взмолилась та, вываливаясь следом вовлажную шанхайскую ночь.
        - Ушастый Ду снами случился, - буркнула сестра. - Пронюхал онашем договоре сХе Юнжуном, скотина хитрая. Антиквару нашему, кслову, ребята изЗеленого Братства второй рот нашее сделали.
        Плакать отужаса Татьяна разучилась еще ввосемнадцатом, сдержалась исейчас. Вконце концов, танцевальный холл, куда Люся устроилась работать дансинг-герл, принадлежал Ушастому Ду - правой руке главаря. Дачто уж там говорить, онвесь Шанхай встрахе держал. Емупервый встречный китаец тутже донесет продвух белых девиц: одну - вклоунских мехах, вторую - вчерном ципао, даеще сдраконами. Явноже ворованное.
        - Живы будем, поставлю заЛинъюй свечку, - продолжала Людмила, несбавляя шага. - Шепнула мне словечко, предупредила.
        Кслову, по-китайски Люся болтала запросто, незаморачиваясь навсякую там грамматику. Исколько Таня нипыталась научить ее разбираться виероглифах, татолько отмахивалась. «НамвСан-Франциско китайский этот идаром ненужен будет», - твердилаона.
        АхСан-Франциско! Ихобщая, нежно лелеемая, хрустальная мечта, ихАвалон иГрад Обетованный. Всязатея спродажей рыбок была лишь ради двух билетов через океан. Атеперь что делать?
        Татьяна сама незаметила, какзадала этот вопрос вслух.
        - Лодку украдем, переплывем надругую сторону, выберемся изгорода. - Люся так далеко вбудущее незаглядывала, перечисляя только самые ближайшие иотносительно достижимые цели.
        - Апотом?
        - Поживем - увидим.
        ЛЮСИ
        Лодка, лодка… Казалосьбы, добыть вШанхае лодку - плевое дело. Полгорода живет рекой, адругая половина живет засчет тех, ктопромышляет нареке. Илодок здесь каккитайцев - видимо-невидимо. Нодобыть лодку посреди ночи, когда затобой гонятся бойцы Ушастого Ду, значит, ееукрасть, итолько так. Вселодочники повязаны сЗеленым Братством, проклятые китайцы вообще друг задружку горой, иуж если навалятся всей гурьбой, тутотдвух белых девок неостанется даже мокрого места. Ужвчем-чем, автаких делах Люся толк знала. Китайцы хоть имелкие, нолютые, черти. Даже стрелять нестанут, просто палками забьют.

«Недевка, - вспомнила она матушкины слова. - Тынедевка, Люся, ты - барышня».
        Номамане батины выкрутасы голову заморочили. Воображала себя непойми кем, изгрязи вкнязи, какговорится. Люся навещи смотрела трезво. Если ты кухарка, таккухаркой ибудь, арядиться в, прости господи, этуаль[3 - Певичка, кокотка, дама полусвета.] кафешантанную, давмаманином-то возрасте, дасее-то габаритами… Смех игрех.
        Девушка зло всхлипнула набегу. Хорошо, чтомаменька недожила. Ивдвойне хорошо, чтоиЛизавету Степановну, Танюхину мамашу, тоже Бог прибрал раньше, чемвсе кчертям покатилось. Одна ирадость, чтообеони, отцова жена иполюбовница, невидят, каких дочки поШанхаю улепетывают отсворы узкоглазых.
        Люся покрепче сжала ладошку сестры ибезошибочно, каклисица, ведомая чутьем, свернула взамызганный проулок между вонючими фанзами[4 - ФАНЗА - традиционный китайский дом.]. Сквозь густой, специфически шанхайский смрад - гниющие овощи, рыбьи потроха, прогорклое масло, гарь икопоть, сладковатый опиумный душок, тяжелый дух отнемытой ивроде какразлагающейся плоти - пробился запах илистой сырости. Река была совсем рядом, нопопробуй добраться донее, незаплутав навсегда втемном лабиринте среди мусорных куч, каких-то досок, тряпок исетей.
        Ноинстинкт (аможет, привычка, въевшаяся вкровь иплоть, этонепостижимое чутье, заставляющее то ускорять шаги, бежать напределе сил, то, наоборот, замереть, вжавшись восклизлую стену, инедышать, этовот седьмое чувство привычного беглеца) непозволял ей ошибиться.
        Нет, онанебарышня, она - девка. Хитрая, изворотливая, прожженная. Девка, которой сам черт небрат. Только девка может вертеться вмутной воде шанхайского дна, какслепая искользкая рыбина - вжирном иле. Только девка пройдет посамому краешку горящей крыши ипаленой кошкой метнется вспасительную темноту. Там, гдесгинет барышня, удевки есть шанс выжить. Пусть один, ноон есть. Такчто придется снова ипо-прежнему быть девкой, кухаркиной дочкой, изворотливой стервой, чтобы дожить дотех пор, пока…
        Абарышней пусть остается Танюха. Должнаже хоть одна издочерей профессора Орловского сохранить… Что? Ачерт его знает! Что-то. То,что было ивотце, ивженушкеего. Что-то, чтодаже вшанхайской помойке светит ровным небесным светом, каклампадка вночи…
        - Танюш, тыкак? - тревожно спросилаона, заметив, каксестра визнеможении прижалась кстене. - Потерпи, душенька, чутка осталось, тутдореки - рукой подать. Тырта-то неоткрывай, носом дыши да кивай, забыла уже, чтоли?
        Таня через силу улыбнулась икивнула. Нет, онанезабыла. Несмогла забыть, какправильно убегать, каклучше прятаться, когда дышать, акогда недышать.

«Однажды забудешь, - злоподумала Люся. - Забудешь, какубегать ипрятаться. Ивспомнишь, какжить безоглядки, какзасыпать, небоясь непроснуться. Обещаю!»
        Между домишками блеснула вода. Запах рыбы, илаиплесени перебил даже неистребимый смрад шанхайских мусорных куч. Плескались волны опричал, раскачивали утлые суденышки, что-то позвякивало ипоскрипывало. Ноэто было запахами извуками надежды ижизни. Добрались!
        ТАТЬЯНА
        Напервый взгляд казалось, чтоони все-таки оторвались отпогони иможно уже остановиться ичуть-чуть перевести дух. Нотак только казалось. Ктохоть раз спасался бегством, кому хотябы единожды взатылок дышали убийцы, тотнизачто незабудет инеперепутает мерзкий зябкий холодок, безостановки стекающий зашиворот беззащитному беглецу. Этому жуткому ощущению надо верить сразу ибезоговорочно. Ибежать еще пуще.
        Тогда, вдевятнадцатом, вТомске, онисЛюсей спаслись только потому, чтонеостанавливались. Поснегу, водних чулках, безнадежды наизбавление, нобезостановки. Впрочем, уЛюси был пистолет, иона поклялась, чтопрежде чем пустит себе пулю врот, застрелит сестру. Нотогда это всеже была Россия, идве девушки имели реальный шанс затеряться среди множества других русских женщин. Атут, вКитае, оникакбелые вороны. Матерь Божья, спаси исохрани!
        Сразмаху швырнув узел спожитками надно лодки, Людмила крикнула:
        - Небойся, сампаны устойчивые. Неперевернется. Прыгай!
        Иправда, плоскодонка лишь несильно качнулась, когда сестры внее скакнули. Нопришлось еще повозиться, чтобы оттолкнуться отпричала. Всего какая-то пара-тройка минут ушла, ното были поистине золотые мгновения, решившие судьбу девушек.
        - Быстрее, быстрее, - шептала Татьяна, пытаясь помочь Люсе управиться сдлинными кормовыми веслами. Получалось так себе, сампан крутило вразные стороны, апотому берег отдалялся крайне медленно. Казалось, чтолодка ивовсе недвижется вперед. НадХуанпу стелился туман, идевушкам надо было всего лишь успеть вплыть вмерцающее спасительное облако. Атам уже какбог даст.
        Итут Таня отчетливо услышала негромкий топот множества ног, обутых влегкие тапочки. Бойцы изЗеленой банды если иотстали отбеглянок, тосовсем ненамного. Они, словно муравьи, один задругим устремились кпричалу.
        - Ложись надно, - приказала Люся иизовсех сил налегла навесла. Откуда только силы брались?

«Аты?» - хотела спросить Татьяна, носберега раздался выстрел. Затем второй, апотом итретий.
        - Вотведь черти!
        Люся быстро присела надно исжалась вкомочек. Неотиспуга, нет. Ещечего нехватало! Стреляли ведь неприцельно, ачтобы напугать. Убьют-то их потом, когда отберут статуэтки.
        - Эй,ты рыбку свою непотеряла? - строго спросила она сестру.
        Нуконечно! Втакой момент ее волновала только сохранность драгоценных фигурок.
        - Дакакая разница?
        - Большая! Недури, проверь, кактам рыбка.
        - Свою проверяй, - огрызнулась Таня, нотребуемое исполнила. - Вот, рядом снательным крестом повесила. Гляди!
        Людмила, убедившись, чтосампан плавно, ноцеленаправленно несет прямо вгущу тумана, тоже бойко сунула себе руку запазуху, доставая свою половину отцовского наследства. Вэтот момент бандиты, ужепопрыгавшие вдругие лодки, снова принялись стрелять. Одна пуля выбила длинную щепку изборта, ата, всвою очередь, пребольно оцарапала руку Люси. Сестры хором вскрикнули, брызнула кровь, рыбки соединились и…
        ЛЮСИ
        Рыбки соединились, шевельнув хвостами, словно внезапно ожили, накрепко сплетаясь, сцепляясь еще крепче, чемруки девушек, - нипочем неразомкнешь. Неоторвешь. Тяжелый горячий толчок, словно утого странного, непонятного, чтотолько что было глиняными фигурками, вдруг забилось сердце. Люся немогла разжать руку, чтобы посмотреть, нокаждым миллиметром кожи ощущала - оноживое. Оногорячее, круглое иживое, онообжигает ладонь, онобьется, словно настоящие рыбы, стиснутые неловкими руками…
        - Только… не… выпускай! - задыхаясь, просипелаона.
        - Держись! - вскрикнула сестра.
        Илишь теперь Люся заметила, какопасно раскачивается, стонет икренится их сампан, внезапно заплясав наводе, ещемгновение назад бывшей спокойной. Аизсцепленных ладоней рвется наружу свет, горячий ияркий, итам, гдеон встречается сводой итуманом, начинает твориться что-то невероятное.
        Теплые золотые искры рассыпались бусинами почерному шелку, сплелись, заструились, будто невидимая игла засновала поневесомой ткани. Быстрее, ещебыстрее. Узоры множились, усложнялись - толи рыбы резвились вречной глубине, толи золотые драконы иличудо-птицы, взлетев сподола Таниного ципао, закружились втанце, топриникая кволнам, товзмывая вверх.
        Девушки беззвучно кричали, словно вдруг напрочь лишились голоса. Тому, чтотворилось вовлажной шанхайской ночи, небыло имени… покрайней мере, врусском языке ненашлосьбы слов, чтобы описать это. Может, китайцы сумелибы.
        Оттуда, сберега ислодок, едва слышно доносились изумленные ииспуганные вопли преследователей. Значит, онитоже это видят? Значит, этонешутки сознания, помраченного бегством, некакие-то опиумные флюиды, долетевшие изближайших курилен, небред… Иливсе-таки?
        Золотые бусы зазвенели, закручиваясь спиралью - всеплотнее иплотнее, словно кто-то невидимый наматывал нить наверетено. Сампан кружился волчком, скрипел итрещал, девушки вцепились друг вдруга что было сил, итут сквозь мельтешение огненных бабочек Люсе почудился взгляд. Нечеловечески спокойный. Неравнодушный - нет, безмятежный, какулыбка каменного божка. Вечный покой, льющийся из-под полусомкнутых век, отрешенность существа, слишком совершенного длясуетного игрязного человечьего мирка, полного крови игрязи, словно поганое ведро, - докраев… Онаприщурилась, пытаясь различить это отрешенно-самодовольное существо, невидимую пряху, которой идела нет додвух перепуганных мошек. Золотые глаза смотрели, отражаясь вводе, - равнодушные ивыпуклые, какурыбы.
        - Дачтоб тебя! - крикнула Люся, словно плюнув живой человеческой злостью вэтот рыбий взгляд.
        Рядом скрипнула зубами сестра. Жить! Да,они хотели жить - ониобе! Иесли уж сдохнуть, тонездесь, несейчас, нетак! Пройти столько дорог, замерзать, голодать, воровать, сгорать втифозной горячке, пережить ирезню, ибегство, ивыстрелы вспину только длятого, чтобы теперь утопнуть посреди поганой китайской речушки наглазах упаршивых китаез иих мерзкого божка иликто он там есть, этот рыбоглазый?
        - Недождешься!
        - …ОГосподень Великий Архангеле Михаиле! Демонов сокрушителю, запрети всем врагам, борющимся сомною, исотвориих, якоовцы, исмири их злобные сердца, исокрушиих, якопрах перед лицом ветра…[5 - Часть православной молитвы Михаилу Архангелу (защита отврагов).] - едва слышно, ноистово шептала Татьяна.
        - Иты, Царица Небесная, ужзащитинас, грешных… - всхлипнула Людмила, которая и«Отче наш» толком-то непомнила.
        Ичужой рыбий взгляд вдруг потух, словно равнодушное существо неотвернулось, носморгнуло. Анасмену ему пришло что-то иное, что-то чуть сердитое, слегка раздраженное, какое-то присутствие. Ипочему-то показалось, чторядом - женщина. Вот, оторванная этими мольбами ивоплями отнепонятных, нокрайне важных дел, онаотложила веретено ивзглянула, прищурясь, толи снебес, толи изводы…
        Люся мотнула головой, сквозь злые слезы пытаясь различить… Ивзвизгнула, оглушая сестру исама замирая отее ответного крика.
        Молния, ветвясь, выросла прямо изреки чудовищным сияющим древом, вплелась впляску извон золотых бус, втанец золотых драконов, вкудахтанье золоченых фениксов. И,заворачиваясь гигантской воронкой, подняла сампан вместе сохрипшими открика девушками, подняла, закружила исразмаху бросила вниз, вверх, снова вниз, быстрей ибыстрей, кленовым семечком вовласти смерча…
        Исхлопнулась, закрылась, словно инебыло никакой воронки, никакого смерча, никаких драконов ибус.
        Иникакого сампана навнезапно замершей, безмятежной Хуанпу.
        Анадголовой Люси сомкнулась непроглядно-черная вода.
        Нопрежде чем оглушенное сознание померкло, девушке послышалось призрачное: «Подожду иувижу…» - какпрощальное напутствие.
        Люся развела руки, изпоследних сил делая гребок, дрыгнула ногами - иустремилась квоздуху ижизни.
        ТАНЯ
        После ослепительного сияния наТаню вдруг обрушилась абсолютная, кромешная тьма, словно тот неземной свет напрочь выжег глазные яблоки. Враскрытый рот хлынула речная вода, ашелк платья моментально облепил ноги ипотянул надно. Таня отчаянно задергалась, точно сама стала рыбой, забилась ипринялась бешено грести руками. Ктознает, чтождало их сЛюсей наповерхности, может быть, бандиты изЗеленой банды воглаве сУшастым Ду, носовсем молодым еще человеческим существам нестерпимо хотелось жить. Каждая частичка Таниного юного тела отчаянно противилась даже мысли осмерти. Жить! Дышать! Ну! Ещечуть-чуть! Легкие пылали, всетело скручивали спазмы, идоповерхности воды осталось совсем немного. Последнее усилие, последний рывок дались тяжело, зато…
        Боже! Какже хорошо! Татьяна судорожно глотнула воздух, закашлялась ипервым делом, неуспев какследует осмотреться, заорала:
        - Люся! Люсенька!
        Сней ничего недолжно случиться! Нет! Сестра умела плавать по-настоящему, тогда какТаня всего лишь кое-как научилась держаться наводе.
        Иточно вответ набеззвучную мольбу Люся вынырнула совсем рядом - живая, невредимая идовольная.
        - Гляди! Непотеряла! - хрипло каркнулаона, демонстрируя мокрый кулак снамертво зажатой внем рыбкой.
        - Сестричка моя…
        Какоеже это было облегчение - снова увидеть ее милое лицо исияющие глаза, апотом уже осознать доконца, чтоони снова выжили. Девушки, жалобно всхлипывая, крепко обнялись, незабыв подетской привычке потереться носами.
        - Темень-то какая, - прошептала Людмила. - Мыж, поди, насамой середине реки.
        - Абандитов неслышно.
        - Странно это.
        Тишина, совершенно несвойственная Шанхаю ниднем, ниночью, шатром раскинулась надчерной, пахнущей тиной водой. Нитебе плеска весел, нечирикающих голосов китайцев, нитем более выстрелов.
        - Онииспугались этого светопреставления, апотом втумане нас ипотеряли, - предположила Татьяна.
        Люся тоже внимательно прислушалась, азатем еще иотплыла чуть всторонку, пытаясь высмотреть хоть что-то внепроглядной темени южной ночи. Всебезтолку. Ивода какая-то подозрительно чистая.
        - Нучто делать… Заменя держись, ипоплывем потихонечку кберегу.
        Таня немедленно ухватилась забретельку этого позорного платья.
        - Ой,ачто это утебя?
        - Ридикюль твой сдокументами, - хмыкнула Люся. - Рыбки ипаспорта - сейчас самое важное. Ихнадо сберечь.
        - Вотведь! - потрясенно задохнулась Татьяна, вочередной раз дивясь сестриной живучести ихватке. Впрочем, помня, через что им обеим пришлось пройти, чтобы получить нансеновский паспорт, ничего странного. Люся ивогоньбы заэтой бумажкой нырнула.
        - Тряпки всеравно потонули, ноэто ничего… нестрашно. Платья - дело наживное. Ну,поплыли? - Иона засунула свою рыбку врот, защеку. - Помолши, жожалужта, ага?
        Грести Людмиле пришлось совсем недолго, чтоопятьже было удивительно. Вдруг обнаружился берег, густо заросший каким-то местным камышом. Обессилевшие идрожащие сестры буквально ползком вскарабкались насклон. Минуть десять они просто лежали втраве, приходя всебя. Вэтот момент им было уже всеравно - есть рядом ребятки Ушастого Ду илинет. Лишьбы дух перевести.
        Первой закономерно ожила Люся.
        - Ш-тьфу! - Онавыплюнула рыбку наладонь. - Икудаже это нас занесло, а? Хотелабы я знать.

«Когда происходит что-то экстраординарное, принято говорить: «Никогда вжизни незабуду». Потом, конечно, всезабывается, теряет остроту иважность, тускнеет. Ноя так инесумела забыть ту, самую первую бессонную ночь, когда мы сЛюсей жались друг кдругу, дожидаясь рассвета. Мнедосих пор иногда снятся те предутренние сумерки ирезкие голоса приближающихся кнам мужчин. Ониидут прямо кнам, неумолимо сокращая расстояние между нашим неведением ижуткой истиной. Итогда я просыпаюсь - вхолодном поту, сколотящимся оребра, обезумевшим отужасного предчувствия сердцем».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава2
        Ниспрятаться, нискрыться

«Оставаться самим собой… Кажется, этотак просто. Может быть. Особенно вовремена благоденствия имира так легко быть яркой индивидуальностью, всегда ивезде оставаться собой. Носколькоже наземле слабых, испуганных ибеззащитных, укоторых нет иного выхода, кроме каксклониться подгнетом несчастий именять чужие личины какперчатки, чтобы уцелеть, чтобы устоять ивыжить. Ноя верю, чтоникто неосудилбы нас нитогда, нисейчас…»
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        САША
        Отчтения Александру отвлек легкий стук вдверь. Девушка начала было торопливо прятать заветную тетрадь подподушку, апотом, сообразив, чтоделает, расхохоталась: взрослая уже, авсе тудаже!
        - Явхожу, - раздался тихий голос матушки, ачерез мгновение иона сама легко шагнула встудию: величественная и, какивсегда, безмятежная.
        Саша впервые задень пригляделась кней ипочувствовала, кактеплеет насердце, - время пощадило ее родительницу. Волосы мамы, темные иблестящие, были скручены вискусный узел назатылке, асветлое домашнее платье ладно сидело нафигуре, свозрастом непотерявшей своей стройности. Впрочем, кажущаяся мягкость вманерах иповедении была обманчивой - девушка прекрасно знала, чтовэтом тихом омуте тоже водятся черти. Вотисейчас полицу матери барышня Сян поняла - семейного допроса блудной дочери явно неизбежать.
        - Добро пожаловать домой. Тывернулась так неожиданно, Джи-эр[6 - Суффикс -эр образует «детский», уменьшительный вариант имени. Вкитайском языке фамилия ставится перед именем.], имы все некоторым образом обеспокоены, - подтвердила ее опасения мама, несводя сдочки настороженного взгляда. - Неслучилосьли чего-нибудь… недостойного?
        Девушка невольно бросила взгляд нашкатулку. Почему-то она никому - даже родителям! - нехотела рассказывать оее содержимом. Саша удивилась, внезапно сообразив, какпохожи испытываемые ею чувства наревность: мое! никому неотдам! никому непокажу!
        - Всенепонятно, - честно ответила она маме, нежелая ниврать, ниговорить правду. - Ноя здорова.
        Матушка поджала губы, норасспрашивать дальше нестала.
        - Каждому разговору - свое время, - согласиласьона, отступая - дочь знала это - только длятого, чтобы потом вновь вернуться кэтой весьма деликатной теме. - Спустишьсяли ты кобеду?
        Искушение отказаться ипродолжить чтение бабушкиного дневника было велико, нодевушка ему неподдалась. Онаитак нарушила семейное спокойствие - явилась иобрушилась наголовы своих родителей внезапно ибезпредупреждения, какгрозовой летний ливень. Нестоило огорчать их еще больше.
        СянАлександра Джи поднялась, бросила быстрый взгляд взеркало - оттуда нанее смотрели глаза, вкоторых небыло ниуверенности, нипокоя, - ипоследовала заматушкой. Ееждало очередное испытание: забольшой стол вдоме своего детства она несадилась уже больше десяти лет.

«Воттак, - подумалаона, спускаясь совторого этажа встоловую, - изСан-Франциско - вТайбэй. Изнового мира - встарый».
        Тишина - вотчто подавали сегодня зародительским столом. Внапряженном молчании Сян Джи положила врот кусочек жареного кальмара и, надеясь, чтоон невстанет унее поперек горла, проглотила угощение.
        Матушка, излучая спокойную уверенность, подвинула блюдо сфруктами. Какей удавалось сохранять невозмутимость, когда напряжение вобеденном зале было таким густым, чтоперехватывало дыхание, девушка незнала.
        - Кхм, - наконец откашлялся отец.
        Саша едва непоперхнулась отнеожиданности - исразу разозлилась насебя. Ейуже непятнадцать лет, чтобы каждый раз дергаться призвуке отцовского голоса, ожидая наказания. Этораньше власть хозяина дома казалась ей необъятной, бесконечной, словно зеленые рисовые поля подсолнцем, какгора Юйшань, окутанная грозовыми тучами. Теперь она выросла, сама - кирпичик закирпичиком - выстроила свою жизнь так, какхотела: Сан-Франциско, балет… Ли. Девушка вдруг почувствовала, чтоей хочется опустить глаза, - мысли оженихе вызывали внутренний протест инепонятные, мучительные сомнения.
        Александра огляделась, пытаясь отвлечься. Взгляд невольно зацепился завсе то новое, чтопоявилось вдоме завремя ее отсутствия: цветастое покрывало нашироком диване, низкий журнальный столик натолстых резных ножках, фарфоровую статуэтку улыбчивого божка. Незнакомые вещи, которые доказывали, чтодаже здесь, вТайбэе, время нестояло наместе. Возможно, родители ее тоже смягчились - хотябы немного, девушке былобы довольно ималости.
        Наконец, после продолжительного молчания, отец положил свои палочки намаленькую полированную подставку иподжал губы.
        - Рада видетьвас, папа, - выдавила Саша, выпрямившись.
        - Зачем ты приехала, Сян Джи? - какивсегда, нежелая использовать вразговоре русское имя дочери, нахмурилсяон. - Нетыли говорила напохоронах твоей бабушки, чтонесобираешься больше возвращаться вТайбэй?

«Горькие слова - лекарство, сладкие слова - отрава», - напомнила себе девушка искривила губы вулыбке. Уезжая отродителей, онарешила, чтопо-настоящему сумеет оставить Тайвань позади, только если откажется отпрежней своей жизни совсеми ее правилами, условностями, поклонами итрадициями. Новый мир требовал нового имени, иСян Александра Джи превратилась вСашу Сян - словно отсекла Восток отЗапада, прошлое отбудущего. Этобыла дань бабушке, русской попроисхождению ивоспитанию, иукор отцу сего вечным «ты должна».
        Нотеперь, вновь оказавшись вдоме своего детства, Саша поняла - точнее, еезаставили понять, - чтонасамом деле ничего неизменилось иона по-прежнему балансирует настыке двух миров.
        - Теперь я предпочитаю, чтобы меня звали русским именем, - сообщила мисс Сян, неглядя народителей. - Иеще… Уменя есть новости.
        Девушка уже твердо решила, чтопробабушкин ларец рассказывать им небудет. Покрайней мере, пока сама вовсем неразберется, непрочитает таинственное послание доконца. Вконце концов, Тьян Ню только ей оставила свой дневник, верно? Новэтом случае, решительно подумала Саша, лишь одна весть способна заинтересовать ее семью.
        Онанабрала влегкие воздуха, собираясь сдухом, иподняла руку. Кольцо Ли сверкнуло напальце, будто насмехаясь надсвоей владелицей.
        - О, - только исказала матушка. - Джи-эр, девочка моя.
        Девушка посмотрела наотца. Лицо его напоминало вырезанную изчерного дерева маску - вокруг рта залегли глубокие складки, брови нахмурены, глаза прищурены.
        - Тыневыйдешь замуж заамериканца, - наконец сказал он иотодвинул отсебя тарелку так, будто перед ним стоял нерис соспециями, амиска, полная червей. - Тыдолжна стать женой…
        - Того, кого я выбрала, верно? - закипая, возмутилась девушка. - Егозовут Ли, ион…
        - Того, ктотебе подходит! - сдержанно рявкнул хозяин дома. - Молодого человека изприличной семьи, аневыскочки, забывшего свои корни! Язапрещаю тебе вступать вбрак смужчиной, которого ты настолько неуважаешь, чтодаже непознакомила его снами досвадебного сговора! Янедам своего разрешения.
        Александра отодвинула всторону стул ирезко поднялась.
        - Мнеоно иненужно, - кошкой, которую погладили против шерсти, прошипелаона. - Иногда я думаю, чтоуменя нет семьи, - нестало семьи после того, какумерла бабушка!
        - Дочь! - снотками недовольства вголосе укорила ее матушка.
        - Явыйду замуж заЛи, иваше одобрение неимеет дляменя никакого значения! - чувствуя, какподступают кглазам слезы, заявила Саша. - Такизнайте.
        - Тыстанешь женой того, кого выберуя, илипокинешь эту семью, - сосвоим извечным непримиримым упрямством процедил отец. - Мояуважаемая мать дала тебе много воли, исейчас все мы расхлебываем последствия ее снисходительного ктебе отношения!
        Саша едва незаскрипела зубами отярости. Вототэтого, оттакой судьбы ижизни, исбежалаона, едва ей минуло восемнадцать. Сбежала - но, видно, недостаточно далеко.
        - Выкакбудто неродителимне, - струдом произнеслаона, - авраги.
        И,сказав это, внучка покойной Тьян Ню развернулась накаблуках ивылетела изкомнаты, необращая внимания наотцовский окрик. Пробежав покоридору, онараспахнула входную дверь ивыскочила наулицу, позабыв иосвоей сумочке, оставленной встудии, иодневнике. Ейхотелось только одного - снова уехать изТайбэя истать хозяйкой своим решениям ипоступкам.
        - Невыносимо, - проскрипелаона, даже сейчас нерешаясь говорить ородителях бездолжного почтения, ибыстрым шагом пошла всторону городского центра - прямиком навстречу своей судьбе.
        Поначалу она просто летела вперед, неразбирая дороги, нопотом, отдышавшись, поняла, что, сама того несознавая, пошла понаправлению кхраму Луншань. Когда Саша была еще ребенком, онисбабушкой часто гуляли там, любуясь узорчатыми скалящимися драконами напагодах. Память, словно насмехаясь надсвоей хозяйкой, коварно подкидывала ей непрошеные воспоминания: вотздесь Тьян Ню купила ей томаты вкарамели, нанизанные натонкую палочку, авот тут, уэтой тумбы, онисней сидели после того, какдевочка, тогда еще совсем малышка, упала иободрала коленку. Втот раз Тьян Ню, тихо улыбаясь, присела накорточки исказала внучке очень нежно, переплетая русские слова сфранцузскими:
        - Сейчас подуем нассадину - ивсе пройдет, да, ma petite soeur? Нунеплачь, неплачь, лисичка.
        Александра сглотнула исовсем неудивилась, почувствовав, какпотекли пощекам непрошеные слезы. Неглядя посторонам ипочти ниочем недумая, онапоспешила кперекрестку ивдруг резко остановилась. Небо надТайбэем, обычно ярко-синее, пронзительное, внезапно потускнело инахмурилось.
        Девушка застыла наодном месте, апотом прижала ладонь корту. ВСан-Франциско она отвыкла отприхотливой тропической погоды, забыла, чтовТайбэе всегда надо быть настороже: солнечная безмятежность тут быстро истремительно сменялась бурными, нонедолгими ливнями. Вотисейчас вдалеке мрачно зарокотало, листья надеревьях тревожно зашелестели, трепеща подпорывами ветра.
        - Онет, - сизумлением ииспугом выдохнула беглянка.
        Итут пошел дождь. Хлынуло так, будто боги разом опрокинули наТайбэй огромные кадки сводой. Помостовой заструились ручьи. Свеселым звоном капли застучали полужам, заколотили встекла офисных зданий, запели, забормотали.
        Саша растерянно заморгала. Ещеминуту назад она выглядела вполне достойно, ивот водин миг летний ливень превратил ее в… в… пугало! Волосы прилипли клицу, светлый костюм неприлично облепил тело, повис намокшей тряпкой.
        Тихо взвизгнув, девушка прикрыла голову руками иогляделась. Вдоль дороги бесконечным рядом тянулись сверкающие стеклом офисы, нонадругой стороне улицы Сян Джи углядела какое-то кафе. Призывно помигивая рекламной вывеской, онообещало если неспасение, тохотябы временную передышку.
        Покачиваясь, потому что подошва босоножек вмиг стала скользкой, девушка побежала кспасительному укрытию. Пешеходный переход был пуст. Вытирая ладонями мокрое лицо, стряхивая срук капли ишипя себе поднос, Саша шагнула надорогу - ивдруг монотонное перешептывание дождя разорвал резкий скрежет, ичто-то темное и, какпоказалось девушке, огромное стремительно рванулось сквозь дождевую пелену.
        Оназакричала. Ивэтотже момент тяжелый, сверкающий хромированными деталями, хищный байк вынырнул изливневой хмари. Стонким, визжащим звуком колеса его проехались помокрой мостовой, ижелезный зверь застыл вдвух шагах ототоропевшей девушки, обдав несостоявшуюся жертву дорожного происшествия несколькими литрами грязной воды. Запахло паленой резиной.
        Александра попятилась, пытаясь сохранить равновесие, поскользнулась истихим проклятием рухнула влужу.
        - Хей! - раздался откуда-то сверху насмешливый голос. - Гдеты позабыла свои мозги, а, принцесса? Илижить надоело?
        Онемев отярости, негодования иострого желания убить незваного шутника сособой жестокостью, девушка подняла голову - изастыла.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ЛЮСИ
        - Хулидзын[7 - ХУЛИДЗЫН (ху дзин, хули дзин) - лиса-оборотень.]! Хулидзын!
        - Чторазвизжались, поганцы! - сплюнув, Люся попыталась одновременно исама увернуться отлетящего комка глины, исестру прикрыть. - У-у-у, быдло узкоглазое! Пшли прочь, хамы!
        Онакрутанулась наместе, каквтанце, взмахнув песцовыми хвостами, изашипела. Галдящие вокруг китайцы, надголовами которых колыхался целый лес убийственных навид орудий навроде вил, граблей ицепов, разом отшатнулись, залопотали, застрекотали. Люся стоской огляделась. Ониссестрой стояли пощиколотку вжидкой грязи, мокрые игрязные сголовы допят, авокруг бесновались аборигены. Проклятые китаезы окружили девушек таким плотным кольцом, чтоникакой лазейки длябегства несмоглабы отыскать даже настоящая лисица.
        - Хулидзын!
        Нападать местные пока нерисковали, боялись чего-то - может, впервый раз белых видят? - нозакидать двух странных женщин камнями никакой суеверный страх им непомешает, верно? Ишькакстрекочут, подбадривают друг дружку… Злобно клацнув зубами насамого наглого пейзанина, сунувшегося кним скаким-то коромыслом, Люся истерично фыркнула. Воттебе испаслись! Если первыйже встречный сходу материт по-своему: «Хули, хули!»
        - Люсенька… - вдруг позвала сестра.
        Иголос унее был такой странный, чтоЛюся замерла, апотом уставилась насестру вытаращенными отизумления глазами. Вголове удевушки словно что-то щелкнуло, вушах загудело, зазвенело… апотом сквозь шум, гамизвон прорвались теже самые вопли, воттолько…
        - Лиса! Лиса! - кричали вокруг, ноЛюся только головой трясла ивсе спрашивала сестру:
        - Танюша? Ты… ты тоже их понимаешь?
        Татьяна кивнула исдавленно пробормотала:
        - Да… теперь понимаю. Люсенька, дачтоже это? Тытолько посмотри…
        Апосмотреть было начто. Сестры нетак уж долго прожили вШанхае, носреди тамошних обитателей Люся повертелась достаточно, чтобы догадаться - сэтими крестьянами что-то сильно нетак. Достаточно одного взгляда надомотканые одежды сзап?хом, пучки волос намакушках мужчин, соломенные лапти, чтобы понять - светопреставление забросило девушек очень-очень далеко отКитайской республики. Какие-то местные жители были слишком… хрестоматийные. Словно живьем сошли состраниц папенькиных альманахов имонографий. Втех альманахах Люся предпочитала рассматривать картинки, авмонографиях - вычитывать места продревние битвы, оружие, полководцев и«искусство спальных покоев», нодаже ее крайне поверхностных знаний хватило дляпонимания: китайцы вокруг совсем древние.
        - Либо нас так крепко приложило, чтомы обе бредим… - вслух подумала Людмила, снова показав зубы типу скоромыслом. - Хотя даже втифозном бараке уменя такого лютого бреда небыло… Дачтож ты лезешь, нехристь, сосвоим бяньданом![8 - БЯНЬДАН - китайское боевое коромысло.] Ща я тебе его знаешь куда засуну?!
        Китаец, заверещав, отпрыгнул, иЛюся продолжила:
        - Либо мы стобой, какбы это сказать…
        - Впрошлом, Люсенька, - неестественно спокойно констатировала сестра. - Вочень, очень далеком прошлом…
        - Ятак думаю, удружил нам папенька сэтими рыбками. - Люся скрючила пальцы каккогти ивыразительно помахала перед напиравшими крестьянами. Теопасливо отодвинулись. - Акакой хоть век надворе, Танюша? Тынапейзан повнимательней глянь, вдруг да узнаешь чего? Недаром все папенькины труды вызубрила.
        - Судя похарактерным прическам… - всетемже тоном начала Татьяна, выпрямившись строго, какклассная дама, носестра тутже ее перебила:
        - А! Гляди! Кто-то важный пожаловал! Сейчас босоту отгонят, тутвсе ивыясним. Нухоть что-нибудь…
        Сказала, носама себе неповерила. Видуприближавшихся незнакомцев, бесцеремонно пинавших кланявшихся иотползавших крестьян, былочень уж недружелюбный. Длинные одежды, доспехи, мечи, огосподи, самые настоящие мечи, копья, какие-то боевые трезубцы, луки… Впереди нагнедом коне - мрачный тип вброне исмечом, сразу видно - офицер, анасчет господ офицеров уЛюси иллюзии развеялись задолго дооктября семнадцатого года. ЭтоТатьяне - дворянке ибарышне благородные господа ручку целовали, щелкали каблуками иотодвигали стульчик, акухаркину дочку норовили все больше зазадницу ущипнуть да прижать где-нибудь закустами сирени надаче вТериоки… Ауж какие разговоры вели, иной гопник сЛиговки постыдилсябы! Впрочем, пролетарии классово чуждым элементам почасти щупанья баб тоже неуступали. ИТанюша знает далеко необовсех опасностях, которых сестры чудом избежали завремя скитаний. Приходилось Люсе икокетничать, ифлиртовать, изадницей крутить, иподпаивать, изабалтывать… аодного матросика так ивовсе споезда столкнуть, покаон, голубчик, братушек непозвал иони всей толпой ненавалились…
        Скитайцами даже вкаком-то смысле было проще. Пока ты еще непроститутка, есть шанс выкрутиться.
        Авот что взбредет вголовы древним китайцам…

«Мы - белые, значит, поих понятиям, - красавицы несказанные, ахулидзын по-ихнему - такивовсе демоница… Может, ипроскочим. Может, иповезет. Если уж мы колчаковской контрразведке мозги запудрить смогли, такитут прорвемсяже, да?» - убеждала себя Люся, ночутье ей упрямо твердило: наэтот раз старые методы могут инесработать. Разница менталитетов потому что.
        Онапостаралась выпрямиться также гордо, какисестра, и, сурово сдвинув брови, мрачно зыркнула вокруг.
        ТАТЬЯНА ИЛЮСЯ
        Сидеть воткрытой повозке, качающейся изстороны всторону, было жутко неудобно, Татьяну подбрасывало накаждом ухабе. Но,покрайней мере, ееникто нетрогал, агустая темная вуаль защищала отпосторонних взглядов, какиширокополая шляпа - отсолнца. Атем дляраздумий девушке хватало.
        Самое ужасное, собственно, нето, чтоони ссестрой оказались впрошлом, причем довольно далеком. Этот невероятный факт уТатьяны вообще вголове никаким образом неукладывался. Глаза вродебы видят вокруг все эти мечи, доспехи, островерхие шлемы, пучки волос своткнутыми шпильками намакушках умужчин, ушислышат разговоры, которых китайцы двадцатого века вести никак немогут, аверы вреальность нет. Будто несТатьяной Орловской все это безумие происходит, аона состороны наблюдает, точно насеансе вкинотеатре. Надо думать, эторассудок воимя собственной безопасности отмыслей оперемещении вовремени постарался отгородиться. Авот то, чтоих сЛюсей разлучили, действительно ужасно.
        Ссамого начала было понятно, чтоофицер своей выгоды неупустит. Занепроницаемостью его тяжелого взгляда Татьяна сразу угадала работу деловой мысли. Пусть дляневежественных крестьян две необычные женщины вдиковинных одеяниях - опасные демоницы, адлянего они - весьма ценный трофей, который какможно скорее следует обратить взвонкую монету… Иличто уних тут входу? Аневыйдет продать, такхоть обменять илиподарить кому-то высокопоставленному ради выгодной протекции. Ктомуже самый тупой солдафон быстро смекнет, что, если девица схвостами досих пор необратилась вадскую зверюгу ивсех накуски непорвала, следовательно, оналишилась своей силы, апотому можно инужно ее быстрее ловить ивклетку сажать.
        Китайцы, они - большие прагматики, чтосейчас, чтовека назад. Таквсегда говорил папа, только вего устах звучало уважение, анаделе хваленая китайская прагматичность оказалась втри раза хуже традиционного русского разгильдяйства. Папа, каксестры выяснили уже вШанхае, очень любил приукрасить действительность. Экзотическая страна чудес идревностей оказалась наповерку весьма ивесьма неуютным местом.
        Впрочем, папенькины сказки идобрую службу Татьяне сослужили тоже. Едва девушка увидела мужчину вдоспехах иверхом налошади, ктомуже воглаве вооруженного отряда, онапоняла, чтоговорить правду нельзя нивкоем случае. Никому! Никогда! Чемфантастичнее история их сЛюсей появления, темлучше. Дикари-язычники любят сказки. Иникакого страха, никаких криков систериками.
        Посему Татьяна Орловская высокомерно вскинула подбородок ипосмотрела наофицера так, словно ожидала визита какминимум главного императорского евнуха, ноее надежды были жестоко обмануты.
        - Ктовы такая? - осторожно спросил воин, предусмотрительно выставив перед собой меч.
        Таня, нимгновения нераздумывая, сказала четко иясно:
        - Небесная дева, - апотом сделала плавный жест рукой всторону Людмилы имолвила: - Аэто моя сестра - дева-лисица.
        Офицер, глянув наЛюдмилу повнимательнее, сразуже попятился.
        Злополучные хвосты, которыми неведомый кутюрье скупо обшил подол Люсиного платья, были такими грязными изаскорузлыми, чтопринадлежать могли только давным-давно издохшим песцам. Ноони были белыми, иэто обстоятельство ненашутку встревожило местных. Солдаты тревожно переглядывались, указывая пальцами наэкстравагантный аксессуар танцевального наряда, из-за их спин то идело выглядывали перепуганные крестьяне.
        - Люся, запомни, мы - небесные девы, - прошептала Татьяна. - Нислова оРоссии, низвука продвадцатый век. Поняла?
        - Угу, - буркнула та.
        Слава богу, Люсе ненужно повторять дважды. Онауже исама смекнула, что, чемдольше продержит местных вневедении, тембольше шансов уцелеть. Девушки уже выдавали себя изагенеральских дочерей, иза, прости господи, комиссарш, имкперевоплощениям непривыкать.
        - Следуйте замной, небесные девы, - выдавил представитель власти, азатем выкрикнул короткую команду своим подчиненным.
        Девушек тутже взяли вкольцо икуда-то повели.
        - Держи себя так, словно действительно только что снебес свалилась, - напомнила Таня сестре. - Нонепереборщи.
        Тадляострастки зыркнула вокруг себя по-звериному злобно, чтобы несомневались: небесные лисы - онинелюбят, когда их против шерсти гладят.
        Ихсопроводили вдеревушку неподалеку, инедавние охотники нанебесных дев вынуждены были таскать воду длястирки небесных нарядов икупания, делиться едой и«дарить» тележку, чтобы пришелицы ноги подороге небили. Впрочем, отугощения «феи» категорически отказались.
        - Мыпока неможем прикасаться кчеловеческой еде, - сказала Таня, церемонно отодвигая чашку срисом ивочередной раз удивляясь, кактак получается, чтовсе вокруг понимаютее, аона - их. - Нам, привыкшим кнебесному нектару, онаможет навредить.
        Ипокачала головой совсем какпривезенная отцом изПарижа игрушка - китайский болванчик.
        - Ито верно, - шепотом согласилась Люся. - Ещеотравят илиусыпят. Потерпим.
        Нонарис посмотрела снекоторой тоской исглотнула слюну.
        Всездешние люди носили халаты сзап?хом, подвязывая их широкими кушаками, илбов никто небрил. Напротив, умужчин намакушке красовался узел изволос, либо завязанный платком, либо сколотый шпилькой. Таня покосилась накороткие иосветленные пергидролем локоны сестры. Еесобственная стрижка тоже должна была вызывать уаборигенов нездоровый интерес. Равно какибелая кожа, серые глаза ипрочие расовые отличия уроженки далекого Севера. Чтоиговорить, мода двадцатого века сыграла собеими девушками злую шутку. Стакими приметами здесь ниспрятаться, нискрыться. Даже вшелковых халатиках.
        Одних только чулок хватит, чтобы история онебесных девах сбереглась впамяти местных жителей еще поменьшей мере три века. Какувидели прислуживающие им женщины, чтоТаня перед купанием стягивает сног грязные имокрые фильдекосовые чулки, такзаверещали иврассыпную бросились.
        - Чего этоони? - удивилась сначала Люся.
        Апотом глядь напричину страхов - точь-в-точь змеиный выползок валяется.
        - Куда никинь, всюду клин. Какбы неприбили онинас, отгреха подальше, а? Малоли что вголову этим нехристям придет.
        Такчто помылись сестры безпосторонних глаз. Ещенеизвестно, чемпокажутся суеверным женщина пояс длячулок илисорочка-комбинация. Заодно сговорились между собой, чторассказывать ожитье-бытье небесных дев илисиц.
        - Ты,главное, упирай нато, чтоты - лисица небесная, тобишь лиса, прожившая тысячу лет идопущенная нанебо. Запомнила?
        - Обижаешь, - улыбнулась Люся. - Мнепапа теже сказки рассказывал. Янетолько могу умужчины украсть жизненные силы, ноизнаю все насвете тайны, - илихо так подмигнула, желая приободрить сестру.
        - Всем говорим, чтонас послал наземлю Яшмовый Владыка истрого-настрого запретил говорить смертным, зачем это ему надо.
        - Ха! Навруеще, чтоя неустерегла персики бессмертия всадах богини Западного Неба Си… какее там, прости господи… Си-ва-мну. Вот!
        Татьяна сдержанно фыркнула:
        - Не«мну», а«нму»! Сиванму! Ещенехватало перепутать местных богинь.
        - Укитайцев полным-полно сказок пронебесных дев, лис, белых обезьян ипрочую нечисть, такчто поверить должны. Небоись!
        - Яшмовый Владыка всеже авторитетней. Как-никак верховное божество удаосов, вершитель судеб наземле инанебе.
        - Согласна. Против воли Яшмового Владыки они непопрут.
        Иновонареченная девой-лисой поимени Лю Си поклялась Богородицей неукоснительно придерживаться этой легенды, нопосле серьезно призадумалась:
        - Новедь почьему-тоже велению мы здесь оказались? Может, ивсамом деле Яшмовый Владыка подсуетился?
        Норассказывать отом, чтовидела вовремя светопреставления, нестала. Вдруг померещилось сперепугу?
        Натом веселье изакончилось, собственно. Потому что присолдатах шутить было как-то совсем неуместно.
        Отряд этот вез присебе какие-то ценности - толи подати, толи военные трофеи, апотому офицер Шао только иделал, чтоорал иругался. Буквально изкожи вон лез, чтобы добро, нагруженное вповозки иприкрытое соломенными циновками, сберечь. Татьяна рассчитывала, чтоиих, небесных дев, безопасность была длянего также важна.
        Однако она ошиблась. Нет, ихнеотравили инеусыпили, аразлучили - хитро иподло, кактут было заведено исстари. Рано утром, когда Таня еще дремала, офицер Шао елейным голосом попросил благородную госпожу небесную лисицу Лю Си выйти ненадолго изповозки, дескать, сней хочет познакомиться глава города, который они какраз проезжали. Ибольше Татьяна сестру невидела.
        - Выпожалеете освоем самоуправстве, офицер Шао, - змеиным шепотом предупредила она икрепко сжала зубы, чтобы неразрыдаться отгоря иужаса.
        Тотпобледнел, нополный сдержанного гнева взгляд небесной девы худо-бедно выдержал. Видно, неизпугливых был. Остальные старались сТатьяной глазами невстречаться.
        Еевезли встолицу кодвору императора, иэто был явно неПекин.
        Свосемнадцатого года, спервого дня бегства изПетрограда, онинеразлучались больше чем надва дня. Ито Татьяна всеже пробилась втифозный барак, чтобы ухаживать замечущейся вбреду сестрой. Атут… Вдалеком прошлом, вогромной исовершенно чужой стране они сЛюсей могут потеряться навсегда. Куда сестру увели? Чтосней сделали?
        Оглушенная своей потерей, словно громом пораженная, Таня какое-то время ничего вокруг невидела инеслышала. Ихродство, ихобщая кровь, ихдружба были досих пор какволшебство, какоберег, который защитит иотвратит дурные помыслы злых людей, направит напуть истинный испасет.
        Ичтоже теперь? Почему-то впомощь императора Татьяне верилось струдом. Будетли самовластный владыка империи слушать женщину, хоть смертную, хоть небесную? Скорее всего, нет.
        Бежать обратно втот город? Такведь поймают, ихорошо если снова отвезут встолицу, амогут ведь исжечь. Иличто они тут делают счудн?ми белокожими исветлоглазыми девицами?
        Итут вжизнь Татьяны Орловской снова вмешались высшие силы, аможет, исам Яшмовый Владыка, ктознает? Он,видимо наевшись персиков бессмертия, выбросил косточки соблака долой, вниз, наземлю. Иодна изних попала кому-то прямо пошлему.
        ЛЮДЗЫ, КОМАНДИР ПОВСТАНЦЕВ
        - Командир Лю! Командир Лю!
        Голос удоблестного Фань Куая был поистине громоподобен, вполне подстать молодцу, который выпивал три кувшина вина, съедал четверть быка иподнимал нащите троих друзей, - ивсе это лишь длятого, чтобы потешиться. Иеслибы Фань Куай решил вдруг докричаться доЗападного Неба, тонаверняка преуспелбы. Новто утро отмогучего воина соратники ожидали лишь одного подвига - «генерал» Фань должен был разбудить предводителя. И,если уж говорить почести, докричаться допрестола Яшмового Владыки выходило как-то проще.
        - ЛюДзы! Дапроснисьжеты!
        Командир Лю, сопевший нациновке упрогоревшего костра, дрыгнул ногой иневнятно буркнул что-то, чтоверный Фань решил пропустить мимо ушей. Ипустой кувшин командир обнимал так крепко, апричмокивал так сладко, чтовсякому сталобы ясно - снятсяему, самое меньшее, небесные девы. Он,впрочем, иземных негнушался. Воттретьего дня какраз…
        - Брат Лю! - Фань невыдержал и, наклонившись, проорал всамое командирское ухо: - Врагов проспишь!
        - А?
        Чего уЛю Дзы было неотнять - просыпался он мгновенно. Какбы ниустал, сколькобы нивыпил накануне икакоебы количество женщин ночью нигрело его циновку. Вскочил - глаза трезвые, хоть имутные спросонья, мечвруках, штаны… да, соштанами беда, развязаны. Нотесемки завязать недолго. Другое дело, чтозлющий, кактигр сподпаленным хвостом, разве что нерычит.
        - Нападение? Почему тревогу необъявил?
        Изыркнул посторонам что твой ястреб, апотом наверного Фаня грозно уставился.
        Богатырь, возвышавшийся надкомандиром почти начи[9 - Древнекитайская мера длины. Вэпоху династии Цинь один чи равен двадцати двум сантиметрам ишести миллиметрам.], потупился ишаркнул ногой, заодно подпихивая кбрату Лю его брошенный свечера сапог:
        - Данет, ненападение… Тутотстарика Ге, - нупомнишь, лодочник? - мальчонка прибежал. Говорит, вЖелтой реке циньцы выловили небесную деву!
        ЛюДзы, небрежно скручивавший волосы вузел, чуть неподавился зажатой взубах шпилькой.
        - Кого они поймали?
        - Небесную деву, - неморгнув глазом повторил Фань Куай. - Посланницу Небес, которая прибыла отпрестола Яшмового Владыки…
        - Унее, знать, колесница сломалась, разона сНебес плюхнулась вводу? - безкапли почтения кблагоговейному тону соратника хрюкнул Лю Дзы. - Интересно, неотбилали эта дева свой небесный зад? Вотбы проверить, а, брат Фань?
        - Брат Лю всегда так пренебрежительно отзывается обожественных знаках, - укоризненно заметил Цзи Синь - ещеодин товарищ Лю Дзы. Онподошел, деликатно оттер плечом смущенного Фаня иподал командиру второй сапог.
        Люблагодарно хмыкнул, селипринялся обуваться. Затягивая тесемки, онпожал плечами иглянул напобратима искоса, сдувая упавшую наглаза челку:
        - Нуяже никогда несопротивляюсь, когда ты говоришь, чтовсе эти знаки надо использовать, брат Синь…
        - Если ты желаешь когда-нибудь править всей Поднебесной, - ЦзиСинь назидательно наставил наЛю свой веер, - тодолжен проявлять побольше почтительности! Слышалли ты грохот небесных барабанов прошлой ночью? Виделли пятицветные огни? Аоблака, принявшие форму драконов ифениксов?
        ЛюДзы криво улыбнулся икашлянул. Прошлой ночью ему точно было недодраконов иогней, хоть пятицветных, хоть каких. Носообщать обэтом Цзи Синю - верному последователю учителя Кун[10 - КУН-ЦЗЫ - Конфуций.] - означало нарваться наочередной сеанс нравоучений, докоторых брат Синь был большой охотник.
        - Позапрошлой, - вдруг уточнил Фань. - Непрошлой, уважаемый брат Синь, апозапрошлой ночью случились все эти небесные явления.
        Люшмыгнул носом ипоскреб затылок. Позапрошлая ночь тоже нерасполагала ксозерцанию пятицветных фениксов, иликто там порхал надХуанхэ. Маленький отряд Лю Дзы аккурат позапрошлой ночью пополнял запасы продовольствия самым простым инадежным способом - грабил склад вблизлежащем городке, апотом уносил ноги, петляя поущельям, чтобы сбить соследа солдат Цинь.
        - Короче. - Лювстал, отряхнул штаны иулыбнулся. - Брат Синь, брат Фань… вы полагаете, намэту небесную бабу - тоесть небесную посланницу, конечно! - надо слегка пощупать?
        - Когда ты уже станешь хоть немного серьезней! - ЦзиСинь сердито ударил командира сложенным веером поплечу. - Разве нерасслышал? Злодеи захватили посланницу Небес исилой везут ее водворец кровавого тирана! Мы - герои, сражающиеся против Цинь, обязаны освободить небесную деву, защитить ее и… Нечего ухмыляться! Неужели сложно сообразить? Если слух онебесной деве - правда, заполучивее, мызаручимся поддержкой самих Небес!
        - Аесли дева нетого… тоесть… недева… всмысле, несовсем… э… небесная? - осторожно уточнил Фань. - Чтотогда?
        - Тогда, - веско ответил Цзи Синь, - мыобъявим всем, чтопомогли небесной посланнице вернуться наНебеса. Понятно?
        - Чтож непонятного-то. - ЛюДзы проверил, хорошоли ходит вножнах меч, иподмигнул. - Такпокакой дорогеее, говоришь, везут?
        Конечно, нападать столь немногочисленным отрядом навооруженных дозубов солдат Цинь, везущих встолицу награбленное - тоесть конечноже налоги иподати, собранные спокоренного населения, - граничило счистым безумием. Ноукомандира Лю был план. Несмотря наслухи, ходившие оего азарте ибесстрашии, если несказать - безрассудстве, укомандира Лю всегда имелся план. Нуилипочти всегда. Хотя побольшей части Лю Дзы полагался наудачу, действовал спонтанно, зачто бывал нещадно руган, аиногда даже бит хитроумным стратегом Цзи Синем. Брат Синь, увы, былстарше командира Лю ровно наполгода, иследование пути учителя незапрещало ему рукоприкладство вотношении младшего побратима, если тот, помнению конфуцианца, велсебя недостойно высокого звания героя илидера восстания. Люнеобижался. ЦзиСинь был стратегом, абезстратега какое может быть восстание? Темпаче что по-настоящему важные решения никто изпобратимов, нибрат Синь, нибрат Фань, даже непытались оспорить. Какнеспорил Цзи Синь, когда Лю Дзы, молодой, номногообещающий офицер, едва получивший назначение, пустил коню подхвост нетолько свою карьеру, ноисудьбы друзей
иродственников. Сопровождать рабочих настроительство гробницы Цинь Шихуанди - чтоможет быть почетней? Ичто может быть омерзительней, если каждый вПоднебесной знал, чтоникто изстроителей никогда невозвращается обратно живым?
        Офицер Лю отпустил рабочих, просто взял иотпустил. Онспас этим три сотни жизней, почти потерял свою, зато приобрел вечную благодарность Цзи Синя ивечную преданность Фань Куая. Ипочти сотню молодцов, готовых пойти закомандиром Лю хоть вогонь, хоть вСанъян, хоть насуд кЯньло-вану[11 - ЯНЬЛО-ВАН - вдревнекитайской мифологии владыка подземного мира.]. Да,этой неполной сотни было маловато, чтобы повергнуть Цинь, новедь лиха беда начало. Уезд Пэй, гдерезвились бойцы Лю, изобиловал ущельями, распадками, оврагами, речками илесистыми склонами. Идеальное место дляскрытной войны, когда после молниеносного нападения нужно обращаться встольже быстрое бегство. Заполгода их приключений отряд прирос мало, нолишь потому, чтоЛю Дзы категорически отказывал всем добровольцам, предпочитая принимать благодарность натурой. Рисом, например. Нуилипросом. Илибататом хотябы. Ладно, нахудой конец иредька сгодится!
        Хотя стоилобы ему свистнуть, иназов Пэй-гуна[12 - ПЭЙ-ГУН - правитель, иливладыка уезда Пэй.], какбезвсяких шуток уже именовали Лю крестьяне, слетеласьбы самое меньшее тысяча молодцов. Нотам, гденагорных тропках, пооврагам икустам спрячется сотня, тысяче придется вставать вчистом поле ипринимать бой, аэто было покуда рановато. Зато вовсем уезде небыло нигородка, ниселения, нирыбачьей хижины даже, гденеждалибы вести отом, чтоПэй-гун набирает войско. ЦзиСинь, которому порядком надоело спать всырых пещерах инаголых камнях, уженераз инедва говорил побратиму: «Пора начинать, Лю! Чего ты ждешь?!» НоЛю Дзы лишь отмахивался.

«Земледельцы должны собрать урожай, - отвечалон. - Люди должны накормить свои семьи. Какони уйдут воевать, если им придется оставить родню голодной ивовласти алчных чиновников изЦинь?»
        Онждал знака исейчас, лежа взасаде накрутом обрыве ипоглядывая надорогу, покоторой должен был пойти циньский караван, думал: «Этачудная история снебесной девой, может, знак иесть?»

«Первому взгляду доверять нельзя. Явсегда это знала итайком гордилась тем, чтоизбавилась отнаивности иуже неверила каждому встречному, каккогда-то вдетстве. Люсенька говорила: мол, этонастоящее счастье, когда учеловека вжизни были такие времена - искренней веры вдобродетель людскую, вбожью справедливость, вмилосердие. Насловах я соглашалась, новдуше неверила. Иочень даже зря. Потому что втот день все сложилось самым причудливым образом, ия неожиданно длясебя доверилась первому впечатлению…»
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава3
        Нити сплетаются

«Ямного раз слышала отом, чтосудьбы тех, кому суждено встретиться, накрепко связаны алой нитью. И,какнистарайся, какнипротивься судьбе, этих уз непорвать. Ивстречи, если она суждена, неизбежать нипочем. Здесь вэто верят. Ая… я имела возможность убедиться».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        САША ИИН ЮНЧЕН
        Мисс Сян всегда считала себя девушкой рассудительной инесклонной действовать, руководствуясь одними лишь эмоциями. Даже ее отчаянный побег вСан-Франциско они сбабушкой продумывали иобсуждали неодну неделю. Но,глядя вглаза своего толи спасителя, толи почти убийцы, онапоняла, чтосовсем себя незнала: вдуше ее таились прямо-таки нескончаемые запасы гнева.
        - Эй, - снова повторил наглец истянул сголовы мотоциклетный шлем. - Тытам как, красотка, живая?
        Скулы девушки свело отярости.
        - Ты! - задыхаясь отнегодования итряся головой впопытке откинуть слица пряди мокрых волос, прохрипелаона. - Ты!
        - Я, - покладисто согласился незнакомец инеожиданно слез сбайка.
        Саша, непонимая, чего ему надо, по-крабьи скакнула всторону. Нонетут-то было: грубиян внесколько шагов оказался рядом иплотно взял ее подлокоток. Хватка унего была отнюдь ненежная: вырваться девушка несмоглабы, даже еслиб очень постаралась.
        - Что… - пискнулаона, носопротивление было бесполезно: хамоватый мужлан явно контролировал ситуацию.
        - Дурочка, - едвали неласково сказалон. - Мыж прямо надороге стоим. Илиты… того - всерьез желаешь покинуть этот прекраснейший измиров, детка? Япромахнулся, тебя несбил, думаешь, другому больше повезет?
        Александра вполном ошеломлении глянула нанепойми откуда взявшегося нахала. Он,явно веселясь, сверкнул вответ возмутительно белыми зубами. Казалось, ливень совсем немешает ему - довольно щурясь, парень словно специально подставлял подупругие дождевые струи свое улыбающееся лицо ивыглядел приэтом так, будто всего минуту назад сошел собложки дорогого журнала длямужчин.

«Убилабы, - рыбкой затрепыхалась вее сознании огненная мысль. - Голыми руками!» Видимо, что-то такое отразилось унее налице, потому что незнакомец заухмылялся еще гнуснее. Былон высоким, ладным, широкоплечим, иэто отчего-то разозлило девушку едвали небольше, чемего хамское поведение.

«Мне, - напомнила себе внучка Тьян Ню, - такие ненравятся. Характер мерзкий ивообще… нистиля, нипороды. Нуточь-в-точь Хосин[13 - Божество огня, которое изображали воблике свирепого краснокожего существа сшестью руками.]! Бык! Животное!»
        - Слушай, малышка, - оттащив ее намостовую, заявило между тем «животное», - неупирайся, а? Ятебя тут спасаю стакой силой, чтосам удивляюсь, аты артачишься!
        - Ятебе немалышка! - вотчаянии зарычала мисс Сян инеожиданно длясамой себя весьма неженственно лязгнула зубами отхолода - впромокшей одежде даже теплый ветер пронизывал докостей. - Инедетка! Инепринцесса! Спасает он меня, какже! Даты меня едва непришиб, идиот!
        - О, - снекоторым даже удивлением протянул парень, - гляди-ка! Характер прорезался. Я-то уж думал, чтоты совсем примороженная, нучисто ледышка.
        Исэтим словами он шустро стянул сплеч большую черную куртку сяркими аппликациями ввиде огненных демонов. Саша приоткрыла рот отудивления - стриптиз посреди городской дороги представлялся ей делом глупым, если небессмысленным, - носказать ничего неуспела.
        - Вот, - неожиданно мирно предложил ей нахал, оставшись втемной майке. - Накинь. Разуж я сегодня благородным решил побыть, надож какследует все сделать, верно?
        Девушка хотела было снова возмутиться ивообще отправить незнакомца куда подальше, норазум победил гордость: куртка ей сейчас оченьбы непомешала. Нацепив тяжелую, неожиданно уютную кожанку, онаобняла себя руками впопытке хоть немного согреться.
        - Нувот ихорошо, - кивнул парень инеожиданно потрепал ее поголове, словно кошку. - Славная малышка.

«Малышка» глянула нанего широко распахнутыми глазами - силнавозмущение унее уже просто неосталось. Занесколько минут незнакомец умудрился столько раз удивить иразозлитьее, чтоона неожиданно длясамой себя растерялась. СЛи ей никогда неприходилось так переживать ибеспокоиться - онбыл предсказуемым, очень сдержанным иневозмутимым. Когда девушка думала освоем женихе, ейпредставлялась ровная, привычная дорога: потакой идешь, неглядя подноги илегко перепрыгивая через давно знакомые камешки ирытвины.
        Этотже нахальный зубоскал…
        - Слушай, - совсем позабыв проманеры, вежливость иосторожность, заявилаона, - мыстобой незнакомы, верно?
        Парень покосился нанее.
        - Вроде какда, - согласился он голосом, вкотором звенела улыбка.
        - Ираньше невстречались?
        Теперь уже все его лицо расплылось вширокой илукавой ухмылке. Саша едва сдержалась, чтобы неусмехнуться вответ: беспечность наглеца оказалась заразительной. Дождь внезапно притих, присмирел, аиз-за туч, жмурясь, робко выглянуло солнце.
        - Тычего это, - лучась озорством, осведомился нахал, - кадришь меня, чтоли, красотка?
        Девушка приложила ладонь колбу. Отчего-то она совсем нечувствовала стеснения илинеловкости, разговаривая сним. Даже мокрая донитки одежда перестала казаться таким уж бедствием - нускем небывает? Аиспорченное разговором сродителями настроение, вопреки всем законам логики, стало стремительно подниматься.
        - Я? - переспросила Александра, скаждым мгновением чувствуя себя все лучше. - Тебя?
        И,откинув голову, внучка Тьян Ню захихикала самым непозволительным образом. Сволос ее капала вода, кожу зябко сбрызнуло мурашками, но, несмотря наэто, девушка никак немогла удержаться отвеселья. О,ктобы мог подумать какую-то пару часов назад, чтоона, дочь почтенных родителей, заведет подобный разговор ссовершенно незнакомым - иявно неблагонадежным! - мужчиной! Поистине судьба выбирает дляпростых смертных извилистые дороги!
        - Какже! - фыркая, наконец ответилаона. - Просто хотелось мне узнать, омогучий герой, совсемили спасенными девами ты разговариваешь… позволь подобрать правильное слово… так развязно? навязчиво? бесцеремонно?
        - Непринужденно, - легко подхватывая ее шутку, отозвался парень. - Япредпочитаю называть это так.
        - Самообман - вещь вхозяйстве полезная, - втон ему сообщила Саша, иони вдруг улыбнулись друг другу так, какулыбаются невольные сообщники, - весело испониманием.

«Боги, - ахнула девушка просебя, - чтоже это? Неужели я сним флиртую?» Додумать эту крамольную мысль она неуспела - незнакомец вдруг отошел всторону, ксвоему байку. Железный монстр - апо-другому назвать сверкающую огромную машину удевушки неповорачивался язык - вздрогнул, зарычал, подчиняясь своему хозяину. Парень, несводя сСаши глаз, мотнул головой: садись, мол.
        Онавопросительно приподняла бровь.
        - Подброшу, куда скажешь, - пояснил нахал. - Втаком виде погороду неловко будет. Этодляначала. Апотом… потом, пожалуй, стребую стебя награду.
        Девушка, двинувшаяся было кнему, замерла.
        Вокруг них потихоньку начал отряхиваться отдождя город. Дрожали, поблескивая взеркалах луж, силуэты офисных зданий. Небо, теперь пронзительно-синее, расстилалось надТайбэем иотражалось втемных глазах незнакомца.
        - Свидание, - такилучась самодовольством, заявилон. - Лады?
        Додома семейства Сян они домчались так быстро, чтодевушка даже неуспела вполной мере насладиться поездкой. Анаслаждаться было чем - улицы ипереулки Тайбэя летели им навстречу, звенели шумливым говором, выкриками рыночных торговцев, гудками машин илюдским разноголосьем.
        Ещевсамом начале их путешествия незнакомец, коротко представившийся Ин Юнченом, сказал, чтоб она «схватилась занего покрепче инеотпускала». Правда, приэтом он улыбался так многозначительно, чтоСаша заподозрила всовете скрытый умысел. Впрочем, перечить девушка нестала искоро поняла, чтопоступила правильно: ее«спаситель» так лихо водил свой байк, чтопервые минуты три она только иделала, что, тихонько повизгивая, прощалась сжизнью.
        Зато потом… Мисс Сян никогда прежде неездила намотоцикле - автомобили всегда представлялись ей куда более комфортным средством передвижения - исейчас отчаянно обэтом жалела. Чем-то стремительная поездка, откоторой захватывало дух, асердце ликующе подпрыгивало вгруди, напоминала ей танец. Ревущий байк замирал наповоротах, инапрягались, пытаясь поймать момент иудержать равновесие, мышцы мужчины, управлявшего им. Мирстремительно несся вперед - движение, железо, сила, - идевушка едва сдерживалась, чтобы незавопить отвосторга.
        Когда Ин Юнчен остановился перед воротами ее дома, Саша чувствовала себя нимало нимного настоящей небесной девой, спустившейся наземлю полестнице, сотканной изветра игроз.
        - Вотэто да! - только исумела вымолвитьона, едва затихло рычание мотоциклетного мотора.
        Ееспутник промолчал иповертел головой, рассматривая высокий кованый забор, аккуратно подстриженный газон иусыпанные белым щебнем дорожки. Девушка, словно очнувшись, пошевелилась иубрала руки сего талии. Оназнала: ейдолжно быть стыдно, ведь где-то вСан-Франциско ее ждал Ли. Ночувство вины все неприходило, даже напротив - отчего-то Александра была уверена, чтовкои-то веки нивчем неошиблась, сделала все так, какследовало.
        - Что, замечталась, хм, детка? - вдруг спросил ее Ин Юнчен, стянув сголовы шлем.
        Девушка посмотрела наего плечи, напоблескивающую нашее цепочку иответила, нинасекунду незадумавшись:
        - Ятерпеть немогу осьминогов.
        Ееспутник обернулся, ипоозадаченному выражению его лица Саша поняла, чтовсе-таки сумела застать несносного насмешника врасплох. Перекинув одну ногу через сиденье, онаспрыгнула сбайка ивстала вполоборота кпарню.
        - Поэтому насвидании, - сообщила Саша, - осьминогов мы есть небудем. Таково мое условие, главное иединственное.
        Онсначала заулыбался, просто иоткрыто, апотом беззвучно захохотал и, потянувшись вперед, отвел сее лица пряди высохших завремя их совместной поездки волос. Александра глянула наИн Юнчена чуть исподлобья, впервые улучив момент длятого, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Верно показалось ей ссамого начала - внем небыло никапли того нервного, томного изящества, чтоотличало многих богатых сынков изее окружения. Онбудто искрился жизнелюбием, смехом иразмашистой, легкой силой.
        Мгновение, чтоони смотрели друг надруга, показалось ей непростительно коротким - ивосхитительно длинным. Апотом мисс Сян, обычно неотличавшаяся излишней скромностью, вдруг вспыхнула иопустила глаза.
        - Никаких осьминогов, клянусь, - отозвался вэтотже момент Ин Юнчен ивнезапно совсем другим тоном спросил: - Ктоэто там, увхода вдом?
        Девушка, укоторой все никак неполучалось утихомирить бешено бьющееся сердце, повернулась - иотнеожиданности отшатнулась, отступила назад, кмотоциклу.
        Подорожке, ведущей отдома кворотам, несся ее отец, ибыло ясно, чтогосподин Сян пребывает всостоянии истинного бешенства. Никогда прежде Сян Джи невидела своего родителя таким - вобычные дни он прилагал все силы, чтобы непотерять лица. Нопоявление младшей дочери, больше напоминающей уличную бродяжку, вкомпании какого-то наглеца, видимо, стало той самой каплей, чтопереполнила чашу его терпения.
        Девушка торопливо схватилась заплечо Ин Юнчена.
        - Тебе сейчас лучше уйти, - шепотом просвистелаона. - Какговорила моя бабушка, мужчины нашего рода долго запрягают, ноуж едут - быстрей некуда. Апапа, похоже, какраз разгоняется.
        - Чтостого, - начал было возражать парень, - отменя неубудет поздороваться.
        Саша замотала головой. Онасомневалась, чтоотец рискнет ввязаться вдраку, нобоялась, чтоон как-нибудь… унизит Ин Юнчена. Родитель ее нетерпел того, чтоназывал «неподходящими знакомствами» ичастенько напоминал своей дочери опроисхождении истатусе. «Орел воробью нетоварищ», - вотчто слышала она изего уст каждый раз, когда пыталась познакомить очередного своего ухажера ссемьей.
        - Потом, - поторопила его Александра. - Тыже неизтех, ктодумает только отом, какидти вперед, нонеглядит, какотступать назад? Лучше позвони мне вечером, аздесь я сама разберусь!
        И,недожидаясь ответа, онапобежала вперед - отца следовало остановить, удержать и, если возможно, успокоить. Через несколько долгих мгновений заспиной ее взревел мотор, заскрипел подколесами байка щебень, идевушка соблегчением выдохнула.
        Когда господин Сян схватил ее зазапястье, потащил кдому, апотом весьма неласково втолкнул вобщий зал, онадаже неразозлилась. Ниматеринский взгляд, полный разочарования иупрека, нигневное молчание отца неспособны были испортить ей настроения. Стоя перед родителями взабрызганной грязью одежде, сразметавшимися поплечам волосами, девушка едва сдерживала улыбку. Сами они могли жить посвоим правилам изаконам, нозаставить ее склониться перед их волей - нет. Невтот день, когда мужчина соскверным характером иглазами воина издревних легенд подарил ей крылья.
        Онанеперестала улыбаться даже втот момент, когда захлопнулась заее спиной дверь встудию. Дотого, чтобы запереть дочь вкомнате, отец недошел, нозапрет выходить издома все-таки наложил. Ейбыло всеравно. Сияя, онаподбежала ккомоду, постояла сминуту, размышляя, апотом решительно стянула спальца кольцо, будто сбросила сплеч тяжелую инеподъемную ношу.
        Улыбка покинула ее лицо лишь втот момент, когда Саша, сняв тяжелую кожаную куртку, сообразила, чтоони сИн Юнченом так инеуспели обменяться телефонными номерами.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ТАТЬЯНА ОРЛОВСКАЯ ИЛЮ ДЗЫ
        То,что наобоз нападут, Таня почувствовала занесколько минут дотого, какэто случилось. Воздух вокруг словнобы сгустился доплотности сахарного сиропа, потом понему пробежала мелкая рябь, какповоде отброшенного «блинчиком» камушка, затем еще раз иеще. Каждая волосинка наее теле встала дыбом, отзываясь наприступ такого знакомого панического ужаса перед неизбежным кровопролитием инасилием.
        Апотом воздух вокруг запел голосом множества стрел, иззарослей надорогу, вопя иулюлюкая, выскочили какие-то оборванцы. Завязалась рукопашная, пролилась первая кровь. Нововсе неона испугала Татьяну донемоты иболезненных спазмов вгорле. Всенападающие, какодин, носили наголовах красные повязки, аувсадника навороном коне, чтовыехал наперерез офицеру Шао, развевался заспиной большой красный флаг.

«Комиссары! Издесьони, этиироды!» - мысленно взвыла Таня инезамедлительно, почти что кубарем, скатилась вниз, подповозку.
        ВШанхае все знали - Гоминьдан[14 - Правящая партия китайских националистов.] якшается сСоветами, норусские обитатели авеню Жоффра надеялись, чтоуж Китай-то чаша сия как-нибудь минует. Видимо, зрянадеялись. Исюда влезли краснопузые сосвоими знаменами!
        Татьяну душили слезы, иона вотчаянии пару раз стукнула кулаком поободу колеса. Боль очень вовремя отрезвила. Девушка будто очнулась откошмарного сна.
        Стрелы, копья, мечи ищиты Таню, какэто нистранно, успокоили. Былибы здесь Советы, красноповязочники держалибы вруках винтовки иревольверы.

«Значит, все-таки прошлое! Слава тебе, Господи!» - ликовала Татьяна.
        Конечно, грабители вовсе времена одинаковы, новдалеком прошлом никто еще доклассового сознания недодумался. Ито хлеб!
        Самое главное вуспешной засаде - неожиданность ивнезапность, изчего плавно вытекает устрашение ипотеря противником боевого духа. Поэтому горящие стрелы втаком деле очень кстати. Нотут важно неперестараться, потому что, во-первых, командир Лю нелюбил лишнего кровопролития, аво-вторых, целью нападения был все-таки грабеж, анесмертоубийство. Трофеи предполагалось захватить, анесжечь.
        Поэтому стрелы свистели густо иплотно, ноизбирательно, амечи икопья разили лишь дотех пор, пока нескрылся извиду шустро улепетывавший циньский офицер, благоразумно бросивший своих солдат нарастерзание мятежникам.
        - Мятежник Лю! - вопили циньцы. - Мятежник Лю!
        - Ну,раз признали… - пропыхтел Лю Дзы, выбивая копье уодного изохранников. - Такзачем продолжать? Эй,вы! Бросайте оружие, ия оставлю вам жизнь!
        Какнепреминул заметить мудрый Цзи Синь, «кто полон милосердия, тотнепременно обладает мужеством»[15 - Слова Конфуция.]. Противники Лю всех высказываний учителя Кун могли инезнать, зато про«мятежника Лю», известного какПэй-гун, онибыли наслышаны. Солдаты переглянулись иодин задругим побросали мечи.
        - Так-то лучше, - буркнул командир иогляделся, быстро оценивая результаты нападения.
        Обоз был целехонек. Вотчто значит хорошо натаскать своих людей! Ниодна горящая стрела непопала вбесценные тюки срисом, ниодин рулон шелка непострадал. Идаже экипаж небесной девы… Люзамер, нахмурился иобошел вокруг пустой повозки. Так-так-так, агдеже упомянутая дева? Сбежала подшумок?
        - Эй! - Ондернул зарукав первого попавшегося солдата Цинь, товарищей которого бойцы сейчас деловито связывали попарно. - Ну-ка признавайся, была тут небесная дева илимне баек наплели пронее?
        - Таквы занебесной девой! - непонятно чему обрадовался пленник ибыстро-быстро закивал: - Да,уважаемый Пэй-гун, была дева, посланница Яшмового Владыки ссамих Небес…
        - Была, говоришь? Икуда делась? НаНебеса вознеслась?
        - Такона, когдавы, благородный предводитель Лю, изволили напасть… тоесть преградить наш путь…
        - Короче!
        - Подповозкойона! - отрапортовал солдат. - Какмятеж… э… ваши доблестные воины стрелять начали, такдева поспешила подповозку спрятаться!
        - Молодец. - ЛюДзы похлопал словоохотливого солдата поплечу иподтолкнул болтуна костальным. - Идиктоварищам. Эй,кто извас ранен? - крикнулон, обращаясь кпленникам. - Незачем истекать кровью! Мыокажем вам помощь прежде, чемоставим здесь. Брат Синь, проследи!
        - Опять он засвое! - проворчал Фань Куай, сдосадой стукнув оземлю копьем. - Емудай волю, онбы этих олухов еще ивином обнес! Ирисовых шариков навертел собственноручно!
        - Извсех преступлений самое тяжкое - бессердечие[16 - Слова Конфуция.], - назидательно заметил Цзи Синь ипотянул побратима засобой. - Идем!
        Сначала Татьяна увидела красивые кожаные сапоги сширокими голенищами изагнутыми вверх носками. Правда, онисильно запылились, анаодном была почти начисто оторвана подметка, нокрасоту орнамента, вытесненного накоже, этоничуть непортило. Оставалось только выяснить, какиеже намерения имелись умятежника Лю - хозяина шикарной обуви.
        - Уважаемая небесная дева, - осторожно постучав поповозке, вкрадчиво позвал Лю. - Несоблаговолители покинуть свое укрытие?
        Небесная дева, отринув всякое изящество, стремительно заползла подповозку еще глубже. Навсякий случай.
        Влюбое иное время Лю Дзы, безсомнения, оценилбы иблагоразумие, ипрыть неведомой госпожи, носейчас задерживаться надороге неследовало, апотому пришлось отбросить иуговоры, ивежливость. Онвздохнул, внутренне готовый квизгу, воплям исопротивлению:
        - Уважаемая небесная дева, невынуждайте меня…
        Присев, Лю заглянул подэкипаж итам, вполумраке, практически нос кносу столкнулся спрячущейся женщиной. Ичуть неотпрыгнул отнеожиданности, когда ему навстречу блеснули сквозь густую вуаль нелюдские светлые глаза. Тутбы испугаться, ноженщин, будь они земные илинебесные, командир Лю совсем небоялся. Ауж когда угостьи сНебес ифигура вполне себе подстать блаженным садам Западного Неба… Выдающиеся… э… холмы иизгибы, да.
        - Ого! - поневоле вырвалось уЛю восхищенное восклицание. Ноон тутже сам себя одернул. Сейчас недошуточек. Даинедоцеремоний, ккоторым дева, видать, привыкла.
        - Уважаемая госпожа, здесь опасно оставаться. Явозьму вас заруку ипомогу выбраться. - Ухватив девушку зазапястье, онвежливо, нонастойчиво потянул ее наружу.
        Отбиваться иликаким-то образом сопротивляться упорству незнакомца уТатьяны сил уже совсем неосталось. Кроме того, милосердие, проявленное им только что поотношению кпленникам, еенетолько поразило доглубины души, ноиприободрило. Может быть, ониее пощадит? Жаль только, скотина Шао успел удрать. Богсним, ноон унес ссобой Танину рыбку.
        Иточно, едва «благородный предводитель» извлек небесную деву из-под повозки, каксразуже отпустил идаже грязь сподола платья отряхнул. Затем как-то нарочито почтительно поклонился, выставив перед собой руки иположив одну ладонь поверх другой. Явно ведь дурачился, новышло наредкость элегантно. Люся, тавсе время твердила, чтопластика движений уазиатов изумительная.
        - Уважаемая небесная госпожа! - молвил мятежник, прицельно кося ясным карим оком на«холмы иизгибы». - Я,Лю, командир этого отряда, услышал отверных людей, чтосолдаты Цинь творят святотатство, захватив небесную посланницу. Нопозволители убедиться - всамомли деле вы сНебес?
        Ибыстро, пока небесная посланница неуспела опомниться ипока усамого хватало смелости, сдернул снее вуаль.
        - Ох! - Людаже отступил нашаг, внезапно заулыбавшись так светло ирадостно, словно был ребенком, получившим неожиданный, ночудесный подарок.
        Дева ивпрямь выглядела так, словно только что сошла сНеба. Кожа белее самых чистых облаков, огромные глаза цвета грозовых туч, легкие пряди светлых волос… Да,такой женщине впору прогуливаться ввечноцветущих садах Яшмового Владыки, анеторчать посреди пыльной дороги взабытом богами уезде Пэй, среди грязи, трупов исломанных мечей!
        Извосхищенного оцепенения Лю Дзы вывел братец Синь, подоспевший сосвоим неизменным веером очень кстати. Вотуж кто тутже совершил все положенные поклоны, ничуть незаботясь очистоте своих светлых одежд!
        - Вот! - торжествующе заявил Цзи Синь. - Чтоя тебе говорил, брат Лю? Этонебесная дева! Прояви почтительность, олух! - иуже замахнулся, чтобы привычно треснуть Лю поплечу веером, нотот ловко увернулся, отпихнул побратима и, отчасти чтобы побороть смущение, гаркнул наглазеющих солдат:
        - Эй,нечего пялиться! Совсем забыли почтительность, бездельники?
        Ибойцы Лю, исолдаты Цинь послушно отвернулись ипреувеличенно бодро продолжили заниматься каждый своим делом: одни - обезоруживать исвязывать, другие - разоружаться иподставлять руки длясвязывания. Дело двигалось споро, ноЛю всеравно прикрикнул:
        - Ну-ка шевелитесь!
        Ещенехватало, чтобы люди отвлекались навсякие… небесные явления, даже еслиони, явления эти, такие впечатляющие.
        - Госпожа, тебе лучше поехать снами. Поверь, даже если ты сНебес, придворе императора Цинь тебе делать нечего, - заявил он деве искомандовал: - Эй,приведите моего коня! Тысогласна, госпожа? - Лювспомнил, чтодляприличия надобы поинтересоваться мнением девы, сНебесже она все-таки, необычная женщина. Ипротянул ей руку.
        Чтооставалось делать? Татьяна осторожно вложила пальцы вширокую ладонь командира Лю, получив взамен потрясающе обаятельную улыбку. Онабоялась даже надеяться, чтосудьба наконец-то повернулась кней пусть нелицом, такхоть вполоборота.
        - Сразу видно небесную женщину! - Довольный Лю подсадил ее наконя исам вспрыгнул сзади. - Некричит инеспорит, апросто делает, чтонужно! Такие водятся лишь наНебесах!
        Обернувшись ксолдатам Цинь, понуро сидящим прямо надороге, онпомахал им напрощанье икрикнул:
        - Хэй! Передайте этому жирному борову Чжао Гао, чтобы неразевал пасть напосланницу Небес! Вуезде Пэй есть те, ктоее защитит! Н-но! Вперед! - иударил пятками коня, пускаясь вскачь.
        Теплая талия небесной девы словно была создана специально длятого, чтобы возложить нанее руку, иЛю нестал чиниться, возложил, ато вдруг чудесная госпожа сконя свалится? Кчему гневить Небеса, верно?
        Иотчего-то Татьяна сразу поверила этому лихому мятежнику. Чтотакое мятеж, оназнала непонаслышке иобычно неиспытывала кучастникам ируководителям восстаний иреволюций нималейших симпатий. Ноэтот Лю Дзы каким-то волшебным способом сразуже внушил ксебе расположение. Аведь ничего особенного несделал, только зубоскалил все время. Ноотподлого офицера Шао спас, ирук, точнее одной руки, которой очень осторожно придерживал Татьяну заталию, нераспускал.
        Скакали они неслишком долго, нозапомнить дорогу девушка несмоглабы привсем желании. Зелень вокруг непроглядная, всехолмы похожи, какблизнецы, авущельях тропки такие узенькие, чтострашно глянуть, нето что ходить тут безпровожатых. Лошадь укомандира Лю была расчудесная, ступала мягко, слушалась беспрекословно, ивсе равно Татьяне понадобилась поддержка, чтобы выбраться изседла. Разумеется, помощь эта пришла отрадостно улыбающегося Лю Дзы. Точно он вкартах… иливочто они тут играют, банк сорвал. Китайцы - ониазартные люди, рисом некорми - дайсделать ставку. Вотисейчас отсверкания его темных глаз иблеска зубов деться девушке было некуда - ослепит ивтянет всвою новую азартную затею, какпить дать.
        Деликатно, если несказать почтительно, командир Лю отвел Таню всторонку, квходу вбольшую пещеру. Возле логова разбойника ласково журчал ручеек, анабережку лежала совсем новая циновка идожидался своего часа костерок.

«Хорошо устроился, мятежник, нечего сказать, - восхитилась Татьяна. - Умеет жить совкусом».
        - Уважаемая госпожа, прости, чтоуменя сейчас нет времени выказать тебе необходимое уважение, ккоторому ты привыкла наНебесах… - проворковал Лю Дзы. - Новот циновка, гдеты можешь отдохнуть, вода дляумывания, аесли небесной госпоже захочется уединиться, текусты втвоем распоряжении. Чуть позже тыже удостоишь меня беседой?
        Исклонил голову кплечу, чтотвой голубь, безмятежно взмахнул длинными ресницами имногозначительно изогнул бровь. Прямо неповстанец, анастоящий любезник.
        - Благодарю зазаботу, предводитель Лю, - сдержанно улыбнулась вответ Татьяна, мысленно гадая, стоитли сделать книксен илилучше несмущать обаятельного разбойника «небесными» манерами.
        Пусть деликатность мятежника была чуточку насмешливая, чтоли, ноона всеже была искренней. Какже все это странно!
        Командир Лю точно почуял ее сомнения, присел рядом накорточки, взял заруку иубедительно так сказал:
        - Яхочу, чтобы ты поняла сразу, небесная госпожа. Тыневплену. Иесли ты пожелаешь нас покинуть… хотя я недумаю, чтотебе есть куда пойти, а? Тыже сНебес, - иподмигнул хитрющим карим глазом. - Ятебя оставлю. Отдыхай.
        Ипошел заниматься своими прямыми обязанностями - командовать.
        Анебесная дева осталась возле костра - вприятном удивлении итвердой уверенности, чтоей наконец-то повезло по-крупному.
        ЛюДзы обошел всех своих людей, икаждому досталось отпредводителя позаслугам - кому похвала, кому упреки, раненым - забота, апотянувшимся совсех сторон крестьянам - мешки сразным добром, восновном срисом. Изчего Татьяна сделала вывод, чтооказалась вкомпании местного китайского Робин Гуда. Обаятельного такого, воранжевом шелковом халате, черноволосого иловкого, точно тигр. Хоть какая-то определенность!
        Где-то через полчаса Тане совсем возможным почтением преподнесли чашку риса. Уздешних робингудов итакое водилось.
        Ктому моменту, когда предводитель Лю справился совсеми своими командирскими обязанностями ивернулся кнебесной деве, тауже какое-то время тихонько роняла слезы врис. Умывшись ипригревшись возле костра, Татьяна вдруг полностью ицеликом осознала весь ужас своего положения. И,говоря фигурально, схватилась заголову, апотом инефигурально тоже. Рассудок перестал отгораживаться отужасной правды, плотина рухнула, идушу девушки затопило горькое море безнадежности.
        ЛюДзы явно хотел сказать что-то другое, но, увидев, какмелко вздрагивают узкие плечики небесной гостьи, вдруг присел рядом испросил:
        - Даты что, сестренка? Ктотебя обидел?
        Итут Татьяну прорвало. Онауткнулась носом втвердое плечо, обтянутое шелковым халатом, иразрыдалась вголос:
        - Мы… Я… Всепропало! Мыже ничего плохого нехотели, правда! Только билеты вСан-Франциско - ивсе. Иэти фигурки… эти рыбки… Из-за них так вышло, яуверена. Атеперь сестру увели, рыбку украли и…
        - Какую сестру? - быстро переспросил мятежник.
        Таня по-рыбьи хватанула воздуха, практически задыхаясь отслез.
        - Моюединственную сестру, - громко хлюпнула она носом ипоистине нечеловеческим усилием воли запретила себе рассказать Лю Дзы всю правду какнадуху. Искушение было велико, ногорький жизненный опыт подсказывал недоверяться первому встречному разбойнику, даже если он добрый, обаятельный и… милый. Потом локти кусать будет поздно.
        - Она - небесная лиса. Аэтот скотина Шао обманом увел ее куда-то, аможет… - Татьяна зарыдала еще пуще. - Может, ондаже убилее! Ирыбку мою потом украл! Икакже я безЛюси? Гдеона? Какмы вернемся обратно? Пропалая, совсем пропала.
        Непоняв иполовины изсказанного, командир Лю так жалостливо погладил Таню поволосам, чтовызвал новый приступ истерики. Вплане порыдать небесные девы мало чем отличались отземных.
        - Неплачь, сестренка… Тьян Ню[17 - ТЬЯН НЮ - небесная дева (кит.).], негорюй. Чемсмогу - помогу итебе, итвоей сестрице, - пообещал он ипринялся вытирать мокрые отслез щеки пришелицы тончайшим платочком свышитыми шелком уточками, жертвуя единственным абсолютно чистым предметом своего гардероба. Яшмовый Владыка поидее должен был оценить этакую щедрость.
        - Как, говоришь, твою сестричку зовут? ЛюСи?
        ЛЮСИ
        Дочиста обглоданная куриная кость ударилась опрутья решетки иотскочила, свалившись напол. Люся чуть незарычала отдосады, проводив бесценный кусок еды пылающим взглядом. Носил нарычание уже неосталось. Дачто там! Даже голову ссоломы неприподнять. Третьи сутки безпищи иводы практически доконали Людмилу. Даже ее несгибаемая уверенность всобственной удаче иживучести дала трещину. Насамом деле она уже почти неверила, чтосумеет выбраться изклетки, анезакончит жизнь здесь, насоломе, взаперти, выставленная напотеху пьяным клиентам местного борделя.
        Поначалу, когда ее только притащили сюда изаперли вклетку, Люся ивпрямь рычала ибранилась, какнастоящая лиса, бросаясь напрутья идергая решетку. Разсочли лисицей, такпусть убедятся - заперевее, добра нежди! Онарвалась наволю ибесновалась, допомрачения боясь, чтосейчас ее продадут какому-нибудь желтомордому бугаю ииспользуют, какбы помягче сказать, поназначению. Новскоре девушка поняла, чтоэти страхи были беспочвенны идаже наивны. Охотников испытать насебе лисьи чары ненашлось, даикупили ее недляпроституции, акакдиковинку, приманку длябогатеев, одновременно возбуждающую любопытство ищекочущую нервы. Звание небесной лисы сыграло сЛюсей злую шутку: еенетолько выставили напогляд, ноеще инекормили приэтом! Само собой, небесные лисы, наверное, людскую пищу инеедят, исключительно мужской жизненной силой питаются, нохоть корку-то какую могли бросить, сволочи! Хотябы воды налили вплошечку!
        Новпредставлении древних китайцев чудо-зверь впище иводе ненуждался, иЛюся рисковала изнебесной лисицы быстро стать лисой дохлой. Ради забавы посетители иногда бросали вклетку кости, ипоутрам, когда жизнь вборделе замирала, девушка тихонько грызла подачки. Нопосравнению сжаждой голод ее почти неволновал. Безеды какое-то время прожить можно, сестрам случалось голодать, иподолгу, такчто три-четыре дня вынужденного поста - несамое страшное. Новот вода…
        УЛюси потрескались губы инёбо, распух язык, воспалились глаза, вушах постоянно звенело, зрение отказывало, асознание меркло все чаще. Оставалось лишь разодрать зубами собственное запястье ипопробовать напиться своей крови, ноадальше-то что? Несмотря навсе просьбы имольбы, китайцы оставались глухи. Ивкакой-то страшный миг Людмила вдруг отчетливо вспомнила отцовские сказки, особенно те, гдеговорилось очудесных свойствах лисьей печени. Ипоняла - сволочные китаезы решили заморить ее голодом именно врасчете разжиться свежей печенкой. Убить - побоялись, атак вродебы сама сдохла иникто невиноват, верно?
        Отчаяние накрывало Люсю темным ипыльным мешком, душило, забивало глаза иглотку, словно она тонула взыбучих песках. Надежды выбраться унее неосталось. Совсем. Иразве что одна только мысль осестре пока держала девушку поэту сторону жизни.
        Господи боже, дазачтоже им все это?
        Нохотябы Таня несидела всоседней клетке, одна радость. Ееувезли, забрали куда-то, нотамее, покрайней мере, кормят. Только наэто Люся инадеялась.
        Сначала сквозь тяжелую мутную дрему ей показалось, чтодрогнула земля. Покачнулись стены, сверху посыпалась какая-то труха, кто-то вопил, стонал ивизжал, что-то звенело итрещало. Потянуло дымом. Землетрясение? Пожар? Носил неосталось даже нато, чтобы веки разлепить. Пусть горит. Пусть рушится. Пусть провалится насамое дно их китайского ада этот городок совсеми обитателями ивесь этот поганый мирок, докраев наполненный сволочами итварями, какпоганое ведро - помоями…
        Потом резко ипряно пахнуло свежей кровью, крик извон раздался совсем рядом, иопрутья клетки что-то тяжко ударилось, раздражая слух тоненьким скулежом, анюх - вонью… Ивголове Люси, прямо подчерепом, который ей самой уже казался пустым ииссохшим, словно безжалостное солнце добела выжглоего, родилась мысль. Шанс. Движение. Жизнь!
        - Яхочу жить! - беззвучно кричалаона, трепыхаясь вплену ослабевшего тела, какмуха впаутине. - Жить! Дышать! Сестренка, я… я… Яеще есть!
        И,преодолевая беспамятство ибессилие, Люся сперва приоткрыла воспаленные глаза, апотом, хрипло инеровно дыша, завозилась, приподнимаясь налоктях.
        - Небо! Что… кто это?!
        Этот возглас оглушил девушку, онаморгнула раз идругой, тряхнула головой - ичуть нелишилась сознания окончательно отэтого простого движения.
        - Девушка! - позвал голос. - Девушка, отзовитесь! Выживы?
        Люся подползла поближе крешетке, изпоследних сил уцепилась запрутья ирывком вздернула тело вверх, пытаясь сесть. Итолько тогда наконец-то увиделаего. Того, ктозвал испрашивал.
        Сперва ей показалось, чтовзабытый всеми богами китайский бордель ворвался навсех парах… бронепоезд. Огнеглазый, стремительный, пышущий яростью ижаром, остро пахнущий ветром, заблудившимся вдлинных прядях черных волос, ипылью сотен дорог, осевшей надоспехах. Неудержимый, онпромчался позалу, ставшему вдруг досмешного маленьким, изамер рядом сее клеткой, опираясь накакое-то зловещее оружие надлинном древке ипрожигая пленницу пронзительным взглядом.
        Склинка тяжелыми каплями падала кровь, ноЛюся небоялась инеудивлялась. Бронепоезд - онтакой, сметет, раздавит, перемелет вбагровое месиво слабую человечью плоть - инезаметит.
        - Девушка! - снова позвалон, иона вспомнила, чтоумеет дышать. - Девушка, отползите отрешетки. Сейчас я освобожувас. Выслышите? Выпонимаете?
        Люся слабо кивнула, всееще зачарованная. Отнего веяло мощью иуверенностью, отнего разило смертью, должно быть, именно он буквально покрошил здесь всех, нещадя никого, но… Длянее, самозваной небесной лисы Лю Си, этот свирепый воин был посланцем самой жизни.
        Онапослушно отползла, неотводя отнего глаз. Если это все бред, если даже это ангел смерти пришел заней воблике безжалостного воителя - всеравно! Егоклинок нес освобождение - либо изклетки, либо отпоследних мук, иЛюся была ему заэто несказанно благодарна.
        Вдва сильных удара он расправился срешеткой, просто прорубивее, пинком выбил остатки прутьев ипротянул девушке руку. Онаподалась вперед, потянулась… ноэто последнее усилие доконалоее. Беззвучно итихо, какпавшая отизнеможения лошадь, Люся ткнулась лицом всолому изамерла, уженичего невидя, неслыша ипочти недыша.
        ТАНЯ
        Терпение - этонетолько главное качество русского человека, ноипервейшая его добродетель. Безнего русскому человеку никуда. Такона говорила себе стого самого момента, каккомандир Лю посулил отправить своих людей вФанъюй иразузнать осудьбе небесной лисы поимени Лю Си. Входитли привычка держать обещания вчисло китайских добродетелей, Татьяна доподлинно незнала, ноочень наэто надеялась.
        - Пойми, сестренка Тьян Ню, немогу я снеполной сотней напасть нагородской гарнизон. Перебьют моих молодцов, какпить дать, - объяснил веселый мятежник. - Ночто касательно разведки, тутуменя все схвачено. Разглядят втемноте иразговорят немых, если надо. Тыпросто жди инадейся, лады?
        - Лады! - согласилась Таня.
        Находиться рядом сжизнелюбивым командиром Лю ей понравилось. Никогда прежде ниодин мужчина невнушал ей столько уверенности. Вечное женское желание «быть какзакаменной стеной» Лю Дзы исполнял ненапрягаясь, почти играючи. Авего отсутствие роль крепостных стен играли богатырь Фань Куай иконфуцианец Цзи Синь.

«Братец Фань», какон сам себя просил именовать, давал пошеям любому смевшему тревожить небесную деву восхищенным, ноназойливым взглядом, вто время какего друг исоратник вел среди бойцов пропагандистскую работу. Мол, разуйте глаза ипоймите, чтоабы кому Небеса непозволят спасать небесных дев! Топозволено лишь их избраннику. Доказательствоже вон - сидит нациновочке иобмахивается шелковым платочком командира. Нувсе, посмотрели чуток - ихватит.
        Вотличие отсвоих побратимов сам «избранник» неслишком-то верил внебесное происхождение белокожей исветлоглазой гостьи. Подначивал Татьяну поповоду ибез, новсегда как-то по-доброму, беззлости. Тане это нравилось, потому какозначало, чтопарень наделен нетривиальным умом издравым смыслом. Малоли кто кем назовется! Онапила иела какобычный человек, вкустики ходила уединяться регулярно, спала ивсхлипывала восне, ато, чтокожа белая, такчего только насвете небывает.
        Примерно так Лю Дзы исказал однажды впорыве откровенности:
        - Слышал я откупцов, надалеких южных островах живут синекожие люди ссобачьими хвостами.
        - Всеможет быть, - уклончиво ответила Татьяна.
        - Тогда наверняка где-то исреброглазые водятся? - иподмигнул эдак лукаво. - Ничего такого ты наНебесах неслышала, сестренка Тьян Ню? Может, втайных книгах Девяти Небес чего вычитала, нет?
        - Явосновном поперсикам знаток, - усмехнулась вответ Таня.
        - Поперсикам бессмертия, конечно? - спритворно серьезной миной уточнил мятежник. - Которые здесь унас неводятся, верно я понимаю?
        - Именно, предводитель Лю.
        - Ятак иподумал отчего-то.
        Казалось, онипонимают друг друга безслов. Аеще Татьяне понравилось имя, которое ей дал Лю Дзы. Онопереводилось очень даже просто - небесная дева. Чтобы ниукого никаких лишних вопросов невозникало.
        Итут кинтересному разговору присоединился братец Синь, который гнул свою политическую линию.
        - Намнужно настоящее знамя, - сказал он ипосмотрел наТатьяну созначением.
        Командир Лю скорчил страшную рожу изашипел насоратника, дескать, думай, чтоикому говоришь, стратег недоделанный! Нотот отмахнулся веером ипродолжил агитацию:
        - Брат Лю, вотуже полгода минуло стех пор, какмы подняли восстание против тирана. Повсему уезду сотни молодцов готовы прийти подтвои знамена…
        - Язнаю, - буркнул Лю.
        - …Ичто ты им покажешь? Рваную тряпку?
        - Дазнаюя! - рыкнул командир. - Яже говорил тебе - ещеневремя!
        - Время, - веско ответил стратег. - Урожай собран. Знак Небес, которого ты ждал… - ипоклонился Тьян Ню. - Если она незнак, тогда чего тебееще? Хочешь, чтобы Яшмовый Владыка лично спустился ктебе иподтолкнул? Если небесная дева окажет нам честь исвоими руками сошьет длянас Знамя Небес, ктопосмеет встать унас напути?
        Шить Татьяна умела, ноккрасному знамени, аименно такой цвет выбрали длясебя повстанцы, унее душа нележала.
        Люпочесал ибезтого лохматый затылок ихмыкнул. Апотом отпихнул стратега, недвусмысленно намекая, чтотакие вопросы ему снебесной девой надобы лично обсудить. Наедине!
        - Авообще, знаешь, онправ, сестренка, - вздохнул Лю, когда Цзи Синь, выразительно поглядывая через плечо, наконец-то отошел ипринял созерцательную позу. - Пора прекращать сразбоем. Мытут, понимаешь, собрались неради пары мешков риса икуска шелка.
        - Акакаяже цель утебя, братец Лю? - спросила Татьяна, чувствуя, чтошить знамя ей все-таки придется.
        - Какэто - какая? - слегка удивился мятежник. - Великий человек должен править миром! Какдумаешь, выйдет изменя император? - инепочтительно заржал. Ноглаза унего оставались непривычно серьезными.
        Небесная дева искренне восхитилась мощью замысла иширотой замаха. Вотэто по-нашему! Норешила кое-что уточнить практически вкорыстных целях:
        - Асейчас какой император правит?
        Ейдозуда вязыке хотелось наконец точно определиться сдатами. Вовремена какой династии их сЛюсей затащили папочкины рыбки-то?
        - ВСанъяне уже второй год сидит мелкий слизняк Эр-ши, - ответил Лю Дзы так запросто, словно совсем-совсем неудивился тому, чтонаНебесах невкурсе, ктоправит Поднебесной. - Конечно, оннетакой кровопийца, какпокойный Цинь Шихуанди, ноишагу ступить неможет безприказа жирного хряка Чжао Гао. Вотивыходит, чтоЦинь правит евнух. Это, сестренка, совсем невесело. Я,кстати, неодин такой умник. ВотСян Лян изЧу, тотвообще уже войско собрал. Сама понимаешь, унас тут, вуезде Пэй, возможностей поменьше, ноиотставать неслед! Ато Цинь разобьют безменя, икакже я тогда стану императором? - иснова весело подмигнул, вернувшись клегкомысленной манере беседовать снебесными посланницами.
        Вголове уТатьяны что-то щелкнуло, имозаика сложилась целиком. Династия Цинь, провинция Пэй, евнух Чжао Гао, княжество Чу… Незря, охнезря папенька настоял начтении «Исторических записок» Сыма Цяня, которые он сам иперевел, даопубликовать неуспел. Вотведь судьба-злодейка! Правда, давно это было, многое забылось, носамое главное Татьяна Орловская запомнила крепко-накрепко.
        - Так, значит, этоты тот доблестный воин, который отпустил несчастных строителей усыпальницы? - спросила она осторожно, пока еще неверя доконца всвою догадку, инавсякий случай, добавила: - НаНебесах известен этот подвиг воимя милосердия.
        - Ухты! - просиял Лю ихлопнул себя победрам. - Даже сНебес было видно? Ато, какя напился накануне, тоже известно? Представляешь, просыпаюсь - голова раскалывается, вглотке словно кош… э… фениксы порхали, аполовина работников разбежалась. Нунеловитьжеих, бедолаг? Ятогда иостальных… того… отпустил. Половина моих ребят, - онгордо махнул насвоих людей, - аккурат изтой партии рабочих. Вотхотябы братец Фань… О! Прости, сестренка. Тамтакая история дальше, чтодевичьим ушкам ее слышать неподобает.
        Таня едва удержалась, чтобы неначать совсем непо-небесному прыгать наместе отвосторга ихлопать владоши. УСыма Цяня примерно так все было инаписано!
        - Такэто ты станешь императором иоснователем новой династии! - всплеснула рукамиона.
        - Серьезно? Ятак идумал. - Люблеснул зубами вдовольной улыбке. - Уменя кЦинь свои счеты, понимаешь… Да! Такчто насчет знамени? Коли уж ты предрекаешь мне титул Сына Неба?
        - Нато я инебесная дева, - фыркнула девушка, сама незаметив, чтооткровенно кокетничает спредводителем Лю. - Ладно уж, братец Лю, будет тебе знамя.

«Сыма Цянь писал свои «Исторические записки» спустя много-много лет после того, каквсе случилось. Ивомногом он ошибался, акое-что просто насочинял дляпущей красоты, нокакойже он все-таки молодец, чтовзялся заэто неблагодарное дело. Лично я древнему летописцу страшно благодарна».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава4
        Наловца изверь бежит

«Вещи никогда незаменят людей, аживой голос всегда звучит громче, чемсамая интересная запись намолчаливой бумаге. Япомню каждый свой день, каждое слово, каждую встречу, словно я - каменная скрижаль, накоторой Господь высек заповеди. Ия пишу этот дневник недлясебя».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        САША
        Саша спала, ией снился сон.
        Оналежала наземле. Где-то поблизости разило кровью игарью. Запах смерти, острый, резкий, тошнотворный, плыл повоздуху, въедался вволосы икожу. Неподалеку выл человек - надрывно, жутко, наодной ноте. Границы миров, подрагивая, вплетались одна вдругую: вотвспорол горизонт, возносясь коблакам, сверкающий шпиль тайбэйского небоскреба исразу - будто кто-то переключил телевизионный канал - мелькнули крыши пагод ираспахнул пасть, кося лиловым глазом, золотой дракон.
        Онапопыталась вздохнуть иедва непоперхнулась - горло сжало огненной болью, скрутило спазмом. Сквозь мутную дрожащую дымку проступили мечущиеся изстороны всторону силуэты - цветные пятна натемном фоне.
        - Пить, - прохрипела девушка иоблизнула потрескавшиеся губы.
        Вода, ейнужна была вода, хотябы немного, хотябы глоток. Перед ее внутренним взором пели водопады, журчали ручьи, плавно инеспешно несли свои волны могучие реки.
        Онабы заплакала, нослез неосталось. Болели воспаленные опухшие глаза, иказалось, чтовсе тело одновременно иплавится, инемеет. Наконец там, восне, ейудалось, царапая пальцами пол, приподняться - итутже, будто соткавшись изстального тумана, вокруг нее слязганьем выпростались изземли железные прутья. Ломая дерево, пробивая стены ипотолок, онисомкнулись вокруг нее, став клеткой, ииглами ушли вверх, калому небу, истекающему огнем.
        Апотом из-за стены пламени нанее глянули круглые рыбьи глаза толи беса, толи божка, инеожиданно рядом раздались чьи-то шаги, вынырнула изпылающей хмари высокая темная фигура.
        - Девушка, - произнес чей-то гулкий, доболи знакомый голос. - Девушка, выживы?
        Александра скриком очнулась ирезко села вкровати, схватившись загорло. Ниразу всвоей жизни она неиспытывала такой чудовищной, нечеловеческой жажды. Девушка глотнула всухую изаскулила отболи. Было страшно, очень страшно.
        Онаспустила ноги скровати ипопыталась встать, носил неосталось. Казалось, Саша долго бежала попустыне, анеспала всобственной комнате, вокружении давно привычных изнакомых сдетства вещей. Цепляясь рукой заспинку кровати, девушка поползла кдвери. Ротгорел, горло сжималось, будто вместо воздуха его заполнял мелкий песок.
        Добравшись довыхода изкомнаты, Александра заставила себя подняться. Ноги подламывались. Судорожно цепляясь руками застены, онаспустилась вниз, вкухню.
        Тамбыла вода. Обоги идемоны, тамбыла вода! Цветы ввазах, оранжевые, красные, золотые, будто издевались надней, икапли изнебрежно закрытого крана равномерно стучали побольшой, доблеска отчищенной раковине.
        Кап. Кап. Кап.
        Схрипом Саша бросилась кхолодильнику идрожащими отнетерпения ижадности руками достала бутылку сводой. Холодная, мгновенно запотевшая, онапоказалась ей сокровищем. Когда ледяная влага коснулась ее языка, девушка приглушенно застонала изапрокинула голову. Вода лилась поее щекам, шее, стекала погруди, оставляя мокрые пятна наночной рубашке, ноей было всеравно. Онанезнала, сколько времени прошло. Опорожнив одну бутылку, онасразуже открыла вторую. Огонь, пришедший кней изсна, медленно отступал, ужас отсобственной беспомощности утихал.
        - …делаешь? - донесся донее вдруг голос, ивнекотором ошеломлении инебезвнезапно вспыхнувшего вгруди страха Саша резко повернулась.
        Заспиной ее стояли родители. Волосы матушки, небрежно заплетенные вкосу, были перекинуты через плечо. Отец возвышался позади нее, большой игрозный всвоем халате, расшитом драконами. Увидев извивающегося наткани змея, барышня Сян вздрогнула - пламенной стрелой мелькнул перед ней образ изсна. Постепенно приходя всебя, девушка глубоко вздохнула. Что… что это был засон - исонли? Ипочему она чувствует себя так, будто сама только что побывала вклетке ипровела несколько дней безводы иеды?
        - СянДжи! - рявкнуло вдруг рядом, идевушка снова вздрогнула.
        - Папа, - растерянно сказалаона, вмиг позабыв провсе их разногласия ижелая лишь одного - прижаться ккому-нибудь родному, тому, ктопогладит поголове, успокоит, скажет, чтобояться ненадо, чтоона неодна. - Папа, я… Этот сон! Тамбыли огонь иклетка, икровь… Столько крови!
        - Чтостобой? - неверящим тоном вдруг спросил ее родитель иподозрительно принюхался. - Тыпьяна?
        Матушка, предпочитавшая, какобычно, хранить молчание, склонила голову иприжала ладонь ккраешку глаза. Приглушенный свет кухонных ламп отбросил тени наее лицо, четче очертил складки вокруг рта имеж бровей.
        - Что? - удивленно переспросила Саша. - Конечноже нет! Когдабы я успела?
        - Неужели ты держишь всвоей комнате алкоголь, девочка моя? - Только кривящиеся губы госпожи Сян выдавали ее смятение. - О!
        Девушка фыркнула против своей воли - родителиее, какивсегда, видели ислышали лишь то, чтоим было угодно, - иэто было ошибкой. Услышав ее смех, отец будто окаменел. Желваки наего скулах заиграли, глаза полыхнули яростью, иСаше отчего-то вспомнилась темная фигура изсна, пришедшая кней сквозь огонь.
        - Сначала, - тихим, несулящим ничего хорошего голосом проговорил хозяин дома, - ты, своевольная, несдержанная девчонка, говоришь, чтожелаешь выйти замуж безмоего позволения. Затем развлекаешься, разъезжая внепотребном виде поулицам города вкомпании какого-то босяка. Атеперь ивовсе ведешь себя какполоумная.
        - Всенетак, - подняла ладони впримиряющем жесте девушка. - Мнепросто приснился странный сон, ия…
        Оназнала, чтоотец неуслышит ее слов. Таков был господин Сян. Решив что-то, онуже неменял своего мнения. «Своенравие, - некместу вспомнились Саше слова бабушки, - упрямство иприхотливый нрав - вотчто делает кровь мужчин нашего рода такой густой».

«Слишком густой, - язвительно подумала девушка, удивляясь столь непочтительной - пусть даже ивмыслях! - несговорчивости. - Немешалобы ее разбавить!»
        Онаоказалась права - отец непожелал выслушать ее оправданий.
        - Вон, - проскрипелон, иполный придушенного хрипа голос предупредил Александру обопасности лучше любого крика. - Убирайся всвою комнату инесмей показываться мне наглаза!
        Спорить она нестала. Подтяжелым взглядом отца внучка Тьян Ню прихватила состола бутылку сгазировкой и, спиной чувствуя исходящие отродителей волны негодования, поспешила ксебе встудию. Там, втемноте, втишине ипокое, онасела напол укровати, отхлебнула воды изадумалась.
        Дневник бабушки оказался головоломкой… шкатулкой сдвойным дном. Заодной тайной скрывалась другая, азаней - третья. Мятежник Лю, император Эр-ши - этобыли имена, выжженные настраницах истории кровью иогнем. Онисуществовали! Когда-то давно, затысячи лет доее рождения, всеэти люди жили, дышали, любили… иее собственная бабушка всвоих записках утверждала, чтобыла вэто время там, сними!
        - Кактакое может быть? - врастерянности спросила себя Саша, подошла ккомоду, накотором стоял бабушкин ларец, ивзяла вруки маленькую шершавую рыбку. - Ядолжна разобраться.
        Ответом ей была тишина. Снизу, изкухни, доносились приглушенные голоса родителей. Ровно шелестел заприоткрытым окном ветер. Несовсем отдавая себе отчет всвоих действиях, девушка сняла соспинки стула кожаную куртку - единственную зацепку, напоминание остранной иудивительной встрече сИн Юнченом - инакинула ее наплечи, будто ища поддержки упарня, которого посвоей неосмотрительности потеряла, возможно, навсегда. Мысль эта неожиданно отозвалась печалью иострой тоской всердце, иСаша намгновение зажмурилась, апотом решительно открыла заветный дневник. Что-то подсказывало ей - ответы навсе вопросы она найдет здесь, наистрепавшихся отвремени страницах.
        ИНЮНЧЕН
        Внебольшом баре, спрятавшемся посреди шумных улиц всамом центре Тайбэя, было людно. Приглушенные голоса, смех, музыка - ночь едва-едва перевалила засередину, ивеселье било ключом.
        ИнЮнчен посмотрел настакан свиски и, подперев подбородок ладонью, прищурился. Сидящая рядом сним незнакомая девица - длинные волосы, пухлые блестящие губы, зазывная улыбка - повела круглым плечиком. Онпопривычке ухмыльнулся было вответ, легко имногообещающе, нопотом, прищелкнув языком, отвернулся исделал глоток. Крепкий ароматный алкоголь обжег горло, оставив после себя легкое дымное послевкусие. Счем-чем, асвыпивкой ему сегодня повезло… чего нельзя было сказать оженщинах. Точнее, оженщине.
        - Тыже неизтех, - пробормоталон, сулыбкой передразнивая повстречавшуюся ему днем красотку, - ктодумает только отом, какидти вперед безоглядки! Ха!
        Вотже лисица! Такие, схарактером, дерзкие исвоевольные, всегда нравилисьему, авэтой было вдобавок еще что-то такое… особенное. Поначалу он даже решил, чтоона приехала вТайвань откуда-нибудь издалека - среди местных девушек мало кто мог похвастаться белой кожей исветлыми глазами. Потом передумал - по-китайски незнакомка говорила быстро, бегло, слегкой ипривычной непринужденностью.
        ИнЮнчен хмыкнул. Здесь крылась какая-то загадка, и… надо было признаться себе, чтоСян Джи - такона назвалась - зацепилаего. Вроде илишним словом неперемолвились, агляди-ка, только оней идумается.
        ИнЮнчен вспомнил, какдевушка прижималась кнему, когда он вез ее домой, и, распаляясь, откинулся назад, взъерошил ладонью волосы. Давно его так некорежило приодной мысли одевчонке… да что там давно - никогда.
        Сегодня, едва разглядевее, Ин Юнчен сразу понял - этой вот гордячке самое место рядом сним. Какивсегда, емуивголову непришло сомневаться всвоем выборе. Всебыло просто - пусть станут ему свидетелями предки, этуженщину он получит, вотивесь разговор. Вопрос был лишь втом, какбыстро: помчавшись утихомиривать своего чем-то явно недовольного папашу, красотка нетолько неоставила ему ровным счетом никакой возможности сней связаться, ноиумыкнула подшумок любимую куртку!
        Парень фыркнул. Кожанки ему было нежалко - наоборот даже. Вней Сян Джи выглядела так, словно уже принадлежалаему: промокшая, злая ичертовски красивая. Чувствуя, какгорячит кровь взбудораженное хорошим виски воображение, онсделал еще глоток - иедва непоперхнулся, когда чья-то ладонь совсей дури впечаталась ему вспину.
        - Друг Ин Юнчен! - раздался надухом беспечный возглас. - Пьешь один, значит? Анас сЦином чтож незовешь? Негоже приятелей этак вот обижать, а?
        ИнЮнчен, кашляя, дернул головой иподнял взгляд, ужезная, кого увидит. Чжан Фа, егозакадычный товарищ, великан идобряк, силы свои рассчитывать непривык. Улыбаясь вовесь рот, гигант стоял рядом сбарной стойкой исовсем незамечал, какое оживление вызвало его появление среди завсегдатаев крошечного заведения. Из-за могучей спины исполина едва виднелась макушка утонченного - вовсех смыслах этого слова! - Ю Цина - ихобщего друга, бабника иэстета, прозванного замалые размеры Пикселем.
        - Тыего еще посильнее приложи, посильнее, Фа, - вэтотже самый момент вкрадчиво прощебетал Цин иплавно переместился всторону - поближе квыпивке идавешней длинноволосой девице. - Может, после этого он уже никогда иникого необидит. Есть такая вероятность.
        - Такя легонько! - возмутился Чжан Фа, одним ударом ломавший кирпичи. - Юнчен инепоморщился, верно? Онунас молоток, нето чтоты, таракан недокормленный!
        - Кхе-кхе, - прохрипел «молоток» ипотряс головой. - Нупривет! Только вас мне инехватало!
        Впрочем, появление друзей невызвало унего особого удивления - вконце концов, ихтроица давно облюбовала длясвоих попоек ипосиделок этот маленький уютный бар ичастенько сюда наведывалась, вместе ипоодиночке. Простой, нодобрый Чжан Фа, инадменный зазнайка Пиксель ион дружили так давно, чтопонимали друг друга сполуслова. Шуткали - пройти вместе через добрую сотню детских, апотом ивзрослых проказ ипроделок, бедирадостей!
        Вотисейчас Ю Цин бочком скакнул кнему ивесь затрепетал, созначением косясь настройные ножки их соседки побарной стойке.
        - Мыиуйти можем, - проворковал сей ценитель дамских прелестей, похабно поведя бровями. - Если ты вэтом смысле одиночеством наслаждаешься, друг Юнчен.
        ИнЮнчен безособого интереса окинул взглядом весьма аппетитные формы девицы, затянутые вкороткое платье. Наряд ее совсем неоставлял воображению работы. Ещесдень назадон, пожалуй, ипоразмыслилбы надтем, чтобы угостить такую вот штучку коктейлем-другим, носейчас… Науме унего нынче была другая женщина, адовольствоваться подделкой приналичии, таксказать, оригинала Ин Юнчен решительно нежелал. Впамяти всплыло лицо Сян Джи, пряди мокрых волос, облепивших ее щеки ишею, ипарень, прошипев заковыристое ругательство, водин присест опорожнил свой стакан.
        Ю Цин присвистнул, всем своим видом выражая далеко невежливый интерес.
        - Ячую, - слюбопытством провозгласил балагур иоседлал высокий стул, - что-то неладное. Жареным попахивает, однако. Этож, натурально, годобезьяны имесяц лошади унас приключился! Чтобы наш Ин Юнчен - июбку пропустил?
        Чжан Фа, услышав такое, тоже добродушно расхохотался.
        - Иправда, - согласился великан, подзывая бармена иусаживаясь рядом, - неладное ведь дело! Чтотакое стряслось-то, чтоты тут виски шпаришь, каксладкую водичку, а, братец?

«Окружили, демоны», - сзатаенным весельем подумал Ин Юнчен, похлопал себя покарманам, пытаясь отыскать сигареты, снаслаждением закурил - ивыложил друзьям все какнадуху. Много времени рассказ незанял, новпроцессе приятели славно угостились веселящими душу исердце напитками ичерез такое свое состояние весьма прониклись душераздирающей историей - каждый насвой лад.
        - Нуивот, значит, - подытожил наконец Юнчен, - сбежалаона. Какбы ты выразился, друг Цин, ушел уменя изрук цветок, чтопонимает человеческий язык. Ну,это пока, конечно. Чтобы я да неотыскал, кого пожелаю? Новсе-таки досадно!
        Пиксель, услышав такое, вмиг слетел сосвоего насеста и, словно маленькая, ноочень целеустремленная бабочка, запорхал вокруг друзей.
        - Чтоя слышу?! - возопил он наконец. - Чтоя вижу?! Мытеряемего, Чжан Фа, теряем! Годы кутежей изагулов, настоящая мужская дружба - иты только послушай! Объявилась, значит, юная лань, подколеса, значит, кинулась - и!..
        Гигант, который слушал рассказ, затаив дыхание, ивнимания необратил настенающего Ю Цина. Онпочесал своей лапой коротко стриженный затылок, повздыхал инапрямик задал вопрос, который последние несколько часов вертелся ивголове самого Ин Юнчена.
        - Такесли, - прогудел он исерьезно посмотрел насвоего лучшего друга, - ивпрямь хороша девочка эта, чеготы, дубина, здесь сидишь, анеищешь, каксней связаться-то? Давай! Невтвоей ведь привычке медлить, а?
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ТАТЬЯНА ИЛЮ ДЗЫ
        Шитье знамен дляповстанцев - рукоделие непростое. Сначала надо было сшить вместе три полотнища влокоть шириной, азатем аккуратно обметать края. Ивсе это пришлось делать толстой иглой, сидя согнувшись нациновке. Кконцу третьего дня работы шея уТатьяны почти недвигалась, плечи ныли, аспина разламывалась, какустарушки. Икактолько стемнело, девушка рухнула спать, недождавшись ужина иподложив подголову треклятое знамя вместо подушки.

«Пусть увидит, какая я сплю - усталая иголодная, - подумала она уже вполудреме иподразумевая, конечно, Лю Дзы. - Ипочувствует себя виноватым в…»
        Само собой, жалобный стон желудка пробудил Татьяну задолго дорассвета. Отостального лагеря мятежников ее отделяла широкая спина их предводителя иегоже громкое сопение. Восне командир Лю выглядел еще моложе, чембыл насамом деле. Черные блестящие волосы разметались вбеспорядке, щеку он трогательно подпер ладонью, морщинка между бровями разгладилась, ивидно было, чтоснится будущему императору что-то хорошее. Тане вдруг ужасно захотелось погладить своего спасителя пощеке, онадаже руку протянула. Нозастеснялась ивочередной раз поблагодарила Бога зато, чтосовершенно непомнит, кактам уСыма Цяня все кончилось. Хуже нет - смотреть натакого славного веселого парня изнать, какон умрет икогда. Врагу такого непожелаешь!
        Апотом, вдосталь налюбовавшись, чего уж скрывать… накрасавчика Лю, девушка снова задремала. Чтобы проснуться отбешеного рева этого самого красавчика.
        Предводитель Лю бушевал, точно обвал вгорах, нескупясь наобещания изощренной расправы наднеким Сян Ляном. Сварить живьем вжелчи собственной матери была самая простая изего угроз.
        Нисмешным, нитем паче милым вгневе Лю Дзы небыл даже приблизительно. Наоборот - страшным ибезмерно опасным. Искрящееся обаяние его улыбки прямо наглазах переродилось всвирепую маску ярости. Никакой хваленой азиатской невозмутимости! Просто живой ураган ненависти какой-то.
        ИТатьяна, видавшая виды, по-настоящему испугалась. Онасжалась вкомочек ибольше всего хотелабы спрятаться подциновкой, наслучай, если эта буря случайно налетит нанее.
        - Вернулись разведчики, - подкравшись незаметно, тихонько шепнул Цзи Синь наухо небесной деве душераздирающим голосом.
        - Понятно, - кивнула Таня. - Всеплохо.
        - Сейчас узнаем, насколько, - задумчиво молвил братец Синь, когда предводитель сделал знак побратимам собраться насовет.
        Что-что, асовещаться братец Синь очень любил, апотому рванул, чтоназывается, сместа вкарьер.
        - Самвиноват! - выдал он безобиняков. - Пока ты собирал урожай, Сян Лян собрал армию! Икто повинен, чтолюдей вФанъюе некому было защитить? - ибесстрашно ткнул пальцем вкомандира, чтобы уж никто неусомнился - виноват именноон.
        Братец Фань пробормотал смущенно:
        - Но,брат Синь… Ктож знал-то! Ведь Сян Лян воюет сЦинь…
        Итогда Лю взорвался фугасным снарядом снова:
        - Этот Сян Лян иего племянничек! Хорошоже он воюет сЦинь! Все! Хватит! - прооралон, скаждым словом пунцовея лицом, словно зреющий плод граната. - Брат Синь, собирай людей! Место встречи - Фанъюй. Япокажу Сян Ляну, чтоуменя тоже есть войско. Ия никому непозволю убивать моих людей ижечь мои города - нисолдатам Цинь, ниэтому надутому князьку изЧу!
        Онвскочил, одернул халат изычно крикнул своим людям:
        - Эй,собираемся! Идем вФанъюй!
        Татьяна отстраха зажала уши, ноей было простительно, если даже кони отэтого крика начали рваться спривязи, арядовые бойцы так ивовсе разбежались покустам.
        Этобыло уже слишком, изоркий Цзи Синь громко зашептал командиру:
        - Брат! Акакже небесная дева? Если ты уведешь весь отряд, ктоостанется здесь охранятьее?
        - Она, - свирепо отрезал Лю, - поедет снами. Рядом сомной. Найди ей смирного коня. А! Вотты сам иприсмотришь. Вбою оттебя всеравно толку мало, братец.
        - Аможет… может быть, ятут подожду? - робко спросила Таня. Иподала заказчику почти дошитое знамя, словно… словно какой-нибудь мандат Реввоенсовета.
        Люпо-лошадиному мотнул головой, невероятным усилием меняя тон сгромкого рычания напросто рычание:
        - Нет! Янемогу разделить отряд. Асамое безопасное место вуезде Пэй сейчас - рядом сомной, - идобавил уже мягче: - Небойся, сестренка, Цзи Синь приглядит затобой. Онвсегда наблюдает заходом боя скакого-нибудь высокого холма.
        Татьяна растерянно оглянулась наСиня. Тоточень уверенно затрепетал веером. Ачто делать? Пришлось ему верить.
        Затем Лю дернул ее заширокий рукав:
        - Давай-ка отойдем.
        Лагерь повстанцев располагался впотрясающем месте. Этиживописные скалы, хрустальные ручьи, яркую зелень ицветы только нашелке ирисовать! Иуж никак несоздана эта изысканная красота длятого, чтобы партизанить ижечь города.
        ЛюДзы постоял, помолчал, глядя вдаль намолочно-белый туман, пушистым покрывалом укрывший долину, апотом ка-а-ак саданул кулаком покамню совсего маху! Только кровь брызнула. Ноболи он нечувствовал, нет.
        - Прости, сестренка, нопосле того, какмы доберемся вФанъюй, нампридется расстаться. Чтож я раньше несообразил… Яотвезу тебя вхрам богини Нюйвы. Практически, - иулыбнулся, - кпорогу Небес. Асам найду твою сестру. Только… - изамолчал ненадолго.
        - Зачем вхрам? - запаниковала Татьяна. - Астобой совсем-совсем нельзя остаться?
        - Мыначинаем войну, - просто ответил Лю. - Война неместо длядевушки, темпаче - небесной. Носперва мы перевернем каждый камушек вФанъюе, иесли твоя сестра там - мыее отыщем, ия спрячу вхраме вас обеих. Аесли нет… я всеравно найдуее. Недумаю, чтохулидзын так уж легко убить, а? Нунеплачь. Онажива. Тыже небесная дева. Тыдолжна знать такие вещи, разве нет? Дажея, смертный иземной, сразу понял, когда моя сестренка… Когдаее… Яэто почувствовал. Аты… ты чувствуешь что-то такое?
        Сказал недлятого, чтобы солгать итем утешить. Онивправду сразу понял, чтосестренки Чжен больше нет. Когда ее забирали, когда увозили вСанъян просто потому, чтокакой-то циньский прихлебатель незахотел отдавать собственную дочь вналожницы, заменив ее приглянувшейся крестьянской девчонкой, ничего нечувствовал, просто незнал обэтом. Ужкакчиновник провернул такое дело, прото лишь ему ведомо. Взятку дал, конечно. Свою пожалел, аЛю Чжен непомиловал. Тогда весна была, аосенью Лю как-то внезапно исразу понял - сестры больше нет. Онасгинула влабиринтах Внутреннего дворца вСанъяне, и, может статься, досих пор скитается подворцовым переходам ее неприкаянная ибесприютная душа…
        Откуда ненависть кЦинь? Ха! Да,иотсюда тоже.
        Татьяна как-то сразу, безлишних расспросов, догадалась, чтоименно случилось ссестрой мятежника Лю. Умерлаона, сгинула, погибла - вотчто! Когда кто-то теряет близкого человека, товего горле навсегда появляется комок густой боли, мешающий произносить имя умершего беззапинки. Даже когда рана вдуше зарастает грубым рубцом ивоспоминания невызывают желания зарыдать вголос, имявсе равно жжет губы, словно деревенский первач. Верноже иобратное: если связь скем-то крепка изамешана наобщей крови, толюбящее сердце сразу подскажет, когда случится непоправимое. Таня прислушалась ксебе ипоняла, чтоЛюся жива.
        - Тыправ… - призналаона. - Моюсестру нетак-то просто убить.
        Покрайней мере, украсных изЧОНа[18 - ЧОН - части особого назначения - «коммунистические дружины», «военно-партийные дружины», создавшиеся призаводских партячейках, райкомах, горкомах ит.д. (1917 -1925).] расстрелять Людмилу Смирнову неполучилось целых два раза, аотних мало кто уходил живым. «Фартоваяя, - нервно смеялась потом Люся. - Ничего мне несделается». Нопервые седые волосы появились унее после того, какнаее глазах чоновцы закопали живьем почти две сотни человек. Ивспоминала внебрачная дочь питерского профессора-синолога отом случае только внепечатных выражениях. Таня тряхнула головой - прочь, прочь изпамяти, страшные видения.
        Итут Татьяну посетила гениальная мысль.
        - Ядам тебе кое-что, - сказалаона. - Небесную… диковинку.
        Небесная дева сняла сшеи цепочку смедальоном ипротянула Лю Дзы. Внутри обеих крышечек было помаленькой фотографии - портреты сестер, сделанные еще допереворота вПетрограде. Милые девичьи личики сокруглыми щечками, глядящие намир свосторгом впредвкушении чудес исчастья. Блаженны чистые сердцем!
        - Этотакие особые небесные… картины. Напамять, - пояснила Таня и, предвосхищая нескончаемые расспросы предводителя Лю, добавила: - Онисами собой делаются поволе Яшмового Владыки.
        Мятежник Лю восхищенно, точно ребенок, повертел медальон, поцокал языком - даиповесил его себе нашею, заправив подхалат.
        - Дауж! Такую деву я точно непропущу, будь уверена, сестренка! - промурлыкал он иэдак ласково погладил спрятанное нагруди сокровище.
        ЛЮДЗЫ
        Дорога кгороду Фанъюй извивалась среди холмов, какслед змеи сперебитым хребтом. Неодно инедва отличных места длязасады миновал отряд мятежника Лю, новнезапного нападения он неопасался. Этуместность его бойцы, многие изкоторых, какикомандир, родились вуезде Пэй, знали назубок, запоследние полгода облазив все тропки, овраги, ущелья ираспадки. Кроме того, Лю Дзы неполенился, каквсегда делал, пустить вперед охранение. Такчто еслибы впереди их ждал враг…
        Новпереди ждало лишь пепелище.
        Запах холодной гари, этот особенный, мертвенный запах, который возникает, лишь когда горит человечье жилье, командир Лю почуял еще задесятьли отгорода. Апотом они как-то сразу увидели облако дыма, кривым черным деревом тянущееся надхолмами куда-то ксеверу.
        Люосадил коня, глянул, втянул воздух сквозь сжатые зубы, чувствуя, какунего каменеют скулы. Апотом привстал встременах икоротко бросил приказ:
        - Вперед!
        Те,кто тоже был верхом, устремились заним, настегивая коней, пешие побежали следом. Привычные кдолгим переходам, тяжелому труду ижизни впроголодь, воины Лю - бывшие крестьяне, охотники ирыбаки, беглые преступники ирабы - выносливостью неуступали лошадям. Чтоим пробежать каких-то десятьли?
        Навстречу попадались беженцы. Завидев отряд, онимолча валились наколени впыль, итолько согнутые спины провожали крохотное «войско» Лю, мелькая покраям, какдорожные вехи.
        Десятьли пролетели какдва. Исневысокого пологого холма, откуда открывался отличный вид наФанъюй, Лю Дзы увидел - сражаться тут нескем. Разве что мародеров разогнать. Нисолдат Цинь, ниармии Сян Ляна вгороде небыло. Исамого города небыло тоже - просто черная рана посреди рисовых полей, словно кто-то прожег углем дыру врасписном зеленом шелке.
        - Разбить лагерь! - приказал командир и, глянув наТьян Ню, покачал головой: мол, непечалься прежде времени, ещеничего неясно. Итутже забыл одевушке, раздавая приказы направо-налево: - Братец Фань, собери десяток верховых - пойдут сомной вгород. Да,ты тоже идешь. Брат Синь, организуй бойцам кормежку. Ипусть варят побольше - чую, народ еще подтянется. А! Тех, ктопридет, сперва просто кормить. Ясам решу, кого возьму вотряд, акого - нет. Аздесь, - онсразмаху воткнул вземлю флаг, немного кривовато, нопрочно, - будет моя ставка. Фань! Замной! Глянем, чтотам, вгороде…
        Ворота вФанъюй были выбиты, одна обгорелая створка криво висела науцелевшей петле, надвратная башенка сгорела полностью. Среди тел, ужеобобранных чутьли недонага, попадались острые обломки стрел икопий, торчали сломанные мечи, поэтому умные кони ступали осторожно, высоко поднимая копыта. Больше всего трупов, какэто обычно ибывает, лежало усамых ворот иподстенами, ноивнутри городских стен следов штурма хватало. Пожары уже догорали, огонь, пожраввсе, дочего смог дотянуться, затух сам собой, иветер разносил пепел икопоть. Люмимоходом порадовался, чтодогадался повязать лицо шарфом итоварищам тоже самое сделать приказал. Новсе равно люди кашляли, сумрачно оглядываясь посторонам. Лошади тревожно храпели иржали. Небольшого, нооживленного Фанъюя, жившего засчет проходящих через него караванов, было неузнать. Конечно, непройдет игода, какгород снова отстроится, зазвенит голосами имонетами, заскрипит повозками. Черная рана покроется свежей зеленью, обгоревшие кости закроет трава, остовы домов растащат, кровь скамней смоют дожди. Ачерез десять лет кто вообще вспомнит этот пожар итех, ктопогиб внем?
        Среди дымящихся руин копошились какие-то люди, бросавшие навсадников подозрительные ииспуганные взгляды. Некоторые, заметив отряд, спешили раствориться вдыму, нобольшинству словно идела небыло довооруженных мужчин наконях.
        Доммагистрата Лю нашел похарактерной детали - отрубленной голове, насаженной напику уворот. Ветер теребил длинные седые волосы израссыпавшегося пучка, трепал пряди бородки. Несмотря нато что птицы уже потрудились надлицом казненного, Лю Дзы его узнал.
        - Градоначальник Ли Бу, - махнул он наголову. - Вотуж покому я нестану возносить погребальных молитв… Ногде теперь искать хоть кого-то изчиновников?
        - Таквямеони, наверное, - пожал плечами братец Фань, щурясь отсолнечных лучей, косо пробивших дымный полог. - СянЛян, какя слышал, таклюбит казнить: загонит старейшин вяму ивелит стрелять дотех пор, пока все непомрут. Акого недобьют, тотсам задохнется.
        - Дапусть он хоть живьем их варит ижрет потом вместо супа, - проворчал Лю. - Гдеискать сестру нашей небесной девы, вотвчем беда…
        - Погоди, брат! - Фань Куай привстал встременах, оглядываясь. - Сейчас найду кого-нибудь… Придержи пока коня, яскоро!
        Командир кивнул. Братец Фань славился чутьем наинформаторов. Если вФанъюе остался хоть кто-то, знающий пронебесную лису, Фань его найдет ипритащит.
        Пока Лю ждал, похлопывая своего вороного понервно вздрагивающей шее, вспугнутые было падальщики снова слетелись кголове градоначальника. ЛюДзы покосился наголову Ли Бу. Птицы уже выклевали глаза, итеперь пустые глазницы укоризненно пялились накомандира мятежников, алевая щека распухла так, чтоказалось: господин Ли толи щурится, толи подмигивает. Люсплюнул ищелчком плетки отогнал воронье. Какбы там нибыло, аморализаторство Цзи Синя пустило корни даже вмятежной душе Лю Дзы.
        Братец Фань вернулся быстро, наскаку размахивая копьем изычно выкликая командира.
        - Нашел! Янашел! Брат Лю! Скорей!
        - Кого нашел? Деву?
        - Нет! Хозяйку веселого дома! Поспеши! Еетам сейчас палками забьют!
        Люнестал спрашивать дальше, аименно поспешил. Братец Фань неотличался выдающимся умом, но, если его встревожила судьба хозяйки борделя, значит, натоесть причины. Темпаче против кабаков ивеселых домов, атакже их хозяек Лю Дзы ничего неимел.
        - Яих пока припугнул… - пропыхтел Фань Куай. - Тутнедалеко… Вот! Видишь, впереулке?
        Отсамого борделя, даиотпереулка осталось очень мало, нотолпа погорельцев собралась изрядная. Оборванные, грязные излые люди окружили невысокую растрепанную тетку, единственным признаком профессии которой было яркое, норваное платье да размазанные слезами белила ирумяна напухлом лице. Женщина жалобно причитала, прижимаясь кобгорелым бревнам, ипыталась прикрыть голову руками. Толпа напирала молча, иуже поэтому молчанию стало понятно - намерения улюдей серьезные.
        Погорельцы столпились так плотно, чтоФань Куаю пришлось пару раз стегануть поним плетью, чтобы расчистить путь предводителю.
        - Стоять! - рявкнул Лю, дляострастки вздернув коня надыбы. - Стоять! Всеназад!
        Люди глухо заворчали. Намиг ему показалось, что, недовольные вмешательством, ониосмелятся броситься нанего самого, нопотом кто-то узнал мятежника Лю.
        - Пэй-гун! - крикнул сперва один, потом другой, апотом этот возглас взлетел надпепелищем Фанъюя, излобная гурьба уже готовых убивать людей вдруг разом повалилась наколени. - Пэй-гун!
        - Молчать! - крикнул Фань, вновь замахиваясь плетью. - Расступитесь! Дорогу нашему господину!
        Неподнимая голов, люди отползали встороны, новороной храпел, нежелая ступать наэту узкую тропку между согбенных спин, итогда Лю Дзы спрыгнул сконя и, легко шагая, прошел поживому коридору туда, гдеикала отпережитого ужаса несостоявшаяся жертва.
        - Чтотут происходит? - негромко спросилон. - Ктоэта женщина ивчем ее вина, люди?
        Итут словно прорвало плотину, илюдское… нет, неморе, скажем так - человечья запруда всколыхнулась криками:
        - Хулидзын!
        Тетка взвизгнула иползком метнулась кЛю, норовя ухватить его засапоги.
        - Даладно… - удивился Пэй-гун. - Хулидзын? Она?! Вотона - хулидзын?
        Вопухшем лице хозяйки «дома, гдепродают весну» прижелании, конечно, можно было разглядеть что-то отживотного, ноналису, темпаче небесную, онасовершенно непоходила. Разве что накурицу.
        Братец Фань, щедро раздав пару дюжин пинков, слегка успокоил народ изашиворот выцепил изтолпы горожанина посолидней ипостарше, щеголявшего растрепанной седой бородкой.
        - Вотты говори, - проворчал Фань Куай. - Авы все молчите.
        Словно (хотя почему - словно? Намеренно ипродуманно, да!) дляконтраста сгрубостью братца Фаня, Лю Дзы почтительно поклонился пожилому погорельцу ивежливо спросил:
        - Уважаемый дядюшка, позволители спросить, чтоэто заистория схулидзын?
        Старичок, внезапно произведенный в«дядюшки» самого Пэй-гуна, приосанился, пригладил выбившиеся изпучка волосы, отряхнулся и, обвиняющее тыча вхозяйку борделя пальцем, принялся довольно толково объяснять, почему владелица веселого дома вызвала такое возмущение.
        ЛюДзы слушал имрачнел. История выходила - хуже некуда.
        ТАНЯ
        Оставленной нахолме Татьяне скучать тоже непришлось. Едва надее головой затрепетало наветру красное знамя повстанцев, сюда совсех окрестностей стали сползаться местные жители. Те,которых недорезал инедожег помянутый ранее недобрым словом подлый пес Сян Лян. Восновном, надо думать, ониявились назапах пшенной каши, которую затеял повар мятежников. Идею покормить несчастных всячески поддержал братец Синь. Инестолько изпроповедуемого Конфуцием милосердия, сколько ради завоевания симпатий погорельцев.
        - Гдекаша, таммир илюбовь, - изрек он исам согромным удовольствием оприходовал пару чашек главного источника народной любви клюбой власти.
        Кслову, кашу изпроса ели здесь всегда ивезде. Авовсе нерис! Таня иЛюся попали вте благословенные времена, когда рис частенько заменял деньги иеще считался деликатесом дляизбранных, вчисло которых входили небесные девы. Когдаже благородная Тьян Ню снизошла допшенки, уЛю Дзы просто камень сплеч упал. Раздиковинное создание ест обычную пищу, меньше трат ипроще содержание.
        Наевшись, пострадавшие отпроизвола поганца Сян Ляна иего бешеного племянника вознесли хвалу благородному предводителю Лю итутже принялись жаловаться напроклятие, насланное плененной хулидзын.
        - Чтоони такое говорят? - моментально насторожилась Татьяна.
        Братец Синь воспринял ее вопрос какприказ, требовательно взмахнул веером, исоратники приволокли местного жителя изтех, ктопоприличней выглядит. Чтобы, стало быть, неоскорбить взор небесной девы. Нопривиде еще одной белокожей исреброглазой посланницы самого Яшмового Владыки бедолага разучился нормально говорить. Изего бессвязного щебетания Таня сумела понять лишь то, чтоЛюся действительно была какое-то время вФанъюе, атеперь ее увез лютый Сян Юн, чтоб ему пусто было, психу кровожадному. Нобратцу Синю, который выцедил избормотания гораздо больше, история схулидзын непонравилась совсем. Вкачестве «благодарности» погорелец получил носком сапога подзад итаким образом уверился, чтомятежники Лю Дзы - исключительного милосердия люди, затакими можно ивогонь ивводу идти. Разнезарубил наместе, значит, человек хороший.
        - Чтосней сделает этот Сян Юн? - ненашутку встревожилась Татьяна. - Онее неубьет?
        - Недумаю, - уверил ее Цзи Синь. - Напротив, выходит, чтоон ее спас.
        Иочень поэтично заметил: дескать, жизнь такова, чтоСиний дракон восседает рядом сБелым тигром, тобишь хорошее всегда соседствует рядом сплохим, добро - созлом, арадость - снесчастьем.
        - СянЮн спас небесную лису отиздевательств черни - этохорошо, нозамыслы этого человека темны иведомы лишь Яшмовому Владыке. Такая вот он непредсказуемая личность, - сказал Цзи Синь имногозначительно посмотрел наТьян Ню.
        Татьяна ирада былабы подробно расспросить Яшмового Владыку насчет планов Сян Юна, только возможности такой она неимела.
        - Мнебезсестрицы никак нельзя возвращаться, - уклончиво заявилаона. - Иначе нас накажет этот…
        - Владыка Северного Ковша?
        ЦзиСинь был поражен.
        - Ну-у-у… что-то вэтом духе.
        - Неужто она так сильно набедокурила наНебесах?

«Пока нет, янадеюсь, - печально вздохнула Таня. - НоЛюся унас такая - онаможет».
        Разговоры продревних китайских богов ее весьма смущали. Этопапа придумалбы красивую историю сучастием повелителей грома имолний, стиграми идраконами вовторостепенных ролях. Сего-то знаниями! Татьянаже хоть илюбила Китай, нотак глубоко вистории имифологии никогда некопалась. Ауж Люся… Чтоона наболтает бешеному Сян Юну - одному богу ведомо.
        - Ябы натвоем месте, сестрица Тьян Ню, испросилбы совета убогини Западного Неба Сиванму. Илидаже уМатушки Нюйвы. А?
        - Хорошая… мысль, - согласилась Таня. Осталось только сделать так, чтобы богини ответили.
        Отпохвалы своим умственным способностям братец Синь тутже расцвел, словно гибискус. Оноипонятно: одно дело - советы давать побратиму исовсем другое - небесной деве.
        ТАТЬЯНА ИЛЮ ДЗЫ
        Лювернулся изФанъюя задумчивый, норешительный, анаизвестие отом, чтонебесную лису увез Сян Юн, только головой кивнул: мол, знаю уже.
        - Незнаю даже, хорошо это илиплохо длятвоей сестры, Тьян Ню, даидляСян Юна - тоже, - молвил он свидом человека, укоторого неполучился приятный сюрприз длядорогого гостя. - Онтакой, понимаешь… - ипокачал головой, подбирая слова. - Человек внезапного порыва. Конечно, когда он увидел, какнебесную лису держат вклетке вборделе, тонесмог пройти мимо. Онтакой. Город сжег, нодеву спас. Иубить он ее неубьет, яуверен.
        - Почему ты так уверен? Тысним знаком? - торопливо спросила Татьяна. Еепочти похороненная надежда воскресла, точно Лазарь послову Христову.
        - Слышал онем много, - пожал плечами Лю. - Ядаже думал присоединиться квойску Сян Ляна, егодяди. Нотеперь… - Ион коротко глянул насгоревший Фанъюй. - Теперь друзьями нам сним небыть. Ажаль! СянЮн - какнеобъезженный конь, несется, неразбирая дороги, адядя вместо того, чтобы укротитьего, лишь нахлестывает. Взгляни наэтих людей, сестренка. Да,они невежественны, грубы иубоги, ноэто мои люди. УСян Юна небыло никакого права их убивать. Сейчасже, - онтряхнул головой, - онивинят всвоих несчастьях разом иего, ихулидзын, иНебеса. Аона, твоя сестра… Какдумаешь, могла она ивпрямь проклясть?
        Какое-то почти неуловимое мгновение Татьяна колебалась между стремлением добавить красок вих сЛюсей сказочную историю ижеланием рассказать правду, чтобы снять грех сдуши. Врать всегда сложнее, ведь ложь требует неустанной заботы освоей сохранности, подпитки иподдержки. Правда живет сама посебе, нато она иправда.
        Инебесная дева выбрала средний вариант - нида нинет.
        - Еслибы моя Лю Си хотела проклясть, тоонабы начала прямо софицера Шао.
        - Ага, - кивнул Лю Дзы ипридвинулся поближе. - Япочему-то так идумал. Апозволь спросить еще кое-что… - инаклонился почти ксамому уху девушки, чтобы шепнуть: - Аона, твоя сестра, точно хулидзын?
        Губами он почти коснулся кожи, невинно, какбы невзначай, повергнув тем неменее Тьян Ню всмятение. Мятежник - онвовсем мятежник! Апоего глазам только полная дура недогадаласьбы, чтоспрашивал братец Лю нетолько инестолько пронебесную лису. Хотя ответ уже знал, почти знал.
        - Япочему спрашиваю, - тутже отстранившись, совершенно обычным тоном сказалон, будто инебыло только что этого интимного шепота. - Если она действительно небесная лиса, какты говоришь, - этоплохо. Даже если она понравилась Сян Юну - особенно если она ему понравилась! - СянЛян непозволит, чтобы рядом сплемянником крутилась какая-то хулидзын. Если повезет, онпросто заставит Сян Юна бросить ее подороге. Аесли нет… Неувсех хватает почтения кНебесам, чтобы невыпотрошить беззащитную хулидзын. Толи желчь, толи печень таких лис очень ценится, понимаешь, онаналекарства идет определенного рода. Яточно незнаю. Никогда небыло нужды втаких пилюлях.
        Упоминание олекарствах, повышающих мужскую силу, ещесильнее выбило девушку изколеи. ВШанхае лавок, торгующих подобными снадобьями, было, пожалуй, больше, чемзеленных. Изчего только китайцы их неделали - отженьшеня доморских коньков. «Зачем такое сказал? - спрашивала она себя. - Либо припугнуть решил, либоже… еще раз подчеркнуть, чтосилен вовсех отношениях. Нуикто здесь после этого коварный лис?»
        Еслибы Лю Дзы выбивал признание подпытками, тоТатьяна держаласьбы доконца. Нодружелюбное очарование творило сее волей страшные вещи. Правда рвалась изгруди изудела наязыке инёбе, словно небесная дева объелась жареных баклажанов. Итолько памятное утверждение Сыма Цяня, чтооснователь династии Хань отличался редкостным коварством, удержало ее отискреннего признания.

«Влюбом случае правда никак неспасет Люсю сейчас», - рассудила Татьяна. ЛюДзы невскочит наконя инепомчится вослед заСян Юном, азначит, ирисковать нестоит.
        - Втяжелую минуту боги послали ей навыручку Сян Юна, значит, спасут иотнего самого, - заявила она решительно.
        - Ладно, - покладисто согласился Лю. - Какскажешь, сестренка. Нупосиди там пока, - ипоказал нафлаг, рядом скоторым предусмотрительный Цзи Синь расстелил циновку. - Ая народ распределю. Акакзакончу, неоткажешь мне влюбезности? Подашь знамя, когда попрошу? Такой поход начинать надо торжественно. Знамя Небес дляСына Неба, лады?
        - Лады! - втон ему ответила Тьян Ню. Ужочень ей нравилось это его жизнеутверждающее словцо.
        Только сейчас Таня поняла, чемтак сильно заворожил их сЛюсей отца далекий Китай, разон рвался сюда идушой, ителом. Ктомуже умудрился заронить всердца двух своих совершенно разных дочерей интерес ковсему китайскому. Онпросто увидел однажды эти живописные горы, озера иводопады, изогнутые крыши ияркие цветы - инесмог забыть досамой смерти. Иначе незастылабы наустах упрофессора Орловского, умершего вдалеком северном, залитом кровью городе, такая счастливая, почти блаженная улыбка. Впоследний свой миг он видел, должно быть, сверкающие струи каскадов маленьких водопадов ирадугу надуединенной горной долиной. Аможет быть, острые пики скал, такие высокие, чтодикие гуси, отправляясь назимовье, пролетают меж ними, словно через исполинские врата? Чтоиговорить, волшебная страна, гдевечно царят покой имир. Покрайней мере, должны царить.
        Миром тут, конечно, инепахло, покоем - тоже, новсравнении спервозданной красотой природы все человеческие невзгоды меркли. Ипока лошади шли потропе то вверх, товниз, Таню незаметно покинули все мрачные мысли, беспокойство уступило место надежде. Чемчерт… точнее Яшмовый Владыка нешутит, вдруг Нюйва, которая, какутверждает легенда, скромно сидит уподножия трона Владыки, возьмет да ипоможет? Взрослые девушки неверят всказки, норазве несказка то, чтосним приключилось вШанхае?
        - Гляди-ка, сестренка! Этоиесть Цветочная гора, анавершине - храм, - сказал вдруг Лю Дзы.
        - Ятам жить буду?
        - Ну-у-у, только если сама захочешь, - рассмеялся предводитель Лю. - Подгорой деревня есть, тамобычные паломники обитают.
        - Аеще - странствующие маги имудрецы, - вставил свое веское слово Цзи Синь.
        - Говорят, чудесный туман непускает нежелательных гостей вту деревню. Аврагов так ивовсе морочит, заставляет блуждать полесу изаводит вопасные места.
        Братцу Фаню было откровенно боязно. Против колдовства приемов нет, егокопье неберет имеч несечет.
        Амеж тем тропинка пошла подуклон, желто-серые стены отвесных скал стали выше, иподозрительный туман начал медленно сочиться через мелкое сито листвы. Отважные мятежники тревожно заозирались посторонам, невыпуская изрук оружия.
        - Авдруг нас непропустят? - забеспокоился Фань.
        - Этоеще почему? - фыркнул Лю Дзы. - Снами небесная дева, - изаговорщически подмигнул Тане. - Ееколдовской туман послушается какмиленький, верно?
        Итак какТатьяна нивкакое колдовство неверила, токивнула безтени сомнения.
        - Ты,главное, самнезаблудись, братец Лю, - попросил Фань.
        ЦзиСинь прошипел что-то осуждающее. Мол, твое недоверие, побратим, оскорбительно иможет обидеть Небеса. Итогда уже точно жди неприятностей.
        Но,видимо, нетак уж исильно нахамил предводитель Лю богам ибогиням. Илиже они решили впоследний раз проверить стойкость его намерений, послав напути озерцо - чистое ивесьма романтичное навид.
        - Надобы сперва искупаться, - внезапно предложил Лю. Недолго думая он спешился иначал развязывать кушак.
        Нотутже, заметив укоризненный взгляд брата Синя, сдосадой хлопнул себя полбу ипринял виноватый вид:
        - Сестренка Тьян Ню! Нежелаешь совершить омовение? - ипоказал наманящую чистую воду: мол, идипервой. - Амы подождем!
        «Ветер поднялся великий,
        Тучи летят пеленой.
        Чтоб утвердить свою силу,
        Вновь возвращаюсь домой…[19 - Стихотворение авторов помотивам «Песни овеликом ветре», которая приписывается императору Гао-цзу, основателю династии Хань.]
        Отчего-то эта песня, которую пел Лю наберегу озера, врезалась вмою память намертво. Япела ее моему первенцу вместо колыбельной. Тихонько, чтобы муж неслышал».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава5
        Лисы иперсики

«Сколько лет живу, столько убеждаюсь - небывает случайных встреч, небывает случайных людей. Особенно внашем беспокойном мире, гденаодну встречу приходится десять разлук».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        ИНЮНЧЕН
        ИнЮнчен вернулся ксебе домой, когда небо уже порозовело нагоризонте, готовясь заполыхать утренним золотом. Беспокойство, нетерпение, азарт извивались вгруди, словно змеи, притаившиеся подпорогом. Только однажды Юнчен испытывал нечто подобное - давно, летдесять назад, когда сказал отцу, чтонежелает быть продолжателем семейного дела, ахочет отыскать собственную дорогу среди гор иравнин своей судьбы. «Я, - поклонившись, поклялся втот день он своему родителю, - покорю весь мир, потому что почемубы инет? Чтоскажете, почтенный батюшка?»
        Тогда он был слишком молод идействовал повелению сердца, безраздумий, неутруждая себя тем, чтобы разобраться, чтозасила толкает его вперед. Сейчас все было иначе. ИнЮнчен нелюбил громких слов, новещи своими именами называть небоялся. Онзнал: когда так горячо кипит кровь, когда кажется, чтонет преград напути куспеху, - этосама судьба дает своему избраннику знак. Пришло время перемен, настал час, способный навсегда изменить жизнь. Ипоэтому - только вперед, икакможно быстрее!
        Оннеупустил своей удачи десять лет назад, неупустит исейчас - завоюет имир, иженщину, которую хочет. Только слабые довольствуются чем-то одним, когда можно получитьвсе! ИнЮнчен принял решение - итеперь спешил.
        Влифте, который нес его вверх, впентхауз свидом наТайбэй 101, онобдумывал детали своего плана - своего наступления, - апотом, едва оказавшись вапартаментах, бросился кноутбуку. ИнЮнчен знал достаточно, чтобы начать поиски девушки, которая, будто лиса-соблазнительница изстарых сказок, скрылась, забрав ссобой его покой.
        Ееимя иадрес. Этого хватит. Закурив, онзастучал поклавишам, торопясь, воодушевляясь, какивсегда, необходимостью разгадать головоломку, среди цифр, кодов, множества переменных инеизвестностей отыскать единственный верный ответ. Многоли вТайбэе девушек поимени Сян Александра Джи? Нет! Только одна живет вбольшом доме избелого камня всамом центре города. Только одну ему добелого пламени вгруди хочется целовать.
        Полз покомнате дым отсигареты, одна задругой, словно песчинки, падали ввечность минуты - ивскоре Ин Юнчен откинулся наспинку стула, неотрывая взгляда отэкрана. Тамсфотографии улыбалась ему та, кого он искал икого наконец-то нашел.
        Себе набеду. Неверя своим глазам, Юнчен вгляделся встроки рядом сизображением девичьего личика: иероглифы складывались висторию, которую он читал сизумлением иедвали незлостью. Скривив губы, Ин Юнчен еще раз повторил просебя имя ее отца ивраздражении потер ладонью лоб.
        - Данеможет такого быть, - услышал он собственный потрясенный голос. - Ахтыж…
        О,он был прав - судьба дала ему знак. Но,какиводится промеж богов, которые, смеясь, играют людскими жизнями, нить, чтодолжна была привести его кжелаемому, оказалась спутанной вклубок, перекрученной взаверть.
        САША
        Этобыло смешно - вконце концов, онабыла нешкольницей, попавшей поддомашний арест! - ноСаша незнала, каквыйти изсвоей комнаты. Каждый раз, когда она выглядывала задверь, взгляд ее натыкался то на«случайно» проходящую мимо горничную, тонаодного изотцовских секретарей. Поначалу эта ненавязчивая слежка девушку даже смешила, но, когда утро промелькнуло, будто прочитанная наспех страница книги, апуть наружу по-прежнему был закрыт, онаразозлилась.
        После кошмарной ночи настроение Саши итак нельзя было назвать хорошим, ауж спомощью излишне заботливых родителей ислуг оно исовсем испортилось. Кипя отвозмущения, девушка ходила кругами покомнате, пытаясь придумать незаметный способ покинуть дом. Снова ссориться сотцом совсем нехотелось - онапровела вТайбэе меньше двух дней, аотношения ссемьей, итак неважные, самым отвратительным образом разладились. Новыбраться наружу ей было необходимо: Александра наконец придумала, какхотябы немного приподнять завесу тайны надоставленной ей бабушкой загадкой.
        - Чтозанасмешка! - бушевала девушка, бегая изугла вугол. - Мнеуже давно непятнадцать, чтоб сторожить меня, будто персики изНебесных садов!
        ИСаша ссовершенно неподобающим девице хорошего происхождения рвением пнула диван.
        Онабыла уверена - ейнужен совет человека, разбирающегося вистории династий Цинь иХань. Ведь бабушка оставила нетолько дневник: вларце изперсикового дерева хранилась затейливая шпилька снефритовой подвеской итерракотовая, свиду ничем непримечательная, рыбка. Этобыли зацепки. Девушка пока непонимала, начто намекала почтенная Тьян Ню, новодном унее небыло сомнений - дополнительная информация отом времени, куда, позаверениям бабушки, занесло их ссестрой каким-то невозможно волшебным способом, ейточно непомешает.
        Ксчастью - хоть тут помогли семейные связи! - нужного специалиста поДревнему Китаю она знала. Профессор Кан, археолог, автор нескольких книг, большой авторитет поартефактам империи Хань, частенько ужинал уних вдоме. Ейлегко удалось договориться сним овстрече - приятный ивежливый голос ассистента пригласил ее подъехать винститут, гдеработал профессор, после полудня.
        - Нотеперь я немогу выйти изсобственного дома, словно преступница! - возмущенно пожаловалась девушка зеркалам.
        Впрочем, унее была иеще одна причина сбежать ототца, вкоторой Саша боялась себе признаться.
        ИнЮнчен.
        Онанезнала ничего, кроме его имени, этоправда. Ноунее осталась принадлежавшая парню куртка - тяжелая, изукрашенная танцующими красными демонами, всявзаклепках имолниях. Вещь выглядела дорогой иявно сшитой назаказ. Возможно, думала девушка, рассматривая вышивку, если унее получится узнать, гдепродаются такие вот кожанки, онасможет разыскать исвоего спасителя…
        - Чтобы поблагодарить! - неудержимо краснея, попыталась убедить саму себя Александра иуткнулась лицом впрохладную, едва уловимо пахнущую машинным маслом, мужским парфюмом идорогим табаком подкладку. - Вежливость - признак достойного воспитания.
        Просвидание, накоторое она так легко согласилась, Саша старалась недумать. Невее привычке было, каквыразиласьбы бабушка Тьян Ню, вертеть хвостом. Обычно девушка слегкостью отказывала излишне напористым ихамоватым ухажерам. Почему вслучае сИн Юнченом неполучилось поступить похожим образом, онасказать немогла. Просто так было нужно - ивсе.
        Вздыхая, девушка вочередной раз приоткрыла дверь. Изкоридораей, кланяясь, улыбнулась идемонстративно потрясла метелочкой длясмахивания пыли служанка. Саша почувствовала, чтощеки ее начинают полыхать отнегодования. Родители всегда ругали ее засвоенравный характер, запривычку говорить все напрямик, исейчас девушка вочередной раз готова была разочаровать их своей несдержанностью. Онашагнула было вперед, намереваясь высказать горничной свое недовольство, иостановилась.
        Вее комнате веселой трелью зазвонил телефон. Хмурясь, девушка захлопнула дверь, отыскала всумочке мобильник иснедоумением уставилась надисплей - тамотображался незнакомой тайбэйский номер.
        - Да? - сопаской - онанелюбила звонков счужих номеров - спросила Александра.
        - Нупривет, лисица, - раздался втрубке веселый инаглый голос, идевушка едва невыронила телефон изрук. - Вотя тебя инашел, ха!
        ИНЮНЧЕН ИСЯН АЛЕКСАНДРА ДЖИ
        Саша, чувствуя, какподгибаются ноги, опустилась надиван. Вотиправда: помяни Цао Цао[20 - Китайская поговорка, аналог русского выражения: «Помяни черта…»] - ион уж тут кактут! Онаисама незнала, чтодумать. Сердце ее екало отрадости, аразум подсказывал, чтонестоит так уж бездумно ликовать, услышав голос случайно встреченного наулице парня. Если уж рассуждать толково, нашептывал девушке здравый смысл, топрежде стоит задаться вопросом - акакэтот самый Ин Юнчен отыскал ее номер, который был известен лишь родителям иЛи?

«Вотиспросиего, спроси!» - предвкушением ижаром билось вкрови безрассудство, иСаша, вцепившись втелефон, решительно вздохнула.
        Вэтот раз она неоплошает! Поблагодарит запомощь вежливо испокойно, поинтересуется, какводится, здоровьем иблагополучием испросит, куда отправить скурьером куртку. Теперь-то Ин Юнчен незастанет ее врасплох! Асвидание… наверняка он шутил. Да. Подначивал ее - такие вот самоуверенные парни легко бросаются обещаниями иклятвами.
        Александра открыла было рот - инесмогла вымолвить нислова.
        - Эй,лисичка? - повторил голос, идевушка, поражаясь самой себе, поежилась - попозвоночнику будто прошлись быстрые теплые пальцы, адыхание вмиг сбилось. - Тыменя слышишь?
        - Д-да, - выдохнулаона, ощущая себя старшеклассницей, которой позвонил самый популярный мальчик вшколе.
        - Ясейчас рядом ствоим домом, - заявил Ин Юнчен, - выходи. Осьминогов небудет, обещаю.
        Неудержавшись, Саша рассмеялась. Надоже, запомнил. Отчего-то эта малость, мимоходом проявленная забота, согрелаее. Онавиновато уставилась накольцо, лежавшее натуалетном столике. Нето чтобы жених был невнимателен кней, нет, ноЛи отчего-то всегда считал, чтожизнь - этодорога преодолений ипобед надсамим собой, идлятого, чтоб достичь успеха, надо переступать через слабости инепотакать желаниям. Слава всем богам, есть осьминогов он ее незаставлял, номисс Сян всегда чувствовала его тихое неодобрение, отказываясь вресторанах отнелюбимой еды инапитков.
        - Давай, - скомандовал между тем втелефоне довольный мужской голос. - Яжду.
        Девушка облизнула губы, ужеготовясь согласиться, нотут взгляд ее упал надверь.
        - Ах, - едвали несотчаянием сказалаона. - Неполучится.
        - Чего так? Передумала?
        - Нет! - поспешно отозвалась Саша, совершенно позабыв освоем недавнем намерении вежливо отшить неожиданного ухажера. - Нет, яхочу стобой встретиться, нонемогу выйти издома. Яразозлила родителей… ивот.
        Признаваться вэтом было смешно инемножко неловко, идевушка задержала дыхание, ожидая ответа. ИнЮнчен непроизводил впечатление человека, которому что-то можно запретить, - ктоего знает, может, онсочтет ее недостаточно решительной?
        - Тебя заперли вкомнате, чтоли? - слюбопытством поинтересовалсяон.
        - Почти, - нахмурилась Александра. - Дверь незакрыта, нотолку-то! Если попробую выйти, слуги сразу доложат отцу.
        Втелефоне что-то щелкнуло, раздался приглушенный, ноявственный звук работающего мотора. Девушка слушала, непонимая, чтопроисходит.
        - Слушай, - через несколько долгих мгновений произнес Ин Юнчен, - развдверь выйти нельзя, лезь вокно!
        - Что? - изумленно переспросила она ипоняла, чтоидея ей крайне нравится. Было вней что-то безрассудное исумасшедшее - настоящее.
        Линикогдабы нерискнул вылезти вокно - такбыло «непринято». Новконце концов, там, наулице, ееждал неЛи.
        - Ятут, - какнивчем небывало продолжил говорить Ин Юнчен, - рядом ствоим домом покружил. Здесь увас задняя калитка есть, дляслуг, наверное.
        - Есть, - подтвердила девушка, пребывая внекотором шоке отего предприимчивости.
        - Нуилады, - явно довольный собственной сообразительностью, хмыкнулон. - Такчего мы ждем? Сигай вокно, ая тебя учерного входа подхвачу. Если уж папаша утебя такой лютый, чтоподелать. Иногда герои ходят вобход.
        Вместе стелефоном Саша подошла кокну иуставилась вниз. Студия ее находилась навтором этаже, идоземли было порядочно, ноловкий итренированный человек определенно сумелбы выбраться наружу безособых трудностей. Побордюру доводосточной трубы, потом нанебольшой навес надвнутренним двориком… унее получится!
        - Тынакаком этаже-то? - будто читая ее мысли, поинтересовался Ин Юнчен. - Если что, ямогу подстраховать.
        - Ненадо, - загораясь азартом, отозвалась девушка. - Ждиукалитки, ясейчас!
        - Эй, - начал говоритьон, номисс Сян уже было неостановить.
        Онавихрем пронеслась покомнате, собирая все необходимое, накинула легкий пиджак ипосле некоторых раздумий бросила всумку терракотовую рыбку. Бабушкина шпилька выглядела слишком дорогой, чтобы вот так просто разгуливать сней поулицам, авот маленькая безделушка-талисман врядли могла привлечь внимание воришек. Профессору Кану наверняка хватит иее, аесли нет - никогда непоздно показать ему идругие сокровища изларца Тьян Ню, верно?
        Через несколько минут Саша была уже наулице. Девушка улыбалась, невсилах сдержать ликования, - выбраться издома оказалось куда каклегче, чемей представлялось! Еетело, закаленное ежедневными упражнениями, неподвело. Чувствуя себя преступницей инеобыкновенно веселясь, онапрокралась через двор ккалитке дляслуг, оглянулась - ибыла такова.
        ИнЮнчен ждал там, гдеиобещал, - науглу улицы, втени деревьев. Увидевее, онподмигнул лукаво изадорно, иАлександра торжествующе ухмыльнулась ивскинула ввоздух сжатый кулак.
        - Поехали? - коротко спросилон.
        Вздрогнул изарычал блестящий черный мотоцикл, забликовало вего зеркалах солнце. Внучка Тьян Ню виновато ивтоже время радостно оглянулась наотцовский дом. Родители правы, онанепочтительная дочь, ноодного им непонять - правила, клетки изапреты невсилах заменить этого вот ощущения, когда кружится отсвободы голова ихочется смеяться просто потому, чтожизнь так незабываемо, невероятно прекрасна.
        Когда мотоцикл рванул вперед, навстречу шумному икипучему Тайбэю, Саша прижалась кспине Ин Юнчена иподставила ветру лицо. Онадаже неподозревала, чтогде-то далеко, вневремен, эпох ирасстояний улыбнулось вэтот момент змееглазое смуглоликое божество, почувствовав, какнатягиваются, сматываясь вклубок, алые нити судьбы.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ТАТЬЯНА ИЛЮ ДЗЫ
        Едва небесная дева укрылась запышной зеленью прибрежных кустов, Цзи Синь категорично приказал побратимам повернуться козеру спинами. Взмахнув веером дляострастки, конфуцианец строго глянул напредводителя. Насчет скромности Фань Куая братец Синь неслишком беспокоился - простодушный богатырь так откровенно благоговел пред посланницей Небес, чтоподглядывать заее омовением ему ивголовубы непришло. Авот скомандира Лю станется прогневить Яшмового Владыку - инескромным взглядом, идерзким словом, атам, глядишь, инепоправимым деянием.
        НоЛю Дзы наэти опасения только рукой махнул, рассмеялся иначал расседлывать вороного.
        - Некружи надо мною, какзоркий коршун - надВеликой равниной, братец Синь! - бросил он через плечо. - Давайте-ка лучше хвороста соберем да разложим костерок, чтобы наша небесная сестренка непростыла после купания.
        - Ахворост ты поберегу искать надумал? - подозрительно спросил Цзи Синь.
        - Зачем поберегу? - удивился братец Фань, непонимающе переводя взгляд содного побратима надругого. - Вонтам, насклоне, полным-полно веток…
        - Я,между прочим, отебе забочусь, - проворчал конфуцианец. - Негоже начинать великое дело сосвятотатства!
        - Ивмыслях небыло, - горячо заверил Лю, дляубедительности помотав головой. Растрепавшаяся челка упала ему наглаза, придав командиру неуловимое сходство сегоже жеребцом. ЦзиСинь сердито фыркнул. Втом, чтокасается женщин, назаверения брата Лю можно было положиться примерно втойже степени, чтоинасдержанность его коня. Оба, навзгляд Синя, были слишком уж горячи.
        - Ачтобы ты небеспокоился излишне, - хмыкнул командир, - яспою, пожалуй. Авы оба - подхватите. Ато втвое благочестие, братец Синь, мневерить хочется, конечно, ноавдруг?..
        И,увернувшись отвразумляющего удара, шустро отпрыгнул имахнул рукой уже сосклона.
        - Вотведь!.. - ЦзиСинь кинул вслед командиру камушек и, усевшись наснятое седло, принялся раздраженно обмахиваться веером. Носпустя пару мгновений уже поневоле улыбался. Между скал, надозером, фениксом взлетела песня Лю Дзы, ауж чем-чем, аголосистостью он отличался еще сдетства.
        Издревле всердцах
        Человеческих тайный огонь
        Жжет думы, носуст
        Онлюдских несорвется никак.
        Ведь смертным отмерен
        Короткий игорестный век,
        Какпыль, унесенная
        Ветром свеликих равнин…[21 - Здесь идалее - стихи авторов (подражание песням изсборника древнекитайской поэзии «Шицзин»).]
        - Хо! - радостно хлопнул себя победрам Фань Куай иподхватил голосом гулким, какбронзовый колокол:
        Таклучше ужмне
        Гнать коня все вперед ивперед.
        Глядишь, исумею
        Мечом прорубить себе путь!
        ЦзиСинь сокрушенно покачал головой: эх, чтоты будешь делать сэтими несносными бездельниками! Никакого чувства великой ответственности! Один - силач-простак, второй - мальчишка и… бабник! Да! Ишьраспустил хвост, трели выводит, чтотвой феникс вбрачном полете!
        Нопесня Лю звала иманила, задорный его голос придавал бодрости иуверял, чтотаким трем героям все поплечу, ибратец Синь сам незаметил, кактоже поет, данепросто поет, аеще иФань Куая заглушает:
        Анепрозябать
        Втяжелом итщетном труде,
        Несетовать вгоре
        Нанесправедливость Небес!
        Впринципе так они трое ипланировали поступить: подстегнуть скакунов ипробиться какможно выше. Всеисключительно ради блага народа, само собой. Только изчеловеколюбия. Миром должен править великий человек, иначе нарушится порядок меж Землей иНебом.
        Досамой своей смерти маменька твердила одно: «Мужчинам верить нельзя!» Акогда Танечка наивно спрашивала: «Апапочке можно?» - мама скорбно поджимала губы ибросала короткое: «Нет!» Ее резкость была вполне объяснима наличием вжизни семейства Орловских Людмилы Смирновой - ребенка отдругой женщины. Пофакту выходило, чтопапенька тоже принадлежал кмалопочтенному обществу «негодяев, предателей ипрелюбодеев», ноТанечка все никак немогла вэто поверить. Широкой души человек, каким был Петр Андреевич, просто жил надва дома, иего любви хватало навсех, анетолько наархеологическую науку иКитай.
        Люсю насхожие выводы натолкнули вовсе нематеринские наставления, ажитейский опыт незаконнорожденной. Опаснейшееже путешествие поохваченной Гражданской войной России только укрепило решимость сестер противостоять мужскому вероломству. Известноже, чтомужчинам надобно отдевушек. Ауж если вруках у«кавалера» случайно окажется наган, торазрешения спрашивать никто небудет вовсе.

«Амуры крутить будем вАмерике! - любила повторять Люся, отказавшая всем ухажерам. - Тамзнаешь какие мужики водятся! О! Здоровенные икрасивенные!»
        Американцев она видела вкино. Целых три раза. Иочень рассчитывала заполучить жениха, взращенного натехасских бифштексах ивисконсинском молоке, - рослого голубоглазого блондина спшеничными пышными усами.
        Накитайцев, понятное дело, сестры даже несмотрели. И,каквыяснилось, незря. Запоследние две тысячи лет народ Поднебесной сильно измельчал посравнению сосвоими древними предками. Назакате Циньской империи тут водились настоящие богатыри. Изодного только братца Фаня можно было, например, выкроить четырех шанхайцев образца тысяча девятьсот двадцать третьего года. Всездешние мужчины были нетолько крупнее, ноигораздо выше русских барышень, этофакт.
        Правда, Таня доверила свою честь ибезопасность мятежнику Лю Дзы непотому, чтотот перерос ее нацелую голову. Апочему? Дапросто так. Впервые запоследние пять лет она чувствовала: сейпредставитель сильного пола ничего плохого ей несделает. Поэтому помылась неторопливо итщательно, желая предстать перед Матушкой Нюйвой какполагается - чистой душой ителом. Этокаквсубботу горячую ванну принять, чтобы потом навоскресную заутреню отправиться наисповедь изасвятым причастием. Ктомуже папенька всегда говорил, чтонужно уважать обычаи других народов, ибовозникли они ненапустом месте инепозлой прихоти. Вчужой монастырь сосвоим уставом несуйся!
        Побратимы, надо им должное отдать, честно блюли обещание неподсматривать. Ипели так славно, чтоТьян Ню даже заслушалась. Акогда Лю Дзы затянул протяжное иочень мелодичное:
        Ветер поднялся великий,
        Тучи летят пеленой.
        Чтоб утвердить свою силу,
        Вновь возвращаюсь домой… -
        Таня высунулась изкустов, датак изастыла наместе соляной статуей, точно Лотова жена.
        Мятежник нетолько сам ванну принимал, ноиВерного своего мыл. Блестели насолнце шелком лоснящаяся шкура вороного коня изолотисто-бронзовая мокрая кожа Лю Дзы. Иподи разбери, гдегрива конская вводе полощется, агде длинные, ниже пояса, черные волосы мужчины. Крепкий имускулистый, ногибкий иловкий вдвижениях, Лю исам был какбольшой сильный зверь. Внутреннее пламя опалило изнутри Танины щеки, шеюигрудь.

«Боже мой, чтоя делаю! Стыд какой! Немедленно отвернись!» - приказала она себе. Безтолку. Взгляд намертво прилип кшироким плечам Лю, кего заботливым рукам, поглаживающим шею Верного. Жеребец фыркал, егохозяин напевал песенку, иоба были крайне довольны жизнью.
        Мужчина развернулся исделал два шага всторону берега, прежде чем Татьяна догадалась - никаких исподних штанов накупальщике нет. Ох!
        Пришлось насильно руками глаза самой себе закрыть, ато досмотреласьбы.

«Так! Срочно вмонастырь, бесстыжая… Тоесть, конечно, вхрам Матушки Нюйвы!» - строго приказала она себе.
        Повсему выходило, чтоЛю Дзы правильно все решил. Неместо девице навойне рядом скрасивым молодцом. Точнобы согрешили, какпить дать.
        Воттеперь испрашивается, кактут верить мужчинам, если себе уже недоконца веришь?
        Понадеявшись, чтоникто изее сопровождающих конфуза незаметил, Таня всю оставшуюся дорогу была тише воды. Затаилась, точно мышь подметлой. Побратимы уже беспокоиться начали - необиделасьли? Вдруг бесцеремонность какую проявили? Или, упаси Яшмовый Владыка, неуважение? ЦзиСинь весь извелся, выискивая причину отругать своих грубых друзей, умудрившихся чем-то задеть нежные чувства небесной девы. И,невсилах видеть муки соратника, Лю Дзы принялся смешные рожи корчить. Смеяться вообще-то очень полезно дляздоровья. Вотулыбнется братец Фань - иего страх перед духами какрукой снимет. Аесли хихикнет Тьян Ню, значит, попусту братец Синь крамолу выискивает. Акогда надуше легко, тодорога вдвое короче получается.
        Хорошо то, чтохорошо заканчивается.
        Еслибы Господь позволил людям вернуться вэдемский сад… Хотя если вспомнить отом, счего начался двадцатый век, ничего такого уже точно никогда неслучится… Таквот, еслибы врата врайские кущи вдруг распахнулись, тоТаня ещебы крепко подумала - идти туда илидоСтрашного суда остаться вэтой маленькой деревушке, надежно упрятанной вгорной долине. Сладкую итомительную, словно жирные сливки, тишину аккуратно взбалтывали лопасти игрушечной водяной мельницы. Солнечные блики наводе неслепили, аманили прилечь втраву исмотреть внебо, угадывая вочертаниях летящих облаков драконов ифениксов. Старые сливы заботливо укрывали плечи усталых путников ажурной шалью тени и, должно быть, каждую весну крали непоодному сердцу своей неземной, поистине райской красотой.
        - Яостанусь здесь, - прошептала зачарованно Татьяна, заставив побратимов-мятежников удовлетворенно хмыкнуть.
        Онибы все остались, нонесудьба. Втишине иблагости, каквсем известно, империи некуются. Ажаль.
        ЛюДзы помог Тьян Ню спешиться, вочередной раз дивясь белизне имягкости ее кожи. Икороткие волосы ее несильно портили, хотя скосой краше былабы восто крат. Здешний хранитель, ужначто вредный старикашка, когда такое чудо увидит, точно артачиться нестанет. Гдеж еще посланнице Небес жить, какнеуподножия храма Божественной Девы, сотворившей изглины весь род людской?
        - Идем сомной, сестрица Тьян Ню, познакомлю кое скем. - Люсделал широкий шест, предлагая девушке возглавить их маленькое шествие. - Инегляди, чтостарый хмы… человек убелен сединами, онеще тот хмы… боец.
        Тропинка, посыпанная песком, вывела их кпростому деревенскому дому - аккуратному ихрупкому, какздесь принято было строить испокон веков. Наверанде, свесив пухлые ножки спорога, сидел дедуля, чейоблик шел вразрез совсеми традиционными образами древних мудрецов. Онсосмачным чавканьем лопал куриную ножку, розовые щеки блестели отжира, апухлые пальцы дед то идело вытирал орубаху наживоте. Но - да, еговолосы были снежно-белыми, какобещал Лю Дзы. Неотшельник какой-то, анастоящий колобок.
        - Будь здоров, почтенный дедушка Линь Фу, - сказал предводитель мятежников инизко поклонился. - Кактвое здоровье?
        - Паршивенько, - хрюкнул тот. - Совсем старый стал, немогу целую курицу заодин присест съесть. Скоро, видать, помру.
        - Живи тысячу лет! Апотом еще раз тысячу! - воскликнул Цзи Синь.
        - Если вы такие любезные, парни, топочему вместо долговечных плодов привезли мне девицу? - спросил дед-колобок иткнул начисто обглоданной костью всторону Тьян Ню. - Значит, этоты - крестьянский улов изЖелтой реки?
        - Я, - призналась Татьяна. - Добрый день, господин Линь Фу.
        Ипоклонилась, взмахнув широченными рукавами халата. Деднеожиданно шустро спрыгнул сосвоего насеста имячиком проскакал вокруг гостьи.
        - Небесная дева, говоришь? Посланница Яшмового Владыки, говоришь? Ишьты какая!
        Маленькие глазки его весело блестели, словно уребенка, получившего наРождество все сразу - исамую желанную игрушку, имешок шоколадных конфет, иконьки.
        - Беру! - рыкнул дед и, словно фокусник, достал из-за отворота халата три золотых шарика.
        Никто неуспел даже глазом моргнуть, какони взлетели ввоздух, закружились вокруг небесной девы, образуя сверкающий кокон. Вспышка света ослепила мужчин, акогда они снова обрели способность видеть, Тьян Ню исчезла, словно инебылоее.
        - Слышь, почтенный, тыкуда мою деву дел? - озлился Лю Дзы, хватаясь замеч. - Верни наместо, ато ведь порублю исвиньям скормлю, тыменя знаешь.
        - Какой ты нервный, мальчишка Лю. - Линь Фу предусмотрительно прикрыл пузо руками. - Ничего худого я ей несделаю, будь уверен. Илиты хочешь, чтобы такая красавица била свои белые ножки оступеньки изадыхалась приподъеме покрутой лестнице? - ипоказал навершину горы. - Онауже похраму гуляет. Таместь начто посмотреть.
        ЛюДзы задумчиво почесал затылок испрятал меч, передумав убивать деда. Досих пор старый Ли Линь Фу его неподводил инеобманывал.
        - Ладно! Чтостобой поделаешь? Ноя тебе еще припомню эти шуточки.
        Дед, нескрывая облегчения, перевел дух.
        - Тогда унас есть повод выпить, парни. Ая-то весь день голову ломаю, накой мне целый кувшин отличного вина?
        Повинуясь безмолвному приказу, упомянутый кувшин, словно шмель, стихим гудением пролетел изкладовки вкомнату изанял почетное место вцентре стола. Братец Фань громко сглотнул ижалобно посмотрел напобратимов.
        - Хорошо. Поодному стаканчику, - вздохнул Лю истрого добавил: - Ивсе!
        Ислово свое, чтоудивительно, сдержал! Всего потри стакана выпили побратимы. Каждый. Видно, святое место повлияло наих жажду усмиряюще. Никого непришлось лупить погорбу, словно верблюда. Оттрезвости ведь сплошная польза.
        Старый хитрец, тот, против обыкновения, недрыхнуть завалился подстол, ачесть почести пошел гостей провожать.
        - Ты… это… недержи зла наменя, дедушка Линь Фу, - примирительно мурлыкнул Лю. - Исдевой Тьян Ню… ик… осторожнее будь. Лады?
        Даос вопросительно вздернул кустистую бровь:
        - Аты ее нетого… всмысле, всаду наслаждений ниразу цветов нервал?
        - Даты чего, дед, сдурел совсем? - моментально вызверился главарь мятежников. - Ялишь попрощаться сней хотел по-людски. Никаких цветочков!
        - Иправильно, моймальчик, - проворковал тот. - Невсе небесные девы одинаково полезны. Ищисебе ту, чтосглазами дракона ибровями феникса.
        - Анайдули?
        - Обязательно. Любовь рушит города ицарства, ноонаже порождает великие империи. Замахиваясь набольшое дерево, итопор бери поплечу.
        - Опять чушь городишь! - сдосадой отмахнулся Лю.
        - Еесамую, - сразуже согласился старый даос. - Доброго тебе пути, мальчик.
        И,закутавшись воблако, мгновенно растаял ввоздухе.
        Когда друзья немного спустились потропе ичудесный туман, ограждавший отвсякого зла деревню ихрам, ужеготов был сомкнуться захвостами их коней, Фань Куай слегка отстал отпобратимов. Емухотелось впоследний раз вдохнуть эти дивные ароматы, глянуть назад, туда, гдезадушистым невесомым занавесом пряталось самое безопасное имирное место вПоднебесной. Нопозади, ужевдвух шагах, облачная стена смыкалась, отделяя побратимов отнебесной девы, словно Землю отНебес.
        Ивобщем-то Фань Куай этому обстоятельству был даже рад.
        Нетакой целеустремленный идерзкий, какбрат Лю, идалеко нестоль образованный ихитроумный, какбратец Синь, Фань тем неменее слепым небыл, анаблюдательность воина неоднократно спасала жизнь иему, ипобратимам. Ихоть иблагоговел он пред посланницей Небес, новсеже немог незаметить, чтобрат Лю, расставшись сдевой, вздохнул свободней, будто сбросил сплеч целого быка, неменьше. Ивовсе непотому спешил командир доставить Тьян Ню вхрам, чтонежелал подвергать ее тяготам илишениям военного похода. Нетолько поэтому. Брат Лю, похоже, отсебя самого стремился ее защитить - илисебя отнее? Тутсходу неразберешь.
        Фань тряхнул головой. Небеса свидетели, еслибы все идальше так шло, через день-другой Лю Дзы инебесная дева проснулисьбы поутру наобщей циновке пододним плащом, итогда… Ачто тогда? Навлекбы брат Лю насебя гнев Яшмового Владыки? Наверняка! Красавицы исстари губят героев, этокаждый знает. Атакая чудесная дева запросто может повергнуть империю, чтоуж говорить омаленьком отряде мятежников? Сыну Неба вполне подстать небесная дева, воттолько брат Лю еще инаполшага неприблизился ктрону. Адотех пор пусть девушка сНебес остается кним, кНебесам, поближе, аотбрата Лю - подальше.
        Лишь одно тревожило Фань Куая, мешало отбросить лишние мысли исоспокойной душой думать огрядущих боях. ЛюДзы пообещал деве найти ее сестру. Ладно! Это - дело благородное иугодное Небесам, воттолько кчему брату Лю постоянно носит нагруди небесный амулет? Вотисейчас, отпустив поводья ипозволяя Верному самому выбирать дорогу, Лю Дзы вытащил из-под одежды медальон, подцепил ногтем крышечку ивсе смотрел да смотрел итолько улыбался этак задумчиво.
        Фань всердцах шумно вздохнул.
        - Беспокоишься? - Проницательный братец Синь оказался тут кактут. Онтоже придержал коня, чтобы немешать предводителю созерцать ипредаваться размышлениям.
        - Угу, - кивнул силач. - Вотсам посуди, братец… Отодной небесной девымы, хвала Матушке Нюйве ипочтенному Линь Фу, избавились… Всмысле пристроилиее… тоесть…
        - Дапоняля, понял. Ичто?
        - Ато! Самглянь! Теперь он отчудных этих картинок глаз неотрывает! Неполучитсяли так, чтобудет теперь унас забота похуже, а? Вместо небесной девы - хулидзын?
        - Апочему ты так против? - пожал плечами Цзи Синь. - Вспомни, умногих великих людей вродне имеются лисы-оборотни. Будь то прославленный стратег, мудрый министр илимогучий генерал, почти укаждого бабушка илипрабабушка девятью хвостами щеголяла!
        - Нуэто ты хватил! - Фань стревогой покосился накомандира Лю.
        Командир Лю мечтательно щурился ичему-то ухмылялся.
        - Мыеще той хулидзын вглаза невидывали, аты уж ее готов сбратом Лю усадить закрасной занавеской!
        - Такия тебе очем, - безмятежно отмахнулся Цзи Синь. - Поживем, брат, увидим.
        - Угу, - вздохнул Фань Куай иусилием воли изгнал изсердца тревогу забрата Лю.
        Гора, храм идеревня остались там, затуманом, авпереди, насколько хватало глаз идальше, простирался мир людей, человеческих страстей ивойн. Ивэтом бескрайнем море опасностей ивозможностей троим побратимам нужно было нетолько выжить, ноивозвыситься.
        ЛЮСИ
        Ейснились рыбы игады, твари земные инебесные, многоцветье оперения невиданных птиц, золотые изгибы змеиных тел, блеск влажных чешуек, перевернутая чаша небосвода вбесчисленных искорках звезд, бездонная, словно Людмила заглянула всамый глубокий изколодцев… Ейслышался рев ветра игрохот водопадов, треск пожаров ирокот копыт повыжженной степи - илегкий, невесомый голос струн, словно кто-то высоко-высоко, вневообразимой вышине, аможет - глубоко-глубоко подногами, слегка касался неведомого инструмента тонкими пальцами. Взавораживающую, чем-то тревожащую, куда-то зовущую мелодию вплетался какой-то чуть влажный звук, легкий ритмичный скрип. Окруженная видениями, оглушенная ибессильная, Люся попыталась прищуриться, сосредоточиться хоть начем-то материальном, послать себя какстрелу, какпулю - безпромаха вединственную цель. Почти получилось, почти. Влажные шлепки искрип исходили отстарого, потрескавшегося гончарного круга. Чья-то неутомимая нога крутила икрутилаего, атонкие, чуть испачканные пальцы едва касались еще темного ибесформенного комка глины, будто неведомый гончар намиг задумался. Чтоэто будет?
Чашали? Кувшин? Аможет, человек?
        Золотые глаза свертикальными змеиными зрачками взглянули нанее - иЛюся поняла, чтолетит, словно падающий лист, кружась, летит куда-то вниз, плавно, стремительно, неудержимо…
        Иочнулась, силясь сохранить впамяти то невероятное, тоневедомое, зачем она ненароком сумела подглядеть.
        Подавней детской привычке она неоткрыла глаза сразу, аполежала так немного, пытаясь втемноте подсомкнутыми веками восстановить этот долгий, этот жуткий, этот запутанный сон. Этоже был просто сон? Глиняные рыбки, вихрь, перенесший их изШанхая куда-то вдревность, разлука сТаней, клетка… Просто сон, длинный икрасочный бред, атеперь она проснулась, очнулась сломотой втеле ислабостью, кактогда, после тифа, исейчас все снова станет хорошо…
        - Госпожа Лисица! - Чей-то голос оглушил Люсю так, словно ей сразмаху залепили пощечину - дослез. - Госпожа Лисица! Выочнулись?
        Можно было продолжать жмуриться, ещеодно, ещедва бесконечных мгновения убеждая себя, чтопочудилось, чтопривиделось… Носаму себя обманывать - последнее дело. Араз уж так все повернулось, надо вставать идраться. «Сколько голову впесок несуй, страусом нестанешь», - онаже сама любила это повторять.
        - Госпожа Лисица!
        Люся открыла глаза исозлой горечью убедилась - бред продолжается. Стало быть, всеслучилось взаправду. Если что-то плавает, какутка, икрякает, какутка, значит, этоутка иесть. Если вокруг пахнет, каквДревнем Китае, всевыглядит, какДревний Китай, иокружают тебя древние китайцы, значит, именно вДревнем Китае ты инаходишься.
        Выпростав руку из-под тяжелого одеяла, которым кто-то позаботился укрыть ее досамого подбородка, девушка первым делом пошарила нагруди, ищарыбку. Ладонь наткнулась напустоту, иЛюся подскочила, какбудто ее ожгли кнутом, резко села напостели иуперлась втюфяк руками, пережидая приступ головокружения.
        Рыбки небыло! Какнеосталось наней ниследа той одежды, вкоторой «небесная лиса» сидела вклетке. Кто-то обмыл ипереоделее, ноэто обстоятельство волновало девушку впоследнюю очередь. Авот пропажа рыбки…
        - Ты! - Люся развернулась исверкнула глазами накакую-то незнакомую молоденькую девчонку, испуганно отшатнувшуюся откровати. - Ты! Гдемой амулет?!
        Вместо грозного рыка, правда, получилось какое-то шипение, ноприслужнице хватило иэтого. Сжалобным писком она повалилась наколени изалепетала быстро-быстро. Изэтих причитаний «небесная лиса» разобрала только: «Ваша слуга незнает» и«Ваша слуга заслуживает смерти». «Ага!» - подумала Люся. Соображала она всегда быстро, идаже остатки беспамятной мути вголове непомешали сделать выводы, темболее что они прямо-таки напрашивались.
        Первое. Онаневклетке, невцепях иневрубище, а, напротив, проснулась вхорошей постели, втепле, одетая вшелковое… э… одеяние. Стало быть, ейоказали уважение.
        Второе. Кнебесной лисе приставили служанку. Значит, нетолько уважают, ноеще ибоятся.
        Третье. Разтебя приняли загоспожу, веди себя какгоспожа. Сэтими китаезами по-другому нельзя. Такой народ азиаты: доброта уних считается заслабость, арезкость игрубость, наоборот, отваживают охотников небесным лисам шерстинки пересчитать. Ну,вовсяком случае, вШанхае двадцатых годов двадцатого века это именно так работало. Ачто здесь?
        - Подай мне одежду, - приказала Люся, мгновенно вживаясь вроль госпожи. - Яжелаю встать, умыться ивыйти отсюда. Живей!
        - Но,госпожа лисица! - взвыла служанка. - Генерал Сян строго-настрого приказал…
        - Генерал Сян? - переспросила было девушка, нотутже вспомнила, чтоона - небесная лиса, прожившая тысячу лет, которой ведомы все тайны Земли иНеба. - А,тот самый генерал Сян!
        Чтоэто загенерал искаким гарниром его подавать, можно потом разобраться. Нодобыть информацию надо уже сейчас. Ковать железо, пока горячо, идобивать противника, пока оборона ослаблена. Использовать преимущество внезапности, короче. Папочкины любимые древние авторы именно такое исоветовали. Зря, чтоли, Люся столько их перечитала?
        - Генерал Сян лично принес вас сюда после того, какспас иззаточения.
        - Язнаю. - Людмила величественно кивнула инавсякий случай еще ибровями повела созначением: дескать, нам, небесным лисам, ещеинетакое ведомо. - Поэтому я должна какможно скорее принести генералу мою благодарность. Заэтот благочестивый поступок его ожидает великое благословение Небес!
        Поправде, сейчас ради кувшина воды имиски каши Люся была готова пообещать неведомому генералу иблагословение Небес, ивеликую благодарность Яшмового Владыки лично, натысячу лет вперед. Главное - выйти отсюда, атам уж исгенералами можно разобраться, исовсей остальной Поднебесной. Лишьбы Таню найти, апотом ипапочкиных рыбок.
        - Сообщи генералу Сяну, чтонебесная лиса Лю Си исполнена благодарности заспасение ипросит генерала удостоить ее беседой, - внушительно сказалаона. - Апока подай мне воды, ипобольше.

«Госпожа небесная лисица» готова была сейчас по-собачьи вылакать целый котел, если даже непруд сзолотыми рыбками. Даисамими этими рыбками закусить неотказаласьбы. Нопришлось довольствоваться чинным чаепитием подщебет оправившейся отиспуга служанки. Струдом сдерживаясь, чтобы невысосать живительную влагу прямо изчайника через носик, Люся заставила себя терпеливо выдержать процесс одевания, прежде чем ее губ коснулся первый глоток.
        Чайбыл восхитительным, иу«небесной лисы» сразу прибавилось сил. Настолько, чтоона смогла даже опознать, вочтоее, собственно, облачили.
        Этобыла та самая старинная одежда - ханьфу, овозрождении которой так грезил папочка. Именно эти халаты сдлинными рукавами изап?хом направо маньчжуры лет триста назад запретили носить китайцам, когдаих, китайцев, завоевали. Ещеилбы брить заставили, иноги бинтовать, даипороду, прямо скажем, попортили уроженцам Поднебесной изрядно. Зато предки «поганых китаез», оказывается, насвоих далеких потомков неслишком-то ипоходили. Даже если наслужанку взглянуть - ита ненамного ниже ростом, чемсама «небесная лисица», авдлинном ханьфу разница вросте ителосложении даже как-то теряется.
        Люся напрягла память, ипапочкины гравюры иальманахи всплыли вголове, какморские гады изтемных глубин. Тонкие шелка, вкоторых она проснулась, это и - нательное белье. Атяжелый халат сдлинными широкими рукавами, асимметричная правая пола которого практически полностью оборачивалась вокруг тела, - шэньи, и, видимо, женский его вариант, хотя чем икакженский халат отличается отмужского, Люся, хоть убей, непомнила.
        Носамое главное - одежда никак непомогла определиться современем. Ханьфу вПоднебесной носили чутьли неотоснования мира, папенька утверждал, чтотри тысячи лет какминимум, такчто вариантов имелось множество. Ноесли сложить мечи схалатами, выходило, чтодревность определенно очень седая. Доманьчжурского завоевания - этоточно. Икакбы недоРождества Христова…
        - Ктосейчас восседает натроне дракона? - сурово оборвала она болтовню прислужницы прямым вопросом. Ачтоб неронять авторитет «небесной лисицы», добавила, этак презрительно скривив губы: - Затысячу лет наНебесах мне недосуг было следить заделами смертных. Ну? Отвечай!
        Служанка снова повалилась ей вноги изалопотала еще жалобней. Изэтого писка Люся разобрала лишь «Цинь» и«Хуанди».
        Цинь! Династия Цинь! Перед Людмилой какживой предстал образ папеньки, авушах зазвучал его голос: «Люсенька, ангел мой, нупопробуй еще раз! Этоже так просто! Цинь Ши-ху-ан-ди…»

«Когдабыя, папенька, знала, чтоэта твоя китайщина напрактике пригодится, училасьбы усердней! - подумала Люся, нотутже приободрилась: - Зато Танюха вэтих Цинь, Сунь иВынь шарит запросто! Стало быть, непропадет, пока я ее ненайду!»
        Авот прогенерала Сян-как-его-там Людмила точно что-то такое читала идаже карты, помнится, рисовала, чтобы разобраться вкакой-то древней битве. Еестранным образом эти самые битвы всегда увлекали. Точно! Былтакой! Иеще дядя унего имелся совершенно лютый… Ичто-то такое прокрасных ибелых тоже вголове вертелось, нонекомиссаров ибелогвардейцев, акаких-то толи змей, толи драконов.

«Выкручусь! - Люся решительно одернула рукава ханьфу ивстала. - Черт, жрать-то какохота… Носдюжу. Невпервой!»
        - Эй,ты, кактам тебя… Смертная! Сопроводи меня наружу. Яжелаю приветствовать генерала.
        СЯНЮН
        СянЮн, князь Чу, неторопливо пил чай инаслаждался гневными тенями, бродившими полицу дядюшки. Сидит, скажем, всолнечный денек человек напригорке инаблюдает забезмятежным горизонтом, нослышит приэтом далекие грозовые раскаты, давлажный ветерок играет прядями волос. Этогде-то загорным хребтом бушует гроза, смывая вреку целые селения, аветер ломает деревья. Буря всердце дядюшки Ляна бушевала немалая, новслух он только неодобрительно вздыхал. Вздыхать полезно, ктоже спорит.
        СянЮн ел засахаренные персики иждал, когдаже старший родственник разразится возмущенной речью. Онделикатно брал лакомство, рассматривал его напросвет, затем сосредоточенно нюхал, прикрывая миндалевидные очи отпритворного удовольствия, итолько затем отправлял персик врот. Ижевал медленно-медленно, смакуя изысканную сладость. Онполагал: каквсвое время вызрел сей дивный плод, такидобрая ссора должна полностью созреть.
        - Какого рожна тебе понадобилось вФанъюе? - невыдержал дядюшка, сделавшись щеками зеленее шелка своего ханьфу. - План был совсем иной, если ты помнишь, племянникЮн.
        Наузком, какохотничий нож, лице Сян Ляна застыло выражение вечной досады.
        - Отлично помню, - охотно согласился Сян Юн и, взяв новый персик, принялся его разглядывать совсех сторон. - Ноя никогда прежде невидел настоящую хулидзын, решил познакомиться, аоказалось, чтогрязные хамы ее едва досмерти неумучили. Я,конечно, возмутился эдакой наглости…
        - Этоя какраз знаю, авот знаешьлиты, сколько бесовских проделок совершили лисы? Нетим счета ичисла.
        - Таконаже непростая, анебесная лиса, - мечтательно улыбнулся Юн, откусывая бочок уфрукта. - Виделбыты, какая унее белая кожа. Аволосы… Золотистые имягкие! М-ням.
        - Итем она восто крат опаснее! - всплеснул руками дядя Лян. - Этоозначает, чтолиса прожила более тысячи лет, превращения ее бесконечны, аобольстительные чары - невероятно крепки. Ичеловеку недано справиться сней обычной силой.
        - Лисы - онисовсем каклисы, - ответствовал Юн. - Коль ты красив, скажут - мил, точно лиса. Если недоверчив, топрослывешь осторожным, каклиса. Пролисью лживость иговорить нечего. Если уж нато пошло, тоты, милый мой дядюшка, тотеще лис.
        - Мальчишка! - возмущенно рявкнул Сян Лян ипальцем погрозил. - Вотвытянет изтебя эта хулидзын всю силу, высушит кровь ижелчь, апотом закусит печенкой, тогда ипозубоскалишь. Избавься отнее немедля!
        Дядюшкин приказ Юн пропустил мимо ушей, вернее, мимо левого уха, потому что правым он прислушивался кзвуку нетвердых шагов посадовой дорожке.
        - Иесли ее красота уже пробудила втебе страсть, тотем более отнее надо скорее избавиться.
        - Почему это? - изобразил удивление Юн.
        - Ибопротивостоять лисьему искушению способны лишь высоконравственные мужи ицеломудренные женщины.
        - Дядюшка, аты ничего неперепутал? Может быть, целомудренные мужи инравственные жены? Я,какдавно нецеломудренный, точно устою, - рассмеялся дерзкий родич. - О! Вотсейчас ипроверим.
        СянЛян тревожно оглянулся. Такиесть! Накликал! Кним осторожно кралась хулидзын.
        ЛЮСИ ИСЯН ЮН
        Всаду подцветущими… да ктож его знает, чтоуних тут вПоднебесной цветет вэто время года? Короче, среди цветущих пахучих кустов сидели двое мужчин. Один - молодой, высокий ибуйноволосый, даже застолом неподумал снять доспехи, таквброне игонял зеленые чаи, угощаясь засахаренными персиками. Второй, намного старше, щеголял куцей азиатской бороденкой ивид имел демонстративно мирный: зеленый халат, чудн?я высокая шапка сосмешными торчащими спицами, никакого оружия.

«Вотэтот - самый главный змей иесть», - предположила девушка. Обасотрапезника смотрели орлами, головы держали высоко, ивцелом производили впечатление самых настоящих аристократов. «Белая кость» и«голубая кровь» вдревнем исполнении.
        Люся, хоть убей, непомнила, кому ивкакой последовательности надо кланяться, норассудила так: небесная лиса, прожившая тысячу лет, всяко повыше рангом, чемкакие-то древнекитайские мужики, будь они хоть трижды аристократы. Поэтому, заметив, чтоее приход обнаружен, пересилила желание склонить голову, анаоборот, задрала подбородок повыше ивеличественно принялась ждать, пока ее поприветствуют.
        СянЮн, когда хотел, умел быть галантным, апотому его поклон могбы стать эталоном вежливости. Сделал он это, разумеется, дядюшке назло. Который только головой небрежно кивнул: мол, заходи, коли пришла.
        - Каксамочувствие, благородная хулидзын? - спросил Сян Юн еще более медоточивым голосом, темпаче что дядя сбольшей охотой услышалбы весть отом, чтолиса окочурилась.
        Девушка милостиво кивнула молодому генералу. Значит, вотон каков, тот, ктоее спас! Тогда, сидя вклетке, онаособенно спасителя неразглядывала, хотя тут было начто посмотреть. Несмотря навсю нелюбовь казиатам, Люся немогла непризнать: хорош! Породу сразу видно: мало того что генерала Сяна так иподмывает обозвать «князем», такилицо еще такое, запоминающееся. Черты резкие, ногармоничные, глаза живые, искрящиеся любопытством. Такого точно нискем неперепутаешь, какнепропустишь породистого жеребца королевских кровей втабуне мохноногих степных коняшек.
        Ноблагодарность благодарностью, эстетика эстетикой, апривзгляде наСян Юна вгруди уЛюси шевельнулось тревожное тянущее чувство. Увы, знакомое. Онаведь навидалась таких, блестящих иблагородных, вовсех видах навидалась: изачаем сватрушками напапенькиной даче, ившивыми иобмороженными, имимоходом добивающими кого-нибудь штыком. Жизнь - такая штука, пока неприложит отдуши да сразмаху, непоймешь, чтотам, подпозолотой-то.
        - Благодаря вашей заботе, уважаемый генерал Сян, - Люся ненавязчиво продемонстрировала осведомленность небесной лисы вземных делах, - япочти совсем оправилась. Ипришла выразить мою благодарность заспасение вам ивашему… - девушка глянула настаршего вельможу остро ихитро, совершенно по-лисьи, имстительно припечатала: - Верному слуге?
        Пожилой аристократ ей сразу непонравился. И,судя поперекошенной морде иставшим совсем узенькими глазкам, нелюбовь спервого взгляда была взаимна. Вотуж кто точно оставилбы ее взаперти подыхать отжажды иголода, акакпомерлабы - ипеченкой непобрезговал.
        СянЮн сделал вид, будто совершенно непонял намека. Хотябы просто потому, что, посути, лиса была абсолютно права. Просто ему давно никто обэтом напрямую ненапоминал. Инеставил наместо.
        - Выслучайно ошиблись, прекрасная хулидзын. Дядюшка Сян Лян - мойближайший исамый любимый родственник.
        Иполностью игнорируя недовольство любимого дяди, сделал приглашающий жест:
        - Непожелаетели присоединиться кнашему скромному застолью? Ябуду очень рад вашему обществу.
        Дядюшка вэтот момент более всего сожалел, чтопузатенький чайник полон кипятка, анеяда.
        Впрочем, ядвизбытке был унего наязыке.
        - Свежей крови, каквы привыкли, унас, ксожалению, нет. Увынам, - злорадно ухмыльнулся Сян Лян, видя, чтохулидзын колеблется.
        - Здесь, наземле, япостоянно вынуждена терпеть лишения, - сокрушенно вздохнула Люся, какбы случайно показав зубы, которые, спасибо папеньке имаменьке, несмотря навсе невзгоды оставались крепкими ибелыми, всем лисам назависть. - Нотого яства, чтовы упомянули, уважаемый, янепробовала уже очень давно… Ведь чтобы попасть наНебеса, ядолжна была вести праведную жизнь тысячу лет! Впрочем, откуда человеку это знать! Некаждому достанет мудрости постичь знания Небес, - ипосмотрела прямо вглаза пожилому сановнику, едва сдерживаясь - такей хотелось подмигнуть. - Пока я здесь, япостараюсь привыкнуть кпище смертных… ах, прошу прощения! Кпище людей, конечно! - Идевушка непринужденно уселась аккурат напротив Сян Ляна. - Можете называть меня госпожой Лю Си.
        СянЛян мученически закатил глаза, словно призывая Небеса всвидетели.
        - Так, значит, уважаемая лиса - изсемейства Лю? - Иуставился наплемянника, мол, чтоитребовалось доказать! - Тогда все понятно…

«Нет! Однофамильцы! - чуть было неляпнула она отнеожиданности. - Лю? Чтоеще заЛю? - лихорадочно прошлась позакромам памяти самозваная хулидзын. - Уних тут сейчас Цинь, так? Акто после Цинь-то был? Черт, точно, дрался этот Сян Юн скаким-то Лю! Воттолько уже дрался илитолько собирается? Ивесь сыр-бор из-за чего уних?»

«Китайская» переделка имени Людмилы, казавшаяся таким удачным решением, внезапно вышла боком. Ктож знал, чтосподвохом имечко? Навсякий случай девушка решила всяческие связи совсякими Лю отрицать. Вконце концов, малоли вПоднебесной Лю?
        - Уважаемая лиса, - безмятежно улыбнулась Людмила, мысленно поджимая свой несуществующий хвост, - непринадлежит купомянутому семейству. Потой простой причине, чтонаНебесах, куда мне было позволено вознестись после тысячи лет праведной жизни наземле, родство считается поиным правилам. - Иона значительно умолкла, намекая, чтоэти самые правила смертным знать неполагается.
        Онауже поняла, чтокитайский дядя ей совсем недруг, ноотступать перед каким-то допотопным острословом несобиралась. Ипротысячу лет праведной жизни постоянно повторяла специально: мол, выкуси!
        - Апокакимже правилам небесные лисы посещают мир смертных? - спросил дядя ядовито. - Поприговору суда? Иликак?
        Итут Люся поняла, чтовотон, шанс, инадо хватать его незамедлительно, пока неубег. «Ну,держись, китаеза сушеная! - подумалаона. - Щас!»
        Бояласьлиона? Конечно, боялась! Только дураки ипокойники ничего небоятся. Ноотступать-то всеравно некуда.
        - СНебес, - заявилаона, незаметно делая глубокий вдох, - ябыла послана поличному приказу Яшмового Владыки, дабы передать его волю людям.
        - Пророчество? - азартно воскликнул Сян Юн. Он,будучи натурой романтической, такие вещи обожал всегда. - Какоеже?
        Людмила струдом удержалась оттого, чтобы некивнуть вответ, носама себя одернула - несолидно! И,решив, чтоесли уж нырять, тодосамого донышка, вочередной раз пошла ва-банк.

«Пророчество? Сейчас я вам напророчу!»
        Парень ей нравился, и - хотябы вблагодарность! - захотелось изречь ему что-нибудь жизнеутверждающее. Ктомуже что-что, авдохновенно врать Люся умела еще смладенчества.
        СянЮн отнетерпения заерзал наместе. Онссамого начала нисколько нежалел, чтоспас хулидзын изклетки. Такой случай упускать было нельзя, чтобы там ниболтал дядя. АФанъюй… Всеравно отстроятся, зато теперь знать будут, скем дело имеют. Пусть знают ибоятся!
        СянЛян огромным усилием воли удержал себя наместе. Отхулидзын добра нежди, иничего хорошего она ненапророчит, этовсем известно.
        - Знайтеже, - торжественно провозгласила Лю Си, изовсех сил выпучив глаза ивращая ими длявнушительности, - чтонаНебесах долгое время шла великая битва! Именно поэтому наземлю обрушились неустройства ивойны!
        Воттут промашки быть недолжно. Неустройства ивойны наземле случаются постоянно иповсеместно, народы вечно всем недовольны, ачестолюбцы алчут славы итрона. Девушка старалась пророчить сподвыванием, дапосильнее, чтобы приумножить впечатление. Генерал Сян щеголял вбелом плаще, анеподалеку развевался белый сзолотом флаг, такчто она решила добавить своим речам местного колорита.
        - Красный император пошел войной наБелого императора, иотих сражения содрогнулись Небеса!
        Глаза уЛюси отвыпучивания ивращения уже заболели, номысль пришла, волна понесла, иложь, рождавшаяся сейчас наее языке, лилась суст так легко, какникогда вжизни. Ипочему-то вдруг показалось, чтослова эти прямо ввоздухе оборачиваются правдой.
        - Икогда сражение это потрясло сами небесные своды, - онапонизила голос дозловещего полушепота, - Яшмовый Владыка восстал сосвоего трона инизверг мятежников… - почуяв, чтовкитайскую мифологию ненавязчиво вкрадываются библейские мотивы, Люся решила урезать марш инеуточнять, куда именно низверг. - Исказал он так: отныне пусть Белый император иКрасный император сложат оружие, аисход их схватки да решат наземле их сыновья!
        И,хоть этого уже инетребовалось, уточняюще повела рукой всторону Сян Юна, дескать, вотты тот самый сын Белого императора иесть. Чтоиговорить, аккурат набелогвардейского… тоесть, простите, белоимператорского сыночка генерал ипоходил вточности.
        Выдержав приличествующую случаю паузу, девушка вполне буднично добавила:
        - Абольше я ничего невправе рассказатьвам, смертные. ИбоЯшмовый Владыка запечатал мои уста!
        Нодляверности аккуратно прихватила состола персик ивпилась внего зубами. Самиже китайцы говорят, чтодаже собаку небьют, когда она ест. Когда я ем, яглух инем. Илиони еще такой поговорки непридумали?

«Значит, придумать самое время», - оптимистично решила Люся, искоса поглядывая намужчин.
        Задумчивым иошеломленным выглядел даже недоверчивый генеральский дядюшка, чтоуж говорить осамом генерале. Значит, пророчество удалось наславу.
        Иеслибы усамозваной хулидзын невозникло вдруг странное ощущение, какой-то холодок, пробежавший поспине, словно некто невидимый постоял унее заплечом, беззвучно хмыкнул ипропал, всебылобы совсем хорошо. Ноона встряхнулась изапретила себе бояться.

«Ссамого утра дедушка Линь Фу занялся любимый делом - онмаялся дурью. Сначала приказал послушникам испечь большую овсяную лепешку, азаполучив желаемое, уселся напороге и, посыпая ее солью, приговаривал: «Идет-идет бедная лошадка, ножка унее болит-болит… Ай-ай-ай… Буду-буду лечить лошадку…» Тогда я еще незнала, чтоКолобок ничего просто так неговорит».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава6
        Нежданно-негаданно

«Здесь есть прекрасная идиома: «Старик награнице коня потерял», аналог русскому выражению: «Никогда незнаешь, гденайдешь, гдепотеряешь». Мытак много потеряли, ноприобрели еще больше. Гораздо больше, чемсмели мечтать».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        ИНЮНЧЕН ИСЯН АЛЕКСАНДРА ДЖИ
        Мисс Сян неверила видеальные свидания. О,иногда наподобное чудо можно было поглазеть вкино: там, наэкране, герой точно знал, когда взять героиню заруку, акогда - закакое-нибудь другое стратегически важное место. Но,сидя втемном зале, девушка обычно усмехалась небезнекоторого цинизма, глядя наэтакую идиллию ислушая приглушенные вздохи своих излишне романтичных подружек. Ведь реальность, какой стороной ее ниповерни, совсем несоответствовала выдумкам.
        Еесобственный опыт вэтом смысле был обширен ивполне позволял делать неутешительные, ноправдивые статистические выводы.
        - Онвсе время ерзал наодном месте, - жаловалась она бабушке насвоего первого школьного бойфренда, любовь скоторым продлилась целых три недели.
        - Двух слов связать неможет, - припечатывала девушка второго.
        - Ладони унего холодные имокрые, неруки - щупальца! - доставалось третьему.
        Современем список претензий кнесостоявшимся ухажерам изменился, отношение - нет. Бабушка частенько ворчала, чтовнучке непомешалибы розовые очки: мол, негоже выискивать вхороших людях недостатки, ктоищет - тотвсегда найдет. Только любовь может превратить девчонку внастоящую женщину.
        - Когда полюбишь, ma cherie Alexandrine, - улыбаясь каким-то своим мыслям, повторялаона, - товсе равно станет, высокийли, низкий, бешеный илитам скромник. Твой будет - ивсе.
        Alexandrine слушала, соглашалась почтительно идаже пыталась следовать мудрым бабушкиным советам. Какдочь человека влиятельного, онахорошо усвоила, когда надо улыбнуться илипошутить, чтобы прослыть остроумной, инедостатка впоклонниках никогда неиспытывала… какимало-мальски теплых кним чувств.
        Оттого-то исейчас, насвидании сИн Юнченом, девушка заранее приготовилась если некпровалу, токконфузу. Нупонравился ей парень, датак, чтодыхание перехватило. Бывает. Новообще - малоли чего там, поддождем, показаться могло! Истина всеравно ведь рано илипоздно откроется. Стоит им только сесть друг напротив друга, заказ сделать, разговор завести - тут-то они иполезут, несовершенства, никуда неденутся.
        Чувства - таквот давным-давно решила длясебя внучка Тьян Ню - требуют практичного ксебе подхода. Доброжелательное понимание того, скакими изъянами визбраннике человек готов мириться, - вотчто такое настоящая любовь.
        Вот, например, бабушка сдедушкой. Столько лет вместе прожили - тутуж, понятно, недонежностей. Страсть - плохой фундамент дляотношений, договор идружба - другое дело.
        Девушка вспомнила невзначай, какподсмотрела однажды зауважаемым дедом своим: человек он был хороший, нестрогий, ноподарков делать совсем неумел. Какой смешной инелепый букет - небукет даже, авеник, другими словами неназвать! - притащил он втот раз бабушке надень рождения! Трава какая-то непонятная вовсе стороны торчит, розы слилиями вперемешку - ужас.
        Еслиб Тьян Ню была поноровистее, понесдержаннее, охидосталосьбы дедушке! Онаже лишь улыбнулась, просветлела вся, засияла. Приняла дар, какиположено хорошей жене, поблагодарила. Уважение ижелание сотрудничать, всетак.
        Такчто поповоду Ин Юнчена девушка необольщалась. Икогда он припарковал свой мотоцикл неподалеку отнебольшого, спрятавшегося между небоскребами бара, она, ужеслегка успокоив разбушевавшееся было сердце, последовала заним ствердым намерением развеять невесть откуда взявшееся наваждение. Одно неидеальное свидание - вотивсе, этого будет достаточно, чтобы освободиться отнесвоевременной симпатии кнезнакомому иявно невоспитанному парню. Наверное. Нет, точно.

«Вчемже, - размышляла Саша, усаживаясь застолик, открывая меню иупорно стараясь некраснеть привзгляде насвоего спутника, - оношибется? Сизлишним усердием наляжет накоктейли? Отпустит сальную шуточку - изтех самых, проочень большие глаза?»
        Ксчастью (иликсожалению), онадаже представить немогла, чтождет ее впереди.
        ИнЮнчен никогда неотвлекался начастности, когда перед ним была ясная, простая ижеланная цель. Первое свидание, второе илитам пятнадцатое - разницы, поего мнению, небыло никакой. «Если, - всегда растолковывал он друзьям, - парень вообще девушку пригласить решил, аона возьми да исогласись, такразве заранее непонятно, чемвсе дело закончится?»
        Друзья реагировали по-разному. Великан идобряк Чжан Фа только иделал, чтофлегматично пожимал плечами: он, личность наредкость неконфликтная, ещесуниверситета привык вовсем сосвоим товарищем соглашаться. Ктомуже эта лихая теория всегда подтверждалась практикой - девушки, которые ходили сИн Юнченом насвидания, витоге неизбежно оказывались сначала вего квартире, апотом ивкровати. ДляЧжана Фа это был такойже незыблемый природный феномен, каксобственная немалая физическая сила илинаступление сезона дождей.
        Пиксельже подобный подход кделам интимным решительно неодобрял, мучился, страдал иобзывал приятелей ослами ибалбесами. Он,натура утонченная, прекрасных дев предпочитал завоевывать ненаскоком, асладкими речами икомплиментами.
        - Первая встреча, - соловьем заливался Ю Цин навечеринках ипопойках, - подобна нежному бутону, чтоготов раскрыться навстречу солнцу! Прояви неосторожность - ивот уже завял он иусох. Один лишь неверный шаг, одно только слово…
        - Предки! - только ивздыхал наэто Ин Юнчен. - Какое, кчертям, слово! Нунедураклиты? Онатебе нравится, тыей нравишься - кчему тут вообще разговоры-то?
        Этот животрепещущий вопрос они сдрузьями спохвальным энтузиазмом обсуждали каждый раз, какподворачивался повод, исейчас Юнчен сдосадой думал, что, может, внотациях Пикселя имелся какой-никакой смысл.
        Потому что вэтот раз девушку он подцепил явно непростую, ивыяснилось это довольно быстро. Едва отошел отих столика официант, принявший заказ, Сян Джи улыбнуласьему, этак лукаво склонила головку набок испросила многообещающе:
        - Ачем мы займемся после обеда?
        ИнЮнчен, несдержавшись, поперхнулся, сразу представив… всякое. Воображение унего - этовсе говорили - было богатое, поэтому картинка перед внутренним взором нарисовалась вполне себе манящая. «Любовью, чемеще», - едва небрякнул он сгоряча, нововремя прикусил себе язык.
        Слава всем богам, инстинкт - чутьем наловчие ямы называл это настырный Пиксель, начитавшийся всвое время древних поэтов, - остановил его вовремя. Слишком уж ярко сияли девичьи глаза, такизаманивая взападню: давай, мол, отвечай, яжду, яслушаю.

«Иправда ведь лиса, - прищурившись, подумалон. - Ну,навсякую лису найдется свой дракон, э?»
        Вслухже, улыбаясь какможно приятнее, Ин Юнчен сказал совсем другое.
        - Как - чем? - делано изумился он ивзмахнул ресницами небезнамека. - Стихи читать будем! Однозначно стихи - этомой выбор.
        Теперь пришла ее очередь удивленно таращить глаза ивсячески пытаться справиться сизумлением.
        - Н-неужели? - чуть заикаясь, выдавила наконец мисс Сян, ивэтот самый момент официант подскочил ких столику иловко начал расставлять перед ними блюда ичайнички снапитками. - Какиеже?
        - О, - воодушевился парень, саппетитом отправляя врот кусочек обжаренной дозолотистой корочки говядины. - Развеж возможно выбрать? Всякие! Ите, чтопокороче, такие, знаешьли, гладкие… округлые. Ноидлинные тоже хороши, слово заслово, ивот они уже перед тобой, холмы гармоний ипещеры, мм, тайн ипознаний.
        Барышня побагровела икак-то наредкость прицельно, по-снайперски, ткнула палочками вкрупную креветку насвоей тарелке. ИнЮнчену показалось, чтонесчастное ракообразное, нанизанное надеревянный конец палочки, выпучило глаза еще отчаяннее. Разговор определенно начинал ему нравиться, ион, ухмыляясь, решил, чтопришло время сменить тактику. Внезапность - кинжал врукаве полководца, нетакли?
        Поблагодарив просебя просвещенного Ю Цина, тоидело таскавшего их сЧжаном Фа навыставки, поэтические чтения ипрочие сногсшибательные изубодробительные мероприятия такого рода, парень потянулся через стол ивзял владонь руку Александры. Девушка встрепенулась.
        - Послушай, например, - совсем другим тоном произнес Ин Юнчен, дотронулся доее тонких пальчиков и, ничуть несмущаясь официанта, столбом застывшего поблизости, процитировал заранее заготовленное стихотворение русского поэта: - «О,какбожественно соединенье Извечно созданного друг длядруга!»[22 - Стихотворение Н. С. Гумилева.]
        СянДжи открыла рот, апотом, ненайдя слов, вмиг запунцовела, иЮнчен вдруг едвали несужасом почувствовал, какехидная усмешка сползает исего губ. Девушка опустила глаза, носвоей руки неотняла, итак они исидели несколько долгих мгновений.
        - Да, - наконец откашлялсяон, - стихи.
        - Идиот, - тихо сказала его спутница ивпервые завсе время, чтоони провели вместе, посмотрела нанего прямо иоткрыто, безподозрений исомнений.
        Саша пребывала врастерянности. Этобыло невозможно, ноИн Юнчен будто чуял все ловушки, которые она расставляла длянего. Ниразу он непромахнулся, несказал глупости илипошлости. Ируки… руки унего были нехолодные илипкие, авовсе даже наоборот - теплые итвердые, будто нагретый насолнце, обкатанный морем камень.
        Придраться ей было решительно некчему, иэто девушку пугало.
        Потому что повсему выходило, чтоесли он после обеда предложит ей заняться… стихами, тоона вполне может согласиться. Вотигде, спрашивается, еехваленое воспитание?
        Пытаясь отвлечься оттаких вот мыслей, девушка открыла сумочку впоисках телефона: надо было проверить, необнаружилили родители побег своей блудной дочери. Дисплей неотобразил неотвеченных вызовов, иСаша вздохнула соблегчением. Взгляд ее упал намаленький шелковый мешочек, вкотором ждала своего часа терракотовая рыбка.
        Девушка досталаее, повинуясь неожиданному импульсу. Безделушка, изгибая свой выточенный изкамня хвост, застыла наее ладони: маленькая, смешная, пучеглазая.
        ИнЮнчен придвинулся поближе, так, чтоплечи их соприкоснулись, инаклонился, чтобы рассмотреть фигурку.
        - Талисман? - спросил он слюбопытством.
        - Бабушкин подарок, - отозвалась мисс Сян ипротянула ему рыбку. - Якакраз сегодня ее собиралась показать специалисту подревним артефактам, вродебы она старинная.
        Юнчен завертел фигурку впальцах, поднес поближе кглазам изачем-то смешно сморщил нос. Девушка прикрыла рот ладонью ирассмеялась, отгоняя вдруг невесть откуда взявшийся страх. Почтенная Тьян Ню писала, чтоименно рыбки стали причиной их ссестрой путешествия вовремени. Ктознает, вдруг сейчас иона сИн Юнченом…
        Высокий женский голос вдруг ворвался вее мысли, сбил столку. Саша обернулась исудивлением увидела, чтоких столику через весь ресторан идет, улыбаясь, эффектная девица воранжевом платье. Былаона, прямо сказать, хороша - стройная, быстрая, белозубая.
        - ИнЮнчен! - спридыханием завывала сия незваная гостья, бодро стуча каблучками подеревянному полу. - Какя рада тебя видеть, котик!
        - Котик? - беззвучно повторила Александра иприподняла бровь.
        Лицо ее спутника скривилось ипомрачнело.
        - Это, - снеудовольствием пояснил он иподнялся из-за стола, - моя, э, знакомая. Прости, я… сейчас.
        Девицаже нетеряла времени даром. Подскочив кИн Юнчену, онаспривычной, уверенной фамильярностью обняла парня заплечи, привстала нацыпочки иигриво прижалась губами кего щеке. Саша поначалу оторопела, апотом разозлилась, датак, чтосама себя испугалась. Холодный, жгучий огонь льдом опалил ее кровь, идевушка сжала руки, скручивая владонях салфетку, будто шею своей внезапной соперницы.
        Откуда вдруг взялась эта вот яростная ненависть, онаисама понять немогла. Никогда прежде мисс Сян неиспытывала ничего подобного.
        - Послушай, Мэйли, - говорил между тем Ин Юнчен, безуспешно пытаясь выскользнуть извесьма цепких объятий предприимчивой красотки, - язанят. Очень.
        - Чем? - хихикая, интересовалось оранжевое платье, окатывая Сашу презрительным взглядом. - Подружку своей матушки развлекаешь? Брось! Пошли лучше веселиться, какпрежде, разуж встретились! Ты,я икровать…
        - Котик, - сядом вголосе высказалась Александра, взяла состола свою рыбку и, аккуратненько положив настол изнасилованную салфетку, встала.
        Терпеть подобное обращение внучка Тьян Ню была неприучена. Она, конечно, вполне могла оскорбить мерзкую стерву вответ, но… «Неуподобляйся низким», - учила ее бабушка, ивданном конкретном случае именно так девушка ибыла намерена поступить. Схлестнуться скакой-то склочной, вульгарной подстилкой из-за мужчины? «Нунет!» - заскрипела зубами Саша и, вильнув бедром, обогнула Ин Юнчена иего «э, знакомую».
        Парень, чернея лицом, рванул было заней, нодевушка сейчас нислышать, нивидеть его нежелала.
        - Начай, - отчеканилаона, достала изкошелька банкноту, сунула ее Ин Юнчену вруки ибыстрым шагом вылетела избара.
        Наулице было людно, ипоначалу мисс Сян решила, чтозатеряется втолпе. Тамэтот… этот чертов повеса, этот распутник, этот блудливый волокита ее уж точно ненайдет! Девушке повезло: едва она сбежала поступенькам, поблизости затормозило такси. Вскинув руку, Сян Джи подлетела кмашине, запрыгнула всалон - иочень вовремя, потому что вэтот самый момент навыходе избара показалась фигура молодого человека.
        - Национальный дворцовый музей! - рявкнула девушка первое, чтопришло ей наум, иводитель, кивнув, завел мотор.
        Откинувшись наспинку сиденья, Александра отвернулась отокна. Идеальное свидание, ха! Предназначенный судьбой мужчина, какже! Все-таки, наверное, даже мудрая Тьян Ню могла… неошибаться, нет, номерить иных посебе. Ейведь повезло повстречать дедушку, чьялюбовь была бескрайней, какморе. Невсем суждено такое счастье.
        Такси уносило ее отбара иотпарня, чейголос ислова заставляли ее раз заразом терять голову, иСаша сама непонимала, чточувствует. Излость, иразочарование, ипечаль - эмоции смешались вее груди вклубок, перепутались, переплелись. Вздохнув, онавраздражении ударила кулачками поколеням ипоняла, чтодосих пор сжимает владони бабушкин подарок.
        - Вотчем надо было заниматься, - пробормотала девушка себе поднос, - анетратить время наэтого ловеласа!
        Чтож, ещебыло непоздно. Ассистент профессора Кана сказал, чтобудет ждать ее после обеда, воткнему она ипоедет. Может, судьба просто преподала ей сейчас урок: мол, неотвлекайся насмазливых мужиков, когда вруки тебе попала такая тайна!
        Сжав губы, Сян Александра Джи решительно кивнула.
        Снова! Снова Сян Джи умудрилась сбежать отнего! Отнего!
        ИнЮнчен был зол. Емухотелось крушить, кромсать, ломать ибуйствовать, ион едва сдерживался оттого, чтобы несорвать свою злость наМэйли, которая вообще-то вполне заслуживала хорошей взбучки. Когда-то его развлекал ее по-змеиному изощренный, злобный характер. Встречи сней были похожи напоход втеррариум - Мэйли шипела, брызгала ядом иизвивалась, каккобра, иЮнчен, всегда любивший опасность, забавлялся, глядя, какхитра она бывает смужчинами ижестока - сженщинами.
        Впрочем, девица быстро наскучилаему. Порой, если находило подходящее настроение, онзвонил ей - где-где, авпостели его злонравная подружка была хороша. Новерно говорят: приюти всвоем доме змею, ирано илипоздно она вопьется тебе всердце. Вотион доигрался.
        ИнЮнчен сжал зубы. Досих пор ему идела небыло, окого там точит свои когти Мэйли, ноСян Джи…
        СянДжи принадлежала толькоему, иникому небыло дозволено трогатьее.
        Молодой человек застыл напороге бара, сяростью глядя набыстро удаляющееся такси. Позади него тихо хихикнула Мэйли - конечноже она немогла непосмотреть, чемзакончилась ее выходка.
        - Нувот, - прощебетала девица иположила ладонь сухоженными ровными коготками ему наплечо. - Теперь, когда мы избавились оттого, чтосидело затвоим столиком… это существо было женского пола, верно? Таквот, теперь…
        ИнЮнчен развернулся, едвали нескалясь. Мэйли, увидев его исказившееся лицо, приподняла было брови, заулыбалась, нопотом нахмурилась.
        - Что? - капризно поинтересовалась красотка. - Ну,Юнчен, незлись. Ятак скучала! Неужели нельзя чуть пошутить?
        - Ты… - медленно, неторопясь рыкнул он ишагнул вперед. - Пошла прочь.
        Глаза Мэйли округлились, губы задрожали. Онапопятилась, уперлась спиной вдверь бара, быстро мигая.
        - Котик, - пролепетала девица, всееще неверя, чторазозлила его всерьез.
        - Прочь! - взревел Ин Юнчен и, отвернувшись, бросился ксвоему мотоциклу.
        СянДжи неубежать - покрайней мере, отнего. Ондогонит ее и, если понадобится, уговорит, убедит, очарует… завоюет. Оннеостановится - небывало еще так, чтобы мир непрогибался поднего.
        Черный байк подруками Ин Юнчена зарокотал, вздрогнул, будто неприрученный дикий зверь, ичерез несколько мгновений сорвался сместа, набирая скорость. Лиса может быть сколь угодно хитра, ноотдракона ей неуйти.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ЛЮСИ
        Люся поняла, чтопора валить, кактолько вернулась вотведенную ей комнату после непродолжительной, ноприятной прогулки посаду вкомпании сгенералом Сяном. Онабы идольше побродила смолодым красавцем подорожкам, посыпанным белоснежным песком, вдоль прудов скарпами, нюхая экзотические цветы ивнимая пению райских птиц, ноублагородного спасителя своих дел было невпроворот. Дом, куда Сян Юн привез спасенную девушку, оказался вовсе неего собственным, апопросту захваченным подороге поместьем какого-то местного чиновника. Самхозяин, некстати возглавивший оборону имения воглаве отряда слуг, успел лишиться головы, итело его давно остыло. Апокои, вкоторых так славно отдыхалось небесной гостье, принадлежали хозяйке. Как, впрочем, ишелковые одежды, идаже заколки дляволос. Судьбой семьи чиновника Люся предпочла неинтересоваться. Некоторые вещи лучше незнать.
        Теперь-то ей стало понятно, почему вовзглядах челяди крылось столько страха иненависти. Ужнееели, хулидзын, этилюди считают повинной всвоих бедах?
        Отважного генерала Сян Юна такие мелочи совершенно незаботили. Авот Люсю - очень даже. Особенно когда спаситель обмолвился, чтоее ссобой брать несобирается.
        - Надеюсь, прекрасной хулидзын понравилась эта жалкая хижина. - Генерал широким жестом обвел поместье. - Скрасотами Девяти Небесей, конечно, несравниться, нооставаться здесь всеже уместней, чем…
        Оннестал продолжать, очевидно щадя чувства небесной лисы, иненапомнил ей оклетке иборделе, ноЛюся услышала ипоняла главное - дальше ей сСян Юном непопути.
        Можно было, конечно, уговорить илипопытаться пригрозить гневом Яшмового Владыки, иЛюдмила даже всерьез обдумывала эту идею, когда возвращалась вкомнату… Ноедва вошла, поняла: бесполезно.
        Наизящном расписном столике исходил паром пузатый чайничек, арядом наподносе возвышалась целая пирамида сладостей. Исушеная хурма, ирисовые пирожные, идавешние персики, иеще что-то неопознанное, нокрайне аппетитное навид.
        Еслибы уЛюси нахребте росла шерсть, какунастоящей лисы, сейчас она всталабы дыбом.
        - Чтоэто? Откуда? - резко спросила она служанку, имени которой так инеудосужилась пока узнать.
        - Это… - пролепетала та, отпрыгнув отстолика иугощения. - Этоотпочтенного господина Сян Ляна… длявас, госпожа…

«Дачтоб тебя! - высказалась просебя Люся, добавив несколько очень крепких русских выражений ичувствуя, какрастекается поногам холодное оцепенение, анедавно съеденные персики каменеют вжелудке. - Аон времени нетеряет, этот хитромудрый дядюшка!»
        Сложно себе вообразить намек толще. Да,это было оно - последнее китайское предупреждение, которое гласило: «Убирайся, ибыстро, иначе я собственноручно тебе яд вглотку затолкаю!»
        - Кто-нибудь… это трогал? - ровным голосом молвила Люся итутже поджала нижнюю губу, предательски дрогнувшую. - Ты… кактам тебя… Тыэто неела?
        - Ваша слуга непосмелабы, госпожа небесная лисица!
        Новзгляд исподлобья, которым служанка неуловимо скользнула по«небесной лисе», насторожил Люсю еще больше. Почудилось вэтих глазах некое предвкушающее любопытство, словно девчонка прекрасно знала, чтотам, вчайничке. Иливсладостях. Знала иждала. Ещеодна охотница доливера хулидзын?

«Прекрасно! Эдак если меня дядюшка неотравит, тоэта красавица придушит, анесправится сама - помощников кликнет. Разорвут насувениры, с-сволочи! Ишь, какглазоньки щурит…»
        - Поди прочь, - процедила Люся, нослужанка недвинулась сместа. Итогда «хулидзын» вызверилась даже непо-лисьи - по-волчьи.
        - Что, курва желтомордая, ждешь, пока я тебе пинками ускорения придам? Пошла вон!
        Изарычала, оскалив зубы.
        Служанка, пискнув, шустро отползла, апотом ивовсе опрометью выскочила изкомнаты.
        - С-сволочи… - выдохнула Людмила ивсердцах пнула столик так, чтоичайник, илакомства разлетелись покомнате. - Нуладно, гады. Держитесь уменя.
        Каквсегда вминуты опасности, злость помогла разбить мгновенное оцепенение, словно пешня - некрепкий еще лед, иЛюся вихрем метнулась покомнате, сшибая широкими рукавами ханьфу всякие мелкие побрякушки ибезделушки. Почти ненапрягаясь, онаподперла дверь каким-то комодом, апотом принялась методично обыскивать покои напредмет хоть чего-то ценного. Бежать спустыми руками - вообще неразумно, ауж подревнему Китаю… Абежать надо, икакможно быстрее. Впомощь генерала Сяна верилось слабо. Отважный «сын Белого императора», кажется, снебесной лисой уже наигрался, предсказание свое получил, ассориться из-за нее сединственным старшим родственником явно нестанет. Держать присебе хулидзын он тоже ненамерен. Аоставаться здесь - значит, гарантированно быть растерзанной прежде, чемпыль осядет захвостом коня Сян Юна.
        Выбраться изпоместья, пока тут квартирует генерал Сян, нереально, солдаты накаждом шагу. Авот сразу после того, какон уйдет, - самое время. Нопока надо еще придумать, какименно сбежать, апотом странствовать среди азиатов белокожей женщине, облаченной вдлинное ичертовски неудобное ханьфу.
        Нотут вдверь кто-то тихонько постучал.
        Люся, какраз обдиравшая состены драпировку, чтобы соорудить изплотного куска ткани что-то вроде заплечного мешка, замерла, тревожно глядя надверь. Интересно, стучатсяли китайские убийцы? Быстро прихватив вазу потяжелее, девушка строго спросила:
        - Ктотам?
        - Уважаемая хулидзын, этоя, - сказал генерал Сян. - Позвольте мне войти, сделайте милость.
        Люсю так иподмывало продолжить содержательный разговор фразочкой: «Чего надо?» или«Какого китайского беса?» - носмогучего генерала станется ивыбить дверцу-то. Разок плечом навалится ивышибет. Такчто она отложила вазу исопаской немного отодвинула комод. Вконце концов, ничего плохого, кроме хорошего, Сян Юн ей пока несделал.
        - Пожалуйста, проходите, генерал.
        Вузкий зазор Юн протиснулся согромным трудом, синтересом огляделся вокруг ивесьма высоко оценил учиненный лисой разгром. Онбы сам несмог сделать больше, чтобы превратить опочивальню вразвалины. Ещелучше генерал понимал причину поступка небесной лисы. Носком сапога он поддел черепки чайника исочувственно улыбнулся:
        - Явижу, мойдядя уже выказал вам свое почтение.
        Неиспытывая кврагу должного уважения, Сян Лян подсылал ктому убийц. Всеже яд стоил дорого.
        Люся вздохнула, нескрывая облегчения. Приятно, когда тебя понимают безлишних слов. Араз так, тоивилять нестоит. Поидее прямые ичестные воины должны ценить прямоту ичестность.
        - Видители, генерал Сян, - откровенно призналасьона. - МненаНебеса возвращаться рановато. Невыполнила я еще задание Яшмового Владыки. Такчто, боюсь, мнесушеная хурма иэтот прекрасный чай впрок непойдут.
        - Такое никому впрок непойдет, - согласился Сян Юн. Свои сомнения относительно других людей он привык разрешать спомощью меча, анеяда. Зачто был неоднократно руган дядюшкой.
        Ивэтот миг его посетила новая инетривиальная мысль.
        - Амогули я чем-то вам помочь? Чтобы задание Яшмового Владыки было исполнено доконца? - вкрадчиво спросилон.
        - Докучать вам ивашему дядюшке своим обществом идальше я ненамерена. Такчто… Заболее подходящую дляпутешествия одежду исвязку монет я буду бесконечно благодарна, - безобиняков выдала Люся, добавив: - ИЯшмовый Владыка - тоже. Надоже мне узнать, чемувас тут, наземле, дело кончится. Узнать идоложить, - онаткнула пальцем вверх, - Самому.
        Яшмовый Владыка умел подбирать кадры, аответственных исполнителей поручений командования генерал Сян ценил очень высоко.
        - Почемубы инет? Авзамен вы нехотите немного уточнить свое предсказание? - Юнвсеже решил чуть-чуть поторговаться. Нонеизкорысти, нет. Просто излюбопытства.
        Девушка открыто посмотрела нанего, покачала головой ипрямо ответила:
        - Азачем? Высвою судьбу уже держите обеими руками захвост, генерал Сян, таккакие вам нужны предсказания? Конь увас есть, меч - тоже, силы ихрабрости хватает. Такчто все вваших руках. Отважному человеку покоряются даже Небеса, нето что земные царства.
        Иэто дополнение понравилось Сян Юну еще больше, чемсамо пророчество. Сильный человек всегда сам добивается своей цели. Оказывается-то, Яшмовый Владыка его прямо насквозь видел.
        - Хорошо. Тогда подождите меня здесь, благородная госпожа хулидзын, ничего больше негромите иникуда невыходите изкомнаты. Яскоро вернусь, - пообещал Юн.
        Хулидзын была довольно высока дляженщины, хотя ипорядком ниже генерала. Нотак даже проще. Унего вотряде имелось несколько юношей подходящего роста, уодного изних впоходном мешке нашлась запасная одежда. Бамбуковую шляпу Юн позаимствовал устаричка-садовника, аденьги - издядюшкиной шкатулки, посчитав сей безвозвратный заем своим вкладом вобщемировую гармонию. Витоге выходило, чтоодной рукой Сян Лян подсыпал яд, другой - помогал лисе сбежать. Вбудущем воплощении дядюшке деяния взаимно зачтутся.
        Наконец-то подходящий наряд! Люся радостно ухватила сверток и, совершенно нестесняясь генерала, принялась переодеваться. Чего смущаться-то? Тот, ктовидел ее в«лисьем» костюмчике вгрязной клетке, виделвсе.
        Натянув свободные штаны изапахнув мужской халат-пао, девушка почувствовала себя гораздо уверенней. Ауж мягкие сапоги вместо легких матерчатых тапочек ивовсе вызвали прилив энтузиазма. Теперь-то другое дело! Долгополое женское одеяние, конечно, красоты было несказанной ивлюбое иное время Люся судовольствием его носилабы, нопокитайским холмам, горам идолам вшэньи особо непоскачешь. Только колючки рукавами собирать.
        Догадливый генерал добыл ей шляпу, спасибоему. Ночтобы еще надежней прикрыть волосы, Людмила плотно повязала голову шарфом. Иосталась собой вполне довольна.
        Благородный князь Чу, разумеется, несталбы подглядывать запереодевающейся женщиной - низасмертной, низанебесной. Авот узнать, естьли ухулидзын хвост, Сян Юну очень хотелось. Ногенерал вовремя напомнил себе: он - взрослый мужчина, анебуйный несдержанный подросток.
        - Можете поворачиваться. Нукак?
        Юнкритически оглядел хулидзын, обойдя совсех сторон, поцокал языком и, нимгновения николеблясь, протянул кинжал.
        - Пригодится вдороге.
        Всеже Яшмовый Владыка одарил небесную лису очень женственными формами. Чтовобщем-то вполне логично. Ейже положено мужчин искушать.
        - Благодарю. - Люся взвесила оружие наруке ипривычно сунула его запояс. Мыкаясь попросторам бывшей Российской империи, пылающей вогне смуты, инетакому научишься. Онапоглубже нахлобучила шляпу иплотно завязала тесемки. Ипризадумалась. Генерал Сян чем дальше, тембольше ей нравился, нетак, какможет нравиться мужчина, но… Что-то отчаянное внем было, что-то почти знакомое. ИЛюся решилась:
        - Кстати, генерал. Авы вимператорском дворце скоро быть собираетесь?
        Юнпонимающе ухмыльнулся:
        - Этокакбыстро ваше пророчество исполнится. Но - да, планирую обязательно. Ачто?
        - Датуда сестру мою увезли, небесную деву, - вздохнув, призналась девушка. - Нассней наземлю вдвоем послали. Атут сразу какналетели эти, изЦинь, каксхватилинас! Сестрица моя - дева нежная, тревожится обомне наверняка. Я-то непропаду, авот ее издругой глины лепили, - идобавила, почуяв, чтоименно такое уточнение придаст ее словам веса: - Ясама отналожницы родилась, асестра - отстаршей жены, потому я - хулидзын, аона - небесная дева. Если вдруг встретите ее водворце, передайте, чтоя жива-здорова.
        - Непременно, - решительно пообещал Сян Юн, справедливо полагая, чтоЯшмовый Владыка оценит его услуги подостоинству. - Идемте сомной.
        Охрана ухом неповела. Малоли кто кгенералу надоклад ходит. Может, парень вбамбуковой шляпе - шпион сважной вестью?
        Потом Сян Юн помахал убегающей девушке напрощанье рукой. Всеже отличное вышло приключение вчереде скучных будней.
        - Удачи! - искренне пожелала ему Люся, растворяясь вгустой древней ночи, какнастоящая лиса.
        СЯНЮН
        Отстариковских наставлений только одно спасение иосталось - война. Отдядюшки Ляна никакого спасу небыло. Стого момента, какхулидзын объявила волю Небес, часа непроходило, чтобы дядя неявлялся побеспечную душу подопечного содной лишь целью - лекции читать провсяческие лисьи проказы. Нипоесть, нивыпить, нипоспать вохотку.
        Утром нисвет низаря он взялся заплемянника снова. Наэтот раз Сян Лян пошел вбой, вооружившись бамбуковым свитком сочередной поучительной историей, повествующей отом, каким образом лисы влюдей превращаются.
        - …Тогда берет она теменную кость покойницы, кладет ее себе наголову иначинает кланяться луне, - вещал дядюшка, став визголовье пытающегося подремать еще чуть-чуть генерала.
        - Тьфу, гадость какая! - поморщился тот, переворачиваясь надругой бок.
        - Ая тебе очем? Этоже нужно могилу разорить, чтобы такое сделать.
        СянЮн душераздирающе зевнул, согромным трудом разлепляя веки. Рядом нанизком столике стояла ваза смочеными сливами наслучай, если накануне грозный генерал злоупотребил хмельной радостью. Однако довольный своей проделкой Юн вчера заснул сном невинного младенца. Иснились ему та-акие небесные девы, чтопальчики оближешь. Онзлорадно покосился накислую дядюшкину физиономию. Сним никакого похмелья ненадо, таксдуши воротит. Такчто сливы пришлись кодвору.
        - Дальше-то что? Если уж разбудили меня, тодоконца рассказывайте, - проворчал Юн иплюнул сливовой косточкой, метя вкувшин.
        - Если превращению суждено совершиться, токость удержится наголове привсех поклонах. Анеудержится - стало быть, небывать превращению!
        - Занятно. Исколько поклонов нужно отбить?
        - Сорок. Азатем оборотень покрывает тело древесными листьями илепестками цветов, чтобы они превратились вроскошные новые одеяния.
        - Такхорошоже! - делано рассмеялся Сян Юн, чувствуя, чтозабава ему надоела. - Ненужно наодежду тратиться. Сплошная выгода.
        - Аеще…
        - Все! Хватит! - рявкнул генерал, сменив милость нагнев. - Надоели мне ваши дурацкие сказки, дядюшка! Отних уменя все планы изголовы вылетели.
        Этомгновенное превращение издобродушного милого юноши вдикого зверя Сян Ляна пугало более всего. Племянник краев невидит ивпылу злости может непоглядеть нинародство, нинавыгоду.
        - Ради твоегоже блага стараюсь, - проворчалон. - Выгони лису, алучше - убей, идело сконцом.
        НоЮн уже неслушал. Онкликнул слуг, приказал подать доспехи, оружие иседлать коня.
        Ачтобы вуши непросочились разумные речи старшего родича, принялся песню горланить. Изчистой вредности.
        Иснова дорога,
        Яснова вдороге, впути…
        Простился я сдругом -
        Незнаю, увижули вновь.
        Звезд внебе несчесть,
        Такмеж нами шагов несочтешь.
        Мойпуть бесконечный
        Докрая высоких Небес…
        СянЛян выдохнул соблегчением. Теперь-то уж точно самое последнее, очем думает бешеный племянничек, такэто какая-то хулидзын.
        ТЬЯН НЮ
        Ссамого раннего утра дедушка Линь Фу занялся своим любимым делом - онмаялся дурью. Сначала приказал служкам испечь большую овсяную лепешку, а, заполучив желаемое, уселся напороге дома и, посыпая ее солью, принялся приговаривать: «Идет-идет бедная лошадка, ножка унее болит-болит… Ай-ай-ай… Буду-буду лечить лошадку…» Затем он положил немудреные слова накакой-то варварский мотив инесколько часов подряд пел безостановки.
        Догадаться, чего ради затеяно представление, Таня даже непыталась. Ноуж точно неиз-за нее илиостальных обитателей деревни. Старый даос жил вособом мире, гдездравый смысл неработал, ноникто вдеревне напричуды Колобка внимания необращал. Вхрупких домишках текла обычная жизнь - мужчины ковырялись накрошечных огородах, женщины готовили что-то немыслимо ароматное илиже сосредоточенно шили, галдящие, точно сорочата, дети бегали наперегонки, ноприэтом все они истово служили богине Нюйве - Той, чтоСотворила Людей изГлины.
        Какой-нибудь западный человек, считающий себя вершиной цивилизации, посмеялсябы надискренней верой этих простых людей. Нотам, гденасамой вершине горы, точно ласточкино гнездо, прилепился храм, Нюйва царила так полновластно, чтодаже воздух искрился.
        Когда внезапно Таня очутилась внутри, онасперва даже пошевелиться боялась. Мнилось, будто совсех сторон глядят нанее маленькие глазки глиняных статуэток. Сотни, нет, тысячи фигурок людей стояли наалтаре, вырезанном изцельной глыбы ввиде исполинских каменных рук. Пухленькие девочки имальчики, изящные девушки истройные юноши, крепкие сильные мужчины исозревшие дляматеринства женщины, сгорбленные старушки исухонькие старички - одинаковых небыло, всеразные, совсем какживые люди. Слепленные слюбовью итщанием изжелтой глины, онисловнобы ждали божественного касания, чтобы обрести жизнь, сознание иразум. АНюйва, изображенная нафресках луноликой красавицей созмеиным хвостом вместо ног, всенеявлялась инеявлялась. Впрочем, убогинь всегда забот полон рот - тонебеса починить, тоЧерного дракона заколоть, тонаучить людей музыке.
        Всвятилище одуряюще пахло благовониями, ветерок теребил колокольчики, шелестели листья. НаТатьяну вдруг снизошло неземное спокойствие, какое бывает только после искренней молитвы. Что-то похожее Таня уже чувствовала однажды вУспенском соборе Владивостока, когда стояла перед алтарем имолилась Господу заих сЛюсей новую жизнь внеРоссии. Ееодинокая свеча, вставленная впаникадило, упорно горела, неподдаваясь сквозняку, иказалась втот миг путеводной звездой, чтовсе четыре года скитаний вела двух сестер кберегу океана, кспасению. Благодать заполнила все существо девушки, иТатьяна вдруг поняла - всезакончилось, ивсе, чтоони сделали, сделали правильно. Застенами собора мел снег. Анаследующее утро они уплыли вместе сэскадрой Старка.
        Вниз, вдеревню, вела узкая крутая тропа, иТаня всю дорогу осторожно несла всебе это волшебное чувство, страшась расплескать умиротворение ирадость.
        Само собой, вредный дед-даос незахотел объяснять, каким чудом Татьяна переместилась издеревни вхрам. «Фокус такой», - хихикнул он ипопросил подержать козленочка покрепче, чтобы сподручнее было ранку бальзамом намазать. ЛиЛинь Фу всвободное отсна ивинопития время лечил всякую живность - домашнюю идикую. Таня своими глазами видела, какизчащи пришла итерпеливо дожидалась целителя упорога раненая лань. Людей Колобок тоже пользовал, нонеслишком охотно, делая это ввиде исключения изправил.
        - Ну,чего стоишь? Воды-то хоть притащи, - прикрикнул наТьян Ню даос. - Уконяшек рук нет, онисами себе впоилку воды ненаберут. - Но,быстро прикинув, чтота нетак часто прикладывала тонкие ручки кважному делу, позвал наподмогу односельчанина: - Эй! Братец Чжао И, помоги-ка нашей небесной деве управиться.
        - Ачто слошадкой случилось? - спросила Таня.
        Вответ - тишина. Линь Фу свидом искушаемого апсарой аскета поглядывал налепешку.
        - А? Что? - очнулсяон. - Ах,слошадкой! Ятак полагаю, какая-то двуногая скотина пыталась ей вгрудь копье вогнать. Нодревко обломилось, ивране застряла огромная заноза.
        - Понятно, - вздохнула Таня. Онатоже нелюбила, когда страдали бессловесные твари, но, вспомнив бодливого козлика, поспешила добавить: - Лошадья, пожалуй, неудержу.
        - Никого держать непридется. Онсопротивляться небудет.
        - Кто? Конь?
        Лукавый Колобок заливисто расхохотался, егорозовые щечки мелко-мелко затряслись, пузо заходило ходуном.
        - Даты шутница, девочка. Ох,насмешила! Конь! Бу-го-га!
        Ивнезапно созверским видом откусил изрядный кусок отлепешки, сдавшись намилость победившего искушения.
        - Хорошего понемножку, верно? Намобоим хватит. Мнеи… Авот инаша лошадка.
        Несчастное животное брело посельской улице, едва переставляя ноги. Изгруди торчал кусок дерева. Масти жеребца подслоем грязи икрови было неразобрать, испервого взгляда Таня решила, чтонаспине унего лежит какой-то мешок стряпками. Одна изних - белая, вкровавых разводах, - свисала досамой земли иноровила запутать животному ноги.
        Апотом «мешок» глухо застонал имедленно сполз прямо впыль подлошадиные копыта.
        - Этоже человек! - воскликнула Татьяна ибросилась краненому напомощь.
        Иневидела, разумеется, каким взглядом проводил ее Ли Линь Фу. Иочень хорошо, чтоневидела.
        Удар оземлю, похоже, добил бедолагу. Онбольше нешевелился иеле дышал. Таня едва нащупала пульсацию вены нашее, подивившись, насколько крепкий народ жил вдревности. «Богатыри - невы!», чтоназывается. Втеле мужчины застряло несколько стрел, доспехи были все изрублены, одежда превратилась вклочья, акогда подоспевшие поселяне тащили его вдом Ли Линь Фу, тоследом тянулась кровавая дорожка. Другойбы наего месте уже три раза дух испустил.
        ВПетрограде, какимногие юные дворянки, Таня Орловская ходила вгоспитале заранеными офицерами. Онадаже курсы медсестер посещала, инебезуспеха. Ивозле израненного древнего воина Татьяна нерастерялась, как, должно быть, ожидал Колобок.
        - Значит так! - приказала она двум женщинам, чтоприслуживали даосу. - Воды чистой согреть, бинтов… ну, тоесть длинные полоски ткани приготовить! Иснимите снего все это… тряпье.
        Смущение тут было нипричем. Татьяна видела мужчин нетолько безподштанников, ноибезголовы, атакже безрук иног. Нокакснимать сбесчувственного тела кольчугу вотсутствие слесарного инструмента подрукой, онадаже непредставляла. Асама направилась напоклон кЛинь Фу. Невсем его снадобьям девушка безусловно доверяла, ночто-то такое, подходящее дляобеззараживания ран, унего обязательно должно было отыскаться. Например, рисовая водка. Пусть отпьянства будет хоть какая-то польза другим людям.
        Краткое «хм» стало ответом. Отличавшийся многословием Колобок вдруг решил дать обет молчания. Нотребуемого «лекарства отвсех печалей» выдал аж целый кувшин.
        Темвременем незнакомца избавили отдоспехов, раздели донага идаже начали отмывать открови.
        - Боже мой…
        Намужчине живого места небыло, настолько он был посечен вражескими мечами. Поначалу Татьяна бодро включилась впроцесс, попутно обрабатывая раны подручным антисептиком, нопотом растерялась. Предположим, чтоделать спорезами, оназнала. Нокакдостать наконечник стрелы?
        - Дедушка Линь Фу! - позвала Таня, стараясь перекричать пищащих служанок.
        - Нуиголос утебя, - фыркнул тот. - ТынаНебесах глашатаем была, чтоли?
        Даос, видимо, ужедавненько стоял заспиной уТатьяны ивнимательно наблюдал заее манипуляциями.
        - Надо стрелу достать.
        - Таквыньее, - пожал плечами Линь Фу. - Иисцели одним касанием. Илитебе мое разрешение требуется? Гляди-ка, парень красивый, явно благородных кровей. Выживет - будет твоим.
        Итолько сейчас она обратила внимание налицо раненого. Аведь даос прав был. Густые брови, длинные ресницы, носседва заметной горбинкой, чувственные губы… Жаль, если он умрет, иумрет только потому, чтокто-то выдает себя забожественную посланницу.
        - Янемогу, - обреченно вздохнула Татьяна. - Янемогу исцелять раненых прикосновением.
        - Понятно, - вздохнул Линь Фу. - Тогда подвинься, будем спасать героя вместе.
        ЛЮДЗЫ
        Вжих!
        Стрела свистнула прямо надухом мятежника Лю, заставив приникнуть ксамой шее Верного. Жеребец, умница, словно почуял, чтолишь отнего сейчас зависит жизнь хозяина, всхрапнул ирванулся вперед безпонуканий. Нокакбы нибыл быстр исилен этот конь, отвсех врагов неускачешь.
        Сзади раздались разочарованные вопли, ноЛю нестал оборачиваться. Зачем? Онслышал преследователей, аони отлично виделиего, одинокого беглеца наединственной дороге. Путь змеился подну глубокого ущелья, справа-слева - практически отвесные скалы, изахочешь, анеспрячешься. Всего лишь один шанс изста оставался уЛю Дзы - доскакать довисячего моста, успеть перейти его инесколькими взмахами меча обрушить засобой. Новыдержитли Верный? Итакли уж плохи лучники Цинь?
        Каквышло, чтомятежник Лю, ещевчера - предводитель внушительного отряда числом почти вдве тысячи человек, сегодня превратился вудирающего вовесь опор беглеца? О,эта история вполне вдухе учения Кун Цзы! Ирассказывать можно было долго, аесли вкратце, тодедушка Линь Фу оказался прав. Невсе небесные девы одинаково полезны. Ноеще правее был Цзи Синь сего вечной присказкой окрасавицах, которые губят героев. Хотя Лю невинил небесную деву всобственном разгильдяйстве. Причем тут Тьян Ню, если отвезти девушку вхрам вызвался он сам, даеще иобоих заместителей ссобой потащил? Ичья вина, что, вернувшись, Лю обнаружил войско Цинь натом месте, гдеон оставил свой отряд? Ужточно ненебесной девы! Самвиноват, ктожееще.
        Одна радость - заполгода мятежа офицеров своих Лю Дзы выдрессировал здорово. Когда циньский генерал Ли Чжан подошел кФанъюю, никакой «мятежной банды» там уже небыло. Загодя предупрежденные местными жителями, бойцы Пэй-гуна небольшими отрядами растворились, словно туман вгорной долине, едва жаркие лучи солнца приласкают склоны. Только что были тут, иуже нет никого. Недаром Цзи Синь сзанудной методичностью заставлял командира разрабатывать пути отхода, аФань Куай сутра доночи тренировал бывших крестьян быстро разбиваться наляны[23 - ЛЯН - двадцать пять человек.] иразбегаться посвистку.
        Всехорошо, нотеперь придется иновую базу искать, иармию собирать снова. Нодляначала - выжить.
        Генерал Ли гнался-то, конечно, заСян Ляном иплемянничкомего, нотот изокрестностей Фанъюя уже ушел, ициньцы, прежде чем преследовать войско Чу, решили подсластить себе неудачу, схватив иказнив хотябы мятежника Лю. Трое побратимов нарвались нациньский разъезд итутже разделились. Этот прием уних тоже был давным-давно отработан. Спасется хотябы один - спасет всех остальных.
        Воттак ивышло, чтоуЛю Дзы извсех недавних сил остался лишь конь да меч, даеще знамя, сшитое небесной девой. Ноее он невинил, нет. Некогда было. Когда надголовой стрелы свищут, как-то недодев.
        Верный снова всхрапнул испоткнулся. Сколько там еще доэтого моста, пятьли, десять?
        - Давай, дружище, выноси! - крикнул Лю, склонившись еще ниже, ижеребец, услышав родной голос, снова вырвался вперед. Мелькнула мимо каменистая осыпь, какое-то дерево, иссушенное ветром… Ага! Поворот, скала, козырьком нависшая наддорогой…
        - Сто-о-ой!
        Конь взвился надыбы исделал несколько неровных шагов, опасно балансируя насамом краю обрыва. Мост был тут, рядом, но - вотже подлость! - понему нето что верхом, ползком-то переходить опасно. Двойного веса сильного высокого жеребца ивзрослого мужчины хлипкие досочки иобветшалые веревки точно невыдержат.
        ЛюДзы спрыгнул наземь, загривком чуя, чтопреследователи, откоторых они сВерным вродебы оторвались, снова настигают. Выход оставался лишь один.
        - Прости, друг! - Онсильно хлопнул жеребца покрупу, направляя его дальше потропе. - Тыим ненужен, толькоя… Скачи! Вперед!
        Икто после этого скажет, чтокони глупее людей? Сраздраженным ржанием Верный, задрав хвост, ускакал. Командир Лю облегченно вздохнул:
        - Удачи, брат! Впрошлой жизни ты генералом был, неменьше! Буду жив - свидимся!
        Асам осторожно, нотвердо ступил напересохшие скрипучие доски. Далеко внизу река, стиснутая узким каньоном, свирепо ревела, словно ее дух-дракон вел вечную битву снеуступчивыми горными духами. НоЛю Дзы вниз несмотрел иназад - тоже. Только вперед, иначе - смерть.
        Ион пошел, вседальше идальше помосту, неостанавливаясь инеуклоняясь отлетевших вспину стрел, ведь каждое неверное движение стоилобы жизни. Слишком ненадежная опора подногами, канатоходцам - итем легче, вних обычно нестреляют.
        - Если там, наНебесах, кто-то ивпрямь хочет мне помочь, - пробормотал Пэй-гун, добравшись почти досередины, - сейчас самое время!
        Видно, такая дерзость все-таки пришлась неповкусу высшим силам, аможет - удача решила поиграть сбездельником-Лю, Лю-кутилой вчет-нечет, какзнать? Нокакому-то меткому гаденышу удалось все-таки прицелиться, иЛю Дзы поневоле вскрикнул, дернулся, покачнулся, потерял равновесие лишь намиг… Ветхому настилу иэтого было довольно. Сторжествующим сухим треском, подхор радостных выкриков циньских солдат доски подПэй-гуном проломились, ион рухнул вниз сголовокружительной высоты. Рухнул исплеском ушел подводу, словно камень, брошенный рукой играющего божества. Аследом посыпались остатки моста.
        Ревущая вода, белая отпены поверху, желтая отглины вглубине, сомкнулась надголовой командира Лю, исколькобы нивглядывались преследователи, вэтой стремнине непонять было, выплыл мятежник илисразу пошел кодну, оглушенный смертельным падением.
        - Видать, сдох, - сплюнув, подытожил циньский офицер, который ксамому краю обрыва благоразумно неприближался. - Эй,поконям! Намеще ублюдка изЧу искать!

…Уже кночи, несколько часов спустя, этак впятили ниже потечению, гдерека смиряла свое бешенство, разливаясь широко ивольно, одинокий вороной конь подошел ксамой воде, фыркнул, задрал голову итоскливо итомительно заржал. Ивдруг, словно услышав что-то, стремительно скакнул всторону иумчался, растворяясь вгустеющих сумерках.
        СЯНЮН
        Бойнеуспел толком начаться, ациньские солдаты подозрительно разбежались вразные стороны, точно куры, испортив Сян Юну все веселье.
        - Эй,кудажевы? Ану вернитесь! - прокричал он вслед.
        Подголоски изего небольшой, ногромкоголосой свиты тутже принялись улюлюкать, словно это их мечей испугались враги. Лисы любят пользоваться могуществом тигра, носейчас несовсем тот случай.
        - Такчтоже вы стоите? Догоняйте! - приказал раздосадованный генерал, указывая рукой нагустые заросли. - Быстро!
        Делать было нечего. Ещенеизвестно, чтохуже - напороться назасаду илиразгневать Сян Юна.
        Иконечноже, какон ипредвидел, влесу их поджидала засада. Непредвидел генерал только ее многочисленности. Циньские командиры решили взять мерзавца Сян Юна неумением, такчислом, выведя против него целую армию. Вчем-тоони, безусловно, были правы. Намедведя можно исодним копьем выйти, итут уж какповезет, норазумные люди предпочитают затравить его сворой собак. Ичто тогда толку вмедвежьей силе? Разбив отряд чусцев наголову, циньцы окружили генерала совсех сторон, точь-в-точь каксобаки медведя. Идавай рвать. Только клочки вразные стороны полетели. Нопока вокруг толпились солдаты, ихсСерым немогли издали накрыть лучники. Даиизарбалетов неудобно целиться. Себя Юн нещадил, авот коня берег. Итеперь больше всего боялся, чтолюбимцу рано илипоздно подрубят ноги, авторого такого вцелом мире ненайти. Икогда жеребец жалобно закричал, получив рану вгрудь, генерал Сян окончательно взбесился. Вголове унего зашумела ибезтого кипящая отненависти кровь, весь мир скукожился допятачка истоптанной земли подкопытами Серого, авсе желания сосредоточились наострие меча. Ихбыло немного, точнее, всего одно - убивать. Иуж если
циньцы решили, чтоон - медведь, топусть он будет самым страшным зверем вих поганых жизнях.
        Постепенно одежда подкольчугой пропиталась потом икровью, вместе скоторыми изтела вытекала жизнь. Чуский генерал слабел, чаще пропускал удары и, уженесдерживаясь, кричал отболи.
        Апотом Сян Юн, должно быть, умер. Идушаего, подхваченная силами ян, устремилась внебо, безсожаления бросив тело напоживу воронью. Голову, скорее всего, выставят навсеобщее обозрение наворотах Санъяна, ноэто уже неважно. Совсем неважно.
        Юноткрыл глаза. Боли он больше нечувствовал, инанего смотрела небожительница - дивная прекрасная дева сглазами изольда.
        - Тьян Ню, - прошептал он еле слышно. - Здравствуй…

«Этот человек совершенно недвигался, нестонал, адышал так тихо, чтоя каждый раз пугалась. Бросалась щупать ему пульс, слушала стук сердца имолилась, чтобы он неумер. Нет, ничего такого. Просто жалко его было буквально дослез».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава7
        Гдесядешь, тамислезешь

«Посути своей мужчины нестолько коварны, сколько практичны. Этомы грешим против второй заповеди, творя себе кумира изживого человека, совсеми слабостямиего. Амужчины - что, онипросто падают кнашим ногам израненными игонимыми, пробуждая внас жалость исострадание».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        САША
        Когда такси остановилось умузея, Александра была спокойна, какутреннее небо надгорой Юйшань. Увидевее, никто несказалбы, чтоменьше часа назад девушка готова была вцепиться когтями вволосы своей неожиданной сопернице. Если что она иусвоила изуроков отца, такэто главный завет достойного человека - держи лицо. «Зазакрытыми дверями всобственном доме, - наставлял ее родитель, - может быть немирье, иэто беда. Нослучись так, чтоувидит чужие горести неподходящий человек, тогда беда станет позором иумножится стократ».
        Саша сжала губы. Небывать такому! ИнЮнчен может провалиться взагробное царство вместе сосвоими улыбками, уловками, стихами илюбовницами воранжевых платьях. Больше она непопадется ему накрючок. Становиться какой-то там посчету подружкой? Нунет. Никогда.
        Решив так, девушка расплатилась стаксистом иостановилась перед входом вмузей. Сказочный белый дворец, утопающий взелени, казалось, плыл повоздуху. Острые, загнутые края крыш, покрытых бирюзовой черепицей, походили накрылья птиц. Александра, опустив руку вкарман, осторожно погладила пальцем бабушкину рыбку.
        - Скоро мы стобой разберемся, чтокчему, - прошепталаона, несовсем понимая, ккому обращается - ктерракотовой фигурке иликдуху почтенной Тьян Ню.
        Вокруг кипела жизнь: торопились взойти подворцовым лестницам туристы, раздавался разноголосый иразноязыкий говор, ноСаша вдруг почувствовала, какбудтобы натянулось, изменило намгновение свой ход время, затихли звуки, угасли краски. Накороткую истрашную секунду девушке почудилось, чтоТайбэй исчез, растворился ввеках, развеялся втумане. И,будто кто-то быстро набросал набумаге акварелью рисунок, проступила, мелькнула перед глазами незнакомая разгромленная комната, опрокинутый столик, рассыпавшиеся пополу сладости. Носзащекотал аромат зеленого чая, исловнобы издалека раздался легкий стук вдверь - вдверь, подпертую так, чтобы никто несмог войти.
        - Госпожа! Госпожа! - позвал ее встревоженный голос. - Свами все впорядке? Некликнутьли врача?
        Девушка вздрогнула - ивидение сразуже пропало, кануло вникуда. Кусая губы истараясь невыдать испуга отвнезапного наваждения, онапокачала головой и, поклонившись, извинилась забеспокойство перед парой встревоженных седых старичков.
        Взбегая полестнице музея-дворца, Александра прилагала все возможные усилия, чтобы скрыть сотрясающую ее тело дрожь. Чтозаместо ей только что привиделось? Ктои, самое главное, когда стучался вту загороженную дверь?
        Глиняная рыбка, нагревшаяся владони, всетакже безмятежно смотрела надевушку своими выпученными глазами.
        ИНЮНЧЕН
        Онее ненашел. Ненашел - ивсе, ивот что ты будешь делать, а? Непожелала судьба вывести его нату дорогу, покоторой убежала Сян Джи. Лиса - онаиесть лиса. Хвостом махнула - ипоминай какзвали!
        Почти час кружил Ин Юнчен поулицам Тайбэя, смиряя бушующее вдуше разочарование. Кпроигрышам он непривык, итеперь унего никак неполучалось укротить злость. Ивроде рано было опускать руки - хоть битва ипроиграна, война-то еще впереди! - авсе равно грызла сердце досада. Нателефонные звонки Сян Джи неотвечала, и, каквновь выманить ее насвидание, парень пока придумать немог. Посвоей воле девушка врядли захочет сним разговаривать, инеудивительно. Мэйли, надо отдать ей должное, била напоражение.
        Апринуждать илитам выслеживать… никогда Ин Юнчен несклонял женщин кблагосклонности силой исейчас уж точно начинать несобирался. Небыло вэтом нирадости, ниазарта, нипобеды, абезних - зачем?
        Наконец смирившись стем, чтосегодня сСян Джи ему непоговорить, онвраздражении вдавил педаль акселератора. Мотоцикл задрожал, каквставший надыбы конь, иИн Юнчен поехал быстрее, уженевглядываясь влица проходящих мимо девушек. Подколесами привычно замелькала дорожная разметка, тени отпальм, ибайк, глотая километр закилометром, загудел ровно имощно.
        Нужно было отвлечься. Заняться каким-нибудь простым ипонятным делом, чтобы недумать отом, какславно сегодня все началось икакпогано закончилось. Он-то хотел…
        ИнЮнчен вдруг представил, какСян Джи входит вего квартиру, стряхивает сножек туфли, улыбается совсем каквбаре, игриво иснамеком, исильнее сжал руль мотоцикла. Онбы получил ее сегодня, еслиб неМэйли, - такие вещи парень всегда предугадывал, чуял цепким звериным инстинктом.
        Какой она былабы вего руках? Нежной иподатливой, сговорчивой игорячей, словно оживший раскаленный цветок?
        Светофор мигнул красным глазом, иИн Юнчен затормозил наперекрестке, усмехаясь. Нет. СянДжи неизтаких, неизпокорных. Онабы сражалась сним спервой минуты допоследней, ивего апартаментах, внебоскребе, пронзающем облака надТайбэем, онибы дразнили, мучили инаслаждались друг другом доизнеможения. Апотом, после, онбы гладил ее белую кожу, проводя пальцами почуть выступающим косточкам позвоночника, аСян Джи вздрагивала ивздыхалабы отудовольствия.
        ИнЮнчен ударил ладонями порулю. Ну,заодним днем должен прийти другой, запервой встречей - вторая. Оннеотступится, аСян Джи… СянДжи рано илипоздно несможет убежать. Возвращаться впентхауз отчего-то нехотелось, и, какивсегда, подчиняясь порыву, парень развернулся ипоехал кособняку своих родителей.
        Затормозив через полчаса перед прячущимся завысокой каменной стеной домом, Ин Юнчен завел мотоцикл вгараж. Сторож сулыбкой поклонилсяему, придержал ворота. Парень, почти незамечаяего, кивнул, апотом, ничуть незаботясь оприличиях, скинул куртку, стянул через голову майку иулегся наскамейку назаднем дворе. Норовистое тайбэйское солнце укусило разгоряченную кожу, дотронулось дотатуированных плеч, ипочти против своей воли Ин Юнчен заулыбался - долго злиться он неумел.
        Несколько минут он жмурился насолнце, каккот, апотом уединение его нарушили легкие шаги.
        - Ах, - сказал насмешливый женский голос, - если неподалеку ревет эта несносная железяка, значит, сынприехал. Чтоты развалился наскамейке голышом, будто пьяный? Гдетвои манеры? Идивдом, сынок.
        ИнЮнчен приоткрыл глаза, помотал головой ипочти сразуже услышал, кактихо зашуршало матушкино платье. Через мгновение прохладная ладонь легла ему налоб. Парню стало стыдно - стех пор, какпогибла его младшая сестренка, госпожа Ин начала сособым рвением беспокоиться осамочувствии издоровье сына, исейчас он явно встревожил ее своим поведением.
        - Чтослучилось? - ужесерьезнее спросилаона, иЮнчен сел, зевнул, апотом судовольствием потянулся.
        - Неужели мне нельзя навестить своих уважаемых родителей? Опредки, когда я успел попасть внемилость? - сказалон, снежностью рассматривая матушку.
        Кругленькая, большеглазая, ещенедавно она поправу могла зваться красавицей. Годы неиссушили ее гладкой ровной кожи, несогнули спины. Ноподглазами госпожи Ин лежали темные тени, иулыбалась она безпрежнего задора - слишком рано пришлось ей поставить насемейный алтарь фотографию погибшей любимой дочери.
        - Чтослучилось, сынок? - будто неуслышав его слов, ещераз спросила женщина.
        ИнЮнчен улыбнулся. Жизненные тяготы несумели сломить матушкиного характера - если она что хотела узнать, тоуж узнавала. Отец всегда говорил, весело хмыкая, чтосвоим успехом ивесьма солидным состоянием он обязан жене втойже мере, чтоисебе самому.

«Ужин, - пояснял хозяин дома сыну вте вечера, когда им удавалось выкроить время длятого, чтобы посидеть наверанде закружкой-другой рисового пива. - Вседело внем. Мыкогда сматерью твоей поженились, уменя лишнего цента задушой небыло, зато наглости вдостатке имелось! Тутя суетился, тамвертелся, уставал какмул, новечером, Юнчен, - инаэтом месте отец всегда наставительно приподнимал указательный палец, - вечером она меня всегда ждала. Бывало, денег нет, чтоб посчетам расплатиться, авсе равно - улыбается иужин настол ставит, инасердце вроде какразом легчает. Так, знаешь, икажется, чтовсе поплечу, всесладится. Еебы небыло, ничегобы небыло. Этоты унас поуниверситетам выученный, аяж простой крестьянин. Пропилбы, проиграл денежки-то, ха! Такчто ты учти - добрая женщина тебя дома будет дожидаться, всеполучится, анет - такутечет удача меж пальцев каквода».
        Вспомнив отцовские слова, парень запустил пальцы вволосы инеожиданно поклонился матушке. Глаза ее расширились, ион понял, чтоиспугал госпожу Ин еще больше.
        - Хорошовсе, - отозвалсяон. - Вотсейчас мотоцикл мыть буду. Аеще я влюбился.
        САША
        Перед тем какотправиться навстречу спрофессором Каном, мисс Сян зашла втуалетную комнату иумылась. Видение, настигшее ее увхода вмузей, было таким ярким, таким реальным, чтодевушка даже сейчас, через несколько минут, чувствовала себя невсвоей тарелке. Казалось, закрой она глаза - ивновь полыхнет покалеченной роскошью затерянная внебытии комната, захрустят подногами растоптанные сладости, приодном воспоминании окоторых надуше становилось страшно ипротивно.

«Янепросто видела это чужими глазами, - подумала Саша иуставилась взеркало. - Ябыла там. Чтосомной происходит?»
        Зеркало конечноже неответило. Промокнув лицо салфеткой, девушка закрыла глаза. Чтозадемонов выпустила она наволю, открыв бабушкину шкатулку? Досамого последнего момента жизнь ее была такой понятной, простой, упорядоченной, спокойной. Какже так получилось, чтоводин миг вдруг все покатилось кувырком: этинепонятные галлюцинации, ссоры сродителями, Ин Юнчен?
        Примысли опарне сердце сжалось, идочь председателя Сяна враздражении ударила кулачком постене. Онанебудет думать обэтом самовлюбленном, охочем доюбок мужлане! Небудет - ивсе тут! Ией совсем непонравилось, какон держал ее заруки! Истихотворение - тоже! Ивообще!..
        Вылетев изтуалетной комнаты ипыхтя отнегодования насобственную предательскую натуру, девушка понеслась покоридорам ипереходам музея, мимо бесчисленных хранилищ икомнат. Дорогу она знала наизусть - бабушка проработала здесь всю жизнь, изалы величественного дворца были знакомы девушке также хорошо, какстены родного дома. Скаждой минутой она злилась все больше. Наваждение это было илипросто игра воображения, нонигде, казалось, было нескрыться отИн Юнчена - егоулыбкой спортретов улыбались ей прославленные воины иимператоры, еголицо смотрело наСашу сбронзовых инефритовых статуэток.
        Поэтому вкабинет профессора Кана девушка постучалась, пребывая ввесьма воинственном настроении.
        Ученого старичка она знала сдетства: ондружил еще сее бабушкой, способствовал карьере отца вправительстве ихотябы раз вмесяц обязательно ужинал уних дома. Энтузиазма илукавства профессору было незанимать - содинаковым воодушевлением светило науки ездило нараскопки иконференции, галантно ухаживало започтенной Тьян Ню ибеззлобно трепало Сашеньку защечку, шутя насчет счастливого жениха, которому когда-нибудь достанется такая красотка.
        Оттого-то когда перед ней распахнулась дверь вкабинет, онапостаралась придать лицу выражение приветливое имилое. Нехватало еще испугать господина Кана своим поведением ирассердить отца еще больше!
        - Профессор! - воскликнула Александра спорога, даже невзглянув натого, ктооткрыл дверь, ипоклонилась почтительно исовсем возможным рвением. - Прошу извинить меня завторжение, ноя отчаянно нуждаюсь ввашей помощи исовете!
        - Кхм, - смягким иосторожным изумлением произнес вдруг незнакомый мужской голос. - Выгоспожа Сян Джи, нетакли? Мыразговаривали сегодня свами потелефону, но, боюсь, янеимею чести быть лично вам представленным.
        Девушка выпрямилась - иудивленно захлопала глазами. Перед ней стоял, поправляя светлую рубашку, высокий иизящный красавец. Егодлинные гладкие волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб, вухе поблескивала серьга - серебряный змей, кусающий себя захвост. Саша невольно сделала шаг назад. Если каким-то чудом старенький профессор Кан ненатолкнулся вовремя своих археологических поездок наэликсир молодости, тоэтот человек мог быть только…
        - Выассистент профессора Кана, верно? - оправляясь отнеожиданной встречи, нервно улыбнулась девушка. - Простите мою поспешность.
        - Верно, - слегким поклоном отозвался красавец. - Егоассистент, помощник ипосовместительству племянник. КанСяолун, квашим услугам.
        Александра почувствовала себя неловко. Стоящий перед ней мужчина был… как-то уж очень хорош. Говорил он негромко, вдумчиво, сбезупречной ичеткой ясностью, держался спрямо-таки завидным достоинством, авыглядел… Девушка подавила желание поправить прическу, чтобы скрыть свое замешательство, - нечасто ей попадались мужчины, чьякрасота, деликатная иизысканная, ничем неуступала женской.
        - Я… - начала было лепетать Саша, сужасом ивнутренним возмущением чувствуя, чтозаикается привиде этакого совершенства, - хотелабы поговорить с… спрофессором Каном. Если… если вы невозражаете.
        Ассистент, помощник ипосовместительству племянник поимени Кан Сяолун неулыбнулся иничем - нижестом, нисловом - непоказал, чтозаметил ее внезапное смущение ирастерянность. Только промелькнула исразуже исчезла вего глазах затаенная, вкрадчивая усмешка.
        - Нивкоем случае, - отозвался красавец ичуть отступил всторону, приглашая мисс Сян вкабинет. - Дядюшка тоже хотел свами повидаться, но, ксожалению, обстоятельства сегодня неблаговолятнам. Незадолго довашего прихода моему уважаемому родственнику позвонили издома. Еголичное присутствие потребовалось длярешения некоторых семейных проблем щекотливого свойства, и…
        КанСяолун многозначительно замолк, предоставляя девушке возможность сдержанно запротестовать, уверяя, чтоуж ее-то вопросы идела могут подождать перед лицом профессорских затруднений, чтоСаша исделала. Внезапно ей захотелось покачать головой - разговор их просто сочился вежливостью, какжареная говядина - кисло-сладким соусом. Оттаких политесов впору было переодеваться вханьфу икланяться вельможному господину, прикрываясь широким рукавом инеподнимая ресниц!
        - Тогда, - небезсожаления сказала девушка, - боюсь, мнепридется посетить господина Кана вдругой раз. Надеюсь, моеприсутствие неслишком вас обеспокоило…
        Профессорский племянник чуть приподнял ввоздух холеную ладонь. Саша, поражаясь сама себе, послушно замолкла ивочередной раз задень рассвирепела. Скакой-такой статиона, словно корова, слушается этого красавчика, стоит лишь ему пальцем шевельнуть?
        - Яговорю, - чувствуя, каквголосе прорезаются стальные нотки, повторила внучка Тьян Ню, - чтопришло время мне вас покинуть.
        КанСяолун никак неотреагировал наее несдержанность, лишь чуть склонил голову набок, всем своим видом выражая доброжелательный интерес.
        - Конечно, - гладким, ровным, словно речная галька, голосом прожурчалон. - Если вам так будет угодно, госпожа Сян Джи. Поверьте, мойуважаемый дядюшка менее всего желал оскорбить вас своим незапланированным отсутствием. Позвольте мне отего лица принести глубочайшие извинения зато, чтовы потратили свое время насегодняшнюю поездку.
        Удевушки свело зубы оттакой велеречивости. «Этомубы племяннику, - подумалаона, - давкакой-нибудь дворец, советником-шептуном, чтокоброй вьется утрона властителя. Икакумилейшего добряка-ученого всемье мог родиться такой вот… василиск?»
        - Уменя нет сомнений втом, - заговорила Александра, сама неосознавая, чтоначинает состорожностью выбирать слова, - чтопрофессор Кан непосвоей воле отменил нашу сегодняшнюю договоренность.
        КанСяолун приподнял уголки губ, чуть сощурив глаза, идевушка едва сдержала желание поежиться. Было внем что-то гипнотизирующее - толи эта девичья, тонкая красота, толи размеренный тихий голос, - ноей захотелось одновременно изаткнуть уши руками, ислушать его еще иеще.
        Вокна кабинета пробился дневной свет, осветив переплеты книг, рядами стоявших наполках, бронзовую фигурку Будды, аккуратно разложенные настоле бумаги. Солнечные лучи засияли надлинных ресницах профессорского племянника, имисс Сян Джи сглотнула.
        - Дядюшка, - голосом, который походил нанож, взрезающий масло, продолжил Кан Сяолун, - страдая отневозможности лично встретить вас сегодня, просил меня послужить ему заменой. Конечно, янемогу похвастаться его опытом иученостью, но, уверяювас, госпожа Сян Джи, моипознания вобласти быта иобычаев Древнего Китая весьма обширны. Выведь упоминали потелефону, чтовам требуется консультация поистории династии Хань? Разрешители помочь?
        Александра, которая уж соображала, какбы ей половчее раскланяться исбежать отсладкоголосого красавца, вудивлении вскинула голову. Первым ее порывом было отказаться - племянник профессора чем-то неуловимо насторожил ииспугалее. Нопотом, поразмыслив секунду, девушка слегка устыдилась. Малоли кто икакразговаривает? Ничего, кроме обходительности ивежливости, онаотКан Сяолуна невидела… ичто, вконце концов, может случиться, если он глянет набабушкину рыбку?
        - Будьте так любезны, - несовсем понимая, правильноли поступает, согласилась Саша идостала изкармана подарок Тьян Ню. - Взгляните наэту фигурку. Яхотелабы понять, имеетли рыбка какую-нибудь ценность. Возможно, этопросто безделушка, такчто я заранее приношу свои извинения, если…
        Онабы говорила идальше, нослова застряли вгорле. Племянник профессора приблизился кдевушке ивдруг неожиданно обхватил ладонь, вкоторой лежало наследство Тьян Ню, своими длинными сильными пальцами. Саша, вздрогнув, почувствовала насвоей коже его теплое дыхание. Несколько долгих, пропитанных напряжением мгновений он смотрел нарыбку, полуприкрыв глаза. Лицоего, прекрасное, какуфарфоровой куклы, было неподвижно. Потом - один вздох, другой - КанСяолун отпустил ее руку ивзглянул прямо наАлександру.
        Идевушке показалось: впервые зато время, чтоона провела сним забеседой, он увидел ее.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ЛЮСИ
        Вольно бродить поПоднебесной Люсе неожиданно понравилось. Этоведь смотря счем сравнивать. Край тут был обжитой, прямоугольники рисовых полей сменяли буйно зеленеющие рощи, ночи стояли теплые извездные, дни - нежаркие, аможет, девушка уже начала привыкать кклимату. НеСибирь ведь. Нуиотсутствие комиссаров сбелогвардейцами радовало, хотя какраз это - дело наживное. ВПоднебесной то тут то там вспыхивали бунты ивосстания против власти династии Цинь, издесь, вуезде Пэй, вкаждом селении только иразговоров было, чтоомерзавце Сян Юне, разрушившем целый город из-за какой-то лисы, даохрабром предводителе Лю, который, вотличие отвсяких князьков изЧу, сражался сЦинь, анессобственным народом. Недаром ведь ккомандиру Лю прямо отпрестола Яшмового Владыки спустилась настоящая небесная дева, само воплощение милости Небес! «Анекакая-нибудь хулидзын», - добавляли селяне. «Мятежник Лю исхулидзынбы справился!» - заявляли другие, адевушки, томно вздыхая ихихикая, поправляли: «Красавчик Лю»…
        Занесколько дней Люся побывала вцелых шести деревнях, одна другой оживленней, иподконец убедилась - местные только обэтом Лю илопочут. Анебесная дева, окоторой столько толков, - ужнеТаняли? Какона могла попасть ккакому-то мелкому разбойнику, даеще и«милостями» его одарить, вопрос, конечно, интересный, ночего только небывает! Иврядли поуезду Пэй небесные девы ходят косяками, каклосось нанерест.
        Значит, решила Людмила, надобно этого самого мятежника Лю сыскать дляначала, анетопать прямиком встолицу, докоторой еще неизвестно, какдобраться. Воттолько этот самый Лю оказался поистине неуловим. Всеонем слышали, ноникто невидел, акто видел, тот, знать, помалкивал. Люся ведь немогла хватать каждого встречного иучинять ему допрос спристрастием. Девушка вообще старалась невысовываться. Вдеревни заходить ей приходилось, новнеброской одежде, надежно прикрытая шляпой, онанеслишком выделялась изтолпы. Открытыми унее оставались только кисти илицо, новпути она изрядно пропылилась ипрокоптилась, аперед тем какпосетить очередное селение, незабывала погуще размазать пощекам дорожную грязь. Светлыхже глаз из-под полей шляпы иневидно, особенно если смотреть все время подноги.
        Отщедрот генерала Сяна самозваной хулидзын достались две полные связки смешных китайских монеток сдырочкой посередине, такчто Люся неголодала, ноивзагул непускалась. Топала себе итопала поуезду Пэй, отдеревни кдеревне, жуянаходу сухую лепешку изапивая водой изтыквенной фляги. Иеслибы нетревога засестру, пожалуй, впервые задолгие годы Людмила былабы по-настоящему счастлива.
        Кполудню четвертого дня пути девушка вышла креке, неторопливо ишироко разливавшейся среди холмистой равнины. Пологие берега сплошь заросли тростником, иЛюся, решив, чтоей самое время искупаться, долго искала, какбы пройти кводе. Какая-нибудь заводь сзолотистым песком надне, плакучими ивами илотосами былабы всамый раз, ноименно такого места, какназло, непопадалось. Вывозившись виле чутьли непоуши, девушка наконец-то нашла себе подходящую купальню. Несколько крупных камней сзастрявшим между ними плавником создали этакую запруду, вполне годную, чтобы заменить ванну. Осмотревшись, онаубедилась, чтонадежно прикрыта тростником отлюбых посторонних взглядов, неспешно разделась и, тихонько повизгивая, влезла вхолодную, ноочень чистую ибодрящую воду. Люся поплескалась, вымыла волосы, немилосердно чесавшиеся подшляпой иповязкой, апотом долго оттиралась мелким песком. Маскировка маскировкой, ноприятно все-таки иногда почувствовать себя по-настоящему, доскрипа, чистой! Покончив смытьем, девушка решила иверхнюю одежду прополоскать. Ксчастью, древние китайцы таскали насебе столько слоев ткани, чтополовину можно
было смело снимать истирать. Разница всеравно невидна. Отжав иразвесив часть своих одеяний покустам, Люся пригрелась насолнце исама незаметила, какзадремала, убаюканная идиллическим речным пейзажем, шелестом тростника ипением ветра вивовых ветвях…
        Онапроснулась внезапно, будто кто-то толкнулее, отощущения чужого взгляда накоже. Выхватив подаренный генералом кинжал, Люся хищно выгнулась, оглянулась - ичуть неупала отоблегчения. Изшелестящих зарослей нанее влажными темными глазищами смотрела лошадь.
        Тоесть конь. Оправившись отпервого изумления, Людмила свновь нарастающей тревогой отметила, чтоэто определенно конь, причем боевой. Высокий вороной жеребец, такой… роскошный, словно выпрыгнул прямо состраниц богато иллюстрированного сборника сказок Пушкина, шумно вздохнул иударил оземь копытом. Девушка аж зажмурилась. Намиг ей показалось, чтосейчас из-под копыт сказочного коня сверкнет золотой дождь.
        - Нуздравствуй… - Онанерешительно протянула квороному руку, всерьез опасаясь, чтоон сейчас растает отнеосторожного движения, какотражение назатуманенном дыханием стекле.
        Конь помотал головой ивсхрапнул. Люся заметила, чтоповод уздечки запутался вкустах, ижеребец пытается высвободиться.
        - Погоди, малыш, сейчас я тебе помогу… - Девушка приблизилась клошади сопаской. «Малыш» вблизи показался огромным, какпаровоз, авнимательным глазом косил так, словно примеривался, закакое место куснуть дерзкую девицу. Лошади - онивообще здорово кусаются, ауж если этакая зверюга решит пустить вход свои зубищи…
        Ноконь стоял наудивление спокойно итерпеливо ждал, пока Люся дрожащими руками распутает повод. Акогда она закончила иотступила нашаг, вдруг вздохнул шумно ижарко, будто приоткрылась дверца топки паровозного котла, надвинулся надевушку ивнезапно опустил голову ей наплечо.
        Люся даже чуть присела отнеожиданности, датак изамерла недыша, только сердце бухало гулко итяжело, словно лошадиные копыта. Мягкие бархатные губы тронули ее ухо, азатем жеребец осторожно взял ее зубами закрай одежды иощутимо потянул.
        - Что?.. - выдохнулаона, отмирая. Ивдруг поняла.
        Боевой конь, оседланный, нобезседока. Куда, ккому может он зватьее, если некхозяину?
        - Э… ты уверен, малыш? Я,понимаешь, вэтих ваших краях совсем не… Ой! Иду! Уговорил!
        Когда огромная, сильная ичутьли неогнедышащая зверюга начинает подталкивать тебя головой, поневоле пойдешь, куда посылают. Тутодного удара копытом хватит, чтобы парочку Люсь размазать тонким слоем поземле китайской. И,кстати, кто-нибудь пробовал убежать отлошади?
        - Иду-иду! Можно хоть вещи забрать?
        Жеребец ответил нетерпеливым ржанием, которое несложно было перевести как: «Пошевеливайся, немощь двуногая!»
        - Значит, тыменя ипотащишь! - Девушка сгребла вохапку свои одежки исердито глянула наподозрительно умную скотину. Скотина оскалила зубищи ивдруг подогнула передние ноги, недвусмысленно приглашая забраться ксебе наспину.
        - Господи боже, яспятила уже, наверное… - пробормотала Людмила, взгромоздясь вседло. - Эй! Ай! Неурони хоть!
        Повод она подобрала стретьей попытки, нотолько длятого, чтобы он опять незацепился заветки. Жеребец, похоже, отлично знал, куда идти искакой скоростью, асидеть наего спине оказалось удобней, чемнамаменькиной софе.
        Рассекая грудью тростники, какволны - штевнем, вороной плавно понес Люсю… куда-то. Ощущение волшебства непропадало. Девушка оглядывалась вокруг стаким чувством, будто толи еще спит, толи бредит. Волшебный конь, понимающий человеческую речь… Поди туда, незнаю куда… Всказках ведь инетакое бывает, верно?
        Несконь-огонь Люсю, впрочем, недолго инесказать чтоб очень далеко. Хотя она сама нипочембы недобралась дотой укромной речной заводи, гдежеребец остановился каквкопанный имотнул головой. Заводь, кстати, оказалась еще более идиллической, чемта, где«небесная лиса» только что купалась. Тут-то какраз илотосы имелись вналичии, иива свешивала серебристые ветви прямо кводе, где…
        Сперва ей показалось - пучок темных водорослей полощется вводе, но, приглядевшись, девушка сужасом поняла, чтоэто - волосы. Волосы, цветом идлиной соперничавшие сгривой вороного. Аволосы ведь сами посебе вводе нерастут, верно?
        - Это… - Люся прижала кгубам руку. - Мертвец, чтоли? Ты! - Онавсердцах стукнула коня пошее. - Тыменя кпокойнику привез, морда лошадиная?!
        Вответ жеребец всхрапнул истукнул копытом так, чтодевушку аж подбросило наего спине.
        - Ладно! - проворчалаона. - Поняла! Все, все, слезаю! Воттолько утопленников мне инехватало дляполного счастья…
        Чертыхаясь, онасплеском соскользнула сконя, пощиколотку оказавшись вводе, и, обреченно оглядываясь наковарную животину, пошлепала помелководью ктрупу.
        Мужчина лежал набоку, головой накакой-то коряге, пальцами, намертво сведенными судорогой, цепляясь заосклизлое мокрое дерево, ираспущенные волосы его полоскались вводе, колыхались, извивались, будто змеи.
        - Тьфу, вотведь пропасть! - Люся нерешительно потопталась надпокойником иснова оглянулась нажеребца. - Ичто мне сним делать? Эй,скотина! Отвечай! Зачем привез? Похоронить, чтоли? Нутак необессудь тогда, если я твоего хозяина немножко…
        Онахотела сказать - «ограблю». Кчему покойникам добро-то? Аумужика стаким конем, давшелковом халате, наверняка покарманам что-то завалялось. А,унихже нет карманов! Ну,тогда запазухой.
        Носовершить свой первый акт мародерства (илиэкспроприации) накитайской земле Людмиле неудалось. Потому что мертвец вдруг дернулся, застонал изаскреб пальцами так, словно пытался толи ползти, толи девушку засапог ухватить. Люся подавилась криком ипочти отпрыгнула, нонетут-то было. Вспину ее подтолкнула конская морда.
        - Хорошо! - сердито отмахнулась она отжеребца. - Разживой, значит, помогу. Куда отвас, гадов, деваться-то…
        Подвернув рукава, онанаклонилась, поднатужилась и, глубоко увязая вмокром песке, потащила человека изводы наберег.
        ЛЮДЗЫ
        Насамом деле Лю очнулся втот самый момент, когда кто-то неумелый, ноочень старательный обхватил его подмышки ипотянул изводы. Этоусердие стоило ему целой пряди волос, зачто-то зацепившейся ивырванной скорнем. Оттакого даже покойник очнется. Лежишь себе, помираешь потихоньку, атут тебе волосы клочьями выдирают!
        - Ахтыж черт! - выругался кто-то прямо надухом, иЛю тутже передумал открывать глаза.
        Силнеосталось совсем, аголос - голос был женский, нокакой-то странный. Чтонасторожило мятежника, онисам непонимал. Вродебы иязык родной, ислова кажутся знакомыми, ачто-то нето, словно та, чтотащила иругалась, непринадлежала кроду людскому. Неразговаривают так женщины Поднебесной, нетакие уних голоса. Этот, сильный ирезкий, ноглубокий, звучал так, чтокаждая жилка вокоченевшем теле Лю Дзы затрепетала иотозвалась, какструны цитры.
        - Тяжеленный-то какой! - проворчала неведомая женщина. - Нуиулов мне достался! Нуиздоровжеты, древний китаец, прям кактвой конь! Уф! Та-а-ак… Ичтоже мне стобой теперь-то делать?

«Мнетоже интересно», - подумал Лю, продолжая прикидываться полумертвым. Женщина, похоже, была одна, араз так - опасности нет. Даишевелиться лишний раз было тяжко. Нуивсамом деле - чтоона станет делать? Вытащить взрослого мужчину наберег некаждой деве подсилу, если только она ивпрямь дева, анедракон вженском обличье.
        Нет, недракон! Недракон - чудесный феникс, сотканный изогня, понялон, когда легкие ладони легли ему нагрудь и, казалось, опалили, прожгли насквозь даже через мокрую одежду. Сердце пропустило удар, апотом встрепенулось ипойманной птицей забилось оребра. Ничего себе! Бывалоли прежде, чтобы навполне невинное прикосновение полуживое тело отзывалось так?

«Ктоты, дева, - человек илиогненный дух?» - хотел спросить он иуже почти решился открыть глаза иразрушить чары, нотут женские руки решительно, одним рывком, распахнули его одежду, абока коснулась округлая мягкость нежного бедра. Лютолько неимоверным усилием воли сдержал изумленный возглас, идыхание его перехватило, когда спасительница запросто перекинула через него ногу иоседлала, словно жеребца. Итутже понял, чтовполне жив. Вовсяком случае, внекоторых местах - такточно.
        Волосы, легкие имягкие, защекотали ему щеку. Дева склонилась низко-низко, прислушиваясь кего дыханию, адышать-то он какраз изабыл.
        - Дышит? Илинедышит? Что-то непойму… - пробормоталаона. - Эх,какжеж их откачивать, утопленников, ведь показывала Танюха… О! Аэто еще что?!
        Онавскрикнула стаким гневным изумлением, чтоЛю вздрогнул ипоневоле открыл глаза. Ивстретился взглядом снечеловеческим взором светлых глаз, вкоторых прямо-таки молнии сверкали.
        Ноги, только что нежным пленом захватившие его бока, окаменели истиснули, словно челюсти тигра, одна мягкая белая рука вцепилась ему вгорло, авдругой блеснул кинжал.
        - Ну-ка, собака китайская, колись! - гневно раздувая ноздри, приказала небесная лисица - аэто могла быть толькоона, свирепая исветловолосая. - Откуда утебя медальон моей сестры?!
        ЛЮСИ
        Полудохлый мужик, наголой груди которого блестел знакомый серебряный медальон, молча смотрел нанее, словно незамечая клинка угорла. Несмотрел даже - таращился вовсе глаза, улыбаясь, какслабоумный, скаким-то идиотским восторгом вглазах. «Может, башкой приложился? - злоподумала Люся. - Сейчас еще добавлю!»
        - Эй! - Онастукнула его коленкой, словно пришпорить хотела. - Отвечай! Чтоты сделал смоей сестрой, сволочь?
        - Какаяты… - пробормотал мужчина, по-прежнему несводя снее блестящих глаз.
        Девушка забеспокоилась.
        - Какая - такая?
        - Небесная лиса Лю Си, - шепнулон. - Этоже ты иесть.
        - Что?.. - ошеломленная, онанамиг утратила бдительность, и«утопленник» тутже этим воспользовался.
        Оказалось, чтодлявоина, даже раненого, вывернуться изее захвата - проще простого. Люся ипискнуть неуспела, каквсе изменилось, идевушка обнаружила, чтоуже неона нависает наддревним гадом, аон, гад, навалился сверху, щурится искалится - издевается, сволота! - аотброшенный кинжал звякнул где-то встороне. Ипоза, вкоторой она лежит, кслову, нето что двусмысленная - вполне даже определенная. Может, ненадо было нанего так залезать?
        Мужчина был горячий, словно печка, аулыбался исмотрел так, чтоЛюся, руками пытаясь его оттолкнуть, сужасом почувствовала: ноги-то унее сгибаются сами собой, безвсякого участия разума.

«Черт! Даменяже сейчас…»
        - Поймал, - усмехнулсяон, жадно ивосторженно ее рассматривая. - Глаза дракона иброви феникса, да! Беру!
        - Че-го?.. - прошептала парализованная толи страхом, толи чем-то иным девушка, ноответа недождалась.
        Выдав это непонятное заявление, онвдруг побледнел, обмяк ислегким вздохом навалился нанее всем своим немалым весом. Люся пискнула, яростно завозилась, ноон недвигался, аладонь ей вдруг обожгло чем-то… что-то… Выпростав руку, онавстрахе уставилась наизмаранные красным пальцы. Даонже кровью изойдет!
        - Эй! Придурок! Слезь сменя! Эй! Ты… ты живой?
        Придурок неотвечал, иЛюдмила, вотчаянии колотя его свободной рукой поспине, нащупала вдруг какой-то торчащий обломок. Стрела, чтоли? Даонже сейчас сдохнет! Прямо наней!
        Исдохнет, похоже, счастливым. Потому что голова раненого улеглась какраз между девичьих грудей, ивид унего был возмутительно довольный дляумирающего.
        - Ичто теперь? - тоскливо вопросила Небеса «небесная лисица».
        Ейответило конское ржание. Вороной подошел поразительно бесшумно длятакой громадины исмотрел теперь сверху вниз, потряхивая гривой ивсхрапывая.
        - Ржешь, скотина? Надо мной?
        Вглазах коня Люся увидела собственное отражение, аеще - почти человеческий сарказм. Ипоняла, что, похоже, действительно попалась.
        ТАНЯ
        Раненый недвигался, нестонал, ипорой Тане казалось, чтоинедышал вовсе. Стакой потерей крови иколичеством ран удивительно, какон вообще довечера дотянул. Даос ему раны зашил ибальзамом целебным намазал, нонатом помощь Колобка закончилась.
        - Если судьба ему помереть, тотак тому ибыть, - проворчал Линь Фу иотправился лечить лошадку. Существо, вовсех смыслах более достойное заботы. Хотябы просто потому, чтоеще ниодна четвероногая скотина невзяла вкопыта копье инепопробовала проткнуть насквозь человека.
        АТаня осталась возле раненого. Впринципе она мнение дедушки Линь Фу вполне разделяла. Люди втом времени, откуда она пришла, непросто уподобились животным, онизачастую бывали много хуже бешеных чудовищ. Ноэтого молодого человека отчего-то было очень жалко. Вотисидела Татьяна Орловская вужасно неудобной дляевропейки позе - боком, изогнувшись инеимея возможности вытянуть ноги. Апо-турецки сесть непозволяло воспитание.
        - Девы иназемле, инанебе любят воинов, - вздохнул надее плечом подкравшийся незаметно даос. - Живойеще? Тыгляди-ка!
        Онпосчитал пульс, обхватив запястье раненого, иободряюще похлопал Таню поплечу:
        - Выкарабкается герой, никуда он неденется. Видать, тыотогнала бога смерти, - усмехнулся Линь Фу имногозначительно добавил: - Прямо каксамая настоящая небесная дева.
        Черные глаза-бусинки даоса блестели отизбытка хитрости. Сразу было видно: онсвою гостью давно раскусил итеперь желал получить чистосердечное признание.
        - Я - онаиесть, - сказала Татьяна, нонеслишком уверенно. - Разве помне невидно?
        - Хех, потебе видно, чтоты нездешняя, этоточно. Номир поистине велик имногообразен, - молвил Линь Фу, практически слово вслово повторяя сомнения веселого мятежника Лю. - Иесли уж внаших краях двух одинаковых женщин несыскать, тогде-нибудь загорами-долами… э?
        Ивопросительно вздыбил кустик левой брови. Дескать, невредничай, развязывай язычок.
        - Илизагодами-веками.
        - Окак!
        Колобок смешно всплеснул пухлыми ручонками, ноТаня впервые увидела вего глазах настоящее изумление. Аеще - обжигающую душу иразум жажду нового знания. Такимже внутренним огнем горел ее отец, когда собирался наочередные раскопки. Любопытство первооткрывателя недавало сидеть наместе, гнало профессора Орловского итакихже, какон, одержимых, вперед. КакАмундсена - кЮжному полюсу, аНансена - кСеверному.
        - Вперед илиназад ввеках? - шепотом спросил Линь Фу, облизывая пересохшие губы.
        - Вперед.
        Даос задумчиво поскреб жиденькую бороденку. Взгляд его блуждал покомнате впоисках чего-то важного, пока ненаткнулся накувшин состатками рисовой водки. Возраст почтенного Ли Линь Фу определить было сложно: если судить поволосам, тодревний старик, если посиле вруках, томужик всамом соку, аесли постремительности движений, тошестилетка-сорванец. Вмиг нашлись ичарки дляпитья, инемудреная закуска, подкоторую такие важные разговоры вести было куда каксподручнее.
        - Пей, - приказал служитель Матушки Нюйвы.
        ИТаня выпила, понимая, чтотолько сдаосом она может говорить откровенно. Авозможно, даже ипосоветоваться, чемчерт нешутит.
        - Нуиизкаких веков тебя кнам занесло, Тьян Ню? - спросилон. - Пьешь ты совершенно бесстыдно, неприкрываясь рукавом, такчто я тебе верю насчет будущего. Каждое следующее поколение хуже предыдущего.
        - Пройдет почти две тысячи сто лет, прежде чем я появлюсь насвет, - сообщила Таня убитым голосом, словно только сейчас доконца осознала, сквозь какую бездну времен они ссестрой провалились.
        ЛиЛинь Фу помолчал иналил девушке еще водки. Ита выпила. Иснова беззакуски. Зато правильно - заслонившись отсобеседника рукавом халата. Крепкое вонючее пойло огнем разлилось пожилам, ослабив тиски воли.
        - Воттеперь рассказывай, какэто произошло.
        ИТаня рассказалавсе, всюправду, нисколько незаботясь отом, пойметли древний китаец обстоятельства, присущие двадцатому веку. Какнадуху, отначала доконца - ипроШанхай, ипросестру, ипроволшебных рыбок, ипросветопреставление посредине реки.
        - …Авынырнули мы уже зде-э-эсь, - ревела Таня, уткнувшись носом вплечо Колобку, атот вытирал ей слезы широким рукавом ханьфу.
        - Погоди-ка. - Линь Фу внезапно отстранил девушку идаже встряхнул дляпущей убедительности. - Рыбки сейчас где?
        - Черная… ик… - умоей сестры, абелая уменя… была. Еециньский офицер Шао отобрал… скотина эдакая…
        - Этоплохо, - сказал вмиг протрезвевший даос. - Этоочень плохо.
        - Эт… п-почему? - пролепетала пьяная встельку Таня, пытаясь собрать глаза вкучку.
        - Потому что, скорее всего, онауже уЧжао Гао.
        - А… ик… кто эт-т т-такой?
        - Главный императорский евнух, - пояснил Линь Фу. - Очень опасный человек.
        Таня глупо хихикнула.
        - Аон правда сам разрешил, чтобыему… чик-чик… э… сделали? - спросила она ипальцами «чик-чик» показала. - Самтак захотел? Уж-жас! Этоже ж-ж-ж безэфира больно!
        Ноподробностей личной, таксказать, жизни дворцовых евнухов Колобок толи незнал, толи незахотел сТьян Ню ими делиться, какона ниумоляла. Зато налил еще чарку, решившую разом все споры.
        Девушка сладко зевнула и, свернувшись калачиком возле раненого воина, моментально уснула крепким сном абсолютно пьяного, ночестного человека.
        ЛЮДЗЫ
        Мятежник Лю очнулся вдовольно двусмысленном дляповстанца положении. Нет, то, чтопосле всех приключений он впринципе очнулся, этобыл несомненный плюс, тутстранно упрекать Небеса внесправедливости. Наоборот, азартный игрок Лю Дзы вочередной раз обыграл судьбу вкости, нетакли? Ивыигрыш оказался…

«Ага, атеперь попробуй этот выигрыш получить!» - мысленно рассмеялся он собственной самонадеянности, припомнив белый огонь вглазах небесной лисы иманящее тепло ее бедер игруди. Пришла эта женщина сНебес илиеще откуда - нетак важно, правда илинет все эти россказни. Новот отом, чтохулидзын - воплощение чистой инь, темной женской сути - видать, неврали байки. Один-единственный взгляд - ивсе, попал подлисьи чары, захотел так, чточелюсти сводит отневозможности взять желаемое.
        Кстати, ожеланиях. Одно изних, самое простое иестественное, обуревало мятежника Лю прямо сейчас, носудовлетворением возникли сложности. Потому что дева-спасительница оказалась воистину лисой.
        Выловив Пэй-гуна изреки, девушка проявила онем столько заботы, сколько мятежник иотсоратников-то неожидал. Вытащила засевший вплече обломок стрелы, перевязала, прикрыла чем-то… а, этоже потник Верного! Костер развела, мокрую одежду развесила наветвях сушиться.

«Какая хорошая женщина! - восхитился Лю. - Побеспокоилась нетолько обомне, ноиоконе! Асама-то где?»
        Небесная лисица обнаружилась сдругой стороны оттлеющего костра. Девушка полулежала, опираясь спиной окамень, испокойно дремала. Так, словно никакая опасность негрозила ей здесь, посреди охваченного бунтом уезда Пэй. Поразительная беспечность! Ладно, дикие звери посланнице Небес, может, инестрашны, ночто насчет людей? Чтонасчет него самого? Какможно быть настолько…
        ЛюДзы сердито цокнул языком ипопытался сесть. Если женщина так бестолкова, придется…
        Нонепришлось. Нивстать, нисесть, нидаже толком повернуться укомандира Лю невышло, потому что «бестолковая ибеспечная» девица предусмотрительно связала его нетолько порукам, ноипоногам! Причем крепко так связала, надежно, егоже собственным поясом! Мятежник дернулся раз идругой, апотом снова откинулся належанку, рассмеявшись уже вголос. Онпонял.
        Беспечность? Какбы нетак! Всеона рассчитала.
        Костер сложен так, чтогореть будет еще пару часов. Диких зверей запах дыма иогонь отпугнут, такчто хищников можно небояться. Аолихих людях предупредит Верный - вонон пасется, расседланный ивычищенный. Наверняка лисица успела удостовериться висключительной сообразительности этого коня!
        Получается, единственный, ктоможет нести угрозу хитроумной деве, - онсам. Поэтомуона, позаботившись ораненом, связала его так, чтобы он нисебе, нией вреда непричинил. Изаснула, утомленная заботами, такбезмятежно, словно ивпрямь покоилась наоблачной перине.
        Чтож, Лю Дзы безсожалений ивпредь оставалсябы вплену унебесной лисы, инето что ночь - жизньбы неотказался провести, любуясь ее красотой… Воттолько связанные руки иноги занемели, спина затекла, рана болела, аеще мятежника неудержимо тянуло вкусты посамой естественной изнадобностей. Апоскольку передвигаться ползком пристало гусенице, аникак нечеловеку, Лю ссожалением, норешительно окликнул спящую:
        - Эй! Э-гэй!
        Дева что-то сонно пробормотала изасопела еще слаще, обняв камень каксамую мягкую изподушек.

«Умаялась, бедняжка!» - умилился пленник, нотело вновь напомнило освоей нужде резким позывом, ион позвал громче:
        - Эй! Красавица! Проснись, сделай милость!
        Наэтот раз даже Верный встрепенулся иподдержал хозяина ржанием. Инебесная лиса открыла заспанные очи, моргнула, потянулась инедовольно проворчала:
        - А! Очнулся, утопленник! Ну,чего тебе?
        - Охитроумнейшая извсех лисиц Девяти Небес! - Люрешил, чтовего положении нивежливость, нилесть чрезмерными небудут. - Дозволь побеспокоить тебя смиреннейшей просьбой, - ислабо заерзал наподстилке, демонстрируя полную беспомощность. - Немоглабы ты меня развязать, а?
        Дева исместа нетронулась, лишь усмехнулась ифыркнула:
        - Ха! Ага, сейчас! Счего это вдруг? Недлятого я тебя скручивала, чтобы сразу отпускать!
        - Нуяже раненый, - резонно возразил Пэй-гун, изовсех сил сдерживая нетерпение. - Разве уменя хватит сил, чтобы причинить тебе вред?
        - Раненый-то раненый. - Лисица зевнула инеторопливо достала немаленький такой кинжал вбогато инкрустированных ножнах. - Аруки распускал, какздоровый!
        - Я? Когда это? - ЛюДзы отчетливо помнил практическивсе, чтослучилось между ними наберегу, вособенности некоторые моменты, ноневинность изобразил очень искренне: - Уверяю тебя, прекрасная госпожа лисица, если я ненароком тебя иобидел, тоисключительно… э-э… неосознанно. Вбреду был, да.
        Иулыбнулся какможно умильней. Наземных дев отлично действовали такие вот взгляды ихлопанье ресницами, сестренка Тьян Ню тоже, помнится, сразу оттаяла, ачто насчет хулидзын?
        Небесная лиса скептически сморщила тонкий прямой нос иулыбнулась:
        - Даладно? Нухорошо. Назови хоть одну причину, почему я должна тебя развязать?
        Причин укомандира Лю имелось множество, новыбрал он самую животрепещущую иуважительную.
        - Нуждубы мне справить, госпожа хулидзын. Адаже такой неотесанный парень, какя, приэтом предпочитает уединяться.
        Любая девушка оттакой откровенности смутиласьбы, нохулидзын итут превзошла всех. Смерив его недоверчивым взглядом, дева потерла подбородок ибуркнула:
        - Аведь действительно… Ладно, допустим, даже неврешь. Если ноги развяжу ипомогу встать, дальше сам справишься? Илипособить?
        Истолько неземного спокойствия было вэтом вопросе, чтоЛю почувствовал, каккраснеет сам. Какпредставил себе такую помощь, таксразу вжар бросило.
        - Прекрасная госпожа, - уженескрывая нетерпения, предложилон: - Адавай так? Япоклянусь тебе… чем хочешь, поклянусь, хочешь, даже душой илипредками, что, кактолько закончу свое дело, вернусь ипозволю опять себя связать. А? Утебяже мой конь. Возьми Верного взаложники, если неверишь клятве мужчины.
        - Коняшку-то зачто? - возмутилась она ибезбоязненно подошла клежанке. Посмотрела сверху вниз иусмехнулась. - Хорошо! Ятебя отпущу, аты взамен честно ибезутайки расскажешь, откуда утебя медальон моей сестры!
        Люпоспешно кивнул. Лисица снова смешно сморщила нос, нотянуть дальше нестала, быстро распутала узлы идаже подставила ему плечо, чтобы раненый смог подняться.
        Мятежник умудрился сдержать стон, хотя каждое движение давалось ему очень непросто, идовольно шустро заковылял кближайшим зарослям. Акогда вернулся, покачиваясь ипытаясь ощупать рану сквозь повязку, дева ждала его укостра имногозначительно так крутила втонких пальцах недоуздок Верного. Взгляд унее блестел насмешкой: дескать, нучто, герой, какнасчет обещания?
        Люсовсем уж близко подходить нестал, остановился шагах втрех, поклонился ивытянул вперед руки.
        - Япомню, чтообещал. Вот, свяжи меня снова, если я все еще внушаю тебе опасения, прекраснейшая хулидзын.
        - Асмысл? - проворчала девушка исела поближе когню. - Расскажи омоей сестре. Тывстречалее, неотпирайся, иначе откуда утебя ее вещь?
        - Тыправа. - Оносторожно опустился наземлю. Рана вплече стрельнула болью, ажелудок напомнил, чтовпоследний раз мятежник Лю ел довольно давно. Потому ислаб, потому ипокладист. - Явстречал госпожу Тьян Ню иотнее получил этот амулет. Онаже поведала мне отебе, уважаемая дева-лисица, назвала твое имя ипросила найти тебя.
        - Авышло так, чтоэто я тебя нашла! - усмехнуласьона. - Что, может, теперь сам представишься, а?
        ЛЮСИ
        Нунадоже такому случиться! Этот потрепанный полуголый «утопленник», которого Люся сперва выловила, азатем перевязала ивысушила, оказался тем самым командиром Лю, окотором «небесной лисе» местные жители все уши прожужжали. Иблагороден-то наш Пэй-гун, имилосерден, исчастливчик, икрасавчик - какая-то ходячая песня, анечеловек! Людмила инепредполагала, чтосумеет найти мятежника Лю так скоро. Чудеса, даитолько!
        Новот самого счастливчика-красавчика такой поворот ничуть неудивил идаже неозадачил.
        - Знать, такотом вкниге Девяти Небес записано, - пригревшийся укостра мужчина повел обнаженными плечами иневольно поморщился.
        Видать, болело подповязкой-то, хотя Люся старалась бинтовать неслишком туго. Нотут ее навыки Таниным изрядно уступали. Недовелось кухаркиной дочке деликатно ухаживать заранеными офицериками иходить насестринские курсы дореволюции, апосле недотого стало. Зато забить, разделать иприготовить самую разную скотину Люся умела виртуозно. Если припрет - идвуногую тоже, кстати.
        - Я - ЛюДзы, ты - ЛюСи, - подмигнул Пэй-гун. Глаза унего блестели нагло ивесело. - Интересно получается! Вродебы унас всемье прабабушек-хулидзын неслучалось… пока что…
        Этоуточнение Люсе почему-то сразу непонравилось. Самедва докустов сползать сумел, ауже тудаже, намеки делает!
        - Ухмыляться продолжишь так бесстыдно - инеслучится, - одернула она шутника. - Нибабушек, нивнучек.
        - Этопредсказание, прекрасная госпожа хулидзын? - Угрозы наглеца несмутили ничуть.
        - Этообещание! - рявкнула девушка исердито разворошила костер. - Анасчет имени… Меня тут уже один такой надутый старикан пытал проимя да просемейство Лю. Тоже все морду кривил, будто кислых яблок наелся.
        - Э? Акто таков?
        - Сян… какжеего?..
        - СянЛян? - Только что добродушно улыбавшийся мужчина весь подобрался иприщурился, сразу издружелюбного шутника превратившись взловещего древнего вояку. - Небесная лисица встречала князя Сян Ляна?
        Люся насторожилась и, фигурально выражаясь, прижала уши иподжала хвост.
        - Встречала-встречала. Еленоги унесла отэтих князей! Дядюшка - настоящий скорпион, авот генерал хорош. Сбежать мне помог, одел-обул вдорогу ивот, - онамногозначительно лязгнула клинком, наполовину выдвинув его изножен, - ножик подарил. Сразу видно - человек хороший, понимающий!
        Девушка заметила, чтокомандиру Лю крайне неприятно слышать похвалы вадрес генерала Сян Юна, нословно бес толкал ее подребро, заставляя дразнить мужчину. Интересно, чтоони все-таки неподелили? Империю? Такэто вроде рановатоеще. Тогда, может, бабу?
        - И,кстати говоря, обращался генерал комне сдолжным уважением, - добавила Люся. - Именно так, какиполагается говорить спосланницей Небес. Все-таки князь - человек благородный, воспитанный.
        Мятежник Лю раздул ноздри изаиграл желваками нарезких скулах. Ибросил отрывисто, словно ему горло перехватило:
        - Дауж! Князь Чу конечноже нечета какому-то крестьянину. Мневот донего далеко. Вседелает сизяществом ивыдумкой - исдевами любезничает, илюдей режет некакскотину, анафигурные ломтики! Благородное воспитание, понимаешь!..
        - Ладно-ладно, - примирительно махнула рукой Люся. - Бог… всмысле боги сним, скнязем. Новедь спас ипотом помог, выходит, мненанего обижаться незачто. Авот тыего, гляжу, нешибко жалуешь, а?
        ЛюДзы неответил, только глазами сверкнул иплечами, забыв оране, передернул.
        - Рассказывай, гдемоя сестра, - попросила Людмила.
        - Яотвез ее вхрам Матушки Нюйвы идоверил почтенному старцу. - Настроение умятежника Лю, похоже, окончательно испортилось, итеперь он отвечал кратко ибольше неулыбался. - Изавтра утром я провожу туда вас, уважаемая госпожа небесная лисица. Вхраме вы сможете воссоединиться сгоспожой Тьян Ню иукрыться отбедствий войны.
        - Отэтих бедствий укроешься, пожалуй…
        Разговор оставил уЛюси неприятный осадок, словно она чем-то оскорбила Лю. Знатьбы еще чем! Ноутешать обиженных китайцев впланы Людмилы невходило совершенно, ейхотелось есть испать одновременно, желательно - много исладко. Даисердитого Пэй-гуна неплохобы покормить, пока он окончательно непозеленел отголода ихолода.
        - Высох твой халат. - Онауказала прутиком нависящую накусте одежду. - Надевай, незачем мерзнуть.
        - Если уважаемую госпожу небесную лисицу оскорбляет вид этого жалкого крестьянина, онготов понести наказание, - буркнул Лю Дзы, встал инарочито низко поклонился. Лицо его дернулось, видать, рану потревожил. Даикроме дырки отстрелы нателе мятежника хватало синяков иссадин. Борьба срекой изрядно его потрепала ивымотала.

«Вотже!..» - всердцах подумала Люся, новиноватой себя она чувствовать нелюбила, даикакая заней могла быть вина? Нодевушка сделала еще одну попытку помириться. Ейже сэтим обидчивым еще уодного костра ночевать. Вдруг так оскорбился, чтовозьмет да изарежет восне? Азиаты - онилютые.
        - Одевайся ипокушай, - мирно предложилаона, разрывая палочкой костер. Тамвзоле запекалась обмазанная глиной рыбина, пойманная ею навечерней зорьке. - Готова рыбка-то.
        - Этот жалкий крестьянин бесконечно признателен милостивой госпоже задозволение разделить снею трапезу. - Предводитель Лю, похоже, тонбеседы менять несобирался. Даеще ивтретьем лице осебе заговорил!

«Точно обиделся!»
        Людмила состранным чувством смотрела, какон неловко, носамостоятельно одевается, какаккуратно ест обжигающе горячую рыбу, выбирая куски покостлявей, алучшие оставляяей, всесмотрела исмотрела, датак засмотрелась, чтосама почему-то забыла оеде. Авспомнила только тогда, когда насытившийся мятежник доковылял допоклажи, снятой сВерного, порылся, нашел толи длинный кинжал, толи короткий меч, иуселся поодаль иотдевушки, иоткостра, положив оружие наколени. Иглаза прикрыл.
        - Тычего это? - позвала она врастерянности. - Садись ближе, зачемже…
        - Уважаемая госпожа может нетревожиться, - сверкнув глазами вполумраке, отчеканил Пэй-гун. - Этот недостойный простолюдин даже вмыслях непосягнет наее честь. Инеподойдет ближе чем натри шага, дабы уважаемая госпожа неоскверняла свой взор его ничтожеством.
        Вотчего-чего, асмирения вголосе предводителя Лю ненашлабы самая чуткая ищейка. Такчто Люся мысленно поклялась, чтоглаз несомкнет, испать собиралась сидя, иподаренный Сян Юном кинжал поближе положила… Носама заснула почти мгновенно, убаюканная странным чувством безопасности, которое неиспытывала так давно, чтодаже неузнала поначалу.
        СЯНЮН
        Онтвердо помнил, чтоуже умер один раз. Умер ипопал нанебеса, гдеего, какэто положено герою, встретила небесная дева изсвиты Яшмового Владыки. Чтослучилось дальше, испарилось изголовы Сян Юна, точно снег насолнце. Нокогда генерал увидел рядом мирно спящую небожительницу, тоедва невзвыл отдосады. Повсему выходило, чтовзнак признания его доблести Яшмовый Владыка отдал Юну небесную деву вжены. Этож какая засада получается - забыть собственную свадьбу! И - обоги! - брачную ночь.
        Отстыда Сян Юна бросило сначала вжар, апотом впот. Хотя, возможно, тобыл вовсе нестыд.
        Небесная дева разметалась восне, иее молочно-белые округлые коленки просто-таки сияли врассветном полумраке небесной спальни, точно две полные луны. Тутниживой, нимертвый мужчина неустоит. Розовые губы прекрасного создания трогательно приоткрылись, аткань ханьфу призывно сползла сплеча, чьюгладкость сравнить поправу можно было лишь слепестком лотоса. Несколько мучительных мгновений Юн размышлял, имеетли он право разбудить свою небесную супругу, дабы повторить супружеский долг иобновить впечатления. Нопотом решил, чтомуж инаНебесах остается мужем, азначит, может делать, чтопожелает.
        Онпотянулся кжене и… Всетело генерала пронзила боль, убедительнее всяких слов доказавшаяему, что, во-первых, онжив, аво-вторых, зряраскатал губу насчет небесного супружества.
        Разбуженная его стоном небесная дева испуганно подхватилась, тоже, повсей видимости, несразу осознав, гденаходится ичто происходит.
        - Каквы себя чувствуете, господин? Больно? Дать вам воды?
        - Ктовы? - выдавил Сян Юн, пытаясь приподняться налокте. - Гдея?
        - Меня зовут Тьян Ню, - ответила дева, поправляя одежду. - Вашконь привезвас, всего израненного, кхраму богини Нюйвы.
        Соображал Юн довольно быстро. Разгадка оказалась слишком уж простой: бой, ранение, Серый, храм. Один лишь факт сюда никак невписывался - сама небесная дева.
        - Пить… Дайте мне попить, - попросилон.
        Ипока дева искала чашку икувшин, генерал напряженно размышлял наэту животрепещущую тему.

«Какойже я болван, - сказал он себе поитогам раздумий. - Трех дней непрошло стех пор, какхулидзын сказала, чтопотеряла попути вСанъян сестру. Этоона иесть».
        - Вампомочь? - деликатно спросила исполненная милосердия Тьян Ню.
        - Да. Пожалуйста, - прошептал Юн идляубедительности прикрыл глаза, акогда дева поднесла кего губам чашку, взял ипридержал ее руку.
        Такиесть, прохладная мягкая кожа была нежнее лепестка белой розы издворцового сада. Воткогда стоит пожалеть, чтоты всамом деле неумер, и, следовательно, никакой небесной свадьбы небыло.
        - Спасибо, благородная Тьян Ню. Вытак добры комне. Имои раны почти совсем неболят.
        - Яуже вижу, - любезно улыбнулась девушка инастоятельно высвободила ладонь иззахвата, вкоторый как-то незаметно превратилось невинное прикосновение. - Новам следует отдохнуть, господин… Да,кстати, акаквас зовут?
        - СянЮн, князь Чу.
        Всеребряных глазах небесной девы сразуже зажегся крошечный огонек узнавания. О! Значит, наНебесах онем наслышаны, решил генерал. Прекрасно!
        - Такэто вы разграбили исожгли Фанъюй?
        Вее голосе Юн услышал нотку осуждения. Учитывая, чтоприэтом он самолично спас изклетки хулидзын, было вдвойне обидно.
        - Мывоюем скровопийцей иугнетателем народа Эр-ши Хуанди, - напомнил Юн.
        Небесная дева поморщилась, будто услышала какую-то непристойность.
        - Жители Фанъюя, которыхвы… неуспели убить, рассказалинам, чтовы освободили небесную лису. Этоправда?
        - Ах,вот вы очем, - соблегчением выдохнул генерал. - Да,все верно. Аеще непозволил моему дяде Сян Ляну отравить отважную Лю Си, далодежду, оружие иденег вдорогу. Онаотправилась встолицу искатьвас, благородная Тьян Ню.
        Видно, правду говорила хулидзын, чтоее сестрица - создание нежное иранимое. Вонкакрастревожилась: ладошки кгруди прижала, затрепетала вся, разрумянилась, точно персик бессмертия. Истала вэтот миг еще краше. Хотя куда уж краше-то? Втот момент Сян Юн ненавидел Цинь пуще прежнего. Еслибы нераны, приковавшие его кложу, онбы… ух!
        - Онацела, сильна иперед дорогой хорошенько поела. - Генерал поспешил утешить собеседницу. - Акаквы оказались вхраме? Васже везли водворец.
        - Меня освободил предводитель Лю.
        Улыбка, скоторой Тьян Ню помянула чужого мужчину, Юну совершенно непонравилась.
        - Пэй-гун? Крестьянин изгорода Фэн, кажется? Что-то я такое слышал… - сморщил породистый нос генерал.
        - Да-да, онзамечательный человек, - радостно защебетала небесная дева. - Милосердный итакой отважный.
        СянЮн невольно скрипнул зубами.
        - Ой! Вамбольно? Где? - всполошилась Тьян Ню, решив, чтоподопечный случайно растревожил свои раны.
        - Воттут. - Юнткнул пальцем вгрудь изашипел отболи уже по-настоящему.

«Ладно-ладно, поглядим, чтоэто заПэй-гун такой, познакомимся поближе. Потом!» - подумал былоон, нодевушка взялась поправлять повязку нагруди, решив, чтота слишком туго завязана. Ради ее заботливых прикосновений Сян Юн великодушно согласился навремя отодвинуть всторонку разбушевавшуюся ревность. Темпаче пахла Тьян Ню так приятно. Иотчаянно хотелось попробовать наощупь ее удивительного цвета волосы - нечерные инебелые, анежнейшего оттенка пера сшеи дрофы. Наверное, онитакиеже мягкие.

«Незнаю, сохранилсяли храм Нюйвы илипрошедшие века стерли даже память онем, ноэто было чудесное место. Святое, если угодно. Иеслибы судьба сжалилась надо мной, тоябы хотела навсегда остаться там - втишине, звенящей отблизости Небес».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава8
        Отпусти, чтобы поймать

«Ядумаю, еслибы Господь даровал людям умение летать, томыбы избежали множества бед. Атакнам, бескрылым, только иостается, чтополагаться наудачу издравый смысл, авотсутствие того идругого - наверу вчудо».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        ИНЮНЧЕН
        Кужину матушка расстаралась. Чего только небыло настоле: иветчина вмеду, иугри вперечном соусе, инарезанные соломкой побеги молодого бамбука, итонкая, почти прозрачная лапша совощами. Глядя наэто изобилие, Ин Юнчен даже как-то испугался. Вего холостяцких апартаментах кухня поназначению использовалась отсилы раза два вгод, иоттаких роскошеств он отвык.
        Ногоспожа Ин его смущения незаметила - онаявно пребывала вприподнятом настроении. Что-то напевая себе поднос, женщина ставила перед сыном все новые иновые кушанья. Вскоре Ин Юнчен почувствовал, чтоесли съест еще что-нибудь, топросто лопнет.
        Отец, приехавший домой незадолго доужина, смотрел наэто свеселой нежностью имногозначительно поводил всторону парня бровью: давай, мол, налегай! Мужик ты илитак, притворяешься?
        ИЮнчен самоотверженно ел: опечалить матушку истать мишенью дляотцовских насмешек ему нехотелось. Ктомуже вих семье заужином важных дел необсуждали - а, судя поодухотворенным родительским лицам, допросему, наследнику семейного состояния, предстоял нешуточный. «Ктоона? - словно звезды вспыхивали игасли вглазах госпожи Ин вопросы. - Изкакой семьи? Чемзанимается? Каквы встретились?»
        Нинаодин изэтих вопросов Ин Юнчену отвечать отчаянно нехотелось. Покрайней мере пока. Очень уж хорошо он помнил, какую опасную инеожиданную информацию обнаружил впопытках отыскать телефонный номер своей сбежавшей принцессы. Стоило ему лишь заикнуться отом, ктоприходится отцом Сян Джи, - иссорыбы неизбежать. Вего семье имя этого человека если ипроизносили, тосхолодным, сдержанным, негодующим неодобрением. Ауж если откроется правда отом, какигде они сдевушкой познакомились…
        Парень мрачно посмотрел назапеченного всоли цыпленка, прикидывая, справитсяли еще содной порцией, ивэтот самый момент его отец отодвинул отсебя тарелку, открыл бутыль срисовым вином ивнушительно откашлялся. Серьезный разговор официально начался.
        - Нучто, сын, - веско вопросил глава семьи, надуваясь отрадости, - мать мне все рассказала. Когдаже свадьба?
        ИнЮнчен оцепенел.
        - Свадьба?
        - Поначалу, знамо дело, девушку свою нам покажешь, амы, значит, поглядим, чтозаптичка нашему Юнчену сердце склевала, - поблескивая глазами, сообщил отец. - Ноты унас парень толковый, такчто я тебя неволить небуду, даже если она изпростых окажется. Мы-то ведь исами некнязья, а, мать?

«Какже, изпростых! - внутренне заскрипел зубами неожиданно угодивший вловушку Ин Юнчен. - Еслибы! Мечты, мечты!»
        - Зовут-то ее как? - подался вперед довольный родитель. - Эх,давно тебя обженить надо было, мысматерью сколько лет итак исяк прикидывали, атыж вон исам ловок оказался!
        - Итак исяк? - чувствуя себя попугаем, повторил парень.
        - Впрошлый раз, - налив себе вина, прогудел хозяин дома, чуть помрачнев, - чтоуж там таить, нехорошую мы тебе пару выбрали. Даинетолько тебе…
        Госпожа Ин чуть опустила глаза, инанесколько мгновений застолом воцарилась тишина - хоть сосмерти младшей дочери прошло уже десять лет, горевали поней всемье все также сильно. Нодолго молчать отец нестал - водин присест осушив чашечку свином, онпочти сразуже радостно заулыбался.
        - Вотиждалимы, - хлопнув широкой ладонью постолу, возликовал патриарх, - пока ты сам сподобишься! Погулять-то ведь мужчине надобно, новсему свое время. Нодождалисьже! Эх!
        - Папа, - осторожно вмешался Юнчен, - постой, э-э-э, но…
        - Влюбился! - неслушаяего, воскликнул отец иподнялся из-за стола. - Хо-хо-хо! Вотже праздник, а, мать?
        Госпожа Ин улыбнулась смущенно, какдевочка, исчастливыми глазами глянула насына. ИнЮнчен открыл исразуже закрыл рот. Сказать ему было нечего.
        - Ввыходные чтоб нам напоказ привел красавицу свою! Онакрасавица ведь, а? - удаляясь внаправлении веранды, приказал глава семьи. - Апотом идумать нечего - женитесь! Чего сосвадьбой тянуть, разты кого себе подуше нашел. Атам, глядишь, ивнучата пойдут! Ввыходные, тыменя слышишь, Юнчен?
        Парень неверящим взглядом проводил отца. Когда его шаги игромоподобное «хо-хо-хо» утихли, Ин Юнчен повернулся кматушке. Онасидела, аккуратно сложив наколенях руки.
        - Мытак ждали, сын, - дрогнувшим голосом прошептала женщина. - После того, какдевочка наша… после того, какона… ты один ведь унас остался. Ивот теперь такое счастье! Прав отец - приводи любимую свою, мыуж ее необидим. Да?
        Итут Юнчен понял две вещи. Первая - надо бежать. Вторая - бежать некуда. Ипоэтому квыходным надо будет ему представить родителям «птичку, чтосклевала его сердце». Говорилже Конфуций: даже если вы раздосадованы вдуше, родителям недовольства своего невыказывайте. Чтобы там ниболтали онем друзья, враги ислучайные любовницы, сыном он был почтительным.

«Вотже черт», - только иподумал Ин Юнчен, улыбаясь матери вответ.
        САША
        Что-то сКан Сяолуном было нетак, ночто именно, Александра понять немогла ипоэтому сама насебя немного сердилась. Винтуицию ипредчувствия она решительно неверила, слишком уж это были вещи эфемерные, недоказуемые. Нуиправда - какой разумный человек, например, всерьез решит отложить важную встречу, потому что «сердце ему так подсказало»? Чтозаглупости!
        Спокойная практичность ивзвешенный подход кпроблемам исложностям - вотчто всегда казалось девушке самой правильной жизненной стратегией. Нотеперь, когда бабушкин дневник превратил ее существование вбесконечную череду недомолвок, тайн - ихрани предки! - странностей, Саше приходилось признать - невсе способна объяснить логика.
        Поэтому доверять илинет собственным опасениям относительно Кан Сяолуна, девушка незнала. Водин момент привзгляде нанего ей хотелось отскочить всторону изашипеть кошкой, повстречавшейся наузкой тропинке сохотничьим псом. Вдругой - зачарованно улыбнуться исогласиться совсем, чтоон скажет, даже зная, чтовего мягких плавных словах, какзмея ввысокой траве, притаилась ложь.
        - Есть люди, - как-то раз сказала ей почтенная Тьян Ню, глядя куда-то вдаль, - которые приходят вэтот мир, чтобы губить души. Несгоряча, вбою, драке илиссоре, онет. Оружие таких - тишина инаветы, предательства иинтриги. Тигра, - тутбабушка чуть заметно улыбнулась, - можно укротить. Паука - нет.
        Отчего именно сейчас вспомнились ей бабушкины слова, Саша решила нераздумывать, потому что вголову невольно лезли совсем уж странные догадки. Чтобы, интересно, сказал ей утонченный племянник профессора Кана, еслиб она поинтересовалась, недемонли он какой илидух, перебравшийся изДревнего Китая нажительство иработу вТайвань?
        Мысль эта заставила ее прыснуть, иКан Сяолун, доэтого момента рассматривающий сквозь увеличительное стекло лежащую натемном бархате рыбку, поднял голову. Глазаего, большие ибесстрастные, казалось, впитывали всебя свет, становясь все темнее.
        - Госпожа Сян Джи, - поплыл, извиваясь ввоздухе, егоголос, - что-то показалось вам смешным вмоих действиях?
        Девушка заставила себя улыбнуться ипоерзала вкресле, куда усадил ее профессорский племянник перед тем, какприняться заизучение бабушкиного подарка.
        Странный человек… мужчина. Странный, непонятный. Опасный.
        - Чтовы, - стараясь держать собственный голос подконтролем, возразилаона. - Поверьте, ввас нет ничего, способного рассмешить меня илипозабавить.
        - Хм, - губы его чуть сжались, - интересный ответ. Вынедоверяетемне, нетакли?
        Саша несдержалась - вздрогнула, ипрофессорский племянник медленно, словно наслаждаясь рассыпавшейся покомнате неловкой тишиной, опустил ресницы. Девушка нервно вздохнула. Ейпоказалась иливовзгляде его иправда блеснула снисходительная ленивая насмешка?
        Сама незамечая, чтоделает, Александра вцепилась свободной рукой взапястье. Вкабинете профессора Кана было сумрачно - комната, полная древностей, старых книг исвитков, словнобы непозволяла солнечным лучам разогнать, развеять тени. Всевокруг напоминало овремени иего быстротечности, исам Кан Сяолун слицом, будто вырезанным изсветлого нефрита, вдруг показался девушке несуществом изплоти икрови, астатуей, которую века назад выточил изкамня охваченный божественным безумием скульптор.
        - Интересный вопрос, - выталкивая воздух извмиг пересохшего горла, отозваласьона. - Яслишком плохо знаювас, чтобы ответить нанего, инеимею привычки доверять первым впечатлениям.
        КанСяолун прикоснулся кончиками пальцев кщеке.
        - Авы нравитесьмне, - стойже пугающей прямолинейностью, всамой простоте которой чувствовались подвох, обман итихая, бездонная тьма, промолвилон. - Какраз потому, чтоя ненравлюсьвам. Нопервые впечатления, каквы верно заметили, могут быть обманчивыми.
        Саша мигнула. Икакэто следовало понимать? Оскорбилли он ее сейчас илипризнался всимпатии? Как… какКан Сяолун сумел исказить ее собственные слова таким вот образом? «Играет, - подумала вдруг девушка, - ониграет сомной. Смотрит. Наблюдает».
        - Ярада, чтомы свами пришли ксогласию поэтому вопросу, - настороженно подобравшись, проворковалаона. - Новозвращаясь кмоей рыбке?..
        - Рыбка, - наодно мгновение лицо профессорского племянника как-то заострилось, потеряло свою изящную, холеную красоту. - О! Онанастоящая.
        - Выхотите сказать - старинная? - холодея, уточнила внучка Тьян Ню.
        - Яхочу сказать - древняя, - последовал ответ. - Вызнаете, чтотакое время? Несекунды, которые отсчитывают стрелки наваших часах, госпожа Сян Джи, неминуты идаже негоды, авека, канувшие вбезвестность, вникуда, проглоченные тьмой? Этарыбка - время.
        Александра ошеломленно застыла. Впервый раз заих встречу слица Кан Сяолуна сползла маска спокойного терпеливого безразличия, вголосе зазвенела настоящая страсть, ипрофессорский племянник весь будто засиял. Наровной игладкой коже его затрепетал румянец, глаза заблестели. Если раньше он казался девушке просто красивым, тотеперь воблике его появилось что-то поистине потустороннее.
        Саша судорожно вздохнула. Слова Кан Сяолуна отом, чторыбка ивправду была создана много веков назад, подтверждали написанное вбабушкином дневнике. Значит, почтенная Тьян Ню насамом деле побывала впрошлом! Онабыла знакома сЛю Дзы, темсамым мятежником, окотором барышня Сян читала вшколе вкнигах поистории, будущим императором, основателем новой династии! Инетолько сним. ССян Юном тоже - сверховным правителем Западного Чу!
        Девушке внезапно стало страшно - по-настоящему страшно. Такой неизбывной, дремучей жутью повеяло вдруг нанее отмаленькой терракотовой рыбки, чтоона неудержалась - схватилась рукой загорло, пытаясь удержать вскрик.
        КанСяолун смотрел нанее, неотрываясь.
        - Явижу, - наконец произнес он своим прежним, размеренным имелодичным, голосом, - чтовы понимаете.
        - Д-да, - едва выговорила девушка.
        - Выхотите продать рыбку? - неожиданно спросил племянник профессора. - Онанеимеет цены - есть вещи, стоимость которых неподдается оценке. Но,думаю, занее вы получите…
        - Нивкоем случае, - вскочила скресла Александра, гневно сжав губы. - Низачто! Яхочу узнать оней больше, понять, какполучилось, чтоТьян Ню оказалась… тоесть мне нужна информация. Этарыбка небудет выставлена напродажу.
        Договорить она неуспела: Кан Сяолун внезапно отошел отстола, гдеподярким светом лампы изгибалась терракотовое, заключенное вкамень время. Внесколько шагов преодолев разделяющее их расстояние, онпочти вплотную приблизился кСян Джи. Теперь внем небыло ничего томного илиизнеженного - только свитая вкольца стремительная, холодная сила.
        - Позвольте помочьвам, - толи прошипел, толи прошепталон. - Мойуважаемый дядя будет отсутствовать какминимум неделю, такпримите мою помощь взамен. Яхочу помочьвам. Ядолжен.
        Саша отшатнулась было, ноплемянник профессора непозволил ей отойти. Крепко, ноосторожно он удержал ее заруку, идевушка почувствовала, чтовэтот раз Кан Сяолун нелжет.
        - Позвольте, - непопросил - приказалон, имисс Сян сдалась.
        - Хорошо, - выдохнулаона. - Помогитемне, господин Кан.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ТАТЬЯНА
        Свершины горы открывался потрясающий вид наокрестности. Онстоил того, чтобы потратить час наподъем. Даиесли неторопиться, останавливаться ипопутно собирать лекарственные травы вбамбуковую корзинку, товремя пролетит незаметно иноги неустанут. Вскальном храме китайской богини христианка Татьяна чувствовала себя почти какдома, такздесь было тихо испокойно. Нибесконечного чириканья крестьянок, ни…
        - Что, прячешься отгероя?
        Даос материализовался иззолотистого сияния изавис ввоздухе, словнобы насмехаясь надсилой земного притяжения.
        - Каквы это делаете, дедушка Линь Фу? - вкоторый раз поразилась Таня.
        - Духовные силы человека вообще-то безграничны, дитя, - снова отмахнулся отвопроса Колобок. - Тымне лучше скажи, почему опять сбежала отгенерала Сян Юна? Онсейчас слабее котенка, какое там приставать? Даинестанетон, - рассуждал даос, нарезая плавные круги вокруг алтаря Нюйвы точно гигантский шмель. - Боишьсяего? Зря. Пальцем нетронет. Таквчемже дело? Нелюб?
        - Дедушка! - вспыхнула небесная дева. - Тыкакбудто сватаешь меня заэтого человека. Яего незнаю совсем, чтобы любить илинелюбить.
        - Чепуха! - фыркнул Линь Фу, перевернулся ипоплыл уже наспине. - Любовь, какиогонь, разгорается либо отвспышки, либо оттрения. Он-то уже вспыхнул, азначит, тебе потребуется второе.
        Ихитрый старикашка схихиканьем показал, какого рода трение подразумевает.
        - Ахты! - взвилась Таня.
        - Нетрожь священные статуэтки! - строго предупредил даос, спикировав напотенциальную осквернительницу. - Яжизнь прожил, дурного непосоветую. Ивсегда говорю правду.
        - Аможно имне полетать? - Девушка решила отвлечь Колобка отнеудобного разговора. - Ятоже хочу. Нупожалуйста!
        Нонетут-то было.
        - Только если спустишься вдеревню ипосидишь вечерок-другой снашим Сян Юном, - отрезал даос.
        Нето чтобы древний генерал Татьяне так уж ненравился. Даже наоборот. Онбыл милый, уместно итонко шутил, знал множество забавных историй ихорошо пел. Сразу видно, аристократ. Новоспоминания отом, чтоэтот длинноволосый красавчик совсем недавно натворил вФанъюе, всееще недавали Тане почувствовать кнему симпатию. Этот человек убивал также легко, какидышал.
        Война никого неделает лучше, онакалечит добрых, губит милосердных, нещадит беззащитных, апревозносит только жестоких. Вчерашние галантные кавалеры ижеланные гости вдомах, гдеесть девушки навыданье, любители поэзии ид?шки, ужечерез год-два творили невиданные зверства сосвоимиже соотечественниками иединоверцами. Таню теперь непроведешь, оназнала, чтотаится завыправкой иманерами. Ктомуже кто сказал, чтоона несобирается вернуться всвое время? Очень даже собирается.
        Что-то вэтом духе она попыталась объяснить дедушке Линь Фу. Умолчала она лишь прото, чтонаписано будет спустя несколько веков великим Сыма Цянем просильного, ножестокого князя изгосударства Чу. Верно сказано вкниге Экклесиаста: «Вомногом знании - многие печали».
        - М-да? - Даос завис вверх ногами так, чтобы его глаза-щелочки находилось прямо напротив Таниных. - Икакты собираешься вернуться ксебе… туда… ксвоим извергам ичудовищам согнедышащими палками, а?
        - Спомощью рыбок, - неуверенно промямлила девушка.
        - Игдежеони?
        Вопрос был непраздным, нопросто так Татьяна сдаваться нехотела.
        - Апричем здесь Сян Юн?
        - Апритом, чтонайти печать… тоесть рыбок, конечно, итвою сестру-лису можно лишь спомощью сильного ивлиятельного человека. СянЮн сделает длятебявсе, чтопопросишь. Нукак? Убедил я тебя?
        - Даже незнаю… - заколебалась Таня.
        - Зато я знаю! - воскликнул даос и, крепко подхватив девушку обеими руками подгрудью, вылетел вместе сней через арку наружу.
        Сначала они взмыли круто вверх, потом подаккомпанемент оглушительного визга небесной девы прошлись надверхушками деревьев набреющем полете. Ипринялись кружить наддеревней.
        - Хо-хо-хо! - смеялся Ли Линь Фу. - Даневизжи! Тыж сама хотела полетать! Ато уроню.
        Таня тутже притихла, отгреха подальше.
        - Вотиумничка, - шепнул ей наухо даос. - АСян Юн наш сейчас видит только тебя, парящую внебесах, словно птица. Этоя работаю натвой образ непокладая рук. Цени, малявка!
        СЯНЮН
        СянЮн сумел кое-как доковылять додвери иоттуда, согнувшись втри погибели, наблюдал заТьян Ню. Пожалуй, один ее вид исцелял раны быстрее, чемвсе настойки всех лекарей мира. Такчто оправдание угенерала имелось железное: оннепросто пялился нанебесную деву, аусиленно лечился, чтобы поскорее поправиться, темсамым избавив доброго хозяина отсвоего присутствия исвязанных сэтим неудобств. Нет, Юн ивсамом деле торопился свыздоровлением. Еговедь ищут, дядя небось землю носом роет, апотому зол, кактысяча злобных демонов. Печенки уже всему окружению проел изасердца принялся. Опятьже оставлять дядюшку наедине ссобственными замыслами весьма ивесьма опасно. Надо возвращаться, ичем скорее, темлучше.
        - Чтовы здесь делаете, генерал? - каквсегда строго спросила Тьян Ню. - Вамнужно лежать.
        - Сижу, какпобитый пес, отлежавший себе все бока, - улыбнулся Юн. - Авы почему нелетаете вподнебесье, словно юный стриж? Ветер слишком холодный?
        - Вернитесь вдом, пожалуйста. Япозову слуг.
        Иубежала, легонько касаясь подошвами тряпочных туфелек пола. Этосоздание умело нетолько исцелять взглядом, ноиубивать наповал недовольством плотно сжатых губ.
        - Нувот! - вознегодовал генерал, тряхнув головой точь-в-точь какего Серый, укушенный оводом, ипрокричал вслед девушке: - Чтоя такого сказал, а? Почему вы злитесь?
        Разумеется, досталось нивчем неповинному слуге, накотором Юн выместил злость.
        - Янекалека, чтобы водить меня подруку! - заорал он иоттолкнул паренька. Былбы меч подрукой, точно зарубилбы, какслучалось неединожды.
        - Ногоспожа сказала…
        - Вотпусть меня госпожа иводит! Пошел вон! Убирайся!
        Гнал прочь, потому что знал: заним водится нехорошая привычка выйти изсебя дотакой степени, чтонаплюет наедва затянувшиеся тоненькой кожей раны. Нонатюфяк свой все-таки отполз - наколенях, опираясь наодну руку, бормоча поднос проклятия.
        - Стаким поганым характеромты, генерал Сян Юн, однажды наврачах разоришься, - задумчиво молвил Ли Линь Фу. Он-то прийти напомощь упрямцу совсем неторопился. - Атам, чего доброго, имогильщику дашь подзаработать.
        - Какмой конь поживает, даос? - проскрипел Юн, струдом разжимая челюсти отболи.
        - Лучше тебя, этоуж точно. Онвообще парень отличный вотличие от… Неорет, неругается, знай хрустит овсом инанашу деревенскую Малышку непосягает даже вмыслях.
        - Откуда тебе знать, чтоуСерого науме?
        - Неоткуда, - хохотнул даос, демонстративно отхлебывая прямо изкувшина какого-то ароматного пойла. - Зато я точно знаю, чтонауме утебя, генерал.
        Линь Фу присел накорточки возле ложа раненого, нотак, чтобы тот несмог дотянуться донего рукой. Снова демонстративно выпил, затем счавканьем закусил лепешкой исказал серьезным тоном:
        - Мнеее Лю Дзы привез, емуя ее иотдам. Он,кслову-то, хоть ипростого рода, амужчина поприятней тебя будет - ивобращении, ивповедении.
        СянЮн запыхтел, наливаясь, словно слива - терпким соком, ревнивым бешенством. Ноговорить ничего нестал, удержался.
        - О! Правильно сделал, - одобрил тактику даос. - Идаже недумай небесную деву умыкнуть, кактебе, надо полагать, очень хочется. Отдыхай, генерал, дыши через нос, чтобы соки нутряные понапрасну небурлили.
        Иушел, старый гад, глумливо похохатывая. «Нуничего-ничего, ещесочтемся», - мстительно подумалось Сян Юну, ноон вовремя напомнил себе, чтовэту деревню так просто никто попасть неможет, только поволе Нюйвы илиже самого Ли Линь Фу.
        Иесли досих пор лохматую голову чусца мысль отом, чтобы украсть Тьян Ню, даже непосещала ниразу, тотеперь она стала главной иосновной, аглавное - целебной, точно персики бессмертия изсадов богини Западного Неба Сиванму.
        ТЬЯН НЮ
        Необходимость прятаться отгенерала вгорном храме уТатьяны отпала как-то сама собой. СянЮн вдруг сделался шелковым ипочти незаметным. Верно, дедушка Линь Фу устроил пылкому поклоннику небесных дев преизрядную взбучку. Таксчитали иостальные поселяне, которым раненый аристократ тоже неслишком нравился. Отбуйных вояк всегда одни неприятности простым людям, даивдруг, неровен час, поего персону явятся соратники-сторонники иеще неведомо каксебя поведут. Потому лечили изовсех сил икормили какнаубой. «Вот-вот, - мысленно соглашалась Таня скрестьянами. - Пусть уезжает поскорее. Ато еще устроит тут тоже самое, чтовФанъюе». Нет, она, конечно, была благодарна Сян Юну завызволение Люсеньки изклетки, нодоверять ему неспешила. Априсмиревший головорез словно верхним чутьем уловил ее неуверенность исделался паинькой. Безропотно принимал горькие снадобья дедушки Линь Фу, слестью икомплиментами нелез иочень красиво играл вечерами набамбуковой флейте. Ночь вгорах наступала быстро. Едва пряталось загоризонт солнце, какизтемных ущелий выпрыгивали лиловые сумерки, стремительно пожирая все вокруг. Итолько крошечные
огоньки вбумажных коробочках выдавали, гдесреди деревьев прячутся деревенские хижины. СянЮн, укрытый плащом изсобственных волос, беззаботно выводил прихотливую мелодию, даос возлежал нациновке, потягивал винцо иподпевал:
        Есть насвете белом красавица,
        Спервой встречи запала впамятьмне,
        Безнее пред очами мне хватит дня-а-а…
        Неизбывной тоскою сойти сума.
        Таня слушала идумала оЛюсе, которая иесть самая настоящая красавица. Гдеона? Чтосней? Аглавное - ктосней сейчас? Впервые застолько лет оказавшись вдали отстаршей сестры, оставшись безее поддержки, решительности иострого словца наготове, онаненашутку затосковала. Совсем кактогда, всемнадцатом году, когда Таню увезли надачу подальше откровавой вакханалии, царившей вреволюционном Петрограде. АЛюся после смерти матери подалась канархистам.
        Насамом жалобном пассаже Линь Фу, сделав могучий глоток, икнул иперевернулся соспины набок.
        - Асыграй-ка что-нибудь пободрее, благородный господин Сян. Наша Тьян Ню заскучала, поди. ВНебесном дворце уЯшмового Владыки прекрасные девы нацынях что-то веселое играют. Правильно я говорю?
        Таня отрешенно кивнула.
        - Хотя я думаю, тамвчести нравоучительные песни, - рассуждал приставучий Колобок. - Небесные девы настолько чисты, почтенны игорды собой, чтоблагонравность уних из-под пальцев сыплется, акое-что идолюдей долетает.
        Генерал безропотно сменил тональность. Мол, какпожелаете.
        - Вот! Точто надо! Красота.
        Влунном свете белоснежные волосы Линь Фу сияли, точно серебряные, - ирастрепанная гулька намакушке, иреденькая бороденка, идаже усики, делавшие его похожим накота. Круглое лицо даоса выражало прямо-таки неземное блаженство.
        Напротив, Сян Юн весь притаился втени, занавесив лицо прядями волос. Какбудто что-то задумал.
        - Аеслибы юная госпожа еще истанцевала… - неотставал Линь Фу.

«Ещечего нехватало!» - подумала Таня. Во-первых, онанеумела, аво-вторых, никто недаст гарантии, чтоСян Юн невоспримет ее танцы какпопытку его соблазнить итутже радостно соблазнится. Иона вежливо, нотвердо отказалась.
        - Яж говорю: небесные девы так благонравны, - спритворной горечью вздохнул даос. Имузицирование продолжилось.
        Одним словом, странный получился вечер. Ночь выдалась душная. Анарассвете Татьяна проснулась отлошадиного фырканья зараздвижной деревянной стенкой. Вдеревне было всего две лошади, ноизстойла мог выбраться только генеральский Серый, такойже своевольный, какего хозяин. Чтобы злонамеренно влезть вчужой огород.
        - Серый, кактебе нестыдно, - прошептала девушка. - Погоди, вотя сейчас тебя отведу обратно.
        Онанаскоро оделась ивышла запорог. Туман, густой ибелый, заполнил всю долину досамых краев, точно парное молоко - глиняную миску. Вытянешь руку, исобственных пальцев невидать.
        - Серый, - позвалаона, беспомощно озираясь посторонам. - Идисюда, безобразник. Иди, ятебе хлебушка дам.
        Итихонько присвистнула. Будить дедушку Линь Фу она нехотела, но, если конь снова потравит огород, выйдет скандал.
        Где-то затуманом Серый резко всхрапнул, словно получил шенкелей, ипобежал навстречу. «Проголодался, навер…» - только иуспела подумать Таня, прежде чем сильные руки всадника подхватили ее прямо наскаку. Девушка даже вскрикнуть неуспела, какуже оказалась завернутой вплащи иприжатой кгруди наездника.
        - Прости, Тьян Ню, носостарым пьяницей ты как-нибудь вдругой раз попрощаешься, - весело прошептал ей наухо Сян Юн. Ипришпорил Серого.
        ЛЮСИ
        Утро вечера, безусловно, мудренее, нопридумали эту поговорку явно невПоднебесной. Заночь командир Лю неоттаял, а, наоборот, стал еще сдержанней, вежливей иотстраненней. Снебесной лисицей он говорил, только когда она кнему обращалась, причем продолжал именовать иее, исебя втретьем лице инеуставал напоминать особственной «ничтожности». Ктому времени какони покончили снемудреным завтраком (мятежник умудрился приготовить еду, неразбудив Людмилу), удевушки отфраз: «Жалкий крестьянин осмеливается испытать терпение госпожи небесной лисицы смиреннейшей просьбой», «Если небесная госпожа соблаговолит снизойти кпокорнейшей просьбе ничтожного смерда» и«Этот непочтительный простолюдин заслуживает смерти засвою дерзость», - ужескулы сводило. Онавсерьез подумывала, аненаградитьли ей увесистым пинком эту согнутую внизком поклоне спину? Мужчина определенно издевался, потому что если нет… Наэтом мысль Люси останавливалась, вернее, онасама себя обрывала.
        Немоглаже она ивпрямь настолько сильно его оскорбить? Аглавное - непонятно чем!
        Впрочем, помучившись немного догадками, девушка решила, чтостранное поведение спутника нестоит ее беспокойства. Нуохота ему дурью маяться - пусть! Ишькаким неприступным утесом высится! Идаже взгляда лишнего вее сторону небросит, аесли иглянет, таксловно небесная лисица вдруг стала прозрачной.
        Ивсе-таки резкая перемена внастроении мятежника Лю ее нетревожила даже - задевала. Почему-то жаль было, чтоего застывшее лицо неозаряется лукавой ухмылкой, разом превращавшей сурового повстанца вславного симпатичного парня.

«Даты сдурела, коза! - одернула сама себя Люся, вдруг испугавшись этих мыслей. - Нашла накого заглядываться, овца ты тянь-шаньская! Нагопника узкоглазого! Даонже помер задве тыщи лет дотвоего рождения, дурында!»
        Ругань, даже мысленная, отрезвила девушку, ноеслибы Пэй-гун надумал улыбнуться… Ксчастью, ненадумал. Наоборот, насупил черные брови и, указав наВерного, молвил:
        - Соблаговолитли благородная госпожа снизойти доэтого жалкого одра?
        Этобыло уже слишком. Люся прищурилась иогрызнулась:
        - Ладно, тысам дурак, навсю голову тронутый, ноконя-то непозорь! Хочешь дальше выделываться - воля твоя, ножеребца обижать непозволю! Онвсяко поумней хозяина будет.
        Верный тряхнул гривой ипристукнул копытом, словно соглашался.
        УЛю Дзы вглазах промелькнуло что-то этакое, непонятное, ноотсвоего решения он неотступил. Склонился, подставил скрещенные руки ипредложил:
        - Пожалуйста.
        Дескать, залезай, лисица-сестрица.
        - Аты?
        - Этот простолюдин ненастолько неотесан, чтобы предложить небесной госпоже ехать сним наодном коне, - отрезал командир Лю голосом отнюдь несмиренным. - Жалкий крестьянин поведет жеребца вповоду.
        - Имы дотой горы через месяц доберемся! - взвыла Людмила, теряя всякое терпение. - Спятил? Илитебе ненадо… что там тебе надо? Воевать? Восставать?
        Повстанец ответил равнодушным пожатием плеч: мол, правила приличия - превыше всего. НоЛюся вдруг почувствовала себя настоящей хулидзын - властной, коварной ибесстыжей. Иприказала тоном, неподразумевающим возражений:
        - Мыпоедем наодном коне. Я - спереди, ты - сзади. Явсе сказала.
        Ипротянула ему сверток сосвоими невеликими пожитками, чтобы приторочил кседлу. Апотом, недожидаясь помощи идемонстративно игнорируя подставленные ладони, сама взгромоздилась наВерного, усевшись впереди седла по-дамски, боком. Перспектива отбить истереть себе все занесколько часов скачки погорам идолам ее совершенно непрельщала.
        Люся даже незаметила, какневозмутимый Лю Дзы вспрыгнул вседло позади нее. Итем паче невдомек ей было, что, когда он протянул руки, чтобы подхватить повод, небыл Пэй-гун ниравнодушным, ниневозмутимым. Этотолько самозваной хулидзын казалось, что, даже сидя снею наодном коне, мятежник остается холодным иотстраненным, словно нетри шага даже между ними, атри версты. Или, покитайским меркам, шестьли.
        Апуть догоры, гдевхраме Матушки Нюйвы ждала сестру Татьяна, былеще ой какдолог…
        ТАТЬЯНА
        Сколько продлилась скачка - неизвестно. Хватка уСян Юна была железная, плащ закрывал обзор, иТане нето что сопротивляться, ейдаже вдохнуть лишний раз было сложно. Оставалось дожидаться, когда Серый остановится. Ведь немогложе бедное животное нестись галопом столько времени. Наконец-то галоп перешел врысь, азатем вшаг, итут уж Таня пошла ватаку. Улучив момент, когда генерал ослабил руку, девушка умудрилась извернуться ивпиться зубами впредплечье Сян Юну. Кусала нешуточно, совсей силы, точно цепная псина. Мужчина отнеожиданности вскрикнул, дернулся, иТатьяна вмиг змеей сползла наземлю. Хотела было броситься бежать назад подороге, ногенерал заступил ей путь.
        - Fils de pute![24 - Сукин сын! (фр.)] - непомня себя, закричала Таня впрямо лицо похитителю. - Ta mere la pute![25 - Твоя мать - шалава! (фр.)] Encule![26 - Урод! (фр.)]
        Вмомент наивысшего душевного смятения она всегда переходила нафранцузский. Гимназическая привычка брала верх, исязыка срывались гортанные слова, вызубренные изсоображений юношеского протеста против самоуправства взрослых.
        Князь глядел надевушку сверху вниз своими черными бесстыжими глазами имолчал, точно терпеливо ждал, пока пленница одумается иначнет наконец-то радоваться своему «счастью».
        - Lecon![27 - Козел! (фр.)] - взвизгнула Татьяна исовсего маху влепила Сян Юну звонкую пощечину.
        Ничего подобного генерал, видимо, вжизни своей неиспытывал. Вего мире женщина никогда непосмелабы ударить мужчину-аристократа.
        Следующий замах генерал перехватил наполдороге отсвоей щеки. Иеще один, только сдругой стороны, - тоже. Вконце концов, онбыл воином исраннего детства учился отражать нападение иотводить удар меча.
        - Чтоты такое сказала ипочему дерешься? - синтересом спросилон. Безвсякой злости. Словно разглядывая новый вид кузнечика илибабочки. Исследователь чертов!
        - Потому что ты похитил меня, скотина! - прошипела Татьяна. - Украл меня, понимаешь? Словно я вещь!
        - Тыже хотела встретиться ссестрой, схулидзын, - спритворной улыбочкой заявил Сян Юн. - Думаешь, онасама тебя найдет?
        - Еебратец Лю Дзы отыщет, онмне обещал! - воскликнула Татьяна, обиженная из-за такого несерьезного отношения кее правам. Ипопыталась пнуть негодяя полодыжке, точно хулиганка.
        Зряона напомнила опредводителе мятежников, нобыло поздно. Наскулах древнего генерала заиграли желваки, межбровями прорезалась гневная складка, аглаза налились дурной кровью.
        - Соскучилась, значит, побратцу Лю? - спросил он почти беззвучно, одними губами. Исделал шаг вперед. Ближайшая цель читалась прямо полицу Сян Юна, ненужно было быть ясновидцем. Сейчас этот зверь вчеловечьем обличье повалит наземлю, разорвет одежду и…
        Утробный страх, зародившийся где-то внизу живота, парализовал Таню. Животный инстинкт истошно кричал: «Беги!» - ноее ноги стали вдруг совершенно ватными. Онауже видела себя лежащей наземле, подозверевшим отпохоти мужиком, растерзанной, растоптанной, уничтоженной. Идушаее, стремясь сберечь себя отразрушения, удивительным образом отделилась оттела, маленькой птичкой взлетела повыше иуже оттуда стала наблюдать, какСян Юн придвинулся вплотную, схватился заотвороты ханьфу, собираясь одним движением сдернуть его сплеч.
        Горячие итвердые, точно раскаленные гвозди, пальцы Сян Юна коснулись обнаженной кожи нашее девушки. Словно он тавро ставил, клеймил собственность, такбыло больно. Ноэта боль неожиданно отрезвила.
        - Прокляну, - шепотом сказала Татьяна, глядя генералу прямо вглаза, зрачок взрачок. - Прокляну насемь поколений вперед. Аты, если тронешь меня, умрешь, опозоренный ивсеми брошенный.
        Итак зловеще это прозвучало, чтоСян Юн вздрогнул иневольно отстранился.
        - Тебя загонят, какзверя, иты сам перережешь себе горло, - продолжала Таня, чувствуя себя вовсех смыслах Кассандрой наразвалинах Трои. - Апотом тело твое рассекут напять частей и…
        - Замолчи!
        Жестокие слова небесной девы сразу охладили любовный пыл генерала. Нато ибыл расчет. Вовремя вспомнился Сыма Цянь иописанная вего «Исторических заметках» трагическая судьба чуского князя. Иподумалось внезапно: «Что, если Кассандра тоже была избудущего?» - ноТатьяна отогнала эту странную мысль. Участь древнегреческой пророчицы ее непрельщала совершенно.
        - Этотвое пророчество, Тьян Ню? - спросил генерал уже совершенно иным тоном. - Такую судьбу ты мне предрекаешь?
        - Если тронешь меня, такибудет, - отрезалаона. - Яшмовый Владыка недлятого послал меня наземлю, чтобыты, словно какой-то разбойник, тешил свою похоть.
        - Тыведь могла улететь, нонеулетела. - СянЮн растерянно пожал плечами. - Ярешил, чтоты непротив.

«Нучто, старый дурак, хороший образ утебя получился? - взвыла Таня, мысленно обращаясь кЛи Линь Фу. - Долетались!»
        - Теперь ты точно знаешь: я - против! Верни меня обратно вдеревню. - И,подумав, добавила: - Пожалуйста. Мыведь были друзьями.
        СянЮн задумчиво потер укушенное место. Словно ему так уж сильно больно.
        - Нет, Тьян Ню, друзьями мы небыли. Мужчина иженщина немогут быть друзьями.
        - Неправда! Предводитель Лю… - заикнулась было девушка. Итутже сама себя заязык укусила. Нестоило снова поминать это имя, охнестоило. Сказано, язык мой - враг мой.
        Генерал зло прищурился. Если секунду назад он еще колебался, тотеперь принял окончательное решение иего неизменит даже подстрахом казни.
        - Хватит болтать. Давайте, прекрасная госпожа, явас подсажу, имы продолжим наш путь. Выпоедете вседле, ая - сзади. Длянадежности.
        Иладонь подставил ей подногу, какступеньку, давая понять - дискуссия окончена.
        - Яникуда свами непоеду, - твердо сказала девушка иотступила нашаг.
        СянЮн какое-то время глядел нанее задумчиво, нопозы неменял.
        - Нуи? Почему вы стоите инеулетаете? - полюбопытствовалон. - Яже вас недержу.

«ЛиЛинь Фу, ты - старый маразматик», - подумала Таня. Втоже время она лихорадочно искала логичное объяснение нарушению своих аэродинамических свойств. Инашла.
        - Ямогу летать только возле храма моей богини, гдеисходит ее благодать. Востальных местах Поднебесной я хожу поземле, какобычная женщина. Иначе Яшмовый Владыка послалбы меня клюдям ввиде облака илиптицы.
        - Понятно, - безропотно согласился Сян Юн идобавил строже исерьезнее: - Тогда ипоступайте какобычная женщина: неспорьте смужчиной, неперечьте иподчиняйтесь.
        Онпросто подхватил Татьяну подлокоть, просунул ладонь подпятку изакинул вседло, азатем сневероятной легкостью ибыстротой вскочил накруп коня. Левой рукой генерал обвил ее талию, другой держал повод. Какбы там нибыло, асила этого человека потрясала воображение. Совсем ведь недавно трупом бездыханным лежал, вчера хромал, инаверняка сейчас унего болит каждая косточка. Ноничего, кроме ледяного спокойствия, налице неотражается.
        - Поехали домой, друг мой Серый.
        - Генерал! Такнельзя! - бессильно возмутилась Таня.
        Новместо ответа Сян Юн уткнулся носом ей взатылок, звучно вдохнул ипроворковал:
        - Ваши волосы мягче даже совиного пуха. Ятак идумал.
        Девушка тутже притихла изамерла, нерискуя снова возбудить вчуском князе грубую страсть.
        - Почему они такие короткие?
        - Такнадо!
        - Отрастут хоть?
        - Обязательно.
        - Тогда я хочу дождаться, - удовлетворенно мурлыкнул Сян Юн.

«Черт! Яопять сболтнула лишнее, - мысленно шлепнула себя погубам Таня. - Чтож я теперь этого висельника буду целый год терпеть?»
        Ивдруг генерал издал какой-то дикий вопль ипришпорил Серого. Навстречу подороге скакали вооруженные всадники вдоспехах исузкими белыми флажками надлинном древке заспиной. Ненужно было иметь семи пядей волбу, чтобы догадаться, ктоони такие. Соратники Сян Юна, конечно. Онибыстро приближались, издавая радостные вопли.
        - Вотдерьмо, - сказала Таня по-французски.
        Еепоследняя надежда как-нибудь сбежать из-под опеки генерала Сяна, пока они неотъехали отхрама Нюйвы слишком далеко, растаяла окончательно ибесповоротно.
        ЛЮСИ
        Онипроехали… ну, много, наверное, проехали. Люсе было сложно оценивать расстояние нанезнакомой местности. Онапоправу гордилась умением ориентироваться что внезнакомом городе, чтовбезлюдной глуши, неплохо читала карты идаже умела брать азимут. Папенька поощрял эти недевичьи наклонности. Умилялся, помнится, первооткрывательницей называл, когда маленькая Люси торила новые тропы взарослях бурьяна наберегу сонных речек ипрудов вблагословенном идалеком детстве. Иотроковицей мечталось Людмиле необалах ираутах, кухаркиной дочке всеравно недоступных, аопокорении диких земель иусмирении папуасов. Илиэскимосов, несуть важно.
        Знатьбы тогда, чтоосваивать придется Древний Китай, апокорять - доисторических китайцев! Особенно одного конкретного аборигена. Додыр зачитанные вотрочестве Майн Рид сЖюлем Верном ивкокаиновом бреду несмоглибы вообразить такое путешествие закрай света, какое выпало двум русским девушкам.
        Карты Люсе нехватало. Икомпаса. Любопытно, аздесь его уже изобрели илиеще нет?
        Ехалосьей, впрочем, неплохо. Обидчивый командир Лю держал себя какглиняный истукан, анеживой мужчина. Людмила поначалу опасалась: малоли что наболтал древний мятежник просестру ихрам? Может, он, недай бог, Танюху прикопал где-нибудь вовраге, амедальон струпа снял? Ноеслибы Лю Дзы хотел навредить, кчему лишние сложности? Онаведь спала принем, номужчина, способный скрутить ее одной рукой (той, которая здоровая), ишагу лишнего вее сторону несделал. Стало быть, правду сказал. Ивезет действительно ксестре, аневочередной бордель продавать.
        Чутье наопасность, вотношении памятного офицера Шао криком заходившееся, сейчас упрямо молчало. Наоборот, отПэй-гуна исходило необъяснимое ощущение безопасности, арукаего, собманчивой небрежностью державшая повод Верного, лишь страховала Люсю отпадения. Никаких попыток тайком облапать, какбы ненароком ухватить заделикатные места, нипошлых шуточек, нисальных взглядов. Вообще никаких взглядов ишуточек, если совсем честно говорить. Древний повстанец вез ее так… равнодушно, словно Люся была инеженщина вовсе. И - да, этотревожило.
        День клонился квечеру, когда сподозрительных тропок они выехали науже знакомую Людмиле понедавним скитаниям дорогу. Схолма открывался вид напридорожную деревеньку - стайка приземистых, словно игрушечных домиков вокружении квадратиков полей. ЛюДзы придержал Верного ивпервые занесколько часов обратился кспутнице:
        - Госпоже лучше прикрыть волосы.
        Люся, оказывается, успела привыкнуть кего молчанию, такчто даже удивилась, чтоэта статуя вдруг заговорила.
        - А? Разве моего шарфа мало?
        Бамбуковую шляпу девушка благополучно потеряла еще вовремя выуживания командира Лю изреки. Уплыла шляпа. Ношарф, которым Люся обмотала голову наманер чалмы, вродебы досих пор Пэй-гуна устраивал.
        - Госпожа благословлена небесно-белой кожей иглазами, подобными облакам. ВПоднебесной несыщешь похожих женщин.
        Накомплимент эта сухая констатация походила мало.
        - Ичто? Раньше тебя это незаботило. Малоли кого ты везешь вседле.
        - Лисицу-демона везу. - ЛюДзы усмехнулся. - Когожееще? Слухи опроклятии хулидзын уже разнеслись поуезду. Если госпожа прикроет голову илицо, люди подумают, чтомятежник Лю просто нашел себе женщину. Ноесли госпожу увидят вблизи, скажут, чтовседле мятежника Лю сидит несчастье, демоница, погубившая целый город.
        - Какое еще проклятие? - Люся извернулась так, чтобы оказаться сним лицом клицу, итревожно нахмурилась. - Чтозначит - город погубила? Когда это? Какой?
        - Госпожа, должно быть, запамятовала, чтоблагородный князь Сян Юн разрушил город Фанъюй, когда вызволял госпожу изплена.
        Людмила похолодела. Досего момента она как-то незадумывалась огенерале Сяне втаком смысле. Ведь он спасее, такразве важно, какименно? Но - целый город? Воттак взял иразрушил? Просто так?
        Онасама незаметила, чтосказала это вслух. Непроницаемое лицо предводителя Лю вдруг потемнело.
        - Взял иразрушил, - подтвердилон. - Аскольких людей убил приэтом, он, должно быть, исам неведает. Благородные князья редко утруждают себя такими подсчетами. Нонепросто так, конечно. Из-за проклятия хулидзын, которую держали там вклетке.
        - Ноя тут нипричем! - воскликнула девушка. - Погоди… ты тоже вэто веришь? Впроклятие?
        Повстанец молчал так долго, что«хулидзын» всерьез забеспокоилась идаже поерзала, чтобы напомнить освоем существовании.
        - Еслибы верил впроклятия, госпожа непрожилабы ичаса после нашей встречи, - наконец разомкнул уста Лю Дзы. - Такчто нет, неверю.
        - А… город?
        - Смешно винить женщину втом, чтосовершают мужчины. - Пэй-гун пожал плечами. - Ноэти люди, - онмахнул рукой всторону деревни, - темны иневежественны, оттого ижестоки. Ониверят ивлисиц-демонов, ивлисьи чары. Поэтому госпоже следует прикрыть лицо иволосы.
        Воттак вскользь намекнув, чтосам-тоон, оказывается, влисьем колдовстве очень даже сомневается, предводитель Лю терпеливо подождал, пока настороженная Людмила зароется вскладки ханьфу так, чтобы только глаза виднелись, итронул коня. Верный пошел упругим ровным шагом. Люсяже вся извелась вожидании - когдаже они проедут селение? Когда можно будет выбраться изкокона? Вотуж точно - незнаешь, куда глаза девать! Онаопустила голову пониже идаже незаметила, какдорога сменилась деревенской улицей.
        - Надо покормить Верного идать ему отдохнуть, - вдруг молвил Лю Дзы, спрыгнул наземь ипротянул кней руки. - Пусть госпожа простит неотесанного мужлана.
        Люся ипискнуть неуспела, какуже оказалась прижата кгруди мужчины. Мятежник обхватил ее так надежно икрепко, такстарательно прикрыл отчужих взглядов, чтобрыкаться сталабы лишь последняя дура. ВотЛюдмила инестала.
        - Эй,хозяин! - сноги отворив калитку вкакой-то дворик, зычно позвал Лю. - Найди-ка мне горшок лапши, кувшин вина икомнату, чтоб поспать. Дазаконем присмотри. Ауж я необижу!
        - Добро пожаловать, Пэй-гун! - услышала Люся ипоняла, чтомятежник Лю ивпрямь пользуется популярностью среди местного населения. Нохорошо это илиплохо длянее самой - вотвчем вопрос…
        ЛЮСИ ИЛЮ ДЗЫ
        Люся так вымоталась, чтоее даже небеспокоила перспектива провести ночь водной комнате смужчиной, наедине. Темпаче что командир Лю, видимо, ужекорил себя заприступ красноречия иснова замкнулся, сделался неразговорчивым итихим, навопросы отвечал односложно, апотом ивовсе куда-то ушел. Девушка подождала-подождала, даизадремала, прикорнув насоломенном тюфячке. Накрошечном постоялом дворе кроватей неводилось, ипутникам предлагалось спать напокрытом циновками глинобитном полу. Сквозь тонкие дощатые стены свободно проникали звуки, ипылинки танцевали вкосых лучах закатного света. Где-то неподалеку готовили пищу, что-то звякало итрещало, запах наваристого куриного супа щекотал обоняние, носпать Люсе хотелось гораздо сильнее, чеместь. Веки ее сомкнулись, будто кто-то задул свечу.
        Впервые занесколько лет Людмиле снился отец. Нет, даже неон сам, аего голос. Круг желтого света отлампы, теньканье комаров, кружевные тени занавесок, туман, белой волной накрывающий сад, иодуряющий запах сирени. Мирный, сонный май надаче вТериоки, зарницы всветлом ночном небе, дальний гром, нестрашный, едва слышный. Девятьсот четырнадцатый год. Фройляйн Ланге подслеповата итуга наухо, поэтому удрать отбонны длятринадцатилетней Люси ничего нестоит. Можно прокрасться наверанду дотого, какподадут кофе исигары, затаиться подкруглым столом, спрятавшись подскатертью, свисающей досамого пола, - ислушать, слушать безконца, какбатюшкин гость, человек слицом некрасивым идлинным, негромко читает: «Атихая девушка вплатье изкрасных шелков, Где золотом вышиты осы, цветы идраконы…»[28 - Стихотворение Н. С. Гумилева.]
        - Бесподобно, Николай Степанович, бесподобно! - восклицает отец. - Нокогдаже вы решитесь снова вКитай? Ах,каксозвучно песням «Шицзин» ваше: «Луна восходит наночное небо…»
        - Полно, этовсего лишь замысел, инеизвестно, допишули… Авы, Петр Андреевич, вследующую экспедицию собираетесь этой осенью?
        - Будущей весной, голубчик, нераньше, - вздыхает профессор Орловский, украдкой поглядывая надверь, словно кто-то издомашних может его услышать. - Атеперь… неприкажетели коньячку?
        - Фройляйн! - внеспешную беседу вдруг врывается резкий голос бонны. - Фройляйн Люси, извольте показаться извашего укрытия не-за-мед-ли-тель-но!
        Отец игость смеются, аголос все зовет изовет: «Фройляйн Люси! Люси!..»
        - Госпожа Лю Си!
        Людмила встрепенулась испросонья несразу сообразила, почему фройляйн Ланге вдруг заговорила мужским голосом.
        - Просыпайтесь! - заметив, чтоона открыла глаза, мятежник Лю жестом показал набольшой глиняный горшок нанизком столике, кувшин ипару плошек. - Япринес поесть.
        Выглядел он чем-то встревоженным, нобожественный запах куриного супа спотрохами полностью завладел вниманием Люси. Онавдруг вспомнила, чтонеела уже целый день, - иэто если считать занормальную еду жесткие лепешки инесоленую рыбу. Акуриный бульон сдомашней лапшой вообще оставался смутным воспоминанием изневозможно далекой, нормальной еще жизни, гденебыло никаких китайцев, кроме древних авторов изпапенькиной библиотеки.
        Горячий, густой, сянтарными каплями жира, онзаманчиво сверкал вщербатой глиняной плошке, ааромат кружил голову лучше любых духов. Вживоте унебесной лисы заурчало, иона даже зажмурилась, чтобы обуздать себя иненаброситься наэту прекрасную, восхитительную еду какдикий зверь.
        Пэй-гун только хмыкнул беззвучно, глядя, скаким неженским аппетитом уплетает небесная гостья немудреную крестьянскую еду, которой любой благородный господин побрезговалбы даже вголодный год. Надоже, иэта посланница Небес, совсем какее сестра, благосклонно вкушает человеческую пищу, нетребуя нисвежей печени, нимужских сердец подкисло-сладким соусом исгарниром измолодых стеблей бамбука. Видать, лисы небесные, совсем каких земные товарки, готовы довольствоваться куриными потрохами, если совсем уж туго.
        Командир Лю исам был голоден, нобольшую часть горшка отдал лисице. Пусть наедается. Акогдаона, облизнувшись, сдовольным фырканьем отодвинула опустевшую посуду иулыбнулась, сытая иумиротворенная, понял, чтожертва его того стоила. Девушка взглянула нанего снизу вверх, глаза ее блестели оживленно ирадостно, нежные губы трепетали вулыбке, подобно лепесткам цветущей сливы…
        - Благодарю, - молвилаона, иЛю Дзы тряхнул головой, отгоняя наваждение.
        Узнать, каковы эти губы навкус, онеще успеет. Непременно. Обязательно. Торопиться нельзя. Этадева невражеская крепость, чтобы брать ее силой, инепотайная комната вдоме циньского чинуши, чтобы пробираться кее сокровищам тайком. Туттребуется более изощренная тактика. Нобратец Синь зря упрекал Пэй-гуна вотсутствии мышления, потребного полководцу. Нужная стратагема уже сама собой выстраивалась вмозгу мятежника. Многоли радости внасилии илиобмане? Женщины всегда приходили кЛю сами, амногие изних даже денег снего небрали. Нельзя, конечно, сравнивать девиц извеселых домов инебесную лисицу, новедь она - тоже женщина? Пусть необычная, пусть чужая, ноженщина. Ипервое иосновное отличие - этуон хочет вжены, непросто впостель. Значит, придется потрудиться. Значит…
        Где-то снаружи трижды ухнула сова, иЛю Дзы разом забыл иоженщинах, иолисах.
        Онвскочил изамер, прислушиваясь, апотом вдруг растянулся прямо наполу, прижимаясь кнему ухом. Точно! Стук копыт… авот итопот множества ног, обутых всолдатские сапоги. Один только вопрос - ЧуилиЦинь? Первое - просто паршиво, второе - паршиво очень.
        - Чтослучилось?
        Командир Лю поднял голову. Лиса присела рядом накорточки, крепко сжимая рукоять чуского кинжала, ивпрозрачных ледяных глазах небыло никапли обычного женского страха. Только тревога иготовность кдраке.
        - Солдаты, - коротко сказалон.
        - Солдаты Цинь илиЧу? - Хулидзын соображала непросто быстро, аедвали нешустрее его самого.
        - Пока незнаю… - начал Лю, нотут застенкой трижды гавкнули, ион рыкнул отдосады: - Чу! Эх,невовремя!
        - Мыможем сбежать? - Девушка деловито огляделась ипомрачнела. Выход изкомнаты был только один. Никаких окон илазеек. - Ох,аВерный? Ониже найдут твоего коня!
        - Верного я задеревней спрятал, - отмахнулся мятежник. - Погоди. Может, просто мимо пройдут.
        - Этоночью-то? Врядли. - Лисица покачала головой, иЛю снова успел поразиться ее хладнокровию. - Если ты выглянешь…
        - Точно! Сиди тихо, ясейчас, - имужчина тенью выскользнул наружу, нопочти сразуже вернулся. - Обшаривают дома. Кого-то ищут.
        Раздраженные окрики, причитания женщин, хлопанье дверей, звон иржание приближались стремительно.
        - Меня, наверное, - мрачно сказала хулидзын. - Поганый дядюшка, видать, неугомонился!
        - Небойся, - жестко заявил Пэй-гун. - Никакие дядюшки тебя неотберут, пока я жив. Иплемянники - тоже. О! Дай-ка мне этот кинжал. Нанем знак Сян Юна, может, сумею солдатам голову задурить…
        Девушка безвозражений протянула ему оружие, намиг застыла, задумавшись, апотом вдруг одним движением сбросила верхний халат.
        УЛю Дзы глаза налоб полезли.
        - Что?..
        - Мысль! - кратко бросилаона, подпрыгивая, чтобы быстро стряхнуть мужские штаны. - Раздевайся илезь комне!
        Хулидзын шмыгнула пододеяло иприглашающе приподняла один край.
        - Ха! - Мятежник Лю понял идею, иплан ему понравился. - Укройся сголовой, новыстави наружу ножку.
        Снимать халат-пао совсем он нестал, чтобы неоткрывать раненое плечо, зато распустил волосы исел рядом слисицей, изовсех сил напуская насебя вид встревоженный инедовольный. Добропорядочный человек ведь небудет доволен, если его среди ночи побеспокоят солдаты иоторвут оттеплой женщины?
        Ониуспели какраз вовремя. Солдаты Сян Юна стучаться вдвери непривыкли, распахивали сноги. Вкрохотную комнату вломились трое, итам сразу стало очень тесно. Впрочем, если дойдет добоя, тотеснота итемнота будут верными помощницами мятежнику Лю. Унего опыт поножовщины вовсяких злачных местах имелся о-о-очень солидный, ачусцы сосвоими мечами икопьями втакой комнатенке попросту неразвернутся. Нододраки доводить ему очень нехотелось.
        - Вчем дело? - сосдержанным возмущением спросилон. - Уважаемые воины, почему вы нарушаете покой втакой час ипугаете мою жену?
        Лисица, умничка, дрыгнула белой ножкой, посамую коленку высунув ее из-под одеяла, ичто-то пропищала. Ивсе взоры, естественно, сошлись нанепристойно обнаженной щиколотке истройной икре. Главный изтроицы чусцев прочистил горло смущенным кхеканьем ипробухтел:
        - Этоваша жена?
        - Разумеется! - раздраженно ответил Лю, асам незаметно выдохнул. Импросто невероятно повезло. Видать, уребят Сян Юна был приказ незверствовать, иначе хулидзын заэту самую голую ногу изпостелибы ивытащили. Тоесть попыталисьбы. После того какперешагнули через труп предводителя Лю, нераньше.
        - Достойные воины, проявите сочувствие! - отвлек он солдат отсозерцания женских прелестей. - Мысженой итак пострадали. Нарвались подороге сюда намерзавцев изЦинь…
        - Цинь? - встрепенулся старший. - Гдеэто было? Много?
        - Дваляна конников. Сарбалетами. - ЛюДзы дляразнообразия сказал истинную правду. Онже действительно встречал недавно отряд циньцев, разве нетак? - НаСеверной дороге, там, гденачинается ущелье. Мыеле ноги унесли отэтих ублюдков.
        Хулидзын из-под одеяла снова жалобно пискнула.
        - Бедняжка теперь прячется отодного вида чужих мужчин, - пожаловался мятежник. - Уманеприложу, чтоснею делать. Совсем головой тронулась. Может, вхраме Матушки Нюйвы помогут…
        - Значит, наЦветочную гору идете? - уточнил командир. - Так-так… - ивдруг резко рявкнул, рассчитывая напугать: - Асам кто таков?!
        - Охотник изФэна. - Люизобразил легкий испуг иогромное почтение. Ирешил, чтопора продемонстрировать чуский кинжал. - Даяже вашего благородного князя знаю! Вот, видите? Самкнязь изволил мне пожаловать это оружие.
        Клеймо дома Сян наножнах подействовало именно так, какидолжно было. Старший изчусцев сразу стал вежливей, аего подчиненные ивовсе попятились квыходу.
        - Закакиеже заслуги, а?
        - Даерунда, навел как-то господина натигриное логово. Адальше уж он сам! Эх,братья, виделибывы, какдоблестный князь его взял! Одним выстрелом! Прямо вглаз! Впрыжке!
        Лиса вдруг ощутимо ткнула его вбок, иЛю понял, чтоувлекся, ипобыстрей свернул рассказ:
        - Вобщем, повезло вам сгенералом, братья. Таких отважных князей теперь инесыщешь, нето что вдревности…
        - Да,наш господин такой. Настоящий герой! Ладно, бывай, охотник. Заженой приглядывай получше да невыпускай надвор, пока неуедем.
        - Акого хоть искали-то?
        - Бабу сбелыми волосами, - отмахнулся вояка. - Эх,да разве такую найдешь! Лиса - онаиесть лиса. Гдеж слисьими чарами совладать…
        ЛюДзы подождал, пока солдаты окончательно уберутся спостоялого двора, осторожно выглянул задверь, убедился, чтобеда миновала, итолько затем откинул край одеяла. Лисица глянула нанего искрящимися отсмеха глазищами, такими яркими, чтоЛю показалось, будто они светятся вполумраке.
        - Аведь этот грубиян изЧу вчем-то прав, - заметилон, улыбаясь вответ наее улыбку. - Лисьи чары - такие, гдеуж сними справиться обычному человеку…
        Инаклонился ближе, понимая, чтоделает совершенно нето иабсолютно невовремя, ноневсилах себя остановить.
        ЛЮСИ
        Конечно, этобыли чары, только, разумеется, нелисьи. Нет, тутсработало другое колдовство: ичувство облегчения отедва миновавшей опасности, ивеселое возбуждение отудачной уловки, иобщий, один надвоих, смех, и, чтоуж греха таить, близость итепло полуобнаженных тел. Люсю трясло толи отпережитого страха, толи отсмеха. Она, ипододеялом прячась, ичувствуя, какчужие взгляды обжигают ее выставленную напоказ ногу, думала неочуских солдатах инеотом, чтоони могут сней сделать, если найдут. Нет, совсем даже неотом. Между ней ичужим, враждебным миром вдруг словно выросла надежная стена, притом живая, теплая и… ничуть ей самой неугрожающая. Нет, нестена даже - стены Людмила недолюбливала и, если неудавалось разбить илиснести, предпочитала перелезать илиобходить. Нестена, ащит. Щитведь лучше стены, егоможно опустить, когда беда больше неугрожает, даиссобой носить нетак уж тяжело.
        Тамже, пододеялом, девушку вдруг настигло истранное чувство общности. Онавнезапно ощутила чужого ей вобщем-то, древнего мужчину каксебя, словно они оба были частями чего-то большего, какправая рука илевая. Онговорил, аона беззвучно шевелила губами, ислова были темиже самыми - Люся исама лучшебы непридумала. Онподнял руку вприветливом жесте, адевушка, даже невидя, почуяла это движение так, словно это она сама, анекомандир Лю, показывала чусцам кинжал их генерала. Будто она стояла заплечом Пэй-гуна… Нет, нетак! Будто она втот момент стала мятежником Лю, разделила сним одно тело иобщие мысли, общие чувства ижелания - тоже общие.
        Именно поэтому она уже знала, чтоон сделает, знала раньше, чемвстретилась глазами сего взглядом, одновременно тяжелым истранно растерянным. Знала прежде, чемон наклонился, скользнув длинными прядями распущенных волос поее обнаженным рукам. Знала идаже ждала этого движения, этого осторожного, очень бережного касания губами губ. Мятежник иповстанец словно спрашивал разрешения, и, похоже, едвали невпервые вжизни. Люся иэто поняла, каким-то запредельным чутьем почуяла, какнастоящая многохвостая лиса, которой ведомы все вещи подНебом.
        Иэто было так естественно, такпонятно ипросто, чтодевушке ивголову непришло противиться. Какможно отталкивать часть самого себя? Всеравно что левой руке отвергать правую! Онабы подумала обэтом, еслибы оставалась всостоянии думать. Номысли разом улетучились, остались только эмоции, апоцелуй все длился идлился, ипрекращать Люсе нехотелось совсем. Онанезаметила, какприподнялась исела, неосознала, чтоуже непросто разрешает, асама чутьли неберет безспроса, иеслибы им обоим ненужно было еще идышать…
        Способность соображать вернулась разом кобоим, нопервым одумался Лю. Вголове девушки еще неуспела родиться иокрепнуть паническая мысль: «Боже мой, яцелуюсь счеловеком, который умер доРождества Христова!» - адоисторический мятежник уже отпустил «лисицу», носовсем отстраняться нестал. Такони исидели друг против друга, неотводя глаз, ивид укомандира Лю был такой потерянный, словно его оглушили. Себя-то Люся видеть немогла, ночуяла - унее взгляд такойже шальной иизумленный.
        - И… что это было?
        Онаспросила первой, потому что поняла: сейчас он придет всебя окончательно, отскочит напару шагов изаведет старую песню насчет «недостойного крестьянина» и«смиренного ожидания казни». Инаэтот раз - всерьез.
        Вопрос подоспел вовремя. ЛюДзы словно очнулся, тряхнул головой, глянул насвои руки так, будто впервые их увидел, ирастерянно пожал плечами:
        - Незнаю. Наверное, порыв или…
        Люся нетерпеливо фыркнула. Оправдания насчет поцелуев ее интересовали впоследнюю очередь. Тоесть поцелуя. Одного. Пока одного. Потому что будут идругие, немогут небыть.
        - Янеотом! - отмахнуласьона. - Яодругом. Почему это было… так?
        Онадаже разозлилась отневозможности объяснить словами то, чтоимела ввиду. Описать ту непонятную общность иестественность, которые никуда неделись. Идоверие. «Почему я тебе доверяю?» - вотчто она хотела спросить, ноЛю понял безслов иответил именно наэтот незаданный вопрос:
        - Иэтого тоже пока незнаю. Ничего, если я нестану извиняться?
        Честность его была воистину подкупающей. Наглость, впрочем, тоже.
        - Тогда ия нестану. - Люся весело прищурилась. Всеправильно. Извиняться - значит, показывать, чтоты сожалеешь. Асожалеть им обоим было неочем.
        - Мыостались живы, - покачал головой Лю, приводя впорядок одежду. - Вотчто удивительно! Небеса опять отвели отменя смерть… второй раз затри дня! Если это лисьи чары, тоони просто замечательные. Мненравится.
        - Никаких чар. - Девушка тоже решила, чтопорабы одеться. Егоона совсем нестеснялась инеопасалась, норазгуливать водном только нижнем белье было неуютно. Даихолодно. - Никаких чудес. Мыостались живы, потому что ты нас спас.
        - Нууж нет! - Мятежник стремительно обернулся иглянул так, словно они опять целуются. - Мынас спасли. Мывместе. Мненестыдно разделить победу сженщиной, ивот это уменя точно впервый раз.
        Люся просто кивнула. Такое признание стоило всех поцелуев мира, иуж это-то она прекрасно поняла.

«Ясидела намаленькой резной скамеечке вцентре огромного походного шатра, слушала, какшелестят наветру флаги, ивспоминала, чтонам говорили науроках Закона Божьего касательно участи душ людей, умерших дорождения Христа. Ад,их всех ожидал ад».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава9
        Честность - лучшая политика

«Еслибы люди всегда говорили, чтоони думают насамом деле, - осебели, одругихли, нашмир былбы совсем иным. Вчем-то гораздо хуже, новомногом - определенно лучше. Иуж точно опасных иллюзий уего обитателей заметно поубавилосьбы».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        ИНЮНЧЕН
        Ксебе домой Ин Юнчен вернулся лишь ближе кночи, когда нанебе, темном ивысоком, уженачали одна задругой вспыхивать крошечные иглы звезд. Надуше унего было неладно. Вродебы нивчем необманул он уважаемых родителей своих, авот, глядиже, какнеудачно все обернулось! Ичто теперь делать?
        Этот вопрос совсем недавал ему покоя, ион метался поапартаментам всостоянии, которое подозрительно напоминало панику. Познакомить отца иматушку сСян Джи парень, пожалуй, былдаже непрочь, нотолку изэтого - покрайней мере сейчас - выйти немогло. Никакие силы незаставят их принять всемью дочь председателя Сяна. Даисама девушка…
        ИнЮнчен усмехнулся, представив, каквзвиласьбы она надыбы, предложи он сыграть роль его нареченной, - ипочти сразу раздраженно чертыхнулся.
        Нестоило, охнестоило ему воображать лишнего. Теперь вмыслях своих, вместо того чтобы беспокоиться окуда более важных проблемах, онвновь видел Сян Джи, еегубы ируки, еетело, чьих округлых изгибов совсем нескрывала мокрая одежда там, надороге.
        Парень решительно потряс головой ипошел вдуш.
        Зажмурившись, ондолго стоял подструями ледяной воды, апотом, инеподумав обтереться, выключил свет, подошел кбольшому, вовсю стену, панорамному окну идолго смотрел, каквночном сумраке переливается, сверкает, словно раскрытый ларец сдрагоценностями, Тайбэй.
        Спать совсем нехотелось, ноИн Юнчен всеже лег напрохладные простыни. Сприкроватной тумбочки синим глазом подмигивал электронный будильник, седва слышным, почти неразличимым гулом работал кондиционер, ивскоре парень сам незаметил, какзадремал, упал всновидение, словно вглубокий темный колодец.

…Сил небыло - нибежать, нисражаться. Кровь заливала лоб иглаза, исквозь красную пелену мир казался зверем, дрожащим отярости, рвущим глотку вбешеном реве. Гудело, бормотало, шептало вокруг. Может, этоветер целовал своими прозрачными губами ветви деревьев, пересмеивался шутя сречными духами? Илиэто кружились вокруг него, понукая лошадей, враги?
        Ондвинул было рукой, чтобы убрать слица пряди длинных, выбившихся изузла волос, ивздрогнул привиде своих - своихли? - пальцев. Покрытые мозолями ипорезами - никогда его ладони небыли такими. Илибыли? Неуспев появиться, удивление инедоумение ускользнули, растаяли, ион приглушенно застонал отболи. Казалось, чтоострые белые ножи, вспыхивая, пронзают все тело. Плечо, испина, и, кажется, живот - синяки ираны были везде.
        Оружие. Емунужен был меч. Если он найдет меч, токрови станет больше, иона уж будет принадлежать неему!
        Красные капли одна задругой стекали поего щекам, пошее, поволосам, укрывшим плечи темной волной.
        Меч. Гдеже меч?..
        ИнЮнчен, оскалившись, потянулся вперед - ипроснулся, ужепонимая, чтосовсем запутался. Щурясь, оногляделся.
        Всебыло какипрежде - спальня, большая ипросторная, сосветлыми стенами икроватью навозвышении изчерного дерева, Тайбэй, сияющий заокном разноцветными огнями. Внедоумении он поднес кглазам руку. Гладкая ладонь, короткие, аккуратно подстриженные ногти, вьющаяся попредплечью татуировка. Никаких мечей. Никаких ран.
        - Что, черт возьми, этобыло? - спросил Ин Юнчен, исобственный голос всумеречной тишине комнаты показался ему чужим инезнакомым.
        САША
        Наследующий день дочь председателя Сяна решила кзавтраку неспускаться, апопросила горничную принести поднос седой наверх, встудию. Сродителями, которые вчера конечноже обнаружили ее побег, отношения совсем разладились. Вечером, когда она вернулась домой после встречи спрофессорским племянником, отец иматушка даже несоизволили снизойти доразговора сдочерью. Перед глазами девушки так истояли их лица: такие одинаково строгие всвоем единодушном неодобрении, такие непреклонные! Вответ натихое приветствие они неоглянулись, ничем невыдали того, чтослышат ивидятее. Отец продолжил читать газету инеторопливо пить свой кофе, матушкаже, поправив очки, которые позволяла себе носить лишь дома, сбезразличием перевернула страницу любимого журнала - жена председателя Сяна увлекалась выращиванием бонсаев.
        Этобыло наказание занепослушание - этоСаша поняла хорошо. Наказание - ипоследнее предупреждение.
        Родителей своих девушка знала: исправить ситуацию теперь могло лишь беспрекословное подчинение. Сдайся илиумри. Стой насвоем доконца, допоследнего хрипа икапли крови. Вотпокакому принципу жил ее отец, аматушка, какхорошая жена, всегда ивовсем поддерживала своего мужа. Александра думала, что, еслиб неэтот бескомпромиссный, тяжелый, воинственный характер, отец несумелбы добиться нынешнего - весьма высокого - положения. Впрошлом бабушка, глядя нанего, своего младшего сына, вздыхала всегда тихонько: мол, вотона, дикая кровь, никуда недевается, кипит.
        - Жаль, - вздохнула внастоящем ее внучка, глядя насвою рыбку, - чтососвоими близкими папа поступает также, каксврагами.
        Рыбка конечноже ничего вответ несказала, нодевушке всеравно стало немножко легче: родительское молчание произвело наСашу куда больший эффект, чемупреки иругань.
        Мрачная ипечальная, онасидела всвоей студии перед балетным станком, незная, толи извиниться илипокаяться, толи собрать вещи иуехать изотцовского дома.
        Можно, размышляла девушка, снять квартиру вцентре, недалеко отбиблиотеки. Возвращение вСан-Франциско теперь, после разговора сКан Сяолуном, стало невозможным. Никуда она неуедет, пока нестанет ясно, длячего бабушка именно ей оставила дневник итерракотовую безделушку, которая оказалась совсем даже небезделушкой, аедвали ненациональным достоянием! Конечно, профессорский племянник пообещал, чтопоможет, ивродебы отслов своих отказываться несобирался - даже настоял наповторной встрече, чтобы обсудить, какон выразился, «план действий».
        Стихим стуком вкомнату проскользнула горничная. Зашуршала ткань, что-то звякнуло, запахло мандаринами ияблоками, но, когда молодая госпожа Сян повернулась, чтобы поблагодарить служанку, тойуже небыло вкомнате.
        Сбезразличием поковырявшись веде, девушка привела себя впорядок ивзглянула начасы. Вчера вэто самое время она вылезала изокна, чтобы пойти насвидание, ией казалось, чтовжизни небудет - неможет быть! - днячудеснее.
        Сегодняже… Саша вздохнула, ипечалясь, излясь насебя, - ейхотелось увидеть Ин Юнчена. Даже несмотря нато, какотвратительно закончилась их прошлая встреча. Даже несмотря нато, чтокакая-то наглая девица посмела вешаться нанего, аон, кажется, неособенно-то ивозражал! «Последние мозги, - строго сказала себе девушка, - тыобронила, дура». Внушение непомогло. Этобыло непонятно, этонеподдавалось никаким логическим объяснениям идоводам, но…
        - Если он снова позвонит, - обратилась кпучившей глаза рыбке Александра, - яотвечу. Скажуему, чтоон позорный бабник ичто ниодна нормальная женщина - темболеея! - сним никаких дел иметь небудет! Ичто так он иумрет вокружении своих постаревших стерв, одинокий иморщинистый!
        Ивэтот момент ее телефон тоненько пискнул.
        Девушка встрепенулась иподскочила наместе. Говорятже: помяни Цао Цао, они… Неужели это Ин Юнчен? Вчера, после ее побега, парень звонил упорно иотчаянно, безперерыва. Что, если исегодня неотступился отсвоего? Онтакой, оннаглый. Онможет.
        - Явыслушаюего, - закусив губу иглядя нателефон так, будто унего выросли рожки, сказала сама себе Саша. - Этонезначит, чтоунас что-то еще будет. Япросто выслушаюего.
        Исхватила трубку. «КанСяолун», - мигало надисплее имя, идевушка разом притихла. Неон. НеИн Юнчен.

«Яхотелбы встретиться свами сегодня, - прочитала Александра, - чтобы поделиться результатами своих исследований. Приезжайте вТайбей 101. Сможетели вы быть наместе в…»
        Некоторое время мисс Сян сидела исмотрела наиероглифы, которые складывались вовсе невте слова, чтоона ожидала увидеть, азатем, решительно сжав зубы, написала ответ, поднялась иначала одеваться.
        Надругом конце города, вкабинете, полном книг иредкостей, мужчина стемными змеиными глазами улыбнулся, получив ее сообщение. Онзнал: внучка Тьян Ню неоткажетему, приедет, выслушает… сделает так, какей будет сказано. Знание это, вопреки обыкновению, неосновывалось нафактах, изысканиях, доказательствах - КанСяолун просто верил всудьбу.
        Ведь если долго сидеть наберегу реки, можно увидеть, какмимо проплывет труп врага… илитерракотовая рыбка, чтодосих пор так ловко обходила все ловчие сети.
        - Плыви, - тихо, едва слышно прошептал племянник профессора Кана иприкрыл глаза, всматриваясь всвои собственные мысли ипланы. - Плыви комне.
        ИНЮНЧЕН
        Друзья нато идрузья, чтоб выручать избеды, верно? Если они ивправду товарищи, анепростые знакомцы изтех, которые выпить вместе согласятся недумая, аназащиту, случись что, невстанут.
        УИн Юнчена друзья были что надо. Настоящие. Ведь лишь добрый приятель, разбуженный рано поутру внезапным звонком, нетолько необматерит сгоряча, авникнет и, самое главное, помере сил своих ипонимания выручит.
        - Уменя проблема, - вотчто услышали втрубке Ю Цин сЧжан Фа втот день. - Даже две. Приезжайте.
        - А? - спросонья пробурчал Пиксель иделикатно шмыгнул носом. - Пять утра! Тычего это, совсем винтики растерял? Еду!
        - Юнчен? - гулко отозвался, зевая, великан Фа. - Виски брать? Нет?! Через полчаса буду.
        Таквот иполучилось, чтонадТайбэем едва-едва затеплился рассвет, авхолостяцких апартаментах Ин Юнчена всамом центре города уже кипела жизнь: подрумянивались насковороде оладьи, гудела кофемашина идробно стучал поразделочной доске нож - Чжан Фа, большой гурман, готовил страдающему товарищу завтрак. Пиксельже, оседлав стул, пристально рассматривал взъерошенного друга, жевал добытый изхолодильника сыр иделал длясебя какие-то выводы.
        - Сфирмой неладно? - закинув врот кусочек пармезана, наконец поинтересовался Ю Цин.
        ИнЮнчен, усевшись по-турецки надиване, мрачно помотал головой, ноПиксель сдаваться был ненамерен. Изкухни, неся наподносе кофейник итарелку сугощением, появился Чжан Фа. Налице его застыло сосредоточенное выражение, брови были нахмурены: великан явно подсчитывал, всемли присутствующим достанется равное количество золотистых, спылу сжару оладий. Заокном нежным розовым цветом пылало утреннее небо.
        - Мотоцикл вдребезги? - продолжал между тем допрос Пиксель. - Илиукрали? Тыстолько всвою железку вбухал, чтовполне могли! Яб сам ее уворовал, еслиб мы недружили, - спродажи твоей зверюги можно год жить припеваючи инивчем себе неотказывать.
        - Смотоциклом все хорошо, - загробным тоном отозвался Ин Юнчен истянул старелки оладышек, необращая внимания навозмущенный взгляд Чжана Фа.
        - Тогда что нетак-то? - возмутился маленький Цин. - Говори давай, неломайся, ато я уже весь нервничаю ипредполагаю самое страшное. Одна изтвоих девиц беременна оттебя тройней? Тынеизлечимо болен искоро нам придется навещать тебя вбольнице сцветами иконфетами?
        - Иненадейся, - фыркнул парень иналег наеду.
        Нанесколько мгновений вкомнате повисла тишина, которую нарушало только сдержанное чавканье, - беды бедами, азавтрак порасписанию. Уютно поднимался откружек пар, пахло свежемолотым кофе ишоколадом. ИнЮнчен, саппетитом уплетая плоды дружеской поддержки, исам незаметил, какрасслабился. Сейчасвсе, чтослучилось запоследний день, казалось нетаким уж неприятным. Может, зряон друзей всполошил? Нудевушка сбежала - дело, конечно, неприятное, нопоправимое. Нуприснилось странное - скем небывает-то?
        Нопотом парень разом вспомнил разговор сродителями ивесь скривился. Нет, такое ему одному непозубам, тутбезпомощи необойтись.
        - Юнчен? - неторопливо отхлебнув кофе, поторопил его Чжан Фа, который, какивсегда, говорил мало, нововремя.
        ИнЮнчен решился.
        - Яженюсь, - сказалон, чувствуя, чтоотодной мысли освадьбе начинает по-волчьи подвывать.
        Умник иинтеллектуал Пиксель пронес мимо рта оладышек. Стихим шлепком угощение выпало изего рук, прокатилось порубашке иприземлилось насветлый ковер, ноЮ Цин этакого непотребства даже инезаметил. Чжан Фа - тоттак ивовсе застыл, выпучив глаза.
        - А? - вунисон спросилиони, вэтот самый момент напоминая работающий набис комедийный дуэт.
        - Угу, - буркнул Ин Юнчен. - Имне позарез нужна невеста.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        СЯНЮН
        Влагере каким-то чудом избегшего смерти князя встретили радостно инастороженно одновременно. То,что выжил, - отлично. Лучшего полководца вгосударстве Чу всеравно ненайти, этофакт. Авот еще одна небесная дева - этоуже перебор. «Гдеон их только находит? - вопрошали солдаты. - Чутье унашего генерала странное». Деву вотдельный шатер поместили иохрану приставили нешуточную.
        Двадня Сян Юн держался молодцом иделал вид, чтоникаких ранений небыло, нопотом сдался намилость дядюшкиного личного лекаря. ЯньЦюньпин внимательно осмотрел генерала сног доголовы дважды - туда иобратно, атакже спереди исзади, прежде чем вынес свой вердикт:
        - Лечение, которое вы получили, мойкнязь, выше всяческих похвал. Ктоэтот кудесник?
        Юнтолько успел рот раскрыть, какдядя ответил занего:
        - Моего несносного племянника лечила небесная дева - посланница самого Яшмового Владыки.
        - О! - только исмог выдавить изтощей глотки врач. - Конечно, земным целителям снебесными несравниться никогда.
        Ибыло видно, чтостарый хрыч непрочь увидеть небесное создание своими глазами, нопобаивается разозлить Сян Юна. Ввойске Чу только иразговоров было, чтопробелокожую исреброглазую деву, которую добыл себе их генерал. История стремительно обрастала нелепыми подробностями вроде той, гдерассказывалось, какдоблестный генерал лично поднялся наЦветочную гору ипросил богиню Нюйву указать место, гденаходится гостья сНебес. Далее мнения «знатоков» разделились. Толи подороге Сян Юна ранили подлые циньцы, адева его спасла, толи это он защитил прекрасную Тьян Ню отдомогательств подлых циньцев.
        - Нашмир - очень грубое место, - объяснял Сян Лян лекарю. - Дева пока еще неможет долгое время находиться среди людей, ноочень скоро она освоится, ивот тогда…
        Дальше Юн неслушал. Онвыбирал подходящий случаю наряд. Дядюшка какобычно плел какую-то замысловатую интригу, вкоторой родному племяннику отводилась незавидная роль исполнителя. Касательноже Тьян Ню…
        Содной стороны, онивродебы успели помириться, асдругой - девушка держалась настороженно истаралась наедине сгенералом неоставаться. Заглаживая вину, Юн послал ей вподарок одежду иукрашения. Шелк, нефрит, золото ижемчуг - лучшие друзья женщин, ониже - верные союзники мужчин ввойне заженскую благосклонность. Служанки, приставленные кпочетной гостье, доложили, чтогоспожа выбрала всего одно бледно-золотистое, счерной отделкой ханьфу ипару туфель подходящего размера. Нашпильки, серьги ибраслеты только глянула, прошептала заклинание нанебесном языке иотказалась отукрашений наотрез. Может, неприглянулись? Нынче вечером генерал намеревался выяснить этот момент лично. Икроме свежесочиненного стихотворения, восславляющего красоту небесной девы, припас роскошный подарок, достойный императрицы, - девять нефритовых браслетов девяти разных оттенков. Отмолочно-белого ицвета зеленого чая догустого папоротникового ицвета темно-зеленого мирта. Самбы носил, номастер-ювелир точил камень подтонкое женское запястье.
        - Чтоэто ты задумал, племянничек? - спросил строго Сян Лян, подкравшись соспины точно тигр изастигнув утратившего бдительность Юна надраскрытой шкатулкой сукрашениями.
        - Ничего особенного, воттолько навещу свизитом вежливости Тьян Ню.
        - Ипотому вырядился какпавлин?
        Дядюшка, каквсегда, сильно преувеличивал. Серебристо-серый прихотливый узор потемно-синему фону его шэньи сделалбы честь любому вану, ноярким его точно неназовешь. Хотя, конечно, пионы… Ивсеже генерал ответил непонимающим, практически невинным взглядом. Однако дядю непроведешь, дядя наЮновых фортелях исумасбродствах нажил половину своей седины. Емуодного только вида браслетов хватило, чтобы обовсем догадаться.
        - Ты,часом, невозлечьли сней собрался, негодник?
        - Дядя! - попытался возразить генерал. Инемедленно схлопотал увесистую такую оплеуху, которыми уважаемый Сян Лян потчевал его сраннего детства.
        - Нет, тытаки совсем дурак, - всплеснул руками дядя. Лицо его сразуже приобрело оттенок благородного пиона, новданном случае символ страсти отражал лишь страстное желание Сян Ляна проломить родичу его твердый инепроницаемый дляума череп.
        - Тыведь ее еще ниразу не… Илипытался?
        Можно было инеотвечать. Почтенный Лян мысли читал. Инаэтот раз он врезал Юну складным походным табуретом поспине.
        - Сделал илинет? Отвечай, паразит!
        - Ничего я неделал, - прошипел генерал, потирая ушибленные ребра. - Я,между прочим, недавно отран едва непомер, авы…
        - Скажи спасибо, чтонеубил.
        Убить племянника неубилбы, нобить, пока рука неустанет, имел полное право. Слово иволя старшего вроду - закон!
        - Благодарю за… милость, - постанывая отболи, Сян Юн опустился перед дядей наколени, признавая свою ошибку.
        - Явсегда знал, чтоты сначала делаешь, атолько потом думаешь, ито невсегда, - заявил Сян Лян, сотвращением глядя наширокую спину генерала. - Ноты ведь уже неподросток, неумеющий держать штаны завязанными. Давным-давно взрослый муж, воин икнязь. Тебе обычных девок мало? Бери любую иделай, чтопожелаешь. Влюбом городе, влюбом селении.
        Дядюшка ничуть непреувеличивал, таконо все ибыло.
        - Теперь, значит, после пророчества хулидзын ты решил, чтотебе Яшмовый Владыка неуказ, верно я понимаю? - вкрадчиво прошептал Сян Лян, склонившись куху генерала иобдавая того густым запахом благовоний.
        Дауж, спредсказаниями уЮна впоследнее время вышел явный перебор. Сначала лиса, потом - дева напророчили черт знает что.
        - Аесли тебе нетерпится распробовать навкус небесный мед, топросто женись.
        - Жениться? Мне?
        Истолько удивления прозвучало всловах Сян Юна, чтодядюшка неудержался отдребезжащего хохота.
        - Даты ивпрямь дурак, племяш. Охибалбес! Конечно жениться. Ктоеще подстать Сыну Неба, кроме небеснойже девы? Чернь будет ликовать, твои воины будут умирать ствоим именем наустах.
        - Ониитак умирают сним, - буркнул Юн, поднимаясь наноги ирешив, чтопроявил достаточно покорности.
        - Ага. «Когда уж Яньло утащит вад Сян Юна!», говорятони, - фыркнул дядя, замахиваясь наплемянника рукавом шэньи густого оттенка спелой сливы. - Значит, кактолько гадальщик назовет подходящий день, сыграем свадьбу. Ивот тогда… Тыменя хорошо понял, племянник?
        - Понял, - отчеканил генерал.
        Водном он мог себя упрекнуть - втом, чтопервый неподумал оженитьбе. Надо было всеже головой думать.
        ТАТЬЯНА
        Какследует рассмотреть весь чуский лагерь уТани невышло. Море смуглых лиц иогонь факелов - вотивсе впечатления отприезда. Зато свой шатер девушка изучила предельно внимательно. Впервую очередь впоисках лазейки дляпобега. Однако закаждым изтяжелых полотнищ, заменяющих стены, стояло повоину скопьем, икаждый изних, едва завидев ее бледное лицо, начинал верещать навесь лагерь какпопугай, выражая почтение небесной деве, авее лице - Яшмовому Владыке. Какой уж тут побег?
        Авнутри шатра места хватилобы идлядесяти человек, номебели было традиционно мало: кроме подиума длясна - огромный ковер, низкий столик ираспялка дляодежды. Ичтобы небесная дева, недай бог, незаскучала, кней приставили девушек-служанок. Посчитать их Татьяна так инесмогла, настолько похожими они казались, одетые водинаковую одежду блекло-голубых цветов, спохожими прическами. Даже сережки ите одинаковые. Своими прямыми обязанностями девицы считали мелькание унебесной девы перед глазами, безостановочное щебетание днем иперешептывание ночью, атакже ежесекундное подглядывание иподслушивание. Посему знакомиться стюремщицами Татьяне нехотелось. Ейвообще заняться было нечем. Книг нет, прогулки полагерю, полному мужчин, неположены, рукоделия днем согнем несыскать. Изразвлечений только иоставалось, чторассматривать прихотливую резьбу наопорных столбах икопаться вшкатулках, наполненных всевозможными дамскими украшениями - колечками, браслетами, сережками, шпильками. Вотеслибы еще знать, чтоони несняты субитых женщин… Одним словом, втюрьме сидеть ито веселее, тамхоть сокамерницы есть - товарки понесчастью,
которые поймут ипожалеют. Нодолго скучать девушке непришлось. Нашелся тот, кторазвеял скуку. Одним, какговорится, словом.
        Браслеты Тане сразу понравились, авыражение лица почтенного Сян Ляна, когда он их преподнес, - нет. Кислолицый старик свысоченной заколкой намакушке мог хоть доследующего утра изображать саму любезность иосыпать Таню изысканными комплиментами, однако девушка твердо запомнила все эпитеты, накоторые непоскупился Лю Дзы вего адрес. «Песпаршивый», - самое невинное. Спина Сян Ляна гнулась судивительной легкостью длянемолодого уже человека, аречи лились сязыка сплошным водопадом. Татьяна устала слушать славословия изаверения ввечной преданности, отвлеклась наподарки ичуть непропустила главное.
        - Длявсего Чу свадьба нашего могучего князя инебесной девы станет огромной радостью. Наше счастье неимеет границ, ивкаждом доме уже сейчас возносятся молитвы благодарности Яшмовому Владыке ибогине Западного Неба…
        - Чего? Какой еще свадьбы? - оторопела Таня. - Ясогласия недавала!
        Нохитрый чусец ее неслышал.
        - Должно быть, сама Матушка Нюйва сжалилась наднашим народом ипослала чудо…
        - Погодите. - Девушка принялась лихорадочно стаскивать сруки нефритовые браслеты. - Янесобираюсь выходить замуж завашего… генерала. Нет! Никогда!
        СянЛян торжествующе улыбнулся исделал знак служанкам попридержать разволновавшуюся отнежданной радости деву. Вчетыре руки сдвух сторон. Чтобы, значит, несопротивлялась своему огромному счастью инеудумала броситься нанего с… благодарностями.
        - Явижу, невеста согласна, - самодовольно заявил генеральский дядюшка. - Вотипрекрасно. Пойду обрадую жениха.
        Онушел, аТаня осталась наедине сосвоим так называемым «счастьем». Разницы между супружеством сдиким зверем влюдском обличье инадругательством наобочине проселочной дороги она никакой невидела. Только теперь это будет нашелковых простынях, аненастерне, инераз, идаже недва, апока генерал вдосталь ненатешится, идотех пор, пока ему ненадоест новая игрушка. Илипока та несломается.
        Служанки, убедившись, чтонебесная дева скандалить икрушить мебель несобирается, поторопились убрать руки. Приказа сажать счастливую невесту нацепь небыло.
        - Госпожа желает покушать? - пискнула самая храбрая издевушек.
        - Нет.
        - Тогда, может, госпожа желает, чтобы ей спели илистанцевали?
        - Нет.
        Песни ипляски были последним, чегобы хотелось Татьяне вэту минуту. Вотеслибы веревку имыло, тогда другое дело. Никогда прежде, нивПетрограде, нивТомске, нипотом - ужевШанхае, греховные мысли осамоубийстве непосещали девушку, хотя поводов дляних было предостаточно. Рядом была Люся - храброе сердце ищедрая душа, впереди - какое-никакое, нобудущее, пусть даже изаокеаном, апозади - самое счастливое детство, какое только может быть уребенка. Собственно, всенеобходимое длятого, чтобы хотеть жить дальше. Атеперь вот перехотелось, ведь эта свадьба, посути своей, - всего лишь растянутая вовремени пытка, ктомуже китайская. Аизкогтей древнего генерала вырваться можно будет только всмерть. Такневсели равно? СынБожий еще непришел вэтот мир исмертию смерть непопрал, азначит, нетдлядуши, заблудившейся вовремени, спасения. Ниспасения телу, ниСпасения душе.

«Отче наш, сущий нанебесах, зачто мне все это?» - горестно вздохнула Таня изакрыла лицо ладонями, пахнущими какой-то приторной пряностью.
        Память сбезжалостным упорством подкидывала девушке сюжеты изжитий первых христианских мучеников. Воистину, чтонаримской арене сольвами, чтонабрачном ложе сСян Юном - никакой разницы.
        Служанки меж тем никуда неуходили, нежелая оставлять небесную госпожу наедине сотчаянными мыслями, которые наверняка были написаны уТани налице. Папа как-то говорил, чтоазиаты, привыкшие всю жизнь «сохранять лицо», европейские эмоции читают какоткрытую книгу.

«Так-так, значит, повеситься они мне недадут, - хладнокровно рассуждала «счастливая» невеста. - Зарезаться нечем, яданедобыть. Разве что сбежать иброситься вниз соскалы. Апотом… Пройдет две сотни лет итридцать три года, ипосле распятия Христос спустится вад и, сокрушив его ворота, принесет впреисподнюю свою евангельскую проповедь».
        Девушка незаметила, чтопросидела нанизкой скамеечке досамого вечера, ничего невидя инеслыша вокруг, словно вплотном коконе избезнадежности идурных предчувствий.
        Есть ипить Тане тоже нехотелось совершенно, идаже приодной лишь мысли оеде желудок болезненно сжимался, отвергая любую возможность принять хоть кусочек. Сама себе она напоминала куколку, лишенную потребностей, вожидании, когда хрупкие стены временной тюрьмы рухнут инаволю вырвется свободная бабочка-душа.
        Какпрошла ночь, Таня вообще незаметила инеобратила внимания, чтонаступил рассвет, авслед заним - новый день. Кажется, онанемного поспала, аможет быть, инет.
        Потом пришел Сян Лян, чтобы подарить еще какие-то блестящие цацки, накоторые девушка исмотреть нестала, атакже прочитать лекцию онепреходящем величии княжеской семьи Чу. Татьяна все пропустила мимо ушей. Объяснять болтливому старику, чемвитоге все закончится длячусцев, было лень. Хватит того, чтоона знает икому достанется трон Сына Неба, икому доведется расплатиться зажестокость исамодурство головой. Знает, нонескажет никому. Пока нескажет, решила Таня, смакуя свое кисло-сладкое злорадство, точно апельсиновую дольку.
        Авечером вшатер кневесте явился исам женишок. Рядиться впестрые шелка генерал нестал, видимо, считая, чтоможно уже инекрасоваться. Онтеперь мил ивзапыленной накидке, исразводами грязи налице. СянЮн небрежно махнул рукой, ислужанки выскользнули прочь, оставив их наедине.
        Онприсел напротив Тани накорточки испросил эдак проникновенно:
        - Почемуже вы упрямитесь, Тьян Ню?
        - Разве? - вопросом навопрос ответила Татьяна. - Вампоказалось, генерал.
        - Тогда отчего вы неедите, непьете инеспите?
        - Нехочется, - равнодушно пожала плечами девушка.
        Но,против всех ожиданий, Сян Юн нестал ничего больше говорить. Посидел рядом сзадумчивым видом ивышел прочь.
        ЛЮДЗЫ ИЛЮСИ
        Первым неладное почуял Верный. Неуспели «небесная лиса» имятежник Лю проехать иодноголи вверх потропе отозерца уподножия Цветочной горы, какжеребец забеспокоился, затанцевал, выгибая шею икося нахозяина темным настороженным глазом.
        - Чтоты, малыш? - Хулидзын безбоязненно протянула руку ипогладила вороного понапряженной шее. - Кого-то чуешь?
        Верный вответ всхрапнул, оскалил зубы иударил копытом оземь.
        - Ниразу я невстречал тут хищников, - удивился Лю, нопривстал встременах иогляделся. - Разве что тигр забрел? Поедем быстрей. Хэ-э-эй! - протяжно воскликнулон, понукая коня. - Вперед!
        Верный глянул намужчину сявным укором, ноподчинился воле глупого человека ипорысил дальше. Идовольно скоро Лю понял, чтонаэтот раз конь опять оказался умнее всадника.
        Онивсе ехали иехали вгору, тропа вилась впереди, непрячась заволшебным туманом, бамбук шелестел, птицы щебетали, авот деревня… Деревня непоказывалась. Давно пора было миновать бамбуковую рощу, спешиться, вброд перейти шуструю речушку, пройти горным лугом, чтобы сосклона спуститься вдолину… Нобамбук все шелестел, птицы все пели, агора по-прежнему непускала.

«Так-так», - снехорошим предчувствием подумал Лю, носдевушкой своей тревогой решил пока неделиться. Люси предвкушала скорую встречу ссестрой и, будь ее воля, полетелабы вперед, словно снаряд баллисты, ломая побеги бамбука икруша скалы. Ейедва хватало терпения усидеть наВерном, чтоже будет, когда она поймет, чточто-то тут нетак?

«Обернется фениксом иулетит, - мрачно подумал Лю Дзы. - Илидраконом».
        Вобщем, понадеялся: незаметит дева того, чтоони заблудились наторной тропе. Нонадежды неоправдались. Заметила.
        - Погоди-ка! - Хулидзын одной рукой тронула Лю зарукав, адругой дернула загриву Верного. Обапослушно остановились. - Мымимо этого каменного зайца уже вчетвертый раз проезжаем.
        Пэй-гун сдосадой глянул наприметный камень, ивпрямь похожий насидящего длинноухого зверька. Пришлось признать, чтода, проезжали уже, точно. Вопреки его опасениям, девушка отчего-то совсем неудивилась.
        - Видать, водитнас, кружит, - проворчала она исознанием дела огляделась. - Места-то, какя погляжу, чудн?е, лешим - всамый раз. Водятся увас тут, вКитае, лешие?
        - Где? - непонял Лю очередного «небесного» слова. Онуже привык кстранным фразам исловечкам, которые частенько сыпались суст хулидзын. Небесная лиса наязычок оказалась куда какостра. Зато дорога пролетела незаметно ивесело. - Кто?
        - Забудь! - Девушка отмахнулась. - Разтакое дело, отбегу я зате бамбуки ненадолго, хорошо? Если что, покричу.
        - Далеко неотходи, - предупредилон, слезая первым. - МысВерным просто отвернемся, аты оставайся так, чтобы тропу инас видеть.
        - Меня незакружит, - уверенно заявила Люси и, соскользнув сжеребца, шмыгнула запышный куст. - Эй! Тытам?
        - Яздесь, - ответил Лю, уженеудивляясь нисмекалке своей небесной лисы, ниее практичности.
        Хулидзын управилась быстро, вернулась, отряхивая срукава паутину, ивстала напротив, требовательно нанего глядя.
        - Значит, ивпрямь кругами ездим?
        - Значит, - вздохнул Лю. - Этоже непростая гора, асвященная. Идеревня такая, знаешь… Безпозволения дедушки Линь Фу никто невойдет туда иневыйдет.
        - Акаквпрошлый раз проехал?
        - Может, из-за того, чтосестренка Тьян Ню снами была? - Командир Лю огляделся ипоскреб затылок. Пороще как-то вкрадчиво начинал стелиться туман. - Илидухи просто решили снами сейчас позабавиться. Попробую-ка я жертву, чтоли…
        - Духи, значит, - каким-то нехорошим тоном протянула девушка, иЛю припомнил то, очем всю дорогу старался забыть. Дева рядом сним называет себя небесной лисой, так? Значит, сумеет преодолеть козни местных духов. Аесли несумеет…
        - Бесы китайские, - прежним голосом сказала Люси, разминая пальцы правой руки, апотом вдруг чудно сложила их щепотью, сделала перед собой какой-то странный жест, будто перечеркнула тропу крест-накрест, ирявкнула так, чтосбамбука листья посыпались: - Ану-ка, зась! Воткрест святой навас, лешие-нехорошие, духи нечистые! - иснова размашисто перекрестила дорогу. - Ану, расступись! - ивтретий раз повторила тотже жест. - Воимя Отца, иСына, иДуха Святаго! Аминь!
        Проорав это заклинание, хулидзын топнула ногой, уперла руки вбедра исердито уставилась натропу. Чародейский туман замер, колыхнулся, апотом попятился, прячась среди нежно-зеленых стволов.
        Пэй-гун отлюбопытства даже дышать забыл. Ого! Неужели ивпрямь чары небесной лисицы пересилят недобрую волю тех существ, чтозакрыли им путь?
        Ну,туман, покрайней мере, отее заклятий рассеялся ипока снова иззарослей натропу невыползал. Духи - тоже.
        - Пойдем-ка дальше пешком, - уженормальным тоном предложила лисица. - Ия, пожалуй, пойду впереди. Незнаю, кактебя, аменя эти ваши бесы пусть только попробуют спути сбить!
        Люнедоверчиво выгнул бровь, носпорить нестал. Вдруг хулидзын разозлится уже нанего ирешит нанем испытать силу своих заклинаний?
        Воистину, разгневанная кошка может быть страшнее тигра! Ноеслибы Лю Дзы знал, какие именно вести ждут его вчародейской деревне, самбы озверел, любому чудищу назависть. Онуже понял, чтопуть закрыт неспроста, итревога грызлаего, каккрыса, будто его уже поймали, распластали наскамье впыточной ипоставили наголый живот клетку сголодным грызуном. Чтомогло случиться сТьян Ню заэто недолгое время всамом мирном испокойном месте подНебом? Сорвалась соскалы? Улетела? Заболела? Илинебесную деву призвали обратно наНебеса, чемЯшмовый Владыка нешутит? Нокакая-то беда точно стряслась вселении, иначе почтенный Ли Линь Фу непыталсябы перекрыть дорогу Лю Дзы.
        Тропа пряталась именно отнего. Этостало ясно, когда они дошли доречушки, которая, словно граница, отсекала мир земной отподнебесного края безвойн ипечалей. Встал каквкопанный итоскливо заржал Верный, атуман, разом поднявшись отводы, соткался вклубящуюся непроницаемую стену. Дальше пути нет… нопочему хулидзын шагнула вперед какнивчем небывало? Итотчас скрылась засплошной белой пеленой.
        - Чтожеты? - позвала она изколдовского марева, иголос, искаженный чарами, звучал так, словно Люси прошагала вперед уже половинули. - Эй! Почему отстал?
        - Янемогу! - крикнул Лю вбелую живую преграду, одновременно ихолодея отстраха потерять девушку, изакипая отярости. - Невижу дороги! Гдеты?
        - Здесь. - Темная фигурка хулидзын вынырнула изсырой пелены. - Итрех шагов непрошла. Вотя, видишь?
        - Тебя - вижу, - отрывисто бросил Лю Дзы. - Дорогу - нет.
        Вотже подлые чары! Оннапрочь забыл тот свой восторг, который испытал, впервые увидев силу даосов вдействии. Тогда магическая преграда восхищала. Сейчас вызывала неярость даже, абешенство.
        - Этоон отменя закрылся, - прорычал Лю. - Хитрый старый барсук!
        - Кто? - спросила девушка, носамаже ответила: - А! Поняла! Этот дед, укоторого ты Таню… э… Тьян Ню оставил. Интересные дела! Ну-ка…
        Теплые пальцы Люси крепко обхватили ладонь мужчины, адругой рукой она взялась заповод Верного.
        - Итак тоже невидишь?
        - Нет, - немного успокоившись, сказалон. - Итак невижу.
        - Тогда я буду глядеть воба! - заявила хулидзын. - Тоесть задвоих. Затроих, считая Верного. Просто держи меня заруку иступай след вслед. Туткамни скользкие.
        - Людишки тут скользкие, некамни, - проворчал мятежник Лю. Идти вслепую ему ненравилось совершенно, зато соединить ладони инакрепко переплести пальцы снебесной лисой - очень даже. Ради этого можно было ивтумане поблуждать.
        Воттак они ипрошли сквозь стену облачного колдовства, и, даже когда впереди показалась деревня исловно парящий наднею храм, неразжали рук. Будто забыли навремя, какэто - быть порознь.
        СЯНЮН
        Злость генерал Сян привык незапивать вином, азаедать чем-то простым исытным, вроде лапши ивареных утиных яиц, которые походный кашевар подал попервомуже требованию. Ароматный парок надбольшой миской действовал нагенерала умиротворяюще. Ичем проще была еда, тембыстрее яркие краски гнева выцветали вполутона милости. Обэтом знали все люди вего войске и, чтогреха таить, частенько пользовались этим знанием. Впрочем, дляЮна его особенность тоже тайной небыла. Потому сейчас он ел жадно, торопясь наполнить желудок, пока бешенство неподвигло напоступки, окоторых потом придется горько пожалеть. Лекарь Янь объяснял это временным оттоком желчи отмозгов иприливом оной кжелудку. Такилииначе, нолапша, пшенная каша ияйца, спасшие уже неодну жизнь, уберегли дядюшку Сяна Ляна отбезвременной смерти ивэтот раз.
        Когда он ворвался вшатер генерала, тотуже ополовинил вторую миску икрови почти нежаждал.
        - Тыходил кдеве Тьян Ню? Ходил! Язнаю! Чтоты сней сделал, олух?! - вскричал дядя, обвиняюще тыча пальцем всторону Юна. - Немог несколько дней потерпеть?
        Чуский князь вответ угрюмо хмыкнул. Наэтот раз вины заним никакой неводилось, потому ивозражать смысла неимело. Однако дядюшка истолковал молчание по-своему.
        - Тывыгнал слуг иостался сдевой наедине. Яотлично знаю, чтоты там делал. Ахты негодник! Тебе хоть спину ломай, мимо женщины спокойно пройти неможешь.
        Юнперестал жевать, схватил миску исметкостью прирожденного бойца швырнул ее прямо влоб дяде. Ипопал. Лапша уже остыла, атобы почтенный Сян Лян запросто мог безглаз остаться.
        - Вон! - рявкнул генерал, берясь было залежащий рядом меч, идобавил, ужеобращаясь квзметнувшемуся заспиной дяди расписному пологу: - Убирайтесь вон, иначе я засебя неручаюсь!
        Апотом, неснимая легкого доспеха, вытянулся належанке истал смотреть впотолок шатра. Больше всего Сян Юну хотелось плакать. Илиперерезать себя глотку. Илизарезать дядю ивместе сним половину войска, авторую - закопать живьем.
        Ивсе потому, чтонебесная дева больше несмеялась, инеулыбалась, ивообще нанего несмотрела, аесли исмотрела, товупор невидела. Чудные серебряные очи Тьян Ню сделались безразличными, какумертвой рыбы. Онанеприкоснулась кеде, ненадкусила яблочка, невыпила иглотка воды, словно ивправду уже умерла. Ивсе это случилось поего воле ивине. СянЮн убил красоту! Там, уподножья Цветочной горы, Тьян Ню летала, спорила сЛи Линь Фу, играла скошкой, слушала его стихи. Тамона была свободна инаверняка по-своему счастлива. Онабыла живая, асним, сСян Юном, стала мертвая. Потому чтоон, обуянный ревностью ипохотью, невольник своего положения иамбиций, украл Тьян Ню илишил ее свободы.
        Генерал совсего маху стукнул себя кулаком полбу ивсеже разрыдался. Отненависти ксебе, ксвоей властной инеукротимой натуре, требующей безропотного подчинения откаждого встречного.
        Боги наказали чуского князя дважды, сделав запредельно жестоким, ноприэтом неотняв той части ума, которая сознает, насколько он мерзок всвоих низменных страстях.
        Зачем ему дана душа, которая видит иценит красоту, если унего настолько безжалостное сердце? Напогибель? Зачем Юна сдетства учили неодним только воинским искусствам, ноеще имузыке, истихосложению, ирисованию скаллиграфией? Чтобы всю оставшуюся жизнь он калечил себя идругих?
        СянЮн отер полой шэньи мокрое лицо, встал ипрошелся пошатру туда-сюда. Онбольше немог лежать, сильное тренированное тело требовало действий - немедленных ирешительных. Ведь одних сожалений мало, нужно исправить содеянное. Хотябы попытаться исправить.
        - МинХе! Сюда!
        Ординарец влетел впалатку итутже рухнул наколени:
        - Вашслуга готов исполнить любой приказ!
        - Скажи, чтобы оседлали Серого. Немедленно!
        Время было позднее, норазве генерал Сян обязан объяснять, куда изачем направляется? Пока дядюшка вовсех смыслах зализывает раны ижалуется лекарю напоганца-племянника, можно инужно поступить правильно.
        Онпронесся полагерю, точно буря поущелью, итолько чудом никто изсолдат непопался подкопыта рассерженного неменьше, чемхозяин, Серого. Жеребец зло грыз удила инедовольно прядал ушами, зачто иполучил плетью. Мол, знай свое место, братец.
        Служанки, денно инощно несущие стражу возле княжьей невесты, едва завидев перекошенную яростью физиономию Сян Юна, порскнули вразные стороны, ктокуда, точно мыши. Тьян Ню медленно встала навстречу.
        - Решили недожидаться свадьбы, генерал? - спросила она голосом, откоторого опорные балки, поддерживающие шатер, покрылись слоем инея, аввоздухе закружились невидимые жгучие снежинки.
        СянЮн втри стремительных шага преодолел расстояние, разделявшееих, опалив горячим дыханием ее лицо, ивпился пальцами влокоть девушки.
        - Идем сомной!
        - Нет.
        - Что?
        - Ясказала - нет, - ответила Тьян Ню сзапредельным спокойствием, нонадверхней губой, пересохшей ибледной, выступили крошечные капельки пота.
        Тогда генерал припечатал девушку спиной кстолбу ипрорычал наухо, чеканя каждое слово, точно шаг намарше:
        - Яотвезу вас обратно. Вту деревню возле Цветочной горы. Норешить, верите вы мне илинет, надо прямо сейчас, немедленно. Пока я непередумал. Пока я еще могу противостоять… самому себе.
        Сердце гулко билось где-то вгорле инедавало вздохнуть полной грудью, отсчитывая мгновения. Таксчитает возле стенобитного орудия командир прежде, чемего лян произведет выстрел. Пять, четыре, три, два, один…
        - Явам верю, - молвилаона, инегромкие слова немедленно превратились влегкое облачко, какэто бывает вморозный день. Иему показалось, чтотвердый серый лед вее глазах треснул. Но,видимо, лишь показалось.
        - Тогда замной.
        Ненапоминай недавние ранения осебе ежеминутной болью, Юнбы подхватил девушку наруки и… возможно, снова передумалбы. НоНебеса сберегли их обоих - иотпреступления, иотумножения ненависти.
        Серый покосился наТьян Ню снескрываемым опасением. Кактолько это почти невесомое существо оказывалось вседле, жеребца ждала долгая дорога. Таквышло инаэтот раз.
        ТАНЯ
        Больше этот псих непроизнес ниединого слова. Наэтот раз он посадил Таню себе заспину, иэто ей приходилось крепко обнимать генерала заторс, обтянутый кожаным доспехом. Ноесли чусец, казалось, вообще нечувствовал усталости, тоТаню, изнуренную голодовкой нанервной почве, быстро разморило. Голова кружилась, пальцы скользили, казалось, ещечуть-чуть - идевушка рухнет вниз.
        Внезапно Сян Юн осадил коня, спрыгнул сам, азатем бережно поставил Таню наземлю.

«Опять?» - ужаснулась былоона, нобешеный генерал снова сумел удивить небесную деву.
        Ондостал изседельной сумки платок, развернул его ипротянул спутнице три яйца размером больше куриных, продолговатых иеще теплых.
        - Съешьте, - приказал Сян Юн. - Янехочу доставить почтенному Ли Линь Фу ваш хладный труп.
        Присовокупив кпозднему ужину тыквенную баклажку сводой, онотвернулся, кактого требовали правила хорошего тона.
        - Спасибо, - прошептала Таня инабросилась наугощение, только сейчас осознав, какнасамом деле она оголодала. Иплевать наспецифический утиный запах, плевать, чточавкала она неприлично громко, апотом, запив, ещеиикнула. Голод нететка. Хотя врядли Сян Юн прислушивался, онгладил поморде своего коня, словно извинялся зато, чтонедал ему отдохнуть вуютном стойле ипогнал вночь после такого долгого итяжелого дня:
        - …морковкой угощу. Нутыже знаешь, сколько проблем отженщин, братец.
        Иостальное втомже духе. Внастоящих мужских традициях. Взошла ущербная желтая луна, исилуэты высокого сильного мужчины иего скакуна были словно вырезаны изчерного бархата иприклеены кгустой синеве середины ночи. Нодаже соспины, даже невидя лица иглаз, Таня чуяла внутренний непокой ижар чуского князя. Чудилось, чтовоздух надСян Юном дрожит итрепещет, каквлетний полдень надлугом.
        - Благодарю вас зазаботу, генерал, - прошепталаона.
        Тотмолча поклонился.
        - Мыможем двигаться дальше?
        - Разумеется, госпожа.
        Нодалеко они неуехали. Поподсчетам Татьяны, непрошло ичетверти часа, какнаповороте дороги их нагнал всадник вцветах Чу. Парень был бледен словно привидение и, повсей видимости, мысленно уже приготовился кбезвременной кончине откняжеского меча.
        - Мойгосподин! Генерал Сян Юн! - прокричал он издалека. - Циньцы напали! Ониперешли речку! Безвас никак! Вернитесь вставку!
        Онтак торопился изложить причину своего появления, чтозапутался встремени ирухнул впыль.
        - Встань, Мин Хе, - хрипло рассмеялся Сян Юн.
        - Вашслуга достоин смерти! - заверещал паренек и, пятясь задом, отполз всторонку.
        - Как-нибудь вследующий раз, - беззлобно пообещал генерал иповернулся кТатьяне. - Видите, Тьян Ню, боги исудьба непозволяют мне исполнить обещание, данноевам. Итут я оплошал.
        Раскаяния вего голосе небыло нинагрош, ноиторжества победителя - тоже. СянЮн что-то задумал.
        - МинХе! Садись налошадь ивозвращайся. Ядогоню, - приказал он испрыгнул сконя.
        Аспустя мгновение Таня тоже оказалась наземле. Отновой перемены вучасти ее легонько потряхивало вознобе. Пальцы непроизвольно мертвой хваткой вцепились вотвороты халата, хотя между чусцем идевушкой было расстояние вдва шага. Всего илицелых - этоуж какдальше сложится.
        - Ненужно меня бояться, Тьян Ню, - попросил Сян Юн. Онбыл серьезен ивчем-то даже строг. - Идея сосвадьбой немоя, адядина.

«Дауж, тыхотел меня просто поиметь, какпервую попавшуюся девку», - мысленно согласилась Татьяна.
        - Приказу дяди я противиться невправе, аон будет настаивать насвадьбе. Но, - тутчокнутый древний генерал изобразил низкий чопорный поклон, выставив руки перед собой, - яклянусь всеми своими предками, ихчестью ипамятью, чтоникогда несделаю вас своей женой насильно. Ябуду оттягивать день бракосочетания всеми способами дотех пор, пока обстоятельства неизменятся. Вконце концов, яподкуплю гадальщика, итот объявит этот год неудачным длямоего брака. Атам…
        Онвпервые встретился сдевушкой взглядом.
        - Атам либо вы вернетесь наНебеса, либо сбудется ваше проклятие. Оноведь сбудется?
        Таня, зачарованная его черными блестящими глазами, кивнула. Сыма Цянь ведь ненаврал насчет норова чуского полководца, значит, ипроего смерть правду написал.
        - Значит, вамвлюбом случае ничего неугрожает, небесная дева. Ноотвас потребуется… - Онснова замолк, чтобы перевести дух, азатем продолжил: - Притвориться. Ивэтой невеселой игре побыть немоим врагом, асоюзником. Мойдядя очень умен, очень коварен ижесток. Онтак просто отсвоего замысла неоткажется.
        - Авы, генерал? Какойвы?
        - Ясильный ихрабрый, - безтени сомнения илисмущения ответил Сян Юн, молодецки поведя плечом. - Нонеслишком умный.
        - Этозаметно.
        - Вотидядя так говорит. Ноклятвы именем предков я держу всегда. Просто даю их крайне редко.
        Онвыглядел удивленным, словно сам отсебя такого благородства неожидал.
        - Таккак? Выстанете моим союзником внашем маленьком заговоре?
        Татьяна пораскинула мозгами ипришла квыводу, чтоиного илилучшего выхода унее всеравно нет. Жители Поднебесной всегда почитали предков, поэтому такой клятве можно верить. Акроме того, генерал Сян Юн, похоже, впервые заключил сженщиной договор каксравной. Союзник, анеподстилка, нерабыня инепленница - этонеабы какой, нопрогресс дляпсихованного инеобузданного мужчины. Так, глядишь, идоуважения дело дойдет. Если, конечно, горячий вояка несгинет вбою.
        - Ясогласна, союзник Сян Юн, - ответила Таня самым уверенным тоном, накоторый была способна вэтот момент. Ктобы еще знал, чего ей это стоило.
        ЛЮДЗЫ ИЛЮСИ
        Обычно оживленная, наэтот раз чудесная деревенька словно вымерла. Люнастороженно оглядывался посторонам, искаждым шагом попыльной улице его дурное предчувствие росло икрепло. По-прежнему зеленели огороды, благоухали сады, кто-то кудахтал, мычал иблеял, жужжали мухи ипорхали бабочки. Людей только небыло. Ниединого человека. Лишь поскрипывала незакрытая калитка, даронял вненасытную землю последние капли забытый кем-то впопыхах кувшин.
        - Говоришь, сюда просто так никто войти неможет? Отчегоже местных невидно? Илибоятся чего? - молвила хулидзын, задумчиво пнув попавшийся надороге камушек.
        Тоткак-то лениво иплавно откатился, словно время вдруг замедлило свой бег. ИЛю нутром чуял, чтоитут необошлось безколдовства.
        - Может, попрятались, - предположилон, допоследнего цепляясь заразумное объяснение. Ведь иначе пришлосьбы признаться: «Илимы просто неможем увидетьих».
        - Китеж-град какой-то. - Лисица вочередной раз выругалась по-небесному. - Аесли этот твой даос тоже притаился так, чтомы ненайдем?
        - Найдем, - отрезал мятежник. - Дальше храма неубежит.
        Мужчина намиг задумался, апотом решительно обнажил оружие. Такипошел дальше, нескрывая нимеча, нинамерений.
        - Когда ты успел добыть новый, ведь я тебя безмеча выловила? - Люси догнала его ипошла рядом.
        Люувидел, чтоона тоже достала изножен чуский кинжал, новозражать нестал. Если соружием вруках ей спокойней, пусть будет так.
        - Втом придорожном селении разжился. Тытогда спала. Послушай…
        - Ябуду держаться сзади инеполезу подруку, - перебила его девушка. - НоТаня - моясестра. Поэтому если что… Тытоже мне немешай. Лады?
        Пэй-гун невольно улыбнулся, услышав свое любимое словечко изнежных уст небесной лисицы.
        - Лады! Несомневаюсь, чтозатысячу лет праведной жизни ты иоружием научилась владеть, омудрая хулидзын. Нет, вставать между лисой иее добычей я небуду. Обещаю!
        Нодевушка вместо того, чтобы обрадоваться, вдруг помрачнела еще больше иостановилась.
        - Чтотакое? - Люготов был ждать, сколько нужно, ночем дольше они маячили посреди улицы, тембольше давали шансов удрать даже жареным курам, неговоря уж остариках-даосах. АПэй-гун почему-то был уверен, чтохитрый дед Линь Фу неподжидаетих, радушно накрыв стол подтростниковым навесом среди вечноцветущих слив.
        Люси стояла молча, опустив голову, ивыглядело все так, словно хулидзын отчаянно борется сама ссобой. Онанесколько раз глубоко вздохнула, взъерошила короткие светлые пряди, пнула еще один камень, пробормотала что-то невнятное, апотом посмотрела прямо ему влицо такими отчаянными глазами, чтоЛю Дзы немедленно захотелось обнять ее иприжать покрепче.
        - Слушай, ятак немогу! - выдохнула она изатрясла головой, каклошадь, отгоняющая слепней. - Итак уже столько бед отэтого вранья, ещенехватало, чтоб иты… Короче! - Девушка вздернула подбородок инапряглась так, словно собиралась оттолкнуться ипрыгнуть собрыва. - Насчет всяких лис, иНебес, ияблок этих бессмертных…
        - Персиков, - поправил Лю ишагнул ближе.
        - Что? Каких персиков?
        - Если ты оплодах бессмертия, растущих всадах госпожи Западного Неба, тоэто персики, анеяблоки.
        - Да! Точно! Персики всадах богини Сивамну…
        - Сиванму, - снова невозмутимо уточнил Пэй-гун, подходя совсем вплотную. - Имягоспожи Западного Неба - Сиванму.
        - Сиванму, - снесчастным видом повторилаона. - Яопять напутала. Аведь предупреждала Танюха… Ну,вобщем… Насчет небесных лис идев… Ох! Тычто это делаешь?
        - Тихо, - спокойно скомандовал Лю Дзы, взял ее заплечи, намгновение крепко сжал, апотом развернул лицом кдому Ли Линь Фу, докоторого идойти-то оставалось шагов пятьдесят, небольше. - Спокойно. Тычестней иотважней многих мужчин, неговоря уж оженщинах. Имне всеравно, лисаты, дева илиеще кто.
        - Но…
        - Неперебивай. Если ты потом захочешь что-то рассказать, торасскажешь. Если нет - промолчишь. Ато, чтохвоста утебя нет, яисам видел. Носейчас мы должны узнать, чтостряслось ссестренкой Тьян Ню. Видишь этот дом? Намтуда. Поняла?
        - Поняла. - Онасудорожно вздохнула, апотом расправила плечи иповторила уже твердо ирешительно, темсамым тоном небесной лисы, которой все земные печали нипочем: - Идем.
        Люнезаметно улыбнулся. Так-то лучше! Все-таки великое умение - воодушевлять людей. Оказывается, даже нахулидзын действует.
        Старый даос ждал их водворе, нониугощения, нивыпивки насей раз неприготовил. Даивообще уютный домик Ли Линь Фу как-то потускнел, словно яркую вышивку припорошило пылью.
        - Сумел, значит, пройти, - уныло кивнул старик вместо приветствия.
        НаЛюси, которую Пэй-гун предусмотрительно задвинул ксебе заспину, даос даже неглянул. Непроизвел наслужителя Матушки Нюйвы никакого впечатления иобнаженный меч, поэтому Лю, пожав плечами, убрал оружие.
        - Сумел, - кивнул он и, решив, чтоподозрения неотменяют хотябы минимальной вежливости, слегка поклонился. - Что-то неприветливо ты меня нынче встречаешь, дедушка Линь Фу. Невесело.
        Заего спиной нетерпеливо дернулась ивздохнула небесная лиса, ноЛю тронул ее заруку, призывая пока помолчать. Девушка вняла ипритихла.
        - Ачему радоваться-то? Тывот мечом грозишь, - угрюмо ответил даос. - Небесную деву Сян Юн увез, аэта лиса, которая затобой прячется, такивовсе сейчас бросится, какбешеная. Паршивые дела-то, маль…
        Нодоговорить Линь Фу недали. Командир Лю ихулидзын воскликнули разом, только мужчина рявкнул, анебесная лисица взвизгнула:
        - Что?!
        - Кто?! Этот лютый пес?!
        Мечбудто сам выпрыгнул изножен, влицо бросилась дурная кровь, и, взревев раненым тигром, мятежник Лю попер намудрого Ли, словно сам взбесился любому чускому князю назависть. Изарубилбы старого хитреца наместе - ну, илипопыталсябы, сдаосом нетак-то легко справиться! - еслибы спину ему неожег яростный вопль:
        - Стоять!
        Пэй-гун замер прежде, чемосознал, чтоприказала ему женщина. Впрочем, Линь Фу, ужетворивший перед собой какую-то защитную пелену, застыл тоже. Стих даже ветер, только сослив лепестки сыпались.
        - Тыобещал, - напомнила хулидзын, выйдя вперед. Ибесстрашно положила ладонь наклинок, заставляя опуститьего, чтобы непоранить руку девы. - Обещал, помнишь? Таня - моямладшая сестра, значит, иэтот хитрый дед тоже сначала мой.
        - Моеслово! Моячесть! Яей защиту обещал, яее сюда привез! - Люоскалил зубы. - Длячего? Чтобыты, старый хрыч, ееотдал Сян Юну?!
        - Нутак тебе-то Тьян Ню ненужна была, - осторожно напомнил Линь Фу, опасливо следя заперемещениями небесной лисы. Ахулидзын медленно приближалась. - АСян Юну…
        - Дазнаюя, длячего ему девы! Какты мог, пьянь ты подлая?
        - АСян Юну, значит, нужна, - прошипела Люси. - Известно длячего, да? Иты, дедуля, моюсестру взял иотдал?
        - Дакто меня спрашивал! - Даос попятился исунул руку запазуху. - Прыг наконя, девку хвать, ибыл таков… Лю! Убери свою женщину! Иначе я ее сам уберу!
        - Этоя тебя сейчас уберу, - зловеще посулила девушка. - Инепосмотрю, чтобашка вся седая… Куда?!
        Резво отпрыгнув всторону, Линь Фу вдруг бросил в«лисицу» уже знакомые Лю светящиеся шарики, дева вскрикнула, ослепленный Пэй-гун взвыл икинулся вперед, где-то наверху громыхнуло, сверкнуло, пыль взвилась столбом и…
        - Ахты, фокусник поганый! Дая тебе твои фокусы сейчас знаешь куда засуну!
        Оглушенная хулидзын трясла головой ибранилась, нобольше никаких чудес неслучилось. Неведомая сила неподхватила небесную лису инеунесла прочь, земля неразверзлась, имолнии неиспепелили дерзкую деву, аустарого даоса вид был такой обескураженный, чтоЛю поневоле рассмеялся.
        - Что, старый хитрюга, невышло наэтот раз? Ха! Самговорил, чтонебесная дева небесной деве рознь. Сбарышней Лю Си шутки плохи.
        - Этоточно! - подтвердила Люси. - Сейчас уж я пошучу так пошучу!
        - Обманщица! - Даос ловко уклонился отброска хулидзын ивдруг подскочил наместе ивзлетел, какнелепый ивзъерошенный воробей. Девушка вскрикнула, возмущенная таким подлым бегством, иподпрыгнула, совершенно по-лисьи клацнув зубами.
        - У-у-у, котяра драный, ятебе попрыгаю! Ану вернись!
        - Самозванка! - припечатал сверху Линь Фу. Набрать высоту унего почему-то неполучалось, такчто порхал, тоесть парил старец лишь чуть выше человеческого роста. Впрыжке хулидзын вполне моглабы дотянуться, ноловкий дед все время ускользал. - Бесстыдница! Ай! Ой!
        Больше всего эта погоня подвору залетучим даосом напоминала ловлю мухи собакой. Много пыли илая, нотолку мало. Нуилипопытку лисы поймать одну курицу вогромном курятнике. ЛюДзы совсем забыл прокровожадные мысли, снова спрятал меч итолько подбадривал охотницу азартными криками, хлопая себя победрам отвосторга. Онабыла великолепна! Нет, нуправдаже. Когда игде еще такое увидишь?
        - Авиатор чертов! - взвыла Люси, видя, чтодобыча вознамерилась трусливо покинуть поле боя. - «Ньюпор»[29 - Самолет времен Первой мировой войны.] китайский! Садись, зараза, будь мужиком!
        Мятежник Лю восхищенным свистом отмечал каждое новое небесное словечко. Ужначто сам Линь Фу был мастер крепко высказаться, аито, поди, таких словес неслыхал. «Надобы запомнить, - мимоходом подумал Лю. - А-ви - а-тор… Нью-пор… Ух! Этодухи илидемоны?»
        - Бесстыжая иподлая женщина! - закладывая вираж, голосил дед. - Какая ты небесная лиса? Никакая ты нехулидзын! Слышишь, Лю, обманывает она тебя! Обычная наглая девица, только вместо глаз - бельма, какудемоницы!
        - Конечно, нелиса, - пожал плечами Лю Дзы. - Никто инеговорил пролис. Единственный обманщик тутты, дед.
        - Ахтыж!.. Тьфу! Сопляк! - взмыв наконец-то невподнебесье, новсе-таки повыше, сердито сплюнул вниз даос. - Дурак! Пусть она тебе сердце вырвет исожрет, тогда узна-ае-эшь…
        Последние слова Линь Фу донеслись уже совсем извышины.
        - Таклиса илинелиса? - задрав голову, крикнул Лю инепочтительно заржал.
        - «Фарман»[30 - Самолет времен Первой мировой войны.] недобитый! - Напоследок Люси, отчаявшись поймать летучего деда, запустила внего сапогом. Почти попала, почти. - Дирижабль паршивый! Чтоб тебе лопнуть, гад!..
        Апотом небесная лиса (илинелиса) вдруг села прямо наземлю, схватилась заголову игорько, навзрыд, разревелась.
        ЛЮСИ
        Отчаяние накрыло Людмилу темным пыльным мешком, оназадыхалась, давилась слезами ибезотчетно царапала горло. Тани нет! Еенет, онапотеряна, онасгинет где-то вэтом паршивом дремучем Китае, раздавленная, растоптанная, перемолотая безжалостным временем исвирепыми людьми. Еенет, инет никого, ктомогбы помочь. Пережить революцию, голод ихолод, болезни, неисчислимые опасности, пройти отодного конца бескрайней полыхающей страны додругого, переплыть море, выжить, несмотря ниначто, - изакончить вот так? Вгрязных лапах какого-то дикого князька, вождя дикарей? Иона сама, своими руками толкнула сестру кгибели! Этипроклятые рыбки! Этот гадский Шанхай! Этот подлый китаец Кан, которого они так иненашли! Иэтот Сян Юн, урод озабоченный, чтоб ему десять раз сдохнуть, желтомордому кобелю!
        - Неплачь. - Пэй-гун присел рядом ивзял ее заплечи. - Ну… неплачь! Разве лисы плачут?
        - Данелиса я никакая! - всхлипнула Люси, пытаясь его оттолкнуть. - Никакая нелиса! Дедже ясно сказал - самозванка! Обманщица! Тычто, непонялеще? Нискаких я нисНебес!
        Хватка укомандира Лю оказалась железная, такпросто иневырвешься.
        - Ладно, пусть нелиса. Тогда кто?
        - Обычная женщина! - вырвалось уЛюдмилы всердцах. - Самая обычная русская девка! Понятно?!
        - Понятно, - покладисто согласился мужчина иосторожно погладил ее поволосам. - Тогда продолжай плакать, разобычная. Разве обычная женщина сумеет спасти сестру? Нет, онапросто будет лить слезы ивинить Небеса. Обычные, земные женщины ниначто больше негодны, кроме криков ислез.
        Люся подавилась всхлипом инеожиданно ссилой толкнулаего, вырываясь. Изло прохрипела:
        - Воткак? Ниначто негодна? Или, может, длячего сгожусь, а? Тыпоэтому такой обходительный? Ждешь случая завалить? Да? Нутак давай прямо тут, чего ждать-то? Всевы, твари, одинаковые, только одно вам надо!
        - Хотелбы - ужевзялбы, - спокойно ответил Лю. - Неищи врагов там, гдеих нет. Наэтой земле достаточно злодеев иподлецов, ноя неизних.
        - Извини, - нехотя буркнулаона, вытирая лицо рукавом. - Ненадо обижаться. Ещеодной речи о«недостойном простолюдине» я непереживу. Но… Нокакже моя Таня? Яже встречала этого генерала, ихоть мне он ничего дурного несделал, язнаю таких, какон. Зачем он увезее? Кчему?
        ЛюДзы покачал головой, хмыкнул ипротянул ей флягу.
        - Вот, умойся. Боюсь, чтотвои опасения верны. Девпохищают длятого, чтобы ими овладеть. Но,может быть, Тьян Ню сама уехала сгенералом?
        - Таня нетакая! - возмутилась Люси. - Она - барышня! Онанепошлабы неизвестно куда спервым попавшимся мужиком, какимбы обходительным красавцем он нибыл!
        - Нотыже пошла, - хитро улыбнулся Лю. - Пошла сомной, инепрогадала, верно?
        - Несравнивай. - Онанеответила наулыбку. - Мы - сестры поотцу, ноТаня - дочь госпожи, ая, хоть истарше, родилась от… какэто по-вашему? Отналожницы, да. Мнепроще принять… некоторые вещи. Ия могу засебя постоять. НоТаня… Онаже очень нежная, понимаешь, деликатная, чувствительная. Мысней много пережили, нонасилие… Еетакое убьет. Аесли нет, такпаршивец Сян Лян ее отравит. Меняже хотел.
        - Воттеперь, - Лювстал ипотянул ее засобой, - ядействительно хочу услышать всю историю целиком. Правду, анебайки насчет Небес илисиц.
        - Ладно. - Люся шмыгнула носом итоскливо вздохнула. - Правда так правда. Ну,слушай…
        ЛЮДЗЫ
        - …икогда мы выбрались наберег, оказалось, чтомы очутились вкакой-то совсем уж седой древности! Кругом - грязные мужики свилами икоромыслами, потом - солдаты Цинь… Номы ведь были вместе! Нокогда этот урод выманил меня изповозки ипродал какой-то бабе… - Девушка задохнулась иссилой взъерошила ибезтого стоявшие дыбом волосы. - Ятак надеялась, чтопроснусь внашей квартире вШанхае ився эта ересь окажется просто еще одним кошмаром!
        Люсочувственно поморщился ипохлопал ее поплечу.
        - Дауж, внебесных лис идев - посланниц Яшмового Владыки поверить действительно проще! - покачал головойон. - Нопочему ты назвалась хулидзын?
        - Акакеще? - Люси нервно рассмеялась. - Самведь видишь, насколько я непохожа наздешних людей.
        - Сказалабы, чтотоже небесная дева.
        - Данамне наряд был такой… - Оназамялась. - Ну… неочень скромный. Исбелыми хвостами. Длятанца. Янеуспела переодеться - нампришлось сразу бежать…
        - Схвостами? - Мятежник Лю заинтересованно повел бровью, подумав, чтонеотказалсябы исам взглянуть. - Тыбыла танцовщицей?
        - Отец хотел, чтобы я тоже занималась наукой илихотябы литературой, номне всегда так нравилось танцевать… Хотя занятие, прямо скажем, малопочтенное! - Девушка улыбнулась. - Номне было всеравно! Дляпродолжения династии синологов унего оставалась Таня, вконце концов, она - законная дочь, амне представление кодвору точно негрозило.
        - Чтоплохого втанцах? - удивилсяон, улыбаясь ей вответ. Нотутже посерьезнел: - Ярад, чтоты все-таки нелиса. Нобезволи Яшмового Владыки тут точно необошлось. Этирыбки, окоторых ты говорила, те, чтосложились впечать…
        - Да,я уверена, чтоименно они открыли нам проход вваш мир!
        - Иони теперь пропали, так? - дождавшись горестного вздоха девушки, онпредложил: - Еслибы старый злодей Линь Фу неупорхнул, мырасспросилибыего. Ноколь слуга так нерадив, придется обратиться кгоспоже. Сходи-ка вхрам Матушки Нюйвы.
        - Туда? - Люси, задрав голову, прикинула расстояние дохрама. - Ого, высоковато!
        - Невыше Небес. - Люпомог ей подняться изаботливо отряхнул пыль сее одежды. - Да,непомешалобы причесать тебя ипереодеть, ночто есть, тоесть. Ступай. Ятак думаю, пару ответов ты точно получишь, если сумеешь правильно спросить.
        - Аты?
        - Ая подожду тебя здесь. Задам корма Верному, поищу какой-нибудь еды… Иподумаю, какнам стобой быть дальше. Чтобы отбить Тьян Ню укнязя Чу, понадобится илисила, илихитрость. Сейчас уменя нет нивойска, нимудрых советников, но, может, инеотесанный простолюдин сможет что-нибудь придумать?
        - Тывсе равно хочешь мне помочь? Почему? - Девушка испытующе глянула нанего снизу вверх. - Прости, носчего вдруг такая доброта?
        - Аты мне нравишься, небесная лиса Лю Си, - абсолютно честно признался Пэй-гун иподмигнул. - Ия собираюсь понравиться тебе.
        - Шуточки утебя! - фыркнулаона. НоЛю судовольствием отметил, чтобледные скулы девушки порозовели, будто яблоневый цвет, аглаза она опустила, словно смутилась - совсем какнормальная, земная женщина. - Вообще-то… Людмила. Такменя по-настоящему зовут. Люси - такотец звал иТаня, этодлясвоих…
        - ЛюДжи Ми Ла, - послушно выговорил Лю Дзы изажмурился впритворном ужасе. - Ох,так красиво итак длинно! Стаким именем все точно будут считать тебя хулидзын! Могу я все-таки звать тебя Лю Си? Какбудто я тоже - свой?
        - Можешь. - Избледно-розовых ее щеки стали почти пунцовыми, идева сердито нахмурилась. - Да,можешь!
        Развернувшись напятках, онапрактически бегом выскочила содвора, подстегнутая его довольным смешком.
        - ЛюДжи Ми Ла… - повторил Лю ипокачал головой. - Благие предки, кактолько люди дочерей неназывают! Этоинатрезвую-то голову невыговоришь, ану если спьяну? А,Верный? Слыхал?
        Жеребец, разумеется, неответил, ноглянул так, чтомятежник понял - насчет имен идев уконя свое мнение точно имеется.

«Вовсей этой истории мне больше всего жалко Сыма Цяня. Человек очень старался дляправящей династии, всюПоднебесную объехал, асним так жестоко поступили. Аведь еслибы неон, токтобы знал продеятелей двухтысячелетней давности, проих жизни исудьбы? Даникто».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава10
        Боги игерои

«Иногда мы буквально молим высшие силы опомощи, ненадеясь насобственное умение побороть обстоятельства. Но,когда высшие силы всеже снисходят кнашим мольбам, мылибо неможем понять их замысел, либо просто неверим. Воттакие мы противоречивые существа».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        ИНЮНЧЕН
        Несмотря нато что ситуация квеселью нерасполагала, Ин Юнчен никак немог удержаться отулыбки, глядя наошарашенные лица своих друзей. Выглядели приятели презабавно: физиономии их перекосились, челюсти отвисли, глаза выпучились - нунидать нивзять старшеклассники, забравшиеся вженскую раздевалку.
        Молодой человек усмехнулся. Когда-то, вшколе ивуниверситете, ихтроица проделывала инетакое - учителя отних шарахались, кактараканы оттапка. Идею обычно подавалон, хитроумный Пиксель разрабатывал план наступления и - навсякий случай - бегства, авеликан Фа просто завсех волновался ираз заразом прикрывал товарищей отгнева родителей иучителей. ИнЮнчен хмыкнул. Неужелиони, сих-то опытом, непридумают, каквытащить его изпеределки сродителями иневестой? Данеможет такого быть!
        - Тышутишь? - наконец по-собачьи встряхнувшись, отмер Ю Цин. - Тышутишь, Юнчен! Уф. Ая-то подумал, чтоты это всерьез. Великие предки, дадляменя сейчас чуть небо неперевернулось иземля неопрокинулась! Ты - иженишься? Ха. Ха-ха-ха.
        Чжан Фа, мигнув, почесал щеку.
        - Меня мучают нехорошие подозрения, - начал было добряк, иИн Юнчен понимающе ухмыльнулся: загоды совместных приключений великан славно научился отличать блеф отправды.
        - Само собой, нешучу, - недослушав, безжалостно заявил виновник переполоха. - Ктотакими вещами шутит! Яж вам говорю: мненужна невеста. Срочно. Кэтим выходным. Кандидатуры будут?
        И,нетеряя времени, вподробностях пересказал приятелям произошедшее вродительском доме, чемпривел их чутьли невпредынфарктное состояние. Чжан Фа - тоттолько качал головой иизредка всхлипывал, струдом сдерживая хохот. Ю Цинже, наплевав наманеры, откинулся надиван, словно умирающий олень, итак итрясся там отехидного негодования, изредка подергивая обутой вщегольской блестящий ботинок ножкой.
        - Аяже говорил! - вникнув наконец вдушераздирающие подробности семейной драмы, снепередаваемым удовлетворением воскликнул маленький эстет. - Япредупреждал. Баба подколеса бросилась - быть беде. Народная тайваньская примета.
        - Первый раз отакой слышу, - шумно вздохнул Чжан Фа, иПиксель состраданием вовзгляде поднес клицу ухоженную руку.
        ИнЮнчен повертел головой. Дружеские перепалки он любил, носейчас ситуация сложилась уж очень двусмысленная ивремени нашутовские выходки небыло.
        - Вотдавайте проприметы вдругой раз, - нахмурился «жених». - Мудрость веков, конечно, - штука полезная, нокэтой конкретной ситуации неприменимая. Мненужна девушка.
        - …сэтим утебя проблем вроде никогда невозникало, - злорадно чирикнул Пиксель изамолк, получив отдруга чувствительный тычок вбок.
        - Девушка, - снажимом повторил Ин Юнчен, - соответствующая определенным требованиям.
        - Девяносто - шестьдесят - девяносто - ноль, гденоль - объем черепной коробки? - никак неуспокаивался Ю Цин, который явно наслаждался возможностью поглумиться надсвоим так по-глупому попавшимся вродительские сети другом. - Зачемже дело встало? Звони любой изсвоих подружек! Тыунас любитель, кхе-кхе, красивых, ноальтернативно одаренных интеллектом девиц.
        Наэтот раз Юнчен цокнул языком, приподнялся иотвесил так некместу развеселившемуся Пикселю легкую затрещину. Тот, потирая затылок, взвился было изапыхтел, каквода вчайнике. Чжан Фа тихо покачал головой изавозился вкресле, устраиваясь поудобнее.
        - Этих женщин, клоун, - скомандовал между тем другу Юнчен, вскинув подбородок, - высмеивать невздумай. Даже дур. Какие ниесть - всемои. Злословить оних сам небуду ивам недам.
        Ю Цин взъерошился, новозражать нестал: внекоторых вопросах друг его шуток понимать решительно нежелал, упирался рогом ивообще начинал походить ненацивилизованного выпускника престижного университета ивладельца преуспевающей компании, анадревнего князька скняжескимиже замашками.
        - Ха! - возмущенно передразнил Пиксель товарища. - Невто ты время родился, нынче гаремы-то невчести. Всемои, говоришь? Если все твои, такчего ты нас позвал? Выбирай любую - ивперед, кродителям.
        ИнЮнчен разом сник.
        - Оно, конечно, так, - согласился он задумчиво иподжал губы, - но, несмотря наналичие умоих любовниц, кхм, определенных достоинств, матушке сотцом их показывать нельзя. Старики уменя добрые, ноненастолько. Увидят, например, Мэйли итого… решат, чтостаким вкусом мне выбор собственной невесты доверять нельзя.
        - Ия их понимаю, - неудержался-таки Пиксель.
        Наэтот раз пинок прилетел ему отЧжан Фа. Гигант, досих пор предпочитавший слушать инаблюдать, лениво повел плечами, вытянул ноги, оглянулся, рассматривая большую исветлую комнату, апотом синтересом спросил:
        - Ачего тогда ту девушку непозовешь? Какее там? Разуж из-за нее, если напрямик говорить, тывэту переделку ипопал.
        - СянАлександра Джи. Онанеподойдет, - неохотно отозвался Ин Юнчен, отчего-то нежелая рассказывать друзьям слишком много.
        Во-первых, сперва солнце почернеет, прежде чем он им признается, чтолисица отнего умудрилась сбежать, аво-вторых… Во-вторых, рассудил парень, пришлосьбы уточнять, кому приходится дочерью эта самая Сян Джи, аэто уже - разговор долгий инеприятный.
        - Этопочему? - приподнял брови великан.
        ИнЮнчен пожал плечами.
        - Рано, - наконец отозвалсяон. - Когда я ее поведу сродителями знакомить, надо, чтоб все было честь почести. Безобмана.
        - Когда? - ахнул Пиксель. - Неесли?
        - Вотоно что, - водно время сним ухмыльнулся Чжан Фа. - Крепко тебя зацепило, а?
        Юнчен хотел сначала возмутиться, нопотом вздохнул икивнул. Истранно это было, инепонятно, ноивпрямь Сян Джи приглянуласьему, какниодна другая донее. Араз так, выход оставался лишь один - заполучить желаемое вочтобы то нистало.
        Жилиб они веков надесять - двадцать пораньше, дело куда проще можно былобы справить: деву вохапку, ипоминай какзвали. Никтобы недогнал! Сейчасже половчее придется, неснаскоку, ночто стого - результат всеравно один будет. Онпривезет ее ксебе вдом, итам она иостанется - сначала наночь, апотом, быть может, инавсю жизнь.
        Ичтобы этого добиться, подумал Юнчен, придется всеми правдами инеправдами выбраться изловушки, вкоторую его загнала собственная болтливость.
        - Значит, - решительно заявил парень друзьям, - давайте думать. Мнесейчас нужна девушка несовсем простая. Чтоб готова была притвориться, нолишнего вголову небрала - нучто я ивпрямь наней женюсь. Ичтобы родителям непонравилась, но…
        - Неслишком, - закончил занего Пиксель, который, когда некривлялся, демонстрировал прямо-таки акулью хитрость. - Умеренно непонравилась.
        - Именно.
        - Тогда, - весело предложил Ю Цин изасверкал белоснежными, крепкими зубами, - исключаем красавиц, потому что красивым прощают даже вздорный характер. Красота - этокапитал.
        Чжан Фа задумчиво кивнул, провел ладонью посвоим коротко стриженным волосам ипосмотрел вокно. Город уже проснулся, инебо, золотое инежно-розовое, казалось сияющим ипрозрачным.
        - Ипокладистой она быть недолжна, - любуясь тоненькими жемчужными облаками, добавил вдруг великан. - Родители любят послушных.
        - Ихорошо будет, если окажется, чтоона уже замужем была, апотом развелась, - подсыпал вобсуждение перца Пиксель. - Такого твои отец сматушкой непоймут. Ониутебя сколько лет-то вместе?
        - Четвертый десяток пошел, - отозвался Ин Юнчен отстраненно, перебирая вуме знакомых женщин.
        Сколько их унего было, парень никогда несчитал исейчас, вспоминая свои прошлые завоевания, даже несколько возгордился. Увы, обычно предпочитал он общаться сдевицами яркими, смешливыми, нонесколько легкомысленными инето что длясвадьбы - длядолгих отношений совершенно неподходящими. Матушка, увидев подобную кандидатку нароль своей невестки, наверняка расплачется, аэтого Ин Юнчен допустить никак немог.
        Ю Цин многозначительно покивал головой - мол, вотидумай! - апотом добавил беспечно:
        - Илучше всего, конечно, чтоб она тебя постарше была. Почтенные родители твои внуковже хотят?
        - Ага, - мотнул головой Юнчен - изастыл.
        Идея была безумной - инеожиданно подходящей.
        - Кажется, язнаю, - начиная неудержимо улыбаться, воскликнулон. - Новы подумаете, чтоя спятил.
        СЯНАЛЕКСАНДРА ДЖИ
        Александра приехала навстречу сКан Сяолуном вточно назначенное время: опаздывать она неумела инелюбила. Профессорский племянник уже ждал ее - неспешный испокойный, плавно, словно затаившаяся меж камней гюрза, онподнялся, увидевее, ипоклонился сподчеркнутой вежливостью.
        Девушка ответила наприветствие иогляделась.
        Ресторан, который ассистент Кан выбрал дляих научного рандеву, своей яркой, выставленной напоказ роскошью походил скорее надворец: алые, расшитые драконами шелковые занавеси, кованые двери между залами, подушки, вбеспорядке разбросанные пошироким диванам, тонкий запах благовоний, едва слышный щебет птиц, сидящих вбамбуковых клетках.
        Саша подивилась - отсобранного, подчеркнуто элегантного ученого она ожидала другого. Такие вот места, подумалосьей, выбирают длясвиданий слюбовницами. Всевподобных заведениях располагает кигре слов ивзглядов, кнарочито пристойному иоттого еще более распаляющему кровь флирту. Легко можно было представить, каккакой-нибудь стареющий политик, заказав здесь приватный кабинет, жадно щупает бедро молоденькой модели. Нообсуждать втакой обстановке артефакт эпохи Хань?
        Снекоторым подозрением девушка покосилась наКан Сяолуна, получив вответ лишь мягкую полуулыбку.
        - Эторадость дляменя - снова видеть вас вдобром здравии, - промурлыкал он иоткинулся наспинку дивана.
        Мисс Сян почти против воли загляделась нанего: несмотря навсе свое невесть откуда взявшееся недоверие кпрофессорскому племяннику, онанемогла непризнать, чтодлямужчины Кан Сяолун наредкость грациозен.
        - Взаимно, - невольно начиная следить закаждым своим движением, отозвалась девушка. - Нодолжна заметить, чтоместо длявстречи вы выбрали неожиданное.
        Собеседник ее тихонько хмыкнул.
        - Предсказуемость - удел посредственностей, - изящно уклонился он отответа. - И,поверьте, уэтого места есть свои преимущества - здесь никто неосмелится помешатьмне… ивам. Здесь рыбка вбезопасности.
        Саша тускло улыбнулась. Спорить девушке нехотелось: какможно вообще одолеть вразговоре человека, который налюбые возражения идоводы отвечает лишь снисходительной гримасой ивсе равно поступает по-своему?
        - Чтовы узнали? - оставив первый раунд их беседы-сражения заКан Сяолуном, спросилаона.
        - Если исторические хроники нелгут, доставшаяся вам отбабушки рыбка была создана вэпоху правления самой императрицы Люй-хоу, - сжав губы, непроговорил - прошелестел профессорский племянник. - Конечно, нужно провести всестороннюю экспертизу, прежде чем делать окончательные выводы, но… вы представляете, каким сокровищем, возможно, обладаете?
        Девушка поморщилась. Разговаривал он сней, каксмалолетним ребенком: наставительно, покровительственно даже, иэто злило. Хотелось доказать ему - совсем каквечно недовольному ее жизнью иповедением отцу - чтоона куда каксильнее, чемкажется.
        - Догадываюсь, - сухо отозвалась Александра, вдвойне раздраженная тем, чтоКан Сяолун таки располагает недоступными иочень нужными ей опытом изнаниями. - Нокак-тоже я добралась довас, умудрившись сохранить такую древность вцелости исохранности?
        - Чтонеслучилось днем, может случиться ночью, - стойже вежливой улыбкой отбил ее удар красавец.
        Внучка Тьян Ню сподозрением покосилась наКан Сяолуна - ненамекаетли он все-таки начто-нибудь этакое? Лицо ученого было спокойно, губы улыбались, нодевушку никак непокидало впечатление, чтовместо человека она смотрит намаску - изтех самых, закоторыми скрывают свои лица актеры китайской оперы. Белые щеки илоб, приподнятые уголки глаз - чемнегерой цзин, чьековарство способно изменить судьбу империи?
        - Вамнаверняка, - сказала она напрямик, решив, чтонападение - лучшая защита, - несопутствует удача вличной жизни.
        КанСяолун взглянул нанее, идевушка судовольствием заметила, чтоего невозмутимость дала пусть крошечную, нотрещину. «То-тоже», - небеззлорадства подумалаона, несомневаясь всвоей правоте - нукакая девица посвоей воле согласится выносить рядом ссобой такого удава?
        - Немогу проследить связи между своим последним замечанием ивашим ответом, госпожа Сян Джи, - седва уловимым напряжением вголосе отозвалсяон. - Неужели вам внезапно стала интересна нерыбка, амоя скромная персона?
        - Какзнать, - склонив голову набок, прочирикала дочь председателя Сяна имысленно усмехнулась. - Такуж вышло, чтоя неогорчаюсь, если люди меня непонимают, ноогорчаюсь, если я непонимаю людей.
        Профессорский племянник изящно изогнул одну бровь. Ярко-алые занавеси бросали кровавые блики наего гладкое лицо, иСаша вдруг представила, как, тонкий инадменный, онвыгляделбы вханьфу, ссобранными вузел волосами.
        - Блажен тот, ктоничего незнает, - язвительно хмыкнул между тем Кан Сяолун, - потому что он нерискует быть непонятым.
        Услышав это, девушка едва незаскрипела зубами отдосады - засловом вкарман красавец явно лезть непривык. Пока он ей был непозубам.

«Ноэто пока, - удивляясь своей невесть откуда взявшейся расчетливой холодности, подумалаона. - Неон один умеет играть вигры. Пусть расскажет мне все обабушкиной рыбке, атам посмотрим, ктокого».
        ИНЮНЧЕН
        - Тыспятил! - водин голос заявили друзья, услышав, чтовзбрело вголову Ин Юнчену, нотого уже было неостановить.
        Какивсегда, решив что-то, назад он неоглядывался, принимался задело сазартным энтузиазмом инесся вперед, неразбирая препятствий исложностей, словно ревущий игрозный горный сель.
        Поэтому стого момента, какего посетила идея осамой подходящей кандидатуре нароль поддельной невесты, идовстречи ссобственно «невестой» прошло меньше часа. Ниувещевания разумного Пикселя, нитихие сомнения Чжана Фа неподействовали: воодушевленный собственной гениальностью, Ин Юнчен, даже ненакинув куртки, вылетел изапартаментов, завел мотоцикл, зарычавший подним нехуже породистого скакуна, ирванул ксвоей цели - маленькой, затерянной меж пригородных домиков автомастерской.

…Он наткнулся нанее давно, летвосемь назад, когда ему взбрел вголову каприз купить себе байк. «Сумасшедшая прихоть», какназывал такие порывы Ю Цин, поначалу стала источником сплошных расстройств - унепривычного квозне сприхотливыми, норовистыми машинами Ин Юнчена никак неполучалось укротить свой мотоцикл. Словно издеваясь, двухколесный зверь безо всяких нато причин глох всамых неожиданных местах ивсамое неподходящее время: намойке, настоянке переполненного людьми стадиона, перед баром наглазах ухихикающих друзей. Апофеозом борьбы человеческого разума сосвоенравной железкой стал случай, окотором испустя много лет парень немог вспомнить безужаса, - тогда байк, накотором он предложил покатать свою уважаемую матушку, отказался заводиться, застыв перед отелем длянастроенных наинтим пар.
        После этого непродал мотоцикл Ин Юнчен изчистого упорства - этоозначалобы поражение, апроигрывать парень никогда неумел. Ижаль - через пару недель, шипя назаупрямившийся байк так, будто машина была живой тварью, наследник почтенного семейства оказался вглубоком тайбэйском пригороде среди безмятежных рисовых полей.
        Какими словами он крыл мотоцикл исобственную криворукость, Ин Юнчен вспомнить уже немог, знал только, чторугательства вего голову приходили тогда весьма ядреные.
        Мат, видимо, ивыманил наружу единственную женщину, которую сейчас парень счистым сердцем мог назвать своим другом. Она, почти невидимая внаваливающихся насельские дома сумерках, выглянула из-за железных ворот, держа вруках фонарь.
        - Эй,ты, недоумок! - направив свет прямо ему влицо, загремела потревоженная дева. - Вытаскивай свои руки иззадницы идавай уматывай отсюда, ну!
        Звали ее Янмэй - ласточкина слива, пекинская красавица. Такое вот имя когда-то дали девочке родители, видимо, надеясь, чтооно предречет ее судьбу. Ошиблись, уважаемые, - этоИн Юнчен понял сразу, едва она назвалась и, решительно мотая головой, направилась кего заглохшему мотоциклу.
        Нитогда, много лет назад, нисейчас неозаботилась она тем, чтобы обзавестись юрким, шустрым ласточкиным изяществом, акрасота… Прелестью судьба ее обделила прирождении, щедрой рукой отсыпав взамен ширококостной, упрямой силы. «Чисто огр, анедева», - думал Юнчен, рассматривая копающуюся вдвигателе его байка незнакомку.
        - Нуты икриворук, друг, - пыхтела между темона, светя себе фонарем. - Бываютже мужики, а? Сбабами ты тоже так, думаю, - схватил, перевернул ипоехал, а, богатей?
        Даже спустя много лет Ин Юнчен начинал улыбаться, вспоминая, какона его приложила, - таксним женщины никогда неразговаривали. Втот раз, выпучив глаза отудивления, онзакашлялся, услышав такой вот комплимент.
        - Этоты счего взяла, женщина? - Итак раздраженный ситуацией, крайне неудобной иглупой, хозяин непокорного железного коня приподнял бровь. - Ивообще - ктоты такая-то, чтобы этак сомной разговаривать? Чтоя тут вваших дворах квечеру нашумел, этода. Прости, значит, хозяйка. Ноостальное…
        - Тычего смотоциклом делать-то собрался? - необратив внимания наего негодование, выпрямиласьона, иИн Юнчен даже всгущавшихся сумерках сумел разглядеть круглое лицо, испачканную машинным маслом щеку иблестящие ехидством глаза.
        - Вызову людей, чтоб забрали, - буркнулон. - Ипродам кдьяволу. Довольно сменя.
        Онатоли хмыкнула, толи фыркнула, апотом сразмаху залепила ему знатную затрещину, даеще игубами причмокнула: получай, мол, пень! ИнЮнчен отшатнулся, будто внезапно перед ним вместо женщины выткалась изтемноты да иплюнула ему влицо черная чешуйчатая гидра.
        - Одно слово уменя длятаких, какты, есть, - каркнула вздорная тетка исразуже это самое слово сказала, непостеснялась, акнему добавила еще спяток такихже грубоватых инелестных выражений.
        - Нуты иведьма, - неудержался отответного плевка Ин Юнчен и, самтого непонял, как, нозаржал. Ужочень она странная оказалась - любопытная находка-то!
        - Неты первый так меня кличешь, неты последний, - охотно согласилась женщина. - Терпи. Ятебя старше, мнеможно. Атебе - полезно. Мотоцикл утебя отличный, всеунего какнадо, только схозяином неповезло.
        - Нуда, - повел плечом тогда парень. - Вотпоэтому, из-за выдающихся качеств, онуменя иглохнет, когда ему вздумается.
        - Байки, - наставительно произнесла она вответ, - какикони, заботы требуют, аты уж больно размашист. Пойдем-ка вгараж, ятебе все сделаю, разуж свалился ты посреди ночи намою голову. Кошелек готовь. Ябесплатно неработаю.
        И,недожидаясь его согласия, взялась заруль мотоцикла исноровисто потянула хромированную махину кворотам своего дома. ИнЮнчен, недоумевая, пошел следом. Надголовой его втемноте проплыла незамеченная прежде вывеска.

«ФэйЯнмэй, - прочиталон, дивясь: чего только небывает насвете! - Ремонт, покраска, тюнинг. Автомобили имотоциклы».
        Такони ипознакомились. Истех самых пор - ужелет восемь как - дружили, какредко дружат между собой мужчины иженщины: весело илегко.
        Исейчас, ерзая насиденье мотоцикла отнетерпения, Ин Юнчен заранее ухмылялся, представляя выражение ее лица, когда он попросит оказать ему столь дикую услугу. Выйди, мол, заменя замуж, только понарошку. Какая, кроме нее, натакое согласится? Ипочему он сразу оЯнмэй-то неподумал вообще?
        Какиобычно, Ин Юнчен отыскал ее вгараже. Шумно отдуваясь иутирая слица пот, женщина копалась вящике синструментами. Голова ее была повязана полотенцем, ииз-под ткани высовывались пряди коротких темных волос, анасинем комбинезоне темнели масляные пятна.
        Парень остановился увхода вгараж, облокотился остену исложил нагруди руки. Налице его неудержимо расцветала улыбка.
        - Какже приятно, - хохотнул он наконец, - смотреть нато, какработает женщина. Давай-давай, Ласточка. Мойконь упорога, обиходь-ка его сначала, апотом жратву настол метни. Ичтоб побыстрее, одна нога здесь, другая - там!
        Янмэй, непрерывая своего занятия, откинулась назад иприцельно метнула всвоего незваного гостя вонючей мятой тряпкой. Смеясь, Ин Юнчен отскочил всторону, напоролся плечом настойку сзапчастями исдержанно ругнулся, ивот это уже заставило хозяйку маленькой автомастерской отвлечься отдел.
        Повернувшись, онанахмурилась, чумазая ивзъерошенная, ирыкнула громко, нонезлобиво:
        - Ану р-руки! Разгромишь тут мневсе. Нунемужик ты - чисто несчастье!
        - Пока никто, кроме тебя, нежаловался, - прищурился Юнчен иуселся наобшарпанный табурет, поджав длинные ноги.
        - Смазливыйты, вотбабы иведутся, - хмыкнула Янмэй ивытерла руки видавшей виды ветошью. - Дуры потому что. Чего тебя сутра пораньше принесло? Смотоциклом неладное приключилось?
        Налице ее отобразилось искреннее расстройство: машины она любила нежной неженской любовью, страдала, случись железным зверям повредиться илисломаться, инатурально занималась неремонтом их - лечением.
        ИнЮнчен отрицательно мотнул головой и, нежелая долго ходить вокруг да около, признался:
        - Уменя тут есть проблема. Большая. Личная. Помощь нужна.
        Янмэй разом посерьезнела, поднялась, зачем-то отряхнув комбинезон, иподошла ближе. Лицоее, загорелое, сквадратными скулами иупрямым подбородком, вполне могло сойти замужское, еслиб ненаудивление ясные глаза идлинные густые ресницы. Юнчен вскользь подумал, чтовсе это - ипропахшая железом имаслом мастерская, иразвешанные постенам инструменты, итяжелые, сверкающие хромом машины, - ейочень шло.
        - ИнЮнчен пришел опомощи просить, - хмурясь, пробормотала она между тем. - Видать, иправда тигр решил ягнят некогтить. Ну,говори. Чемсмогу.
        Парень вздохнул иогляделся. Лежал наподставке блестящий черный мотоциклетный шлем, валялись вкучке шкурки - видно, Янмэй собиралась заняться покраской байка. Вуглу темной змеей извивался свернутый шланг.
        - Давай, может, вгород выберемся? Разговор долгий.
        Женщина открыла было рот, чтоб поспорить, - онбыл уверен вэтом идаже ждал возражений: мол, чтозадела такие? Ненравится мой дом - выметайся идверь засобой незабудь притворить, придурок! Ночто-то, может, егосерьезная искренность, Янмэй остановило. Онаповздыхала, почесала взмокший затылок исогласилась.
        - Нуесли нешутишь, - только исказала женщина ипошла наулицу. - Сейчас, ямигом. Сполоснусь да переоденусь только. Ностебя, значит, угощение.
        - Хоть два, - усмехнулся Ин Юнчен. - Ядаже знаю, куда мы поедем. Уменя этажом ниже офиса такое местечко открылось - экзотика! Русская кухня, борщ иводка. Одному какраз несруки было пробовать, авдвоем - почемубы инет.
        - Воттолько водки мне инехватало, - заворчалаона, ноподовольно заблестевшим глазам стало понятно: идея отведать чего-то непривычного инезнакомого Янмэй явно понравилась.
        Собралась женщина быстро, ичерез полчасаони, каждый насвоем мотоцикле, неслись понаправлению кгороду. Далеко впереди уже сверкала башня Тайбэй 101, новокруг всеравно зелеными заплатами еще расстилались рисовые поля.
        ИнЮнчен смотрел сквозь темное забрало шлема, какмелькают, исчезая позади, небольшие ухоженные домики, идумал оСян Джи - отом, какславно былобы показать ей маленький деревенский храм, стоящий неподалеку нахолме, угостить девушку жареными пельменями впридорожной забегаловке илипрокатить ее ночью помосту Синьбэй.

«Скоро, - пообещал он себе. - Скоро».
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ТАНЯ
        Возвращение влагерь чусцев вышло еще более стремительным, чемпобег. Всепомыслы Сян Юна утекли внаправлении предстоящего сражения. Онидумать забыл пронебесную деву, обратившись целиком вполководца, озабоченного лишь делами своего войска изамыслами противника. Кшатру доставил, слошади слезть помог, вежливо поклонился итотчас умчался прочь. Нет, право слово, каксоюзник Сян Юн ей нравился больше, чемкакжених.
        Служанки встретили беглую небесную деву визгом, писком ибестолковой суетой. Содной стороны, ониизбежали сурового наказания отдядюшки Сян Ляна, асдругой - симпатий кТатьяне ее побег точно неприбавил. Теперь охрана будет удвоена, если неутроена.
        Ещеобратной дорогой, сидя заспиной угенерала Сяна, Таня успела поразмыслить омногом. Например, отом, какотвадить пылкого кавалера отвизитов изнаков внимания. Пока, ксожалению, запрещать ему вожделеть идомогаться - всеравно что лисе приказать неходить вокруг курятника. Нонадежда была, иона заключалась, какнистранно, взнании. Дляначала, решила Таня, нужно собраться смыслями ивспомнить какможно больше отом, чтописал Сыма Цянь. По-своему он бешеному князю Чу даже сочувствовал иуделил ему немало страниц всвоей летописи. Новней нислова небыло сказано нипронебесную деву, нипробрак спосланницей Яшмового Владыки. Иесли они сЛюсей появились здесь исейчас, то, значит, можно как-то повлиять наисторические события, рассуждала Татьяна. Действовать она решила сразу, неоткладывая вдолгий ящик инеполагаясь наудачу. Первым делом она пригласила ксебе немолодого одноглазого солдата, сторожившего ее шатер.
        - Неположено! - рявкнул он иотшатнулся.
        - Небойтесь, доблестный воин Чу, янепричиню вам зла, - проворковала Таня. - Моислужанки останутся рядом, имы всего лишь поговорим.
        - Очем?
        - Видители, доблестный воин Чу, янетак давно спустилась наземлю ивсе еще неочень хорошо разбираюсь втом, ктоипротив кого сейчас воюет. Авы, какя вижу, человек опытный имного повидавший, вымоглибы объяснитьмне, чтокчему. Яшмовый Владыка… - Девушка сделала многозначительную паузу, чтобы собеседник проникся важностью момента. - Онвсегда говорит, чтоопроисходящем наземле следует спрашивать уее истинных сынов. Утаких, каквы, доблестный воин.
        Против истины небесная дева ничуть непогрешила. Лицо удядьки было коричневого цвета, всевморщинах ишрамах, аруки каклопаты, вкоторых копье смотрелось палочкой дляеды.
        - Ладно, - согласился польщенный вниманием Небес воин. - Только ненадолго.
        - Конечно-конечно, - приветливо улыбнулась Таня. - Заходите, пожалуйста. Эй,девушки, угостите моего гостя чаем.
        Изплошечки, которую ему подали девицы, могнапиться разве только котенок, носолдат старательно изображал удовольствие, азаодно рассказывал, чтознал: против кого воюет Чу ипочему. Сначала сопаской, чтобы невыдать случайно какую-нибудь страшную военную тайну, апотом все смелее исмелее. Служанки, которым Таня приказала оставаться приее особе, быстро заскучали, зато небесная дева усиленно мотала наус исопоставляла факты свычитанным из«Исторических заметок». Зряона, чтоли, папеньке помогала спереводом нарусский?
        - Аскажите, уважаемый…
        - Сунь Бин, госпожа небесная дева.
        - Аскажите, уважаемый Сунь Бин, захваченли уже город Канфу? - осторожно спросила Татьяна.
        - Нетпокедова, - затряс головою воин. - Счегобы это? Но… - Онпочесал затылок. - Былобы неплохо его взять. Говорят, богатый городишко-то.

«Нухоть какая-то точка отсчета», - сообразила Татьяна. Мысленно она уже потирала ладони, предвкушая, чтодовольно скоро дядюшка Лян договорится осоюзе сПэй-гуном. Войско Чу объединится сповстанцами итогда… Тогда она сбежит подкрыло Лю Дзы, который нетолько джентльмен, по-своему, по-древнекитайски, ноеще ибудущий первый император Хань.
        Воттолько какподтолкнуть Сян Ляна кэтому решению?
        - Аскажите, доблестный Сунь Бин…
        НоТанин новый вопрос прервал звонкий голос медного гонга.
        - Гонец отгенерала! - спохватился солдат ипулей выскочил изшатра. Сдисциплиной ввойсках было строго, замалейшую провинность полагалась казнь.
        Служанки, чьяпытка молчанием наконец-то закончилась, немедленно расщебетались сновой удвоенной силой. Причем ещебы разговаривали очем-то интересном, ато ведь просто перекидывались жалобами натяжкую долю илисплетничали обовсех подряд. Иесли раньше Таня терпела это, сцепив зубы, тотеперь, встатусе генеральской невесты, решила навести порядок.
        - Ану цыц! Разболтались! - прикрикнула она надевушек ипоморщилась.
        Доблестный Сунь Бин был, конечно, весьма любезен, нопах он очень уж непрезентабельно.
        - Так, девушки, япомыться хочу. Организуйте мне купание немедленно, - заявила Таня ипригрозила наслучай возражений. - Иначе жениху пожалуюсь.
        Пусть займутся каким-нибудь полезным делом, чтоли.
        Иуже когда Татьяна лежала вбадье сгорячей водой, ейвголову пришла такая очевидная, нодосих пор ускользавшая отнее мысль. «Почему так выходит, чтоосновные события совпадают сописанным уСыма Цяня, адетали отличаются? - рассуждала девушка. - Люздесь зовут иначе, чемв«Исторических хрониках», моего… жениха тоже. СянЛян, напротив, совпадает. Сыма Цянь ошибся? Илиэто нетот Лю, который должен стать императором Гао-цзу? Идругой чуский генерал спустя несколько лет бесславно зарежет себя, чтобы непопасть вплен?» Ее великий замысел чуть-чуть подправить историю империи Хань подсвои нужды больше неказался таким уж безупречным. Что, если теперь, когда вПоднебесной оказались две русские барышни, всепойдет иначе?
        СЯНЮН
        Кабы Сян Лян невился вокруг племянника черным вороном, бедолага Мин Хе неполучилбы пошеям безвсякой вины. Нокогда благородный господин безконца дергает тигра заусы, тозверь рано илипоздно отмахнется когтистой лапой, игоре тому, ктопопадется подудар. Добробы еще чусцы одержали победу набранном поле, ато ведь снова бежали. Циньский генерал Ли Чжан оказался орешком твердым, аСян Юн ломать зубы ой какнелюбил. Опятьже избавление отдоспехов - занятие долгое имуторное, нетерпеливому генералу крайне неприятное, атут еще идядюшка влез сочередным допросом:
        - Очем вы сней договорились?
        - Скем? - удивленно вскинул густую, бархатную, какудевушки, бровь генерал. - МинХе, осторожнее спряжками! Порвешь ремешки, получишь палок.
        Мальчишка засопел отусердия еще пуще, внадежде палок избежать.
        - Непридуривайся! - возмутился дядя. - Инесчитай себя умнее безвсякой нато причины. Тыведь собирался вернуть Тьян Ню наЦветочную гору, потому иувез посреди ночи. Нозатем вернулся. Почему?
        - Такциньцыже напали. Дядюшка, вызапамятовали? Самиж замной послали. Верно я говорю, братец Мин Хе?
        Чтоправда, топравда, придуриваться генерал умел виртуозно. МинХе порой диву давался, какводном человеке так гармонично уживаются простофиля, убийца, поэт ивитязь. Словно сама Нюйва излюбопытства слепила вместо четырех одного мужчину, ноизразных сортов глины, вроде какглянуть, чтополучится. Получился генерал Сян Юн.
        - Неюли, мерзавец. Утебя всеравно плохо выходит.
        Племянник лишь плечами пожал. Авот еслибы кто-то поинтересовался мнением ординарца, тотбы честно посоветовал оставить его господина впокое хотябы довечера. Дать ему обдумать проигранный бой, поесть, побренчать нацыне. Атам, глядишь, онследующее сражение выиграет, ислуги останутся безсиняков. Всем будет хорошо.
        Нонетже, Сян Лян заложил руки заспину ипринялся ходить взад-вперед, чтоозначало одно - кому-то быть битым, иэтот кто-то прямо сейчас расшнуровывал генеральские наручи.
        - Следи замоими рассуждениями, мальчишка. Тебе этот брак выгоден какникому другому. Иначе ябы ее Куай-вану предложил. Тоже, кслову, невеликого ума парень.
        Ипотому, каксжались кулаки господина, Мин Хе понял, чтовыстрел попал вцель. Впрошлой жизни старик точно был знатным лучником. Неясно только, сравнениели спотомком чуского вана, совсем недавно пасшим чужих овец вполной безвестности, разозлило генерала илиже возможность потерять небесную деву.
        - Похоже, небесной деве ты неочень-то илюб, аперспектива стать императрицей слишком призрачна, чтобы по-настоящему ее увлечь, - усмехнулся Сян Лян, намекая насегодняшнее поражение. - Значит, онатебе что-то предложила…
        Говоря это, старый опытный царедворец, вотуже полвека держащий государство Чу встальном кулаке, неотрывно глядел наплемянника, стараясь повыражению лица угадать правду.
        - Иливы очем-то договорились. Илиито идругое. Неужто тебе понадобились тайны Девяти Небес из«Книги исполнения желаний»?
        СянЮн невыдержал изаржал надвыдумками дядюшки, сделавшись похожим насвоего коня, только несерой, ачерной масти.
        - Нет? Нуиправильно, тебе они всеравно впрок непойдут, - презрительно фыркнул Сян Лян. - Знаю я твое главное желание. Полагаю, чтоивэтот раз ты его сдевой неутолил отчего-то. Тоже подозрительный факт.
        Вместо ответа генерал отвесил пинок одному изслуг, замешкавшемуся споножами. Ктознает, тотвсе поймет, аСян Лян воспитывал Юна сдетства.
        - Васнеразберешь, уважаемый дядюшка. Топальцем ее нетрожь, топочему неснасильничал, спрашиваете. Выбы уж определились, чтоли.
        Сказал какбы сленцой, точно сытый волк зевнул сподвыванием, ноМин Хе моментально ощутил, какнапряглись все мышцы наспине угосподина. Точь-в-точь еще одна дополнительная броня, даитолько.
        - Аты непереживай, племянничек, яуже определился. Сосвадьбой придется поторопиться, - удовлетворенно мурлыкнул Сян Лян иулыбнулся сладко-сладко. - Может, небесная дева тебе больше удачи принесет, а?
        - Воля ваша, дядюшка, - изобразил смирение Сян Юн. - Если подходящий день определен…
        - Нет, ноособого значения это уже неимеет.
        - Ах,какже так?
        Хитрый старикан растянул губы вядовитейшей изулыбок. Откоторой уМин Хе аж желудок отстраха свело.
        - Ктож знает, почему мой гадальщик вдруг взял да иперерезал себе горло. Однакоже гадальщиков много, анебесная дева - одна. Через три дня проведем церемонию. Вотивесь сказ.
        - Превосходно.
        Знающие люди говорили, чтосэтого слова циньский император Эр-ши Хуанди начинает казнить своих высших сановников. Авот благородный идоблестный генерал Сян Юн всегда пошеям раздавал молча. Доэтого дня, покрайней мере. МинХе насвоего господина необиделся, нет, нотенденция ему совсем непонравилась.
        ЛЮСИ
        Квершине Цветочной горы, где, самподобный диковинному цветку, будтобы распускался среди облаков храм богини Нюйвы, вела длинная тропа. Временами вполне удобная, сплощадками дляотдыха, порой она вздымалась крутыми ступеньками, вырубленными прямо вскале, илистелилась деревянными мостками, скрипучими итакими узкими, чтоЛюсе приходилось прижиматься ктеплому камню, чтобы пройти. Ивниз лучше было несмотреть.
        Альпинизм, довойны модный среди людей изокружения Орловских, небыл увлечением нисамого профессора, ниего дочерей. Ученому хватало приключений вэкспедициях инараскопках, адевушки были слишком юны, даиобе маменьки сходились водном: разве женское это дело - лазать поотвесным скалам? Такчто даже еслибы вТатьяне иЛюдмиле ипроснулась внезапная страсть ктакому спорту, осуществить ее былобы невозможно. Тогда, вих времени, вих мире. Нотеперь…

«Апочему нет? - утирая пот, гордо думала Люси, бросая вниз победный взгляд. - Отсюда ничего уже некажется таким уж страшным».
        Осознание того, чтовысота ее совсем непугает, придало девушке сил, ипоследний этап подъема она преодолела довольно легко. Идышала ровно, привыкнув кразреженному горному воздуху. Последние ступеньки, самые трудные шаги - ивотон, храм богини, сотворившей китайцев изглины.
        - Надеюсь, ядействительно найду здесь хотябы часть ответов… - Люся невольно замедлила шаг иоправила одежду. Видунее был, прямо скажем, неслишком торжественный. Новодворе храма ненашлось нислужек, нипаломников - вообще никого, только свист ветра, шелест множества шелковых ленточек да нежный перезвон подвесок. Девушка немного постояла, слюбопытством рассматривая затейливую резьбу ироспись, нокакое-то странное нетерпение тянуло ее вперед. Оглядевшись внимательней, оназаметила вход ирешительно ступила намощеную дорожку, явно помнившую тысячи ног.
        Изпроема тянуло благовониями ипочему-то свежей глиной. Людмила вошла, моргнула, привыкая кполумраку, инаправилась туда, гдебыло посветлее. Сотни, если нетысячи глиняных фигурок провожали ее почти живыми взглядами. Девушка невольно поежилась итутже разозлилась сама насебя. Онапришла заответами, иона их получит.
        Нопока что расспрашивать было некого. Статуя богини надалтарем смотрела безмятежно иравнодушно. Вхраме неоказалось нидуши. Хотя… Откуда-то сбоку, изнезамеченного спервого взгляда прохода, доносилось легкое ритмичное поскрипывание, будто кто-то вертел гончарный круг. Люся подозрительно прищурилась. Всеэто определенно что-то ей напоминало, что-то, чтоона уже где-то икогда-то видела - толи восне, толи вбреду, толи…
        - Волшебная деревня, - вслух пробормоталаона, нескрывая раздражения. - Летучие даосы. Чародейский туман. Чтодальше? Кони все-таки заговорят?
        Узкий икороткий коридор вывел Людмилу натеррасу, словно парящую надобрывом. Иктому, чтоона увидела там, впрямом столбе нежного света, падавшем прямо сНебес, никто иничто несмогбы подготовить дочь профессора Орловского. Нет, незмееногая богиня инелично Яшмовый Владыка вкомпании сКрасным иБелым императорами иперсиколюбивой Сиванму обретались натеррасе, внимая мелодии цыня илюбуясь танцами настоящих небесных дев. Хуже.
        - Guten Abend, Fraulein Lucy, - молвила склонившаяся надгончарным кругом женщина, необорачиваясь. - Warten Sie bitte auf dass ich die Arbeit fertig gearbeitet habe. Besprechen wir spater[31 - Подождите, пока я закончу работу. Мыобсудим все позже (нем.).].
        - Каквам будет угодно, фройляйн Ланге… - прошептала Люся, чувствуя, какунее подкашиваются ноги. Это… - тоесть вот это вот! - было чересчур даже длянее.

«Нувот теперь хоть понятно, чтоя всего лишь спятила! - соблегчением подумалаона. - Какое счастье, Господи…»
        Конечно, вжизни случиться могло что угодно, даже революция, бегство вШанхай ипровал вовремени, ноЛюдмила точно знала только одно - еестарой, нелюбимой, вредной ивъедливой бонне Шарлотте Ланге вДревнем Китае делать точно нечего.
        ТАНЯ
        Наэтот раз впрострацию Татьяна Орловская невпала. Даже удивительно! Нислезинки непролила. Ниотчаяния, нитоски непочувствовала. Ничего, кроме злости насаму себя.

«Этож надо такой наивной дурой быть, чтобы поверить подлому китайцу! Ах,он предками поклялся! Даплевать ему напредков, онизродного папаши небось суп сварил!» - бессильно ярилась Таня. Хотя поздравом размышлении выходило, чтовсе равно никуда онабы неделась. Нуоставилбы Сян Юн ее посреди дороги: мол, идинавсе четыре стороны. Какнайти дорогу вдеревню Колобка? Укаждого встречного-поперечного спрашивать: «Уважаемый, какмне пройти втайную волшебную деревню клетучему даосу?» Неполучится. Даинеизвестно, кому еще вголову взбредет небесную деву вжены взять, какобычно, безее нато согласия. Нетуж!
        СянЮн кланялся, прощения просил ивовсем винил дядюшку, хотя видноже было, чтокакого-то особого раскаяния генерал нечувствовал. Сдядюшкой Ляном разговор вышел отдельный инеожиданный. Старый Сян, точно библейский змей-искуситель, такискусно оплетал небесную деву кольцами лжи илести, чтоТане дозуда вдеснах захотелось прохиндея покитайскомуже обычаю отравить илизарезать.
        - Я,знаетели, давно насвете живу, - молвил проницательный дядюшка. - Привык кстрогости. Племяннику спуску недаю исебя небалую. Свозрастом понятие приходит, чтоплоть вузде надобно держать. Иднем иночью.
        - Какинтересно, - вежливо отозвалась Таня, решив, чтоСян Лян толи намекает наневоздержанность Юна, толи насвое безразличие кее, небесно-девичьим, чарам.
        Носовсем несмутилась. Всвоем наряде, состоящем изнижнего белья, длиннющей юбки сволочащимся шлейфом ихалата-ханьфу сдвумя слоями широких рукавов, девушка чувствовала себя каклошадь средневекового рыцаря: такойже закованной вброню инеповоротливой. Нозато защищенной отмужских взглядов.
        - Еммало, вина непью. Аеще ведь приходится все время носить кольчугу. Вмоем-то возрасте, представьте? - вздохнул старый притворщик.

«Ладно, - пообещала неведомо кому Татьяна, вонзая ногти владони. - Мыеще поглядим, чьявозьмет».
        - Какпечально слышать, чтолюди наземле столь жестокосердны, если могут покуситься нажизнь столь почтенного господина, - втон ему ответила Таня, изящным жестом поправляя короткую прическу. - Икак, помогает кольчуга?

«Эх,уцелей моя коса, сейчасбы я тебя ка-а-ак пырнулабы шпилькой вглаз», - кровожадно подумалось небесной деве.
        - Неэликсир отвсех напастей, конечно, - ласково улыбнулся вельможа, спрятав глаза вскладках морщинистых век. - Новместе сдвумя кинжалами врукаве я чувствую себя гораздо увереннее. Вбылые-то времена рука была тверже, ноя итак наземле зажился. Икабы необет, данный покойному брату… Однакожевам, прекрасная Тьян Ню, нестоит даже думать остоль ужасных вещах. Вас-то мы сплемянником сумеем защитить.
        - Нимгновения несомневалась вваших сплемянником… способностях, - фыркнула Таня иподумала: «Нет, нуотчегоже твой родич неунаследовал хотябы часть твоего ума, дядюшка? Илиты просто решил несоздавать себе конкурента? Сильным ипростодушным куда какпроще вертеть, верно?»
        - Приятно слышать, прекрасная Тьян Ню. Если все небесные женщины столь разумны, тоя уже небуду так страшиться смерти, какпрежде, - сверкнул глазами-угольями дядюшка Сян. - Верите, моябудущая невестка, ядаже рад, чтомне непридется принуждать вас кэтому браку.

«Если это непринуждение, тотогда чтоже - оносамое? Врабском ошейнике ицепях? - возмутилась небесная дева. - Ноеще ведь невечер, каклюбит говорить моя Люсенька?»
        Онисидели нарасшитых яркими птичками подушечках ипили чай изкрошечных чарочек. Прям состороны нидать нивзять любящий дедушка слюбимицей-внучкой.
        - Вытакая милая девушка, - проворковал Сян Лян. - Уменя есть длявас свадебный подарок.
        Словкостью фокусника лукавый старик извлек изширокого рукава маленькую лаковую шкатулочку. Черную, безобязательных натаких вещах пестрых миниатюр.
        - Угадайте, чтотам, дивное мое дитя.
        - Даже представить себе немогу. Сережки? Иликолечко? - безо всякого энтузиазма спросила Татьяна. Этим добром она была сыта посамое горло.
        - Авот инет.
        СянЛян открыл крышку. Вшкатулке лежала черная терракотовая рыбка Люси.
        ИТаня спохватилась, только когда уже занесла руку, чтобы схватить подарок.
        - Амулет хулидзын, верно? - удовлетворенно молвил дядюшка, захлопнул крышку испрятал шкатулку внедра многослойного халата. - Ятак идумал, чтоэта вещица вам отлично знакома. Ваша сестрица гостила унас недавно ислучайно позабыла. Такая растеряша эта ваша хулидзын.
        - Такотдайте, разэто чужая вещь. - Таня перевернула руку ладонью вверх.
        - Отдам. Конечно, отдам. После свадьбы сСян Юном, - жестоко оскалился Сян Лян итутже сменил личину наотечески заботливую. - Если наша прекрасная небесная дева будет вести себя хорошо, разумеется.
        СЯНЮН
        - Вотивсе. Можешь больше небояться, чтотвоя невеста заморит себя голодом илисоскалы прыгнет.
        Дядюшка выглядел какусталый, нодовольный своей работой ремесленник, остановившийся, чтобы передохнуть после трудового дня ивыпить кувшинчик вина. Правда, последние десять лет Сян Лян ничего тяжелее куайцзы[32 - Палочки дляеды.] вруках недержал, ноэто уже детали.
        Юнивправду беспокоился. Нетхуже знака, чемкогда человек добровольно отказывается отеды. Пусть наНебесах девы могут принять, какутверждают мудрецы, любой облик ичаще всего спускаются наземлю ввиде серебристого облака, носейчас Тьян Ню - существо изплоти икрови. Ией обязательно надо есть ипить. Дядюшка поглядел народича, изобразил лицом склевавшего лимон попугая иприказал подслушать разговор. СянЮн проявил инициативу, нетолько подслушав, ноиподсмотрев.
        - Видел, какона потянулась камулету? Аглаза каксверкнули? То-то! - ухмыльнулся дядя, повертев демонстративно шкатулочкой уплемянника прямо перед носом.
        - Изачем Тьян Ню понадобился амулет хулидзын?
        - Почем мне знать, - отмахнулся Сян Лян. - Может быть, небесная лиса сего помощью рыбу вреке приманивает. Главное, чтоон удержит деву отнеобдуманных ипагубных поступков. Идосвадьбы, ипосле нее.
        Генерал взадумчивости куснул себя закостяшки сжатых вкулак пальцев.
        - Ахулидзын знает, чтоэто вы похитили ее амулет?
        - Похитил? Я? Фу! Выбирай выражения, мальчишка! Яприказал слугам, которые обихаживали твою хулидзын, забрать ипринести мневсе, чтоприней найдется. Навсякий случай. И,каквсегда, заметь, оказался прав.
        Камулетам ипрочему колдовству Сян Юн относился равнодушно, даивообще никогда небыл особенно суеверен. Шаман, если его разрубить пополам, умирает точно также, какисолдат.
        - Новы ведь несобираетесь отдавать Тьян Ню эту вещь?
        - Разумеется, нет, - ответил Сян Лян ипристально посмотрел намладшего родича. - Иты, племянник, тоже этого несделаешь. Авдруг она вызовет хулидзын искормит ей твою печень илисердце?
        Нет, такое нежное создание, какТьян Ню, никогда ничего подобного несделает, подумал Юн. Итутже вспомнил, чтохулидзын назвалась ее сестрой. Ачего только несделаешь дляродной сестрички, если та попросит. Нокакраз снебесной лисой генерал инессорился. Напротив, даже помог, причем дважды. Такое незабудется.
        Дядюшка удалился, излучая самодовольство, каксолнце - свет, оставив Сян Юна враздумьях исомнениях. Ведь выходит, чтоон нарушил собственную клятву, которую давал искренне иотчистого сердца. Ссоюзниками так непоступают.
        Обычно чуский полководец отягощать голову лишними мыслями нелюбил. Вконце концов, унего всегда были мудрые советники. Ноэто вовсе неозначало, чтоЮн думать неумел. Ещекакумел, чтобы там ниболтал дядюшка.
        Генерал согнал какого-то солдата, гревшегося укостра, сместа, запросто устроился рядом спехотинцами, посмеялся надпохабными шуточками идаже отхлебнул дешевого кислого вина изобщего кувшина закомпанию. Апотом кликнул ординарца, всегда отиравшегося рядом:
        - Эй,Мин Хе! Позови комне командира ляна лучников Гэ Юаня.
        - Слушаюсь, мойгосподин.
        Парнишка умчался, точно олень, гонимый собаками. После недавней взбучки его усердием можно было дорогу досамого Санъяна выстелить.
        - Аналейте-ка мнееще, братцы!
        Иподвосторженный вой солдатни генерал опрокинул всебя кувшин пойла. СянЮн редко гордился своими достижениями вискусстве стратегии, новданном случае посчитал, чтопревзошел самого себя, придумав, какиклятву сдержать, идядюшку неразгневать. Разуж теперь небесная дева никуда несбежит, томожно исполнить свой долг союзника.
        ТАНЯ
        Свадьба несостоялась поуважительной причине: жених неявился нацеремонию. Гости - тоже. Даисама невеста встоль знаменательный день вместо того, чтобы рядиться вкрасное, расшитое золотой нитью платье итрепетать впреддверии брачной ночи, вместе сотступающей чуской армией форсировала реку. Авсе потому, чтогенерал Сян Юн решил ознаменовать свое бракосочетание спосланницей Яшмового Владыки еще одной победой иввязался всражение, которое, судя понегодованию дядюшки Ляна, самже испровоцировал.
        Едва гонец сообщил, чтодела угенерала Сян Юна идут нетак чтобы успешно, аточнее, циньцы вот-вот прорвут оборону иворвутся влагерь, дядюшка злобно цыкнул зубом иприказал отступать зареку. Иеслибы Таня планировала побег иполагала, чтосможет воспользоваться моментом исбежать, тоеебы ждало горькое разочарование. Дисциплина ввойске Чу была навысоте. Даже служанки, насмерть перепуганные перспективой оказаться вциньском плену, визжали как-то очень слаженно иместами даже гармонично. Нобежать Татьяна несобиралась. Нисейчас, чтобылобы полным безумием, нипотом. Дотех пор, пока неполучит назад черную рыбку, онашагу всторону несделает, твердо решила девушка. Чегобы ей это нистоило!
        СянЛян, руководивший отходом, лишь ухмылялся, глядя, какбудущая невестка послушно следует его приказам. «Давнобы так!» - читалось поего физиономии.

«Смеется тот, ктосмеется последним», - думала Таня. Онауже была ненастолько наивна, чтобы верить, будто ей удастся перехитрить старого вельможу - опытного интригана ибеспринципного политика. Нокогда-тоже его убьют, верно? Должны убить. Другое дело, чтоотноситься кдядюшке Ляну каккуже две тысячи лет мертвому историческому деятелю отчего-то неполучалось. Слишком он был живой.
        - Кхм… Пожалуйте, госпожа Небесная Дева, впалатку, - деликатно кашлянув, позвал стражник Сунь Бин. - Чего вам поднебом стоять? Атам ваши служанки уже подушек настелили… мягоньких…
        Небесная дева поспешила укрыться отпосторонних взглядов. Хотя кнездешнему виду Тани вчуском лагере уже немного привыкли, онавсе равно оставалась диковинкой, накоторую неуставали глазеть солдаты. Несколько раз девушка ловила служанок запопыткой тихонечко срезать прядь ее волос наамулеты. Прямо посреди ночи подкрадывались сножиком. Ночто ссуеверных девчонок возьмешь?
        Отом, чтоСян Юн вернулся, Таню оповестили гонги, свирели ифлейты. Вармии Чу все время что-то такое свистело, звенело игромыхало. Нокнязя встречали по-особенному пышно. Ивданном случае… Таня прислушалась тщательнее. Да,его встречали какгероя. Ибоблагородный Сян Юн сумел заведомое поражение свести кпобеде. Исейчас он принимал заслуженные почести. Девушка подсматривала сквозь щелочку вткани исама незнала, какотноситься кэтому человеку вчешуйчатых доспехах, забрызганных кровью, иссияющей улыбкой налице. Плевать ему было нагрозные гримасы дядюшки инакровь, пропитавшую неаккуратную повязку налбу. Генерал смеялся, раздавая направо-налево дружеские тычки соратникам. Онпобедил - остальное неважно.
        - Нувот, - сказалон, явившись впалатку Татьяны сразу после выволочки, устроенной дядей. - Победа маленькая, ностратегически очень важная.
        - Примите мои поздравления, генерал Сян, - ответила чуть гнусаво девушка.
        Отмужчины так разило лошадиным потом ичеловеческой кровью, чтоносом она старалась недышать.
        - Простите меня занедостойный вид, прекрасная Тьян Ню, яочень торопился повидатьвас, - догадался он и, нескрывая гордости, добавил: - Зато, каквидите, яисполняю свою клятву.
        - Итеперь вы каждый раз накануне… - Таня оглянулась наслужанок, - будете бросаться вновую битву?
        - Вследующий раз я придумаю что-нибудьеще.
        Фантазировать натему новых идей Сян Юна девушка нерискнула. Этому психу вголову может прийти что угодно.
        - Вымне все еще неверите, Тьян Ню? - немного обиделся генерал.
        - Аразве вы сами несчитаете, чтодали опрометчивую клятву?
        - Да,это так. Ия уже много раз пожалел освоем порыве, - честно признался Сян Юн. - Ночестью предков так просто неразбрасываются. Нея, покрайней мере.
        - Какаяже вам тогда выгода отнашего союзничества?
        - Отсоюза спосланницей Небес всегда есть ипольза, ивыгода. Сегоднявы, Тьян Ню, принесли мне удачу.
        - Воткак! - удивилась девушка. - Какимже это образом?
        СянЮн заговорщицки улыбнулся. Мол, нехорошо так нагло напрашиваться накомплименты, нопрекрасным девам многое можно простить.
        - Ясдержал клятву, иНебеса оценили это подостоинству, послав победу там, гдея исам внее неверил. Этохороший знак. Акроме того… - Оншироко улыбнулся. - Янадеюсь, чтовы простите мою постыдную несдержанность иполюбите всем сердцем.
        Таня остолбенела, незная, чтоей предпринять, - попытаться отшутиться или, наоборот, чуть-чуть обнадежить. Что, если дать ему понять, чтонетак уж ирассержена, иприопределенных обстоятельствах… Ради рыбки, только ради рыбки!
        - Сердечные склонности предсказать трудно, - уклончиво молвила девушка, смущенно потупив взор. - Случиться можетвсе. Но! - Онаназидательно подняла указательный палец. - Клятвы надо держать.
        - Вотия так думаю, - охотно согласился Сян Юн. - Поглядим, чтонам еще пошлют Небеса. И, - оносторожно коснулся запястья небесной девы, - вклятвах есть особая сила.
        Генерал встал сподушки, церемонно попрощался и, перед тем каквыйти, пообещал служанкам следующее:
        - Будете болтать - прикажу языки отрезать, станете шептаться поночам - уши, аесли кто надумает хоть один волос госпожи продать солдатам - остригу наголо. Ясно?
        Иуже нарассвете весь чуский лагерь знал, чтогенерал Сян Юн поклялся нежениться нанебесной деве дотех пор, пока неразгромит циньцев исам лично незарежет императора Эр-ши Хуанди, каксвинью. Именем ичестью предков поклялся, между прочим.
        - Нет, нунепридурокли? - сокрушенно спросила Таня усвоего отражения вмаленьком бронзовом зеркальце.
        ЛЮСЯ
        Опомнилась Люся довольно быстро. Тутведь все просто: если внебрачная дочь профессора Орловского сталкивалась счем-то, чего немогла понять, победить илипреодолеть, онаилиотмахивалась отпроблемы, илизлилась. Злость помогала побороть страх ирастерянность. Злость никогда неподводилаее, неподвела исейчас.
        - Терпение, mein Liebchen, терпение, - безмятежно молвила… Нет, нефройляйн Ланге. Существо, напялившее облик старой немки, какчужое платье.
        Икэтому созданию Людмила неиспытывала нипочтительности, ниуважения.
        - Прекратите! - прошипелаона, отбрасывая истрах, ирасчетливость. - Янезнаю, ктоиличто вы такое, нонемедленно прекратите этот фарс, сударыня! Развы по-немецки шпарите так лихо, значит, иэти слова способны понять!
        - Воткак. - Существо непрекратило вращать круг, неотняло пальцев отвлажной глины, нознакомый облик вдруг подернулся золотистой дымкой исловно поплыл. - Тысердишься. Почему ты сердишься? Чтобы поговорить стобой, явыбрала втвоей памяти образ единственной женщины, которую ты боялась иуважала… Чтонетак?
        Люся покачала головой ибестрепетно обошла мастерицу, чтобы встать прямо перед ней, лицом клицу.
        - Ясвоими руками похоронила бедную фройляйн Ланге тогда, ввосемнадцатом. Несмейте это трогать! Увасже есть какой-то… более подходящий вид. Выже иесть Нюйва, так? Вотинеморочьте мне голову.
        - Какая злая девушка! - Полицу ифигуре богини словно пробежали волны, имелкие седые кудряшки, очки вроговой оправе иводянисто-голубые глаза старой бонны растаяли, будто Люсе все привиделось. Теперь надевушку золотыми глазами свертикальным змеиным зрачком смотрела древнекитайская богиня. Смотрела иулыбалась. - Очень сердитая иочень решительная. Именно ты мне инужна, Людмила. Илимне говорить - ЛюСи? Или - как-то иначе тебя назвать?
        - Какугодно, - отмахнулась та. - Уменя квам всего пара вопросов, госпожа Нюйва. Извольте отвечать.
        - Иначе что? - лукаво спросила Нюйва. - Бросишь вменя сапогом, каквмоего Линь Фу?
        - Покрайней мере - попытаюсь, - откровенно заверила Люся. - Аесли перекреститьсяеще, так, глядишь, ипопасть могу.
        - Непочтительное идурно воспитанное дитя, - вздохнула богиня, вновь склоняясь надгончарным кругом. - Впрочем, мнетакое инужно. Ну,я посмотрела натебя. Ядовольна. Можешь идти.
        - Черта сдва! - отрезала Людмила идерзко уселась прямо накаменную мозаику террасы. - Сместа несдвинусь, пока ты необъяснишь, накой мы сТаней тебе сдались. Этоведь ты нас сюда затащила, атеперь - шмыг всторону, дескать, неприделах. Такнепойдет. Колись, с-с… Тоесть признавайтесь, ваша божественность.
        - Говоришь так, словно уже привыкла повелевать. - Божество ничуть необиделось нахамство. Нюйва, кажется, вообще неслишком различала оттенки настроения собеседницы, даибесформенный ком глины накруге занимал богиню больше, чемдевушка. - Адоэтого еще далеко, идаже мне неведомо, сбудетсяли… Куда ты так спешишь?
        - Моясестра вопасности, - отрезала Люся, остывая. Умиротворение икрасота этого места благотворно действовали даже наотчаянную кухаркину дочь. - Вашими, между прочим, стараниями, госпожа богиня, ну, илислужки вашего. Закаким делом ваш полоумный дед отдал мою Таню генералу Сяну? Оначто, егособственность? Иливаша?
        - Мм… - Тонкие пальцы задумчиво процарапали вглине глубокую борозду. Заготовка, ужевыраставшая подруками богини, снова превратилась вбесформенное нечто, иНюйва начала сызнова.
        - Чтоэто будет? - такинедождавшись ответа, поинтересовалась Люся.
        - Незнаю, - пожала плечами небесная лепщица. - То,чем захочет стать глина. Может, чаша, может, кувшин илигоршок, аможет…
        - Аможет, рыбки, - быстро вставила девушка, решив кинуть пробный шар - авось сработает.
        - Возможно, - хитро улыбнулась Нюйва. - Вваши ссестрой руки попала моя печать. Тыже убедилась вее силе, верно?
        Дляразнообразия Люся решила неперебивать, апроявить несвойственное ей терпение. Богиня удовлетворенно кивнула:
        - Выже просили моей помощи, помнишь? Иполучилиее. Мояпечать открыла вам проход сквозь время ипространство, выспаслись отсмерти. Почемубы итебе теперь непомочь мне вответ?
        Людмила молча пожала плечами. Возразить нечего: рыбки ивпрямь помогли, араз так, хозяйка печати вправе требовать ответной услуги.
        - Тебе известно, чтонекогда я вылепила изглины первых людей ивдохнула вних жизнь?
        - Что-то такое слышала. - Люся решила неуглубляться вкосмогонию сэсхатологией. Неуместно ведь цитировать Священное Писание илитеорию Дарвина, когда сидишь лицом клицу спусть китайским иязыческим, нобожеством. - Выеще небо чинили. Икакого-то дракона победили, кажется.
        Нюйва благосклонно кивнула. Толи китайская богиня оказалась подвержена греху тщеславия, толи ей просто льстило, чтодаже девица издалекого ичужого времени знает ипомнит оее божественных подвигах.
        - Нопотом мне надоело их все время чинить, - пожаловалась богиня. - Онипостоянно ломались. Ия научила их размножаться самостоятельно. Приделала такие смешные штуки… - Нюйва хихикнула, прикрывшись рукавом, иЛюся невольно усмехнулась вответ. - Поначалу они все время отваливались, нопотом все-таки приросли! Такинтересно!
        - Да,оригинально получилось, - поддакнула Людмила, иНюйва расцвела отпохвалы. - Исмузыкой вы хорошо придумали. Душевно. Нопозвольте узнать, чемжея, простая смертная, могу помочь такой могучей богине?
        - А! Этовсе моя печать! - Божество помрачнело. - Люди стали слишком самонадеянными. Кое-кто решил, чтораз уменя вышло сотворить живое, тоичеловекам это поплечу. Вожак одного изстад там, внизу, налепил себе целую армию глиняных болванов.
        - Иони ожили?
        - Нет. Пока нет. Номогут ожить, если использовать мою печать. Якогда-то научила одно мое творение делать такие вещи идаже дала частицу своей силы. Черная рыбка подарит неживому подобие жизни, нолишь белая вдохнет внего дух.
        - Э? - Люся всегда соображала быстро идовольно отчетливо представила себе последствия. - Тоесть… Еслия, кпримеру, вылеплю человека итресну его полбу моей черной рыбкой, получится - что? Голем?
        - Ачто такое голем? - слюбопытством спросила Нюйва.
        - Глиняный болван, оживленный колдовством.
        - Нуда. Черная рыбка - символ инь, оназаставит неживое двигаться ивыполнять приказы, сделает его не-мертвым. Абелая - символ ян, онадарует созданию дух исвободу. Представь, чтослучится, если этот человек оживит свою армию!
        - Представила, - скривилась Люся. - Арыбок-то наших сперли.
        - Итебе придется их вернуть. Ну,кроме всего прочего.
        - Анеслишкомли много чести мне одной? - подозрительно прищурилась девушка. - Уменя-то ниармии, нисил волшебных. Туман разогнала, да, ноодним крестом животворящим тут необойдешься. Выже понимаете, чтоя - никакая нехулидзын.
        - Приделать тебе хвост? - оживилась богиня. - Этоя могу! Один илидевять? Если ты считаешь, чтотебе это поможет…
        Люся замотала головой, сообразив, чтовпридачу кхвосту ей наверняка выдадут полный комплект лисьих качеств, включая нечеловеческую… э… похотливость истрасть кпоеданию мужских сердец.
        - Нукакхочешь… - немного разочарованно протянула Нюйва. - Ипочему утебя нет армии? Акакже твой мужчина? Унего скоро будет армия.
        - Чего это он мой? - смущенно пробурчала Люси. - Счего вдруг?
        - Ой,какая ты все-таки глупая! - хихикнула покровительница размножения ибрака. - Конечно, твой. Нуесли ты неиспугаешься.
        - Чего?
        - Аты вспомни, - мгновенно посерьезнела Нюйва ипрожгла девушку нечеловеческим взором. - Тыже отлично знаешь, чего тебе бояться.
        Люся невольно сглотнула. Онаничего непоняла, ночувство унее возникло неприятное.
        - Атеперь ступай. - Богиня повелительно мотнула головой. - Тыитак пробыла здесь слишком долго. Ираз нехочешь хвост… О! Япридумала! Становись сюда!
        Солнечные зайчики, плясавшие покамням террасы, соединились всияющее кольцо. Людмила подозрительно уставилась набогиню.
        - Ачто насчет моей сестры?
        - Нуэтоже ваши, земные дела! - рассердилась Нюйва. - МойЛинь Фу просто все напутал! Ипоторопился. Только неломайего. Он - измоих первых детей, яего уже три раза чинила. Постоянно его кто-нибудь ломает!
        - Лезет, куда непросят, вотпоэтому иломается, - проворчала Люся, нопослушно ступила взолотой круг. - Только радивас, сударыня богиня, обещаю деда совсем неломать. Разве что слегка поцарапаю.
        - Тогда лети! - Богиня протянула кней руку ладонью вверх ивдруг сильно дунула.
        ИЛюся тотчас взмыла вверх, словно семя одуванчика, подхваченное порывом ветра. Иполетела, казалось, ксамому солнцу.
        Круг золотистого света превратился всияющий упругий диск подее ногами, идевушка свосторгом обнаружила, чтоесли раскинуть руки пошире, томожно парить навоздушных потоках, какпланёр илиптица.
        - Вотэто да! - рассмеяласьона. - Ухты! Дая - настоящая авиатрисса!
        Люся обернулась, чтобы махнуть напрощанье рукой богине, нооблака уже сомкнулись, словно вершина горы набросила покрывало. Девушка хмыкнула исбоевым воплем спикировала вниз. Если вдруг появилась возможность летать, такнадоже использовать!
        ЛЮДЗЫ ИЛИ ЛИНЬ ФУ
        День давно перевалил заполдень, сгор тянуло свежестью, акосые солнечные лучи больше необжигали, априятно ласкали утомленного командира Лю, развалившегося настоле водворе даоса. Обиходив коня ипрошерстив все углы вкладовках, Пэй-гун нашел корзину слив итеперь, закинув ногу наногу ипоглядывая навершину Цветочной горы, неторопливо их поедал. Сливы истекали медовым соком идразнили божественным ароматом, акакикогда они умудрились созреть - нато мятежнику было трижды плевать. Косточкой.
        - Ктотебе сливы позволил брать, командир Лю? - строго вопросил откуда-то сверху ворчливый голос старого даоса.
        Люглянул вверх иприсвистнул. ЛиЛинь Фу успел вернуться: прилетел исел накрышу, какпочтовый голубь. Спускаться даос неторопился, сидел себе наконьке, свесив ноги поразные стороны инахохлившись. Нидать нивзять - драчливый петух нанасесте.
        - Спуститься нехочешь, злыдень? - вопросом навопрос ответил мятежник иплюнул косточкой. Непопал, конечно. Квечеру командира Лю разморило, злость схлынула, бегать ипрыгать было лень. Вотеслибы старикашка надумал слезть…
        - Нет, ятут пока посижу, воздухом подышу. Ато утебя меч слишком близко лежит, ивообще, - уклончиво ответил даос.
        - Этоправильно, - довольным котом мурлыкнул Лю илюбовно погладил рукоять меча. - Этовесьма благоразумно ствоей стороны, мудрый Линь Фу. Асливы пусть всчет долга пойдут. Занебесную сестричку моей лисы имое нарушенное слово. Чтоб по-честному, а?
        Онпридирчиво рассмотрел следующую сливу - дозрелали? - прежде чем отправить ее врот, иблаженно прижмурился.
        Каждую сливу Линь Фу провожал печальным взглядом иглубоким вздохом. Нонаглого юнца взглядами ивздохами было непронять.
        - Нежмись, дед! Воттакой утебя неудачный день. Сначала Сян Юн деву увез, теперь я сливу обтряс. Непереживай так, ато сердце невыдержит, помрешь раньше срока. Атебе сомной, - Люулыбнулся, повернулся набок иголову рукой подпер, - теперь доконца жизни расплачиваться. Ещеб вина найти… Гдеутебя, дедуля, вино?
        - Разбойник ты сбольшой дороги, вотты кто, - проворчал даос. - Только иждешь моей безвременной кончины, чтобы сразу вкладовку - шасть. Знаю я тебя! - Онпоболтал ногами, почесал пузо изаявил: - Адавай меняться? Тыуймешь свою небесную лису, которая никакая ненебесная инелиса, имеч уберешь, ая тебе лучшего вина налью.
        - Дая вино исам найду! - непочтительно хохотнул Пэй-гун. - Теперь-то твои фокусы, почтенный дедушка Ли, что-то несрабатывают. Такчто неравноценный обмен выходит. Чтопоинтересней предложи. Амою лису ты унять пробовал, дачто-то невышло. Гдеужмне, простому смертному?
        Дедпочесался еще активнее, словно мысли оторге сЛю Дзы одолевали его какблохи.
        - Хорошо. Тогда я объясню, почему все так вышло. Яж все-таки несам посебе, яМатушке служу. Давно служу. Тыж недумаешь, часом, будто девы наши небесные… почти небесные, очутились здесь просто так?
        - Не-а, - безмятежно отозвался Лю. Торговаться иблефовать он умел илюбил. Недаром хозяева каждого игорного дома вуезде Пэй поминали мятежника Лю неиначе какруганью. - Явообще недумаю. Ачто моя лиса вовсе несНебес, яибезтебя знаю. Ктоона иоткуда - прото мне сама рассказала. Аты мне другое скажи…
        Мужчина оттолкнул корзину сосливами иприподнялся налокте. ТонЛю неуловимо сменился сшутливого насовсем даже нешуточный.
        - Какты посмел, старый хрыч, нарушить мое слово? Воля Матушки Нюйвы - этоодно, нослово мужчины есть слово мужчины. Отдал мою деву, икому? Этому лютому псу Сян Юну! - Припомнив, какпомилости деда он опростоволосился перед небесной лисой, Лю начал снова закипать ипотянулся замечом. - Моюженщину!
        - Немноголи женщин натебя одного, такого расчудесного, а? - вспыхнул вответ даос, нобыстро остыл итолько рукой махнул. - Можно подумать, онуменя разрешения спрашивал илитам благословения. Кактолько почуял, чтосила есть наконя взобраться, таксразу иутек. ИТьян Ню прихватил ссобой. Ктож знал-то? - ивдруг признался: - Язнал. Каюсь. Лопухнулся. Ониже так друг другу подходят. Безнее он пропадет. Чего глаза пучишь? Янесамый большой знаток человечьих душ. Ивообще несовсем человек. Мнепростительно. Богиня моя, родительница, - ита простила. Итебе неслед гневаться. Явот, например, верю, чтовсе уних хорошо будет. Потом.
        Оттакого заявления Пэй-гун нето что глаза выпучил - пятнами пошел.
        - Амне Сян Юн недруг инебрат, чтобы я оего благополучии заботился! - отрезал Лю Дзы. - Иеслиб он вообще сгинул, всем только лучшебы было. Нуты дал! Счего вдруг мне Сян Юну девиц сватать ипечалиться оего, тьфуты, одиноком сердце? Атебе, коль ты несовсем человек, такивовсе втакие дела лезть нестоит, дедуля. Усек?
        Онраздраженно передернул плечами, незная, смеяться илизлиться. Ипродолжил:
        - Ятебе так скажу: если сголовы Тьян Ню повине этого князька хоть волос упадет, явернусь исожгу твою волшебную деревушку дотла. Понял? Илинет, даже лучше… Отменя ты чарами отобьешься, авот если я здесь оставлю мою лису… Кактебе? Что-то против нее нешибко ты силен оказался.
        - Ненадо мне твоей лисы! - гаркнул Линь Фу. - Уменя отнее вся летучесть исчезает. Незнаю, кемона была усебя там… там, откуда они сТьян Ню явились, номне ее инь неполезен совсем. Вредный унее инь, такизнай.
        Деду Лю Си непонравилась, этобыло ясно. «Вотихорошо, - подумал Пэй-гун. - Вотиславно. Незачем моей женщине всяким там старым хрычам нравиться!»
        - Ужчего-чего, аинь вней много, этода-а-а… - мечтательно протянулон, апотом нахмурился иголовой затряс. - Слушай, нутебя непонять! Самговорил: ищисглазами дракона! Вотя инашел. Всеприней - глаза дракона, брови феникса, нрав тигрицы, иньопятьже… Ухкакой инь, такипрет! Чемты недоволен-то, э?
        - Явсем доволен, кроме того, чтоты все сливы мои сожрешь. Давай поедим, какнормальные люди, выпьем, апотом ты заберешь лису изаймешься своими делами. Нет, тывообще собираешься вимператоры выбиваться? Разлегся тут, понимаешь.
        - Сейчас вернется сгоры Лю Си, ипоедим, обязательно поедим, - пообещал мятежник иснова растянулся наспине, прихватив корзину. - Идела мои подождут. Апокамест… Вотты, кпримеру, знаешь, чтотакое дирижабля, а? Нет? Аона - знает! Интересная, должно быть, штука, дирижабля эта…
        Чтотакое эта Ди Ри Жабля, даос незнал, ноочень хотел узнать, полицу было видно. Ажерзал весь. Илипросто надоело сидеть нанасесте?
        - Тытам скоро яйцо снесешь! - хихикнул Лю ивдруг насторожил уши иаж вскинулся. - О! Аэто еще что? Чтозакрики?
        - Дирижабля твоя летит, - проворчал Линь Фу, тоже глянув из-под ладони вбезоблачные небеса.
        АсНебес неслись такие восторженные вопли, чтодаже боевые кличи, скакими сюнну внабег ходят, бледнели имеркли. Поширокой спирали, балансируя насияющем диске иплавно взмахивая рукавами, сверху заходила напосадку небесная лиса. Нуилинелиса. Ното, чтонебесная, - факт.
        - Один все сливы съел, другая летучесть надкусила. Нуигости! Чисто злыдни, - вздохнул старый даос.
        - Идилапши навари лучше, бурдюк ворчливый! Дапровино незабудь! - беззлобно гавкнул Лю Дзы, вскочил ирадостно замахал летунье. - Сюда! Хэй, сюда! Япоймаю!
        - Лови! - взвизгнула девушка, видимо, сообразив, чтосприземлением могут выйти сложности.
        - Ловлю!
        Иведь действительно поймал. Такую деву поймать сложно, ностократ сложнее - заставить себя отпустить.

«Даос тогда сказал что-то вроде: «Срождения воле Небес подчиняется жизнь человека. Коль несмертельна болезнь, всегда отыщется лекарь». Какже все-таки хорошо, чтолекарь отыскался».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава11
        Суета вокруг печенки

«Маленькая ложь - онакаккрошечный червячок, насаженный накрючок рыболовом. Сначала нанего ловится маленькая рыбешка-ложь, которую тутже глотает рыба побольше, ату, всвою очередь, проглатывает огромная рыбина. Ивитоге рыбак рискует сам быть съеденным».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        САША
        Алая ресторанная томность никак невязалась стем разговором, вкоторый вовлек Александру профессорский племянник.
        - Выже знаете, ктотакой Гао-цзу? Легендарный основатель династии Хань, полководец, прославившийся каксвоим тактическим гением, такиневероятной удачливостью… - Глаза Кан Сяолуна сверкали, щеки пунцовели, руки плавно вздымались ввоздух, подчеркивая изменения интонаций иполутонов.
        Саша слушала, подперев ладонью подбородок, иразмышляла отом, чтоТьян Ню, какивсегда, была права, когда говорила, чтоклюбому человеку можно подобрать свой ключик, если знать, изкакого материала выкован замочек.
        Молодой ученый, судя повсему, «открывался», едва лишь стоило упомянуть историю Древнего Китая. Суст его десятками слетали названия давно погибших городов, имена правителей, воинов имудрецов. Он,интимно понижая голос, рассказывал девушке анекдоты тысячелетней давности, делился сплетнями, которые были входу уимператорских наложниц века назад, ивообще казался хотя инемного ненормальным, ноискренне увлеченным своим делом человеком.
        Таким он почти нравился Саша, иона охотно задавала вопросы, стараясь заодно больше разузнать обабушкином подарке. Темболее увлеченный собственнымже рассказом профессорский племянник вродебы невозражал.
        - Гао-цзу? - морща внаигранном смущении брови ивсем своим видом изображая несильно разбирающуюся вистории богатую наследницу, переспрашивала девушка. - Кажется, онвоевал с… с… Сян?
        - Сян-ваном, - вспыхивая так, будто она предложила ему махнуть рукой надинастию Хань вместе сдинастией Цинь иотправиться вдвоем влюбовный отель, сверкал темным глазом красавец. - Исним, ипротив него.
        Далее натурально следовала лекция сподробностями просто невероятного характера. Александра подумалаб, чтособеседник ее разыгрывает, - нуоткуда ему знать, былали умятежника Пэй-гуна борода илинет? Ночто-то подсказывалоей: вэтих вопросах сКан Сяолуном лучше неспорить.
        - Согласно легендам, - вещал между тем господин Кан, - иСян-ван, иГао-цзу неоднократно всвоей жизни сталкивались ссуществами мифическими, потусторонними. Недаром хроникеры пишут обособом отношении императрицы Люй-хоу, первой владелицы ваших рыбок, кбогине-змее Нюйве. Сфигурами героев вмифах часто связаны хтонические силы, помогающие или, наоборот, препятствующие…
        Саша кивнула, чувствуя себя школьницей науроке истории, аккуратно поднесла кгубам чашечку сароматным зеленым чаем - изастыла. Ееосенила догадка - невероятная, фантастическая, безумная даже. Страшная. И,пожалуй, единственно верная, способная объяснить, почему бабушка оставила свой дневник итерракотовую фигурку именноей.
        Девушка почувствовала, какунее затряслись руки. Несколько капель горячего чая упало надеревянную поверхность стола.
        - Боги, - неверяще пробормоталаона, - помогающие илипрепятствующие… Неможет быть.
        - Чтотакое, госпожа Сян Джи? - осведомился профессорский племянник, нодевушка только взамешательстве помотала головой.
        Можетли вообще вэтом мире, подумалаона, хватаясь запоследние соломинки логики вводовороте настигшего ее хаоса, быть что-то невозможное, если Тьян Ню насамом деле перемещалась вовремени? Если сны, чтоначали сниться ей самой после того, какона приняла бабушкин подарок, являются, кажется, совсем неснами… илинесовсем снами?

«Неужели, - билась вСашиной голове испуганной рыбкой мысль, - неужели я права?»
        Неприятно звякнула чашечка, внезапно выскользнув изставших непослушными пальцев. Приглушенно засвистели всвоих клетках певчие птицы. Всезвуки вдруг показались девушке слишком громкими, цвета - слишком яркими. Онабоялась. Никогда прежде ей небыло так страшно.
        КанСяолун склонил голову илегонько прикоснулся пальцами кее плечу.
        - Госпожа Сян? - спросил мужчина свежливой, чуть встревоженной заботой, нодевушка неуслышала.
        Голос его поплыл, растворился вблаговонном воздухе ресторана размытыми розово-красными пятнами. Александра, чувствуя, каксжимается ее горло, глянула нанего.
        - Мненужно… я вспомнила, чтомне срочно нужно попасть домой, господин Кан, - выдавила она изсебя.
        Дневник. Внем есть ответы. Оставленная Тьян Ню летопись сможет подтвердить ее подозрения илиопровергнутьих. «Предки, - подумала девушка, - пусть бабушкины записи их опровергнут! Если я ивсамом деле… Если моя семья…»
        КанСяолун положил ладонь наее руку, улыбнулся успокаивающе.
        - Чтослучилось? - зазмеился, затанцевал его мягкий, вкрадчивый голос. - Ячем-то вас расстроил?
        - Простите, - захлебываясь собственными мыслями, онаотодвинула стул иподнялась. - Приношу свои искренние извинения затакую грубость. Номне иправда нужно вернуться домой. Этоочень срочно.
        Намгновение глаза его резко сузились, потемнели, апотом вновь, словно колодезная вода, вкоторую бросили камень, заблестели невозмутимой зеркальной пустотой.
        - Конечно, - коротко отозвался ученый. - Если вы так желаете, госпожа Сян. Небуду допытываться, вчем причина вашего внезапного порыва. Нопозвольте проводить вас - явижу, чтовы чем-то взволнованы.
        Девушка кивнула. Внетерпеливой тревоге наблюдала она затем, какон подозвал официанта, расплатился посчету, вчем-то разуверил встревожившегося из-за их неожиданного ухода распорядителя зала.
        Икогда наконец они остановились перед лифтом, мисс Сян даже позволила себе несколько раз постучать носком туфельки пополу. Ейуже хотелось оставить позади Тайбэй 101, переполненный роскошными ресторанами, магазинами иофисами, иоказаться всвоей студии. Онанемогла думать ниочем, кроме собственной догадки, своего невероятного истрашного озарения.
        Ипоэтому неподготовилась иникак - совсем никак - незащитилась оттого, чтоувидела иуслышала вследующую минуту.
        Стихим звоном разъехались всторону двери лифта, блеснул наметаллической поверхности блик, иперед Сашей, будто черт изтабакерки, предстал Ин Юнчен. Онаузнала его сразуже, ещенеуспев посмотреть парню влицо, - поманере держать себя, подвижениям.
        Девушка вспыхнула, поймала его удивленный иотчего-то виноватый взгляд инахмурилась. Потому что Ин Юнчен был неодин - сженщиной. Сеще одной женщиной, чтоб ему пусто было! Спутница его была высокой, плечистой, коротко стриженной истатной - нечета той пронырливой, ноглуповатой даже навид девице воранжевом платье. Саша невольно сжала руки вкулаки, ахнула - иразом позабыла проневероятные догадки итаинственные секреты, которые хранил бабушкин дневник. Потому что великанша, добродушно усмехаясь ихлопая окаменевшего Ин Юнчена поплечу, заговорила.
        - Нуладно, - гуделаона, икаждое ее слово будто обдавало Сашино сердце кипятком. - Накормил ты меня, напоил, улестил, дурак мой ненаглядный. Ладно. Ястану твоей невестой.
        ИНЮНЧЕН

«Да, - подумал Юнчен, глядя навмиг потемневшее лицо девушки, которую уже три дня каксобирался сделать своей женой, - вотэто, японимаю, везение! Императорских размеров прямо!»
        Ситуация натурально сложилась неоднозначная. Во-первых, Сян Джи явно поняла услышанное по-своему, по-женски: парень прямо видел, каквглазах ее разгорается огонь оскорбленного негодования. Онбыл уверен, что, еслиб неприличия, онабы судовольствием залепила ему звонкую пощечину: получай, мол, бабник. Вообще, подумал Юнчен ипревентивно потер щеку, неунее первой возникло желание покарать его заженолюбие. Разница состояла втом, чтомнение бывших пассий длянего неимело никакого значения, сейчасже ему отчего-то даже захотелось извиниться. Хотя ничего такого вэтот раз он инесделал. Совсем.
        Во-вторых - иэто порядком возмутило Юнчена - девушка была неодна. Заспиной ее маячил какой-то смазливый хлыщ, который ухмылялся как-то наредкость мерзко. Какбудто что-то знал. Илипланировал. Или… вобщем, видупижона был подозрительный. Сразу было понятно - СянДжи такой ухажер неподходит. Потому что подходил ей толькоон, Ин Юнчен. Имысль эту донее надо было донести, чтобы никакие хмыри больше рядом сней ипоявляться недумали.
        - Привет, красавица, - ухмыльнувшись, оншагнул было навстречу иуперся ввыставленный вперед указательный палец разгневанной девушки.
        - Ипрощай, - низким голосом, откоторого покоже Юнчена пробежала приятная дрожь, заявилаона. - Похотливая свинья.
        - Этонето, очем ты подумала! - поднял руки парень, ивэтотже момент заего спиной весело заржала Янмэй.
        - Неправильный ответ, - прохохоталаона. - Юнчен, тычего? Разом все мозги растерял, а? Яб тебя затакие слова…
        - Тыего поимени зовешь? - напрочь забыв оприличиях, барракудой развернулась кженщине Сян Джи. - Развратное животное!
        - Я?! - грозно осведомилась Янмэй.
        - Он! - прошипела девушка и, откинув слица выбившуюся изпрически прядь, развернулась клестнице. - Совет вам да любовь!
        - Звучит это как«будьте вы прокляты», - весело прокомментировала Янмэй. - Ох-хо-хо. Очередная изтвоих, а, Юнчен?
        ИнЮнчен едва незастонал - вопрос свой его спутница задала громко, ничуть нестесняясь постепенно скапливающейся наместе происшествия аудитории. СянДжи, конечно, тоже его услышала. Намгновение замедлив шаг, онадернулась, распрямила плечи - изашагала дальше.

«Опять, - подумал Юнчен. - Снова! Опять засада!»
        - Стоять! - волком взвылон, ноголосего, казалось, только подхлестнул Сян Джи, икаблучки ее застучали повыложенному цветным мрамором полу судвоенной энергией.
        Парень рванулся было заней, ноЯнмэй ловко ухватила его зарукав.
        - Куда? - осадила его женщина. - Если ты сейчас сней попробуешь поговорить, дело закончится скандалом. Дайостыть девахе. Дачто стобой? Тыкакбудто впервый раз спервой… э-э-э…
        ИнЮнчен нахмурился истряхнул сплеча ее руку.
        - Поосторожнее здесь, - предупредительно прорычалон. - Свыбором слов, яимею ввиду.
        Янмэй приподняла брови итак изастыла: руки вбоки, губы сжаты.
        - Этоты себе скажи! - зазвенел ее голос, нобыло поздно: даже инеподумав вступать сженщиной вспор, Юнчен бросился заСян Джи.
        Вслед ему донеслось пожелание, высказанное нецензурно, нопарень умел неотвлекаться намелочи. Когда Янмэй ругалась, резина дымилась, ноотходила хозяйка автомастерской также быстро, какивспыхивала.
        Ктомуже сейчас Ин Юнчен хотел только одного - догнать беглянку, разуж им довелось так случайно инековремени столкнуться, ирастолковатьей, чтокчему.
        Ивзапале нион, ниЯнмэй необратили внимания на«смазливого хлыща», который, чуть прищурившись, внимательно наблюдал ислушал. Запоминал. Анализировал.
        САША
        Пыток, долгих имучительных, - вотчего заслужил этот жеребец! Чтобы страдал! Чтобы корчился! Завсех обманутых женщин… занее, Сашеньку. Распутник, повеса, потаскун!
        Девушка летела вниз полестнице, чувствуя, какполыхают щеки. Сужасом икаким-то даже отвращением ксебе она поняла, чтострудом сдерживает слезы, идоскрипа сжала зубы. Вотеще! Она, дочка председателя Сяна, - ибудет рыдать покакому-то никчемному пройдохе безроду иплемени? Небывать такому.
        Накаблуках поступенькам особо было непопрыгать, поэтому через несколько пролетов мисс Сян, держась заперила, остановилась иглубоко вздохнула. Ещенехватало упасть исломать иливывихнуть ногу. Воттаких жертв Ин Юнчен уж точно нестоил - возможность танцевать она из-за него терять несобиралась. Инетолько из-за него, аивообще.
        - Кобель, - ещераз, больше длясебя, выдохнула девушка, ивэтот момент крепкая рука сноровисто придержала ее залокоток. Вторая уютно легла ей наталию.
        - Вообще - да, - покладисто прошептал ей наухо Ин Юнчен - аэто былон, чертов дьявол догналее! - икак-то очень проворно прижал кстене. - Нонесегодня.
        Саша, узрев перед собой его лицо - егодовольную наглую рожу! - вспыхнула изатрепыхалась.
        - Отпусти меня, ты, обезьяна, - свистела она тихо: привлекать ксебе внимание посетителей небоскреба нехотелось.
        Находились они рядом сэтажом, гдеразмещались ресторанчики икафе попроще, поэтому людей вокруг встречалось куда какбольше, чемнатихом люксовом уровне. Инарод, конечно, глазел. Некоторые, стревогой заметила девушка, ужедостали телефоны, кто-то одобрительно присвистнул, какие-то девчонки, повиду - ученицы старшей школы, приглушенно захихикали.
        ИнЮнчен, увидев испуг наее лице, истолковал его неверно - разом отпустил ее ишагнул всторону. Непреминув, между тем, окончательно перекрыть ей единственный путь котступлению.
        - Ничего я тебе несделаю, глупая, - успокаивающе протянулон. - Просто поговорить надо.
        - Кому? - кривя губы, отрезалаона. - Мнененадо.
        - Намстобой надо, - всетемже спокойным иласковым голосом, толи уговаривая, толи убеждая, отозвался парень.
        ИАлександра, ещеминуту назад всерьез представлявшая, каквыцарапает ему глаза, почувствовала, какее решимость поставить нахала наместо дает слабину. Хорошую такую слабину. Ужочень искренний унего был взгляд, иэта мягкая, добродушная прямота, ичуть заметная лукавая улыбка. Аеще - онже решил догнатьее, пришел кней, анеостался с…
        Опомнившись, девушка потрясла головой. Вотже… мед наустах, азапазухой - нож!
        - Насстобой, - передразнивая, усмехнуласьона, - нетиуже небудет. Запомни набудущее. Исдороги!
        Имисс Сян рванула вперед инапролом, рассчитывая нато, чтоИн Юнчен, какджентльмен, посторонится идаст даме пройти. Ейказалось, онадостаточно ясно выразила свое кнему отношение. Ипрогноз набудущее относительно их возможного романа прозвучал вполне однозначный.
        Нетут-то было.
        Наглец, неприлагая ктому никаких усилий идаже непокачнувшись, чуть придержалее, идевушка свозмущением увидела, чтоплечи его трясутся. Онсмеялся.
        - Такмне еще больше, - склонился он кней, прищурившись, - хочется тебя заполучить.
        Саша оторопела. Чтозасамонадеянный остолоп! Откуда вообще взялась эта вот железная самоуверенность? Неужели никто иникогда неставил его наместо?
        - Ктобыл тот хмырь, скоторым ты здесь встречалась? - внезапно, безперехода, спросил парень.
        - Дакакое твое… - запротестовала было она исразуже замолкла - ИнЮнчен приложил палец ксвоим губам ипокачал головой.
        - Дайему отворот поворот, - скомандовалон, ивголосе его послышался вполне явственный приказ. - Всеравно я тебя унего отобью, такпусть хоть немучается.
        УАлександры отвисла челюсть, азатем… Затем негодование, яркое, белое, ослепляющее, захлестнуло внучку Тьян Ню. Дачто он осебе возомнил? Изакого этот хам вообще ее принимает? Неужто думает, чтоона будет встречаться сним заспиной его невесты? Непорали преподать ему урок?

«Потому что, - быстро ирешительно подумала Саша, - невсе девушки одинаково покорны! Ха! Невсе сушки одинаково сухие!»
        Онасладко улыбнулась, сделала шажок назад - дляразбега! - исовсей силы влепила неожидавшему такого подвоха парню пощечину. Ейдавно это хотелось сделать - ещестого момента, какона увидела оранжевую змею Мэйли. Исегодня - сегодня тоже! Невеста, чтоб ему доконца дней икалось! Отобьет он ее укого-то там, какже!
        Отудивления Ин Юнчен отшатнулся ипотерял равновесие, чемдевушка ивоспользовалась. Проплыв мимо него свысоко поднятой головой, онасмерила парня высокомерным взглядом ипроцедила сквозь сжатые зубы:
        - Ясказала - нет!
        И,высказавшись таким образом, Сян Александра Джи счувством глубокого удовлетворения прошествовала полестнице. Спиной девушка ощущала насебе его пристальный взгляд, носейчас это ее ничуть несмущало, даже наоборот.
        Потому что, какникрути, вэтот раз она победила.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ЛЮДЗЫ ИЛЮСИ
        Даос храпел. Инепросто храпел - онклокотал закипающим котлом, взрыкивал тигром, похрюкивал ипосвистывал. Вдомике Ли Линь Фу духота стояла страшная, спать нациновке, расстеленной прямо наполу, было жестко, аотхрапа старца разве что крыша невзлетала. Такчто Люсе повсем приметам предстояла незабываемая ночь. Девушка, извертевшись нажесткой подстилке, ужесотню раз пожалела, чтоони сЛю неуехали наночь глядя инеустроились наотдых подальше отволшебной деревни. Номятежник, настаивая наночлеге, хотел каклучше, зато теперь приходилось мучиться.
        Впрочем, самкомандир Лю наверняка нестрадал. Что-то такое, видать, знал, хитрец, разнаотрез отказался спать вдоме, аулегся надворе поднавесом, вкомпании цикад иВерного. «Небось уже десятый сон видит!» - сердито думала Люси, набираясь смелости. Выйти издома иулечься ккрасавчику-Лю подтеплый бок - заманчиво, конечно, нокакбы такая ночевка насоломе подзвездным небом незакончилась… чем-нибудь непоправимым.
        Хотя еще полчаса наэтих проклятых досках - инаутро отважному Пэй-гуну придется свою спутницу наруках выносить изхибары. Потому что она попросту невстанет.
        Итут дед взревел, словно биплан навзлете, даеще исам подлетел надсвоей лежанкой. Видать, летучесть постепенно восстанавливалась. Храпящий даос - этоодно, нодаос, храпящий налету, - ужечересчур. Люси пробурчала проклятие, сгребла одеяло ипрокралась квыходу. Нетуж, хватит снее. Лучше цикады, москиты, мухи, клопы, пауки, скорпионы икомандир Лю насене, чемдедушка Линь Фу иего рулады.
        ЛюДзы ивпрямь судобством разлегся подзвездами, разворошив целую копну душистой травы. Но,вопреки позднему времени, ещенеспал иосторожные перемещения девушки заметил.
        - Чего неспишь? - спросилон, вынув изорта соломинку, которую задумчиво жевал.
        - Аты чего?
        - Думаю. - Мятежник вздохнул ипридирчиво выбрал новую травинку. - Оразном.
        - А-а-а… - Люся решила, чтотоптаться посреди двора содеялом подмышкой как-то совсем глупо, ипошла кнему. - Ну,тогда двигайся. Будем вместе думать.
        Любеспрекословно поделился копной ипомог расстелить одеяло. Обниматься неполез, ито хлеб. Хотя Людмила была уже неуверена, сталабы она возражать, еслибы…
        - Почему тебя называют Пэй-гун? - устроившись так, чтобы ненароком неприжаться кмужчине, спросилаона.
        - Ну,это небольшое преувеличение, - усмехнулся Лю. - Нетакой уж я ивладыка этого уезда. Пока.
        - Тоесть город Пэй ты уже брал?
        - Ибрал, иотдавал, инетолько Пэй. Язаполгода много чего взял, ноиотдать пришлось немало. Ноя, понимаешь, упрямый. Почему, кстати, спрашиваешь?
        - Ага-а-а… - протянула Люся ипризналась: - Япытаюсь понять, какой теперь год. Итотли ты Лю, окотором я читала.
        - Да? - оживился мятежник. - Читала? Обомне? Тьян Ню, кстати, мнетрон предсказала, ночто-то неверится пока.
        - Если ты тот самый Лю…
        - Если? Тоесть ты сомневаешься.
        - Нуда. - Девушка вздохнула инезаметно поерзала - сено кололось даже сквозь одеяло. - Понимаешь, детали несовпадают. Илиэтот Сыма Цянь все попутал всвоих «Записках», илия забыла, илиты - нетот, империя - нета, ивообще…
        - Например? - Люзаинтересованно прищурился.
        - Например, вотты - женат?
        - Что? - Мятежник чуть неподавился соломинкой. - Дазачеммне… Эмм… Всмысле, яеще инедумал обраке. Тоесть пока недумал.
        Уточнение это Люсю насторожило, нонеслишком. В«Записках» Сыма Цяня жену основателя Хань именовали по-всякому, ноточно нехулидзын. Ипроисходила та императрица изкакого-то могущественного клана. Даибудущий император восстание свое затеял отнюдь невюном возрасте.
        - Нуатот Лю был женат. Исогромной бородой. - Люси даже руки раскинула, чтобы показать, насколько бородат был император Гао-цзу, ислучайно заехала командиру Лю поуху. Нотот стерпел.
        - Чего нет, того нет, - сокрушенно вздохнул повстанец, почесав гладкий подбородок. - Нижены, нибороды пока ненажил.
        - Иправильно, - одобрила Люся отсутствие излишней волосатости нащеках мятежника Лю. - Бородки увас, азиатов, вырастают какие-то исключительно козлиные, смех один, анебороды. Абезжены тебе никак необойтись, если, конечно, ты тот самый Лю.
        - Э? - Пэй-гун зашуршал сеном, устраиваясь поудобней, изакинул руки заголову. - Аподробней? Мневот ужас какинтересно, какой должна быть моя жена.
        Еслибы начерном шелке небес несияли яркие, словно фонари, звезды, темень былабы непроглядной. Атак Людмила вполне отчетливо разглядела, какблестят вхитрой усмешке зубы повстанца. Онявно начто-то такое намекал. Ивсебы ничего, темноже, разве может он видеть, какотчего-то заполыхали ее уши ижар опалил скулы, будто Люсе кипятком влицо плеснуло… Ноотпояса иниже растекалась отэтой улыбочки, отблеска глаз иблизкого тепла его тела этакая томительная слабость, асено пахло так пряно иманяще…

«Вотчерт!» - испугалась Люси ирешила бороться.
        - Ужас - именно то самое слово, - огорошила она веселого мятежника. - Лютая тетка была… тоесть будет… эта Как-Ее-Там-хоу. Небаба - зверь! Наложниц казнила сотнями, детишек лишних - десятками, аодной крале так ивовсе приказала отрубить руки, ноги, выколоть глаза, прижечь уши и… Короче, станешь императором - поаккуратней сбабами-то, понял?
        - Чтоже может заставить меня жениться натакой страшной женщине? - явно неповерил втакие ужасы Пэй-гун. - Изкакой она семьи?
        - Э… Черт, непомню. Изкакого-то влиятельного клана, этода, авот насчет имени… Явваших именах иназваниях путаюсь. Папенька всегда ругался, апомне хоть Сунь, хоть Вынь - никакой разницы…
        - Думаю, япросто нестану брать вжены такую злобную ведьму, - подытожил Лю. - Предпочту найти кого-нибудь получше, аможет, ужеинашел?
        Очередное опасное замечание Люся предпочла оставить безответа. Темболее новое шуршание сена подсказалоей, чтоодна рука командира Лю переместилась куда-то ей заспину, словно приглашая прилечь исклонить голову ему наплечо. Непонятно, былли этот Пэй-гун тем самым будущим основателем династии Хань, нолегендарное коварство изнего так илезло. Вродебы ничего такого инеделает, злодей, вродебы ининачто ненамекает, аподижты!
        - Расскажи лучше продирижабли, - дружелюбно попросилон, иЛюси незаметно выдохнула. Разговаривать олетательных аппаратах сдревним ханьцем все-таки нетак опасно, какоего вкусе наженщин. Аобипланах, планёрах, «фарманах» и«ньюпорах» Людмила вообще могла говорить часами. Все, чтоотрывалось отземли, назло природе итяготению, завораживало девушку. Конечно, ниокаких аэропланах кухаркина дочь имечтать немогла. Матушка, вечно озабоченная собственным двусмысленным статусом иподковерной борьбой сзаконной женой профессора Орловского, отлюбых «неженственных» идей приходила вужас, апапенька всем техническим новшествам предпочитал старых добрых китайцев. Теперь уЛюси этих китайцев было завались, руку протяни - ивотони, древние воины, мятежники иколдуны-даосы, авот аэропланы… Онитак иостались недостижимой мечтой. Иеслибы неприхоть богини, нипочембы ей неиспытать восторг настоящего полета.
        - Сдирижаблями ничего невыйдет, - честно предупредилаона. - Выж еще даже порох неизобрели… Илиуже? Короче, всеравно непозубам вам дирижабли, даисмысла нет. Потому что несоответствуют они технологической базе. Авот планёры…
        - Планёры, - тутже подхватил новое слово любознательный мятежник, вкрадчиво шурша втемноте. - Чтотакое планёры?
        - Ну… Тывидел, какпарит орел?
        Рассказ отехнике итактике парящих полетов вышел занимательным. Увлекшись, Люся пыталась «напальцах» объяснить, почему человек неможет летать, просто махая руками, даже если крылья кним привязать, акогда невышло, подскочила изабегала подвору, раскинув руки инаглядно демонстрируя, чемполет орла отличается отпорхания воробья.
        - Итогда аэродинамическая подъемная сила, которую создают восходящие потоки воздуха накрыле…
        ЛюДзы умиленно внимал лекции, даже голову рукой подпер, любуясь, каккружит, взмахивая рукавами, взвездном свете гостья сНебес, будто танцует.
        - Понял? - Набегавшись, Люся вернулась ксену, одеялу иПэй-гуну итребовательно уставилась нанего, блестя глазами. - Эх,жаль бумаги нет! Ябы тебе смастерила бумажного голубя…
        - Бумагу я тебе найду. - Люулыбнулся. Живая, милая, веселая… Каквсе-таки хорошо, чтоона - никакая нехулидзын! - Идисюда. Тызапыхалась, сейчас тебе жарко, ноподутро здесь зверски похолодает. Зарывайся всено иперестань отменя шарахаться. Чемтеснее ты прижмешься, темтеплее тебе будет.
        - Руки распускать нестанешь? - подозрительно спросилаона.
        - Сегодня - точно нет, - усмехнулся Лю Дзы. - Спать охота, понимаешь. Аэти твои пл?неры…
        - Планёры! - педантично поправила девушка.
        - Планёры. Их,говоришь, иввоенном деле используют?
        - Иеще как! Представь, чтотебе нужно… ну, разведку провести. Илидоставить послание. Илидаже проникнуть восажденную крепость! Прихорошем ветре изапасе высоты дляразгона можно много пролететь… - Люся, уютно прикорнув вдушистом сене, начала неудержимо зевать.
        - Если использовать катапульту… - пробормотал Пэй-гун, вполне отчетливо представив себе, какименно можно применить диковинные аппараты. Летучих даосов вроде дедушки Линь Фу еще попробуй уговори слетать вразведку! Аесли построить такой вот планёр, такможно ибездаосов обойтись! - Ачто лучше подойдет длякрыла - бумага илишелк? - спросилон, нодевушка ответила лишь мерным сопением.
        Пригревшись, небесная не-лиса уже сладко спала, доверчиво опустив буйную голову ему наплечо.
        ТАНЯ
        Впоследующие дни Татьяна неединожды пожалела отом, что, помогая папе переводить «Исторические заметки», неслишком старалась запомнить, скем икогда легендарные борцы симперией Цинь заключали военные иполитические союзы. Ноктоже мог представить, чтодочери профессора просто позарез понадобятся именно эти знания, авовсе неправила хорошего тона, нефранцузский всовершенстве или, скажем, умение обустроить дом. Таня отлично понимала, чтобудущий супруг врядли оценит ее цепкую память наимена древних китайцев, апотому неособенно старалась. Азря! Вдругбы получилось подтолкнуть развитие событий внужном направлении? Иуж точно непришлосьбы теперь сиднем сидеть вшатре иподглядывать вщелочку заоживлением, царившим вчуском лагере, апотом гадать, кчему приведут встречи вкомандирской палатке, расположенной пососедству. Иначе отскуки помереть можно совсем.
        Нежданная победа Сян Юна ивправду оказалась весьма полезной встратегическом плане. Кнему потянулись послы ивоеначальники изпокоренных империей Цинь древних царств, вроде Ци, Вэй иЧжао. Ихваны жаждали реванша, аСян Лян активно пользовался моментом. Спесивые дядьки вшелках имехах, раздувшиеся отсобственной важности, чутьли невочередь вставали кхитроумному чускому вельможе. Акогда торг иобсуждение стратегии стактикой благополучно заканчивались, дядюшка Лян самолично выводил свежеиспеченного союзника-чжухоу насвет божий, делал плавный жест и, показывая наТанино обиталище, говорил доверительным тоном: «Авот тут унас живет посланница самого Яшмового Владыки - среброглазая дева Тьян Ню. Она, кстати, невеста моего могучего племянника». Союзник, само собой, таращился наяркий шатер ивоинов впарадных доспехах, стороживших эдакое сокровище, ивыражал горячее желание узреть небесное чудо хотябы одним глазком. Идядюшка Сян Лян какбы неохотно, новсеже соглашался пригласить уважаемого посла набудущую свадьбу.
        Каждый раз, наблюдая эту сцену, Таня немогла удержаться отсмеха. Вотведь хитрая гадина! Даже комариный укус умеет обратить себе воблаго. Икактолько уэтого ловкача получилось воспитать такого вобщем-то простодушного племянника?
        Нокогда Сян Юн приглашал ее наочередной пир, никогда неотказывалась. Во-первых, празднество устраивалось вшатре Сян Ляна, во-вторых, небесная дева всегда восседала зашелковым экраном, дабы грубые мужские взгляды непортили ей аппетит. Очень удобно, когда требуется какследует осмотреться вокруг, подмечая все детали.
        Неможетже Сян Лян все время носить черную рыбку присебе, рассуждала Таня. Где-тоже он ее хранит. Где? Либо всундуке, либо водной изтрех разновеликих шкатулок, либо вдеревянных пеналах насвоеобразных этажерках сромбическими ячейками. Больше просто негде. Привсей роскоши доспехов иодежд походные покои чусцев отличались крайним аскетизмом. Илиже господа Сяны, ограничивая себя вовсем, рассчитывали вбудущем напышность императорского дворца.
        Позади каждого пирующего сидел специальный слуга, чтобы подавать иубирать яства состола иналивать вино всмешные чарки натрех ножках. Такчто никакой возможности поискать рыбку небыло, заисключением тех моментов, когда происходила очередная смена блюд.
        Нооднажды уТани почти получилось. Пока хрупкая девчушка ублажала господ игрой налютне, априслуга метнулась накухню, небесная дева осторожно выбралась из-за своего стола иподкралась кближайшей шкатулке. Вней были толи гребни, толи инструменты непонятного назначения. Вследующей лежали стопки прошитых листков изгрубой бумаги, катушки стесьмой, маленькие подсвечники. Третья - самая маленькая - оказалась закрытой.

«Точно, рыбка здесь», - решила Таня ипопыталась расковырять замок шпилькой. Итак увлеклась процессом, чтонеуслышала тихих шагов заспиной. Вздешних мягких тряпочных туфлях подкрадываться было одно удовольствие. Раздолье дляшпионов идиверсантов сострыми ножами.
        - Тьян Ню?
        Она, какшкодливая девчонка, забравшаяся безспросу вбуфет завареньем, резко обернулась иоказалась лицом клицу сСян Юном.
        - Тамнет денег, - прошепталон. - Дядя хранит их вдругом месте.
        - Мнененужны деньги! - вспыхнула Таня.
        - Тсс! - Онприжал палец кгубам. - Некричите так. Удяди отличный слух.
        - Янесобиралась брать ваши деньги, - шепотом повторила девушка.
        - Ивы всеравно несможете потратить их наподкуп стражи. - Генерал кривовато улыбнулся. - Никто измоих людей нерискнет жизнью, яуверен.
        - Япрекрасно знаю, чтонесмогу сбежать. Яинепытаюсь.
        - Ачтоже вы тут делаете? - полюбопытствовал Сян Юн. Вего голосе небыло низлости, нинасмешки, только доброжелательное удивление.
        Ноответить Тане недал явившийся какчертик изтабакерки вездесущий ивсеведающий Сян Лян.
        - Чтоздесь происходит?
        Итогда генерал отточенным, видимо, сраннего детства движением выхватил уТатьяны изпальцев шкатулку испрятал засвоей спиной.
        - Мыспрекрасной Тьян Ню обсуждаем мои новые стихи, посвященныеей, - ответил он глазом неморгнув. - Ей,каквсегда, непонравилось.
        Дядя оценил расстояние между племянником инебесной девой каккритическое итребующее вмешательства.
        - Правоже, тебя… хм… хоть нацепь сажай, - вздохнулон, изделикатности пропустив слово «кобель». - Ктозаязык тебя тянул сэтой клятвой дурацкой? Ужебы давно уединялся сженой сколько душе угодно. Хоть стихи читать, хоть…
        Самое время было изобразить припадок стыдливости, чтоТаня исделала: пронзительно пискнула, занавесила лицо широким рукавом ишмыгнула мимо дядюшки Сяна обратно засвой столик.
        СянЮн получил отраздосадованного дядюшки увесистый шлепок костяным веером полбу. Тотсмиренно принял наказание, изуважения кстаршему родственнику даже непопытавшись заслониться рукой. Нопока дядя Лян невидел, лукаво подмигнул Тане. Мол, небойся, ятебя невыдам.
        - Чтоты прячешь заспиной, негодник?
        Татьяна вжала голову вплечи, ноСян Юн свидом обиженной невинности показал дядюшке чистые ладони. Идаже спиной повернулся, чтоб тот убедился.
        Чутье подсказывало Сян Ляну, чтодело нечисто. Онпридирчиво огляделся иничего подозрительного необнаружил. Всетри шкатулки, втом числе исамая маленькая, стояли напрежнем месте.

«Когда он успел? - поразилась Таня. - Вотведь ловкость рук какая!»
        Следующий пир отличался отвсех предыдущих, иборади самого Куай-вана решено было сделать исключение. Разправитель Чу, Сян Ляномже ивозведенный напрестол, решил почтить визитом своих верных подданных, тоего следует познакомить снебесной девой персонально, анечерез ширму. Примерно так заявил дядюшка, явившись кТатьяне воглаве целого каравана слуг, нагруженных подарками длябудущей невестки.
        - Куай-ван любит все оттенки лаванды, уважьтеего, Тьян Ню. Нашмудрый ван большой эстет иумеет ценить женскую красоту.
        Сказано это было столь двусмысленным тоном, чтоспины уколенопреклоненных служанок задрожали отсдерживаемого смеха.
        - Чтоон такого смешного сказал? - спросила Таня удевушек, когда дядюшка ушел.
        Итут нанее вывалили всю историю воцарения Куай-вана вмельчайших подробностях. Последний потомок некогда могучих ванов Чу прозябал вгорной деревне, пока его ненашел Сян Лян. Совершенно дикого парня отмыли, нарядили, накормили идаже приучили говорить внужном месте правильные слова. Нобедолага слишком долго пас чужих овец вполном одиночестве инавсегда попутал их сженщинами.
        - Вовчарню его пускать запрещено, - хихикала девчонка, унизывая Танины запястья браслетами. - Ауж чему наложниц учат… стыдно даже подумать…
        - Замечательно. Ая должна развлекать овцелюба, - вздохнула Татьяна.
        Макушку ей увенчали какой-то сложной штуковиной, состоящей изсеребряных цветочков ижемчужинок, изкоторой совсех сторон наплечи опускались висюльки, ипрималейшем движении все сооружение шелестело извенело, какбудто дождь барабанил пожестяному отливу наокне. Неиначе Сян Лян специально его надеть приказал, чтобы будущая уважаемая невестка неподслушала лишнего. Хотя Таня инесталабы. Ничего ровным счетом интересного. Поток взаимной лести, настолько неприкрытой, наглой иприторной, чточелюсти сводило, прерывался только безудержной похвальбой илиже страшными угрозами вадрес врагов.
        Однако остальной наряд пришелся Тане подуше. Нижнее платье-цюнь цвета глицинии отлично сочеталось сболее темного оттенка узорами нашэньи иконтрастной лиловой каймой наполах ирукавах. Чего удядюшки Сян Ляна было неотнять, такэто художественного вкуса итонкого чувства стиля. Даже наевропейский взгляд старый вельможа одевался изысканно, словно всю жизнь только тем изанимался, чтоперед зеркалом крутился. Ноипакостил он тоже высокохудожественно. Усадив гостью заотдельный низенький столик между собой игенералом ипрямо перед Куай-ваном, Сян Лян сделал так, чтоТатьяна глазами повести всторону несмела безего ведома. Оставалось лишь есть иглазеть наупитанного молодого человека впарчовом халате ипричудливом головном уборе. Небесная дева потрясла его овцеводческое воображение, ипосле пира ван был твердо намерен попробовать наощупь ее волосы. Очем он прямо так изаявил: мол, хочет узнать, мягчели они ягнячьей шерстки. Таня закатила глаза, генерал Сян Юн громко поперхнулся вином, остальные гости принялись ржать каккони, адядюшка залебезил так, словно ивсамом деле боялся Куай-вана.
        - Высмутили нашу прекрасную гостью, очень смутили. Вытакой шутник, повелитель. Ха-ха-ха! Какое милое сравнение! Правдаже, гости дорогие?
        Через час Татьяну уже тошнило отдревнекитайского застолья.
        - Вамположить еще свининки? - вопрошал абсолютно трезвый Сян Лян и, недожидаясь ответа, приказывал принести добавки длянебесной девы. Вино подливали всем присутствующим безостановки. Идейство чем дальше, тембольше напоминало пьяный купеческий загул вдорогом ресторане, когда все перекрикивают друг друга, безудержу хвастаются имелют языками что нипопадя. Только бездраки ибитья посуды, атак - один водин.
        - Вынехорошо себя чувствуете? - вдруг спросил Сян Юн, который вроде ипил запятерых, нооставался трезв.
        - Почему вы так решили, генерал?
        Таня ивправду ощущала легкую тошноту, списывая ее наобщее впечатление отвсего пира. Свинина, дичь иовощи тяжелым грузом лежали вжелудке, из-за непривычной позы ныла спина, аотзапаха благовоний удевушки кружилась голова.
        - Выбледнее обычного, Тьян Ню. Совсем какзимняя луна - холодная идалекая.
        - Явполном порядке, генерал, - соврала Таня.
        Забота ивнимание обязательно польстилибы девушке, еслибы неисходили отСян Юна. ЕгоТатьяна несобиралась прощать - нисейчас, нивпредь. Амеж тем генерал вел себя идеально - недокучал визитами, неприставал иперестал наконец-то заваливать подарками подозрительного происхождения. Сначала Таня решила, будто он слишком занят, аможет, даже иохладел кнареченной, ноодна изслужанок проговорилась. Дескать, посреди ночи Сян Юн приходит вшатер иподолгу смотрит наспящую девушку. Задумчиво так, словно пытается вспомнить что-то важное. Потом хмурится иуходит. Кому такое понравится?
        Когда все гости окончательно перепились, аКуай-ван уснул лицом вфазане, дядюшка Лян сделал знак прислужницам, ите немедленно увели Таню ксебе. Кэтому моменту она уже едва наногах держалась отнепонятно откуда взявшейся усталости иломоты вовсем теле. Сначала девушка решила, чтоэто из-за сильно затянутого наталии парчового кушака. Нокогда служанки его размотали, легче нестало. Напротив, вправом подвздошье разрастался пульсирующий комок боли.
        Таня немедленно забралась пододеяло, свернулась клубочком ипостаралась нешевелиться, внадежде, чтоболь постепенно уйдет.
        - Надо заснуть, надо скорее заснуть, - шептала девушка, запретив себе даже думать опроисходящем. - Всепройдет. Кутру все точно пройдет.
        Таня вертелась сбоку набок, пытаясь найти удобную позу, носкаждой минутой ей становилось все хуже ихуже. Боль, словно стенобитное орудие вворота крепости, била понервам, онарвалась сквозь стиснутые зубы наружу, если некриком, томучительным сдавленным стоном.
        Вкакой-то момент девушка провалилась взабытье, апотому неуслышала, каквшатер кто-то вошел.
        - Что? Чтосвами?
        ЭтоСян Юн склонился надпостелью, тревожно вглядываясь влицо небесной девы.
        - Мне… - Татьяна хватала ртом воздух, каквыброшенная наберег рыба. - Мнетак… больно…
        Итогда он рывком сорвал снее одеяло, аувидев скрюченное тело иподжатые кживоту ноги, заорал навесь лагерь, поднимая наноги всех, укого имелись уши:
        - Стража! Лекаря сюда! Огня!
        Завизжали очумелые спросонок служанки, затем вшатер ворвались стражники сфакелами, аеще через миг загудел тревожный барабан, словно наставку Чу напали враги.
        - Не… надо…
        Ногенерал никого неслушал иничего неслышал. Онбесновался ижаждал крови, раздавая тумаки всем, ктоподруку подвернется.
        - Никого излагеря невыпускать! Задержать отравителя! Взять подстражу поваров!
        - Обоже… перестаньте…
        Каждое слово давалось Тане свеличайшим трудом, итогда она просто дернула мужчину заподол халата.
        - СянЮн… Юн… пожалуйста… Юн…
        Через миг генерал уже стоял рядом наколенях, сжимая владонях ее мокрое отпота лицо.
        - Ктоэто сделал? Ктоотравил тебя? Когда? Напиру илипотом?
        Таня видела саму себя, отражающуюся вего черных, расширенных допредела зрачках: смертельно бледную, стемными кругами вокруг глаз, пересохшими губами, едва дышащую. Чтоеще мог подумать бешеный чусец? Только прояд.
        - Меня неотравили, - простоналаона. - Правда. Мнеплохо. Ябольна. Нонеотяда. Язнаю.
        Иобмякла безвольной безжизненной куклой вего руках, напугав доистошного вопля:
        - Тьян Ню! Лекаря! Тьян Ню! Гдеэтот сучий пес?
        - Яздесь, мойгосподин, яуже здесь, - пропищал Янь Цюньпин, сгорем пополам пробившийся через галдящую толпу зрителей. - Дайте мне осмотреть госпожу небесную деву.
        Онцапнул прохладной лапкой левое запястье Тани ипринялся считать пульс. Заправое ее крепко держал генерал.
        - Уменя… - начала былоона.
        - Тише, тише, мояТьян Ню, - прошептал Сян Юн. - Ясделаювсе, чтобы тебя спасти.

«Ага! Сейчас ты начнешь казнить всех безразбору, - испугалась Татьяна. - Воттолько отприступа аппендицита массовые казни ничуть непомогают».
        - Скажите всем, чтобы вышли, мойгосподин, - потребовал лекарь. - Приличия надобно соблюдать.
        - Всевон! - гаркнул генерал, новпоследний момент вернул одну извыползающих начетвереньках служанок. - Ты! Останешься. Ипопробуй потом только рот раскрыть.
        ЯньЦюньпин исследовал пульс еще внескольких важных точках тела, деликатно попросил разрешения прикоснуться кживоту ипоказать, гдеболит сильнее всего.
        - Онаговорит, чтоэто неяд, - встрял нетерпеливый Сян Юн.
        - Такиесть, мойблагородный господин, - согласился врач ипошел нести какую-то тарабарщину проритм ичастоту пульса, атакже пронарушения потоков энергии ци ипрочую азиатскую чепуху.
        Ксчастью, боль немного ослабла, идевушка решительно встряла вученый монолог.
        - Уменя есть… одна человеческая болезнь, - прошепталаона, пытаясь одновременно иправду сказать, инеиспортить версию освоем небесном происхождении. - Впрошлый раз… когда я была наземле… такое уже случалось. Тогда я выздоровела.
        Первый приступ случился зимой семнадцатого вПетрограде прямо вгоспитале. Добрейшей души Иван Арсентьевич предлагал операцию сразу сделать, пугая перитонитом, ноТатьяна забоялась. Какпредставила вкрасках, чтоей скальпелем вживот полезут, таквроде иболеть перестало. Настойки опийной попила, наводичке минеральной посидела идумать забыла просвой нездоровый аппендикс. Аведь семейный доктор Мерсеньев говорил, чтодело всеравно дойдет дохирурга. Воттолько нет вПоднебесной задвести лет доРождества Христова нихирургов, ниэфирного наркоза, нистерильной операционной.
        - Чеммы можем помочьвам, небесная госпожа? - взмолился Янь Цюньпин, мучимый предчувствием скорой истрашной погибели вслучае, если девушка умрет. - Мысделаем все какнадо.
        - Тытолько скажи, - согласился Сян Юн. - Ядобуду любой эликсир, любое снадобье, только объясни, чтотебе нужно длявыздоровления.
        Вглазах его стояли слезы. Страшные ижгучие слезы мужского бессилия перед необоримой бедой.
        СЯНЮН
        Поваров всеравно допросили спристрастием, авесь лагерь обыскали напредмет подозрительных вещей. Генерал Сян, конечно, верил лекарю, чтобезотравителя обошлось, ноискренне полагал, чтохорошая взбучка никогда лишней небывает. Атак каквещи нашлись восновном запрещенные, вроде неучтенной выпивки, тодосталось всем - ислужанкам, иохране, идаже дядюшке. СянЛяну - зато, чтонапиру пичкал небесную деву мясом, словно она дрессированная медведица какая-то.
        Сосвоей стороны, лекарь Янь сделалвсе, чтомог иумел: избавил Тьян Ню отболи, воздействуя золотыми иголками надве известные ему точки тела, инапоил очищающим кровь отваром.
        - Если иглы достать, боль опять вернется, - развел он руками. - Ноеслибы здесь был знаменитый Ли Цяо, вотонбы…
        Генерал Сян сказал: «Превосходно!» - иеще доследующего заката знаменитый Ли Цяо прибыл встан войска Чу. Недобровольно ивочень узком мешке, ноэто была уже недоработка командира ляна, посланного Сян Юном завеликим даосом-целителем. Тотоказался неслабым бойцом, нопротив двадцати пяти человек смечами иклевцами дельного приема унего ненашлось.
        - Вылечитеее, доктор Ли Цяо, - сказал генерал исделал очень несчастное лицо.
        Целитель задумчиво почесал разбитый нос ирешил, чтонехочет расстраивать Сян Юна еще сильнее, чемуже есть, ибоэто невозможно.
        - Такбы сразу исказали, чтоувас небесная дева заболела, - проворчал даос. - Ато хватают, бьют, тащат невесть куда, - иобратился уже кТьян Ню, которая лежала зашелковым экраном, расписанным танцующими журавлями: - Покажитесьмне, чудо сНебес.
        Генерал слегким сердцем оставил девушку наЛи Цяо, асам вышел изшатра иуселся возле костра стражников дожидаться результатов лечения свидом, будто унего самого сейчас решается судьба надесять воплощений вперед. Вдругом случае солдатыбы спели командующему ободряющую песню, носейчас Сян Юна лучше было нетрогать. Поэтому самого младшего изпятерки - у[33 - Пять человек, самое маленькое военное подразделение.] отправили молиться оздравии небесной девы. Чемона здоровее, темих шкуры целее. И,видно, парень изовсех сил постарался.
        Время шло, генерал нервно чиркал палочкой поземле, авесь лагерь напряженно ждал, чемкончится лечение. Итолько когда знаменитый Ли Цяо вышел кСян Юну, стало ясно, чтовсе обошлось. Ликовали чусцы тихо, нозато отвсей души.
        - Ну,уважаемый лекарь, высделали, чтообещали?
        - Разумеется, - важно заявил даос. - Пилюля Девяти Духов подействовала, теперь ваша дева спит сладким сном. Азавтра ее уже куриным супом можно будет кормить.
        - Тьян Ню больше незаболеет?
        - Почем мне знать? Однако ее большой пульс правой руки говорит одолгой жизни, амалый пульс - оботкрытой душе иясном уме.
        СянЮн впервые затри дня расслабленно улыбнулся.
        - Хотя… - ЛиЦяо многозначительно выпучил глаза: мол, отгони слушателей подальше, недляих ушей мои слова, акогда чусец сделал знак разойтись, продолжил: - Какговорят мудрецы: «Срождения воле Небес подчиняется жизнь человека. Коль несмертельна болезнь, всегда отыщется лекарь». Пульс увашей девы вполне человеческий. Онанедемон инеоборотень. Только ритм его отличается отритма обычной женщины. Иболезнь ее я знаю. Вполне себе человечья болезнь. Таквот, сомневаюсь я что-то насчет Яшмового Владыки и…
        - Амне всеравно, - сказал какотрезал Сян Юн. - Тьян Ню сНебес, гдебы они нинаходились.
        Егоэто поганое чувство, чтоона такаяже, каквсе, ужеподвело один раз. Хватит!
        - Аколи так, тонебоитесь остаться безсердца, если вдруг она вернется туда, откуда пришла? - полюбопытствовал лекарь вчисто исследовательских целях.
        - Азачем оно мне тогда?
        Другого ответа знаменитый целитель инеждал. Тутипульс мерить ненадо - нибольшой, нималый.
        ТАНЯ
        Проснулась Татьяна внесусветную рань отчьих-то сладких имногозвучных похрапываний заширмой. Итак какунее больше ничего неболело, онабодро встала спостели иобнаружила сразу двух лекарей, соревновавшихся меж собой, ктовыведет носом руладу звонче. Поочкам побеждал Янь Цюньпин, унего храп был более заливистый.
        - Эй,господа целители, может быть, пойдете досыпать вдругое место? - предложила девушка, растолкав обоих дополного пробуждения.
        - Никак нельзя, госпожа небесная дева, - печально покачал головой Янь Цюньпин. - Генерал приказал стеречь ваш сон иглаз свас неспускать.
        - Скажите генералу, чтосон перепилил решетку исбежал из-под стражи. Нечего больше стеречь, аглаз, которых сменя неспускают, итак слишком много, - заявила Таня исделала широкий жест. Вшатре кроме нее иврачей ночевало еще примерно двадцать человек. Ивсе они сейчас неотрывно смотрели нанебесную деву.
        - Этоневозможно. Генерал приказал… ивсе время заглядывал, чтобы проверить. Насвот всех тут только подутро сморило. Выуж проститенас, госпожа, чторазбудили.
        Бедолаге вего возрасте ночное бдение напользу непошло. Егоколлегу-даоу было привычнее спать сидя, нотоже невыглядел отдохнувшим.
        - Вышлибывы, госпожа, даисами сним поговорили, - посоветовалон. - Далеко идти непридется. Возле костра каксел, такисидит.
        Все«население» шатра воззрилось наТаню снемой мольбой.
        - Ладно, черт свами, - махнула рукой девушка ипринялась заматываться вханьфу. Пока три оборота одной полой сделаешь правильно, никакой сонливости неостанется. Атут еще итуфли натебя надевают, причесать норовят ивкороткие волосы какую-нибудь красивую висюльку воткнуть.
        - Отстаньте, хорошо? Яже ненаприем кимператору собралась.
        Агенерал преспокойно сидел наскладной скамеечке иприсвете коптящего факела сам ссобой вго играл. И,похоже, проигрывал.
        - О! Авот ивы! - улыбнулсяон, склонив голову кплечу. - Губы розовые, глаза ясные, волосы блестят.
        Онамашинально провела пальцами позатылку. Немешалобы помыться.
        - Выразвеяли мою печаль, какэто солнце, - генерал Сян взмахнул рукой всторону востока, гдемедленно разгорался рассвет, - прогонит туман, чтопришел среки.
        - Ятоже рада.
        - Чемуже?
        - Тому, чтоиз-за меня сегодня никто неумрет, - неудержалась отнасмешливой подначки Татьяна, ноотчего-то совсем непочувствовала раздражения.
        - Дозаката еще далеко, мояТьян Ню, - понимающе усмехнулся собеседник. - Ноуверен, моилюди будут изовсех сил стараться угодитьвам. Ведь это самый простой способ избежать наказания. Чемрозовее ваши щеки, темсчастливее все вокруг.
        - Вы - тиран, генерал Сян.
        Юнтолько руками развел.
        - Тутничего нельзя сделать. Либо я буду добр, иочень скоро моей головой украсят стену императорского дворца, либо… - Мужчина хлопнул себя ладонями победрам. - Либо вы сейчасже набросите плащ наплечи, чтобы незамерзнуть иснова незаболеть.
        Онвскочил и, недожидаясь разрешения, накинул наТаню свой собственный плащ - теплый инеизменно пахнущий лошадьми.
        - Вернитесь вшатер, Тьян Ню, попейте целебного чая, потом покушайте супа, - мягко, нонастойчиво посоветовал Сян Юн.
        - Авы отпустите даоса.
        Генерал подозрительно сощурился.
        - Иэтовсе?
        - Изаплатитеему, пожалуйста. Егопилюля скольких-то там духов - эточто-то удивительное. Боль сразу какрукой сняло.
        - Девяти Духов пилюля, - скрипуче подсказал изшатра знаменитый врач.
        - Интересно, вэтой стране можно хоть иногда поговорить сдругим человеком, небудучи подслушанной совсех сторон еще двадцатью любопытными персонами? - всердцах буркнула Таня.
        Чуский полководец задумался.
        - Авыбы хотели поговорить наедине? Небоитесь меня больше?
        - Янебоюсь. Янемного опасаюсь, - сказала девушка и, заметив, какпогрустнел генерал, поспешила добавить: - Выочень порывистый человек. Итакой непредсказуемый.
        - Нувот, выснова побоялись сказать откровенно, - вздохнулон.

«Аненужно было бросаться наменя, какдикий зверь!» Мысленный упрек, видимо, всеравно отлично читался налице Татьяны.
        - Хорошо вам отдохнуть, Тьян Ню, - отрывисто бросил Сян Юн, поклонился иушел, кипя отдосады.
        - Невозможный человек…
        - Вспыльчивый оттого, чтоунего горячая печень, - подал голос Ли Цяо, всееще топтавшийся усамого входа вшатер. - Всюночь неспит илиспит, номало, утром унего плохое настроение, аглаза сухие ивоспаленные. Глаза, печень ивспыльчивость взаимосвязаны, таккакотносятся кэлементу металлу.
        - Печень унего горячая, видишьли! Металл унего… водном месте! Такполечите кто-нибудь его наконец! - фыркнула Татьяна, ноплащ против собственной воли наземлю нескинула. Пригрелась.
        ЛЮСИ, ЛЮ ДЗЫ ИСОРАТНИКИ
        - Дагдеж ты их только находишь-то?! - простонал Цзи Синь, когда долгожданный предводитель наконец-то вернулся ксвоим верным соратникам, спрыгнул сконя, радостный, идобычу свою наземь спустил.
        - Это… этоже не… - Братец Фань - тотпросто побелел ипопятился, некультурно тыча пальцем вспутницу командира Лю.
        - Хулидзын. - ЦзиСинь моргнул идаже глаза протер, надеясь, чтожуткое видение сгинет. - Этохулидзын!
        Небесная лиса вответ натакое приветствие нехорошо прищурилась иклацнула зубами.
        Командир Лю потемнел лицом, нахмурился иотчеканил:
        - Это - мояженщина. Ану разойдись! Вамчто, делать нечего? Услышу, чтошушукаетесь, какстарые евнухи, илиувижу, какпялитесь, - разгоню обратно похлевам, козопасы!
        - Но,брат Лю… - Фань Куай развел руками, беспомощно оглянулся нагневно трепещущего веером конфуцианца исник. - Какскажешь, брат Лю…
        - Ктоеще непонял? - прорычал Лю Дзы, глядя вупор набратца Синя. - Ну?!
        - Потом поговорим, - прошипел тот, нотоже позорно отступил, прикрываясь рукавом.
        - Идем, Лю Си, - скомандовал мятежник и, ухватив лисицу зазапястье, поволок засобой кединственной палатке, имевшейся влагере повстанцев.
        Женщина покорно шла следом, нопосторонам нелюдскими светлыми глазищами так изыркала. Фань поежился подтаким взглядом ижалобно пробухтел:
        - Братец Синь, абратец Синь! Аэто, выходит, тасамая лисица? Нуиз-за которой бешеный пес Сян Юн городишко пожег? Азачем она брату Лю? Отнееж беды одни! Не,я понимаю - небесная дева, оноиполезно, иблагородно, атут-то - лиса! Хулидзын! Мало того что несчастья приносит, таконаж унего весь ян высосет! Братец Синь, чтож теперь…
        - Хоть ты заткнись! - простонал Цзи Синь, которого перекосило уже отодной мысли, чтохулидзын «высосет ян». Икакименно станет высасывать. - Надо подумать… Подумать надо!
        Забратом Лю ипрежде водились поступки неожиданные ибезрассудные, нотакое! Тоесть, пока они сФанем впоте лица собирали разбежавшихся крестьян испасали продовольствие, этот бабник схулидзын развлекался! Даиладнобы просто нарвал, какговорится, персиков всадах наслаждения, такнетже! Влагерь ее приволок!
        - Падение морали нам обеспечено, - веско обронил Цзи Синь, взадумчивости прохаживаясь между кострами, котлами, лежанками истойками соружием.
        - А… это самое… онже сней… того, да? - Великан Фань Куай, вынужденный семенить, чтобы подстроиться подшаги конфуцианца, тревожно причитал изаглядывал влицо мудрому братцу. - Аона его теперь… того-этого, да?
        - Какбы она теперь нас всех не«того-этого»!
        - Дыкая очем! Вот, кпримеру, ачто эдакая хулидзын кушает? Пшено там али рис ей подавать?
        - Сердца она жрет ипечень! - ЦзиСинь прикрыл глаза ладонью ипокачал головой. - Чтотеперь делать, уманеприложу!
        - А… - пробормотал Фань, озабоченный больше проблемой питания небесной лисы, нежели самим фактом ее присутствия вармии повстанцев. - Стал быть, наохоту мне теперь?
        - Идиуже, иди! - отмахнулся стратег, ибратец Фань послушно отошел, авскоре ивовсе куда-то пропал. АЦзи Синь остался наедине сневеселыми мыслями ибольшой беловолосой проблемой.
        - М-да… - протянула Люся, оглядываясь. Палатка, куда привел ее Лю, отличалась запредельным аскетизмом. Кроме циновки, тигриной шкуры ипары кувшинов интерьер оживлял грубо сколоченный низенький столик, тушечница, распялка длядоспехов, седло иуздечка. - Бедненько. Ночистенько. Ктоутебя прибирает?
        - Даприбился тут один паренек, Люй Ши его зовут, онизаВерным приглядывает… - Люотвечал рассеянно, всееще недовольный тем приемом, чтооказали им соратники. - Ещепознакомишься. Будь уверена, Лю Си: любой, ктокосо натебя глянет…
        - Ану-ка прекрати! - рассердиласьона. - Ещенехватало! Если ты из-за меня сосвоимиже людьми перессоришься, станет только хуже. Брань навороту невиснет, пусть хоть все глаза проглядят, лишьбы непридушили тайком ивсуп неплевали.
        - Вотпоэтому жить ты будешь сомной. Чтобы непридушили иненаплевали.
        - Японяла. - Девушка слегка смутилась иотвела взгляд. - Тыпоэтому назвал меня своей женщиной?
        - Ипоэтому тоже, - нестал отпираться Лю. - Нобеспокоиться тебе неочем.
        - Дая инебеспокоюсь… - Чтобы скрыть внезапную растерянность, оназапустила пятерню вволосы, окончательно взъерошив короткие пряди.
        Мятежник слюбопытством протянул руку идотронулся досветлых волос, ужетемнеющих укорней.
        - Апочему они разноцветные?
        - Линяю! - буркнула Люси, уворачиваясь. - Таквсем искажи: линяет лиса, всеотземного разорения инеустройства, атакже отскудной кормежки.
        - Идаже лиса мне досталась линялая! - хохотнул Лю. - Эх! Вотневезет! Ещеведь ипрохвост спросят. Чтомне наэто сказать?
        - Говори: отбросила хвост, чтобы начеловека больше походить.
        - Линялая, облезлая, хвост отвалился… - Пэй-гун принялся загибать пальцы спреувеличенно серьезным видом. - Потрепало тебя наземле, мояхулидзын, охипотрепало! Такты лиса илиящерица, если хвост отбросила?
        - Ахты!.. - разозлилась Люся ивознамерилась отвесить ему оплеуху, ноон сосмешком уклонился, извернулся исам ее поймал.
        Девушка подавилась возмущенным возгласом ипритихла. Мятежник смотрел так, словно собирался снова ее поцеловать… аможет, инетолько поцеловать, ктоего разберет?
        - Почему это вдруг «твоя хулидзын»? - внезапно охрипнув, шепотом спросилаона.
        - Пока немоя, - легко согласился командир Лю, отпускаяее. - Нобудешь.
        Ипрежде чем девушка успела снова возмутиться, отступил натри шага, насколько позволяла палатка.
        - Япришлю ктебе того паренька, Люй Ши. Онсделает длятебявсе, чтоскажешь. Обживайся.
        Откинув полог, оншагнул наружу, новопрос Люси догналего:
        - Авыходить-то мне можно?
        - Все, чтопожелаешь, - повторил Пэй-гун. - Никто непосмеет проявить неуважение кмоей лисе. Аесли посмеет - пожалеет.
        Онушел, аЛюся, потоптавшись, уселась натигриную шкуру ипризадумалась. Ачегобы, собственно, ейтакого пожелать?
        Нонеуспела девушка определиться сжеланиями, какзатонкой полотняной стенкой кто-то протопал, споткнулся, упал, помянул китайских чертей ижалобно поскребся увхода:
        - Небесная госпожа, дозволите вашему слуге войти?
        - Дозволяю! - важно ответствовала Люся ипоспешила принять торжественный вид.
        Снемытой инечесаной головой ивзапыленной одежде сделать это было нетак уж просто, нозато нашкуре она восседала такой шикарной - всем диким вождям назависть. Парнишка, осторожно просочившийся вшатер, явно оценил, иначе счегобы бухнулся наколени ипринялся истово кланяться.
        - Какзвать? - спросила девушка, когда отбесчисленных поклонов ее стало слегка подташнивать. Хотя, может, этоиотголода. Аппетит себе Людмила нагуляла знатный, аотповстанческих костров тянуло такими ароматами… «Пшенка! - определила она почти профессиональным чутьем кухаркиной дочки. - Идаже смясом!»
        - ЛюйШи! - отрапортовал юноша, наконец-то распрямляясь. - Готов служить вашей милости… превосходительству… э… особе вашей, короче.
        И,безнадежно испортив торжественность момента, шмыгнул носом иутерся замызганным рукавом. Зато взгляд был преданный дожути.
        Итут вголове удочери профессора Орловского что-то щелкнуло, вспыхнуло игромыхнуло. «Тыотлично знаешь, чего тебе бояться… - услышала она голос Нюйвы. - Тызнаешь. Просто еще непомнишь…»
        - Как… какты назвался? Изкакой семьи?
        Должно быть, тонунее был очень странным. Парень побледнел иобиженно заморгал.
        - Изсемьи Люй, ваше… ваша…
        - Аскажи-ка, Люй Ши… - перебила его Люся. - Нетли утебя сестер?

«Сейчас, - подумалаона. - Сейчас я все узнаю. Смогу убедиться. Люй-хоу, явспомнила. Туженщину, тужуткую императрицу звали Люй-хоу. Акакое унее было имя? Которая изсестер этого мальчонки станет Той Самой?»
        - Дыкнету сестренок, - растерянно отозвался китайчонок. - Была одна, дапомерла еще опозапрошлой весне…
        ИЛюся выдохнула, только сейчас осознав, чтовсе это время едва дышала, сама незная, почему. Значит, унего сейчас нет никакой будущей императрицы?

«Аты чему радуешься, коза? - одернула она сама себя. - Малоли вКитае всяких Люй? Икакое тебе дело?»
        Абсолютно ведь никакого дела. Нопочему-то мысль отом, чтокомандир Лю ивпрямь неженат, аникаких будущих Люй-хоу нагоризонте немаячит, покрайней мере - пока, ееудивительным образом согрела.
        - Небесная госпожа чего-нибудь желает? - напомнил осебе юный Люй.
        - Поестьбы немешало… - рассеянно отозвалась Людмила иуточнила, совершенно непредполагая, чтоможет последовать заневинным вобщем-то пожеланием: - Смясцомбы…
        - Понял! Сделаем! - Парнишка, какхороший официант, деловито попятился, шмыгнул наружу и…
        - Госпожа хулидзын желает мяса-а-а!!! - разнесся надлагерем мятежников заполошный вопль. - Свежего мяса-а госпоже хулидзы-ын!..
        - Твою кавалерию! - шепотом выругалась Люся ивысунула нос изпалатки, надеясь перехватить голосистого китайчонка илихотябы заставить его заткнуться.
        Нонетут-то было. Совсех сторон наЛюдмилу уставились десятки светящихся испуганным любопытством раскосых глаз. Есть девушке сразуже расхотелось. «Вотигде этот милашка Лю, когда он действительно нужен?» - слегка нервничая, Люся оглядывалась посторонам, ноПэй-гуна было невидать. Даимальчишка-ординарец ускакал уже далековато, нозвонкий голос его незатихал:
        - Мя-а-аса госпоже хулидзын!
        - Э… - пробормотала девушка, опасливо поглядывая наповстанцев, которые снеменьшей опаской глядели нанее. - Чтостолпились-то, граждане пролетарии? Расходитесь. Тутвам немитинг!

«Колдует, видать», - подумали древние «пролетарии» исогласованно попятились.

«Чтоб тебя черти взяли, Лю Дзы, тыменя спасать собираешься отсвоих партизан иликак?!»
        - Сейчас-сейчас! - пророкотал откуда-то из-за плотного кольца зрителей чей-то густой бас. - Бегу-бегу! Несу уже!
        Распихивая любопытных ханьцев, сквозь толпу прорывался здоровенный дядька. «Один избратцев моего Лю, - припомнила Людмила. - Фань, кажется…» Оба побратима Лю Дзы внешность имели запоминающуюся, ноконфуцианец всветлых одеждах исрасписным веером потряс воображение Люси сильнее, нежели силач, который даже поевропейским меркам смотрелся великаном. Зря, какоказалось. Простодушный навид богатырь тоже сумел преподнести небесной лисе тот еще сюрпризец.
        - Пожалуйте откушать, небесная госпожа! - Вшироких икоричневых, какзаступы, ручищах Фань Куай осторожно держал две глиняные мисочки, накрытые тряпицей наманер полотенечка. - Свежатинка!
        Вживоте уЛюси некстати заурчало, ибратец Фань немедленно полотенечко сдернул. Надтолпой пролетариев повисла выжидательная тишина.
        Несколько бесконечных мгновений Людмила молча боролась снакатывающими одна задругой волнами тошноты, ярости исмеха. Нукитаезы! Нус-сволочи!
        - Ужнеобессудьте, небесная госпожа, - почуяв неладное вэтом молчании, пробурчал богатырь. - Яж незнал, чтовам повкусу больше придется, сердечко илиже печеночка вот… Свеженькие… Тепленькиееще… Зайчик этот еще недавно прыгал. Аежели вам маловато, такмы икабанчика отыщем! Ужнепобрезгуйте, небесная госпожа, кушайте наздоровье, только…
        Окончательно смутившись, братец Фань умолк, протягивая мисочки сдвумя окровавленными кусками мяса какдары прикапитуляции. «Только брата Лю нетрогай», - хотел он сказать, нодевушка отлично поняла недосказанное.
        - Мояблагодарность неимеет предела! - отрывисто бросила Люся ибыстро отобрала увитязя подношения. - Новпредь нетрудись так, доблестный Фань. Яичеловеческой пищей непобрезгую.
        - Дыкяж прослышал, будто отнашей еды вы линять начали…

«Небесная лиса» поистине нечеловеческим усилием воли подавила порыв надеть обе миски братцу Фаню наголову. Хотя, учитывая габариты, - скорее, науши. Нолюди Пэй-гуна стояли вокруг исмотрели, видно, ждали, чтолисица прямо приних начнет жрать. Поэтому пришлось вместо оскала выдавить улыбку испешно ретироваться впалатку. Иподарки ссобой забрать.
        - По-моему, уменя еще одна проблема… - вздохнула Люся, тоскливо глядя намиски скровавыми дарами. Самое обидное, чтоесть-то ей все-таки хотелось, ичем дальше, темаппетитней выглядело нетолько заячье сердце, ноипечень. «Дождусь, пока вернется Лю, - решилаона. - Илипомру отголода, пока жду!» Девушка представила, какрасстроится веселый мятежник, обнаружив ее хладное тело натигриной шкуре. Вотбудет она лежать, такая белая инесчастная… Картинку портили только злополучные миски. Ипаршивое полотенечко.
        Ксчастью, командир Лю явился впалатку быстрей, чемЛюдмила оголодала совсем по-лисьи, исмысл открывшейся ему инсталляции понял сразу.
        - Та-а-ак… - протянулон, сверкнув глазами. - Икто это унас такой заботливый?
        - Братец твой постарался, - наябедничала Люси ипомахала надмясом рукавом, отгоняя мух. - Тыкакхочешь крутись, ноим все-таки объясни, чтоэто я есть нестану. Покрайней мере, всыром виде.
        - Ну-ка пойдем! - скомандовал Пэй-гун, ужепривычно хватая ее зазапястье. ИЛюся, тоже уже привыкнув, послушно пошла заним.
        Этот костер, разложенный чуть встороне, видимо, предназначался длястаршего командного состава. Уогня обнаружился полный комплект офицеров мятежника Лю: конфуцианец, едва заметно сморщивший нос привиде женщины, силач Фань, немедленно покрасневший доушей, иделовито помешивавший вкотле что-то ароматное ординарец Люй Ши.
        - Освободите место длямоей госпожи! - приказал Лю, грозно насупив брови. - ЛюйШи! Сгоняй зашкурой да подстели, чтобы мягче сидеть было! Братец Синь, живо нашел чистую миску ичарку, дачтоб безтрещин! Братец Фань…
        - Ая чего? - натурально втянул голову вплечи великан. - Яж каклучше…
        - Братец Фань, какпоедим, сделай длянашей небесной госпожи легкий доспех иконя ей подбери смирного.
        - ЛюДзы, - недовольно звякнул посудой сердитый Цзи Синь. - Аэто неперебор, а? Разве госпоже уместно сидеть между мужчинами, атем паче - ездить верхом, даеще ивдоспехах?
        - Яотдал вам приказ, - прошипел Лю, демонстративно пропустив мимо ушей это замечание. - Яразве просил советов? Ктоздесь командует?
        - Ты,брат! - поспешно кивнул Фань Куай.
        - Тыкомандуешь, - поджал губы Цзи Синь, метнув наЛюсю прямо-таки убийственный взгляд. - Ты.
        - Вотиславно, - поправив принесенную юным ординарцем шкуру, Лю церемонно, споклоном пригласил девушку присесть когню. - Лапша сзайчатиной, моягоспожа. Отведаешь?
        - Охотно, - сверкнула зубами вголодной улыбке Люси. Первый акт эпической драмы «Наснабабу променял» впереводе накитайский, похоже, остался заней.
        СЯНЮН
        Если Тьян Ню выбросила их разговор изголовы прежде, чемзаее спиной опустился полог шатра, тоСян Юн онем незабывал нинамиг. Ведь небесной деве, должно быть, ивправду очень непросто все время находиться вокружении чужих людей, непривычно подих любопытными взглядами. Вдеревне уподножия Цветочной горы она тоже держалась особняком, акогда уставала отобщества ненавязчивых вобщем-то поселян, сбегала вхрам Нюйвы. ЛиЛинь Фу так иговорил: мол, втягость небесному существу наша грубая жизнь. Ихотя даос приэтом лукаво ухмылялся, генерал Сян ему отчего-то верил.
        Ближе квечеру, когда дотемноты еще далеко, апредзакатное солнце уже мягко вызолотило округу, чусец взял вповод Серого ипривел его кшатру, гдеотчаянно скучала Тьян Ню.
        - Адавайте прогуляемся? - предложил Юн, едва раскланявшись сдевушкой повсем правилам этикета. - Язнаю тут рядом отличное место - ручей, пригорок, прекрасный вид нагоры и… можно незаметно поставить охрану, чтобы немешала инепортила впечатление.
        - Поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал, так? - вздохнула Тьян Ню, явно начто-то намекая.
        - Неподжидал, асразу пришел.
        - Этоневажно, - отмахнулась небесная дева инеожиданно легко согласилась: - Кататься так кататься. Идемте уже.
        - Ядумал, выснова приметесь артачиться, - искренне удивился Сян Юн, пропуская девушку вперед себя. - Хотел сослаться наЛи Цяо. Оннастоятельно рекомендовал вам прогулки. Чтослучилось? Пилюля вылечила вас иотобиды тоже?
        - Жаль, длявас никакой пилюли удаоса ненашлось, - беззлобно огрызнулась Тьян Ню, но, увидев одного лишь Серого, всяпотускнела: - Иконечноже мы опять будем вместе сидеть наодной лошади?
        - Нивкоем случае, - жестко бросил генерал, подставляя руки, чтобы она могла опереться наних ножкой врасшитой шелком туфельке. - Выпоедете верхом, ая пойду рядом.
        Такони исделали, норазговор, испорченный ссамого начала, неприжился напочве скрытого раздора. Небесная дева молча глядела вдаль, стараясь невстречаться сСян Юном даже взглядом. Тропинка уводила их всторону отшумного лагеря, солнце клонилось кзападу, стрекотали цикады, ветер шелестел восоке.
        - Мыприехали, - сказал генерал, когда они поднялись напологий холм надречушкой. - Погуляйте здесь.
        Ипомог спешиться, тщательно избегая смотреть напеструю туфельку.
        - Авы?
        - Ая вас посторожу. И,предвосхищая ваш новый вопрос: нет, янебоюсь, чтовы сбежите.
        Нето чтобы он действительно хотел поговорить сТьян Ню очем-то важном. Пожалуй, Сян Юн плохо представлял себе, какэто - обсуждать сженщиной что-то, кроме стихов икрасоты пейзажей, ноему хотелось чего-то такого, странного, доселе неизвестного. Воттолько чего?
        Какое-то время генерал любовался окрестностями - живописным силуэтом гор, яркой зеленью тутовой рощи, плавным изгибом речного берега. Краем глаза он присматривал занебесной девой. Какта бродит среди разнотравья, подставляет лицо солнцу, жмурится ивдыхает теплый ветер. Наслаждается даже видимостью свободы.

«Нет, даос ошибся, - думал Юн. - Небывает уобычных людей волос такого удивительного цвета - светло-коричневого оттенка речного песка, смешанного спеплом». Только удиких птиц он видел что-то похожее. Мягкие, чуть вьющиеся, заушами пряди закручивались всмешные пружинки, накоторые хотелось подуть, какнасозревший одуванчик. Иоднажды она улетит, подхваченная легким дуновением ветра, понял Сян Юн. Иникто, иничто несможет задержать ее здесь, вэтом мире, никакая сила.
        Флейта как-то сама посебе оказалась унего вруках, неведомым образом догадавшись, чтосамое время доверить душу музыке.

«Сумерки восоке сини, сини…» Эту мелодию Сян Юн неиграл очень давно. Несколько лет, пожалуй. Слишком простая, слишком откровенная всвоей простоте песня, чтобы браться занее лишь ради развлечения. Носейчас - дело иное. Наедине ссобой можно говорить обовсем, даже отом, очем мужчины предпочитают молчать.

«Блекнет зелень втени сумеречной…» Оранжевый жаркий диск солнца уже коснулся горных вершин, превратив их вширокий мазок тушью потемно-зеленому шелку леса. Время, каквсегда, утекало речной водой сквозь пальцы итаяло втеплом воздухе вместе созвуками флейты. СянЮн обернулся изастыл, неверя глазам истрашась спугнуть чудо неосторожным движением. Золотая девушка гладила морду золотому коню, стоя попояс взолотых травах. Время остановилось.
        - Мойгенерал! Господин! Пора возвращаться! - проорал издали Мин Хе и, увидев выражение лица хозяина, незамедлительно рухнул впыль.
        - Знаешь, Мин Хе, - задумчиво молвил Сян Юн, проходя мимо ипостучав поспине ординарца ножнами. - Тывсе-таки просто создан дляпорки.
        - Вашслуга достоин смерти, господин! - пискнул парень.
        - Вследующий раз - обязательно.
        Сдругой стороны, онже сам приказал подать знак, когда песок перетечет изодной чаши вдругую. Новсе равно, можно былобы икак-то поделикатнее сообщить.
        Наобратном пути они сТьян Ню снова молчали. Ноэто было какое-то другое молчание. Общее молчание, чтоли.

«Толку оттого, чтоникто, даже Сыма Цянь, невидел этой битвы! Яведь всеравно никому иникогда несмогу рассказать. Никто неповерит. Боже мой, какобидно!»
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава12
        Проверяй, нодоверяй

«Здесь любят повторять, чтокрасавицы губят героев ицарства. Нокак-то оно всегда наоборот получается. Тыеще изнать незнаешь, иведать неведаешь, агерой уже тут кактут. Итак иноровит тебя погубить разными неспортивными способами».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        ИНЮНЧЕН
        Какупоительны вТайбэе вечера! Особенно если девушка, из-за которой ты спать спокойно неможешь, недавно залепила тебе пощечину, атвоя так называемая невеста прокомментировала сие событие веселым инепринужденным ржачем. Ивсамом деле, чтотут остается нормальному мужику, какнеупоить себя посамую нирвану?
        - Ая предупреждала, - вотчто сказала хихикающая Янмэй привиде своего взъерошенного икрайне раздосадованного друга. - Думать надо было не… вобщем, нетем, чемты думал, аголовой!
        - Явсегда думаю головой! - прорычал разгоряченный Ин Юнчен. - Иначебы всписке ста самых влиятельных людей Азии меня небыло!
        - Ну-ну, - успокаивающе похлопала его поплечу женщина. - Нехвастайся, тебе неидет. Выпьем? Запомолвку, состоявшуюся взоне, кхе-кхе, боевых действий?
        Юнчен сопнул носом, дотронулся ладонью допокрасневшей щеки ираздраженно цокнул языком. Выпивка ихорошая еда - этобыли верные рецепты дляподнятия настроения. Сегодня заСян Джи остался выигранный бой, ноневойна. О,невойна.
        - Выпьем, - мрачно согласился парень, иони сЯнмэй… нет, вбар они непошли. Уженщины наэту попойку были другие, куда более интересные планы.
        Поначалу железная леди, ставшая свидетелем его поражения, потащила «жениха» всупермаркет, расположенный нанижнем этаже небоскреба. Тамон покорно заплатил зацелую тележку женьшеневых настоек («длястабилизации харизмы»), яблочной наливки («чтоб умягчить ян») ипочему-то русской водки («просто это красиво»). Азатем Янмэй решительно запихнула друга влифт иповезла кнемуже вофис. Контора, хозяином которой он был, располагалась вделовой части Тайбэя 101 изанимала целый этаж - гуляй нехочу.
        - Пить нарабочем месте? - ссомнением протянул Юнчен, поняв ее замысел. - Этокакое-то дно.
        - Ничего, - решительно возразила наэто Ласточка. - Тыже всеравно босс. Сердито иизящно. Вперед! Общественность поймет - тывсегда был самую малость психом. Вхорошем смысле этого слова.
        - Хм, - только исказал «псих», предпочитая далее эту тему неразвивать.
        Такони ипроследовали подвзглядами привычных ковсему сотрудников через весь офис, катя перед собой звенящую ибулькающую тележку, которую любезно одолжили им навремя всупермаркете. Впомещении, просторном исветлом, спрятаться было негде, поэтому парень просто сделал вид, чтовсе идет своим чередом.
        - Япотеряю лицо, - вздыхал он чуть позже всвоем кабинете, доставая изшкафчика специально припрятанные наслучай такого форс-мажора стаканы. - Иподчиненных.
        - Наоборот, - весело хмыкала Янмэй ирасставляла поего столу маринованные овощи изакуски. - Тыпредставь, какая утебя репутация установится. Этож некаждый мужик сможет уговорить тележку алкоголя заодин присест!
        ИнЮнчен высмотрел среди различных баночек икоробок осьминогов врассоле имстительно усмехнулся. Сегодня он будет угощаться русской водкой иесть тайваньских моллюсков назло Сян Джи, игори оно все белым пламенем. Пусть она где-нибудь там, вгороде, поперхнется, своенравная упрямица!
        Ипьянка началась.
        Янмэй могла любому парню дать фору вумении выпить. Пила она аккуратно, быстро исовершенно по-мужски: сначала долго непьянела, апотом вмиг смирнела изасыпала. ИнЮнчен вообще тоже считал себя вэтом деле несосунком, но, глядя набыстро пустеющие бутылки, признал, чтосегодня удача явно отнего отворачивается, - второй раз задень он рисковал проиграть женщине.
        Несколько часов они сосредоточенно ипо-товарищески накачивали себя горячительными напитками, апотом изрядно уже повеселевшая Янмэй вдруг состуком поставила стакан настол.
        - Юнчен, - очень четко выговаривая слова, позвала она парня. - Ятут ради тебя свободой рискую, ведь да?
        - Ничем ты нерискуешь, - отмахнулся закинувший ноги настолешницу собутыльник. - Моиродители немного иначе представляют себе свою невестку. Онимягко посоветуют нам подумать получше, инаэтом - тадам! - всезакончится.
        - Ноты всеравно уменя вдолгу, - внезапно заинтересовавшись своими ногтями, сказала женщина.
        ИнЮнчен вскинул бровь. Собственный кабинет уже слегка плыл перед его глазами, но, какназло, досостояния полного иабсолютного беспамятства было далеко. Азаснуть он был непрочь - вдруг приснится Сян Александра Джи, тоненькая, изящная, большеглазая? И,может так статься, восне она позволит ему подержаться нетолько заее руку, хм?
        - Вдолгу, - струдом вспомнив, очем говорила Янмэй, подтвердил Ин Юнчен. - Ачего тебе надо?
        Иедва невыронил свой стакан, потому что прямо наего глазах случилось невероятное - Янмэй покраснела, даеще как! Еесмуглая кожа побагровела, ушизаполыхали насыщенным малиновым цветом, идаже шею залило густым жгучим румянцем.
        - Эй, - осторожно позвал ее приятель. - Всели впоря…
        Недав ему договорить, Ласточка вдруг подскочила, встала перед ним исовершенно неожиданно согнулась всамом настоящем, повсем правилам выполненном поклоне.
        - Познакомь меня сосвоим другом! - выпалила она наодном дыхании.
        ИнЮнчен мигнул.
        - Прости? - небудучи уверенным, чтоправильно расслышалее, переспросилон.
        - Познакомь меня сосвоим другом! - ужегромче повторила Янмэй. - СЮ Цином!
        Юнчен считал себя человеком крайне умным, нотут догадливость его отчаянно засбоила. Несколько раз он повторил вуме ее просьбу, ноодно никак сдругим несходилось. Иосторожно осведомился:
        - СПикселем? Авыже вроде сним друг друга знаете.
        Янмэй рассерженно зыркнула вего сторону и, разом забыв опочтительности, швырнула всообщника крышечку отбутылки.
        - Идиот! - едвали непролаялаона. - Яимею ввиду познакомьнас… ну чтобы получилось по-настоящему. Серьезно, значит. Придумай что-нибудь. Ато мы друг другу только «привет» и«досвидания» говорим, амне… мне он нравится.
        Молодой человек приоткрыл рот, посидел так пару секунд, апотом разом опрокинул всебя остатки женьшеневой настойки. Стабилизировалась илинет его харизма, онсказатьбы несмог, нопосле очередной порции алкоголя сознание все-таки намгновение прояснилось.
        Словно наяву, Ин Юнчен увидел перед собой потенциальную парочку: маленького, верткого, велеречивого Пикселя ивысокую, мускулистую, коротко стриженную Янмэй. Инесдержался - захохотал отдуши, дохрюканья.
        - Предки, - повизгивал наследник почтенного семейства, владелец собственной компании изолотой мальчик, мотая головой изстороны всторону истуча ладонью постолу, - ой, немогу, держите меня, держите! Красавица иодин гном! Аесли он тебя поцеловать захочет? Впрыжке придется целиться, сразбегу! Аесли недолет? Аесли перелет? Никакогож интима, одна акробатика! ЯПикселю скамеечку подарю, чтобы, значит…
        Увесистая затрещина прервала поток его безудержного веселья, иИн Юнчен пьяно всхлипнул.
        - Придурок, - припечатала его Янмэй. - Споцелуями я разберусь, твоеже дело…
        - Понял, - утирая тыльной стороной ладони выступившие слезы, икнул парень. - Ладно. Тытолько это… нежнее сним. Безрук. Оннатура трепетная, зачахнетеще.
        - Он… да, - совершенно по-девичьи, разом помолодев лет надесять, вздохнула Янмэй ипотупилась, словно иправда была юной красавицей-ласточкой.
        Этоибыло последним, чтозапомнил Ин Юнчен, - русская водка вместе сналивкой инастойкой таки взяла надним верх, ион, трясясь отсмеха, уронил голову насложенные руки. Имгновенно провалился всон.
        Поначалу вокруг него была лишь тьма, апотом, словно прилив, настигло его сновидение, вспыхнувшее смешением красок, запахов извуков. Оникрутились вкалейдоскопе, вбешеной яркой карусели, аИн Юнчен кружился вместе сними, подчиняясь непонятной, номогучей силе. Перед глазами - ведь унего были глаза илион видел все это каким-то внутренним, мистическим зрением? - мелькали картины невероятные ипугающие: войска, схлестнувшиеся друг сдругом вотчаянной сече, утлая лодочка сдвумя светлокожими девушками, которую неудержимо затягивало взолотистую сияющую воронку, красные ибелые знамена, развевающиеся наветру.
        Апотом его словно выбросило изэтого водоворота в… кажется, врай.
        Плыли поглубокой сини облачка; идеревья, чьяяркая, пронзительная зелень глянцево блестела насолнце, свечками вздымались вбезмятежную безбрежность. Храм, словно вырезанный изтонкой бумаги, темнел нафоне неба. Спокойствием ивечностью веяло отнего, итишиной, иотдохновением, истолько гармонии было вего островерхих крышах иизвилистых лестницах, чтоЮнчен вдруг почувствовал: емухочется подольше задержаться здесь, отдохнуть, оправиться отран.
        Апотом… потом он увиделее.
        Онанеслась понебу, раскинув руки, озаренная светом, прекрасная, иему вдруг показалось, чтозаспиной ее ткутся изсолнечной пыли крылья. Земная женщина илинебесная дева? Какое это имело значение!
        Одно лишь было важно, иэто знание билось вего сердце, колотилось вкрови. Онадолжна принадлежатьему, другого пути иисхода нет.
        Она - егосудьба, аон - ее.
        ИнЮнчен очнулся оттого, чтоподсамым его ухом заполошно звенел телефон. Застонав, парень струдом приподнял голову. Шеюсразуже прострелило резкой болью: несколько часов крепкого пьяного сна вполусогнутом состоянии явно давали осебе знать. Юнчен охнул, зевнул инаконец-то нашел всебе силы разлепить глаза. Взору его предстало зрелище поистине душераздирающее: пустые бутылки, шеренгами стоящие настоле, горка измятых салфеток, вскрытые коробочки седой и, вдовершение всего этого изобилия, Янмэй, звездочкой раскинувшаяся накабинетном диване. Ротее был приоткрыт, голова откинута назад, ивообще выглядела она кактруп.
        Страдалец зажмурился ипотряс головой - иэто было большой ошибкой. Вчерепной коробке будто фейерверк взорвался. Замелькали перед глазами цветные пятна и, отчаянно сражаясь стошнотой, Ин Юнчен струдом заставил себя вылезти изкресла ипополз внаправлении туалета.
        Офис уже обезлюдел - сотрудники его давно разошлись подомам. Тоскливо мигали зеленые огоньки сигнализации, аккуратные рабочие места ипустующая стойка секретаря навевали мысли отщете всего сущего. Юнчен, морщась, добрался дотуалета иобильно полил затылок холодной водой. Непомогло.
        Вкабинете по-прежнему надрывался телефон. Егодолгие переливчатые трели звучали втишине скакой-то прямо-таки роковой настойчивостью.
        ИнЮнчен смукой посмотрел насебя взеркало. Взъерошенные имокрые волосы его стояли дыбом, глаза покраснели.
        - Красавицы, - прохрипелон, ткнув пальцем всвое отражение ипопривычке начиная ухмыляться, - губят героев. Вотия того… погубился.
        Отражение покорно согласилось, иЮнчен, несколько раз ссилой хлопнув себя пощекам, поплелся назад вкабинет.
        Звонил отец, ипропущенных звонков, каклюбезно сообщил ему телефон, набралось уж сдобрую дюжину. Похмельный сын скривился, подпер щеку рукой инабрал домашний номер. Почтенный родитель ответил сразуже.
        - Сынок! - добродушно прогудело втрубке. - Доброй тебе, значит, ночи.
        - Привет, пап, - прохрипел Ин Юнчен. - Никак ответить немог, тыуж извини.
        - Пьяныйты, чтоли? - сразу раскусил его папаша, видавший своего отпрыска вразных видах, ирадостно захохотал: - Ну,это знамо дело, перед свадьбой-то! Покутить надо, охнадо! Веселишься?
        Парень едва сдержал стон. Обманывать родителей нехотелось ну просто доскрежета зубовного: непочтительно это, даивообще - кчему? Иматушка, иотец своего единственного наследника всегда баловали имногое ему позволяли. ИнЮнчен мечтает вЕвропу поехать навсе лето? Почемубы инет! ИнЮнчену нужна квартира поближе куниверситету? Очем разговор! Беда, чтосестричке его всвое время недосталось такого безоговорочного доверия: чтодозволено сыну, дочери неразрешается. Ажаль. Повернись оно все иначе и, может, малышка инепогиблабы так глупо ибессмысленно.
        Юнчен намгновение задумался, мучаютли схожие мысли родителей, апотом зажмурился. Никчему обэтом сейчас размышлять - после боя знаменами неразмахивают.
        Внезапное иострое желание сказать правду оневестах ивсем этом бессмысленном фарсе ипокончить раз инавсегда собманом, словно желчь, поднялось кгорлу. Ноон снова представил лица родителей - теперь кпечальной вести прибавится еще иобман любимого сына! - иприкрыл глаза ладонью, проскрипев втрубку:
        - Ага. Веселюсь.
        - Нуилады! - отозвался отец исразу, безперерыва, добил новостью: - Ячего звоню-то! Мысматерью все обмозговали. Ивот чего порешали надвоих-то. Девочку твоюж надо честь почести встретить, верно мы размышляем?
        - Ну… - скривился Ин Юнчен ипосмотрел наЯнмэй, которая, причмокивая губами, заворочалась надиване. - Э-э-э…
        - Тымне там немычи! - приказал уважаемый родитель. - Знамо, небаран, чтоб блеять, когда отец стобой говорит. Такчто?
        - Да,папа, - чувствуя, какугрызения совести, будто угри, шевелятся вего груди, согласился молодой человек.
        - Другое дело! - громыхнула трубка. - Значит, записывай! Вресторан мы пойдем, вотчего мы сматерью надумали. Изтаких, загогулистых. Надобно невестку уважить, даипоказатьей, чтоимы нелыком шиты. Онауж утебя непростая небось? То-тоже. Мыуж истолик заказали. Наэту субботу в«Джонке».

«Предки», - выдохнул Ин Юнчен, облизывая сухие губы. «Джонка» - плавучий трехъярусный ресторан - славилась навесь Тайвань своей кухней иконечноже ценами. Янмэй, пожалуй, стребует снего затакое испытание, какпосещение самого дорогого заведения вгороде, голову Пикселя назолотом блюде. Втакие места порой непускают даже заденьги - нукакон убедит вспыльчивую Ласточку нацепить насебя платье иразмалевать лицо всалоне, кактам удевиц принято?
        Если почтенные родители хотели еще больше усложнить ему жизнь, уних это отлично получилось.
        - Ну? - сгордостью спросил отец. - Чего скажешь?
        ИнЮнчен помолчал.
        - Фейерверк просто, - наконец сглотнув, сипло совралон. - Здорово вы придумали.
        - Хо-хо-хо, - сказала трубка изамолкла, оставив его наедине сголовной болью ипустыми бутылками.
        КАНСЯОЛУН
        Где-то он видел этого человека - профессорский племянник был уверен вэтом. Память налица унего была великолепной: разповстречав кого-то, Кан Сяолун уж никогда незабывал… ничего. Гримасы иулыбки, взгляды, манеры, привычка держать себя - словно чешуйки, всеего воспоминания собирались вгремучую, темную силу, чтотолько иждала своего часа, чтобы послужить хозяину. Емуредко требовалась помощь компьютеров, чужих слов инеумных статей: егомозг содинаковой эффективностью хранил инесколько редакций Книги Перемен, исвежие новости оперестановках вправительстве, иназвания блюд, которые всегда предпочитал заказывать влюбимом ресторане его дядюшка.
        Ученый слегка нахмурился.
        Да. Мальчишка, который стакой непринужденной фамильярностью разговаривал свнучкой Тьян Ню, былему знаком. Нелично - новнеостановимом, бурном потоке новостей исобытий нераз инедва натыкался он наэто самодовольное лицо, развязную улыбку, полные самомнения глаза. Надо было только вспомнить… отобрать изтысяч других чешуек нужную.
        Племянник профессора Кана поднес ладонь кгубам. Вего лаборатории было темно: когда ночь упала наТайбэй, оностался сидеть вкресле, неподнялся, чтобы зажечь лампу. КанСяолун любил темноту, любил неподвижность - минуты перетекали вчасы, ииногда мужчине казалось, чтоон слышит тихое, приглушенное шипение песчинок, чтонеумолимо ссыпаются вчернильную бездну времени. Зачем движение, кчему свет? Всумеречной зыби куда приятнее думать… иохотиться.
        Внебольшой клетке налабораторном столе заскреблись, запищали мышата: хорошо вышколенные работники музея, какиобычно, привезли посылку иззоомагазина иоставили ее напривычном месте.
        КанСяолун поднялся, снекоторым холодным удовольствием отметив, какбезоговорочно подчиняется ему собственное тело, взял клетку иподошел кутопленному встене большому террариуму. Там, затолстым стеклом, надревесных ветках вокружении лиан спал, свернувшись вкольца, королевский змей - трехцветный, бело-черно-красный, грозный всвоей яркой красоте. Смутное зеленое свечение оттеррариумных ламп пятном ложилось напол. Каким-то странным образом оно делало тьму, вкоторую погрузилась лаборатория, ещеболее густой, непроницаемой иодинокой.
        Вытащив изклетки мышонка, племянник профессора приоткрыл заслонку террариума. Змей плавно перетек скамня надеревянную ветку - почти полтора метра гибкой, смертельной силы. Маленькие неподвижные глаза его поблескивали.
        - Яуже видел этого человека, Хан, - сказал Кан Сяолун своему питомцу, иаспид встеклянном ящике высунул черный раздвоенный язык, засвистел, зашипел. - Неученый. Неполитик. Непевец. Нехудожник.
        Змей поднял плоскую треугольную голову, имужчина разжал пальцы. Истошно пищащий мышонок упал втеррариум, заметался, слепо тыкаясь посторонам, - ивэтот самый момент распрямилась сжатая пружина. Одним ударом королевский змей накрыл свою добычу, сомкнул челюсти, забился, свиваясь ввосьмерки, ударяя мышонка окамни игравий. Испуганный писк взвился, намгновение разбил плотную тишину ирезко затих. Едва слышно хрустнули тонкие косточки.
        ИКан Сяолун вспомнил.
        - ИнЮнчен, - произнес он медленно. - Да. Так. Программные разработки. Интернет-технологии. …Врейтинге самых влиятельных людей Азии. Ежегодный капитал…
        Информация мелькала перед его внутренним взором - будто переворачивались страницы невидимой книги. Сведения ородственниках исвязях, упоминания впрессе, скандалы исплетни складывались всхемы итасовались, словно карты.
        - Хан, - спустя несколько мгновений произнес Кан Сяолун, измей, будто услышавего, судорожно глотнул. Изпасти пресмыкающегося торчал тонкий, конвульсивно дергающийся розовый хвост.
        - Выскочка, - уронил впустоту свое презрение ученый. - Нирода, никрови, ниистории. Ничто, мнящее себя чем-то.
        Змей, покончив сосвоим ужином, зашуршал, скользя между лианами икамнями. Текучей поблескивающей лентой он проскользнул потеням, обвился вокруг древесного ствола - изамер.
        - Носильный, Хан, - сказал Кан Сяолун иприблизил лицо ктеррариумному стеклу, - жрет слабого, аумный - сильного.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ТАТЬЯНА
        Вповозке, стоящей навершине холма, было очень шумно инервно.
        - Госпожа, госпожа, услышьтеже голоса своих смиренных слуг! - выли сбившиеся вкучу девчонки, заламывая вотчаянии руки иобливаясь слезами. - Спрячьтесь!
        - Умоляем!
        - Задерните штору!
        - Авдруг стрела долетит?
        Время отвремени самая смелая пыталась подползти кнебесной деве иоттащить ее вбезопасный угол отокошечка заноги. Изакономерно получала пинок. Тогда вой возобновлялся сновой силой.
        - Насказнят! Видят Небеса, насвсех казнят! Госпожа, нижайше просим!
        НоТаня их неслышала инесобиралась слушать. Онавысунулась изповозки наружу исмотрела набитву, чтокипела вдолине.
        Папа отдалбы полжизни, чтобы увидеть нечто подобное своими глазами! Чтотакое сражение влетописи? Несколько жалких строчек. «Онибились весь день, икаждый чуский воин дрался задесятерых», - ивсе. Инепривычное, аиногда смешное название города, который сжег великий полководец. Сухие факты, безликие перечисления захваченных селений, экзотические имена. Такскучно, право слово. Только папочкины комментарии иоживляли кропотливую работу. Егофантазией была раскрашена вся эта история дляТатьяны, егоазартом питался интерес юной гимназистки. Аеще - письмами издалекого Китая, прилетающими отзагадочного господина Кана, точно сказочные птицы-фениксы. Ах,еслибы неэти письма, еслибы неуверенность втом, чтотам, вдалекой стране двух осиротевших девушек ждет настоящий друг! ОнисЛюсенькой жилибы сейчас вПариже, аможет быть, ужеизаокеан перебрались. Кее хваленым усатым американцам поближе…
        Наделе-то все оказалось иначе. Настолько грандиозно иодновременно буднично, каконо, должно быть, всегда ипроисходит вовремя столь нелюбимых китайцами великих перемен.
        Просто одним погожим утром чуский лагерь проснулся подадскую какофонию звуков барабанов, гонгов ифлейт. Ржали лошади, командиры строили свои отряды, ревели тягловые быки, ивсе вокруг, кроме, разумеется, Тани, были вкурсе иточно знали, чтонадо делать. Даже ее служанки, неговоря уж осолдатах. Девчонки быстро ислаженно собрали вещи, уложили их нателеги. Растерянную госпожу усадили вэдакую коробку надвух колесах, влекомую двумя лошадьми. Ичуское войско неудержимо двинулось вперед.
        Так, наверное, выглядело Великое переселение народов илимонгольское нашествие. Столбы пыли донеба, нескончаемый поток гомонящих людей иживотных, лязганье исрежет металла, лесизкопий, бунчуков изнамен. Татьяна одновременно чувствовала себя икрошечной щепкой, подхваченной бурными водами реки, ичастичкой чего-то огромного, необоримого.

«Видно, судьба уменя такая. Всегда ивезде попадать подколесо истории», - размышляла Татьяна Орловская, разглядывая сквозь узорную решетку ставенки проносящихся мимо всадников. Где-то впереди, какполагается главнокомандующему, ехал верхом налюбимце Сером генерал Сян Юн. Вкольчуге, чешуйчатых доспехах иснежно-белом плаще. Еговысокую, сверкающую драгоценными камнями заколку-гуань Таня время отвремени замечала неподалеку отсвоей повозки.
        Азатем вся эта орда пересекла реку, иказалось, чтовода расступилась перед людским потоком, каккогда-то волны Чермного моря поволе Божьей - перед народом Моисея. Икактолько последний чусец выбрался наберег, Сян Юн приказал утопить все лодки, сжечь паромы иразбить котлы дляпищи. Воинамже было разрешено взять ссобой продовольствия всего натри дня, чтобы те идумать забыли оботступлении.
        Позади - стена огня отгорящих лодок, впереди - циньская армия подкомандованием Ли Чжана икровавая сеча ненажизнь, анасмерть. Чтоеще нужно настоящему историку?
        Итогда Таня осознала свою исключительность. Ведь тотже Сыма Цянь жил более чем наполвека позже всех этих событий инезастал вживых даже самых старых свидетелей сражений времен падения империи Цинь. Сыма Цянь ничего невидел! Аона, Татьяна Орловская, увидит. Должна увидеть, просто обязана, впамять опапе иделе всей его жизни!
        СянЮн, восседавший занизким столиком вокружении горы свитков ибезделушек непонятного назначения, выслушал ее просьбу состранным выражением, застывшем гипсовой маской налице.
        - Янадеюсь, вынезахотите стоять впервых рядах среди богатырей, аблагоразумно посмотрите издали?
        - Вытак шутите, да? - обиделась девушка. - Всего лишь непрячьте меня завал. Ясогласна побыть рядом свашим дядюшкой.
        Традиционно военные советники располагались чуть вотдалении, накаком-нибудь подходящем холме, иоттуда наблюдали заходом битвы. СянЛян так иделал. Старому опытному стратегу таскать меч уже неподсилу было, номозги работали - будь здоров! Любому молодому назависть.
        - Шучу? Я? - всвою очередь возмутился Сян Юн. - Вытак отважны, Тьян Ню. Иябы неудивился, когдабы небесная дева потребовала себе кольчугу, щитимеч.
        Цветистая древнекитайская лесть была последней вещью, вкоторой сейчас нуждалась Таня.
        - Такя могу остаться вместе сдядюшкой Ляном? - снова спросилаона.
        - Можете. Нообязательно снадежной охраной.
        Генерал так счастливо улыбался, говоря это, словно получил только что дорогой идолгожданный подарок отсудьбы. Ичтобы унахального исластолюбивого чусца невозникло вдруг мысли, будто она нежелает нинамиг упускать жениха извиду, Таня решила сразу расставить все точки над«i»:
        - Ядумаю, чтоваше сражение очень важно дляистории. Ия просто хочу стать его живым свидетелем. Чтобы потом… хм… пересказать Яшмовому Владыке.
        СянЮн сложил руки нагруди и, внимательно глядя надевушку, задумчиво покачал головой:
        - Этиваши Небеса - удивительное место, какя посмотрю. Полное любопытных дев. Тамвсе такие, каквы?
        - Все, - уверенно заявила Татьяна. - Ноя - самая любопытная.
        - Несомневаюсь, развас оттуда занесло комне.
        Отего пристального взгляда ей стало неловко, инебесная дева заерзала насвоей подушечке, порываясь встать иуйти.
        - Ахда! - вдруг оживился генерал. - Чьюголову вам привезти вподарок? Циньского генерала? Егоналожницы?
        - Обоже! - простонала вужасе Татьяна, вскочила истремглав бросилась квыходу.
        - Погодите! Тьян Ню! - прокричал ей вслед Сян Юн. - Постойте! Иначе я немедленно отменю свое разрешение. Слышите?
        Таня остановилась напороге палатки имедленно повернулась кэтому варвару иголоворезу.
        - Янехочу ничьих голов. Мненеприятны такие подарки, ясновам?
        - Ясно, - сразу сдался чуский князь. - Тогда скажитемне, чтоувас наНебесах мужчины дарят девам, чтобы им понравиться, итак, чтобы подарок пришелся подуше?
        - Цветы, - неподумав нисекунды, бросила Таня. Ничего иного вголову сразу непришло.
        - Цветы? Какие?
        - Далюбые. Лишьбы неотрезанные головы.
        - Хорошо, - удовлетворился ответом Сян Юн. - Имного надо цветов?
        - Много! - рявкнула Таня ивышла, подгоняемая веселым смехом этого исчадия ада.
        Ободном жалела Татьяна - чтоунее нет ссобой подзорной трубы. Такхотелось рассмотреть все подробности. Гулкие звуки ударов вбарабаны наверняка говорили сведущему человеку гораздо больше, чемвид передвигающегося войска. СянЛян, тотвообще сидел вкресле сзакрытыми глазами. Емухватало звуковых сигналов идокладов отстоящих рядом офицеров штаба. Таняже взвуковых сигналах неразбиралась, но, когда наддолиной вдруг растекался грозный изловещий голос огромного бронзового гонга, еебросало вдрожь. Казалось, чтонадголовами сражающихся людей кружит невидимый дракон, икаждый взмах его исполинских крыльев взметает ввоздух тучи изпыли истрел.
        Цветные знамена иплюмажи нашлемах нетолько обозначали элементы боевого порядка - авангард илиарьергард, атакже фланги, ноидавали командующему управлять таким количеством людей одновременно.
        Только сейчас Таня вдруг осознала, чтоее столь неоднозначных душевных качеств «жених» - непросто жестокий мужик вдопотопных латах, запросто рубящий головы направо-налево, авесьма умелый полководец.
        - Госпожа-а-а! - ныли служанки. - Стрела прилети-и-ит!
        Нонебесная дева инеподумала прислушиваться ких мольбам.
        - Какие стрелы? Чтозаглупости?
        ИТаня уже попояс высунулась вокошко. Где-то рядом должны были находиться войска союзников. Онаже сама видела, чтоармии владетельных князей, такединодушно выступивших напомощь Чу, соорудили примерно сдесяток укрепленных лагерей, огородившись валами. Тамбыло много солдат. Ногдеже они сейчас?
        Небо наддолиной подстенами крепости Се содрогалось отбоевых воплей чуских воинов, онимедленно, ноуверенно теснили циньскую армию, аподкрепления кним нешло. Почему?
        - Господин Сян Лян, апочему ваны невыводят свои армии? - крикнула Таня.
        Опытный стратег медленно, точно древний ящер, приподнял веко инеодобрительно покосился набудущую невестку. Инеудостоил ответом. Зато его подголоски тутже зашептались между собой провозмутительное поведение «этой женщины», посмевшей приставать свопросами квсемогущему вельможе. Иотэтого совершенно бабьего шушуканья Таня натурально взбесилась.
        - Merde![34 - Дерьмо (фр.).]
        Растолкав служанок ираздав им тумаков, онавыбралась изповозки инаправилась кСян Ляну. Никто небесной деве дорогу заступить непосмел.
        - Какого черта они сидят полагерям иноса наружу некажут, когда еще несколько дней назад ползали перед Сян Юном наколенях? - спросила она невозмутимого дядюшку. - Акакже все эти договоры изаверения вподдержке? Вдруг Сян Юн проиграет сражение иневозьмет город?
        Наконец-то Сян Лян соизволил разомкнуть тонкие сухие губы:
        - Каждый издоблестных воинов Чу дерется сейчас задесятерых, этовидят ислышатвсе.
        - Ичто?
        - Среди войск князей нет ниодного солдата, которыйбы нетрясся отстраха перед нашей силой.
        - Какая интересная стратегия, - иронически фыркнула Таня. - Намкого надо разбить - циньцев иливаших трусливых союзников?
        Дядюшка Лян скривился, точно откусил отнезрелого лимона.
        - Непереживай, Тьян Ню, нашмальчишка конечноже победит. Нозаодно посеет страх всердцах этих людишек. Пусть трепещут.
        Онснова прикрыл глаза, обратившись вслух. Внизу творилось что-то невообразимое. Какговорится, смешались вкучу кони илюди.
        - Слышишь, Алый Коршун сорвался снасеста ипрорвал оборону? - молвил старик иснова снисходительно покосился надевушку. - Тынеслышишь, ноэто иневажно. Главное - знай, скоро мы победим. Асейчас вернись вповозку.
        - Ага, бегу.
        Снова сидеть, согнувшись втри погибели вдеревянной коробке, Таня нежелала. Вместо того чтобы вновь отдаться вцепкие руки слуг, онасловкостью белки вскарабкалась сначала надышло, потом насиденье возницы изатем уже накрышу собственной повозки.
        Вототкуда надо было смотреть ссамого начала! Прекрасный обзор, инетак душно, каквнутри.
        Всеверно сказал Сян Лян, Алый Коршун, тобишь чуский авангард, смел передовые позиции армии Цинь иустремился вперед, кстенам Се. Честно говоря, Татьяна даже думать нехотела, чтостанется сего несчастными жителями. Онабыла бессильна что-либо изменить. Да,это был ужасный варварский век, норазве новый двадцатый оказался лучше имилосерднее кбеззащитным? Нисколечко. Идаже головы продолжали рубить снеменьшим усердием.
        - Моягоспожа, выбы спустились наземлицу-то, - прервал ее невеселые размышления одноглазый Сунь Бин, заумение правильно общаться снеземным созданием произведенный изрядовых вличные телохранители небесной девы. - Неохота мне вас заножку вниз тащить, ноиначе худо будет всем.
        Оносторожненько взобрался надышло и, пока взмыленный возница придерживал лошадей, решил дляначала подманить свою подопечную добрым словом. Вокруг повозки собралисьвсе, ктобыл приштабе, имолча глазели надоселе невиданное - ослепительно-белые щиколотки «госпожи-невесты». Таня тутже стыдливо одернула юбку.
        - Слезайте-ка добром, добрая моя госпожа, - увещевал Сунь Бин. - Небойтесь, если что, явас поймаю прям налету.
        Упираться девушка нестала. Старый солдат все правильно говорил. Случись сней что нехорошее, никого изприсутствующих бешеный Сян Юн непощадит. Итолько когда небесная дева совсеми возможными предосторожностями была спущена наземлю, народ выдохнул свободнее.
        - Ябольше небуду, дядюшка Сунь Бин, - пообещала Таня, прикидываясь кроткой, какголубица. - Только генералу нерассказывайте, хорошо?
        Чусец смущенно поскреб жидкую бородку, словно заранее извиняясь.
        - Дамне инепридется. Всяармия вас видела. Навершине холма… Иодежки больно приметные, других таких ярких шелков нет здесь ниукого. Чтотвое знамя. Уже, поди, донесли генералу.
        Икаквводу смотрел дядюшка Сунь Бин.
        ЛЮСИ
        Первая ночь влагере Пэй-гуна Люсе запомнилась, новосновном потому, чтодевушка долго немогла заснуть, вертясь нашикарной тигриной шкуре иприслушиваясь кшагам, кашлю, вздохам, разговорам, звяканью, скрипу, треску ипрочим звукам, которые визобилие издавал отряд мятежника Лю. Ейвсе время казалось, чтокто-то либо крадется мимо, либо ивовсе стоит идышит почти беззвучно совсем рядом сполотняной стенкой, выжидая момент, чтобы прирезать «приносящую несчастья хулидзын». Лично она точно попыталасьбы, окажись вдруг наместе соратников Лю Дзы. Баба ввоенном лагере - сплошная морока, верно? Даже если она - женщина командира.
        Кстати, опредводителе этих доисторических пролетариев ипредставителей трудового крестьянства. СамЛю Дзы всвой шатер что-то неторопился, иЛюся, ужеотчаянно зевая, всеборолась иборолась сосном, нежелая пропустить момент, когда мужчина появится. Ану кактеперь, когда он всему войску объявил, чтонебесная лиса - этоего собственная лиса, Пэй-гун решит… мм… утвердить право собственности? Ноона ждала иждала, аон все нешел инешел, идевушка, лежа вкромешной темноте палатки, ужеисама незнала, чего ей хотеть, ачего - бояться. Чтобы пришел? Иличтобы остался где-нибудь снаружи? Всене ведь надворе удаоса ночевали чутьли невобнимку - иничего! Отчегоже сейчас ей истрашно, истыдно, ижарко, ивообще - неуютно?
        Люся заснула, недождавшись. Апроснулась уже поутру, одна-одинешенька, идаже непоняла сразу, ночевал Пэй-гун впалатке илинет. Только заметив второе одеяло, которымее, разметавшуюся восне, кто-то заботливо укрыл, догадалась - ночевал. И,устыдившись собственных ночных страхов, девушка сердито ущипнула себя заляжку. Ачтоб неповадно было повсяким ханьцам вздыхать!
        Лагерь мятежников быстро, нобезспешки, деловито так сворачивался. Бойцы Пэй-гуна гасили костры, всадники седлали коней, абезлошадное большинство, распихав немногочисленные пожитки позаплечным мешкам исумкам, строилось довольно-таки ровными шеренгами попять человек вряд. Никаких доспехов уэтих пехотинцев небыло, даивсадники щеголяли всего лишь легкой кожаной броней, больше похожей насшитые изкусочков рубахи. Нонесмотря наоткровенно бедную амуницию, воинство мятежника Лю вид имело бодрый ибоевой; тотут то там раздавались смешки ишутки, немудреное оружие выглядело ухоженным игрозным, анадвсей этой людской кутерьмой гордо развевался красный стяг.

«Нучисто партизаны!» - подумалось Люсе. Непрошенные ассоциации спережитыми среди родных осин ужасами породили неприятный холодок, словно вспину снова подуло стылым ветром, авзатылок уперся вороненый ствол нагана… Девушка тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Нет, нет, этодругой век, другая страна и, похоже, совсем другой мир. Красное знамя Пэй-гуна должно внушать страх другим, авовсе неей. Кстати, ознаменах… Люся вдруг припомнила собственное «пророчество», изреченное перед чуским князем иего дядюшкой, инеуверенно усмехнулась. Чтоэто было тогда? Случайная иудачная ложь? Иличитанные когда-то папенькины труды вдруг всплыли изглубин памяти, какдохлые рыбы? Белый император, Красный император, война наНебесах… Так-так, аведь была какая-то древняя китайская байка насчет белых икрасных. Что-то там прозмею ирыдающую тетку…
        Нотут ее заметили. Лю,раздававший указания своим офицерам, приветливо махнул рукой икрикнул:
        - Эй,Люй Ши! Идиприслужить госпоже!
        Люся кивнула вответ иблагосклонно позволила запыхавшемуся мальчишке себе «прислужить». Спустя несколько минут, умытая ипосвежевшая, онасидела начурбачке, жевала лепешку ипыталась выловить изсплошного потока болтовни китайчонка максимум полезной информации.
        - …аФэн нам сейчас никак невзять, тамциньцы засели, аградоначальник, урод такой, кним переметнулся. Ноничего, дайте срок, небесная госпожа, вотвозьмем мы теперича Дан да наберем побольше народу ввойско, иуж тогда…
        - Значит, мытеперь идем Дан брать? АФэн никак невзять? - Люся переспрашивала больше длятого, чтобы самой запомнить названия древних городов. Ей-то что Дан был, чтоФэн - один пес…
        - Вотименно что так! - Ординарец, видать, приятно поразился смышлености небесной женщины-лисы. - Данвозьмем, тогда иФэн сможем!
        - Асиленок унас хватит наэтот Дан?
        ЛюйШи, сноровисто складывавший тем временем палатку, изкоторой он уже успел выгрести все вещи, отчаянно замахал руками.
        - Дахватит-хватит, какнехватить? Тамжеж, окромя циньского гарнизона, ивоевать-то нескем! Намже только начать, атам уж циньцам наши сторонники - бац! - ивспину ударят прям изнутри стен.
        - Аесли другой отряд Цинь подойдет навыручку?
        - Не,им недотого. - ЛюйШи помотал лохматой головой. - Онисгенералом Сян Юном уСе схлестнулись, аккурат поутру голубь прилетел списьмишком. Тамстолько ванов собралось - ужас! ИизЦи, иизВэй, идаже изЧжао!
        УЛюси отобилия названий уже вушах звенело, поэтому она потрясла головой, каклошадь, иподняла ладонь, останавливая словесный поток:
        - Так. Стой. СянЮн свойском сейчас угорода…
        - Се,госпожа.
        - …уСе. Амы идем брать Дан.
        - Именно так, госпожа. Вытакая понятливая! Прям удивительно! Интересно почему…
        - Потому что госпожа Лю Си - небесная лиса, онапрожила тысячу лет праведной жизнью наЗемле, алишь потом была призвана наНебеса, - веско напомнил неслышно подкравшийся конфуцианец. - Незабывай обэтом, юный Люй. Атеперь иди-ка, тебя командир зовет.
        Люся подождала, пока мальчонка ускачет, илишь потом поинтересовалась:
        - Чемобязана столь щедрым вниманием, мудрый Цзи Синь? Илилучше - благородный?
        Стратег посмотрел так, словно она досих пор непрожевала лепешку ибубнила теперь снабитым ртом.
        - Лучше - мудрый, - отрезалон. - Акасательновас, госпожа…
        - Иливы решили приобщиться ктайнам Земли иНебес, которые мне ведомы? - невежливо перебила его девушка прежде, чемконфуцианец изречет что-нибудь непоправимо-уничижительное. Что-то, после чего между ними несможет быть даже доброй ссоры, неговоря уж охудом мире. Авот ссориться спобратимами Пэй-гуна Людмиле было совсем несруки. Добром такое противостояние всеравно некончится, апотом - онаже рано илипоздно уйдет, аему сдрузьями исоратниками еще жить ижить. Иимперию завоевывать, между прочим.
        - Отчасти, - выгнул бровь Цзи Синь изадумчиво пошелестел веером. - Если они вам ведомы. Новы, госпожа, некажетесь мне существом, действительно прожившим тысячу лет.

«Умный какой, чертяка! - сердито подумала Люся. - Зараза, дернуложе меня напялить тогда эти хвостатые тряпки иназваться лисой! Икактеперь выкручиваться?»
        - Всадах госпожи Западного Неба время течет иначе, чемназемле, - извернуласьона. - Ивсякий, ктопопадает туда, вновь обретает юность. Нодавайте начистоту, уважаемый Цзи Синь. Вастревожит, чторядом свашим другом икомандиром крутится лиса, поэтому вы опасаетесь за… э… падение его жизненной силы? Уверяю, сян уПэй-гуна ничего неслучится. Неупадет ян, клянусь.
        Гладкие щеки братца Синя мгновенно окатило румянцем, авеер затрепетал вего руке, будто осенний листик. Исразу стало ясно, чтомудрый конфуцианец очень иочень молод.
        - Э… дело невян… э… дело втом, чтомораль… - Тряхнув головой, стратег взял себя вруки иотчеканил: - Присутствие ввойске лисы роняет моральный дух воинов!
        - Какуронили, такиподнимем, - фыркнула Люся, ничуть несмущаясь некоторой фривольности своих речей. Хулидзын ведь лисы, имположено быть бесстыжими, так? - Если я придумаю, каквоодушевить воинов, выстанете более снисходительным комне?
        ЦзиСинь помолчал. Видимо, откровенно грубить женщине командира он все-таки нерешался, ноикперемирию был неготов.
        - Пока что, - наконец изрекон, - явижу перед собой всего лишь хитрую женщину, которая ведет себя совершенно неподобающе ибесстыдно вмешивается вдела мужчин, даеще иморочит голову моему побратиму своими чарами. Госпожа Тьян Ню действительно приносила пользу, аотвас можно ждать только беды иподлости. Поэтому я нестану доверять такому низкому существу, каквы, иненадейтесь соблазнить меня вашим коварством!

«Ахты индюк китайский! - взбеленилась Людмила. - Тожемне, комиссар нашелся!»
        - Послушай, ты, моралист недоделанный, - прошипелаона, - ятолько один раз скажу иповторять нестану. Моюединственную сестру похитил Сян Юн, итолько богам ведомо, чтоон сней сделал. Янепричиню никакого вреда человеку, который искренне ибескорыстно помогает мне ее спасти. Поэтому твоему Пэй-гуну ничего негрозит. Затоты, если неуймешься, запросто станешь моим врагом. Аврагов я щадить нестану. Усек, морда конфуцианская?
        - Ты!.. - задохнулся Цзи Синь, непроизвольно попятившись отрассвирепевшей демоницы. НуилиЛюсе хотелось так думать, чтоона внушила ужас мудрецу истратегу.
        - Зато если ты все-таки решишь сомной дружить, знай, чтовместе мы сможем действительно помочь Лю Дзы победить всех его противников. Нукак? Подумаешь илиопять упрешься рогом?
        - Уменя нет рогов! - возмутился конфуцианец.
        - Этопока, - пожала плечами девушка. - Женишься - будут!
        - Яподумаю надвашими словами, госпожа хулидзын, - изрек Цзи Синь имедленно попятился, чопорно поджимая губы.
        - Через подол неперецепись! - напоследок припечатала Люся, всееще внутренне клокоча отгнева. - Чучело… Тьфу! Кита-а-айцы!
        ТАНЯ
        Вместо цветов Татьяна получила приглашение напир вчесть победы Чу. Но,правоже, онанерасстроилась. Главное, чтобезотрубленных голов обошлось, авсе остальное можно как-нибудь пережить. Даже долгие сборы снадеванием тридцати трех одежек. Ведь перед одеванием полагалось принять ванну. Ктоже откажется полежать вгорячей ароматной воде? Правда, Татьяна напорядок уменьшила количество ингредиентов, обычно добавляемых вбадью, чтобы ванна нетак сильно напоминала наваристый борщ. Ейдлятого, чтобы почувствовать себя прекрасно, хватало ипригоршни розовых лепестков. После купания Татьяна позволила нарядить себя повсем правилам, стройным оборотом полы халата вокруг бедер. Затем наголову небесной девы ценой неимоверных усилий всего отряда служанок водрузили эдакую ажурную шапку изстилизованных птичек ицветочков, аруки чутьли недолоктей унизали браслетами.

«Нидать нивзять - рождественская елка, только вифлеемской звезды намакушке нехватает», - подумалось Тане, когда девушки наперебой принялись расхваливать ее нечеловеческую красоту. Ихлесть была настолько чрезмерной, чтотолько идиотка могла поверить вискренность замысловатых эпитетов.
        Едва Татьяна покинула свой шатер, какоткуда нивозьмись появился юркий дяденька ссамым пронзительным голосом, какой девушке когда-либо довелось слышать.
        - Небесная дева идет! - заверещал он навесь лагерь. - Небесная дева идет!
        Позади, выстроившись попарно, семенили прислужницы вочень похожих голубых ханьфу. Таня скрипнула зубами отдосады, надеясь, чтохотябы безвсеобщего падения ниц обойдется. Хотя отбесчисленных поклонов ивосторженного улюлюканья уже становилось непосебе. СянЮн сдядюшкой явно задумали что-то особенное, гдетребовалось продемонстрировать благосклонность Небес.
        Однако хитрые чусцы снова умудрился поразить Танино воображение. Вместо генеральского шатра небесную деву сопроводили кподиуму, накотором врезных креслах восседали дядя иплемянник. Подиум стоял напротив ворот влагерь, сооруженных изсоставленных вместе боевых колесниц. Воины Чу выстроились пообе стороны этой импровизированной дороги, образуя живой широкий коридор.
        - Авот ивы, мояТьян Ню, - обрадовался генерал иуказал натакоеже, какунего, кресло, только чуть поменьше истоящее немного позади его собственного. - Окажите мне честь, благородная посланница Яшмового Владыки, помогите мне встретить дорогих гостей.
        Таким Таня мужчину еще невидела. Глаза его ярко блестели насмуглом обветренном лице, словно Сян Юн успел выпить несколько чарок вина. Щеки ввалились, неглубокая рана надправой бровью уже взялась тонкой корочкой, носбитые костяшки пальцев все еще кровоточили. Набронзовых накладках генеральского доспеха виднелись глубокие зазубрины отвражеских ударов. Насамом деле прошло всего двое суток, какон вышел изпоследнего боя. Зато меч, лежавший наколенях, сверкал насолнце.
        - Япригласил всех своих друзей, чтобы отпраздновать эту победу. Первую вчереде тех, чтогрядут.

«Какое самоуверенное заявление, - подумала Таня. - Сыма Цянь писал, чточусцы сциньцами гоняли друг друга повсей Поднебесной спеременным успехом несколько лет».
        - Гдежеони, мойблагородный племянник? - спросил Сян Лян, изобразив крайнюю степень удивления. - Неужели они непришли? Быть того неможет! Яуверен, онипришли, просто стесняются войти.
        Благородные мужи разыгрывали представление, какнастоящие драматические артисты, икаждая их реплика вызывала учуских солдат приступ злобного веселья.
        - Илиже никак немогут решить, ктозаслужил право первым войти вдом победителя, - ухмыльнулся Сян Юн.
        - Кчему смущение? - делано изумился дядюшка Лян. - Мысрадостью примем всех.
        Отего тона уТани мурашки поспине побежали. Здесь затевалось что-то зловещее. Генерал Сян нестал растягивать удовольствие. Стоило ему взмахнуть рукой, каквворота вошли мужчины вдоспехах, шлемах ипримечах. Примерно три десятка. И,сделав первый шаг, онидружно повалились наколени ипоползли кподиуму. Этобыли военачальники союзных ванов. Тесамые, которые так инепоказали носа наполе боя. Кактак вышло, ужеотдельный вопрос. Толи решили поглядеть, чемуСян Юна дело кончится, толи побоялись столкнуться лоб влоб сЦинь, аможет быть, испытывали чусца напрочность. Разуж он решил возглавить бунт, топусть докажет.
        Теперь их истинные мотивы никого неинтересовали, ивсе эти гордые генералы униженно ползли кногам Сян Юна, несмея глаз отземли поднять. Чтож, надо признать, онсумел по-настоящему оскорбить разочаровавших его людей.
        - Какже они согласились наэто? - тихонько спросила Таня, обращаясь скорее ксамой себе.
        - Они? Согласились? - весело фыркнул генерал.
        ИТаня невыдержала ирассмеялась. Восновном надсобственной наивностью. Надо думать, выбирая между присутствием напиру ввиде отрубленной головы ицеликом, пускай иуниженными, ушлые дядьки выбрали последнее. Инепрогадали. Потому что дальше их ждали непытки иказнь, анастоящий пир. Иесли несчитать пыткой цветистые здравицы вадрес Сян Юна ицарства Чу, томожно сказать, имвсем крупно повезло. Слуги неуспевали подносить иуносить угощение, вино лилось рекой, авприглядку была самая настоящая небесная дева - белокожая, среброглазая иевшая меньше десятидневного котенка. Воттак зрелище!
        - Апотрогать ее можно? - громовым шепотом спросил зверского вида вояка сдемоническим изломом кустистых бровей. - Нерастает подпальцами-то?
        - Ябы… не… отважился, брат Бо, - ответил его сосед, едва шевеля заплетающимся языком. - Рука замерзнет и… того… отвалится. И… ик… все остальное тож отвалится. Все, чтовисит.
        - Чтоэто уменя висит? - набычился этот самый Бо истукнул кулачищем прямо пособственной тарелке. Жирные брызги полетели вовсе стороны.
        - Щщ…еки, - хихикнул пьяный военачальник.
        - О! - обрадовался еще один их сотрапезник, который вдруг испытал прилив вдохновения ижажды. - Таквыпьемже захраброго генерала Сян Юна, который небоится снежных дев подсвоим одеялом!
        Тут-то Таня ипоняла, чтоее жених вовсе нетак ужасен, какей все время казалось. СянЮн всравнении снеотесанными мужланами - просто выпускник консерватории. Иеслибы она попала влапы этих ужасных рубак, тостихибы уж точно ей никто нечитал ипрощения непросил. Чтобы успокоить разбушевавшееся воображение, Татьяна выпила вина, прикрывшись широченным рукавом, иеще раз оценила местный обычай, стоящий настраже чужой скромности. Апотом еще одну чарку. Когда она потянулась затретьей, Сян Юн вдруг остановил ее руку.
        - Мнеего убить? - спросил он инехорошо так прищурился.
        - Кого?
        Отиспуга Таня уронила чарку напол.
        - Этого мужлана. - СянЮн ткнул пальцем всовершенно невяжущего лыка господина Бо. - Аможет, отрубить ему пальцы? Илиотрезать язык?
        Между тяжелыми веками генерала плясало черное адское пламя, ноздри трепетали, апальцы, совершенно белые отнапряжения, впились намертво врукоять меча.
        - Нет, ненадо! - взмолилась девушка ицепко ухватилась заруку Сян Юна. - Ониже просто пьяные. Сами непонимают, чтоболтают.
        - Выскочки, выбившиеся изсотницких, - прорычал чуский князь. - Мужичье черноголовое. Онинедостойны смотреть натебя, недостойны дышать стобой одним воздухом. Азатакие разговоры…
        Еголадонь обжигала Тане пальцы, точно это была нечеловеческая плоть, араскаленные уголья изпечки. Столько ярости, столько гнева накопилось внем… Страшно было даже представить, чтослучится, если Сян Юн выплеснет все это наокружающих. Девушка уже прямо видела этот шатер, залитый кровью изаваленный изрубленными вкуски телами. Оназажмурилась отстраха иуспокаивающе погладила запястье генерала. Легонько, словно перышком, касаясь загрубевшей твердой кожи иподживающих ссадин.
        - Чтовы делаете? - шепотом спросил Сян Юн.
        Таня приоткрыла один глаз, чтобы убедиться: девятый вал бешенства благополучно схлынул, уступив место любопытству.
        - Благодарю заваше благородство исдержанность, - сказала она мягко, какеслибы говорила стигром иливолком. Мягко, безстраха, ноибезнажима. - Зачемже убивать будущих союзников? Пусть живут иискупят свою вину перед вами, верно я говорю?
        - Акакже…
        - Дачто взять спьяных? - бодро улыбнулась Татьяна. - Пусть болтают, авось выболтают свои тайны.
        - Таквы необиделись? Ядолжен быть уверен, чтовашей чести ненанесен урон.
        - Моячесть слишком безупречна, чтобы какой-то перепившийся грубиян смог ее запятнать, - высокомерно ответила девушка, дивясь собственной наглости, имедленно отпустила руку Сян Юна.
        - Выправы, мояТьян Ню. Кажется, янемного… хм… погорячился, - почти расслабленно вздохнул генерал иприказал позвать музыкантов.
        Теперь Татьяна отлично понимала, чточувствует дрессировщик вцирке, который подбарабанную дробь сунул голову впасть льву, апотом благополучно ее оттуда достал. Еслибы знала раньше, тонапредставлениях, куда водили ее родители вдетстве, аплодировалабы смельчаку сильнее игромче.
        Онавыдохнула соблегчением иповернулась кСян Ляну. Взгляд дядюшкиных стылых очей буквально пригвоздил Таню кместу. Его, такого невозмутимого, такого гордого, вдруг перекосило всего. Будто он узрел, какповар сыплет яд вего суп, ей-богу.

«Интересно, чтоя опять сделала нетак? - озадачилась небесная дева. - Приличия какие-то нарушила?»
        ЛЮДЗЫ, ЛЮСИ ИСОРАТНИКИ
        Хваленый «доспех», который «небесной госпоже-лисе» сопасливым поклоном преподнес братец Фань, Люсе категорически непонравился. Изготовленная издовольно грубо выделанной толстой кожи, этаброня больше всего походила напочти негнущийся кожаный футляр сзавязочками побокам. Ктомуже мастеровитый великан, видимо сильно впечатленный выдающимся покитайским меркам бюстом «хулидзын», оставил вверхней части нагрудника такой щедрый запас, чтонето что Людмиле, адаже ее покойной матушке былобы нетесно. Увидев свою лису вэтаком облачении, мятежник Лю тихонько хрюкнул иотвесил покорно склонившемуся побратиму легкую затрещину. Апотом лично подтянул все ремешки изавязал тесемки. Люсе стало немного удобней, новсе равно ходить, атем паче - бегать вэтой кирасе она несмоглабы. Впрочем, ейинепришлось.
        - Отслучайной стрелы наизлете эти доспехи тебя защитят. - Прежде чем девушка успела возмутиться, Пэй-гун уже подсадил ее вседло. - Иотскользящего удара - тоже. Абольшего пока иненадо. Тыостанешься рядом сЦзи Синем, когда мы будем брать город.
        - Поняла, - вздохнула Люся ипоерзала, привыкая ктяжести испецифическому запаху буйволиной кожи. - СянЮн сейчас вСе, амы идем штурмовать Дан. Этовдругую сторону, да?
        - Несовсем. - Лювспрыгнул наВерного и, подъехав вплотную, успокаивающе тронул Людмилу заплечо. Впрочем, сквозь толстую кирасу она даже непочувствовала касания. - Помнишь, чтоя говорил? Забрать Тьян Ню мы можем илисилой, илихитростью. Это - хитрость.
        - «Подними шум навостоке, анападай назападе?» - вовремя припомнила Люся одну изстратагем, понукая флегматичную иизрядно откормленную соловую кобылку, которой ее одарили. - Двигай, Матильда!
        - Почти, - улыбнулся довольный Пэй-гун. - Хотя вернее будет так: «Убей чужим ножом» и«Прячь заулыбкой кинжал». Пусть войско Чу берет Се, пусть Цинь стянет туда основные силы. Намже лучше. Когда Сян Юн победит, емупонадобится союзник.
        Онинеторопливо ехали шагом, пока войско Лю, разномастное ипестрое, каклиняющая змея, медленно выбиралось надорогу. Остальные всадники поотстали, чтобы немешать беседе предводителя сего лисой.
        - Думаешь, онзахочет заключить союз стобой? - Людмила припомнила гордого князя Чу иего хитрого дядюшку инедоверчиво выгнула бровь. - Аунас людей немаловато?
        - Сейчас - незахочет. Нопока он возится вСе итеряет там солдат, мывозьмем Дан ипополним наше войско. Ивот тогда Сян Лян сам пошлет комне гонца.
        - Аты?
        - Ая отвечу согласием, конечно. - Улыбка Лю Дзы стала непередаваемо светлой идаже отчасти невинной. - Чу - выгодный союзник, безних нам пока необойтись. Яспрячу мой кинжал заулыбкой ибуду очень низко ипочтительно кланяться благородному генералу Сян Юну. Может, даже старшим братом его назову. Атем временем придумаю, какнам забрать учусцев Тьян Ню. Икаквнушить моим собственным людям, что…
        Верный переступил ногами ивсхрапнул, иЛю отвлекся. Акогда снова взглянул надевушку, поразился, каким грозовым огнем полыхают ее глаза.
        - О,мы внушим, - хищно улыбнулась Люси. - Всечто угодно внушим. Язнаю, кемя буду втвоей армии, мятежник Лю. Займусь пропагандой твоего светлого образа среди населения. Скажи, тыуже убивал Белую Змею?
        - Кого?
        - Отлично! - просияла девушка, отмахиваясь отвопроса. - Есть одна идея. Норасскажу после того, каквозьмем этот ваш Дан. Тебе понравится.
        - Уменя тоже есть кое-какие мысли. - Люглянул внимательно исерьезно. - После взятия города я расскажу тебе оних.
        - Нутак иди ибери, - усмехнулась Людмила. - Чембыстрей нападешь, темскорее победишь, так? Давай незадерживайся. МысМатильдой небудем путаться подногами, верно, Матильда?
        Соловая толстушка, инеподозревающая отом, чтоудостоена чести делить одно имя сознаменитой вдалеком будущем балериной Кшесинской, лениво махнула хвостом. ЗаВернымей, само собой, было нипочем неугнаться, нозачем бегать замужчиной, когда он сам только иждет случая побежать затобой? То-тоже. Победит ивернется. Адамы, такибыть, подождут всторонке.

«Вдетстве я больше всего хотела, чтобы мы сЛюсенькой никогда неразлучались. Никогда-никогда. Уменя небыло друга дороже ичеловека роднее, чемона. Моясестра, мояединственная сестра. Какжаль, чтомое желание так инесбылось».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава13
        Посеять ветер

«Божий промысел непостижим, нонекоторые чудеса можно ид?лжно творить человеческими руками. Ониподсилу только людям».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        КАНСЯОЛУН
        КанСяолун всегда предпочитал неторопливо ирассудочно сплетать свои планы всложные схемы - торопиться он нелюбил, ибоначало считал порой деликатной, требующей осторожности ивнимания. Зато действовал профессорский племянник, приняв решение, молниеносно. Ведь мир - неделим ибесконечен, иреки судеб, вскипая впучинах времени, всегда возвращаются ксвоим истокам, замыкая круг.
        Он,Сяолун, ихотел именно этого. Замкнуть круг, свести воедино пути, разорванные тысячелетия назад, иполучить свою законную награду. Иеще… восстановить справедливость.
        Да. Правильно.

«Справедливость, - мимоходом подумал мужчина, выискивая всвоей памяти нужный телефонный номер, - какое несбалансированное слово. Торопливое. Несовершенное. Ноиногда ивнесовершенстве можно найти истину».
        Семейство Кан наконец-то получило возможность взять реванш задавний, ноотэтого неменее тяжкий проигрыш! Сколько мучительно долгих лет его прадед, дедитеперь вот дядя совершенствовали разум свой итела свои, стремясь отыскать впотоке времени вечно ускользающих терракотовых рыбок? Напрасны были их поиски. Толькоего, Кан Сяолуна, вывел Путь Всех Вещей[35 - Учение Дао.] кпобеде, иуж он своего шанс неупустит. Емупоправу принадлежит настоящее, авскоре, благодаря глупенькой девчонке, которую выпестовала старуха Тьян Ню, ипрошлое подчинится его воле.
        - Секретарь председателя Сяна, - раздался втелефонной трубке мягкий голос.
        Племянник профессора Кана представился, заворковал, заулыбался - ичерез несколько минут собеседник, приглушенно смеясь, напрямую соединил его ссамим Сян Лянмином, отцом Сян Джи, непреклонным традиционалистом ичеловеком весьма опасным.

«Ядергаю тигра захвост, - обмениваясь приветствиями содним изсамых влиятельных политиков страны, думал Сяолун, - норазве невтом все очарование игры? Итигры попадают вловушки, падают вямы, усаженные кольями… лютый нрав - негарантия победы».
        - Порекомендации моего уважаемого дядюшки Кана, - журчал он вслух, приводя вдвижение колесо своего плана-замысла. - Вы,я уверен, слышали опостигшем его недавно несчастье… да, моядрагоценная тетя, да. Таккакмой почтенный родственник доверил мне свои дела навремя своего отсутствия, ярешился побеспокоитьвас. Вызнаете, чтодядюшка работал всвободное время надмонографией осовременной истории Тайбэя? Вашей семье уделено там особенное внимание, выже понимаете… старая кровь, новые начала. Онлично хотел вручить вам экземпляр, но…
        Председатель Сян что-то гудел вответ, вежливо, почти дружелюбно, ночуть свысока: такразговаривает старший смладшим, покровитель сподчиненным. КанСяолун ощерился было, нопотом осознанным усилием воли вернул насвое лицо вкрадчивую улыбку. Зналбы тигр, чтовтраве рядом сего тигренком притаилась змея, нетакбы зарычал, а?
        - Окажите мне честь, - выслушав отца Сян Джи, перешел внаступление профессорский племянник, - отужинайте сомной вконце этой недели. Япочту заособую радость вручить вам подарок - работу моего дяди. Иего порадует иутешит знание, чтотруд этот займет скромное место ввашей библиотеке.
        - Графиком моих встреч заведует секретарь, - предсказуемо увильнул отпрямого ответа председатель.
        - Втаком случае, - КанСяолун затаил дыхание: ловушка была расставлена, капканы насторожены, - могули я вручить книгу Сян Джи? Яуверен, онасогласиласьбы передать…
        - Вызнаете мою дочь? - Голос собеседника сразу набрал силу: тигр прижался кземле, вздыбил загривок.
        - Мывстречались, - говоря правду, нонеговоря всей правды, отозвался ученый. - Ужинали вместе. Ваша дочь интересуется историей, иэто истинное удовольствие - говорить состоль хорошо воспитанной молодой девушкой. Вы,должно быть, гордитесьею.
        Втрубке что-то щелкнуло, инанесколько мгновений повисла тишина. КанСяолун слегкостью расшифровалее, ончувствовал, чтопочти слово вслово могбы повторить мысли председателя.
        Егодочь ужинает смужчиной. Каково его положение, всели родственники здоровы, естьли усемьи капитал, незапятналли род себя скандалом инеуважением? Можетли здесь скрываться опасность? Охотник забогатой наследницей? Интрига политического противника? Возможный зять?

«Тывстретишься сомной, - усмехнулся просебя Сяолун, позабыв провсякую вежливость. - Неможешь невстретиться».
        - Сможетели вы приехать в«Джонку»? - наконец произнес председатель натом конце телефонного провода. - Ядумаю, чтонайду время длявстречи. Труд почтенного профессора Кана, несомненно, заслуживает моего внимания.
        - Выделаете мне одолжение, - несмотря нато что вкомнате он был один, мужчина поклонился.
        Голос - эхо, отразившееся отстен тела человеческого. Тыулыбаешься - улыбается ион. Тыкланяешься - иневольно почтительность пробирается винтонации. Полезно, какивсякая маска.
        - Снетерпением жду знакомства. Уверен, чтопрофессор Кан воспитал достойного преемника, - рявкнуло втрубке, инаэтом разговор подошел кконцу.
        Этот разговор.
        Усмехаясь иоблизываясь, какзмей, сожравший птенца, Сяолун набрал еще один телефонный номер.
        - Уважаемая Сян Джи, - заговорил он - медиполынь вголосе. - Уменя длявас важные новости, очень важные. Уделите мне час… вэту субботу. Ресторан называется «Джонка».
        ИНЮНЧЕН
        ИнЮнчен чувствовал себя брачным аферистом. Нето чтобы унего был опыт вподобных вопросах - чем-чем, аматримониальным мошенничеством он всвоей жизни как-то позаниматься неуспел, - но, помнению парня, жулики инегодяи вмомент совершения преступления должны ощущать себя именно так: паршиво ивзбудораженно.
        - Родители догадаются, - почесав нос, сказал он Янмэй, - точно тебе говорю. Уменя отец натурально человек-рентген. Почему, тыдумаешь, онтак вбизнесе-то преуспел? Хваткий очень.
        Янмэй закурила сигарету ипридирчиво осмотрела себя взеркале. Наряд дляспектакля подназванием «Поддельная невеста» они сИн Юнченом выбирали долго. Первое впечатление - этовсем известно - самое важное, авданном конкретном случае оно должно было стать еще ипоследним. «Чтоб они тебя увидели исразу поняли, - охарактеризовал задачу-максимум Юнчен, - чтоя им нужен исключительно неженатым. Ичто свадьба, особенно моя, - этовчерашний день, мракобесие ипредрассудки».
        Поэтому скромную, носовкусом подобранную одежду, которую выбралабы длятакого события любая приличная девица, заговорщики каквариант отвергли сразу. Измазанный машинным маслом комбинезон - тоже. «Сильно, - прокомментировал эту опцию достойный наследник уважаемого отца, - нов«Джонку» тебя втаком виде непустят, ивсе наши усилия пойдут прахом».
        Витоге конспираторы остановились набеспроигрышном варианте: черная мотоциклетная кожа ичерепа.
        Последнее смутило было Ин Юнчена, нотут Янмэй проявила-таки характер.
        - Черепа - обязательный элемент, - пресекла она возражения подельника накорню. - Какая роковая женщина безожерелья изкостей?
        - Намненужна роковая, - возразил парень. - Сойдет просто неподходящая.
        - Этоодно итоже, - нетерпящим возражений голосом заявила женщина. - Твои что хотят увидеть? Милую, нежную, краснеющую лилию. Ачто увидят? Тьму ичерепа. Ятебе гарантирую положительный эффект, тоесть немедленное отцовское разрешение продолжить разгульный холостяцкий разврат. Безменя.
        ИнЮнчен поразмышлял - исогласился. В«Джонку» частенько наведывались звезды иактеры, поэтому черепа иэпатажный облик вцелом там никогобы неудивили - особенно если оказалисьбы дорогими.
        После долгого иизматывающего шопинга идеальный костюм наконец был куплен, итеперь Янмэй щеголяла вобтягивающих кожаных штанах, тяжелых шнурованных ботинках ижилете сжелезными заклепками, который ничуть нескрывал ее широких мускулистых плеч.
        - Мынапути куспеху, - только ивыдавил изсебя Ин Юнчен, увидев свою «невесту» вновом обличье впервый раз.
        - Ятоже так думаю, - довольно согласилась Янмэй - онасебе втаком виде очень даже нравилась. - Изаранее сочувствую твоим родителям.
        - Чего это? - вскинулся парень.
        - Датак, - беспечно заржала Ласточка, - подумалось вот. Родилаб я сына, растила-воспитывала, университеты там, Европа, вседела. Аонбы мне такое всемью привел! Былбы уменя подрукой табурет - охирасколошматилаб я его оголову своей кровинушки!
        - Кхм, - невнятно отозвался Юнчен, чувствуя, чтопоступок его вполне заслуживает даже ирукоприкладства, апотом женщина затушила сигарету иони пошли.
        Прямо впасть ктигру, если выражаться фигурально. Аесли напрямик - навстречу суважаемыми родителями, которые уже ждали свое драгоценное чадо посреди роскоши плавучего ресторана «Джонка».
        - Имне прямо подойти итак им сходу - здорововам, папаня-маманя, распахнитеж, значит, свои объятия? - почесала Янмэй верхнюю губу, косясь насвое отражение вотполированном доблеска гонге.
        Гонг этот, установленный на«Джонке», сразу поразил ее воображение. Бронзовое круглое чудовище таинственно поблескивало напалубе плавучего ресторана, икаждый раз, какочередной гость переступал порог корабля-дворца, швейцар торжественно ударял пометаллическому диску увесистой колотушкой.
        Ласточка привиде этакого чуда аж присела, апотом, ничуть нестесняясь, начала наворачивать вокруг инструмента круги почета: здесь потрогает, тампоскребет ногтем поповерхности. Старик-швейцар, засвою карьеру наглядевшийся наэксцентричных богачей, невозмутимо стоял рядом, кланялся, встречаясь взглядом сИн Юнченом, имастерски изображал неодушевленный предмет.
        ИнЮнчен веселился.
        - Ты,главное, неперегибай, - отзывалсяон, окидывая взглядом реку. - Ониуменя старики непромах, особенно отец, егопровести сложно.
        - Надо думать, - бормотала Янмэй. - Такие деньжищи, какутвоего родителя, кпростым людям сами собой неидут. Тутхватка требуется, этоя понимаю.
        Юнчен кивал. Швейцар многозначительно молчал. Надрекой, пронзительно мяукая, кружились чайки.
        - Будь собой, - наконец хмыкнул парень. - Этого хватит.
        Тутуж Ласточка соизволила отвлечься отпрелестей ресторанного гонга.
        - Чего, - выпрямиласьона, ухмыляясь, - совсем я деревенщина, а? Ипритворяться ненужно?
        ИнЮнчен, похлопав ладонью понагрудному карману, достал сигарету. Выткавшийся изтеней швейцар согнулся перед ним впочтительном поклоне. Мягко щелкнула крышечка зажигалки, задрожало, танцуя, пламя.
        - Мойотец, - медленно произнес он исудовольствием закурил, - нидемона несмыслит впрограммировании илитам, скажем, вевропейской истории. Вчем он смыслит - такэто влюдях. Будешь притворяться - раскусит, какобезьяна орех, ясно? Антураж, - иИн Юнчен, затянувшись, показал накожаный, весь взаклепках, наряд Янмэй, - мыродителям обеспечили. Остальное… приложится.
        Ласточка фыркнула, неторопливо подошла ксообщнику иодним движением вытянула сигарету изего рук.
        - Больноты, - ткнула нежная дева тлеющим окурком всторону своего «жениха», - самоуверенный, Юнчен. Дерзкий. Необламывалсяеще, сразу видно. Илинеобламывали.
        - Еслибы… - прищурился сын почтенных родителей: перед глазамиего, будто наяву, всплыло обозленное лицо Сян Джи.
        Было вдочери председателя Сяна что-то странное, что-то неправильное иодновременно сэтим наудивление… знакомое? Какбудто шестеренки сложной машины никак немогли сойтись вединый механизм из-за одного неверного зигзага врезьбе. Нучем зацепила его девушка? Некрасотой - ИнЮнчен встречал икрасивее. Нехоленой, знающей себе цену норовистостью - этого добра унего тоже было всегда довольно.
        Нет.
        Всеэто было нето. Всеэто было наносное - слой шелка ипозолоты. Поначалу ему казалось, чтоответ прост: онохотился, онасопротивлялась, иэто будоражило кровь, распаляло аппетит. Ноеслиб игру вело одно желание - ИнЮнчен знал себя, - онбы давно отступился. Ниодна влюбленность нестоила того, чтоб обманывать матушку иотца. Такоткуда взялось внем это настойчивое упрямство инепонятная уверенность, чтоСян Джи должна принадлежать - ужепринадлежит - ему?
        Разгадка таилась где-то рядом, пока скрытая втемноте, иЮнчен, сдетства так инеприучившийся ждать итерпеть, раздраженно затянулся еще раз ивыдохнул. Янмэй, всеэто время снасмешкой наблюдавшая заним, похлопала парня поспине ирешительно распрямила плечи.
        - Ладно, - уронила она и, какбоксер перед боем, несколько раз подпрыгнула наместе. - Пошли-ка, золотой мальчик. Яготова. Может, твой отец - тотеще фрукт, ноиуменя кровь нето чтобы жидкая, э?
        - Идем, - согласился Ин Юнчен, изгоняя изсвоих мыслей Сян Джи, ивзял свою фальшивую невесту подлокоток.
        Медленно иторжественно распахнулись перед ними решетчатые ворота ресторана, исразуже внезапным всплеском полыхнуло изнутри алым, золотым изеленым. Закачались ввазах павлиньи перья, беззвучно зарычали, распахнув пасти, статуи львов идраконов, закрутились, застыв вкаменном танце, насвоих постаментах отпугивающие демонов божки.
        ИнЮнчен заставил себя улыбнуться ичуть сжал руку ахнувшей Янмэй. Тем, ктовпервый раз видел «Джонку» вовсем ее великолепии, положено было восхищаться, идаже стойкая Ласточка несмогла противостоять зову такой показной, воистину императорской роскоши.
        Следуя зараспорядителем зала, онипрошли понижнему ярусу, поднялись поузорчатой лестнице наверхнюю палубу. Там, водной излож-беседок, среди россыпи подушек иволн подрагивающих подлаской ветра шелковых занавесей, иждало их главное испытание сегодняшнего вечера.
        - Отец, - сглотнув, сказал Юнчен, увидев наконец полные ожидания инадежды лица своих родителей, - матушка. Позвольте представить вам мою невесту, Янмэй.
        - П-привет, - прохрипела оторопевшая Ласточка, ипарень понял, чтосейчас она совсем даже инепритворяется. - Здрасте тоесть.
        Время будто остановилось. ИнЮнчен увидел, какрасширились глаза его матери, когда она какследует разглядела спутницу сына, какнахмурился, теребя мочку уха, отец.

«Ясам это спланировал, - напомнил себе молодой человек ислегка приобнял застывшую девушку. - Затеяв войну, нежалуйся напогоду».
        Вдалеке, нанижней палубе, утробно громыхнул гонг, инизкий бронзовый гул встряхнул тишину, какруки танцовщицы - рисовую погремушку.
        Битва - если невойна - началась.
        САША
        Александра существом своим, привыкшим кдвижению иритму, чувствовала ловушку. Онанесмоглабы объяснить - аеслиб попыталась, еенавернякабы подняли насмех, - нопорой весь мир казался ей лишь сочетанием последовательных иповторяющихся движений. И,находясь рядом сКан Сяолуном, вселенная двигалась нетак, какбыло ей положено, давала сбой. Спотыкалась.
        Девушка шла рядом сплемянником профессора Кана - онпредложил прогуляться понабережной перед ужином - ипыталась урезонить собственный инстинкт, который приказывал ей бежать.
        Впереди, упричала, покачивалась «Джонка» - ресторан, вкотором захотел отобедать Кан Сяолун. Какивпрошлый раз, выбрал он заведение нарочито дорогое иподчеркнуто роскошное. Саша невидела смысла впосещении подобных мест - особенно вэтом случае. Уних сученым намечалось несвидание, аделовая встреча. Емунезачем было производить нанее впечатление илизапугивать, нетакли?
        Онахотела было поинтересоваться усвоего спутника причинами такой любви кпретенциозному ивычурному, каквдруг Кан Сяолун хмыкнул иснеожиданной силой сжал ее руку.
        - Улыбайтесь, госпожа Сян Джи, - приказалон, иголос его внезапно затвердел, заострился.
        - Что? - вскинулась девушка иокаменела.
        Длинная черная машина, хищная, будто акула, остановилась неподалеку, имальчик, обряженный вливрею ресторана, подскочил кней, склонился, отворяя дверь. Ужепонимая, чтопредчувствия необманулиее, чтоловушка захлопнулась, Александра попыталась отступить назад, освободиться. Инепреуспела.
        Изавтомобиля выбрался ее отец, аследом заним, округло улыбаясь, ступила наковровую дорожку перед рестораном иматушка.
        Девушка резко дернула насебя руку, инаэтот раз Кан Сяолун отпустилее.
        - Давайте позабавимся, уважаемая госпожа Сян? - коснулся ее шеи тихий холодный шепот.
        Онанезнала, чтопроисходит, понимала только одно - таких совпадений небывает. Ученый зачем-то подстроил эту встречу, столкнул их сродителями лбами.
        - Ахвы!.. - зашипела Саша вответ, нотут чета Сян заметила их спрофессорским племянником, поклонилась - имомент дляреванша был потерян.
        - МысСян Джи решили встретитьвас, - чуть наклонив голову, плавно ирадостно сказал ее родителям Кан Сяолун, идевушка намгновение поверила вего искренность, поверила даже несмотря нато, чтознала: онлжет. - Прошу, несочтите эту вольность заобиду.
        - Моядочь, - чуть сжал губы председатель, - имеет склонность ксвоеволию. Очень по-американски. Полагаю, этоона заставила вас ждать здесь, надороге, нашего прибытия.
        - Ваша дочь? - переспросил молодой человек ибудто невзначай приобнялее. - Чтовы, этобыло мое желание, иона пошла мне навстречу, какиследовало ей поступить. Нетакли?

«Онможет сказать отцу прорыбку, - мелькнула вголове девушки яркая, каквспышка молнии, мысль. - Скажетли? Недляэтоголи сейчас он поставил нас сним друг напротив друга, будто бойцов наринге?»
        Закипая черной, злой яростью, онаподняла глаза - ивстретилась стемным взглядом Кан Сяолуна. Внем таились, извиваясь, приказ инасмешка, аеще - осторожная, расчетливая жестокость.
        - Простите меня, отец, матушка, - вздернув подбородок, прошелестела молодая госпожа Сян. - Какмогла я отказать господину Кану, зная его искреннее и, - выделила она последнее слово, - пылкое желание услужитьвам?
        Профессорский племянник слегка шевельнул пальцами, будто предположение отом, чтоон может служить кому-то, было противноему. Девушка почувствовала его прикосновение сквозь тонкую ткань платья ипозволила себе улыбнуться. Онатоже умеет кусаться.
        - Пойдемтеже, - мягко предложилаона, перехватывая уКан Сяолуна инициативу. - Пойдемтеже инасладимся обедом иприятной беседой.
        КАНСЯОЛУН

«Люди, - думал ассистент Кан, - какчерные ибелые камни надоске вейци. Умелый игрок передвигает их посвоему желанию ивсоответствии сизбранной стратегией, иукаждой шашки есть свое место ицель. Иэто правильно, потому что такова структура мира - если ты невсилах повелевать своей судьбой, кто-то другой распорядится ею затебя».
        СянДжи, онрешил это сразу, слишком слаба, чтобы быть игроком. Когда Кан Сяолун увидел ее впервый раз, там, вкабинете своего дядюшки, девушка показалась ему чайной розой, выращенной подстеклянным колпаком, вещью, которая услаждает взгляд, нонеразум. Вней небыло ниспокойной, решительной силы старой ведьмы Тьян Ню, нияростного огня председателя Сяна. Оттого он отвел ей вготовящемся спектакле роль марионетки, идосих пор она покорно кружилась втом танце, чтобыл ему угоден.
        Носейчас… Сейчас Сян Джи вдруг, развернувшись, сменила маску, будто лиса-оборотень, играющая силлюзиями, какребенок - стряпичным мячиком.
        Мужчина попривычке замер намгновение, чтобы осмыслить движение своих эмоций, инеожиданно понял, чтовпервые задолгое время заинтригован. Ираздосадован - оннелюбил ошибаться.
        - Зачем вы подстроили эту встречу? - тихо, нотвердо спросила его девушка, пока они поднимались вслед заее родителями потрапу «Джонки». - Выневыглядите человеком, который мечтает отом, чтобы выслужиться перед моим отцом ради снисходительной подачки.
        КанСяолун наклонился кней, поддерживая ее заруку. Тонкое девичье запястье вздрогнуло.
        - Выговорите так, будто нинамиг недопускаете даже возможности того, чтосегодняшний обед - лишь совпадение, счастливое, нослучайное.
        СянДжи подняла кнему лицо, ивовзгляде ее полыхнуло бешенство - самое настоящее, неподдельное, сверкающее огнем исталью. Оноослепляло, инамгновение ему даже захотелось прикрыть глаза.
        Ода! Немарионетка. Пока неигрок, ноинекамешек надоске времен иисторий. «Возможно, - подумал мужчина снеожиданным неудовольствием, - старая Тьян Ню всеже знала, кому оставить свою рыбку, ключ кнебесным воротам, ая… я счел ошибкой то, чтобыло стратегией».
        Мысль была неприятная. Мерзкая эта была мысль, иСяолун сглотнул, чтобы нечувствовать внезапного привкуса желчи наязыке.
        - Выправы, - отрезала между тем Сян Джи, - янедопускаю такой возможности, потому что она недопустима. Ненадейтесь, чтоя буду терпеть эти ваши… извивы!
        Ха! Онанебудет терпеть!
        Мужчина прищурился, ужезная, какичто ответит, новэтот момент вих беседу неожиданно вмешалась матушка Сян Джи. Ухоженная иулыбающаяся, она, помнению Кан Сяолуна, была прекрасным аксессуаром - председатель Сян явно обладал хорошим вкусом втом, чтокасалось дорогих вещиц.
        - Нетак громко, дочь, - шелково прошелестела госпожа Сян, ивголосеее, подмягкими переливами вежливости, внезапно зазвучал холод. - Тывместе, гдетебя видим ислышим нетолько мы сотцом.
        СянДжи дернулась, едва неоступилась, ноКан Сяолун успел подхватить ее подруку. Одного взгляда надевушку ему хватило, чтобы понять - бешенство ее ничуть неугасло, нотеперь кнему прибавилась сомнение. Внучка Тьян Ню явно ненаучилась пока справляться сударами, чтонаносили ей близкие люди, иэто, конечно, можно было использовать. Нужно было использовать.
        - Прошу, госпожа, - улыбаясь спочти искренней доброжелательностью сказал он женщине, - поверьте, всявина намне. Янепредупредил вашу дочь овстрече - хотел сделать ей сюрприз.
        Склоненная голова. Немного раскаяния. Немножко фамильярное прикосновение кпредплечью Сян Джи - чтобы зародить сомнения ивопросы, ноневызвать негодования.
        Иуважаемая жена председателя попалась вловушку, какмуха вмед. Взгляд ее потеплел.
        Этобыла привычная игра, любимая игра, которая всегда поднимала ему настроение, итеперь даже строптивость девушки, вчьих руках находилось сокровище, неимеющее цены, немогла поколебать уверенности Кан Сяолуна.
        Необращая внимания накланяющихся слуг - «официантов», - мысленно поправил он себя, мошек этих следовало звать официантами, - онпровел Сян Джи иее родителей поресторану.
        - Какчувствует себя ваш дядюшка? - спросил его между делом председатель Сян, пока они шли кзарезервированному частному алькову. - Неповлиялоли беспокойство засемью наего аппетит?
        - Профессор Кан - человек стойкого характера, - легко отозвался Сяолун. - Даже иваша матушка, уважаемая Тьян Ню, говорила так, помните?
        СянДжи, ужеоставившая попытки отстраниться, быстро глянула нанего. «Интересно, - пришло вголову Сяолуну, - такли хороша была всвое время Тьян Ню, старая хитрая ведьма, столько лет умудрявшаяся скрывать отсемейства Кан заветную рыбку?»
        - Вызнали бабушку? - судивлением выдохнула между тем девушка иповернулась кпредседателю Сяну. - Отец, этоправда?
        Тотнедовольно поджал губы, всем своим видом давая понять Сян Джи, какнедоволен ее опрометчивостью, - ставить подсомнение слова говорящего вегоже присутствии вприличном обществе было непринято.
        - Да, - после непродолжительной паузы отозвался наконец политик, - мояуважаемая матушка встречала членов семьи Кан неоднократно.
        Ученый едва удержался оттого, чтобы неприподнять удивленно брови. О,он знал, чтолюбая семья - словно закрытая шкатулка, снаружи - лакипозолота, внутри - тьма итайны. Номожноли было предположить, чтонемирье между внучкой старухи иее родителями так разрослось, вырвалось из-под замка? Наскоро составленный план внезапно дал неожиданные результаты.
        - Ябыл тогда еще очень молод, - плавно вмешался он вразговор, - поэтому неуверен, чтогоспожа Тьян Ню запомнила меня.
        - Запомнила, - неожиданно отозвался председатель, - даже упоминала вас как-то.
        - Неужели? - насторожился Кан Сяолун.
        - Да-да, - вмешалась матушка Сян Джи, которой обстановка дорогого ресторана явно была подуше.
        Теперь жена господина Сяна улыбалась приветливо идаже снекоторой теплотой - будто примеривалась аккуратно, размышляла: годитсяли он дляее дочери? Подходитли вспутники, мужья? Стоитли он нетолько вежливости, ноидобросердечия?
        - Ятоже помню, - продолжила женщина. - «Чтозанеожиданный сюрприз!» - воткакговорила овас моя дорогая свекровь. Иеще: «Поразительное сходство!» Думаю, вынапомнили ей кого-то - может, даже ивашего дядюшку вмолодости!
        - Воистину я польщен, - промурлыкал Кан Сяолун, чувствуя, какпляшут-шипят вкрови холодные скользкие змеи, истремительно обдумывая новую информацию.
        Какследует поразмыслить надсловами четы Сян, впрочем, судьба недала ему возможности. Нанесколько мгновений он замешкался, помогая Сян Джи подняться поступенькам навторой этаж ресторана, апотом… потом произошло непредвиденное. Тасамая случайность, которая окончательно уверила Сяолуна втом, чтоон наверном пути ибоги ему благоволят, какникогда прежде.
        Втихом зале, куда поднимались лишь богачи изнаменитости, ищущие уединения, было пусто. Ветерок среки трепал полупрозрачные паутинки занавесей, поблескивал бордовый шелк наподушках, итихо, едва слышно, перебирала струны гуцинь девочка-музыкантша. Лишь один альков был занят - изящная белая беседка. Ноничем особенным невыделялось сидящее подкружевным сводом павильона семейство.
        Илитак показалось Кан Сяолуну поначалу. Потому что председатель Сян, разглядев соседей поресторану, вдруг остановился, какбык, увидевший алое знамя. Лицоего, обычно невозмутимое, перекосилось, инеизбывная, бешеная злоба передернула, искривила благородную линию рта.
        Молодой человек глянул наСян Джи, пытаясь понять, известнали ей причина такой внезапной перемены настроения. Нодевушка… девушка тоже неотрываясь смотрела набеседку, илицо ее было едвали небелее фарфора.
        - Госпожа Ин смужем исыном, - где-то рядом ахнула жена председателя. - О,какая досада. О!
        - ИнЮнчен, - почти беззвучно прошептала Сян Джи.

«Камешки, - подумал племянник профессора, - камни надоске времен». Иусмехнулся.
        ИНЮНЧЕН
        Родители уИн Юнчена были люди простые: ираньше, когда только-только начинали они свое собственное маленькое дело, инынче, впору достатка иблагоденствия. Досих пор так случалось, чтоотец, усевшись налавочку перед домом, руками закидывал врот рассыпчатый острый рис иприхлебывал иззапотевшей банки дешевое пиво - неслыханная среди богачей распущенность! Аматушка, чуть стесняясь покрытых мозолями ладоней, жарила мужу вечерами маленькие круглые пельмени: мол, чужая-то стряпня хозяину неповкусу будет, ужя-то знаю!
        Нибольшие деньги, нисобственная деловая империя, нидаже уговоры Юнчена несмогли поменять родительских вкусов ипривычек.
        - Дачего уж, - вздыхала порой мама, гладя уже совсем взрослого сына позатылку. - Тебя вырастили - иладно. Анам итак сойдет.
        - Верно мать говорит, - соглашался втакие моменты снею отец. - Явот босяк безграмотный, аты зато унас каков!
        ИЮнчен отступал - родителей он любил иуважал иуж точно непосмелбы диктовать им, какжить. Иони обычно нивчем его неневолили, многое позволяли, ауж ругать? Разве что пожурить расстроенно ипо-доброму.
        Потому-то сейчас так непривычно было видеть наих лицах строгое, непреклонное неодобрение. Подосуждающими взглядами стариков даже бойкая Ласточка как-то сникла, ибочком, осторожненько, подвинулась ксвоему «жениху». Подобной реакции отродичей Ин Юнчен, конечно, ожидал, но…
        Ноготов кней небыл.
        - Невеста, говоришь? - наконец нарушив расплывшуюся, будто масляное пятно поводе, тишину, промолвил отец.
        Взгляд его скользнул почерепам, которыми обильно был украшен наряд Янмэй, поее тяжелой, затянутой вчерную кожу фигуре, помускулистым рукам.
        - Невеста, - повторил старик, иЮнчен, которого совесть итак мучила невыносимо, едва небросился ему вноги спокаянным признанием.
        Ситуацию спасла, какиобычно, матушка. Госпожа Ин улыбнулась дрожащей недоумевающей улыбкой, апотом, сжав вруках шейный платок, вздохнула.
        - Почемубы нам всем не… неприсесть? - расстроенно предложила женщина, иуЮнчена сжалось сердце.
        Онзаметил - онвсегда все замечал, - какпринарядился обычно такой безразличный ксвоему внешнему виду отец, какнатянул наширокие крестьянские плечи дорогой пиджак, чтобы уважить будущую невестку. Иматушка, нежная иласковая его матушка, - разве неради долгожданной встречи достала она изшкатулки сдрагоценностями тоненькую золотую цепочку - тусамую, которую, поее рассказам, купил ей муж впервую годовщину их свадьбы?

«Вотжея… дурак», - подумал парень, исобственная затея показалась ему вдруг непросто глупой - жестокой.
        - Да, - ухнула между тем опомнившаяся Янмэй, - адавайте-ка поедим. Яж сутра неемши!
        И,шумно переведя дыхание исопя, села застол. ИнЮнчен последовал ее примеру - сейчас уж отступать было совсем поздно.
        Разговор незадался ссамого начала, иниискусно приготовленные крабы, низасахаренные помидоры, нинежная белая рыба наложе изсвежих овощей, ниизысканные острые бульоны - ничто неспособно было, казалось, вывести собравшихся застолом людей изтупика. Лица родителей мрачнели скаждой секундой, анеустрашимая Ласточка, которую засыпали они вопросами, тоидело пребольно пинала Ин Юнчена подстолом ногой - мстила.
        - Лет-то мне сколько? - переспрашивала она стариков. - Ну… это… тридцать пятый годок, значит, пошел. Да,невру. Десять лет уж какразвелась, почтенные.
        Почтенные переглядывались сужасом вглазах.
        - Разведеннаяты, выходит? - угрюмо удостоверялся отец. - Невдова?
        - Какая вдова, - отмахивалась Янмэй и, чтобы скрыть нервную дрожь, оживленно чавкала крабом. - Живмой благоверный, чего ему станется, гусю. Ходит иногда.
        - Иты, значит, - темнел ликом папаша, - пускаешь?
        Ласточка бодро лезла засигаретой, иЮнчен внутренне корчился, видя, какстрадальчески сжимает матушка руки.
        - Пускаю, - соглашалась «невеста», - ачегож, неужто я чашки риса пожалею бедолаге? Мужик он добрый, только невезучий. Нечета вашему-то!
        Идева ласково трепала парня заухо, позвякивая застежками изаклепками накуртке. Юнчен кивал иизредка вставлял фразу-другую про«сходство интересов», «увлечение мотоциклами» и«любовь спервого взгляда». Родители суровели наглазах. Всешло поплану.
        Неизбежный иокончательный запрет жениться - парень уже почти слышалего. Он - ИнЮнчен был уверен вэтом - готов был сминуты наминуту сорваться сотцовских губ. Онсиял несогласием иобидой вматушкином взгляде.

«Нуже! - понукал судьбу сын почтенных родителей. - Нудавай!»
        Иувы - судьба послушалась. Идала - датак, чтомало непоказалось.
        - Приветствуювас, досточтимый друг, - прогудело вдруг рядом.
        Юнчен повернул голову иедва непоперхнулся, увидев человека, имякоторого вих семье упоминать было запрещено, - председателя Сяна, отца Сян Джи.
        Вотговорят умные люди: всегда, мол, есть куда падать. Если кажется, чтодостиг ты дна, неспеши, подожди: может быть, усудьбы врукаве припрятан длятебя сюрприз-другой. Истину сего изречения Ин Юнчен, сындостойных родителей, прочувствовал насобственной шкуре втот ясный исолнечный день наборту «Джонки». Инадолго запомнил. Навсю жизнь.
        Словно коршун, камнем упавший назамешкавшегося кролика, налетел наних почтенный Сян Лянмин. Слова его приветствия были учтивы, аманеры - безупречны, нонивоспитание, ниприличия немогли скрыть хищного блеска втемных икипящих непримиримой враждой глазах. ИнЮнчен трусом себя несчитал, небоялся нисловесной, нирукопашной схватки, нотут ион слегка подался назад - отчеловека стаким взглядом неприходилось ждать ничего, кроме войны, ибешенства, ивыжженной земли.
        И,будто этого было мало, позади председателя Сяна застыла его дочь - хорошенькая, будто фарфоровая кукла, итакаяже надменная. Сраздражением Юнчен заметил, чтоона, чуть изогнувшись, позволяет придерживать себя залокоть смазливому хлыщу - тому самому, чтобыл сней ивпрошлую их встречу вТайбэй 101. Неподходящее это было время дляревности - ивсе равно заворочалось, заскреблось вгруди недовольство.
        Впрочем, всерьез он нерассердился - неуспел.
        Родители поднялись из-за стола, чтобы поприветствовать «досточтимого друга» если несрадостью, тохотябы поправилам. Губы матушки побелели, аотец… Отец подобрался весь, насторожился, ощетинился, иЮнчену вдруг захотелось положить руку ему наплечо, сказать, чтовсе впорядке… нет, чтовсе будет впорядке, аеще - чтоон здесь, сними, инепокинет их так навсегда ибезвозвратно, каксделала это любимая глупенькая инесчастная сестричка Цилинь.
        - Сколько радости, - ухнул отцовский голос, - приготовил нам сженой этот день: ивстречу свами, господин Сян, иобед сневестою сына.
        Молодой человек вздрогнул ивзглянул наСян Джи. Онанамгновение прищурилась, став вдруг очень похожей насвоего грозного отца.
        - Такли это? - между тем спросил председатель Сян ивупор уставился на«невесту».
        Танахмурилась и, сглотнув кусок мяса вкисло-сладком соусе, невольно утерла рот ладонью. Сейчас Янмэй, Ин Юнчен знал это, инедумала притворяться - немогла она непочувствовать, каксгустился воздух вокруг навид безмятежной белой беседки, какпереполнился напряжением, словно натянутая допредела тонкая нить, вот-вот готовая лопнуть.
        - Чтоже, - стихим превосходством вголосе прошептала супруга председателя, тень иопора своего властного мужа, - радымы, уважаемый друг, чтотеперь-то нашли вы подходящую девушку длясвоего сына.
        Ничего, кроме сдержанной похвалы, незаметилбы сторонний наблюдатель вее словах, ноЮнчен, поняв, чтоскрывалось залживым комплиментом, разгневался ненашутку.
        - Верно, - темвременем подхватил мысль отец Сян Джи, - хороший выбор. Явижу сейчас, чтоследуете вы мудрому правилу, накотором держится наш мир, - подобное тянется кподобному, нетакли? Счастья сыну вашему иблагополучия, да.
        Теперь совсем невозможно становилось игнорировать яд, которым пропитаны были эти слова. Даже Сян Джи, необрадовавшаяся их внезапной встрече, глянула народителей снедоумением ивопросом - ужслишком явно показали они свое презрение, слишком открыто.
        ИнЮнчен сжал губы. Боги, случай, дапусть сам Яшмовый Владыка изсказок илегенд - какое ему дело дотого, ктотам глумится надего неудавшимся обманом. Никто несмеет замахиваться наего семью!
        - Благодарювас, почтенный господин Сян, - вмешался он прежде, чемпотрясенный оскорблением отец открыл рот. - Счастье иблагополучие будет унас, неправдали, дорогая?
        Ипарень заботливо обнял оторопевшую Ласточку, неотрывая, впрочем, взгляда отлиц своих противников. Далее предстояло ему сделать то, чего делать Юнчен совсем нежелал, но… раз уж столкнула их всех сегодня судьба, то, значит, зачем-то ей это было нужно, верно?
        - Ночто я вижу, - подбавив отравы ивсвой голос, промурлыкалон. - Неужто это ваша дочь? СянДжи, если верно помнюя? Та,которую назначили вы десять лет назад мне вжены? Подобное кподобному, хм?
        Время будто застыло. Внутренне морщась, смотрел Ин Юнчен, какпобледнела Сян Джи, какрасширились отудивления глаза ее лощеного спутника. «Чтоделатьмне, - подумал парень сгоречью, - каксражаться? Если неударю я врага, пострадают родители, но, ударив, нанесу я рану той, кого люблю».
        Нибоги, нислучай, ниЯшмовый Владыка - никто, конечно, емунеответил.
        Зато заЛасточкой незаржавело. Онаэнергично прожевала очередное угощение, вытерла рот салфеточкой и, сбросив руку Юнчена сосвоего плеча, внезапно ирезко поднялась из-за стола. «Жених» глянул нанее небезмольбы - вотнехватало только, чтобы ковсем его мучениям прибавился вдруг иудар вспину отдавней подруги!
        Янмэй нахмурилась вответ наего взгляд, ссекунду постояла, будто решая что-то длясебя, апотом кивнула. Сложила руки нагруди, губы поджала ирявкнула вдруг, датак, чтодаже лютый господин Сян отшатнулся слегка:
        - Страсти какие, уменя аж сердце вкишки опрокинулось! Эта… какее… вендетта! Нознаете, уважаемые, ужбольно увас тут жарко стало, аэто длянервов - самое последнее дело.
        Еслиб Ин Юнчен мог, он, пожалуй, даже рассмеялсябы, узрев изумление господ Сян. Смотрели они наЛасточку, будто глиняный божок спостамента вдруг ожил изаговорил сними по-человечьи - чего-чего, ауж ее вмешательства они точно неожидали! Ито правда: разве вмешивается ласточка всшибку двух ястребов?
        - Чтоты себе позволяешь, женщина? - заговорил было председатель Сян, опомнившись, ноЯнмэй перебить себя недала.
        - Послушайте, почтенный, - откашляласьона, вскинула подбородок иповернулась кродителям Ин Юнчена. - Ивы послушайте… э-э-э… простите! Хотела назвать вас родственниками, нонемогу. Нестанем мы родичами. Несудьба.
        Теперь оцепенели уж все присутствующие - все, кроме Юнчена, который внезапно даже почувствовал облегчение. Такбывает, когда нечего терять, когда поздно суетиться ипереживать, когда совсем ясно, чтосудьба, словно взбесившаяся лошадь, рванула вперед, наразгон, грызя удила. «Пусть будет, чтобудет», - подумалось. Падать дальше всеравно некуда, зато одной ложью наего совести будет меньше.
        - Вы, - продолжила Янмэй, - примите мои соболезнования. Сынувас вроде иумный, авсе равно дурак. Нубывает. Сегодня я сним пришла, чтобы свами честь почести поговорить, какположено, нонатакое вот, - иженщина ткнула пальцем всторону семейства Сян, - янеподписывалась. Невесты эти сбежавшие, здесь укусит, тутотравит… нет-нет. Ненадо мне этих прелестей. Поэтому досвиданиявам. Прощайте тоесть.
        Исэтими словами Ласточка решительно распрямила плечи инаправилась клестнице, ведущей напервый этаж ресторана. Проходя мимо Ин Юнчена, оназатормозила, сверкнула глазами - мол, ятебе это припомню, погоди уменя! - иушла. Такшустро, чтоникто ислова сказать неуспел - когда хозяйка маленькой автомастерской этого желала, мирвертелся вее ритме.
        Несколько долгих, неприятных мгновений ввоздухе позвякивала напряжением тишина. Апотом председатель Сян улыбнулся жестко исурово, шагнул кЮнчену.
        - Аневезет тебе наневест, парень, - несказал - выплюнул мужчина, кривя губы, ивдруг кивнул головой насвою дочь. - Тыменя сейчас спросил, неСян Джили это? Она. Ихоть недело мне равнять ее стой наглой выскочкой, которая кривлялась тут перед нами, но… Моядевочка поступила верно, когда сбежала. Правду ведь говорят - мудрый поступок проверяется лишь временем.
        ИнЮнчен набрал вгрудь воздуха, догадываясь, чтоуслышит дальше, инадеясь, чтоошибается. Нонет. Вражда, чтоначалась между их семействами десять лет назад, соскрипом крутанулась, словно прядильное колесо, чтобы начать еще один виток.
        - Посмотри наСян Джи. Онанетвоя итвоей небудет, мальчишка, аещеона, невпример твоей сестре, жива. Мысвое сохранили, авы, почтенные друзья наши?
        Исэтим словами председатель Сян развернулся итоже покинул поле боя, оставив позади цепляющуюся замужа госпожу Ин иЮнчена - злого иопечаленного.
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ЛЮСИ
        Доцели похода - города Дан - войску Пэй-гуна пришлось топать итопать, ноникто нероптал. Люся только диву давалась выносливости древних ханьцев, способных часами неутомимо бежать пешком вслед загарцующими впереди командирами. Задень армия извчерашних крестьян покрывала какие-то совершенно нереальные расстояния, авечером им еще хватало сил ставить лагерь, чистить коней ивысылать разведку! Сама-то Людмила восновном держалась варьергарде, особо глаза никому немозолила, асЛю Дзы встречалась только набиваках. Зато уж там могла налюбоваться наПэй-гуна вдоволь, восновном потому, чтодаже посамый узел налохматой макушке занятый, Лю всеравно ее отсебя неотпускал. Навторой день даже братец Синь перестал морщиться ифыркать поповоду присутствия женщины насоветах. Авот братец Фань куда-то исчез вместе счастью войска, иЛюся поняла: этонеспроста. Люзадумал хитрость, иявно неодну. Акакиначе? Всяармия мятежников едва дотягивала дополутора тысяч, дапритом практически необученных, кое-как снаряженных ивооруженных чем попало крестьян. Стаким войском города неберут. Иливсе-таки?..
        Ночами, когда Пэй-гун беспечно посапывал насоседней циновке, трогательно подложив ладонь подщеку иулыбаясь восне, пришелица избудущего мучилась бессонницей итоскливо грызла ногти. Пробелы взнаниях зияли впамяти Люси, какбездонные ущелья, аслучайные обрывки фраз издревних текстов казались ненадежней скрипучих подвесных мостиков надревущей стремниной. Чтотам должно случиться сЛю Дзы иего войском подгородом Дан? Люостанется жив, этонесомненно, новот победитлион, разобьютлиего, ипереживетли его возможное поражение «хулидзын», которую наверняка сочтут виновницей неудачи? Единственное, чтоЛюдмила сумела вытащить изпамяти касательно последних лет правления династии Цинь, такэто смутные воспоминания охитроумном простолюдине, который вконце концов все-таки одолел гордого князя. Нов«Записках» Сыма Цяня небыло нислова ниолисах, ниодевах! Иутого Лю была борода. Ижена имелась, идаже дети! Отсутствие жен идетей упредполагаемого основателя Хань Люсю тревожило больше всего. Значит, либо древний историк ошибался, либо… Либо все идет нетак, какдолжно было быть. Что-то изменилось. Илинет?
        Прикусывая костяшки пальцев, девушка чуть нерычала оттревоги излости насаму себя. Авдруг получится так, чтоименноона, дурная ибестолковая девка, окажется причиной поражения игибели славного парня Лю Дзы? Что, если вместо династии Хань появится династия Чу? Что, если генерал Сян Юн лично разрубит Пэй-гуна намного маленьких пэй-гунчиков?

«Ядолжна ему помочь, - думала Люся, осторожно, чтобы неразбудить взглядом, косясь набезмятежно спящего неподалеку мужчину. - Обязана. Нокак? Чем? Ах,кур-рва! Самаже натрепала Сян Юну пробитву «красных» с«белыми»! Ноктож знал?»
        Откудаже ей было ведать еще каких-то несколько дней назад отом, чтосудьба, случай или… еще что-то… приведут ее саму насторону «красных»? Насторону Лю Дзы, который бесстрашно иуверенно стоял между ней иопасностью. Который сгорящими отвосторга глазами жадно впитывал рассказы одирижаблях ипланёрах. Тот, ктонисловом неупрекнул ее волжи насчет лис иНебес. Тепло инежность губ которого она досих пор ощущает насвоих губах.
        Древний воин имятежник систинно китайским коварством уже пролез вее сердце, онуже был свой, асвоих Люся была готова защищать всегда ивезде. Отчаянно иупрямо, пока хватит сил идыхания, идольше.
        Тридня идве ночи минуло, прежде чем войско Лю достигло реки Даньшуй, которую предстояло форсировать, чтобы добраться догорода Дан. Истолькоже времени понадобилось Люсе, чтобы придумать способ помочь Пэй-гуну. Река ее вдохновила, добавила уверенности. Нужно создать легенду, вкоторую поверят идрузья, ивраги. Легенду, которая переживет века, достаточно убедительную, чтобы грядущий, ещенерожденный пока Сыма Цянь внес ее всвои «Записки». Вкаждой приличной легенде должны быть драконы, акитайские драконы - твари водные, реки - ихобиталище. Араз так, тоитянуть нечего.
        - Мудрый Цзи Синь! - решительно окликнула Люся утомленного дневным переходом стратега. - Несоблаговолители составить мне компанию внебольшой прогулке? Разговор есть. Важный.
        ЛЮДЗЫ, ЛЮСИ ИСОРАТНИКИ
        Ранним утром, когда предрассветные сумерки еще неотступили поднатиском восходящего светила, атуманная дымка, стелившаяся надзаводями Даньшуй, нерассеялась еще поддуновением бриза иневыпала росой насочные травы… Короче, довольно-таки промозглым ихмурым утречком отчаянно борющийся сзевотой дозорный поимени Гао Ю узрел надречной гладью… нечто. Нечто величественно выплывало избелесого полумрака, паря надводами Даньшуй ислегка колыхаясь. Больше всего оно походило нанеслишком большого, ногрозного навид белого дракона. Нуилинаразъевшуюся гигантскую змею. Иоблик неведомого существа был столь ужасен, чтодозорный Гао проглотил комара итолько поэтому незаорал, алишь хрипом икашлем выразил свой страх.
        - Бе… кхе-кхе! Белая Змея!
        Ктому времени какдостойный Гао Ю прокашлялся ивыплюнул насекомое, чудовищную тварь заметили ужевсе, ктободрствовал вэтот ранний час влагере Пэй-гуна. Аспустя еще несколько минут - ите, ктонебодрствовал, - тоже.
        - Этонаверняка дитя Белого дракона!
        - Нет, этосам Белый дракон!
        - Олух! Онослишком маленькое длядракона!
        - Адлязмеи - большое…
        ГаоЮ глядел вовсе глаза. Сонливость снего слетела моментально. Ещебы - такое явление проспать! Какможно!
        Существо продолжало парить, извиваясь ввосходящих потоках воздуха. Шкура его - насколько могли разглядеть всумерках озадаченные инапуганные вояки - походила насветлый шелк, чудовищная пасть была разинута, атреугольные крылья, словно диковинное оперение украшавшие шею, топорщились. Периодически слышалось мерзкое свистящее шипение, откоторого мурашки бежали поспинам даже самых отчаянных мятежников.
        - Чтотут происходит? - Наберег, рассекая расступавшихся воинов, словно корабль - речные волны, вышел сам Пэй-гун. Командир щурился спросонья, одежда его пребывала вбеспорядке, аузел волос, каквсегда, былрастрепан, новид упредводителя Лю был столь грозен, чтодозорный Гао приободрился инабрался смелости доложить:
        - Господин! Дитя Белого императора преградило нам путь!
        Пэй-гун сурово насупил брови, рассматривая чудесное иужасное явление. Полицу предводителя пробежала тень, губы искривились, будто командир Лю ненароком откусил отнезрелой сливы.
        - Дирижабля, значит… Ну-ну…
        Дозорный Гао восхищенно приоткрыл рот. Предводитель Лю произнес одно изнебесных заклинаний госпожи хулидзын! Что-то сейчас будет! Нетаковже Пэй-гун, чтобы отступать перед порождением Белого императора… илитаков?
        - Лук! - рявкнул командир, требовательно протянув руку. - Лукистрелу!
        ГаоЮ, трепеща, тутже подал оружие. Ближе всех стоял, вотиуспел первым.
        - Никто несмеет вставать уменя напути! - заявил Пэй-гун, спокойно итщательно прицелился ивыстрелил визвивающееся чудовище.
        Белая Змея дернулась, шипение переросло врезкий свист, азатем конвульсивно трепещущее тело стремительно понеслось кводе. Иупало почти беззвучно, искрылось вволнах Даньшуй, словно неведомая сила неумолимо повлекла его вниз…
        - Вотэто да-а-а… - выдохнул Гао Ю, оглушенный воплями товарищей. - Ох,чтож теперь будет-то…
        - Так, атеперь, значит, мойвыход… - пробормотала Люся, шустро наматывая тонкую шелковую бечеву накатушку. - Эй,Люй Ши, бросай свистульку идавай потихо-о-онечку, чтоб ниодна тростинка нешелохнулась!
        Воздушный змей, которого Людмила, мудрый ипонятливый Цзи Синь исметливый Люй Ши тайно мастерили всю ночь избамбука исменных одежд конфуцианца, намок и, видать, зачто-то зацепился вводе. НоЛюся упрямо дергала бечевку. Неоставлятьже свидетельства этого попахивающего святотатством фокуса! Ану кто найдет? Вдруг да всплывет летательное чудо, подобное которому китайцы создадут только через полтыщи лет? Небесные фонарики они уже придумали, новот воздушных змеев таких размеров, даеще иизшелка, анеизбумаги - дотакого дойдут только вовремена династии Тан. Хотя Цзи Синь иЛюй Ши идею словили налету. Стратег, чтоудивительно, даже спорить непытался. Ценил силу пропаганды, морда комиссарская!
        Создать легенду отом, каксын Красного императора убил Белую Змею - дитя Белого императора, итем возвестил освоей грядущей власти надвсей Поднебесной, оказалось нетак просто. Мало ведь соорудить саму «змею», надо еще иразъяснить народу смысл сего перформанса. Тутнаавансцену посюжету выходила мать убиенной «змеи» и, рыдая, объявляла отом, чтоЯшмовый Владыка непозволил покарать убийцу, поскольку тому предстоит править всем народом. Идругих кандидаток нароль божественной мамаши, кроме Люси, всеравно небыло.
        Увы, хулидзын все уже знали влицо, тутмомент был скользкий, такчто Люся решила ограничиться рыданиями закулисами, тоесть втростниках. Иуже открыла рот, чтобы начать, каквдруг…
        ЛЮДЗЫ
        Когда сраженная меткою стрелою Белая Змей упала иисчезла, Лю опустил лук ипокачал головой, самнезная, смеяться ему илисердиться. Иэта женщина утверждает, чтоона - вовсе нелиса! Ктоже тогда, ежели нехулидзын? Кому еще достанет лисьего коварства идерзости сотворить такую мистификацию? «Иведь умудриласьже смастерить! - восхитился мятежник. - Иведь неоднаже была!»
        Чьих рук порожденьем был жуткий змей, Пэй-гун понял сразу, ипоневоле ему пришлось поддержать игру. Рассказы очудных летучих штуках, всех этих дирижаблях ипланёрах, сами собой всплыли впамяти, чудесно сочетаясь снедавней оговоркой небесной «лисы». «Аты уже убивал Белую Змею?» - спросилаона. Нучтож, теперь - убивал. Икакизвлечь пользу изэтого события?

«Хотьбы предупредила, лисица! - сердито оглядывался Лю, выискивая взглядом коварную деву. - Ичто еще оттебя ждать, небесная хитрюга?»
        Отнее - чего угодно, даже полета надгладью Даньшуй нарадость изумленным зрителям. Поэтому когда надрекой вдруг сгустился туман, апотом, словно небесный меч, егонасквозь пронзил отвесный луч золотого света, Пэй-гун был единственным, ктонеудивился. Хотя сразверстых Небес кошеломленным людям спустилась вовсе нехулидзын, акое-кто рангом повыше.
        Женщина, длинные волосы которой извивались, подобно змеям, сгорящими золотом вертикальными зрачками, вцвета рассветных облаков одеждах, подскладками которых угадывалось неясное игрозное движение. Онавластно протянула руку, указывая разом инаармию, инаее предводителя, аголос, негромкий, ностоль отчетливый, чтонебыло никого, ктонерасслышалбы, возвестил:
        - Тот, ктоспособен править всеми людьми Поднебесной, неможет быть наказан засвятотатство. Ступайте вперед безстраха, воины подалыми знаменами. Истинный Сын Неба неустрашится гнева Небес!
        Весьма двусмысленное предсказание, подумалось Лю Дзы. Божество предпочло обойтись безконкретных указаний, предоставив людям самим интерпретировать иявление, иречи. Нокогда Нюйва исчезла слегким звоном, словно где-то ветер тронул струны цитры, Лю вдруг понял, чтоодин-одинешенек возвышается среди коленопреклоненных воинов. Идаже братец Цзи Синь…
        Стоять! Братец Цзи Синь? Акуда это он собрался, бочком иползком, дактростникам?
        - Воля Небес! - веско высказался Пэй-гун, решив, что, чемменьше он скажет, темлучше. - Готовьтесь кпереправе!
        Иустремился забратцем-конфуцианцем, который снепревзойденной прыткостью уже покидал место божественного явления.
        Люнастиг Цзи Синя, когда тот уже готов был скрыться вприбрежных зарослях, ицепко ухватил заполу светлого ханьфу.
        - Гдеона? - только испросил командир.
        Тотмолча ткнул пальцем внаправлении реки.
        - Понятно. Сгинь!
        Стратег послушно ретировался. Разговор, накоторый напросилась находчивая хулидзын, лучше было вести безсвидетелей.
        ЛЮСИ ИЛЮ ДЗЫ
        Людмила выбиралась наберег целеустремленно, номедленно, шлепая вброд помелководью изапинаясь опритопленные коряги. Озмеях, настоящих иядовитых, девушка старалась недумать. Ейхватало веселья снамокшим подолом одолженного уконфуцианца халата исапогами, полными воды. Следом, пыхтя, тащился юный Люй, навсякий случай втягивая голову вплечи. Китайчонок опасался разноса, исправедливо вобщем-то. Именно повине мальчишки, сперва сраскрытым ртом созерцавшего явление Нюйвы, апотом нарадостях утопившего весло иедва неперевернувшего лодку, Люсе теперь приходилось практически форсировать Даньшуй. Нонебесной лисе было недовиноватого ординарца. Исмотрела она восновном подноги, думая лишь отом, какбы выбраться наберег ипоскорее стряхнуть ссебя волочащееся тяжеленное одеяние. Нуиеще немного отом, какей теперь объясняться сЛю Дзы.
        - Попалась! - вдруг раздалось откуда-то сверху. Люся иопомниться неуспела, амятежник Лю уже обхватил ее ивыдернул изтопкого ила, какумелый рыбак - верткого угря.
        - Господин! - взвыл Люй Ши, норовя бухнуться наколени, новсе-таки шаря взглядом вокруг, чтоб выбрать дляпреклонения местечко посуше.
        - Брысь! - рявкнул Пэй-гун и, поудобней перехватив добычу, потащил ее подальше отлишних глаз.
        Шелестящая стена тростника сомкнулась закомандиром Лю иего ношей, июный ординарец смущенно хихикнул. Хо-хо! Нуидела! Средь бела дня, а?
        Метко прилетевший откуда-то камушек прервал хихиканье мальчишки, тотпискнул ипобыстрей убрался.
        - Может, все-таки поставишь меня наземлю?
        Насамом деле Люсе было весьма удобно вобъятиях мятежника Лю, ноочень уж оскал унего был зверский. Ажвжар бросало, итоли сердце, толи желудок сводило отужаса, нопочему-то исключительно сладкого. Сердитый Пэй-гун так разительно отличался отвеселого иславного командира Лю!
        - Чтобы ты улетела, разнеудалось уплыть? - язвительно усмехнулсяон. - Иличтобы последний олух вэтом войске догадался, чтосэтой Белой Змеей дело нечисто? Мынетак наивны иглупы, каккажется, если смотреть сНебес, моявысокомерная лисица.
        - Новедь сработало! - Люся возмущенно трепыхнулась. - Всеполучилось! Аеслибы я рассказала заранее, вдруг ты сорвалбы все представление?
        - Представление! - фыркнул Лю ислегка ее встряхнул. - Аеслибы Матушка Нюйва нерешила снизойти кнам, чтобы ты сделала?
        - Ну… поревелабы немного втростниках…
        - Предки! - простонал Пэй-гун ивсе-таки поставилее, выбрав сухое место, носовсем отпускать нестал. - Невозможная женщина! Если еще раз ты сотворишь такую святотатственную выдумку, непредупредив меня заранее, я…
        - Что? - бесстрашно усмехнулась девушка. - Ты - что?
        Смуглое лицо Лю Дзы потемнело еще больше, онмолча смотрел нанее, сдвинув брови, аЛюся скаким-то отчаянным безрассудством наслаждалась каждой секундой, каждым неровным вздохом, опасной дрожью ичем-тоеще, темным иглубинным, чтоон сдерживал изовсех сил, аоно всеравно рвалось, рвалось наружу. Какогонь, долго тлеющий вторфянике, рано илипоздно прорывается столбом пламени, жадно пожирающим деревья. Какзреющая веще безобидных облачках гроза вконце концов обрушивается наземлю нескончаемым губительным потоком. Каквесенние воды все-таки взламывают лед. Нуже, ну! Ичто ты сделаешь, мятежник Лю?
        Стиснув челюсти иприщурившись, онразжал объятия ипочти оттолкнулее, почти… ноЛюси сама подалась вперед, закинула руки ему наплечи, притянула - ирешительно поймала губами его губы. Ейнадоело ждать ибояться, бояться иждать. Если уж все ктому идет, такзачем тянуть?
        Изапретила себе жалеть отакой спешке, даже когда вглазах потемнело, ноги подкосились, иона краешком сознания поняла, чтоуже лежит навлажном песке, ханьфу сползло сплеч, агорячие губы мятежника обжигают ей шею. Из-за его плеча ей был виден кусочек неба, новот откуда там взялись вдруг звезды, если только-только наступило утро? Люся жадно глотнула воздух пересохшими саднящими губами, аЛю вдруг вздрогнул, замер иотстранился.
        - Нет, - прохрипелон, словно голос ему отказывал. - Нетак.
        - А? - непонимающе моргнула девушка.
        - Это… неуважение. Такнельзя.
        Руки унего дрожали, когда он поправлял наней одежду ипомогал сесть. Люся тряхнула головой, пытаясь понять, какое чувство вней сейчас сильнее, - облегчение илиразочарование?
        - Ипочему? - поинтересоваласьона, стараясь говорить спокойно. - Вдруг непредложу второй раз?
        - Яхочу непросто взять женщину напеске, - отрезал Пэй-гун. - Яхочу тебя. Всю. Инавсегда.
        - Вотуж чего точно нестану обещать! - фыркнула Люся. - Япока несобираюсь тут задерживаться. Вэтом веке, наэтой земле, вэтом… вэтом мире.
        - Тогда иговорить пока неочем. Мнененужны ниподачки, нибезрассудный порыв, закоторый мы оба друг друга возненавидим. Если ты всеравно собралась уйти, зачем тогда дразнишь, лисица?
        ИЛюдмиле стало невыносимо стыдно. Опустив голову, онавздохнула инервно похрустела пальцами, нерешаясь взглянуть ему вглаза.
        - Тытакой… невыразимо хороший, - помолчав, призналасьона. - Прости. Ябольше нестану. Япросто боюсь…
        - Язнаю, чего ты боишься, небесная госпожа Лю Си, - усмехнулся мятежник Лю. - Можешь неговорить. Давай-ка умоемся иприведем себя впорядок, лады? Атомне, Сыну Неба, ещеДан брать вообще-то, ичем скорее, темлучше.
        - Нутеперь-то ты этот Дан точно возьмешь, - оптимистично заверила Люся, вместе спеском илистьями стряхивая смущение. - Несомневаюсь!
        Иведь неошиблась, лисица! Данони действительно взяли безособого труда. Когда впереди армии летит легенда осыне Красного императора, обрастая все новыми подробностями, надголовами реет знамя Небес, арядом спредводителем едет настоящая хулидзын, ктосможет долго держать ворота закрытыми? Дураков вуезде Пэй день ото дня становилось все меньше, ивгороде Дан их точно неосталось. Десяток-другой упертых циньцев изгарнизона разве что. Ноуж они-то невсчет.
        СЯНЮН
        Завысокой стеной, отделяющей внутренний двор отулицы, было нетак уж ибезопасно, какмогло показаться. Вовсяком случае, слуги попрятались кто куда, астражники были рады-радешеньки, чтоих посты невнутри, аснаружи. Авсе потому, чтогенерал Сян Юн разговаривал сосвоим дядей - СянЛяном. Ну,какразговаривал… СянЛян - тот, конечно, разговаривал, аплемянник рычал, плевался ивремя отвремени испытывал напрочность стены их временного пристанища. Ка-а-ак лупанет понивчем неповинному столбу кулаком, тактруха наголову ипосыплется.
        - Никогда! - проорал надсадно генерал. - Никаких союзов сосбродом ипастухом, который управляет безмозглым стадом!
        Внеподвижном влажном воздухе каждое слово будто повисало надземлей дымовым колечком, лениво покачивалось, переливалось всеми оттенками радуги илишь потом падало наотполированный множеством ног деревянный пол исозвоном разбивалось.
        - Охолонись-ка, - устало вздохнул Сян Лян вответ. - Можно подумать, этот Пэй-гун наплевал тебе ввино.
        Маленький столик счашечкой чая незамедлительно отправился вполет ивоссоединился состальными предметами обстановки вобщей куче обломков. Пэй-гун генералу ввино неплевал, небыло такого, новся беда втом, чтопризвуках этого имени уЮна перед глазами всплывала мягкая улыбка Тьян Ню. Нежная иполупрозрачная, словно бледных губ коснулся весенний ночной ветерок. Кто-то сказал вслух: «ЛюДзы», - и, набеду свою, генерал Сян вэтот миг увидел, какнебесная дева улыбнулась. Болтливый соратник только потому жив остался, чтопальцы учуского князя судорога вкулак сжала, молотом неразобьешь.
        Почему, нупочему Тьян Ню никогда ему так неулыбалась?
        - Мало того что он взял Дан безпотерь, такон еще инабрал изместных стадо впять тысяч голов. Тот, кому горожане сами ворота открывают, достоин особого внимания, ненаходишь? - продолжал Сян Лян, лениво обмахиваясь веером.
        - Онвсего лишь хитрый крестьянин! Никто иничто! - проорал Юн, багровея. - Пустое место!
        Волосы выбились изего прически иприлипли квлажному лбу. Отодной только мысли, нет, оттени мысли, чтовсердце Тьян Ню есть место длядругого мужчины, генерала начинало трясти каквлихорадке. Новкомнате, гдеони говорили сдядей, больше неосталось ниодной целой вещи. Начальник уезда, вчьем доме квартировало чуское руководство, брал взятки, инемалые, очем свидетельствовала вопиющая роскошь, царившая здесь. Всмысле она была дотого, какуСян Юна случился припадок ревности. Теперь-то, конечно, нет. НоСян Лян неволновался ничуть. Какпришло, такиушло.
        - Если пустое место приведет мне пять тысяч солдат, язаключу союз спустым местом, - заявил дядя. - Аскем еще вХань заключать союз? Яуже послал людей кПэй-гуну. Можешь больше небеситься, ещекровь носом пойдет.
        - Вы… - Юннаклонился, приблизив свое лицо клицу родича настолько близко, чтомогбы поузорам нарадужке определить все его тайные болезни, кабы имел знания врача. - Япросто убью его привстрече. Клянусь!
        Ещеодна улыбка Тьян Ню, иникто неостановит меч вруке генерала, даже сам Яшмовый Владыка сЛэй-гуном[36 - Повелитель грома.] иДяньму[37 - Повелительница молний.] вместе взятые.
        Дядюшку, понятное дело, свирепой физиономией было неиспугать, онвидал инетакие виды.
        - Какон убил Белую Змею? Примерно так? - невозмутимо поинтересовалсяон. - Отом, чтосын Красного императора Чи-ди зарубил сына Белого императора Бай-ди говорят вкаждой лавке, налюбом перекрестке повсей Поднебесной. Любопытная история.
        - Чтостого? - рявкнул Сян Юн.
        - Аеще притвоем… - Подпламенным взглядом племянника Сян Лян осекся и, опасаясь разделить участь всех табуретов, столиков истатуэток вдоме, уточнил: - ПриПэй-гуне обретается та самая хулидзын изФанъюя. Которая тебе кое-что напророчила.
        - Которую вы едва неотравили.
        - Аее можно было отравить? Явот даже инезнал, - сухмылочкой парировал дядюшка.
        Нестой надворе такая жара, емубы понравилось препираться сЮном. Какое-никакое, аразвлечение.
        - Яее отвадил оттебя, иона тутже нашла себе новую жертву. Привечающий хулидзын, какизвестно, долго неживет. Такотчегоже незаключить союз счеловеком, который гарантированно умрет? Ну,убедил я тебя? Такчего уставился?
        Инесильно шлепнул притихшего племянника пощеке веером, отгоняя прочь. Итак жарко, аэтот болван ревнивый жаром дышит.
        - ТыПэй-гуна вглаза невидел, аведешь себя так, словно он твою женщину увел. - Отнеожиданной догадки дядя аж лицом посветлел, пронзив недюжинным умом настрой племянника, точно куренка ножом, ипродолжил: - Вотты очем! Такбы сразу исказал!
        Старый вельможа успокаивающе похлопал молодого человека поплечу: мол, нетревожься, инаэту беду есть управа.
        - Утебя - одна сестра, уПэй-гуна - другая. Разве это непрямая воля Небес?
        - Тогда я что-то несовсем понимаю, очем они мне говорят, - вздохнул внезапно остывший чуский полководец.
        - Отом, дубина, чтовам обязательно надо стать союзниками.
        СянЮн вдохнул всебя тяжелый отзапаха цветов, крови ипыли воздух, потом выдохнул, какбы прочищая мысли отревнивой копоти. Улыбка Тьян Ню ведь могла предназначаться сестренке.
        - Убедил. Заключим союз скрестьянином. Такибыть.
        - Превосходно, - молвил Сян Лян. - Атеперь пойду-ка я приму ванну. Какже ты меня утомил, мерзавец бешеный.
        Ивеличественно удалился, шурша одеждами.
        Ноедва стихли его шаги, какчуского генерала снова настигла отравленная стрела подозрений. Прилетела она вместе смыслью, чтоТьян Ню изнать-то незнала просестру иЛю Дзы, ажертвой их совместного визита стала вышитая подушка, согретая дядюшкиным задом. Только клочки шерсти вразные стороны полетели. Потом Сян Юн подумал отом, чтораз вся Поднебесная вкурсе дела, тонебесной деве могли служанки подробности рассказать, ноподушки было уже невернуть. Нет, невернуть.
        ТАНЯ
        Слухи ходили самые разные. Девушки, прислуживающие Тане, исправно пересказывали ейвсе, чтослышали отсолдат иофицеров чуского войска насчет дальнейших планов. Нет, напрямую она никогда нерасспрашивала, ностоило завести беседу очем-то отвлеченном, потом свести ее кперемыванию косточек мужчинам, иобязательно всплывет что-то действительно важное. «Мнебы вконтрразведке работать», - думала Татьяна, ией самой становилось смешно. Жизнь, этастрогая воспитательница, учила ее весьма странным вещам. Древнекитайскому этикету, например. Илиумению подолгу сидеть, поджав подсебя ноги. Ивот теперь - шпионским хитростям. Былобы очень забавно, еслибы отаком довелось только вкниге читать.
        Войско антициньской, если так можно сказать, коалиции покинуло разграбленный Се идвинулось сначала всторону реки Сышуй, азатем вдоль ее берегов кместу слияния реки сДаньшуй. Идалее мнения Таниных невольных осведомителей расходились. Одни считали, чтоСян Юн собирается отбить город Пэй уЦинь, другие - чтоцелью намечен богатый Пэнчэн. Генерал Сян, всвою очередь, онамерениях своих загадочно молчал, нопоего недовольному виду Татьяна догадалась сразу: союзу сЛю Дзы быть. Всевыходило прямо какуСыма Цяня. Девушка заметно повеселела. Кого-кого, аувидеть Лю Дзы она была непрочь. Бойкий мятежник нафоне вспыльчивого чусца смотрелся настоящим джентльменом. Неприставал, кормил, кдедушке Линь Фу отвез, сестру найти обещал - чтоеще нужно незадачливой путешественнице вовремени длятого, чтобы чувствовать симпатию кдревнему ханьцу?
        Чтостого, чтотряска взакрытой повозке телесно измотала Таню дополного изнеможения, если вконце путиее, возможно, ждала Люсенька. Онаумная идогадливая, онаобязательно услышит отом, чтокнязь Чу едет вместе снебесной девой, идаст знать осебе. Аеще Люся тоже читала отцовский перевод «Записок». Папа частенько брал их обеих гулять наОстрова ирассказывал завораживающие истории древних царств, пропрекрасных иопасных женщин, коварных евнухов ивоинственных императоров. Теперь-то понятно, чтонадочках он оттачивал риторику вгрядущих академических спорах, нотогда казалось: нетвмире сказок интереснее.
        Икаждый вечер, отходя косну, Таня молилась также истово иискренне, каквдетстве. «Боже всемогущий, сделай так, чтобы Лю Дзы нашел мою Люсю. Пусть она будет сним. Пожалуйста!»
        Агенерал Сян прямо нюхом чуял, чтонепросто так его небесная дева присмирела. Вился вокруг, каккот около сметаны, изнемогая отревнивых подозрений. Тосодной стороны зайдет, тосдругой. Итак иэдак подступается.
        Сначала Тане было смешно идаже захотелось по-девичьи раззадорить ухажера, ноона вовремя вспомнила, чтоСян Юн некакой-то там молоденький ипылкий юнкер, аочень опасный древний полководец.
        Когда чусец сидит напротив, похожий всвете походного костра нахищного зверя, слишком близко подобравшегося кчеловеческому жилью, тонасмехаться надним иего чувствами совсем нехочется. Ахочется смотреть исмотреть наего точеное лицо: наобветренную кожу щек, отливающую бронзой, наглубокие тени подчерными глазами, насжатые влинию губы.
        - Вычто-то хотите мне сказать, Тьян Ню? - спросил он тихо.
        - Я? - Отнеожиданности Таня растерялась. - Яне…
        Ивдруг она поняла, чтонужно сказать именно сейчас. Правду. Онавсегда лучше лживых уловок ихитрых словесных ловушек. Этого добра вжизни Сян Юна превеликий избыток.
        - Да,я хотела узнать, слышалили вы что-нибудь пробеловолосую хулидзын, промою сестру Лю Си?
        СянЮн выронил ветку, которой ворошил угольки вкостре, чтобы полюбоваться, какон поэтично выразился, последним вздохом огня - затухающими алыми всполохами вкусочках прогоревшего дерева. Должно быть, онивпервые посмотрели друг надруга некакраспаленный охотник иперепуганная добыча идаже некаквременные союзники, согласно заключенному договору.
        - Онаедет вместе сПэй-гуном навстречу снами, - ответил генерал. - И,какговорят люди, вполне здорова, сыта исчастлива. Скоро вы встретитесь.
        Изнутри кглазам Тани прихлынули счастливые слезы. Онанеошиблась, аон неподвел.
        - Спасибовам, - выдохнула растроганная девушка.
        - Изачтоже? - полюбопытствовал Сян Юн.
        - Зачестность. Ведь вы могли солгать, нонестали. Заэто иблагодарю.
        - Хм… Тогда ивам спасибо, Тьян Ню. Затоже самое.
        Ион улыбнулся так открыто, чтостало совершенно понятно: грозный военачальник совсем еще молод, ивего короткой жизни небыло случая, когдабы ему кто-то доверил свои истинные мысли. Просто спросил, чтобы услышать честный ответ. Всекогда-либо случается впервые.

«Говорят, иногда надо уйти, чтобы остаться. Уменя было все наоборот. Яосталась, чтобы уйти. Покрайней мере, ятак думала».
        (Издневника Тьян Ню)
        Глава14
        Отиграх идраконах

«Переступать через себя всегда очень сложно. Иневажно, чтоприэтом приходится делать - отказыватьсяли отжелаемого, договариватьсяли снедругом, илипросто улыбаться, когда хочется плакать».
        (Издневника Тьян Ню)
        ТАЙВАНЬ, ТАЙБЭЙГ.
        ИНЮНЧЕН
        Ксебе вапартаменты Юнчен вернулся затемно. Настроение унего, прямо сказать, было паршивое. Примерно так, думалось парню, должен чувствовать себя строитель, который долго возводил дом, азатем водно мгновение лишился дела рук своих из-за внезапного ияростного землетрясения. Ивот, вкрасках представлял себеон, стоит этот строитель, смотрит наруины, ачто делать - незнает.
        Самое стыдное было втом, чтородители, какивсегда, нивчем его неупрекнули. Тихо, безвопросов иобвинений, безединого злого слова, собрались ивышли они из«Джонки». Матушка, длякоторой любое воспоминание опогибшей дочери было словно нож всердце, только погладила непутевого сына пощеке иулыбнулась тускло, через силу.
        - Всебудет хорошо, - сказала онаему, усаживаясь вмашину. - Мымного чего пережили. Иэто переживем.
        Отец лишь кивнул. Иони уехали.
        АЮнчен остался. Руины иразрушенный дом - это, парень понимал, была его вина. Потому что нечего насудьбу клеветать - землетрясением вэтот раз поработал он сам, он, сынпочтенных родителей.

«Всетайное имеет свойство становиться явным», - так, наверное, сказалбы ему ученый Ю Цинь, присутствуй он прислучившемся. НоИн Юнчен редко находил утешение вчужой мудрости, такой уж унего был характер. Емупривычнее было движение идействие, пусть ипустое, бессмысленное.
        Ипоэтомуон, оглушенный свалившимися нанего невзгодами, долго колесил погороду намотоцикле, апотом, когда неосталось совсем никаких сил, пришел втемную квартиру, повалился напостель изаснул тяжелым сном, вглубине которого метались тени, лязгало оружие, развевались наветру забрызганные кровью красные ибелые стяги, иженщина, темнокожая изолотоглазая, крутила, крутила, крутила гончарный круг.
        Проспал он дообеда, пропустив ивзволнованный звонок матушки, исообщения отдрузей, игневное послание Янмэй, состоявшее изслова: «Дебил», пяти восклицательных знаков ифотографии крупного Ласточкиного кулака.
        Проснулся Ин Юнчен всостоянии мутном инеопределенном. Сынгоспожи Ин все просебя знал - понимал, чтокакаябы беда нисвалилась ему наголову, решить ее он рано илипоздно сумеет, неоплошает. Носейчас проблем было слишком уж много. Инелепый инеудавшийся спектакль сЯнмэй, иродители, которые поего вине, потеряли лицо, инеистовый председатель Сян, застолько лет непозабывшей остарой ипечальной вражде.
        ИСян Александра Джи. Она, морщась, подумал парень, наверняка теперь изнать его нежелает. Думает, чтоон нарочно ее обманул, несказал всей правды, решил заманить вловушку.
        - Ичто делать? - спросил он сам себя, мигая спросонья. - Икакбыть?
        Ответить впустой квартиреему, конечно, никто немог. Новместо ответа, будто насмехаясь наднезадачливым «стратегом», зазвонил телефон - долго, протяжно.
        ИнЮнчен махнул рукой, словно пытаясь отогнать отсебя назойливую муху. Телефон все продолжать звонить, незамолкал, ивего переливчатой трели парню вдруг почудились тревожные нотки. Онпотянулся, глянул мельком наномер - незнакомый, надоже, мало кто знал его личные контакты - инажал накнопку.
        - Господин Лю Юнчен? - раздался втрубке осторожный, округлый голос. - Адвокатская компания «МинСа исыновья» беспокоитвас. Неуделители вы нам час своего драгоценного времени?
        Лю? ЛюЮнчен? Парень, зевая, едва несообщил звонящему, чтотот ошибся номером, апотом вздрогнул ичутьли несдосадой хлопнул себя полбу. Впоследние десять лет он так редко использовал фамилию отца, чтопочти позабыл свое настоящее имя. Никто уж инезвал его Лю - даизачем? Ведь насамом деле юнца, который возжелал завоевать мир своими силами ибезпомощи семейных связей, юнца, взявшего себе материнскую фамилию, - егоуже небыло.
        Нотогда почему, мелькнула упарня мысль, ион окончательно проснулся, счего какой-то незнакомый, чужой законник зовет его именем десятилетней давности?
        - Покакому вопросу звоните? - отозвался Юнчен, который совсем нерасположен был вежливо ворковать потелефону. - Мнесейчас нетребуются услуги адвоката.
        - Конечноже, конечно, - охотно согласился его собеседник. - Ноуважаемый дом Мин Са беспокоит вас понесвязанному сюридическими тяжбами делу. Рады сообщить, чтосудьба благоволит квам. Крайне благоволит.
        - Неужели? - раздражаясь, осведомился парень, который впоследнее время благоволения этого совсем незамечал.
        - Ода, - прошелестело втрубке. - Знакомоли вам имя госпожи Сян Тьян Ню?
        ИнЮнчен рывком сел вкровати, неверя своим ушам.
        - Онаоставила вам наследство, - спочтением инеизменной вежливостью сообщил бесплотный голос. - Небудетли снашей стороны дерзостью попросить вас приехать внаш офис лично?
        Изадвокатской конторы Юнчен вернулся всостоянии, которое можно было охарактеризовать одним словом - недоумение. Велеречивый господин Мин Са, возжелавший лично, изрук вруки, передать ему наследство Тьян Ню, говорил так хорошо итак много, чтоподконец беседы упарня ненашутку разболелась голова. Поэтомуон, забрав ссобой длинный иузкий ящичек, поспешил торопливо поставить свою печать нанужных бумагах исразуже откланялся.
        Адвокат наверняка решил, чтоимеет дело снеотесанным грубияном, ноЮнчену сейчас было начужое мнение наплевать. Другие проблемы одолевали, поважнее.
        Например, само наследство. Факт того, чтобабушка Сян Джи вообще решила ему что-то оставить, вводил сына почтенных родителей вступор. Онпонимал, чтоничего непонимает. Совсем.
        Во-первых, близко ему сТьян Ню познакомиться недовелось, даиособой дружбы меж их семействами неводилось. Десять лет назад, конечно, Юнченов отец ипредседатель Сян лелеяли замысел поженить старших детей. Ното был деловой контракт, взаимовыгодный причем. УСянов всегда было влияние, уЛю - деньги, вотизамыслили патриархи попользоваться друг другом изаодно устроить жизни своих отпрысков.
        Вто время, размышлял Юнчен, бабушка Сян Джи, пожалуй, имогла что-то ему оставить - какбудущему родственнику. Нопотом, после того, каксоюз расстроился, данепросто расстроился - развалился соскандалом ивзаимными обвинениями? Нет. Небыло вэтом смысла.
        Ибыл еще один момент, тревожный, загадочный. Адвокат Тьян Ню обмолвился какбы между прочим, чтонаследство это «давно дожидается хозяина». Негод, недесять лет - куда какбольше. Значит, размышлял парень, старая госпожа Сян оставила его загодя. Инарешение этой женщины невлияли нипланы ее сына, ни, чтоважнее, планы самой Сян Джи. Что-то она знала илидумала, чтознает…
        ИнЮнчену внезапно стало нехорошо - загудело, застучало ввисках. Наодно долгое мгновение он будто перенесся всобственный сон, тотсамый, гдетекла поего лицу ирукам кровь, окрашивая весь мир вбагрянец ипурпур.
        Парень потряс головой, отгоняя видение. Прятать голову впесок он неумел, поэтому приходилось признать - тутопределенно творилось что-то странное, исвязано это все было ссемейством Сян. СТьян Ню иСян Джи.
        И,возможно, наследство - самый обычный навид деревянный ящик - даст ответы навопросы. ИнЮнчен сжал губы ирешительно начал распаковывать то, чтосочла нужным передать ему старая госпожа. Ткань, картон, плотно перетянутый бечевкой, снова ткань… Тьян Ню явно позаботилась осохранности своего подарка.
        Инезря.
        Часто моргая отудивления, парень рассматривал длинный узкий оружейный футляр, мягко, бархатно поблескивающий вего руках. Онзнал - черт побери, всезнали, эторассказывали вшколах науроках поистории искусств! - чтовкругу синологов бабушка Сян Джи поправу считалась специалистом самой высокой категории. Несколько громких исторических открытий, монографии поистории Древнего Китая, консультации исторических фильмов… долгая многолетняя работа вМузее императорского дворца. Такчто могла положить втакой футляр такая женщина?
        Осторожно, едвали несопаской, онприоткрыл чехол.
        Изамер, чувствуя, какголовная боль нарастает, становится оглушающей. Натемной подложке, аккуратно зафиксированный тонкими, едва заметными крючками, лежал кинжал. Очень простой, изогнутый, судобной даже навид рукоятью, украшенной тонкой резьбой. Онвыглядел новым, нобыл… он старым. Юнчен откуда-то знал это. Знал также хорошо, каксобственное имя.
        Ввисках уже непросто стреляло - боль, ритмичная, будто накатывающие наберег волны, билась остенки черепа. Парень потер лоб и, раздражаясь насебя - нучто задевичьи слабости! - взял кинжал вруки, поднес кглазам.
        Порукояти тусклой, едва заметной паутиной вились иероглифы. «Владеет мной, - морщась, прочитал Ин Юнчен, - тигр Юга, господин надмногими, повелитель Чу, иимя ему - СянЮн».
        Древнее имя вонзилось вмозг, будто сталь, раскололо напополам будущее ипрошлое. Молодой человек сполз напол, тяжело дыша. Перед глазами помутнело, мирсловно подернулся дымкой, отдалился - ион вновь оказался… где-то. Где-то далеко, там, гденебыло ниТайбэя, ниТайваня.
        Врукеего, покрытой кровью имозолями оттренировок соружием, лежал все тотже кинжал, ион знал, какпользоваться этим оружием. Онумел убивать. Небо, низкое, серое, нависало надним, исобственное тело казалось очень тяжелым, нодлясмерти - исвоей, ичужой - время непришло. «Пока, - заворочалась всознании Ин Юнчена чужая - исвоя! - мысль. - Пока непришло».
        Ион вынырнул изсвоего видения, хватая ртом воздух, отбросил кинжал всторону, будто это был некусок железа, аядовитая змея, отодвинул подальше посылку Тьян Ню. Взгляд его зацепился зачто-то непонятное, белое - и, холодея впредчувствии новых странностей, Юнчен вытянул изкармашка нафутляре тонкий конверт.
        Новнем небыло ничего особенного: ниписем спризнаниями, нистрашных тайн илисекретов. Только лист тонкой рисовой бумаги, накотором изящным плавным почерком было выведено несколько иероглифов.

«Найди мою Сашу, найди Сян Джи, - вотчто сквозь время, изсвоей могилы, говорила ему Тьян Ню. Иеще: - Поторопись».
        ИМПЕРИЯ ЦИНЬ, 207Г. ДОН.Э.
        ТАТЬЯНА
        Лагерь союзников, или, какони сами себя называли, чжухоу, расположился возле города Пэнчэна, совсем какволчья стая вкустах возле овечьего загона вожидании ночи. Сравнение, придуманное Куай-ваном, понравилось всем. Командирская палатка тряслась иходуном ходила отхохота. Удядюшки Сян Ляна - утого наставшем свекольного цвета лице вообще ниединый мускул недрогнул.
        Отсмеявшись зазавесой рукава, Таня посмотрела всторону городка ипочувствовала укол совести. Нетничего смешного втом, чтозаего стенами сейчас сидят нивчем неповинные люди имолят богов оспасении, которого нет инебудет.
        Ноговорить Сян Юну она ничего нестала, чтобы несбивать смирного настроя напредстоящие переговоры сЛю Дзы. Дядюшка, похоже, сделал невозможное - ласкойли, таскойли, ноусмирил фамильное бешенство племянника. Таня подозревала, чтостарый интриган однажды вечерком просто снял ссебя кожаный пояс ивыдрал им упрямого генерала каксидорову козу. Ужбольно ровно тот держал спину ислишком аккуратно садился. Сосвоей стороны, небесная дева вэти дни была сСян Юном необыкновенно приветлива. Даже попросила сыграть нафлейте. Выходило, чтоони сдядюшкой обрабатывали парня совместно, добиваясь своей цели. Исовесть небесную деву немучила нисколечко. Скоро-скоро, вотпрямо сегодня, онаувидит Люсю, онипоговорят, составят план, атам, глядишь, сестричка-лисичка придумает, какотобрать черную рыбку уСян Ляна иотыскать белую рыбку. Азатем… Дальше Таня незагадывала, чтобы несглазить. Пусть получится хотябы встретиться сЛюсенькой.
        Ветер, неожиданно сильный ипрохладный, гневно трепал полотнища знамен, вожидании прибытия делегации Пэй-гуна перешептывалась немалая свита, состоящая извоеначальников ипослов других ванов, иввоздухе чувствовалось напряжение. Итолько Куай-ван преспокойно кушал любимый овечий сыр, неподозревая, какое судьбоносное событие скоро случится унего наглазах.

«Нухорошо, - подумалось Тане. - Язнаю. Ачто толку? Еслибы я захотела его предотвратить, уменябы получилось илинет? Икакбы дальше сложилась история Китая?» Норазвить мысль девушке недал нарастающий гул ивыкрики: «Пэй-гун! Пэй-гун», - накатившиеся кчускому шатру, какволна наберег.
        Таня сидела заправым плечом Сян Юна, ейбыл виден его затылок скосичками, удерживающими длинные волосы вприческе, пучок намакушке подвысокой заколкой, ито, какнапряглась спина генерала, аволоски сзади нашее встали дыбом. Нодевушка была твердо уверена: генерал сейчас улыбался.
        ЛЮДЗЫ, ЛЮСИ ИСОРАТНИКИ
        Ктодействительно улыбался широко, искренне ирадостно, такэто Пэй-гун. Когда заспиной - почти бескровно взятый город, трофеи ипродовольствие, армия, разом выросшая сполутора довосьми тысяч человек, ирыдающие отсчастья горожане, неверящие вто, чтоих вкои-то веки неограбили инеперебили, есть чем гордиться. Авпереди - встреча свысшей знатью, всеми этими ванами, князьями игенералами, которые еще год назад ивбреду непомыслилибы, чтосами пригласят напереговоры вчерашнего крестьянина. Вобщем, мятежник Лю имел все резоны улыбаться. Онперешучивался соспутниками, подмигивал своей лисице, щурился, глядя, какреют всолнечном золоте алые знамена владыки уезда Пэй, игорячил Верного, чтобы тот шел красивым гарцующим шагом. Аподозрительные имрачные взгляды будущих союзников Лю Дзы только раззадоривали.
        - Даты, оказывается, жаден дославы! - покачала головой Люси, изумленная столь радостным настроением своего древнего ханьца. - Тыже понимаешь, чтонасамом деле все они тебя ненавидят ипрезирают?
        - Разумеется. - Люблеснул зубами взадорной улыбке. - Иеще как! Хэй, дая даже отсюда слышу, какскрежещут зубы гордых ванов! Годназад - простой «черноголовый», полгода - обычный бандит, вчера - побитый циньцами бродяга, анынче - Пэй-гун. Итудаже, напрестол Сына Неба нацелился. Дославы я жаден, конечно, новедь несовсем дурак, моянебесная госпожа. Носегодня меня неубьют, этоя точно знаю.
        - Хотелосьбы имне знать, почему ты так уверен… - проворчала девушка. Насамом деле ехать воглаве небольшого отряда, лишь наполкорпуса отставая отпредводителя, между ближайшими сподвижниками Пэй-гуна… Вобщем, неслишком это было комфортно. Очень много любопытных инедобрых глаз целилось в«небесную лису», иподозревала Люся, чтокроме взглядов нацелить могли иарбалеты. Поэтому девушка безспоров облачилась вочень красивый, нонеудобный итяжелый доспех, который лучшие бронники, какие только нашлись вДане, выпучив глаза отудивления иусердия, склепали специально для«госпожи хулидзын». Братец Цзи Синь, после представления созмеей изрядно оттаявший, лично ходил вокруг мастеров иназидательно шелестел веером, периодически что-то такое изрекая. ИЛюдмила вдруг обнаружила, чтомежду примеркой платья длякакого-нибудь бала смолянок иподгонкой кирасы пофигуре нетакая уж большая разница. Амужики вэтом Древнем Китае попридирчивей иной мамзели будут, когда речь заходит овсяких бляшках, висюльках ижелезках… Беловолосую голову Люси попримеру других бойцов изармии Пэй-гуна повязала красным платком итеперь окончательно
почувствовала себя пламенной комиссаршей вскрипучей коже исалой косынкой набуйной голове. Нехватало только, прости господи, маузера набедре и«Капитала» вчересседельной сумке.
        - Явам отвечу, госпожа хулид… наша небесная госпожа, - молвил конфуцианец, поравнявшись сЛюсей иПэй-гуном. - Вседело ввас. Вы,госпожа, - наша гарантия относительной безопасности.
        - Даладно? - вытаращила глаза девушка. - Этоеще почему?
        - Попытайтесь подумать: аестьли смысл убивать человека, который итак уже стоит одной ногой вмогиле? - тонко усмехнулся Цзи Синь, ненавязчиво демонстрируя интеллектуальное превосходство. - Всем известно, чтотот, ктоспутался схулидзын, долго неживет.
        Люкоротко хохотнул иподмигнул бесстыжим карим глазом. У-у-у, коварный прагматик! Люся демонстративно поджала губы.
        - Ахтак вот почему вы меня решили всем показать?
        - Ипоэтому тоже, - нестал отпираться стратег. - Слухами полнится вся Поднебесная! Апоскольку все чжухоу уже знают, чтоПэй-гун что ниночь, топроводит слисой, ачто ниутро, товсе бледнее он ислабее…
        - Серьезно? - «Лиса» выгнула бровь ииспытующе заглянула влицо давящемуся отсмеха Пэй-гуну. - Любопытно, ивкаком это месте он побледнел иослабел? Яуж даже неспрашиваю, откуда это ведомо чжухоу…
        ЦзиСинь глянул сукоризной: мол, женщина, конечно, создание глупое, ноненастолькоже!
        - Яочень постарался, чтобы каждый изванов узнал оболезненном пристрастии Пэй-гуна, - изрек он стаким чопорным видом, будто пристрастился Пэй-гун кэфирчику скокаинчиком. - Поэтому чжухоу идаже хитроумный Сян Лян незахотят марать руки иубивать нас сегодня. Онипросто подождут, пока брат Лю сам себя погубит, расточив весь ян вобщении слисой.
        - Понятненько… - протянула Люся. - Будущий мертвец - лучший союзник, тутсложно поспорить.
        - Игоспоже нестоит опасаться засвою жизнь. Никто изнаших… грядущих союзников нерискнет связываться слисой илипричинить ей вред.
        - Чтонеможет нерадовать, - проворчала неслишком польщенная такой двусмысленной славой «хулидзын». - О!Вот иставка чжухоу, да? Солидно! Астягов-то, стягов!
        - Чу,Ци, Вэй… - прищурившись, разглядывал флаги Лю. - Ого, идаже Чжао! СуниХань невидно, нооно ипонятно, мызаних… Авообще, негусто. Думал, Сян Лян больше ванов собрал.
        - Сколько есть, всенаши будут, - обнадежила Людмила иподелилась оптимизмом, припомнив подходящий кслучаю лозунг: - Чжухоу всей Поднебесной, соединяйтесь!
        ЛЮДЗЫ ИСЯН ЮН
        Пэй-гун непонравился Сян Юну сразу. Спервого взгляда. Ичувство это было полностью ицеликом взаимным. Слишком тот низко кланялся итак весь лучился дружелюбием, чтовпору зажмуриться. Иотэтой притворной, насквозь лживой сердечности было ниспрятаться, нискрыться дотакой степени, чтовконце концов генерала Сяна потянуло назвать вчерашнего крестьянина братом. Разумеется, младшим. Нозато самым храбрым.
        Вответ Пэй-гун торжественно поклялся чтить Сян Юна какродного, нодавно утраченного отца, аСян Ляна - какотца его родителя, тобишь дедушку. Итак - доскончания времен. Обещание, говорившее знающим людям, чтонаих глазах происходит первая встреча двух смертельных врагов. Куай-ван - тотдаже прослезился отумиления.
        Апосле всех положенных приветствий изаверений, когда заздравные чаши пошли почетвертому кругу, акнязья, ваны игенералы расслабились итревожное шушуканье сменилось чавканьем исытой икотой, Лю понял, чтоибешеный Сян Юн отнюдь нетак прост, какпронего говорили. Поначалу-то чусец улыбался так, будто вот-вот вгорло вцепится иперегрызет, играл желваками наскулах иочами сверкал, нобыстро смирил норов. Ипринялся демонстративно так потчевать «братца». Иеслибы только самому Лю генерал Сян приказывал раз заразом подносить вино! Нет, онже ипритихшей хулидзын собственноручно чашу наполнял, даеще иподмигивал. «Лисица» то идело переглядывалась ссестрой и, изводясь отнетерпения, сама незамечала, какосушает чарку зачаркой. Почуяв, чтоунего самого челюсти свело отвнезапного иострого приступа гнева, Пэй-гун решил, чтосэтой недружеской пьянкой пора заканчивать, асерьезный разговор, наоборот, начинать. Ноостальные высокие гости пялились мутными отподозрений очами, инаЛю вдруг накатила волна веселой злости. Нуладно, могучие ваны! Хотите позабавиться, глядя напотуги грязного смерда сравниться сознатным князем?
Сейчас-сейчас.
        Дляначала Пэй-гун прикинулся счастливым ипьяным. Иотвина, иотласкового приема, иотрадости восседать рядом стаким знатным иотважным героем, какгенерал Юн.
        - Этот жалкий крестьянин смиренно ожидает ваших наставлений, уважаемый брат! - наклонившись поближе кнадменному чусцу, молвил Лю, блестя глазами ирасплескивая вино изчаши - аккуратно, чтобы «брата» необлить, ато еще зарубит, песбешеный. - О! Акстати! Уважаемый брат, адавайте вчесть нашего счастливого воссоединения… кого-нибудь того… чего-нибудь… О! Давайте Пэнчэн возьмем, а?
        Ваны Ци иЧжао тревожно переглянулись, внезапно протрезвев оттакой резвости, истали поглядывать наобреченного вскорости помереть Пэй-гуна снекоторой опаской. Этот лихой бандит да всоюзе сбешеным чусцем такого навоюет, чтовсей Поднебесной мало непокажется. Ещедотого момента, какхулидзын пожрет его ян накорню.
        - Ведь чё там брать-то, а? - Люрешительно взмахнул рукой, чисто случайно заехав краем рукава поносу излишне любопытному соседу - мордастому генералу изВэй. - Вамда мне - наполдня работы! Как - ик! - каксвинку зарезать, делов-то! Аежели господа… - оносклабился всторону других чжухоу, - труханут маленько, такмы люди негордые, мыисами возьмем!
        ЛюДзы, словно вдруг напрочь утратив всякое воспитание иуважение, заговорил словесами, которых ипоследний мясник постыдилсябы. Нуачто сошалевшего отвнезапной чести хамоватого простофили взять?
        - Уменяж какзаведено? - разглагольствовалон. - Я - Пэй-гун! Если пью, топервая чаша - брату! Если город беру, толучшая баба… э… тоесть доля - тоже брату. Чтоб по-честному. Может, обсудим сглазу наглаз, братан… ик… уважаемый брат?
        АСян Юн былбы ирад напиться, ноникак неполучалось, горячая печень недавала вину сделать свое дело. Ктомуже дядя Лян незря столько лет вбивал вего голову азы политической стратегии. Этизнания изахочешь - непропьешь. Кактут непонять, чтоего новоявленный «младший братец» точно также трезв иготов говорить немедленно ипосуществу.
        - О! Гляжу, мойлюбимый младший брат устал сдороги, ивино ударило ему вголову, - громко сказал Сян Юн.
        - Негоже хозяину мучить гостя, - подыграл ему дядюшка.
        Генерал, какбы впоисках подходящей кандидатуры, оглянулся ивроде какслучайно наткнулся взглядом нахулидзын:
        - Добрая госпожа ведь поможетмне?
        - О! Точняк! - радостно всплеснул руками Лю, заодно опрокинув десяток плошек иодин кувшин - исключительно отнеумения носить дорогие одежды. Ато, чтовэйского генерала вином облил, такэто почистой случайности.
        - Только вы меня, брат Юн, небросайте, - громким шепотом попросил он иогляделся. - Ато вдруг меня тут… ик… порешат? Адевок - тьфуты, дев! - ссобой возьмем! Хэй, моялисичка, нагреби состолов побольше, прозапас, отгоспод неубудет, ато зажрались, поди… Увас, брат Юн, - одна сестра, уменя - другая… Щаобмоем такое дело, а? Разопьем на… хи-хи… четверых?
        СянЮн попривычке вскипел непроизвольной ревностью ихотел было возмутиться хамским поведением братца, ноочень вовремя узрел перекошенную физиономию дяди Ляна. Этот оскал ничего, кроме жестокой кары занесдержанность, несулил. СянЛян мог иплеткой отходить прижелании, совсем каквдетстве. Угенерала аж спина зачесалась.
        - Данет вопросов! - ухмыльнулсяон. - Эй,слуги, проводите-канас… сбратцем вего шатер.
        Исделал жест, предназначенный дляТьян Ню, и, надо думать, такой длянее долгожданный. Небесная дева никугощению, никпитью так инепритронулась, ссестрицы глаз неспуская. Чтозаженщина, чуть что случится - сразу кушать перестает! Также нельзя, всамом деле!
        Натурально, отойдя надесяток нетвердых шагов отпиршественного шатра, Пэй-гун разом протрезвел.
        - Авот слуги, благородный господин, - этоуже лишнее. Никчему нам чужие уши. Разве что свинца вних залить? Насчет Пэнчэна я нешутил, кстати. Обсудим? Анебесные госпожи наши, - оноглянулся наобеих дев, - покамест между собой пощебечут.
        ТАНЯ ИЛЮСИ
        Едва только Таня иЛюся остались наедине, онибросились друг другу вобъятия. Этоведь непустые слова - «родная кровь». Когда ты одинок ирядом нет никого, кому можно довериться, родство становится важнее всего насвете. Сестрамли, хлебнувшим лиха вчужом ичуждом Шанхае, незнать отом?
        - Люсенька, душенька, какты? - прошептала Таня ей наухо.
        - Танюша, этовсе потом! - Люся, всхлипнув, едва заставила себя разжать руки. Нопозволить себе просто стоять, обнявшись, позабыв обовсем, онинемогли, никак немогли. Влюбой миг эти ненадежные объятия окажутся разомкнуты, безжалостный ветер другого времени, другого мира оторвет сестер друг отдруга иразбросает поохваченной войной чужой стране…
        - Потом, этопотом, - повторила Людмила иворовато оглянулась. Поблизости вродебы никого небыло, ноэто незначит, чтовтенях отшатров непрячутся наушники исоглядатаи. Наверняка ведь заразговором двух «небесных женщин» наблюдают чужие недобрые глаза.
        - Значит, так. Кактолько чжухоу отвалят брать этот Пэнчэн… - начала Люся итутже сама себя шлепнула погубам. - Эх! Давай-ка нафранцузский перейдем. Малоли какая сволочь тут подслушивает.
        Этобыло более чем разумно. Ушитут были везде ивсегда.
        Сязыком Мольера иНаполеона уЛюси было чуть получше, чемснелюбимым немецким, новсе равно французбы Люсеньку непонял. Зато сестра понимала.
        - Когда они ходить воевать Пэнчэн, язабирать тебя сразу! - отчеканила Люси сжутким немецко-русским акцентом. - Готовой ты быть!
        Таня вздохнула ивиновато улыбнулась.
        - Янемогу уйти стобой. Фигурка, которая была утебя, теперь находится удяди генерала. - Онастаралась говорить короткими понятными фразами.
        Старшая сестра тряхнула головой иотволнения выругалась совсем непо-французски. Азатем, перейдя наимператив, поделилась планами:
        - План мой! Генерал убить вПэнчэн, рыба забрать, идти Нюйва. Хорошо?
        Прочитав сомнение вовзгляде Тани, онадобавила, торопясь ее убедить:
        - Лювсе сделать. Япросить, онделатьвсе.
        - Люся! Боже мой! - всплеснула руками Татьяна. - Нузачемже сразу убить? ТыСыма Цяня читала, вспомни, чтотам написано. Угенерала большая армия, безнее нельзя. Намнужно поехать встолицу. Тамнаша вторая рыбка. Углавного… - онанезнала этого слова, аругаться нехотелось, - советника. Углавного евнуха.
        Невидимые соглядатаи наверняка насторожили ибезтого длинные уши. Ещебы, если вчереде «небесных» слов вдруг стали проскальзывать хорошо знакомые - «убить», «евнух»…
        - Сыма Цянь, Сыма Цянь… - проворчала Люся, ломая язык очудовищную смесь «французского снижегородским». - Тыеще скажи, чтомы нарушим ход истории! Висторию мы стобой, Танюша, влипли посамое «небалуйся»… Кактеперь выбраться, уманеприложу… Нюйва говорить, рыбы этиее! Ихнепременно забирать, иначе большой беда быть! Но… - Онасхватила сестру заруки истревогой заглянула ей влицо. - Онже бешеный, этот князь. Чтоон стобой сделал, зачем увез? Ичего оттебя теперь хочет? Яже сума сойду, Танюша! И,кстати… Дядю тоже убить можно. Яего нелюбить. Ядмне давать! Сволочь косоглазая!
        Услышав проНюйву, Таня закрыла ладошкой рот, апотом осторожно потрогала сестру заруку:
        - Ох,Люсенька!
        Божественное вмешательство страшило почище козней Сян Ляна.
        - Яидеда-паршивца тапкой погоняла слегка, - похвасталась Люся. - АНюйва… Короче, поговорили мы снею. Рыбы этиее. Вотнас из-за них сюда изатянуло. Ноничего она мне толком нерассказала, дая инепоняла половины. Папенькабы сразу догадался, чтотам кчему… Нонасчет рыб я одно поняла: если их сложить, можно… - Онаосеклась, пытаясь вспомнить, какбудет по-французски «глиняный болван», исердито насупилась: - Можно les golems[38 - Големы (фр.).] оживить. Noir[39 - Черный (фр.).] их оживляет, blanc[40 - Белый (фр.).] дает толи разум, толи волю, тамнепонятно. Норыб отобрать нужно обязательно. Представь, чтотакой вот oncle[41 - Дядюшка (фр.).] наворотит сlearmee de golems[42 - Армия големов (фр.).]?
        - Поэтому я останусь сСян Юном иСян Ляном, - твердо сказала Таня. - Яведь точно незнаю, гдевторая lepoisson[43 - Рыба (фр.).]. Может, уДжао Гао, аможет, усамого императора. Асбежим, такпотеряем извиду обе.
        Люся фыркнула:
        - Самаже говорила проСыма Цяня! Есливсе, какунего, пойдет, тоvictoire[44 - Победит (фр.).] мой Лю. Итогда мы разом deux poissons получим.
        - Аесли нет? Если Лю непобедит? Тывообще заметила, чтоэтот Китай несовсем тот? Ая вот заметила, - вздохнула Татьяна. - Атут еще эти глиняные… les golems. Гдеони? Чтоони такое?
        - Дапес его знает, чтоиликто… - Люся совздохом почесала затылок подкрасной косынкой. - ЧтоКитай нетот, язаметила. Иты права, конечно, но… Ятебя здесь неоставлю. Если уходить нехочешь, тогда придется мне стобой остаться. Аесли этот старый упырь итебя отравить надумает? Илиlegeneral вголову что-нить нето стукнет? Я-то, слава богу, сосвоим lerebelle[45 - Мятежник (фр.).] сговорилась уже, онпонятливый ибезопасный. Аты тут какнабомбе сидишь, сестрица.

«Небесная дева» замахала на«хулидзын» руками, словно ветряная мельница.
        - Нет, нет, нет! Нитебе, ниЛю оставаться здесь никак нельзя. СянЮн - этополбеды, онпсихованный, нонетакой уж иплохой, авот oncle его… У-у-у! Онитебя отравит, иЛю убьет. Онзнает, чтомне lepoisson нужна. Такчто даже недумай оставаться здесь. Ясама сСян Юном разберусь, - смело заявила Таня.
        Итихо порадовалась, чтоее сестренка - рядом схорошим инадежным человеком. Главное, чтобы она отСянов подальше держалась, анаЛю Дзы можно положиться.
        - Ладно, - сдалась Люся. - Неубедила, ноделать нечего. Несилкомже тебя волочь! ИЛю мне бросать сейчас никак нельзя… - Онаневольно отвела глаза, нерешаясь даже сестре рассказать отом странном, чтопотихоньку прорастало между нею иПэй-гуном. - Вотуж попали мы стобой, сестренка! Хорошо, меняем, значит, план. Тыдобываешь poisson noir, ая наpoisson blanc нацелюсь. ПоСыма Цяню, вСанъян-то первым мой lerebelle войдет, анетвой legeneral. Вотя там ипошурую тогда. Может, ещечто выяснить удастся… Но! - Онаприщурилась, сжала кулаки изаявила, непонижая голоса инескрывая злости: - Если этот Сян Юн тебя хоть пальцем тронет, яего сама порву налоскуты, иплевать мне наисторию! Ауж дядю, змея подколодного, итак давно пора лошадками порвать илитам сварить живьем. Какони вэтих веках развлекались, что-то я запамятовала…
        Обернувшись, Людмила оскалилась всторону самых густых теней иприпечатала:
        - Такему ипередайте, les rogues[46 - Проныры, шпионы (фр.).]!
        Всумраке кто-то озадаченно зашуршал, и«хулидзын» удовлетворенно ухмыльнулась. Будут знать!
        - Туттакое дело… - убедившись, чтошуршание затихло где-то внаправлении палатки Сян Ляна, Люси облегченно вздохнула иулыбнулась снепривычным смущением: - Давай пошушукаемся, какраньше, а?
        Ейнестерпимо хотелось все-все рассказать, нообрывки французского длятакого разговора катастрофически негодились. Хотя… Тутвобщем-то вполне можно было обойтись иодним la affection[47 - Влечение, страсть (фр.).]. Или, например, das Verliebtsein[48 - Влюбленность (нем.).]… Ужнастолько-то Люсиного словарного запаса хватало, да.
        СЯНЮН
        Чтобы там дядюшка ниговорил, ногенерал Сян нетаким уж дураком уродился. Араз так, тодогадаться, чтохулидзын явилась забрать сестру, емубыло несложно. Онбы исам так сделал. Аштурм Пэнчэна - прекрасная возможность убить стоящего надороге Сян Юна, пока небесная лисица выкрадет Тьян Ню. Отличный план, чтоиговорить. Генерал даже почти придумал, чтоон противопоставит хитрости хулидзын, ноего размышления прервал Мин Хе.
        - Небесная госпожа пришла! - пискнул ординарец, уткнувшись лицом владони. - Просит соизволения войти.
        - Дозволяю.
        Она, поначалу ничего несмыслившая вправилах поведения, аоттого еще более чуждая, быстро осваивалась, хватая знания налету. Ивсе равно оставалась другой, нездешней. Идело невцвете волос иглаз… Хотя кожа унее столь тонкая, чтоСян Юну всегда казалось, будто он видит чувства небесной девы напросвет. Онибыли кактени набелом шелковом экране. Исразу понятно - вотТьян Ню зла, илирасстроена, илирадуется, илигрустит.
        Сейчас небесная дева пришла сказать что-то важное.
        - Выможете неусиливать охрану, генерал, яникуда несбегу, - сказала она сошеломляющей прямотой.
        СянЮн начертил пальцем наповерхности столика, закоторым сидел, иероглиф, обозначающий «прямодушие». Если это была какая-то небесная игра, тоему она нравилась. Аесли неигра, то… редкий жизненный опыт.
        - Ядаже примерно представляю, почему вы остаетесь сомной.
        Ах,вот опять поее лицу мелькнула быстрая тень удивления, которое тутже сменилось пониманием.
        Онет, онникого непосылал подслушивать. Дядя - тотпосылал, ноони ссестрой говорили нанебесном языке. Чтовполне объяснимо.
        - Всоюзных договорах всегда есть место длятайных замыслов идополнительных стимулов.
        - Какувас иЛю Дзы? - грустно улыбнулась Тьян Ню.
        - Пэй-гун - отважный человек, непростой иочень умный. Совсем нетакой, каким мне представлялся крестьянин-выскочка. Ноисключений небывает, - покачал головой Сян Юн. - Выисами это знаете, моябеспокойная госпожа. Хотите чаю? Заодно поговорим.
        - Очемже? - спросилаона. Впрозрачных, какводы горного ручья, глазах пряталась печаль - маленькая темная рыбка.
        - Очем угодно, лишьбы слышать ваш голос.
        - Хорошо. Давайте пить чай.
        Однажды он спросил уТьян Ню, отчего ее глаза такого удивительного цвета. Иона ответила: «Яслишком долго смотрела наснег».
        ЛЮСИ ИЛЮ ДЗЫ
        Надставкой чжухоу поднимались дымы костров, возносясь вверх, кчерному шелку бесконечного неба, накоторый кто-то просыпал пригоршни крупной звездной соли. Ночь новолуния царила надПоднебесной - темная ночь, колдовская. ЛюДзы сидел увхода всвой шатер имолча ждал. Шаги этой женщины он уже узнавал изсотен других шагов.
        - Поговорили сСян Юном? - спросилаона, усаживаясь рядом нациновку.
        Люкивнул, апотом вдруг признался:
        - Насамом деле князь Чу несамый плохой излюдей. Мнебудет жаль, когда придется его убивать. Ноколебаться я нестану.
        Люси проследила взглядом заросчерком падающей звезды изябко передернула плечами.
        - Вэтом мире, - сказалаона, помолчав, - жизнь человека стоит недороже горсти дорожной пыли. Новтом мире, откуда мы пришли… цена ей таже.
        Мятежник просто обнял ее заплечи. Онпонял.
        - Ноесли немечтать омире, гдезакон будет дороже золота, земледелец нестанет бояться воина, акнязь - земледельца, тостоитли браться задело? Какдумаешь, небесная госпожа?
        - Прекрасная мечта. Ноя видела, каксотни тысяч несамых плохих людей уже убивали друг друга ради такого мира. Думаешь, утебя здесь выйдет по-другому?
        - Нестоит иначинать, - твердо повторил Лю, - если неверить. Если задержишься тут, наземле, может, успеешь увидеть?

«Может, мысумеем сделать мир таким вместе», - этого он несказал, нет. Ноподумал.
        - Если задержусь. - Люси усмехнулась. - Ох. Сначала я незнала, зачем мы вообще оказались здесь, атеперь незнаю и…

«Гдемой дом? Гдемир, который я могу назвать своим?» Нет, онанесказала этого вслух. Только подумала.
        Изимой зеленеет
        Сосна наутесе высоком.
        Даже вбурной стремнине
        Лежат валуны, недвижимы.
        Человекуж отмерен
        Недолгий век инепрочный,
        Будто странник присел отдохнуть
        Впути бесконечном.

«Мыстроили грандиозные планы, нонекоторым изних просто несуждено было исполниться. Откудаже нам было знать, чтовэто самое время белая глиняная рыбка уже оказалась учеловека, того единственного вовсей Поднебесной, которому она низачто недолжна была достаться».
        (Издневника Тьян Ню)
        Санкт-Петербург - Москва - Харьков Октябрь 2014 - апрель 2015г.
        notes
        Сноски

1
        Иличеонгсам («длинное платье») - традиционное китайское платье, чьяформа была осовременена вдвадцатых годах двадцатого века вШанхае.

2
        НАНСЕНОВСКИЙ ПАСПОРТ - документ, выдававшийся Лигой Наций беженцам изРоссии.

3
        Певичка, кокотка, дама полусвета.

4
        ФАНЗА - традиционный китайский дом.

5
        Часть православной молитвы Михаилу Архангелу (защита отврагов).

6
        Суффикс -эр образует «детский», уменьшительный вариант имени. Вкитайском языке фамилия ставится перед именем.

7
        ХУЛИДЗЫН (ху дзин, хули дзин) - лиса-оборотень.

8
        БЯНЬДАН - китайское боевое коромысло.

9
        Древнекитайская мера длины. Вэпоху династии Цинь один чи равен двадцати двум сантиметрам ишести миллиметрам.

10
        КУН-ЦЗЫ - Конфуций.

11
        ЯНЬЛО-ВАН - вдревнекитайской мифологии владыка подземного мира.

12
        ПЭЙ-ГУН - правитель, иливладыка уезда Пэй.

13
        Божество огня, которое изображали воблике свирепого краснокожего существа сшестью руками.

14
        Правящая партия китайских националистов.

15
        Слова Конфуция.

16
        Слова Конфуция.

17
        ТЬЯН НЮ - небесная дева (кит.).

18
        ЧОН - части особого назначения - «коммунистические дружины», «военно-партийные дружины», создавшиеся призаводских партячейках, райкомах, горкомах ит.д. (1917 -1925).

19
        Стихотворение авторов помотивам «Песни овеликом ветре», которая приписывается императору Гао-цзу, основателю династии Хань.

20
        Китайская поговорка, аналог русского выражения: «Помяни черта…»

21
        Здесь идалее - стихи авторов (подражание песням изсборника древнекитайской поэзии «Шицзин»).

22
        Стихотворение Н. С. Гумилева.

23
        ЛЯН - двадцать пять человек.

24
        Сукин сын! (фр.)

25
        Твоя мать - шалава! (фр.)

26
        Урод! (фр.)

27
        Козел! (фр.)

28
        Стихотворение Н. С. Гумилева.

29
        Самолет времен Первой мировой войны.

30
        Самолет времен Первой мировой войны.

31
        Подождите, пока я закончу работу. Мыобсудим все позже (нем.).

32
        Палочки дляеды.

33
        Пять человек, самое маленькое военное подразделение.

34
        Дерьмо (фр.).

35
        Учение Дао.

36
        Повелитель грома.

37
        Повелительница молний.

38
        Големы (фр.).

39
        Черный (фр.).

40
        Белый (фр.).

41
        Дядюшка (фр.).

42
        Армия големов (фр.).

43
        Рыба (фр.).

44
        Победит (фр.).

45
        Мятежник (фр.).

46
        Проныры, шпионы (фр.).

47
        Влечение, страсть (фр.).

48
        Влюбленность (нем.).